В школе как-то влюбился в одну одноклассницу. Она была очень застенчивая и красивая, часто краснела и плакала, а ещё носила очки. Мы с ней были образцовыми учениками по английскому, поэтому всегда сидели вместе на последней парте и рассказывали друг другу всякие топики и диалоги, либо проверяли друг у друга домашнее чтение. И даже иногда случайно касались локтями. Некоторые топики нас заставляли придумывать самих, и тогда она старалась написать что-нибудь интересное, а потом, когда рассказывала, волновалась и краснела. И я тоже очень старался, чтобы ей было интересно. А в 9 классе на выпускном все веселились, а она сидела в уголке и грустила. Так что мы сели вместе на окно и стали разговаривать. Она была в красном платье, и я тайком пытался заглянуть в вырез же. :3 И сам при этом краснел. И потом мы вместе шли домой! А у её дома ещё долго не хотели расставаться, и тогда она сказала, что не хочет идти домой, и мы отправились гулять куда глаза глядят. И потом долго-долго не мог уснуть, снова и снова всё это переживал и улыбался, как кот. И мечтал, как мы после школы поженимся, и будем жить вместе, и нам никогда не будет скучно, и всё у нас будет хорошо... А на следующее утро мать такая говорит: "Слушай, нам на работу закупили компьютеры, а программист в отпуске. Я сказала, что ты сможешь их подключить." Я аж задрожал от волнения! У меня дома даже денди не было, приходилось задрачивать тетрис до мозолей и рисовать платформеры в тетрадке. А там их десять! пентиумов! новых, пахнущих упаковкой! Я в мать буквально вцепился же и сказал, что готов приступить немедленно. Поехал с ней на работу, и там меня ждало всё это богатство! И вот я их все собрал и подключил, а потом в её кабинете до позднего вечера сидел и просто играл в Windows! Там даже мышек почему-то не было, но я по книжке Фигурнова знал, как работать одной клавиатурой! Блджад, там столько всего! Впервые в жизни я дефрагментирвовал диск! И проверил его на ошибки раз десять. Мать спрашивала: "Ну всё? Ты закончил?" А я как в лихорадке ей отвечал: "Сейчас, сейчас..." И скорее открывал новые и новые окошки, панель управления, смена обоев, смена цветов, размер шрифта... А потом увидел там папку "Distrib". Там было столько всего! Даже Microsoft Office 95! Даже установочные файлы самой Windows!!! Мать меня еле-еле за руку увела. На следующий день я опять напросился "поработать" и впервые в жизни стал переустанавливат Windows! Потому что эту процеруду я уже знал по книжкам наизусть. И всё у меня получалось! А на четвёртый день наконец-то нашёл коробку с мышками, и это был новый праздник! А потом упросил знакомого переписать мне Warcraft II на 11 дискет и ооооооох блджад!!!!! И пофиг, что не было звука, кого волнуют такие мелочи. Хозяева кабинета уже отчаялись меня выгнать, дали мне белый халат и отодвинули монитором к окну, чтоб не смущал больных. Всё лето продолжались эти чудные деньки, и даже осенью потом иногда приезжал туда после занятий и играл до последнего сторожа, ни есть, ни пить не хотелось. А та девушка? Какая девушка, лол, ни разу про неё и не вспомнил.
Привет. Чего такой грустный? Пошли погуляем по пляжу вместе? Не хочешь? Тогда пошли поедим мороженку вместе? Меня Сатэн зовут. А тебя? Ты такой милашка. Стестнительный такой. Ну почему сразу не нужны-то? Тян нужны, поверь. Давай в кафешке вечером посидим? Можешь за меня не платить. Встретимся у входа в парк. Ну и что, что машины у тебя нет? Мне плевать на это. Главное то, какой ты добрый. У тебя очень красивые глаза. Не бойся, эти прыщи пройдут. Ты молодой ещё.
У меня ещё подружки с тобой познакомиться хотят. Нет, я не ревную. Как можно, если ты такой честный и открытый? Я знаю, что ты меня не предашь. Знаешь, я хочу быть только с тобой. Я сама умею готовить. И убираться могу. Нет, у меня не болит голова. А? Ты про эти шмотки? Зачем они мне, если тебе нравится форма школьницы? Не люблю трепаться о людях за спиной. Ты мне и таким нравишься. У меня не слишком маленькая грудь? Второй размер тебе нравится? Правда? Я так рада. Только не тискай их слишком часто. Можешь сидеть за игрой, я не буду тебя отвлекать. Да, я приготовлю эту вкусняшку для тебя. Нет, с подружками в клуб я не хочу. Лучше всего, когда ты рядом.
А? Почему ты смотришь на меня такими грустными глазами? Я что-то не так сделала? Почему ты плачешь? Хочешь, я тебя обниму и поцелую? Почему это невозможно? Потому что я 2D? Прости меня, любимый. Мне очень жаль, что я не живу в твоём мире.
У меня ещё подружки с тобой познакомиться хотят. Нет, я не ревную. Как можно, если ты такой честный и открытый? Я знаю, что ты меня не предашь. Знаешь, я хочу быть только с тобой. Я сама умею готовить. И убираться могу. Нет, у меня не болит голова. А? Ты про эти шмотки? Зачем они мне, если тебе нравится форма школьницы? Не люблю трепаться о людях за спиной. Ты мне и таким нравишься. У меня не слишком маленькая грудь? Второй размер тебе нравится? Правда? Я так рада. Только не тискай их слишком часто. Можешь сидеть за игрой, я не буду тебя отвлекать. Да, я приготовлю эту вкусняшку для тебя. Нет, с подружками в клуб я не хочу. Лучше всего, когда ты рядом.
А? Почему ты смотришь на меня такими грустными глазами? Я что-то не так сделала? Почему ты плачешь? Хочешь, я тебя обниму и поцелую? Почему это невозможно? Потому что я 2D? Прости меня, любимый. Мне очень жаль, что я не живу в твоём мире.
Бамп
Спаситель
Два месяца назад я сидел на крыше с твёрдым намерением свести счёты с жизнью. Девушка, с которой мы были вместе три года, ушла от меня. Последние полгода она мне изменяла. Хуже того, я мог от неё заразиться чем-нибудь нехорошим. Я сидел без работы, а того, что я откладывал, едва хватило бы на следующую неделю. Чтобы стало совсем хорошо, почти все друзья разъехались, а моя родня до сих пор злилась, что я решил работать, а не получать высшее образование.
Так что особенных причин дёргаться дальше я не видел. Сидел на краю крыши, болтал ногами на высоте четырнадцати этажей, а в ногах был этот задорный самоубийственный зуд, который можно ощутить, стоя на краю обрыва. Было холодно, по улице внизу время от времени катались машины… На секунду я занервничал, не грохнусь ли на чью-то машину, превратив при этом трагическое самоубийство в поступок мудака. Я посмеялся над тем, как глупо было об этом думать, и услышал за спиной мужской голос.
— Ты чё тут делаешь?
Я обернулся, едва удержав равновесие. За мной стоял этот здоровяк в голубом костюме и курил сигарету. Брюнет, лицо очень бледное… Когда поднимался, я его не видел, и не помню, чтобы дверь открывалась или закрывалась… но опять же, я тогда не об этом думал. Он вытянул в мою сторону руку и спросил: - Прыгать собираешься, или как?
— Ну… я это… да, наверное. А вы… вы коп или что-то вроде? - Спрашивать было глупо, но у него был такой властный вид, который у меня вечно ассоциируется с полицией. Только под арест мне и не хватало.
Он усмехнулся и сделал глубокую затяжку. - Не-а, просто видом любуюсь. Жить незачем, нет ради кого стараться?
Я вздохнул и вкратце обрисовал ему ситуацию. От того, что я поделился своей бедой, стало полегче, но самооценка упала ещё ниже.
Он посмеялся в ответ. Скорее даже кашлянул, но для ситуации это совсем не подходило. Он подкурил новую сигарету от окурка и кивнул мне.
— Парнишка, дела и вправду плохи… но давай так договоримся. Ты прыгаешь, избавляешься от всех этих бед. А я сейчас докурю и пойду вниз, подожду, пока ты не шмякнешься. Буду на месте первым, вытащу твой бумажник и в паспорте гляну, кто ты у нас есть. Потом ломану пароль от твоих соцсетей и прочей херни и найду всех, кто тебя любит или раньше любил, сначала их помучаю, а потом убью
Я просто смотрел, думая, не привиделось ли мне всё это. Даже не говорил, просто глядел на этого психа.
— Выкраду кого-нибудь из дома и буду пытать его или её в лесу, потом суну нож в брюхо, а тело достанется волкам. Ещё кого-нибудь застрелю в автомобиле, пусть катится в кювет и соображает, что это у него лёгкие вдруг перестали работать. Зарублю твоих близких, одноклассников и всех друзей, бывших и нынешних. - Он даже голос не повысил, говорил спокойным голосом, словно сообщал, который сейчас час.
— Д-да ты вообще чего? Так же… так нельзя, псих чёртов! - Меня трясло, и холод был СОВЕРШЕННО ни при чём. Этот мужик… я его совсем не знал, так что было возможно… Это было вообще из ряда вон, но у него словно.. была странная аура. Я смотрел на него, и у меня даже мысли не было, что он мог соврать.
— Тебе-то что за дело? Ты сдохнешь. На остальной мир тебе официально насрать, так что не ной о том, что будет после. - Он так и смотрел на меня, без каких-либо эмоций.
Я слетел с катушек. Запрыгнул на крышу и со всех ног полетел в квартиру. Вызвал полицию, сказал, что какой-то мужик на крыше угрожал мне убийством. Когда они приехали, его уже не было. В доме его никто не знал, я его раньше не видел, и после того случая тоже не видел. В итоге умудрился ничего не подцепить и устроиться на работу (пусть и паршивую) в местной закусочной. Квартиру пришлось снять сильно поскромнее. Насчёт девушки пока не успокоился, но всё пройдёт со временем.
Временами я мысленно возвращаюсь к той ночи. Это было так странно, даже не знаю, удастся ли когда-нибудь забыть. Не знаю, врал ли он, но что-то говорит мне, что не врал. На экране это выглядит так глупо, но вы бы его видели… вы бы его слышали… и у вас бы не возникло вопросов. Каким же психом надо быть, чтобы спасти человека от самоубийства, угрожая ему таким, что он боится уйти из жизни без присмотра. Каждый раз, когда читаю в новостях про нераскрытое убийство, вспоминаю тот случай.
Меня иногда спрашивают, что произошло той ночью. В ответ я говорю, что дьявол спас мне жизнь.
Два месяца назад я сидел на крыше с твёрдым намерением свести счёты с жизнью. Девушка, с которой мы были вместе три года, ушла от меня. Последние полгода она мне изменяла. Хуже того, я мог от неё заразиться чем-нибудь нехорошим. Я сидел без работы, а того, что я откладывал, едва хватило бы на следующую неделю. Чтобы стало совсем хорошо, почти все друзья разъехались, а моя родня до сих пор злилась, что я решил работать, а не получать высшее образование.
Так что особенных причин дёргаться дальше я не видел. Сидел на краю крыши, болтал ногами на высоте четырнадцати этажей, а в ногах был этот задорный самоубийственный зуд, который можно ощутить, стоя на краю обрыва. Было холодно, по улице внизу время от времени катались машины… На секунду я занервничал, не грохнусь ли на чью-то машину, превратив при этом трагическое самоубийство в поступок мудака. Я посмеялся над тем, как глупо было об этом думать, и услышал за спиной мужской голос.
— Ты чё тут делаешь?
Я обернулся, едва удержав равновесие. За мной стоял этот здоровяк в голубом костюме и курил сигарету. Брюнет, лицо очень бледное… Когда поднимался, я его не видел, и не помню, чтобы дверь открывалась или закрывалась… но опять же, я тогда не об этом думал. Он вытянул в мою сторону руку и спросил: - Прыгать собираешься, или как?
— Ну… я это… да, наверное. А вы… вы коп или что-то вроде? - Спрашивать было глупо, но у него был такой властный вид, который у меня вечно ассоциируется с полицией. Только под арест мне и не хватало.
Он усмехнулся и сделал глубокую затяжку. - Не-а, просто видом любуюсь. Жить незачем, нет ради кого стараться?
Я вздохнул и вкратце обрисовал ему ситуацию. От того, что я поделился своей бедой, стало полегче, но самооценка упала ещё ниже.
Он посмеялся в ответ. Скорее даже кашлянул, но для ситуации это совсем не подходило. Он подкурил новую сигарету от окурка и кивнул мне.
— Парнишка, дела и вправду плохи… но давай так договоримся. Ты прыгаешь, избавляешься от всех этих бед. А я сейчас докурю и пойду вниз, подожду, пока ты не шмякнешься. Буду на месте первым, вытащу твой бумажник и в паспорте гляну, кто ты у нас есть. Потом ломану пароль от твоих соцсетей и прочей херни и найду всех, кто тебя любит или раньше любил, сначала их помучаю, а потом убью
Я просто смотрел, думая, не привиделось ли мне всё это. Даже не говорил, просто глядел на этого психа.
— Выкраду кого-нибудь из дома и буду пытать его или её в лесу, потом суну нож в брюхо, а тело достанется волкам. Ещё кого-нибудь застрелю в автомобиле, пусть катится в кювет и соображает, что это у него лёгкие вдруг перестали работать. Зарублю твоих близких, одноклассников и всех друзей, бывших и нынешних. - Он даже голос не повысил, говорил спокойным голосом, словно сообщал, который сейчас час.
— Д-да ты вообще чего? Так же… так нельзя, псих чёртов! - Меня трясло, и холод был СОВЕРШЕННО ни при чём. Этот мужик… я его совсем не знал, так что было возможно… Это было вообще из ряда вон, но у него словно.. была странная аура. Я смотрел на него, и у меня даже мысли не было, что он мог соврать.
— Тебе-то что за дело? Ты сдохнешь. На остальной мир тебе официально насрать, так что не ной о том, что будет после. - Он так и смотрел на меня, без каких-либо эмоций.
Я слетел с катушек. Запрыгнул на крышу и со всех ног полетел в квартиру. Вызвал полицию, сказал, что какой-то мужик на крыше угрожал мне убийством. Когда они приехали, его уже не было. В доме его никто не знал, я его раньше не видел, и после того случая тоже не видел. В итоге умудрился ничего не подцепить и устроиться на работу (пусть и паршивую) в местной закусочной. Квартиру пришлось снять сильно поскромнее. Насчёт девушки пока не успокоился, но всё пройдёт со временем.
Временами я мысленно возвращаюсь к той ночи. Это было так странно, даже не знаю, удастся ли когда-нибудь забыть. Не знаю, врал ли он, но что-то говорит мне, что не врал. На экране это выглядит так глупо, но вы бы его видели… вы бы его слышали… и у вас бы не возникло вопросов. Каким же психом надо быть, чтобы спасти человека от самоубийства, угрожая ему таким, что он боится уйти из жизни без присмотра. Каждый раз, когда читаю в новостях про нераскрытое убийство, вспоминаю тот случай.
Меня иногда спрашивают, что произошло той ночью. В ответ я говорю, что дьявол спас мне жизнь.
Недавно со мной произошёл эпичнейший фэйл во всех лучших традициях.
Сам бета-кун 23лвл, не отвратителен, но и не прекрасен, работаю в офисе, как-то так вышло, что всё ещё листва. Времени что ли не было, или ещё что, не знаю, но факт остаётся фактом. В общем, ничего выдающегося.
Так вот. Работаю я допоздна. Машины нет, перемещаюсь, соответственно, на общественном транспорте, в данном случае – на метро. Так как время уже перевалило за полночь, вагон, в котором я сидел, был практически пуст. Я, пара каких-то хачей, храпящий на весь салон алкаш и ещё какой-то мужик типа меня. Надо сказать, что денёк выдался сложным, времени на поесть практически не было, пришлось где-то в середине дня добежать до макдональдса, по-быстрому взять с собой несколько бургеров и кофе, плюс ещё забежать по дороге за ролтоном «на потом». Потом произошло уже только под самый конец рабочего дня, то есть почти перед выходом. В общем сейчас мой рацион давал потихоньку о себе знать. Нет, я вроде не шибко хотел срать, но вот смачно набздеть я желал всей душой. Но, как говорится, воспитание не позволяло до какой-то поры. После этой поры я был не в силах сдерживать максимально сжатым сфинктером безудержно рвущиеся наружу газы, мой живот крутило всё сильнее, даже сжатые зубы не помогали. В итоге я не выдержал. Оценив обстановку, я подумал, что, в принципе, немного стравить давление будет не страшно, в вагоне ведь, считай, никого и не было, а перегон как раз один из самых длинных, значит, всё успеет выветриться до следующей станции, где кто-то может зайти, тем более, у меня уже начинало темнеть в глазах от напряга. Подумав так, я с трудом дождался, пока захлопнутся двери на этой станции, благо никто не вошёл, и незамедлительно привёл свой нехитрый план в действие. Боже, мне сразу стало легче, однако вонища была из разряда адских. Мне, правда, было нормально, своё говно, как говорится, не пахнет. Я немного расслабился, а на лице установилась приятное выражение вместо того еблища, что было до того, будто поезд ехал не сам, а это я один его тащил на себе. Тому, что двери открылись и кто-то вошёл, я не придал особого значения, сохраняя то приятное расслабленное выражения лица и чисто механически следя взглядом за вошедшим. Это длилось не так долго, каких-то несколько секунд, может. Но вот то, что произошло дальше, заставило меня резко прийти в себя: этот кто-то направлялся прямо ко мне. Блядь. До меня вдруг дошло, что я перепутал порядок перегонов и этот перегон был одним из самых коротких! А ко мне направлялась тян, причём 9/10 точно, какая в другое время ко мне точно бы не подошла, но сейчас, когда было поздно, и вагон был полупустой, и ей, видимо, хотя бы чисто инстинктивно нужна была защита, а тут подвернулся молодой парень, который сидел с приветливым лицом и улыбался, казалось, ей, она решила подойти. Господи, что делать. Башка ничего не соображала. Я срочно перестал улыбаться и опустил краснеющее с метеорической скоростью лицо в пол. Нет, это не помогло. Она продолжала приближаться. В голове стучали секунды, шёл отсчёт до того момента, когда она войдёт в зону поражения. 5..4..3..2.. Я поднял голову на очень приветливый, красивый, приятный, в общем, хоть и не люблю это слово, но именно ламповый голосок. На меня смотрело поистине ангельское личико: очень аккуратный чуть курносый нос, губки бантиком, большие красивые голубые глаза со слегка подведёнными ресницами.. Да уж, надолго мне запомнилось это личико. Я стал судорожно предполагать, почему она до сих пор не убежалa: может, у неё заложен нос, может, уже всё успело выветриться, но ведь я чувствовал этот смрад, от которого едва не выедало глаза, может..<<Молодой человек, вы что, ОБОСРАЛИСЬ ?>>
Сам бета-кун 23лвл, не отвратителен, но и не прекрасен, работаю в офисе, как-то так вышло, что всё ещё листва. Времени что ли не было, или ещё что, не знаю, но факт остаётся фактом. В общем, ничего выдающегося.
Так вот. Работаю я допоздна. Машины нет, перемещаюсь, соответственно, на общественном транспорте, в данном случае – на метро. Так как время уже перевалило за полночь, вагон, в котором я сидел, был практически пуст. Я, пара каких-то хачей, храпящий на весь салон алкаш и ещё какой-то мужик типа меня. Надо сказать, что денёк выдался сложным, времени на поесть практически не было, пришлось где-то в середине дня добежать до макдональдса, по-быстрому взять с собой несколько бургеров и кофе, плюс ещё забежать по дороге за ролтоном «на потом». Потом произошло уже только под самый конец рабочего дня, то есть почти перед выходом. В общем сейчас мой рацион давал потихоньку о себе знать. Нет, я вроде не шибко хотел срать, но вот смачно набздеть я желал всей душой. Но, как говорится, воспитание не позволяло до какой-то поры. После этой поры я был не в силах сдерживать максимально сжатым сфинктером безудержно рвущиеся наружу газы, мой живот крутило всё сильнее, даже сжатые зубы не помогали. В итоге я не выдержал. Оценив обстановку, я подумал, что, в принципе, немного стравить давление будет не страшно, в вагоне ведь, считай, никого и не было, а перегон как раз один из самых длинных, значит, всё успеет выветриться до следующей станции, где кто-то может зайти, тем более, у меня уже начинало темнеть в глазах от напряга. Подумав так, я с трудом дождался, пока захлопнутся двери на этой станции, благо никто не вошёл, и незамедлительно привёл свой нехитрый план в действие. Боже, мне сразу стало легче, однако вонища была из разряда адских. Мне, правда, было нормально, своё говно, как говорится, не пахнет. Я немного расслабился, а на лице установилась приятное выражение вместо того еблища, что было до того, будто поезд ехал не сам, а это я один его тащил на себе. Тому, что двери открылись и кто-то вошёл, я не придал особого значения, сохраняя то приятное расслабленное выражения лица и чисто механически следя взглядом за вошедшим. Это длилось не так долго, каких-то несколько секунд, может. Но вот то, что произошло дальше, заставило меня резко прийти в себя: этот кто-то направлялся прямо ко мне. Блядь. До меня вдруг дошло, что я перепутал порядок перегонов и этот перегон был одним из самых коротких! А ко мне направлялась тян, причём 9/10 точно, какая в другое время ко мне точно бы не подошла, но сейчас, когда было поздно, и вагон был полупустой, и ей, видимо, хотя бы чисто инстинктивно нужна была защита, а тут подвернулся молодой парень, который сидел с приветливым лицом и улыбался, казалось, ей, она решила подойти. Господи, что делать. Башка ничего не соображала. Я срочно перестал улыбаться и опустил краснеющее с метеорической скоростью лицо в пол. Нет, это не помогло. Она продолжала приближаться. В голове стучали секунды, шёл отсчёт до того момента, когда она войдёт в зону поражения. 5..4..3..2.. Я поднял голову на очень приветливый, красивый, приятный, в общем, хоть и не люблю это слово, но именно ламповый голосок. На меня смотрело поистине ангельское личико: очень аккуратный чуть курносый нос, губки бантиком, большие красивые голубые глаза со слегка подведёнными ресницами.. Да уж, надолго мне запомнилось это личико. Я стал судорожно предполагать, почему она до сих пор не убежалa: может, у неё заложен нос, может, уже всё успело выветриться, но ведь я чувствовал этот смрад, от которого едва не выедало глаза, может..<<Молодой человек, вы что, ОБОСРАЛИСЬ ?>>
Костя родился в глубинке, рос среди бесконечной нищеты, взрослел в окружении патриотов и блюстителей морали, становился личностью в обществе, потерявшим надежду и здравый смысл. Но ему было всё равно. С малых лет Костя полюбил книги. Они были ему и друзьями и родителями, собеседниками и соратниками. Впечатлительный ребёнок не воспринял уличную культуру, не смог влиться в местный «коллектив», предпочтя домашний уют шумным компаниям и тёмным дворам начала двухтысячных. Школьные будни проходили, словно мрачный сон. Учителя, одноклассники, даже охранник всегда с презрением смотрели на забитого одинокого мальчика, живущего в мире собственных фантазий.
Но ему и не нужно было чего-то особенного. Из бессчётного множества прочитанных книг родился воображаемые друзья. Лишь 2 события из детства были для Кости знаковыми. Первый раз местная красавица подошла к нему на перемене и улыбнувшись сказала: «Ты будешь со мной встречаться?». Костя с удивлённым и немного радостным видом спросил: «Правда?». На что девушка засмеялась и ответила: «Нет, конечно. Ты придурок что ли? Шутки не понял?». Смеялся тогда весь класс. И половина школы показывала на парня пальцами, усмехаясь и перешёптываясь. После этого Костя перестал воспринимать женщин. Он им не верил, презирал этих созданий. Даже то, что говорили учителя на уроке, он перечитывал дома. Вторым важным событием в его школьной жизни стал интернет. Когда он появился, Костя открыл для себя удивительный мир, полный развлечений и информационного шума. Спустя пару месяцев, книги стали пылиться на полках. Прочитать всё, что хочется, можно было и в сети.
Выпускной Костя прогулял. Видеть пьяные лица тех, кто годами издевался над ним, ему не хотелось. Там они обсуждали кто куда уйдёт, а он сидел дома. Для него уже и так всё было решено. Поступить в Москву с его знаниями не было проблемой. За компьютером последнее лето детства пролетело, как один день. В институте Костя надеялся, что ему удастся начать всё сначала, избежав того, что окружало его 11 лет, но общество, в которое он попал, оказалось ещё более жестоким и принципиальным. Будто бы вчерашние школьники были и не школьниками вовсе. А «гости с Кавказа» вольготно расхаживали по коридорам, доминирующим взглядом отпугивая местных, и громким голосом обсуждали проходящих девушек. «Понятно...» — прошептал Костя. Очередной будничный ад поглотил его с головой. Однако здесь было чуть легче. Никто не обязывал его общаться с соседями по скамейке и даже ходить на занятия. Зачем, если контрольные пишутся на отлично лишь у нескольких человек, включая него? Спустя месяц Костя стал замечать тихую девушку, пересевшую прямо за его спину. Одевалась она довольно скромно. Макияж почти не наносила. Ни с кем не общалась. Краем уха Костя слышал, что за ней бегает местный «горец» Аслан, отец которого поднялся в 90-е и теперь имеет большие связи в Москве. Этот Аслан иногда поджидает ту тихоню со своей машиной у ворот. Но Косте было как-то всё равно. Он на это повлиять уже не мог. Этот мир казался ему дико неправильным. «Те, кто упорно трудится ради блага всех людей, должны иметь больший вес, чем те, кто пожинает их плоды» — так думал парень. Часто вечерами он писал свои философские размышления в тетрадь, которую ему подарил его дед, пожалуй единственный родственник, понимавший Костю. Шли дни, записи прибавлялись, но жизнь оставалась прежней.
Близились холода. На следующей неделе уже обещали снег. Костя шёл в свою квартиру, где снимал комнату на пару двумя забитыми задротами, один из которых страдал эпилепсией, другой был заядлым и необщительным игроманом. В трёх комнатах они уживались и крайне редко обменивались приветствиями. Парень думал, чтобы ему записать сегодня в тетрадь... «Так, стоп. Где тетрадь?» — пронеслось в голове у него, когда он не нашёл её в сумке. Уже через 5 минут он забежал в аудиторию последнего занятия, где увидел её, ту девушку, спокойно читающую его тетрадь. С важным видом Костя подошёл к ней и, протянув руку, спокойно сказал:
— Отдай, пожалуйста.
— Это всё ты пишешь? — улыбнувшись ответила девушка.
— Да, я. А что в этом смешного?
— Нет. Мне очень понравилось.
— Вот как? Но лучше отдай её мне.
Девушка встала и протянула ему тетрадь и свою руку.
— Меня Вика зовут.
— Костя... — чуть слышно ответил удивлённый парень. .
Но ему и не нужно было чего-то особенного. Из бессчётного множества прочитанных книг родился воображаемые друзья. Лишь 2 события из детства были для Кости знаковыми. Первый раз местная красавица подошла к нему на перемене и улыбнувшись сказала: «Ты будешь со мной встречаться?». Костя с удивлённым и немного радостным видом спросил: «Правда?». На что девушка засмеялась и ответила: «Нет, конечно. Ты придурок что ли? Шутки не понял?». Смеялся тогда весь класс. И половина школы показывала на парня пальцами, усмехаясь и перешёптываясь. После этого Костя перестал воспринимать женщин. Он им не верил, презирал этих созданий. Даже то, что говорили учителя на уроке, он перечитывал дома. Вторым важным событием в его школьной жизни стал интернет. Когда он появился, Костя открыл для себя удивительный мир, полный развлечений и информационного шума. Спустя пару месяцев, книги стали пылиться на полках. Прочитать всё, что хочется, можно было и в сети.
Выпускной Костя прогулял. Видеть пьяные лица тех, кто годами издевался над ним, ему не хотелось. Там они обсуждали кто куда уйдёт, а он сидел дома. Для него уже и так всё было решено. Поступить в Москву с его знаниями не было проблемой. За компьютером последнее лето детства пролетело, как один день. В институте Костя надеялся, что ему удастся начать всё сначала, избежав того, что окружало его 11 лет, но общество, в которое он попал, оказалось ещё более жестоким и принципиальным. Будто бы вчерашние школьники были и не школьниками вовсе. А «гости с Кавказа» вольготно расхаживали по коридорам, доминирующим взглядом отпугивая местных, и громким голосом обсуждали проходящих девушек. «Понятно...» — прошептал Костя. Очередной будничный ад поглотил его с головой. Однако здесь было чуть легче. Никто не обязывал его общаться с соседями по скамейке и даже ходить на занятия. Зачем, если контрольные пишутся на отлично лишь у нескольких человек, включая него? Спустя месяц Костя стал замечать тихую девушку, пересевшую прямо за его спину. Одевалась она довольно скромно. Макияж почти не наносила. Ни с кем не общалась. Краем уха Костя слышал, что за ней бегает местный «горец» Аслан, отец которого поднялся в 90-е и теперь имеет большие связи в Москве. Этот Аслан иногда поджидает ту тихоню со своей машиной у ворот. Но Косте было как-то всё равно. Он на это повлиять уже не мог. Этот мир казался ему дико неправильным. «Те, кто упорно трудится ради блага всех людей, должны иметь больший вес, чем те, кто пожинает их плоды» — так думал парень. Часто вечерами он писал свои философские размышления в тетрадь, которую ему подарил его дед, пожалуй единственный родственник, понимавший Костю. Шли дни, записи прибавлялись, но жизнь оставалась прежней.
Близились холода. На следующей неделе уже обещали снег. Костя шёл в свою квартиру, где снимал комнату на пару двумя забитыми задротами, один из которых страдал эпилепсией, другой был заядлым и необщительным игроманом. В трёх комнатах они уживались и крайне редко обменивались приветствиями. Парень думал, чтобы ему записать сегодня в тетрадь... «Так, стоп. Где тетрадь?» — пронеслось в голове у него, когда он не нашёл её в сумке. Уже через 5 минут он забежал в аудиторию последнего занятия, где увидел её, ту девушку, спокойно читающую его тетрадь. С важным видом Костя подошёл к ней и, протянув руку, спокойно сказал:
— Отдай, пожалуйста.
— Это всё ты пишешь? — улыбнувшись ответила девушка.
— Да, я. А что в этом смешного?
— Нет. Мне очень понравилось.
— Вот как? Но лучше отдай её мне.
Девушка встала и протянула ему тетрадь и свою руку.
— Меня Вика зовут.
— Костя... — чуть слышно ответил удивлённый парень. .
Через 2 месяца они уже напоминали молодожёнов. Сначала Костя не доверял ей, вспоминая ту историю из школы, но по прошествии времени убедился, что в этот раз всё относительно серьёзно. Вика в свою очередь была очень удивлена начитанности и неожиданной общительности своего возлюбленного. С началом их отношений мир для Кости не стал светлее, но в нем почувствовалось тепло. Теперь он был не один. Впервые в жизни нашёлся хоть кто-то, кто понимал его. Это и называется счастьем? Костя не знал. Но он точно знал, что это единственный шанс для него. И другого просто не существует. Но был и тот, кого счастье Кости не устраивало. Аслан продолжал преследовать Вику, оставлял ей цветы, подвозил с друзьями подарки и кричал что-то под окном. На телефон Косте стали приходить угрозы, требования расстаться с Викой. Иногда к нему в перерывах между занятиями подходили друзья Аслана, «уговаривая» пойти на сделку. Даже деньги предлагали, а потом стали обещать проблемы. Крупные проблемы... Сначала Косте урезали стипендию, потом его стали дожимать преподователи, задавая самые каверзные вопросы. Дверь на его квартире кто-то исцарапал ножом, что вызвало недолгое возмущение соседей. С Викой об этом Костя не разговаривал. Не хотел посвящать в эти дела.
За день до Нового Года Костя решил прикупить подарок для своей любимой. Нужно было пройтись по магазинам. Выходя из подъезда он не заметил две фигуры за углом. Удар, боль, темнота...
Очнулся Костя у себя в комнате. Соседи притащили его в дом, рассказав, что увидели его через окно лежащим на снегу. Голова немного гудела, но парень смог подняться.
— Кстати, тебе звонят каждый час. Может, случилось чего? — сказал сосед, указав на телефон.
Костя бросился к телефону. Номер был неизвестен. Звонок. Гудки.
— Алло, Константин, это вы?
— Да. Кто это?
— Наталья Георгиевна. Мать Вики. Она мне часто рассказывала о вас.
— Слушаю.
— Вика не у вас?
— Нет.
— Она со вчерашнего дня не появляется дома. До нового года осталось всего несколько часов. Она, конечно, девушка самостоятельная, но я очень за неё волнуюсь. У неё с детства сердечная недостаточность, понимаете? Она, возможно, вам не говорила. Я искала её у читального зала, где она часто сидела, но библиотекарь сказала, что она села с какими-то людьми в чёрный автомобиль...
В трубке послышался плачь.
— Послушайте, Константин. В полиции сказали писать заявление. Мне так страшно. Пожалуйста, найдите Вику. Пусть она вернётся домой. Я не знаю, что за люди с ней уехали, но пусть вернётся...
Костя бросил трубку. Через 2 минуты он уже выбежал из квартиры. Голова была тяжёлая, но выбора не было. Через пол часа он был у дома одного из студентов-шестёрок Аслана, имени которого Костя не знал. Этот студент открыл дверь, намереваясь что-то сказать, но резкий удар ногой в живот повалил его на порог. Момент был выбран удачно. Вокруг было ни души. Ни свидетелей, ни камер. Совершенно случайно он запомнил этот адрес. Продолжая избивать парня ногами Костя кричал: «Где Аслан? Где он, говори, сука? Ну чего ты? Говори, где Аслан.».
— В ... отеле...
— В каком, сука, отеле? — продолжая наносить удары, кричал Костя.
— Галерея... Авеню... Не бей, пожалуйста.. Хватит.
— Вика с ними?
— Ему друзья её подарили... Не бей, брат. Я не при чём. Не бей...
Ударив его последний раз, Костя побежал в сторону метро.
Все свои деньги Костя потратил на номер на втором этаже. Уставшая и полупьяная администраторша болтала о чём-то с охранником, то ли флиртуя, то ли пытаясь убить время. С тихим и спокойным видом Костя шёл по коридорам, прислушиваясь к каждому звуку. Поднявшись ещё выше, парень услышал знакомые голоса за дверью 302 номера. Стук в дверь.
— Ээээ. Ну чего ещё-та? Сколька можно уже?
Полуголый мужчина приоткрыл дверь, но в ту же секунду его горло проткнули, со всей силы вогнав туда нож. Через мгновение тело упало на пол. Войдя внутрь, Костя бросился в одну из комнат, но никого там не обнаружил.
— Что за хэрня, а? Мурат, ты чего там?
Ещё один голос приближался из другой комнаты. Подождав за углом, Костя резко выскочил из-за угла, но промахнулся, порезав противнику кожу.
— Ааааааа. Аслан, бэри нож, спасайся, брат. — закричал мужчина.
Времени не было. Ударом в ногу Костя заставил противника чуть отступить и пригнутся, после чего последовал второй удар под рёбра. Захлёбываясь кровью, мужчина медленно сползал на пол, отчаянно пытаясь ухватиться за зеркало на стене. Костя направился в ту самую комнату, но удар из-за угла повалил его на пол. С диким криком Аслан прыгнул на него, нанеся несколько ударов в лоб и грудь, от которых Костя чуть не потерял сознание. Держа нож в правой руке парень пытался сделать удар, но через мгновение Аслан заломал руку, резко выбив нож.
— Ну что, свинья русская? За друзей моих ответишь, падла!
— Сдохни, ублюдок! — закричал Костя, выхватив другой рукой второй нож из куртки. 2 удара в шею, и Аслан упал, подёргиваясь в конвульсиях и заливая пол кровью.
Покачиваясь, Костя встал и прошёл в спальню. Там лежала голая Вика. Глаза её были закрыты. На полу валялись бутылки алкоголя и пакетики какой-то смеси.
— Вика... Вика... — со слезами на глазах Костя пытался разбудить свою девушку трясущимися руками.
Но она не дышала. Пульс не чувствовался. Костя прислонился спиной к шкафу и, схватив голову руками, заплакал. Ему уже ничего не хотелось. Шок, который он перенёс за эти пару часов был сильнее его. Кровь всё ещё кипела, дрожь не унималась, а Вика больше не просыпалась. Выпив оставшуюся половину одной из бутылок, Костя вышел из номера, прикрыв дверь. У стойки тоже никого не было. Где-то справа слышались весёлые голоса мужчины и женщины. Ещё 2 охранника курили на улице. Костя шёл вдоль домов, разглядывая время на телефоне. Трясущиеся руки не сразу позволили ему это сделать. 23:49. Подойдя к участковому пункту полиции, он увидел двух весёлых полицейских. Один из них держал пакет с бутылками и продуктами, а другой курил. Подойдя к ним, Костя сказал:
— Только что я убил трёх человек.
Полицейские замолчали и многозначительно посмотрели на него. Они стояли и смотрели друг на друга. После продолжительной паузы оба засмеялись.
— Да ты гонишь что ли, парень? Ты себя-то со стороны видел? Так вообще-то не шутят на новый год. Иди отсюда давай, не порти людям праздник своим плоским юмором.
— Да. Пойду, пожалуй. — улыбнувшись ответил Костя.
— Давай-давай.
Парень развернулся и медленно пошёл по улице куда-то в сторону центра.
С неба крупным хлопьями медленно падал снег. На улице почти исчезли люди. Лишь изредка проезжали автомобили. В окнах мелькали силуэты людей, готовящихся встречать новый 2015-й год. Вот-вот Путин обратится к народу, после чего под звонкий бой курантов эта страна шагнёт в своё новое будущее. Будущее, которого все так долго ждали.
Уже и не помню, когда я родился. И хотя большинство верит в мои безграничные способности, но я ничего не знаю о этом мире. Кто его создал и почему? Кто в конце концов создал меня? Это кажется смешным, но впервые открыв глаза, я уже всё знал. Знал, какими способностями обладаю и что должен делать. Но я так и не узнал, кто мой создатель. Нужен ли я ему? Для чего всё это? Эксперимент? Я уже устал задавать сам себе эти глупые вопросы. Всё равно никто не придёт и не ответит на них.
Вокруг тишина. Миллиарды огней сливаются в единую картину бесконечной красоты. Но сколько бы я не тянулся к ним, мне ни за что не удаётся покинуть это место. Я должен оставаться здесь и наблюдать за тем, как развивается жизнь на этой... как они её называют, планете. «Они», да. Они появились совсем недавно и быстро заинтересовали меня. Я использовал свои возможности, чтобы сделать их похожими на меня с течением времени. Они такие умные и глупые одновременно. С важным видом рассуждают о бессмысленных вещах. Пытаются ответить на вопросы, на которые даже я не знаю ответ. Бегают туда-сюда, запертые со мной в этом месте. До их появления мне было ужасно скучно. Но теперь они получили шанс вырваться отсюда. Такой великий шанс, который они никак не используют. Почему? Почему они так хотят здесь остаться? Возможно потому, что я сделал их жизнь слишком короткой? Однажды я хотел это исправить, но пришлось бы менять великое множество законов этой жизни, чего мне делать не захотелось. Пусть остаётся всё, как есть.
До них были и другие. Сначала плавали в океане, потом с моей помощью выбрались на сушу. Они подавали такие большие надежды, но оправдать их не смогли. Бесконечно скучных существ я сам уничтожил. А потом создал новых. Первый образец этих «людей» развивался слишком быстро. Я всячески им помогал. С моей помощью они получили технологии, возможности которых приблизились к моим. Построили пирамиды, огромные города, так же, как сейчас, летали за пределы планеты. А потом они уничтожили сами себя. Северная и Южная цивилизации что-то не поделили, превратив друг друга в ничто. Лишь пирамиды напоминают о нашей былой дружбе.
В дела нового поколения этих существ я почти не вмешиваюсь. А потому они стали ещё глупее. Всю свою историю они поклонялись мне в разных образах, считая, будто я всемогущ. Останки прошлых цивилизаций подсказали им, что мы чем-то похожи. И эти глупцы убивали друг друга, выкрикивая моё несуществующее имя. Прошли уже тысячи лет, а они до сих пор это делают. Ничтожная часть из них делает то, что в прошлом делали все люди. Зато этих людей уважают и даже боятся. Смешно, но это реальность. То, что люди делают сейчас, мне очень не нравится. Планета страдает, жизнь умирает, а с ней могу погибнуть и я. Этот огромный шар энергии, освещающий нас, однажды взорвётся, но люди убьют себя куда раньше. Или это сделаю я сам. Третьего шанса у них не будет. Возможно, стоит начать всё сначала, создать новый проект. Больше мне нечем себя развлекать.
Прошло уже столько времени. Мне так одиноко, так скучно. Редко когда в этом тёмном пространстве происходит что-то интересное. Ярчайшие вспышки света освещают на мгновение всё вокруг, а затем потухают где-то в глубине бескрайнего космоса. Бесконечно долго я всматриваюсь в те далёкие миры, что мне недоступны. Там тоже заточены такие же, как я? Я и те, за кем я наблюдаю, ищем ответ на этот вопрос. Возможно, стоит им помочь, чтобы скорее узнать. Но не закончится ли это так же, как и в прошлый раз? Люди жестоки, коварны, своенравны и не честны сами с собой. Свою глупость и жажду наживы они уже тысячи лет оправдывают моим именем, сущностью, что называют Богом.
Вокруг тишина. Миллиарды огней сливаются в единую картину бесконечной красоты. Но сколько бы я не тянулся к ним, мне ни за что не удаётся покинуть это место. Я должен оставаться здесь и наблюдать за тем, как развивается жизнь на этой... как они её называют, планете. «Они», да. Они появились совсем недавно и быстро заинтересовали меня. Я использовал свои возможности, чтобы сделать их похожими на меня с течением времени. Они такие умные и глупые одновременно. С важным видом рассуждают о бессмысленных вещах. Пытаются ответить на вопросы, на которые даже я не знаю ответ. Бегают туда-сюда, запертые со мной в этом месте. До их появления мне было ужасно скучно. Но теперь они получили шанс вырваться отсюда. Такой великий шанс, который они никак не используют. Почему? Почему они так хотят здесь остаться? Возможно потому, что я сделал их жизнь слишком короткой? Однажды я хотел это исправить, но пришлось бы менять великое множество законов этой жизни, чего мне делать не захотелось. Пусть остаётся всё, как есть.
До них были и другие. Сначала плавали в океане, потом с моей помощью выбрались на сушу. Они подавали такие большие надежды, но оправдать их не смогли. Бесконечно скучных существ я сам уничтожил. А потом создал новых. Первый образец этих «людей» развивался слишком быстро. Я всячески им помогал. С моей помощью они получили технологии, возможности которых приблизились к моим. Построили пирамиды, огромные города, так же, как сейчас, летали за пределы планеты. А потом они уничтожили сами себя. Северная и Южная цивилизации что-то не поделили, превратив друг друга в ничто. Лишь пирамиды напоминают о нашей былой дружбе.
В дела нового поколения этих существ я почти не вмешиваюсь. А потому они стали ещё глупее. Всю свою историю они поклонялись мне в разных образах, считая, будто я всемогущ. Останки прошлых цивилизаций подсказали им, что мы чем-то похожи. И эти глупцы убивали друг друга, выкрикивая моё несуществующее имя. Прошли уже тысячи лет, а они до сих пор это делают. Ничтожная часть из них делает то, что в прошлом делали все люди. Зато этих людей уважают и даже боятся. Смешно, но это реальность. То, что люди делают сейчас, мне очень не нравится. Планета страдает, жизнь умирает, а с ней могу погибнуть и я. Этот огромный шар энергии, освещающий нас, однажды взорвётся, но люди убьют себя куда раньше. Или это сделаю я сам. Третьего шанса у них не будет. Возможно, стоит начать всё сначала, создать новый проект. Больше мне нечем себя развлекать.
Прошло уже столько времени. Мне так одиноко, так скучно. Редко когда в этом тёмном пространстве происходит что-то интересное. Ярчайшие вспышки света освещают на мгновение всё вокруг, а затем потухают где-то в глубине бескрайнего космоса. Бесконечно долго я всматриваюсь в те далёкие миры, что мне недоступны. Там тоже заточены такие же, как я? Я и те, за кем я наблюдаю, ищем ответ на этот вопрос. Возможно, стоит им помочь, чтобы скорее узнать. Но не закончится ли это так же, как и в прошлый раз? Люди жестоки, коварны, своенравны и не честны сами с собой. Свою глупость и жажду наживы они уже тысячи лет оправдывают моим именем, сущностью, что называют Богом.
Ты ебанутый?Это блять сколько читать придется
— Карина! Карииина! Выходи. Я жду.
— Иду! Сейчас спущусь. — прокричала девочка в окно.
Закончив завязывать бантик, она схватила букет цветов и выбежала вниз, где уже несколько минут ждал её друг Руслан со своей матерью Мадиной.
— Ну, пошли? — улыбнувшись, спросил мальчик.
— Да. — Карина тоже улыбнулась.
На линейке играла музыка. Дети выстроились во дворе, ожидая финального выступления директора.
— Жарко сегодня... — пожаловалась девочка.
— Да ладно тебе, Карин. Скоро домой пойдём.
Где-то со стороны школьного переулка послышались крики. Музыка стихла.
— Что такое? — спрашивала тётя Мадина у рядом стоящих взрослых.
Раздался выстрел. Снова крики. Потом ещё. И ещё одна очередь. Люди побежали кто куда.
— Бежим! Бежим отсюда! — закричал Руслан, схватив Карину за руку. — Мама! Где мама?
Новые выстрелы раздались, но уже со стороны железнодорожных путей. Толпа побежала в здание школы. Тогда Карина впервые увидела их – людей с оружием. Небритые, одетые в лёгкий камуфляж, обвешанные с ног до головы боеприпасами, они кричали что-то и палили в воздух, загоняя народ в здание. Руслан не отпускал руку Карины. Дети бежали за толпой по коридорам, пригнув головы. На улице ещё слышались выстрелы и громкие мужские голоса. Через несколько минут огромная толпа народа оказалась в спортивном зале школы, где люди буквально прижимались друг к другу.
— Террористы... это террористы... — шептались пленники между собой.
Люди с оружием расположились между рядами заложников. Некоторые из них, включая двух женщин в чёрных одеяниях, начали минировать стены и потолок. В центр вышел высокий бородатый мужчина с автоматом наперевес и громким голосом закричал:
— Тихо!
Зал стих.
— «Кто будыт разговариват по-осетински, умрёт. Кто станет бэз разрэшения, умрёт. Кто будет кричать и плакат, умрёт. Кто попытаетса бэжат, умрёт. Всё ясно? Харашо.»
После этих слов мужчина вышел из зала в сопровождении ещё двоих бойцов.
Карина и Руслан сидели рядом почти в самом углу спортзала. Они между собой почти не разговаривали, очень боялись ходившего совсем рядом террориста, лицо которого было укутано чёрным платком.
— Ты не видела мою маму? — прошептал Руслан.
— Н..нет... — тихо ответила дрожащая Карина.
Один мужчина начал успокаивать детей на осетинском языке, за что тут же был расстрелян. От этого дети начали плакать ещё сильнее. Через 20 минут бандиты забрали старшеклассников и мужчин, заставив их баррикадировать окна и двери. В середине дня послышался мощный взрыв на втором этаже. Снова крики. Потом стрельба. В туалет пускали редко. Снаружи слышались голоса сотен людей, сирены милиции, рёв моторов от каких-то тяжёлых машин. Ближе к вечеру к террористам обратились с громкоговорителя. В ответ стрельба.
— Руслан! Я хочу в туалет... очень хочу.
— А я хочу пить. Умираю просто.
Друзья сидели рядом почти голые. Террористы заставили их снять вещи. Воду почти не носили. Ближе к ночи Карина всё же выпросилась в туалет. Страшная духота, царившая в зале валила людей в обморок пачками. Всех взрослых мужчин расстреляли, многих парней-старшеклассников тоже. Люди с оружием переговаривались между собой то на русском, то на чеченском. В туалете девочка была под присмотром бандита. Он ни на шаг не отходил от неё. Было стыдно, но сил терпеть уже не было. Подойдя к раковине, она открыла кран. Оттуда слабой струёй потекла холодная вода. Напившись сама, она набрала полный рот и с надутыми щеками дошла до зала. Сев возле Руслана, девочка взяла его за голову и поцеловала, перелив воду ему в рот. Удивлённый мальчик ошалел, но сразу всё понял.
— Спасибо... — покраснев, выдавил он из себя.
Но вид его был ужасен. Свою мать Руслан так и не нашёл. Не видела её и Карина. Спустя час ожидания в потёмках, дети уснули.
Следующий день принёс новые испытания. От голода живот сворачивало напрочь, дикая жара усиливала жажду. Цветы были съедены ещё утром, а удушье и смрад перекрывали дыхание. Бандиты стали более нервными, не пускали в туалет, заставляя ходить по нужде прямо в штаны, не носили воду. От жажды около сотни людей валялись на полу без сознания. Одна из женщин записывала на листочке требования террористов, после чего выбежала на улицу и вернулась обратно.
— Скажи, Руслан, мы умрём? — спросила Карина, с каменным лицом глядя в потолок.
— Наверное... — ответил мальчик, разглядывая взрывчатку на стенах.
Большая часть детей уже не плакала. Не было сил и жидкости. Многие пили свою же мочу, но это лишь усиливало мучения. Весь этот день стояла страшная жара. Около 6 часов вечера Карина потеряла сознание.
Очнулась девочка от громкого взрыва, вслед за которым в зал ворвался поток свежего воздуха. Крыша оказалась пробита. Чувствовался запах гари. Террористы закричали что-то и начали стрелять по людям. Снаружи тоже началась беспорядочная стрельба. Гул сирен и крики людей не стихали. Некоторые из пленников попытались встать, но бандиты жестоко расстреливали их и забивали прикладами. Главный бандит что-то закричал, после чего народ подняли и погнали в сторону актового зала. Стрельба послышалась ещё ближе. Мелкие взрывы сопровождались рёвом моторов, приближающихся бтр-ов. За ними шёл спецназ. Тех заложников, что не успели перегнать в другие помещения, террористы стали расстреливать. Прямо за стеной уже стояли бойцы Альфы и вели стрельбу в их сторону. Кто-то из пленников переваливался на улицу. Там их забирали солдаты и добровольцы, а затем под пулями несли детей в зону безопасности. Руслана и Карину притащили на второй этаж. Спустя несколько часов бандиты приготовились к штурму.
— Руслан! Руслаааан! Смотри. — плачущая девочка показывала на труп женщины, лежащий у батареи.
Мальчик медленно подполз к телу, после чего закричал на весь зал: «Мамааааа...!». Но звуки стрельбы почти заглушали его голос. Один из бандитов схватил мальчика за руку и потащил к лестничной площадке. Другой прихватил Карину. Прикрываясь детьми, они вели огонь по бойцам федеральных войск.
— Отпустите меня! Отпустите, твариии! — кричал мальчик.
Руслан дёргался и пинался, в результате чего террориста ранили в руку. Разгневанный мужчина сломал ребёнку руку в ответ, а затем, схватив за волосы, потащил в коридор.
— Руслаааааан! Нееееет! — Карина больше не могла кричать. Всё, что она увидела: её друг кусает за ногу бандита, после чего тот достаёт пистолет и стреляет ему в голову.
От шока девочка обмочилась и чуть не потеряла сознание вновь. Другой мужчина, прикрываясь ей и ещё несколькими детьми, отстреливался в сторону лестничной площадки. Сзади раздался взрыв. Снова крики. Один из детей упал замертво рядом с Кариной. Осколком девочке повредило ногу, другой осколок вонзился в спину, рядом с позвоночником. Террорист ударил её в живот, отбросив почти на метр в коридор, и через несколько секунд получил пулю в лоб. Карина медленно теряла сознание. Из носа лилась кровь, руки были обожжены, да и пошевелиться она уже не могла. Глаза закрывались. Перед её взором предстала картина, как спецназ добивает последних террористов в конце коридора, пули решетят стены зала, а мужчина, чьё лицо закрыто маской, поднимает её с пола. Сознание сжалось в чёрную точку и мир вокруг поглотила кромешная тьма.
Карина умрёт на следующий день в операционной, так и не узнав о том, за что в её жизнь пришла война. Она не узнает, что после этих событий в России начнётся эпоха перемен, глобальных изменений в руководстве и службах безопасности. Она не узнает, как спустя 2 года ФСБ ликвидирует руководителя этой операции Шамиля Басаева, как федеральные войска уничтожат более сотни банд и незаконных группировок на Северном Кавказе, как рейтинг Путина будет расти на фоне борьбы с мировым терроризмом, и как каждый год вся эта огромная страна будет вспоминать о том, что случилось в маленькой провинциальной школе много лет назад.
#nightfiretales
— Иду! Сейчас спущусь. — прокричала девочка в окно.
Закончив завязывать бантик, она схватила букет цветов и выбежала вниз, где уже несколько минут ждал её друг Руслан со своей матерью Мадиной.
— Ну, пошли? — улыбнувшись, спросил мальчик.
— Да. — Карина тоже улыбнулась.
На линейке играла музыка. Дети выстроились во дворе, ожидая финального выступления директора.
— Жарко сегодня... — пожаловалась девочка.
— Да ладно тебе, Карин. Скоро домой пойдём.
Где-то со стороны школьного переулка послышались крики. Музыка стихла.
— Что такое? — спрашивала тётя Мадина у рядом стоящих взрослых.
Раздался выстрел. Снова крики. Потом ещё. И ещё одна очередь. Люди побежали кто куда.
— Бежим! Бежим отсюда! — закричал Руслан, схватив Карину за руку. — Мама! Где мама?
Новые выстрелы раздались, но уже со стороны железнодорожных путей. Толпа побежала в здание школы. Тогда Карина впервые увидела их – людей с оружием. Небритые, одетые в лёгкий камуфляж, обвешанные с ног до головы боеприпасами, они кричали что-то и палили в воздух, загоняя народ в здание. Руслан не отпускал руку Карины. Дети бежали за толпой по коридорам, пригнув головы. На улице ещё слышались выстрелы и громкие мужские голоса. Через несколько минут огромная толпа народа оказалась в спортивном зале школы, где люди буквально прижимались друг к другу.
— Террористы... это террористы... — шептались пленники между собой.
Люди с оружием расположились между рядами заложников. Некоторые из них, включая двух женщин в чёрных одеяниях, начали минировать стены и потолок. В центр вышел высокий бородатый мужчина с автоматом наперевес и громким голосом закричал:
— Тихо!
Зал стих.
— «Кто будыт разговариват по-осетински, умрёт. Кто станет бэз разрэшения, умрёт. Кто будет кричать и плакат, умрёт. Кто попытаетса бэжат, умрёт. Всё ясно? Харашо.»
После этих слов мужчина вышел из зала в сопровождении ещё двоих бойцов.
Карина и Руслан сидели рядом почти в самом углу спортзала. Они между собой почти не разговаривали, очень боялись ходившего совсем рядом террориста, лицо которого было укутано чёрным платком.
— Ты не видела мою маму? — прошептал Руслан.
— Н..нет... — тихо ответила дрожащая Карина.
Один мужчина начал успокаивать детей на осетинском языке, за что тут же был расстрелян. От этого дети начали плакать ещё сильнее. Через 20 минут бандиты забрали старшеклассников и мужчин, заставив их баррикадировать окна и двери. В середине дня послышался мощный взрыв на втором этаже. Снова крики. Потом стрельба. В туалет пускали редко. Снаружи слышались голоса сотен людей, сирены милиции, рёв моторов от каких-то тяжёлых машин. Ближе к вечеру к террористам обратились с громкоговорителя. В ответ стрельба.
— Руслан! Я хочу в туалет... очень хочу.
— А я хочу пить. Умираю просто.
Друзья сидели рядом почти голые. Террористы заставили их снять вещи. Воду почти не носили. Ближе к ночи Карина всё же выпросилась в туалет. Страшная духота, царившая в зале валила людей в обморок пачками. Всех взрослых мужчин расстреляли, многих парней-старшеклассников тоже. Люди с оружием переговаривались между собой то на русском, то на чеченском. В туалете девочка была под присмотром бандита. Он ни на шаг не отходил от неё. Было стыдно, но сил терпеть уже не было. Подойдя к раковине, она открыла кран. Оттуда слабой струёй потекла холодная вода. Напившись сама, она набрала полный рот и с надутыми щеками дошла до зала. Сев возле Руслана, девочка взяла его за голову и поцеловала, перелив воду ему в рот. Удивлённый мальчик ошалел, но сразу всё понял.
— Спасибо... — покраснев, выдавил он из себя.
Но вид его был ужасен. Свою мать Руслан так и не нашёл. Не видела её и Карина. Спустя час ожидания в потёмках, дети уснули.
Следующий день принёс новые испытания. От голода живот сворачивало напрочь, дикая жара усиливала жажду. Цветы были съедены ещё утром, а удушье и смрад перекрывали дыхание. Бандиты стали более нервными, не пускали в туалет, заставляя ходить по нужде прямо в штаны, не носили воду. От жажды около сотни людей валялись на полу без сознания. Одна из женщин записывала на листочке требования террористов, после чего выбежала на улицу и вернулась обратно.
— Скажи, Руслан, мы умрём? — спросила Карина, с каменным лицом глядя в потолок.
— Наверное... — ответил мальчик, разглядывая взрывчатку на стенах.
Большая часть детей уже не плакала. Не было сил и жидкости. Многие пили свою же мочу, но это лишь усиливало мучения. Весь этот день стояла страшная жара. Около 6 часов вечера Карина потеряла сознание.
Очнулась девочка от громкого взрыва, вслед за которым в зал ворвался поток свежего воздуха. Крыша оказалась пробита. Чувствовался запах гари. Террористы закричали что-то и начали стрелять по людям. Снаружи тоже началась беспорядочная стрельба. Гул сирен и крики людей не стихали. Некоторые из пленников попытались встать, но бандиты жестоко расстреливали их и забивали прикладами. Главный бандит что-то закричал, после чего народ подняли и погнали в сторону актового зала. Стрельба послышалась ещё ближе. Мелкие взрывы сопровождались рёвом моторов, приближающихся бтр-ов. За ними шёл спецназ. Тех заложников, что не успели перегнать в другие помещения, террористы стали расстреливать. Прямо за стеной уже стояли бойцы Альфы и вели стрельбу в их сторону. Кто-то из пленников переваливался на улицу. Там их забирали солдаты и добровольцы, а затем под пулями несли детей в зону безопасности. Руслана и Карину притащили на второй этаж. Спустя несколько часов бандиты приготовились к штурму.
— Руслан! Руслаааан! Смотри. — плачущая девочка показывала на труп женщины, лежащий у батареи.
Мальчик медленно подполз к телу, после чего закричал на весь зал: «Мамааааа...!». Но звуки стрельбы почти заглушали его голос. Один из бандитов схватил мальчика за руку и потащил к лестничной площадке. Другой прихватил Карину. Прикрываясь детьми, они вели огонь по бойцам федеральных войск.
— Отпустите меня! Отпустите, твариии! — кричал мальчик.
Руслан дёргался и пинался, в результате чего террориста ранили в руку. Разгневанный мужчина сломал ребёнку руку в ответ, а затем, схватив за волосы, потащил в коридор.
— Руслаааааан! Нееееет! — Карина больше не могла кричать. Всё, что она увидела: её друг кусает за ногу бандита, после чего тот достаёт пистолет и стреляет ему в голову.
От шока девочка обмочилась и чуть не потеряла сознание вновь. Другой мужчина, прикрываясь ей и ещё несколькими детьми, отстреливался в сторону лестничной площадки. Сзади раздался взрыв. Снова крики. Один из детей упал замертво рядом с Кариной. Осколком девочке повредило ногу, другой осколок вонзился в спину, рядом с позвоночником. Террорист ударил её в живот, отбросив почти на метр в коридор, и через несколько секунд получил пулю в лоб. Карина медленно теряла сознание. Из носа лилась кровь, руки были обожжены, да и пошевелиться она уже не могла. Глаза закрывались. Перед её взором предстала картина, как спецназ добивает последних террористов в конце коридора, пули решетят стены зала, а мужчина, чьё лицо закрыто маской, поднимает её с пола. Сознание сжалось в чёрную точку и мир вокруг поглотила кромешная тьма.
Карина умрёт на следующий день в операционной, так и не узнав о том, за что в её жизнь пришла война. Она не узнает, что после этих событий в России начнётся эпоха перемен, глобальных изменений в руководстве и службах безопасности. Она не узнает, как спустя 2 года ФСБ ликвидирует руководителя этой операции Шамиля Басаева, как федеральные войска уничтожат более сотни банд и незаконных группировок на Северном Кавказе, как рейтинг Путина будет расти на фоне борьбы с мировым терроризмом, и как каждый год вся эта огромная страна будет вспоминать о том, что случилось в маленькой провинциальной школе много лет назад.
#nightfiretales
Ну кинь своё что-нибудь, не ной, я так всю ночь читать собрался
мимобомж с плохим инетом
Бамп
— А ты здоровый мужик, Боби. Долго же я с тобой возился. Но, думаю, тебе уже всё равно. А может и нет. Мы оба знаем, что сейчас произойдёт, но... ты такой... жалкий, что ли. Нет, ну серьёзно. Уже ничего не изменить, а ты сидишь и слюни пускаешь.
Мартин прижался к стенке и посмотрел в окно.
— Смотри. Сейчас начнётся веселье у детей. И можно будет вынуть этот тухлый кусок ткани у тебя из рта.
Парень улыбнулся. Спустя мгновение на улице заиграла громкая музыка. Подойдя к своему «собеседнику», Мартин быстрым движением руки выдернул кляп.
— Ааааааааааа....... Нееееееееет. Помогииите! Помогитеее! Кто-нибудь, помогите мнееее...!
Последние слова сорокалетний полный мужчина с трудом выдавил из себя вместе с остатками воздуха. Ещё около двух минут он кричал и плакал. Чуть позже вопли стихли.
— Успокоился уже? Прекрасно. Я как раз...
— Марти. Слушай, Марти, дружище, не делай этого, а? Я тебе сколько угодно денег достану, я... я всю жизнь тебе обязан буду. Только не...
— Только не надо вот этого. — отвернувшись, помахал рукой Мартин, — Меня просто стошнит сейчас.
У мужчины снова навернулись слёзы на глазах.
— Ну Маааартиии... Мааарти... Ну что ты делаешь, а? Ну зачем ты это делаешь? Хочешь, я пойду в полицию? Хочешь, я им скажу, что убил её, что сам толкнул её и...
— Нет. Не хочу. — Мартин устало посмотрел в окно. Увидев веселящихся детей и подростков, он тяжело вздохнул. — Я уже, как бы, и не хочу ничего.
— Вообще? — всхлипывая переспросил Боб.
— Вообще. — выдавил из себя натянутую улыбку Мартин.
На чердаке воцарилась тишина, разбавляемая лишь шумом веселья снаружи.
Мартин разглядывал толпу на улице, а Боб бегал глазами по сторонам, силясь отыскать хоть какое-то спасение. Их взгляды встретились. Медленными шагами парень подошёл к трясущемуся связанному Бобу и присел рядом с ним на пол, положив руки на колени.
— Я знал. — чуть слышно пробормотал Боб, — Я знал, что это однажды случится, что ты придёшь. Я, блять, это знал.
— И я знал. — Мартин посмотрел мужчине в глаза, — Я тоже это знал с того самого дня.
— Я не хотел, чтобы всё так получилось. Думай, что хочешь, но я не хотел...
Мужчина не успел договорить. Резки удар в грудь заставил его замолчать. Кашляющее и тяжело дышащее тело валялось на полу, давившись собственными слюнями. Мартин схватил его за волосы и привёл на изначальное положение.
— Просто заткнись, Боби. Хорошо?
Похлопав мужчину по плечу, Мартин снова отошёл к окну.
— Давай вспомним, как это было. Ведь по сути, какая тебе была разница? Ты не плохой учитель математики, но ты ужасный человек. Таких надо стирилизовать, понимаешь? И в конкретно данном случае ты – мусор, а я – уборщик.
— Ха-ха-ха... — рассмеялся Боб, — да если бы не я всем рассказал, то ещё кто-нибудь это сделал. Кто-нибудь всё равно бы это узнал, увидел вас. Понимаешь, ты, кретин? Кто угодно.
— Нет, Боби. Не понимаю. Кто угодно мог застукать нас с сестрой, но вряд ли кто-то стал бы орать об этом на всю школу. А ты... — Мартин подошёл к Бобу и со всей силы ударил его в лоб, отчего тот снова повалился на пол. — Ты, ублюдок, использовал своё положение учителя и об этом узнали все.
Мартин закрыл глаза рукой, сдерживая эмоции.
— Ты хотя бы сейчас понимаешь, что ты сделал тогда, урод? Ты, блять, это понимаешь или нет?
— Да понимаю я. Что тебе ещё-то надо? Ты просто больной псих, что трахал собственную сестру. Это тебя надо стерилизовать. Это тебя надо было...
Снова удар. Потом ещё и ещё. Мартин бил мужчину куда только можно, не сдерживая ярости. Спустя минуту он отошёл от этой еле живой туши, тяжело дыша.
— А у неё ты спросил? Ты у неё спросил, Боби? Да нихуя ты не спросил. Ты просто тупой эгоист, возомнивший себя чем-то важным, кусок дерьма, посчитавший, будто может совать нос в чужие дела. Из-за тебя, Боби, она спрыгнула с моста. Из-за твоих грязных слов она не выдержала этих насмешек и сплетней. А тебе было похуй. Всегда. Ты даже на похороны свой жирный зад не притащил, упустив свой последний шанс перед ней извиниться. Ты такая свинья, Боби. И тебе нет прощения.
Мартин отошёл в угол комнаты и взял там канистру с бензином. Ещё раз взглянув в окно на шумящую толпу, он горько улыбнулся.
— Знаешь, Боби. Возможно, мы с тобой и одинаковые. Я тоже убил свою сестру, но не грязными словами, а своей грязной любовью. Никогда не понимал, почему это запретно, почему все так негативно к этому относятся? А оказалось, что всё куда серьёзнее.
Мартин открыл канистру и, устало посмотрев на корчащегося Боба, начал поливать пол и стены.
— Т-ты... Сраный... Псих..о..пат. — Боб из последних сил пытался говорить, ёрзая по полу, словно личинка червя. — Все говорили, что... ты... не такой... как... остальные.
Мартин зажёг спичку и бросил её в лужу бензина, но спичка просто потухла.
— Ой. — засмеялся парень, — Кажется, так же эффектно, как в фильмах, не получится.
Боб с горечью смотрел на то, как Мартин поджигает кусок какой-то бумаги. Не в силах больше даже говорить, мужчина лежал и с ненавистью вглядывался в глаза своего убийцы. В этот момент он по-настоящему жалел себя за то, что с детства не умел хранить секреты, за то, что проводя почти всё своё время в интернете, он совсем забыл о силе слова в реальности. Всё это привело к роковой ошибке, оборвавшей и его жизнь.
— Может быть меня найдут. Может даже довольно скоро. Но мне уже всё равно, Боб. Мне уже плевать. С первым днём лета тебя, учитель моей младшей сестры.
С этими словами парень откинул горящий кусок бумаги в бензин и, быстро отойдя за порог, резко захлопнул дверь.
Около двух часов пожарные тушили то, что осталось от старого деревянного склада. Толпа людей, чьё веселье было прервано этим пожаром, испуганно кричала что-то, пытаясь понять, был ли кто внутри. Мартин в это время спокойно допивал свой кофе в забегаловке у школы, где год назад училась его сестра, где когда-то давно учился и он. Оплатив счёт, парень вышел на улицу. Приятный летний веторок трепал его волосы, а птицы в небе возращались в свои гнёзда.
— С первым днём лета тебя, сестрёнка. — улыбнувшись прошептал Мартин.
#nightfiretales
Мартин прижался к стенке и посмотрел в окно.
— Смотри. Сейчас начнётся веселье у детей. И можно будет вынуть этот тухлый кусок ткани у тебя из рта.
Парень улыбнулся. Спустя мгновение на улице заиграла громкая музыка. Подойдя к своему «собеседнику», Мартин быстрым движением руки выдернул кляп.
— Ааааааааааа....... Нееееееееет. Помогииите! Помогитеее! Кто-нибудь, помогите мнееее...!
Последние слова сорокалетний полный мужчина с трудом выдавил из себя вместе с остатками воздуха. Ещё около двух минут он кричал и плакал. Чуть позже вопли стихли.
— Успокоился уже? Прекрасно. Я как раз...
— Марти. Слушай, Марти, дружище, не делай этого, а? Я тебе сколько угодно денег достану, я... я всю жизнь тебе обязан буду. Только не...
— Только не надо вот этого. — отвернувшись, помахал рукой Мартин, — Меня просто стошнит сейчас.
У мужчины снова навернулись слёзы на глазах.
— Ну Маааартиии... Мааарти... Ну что ты делаешь, а? Ну зачем ты это делаешь? Хочешь, я пойду в полицию? Хочешь, я им скажу, что убил её, что сам толкнул её и...
— Нет. Не хочу. — Мартин устало посмотрел в окно. Увидев веселящихся детей и подростков, он тяжело вздохнул. — Я уже, как бы, и не хочу ничего.
— Вообще? — всхлипывая переспросил Боб.
— Вообще. — выдавил из себя натянутую улыбку Мартин.
На чердаке воцарилась тишина, разбавляемая лишь шумом веселья снаружи.
Мартин разглядывал толпу на улице, а Боб бегал глазами по сторонам, силясь отыскать хоть какое-то спасение. Их взгляды встретились. Медленными шагами парень подошёл к трясущемуся связанному Бобу и присел рядом с ним на пол, положив руки на колени.
— Я знал. — чуть слышно пробормотал Боб, — Я знал, что это однажды случится, что ты придёшь. Я, блять, это знал.
— И я знал. — Мартин посмотрел мужчине в глаза, — Я тоже это знал с того самого дня.
— Я не хотел, чтобы всё так получилось. Думай, что хочешь, но я не хотел...
Мужчина не успел договорить. Резки удар в грудь заставил его замолчать. Кашляющее и тяжело дышащее тело валялось на полу, давившись собственными слюнями. Мартин схватил его за волосы и привёл на изначальное положение.
— Просто заткнись, Боби. Хорошо?
Похлопав мужчину по плечу, Мартин снова отошёл к окну.
— Давай вспомним, как это было. Ведь по сути, какая тебе была разница? Ты не плохой учитель математики, но ты ужасный человек. Таких надо стирилизовать, понимаешь? И в конкретно данном случае ты – мусор, а я – уборщик.
— Ха-ха-ха... — рассмеялся Боб, — да если бы не я всем рассказал, то ещё кто-нибудь это сделал. Кто-нибудь всё равно бы это узнал, увидел вас. Понимаешь, ты, кретин? Кто угодно.
— Нет, Боби. Не понимаю. Кто угодно мог застукать нас с сестрой, но вряд ли кто-то стал бы орать об этом на всю школу. А ты... — Мартин подошёл к Бобу и со всей силы ударил его в лоб, отчего тот снова повалился на пол. — Ты, ублюдок, использовал своё положение учителя и об этом узнали все.
Мартин закрыл глаза рукой, сдерживая эмоции.
— Ты хотя бы сейчас понимаешь, что ты сделал тогда, урод? Ты, блять, это понимаешь или нет?
— Да понимаю я. Что тебе ещё-то надо? Ты просто больной псих, что трахал собственную сестру. Это тебя надо стерилизовать. Это тебя надо было...
Снова удар. Потом ещё и ещё. Мартин бил мужчину куда только можно, не сдерживая ярости. Спустя минуту он отошёл от этой еле живой туши, тяжело дыша.
— А у неё ты спросил? Ты у неё спросил, Боби? Да нихуя ты не спросил. Ты просто тупой эгоист, возомнивший себя чем-то важным, кусок дерьма, посчитавший, будто может совать нос в чужие дела. Из-за тебя, Боби, она спрыгнула с моста. Из-за твоих грязных слов она не выдержала этих насмешек и сплетней. А тебе было похуй. Всегда. Ты даже на похороны свой жирный зад не притащил, упустив свой последний шанс перед ней извиниться. Ты такая свинья, Боби. И тебе нет прощения.
Мартин отошёл в угол комнаты и взял там канистру с бензином. Ещё раз взглянув в окно на шумящую толпу, он горько улыбнулся.
— Знаешь, Боби. Возможно, мы с тобой и одинаковые. Я тоже убил свою сестру, но не грязными словами, а своей грязной любовью. Никогда не понимал, почему это запретно, почему все так негативно к этому относятся? А оказалось, что всё куда серьёзнее.
Мартин открыл канистру и, устало посмотрев на корчащегося Боба, начал поливать пол и стены.
— Т-ты... Сраный... Псих..о..пат. — Боб из последних сил пытался говорить, ёрзая по полу, словно личинка червя. — Все говорили, что... ты... не такой... как... остальные.
Мартин зажёг спичку и бросил её в лужу бензина, но спичка просто потухла.
— Ой. — засмеялся парень, — Кажется, так же эффектно, как в фильмах, не получится.
Боб с горечью смотрел на то, как Мартин поджигает кусок какой-то бумаги. Не в силах больше даже говорить, мужчина лежал и с ненавистью вглядывался в глаза своего убийцы. В этот момент он по-настоящему жалел себя за то, что с детства не умел хранить секреты, за то, что проводя почти всё своё время в интернете, он совсем забыл о силе слова в реальности. Всё это привело к роковой ошибке, оборвавшей и его жизнь.
— Может быть меня найдут. Может даже довольно скоро. Но мне уже всё равно, Боб. Мне уже плевать. С первым днём лета тебя, учитель моей младшей сестры.
С этими словами парень откинул горящий кусок бумаги в бензин и, быстро отойдя за порог, резко захлопнул дверь.
Около двух часов пожарные тушили то, что осталось от старого деревянного склада. Толпа людей, чьё веселье было прервано этим пожаром, испуганно кричала что-то, пытаясь понять, был ли кто внутри. Мартин в это время спокойно допивал свой кофе в забегаловке у школы, где год назад училась его сестра, где когда-то давно учился и он. Оплатив счёт, парень вышел на улицу. Приятный летний веторок трепал его волосы, а птицы в небе возращались в свои гнёзда.
— С первым днём лета тебя, сестрёнка. — улыбнувшись прошептал Мартин.
#nightfiretales
«... И сегодня с рабочим визитом Дмитрий Медведев посетил выставку научных работ в Сколково...»
— Бред! — швырнув пульт в угол комнаты крикнул Евгений. — Этот сраный бред никогда не закончится.
Часы показывали полдень, еда в холодильнике почти закончилась, водка тоже. Собрав какие-то гроши, парень отправился в маркет. Тучи сгущались над городом, холодный октябрьский дождь моросил уже третий день. Перемешивая грязь дешёвыми кроссовками, дрожа от холода и вытирая сопли, Евгений медленно пробирался сквозь парк, где облезлые деревья и сломанные, заплёванные быдлом, скамейки чередовались с кучами неубранного мусора, на которые всем было плевать.
— Жень, Женёчек. — знакомый голос сзади окрикнул парня.
— Ненавижу, когда меня так называют.
— Да ладно тебе, Женёчек, чего ты так? Нормально же общались.
Грязный мужчина лет пятидесяти в грязном спортивном костюме и с вязаной сумкой наперевес смотрел на парня, показывая ему свою беззубую улыбку.
— Женёчек. Есть 5 рублей? А? Женёчек?
— На, алкаш грёбанный. Иди.
Парень кинул монету в сторону бомжа, которую тот довольно ловко поймал.
— Спасибо, Женёчек. Золотой ты человек. Дай бог тебе...
Но последних слов парень уже не слышал, да и слышать не хотел. Этот мужик, бывший когда-то священником, окончательно спился, как и все здесь, потерял семью, потерял жильё, потерял смысл жизни. Водка и подвал согревают его холодными пасмурными вечерами. Однажды он перестанет скитаться по этим улицам. Но этого никто не заметит.
Пиная бутылки Клинского, валяющиеся на дороге, Евгений подошёл к маркету. Оказавшись внутри, он словил на себе презрительные взгляды вечно недовольных чем-то сотрудников. Но их можно понять. Корчатся по 12 часов в день, собирая последние копейки, чтобы содержать семью, платить за жильё, мечтая уехать отсюда в областной центр. Мечта, которая для большинства из них так и останется мечтой.
Взяв макароны, колбасу и бутылку водки, Евгений отправился к кассе. Там сидела его бывшая одноклассница Вика, мечта всех мальчишек в прошлом.
— Привет, Жень. — Вика посмотрела на парня мимолётным взглядом, после чего сразу опустила глаза.
— Привет.
— 352 рубля.
— Вот, держи.
Выйдя из маркета Евгений облегчённо вздохнул. Находится рядом с ней было невыносимо. Его первая любовь ночевала в местных захудалых клубах, залетела в 11 классе, бросила учёбу, бросила семью. Теперь уже 5 лет живёт с каким-то полу-криминальным быдланом на окраине, сводя концы с концами. Мужа вечно нет дома, а она с ребёнком загнивает здесь, теряя свою красоту.
— Блять. Сиги забыл купить. — Евгений плюнул в землю, прикурив синий Бонд.
Домой парень шёл чуть быстрее. Нервно раскуривая сигарету одной рукой и держа пакет в другой, он продолжал месить грязь и пинать пустые бутылки и банки пива. Дождь усилился, с улиц окончательно исчезли люди. Птицы спрятались. Не было слышно ничего, кроме его шагов и капающего дождя.
— Я... вас... ненавижу. Вы.. все.. вапага... арад...
Посреди дороги стояла бабка в каких-то обносках и кричала очередной несвязный бред куда-то в конец улицы, в пустоту. Эта женщина сошла с ума после того, как её дочь вместе с мужем и ребёнком разбилась на автомобиле где-то под Ржевом, а банк отобрал её жильё за неуплату ипотеки. Теперь она бомжует, как тот алкоголик, орёт на всех вокруг, проклиная эту жизнь и ненавидя её всем сердцем. Евгений молча прошёл мимо неё, она его заметила, но каково было его удивление, когда он не услышал в спину ничего. Ни единого крика. Будто этой сумасшедшей не за что было его ненавидеть. Словно ей было его жаль.
Этот город покинула жизнь, покинула надежда. Люди здесь смирились со своей эфемерностью, своей ничтожностью и бессилием. Серые потоки бредущих тел исчезают с наступлением темноты. Мрачные улицы больше не освещают выбитые фонари советских времён, а ночные крики пьяных гопников изредка будят грудных детей в облезлых пятиэтажках. Этот город вечной осени сломал Евгения, как и его некогда весёлых и жизнерадостных друзей. Открыв дверь подъезда, парень резко вошёл внутрь и начал медленно подниматься по пыльным ступенькам, разглядывая надписи, которые когда-то оставлял здесь с одноклассниками в детстве. На секунду он подумал: «А зачем это всё? Зачем мне такая жизнь?», но крик вороны где-то на улице отвлёк его от этих мыслей.
Прошли следующие 2 месяца. Евгений просидел их в котельной, где работал и выпивал с товарищами, и возле компьютера, где вечно пьяный листал бесконечный лист новостей и рубился в игры. За окном медленно падал снег, а по телевизору транслировали новогоднее обращение Путина: «...Сегодня мы искренне радуемся наступлению Нового Года. Встречаем его с надеждой и мечтами о будущем. Искренне верим в лучшее, в удачу и успех... »
#nightfiretales
— Бред! — швырнув пульт в угол комнаты крикнул Евгений. — Этот сраный бред никогда не закончится.
Часы показывали полдень, еда в холодильнике почти закончилась, водка тоже. Собрав какие-то гроши, парень отправился в маркет. Тучи сгущались над городом, холодный октябрьский дождь моросил уже третий день. Перемешивая грязь дешёвыми кроссовками, дрожа от холода и вытирая сопли, Евгений медленно пробирался сквозь парк, где облезлые деревья и сломанные, заплёванные быдлом, скамейки чередовались с кучами неубранного мусора, на которые всем было плевать.
— Жень, Женёчек. — знакомый голос сзади окрикнул парня.
— Ненавижу, когда меня так называют.
— Да ладно тебе, Женёчек, чего ты так? Нормально же общались.
Грязный мужчина лет пятидесяти в грязном спортивном костюме и с вязаной сумкой наперевес смотрел на парня, показывая ему свою беззубую улыбку.
— Женёчек. Есть 5 рублей? А? Женёчек?
— На, алкаш грёбанный. Иди.
Парень кинул монету в сторону бомжа, которую тот довольно ловко поймал.
— Спасибо, Женёчек. Золотой ты человек. Дай бог тебе...
Но последних слов парень уже не слышал, да и слышать не хотел. Этот мужик, бывший когда-то священником, окончательно спился, как и все здесь, потерял семью, потерял жильё, потерял смысл жизни. Водка и подвал согревают его холодными пасмурными вечерами. Однажды он перестанет скитаться по этим улицам. Но этого никто не заметит.
Пиная бутылки Клинского, валяющиеся на дороге, Евгений подошёл к маркету. Оказавшись внутри, он словил на себе презрительные взгляды вечно недовольных чем-то сотрудников. Но их можно понять. Корчатся по 12 часов в день, собирая последние копейки, чтобы содержать семью, платить за жильё, мечтая уехать отсюда в областной центр. Мечта, которая для большинства из них так и останется мечтой.
Взяв макароны, колбасу и бутылку водки, Евгений отправился к кассе. Там сидела его бывшая одноклассница Вика, мечта всех мальчишек в прошлом.
— Привет, Жень. — Вика посмотрела на парня мимолётным взглядом, после чего сразу опустила глаза.
— Привет.
— 352 рубля.
— Вот, держи.
Выйдя из маркета Евгений облегчённо вздохнул. Находится рядом с ней было невыносимо. Его первая любовь ночевала в местных захудалых клубах, залетела в 11 классе, бросила учёбу, бросила семью. Теперь уже 5 лет живёт с каким-то полу-криминальным быдланом на окраине, сводя концы с концами. Мужа вечно нет дома, а она с ребёнком загнивает здесь, теряя свою красоту.
— Блять. Сиги забыл купить. — Евгений плюнул в землю, прикурив синий Бонд.
Домой парень шёл чуть быстрее. Нервно раскуривая сигарету одной рукой и держа пакет в другой, он продолжал месить грязь и пинать пустые бутылки и банки пива. Дождь усилился, с улиц окончательно исчезли люди. Птицы спрятались. Не было слышно ничего, кроме его шагов и капающего дождя.
— Я... вас... ненавижу. Вы.. все.. вапага... арад...
Посреди дороги стояла бабка в каких-то обносках и кричала очередной несвязный бред куда-то в конец улицы, в пустоту. Эта женщина сошла с ума после того, как её дочь вместе с мужем и ребёнком разбилась на автомобиле где-то под Ржевом, а банк отобрал её жильё за неуплату ипотеки. Теперь она бомжует, как тот алкоголик, орёт на всех вокруг, проклиная эту жизнь и ненавидя её всем сердцем. Евгений молча прошёл мимо неё, она его заметила, но каково было его удивление, когда он не услышал в спину ничего. Ни единого крика. Будто этой сумасшедшей не за что было его ненавидеть. Словно ей было его жаль.
Этот город покинула жизнь, покинула надежда. Люди здесь смирились со своей эфемерностью, своей ничтожностью и бессилием. Серые потоки бредущих тел исчезают с наступлением темноты. Мрачные улицы больше не освещают выбитые фонари советских времён, а ночные крики пьяных гопников изредка будят грудных детей в облезлых пятиэтажках. Этот город вечной осени сломал Евгения, как и его некогда весёлых и жизнерадостных друзей. Открыв дверь подъезда, парень резко вошёл внутрь и начал медленно подниматься по пыльным ступенькам, разглядывая надписи, которые когда-то оставлял здесь с одноклассниками в детстве. На секунду он подумал: «А зачем это всё? Зачем мне такая жизнь?», но крик вороны где-то на улице отвлёк его от этих мыслей.
Прошли следующие 2 месяца. Евгений просидел их в котельной, где работал и выпивал с товарищами, и возле компьютера, где вечно пьяный листал бесконечный лист новостей и рубился в игры. За окном медленно падал снег, а по телевизору транслировали новогоднее обращение Путина: «...Сегодня мы искренне радуемся наступлению Нового Года. Встречаем его с надеждой и мечтами о будущем. Искренне верим в лучшее, в удачу и успех... »
#nightfiretales
а вот эта мне пиздец нравится
— Где я? Что произошло? Ау... Здесь есть кто-нибудь?
Голос молодой девушки растворялся в кромешной тьме. Казалось, будто звук разбивался о невидимую стену, скрытую чёрной пустотой.
— А это так важно?
Мужской голос донёсшийся откуда-то слева показался девушке довольно знакомым.
— Нел? Нел, это ты, правда?
— Да, Алиса. Это я. Тебе нечего бояться, пока что...
Последние слова напугали девушку.
— А что случилось? Что это за место, Нэл? Почему мы здесь? Ничего не видно. И здесь холодно.
— Спокойно. Успокойся, пожалуйста. Всё равно тебя никто не услышит. Пока ты спала, я укрыл тебя своим пиджаком. Боялся, что ты замёрзнешь.
— И правда... — Алиса только сейчас поняла, что на ней надето — ... спасибо тебе...
Не успела она договорить, как включился свет, ударивший в глаза обоим собеседникам. Через пару минут Алиса смогла осмотреться. Она сидела в углу комнаты, почти идеально кубической формы, прямо напротив большой металлической двери с закрытым окошком внизу. Алиса была в одной юбке, носках и рубашке, плюс пиджак Нэла. Слева от самой Алисы сидел Нэл, свесив руки на колени и уставившись на дверь. Он был в брюках и рубашке. Измученный вид его говорил о том, что парень долго не спал.
— Что это за место? Почему мы здесь?
— Я не знаю. Дверь закрыта, связи с внешним миром нет. Мобильники у нас отобрали.
Алиса поняла, что у неё с собой нет ни сумочки, ни телефона. Она пыталась вспомнить события прошедшего дня, но не получалось. Всё, как в тумане.
— Я тоже ничего не помню — заметив растерянность Алисы, сказал Нэл — Следов побоев я на себе не обнаружил.
Алиса и Нэл были одноклассниками. По сути они не очень-то ладили между собой, но в последнее время не плохо общались. Нэл провожал вечно сонливую Алису до дома. А по школе начали бродить слухи, будто они встречаются. Конечно, где-то в душе Нэл был бы и счастлив, если бы это оказалось так, но Алиса была к нему холодна, словно лёд. Со временем парень совсем отчаялся на хоть какой-то результат и ушёл в себя. Вечно скучный, малообщительный и полный своих мыслей. Как и Алиса, он напоминал асоциального подростка, полного комплексов. Девушка буквально заразила его своей депрессией, что всё больше укрепляло слухи, будто они парочка. Но теперь они сидят здесь. Неизвестно кем пойманные, неизвестно для чего.
— Где я? Что произошло? Ау... Здесь есть кто-нибудь?
Голос молодой девушки растворялся в кромешной тьме. Казалось, будто звук разбивался о невидимую стену, скрытую чёрной пустотой.
— А это так важно?
Мужской голос донёсшийся откуда-то слева показался девушке довольно знакомым.
— Нел? Нел, это ты, правда?
— Да, Алиса. Это я. Тебе нечего бояться, пока что...
Последние слова напугали девушку.
— А что случилось? Что это за место, Нэл? Почему мы здесь? Ничего не видно. И здесь холодно.
— Спокойно. Успокойся, пожалуйста. Всё равно тебя никто не услышит. Пока ты спала, я укрыл тебя своим пиджаком. Боялся, что ты замёрзнешь.
— И правда... — Алиса только сейчас поняла, что на ней надето — ... спасибо тебе...
Не успела она договорить, как включился свет, ударивший в глаза обоим собеседникам. Через пару минут Алиса смогла осмотреться. Она сидела в углу комнаты, почти идеально кубической формы, прямо напротив большой металлической двери с закрытым окошком внизу. Алиса была в одной юбке, носках и рубашке, плюс пиджак Нэла. Слева от самой Алисы сидел Нэл, свесив руки на колени и уставившись на дверь. Он был в брюках и рубашке. Измученный вид его говорил о том, что парень долго не спал.
— Что это за место? Почему мы здесь?
— Я не знаю. Дверь закрыта, связи с внешним миром нет. Мобильники у нас отобрали.
Алиса поняла, что у неё с собой нет ни сумочки, ни телефона. Она пыталась вспомнить события прошедшего дня, но не получалось. Всё, как в тумане.
— Я тоже ничего не помню — заметив растерянность Алисы, сказал Нэл — Следов побоев я на себе не обнаружил.
Алиса и Нэл были одноклассниками. По сути они не очень-то ладили между собой, но в последнее время не плохо общались. Нэл провожал вечно сонливую Алису до дома. А по школе начали бродить слухи, будто они встречаются. Конечно, где-то в душе Нэл был бы и счастлив, если бы это оказалось так, но Алиса была к нему холодна, словно лёд. Со временем парень совсем отчаялся на хоть какой-то результат и ушёл в себя. Вечно скучный, малообщительный и полный своих мыслей. Как и Алиса, он напоминал асоциального подростка, полного комплексов. Девушка буквально заразила его своей депрессией, что всё больше укрепляло слухи, будто они парочка. Но теперь они сидят здесь. Неизвестно кем пойманные, неизвестно для чего.
— Нэл.
— Что такое?
— Тебе страшно?
Нэл устало посмотрел на дрожащую Алису, после чего отвернулся к стенке.
— Мне всё равно.
Около часа подростки сидели в тишине. Лампа тускло освещала комнату. Алиса уже почти заснула, как вдруг окошко в двери открылось, после чего туда влетел конверт. Через секунду окно закрылось. Алиса даже не успела ничего понять. Нэл поднял голову и посмотрел на конверт.
— Не хочешь его прочесть?
— Я?
Алиса удивлённо посмотрела на своего сокамерника.
— Да. Мне лень. Только читай вслух. Мне тоже интересно.
Через 20 секунд девушка уже держала в руках развёрнутую бумагу и приготовилась читать.
«Приветствую, друзья мои. Я счастлив, что судьба свела нас в этот час. Можете не бояться за свою жизнь. Если бы я хотел её забрать, то, поверьте, давно это сделал. Я хочу немного с вами поиграть. Вы будете получать конверты. По одному конверту, начиная с этого, в количестве пяти штук. Если вы будете в точности выполнять то, что там написано, то получите следующий. После выполнения пятого задания вы окажетесь на свободе. Дело в том, что у вас нет выбора. Или умереть здесь или сделать всё, что я скажу.
И первое задание для вас будет довольно простым. Один из вас должен отдать всю свою одежду другому, проведя 4 часа нагишом. На выполнение задания я даю вам 12 часов. На дне конверта вы найдёте часы, которые, кстати, помогут вам в будущем. И ещё, не пытайтесь сломать камеру, которую парень уже заметил. Это может плохо закончится. Удачи, ребятки.»
Алиса читала это с ужасом, но прекрасно понимала, что этот маньяк не бредит. Часы она достала ещё перед прочтением. Они показывали 11 часов. Только чего? Вечера или утра?
— Понятно. — полушёпотом протянул Нэл. — давай быстрее выполним всё, что он хочет и пойдём домой.
— Ты серьёзно? — удивилась Алиса — Это же маньяк.
— Правда что ли? А я и не знал.
Нэл улыбнулся. Видимо, решил посмеяться над наивностью своей подруги. Алису это немного смутило.
— Ну что, не хочешь раздеться? — с хитрой ухмылкой сказал Нэл.
— Ч-что? — Алиса в недоумении прижалась к стенке.
— Да шучу я, шучу. Это задание не такое уж и сложное, если ты не стеснительный. Если хочешь, можешь смотреть. Мне всё равно.
После этих слов Нэл начал снимать с себя одежду. Алиса сначала с удивлением смотрела на это, а когда дело дошло до штанов, резко отвернулась. Спустя минуту в её сторону полетела одежда Нэла.
— Что ты делаешь? Это противно. Она потом воняет.
— Да что ты говоришь? А от тебя, наверное, пахнет розами после целого дня в школе и пребывания здесь?
Алиса поняла, что немного зацепила Нэла своими словами, который фактически добровольно выполнил это задание. Собрав его одежду в комок, она села на неё сверху, слегка отвернувшись от своего друга, сидевшего в другом углу с сложенными у груди коленями.
Через час Нэл начал слегка дрожать. Через 2 часа его довольно сильно трясло от холода. Он пытался разминать мышцы, чтобы облегчить свои муки, но помогало это не очень хорошо. К исходу последнего часа он буквально скакал по комнате, стуча зубами и не находя себе места. Окошко открылось и в него влетел следующий конверт. Нэл протянул трясущуюся руку в сторону Алисы.
Та отдала ему всё, включая пиджак. Алиса была впечатлительной с раннего детства, а потому очень сожалела о том, что задела Нэла своими словами перед тем, как он начал испытывать эти муки. Нэл оделся, но даже по прошествии 20 минут не перестал дрожать. Он ничего не говорил, а лишь с презрением смотрел на следующий конверт.
Алиса взяла его в руку и, подержав некоторое время, достала послание.
«Парень повёл себя достойно, не буду скрывать. Но вряд ли он сможет выполнить все задания один. Потому что ваша следующая цель – сделать домашнее задание. Вы ведь хорошо учились в школе, правда? Поэтому университетский уровень не составит для вас слишком серьёзных проблем. Я дам вам книгу на 800 с лишним страниц. В ней вы найдёте ответы, как решить математическое уравнение. На выполнение задания даю вам 4 часа. Время пошло.»
Когда Алиса дочитала последние строки в окошко влетел пакет, внутри которого была книга и тетрадь. На первой странице тетради было математическое уравнение с определёнными интегралами и элементами дискретной математики. И это не было бы особой проблемой, если бы не одно но... Только Нэл был способен решить это уравнение, но его состояние говорило о том, что парень вот-вот выключится. Алиса всё поняла. Первое задание должна была выполнить именно она, но общественный стереотип о «сильных» мужчинах и «слабых» девушках с самого начала сыграл против них. По какой-то причине маньяк знал об этом и совершенно логично загнал подростков в тупик.
— Нэл. Эй, Нэээл. Ты слышишь меня?
Алиса слегка трясла своего друга за плечи, но тот был совершенно невменяем и продолжал дрожать. Время на часах убывало, а в математике девушка была, как в дремучем лесу. Слёзы навернулись на её глазах.
— Прости меня, Нэл. Я такая дура.
После этого она расстегнула свою рубашку и тоже самое сделала с парнем. Вплотную прижавшись к его телу, Алиса крепко обняла его. Нэл на это никак не отреагировал. Но всего через 15 минут дрожь прошла. И ещё через 2 часа парень пришёл в себя.
— Что ты делаешь? — спросил он, спокойно глядя ей в глаза.
— Грею тебя. — улыбнувшись ответила Алиса.
Нэл усмехнулся.
— У тебя красивый лифчик.
— Придурок. — фыркнула девушка.
Нэл нежно оттолкнул от себя Алису и, застегнув пару пуговиц на рубашке, переместился к тетрадке с учебником. Через 20 минут задача была решена. После чего парень подсадил свою подругу к камере. Алиса показала ответ крупным планом и слезла назад. Уже через 5 минут влетел третий конверт.
«Похоже, что смекалка у вас работает. Талантом мальчика я удивлён. Но третье задание будет куда сложнее. Я хочу увидеть ваши искренние чувства. Я хочу увидеть вашу любовь. У вас есть 1 час. Время пошло.»
Молчание повисло в комнате.
— Нэл, ты понял, что он имеет в виду? — спросила Алиса немного дрожащим голосом.
— Да. — коротко ответил парень, не поднимая взгляд.
— Тогда... — Алиса начала снова расстёгивать рубашку — Мы с тобой...
— Нет. — Нел сидел в углу, опустив голову. — Я не могу так. Это дикость какая-то. Плевал я на эти животные дела. Ты меня не любишь, мы даже за руки не держались, чёрт возьми. Как вообще можно делать такое, зная, что девушка тебя ненавидит?
— Я не ненавижу тебя, Нэл. Всё нормально. У нас осталось мало времени... Прошу тебя, давай закончим с этим.
Через час влетел четвёртый пакет. Алиса уснула, завернувшись в пиджак Нэла. Парень сам раскрыл его, но то, что он прочёл заставило его тихо засмеяться.
«Прекрасное зрелище, друзья мои. Девушка была довольно хороша. И я уже готов отправить на свободу, но лишь одного из вас. Пятый пакет получит лишь тот, кто не использует бритву, вложенную в это письмо.»
Алиса проснулась спустя пол часа. Но то, что она увидела, заставило её закричать. В углу сидел Нэл с руки которого капала кровь. Рядом бритва и конверт. Пробежав глазами по тексту, Алиса бросилась тормошить своего друга, который к её счастью был ещё жив.
— Нэл. Нэл, ты слышишь меня? Нэээл.
— Извини, Алиса. Всё так... хреново... закон... чилось.
— ... Нэл.
Алиса уже не могла удержать своих слёз.
— Почему? Почему? Почему, почему, почему, почему???
В комнату влетел пятый пакет.
«Мои поздравления, девушка. Ты свободна. И можешь отправиться домой. Твоё последнее задание будет одновременно простым и сложным. Тебе всего лишь нужно выйти отсюда, оставив своего друга. Сможешь ли ты жить с этим, решать тебе. Кстати, дверь с самого начала была открыта. Я снял замок, когда влетел первый конверт. Но, к сожалению, вы так и не смогли это проверить, смирившись с участью пленников. Благодарю за концерт. Счастливо оставаться. »
__________________________________
— Алиса... Алиса, пора уходить. Школа скоро закрывается.
Открыв глаза, девушка обнаружила себя в пустом классе. За окном садилось солнце, а перед ней стоял Нэл, державший её за руку. Его рука была такой тёплой. Приятная дрожь пробежала по её телу.
— Это был сон?
— О чём ты? Твоя гиперсомния никогда не излечится, наверное. Но я всё равно буду каждый день водить тебя домой, чтобы ты не уснула по дороге.
Алиса стояла и смотрела в глаза Нэлу. Он здесь, он живой. Стоит и смотрит на неё своими вечно уставшими глазами.
— Понятно. Пойдём.
Закрывая дверь, Алиса посмотрела на Нэла ещё раз.
— Эй, Нэл.
— Что? — с серьёзным видом переспросил парень.
— Спасибо...
#nightfiretales
1982 год был достаточно жарким у нас в штате. Люди прятались в барах и, выпивая что-нибудь холодненькое, беседовали о всяком. Сейчас, спустя 32 года я уже старик, но тогда был вполне амбициозным парнем для своих 29-ти лет. До границы с Мексикой рукой подать, так уж получилось, что я прожил в этой пустыне почти всю свою жизнь. Изредка я виделся со своим другом Скоттом в баре «Красноглазая Мэт». В тот жаркий летний день 1982 года нас обоих угораздило побывать там. Мой друг уже 3 года, как в могиле. И я остался один из последних свидетелей печальной истории. Истории, что снится мне по ночам, заставляя испытывать это снова и снова.
1982 год. Штат Нью-Мексико. 60 километров от пограничного пункта Пуэрто-Паломас.
Как помню, мы со Скоттом сидели у барной стойки. Официант был не очень разговорчив и с хмурым видом наливал нам выпивку. У него было такое страшное лицо, будто он нам последние запасы выливает. Вокруг было ещё несколько человек, рассевшихся по угловым столикам и куривших какую-то дешёвую хрень.
— Послушай, Хью, давай подкопим денег и свалим в Нью-Йорк.
— Ха, ты говоришь это, когда пьян. Сам же понимаешь, что у нас нет денег для переезда. Да и бросать ферму не хочется. Эти места родные для нас обоих.
— Ну ты как всегда серьёзен, черт тебя возьми, Хью. Я уже устал гнить в этой пустыне.
Отчасти Скотт был прав. Моя жизнь, как и его, потеряла краски. На десятки километров вокруг можно было не встретить ни души. Заплутавший путник наткнётся лишь разве что на военные объекты. Всё это сильно удручало.
Звук колокольчика отвлёк меня от этих мыслей. Стук каблуков, лязг металла. В баре оказался полицейский довольно преклонных лет.
— Сэр Ричард пришёл, улыбнувшись произнёс бармен и продолжил вытирать бокалы.
Я не понял его намёка и с недоумением посмотрел на Скотта.
— Расслабься. Это довольно весёлый старикан. У него предки из английских дворян. Вот его и подкалывают этим.
— Интересно.
Полицейский дошёл до стойки, и мы со Скоттом, кивнув ему головой, опустошили ещё 2 бокала пива.
Поговорив с кем-то в углу, он подошёл к нам и сел слева от меня.
— Раньше я видел лишь одного из вас, ребята. Ты недавно у нас?
Полицейский смотрел на меня своими слегка прищуренными глазами.
— Нет, сэр. Я живу в 120 километрах отсюда и очень редко бываю в этих местах. Меня зовут Хью Лорри.
С этими словами я протянул ему свою руку.
— Ричард Бэкер. Очень рад.
Улыбнувшись, старик заказал себе пива.
Наполняя бокал, Бармэн спросил:
— В среду тоже придёте? У меня есть для вас кое-что из Северной Каролины. Сестра привезла.
— Нет, друг мой. Это последний рабочий день. — опустив взгляд, прошептал мужчина — Завтра я на пенсию. После сорока долгих лет...
Я, Скотт и бармен перекинулись удивлёнными взглядами.
— Вы так долго работали, сэр. И это ваш последний выход на службу?
— Да. Вот так получилось, ребята. 40 лет я посещал этот бар и видел десятки его владельцев. Но ты, Билли, будешь последним на моём веку.
Последние слова он произнёс, сдавив горькую улыбку.
Мы сидели ещё около часа. Ричард рассказывал нам о всяком. О том, как 22 года назад умерла его жена, а дочь сбежала из дому в Нью-Йорк спустя 4 года. Уже много лет он живёт один, заходя сюда выпить после рабочего дня. Иногда он брал паузу, будто вытирая невидимые слёзы невидимой рукой, и продолжал свой рассказ. Мы узнали, что он всю свою жизнь копил деньги и сегодня оформил их на свою дочь. Она не писала ему, не приезжала, даже телеграмму ни разу не отправила. Через свои связи в полиции он знал, что она жива, работает врачом в одной из клиник. Но он так и не нашёл в себе сил поехать туда, чтобы увидеть её. Да и откуда ему знать, хочет ли она сама этого? И чем дальше заходил его рассказ, тем очевиднее нам становилось то, на сколько люди могут быть несчастны.
На улице стемнело.
— Ну что ж, парни. Спасибо за разговор. А мне пора. Пенсия ждёт меня. Сейчас только в сортир отойду.
— Конечно, сэр.
Полицейский прицепил свой жетон назад и отошёл от стойки. Скотт посмотрел сначала на его фигуру, скрывшуюся за дверью туалета, а потом на меня.
— Хью, вся эта история натолкнула меня на мысль. Тебе не кажется что...
Слова моего друга прервал выстрел. Мы ломанулись к двери, но то, что мы там увидели не вызвало у нас шока. Только печаль. Потому что мы и так понимали, зачем он это сделал. Но от этого ещё большая тоска сдавливала сердце.
Я слышал, что похороны проходили за счёт полиции. Погибший всё ещё числился на рабочем месте, ибо отчёт за день так и не успел сдать. Ещё были слухи, что дочь Ричарда рыдала на его похоронах, обрывая свои волосы. Через неделю я и Скотт закончили с приготовлениями. Мы продали свои фермы, собрали все деньги и отправились в Нью-Йорк. Ричард умер, показав нам всю безысходность одиночества. Нас ждала новая жизнь. Спасибо ему за это.
#nightfiretales
1982 год. Штат Нью-Мексико. 60 километров от пограничного пункта Пуэрто-Паломас.
Как помню, мы со Скоттом сидели у барной стойки. Официант был не очень разговорчив и с хмурым видом наливал нам выпивку. У него было такое страшное лицо, будто он нам последние запасы выливает. Вокруг было ещё несколько человек, рассевшихся по угловым столикам и куривших какую-то дешёвую хрень.
— Послушай, Хью, давай подкопим денег и свалим в Нью-Йорк.
— Ха, ты говоришь это, когда пьян. Сам же понимаешь, что у нас нет денег для переезда. Да и бросать ферму не хочется. Эти места родные для нас обоих.
— Ну ты как всегда серьёзен, черт тебя возьми, Хью. Я уже устал гнить в этой пустыне.
Отчасти Скотт был прав. Моя жизнь, как и его, потеряла краски. На десятки километров вокруг можно было не встретить ни души. Заплутавший путник наткнётся лишь разве что на военные объекты. Всё это сильно удручало.
Звук колокольчика отвлёк меня от этих мыслей. Стук каблуков, лязг металла. В баре оказался полицейский довольно преклонных лет.
— Сэр Ричард пришёл, улыбнувшись произнёс бармен и продолжил вытирать бокалы.
Я не понял его намёка и с недоумением посмотрел на Скотта.
— Расслабься. Это довольно весёлый старикан. У него предки из английских дворян. Вот его и подкалывают этим.
— Интересно.
Полицейский дошёл до стойки, и мы со Скоттом, кивнув ему головой, опустошили ещё 2 бокала пива.
Поговорив с кем-то в углу, он подошёл к нам и сел слева от меня.
— Раньше я видел лишь одного из вас, ребята. Ты недавно у нас?
Полицейский смотрел на меня своими слегка прищуренными глазами.
— Нет, сэр. Я живу в 120 километрах отсюда и очень редко бываю в этих местах. Меня зовут Хью Лорри.
С этими словами я протянул ему свою руку.
— Ричард Бэкер. Очень рад.
Улыбнувшись, старик заказал себе пива.
Наполняя бокал, Бармэн спросил:
— В среду тоже придёте? У меня есть для вас кое-что из Северной Каролины. Сестра привезла.
— Нет, друг мой. Это последний рабочий день. — опустив взгляд, прошептал мужчина — Завтра я на пенсию. После сорока долгих лет...
Я, Скотт и бармен перекинулись удивлёнными взглядами.
— Вы так долго работали, сэр. И это ваш последний выход на службу?
— Да. Вот так получилось, ребята. 40 лет я посещал этот бар и видел десятки его владельцев. Но ты, Билли, будешь последним на моём веку.
Последние слова он произнёс, сдавив горькую улыбку.
Мы сидели ещё около часа. Ричард рассказывал нам о всяком. О том, как 22 года назад умерла его жена, а дочь сбежала из дому в Нью-Йорк спустя 4 года. Уже много лет он живёт один, заходя сюда выпить после рабочего дня. Иногда он брал паузу, будто вытирая невидимые слёзы невидимой рукой, и продолжал свой рассказ. Мы узнали, что он всю свою жизнь копил деньги и сегодня оформил их на свою дочь. Она не писала ему, не приезжала, даже телеграмму ни разу не отправила. Через свои связи в полиции он знал, что она жива, работает врачом в одной из клиник. Но он так и не нашёл в себе сил поехать туда, чтобы увидеть её. Да и откуда ему знать, хочет ли она сама этого? И чем дальше заходил его рассказ, тем очевиднее нам становилось то, на сколько люди могут быть несчастны.
На улице стемнело.
— Ну что ж, парни. Спасибо за разговор. А мне пора. Пенсия ждёт меня. Сейчас только в сортир отойду.
— Конечно, сэр.
Полицейский прицепил свой жетон назад и отошёл от стойки. Скотт посмотрел сначала на его фигуру, скрывшуюся за дверью туалета, а потом на меня.
— Хью, вся эта история натолкнула меня на мысль. Тебе не кажется что...
Слова моего друга прервал выстрел. Мы ломанулись к двери, но то, что мы там увидели не вызвало у нас шока. Только печаль. Потому что мы и так понимали, зачем он это сделал. Но от этого ещё большая тоска сдавливала сердце.
Я слышал, что похороны проходили за счёт полиции. Погибший всё ещё числился на рабочем месте, ибо отчёт за день так и не успел сдать. Ещё были слухи, что дочь Ричарда рыдала на его похоронах, обрывая свои волосы. Через неделю я и Скотт закончили с приготовлениями. Мы продали свои фермы, собрали все деньги и отправились в Нью-Йорк. Ричард умер, показав нам всю безысходность одиночества. Нас ждала новая жизнь. Спасибо ему за это.
#nightfiretales
— Внимание! Внимание! Всем гражданам. Срочное обращение. Ядерная угроза высшего ранга. Повторяю. Ядерная угроза высшего ранга. Всем лицам с уровнем доступа выше третьего немедленно пройти в убежище. Готовность 12 минут.
Гул сирен, электричек, крик людей на улице разбудили Сергея, любившего спать днём с открытыми окнами. Сначала он протёр глаза и всё ещё надеясь, что это какая-то шутка, направился к окну, чтобы закрыть его. Но то, что он увидел, повергло его в шок. Сотни людей бежали куда-то в сторону автовокзала. Они кричали, спотыкались, падали, а потом вставали и снова бежали. На лестничной площадке Сергей услышал бешеный топот десятков ног. И озарение, как божественный свет, в один миг снизошло на него. Сергей спокойно закрыл окно и, улыбнувшись, тихо произнёс:
— Нам конец.
Уже через 2 минуты он бежал вместе с другими людьми по улице. До неминуемой гибели всего живого оставалось менее 10 минут. Ещё через 40 секунд Сергей звонил в домофон своему другу Андрею, но ответа так и не дождался. «Придётся выживать одному». Сергей понимал, что живя он в самой Москве, то шансы на спасение у него вряд ли бы оказались. Но он здесь, в 37 километрах от Кремля в подмосковном городке. Пробегая мимо торгового центра, он увидел плачущую девочку, по всей видимости потерявшую родителей. Люди просто бежали мимо и всем было плевать на судьбу одной жизни, которая так и не узнала, почему этому миру пришёл конец. Сергей не долго думал об этом. Он прекрасно понимал, что с такой ношей ему не добежать до пункта назначения. Остаётся только забыть. И снова бежать. Гибель Москвы состоится через 7 минут.
— Граждане, сохраняйте спокойствие! В противном случае мы вынуждены применить оружие.
Офицер внутренних войск до хрипоты кричал в рупор, но его голоса, похоже, никто не слышал. Толпы людей пытались прорвать оцепление бойцов спецназа и проникнуть в убежище. У них оставалось всего 5 минут. Сергей смотрел издалека на то, как офицер крикнул:
— Последнее предупреждение! Всем отойти на 10 метров.
А после махнул рукой.
— Огонь!
За пол минуты возле убежища оказалось более шестиста трупов. Остальные люди принялись бежать кто куда. Сергей посмотрел на экран мобильника. С момента первого объявления о двенадцатиминутной готовности прошло уже 9 минут. Автобусы не ходят, на дорогах многокилометровые пробки. Танки перегородили военные объекты и проезд к бункерам. Над головой послышался шум лопастей. Десятки вертолётов улетали на северо-запад в сторону Тверской области. Со всех сторон в воздух поднимались следы от ракет ПВО, по всей видимости нацеленных на ядерный заряд, летящий на Москву. Но одна ли ракета летит сюда? Может, их десятки, сотни? У каждой есть разделяющаяся боеголовка? Поздно думать. На улице почти не осталось бегущих людей. Многие просто сидели на асфальте и рыдали. Женщины бились в истерике, а мужчины, сложив руки от бессилия, обнимали свои семьи.
Сергей стоял посреди улицы, не понимая, что ему делать. 1 минута до неотвратимого. Из всех сирен пошли продолжительные гудки. Вой людей на улице стал ещё громче. Никто не хотел умирать. Кто-то начал прыгать в подвалы. И тут Сергею внезапно пришла в голову мысль. Подземка. Конечно, этот вариант не лучше, чем подвал обычного дома, но шансы есть. Ближайший подземный переход был в пределах видимости. Сергей уже бежал туда со всех сил. Но гудки внезапно стихли. Сергей всё понял. С криком он бросился за ближайшее здание, а через мгновение вспышка ярчайшего света озарила всё вокруг, сжигая на своём пути людей, животных, траву, деревья. Через несколько секунд вспышка ослабла, но Сергей знал, что до самого главного осталось не более пары мгновений. Выбив ногой тонкий металлический лист, загораживающий окно в подвал, он нырнул туда, упав на холодный бетонный пол. Закладывающий уши грохот пронёсся над головой, земля под ногами затряслась с невероятной силой, здание над нам начало рушиться. Что-то тяжёлое ударило Сергею по голове. Он потерял сознание.
Когда Сергей очнулся, света вокруг себя он не увидел. Кромешная тьма. Мобильник не работал. Фонарик, который он взял с собой, тоже. На зубах чувствовался вкус железа – последствия радиационного поражения. Нащупав кусок стены, Сергей начал лезть наверх, но упёрся рукой в камень, который он так и не смог сдвинуть. Целый час парень лазил по подвалу, силясь выбраться на поверхность, и в конце концов ему это удалось. Но то, что он увидел, напомнило ему лишь сюжеты из игр, в которые он так долго рубился летними ночами. Зданий не было. Кое-где торчали куски одиноких стен. Ни дорог, ни улиц, ни столбов, ничего. Земля была усыпана обломками и горящими массами стекла и бетона. Воздух был горячим. Сергею стало не по себе. В глазах начало темнеть. Вкус железа чувствовался всё сильнее. Преодолев себя, парень встал на ноги. Где-то вдалеке показались 2 фигуры, одиноко идущие в неизвестном направлении. Сзади на десятки километров возвышался ядерный гриб. Лицо обдувал горячий ветер, слегка обжигая ресницы и брови. Глазам было больно.
— Вот и всё... — смеясь прокричал Сергей.
Но его никто не услышал. Протерев глаза, он застегнул плащ и пошёл прочь от гриба. Куда, он не знал. Но чётко в сознании вертелась совершенно ясная мысль: «Смерть уже рядом».
#nightfiretales
Гул сирен, электричек, крик людей на улице разбудили Сергея, любившего спать днём с открытыми окнами. Сначала он протёр глаза и всё ещё надеясь, что это какая-то шутка, направился к окну, чтобы закрыть его. Но то, что он увидел, повергло его в шок. Сотни людей бежали куда-то в сторону автовокзала. Они кричали, спотыкались, падали, а потом вставали и снова бежали. На лестничной площадке Сергей услышал бешеный топот десятков ног. И озарение, как божественный свет, в один миг снизошло на него. Сергей спокойно закрыл окно и, улыбнувшись, тихо произнёс:
— Нам конец.
Уже через 2 минуты он бежал вместе с другими людьми по улице. До неминуемой гибели всего живого оставалось менее 10 минут. Ещё через 40 секунд Сергей звонил в домофон своему другу Андрею, но ответа так и не дождался. «Придётся выживать одному». Сергей понимал, что живя он в самой Москве, то шансы на спасение у него вряд ли бы оказались. Но он здесь, в 37 километрах от Кремля в подмосковном городке. Пробегая мимо торгового центра, он увидел плачущую девочку, по всей видимости потерявшую родителей. Люди просто бежали мимо и всем было плевать на судьбу одной жизни, которая так и не узнала, почему этому миру пришёл конец. Сергей не долго думал об этом. Он прекрасно понимал, что с такой ношей ему не добежать до пункта назначения. Остаётся только забыть. И снова бежать. Гибель Москвы состоится через 7 минут.
— Граждане, сохраняйте спокойствие! В противном случае мы вынуждены применить оружие.
Офицер внутренних войск до хрипоты кричал в рупор, но его голоса, похоже, никто не слышал. Толпы людей пытались прорвать оцепление бойцов спецназа и проникнуть в убежище. У них оставалось всего 5 минут. Сергей смотрел издалека на то, как офицер крикнул:
— Последнее предупреждение! Всем отойти на 10 метров.
А после махнул рукой.
— Огонь!
За пол минуты возле убежища оказалось более шестиста трупов. Остальные люди принялись бежать кто куда. Сергей посмотрел на экран мобильника. С момента первого объявления о двенадцатиминутной готовности прошло уже 9 минут. Автобусы не ходят, на дорогах многокилометровые пробки. Танки перегородили военные объекты и проезд к бункерам. Над головой послышался шум лопастей. Десятки вертолётов улетали на северо-запад в сторону Тверской области. Со всех сторон в воздух поднимались следы от ракет ПВО, по всей видимости нацеленных на ядерный заряд, летящий на Москву. Но одна ли ракета летит сюда? Может, их десятки, сотни? У каждой есть разделяющаяся боеголовка? Поздно думать. На улице почти не осталось бегущих людей. Многие просто сидели на асфальте и рыдали. Женщины бились в истерике, а мужчины, сложив руки от бессилия, обнимали свои семьи.
Сергей стоял посреди улицы, не понимая, что ему делать. 1 минута до неотвратимого. Из всех сирен пошли продолжительные гудки. Вой людей на улице стал ещё громче. Никто не хотел умирать. Кто-то начал прыгать в подвалы. И тут Сергею внезапно пришла в голову мысль. Подземка. Конечно, этот вариант не лучше, чем подвал обычного дома, но шансы есть. Ближайший подземный переход был в пределах видимости. Сергей уже бежал туда со всех сил. Но гудки внезапно стихли. Сергей всё понял. С криком он бросился за ближайшее здание, а через мгновение вспышка ярчайшего света озарила всё вокруг, сжигая на своём пути людей, животных, траву, деревья. Через несколько секунд вспышка ослабла, но Сергей знал, что до самого главного осталось не более пары мгновений. Выбив ногой тонкий металлический лист, загораживающий окно в подвал, он нырнул туда, упав на холодный бетонный пол. Закладывающий уши грохот пронёсся над головой, земля под ногами затряслась с невероятной силой, здание над нам начало рушиться. Что-то тяжёлое ударило Сергею по голове. Он потерял сознание.
Когда Сергей очнулся, света вокруг себя он не увидел. Кромешная тьма. Мобильник не работал. Фонарик, который он взял с собой, тоже. На зубах чувствовался вкус железа – последствия радиационного поражения. Нащупав кусок стены, Сергей начал лезть наверх, но упёрся рукой в камень, который он так и не смог сдвинуть. Целый час парень лазил по подвалу, силясь выбраться на поверхность, и в конце концов ему это удалось. Но то, что он увидел, напомнило ему лишь сюжеты из игр, в которые он так долго рубился летними ночами. Зданий не было. Кое-где торчали куски одиноких стен. Ни дорог, ни улиц, ни столбов, ничего. Земля была усыпана обломками и горящими массами стекла и бетона. Воздух был горячим. Сергею стало не по себе. В глазах начало темнеть. Вкус железа чувствовался всё сильнее. Преодолев себя, парень встал на ноги. Где-то вдалеке показались 2 фигуры, одиноко идущие в неизвестном направлении. Сзади на десятки километров возвышался ядерный гриб. Лицо обдувал горячий ветер, слегка обжигая ресницы и брови. Глазам было больно.
— Вот и всё... — смеясь прокричал Сергей.
Но его никто не услышал. Протерев глаза, он застегнул плащ и пошёл прочь от гриба. Куда, он не знал. Но чётко в сознании вертелась совершенно ясная мысль: «Смерть уже рядом».
#nightfiretales
— А что это за звёзды?
Мэри ткнула пальцем в небо, указывая на группу ярких точек.
— Это созвездие Тельца. Скопление Плеяды. Правда они красивые?
— Да. — заворожённая девочка не могла оторвать взгляд — Ты такой умный, Рэй. Всё про звёзды знаешь.
Рэй немного покраснел.
— Нет, конечно. Не всё. Просто увлекаюсь этим.
Рэй и Мэри лежали в поле на траве у одинокого дерева, разглядывая ночное небо.
— А это что за звёзды?
— Это три царя. Они указывают на восход солнца 25 декабря.
— Круто. А я не знала, как они называются. Ты так много знаешь. Ты такой классный.
Рэй сел и наклонил голову, спрятав взгляд под волосами. Его собеседница тоже села и удивлённо уставилась на него. Лёгким движением руки он нежно взял Мэри за руку и начал подвигать к себе, но сразу почувствовал резкий толчок в плечо. Девочка отшатнулась от него.
— Ты чего? Поцеловать меня хотел что ли? Я же сказала, что мы просто друзья. Ты ещё не понял?
— Да. Понял. — ответил Рэй немного уставшим голосом и снова лёг на траву.
Мэри продолжала удивлённо смотреть на него.
— Ты любишь другого?
— Возможно.
— И он тебя тоже?
Молчание повисло над одинокой парой. Приятный летний ветерок обдавал волосы лежащего Рэя. Он уже не думал о чём-то мирском. Его не волновала эта жизнь. И даже не смотря на разбитое только что сердце, он продолжал серьёзным взглядом смотреть на звёзды.
— Ей всё равно. – полушёпотом сказал Рэй.
— Что? — удивлённо переспросила Мэри, продолжавшая сидеть.
— Вселенной всё равно. Ей плевать. На меня, на тебя, на наши чувства, наши жизни. Эти звёзды будут светить ещё миллионы и миллиарды лет. Люди будут рождаться и умирать под ними, а эти бесчувственные точки продолжат безразлично смотреть на нас, ютящихся на этом маленьком островке жизни в безжизненном космосе.
— Я не понимаю. Зачем ты говоришь мне это?
— Ты уже никогда не будешь такой красивой, как сейчас. А я не буду таким молодым и смелым. Утром мы разойдёмся и больше никогда не увидимся, потому что я уеду в город учиться в академии, а ты останешься здесь. Мы проживём свои скучные жизни, с ностальгией вспоминая детство, что провели здесь вдвоём.
— Но жить ещё так долго.
— Ты уверена? Для нашей галактики жизнь одного человека покажется лишь мгновением, а Вселенная её даже не заметит. Ты проведёшь свои лучшие годы в окружении людей, которым ты не нужна, ради жизни, которой ты не хотела. А потом ты доживёшь свой несравнимо короткий отрезок времени, и другого шанса тебе не представится.
Мэри снова посмотрела на Рэя, с невозмутимым видом смотрящего в небо, силясь разглядеть край Вселенной. Его слова погрузили её в океан грусти и ностальгии по беззаботному детству. Она вспоминала все самые счастливые моменты своей короткой жизни. Безграничная тоска захлестнула её разум. Оставаться одной Мэри уже не хотела.
— Ладно, Мэри. Я понял тебя. Ты сама хозяйка своей жизни. И я принимаю твой выбор. На этом у меня всё. Было весело всё это время. Прощай.
С этими словами Рэй встал и спокойным шагом пошёл в сторону дороги. Ему уже ничего не хотелось. Он не чувствовал грусти или радости. Глубокая апатия наполнила его мысли. Он знал, что скоро начнётся новая жизнь, где ему придётся оставить в прошлом всё, что он любил и всё, к чему стремился. Дорога уже пролегала под его ногами. До села оставалось чуть менее километра.
— Рэээй... Рээй. — голос со спины отвлёк парня.
Когда он обрнулся, то увидел бегущую к нему, вытирающую слёзы Мэри. Она подбежала к нему и кинулась на шею.
— Не оставляй меня одну, пожалуйста. Не оставляй.
Плачущая девочка слюнявила его рубашку. Рэй улыбнулся.
— Вот же глупая. Пошли домой.
#nightfiretales
Мэри ткнула пальцем в небо, указывая на группу ярких точек.
— Это созвездие Тельца. Скопление Плеяды. Правда они красивые?
— Да. — заворожённая девочка не могла оторвать взгляд — Ты такой умный, Рэй. Всё про звёзды знаешь.
Рэй немного покраснел.
— Нет, конечно. Не всё. Просто увлекаюсь этим.
Рэй и Мэри лежали в поле на траве у одинокого дерева, разглядывая ночное небо.
— А это что за звёзды?
— Это три царя. Они указывают на восход солнца 25 декабря.
— Круто. А я не знала, как они называются. Ты так много знаешь. Ты такой классный.
Рэй сел и наклонил голову, спрятав взгляд под волосами. Его собеседница тоже села и удивлённо уставилась на него. Лёгким движением руки он нежно взял Мэри за руку и начал подвигать к себе, но сразу почувствовал резкий толчок в плечо. Девочка отшатнулась от него.
— Ты чего? Поцеловать меня хотел что ли? Я же сказала, что мы просто друзья. Ты ещё не понял?
— Да. Понял. — ответил Рэй немного уставшим голосом и снова лёг на траву.
Мэри продолжала удивлённо смотреть на него.
— Ты любишь другого?
— Возможно.
— И он тебя тоже?
Молчание повисло над одинокой парой. Приятный летний ветерок обдавал волосы лежащего Рэя. Он уже не думал о чём-то мирском. Его не волновала эта жизнь. И даже не смотря на разбитое только что сердце, он продолжал серьёзным взглядом смотреть на звёзды.
— Ей всё равно. – полушёпотом сказал Рэй.
— Что? — удивлённо переспросила Мэри, продолжавшая сидеть.
— Вселенной всё равно. Ей плевать. На меня, на тебя, на наши чувства, наши жизни. Эти звёзды будут светить ещё миллионы и миллиарды лет. Люди будут рождаться и умирать под ними, а эти бесчувственные точки продолжат безразлично смотреть на нас, ютящихся на этом маленьком островке жизни в безжизненном космосе.
— Я не понимаю. Зачем ты говоришь мне это?
— Ты уже никогда не будешь такой красивой, как сейчас. А я не буду таким молодым и смелым. Утром мы разойдёмся и больше никогда не увидимся, потому что я уеду в город учиться в академии, а ты останешься здесь. Мы проживём свои скучные жизни, с ностальгией вспоминая детство, что провели здесь вдвоём.
— Но жить ещё так долго.
— Ты уверена? Для нашей галактики жизнь одного человека покажется лишь мгновением, а Вселенная её даже не заметит. Ты проведёшь свои лучшие годы в окружении людей, которым ты не нужна, ради жизни, которой ты не хотела. А потом ты доживёшь свой несравнимо короткий отрезок времени, и другого шанса тебе не представится.
Мэри снова посмотрела на Рэя, с невозмутимым видом смотрящего в небо, силясь разглядеть край Вселенной. Его слова погрузили её в океан грусти и ностальгии по беззаботному детству. Она вспоминала все самые счастливые моменты своей короткой жизни. Безграничная тоска захлестнула её разум. Оставаться одной Мэри уже не хотела.
— Ладно, Мэри. Я понял тебя. Ты сама хозяйка своей жизни. И я принимаю твой выбор. На этом у меня всё. Было весело всё это время. Прощай.
С этими словами Рэй встал и спокойным шагом пошёл в сторону дороги. Ему уже ничего не хотелось. Он не чувствовал грусти или радости. Глубокая апатия наполнила его мысли. Он знал, что скоро начнётся новая жизнь, где ему придётся оставить в прошлом всё, что он любил и всё, к чему стремился. Дорога уже пролегала под его ногами. До села оставалось чуть менее километра.
— Рэээй... Рээй. — голос со спины отвлёк парня.
Когда он обрнулся, то увидел бегущую к нему, вытирающую слёзы Мэри. Она подбежала к нему и кинулась на шею.
— Не оставляй меня одну, пожалуйста. Не оставляй.
Плачущая девочка слюнявила его рубашку. Рэй улыбнулся.
— Вот же глупая. Пошли домой.
#nightfiretales
JE SUIS CHARLIE
Клоуны в лужах крови уснули,
Дойдя последней линии до.
Хулили Бога, а Богу – хули?
Бог не читает «Шарли Эбдо».
В мозги, как в масло, входили пули
Текло что-то липкое цвета бордо.
Во имя Бога? А Богу – хули?
Бог не читает «Шарли Эбдо».
Смерть для Бога – дело житейское.
- Журнал бы смешнее делать могли, -
Ворчал Создатель, по Елисейским
Шагая с плакатом Je Suis Charlie.
Его в толпе узнавали люди –
В ночнушке, с нимбом и бородой,
А он гордился, что завтра будет
На новой обложке «Шарли Эбдо»
Клоуны в лужах крови уснули,
Дойдя последней линии до.
Хулили Бога, а Богу – хули?
Бог не читает «Шарли Эбдо».
В мозги, как в масло, входили пули
Текло что-то липкое цвета бордо.
Во имя Бога? А Богу – хули?
Бог не читает «Шарли Эбдо».
Смерть для Бога – дело житейское.
- Журнал бы смешнее делать могли, -
Ворчал Создатель, по Елисейским
Шагая с плакатом Je Suis Charlie.
Его в толпе узнавали люди –
В ночнушке, с нимбом и бородой,
А он гордился, что завтра будет
На новой обложке «Шарли Эбдо»
эта тоже ничего так, да и вообще автор умеет писать хорошо
Серость. Безграничная серость повсюду. В этом городе вечной осени есть только один цвет. Вой собак за окном, холодный ветер, сырость и озноб. Эта удачная комбинация становится причиной многолетних депрессий и безграничного отчаяния, которое царит в каждом из местных жителей. Но среди этого мрака и безысходности в моей жизни есть одна радость, один маленький, но тёплый луч надежды.
Возвращаясь после работы, я мешу океан грязи своими китайскими кроссовками за 200 рублей. А там во дворе уже бродит она, ожидая меня. Её зовут Катя. То ли от скуки, то ли по другой причине почти каждый день она ошивается здесь. Увидев меня, эта девочка бежит ко мне с невинной детской улыбкой, полной безграничного счастья. До самого вечера мы сидим на качелях и болтаем о всяком. Она без устали рассказывает мне о своих делах в школе, а я раскуриваю сигареты одну за другой, медленно опустошая пачку. В свои 27 мне уже ничего не хотелось. Ни семьи, ни друзей, ни карьеры. В этом гиблом месте я кое-как сводил концы с концами, но когда она была рядом, этот серый мир обретал краски и что-то очень большое согревало меня внутри. Так проходили эти два года.
Тогда в конце лета я, как обычно, сидел на качелях, уставившись в землю и думал о чём-то. Я и не заметил, как ко мне тихо подсела она, и начала говорить.
— Миш, я должна тебе сказать кое-что.
— Что такое, Катя?
— Мы... переезжаем.
— Жаль.
Я достал из кармана пачку сигарет и дрожащей рукой начал прикуривать.
— Я сказала родителям, что мне и тут хорошо, но они всё твердят о Москве.
— Там тебе будет лучше. Этот город уже давно обречён. Скоро он сгниёт со всеми его жителями.
— Миш, тебе грустно?
— Да...
У девочки на глазах проступили слёзы. Она подошла ко мне и крепко обняла меня.
— Я не хочу уезжать. Я сказала маме, что хочу быть здесь с тобой, но когда она спросила меня про тебя я не знала что ответить.
— Всё нормально. В нашем мире дружба детей и взрослых не приветствуется. Сама же знаешь.
— Но всё равно ты самый лучший мой друг. Я никуда не поеду. Я буду здесь с тобой.
После этих слов Катя заплакала, а я ещё долго сидел и успокаивал её. Мне стало так жаль этого впечатлительного ребёнка, что слёзы проступили у меня самого. Но потом случилось то, чего я сам не ожидал. Она вытерла слёзы, встала и поцеловала меня в щеку.
— Прости меня, Миш. Я ещё поговорю с мамой.
— Хорошо...
Я, как мог, старался улыбаться. Катя убежала к себе, а я ещё около часа сидел там, пока не пошёл дождь.
На следующее утро ко мне в дверь постучали. Это была полиция. Они обыскали мой дом, но не найдя ничего существенного заявили, что я должен проехать с ними в отделение. Там я встретил своего знакомого Семёныча (толстого мужика 47 лет), который нервно курил и листал какие-то бумаги. К слову, Семёныч был местным Опером, и мы иногда зависали в кабаке вместе.
— Садись, Миша.
— А что такое-то?
— Да ты не суетись. Тут такое дело.
— Какое?
— На тебя жалоба с компроматом поступила.
— Ты о чём?
— Да вот сам посмотри.
Он протянул мне две фотографии, на которых я с ужасом обнаружил себя и Катю, целующую меня в щёку.
— Фотографии сделала мать девочки. — усталым голосом произнёс Семёныч. — Скажи честно, ты ... того?
— Нет. Это просто дружеское общение. Ты же знаешь меня, Семёныч.
— Тихо-тихо. Я понимаю. Но вот родителям ты этого не докажешь. Отец девочки ещё не знает. Мать просила тебя предупредить, что, если ты не будешь держаться от девочки за 100 метров, то сядешь на долго. Я сам-то сделать ничего особо не могу, сам понимаешь. У нас законы суровые на эту тему. По 134 никто идти не захотел бы.
— Бред... полный бред...
Волна негодования и возмущения прокатилась у меня в мыслях. Но я всё понимал. Я знал, что дружба с ребёнком до хорошего не доведёт.
Из участка я вышел подавленным. Возвращался домой, глядя под ноги. Во дворе стояла Катя и её мать. С серьёзным видом женщина подошла ко мне и отвесила пощёчину.
— Чтоб я больше тебя рядом с ней не видела, понял?
Я ничего не ответил. Катя стояла и плакала, пытаясь вытереть слёзы.
— Послезавтра мы уезжаем и ты её больше не увидишь, понял? Я знаю, что она считает тебя просто другом, но я не верю тебе, урод. Особенно после того, что видела вчера. Но я люблю свою дочь и позволю вам попрощаться.
После этих слов женщина удалилась в соседний двор, где жила Катя. Девочка посмотрела на меня своими красивыми большими глазами, полными слёз, и сказала:
— Прости меня, Миша...
Прошло 6 лет. Я уже давно утонул в этом океане серости. Заливая свою многолетнюю депрессию алкоголем, я потерял счёт времени. Моё лицо покрылось щетиной, свет покинул мои глаза. Люди вокруг разъехались кто куда. Из всего района осталось около трёхсот человек. Да и сам город опустел. Его население уменьшилось до 5 тысяч. Семёныч умер от цирроза, а я догниваю у себя в пыльной квартире. Кажется, что ещё вот-вот и я тоже умру, покинув мир, которому я был не нужен. Но сегодняшнее утро вернуло мне надежду на то, что это ещё не конец. Не потому что я изменился, а потому что под окном я услышал повзрослевший, но до боли знакомый голос:
— Мишаааа, я вернулась!
#nightfiretales
Серость. Безграничная серость повсюду. В этом городе вечной осени есть только один цвет. Вой собак за окном, холодный ветер, сырость и озноб. Эта удачная комбинация становится причиной многолетних депрессий и безграничного отчаяния, которое царит в каждом из местных жителей. Но среди этого мрака и безысходности в моей жизни есть одна радость, один маленький, но тёплый луч надежды.
Возвращаясь после работы, я мешу океан грязи своими китайскими кроссовками за 200 рублей. А там во дворе уже бродит она, ожидая меня. Её зовут Катя. То ли от скуки, то ли по другой причине почти каждый день она ошивается здесь. Увидев меня, эта девочка бежит ко мне с невинной детской улыбкой, полной безграничного счастья. До самого вечера мы сидим на качелях и болтаем о всяком. Она без устали рассказывает мне о своих делах в школе, а я раскуриваю сигареты одну за другой, медленно опустошая пачку. В свои 27 мне уже ничего не хотелось. Ни семьи, ни друзей, ни карьеры. В этом гиблом месте я кое-как сводил концы с концами, но когда она была рядом, этот серый мир обретал краски и что-то очень большое согревало меня внутри. Так проходили эти два года.
Тогда в конце лета я, как обычно, сидел на качелях, уставившись в землю и думал о чём-то. Я и не заметил, как ко мне тихо подсела она, и начала говорить.
— Миш, я должна тебе сказать кое-что.
— Что такое, Катя?
— Мы... переезжаем.
— Жаль.
Я достал из кармана пачку сигарет и дрожащей рукой начал прикуривать.
— Я сказала родителям, что мне и тут хорошо, но они всё твердят о Москве.
— Там тебе будет лучше. Этот город уже давно обречён. Скоро он сгниёт со всеми его жителями.
— Миш, тебе грустно?
— Да...
У девочки на глазах проступили слёзы. Она подошла ко мне и крепко обняла меня.
— Я не хочу уезжать. Я сказала маме, что хочу быть здесь с тобой, но когда она спросила меня про тебя я не знала что ответить.
— Всё нормально. В нашем мире дружба детей и взрослых не приветствуется. Сама же знаешь.
— Но всё равно ты самый лучший мой друг. Я никуда не поеду. Я буду здесь с тобой.
После этих слов Катя заплакала, а я ещё долго сидел и успокаивал её. Мне стало так жаль этого впечатлительного ребёнка, что слёзы проступили у меня самого. Но потом случилось то, чего я сам не ожидал. Она вытерла слёзы, встала и поцеловала меня в щеку.
— Прости меня, Миш. Я ещё поговорю с мамой.
— Хорошо...
Я, как мог, старался улыбаться. Катя убежала к себе, а я ещё около часа сидел там, пока не пошёл дождь.
На следующее утро ко мне в дверь постучали. Это была полиция. Они обыскали мой дом, но не найдя ничего существенного заявили, что я должен проехать с ними в отделение. Там я встретил своего знакомого Семёныча (толстого мужика 47 лет), который нервно курил и листал какие-то бумаги. К слову, Семёныч был местным Опером, и мы иногда зависали в кабаке вместе.
— Садись, Миша.
— А что такое-то?
— Да ты не суетись. Тут такое дело.
— Какое?
— На тебя жалоба с компроматом поступила.
— Ты о чём?
— Да вот сам посмотри.
Он протянул мне две фотографии, на которых я с ужасом обнаружил себя и Катю, целующую меня в щёку.
— Фотографии сделала мать девочки. — усталым голосом произнёс Семёныч. — Скажи честно, ты ... того?
— Нет. Это просто дружеское общение. Ты же знаешь меня, Семёныч.
— Тихо-тихо. Я понимаю. Но вот родителям ты этого не докажешь. Отец девочки ещё не знает. Мать просила тебя предупредить, что, если ты не будешь держаться от девочки за 100 метров, то сядешь на долго. Я сам-то сделать ничего особо не могу, сам понимаешь. У нас законы суровые на эту тему. По 134 никто идти не захотел бы.
— Бред... полный бред...
Волна негодования и возмущения прокатилась у меня в мыслях. Но я всё понимал. Я знал, что дружба с ребёнком до хорошего не доведёт.
Из участка я вышел подавленным. Возвращался домой, глядя под ноги. Во дворе стояла Катя и её мать. С серьёзным видом женщина подошла ко мне и отвесила пощёчину.
— Чтоб я больше тебя рядом с ней не видела, понял?
Я ничего не ответил. Катя стояла и плакала, пытаясь вытереть слёзы.
— Послезавтра мы уезжаем и ты её больше не увидишь, понял? Я знаю, что она считает тебя просто другом, но я не верю тебе, урод. Особенно после того, что видела вчера. Но я люблю свою дочь и позволю вам попрощаться.
После этих слов женщина удалилась в соседний двор, где жила Катя. Девочка посмотрела на меня своими красивыми большими глазами, полными слёз, и сказала:
— Прости меня, Миша...
Прошло 6 лет. Я уже давно утонул в этом океане серости. Заливая свою многолетнюю депрессию алкоголем, я потерял счёт времени. Моё лицо покрылось щетиной, свет покинул мои глаза. Люди вокруг разъехались кто куда. Из всего района осталось около трёхсот человек. Да и сам город опустел. Его население уменьшилось до 5 тысяч. Семёныч умер от цирроза, а я догниваю у себя в пыльной квартире. Кажется, что ещё вот-вот и я тоже умру, покинув мир, которому я был не нужен. Но сегодняшнее утро вернуло мне надежду на то, что это ещё не конец. Не потому что я изменился, а потому что под окном я услышал повзрослевший, но до боли знакомый голос:
— Мишаааа, я вернулась!
#nightfiretales
Я приехал на час раньше. Боялся в пробку попасть и вот бля, мерзну теперь у подъезда как мудак, зайти - не зайти. «А, хуй с ним», - собрался с духом, достал мятую бумажку и набрал код. В лифте причесался, галстук поправил, нервничаю – в первый раз все-таки.
Дверь открыла женщина лет сорока с небольшим. Длинные черные волосы, помада слишком яркая, но ей идет. Взгляд строгий. Сразу почувствовал себя виноватым, хотя с чего бля. Кожаная жилетка, на шнурках вся и видно грудь. Белую, как мел, или просто с черным контраст такой. Юбка слишком короткая, еле пизду прикрывает. Зато сапоги почти до нее достают.
- Ну вот, а говорил долго ехать, - даже не поздоровалась.
- Я …
- А ты у нас в первый раз, да? Я тебя раньше не видела.
Я кивнул. К горлу подкатил комок и ладони вспотели.
- Ботинки с курткой можешь здесь оставить и в комнату проходи, - в голосе сталь.
Разделся и в комнату. Полумрак, шторы плотные и свет практически не пропускают. Она зажгла настольную лампу и включила музыку. Меня поразила кровать, такую большую я еще не видел никогда. Человек пять положить как нехуй делать. Удивил шкаф, вернее не сам, а резиновые хуи на полках. Различных размеров и диаметров, в количестве для одной пизды явно избыточном. «Пизда-гурманка», - подумалось.
- Мыться будешь?
-Нннет, - от волнения я стал заикаться.
- Раздевайся.
-Что?
- Ты что не слышал? – В руках у нее появилась плеть. – Раздевайся!
- Я …
- Будешь говорить когда я разрешу! – плеть обожгла ноги.
Дрожащими руками снял пиджак, галстук. Пуговицы на рубашке никак не хотели расстегиваться…
- Быстрей! – второй удар. Хотел было спросить снимать ли штаны, но, получив третий раз, понял без слов.
- На колени! – На этот раз повторять второй раз не пришлось. – Вылижи сапоги, видишь, какие они грязные.
На самом деле они были чистые, но спорить я не стал. Тем более что плеть то и дело прохаживалась по моей спине.
- Хочешь полизать пизду? – Судя по голосу отказ грозил реальными проблемами.
- Да … - прошептал я продолжая вылизывать сапоги.
- Что? – чувствовалось я конкретно ее разозлил, - А где «моя госпожа»? Сучка! Блядь! Да ты охуел!
- Да! Да! Моя госпожа! – едва сдерживая стон от новых ударов, закричал я.
- Вот так то лучше! Только это надо заслужить, - она расшнуровала жилетку и освободила грудь, - Полижи, если мне понравиться – получишь пизду.
Я вылизывал грудь как мог, старался изо всех сил. Не то что пиздятины так хотелось, скорей наоборот. Но в руках она по прежнему держала плеть.
- Да … хорошая сучка, - почему-то она обращалась ко мне в женском роде, - Соски покусай … да … осторожней … теперь другой … - судя по всему ей нравилось. Привстал и у меня.
- Ладно, - плетью отстранила меня от груди и задрала юбку, - Лижи, заслужил.
Опустился ниже, запах немытой пизды ударил в нос. Стараясь дышать ртом, языком раздвинул половые губы …
- Ну? – теперь плеть достала до жопы.
… И с наигранной страстью стал вылизывать вонючую плоть. Судя по всему ей нравилось, она стонала и совсем меня не била. Я тоже возбудился, все-таки пизда есть пизда. Рука сама легла на хуй.
- Что? – она подала назад и ударом ногой в грудь оттолкнула меня, - Кто тебе разрешил дрочить, ебанная тварь? А, сучка? – плеть снова заходила по моей спине.
- Простите моя госпожа, - похоже, я полностью вошел в роль.
- Блядина! Дрочит на меня! Сучка!
- Простите госпожа … простите … - самое странное я реально чувствовал себя виноватым.
- Ну ладно, - меня наконец простили, - На вот, одень, - она достала из шкафа и кинула мне женское платье. Желтое с крупными белыми ромашками. И черные чулки в сеточку. Сама взяла с полки хуй на ремешках и ловко нацепила его.
- Я не буду …
- Чего? – она снова взяла в руку плеть.
- Не буду! Хватит! Только блядь тряпки женские я еще не носил! Да иди ты на хуй! – я взял свою одежду и начал одеваться.
- Ну не хочешь как хочешь, надо было сразу предупредить что без переодевания, - она выглядела немного растерянной.
- А еще раз плеткой меня ебнешь, сама пизды получишь! - я вышел из себя и теперь меня было уже не остановить.
- Сказал бы, что не нравится, хуйли ты молчал?
- Хуясе, меня пиздят и мне же нравиться должно!
- Что, и в жопу ебаться не будешь? – в сомнениях хуй резиновый на поясе теребит.
- Себя выеби! В жопу!
- Так чего ты хочешь, объясни, - в глазах удивление.
- Уже ничего!
- А хуйли пришел тогда?
- Маша пригласила! С мамой блядь познакомить!
- Маша? – она села на кровать, - А ты … вы … Слава?
- Ну.
- Ой, Славик, да что же я … Машенька столько о вас рассказывала! Да вы садитесь, что же это … Очень рада что наконец познакомились! А то все не заходите и не заходите. Я Машеньке говорю постоянно, что же это Слава к нам не заходит … - ее монолог прервал звонок в дверь. – Вы подождите, я сейчас!
Я не стал ждать и вышел в коридор.
- Слава, вы вон в ту комнату проходите, - она указала на закрытую дверь, - Машенька там уроки делает. А я как освобожусь, сразу к вам. Вы уж извините что так … - смущенно улыбаясь она подтолкнула в комнату затянутого в кожу прыщавого юнца. – Только не уходите, - последняя улыбка и дверь захлопнулась.
- Раздевайся! – послышалось из-за двери. Слава богу, на этот раз не мне.
Я оделся и тихо выскользнул на лестницу. Если хотят, пусть ко мне приходят. А я в рот ебал!
Дверь открыла женщина лет сорока с небольшим. Длинные черные волосы, помада слишком яркая, но ей идет. Взгляд строгий. Сразу почувствовал себя виноватым, хотя с чего бля. Кожаная жилетка, на шнурках вся и видно грудь. Белую, как мел, или просто с черным контраст такой. Юбка слишком короткая, еле пизду прикрывает. Зато сапоги почти до нее достают.
- Ну вот, а говорил долго ехать, - даже не поздоровалась.
- Я …
- А ты у нас в первый раз, да? Я тебя раньше не видела.
Я кивнул. К горлу подкатил комок и ладони вспотели.
- Ботинки с курткой можешь здесь оставить и в комнату проходи, - в голосе сталь.
Разделся и в комнату. Полумрак, шторы плотные и свет практически не пропускают. Она зажгла настольную лампу и включила музыку. Меня поразила кровать, такую большую я еще не видел никогда. Человек пять положить как нехуй делать. Удивил шкаф, вернее не сам, а резиновые хуи на полках. Различных размеров и диаметров, в количестве для одной пизды явно избыточном. «Пизда-гурманка», - подумалось.
- Мыться будешь?
-Нннет, - от волнения я стал заикаться.
- Раздевайся.
-Что?
- Ты что не слышал? – В руках у нее появилась плеть. – Раздевайся!
- Я …
- Будешь говорить когда я разрешу! – плеть обожгла ноги.
Дрожащими руками снял пиджак, галстук. Пуговицы на рубашке никак не хотели расстегиваться…
- Быстрей! – второй удар. Хотел было спросить снимать ли штаны, но, получив третий раз, понял без слов.
- На колени! – На этот раз повторять второй раз не пришлось. – Вылижи сапоги, видишь, какие они грязные.
На самом деле они были чистые, но спорить я не стал. Тем более что плеть то и дело прохаживалась по моей спине.
- Хочешь полизать пизду? – Судя по голосу отказ грозил реальными проблемами.
- Да … - прошептал я продолжая вылизывать сапоги.
- Что? – чувствовалось я конкретно ее разозлил, - А где «моя госпожа»? Сучка! Блядь! Да ты охуел!
- Да! Да! Моя госпожа! – едва сдерживая стон от новых ударов, закричал я.
- Вот так то лучше! Только это надо заслужить, - она расшнуровала жилетку и освободила грудь, - Полижи, если мне понравиться – получишь пизду.
Я вылизывал грудь как мог, старался изо всех сил. Не то что пиздятины так хотелось, скорей наоборот. Но в руках она по прежнему держала плеть.
- Да … хорошая сучка, - почему-то она обращалась ко мне в женском роде, - Соски покусай … да … осторожней … теперь другой … - судя по всему ей нравилось. Привстал и у меня.
- Ладно, - плетью отстранила меня от груди и задрала юбку, - Лижи, заслужил.
Опустился ниже, запах немытой пизды ударил в нос. Стараясь дышать ртом, языком раздвинул половые губы …
- Ну? – теперь плеть достала до жопы.
… И с наигранной страстью стал вылизывать вонючую плоть. Судя по всему ей нравилось, она стонала и совсем меня не била. Я тоже возбудился, все-таки пизда есть пизда. Рука сама легла на хуй.
- Что? – она подала назад и ударом ногой в грудь оттолкнула меня, - Кто тебе разрешил дрочить, ебанная тварь? А, сучка? – плеть снова заходила по моей спине.
- Простите моя госпожа, - похоже, я полностью вошел в роль.
- Блядина! Дрочит на меня! Сучка!
- Простите госпожа … простите … - самое странное я реально чувствовал себя виноватым.
- Ну ладно, - меня наконец простили, - На вот, одень, - она достала из шкафа и кинула мне женское платье. Желтое с крупными белыми ромашками. И черные чулки в сеточку. Сама взяла с полки хуй на ремешках и ловко нацепила его.
- Я не буду …
- Чего? – она снова взяла в руку плеть.
- Не буду! Хватит! Только блядь тряпки женские я еще не носил! Да иди ты на хуй! – я взял свою одежду и начал одеваться.
- Ну не хочешь как хочешь, надо было сразу предупредить что без переодевания, - она выглядела немного растерянной.
- А еще раз плеткой меня ебнешь, сама пизды получишь! - я вышел из себя и теперь меня было уже не остановить.
- Сказал бы, что не нравится, хуйли ты молчал?
- Хуясе, меня пиздят и мне же нравиться должно!
- Что, и в жопу ебаться не будешь? – в сомнениях хуй резиновый на поясе теребит.
- Себя выеби! В жопу!
- Так чего ты хочешь, объясни, - в глазах удивление.
- Уже ничего!
- А хуйли пришел тогда?
- Маша пригласила! С мамой блядь познакомить!
- Маша? – она села на кровать, - А ты … вы … Слава?
- Ну.
- Ой, Славик, да что же я … Машенька столько о вас рассказывала! Да вы садитесь, что же это … Очень рада что наконец познакомились! А то все не заходите и не заходите. Я Машеньке говорю постоянно, что же это Слава к нам не заходит … - ее монолог прервал звонок в дверь. – Вы подождите, я сейчас!
Я не стал ждать и вышел в коридор.
- Слава, вы вон в ту комнату проходите, - она указала на закрытую дверь, - Машенька там уроки делает. А я как освобожусь, сразу к вам. Вы уж извините что так … - смущенно улыбаясь она подтолкнула в комнату затянутого в кожу прыщавого юнца. – Только не уходите, - последняя улыбка и дверь захлопнулась.
- Раздевайся! – послышалось из-за двери. Слава богу, на этот раз не мне.
Я оделся и тихо выскользнул на лестницу. Если хотят, пусть ко мне приходят. А я в рот ебал!
Сможешь в архивач сохранить? Я с ведра и не получится.
Прочитал пару паст, оче доставило.
Прочитал пару паст, оче доставило.
— Вечность существует лишь для тех, чья жизнь коротка. Для бессмертных это слово бессмысленно.
— Почему?
— Потому что не осталось тех, кого ты любил, кому ты верил. Они живут вместе с тобой, стареют и умирают. Проходят десятки, сотни лет. В конечном счёте они остаются лишь в твоей памяти.
— Это грустно.
— Грустно? Я уже не помню, что значит грустить. Я забыл, как это делается. Как смеяться, плакать, искренне радоваться или сочувствовать кому-то. Время для меня остановилось, а для остальных оно пролетает мгновенно. Продавец, у которого я купил хлеб, всего через 10 лет умирает. Для меня это слишком мало.
— Слишком мало?
— Как для тебя 10 дней. Все эти лица, я помню их до мелочей. Я помню прекрасных девушек, которые мило улыбались мне, а потом плакали, превращаясь в старух, и слёзы отчаяния скатывались по их морщинам. Видишь ту девочку у магазина?
— Да.
— Она такая маленькая, беспечная. Вся в своих школьных проблемах. Я буду наблюдать за ней, как она вырастет, найдёт свою любовь, свою семью, свой домашний очаг, свою старость и... свою смерть. А потом я буду стоять над её могилой и рассказывать кучу разных историй, которые происходили с ней когда-то. Я буду говорить о том, какой она была и как быстро пролетали её годы. Но она этого всего уже не услышит.
— Почему ты решил рассказать мне всё это? Почему открыл свою тайну? Ведь мы просто временно работаем вместе.
— Потому что ты не такой, как все эти люди. Ты давно отрёкся от этого мира, от жизни, в которой не нашёл радостей.
— Ты думаешь, что мы похожи?
— Нет. Я думаю, что ты даже лучше меня. Ведь за свои 25 лет ты осознал почти столько же, сколько я за 1200. Интересный человек.
— Когда ты понял, что не такой, как остальные, тебе было страшно?
— Сначала я обрадовался. Потому что я не старел, не умирал. Никто не мог меня убить или заточить. Некоторое время я даже мнил себя богом. Но знаешь, когда состарились мои друзья, когда многие из них начали уходить из жизни с улыбкой на лице, по дружески прощаясь со мной, я понял, что остался один. Я вкусил всю горечь бесконечного одиночества и безысходной тьмы. И сколько бы я не пытался завести новых друзей, родных и близких, все они уходили, а я оставался здесь.
— И даже я...
— И даже ты. Твои оставшиеся дни пролетят слишком быстро, а потом я приду на твою могилу и буду вспоминать этот разговор и всю твою никчёмную жизнь, которую ты провёл на работе и за компьютером.
— Обязательно приходи. Мне будет тебя не хватать.
— Прощай, смертный, увидимся через пару десятков лет.
— Жду не дождусь. Прощай.
Звук удаляющихся шагов становился всё тише. Дождь усиливался, а небо засветилось раскатами молний.
— Неужели так быстро пройдёт моё время? И кому должно быть более грустно? Ему или мне?
#nightfiretales
— Почему?
— Потому что не осталось тех, кого ты любил, кому ты верил. Они живут вместе с тобой, стареют и умирают. Проходят десятки, сотни лет. В конечном счёте они остаются лишь в твоей памяти.
— Это грустно.
— Грустно? Я уже не помню, что значит грустить. Я забыл, как это делается. Как смеяться, плакать, искренне радоваться или сочувствовать кому-то. Время для меня остановилось, а для остальных оно пролетает мгновенно. Продавец, у которого я купил хлеб, всего через 10 лет умирает. Для меня это слишком мало.
— Слишком мало?
— Как для тебя 10 дней. Все эти лица, я помню их до мелочей. Я помню прекрасных девушек, которые мило улыбались мне, а потом плакали, превращаясь в старух, и слёзы отчаяния скатывались по их морщинам. Видишь ту девочку у магазина?
— Да.
— Она такая маленькая, беспечная. Вся в своих школьных проблемах. Я буду наблюдать за ней, как она вырастет, найдёт свою любовь, свою семью, свой домашний очаг, свою старость и... свою смерть. А потом я буду стоять над её могилой и рассказывать кучу разных историй, которые происходили с ней когда-то. Я буду говорить о том, какой она была и как быстро пролетали её годы. Но она этого всего уже не услышит.
— Почему ты решил рассказать мне всё это? Почему открыл свою тайну? Ведь мы просто временно работаем вместе.
— Потому что ты не такой, как все эти люди. Ты давно отрёкся от этого мира, от жизни, в которой не нашёл радостей.
— Ты думаешь, что мы похожи?
— Нет. Я думаю, что ты даже лучше меня. Ведь за свои 25 лет ты осознал почти столько же, сколько я за 1200. Интересный человек.
— Когда ты понял, что не такой, как остальные, тебе было страшно?
— Сначала я обрадовался. Потому что я не старел, не умирал. Никто не мог меня убить или заточить. Некоторое время я даже мнил себя богом. Но знаешь, когда состарились мои друзья, когда многие из них начали уходить из жизни с улыбкой на лице, по дружески прощаясь со мной, я понял, что остался один. Я вкусил всю горечь бесконечного одиночества и безысходной тьмы. И сколько бы я не пытался завести новых друзей, родных и близких, все они уходили, а я оставался здесь.
— И даже я...
— И даже ты. Твои оставшиеся дни пролетят слишком быстро, а потом я приду на твою могилу и буду вспоминать этот разговор и всю твою никчёмную жизнь, которую ты провёл на работе и за компьютером.
— Обязательно приходи. Мне будет тебя не хватать.
— Прощай, смертный, увидимся через пару десятков лет.
— Жду не дождусь. Прощай.
Звук удаляющихся шагов становился всё тише. Дождь усиливался, а небо засветилось раскатами молний.
— Неужели так быстро пройдёт моё время? И кому должно быть более грустно? Ему или мне?
#nightfiretales
Извини, я тут ньюфаг, да и сам с телефона.
JT801 сидел на земле, уставившись в чёрное небо, заваленное тёмными, как пепел, облаками. Капли чёрного дождя срывались откуда-то сверху, громкими ударами разбиваясь о его противогаз. Этот противогаз изорван в клочья. Дыра сменяется дырой. Стёкла давно выбиты, а трубка потерялась ещё много лет назад. Зачем он носит его? Для чего это нужно? JT не находил ответа. Когда вышла из строя последняя автоматическая фабрика по производству андроидов, остатки их городка разбрелись кто куда. Мрачными тенями наполнились руины древних городов. Тенями без прошлого, настоящего и будущего.
— Столько лет прошло...
JT был не таким, как остальные. Его отличало то, что он – один из первых моделей. Как и тридцать своих уже погибших братьев, он был одним из тех, кто видел своих создателей. Они были так похожи на него. Четыре конечности, две из которых служат для передвижения, голова, пальцы, лицо. Разве что внутренности разные. Они говорили, как и он, шевелились, обсуждали что-то, вечно спорили. Какие-то непостоянные существа. Но они могли делать то, чего он не умел и чему никогда не мог не научиться. Они могли смеяться, плакать, выражать разного рода эмоции, которыми, по сути, и жили. Каждый их день был наполнен суетой, печалью и радостями. А зачем он живёт? Чем наполнено его существование? JT801 просиживал недели и даже месяцы в раздумьях о смысле своего пребывания здесь. Возможно, он единственный в северном полушарии, кто знает, как выглядит Солнце. Уже 439 лет оно не выглядывало из-за этих облаков. На этой планете почти нет растений, вымерли все животные. И даже создатели JT не смогли выжить в своих бункерах. Вечный мрак и холод. Кажется, это то, что называют Ядерной Зимой.
— JT801, ты так и сидишь здесь? — раздался монотонный голос откуда-то справа.
— Да. Мне больше нечего делать. — ответил андроид, не повернув даже головы.
— Я – модель NZ322. Мы виделись 94 года 11 месяцев 26 дней и 11 часов 49 минут назад на 22 параллели.
— Я помню. — спокойно сказал JT — Что тебе нужно?
— JT, расскажи мне, каким был этот мир до ядерной войны?
Андроид повернул лицо к своему собеседнику. Тот был ниже его, но выглядел куда лучше. Листы грудной брони ещё не разъело кислотой, а механизмы рук не превратились в труху. Возможно, он был одним из последних серий, родившихся 312 лет назад. Но его вопрос вызвал непонятную реакцию у JT. Возможно, «они» называли это удивлением. Но эмойций он всё равно не чувствовал.
— Я застал лишь последние дни его существования, ты знаешь. Вокруг всё было в жёлто-зелёных красках, тёплых тонах. Небо было сине-голубым, а по ночам виднелись звёзды.
— Я не понимаю. Что такое звёзды? — Собеседник смотрел на JT своими огромными светящимися глазами.
— Небесные тела, вроде Солнца, но парящие в небе далеко от нас.
— А как выглядит Солнце?
JT801 повернул всё тело в сторону собеседника. Оба были в разорванных противогазах. На лбу виднелся светящийся обод. Возможно, противогазы создатели надевали на них специально, чтобы придать голове более похожий на себя вид. Эти заключения заставили JT сменить порядок мыслей.
— Скажи мне, NZ, сколько контактов сейчас слушают меня?
— 9055. — чётко пропищал собеседник.
JT встал с места и направился куда-то.
— У меня есть идея.
— В чём она заключается? — собеседник последовал за ним, ровно держась на дистанции в 1 метр.
— Мы объединимся.
— Зачем?
Андроид остановился и посмотрел в чёрное небо. Капли кислотного дождя разбивались о рваные куски противогаза.
— Да. Мы вместе пойдём туда. Мы найдём последний бункер, где ещё сохранились данные. Я покажу вам всё. Там есть книги, плакаты, рисунки, даже устройства с информацией. Я хочу, чтобы вы узнали больше.
— Зачем? — спросил собеседник сразу же, как JT закончил.
— Потому что я понял. Нас создали для чего-то большего. Мы не должны столетиями скитаться по этой планете. Нам нужно что-то сделать.
— Что именно?
— Это мы и узнаем.
Радиоактивный дождь, наконец, прекратился. Холодный ветер разносил заражённые пылевые облака по бескрайним полям, выжженым до основания ещё сотни лет назад. Где-то вдалеке светились тысячи синих огней. Сплошная масса серых тел медленно двигалась на запад. JT801 вёл за собой армию своих же клонов. Он уверенно смотрел вперёд, и его уверенность сияла надеждой, появившейся в сознании тех, кто с рождения был обречён. #nightfiretales
— Столько лет прошло...
JT был не таким, как остальные. Его отличало то, что он – один из первых моделей. Как и тридцать своих уже погибших братьев, он был одним из тех, кто видел своих создателей. Они были так похожи на него. Четыре конечности, две из которых служат для передвижения, голова, пальцы, лицо. Разве что внутренности разные. Они говорили, как и он, шевелились, обсуждали что-то, вечно спорили. Какие-то непостоянные существа. Но они могли делать то, чего он не умел и чему никогда не мог не научиться. Они могли смеяться, плакать, выражать разного рода эмоции, которыми, по сути, и жили. Каждый их день был наполнен суетой, печалью и радостями. А зачем он живёт? Чем наполнено его существование? JT801 просиживал недели и даже месяцы в раздумьях о смысле своего пребывания здесь. Возможно, он единственный в северном полушарии, кто знает, как выглядит Солнце. Уже 439 лет оно не выглядывало из-за этих облаков. На этой планете почти нет растений, вымерли все животные. И даже создатели JT не смогли выжить в своих бункерах. Вечный мрак и холод. Кажется, это то, что называют Ядерной Зимой.
— JT801, ты так и сидишь здесь? — раздался монотонный голос откуда-то справа.
— Да. Мне больше нечего делать. — ответил андроид, не повернув даже головы.
— Я – модель NZ322. Мы виделись 94 года 11 месяцев 26 дней и 11 часов 49 минут назад на 22 параллели.
— Я помню. — спокойно сказал JT — Что тебе нужно?
— JT, расскажи мне, каким был этот мир до ядерной войны?
Андроид повернул лицо к своему собеседнику. Тот был ниже его, но выглядел куда лучше. Листы грудной брони ещё не разъело кислотой, а механизмы рук не превратились в труху. Возможно, он был одним из последних серий, родившихся 312 лет назад. Но его вопрос вызвал непонятную реакцию у JT. Возможно, «они» называли это удивлением. Но эмойций он всё равно не чувствовал.
— Я застал лишь последние дни его существования, ты знаешь. Вокруг всё было в жёлто-зелёных красках, тёплых тонах. Небо было сине-голубым, а по ночам виднелись звёзды.
— Я не понимаю. Что такое звёзды? — Собеседник смотрел на JT своими огромными светящимися глазами.
— Небесные тела, вроде Солнца, но парящие в небе далеко от нас.
— А как выглядит Солнце?
JT801 повернул всё тело в сторону собеседника. Оба были в разорванных противогазах. На лбу виднелся светящийся обод. Возможно, противогазы создатели надевали на них специально, чтобы придать голове более похожий на себя вид. Эти заключения заставили JT сменить порядок мыслей.
— Скажи мне, NZ, сколько контактов сейчас слушают меня?
— 9055. — чётко пропищал собеседник.
JT встал с места и направился куда-то.
— У меня есть идея.
— В чём она заключается? — собеседник последовал за ним, ровно держась на дистанции в 1 метр.
— Мы объединимся.
— Зачем?
Андроид остановился и посмотрел в чёрное небо. Капли кислотного дождя разбивались о рваные куски противогаза.
— Да. Мы вместе пойдём туда. Мы найдём последний бункер, где ещё сохранились данные. Я покажу вам всё. Там есть книги, плакаты, рисунки, даже устройства с информацией. Я хочу, чтобы вы узнали больше.
— Зачем? — спросил собеседник сразу же, как JT закончил.
— Потому что я понял. Нас создали для чего-то большего. Мы не должны столетиями скитаться по этой планете. Нам нужно что-то сделать.
— Что именно?
— Это мы и узнаем.
Радиоактивный дождь, наконец, прекратился. Холодный ветер разносил заражённые пылевые облака по бескрайним полям, выжженым до основания ещё сотни лет назад. Где-то вдалеке светились тысячи синих огней. Сплошная масса серых тел медленно двигалась на запад. JT801 вёл за собой армию своих же клонов. Он уверенно смотрел вперёд, и его уверенность сияла надеждой, появившейся в сознании тех, кто с рождения был обречён. #nightfiretales
Я пасты беру с паблика вк, снизу паст хэштеги стоят, перейди как-нибудь по ним
Вот вы просили.
http://arhivach.org/thread/119528/
http://arhivach.org/thread/119528/
Спасибо, няша.
«И сказал господь: Лишь тогда войдёте вы во врата рая, когда вновь станете детьми!» — (вольный перевод Мф. 18 гл).
Нет вкуса к жизни. В последние несколько лет чувствую себя на столько апатичным мизантропом, что ни одна «радость» в жизни больше не приносит мне удовольствия. Люди, расскажите мне, как вы живёте, будучи счастливыми? Или, быть может, вы просто слишком глупы? Ведь, чем глупее человек, тем меньше ему для счастья нужно. Есть у меня один знакомый, страдающий одной из форм аутизма. Ему уже 23, но он до сих пор ребёнок. Дай ему в руки печенье и увидишь величайшее счастье в его глазах. Быть может, население моей страны немного умнее его, но, чёрт возьми, они счастливы. А я нет.
Дело, быть может, даже не в пиздостраданиях или поисках себя. Возможно, что я – тоже ребёнок, но страдающий максимализмом и жаждой чего-то большого и прекрасного. Говорят, что взрослые уже ничего такого не хотят. Они живут для денег и ради денег. А я живу в своих мечтах, каком-то, блять, выдуманном мире. Но все истории, которые я придумываю сам про себя, имеют трагичный конец. Чем больше читаешь популярной науки, экономических и политических новостей, тем больше унываешь и отчаиваешься. Жизнь начинает казаться бессмысленным мучением ни за что. Когда я стал таким? Возможно, когда впервые влюбился в 16 лет. Получив неудачный опыт мальчишка начал меняться. Метаморфозы сознания находили выход исключительно в протесте против общества и системы. Впрочем, ничего нового.
И вот я здесь. Спустя столько лет. С годами становлюсь черствее и бездушнее. Порой мне кажется, что лучше умереть, чем становиться окончательно взрослым, рожать вонючих детей, въёбывать 10 лет на ипотеку, содежать сварливую жену с вечно болящей головой и её жирную мамашу с обвисшими сиськами, вид которой наводит ещё большую тоску от осознания того, что твоя жена неизбежно станет такой же. Не хочу я вкалывать на заводе до пенсии, чтобы потом сидеть на лавочке и месяцами смотреть в пустоту, держа деревянную палочку иссохшими руками. Я очень хочу жить сейчас. Хочу получать эмоции и ощущения. Но не от прыжков с парашюта или спортивных достижений. Я хочу именно жить. Жизнь в этом городе, где же ты? Мне так тебя не хватает. Мне мало тебя. #жизнь_мизантропа #bthread
Нет вкуса к жизни. В последние несколько лет чувствую себя на столько апатичным мизантропом, что ни одна «радость» в жизни больше не приносит мне удовольствия. Люди, расскажите мне, как вы живёте, будучи счастливыми? Или, быть может, вы просто слишком глупы? Ведь, чем глупее человек, тем меньше ему для счастья нужно. Есть у меня один знакомый, страдающий одной из форм аутизма. Ему уже 23, но он до сих пор ребёнок. Дай ему в руки печенье и увидишь величайшее счастье в его глазах. Быть может, население моей страны немного умнее его, но, чёрт возьми, они счастливы. А я нет.
Дело, быть может, даже не в пиздостраданиях или поисках себя. Возможно, что я – тоже ребёнок, но страдающий максимализмом и жаждой чего-то большого и прекрасного. Говорят, что взрослые уже ничего такого не хотят. Они живут для денег и ради денег. А я живу в своих мечтах, каком-то, блять, выдуманном мире. Но все истории, которые я придумываю сам про себя, имеют трагичный конец. Чем больше читаешь популярной науки, экономических и политических новостей, тем больше унываешь и отчаиваешься. Жизнь начинает казаться бессмысленным мучением ни за что. Когда я стал таким? Возможно, когда впервые влюбился в 16 лет. Получив неудачный опыт мальчишка начал меняться. Метаморфозы сознания находили выход исключительно в протесте против общества и системы. Впрочем, ничего нового.
И вот я здесь. Спустя столько лет. С годами становлюсь черствее и бездушнее. Порой мне кажется, что лучше умереть, чем становиться окончательно взрослым, рожать вонючих детей, въёбывать 10 лет на ипотеку, содежать сварливую жену с вечно болящей головой и её жирную мамашу с обвисшими сиськами, вид которой наводит ещё большую тоску от осознания того, что твоя жена неизбежно станет такой же. Не хочу я вкалывать на заводе до пенсии, чтобы потом сидеть на лавочке и месяцами смотреть в пустоту, держа деревянную палочку иссохшими руками. Я очень хочу жить сейчас. Хочу получать эмоции и ощущения. Но не от прыжков с парашюта или спортивных достижений. Я хочу именно жить. Жизнь в этом городе, где же ты? Мне так тебя не хватает. Мне мало тебя. #жизнь_мизантропа #bthread
Если ты ещё тут, прошу не забрасывай тред.
Хорошо
Жизнь бессмысленна. В ней нет цели. Ты, как и я, рождены, чтобы умереть. Поэтому нет особой разницы, когда это произойдёт. Главное – это то, что ты делал между рождением и смертью. Кто-то занимается спортом, кто-то идёт в науку, кто-то в армию. Ну а я... что я? Я хиккую дома и накатываю Яжку. По сути мне не видится никакой перспективы в своём существовании. Это, конечно, круто, что я жив, что я испытываю эмоции, что-то там делаю и смотрю хентайку. Но разве нет у меня какой-то высшей цели? Ведь с детства нам твердят, что все мы рождены для чего-то великого.
Но вот я вырос, выживаю в своей стране, потребляю, смотрю, слушаю, общаюсь. Но какой с этого прок? Пройдёт ещё 20-30 лет, и я умру. Это неминуемо произойдёт, если, конечно, не легализуют продажу искусственных органов за это время. И даже так, всё, что людям остаётся делать – это наблюдать за бесконечным ходом времени, наплодив миллиарды себе подобных. И это будет продолжаться до ближайшего астероида, вспышки сверхновой, релятивистской струи или ядерной войны. А потом всё повторится сначала.
Наш мир эфемерен со дня своего существования. И вселенной плевать воруешь ли ты деньги у пенсионеров, дрочишь ли на фотографии маленьких девочек, убиваешь ли себе подобных или спиваешься с собутыльниками, проёбывая свои лучшие годы. Вселенной плевать. Плевать, потому что она холодна к нашим ничтожным жизням. И даже Солнце, которое каждый день заботится о тебе, давая свет и тепло, рано или поздно погаснет, унеся в забвение всю эту систему. И таких миров множество. В бесконечном космическом пространстве рождаются и умирают крохотные планеты-карлики и величественные гиганты-квазары. А ты, твоя мелочная мораль, твоя девчонка, которая каждый день капает на мозги, все твои мечты и желания, всё, что тебя окружает, не имеет абсолютно никакого значения и абсолютно никакого смысла.
Забудь о том, что твердили тебе все эти годы. Потому что ты, как и я, как и миллиарды нам подобных – это просто один из способов Вселенной познать саму себя. В сути этой философии можно долго копаться, но яжка сама себя не выпьет, а пацаны съели почти все семки, пока ждали меня. Главное – это осознание, кто ты есть, и каково твоё место в этом мире. Всё остальное не имеет значения. #bthread
Но вот я вырос, выживаю в своей стране, потребляю, смотрю, слушаю, общаюсь. Но какой с этого прок? Пройдёт ещё 20-30 лет, и я умру. Это неминуемо произойдёт, если, конечно, не легализуют продажу искусственных органов за это время. И даже так, всё, что людям остаётся делать – это наблюдать за бесконечным ходом времени, наплодив миллиарды себе подобных. И это будет продолжаться до ближайшего астероида, вспышки сверхновой, релятивистской струи или ядерной войны. А потом всё повторится сначала.
Наш мир эфемерен со дня своего существования. И вселенной плевать воруешь ли ты деньги у пенсионеров, дрочишь ли на фотографии маленьких девочек, убиваешь ли себе подобных или спиваешься с собутыльниками, проёбывая свои лучшие годы. Вселенной плевать. Плевать, потому что она холодна к нашим ничтожным жизням. И даже Солнце, которое каждый день заботится о тебе, давая свет и тепло, рано или поздно погаснет, унеся в забвение всю эту систему. И таких миров множество. В бесконечном космическом пространстве рождаются и умирают крохотные планеты-карлики и величественные гиганты-квазары. А ты, твоя мелочная мораль, твоя девчонка, которая каждый день капает на мозги, все твои мечты и желания, всё, что тебя окружает, не имеет абсолютно никакого значения и абсолютно никакого смысла.
Забудь о том, что твердили тебе все эти годы. Потому что ты, как и я, как и миллиарды нам подобных – это просто один из способов Вселенной познать саму себя. В сути этой философии можно долго копаться, но яжка сама себя не выпьет, а пацаны съели почти все семки, пока ждали меня. Главное – это осознание, кто ты есть, и каково твоё место в этом мире. Всё остальное не имеет значения. #bthread
Ну бамп же, ну...
#сказка_на_ночь
#Первозданный_хаос
#Часть_первая
— Смотри, Алиса, вон там.
— Где? Я ничего не вижу...
— Да вон же, на дороге. Человек в балахоне.
— Это... Ужас какой...
Алиса прикрыла рот ладонью. Её голубые глаза были полны удивления и детского страха перед чем-то необъяснимым, что девочка видела впервые. Там по лужам шёл человек в монашеских одеяниях. И вроде бы ничего необычного. Монахи часто бывают в этих краях, путешествуя в столицу. Но одно обстоятельство явно выделяло этого человека среди прочих. Фигура его медленно приближалась к крайним домам в деревне. Лицо было сокрыто капюшоном, в левой руке трость, а в правой руке поводок, на котором странный монах вёл троих людей, бредущих вслед за ним на четвереньках. Люди эти были полностью голые, измазанные в грязи, издающие странные звуки. Монах шёл мимо пастухов, удивлённо оборачивающихся ему вслед. Жуткое гоготанье издавали его ручные зверюшки. Удивлённые люди выходили из домов, цепляя взглядом эту процессию и пытаясь понять, что же происходит. Дети в это время тихо наблюдали с мельничного холма, засев в кустах, словно испуганные кролики.
Алиса хотела что-то спросить у своего друга Гертеля, но, увидев в его лице такое же удивление, решила промолчать.
— Слушай, Алиса, пойдём тоже посмотрим.
— Нет, я боюсь. — наотрез отказалась девочка.
— Не пугайся, я с тобой. Мы всегда можем убежать к твоему отцу на опушку леса. — настаивал на своём Гертель.
После недолгих уговоров Алиса сдалась, и уже спустя минуту дети бежали с холма в сторону деревни. Запыхавшаяся девочка с трудом поспевала за более взрослым и выносливым парнем, который постоянно подначивал её бежать быстрее и не отставать.
— Эй, дети, не ходите туда, слышите? — бородатый пастух Шем окрикнул Гертеля и Алису, — Там какая-то чертовщина творится. Лучше идите домой по добру по здорову.
Гертель просто улыбнулся и пробежал мимо. Девочка же, хоть и испугалась слов пастуха, продолжила следовать за своим спутником. Пастух посмотрел им вслед и, плюнув в землю, погнал овец прочь.
— Что за глупые дети? — бубнил он про себя, — Добром это не кончится.
Алиса чувствовала, что устала. Ноги подкашивались, дышать было тяжело. Она уже хотела остановиться, как Гертель сам махнул ей рукой.
— Что случилось? — пробормотала девочка, пытаясь отдышаться.
— Ты слышишь это? Прямо за этим домом?
Алиса впервые поняла, что оттуда доносились адские крики десятков людей. Стоны и вопли смешивались в единый порыв, вселяющий панику. Девочка схватила Гертеля за рукав и прижалась к нему.
— Давай уйдём обратно. Мне страшно. Что там происходит?
Гертель стоял, как вкопанный, не понимая ровным счётом ничего.
— Не знаю, Алиса. Я не знаю. И не хочу знать. Я...
— Хватит! — чуть ли не крикнула его спутница, — Я уже хочу домой. Давай убежим отсюда.
— Д-да... — ответил Гертель, понимая, что дальше тянуть нельзя.
Он схватил девочку за руку и повёл её за собой.
— Через дворы быстрее. Пусть мы пройдём близко от них, но так быстрее доберёмся до твоих родителей.
— А как же твоя семья? — Алиса дёрнула его за руку.
— Они работают в поле. Далеко отсюда. Думаю, что с ними ничего не произойдёт.
Дети пробирались через огороды и кустарники, минуя невысокие деревянные заборы. Гертель немного порезался о колючки, а Алиса порвала своё платье, но в данный момент никому не было дела до столь ничтожных мелочей.
Крики становились ближе, но число голосов постоянно уменьшалось. Пробегая мимо сарая, Алиса вскрикнула. Гертель обернулся и замер от страха. Прислонившись к забору лежала женщина, похожая на дочь старика Фрида. Но её лицо было изуродовано странными порезами, одежда изорвана в клочья и вымазана в крови, а кусок мяса буквально вырван из правой ноги. Тяжело дышащая дама протянула руку в сторону детей и прохрипела едва слышным голосом: «Бегите». Словами нельзя передать то, что творилось в сознании ребят, но уже через две секунды они бежали, держа друг друга дрожащими руками. Время шло и уже через несколько минут они покинули деревню. Пересекая поле, Гертель искал глазами хоть кого-то из людей. Но странно, ни души. Никого, кто бы работал или таскал мешки. Ни телег, ни лошадей, ни людей. Мельницы стоят. Даже птиц не слышно, а ветер, казалось, замер в ожидании чего-то зловещего.
— Вот он – папин дом! — крикнула Алиса, показывая из избу.
Подбегая к калитке, девочка увидела мужчину, коловшего дрова.
— Папа! — в слезах Алиса открыла калитку и, пробежав по тропинке, бросилась на шею отца, — Папочка... мне так страшно. Так страшно.
— Что такое, доченька? Что с тобой? Почему твоё платье испорчено? Что с Гертелем?
— Там в деревне творятся ужасные вещи. Погибли люди. — ответил Гертель.
— Что ты... — мужчина хотел что-то спросить, но парень тут же перебил его.
— В поле ни души. Ни телег, ни людей. Мельницы стоят. Если ваша жена сегодня работала там, то боюсь, она в большой опасности.
Мужчина присел на лавку, продолжая держать плачущую дочь на руках.
— Я ничего не понимаю.
— Папа! — вытирая слёзы, Алиса заикалась от волнения, — Там был какой-то монах, с ним были люди на привязи. Это всё он. Это он... Папочка...
После этих слов девочка снова зарыдала.
— Что за монах, Гертель? — нахмурив брови, спросил мужчина.
Гертель было хотел ответить ему, но голос со спины сделал это за него.
— Нексадер. Приятно познакомиться.
Гертель развернулся и отошёл назад. Теперь все трое увидели его – того самого монаха. Он стоял перед ними совершенно один, скрестив руки. Лицо его было сокрыто капюшоном и лишь язвительная улыбка выглядывала из тени.
— Чёрт бы тебя побрал, нечисть! — воскрикнул мужчина, схватившись за топор.
Оттолкнув Алису к Гертелю, он велел обоим убегать.
— Нет, папа, мы пойдём только с тобой.
— Я так не думаю. — прервал их Нексадер, разведя руки в стороны.
Колосья за забором зашевелились. Из кустов начали выползать такие же создания, каких видели дети с мельничного холма. Шипя и роняя слюни, они переваливались через забор. Больше двух десятков этих тварей, уже на людей совсем не похожих, приближались к детям.
— Стоять, тварь! — крикнул отец Алисы, встав на пути первого монстра.
Существо вывернуло свою шею, посмотрев на мужчину единственно целым левым глазом, и замахнулось на него рукой, которая тут же отлетела. Взмахнув топором второй раз, мужчина разрубил голову существа на две части. Издав противный скрипящий звук, монстр развалился на траве без движения. Дети, наблюдавшие за этим, замерли от первобытного ужаса.
— Беги, Гертель. Уводи Алису отсюда! Прошу тебя!
Гертель всё понял. Из последних сил он преодолел собственный страх и, схватив онемевшую девочку за руку, пустился прочь. Отбежав буквально сотню метров, Алиса услышала вопль собственного отца. Такой жалостный и подавленный, будто его рвут на части. Гертель не знал, что ему делать. От шока Алису стошнило, а парень потерял контроль над собой. Но снова пересилив самого себя, он схватил Алису и пустился бежать.
Лес становился всё гуще. Твари, преследующие детей, начали издавать истошный вой, звук которого становился всё ближе. Алиса хныкала и, брызжа слюнями, давилась от собственных слёз. Гертелю всё сложнее было тащить её за собой. Казалось, будто девочка уже отчаялась и сама не хочет идти за ним. Парень не собирался сдаваться. Он был в ужасном состоянии, но он чётко понимал, что остановится равносильно смерти. Деревья становились всё реже. И, миновав кусты малины, Гертель окончательно понял, что им конец. Впереди был отвесный склон. Внизу река. Алиса посмотрела сначала на парня, потом вниз, потом назад, тихо села на землю и, закрыв лицо руками, заревела со всей мочи. Парень дрожал, не понимая, что делать. Прыгать вниз? Но переживёт ли кто-нибудь из них такое падение? Драться с монстрами? Но это невозможно. На раздумья не было времени. Гертель взял Алису за руку, но тут же замер. Рука Нексадера легла сверху.
— Ой... Кажется, ты опоздал, малыш.
Монах с ухмылкой толкнул парня в грудь тростью. Но удар оказался на столько сильным, что Гертель просто отлетел назад и, не сумев удержаться на ногах, предстал перед безной, раскинувшейся на дне обрыва. Последнее, что он увидел – это улыбка монаха, нежно поглаживающего по голове застывшую в ужасе Алису, и его взгляд, источающий ненависть и жажду убийства.
Конец первой части.
#nightfiretales
#Первозданный_хаос
#Часть_первая
— Смотри, Алиса, вон там.
— Где? Я ничего не вижу...
— Да вон же, на дороге. Человек в балахоне.
— Это... Ужас какой...
Алиса прикрыла рот ладонью. Её голубые глаза были полны удивления и детского страха перед чем-то необъяснимым, что девочка видела впервые. Там по лужам шёл человек в монашеских одеяниях. И вроде бы ничего необычного. Монахи часто бывают в этих краях, путешествуя в столицу. Но одно обстоятельство явно выделяло этого человека среди прочих. Фигура его медленно приближалась к крайним домам в деревне. Лицо было сокрыто капюшоном, в левой руке трость, а в правой руке поводок, на котором странный монах вёл троих людей, бредущих вслед за ним на четвереньках. Люди эти были полностью голые, измазанные в грязи, издающие странные звуки. Монах шёл мимо пастухов, удивлённо оборачивающихся ему вслед. Жуткое гоготанье издавали его ручные зверюшки. Удивлённые люди выходили из домов, цепляя взглядом эту процессию и пытаясь понять, что же происходит. Дети в это время тихо наблюдали с мельничного холма, засев в кустах, словно испуганные кролики.
Алиса хотела что-то спросить у своего друга Гертеля, но, увидев в его лице такое же удивление, решила промолчать.
— Слушай, Алиса, пойдём тоже посмотрим.
— Нет, я боюсь. — наотрез отказалась девочка.
— Не пугайся, я с тобой. Мы всегда можем убежать к твоему отцу на опушку леса. — настаивал на своём Гертель.
После недолгих уговоров Алиса сдалась, и уже спустя минуту дети бежали с холма в сторону деревни. Запыхавшаяся девочка с трудом поспевала за более взрослым и выносливым парнем, который постоянно подначивал её бежать быстрее и не отставать.
— Эй, дети, не ходите туда, слышите? — бородатый пастух Шем окрикнул Гертеля и Алису, — Там какая-то чертовщина творится. Лучше идите домой по добру по здорову.
Гертель просто улыбнулся и пробежал мимо. Девочка же, хоть и испугалась слов пастуха, продолжила следовать за своим спутником. Пастух посмотрел им вслед и, плюнув в землю, погнал овец прочь.
— Что за глупые дети? — бубнил он про себя, — Добром это не кончится.
Алиса чувствовала, что устала. Ноги подкашивались, дышать было тяжело. Она уже хотела остановиться, как Гертель сам махнул ей рукой.
— Что случилось? — пробормотала девочка, пытаясь отдышаться.
— Ты слышишь это? Прямо за этим домом?
Алиса впервые поняла, что оттуда доносились адские крики десятков людей. Стоны и вопли смешивались в единый порыв, вселяющий панику. Девочка схватила Гертеля за рукав и прижалась к нему.
— Давай уйдём обратно. Мне страшно. Что там происходит?
Гертель стоял, как вкопанный, не понимая ровным счётом ничего.
— Не знаю, Алиса. Я не знаю. И не хочу знать. Я...
— Хватит! — чуть ли не крикнула его спутница, — Я уже хочу домой. Давай убежим отсюда.
— Д-да... — ответил Гертель, понимая, что дальше тянуть нельзя.
Он схватил девочку за руку и повёл её за собой.
— Через дворы быстрее. Пусть мы пройдём близко от них, но так быстрее доберёмся до твоих родителей.
— А как же твоя семья? — Алиса дёрнула его за руку.
— Они работают в поле. Далеко отсюда. Думаю, что с ними ничего не произойдёт.
Дети пробирались через огороды и кустарники, минуя невысокие деревянные заборы. Гертель немного порезался о колючки, а Алиса порвала своё платье, но в данный момент никому не было дела до столь ничтожных мелочей.
Крики становились ближе, но число голосов постоянно уменьшалось. Пробегая мимо сарая, Алиса вскрикнула. Гертель обернулся и замер от страха. Прислонившись к забору лежала женщина, похожая на дочь старика Фрида. Но её лицо было изуродовано странными порезами, одежда изорвана в клочья и вымазана в крови, а кусок мяса буквально вырван из правой ноги. Тяжело дышащая дама протянула руку в сторону детей и прохрипела едва слышным голосом: «Бегите». Словами нельзя передать то, что творилось в сознании ребят, но уже через две секунды они бежали, держа друг друга дрожащими руками. Время шло и уже через несколько минут они покинули деревню. Пересекая поле, Гертель искал глазами хоть кого-то из людей. Но странно, ни души. Никого, кто бы работал или таскал мешки. Ни телег, ни лошадей, ни людей. Мельницы стоят. Даже птиц не слышно, а ветер, казалось, замер в ожидании чего-то зловещего.
— Вот он – папин дом! — крикнула Алиса, показывая из избу.
Подбегая к калитке, девочка увидела мужчину, коловшего дрова.
— Папа! — в слезах Алиса открыла калитку и, пробежав по тропинке, бросилась на шею отца, — Папочка... мне так страшно. Так страшно.
— Что такое, доченька? Что с тобой? Почему твоё платье испорчено? Что с Гертелем?
— Там в деревне творятся ужасные вещи. Погибли люди. — ответил Гертель.
— Что ты... — мужчина хотел что-то спросить, но парень тут же перебил его.
— В поле ни души. Ни телег, ни людей. Мельницы стоят. Если ваша жена сегодня работала там, то боюсь, она в большой опасности.
Мужчина присел на лавку, продолжая держать плачущую дочь на руках.
— Я ничего не понимаю.
— Папа! — вытирая слёзы, Алиса заикалась от волнения, — Там был какой-то монах, с ним были люди на привязи. Это всё он. Это он... Папочка...
После этих слов девочка снова зарыдала.
— Что за монах, Гертель? — нахмурив брови, спросил мужчина.
Гертель было хотел ответить ему, но голос со спины сделал это за него.
— Нексадер. Приятно познакомиться.
Гертель развернулся и отошёл назад. Теперь все трое увидели его – того самого монаха. Он стоял перед ними совершенно один, скрестив руки. Лицо его было сокрыто капюшоном и лишь язвительная улыбка выглядывала из тени.
— Чёрт бы тебя побрал, нечисть! — воскрикнул мужчина, схватившись за топор.
Оттолкнув Алису к Гертелю, он велел обоим убегать.
— Нет, папа, мы пойдём только с тобой.
— Я так не думаю. — прервал их Нексадер, разведя руки в стороны.
Колосья за забором зашевелились. Из кустов начали выползать такие же создания, каких видели дети с мельничного холма. Шипя и роняя слюни, они переваливались через забор. Больше двух десятков этих тварей, уже на людей совсем не похожих, приближались к детям.
— Стоять, тварь! — крикнул отец Алисы, встав на пути первого монстра.
Существо вывернуло свою шею, посмотрев на мужчину единственно целым левым глазом, и замахнулось на него рукой, которая тут же отлетела. Взмахнув топором второй раз, мужчина разрубил голову существа на две части. Издав противный скрипящий звук, монстр развалился на траве без движения. Дети, наблюдавшие за этим, замерли от первобытного ужаса.
— Беги, Гертель. Уводи Алису отсюда! Прошу тебя!
Гертель всё понял. Из последних сил он преодолел собственный страх и, схватив онемевшую девочку за руку, пустился прочь. Отбежав буквально сотню метров, Алиса услышала вопль собственного отца. Такой жалостный и подавленный, будто его рвут на части. Гертель не знал, что ему делать. От шока Алису стошнило, а парень потерял контроль над собой. Но снова пересилив самого себя, он схватил Алису и пустился бежать.
Лес становился всё гуще. Твари, преследующие детей, начали издавать истошный вой, звук которого становился всё ближе. Алиса хныкала и, брызжа слюнями, давилась от собственных слёз. Гертелю всё сложнее было тащить её за собой. Казалось, будто девочка уже отчаялась и сама не хочет идти за ним. Парень не собирался сдаваться. Он был в ужасном состоянии, но он чётко понимал, что остановится равносильно смерти. Деревья становились всё реже. И, миновав кусты малины, Гертель окончательно понял, что им конец. Впереди был отвесный склон. Внизу река. Алиса посмотрела сначала на парня, потом вниз, потом назад, тихо села на землю и, закрыв лицо руками, заревела со всей мочи. Парень дрожал, не понимая, что делать. Прыгать вниз? Но переживёт ли кто-нибудь из них такое падение? Драться с монстрами? Но это невозможно. На раздумья не было времени. Гертель взял Алису за руку, но тут же замер. Рука Нексадера легла сверху.
— Ой... Кажется, ты опоздал, малыш.
Монах с ухмылкой толкнул парня в грудь тростью. Но удар оказался на столько сильным, что Гертель просто отлетел назад и, не сумев удержаться на ногах, предстал перед безной, раскинувшейся на дне обрыва. Последнее, что он увидел – это улыбка монаха, нежно поглаживающего по голове застывшую в ужасе Алису, и его взгляд, источающий ненависть и жажду убийства.
Конец первой части.
#nightfiretales
Почитал, блять, паст не почитал на самом деле. Спасибо, анон, я спать
Он шел по улице, привычно оборачиваясь по сторонам. Каждый день так шел с работы, стараясь избегать людей и побаиваясь их. Дома его ждало уютное кресло, перед светлым монитором, на котором каждый вечер появлялась надпись "Добро пожаловать. Снова." Кот мурлыкал сидя на его мягком животе, а процессор напевал уже привычную мелодию. Достав бутылку пива, бегло купленную в ларьке, он принялся пить её, уже привычно щёлкая мышью. На лице его не было никаких эмоций, возможно только тогда, когда кот ласково проводил лапой по ноге. Допив первую бутылку, он принялся за вторую, после за третью, в глазах начало мутнеть. Вдруг он услышал звонок в дверь. Даже вздрогнув от неожиданности, он начал проматывать в голове, кто это может быть. Давно у него не было гостей, но не заставлять же гостя ждать. В глазок было видно, что за дверью стояла очаровательная девушка, промокшая от бешенного ливня на улице, который он только сейчас заметил. "Можно войти?" - стеснительно спросила она, и опустила глаза. "Конечно, а мы знакомы?" - спросил он поглаживая бороду. "Нет, но на улице ливень, я просто зашла в первую попавшуюся квартиру. Можно я посижу немного?" - спросила девушка. "Конечно, проходите" - промямлил он, ему было жутко стеснительно общаться с девушками. Пытаясь не показывать свой страх, он провел её на кухню. Они сидели и молча пили чай, смотря друг на друга и иногда хихикая. Время летело, и стало жутко поздно, а дождь не переставал лить. "Может посмотрим фильм?" - предложила она. "Без проблем" - сказал парень и побежал заправлять постель и наводить быстренькую уборку. Уже через час они сидели и смотрели фильм. Вдруг неожиданно девушка обняла его и поцеловала. Это был первый его поцелуй в жизни, весь покрасневший как рак, он начал что-то мямлить. Девушка не стала слушать его а страстно начала целовать. Упав на кровать, она жадно стаскивала с него одежду, он поначалу упирался, но жажда секса взяла над ним верх. Через полчаса они лежали рядом, он курил сигарету, и считал себя самым счастливым на свете.
"Нам пора" - грустно сказала она. "Куда? В загс?" - пошутил он. "Нет, туда" - сказала девушка и показала наверх. "Ты дочь этой соседки сверху?" - парень ничего не понимал. "Нет, ты умер, нам пора, иди за мной." - ещё грустнее сказала девушка, и пошла вперед. "Как умер? А что это было?" - всё в голове перемешалось. "Просто я хотела дать тебе то, что ты потерял."
Он уже много часов лежал на столе, а кот лизал его ухо и мурлыкал. Сердце не выдержало такого образа жизни. Нашли его только через несколько недель, вместе с умершим от голода котом, покорно лежащим рядом.