Анонимный зверинец продолжает вибрировать миазмами, вот уже на подходе полки черных всадников четвертого рейха, бородатого, православного, дурновкусного. Радостная, голубонебая, прозрачноводная, манящая, как настоящий Носовский Солнечный Город, Европа давно вертит пальцем у виска, глядя на бессильное шебуршание и возню глупых медведевских вассалов.
Два-ч похож на ватник, потный, вонючий, рабочий ватник, с нарисованным облупившейся белой краской номером, наследием советских лагерей, с многолетним запахом кровавого рабочего пота, начальственной мочи, сервильного, пахучего кала генсеков, едкой коммунистической рвоты и синюшного, студенистого гноя сталинских кабинетов, где в ночной тиши Сталин баловал себя отборными колхозницами под звуки пыток из подвала.
Два-ч - словно большой красочный новогодний ГУЛАГ, увешанный не игрушками, но червями, гнилыми трупами и разноцветной плесенью, рай для гангренозного и туберкулезного кремлевского пенсионера и Ад для всякого свободного человека, исповедующего Западные Ценности. Словно проститутка в лепрозории, едва сдерживая тошноту, в полуобморочном состоянии, наша демократическая оппозиция вынуждена играть в эти жуткие игры, погружаться в булькающий гной диктаторских нарывов, сосать генсекские пролежни и монархические язвы, тереться о коросты православия.
Два-ч - как последний трамвай в пропасть, управляемый подставным недоношенным карликом Зоем, как старый заедающий патефон с голосом Левитана. Как отхожее место Европы, выкидыш Западных ценностей, тоталитарный свинарник и коммунистический курятник. Мелкая кровавая вонючка, руки по локоть в говне, стоит на коленях, ссыт себе в суп и срет себе в макароны.
Воняет, друзья, нестерпимо воняет. Воняет резко, мерзко и гадко тоталитарными экзерсисами, пыточным калом и валенками воняет воняет воняет воняет воняет. Воняет, друзья. Тоталитаризмом, воняет, блядь.