>>1682744
не убил ведь
Вместо того, чтобы сопротивляться, он смотрит на мои запястья, и вдруг как бы в
нерешительности вздрагивает, наклоняет голову и... целует мое левое запястье, потом опять
поднимает глаза на меня и смотрит этак застенчиво и с выражением... любви и как бы
небольшой неловкости. Он поднимает левую руку и нежно гладит меня по щеке. Я стою
столбом, руки так и лежат у Луиса на шее.
- О господи, Патрик, - шепчет он. - Почему здесь ?
Его рука играет с моими волосами. Я смотрю на заднюю стенку кабинки, где нацарапано:
"Эдвин толкает клевую шмаль" , - я все еще парализован, и тупо таращусь на эти слова, на
рамочку, окружающую буквы, как будто в ней содержится ответ, некая высшая истина. Эдвин?
Какой-такой Эдвин? Я трясу головой, чтобы сбросить оцепенение, и перевожу взгляд на Луиса,
у которого на лице как будто прилеплена эта жуткая влюбленная улыбка, я пытаюсь крепче
сжать его шею, но мое собственное лицо искажается от этого непомерного усилия, и я не могу
этого сделать, мои руки никак не сжимаются , мои руки, все еще простертые вперед, кажутся
нелепыми и бесполезными в таком положении.
- Я видел, как ты смотрел на меня, - говорит он с придыханием. - Я заметил, - он
сглатывает, - как ты разгорячен.
Он пытается поцеловать меня в губы, но я отступаю и случайно закрываю дверцу
кабинки. Я убираю руки с шеи Луиса, он тут же хватает их и кладет обратно. Я опять убираю
их, и стою, обдумывая, что делать дальше, но не могу даже пошевелиться.
- Не будь таким... робким, - говорит он.
Я глубоко вздыхаю, закрываю глаза, считаю до десяти, открываю глаза и делаю
беспомощную попытку поднять руки, чтобы все-таки задушить Луиса, но руки кажутся
совершенно неподъемными, руки меня не слушаются.
- Ты даже не знаешь, как долго я этого хотел... - он тяжело дышит, поглаживая мои
плечи дрожащими руками. - Еще с той Рождественской вечеринки в "Аризоне 206". На тебе
тогда был еще галстук от Armani в красную полоску.
Я только теперь замечаю, что его брюки все еще не застегнуты, и тихо и беспрепятственно
выбираюсь из кабинки, чтобы помыть руки, но на руках у меня перчатки, и я не хочу их
снимать. Мужской туалет Йельского клуба внезапно становится самой холодной комнатой на
земле, и меня бьет озноб. Луис выходит следом, теребит мой пиджак, наклоняясь вместе со
мной над раковиной.
- Я хочу тебя, - говорит он хриплым пидорским шепотом, и я медленно поворачиваю
голову, чтобы посмотреть ему в глаза, и он ловит мой взгляд и добавляет, - тоже .
Я выбегаю из сортира и сталкиваюсь, кажется, с Брюстером Випплом. Я улыбаюсь
метрдотелю и, пожав ему руку, бегу к закрывающемуся лифту, но опаздываю, и громко
матерюсь, стоя перед закрывшимися дверями. Я замечаю, что метрдотель разговаривает с
официантом, и оба вопросительно поглядывают на меня, так что я выпрямляюсь и машу им
рукой. Луис спокойно выходит из туалета, все еще улыбаясь, раскрасневшийся , а я просто стою
и смотрю, как он подходит ко мне. Он молчит.
- Что... это? - наконец, говорю я сквозь зубы.
- Ты куда собираешься? - смущенно шепчет он.
- Я... я собираюсь... - обалдевший, я осматриваю заполненный ресторан, потом
поворачиваюсь к Луису и вдруг понимаю, что меня всего колотит. - Мне нужно вернуть
видеокассеты, - говорю я, тыча в кнопку вызова лифта, но потом, когда мое терпение
иссякает, иду обратно за столик.
- Патрик, - окликает он меня.
Я оборачиваюсь:
-Что?
Он шепчет: "Я позвоню тебе", - с таким выражением на лице, которое вроде как должно
уверить меня, что он сохранит мой секрет.
- О боже, - мне хочется проблеваться, меня всего трясет, и когда я сажусь за наш
столик, я понимаю, что полностью опустошен, я все еще в перчатках. Я залпом проглатываю
остатки моего коктейля. И как только я сажусь, Ван Паттен спрашивает:
- Эй, Бэйтмен, как правильно надо носить булавку для галстука?
- С деловым костюмом булавка для галстука вовсе не обязательна, но если она все-таки
есть, она должна его дополнять. Аксессуар ни в коем случае не должен забивать сам галстук.
Лучше всего выбрать простую золотую заколку и поместить ее у нижнего конца галстука, под
углом в сорок пять градусов.