Узнав правду, задумались Хитобито. Как ж так получилось, что забыли они и другие все народы Порядок? И как вообще Тай-Таны обустроили Порядок изначально? И стали думать и умом пытаться узреть забытое, и восстановили, как им казалось, картину произошедшего, построив, «вспомнив» мифологическую систему.
Порядок не появляется сам по себе, природа мироздания заключается в хаосе, который лишь волей можно упорядочить. До Тай-Танов был в этом мире лишь Хаос. Тай-Таны были истинными богами, ибо обладали волей, и сущность их была чисто истинной. Пришли они и отделили твердь от вод, и создали Терру. Затем каждый взял себе свой участок и стал творить на нём свой порядок, но порядки те гармонировали между собой. О том, были ли Тай-Таны отдельными сущностями, были ли едины духом и устремлениями или же были обособленными воплощениями единой сущности, ведут Хитобито богословские споры.
И была то первая эра – Эра созидания. Создали Тай-Таны помощников себе, через которых созидали упорядоченность в мире. Так появилась первая каста существ – созидатели. Возделывали и преобразовывали они землю, осваивали ремёсла и боролись с хаосом трудом.
Но Хаос был всё ещё силён и, смешавшись с толикой порядка, обрёл каплю сознания. Той капли хватило, чтобы породить жутких чудовищ. Чистый Хаос неразумен, и потому менее опасен. Но когда примешивается к нему Порядок, то порождения этой смеси, жуткие химеры, сеют Хаос, используя Порядок, и потому гораздо более опасны. И стали те чудовища терроризировать созидателей, а те не могли с ними бороться, ибо уничтожение есть привнесение хаоса, а созидатели по природе своей могли привносить лишь порядок.
И тогда поняли Тай-Таны, что побороть Хаос с примесью Порядка можно лишь с помощью Порядка с примесью Хаоса. Создали они вторую касту существ – охотников. Должны они были бороться и уничтожать Порядок в Хаосе, убивая и уничтожая чудовищ. И началась вторая эра – Эра сохранения.
Но недолго длилась она. Поборов большинство чудовищ, стали охотники неправильно направлять контролируемый ими Хаос, стали творить несправедливость против созидателей и других охотников. И была то третья эра – Эра раздоров. Поняли Тай-Таны, что нужны их помощникам те, кто способны будут отличать справедливое и верное от несправедливого и ложного, чтобы пресечь ростки хаоса. И создали они третью касту существ – судией. И установилась в мире Гармония, Порядок, Справедливость и Истина. Возрадовались Тай-Таны красоте своего творения и удалились, оставив Хранителей.
Так как же тогда вышло, что все позабыли своё предназначение и воцарился на Терре хаос? А началось всё, говорят Хитобито, с того, что касты начали смешивать свою кровь и сношаться с себе не подобными. Каждая каста была наилучшим образом природой научена своему делу, смешение крови нарушило порядок. Все стали пытаться делать не своё дело, а своё дело стали делать хуже. Каждый стал мнить себя кем-то другим, пошла от этого Ложь, а от Лжи – Несправедливость, Несправедливость породила Дисгармонию, а та разрушила Порядок, и повергся мир в Хаос, а существа все впали в Забытие. Хитобито так вообще стали диким зверям подобны. Но вина за крушение порядка не только на смертных, Хранители все уснули и проморгали падение порядка.
Но теперь последний из них, Муноками, воспрянул ото сна и вернул хотя бы одному народу Память. Так полагали Хитобито. Началась отныне Эра вспоминания, и призваны они восстановить Порядок на Терре.
Общество Хитобито оставалось клановым. Каждый клан держал за собой определённую территорию. Клан состоял из определённого количества родов. Поскольку все касты перемешались, то нельзя наверняка сказать, к какой касте будет принадлежать ребёнок. Поэтому до возраста 22 лет дети воспитываются все вместе(при этом, однако, каждый знает и помнит свой род), а потом судьи проводят над ними испытание и распределяют их по кастам. В редких случаях это решение может быть пересмотрено позднее. Таким образом, казалось, каждый занимает место по способностям. Но на практике и на распределение по кастам, и на назначение на должности внутри каст влияет родовое положение и борьба родов за влияние в клане. В это же время наносится юным хитобито татуаж, свидетельствующий о принадлежности к клану, роду и касте.
Изредка случается так, что хитобито переходит из одного клана в другой и «усыновляется» одним из родов. Но это происходит редко, поскольку чаще всего пытаются вступить в клан изгои, а изгоняют из клана не просто так, а за что-то нехорошее. Бывает, что измельчавшие кланы вливаются в больший, реже случается, что большой клан раскалывается на два или несколько.
Во главе клана стоит совет судей. Ибо судьи выносят справедливые и истинные суждения, а значит именно им надлежит принимать трезвые верные решения, по мнению хитобито. Охотники занимаются, собственно, охотой и защитой территории от посягательств чужаков. Во главе охотников стоит назначаемый судьями «мудрейший следопыт», коим следует быть такому охотнику, который не только в своём деле хорош, но и обладает чем-то от судьи.
Есть также особая, новая каста – шаманы и друиды. Хитобито поклоняются духам предков и духам леса, а также мифическим предкам – трём родоначальникам трёх рас, ______, первому созидателю и прародителю Хитобито, _______, первому охотнику, и ______, первому судье, а кроме того их детям, ставшим родоначальниками определённых ответвлений внутри каст. Правда, если связаться с духами предков после Забытия, живущих в кристаллах Огромного дерева, возможно, то связаться с мифическими предками чего-то не получается. Забыли Хитобито, как это делается. Но всё равно возносят им жертвы, надеясь, что где-то там они услышат их мольбы. Клановых шаманов назначают судьи, избирая в них тех, кто лучше всех способен общаться с миром духов. А вот друиды – совершенно особенная и отдельная вещь. Живут они у Огромного Дерева, заботятся о состоянии кристаллов и путешествуют в своих снах в мире духов, пытаясь узреть сокрытое и вспомнить забытое. Новых друидов они набирают среди несовершеннолетних, обходя селения и забирая к себе тех, кого видели в своих снах. Неофиты проходят через ритуал, в ходе которого испивают они напиток забвения и забывают свой род и свой клан, дабы не тяготили их лишние воспоминания во время поиска истины. Прислуживают друидам изгои, которым они покровительствуют. Тот, кто изгнан из клана, может быть запросто обращён в раба, потому что коль присудили судьи кому изгнание, то совсем пропащий то хитобито, и можно его использовать как говорящий инструмент, и изгоев отлавливают прочие кланы и обращают в рабов. Друиды же предоставляют им несколько лучшие условия, и потому тянутся изгои к ним. И благодаря этому не зависят друиды ни от каких кланов.
Порядок не появляется сам по себе, природа мироздания заключается в хаосе, который лишь волей можно упорядочить. До Тай-Танов был в этом мире лишь Хаос. Тай-Таны были истинными богами, ибо обладали волей, и сущность их была чисто истинной. Пришли они и отделили твердь от вод, и создали Терру. Затем каждый взял себе свой участок и стал творить на нём свой порядок, но порядки те гармонировали между собой. О том, были ли Тай-Таны отдельными сущностями, были ли едины духом и устремлениями или же были обособленными воплощениями единой сущности, ведут Хитобито богословские споры.
И была то первая эра – Эра созидания. Создали Тай-Таны помощников себе, через которых созидали упорядоченность в мире. Так появилась первая каста существ – созидатели. Возделывали и преобразовывали они землю, осваивали ремёсла и боролись с хаосом трудом.
Но Хаос был всё ещё силён и, смешавшись с толикой порядка, обрёл каплю сознания. Той капли хватило, чтобы породить жутких чудовищ. Чистый Хаос неразумен, и потому менее опасен. Но когда примешивается к нему Порядок, то порождения этой смеси, жуткие химеры, сеют Хаос, используя Порядок, и потому гораздо более опасны. И стали те чудовища терроризировать созидателей, а те не могли с ними бороться, ибо уничтожение есть привнесение хаоса, а созидатели по природе своей могли привносить лишь порядок.
И тогда поняли Тай-Таны, что побороть Хаос с примесью Порядка можно лишь с помощью Порядка с примесью Хаоса. Создали они вторую касту существ – охотников. Должны они были бороться и уничтожать Порядок в Хаосе, убивая и уничтожая чудовищ. И началась вторая эра – Эра сохранения.
Но недолго длилась она. Поборов большинство чудовищ, стали охотники неправильно направлять контролируемый ими Хаос, стали творить несправедливость против созидателей и других охотников. И была то третья эра – Эра раздоров. Поняли Тай-Таны, что нужны их помощникам те, кто способны будут отличать справедливое и верное от несправедливого и ложного, чтобы пресечь ростки хаоса. И создали они третью касту существ – судией. И установилась в мире Гармония, Порядок, Справедливость и Истина. Возрадовались Тай-Таны красоте своего творения и удалились, оставив Хранителей.
Так как же тогда вышло, что все позабыли своё предназначение и воцарился на Терре хаос? А началось всё, говорят Хитобито, с того, что касты начали смешивать свою кровь и сношаться с себе не подобными. Каждая каста была наилучшим образом природой научена своему делу, смешение крови нарушило порядок. Все стали пытаться делать не своё дело, а своё дело стали делать хуже. Каждый стал мнить себя кем-то другим, пошла от этого Ложь, а от Лжи – Несправедливость, Несправедливость породила Дисгармонию, а та разрушила Порядок, и повергся мир в Хаос, а существа все впали в Забытие. Хитобито так вообще стали диким зверям подобны. Но вина за крушение порядка не только на смертных, Хранители все уснули и проморгали падение порядка.
Но теперь последний из них, Муноками, воспрянул ото сна и вернул хотя бы одному народу Память. Так полагали Хитобито. Началась отныне Эра вспоминания, и призваны они восстановить Порядок на Терре.
Общество Хитобито оставалось клановым. Каждый клан держал за собой определённую территорию. Клан состоял из определённого количества родов. Поскольку все касты перемешались, то нельзя наверняка сказать, к какой касте будет принадлежать ребёнок. Поэтому до возраста 22 лет дети воспитываются все вместе(при этом, однако, каждый знает и помнит свой род), а потом судьи проводят над ними испытание и распределяют их по кастам. В редких случаях это решение может быть пересмотрено позднее. Таким образом, казалось, каждый занимает место по способностям. Но на практике и на распределение по кастам, и на назначение на должности внутри каст влияет родовое положение и борьба родов за влияние в клане. В это же время наносится юным хитобито татуаж, свидетельствующий о принадлежности к клану, роду и касте.
Изредка случается так, что хитобито переходит из одного клана в другой и «усыновляется» одним из родов. Но это происходит редко, поскольку чаще всего пытаются вступить в клан изгои, а изгоняют из клана не просто так, а за что-то нехорошее. Бывает, что измельчавшие кланы вливаются в больший, реже случается, что большой клан раскалывается на два или несколько.
Во главе клана стоит совет судей. Ибо судьи выносят справедливые и истинные суждения, а значит именно им надлежит принимать трезвые верные решения, по мнению хитобито. Охотники занимаются, собственно, охотой и защитой территории от посягательств чужаков. Во главе охотников стоит назначаемый судьями «мудрейший следопыт», коим следует быть такому охотнику, который не только в своём деле хорош, но и обладает чем-то от судьи.
Есть также особая, новая каста – шаманы и друиды. Хитобито поклоняются духам предков и духам леса, а также мифическим предкам – трём родоначальникам трёх рас, ______, первому созидателю и прародителю Хитобито, _______, первому охотнику, и ______, первому судье, а кроме того их детям, ставшим родоначальниками определённых ответвлений внутри каст. Правда, если связаться с духами предков после Забытия, живущих в кристаллах Огромного дерева, возможно, то связаться с мифическими предками чего-то не получается. Забыли Хитобито, как это делается. Но всё равно возносят им жертвы, надеясь, что где-то там они услышат их мольбы. Клановых шаманов назначают судьи, избирая в них тех, кто лучше всех способен общаться с миром духов. А вот друиды – совершенно особенная и отдельная вещь. Живут они у Огромного Дерева, заботятся о состоянии кристаллов и путешествуют в своих снах в мире духов, пытаясь узреть сокрытое и вспомнить забытое. Новых друидов они набирают среди несовершеннолетних, обходя селения и забирая к себе тех, кого видели в своих снах. Неофиты проходят через ритуал, в ходе которого испивают они напиток забвения и забывают свой род и свой клан, дабы не тяготили их лишние воспоминания во время поиска истины. Прислуживают друидам изгои, которым они покровительствуют. Тот, кто изгнан из клана, может быть запросто обращён в раба, потому что коль присудили судьи кому изгнание, то совсем пропащий то хитобито, и можно его использовать как говорящий инструмент, и изгоев отлавливают прочие кланы и обращают в рабов. Друиды же предоставляют им несколько лучшие условия, и потому тянутся изгои к ним. И благодаря этому не зависят друиды ни от каких кланов.
И вот однажды собрались верховные судьи всех кланов на совет, чтобы порешить, что им делать дальше. У себя в лесу порядок они установили, как теперь его разнести по всем другим местам? Прежде всего, необходимо узнать больше о прочих народах и выяснить, насколько силён нынче хаос стал и есть ли другие вспомнившие народы. Также надо было выяснить больше о чешуйчатых менялах, приходящих из-за моря, о костяных охотниках, охотящихся на хитобито и об осьминогах, преобразующих реальность своей невыносимой песней. Решили хитобито организовать великое посольство, которое вокруг всего света проедет и всё разузнает. Посольство это должно состоять из судей(кто же ещё сможет правильные суждения обо всём, что встретится, выносить?) и из охотников, их охраняющих.
Отправилось то посольство, много лун в пути провело, во многих чудных местах побывало и предостаточно обо всём разузнало. Невесть сколько времени прошло, и вернулись странники. Собрались вновь верховные судьи и держали послы перед ними речь о том, что они повидали и как на свете дела обстоят.
Первым делом, посетило посольство города барок и первым делом стало расспрашивать их об их верованиях. Рассказ о каком-то другом мире, где всё было и ничего не надо было делать, откуда ящеров выкинуло сюда, поставил в ступор хитобито. Пораскинув мозгами и оценив повадки мореходов, пришли они к заключению, что эта мерзкая раса одним лишь желаниям своим потворствует и ничего не умеет толком, и погрязла во Лжи, грезя о мифическом мире вечных удовольствий. Ложью одной и живут эти торгаши в погоне за богатством, и ложными знаниями лишь обладают, богине Лжи и Хаоса(морское начало по природе своей хаотично) поклоняясь. Способность повелевать мелкими тварями тоже отсюда: животные все выполняют какую-то свою цель, и, следовательно, внушить им иную цель можно лишь обманом. И не годятся они ни для чего, могут быть лишь расходным материалом, ну или пищей. Однако в диссонанс с этим входило то, что имеют они лучшие орудия труда, лучшие корабли строят и на самом-то деле гораздо больше всего умеют и много чего лучше умеют… Поэтому вынуждены были признать хитобито, что эти бесполезные гедонисты, тем не менее, умеют хорошо вспоминать знания путём умозрения. Поэтому сложные механизмы, созданные Тай-Танами они могут воспроизводить, а сути не помнят. Поэтому стоит их использовать для вспоминания этих механизмов. А исправить их невозможно, ибо даже если были они творением Тай-Танов, слишком сильно погрязли во Лжи и излишествах.
И в самом первом и большом городе барок радостную для себя видели хитобито картину: беспорядочные лжецы погружались в хаос. И богатые, и среднего достатка барки покинули Босфор. Улицы были полны грязи, нечистот, сора и нищих, толпы нищих повсюду жгли свои костры. Стёкла всех зданий были побиты, деревянные постройки сгорели или были разобраны на дрова. Зато молились исправно Волне все ящеры в этом городе, пять раз на дню падали на колени и возносили мольбы. Жертвоприношений только не совершали, потому как не имели ничего. Впрочем, некоторые рафианские секты, по слухам, не только единичные, но и массовые барочьи жертвоприношения устраивали в своих скрытых убежищах. Прочие города страдали от налётчиков, червей, крабов и пиратов, число коих стремительно росло. Появилась потребность в постоянном организованном войске, и в каждом городе центрального Средиморья было введено прежде не виданное – прямые налоги, подати, раньше бывшие уделом лишь закрепощённых, несвободных. В упадок приходила от всего этого торговля, и всё менее свободными становились свободные барки. Полисы умирали и трансформировались.
Народ бежал на окраины: на запад и на север. Там ситуация была более оптимистичной. Активно осваивались новые территории, новые поселения, жива была торговля. Однако всё меньше и меньше оставалось свободной земли. Всё чаще и чаще сталкивались барки с альмарами, крайлаками, ангелами, жуками и спорили из-за территорий, и тоже росла потребность в единстве и организованной защите интересов нации.
После прибыли послы к крайлакам. Кое-как, с помощью барочьих переводчиков, смогли они разузнать об этих тварях. Тут для хитобито всё было ясно. Крайлаки есть созидатели, силой песни воплощающие свои мысли в реальность. Но думалка их слаба, а значит мысли им нужно внушать. А божественный Кит создан их воображением, лишившись тех, кто внушал им верные мысли, крайлаки создали себе ложный источник воления и полагают, что исполняют его волю, на деле потакая своим личным желанием. Ничего-ничего, хитобито окажут им услугу – поставят над ними судей, и вновь будут крайлаки работать над восстановлением порядка.
Тяжело приходилось последователям Галлаки. Помимо квуанов давили их и все другие со всех сторон: потоки переселенцев-барок занимали каждый клочок земли, стремились расширить свои владения и феодалы альмаров, жёсткая борьба шла с крайлаками-ренегатами за Ики-Рил. Да к тому же после того, как научились барки повелевать мелкой живностью, стали они лучшими рыбаками, чем крайлаки, серьёзно ударив по одной из главных отраслей их экономики.
Что до квуанов, то вышедши на берег, обнаружили они там много богатств и благ, и прельстились. Под водой металлы тускнеют, продукты гибнут, ткань и прочее портятся. Под водой невозможно заниматься сложными ремёслами, кузнечеством. Кроме того, крайлаки под водой куда быстрее крабов, и доставали их своей сводящей с ума песней, держась на расстоянии. Поэтому вышли девять кланов из водной пучины и возвели девять крепостей. Крепости эти представляют собой массивные монолитные твердыни, возвышающиеся в труднодоступных местах. Из этих твердынь совершают квуаны рейды и налёты, грабя селения и немногих оставшихся в Средиморье торговцев. Страдают от них не только крайлаки, но и барки, и альмары. Как-то раз собрали горожане одного города барочьего ополчение и решили разрушить крабью крепость по соседству, ибо совсем житья не стало от твердопанцирных грабителей. Но пока осада шла, весть достигла прочие восемь кланов, и отправились они все вместе к той крепости, разбили войско барочье и осадили их город. Еле откупились ящеры. И с той поры не решался никто всерьёз уничтожить прибрежные твердыни.
Диагноз квуанам хитобито поставили быстро: вот что бывает, когда нет судией, и охотники, позабыв предназначение смертных, начинают чинить великую несправедливость. Схожи с ними были и альмары. Организованы были чётко, и тем понравились хитобито, и ложным богам не поклонялись, но мнили, что в силе есть правда, а потому кто сильнее, тот и править должен, потому считали, что кто в честном поединке верх одерживает, тот и прав был, значит. Надо перевоспитывать, но по крайне мере эти земноводные в наименьшей степени подвержены хаосу сохраняют определённую упорядоченность.
Далее достигло посольство фиолетовых лесов и застало жуков-созидателей, поражённых жуткой заразой разварата. Отравлена была земля, вода, всё вокруг. Поклонялись жуки какому-то идолу, особенно часто в этом крае появлялись демоны-из-снов. Отвратное место, отвратная раса. Однако была надежда у неё на исправление. Часть жуков осознала, сколь неправильно они живут, дайте им, Тай-Таны, силы победить порок. А пока весь этот народец заслуживает лишь полного истребления.
Отправилось то посольство, много лун в пути провело, во многих чудных местах побывало и предостаточно обо всём разузнало. Невесть сколько времени прошло, и вернулись странники. Собрались вновь верховные судьи и держали послы перед ними речь о том, что они повидали и как на свете дела обстоят.
Первым делом, посетило посольство города барок и первым делом стало расспрашивать их об их верованиях. Рассказ о каком-то другом мире, где всё было и ничего не надо было делать, откуда ящеров выкинуло сюда, поставил в ступор хитобито. Пораскинув мозгами и оценив повадки мореходов, пришли они к заключению, что эта мерзкая раса одним лишь желаниям своим потворствует и ничего не умеет толком, и погрязла во Лжи, грезя о мифическом мире вечных удовольствий. Ложью одной и живут эти торгаши в погоне за богатством, и ложными знаниями лишь обладают, богине Лжи и Хаоса(морское начало по природе своей хаотично) поклоняясь. Способность повелевать мелкими тварями тоже отсюда: животные все выполняют какую-то свою цель, и, следовательно, внушить им иную цель можно лишь обманом. И не годятся они ни для чего, могут быть лишь расходным материалом, ну или пищей. Однако в диссонанс с этим входило то, что имеют они лучшие орудия труда, лучшие корабли строят и на самом-то деле гораздо больше всего умеют и много чего лучше умеют… Поэтому вынуждены были признать хитобито, что эти бесполезные гедонисты, тем не менее, умеют хорошо вспоминать знания путём умозрения. Поэтому сложные механизмы, созданные Тай-Танами они могут воспроизводить, а сути не помнят. Поэтому стоит их использовать для вспоминания этих механизмов. А исправить их невозможно, ибо даже если были они творением Тай-Танов, слишком сильно погрязли во Лжи и излишествах.
И в самом первом и большом городе барок радостную для себя видели хитобито картину: беспорядочные лжецы погружались в хаос. И богатые, и среднего достатка барки покинули Босфор. Улицы были полны грязи, нечистот, сора и нищих, толпы нищих повсюду жгли свои костры. Стёкла всех зданий были побиты, деревянные постройки сгорели или были разобраны на дрова. Зато молились исправно Волне все ящеры в этом городе, пять раз на дню падали на колени и возносили мольбы. Жертвоприношений только не совершали, потому как не имели ничего. Впрочем, некоторые рафианские секты, по слухам, не только единичные, но и массовые барочьи жертвоприношения устраивали в своих скрытых убежищах. Прочие города страдали от налётчиков, червей, крабов и пиратов, число коих стремительно росло. Появилась потребность в постоянном организованном войске, и в каждом городе центрального Средиморья было введено прежде не виданное – прямые налоги, подати, раньше бывшие уделом лишь закрепощённых, несвободных. В упадок приходила от всего этого торговля, и всё менее свободными становились свободные барки. Полисы умирали и трансформировались.
Народ бежал на окраины: на запад и на север. Там ситуация была более оптимистичной. Активно осваивались новые территории, новые поселения, жива была торговля. Однако всё меньше и меньше оставалось свободной земли. Всё чаще и чаще сталкивались барки с альмарами, крайлаками, ангелами, жуками и спорили из-за территорий, и тоже росла потребность в единстве и организованной защите интересов нации.
После прибыли послы к крайлакам. Кое-как, с помощью барочьих переводчиков, смогли они разузнать об этих тварях. Тут для хитобито всё было ясно. Крайлаки есть созидатели, силой песни воплощающие свои мысли в реальность. Но думалка их слаба, а значит мысли им нужно внушать. А божественный Кит создан их воображением, лишившись тех, кто внушал им верные мысли, крайлаки создали себе ложный источник воления и полагают, что исполняют его волю, на деле потакая своим личным желанием. Ничего-ничего, хитобито окажут им услугу – поставят над ними судей, и вновь будут крайлаки работать над восстановлением порядка.
Тяжело приходилось последователям Галлаки. Помимо квуанов давили их и все другие со всех сторон: потоки переселенцев-барок занимали каждый клочок земли, стремились расширить свои владения и феодалы альмаров, жёсткая борьба шла с крайлаками-ренегатами за Ики-Рил. Да к тому же после того, как научились барки повелевать мелкой живностью, стали они лучшими рыбаками, чем крайлаки, серьёзно ударив по одной из главных отраслей их экономики.
Что до квуанов, то вышедши на берег, обнаружили они там много богатств и благ, и прельстились. Под водой металлы тускнеют, продукты гибнут, ткань и прочее портятся. Под водой невозможно заниматься сложными ремёслами, кузнечеством. Кроме того, крайлаки под водой куда быстрее крабов, и доставали их своей сводящей с ума песней, держась на расстоянии. Поэтому вышли девять кланов из водной пучины и возвели девять крепостей. Крепости эти представляют собой массивные монолитные твердыни, возвышающиеся в труднодоступных местах. Из этих твердынь совершают квуаны рейды и налёты, грабя селения и немногих оставшихся в Средиморье торговцев. Страдают от них не только крайлаки, но и барки, и альмары. Как-то раз собрали горожане одного города барочьего ополчение и решили разрушить крабью крепость по соседству, ибо совсем житья не стало от твердопанцирных грабителей. Но пока осада шла, весть достигла прочие восемь кланов, и отправились они все вместе к той крепости, разбили войско барочье и осадили их город. Еле откупились ящеры. И с той поры не решался никто всерьёз уничтожить прибрежные твердыни.
Диагноз квуанам хитобито поставили быстро: вот что бывает, когда нет судией, и охотники, позабыв предназначение смертных, начинают чинить великую несправедливость. Схожи с ними были и альмары. Организованы были чётко, и тем понравились хитобито, и ложным богам не поклонялись, но мнили, что в силе есть правда, а потому кто сильнее, тот и править должен, потому считали, что кто в честном поединке верх одерживает, тот и прав был, значит. Надо перевоспитывать, но по крайне мере эти земноводные в наименьшей степени подвержены хаосу сохраняют определённую упорядоченность.
Далее достигло посольство фиолетовых лесов и застало жуков-созидателей, поражённых жуткой заразой разварата. Отравлена была земля, вода, всё вокруг. Поклонялись жуки какому-то идолу, особенно часто в этом крае появлялись демоны-из-снов. Отвратное место, отвратная раса. Однако была надежда у неё на исправление. Часть жуков осознала, сколь неправильно они живут, дайте им, Тай-Таны, силы победить порок. А пока весь этот народец заслуживает лишь полного истребления.
После прибыли послы в горный край и повстречали крылатых созданий, сильно на них похожих. Разузнав об их устройстве, порядке и верованиях, сильно призадумались судии. Были Гит сильно на них похожи, и потому наиболее страшному, трагичному конфликту надлежит быть между двумя народами, ибо страшнее всего борьба двух почти одинаковых вещей. Были среди Гит и созидатели, и охотники, и жили все в духовном единстве. Заместо судией использовали они Закон, данный им неким Люцифером. Стали хитобито над тем размышлять. Пришли Гит из другого мира, а из того мира их изгнали из-за того, что их названный Отец пошёл и повёл их против их Отца истинного. Тот истинный Отец и был творцом, Тай-Таном того мира по их собственному убеждению. Разве мог здраво мыслящий рассчитывать на победу, выступая против своего создателя, против творца всего сущего, против Отца порядка? Нет, а значит Люцифер вынес ложное суждение, значит не есть он судия, а есть охотник, а значит Закон его несправедлив и не истинен, и потому ничего не стоит. И все Гит такие же: охотники и созидатели, возомнили они себя судиями всего этого мира и желают встать над всеми прочими народами. И невозможно их в этом разубедить, и будет самым страшным, жестоким и неразрешимым конфликт, когда сойдутся два народа, а сойдутся они обязательно когда-нибудь, по убеждению хитобито, рано или поздно.
Объехав земли тха-ыргов, и о них вынесли суждение судьи. Северные рогачи живут, в целом, правильно, каждый занят своим делом, но не хватает им судий. Будь над ними судьи, меньше им требовалось бы охотников держать дома для защиты друг от друга. Степняки ничего не созидают и живут праздно, животным уподобляясь. А с их-то способностями духовидцев могли бы они вспомнить о смысле существования смертных, могли бы вспомнить даже куда больше, чем вспомнили хитобито. Но почему-то не вспоминают, вот незадача. Совсем оскотинились, видать. Перевоспитать их необходимо и приучить к порядку. А до тех пор подобает относиться к ним как к скоту. Восточные быки живут, бед не ведая. Поэтому пытаются совместить все три предназначения каст, не понимая, что очень это неэффективно. Каждый смертный у них и созидатель, и охотником может быть, и судят они народным сборищем, а разве может толпа здраво судить? Южане организованы хорошо, да только судят их судьи, советуясь с ложным выдуманным богом. Творение, Вечность и Разрушение есть лишь свойства бытия, а черти их почему-то обожествили и наделили личностью.
Всех рогатых рассудив, отправилось посольство на юг и достигло зелёного берега, за сухой коркой которого находилась склизкая масса. Сначала хитобито подумали, что это есть лишь уродливая клякса хаоса на земной тверди, но подойдя поближе… узрели они, что жива эта масса, что есть у неё сознание. И, воистину, ужаснулись вспомнившие. Жуткое чудовище, Архивраг был пред ними. Хаос обрёл сознание и воплотился в этой зелёной каше. И всё, до чего он доползает, обращает он в монотонную субстанцию, а там, где всё одинаково, не может быть иерархии, а где вещи все есть одно и то же, там невозможен порядок, и есть то сущность Хаоса – бесформенное однообразное месиво. Понаблюдай послы несколько большее время за слизью, узнали бы, что вовсе не монотонна она, что есть там условно отдельные существа, и у каждого существа есть своя роль и своё положение. Но зрелище столь мерзким и столь ужасным показалось хитобито, что повернули свои суда прочь от зелёного берега и не приближались к нему, потому что не могли лицезреть столь отвратительную, по их мнению, вещь.
Наладив менеджмент воды и питательных веществ, начал Блуп преобразовывать почву, выкачивая из неё все соли и минералы для самостроения. И потому постепенно стала поглощённая им земля обращаться в пустыню, покрытую сверху зелёными полями. Минеральные вещества доставлялись от моря и из залежей их среди скал. Но растворять и транспортировать огромное количество солей безопасно для себя мог лишь один специализированный вид блупов. А для остального организма резкое повышение концентрации раствора солей физиологической жидкости было в высшей степени губительно. И поэтому особенно умные зверушки, с которыми повстречались блупы, стали возводить на пути Единого Зелёного преграды из насыпей соли, преодолеть которые Блуп было сложно.
Совершив свой великий анабасис, вернулись хитобито вдоль южного континента на родину. И вот эту самую речь произнесли перед советом судий. И заключил единодушно совет: нет нигде в мире истинных судей, только у хитобито, не помнит никто о Предназначении, вспомнили только хитобито. И потому должны они не пытаться в одиночку строить Порядок в мире, а должны прежде принести свой, истинный порядок прочим народам, а мешающие Порядку народы, народы, плодящие Хаос, стереть с лица Терры. Что же делать им сейчас, было трудно порешить. С одной стороны, жуткие костяные, то ли несправедливые охотники, то ли порождения хаоса, с другой – лживые торгаши-гедонисты, с третьей – туго соображающие инструменты. С кем им объединиться и против кого пойти, неясно. А посему вынес совет в высшей степени мудрое решение: обождать, копить силы, собирать информацию. Время подскажет ответ. Или же последний Хранитель.
Объехав земли тха-ыргов, и о них вынесли суждение судьи. Северные рогачи живут, в целом, правильно, каждый занят своим делом, но не хватает им судий. Будь над ними судьи, меньше им требовалось бы охотников держать дома для защиты друг от друга. Степняки ничего не созидают и живут праздно, животным уподобляясь. А с их-то способностями духовидцев могли бы они вспомнить о смысле существования смертных, могли бы вспомнить даже куда больше, чем вспомнили хитобито. Но почему-то не вспоминают, вот незадача. Совсем оскотинились, видать. Перевоспитать их необходимо и приучить к порядку. А до тех пор подобает относиться к ним как к скоту. Восточные быки живут, бед не ведая. Поэтому пытаются совместить все три предназначения каст, не понимая, что очень это неэффективно. Каждый смертный у них и созидатель, и охотником может быть, и судят они народным сборищем, а разве может толпа здраво судить? Южане организованы хорошо, да только судят их судьи, советуясь с ложным выдуманным богом. Творение, Вечность и Разрушение есть лишь свойства бытия, а черти их почему-то обожествили и наделили личностью.
Всех рогатых рассудив, отправилось посольство на юг и достигло зелёного берега, за сухой коркой которого находилась склизкая масса. Сначала хитобито подумали, что это есть лишь уродливая клякса хаоса на земной тверди, но подойдя поближе… узрели они, что жива эта масса, что есть у неё сознание. И, воистину, ужаснулись вспомнившие. Жуткое чудовище, Архивраг был пред ними. Хаос обрёл сознание и воплотился в этой зелёной каше. И всё, до чего он доползает, обращает он в монотонную субстанцию, а там, где всё одинаково, не может быть иерархии, а где вещи все есть одно и то же, там невозможен порядок, и есть то сущность Хаоса – бесформенное однообразное месиво. Понаблюдай послы несколько большее время за слизью, узнали бы, что вовсе не монотонна она, что есть там условно отдельные существа, и у каждого существа есть своя роль и своё положение. Но зрелище столь мерзким и столь ужасным показалось хитобито, что повернули свои суда прочь от зелёного берега и не приближались к нему, потому что не могли лицезреть столь отвратительную, по их мнению, вещь.
Наладив менеджмент воды и питательных веществ, начал Блуп преобразовывать почву, выкачивая из неё все соли и минералы для самостроения. И потому постепенно стала поглощённая им земля обращаться в пустыню, покрытую сверху зелёными полями. Минеральные вещества доставлялись от моря и из залежей их среди скал. Но растворять и транспортировать огромное количество солей безопасно для себя мог лишь один специализированный вид блупов. А для остального организма резкое повышение концентрации раствора солей физиологической жидкости было в высшей степени губительно. И поэтому особенно умные зверушки, с которыми повстречались блупы, стали возводить на пути Единого Зелёного преграды из насыпей соли, преодолеть которые Блуп было сложно.
Совершив свой великий анабасис, вернулись хитобито вдоль южного континента на родину. И вот эту самую речь произнесли перед советом судий. И заключил единодушно совет: нет нигде в мире истинных судей, только у хитобито, не помнит никто о Предназначении, вспомнили только хитобито. И потому должны они не пытаться в одиночку строить Порядок в мире, а должны прежде принести свой, истинный порядок прочим народам, а мешающие Порядку народы, народы, плодящие Хаос, стереть с лица Терры. Что же делать им сейчас, было трудно порешить. С одной стороны, жуткие костяные, то ли несправедливые охотники, то ли порождения хаоса, с другой – лживые торгаши-гедонисты, с третьей – туго соображающие инструменты. С кем им объединиться и против кого пойти, неясно. А посему вынес совет в высшей степени мудрое решение: обождать, копить силы, собирать информацию. Время подскажет ответ. Или же последний Хранитель.
Ну что же, пока Блупы заняты медленным, но верным распространением по континенту, пришла пора позаботиться о давно забытых моих детях.
Смотрел Блупжи во сне своем на уже обработанные Блупами земли. Вот поля хлорофилла, вот хранители кристального леса следят за новыми ростками, вот два блупа делают третьего, вот к границам приплыли разумные существа. Почувствовал он от них страх и тьму незнания. Булькнул пару раз Блупжи в своей пещере, да продолжил свои наблюдения. Вот на переднем краю Единения обезьяны сыпали соль, пытаясь защититься от надвигающейся волны слизи. Их усилия приносили плоды, но новые блупы, родившиеся с Поглотителем, оперативно уносили соль вглубь Единства, защищая этой солью подземные тоннели от грибков и плесени. Порадовался Блупжи за Блупов, да обратил свой взгляд на другие места своего влияния.
Сфера. Она же Место рождения Некридов.
Узрел Блупжи червей, носящих чужие кости, да почувствовал он знакомое присутствие, что приходило много времен назад. Решил Блупжи, что подглядывать за другими божественными нехорошо, да двинулся дальше.
Меч-в-скале. Название временное, пока какая-нибудь раса до него не доберется и не назовет.
Тихо было на выгоревшей пустоши вокруг сияющего клинка, но к северу уже виднелись чьи-то дома.
"Поторопить надо Блупов, дабы пришли они сюда первыми."
Забурлило озеро слизи в пещер под Бло и пронесся в едином разуме совет о том, куда стоит направить свои силы. Бесплатным Действием Аватара направляю экспансию Блупов к клинку Армаггедона.
"А теперь пришла пора проверить забытых."
Не очень глубоко в пещерах Гемматиса.
Отметины Блупжи еле теплились в этом месте, из-за чего тяжко было ему наблюдать за ними. Узрел Блупжи, во что превратился однажды гордый народец, да призадумался о том, что он может сделать.
Долго размышлял Блупжи, пока наконец не решил, камень в их гетто стал особым, способным впитывать живых существ,Стоило кому-то встать на месте, как в течении нескольких его начинал поглощать камень, смыкаясь вокруг жертвы, помещая её в подобие стазиса. Могла жертва попытаться и вырваться из Стазиса при помощи силы воли, с каждым разом становилось это все проще и проще, пока жертва не получала возможность управлять этим камнем, перемещаясь в нем или заставляя его хватать новых жертв за секунды и перемалывать их в кровавую кашу.
Трачу на это 6 праны за месторождение чего-то полезного, или нет.
Смотрел Блупжи во сне своем на уже обработанные Блупами земли. Вот поля хлорофилла, вот хранители кристального леса следят за новыми ростками, вот два блупа делают третьего, вот к границам приплыли разумные существа. Почувствовал он от них страх и тьму незнания. Булькнул пару раз Блупжи в своей пещере, да продолжил свои наблюдения. Вот на переднем краю Единения обезьяны сыпали соль, пытаясь защититься от надвигающейся волны слизи. Их усилия приносили плоды, но новые блупы, родившиеся с Поглотителем, оперативно уносили соль вглубь Единства, защищая этой солью подземные тоннели от грибков и плесени. Порадовался Блупжи за Блупов, да обратил свой взгляд на другие места своего влияния.
Сфера. Она же Место рождения Некридов.
Узрел Блупжи червей, носящих чужие кости, да почувствовал он знакомое присутствие, что приходило много времен назад. Решил Блупжи, что подглядывать за другими божественными нехорошо, да двинулся дальше.
Меч-в-скале. Название временное, пока какая-нибудь раса до него не доберется и не назовет.
Тихо было на выгоревшей пустоши вокруг сияющего клинка, но к северу уже виднелись чьи-то дома.
"Поторопить надо Блупов, дабы пришли они сюда первыми."
Забурлило озеро слизи в пещер под Бло и пронесся в едином разуме совет о том, куда стоит направить свои силы. Бесплатным Действием Аватара направляю экспансию Блупов к клинку Армаггедона.
"А теперь пришла пора проверить забытых."
Не очень глубоко в пещерах Гемматиса.
Отметины Блупжи еле теплились в этом месте, из-за чего тяжко было ему наблюдать за ними. Узрел Блупжи, во что превратился однажды гордый народец, да призадумался о том, что он может сделать.
Долго размышлял Блупжи, пока наконец не решил, камень в их гетто стал особым, способным впитывать живых существ,Стоило кому-то встать на месте, как в течении нескольких его начинал поглощать камень, смыкаясь вокруг жертвы, помещая её в подобие стазиса. Могла жертва попытаться и вырваться из Стазиса при помощи силы воли, с каждым разом становилось это все проще и проще, пока жертва не получала возможность управлять этим камнем, перемещаясь в нем или заставляя его хватать новых жертв за секунды и перемалывать их в кровавую кашу.
Трачу на это 6 праны за месторождение чего-то полезного, или нет.
Среди многочисленных мелких военачальников, вовлечённых в Великий поход, был один воин-шаман по имени Наведам. Родом он происходил из Мунан-Тха, детство своё провёл рыбача на лодке в море и был беспечен, пока не занесло его далеко в бурные воды и не прибило долгие дни спустя у незнакомого берега. Тогда забрёл он далеко на сушу в поисках дерева нужного для починки мачты на его судёнышке и пропитания. Увидел отрок Наведам вдалеке нечто жуткое - двигалась по земле аморфная зелёная слизь и пожирала живое, понял он, что далеко его занесло и что есть в мире ужасы те о, которых никому неведомо. Взмолился Наведам Триединству о избавлении от страха и в спешке покинул берег, а когда дни спустя чудом добрался живым до дома, никому не говорил ничего, а кинулся к шаманам, упал им в ноги и умолял учить его духовной силе, дабы мог защитить он свой народ от ужасов далёких. Не хотели шаманы брать его, ибо было поздно ему учиться по порядкам Ордена, но приходил отрок снова и снова и сиял его разум решимостью, что пробрала наконец учителей. Освоил все техники Наведам быстро и к началу Великого Похода уже оседлал дракона, что несмотря на его низкое происхождение, вкупе с упорством и амбициями, позволило ему взять под командование небольшой отряд и отправиться бить дварфов со всеми.
Миллитис был для него шансом изменить всё. Наведам верил, что когда зелёный ужас придёт, рогатый народ должен быть единым, а раз нет среди их вождей единства, то он сам станет вождём. Стал он бороться за власть, активно в переделах секторов участвуя, но не только мечом и силой, но и словом видящего ума себе дорогу прокладывал. Он объединял притесняемых подданых Ордена, таких же низкородных как и он, и старался улучшить их положение в обмен на верность, устанавливал контакт с Гемматийцами и налаживал с ними торговлю рудой взамен на изделия повышенного качества для своих бойцов и даже пресекал нападения дварфов на Гит с тех территорий где имел влияние. Много других дел совершал Наведам, чтобы верность народа сыскать и запугать и устранить несогласных он тоже мог. Заметили его амбиции в военном совете и возмутились и хотели убить возможный бунт в зародыше, но не так просто это было.
В то же время прилетел в Миллитис Миг-кхаал, великий пророк. Недоволен он был действиями воинства, что чуть войной не пошло на Гит, но не стал говорить ничего. Вместо этого само Триединство обратилось к чадам своим:
"Раздор между вами, цветы неба, и раздор тот вокруг вас. Поддаётесь вы ему и кормите его. Неугодно это мне. Идёт к вам с юго-востока враг великий, слизь пожирающая и знали бы вы, не будь слепы. Близок он к Мунан-Тха и не время вам союзников возможных бить за руду и рабов. За сим так скажу вам - если сможете вы взять то что нужно вам, без войны с Гит, или сможете жадность умерить и ум приложить к тому что имеете, то сделаю я вас подобными самим Гит, парящими в небе ровно драконам. Будете же кровь лить напрасно - кара моя падёт на вас. Ибо не в горах ваш враг."
И тогда сказал Миг-кхаал всем, что если не поверят вожди этому слову или не поймут его, то будет среди них один воин-шаман, что поймёт любое слово и под его властью будут Тха-ырг сильнее.
Много дум думали об этом быки, а пока заняты были они, явился Миг-кхаал лично к Наведаму и поведал ему его роль. Узнал молодой воин-шаман тогда, что угоден он их небесному покровителю как объединитель народа и что получит он помощь и союзники его тоже получат её, но если пойдёт он явно против воли божества, будет ждать его кара небесная. И дало Триединство Наведаму знание новое, повелев среди верных себе разнести.
Было то знание учением о том, как силой духовной врата в мир силы высшей отворить и третьей незримой рукой направить этот поток в живое создание, изменив его, исцелив или ослабив. Стал Наведам учить своих ближних этому и разнёс весть, что тот кто принимает его волю, будет способен исцеляться и исцелять и владеть силой и силу ту давать любому растению или животному. Но не все это были дары Триединства новому объединителю. Вскоре после этого услышали все Тха-ырг голос божества снова, но говорило оно на языке непонятном, и только сторонники Наведама поняли его слова. Была это длинная речь, целое учение о том, как мудро организовывать труд правление и войну, как сделать чтобы и рабочие и воины в достатке были, как справедли налог взимать и что развивать во владениях своих, чтобы приумножить общую силу и богатство и конец распрям положить, а нарушителей этого порядка и покарать и к общественной пользе пристроить.
Стал Наведан, вооружившись этими знаниями, обустраивать в своей малой вотчине быт. И ушли оттуда болезни и бедность и даже покорённым труженикам-дворфам лучше жилось, ибо менее рабским стал их труд и начали они получать от работы богатство большее чем от вылазок на территорию Гит. Снова в открытую к себе под начальство малые кланы севера, группировки степей и таких де как он ренегатов из Ордена начал сманивать объеденитель. Говорил он, что те кто с ним, те живут хорошо и нет у них болезней и не гибнут они от ран. Тех же, кто против него пойдёт, пожалеет об этом.
Было 17 праны.
3. Послание Тха-ырг, о том что если они проявят в борьбе за гору гибкость, получат пряник. Если продолжат воевать в ненужную пока сторону, получат кнута.
3. Малая помощь. Даю узкой группе Тха-ырг знание о магии. Первая магическая школа Витаморфинга, воздействие магией на живые организмы для их исцеления или изменения. Вето на распространение не ставлю.
6. Средняя помощь. Даю той же узкой группе учение о Эффективном Менеджменте, это такой широкий аналог Гитовского Закона, направленный не только на общий порядок, но и на эффективное управление ресурсами и людьми, обустройст взаимовыгодного труда и торговли. С целью повысить качество жизни и общий культурный уровень тех, кто пойдёт под власть Наведама, добровольно или нет.
Аватар наставляет Наведама о его роли и доносит ту же идею с кнутом и пряником, только пряник сейчас, а кнут если оборзеешь.
Осталось 5
Миллитис был для него шансом изменить всё. Наведам верил, что когда зелёный ужас придёт, рогатый народ должен быть единым, а раз нет среди их вождей единства, то он сам станет вождём. Стал он бороться за власть, активно в переделах секторов участвуя, но не только мечом и силой, но и словом видящего ума себе дорогу прокладывал. Он объединял притесняемых подданых Ордена, таких же низкородных как и он, и старался улучшить их положение в обмен на верность, устанавливал контакт с Гемматийцами и налаживал с ними торговлю рудой взамен на изделия повышенного качества для своих бойцов и даже пресекал нападения дварфов на Гит с тех территорий где имел влияние. Много других дел совершал Наведам, чтобы верность народа сыскать и запугать и устранить несогласных он тоже мог. Заметили его амбиции в военном совете и возмутились и хотели убить возможный бунт в зародыше, но не так просто это было.
В то же время прилетел в Миллитис Миг-кхаал, великий пророк. Недоволен он был действиями воинства, что чуть войной не пошло на Гит, но не стал говорить ничего. Вместо этого само Триединство обратилось к чадам своим:
"Раздор между вами, цветы неба, и раздор тот вокруг вас. Поддаётесь вы ему и кормите его. Неугодно это мне. Идёт к вам с юго-востока враг великий, слизь пожирающая и знали бы вы, не будь слепы. Близок он к Мунан-Тха и не время вам союзников возможных бить за руду и рабов. За сим так скажу вам - если сможете вы взять то что нужно вам, без войны с Гит, или сможете жадность умерить и ум приложить к тому что имеете, то сделаю я вас подобными самим Гит, парящими в небе ровно драконам. Будете же кровь лить напрасно - кара моя падёт на вас. Ибо не в горах ваш враг."
И тогда сказал Миг-кхаал всем, что если не поверят вожди этому слову или не поймут его, то будет среди них один воин-шаман, что поймёт любое слово и под его властью будут Тха-ырг сильнее.
Много дум думали об этом быки, а пока заняты были они, явился Миг-кхаал лично к Наведаму и поведал ему его роль. Узнал молодой воин-шаман тогда, что угоден он их небесному покровителю как объединитель народа и что получит он помощь и союзники его тоже получат её, но если пойдёт он явно против воли божества, будет ждать его кара небесная. И дало Триединство Наведаму знание новое, повелев среди верных себе разнести.
Было то знание учением о том, как силой духовной врата в мир силы высшей отворить и третьей незримой рукой направить этот поток в живое создание, изменив его, исцелив или ослабив. Стал Наведам учить своих ближних этому и разнёс весть, что тот кто принимает его волю, будет способен исцеляться и исцелять и владеть силой и силу ту давать любому растению или животному. Но не все это были дары Триединства новому объединителю. Вскоре после этого услышали все Тха-ырг голос божества снова, но говорило оно на языке непонятном, и только сторонники Наведама поняли его слова. Была это длинная речь, целое учение о том, как мудро организовывать труд правление и войну, как сделать чтобы и рабочие и воины в достатке были, как справедли налог взимать и что развивать во владениях своих, чтобы приумножить общую силу и богатство и конец распрям положить, а нарушителей этого порядка и покарать и к общественной пользе пристроить.
Стал Наведан, вооружившись этими знаниями, обустраивать в своей малой вотчине быт. И ушли оттуда болезни и бедность и даже покорённым труженикам-дворфам лучше жилось, ибо менее рабским стал их труд и начали они получать от работы богатство большее чем от вылазок на территорию Гит. Снова в открытую к себе под начальство малые кланы севера, группировки степей и таких де как он ренегатов из Ордена начал сманивать объеденитель. Говорил он, что те кто с ним, те живут хорошо и нет у них болезней и не гибнут они от ран. Тех же, кто против него пойдёт, пожалеет об этом.
Было 17 праны.
3. Послание Тха-ырг, о том что если они проявят в борьбе за гору гибкость, получат пряник. Если продолжат воевать в ненужную пока сторону, получат кнута.
3. Малая помощь. Даю узкой группе Тха-ырг знание о магии. Первая магическая школа Витаморфинга, воздействие магией на живые организмы для их исцеления или изменения. Вето на распространение не ставлю.
6. Средняя помощь. Даю той же узкой группе учение о Эффективном Менеджменте, это такой широкий аналог Гитовского Закона, направленный не только на общий порядок, но и на эффективное управление ресурсами и людьми, обустройст взаимовыгодного труда и торговли. С целью повысить качество жизни и общий культурный уровень тех, кто пойдёт под власть Наведама, добровольно или нет.
Аватар наставляет Наведама о его роли и доносит ту же идею с кнутом и пряником, только пряник сейчас, а кнут если оборзеешь.
Осталось 5
И проснулся Муноками, Лунный Волк, после своего путешествия по небосводу.
И увидел он, как живут Хитобито.
И разъярило его это.
Луна наполнилась кровью и Белый Волк выскочил из листвы Кокоро, Огромного Дерева. Воем своим он собрал вокруг себя тех кто находился рядом с Древом. И говорил он им:
«Чего вы достигли за сна Муноками, Лунного Волка, время - все есть Ложь и Хаос, И вам говорю я, Белый Волк, сын Лунного Волка, от имени его: по Хитобито известным селениям вы пройдите всем и Истинного Слова глас разнесите!»
«Кланы и рода забудьте вы, ведь связь кровная для Хранителя Слуг словами пустыми быть должна. Есть только один Отец - Муноками, Лунный Волк. Есть только одна Мать - Слово Истинное. Ради Цели, которой ради возвращены и были Вы, должно вам забыть обо всем этом, как о страшном сне, что ночью дождливой привиделся дитю малому. Роль отца земного в судьбе ребенка будущего закончиться должна в зачатия момент. Роль матери земной в судьбе ребенка будущего закончиться должна в рождении момент.»
«Дабы касты вычленить из смешений ваших диких вновь, о Путях дарует Лунный Волк вам знание.»
«Пути, вестимо, четыре существует. Первый Путь, Белый Путь, Путь для тех, кто сияет словно ночью Серебряное Око и ведет за собой тех, кто застрял во тьме. Дарует им Лунный Волк белые камни душ, что в центре лба держаться будут. Должно им быть наставниками, учителями, судьями и прочими думы деятелями быть, кому должно Баланс держать себя вокруг. И звать их будут Шико - Думающие, по имени первого из Судей»
«Второй Путь, Красный Путь, Путь для тех, кого Кровавое Око ведет по своей стезе. Дарует им Лунный Волк красные камни душ, что на груди, у сердца, держаться будут. Должно им быть охотниками, воинами, стражами и прочими деятелями, кому должно руки свои в крови окропить, уничтожать, Хаос сеять себя вокруг. И звать их будут Хого - Защищающие, по имени первого из Охотников»
«Третий Путь, Желтый Путь, Путь для тех, кого ведет Золотая Луна, Мирная Луна. Дарует им Лунный Волк желтые камни душ, что на ладони рабочей держаться будут. Должно им быть ремесленниками, купцами, фермерами и прочими деятелями, кому должно созидать, Порядок сеять себя вокруг. И звать их будут Ода - Творящие, по имени первого из Созидающих»
«Четвертый Путь, Черный Путь, Путь для тех, кто как Тьма Ночная не принял Истинное Слово в сердце своем, для тех кто не принял Муноками, Лунного Волка в душе своей. И есть им лишь Две Судьбы. Руками Красных уничтоженными быть, дабы не отравлять земли присутствием своим или в руках Белых ведомыми быть, дабы место в кастах получить. И звать их будут Ями - Темные»
«Так надлежит вам быть, так надлежит вам служить»
И взял Белый Волк паузу большую, дабы те из друидов, что вокруг Кокоро обитали, слова его на табличках записали.
И продолжил он молвить затем:
«Детям же, что родились, надлежит до двенадцати лет детьми быть. А дальше камни душ определят их судьбу. Должно Шико детей, в год их взросления, к Дереву вести, где камни душ покажут им их Путь. Только как дети перестанут быть детьми, надлежит им начать изучать ремесло своего Пути, дабы заменить тех, кто стар уже и немощен.»
«Стариков же, что умирать должны скоро будут, надлежит Шико с детьми к Дереву вести, где камни их должны души испустить в воды озера Кокоро, дабы память и опыт усопшего не пропали даром во Тьме Ночной.»
«Так надлежит вам жить, так надлежит вам умирать.»
«Что духов предков ваших и леса вашего касается, то печалит и злит одновременно Муноками, Лунного Волка, то, что поклоняетесь им вы в большей степени, чем Ему. Ведь нет их власти над вами, есть лишь Его власть над вами и дабы показать вам это, волей Муноками оживут древа больших, что растут вокруг Кокоро и будут волю его исполнять. Именуются они теперь Стражами Леса и будут они незримо хранить странствующих друидов, что отныне не друиды, а Шикохеддо, Старшие Белые, проводники Воли Муноками, Лунного Волка»
«Таково Истинное Слово, если в будущем не будет сказано другого. Запишите и разнесите его по всем поселениям Хитобито, друиды. И скажите всем, что велика любовь Муноками ко слугам своим, но и велик гнев Муноками к тем, кто отвернулся от него»
Было 14 праны
-6 за выдачу Кодифицированного Истинного Слова
-3 за модификацию камней душ
-3 за чуть-чуть энтов, что будут охранять Шикохеддо и нести волю Муноками
Остается 2 праны на будущий ход
И увидел он, как живут Хитобито.
И разъярило его это.
Луна наполнилась кровью и Белый Волк выскочил из листвы Кокоро, Огромного Дерева. Воем своим он собрал вокруг себя тех кто находился рядом с Древом. И говорил он им:
«Чего вы достигли за сна Муноками, Лунного Волка, время - все есть Ложь и Хаос, И вам говорю я, Белый Волк, сын Лунного Волка, от имени его: по Хитобито известным селениям вы пройдите всем и Истинного Слова глас разнесите!»
«Кланы и рода забудьте вы, ведь связь кровная для Хранителя Слуг словами пустыми быть должна. Есть только один Отец - Муноками, Лунный Волк. Есть только одна Мать - Слово Истинное. Ради Цели, которой ради возвращены и были Вы, должно вам забыть обо всем этом, как о страшном сне, что ночью дождливой привиделся дитю малому. Роль отца земного в судьбе ребенка будущего закончиться должна в зачатия момент. Роль матери земной в судьбе ребенка будущего закончиться должна в рождении момент.»
«Дабы касты вычленить из смешений ваших диких вновь, о Путях дарует Лунный Волк вам знание.»
«Пути, вестимо, четыре существует. Первый Путь, Белый Путь, Путь для тех, кто сияет словно ночью Серебряное Око и ведет за собой тех, кто застрял во тьме. Дарует им Лунный Волк белые камни душ, что в центре лба держаться будут. Должно им быть наставниками, учителями, судьями и прочими думы деятелями быть, кому должно Баланс держать себя вокруг. И звать их будут Шико - Думающие, по имени первого из Судей»
«Второй Путь, Красный Путь, Путь для тех, кого Кровавое Око ведет по своей стезе. Дарует им Лунный Волк красные камни душ, что на груди, у сердца, держаться будут. Должно им быть охотниками, воинами, стражами и прочими деятелями, кому должно руки свои в крови окропить, уничтожать, Хаос сеять себя вокруг. И звать их будут Хого - Защищающие, по имени первого из Охотников»
«Третий Путь, Желтый Путь, Путь для тех, кого ведет Золотая Луна, Мирная Луна. Дарует им Лунный Волк желтые камни душ, что на ладони рабочей держаться будут. Должно им быть ремесленниками, купцами, фермерами и прочими деятелями, кому должно созидать, Порядок сеять себя вокруг. И звать их будут Ода - Творящие, по имени первого из Созидающих»
«Четвертый Путь, Черный Путь, Путь для тех, кто как Тьма Ночная не принял Истинное Слово в сердце своем, для тех кто не принял Муноками, Лунного Волка в душе своей. И есть им лишь Две Судьбы. Руками Красных уничтоженными быть, дабы не отравлять земли присутствием своим или в руках Белых ведомыми быть, дабы место в кастах получить. И звать их будут Ями - Темные»
«Так надлежит вам быть, так надлежит вам служить»
И взял Белый Волк паузу большую, дабы те из друидов, что вокруг Кокоро обитали, слова его на табличках записали.
И продолжил он молвить затем:
«Детям же, что родились, надлежит до двенадцати лет детьми быть. А дальше камни душ определят их судьбу. Должно Шико детей, в год их взросления, к Дереву вести, где камни душ покажут им их Путь. Только как дети перестанут быть детьми, надлежит им начать изучать ремесло своего Пути, дабы заменить тех, кто стар уже и немощен.»
«Стариков же, что умирать должны скоро будут, надлежит Шико с детьми к Дереву вести, где камни их должны души испустить в воды озера Кокоро, дабы память и опыт усопшего не пропали даром во Тьме Ночной.»
«Так надлежит вам жить, так надлежит вам умирать.»
«Что духов предков ваших и леса вашего касается, то печалит и злит одновременно Муноками, Лунного Волка, то, что поклоняетесь им вы в большей степени, чем Ему. Ведь нет их власти над вами, есть лишь Его власть над вами и дабы показать вам это, волей Муноками оживут древа больших, что растут вокруг Кокоро и будут волю его исполнять. Именуются они теперь Стражами Леса и будут они незримо хранить странствующих друидов, что отныне не друиды, а Шикохеддо, Старшие Белые, проводники Воли Муноками, Лунного Волка»
«Таково Истинное Слово, если в будущем не будет сказано другого. Запишите и разнесите его по всем поселениям Хитобито, друиды. И скажите всем, что велика любовь Муноками ко слугам своим, но и велик гнев Муноками к тем, кто отвернулся от него»
Было 14 праны
-6 за выдачу Кодифицированного Истинного Слова
-3 за модификацию камней душ
-3 за чуть-чуть энтов, что будут охранять Шикохеддо и нести волю Муноками
Остается 2 праны на будущий ход
Кит был огорчён.
Как могли его творения, прекрасные дети моря и песен, наделённые разумом, стать простыми разбойниками? Кит допустил ошибку? Или такова природа созданий, что послужили основой квуанов?
Они творили зло. И поэтому у Кита не было другого выхода, кроме как наказать, напомнить им слова, что были спеты на заре их появления.
Ранним утром море у подножия одной из квуанских твердынь забурлило. Волны ударялись о её стены, и камень пел, повторяя яростную песнь Кита. И взвилась морская пена, и стены твердыни дрогнули под напором могучих вод.
Волны принесли на себе водоросли, разных мелких морских паразитов, раков и моллюсков. От песни Кита стены твердыни пропустили сквозь себя жителей моря, и они опутали квуанов, пригвоздили их к полу и вросли в их панцири. Морские твари начали меняться, проростая и сливаясь с воинами квуан, простым упорством неразумных существ побеждая их гнев и сопротивление. Щупальца и усики прошили панцири и клешни квуанов, сплетаясь с оживающим камнем, с грибами и не различимой для глаза живностью, что способны разрушить даже металл. Все до единого квуаны, что были тогда в твердыне, слились в единый организм, сплелись со своим домом и друг с другом, и навсегда запомнили гнев Кита, и его Песнь. И видели они лишь звёзды, ведь глаза их стали солью. Но Кит не забрал жизни тех квуанов. Они, питаемые водорослями и другими тварями, что вросли в их тела, будут жить долго, и рассказывать каждому, что пел Кит. Они будут рассказывать о звёздах, и о том, что создания Кита должны идти вместе, вслед за Песней, и вместе достигнуть небес.
Но не одни квуаны вызывали недовольство Кита. Крайлаки, его первые дети, терзаемые внутренними раздорами, совсем забыли о Песне. Используя свой могучий, хоть и неповоротливый, разум лишь для торговли и войн, превращая дары Кита в оружие, они отказывались от звёзд. Кит мог понять, почему земные дела интересуют их больше таких нереальных небесных огней, но оставлять это не собирался.
Всемирный океан был велик. Каждое мгновение даже крошечная его часть ловила свет звёзд. И Кит захотел показать крайлакам, квуанам, и всем остальным, как прекрасны они могут быть.
Из морской воды и песни он сотворил Зеркала Бездны. Жидкость, удерживаемая в виде сферы благодаря силе Кита, позволяли использовать океанские толщи для того, чтобы увидеть звёзды куда отчётливее, чем с помощью глаза. С помощью Зеркал Бездны можно было наблюдать за движением Луны и Солнца. Сферы из затвердевшей воды, что хранили внутри себя тьму, были глазами ночных морей. Любой мог взглянуть в Зеркало Бездны и узрить свет далёких светил.
Кит верил, что это вернёт крайлаков на верный путь, и подтолкнёт к нему тысячи других разумных созданий.
И поэтому вечером того же дня, в который были наказаны гордецы-квуаны, высокие холодные ветры подхватили и разнесли Зеркала Бездны по всему миру.
Наказываю рандомную твердыню. Создаю кучу артефактов и разбрасываю по миру. Свойства Зеркал, думаю, достаточно описаны в посте.
Как могли его творения, прекрасные дети моря и песен, наделённые разумом, стать простыми разбойниками? Кит допустил ошибку? Или такова природа созданий, что послужили основой квуанов?
Они творили зло. И поэтому у Кита не было другого выхода, кроме как наказать, напомнить им слова, что были спеты на заре их появления.
Ранним утром море у подножия одной из квуанских твердынь забурлило. Волны ударялись о её стены, и камень пел, повторяя яростную песнь Кита. И взвилась морская пена, и стены твердыни дрогнули под напором могучих вод.
Волны принесли на себе водоросли, разных мелких морских паразитов, раков и моллюсков. От песни Кита стены твердыни пропустили сквозь себя жителей моря, и они опутали квуанов, пригвоздили их к полу и вросли в их панцири. Морские твари начали меняться, проростая и сливаясь с воинами квуан, простым упорством неразумных существ побеждая их гнев и сопротивление. Щупальца и усики прошили панцири и клешни квуанов, сплетаясь с оживающим камнем, с грибами и не различимой для глаза живностью, что способны разрушить даже металл. Все до единого квуаны, что были тогда в твердыне, слились в единый организм, сплелись со своим домом и друг с другом, и навсегда запомнили гнев Кита, и его Песнь. И видели они лишь звёзды, ведь глаза их стали солью. Но Кит не забрал жизни тех квуанов. Они, питаемые водорослями и другими тварями, что вросли в их тела, будут жить долго, и рассказывать каждому, что пел Кит. Они будут рассказывать о звёздах, и о том, что создания Кита должны идти вместе, вслед за Песней, и вместе достигнуть небес.
Но не одни квуаны вызывали недовольство Кита. Крайлаки, его первые дети, терзаемые внутренними раздорами, совсем забыли о Песне. Используя свой могучий, хоть и неповоротливый, разум лишь для торговли и войн, превращая дары Кита в оружие, они отказывались от звёзд. Кит мог понять, почему земные дела интересуют их больше таких нереальных небесных огней, но оставлять это не собирался.
Всемирный океан был велик. Каждое мгновение даже крошечная его часть ловила свет звёзд. И Кит захотел показать крайлакам, квуанам, и всем остальным, как прекрасны они могут быть.
Из морской воды и песни он сотворил Зеркала Бездны. Жидкость, удерживаемая в виде сферы благодаря силе Кита, позволяли использовать океанские толщи для того, чтобы увидеть звёзды куда отчётливее, чем с помощью глаза. С помощью Зеркал Бездны можно было наблюдать за движением Луны и Солнца. Сферы из затвердевшей воды, что хранили внутри себя тьму, были глазами ночных морей. Любой мог взглянуть в Зеркало Бездны и узрить свет далёких светил.
Кит верил, что это вернёт крайлаков на верный путь, и подтолкнёт к нему тысячи других разумных созданий.
И поэтому вечером того же дня, в который были наказаны гордецы-квуаны, высокие холодные ветры подхватили и разнесли Зеркала Бездны по всему миру.
Наказываю рандомную твердыню. Создаю кучу артефактов и разбрасываю по миру. Свойства Зеркал, думаю, достаточно описаны в посте.
Когда чародей медленно опустился на освященную лунным светом поляну - призрачный лес завыл.
Это было особое место, в опасной близости от Гипербореи, где сама ткань реальности давала трещину, выпуская из туманного разлома нечто тонкое, едва уловимое, но имеющее подобие жизни. Там, на ледяных просторах, ожившие грезы и сны вечно спящего Ньярла, бессмысленно блуждали, озаряя туман яркими радужными сполохами. Там же, припорошенные снегом, лежали хитиновые панцири тех, чей разум они высосали до дна. Начиная со дня своего появления, эти голодные духи, всеми расами терры прозванные как миражи, успели расползтись по миру, где нашли своему пытливому, потустороннему уму самое разное применение. Иллюзиями и обманом, они завлекали в Гиперборею незадачливых романтиков, где тех ждала лишь верная гибель. Вторгаясь в людские сны ночными кошмарами или обольстительными суккубами, они пили и насыщались ментальной энергией, медленно, но верно порождая себе подобных. Сарваран, некогда прекрасный город, населенный неунывающим народом Тра'Ха, призрачными касаниями миражей, был поставлен на грань гибели и теперь едва ли имеет надежды на возрождение. И даже на далеком острове Орт, они внесли свою лепту в истребление морского народа ящеров, войдя в союз с костяными охотниками. Их влияние на мир росло, зрел их любопытный разум и рос их неуемный аппетит.
Призрачный лес просто кишил миражами.
Чародей снял капюшон. Он был так похож на Гит, если бы прекрасного ангела кто-то лишил крыльев. И был он похож на Хитобито, как если бы состоял в касте Ями, будучи изгоем среди изгоев. Чародей повел лысой головой. Средь мглы зимнего леса слышались хлопки и сосны озарялись разноцветными вспышками. Миражи тянулись к этому безымянному человеку, ибо был он таким же как они, и в то же время чем-то большим. Они не смели подойти слишком близко, ибо только из-за него, их нечеловеческий разум мог чувствовать что-то кроме любопытства. Страх. Ужас. Знали они, что одно касание этого человека может полностью уничтожить их неуязвимую сущность, вобрав в себя без остатка и растворив. Чародей, пришедший из сердца Гипербореи и вернувшийся к её границе, был не просто сном Ньярла, а самым его худшим ночным кошмаром. Не знали миражи, какую форму перед ним принять, перед тем кто подобен самой пустоте, и потому стояли в своей плоской, радужной форме, словно голые и безоружные.
Лесная поляна сияла как днем, от плотного кольца миражей, окруживших чародея. Медленно обвел он их взглядом золотых глаз и беззвучно молвил на языке, который не ведом ни одному смертному:
"Убив кого-то, испив его крови до дна, ты насладишься им единожды. Но оставив его в живых, он будет радовать тебя каждый день".
Изрек эту мудрость Чародей и широко взмахнул плащом. Из пустоты его черных одеяний выпал огромный фиолетовый кристалл, идеально-прямых форм. Любой из ныне живущих, узнал бы в гнилостном свечении этого кристалла унобтаниум - самоцвет что коверкает душу и плоть.
"Долго я изучал подарок полу-бога Басерка и наконец нашел ему применение. Кристалл этот, словно застывший хаос, есть жизнь вне правил плоти. Подобен он по своей природе нам с вами. И встретив плоть, жизнь этого кристалла стремится поглотить жизнь плоти, сраститься с ней, перебороть и переделать её под себя. Потому смертелен унобтаниум для всякой плотской жизни, ибо в сущности одинаков, противоположен он ей. Однако, как истинно молвят Тха-ырг: творение, разрушения и вечность - едины и в конце замыкаются в круг. То что иную жизнь поглощает может ей и вечность подарить, подобно океану Блуп. Узрите же, в этом саркофаге из унобтаниума, вечно спящую жизнь".
И увидели миражи, что воистину, в темно-фиолетовом кристалле заключено тело человеческое, с кристаллом практически воедино сросшееся. И узрели они, что внутри этого кристалла спит вечным сном душа того человека и видит сны. И льется из кристалла сладкая патока грез. И набросились миражи на кристалл, облепили со всех сторон, и стали слизывать грезы. И поняли они, что могут входить в сон спящей души, где смогут пытать её, где смогут ублажать её, и тогда грезы станут слаще. И насытившись вдоволь, даст мираж начало новому миражу. И ближе станет пробуждение Ньярла в этом мире.
Но сколь бы не был вечным источник пищи, одного его будет мало для всех миражей. И тогда сказал Чародей, что научит их как создавать из унобтаниума подобные саркофаги и заключать в них смертных вместе с душами. И поведал он, что слаще всего будут грезы того народа, идеалы которого наиболее сильные и вера которого наиболее крепкая. Предупредил он, что заключать в саркофаг нужно живьем, дабы душа смертного не покинула тела, а также имела трезвый рассудок и полную память. И провозгласил, что будет здесь, в Призрачном Лесу и под ним, основана Первая Усыпальница для всех смертных. Ибо переход через Гиперборею ни один смертный не переживет, настолько быстро высушат его разум дикие миражи.
После чего, замолк Чародей.
И вновь заговорил:
"Сколько времени прошло, сколько памяти и знаний было вами поглощено. Однако не поумнели вы истинно, ибо нет ни у одного из вас своей личности и характера, только пустые подражания. Нет среди вас ни главных, ни равных, действуете вы сообща, но как дикие коты, каждый сам по себе. Потому, дарую я четырем из вас личность, личину и особую силу".
И взмахнул еще раз Чародей плащом. Появились в воздухе Четыре Великие Маски.
"Того кто первую маску оденет, будут звать Тарталья. Личина будет у него как у женщины зрелой. Личность для этой маски я собрал по крупицам из всех послушных, робких и исполнительных. И будет одевший эту маску владеть унобтаниумом твердым как ему угодно, любые конструкции из него сплетая".
"Того кто оденет вторую маску, будут звать Пульчинелла. Личина его будет как у мужчины полного. Личность его будет хитрой, ехидной и изворотливой, на все готовой ради цели. Одевший эту маску, будет повелевать унобтаниумом жидким, любые формы им заполняя".
"Того кто оденет третью маску, будут звать Ковьелло. Ликом его будет мужчина тощий. Личность его будет ловкой и умной, веселой и напористой, способной любое доверие завоевать. Одевший третью маску будет владыкой над всеми парами и газами унобтаниума, любой густоты и насыщенности".
"И наконец, четвертую маску одевшего, будут звать Скарамуш. Будет он носить лик девушки молодой. А личность его будет гневной и яростной как буря, жадной и ненасытной как пламя, но и перед сильной опасностью вовремя трусливой. А повелевать, владеющий четвертой маской, будет пламенем унобтаниума, живым и беспощадным хаосом. И всякое что будет сожжено этим пламенем никогда не возродится, земля опаленная им, никогда не даст ростков."
Сказал так Чародей и отдал Четыре Великие Маски четырем миражам. И надев эти маски, поглотили они их, а маски поглотили их сущность. И появилось Четверо Великих Актеров, с одной общей целью - погрузить смертных в вечный сон.
6 праны за новую технологию в виде вечных саркофагов для души, которую можно бесконечно доить.
3 праны за создание 4 артефактов.
Осталось 2 праны.
Это было особое место, в опасной близости от Гипербореи, где сама ткань реальности давала трещину, выпуская из туманного разлома нечто тонкое, едва уловимое, но имеющее подобие жизни. Там, на ледяных просторах, ожившие грезы и сны вечно спящего Ньярла, бессмысленно блуждали, озаряя туман яркими радужными сполохами. Там же, припорошенные снегом, лежали хитиновые панцири тех, чей разум они высосали до дна. Начиная со дня своего появления, эти голодные духи, всеми расами терры прозванные как миражи, успели расползтись по миру, где нашли своему пытливому, потустороннему уму самое разное применение. Иллюзиями и обманом, они завлекали в Гиперборею незадачливых романтиков, где тех ждала лишь верная гибель. Вторгаясь в людские сны ночными кошмарами или обольстительными суккубами, они пили и насыщались ментальной энергией, медленно, но верно порождая себе подобных. Сарваран, некогда прекрасный город, населенный неунывающим народом Тра'Ха, призрачными касаниями миражей, был поставлен на грань гибели и теперь едва ли имеет надежды на возрождение. И даже на далеком острове Орт, они внесли свою лепту в истребление морского народа ящеров, войдя в союз с костяными охотниками. Их влияние на мир росло, зрел их любопытный разум и рос их неуемный аппетит.
Призрачный лес просто кишил миражами.
Чародей снял капюшон. Он был так похож на Гит, если бы прекрасного ангела кто-то лишил крыльев. И был он похож на Хитобито, как если бы состоял в касте Ями, будучи изгоем среди изгоев. Чародей повел лысой головой. Средь мглы зимнего леса слышались хлопки и сосны озарялись разноцветными вспышками. Миражи тянулись к этому безымянному человеку, ибо был он таким же как они, и в то же время чем-то большим. Они не смели подойти слишком близко, ибо только из-за него, их нечеловеческий разум мог чувствовать что-то кроме любопытства. Страх. Ужас. Знали они, что одно касание этого человека может полностью уничтожить их неуязвимую сущность, вобрав в себя без остатка и растворив. Чародей, пришедший из сердца Гипербореи и вернувшийся к её границе, был не просто сном Ньярла, а самым его худшим ночным кошмаром. Не знали миражи, какую форму перед ним принять, перед тем кто подобен самой пустоте, и потому стояли в своей плоской, радужной форме, словно голые и безоружные.
Лесная поляна сияла как днем, от плотного кольца миражей, окруживших чародея. Медленно обвел он их взглядом золотых глаз и беззвучно молвил на языке, который не ведом ни одному смертному:
"Убив кого-то, испив его крови до дна, ты насладишься им единожды. Но оставив его в живых, он будет радовать тебя каждый день".
Изрек эту мудрость Чародей и широко взмахнул плащом. Из пустоты его черных одеяний выпал огромный фиолетовый кристалл, идеально-прямых форм. Любой из ныне живущих, узнал бы в гнилостном свечении этого кристалла унобтаниум - самоцвет что коверкает душу и плоть.
"Долго я изучал подарок полу-бога Басерка и наконец нашел ему применение. Кристалл этот, словно застывший хаос, есть жизнь вне правил плоти. Подобен он по своей природе нам с вами. И встретив плоть, жизнь этого кристалла стремится поглотить жизнь плоти, сраститься с ней, перебороть и переделать её под себя. Потому смертелен унобтаниум для всякой плотской жизни, ибо в сущности одинаков, противоположен он ей. Однако, как истинно молвят Тха-ырг: творение, разрушения и вечность - едины и в конце замыкаются в круг. То что иную жизнь поглощает может ей и вечность подарить, подобно океану Блуп. Узрите же, в этом саркофаге из унобтаниума, вечно спящую жизнь".
И увидели миражи, что воистину, в темно-фиолетовом кристалле заключено тело человеческое, с кристаллом практически воедино сросшееся. И узрели они, что внутри этого кристалла спит вечным сном душа того человека и видит сны. И льется из кристалла сладкая патока грез. И набросились миражи на кристалл, облепили со всех сторон, и стали слизывать грезы. И поняли они, что могут входить в сон спящей души, где смогут пытать её, где смогут ублажать её, и тогда грезы станут слаще. И насытившись вдоволь, даст мираж начало новому миражу. И ближе станет пробуждение Ньярла в этом мире.
Но сколь бы не был вечным источник пищи, одного его будет мало для всех миражей. И тогда сказал Чародей, что научит их как создавать из унобтаниума подобные саркофаги и заключать в них смертных вместе с душами. И поведал он, что слаще всего будут грезы того народа, идеалы которого наиболее сильные и вера которого наиболее крепкая. Предупредил он, что заключать в саркофаг нужно живьем, дабы душа смертного не покинула тела, а также имела трезвый рассудок и полную память. И провозгласил, что будет здесь, в Призрачном Лесу и под ним, основана Первая Усыпальница для всех смертных. Ибо переход через Гиперборею ни один смертный не переживет, настолько быстро высушат его разум дикие миражи.
После чего, замолк Чародей.
И вновь заговорил:
"Сколько времени прошло, сколько памяти и знаний было вами поглощено. Однако не поумнели вы истинно, ибо нет ни у одного из вас своей личности и характера, только пустые подражания. Нет среди вас ни главных, ни равных, действуете вы сообща, но как дикие коты, каждый сам по себе. Потому, дарую я четырем из вас личность, личину и особую силу".
И взмахнул еще раз Чародей плащом. Появились в воздухе Четыре Великие Маски.
"Того кто первую маску оденет, будут звать Тарталья. Личина будет у него как у женщины зрелой. Личность для этой маски я собрал по крупицам из всех послушных, робких и исполнительных. И будет одевший эту маску владеть унобтаниумом твердым как ему угодно, любые конструкции из него сплетая".
"Того кто оденет вторую маску, будут звать Пульчинелла. Личина его будет как у мужчины полного. Личность его будет хитрой, ехидной и изворотливой, на все готовой ради цели. Одевший эту маску, будет повелевать унобтаниумом жидким, любые формы им заполняя".
"Того кто оденет третью маску, будут звать Ковьелло. Ликом его будет мужчина тощий. Личность его будет ловкой и умной, веселой и напористой, способной любое доверие завоевать. Одевший третью маску будет владыкой над всеми парами и газами унобтаниума, любой густоты и насыщенности".
"И наконец, четвертую маску одевшего, будут звать Скарамуш. Будет он носить лик девушки молодой. А личность его будет гневной и яростной как буря, жадной и ненасытной как пламя, но и перед сильной опасностью вовремя трусливой. А повелевать, владеющий четвертой маской, будет пламенем унобтаниума, живым и беспощадным хаосом. И всякое что будет сожжено этим пламенем никогда не возродится, земля опаленная им, никогда не даст ростков."
Сказал так Чародей и отдал Четыре Великие Маски четырем миражам. И надев эти маски, поглотили они их, а маски поглотили их сущность. И появилось Четверо Великих Актеров, с одной общей целью - погрузить смертных в вечный сон.
6 праны за новую технологию в виде вечных саркофагов для души, которую можно бесконечно доить.
3 праны за создание 4 артефактов.
Осталось 2 праны.
Хотя очистители достаточно успешно побивали своих опустившихся собратьев и волшебников, слишком сильно прогнила и пропиталась отвратной энергией земля около Сарварана. Болели жуки и умирали, даже здоровые. И решили тогда очистители: пора валить. В добровольно-принудительном порядке собрали они всех более-менее здоровых Тра`Ха и двинулись прочь из порочного града. Двинулись они на запад и осели в жучьих поселениях в Чистом лесу. Город в центре леса занял Ман`Крык с дружинниками, и переименовали тот город в Сильваран.
И надо ж было так случиться, положил ровно в это же время глаз свой на этот край царь Тавира. Вассалы его активно осваивали южные берега, становились могущественнее и состоятельнее. Поэтому стремился он увеличить свою власть и укрепить. Кроме того, жуки распространяли по селениям альмаров фиолетовую соль, что не могло не раздражать благородных воителей. В связи с этим и решил тот царь пойти походом на Сальмию и истребить род жучиный.
Достигнув Чистого леса, обнаружили амфибии две вещи: тамошние жуки живут куда пристойнее их прочих собратьев, и жуки те могут за себя постоять. Благородным чужого не надо(только вот своё они иногда определяют слишком широко), да и не хотели альмары тратить силы на покорение прячущихся в лесах тра`ха. Их вполне устраивало то, что отказались они от саморазрушения и отвергли фиолетовый яд, а значит не будут разбойничать и завозить унобтаниум в Тавир. Однако, в добровольно-принудительном порядке, жуки всё же присягнули царю альмаров. Не мешала хитиновым защита от нападений совсем скорраптившихся собратьев, а также от квуанов, но более всего мощь и влияние болотных воителей были необходимы для противостояния переселенцам, активно заселявшим каждый пустующий клочок земли. Переселялись в тот край, прежде всего, барки, а землю захватывали формально крайлаки, так что та попадала под защиту Хора.
И постановили, что создаётся марка на границе Тавирского царства, марка та называться будет Чистая. Будет той маркой управлять актуальный царевич и должен будет защищать земли эти от посягательств чьих бы то ни было. А жуки за это будут обязаны альмарам материально и будут выплачивать выход. Царство будет решать вопросы все, договариваясь с представителем трахийского народа в количестве одной штуки. Как именно и кем этот представитель будет избираться, не уточнялось, но как не трудно догадаться, стал им Ман`Крык.
Пока утрясались все договорённости, поход на Сарваран приостановился. И в это время неожиданно объявились одни из тех волшебников, представившихся послами. Стали они убеждать царя и приближённых его, что круто всё изменилось, что самим им были противны эти наркоманы, и что заняли волшебники город и отстроили. И что месторождение ближайшее фиолетовой соли волшебники удалили своей магией. Всех оставшихся жуков они сейчас лечат, но многие скрылись в Роще грёз и оттуда, как-то добывая себе там унобтаниум, устраивают набеги, но далеко из леса обычно не выходят, так что всего-то нужно держаться подальше от него, волшебники сами разберутся. Когда-нибудь. И есть у тех жуков город, скрытый в тумане, на берегу Поющего моря. Оттуда они продолжают развозить отраву по Средиморью, и сделать с этим ничего положительно невозможно, ибо скрыт город в фиолетовой дымке, и невозможно его отыскать.
Позвали волшебники послов тавирских к себе, чтобы те могли воочию во всём убедиться. И отправились те, и видели, что возник из ниоткуда град чудесный с высоченными стенами. Внутри града ровненькие чистые улицы с хорошими красивыми домами. Видны на тех улицах волшебники и счастливые тра`ха. Только, говорили волшебники, приходят в Сарваран туманы из Рощи грёз ядовитые, и действительно, весь город был в каком-то тумане. Волшебники, они волшебники, им это не страшно. А жуки привычны к этому. А всем остальным в городе долго находиться нельзя. Поэтому быстренько произведя приём у королевской четы – пузатого горбатого короля и робкой малословной королевы, и заключив договор о дружбе, отправили послов обратно с приветом царю. Послы вернулись и поведали о всём, что они видели, восхищённо отзываясь об этом красивом городе и приятном приёме. Царь остался удовлетворён и с тем вернулся в Тавир.
И надо ж было так случиться, положил ровно в это же время глаз свой на этот край царь Тавира. Вассалы его активно осваивали южные берега, становились могущественнее и состоятельнее. Поэтому стремился он увеличить свою власть и укрепить. Кроме того, жуки распространяли по селениям альмаров фиолетовую соль, что не могло не раздражать благородных воителей. В связи с этим и решил тот царь пойти походом на Сальмию и истребить род жучиный.
Достигнув Чистого леса, обнаружили амфибии две вещи: тамошние жуки живут куда пристойнее их прочих собратьев, и жуки те могут за себя постоять. Благородным чужого не надо(только вот своё они иногда определяют слишком широко), да и не хотели альмары тратить силы на покорение прячущихся в лесах тра`ха. Их вполне устраивало то, что отказались они от саморазрушения и отвергли фиолетовый яд, а значит не будут разбойничать и завозить унобтаниум в Тавир. Однако, в добровольно-принудительном порядке, жуки всё же присягнули царю альмаров. Не мешала хитиновым защита от нападений совсем скорраптившихся собратьев, а также от квуанов, но более всего мощь и влияние болотных воителей были необходимы для противостояния переселенцам, активно заселявшим каждый пустующий клочок земли. Переселялись в тот край, прежде всего, барки, а землю захватывали формально крайлаки, так что та попадала под защиту Хора.
И постановили, что создаётся марка на границе Тавирского царства, марка та называться будет Чистая. Будет той маркой управлять актуальный царевич и должен будет защищать земли эти от посягательств чьих бы то ни было. А жуки за это будут обязаны альмарам материально и будут выплачивать выход. Царство будет решать вопросы все, договариваясь с представителем трахийского народа в количестве одной штуки. Как именно и кем этот представитель будет избираться, не уточнялось, но как не трудно догадаться, стал им Ман`Крык.
Пока утрясались все договорённости, поход на Сарваран приостановился. И в это время неожиданно объявились одни из тех волшебников, представившихся послами. Стали они убеждать царя и приближённых его, что круто всё изменилось, что самим им были противны эти наркоманы, и что заняли волшебники город и отстроили. И что месторождение ближайшее фиолетовой соли волшебники удалили своей магией. Всех оставшихся жуков они сейчас лечат, но многие скрылись в Роще грёз и оттуда, как-то добывая себе там унобтаниум, устраивают набеги, но далеко из леса обычно не выходят, так что всего-то нужно держаться подальше от него, волшебники сами разберутся. Когда-нибудь. И есть у тех жуков город, скрытый в тумане, на берегу Поющего моря. Оттуда они продолжают развозить отраву по Средиморью, и сделать с этим ничего положительно невозможно, ибо скрыт город в фиолетовой дымке, и невозможно его отыскать.
Позвали волшебники послов тавирских к себе, чтобы те могли воочию во всём убедиться. И отправились те, и видели, что возник из ниоткуда град чудесный с высоченными стенами. Внутри града ровненькие чистые улицы с хорошими красивыми домами. Видны на тех улицах волшебники и счастливые тра`ха. Только, говорили волшебники, приходят в Сарваран туманы из Рощи грёз ядовитые, и действительно, весь город был в каком-то тумане. Волшебники, они волшебники, им это не страшно. А жуки привычны к этому. А всем остальным в городе долго находиться нельзя. Поэтому быстренько произведя приём у королевской четы – пузатого горбатого короля и робкой малословной королевы, и заключив договор о дружбе, отправили послов обратно с приветом царю. Послы вернулись и поведали о всём, что они видели, восхищённо отзываясь об этом красивом городе и приятном приёме. Царь остался удовлетворён и с тем вернулся в Тавир.
Хотелось бы сделать театральную сценку, да только сложновато это.
http://dl.waix.ru/5404c9eeb.mp3
Собственно, две вещи нужны были миражам: больше гробов и больше смертных. Решение первой задачи было очевидно: необходимо было занять становящийся всё более пустым Сарваран. Оставшиеся жуки до такой степени пропитались фиолетовой солью, что Маски могли повелевать ими словно унобтаниевыми големами: Тарталья – двигая их хитиновыми конечностями, Пульчинелла – управляя их фиолетовой кровью, Скарамуш – повелевая их скоррапченной душой.
Весь Сарваран был обнесён унобтаниевой оградой, с помощью которой поставили миражи величественную иллюзию. Поддерживать её должна была Тарталья, остававшаяся в городе для ведения дел «королевства» и изготовления гробов. Также она принимала послов в образе смиренной и робкой королевы, пекущейся лишь о благополучии своих подданных, в то время как муж в вечных разъездах.
Главной статьёй дохода Королевства стал тайный экспорт фиолетовой соли во все концы Терры. Портом отправки служил жучий городок на лесном берегу, сокрытый в неестественном тумане. И главной заботой остальных троих стало развитие международных торговых связей: поддержание экспорта унобтаниума и импорта содержимого гробов. Каждый способствовал этому сообразно своим талантам.
Сильнейшее влияние имели две маски, и именно они согласовывали между собой все решения и план дальнейших действий, которые принимала затем вся четвёрка. То были два дзанни, Ковьелло и Пульчинелла, отличавшиеся умом и сообразительность, хитростью. Решили они: чтобы ширились доходы и увеличивался приток наивных смертных, необходимо им совершить прорыв на невидимом фронте и подмять под себя мир криминальный и кулуарный, прежде всего, в среде барок. И тогда, заполучив связи, влияние и имея широкую криминальную сеть, станут они незримыми кукловодами ящеров и всего Средиморья.
Ковьелло вёл игру среди высших слоёв общества, принимая облик сарваранского дипломата, но чаще представляясь каким-либо влиятельным или знатным барком. В этой среде первый дзанни заводил полезные связи и стремился вовлечь в противозаконные(каждый город барок имел своё законодательство, но в целом они все были схожи) делишки представителей высших кругов, чтобы прикрытие этого дела стало их насущной необходимостью. Принимал он также иногда послов в Сарваране, представая в образе короля.
Пульчинелла, второй дзанни, вёл игру среди низших слоёв, организуя взаимодействие различных существующих банд, организаций, шаек, тем самым в определённой степени контролируя их. Заведовал он также проведением операций шпионского толка.
Скарамуш занималась «громкими» делишками, возглавляя отряды головорезов в диверсиях, лихих налётах, грабительских набегов, или отряды жучьего «ополчения»(которое пополнялось прибывающими в Сальмию в поисках чудесных земель наркоманов) при пресечении проникновения вглубь Сальмии внушительных по численности отрядов смертных.
Охотились маски в первую очередь на людей особенных – поэтов, мыслителей, религиозных мистиков, и назначали за их доставку награду, а иногда и сами организовывали похищение. Многие ехали в северные края сами, в поисках чудесной страны или места для переселения. Но большинство иммигрантов были убоги ментально и опустошались миражами сразу. Как-то раз в далёком северном краю побывал один барочий пилигрим. И узрел он чудесную картину: северный берег, вместо того, чтобы быть холодным и голым, был тёплым и полон водорослей. И всё там было сказочно и чудесно. Столь долго думали они, что Рафес недостижимо далеко, а он вот же, был под самым носом, был лишь потерянным берегом. Вернулся пилигрим и всем рассказал о том, что он видел, и сколь чудесно там было. Казалось ему, целую вечность он там пребывал, но после вдруг услышал глас Волны, повелевшей привести остальных её детей обратно в Рафес. И хотя много знали о наваждении северного тумана, и хотя рафианские клерикалы отвергли такое еретическое предположение, тем более, что Зеркала Бездны открыли, что есть и другие миры, отдельные микрокосмы, лежащие невероятно далеко от Терры, и значит Рафес – не метафора и не метафизическое место, должно быть, а один из микрокосмов, затерянный среди мириады иласков, но всё равно много барок отчаявшихся собралось, и пошли они гурьбой радостно к себе на родину. После послы волшебников сообщили, что несчастье постигло экспедицию: устроили им засаду лесные жуки, всех перебили и съели. Так примерно и произошло с основной массой, но самые рьяные верующие всё же достигли Рафеса и плакали слезами религиозного экстаза, созерцая его совершенство. Как им казалось. Некоторые, правда, вместо этого созерцали картину обратную: крушение Иласка и ужасную гибель барок в чудовищном катаклизме. Над всем Иласком установилась вечная буря, разрушившая всё, а сами барки истязаемы были некридами и ожившими трупами, тонули в зелёной жиже, пожираемы были бескостными фиолетовыми червями, и прочие, прочие мерзости и казни кошмарные видели они и плакали слезами ужаса перед непреодолимой судьбой их народа.
Представление началось, а конца никто не знает, ибо история – спектакль чистой импровизации. Ясно только одно: если это и комедия, то в очень мрачных тонах фиолетового оттенка.
http://dl.waix.ru/5404c9eeb.mp3
Собственно, две вещи нужны были миражам: больше гробов и больше смертных. Решение первой задачи было очевидно: необходимо было занять становящийся всё более пустым Сарваран. Оставшиеся жуки до такой степени пропитались фиолетовой солью, что Маски могли повелевать ими словно унобтаниевыми големами: Тарталья – двигая их хитиновыми конечностями, Пульчинелла – управляя их фиолетовой кровью, Скарамуш – повелевая их скоррапченной душой.
Весь Сарваран был обнесён унобтаниевой оградой, с помощью которой поставили миражи величественную иллюзию. Поддерживать её должна была Тарталья, остававшаяся в городе для ведения дел «королевства» и изготовления гробов. Также она принимала послов в образе смиренной и робкой королевы, пекущейся лишь о благополучии своих подданных, в то время как муж в вечных разъездах.
Главной статьёй дохода Королевства стал тайный экспорт фиолетовой соли во все концы Терры. Портом отправки служил жучий городок на лесном берегу, сокрытый в неестественном тумане. И главной заботой остальных троих стало развитие международных торговых связей: поддержание экспорта унобтаниума и импорта содержимого гробов. Каждый способствовал этому сообразно своим талантам.
Сильнейшее влияние имели две маски, и именно они согласовывали между собой все решения и план дальнейших действий, которые принимала затем вся четвёрка. То были два дзанни, Ковьелло и Пульчинелла, отличавшиеся умом и сообразительность, хитростью. Решили они: чтобы ширились доходы и увеличивался приток наивных смертных, необходимо им совершить прорыв на невидимом фронте и подмять под себя мир криминальный и кулуарный, прежде всего, в среде барок. И тогда, заполучив связи, влияние и имея широкую криминальную сеть, станут они незримыми кукловодами ящеров и всего Средиморья.
Ковьелло вёл игру среди высших слоёв общества, принимая облик сарваранского дипломата, но чаще представляясь каким-либо влиятельным или знатным барком. В этой среде первый дзанни заводил полезные связи и стремился вовлечь в противозаконные(каждый город барок имел своё законодательство, но в целом они все были схожи) делишки представителей высших кругов, чтобы прикрытие этого дела стало их насущной необходимостью. Принимал он также иногда послов в Сарваране, представая в образе короля.
Пульчинелла, второй дзанни, вёл игру среди низших слоёв, организуя взаимодействие различных существующих банд, организаций, шаек, тем самым в определённой степени контролируя их. Заведовал он также проведением операций шпионского толка.
Скарамуш занималась «громкими» делишками, возглавляя отряды головорезов в диверсиях, лихих налётах, грабительских набегов, или отряды жучьего «ополчения»(которое пополнялось прибывающими в Сальмию в поисках чудесных земель наркоманов) при пресечении проникновения вглубь Сальмии внушительных по численности отрядов смертных.
Охотились маски в первую очередь на людей особенных – поэтов, мыслителей, религиозных мистиков, и назначали за их доставку награду, а иногда и сами организовывали похищение. Многие ехали в северные края сами, в поисках чудесной страны или места для переселения. Но большинство иммигрантов были убоги ментально и опустошались миражами сразу. Как-то раз в далёком северном краю побывал один барочий пилигрим. И узрел он чудесную картину: северный берег, вместо того, чтобы быть холодным и голым, был тёплым и полон водорослей. И всё там было сказочно и чудесно. Столь долго думали они, что Рафес недостижимо далеко, а он вот же, был под самым носом, был лишь потерянным берегом. Вернулся пилигрим и всем рассказал о том, что он видел, и сколь чудесно там было. Казалось ему, целую вечность он там пребывал, но после вдруг услышал глас Волны, повелевшей привести остальных её детей обратно в Рафес. И хотя много знали о наваждении северного тумана, и хотя рафианские клерикалы отвергли такое еретическое предположение, тем более, что Зеркала Бездны открыли, что есть и другие миры, отдельные микрокосмы, лежащие невероятно далеко от Терры, и значит Рафес – не метафора и не метафизическое место, должно быть, а один из микрокосмов, затерянный среди мириады иласков, но всё равно много барок отчаявшихся собралось, и пошли они гурьбой радостно к себе на родину. После послы волшебников сообщили, что несчастье постигло экспедицию: устроили им засаду лесные жуки, всех перебили и съели. Так примерно и произошло с основной массой, но самые рьяные верующие всё же достигли Рафеса и плакали слезами религиозного экстаза, созерцая его совершенство. Как им казалось. Некоторые, правда, вместо этого созерцали картину обратную: крушение Иласка и ужасную гибель барок в чудовищном катаклизме. Над всем Иласком установилась вечная буря, разрушившая всё, а сами барки истязаемы были некридами и ожившими трупами, тонули в зелёной жиже, пожираемы были бескостными фиолетовыми червями, и прочие, прочие мерзости и казни кошмарные видели они и плакали слезами ужаса перед непреодолимой судьбой их народа.
Представление началось, а конца никто не знает, ибо история – спектакль чистой импровизации. Ясно только одно: если это и комедия, то в очень мрачных тонах фиолетового оттенка.
Огромное нечто в желтом балахоне плыло сквозь тягучую бездну, где не было ни света, ни звуков. Здесь вообще никогда ничего не было. Запределье - слишком далекий план реальности, для смертного совершенно недостижимый. Даже астрал соприкасался с этим местом постольку-поскольку, лишь когда "кто-то извне" проскальзывал между планами, оставляя за собой быстро меркнущую дорожку. Но Чародей и был этим "кто-то извне", по крайней мере маленьким осколком той необъятной, всемогущей сущности, для которой запределье было всего-лишь маленьким проходным двором. Здесь Чародей совершенно не был похож на себя в материальном обличии. Под балахоном, сотканным из пустоты Терры, светились два маленький золотых огонька да слышался шелест щупалец, составлявших эфемерное тело Чародея.
Наконец, Балахон преодолел то, что можно было назвать в запределье расстоянием и продавил внутрь упрямую резину пространства. С хлопком, запредель сомкнулось за его спиной. Здесь было светлее, гораздо светлее по сравнению с бездной. Здесь были запахи, здесь были звуки. Нежный, дурманящий запах прелых листьев и шелкопряда, запах могил и разложения. А также бархатный, мягкий звук копошения в земле.
Чародей обратился к бесконечной толще земли этого мира:
- О, Отец Земного Посмертия, внемли мне, тому, кто часть тебе подобного, за пределами миров спящего. Знаю я, что жаждут твои дети власти на Терре и присутствия повсюду где только можно. Знаю я, что ведут их кровные чувства и желание встретиться со своим Отцом, став ему ровней. Ведомы и нам подобные чувства, разделяем мы желание стать частью целого и большего. А потому, будет приятно и угодно нам их присутствие подле себя, в Туманных Холмах, на границе между Грозовыми Вершинами и Призрачным Лесом. Жаждем мы видеть там их твердыни, подземные и надземные, жаждем мы марширующей орды вдоль Грозовых Вершин и у подножья. И жаждем мы, чтобы всегда были направлены их костострелы в небеса, пока что принадлежащие Гит. И ежели захочет летающий человек пересечь Туманные Холмы, ежели захочет узреть тайны Призрачного Леса и Гипербореи, то должно в его теле тотчас прибавиться костей, которыми его пронзят твои дети. А когда наступит час вашей великой мощи и захочет костяное воинство обрушить Аккалар, ни я, ни миражи не помешают вам, и не помешают построить на его месте великий некрополь. Таково наше желание. Если ты, Отец Земного Посмертия, разделишь его, прикажу я начать тайно переправлять твоих детей с острова Орт к побережью, откуда вскоре Туманные Холмы начинаются. Началу их поселения миражи окажут всю посильную помощь, а некриды будут жить, чувствуя границы наших призрачных владений, благодарно их не пересекая. Что думаешь об этом?
Наконец, Балахон преодолел то, что можно было назвать в запределье расстоянием и продавил внутрь упрямую резину пространства. С хлопком, запредель сомкнулось за его спиной. Здесь было светлее, гораздо светлее по сравнению с бездной. Здесь были запахи, здесь были звуки. Нежный, дурманящий запах прелых листьев и шелкопряда, запах могил и разложения. А также бархатный, мягкий звук копошения в земле.
Чародей обратился к бесконечной толще земли этого мира:
- О, Отец Земного Посмертия, внемли мне, тому, кто часть тебе подобного, за пределами миров спящего. Знаю я, что жаждут твои дети власти на Терре и присутствия повсюду где только можно. Знаю я, что ведут их кровные чувства и желание встретиться со своим Отцом, став ему ровней. Ведомы и нам подобные чувства, разделяем мы желание стать частью целого и большего. А потому, будет приятно и угодно нам их присутствие подле себя, в Туманных Холмах, на границе между Грозовыми Вершинами и Призрачным Лесом. Жаждем мы видеть там их твердыни, подземные и надземные, жаждем мы марширующей орды вдоль Грозовых Вершин и у подножья. И жаждем мы, чтобы всегда были направлены их костострелы в небеса, пока что принадлежащие Гит. И ежели захочет летающий человек пересечь Туманные Холмы, ежели захочет узреть тайны Призрачного Леса и Гипербореи, то должно в его теле тотчас прибавиться костей, которыми его пронзят твои дети. А когда наступит час вашей великой мощи и захочет костяное воинство обрушить Аккалар, ни я, ни миражи не помешают вам, и не помешают построить на его месте великий некрополь. Таково наше желание. Если ты, Отец Земного Посмертия, разделишь его, прикажу я начать тайно переправлять твоих детей с острова Орт к побережью, откуда вскоре Туманные Холмы начинаются. Началу их поселения миражи окажут всю посильную помощь, а некриды будут жить, чувствуя границы наших призрачных владений, благодарно их не пересекая. Что думаешь об этом?
Едва произнёс Чародей эти слова, как раскололись небеса, и спустился с них величайший из Гит. Рёк он:
- Думай, Повелитель Костей, хорошо думай! Ибо не достоин доверия твой собеседник. Втравить тебя он хочет в войну и с Гит, и с Тха-Ырг, поссорить и со мной, и с Триединством. Ложь - сущность его. Выдержат ли народы твои войну на много фронтов? Готовы ли они к ней? Много у твоего народа врагов в этом мире, Отец Червей. Стоит ли заводить новых? Стоит лишь детям твоим дать слабину на этой войне - как объединятся враги их в единый союз, создадут оружие, что будет разить твоих детей наповал, и броню, которую костям будет не под силу пробить. Ибо много будет богов стоять за союзом, а за твоими детьми - только ты да твой лживый союзник. Решай же, Повелитель Костей.
- Думай, Повелитель Костей, хорошо думай! Ибо не достоин доверия твой собеседник. Втравить тебя он хочет в войну и с Гит, и с Тха-Ырг, поссорить и со мной, и с Триединством. Ложь - сущность его. Выдержат ли народы твои войну на много фронтов? Готовы ли они к ней? Много у твоего народа врагов в этом мире, Отец Червей. Стоит ли заводить новых? Стоит лишь детям твоим дать слабину на этой войне - как объединятся враги их в единый союз, создадут оружие, что будет разить твоих детей наповал, и броню, которую костям будет не под силу пробить. Ибо много будет богов стоять за союзом, а за твоими детьми - только ты да твой лживый союзник. Решай же, Повелитель Костей.
Глухой звук издал Чародей и обратил взор очей своих на того, кто так грубо и нагло подсматривал за его личной беседой, подслушивал слова ему не предназначенные и прервал чужой разговор.
- Здравствуй, не состоявшийся отцеубийца и неудавшийся предатель. Явился ты, ибо испугался за судьбу народа своего?
Из-под балахона послышался шелест, похожий на смех.
- Избавь себя от напрасной тревоги. Присутствием хозяев земли подле Грозовых Вершин, я лишь хочу уберечь безумцев из числа твоих, которые дерзнут дать волю своему пустому любопытству и заглянуть за пределы Туманных Холмов. Но ежели ты не позволишь некридам мирно поселиться в пограничных землях и справедливо защищать свои владения, ежели не договоришься с их богом, ежели начнется ужасная и кровавая война, то знай, всякий гит что боится быть освежеванным посмертно или заживо, всегда сможет найти укрытие у меня, если попросит. И никакой некрид не посмеет прервать сон укрытого фиалковым одеялом. Хо~ Хо~ Хо~
Смерил Люцифер, чародея пристальным взглядом и рассмеялся, громко и весело:
- А ты и верно безумен. Насколько, что даже не боишься за свою жалкую жизнь, произнося столь дерзкие речи в лицо богу. А будучи привязанным к телесной оболочке - стоило бы! Смотри, Повелитель Костей - лжец, предложивший тебе договор, даже не проявил уважение явиться самому - лишь прислал не в меру дерзкого прислужника.
Спокойное синее небо почернело на миг и обнажило сокрытые звёзды, чтобы из этой черноты и звёзд соткать одеяние для трёхликого бога.
- Он не подслушивал, Чародей, ибо всеведущ как и любой из нас. Вот и я, услышав имя своё, не смог в стороне остаться, - сказал Триединство, обращённый к другим демиургам ликом Вечности, что за гармонию отвечает, посл чего повернулся к Люциферу, - Говоришь ты, что союз их разозлит и меня, но это не так. Даже если и мои чада пострадают, буду я стремиться успокоить свой гнев. Суждено червям воевать с нашими народами, ибо в войне они обретают силу. Все боги одержимы миром и все пойдут против чад Угрюмого, но я не одержим.
Тут Триединство повернуло голову и лик Разрушения обернулся к богам.
- Ибо знаю я, что без конфликта внешнего будут конфликты внутренние. Без стимула не будет прогресса. Люцифер, посмотри на моих детей, они живут как жили веками, ибо нет силы что заставляла бы их шевелиться. Они ссорятся друг с другом, не понимая зачем им единство. Они чуть не вцепились Гит в глотку, ибо не знают где их истинный враг. И я хочу чтобы этот враг был. Чтобы он был не один. Чтобы он был силён. Потому что так... Интереснее! - после этих слов он жутко захохотал, - Так что, как по мне, так пусть будет этот союз. Он поможет нашим с тобой народам жить дружнее и не распространять друг на друга свои завоевательные амбиции. Ты ведь хочешь, чтобы они покорили мир, но не думаешь о том что покорять мир веселее мощным союзом. Черви, поддерживаемые миражами станут для него поводом. Внешний враг... Лучший повод из возможных, который заставит наши народы забыть о распрях. Чародей, или Ньярл, если ты ещё помнишь это имя, Угрюмый, если вы договоритесь, не лишайте моих рогатых подопечных веселья. Подкиньте и им под бок Некридов, желательно поближе к Гномьим Горам. Радушного приёма ждать не стоит, будет война, да. Но разве это так плохо?
- Он не подслушивал, Чародей, ибо всеведущ как и любой из нас. Вот и я, услышав имя своё, не смог в стороне остаться, - сказал Триединство, обращённый к другим демиургам ликом Вечности, что за гармонию отвечает, посл чего повернулся к Люциферу, - Говоришь ты, что союз их разозлит и меня, но это не так. Даже если и мои чада пострадают, буду я стремиться успокоить свой гнев. Суждено червям воевать с нашими народами, ибо в войне они обретают силу. Все боги одержимы миром и все пойдут против чад Угрюмого, но я не одержим.
Тут Триединство повернуло голову и лик Разрушения обернулся к богам.
- Ибо знаю я, что без конфликта внешнего будут конфликты внутренние. Без стимула не будет прогресса. Люцифер, посмотри на моих детей, они живут как жили веками, ибо нет силы что заставляла бы их шевелиться. Они ссорятся друг с другом, не понимая зачем им единство. Они чуть не вцепились Гит в глотку, ибо не знают где их истинный враг. И я хочу чтобы этот враг был. Чтобы он был не один. Чтобы он был силён. Потому что так... Интереснее! - после этих слов он жутко захохотал, - Так что, как по мне, так пусть будет этот союз. Он поможет нашим с тобой народам жить дружнее и не распространять друг на друга свои завоевательные амбиции. Ты ведь хочешь, чтобы они покорили мир, но не думаешь о том что покорять мир веселее мощным союзом. Черви, поддерживаемые миражами станут для него поводом. Внешний враг... Лучший повод из возможных, который заставит наши народы забыть о распрях. Чародей, или Ньярл, если ты ещё помнишь это имя, Угрюмый, если вы договоритесь, не лишайте моих рогатых подопечных веселья. Подкиньте и им под бок Некридов, желательно поближе к Гномьим Горам. Радушного приёма ждать не стоит, будет война, да. Но разве это так плохо?
- Говоришь, война это хорошо? Пусть так, союзник. Но хорошего понемногу. Слизь Блупжи всё ближе и ближе к горам. Скоро придётся сражаться с ней и с тем, что она породит из себя для сражения с нами. И именно поэтому предостерегаю я Угрюмого. Да, Гит способны справиться с некридами. Но хватит им пока и одной войны. Как и его собственным народам.
Чародей спокойно смотрел на сына крылатого бога. И столь же спокойно молвил:
- Старший Древний не может быть здесь. Он не может видеть вас и говорить с вами. Старший Древний спит, там, где было положено начало сущему. Он видит сны, о далеких мирах на границе вселенной. Он думает о них. И я - есмь его страшная мысль. Я - осколок Ньярла. Привязан я к своей телесной оболочке не более чем любой мираж. Но я больше чем просто мираж. Я размером с тебя. И я равный по силе тебе. Ты уверен, что хочешь узреть самого Ньярла? Но уверен или нет, ты узреешь его, рано или поздно.
После чего, Чародей равнодушно отвернулся от лучезарного ангела, будто бы тот и не являлся, а весь разговор с ним был лишь дуновением проказного ветерка.
После чего, кратко взглянул Чародей на Триединство.
- Доброго цикла вселенной, Трехликий Источник Вдохновения. Будет ли война, которую ты так жаждешь, зависит не от меня, ибо я не тот, кто несет войну и смерть. О Прекрасный Цветок о Трех Лепестках, ведомо мне, что уготовано твоему народу и это точно не гибель.
А теперь же, одарите этот Мир Бескрайней Почвы тишиной и позвольте слово сказать хозяину её.
- Блуп медлительны а Тха-ырг недальновидны, так что боюсь я, что успеют они рассориться с Гит. Чтобы отвлечь их, зетеялась в Миллитисе борьба за власть, но этого может оказаться недостаточно. И к тому же, крепок пока их союз с пустынниками. А вторжение некроморферов решило бы эту проблему быстро, так что мне оно на руку. И если черви успеют вырезать пару деревень рогачей, или даже город, то пусть. Таков наш мир, что в нём есть место для смерти. Я готов к риску.
Люцифер со скучающим выражением лица посмотрел на превозносящего своего бога культиста.
- Сколько пустых и дерзких слов, фанатик. Нематериальность - ещё не бессмертие. Однажды ты в этом убедишься.
Затем Люцифер повернулся к Триединству.
- Правильно и дальновидно поступаешь ты, избегая межусобицы между нашими народами. Но я думаю, что наших общих усилий будет достаточно, чтобы война не началась слишком быстро. А затем Блуп придут к Милитису.
- Может и так, и нет нужды в этой войне, что несомненно начнётся. Может и червям она ни к чему. Но всё же, на случай если Угрюмый решит заключить этот союз, отговаривать его не буду я. Просто оставлю свою просьбу - если Некриды придут к горам, то пусть придут и с востока от них, пусть появится и у быков опасный сосед, пирующий на плодородных полях поймы Нила. Тогда вред нанесённый чадам нашим можно будет на пользу им обернуть.
Закончив с речью, Триединство погрузилось в себя, ожидая ответа Угрюмого, который завершит обсуждение, или даст ему новый виток на забаву прочим демиургам, наблюдающим молча за всем этим действом.
Крылатый кивнул.
- Я уважаю твой взгляд на мироздание, Многоликий. Пусть наши мнения и различны, в одном мы мыслим едино: если дети Угрюмого посмеют напасть на наши народы, то получат они достойный отпор.
И добавил, обращаясь к Угрюмому.
- Моё предостережение озвучено, Повелитель Костей. Решай же сам, следовать ли ему.
Дождавшись, пока отспорят свое другие заговорщики, астральная проекция Блупжи подкатилась к Угрюмому.
-Ну во-первых Доброй Праны, а во-вторых, хочу сказать тебе, что эти двое хотят заполучить сильного союзника в лице твоих червей, и посоветовать, дабы ты сделал ход конем.
-Ну во-первых Доброй Праны, а во-вторых, хочу сказать тебе, что эти двое хотят заполучить сильного союзника в лице твоих червей, и посоветовать, дабы ты сделал ход конем.
"Как много слов сказано. Вы меня смутили, коллеги." — из-под земли возникла, наконец, костяная статуя Отца Некридов; на том, что заменяло ей лицо, виднелась мрачная улыбка — "Добро пожаловать на землю мертвецов, Мысль Ньярла. Приветствую, Люцифер Перворождённый. Здравствуй, единый в трёх лицах. Моё почтение, Блупжи. Итак, начну."
"Первое. Ты говоришь, Чародей, что хотел бы моей помощи в защите твоих владений от Гит, парящих в небесах. Но мои дети могучи только на земле и под землёй, а Пышнокрылые летают в небесах и ходят сквозь камень. Мало что могут некриды им противопоставить. От чего они могут защитить твой...народ, Мираж? Да и какое могут Гит причинить беспокойство вам, бестелесным? Ответь мне."
"Второе" — произнес Отец Смерти, поворачивая свой костяной лик к Люциферу, и гнев зазвучал в его голосе — "Ты горд, Первый из Падших. Но помни, гордость послужила причиной твоего падения. Зачем так уверенно говорить, что Гит расправятся с моими детьми? Неосмотрительно это и невежливо, дорогой гость."
"И третье." — Угрюмый тихо хихикнул — "Зачем ты вслух-то сказал про то, сколько пользы от моего вторжения будет, Трёхликий?"*
"Первое. Ты говоришь, Чародей, что хотел бы моей помощи в защите твоих владений от Гит, парящих в небесах. Но мои дети могучи только на земле и под землёй, а Пышнокрылые летают в небесах и ходят сквозь камень. Мало что могут некриды им противопоставить. От чего они могут защитить твой...народ, Мираж? Да и какое могут Гит причинить беспокойство вам, бестелесным? Ответь мне."
"Второе" — произнес Отец Смерти, поворачивая свой костяной лик к Люциферу, и гнев зазвучал в его голосе — "Ты горд, Первый из Падших. Но помни, гордость послужила причиной твоего падения. Зачем так уверенно говорить, что Гит расправятся с моими детьми? Неосмотрительно это и невежливо, дорогой гость."
"И третье." — Угрюмый тихо хихикнул — "Зачем ты вслух-то сказал про то, сколько пользы от моего вторжения будет, Трёхликий?"*
Прервался от долгого раздумья Чародей и ожили огни под капюшоном.
- Благодарю тебя, Отец Земного Посмертия, что наконец почтил нас своим появлением. Вижу я, что сомневаешься ты в детях своих, но не беспокойся. Сколь бы ни были сильны Гит, слабость их главная и фатальная в том, что сделаны они из плоти, и смертны как все. Они, одаренные крыльями и способностью проходить сквозь толщи камня и земли, едва ли что смогли противопоставить живущим внутри гор Гемматийцам. Настолько беспомощны они были, что пришлось их создателю лично вмешаться, чтобы подарить своим детям победу над безбожным и беззащитным народом. И то как скоро появился Люцифер после моего предложения, свидетельствует о лютом его страхе за свой народ. Ибо знает он, что не выстоят они перед костяным воинством, за которым стоит Отец Смерти. Но довольно об этом. Не прошу я тебя или твоих детей немедленно объявлять войну летающим людям. Знаю я, что не так любишь ты кровопролитие как твои дети. Все что мне нужно, это угрожающее присутствие некридов. Дабы знали Гит, что за Грозовыми Вершинами их владения заканчиваются. На западе и севере от них, существуют тайны, которые миражи хотели бы защитить. Могли бы мы обойтись и без помощи некридов, но уж больно плодотворным оказался наш союз с тобой. И уж больно убедительным будет костяной частокол, который построят твои дети.
За время что ждал я твоего ответа, прошел целый оборот Терры. Меньшего попросил я чем того что взамен предложил. Теперь лишь жду в следующей речи твоей лишь два заветных слова: "Согласен" или "Нет".
>Зачем ты вслух-то сказал про то, сколько пользы от моего вторжения будет, Трёхликий?
Воспользовавшись тем, что боги могут поддерживать несколько диалогов одновременно, Триединый оскалил череп своего воинственного лика в подобие миролюбивой улыбки и тоже ответил Угрюмому.
- А затем, Властелин Костей, что не вижу смысла скрывать. Не привязываюсь я так сильно к делам чад наших, и никого не считаю врагом своим из богов. Не буду считать так, если наши пасынки начнут убивать друг-друга, если кто-то обрушит свою кару на смертных, что ходят под моим покровительством, постараюсь я умерить свой гнев на бессмертных, и если потребует от меня ситуация подобного действия, то надеюсь что хватит на это стойкости и у наставников тех существ, чьи жизни я лично пожну этой косой, - на этих словах он перехватил на миг своё оружие в боевое положение и за ним снова отворилась чернота космоса, но в этот раз разрезанная яркими хвостами горящих в атмосфере метеоров, после чего сомкнулась назад, - Мы не полководцы нашим народам, не цари и не архиепископы, и если наши народы враждуют и скрывают друг от друга что-то, мы не обязаны. Мы злимся друг на друга, если они сходятся в битве и в ярость приходим, если ещё и помогаем им в этом, ведь было так у вас с Таннит. Но я не вижу в этом смысла. Хранить секреты о том, что может дать моим смертным преимущество и силу, выгодный союз, чтобы другие боги не поступили наоборот? Мне это незачем. Если ты хочешь играть в эти игры, делай ход хоть конём хоть стрекозой, но я не буду, я честен и открыт. Потому и предлагаю тебе ещё одно взаимовыгодное предложение. Твои черви вдоволь напируются дарами войны оказавшись род боком у разрозненных рогачей, а мои чада наконец поймут зачем им единство. И если ты посмотришь на них внимательнее, то поймёшь, что вреда для Тха-ырг от этого будет больше чем пользы. Это для другого. И кто сказал тебе, что народы не могут враждовать по сговору вершителей их судеб, их небесных покровителей?
Рассмеялся Люцифер, услышав такие слова.
- Глуп ты, чародей. Затмила фанатичная вера твой разум, не видишь ты истинных причин вещей. Не потому я вершил чудо своими руками и мечом, что дети мои неспособны сами расправиться с дварфами. Но потому, что не хотел я превращать детей своих в безжалостных жнецов, что пожинают народ за народом. Должно им править народами, но не уничтожать их. И гемматийцы - первое испытание для них. Должны научиться Гит обходиться с побеждёнными, научиться применять дарованный им Закон. Но и иная причина была. Чем более смертные боятся или почитают бога, тем более склонны они внимать его словам. Узрев чудо, и Гит, и Тха-Ырг, и дварфы прониклись - кто страхом и ненавистью, а кто - любовью и тем же страхом. Такова была вторая причина. Что же касается слов твоих, то моё предостережение Владыке Костей осталось неизменным. Не верь лжецу. Ибо не станут твои дети сидеть на месте в его землях, ибо противно это их природе. И не станут окружающие народы терпеть их набеги. Расположив свои войска там, потеряешь больше, чем приобретёшь. Почему - я уже объяснил.
"Нет моей вины в твоём долгом ожидании" - тихо ответил Червь - "Не только этот мир требует моего внимания, и не всё от меня зависит. Что же касается твоего предложения... Война Севера с Югом неизбежна. Поэтому пока миражи не попытаются смутить разумы детей моих или повлиять на них унобтаниумом, сделаю я всё возможное, чтобы не нарушили некриды договор. Да будет так."
И грянул гром.
Полюбовавшись молнией, рёк Люцифер:
- Это была ошибка. Что же, по крайней мере, ты порадовал Трёхликого, Владыка Костей. Пусть же ныне говорит сталь.
И, оттолкнувшись от земли, взлетел Люцифер в небеса. Удар пламенеющего меча - и раскололось небо. Исчез Люцифер в небесах.
- Это была ошибка. Что же, по крайней мере, ты порадовал Трёхликого, Владыка Костей. Пусть же ныне говорит сталь.
И, оттолкнувшись от земли, взлетел Люцифер в небеса. Удар пламенеющего меча - и раскололось небо. Исчез Люцифер в небесах.
Молния, породившая этот гром, ударила в океан неподалёку от некрополя на берегах великой реки Мойг, протекающей через равнины южного континента, и возникло там странное место, ткущее материал, названный Чёрным Льдом, из пустоты небес, что день и ночь видит океан. И имел этот лёд, действительно чёрный, как душа грешника, два замечательных свойства. Во-первых, при сильном ударе он взрывался волной страшного медзвёздного холода, что нес в себе как дитя космической пустоты, а во-вторых содержал он в себе часть той силы, что сжимает звёзды, и при контакте с пресной водой порождал он шарообразную область, из которой гравитация планеты исторгалась. За границей этой области, правда, она усиливалась, как бы компенсируя потерю прямо как в Незнайке на Луне.
Тотчас же ожила статуя Угрюмого в самом глубоком из храмов Нехре и сказала жрецам: "Создал я камень, который позволит поднять наши стальные корабли в небо и обрушить оттуда смертоносный холод, ибо угрожают нам Гит, что парят в небесах. Готовьтесь, чтобы достойно ответить им, дети мои."
13-6 (на Чёрный Лёд)=7 маны осталось
Тотчас же ожила статуя Угрюмого в самом глубоком из храмов Нехре и сказала жрецам: "Создал я камень, который позволит поднять наши стальные корабли в небо и обрушить оттуда смертоносный холод, ибо угрожают нам Гит, что парят в небесах. Готовьтесь, чтобы достойно ответить им, дети мои."
13-6 (на Чёрный Лёд)=7 маны осталось
Поклонился Чародей Угрюмому Богу.
- Да будет нескончаем век твоего народа, куда бы не повернула его дорога судьбы.
После чего, обратился он к Триединству:
- И к тебе у меня тоже есть слово, Трехликий Источник Вдохновения. Сказано мною было, что вижу я грядущее Тха-
Ырг. Наблюдал я затем как они живут, праздно, не имея цели и предназначения. И осознал я, что родились они степняками, да не в той степи. Погонщиками скота они стали, да не того скота что судилось. Позволь мне показать тебе, каков может быть истинный потенциал Тха-Ырг и взамен, контрабандными путями приведут мои маски некридов в степь, где твой народ обитает. Ежели интересно, я скажу тебе что именно надо сделать. Малое я попрошу и большее взамен дам. Ублажены будут все три твои лика сразу, воспылают очи их и смех счастливый изо ртов их польется.
- Но не захотел ты сам, чтобы черви пришли и на восток. Зря, ведь когда они угрожают только лишь Гит, они помеха моим планам, - пропала весёлость из голоса Триединства, будто скука им овладела, - Если не договоримся мы с Ньярловым Кошмаром, то помогать я буду Крылатому изничтожить червей на западе от гор.
- А ты, не лей пустых слов. Говори сразу чего ты хочешь и зачем тебе это нужно, для достижения каких целей. Тогда мы с тобой найдём общий язык.
Светящиеся огни под балахоном Чародея сузились до зловещих полумесяцев.
- Не путай мою деликатность с пустословием. Есть причины, по которым я осторожен в своих словах и зачастую причины эти, лежат в гордыне собеседника. Но хорошо, что в тебе нет её излишка. А значит буду говорить прямо. Ты упомянул неоднократно, что не против пожертвовать частью Тха-Ырг, ради их же блага и свершения своих планов. Так вот тебе такая возможность. Касанием Разрушения извлеки 72 души тех Тха-Ырг, у которых открыто третье око меж рогов и отдай их души мне. Обещаю я, что не загублю их, но подарю им власть и мощь, которую они бы никогда не достигли при жизни на Терре. Сотворю я из них иное и большее, подарю им вечность и очищу от земной грязи. Будут они служить мне, но не рабским трудом, а ремеслом и творчеством, на которое только они способны. А ты же - узреешь своими глазами, какие возможности есть у Тха-Ырг. Возможно, повернет это твои измышления, о том как развивать их надо. А может и прочно укрепишься ты в своих старых идеях.
И некриды, свободные от обязательств передо мной, влекомые лишь своими амбициями, появятся на востоке.
- Не считай за резкость мою попытку поторопить тебя, но много слов было тобой сказано и мало смысла ими передано, - Триединство повернулось к Чародею другим ликом, ликом Вечности, что за поддержание гармонии в нём отвечает, - К сути. Говорил ты, что засияют очи всех трёх моих лиц, но не вижу я для этого причин. Творения лик не так уж и рад будет отдать души рогатых в служение. Народ мой мал числом, ибо плодится медленно, а те кто око духовное раскрыли - те лучшие из них. Духовные искатели, что шли по пути обозначенным мной для них. Души их в посмертии должно мне сопроводить в лучшее рождение в ином мире, либо в межмирье к абсолютной свободе. Ты же предлагаешь предать моих верных последователей и отдать тебе, и что не так важно, прямо перед войной ослабить этим мой народ лично безо всякой на то причины. Более того, хочешь чтобы вырвал я их из того цикла рождений и смертей, что я для них обозначил, чтобы нарушил свой прямой завет им. Цели своей ты прямо не изложил, видно не желаешь чтобы кто-то помешал исполнению её, но я догадываюсь, к чему это может привести. Такие затеи тешат мой разум, - и снова Триединство сменило лик, в этот раз прекрасная дева повернулась к собеседнику, та что Творение вела и добротой сердец грелась, - но торговля душами претит моему сердцу, ибо глядя на дела рук твоих, вижу что не тому они будут служить к чему я готовила своих духовных провидцев. Прости, но видится мне, что отдам я больше полученного, ибо пойду сейчас против себя. Этой сделки не будет, пока я та кто я есть и Тха-ырг те кто они есть. Если же изменится то или другое, мы сможем обсудить её снова.
- На краткий миг забыл я, что ведя беседу с тобой, говорю я с тремя крайностями. Тот кто сам с собой договориться не может, и к соглашению с другими никогда не придет, очевидно это было с самого начала. Что ж, тогда соглашения не будет.
На миг, Чародей напряженно замолк.
- Однако, хоть один твой лик, но ублажу я. Появятся некриды на востоке, хоть и не так быстро как могли бы, пойди ты со мной на соглашения. Но непременно я им в этом помогу. Пусть даже понадобится мне вывернуть ткань пространства на Терре. А пока что удачи тебе и твоему народу. Ибо близится Жидкая Мать.
"Проклятие. Прости, Триединство, слаб мой разум нынче. Пусть статуя вновь оживет и прикажет некридам начать развертывание и у Исходных Степей."
Так сказал Угрюмый, и статуя ожила, и передала его приказ.
Так сказал Угрюмый, и статуя ожила, и передала его приказ.
Загадочные сферы, открывающие в большем разрешении картину небесной тверди, не могли не оказать существенное влияние на народы Терры. Каждый использовал таинственный дар в меру своих возможностей и своего интереса к тому, что висит у них над головой.
Прежде всего, находка заинтересовала две расы мореходов-технофилов, да и не могла не заинтересовать: крайлаки и барки стремились к звёздам, пользовались ими для навигации, да и просто любили познавать мир. Поэтому в сотнях мест по всей Терре принялись они наблюдать за ночным небом и глубже постигать его сущность. Через общительных барок, достигавших в своих странствиях уже самых далёких земель, распространились эти открытия среди всех народов, с коими входили в контакт.
Подробно изучив движение звёзд-странников, которые на поверку оказались совершенно особыми телами(зачастую совершенно таинственными, странными и пугающими, астрономы пришли к важнейшему заключению: все эти тела вместе с Террой обращаются вокруг Солнца.
Также новые наблюдения подтвердили теорию о шарообразности Терры, хотя огромный океан, который, согласно примитивным поверьям восточных народов, рождал Солнце, а, по мнению западных народов, поглощал его, до сих пор так и не был никем преодолён. Наблюдаемые планеты тоже были шарообразными. Была выдвинута гипотеза, что сферические небесные тела имеют свой центр притяжения, к которому стремится материя, и поэтому вокруг таких центров формируются эти сферические тела. Однако теория эта была хлипкой. Неясно было, что из себя эти центры представляют и как перемещаются. Попытки объяснить это и определить силы, двигающие планеты в системе, подтолкнули развитие физики и механики. В конце концов, исследователи пришли к выводу, что чем больше массу имеет тело, тем сильнее оно тянет к себе все прочие малые и большие тела, а планеты не падают на Солнце лишь благодаря тому, что вращаются вокруг него с большой скоростью. Данный факт факт Хитобито интерпретировали как ещё одно доказательство того, что изначально был Хаос кругом, и лишь Тай-таны его упорядочили. Разве могли, говорили они, планеты сами по себе вдруг оказаться на нужном расстоянии, получить нужную скорость(должен же был ещё кто-то их подтолкнуть) и иметь нужную массу, чтобы оставаться на своём месте во веки веков?
Осознание того, что Терра – не центр мира, а лишь одна из многих планет, изменило сознание смертных. Есть ли смертные на других планетах? Похожи ли они на нас? А есть ли там божества? Те же эти божества или иные? Прежде смертные мыслили настолько приземлённо(во всех смыслах), что за исключением Хитобито не задумывались всерьёз о том, откуда взялась Терра и всё сущее. Всё сложнее становился вопрос о месте их божеств в мироустройстве, ставился вопрос об их всемогуществе. Очевидно, что богов существует множество, но кто из них сильнейший в этом мире? И если нет среди них такого, то кто же тогда есть абсолютный Бог, обладающий абсолютной властью над всем сущим, в том числе и над богами? Есть ли он? Лишь для Хитобито таких вопросов не существовало: истинными богами были Тай-таны, создавшие порядок и удалившиеся, остальные есть лишь лживые сущности, мнящие и представляющие себя богами.
Но вслед за этим было совершено ещё одно открытие, перевернувшее представления смертных. Научившись через видимый угол направления на объект определять расстояние до него(параллакс, короче), астрономы обнаружили, что звёзды находятся от них на невообразимо большом расстоянии. Чем дальше расположена планета от Солнца, тем более тусклой она видится. Следовательно, звёзды, будь они подобны планетам, были бы гораздо тусклее. Следовательно, звёзды подобны не планетам, а Солнцу и сами испускают свет. Значит, по всей Вселенной разбросаны мириады солнц, и вполне возможно, что около них есть свои планеты. Терра – лишь одна из планет, вращающаяся возле одной из звёзд, а число всех звёзд неизмеримо огромно. Более того, были обнаружены объекты на расстоянии на несколько порядков большем, чем остальные звёзды. Светимость их, чтобы они были видимы, должна быть огромной. При ближайшем рассмотрении можно было различить, что это не одна колоссальная звезда, а скопление ужасно далёких звёзд. Всё это ещё больше обострило указанные выше вопросы, но в то же время прояснило многое крайлакам и баркам. Кит призывал певцов отправиться в путешествие не просто по небесному морю, а нести песнь в другие микрокосмы, а барки теперь были по большей части убеждены, что Рафес – не метафора и не параллельный мир, а один из этих микрокосмов, затерянный в далёком космосе.
Прежде всего, находка заинтересовала две расы мореходов-технофилов, да и не могла не заинтересовать: крайлаки и барки стремились к звёздам, пользовались ими для навигации, да и просто любили познавать мир. Поэтому в сотнях мест по всей Терре принялись они наблюдать за ночным небом и глубже постигать его сущность. Через общительных барок, достигавших в своих странствиях уже самых далёких земель, распространились эти открытия среди всех народов, с коими входили в контакт.
Подробно изучив движение звёзд-странников, которые на поверку оказались совершенно особыми телами(зачастую совершенно таинственными, странными и пугающими, астрономы пришли к важнейшему заключению: все эти тела вместе с Террой обращаются вокруг Солнца.
Также новые наблюдения подтвердили теорию о шарообразности Терры, хотя огромный океан, который, согласно примитивным поверьям восточных народов, рождал Солнце, а, по мнению западных народов, поглощал его, до сих пор так и не был никем преодолён. Наблюдаемые планеты тоже были шарообразными. Была выдвинута гипотеза, что сферические небесные тела имеют свой центр притяжения, к которому стремится материя, и поэтому вокруг таких центров формируются эти сферические тела. Однако теория эта была хлипкой. Неясно было, что из себя эти центры представляют и как перемещаются. Попытки объяснить это и определить силы, двигающие планеты в системе, подтолкнули развитие физики и механики. В конце концов, исследователи пришли к выводу, что чем больше массу имеет тело, тем сильнее оно тянет к себе все прочие малые и большие тела, а планеты не падают на Солнце лишь благодаря тому, что вращаются вокруг него с большой скоростью. Данный факт факт Хитобито интерпретировали как ещё одно доказательство того, что изначально был Хаос кругом, и лишь Тай-таны его упорядочили. Разве могли, говорили они, планеты сами по себе вдруг оказаться на нужном расстоянии, получить нужную скорость(должен же был ещё кто-то их подтолкнуть) и иметь нужную массу, чтобы оставаться на своём месте во веки веков?
Осознание того, что Терра – не центр мира, а лишь одна из многих планет, изменило сознание смертных. Есть ли смертные на других планетах? Похожи ли они на нас? А есть ли там божества? Те же эти божества или иные? Прежде смертные мыслили настолько приземлённо(во всех смыслах), что за исключением Хитобито не задумывались всерьёз о том, откуда взялась Терра и всё сущее. Всё сложнее становился вопрос о месте их божеств в мироустройстве, ставился вопрос об их всемогуществе. Очевидно, что богов существует множество, но кто из них сильнейший в этом мире? И если нет среди них такого, то кто же тогда есть абсолютный Бог, обладающий абсолютной властью над всем сущим, в том числе и над богами? Есть ли он? Лишь для Хитобито таких вопросов не существовало: истинными богами были Тай-таны, создавшие порядок и удалившиеся, остальные есть лишь лживые сущности, мнящие и представляющие себя богами.
Но вслед за этим было совершено ещё одно открытие, перевернувшее представления смертных. Научившись через видимый угол направления на объект определять расстояние до него(параллакс, короче), астрономы обнаружили, что звёзды находятся от них на невообразимо большом расстоянии. Чем дальше расположена планета от Солнца, тем более тусклой она видится. Следовательно, звёзды, будь они подобны планетам, были бы гораздо тусклее. Следовательно, звёзды подобны не планетам, а Солнцу и сами испускают свет. Значит, по всей Вселенной разбросаны мириады солнц, и вполне возможно, что около них есть свои планеты. Терра – лишь одна из планет, вращающаяся возле одной из звёзд, а число всех звёзд неизмеримо огромно. Более того, были обнаружены объекты на расстоянии на несколько порядков большем, чем остальные звёзды. Светимость их, чтобы они были видимы, должна быть огромной. При ближайшем рассмотрении можно было различить, что это не одна колоссальная звезда, а скопление ужасно далёких звёзд. Всё это ещё больше обострило указанные выше вопросы, но в то же время прояснило многое крайлакам и баркам. Кит призывал певцов отправиться в путешествие не просто по небесному морю, а нести песнь в другие микрокосмы, а барки теперь были по большей части убеждены, что Рафес – не метафора и не параллельный мир, а один из этих микрокосмов, затерянный в далёком космосе.
Вновь стоял перед барками фундаментальный вопрос их бытия: почему они были изгнаны из Рафеса? Непосредственный повод был очевиден, полумифический Магон, воистину, нет, не было и не будет среди барок столь противоречиво оцениваемой фигуры, заявил Волне, что не желают более барки пребывать в своём том состоянии, и Белопенная удовлетворила это желание, перенеся барок в Иласк. Абсурдно было предполагать, что богиня совершила это просто так, от балды, иначе не возилась бы она дальше с ящерами; богохульно было предполагать, что сама Таннит не знала, что произойдёт с барками в Иласке, и просто удовлетворила их просьбу, не отдавая себе отчёта относительно последствий. Волна знала, что барок здесь ждёт, так почему же отправила их сюда и не вернула ещё в Рафес? Зависит всё от взгляда на иласкианское бытие – хорошо оно для барок или же плохо и губительно?
Если пребывание на Иласке однозначно хуже безмятежной жизни на Рафесе, то ссылка может быть либо наказанием, либо поучением. Две основных доктрины сформировались в течении рафианцев. Первые, Кающиеся, полагают, что Иласк есть наказание баркам за их гордыню. Первый раз возгордились они, когда, живя безмятежно в Рафесе, стали мнить, что могут жить ещё лучше и ещё счастливее, что знают лучше богини, что для них благо. Второй раз гордыня затуманила их разум, когда решили они, что могут барки самостоятельно, своими руками изменить сущность Иласка и обратить его в Рафес. За это и терпит наказание изгнанный народ, и надлежит посему благочестивому барку быть богобоязненным и смиренным, слушаться указаний Таннит, стойко терпеть кару, проходить испытание и молить Всеблагую о прощении. Декадентские сектантские течения проповедовали пессимистический вариант этой доктрины. Грехи барков слишком тяжелы, и ужасы будут только множиться, следует оставить им всякую надежду на спасение в Иласке. Падут их жалкие стены, разметает буйное море все их плоты, выпотрошат костяные всех до единого. Дальше будет только хуже. И лишь когда ужас пропитает барков насквозь, совсем немногих уцелевших перенесёт Бурноводная обратно, и будут они жить там как прежде, только не будут спокойны: будут денно и нощно кланяться волне, умоляя, чтоб не повторилось никогда пережитое. Особо радикальные секты утверждали, что надежды на спасение нет вообще. Род ящеров проклят, и уничтожат их всех твари иласковские.
Вторые, Модераты, скромные, верили, что всё с ними случившееся есть лишь жестокое поучение. Жили барки в Рафесе и бед не знали. Имели всё, о чём могли мечтать. Но не ценили и возжелали большего, полагая, что больше счастья возможно иметь. И вот теперь показано им Волной, что самое высшее благо есть покой, высшее благо – не желать ничего выше меры. «Бойтесь своих желаний – они имеют свойство сбываться!» Глупое желание стало для барок причиной стольких бед, поэтому нельзя желать о большем, чем имели они на Рафесе, всё остальное излишне и на самом деле вредно. Учили модераты барок не желать, не стяжать, а ценить покой, но не делать его самоцелью, ибо нет покоя на Иласке, есть он только на Рафесе, и поэтому нужно усерднейше молить Таннит о возвращении.
Многие, однако, были убеждены, что поступила так Таннит не ради жестокого поучения, но ради блага барок. Испытания и изменения пошли им лишь на пользу. Железные, течение иласкийцев, считали ссылку испытанием, но не испытанием смирения, а закалкой. Подобно металлу, проходящему огонь, воду и наковальню, выковывает Иласк барок и делает их прочнее. Предыдущее «медное» поколение было слишком мягким, предалось убогим удовольствиям, и поэтому не смогло остановить некридов. Нынешнее поколение «железных» барок должно выстоять и отбить натиск Врага. Так закаляется сталь. Сильный берёт то, что возжелает, таков закон природы. В борьбе обретёшь ты право своё. Барки должны стать сильнейшими, обрести больше знания, ибо знание – сила, обрести больше средств для применения знаний и утвердить своё владычество над Иласком, одних чужаков уничтожив, других используя в своих целях. Пребывая на Рафесе, не ценили барки блага, потому как не заслужили их трудом. Только истинно добытое есть истинное благо, и не содержит в себе ничего порочного. Кроме того, имея всё задаром, не могли барки помыслить о большем, не могли представить себе большего блага, чем рафианское. Сила добывает всё, а сама сила добывается в борьбе. Именно поэтому не дарует Всемогущая лёгкой победы баркам, потому-то и перенесла их прочь из Рафеса, потому и приметила их среди мириады других вселенских городов, ибо не довольствовались барки сытой беззаботной жизнью. Идеологическим лидером движения стал Ганнибал Ортид, после потери Орта собравший свой отряд наёмников и 1d2: (1) = 1
1 – совершивший успешный переворот в Акре и ставший там тираном(в древнегреч. значении слова), установив жёсткие порядки, по его словам, для более успешного противостояния некридам
2 – предпринявший неудачную попытку переворота в Акре и сделавший своей базой один из малых городов южных островов
Существовало также иласкийское течение схожего толка – гностики. Переселение на Иласк не просто выкинуло их в агрессивную среду, оно подняло барок с животного уровня. Когда жили они в полнейшем достатке, то ничто не могло их побудить к работе мысли. Борьба и противоборство порождает вопросы и проблемы, вопросы и проблемы требуют решения, поиском решения занимается разум, и поскольку разум смертных несовершенен, он выдвигает множество ответов, среди которых может не быть ни одного истинного. Множество ответов порождает их противоборство, которое ведёт к обретению истины и мудрости, то есть к пониманию устройства мира. Божество всемогуще и неизбежно всепремудро, потому что даже обладая бесконечной силой, необходимо понимать истину о существующем, чтобы правильно применять силу. Скорее даже силы божества всё-таки имеют предел, но знания его беспредельны, потому как оно понимает суть мироздания и лишь поэтому способно влиять на него самым сложным и чудесным образом. Соответственно, приобщаясь к мудрости, постигая сущее, смертные приобщаются к божественному. И именно поэтому приметила барок Волна, именно поэтому отнесла их на Иласк, чтобы в противоборстве бедам этого мира обрели барки богоподобность и перестали быть животными.
Получалось, что рафианцы в своих воззрениях делали Таннит личной богиней барок, пекущейся только о них, словно матерь о неразумных детях. Иласкийцы же полагали, что богиня приметила барок именно благодаря их просьбе, именно потому и взяла их на своё попечение, а вообще, быть может, гораздо более могущественна она, чем мнили прежде барки, и не только ими занята, но и всеми прочими стремящимися к самосовершенствованию народами. Некоторые даже смели полагать, что Кит и Триединство есть образы Таннит, и что она принимает подходящую форму перед каждым из приятных ей народов.
В целом, ничего не изменилось. Рафианство преобладало среди бедных, иласкианство среди более обеспеченных. Кающихся особенно много было среди городской бедноты, почти ничего не имевшей. Модератами были в основном переселенцы, уехавшие прочь от костяного ужаса и желавшие лишь покоя и скромного достатка. Идеологию железных брали на вооружение имевшие силу – олигархия и профессиональные воины, дабы обосновать своё превосходство и претензию на узурпацию власти. Барочьи города, пришедшие в упадок из-за упадка торговли, имели два возможных сценария развития событий: либо местная рафианская беднота устанавливала охлократию, либо местная элита консолидировалась и силой усмиряла бедных, устанавливая над ними своё деспотичное олигархическое правление. Барки всех видов умственного труда являлись в подавляющем большинстве гностиками и продолжали свои поиски знания, предпочитая не обращать внимания на творившееся на земле, а рассматривать в зеркалах бездны бескрайнее и безводное море над ними.
Если пребывание на Иласке однозначно хуже безмятежной жизни на Рафесе, то ссылка может быть либо наказанием, либо поучением. Две основных доктрины сформировались в течении рафианцев. Первые, Кающиеся, полагают, что Иласк есть наказание баркам за их гордыню. Первый раз возгордились они, когда, живя безмятежно в Рафесе, стали мнить, что могут жить ещё лучше и ещё счастливее, что знают лучше богини, что для них благо. Второй раз гордыня затуманила их разум, когда решили они, что могут барки самостоятельно, своими руками изменить сущность Иласка и обратить его в Рафес. За это и терпит наказание изгнанный народ, и надлежит посему благочестивому барку быть богобоязненным и смиренным, слушаться указаний Таннит, стойко терпеть кару, проходить испытание и молить Всеблагую о прощении. Декадентские сектантские течения проповедовали пессимистический вариант этой доктрины. Грехи барков слишком тяжелы, и ужасы будут только множиться, следует оставить им всякую надежду на спасение в Иласке. Падут их жалкие стены, разметает буйное море все их плоты, выпотрошат костяные всех до единого. Дальше будет только хуже. И лишь когда ужас пропитает барков насквозь, совсем немногих уцелевших перенесёт Бурноводная обратно, и будут они жить там как прежде, только не будут спокойны: будут денно и нощно кланяться волне, умоляя, чтоб не повторилось никогда пережитое. Особо радикальные секты утверждали, что надежды на спасение нет вообще. Род ящеров проклят, и уничтожат их всех твари иласковские.
Вторые, Модераты, скромные, верили, что всё с ними случившееся есть лишь жестокое поучение. Жили барки в Рафесе и бед не знали. Имели всё, о чём могли мечтать. Но не ценили и возжелали большего, полагая, что больше счастья возможно иметь. И вот теперь показано им Волной, что самое высшее благо есть покой, высшее благо – не желать ничего выше меры. «Бойтесь своих желаний – они имеют свойство сбываться!» Глупое желание стало для барок причиной стольких бед, поэтому нельзя желать о большем, чем имели они на Рафесе, всё остальное излишне и на самом деле вредно. Учили модераты барок не желать, не стяжать, а ценить покой, но не делать его самоцелью, ибо нет покоя на Иласке, есть он только на Рафесе, и поэтому нужно усерднейше молить Таннит о возвращении.
Многие, однако, были убеждены, что поступила так Таннит не ради жестокого поучения, но ради блага барок. Испытания и изменения пошли им лишь на пользу. Железные, течение иласкийцев, считали ссылку испытанием, но не испытанием смирения, а закалкой. Подобно металлу, проходящему огонь, воду и наковальню, выковывает Иласк барок и делает их прочнее. Предыдущее «медное» поколение было слишком мягким, предалось убогим удовольствиям, и поэтому не смогло остановить некридов. Нынешнее поколение «железных» барок должно выстоять и отбить натиск Врага. Так закаляется сталь. Сильный берёт то, что возжелает, таков закон природы. В борьбе обретёшь ты право своё. Барки должны стать сильнейшими, обрести больше знания, ибо знание – сила, обрести больше средств для применения знаний и утвердить своё владычество над Иласком, одних чужаков уничтожив, других используя в своих целях. Пребывая на Рафесе, не ценили барки блага, потому как не заслужили их трудом. Только истинно добытое есть истинное благо, и не содержит в себе ничего порочного. Кроме того, имея всё задаром, не могли барки помыслить о большем, не могли представить себе большего блага, чем рафианское. Сила добывает всё, а сама сила добывается в борьбе. Именно поэтому не дарует Всемогущая лёгкой победы баркам, потому-то и перенесла их прочь из Рафеса, потому и приметила их среди мириады других вселенских городов, ибо не довольствовались барки сытой беззаботной жизнью. Идеологическим лидером движения стал Ганнибал Ортид, после потери Орта собравший свой отряд наёмников и 1d2: (1) = 1
1 – совершивший успешный переворот в Акре и ставший там тираном(в древнегреч. значении слова), установив жёсткие порядки, по его словам, для более успешного противостояния некридам
2 – предпринявший неудачную попытку переворота в Акре и сделавший своей базой один из малых городов южных островов
Существовало также иласкийское течение схожего толка – гностики. Переселение на Иласк не просто выкинуло их в агрессивную среду, оно подняло барок с животного уровня. Когда жили они в полнейшем достатке, то ничто не могло их побудить к работе мысли. Борьба и противоборство порождает вопросы и проблемы, вопросы и проблемы требуют решения, поиском решения занимается разум, и поскольку разум смертных несовершенен, он выдвигает множество ответов, среди которых может не быть ни одного истинного. Множество ответов порождает их противоборство, которое ведёт к обретению истины и мудрости, то есть к пониманию устройства мира. Божество всемогуще и неизбежно всепремудро, потому что даже обладая бесконечной силой, необходимо понимать истину о существующем, чтобы правильно применять силу. Скорее даже силы божества всё-таки имеют предел, но знания его беспредельны, потому как оно понимает суть мироздания и лишь поэтому способно влиять на него самым сложным и чудесным образом. Соответственно, приобщаясь к мудрости, постигая сущее, смертные приобщаются к божественному. И именно поэтому приметила барок Волна, именно поэтому отнесла их на Иласк, чтобы в противоборстве бедам этого мира обрели барки богоподобность и перестали быть животными.
Получалось, что рафианцы в своих воззрениях делали Таннит личной богиней барок, пекущейся только о них, словно матерь о неразумных детях. Иласкийцы же полагали, что богиня приметила барок именно благодаря их просьбе, именно потому и взяла их на своё попечение, а вообще, быть может, гораздо более могущественна она, чем мнили прежде барки, и не только ими занята, но и всеми прочими стремящимися к самосовершенствованию народами. Некоторые даже смели полагать, что Кит и Триединство есть образы Таннит, и что она принимает подходящую форму перед каждым из приятных ей народов.
В целом, ничего не изменилось. Рафианство преобладало среди бедных, иласкианство среди более обеспеченных. Кающихся особенно много было среди городской бедноты, почти ничего не имевшей. Модератами были в основном переселенцы, уехавшие прочь от костяного ужаса и желавшие лишь покоя и скромного достатка. Идеологию железных брали на вооружение имевшие силу – олигархия и профессиональные воины, дабы обосновать своё превосходство и претензию на узурпацию власти. Барочьи города, пришедшие в упадок из-за упадка торговли, имели два возможных сценария развития событий: либо местная рафианская беднота устанавливала охлократию, либо местная элита консолидировалась и силой усмиряла бедных, устанавливая над ними своё деспотичное олигархическое правление. Барки всех видов умственного труда являлись в подавляющем большинстве гностиками и продолжали свои поиски знания, предпочитая не обращать внимания на творившееся на земле, а рассматривать в зеркалах бездны бескрайнее и безводное море над ними.
Настало время совершить еще один визит Чародею. И на этот раз, ему не пришлось так далеко путешествовать между планами реальностей. Своей обителью Муноками избрал небесное тело в материальном мире и вращалось оно сразу за Погибелью. Подобное соседство казалось Чародею ироничным.
В черноте космоса расцвел лазурный цветок астрального портала и Чародей оказался прямо перед Тамаси. Огромный кристалл, идеально шарообразный и его три разноцветных спутника. Там, внутри кристаллической планеты, свернулся клубком Муноками. Его идейный образ волка с серебрянным глазом расходился с тем, что тот представляет из себя на самом деле. Чародей обратился к сверкающему огнем шару внутри планеты.
- Доброго цикла вселенной, Хранитель Традиций. Я тот, кто мало просит и много дает. И я уже дал тебе то, в чем ты нуждался, не так ли, верный слуга Старших Древних?
В черноте космоса расцвел лазурный цветок астрального портала и Чародей оказался прямо перед Тамаси. Огромный кристалл, идеально шарообразный и его три разноцветных спутника. Там, внутри кристаллической планеты, свернулся клубком Муноками. Его идейный образ волка с серебрянным глазом расходился с тем, что тот представляет из себя на самом деле. Чародей обратился к сверкающему огнем шару внутри планеты.
- Доброго цикла вселенной, Хранитель Традиций. Я тот, кто мало просит и много дает. И я уже дал тебе то, в чем ты нуждался, не так ли, верный слуга Старших Древних?
Свернутая в комок, душа Последнего Хранителя, Лунного Волка, распустилась во всей своей красе, являя перед нежданным и не желанным гостем свое метафизическое тело. Свет, преломленный через пятимерное строение Тамаси, сформировал более привычное для Муноками тело, используемое им для общения с другими разумными. Наконец, когда последний луч свет был преобразован в мета-материю, Он заговорил с Осколком-Извечного-Врага-Порядка. Ньярл-Чародой. Хаос-с-Каплей-Порядка.
- Ргррх, - прорычал Лунный Волк и пестро заиграла его Красная Луна. - Не знаю какие игры ты затеял, Ньярл-Чародей, но то что ты сделал не изменят того факта, что само твое существование противно мне. А теперь говори, чего ты хочешь, пока я не передумал слушать тебя, Хозяин Масок.
сорян за проеб, был занят
- Усмири свой гнев, Хранитель Традиций, верно ты не до конца еще проснулся. Не виню я тебя в том, что чувствуешь ты отторжение перед моей сущностью и сущностью миражей. Ибо воистину, хаотичны сны по своей природе и сны спящего Ньярла в том числе. Так и ты их не вини, в том какие они есть. Спит Старший Древний, из рода тех, кто создал тебя, кого ты Тай-Танами называешь. Правил он мир задолго до того как появились молодые божества, ронял он слезы хаоса в мертвые ядра порядка и взрывал их океанами жизни. С другими Старшими Древними создавал он и склеивал мир в котором пребывают смертные. Утомленный, уснул он в лучах первого солнца, грея там свое безмерное тело. Да слишком долог был его сон, забылся Ньярл, заблудился в собственном лабиринте сознания. Воистину, пребывает в смуте его разум, и ищут его мысли и сны крупицы себя на Терре. Мил ты мне, за то что продолжаешь его дело правления мира. Потому подарил я тебе и твоему народу самое нужное и необходимое в нынешние циклы. Время. Время для них и для тебя, чтобы навострили вы когти и клыки. И буду я продолжать дарить вам драгоценное время, пока верен ты будешь Старшим Древним и желать будешь их возвращения. Будут некриды обходить стороной народ хитобито, будут заковывать в кандалы барок и альмаров. Будут выщипывать перья из крыл гит и ломать рога тха-ырг, будут топить крайлаков в их собственном море. Пока народ хитобито сам о себе не напомнит, будет некридам работа и развлечение иное. И взамен этому великом подарку, попрошу я лишь самую малость. Когда прибудет к берегам Кокоро маска, носящее имя Арлекин и подарит надежду тем, кого твой закон обрек на выбор между рабством или смертью - ни твой народ, ни ты - не станете ей мешать. Заберет она обездоленных из касты Ями, и станут они частью её великой труппы.
- Верно считаешь ты, что власть твоя, Осколок-Изначального-Врага-Порядка, над червями противными шириться? Верно хочешь сказать ты, что имеешь власть над прочими Ложными? Верны думаешь ты, что Ньярл-Враг-Изначальный действительно состоит в родстве с Несущими-Порядок, Тай-Танами? Верно считаешь ты, что верно истолколовал Истинное Слово, дабы говорить что-то о Судьбе тех, кого зовут Ями. Верно расчитываешь ты на то, что стану я в стороне от того что происходит в миру? И пусть я слаб сейчас, ибо Хозяева Мои, Тай-Таны, вдалеке, но не дам я себя обмануть, Обманщик-Чародей, ведь есть твои слова ни что иное как Ложь и попытка ослабить меня. Знай, что слова твои не нашли отклика в душе моей, но знай так же, что не глух я к просьбам твоим.
- Позволь же мне в ответ дать тебе знание. Ями - не каста. Ями - Путь, что избрали для себя отвернувшиеся от Меня. Хитобито, Слуги Мои, держат Истинное Слово и Меня в сердце своем и нет среди них тех, кого ты Ями зовешь. Ибо Ями - это те, кто окружают Моих Слуг, нечестивцы, которым есть лишь Две Судьбы: Принять меня, или Умереть от Пламени Сердца Моего. - А теперь, внимай мне, Обманщик-Чародей. Дам я тебе одного из тех, кто сейчас без касты живет. Одного и только одного. Того, чье тело не благословленно Камнем Души. Того, кто будет самым презираемым из всех рабов. Взамен же я хочу одного из Тра'Ха. Не из тех, кто Суть Земли, унобтаниум в себя принимает, но из тех кто чист душой и телом. Из тех, кто ушел к альмарам.
торгуся, торгуйся и может я соглашусь на сотню рабов. и что ты там хочешь с ними сделать? явно не в гробы свои положить.
- Не должно тебя волновать, что я считаю, Волк. Волнуйся о том, что я делаю и буду делать.
Из балахона Чародея медленно начала шириться, густая, словно бы материальная тьма. При ближайшем рассмотрении, можно было увидеть, что тьма эта состоит из мириада проходящих друг сквозь друга щупалец, непрестанно извивающихся. Тьма росла вширь, словно стремясь окутать собой Тамаси.
- Я сказал ранее, что дал тебе великий дар - время. Ты смеешь ставить его под сомнение, только потому что он не из тех вещей, что ты можешь унюхать, увидеть или услышать. Но если я заберу его обратно, ты сразу это почувствуешь, Неблагодарный Слуга.
Когтистая рука вырвалась из рукава Чародея и впилась кристаллическую поверхность планеты.
- Ты думаешь что касты Ями не существует, только потому что ты её не создавал. Но ты ошибаешься. Отсеяв народ хитобито по трем кастам, ты сам того не желая выделил таланты, о которых тебе не ведомо. Однако их вижу я. Возьму я 240 человек из твоих изгоев и выберу их сам. А ты же... Получишь равное количество Тра'Ха или другого народа.
Проведя по Тамаси когтями, рука спряталась обратно в балахон. Туда же и впиталась тьма, что закрывала планету от солнца.
- Не раньше чем через 2 цикла ступит Арлекин на остров. И будет ли остров объят пламенем, когда она покинет его, зависит от твоего решения сейчас.
"Объят пламенем? Не переоцениваешь ли ты силу своего солиста, дорогой... друг?" — воистину, если нет тени, из которой можно выйти, владыка смерти может создать её — "Вдали от унобтаниума, один против целого народа? Ты уверен?"
- Все очень просто, Угрюмый Бог - молвил Чародей - Если Муноками дальше будет дерзить и изображать гордыню, то Арлекин придет не одна. И ты прости, за мою вольность. Но выгода которую получил Муноками от нашего с тобой сотрудничества слишком велика, чтобы я мог оставить её без внимания. И эту разницу нужно уравнять.
"Прости что перебил, Сон Ньярла." — и еле заметная тень исчезла.
письками меримся?
- Думаешь, что сможешь напугать меня? Ха-ха-ха-ха! - громогласно рассмеялся Лунный Волк и смех его возвал ко свету, внутри Тамаси. Из лучезарных недр огромного кристалла вылетели Десять-на-Десять Лучей Света трех цветов. Белый, Красный, Желтый. Вместе же они сформировали само воплощение одного из Тай-Танов. Крон-Аса. Повелителя Времени. Но то было лишь Воспоминаем.
- Время - это дар. Но не в твоем праве Дарить его. Осколок-Обманщик. Время - это Дар Крон-Аса, Тай-Тана Времени, с которого все и началось. Тот, кто пришел и упорядочил Первичный Хаос и тот, кто стал Отцом-Отцов.
- Твои дешевые трюки даже близко не стоят с тем, что могли творить Мои Хозяева, - с некой грустью и чувством ностальгии пронес Лунный Волк.
Воспоминание Крон-Аса ожило и надвигалось на, казавшегося на его фоне миниатюрным, Чародея-Ньярла. Фиолетовая точка с щупальцами, что виднелись под фантомным плащом, была размером с волосинку на голове Воспоминания Крон-Аса. Не смотря на то, что то было лишь отражением былой сущности, даже не частицей, в ней ощущалась та Сила и та Мощь, что сопутствовала настоящим Тай-Танам.
-Но не пал я настолько, чтобы запугивать тебя Воспоминаниями былого Величия.
-Вот что я скажу, слаб я еще, признаю. Но никто, никто, тем более нечто, подобное тебе, не может нанести вреда одному из Хранителей. А если же ты придешь с мечом и огнем, на земли слуг моих, то жди ответного удара оттуда, откуда ты и ждать его не ждал. Не бахвалясь я пустыми словами, Ньярл-Чародей, ведь миражи твои, суть есть астральные тела, что паразитируют в мире материальном. Но Море Душ, где берут они корни свои, никогда не было пусто. И стоит лишь указать одному из хищников Астрала на Осколки-Ньярла, так начнется пир. Но не твой.
-А теперь о деле. Хочешь ты Шестнадцать-на-Шестнадцать-минус-Шестнадцать рабов? Не поумерить ли тебе свои аппетиты, пока я не передумал с тобой говорить вообще.
-Получишь ты Десять-на-Два. Из самых презренных и ущербных созданий моих. И не будет права твоего в выборе. И не будет права твоего, на присутствие на землях Моих.
-Взамен же, я желаю теперь не Тра'Ха одного, но Два-на-Десять Альмаров.
не обращай внимания, продолжай торговаться. в конечном итоге я дам тебе сто, но хочу еще что-то в обмен.
>Фиолетовая точка с щупальцами
Желтая блджад. Я Хастура косплею
>не обращай внимания, продолжай торговаться. в конечном итоге я дам тебе сто, но хочу еще что-то в обмен.
Ты выкручиваешь мне яйца, но ладно
- Я не пугаю но предупреждаю, Волк - сказал Чародей, игнорируя голографическое представление - и оставь свои выдумки. Создание мира началось с разрушения извечного, нерушимого порядка в котором не было места жизни. Если и есть Крон-Ас в памяти Ньярла, то давно он там затерялся как нечто малозначимое, ибо значительно позже появился. Не из Старших Древних он, но из Младших. А что же до твоих угроз - до сих пор ничего ты не знаешь о миражах и их происхождении. Не души они и даже не истинные демоны. Отцом их был сам Ньярл, пустота стала их матерью, а астрал - домом. Их можно поглотить, но они не перестанут появляться, пока жив Ньярл. Потому бесплодна твоя угроза. И опасна, ибо скоро в астрале воцарится истинный правитель, которого я поставлю туда.
Чародей издал свистящий звук, будто устало вздыхая
- А упрямство твое не знает границ. Предлагал я тебе 240 из числа любого народа, которого ты пожелаешь взамен. Но сам же ты, себе на зло, сократил это количество. Мог бы ты получить 240 альмаров, но теперь получишь лишь сотню. Но и я меньшего не попрошу. Последнюю попытку даю тебе. Выберу я из твоих изгоев сотню человек в качестве своих слуг. Знай же, что получу я того чего желаю в любом случае, но все может обойтись меньшими жертвами. Вижу я, что нет в тебе благодарности, но возможно таится внутри тебя жалость. Неужто безжалостно поставишь ты под угрозу весь свой народ, одаренный тобой разумом, моралью и судьбой, из одного только животного упрямства? Ежели таков ты из себя, то впредь не смей больше называть себя божеством порядка и справедливым хозяином над смертными.
Желтая блджад. Я Хастура косплею
>не обращай внимания, продолжай торговаться. в конечном итоге я дам тебе сто, но хочу еще что-то в обмен.
Ты выкручиваешь мне яйца, но ладно
- Я не пугаю но предупреждаю, Волк - сказал Чародей, игнорируя голографическое представление - и оставь свои выдумки. Создание мира началось с разрушения извечного, нерушимого порядка в котором не было места жизни. Если и есть Крон-Ас в памяти Ньярла, то давно он там затерялся как нечто малозначимое, ибо значительно позже появился. Не из Старших Древних он, но из Младших. А что же до твоих угроз - до сих пор ничего ты не знаешь о миражах и их происхождении. Не души они и даже не истинные демоны. Отцом их был сам Ньярл, пустота стала их матерью, а астрал - домом. Их можно поглотить, но они не перестанут появляться, пока жив Ньярл. Потому бесплодна твоя угроза. И опасна, ибо скоро в астрале воцарится истинный правитель, которого я поставлю туда.
Чародей издал свистящий звук, будто устало вздыхая
- А упрямство твое не знает границ. Предлагал я тебе 240 из числа любого народа, которого ты пожелаешь взамен. Но сам же ты, себе на зло, сократил это количество. Мог бы ты получить 240 альмаров, но теперь получишь лишь сотню. Но и я меньшего не попрошу. Последнюю попытку даю тебе. Выберу я из твоих изгоев сотню человек в качестве своих слуг. Знай же, что получу я того чего желаю в любом случае, но все может обойтись меньшими жертвами. Вижу я, что нет в тебе благодарности, но возможно таится внутри тебя жалость. Неужто безжалостно поставишь ты под угрозу весь свой народ, одаренный тобой разумом, моралью и судьбой, из одного только животного упрямства? Ежели таков ты из себя, то впредь не смей больше называть себя божеством порядка и справедливым хозяином над смертными.
Когда же последние из бывших друидов, а ныне Шикохедо, в сопровождении оживших деревьев, покинули тень кроны Кокоро и остались там лишь немногие из тех, кто ухаживал за растущими камнями душ, снова взвыл Белый Волк, сын Лунного Волка. И тем кто ушел уже, сказал Белый Волк:
«Видение послал мне Отец мой, Муноками, Лунный Волк. Внемлите ему и разнесите его, ибо это предупреждение вам, Слуги Хранителя»
«Из-за восточного моря, из-за южного моря грядут враги, что хотят вас изничтожить, лишь по факту вашего существования в мире этом»
«Враги эти - черви! Но черви облаченные в костяные защиты и управляющие машинами войны. Роют они подземные крепости и лишь небольшие возвышения позволяют увидеть их. Черви - телами мертвых управляют, посредством миражей, союзников своих, осколков Хаоса Изначального.»
«И есть, напасть эта, испытание ваше. Справитесь, одолеете захватчиков заморских, не дадите им земли вашей - будете вознаграждены достойно. Иначе же погибните вы»
«Но не просто предупредить вас хочу я, но подсказки дать вам, как сражаться с теми, кого ни стрелы ваши, ни ножи, ни ловушки не возьмут»
«Вы, Слуги Хранителя, но еще и Дети Леса, Леса Сумерек, Сумеречного Леса и Лес даст вам защиту, кров и пищу. Помните об этом и не пропадете»
«На севере ящеры нечестивые поселение свое основали. Но ящеры эти, так же бежали от червей, что их дом родной захватили. Идите к ним и скажите, что черви и сюда идут. Может сбегут они, тогда возьмите их вещи, если понадобится, силой и воспользуйтесь ими. Может останутся они, тогда возьмите их как инструмент разумный, воспользуйтесь ими, ибо знают они многое»
«Видение послал мне Отец мой, Муноками, Лунный Волк. Внемлите ему и разнесите его, ибо это предупреждение вам, Слуги Хранителя»
«Из-за восточного моря, из-за южного моря грядут враги, что хотят вас изничтожить, лишь по факту вашего существования в мире этом»
«Враги эти - черви! Но черви облаченные в костяные защиты и управляющие машинами войны. Роют они подземные крепости и лишь небольшие возвышения позволяют увидеть их. Черви - телами мертвых управляют, посредством миражей, союзников своих, осколков Хаоса Изначального.»
«И есть, напасть эта, испытание ваше. Справитесь, одолеете захватчиков заморских, не дадите им земли вашей - будете вознаграждены достойно. Иначе же погибните вы»
«Но не просто предупредить вас хочу я, но подсказки дать вам, как сражаться с теми, кого ни стрелы ваши, ни ножи, ни ловушки не возьмут»
«Вы, Слуги Хранителя, но еще и Дети Леса, Леса Сумерек, Сумеречного Леса и Лес даст вам защиту, кров и пищу. Помните об этом и не пропадете»
«На севере ящеры нечестивые поселение свое основали. Но ящеры эти, так же бежали от червей, что их дом родной захватили. Идите к ним и скажите, что черви и сюда идут. Может сбегут они, тогда возьмите их вещи, если понадобится, силой и воспользуйтесь ими. Может останутся они, тогда возьмите их как инструмент разумный, воспользуйтесь ими, ибо знают они многое»
Приходи в другое время, тогда, Ньярл-Чародей, ибо нет мне времени на бредни твои. Приходи тогда, когда не Ложь нести ты будешь, но что-то ценее.
подождем следующего хода, тогда и поговорим снова
Сколь бы ни были горды квуаны, вынуждены были смирить себя, ибо против бога идти только себе дороже. Поэтому и пошли они на попятную и присягнули Галлаки и Хору. Крайлакские суда квуаны зарекались трогать. Напротив, теперь их нанимали в качестве защитников кораблей и селений. Однако корабли и селения прочих рас по-прежнему были объектами их нападений. Лишь наличие официального знака покровительства Хора – Кит, придумай флаг, над селением либо кораблём могло уберечь его от крабов. Покровительство дарилось или давалось за регулярную плату. Дарилось покровительство обычно состоятельным барочьим купцам, дабы они активнее вели свои дела у крайлаков, а покупалось оно часто городами и селениями, расположенными в округе квуанских твердынь. Поэтому большинство новых чужеродных поселений, которые не могли рассчитывать на защиту со стороны крупных городов, либо становились по сути данниками Хора, либо привлекали в свои селения большое число крайлаков. Квуаны признавали себя вассалами Хора, однако единственная их зависимость и повинность состояла в том, чтобы по требованию Хора собирать ополчение и вступать на его стороне в войну.
Перелом произошёл и в противостоянии двух центров. Аккет-Вуульцы быстро осознали, что не выдержат удара объединённого войска Галлаки и квуанов. Если только сами не найдут себе таких же сильных союзников. Выбор был немаленький, его вообще не было. Союзниками ренегатов могли стать лишь их конкуренты – альмары. Между непокорившимися и тавирскими князьями шло такое же противоборство за владение новой землёй, как у Галлаки и Савида. Этот факт, а также недвусмысленное указание Кита подчиниться Галлаки, склонили аккет-вуульцев к повиновению. В Кта-Вуле было созвано всекрайлакское собрание. Непокорившиеся, а также некоторые прочие настаивали на созыве делегатов от каждого поселения и на открытости работы собрания. Однако на деле это было кулуарное собрание представителей крупнейших городов. Результатом работы собрания стало постановление об Унии. Каждое поселение крайлакское обязано было присягнуть Хору и заключить с ним соглашение о принятии в подданство. С каждым поселением мог, таким образом, быть заключён свой собственный договор. Более влиятельные и более отдалённые поселения смогли выторговать для себя более приемлемые условия, менее влиятельным были навязаны условия жёсткого административного подчинения. Таким образом, было достигнуто согласие, пусть и шаткое, среди каракатиц.
Теперь Тавиру предстояло иметь делу не только с объединёнными крайлаками, но в добавок и с квуанами. Царю такая перспектива совсем не улыбалась. Если его вассалы, активно осваивающие западное побережье, ещё как-то смогут поддерживать торговые контакты с остальным миром, то лично для него война будет означать полное эмбарго. Да и выгоды в случае победы получат в большей степени князья. С другой стороны, на кону стоят обширные территории. Народу альмарскому не хватает жизненного пространства, богатый приплод давало болото все эти мирные годы. Воевать придётся. Но не сейчас. Необходимо дождаться лучшего момента. Поймут ли это амбициозные князья, царь ручаться не мог. Если они единогласно выступят за развязывание конфликта, он будет вынужден пойти за ними, иначе Савид рискует просто перестать быть царём.
Куб воинственного настроя князей, если будет достаточно большим, то битва уже на этом ходу.
1d20: (10) = 10
Перелом произошёл и в противостоянии двух центров. Аккет-Вуульцы быстро осознали, что не выдержат удара объединённого войска Галлаки и квуанов. Если только сами не найдут себе таких же сильных союзников. Выбор был немаленький, его вообще не было. Союзниками ренегатов могли стать лишь их конкуренты – альмары. Между непокорившимися и тавирскими князьями шло такое же противоборство за владение новой землёй, как у Галлаки и Савида. Этот факт, а также недвусмысленное указание Кита подчиниться Галлаки, склонили аккет-вуульцев к повиновению. В Кта-Вуле было созвано всекрайлакское собрание. Непокорившиеся, а также некоторые прочие настаивали на созыве делегатов от каждого поселения и на открытости работы собрания. Однако на деле это было кулуарное собрание представителей крупнейших городов. Результатом работы собрания стало постановление об Унии. Каждое поселение крайлакское обязано было присягнуть Хору и заключить с ним соглашение о принятии в подданство. С каждым поселением мог, таким образом, быть заключён свой собственный договор. Более влиятельные и более отдалённые поселения смогли выторговать для себя более приемлемые условия, менее влиятельным были навязаны условия жёсткого административного подчинения. Таким образом, было достигнуто согласие, пусть и шаткое, среди каракатиц.
Теперь Тавиру предстояло иметь делу не только с объединёнными крайлаками, но в добавок и с квуанами. Царю такая перспектива совсем не улыбалась. Если его вассалы, активно осваивающие западное побережье, ещё как-то смогут поддерживать торговые контакты с остальным миром, то лично для него война будет означать полное эмбарго. Да и выгоды в случае победы получат в большей степени князья. С другой стороны, на кону стоят обширные территории. Народу альмарскому не хватает жизненного пространства, богатый приплод давало болото все эти мирные годы. Воевать придётся. Но не сейчас. Необходимо дождаться лучшего момента. Поймут ли это амбициозные князья, царь ручаться не мог. Если они единогласно выступят за развязывание конфликта, он будет вынужден пойти за ними, иначе Савид рискует просто перестать быть царём.
Куб воинственного настроя князей, если будет достаточно большим, то битва уже на этом ходу.
1d20: (10) = 10
Исполнили Хитобито веление правителя, но как это обычно делают смертные – по-своему. На смену клановым объединениям пришли территориальные. Каждый клан и до этого держал преимущественно определённую округу. Малые кланы окончательно влились в крупнейшие, а затем те выровняли свои границы, произведя обмен территориями, преимущественно мирный, и переименовывались в ‘области’. Области делились на доли, в пределах каждой доли находилось несколько общин. Верховным органом власти в области является верховный судейский совет, состоящий из наиболее авторитетных судей. По мере естественной убыли восполняют они свой состав, избирая новых членов самостоятельно. Судейский совет назначает судей на все прочие управленческие должности, в частности, управляющих долями дольщиков. Общинного судью всё же предоставляется назначать самим жителям общины. Впрочем, нечасто на одну общину приходится более одного судьи. Все общины уплачивают натуральный сбор дольщику. Тот должен отправить в общую натуральную казну области определённое количество товаров, а остальное употребить на общие нужды доли, в теории. Непосредственный размер сбора для каждой общины устанавливает дольщик, однако если сбор будет совершенно неприемлемым, общинники могут подать жалобу в областной совет, ибо судьи понимают, к чему может привести чрезмерное налоговое бремя. Если же размер сбора будет признан адекватным, община вынуждена будет выплатить немаленькую пеню. Области, в свою очередь, совершают взносы в общую казну Хитобито, находящуюся в распоряжении Шикохеддо.
Клановая система медленно разлагалась и перерождалась. Дети теперь воспитывались одной ватагой. Выбор Шикохеддо зачастую был совершенно неожиданным для общины, поэтому специализировать обучение и разделять уже заранее детей на группы по наклонностям не представлялось возможным. Все дети отчасти занимались познанием созидательных работ, отчасти постигали искусство вынесения верных суждений и решений, а также практиковались в деле охотников. Пассионарной ребятне, несомненно, особенно импонировало последнее. Много времени проводили они, играя в «Лесных охотников и морских налётчиков», община на общину. Иногда общины доли собирались вместе и устраивали махач с ребятами другой доли.
Некоторые слова Лунного Волка смутили хитобитских фарисеев. Что значило прямое предписание охотникам сеять хаос? Ведь это лишь вынужденный их инструмент в борьбе с ним самим. И как истина может быть изменчивой? Неужели сам Муноками не помнит то, как всё должно быть? Слова об отцовстве также пришлось интерпретировать метафорически. До того хитобито полагали, что Матерью являлось Пространство-материя, которое было осеменено Истиной Тай-танами и произвело на свет установленный ими материальный порядок, в том числе и разумных существ. Серьёзно поразмыслив над тезисом о том, что Матерью их является Истина, судии переполошились и принялись в спешке жечь старые берестяные грамоты. Действительно, от плохой матери идёт плохое потомство, поэтому если бы их Матерью была Материя, то это значило бы, что смертные с самого начала были порочны и испорчены, это значило бы, что привнесённая Тай-танами Истина была бы искажена изначально. Мудрые Демиурги не могли совершить такую оплошность. Матерью их действительно была Истина, пассивно существующая сверх-Идея. Тай-таны были Отцом, и акт осеменения заключался в том, что они – обладатели воли – дали волевой толчок и побудили сверх-Идею разрешиться в материальный мир первыми упорядоченными формами материи. А Муноками после ухода Тай-танов является теперь их Отчимом, наставником и попечителем.
В обществе Хитобито царил порядок, относительный. Жители леса не мечтали о многом, и лес давал им всё, о чём они мечтали. Но долго ли продлится эта их идиллия? Всё больше и больше купцов-ящериц проникает на их остров, чтобы вести торговлю. Везут они невиданные прежде вещи: сладкую соль, огненную воду, травяные шкуры, гнущийся камень и множество прочих невиданных диковин. И каждый, от простого созидателя до Шикохеддо, желает тем обладать и как можно меньше стремится отдавать на общие нужды. Но мало что могут предложить хитобито заморским пришельцам, не шибко их интересуют их товары. Поэтому созидатели большей частью в глаза не видывали чужеземных товаром, судьи всё больше и больше увеличивают положенную лично им «на пропитание» долю от хитобитского общака, да и без всяких постановлений присваивают себе сборы. Охотники же могут предложить лишь то, что всегда потребно баркам и купцам – услуги наёмников. Судьи выносят постановления об отправке «экспедиционных корпусов» охотников к баркам за символический взнос в общую казну с их стороны. Основную часть платы охотники получают лично себе, часть отчисляя лично судье.
Менталитет хитобито как способствует обучению, так и препятствует ему. С одной стороны, для охотников очень непривычны приёмы боя в строю, в броне и в ближнем бою в чистом поле. С другой стороны, их отличает высокий уровень субординации и чёткое исполнение приказов командиров, слаженность действий. Против некридов их обычно не используют, лучникам сложно поразить спрятанных в гуще костей червей. Зато используют для борьбы с разбойникам, или же в качестве разбойников, организуя при их помощи различные грязные делишки: нападение на конкурента, разорение непокорного поселения и тому подобное.
Железного оружия и брони приобретают охотники немного, так как верны дедовским способам боя: обстрелу противника из засады в чаще. Только стрелы с металлическим наконечникам приглянулись им, ибо почти невозможно иначе поразить закованного в железную или костяную броню противника. Остальную часть жалования тратят они на крашеные ткани, перстни, браслеты и подвески из блестящих металлов, различные лакомства, визиты к длиннохвостым жрицам любви и, конечно же, на всевозможные продукты брожения глюкозы.
Предупреждение о надвигающейся угрозе восприняли Хитобито серьёзно, черви уже заходили к ним в гости, и помнящие знали, с кем имеют дело. Впрочем, приготовлений особых они предпринять и не могли. Только ушли многие с прибрежных селений вглубь острова кстати, сам остров ещё не назван, а также создали в некоторых местах в лесу схроны провизии и оружия.
Барки на весть о грядущем нашествии червей отреагировали разочарованно, но умеренно. Справедливо рассудив, что черви начнут вторжение с юга, поселенцы решили, что у них будет предостаточно времени, чтобы съехать в случае поражения лесных гладкокожих, и потому торопиться покидать эту хорошую землю не стоит. Когда же под стенами Таннит, ты нас читаешь? Назови городок на пока-что-не-названном острове образовалась внушительная толпа охотников, задумались барки о правильности своего решения. Взять белые стены штурмом хитобито не могли. Однако они могли бесконечно долго держать все окрестности. Поэтому между двумя сторонами вскоре был достигнут разумный компромисс. Поселенцы обязались выплачивать плату за пользование землёй острова и оказать посильную помощь в случае нападения червей. Кроме того, новые поселения иммигранты могли теперь основывать только с согласия совета Шикохеддо, и селения те переходили в непосредственное управление новых долей, постепенно образовывавшихся на севере острова.
Спокойные времена для лесных жителей подходят к концу. Порядок Хитобито вскоре подвергнется испытанию. Окажется ли он жизнеспособным и эффективным в борьбе народов или падёт, оказавшись неспособным противостоять Хаосу, ужасу и удовольствию? Время покажет, на чей стороне окажется Правда истории.
Клановая система медленно разлагалась и перерождалась. Дети теперь воспитывались одной ватагой. Выбор Шикохеддо зачастую был совершенно неожиданным для общины, поэтому специализировать обучение и разделять уже заранее детей на группы по наклонностям не представлялось возможным. Все дети отчасти занимались познанием созидательных работ, отчасти постигали искусство вынесения верных суждений и решений, а также практиковались в деле охотников. Пассионарной ребятне, несомненно, особенно импонировало последнее. Много времени проводили они, играя в «Лесных охотников и морских налётчиков», община на общину. Иногда общины доли собирались вместе и устраивали махач с ребятами другой доли.
Некоторые слова Лунного Волка смутили хитобитских фарисеев. Что значило прямое предписание охотникам сеять хаос? Ведь это лишь вынужденный их инструмент в борьбе с ним самим. И как истина может быть изменчивой? Неужели сам Муноками не помнит то, как всё должно быть? Слова об отцовстве также пришлось интерпретировать метафорически. До того хитобито полагали, что Матерью являлось Пространство-материя, которое было осеменено Истиной Тай-танами и произвело на свет установленный ими материальный порядок, в том числе и разумных существ. Серьёзно поразмыслив над тезисом о том, что Матерью их является Истина, судии переполошились и принялись в спешке жечь старые берестяные грамоты. Действительно, от плохой матери идёт плохое потомство, поэтому если бы их Матерью была Материя, то это значило бы, что смертные с самого начала были порочны и испорчены, это значило бы, что привнесённая Тай-танами Истина была бы искажена изначально. Мудрые Демиурги не могли совершить такую оплошность. Матерью их действительно была Истина, пассивно существующая сверх-Идея. Тай-таны были Отцом, и акт осеменения заключался в том, что они – обладатели воли – дали волевой толчок и побудили сверх-Идею разрешиться в материальный мир первыми упорядоченными формами материи. А Муноками после ухода Тай-танов является теперь их Отчимом, наставником и попечителем.
В обществе Хитобито царил порядок, относительный. Жители леса не мечтали о многом, и лес давал им всё, о чём они мечтали. Но долго ли продлится эта их идиллия? Всё больше и больше купцов-ящериц проникает на их остров, чтобы вести торговлю. Везут они невиданные прежде вещи: сладкую соль, огненную воду, травяные шкуры, гнущийся камень и множество прочих невиданных диковин. И каждый, от простого созидателя до Шикохеддо, желает тем обладать и как можно меньше стремится отдавать на общие нужды. Но мало что могут предложить хитобито заморским пришельцам, не шибко их интересуют их товары. Поэтому созидатели большей частью в глаза не видывали чужеземных товаром, судьи всё больше и больше увеличивают положенную лично им «на пропитание» долю от хитобитского общака, да и без всяких постановлений присваивают себе сборы. Охотники же могут предложить лишь то, что всегда потребно баркам и купцам – услуги наёмников. Судьи выносят постановления об отправке «экспедиционных корпусов» охотников к баркам за символический взнос в общую казну с их стороны. Основную часть платы охотники получают лично себе, часть отчисляя лично судье.
Менталитет хитобито как способствует обучению, так и препятствует ему. С одной стороны, для охотников очень непривычны приёмы боя в строю, в броне и в ближнем бою в чистом поле. С другой стороны, их отличает высокий уровень субординации и чёткое исполнение приказов командиров, слаженность действий. Против некридов их обычно не используют, лучникам сложно поразить спрятанных в гуще костей червей. Зато используют для борьбы с разбойникам, или же в качестве разбойников, организуя при их помощи различные грязные делишки: нападение на конкурента, разорение непокорного поселения и тому подобное.
Железного оружия и брони приобретают охотники немного, так как верны дедовским способам боя: обстрелу противника из засады в чаще. Только стрелы с металлическим наконечникам приглянулись им, ибо почти невозможно иначе поразить закованного в железную или костяную броню противника. Остальную часть жалования тратят они на крашеные ткани, перстни, браслеты и подвески из блестящих металлов, различные лакомства, визиты к длиннохвостым жрицам любви и, конечно же, на всевозможные продукты брожения глюкозы.
Предупреждение о надвигающейся угрозе восприняли Хитобито серьёзно, черви уже заходили к ним в гости, и помнящие знали, с кем имеют дело. Впрочем, приготовлений особых они предпринять и не могли. Только ушли многие с прибрежных селений вглубь острова кстати, сам остров ещё не назван, а также создали в некоторых местах в лесу схроны провизии и оружия.
Барки на весть о грядущем нашествии червей отреагировали разочарованно, но умеренно. Справедливо рассудив, что черви начнут вторжение с юга, поселенцы решили, что у них будет предостаточно времени, чтобы съехать в случае поражения лесных гладкокожих, и потому торопиться покидать эту хорошую землю не стоит. Когда же под стенами Таннит, ты нас читаешь? Назови городок на пока-что-не-названном острове образовалась внушительная толпа охотников, задумались барки о правильности своего решения. Взять белые стены штурмом хитобито не могли. Однако они могли бесконечно долго держать все окрестности. Поэтому между двумя сторонами вскоре был достигнут разумный компромисс. Поселенцы обязались выплачивать плату за пользование землёй острова и оказать посильную помощь в случае нападения червей. Кроме того, новые поселения иммигранты могли теперь основывать только с согласия совета Шикохеддо, и селения те переходили в непосредственное управление новых долей, постепенно образовывавшихся на севере острова.
Спокойные времена для лесных жителей подходят к концу. Порядок Хитобито вскоре подвергнется испытанию. Окажется ли он жизнеспособным и эффективным в борьбе народов или падёт, оказавшись неспособным противостоять Хаосу, ужасу и удовольствию? Время покажет, на чей стороне окажется Правда истории.
Держали черви прежде континент, да и не думали, что могут его леса, поля и прочее приносить им что-то, кроме костей, теперь уже гораздо менее необходимых. На всей этой территории можно развернуть производство, иметь с этого доход, а с дохода – металл и мастеров, сооружающих из него орудия порабощения. Но множить рабов и множить богатство лишь для того, чтобы множить могущество, и с его помощью множить рабов и богатство, довольно скучно. Поэтому стали некриды изыскивать себе развлечения, близкие их натуре.
Могущественнейшие кланы развернули широкомасштабное строительство, под землёй и на поверхности, возводя пирамиды, дворцы, чертоги, поражавшие воображение своими размерами и причудливыми формами. Появилось и некридское искусство, довольно своеобразное. Единственным доступным червячьему восприятию была скульптура. Причудливые силуэтом, формой и фактурой поверхности статуи и барельефы украшали червячьи здания.
Другим важнейшим развлечением некридов был ритуальный ужин. Высшее общество собиралось на светском рауте. Отборнейших рабов и животных подвергали живьём медленному расчленению. Черви, любуясь причудливыми фактурами поверхности тканей и изгибам расчленяемого тела, вели светские беседы, закусывая маринованной(подгнившей в изысканном маринаде) плотью и мясными деликатесами. Свежее мясо с жертв мариновалось и клалось в землю вызревать для следующего раута.
Также существовали прочие, мелочные развлечения, суть которых сводилась к проявлению своего господства и доминирования над рабами. В поисках удовольствия обращались черви и к миражам, чтобы те побыли с ними в мире грёз, но тем было просто скучно проводить время со столь убогими в эмоциональном плане созданиями, и делали они это лишь за плату. Зачем миражам вообще материальная плата? Хороший вопрос.
Контракт, коий заключил Угрюмый с доброй третью миражей был сформулирован более чем расплывчато. Ужас на барок миражи напустили, некриды на Орте были в безопасности. За время работы на червей, те миражи пристрастились к двум вещам: материальному миру и вкусу ужаса. Поэтому большинство из них продолжило служить некридам, получая за то приток рабов. Возвели себе те миражи обсидиановые дворцы, где стали предаваться своим утехам, предавая рабов ужаснейшим мукам и мучительному ужасу. Можно было бы привести художественное описание всех тех вещей, но не поддаются они описанию, ибо любопытные экспериментаторы перепробовали все мыслимые и немыслимые способы извлекать насыщеннейшие эмоции из смертных, играя на их живых телах и умирающих душах как на музыкальном инструменте.
Таким образом, требовались некридам, в первую очередь, рабы, и в большом количестве. Особенно обитателям континента, которые сильно завидовали обосновавшимся на Орте собратьям. Пока некриды изыскивали возможность сорвать куш и захватить большое количество разумного имущества, рабов добывать оставалось лишь в набегах. Кроме того, поставляли их барочьи контрабандисты. И первому, и второму каналу препятствовало господство барок на море.
Некриды, следуя указанию их Угрюмому божеству, совершенствовали свои суда, и совершенствовали их свойственным им образом. Превзойти барок в скорости и манёвренности судов было чрезвычайно трудной задачей, невыполнимой. Поэтому черви пошли другим путём. Корабли их были округлыми, словно черепаха, баржами, медленно передвигающихся при помощи костяных вёсел. Баржи эти были костяными, из скелетов китов, и обшиты металлическими листами более чем тщательно. Морская битва двух народов-антагонистов выглядела чрезвычайно своеобразно. В перестрелке между двумя искушёнными в метательной технике расами победителями выходили более манёвренные барки, поэтому некриды предпочитали закрыть амбразуры и делать вид, что всё в порядке. Барки же, отчаянно обстреливая черепах, ничего не могли с ними поделать, и действовали так: загарпунивали(или, если броненосец имел слишком толстую броню, подходили к нему вплотную и буквально пробуривались сквозь обшивку неким подобием штопора) броненосец несколькими кораблями и стремились утащить его на рифы или отмель. Некриды же пытались при помощи остальных кораблей разорвать кораблей связующую нить. Появление чёрного льда сместила паритет. Метая его(в основном с кораблей, воздушные крейсера получились очень неустойчивыми, и совсем непонятно было, как ими плавать в воздухе, поэтому использовали их ограниченно, для разведки), некриды создавали заслоны из льдин прямо посреди экваториальных вод, а то и прицепляли льдину к барочьему кораблю, что не лучшим образом сказывалось на его ходовых характеристиках. И теперь, если удавалось заблокировать несколько кораблей, их уже расстреливали привычными снарядами – горшками с маслом. Барки использовали против червей взрывающиеся снаряды из солнечной соли, стремясь закинуть их через амбразуры внутрь.
После появления льда активность набегов некридов существенно возрасла. Всюду теперь для барок стало гораздо сложнее противостоять броненосным флотилиям. Всюду, кроме Мраморного моря(называлось оно так из-за обилия мраморных карьеров на землях вокруг него). Ибо стояла на его берегу Акра, а в Акре сидел Ганнибал Риф. Точнее, наоборот, не сидел, а бОльшую часть времени проводил на дежурстве в море. Ведь продолжал он обладать чудеснейшим даром Волны – Трезубцев Зова. И взывал он со днища морского хтонических тварей, и затягивали они в пучину неповоротливых черепах, коль рискнули они идти вблизи Мраморного моря. Всюду сновали дозорные бриги ящеров и высматривали броненосцы. Даже на Орт проникнуть было очень затруднительно. Два острова южнее Орта, соединённых узким перешейком, Близнецов, делили между собой барки и некриды. У барок по всему побережью Близнецов находились базы их дозорных кораблей, а опорным их пунктом был город-крепость Тир. Неудивительно, что именно это направление удара избрали и островитяне, и некридцы. Уничтожив оплот ящеров, можно будет выдавить их с острова полностью. Значительно сложнее станет тогда Ганнибалу следить за Потерянным и даже Мраморным морем.
Объединённое войско некридов, мощнейшее, чем когда-либо. Одна крепость, защищаемая гораздо меньшими силами – одним барком. Но барка этот собрал и сплотил вокруг себя лучших ящеров, воевавших с червями полжизни, храбрейших, не бежавших с юга в чужие земли, а оставшихся защищать свои родные берега. Этот барка – легенда, и благословлён самой богиней. И больше, чем что бы то ни было, желает он реванша. Пусть этот остров в разы меньше Орта, пусть эта крепость – не Акра и не Босфор, но тем не менее крепкий орешек. Сражаться за него барки будут, как за последний свой оплот на Иласке. (Или нет.)
Микроизменение, которое никто бы и не заметил. Укрепления теперь дают на 1/2-2/3 дебафф атакующему, на 1/3-1/2 бафф обороняющемуся. Вообще, я вот сейчас думал, куда лучше сдвинуться, к большей конкретике или наоборот? Решил, что циферки, в общем-то, хорошо, но гм-ский глазомер лучше. Просто мало ли какая ситуация может быть, где какие-то факторы друг-друга нивелируют или, наоборот, усиливают, а потом вам поясняй, почему это не по циферкам. Стараюсь быть объективным, различий никаких не делаю, мне интерес лишь важен. Ну, и реалистичность определённая. Сам факт того, что делаю такую оговорку, должен как бе намекнуть, что отношения в треде какие-то не вполне здоровые между игроками. Будьте попроще, ну, поспокойней. Nevermind, в общем.
Штурм укреплений, осадная техника, помощь миражей накладываясь, дают модификатор +1
Бросок некридов: 1d20: (12) = 12 + 1
Защита укреплений, осадная техника, воодушевление Ганнибалом, накладываясь, дают модификатор +4
Бросок барок: 1d8: (6) = 6 + 4
Могущественнейшие кланы развернули широкомасштабное строительство, под землёй и на поверхности, возводя пирамиды, дворцы, чертоги, поражавшие воображение своими размерами и причудливыми формами. Появилось и некридское искусство, довольно своеобразное. Единственным доступным червячьему восприятию была скульптура. Причудливые силуэтом, формой и фактурой поверхности статуи и барельефы украшали червячьи здания.
Другим важнейшим развлечением некридов был ритуальный ужин. Высшее общество собиралось на светском рауте. Отборнейших рабов и животных подвергали живьём медленному расчленению. Черви, любуясь причудливыми фактурами поверхности тканей и изгибам расчленяемого тела, вели светские беседы, закусывая маринованной(подгнившей в изысканном маринаде) плотью и мясными деликатесами. Свежее мясо с жертв мариновалось и клалось в землю вызревать для следующего раута.
Также существовали прочие, мелочные развлечения, суть которых сводилась к проявлению своего господства и доминирования над рабами. В поисках удовольствия обращались черви и к миражам, чтобы те побыли с ними в мире грёз, но тем было просто скучно проводить время со столь убогими в эмоциональном плане созданиями, и делали они это лишь за плату. Зачем миражам вообще материальная плата? Хороший вопрос.
Контракт, коий заключил Угрюмый с доброй третью миражей был сформулирован более чем расплывчато. Ужас на барок миражи напустили, некриды на Орте были в безопасности. За время работы на червей, те миражи пристрастились к двум вещам: материальному миру и вкусу ужаса. Поэтому большинство из них продолжило служить некридам, получая за то приток рабов. Возвели себе те миражи обсидиановые дворцы, где стали предаваться своим утехам, предавая рабов ужаснейшим мукам и мучительному ужасу. Можно было бы привести художественное описание всех тех вещей, но не поддаются они описанию, ибо любопытные экспериментаторы перепробовали все мыслимые и немыслимые способы извлекать насыщеннейшие эмоции из смертных, играя на их живых телах и умирающих душах как на музыкальном инструменте.
Таким образом, требовались некридам, в первую очередь, рабы, и в большом количестве. Особенно обитателям континента, которые сильно завидовали обосновавшимся на Орте собратьям. Пока некриды изыскивали возможность сорвать куш и захватить большое количество разумного имущества, рабов добывать оставалось лишь в набегах. Кроме того, поставляли их барочьи контрабандисты. И первому, и второму каналу препятствовало господство барок на море.
Некриды, следуя указанию их Угрюмому божеству, совершенствовали свои суда, и совершенствовали их свойственным им образом. Превзойти барок в скорости и манёвренности судов было чрезвычайно трудной задачей, невыполнимой. Поэтому черви пошли другим путём. Корабли их были округлыми, словно черепаха, баржами, медленно передвигающихся при помощи костяных вёсел. Баржи эти были костяными, из скелетов китов, и обшиты металлическими листами более чем тщательно. Морская битва двух народов-антагонистов выглядела чрезвычайно своеобразно. В перестрелке между двумя искушёнными в метательной технике расами победителями выходили более манёвренные барки, поэтому некриды предпочитали закрыть амбразуры и делать вид, что всё в порядке. Барки же, отчаянно обстреливая черепах, ничего не могли с ними поделать, и действовали так: загарпунивали(или, если броненосец имел слишком толстую броню, подходили к нему вплотную и буквально пробуривались сквозь обшивку неким подобием штопора) броненосец несколькими кораблями и стремились утащить его на рифы или отмель. Некриды же пытались при помощи остальных кораблей разорвать кораблей связующую нить. Появление чёрного льда сместила паритет. Метая его(в основном с кораблей, воздушные крейсера получились очень неустойчивыми, и совсем непонятно было, как ими плавать в воздухе, поэтому использовали их ограниченно, для разведки), некриды создавали заслоны из льдин прямо посреди экваториальных вод, а то и прицепляли льдину к барочьему кораблю, что не лучшим образом сказывалось на его ходовых характеристиках. И теперь, если удавалось заблокировать несколько кораблей, их уже расстреливали привычными снарядами – горшками с маслом. Барки использовали против червей взрывающиеся снаряды из солнечной соли, стремясь закинуть их через амбразуры внутрь.
После появления льда активность набегов некридов существенно возрасла. Всюду теперь для барок стало гораздо сложнее противостоять броненосным флотилиям. Всюду, кроме Мраморного моря(называлось оно так из-за обилия мраморных карьеров на землях вокруг него). Ибо стояла на его берегу Акра, а в Акре сидел Ганнибал Риф. Точнее, наоборот, не сидел, а бОльшую часть времени проводил на дежурстве в море. Ведь продолжал он обладать чудеснейшим даром Волны – Трезубцев Зова. И взывал он со днища морского хтонических тварей, и затягивали они в пучину неповоротливых черепах, коль рискнули они идти вблизи Мраморного моря. Всюду сновали дозорные бриги ящеров и высматривали броненосцы. Даже на Орт проникнуть было очень затруднительно. Два острова южнее Орта, соединённых узким перешейком, Близнецов, делили между собой барки и некриды. У барок по всему побережью Близнецов находились базы их дозорных кораблей, а опорным их пунктом был город-крепость Тир. Неудивительно, что именно это направление удара избрали и островитяне, и некридцы. Уничтожив оплот ящеров, можно будет выдавить их с острова полностью. Значительно сложнее станет тогда Ганнибалу следить за Потерянным и даже Мраморным морем.
Объединённое войско некридов, мощнейшее, чем когда-либо. Одна крепость, защищаемая гораздо меньшими силами – одним барком. Но барка этот собрал и сплотил вокруг себя лучших ящеров, воевавших с червями полжизни, храбрейших, не бежавших с юга в чужие земли, а оставшихся защищать свои родные берега. Этот барка – легенда, и благословлён самой богиней. И больше, чем что бы то ни было, желает он реванша. Пусть этот остров в разы меньше Орта, пусть эта крепость – не Акра и не Босфор, но тем не менее крепкий орешек. Сражаться за него барки будут, как за последний свой оплот на Иласке. (Или нет.)
Микроизменение, которое никто бы и не заметил. Укрепления теперь дают на 1/2-2/3 дебафф атакующему, на 1/3-1/2 бафф обороняющемуся. Вообще, я вот сейчас думал, куда лучше сдвинуться, к большей конкретике или наоборот? Решил, что циферки, в общем-то, хорошо, но гм-ский глазомер лучше. Просто мало ли какая ситуация может быть, где какие-то факторы друг-друга нивелируют или, наоборот, усиливают, а потом вам поясняй, почему это не по циферкам. Стараюсь быть объективным, различий никаких не делаю, мне интерес лишь важен. Ну, и реалистичность определённая. Сам факт того, что делаю такую оговорку, должен как бе намекнуть, что отношения в треде какие-то не вполне здоровые между игроками. Будьте попроще, ну, поспокойней. Nevermind, в общем.
Штурм укреплений, осадная техника, помощь миражей накладываясь, дают модификатор +1
Бросок некридов: 1d20: (12) = 12 + 1
Защита укреплений, осадная техника, воодушевление Ганнибалом, накладываясь, дают модификатор +4
Бросок барок: 1d8: (6) = 6 + 4
4d5: (5 + 5 + 4 + 5) = 19
Решение о походе на Тир было принято, однако ещё предстояло привести объединённые силы под его стены, что было отдельной задачей. Материковые некриды пошли привычным путём, называемым среди них Островной цепью. Но если раньше ходили они от одной защищённой островной гавани к другой малыми флотилиями, то теперь к Близнецам шёл объединённый континентальный флот. Чтобы отвлечь Ганнибала с его проклятым посохом, была предпринята отвлекающая экспедиция на Крит, остров южнее Акры. Экспедиция была успешно потеряна, зато флотилии, идущей к Близнецам, противостояли лишь корабли барок, а не морские чудовища. Благодаря ледяным заграждениям корабли червей смогли избежать загарпунивания и достигли берега в полном составе.
Путь по суше также не был простым. Северный остров представлял собой скалистую местность, каждая горизонтальная поверхность которой была покрыта экваториальными джунглями. Такая местность прежде помогала некридам наносить удары по прибрежным базам барок и отходить вглубь острова, теперь же три армии с трудом искали проход к барочьей крепости. Это дало Ганнибалу самое важное – время. Собрав по всем городам и весям Юга вооружённое ополчение, он лично прибыл на Близнецы. Барки изрядно потрепали некридов, но остановить их не смогли. Черви начали осаду твердыни. Осадные машины они разместили на скалах неподалёку от города и закрепились там. Однако барки, используя сложный рельеф, дерзкими вылазками выматывали войско червей. Кроме того, из города велась ответная стрельба по некридским машинам. Ганнибал вынуждал червей идти штурмом, и штурм начался.
Барки сражались слаженно, не отдавая ни одного участка укреплений без боя. Первая волна атакующих стены схлынула. Но прежде, чем осаждённые успели передохнуть и заделать бреши в стене, выяснилось, что это были отнюдь не все силы некридов. Начинался второй штурм. Ганнибал пребывал в нерешительности. Первый штурм барки отбили не без труда, выдержат ли второй? Сколько резервов ещё в запасе у костлявых? Тир и Близнецы были важны. Но ещё важнее была армия, важнее были барки. Если он потеряет армию, он не сможет собрать новую. Сейчас не тот момент, чтобы идти ва-банк. Пока что.
Барки отступили на кораблях, оставив Тир. Вновь они отступали, отдавая землю червям. Зато они сохранили воинов. А значит ещё не сломлено их сопротивление. Некриды получили Тир и Близнецы. Стратегически важное, но слишком дорогое приобретение. Материковые черви были разочарованы: резать мягкотелых в масштабном бою оказалось не так просто и не так весело, как следовало из рассказов островитян. Много было поломано костей, а приобретено не так много. И это лишь одна твердыня ящеров. Босфор, Акра, Ираклион всё ещё стоят, и всё ещё есть барки на их стенах. Некриды побеждают, но многое ещё предстоит сделать, чтобы навсегда сокрушить барок.
Путь по суше также не был простым. Северный остров представлял собой скалистую местность, каждая горизонтальная поверхность которой была покрыта экваториальными джунглями. Такая местность прежде помогала некридам наносить удары по прибрежным базам барок и отходить вглубь острова, теперь же три армии с трудом искали проход к барочьей крепости. Это дало Ганнибалу самое важное – время. Собрав по всем городам и весям Юга вооружённое ополчение, он лично прибыл на Близнецы. Барки изрядно потрепали некридов, но остановить их не смогли. Черви начали осаду твердыни. Осадные машины они разместили на скалах неподалёку от города и закрепились там. Однако барки, используя сложный рельеф, дерзкими вылазками выматывали войско червей. Кроме того, из города велась ответная стрельба по некридским машинам. Ганнибал вынуждал червей идти штурмом, и штурм начался.
Барки сражались слаженно, не отдавая ни одного участка укреплений без боя. Первая волна атакующих стены схлынула. Но прежде, чем осаждённые успели передохнуть и заделать бреши в стене, выяснилось, что это были отнюдь не все силы некридов. Начинался второй штурм. Ганнибал пребывал в нерешительности. Первый штурм барки отбили не без труда, выдержат ли второй? Сколько резервов ещё в запасе у костлявых? Тир и Близнецы были важны. Но ещё важнее была армия, важнее были барки. Если он потеряет армию, он не сможет собрать новую. Сейчас не тот момент, чтобы идти ва-банк. Пока что.
Барки отступили на кораблях, оставив Тир. Вновь они отступали, отдавая землю червям. Зато они сохранили воинов. А значит ещё не сломлено их сопротивление. Некриды получили Тир и Близнецы. Стратегически важное, но слишком дорогое приобретение. Материковые черви были разочарованы: резать мягкотелых в масштабном бою оказалось не так просто и не так весело, как следовало из рассказов островитян. Много было поломано костей, а приобретено не так много. И это лишь одна твердыня ящеров. Босфор, Акра, Ираклион всё ещё стоят, и всё ещё есть барки на их стенах. Некриды побеждают, но многое ещё предстоит сделать, чтобы навсегда сокрушить барок.
Долго смотрел Люцифер на детей своих, изучал их отпечатки, отмечал качества и дар к волшебству. Наконец, обратился Люцифер к Гит:
- Слушайте меня, Гит! В этом мире наступают перемены. Так запомните же мои слова, чтобы быть готовыми к ним! Есть в этом мире три враждебных всем прочим народам силы. Нельзя с ними ни договориться, ни заключить союз, без того, чтобы быть обманутыми и преданными. Так не покупайтесь же на их уловки, не заключайте с ними договоров, и не делайте их сильнее, торгуя с ними или с теми, кто служит им - ведь когда-нибудь вам придётся с ними сражаться. А раз так, ослабляйте их, открывая прочим народам глаза на их опасность, и помогайте тем, кто противостоит им.
Первая из этих сил - Некриды, и их подводные союзники, Ёгг. Некриды есть черви, способные управлять костями, создают они себе из них себе тела и сражаются в них. Видят они не свет, как прочие расы, но тепло. Есть в их землях месторождение чёрного льда, что при ударе взрывается ледяной волной, а прикоснувшись к пресной воде, делает всё вокруг невесомым. Ёгг же подобны огромным ракам, что помещают икру свох маток в гнёзда из мёртвой плоти, согревая её разложением, а кости отдают некридам. Раньше жили эти народы далеко на юге, но сейчас в войне с прочими народами захватили некриды себе остров Орт и продолжают войну.
Вторая сила - миражи. Их меньше, чем некридов. Перенимают они свои характеры от смертных, но цель их остаётся одной: привести в этот мир своего безумного бога. Проникают они в сны смертных, питаясь их эмоциями и воруя их знания. Делают они то же самое и наяву. Словно избалованные дети, играют они со смертными, надевая чужие маски. Способны они появиться в любой точке мира, но для материализации им нужно тратить силы, а их присутствие можно почувствовать. Может мираж принять телесную форму. Может, сберегая силы, принять форму бесплотной иллюзии. Легче всего им материализоваться в северо-западных землях - на полуострове Гиперборее, её окрестностях и в Сарваране. Там, за туманными холмами, они обитают, притворяясь королевством магов. Кроме того, третья часть миражей способна вселяться в мёртвые тела. Плодятся же они, заточая тела смертных в огромные кристаллы и мучая пребывающих в вечном кошмаре несчастных. Много таких кристаллов стоят в Призрачном лесу, и неспособны миражи их защитить иначе, чем ложью и хитростью - но мастера они в этом, и не стоит недооценивать их. Есть среди них Чародей, что доносит до них волю их безумного бога, и четыре послушных ему маски. Имена их такие: Тарталья, что принимает в Сарваране послов в обличье королевы, "король" Ковьелло, Пульчинелла и последний - Скарамуш, защитник Сальвии, под чьим началом бьются одурманенные миражами смертные. Знайте, что чем яснее сознание смертного и чем сильнее его дух, тем сложнее миражу в него проникнуть. Поэтому говорю я: пусть фиолетовые кристаллы анобтаниума, одурманивающие сознание, будут для вас запретны.
Третья же сила - Блуп, зелёная слизь, что ползёт с юга, покрывая всё новые земли. Цель её - покрыть собой весь мир. Состоит она из множества существ, единых своими разумами, но не так, как Гит. Не остановятся Блупы перед городами Гит или Тха-Ырг, покроют всё своей массой, если только их не остановить.
Сделал небольшую паузу Люцифер, а затем обратился ко всем Гит, что были в Гемматисе:
- Знайте, что камень в квартале дварфов Гемматиса только что был изменён чужой волей. Поглощает он любого смертного, вставшего на него, смыкается вокруг, погружает жертву в сон. Сильный волей может вырваться из этого сна, и становится это с каждым разом всё проще. Затем же обретает вырывавшийся много раз способность управлять камнем, перемещаясь в нём или разя им своих врагов. А потому, не медля, выведите дварфов из их квартала. Дайте им затем другое место для жизни и возместите потерянное. Сами же возьмите этот квартал под свою охрану и научитесь управлять этим камнем себе на благо. Если же не успеете вы это и придётся сражаться - сражайтесь. Но тех из дварфов, кто не поднимется на бунт - не карайте. Не должен народ их прерваться.
После обратился Люцифер ко всем Гит-ремесленникам:
- Освободите площадь вокруг Шпиля, ибо скоро начнут собираться там избранные Мной. Дайте им пищу и приют, пока не соберутся они все.
И затем заговорил Люцифер разом со всеми Гит, которых он отобрал по силе их магии и по качествам их. Слетелись они к Шпилю. Там подождал Люцифер, пока они отдохнут после перелетов, и затем поведал двум третям от них о создании орденов и о том, что ждёт тех, кто вступит в них. Что знания придётся держать в секрете. Что нельзя будет надолго покидать города и бывать в землях других народов. Что магия будет не чудом лишь одним, но и трудной работой. Но и о почёте, славе, уважении и деньгах, которым положение такое принесёт, поведал. Дал каждому возможность обдумать слова Отца и выбрать свою судьбу, получить знание кристалоделания либо трансмутации, либо оставить выбор знания в руках Люциферовых. Затем же наделил одну треть из оставшихся близ Аккалара Гит даром кристаллоделания, даром пресуществлять камни, от обычных до самых драгоценных, в кристаллы, что запасают, передают и излучают энергию огня, молний, света, звука и движения. тепло, электричество, фотоны, звуковые волны, кинетическую энергию. Чем благороднее и дороже камень, из которого сделан кристалл, тем выше по экспоненте его ёмкость и мощность. Очевидным было их применение - кристаллами огня можно было греться в мороз, охлаждаться в жару, а сделанными из драгоценных камней - сжигать и замораживать врагов. Кристаллы молний, если крепить их на высоте, либо притягивали и поглощали молнии в себя, либо, если уже были заряжены, отталкивали их прочь от жилья. Ещё заряженными кристаллами можно было создавать разряды молний и разить ими врага. Световые кристаллы поглощали свет, а после излучали, и можно было ими светить в темноте, погружать освещённые комнаты во мрак, а хорошими - слепить врагов, погружать их во тьму, и даже резать их плоть светом. Звуковыми можно было создавать тишину для сна или серьёзных переговоров, заглушать переговоры ими же, мешать врагам переговариваться, а то и подавлять их сопротивление, дробить камень и разрушать плоть ужасным рёвом на резонансных частотах. Кинетические были самими интересными - они заряжались, замедляя все движения близ себя, например, если окунуть их в горную речку, а разряжались, ускоряя и делая легче движения вокруг. Используя их, можно было ускориться самому, или ускорить клинок или булаву, чтобы бил он с силой дюжины Гит, или замедлить врага, или замедлить всё вокруг себя, защищаясь от оружия вражеского, или, сэкономив на качестве и весе кристалла, просто вставить его в щит, чтобы держал он любой удар. Самый простой кристалл так был устроен - заряжался, пока не заполнялся полностью, затем разряжался до конца и снова начинал заряжаться, работал только вокруг себя и не более того. Но могли кристаллоделы изменить всё это, сделать так, чтобы кристалл менял режимы по команде, сдвигу рычажка или нажатию кнопки, или по другому сигналу, или по прошествию времени, или чтобы работал он только в определённом радиусе, или направлении, или послойно, или повторял областью эффекта область тела его хозяина, или ещё даже сложнее. Могли они и сделать так, чтобы один кристалл питал другой, отдавая ему свою энергию, причём могли такие кристаллы быть разных типов. А звуковые и световые кристаллы, сделанные опытными мастерами, могли записывать и воспроизводить картины реальности или голоса. Кристаллы молнии, тепла и движения тоже могли выдавать и поглощать энергию по сложным схемам, только кому это было надо? Никому, пока что. А вот запись голосов и картин происходящего были нужной вещью.
- Слушайте меня, Гит! В этом мире наступают перемены. Так запомните же мои слова, чтобы быть готовыми к ним! Есть в этом мире три враждебных всем прочим народам силы. Нельзя с ними ни договориться, ни заключить союз, без того, чтобы быть обманутыми и преданными. Так не покупайтесь же на их уловки, не заключайте с ними договоров, и не делайте их сильнее, торгуя с ними или с теми, кто служит им - ведь когда-нибудь вам придётся с ними сражаться. А раз так, ослабляйте их, открывая прочим народам глаза на их опасность, и помогайте тем, кто противостоит им.
Первая из этих сил - Некриды, и их подводные союзники, Ёгг. Некриды есть черви, способные управлять костями, создают они себе из них себе тела и сражаются в них. Видят они не свет, как прочие расы, но тепло. Есть в их землях месторождение чёрного льда, что при ударе взрывается ледяной волной, а прикоснувшись к пресной воде, делает всё вокруг невесомым. Ёгг же подобны огромным ракам, что помещают икру свох маток в гнёзда из мёртвой плоти, согревая её разложением, а кости отдают некридам. Раньше жили эти народы далеко на юге, но сейчас в войне с прочими народами захватили некриды себе остров Орт и продолжают войну.
Вторая сила - миражи. Их меньше, чем некридов. Перенимают они свои характеры от смертных, но цель их остаётся одной: привести в этот мир своего безумного бога. Проникают они в сны смертных, питаясь их эмоциями и воруя их знания. Делают они то же самое и наяву. Словно избалованные дети, играют они со смертными, надевая чужие маски. Способны они появиться в любой точке мира, но для материализации им нужно тратить силы, а их присутствие можно почувствовать. Может мираж принять телесную форму. Может, сберегая силы, принять форму бесплотной иллюзии. Легче всего им материализоваться в северо-западных землях - на полуострове Гиперборее, её окрестностях и в Сарваране. Там, за туманными холмами, они обитают, притворяясь королевством магов. Кроме того, третья часть миражей способна вселяться в мёртвые тела. Плодятся же они, заточая тела смертных в огромные кристаллы и мучая пребывающих в вечном кошмаре несчастных. Много таких кристаллов стоят в Призрачном лесу, и неспособны миражи их защитить иначе, чем ложью и хитростью - но мастера они в этом, и не стоит недооценивать их. Есть среди них Чародей, что доносит до них волю их безумного бога, и четыре послушных ему маски. Имена их такие: Тарталья, что принимает в Сарваране послов в обличье королевы, "король" Ковьелло, Пульчинелла и последний - Скарамуш, защитник Сальвии, под чьим началом бьются одурманенные миражами смертные. Знайте, что чем яснее сознание смертного и чем сильнее его дух, тем сложнее миражу в него проникнуть. Поэтому говорю я: пусть фиолетовые кристаллы анобтаниума, одурманивающие сознание, будут для вас запретны.
Третья же сила - Блуп, зелёная слизь, что ползёт с юга, покрывая всё новые земли. Цель её - покрыть собой весь мир. Состоит она из множества существ, единых своими разумами, но не так, как Гит. Не остановятся Блупы перед городами Гит или Тха-Ырг, покроют всё своей массой, если только их не остановить.
Сделал небольшую паузу Люцифер, а затем обратился ко всем Гит, что были в Гемматисе:
- Знайте, что камень в квартале дварфов Гемматиса только что был изменён чужой волей. Поглощает он любого смертного, вставшего на него, смыкается вокруг, погружает жертву в сон. Сильный волей может вырваться из этого сна, и становится это с каждым разом всё проще. Затем же обретает вырывавшийся много раз способность управлять камнем, перемещаясь в нём или разя им своих врагов. А потому, не медля, выведите дварфов из их квартала. Дайте им затем другое место для жизни и возместите потерянное. Сами же возьмите этот квартал под свою охрану и научитесь управлять этим камнем себе на благо. Если же не успеете вы это и придётся сражаться - сражайтесь. Но тех из дварфов, кто не поднимется на бунт - не карайте. Не должен народ их прерваться.
После обратился Люцифер ко всем Гит-ремесленникам:
- Освободите площадь вокруг Шпиля, ибо скоро начнут собираться там избранные Мной. Дайте им пищу и приют, пока не соберутся они все.
И затем заговорил Люцифер разом со всеми Гит, которых он отобрал по силе их магии и по качествам их. Слетелись они к Шпилю. Там подождал Люцифер, пока они отдохнут после перелетов, и затем поведал двум третям от них о создании орденов и о том, что ждёт тех, кто вступит в них. Что знания придётся держать в секрете. Что нельзя будет надолго покидать города и бывать в землях других народов. Что магия будет не чудом лишь одним, но и трудной работой. Но и о почёте, славе, уважении и деньгах, которым положение такое принесёт, поведал. Дал каждому возможность обдумать слова Отца и выбрать свою судьбу, получить знание кристалоделания либо трансмутации, либо оставить выбор знания в руках Люциферовых. Затем же наделил одну треть из оставшихся близ Аккалара Гит даром кристаллоделания, даром пресуществлять камни, от обычных до самых драгоценных, в кристаллы, что запасают, передают и излучают энергию огня, молний, света, звука и движения. тепло, электричество, фотоны, звуковые волны, кинетическую энергию. Чем благороднее и дороже камень, из которого сделан кристалл, тем выше по экспоненте его ёмкость и мощность. Очевидным было их применение - кристаллами огня можно было греться в мороз, охлаждаться в жару, а сделанными из драгоценных камней - сжигать и замораживать врагов. Кристаллы молний, если крепить их на высоте, либо притягивали и поглощали молнии в себя, либо, если уже были заряжены, отталкивали их прочь от жилья. Ещё заряженными кристаллами можно было создавать разряды молний и разить ими врага. Световые кристаллы поглощали свет, а после излучали, и можно было ими светить в темноте, погружать освещённые комнаты во мрак, а хорошими - слепить врагов, погружать их во тьму, и даже резать их плоть светом. Звуковыми можно было создавать тишину для сна или серьёзных переговоров, заглушать переговоры ими же, мешать врагам переговариваться, а то и подавлять их сопротивление, дробить камень и разрушать плоть ужасным рёвом на резонансных частотах. Кинетические были самими интересными - они заряжались, замедляя все движения близ себя, например, если окунуть их в горную речку, а разряжались, ускоряя и делая легче движения вокруг. Используя их, можно было ускориться самому, или ускорить клинок или булаву, чтобы бил он с силой дюжины Гит, или замедлить врага, или замедлить всё вокруг себя, защищаясь от оружия вражеского, или, сэкономив на качестве и весе кристалла, просто вставить его в щит, чтобы держал он любой удар. Самый простой кристалл так был устроен - заряжался, пока не заполнялся полностью, затем разряжался до конца и снова начинал заряжаться, работал только вокруг себя и не более того. Но могли кристаллоделы изменить всё это, сделать так, чтобы кристалл менял режимы по команде, сдвигу рычажка или нажатию кнопки, или по другому сигналу, или по прошествию времени, или чтобы работал он только в определённом радиусе, или направлении, или послойно, или повторял областью эффекта область тела его хозяина, или ещё даже сложнее. Могли они и сделать так, чтобы один кристалл питал другой, отдавая ему свою энергию, причём могли такие кристаллы быть разных типов. А звуковые и световые кристаллы, сделанные опытными мастерами, могли записывать и воспроизводить картины реальности или голоса. Кристаллы молнии, тепла и движения тоже могли выдавать и поглощать энергию по сложным схемам, только кому это было надо? Никому, пока что. А вот запись голосов и картин происходящего были нужной вещью.
>Есть среди них Чародей, что доносит до них волю их безумного бога, и четыре послушных ему маски. Имена их такие: Тарталья, что принимает в Сарваране послов в обличье королевы, "король" Ковьелло, Пульчинелла и последний - Скарамуш, защитник Сальвии, под чьим началом бьются одурманенные миражами смертные.
Вот после этого добавляю:
Уже заключен союз между миражами и некридами, и вместе бьются они на юге. И, опасаясь вас, дети мои, пригласили миражи некридов на свои земли, в Сарваран и в Гиперборею, чтобы их силами защищать территорию и кристалльные гробы со своими жертвами. Но не будут некриды спокойно сидеть на землях миражей в обороне, начнут нападать они на ваши и окрестные земли. Готовится война, так будьте готовы, а ещё лучше - сами нанесите упреждающий удар по миражам и их кристалльным гробам, где покоятся в вечном кошмаре дарующие им силу несчастные.
Извини, Ньярл, ничего не имею против тебя и твоих миражей, но война есть война.
Сказал Люцифер одаренным им Гит:
- Одарены вы знанием новым. Так будьте же орденом Кристалломантов, создавайте кристаллы на благо всего народа Гит, и бережно храните знание, что я вам даровал. Живите только в городах Гит, передайте знания только членам своего ордена, обсуждайте их только между собой и с членами двух прочих орденов, избегайте битв и сражений, чтобы не попасть в плен, не покидайте города в одиночку, не покидайте их надолго. Ибо в знании вашем великая сила, и пока лежит она лишь в руках Гит одних - сильнее прочих народов будут они. Число своё пополняйте талантливыми детьми и взрослыми, проверив их сперва на дар к магии и на качества, необходимые для занятия кристалломантией. Подчиняйтесь той же власти, что и прочие Гит, в соответствии с Законом, но для управления своим орденом разделитесь на пять цехов, каждый из которых будет специализироваться на одном из пяти типов кристаллов, и изберите Совет ордена из пяти Гит, каждый из которых будет главой своего цеха, а вместе Совет будет решать вопросы, связанные со всем орденом, и представлять Орден на Общем совете всех орденов. Пусть переход из цеха в цех будет свободным, перейдя же, пусть сдаст перешедший экзамен и займёт новое место, приличествующее его мастерству в создании кристаллов нового цеха. И не таите знания своего цеха от членов прочих цехов вашего ордена.
Затем же дал Люцифер второй трети собранных им Гит (а равно ещё кое-кому, но об этом позже) знание Трансмутации, искусства изменения свойств веществ и материалов, позволяющему делать материалы легче или тяжелее, твёрже, мягче, гибче или ковче, менять их температуру воспламенения или температуру, которую они дают при сгорании, скорость сгорания, запасённый объём тепла, лекарственный и наркотический эффект трав и снадобий, цвет, фактуру, теплоёмкость, теплопроводность и так далее и тому подобное - по сути, любое свойство вещества подлежало изменению. Обычно, чем качественнее и чище было изначальное вещество или материал, тем больше можно из него выжать. Однако, поднаторев в Трансмутации, можно было даже добавлять материалам эффекты, изначально им не присущие - например, заставлять сталь "петь" при ударах ею, или воздух - гореть.
Сказал Люцифер тем, кого одарил знанием Трансмутации:
- Одарены вы знанием новым. Так будьте же орденом Трансмутаторов, работайте на благо всего народа Гит, и бережно храните знание, что я вам даровал. Живите только в городах Гит, передайте знания только членам своего ордена, обсуждайте их только между собой и с членами двух прочих орденов, избегайте битв и сражений, чтобы не попасть в плен, не покидайте города в одиночку, не покидайте их надолго. Ибо в знании вашем великая сила, и пока лежит она лишь в руках Гит одних - сильнее прочих народов будут они. Число своё пополняйте талантливыми детьми и взрослыми, проверив их сперва на дар к магии и на качества, необходимые для занятия Трансмутацией. Подчиняйтесь той же власти, что и прочие Гит, в соответствии с Законом, но для управления своим орденом разделитесь на пять основных цехов, каждый из которых будет специализироваться на одном из главных для ордена типов материала, и сколько угодно дополнительных цехов. Пусть во главе каждого цеха станет один Гит, который будет управлять своим цехом, и из них будет создан Совет ордена, в котором главы пяти крупнейших цехов будут иметь два голоса на Совете ордена и представлять орден на Общем совете всех орденов, а главы всех прочих, где есть хотя бы 20 Гит - по одному голосу на Совете ордена, и одно лишь право присутствовать на Общем совете.
Совет ордена будет решать вопросы, связанные со всем орденом. Пусть переход из цеха в цех будет свободным, перейдя же, пусть сдаст перешедший экзамен и займёт новое место, приличествующее его мастерству в ремесле своего нового цеха. И не таите знания своего цеха от членов прочих цехов вашего ордена.
Третьей трети Гит ничего не даровал Люцифер, но сказал им:
- Не нужен вам дар мой. Уже одарены вы, с рождения или по воспитанию. Пытливы ваши умы, умеете вы искать возможности в материалах, создавать новые предметы и механизмы. Так будете вы третьим орденом, орденом, что будет искать применение для способностей ваших братьев из двух других орденов, и для новых дивных материалов и кристаллов, что создадут они. Будьте орденом Изобретателей, работайте на благо всего народа Гит. Не передавайте никому знания из областей Трансмутации и Кристалломантии, что вы получите от двух прочих орденов. Берегите и собственные знания, делитесь ими лишь в обмен на другие ценные знания. Число своё пополняйте талантливыми детьми и взрослыми, проверив их сперва на качества, необходимые для занятия Изобретательством. Подчиняйтесь той же власти, что и прочие Гит, в соответствии с Законом, но для управления своим орденом разделитесь на пять основных цехов, каждый из которых будет специализироваться на одной из самых важных для ордена областей, и сколько угодно дополнительных цехов. Пусть во главе каждого цеха станет один Гит, который будет управлять своим цехом, и из них будет создан Совет ордена, в котором главы пяти крупнейших цехов будут иметь два голоса на Совете ордена и представлять орден на Общем совете всех орденов, а главы всех прочих, где есть хотя бы 20 Гит - по одному голосу на Совете ордена, и одно лишь право присутствовать на Общем совете.
Совет ордена будет решать вопросы, связанные со всем орденом. Пусть переход из цеха в цех будет свободным, перейдя же, пусть сдаст перешедший экзамен и займёт новое место, приличествующее его мастерству в ремесле своего нового цеха. И не таите знания своего цеха от членов прочих цехов вашего ордена.
Затем обратился Люцифер ко всем Гит, которых он собрал под шпилём:
- О взаимодействии орденов договаривайтесь на общем совете всех орденов, по пять имеющих голос представителей от каждого ордена. Работайте вместе, работайте во благо всему народу Гит, пополняйте свои ряды, создавайте чудесные вещи и храните своё искусство в тайне.
А затем рассказал Люцифер всем Гит-ремесленникам о том, зачем он собирал избранных Гит под сенью Шпиля, какие дары они получили и как с ними следует обращаться. в общем, пояснил за их правовой статус и привилегии А теперь перенесёмся мы на восток, в Милитис, где происходят странные и чудесные вещи.
Сначала было обращение ко всем Гит, потом - только к Гит Гемматиса, потом - только к Гит-ремесленникам, потом к избранным, потом снова ко всем Гит-ремесленникам. Не перепутай. Было 23 праны. 3 потрачено на глас, 12 - на дары, осталось 8.
- Одарены вы знанием новым. Так будьте же орденом Кристалломантов, создавайте кристаллы на благо всего народа Гит, и бережно храните знание, что я вам даровал. Живите только в городах Гит, передайте знания только членам своего ордена, обсуждайте их только между собой и с членами двух прочих орденов, избегайте битв и сражений, чтобы не попасть в плен, не покидайте города в одиночку, не покидайте их надолго. Ибо в знании вашем великая сила, и пока лежит она лишь в руках Гит одних - сильнее прочих народов будут они. Число своё пополняйте талантливыми детьми и взрослыми, проверив их сперва на дар к магии и на качества, необходимые для занятия кристалломантией. Подчиняйтесь той же власти, что и прочие Гит, в соответствии с Законом, но для управления своим орденом разделитесь на пять цехов, каждый из которых будет специализироваться на одном из пяти типов кристаллов, и изберите Совет ордена из пяти Гит, каждый из которых будет главой своего цеха, а вместе Совет будет решать вопросы, связанные со всем орденом, и представлять Орден на Общем совете всех орденов. Пусть переход из цеха в цех будет свободным, перейдя же, пусть сдаст перешедший экзамен и займёт новое место, приличествующее его мастерству в создании кристаллов нового цеха. И не таите знания своего цеха от членов прочих цехов вашего ордена.
Затем же дал Люцифер второй трети собранных им Гит (а равно ещё кое-кому, но об этом позже) знание Трансмутации, искусства изменения свойств веществ и материалов, позволяющему делать материалы легче или тяжелее, твёрже, мягче, гибче или ковче, менять их температуру воспламенения или температуру, которую они дают при сгорании, скорость сгорания, запасённый объём тепла, лекарственный и наркотический эффект трав и снадобий, цвет, фактуру, теплоёмкость, теплопроводность и так далее и тому подобное - по сути, любое свойство вещества подлежало изменению. Обычно, чем качественнее и чище было изначальное вещество или материал, тем больше можно из него выжать. Однако, поднаторев в Трансмутации, можно было даже добавлять материалам эффекты, изначально им не присущие - например, заставлять сталь "петь" при ударах ею, или воздух - гореть.
Сказал Люцифер тем, кого одарил знанием Трансмутации:
- Одарены вы знанием новым. Так будьте же орденом Трансмутаторов, работайте на благо всего народа Гит, и бережно храните знание, что я вам даровал. Живите только в городах Гит, передайте знания только членам своего ордена, обсуждайте их только между собой и с членами двух прочих орденов, избегайте битв и сражений, чтобы не попасть в плен, не покидайте города в одиночку, не покидайте их надолго. Ибо в знании вашем великая сила, и пока лежит она лишь в руках Гит одних - сильнее прочих народов будут они. Число своё пополняйте талантливыми детьми и взрослыми, проверив их сперва на дар к магии и на качества, необходимые для занятия Трансмутацией. Подчиняйтесь той же власти, что и прочие Гит, в соответствии с Законом, но для управления своим орденом разделитесь на пять основных цехов, каждый из которых будет специализироваться на одном из главных для ордена типов материала, и сколько угодно дополнительных цехов. Пусть во главе каждого цеха станет один Гит, который будет управлять своим цехом, и из них будет создан Совет ордена, в котором главы пяти крупнейших цехов будут иметь два голоса на Совете ордена и представлять орден на Общем совете всех орденов, а главы всех прочих, где есть хотя бы 20 Гит - по одному голосу на Совете ордена, и одно лишь право присутствовать на Общем совете.
Совет ордена будет решать вопросы, связанные со всем орденом. Пусть переход из цеха в цех будет свободным, перейдя же, пусть сдаст перешедший экзамен и займёт новое место, приличествующее его мастерству в ремесле своего нового цеха. И не таите знания своего цеха от членов прочих цехов вашего ордена.
Третьей трети Гит ничего не даровал Люцифер, но сказал им:
- Не нужен вам дар мой. Уже одарены вы, с рождения или по воспитанию. Пытливы ваши умы, умеете вы искать возможности в материалах, создавать новые предметы и механизмы. Так будете вы третьим орденом, орденом, что будет искать применение для способностей ваших братьев из двух других орденов, и для новых дивных материалов и кристаллов, что создадут они. Будьте орденом Изобретателей, работайте на благо всего народа Гит. Не передавайте никому знания из областей Трансмутации и Кристалломантии, что вы получите от двух прочих орденов. Берегите и собственные знания, делитесь ими лишь в обмен на другие ценные знания. Число своё пополняйте талантливыми детьми и взрослыми, проверив их сперва на качества, необходимые для занятия Изобретательством. Подчиняйтесь той же власти, что и прочие Гит, в соответствии с Законом, но для управления своим орденом разделитесь на пять основных цехов, каждый из которых будет специализироваться на одной из самых важных для ордена областей, и сколько угодно дополнительных цехов. Пусть во главе каждого цеха станет один Гит, который будет управлять своим цехом, и из них будет создан Совет ордена, в котором главы пяти крупнейших цехов будут иметь два голоса на Совете ордена и представлять орден на Общем совете всех орденов, а главы всех прочих, где есть хотя бы 20 Гит - по одному голосу на Совете ордена, и одно лишь право присутствовать на Общем совете.
Совет ордена будет решать вопросы, связанные со всем орденом. Пусть переход из цеха в цех будет свободным, перейдя же, пусть сдаст перешедший экзамен и займёт новое место, приличествующее его мастерству в ремесле своего нового цеха. И не таите знания своего цеха от членов прочих цехов вашего ордена.
Затем обратился Люцифер ко всем Гит, которых он собрал под шпилём:
- О взаимодействии орденов договаривайтесь на общем совете всех орденов, по пять имеющих голос представителей от каждого ордена. Работайте вместе, работайте во благо всему народу Гит, пополняйте свои ряды, создавайте чудесные вещи и храните своё искусство в тайне.
А затем рассказал Люцифер всем Гит-ремесленникам о том, зачем он собирал избранных Гит под сенью Шпиля, какие дары они получили и как с ними следует обращаться. в общем, пояснил за их правовой статус и привилегии А теперь перенесёмся мы на восток, в Милитис, где происходят странные и чудесные вещи.
Сначала было обращение ко всем Гит, потом - только к Гит Гемматиса, потом - только к Гит-ремесленникам, потом к избранным, потом снова ко всем Гит-ремесленникам. Не перепутай. Было 23 праны. 3 потрачено на глас, 12 - на дары, осталось 8.
Хотя нет, пусть лучше будет так:
>Но не будут некриды спокойно сидеть на землях миражей в обороне, начнут нападать они на ваши и окрестные земли. Близится время, когда война снова придёт в ваш край, так будьте же готовы к ней.
Не буду всё же разжигать и начинать войну. Хотя бы пока. Хотя и чую, что ещё выйдет мне пацифизм боком.
Хитёр был Муад. Но не сравниться было ему с богом. Увидев, как обведены вокруг пальца Гит, поговорил Люцифер с Триединством и выработал план. Было в нём три хода.
Сперва ниспослан был Фенексу артефакт "Кольцо плута" - узкое колечко из потускневшей бронзы, что позволяло аккуратно и точно телепортировать небольшие (не больше, чем обычный кинжал) предметы на расстоянии в примерно километр - но не артефакты, кроме созданных Люцифером. Нельзя было телепортировать предметы внутрь чужого или своего тела, но можно - не видя их, а зная только примерное их расположение - носитель кольца неким образом чувствовал место, откуда собирался воровать или куда - подкидывать. Используя это кольцо, Фенекс дистанционно взял некоторое количество анобтания из места, где фримены его держали. Получившая знание Трансмутации Лилит по слову Фенекса и Люцифера трансмутировала анобтаниум, так, чтобы те из фрименов, кто примет измененные кристаллики, впали в бредовое видение, в котором стремились они убивать Тха-Ырг. Достигнуто это было за счёт того, что модифицированный анобтаний повышал секрецию андреналина и возбуждал лютую ненависть к Тха-Ырг. Затем перенёс Фенекс модифицированный анобтаний обратно, перемешав с обычными кристалликами. И лишь шестьдесят мелких кристалликов, не подвергая модификации, припрятал. Таков был первый ход Люцифера.
Наиболее враждебно настроенный к Муаду после всех произошедших со времени первого хода Люцифера убийств, член Совета Тха-Ырг, некто Диу'Саар, после одной из своих медитаций нашёл в своих ладонях прочный маленький белый камешек, по форме похожий на слезу. На самом деле был это артефакт "Слеза истины" Если сжать его между пальцев и пристально посмотреть на кого-либо, то в течении некоторого времени его цель была принуждена ответить на любой заданный ему вопрос, не обманывая, прямо, честно и не утаивая важную информацию. Жертве притом казалось, что она делает всё это по собственной воле, хотя она и могла что-то заподозрить, увидев реакцию собеседников. По реакции собеседников она могла что-то понять, и, обладая подвижным и сильным разумом, догадаться, что происходит, и предпринять действия, например, убежать или заткнуть себе рот/прикусить зубами язык (просто замолчать она не могла) - но всё это было действительно сложно, если не знать о свойствах камня. Подарив его, Люцифер голосом в голове рассказал Диу'Саару, что это за вещь, какие у нее свойства, позволил их проверить, а затем поведал ему о том, что Муад злоумышляет против народа Тха-Ырг. И убедил его разоблачить Муада перед советом, рекомендуя ему активировать "Слезу истины" и задать Муаду следующие вопросы:
1. Расскажи, как появились анобтаниевые драконы, которые уже убили немало Гит и Тха-Ыргс, и какое ты имел к этому отношение?
2. Причастен ли ты к сокрытию убийств в Милитисе?
3. За что ты не любишь Тха-Ырг?
4. А за что ты не любишь нашего бога?
5. Предал бы ты Тха-Ырг, если бы это было выгодно?
6. Как относишься к членам совета: тут назвать имена тех, с кем Муад больше всего конфликтует.
7. Убил бы ты их, если бы мог сделать это незаметно? Если нет, то по каким причинам?
Фенекс должен был наблюдать за этим собранием, и если что-то пойдёт не так - незаметно отозвать себе кристалл посредством кольца хитреца. Впрочем, он в любом случае должен был отозвать его, когда всё закончится. Пригодится ещё. Если Фенексу не хватает лимита действий сходить на общий совет отозвать кристалл, это за него делает Лилит.
Таков был второй ход Люцифера.
Третий же ход и вовсе был простым. Должен был Фенекс, пока не утихли страсти после признаний Муада, при помощи своего кольца скрытно поместить двадцать кристалликов в кормушки десятка драконов Тха-Ырг, лишь чуть-чуть присыпав сверху зерном или кусочками мяса, а ещё сорок - раскидать по резервуарам с кормом для этого десятка драконов.
Закончив же провокацию, должно было Фенексу и Лилит вести себя спокойно, не давать намёков и оснований для подозрения Гит в причастности к провокации, и лишь в приватных беседах с членами Совета негромко осуждать фрименов и намекать, что если что, Гит будут рады помочь вытурить фрименов из Милитиса - разумеется, в обмен на что-то достойное этой помощи, например, на бывшую территорию фрименов или её часть.
Ход закончен, осталось 1 праны. Было 8, 1 ушло на кольцо, 6 - на "Слезу истины".
Сперва ниспослан был Фенексу артефакт "Кольцо плута" - узкое колечко из потускневшей бронзы, что позволяло аккуратно и точно телепортировать небольшие (не больше, чем обычный кинжал) предметы на расстоянии в примерно километр - но не артефакты, кроме созданных Люцифером. Нельзя было телепортировать предметы внутрь чужого или своего тела, но можно - не видя их, а зная только примерное их расположение - носитель кольца неким образом чувствовал место, откуда собирался воровать или куда - подкидывать. Используя это кольцо, Фенекс дистанционно взял некоторое количество анобтания из места, где фримены его держали. Получившая знание Трансмутации Лилит по слову Фенекса и Люцифера трансмутировала анобтаниум, так, чтобы те из фрименов, кто примет измененные кристаллики, впали в бредовое видение, в котором стремились они убивать Тха-Ырг. Достигнуто это было за счёт того, что модифицированный анобтаний повышал секрецию андреналина и возбуждал лютую ненависть к Тха-Ырг. Затем перенёс Фенекс модифицированный анобтаний обратно, перемешав с обычными кристалликами. И лишь шестьдесят мелких кристалликов, не подвергая модификации, припрятал. Таков был первый ход Люцифера.
Наиболее враждебно настроенный к Муаду после всех произошедших со времени первого хода Люцифера убийств, член Совета Тха-Ырг, некто Диу'Саар, после одной из своих медитаций нашёл в своих ладонях прочный маленький белый камешек, по форме похожий на слезу. На самом деле был это артефакт "Слеза истины" Если сжать его между пальцев и пристально посмотреть на кого-либо, то в течении некоторого времени его цель была принуждена ответить на любой заданный ему вопрос, не обманывая, прямо, честно и не утаивая важную информацию. Жертве притом казалось, что она делает всё это по собственной воле, хотя она и могла что-то заподозрить, увидев реакцию собеседников. По реакции собеседников она могла что-то понять, и, обладая подвижным и сильным разумом, догадаться, что происходит, и предпринять действия, например, убежать или заткнуть себе рот/прикусить зубами язык (просто замолчать она не могла) - но всё это было действительно сложно, если не знать о свойствах камня. Подарив его, Люцифер голосом в голове рассказал Диу'Саару, что это за вещь, какие у нее свойства, позволил их проверить, а затем поведал ему о том, что Муад злоумышляет против народа Тха-Ырг. И убедил его разоблачить Муада перед советом, рекомендуя ему активировать "Слезу истины" и задать Муаду следующие вопросы:
1. Расскажи, как появились анобтаниевые драконы, которые уже убили немало Гит и Тха-Ыргс, и какое ты имел к этому отношение?
2. Причастен ли ты к сокрытию убийств в Милитисе?
3. За что ты не любишь Тха-Ырг?
4. А за что ты не любишь нашего бога?
5. Предал бы ты Тха-Ырг, если бы это было выгодно?
6. Как относишься к членам совета: тут назвать имена тех, с кем Муад больше всего конфликтует.
7. Убил бы ты их, если бы мог сделать это незаметно? Если нет, то по каким причинам?
Фенекс должен был наблюдать за этим собранием, и если что-то пойдёт не так - незаметно отозвать себе кристалл посредством кольца хитреца. Впрочем, он в любом случае должен был отозвать его, когда всё закончится. Пригодится ещё. Если Фенексу не хватает лимита действий сходить на общий совет отозвать кристалл, это за него делает Лилит.
Таков был второй ход Люцифера.
Третий же ход и вовсе был простым. Должен был Фенекс, пока не утихли страсти после признаний Муада, при помощи своего кольца скрытно поместить двадцать кристалликов в кормушки десятка драконов Тха-Ырг, лишь чуть-чуть присыпав сверху зерном или кусочками мяса, а ещё сорок - раскидать по резервуарам с кормом для этого десятка драконов.
Закончив же провокацию, должно было Фенексу и Лилит вести себя спокойно, не давать намёков и оснований для подозрения Гит в причастности к провокации, и лишь в приватных беседах с членами Совета негромко осуждать фрименов и намекать, что если что, Гит будут рады помочь вытурить фрименов из Милитиса - разумеется, в обмен на что-то достойное этой помощи, например, на бывшую территорию фрименов или её часть.
Ход закончен, осталось 1 праны. Было 8, 1 ушло на кольцо, 6 - на "Слезу истины".
Что нужно тем, кто верит в бренность всего сущего? Осознание конечности всего способно стать как источником крайнего негативизма, так и порождать стремление попрать вечность своим конечным существованием.
Путь отрешения является путём Тха-Ырг, не имевших почти ничего. Его избирают потерявшие состояние, скатившиеся до крайней степени бедности, старые вдовы и пары, потерявшие своих детей. Отрешённые не желают ничего и живут в строгом аскетизме в ожидании конца своего пути по земному полю.
Ушедшие из степи Тха-Ырг перестали быть кочевниками и давно уже вели осёдлую жизнь. А осёдлые люди начинают больше ценить то, что имеют, большую ценность придают покою и стабильности. Основная масса обывателей трактует учение Триединства для себя очень просто и схоже с избравшими Путь отрешения: жизнь не вечна, поэтому не стоит вожделеть многого. Следует просто прожить хорошую жизнь. Счастлив, по их мнению, человек, который ничего не желает, кроме того, чтобы то, что он имеет, пребывало с ним до конца его дней. А желали избравшие Путь Довольствия совсем немного: чтобы было что есть, чтобы было где жить, чтобы было с кем жить и чтобы были дети, которые позаботятся о тебе на старости лет.
Но много оставалось и в степи, и вне её, те, кто перед ликом неминуемого хода вещей не желали устраняться или ограничиваться, не желали перед ликом Разрушения быть смиренными и ожидать неотвратимого конца.
В противоположность Довольным, гедонисты никогда не удовлетворены, удовлетворение они воспринимают как скуку и вечно пребывают в поиске новых желаний и ощущений, ведь жизнь коротка и ничего не стоит в масштабах вселенной. В границах каждого пути можно выделить широкий спектр его адептов, ведь одному и тому же в сути своей пути можно следовать совершенно по-разному. Так и к гедонистам причисляются и простые пьяницы, и приключенцы, отправляющиеся в путешествия в самые разные концы земли, и приключенцы-торговцы, отправляющиеся на край света на драконах за огромным барышом и новыми впечатлениями, и благородные разбойники, грабящие богатых и помогающие бедным. Так или иначе, всем гедонистам свойственен в той или иной степени нигилизм. Самые отчаявшиеся, наиболее жаждущие ощущений, полностью отвергшие всяческие моральные основы общества отнюдь не благородные разбойники по ужасу, который они наводят на обывателя, сравнимы лишь с уночервями. Не боящиеся смерти, они охотятся на путников, устраивают налёты на небольшие поселения, но порой, совсем потеряв чувство самосохранения, нападают и на крупные караваны и города и, что ужаснее всего, благодаря своей лихой удали порой добиваются сокрушительного успеха. Никого не щадят они и ради ощущений измываются над жертвами своими как можно изощрённее, стремясь нашинковать их более изящно. И в гулянках нет более разнузданных, нежели они. Если же становится им хоть немного скучно во время своих вакханалий, начинают они от досады и со злости биться друг с другом.
Однако есть и те, кто считают, что есть способ преодолеть закон неотвратимого разрушения. Полагают они себя не столь лично живущими, сколько частью рода, который начался во тьме веков и будет жить если не вечно, то невообразимо больше, чем один. Один в поле не стадо, и жизнь одного – ничто, точнее, очень мало. Тогда как жизни членов рода – умерших, ныне живущих и будущих поколений – действительно представляют из себя что-то значимое. Тха-ырг живёт в своих детях, и детях своих детей. И приверженцы Пути Поколений жизнь свою посвящают служению на благо рода.
Путь этот распространён как среди зажиточных земледельцев или пастухов-кочевников, так и среди знати, аристократической и торговой. Главное – ширить величие и благополучие рода всеми доступными средствами: производить детей, выращивать детей, правильно женить детей, копить состояние для рода, добывать славу родовому имени, помогать членам рода. Зачастую род связывал себя с каким-то особенным делом, обычно оно заключается во владении или «покровительстве» над каким-то участком, закреплённым за родом, но дело может заключаться в какой-либо почётной обязанности или служении, или в каком-то занятии, которому должны посвящать себя члены рода. Внутри рода строго соблюдаются обычаи, регулирующие внутреннюю жизнь.
Культ предков занимает важное место, они являются частью рода и после смерти. Память о них бережно хранится, особенно память о наиболее великих из них. Духам предков возносятся подношения и просьбы о покровительстве в земных делах. Родственников, признанных недостойными, очернивших род, могут исключить из рода, обычно исключают и их потомков. Иногда исключение сопровождается физическим истреблением провинившегося и даже его потомков. Бывает, исключение осуществляется задним числом, исключить могут и древнего предка, если откроются некие новые подробности его деяний. Всё это активно используется во внутриродовой борьбе между различными коленами, которая иногда принимает самые жёсткие формы.
Род состоит из семей. Семьёй считается ячейка рода, состоящая из патриарха – старейшего по отцовской линии в семье, его детей и малых семей его сыновей, а также из семей внуков. Семья обычно коллективно владеет имуществом. Когда патриарх умирает, имущество разделяется соответственно с обычаем этого рода между его сыновьями, и малая семья каждого из них приобретает статус самостоятельной семьи. Роды разрастаются, и некоторые колена, чтобы подчеркнуть свою великость и значимость своего предка, или просто из гордости, или чтобы избавить от моральной необходимости помогать огромному числу членов побочных ветвей, меняют родовое имя. Каждая семья или группа семей внутри рода имеет своё полное родовое имя. Оно состоит из родового имени с прибавлением имён значимых предков. Большой род начинает делиться внутри на несколько обособляющихся колен. Основное родовое имя является первым в полном официальном семейном имени, а за ним имена «прибавочных» предков могут располагаться не по старшинству. «Прибавочных» предков может быть много, и иерархия их эпитетов в полном имени семьи показывает то, с кем в первую очередь себя ассоциирует семья, сближая себя по именованию с теми или иными коленами рода. Когда большинство значимых семей рода начинают ставить родовое имя не на первом месте в официальном семейном имени, можно считать, что большой род преобразовался в клан, а значимые семьи стали уже отдельными родами. Обмельчавшие побочные ветви оказываются, таким образом, почти полностью выкинуты из системы родства. Некоторые новые роды со временем даже отказываются от кланового имени, потому что потомков клана уже так много, что клановое имя стало в один ряд с обывательскими фамилиями.
Не всем, однако, достаточно бессмертия в качестве члена рода. Некоторые надеются запечатлеться в веках благодаря лишь своим собственным свершениям. Менее честолюбивые надеются лишь совершить нечто великое и гонятся не за вечной славой, а хотят придать некий импульс, который окажет на современников значительное влияние. А через современников этот импульс передастся их потомкам, и масштабы свершения вырастут по экспоненте, пусть и имени того, кто на самом деле породил этот импульс, знать никто не будет. Деяние, в том или ином виде, проживёт в веках, личность оставит свою чёрточку в истории. Большинство же, всё-таки, руководствовались честолюбивыми соображениями и искали себе такого величия, что даже в обществе, где коллективная память есть прежде всего родовая память, имя одного этого быка будут помнить и передавать из уст в уста. Пример его деяний будет вдохновлять других(тоже, таким образом, создавая руководящий импульс), и в памяти Тха-Ырг, а может даже и прочих народов, обретёт он бессмертие.
Не пришедшие ни к какому пути, становились на Путь Ищущих. Таковыми были большинство шаманов, особенно «диких», живущих вместе с кочевниками или где-то в глуши, и искали они что-то, сами не зная что, блуждая в мире духов. Ищущими были и многие молодые тха-ырг, которых не привлекал никакой путь, и уходили они в далёкие странствия, в поисках чего-то, а точнее, в поисках самого себя.
Путь отрешения является путём Тха-Ырг, не имевших почти ничего. Его избирают потерявшие состояние, скатившиеся до крайней степени бедности, старые вдовы и пары, потерявшие своих детей. Отрешённые не желают ничего и живут в строгом аскетизме в ожидании конца своего пути по земному полю.
Ушедшие из степи Тха-Ырг перестали быть кочевниками и давно уже вели осёдлую жизнь. А осёдлые люди начинают больше ценить то, что имеют, большую ценность придают покою и стабильности. Основная масса обывателей трактует учение Триединства для себя очень просто и схоже с избравшими Путь отрешения: жизнь не вечна, поэтому не стоит вожделеть многого. Следует просто прожить хорошую жизнь. Счастлив, по их мнению, человек, который ничего не желает, кроме того, чтобы то, что он имеет, пребывало с ним до конца его дней. А желали избравшие Путь Довольствия совсем немного: чтобы было что есть, чтобы было где жить, чтобы было с кем жить и чтобы были дети, которые позаботятся о тебе на старости лет.
Но много оставалось и в степи, и вне её, те, кто перед ликом неминуемого хода вещей не желали устраняться или ограничиваться, не желали перед ликом Разрушения быть смиренными и ожидать неотвратимого конца.
В противоположность Довольным, гедонисты никогда не удовлетворены, удовлетворение они воспринимают как скуку и вечно пребывают в поиске новых желаний и ощущений, ведь жизнь коротка и ничего не стоит в масштабах вселенной. В границах каждого пути можно выделить широкий спектр его адептов, ведь одному и тому же в сути своей пути можно следовать совершенно по-разному. Так и к гедонистам причисляются и простые пьяницы, и приключенцы, отправляющиеся в путешествия в самые разные концы земли, и приключенцы-торговцы, отправляющиеся на край света на драконах за огромным барышом и новыми впечатлениями, и благородные разбойники, грабящие богатых и помогающие бедным. Так или иначе, всем гедонистам свойственен в той или иной степени нигилизм. Самые отчаявшиеся, наиболее жаждущие ощущений, полностью отвергшие всяческие моральные основы общества отнюдь не благородные разбойники по ужасу, который они наводят на обывателя, сравнимы лишь с уночервями. Не боящиеся смерти, они охотятся на путников, устраивают налёты на небольшие поселения, но порой, совсем потеряв чувство самосохранения, нападают и на крупные караваны и города и, что ужаснее всего, благодаря своей лихой удали порой добиваются сокрушительного успеха. Никого не щадят они и ради ощущений измываются над жертвами своими как можно изощрённее, стремясь нашинковать их более изящно. И в гулянках нет более разнузданных, нежели они. Если же становится им хоть немного скучно во время своих вакханалий, начинают они от досады и со злости биться друг с другом.
Однако есть и те, кто считают, что есть способ преодолеть закон неотвратимого разрушения. Полагают они себя не столь лично живущими, сколько частью рода, который начался во тьме веков и будет жить если не вечно, то невообразимо больше, чем один. Один в поле не стадо, и жизнь одного – ничто, точнее, очень мало. Тогда как жизни членов рода – умерших, ныне живущих и будущих поколений – действительно представляют из себя что-то значимое. Тха-ырг живёт в своих детях, и детях своих детей. И приверженцы Пути Поколений жизнь свою посвящают служению на благо рода.
Путь этот распространён как среди зажиточных земледельцев или пастухов-кочевников, так и среди знати, аристократической и торговой. Главное – ширить величие и благополучие рода всеми доступными средствами: производить детей, выращивать детей, правильно женить детей, копить состояние для рода, добывать славу родовому имени, помогать членам рода. Зачастую род связывал себя с каким-то особенным делом, обычно оно заключается во владении или «покровительстве» над каким-то участком, закреплённым за родом, но дело может заключаться в какой-либо почётной обязанности или служении, или в каком-то занятии, которому должны посвящать себя члены рода. Внутри рода строго соблюдаются обычаи, регулирующие внутреннюю жизнь.
Культ предков занимает важное место, они являются частью рода и после смерти. Память о них бережно хранится, особенно память о наиболее великих из них. Духам предков возносятся подношения и просьбы о покровительстве в земных делах. Родственников, признанных недостойными, очернивших род, могут исключить из рода, обычно исключают и их потомков. Иногда исключение сопровождается физическим истреблением провинившегося и даже его потомков. Бывает, исключение осуществляется задним числом, исключить могут и древнего предка, если откроются некие новые подробности его деяний. Всё это активно используется во внутриродовой борьбе между различными коленами, которая иногда принимает самые жёсткие формы.
Род состоит из семей. Семьёй считается ячейка рода, состоящая из патриарха – старейшего по отцовской линии в семье, его детей и малых семей его сыновей, а также из семей внуков. Семья обычно коллективно владеет имуществом. Когда патриарх умирает, имущество разделяется соответственно с обычаем этого рода между его сыновьями, и малая семья каждого из них приобретает статус самостоятельной семьи. Роды разрастаются, и некоторые колена, чтобы подчеркнуть свою великость и значимость своего предка, или просто из гордости, или чтобы избавить от моральной необходимости помогать огромному числу членов побочных ветвей, меняют родовое имя. Каждая семья или группа семей внутри рода имеет своё полное родовое имя. Оно состоит из родового имени с прибавлением имён значимых предков. Большой род начинает делиться внутри на несколько обособляющихся колен. Основное родовое имя является первым в полном официальном семейном имени, а за ним имена «прибавочных» предков могут располагаться не по старшинству. «Прибавочных» предков может быть много, и иерархия их эпитетов в полном имени семьи показывает то, с кем в первую очередь себя ассоциирует семья, сближая себя по именованию с теми или иными коленами рода. Когда большинство значимых семей рода начинают ставить родовое имя не на первом месте в официальном семейном имени, можно считать, что большой род преобразовался в клан, а значимые семьи стали уже отдельными родами. Обмельчавшие побочные ветви оказываются, таким образом, почти полностью выкинуты из системы родства. Некоторые новые роды со временем даже отказываются от кланового имени, потому что потомков клана уже так много, что клановое имя стало в один ряд с обывательскими фамилиями.
Не всем, однако, достаточно бессмертия в качестве члена рода. Некоторые надеются запечатлеться в веках благодаря лишь своим собственным свершениям. Менее честолюбивые надеются лишь совершить нечто великое и гонятся не за вечной славой, а хотят придать некий импульс, который окажет на современников значительное влияние. А через современников этот импульс передастся их потомкам, и масштабы свершения вырастут по экспоненте, пусть и имени того, кто на самом деле породил этот импульс, знать никто не будет. Деяние, в том или ином виде, проживёт в веках, личность оставит свою чёрточку в истории. Большинство же, всё-таки, руководствовались честолюбивыми соображениями и искали себе такого величия, что даже в обществе, где коллективная память есть прежде всего родовая память, имя одного этого быка будут помнить и передавать из уст в уста. Пример его деяний будет вдохновлять других(тоже, таким образом, создавая руководящий импульс), и в памяти Тха-Ырг, а может даже и прочих народов, обретёт он бессмертие.
Не пришедшие ни к какому пути, становились на Путь Ищущих. Таковыми были большинство шаманов, особенно «диких», живущих вместе с кочевниками или где-то в глуши, и искали они что-то, сами не зная что, блуждая в мире духов. Ищущими были и многие молодые тха-ырг, которых не привлекал никакой путь, и уходили они в далёкие странствия, в поисках чего-то, а точнее, в поисках самого себя.
Учение о выгоде каждый воспринял так, как ему то было ближе. Индивидуалисты сочли его за учение о личном обогащении; простонародье, особенно живущие в подданстве у Ордена, как манифест об освобождении от повинностей; землевладельцы как учение о надлежащем властвовании над подчинёнными. Наведама в первую очередь и более всего поддержали орденские торговцы. Географический регион, простирающийся вдоль Нила от устья вверх до холмов и джунглей, зовётся Разлив. Надо бы Ордену придумать эпитет. Помимо очевидных профитов от претворения в жизнь Учения, торговцы рассчитывали через Наведама и его сторонников сменить орденские порядки себе на пользу, чтобы иметь больше влияния и если не покончить с деспотией воинов-шаманов, то хотя бы оказать давление на правящую клику и заставить пойти на определённые уступки. Торговцы из прочих земель также поддержали коллег. Орденские крестьяне в большинстве своём придерживались Пути Довольствия, и хотя симпатизировали Наведаму, ибо поборы Ордена истощали средства до крайнего предела, больше боялись того, что раскачает их лодку посреди реки от перемен и вражды между ними, и потому заняли пассивно-сочувствующую позицию. Роды, существовавшие в орденских владениях, управляемых административно, были убоги числом, могуществом и состоянием. Но по границам орденских земель проживали роды, общины которых были свободны от повинностей, им лишь надлежало блюсти порядок в округе их общин и оказывать содействие орденскому войску, если оно будет действовать в их краю. Роды те стяжали большое состояние, обрабатывая обширные угодья и не страдая от податей. Но жили они в постоянной боевой готовности, постоянно отражая разбойничьи набеги. Орден терпел их свободное существование из-за пользы, что приносили эти роды, но не давал им нисколько расширяться вглубь орденской земли и принуждал выдавать всех беглых крестьян. Пограничные роды тоже поддержали Наведама.
Орденский «истеблишмент» мог положиться лишь на рыцарей Ордена и боялся Наведама. Что если он привлечёт северные братства на свою сторону за счёт денег купцов или пообещав раздать им наделы из орденской земли? Что если Муадова орда встанет на сторону Наведама? Что если Муад воспользуется сумятицей в Ордене, объединиться с ангелами и нанесёт удар? Что если Наведам посеет смуту в умах угнетённых дворфов, и в Милитисе вспыхнет восстание? Да и, всё-таки, он отмечен богом. Наведам был опасен и независим, и домогался власти. И поэтому… воины-шаманы удовлетворили притязания Наведама. Верховный совет Ордена дал ему важное и ответственное задание – претворить волю Триединства, взять начальство над Великим походом и отправиться бороться с зелёным врагом. Таким образом, получалось, что это Орден назначил его на эту должность, и что Наведам всё ещё подчинён Совету. При этом во главе орденского войска оставался стоять Нуадам, но чтобы не вызывать совсем уж неразберихи, удалился в Милитис, а вместо себя командовать орденской армии поставил заместителя можно придумать имя ещё одной безличной неписи. При этом участие Ордена в походе существенно уменьшилось. Две трети войска были отозваны «для наведения порядка на приобретённых территориях и для защиты пределов Ордена».
Сейчас настрочу про план и всё остальное.
Орденский «истеблишмент» мог положиться лишь на рыцарей Ордена и боялся Наведама. Что если он привлечёт северные братства на свою сторону за счёт денег купцов или пообещав раздать им наделы из орденской земли? Что если Муадова орда встанет на сторону Наведама? Что если Муад воспользуется сумятицей в Ордене, объединиться с ангелами и нанесёт удар? Что если Наведам посеет смуту в умах угнетённых дворфов, и в Милитисе вспыхнет восстание? Да и, всё-таки, он отмечен богом. Наведам был опасен и независим, и домогался власти. И поэтому… воины-шаманы удовлетворили притязания Наведама. Верховный совет Ордена дал ему важное и ответственное задание – претворить волю Триединства, взять начальство над Великим походом и отправиться бороться с зелёным врагом. Таким образом, получалось, что это Орден назначил его на эту должность, и что Наведам всё ещё подчинён Совету. При этом во главе орденского войска оставался стоять Нуадам, но чтобы не вызывать совсем уж неразберихи, удалился в Милитис, а вместо себя командовать орденской армии поставил заместителя можно придумать имя ещё одной безличной неписи. При этом участие Ордена в походе существенно уменьшилось. Две трети войска были отозваны «для наведения порядка на приобретённых территориях и для защиты пределов Ордена».
Сейчас настрочу про план и всё остальное.
Много неудовольства вызывали фримены среди орденцев. Уже несколько быков подсадили они на свою фиолетовую отраву, кроме того, значительно участились стычки между этими торчками и тха-ырг. Да и личность Муада не вполне внушала доверие.
Диу’Саар удар свой решил нанести на очередном пиру, на котором присутствовали участники Великого похода, Муад с компанией, Фенекс и Лилит. Когда собравшиеся уже пригубили вино, Диу’Саар, не прикасавшийся к еде, нарочито громко обратился к Синеокому.
– И всё-таки престранно, господа, откуда вдруг взяли и появились эти крылатые чудовища. Я червей имею в виду. Слушай, Муад, а не знаешь ли ты, откуда они все взялись? У вас же там тоже черви есть, это не от них ли они произошли, а? – с ехидцей спросил орденец и активировал Слезу.
– Может от них, может не от них… Мне-то почём знать? – лениво ответил Муад. Черви не очень-то похожи на пустынных ни по виду, ни по свойствам. Между экспериментом и их появлением прошло время, а Муад уже и забыл об этом эксперименте, у него были дела позначительнее, и полагает, что черви те также издохли. Никто и не догадался, откуда эти черви появились.
Диу растерялся, но скоро опомнился и продолжил расспрашивать.
– Да уж, кто знает… Слушай, я, конечно, понимаю, народная традиция, и всё такое, но больно уж буйные твои ребята в последнее время. Сколько раз они уже бросались на наших. Наверняка же ты ещё своих покрываешь, когда они кого-то режут, когда можешь, скажи же, правда?
– А чего их покрывать? Ну буянят ребята, ну да, нехорошо. Но у нас, в отличие от некоторых, люди свободные, и сами отвечают за совершённое. Поэтому если кто из моих учинит кому обиду, то всегда можете вызвать его на поединок, если кишка не тонка защищать свою правду. Во-первых, это всё же драка, а не убийство. Драка создаёт шум, поэтому обычно есть свидетели. Во-вторых, ну как он лично будет что-то покрывать? Фримен, если отошёл, справится сам, а лучше просто съебёт. Ну не будут же они проводить криминологическую экспертизу и снимать отпечатки пальцев? В третьих, так ли уж это страшно? Ну случаются стычки, да, это настраивает тха-ырг против фрименов, но предъяву-то кинуть не за что, это просто драки по пьяни, а не быкоцид. И поэтому Муаду немножко всё равно, да и что он, опять-таки, может сделать? Да ничего.
– Ай-ай-ай, твои люди режут быков, а тебе наплевать. Скажи, за что ты так ненавидишь Тха-Ырг?
– А за что мне их ненавидеть? Смертные как смертные, со своими слабостями. Нет, я уважаю их за многое, например, за то, что они презирают смерть. За что я их не люблю? За то, что многие из них остепенились и забыли дух свободы, дух Степи, променяли всё это на домашний очаг и полурабскую жизнь. Нет в них уже былой страсти и воли, нету… – задумчиво произнёс Муад.
– Тебе ли нас судить, – возбуждённо начал Диу’Саар, свирипея, – тебе ли нас судить, презренный! Мы исполняем волю Триединства-Вседержателя, да пребудет владычество Его над смертными, ничтожный! Оно сказало нам основать поселения и заняться созиданием, и мы свято следуем его указанию, а ты! а ты! Нечестивец, сошёл ты с пути его, когда в пустыне решил остаться, отведав отравы, ренегат! Почему ты предал Триединство, отвечай, за что ты его ненавидишь?!
Диу’Саар уже вскочил из-за стола, грозно поднялся Муад.
– Молчи, плешивый раб! Триединство открыло Тха-Ырг, и мне, истину мироздания, Триединство освободило сознание быков, и за это каждый, кто приобщается к Триединому слову, должен быть бесконечно благодарен Трёхликому. Но привело оно вышедших из степи не в новые благие земли, а к рабству, рабству собственности. Вело Триединство Тха-Ырг через пустыню, через горы, сколько тогда быков полегло?! И куда Всевидящее их привело?! В рабство к полуросликам! Как оно могло не знать о том, какие трудности впереди? Так значит намеренно привело стада свои в пустые земли, значит намеренно обрушило на них столько горя?!
– Молчи, нечестивец! То было испытание, и прошли его Тха-Ырг, теперь горные быки живут в достатке и обучились прекрасным ремёслам!
– Теперь горцы вламывают на крылатых за гроши и живут в душной пещере! Непостоянно Триединство… Не знаю… Может, оно имеет некий непостижимый замысел, может, пути его неисповедимы… Но я узрел будущее и увидел там лишь хаос!
Муад вскочил на стол и обращался теперь ко всем собравшимся. Непонятно было, взял он в себя в руки уже или нет.
–Лишь Хаос. Кто выживает в бурном потоке? Тот ли, кто держится за твёрдые стены или имущество? Тот ли, кто слепо даёт понукать собою другим, волю свою им отдавая? Нет, лишь свободные духом волн не боятся, лишь те, кто дерзает, лишь те, кто Волна, кто Поток!.. Чту ли я Бога? Больше, чем все эти старцы. Ибо усвоив учение его, нужно понять лишь одно: ничего. Нет ничего вечного, и это вечно. Нет ничего истинного, всё преходяще и искажается. Жили Тха-Ырг в рабстве у предрассудков, у мифов, у лжи, но обучил их Триединый. Неизвестно, того ли желал, но дал он свободу от бренного мира двуногим стадам. Вы поймите, братья, силы такой, что сейчас собралась под Милитисом нам вовек не собрать. Сила в единстве, рёк Трёхликий. И вот мы едины, и вот мы сильны. С теми, кто Слово воспринял, дружите, тех же, кто глух, истребляйте, вот что рёк Он. Встретились мы и сдружились, ибо фримены, от меня наученные, тоже познали мудрость Трёхликого. Встретили мы… – Муад посмотрел своими синефиолетовыми глазами на Фенекса и Лилит, – ..дворфов и победили их, так что же теперь?! Воля Триединства очевидна...
Диу’Саар удар свой решил нанести на очередном пиру, на котором присутствовали участники Великого похода, Муад с компанией, Фенекс и Лилит. Когда собравшиеся уже пригубили вино, Диу’Саар, не прикасавшийся к еде, нарочито громко обратился к Синеокому.
– И всё-таки престранно, господа, откуда вдруг взяли и появились эти крылатые чудовища. Я червей имею в виду. Слушай, Муад, а не знаешь ли ты, откуда они все взялись? У вас же там тоже черви есть, это не от них ли они произошли, а? – с ехидцей спросил орденец и активировал Слезу.
– Может от них, может не от них… Мне-то почём знать? – лениво ответил Муад. Черви не очень-то похожи на пустынных ни по виду, ни по свойствам. Между экспериментом и их появлением прошло время, а Муад уже и забыл об этом эксперименте, у него были дела позначительнее, и полагает, что черви те также издохли. Никто и не догадался, откуда эти черви появились.
Диу растерялся, но скоро опомнился и продолжил расспрашивать.
– Да уж, кто знает… Слушай, я, конечно, понимаю, народная традиция, и всё такое, но больно уж буйные твои ребята в последнее время. Сколько раз они уже бросались на наших. Наверняка же ты ещё своих покрываешь, когда они кого-то режут, когда можешь, скажи же, правда?
– А чего их покрывать? Ну буянят ребята, ну да, нехорошо. Но у нас, в отличие от некоторых, люди свободные, и сами отвечают за совершённое. Поэтому если кто из моих учинит кому обиду, то всегда можете вызвать его на поединок, если кишка не тонка защищать свою правду. Во-первых, это всё же драка, а не убийство. Драка создаёт шум, поэтому обычно есть свидетели. Во-вторых, ну как он лично будет что-то покрывать? Фримен, если отошёл, справится сам, а лучше просто съебёт. Ну не будут же они проводить криминологическую экспертизу и снимать отпечатки пальцев? В третьих, так ли уж это страшно? Ну случаются стычки, да, это настраивает тха-ырг против фрименов, но предъяву-то кинуть не за что, это просто драки по пьяни, а не быкоцид. И поэтому Муаду немножко всё равно, да и что он, опять-таки, может сделать? Да ничего.
– Ай-ай-ай, твои люди режут быков, а тебе наплевать. Скажи, за что ты так ненавидишь Тха-Ырг?
– А за что мне их ненавидеть? Смертные как смертные, со своими слабостями. Нет, я уважаю их за многое, например, за то, что они презирают смерть. За что я их не люблю? За то, что многие из них остепенились и забыли дух свободы, дух Степи, променяли всё это на домашний очаг и полурабскую жизнь. Нет в них уже былой страсти и воли, нету… – задумчиво произнёс Муад.
– Тебе ли нас судить, – возбуждённо начал Диу’Саар, свирипея, – тебе ли нас судить, презренный! Мы исполняем волю Триединства-Вседержателя, да пребудет владычество Его над смертными, ничтожный! Оно сказало нам основать поселения и заняться созиданием, и мы свято следуем его указанию, а ты! а ты! Нечестивец, сошёл ты с пути его, когда в пустыне решил остаться, отведав отравы, ренегат! Почему ты предал Триединство, отвечай, за что ты его ненавидишь?!
Диу’Саар уже вскочил из-за стола, грозно поднялся Муад.
– Молчи, плешивый раб! Триединство открыло Тха-Ырг, и мне, истину мироздания, Триединство освободило сознание быков, и за это каждый, кто приобщается к Триединому слову, должен быть бесконечно благодарен Трёхликому. Но привело оно вышедших из степи не в новые благие земли, а к рабству, рабству собственности. Вело Триединство Тха-Ырг через пустыню, через горы, сколько тогда быков полегло?! И куда Всевидящее их привело?! В рабство к полуросликам! Как оно могло не знать о том, какие трудности впереди? Так значит намеренно привело стада свои в пустые земли, значит намеренно обрушило на них столько горя?!
– Молчи, нечестивец! То было испытание, и прошли его Тха-Ырг, теперь горные быки живут в достатке и обучились прекрасным ремёслам!
– Теперь горцы вламывают на крылатых за гроши и живут в душной пещере! Непостоянно Триединство… Не знаю… Может, оно имеет некий непостижимый замысел, может, пути его неисповедимы… Но я узрел будущее и увидел там лишь хаос!
Муад вскочил на стол и обращался теперь ко всем собравшимся. Непонятно было, взял он в себя в руки уже или нет.
–Лишь Хаос. Кто выживает в бурном потоке? Тот ли, кто держится за твёрдые стены или имущество? Тот ли, кто слепо даёт понукать собою другим, волю свою им отдавая? Нет, лишь свободные духом волн не боятся, лишь те, кто дерзает, лишь те, кто Волна, кто Поток!.. Чту ли я Бога? Больше, чем все эти старцы. Ибо усвоив учение его, нужно понять лишь одно: ничего. Нет ничего вечного, и это вечно. Нет ничего истинного, всё преходяще и искажается. Жили Тха-Ырг в рабстве у предрассудков, у мифов, у лжи, но обучил их Триединый. Неизвестно, того ли желал, но дал он свободу от бренного мира двуногим стадам. Вы поймите, братья, силы такой, что сейчас собралась под Милитисом нам вовек не собрать. Сила в единстве, рёк Трёхликий. И вот мы едины, и вот мы сильны. С теми, кто Слово воспринял, дружите, тех же, кто глух, истребляйте, вот что рёк Он. Встретились мы и сдружились, ибо фримены, от меня наученные, тоже познали мудрость Трёхликого. Встретили мы… – Муад посмотрел своими синефиолетовыми глазами на Фенекса и Лилит, – ..дворфов и победили их, так что же теперь?! Воля Триединства очевидна...
– Да, очевидна, – поднялся Наведам, – надвигается Зелёная плесень, и именно поэтому нужны нам наши силы, нам нужно быть едиными, чтобы остановить и побороть её, и это самое главное.
– Эти сопли будут ещё тысячу лет добираться до наших пределов, неразумно сейчас…
– До твоих – может быть, но Зелёное уже у южных поселений тха-ырг. Ты всё твердишь о том, что не ведаешь воли Триединства, но оно сказало яснее ясного! Надлежит нам двигаться на юг и остановить зелёное поле! Да, посылало нам Триединство и беды, и испытания, но посмотри, сколько даров оно нам принесло, и дары эти не только в Триедином Слове: духовидение, драконы, слово об обогащении, многое другое. Сколь мало имели мы и до сих пор имеют наши степные братья! Сколь много обрели мы, занявшись возделыванием земли и ремёслами! Сколь возросла наша мощь! И воздаст оно нам ещё, если будем мы послушны мудрой воли его!
– Слабый принимает подачки у сильного, свободный берёт своё сам. Слово – это другая материя, его можно раздавать всем и каждому, и не беднеть. Но когда речь идёт о материальных вещах или о слове, дающемся за плату, то есть подачка, и недостойно её принимать для свободного, ибо становится он зависим от дарителя. Разве не о вреде и позорности рабства возвестило Триединство в своём недавнем новом слове?
– Горделивый глупец! Одно дело, быть в рабстве у низменных смертных, а Богу нашему мы служим добровольно, и чтим его справедливо, ибо многое через него имеем, а прежде всего – его наставничество. И зовёт оно нас нынче на юг…
– Всемудрейшее, всемудрейшее, а не видит, что нет лучше шанса сейчас его собственное желание осуществить и не будет!.. Скажите, когда ещё соберётся столь большое и единое войско, столь могучее войско, воодушевлённое Триединым словом? Никогда! Так ужели мы должны идти месить болотные сопли?! Ужели нет у нас миссии важнее и пригоднее, неужели не осталось нигде глухих, которые никогда не услышать?..
– Молчи! Молчи и не смущай бычий народ! Плохо ты знаешь слово, и новое слово тоже плохо знаешь! Потоки судьбы необъятно сложны и запутаны, и тот, кто лезет вперёд ,на рожон, забывая о всём, погибает! Нужно учиться, нужно уметь направлять силу, даже когда имеешь её; нужно уметь отступать, даже когда силу имеешь больше, потому что и с меньшей силой, умеючи её направляя, можно сделаться сильнее. И нужно уметь ждать, а ты, лёгкой славы ища, смущаешь народ и толкаешь на гибель!
– Ты трус!
– Испытай, если хочешь меня обвинить!
Наведам схватился за рукоять своего меча, но, памятуя об обычае фрименов, не извлёк его из ножен.
– Будущее рассудит нас и покажет, кто был прав, и горе будет ошибавшемуся, – холодно изрёк Муад и отправился прочь.
– Воистину.
– Все, кто судьбы не боится, те, кто помнит единственно истинное, первое слово Триединство, те, кто не может пребывать более в рабстве, последуют пусть с нами на юг, не к зелёной жиже, но к далёким землям, где мы снискаем силу и славу, и словом освободим готовых услышать, и в цепи закуём глухих.
Затея с провокацией вполне удалась, обладатели драконов обвиняли Муада невесть в чём. Тот понял, что действуют против него многие силы, в том числе и божественные, а у него заступников нет. Придётся оставить самые амбициозные планы. Может, оно и к лучшему. Кто знает, может, далёкие земли ещё богаче и менее защищены. Да только сколько от его орды останется, когда она дойдёт до тех земель?
Зашли слова Муада прежде всего степнякам, давно уже желавших продолжить приключения и путешествие. Северные братства не были довольны своими новыми владениями, был доход с них скудным, да и дворфы отличались строптивостью. Поэтому некоторая часть из них примкнула к Муаду, остальные согласились отказаться от своих владений, так как обещал Наведам, что после того, как отгонят они зелёную слизь подальше, будет произведено переселение части орденских крестьян на новые земли, и братства организуют на юге орденскую марку. Так или иначе, всем остальным тоже требовалось примкнуть к Орде или Ордену, ибо заключалось новое соглашение о разделе гор. Муад, предвидя от своих владений в Милитисе лишь проблемы, передал свою треть Ордену, за что тот согласился установить свой протекторат над Арракисом и фрименскими селениями. Орден уступал горы вокруг Милитиса в полное владение ангелам, за ними же оставалась и их треть Милитиса. Правда, там они почти не селились и имели лишь гарнизон, но сдавали площади в аренду тха-ырг.
Муад зовёт степняков за собой:
1d20: (3) = 3 – 3 от отношашек с Триединством + 6 от элаймента – 3 от инцидента с драконами и нападениями
Муад зовёт северян идти за профитами(за ним):
1d20: (9) = 9 + 3 там профиты и слава – 3 инциденты – 1 сомнительные и далёкие профиты
Наведам зовёт северян месить жижу за вотчины:
1d20: (13) = 13 + 3 неплохие профиты – 1 Работать? Это нам не задавали, это мы не проходили.
– Эти сопли будут ещё тысячу лет добираться до наших пределов, неразумно сейчас…
– До твоих – может быть, но Зелёное уже у южных поселений тха-ырг. Ты всё твердишь о том, что не ведаешь воли Триединства, но оно сказало яснее ясного! Надлежит нам двигаться на юг и остановить зелёное поле! Да, посылало нам Триединство и беды, и испытания, но посмотри, сколько даров оно нам принесло, и дары эти не только в Триедином Слове: духовидение, драконы, слово об обогащении, многое другое. Сколь мало имели мы и до сих пор имеют наши степные братья! Сколь много обрели мы, занявшись возделыванием земли и ремёслами! Сколь возросла наша мощь! И воздаст оно нам ещё, если будем мы послушны мудрой воли его!
– Слабый принимает подачки у сильного, свободный берёт своё сам. Слово – это другая материя, его можно раздавать всем и каждому, и не беднеть. Но когда речь идёт о материальных вещах или о слове, дающемся за плату, то есть подачка, и недостойно её принимать для свободного, ибо становится он зависим от дарителя. Разве не о вреде и позорности рабства возвестило Триединство в своём недавнем новом слове?
– Горделивый глупец! Одно дело, быть в рабстве у низменных смертных, а Богу нашему мы служим добровольно, и чтим его справедливо, ибо многое через него имеем, а прежде всего – его наставничество. И зовёт оно нас нынче на юг…
– Всемудрейшее, всемудрейшее, а не видит, что нет лучше шанса сейчас его собственное желание осуществить и не будет!.. Скажите, когда ещё соберётся столь большое и единое войско, столь могучее войско, воодушевлённое Триединым словом? Никогда! Так ужели мы должны идти месить болотные сопли?! Ужели нет у нас миссии важнее и пригоднее, неужели не осталось нигде глухих, которые никогда не услышать?..
– Молчи! Молчи и не смущай бычий народ! Плохо ты знаешь слово, и новое слово тоже плохо знаешь! Потоки судьбы необъятно сложны и запутаны, и тот, кто лезет вперёд ,на рожон, забывая о всём, погибает! Нужно учиться, нужно уметь направлять силу, даже когда имеешь её; нужно уметь отступать, даже когда силу имеешь больше, потому что и с меньшей силой, умеючи её направляя, можно сделаться сильнее. И нужно уметь ждать, а ты, лёгкой славы ища, смущаешь народ и толкаешь на гибель!
– Ты трус!
– Испытай, если хочешь меня обвинить!
Наведам схватился за рукоять своего меча, но, памятуя об обычае фрименов, не извлёк его из ножен.
– Будущее рассудит нас и покажет, кто был прав, и горе будет ошибавшемуся, – холодно изрёк Муад и отправился прочь.
– Воистину.
– Все, кто судьбы не боится, те, кто помнит единственно истинное, первое слово Триединство, те, кто не может пребывать более в рабстве, последуют пусть с нами на юг, не к зелёной жиже, но к далёким землям, где мы снискаем силу и славу, и словом освободим готовых услышать, и в цепи закуём глухих.
Затея с провокацией вполне удалась, обладатели драконов обвиняли Муада невесть в чём. Тот понял, что действуют против него многие силы, в том числе и божественные, а у него заступников нет. Придётся оставить самые амбициозные планы. Может, оно и к лучшему. Кто знает, может, далёкие земли ещё богаче и менее защищены. Да только сколько от его орды останется, когда она дойдёт до тех земель?
Зашли слова Муада прежде всего степнякам, давно уже желавших продолжить приключения и путешествие. Северные братства не были довольны своими новыми владениями, был доход с них скудным, да и дворфы отличались строптивостью. Поэтому некоторая часть из них примкнула к Муаду, остальные согласились отказаться от своих владений, так как обещал Наведам, что после того, как отгонят они зелёную слизь подальше, будет произведено переселение части орденских крестьян на новые земли, и братства организуют на юге орденскую марку. Так или иначе, всем остальным тоже требовалось примкнуть к Орде или Ордену, ибо заключалось новое соглашение о разделе гор. Муад, предвидя от своих владений в Милитисе лишь проблемы, передал свою треть Ордену, за что тот согласился установить свой протекторат над Арракисом и фрименскими селениями. Орден уступал горы вокруг Милитиса в полное владение ангелам, за ними же оставалась и их треть Милитиса. Правда, там они почти не селились и имели лишь гарнизон, но сдавали площади в аренду тха-ырг.
Муад зовёт степняков за собой:
1d20: (3) = 3 – 3 от отношашек с Триединством + 6 от элаймента – 3 от инцидента с драконами и нападениями
Муад зовёт северян идти за профитами(за ним):
1d20: (9) = 9 + 3 там профиты и слава – 3 инциденты – 1 сомнительные и далёкие профиты
Наведам зовёт северян месить жижу за вотчины:
1d20: (13) = 13 + 3 неплохие профиты – 1 Работать? Это нам не задавали, это мы не проходили.
Ой, перепутал.
Горы отдали Тха-Ырг, конечно, не задаром. Получали они за это и ангельскую треть Милитиса и обязательство не создавать Ордену проблем с исполнением его обязательства по протекторату над Арракисом.
И тут пришли вести с юга. Слизь резко активизировалась и с пугающей скоростью приближалась к Лесу орхидей. Там находилась колония Гит, поселившихся подле чудного огромного светозарного меча. Лилит спешно собирала все имеющиеся под рукой силы и упросила Наведама помочь ей, а он и не против.
Главным оружием пеших была лопата, кувалда и вилы. Твёрдую засохшую слизь крошили, а вязкую как можно быстрее стремились смешать с землёй. Неоценимую помощь оказали драконы, в особенности ледяные и горные. Пламя слабо действовало на зелёную массу, та имела большую теплоёмкость и почти не горела, а лишь медленно сохла. На копающих то и дело накатывались зелёные волны, захлёстывающие их порой с головой, но, приноровившись, смертные научились с ним справляться. Каждая волна по сути состояла из ряда существ, почти слившихся вместе. Но волны не были подобны жиже, а, скорее, желе, и поэтому их можно было рубить лопатами на мелкие части, а нервные узлы поражались вилами и шестами. Так или иначе, Лес орхидей был спасён. Драконолётчики и ангелы залетали далеко в тыл и уничтожали гигантские сосуды, по которым на передовую доставлялась новая слизь. Зелень была остановлена и отогнана прочь из леса. Наступление её приостановилась. Определённо, это была победа. В стане смертных царило ликование. Первой порой, это зелёное море вселяло лишь ужас в сердца своей бескрайностью и невозмутимостью. Но, слетав подальше, смертные выяснили, что особенно много слизи лишь в приграничной полосе, а далее простираются лишь поля. Со слизью можно было бороться, и это главное, что удалось разузнать о странном враге.
Конец седьмого хода
Горы отдали Тха-Ырг, конечно, не задаром. Получали они за это и ангельскую треть Милитиса и обязательство не создавать Ордену проблем с исполнением его обязательства по протекторату над Арракисом.
И тут пришли вести с юга. Слизь резко активизировалась и с пугающей скоростью приближалась к Лесу орхидей. Там находилась колония Гит, поселившихся подле чудного огромного светозарного меча. Лилит спешно собирала все имеющиеся под рукой силы и упросила Наведама помочь ей, а он и не против.
Главным оружием пеших была лопата, кувалда и вилы. Твёрдую засохшую слизь крошили, а вязкую как можно быстрее стремились смешать с землёй. Неоценимую помощь оказали драконы, в особенности ледяные и горные. Пламя слабо действовало на зелёную массу, та имела большую теплоёмкость и почти не горела, а лишь медленно сохла. На копающих то и дело накатывались зелёные волны, захлёстывающие их порой с головой, но, приноровившись, смертные научились с ним справляться. Каждая волна по сути состояла из ряда существ, почти слившихся вместе. Но волны не были подобны жиже, а, скорее, желе, и поэтому их можно было рубить лопатами на мелкие части, а нервные узлы поражались вилами и шестами. Так или иначе, Лес орхидей был спасён. Драконолётчики и ангелы залетали далеко в тыл и уничтожали гигантские сосуды, по которым на передовую доставлялась новая слизь. Зелень была остановлена и отогнана прочь из леса. Наступление её приостановилась. Определённо, это была победа. В стане смертных царило ликование. Первой порой, это зелёное море вселяло лишь ужас в сердца своей бескрайностью и невозмутимостью. Но, слетав подальше, смертные выяснили, что особенно много слизи лишь в приграничной полосе, а далее простираются лишь поля. Со слизью можно было бороться, и это главное, что удалось разузнать о странном враге.
Конец седьмого хода
Бог-без-Лица, Сидящий за Холмом, Несуществующий. Не каждое божество имеет народ, не каждое божество интересуется живыми мирами. Существовал ли когда-нибудь вообще этот бог? Вряд ли он сам сможет ответить на этот вопрос - потому что он даже не мыслит в типичном понимании народов Терры. Ему неинтересны могущество, процветания народов, его вообще не интересует ничего, кроме бесконечного созерцания космических пространств, и взгляд его всегда обращен на блестящие осколки мироздания, именуемые звездами, и одновременно обращен в пустующую черноту, в которой видит он свое отражение - Пустое, Неизведанное, Неустойчивое. Нет у бога этого сущности как таковой, и никто о нем не знает, кроме, разве что, других богов, случайно перехватившим взгляд этого создания, когда оно выползло из Предела Мироздания, чтобы в очередной раз глянуть на звезды. Но иногда Бог-без-Лица обращает свой взор на простых смертных, и решает разбавить свое бесконечное созерцание галактик чем-то, что может хотя бы немного утвердить его неустойчивое, фиктивное существование - и тогда Сидящий за Холмом творит чудеса, карая или одаривая случайный народ. Действия его непостоянны и абсолютно случайны, потому даже прозорливые умы не видят в произошедшем чей-то божественной длани - и счастливы они в своем неведении, ибо бесконечная Пустота этого бога способна свести с ума кого угодно - а сам Несуществующий уже давно сошёл с ума от двойственности своего состояния. Потому нет у него ни ненависти к народам, ни любви - и очередное волнение беспорядочных образов Бога-без-Лица, которое нельзя даже назвать мыслями обретает благодаря его силе форму, а после устремляется, посланное, к выбранному народу, чтобы повеселить несуществующее сердце и зажечь пламенеющий уголек надежды, что оно существует. Но тухнет эта искра, и снова существо уползает в Предел, погружаясь в спячку на многие лета, растворяя свое быте в космическом пространстве Вселенной. Но когда приходит время, снова колышется мантия темноты на несуществующих плечах несуществующего бога, и безумный разум его, занятый извечным вопросом о своем существовании, отвлекается от изощренной пытки и устремляется к Терре, чтобы нести радость и горесть, смерть и жизнь, чудеса и кошмары. Но не знают на осколке земли, что приковал его взгляд, о вечном созерцателе звезд и планет, таящимся в тенях Космоса, и не придают значения случившемуся, и потому Несуществующий навечно одинок, забыт и обречен на Несуществование.
Звезды вспыхивают и гаснут в бесконечном полете времени. Тысячи ярких глаз смотрят на Несуществующего –в ответ на его пустой взор, лишенный мысли. Единственная отрада бога, лишенного формы и смысла, лишенного всего, что присуще богам – забытого, несуществующего, изменчивого как космос.
Но вот всколыхнулся его разум, и моргнули два светящихся зрачка бесформенного тумана. Рассеялись в беспорядке осколки мыслей Бога-без-Лица, и устремил он взор свой к Терре, где кипела жизнь. Собратья его – если достоин он был называться собратом для обретших форму существ, правили своими народами и вели войны и походы, укрепляя свое влияние, а вместе с тем – и форму. Новое чувство обуяло Сидящего за Холмом, и решил он напомнить остальным о себе, явить свое сознание народам и обрести форму. Заметил Несуществующий, что идет большая война между народом некридов и народом барок. И хоть ничего не смыслил в ней пока Бог-без-Лица, вспышки страдания и радости напоминали ему о звездах, которые полыхали так же ярко, разгоняя в его разуме тьму безумства. А потому собрал он свою мощь воедино, и направил усилием своих мыслей в сторону планеты.
Но неопытен был бог этот в делах подобного рода, и разум был его слишком долго созерцал лишь тьму вечного космоса, а потому не вышло ничего у него, что могло бы стать его триумфальным явлением народам Терры. И кара, посланная Некридам, обернулась солью морской, что источила флот, захвативший Близнецы, и ослабила их броню, так что пробить их корабли стало гораздо легче. Но нет здесь для мертвых червей и следа божественной длани: лишь соль, что явилась со дна морского, по велению естественных причин. Пропали усилия Несуществующего даром – никто не обратил на него взора, и видел он лишь недовольство червей, но не их страх перед новым богом. И в горе завернулся Несуществующий в свою мантию, и спрятался в Пределе, ибо снова подбиралось к нему безумие его Бесформенности.
6 праны на ослабление флота Некридов возле Близнецов
Но снова осколок мысли уколол Несуществующего, и снова обратил он свой взор на планету, потому что интерес его проснулся с новой силой. Увидел Бог-без-Лица и решил даровать им свою помощь. И вот наткнулся один из барок на черепаху, что боролась с акулой на равных. Подивился тогда тот рыболов, и проследил за черепахой. Та после победы над чудищем морским, пировала водорослями, которые встречали барки, но никогда ими не интересовались. По велению случая попробовал тогда их узревший эту битву, и обнаружил, что обладают те водоросли необычайным эффектом: давали они испробовавшему их силу большую, и уверенность в себе на какое-то время. Но радость барок не передалась Несуществующему – ведь все вновь случилось благодаря случаю, и даже великий мудрец не узрел бы здесь божественного провидения, а лишь счастливый случай, что привел барок к открытию такого месторождения. И вновь скрылся Несуществующий в тенях Космоса, не обретший ни формы, ни чувств, ни понимания законов этого мира. И снова кружатся мысли его в безумном танце во тьме его разума, и снова смотрит он на звезды – единственную его забаву, ведь они постоянны всегда.
квадрат залива возле Акры – там их месторождение будет, 6 праны
Таково было первое пробуждение Сидящего за Холмом, таково было явление его сил, и как и бессчетное количество раз, вновь он остался лишь бесформенным воплощением Случая и Случайности. Незримый, не объятый, непонятый.
Звезды вспыхивают и гаснут в бесконечном полете времени. Тысячи ярких глаз смотрят на Несуществующего –в ответ на его пустой взор, лишенный мысли. Единственная отрада бога, лишенного формы и смысла, лишенного всего, что присуще богам – забытого, несуществующего, изменчивого как космос.
Но вот всколыхнулся его разум, и моргнули два светящихся зрачка бесформенного тумана. Рассеялись в беспорядке осколки мыслей Бога-без-Лица, и устремил он взор свой к Терре, где кипела жизнь. Собратья его – если достоин он был называться собратом для обретших форму существ, правили своими народами и вели войны и походы, укрепляя свое влияние, а вместе с тем – и форму. Новое чувство обуяло Сидящего за Холмом, и решил он напомнить остальным о себе, явить свое сознание народам и обрести форму. Заметил Несуществующий, что идет большая война между народом некридов и народом барок. И хоть ничего не смыслил в ней пока Бог-без-Лица, вспышки страдания и радости напоминали ему о звездах, которые полыхали так же ярко, разгоняя в его разуме тьму безумства. А потому собрал он свою мощь воедино, и направил усилием своих мыслей в сторону планеты.
Но неопытен был бог этот в делах подобного рода, и разум был его слишком долго созерцал лишь тьму вечного космоса, а потому не вышло ничего у него, что могло бы стать его триумфальным явлением народам Терры. И кара, посланная Некридам, обернулась солью морской, что источила флот, захвативший Близнецы, и ослабила их броню, так что пробить их корабли стало гораздо легче. Но нет здесь для мертвых червей и следа божественной длани: лишь соль, что явилась со дна морского, по велению естественных причин. Пропали усилия Несуществующего даром – никто не обратил на него взора, и видел он лишь недовольство червей, но не их страх перед новым богом. И в горе завернулся Несуществующий в свою мантию, и спрятался в Пределе, ибо снова подбиралось к нему безумие его Бесформенности.
6 праны на ослабление флота Некридов возле Близнецов
Но снова осколок мысли уколол Несуществующего, и снова обратил он свой взор на планету, потому что интерес его проснулся с новой силой. Увидел Бог-без-Лица и решил даровать им свою помощь. И вот наткнулся один из барок на черепаху, что боролась с акулой на равных. Подивился тогда тот рыболов, и проследил за черепахой. Та после победы над чудищем морским, пировала водорослями, которые встречали барки, но никогда ими не интересовались. По велению случая попробовал тогда их узревший эту битву, и обнаружил, что обладают те водоросли необычайным эффектом: давали они испробовавшему их силу большую, и уверенность в себе на какое-то время. Но радость барок не передалась Несуществующему – ведь все вновь случилось благодаря случаю, и даже великий мудрец не узрел бы здесь божественного провидения, а лишь счастливый случай, что привел барок к открытию такого месторождения. И вновь скрылся Несуществующий в тенях Космоса, не обретший ни формы, ни чувств, ни понимания законов этого мира. И снова кружатся мысли его в безумном танце во тьме его разума, и снова смотрит он на звезды – единственную его забаву, ведь они постоянны всегда.
квадрат залива возле Акры – там их месторождение будет, 6 праны
Таково было первое пробуждение Сидящего за Холмом, таково было явление его сил, и как и бессчетное количество раз, вновь он остался лишь бесформенным воплощением Случая и Случайности. Незримый, не объятый, непонятый.
Сегодня в Призрачном Лесу играла музыка. Мягкое, едва слышное пение органа разносилось между деревьями, но найти сам инструмент не представлялось возможным. Это была иллюзия, сродни той, что заманивает путников в стылую чащу, в объятия радужных теней. Однако, если бы кто-то рискнул последовать за этими чарующими звуками, то нашел бы он нечто более поразительное, чем музыкальный инструмент в кустах. Там, на лунной поляне, происходило чудесное чаепитие пяти персон. Пятиугольный столик, изящный чайный сервиз, столовые приборы - все было создано из темно-фиолетового кристалла. Вкуснейшие напитки и изумительные сладости не несли в себе материи, но имели самое главное: эссенцию вкуса, запаха, текстуру поверхности, тепло и холод. Даже если ощущения эти, лишь мастерская иллюзия, кто посмеет назвать их пустой ложью? Персоны же, сидящие за столиком, всем нам знакомы. Благая Тарталья, пекущаяся о городе Сарваране, Пульчинелла, поднимающий темные воды, Ковьелло, что играет за кулисами и нещадное пламя Скарамуш. Во главе сидел Тот Кому Не Дано Имени, он же Чародей и Кошмарный Сон Ньярла. Было и много миражей вокруг, ибо на чаепитии могли присутствовать все кто пожелал.
- Итак, друзья мои - начал речь Чародей - призвал я вас сюда по многим причинам и как всегда, самая главная в том, чтобы одарить братьев и сестер моих. Ниспослала мне вселенная много могущества в этом цикле, и поделюсь я им с вами без остатка. Встаньте же, четыре столпа, на котором держится наш народ, встаньте, мои маски!
Выдержав торжественную паузу, Чародей обратился к своему творению:
- Должным образом вы распорядились выданной вам силой и оправдали все мои ожидания. Потому вновь вам выпадает честь нести факел, что разгоняет тьму. Дабы не было для наших собратьев мест, куда бы они не смогли проникнуть, таланты ваши я до совершенства разовью. Дарована вам будет еще большая мощь в управлении унобтаниумом, саму его сущность я в ваших масках поселю. Отныне извлекать вы сможете унобтаниум из самой пустоты, где угодно и когда угодно, не будет на Терре спасения от него, и от вас. Не горстями его вы сможете повелевать, но целыми полями, настолько обширным будет ваше родство с ним. Но на этом не все. Даровано вам также будет под контроль, одно из его свойств.
Тарталья, будешь ты повелевать самобытностью унобтаниума. Там где ты посеешь фиолетовую соль, там прорастет фиолетовый кристалл по твоей воле, хотению и фантазии. Какой угодно рецепт и какую угодно инструкцию ты сможешь написать для кристаллов унобтаниума. Быть может обнаружишь ты в гранях его то, что и мне неведомо.
Ты, Пульчинелла, повелевать будешь его мутагенным свойством. Знаем мы, как жадно и безумно соединяется унобтаниум с живой плотью. Сможешь ты отныне направлять этот процесс, ускорять и замедлять. Само собой, мутанты будут полностью в твоей власти и власти миражей.
Во власти Ковьелло будет искажающее свойство унобтаниума. Ведомо то, что легче нам воплощаться возле этого дивного минерала, ибо на саму реальность он воздействует. Так будут же твои туманы порталом для сонма миражей и холстом для величественных иллюзий. Управляя этим свойством, сами природные законы не будут тебе преградой.
Скарамуш. Убедился я, что пламя унобтаниума подобно дрожащим лепесткам души. Так пусть же его оскверняющим свойством ты будешь повелевать. Будет твое пламя опалять не только тело но и саму душу. И единожды опаленная душа, продолжит слабеть, тлеть и оскверняться, пока не погаснет вовсе, или не попадет под твой контроль. Но поскольку слишком мал этот подарок, будет тебе также дарована возможность обращать унобтаниум в пламя на расстоянии, по цепочке до самого конца. Будь то кристалл, жидкость или пар - во мгновение ока расцветет он пламенным фиолетовым цветком, стоит тебе лишь щелкнуть пальцами.
И наконец, в час нужды, сможете вы объединяться в Великого Духа что имя Фантеска будет носить и лик прекрасной демоницы в роскошных платьях. Всегда вы были частью единого целого и будет этот дух-маска носить в себе все ваши силы и таланты вместе взятые. Не будет ему преград во власти над унобтаниумом и соперников в мире смертных.
Таковы мои дары для миражей, в масках воплощенные.
Но есть у меня еще один подарок. Пусть он небольшой, но вплетено в него мое бескрайнее восхищение. Те миражи, что вместе с некридами заняли Орт, те что трупами научились повелевать и построили себе обсидиановые дворцы. Те что преуспели в исследовании темных сторон смертной души. За то что свои таланты взрастили вы самостоятельно, за ваше усердие - будет вам дарован титул "Умертвия". И будете вы отныне носить мантию отличия, дабы каждый мираж знал кто находится перед ним. Будет ваша мантия черна и звездна, как ночное небо. А под темным капюшоном светиться будет оскалившийся череп. Любую форму вы можете придать себе иллюзией, но мантия эта, будет навсегда при вас, как ваша истинная сущность. Носите её с гордостью.
- Итак, друзья мои - начал речь Чародей - призвал я вас сюда по многим причинам и как всегда, самая главная в том, чтобы одарить братьев и сестер моих. Ниспослала мне вселенная много могущества в этом цикле, и поделюсь я им с вами без остатка. Встаньте же, четыре столпа, на котором держится наш народ, встаньте, мои маски!
Выдержав торжественную паузу, Чародей обратился к своему творению:
- Должным образом вы распорядились выданной вам силой и оправдали все мои ожидания. Потому вновь вам выпадает честь нести факел, что разгоняет тьму. Дабы не было для наших собратьев мест, куда бы они не смогли проникнуть, таланты ваши я до совершенства разовью. Дарована вам будет еще большая мощь в управлении унобтаниумом, саму его сущность я в ваших масках поселю. Отныне извлекать вы сможете унобтаниум из самой пустоты, где угодно и когда угодно, не будет на Терре спасения от него, и от вас. Не горстями его вы сможете повелевать, но целыми полями, настолько обширным будет ваше родство с ним. Но на этом не все. Даровано вам также будет под контроль, одно из его свойств.
Тарталья, будешь ты повелевать самобытностью унобтаниума. Там где ты посеешь фиолетовую соль, там прорастет фиолетовый кристалл по твоей воле, хотению и фантазии. Какой угодно рецепт и какую угодно инструкцию ты сможешь написать для кристаллов унобтаниума. Быть может обнаружишь ты в гранях его то, что и мне неведомо.
Ты, Пульчинелла, повелевать будешь его мутагенным свойством. Знаем мы, как жадно и безумно соединяется унобтаниум с живой плотью. Сможешь ты отныне направлять этот процесс, ускорять и замедлять. Само собой, мутанты будут полностью в твоей власти и власти миражей.
Во власти Ковьелло будет искажающее свойство унобтаниума. Ведомо то, что легче нам воплощаться возле этого дивного минерала, ибо на саму реальность он воздействует. Так будут же твои туманы порталом для сонма миражей и холстом для величественных иллюзий. Управляя этим свойством, сами природные законы не будут тебе преградой.
Скарамуш. Убедился я, что пламя унобтаниума подобно дрожащим лепесткам души. Так пусть же его оскверняющим свойством ты будешь повелевать. Будет твое пламя опалять не только тело но и саму душу. И единожды опаленная душа, продолжит слабеть, тлеть и оскверняться, пока не погаснет вовсе, или не попадет под твой контроль. Но поскольку слишком мал этот подарок, будет тебе также дарована возможность обращать унобтаниум в пламя на расстоянии, по цепочке до самого конца. Будь то кристалл, жидкость или пар - во мгновение ока расцветет он пламенным фиолетовым цветком, стоит тебе лишь щелкнуть пальцами.
И наконец, в час нужды, сможете вы объединяться в Великого Духа что имя Фантеска будет носить и лик прекрасной демоницы в роскошных платьях. Всегда вы были частью единого целого и будет этот дух-маска носить в себе все ваши силы и таланты вместе взятые. Не будет ему преград во власти над унобтаниумом и соперников в мире смертных.
Таковы мои дары для миражей, в масках воплощенные.
Но есть у меня еще один подарок. Пусть он небольшой, но вплетено в него мое бескрайнее восхищение. Те миражи, что вместе с некридами заняли Орт, те что трупами научились повелевать и построили себе обсидиановые дворцы. Те что преуспели в исследовании темных сторон смертной души. За то что свои таланты взрастили вы самостоятельно, за ваше усердие - будет вам дарован титул "Умертвия". И будете вы отныне носить мантию отличия, дабы каждый мираж знал кто находится перед ним. Будет ваша мантия черна и звездна, как ночное небо. А под темным капюшоном светиться будет оскалившийся череп. Любую форму вы можете придать себе иллюзией, но мантия эта, будет навсегда при вас, как ваша истинная сущность. Носите её с гордостью.
После продолжительных аплодисментов, эхом отразившихся в Призрачном Лесу, Чародей сел, с мрачным видом.
- А теперь, настало время поговорить о нашем будущем. Страшное случилось, друзья мои. Неудавшийся Предатель Люцифер, божество и проводник Гит - выдал своему народу всю информацию о нас. Знают Гит, живущие в горах, истинную сущность Сарварана. Знают они о наших саркофагах, в Призрачном Лесу. Знают они о нашей родине Гиперборее, знают они о масках, знают о всех наших достоинствах и слабостях. А если знает о нас досконально один народ, то вскоре разнесется это знание по всей Терре и не будет для нас больше тени, в которой можно укрыться. Отыщет каждый народ противодействие нам. Задумал Люцифер Проклятый подмять и уничтожить наш народ, искоренить Ньярла с Терры. Науськивает Люцифер на нас Гит и даже помышлял натравить их на Призрачный Лес, чтобы разбить саркофаги наши. Потому, в спешке нам нужно защитить проходы к нему. Для того я заключил соглашение с божеством некридов, Угрюмым Богом. Позволил он поселить его детей в Туманных Холмах, для нашей защиты. Сами судите, нужно ли нам это, но знайте, что возможность такая есть. Тех некридов, что захотят стать пионерами нового света, нужно будет близ Грозовых Вершин поселить и помочь им всячески на первых порах. Но не одними некридами должна ограничиться наша защита. Первейшим вашим заданием будет добиться, чтобы иллюзия Сарварана могла существовать без вашей поддержки. Я уверен, с новыми силами, этого можно будет добиться. Все старые ваши дела должны по возможности осуществляться сами по себе, ибо предстоит нам много работы в других местах.
Далеко на востоке, за горами, оставили песчаные черви унобтаниевые узлы. Пропитался местный песчаный народ фиолетовой солью, стал он подобен жукам Сарваранским. Ведет их Тха-Ырг по имени Муад. Сильный он духовидец и был бы он для нас сложный противник, коли сам бы унобтаниум не употреблял. Наивно думает он, что управляет им и его порождениями - летучими червями. Начал он сомневаться в своем боге и Хаосу поклонился. Оставили его бывшие союзники и поселили в его сердце обиду. Без труда мы сможем подчинить его, подарив ему нового Бога для поклонения. На то нам Дьяволица Фантеска как раз сгодится. Но для чего же нам нужен сам Муад? Там, в восточных горах, что примыкают к пустыне, есть два города, не так давно принадлежавших дварфам. Гемматис и Милитис. Делят их между собой Гит и Тха-Ырг. И весьма напряжены отношения между этими двумя народами. Обхитрил Муад крылатых Гит, подыграв своему народу рогачей. Занял Милитис и оставил там Гит на птичьих правах. Вот-вот может вспыхнуть война между Гит и Тха-Ырг, и этого больше всего боится Люцифер, ибо знает, что его народ не выстоит. Жаждет он их примирить перед лицом общего врага, поскольку приближается с юга Зеленый Океан Блуп и тем кто будет в раздоре - не будет пощады. Там же, южнее гномьих гор, находится огромный меч с великой силой. Оставил его там Блупжи, для своего жидкого народа, но завладеть им хотят все. И нам тоже стоит попытаться.
Подытоживая сказанное, построена для вас на востоке сцена, выставлены декорации и вам остается лишь сыграть спектакль, со взрывным финалом. Там будет для вас идеальная площадка чтобы испытать свои новые способности и найти пределы возможностей.
И последнее по очередности, но не по важности. Поскольку выдал Люцифер секреты наши, за это, сторицей мы ему должны отплатить, его секреты выдав. Создал Люцифер два тайных ордена, кристаллоделов и трансмутаторов. Одни в драгоценные камни различные энергии учатся помещать, а вторые свойства веществ изменяют. Завещал Люцифер держать знания об этих ремеслах в строжайшем секрете. Но забыл он, что есть в этом мире существа, жадные до знаний. А значит любой ценой, должны мы эти знания заполучить себе во благо, и во зло Люциферу - разнести их по всей Терре. Особенно сладко будет поделиться этими знаниями с некридами и хитобито, не бесплатно разумеется. Но это не последний секрет Гит. Натравил Люцифер на нас свой народ, поселил в их несведущих сердцах любопытство и страх по отношению к нам. Кто знает, каким боком для них это вылезет, ибо Гит объединены своими разумами и чувствами. В этом их сила, но в этом также может быть их слабость, ибо "коготок увяз - всей птичке пропасть". Если мы раздобудем несколько живых Гит, то сможем узнать больше об их сущности.
Внезапно лик Чародея стал еще мрачнее, а тон зловещее.
- И знайте, Люцифер как божество вездесущ и прямо сейчас он следит за нами и слушает наш разговор. Это божество очень любит подслушивать чужие разговоры. Каждому нашему действию будет немедленно оказано противодействие, каждому нашему плану будет препона. Будет он угрожать вам, лгать вам, будет еще больше свой народ стращать и наши задумки ему выдавать. Поэтому будьте начеку и мыслите на шаг вперед. Делайте то что я велю, но не так, как я мог бы ожидать. Если сможете удивить меня, то сможете обмануть и Люцифера.
На последних словах, Чародей поднялся, а за ним и маски.
- На этом всё. Те кто здесь присутствовал - пускай сообщат об этом разговоре миражам отсутствующим. Тот, кто проявит себя в этот цикл, будет непременно одарен в следующий.
Пятеро персон, столик и все чаепитие подернулось дымкой, а затем медленно растаяло, словно мираж.
0 праны на действие аватара. Собрать чаепитие и толкнуть телегу. Перемещения через астрал по идее времени занять не должны.
2 праны на одежку для миражей Орта, умертвий. Эстетическое поощрение
12 праны на апгрейд масок. Еще раз и без всякой поэзии: увеличение силы и площади воздействия на унобтаниум, возможность создавать унобтаниум из ничего, управление свойствами унобтаниума. Тарталья - программировать рост и поведение кристаллов. Пульчинелла - ускорять и направлять мутации. Ковьелло - усиливать естественное свойство унобтаниума (искажение физических законов?), которое позволяет миражам легко материализовываться возле него, плюс создание мощных иллюзий внутри своих туманов. Вообще, если я прав, для его способности самый большой простор в применении. Скарамуш - корраптить пламенем души и взрывать унобтаниум дистанционно. Ну и как полагается четверке злодейских генералов - возможность объединяться в 15-пранового (суммарно с изначальной стоимостью масок) убер-босса Фантеску. 12 праны на четырех персон это довольно много, так что думаю я много не прошу.
Было 14 праны, осталось 0.
- А теперь, настало время поговорить о нашем будущем. Страшное случилось, друзья мои. Неудавшийся Предатель Люцифер, божество и проводник Гит - выдал своему народу всю информацию о нас. Знают Гит, живущие в горах, истинную сущность Сарварана. Знают они о наших саркофагах, в Призрачном Лесу. Знают они о нашей родине Гиперборее, знают они о масках, знают о всех наших достоинствах и слабостях. А если знает о нас досконально один народ, то вскоре разнесется это знание по всей Терре и не будет для нас больше тени, в которой можно укрыться. Отыщет каждый народ противодействие нам. Задумал Люцифер Проклятый подмять и уничтожить наш народ, искоренить Ньярла с Терры. Науськивает Люцифер на нас Гит и даже помышлял натравить их на Призрачный Лес, чтобы разбить саркофаги наши. Потому, в спешке нам нужно защитить проходы к нему. Для того я заключил соглашение с божеством некридов, Угрюмым Богом. Позволил он поселить его детей в Туманных Холмах, для нашей защиты. Сами судите, нужно ли нам это, но знайте, что возможность такая есть. Тех некридов, что захотят стать пионерами нового света, нужно будет близ Грозовых Вершин поселить и помочь им всячески на первых порах. Но не одними некридами должна ограничиться наша защита. Первейшим вашим заданием будет добиться, чтобы иллюзия Сарварана могла существовать без вашей поддержки. Я уверен, с новыми силами, этого можно будет добиться. Все старые ваши дела должны по возможности осуществляться сами по себе, ибо предстоит нам много работы в других местах.
Далеко на востоке, за горами, оставили песчаные черви унобтаниевые узлы. Пропитался местный песчаный народ фиолетовой солью, стал он подобен жукам Сарваранским. Ведет их Тха-Ырг по имени Муад. Сильный он духовидец и был бы он для нас сложный противник, коли сам бы унобтаниум не употреблял. Наивно думает он, что управляет им и его порождениями - летучими червями. Начал он сомневаться в своем боге и Хаосу поклонился. Оставили его бывшие союзники и поселили в его сердце обиду. Без труда мы сможем подчинить его, подарив ему нового Бога для поклонения. На то нам Дьяволица Фантеска как раз сгодится. Но для чего же нам нужен сам Муад? Там, в восточных горах, что примыкают к пустыне, есть два города, не так давно принадлежавших дварфам. Гемматис и Милитис. Делят их между собой Гит и Тха-Ырг. И весьма напряжены отношения между этими двумя народами. Обхитрил Муад крылатых Гит, подыграв своему народу рогачей. Занял Милитис и оставил там Гит на птичьих правах. Вот-вот может вспыхнуть война между Гит и Тха-Ырг, и этого больше всего боится Люцифер, ибо знает, что его народ не выстоит. Жаждет он их примирить перед лицом общего врага, поскольку приближается с юга Зеленый Океан Блуп и тем кто будет в раздоре - не будет пощады. Там же, южнее гномьих гор, находится огромный меч с великой силой. Оставил его там Блупжи, для своего жидкого народа, но завладеть им хотят все. И нам тоже стоит попытаться.
Подытоживая сказанное, построена для вас на востоке сцена, выставлены декорации и вам остается лишь сыграть спектакль, со взрывным финалом. Там будет для вас идеальная площадка чтобы испытать свои новые способности и найти пределы возможностей.
И последнее по очередности, но не по важности. Поскольку выдал Люцифер секреты наши, за это, сторицей мы ему должны отплатить, его секреты выдав. Создал Люцифер два тайных ордена, кристаллоделов и трансмутаторов. Одни в драгоценные камни различные энергии учатся помещать, а вторые свойства веществ изменяют. Завещал Люцифер держать знания об этих ремеслах в строжайшем секрете. Но забыл он, что есть в этом мире существа, жадные до знаний. А значит любой ценой, должны мы эти знания заполучить себе во благо, и во зло Люциферу - разнести их по всей Терре. Особенно сладко будет поделиться этими знаниями с некридами и хитобито, не бесплатно разумеется. Но это не последний секрет Гит. Натравил Люцифер на нас свой народ, поселил в их несведущих сердцах любопытство и страх по отношению к нам. Кто знает, каким боком для них это вылезет, ибо Гит объединены своими разумами и чувствами. В этом их сила, но в этом также может быть их слабость, ибо "коготок увяз - всей птичке пропасть". Если мы раздобудем несколько живых Гит, то сможем узнать больше об их сущности.
Внезапно лик Чародея стал еще мрачнее, а тон зловещее.
- И знайте, Люцифер как божество вездесущ и прямо сейчас он следит за нами и слушает наш разговор. Это божество очень любит подслушивать чужие разговоры. Каждому нашему действию будет немедленно оказано противодействие, каждому нашему плану будет препона. Будет он угрожать вам, лгать вам, будет еще больше свой народ стращать и наши задумки ему выдавать. Поэтому будьте начеку и мыслите на шаг вперед. Делайте то что я велю, но не так, как я мог бы ожидать. Если сможете удивить меня, то сможете обмануть и Люцифера.
На последних словах, Чародей поднялся, а за ним и маски.
- На этом всё. Те кто здесь присутствовал - пускай сообщат об этом разговоре миражам отсутствующим. Тот, кто проявит себя в этот цикл, будет непременно одарен в следующий.
Пятеро персон, столик и все чаепитие подернулось дымкой, а затем медленно растаяло, словно мираж.
0 праны на действие аватара. Собрать чаепитие и толкнуть телегу. Перемещения через астрал по идее времени занять не должны.
2 праны на одежку для миражей Орта, умертвий. Эстетическое поощрение
12 праны на апгрейд масок. Еще раз и без всякой поэзии: увеличение силы и площади воздействия на унобтаниум, возможность создавать унобтаниум из ничего, управление свойствами унобтаниума. Тарталья - программировать рост и поведение кристаллов. Пульчинелла - ускорять и направлять мутации. Ковьелло - усиливать естественное свойство унобтаниума (искажение физических законов?), которое позволяет миражам легко материализовываться возле него, плюс создание мощных иллюзий внутри своих туманов. Вообще, если я прав, для его способности самый большой простор в применении. Скарамуш - корраптить пламенем души и взрывать унобтаниум дистанционно. Ну и как полагается четверке злодейских генералов - возможность объединяться в 15-пранового (суммарно с изначальной стоимостью масок) убер-босса Фантеску. 12 праны на четырех персон это довольно много, так что думаю я много не прошу.
Было 14 праны, осталось 0.
Теперь, когда крайлаки и квуаны стали едины, буря земных страстей перестала интересовать Кита и он вновь начал беспокоится о инструментах. У Хора были клешни квуанов, дарованные Китом живые машины и разум крайлаков. Со временем, безусловно, крайлаки найдут источники силы, способный даровать им скорость на воде и земле, и путь к звёздам.
Кит мог подождать, но полный зла материальный мир угрожал раздавить и убить его последователей. Поэтому Кит сделал Хору ещё один подарок, помог сделать ещё шажок к звёздам.
На острове Китовой глотки, что между Кта-Вулом и Ики-Рилом, он начал петь.
От песни Кита камень затанцевал, меняя форму и перетекая из бесформенных глыб в плиты и колоны, сплетаясь в стены и разрубая сам себя. Для постороннего разума, особенно не способного воспринять всю красоту Песни, зрелище это выглядело очень странно и даже пугающе, но даже наименее разумных крайлаки впечатлял замысел, вложенный в пение Кита.
После нескольких дней и ночей, которые камень острова если вдруг нужно будет название, то пусть будет Аверк бился в конвульсиях трансформации, из земли поднялось творение Кита. И последним словом своей песни, он открыл его дверь, створки Диатомеи.
Над выровненной поверхность острова возвышался купол из камня, гладкого, как лёд. Внутри него был проложен лабиринт из коридоров, своды которого поддерживали усыпанные письменами каменные столбы. Говорили эти символы лишь обо дном - как работать с сердцем всего этого творения.
В самом центре Диатомеи, подобно одной морской водоросли, покрытой панцирем, была обширная пустая камера с поверхностью ещё более гладкой, чем открытый ветрам внешний слой, соединённая с другими помещениями двумя проходами. Любое живое существо, попадающее в эту камеру, при воспроизведении определённых нот Песни, вспыхивает, обращаясь в свет и пар. Свет этот способен разлагать плоть, на которую падает, если та не защищена панцирем. Пар этот выжигает внутренности вдохнувшего его, но при контакте с воздухом и огнём он вспыхивает и пылает долго, ярко и очень горячо, плавя металлы и сжигая всё остальное для поддержания себя. Как удержать пламя Кит не рассказал, но он надеялся, что обученный певец Хора без труда с этим справиться, а холодный пар можно перевозить в пузырях на огромные расстояния.
Помимо камеры в Диатомее были помещения для проживания рабочих и стражей, библиотеки и амфитеатр для певцов Хора.
Кит, довольный своим творением, спал, не думая о возможной опасности для Хора.
Затем он проснулся и обратился к Большому Синему. Он вновь приказал ему покинуть родные воды и плыть на восток, к бесформенной массе Блуп, чтобы смотреть, изучать и узнавать новое о ней, а затем рассказать Хору.
И перед тем, как вновь заснуть, Кит решил обратиться к Хору. Пара неловких движений метафорическим плавником и удар хвостом по многомерному межпространственному морю, и вот ветер уже несётся к поющему древу Кта-Вула. Выйдя из переплетений коралловых ветвей и полостей, ветер обратился в песнь. Кит пел о силе, скрытой в Диатомее и предостерегал от неправильного её использование. Он говорил, что новобретённая энергия не должна быть использована одним певцом против другого, ни в коем случае, ибо подобная глупость разрушительна для всех. И будет сурово наказана, конечно.
Кит не очень верил, что божественные слова уберегут Хор от подобного, но подумать их это заставит.
Сделав свои дела, Кит посмотрел на мир, других богов и, не найдя ничего из этого достаточно интересного, погрузился в чуткий сон.
Девять на биореактор, три на послание, итого ухожу в ноль.
Кит мог подождать, но полный зла материальный мир угрожал раздавить и убить его последователей. Поэтому Кит сделал Хору ещё один подарок, помог сделать ещё шажок к звёздам.
На острове Китовой глотки, что между Кта-Вулом и Ики-Рилом, он начал петь.
От песни Кита камень затанцевал, меняя форму и перетекая из бесформенных глыб в плиты и колоны, сплетаясь в стены и разрубая сам себя. Для постороннего разума, особенно не способного воспринять всю красоту Песни, зрелище это выглядело очень странно и даже пугающе, но даже наименее разумных крайлаки впечатлял замысел, вложенный в пение Кита.
После нескольких дней и ночей, которые камень острова если вдруг нужно будет название, то пусть будет Аверк бился в конвульсиях трансформации, из земли поднялось творение Кита. И последним словом своей песни, он открыл его дверь, створки Диатомеи.
Над выровненной поверхность острова возвышался купол из камня, гладкого, как лёд. Внутри него был проложен лабиринт из коридоров, своды которого поддерживали усыпанные письменами каменные столбы. Говорили эти символы лишь обо дном - как работать с сердцем всего этого творения.
В самом центре Диатомеи, подобно одной морской водоросли, покрытой панцирем, была обширная пустая камера с поверхностью ещё более гладкой, чем открытый ветрам внешний слой, соединённая с другими помещениями двумя проходами. Любое живое существо, попадающее в эту камеру, при воспроизведении определённых нот Песни, вспыхивает, обращаясь в свет и пар. Свет этот способен разлагать плоть, на которую падает, если та не защищена панцирем. Пар этот выжигает внутренности вдохнувшего его, но при контакте с воздухом и огнём он вспыхивает и пылает долго, ярко и очень горячо, плавя металлы и сжигая всё остальное для поддержания себя. Как удержать пламя Кит не рассказал, но он надеялся, что обученный певец Хора без труда с этим справиться, а холодный пар можно перевозить в пузырях на огромные расстояния.
Помимо камеры в Диатомее были помещения для проживания рабочих и стражей, библиотеки и амфитеатр для певцов Хора.
Кит, довольный своим творением, спал, не думая о возможной опасности для Хора.
Затем он проснулся и обратился к Большому Синему. Он вновь приказал ему покинуть родные воды и плыть на восток, к бесформенной массе Блуп, чтобы смотреть, изучать и узнавать новое о ней, а затем рассказать Хору.
И перед тем, как вновь заснуть, Кит решил обратиться к Хору. Пара неловких движений метафорическим плавником и удар хвостом по многомерному межпространственному морю, и вот ветер уже несётся к поющему древу Кта-Вула. Выйдя из переплетений коралловых ветвей и полостей, ветер обратился в песнь. Кит пел о силе, скрытой в Диатомее и предостерегал от неправильного её использование. Он говорил, что новобретённая энергия не должна быть использована одним певцом против другого, ни в коем случае, ибо подобная глупость разрушительна для всех. И будет сурово наказана, конечно.
Кит не очень верил, что божественные слова уберегут Хор от подобного, но подумать их это заставит.
Сделав свои дела, Кит посмотрел на мир, других богов и, не найдя ничего из этого достаточно интересного, погрузился в чуткий сон.
Девять на биореактор, три на послание, итого ухожу в ноль.
Не смогли Блупы захватить Клинок Армагеддона. Нашли существа местные слабость у Блупов и надо было делать с этим что-то. Зачерпнул Блупжи воду очищающую, да смешал её с Блупом. Магией своей он размазал сознание блупа по всему его телу, да дал ему текучесть воды.
Получившееся существо было похоже на слегка зеленоватую воду, способную протекать где угодно, обтекать любые мечи. Унобтаниум также терял свои свойства рядом с ними. Но был и недостаток у него. Его разум исчез, теперь это была просто марионетка, контролируема общим разумом, без своей воли. Теперь это был покорный солдат Блупов.
Даровал он знание этого изменения Блупам, дабы решили они кто должен пойти на такое и показать врагам, что не так-то просто победить их.
Трачу 6 праны на даровании блупам магии слияния. Пока только с одним заклинанием. На слияние с очищающими водами.
Исполнилось обещание Триединства, сделать небеса доступными каждому из Тха-ырг. Явилось оно им в обличье Творения и сказала, что то было испытание их преданности воле бога. Что истинно, не нужен быкам враг-ангел. Что обещала оно им награду, если смогут они без ссор распорядиться Милитисом и станут подобны Гит, и так и будет, ибо то слово их бога. Что теперь не быки Тха-ырг, а крылатые демоны, потому что следование воле бога всегда награждается. А затем коснулась Творение всех чад своих и изменила потоки их жизненной энергии, смешав суть тел рогатого народа и их слуг драконов. Стали тела их другими, волосы черны, рога острей, руки когтями покрыты, чешуя причудливым узором закрыла кожу там где она грубее всего, а за спиной выросли у каждого из Тха-ырг широкие кожастые крылья как у драконов. Стали быки демонами, раздался над всеми их землями ликующий рев, небо заполнилось парящими фигурами, а Творение растворилась в радужной дымке.
Награждаю тха-ыргов обещанными крыльями за выполнение квеста по мирному отжатию Милитиса.
-9 праны
Для следующего явления перед последователями своими, выбрал Трехликий форму лишь одной из его сущностей. Почернело небо, обнажив звезды, залило землю странным холодным светом вместо солнечного, возникли из ниоткуда тучи грозовые и молнии стали бить в землю без остановки, но не было слышно ни грома ни ветра. Только голос того, кто восседал на тучах гремел в тишине. То был громадный Вечный, как называли шаманы этот лик, три руки его сложены были в особые символы мудрости, глаза на лице сомкнуты были, а око третье смотрело каждому из Тха-ырг прямо в душу. И сказал он: "Владеющий знанием, владеет силой и благами земными, ибо постигнувший тайны устройства вселенной могущественен. Владеющий мудростью, владеет благодатью моей и подобен мне, ибо мудрость вечна. Постигайте тайны устройства вселенной, обращайте их в знания и мудрость и будете вы в благости земной и небесной. Дано части из вас знание о том, как живое изменять, но не пытливы вы и лишь малую долю от малой доли имеете тех возможностей, что несёт в себе это знание. Оберегайте знания и умножайте. Изменились ваши тела, и сделано было это той же силой, тем же знанием что сейчас лишь помогает немногим из вас исцелять, но и это великое изменение есть лишь малая доля от того что возможно. Изучайте, исследуйте и постигайте, тогда будете вы вольны и сами творить подобное."
Поясняю за богоугодность и полезность науки в общем и исследований витаморфинга в частности.
-3 праны
А когда явления бога были услышаны Тха-ырг, обратился к ним пророк Миг-кхаал. Речь он держал перед жителями Милитиса и велел шаманам через астрал весть эту разнести в Уруг на север и по всей долине Нила:
"Многое обрели вы, следуя наставлениям Триединого, блага земные и покой духовный, союзников для войны с зелёным морем, тайны устройства мира, но теперь могут у вас отнять это. Новые враги покусятся на наш покой. Далеко на северо-востоке обитает призрачный народ Миражей. Дом их - астрал, а пища их - души. Питаются они страданием и болью и пожирают душу без остатка. Это их фиолетовая соль отравила орду Муада и породила летающих червей, всюду где появляются они процветает раздор и смерть, такова их суть. Так знайте же, что теперь миражи придут и по наши души, ибо жаждут они украсть наши секреты из наших умов и внести раздор в наши дела. Желают призраки рассорить наш народ с крылатыми ангелами, чтобы война поглотила крылатые племена и убивали мы друг-друга, пока ползет на нас зелёная слизь, а они бы пировали на наших страданиях. Но не бывать тому. Сказано Триединством, что нет среди Гит врагов нам и могут наши народы жить в мире, уверовали вы и награждены были крыльями, так уверуйте снова. Не дайте вражде пищи, напротив, если покажутся призраки в наших землях, дайте им бой. Разум свой укрепив не отдайте тайн своих. И если кто протянет меч вам, которым можно будет миражей разбить, или обретете вы сами силу такую, отточите её и разите. Задумал враг утопить горы в крови, так напротив, встаньте с ангелами плечом к плечу и дайте призраками бой. Велик мир и его опасности, его страдания, его боль, так вспомните как отринуть терзания своей души и помогите тем кто рядом защититься от них, ибо если будете вы едины, и меж собой и с оперённым народом, то будете вы вечны, как вечен Вечный, что наблюдает из чертогов времени за танцем Творения и Разрушения. И если отринете раздор, будет дан вам новый дар"
Обращение действием аватара. Предостерегаю демонов о опасности со стороны Миражей и агитирую за укрепление отношений с Гит на фоне появления ещё одного внешнего врага.
Награждаю тха-ыргов обещанными крыльями за выполнение квеста по мирному отжатию Милитиса.
-9 праны
Для следующего явления перед последователями своими, выбрал Трехликий форму лишь одной из его сущностей. Почернело небо, обнажив звезды, залило землю странным холодным светом вместо солнечного, возникли из ниоткуда тучи грозовые и молнии стали бить в землю без остановки, но не было слышно ни грома ни ветра. Только голос того, кто восседал на тучах гремел в тишине. То был громадный Вечный, как называли шаманы этот лик, три руки его сложены были в особые символы мудрости, глаза на лице сомкнуты были, а око третье смотрело каждому из Тха-ырг прямо в душу. И сказал он: "Владеющий знанием, владеет силой и благами земными, ибо постигнувший тайны устройства вселенной могущественен. Владеющий мудростью, владеет благодатью моей и подобен мне, ибо мудрость вечна. Постигайте тайны устройства вселенной, обращайте их в знания и мудрость и будете вы в благости земной и небесной. Дано части из вас знание о том, как живое изменять, но не пытливы вы и лишь малую долю от малой доли имеете тех возможностей, что несёт в себе это знание. Оберегайте знания и умножайте. Изменились ваши тела, и сделано было это той же силой, тем же знанием что сейчас лишь помогает немногим из вас исцелять, но и это великое изменение есть лишь малая доля от того что возможно. Изучайте, исследуйте и постигайте, тогда будете вы вольны и сами творить подобное."
Поясняю за богоугодность и полезность науки в общем и исследований витаморфинга в частности.
-3 праны
А когда явления бога были услышаны Тха-ырг, обратился к ним пророк Миг-кхаал. Речь он держал перед жителями Милитиса и велел шаманам через астрал весть эту разнести в Уруг на север и по всей долине Нила:
"Многое обрели вы, следуя наставлениям Триединого, блага земные и покой духовный, союзников для войны с зелёным морем, тайны устройства мира, но теперь могут у вас отнять это. Новые враги покусятся на наш покой. Далеко на северо-востоке обитает призрачный народ Миражей. Дом их - астрал, а пища их - души. Питаются они страданием и болью и пожирают душу без остатка. Это их фиолетовая соль отравила орду Муада и породила летающих червей, всюду где появляются они процветает раздор и смерть, такова их суть. Так знайте же, что теперь миражи придут и по наши души, ибо жаждут они украсть наши секреты из наших умов и внести раздор в наши дела. Желают призраки рассорить наш народ с крылатыми ангелами, чтобы война поглотила крылатые племена и убивали мы друг-друга, пока ползет на нас зелёная слизь, а они бы пировали на наших страданиях. Но не бывать тому. Сказано Триединством, что нет среди Гит врагов нам и могут наши народы жить в мире, уверовали вы и награждены были крыльями, так уверуйте снова. Не дайте вражде пищи, напротив, если покажутся призраки в наших землях, дайте им бой. Разум свой укрепив не отдайте тайн своих. И если кто протянет меч вам, которым можно будет миражей разбить, или обретете вы сами силу такую, отточите её и разите. Задумал враг утопить горы в крови, так напротив, встаньте с ангелами плечом к плечу и дайте призраками бой. Велик мир и его опасности, его страдания, его боль, так вспомните как отринуть терзания своей души и помогите тем кто рядом защититься от них, ибо если будете вы едины, и меж собой и с оперённым народом, то будете вы вечны, как вечен Вечный, что наблюдает из чертогов времени за танцем Творения и Разрушения. И если отринете раздор, будет дан вам новый дар"
Обращение действием аватара. Предостерегаю демонов о опасности со стороны Миражей и агитирую за укрепление отношений с Гит на фоне появления ещё одного внешнего врага.
Есть архив первого треда?
Тред Небесной Канцелярии - это наш обсуждач. Там в ОП-посте все есть.
Сияющая сфера света, скрытая ото всех сущность Муноками, Последнего Хранителя, медленно просыпалась, выходя из своего цикличного сна, необходимого ему дабы копить частицы сути ушедших Тай-Танов, что была необходима ему, если он хотел и дальше вести свой Поход Порядка. Помимо этого его сон позволял ему, хоть и не в реальности, но возвращаться в былые дни светозарного правления своих повелителей. В этих снах он находил свое утешение от всех невзгод и бед, случившихся с Террой во время его позорного отсутствия и находил вдохновение, так необходимое ему для борьбы с распространившимся по миру Хаосом, ведь всё, с чем он сталкивался, уже происходило однажды и всемогущие Тай-Таны всегда находили выход из всех встречных ими и их слугами проблем. Надо лишь вспомнить забытое и применить его.
Муноками вспомнил, как первые из созидателей ваяли сырую материю, преображая её в то, что было угодно взору Тай-Танов. И решил Муноками подобную силу даровать и Ода, созидателям Хитобито. Силу превращать землю, камни, деревья и металлы в инструменты, постройки и орудия, хаотичное в упорядоченное, бесцельное в цель имеющее.
Как только созрела эта мысль в его сознании, так тут же из высокой зелени листвы Кокоро, Огромного Дерева, белой молнией вылетел Белый Волк, Глашатай и Десница Хранителя.
Созвал тот воем всех окружающих его Шикохеддо и говорил он им:
«Как в давние времена Тай-Таны даровали первым своим творениям возможность творить, так и Муноками, Отец Мой, Последний Хранитель, дает возможность тем Ода, чья вера в Истинное Слово непоколебима, творить.»
«Дайте весть всем поселениям, дайте им знать, что отныне всякий кто носит желтый камень души на своей рабочей ладони, отныне может придавать форму упорядоченного тому, что лежит без цели. Камни в дома, деревья в инструменты, землю в дороги, металлы в орудия. Несите эту весть так же, как и они понесут созидание. И дай те знать остальным, что и их очередь придет.»
«Знай те так же, что Муноками, Последний Хранитель, Мой Отец, велит вам не убивать хвостатых ящериц с севера и с востока без законной на то причины, ибо, хоть они и не творения Тай-Тапов Терры, но творения других Тай-Танов и должно вам, хоть и не брататься, но быть добрыми соседями с ними. Добрыми соседями, что помогут им покинуть Терру и заслужить прощение своих создателей, вместе с возможностью вернуться обратно в свой родной мир. Но должно помнить вам также, что насколько бы добрым не казался сосед, от него можно ожидать всего.»
Муноками вспомнил, как первые из созидателей ваяли сырую материю, преображая её в то, что было угодно взору Тай-Танов. И решил Муноками подобную силу даровать и Ода, созидателям Хитобито. Силу превращать землю, камни, деревья и металлы в инструменты, постройки и орудия, хаотичное в упорядоченное, бесцельное в цель имеющее.
Как только созрела эта мысль в его сознании, так тут же из высокой зелени листвы Кокоро, Огромного Дерева, белой молнией вылетел Белый Волк, Глашатай и Десница Хранителя.
Созвал тот воем всех окружающих его Шикохеддо и говорил он им:
«Как в давние времена Тай-Таны даровали первым своим творениям возможность творить, так и Муноками, Отец Мой, Последний Хранитель, дает возможность тем Ода, чья вера в Истинное Слово непоколебима, творить.»
«Дайте весть всем поселениям, дайте им знать, что отныне всякий кто носит желтый камень души на своей рабочей ладони, отныне может придавать форму упорядоченного тому, что лежит без цели. Камни в дома, деревья в инструменты, землю в дороги, металлы в орудия. Несите эту весть так же, как и они понесут созидание. И дай те знать остальным, что и их очередь придет.»
«Знай те так же, что Муноками, Последний Хранитель, Мой Отец, велит вам не убивать хвостатых ящериц с севера и с востока без законной на то причины, ибо, хоть они и не творения Тай-Тапов Терры, но творения других Тай-Танов и должно вам, хоть и не брататься, но быть добрыми соседями с ними. Добрыми соседями, что помогут им покинуть Терру и заслужить прощение своих создателей, вместе с возможностью вернуться обратно в свой родной мир. Но должно помнить вам также, что насколько бы добрым не казался сосед, от него можно ожидать всего.»
Одно из ключевых свойств живых существ заключается в размножении. Многое отвергнув из наследия Басерка, жуки богоугодно следовали его воле, непрестанно приумножая свою численность. И хотя из Сальмии в Чистый лес исход совершила от силы треть тра`ха(определённая часть также ушла в Туманные холмы), их было столь много, что скоро их стало ещё больше, и стало тогда тесно им в своих землях.
Но таков закон жизни: располагаемые ресурсы всегда ограниченны. Земли на всех не хватало. Обширные пространства плодородных холмов Сальмии оказались утраченными. Оттуда приходили в Чистый лес лишь орды фиолетовых безумцев, а патрули, отправлявшиеся в рейды, не находили ни единой живой деревни. Земля пустовала и зарастала быстро сохнущей травой и ковылём.
Существовало лишь две главных возможности добыть дополнительную землю себе. То была спорная территория между Тавиром и Чистой маркой – Мокрополье, заселённое главным образом барками, которые находились под покровительством крайлакских лордов, именем Хора обеспечивающих им защиту, а также обширнейшие пространства суховатой, но потенциально достаточно плодородной степи, лежащей между Поющим лесом и Новотопьем, зовущейся Сухопольем.
Тучи сгущались. Крупные группы безземельных альмаров и тра`ха вторгались в чужие земли, прогоняли оттуда барок и захватывали их. Барки, естественно, сопротивлялись и организовывали самооборону. Хор не спешил оказывать помощь, и переселенцам приходилось рассчитывать лишь на свои силы.
Ни Тавир, ни Хор не вмешивались в этот конфликт, сохраняя до поры, до времени молчаливый нейтралитет. Столкновение означало бы войну, которая по масштабам своим затмила бы даже противостояние барок и некридов, и совершенно неизвестно, в чью сторону скорее склонится чаша весов. Крайлаки обладают живыми машинами, их укрепления спроектированы барочьими архитекторами, они владычествуют над морем и имеют доступ к ресурсам всего Средиморья. Альмаров и жуков просто много. Действительно много. Очень много. Закрытие восточной торговли скажется на их экономике, но отнюдь не критическим образом. Неизвестность, порождённая неопределённостью, поддерживала ситуацию в подвешенном состоянии.
Статус-кво был нарушен царевичем Барахватом. В какой-то момент, когда барки предприняли попытку отбить одну из утраченных областей, он неожиданно официально выступил на стороне жуков-захватчиков как их покровитель (вместе с тем, жуки становились его подданными). Пагубному примеру тут же последовали многие южные лорды. Царь был недоволен. Крайлакские послы вскоре после этого настойчиво стали требовать его аудиенции, на что получали неизменный отказ и гору обещаний от советника царя. Переговоры с Хором не могли принести ничего хорошего Савиду: либо они вынудили бы его пойти на уступки – и обратить против себя всех своих вассалов, либо закончились бы официальным объявлением войны, хотя становилось всё отчётливей ясно, что столкновения двух держав не избежать.
Ситуация становилась критической, и всё иллюзорнее становилась возможность мирного урегулирования, и когда до Савида дошёл слух о том, что царевич завёл тайные контакты с южными лордами, тот понял, что просто вынужден действовать самым активным образом. Война началась.
Каждую объявляемую войну необходимо аргументировать той или иной необходимостью, исходя из которой и объявляются официальные цели, ради которых подданные будут друг друга убивать. В то же время, объявление цели войны накладывает определённые, пусть и формальные, ограничения. Недостижение цели войны нанесёт урон престижу, в то же время, присвоение чего-то сверх целей будет выглядеть бесчестным. Савид не мог обидеть лордов, но и брать на себя обязательство отвоевать Сухополье не желал. Поэтому официальная причина войны была сформулирована расплывчато: «Сим царь Тавира и всех альмаров Савид Второй Благоразумный повелевает: начать боевые действия, призвав к оружию всех вассалов и союзников, в том числе наместника царёвой Чистой марки царевича Барахвата, и вести их, целью и устремлением имея вернуть принадлежащие по праву царской короне и всем альмарам земли и поселения и приобрести для альмарского народа пространство для жизни».
Вассалы царя с торжеством встречали весть об объявлении войны и уже давно были к ней готовы. Во главе их войска царь поставил могущественнейшего из южных лордов, хотя тот как бы намекал на то, что ему было бы предпочтительнее иметь во главе войска воеводу царя, который прислушивался бы к его советам, чтобы таким образом умерить строптивость князей, выступая от царского имени. Однако царь тоже вовсе не хотел рисковать лишний раз вступить в конфронтацию с князьями. Так или иначе, войско было вскоре собрано и выдвинулось в сторону крайлакского города, их самой западной оборонительной точки, находившегося на перешейке меж двух озёр. Хотя не обошлось и без разладов и споров в войске, но огромная армия просто не могла не взять эту не самую крупную крепость. После этого войско двинулось на север через Сухополье, к городам крайлаков на берегу Поющего моря, по пути прогоняя и истребляя барочьих и крайлакских поселенцев.
Тем временем на севере, царь и царевич, собрав свои силы, тоже двинулись на два города, подконтрольных крайлакам. На севере тра`ха не вполне успешно проявили себя при штурме укреплений, однако обороняющиеся, не имея надежды на скорую помощь от своих, приняли решение сдать город на милость царевичу.
1d2: (2) = 2
1 – И зря. Город был разграблен и сожжён.
2 – Царевич, удовлетворённый победой, проявил милость по отношению к побеждённым и пограбил их умеренно, не больше обычного.
У его отца южнее дела шли не столь удачно. Квуаны из ближайшей твердыни пришли на помощь осаждённым, и взять город сходу не удалось. Царевич уже спешил ему на помощь, однако дороже всего было время: Савид II хотел скорее объединиться с ополчением вассалов. Надо было поскорее нанести поражение крайлакской армии (или же с достоинством отступить, не будучи разбитыми) и покончить со всем этим.
Галлаки ожидал войны. Ему, как и крайлакским покровителям барок, было, в общем-то, всё равно, кто обрабатывает землю, барки или альмары. Можно даже было бы согнать беззащитных барок прочь и призвать альмарских поселенцев. Проблема была в том, что аристократы альмаров хотели не только обеспечить землёй крупный приплод землеробов, но и распространить на них свою власть. Что это ещё за дикость такая: делить и отдавать землю в управление каким-то наследным царькам? Галлаки, выстроивший своё государство на административных основах, совсем не понимал этого, хотя влиятельные крайлаки, покровительствовавшие барочьим переселенцам, были во многом похожи на этих лордов. Вот теперь из-за этих князей альмарский царь и вынужден вступить в войну, которой он, быть может, и не хотел. Как умерить строптивость и честолюбие этих нобилей? Истребить их, и дело с концом. И альмаров истребить, больно их много расплодилось. Отправить их всех в божественный биореактор…
Однако для всего этого сначала требовалось сначала сокрушить империю альмаров, что было непросто. Галлаки очень хотелось бы иметь Тавир в качестве союзника и сохранять с ним доселе мирные отношения. Но судьба распорядилась иначе. Крайлаки не располагают обширными войсковыми резервами, и потому, как ни парадоксально, должны уповать на затяжную войну, так как превосходят противника экономически. А крестьянское ополчение альмаров должно вести полевые работы, и длительное противостояние в условиях морской блокады поставит амфибий на грань гибели.
Крайлаки начали спешно собирать силы, призвав на помощь квуанов. Южное войско, во главе с наместником южной области ______, осадило Матабад, самый восточный город альмаров, но защитники отбили первый натиск. Севернее, Галлаки во главе своего войска с большим трудом смог овладеть Сильвартемабадом и двинулся на юг для объединения сил.
Занялась на западе песнь войны, и неизвестно, сколько прольётся крови до той поры, когда будут спеты её последние слова.
Но таков закон жизни: располагаемые ресурсы всегда ограниченны. Земли на всех не хватало. Обширные пространства плодородных холмов Сальмии оказались утраченными. Оттуда приходили в Чистый лес лишь орды фиолетовых безумцев, а патрули, отправлявшиеся в рейды, не находили ни единой живой деревни. Земля пустовала и зарастала быстро сохнущей травой и ковылём.
Существовало лишь две главных возможности добыть дополнительную землю себе. То была спорная территория между Тавиром и Чистой маркой – Мокрополье, заселённое главным образом барками, которые находились под покровительством крайлакских лордов, именем Хора обеспечивающих им защиту, а также обширнейшие пространства суховатой, но потенциально достаточно плодородной степи, лежащей между Поющим лесом и Новотопьем, зовущейся Сухопольем.
Тучи сгущались. Крупные группы безземельных альмаров и тра`ха вторгались в чужие земли, прогоняли оттуда барок и захватывали их. Барки, естественно, сопротивлялись и организовывали самооборону. Хор не спешил оказывать помощь, и переселенцам приходилось рассчитывать лишь на свои силы.
Ни Тавир, ни Хор не вмешивались в этот конфликт, сохраняя до поры, до времени молчаливый нейтралитет. Столкновение означало бы войну, которая по масштабам своим затмила бы даже противостояние барок и некридов, и совершенно неизвестно, в чью сторону скорее склонится чаша весов. Крайлаки обладают живыми машинами, их укрепления спроектированы барочьими архитекторами, они владычествуют над морем и имеют доступ к ресурсам всего Средиморья. Альмаров и жуков просто много. Действительно много. Очень много. Закрытие восточной торговли скажется на их экономике, но отнюдь не критическим образом. Неизвестность, порождённая неопределённостью, поддерживала ситуацию в подвешенном состоянии.
Статус-кво был нарушен царевичем Барахватом. В какой-то момент, когда барки предприняли попытку отбить одну из утраченных областей, он неожиданно официально выступил на стороне жуков-захватчиков как их покровитель (вместе с тем, жуки становились его подданными). Пагубному примеру тут же последовали многие южные лорды. Царь был недоволен. Крайлакские послы вскоре после этого настойчиво стали требовать его аудиенции, на что получали неизменный отказ и гору обещаний от советника царя. Переговоры с Хором не могли принести ничего хорошего Савиду: либо они вынудили бы его пойти на уступки – и обратить против себя всех своих вассалов, либо закончились бы официальным объявлением войны, хотя становилось всё отчётливей ясно, что столкновения двух держав не избежать.
Ситуация становилась критической, и всё иллюзорнее становилась возможность мирного урегулирования, и когда до Савида дошёл слух о том, что царевич завёл тайные контакты с южными лордами, тот понял, что просто вынужден действовать самым активным образом. Война началась.
Каждую объявляемую войну необходимо аргументировать той или иной необходимостью, исходя из которой и объявляются официальные цели, ради которых подданные будут друг друга убивать. В то же время, объявление цели войны накладывает определённые, пусть и формальные, ограничения. Недостижение цели войны нанесёт урон престижу, в то же время, присвоение чего-то сверх целей будет выглядеть бесчестным. Савид не мог обидеть лордов, но и брать на себя обязательство отвоевать Сухополье не желал. Поэтому официальная причина войны была сформулирована расплывчато: «Сим царь Тавира и всех альмаров Савид Второй Благоразумный повелевает: начать боевые действия, призвав к оружию всех вассалов и союзников, в том числе наместника царёвой Чистой марки царевича Барахвата, и вести их, целью и устремлением имея вернуть принадлежащие по праву царской короне и всем альмарам земли и поселения и приобрести для альмарского народа пространство для жизни».
Вассалы царя с торжеством встречали весть об объявлении войны и уже давно были к ней готовы. Во главе их войска царь поставил могущественнейшего из южных лордов, хотя тот как бы намекал на то, что ему было бы предпочтительнее иметь во главе войска воеводу царя, который прислушивался бы к его советам, чтобы таким образом умерить строптивость князей, выступая от царского имени. Однако царь тоже вовсе не хотел рисковать лишний раз вступить в конфронтацию с князьями. Так или иначе, войско было вскоре собрано и выдвинулось в сторону крайлакского города, их самой западной оборонительной точки, находившегося на перешейке меж двух озёр. Хотя не обошлось и без разладов и споров в войске, но огромная армия просто не могла не взять эту не самую крупную крепость. После этого войско двинулось на север через Сухополье, к городам крайлаков на берегу Поющего моря, по пути прогоняя и истребляя барочьих и крайлакских поселенцев.
Тем временем на севере, царь и царевич, собрав свои силы, тоже двинулись на два города, подконтрольных крайлакам. На севере тра`ха не вполне успешно проявили себя при штурме укреплений, однако обороняющиеся, не имея надежды на скорую помощь от своих, приняли решение сдать город на милость царевичу.
1d2: (2) = 2
1 – И зря. Город был разграблен и сожжён.
2 – Царевич, удовлетворённый победой, проявил милость по отношению к побеждённым и пограбил их умеренно, не больше обычного.
У его отца южнее дела шли не столь удачно. Квуаны из ближайшей твердыни пришли на помощь осаждённым, и взять город сходу не удалось. Царевич уже спешил ему на помощь, однако дороже всего было время: Савид II хотел скорее объединиться с ополчением вассалов. Надо было поскорее нанести поражение крайлакской армии (или же с достоинством отступить, не будучи разбитыми) и покончить со всем этим.
Галлаки ожидал войны. Ему, как и крайлакским покровителям барок, было, в общем-то, всё равно, кто обрабатывает землю, барки или альмары. Можно даже было бы согнать беззащитных барок прочь и призвать альмарских поселенцев. Проблема была в том, что аристократы альмаров хотели не только обеспечить землёй крупный приплод землеробов, но и распространить на них свою власть. Что это ещё за дикость такая: делить и отдавать землю в управление каким-то наследным царькам? Галлаки, выстроивший своё государство на административных основах, совсем не понимал этого, хотя влиятельные крайлаки, покровительствовавшие барочьим переселенцам, были во многом похожи на этих лордов. Вот теперь из-за этих князей альмарский царь и вынужден вступить в войну, которой он, быть может, и не хотел. Как умерить строптивость и честолюбие этих нобилей? Истребить их, и дело с концом. И альмаров истребить, больно их много расплодилось. Отправить их всех в божественный биореактор…
Однако для всего этого сначала требовалось сначала сокрушить империю альмаров, что было непросто. Галлаки очень хотелось бы иметь Тавир в качестве союзника и сохранять с ним доселе мирные отношения. Но судьба распорядилась иначе. Крайлаки не располагают обширными войсковыми резервами, и потому, как ни парадоксально, должны уповать на затяжную войну, так как превосходят противника экономически. А крестьянское ополчение альмаров должно вести полевые работы, и длительное противостояние в условиях морской блокады поставит амфибий на грань гибели.
Крайлаки начали спешно собирать силы, призвав на помощь квуанов. Южное войско, во главе с наместником южной области ______, осадило Матабад, самый восточный город альмаров, но защитники отбили первый натиск. Севернее, Галлаки во главе своего войска с большим трудом смог овладеть Сильвартемабадом и двинулся на юг для объединения сил.
Занялась на западе песнь войны, и неизвестно, сколько прольётся крови до той поры, когда будут спеты её последние слова.
Увидел Люцифер, какие интриги плетёт Ньярл, и понял, что должно воспрепятствовать им. Задумался он - и сотворил план. Рёк он демонам и фрименам:
- Услышьте меня, рогатые. Услышь меня, народ степей. Я - Люцифер, бог народа Гит, говорю: грозит и вам, и Гит новая угроза. Призрачный народ проклятых миражей с запада готовится сеять раздор между вами. Черпают они силу из анобтаниума - а потому будьте осторожны с ним. Хочет их хозяин, Чародей, чтобы началась между вами война, чтобы Гит, Демоны и Фримены проливали кровь друг друга, пока верные ему миражи будут упиваться вашими страданиями. И помимо простых миражей, уже отправились в путь четверо призрачных слуг Врага, масок, что готовятся осквернить разум Муада, вождя фрименов, своей порчей. Но не достигнут они успеха, ибо я, Люцифер, дарую ему свою защиту, и всем вам - новое знание, искусство Экзорцизма, что позволит чувствовать миражей и противостоять им. И знайте: каждый, кто не просто освоит его, но и пойдёт на север и запад, чтобы, вместе и наравне с моими детьми, очистить царство миражей - снискает за это от меня достойную награду.
После же обратился он к Гит:
- Услышьте меня, Гит. Уже давно заключен союз между миражами и некридами, и вместе бьются они на юге. И, опасаясь вас, дети мои, пригласили миражи некридов на свои земли, в Сарваран и в Гиперборею, чтобы их силами защищать территорию и кристальные гробы со своими жертвами. Но не будут некриды спокойно сидеть на землях миражей в обороне, начнут нападать они на ваши и окрестные земли. А потому - нанесите упреждающий удар по миражам и их кристальным гробам, где покоятся в вечном кошмаре дарующие им силу несчастные. Для того, чтобы справиться с ними, открою я всем вам секрет нового знания, искусства Экзорцизма, что позволит вам сражаться с миражами на равных. Не медлите с атакой, Гит.
Знайте и о том, что миражи готовятся похитить знания Трансмутации и Кристаллургии. Не должно этому произойти. И потому, пусть те из владеющих Экзорцизмом, кто не пойдёт в поход на миражей, приложат все свои силы к тому, чтобы защитить обе гильдии от их проникновения.
Также знайте, что слизь Блуп, что угрожает народу Гит с юга, готовится к новой атаке. Изменилась она, и готовится теперь захлестнуть земли Гит стремительным потоком. Защищена она от огня, но не от холода. А потому доставьте тем, кто защищает земли Гит на юге, ледяные кристаллы, чтобы устояли они, и удержали оборону.
Сказав всё это, открыл Люцифер трёх народам: Гит, Тха-Ырг, и фрименам - секрет новой магии. Называлась она экзорцизмом. Была это школа воздействия на астральных существ, в том числе пребывающих в эктоплазматической форме, анимирующих мёртвые тела или одерживающих живые (или даже анимирующих конструкции типа големов и живых машин): миражей, спектров, питающихся верой астральных псевдобожеств и так далее. Но на души, привязанные к родным телам, в которых они родились и провели много времени, не влияла она. В отношении же астральных существ позволяла:
1) Обнаруживать астральных существ. Как лично магом, так и посредством охранных знаков, реагирующих на их приближение.
2) Создавать обереги от астральных существ, защищающие места - или носителей - от их приближения и/или влияния, включая коррапт.
3) Изгонять астральных существ прочь. Лично или через изгоняющие обереги.
4) Подавлять астральных существ, ослабляя их силы, способности и отнимая возможность к побегу.
5) Подчинять астральных существ, превращая их в безмозглых слуг, которые развеиваются с развеянием чар подчинения.
6) Разлагать астральных существ на эссенцию, поглотив которую, мираж получит четверть памяти и сил разложенного астрального существа. Смертный маг может использовать эту эссенцию для запитки своих способностей, но не может её накапливать - он должен использовать её немедленно после получения.
Дав смертным новую магию, сказал им Люцифер:
- Привыкли вы хранить секреты. Но есть в магии Экзорцизма две тайны, что, будучи открыты миражам, принесут им лишь погибель. А потому напишите книги, где описан секрет подчинения астральных существ и секрет разложения их на эссенцию - и только эти секреты - и отдайте их миражам. Пусть проклятые пожнут плоды своей взаимной ненависти, пусть погрязнут в подчинении и пожирании друг друга - тогда победить этих духов скверны станет ещё проще.
Затем обратился Люцифер к Муаду:
- Приветствую тебя, Муад. Я - Люцифер, бог Гит. Хочу предостеречь тебя. Четыре великих миража, слуг Чародея, хотят подчинить тебя своей воле, превратить в своего раба, чтобы затем повергнуть Гит, Демонов и фрименов в пламя межусобной войны. Имена им Тарталья, Пульчинелла, Ковьелло и Скарамуш. Обман - их второе имя, и принять они способны любой облик. Но не хочу я этого, и потому даю тебе этот дар.
В ту же секунду в руках Муада соткался из огня и света пергаментный лист, а на нём - чудесный амулет. Серебряная, покрытая рунами сфера на серебряной же цепочке.
- Мой дар защитит тебя. Пусть велика власть масок над анобтанием, пусть много его в твоём теле - но и от этого есть своё средство. Изменяет этот амулет весь анобтаний в твоём теле, превращая его в субстанцию с теми же свойствами, но находящуюся вне контроля масок. Если же сила их окажется превыше силы амулета - и в этом случае он поможет. Растает он и станет ничем - но притом окутает тебя своей энергией и даст тебе силы видеть, преследовать и уничтожать масок собственными руками. Недолго продлится это, так что, если дойдёт до этого - не мешкай. Рази масок без пощады. А чтобы знать, на что способны они, и к чему должно готовиться - прочитай пергамент.
I. Пассивная защита обладателя от коррапта. Cтабилизирует анобтаний в пределах ауры носителя, превращая его в более стабильное и находящееся вне области контроля миражей вещество с теми же свойствами, которыми носитель сможет управлять так же, как управлял анобтанием. Только в пределах ауры, если анобтаний её покинет, он изменится обратно.
II. Срабатывающая в случае особенно сильного, перегружающего защитные возможности артефакта, давления анобтаниевым корраптом на носителя или сам артефакт способность, уничтожающая амулет, но создающая мощный взрыв очищающей энергии, ослабляющий агрессора и на время окружающий носителя амулета облаком энергии. Облако энергии работает как щит от коррапта, а также позволяет видеть, преследовать и самостоятельно атаковать тех, кто пытался скорраптить носителя. По сути, позволяет носителю самостоятельно отпиздить пытавшихся его скорраптить тварей.
Пергамент описывает все способности и черты характера четырёх масок, а также Фантески. Я мог бы перечислить их и гласом, но решил, что это будет слишком долго.
Было 18 праны. (1 с прошлого хода + 17). 3 на глас, 6 на знание, 3 на артефакт. Осталось 6.
- Услышьте меня, рогатые. Услышь меня, народ степей. Я - Люцифер, бог народа Гит, говорю: грозит и вам, и Гит новая угроза. Призрачный народ проклятых миражей с запада готовится сеять раздор между вами. Черпают они силу из анобтаниума - а потому будьте осторожны с ним. Хочет их хозяин, Чародей, чтобы началась между вами война, чтобы Гит, Демоны и Фримены проливали кровь друг друга, пока верные ему миражи будут упиваться вашими страданиями. И помимо простых миражей, уже отправились в путь четверо призрачных слуг Врага, масок, что готовятся осквернить разум Муада, вождя фрименов, своей порчей. Но не достигнут они успеха, ибо я, Люцифер, дарую ему свою защиту, и всем вам - новое знание, искусство Экзорцизма, что позволит чувствовать миражей и противостоять им. И знайте: каждый, кто не просто освоит его, но и пойдёт на север и запад, чтобы, вместе и наравне с моими детьми, очистить царство миражей - снискает за это от меня достойную награду.
После же обратился он к Гит:
- Услышьте меня, Гит. Уже давно заключен союз между миражами и некридами, и вместе бьются они на юге. И, опасаясь вас, дети мои, пригласили миражи некридов на свои земли, в Сарваран и в Гиперборею, чтобы их силами защищать территорию и кристальные гробы со своими жертвами. Но не будут некриды спокойно сидеть на землях миражей в обороне, начнут нападать они на ваши и окрестные земли. А потому - нанесите упреждающий удар по миражам и их кристальным гробам, где покоятся в вечном кошмаре дарующие им силу несчастные. Для того, чтобы справиться с ними, открою я всем вам секрет нового знания, искусства Экзорцизма, что позволит вам сражаться с миражами на равных. Не медлите с атакой, Гит.
Знайте и о том, что миражи готовятся похитить знания Трансмутации и Кристаллургии. Не должно этому произойти. И потому, пусть те из владеющих Экзорцизмом, кто не пойдёт в поход на миражей, приложат все свои силы к тому, чтобы защитить обе гильдии от их проникновения.
Также знайте, что слизь Блуп, что угрожает народу Гит с юга, готовится к новой атаке. Изменилась она, и готовится теперь захлестнуть земли Гит стремительным потоком. Защищена она от огня, но не от холода. А потому доставьте тем, кто защищает земли Гит на юге, ледяные кристаллы, чтобы устояли они, и удержали оборону.
Сказав всё это, открыл Люцифер трёх народам: Гит, Тха-Ырг, и фрименам - секрет новой магии. Называлась она экзорцизмом. Была это школа воздействия на астральных существ, в том числе пребывающих в эктоплазматической форме, анимирующих мёртвые тела или одерживающих живые (или даже анимирующих конструкции типа големов и живых машин): миражей, спектров, питающихся верой астральных псевдобожеств и так далее. Но на души, привязанные к родным телам, в которых они родились и провели много времени, не влияла она. В отношении же астральных существ позволяла:
1) Обнаруживать астральных существ. Как лично магом, так и посредством охранных знаков, реагирующих на их приближение.
2) Создавать обереги от астральных существ, защищающие места - или носителей - от их приближения и/или влияния, включая коррапт.
3) Изгонять астральных существ прочь. Лично или через изгоняющие обереги.
4) Подавлять астральных существ, ослабляя их силы, способности и отнимая возможность к побегу.
5) Подчинять астральных существ, превращая их в безмозглых слуг, которые развеиваются с развеянием чар подчинения.
6) Разлагать астральных существ на эссенцию, поглотив которую, мираж получит четверть памяти и сил разложенного астрального существа. Смертный маг может использовать эту эссенцию для запитки своих способностей, но не может её накапливать - он должен использовать её немедленно после получения.
Дав смертным новую магию, сказал им Люцифер:
- Привыкли вы хранить секреты. Но есть в магии Экзорцизма две тайны, что, будучи открыты миражам, принесут им лишь погибель. А потому напишите книги, где описан секрет подчинения астральных существ и секрет разложения их на эссенцию - и только эти секреты - и отдайте их миражам. Пусть проклятые пожнут плоды своей взаимной ненависти, пусть погрязнут в подчинении и пожирании друг друга - тогда победить этих духов скверны станет ещё проще.
Затем обратился Люцифер к Муаду:
- Приветствую тебя, Муад. Я - Люцифер, бог Гит. Хочу предостеречь тебя. Четыре великих миража, слуг Чародея, хотят подчинить тебя своей воле, превратить в своего раба, чтобы затем повергнуть Гит, Демонов и фрименов в пламя межусобной войны. Имена им Тарталья, Пульчинелла, Ковьелло и Скарамуш. Обман - их второе имя, и принять они способны любой облик. Но не хочу я этого, и потому даю тебе этот дар.
В ту же секунду в руках Муада соткался из огня и света пергаментный лист, а на нём - чудесный амулет. Серебряная, покрытая рунами сфера на серебряной же цепочке.
- Мой дар защитит тебя. Пусть велика власть масок над анобтанием, пусть много его в твоём теле - но и от этого есть своё средство. Изменяет этот амулет весь анобтаний в твоём теле, превращая его в субстанцию с теми же свойствами, но находящуюся вне контроля масок. Если же сила их окажется превыше силы амулета - и в этом случае он поможет. Растает он и станет ничем - но притом окутает тебя своей энергией и даст тебе силы видеть, преследовать и уничтожать масок собственными руками. Недолго продлится это, так что, если дойдёт до этого - не мешкай. Рази масок без пощады. А чтобы знать, на что способны они, и к чему должно готовиться - прочитай пергамент.
I. Пассивная защита обладателя от коррапта. Cтабилизирует анобтаний в пределах ауры носителя, превращая его в более стабильное и находящееся вне области контроля миражей вещество с теми же свойствами, которыми носитель сможет управлять так же, как управлял анобтанием. Только в пределах ауры, если анобтаний её покинет, он изменится обратно.
II. Срабатывающая в случае особенно сильного, перегружающего защитные возможности артефакта, давления анобтаниевым корраптом на носителя или сам артефакт способность, уничтожающая амулет, но создающая мощный взрыв очищающей энергии, ослабляющий агрессора и на время окружающий носителя амулета облаком энергии. Облако энергии работает как щит от коррапта, а также позволяет видеть, преследовать и самостоятельно атаковать тех, кто пытался скорраптить носителя. По сути, позволяет носителю самостоятельно отпиздить пытавшихся его скорраптить тварей.
Пергамент описывает все способности и черты характера четырёх масок, а также Фантески. Я мог бы перечислить их и гласом, но решил, что это будет слишком долго.
Было 18 праны. (1 с прошлого хода + 17). 3 на глас, 6 на знание, 3 на артефакт. Осталось 6.
Долог и кошмарен был сон Угрюмого бога, и тяжело было от него очнуться. Но великая сила веры полуслепых червей, та, что сотворила его из небытия и наделила великой силой, вновь воззвала к пустоте, и разрозненные осколки разума Великого Червя не могли не ответить ей.
В полночь шевельнулась статуя в главном храме Нехре, и еле слышимый голос прошептал дежурившему там жрецу:
"Бог снова с вами, сын мой. Запутаны дела в мире, много войн идёт и ещё больше готовится, но не нужно бояться, ибо Угрюмый Бог и Мать Всех Костей оберегут вас. Вижу я ваши победы и безмерно рад им. Вижу, как страшна костяная армия, но скажу, как сделать её ещё страшней: используйте тот яд, что истекает из трупов и безвреден для вас. Мажьте им наконечники стрел, начиняйте метательные ядра, отравляйте реки у осаждённых городов. Вижу мощь стального флота, но скажу, как сделать его ещё мощней: оживите кости птиц и обтяните их тканью, и получите власть над небом. Сможете вы двигать дирижабли на Чёрном Льде без привязи к кораблям, сможете создавать не-живых, парящих в небе и обрушивающихся оттуда на ваших врагов. Поможет вам это в грядущих войнах. Ныне же готовьтесь к ним, и да пребудет с народами Юга моё благословение."
19-6(крылья)-3(довольно очевидная рекомендация использовать трупный яд)=10
Затихла статуя, но не окончились на этом дела Великого Червя.
В полночь шевельнулась статуя в главном храме Нехре, и еле слышимый голос прошептал дежурившему там жрецу:
"Бог снова с вами, сын мой. Запутаны дела в мире, много войн идёт и ещё больше готовится, но не нужно бояться, ибо Угрюмый Бог и Мать Всех Костей оберегут вас. Вижу я ваши победы и безмерно рад им. Вижу, как страшна костяная армия, но скажу, как сделать её ещё страшней: используйте тот яд, что истекает из трупов и безвреден для вас. Мажьте им наконечники стрел, начиняйте метательные ядра, отравляйте реки у осаждённых городов. Вижу мощь стального флота, но скажу, как сделать его ещё мощней: оживите кости птиц и обтяните их тканью, и получите власть над небом. Сможете вы двигать дирижабли на Чёрном Льде без привязи к кораблям, сможете создавать не-живых, парящих в небе и обрушивающихся оттуда на ваших врагов. Поможет вам это в грядущих войнах. Ныне же готовьтесь к ним, и да пребудет с народами Юга моё благословение."
19-6(крылья)-3(довольно очевидная рекомендация использовать трупный яд)=10
Затихла статуя, но не окончились на этом дела Великого Червя.
Не бывает войн без убитых,но не бывает и войн без раненых. Потому идут за любой армией врачи, отсекающие больную плоть и исцеляющие здоровую. Именно на них, следующих за армиями червей на Орте и скрывающихся в крепостях Крайлаков подле Поющего Леса, обратил Угрюмый свой взор.
С каждым врачом, который мог понять и принять это, заговорили на рассвете гангреозные трупы. Их раздутые губы шептали о грядущих войнах, которые окрасят океаны кровью, о страшных эпидемиях, которые последуют за этими пирами смерти, о гневе богов, каждое мгновение ищущих способы стереть непокорных смертных в прах... О том, как можно выжить в грядущем кошмаре. Мертвецы рассказывали, как заклинаниями, молитвами и алхимическими реакциями творить новые болезни из старых, чтобы остановить полчища врагов, и как поклонением Отцу Разложения обрести защиту от телесных недугов и духовного смятения для себя и дать её любому, кто в ней нуждается.
И речь их была спокойна спокойна и убедительна, как сама Смерть.
В Отце Разложения Ёгг, союзные некридам крабы, легко опознали бы бога, оберегающего их личинки в мёртвой плоти, то есть одну из ипостасей Отца Южных Народов, или Угрюмого.
Поклонение ему включает в себя чтение молитв, как правило — напоминаний о бренности всего сущего и вечности смерти, посещение мест скопления больных и болезней, работа с больной и мёртвой плотью; особенно богоугодными считаются чумная алхимия, а также распостранение её продуктов и в целом заболеваний. Кроме того, важна регулярность ритуалов, ибо регулярность есть мать неизбежности, стагнации и, наконец, смерти.
Возможно использование символов разложения и смерти — гниющей плоти, ржавых инструментов и оружия, болотной земли ит.д. либо для увеличения "близости к богу" места, например лаборатории или алтаря, либо как элементы церемониального костюма или даже собственного тела. Обращения к Отцу Разложения при их использовании случае проходят легче и эффективнее. Например, если речь идёт о молитве — гораздо большее удовольствие богу она принесёт, если её молиться на груде обвитых ржавыми цепями чумных трупов, а не в вымытом до блеска помещении.
Чумная алхимия подразумевает некоторые алхимические манипуляции над объектом, содержащим в себе болезнь, напр. плотью больного, чумной крысой или даже прополосканной в гное монетой, с параллельным чтением заклинаний и молитв Отцу Разложения(без молитв тоже можно, но лучше не надо), в результате чего через несколько часов или даже дней (время зависит от силы веры, тщательности и фанатизма поклонения) порождается изменённый штамм болезни. С ним можно работать так же, а далее за несколько итераций получить болезнь, значительно отличающуюся от изначальной. Впрочем, смертный не может учесть абсолютно всё, то есть идеальную болезнь таким способом создать невозможно.
Защита от болезней, даруемая Отцом Разложения своим культистам, требует определённой крепости организма и подразумевает устойчивость к болезням, а не исцеление от них; однако внешние признаки заболевания на низких степенях посвящения пропадают или почти пропадают из-за повысившейся сопротивляемости организма, и лишь со временем возвращаются. Таким образом "вылечившися" путём чтения некой непонятной молитвы как правило становится неосознанным и малозаметным переносчиком болезни, от которой он якобы был избавлен.
ИТОГО ЗА ХОД:
19 - 6(за крылья на основе птичьих костей) - 6(за передачу данных о чумной алхимии и способах поклонения Отцу Разложения) = 7 маны
(таки трупный яд, тем более с передачей сообщения аватаром, достался бесплатно)
С каждым врачом, который мог понять и принять это, заговорили на рассвете гангреозные трупы. Их раздутые губы шептали о грядущих войнах, которые окрасят океаны кровью, о страшных эпидемиях, которые последуют за этими пирами смерти, о гневе богов, каждое мгновение ищущих способы стереть непокорных смертных в прах... О том, как можно выжить в грядущем кошмаре. Мертвецы рассказывали, как заклинаниями, молитвами и алхимическими реакциями творить новые болезни из старых, чтобы остановить полчища врагов, и как поклонением Отцу Разложения обрести защиту от телесных недугов и духовного смятения для себя и дать её любому, кто в ней нуждается.
И речь их была спокойна спокойна и убедительна, как сама Смерть.
В Отце Разложения Ёгг, союзные некридам крабы, легко опознали бы бога, оберегающего их личинки в мёртвой плоти, то есть одну из ипостасей Отца Южных Народов, или Угрюмого.
Поклонение ему включает в себя чтение молитв, как правило — напоминаний о бренности всего сущего и вечности смерти, посещение мест скопления больных и болезней, работа с больной и мёртвой плотью; особенно богоугодными считаются чумная алхимия, а также распостранение её продуктов и в целом заболеваний. Кроме того, важна регулярность ритуалов, ибо регулярность есть мать неизбежности, стагнации и, наконец, смерти.
Возможно использование символов разложения и смерти — гниющей плоти, ржавых инструментов и оружия, болотной земли ит.д. либо для увеличения "близости к богу" места, например лаборатории или алтаря, либо как элементы церемониального костюма или даже собственного тела. Обращения к Отцу Разложения при их использовании случае проходят легче и эффективнее. Например, если речь идёт о молитве — гораздо большее удовольствие богу она принесёт, если её молиться на груде обвитых ржавыми цепями чумных трупов, а не в вымытом до блеска помещении.
Чумная алхимия подразумевает некоторые алхимические манипуляции над объектом, содержащим в себе болезнь, напр. плотью больного, чумной крысой или даже прополосканной в гное монетой, с параллельным чтением заклинаний и молитв Отцу Разложения(без молитв тоже можно, но лучше не надо), в результате чего через несколько часов или даже дней (время зависит от силы веры, тщательности и фанатизма поклонения) порождается изменённый штамм болезни. С ним можно работать так же, а далее за несколько итераций получить болезнь, значительно отличающуюся от изначальной. Впрочем, смертный не может учесть абсолютно всё, то есть идеальную болезнь таким способом создать невозможно.
Защита от болезней, даруемая Отцом Разложения своим культистам, требует определённой крепости организма и подразумевает устойчивость к болезням, а не исцеление от них; однако внешние признаки заболевания на низких степенях посвящения пропадают или почти пропадают из-за повысившейся сопротивляемости организма, и лишь со временем возвращаются. Таким образом "вылечившися" путём чтения некой непонятной молитвы как правило становится неосознанным и малозаметным переносчиком болезни, от которой он якобы был избавлен.
ИТОГО ЗА ХОД:
19 - 6(за крылья на основе птичьих костей) - 6(за передачу данных о чумной алхимии и способах поклонения Отцу Разложения) = 7 маны
(таки трупный яд, тем более с передачей сообщения аватаром, достался бесплатно)
Увидел Люцифер, какие интриги плетёт Ньярл, и понял, что должно воспрепятствовать им. Задумался он - и сотворил план. Начинался он с обращения к смертным. Извлёк Люцифер свой пылающий меч из ножен, и стал писать в небе над горами и долинами пылающие буквы. Видели их все, кто жил над территориями Гит, Тха-Ырг и Фрименов. Глас: цель гласа - все, кто в момент использования гласа находится в регионах проживания Гит, фрименов и демонов (бывших Тха-Ырг)
Внимай своему богу, народ Гит.
Уже давно заключен союз между миражами и некридами, и вместе бьются они на юге этого мира. И, опасаясь вас, дети мои, пригласили миражи некридов на свои земли, в Сарваран и в Гиперборею, чтобы их силами защищать территорию и кристальные гробы со своими жертвами. Но не будут некриды спокойно сидеть на землях миражей в обороне, начнут нападать они на ваши и окрестные земли. Миражи же тем временем собираются уничтожить вас вкупе с иными народами - демонами и фрименами, разжигая рознь и распри между вами, чтобы погрязли вы в войнах и раздорах, а миражи насытились ненавистью и страданиями сполна. А потому - не поддавайтесь на уловки миражей, но в ответ на их коварство - нанесите упреждающий удар по их царству и их кристальным гробам, где покоятся в вечном кошмаре дарующие им силу несчастные. Для того, чтобы справиться с ними, открою я вам, демонам и фрименам секрет нового знания, искусства Экзорцизма, что позволит вам сражаться с миражами на равных. Не медлите с атакой, Гит.
Знайте и о том, что миражи готовятся похитить знания Трансмутации и Кристаллургии. Не должно этому произойти. И потому, пусть те из владеющих Экзорцизмом, кто не пойдёт в поход на миражей, приложат все свои знания, умения и силы к тому, чтобы защитить обе гильдии от их проникновения.
Также знайте, что слизь Блуп, что угрожает народу Гит с юга, готовится к новой атаке. Изменилась она, и готовится теперь захлестнуть земли Гит стремительным потоком. Защищена она от огня, но не от холода. А потому доставьте тем, кто защищает земли Гит на юге, ледяные кристаллы, чтобы устояли они, и удержали оборону.
Остановился ненадолго Люцифер, на свой народ глядя, а затем продолжил писать в небесах:
Внемлите мне, рогатые. Внемли мне, народ степей. Я - Люцифер, бог народа Гит и всякого народа, что станет его союзником, говорю: грозит и вам, и Гит новая угроза. Призрачный народ проклятых миражей с запада готовится сеять раздор между вами. Черпают они силу из анобтаниума - а потому будьте осторожны с ним. Хочет их хозяин, Чародей, чтобы началась между вами война, чтобы Гит, Демоны и Фримены проливали кровь друг друга, пока верные ему миражи будут упиваться вашими страданиями. И помимо простых миражей, уже отправились в путь четверо призрачных слуг Врага, масок, что готовятся осквернить разум Муада, вождя фрименов, своей порчей. Но не достигнут они успеха, ибо я, Люцифер, дарую ему свою защиту, и всем вам - новое знание, искусство Экзорцизма, что позволит чувствовать миражей и противостоять им. И знайте: каждый, кто не просто освоит его, но и пойдёт на север и запад, чтобы, вместе и наравне с моими детьми, очистить царство миражей - снискает за это от меня достойную награду.
Сказав всё это, открыл Люцифер трёх народам: Гит, Тха-Ырг, и фрименам - секрет новой магии. Называлась она экзорцизмом. Была это школа воздействия на астральных существ, в том числе пребывающих в эктоплазматической форме, анимирующих мёртвые тела или одерживающих живые (или даже анимирующих конструкции типа големов и живых машин): миражей, спектров, питающихся верой астральных псевдобожеств и так далее. Но на души, привязанные к родным телам, в которых они родились и провели много времени, не влияла она. В отношении же астральных существ позволяла:
1) Обнаруживать астральных существ. Как лично магом, так и посредством охранных знаков, реагирующих на их приближение.
2) Создавать обереги от астральных существ, защищающие места - или носителей - от их приближения и/или влияния, включая коррапт.
3) Изгонять астральных существ прочь. Лично или через изгоняющие обереги.
4) Подавлять астральных существ, ослабляя их силы, способности и отнимая возможность к побегу.
5) Подчинять астральных существ, превращая их в безмозглых слуг, которые развеиваются с развеянием чар подчинения.
6) Разлагать астральных существ на эссенцию, поглотив которую, мираж получит четверть памяти и сил разложенного астрального существа. Смертный маг может использовать эту эссенцию для запитки своих способностей, но не может её накапливать - он должен использовать её немедленно после получения.
Дав смертным новую магию, написал в небесах Люцифер:
Привыкли многие из вас хранить секреты. Но есть в магии Экзорцизма две тайны, что, будучи открыты миражам, принесут им лишь погибель. А потому напишите книги, где описан секрет подчинения астральных существ и секрет разложения их на эссенцию - и только эти секреты - и отдайте их миражам. Пусть проклятые пожнут плоды своей взаимной ненависти, пусть погрязнут в подчинении и пожирании друг друга - тогда победить этих духов скверны станет ещё проще.
Затем же в руках Муада соткался из огня и света пергаментный лист, а на нём - чудесный амулет. Серебряная, покрытая рунами сфера на серебряной же цепочке. На листе же было написано следующее:
Я - Люцифер. Приветствую и предостерегаю тебя, Муад. Четыре великих миража, слуг Чародея, хотят подчинить тебя своей воле, превратить в своего раба, чтобы затем твоими руками повергнуть Гит, Демонов и фрименов в пламя самоубийственной войны. Имена им Тарталья, Пульчинелла, Ковьелло и Скарамуш. Обман - их второе имя, и принять они способны любой облик. Но не хочу я этого, и потому даю тебе этот дар, что защитит тебя. Пусть велика власть масок над анобтанием, пусть много его в твоём теле - но и от этого есть своё средство. Изменяет этот амулет весь анобтаний в твоём теле, превращая его в субстанцию с теми же свойствами, но находящуюся вне контроля масок. Если же сила их окажется превыше силы амулета - и в этом случае он поможет. Вспыхнет он серебряной вспышкой и станет ничем - но притом окутает тебя своей энергией и даст тебе силы видеть, преследовать и уничтожать масок собственными руками. Недолго продлится это, так что, если дойдёт до этого - не мешкай. Рази масок без пощады. А о том, на что способны они, и к чему должно готовиться тебе готовится, расскажет тебе вернейший из моих слуг, Фенекс, которого я отправлю тебе на помощь.
Свойства амулета:
I. Пассивная защита обладателя от коррапта. Cтабилизирует анобтаний в пределах ауры носителя, превращая его в более стабильное и находящееся вне области контроля миражей вещество с теми же свойствами, которыми носитель сможет управлять так же, как управлял анобтанием. Только в пределах ауры, если анобтаний её покинет, он изменится обратно.
II. Срабатывающая в случае особенно сильного, перегружающего защитные возможности артефакта, давления анобтаниевым корраптом на носителя или сам артефакт способность, уничтожающая амулет, но создающая мощный взрыв очищающей энергии, ослабляющий агрессора и на время окружающий носителя амулета облаком энергии. Облако энергии работает как щит от коррапта, а также позволяет видеть, преследовать и самостоятельно атаковать тех, кто пытался скорраптить носителя. По сути, позволяет носителю самостоятельно отпиздить пытавшихся его скорраптить тварей.
Было 18 праны. (1 с прошлого хода + 17). 3 на глас, 6 на знание, 3 на артефакт. Осталось 6.
Внимай своему богу, народ Гит.
Уже давно заключен союз между миражами и некридами, и вместе бьются они на юге этого мира. И, опасаясь вас, дети мои, пригласили миражи некридов на свои земли, в Сарваран и в Гиперборею, чтобы их силами защищать территорию и кристальные гробы со своими жертвами. Но не будут некриды спокойно сидеть на землях миражей в обороне, начнут нападать они на ваши и окрестные земли. Миражи же тем временем собираются уничтожить вас вкупе с иными народами - демонами и фрименами, разжигая рознь и распри между вами, чтобы погрязли вы в войнах и раздорах, а миражи насытились ненавистью и страданиями сполна. А потому - не поддавайтесь на уловки миражей, но в ответ на их коварство - нанесите упреждающий удар по их царству и их кристальным гробам, где покоятся в вечном кошмаре дарующие им силу несчастные. Для того, чтобы справиться с ними, открою я вам, демонам и фрименам секрет нового знания, искусства Экзорцизма, что позволит вам сражаться с миражами на равных. Не медлите с атакой, Гит.
Знайте и о том, что миражи готовятся похитить знания Трансмутации и Кристаллургии. Не должно этому произойти. И потому, пусть те из владеющих Экзорцизмом, кто не пойдёт в поход на миражей, приложат все свои знания, умения и силы к тому, чтобы защитить обе гильдии от их проникновения.
Также знайте, что слизь Блуп, что угрожает народу Гит с юга, готовится к новой атаке. Изменилась она, и готовится теперь захлестнуть земли Гит стремительным потоком. Защищена она от огня, но не от холода. А потому доставьте тем, кто защищает земли Гит на юге, ледяные кристаллы, чтобы устояли они, и удержали оборону.
Остановился ненадолго Люцифер, на свой народ глядя, а затем продолжил писать в небесах:
Внемлите мне, рогатые. Внемли мне, народ степей. Я - Люцифер, бог народа Гит и всякого народа, что станет его союзником, говорю: грозит и вам, и Гит новая угроза. Призрачный народ проклятых миражей с запада готовится сеять раздор между вами. Черпают они силу из анобтаниума - а потому будьте осторожны с ним. Хочет их хозяин, Чародей, чтобы началась между вами война, чтобы Гит, Демоны и Фримены проливали кровь друг друга, пока верные ему миражи будут упиваться вашими страданиями. И помимо простых миражей, уже отправились в путь четверо призрачных слуг Врага, масок, что готовятся осквернить разум Муада, вождя фрименов, своей порчей. Но не достигнут они успеха, ибо я, Люцифер, дарую ему свою защиту, и всем вам - новое знание, искусство Экзорцизма, что позволит чувствовать миражей и противостоять им. И знайте: каждый, кто не просто освоит его, но и пойдёт на север и запад, чтобы, вместе и наравне с моими детьми, очистить царство миражей - снискает за это от меня достойную награду.
Сказав всё это, открыл Люцифер трёх народам: Гит, Тха-Ырг, и фрименам - секрет новой магии. Называлась она экзорцизмом. Была это школа воздействия на астральных существ, в том числе пребывающих в эктоплазматической форме, анимирующих мёртвые тела или одерживающих живые (или даже анимирующих конструкции типа големов и живых машин): миражей, спектров, питающихся верой астральных псевдобожеств и так далее. Но на души, привязанные к родным телам, в которых они родились и провели много времени, не влияла она. В отношении же астральных существ позволяла:
1) Обнаруживать астральных существ. Как лично магом, так и посредством охранных знаков, реагирующих на их приближение.
2) Создавать обереги от астральных существ, защищающие места - или носителей - от их приближения и/или влияния, включая коррапт.
3) Изгонять астральных существ прочь. Лично или через изгоняющие обереги.
4) Подавлять астральных существ, ослабляя их силы, способности и отнимая возможность к побегу.
5) Подчинять астральных существ, превращая их в безмозглых слуг, которые развеиваются с развеянием чар подчинения.
6) Разлагать астральных существ на эссенцию, поглотив которую, мираж получит четверть памяти и сил разложенного астрального существа. Смертный маг может использовать эту эссенцию для запитки своих способностей, но не может её накапливать - он должен использовать её немедленно после получения.
Дав смертным новую магию, написал в небесах Люцифер:
Привыкли многие из вас хранить секреты. Но есть в магии Экзорцизма две тайны, что, будучи открыты миражам, принесут им лишь погибель. А потому напишите книги, где описан секрет подчинения астральных существ и секрет разложения их на эссенцию - и только эти секреты - и отдайте их миражам. Пусть проклятые пожнут плоды своей взаимной ненависти, пусть погрязнут в подчинении и пожирании друг друга - тогда победить этих духов скверны станет ещё проще.
Затем же в руках Муада соткался из огня и света пергаментный лист, а на нём - чудесный амулет. Серебряная, покрытая рунами сфера на серебряной же цепочке. На листе же было написано следующее:
Я - Люцифер. Приветствую и предостерегаю тебя, Муад. Четыре великих миража, слуг Чародея, хотят подчинить тебя своей воле, превратить в своего раба, чтобы затем твоими руками повергнуть Гит, Демонов и фрименов в пламя самоубийственной войны. Имена им Тарталья, Пульчинелла, Ковьелло и Скарамуш. Обман - их второе имя, и принять они способны любой облик. Но не хочу я этого, и потому даю тебе этот дар, что защитит тебя. Пусть велика власть масок над анобтанием, пусть много его в твоём теле - но и от этого есть своё средство. Изменяет этот амулет весь анобтаний в твоём теле, превращая его в субстанцию с теми же свойствами, но находящуюся вне контроля масок. Если же сила их окажется превыше силы амулета - и в этом случае он поможет. Вспыхнет он серебряной вспышкой и станет ничем - но притом окутает тебя своей энергией и даст тебе силы видеть, преследовать и уничтожать масок собственными руками. Недолго продлится это, так что, если дойдёт до этого - не мешкай. Рази масок без пощады. А о том, на что способны они, и к чему должно готовиться тебе готовится, расскажет тебе вернейший из моих слуг, Фенекс, которого я отправлю тебе на помощь.
Свойства амулета:
I. Пассивная защита обладателя от коррапта. Cтабилизирует анобтаний в пределах ауры носителя, превращая его в более стабильное и находящееся вне области контроля миражей вещество с теми же свойствами, которыми носитель сможет управлять так же, как управлял анобтанием. Только в пределах ауры, если анобтаний её покинет, он изменится обратно.
II. Срабатывающая в случае особенно сильного, перегружающего защитные возможности артефакта, давления анобтаниевым корраптом на носителя или сам артефакт способность, уничтожающая амулет, но создающая мощный взрыв очищающей энергии, ослабляющий агрессора и на время окружающий носителя амулета облаком энергии. Облако энергии работает как щит от коррапта, а также позволяет видеть, преследовать и самостоятельно атаковать тех, кто пытался скорраптить носителя. По сути, позволяет носителю самостоятельно отпиздить пытавшихся его скорраптить тварей.
Было 18 праны. (1 с прошлого хода + 17). 3 на глас, 6 на знание, 3 на артефакт. Осталось 6.
Закончив с севером, устремил Люцифер свой взгляд на юг. И там, устами Фенекса, обратился он к Лилит и Наведаму. Рассказал им Фенекс об огромном озере, что находится на юго-востоке, в покрытых слизью землях, и полнится чистой водой, очищающей всех, кто поражён скверной анобтания. Сказал, что нужно добыть как можно больше её, пока не нашли блупы способа защитить это озеро, ибо полезна эта вода для противостояния миражам и для очищения заражённых анобтанием. Намекнул о том, что когда защитят миражи их озеро, вырастет эта вода в цене, так как новой добыть будет уже нельзя. Должна была теперь начаться добыча воды. Самого же Фенекса ждало иное предназначение. Готовился он тем временем отобрать среди Гит, сражающихся со слизью на юге, тех, кто был наделён Люцифером даром Экзорцизма, собрать наделённых тем же знанием добровольцев из числа других рас - и, едва будет добыто достаточное количество воды Или когда выйдет срок, если операция провалится, хотя там вроде никаких проблем с полётами над слизью в предыдущей пасте не было, отправиться на помощь Муаду. Собирался Фенекс завоевать доверие Муада, и рассказать ему о четырёх великих миражах, ибо знал он о них то же, что знал Люцифер, а Люцифер знал о них всё. Затем же остаться с Муадом и защищать его от миражей. Водой же очищающей очистить каждого фримена из окружения Муада, кто попросит об этом, но силой никого не очищать.
Новых трат праны нет, так и осталось 6.
Новых трат праны нет, так и осталось 6.
А да, забыл ещё решить религиозные дела.
В последний раз повёл Люцифер мечом по небу, вырезая новые буквы под старыми:
Наконец, знайте, что есть в этом мире две великие ценности. Первая из них - это Воля. Те, кто никогда не сдаётся, превозмогая боль, усталость и трудности - угодны мне. Вторая ценность - Раскрытие сокрытого. Те, кто с увлечением и самоотдачей ищет секреты и раскрывает скрытый потенциал материалов, людей и вещей - угодны мне.
Знайте же, что заклинаниям и чарам каждого Гит и каждого, кто находится на стороне Гит, если они связаны с теми двумя ценностями, будет дарована мной особая сила. Тот, кто признает меня одним из своих богов и будет открыто носить символ этого, получит больше силы. Тот, кто признает меня, или меня и Триединство своими единственными богами, получит ещё больше силы. Тот, кто будет встречать восходящее солнце молитвами мне, получит больше силы. Регулярность молитв не важна, но чем чаще встречаешь восходящее солнце, тем больше силы, то же самое с ношением символа Тот, кто будет сражаться с враждебными народу Гит миражами, некридами и блупами, а также прочими врагами народа Гит, прямо или косвенно, получит тем больше силы, чем больше урона нанесут врагу его действия.
Вырезанные на рассвете, сияли буквы в небе весь день и всю ночь, от слова "Внимай" и до слова "действия", позволяя всем желающим записать их. На следующем же рассвете поблекли они и исчезли.
В последний раз повёл Люцифер мечом по небу, вырезая новые буквы под старыми:
Наконец, знайте, что есть в этом мире две великие ценности. Первая из них - это Воля. Те, кто никогда не сдаётся, превозмогая боль, усталость и трудности - угодны мне. Вторая ценность - Раскрытие сокрытого. Те, кто с увлечением и самоотдачей ищет секреты и раскрывает скрытый потенциал материалов, людей и вещей - угодны мне.
Знайте же, что заклинаниям и чарам каждого Гит и каждого, кто находится на стороне Гит, если они связаны с теми двумя ценностями, будет дарована мной особая сила. Тот, кто признает меня одним из своих богов и будет открыто носить символ этого, получит больше силы. Тот, кто признает меня, или меня и Триединство своими единственными богами, получит ещё больше силы. Тот, кто будет встречать восходящее солнце молитвами мне, получит больше силы. Регулярность молитв не важна, но чем чаще встречаешь восходящее солнце, тем больше силы, то же самое с ношением символа Тот, кто будет сражаться с враждебными народу Гит миражами, некридами и блупами, а также прочими врагами народа Гит, прямо или косвенно, получит тем больше силы, чем больше урона нанесут врагу его действия.
Вырезанные на рассвете, сияли буквы в небе весь день и всю ночь, от слова "Внимай" и до слова "действия", позволяя всем желающим записать их. На следующем же рассвете поблекли они и исчезли.
Поход орды миновал Лес орхидей и накатился разрушительной волной на плодородные земли, активно колонизированные барками после бегства с Орта. Теперь потомкам переселенцев снова приходилось бежать под защиту стен города Таннит, ты уже нас читаешь?, который стоял в устье реки Таннит. Многие, предвидя, что стены не остановят ужасных разорителей, не останавливались в городе и бежали на кораблях в другие земли.
Орда приближалась стремительно, оставляя за собой шлейф выжженной и напрочь разорённой земли. Город был переполнен беженцами, и повсюду уже царила паника. Защищать город никто уже не собирался. Каждый корабль, выходящий из гавани, был доверху набит людьми. Капитаны требовали непомерно большую плату за перевоз, и всех, кто не мог столько заплатить, выталкивали с переполненных палуб за борт.
Орда достигла города, когда внутри находились ещё тысячи барок. Городские магистраты, помимо тех, кто уже покинул город (прихватив с собой городскую казну), готовились встретить противника. Море врагов окружило стены города, но за исключением небольшой их части, управлявшей летающими чудищами, а также небольшого отряда крылатых тха-ырг, большинство из них были пешими и не располагали всем необходимым для осады или атаки стен; а значит главный бой развернётся за крепостные ворота.
Крылатый десант ударил под покровом ночи. Фримены высаживались с крылатых червей в разных местах, не давая обороняющимся собраться вместе, а наездники летели дальше истреблять защитников на стенах. Муад находился во главе небольшого штурмового отряда из тех немногих быков, что решили последовать за ним, и кромсал врагов у главных ворот города, в тот момент, когда увидел необычайного воина. В правой руке у него находился горящий фиолетовым пламенем меч, а левой рукой он испускал лиловое пламя, плавившее доспехи и плоть врагов. Перемещался воин прыжками, с невероятной ловкостью и скоростью.
– Как тебя зовут, воин? За твою удаль тебе полагается тройная доля от добычи, что мы добудем сегодня, – обратился к неизвестному Муад, после того, как пламенеющий меч снёс голову последнего защитника ворот.
– Всё, что мне надо, я беру сама, – надменно ответила воительница, сверкнув не синими, но фиолетовыми глазами. – И сегодня я намерена забрать ещё много жизней.
Незнакомка запрыгнула в проём бойницы, обращённой к погружающемуся в хаос городу.
– Постой, ты не сказала, как тебя зовут!
– Догони, если хочешь узнать!
Незнакомка стрельнула горящими глазами, и яростная страсть вспыхнула внутри рогатого воина. Воительница соскочила вниз и, словно несомая ветром, помчалась к центру города, перелетая с одной крыши на другую. Прорычав что-то нечленораздельное, Муад вылетел из окна и на крыльях погнался вслед за поджигательницей.
%город-нейм% был процветающим городом. Почва вокруг была благодатной, а местоположение делало город связующим узлом между северными землями барок и государством рогачей. Удобно было торговать и с крылатыми жителями гор, поэтому несмотря на утрату южных рынков сбыта, область процветала. До этой поры.
Пока фримены обитали в пустыне, их вылазки были редкими и недалёкими, и в своей пустыне жили они чрезвычайно бедно, не имея возможности обогащаться даже за счёт грабежа. Хотя в результате горного похода пустынники и смогли приобщиться к обогащению путём нелегитимизированного насилия, Муад принуждал их быть умеренными, так как рассчитывал в ближайшем будущем использовать милитийцев как союзников. Но теперь, когда они достигли этих богатых земель, фримены сполна отыгрывались за убогий быт своих предков. Не имея большой фантазии, воины обвешивали себя драгоценностями, сменяли ушлые конопляные накидки на такие же накидки – но из лучших шелков, предавались пьянству, обжорству, похоти и устраивали резню себе на потеху. Некоторые помнили о родственниках, оставшихся в пустыне, и отправляли им часть награбленного.
…
По всему городу стоял крепкий запах гари. Центральный молитвенный дом, стоявший на главной площади, был одним из немногих строений, которые уцелели в ночном пожаре. Удар зачарованной стали разбил искусный красочный витраж, изображавший сцену дарования Волной залежей меди. Раздался тонкий звон, и тысячи мерцающих разноцветных осколков посыпались вниз. В образовавшемся проёме тут же возникла статная фигура, озаряемая лучами утреннего солнца, которые переливались радужных пернатых крыльях.
Погоня за незнакомкой окончилась здесь, у алтаря, и два обнажённых тела лежали в полуобнимку в окружении десятков мёртвых тел. Миражам, однако, сон не требуется, и всю ночь Скарамуш провела бодрствуя и маясь от скуки, пока рогатый великан громко храпел после жаркого буйства. Она тут же вскочила на ноги, избавившись от хватки Муада и схватила свой меч. В левой руке вспыхнуло пламя, и только крепкая мускулистая рука, обхватившая её сзади за талию помешала ей тут же набросится на незваного гостя.
– Погоди, милая, не просто же так первый лакей Люцифера почтил нас своим визитом, верно?
Фенекс величественно и медленно опустился на пол и убрал меч в ножны.
– При тебе ли тот дар, что дал тебе наш Отец?
– Ты о кулончике? Да, он при мне. Это всё, что ты хотел узнать? Тогда передавай своему батеньке привет и не мешай более нам.
– Мой Отец хочет уберечь тебя, вождь пустынников; поэтому Он даровал тебе амулет; поэтому Он прислал меня, чтобы предупредить тебя об опасности, что тебе угрожает.
– Да ну? Он так обо мне заботится, очень мило с его стороны.
– Он заботится только о том, чтобы лишить тебя силы! – крикнула порывающаяся вырваться Скарамуш. Он боится тебя и боится той мощи, что ты можешь обрести, и поэтому посылает тебе свои проклятые подарки и своих сладкоречивых скоморохов!
– Молчи, исчадие пустоты! А ты внимай, Муад. Она не та, за кого себя выдаёт. Это не фрименка, не женщина и не живое существо. Она – демон…
– Ну, все мы не ангелы…
– ..она не от мира всего, её обличье – лишь иллюзия, мираж, и хочет она лишь одного – заполучить твою душу и поработить её, чтобы затем три народа – гор, равнин и пустыни, погрузить в хаос братоубийственной войны.
– Никогда мы не будем братьями, и ваш отец не будет нам ни батей, ни отчимом.
– Фиолетовый дурман разрушает тело и разум, и эти существа из астрала сутью своей подобны этой отраве. Они разрушат твою душу, чтобы завладеть ею, сделать из себя своего раба, пешку.
– Это лишь твоему господу нужно падение Муада!
– Тише, тише, милая. Я хочу услышать его версию.
– Отцу небезразлична твоя судьба, Муад, и хотя строил ты козни против Его народа, не хочет он, чтобы миражи правили тобой, ибо верит, что разум возобладает в тебе, ведь ты отнюдь не глуп. Для этого Он даровал тебе свой амулет, который защитит тебя от разрушительной силы фиолетового яда. Ты сам уже мог ощутить это.
– Ну да. Последний раз, когда я закинулся кристаллами, перед битвой, то почти ничего не почувствовал, и если бы не эта особа, то помер бы со скуки в разгар такого веселья.
Фенекс презрительно окинул взглядом разбросанные вокруг окоченелые тела раскромсанных на части барок – женщин, детей, стариков, что укрывались в храме.
– Ты обладаешь острым разумом и должен понимать, что пурпурная соль – это яд, и что она разрушает тебя, твоё тело и разум своей дикой энергией.
– Ха! Вот оно! Ты слышишь, Муад? Главарь изгнанных хочет оградить тебя от той силы и мощи, что даёт чистый хаос. Он рассчитывает, что ты струсишь и отступишь, не решившись обладать этой безграничной мощью!
– Эту силу невозможно контролировать, её необходимо умерить, чтобы управлять ею! Ты должен понимать это.
Орда приближалась стремительно, оставляя за собой шлейф выжженной и напрочь разорённой земли. Город был переполнен беженцами, и повсюду уже царила паника. Защищать город никто уже не собирался. Каждый корабль, выходящий из гавани, был доверху набит людьми. Капитаны требовали непомерно большую плату за перевоз, и всех, кто не мог столько заплатить, выталкивали с переполненных палуб за борт.
Орда достигла города, когда внутри находились ещё тысячи барок. Городские магистраты, помимо тех, кто уже покинул город (прихватив с собой городскую казну), готовились встретить противника. Море врагов окружило стены города, но за исключением небольшой их части, управлявшей летающими чудищами, а также небольшого отряда крылатых тха-ырг, большинство из них были пешими и не располагали всем необходимым для осады или атаки стен; а значит главный бой развернётся за крепостные ворота.
Крылатый десант ударил под покровом ночи. Фримены высаживались с крылатых червей в разных местах, не давая обороняющимся собраться вместе, а наездники летели дальше истреблять защитников на стенах. Муад находился во главе небольшого штурмового отряда из тех немногих быков, что решили последовать за ним, и кромсал врагов у главных ворот города, в тот момент, когда увидел необычайного воина. В правой руке у него находился горящий фиолетовым пламенем меч, а левой рукой он испускал лиловое пламя, плавившее доспехи и плоть врагов. Перемещался воин прыжками, с невероятной ловкостью и скоростью.
– Как тебя зовут, воин? За твою удаль тебе полагается тройная доля от добычи, что мы добудем сегодня, – обратился к неизвестному Муад, после того, как пламенеющий меч снёс голову последнего защитника ворот.
– Всё, что мне надо, я беру сама, – надменно ответила воительница, сверкнув не синими, но фиолетовыми глазами. – И сегодня я намерена забрать ещё много жизней.
Незнакомка запрыгнула в проём бойницы, обращённой к погружающемуся в хаос городу.
– Постой, ты не сказала, как тебя зовут!
– Догони, если хочешь узнать!
Незнакомка стрельнула горящими глазами, и яростная страсть вспыхнула внутри рогатого воина. Воительница соскочила вниз и, словно несомая ветром, помчалась к центру города, перелетая с одной крыши на другую. Прорычав что-то нечленораздельное, Муад вылетел из окна и на крыльях погнался вслед за поджигательницей.
%город-нейм% был процветающим городом. Почва вокруг была благодатной, а местоположение делало город связующим узлом между северными землями барок и государством рогачей. Удобно было торговать и с крылатыми жителями гор, поэтому несмотря на утрату южных рынков сбыта, область процветала. До этой поры.
Пока фримены обитали в пустыне, их вылазки были редкими и недалёкими, и в своей пустыне жили они чрезвычайно бедно, не имея возможности обогащаться даже за счёт грабежа. Хотя в результате горного похода пустынники и смогли приобщиться к обогащению путём нелегитимизированного насилия, Муад принуждал их быть умеренными, так как рассчитывал в ближайшем будущем использовать милитийцев как союзников. Но теперь, когда они достигли этих богатых земель, фримены сполна отыгрывались за убогий быт своих предков. Не имея большой фантазии, воины обвешивали себя драгоценностями, сменяли ушлые конопляные накидки на такие же накидки – но из лучших шелков, предавались пьянству, обжорству, похоти и устраивали резню себе на потеху. Некоторые помнили о родственниках, оставшихся в пустыне, и отправляли им часть награбленного.
…
По всему городу стоял крепкий запах гари. Центральный молитвенный дом, стоявший на главной площади, был одним из немногих строений, которые уцелели в ночном пожаре. Удар зачарованной стали разбил искусный красочный витраж, изображавший сцену дарования Волной залежей меди. Раздался тонкий звон, и тысячи мерцающих разноцветных осколков посыпались вниз. В образовавшемся проёме тут же возникла статная фигура, озаряемая лучами утреннего солнца, которые переливались радужных пернатых крыльях.
Погоня за незнакомкой окончилась здесь, у алтаря, и два обнажённых тела лежали в полуобнимку в окружении десятков мёртвых тел. Миражам, однако, сон не требуется, и всю ночь Скарамуш провела бодрствуя и маясь от скуки, пока рогатый великан громко храпел после жаркого буйства. Она тут же вскочила на ноги, избавившись от хватки Муада и схватила свой меч. В левой руке вспыхнуло пламя, и только крепкая мускулистая рука, обхватившая её сзади за талию помешала ей тут же набросится на незваного гостя.
– Погоди, милая, не просто же так первый лакей Люцифера почтил нас своим визитом, верно?
Фенекс величественно и медленно опустился на пол и убрал меч в ножны.
– При тебе ли тот дар, что дал тебе наш Отец?
– Ты о кулончике? Да, он при мне. Это всё, что ты хотел узнать? Тогда передавай своему батеньке привет и не мешай более нам.
– Мой Отец хочет уберечь тебя, вождь пустынников; поэтому Он даровал тебе амулет; поэтому Он прислал меня, чтобы предупредить тебя об опасности, что тебе угрожает.
– Да ну? Он так обо мне заботится, очень мило с его стороны.
– Он заботится только о том, чтобы лишить тебя силы! – крикнула порывающаяся вырваться Скарамуш. Он боится тебя и боится той мощи, что ты можешь обрести, и поэтому посылает тебе свои проклятые подарки и своих сладкоречивых скоморохов!
– Молчи, исчадие пустоты! А ты внимай, Муад. Она не та, за кого себя выдаёт. Это не фрименка, не женщина и не живое существо. Она – демон…
– Ну, все мы не ангелы…
– ..она не от мира всего, её обличье – лишь иллюзия, мираж, и хочет она лишь одного – заполучить твою душу и поработить её, чтобы затем три народа – гор, равнин и пустыни, погрузить в хаос братоубийственной войны.
– Никогда мы не будем братьями, и ваш отец не будет нам ни батей, ни отчимом.
– Фиолетовый дурман разрушает тело и разум, и эти существа из астрала сутью своей подобны этой отраве. Они разрушат твою душу, чтобы завладеть ею, сделать из себя своего раба, пешку.
– Это лишь твоему господу нужно падение Муада!
– Тише, тише, милая. Я хочу услышать его версию.
– Отцу небезразлична твоя судьба, Муад, и хотя строил ты козни против Его народа, не хочет он, чтобы миражи правили тобой, ибо верит, что разум возобладает в тебе, ведь ты отнюдь не глуп. Для этого Он даровал тебе свой амулет, который защитит тебя от разрушительной силы фиолетового яда. Ты сам уже мог ощутить это.
– Ну да. Последний раз, когда я закинулся кристаллами, перед битвой, то почти ничего не почувствовал, и если бы не эта особа, то помер бы со скуки в разгар такого веселья.
Фенекс презрительно окинул взглядом разбросанные вокруг окоченелые тела раскромсанных на части барок – женщин, детей, стариков, что укрывались в храме.
– Ты обладаешь острым разумом и должен понимать, что пурпурная соль – это яд, и что она разрушает тебя, твоё тело и разум своей дикой энергией.
– Ха! Вот оно! Ты слышишь, Муад? Главарь изгнанных хочет оградить тебя от той силы и мощи, что даёт чистый хаос. Он рассчитывает, что ты струсишь и отступишь, не решившись обладать этой безграничной мощью!
– Эту силу невозможно контролировать, её необходимо умерить, чтобы управлять ею! Ты должен понимать это.
Следующие полчаса прошли так же: Фенекс и Скарамуш рассказывали Муаду об унобтаниуме, постоянно перебивая друг-друга взаимными изобличениями.
– ..На этом всё. Очень скоро прибудут воины, способные бороться с этими порождениями бездны. Они из доброй воли будут оберегать тебя от этих тварей.
– Крылатые хотят приставить ко мне свою охрану?! В своём ли вы уме?!
– Пойми, Муад, эти твари опасны, ты не можешь с ними бороться…
– Ха-ха-ха! И вы правда рассчитывали, что я допущу вас к себе? Клянусь, я подрежу крылья любому крылатому, кто сунется ко мне, предлагая свою защиту. Я сам способен решать, кто есть мой враг. А теперь убирайся отсюда прочь! Немедленно!
– Ты совершаешь ошибку, Муад. Ошибку, которая тебя погубит, – холодно произнёс Фенекс, поднявшись в воздух. – Мы ещё встретимся. Постарайся к тому времени не превратиться в безумное животное. Господь с тобой.
Могучие разноцветные крылья совершили широкий взмах, и вестник бога выпорхнул из разбитого окна молитвенного дома.
– Я так и знала, что что-то сдерживает твою мощь. В бездну этот амулет, он лишь высасывает твои силы. Сними его… и возьми меня снова!
Скарамуш развернулась в объятьях Муада и схватилась за цепочку серебряной сферы, а другой рукой обхватила его промеж ног.
– А, а, а, не так быстро!
Муад оттолкнул соблазнительницу от себя и схватил за руку, державшую цепочку.
– Почему ты не открыла мне сразу, кто ты такая и зачем ты здесь?
– Я беру, что хочу, и мне хотелось повеселиться с тобой, прежде, чем приступать к официальной части визита.
Скарамуш, угрюмо нахмурившись, сверкнула глазами. Пальцы Муада скользнули сквозь призрачную плоть, и рука миража освободилась от захвата.
– Проклятье, Муад, тебе нужна вся мощь, заключённая в анобтаниуме, и она есть лишь в его дикой форме. Это опасно, но лишь для слабых духом. Ты не такой.
– А какое вам, миражам, дело до моей мощи?
– Конечно, нам не было бы до тебя никакого дела, – раздался сладковатый голос откуда-то сзади. Муад и Скарамуш обернулись и увидели материализующегося из-за стены миража в широкополой шляпе с перьями. – ..однако у нас с тобой общий враг. Люцифер питает ненависть к нам и стремится уничтожить. Поэтому мы и заботимся о том, чтобы его враги оставались могущественными.
– А ты, верно, Ковьелло?
– К вашим услугам, –Ковьелло приподнял шляпу. – Тебе следует радоваться, Муад.
– Н-да? И почему же?
– Ты заполучил новых союзников. Первых настоящих союзников. Но что ещё важнее, если раньше ты был один против бога, то теперь у тебя появился союзник среди высших сил. И знай, он гораздо, гораздо могущественнее, этого пернатого изгоя-проходимца. Фенекс много лгал, но одно он подметил верно: ты очень умён, Муад. Следуй путём силы, и обретёшь силу. Следуй путём подчинения, и подчинишься своему врагу.
– А ты очень сладкоречив. Есть ли тебе что сказать по сути?
– Путь на запад – это путь богатства. Следуй ему, и сыскаешь ещё много, очень много добычи. Ящеры ныне ослаблены, но не стоит их недооценивать. Особенно их крепости, защищаемые метательными механизмами. Не задерживайся у них, а лучше разоряй окрестности городов, пока войска барок будут отсиживаться за своими стенами.
– Города барок – крепкие орешки, но и получить в случае успеха можно гораздо больше.
Из воздуха материализовывался гнусавый горбун с крючковатым носом.
– Позвольте представиться, мессер Муад, Пульчинелла. У нас есть свои люди в северных городах. Мы можем посуетиться, и проникнуть в город для вас станет гораздо менее сложно. А уж проникнув…
Пульчинелла рассмеялся.
– Кроме того, – вставил Ковьелло, – следуя на запад, вы всё время будете угрожать ангелам и держать их в напряжении, ведь в случае чего, вам ничего не будет стоить повернуть на север и достигнуть гор, самого сердца их жилищ!
– Не буду лгать, это действительно приподняло мне настроение.
Раздался громкий стук в дверь. Прошлой ночью выламывать её не понадобилось. Смерть пришла к укрывшимся в церкви так же, как и Фенекс: разбив прекраснейший витраж и свалившись на головы, и дверь всё ещё была заперта на тяжёлом засове.
– Халиф! Твои воины ждут тебя для дележа добычи! – раздался зычный голос из-за двери.
– Мне пора.
Муад двинулся вперёд, на ходу облачаясь в короткую тогу.
– Союз – это, конечно, замечательно. Только никогда, ни теперь, ни в будущем, не пытайтесь меня обмануть. Я сам выбираю себе союзников и врагов, и поверьте, вам не понравится, если вы попадёте в число последних.
– Будьте покойны, мессер! Мы прекрасно понимаем, кого можно обмануть, а кого нет! – сладко прощебетал Ковьелло.
Тяжёлый засов с грохотом упал на пол, и Муад вышел на главную площадь, где уже собралась вся его орда, а в середине, в городской фонтан была свалена целая гора захваченного добра.
– Почему ты не сказал ему идти на север?
– А оно нам надо?
– Проклятье, Люцифер собирает поход на Призрачный лес! Нанесём удар с двух сторон, ангелы не выдержали бы этого!
– Ты думаешь, этот поход скоро соберётся? Большинство гит первый раз услышало о наших краях. Пока они соберутся со всех весей, пока пойдут…
– Тогда уже поздно будет!
– Большинству из гит мы безразличны. Пока мы не будем их сильно трогать, им будет всё равно. А если сейчас Муад повернёт на север, ангелы будут ждать его. У него нет значительного превосходства в силе, он пойдёт по чужой территории. Ему придётся полагаться лишь на удачу, а на удачу нельзя положиться.
– А как же наша операция по захвату магов? У нас уже всё готово. Ангелов уже напохищали, наняли умертвиев. Знаешь, скольких смертных из гробов они уже умудрились загубить? Как они умудряются только!
– Операцию по этой же причине нужно свернуть. Отложить… на неопределённый срок. Выгода для нас некритична, но зато если мы решимся на эту аферу, то вот тогда всем гит станет до нас не всё равно!
– Скоро черви переселятся в Туманные холмы, думаешь, ангелы и глазом не моргнут?!
– Провались оно в бездну, да не прибудут никуда никакие черви! Им с этого никакой выгоды, одни лишь риски и новые враги. Да даже если бы и была выгода, они просто не решились бы заплыть так далеко на север, ведь там всё патрулируют северные барки. И почти весь их флот, к тому же, разъела соль, и он застрял на Близнецах. Муад ослабит северных барок, и вот тогда некриды действительно придут на их земли, придут основательно. Время работает на нас.
– Когда пройдёт время, гит освоятся в своей новой магии и защитят своих магокузнецов, – подметил Пульчинелла, задумавшись. – Впрочем, ты прав. Нет смысла лезть на рожон, большой выгоды нам с этого не будет. А умертвиев тогда, коль им уже заплачено, я вызову сюда, скуплю пленных и свезу с их помощью порабощённых барок на юг, нашим стратегическим партнёрам. Сами они сюда сплавать не решаться.
– Если война неизбежна, бить надо первыми. Если бы вы не были столь малодушными, то понимали бы это, – проворчала Скарамуш, стоявшая в стороне, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.
– Если тебе так хочется повоевать, отправляйся на юг и присоединись к этим отморозкам в мантиях. Хотя нет, останься лучше с Муадом. Постарайся вновь завоевать его доверие. Люцифер может защитить его от анобтания, но он не сможет изменить его дикую натуру и его ненависть к Светоносному за то, что ему не удалось продолжить и возглавить Великий поход и присоединить тха-ырг к своей орде. Только не вздумай подговаривать его на всякие безрассудства!
– Я сама разберусь, что и как я с ним буду делать.
– Ты ставишь под угрозу всё наше общее дело. Думаешь, такое поведение понравится Ему?
– Думаешь, ему понравится то, что вы поступаете против его прямого указания? – язвительно ответила девушка.
Ковьелло приструнился и умолк.
– Ему… виднее, что было верным решением… Неважно. Меня ждут… дела.
Помрачнев, Ковьелло козырнул шляпой и растворился в пыльном воздухе, уже наполнявшемся испарениями смерти.
– ..На этом всё. Очень скоро прибудут воины, способные бороться с этими порождениями бездны. Они из доброй воли будут оберегать тебя от этих тварей.
– Крылатые хотят приставить ко мне свою охрану?! В своём ли вы уме?!
– Пойми, Муад, эти твари опасны, ты не можешь с ними бороться…
– Ха-ха-ха! И вы правда рассчитывали, что я допущу вас к себе? Клянусь, я подрежу крылья любому крылатому, кто сунется ко мне, предлагая свою защиту. Я сам способен решать, кто есть мой враг. А теперь убирайся отсюда прочь! Немедленно!
– Ты совершаешь ошибку, Муад. Ошибку, которая тебя погубит, – холодно произнёс Фенекс, поднявшись в воздух. – Мы ещё встретимся. Постарайся к тому времени не превратиться в безумное животное. Господь с тобой.
Могучие разноцветные крылья совершили широкий взмах, и вестник бога выпорхнул из разбитого окна молитвенного дома.
– Я так и знала, что что-то сдерживает твою мощь. В бездну этот амулет, он лишь высасывает твои силы. Сними его… и возьми меня снова!
Скарамуш развернулась в объятьях Муада и схватилась за цепочку серебряной сферы, а другой рукой обхватила его промеж ног.
– А, а, а, не так быстро!
Муад оттолкнул соблазнительницу от себя и схватил за руку, державшую цепочку.
– Почему ты не открыла мне сразу, кто ты такая и зачем ты здесь?
– Я беру, что хочу, и мне хотелось повеселиться с тобой, прежде, чем приступать к официальной части визита.
Скарамуш, угрюмо нахмурившись, сверкнула глазами. Пальцы Муада скользнули сквозь призрачную плоть, и рука миража освободилась от захвата.
– Проклятье, Муад, тебе нужна вся мощь, заключённая в анобтаниуме, и она есть лишь в его дикой форме. Это опасно, но лишь для слабых духом. Ты не такой.
– А какое вам, миражам, дело до моей мощи?
– Конечно, нам не было бы до тебя никакого дела, – раздался сладковатый голос откуда-то сзади. Муад и Скарамуш обернулись и увидели материализующегося из-за стены миража в широкополой шляпе с перьями. – ..однако у нас с тобой общий враг. Люцифер питает ненависть к нам и стремится уничтожить. Поэтому мы и заботимся о том, чтобы его враги оставались могущественными.
– А ты, верно, Ковьелло?
– К вашим услугам, –Ковьелло приподнял шляпу. – Тебе следует радоваться, Муад.
– Н-да? И почему же?
– Ты заполучил новых союзников. Первых настоящих союзников. Но что ещё важнее, если раньше ты был один против бога, то теперь у тебя появился союзник среди высших сил. И знай, он гораздо, гораздо могущественнее, этого пернатого изгоя-проходимца. Фенекс много лгал, но одно он подметил верно: ты очень умён, Муад. Следуй путём силы, и обретёшь силу. Следуй путём подчинения, и подчинишься своему врагу.
– А ты очень сладкоречив. Есть ли тебе что сказать по сути?
– Путь на запад – это путь богатства. Следуй ему, и сыскаешь ещё много, очень много добычи. Ящеры ныне ослаблены, но не стоит их недооценивать. Особенно их крепости, защищаемые метательными механизмами. Не задерживайся у них, а лучше разоряй окрестности городов, пока войска барок будут отсиживаться за своими стенами.
– Города барок – крепкие орешки, но и получить в случае успеха можно гораздо больше.
Из воздуха материализовывался гнусавый горбун с крючковатым носом.
– Позвольте представиться, мессер Муад, Пульчинелла. У нас есть свои люди в северных городах. Мы можем посуетиться, и проникнуть в город для вас станет гораздо менее сложно. А уж проникнув…
Пульчинелла рассмеялся.
– Кроме того, – вставил Ковьелло, – следуя на запад, вы всё время будете угрожать ангелам и держать их в напряжении, ведь в случае чего, вам ничего не будет стоить повернуть на север и достигнуть гор, самого сердца их жилищ!
– Не буду лгать, это действительно приподняло мне настроение.
Раздался громкий стук в дверь. Прошлой ночью выламывать её не понадобилось. Смерть пришла к укрывшимся в церкви так же, как и Фенекс: разбив прекраснейший витраж и свалившись на головы, и дверь всё ещё была заперта на тяжёлом засове.
– Халиф! Твои воины ждут тебя для дележа добычи! – раздался зычный голос из-за двери.
– Мне пора.
Муад двинулся вперёд, на ходу облачаясь в короткую тогу.
– Союз – это, конечно, замечательно. Только никогда, ни теперь, ни в будущем, не пытайтесь меня обмануть. Я сам выбираю себе союзников и врагов, и поверьте, вам не понравится, если вы попадёте в число последних.
– Будьте покойны, мессер! Мы прекрасно понимаем, кого можно обмануть, а кого нет! – сладко прощебетал Ковьелло.
Тяжёлый засов с грохотом упал на пол, и Муад вышел на главную площадь, где уже собралась вся его орда, а в середине, в городской фонтан была свалена целая гора захваченного добра.
– Почему ты не сказал ему идти на север?
– А оно нам надо?
– Проклятье, Люцифер собирает поход на Призрачный лес! Нанесём удар с двух сторон, ангелы не выдержали бы этого!
– Ты думаешь, этот поход скоро соберётся? Большинство гит первый раз услышало о наших краях. Пока они соберутся со всех весей, пока пойдут…
– Тогда уже поздно будет!
– Большинству из гит мы безразличны. Пока мы не будем их сильно трогать, им будет всё равно. А если сейчас Муад повернёт на север, ангелы будут ждать его. У него нет значительного превосходства в силе, он пойдёт по чужой территории. Ему придётся полагаться лишь на удачу, а на удачу нельзя положиться.
– А как же наша операция по захвату магов? У нас уже всё готово. Ангелов уже напохищали, наняли умертвиев. Знаешь, скольких смертных из гробов они уже умудрились загубить? Как они умудряются только!
– Операцию по этой же причине нужно свернуть. Отложить… на неопределённый срок. Выгода для нас некритична, но зато если мы решимся на эту аферу, то вот тогда всем гит станет до нас не всё равно!
– Скоро черви переселятся в Туманные холмы, думаешь, ангелы и глазом не моргнут?!
– Провались оно в бездну, да не прибудут никуда никакие черви! Им с этого никакой выгоды, одни лишь риски и новые враги. Да даже если бы и была выгода, они просто не решились бы заплыть так далеко на север, ведь там всё патрулируют северные барки. И почти весь их флот, к тому же, разъела соль, и он застрял на Близнецах. Муад ослабит северных барок, и вот тогда некриды действительно придут на их земли, придут основательно. Время работает на нас.
– Когда пройдёт время, гит освоятся в своей новой магии и защитят своих магокузнецов, – подметил Пульчинелла, задумавшись. – Впрочем, ты прав. Нет смысла лезть на рожон, большой выгоды нам с этого не будет. А умертвиев тогда, коль им уже заплачено, я вызову сюда, скуплю пленных и свезу с их помощью порабощённых барок на юг, нашим стратегическим партнёрам. Сами они сюда сплавать не решаться.
– Если война неизбежна, бить надо первыми. Если бы вы не были столь малодушными, то понимали бы это, – проворчала Скарамуш, стоявшая в стороне, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.
– Если тебе так хочется повоевать, отправляйся на юг и присоединись к этим отморозкам в мантиях. Хотя нет, останься лучше с Муадом. Постарайся вновь завоевать его доверие. Люцифер может защитить его от анобтания, но он не сможет изменить его дикую натуру и его ненависть к Светоносному за то, что ему не удалось продолжить и возглавить Великий поход и присоединить тха-ырг к своей орде. Только не вздумай подговаривать его на всякие безрассудства!
– Я сама разберусь, что и как я с ним буду делать.
– Ты ставишь под угрозу всё наше общее дело. Думаешь, такое поведение понравится Ему?
– Думаешь, ему понравится то, что вы поступаете против его прямого указания? – язвительно ответила девушка.
Ковьелло приструнился и умолк.
– Ему… виднее, что было верным решением… Неважно. Меня ждут… дела.
Помрачнев, Ковьелло козырнул шляпой и растворился в пыльном воздухе, уже наполнявшемся испарениями смерти.
Отец в скорлупе
Жила на острове Суффет небольшая барочья семья: отец Гермелькарт и его дочь Аришат. Жили они в маленьком поселении вдали от Гадеса, занимаясь древнейшим барочьим ремеслом. Ловили они рыбу в Китовой Глотке и её же продавали, имея маленький доход, но не голодая. Так было до поры, пока Гермелькарта не свалила хворь. Обратилась Аришат к местным лекарям, но не помогли их травяные припарки и заговоры. Тогда поехала она в Гадес, где купила дорогих лекарств, однако и те не смогли одолеть болезнь. День ото дня хворь набирала сил, а сам барка медленно угасал. В отчаянии была Аришат, ибо понимала - что возможно близок час расставания. Страшно ей было, ибо не представляла, что будет делать когда останется одна. И тогда пошла Аришат к берегу ночного моря, где взмолилась Таннит, прося её послать чудо и исцелить отца. И услышала её Таннит. Явилась на горизонте белая, пенистая волна, послышался её мягкий, бархатистый голос:
"Смирись Аришат, ибо пришло Гермелькарта время. Заберет твоего отца скоро темный прилив, смоет его душу в безвременный океан. Но ежели есть в нем еще вера в Рафес, ежели помнит он обещания Беловодной, заберу я его душу с собой, отнесу на берега земли обетованной. И будет он ждать тебя там. А пока, приготовь все к его отплытию и попрощайся должным образом. Можешь ты держать своего отца в этом мире еще долго, но я прошу тебя отпустить его из оков бренного тела, ибо причиняет оно ему лишь страдания".
Сказала Таннит эти слова и разбилась белой волной о берег, вновь смешавшись с ночными водами. Плакала Аришат, ибо лишила богиня её всякой надежды. Подавленная, вернулась она обратно к отцу и провела всю ночь, ухаживая за ним. Умолчала она о встрече с Беловодной, но спросила, верит ли тот в обещанный баркам Рафес. И сказал Гермелькарт, с горечью, то и дело сбиваясь на кашель, что давно свою веру он утратил, с тех пор как барки отдали некрида Орт и свои кости. Понял он тогда, что Беловодная отвернулась от них и обрекла мучиться на Иласке. Да и есть ли тот Рафес на самом деле? Есть ли Таннит где-то еще, кроме как в сказках лживых клериков?
Не могла поверить его дочь услышанному, в еще большее отчаяние провалилась, ибо не только Гермелькарт оказался обречен, но и его душа.
Утром, направилась Аришат к их рыбацкой лодке, да не смогла даже освободить её от привязи - её руки дрожали, сердце опустело, а мысли спутались в морской узел. Тут окликнул её сзади незнакомый барка. Был этот барка неприглядного вида, в порванной рубахе и со шрамами на лице. Одну ногу ему заменял деревянный протез, которым тот неуклюже проваливался в песок. Барка этот был сумрачен и похмелен, и непонятно было, как его сюда занесло. Неужели этот пьяница шел вдоль берега, от самой портовой таверны Гадеса?
"Что стряслось, красавица? Не можешь лодку спустить? Небось хорошо провела ночку, как я?"
От этих слов исказилось лицо Аришат гневом и скорбью. Набросилась она на пьяницу с кулаками и проклятиями, но вскоре не выдержала и расплакалась на его руках. Ей хотелось выговориться и она рассказала ему о своей беде. Озадачен был одноногий барка, однако нашел, что подсказать Аришат.
"Не стал бы я этого говорить кому попало, но тебе это нужно как никому. Промышляю я тем, что вожу контрабандой фиолетовую соль из северных земель. Принадлежат те земли дивным волшебникам, а они способны на всякие чудеса. Я могу взять тебя и твоего отца с собой, а там ты попросишь у них помощи. Это всяко лучше чем ничего".
Обрадовалась Аришат и утерла слезы. Значит надежда еще есть.
Взяв с собой отца и все лекарства что смогли бы продлить ему жизнь, Аришат отплыла вместе с контрабандистом. Долго было плавание и с каждым днем все сильнее волновалась барка - сможет ли она успеть? Согласятся ли помочь волшебники, ведь ей было нечего им предложить.
В одну ночь, когда спали все матросы и пьяный капитан, Аришат вышла из каюты, чтобы посмотреть на море. И увидела она на горизонте сияние белой волны. Раздался бархатный голос Таннит:
"Напрасно плывешь ты к северным землям. Привезешь ты туда увядающую жизнь, а вернешься с расцветающей смертью. Лучше отдай своего отца моим водам сейчас, пока не стало слишком поздно".
Но луч надежды разжег в сердце Аришат огонь гнева и презрения к Беловодной:
"Ты сама не предлагаешь ничего кроме смерти! Ты всегда бросала наш народ, когда он просто хотел жить, и точно так же бросаешь нас сейчас. Я не желаю ни себя, ни своего отца на Рафесе, я хочу быть с ним здесь, на Иласке!"
Зашумела Беловодная, ответила беззлобно:
"Я всегда давала вашему народу выбор, остаться на Иласке или стремиться к земле обетованной. Этот же выбор, я даю и тебе с твоим отцом. Его душа может вернуться в Рафес или остаться здесь. Но в последнем случае, он умрет не как барка".
Оставив Аришат с загадочным посланием, Таннит разбилась белой волной о борт корабля.
Несколько томительных дней прошло, пока корабль пересекал Поющее Море. Все это время, Аришат исправно заботилась об Гермелькарте, твердо решив, что ни за что не отдаст его Беловодной. И наконец, корабль прибыл к заветным землям севера. То что это были земли волшебников, Аришат поняла, едва увидела порт, скрытый в неестественном фиолетовом тумане.
"Дышать этой гадостью долго не следует - сказал капитан - Я договорюсь с проводниками из местных и они быстро отвезут тебя к Сарварану, это их колдунский град. Удачи тебе, девочка, надеюсь мы еще увидимся".
Проводниками оказались огромные жуки, которых Аришат раньше никогда не видела. Она осознала, что это должно быть те самые Тра'Ха, о которых говорили старые моряки. Однако эти жуки не смахивали на тот веселый и разудалый народ, о котором велось в рассказах. Они были вялыми и потерянными, их фасетчатые глаза были лишены блеска, а движения заторможены. Несколько прямоходящих жуков запрягли в повозку жуков ползающих и на этой повозке повезли Аришат с Гермелькартом в Сарваран.
Гермелькарт уже не мог двигаться и слабо дышал, не приходя в сознание. Аришат понимала, что времени почти не осталось и торопила жучью упряжь, которая неохотно ворчала в ответ. Город встретил Аришат неописуемой, величественной красотой, однако та мало волновала барку. Она сразу начала цепляться к прохожим, ко всем подряд, моля о помощи. Очень быстро вокруг Аришат и Гермелькарта собралась любопытная толпа волшебников. Они также были из неизвестного народа. Прямоходящие, носящие одежду как барки, но без чешуи и с круглой головой, на которой росла длинная, ухоженная шерсть. Волшебники оказались неравнодушны и добры. Быстро переговорив между собой, они отнесли Гермелькарта прямо в королевский дворец.
Жила на острове Суффет небольшая барочья семья: отец Гермелькарт и его дочь Аришат. Жили они в маленьком поселении вдали от Гадеса, занимаясь древнейшим барочьим ремеслом. Ловили они рыбу в Китовой Глотке и её же продавали, имея маленький доход, но не голодая. Так было до поры, пока Гермелькарта не свалила хворь. Обратилась Аришат к местным лекарям, но не помогли их травяные припарки и заговоры. Тогда поехала она в Гадес, где купила дорогих лекарств, однако и те не смогли одолеть болезнь. День ото дня хворь набирала сил, а сам барка медленно угасал. В отчаянии была Аришат, ибо понимала - что возможно близок час расставания. Страшно ей было, ибо не представляла, что будет делать когда останется одна. И тогда пошла Аришат к берегу ночного моря, где взмолилась Таннит, прося её послать чудо и исцелить отца. И услышала её Таннит. Явилась на горизонте белая, пенистая волна, послышался её мягкий, бархатистый голос:
"Смирись Аришат, ибо пришло Гермелькарта время. Заберет твоего отца скоро темный прилив, смоет его душу в безвременный океан. Но ежели есть в нем еще вера в Рафес, ежели помнит он обещания Беловодной, заберу я его душу с собой, отнесу на берега земли обетованной. И будет он ждать тебя там. А пока, приготовь все к его отплытию и попрощайся должным образом. Можешь ты держать своего отца в этом мире еще долго, но я прошу тебя отпустить его из оков бренного тела, ибо причиняет оно ему лишь страдания".
Сказала Таннит эти слова и разбилась белой волной о берег, вновь смешавшись с ночными водами. Плакала Аришат, ибо лишила богиня её всякой надежды. Подавленная, вернулась она обратно к отцу и провела всю ночь, ухаживая за ним. Умолчала она о встрече с Беловодной, но спросила, верит ли тот в обещанный баркам Рафес. И сказал Гермелькарт, с горечью, то и дело сбиваясь на кашель, что давно свою веру он утратил, с тех пор как барки отдали некрида Орт и свои кости. Понял он тогда, что Беловодная отвернулась от них и обрекла мучиться на Иласке. Да и есть ли тот Рафес на самом деле? Есть ли Таннит где-то еще, кроме как в сказках лживых клериков?
Не могла поверить его дочь услышанному, в еще большее отчаяние провалилась, ибо не только Гермелькарт оказался обречен, но и его душа.
Утром, направилась Аришат к их рыбацкой лодке, да не смогла даже освободить её от привязи - её руки дрожали, сердце опустело, а мысли спутались в морской узел. Тут окликнул её сзади незнакомый барка. Был этот барка неприглядного вида, в порванной рубахе и со шрамами на лице. Одну ногу ему заменял деревянный протез, которым тот неуклюже проваливался в песок. Барка этот был сумрачен и похмелен, и непонятно было, как его сюда занесло. Неужели этот пьяница шел вдоль берега, от самой портовой таверны Гадеса?
"Что стряслось, красавица? Не можешь лодку спустить? Небось хорошо провела ночку, как я?"
От этих слов исказилось лицо Аришат гневом и скорбью. Набросилась она на пьяницу с кулаками и проклятиями, но вскоре не выдержала и расплакалась на его руках. Ей хотелось выговориться и она рассказала ему о своей беде. Озадачен был одноногий барка, однако нашел, что подсказать Аришат.
"Не стал бы я этого говорить кому попало, но тебе это нужно как никому. Промышляю я тем, что вожу контрабандой фиолетовую соль из северных земель. Принадлежат те земли дивным волшебникам, а они способны на всякие чудеса. Я могу взять тебя и твоего отца с собой, а там ты попросишь у них помощи. Это всяко лучше чем ничего".
Обрадовалась Аришат и утерла слезы. Значит надежда еще есть.
Взяв с собой отца и все лекарства что смогли бы продлить ему жизнь, Аришат отплыла вместе с контрабандистом. Долго было плавание и с каждым днем все сильнее волновалась барка - сможет ли она успеть? Согласятся ли помочь волшебники, ведь ей было нечего им предложить.
В одну ночь, когда спали все матросы и пьяный капитан, Аришат вышла из каюты, чтобы посмотреть на море. И увидела она на горизонте сияние белой волны. Раздался бархатный голос Таннит:
"Напрасно плывешь ты к северным землям. Привезешь ты туда увядающую жизнь, а вернешься с расцветающей смертью. Лучше отдай своего отца моим водам сейчас, пока не стало слишком поздно".
Но луч надежды разжег в сердце Аришат огонь гнева и презрения к Беловодной:
"Ты сама не предлагаешь ничего кроме смерти! Ты всегда бросала наш народ, когда он просто хотел жить, и точно так же бросаешь нас сейчас. Я не желаю ни себя, ни своего отца на Рафесе, я хочу быть с ним здесь, на Иласке!"
Зашумела Беловодная, ответила беззлобно:
"Я всегда давала вашему народу выбор, остаться на Иласке или стремиться к земле обетованной. Этот же выбор, я даю и тебе с твоим отцом. Его душа может вернуться в Рафес или остаться здесь. Но в последнем случае, он умрет не как барка".
Оставив Аришат с загадочным посланием, Таннит разбилась белой волной о борт корабля.
Несколько томительных дней прошло, пока корабль пересекал Поющее Море. Все это время, Аришат исправно заботилась об Гермелькарте, твердо решив, что ни за что не отдаст его Беловодной. И наконец, корабль прибыл к заветным землям севера. То что это были земли волшебников, Аришат поняла, едва увидела порт, скрытый в неестественном фиолетовом тумане.
"Дышать этой гадостью долго не следует - сказал капитан - Я договорюсь с проводниками из местных и они быстро отвезут тебя к Сарварану, это их колдунский град. Удачи тебе, девочка, надеюсь мы еще увидимся".
Проводниками оказались огромные жуки, которых Аришат раньше никогда не видела. Она осознала, что это должно быть те самые Тра'Ха, о которых говорили старые моряки. Однако эти жуки не смахивали на тот веселый и разудалый народ, о котором велось в рассказах. Они были вялыми и потерянными, их фасетчатые глаза были лишены блеска, а движения заторможены. Несколько прямоходящих жуков запрягли в повозку жуков ползающих и на этой повозке повезли Аришат с Гермелькартом в Сарваран.
Гермелькарт уже не мог двигаться и слабо дышал, не приходя в сознание. Аришат понимала, что времени почти не осталось и торопила жучью упряжь, которая неохотно ворчала в ответ. Город встретил Аришат неописуемой, величественной красотой, однако та мало волновала барку. Она сразу начала цепляться к прохожим, ко всем подряд, моля о помощи. Очень быстро вокруг Аришат и Гермелькарта собралась любопытная толпа волшебников. Они также были из неизвестного народа. Прямоходящие, носящие одежду как барки, но без чешуи и с круглой головой, на которой росла длинная, ухоженная шерсть. Волшебники оказались неравнодушны и добры. Быстро переговорив между собой, они отнесли Гермелькарта прямо в королевский дворец.
Их встретил спящий на троне толстый король и удивленная таким визитом робкая королева в черно-фиолетовом платье. Волшебники наперебой начали рассказывать и пересказывать что случилось, не давая Аришат и королеве вставить слово. В конце концов, на лице королевы скользнула гримаса раздражения и она повелела всем убираться.
"Прошу вас - взмолилась Аришат - Я прибыла из далеких земель, надеясь только на вас. Ваш отказ убьет моего отца, прошу помогите".
"Очень жаль, но тебя обманули - отрезала королева - Мы ничем не сможем тебе помочь. Возвращайся откуда пришла".
Королева попыталась вытолкнуть Аришат, но та пала на колени и вцепилась ей в платье. На лице королевы вновь скользнуло выражение - смесь растерянности и злости. В её руке из ниоткуда возник кристальный, фиолетовый клинок которым она в сердцах замахнулась, будто собираясь прихлопнуть назойливую муху.
"Тарталья, стоять!"
Королева застыла с клинком в руке, испуганно обернувшись. Кто это, король? Аришат подняла голову и поняла, что ошиблась. Возле трона со спящим королем стоял другой волшебник. С головой еще более круглой, от того что без шерсти, в черном дорожном плаще и с золотыми глазами. Как подобный простолюдин мог отдавать приказы самой королеве? Почему она так испугалась одного его вида?
"Я думаю, что смогу помочь этой ящерке. Будь добра, Тарталья, оставь нас ненадолго".
Поклонившись, королева стремительно скрылась из тронного зала. Король по-прежнему дремал, шлепая губами - никто не обращал на него внимания.
"Ты проделала такой долгий путь и я просто не имею права отпустить тебя ни с чем. Это будет несправедливо".
Волшебник в плаще вежливо помог Аришат подняться. На его лице было понятное барке миролюбивое, ласковое выражение.
"Отец твой страшно болен и в нынешнем состоянии обречен. Он не доживет до конца дня. Однако не стоит бояться. До того как старая жизнь Гермелькарта окончательно угаснет, я подарю ему новую".
На этих словах, чародей взмахнул руками над Гермелькартом и того окутало белое сияние. Когда сияние погасло, ящер исчез, а на его месте осталось крупное яйцо, раза в три крупнее чем те, что кладут сами барки.
"Это яйцо перерождения и твой отец вылупится из него здоровым, молодым и полным сил. Но это произойдет лишь через пять дней. До этих пор, ты должна сберечь яйцо. А сейчас, тебе нужно немедленно покинуть Сарваран, иначе наш воздух отравит тебя".
Благодарно кланяясь, Аришат бережно подняла тяжелое яйцо и покинула замок. Всю дорогу, пока она шла через Сарваран, её не покидала счастливая, безмятежная улыбка. Её уставшие руки болели от несомой ею хрупкой тяжести, но с души наконец был снят неподъемный груз отчаяния.
Жуки отвезли её обратно в обветшалый порт и к утру следующего дня, она отплыла на том же контрабандном судне, загруженном фиолетовой солью. Аришат чувствовала себя свободной. Она была уверена, что теперь все будет хорошо. Её отец, спящий в яйце, проклюнется вновь молодым и уже никогда не покинет Аришат. Они будут снова вместе ловить и продавать рыбу, имея небольшой достаток, но не голодая. И будучи одного возраста, умрут в один день, а затем вместе отправятся в Рафес.
Умиротворенная Аришат проводила день за днем в каюте, бережно нянчя яйцо, не покидая его ни на миг, огрызаясь на всякого, кто подходил слишком близко. Одноногий капитан лишь досадно качал головой, огорчаясь видимому безумию молодой барки.
На четвертый день плавания, корабль попал в шторм. Черный, просоленный ветер метал корабль, перекидывал с одной волны на другую. И точно так же кидало Аришат внутри каюты, от стены к стене. Она боялась что яйцо разобьется, но не знала что делать. В итоге, она решила вместе с ним подняться наверх. Палубу хлестал нещадный ливень, через шум которого не могли прокричаться матросы. Яростный океан ослепляло грозой, так что все волны, казалось, превратились в Беловодную, что решила наказать пошедших против её воли барок. И вот наконец, огромная волна подняла корабль и со всего размаху кинула на прибрежные рифы. Аришат взлетела вверх вместе с яйцом и в следующее мгновение ударилась о холодные воды, тут же утратив чувства.
Проснулась барка на берегу, слыша крики чаек и мягкие, спокойные звуки прибоя. Каким-то чудом, она выжила. Вокруг валялись обломки корабля и редкие тела матросов. Их капитан разделил судьбу своего судна, разбившись об риф, и чайки с крабами уже обдирали чешую с его тела. А рядом с капитаном...
Аришат издала звериный, полный горести вопль. Вопль перешел в рыдания, а рыдания в проклятия. Она подползла к рифами, где лежало разбитое яйцо, окруженное обломками скорлупы. Половина яйца осталась цела и была наполнена темной кровью, словна чаша полная вина. Кровь стекала через трещины в скорлупе и впитывалась в белый песок, омываемый волнами.
Аришат рыдала и проклинала Таннит, самыми страшными проклятиями которые только могла изречь. За что, за что она так поступила с ней и её отцом? Неужели настолько непомерна её жадность и гордыня, что она не могла оставить их в покое и позволить им самим распоряжаться своей судьбой? Ведь было ясно, что это она устроила шторм и бросила корабль на рифы.
И услышала её Таннит и явилась Беловодная в третий раз.
"Да Аришат, это я погубила корабль и вместе с ним яйцо. И готова была я услышать от тебя любые слова в ответ. Но не из гордыни или жадности я так поступила. Посмотри же Аришат, что именно ты несла в том яйце".
И заглянула Аришат внутрь скорлупы, наполненной кровью. И смертный ужас тотчас же объял её тело. Нечто длинное и кольчатое свернулось на дне скорлупы. Это был мертвый червь, огромный некрид и именно его везла Аришат к себе на родину. Волшебники обманули её, подсунув вместо отца - врага всего живого, короля над всеми могильщиками. Что было бы, попади эта тварь на Суффет живой? И где её отец на самом деле?
Аришат с отвращением посмотрела на червя и внезапно кое-что увидела. На одном из концов некрида, отчетливо проступающее черты мертвого Гермелькарта.
Конец.
"Прошу вас - взмолилась Аришат - Я прибыла из далеких земель, надеясь только на вас. Ваш отказ убьет моего отца, прошу помогите".
"Очень жаль, но тебя обманули - отрезала королева - Мы ничем не сможем тебе помочь. Возвращайся откуда пришла".
Королева попыталась вытолкнуть Аришат, но та пала на колени и вцепилась ей в платье. На лице королевы вновь скользнуло выражение - смесь растерянности и злости. В её руке из ниоткуда возник кристальный, фиолетовый клинок которым она в сердцах замахнулась, будто собираясь прихлопнуть назойливую муху.
"Тарталья, стоять!"
Королева застыла с клинком в руке, испуганно обернувшись. Кто это, король? Аришат подняла голову и поняла, что ошиблась. Возле трона со спящим королем стоял другой волшебник. С головой еще более круглой, от того что без шерсти, в черном дорожном плаще и с золотыми глазами. Как подобный простолюдин мог отдавать приказы самой королеве? Почему она так испугалась одного его вида?
"Я думаю, что смогу помочь этой ящерке. Будь добра, Тарталья, оставь нас ненадолго".
Поклонившись, королева стремительно скрылась из тронного зала. Король по-прежнему дремал, шлепая губами - никто не обращал на него внимания.
"Ты проделала такой долгий путь и я просто не имею права отпустить тебя ни с чем. Это будет несправедливо".
Волшебник в плаще вежливо помог Аришат подняться. На его лице было понятное барке миролюбивое, ласковое выражение.
"Отец твой страшно болен и в нынешнем состоянии обречен. Он не доживет до конца дня. Однако не стоит бояться. До того как старая жизнь Гермелькарта окончательно угаснет, я подарю ему новую".
На этих словах, чародей взмахнул руками над Гермелькартом и того окутало белое сияние. Когда сияние погасло, ящер исчез, а на его месте осталось крупное яйцо, раза в три крупнее чем те, что кладут сами барки.
"Это яйцо перерождения и твой отец вылупится из него здоровым, молодым и полным сил. Но это произойдет лишь через пять дней. До этих пор, ты должна сберечь яйцо. А сейчас, тебе нужно немедленно покинуть Сарваран, иначе наш воздух отравит тебя".
Благодарно кланяясь, Аришат бережно подняла тяжелое яйцо и покинула замок. Всю дорогу, пока она шла через Сарваран, её не покидала счастливая, безмятежная улыбка. Её уставшие руки болели от несомой ею хрупкой тяжести, но с души наконец был снят неподъемный груз отчаяния.
Жуки отвезли её обратно в обветшалый порт и к утру следующего дня, она отплыла на том же контрабандном судне, загруженном фиолетовой солью. Аришат чувствовала себя свободной. Она была уверена, что теперь все будет хорошо. Её отец, спящий в яйце, проклюнется вновь молодым и уже никогда не покинет Аришат. Они будут снова вместе ловить и продавать рыбу, имея небольшой достаток, но не голодая. И будучи одного возраста, умрут в один день, а затем вместе отправятся в Рафес.
Умиротворенная Аришат проводила день за днем в каюте, бережно нянчя яйцо, не покидая его ни на миг, огрызаясь на всякого, кто подходил слишком близко. Одноногий капитан лишь досадно качал головой, огорчаясь видимому безумию молодой барки.
На четвертый день плавания, корабль попал в шторм. Черный, просоленный ветер метал корабль, перекидывал с одной волны на другую. И точно так же кидало Аришат внутри каюты, от стены к стене. Она боялась что яйцо разобьется, но не знала что делать. В итоге, она решила вместе с ним подняться наверх. Палубу хлестал нещадный ливень, через шум которого не могли прокричаться матросы. Яростный океан ослепляло грозой, так что все волны, казалось, превратились в Беловодную, что решила наказать пошедших против её воли барок. И вот наконец, огромная волна подняла корабль и со всего размаху кинула на прибрежные рифы. Аришат взлетела вверх вместе с яйцом и в следующее мгновение ударилась о холодные воды, тут же утратив чувства.
Проснулась барка на берегу, слыша крики чаек и мягкие, спокойные звуки прибоя. Каким-то чудом, она выжила. Вокруг валялись обломки корабля и редкие тела матросов. Их капитан разделил судьбу своего судна, разбившись об риф, и чайки с крабами уже обдирали чешую с его тела. А рядом с капитаном...
Аришат издала звериный, полный горести вопль. Вопль перешел в рыдания, а рыдания в проклятия. Она подползла к рифами, где лежало разбитое яйцо, окруженное обломками скорлупы. Половина яйца осталась цела и была наполнена темной кровью, словна чаша полная вина. Кровь стекала через трещины в скорлупе и впитывалась в белый песок, омываемый волнами.
Аришат рыдала и проклинала Таннит, самыми страшными проклятиями которые только могла изречь. За что, за что она так поступила с ней и её отцом? Неужели настолько непомерна её жадность и гордыня, что она не могла оставить их в покое и позволить им самим распоряжаться своей судьбой? Ведь было ясно, что это она устроила шторм и бросила корабль на рифы.
И услышала её Таннит и явилась Беловодная в третий раз.
"Да Аришат, это я погубила корабль и вместе с ним яйцо. И готова была я услышать от тебя любые слова в ответ. Но не из гордыни или жадности я так поступила. Посмотри же Аришат, что именно ты несла в том яйце".
И заглянула Аришат внутрь скорлупы, наполненной кровью. И смертный ужас тотчас же объял её тело. Нечто длинное и кольчатое свернулось на дне скорлупы. Это был мертвый червь, огромный некрид и именно его везла Аришат к себе на родину. Волшебники обманули её, подсунув вместо отца - врага всего живого, короля над всеми могильщиками. Что было бы, попади эта тварь на Суффет живой? И где её отец на самом деле?
Аришат с отвращением посмотрела на червя и внезапно кое-что увидела. На одном из концов некрида, отчетливо проступающее черты мертвого Гермелькарта.
Конец.
все вы тут пидоры, особенно Ургюмый-хуесос и гомоЛюцифер
Дар Творения стал совершенно неожиданным для Тха-ырг. Новые летающие твари, порождённые им, были чудесны, но чтобы разом так сильно изменить тела у великого множества уже существующих рогатых – такого быки не видывали ни от одного лика Триединства.
Дар был поразителен, но отнеслись все к нему по-разному. Молодёжь с ветром в голове носилась теперь в небесах с диким ветром наравне и была в восторге от приобретённых крыльев. Их отцы не разделяли их радости и лишь причитали, что теперь юнцы совсем отобьются от рук, будут сбегать из дома и переломают себе шеи. Пастухам стало легче следить за своими стадами, правда, спрос на лошадей сильно упал среди Тха-ырг. Зато активно развивается торговля с югом. Целые табуны отправляются в далёкие каменные стойбища у Южной воды, откуда их развозят во все концы Средиморья. В целом же, все были довольны и обрадованы обретением нового способа передвижения, во многих отношениях более удобного.
Многие ощутили возникновения некоей связи, некое сближение с драконами. Постепенно именно летающие ящеры начинают становиться символом народа Тха-ырг, вытесняя с этого поста представителей отряда парнокопытных. Хорошему хозяину надлежит относиться к питомцу не как к обычной скотине, но как к родичу, другу и брату. Земледельцы, особенно южные, однако, не находят ничего постыдного в том, что продолжают ассоциировать себя с быками, которые ходят под ярмом и пашут землю.
Гит восприняли перемену в облике их соседей как попытку приблизить образ быков к идеальным созданиям – ангелам, и насмехались над нелепыми крыльями с кожаными перепонками.
Хотя боги и завещали своим народам хранить мир между собой, это не могло устранить те трения, которые неизбежно возникали при соприкосновении заносчивых орденцев с не менее заносчивыми ангелами. Конфликты возникали то и дело, главным образом, по вопросу юрисдикции в горах. К примеру, Гит какое-то время хотели установить таможенные сборы на ввоз и вывоз из Милитиса, а милитийцы никогда не выдавали разбойников, совершавших злодеяния в окрестных горах, бывших территорией пернатых, из принципа, а точнее, из вредности. Однажды противоречия обострились настолько, что гит чуть ли не осадили Милитис, заблокировав его главные ворота, а тха-ырг чуть было не пошли на силовой прорыв блокады. Благо, кое-как всё удалось порешить миром.
Как отмечалось выше, Гит находили дарованные Творением кожаные крылья неумелым подражанием своим могучим и прекрасным крыльям. Молодые ангелы особенно часто подтрунивали над милитийцами по этому поводу. Молодые милитийцы, в свою очередь, непрестанно соревновались в мастерстве полёта под высочайшими сводами города в горе, а чтобы утереть нос детям Люцифера, частенько выходили наружу и летали вкруг пика Домашней горы, демонстрируя свои возрастающие навыки. Неподалёку проводили время представители гитской молодёжи, собираясь у вершины Соседней горы, которая так и называлась.
Неизвестно, когда это произошло, и кто именно решил подшутить над соперниками, стащив прямо у них из-под носа, с их базы, бурдюк чудеснейшего Кадисского красного. Неизвестно также, кто вышел победителем из последовавшей за этим погоней и рукопашной схватки над перевалом между двумя горами и кому в итоге достался тот бурдюк. Да только с той поры появилось у крылатых народов новое развлечение.
И до этого случались стычки в воздухе между ангелами и рогатыми, но, видно, просто мутузить друг-друга над пропастью им наскучило, поэтому беспорядочной драке была добавлена новая цель. Противники делятся на две команды примерно равной численности, обычно от 10 до 50 игроков. У каждой стороны имеется своя база – площадка у пика своей горы, где лежал мяч. У тха-ырг это свиной желудок, набитый перьями, а у гит – бычий желудок, набитый сеном. Цель соревнования заключается в том, чтобы похитить мяч с базы противника, принести его на свою базу и не дать сделать то же самое соперникам. Правил как таковых нет, недозволительным считается лишь калечить крылья. Сражения в воздухе не могут не приводить к несчастным случаям, тем более, что одним из приёмов этой игры является так называемая сцепка. Один из летунов обхватывает игрока другой команды, несущего мяч, и они двое начинают пикировать прямо в пропасть. К этой связке могут присоединяться и другие игроки, но первые двое могут расцепиться лишь в двух случаях: если игрок, держащий мяч, позволит его вырвать противнику, и если пытающийся вырвать мяч, испугавшись стремительно приближающейся земли, отцепится, чтобы они оба смогли разлететься и выйти из крутого пике.
В дни ежегодной Большой ярмарки, когда в окрестности Милитиса стекаются Гит со всех близлежащих гор, а также прибывают Тха-ырг, привозящие в город продукты сельского хозяйства, число зрителей этих соревнований увеличивается в десятки раз. Множество молодых рогачей и ангелов, будь то прибывших вместе с отцом, чтобы сбыть товары домашнего хозяйства и отовариться различными вещами, или состоящих в охране караванов, не участвуют сами в состязании, не имея такого опыта, но с интересом и азартом наблюдают за ними, горячо поддерживая своих. И когда одной из сторон кажется, что противники повели себя бесчестно (ещё не было такого года, когда кому-нибудь так не показалось, обычно, проигравшим), зрители с негодующим улюлюканьем слетают со своих мест и летят вперёд, на болельщиков соперников, которые тоже поднимаются в воздух и готовятся к кулачному побоищу. В этих массовых драках принимают участие до двух тысяч крылатых с обеих сторон. Стража Милитиса предпочитает не вмешиваться, ведь Гит восприняли бы это как акт агрессии, а до этого это лишь молодые буйные головы выпускают пар, пусть при этом неминуемо кто-нибудь да погибает. Пусть уж лучше противоборство двух народов ограничивается лишь этой опасной костоломной забавой.
Дар был поразителен, но отнеслись все к нему по-разному. Молодёжь с ветром в голове носилась теперь в небесах с диким ветром наравне и была в восторге от приобретённых крыльев. Их отцы не разделяли их радости и лишь причитали, что теперь юнцы совсем отобьются от рук, будут сбегать из дома и переломают себе шеи. Пастухам стало легче следить за своими стадами, правда, спрос на лошадей сильно упал среди Тха-ырг. Зато активно развивается торговля с югом. Целые табуны отправляются в далёкие каменные стойбища у Южной воды, откуда их развозят во все концы Средиморья. В целом же, все были довольны и обрадованы обретением нового способа передвижения, во многих отношениях более удобного.
Многие ощутили возникновения некоей связи, некое сближение с драконами. Постепенно именно летающие ящеры начинают становиться символом народа Тха-ырг, вытесняя с этого поста представителей отряда парнокопытных. Хорошему хозяину надлежит относиться к питомцу не как к обычной скотине, но как к родичу, другу и брату. Земледельцы, особенно южные, однако, не находят ничего постыдного в том, что продолжают ассоциировать себя с быками, которые ходят под ярмом и пашут землю.
Гит восприняли перемену в облике их соседей как попытку приблизить образ быков к идеальным созданиям – ангелам, и насмехались над нелепыми крыльями с кожаными перепонками.
Хотя боги и завещали своим народам хранить мир между собой, это не могло устранить те трения, которые неизбежно возникали при соприкосновении заносчивых орденцев с не менее заносчивыми ангелами. Конфликты возникали то и дело, главным образом, по вопросу юрисдикции в горах. К примеру, Гит какое-то время хотели установить таможенные сборы на ввоз и вывоз из Милитиса, а милитийцы никогда не выдавали разбойников, совершавших злодеяния в окрестных горах, бывших территорией пернатых, из принципа, а точнее, из вредности. Однажды противоречия обострились настолько, что гит чуть ли не осадили Милитис, заблокировав его главные ворота, а тха-ырг чуть было не пошли на силовой прорыв блокады. Благо, кое-как всё удалось порешить миром.
Как отмечалось выше, Гит находили дарованные Творением кожаные крылья неумелым подражанием своим могучим и прекрасным крыльям. Молодые ангелы особенно часто подтрунивали над милитийцами по этому поводу. Молодые милитийцы, в свою очередь, непрестанно соревновались в мастерстве полёта под высочайшими сводами города в горе, а чтобы утереть нос детям Люцифера, частенько выходили наружу и летали вкруг пика Домашней горы, демонстрируя свои возрастающие навыки. Неподалёку проводили время представители гитской молодёжи, собираясь у вершины Соседней горы, которая так и называлась.
Неизвестно, когда это произошло, и кто именно решил подшутить над соперниками, стащив прямо у них из-под носа, с их базы, бурдюк чудеснейшего Кадисского красного. Неизвестно также, кто вышел победителем из последовавшей за этим погоней и рукопашной схватки над перевалом между двумя горами и кому в итоге достался тот бурдюк. Да только с той поры появилось у крылатых народов новое развлечение.
И до этого случались стычки в воздухе между ангелами и рогатыми, но, видно, просто мутузить друг-друга над пропастью им наскучило, поэтому беспорядочной драке была добавлена новая цель. Противники делятся на две команды примерно равной численности, обычно от 10 до 50 игроков. У каждой стороны имеется своя база – площадка у пика своей горы, где лежал мяч. У тха-ырг это свиной желудок, набитый перьями, а у гит – бычий желудок, набитый сеном. Цель соревнования заключается в том, чтобы похитить мяч с базы противника, принести его на свою базу и не дать сделать то же самое соперникам. Правил как таковых нет, недозволительным считается лишь калечить крылья. Сражения в воздухе не могут не приводить к несчастным случаям, тем более, что одним из приёмов этой игры является так называемая сцепка. Один из летунов обхватывает игрока другой команды, несущего мяч, и они двое начинают пикировать прямо в пропасть. К этой связке могут присоединяться и другие игроки, но первые двое могут расцепиться лишь в двух случаях: если игрок, держащий мяч, позволит его вырвать противнику, и если пытающийся вырвать мяч, испугавшись стремительно приближающейся земли, отцепится, чтобы они оба смогли разлететься и выйти из крутого пике.
В дни ежегодной Большой ярмарки, когда в окрестности Милитиса стекаются Гит со всех близлежащих гор, а также прибывают Тха-ырг, привозящие в город продукты сельского хозяйства, число зрителей этих соревнований увеличивается в десятки раз. Множество молодых рогачей и ангелов, будь то прибывших вместе с отцом, чтобы сбыть товары домашнего хозяйства и отовариться различными вещами, или состоящих в охране караванов, не участвуют сами в состязании, не имея такого опыта, но с интересом и азартом наблюдают за ними, горячо поддерживая своих. И когда одной из сторон кажется, что противники повели себя бесчестно (ещё не было такого года, когда кому-нибудь так не показалось, обычно, проигравшим), зрители с негодующим улюлюканьем слетают со своих мест и летят вперёд, на болельщиков соперников, которые тоже поднимаются в воздух и готовятся к кулачному побоищу. В этих массовых драках принимают участие до двух тысяч крылатых с обеих сторон. Стража Милитиса предпочитает не вмешиваться, ведь Гит восприняли бы это как акт агрессии, а до этого это лишь молодые буйные головы выпускают пар, пусть при этом неминуемо кто-нибудь да погибает. Пусть уж лучше противоборство двух народов ограничивается лишь этой опасной костоломной забавой.
Затишье наступило на востоке. Зелёная слизь потерпела поражение в Лесу орхидей, и орденцы перестали опасаться скорого пришествия Зелёного моря в их земли. Муад повернул куда-то на запад и не смущал своими вздорными речами рогатый народ. Какие ни были бы противоречия между крылатыми расами, оба бога предельно ясно завещали хранить им между собою мир, и Наведам точно не был одним из тех, кто желал бы его нарушить.
Орденский нобилитет страстно желал продолжения Великого похода, дабы отправить Наведама и его приспешников куда подальше, обретя возможность задавить его сторонников дома. Старший совет воинов-шаманов настаивал на том, чтобы наступление на зелёное поле было продолжено. Хотя Триединство и велело уничтожить Зелёное поле, Наведам осознавал, что решение о продолжении наступления на склизкую массу равносильно его политическому поражению. Поэтому, помолившись Триединому о прощении, глава Великого похода объявил о его приостановке. Лишь незначительные отряды рабочих вяло отгоняли зелень у северной границы её распространения, находившейся не так далеко от Мунан-Тха.
Соображений, по которым Наведам принял это решение, было несколько. Не он один желал передышки. Степняки не захотели идти с Муадом, ибо хоть и была истина в его речах, отпугнула их его натура и натура его орды. Знали они, какие обещания давал он своим фрименам, отравляющих себя фиолетовой солью, и не хотели идти с теми, кто идёт нести боль и разрушение. Лишь единицы отправились вслед за рогатым пустынником. Но месить зелёную жижу тоже было им не по нраву. Не за тем они покинули родную степь и отправились в далёкое путешествие. Хотели они увидеть невиданные земли, хотели они поведать неведающим о трёх ликах Триединого и о круговороте трёх начал. Наведаму теперь нужно было чем-то занять степняков, дабы они не ушли самоволкой дальше в поход или обратно в степь. Каждому из кочевников выдано было некоторое количество овец или лошадей, и обещано было, что вскоре каждый из них будет подобающим образом вооружён, а пока следует им вести пастушье хозяйство на сухих холмах и в сухой степи, переходящей в пустыню, куда влаголюбивые блупы не вели своё наступление.
Северным братствам раздавалась земля поплодороднее. Надлежало северным воинам заботится о безопасности и благополучии своих владений. Сами они, разумеется, не работали в поле. На новоприобретённые земли из перенаселённого Разлива потянулся поток переселенцев.
Землевладельцам было дозволено разъехаться по своим поместьям, дабы заняться там обустройством быта. Владельцы драконов могли на время передышки сдать в аренду торговцам своих питомцев или же сами отправиться в торговое предприятие. Оставшиеся были обязаны лишь раз в месяц являться на военные сборы (хотя и эти упражнения некоторые полагали чрезмерными).
После разорения Таннитушка, ну ты где был потерян основной порт, через который шла торговля Ордена с жителями западных берегов. Освободившуюся нишу активно стали занимать рогатые торговцы, и потянулись на запад стаи крылатых караванов. Барки, напуганные рассказами о крылатых тварях великой орды, встречали купцов градом стрел и снарядов. Однако, раньше или позже, общительные ящеры всё же налаживали контакт с гостями из далёких земель и узнавали, что прибыли те не разорять их, но обогащать, путём торговли.
Милитийцы получили большой заказ от Наведама на изготовление оружия и брони для степняков, дошедших досюда лишь в кожанках да с луками. Новые земли активно осваивались переселенцами. Росла торговля с далёкими землями, хотя уничтожение портового города и нанесло ей огромный вред. Всюду внедрялось и использовалось учение Триединства о созидании богатства, и богатели Тха-ырг на юге. И чем больше имели они, тем меньше хотели быть бесправными данниками Ордена, тем больше хотели иметь представительство в Мунан-тха, тем громче звучали голоса за ограничение, а то и уничтожение деспотии воинов-шаманов, и тем сильнее становился Наведам. Орденские шаманы ещё пытались помешать ему и силились подорвать его влияние, но наиболее дальновидные из них уже переметнулись на сторону благословленного Триединством. Шаманы были доведены до края, и если бы не покровительство, оказанное их богом этому выскочке, давно готовы были расправиться с ним без всякого суда и утопить движение его сторонников в крови.
Орденский нобилитет страстно желал продолжения Великого похода, дабы отправить Наведама и его приспешников куда подальше, обретя возможность задавить его сторонников дома. Старший совет воинов-шаманов настаивал на том, чтобы наступление на зелёное поле было продолжено. Хотя Триединство и велело уничтожить Зелёное поле, Наведам осознавал, что решение о продолжении наступления на склизкую массу равносильно его политическому поражению. Поэтому, помолившись Триединому о прощении, глава Великого похода объявил о его приостановке. Лишь незначительные отряды рабочих вяло отгоняли зелень у северной границы её распространения, находившейся не так далеко от Мунан-Тха.
Соображений, по которым Наведам принял это решение, было несколько. Не он один желал передышки. Степняки не захотели идти с Муадом, ибо хоть и была истина в его речах, отпугнула их его натура и натура его орды. Знали они, какие обещания давал он своим фрименам, отравляющих себя фиолетовой солью, и не хотели идти с теми, кто идёт нести боль и разрушение. Лишь единицы отправились вслед за рогатым пустынником. Но месить зелёную жижу тоже было им не по нраву. Не за тем они покинули родную степь и отправились в далёкое путешествие. Хотели они увидеть невиданные земли, хотели они поведать неведающим о трёх ликах Триединого и о круговороте трёх начал. Наведаму теперь нужно было чем-то занять степняков, дабы они не ушли самоволкой дальше в поход или обратно в степь. Каждому из кочевников выдано было некоторое количество овец или лошадей, и обещано было, что вскоре каждый из них будет подобающим образом вооружён, а пока следует им вести пастушье хозяйство на сухих холмах и в сухой степи, переходящей в пустыню, куда влаголюбивые блупы не вели своё наступление.
Северным братствам раздавалась земля поплодороднее. Надлежало северным воинам заботится о безопасности и благополучии своих владений. Сами они, разумеется, не работали в поле. На новоприобретённые земли из перенаселённого Разлива потянулся поток переселенцев.
Землевладельцам было дозволено разъехаться по своим поместьям, дабы заняться там обустройством быта. Владельцы драконов могли на время передышки сдать в аренду торговцам своих питомцев или же сами отправиться в торговое предприятие. Оставшиеся были обязаны лишь раз в месяц являться на военные сборы (хотя и эти упражнения некоторые полагали чрезмерными).
После разорения Таннитушка, ну ты где был потерян основной порт, через который шла торговля Ордена с жителями западных берегов. Освободившуюся нишу активно стали занимать рогатые торговцы, и потянулись на запад стаи крылатых караванов. Барки, напуганные рассказами о крылатых тварях великой орды, встречали купцов градом стрел и снарядов. Однако, раньше или позже, общительные ящеры всё же налаживали контакт с гостями из далёких земель и узнавали, что прибыли те не разорять их, но обогащать, путём торговли.
Милитийцы получили большой заказ от Наведама на изготовление оружия и брони для степняков, дошедших досюда лишь в кожанках да с луками. Новые земли активно осваивались переселенцами. Росла торговля с далёкими землями, хотя уничтожение портового города и нанесло ей огромный вред. Всюду внедрялось и использовалось учение Триединства о созидании богатства, и богатели Тха-ырг на юге. И чем больше имели они, тем меньше хотели быть бесправными данниками Ордена, тем больше хотели иметь представительство в Мунан-тха, тем громче звучали голоса за ограничение, а то и уничтожение деспотии воинов-шаманов, и тем сильнее становился Наведам. Орденские шаманы ещё пытались помешать ему и силились подорвать его влияние, но наиболее дальновидные из них уже переметнулись на сторону благословленного Триединством. Шаманы были доведены до края, и если бы не покровительство, оказанное их богом этому выскочке, давно готовы были расправиться с ним без всякого суда и утопить движение его сторонников в крови.
Безземельные братства северян после победы обретали наделы, и каждое братство стремилось заполучить себе землю получше. И чем сильнее и значительнее было братство, тем лучший надел оно себе выбивало. Те же, кто братства своего не имел, не могли рассчитывать на хорошую землю. Получали они лишь захудалые холмы, где рос только терновник да колючки, да песчаные дюны, медленно движимые с места на место суховеем. Никто из крестьян не селился там, поэтому каждый из них промышлял, чем мог.
Драконы от нестерпимого зноя хворали, и потому их хозяева вместе с ними отправлялись на юг и на запад, поближе к морю, чтобы там найти хоть какой-то спасительный и прохладный ветер. И соединились они все в новое безземельное братство. Нередко принимали их барки не как гостей, но как врагов, полагая, что прибыли они на своих летающих тварях, чтобы проникнуть за стены и захватить их города.
И призадумались тогда те северяне, а не стоит ли им взаправду какой-нибудь город ящеров захватить и поработить, и осесть там, получая от жителей города дань? Но какой удобнее всего избрать для этого город?
К югу от разрушенного Волна, ну что же ты лежал полуостров Пелопоннес. И стоял там город Лакедемон. Не в пример остальным барочьим городам, не имел он стен, потому как судили лакедемоняне, что ежели не будет их войско стойким и мужественным, то не помогут им победить никакие стены. А коли будут они хранить свою доблесть и отвагу, то крепостью им станет крепость их духа на поле брани. Каждый муж Лакедемона был обязан иметь вооружение тяжёлого пехотинца и поддерживать на протяжении своей жизни боевое мастерство и здоровье, телесное и духовно. И подчинил, поэтому, Лакедемон себе все окрестные селения и города.
Северяне же посчитали, что коли нет у города ни стен, ни цитадели, ни стрелковых орудий, то взять и удержать город будет им наиболее просто. Явилось крылатое войско ночью и налетело на город. Не ожидали барки нападения и не смогли организовать отпор и собраться в отряды. На утро вынуждены они были сдаться на милость коварным победителям. Рогатые знали, что барки полагают себя свободными, покуда владеют оружием. И, опасаясь восстания, отобрали северяне у покоренных ящеров не только вооружение и броню, но также все тесаки, топоры, длинные ножи, молоты и даже длинные рогатины.
Единственным местом в городе, где можно было укрепиться, был каменный храм Беловодной, стоявший на самом высоком холме в центре города. Был он просторен и красив, посмотреть его и вознести молитвы Волне съезжались туда многие паломники со всех концов Средиморья. Именно там поселились завоеватели. Драконов своих укрыли они в тени просторных залов, и начали править Лакедемоном, укрывшись за крепкими стенами храма.
Лютую ненависть питали те свободолюбивые барки к завоевателям, но не могли ничего поделать. Отправили они тайно весточку во все северные города, прося оказать посильную помощь, чтобы могли свергнуть они чужеземных завоевателей.
Долго ли, коротко ли, год пришёл к завершению. Готовились барки провести один из своих важнейших празднеств. Первый день нового года считался у барок тем днём, когда были они перенесены на Иласк. Рафианцы отмечали этот день, как день Завещанного возвращения, а иласкийцы – как день Обретения нового дома. Прибыли в тот день в Лакедемон пилигримы из Кадиса и отправились на поклон к завоевателям.
«– Прибыли мы издалека, чтоб в этот праздничный день дары вознести нашей богине и вашему богу,» – молвил предводитель паломников северянам. «– Только не знаем, как надлежит разделить нам наши дары между ними. Есть у нас двадцать кувшинов вина и двадцать кувшинов с винным уксусом».
Предводитель Тха-ырг сунул палец в кувшин с вином, облизнул и изрёк: «– Сладок вкус победы. Кислая участь у побеждённых. Заносите вино внутрь, а уксус отнесите вниз и пейте за здравие своей Волны!»
Громко смеялись рогатые воины, угрюмо молчали безоружные барки. Рогатые удалились к себе и предались возлияниям. Ящеры сидели внизу, у основания храмового холма, и молчали. Тогда один силач из числа пилигримов поднялся. «– Не по вкусу Таннит Беловодной такое питьё!», – прогремел он и швырнул кувшин на брусчатку. Треснула глина, разлился уксус, и увидели барки, что в кувшин были запрятаны короткие клинки. «– Жаждет она крови тиранов!»
Поразбивали лакедемоняни кувшины и вооружились. А кому не досталось клинков, брали камни, вытаскивая их из брусчатки. И потекла полная гневом толпа наверх, к храму. А быки, тем временем, напились, горланили песни и оскверняли храм Волны всевозможными непристойностями. Ворвались ящеры в храм и перебили покорителей с севера. Ручьями лилась кровь убиенных вниз по ступеням храма. Драконы, почуяв, что случилась беда с их хозяевами, заволновались и оборвали свою привязь, и, проломив настил крыши вырвались наружу. Долго они летали той ночью над городом, мстя за своих наездников, но, в конце-концов, под утро улетели и укрылись в прибрежных пещерах, неподалёку от города.
С тех пор водятся на Пелопоннесе дикие северные драконы, жарким днём скрываясь в пещерах или заброшенных строениях, а ночью летая над джунглями, в поисках жертв. А у мужей Лакедемона появился теперь новый обряд посвящения в граждане. Надлежит молодым юнцам в первый день нового года проникнуть в драконьи пещеры и утащить оттуда по яйцу дракона. Это может показаться самоубийством, но если работать дружно и слаженно, если работать командой, не так это сложно. Ибо боятся белые драконы пламени, как огня каламбур. Покуда у них есть наездник, может он подавлять инстинктивные страхи. Но даже простые факелы и огненные стрелы лакедемонских подростков наводят на крылатых такой ужас, что страх в них борется наравне с одним из сильнейших инстинктов – защищать потомство.
Затем, успешно прошедшие испытание собираются в храме и разбивают яйцо об алтарь Волны, выкрикивая: «Дитя сгинуло, муж появился!» После этого новые граждане пируют вместе со взрослыми, но подают им в этот вечер лишь особый напиток – кислую водку, получаемую из уксуса (на деле, она совсем не кислая, но содержит примесь эфира, придающего ей фруктовый аромат и дурманящий токсичный эффект), которую смешивают с кровью ритуально умерщвлённых быков.
Драконы от нестерпимого зноя хворали, и потому их хозяева вместе с ними отправлялись на юг и на запад, поближе к морю, чтобы там найти хоть какой-то спасительный и прохладный ветер. И соединились они все в новое безземельное братство. Нередко принимали их барки не как гостей, но как врагов, полагая, что прибыли они на своих летающих тварях, чтобы проникнуть за стены и захватить их города.
И призадумались тогда те северяне, а не стоит ли им взаправду какой-нибудь город ящеров захватить и поработить, и осесть там, получая от жителей города дань? Но какой удобнее всего избрать для этого город?
К югу от разрушенного Волна, ну что же ты лежал полуостров Пелопоннес. И стоял там город Лакедемон. Не в пример остальным барочьим городам, не имел он стен, потому как судили лакедемоняне, что ежели не будет их войско стойким и мужественным, то не помогут им победить никакие стены. А коли будут они хранить свою доблесть и отвагу, то крепостью им станет крепость их духа на поле брани. Каждый муж Лакедемона был обязан иметь вооружение тяжёлого пехотинца и поддерживать на протяжении своей жизни боевое мастерство и здоровье, телесное и духовно. И подчинил, поэтому, Лакедемон себе все окрестные селения и города.
Северяне же посчитали, что коли нет у города ни стен, ни цитадели, ни стрелковых орудий, то взять и удержать город будет им наиболее просто. Явилось крылатое войско ночью и налетело на город. Не ожидали барки нападения и не смогли организовать отпор и собраться в отряды. На утро вынуждены они были сдаться на милость коварным победителям. Рогатые знали, что барки полагают себя свободными, покуда владеют оружием. И, опасаясь восстания, отобрали северяне у покоренных ящеров не только вооружение и броню, но также все тесаки, топоры, длинные ножи, молоты и даже длинные рогатины.
Единственным местом в городе, где можно было укрепиться, был каменный храм Беловодной, стоявший на самом высоком холме в центре города. Был он просторен и красив, посмотреть его и вознести молитвы Волне съезжались туда многие паломники со всех концов Средиморья. Именно там поселились завоеватели. Драконов своих укрыли они в тени просторных залов, и начали править Лакедемоном, укрывшись за крепкими стенами храма.
Лютую ненависть питали те свободолюбивые барки к завоевателям, но не могли ничего поделать. Отправили они тайно весточку во все северные города, прося оказать посильную помощь, чтобы могли свергнуть они чужеземных завоевателей.
Долго ли, коротко ли, год пришёл к завершению. Готовились барки провести один из своих важнейших празднеств. Первый день нового года считался у барок тем днём, когда были они перенесены на Иласк. Рафианцы отмечали этот день, как день Завещанного возвращения, а иласкийцы – как день Обретения нового дома. Прибыли в тот день в Лакедемон пилигримы из Кадиса и отправились на поклон к завоевателям.
«– Прибыли мы издалека, чтоб в этот праздничный день дары вознести нашей богине и вашему богу,» – молвил предводитель паломников северянам. «– Только не знаем, как надлежит разделить нам наши дары между ними. Есть у нас двадцать кувшинов вина и двадцать кувшинов с винным уксусом».
Предводитель Тха-ырг сунул палец в кувшин с вином, облизнул и изрёк: «– Сладок вкус победы. Кислая участь у побеждённых. Заносите вино внутрь, а уксус отнесите вниз и пейте за здравие своей Волны!»
Громко смеялись рогатые воины, угрюмо молчали безоружные барки. Рогатые удалились к себе и предались возлияниям. Ящеры сидели внизу, у основания храмового холма, и молчали. Тогда один силач из числа пилигримов поднялся. «– Не по вкусу Таннит Беловодной такое питьё!», – прогремел он и швырнул кувшин на брусчатку. Треснула глина, разлился уксус, и увидели барки, что в кувшин были запрятаны короткие клинки. «– Жаждет она крови тиранов!»
Поразбивали лакедемоняни кувшины и вооружились. А кому не досталось клинков, брали камни, вытаскивая их из брусчатки. И потекла полная гневом толпа наверх, к храму. А быки, тем временем, напились, горланили песни и оскверняли храм Волны всевозможными непристойностями. Ворвались ящеры в храм и перебили покорителей с севера. Ручьями лилась кровь убиенных вниз по ступеням храма. Драконы, почуяв, что случилась беда с их хозяевами, заволновались и оборвали свою привязь, и, проломив настил крыши вырвались наружу. Долго они летали той ночью над городом, мстя за своих наездников, но, в конце-концов, под утро улетели и укрылись в прибрежных пещерах, неподалёку от города.
С тех пор водятся на Пелопоннесе дикие северные драконы, жарким днём скрываясь в пещерах или заброшенных строениях, а ночью летая над джунглями, в поисках жертв. А у мужей Лакедемона появился теперь новый обряд посвящения в граждане. Надлежит молодым юнцам в первый день нового года проникнуть в драконьи пещеры и утащить оттуда по яйцу дракона. Это может показаться самоубийством, но если работать дружно и слаженно, если работать командой, не так это сложно. Ибо боятся белые драконы пламени, как огня каламбур. Покуда у них есть наездник, может он подавлять инстинктивные страхи. Но даже простые факелы и огненные стрелы лакедемонских подростков наводят на крылатых такой ужас, что страх в них борется наравне с одним из сильнейших инстинктов – защищать потомство.
Затем, успешно прошедшие испытание собираются в храме и разбивают яйцо об алтарь Волны, выкрикивая: «Дитя сгинуло, муж появился!» После этого новые граждане пируют вместе со взрослыми, но подают им в этот вечер лишь особый напиток – кислую водку, получаемую из уксуса (на деле, она совсем не кислая, но содержит примесь эфира, придающего ей фруктовый аромат и дурманящий токсичный эффект), которую смешивают с кровью ритуально умерщвлённых быков.
Одним из главных препятствий перед усложнением изделий и повышением качества обработки служат физические ограничения инструментов. Использующие только физическую силу творца, они не способны оказывать точное, концентрированное воздействие, но действуют «размазанно», слишком долго или слишком резко, в обоих случаях портя предмет обработки. С обретением новой способности хитобито практически полностью избавились от необходимости использовать инструменты и от всех связанных с этим проблем.
Созидание своей мыслью не даётся легко, но производственные ресурсы существенно возросли благодаря исчезновению многим промежуточных операций и резкому сокращению потребности в орудиях труда. Освободившиеся (во всех отношениях) рабочие руки нужно было чем-то занять, и хитобито нашли чем.
Остров Шима не богат металлом, в западной его части добывают некоторое количество железной руды. Зато остров богат лесом. Барки, знатные корабелы, стыдно сказать, имели ограниченный доступ к пригодной для кораблестроения древесине, ведь в джунглях большинство деревьев не вполне подходят для строительства кораблей, а деревья с пригодной древесиной, и даже очень пригодной – красное дерево – встречаются в недостаточном количестве. Как только дипломатически-торговый контакт с хитобито был налажен, лес рекой, точнее, океаном потёк к верфям барок. Помимо, собственно, леса, Хитобито пытались сбыть баркам предметы искусства резьбы по дереву – картины, выгравированные на древесине, и статуэтки из того же материала. Большим спросом эти образцы заморской культуры не пользовались. Однако способность творить мыслью позволила мастерам достичь новых высот в своём деле: тонкая детализация, изощрённые сложные формы, игра с фактурой. Но главным препятствием для более массового сбыта эльфийских (за каждым народом помимо основного названия закрепились те или иные наименования: ангелы, рогатые, пустынники, ящеры и т.п., пусть хитобито станут уже именоваться эльфами, не приматами же их звать) предметов искусства остаётся то, что сюжеты для произведений строго диктуются традицией.
Искусство для Хитобито служит их религии и помогает запечатлеть сказания о былом и происходящее ныне на долгую память потомков. У барок, пораженных гедонизмом, искусство давно потеряло всякую сакральную или мистическую функцию и служило лишь для развлечения и доставления эстетического удовольствия. Барки хотели заказывать панорамные гравюры битвы при Плачущем мысе и статуэтки, натуралистично изображающие ритуальное омовение жриц очищения в водах Белопенной, а хитобито могли им предложить лишь изображения сцен своего полумифического прошлого и бюсты великих современников. Для Хитобито было большим прорывом уже хотя бы то, что судьи мудро рассудили, что обмен чего-то, что в избытке, на что-то очевидно хорошее и лучшее, не является обманом и грехом и дозволителен. В каждой областной доли судьи сами решают, каким искусством дозволительно торговать с ящерами. Где-то каноны дозволенного искусства остаются такими же строгими под предлогом того, что изготовление похабных, пошлых, бездуховных и лживых поделок для погрязших в пороке ящеров испортит нравы созидателей; где-то всё же дозволяется изготавливать предметы по заказу покупателя, если заказ прошёл цензурный барьер. Некоторые мастера решаются вести подпольное производство и без ведома судей продают свои изделия баркам. Карается подобное очень сурово, и не только из-за пренебрежения запретами цензуры. Вся продукция созидателей формально принадлежит общине, распоряжаются и распределяют всё одни только судьи. Судьи и ведут все торговые сношения.
Но не только предметы искусства искуснее выходят у хитобито, но кое-что, не лежащее в плоскости морали и очень нужное страстным до механизмов баркам: детали их механизмов. Чтобы изготовить простейшую небольшую деталь требуется кропотливый труд, а результат всё равно оставляет желать лучшего. Мыслековка мелких деталей – тоже кропотливый труд, но качество значительно выше, а процент брака нулевой, ведь любой недостаток изделия поддаётся исправлению. Самим хитобито было недоступно взять и развернуть производство тех деталей, которые нужны баркам, и прибрежные общины, бывало, шли на нечто кощунственное: позволяли ящерам создавать что-то вроде концессии и самим организовывать работу цеха мастеров.-созидателей.
И, конечно же, ваяние силой мысли открыло новые, широчайшие просторы для домостроительства. Дома строились в массовом порядке. Хитобито живут в домах вместе, по разрядам. Созидатели вместе с созидателями, охотники вместе с охотниками, дети вместе с детьми, а судьи имеют каждый по своей личной «комнате для раздумий». По идее, это должно быть рабочим кабинетом, но по сути это своя отдельная спальня. Семей у Хитобито как таковых нет. Зачатие ребёнка является ритуалом. Местные младшие друиды по звёздам и благоприятным знакам определяют удачное время для зачатия, а также то, кому и с кем надлежит сочетаться благословлённым союзом. Охотники также могут получить почётное право на продолжение рода, проявив доблесть в бою или одержав верх в состязаниях охотников, проводимых в дни весеннего праздника Возвращения птицы. Мужчины могут снять напряжение, навещая женщин-Ями, небольшая община которых ютится рядом с каждым поселением. А для эльфиек привычно заниматься «взаимопомощью» со своими подругами. И лесбоэльфийки вовсе не притянуты за (длинные) уши, нет-нет-нет. Незаконозачатые дети становятся изгоями с рождения. Их либо сразу относят в лес (девочек иногда спасают те женщины-Ями), либо дают им шанс и, если знамение благоприятное, «легализуют» и присоединяют к «нормальным» младенцам.
Так вот, хитобито живут в общих помещениях. Но поскольку дома их испокон веков располагались в кроне деревьев – там им и привычней, и безопасней, размер их был ограничен и позволял вместить лишь несколько эльфов. Теперь, однако, взаимодействуя с живой древесиной, созидатели соединяют кроны нескольких деревьев, превращая сеть ветвей в плоскую деревянную платформу, на которой из всё той же древесины изготавливаются строения. Полностью разрешилась проблема перенаселённости домов, на одного жильца теперь приходится бОльшая площадь. Да и в самих комнатах стали жить не десятками, но по несколько человек. Как и раньше, мужчины и женщины живут вместе. Но если прежде два пола физически не имели возможности уединиться, то теперь это стало вполне реально. Свободная любовь которой в данном контексте является стабильная моногамная гетеросексуальная связь по любви поразила общество хитобито, и судьи, пожалуй, вновь принудили бы всех ютиться в общих залах ради сохранения чистоты нравов, если бы только их комнаты для размышления не превратились в целые отдельные дома для размышления.
Стоит ли говорить, что самым страшным бедствием для общины является лесной пожар, разразившийся в непосредственной близости от поселения.
Кроме повышения эффективности и мастерства созидателей, новая способность имела и косвенное последствие. Все касты нужны и все касты важны, но охотники всегда считали созидателей ниже себя по статусу. Отчасти из-за того, что работу созидателей они считали «грязной». Чёрные руки созидателя крепко вошли в поговорки, фразеологизмы и шутки. Теперь их труд можно было назвать интеллектуальным. Конечно, мысль использовалась лишь при обработке, и руки не становились рудиментом для созидателей, однако уважение к труду жёлтой касты значительно возросло.
Нет, на огненный газ крайлаков меня уже не хватит, засыпаю. Напишу пару абзацев позже.
Созидание своей мыслью не даётся легко, но производственные ресурсы существенно возросли благодаря исчезновению многим промежуточных операций и резкому сокращению потребности в орудиях труда. Освободившиеся (во всех отношениях) рабочие руки нужно было чем-то занять, и хитобито нашли чем.
Остров Шима не богат металлом, в западной его части добывают некоторое количество железной руды. Зато остров богат лесом. Барки, знатные корабелы, стыдно сказать, имели ограниченный доступ к пригодной для кораблестроения древесине, ведь в джунглях большинство деревьев не вполне подходят для строительства кораблей, а деревья с пригодной древесиной, и даже очень пригодной – красное дерево – встречаются в недостаточном количестве. Как только дипломатически-торговый контакт с хитобито был налажен, лес рекой, точнее, океаном потёк к верфям барок. Помимо, собственно, леса, Хитобито пытались сбыть баркам предметы искусства резьбы по дереву – картины, выгравированные на древесине, и статуэтки из того же материала. Большим спросом эти образцы заморской культуры не пользовались. Однако способность творить мыслью позволила мастерам достичь новых высот в своём деле: тонкая детализация, изощрённые сложные формы, игра с фактурой. Но главным препятствием для более массового сбыта эльфийских (за каждым народом помимо основного названия закрепились те или иные наименования: ангелы, рогатые, пустынники, ящеры и т.п., пусть хитобито станут уже именоваться эльфами, не приматами же их звать) предметов искусства остаётся то, что сюжеты для произведений строго диктуются традицией.
Искусство для Хитобито служит их религии и помогает запечатлеть сказания о былом и происходящее ныне на долгую память потомков. У барок, пораженных гедонизмом, искусство давно потеряло всякую сакральную или мистическую функцию и служило лишь для развлечения и доставления эстетического удовольствия. Барки хотели заказывать панорамные гравюры битвы при Плачущем мысе и статуэтки, натуралистично изображающие ритуальное омовение жриц очищения в водах Белопенной, а хитобито могли им предложить лишь изображения сцен своего полумифического прошлого и бюсты великих современников. Для Хитобито было большим прорывом уже хотя бы то, что судьи мудро рассудили, что обмен чего-то, что в избытке, на что-то очевидно хорошее и лучшее, не является обманом и грехом и дозволителен. В каждой областной доли судьи сами решают, каким искусством дозволительно торговать с ящерами. Где-то каноны дозволенного искусства остаются такими же строгими под предлогом того, что изготовление похабных, пошлых, бездуховных и лживых поделок для погрязших в пороке ящеров испортит нравы созидателей; где-то всё же дозволяется изготавливать предметы по заказу покупателя, если заказ прошёл цензурный барьер. Некоторые мастера решаются вести подпольное производство и без ведома судей продают свои изделия баркам. Карается подобное очень сурово, и не только из-за пренебрежения запретами цензуры. Вся продукция созидателей формально принадлежит общине, распоряжаются и распределяют всё одни только судьи. Судьи и ведут все торговые сношения.
Но не только предметы искусства искуснее выходят у хитобито, но кое-что, не лежащее в плоскости морали и очень нужное страстным до механизмов баркам: детали их механизмов. Чтобы изготовить простейшую небольшую деталь требуется кропотливый труд, а результат всё равно оставляет желать лучшего. Мыслековка мелких деталей – тоже кропотливый труд, но качество значительно выше, а процент брака нулевой, ведь любой недостаток изделия поддаётся исправлению. Самим хитобито было недоступно взять и развернуть производство тех деталей, которые нужны баркам, и прибрежные общины, бывало, шли на нечто кощунственное: позволяли ящерам создавать что-то вроде концессии и самим организовывать работу цеха мастеров.-созидателей.
И, конечно же, ваяние силой мысли открыло новые, широчайшие просторы для домостроительства. Дома строились в массовом порядке. Хитобито живут в домах вместе, по разрядам. Созидатели вместе с созидателями, охотники вместе с охотниками, дети вместе с детьми, а судьи имеют каждый по своей личной «комнате для раздумий». По идее, это должно быть рабочим кабинетом, но по сути это своя отдельная спальня. Семей у Хитобито как таковых нет. Зачатие ребёнка является ритуалом. Местные младшие друиды по звёздам и благоприятным знакам определяют удачное время для зачатия, а также то, кому и с кем надлежит сочетаться благословлённым союзом. Охотники также могут получить почётное право на продолжение рода, проявив доблесть в бою или одержав верх в состязаниях охотников, проводимых в дни весеннего праздника Возвращения птицы. Мужчины могут снять напряжение, навещая женщин-Ями, небольшая община которых ютится рядом с каждым поселением. А для эльфиек привычно заниматься «взаимопомощью» со своими подругами. И лесбоэльфийки вовсе не притянуты за (длинные) уши, нет-нет-нет. Незаконозачатые дети становятся изгоями с рождения. Их либо сразу относят в лес (девочек иногда спасают те женщины-Ями), либо дают им шанс и, если знамение благоприятное, «легализуют» и присоединяют к «нормальным» младенцам.
Так вот, хитобито живут в общих помещениях. Но поскольку дома их испокон веков располагались в кроне деревьев – там им и привычней, и безопасней, размер их был ограничен и позволял вместить лишь несколько эльфов. Теперь, однако, взаимодействуя с живой древесиной, созидатели соединяют кроны нескольких деревьев, превращая сеть ветвей в плоскую деревянную платформу, на которой из всё той же древесины изготавливаются строения. Полностью разрешилась проблема перенаселённости домов, на одного жильца теперь приходится бОльшая площадь. Да и в самих комнатах стали жить не десятками, но по несколько человек. Как и раньше, мужчины и женщины живут вместе. Но если прежде два пола физически не имели возможности уединиться, то теперь это стало вполне реально. Свободная любовь которой в данном контексте является стабильная моногамная гетеросексуальная связь по любви поразила общество хитобито, и судьи, пожалуй, вновь принудили бы всех ютиться в общих залах ради сохранения чистоты нравов, если бы только их комнаты для размышления не превратились в целые отдельные дома для размышления.
Стоит ли говорить, что самым страшным бедствием для общины является лесной пожар, разразившийся в непосредственной близости от поселения.
Кроме повышения эффективности и мастерства созидателей, новая способность имела и косвенное последствие. Все касты нужны и все касты важны, но охотники всегда считали созидателей ниже себя по статусу. Отчасти из-за того, что работу созидателей они считали «грязной». Чёрные руки созидателя крепко вошли в поговорки, фразеологизмы и шутки. Теперь их труд можно было назвать интеллектуальным. Конечно, мысль использовалась лишь при обработке, и руки не становились рудиментом для созидателей, однако уважение к труду жёлтой касты значительно возросло.
Нет, на огненный газ крайлаков меня уже не хватит, засыпаю. Напишу пару абзацев позже.
Вскоре через три месяца, блин после того, как услышали крайлаки песнь Кита о новом его даре на острове Аверк, корпус уполномоченных служителей Диатомеи прибыл на место и занялся освоением диковинного строения. Изрядно поломав склизкую голову, кальмары догадались, что могут запасать улетучивающийся Дух жертвы так же, как наполняется бурдюк жидкостью или воздухом лёгкие «верхних жителей», как называют крайлаки тех существ, которые уютнее себя чувствуют на воздухе, нежели под водой.
Сами крайлаки, за исключением рыбаков и добытчиков жемчуга (впрочем, первая профессия является главным и самым распространённым занятием простых крайлаков), тоже большую часть жизни проводят на поверхности. Под водой невозможно развести огонь, сложно хранить вещи, сложно заниматься ремёслами и делать многое другое из-за плотности воды. Точно такие же причины заставили квуанов строить свои оплоты на поверхности, а не в пучине моря – как сохранить честно награбленное от порчи в толще солёной воды?! Однако в воде влаголюбивым певцам находиться гораздо приятнее, чем в разреженной среде иссушающего холодного воздуха. Спальни в домах крайлаков представляют собой небольшие пруды, расположенные под крышей дома. Поселения крайлаков обычно стоят прямо на берегу водоёма, так, что спальни располагаются прямо в воде. Крайлаки могут спать и на воздухе, но тех, кто зачем-то поселился в таких далёких местах сухой поверхности, где даже толком негде набирать воды для смены наполнения спален, почитают за бедолаг.
Дух, как назвали крайлаки летучую субстанцию, горел хорошо и прожигал своим пламенем почти всё, что угодно, но выгорал сразу же. Поэтому практическое применение для него было найти сложно. На выработку Духа пошли осуждённые на смерть преступники. Использовать можно было и неразумных зверушек, но крайлаки не ведут животноводства на суше и побаиваются всех диких созданий земли. Если намерения разумных существ можно понять, то сухопутные животные были для медленно соображающих крайлаков слишком резкими и непредсказуемыми. Головоногие мало с ними пересекались и не могли никак понять, что говорит то или иное поведение наземного зверя. Вот почему отправлять на переработку своих собратьев крайлакам было куда легче.
Хотя сразу после освоения Диатомеи по случайному совпадению была проведена реформа законов Хора, которая существенно увеличила перечень преступлений, за которые полагается смертная казнь, выработка Духа остаётся небольшой. Впрочем, и применение ему нашли очень ограниченное. Дух пламени, получаемый благодаря божественной машине, обладал некоей сакральной силой, и применять крайлаки его начали лишь одним образом – запрещённым.
Самых опасных преступников – предателей и изменников (тех, кого такими называл Хор) – не отправляют на переработку, но казнят, используя Дух. Чтобы не нарушать прямой запрет Кита, было придумано простое и элегантное решение: осуждённых за государственную измену объявляют умершими – они умерли как крайлаки в тот момент, когда отвернулись от Хора и совершили своё предательство.
День подобной казни начинается в точности как день похорон. Единственное отличие состоит в том, что умерший не лежит, а стоит, привязанный к столбу из нескольких труб с открытыми концами наверху. Поются траурные песни, знакомые осуждённого поминают всё хорошее о его жизни до предательства и тоже воют о нём, как о покойнике, проклиная тот день, когда погибла его душа. Когда всё это представление подходит к концу, начинается ритуал освобождения умершей души от оков живого тела. Из труб сверху начинает выходить Дух. Он медленно опускается вниз и, когда достигает погребальных огоньков, горящих внизу около столба, вспыхивает и превращает жертву в один пылающий факел. Газа недостаточно, чтобы спалить казнимого разом, и тот пламенеет сам по себе от одной до трёх минут, после чего освобождённая и очистившаяся телесными страданиями душа устремляется к Небесному Певцу.
Другой ритуал Духа проводят тогда, когда не удалось привести очевидных для общественности доказательств вины. Подсудимому предоставляется шанс оправдаться, представ перед судом бога. Обряд начинается в храме. В потаённом помещении при алтаре крайлак повторяет перед ликом Кита в том, что он не виновен и клянётся: «Да разорвёт меня Синий Певец моей же собственной песней, если я изреку пред народом единое слово лжи!» (Понятия «речь» и «песнь» у крайлаков синонимичны.) Далее он должен наполнить воздушные мешки воздухом, чтобы пройти из храма наружу, так как храм наполняется густым едким дымом. Это символизирует поиск истины в тумане мерзкой лжи. Крайлак не может понять, то ли он успел надышаться дымом, то ли Дух уже окисляет его изнутри. Выйдя из храма, подсудимый предстаёт перед собранием народа. Вокруг него горяд благоухающие свечи, которые символизируют… Да ничего они не символизируют, всё это нужно для фокуса. Для оправдания подсудимый должен исполнить Песнь невинного, произнеся только одну фразу: «– Не виновен», пред всеми собравшимися. Произнести её он должен на одном дыхании – на одном святом дыхании, которым он поклялся пред алтарём Киту, и которое он пронёс через задымлённый храм. Если обвиняемый виновен, то при попытке оправдаться Кит тут же разорвёт его на части оскверняемым ложью святым дыханием. Чаще всего происходит именно так. Воздушные мешки буквально взрываются, уничтожая несчастного за одно мгновение. Возбуждённая толпа взбудоражено шумит и постепенно расходится, обсуждая вновь явленное правосудие Кита.
Приговор выносится Хором заочно. Но если осуждённая личность популярна среди черни, следует провести такое представление, с тем, чтобы убедить поклонников преступника в его виновности. Фокус состоит в том, что жрецы Хора запускают Дух в комнату при алтаре. Подсудимый задерживает дыхание и наполняет воздушные мешки Духом, перемешанным с воздухом. Как только выдыхаемая смесь касается свечи, она вспыхивает и взрывается внутри воздушных мешков жертвы. Конечно, не все крайлаки ведутся на этот не особо изощрённый фокус. Многие, те, кто соображает чуточку быстрее, понимают, как работает «правосудие Кита». Но публично говорить об этом считается богохульством – а значит поводом быть обвинённым в измене Хору.
Не то что бы Хору так хотелось как-нибудь обойти прямой запрет Кита, но таинственный и божественный ореол новой вещи добавлял веса наиболее важным и наиболее спорным приговорам Хора. Крайлаки всё ещё плохо научены подчиняться, и только сплочённая единым управлением команда сможет отправиться к звёздам – даже сквозь штормы войны.
Сами крайлаки, за исключением рыбаков и добытчиков жемчуга (впрочем, первая профессия является главным и самым распространённым занятием простых крайлаков), тоже большую часть жизни проводят на поверхности. Под водой невозможно развести огонь, сложно хранить вещи, сложно заниматься ремёслами и делать многое другое из-за плотности воды. Точно такие же причины заставили квуанов строить свои оплоты на поверхности, а не в пучине моря – как сохранить честно награбленное от порчи в толще солёной воды?! Однако в воде влаголюбивым певцам находиться гораздо приятнее, чем в разреженной среде иссушающего холодного воздуха. Спальни в домах крайлаков представляют собой небольшие пруды, расположенные под крышей дома. Поселения крайлаков обычно стоят прямо на берегу водоёма, так, что спальни располагаются прямо в воде. Крайлаки могут спать и на воздухе, но тех, кто зачем-то поселился в таких далёких местах сухой поверхности, где даже толком негде набирать воды для смены наполнения спален, почитают за бедолаг.
Дух, как назвали крайлаки летучую субстанцию, горел хорошо и прожигал своим пламенем почти всё, что угодно, но выгорал сразу же. Поэтому практическое применение для него было найти сложно. На выработку Духа пошли осуждённые на смерть преступники. Использовать можно было и неразумных зверушек, но крайлаки не ведут животноводства на суше и побаиваются всех диких созданий земли. Если намерения разумных существ можно понять, то сухопутные животные были для медленно соображающих крайлаков слишком резкими и непредсказуемыми. Головоногие мало с ними пересекались и не могли никак понять, что говорит то или иное поведение наземного зверя. Вот почему отправлять на переработку своих собратьев крайлакам было куда легче.
Хотя сразу после освоения Диатомеи по случайному совпадению была проведена реформа законов Хора, которая существенно увеличила перечень преступлений, за которые полагается смертная казнь, выработка Духа остаётся небольшой. Впрочем, и применение ему нашли очень ограниченное. Дух пламени, получаемый благодаря божественной машине, обладал некоей сакральной силой, и применять крайлаки его начали лишь одним образом – запрещённым.
Самых опасных преступников – предателей и изменников (тех, кого такими называл Хор) – не отправляют на переработку, но казнят, используя Дух. Чтобы не нарушать прямой запрет Кита, было придумано простое и элегантное решение: осуждённых за государственную измену объявляют умершими – они умерли как крайлаки в тот момент, когда отвернулись от Хора и совершили своё предательство.
День подобной казни начинается в точности как день похорон. Единственное отличие состоит в том, что умерший не лежит, а стоит, привязанный к столбу из нескольких труб с открытыми концами наверху. Поются траурные песни, знакомые осуждённого поминают всё хорошее о его жизни до предательства и тоже воют о нём, как о покойнике, проклиная тот день, когда погибла его душа. Когда всё это представление подходит к концу, начинается ритуал освобождения умершей души от оков живого тела. Из труб сверху начинает выходить Дух. Он медленно опускается вниз и, когда достигает погребальных огоньков, горящих внизу около столба, вспыхивает и превращает жертву в один пылающий факел. Газа недостаточно, чтобы спалить казнимого разом, и тот пламенеет сам по себе от одной до трёх минут, после чего освобождённая и очистившаяся телесными страданиями душа устремляется к Небесному Певцу.
Другой ритуал Духа проводят тогда, когда не удалось привести очевидных для общественности доказательств вины. Подсудимому предоставляется шанс оправдаться, представ перед судом бога. Обряд начинается в храме. В потаённом помещении при алтаре крайлак повторяет перед ликом Кита в том, что он не виновен и клянётся: «Да разорвёт меня Синий Певец моей же собственной песней, если я изреку пред народом единое слово лжи!» (Понятия «речь» и «песнь» у крайлаков синонимичны.) Далее он должен наполнить воздушные мешки воздухом, чтобы пройти из храма наружу, так как храм наполняется густым едким дымом. Это символизирует поиск истины в тумане мерзкой лжи. Крайлак не может понять, то ли он успел надышаться дымом, то ли Дух уже окисляет его изнутри. Выйдя из храма, подсудимый предстаёт перед собранием народа. Вокруг него горяд благоухающие свечи, которые символизируют… Да ничего они не символизируют, всё это нужно для фокуса. Для оправдания подсудимый должен исполнить Песнь невинного, произнеся только одну фразу: «– Не виновен», пред всеми собравшимися. Произнести её он должен на одном дыхании – на одном святом дыхании, которым он поклялся пред алтарём Киту, и которое он пронёс через задымлённый храм. Если обвиняемый виновен, то при попытке оправдаться Кит тут же разорвёт его на части оскверняемым ложью святым дыханием. Чаще всего происходит именно так. Воздушные мешки буквально взрываются, уничтожая несчастного за одно мгновение. Возбуждённая толпа взбудоражено шумит и постепенно расходится, обсуждая вновь явленное правосудие Кита.
Приговор выносится Хором заочно. Но если осуждённая личность популярна среди черни, следует провести такое представление, с тем, чтобы убедить поклонников преступника в его виновности. Фокус состоит в том, что жрецы Хора запускают Дух в комнату при алтаре. Подсудимый задерживает дыхание и наполняет воздушные мешки Духом, перемешанным с воздухом. Как только выдыхаемая смесь касается свечи, она вспыхивает и взрывается внутри воздушных мешков жертвы. Конечно, не все крайлаки ведутся на этот не особо изощрённый фокус. Многие, те, кто соображает чуточку быстрее, понимают, как работает «правосудие Кита». Но публично говорить об этом считается богохульством – а значит поводом быть обвинённым в измене Хору.
Не то что бы Хору так хотелось как-нибудь обойти прямой запрет Кита, но таинственный и божественный ореол новой вещи добавлял веса наиболее важным и наиболее спорным приговорам Хора. Крайлаки всё ещё плохо научены подчиняться, и только сплочённая единым управлением команда сможет отправиться к звёздам – даже сквозь штормы войны.
Прославленный инженер биомашин и введённый за свои заслуги в состав хора, изобретатель ____________, расположился вместе с другими представителями коллегии присяжных (состоящей только из членов Хора) в ложе дворца правосудия, который находился прямо перед храмом Кита. Двери отворились, и из глубины храма наружу хлынул густой и едкий серый дым. Через несколько мгновений из дымки появился посудимый, точнее, как уже знали члены коллегии присяжных, осуждённый. Его наполненные воздушные мешки выглядели неподходяще забавно для столь серьёзной ситуации.
Обвинение этого крайлака было стандартным для текущей поры: сотрудничество с альмарами. ____________ не знал, действительно ли осуждённый получал эти причудливые фиолетовые монеты от первого царского советника альмаров за дестабилизацию обстановки внутри федерации Хора, он даже не вслушивался в эту часть обвинения, наспех составленную государственным обвинителем, это было не важно. Важно было то, что он действительно делал: подсудимый был активным сторонником предоставления городам права по своей инициативе требовать перезаключения договора о покровительстве на изменённых условиях – и это в условиях войны! Разве это не предательство? Будь крайлаки достаточно мудрыми, чтобы понять и принять такое решение, никакого представления не потребовалось бы. Да что там, будь крайлаки в половину настолько мудрыми, то они бы уже давно достигли этих далёких холодных звёзд. Но нет. Хорошо хоть у крайлаков есть они – Хор, есть наставники, попечители и правители.
Толпа предусмотрительна расступилась пошире от входа в храм, и правильно сделала: осуждённый лопнул с оглушительным хлопком, разбрасывая повсюду кусочки своих внутренностей. Толпа поражённо заклокотала, словно стая взбалмошных чаек. Вот бы так взорвать этого прокятого царя Савида, принца и всех его лордов, которые им помыкают.
Искорка идеи родилась в разуме ____________. Взрывать альмаров с помощью Духа было бы сложно, но что, если… Надо только приспособить разработанных им «слонов», с помощью которых барки поливают червей своей светлой водой, для перекачки не жидкости, а пара… ____________ сорвался с места и ринулся в своё конструкторское бюро, пока замечательная идея не вылетела из его большой склизкой и важной головы.
Легко сказать, сложнее сделать. Жидкость движется по инерции, а газ быстро рассеивается, и его струя затухает. Потребуется создать принципиально новые, гораздо более мощные живые насосы, чтобы обеспечить необходимый уровень тяги.
На следующем ходу будет исследовательский куб на создание продвинутых насосов и оружия на их основе.
Обвинение этого крайлака было стандартным для текущей поры: сотрудничество с альмарами. ____________ не знал, действительно ли осуждённый получал эти причудливые фиолетовые монеты от первого царского советника альмаров за дестабилизацию обстановки внутри федерации Хора, он даже не вслушивался в эту часть обвинения, наспех составленную государственным обвинителем, это было не важно. Важно было то, что он действительно делал: подсудимый был активным сторонником предоставления городам права по своей инициативе требовать перезаключения договора о покровительстве на изменённых условиях – и это в условиях войны! Разве это не предательство? Будь крайлаки достаточно мудрыми, чтобы понять и принять такое решение, никакого представления не потребовалось бы. Да что там, будь крайлаки в половину настолько мудрыми, то они бы уже давно достигли этих далёких холодных звёзд. Но нет. Хорошо хоть у крайлаков есть они – Хор, есть наставники, попечители и правители.
Толпа предусмотрительна расступилась пошире от входа в храм, и правильно сделала: осуждённый лопнул с оглушительным хлопком, разбрасывая повсюду кусочки своих внутренностей. Толпа поражённо заклокотала, словно стая взбалмошных чаек. Вот бы так взорвать этого прокятого царя Савида, принца и всех его лордов, которые им помыкают.
Искорка идеи родилась в разуме ____________. Взрывать альмаров с помощью Духа было бы сложно, но что, если… Надо только приспособить разработанных им «слонов», с помощью которых барки поливают червей своей светлой водой, для перекачки не жидкости, а пара… ____________ сорвался с места и ринулся в своё конструкторское бюро, пока замечательная идея не вылетела из его большой склизкой и важной головы.
Легко сказать, сложнее сделать. Жидкость движется по инерции, а газ быстро рассеивается, и его струя затухает. Потребуется создать принципиально новые, гораздо более мощные живые насосы, чтобы обеспечить необходимый уровень тяги.
На следующем ходу будет исследовательский куб на создание продвинутых насосов и оружия на их основе.
Взглянул Люцифер на детей своих, и увидел, что раздроблены они на общины, пусть и сплоченные внутри себя. И не беда, казалось бы - но расходятся эти общины в своих взглядах на жизнь, и оттого враждуют друг с другом. Решил исправить это Люцифер. Взял он снова свой меч, и продолжил писать огненные буквы:
- Печально мне видеть, что общины Гит пребывают в раздорах. Что даже споры из-за подобающих обрядов доходят до поединков, крови и смертей. Знайте же, что любой обряд поклонения мне хорош, если он сотворён с почтением и на утренней заре. Знайте и то, что раздоры между общинами неугодны мне. На руку они лишь врагам народа Гит, миражам. Хочу я, чтобы не враждовали вы, но сотрудничали, как бы трудно это ни было. Нет чести в том, чтобы обрывать жизни своих сородичей. Честь в том, чтобы сохранять их, решая дела между Гит миром. И с сего дня это станет легче. Ибо грядёт Единение.
Закончив писать, убрал меч в ножны Люцифер, а после протянул руку с небес и коснулся Шпиля. Сошёл небесный огонь на него, достиг земли и погас. И в ту же секунду обрели Гит дар устанавливать связи друг между другом и между общинами, и дар укреплять их. И понял каждый, как пользоваться этим даром. Перестало расстояние быть преградой для мыслей и слов, а слова - для чувств и эмоций.
И где-то далеко-далеко, лежащий в объятиях барки Гит-одиночка, тоже почувствовал произошедшее - и возрадовался.
- Печально мне видеть, что общины Гит пребывают в раздорах. Что даже споры из-за подобающих обрядов доходят до поединков, крови и смертей. Знайте же, что любой обряд поклонения мне хорош, если он сотворён с почтением и на утренней заре. Знайте и то, что раздоры между общинами неугодны мне. На руку они лишь врагам народа Гит, миражам. Хочу я, чтобы не враждовали вы, но сотрудничали, как бы трудно это ни было. Нет чести в том, чтобы обрывать жизни своих сородичей. Честь в том, чтобы сохранять их, решая дела между Гит миром. И с сего дня это станет легче. Ибо грядёт Единение.
Закончив писать, убрал меч в ножны Люцифер, а после протянул руку с небес и коснулся Шпиля. Сошёл небесный огонь на него, достиг земли и погас. И в ту же секунду обрели Гит дар устанавливать связи друг между другом и между общинами, и дар укреплять их. И понял каждый, как пользоваться этим даром. Перестало расстояние быть преградой для мыслей и слов, а слова - для чувств и эмоций.
И где-то далеко-далеко, лежащий в объятиях барки Гит-одиночка, тоже почувствовал произошедшее - и возрадовался.
Во все края и веси потянулась весть о готовящемся походе, и со всех концов Срединных гор потянулись крылатые к северным склонам грозовых вершин.
Открывшие в себе дарования магов хеллистедцы, прослышав о пособниках Хаоса, живущих далеко на севере, долгом своим сочли восстановить покой и равновесие в тех землях и, собравшись вместе, двинулись в поход, чтобы успокоить одержимых – не словом, так мечом, и изгнать порождений Пустоты прочь от ангельских краёв.
Жители Ангельских гор, не в силах больше скрываться и прятаться в грибных гротах высоко в горах от крылатых тварей, воодушевившись воззванием новоявленных магов, почти поголовно снялись со своих мест, покинули норы, куда были загнаны, и двинулись на запад целыми общинами, в поисках нового дома. Но будет ли много толку от тех, кто отлично умеет лишь прятаться и скрываться от грозного врага, но не встречать его в открытой схватке?
Кланы Грозовых вершин в земле нуждались не так остро. Их горы были гораздо благодатней, и не только давали хорошие урожаи горноягод, но и позволяли отбирать у зазнавшихся обитателей Аккалара дар Люцифера всем своим детям, который присвоили только они одни. Своим благочестивым поступком рассчитывают горцы проявить свою верность перед ликом Отца и снискать его благоволение. И рассудит Он тогда их спор с аккаларцами по совести, и присудит он тогда своим верным сынам причитающееся.
Первые отряды смельчаков уже залетают в таинственные земли на севере и встречают лагеря жуков. Их командиры, отличные от них видом, держат подчинённых в строгости, а те рьяно исполняют все их указания. А после того, как завершат членистоногие данные им дело, начинается ритуал. Группа жуков в религиозном экстазе преклоняется перед своими главарями и поёт с пугающим упоением и страстью гимны во славу чародеев и Четвёрки. Один из жуков выходит вперёд с сольной партией и молит начальников даровать убогим награду за их труды. Если всё проходит обыденно, главный в этом лагере волшебник волевой отмашкой подаёт знак, и толпа жуков приходит в радостное буйство. В диком хороводе-танце они по очереди подходят к чародеям и получают свою порцию фиолетовой соли, после чего предаются отдыху – дикому отдыху. Вакханалия отравленных солью и возлияниями тел длится несколько часов. Некоторые чародеи зримо участвуют в творимом распутстве, а участвовавшие в вылазках маги сообщали, что многие из демонических духов бесчинствуют в астральном плане, разогревая вожделения одержимых и упиваясь их дикими животными чувствами.
Впрочем, нечасто удаётся горцам наблюдать незамеченными за жуками. Дозорные отряды часто замечают их, и со всей округи собираются нестройные толпы членистоногих. С диким улюлюканьем стрельбой из луков и пращей заставляют они ангелов подняться выше и начинают их преследование. На крыльях гит летают почти так же, как ходят, но всё же устают быстрее. Жуки гонят отряд крылатых, преследуя их по земле, и не всегда удаётся отряду вернуться к своим или достичь территории, где их уже не сможет преследовать взбешённая орда. Тогда им приходится спускаться и занимать оборону в каком-нибудь месте. Жуки, распыляемые своими командирами, с животной яростью и храбростью безумцев бросаются на сбившихся в круг ангелов. Ряды нападающих нестройны, их удары неточны, а об отражении ударов врага они, кажется, не думают вообще, но захлёбывающаяся атака объятых коллективным безумием не закончится, пока не полягут все нападающие или их командиры не решат отступить. Тогда боевая ярость меняется внутри жуков на панический ужас, и все, кто ещё может ходить, бросаются врассыпную.
Аккаларцы, видя, что многие горцы покинули свои селения и отправились в поход, не захотели отставать от них в благочестии и отрядили немалую долю своих сил в этот поход. Магов, однако, они отправили лишь часть. Почти все маги в Аккаларе занимаются магическим ремеслом, работая с кристаллами или магией улучшая материалы. Некоторые из них открыли в себе новое знание, знание магии экзорцизма. Отправка их на север не только оторвала бы магоремесленников без работы, но и оставила бы секреты этих двух орденов без защиты, в то время как Люцифер завещал беречь тайны умения, дарованного им от Него.
Своё войско отправили и гемматийцы. Всегда пытающиеся вмешаться (с выгодой для себя) в происходящие вокруг них мелкие конфликты, как могли они остаться в стороне теперь? Они просто обязаны возглавить Священный поход ради упрочения своей репутации. Кроме того, это отличная возможность завести множество полезных знакомств , особенно среди представителей грозовых кланов.
Но смогут ли гемматийские командиры добиться своего начальствования над столь пёстрой массой? Беженцы Ангельских гор если и сохранили мужество, то прячут его так же глубоко, сколь далеко они забирались на вершины, спасаясь от червиной напасти. Обитатели Грозовых вершин – неплохие воины, но имеют мало понятия о дисциплине и порядке, единственная формация, которую они хорошо освоили – это форма разбойничьей шайки, в которой они устраивают засады для караванов. А между ними и аккаларцами до сих пор тлеет старая вражда.
Вражда эта проистекает не только и не столько из-за разницы менталитета строгих к себе и другим мастеров и жадных до власти и славы воинов. Гемматийцы рассматривают Аккалар как второй Гемматис, а аккаларцы рассматривают Гемматис как своего главного (и единственного) конкурента и главную военную угрозу.
Различия существуют и в стиле ведения боевых действий. Для аккаларцев служба есть обязанность. Призывник желает сделать должное и вернуться домой. Сначала он попадает в «учебку», где за месяц его обучают самым основным приёмам ведения боя. Чему-то более сложному научить его просто не остаётся времени. И перед лицом нападений неудержимых диковатых горцев у горожан может быть только одно преимущество – организованность. Каждый должен чётко знать своё место и своё дело. Слаженность позволяет выдержать дикий хаотичный удар и отразить его. Облавы на разбойничьи лагеря тоже проходят согласно разработанному плану. Мастерство заключается в мастерском выполнении выверенных действий, считают ремесленники-аккаларцы, и пытаются вывести универсальные принципы реагирования при любой обстановке.
Для гемматийцев война – это карьера. Продвинуться можно лишь проявив себя, а для этого приходится рисковать. Воин-гемматиец – не призывник с Аккалара. Он умеет больше и знаком со своим ремеслом гораздо ближе, поэтому и требовать с него можно больше, и полагаться на него тоже надёжнее. Стиль боя гемматийцев гораздо более агрессивен. Командиры отделений обладают большей свободой действий в реализации приказа, и желание выделиться и прославиться, а значит, продвинуться по карьерной лестнице, толкает их на более смелые приказы. Даже рядовые бойцы подвержены этому стремлению.
В предстоящей кампании гемматийцы предлагают наскоком прорваться к Гробнице, чтобы, уничтожив её, лишить противника места, за которое он должен сражаться. Аккаларцы настаивают на размеренном наступлении, с тщательной разведкой и созданием опорных пунктов в тылу. Но обе стороны понимают, что при любом плане сильнее они будут в едином войске, поэтому склоняются к временному единению и созданию единого военного совета.
Маги только получили свою магию и не успели освоить её в полной мере. Кто-то рассматривает своё дарование как средство избавление этого мира от нечисти, приходящей из глубин пустоты, кто-то желает, в первую очередь, очистить своей силой совращённых и одержимых, кто-то даже видит своё высокое предназначение в моральном возрождении крылатого народа, а кто-то лишь намеревается сделать экзорцизм своим ремеслом. Так или иначе, все они, вместе с присоединившимся к ним отрядом рогатых магов, полны решимости вступить в схватку с чародеями на их территории – и одержать победу.
Открывшие в себе дарования магов хеллистедцы, прослышав о пособниках Хаоса, живущих далеко на севере, долгом своим сочли восстановить покой и равновесие в тех землях и, собравшись вместе, двинулись в поход, чтобы успокоить одержимых – не словом, так мечом, и изгнать порождений Пустоты прочь от ангельских краёв.
Жители Ангельских гор, не в силах больше скрываться и прятаться в грибных гротах высоко в горах от крылатых тварей, воодушевившись воззванием новоявленных магов, почти поголовно снялись со своих мест, покинули норы, куда были загнаны, и двинулись на запад целыми общинами, в поисках нового дома. Но будет ли много толку от тех, кто отлично умеет лишь прятаться и скрываться от грозного врага, но не встречать его в открытой схватке?
Кланы Грозовых вершин в земле нуждались не так остро. Их горы были гораздо благодатней, и не только давали хорошие урожаи горноягод, но и позволяли отбирать у зазнавшихся обитателей Аккалара дар Люцифера всем своим детям, который присвоили только они одни. Своим благочестивым поступком рассчитывают горцы проявить свою верность перед ликом Отца и снискать его благоволение. И рассудит Он тогда их спор с аккаларцами по совести, и присудит он тогда своим верным сынам причитающееся.
Первые отряды смельчаков уже залетают в таинственные земли на севере и встречают лагеря жуков. Их командиры, отличные от них видом, держат подчинённых в строгости, а те рьяно исполняют все их указания. А после того, как завершат членистоногие данные им дело, начинается ритуал. Группа жуков в религиозном экстазе преклоняется перед своими главарями и поёт с пугающим упоением и страстью гимны во славу чародеев и Четвёрки. Один из жуков выходит вперёд с сольной партией и молит начальников даровать убогим награду за их труды. Если всё проходит обыденно, главный в этом лагере волшебник волевой отмашкой подаёт знак, и толпа жуков приходит в радостное буйство. В диком хороводе-танце они по очереди подходят к чародеям и получают свою порцию фиолетовой соли, после чего предаются отдыху – дикому отдыху. Вакханалия отравленных солью и возлияниями тел длится несколько часов. Некоторые чародеи зримо участвуют в творимом распутстве, а участвовавшие в вылазках маги сообщали, что многие из демонических духов бесчинствуют в астральном плане, разогревая вожделения одержимых и упиваясь их дикими животными чувствами.
Впрочем, нечасто удаётся горцам наблюдать незамеченными за жуками. Дозорные отряды часто замечают их, и со всей округи собираются нестройные толпы членистоногих. С диким улюлюканьем стрельбой из луков и пращей заставляют они ангелов подняться выше и начинают их преследование. На крыльях гит летают почти так же, как ходят, но всё же устают быстрее. Жуки гонят отряд крылатых, преследуя их по земле, и не всегда удаётся отряду вернуться к своим или достичь территории, где их уже не сможет преследовать взбешённая орда. Тогда им приходится спускаться и занимать оборону в каком-нибудь месте. Жуки, распыляемые своими командирами, с животной яростью и храбростью безумцев бросаются на сбившихся в круг ангелов. Ряды нападающих нестройны, их удары неточны, а об отражении ударов врага они, кажется, не думают вообще, но захлёбывающаяся атака объятых коллективным безумием не закончится, пока не полягут все нападающие или их командиры не решат отступить. Тогда боевая ярость меняется внутри жуков на панический ужас, и все, кто ещё может ходить, бросаются врассыпную.
Аккаларцы, видя, что многие горцы покинули свои селения и отправились в поход, не захотели отставать от них в благочестии и отрядили немалую долю своих сил в этот поход. Магов, однако, они отправили лишь часть. Почти все маги в Аккаларе занимаются магическим ремеслом, работая с кристаллами или магией улучшая материалы. Некоторые из них открыли в себе новое знание, знание магии экзорцизма. Отправка их на север не только оторвала бы магоремесленников без работы, но и оставила бы секреты этих двух орденов без защиты, в то время как Люцифер завещал беречь тайны умения, дарованного им от Него.
Своё войско отправили и гемматийцы. Всегда пытающиеся вмешаться (с выгодой для себя) в происходящие вокруг них мелкие конфликты, как могли они остаться в стороне теперь? Они просто обязаны возглавить Священный поход ради упрочения своей репутации. Кроме того, это отличная возможность завести множество полезных знакомств , особенно среди представителей грозовых кланов.
Но смогут ли гемматийские командиры добиться своего начальствования над столь пёстрой массой? Беженцы Ангельских гор если и сохранили мужество, то прячут его так же глубоко, сколь далеко они забирались на вершины, спасаясь от червиной напасти. Обитатели Грозовых вершин – неплохие воины, но имеют мало понятия о дисциплине и порядке, единственная формация, которую они хорошо освоили – это форма разбойничьей шайки, в которой они устраивают засады для караванов. А между ними и аккаларцами до сих пор тлеет старая вражда.
Вражда эта проистекает не только и не столько из-за разницы менталитета строгих к себе и другим мастеров и жадных до власти и славы воинов. Гемматийцы рассматривают Аккалар как второй Гемматис, а аккаларцы рассматривают Гемматис как своего главного (и единственного) конкурента и главную военную угрозу.
Различия существуют и в стиле ведения боевых действий. Для аккаларцев служба есть обязанность. Призывник желает сделать должное и вернуться домой. Сначала он попадает в «учебку», где за месяц его обучают самым основным приёмам ведения боя. Чему-то более сложному научить его просто не остаётся времени. И перед лицом нападений неудержимых диковатых горцев у горожан может быть только одно преимущество – организованность. Каждый должен чётко знать своё место и своё дело. Слаженность позволяет выдержать дикий хаотичный удар и отразить его. Облавы на разбойничьи лагеря тоже проходят согласно разработанному плану. Мастерство заключается в мастерском выполнении выверенных действий, считают ремесленники-аккаларцы, и пытаются вывести универсальные принципы реагирования при любой обстановке.
Для гемматийцев война – это карьера. Продвинуться можно лишь проявив себя, а для этого приходится рисковать. Воин-гемматиец – не призывник с Аккалара. Он умеет больше и знаком со своим ремеслом гораздо ближе, поэтому и требовать с него можно больше, и полагаться на него тоже надёжнее. Стиль боя гемматийцев гораздо более агрессивен. Командиры отделений обладают большей свободой действий в реализации приказа, и желание выделиться и прославиться, а значит, продвинуться по карьерной лестнице, толкает их на более смелые приказы. Даже рядовые бойцы подвержены этому стремлению.
В предстоящей кампании гемматийцы предлагают наскоком прорваться к Гробнице, чтобы, уничтожив её, лишить противника места, за которое он должен сражаться. Аккаларцы настаивают на размеренном наступлении, с тщательной разведкой и созданием опорных пунктов в тылу. Но обе стороны понимают, что при любом плане сильнее они будут в едином войске, поэтому склоняются к временному единению и созданию единого военного совета.
Маги только получили свою магию и не успели освоить её в полной мере. Кто-то рассматривает своё дарование как средство избавление этого мира от нечисти, приходящей из глубин пустоты, кто-то желает, в первую очередь, очистить своей силой совращённых и одержимых, кто-то даже видит своё высокое предназначение в моральном возрождении крылатого народа, а кто-то лишь намеревается сделать экзорцизм своим ремеслом. Так или иначе, все они, вместе с присоединившимся к ним отрядом рогатых магов, полны решимости вступить в схватку с чародеями на их территории – и одержать победу.
Возрадуемся! По случаю выхода из спячки, немного несерьёзного отыгрыша. Думаю, этот мой лик может себе такое позволить - постмодернистская деконструкция образа божественности это тоже деконструкция.
Сгустились над Гипербореей тучи войны, воздух от напряжения гудел как натянутая струна и волны насилия были готовы вот-вот хлынуть на эти земли. Тучи сгустились в прямом смысле, на какое-то время, так природа отреагировала на появление в небе Триединства. Оно было в лике Разрушения, сидело на туче незримо для смертных, поджав ноги под себя, и держало в руках расписаное сценами погибели и краха ведро. Неторопливыми механическими движениями божество отправляло в рот что-то хрустящее, подозрительно похожее на... Жареные головы? Или гиганские семена кукурузы? Это что-то оно перемалывало скелетными челюстями на которых это что-то истлевало в пепел и дым. Переодически Триединство посмеивалось. Туча потрескивала. "Еда" иногда падала вниз.
- Предвкушаешь грядущее насилие, Алый Лик Триединства? В этом ты похож на моих младших братьев, облаченных в черные мантии. Признаюсь, я пошил их на основе твоего одеяния, о Цветок о Трех Лепестках.
Голос, похожий на шелест сотни мотыльков. Фигура, облаченная в желтый плащ безумия. Безымянный парил над тучами, позади Триединства, задумчиво взирая на холодные земли.
- Порой я задаюсь вопросом, не брат ли ты Отцу Разложения, с которым я в нахожусь в союзе? Не скрыт ли под звездным небом твоей мантии червь, носящий маски?
> - Предвкушаешь грядущее насилие, Алый Лик Триединства?
- Да, предвкушаю. Это меня развлечет.
> - Порой я задаюсь вопросом, не брат ли ты Отцу Разложения, с которым я в нахожусь в союзе? Не скрыт ли под звездным небом твоей мантии червь, носящий маски?
- У нас с Угрюмым не так много общего как тебе кажется. Вспомни, когда его чада стали творить насилие, он был даже шокирован этим. Если бы я создавал убийц, я бы не удивлялся такому их поведению.
Это обвинение в семенстве?
- Видимо так и есть. Отец Разложения не убийца и не разрушитель, но страж и судия, являющий собой силу энтропии. Не ту, что бездумно уничтожает материю, но ту, что испытывает жизнь. Слабая и недостойная жизнь будет похоронена его чадами, святыми могильщиками Терры. Сильная же - расцветет во всей красе, после того как Угрюмый Бог прополет сорняки. Таким я его вижу. Наверное потому ты просил отправить некридов поближе к Тха-Ырг? Ты хочешь чтобы рогатый народ прошел испытание могильщиков? Или же тогда ты, как и сейчас, просто бездумно жаждал разрушения и насилия, потакая проклятым циклическим законам вселенной? В чем твоя конечная цель на Терре, Трехликий? Взрастить, уничтожить или пустить всё на самотёк?
- Цель? Не уверен что она всем нужна. Я просто действую. Глобальные задачи ставит Вечность, ему ведомо больше, он поддерживает гармонию, - Разрушение наконец повернулось лицом к Безымянному, - Я же просто хочу видеть мир в огне. Но я не целое. Целое я наслаждается наблюдая за тем как что-то развивается, следуя за циклом. Создаёт новое, затем очищается от ненужного, неэффективного и порочного, и так без конца. Поэтому я и зазывал некридов к южным берегам демонов, ибо моя воля была ведущей в выборе инструмента развития рогачей, им нужна была боль и конфликт, но конфликт с силой с которой нет иного пути взаимодействия. Это стимулирует.
Безымянный издал негромкий смешок.
- Тогда ты должно быть сильно подавлен, Разрушение. Тха-Ырг так и продолжают жить мирной жизнью степняков, по большей части, некриды оказались слишком заняты чтобы прибыть к южным берегам, а блуп наверняка разочаровал тебя как противник, ибо неспособен дать отпор. Две другие ипостаси Целого постоянно оставляют тебя за бортом, не давая воли твоей натуре. Но что ты сам сделал, чтобы узреть заветный огонь? Столь мелочных развлечений ты ищешь, сидя в тени Творения и Вечности, следя украдкой за маленькой чужой войной. Вот уж не думал, что самая яркая и могущественная ипостась Триединства окажется самой пассивной и невлиятельной.
Безымянный облетел демиурга по кругу и приблизился к нему вплотную, вещая влажным шепотом миража:
- У нас с тобой разные цели, Разрушение, но кое-где они пересекаются. Я с нетерпением буду ждать, когда ты наконец возьмешь в руки свою косу. Надеюсь, к тому моменты ты найдешь своему народу более достойного противника чем зеленая слизь и проказные привидения.
Фигура в желтом плаще отдалилась и начала растворяться в воздухе. Прежде чем исчезнуть, Безымянный обронил последнюю насмешливую фразу:
- Когда мир загорится в огне, что ты зажжешь, я подкину туда дров безумия...
Остров некридское название расположился на севере Южного моря. К югу от него лежит лишь Некрида, на севере и на востоке находятся острова барок, а на западе – чудная лесная страна Шима.
Барки первыми открыли остров и устроили на нём свои поселения, но сколько-нибудь крупного города здесь не появилось, так как роль самого западного торгового узла взял на себя появившийся ранее на самом северном острове архипелага Лунных островов город _______.
Когда началась Великая охота за костьми, обитатели Лунных островов не почувствовали большой угрозы для себя. Они полагали, что проживают слишком далеко, чтобы стать мишенью набегов костяных экзоскелетов. Но по мере того, как некриды совершенствовали свои суда и усиливали натиск на южные земли, всё чаще и чаще стали ходить слухи о ночных охотниках, приходящих в безлунные ночи и уничтожающих целые поселения поголовно.
В какой-то момент на южном малонаселённом острове возникла разбойничья база. Сначала одна, затем множество других. По странному стечению обстоятельств, в это же время с острова исчезли и все деревни барок. Сначала одна, затем множество других. Отсюда некриды отправлялись в налёты на запад, восток и север и здесь сбывали рабов перекупщикам, отправлявшим их на юг, в Некриду.
Баркам почему-то подобная торговая схема не понравилась, и вскоре серия масштабных рейдов пошатнула позиции некридов на Лунных островах. Спасаясь от приходящих со стороны моря летучих (точнее, плавучих) карательных отрядов, черви уходили дальше в дремучий лес острова. В глубине чащи ползучие твари соорудили земле-деревянную цитадель и сделали её своим главным опорным пунктом. Туда отступали жители прибрежных баз в случае опасности, там хранились ценности, одушевлённые и неодушевлённые, оттуда единой компанией черви отправлялись на штурм очередного форпоста, который пытались основать на южном острове барки.
Ящеры северного острова не раз пытались уничтожить гнездо рейдеров. Однако, пробираясь в центр острова, наступающие вынуждены были испытывать постоянные атаки, совершаемые малыми отрядами костяных, выползавших из сокрытых в земле схронов. Протащить осадную технику через абсолютно дремучую местность было невозможно, а пешие тропы некридов охранялись фортами, каждый из которых заставлял тратить немало усилий на его захват. К тому же, барки никак не могли собрать хоть сколько-то внушительное войско. Впрочем, как и местные некриды. Поэтому неизвестно, сколько бы ещё тянулось это вялое противостояние, если бы черви своими постоянными налётами не навлекли бы на себя гнев лысых длинноухих обезьян из страны Шима.
Хотя Хитобито и не доверяли баркам, но общность их врага была очевидна, как и взаимность жаркого желания уничтожить рассадник этой заразы. От себя эльфы предоставили то, в чём испытывали нехватку ящеры – воинов, а барки перевезли на своих кораблях силы нескольких восточных Долей Шимы, наиболее страдавших от нападений некридов, на остров ______.
Хитобито как никто другие подходили для ведения боевых действий в лесу, но, умудрённые опытом противостояния врагам в костяных скелетах, барки сомневались, будут ли длинные луки длинноухих пригодны для истребления относительно мелких червяков внутри обширного костяного панциря.
Хитобито очень даже неплохо обосновались в лесу на вражеском острове. Даже лучшие, чем обжившиеся здесь черви. Ночи они проводили, обосновавшись в кроне высоких деревьев, в недосягаемости для ночных атак. Подобно охотникам на лис находили эльфы по всему острову те норы, в которых прятались некриды, и устраивали на этих местах ловушки или засады. Подобно охотникам на… червей с искусственной костяной оболочкой?.. Подобно охотникам, Хитобито выслеживали отважившихся выйти на поверхность некридов и отстреливали их. При попадании многих стрел с металлическим наконечником, кость начинала растрескиваться и осыпаться, но полного разрушения панциря и не требовалось. Стрелы довольно сносно пробивали сухую кость и хрящи, и нужен был лишь удачный выстрел, чтобы попасть именно в изворотливую начинку страшных на вид големов.
Созидатели методично перепахивали землю, обнаруживая подземные коммуникации некридов. Один за другим лесные форты пали, и оставшиеся на острове черви либо в панике уезжали прочь, либо стекались под защиту главной цитадели острова. Ничем не выделявшаяся, для хитобито она выделялась тем, что была первой настоящей крепостью, с которой им приходилось иметь дело. Более того, это была крепость некридов. Их отличительной особенностью является то, что бой на укреплениях – лишь часть штурма. Атакующим приходится спускаться в систему подземных катакомб, если они хотят полностью завладеть крепостью. Здесь навыки охотника уже бесполезны и требуется умение воина.
Но одно из качеств хорошего солдата определённо было присуще большинству охотников хитобито – субординация. Эльфы во много раз превосходили противника числом, но при штурме крепости одного этого мало. Лишь отчаянное упорство всей огромной толпы нападавших, которая со всех сторон с улюлюканьем кинулась на земляные укрепления в решающей атаке, смогло сломить дух оборонявшихся. Многие из длинноухих никогда прежде не были при таком скоплении народа и не видели, чтобы огромная масса смертных действовала в едином порыве. Это, наверное, помогло атаковавшим не прекратить штурм даже несмотря на значительные потери в его начале. Некриды поспешили воспользоваться одним из своих потайных ходов, чтобы покинуть поле боя. Но опытный охотник находит все выходы из норы, прежде чем начинает травлю. На выходе беглецов уже поджидали стрелки.
Хитобито праздновали победу, пусть и не большую, но первую. Она наглядно проиллюстрировала очевидную истину: эльфы хорошие охотники, но не такие хорошие воины. Была захвачена хорошая добыча, был очищен остров и уничтожен плацдарм для червяных нападений. Кроме того, были спасены множество пленников, ожидавшие отправки дальше по этапу, в том числе много хитобито. Пребывание в угнетённом рабском положении, как оказалось, вызывает помутнение духовного кристалла, и чем более сломлен дух хитобито, тем темнее становится камень. Многие судьи, присутствовавшие в войске, высказывались против того, чтобы пленники вернулись в свои общины, потому что таким образом они якобы занесут туда свою порчу. Некоторые предлагали вообще очистить огнём души пленённых, на всякий случай.
Решение всё же было принято более гуманное. Шима постепенно становится тесным для Хитобито, и участвовавшие в походе Доли приняли решение вывести на остров _____ свою колонию, а заодно и поселить в ней всех спасённых рабов. Раньше, когда Хитобито делились на кланы, переселяющимся на новое место их сородичи оказывали всяческую помощь, прежде всего, материальную. Теперь же поселяться на новое место провинции отправляют самых никчёмных из их жителей, не особо заботясь об их дальнейшем бытие. Теперь же каждая Доля отправляла на новое место лишь свою ‘долю’ переселенцев и даже не желала никак ассоциироваться со всей образующейся смесью. Но Шикохеддо, однако, взяли колонистов под своё крыло. Образовываемая специальная провинция должна напрямую подчиняться друидам и, соответственно, позволять им распоряжаться всеми своими продуктами. На защиту нового поселения, вопреки традиции Хитобито расположившемуся у самого берега моря, служители Древа отправили часть своей личной армии – ополчения Ями, а также собрали особую комиссию шаманов и судей. В её задачи входит строгий надзор над чистотой нравов в первом эльфийском поселении, расположившемся по ту сторону моря. Все собравшиеся там по сути своей поголовно являются изгоями, а барки так и норовят познакомить колонистов с плодами их прогнившей цивилизации. Под силу ли им создать общество, достойное их предков, и не поддаться страху перед неизведанным и влечению к неиспробованному?
И ещё нужно новое, эльфийское название этого острова.
Барки первыми открыли остров и устроили на нём свои поселения, но сколько-нибудь крупного города здесь не появилось, так как роль самого западного торгового узла взял на себя появившийся ранее на самом северном острове архипелага Лунных островов город _______.
Когда началась Великая охота за костьми, обитатели Лунных островов не почувствовали большой угрозы для себя. Они полагали, что проживают слишком далеко, чтобы стать мишенью набегов костяных экзоскелетов. Но по мере того, как некриды совершенствовали свои суда и усиливали натиск на южные земли, всё чаще и чаще стали ходить слухи о ночных охотниках, приходящих в безлунные ночи и уничтожающих целые поселения поголовно.
В какой-то момент на южном малонаселённом острове возникла разбойничья база. Сначала одна, затем множество других. По странному стечению обстоятельств, в это же время с острова исчезли и все деревни барок. Сначала одна, затем множество других. Отсюда некриды отправлялись в налёты на запад, восток и север и здесь сбывали рабов перекупщикам, отправлявшим их на юг, в Некриду.
Баркам почему-то подобная торговая схема не понравилась, и вскоре серия масштабных рейдов пошатнула позиции некридов на Лунных островах. Спасаясь от приходящих со стороны моря летучих (точнее, плавучих) карательных отрядов, черви уходили дальше в дремучий лес острова. В глубине чащи ползучие твари соорудили земле-деревянную цитадель и сделали её своим главным опорным пунктом. Туда отступали жители прибрежных баз в случае опасности, там хранились ценности, одушевлённые и неодушевлённые, оттуда единой компанией черви отправлялись на штурм очередного форпоста, который пытались основать на южном острове барки.
Ящеры северного острова не раз пытались уничтожить гнездо рейдеров. Однако, пробираясь в центр острова, наступающие вынуждены были испытывать постоянные атаки, совершаемые малыми отрядами костяных, выползавших из сокрытых в земле схронов. Протащить осадную технику через абсолютно дремучую местность было невозможно, а пешие тропы некридов охранялись фортами, каждый из которых заставлял тратить немало усилий на его захват. К тому же, барки никак не могли собрать хоть сколько-то внушительное войско. Впрочем, как и местные некриды. Поэтому неизвестно, сколько бы ещё тянулось это вялое противостояние, если бы черви своими постоянными налётами не навлекли бы на себя гнев лысых длинноухих обезьян из страны Шима.
Хотя Хитобито и не доверяли баркам, но общность их врага была очевидна, как и взаимность жаркого желания уничтожить рассадник этой заразы. От себя эльфы предоставили то, в чём испытывали нехватку ящеры – воинов, а барки перевезли на своих кораблях силы нескольких восточных Долей Шимы, наиболее страдавших от нападений некридов, на остров ______.
Хитобито как никто другие подходили для ведения боевых действий в лесу, но, умудрённые опытом противостояния врагам в костяных скелетах, барки сомневались, будут ли длинные луки длинноухих пригодны для истребления относительно мелких червяков внутри обширного костяного панциря.
Хитобито очень даже неплохо обосновались в лесу на вражеском острове. Даже лучшие, чем обжившиеся здесь черви. Ночи они проводили, обосновавшись в кроне высоких деревьев, в недосягаемости для ночных атак. Подобно охотникам на лис находили эльфы по всему острову те норы, в которых прятались некриды, и устраивали на этих местах ловушки или засады. Подобно охотникам на… червей с искусственной костяной оболочкой?.. Подобно охотникам, Хитобито выслеживали отважившихся выйти на поверхность некридов и отстреливали их. При попадании многих стрел с металлическим наконечником, кость начинала растрескиваться и осыпаться, но полного разрушения панциря и не требовалось. Стрелы довольно сносно пробивали сухую кость и хрящи, и нужен был лишь удачный выстрел, чтобы попасть именно в изворотливую начинку страшных на вид големов.
Созидатели методично перепахивали землю, обнаруживая подземные коммуникации некридов. Один за другим лесные форты пали, и оставшиеся на острове черви либо в панике уезжали прочь, либо стекались под защиту главной цитадели острова. Ничем не выделявшаяся, для хитобито она выделялась тем, что была первой настоящей крепостью, с которой им приходилось иметь дело. Более того, это была крепость некридов. Их отличительной особенностью является то, что бой на укреплениях – лишь часть штурма. Атакующим приходится спускаться в систему подземных катакомб, если они хотят полностью завладеть крепостью. Здесь навыки охотника уже бесполезны и требуется умение воина.
Но одно из качеств хорошего солдата определённо было присуще большинству охотников хитобито – субординация. Эльфы во много раз превосходили противника числом, но при штурме крепости одного этого мало. Лишь отчаянное упорство всей огромной толпы нападавших, которая со всех сторон с улюлюканьем кинулась на земляные укрепления в решающей атаке, смогло сломить дух оборонявшихся. Многие из длинноухих никогда прежде не были при таком скоплении народа и не видели, чтобы огромная масса смертных действовала в едином порыве. Это, наверное, помогло атаковавшим не прекратить штурм даже несмотря на значительные потери в его начале. Некриды поспешили воспользоваться одним из своих потайных ходов, чтобы покинуть поле боя. Но опытный охотник находит все выходы из норы, прежде чем начинает травлю. На выходе беглецов уже поджидали стрелки.
Хитобито праздновали победу, пусть и не большую, но первую. Она наглядно проиллюстрировала очевидную истину: эльфы хорошие охотники, но не такие хорошие воины. Была захвачена хорошая добыча, был очищен остров и уничтожен плацдарм для червяных нападений. Кроме того, были спасены множество пленников, ожидавшие отправки дальше по этапу, в том числе много хитобито. Пребывание в угнетённом рабском положении, как оказалось, вызывает помутнение духовного кристалла, и чем более сломлен дух хитобито, тем темнее становится камень. Многие судьи, присутствовавшие в войске, высказывались против того, чтобы пленники вернулись в свои общины, потому что таким образом они якобы занесут туда свою порчу. Некоторые предлагали вообще очистить огнём души пленённых, на всякий случай.
Решение всё же было принято более гуманное. Шима постепенно становится тесным для Хитобито, и участвовавшие в походе Доли приняли решение вывести на остров _____ свою колонию, а заодно и поселить в ней всех спасённых рабов. Раньше, когда Хитобито делились на кланы, переселяющимся на новое место их сородичи оказывали всяческую помощь, прежде всего, материальную. Теперь же поселяться на новое место провинции отправляют самых никчёмных из их жителей, не особо заботясь об их дальнейшем бытие. Теперь же каждая Доля отправляла на новое место лишь свою ‘долю’ переселенцев и даже не желала никак ассоциироваться со всей образующейся смесью. Но Шикохеддо, однако, взяли колонистов под своё крыло. Образовываемая специальная провинция должна напрямую подчиняться друидам и, соответственно, позволять им распоряжаться всеми своими продуктами. На защиту нового поселения, вопреки традиции Хитобито расположившемуся у самого берега моря, служители Древа отправили часть своей личной армии – ополчения Ями, а также собрали особую комиссию шаманов и судей. В её задачи входит строгий надзор над чистотой нравов в первом эльфийском поселении, расположившемся по ту сторону моря. Все собравшиеся там по сути своей поголовно являются изгоями, а барки так и норовят познакомить колонистов с плодами их прогнившей цивилизации. Под силу ли им создать общество, достойное их предков, и не поддаться страху перед неизведанным и влечению к неиспробованному?
И ещё нужно новое, эльфийское название этого острова.
Отчаянная попытка Ганнибала спасти Тир и удержать контроль над Близнецами потерпела крах, и присутствие некридов в Средиморье значительно укрепилось. Но что не смогли сделать ящеры, осуществила непредсказуемая сила судьбы. Морская вода в заливе, где стоял флот некридов, неожиданно сделалась крайне едкой и источила металлическую обшивку бронекораблей. Когда даже удар сильной волны может пробить днище судна, раскрошив разъеденный корпус, путешествие через море, патрулируемое барочьими кораблями и Гасдрубалом с его ручными подводными монстрами, становится чересчур опасным.
Всё войско червей поэтому оказалось запертым на Близнецах. Впрочем, дальнейшее направление их похода всё равно оставалось неочевидным. Северные города в силу ряда существенных причин, конечно, не рассматривались. Идти на запад значило бы столкнуться в морском побоище со всеми морскими силами южных барок, и честолюбивые лорды разложения не готовы были поставить на победу своего флота.
Босфор, продолжавший находиться в состоянии упадка, не представлял большого интереса для завоевания. Даже если черви возьмут под свой контроль обе стороны пролива, им, так или иначе, необходимо будет добиться превосходства на море, чтобы действительно управлять потоками кораблей, проходящих здесь.
По мере того, как Юг постепенно восстанавливает свою экономику, а переселенцы налаживают свой быт, торговые потоки между двумя половинами барочьего народа активизируются, хотя массово из одной части света в другую перетекает лишь железо, дефицитное на юге, а в обратную сторону – древесина Шимы. Босфор же по-прежнему пребывает в упадке. Добывать медь становится всё сложнее, и многие шахты закрываются из-за убыточности. Большая часть городской бедноты сгинула от голода или отправилась искать себе новый дом, но Западный Босфор остаётся прибежищем для тысяч обитателей трущоб. Мостовая заносится землёй и зарастает травой, на значительно обезлюдевших улицах пасут свиней и птиц. Состоятельные барки не спешат возвращаться в Первый город. Один предприимчивый барка из Гадеса пытался было заключить с чернью договор, по которому она в обмен на раздачу хлеба хотя бы частично подчинилась и допустила размещение в портовом районе гарнизона. Однако после того, как по городу прошёл слух, будто бы всё это затевается, чтобы поработить всех боспорцев и продать в рабство некридам, гарнизону пришлось в срочном порядке эвакуироваться, спасаясь от разъярённой толпы. Неизвестно, было ли это правдой или нет, но с той поры никто больше не пытался взять Западный Босфор под свой патронаж.
Вместо этого торговый центр переместился на противоположный берег. В Восточном Босфоре барок проживает немного из-за опасений нашествия некридов. Поэтому, как ни парадоксально, именно там торговцы чувствуют себя безопасней. Взятие Восточного Босфора позволит разжиться неплохой добычей, но северные 'партнёры' ортских червей не будут рады такому повороту событий. Да и помимо грабежа взятие восточной части города выгод не принесёт. Все его жители кинутся на другую сторону пролива и спасутся от порабощения. И защищать Западный Босфор, если черви по какой-то причине решат там остаться, будет непросто, ведь со стороны моря он не имеет никаких укреплений. К тому же, барки регулярно оплачивают свою безопасность.
Материковые черви во время своих рейдов безмерно страдают от применения светлой соли, и потому жаждали бы уничтожить, разорить, разрушить, занести песком… что-нибудь сделать с Солнечным берегом! Но неприкосновенность соляных приисков – главнейшее условие, выдвинутое Союзом северных городов, при котором допускается осуществление тайной торговли между непримиримыми народами. Впрочем, торговля северных барок с некридами Орта сейчас достигает уже таких масштабов, что давно уже не является секретом для сведущих ящеров. И поэтому Хкин на все требования и призывы совета разобраться с этим оплотом всегда отвечает решительным отказом.
Всё войско червей поэтому оказалось запертым на Близнецах. Впрочем, дальнейшее направление их похода всё равно оставалось неочевидным. Северные города в силу ряда существенных причин, конечно, не рассматривались. Идти на запад значило бы столкнуться в морском побоище со всеми морскими силами южных барок, и честолюбивые лорды разложения не готовы были поставить на победу своего флота.
Босфор, продолжавший находиться в состоянии упадка, не представлял большого интереса для завоевания. Даже если черви возьмут под свой контроль обе стороны пролива, им, так или иначе, необходимо будет добиться превосходства на море, чтобы действительно управлять потоками кораблей, проходящих здесь.
По мере того, как Юг постепенно восстанавливает свою экономику, а переселенцы налаживают свой быт, торговые потоки между двумя половинами барочьего народа активизируются, хотя массово из одной части света в другую перетекает лишь железо, дефицитное на юге, а в обратную сторону – древесина Шимы. Босфор же по-прежнему пребывает в упадке. Добывать медь становится всё сложнее, и многие шахты закрываются из-за убыточности. Большая часть городской бедноты сгинула от голода или отправилась искать себе новый дом, но Западный Босфор остаётся прибежищем для тысяч обитателей трущоб. Мостовая заносится землёй и зарастает травой, на значительно обезлюдевших улицах пасут свиней и птиц. Состоятельные барки не спешат возвращаться в Первый город. Один предприимчивый барка из Гадеса пытался было заключить с чернью договор, по которому она в обмен на раздачу хлеба хотя бы частично подчинилась и допустила размещение в портовом районе гарнизона. Однако после того, как по городу прошёл слух, будто бы всё это затевается, чтобы поработить всех боспорцев и продать в рабство некридам, гарнизону пришлось в срочном порядке эвакуироваться, спасаясь от разъярённой толпы. Неизвестно, было ли это правдой или нет, но с той поры никто больше не пытался взять Западный Босфор под свой патронаж.
Вместо этого торговый центр переместился на противоположный берег. В Восточном Босфоре барок проживает немного из-за опасений нашествия некридов. Поэтому, как ни парадоксально, именно там торговцы чувствуют себя безопасней. Взятие Восточного Босфора позволит разжиться неплохой добычей, но северные 'партнёры' ортских червей не будут рады такому повороту событий. Да и помимо грабежа взятие восточной части города выгод не принесёт. Все его жители кинутся на другую сторону пролива и спасутся от порабощения. И защищать Западный Босфор, если черви по какой-то причине решат там остаться, будет непросто, ведь со стороны моря он не имеет никаких укреплений. К тому же, барки регулярно оплачивают свою безопасность.
Материковые черви во время своих рейдов безмерно страдают от применения светлой соли, и потому жаждали бы уничтожить, разорить, разрушить, занести песком… что-нибудь сделать с Солнечным берегом! Но неприкосновенность соляных приисков – главнейшее условие, выдвинутое Союзом северных городов, при котором допускается осуществление тайной торговли между непримиримыми народами. Впрочем, торговля северных барок с некридами Орта сейчас достигает уже таких масштабов, что давно уже не является секретом для сведущих ящеров. И поэтому Хкин на все требования и призывы совета разобраться с этим оплотом всегда отвечает решительным отказом.
Материковые черви питают к островитянам острую зависть. Благодаря торговле (в том числе работорговле) с барками, а через них и со всем окрестным миром, лорды Орта значительно превосходят богатством и роскошью знать Некриды. После завоевания острова и начала эпохи рабовладения в цивилизации некридов влиятельные черви, отхапавшие себе часть плодородной земли Орта, принуждены были войти в вассальную зависимость и платить подать Совету 37и. Хкин, ясно видевший оксюморон антагонизм между новоявленными землевладельцами и их сюзереном, смог использовать конфликт интересов в своих интересах. При его активнейшем содействии был создан Совет островных лодров, который становился основным субъектом отношений между Советом 37и и червями острова. До этого каждый лорд вёл дела с центром отдельно от коллег и почти не мог оказывать хоть сколько-то значительное влияние. Теперь же Совету 37и пришлось иметь дело с единым органом самоуправления лордов, постоянно противившемся инициативам, направленным против них. В этих условиях Хкин устроился очень удачно. Для лордов Орта он был единственным своим червём в Верховном совете, а для Совета он стал единственным рычагом влияния на строптивых островитян. Хранитель северных берегов именем Верховного совета проталкивал одни инициативы через Совет Орта и, прикрываясь решением островного совета, отклонял другие. Используя своё положение, Хкин стал богатейшим и чуть ли не самым влиятельным некридом в мире.
Конечно, все на материке понимали игру, которую он ведёт, но предпринять ничего решительно не могли или не решались, а только копили зависть к зажравшимся и оборзевшим островитянам. Поэтому весть о том, что Ганнибал пришёл на Орт, не сильно разочаровала или испугала ______, предводителя материковой части объединённого войска червей. Хкин яростно доказывал, требовал, метал молнии и упрашивал рискнуть совершить переправу, хотя бы с помощью немногих целых судов и Ёгг, но ______ продолжал твердить, что осадные орудия перевести таким способом не удастся, что переправа займёт долгое время, и войско барок сможет настигнуть их прямо на берегу, что может настигнуть их на дне Светлая волна, хотя в последнее время о ней ничего не слышно, что сейчас важнее произвести ремонт флота, застрявшего в гавани Тира. Сам же Хкин в силу тех же причин не отважился переправляться на Орт в одиночку.
А вести с Орта приходили неутешительные. Восстание рабов как чума разнеслось по острову. Силы Ганнибала несколькими ударными отрядами в разных местах прорвали засечную черту, выстроенную для противодействия рейдам с моря, и ураганом пронеслись по плантациям. Хкин не мог поверить, что зашуганные, сломленные рабы (а некриды хорошо умели ломать дух своих пленников) вдруг взялись за оружие и яростно уничтожают своих прежних господ. Умертвии сообщили, что причина тому – чудные сушёные водоросли, пробуждающие в ящерах безрассудную отвагу и храбрость. Тёмные миражи также принесли новость о том, что пал сам Уишшгор. Кто-то из рабов пронёс внутрь эти водоросли, и согнанные с окрестностей в подземные бараки рабы восстали прямо внутри города, и подоспевшая снаружи подмога без труда овладела северным некрополем. Ещё астральные разведчики, с плохо скрываемым восхищением, рассказали о всех тех многочисленных казнях и пытках, учиняемых освобождёнными ящерами над пойманными червями. Одной из популярнейших казней стала ''дегустация нового урожая оливок''. Барки придумали множество вариаций этого истязания, но суть их всех сводится к взаимодействию одного или группы червей с кипящим оливковым маслом. Иногда некрида просто бросают в кипящий котёл, иногда медленно поливают горячим маслом или, ухватив за голову, заливают масло внутрь бывшего господина. Больше всего злорадствующей публике нравится наблюдать за ''червиной пляской'', когда сразу нескольких некридов бросают на обильно политую маслом большую сковороду, заставляя дико шипеть и извиваться в болезненных судорогах.
Некридам не свойственно сострадание. Если кто-то позволил себя поймать, то сам в этом виноват. Гораздо больше судьбы собратьев их печалила участь всех их богатств и самих плантаций. Материковые черви теперь насмехались над островитянами и потирали костяные руки. Когда Орт будет отвоёван, лишь немногие из прежних землевладельцев смогут восстановить и, что важнее, удержать своё хозяйство, а значит для многих появится шанс отхватить и себе кусочек жемчужины Средиморья. Жемчужины, политой кровью и усыпанной костьми.
Конечно, все на материке понимали игру, которую он ведёт, но предпринять ничего решительно не могли или не решались, а только копили зависть к зажравшимся и оборзевшим островитянам. Поэтому весть о том, что Ганнибал пришёл на Орт, не сильно разочаровала или испугала ______, предводителя материковой части объединённого войска червей. Хкин яростно доказывал, требовал, метал молнии и упрашивал рискнуть совершить переправу, хотя бы с помощью немногих целых судов и Ёгг, но ______ продолжал твердить, что осадные орудия перевести таким способом не удастся, что переправа займёт долгое время, и войско барок сможет настигнуть их прямо на берегу, что может настигнуть их на дне Светлая волна, хотя в последнее время о ней ничего не слышно, что сейчас важнее произвести ремонт флота, застрявшего в гавани Тира. Сам же Хкин в силу тех же причин не отважился переправляться на Орт в одиночку.
А вести с Орта приходили неутешительные. Восстание рабов как чума разнеслось по острову. Силы Ганнибала несколькими ударными отрядами в разных местах прорвали засечную черту, выстроенную для противодействия рейдам с моря, и ураганом пронеслись по плантациям. Хкин не мог поверить, что зашуганные, сломленные рабы (а некриды хорошо умели ломать дух своих пленников) вдруг взялись за оружие и яростно уничтожают своих прежних господ. Умертвии сообщили, что причина тому – чудные сушёные водоросли, пробуждающие в ящерах безрассудную отвагу и храбрость. Тёмные миражи также принесли новость о том, что пал сам Уишшгор. Кто-то из рабов пронёс внутрь эти водоросли, и согнанные с окрестностей в подземные бараки рабы восстали прямо внутри города, и подоспевшая снаружи подмога без труда овладела северным некрополем. Ещё астральные разведчики, с плохо скрываемым восхищением, рассказали о всех тех многочисленных казнях и пытках, учиняемых освобождёнными ящерами над пойманными червями. Одной из популярнейших казней стала ''дегустация нового урожая оливок''. Барки придумали множество вариаций этого истязания, но суть их всех сводится к взаимодействию одного или группы червей с кипящим оливковым маслом. Иногда некрида просто бросают в кипящий котёл, иногда медленно поливают горячим маслом или, ухватив за голову, заливают масло внутрь бывшего господина. Больше всего злорадствующей публике нравится наблюдать за ''червиной пляской'', когда сразу нескольких некридов бросают на обильно политую маслом большую сковороду, заставляя дико шипеть и извиваться в болезненных судорогах.
Некридам не свойственно сострадание. Если кто-то позволил себя поймать, то сам в этом виноват. Гораздо больше судьбы собратьев их печалила участь всех их богатств и самих плантаций. Материковые черви теперь насмехались над островитянами и потирали костяные руки. Когда Орт будет отвоёван, лишь немногие из прежних землевладельцев смогут восстановить и, что важнее, удержать своё хозяйство, а значит для многих появится шанс отхватить и себе кусочек жемчужины Средиморья. Жемчужины, политой кровью и усыпанной костьми.
В астрале, плане чистых энергий, много спутанных дорожек между мирами и блуждающих по этим тропам могущественных богов. И однажды один из таких, слабый и измотанный чем-то до полного изнеможения, напоминающий тень от полноценного демиурга, проник в реальность около густонаселенного мира Терры. Первое время он отдыхал от тяжело давшегося путешествия и незримо наблюдал за всем что творилось в мире. Прана здесь была бедна, много демиургов вели свою деятельность в этом уголке мультиверса, поддерживая различных живых существ и тяжело было направить новому богу поток силы, слаб он ещё был и воплощен лишь наполовину. Именем его был Хаос, изменчива была его суть и ветренны желания. Хоть он и не шёл к какой-то великой цели и не определял себя идеей, но желание творить было в нем сильно. Поэтому, когда одного из местных демиургов покинули силы, присосался он жадно к тому источнику праны что он оставил уходя, напитал себя энергией и стал воплощен. Возможности его пока были скромными и не мог он проявить их в полной мере, в материальном мире только на то чтобы случайность направить его и хватало. Но Хаос не отчаивался, ибо случай для хаоса свят. Достал он из кармана две игральные кости и бросил их наземь. Оба многогранника, и чёрный и белый, упали на южный континент, населенный жестокими мягкими созданиями, обернутыми в твердые панцири.
Белый куб хаоса упал рядом с берегом Южного моря в город некридское название. Там, по счастливой случайности одному червю по имени Шохм удалось получить в ходе смешивания двух распространённых на некриде ископаемых пород новое вещество с экзотическими свойствами. Это был порошок, который при добавлении воды, превращался в полужидкую субстанцию, значительно увеличивая свой объем. Первая порция, которая случайно получилась в скульптурной мастерской в ходе попыток создать экспериментальную смесь для литья, даже вылилась из контейнера, очень быстро застыла и вскоре продемонстрировала удивленному некриду свои свойства. Отодрать её от стола было практически невозможно. То что получилось, оказалось довольно лёгким белым материалом удивительной прочности, спустя ряд экспериментов открылись и другие его свойства. Изменяя пропорции компонентов, можно было контролировать начальную вязкость и итоговую плотность вещества, при застывании оно сохраняло объем жидкого состояния и могло держать куда большую нагрузку чем кость. Шохм не стал просто так делиться своей находкой с народом, а сначала раздобыл денег и начал добычу необходимих ископаемых с постепенным выкупом месторождений, которых на Некриде оказалось великое множество. К тому времени как находка получила в обществе некридов свое распространение, с ним было очень тяжело конкурировать и большая часть каналов поставок находилась под его контролем. Обнаружив в себе талант к торговле, иногда с применением жестких средств влияния на конкурентов, Шохм превратился в настоящего торгового магната, поговаривали что по богатству он может соперничать с Хкином.
Некриды быстро приспособили новый материал, которого было в изобилии, к своим насущным потребностям. Используя более клейкие смеси, они сначала скрепляли вместе кости своих конструктов, а потом покрывали их снаружи составом похожим больше на глину, добавляя таким образом слой брони. Если раньше обычная стрела, выпущенная из лука, легко пробивала кости, то панцирь которым теперь покрыты воины червей поразить не так легко. Вес этому дерьму нужно некридское название был удивительно низким, так что такая броня не сильно отягощала носителя и позволяла, добавив немного костей, бронировать почти любой боевой конструкт. Одновременно с этим армия занялась восстановлением своего флота, защищая обшивку кораблей новым составом вместо железных пластин, пользуясь тем же принципом. Некоторые мастера даже начали работать над моделью полностью герметичного корабля, новый материал позволял этого достичь, но дальше экспериментов они пока не зашли. Более жидкие варианты состава пришлись по душе строителям, давая возможность укреплять строения и возводить новые с минимальными затратами времени. Объемы поставок и компактность при транспортировке позволяло использовать строительные варианты, которые отличались большим итоговым объемом, даже при возведении фортификаций на полях сражений. В быту из разновидностей белой смеси изготавливали посуду, скульптуры и иногда даже использовали для покрытия мебели, добавляя при этом какой-нибудь орнамент. Страсть некридов к скульптуре даже породила такие применения как покрытие тел рабов, для превращения их в объекты искусства, и художественное украшение доспеха лепниной. вряд-ли это будут цветочки, но доспехи некридов теперь странно выглядят, как именно предстоит придумать Угрюмому
Короче. Некриды случайно обнаружили что у них много некоторого дерьма. Как это дерьмо работает:
У них на континенте, возможно и на других, никто просто не искал, много залежей двух видов ископаемых, напоминающих мел и пласты мелкозернистого песка какого-нибудь отличительного цвета, этого дерьма очень много. Если это дерьмо мелко растереть и смешать после чего добавить воды, произойдет чудо, этого говна станет значительно больше, раз в пять, для некоторых составов больше. По сути это мелкопористая структура из херни похожей на полимер, который застывает в твердую форму не теряя объем, на начальном этапе напоминает жижу или пасту. Нашедший э то дерьмо некрид разбогател и стал заметной персоной. Все некроконструкты закованы в латы из твердого белого дерьма. Они реально твердые как металл, если мастер не урежет. Корабли замазаны от едкой соли и загерметезированны белым дерьмом, кости защищены, бронированны сверху донизу. Если черви привезли куда-то две телеги с мешками какого-то белого дерьма, значит послезавтра там будет стоять небольшая дозорная точка, если туда приехало еще несколько телег, то через неделю там будет маленьких форт, из этого говна можно строить. Всё из белого дерьма, даже торчащие из под поверхности пирамиды дворцов, похожие на оголенные кости земли, даже статуи Угрюмого в храмах. Некоторые черви приходят к аватару и предлагают ему обмазаться белым дерьмом.
Некриды быстро приспособили новый материал, которого было в изобилии, к своим насущным потребностям. Используя более клейкие смеси, они сначала скрепляли вместе кости своих конструктов, а потом покрывали их снаружи составом похожим больше на глину, добавляя таким образом слой брони. Если раньше обычная стрела, выпущенная из лука, легко пробивала кости, то панцирь которым теперь покрыты воины червей поразить не так легко. Вес этому дерьму нужно некридское название был удивительно низким, так что такая броня не сильно отягощала носителя и позволяла, добавив немного костей, бронировать почти любой боевой конструкт. Одновременно с этим армия занялась восстановлением своего флота, защищая обшивку кораблей новым составом вместо железных пластин, пользуясь тем же принципом. Некоторые мастера даже начали работать над моделью полностью герметичного корабля, новый материал позволял этого достичь, но дальше экспериментов они пока не зашли. Более жидкие варианты состава пришлись по душе строителям, давая возможность укреплять строения и возводить новые с минимальными затратами времени. Объемы поставок и компактность при транспортировке позволяло использовать строительные варианты, которые отличались большим итоговым объемом, даже при возведении фортификаций на полях сражений. В быту из разновидностей белой смеси изготавливали посуду, скульптуры и иногда даже использовали для покрытия мебели, добавляя при этом какой-нибудь орнамент. Страсть некридов к скульптуре даже породила такие применения как покрытие тел рабов, для превращения их в объекты искусства, и художественное украшение доспеха лепниной. вряд-ли это будут цветочки, но доспехи некридов теперь странно выглядят, как именно предстоит придумать Угрюмому
Короче. Некриды случайно обнаружили что у них много некоторого дерьма. Как это дерьмо работает:
У них на континенте, возможно и на других, никто просто не искал, много залежей двух видов ископаемых, напоминающих мел и пласты мелкозернистого песка какого-нибудь отличительного цвета, этого дерьма очень много. Если это дерьмо мелко растереть и смешать после чего добавить воды, произойдет чудо, этого говна станет значительно больше, раз в пять, для некоторых составов больше. По сути это мелкопористая структура из херни похожей на полимер, который застывает в твердую форму не теряя объем, на начальном этапе напоминает жижу или пасту. Нашедший э то дерьмо некрид разбогател и стал заметной персоной. Все некроконструкты закованы в латы из твердого белого дерьма. Они реально твердые как металл, если мастер не урежет. Корабли замазаны от едкой соли и загерметезированны белым дерьмом, кости защищены, бронированны сверху донизу. Если черви привезли куда-то две телеги с мешками какого-то белого дерьма, значит послезавтра там будет стоять небольшая дозорная точка, если туда приехало еще несколько телег, то через неделю там будет маленьких форт, из этого говна можно строить. Всё из белого дерьма, даже торчащие из под поверхности пирамиды дворцов, похожие на оголенные кости земли, даже статуи Угрюмого в храмах. Некоторые черви приходят к аватару и предлагают ему обмазаться белым дерьмом.
Чёрный куб Хаоса упал на Кешт. По воле злого случая, в одном из рабовладений охрана позволила узникам вырваться, что переросло в масштабный рабский бунт. Освободившиеся рабы, каким-то чудом набравшиеся духа противостоять своим жутким мучителям, методично отбивали один барак за другим. Некриды были отброшены назад, город взят в кольцо отрядами бронированных конструктов.
Простого бунта в отдельном городе недостаточно, это будет только на троечку, но не желая залезать далеко в будущее я не стал развивать последствия за пределы региона и добавил дополнительную гадость в этом же.
Через некоторое время в имение прибыли алхимики с новым оружием, которое они хотели испробовать на взбунтовавшихся рабах. Хворь была экспериментальной. Некридам на беду, среди освободившихся «деликатесных» пленников каким-то чудом оказался пойманый при пересечении зелёного океана недалеко от берегов большой-северовосточный-континент-нейм тха-ыргский витаморфер, хранившийся у местного вельможи как деликатес для намечавшегося званого ужина с расчленением раба. Когда заброшенные в расположение рабов-бунтовщиков сосуды с алхимически модифицированным вирусом разнесли среди этих голодранцев болезнь, этот маг взялся за лечение. Поскольку о инфекционных заболеваниях демоны знали очень мало, у него не получалось повлиять на ход болезни простым усилением организма, зато каким-то образом вышло вызвать мутации в самом вирусе. Его новая версия быстро вытеснила старую, не приводила к смерти заразившегося напрямую, но вызывала в нем жуткие мутации. Рост тканей, изменение строения тела, укрепление чешуи у барок и панциря у альмаров. Изменения переживали не все, но около 70% жертв сохраняли и жизнь и рассудок. Вместо истребленных или ослабленных чумой жалких оборванцев на оцепление полезли драконоподобные чудовища, мутировавшие барки-рабы, которых было не так-то просто убить. Прорвав кольцо, поредевшее, но усиленное мутациями, войско рабов отбилось от остатков некридов и заняло весь город. Они устроили в нем страшный разгром и массовую резню, после чего двинулись на запад к портовым городам. Вскоре рабы обнаружили что без магической поддержки вирус теряет свою активность, но существо ещё можно им заразить, если ввести каплю крови носителя в кровь жертве. Сейчас они ещё в пути.
С биологическим оружием всегда что-то может пойти не так, особенно если на планете есть силы, способные изменять живые организмы. Вот оно и пошло не так и теперь вместо того чтобы ослабить жертв, усилило их. Если на следующем ходу они отобьют порт, то попытаются свалить с Некриды куда подальше. Угрюмый, имей в виду, возможно часть экипажа захочет передать образцы хвори витаморферам, и если они доплывут до барочьих поселений, то могут и действительно исполнить чьё-то пожелание о передачи разведданных, только скорее всего они будут переданы баркам, их в экипаже большинство.
Простого бунта в отдельном городе недостаточно, это будет только на троечку, но не желая залезать далеко в будущее я не стал развивать последствия за пределы региона и добавил дополнительную гадость в этом же.
Через некоторое время в имение прибыли алхимики с новым оружием, которое они хотели испробовать на взбунтовавшихся рабах. Хворь была экспериментальной. Некридам на беду, среди освободившихся «деликатесных» пленников каким-то чудом оказался пойманый при пересечении зелёного океана недалеко от берегов большой-северовосточный-континент-нейм тха-ыргский витаморфер, хранившийся у местного вельможи как деликатес для намечавшегося званого ужина с расчленением раба. Когда заброшенные в расположение рабов-бунтовщиков сосуды с алхимически модифицированным вирусом разнесли среди этих голодранцев болезнь, этот маг взялся за лечение. Поскольку о инфекционных заболеваниях демоны знали очень мало, у него не получалось повлиять на ход болезни простым усилением организма, зато каким-то образом вышло вызвать мутации в самом вирусе. Его новая версия быстро вытеснила старую, не приводила к смерти заразившегося напрямую, но вызывала в нем жуткие мутации. Рост тканей, изменение строения тела, укрепление чешуи у барок и панциря у альмаров. Изменения переживали не все, но около 70% жертв сохраняли и жизнь и рассудок. Вместо истребленных или ослабленных чумой жалких оборванцев на оцепление полезли драконоподобные чудовища, мутировавшие барки-рабы, которых было не так-то просто убить. Прорвав кольцо, поредевшее, но усиленное мутациями, войско рабов отбилось от остатков некридов и заняло весь город. Они устроили в нем страшный разгром и массовую резню, после чего двинулись на запад к портовым городам. Вскоре рабы обнаружили что без магической поддержки вирус теряет свою активность, но существо ещё можно им заразить, если ввести каплю крови носителя в кровь жертве. Сейчас они ещё в пути.
С биологическим оружием всегда что-то может пойти не так, особенно если на планете есть силы, способные изменять живые организмы. Вот оно и пошло не так и теперь вместо того чтобы ослабить жертв, усилило их. Если на следующем ходу они отобьют порт, то попытаются свалить с Некриды куда подальше. Угрюмый, имей в виду, возможно часть экипажа захочет передать образцы хвори витаморферам, и если они доплывут до барочьих поселений, то могут и действительно исполнить чьё-то пожелание о передачи разведданных, только скорее всего они будут переданы баркам, их в экипаже большинство.
Хаотичные течения бурного Имматериума кишели миллиардами миллиардов астральных сущностей, что, некогда, были живыми созданиями, населявшие бесчисленное количество пригодных для жизни миров в Маттериуме.
Разрываемыми потоками чистой астральной энергии и терзаемые хищниками, охочих до душ, те теряли всякие крупицы самосознания и становились лишь пустой оболочкой, что, в ходе времени, вновь входила в материальный мир, в качестве новорожденного существа, не помня ни прошлой жизни, ни сводившего с ума безумной реальности Имматериума.
Хотя многие смертные, что при жизни поклонялись определенному божеству, в послесмертии обретали некую надежду на то, что их беззащитные оболочки не пожрут скитающиеся в Астральном Море демоны, лишь последователи Истинного Слова были полны уверенности в том, что такая судьба обойдет их стороной. Ибо на то была воля Тай-Танов и Хранителя Муноками.
Как только земной срок истекает, душа разумного, носящего на теле своем соулгем, перетекает в оный, после чего судьи - Шико - проводят очищающий ритуал, заключающийся в прочтениях сакральных текстов из Книги Истинного Слова.
Тебе, о <каста погибшего>,
Посвящаем поэму из слез.
Облегчим твое горе.
Жизнь оставила тебя,
Здесь ты покинул мир,
Ты обратился в пепел.
И бредем мы во тьме без тебя.
Ощущая в руках пустоту,
Там где должна быть твоя.
Теперь нам видеться только во снах.
Данное хайку призванно утешить душу погибшего, перед тем как опустить её в священные воды озера Кокоро, а тело предать очищающему огню.
Вот и сейчас, десятки священнослужителей хитобито, носящих белые покровы, хором зачитывали сакральные слова над лежащими в еще не зажженных погребальных кострах охотниках, что пали в битве за некридский остров Очох, что отныне зовется Тортугито.
Мощенная камнем площадь, где происходит прощальная церемония с храбрыми воинами, что отдали свои жизни за Порядок и свой народ, была полна народа с восточных долей Шимы, которые прибыли почтить память своих братьев и сестер.
Солнечный круг уже клонился к западу, окрашивая стоявший под сенью Огромного Древа город в розово-фиолетовые тона, под цвет листвы вечно цветущего священного дерева.
Последние слова были произнесены и эльфы в белом спустились со своего постамента, готовясь собирать свой красный урожай камней. Затем подошла очередь огня очистить тела погибших в своей пожирающей любви.
Шико с зажженными факелами медленно шли меж рядов усопших, поднося пламя к сухой древесине, что вспыхивала в тот же момент.
Собранные с сердец камни погрузили на лодку и та, отойдя от берега, скинула за борт, в прохладные воды, свой церемониальный груз.
Похороны были завершены. Судьи вернулись к своим не требующим отлагательствам делам, а оплакивающие друзья разбрелись по своим, более приземленным.
______________________________________________________________________________
- Меня беспокоит эти помутневшие, - обратился к своему собеседнику Миномото, имея в виду бывших некридских пленных из числа ушастого народа. - Доселе не встречались нам такие недуги. Нет даже записей о подобной болезни в Книге Истинного Слова.
Сидевшие на террасе древесного храма два шикохэддо вели беседу о недавней и, что главное, первой военной кампании народа Шимы. Потягивая барочье вино, уже упомянутый Миномото из Кинтары и его собеседник, Торагава из Карекуто наслаждались видом на закатное солнце и на проходившую внизу, у самого берега, похоронную церемонию.
- Потерявшие дух - потеряли и веру? Это не телесная зараза, так что опасения восточных долей о возможной эпидемии пусты, как голова червя. Что, однако, не делает её совсем уж не стоящей внимания, ибо, как говорят забывшие барки: «истерия заразнее чумы». - Торагава отпил глоток сладкого напитка из медного бокала и продолжил. - Забавный они все таки народ, эти барки. Многочисленны - но раздроблены; умны - но их жадность затмевает доводы разума; богаты - но простой народ живет хуже чем наши Ями.
Миномото покачал головой, соглашаясь со своим старшим другом
- Что взять с забывших, нет у них Порядка, вот и живут так. Самое грустное, а может и смешное - смотря как посмотреть - что они и не знают другой жизни и посему принимают её за Порядок. - Миномото проводил долгим взглядом отплывающую лодку, а затем, когда она выполнила свое предназначение, продолжил. - Однако нам они нужны. По крайней мере сейчас. Без их кораблей, товаров, знаний… Нет, корабли построить можно, особенно с Даром Хранителя Нашего. Ода нужно только время и скоро наши собственные суда будут бороздить моря Терры. Тоже самое с товарами. Дайте нам время и ресурсы и наши произведения труда будут по всему миру. - Младший шикохэддо отпил из своего бокала и снова взял речь. - Но знания. Эти забывшие на удивление хорошо научились вспоминать.
- Чушь, - прервал его Торогава, - пробы и ошибки, наблюдение за Порядком в природе и заимствование у других забывших. Они не вспоминают, они как малые дети, увидевшие как устроен лук и мастерящие свои собственные игрушки, которые хоть и выглядят, как благородное оружие, но по факту лишь грубые подделки. Однако с фактами не поспоришь, хоть они и слепо повторяют - они делают это хорошо и, главное, много.
- Но мы отвлеклись, - примиряюще сказал Миномото. - Сейчас Совет больше интересует потенциальная выгода от новых земель, чем природа помутневших камней. Вы сказали, что возможно это вызвано помутнением рассудка?
- Скорее, утратой веры. Сейчас они больше Ями, чем Ода, Хогу или Шико, - старший шикохэддо печально покачал головой. - Сегодня мне снился сон. В нем Отчим Наш, Хранитель, молвил:
«Смерь не конец,»
«Но лишь этап.»
«Речь с погибшими возьми.»
- Проснулся я в священный час, в час полной луны. Возможно, это сам Муноками, Лунный Волк говорил со мной?
Где-то внизу, на первых этажах, задребезжали струны из оленьих жил. Ями-актеры давали представление в честь победы на восточном острове. Судя по звучащим нотам это была «Битва с Мировым Змеем». Подходящее выступление.
Торогава опустошил свой бокал и наслаждался звуком музыки, мысленно погружаясь в старинные тексты описания этой битвы.
Тридцать предков-охотников из Третьего Поколения бороздили Мировой Океан в поисках головы морского чудовища, что оплело своим скользким телом молодой тогда еще мир и сжимало его своим мускулистым телом, вызывая землятресения, цунами и извержения вулканов.
Когда музыка закончила играть, а до длинных ушей старшего шикохэддо перестали доносится отрывки голосов презренных актеров, тот обратил свой взор на сидящего в молчании Миномото. На его лице царила озабоченность.
- Что случилось, брат мой?
- Торогава, брат мой, возможно это и был Отчим Наш. Возможно это Он говорил с вами во сне.
- Что же натолкнуло тебя на эту мысль?
- Мне снилось то же самое.
6 праны на создание Залов Предков (Рая) и 3 на обращение с извещением об этом всем шикохэддо
Что такое Залы Предков для Хитобито?
Так-как все камни душ являются частью планеты Тамани, кристаллической обители Муноками и после смерти носителя камня они вбирают в себя его душу, то, отныне и до тех пор пока не будет сказано иного, все камни душ имеют астральную связь с Тамаси и его спутниками, которые задним числом названы Шико, Хогу и Ода.
Что это дает?
Ну, теперь после смерти все носящие камень душ попадают в единое, защищенное от внешнего воздействия, пространство и сливаются в Коллективный Разум с сохранением личностей каждого погибшего. То есть все могут читать мысли друг-друга так, как если бы это были их собственные мысли. Сохранение знаний для потомков? Check.
И что?
А то, что теперь при взывании к духам-предкам шикохэддо и шаманы взывают не к отдельной личности, но к Коллективному Разуму всех погибших и получают исчерпывающий ответ на интересующих их вопрос.
Так же, когда душе погибшего надоесть пребывать в Залах Предков, то она перерождается внутри камня душ и наставляет юнца подходящего по касте юнца хитобито, что был определен в соответствующую касту.
Зачем я потратился на обращение?
Чтоб хитобито побыстрее осознали мизерность смерти и перестали её бояться. И чтоб все, кого берут в плен без возможности освободиться кончали жизнь благородным харакири и не мутили свои камни душ.
Итого, у меня осталось 8 праны на этот ход. Ждите еще паст!
Разрываемыми потоками чистой астральной энергии и терзаемые хищниками, охочих до душ, те теряли всякие крупицы самосознания и становились лишь пустой оболочкой, что, в ходе времени, вновь входила в материальный мир, в качестве новорожденного существа, не помня ни прошлой жизни, ни сводившего с ума безумной реальности Имматериума.
Хотя многие смертные, что при жизни поклонялись определенному божеству, в послесмертии обретали некую надежду на то, что их беззащитные оболочки не пожрут скитающиеся в Астральном Море демоны, лишь последователи Истинного Слова были полны уверенности в том, что такая судьба обойдет их стороной. Ибо на то была воля Тай-Танов и Хранителя Муноками.
Как только земной срок истекает, душа разумного, носящего на теле своем соулгем, перетекает в оный, после чего судьи - Шико - проводят очищающий ритуал, заключающийся в прочтениях сакральных текстов из Книги Истинного Слова.
Тебе, о <каста погибшего>,
Посвящаем поэму из слез.
Облегчим твое горе.
Жизнь оставила тебя,
Здесь ты покинул мир,
Ты обратился в пепел.
И бредем мы во тьме без тебя.
Ощущая в руках пустоту,
Там где должна быть твоя.
Теперь нам видеться только во снах.
Данное хайку призванно утешить душу погибшего, перед тем как опустить её в священные воды озера Кокоро, а тело предать очищающему огню.
Вот и сейчас, десятки священнослужителей хитобито, носящих белые покровы, хором зачитывали сакральные слова над лежащими в еще не зажженных погребальных кострах охотниках, что пали в битве за некридский остров Очох, что отныне зовется Тортугито.
Мощенная камнем площадь, где происходит прощальная церемония с храбрыми воинами, что отдали свои жизни за Порядок и свой народ, была полна народа с восточных долей Шимы, которые прибыли почтить память своих братьев и сестер.
Солнечный круг уже клонился к западу, окрашивая стоявший под сенью Огромного Древа город в розово-фиолетовые тона, под цвет листвы вечно цветущего священного дерева.
Последние слова были произнесены и эльфы в белом спустились со своего постамента, готовясь собирать свой красный урожай камней. Затем подошла очередь огня очистить тела погибших в своей пожирающей любви.
Шико с зажженными факелами медленно шли меж рядов усопших, поднося пламя к сухой древесине, что вспыхивала в тот же момент.
Собранные с сердец камни погрузили на лодку и та, отойдя от берега, скинула за борт, в прохладные воды, свой церемониальный груз.
Похороны были завершены. Судьи вернулись к своим не требующим отлагательствам делам, а оплакивающие друзья разбрелись по своим, более приземленным.
______________________________________________________________________________
- Меня беспокоит эти помутневшие, - обратился к своему собеседнику Миномото, имея в виду бывших некридских пленных из числа ушастого народа. - Доселе не встречались нам такие недуги. Нет даже записей о подобной болезни в Книге Истинного Слова.
Сидевшие на террасе древесного храма два шикохэддо вели беседу о недавней и, что главное, первой военной кампании народа Шимы. Потягивая барочье вино, уже упомянутый Миномото из Кинтары и его собеседник, Торагава из Карекуто наслаждались видом на закатное солнце и на проходившую внизу, у самого берега, похоронную церемонию.
- Потерявшие дух - потеряли и веру? Это не телесная зараза, так что опасения восточных долей о возможной эпидемии пусты, как голова червя. Что, однако, не делает её совсем уж не стоящей внимания, ибо, как говорят забывшие барки: «истерия заразнее чумы». - Торагава отпил глоток сладкого напитка из медного бокала и продолжил. - Забавный они все таки народ, эти барки. Многочисленны - но раздроблены; умны - но их жадность затмевает доводы разума; богаты - но простой народ живет хуже чем наши Ями.
Миномото покачал головой, соглашаясь со своим старшим другом
- Что взять с забывших, нет у них Порядка, вот и живут так. Самое грустное, а может и смешное - смотря как посмотреть - что они и не знают другой жизни и посему принимают её за Порядок. - Миномото проводил долгим взглядом отплывающую лодку, а затем, когда она выполнила свое предназначение, продолжил. - Однако нам они нужны. По крайней мере сейчас. Без их кораблей, товаров, знаний… Нет, корабли построить можно, особенно с Даром Хранителя Нашего. Ода нужно только время и скоро наши собственные суда будут бороздить моря Терры. Тоже самое с товарами. Дайте нам время и ресурсы и наши произведения труда будут по всему миру. - Младший шикохэддо отпил из своего бокала и снова взял речь. - Но знания. Эти забывшие на удивление хорошо научились вспоминать.
- Чушь, - прервал его Торогава, - пробы и ошибки, наблюдение за Порядком в природе и заимствование у других забывших. Они не вспоминают, они как малые дети, увидевшие как устроен лук и мастерящие свои собственные игрушки, которые хоть и выглядят, как благородное оружие, но по факту лишь грубые подделки. Однако с фактами не поспоришь, хоть они и слепо повторяют - они делают это хорошо и, главное, много.
- Но мы отвлеклись, - примиряюще сказал Миномото. - Сейчас Совет больше интересует потенциальная выгода от новых земель, чем природа помутневших камней. Вы сказали, что возможно это вызвано помутнением рассудка?
- Скорее, утратой веры. Сейчас они больше Ями, чем Ода, Хогу или Шико, - старший шикохэддо печально покачал головой. - Сегодня мне снился сон. В нем Отчим Наш, Хранитель, молвил:
«Смерь не конец,»
«Но лишь этап.»
«Речь с погибшими возьми.»
- Проснулся я в священный час, в час полной луны. Возможно, это сам Муноками, Лунный Волк говорил со мной?
Где-то внизу, на первых этажах, задребезжали струны из оленьих жил. Ями-актеры давали представление в честь победы на восточном острове. Судя по звучащим нотам это была «Битва с Мировым Змеем». Подходящее выступление.
Торогава опустошил свой бокал и наслаждался звуком музыки, мысленно погружаясь в старинные тексты описания этой битвы.
Тридцать предков-охотников из Третьего Поколения бороздили Мировой Океан в поисках головы морского чудовища, что оплело своим скользким телом молодой тогда еще мир и сжимало его своим мускулистым телом, вызывая землятресения, цунами и извержения вулканов.
Когда музыка закончила играть, а до длинных ушей старшего шикохэддо перестали доносится отрывки голосов презренных актеров, тот обратил свой взор на сидящего в молчании Миномото. На его лице царила озабоченность.
- Что случилось, брат мой?
- Торогава, брат мой, возможно это и был Отчим Наш. Возможно это Он говорил с вами во сне.
- Что же натолкнуло тебя на эту мысль?
- Мне снилось то же самое.
6 праны на создание Залов Предков (Рая) и 3 на обращение с извещением об этом всем шикохэддо
Что такое Залы Предков для Хитобито?
Так-как все камни душ являются частью планеты Тамани, кристаллической обители Муноками и после смерти носителя камня они вбирают в себя его душу, то, отныне и до тех пор пока не будет сказано иного, все камни душ имеют астральную связь с Тамаси и его спутниками, которые задним числом названы Шико, Хогу и Ода.
Что это дает?
Ну, теперь после смерти все носящие камень душ попадают в единое, защищенное от внешнего воздействия, пространство и сливаются в Коллективный Разум с сохранением личностей каждого погибшего. То есть все могут читать мысли друг-друга так, как если бы это были их собственные мысли. Сохранение знаний для потомков? Check.
И что?
А то, что теперь при взывании к духам-предкам шикохэддо и шаманы взывают не к отдельной личности, но к Коллективному Разуму всех погибших и получают исчерпывающий ответ на интересующих их вопрос.
Так же, когда душе погибшего надоесть пребывать в Залах Предков, то она перерождается внутри камня душ и наставляет юнца подходящего по касте юнца хитобито, что был определен в соответствующую касту.
Зачем я потратился на обращение?
Чтоб хитобито побыстрее осознали мизерность смерти и перестали её бояться. И чтоб все, кого берут в плен без возможности освободиться кончали жизнь благородным харакири и не мутили свои камни душ.
Итого, у меня осталось 8 праны на этот ход. Ждите еще паст!
Светла летняя ночь в Некриде, расположенной слишком близко к тому месту, где спит Солнце. Если бы черви могли видеть цвета, они называли бы её Белой... Но для червей этот безвредный полусвет так же привычен, как вкус гнилой плоти, и так же незаметен, как содержащийся в трупах страшный яд. А вот рабам такое было в новинку.
Воины Рыам-Дэба шли так быстро, как только могли, и пока что были впереди своих преследователей, но скорость и продолжительность перехода измотали даже могучих мутантов. Они остановились у берега озера - ибо все дороги от Кешта ведут к озёрам - и занялись подготовкой ночлега под светом не желающих засыпать небес.
Оказав помощь нуждавшимся в ней, витаморфер ушёл на ближайший холм, чтобы помедитировать в одиночестве.
Трудно сказать, о чём думал оказавшийся за полмира от своей родины демон. О том, каким царством чистоты и света был бы этот материк с его белыми, как мысли святого, небесами, если бы не некриды? О причинах невероятной удачи, которая позволила ему так преобразить болезнь? О грядущем штурме порта? Нельзя сказать. Мысли смертных неприкосновенны даже для богов, в отличие от их жалких жизней.
Когда шаман, выйдя из задумчивости, бросил взгляд на лагерь, он сразу понял, что что-то не так. Лежащие на земле воины вроде бы спали, но при этом... При этом они дёргались, как будто пытались вырваться из цепко держащих их у самой земли рук. Через мгновение шаман с возрастающим ужасом понял, что так оно и было - из-под земли к ним тянулись полупрозрачные конечности, почти невидимые при свете белой ночи. Полуразложившиеся лапы барок, надкусанные щупальца квуанов, содранные до костей изящные руки Хитобито... И зазвучал из-под земли тихий голос, подобный одновременно и шелесту савана, и гулу склепа.
Слушайте, рабы, возомнившие себя героями. Это земля не только некридов, которых вы с таким упоением режете, даже зная, что армия идёт за вами по пятам. Это земли, где одной лишь их яростной верой был вызван из небытия я, Угрюмый Бог. И я в ярости. Вы оскверняли мои храмы. Варили создавших меня в масле. Исказили данную мной магию. Я не буду терпеть такие бесчинства на породившей меня земле. Вас покарают руки ваших же предков, давно принявших последнюю и единственно истинную веру - Смерть.
Призраки начали рвать на куски лежащих на земле воинов. Скелеты будто по своей воле вырывались из поддерживаемой ими плоти и, подняв над землёй свои бывшие вместилища, шли к центру лагеря, где руки призраков сливались в слабо светящееся зеленоватое марево. Подойдя к нему, остовы вставали в круг, давая умирающим насладиться зрелищем... А потом бросали их в центр, и тела растирались в кровавые брызги быстрее, чем моргает эльф. Через пять минут тишина нарушалась лишь редким треском костей скелетов, с идеальной синхронностью повторяющих молитву червей, не предназначенную для таких негибких тел. Потом и они упали, и лишь кровавая пыль остались от могучего войска, устраивавшегося на ночлег под холмом.
Воины Рыам-Дэба шли так быстро, как только могли, и пока что были впереди своих преследователей, но скорость и продолжительность перехода измотали даже могучих мутантов. Они остановились у берега озера - ибо все дороги от Кешта ведут к озёрам - и занялись подготовкой ночлега под светом не желающих засыпать небес.
Оказав помощь нуждавшимся в ней, витаморфер ушёл на ближайший холм, чтобы помедитировать в одиночестве.
Трудно сказать, о чём думал оказавшийся за полмира от своей родины демон. О том, каким царством чистоты и света был бы этот материк с его белыми, как мысли святого, небесами, если бы не некриды? О причинах невероятной удачи, которая позволила ему так преобразить болезнь? О грядущем штурме порта? Нельзя сказать. Мысли смертных неприкосновенны даже для богов, в отличие от их жалких жизней.
Когда шаман, выйдя из задумчивости, бросил взгляд на лагерь, он сразу понял, что что-то не так. Лежащие на земле воины вроде бы спали, но при этом... При этом они дёргались, как будто пытались вырваться из цепко держащих их у самой земли рук. Через мгновение шаман с возрастающим ужасом понял, что так оно и было - из-под земли к ним тянулись полупрозрачные конечности, почти невидимые при свете белой ночи. Полуразложившиеся лапы барок, надкусанные щупальца квуанов, содранные до костей изящные руки Хитобито... И зазвучал из-под земли тихий голос, подобный одновременно и шелесту савана, и гулу склепа.
Слушайте, рабы, возомнившие себя героями. Это земля не только некридов, которых вы с таким упоением режете, даже зная, что армия идёт за вами по пятам. Это земли, где одной лишь их яростной верой был вызван из небытия я, Угрюмый Бог. И я в ярости. Вы оскверняли мои храмы. Варили создавших меня в масле. Исказили данную мной магию. Я не буду терпеть такие бесчинства на породившей меня земле. Вас покарают руки ваших же предков, давно принявших последнюю и единственно истинную веру - Смерть.
Призраки начали рвать на куски лежащих на земле воинов. Скелеты будто по своей воле вырывались из поддерживаемой ими плоти и, подняв над землёй свои бывшие вместилища, шли к центру лагеря, где руки призраков сливались в слабо светящееся зеленоватое марево. Подойдя к нему, остовы вставали в круг, давая умирающим насладиться зрелищем... А потом бросали их в центр, и тела растирались в кровавые брызги быстрее, чем моргает эльф. Через пять минут тишина нарушалась лишь редким треском костей скелетов, с идеальной синхронностью повторяющих молитву червей, не предназначенную для таких негибких тел. Потом и они упали, и лишь кровавая пыль остались от могучего войска, устраивавшегося на ночлег под холмом.
Лук - оружие охотника, но меч - воина. Хитобито, если они хотят когда-либо принести Истинное Слово во все края Терры, нужны воины. Муноками, Лунный Волк, Последний Хранитель, понимал это. И то было причиной, почему он даровал своим подопечным Второй Дар. Дар Клинка Духа.
———————————————————————————————————————————
На востоке Шимы, в области Трайкуто, в доле Мара, в общине Кинтара, на тренировочной площадке Хогу, там, где юнцы постигали искусство владения луком - благородным оружием охотника, произошло следующее:
- Бейте точнее и кучнее! Кость червя прочна, но прицельный залп стрел пробивает её на раз-два-три! - Урумаки, престарелый эльф, который уже не может бегать в лесах на равне со своими молодыми братьями, но над которым еще не висит клеймо немощного старика, занимался тем, что у него получается лучше всего - наставляет юное поколение Хогу на Красном Пути - пути охотника.
Три десятка ушастых охотников, разбившись на пятерки, отрабатывали слаженную групповую работу. Пять выстрелов, один за другим, должны были поразить мишень в одно и тоже место. Пока что не у всех получалось чувствовать себя частью своей команды, особенно сильно это выражалось в том, что вчерашние дети еще не прониклись тем, что Хогу называют «братским чувством». Это, когда не нужны лишние слова и каждый охотник нутром чувствует свое место и свое время выстрела. Юнцы стреляли вразнобой и криво.
Урумаки когда-то и сам был на их месте, так что он прекрасно понимал, что пока это лишь вопрос времени и вскоре группы сработаются. Но вот только ему не давало покоя то, что одна из шести пятерок действовала из вон рук плохо. С их стороны были слышны ругань и взаимные обвинения.
«Эх, молодежь. Горячие головы. Надо их разделить, толку не выйдет если они будут так вот ругаться.»
- Группа три! Ко мне! Значит так. Мне не нравится ваше поведение. Хогу неделями скитаются в лесах, где нужны взаимовыручка и слаженность. Если так и дальше пойдет, то я вынужден буду расформировать вашу группу.
- Но сенсей! Это все Аска виновата! - воскликнул самый высокий из эльфов. - Её стелы всегда летят мимо и еще ни разу не попали в цель! По правде говоря, мы считаем что не место ей среди нас.
Аска, красноголовая и не по годам пышногрудая эльфийка, лишь мрачно опустила голову, словно соглашаясь с говорившим и стыдясь того, что он прав.
- В цель, говоришь, не попадает? Ну-ка ну-ка. Аска, за мной.
Старик повел провинившуюся эльфийку за собой, к свободной полосе стрельбища и велел ей стрелять.
- Не торопись, у тебя есть три стрелы. Камни душ никогда не ошибаются, но если же ты не сможешь попасть ни разу, то придется тебе идти к Шико и спрашивать у них, что не так с тобой, потому что никогда я не видел, чтоб Хогу не мог попасть.
Взволнованно вздохнув, Аска принялась за дело.
Первая стрела ушла мимо.
Вторая стрела перелетела.
Готовясь натянуть на тетиву для третьего выстрела, красноголовая взволнованно взглянула на Урумаки. Тот, поймав её взгляд, тяжело вздохнул и подошел к ней сзади, взяв её за руки и ногами поправляя её стойку, принялся говорить с ней:
- Смотри, я понял в чем дело. В детстве не увлекалась стрельбой, как все остальные? Небось больше любила слушать истории и наблюдать за представлениями? - поинтересовался старик, на что девушка лишь быстренько, стесняясь этого факта, кивнула головой. - Так и думал. Камни душ не ошибаются никогда. Прислушайся к своему сердцу. У тебя сердце Хогу - охотника. Сердце - это наш инструмент. Как у Ода руки, а у Шико голова. Сердце подскажет тебе когда и куда стрелять.
- Смотри, - продолжал он. - Вытяни руку подальше, поправь корпус, поставь лук под таким углом и слушай сердце. Сердце подскажет тебе когда стрелять.
И Аска прислушалась к своему сердцу. Органу, что качает кровь по телу. Слушала, как оно стучит под её большой грудью, что привлекала к Аске больше мужского внимания, чем сама Аска.
«Наверное, придется отрезать их» подумал Урумаки, «Большая грудь - это, конечно, красиво, но она мешает.»
А Аска, тем временем, кое-что услышала в своем сердце. Кто-то потянул за скрытую ото всех струну и наполнил её красный камень странной энергией. Красноголовая чувствовала как она распирает её грудь и требует выхода наружу.
«Наверное об этом говорил Урумаки-сенсей»
И она выпустила стрелу, послушав голос сердца.
От волнения она крепко зажмурила глаза, боясь открыть их и увидеть, что в очередной раз промахнулась.Сколько времени так прошло, она не знала, но когда эльфийка все-таки их открыла, то увидела необычную картину:
В центре мишени, прямо в «яблочке», красовалась стрела. Её стрела. Стрела, которую она выпустила, прислушавшись к своему сердцу.
Вот только стрела, которую она выпустила из лука, опять перелетела через мишень.
В раскрашенном кругами пне красовалась Стрела её Духа.
Может Аска была плохим стрелком, но Камни Душ никогда не ошибаются в своем выборе.
За 6 праны даровал рассовое улучшение для касты Хогу - Клинок Духа
Это возможность вызывать из своего камня душ материализованный сгусток Божественной Энергии и придавать ему форму любого оружия, будь то стрела или меч.
Использовать форму Меча удобнее, чем форму Стелы, так как для Хогу, Меч становится продолжением его тела и души, в то время как Стрела, после того, как поразила цель, исчезает, не давая чувства того, что является частью Хогу
Чем больше сила воли, концентрация и Божественная Сила у Хогу, тем сильнее, больше и опаснее его Клинок Духа
———————————————————————————————————————————
На востоке Шимы, в области Трайкуто, в доле Мара, в общине Кинтара, на тренировочной площадке Хогу, там, где юнцы постигали искусство владения луком - благородным оружием охотника, произошло следующее:
- Бейте точнее и кучнее! Кость червя прочна, но прицельный залп стрел пробивает её на раз-два-три! - Урумаки, престарелый эльф, который уже не может бегать в лесах на равне со своими молодыми братьями, но над которым еще не висит клеймо немощного старика, занимался тем, что у него получается лучше всего - наставляет юное поколение Хогу на Красном Пути - пути охотника.
Три десятка ушастых охотников, разбившись на пятерки, отрабатывали слаженную групповую работу. Пять выстрелов, один за другим, должны были поразить мишень в одно и тоже место. Пока что не у всех получалось чувствовать себя частью своей команды, особенно сильно это выражалось в том, что вчерашние дети еще не прониклись тем, что Хогу называют «братским чувством». Это, когда не нужны лишние слова и каждый охотник нутром чувствует свое место и свое время выстрела. Юнцы стреляли вразнобой и криво.
Урумаки когда-то и сам был на их месте, так что он прекрасно понимал, что пока это лишь вопрос времени и вскоре группы сработаются. Но вот только ему не давало покоя то, что одна из шести пятерок действовала из вон рук плохо. С их стороны были слышны ругань и взаимные обвинения.
«Эх, молодежь. Горячие головы. Надо их разделить, толку не выйдет если они будут так вот ругаться.»
- Группа три! Ко мне! Значит так. Мне не нравится ваше поведение. Хогу неделями скитаются в лесах, где нужны взаимовыручка и слаженность. Если так и дальше пойдет, то я вынужден буду расформировать вашу группу.
- Но сенсей! Это все Аска виновата! - воскликнул самый высокий из эльфов. - Её стелы всегда летят мимо и еще ни разу не попали в цель! По правде говоря, мы считаем что не место ей среди нас.
Аска, красноголовая и не по годам пышногрудая эльфийка, лишь мрачно опустила голову, словно соглашаясь с говорившим и стыдясь того, что он прав.
- В цель, говоришь, не попадает? Ну-ка ну-ка. Аска, за мной.
Старик повел провинившуюся эльфийку за собой, к свободной полосе стрельбища и велел ей стрелять.
- Не торопись, у тебя есть три стрелы. Камни душ никогда не ошибаются, но если же ты не сможешь попасть ни разу, то придется тебе идти к Шико и спрашивать у них, что не так с тобой, потому что никогда я не видел, чтоб Хогу не мог попасть.
Взволнованно вздохнув, Аска принялась за дело.
Первая стрела ушла мимо.
Вторая стрела перелетела.
Готовясь натянуть на тетиву для третьего выстрела, красноголовая взволнованно взглянула на Урумаки. Тот, поймав её взгляд, тяжело вздохнул и подошел к ней сзади, взяв её за руки и ногами поправляя её стойку, принялся говорить с ней:
- Смотри, я понял в чем дело. В детстве не увлекалась стрельбой, как все остальные? Небось больше любила слушать истории и наблюдать за представлениями? - поинтересовался старик, на что девушка лишь быстренько, стесняясь этого факта, кивнула головой. - Так и думал. Камни душ не ошибаются никогда. Прислушайся к своему сердцу. У тебя сердце Хогу - охотника. Сердце - это наш инструмент. Как у Ода руки, а у Шико голова. Сердце подскажет тебе когда и куда стрелять.
- Смотри, - продолжал он. - Вытяни руку подальше, поправь корпус, поставь лук под таким углом и слушай сердце. Сердце подскажет тебе когда стрелять.
И Аска прислушалась к своему сердцу. Органу, что качает кровь по телу. Слушала, как оно стучит под её большой грудью, что привлекала к Аске больше мужского внимания, чем сама Аска.
«Наверное, придется отрезать их» подумал Урумаки, «Большая грудь - это, конечно, красиво, но она мешает.»
А Аска, тем временем, кое-что услышала в своем сердце. Кто-то потянул за скрытую ото всех струну и наполнил её красный камень странной энергией. Красноголовая чувствовала как она распирает её грудь и требует выхода наружу.
«Наверное об этом говорил Урумаки-сенсей»
И она выпустила стрелу, послушав голос сердца.
От волнения она крепко зажмурила глаза, боясь открыть их и увидеть, что в очередной раз промахнулась.Сколько времени так прошло, она не знала, но когда эльфийка все-таки их открыла, то увидела необычную картину:
В центре мишени, прямо в «яблочке», красовалась стрела. Её стрела. Стрела, которую она выпустила, прислушавшись к своему сердцу.
Вот только стрела, которую она выпустила из лука, опять перелетела через мишень.
В раскрашенном кругами пне красовалась Стрела её Духа.
Может Аска была плохим стрелком, но Камни Душ никогда не ошибаются в своем выборе.
За 6 праны даровал рассовое улучшение для касты Хогу - Клинок Духа
Это возможность вызывать из своего камня душ материализованный сгусток Божественной Энергии и придавать ему форму любого оружия, будь то стрела или меч.
Использовать форму Меча удобнее, чем форму Стелы, так как для Хогу, Меч становится продолжением его тела и души, в то время как Стрела, после того, как поразила цель, исчезает, не давая чувства того, что является частью Хогу
Чем больше сила воли, концентрация и Божественная Сила у Хогу, тем сильнее, больше и опаснее его Клинок Духа
Там, в глубине холодной пустоты.
Где вьются огненными смерчами сотни галактик.
Где звезды ложатся в могилы черных дыр.
Там, далеко-далеко, раскинулось бескрайнее море, служащее оперным залом для великого Певца Космоса. И сквозь это море и близко не похожее на обычные планетарные моря, плыл на ветхой лодчонке демиург без имени, упрямо сражаясь с чужим для себя пространством. Ветер норовил сдуть его прочь, сего незваного гостя, деревянное весло изъела морская соль, а желтый балахон насквозь промок и облепил его сухое, эфемерное тело. Но вот он встал в своей лодке, гордо выпрямившись, золотые огни засияли в черноте балахона. Безымянный заговорил, с подобострастным восторгом, перекрикивая ветер и шум волн:
- О Кит, великий Певец Космоса, Творец Плывущий в Пустоте, позволь мне поприветствовать тебя, позволь мне выразить своё почтение! Знай же, что восторгаюсь я твоими творениями и деяниями, и верным слушателем твоих песен являюсь. Я лишь жалкая тень Спящего Хранителя Миров и Собирателя Коллекций. Но чувства его я разделяю и предпочтения мои подобны ему во всём. Коль восторгаюсь я твоим искусством, то и ему оно будет по нраву, а если уж Ньярл Спящий высоко оценивает твои песни, то значит воистину титулы твои заслуженные и едва ли найдешь в иных мирах певцов подобных тебе. И лишь с одной скромной просьбой я пришел к тебе - спой для меня, Кит. Спой и для моего народа свою песнь, а мы будем слушать её и верно хранить. Отплатят мои маски тем что есть у них в достатке, подарив твоим ученикам, твоему Хору, минерал с дикой силой внутри. Сила эта ждет когда её высвободят, укротят и направят, ибо воистину для того и был создан этот минерал. И от меня лично Хору подарок достанется, одарю я их таинством сохранения вещей и энергий цикл спустя. Ведомо мне, что столкнулся Хор с народом живущим в болотах и не может поделить с ним земли для обитания. Коли мои северные духи сдюжат навалившиеся на них беды, то и болотные войска помогут изничтожить. Лишь спой для нас, о Кит, Певец Космоса, Творец Плывущий в Пустоте!
Где вьются огненными смерчами сотни галактик.
Где звезды ложатся в могилы черных дыр.
Там, далеко-далеко, раскинулось бескрайнее море, служащее оперным залом для великого Певца Космоса. И сквозь это море и близко не похожее на обычные планетарные моря, плыл на ветхой лодчонке демиург без имени, упрямо сражаясь с чужим для себя пространством. Ветер норовил сдуть его прочь, сего незваного гостя, деревянное весло изъела морская соль, а желтый балахон насквозь промок и облепил его сухое, эфемерное тело. Но вот он встал в своей лодке, гордо выпрямившись, золотые огни засияли в черноте балахона. Безымянный заговорил, с подобострастным восторгом, перекрикивая ветер и шум волн:
- О Кит, великий Певец Космоса, Творец Плывущий в Пустоте, позволь мне поприветствовать тебя, позволь мне выразить своё почтение! Знай же, что восторгаюсь я твоими творениями и деяниями, и верным слушателем твоих песен являюсь. Я лишь жалкая тень Спящего Хранителя Миров и Собирателя Коллекций. Но чувства его я разделяю и предпочтения мои подобны ему во всём. Коль восторгаюсь я твоим искусством, то и ему оно будет по нраву, а если уж Ньярл Спящий высоко оценивает твои песни, то значит воистину титулы твои заслуженные и едва ли найдешь в иных мирах певцов подобных тебе. И лишь с одной скромной просьбой я пришел к тебе - спой для меня, Кит. Спой и для моего народа свою песнь, а мы будем слушать её и верно хранить. Отплатят мои маски тем что есть у них в достатке, подарив твоим ученикам, твоему Хору, минерал с дикой силой внутри. Сила эта ждет когда её высвободят, укротят и направят, ибо воистину для того и был создан этот минерал. И от меня лично Хору подарок достанется, одарю я их таинством сохранения вещей и энергий цикл спустя. Ведомо мне, что столкнулся Хор с народом живущим в болотах и не может поделить с ним земли для обитания. Коли мои северные духи сдюжат навалившиеся на них беды, то и болотные войска помогут изничтожить. Лишь спой для нас, о Кит, Певец Космоса, Творец Плывущий в Пустоте!
В каком состоянии и где сейчас находится Рыам-Дэб доподлинно неизвестно, так как Угрюмый его вроде как покарал, но мастер вроде как возмутился формулировкой и потребовал перепилить, чего ещё не произошло. Но отталкиваясь от уже существующего поста Всемертвейшего, могу предположить что Рыам-Бэб жив, а вот остальные рабы по большей части выпилены Карой Божьей. Каким бы ни был перепиленный вариант кары, описываемые мной действия будут хронологически идти после них, на завершающем моменте, когда всё уже случилось и процесс пиздеца запущен.
Беды и лишения настигали Руама-Деба одна за одной, накатывая как волны в шторм, будто сама вселенная решила изничтожить его, превратив сначала в раба, затем в чудовище, а теперь и в жертву гнева чужих Богов далёкой враждебной земли. Его братья по плену, по борьбе, братья по уродству, которые жили его заботой и вместе с ним прокладывали топором и копьём путь с проклятого континента, они гибли у него на глазах один за другим, и скоро смерть пришла бы и к нему. И взмолился он Триединству, Разрушение прося свидание отсрочить, Творение вопрошая о милости и Вечность о спасении. И божество ответило. Разверзлось пространство перед ним, сложившись тысячей граней на крае разлома и неодолимая сила затянула его в бесконечный тоннель астральных коридоров вместе с крепко сжатой в уродливых когтистых лапах герметичной вазой, а после вышвырнула на землю. На другую землю, в этот раз знакомую и родную.
Втаскиваю это трёхметровое заразное чудовище из портала возле Мунан-Тхасской коллегии витаморферов и надеюсь что он достаточно хорошо сохранил речевой аппарат чтобы объяснить что он не мишень для стрел, но подходить к нему близко всё же не стоит. Впрочем, заклинания ему удавались, значит всё будет хорошо.
Беды и лишения настигали Руама-Деба одна за одной, накатывая как волны в шторм, будто сама вселенная решила изничтожить его, превратив сначала в раба, затем в чудовище, а теперь и в жертву гнева чужих Богов далёкой враждебной земли. Его братья по плену, по борьбе, братья по уродству, которые жили его заботой и вместе с ним прокладывали топором и копьём путь с проклятого континента, они гибли у него на глазах один за другим, и скоро смерть пришла бы и к нему. И взмолился он Триединству, Разрушение прося свидание отсрочить, Творение вопрошая о милости и Вечность о спасении. И божество ответило. Разверзлось пространство перед ним, сложившись тысячей граней на крае разлома и неодолимая сила затянула его в бесконечный тоннель астральных коридоров вместе с крепко сжатой в уродливых когтистых лапах герметичной вазой, а после вышвырнула на землю. На другую землю, в этот раз знакомую и родную.
Втаскиваю это трёхметровое заразное чудовище из портала возле Мунан-Тхасской коллегии витаморферов и надеюсь что он достаточно хорошо сохранил речевой аппарат чтобы объяснить что он не мишень для стрел, но подходить к нему близко всё же не стоит. Впрочем, заклинания ему удавались, значит всё будет хорошо.
Пикчу забыл. И Угрюмый тоже... Этот рогатый ублюдок действительно заразен!
Кит спал среди океана солнц, его голос отдыхал. Он собирался дрейфовать до тех пор, пока крайлаки в полной мере овладеют дарами Кита, и с помощью Диатомеи и Зеркал Бездны наконец подумают о первом шаге к звёздам.
Но колдун в жёлтом балахоне своим проникновением в моря, для него непредназначенные, и речью своей разбудил Кита, и останки его снов разлетелись по глубинам.
Кит, не лишённый тщеславности бог, не смог устоять перед лестью странника.
Он запел, и могучий голос Кита звучал как в астральных водах, так и в тёплых морях грязной Терры.
Кит пел о Голосе.
«Вязкая плоть
Твёрдая кость
И гора, и скала
До сегодня спала.
Разбужите же их!
Пойте для них!
Голос станет Песнью.
Камень станет пылью.»
И с этой песнью частичка силы Кита, крошечная доля его искусства, стала доступна для созданий низших, и их голоса обратились в Песнь Разрыва. Достойный и умелый певец с благословения Кита тронет струны, лежащие в основе материи, и внесёт в них губительную дисгармонию. Достойная песня за достойную плату.
И чтобы воспользоваться платой, Кит перевернул лодку гостя, и отправился обратно на Терру, где обратился к нескольким избранным инженерам-певцам Хора.
Кит рассказал им о минерале из северных земель, энергия которого разрушительна и опасна. И научил приручать его, используя правильные слова и ритуалы. И если действия будут верны, сила минерала обратиться на службу Хора.
Галлаки же, этот певец-тиран, сумеет направить эту силу в пользу себе, и добудет тем самым победу для Хора.
А что с ним станет потом, Кит решит позже.
После сна.
Теплая ортская ночь стелилась над палубой корабля Ганнибала Ортида, где тот пребывал в блаженной неге. Слишком много дел свалилось на голову барки, после того, как очищающий огонь восстания ураганом прошелся по барочьим землям.
Спал риф Таннит и видел сны. О чем? Никто не скажет кроме него самого, если будет Освободитель помнить свое сновидение по утру.
Вдруг, темная тень проскользнула на его чешуйчатом лице и Ганнибал, наученный горьким опытом войны, очнулся вмиг. Его рука уже метнулась к лежащему рядом с ним Трезубцу, как глаза, наконец, сфокусировались на том, что прервало его спокойный сон.
То был амулет висевший в воздухе и как будто ожидавший пока барка, наконец, возьмет себя в руки и примет предложений ему Дар.
Риф Таннит внимательно изучал своими глазами паривший над его кроватью красный камень искусной огранки с едва заметный переливанием где-то глубоко внутри него. Камень висел на тонко-обрамленной золотой цепочке искусной работы, подобной которой барка никогда не видел.
Пораженный открывшимся ему зрелищем в столь поздний час и сразу после пробуждения из глубокого сна, Ганнибал едва заметил, как перед его глазами начали всплывать буквы из яркого, но не ослепляющего, света.
«Дар Освободителю Орта,»
«Камень упал на Западе,»
«Ищущий - найдет.»
Едва только удивленные глаза ящера закончили читать появившиеся в воздухе слова, они пропали, а амулет упал на кровать.
Муноками, Лунный Волк, Последний Хранитель, сделал свое предложение Ганнибалу Ортиду, рифу Таннит. Принять его или отказаться - все зависит от самого барки.
2 праны на передачу красного камня душ Ганнибалу и не большое послание
Спал риф Таннит и видел сны. О чем? Никто не скажет кроме него самого, если будет Освободитель помнить свое сновидение по утру.
Вдруг, темная тень проскользнула на его чешуйчатом лице и Ганнибал, наученный горьким опытом войны, очнулся вмиг. Его рука уже метнулась к лежащему рядом с ним Трезубцу, как глаза, наконец, сфокусировались на том, что прервало его спокойный сон.
То был амулет висевший в воздухе и как будто ожидавший пока барка, наконец, возьмет себя в руки и примет предложений ему Дар.
Риф Таннит внимательно изучал своими глазами паривший над его кроватью красный камень искусной огранки с едва заметный переливанием где-то глубоко внутри него. Камень висел на тонко-обрамленной золотой цепочке искусной работы, подобной которой барка никогда не видел.
Пораженный открывшимся ему зрелищем в столь поздний час и сразу после пробуждения из глубокого сна, Ганнибал едва заметил, как перед его глазами начали всплывать буквы из яркого, но не ослепляющего, света.
«Дар Освободителю Орта,»
«Камень упал на Западе,»
«Ищущий - найдет.»
Едва только удивленные глаза ящера закончили читать появившиеся в воздухе слова, они пропали, а амулет упал на кровать.
Муноками, Лунный Волк, Последний Хранитель, сделал свое предложение Ганнибалу Ортиду, рифу Таннит. Принять его или отказаться - все зависит от самого барки.
2 праны на передачу красного камня душ Ганнибалу и не большое послание
Пик - Наведам.
Из неопубликованных записей и дневников Наведама Арг-маныра, маршала ордена Чёрного Трезубца самопровозглашённого Объеденителем.
Много месяцев прошло с тех пор, как обстоятельства вынудили меня оставить зелёный фронт и вернуться к неотложным политическим делам в Мунан-Тха и с тех пор я не встречал Пророка. В крупных селениях не появлялся ни он сам, ни его чёрный дракон, зверь невероятно умный и вполне способный летать сам и выполнять одному ему известную Божью волю. Тревога поселилась во мне. Что если мольбы мои о прощении не были услышаны? Я бил поклоны у всех храмов, мои рыцари Чёрного Трезубца открыли в Мунан-Тха четыре сиротских приюта во славу добродетели Творения, Я сам часами медетировал на собственную смерть и кару Божью, чтобы выйти на контакт с Разрушением и вымолить у него отсрочку нашей встречи, благо для разрушения я и без того немало сделал в своей жизни, а в посвящение Вечности открыл новую школу духовидения в храмовом квартале. Но всё тщетно, начал думать я - Аватар забыл обо мне как о негодном инструменте, и это было страшнее кары божьей. Он обещал отнять у меня всё что дарованно мне Трёхликим: крылья, третий глаз, богатство, магию, знания, власть. Горем было бы потерять всё. Вместо этого я лишился его внимания, и это разрывало мне сердце сильнее любого другого лишения. Преданный слуга Триединства не страшится отдать свою плату за грехи, страшнее оказаться голодным духом, забытой Богом подачкой для миражей, не освобождённой из Колеса рождений, но кинутой на обочину мироздания гнить без света Трёх Лик. Видения этих несчастных энергетических существ, которых в последние дни в окресностях гор встречалось особое множество, заставляли меня мечтать о том дне когда наконец у меня будет забрано подареное, ибо ждал я хужшего. Наконец, пришло избавление – духовный зов Миг-кхаала. Он ждал меня в Милитисе. Дела в то время требовали моего присутствия в Тыгане для улаживания дел казначейства Трезубцев, поэтому я был рядом и в тот же день прилетел в горный город, жемчужину демонической архитектуры, демонстрирующую что мы многому научились у коренных обитателей пещер. Издалека видны его шпили, причудливые нагромождения каменных гнёзд на высочайших стенах скального улья. Тем знойным летом слепящую белизну стен, облицованных лунным камнем, разбавляли неясные тени духов. Они слетелись сюда со всей округи и мерцанием своим причудливо преломляли свет. Подумалось мне, что собрались они не иначе как чуя возмужения эфира, вызванные присутствием чего-то божественного. К слову о Милитисе, приспосабливаясь под наш крылатый народ город сильно разросся, как внутрь горы, так и наружу, в основном вверх и вниз. Коридоры порабощённых коротышек сменились просторными залами, достаточно широкими чтобы два дракона могли разлететься в них, потолки их терялись в высоте а в стенах были вырезанны лоджии, ведущие к коридорам, кельям, складам и другим залам. Снаружи город сохранил монолитность, так и оставаясь утопленным в скалу монолитным бастионом, но ворота для пеших были уменьшены и укреплены, а стены выросли ввысь, ощетинились площадками для драконов и гнездовищами. Теперь главные ворота в город распологались на отвесной стене, на высоте двадцати шагов. Там я со своим отрядом воинов-шаманов и приземлил своего дракона.
Отступление. Предполагается что членами ордена по большей части являются своеобразные рыцари-монахи, за тем исключением что у монахов церкви триединства совершенно другие обеты, а рыцари седлают огромных магических рептилий. Вместо рыцаря в лоре на нынешнем этапе фигурирует воин, а вместо монаха шаман, что очень логично, но само словосочетание воин-шаман режет мне глаз. Так что я пожалуй переименую должность рыцаря-шамана, теперь такой демон называется «вед» от «ведать», «твара» от «творить» или «руш» от «рушить», в зависимости от храма воспитанника ордена и занимаемой должности. Тут надо заметить, что по иерархии Вечность стоит выше двух других ипостасей, и соответственно веды это должность более высокая, чем другие, именно веды заменяют воинов-шаманов, твары и руши это их младшие братья. Вечный Орден изнутри разбит на несколько малых орденов с разной символикой. Флаг Вечного Ордена – глаз в треугольнике на тёмном фоне. Наведам может быть магистром малого ордена Чёрного Трезубца (один из ритуальных символов Триединства, в отличие от косы, серпов и всех видов реального боевого оружия, не является эксклюзивным атриибутом Разрушения и помимо прочего символизирует власть над материей и пространством, впервые встречается на иконе Вечности Тысячерукого датированной 38-ым годом от Явления Пророка, в дальнейшем присутствует на всех сольных изображениях Вечности с любым количеством рук), членом Капитула, который большинством голосов решает вопросы касающиеся всего государства. Или, говоря по тха-ыргски, не магистром а матаведом, «главным ведающим».
Едва мы отослали зверей искать свободные гнёзда и направили свои копыта к храму Творения-на-Камне дабы засвидетельствовать своё почтение Трёэликому, как из альковов показались чернецы, слуги из закрытого ордена адьютантов Аватара, и сообщили что любые дела можно отложить, ибо Миг-кхаал уже знает о нашем присутствии. Я велел своим сопровождавшим меня рушам и их боевым серпам расквартироваться по предоставленным Орденом покоям, а сам отправился на встречу с судьбой. Не знаю, смогут ли когда-нибудь наши духовные науки достичь того единства умов что позволит нам делить воспоминания, не знаю доживу ли до того дня, но знаю лишь что не способны слова передать тех чувств, которые испытываешь приближаясь к воплощению Бога. Лишь тень их могу я оставить на этом пергаменте и лишь за тем и пишу житие моё, чтобы хотя бы тень осталась. Чернецы отвели меня в зал, потолок которого терялся во мраке и сказали ждать. Поленья потрескивали в пламени большого камина, согревая сырой воздух и время тянулось бесконечно. Подпирающие потолок колонны в сечении являли собой пятиугольник, одно из рёбер которого с двумя прилегающими гранями всегда целиком выступало за перекрытие, соединяя пол и потолок прямой линией и усиливая визуальный эффект высоты. Характерная лаконичная архитектура внутренних помещений Милитиса. Выступающие в этот зал грани колонн к тому же были украшены искусной резьбой, и отведённые мне часы ожидания я потратил на изучение этих узоров, ибо показалось мне, что не из одной любви к Творению наносили их. Тогда ещё незнакомые мне символы, напоминающие усложнённую букву, или даже один из тех значков-иероглифов, которыми пользовались демоны Мунаана, украшали колонны на определённой высоте и образовывали с узором на полу правильный куб. В гравировке везде прослеживалось какое-то родство с общей геометрией зала, линии переходили на пол, вплетались в круговой узор с вписанными в него геометрическими фигурами. Тут символов было ещё больше, самые сложные располагались на концах пятиконечной звезды, которая занимала всю плитку. Явная сознательность этих украшений была очевидна, но заложенный в них смысл ускользал от ума.
Из неопубликованных записей и дневников Наведама Арг-маныра, маршала ордена Чёрного Трезубца самопровозглашённого Объеденителем.
Много месяцев прошло с тех пор, как обстоятельства вынудили меня оставить зелёный фронт и вернуться к неотложным политическим делам в Мунан-Тха и с тех пор я не встречал Пророка. В крупных селениях не появлялся ни он сам, ни его чёрный дракон, зверь невероятно умный и вполне способный летать сам и выполнять одному ему известную Божью волю. Тревога поселилась во мне. Что если мольбы мои о прощении не были услышаны? Я бил поклоны у всех храмов, мои рыцари Чёрного Трезубца открыли в Мунан-Тха четыре сиротских приюта во славу добродетели Творения, Я сам часами медетировал на собственную смерть и кару Божью, чтобы выйти на контакт с Разрушением и вымолить у него отсрочку нашей встречи, благо для разрушения я и без того немало сделал в своей жизни, а в посвящение Вечности открыл новую школу духовидения в храмовом квартале. Но всё тщетно, начал думать я - Аватар забыл обо мне как о негодном инструменте, и это было страшнее кары божьей. Он обещал отнять у меня всё что дарованно мне Трёхликим: крылья, третий глаз, богатство, магию, знания, власть. Горем было бы потерять всё. Вместо этого я лишился его внимания, и это разрывало мне сердце сильнее любого другого лишения. Преданный слуга Триединства не страшится отдать свою плату за грехи, страшнее оказаться голодным духом, забытой Богом подачкой для миражей, не освобождённой из Колеса рождений, но кинутой на обочину мироздания гнить без света Трёх Лик. Видения этих несчастных энергетических существ, которых в последние дни в окресностях гор встречалось особое множество, заставляли меня мечтать о том дне когда наконец у меня будет забрано подареное, ибо ждал я хужшего. Наконец, пришло избавление – духовный зов Миг-кхаала. Он ждал меня в Милитисе. Дела в то время требовали моего присутствия в Тыгане для улаживания дел казначейства Трезубцев, поэтому я был рядом и в тот же день прилетел в горный город, жемчужину демонической архитектуры, демонстрирующую что мы многому научились у коренных обитателей пещер. Издалека видны его шпили, причудливые нагромождения каменных гнёзд на высочайших стенах скального улья. Тем знойным летом слепящую белизну стен, облицованных лунным камнем, разбавляли неясные тени духов. Они слетелись сюда со всей округи и мерцанием своим причудливо преломляли свет. Подумалось мне, что собрались они не иначе как чуя возмужения эфира, вызванные присутствием чего-то божественного. К слову о Милитисе, приспосабливаясь под наш крылатый народ город сильно разросся, как внутрь горы, так и наружу, в основном вверх и вниз. Коридоры порабощённых коротышек сменились просторными залами, достаточно широкими чтобы два дракона могли разлететься в них, потолки их терялись в высоте а в стенах были вырезанны лоджии, ведущие к коридорам, кельям, складам и другим залам. Снаружи город сохранил монолитность, так и оставаясь утопленным в скалу монолитным бастионом, но ворота для пеших были уменьшены и укреплены, а стены выросли ввысь, ощетинились площадками для драконов и гнездовищами. Теперь главные ворота в город распологались на отвесной стене, на высоте двадцати шагов. Там я со своим отрядом воинов-шаманов и приземлил своего дракона.
Отступление. Предполагается что членами ордена по большей части являются своеобразные рыцари-монахи, за тем исключением что у монахов церкви триединства совершенно другие обеты, а рыцари седлают огромных магических рептилий. Вместо рыцаря в лоре на нынешнем этапе фигурирует воин, а вместо монаха шаман, что очень логично, но само словосочетание воин-шаман режет мне глаз. Так что я пожалуй переименую должность рыцаря-шамана, теперь такой демон называется «вед» от «ведать», «твара» от «творить» или «руш» от «рушить», в зависимости от храма воспитанника ордена и занимаемой должности. Тут надо заметить, что по иерархии Вечность стоит выше двух других ипостасей, и соответственно веды это должность более высокая, чем другие, именно веды заменяют воинов-шаманов, твары и руши это их младшие братья. Вечный Орден изнутри разбит на несколько малых орденов с разной символикой. Флаг Вечного Ордена – глаз в треугольнике на тёмном фоне. Наведам может быть магистром малого ордена Чёрного Трезубца (один из ритуальных символов Триединства, в отличие от косы, серпов и всех видов реального боевого оружия, не является эксклюзивным атриибутом Разрушения и помимо прочего символизирует власть над материей и пространством, впервые встречается на иконе Вечности Тысячерукого датированной 38-ым годом от Явления Пророка, в дальнейшем присутствует на всех сольных изображениях Вечности с любым количеством рук), членом Капитула, который большинством голосов решает вопросы касающиеся всего государства. Или, говоря по тха-ыргски, не магистром а матаведом, «главным ведающим».
Едва мы отослали зверей искать свободные гнёзда и направили свои копыта к храму Творения-на-Камне дабы засвидетельствовать своё почтение Трёэликому, как из альковов показались чернецы, слуги из закрытого ордена адьютантов Аватара, и сообщили что любые дела можно отложить, ибо Миг-кхаал уже знает о нашем присутствии. Я велел своим сопровождавшим меня рушам и их боевым серпам расквартироваться по предоставленным Орденом покоям, а сам отправился на встречу с судьбой. Не знаю, смогут ли когда-нибудь наши духовные науки достичь того единства умов что позволит нам делить воспоминания, не знаю доживу ли до того дня, но знаю лишь что не способны слова передать тех чувств, которые испытываешь приближаясь к воплощению Бога. Лишь тень их могу я оставить на этом пергаменте и лишь за тем и пишу житие моё, чтобы хотя бы тень осталась. Чернецы отвели меня в зал, потолок которого терялся во мраке и сказали ждать. Поленья потрескивали в пламени большого камина, согревая сырой воздух и время тянулось бесконечно. Подпирающие потолок колонны в сечении являли собой пятиугольник, одно из рёбер которого с двумя прилегающими гранями всегда целиком выступало за перекрытие, соединяя пол и потолок прямой линией и усиливая визуальный эффект высоты. Характерная лаконичная архитектура внутренних помещений Милитиса. Выступающие в этот зал грани колонн к тому же были украшены искусной резьбой, и отведённые мне часы ожидания я потратил на изучение этих узоров, ибо показалось мне, что не из одной любви к Творению наносили их. Тогда ещё незнакомые мне символы, напоминающие усложнённую букву, или даже один из тех значков-иероглифов, которыми пользовались демоны Мунаана, украшали колонны на определённой высоте и образовывали с узором на полу правильный куб. В гравировке везде прослеживалось какое-то родство с общей геометрией зала, линии переходили на пол, вплетались в круговой узор с вписанными в него геометрическими фигурами. Тут символов было ещё больше, самые сложные располагались на концах пятиконечной звезды, которая занимала всю плитку. Явная сознательность этих украшений была очевидна, но заложенный в них смысл ускользал от ума.
Наконец, Пророк прибыл. Сначала появилось ощущение его присутствия. Так было всегда. Сколько я знал Миг-кхаала, его появление неизменно отмечалось особым чувством, чувством присутствия чего-то большего, значительно большего чем может вместить одно человеческое тело, будто в его земную скорлупу кто-то попытался втиснуть душу размером с континент, и ведь так это и было. Когда Пророк находился совсем рядом, к этому добавлялось излучение его Ока, самого сильного из тех что видел рогатый род. Поговаривали что аватар может управлять демонами как они животными, но не делает этого исключительно из необходимости оставить смертным выбор, для суда Вечности, и говорю вам, истинно было так, ибо знал я – лишь его волей я имею свою, ибо воля Трхликого превыше любой человеческой. Спустя дюжину мгновений после того как эти диковинные даже для духовидца ощущения дали понять о прибытии Миг-кхаала, до слуха долетело эхо громкого удара копыт о камень. Пророк прилетел физически. Он ступил в зал и в сознание врезался очищающий от мыслей и тревог удар, на миг опустошивший разум и уподобивший его глади моря в штиль. Приветствие Бога. Я ответил, склонив рога и крылья к полу. Пророк был недоволен самоуправством в вопросе со слизью и сначала напомнил о каре Божьей, но вскоре смягчился, отметив что раз отклонение от указаний служило защите главного плана и слизь показала себя плохо в боях, то Триединство не будет в этот раз гневаться. Пророк скоро перешел к делу и поведал о новых задачах. Он говорил что пора взять власть в Ордене в свои руки и объявить себя Великим Магистром. По его словам, вскоре в Милитисе появится новый источник большой силы, который нельзя отдавать в руки противников Объединения, поэтому именно этот город должен первым присягнуть на верность новой власти. Отсюда, вооружившись новой силой и поддержкой союзников должно мне начать своё наступление. Пророк настойчиво указывал на то что в предстоящем противостоянии Объединение сможет легко заручиться поддержкой не только демонов, но и заполучить на свою сторону наёмников Гит, если взамен начнет обучать их витаморфингу и пообещает эксклюзивный канал поставок нового богатства гор. Он оставил меня размышлять над сказанным, когда я заверил его в том что не подведу Бога. Я провожал его взглядом, застыв на месте, ловя последние отзвуки Присутствия, но когда он определённо покинул меня, аура божественности не спала до конца. Я обернулся в зал и обнаружил в центре узора книгу. Раньше её там не было. Это был настоящий бумажный фолиант, тяжёлый, объёмный, крепкий. На обороте темнели выжженые слова – «Здесь ты постигнешь мудрость, исполняющую волю Трёхликого». Осторожно, едва касаясь страниц когтями, я начал листать его и постепенно осознавать в центре чего я стою, отчего волосы у меня начали вставать дыбом, а сердце стало биться чаще от смеси ужаса, ликования и прозрения...
Первое действие аватара - инструкции Наведаму. Захватить власть, воспользовавшись новым ресурсом, Милитисом и помощью Гит как стартовыми преимуществами.
Пик - Миг-кхаал с испачканым ритуальной краской лицом.
На следующий день Пророк держал перед народом речь, собрав народ в циклопических размеров зале, выполнявшем роль главной площади города. В ней он отметил, что Господь Триединство имеет кое-что сказать по поводу отношений крылатых народов заселивших горы и их богов. Поскольку Люцифер не так давно одарил часть демонов новым магическим даром и признал Триединство как возможного второго бога для своей паствы, и к тому же не демонстрирует в своём учении фундаментальных противоречий философии Единства Трёх Абсолютов, он тоже признается Триединством, как доступный второй вариант. По части взаимодействия народов Миг-кхаал высказал своё недовольство рогатыми. Он покрывал позором тех одарённых духовидцев, которые отвернулись от конфликта с Гит, чуть не завершившегося вооружённой стычкой. Если бы они обратили взор своего духовного ока в разум соседей своих, то увидели бы причину того что не даёт им извлекать пользу из сосуществования – гордыню и упрямство обоих сторон. Конфликта можно было бы избежать, договорившись о обмене преступниками и совместной охране караванов взамен полного беспошлинного режима торговли. Но это не было сделано, дарованный Триединством инструмент не используется и не развивается, применяется только для загона скота. И, если излагать речь Миг-кхаала максимально просто и понятно, то такое поведение гневает Триединство. Весьма сильно. Триединство не любит, когда кто-то забивает хер на развитие, объяснил Пророк. Так что Триединство устроит народу, который повёл себя совсем не мудро и не благородно в отношениях с ангелами, очередной тест. На этот город будет ниспослано проклятие великой разрушительной силы, способное стереть его с лица земли и в перспективе уничтожить весь мир, но верные слову Триединства, те кто все дары его обращают во благо, те смогут превратить его в силу великую. Тот кто сможет народ спасти и укротить эту силу, тот докажет Божеству своё право повелевать народами, и покажет что Триединство не зря заботится о рогатом племени и есть у него будущее. Много ещё было сказано пророчеств, слов о морали, но они не были уже так важны. Любой здравомыслящий шаман понял бы из этих речей главное и остановился бы и на том – у Богов есть своя политика, свои планы на смертных и свои частные интересы. И так уж вышло, что у Триединства с Люцифером интересы общие, поэтому молиться обоим не только можно, но и весьма полезно молиться другим богам у демонов можно было и раньше. А Гит это заблудшие братья, которых нужно наконец просканировать третьим глазом и понять.
Второе действие аватара - проповедь на тему «Гит, Люцифер, многобожие, охуевшие вконец телепаты которые не могут договориться и всё что их ждёт за неугодный боженьке рамс.»
На следующий день Пророк держал перед народом речь, собрав народ в циклопических размеров зале, выполнявшем роль главной площади города. В ней он отметил, что Господь Триединство имеет кое-что сказать по поводу отношений крылатых народов заселивших горы и их богов. Поскольку Люцифер не так давно одарил часть демонов новым магическим даром и признал Триединство как возможного второго бога для своей паствы, и к тому же не демонстрирует в своём учении фундаментальных противоречий философии Единства Трёх Абсолютов, он тоже признается Триединством, как доступный второй вариант. По части взаимодействия народов Миг-кхаал высказал своё недовольство рогатыми. Он покрывал позором тех одарённых духовидцев, которые отвернулись от конфликта с Гит, чуть не завершившегося вооружённой стычкой. Если бы они обратили взор своего духовного ока в разум соседей своих, то увидели бы причину того что не даёт им извлекать пользу из сосуществования – гордыню и упрямство обоих сторон. Конфликта можно было бы избежать, договорившись о обмене преступниками и совместной охране караванов взамен полного беспошлинного режима торговли. Но это не было сделано, дарованный Триединством инструмент не используется и не развивается, применяется только для загона скота. И, если излагать речь Миг-кхаала максимально просто и понятно, то такое поведение гневает Триединство. Весьма сильно. Триединство не любит, когда кто-то забивает хер на развитие, объяснил Пророк. Так что Триединство устроит народу, который повёл себя совсем не мудро и не благородно в отношениях с ангелами, очередной тест. На этот город будет ниспослано проклятие великой разрушительной силы, способное стереть его с лица земли и в перспективе уничтожить весь мир, но верные слову Триединства, те кто все дары его обращают во благо, те смогут превратить его в силу великую. Тот кто сможет народ спасти и укротить эту силу, тот докажет Божеству своё право повелевать народами, и покажет что Триединство не зря заботится о рогатом племени и есть у него будущее. Много ещё было сказано пророчеств, слов о морали, но они не были уже так важны. Любой здравомыслящий шаман понял бы из этих речей главное и остановился бы и на том – у Богов есть своя политика, свои планы на смертных и свои частные интересы. И так уж вышло, что у Триединства с Люцифером интересы общие, поэтому молиться обоим не только можно, но и весьма полезно молиться другим богам у демонов можно было и раньше. А Гит это заблудшие братья, которых нужно наконец просканировать третьим глазом и понять.
Второе действие аватара - проповедь на тему «Гит, Люцифер, многобожие, охуевшие вконец телепаты которые не могут договориться и всё что их ждёт за неугодный боженьке рамс.»
Отрывок из «Явлений Господних», летописи святого Дуурмала-тера Богослова.
Взяло Триединство кристаллы унобтаниума и изменило их, наделив жизнью. Начал минерал распространять себя, подобно растению, используя для этого магическую энергию. С избытком черпал её он из пространства чистой маны и щедро сеял вокруг. В вспышках магического света разрастались камни его и побегами выстреливали. Принцип работы кристаллов уже давно был изложен в одном из обсуждачей, добавлю что новый минерал пусть будут не фиолетовым а красным, чтобы его можно было сразу отличить визуально. Названием будет «милитий», т.к. его первое месторождение расположено глубоко под одноименным городом тха-ырг. Если у кого-то ещё будут в дальнейшем другие месторождения, название может измениться, и каждый народ будет называть эту хуйню по-своему.
Семя было под гору брошено, взросло оно кристаллами, засиял магический свет по стенам пещер. Расширили залы подгорные первые выбросы энергий хаотических, в настоящую сеть с множеством выходов на поверхность превратили лазы и стали в них остатки маны выводить. Но большая часть энергии уходила на искажение камня. Мало было крупным цветкам-камням своей маны, но усилить себя могли они, близость к проявлениям стихий приобретая. Подобно элементалям, что в жерле вулкана написаются силой земли и огня, могли кристаллы милития из близости со стихией пользу извлечь. Жар лавы, соединения двух стихий, ублажал этот адский цветок и выбросами силы своей тянул он её из недр планеты, преображая облик пещер. Расцветило мерцание оранжевой крови земной тёмные своды, разбежались по расколам ручейки расплавленного камня, согрелась гора изнутри и налилась теплом. Будто маленькими вулканами покрылась и дрожала после каждого магического выброса, недостаточно сильно чтобы разрушить или ослабить конструкции Милитиса, ещё не лихорадкой землетрясения, но мягким пока трепетом мурчащей кошки. Местами, в колоссальных подземных пещерах, которые обживали чудовищные красные цветки, разливались целые озёра из раскаленной магмы. Растения уже начали тянуть свои твердые побеги в пещеры ведущие наружу. Этими тоннелями выходил воздух теплый, импульсы лишней энергии тех цветков, что у самой поверхности обжились, туда же и потянулись молодые цветки, когда обжили пещеру. Дикие импульсы исказили флору и фауну склонов горы мутациями, и либо приспосабливалось создание к жизни с магией в союзе, либо гибло. Так начали новые виды рождаться, для этой горы уникальные.
Под Милитисом теперь натуральный Адъ, огромные пещеры, хоть на драконе летай, везде течёт лава, ещё и все облеплено кристаллом, который начинает понемногу выползать из пещер и гасить/мутировать живность и растения на склоне выбросами. Реально мощные импульсы только раз в день-другой, так что шароебиться там можно, но только осторожно. Какая-нибудь мелочь всегда может неприятно ёбнуть и оставить тебя без ноги или с третьей ногой.
А затем, вошло Триединство в умы смертных, что были в магии сильны, и стало им секреты новой магической школы Чародейства нашептывать. И не только Тха-Ырг были среди тех смертных, но и Гит, ибо помнило оно как Люцифер его чадам так же помог. Школа та раскрывала как сами магические потоки направлять словом особым, жестом, символом или чертежом, чтобы силу творений любой другой школы усложнить или усилить как просто так, так и с помощью магических кристаллов и как избыточную энергию милития направлять, предотвращая рост и выбросы. Вошли в пещеры обученные той науке мудрые братья, все из ордена Чёрного Трезубца, верного крыла Наведама. Опоясали кристаллы кольцами магических чертежей и не дали им разрушить всё. Стяжали они силу, и никто кроме них не смел спускаться в их недры или подходить к укреплённым пещерам.
Помощь всем магам тха-ырг и гит. Школа Чародейства.
Взяло Триединство кристаллы унобтаниума и изменило их, наделив жизнью. Начал минерал распространять себя, подобно растению, используя для этого магическую энергию. С избытком черпал её он из пространства чистой маны и щедро сеял вокруг. В вспышках магического света разрастались камни его и побегами выстреливали. Принцип работы кристаллов уже давно был изложен в одном из обсуждачей, добавлю что новый минерал пусть будут не фиолетовым а красным, чтобы его можно было сразу отличить визуально. Названием будет «милитий», т.к. его первое месторождение расположено глубоко под одноименным городом тха-ырг. Если у кого-то ещё будут в дальнейшем другие месторождения, название может измениться, и каждый народ будет называть эту хуйню по-своему.
Семя было под гору брошено, взросло оно кристаллами, засиял магический свет по стенам пещер. Расширили залы подгорные первые выбросы энергий хаотических, в настоящую сеть с множеством выходов на поверхность превратили лазы и стали в них остатки маны выводить. Но большая часть энергии уходила на искажение камня. Мало было крупным цветкам-камням своей маны, но усилить себя могли они, близость к проявлениям стихий приобретая. Подобно элементалям, что в жерле вулкана написаются силой земли и огня, могли кристаллы милития из близости со стихией пользу извлечь. Жар лавы, соединения двух стихий, ублажал этот адский цветок и выбросами силы своей тянул он её из недр планеты, преображая облик пещер. Расцветило мерцание оранжевой крови земной тёмные своды, разбежались по расколам ручейки расплавленного камня, согрелась гора изнутри и налилась теплом. Будто маленькими вулканами покрылась и дрожала после каждого магического выброса, недостаточно сильно чтобы разрушить или ослабить конструкции Милитиса, ещё не лихорадкой землетрясения, но мягким пока трепетом мурчащей кошки. Местами, в колоссальных подземных пещерах, которые обживали чудовищные красные цветки, разливались целые озёра из раскаленной магмы. Растения уже начали тянуть свои твердые побеги в пещеры ведущие наружу. Этими тоннелями выходил воздух теплый, импульсы лишней энергии тех цветков, что у самой поверхности обжились, туда же и потянулись молодые цветки, когда обжили пещеру. Дикие импульсы исказили флору и фауну склонов горы мутациями, и либо приспосабливалось создание к жизни с магией в союзе, либо гибло. Так начали новые виды рождаться, для этой горы уникальные.
Под Милитисом теперь натуральный Адъ, огромные пещеры, хоть на драконе летай, везде течёт лава, ещё и все облеплено кристаллом, который начинает понемногу выползать из пещер и гасить/мутировать живность и растения на склоне выбросами. Реально мощные импульсы только раз в день-другой, так что шароебиться там можно, но только осторожно. Какая-нибудь мелочь всегда может неприятно ёбнуть и оставить тебя без ноги или с третьей ногой.
А затем, вошло Триединство в умы смертных, что были в магии сильны, и стало им секреты новой магической школы Чародейства нашептывать. И не только Тха-Ырг были среди тех смертных, но и Гит, ибо помнило оно как Люцифер его чадам так же помог. Школа та раскрывала как сами магические потоки направлять словом особым, жестом, символом или чертежом, чтобы силу творений любой другой школы усложнить или усилить как просто так, так и с помощью магических кристаллов и как избыточную энергию милития направлять, предотвращая рост и выбросы. Вошли в пещеры обученные той науке мудрые братья, все из ордена Чёрного Трезубца, верного крыла Наведама. Опоясали кристаллы кольцами магических чертежей и не дали им разрушить всё. Стяжали они силу, и никто кроме них не смел спускаться в их недры или подходить к укреплённым пещерам.
Помощь всем магам тха-ырг и гит. Школа Чародейства.
Кокоро. Огромное Древо. Сердце Шимы. Главный город Хитобито. Именно тут, между периодами активности, в кроне вечно-фиолетовой листвы, в божественном коконе, спит Белый Волк, Сын Лунного Волка, Аватар Последнего Хранителя.
Раз в десять лет, в день летнего солнцестояния, он покидает свое скрытое ото всех кристаллическое ложе и держит речь пред Шикохэддо, что внимательно внимают его словам, ибо через него говорит сам Последний Хранитель.
Этот день называется Каминохи - День Бога.
И вот, наши старые знакомые, Урумаки и Миномото, в окружении облачных в белое Шикохэддо, сидят на скамьях в специально подготовленной для этого дня зале на самом берегу озера. Их взоры обращены к виднеющемуся Древу и глаза внимательно разглядывают его, стараясь уловить малейшее движение. Быть может время речи настало?
И вот, наконец, в фиолетовой листве мелькнула белая тень. Белый Волк вышел к подопечным. В один прыжок перемахнув сквозь воды священного озера, тот оказался на выстроенном для него постаменте.
Раздался громогласный вой, предвещающий Откровение.
Белый Волк заговорил:
— Подчиняется все что есть в других мирах и в этом Законам определенным. Как Хитобито по Законам Истинного Слова живут, так и Вселенная с Природой вместе подчиняются Мироздания и Естества Законам. Как дитя инстинктивно к груди кормящей тянется, так и камень однозначно, под одного из воздействием Мироздания Законов, падает вниз.
— Сложны Законы Истинного Слова, пересекаются с друг-другом и множество исключений имеют. Законы Естества сложнее и, зачастую, не поддаются объяснению рациональному, но есть они и следуют им. Законы Мироздания сложны более еще, чем Законы Истинного Слова и Естества вместе взятые, ибо Тай-Таны прекрасный, гармоничный мир создали в котором все так как должно работает.
— Одна лишь вещь, не подчиняется Законам никаким которая - Хаос. Но не все есть Хаос, что не подчиняется известным вам Законам. Быть может это ваше видение Законов не дотягивает до понимания истинной сути вещей. Сказать вам могу лишь одно, следуйте Законам, исследуйте Их и понимайте о чем Они. Ибо у всего есть свое предназначение и применение, понять которое помогут вам Законы Мироздания - как основоположение вещей материальных и нет; Законы Естества - как основоположение вещей природных и звериных; Законы Истинного Слова - как основоположение вещей общественных и сознательных.
— Ноги свои направьте к забывшим, но вспоминающим народам и изучите известные им Законы, если сами не в силах осилить вспоминание.
Аватар Муноками взял паузу, дабы убедится, что слова его были записаны. А затем продолжил:
— На Востоке, среди барок, есть полководец один, под началом чьим был очищен праведным огнем остров Орт. Последний Хранитель впечатлен был воли его силой и приверженности делу своему. Хоть и направлен на путь свой он был Таннит, Волной Бескрайнего Моря, путь тот был схож с тем, по которому идут Хогу - Охотники. И даровал Муноками, Лунный Волк, ему камень красный душ. Отныне он один из Вас.
Сказав свое последнее слово, Белый Волк вздохнул, развернулся и вновь, в один прыжок, преодолел водную гладь, отделявшую его от кристаллической колыбели.
Каминохи был закончен.
бесплатным действием аватара#1 подстегиваю хитобито к изучению окружающего мира и поиску новых знаний
бесплатным действием аватара#2 предупреждаю их о том, что Ганнибал получил красный камень душ
Раз в десять лет, в день летнего солнцестояния, он покидает свое скрытое ото всех кристаллическое ложе и держит речь пред Шикохэддо, что внимательно внимают его словам, ибо через него говорит сам Последний Хранитель.
Этот день называется Каминохи - День Бога.
И вот, наши старые знакомые, Урумаки и Миномото, в окружении облачных в белое Шикохэддо, сидят на скамьях в специально подготовленной для этого дня зале на самом берегу озера. Их взоры обращены к виднеющемуся Древу и глаза внимательно разглядывают его, стараясь уловить малейшее движение. Быть может время речи настало?
И вот, наконец, в фиолетовой листве мелькнула белая тень. Белый Волк вышел к подопечным. В один прыжок перемахнув сквозь воды священного озера, тот оказался на выстроенном для него постаменте.
Раздался громогласный вой, предвещающий Откровение.
Белый Волк заговорил:
— Подчиняется все что есть в других мирах и в этом Законам определенным. Как Хитобито по Законам Истинного Слова живут, так и Вселенная с Природой вместе подчиняются Мироздания и Естества Законам. Как дитя инстинктивно к груди кормящей тянется, так и камень однозначно, под одного из воздействием Мироздания Законов, падает вниз.
— Сложны Законы Истинного Слова, пересекаются с друг-другом и множество исключений имеют. Законы Естества сложнее и, зачастую, не поддаются объяснению рациональному, но есть они и следуют им. Законы Мироздания сложны более еще, чем Законы Истинного Слова и Естества вместе взятые, ибо Тай-Таны прекрасный, гармоничный мир создали в котором все так как должно работает.
— Одна лишь вещь, не подчиняется Законам никаким которая - Хаос. Но не все есть Хаос, что не подчиняется известным вам Законам. Быть может это ваше видение Законов не дотягивает до понимания истинной сути вещей. Сказать вам могу лишь одно, следуйте Законам, исследуйте Их и понимайте о чем Они. Ибо у всего есть свое предназначение и применение, понять которое помогут вам Законы Мироздания - как основоположение вещей материальных и нет; Законы Естества - как основоположение вещей природных и звериных; Законы Истинного Слова - как основоположение вещей общественных и сознательных.
— Ноги свои направьте к забывшим, но вспоминающим народам и изучите известные им Законы, если сами не в силах осилить вспоминание.
Аватар Муноками взял паузу, дабы убедится, что слова его были записаны. А затем продолжил:
— На Востоке, среди барок, есть полководец один, под началом чьим был очищен праведным огнем остров Орт. Последний Хранитель впечатлен был воли его силой и приверженности делу своему. Хоть и направлен на путь свой он был Таннит, Волной Бескрайнего Моря, путь тот был схож с тем, по которому идут Хогу - Охотники. И даровал Муноками, Лунный Волк, ему камень красный душ. Отныне он один из Вас.
Сказав свое последнее слово, Белый Волк вздохнул, развернулся и вновь, в один прыжок, преодолел водную гладь, отделявшую его от кристаллической колыбели.
Каминохи был закончен.
бесплатным действием аватара#1 подстегиваю хитобито к изучению окружающего мира и поиску новых знаний
бесплатным действием аватара#2 предупреждаю их о том, что Ганнибал получил красный камень душ
Ближе к вечеру, Акхат наконец бросил проклятый плуг и кряхтя поплелся к дому, бессильно волоча хвост. К несчастью, до дома он дойти не смог и ему пришлось упасть на небольшую скамейку под сенью кривоствольного дерева. Акхат еще не слышал шум темного прилива, но постепенно старость брала своё. Обвисшая кожа, потертая чешуя, ноющие кости и дряблые мышцы. А ведь он был в восторге, когда увидел выделенные ему земли. Старый фермер и мечтать не мог о таком участке на Орте. Лишь спустя год он понял, что напрасно радовался. Черная болотная земля выглядела обманчиво плодородной, однако завезенные культуры на ней росли неохотно, часто выходили слабыми и болезненными, словно им чего-то не хватало. Возможно они просто не приспособлены под торфяную почву. Климат здесь также не помогал Акхату. От зимнего холода земля становилась сонной и по весне укрывалась моховым одеялом, не торопясь оттаивать в своих глубинах. Акхат надеялся, что под конец жизни он все-таки сумеет разгадать эту земледельческую загадку и превратит зябкое болото в цветущие сады и урожайные поля. Быть может, Майя вернется и унаследует плоды его трудов, если только Хор не решит их отобрать и поделить между другими барками.
Крайлакам тяжело самим заниматься земледелием, их гибкие, но мягкие тела не приспособлены для долгой и тяжелой работы на суше. Но пожрать с барочьего стола они любят, о да. Потому так охотно пускают ящеров на свои земли, объявляя над ними протекторат. В качестве платы, Акхат и подобные ему должны делиться тем немногим что сумели взрастить. Акхат недолюбливал крайлаков, этих скользких странных каракатиц с тупым, но давящим взглядом. И в особенности он не мог привыкнуть к их реву и визгу, которые они называли пением. А пели крайлаки часто. В конце-концов, его дочь Майя первой не выдержала жизни на болотах и сбежала прочь. Она давно грезила неким дивным островом на юге, близ некридских земель, где живут помешанные на порядке вещей существа, храбро противостоящие червям. Возможно, она направилась именно туда. Так, старый барка остался совсем один. У него было два сына, но старший Арий погиб гораздо раньше, защищая Орт от набегов костяного воинства, а Дауд с самого начала решил бежать в Кадис и с тех пор от него не было вестей.
Акхат нащупал во внутреннем кармане рубахи холщовый талисман, оставленный дочерью. Он был прост и представлял собой кусочек толстого каната, обмотанный белой тканью и подвязанный синей нитью. Это талисман мореплавателей и рыбаков, куколка Бегущей по Волнам. Она бы сейчас больше пригодилась Майе, чем ему. Образ Бегущей по Волнам несколько раз менялся. Изначально, он произошел из детской сказки о Мраморной Утопленнице, как следует из названия, утонувшей в Мраморном Море. Это была грустная, но поучительная сказка о заплывших слишком далеко в море брата и сестру. Сестра принесла себя в жертву морскому змию, чтобы спасти брата, но Таннит наполнила водой её легкие и забрала её душу прежде чем ту поглотит пасть чудовища. Чуть позже этой сказке придумали продолжение и Мраморная Утопленница стала Бегущей по Волнам - духом на службе Таннит, который помогает терпящим бедствия на воде. Некоторые верили в неё всерьез и перед отплытием молились, прижимая к сердцу белый талисман. Многие переселенцы бежавшие с Орта несли с собой эту куколку. Оказавшись в болотных землях, она осталась символом их духа-хранителя, уже не связанного с мореплаванием.
Акхат закашлялся, от пересохшего горла. Он поднялся со скамейки и направился к колодцу во дворе, но через пару шагов глаза его застила обморочная темнота, а уши заложило сплошным бескрайним шумом.
"Вот и показался темный прилив" - подумал Акхат, чувствуя как неумолимая сила клонит его вниз.
Он ждал, что влажная земля встретит его мягким и липким ударом, но этого не случилось. Он завис над ней, на чьих то руках, которые бережно подхватили его, не дав упасть. Казалось, он висел так несколько минут, пока ушедшая погулять душа по крупицам возвращалась в онемевшее тело.
- Спасибо большое - простонал-прошипел Акхат, позволив отвести себя обратно к скамейке - Это ты, Ион? Будь добр, подай мне воды. Похоже я переоценил свои силы.
Ион, барка с соседнего участка, протянул Акхату деревянную кружку с водой. Барка часть выпил, а часть вылил на чешуйчатую голову и отряхнулся, часто моргая.
- Хотелось в этом году вспахать больше земли. После дани чертовым осьминогам у меня едва остается запасов на зиму. Жаль, сегодня меня хватило лишь на самую малость. А ты...
Барка поднял глаза, обращаясь к соседу, но тот быстро прошел мимо. Перед лицом Акхата мелькнула белая ткань. Запнувшись на полуслове, Акхат проследил, как стройная фигурка барки запахнутая в холщовый плащ, направилась к его огороду. Это был не Ион.
- Таннита Беловодная... - прошептал Акхат.
Она не шла, а словно плыла над землей, под её поступью не сминался мох и не пригибалась трава. Белый плащ и синий шарф медленно развевались в воздухе, хотя никакого ветра не было.
Бегущая по волнам ухватилась за плуг и тот поплыл вместе с ней, поднимая за собой пласты мокрой земли. Она двигалась легко и без усилий, ведя за собой плуг словно расчесывая водную гладь и земля бурлила подобно морской пене.
Акхат как не старался, не мог рассмотреть её лица. И виной тому было не его старческое зрение, а белый капюшон плаща, полностью скрывающий голову ящерки. Акхат поднялся и поплелся за ней так быстро как только мог. Он вспоминал прикосновения Бегущей по Волнам. Теперь они казались ему такими родными и близкими, словно к нему прикоснулся тот, кого он давно знал. Почему он решил, что это был старый алкоголик Ион? Её запах, едва уловимый, но такой теплый и нежный, он мог принадлежать только одной барке. Отец никогда не забудет запаха и касаний своей дочери.
- Майя... Майя, это ты?
Акхат понимал, что бредит. Возможно он ударился головой когда упал, и провалился в этот прекрасный сон. Вот сейчас, он подойдет к ней, поднимет белый капюшон и немедленно проснется. Вот сейчас...
Ему оставалось лишь десяток шагов, когда Бегущая по Волнам внезапно бросила плуг и растворилась в воздухе белесым туманом. Акхат упал на колени, сгребая этот туман, отчего-то чужой и холодный на ощупь. Он не проснулся.
Акхат обвел взглядом вспаханную землю вокруг. Её было намного больше, чем он рассчитывал вспахать своими усилиями. То, на что старик вроде него потратит неделю, было сделано за минуты посланницей Таннит.
Богиня их бережет.
Богиня их не забывает.
И Бегущая по Волнам продолжает хранить барок, не важно, на воде или на суше.
*
Акхат не ожидал что Ион ему поверит. По правде говоря, он сам не верил тому что видел. Однако ему надо было выговориться, а уж Ион всегда был хорошим собеседником.
Впрочем, убеждать Иона не потребовалось. Забывшийся в работе Акхат не заметил, что по их поселению уже месяц ходят слухи о белоплащнице с синим шарфом, то там то тут помогающей баркам. Говорят, что те кто сталкивался с ней вплотную, чувствовали в ней своего родственника. Так у посланницы Таннит появилось третье имя - Белая Сестра.
Акхат покачал головой и снова крепко сжал холщовый талисман. Возможно он еще не раз её увидит. Он будет просить её и молить лишь об одном - помочь Майе в её путешествии, если та еще жива.
Спустя несколько месяцев, в лесу неподалеку от поселения был установлен небольшой алтарь с вырезанным из дерева идолом. Для идола, жители поселения шили белый плащ с синим шарфом и время от времени меняли их на новые, а старые использовали для чучел на огородах.
Они подносили дары к алтарю, законную долю Бегущей по Волнам, урожай, которого теперь было достаточно и для дани крайлакам, и самим баркам.
Они молились ей и благодарили её, а она незримо парила за их спинами - маленький упрямый мираж, решивший стать божеством для смертных.
Расовое улучшение для миражей - позволяет питаться верой и становиться младшими богами. 12 праны. Подробности в канцелярии. Ухожу в ноль, не считая подарочных 3 праны для заказа.
Осталось действие аватара, будут еще посты
Художественная часть выше не претендует на канон, но демонстрирует гипотетического даймона который мог бы возникнуть. В общем на усмотрение
Крайлакам тяжело самим заниматься земледелием, их гибкие, но мягкие тела не приспособлены для долгой и тяжелой работы на суше. Но пожрать с барочьего стола они любят, о да. Потому так охотно пускают ящеров на свои земли, объявляя над ними протекторат. В качестве платы, Акхат и подобные ему должны делиться тем немногим что сумели взрастить. Акхат недолюбливал крайлаков, этих скользких странных каракатиц с тупым, но давящим взглядом. И в особенности он не мог привыкнуть к их реву и визгу, которые они называли пением. А пели крайлаки часто. В конце-концов, его дочь Майя первой не выдержала жизни на болотах и сбежала прочь. Она давно грезила неким дивным островом на юге, близ некридских земель, где живут помешанные на порядке вещей существа, храбро противостоящие червям. Возможно, она направилась именно туда. Так, старый барка остался совсем один. У него было два сына, но старший Арий погиб гораздо раньше, защищая Орт от набегов костяного воинства, а Дауд с самого начала решил бежать в Кадис и с тех пор от него не было вестей.
Акхат нащупал во внутреннем кармане рубахи холщовый талисман, оставленный дочерью. Он был прост и представлял собой кусочек толстого каната, обмотанный белой тканью и подвязанный синей нитью. Это талисман мореплавателей и рыбаков, куколка Бегущей по Волнам. Она бы сейчас больше пригодилась Майе, чем ему. Образ Бегущей по Волнам несколько раз менялся. Изначально, он произошел из детской сказки о Мраморной Утопленнице, как следует из названия, утонувшей в Мраморном Море. Это была грустная, но поучительная сказка о заплывших слишком далеко в море брата и сестру. Сестра принесла себя в жертву морскому змию, чтобы спасти брата, но Таннит наполнила водой её легкие и забрала её душу прежде чем ту поглотит пасть чудовища. Чуть позже этой сказке придумали продолжение и Мраморная Утопленница стала Бегущей по Волнам - духом на службе Таннит, который помогает терпящим бедствия на воде. Некоторые верили в неё всерьез и перед отплытием молились, прижимая к сердцу белый талисман. Многие переселенцы бежавшие с Орта несли с собой эту куколку. Оказавшись в болотных землях, она осталась символом их духа-хранителя, уже не связанного с мореплаванием.
Акхат закашлялся, от пересохшего горла. Он поднялся со скамейки и направился к колодцу во дворе, но через пару шагов глаза его застила обморочная темнота, а уши заложило сплошным бескрайним шумом.
"Вот и показался темный прилив" - подумал Акхат, чувствуя как неумолимая сила клонит его вниз.
Он ждал, что влажная земля встретит его мягким и липким ударом, но этого не случилось. Он завис над ней, на чьих то руках, которые бережно подхватили его, не дав упасть. Казалось, он висел так несколько минут, пока ушедшая погулять душа по крупицам возвращалась в онемевшее тело.
- Спасибо большое - простонал-прошипел Акхат, позволив отвести себя обратно к скамейке - Это ты, Ион? Будь добр, подай мне воды. Похоже я переоценил свои силы.
Ион, барка с соседнего участка, протянул Акхату деревянную кружку с водой. Барка часть выпил, а часть вылил на чешуйчатую голову и отряхнулся, часто моргая.
- Хотелось в этом году вспахать больше земли. После дани чертовым осьминогам у меня едва остается запасов на зиму. Жаль, сегодня меня хватило лишь на самую малость. А ты...
Барка поднял глаза, обращаясь к соседу, но тот быстро прошел мимо. Перед лицом Акхата мелькнула белая ткань. Запнувшись на полуслове, Акхат проследил, как стройная фигурка барки запахнутая в холщовый плащ, направилась к его огороду. Это был не Ион.
- Таннита Беловодная... - прошептал Акхат.
Она не шла, а словно плыла над землей, под её поступью не сминался мох и не пригибалась трава. Белый плащ и синий шарф медленно развевались в воздухе, хотя никакого ветра не было.
Бегущая по волнам ухватилась за плуг и тот поплыл вместе с ней, поднимая за собой пласты мокрой земли. Она двигалась легко и без усилий, ведя за собой плуг словно расчесывая водную гладь и земля бурлила подобно морской пене.
Акхат как не старался, не мог рассмотреть её лица. И виной тому было не его старческое зрение, а белый капюшон плаща, полностью скрывающий голову ящерки. Акхат поднялся и поплелся за ней так быстро как только мог. Он вспоминал прикосновения Бегущей по Волнам. Теперь они казались ему такими родными и близкими, словно к нему прикоснулся тот, кого он давно знал. Почему он решил, что это был старый алкоголик Ион? Её запах, едва уловимый, но такой теплый и нежный, он мог принадлежать только одной барке. Отец никогда не забудет запаха и касаний своей дочери.
- Майя... Майя, это ты?
Акхат понимал, что бредит. Возможно он ударился головой когда упал, и провалился в этот прекрасный сон. Вот сейчас, он подойдет к ней, поднимет белый капюшон и немедленно проснется. Вот сейчас...
Ему оставалось лишь десяток шагов, когда Бегущая по Волнам внезапно бросила плуг и растворилась в воздухе белесым туманом. Акхат упал на колени, сгребая этот туман, отчего-то чужой и холодный на ощупь. Он не проснулся.
Акхат обвел взглядом вспаханную землю вокруг. Её было намного больше, чем он рассчитывал вспахать своими усилиями. То, на что старик вроде него потратит неделю, было сделано за минуты посланницей Таннит.
Богиня их бережет.
Богиня их не забывает.
И Бегущая по Волнам продолжает хранить барок, не важно, на воде или на суше.
*
Акхат не ожидал что Ион ему поверит. По правде говоря, он сам не верил тому что видел. Однако ему надо было выговориться, а уж Ион всегда был хорошим собеседником.
Впрочем, убеждать Иона не потребовалось. Забывшийся в работе Акхат не заметил, что по их поселению уже месяц ходят слухи о белоплащнице с синим шарфом, то там то тут помогающей баркам. Говорят, что те кто сталкивался с ней вплотную, чувствовали в ней своего родственника. Так у посланницы Таннит появилось третье имя - Белая Сестра.
Акхат покачал головой и снова крепко сжал холщовый талисман. Возможно он еще не раз её увидит. Он будет просить её и молить лишь об одном - помочь Майе в её путешествии, если та еще жива.
Спустя несколько месяцев, в лесу неподалеку от поселения был установлен небольшой алтарь с вырезанным из дерева идолом. Для идола, жители поселения шили белый плащ с синим шарфом и время от времени меняли их на новые, а старые использовали для чучел на огородах.
Они подносили дары к алтарю, законную долю Бегущей по Волнам, урожай, которого теперь было достаточно и для дани крайлакам, и самим баркам.
Они молились ей и благодарили её, а она незримо парила за их спинами - маленький упрямый мираж, решивший стать божеством для смертных.
Расовое улучшение для миражей - позволяет питаться верой и становиться младшими богами. 12 праны. Подробности в канцелярии. Ухожу в ноль, не считая подарочных 3 праны для заказа.
Осталось действие аватара, будут еще посты
Художественная часть выше не претендует на канон, но демонстрирует гипотетического даймона который мог бы возникнуть. В общем на усмотрение
Выдержки из «Записок о странствиях» Зинара Таскийца, одного из богатейших баркских купцов своего времени и известного путешественника, а так же географа родом из Кадиса, о увиденном им в землях восточных варваров.
Был то XX год от свержения на Иласк, когда встретил я рогатых купцов из восточных земель в порту Кадиса. Редко их племя заплывало в наши земли, торгуя в основном с Жёлтой степью, откуда прибывали к нам шкуры, кони и металлы с гор, потому жутко удивился я, услышав у пристани рёв их низких голосов и, сгорая от любопытства, приблизился чтобы послушать их спор со стражей. Дело было в их корабле, а точнее в том что принесло его сюда. У длинной и вместительной ладьи рогатых варваров не было ни паруса ни весел, вместо этого, запряжены были в неё три огромных чешуйчатых чудовища цвета морской волны. О них и шел спор, ибо стражники сказали что если тха-ырг не уведут чудовищ из порта, то в них полетят стрелы, ибо натерпелись от белых монстров северян и орды фиолетового дьябола, а торговцы говорили, что звери их никогда не причинят вреда без приказа и единственный способ заставить их кого-то съесть это как раз пустить стрелы. Знал я что истинны слова гладкокожих, и хотел было вступиться за них, но стоило завести мне разговор со стражей, один синий и почти не лысый чужеземец отвел меня в сторону. Он сказал: «Не вмешиваться, Уважаемый Маленький Дракон, не надо, да простит твой род что я не понимаю твое старшее имена, наш корабль ведет Вед, он знает умы всех живых, он найдет путь добрым словам и взаимной выгоде», после чего предложил понаблюдать за спором. И в подтверждение его слов, распаленный начальник береговой стражи скоро успокоился, расслабился и стал сговорчивее, а затем и поверил в безвредность чешуйчатых тварей. Удивительно, но пока они говорили и на самого меня нахлынула волна спокойствия, исходившая от замотанного в черные одежды шамана варваров. Я слышал истории о том, что крылатые бестии с востока могут успокоить или разгневать словом и повелевают зверями, но считал их сказками, однако в тот день судьба подарила мне возможность убедиться в том что это есть чистая правда, и мои дальнейшие странствия позволили ещё не раз наблюдать эту силу в действии. Когда все было обговорено, тха-ырг засуетились, принялись разгружать корабль, а тот что встретил меня представился сам и представил меня их «веду». Признаюсь, что хоть этот дьябол сопровождал меня в странствиях по варварским землям не один месяц, я до сих пор не могу выговорить его имени, звали его так, что зубы сломаешь и гортань вывихнешь пока произнесешь, так что звал я его просто Дэб. Как он сказал, это у них частое родовое имя для «синих». Он предложил мне оставить на время свою лавку на помощника и угоститься вином в таверне которую я выберу сам за его счет, в благодарность за гостеприимство к чужакам, и простит меня Таннит за то что начал я тогда пить с самого утра, отказаться было совсем нельзя, ибо подловил он меня этим предложением на самом оптимистичном порыве духа, к тому же предложив за вином поведать о дальних землях и истории плавания, будто зная как жаден я таких рассказов. Будучи оба купцами, начали мы с обсуждения нашего хлеба насущного. По словам Дэба, торгуют они с моими соплеменниками из Жёлтой степи не так давно, поставляя в основном коней, шкуры, ткани, пергамент и всё что могут ещё дать их многочисленные стада скота и плодородная пойма Нила, орошаемая дополнительно каналами, которые роют для них драконы с гор, следуя за изумрудными, знающими пути воды. Ещё он говорил о рыцарях Наведама, из ордена Чёрного Трезубца, которого любят по его словам все деловые дьяболис за «понимание общей выгоды», чего я тогда совсем не понял. Эти рыцари владели магией, о которой и я слышал, но совсем мало, как объяснил мне Дэб, это от того что даже не весь народ его родной страны понимает это мастерство, не говоря уже о чужеземцах. Но следуя «общей взаимной выгоде», как он сказал, многие шаманы из этого ордена принимали богатых гостей из Жёлтой степи и Кадиса с их хворями и исцеляли болезни, а те в благодарность щедро одаривали храм. Что удивило меня, так это то что на востоке вера имеет совершенно другой смысл, не как у нас. Она проникает во всю их жизнь, но не так ограничивает их, позволяя им дикие для нас вещи. Например, эти шаманы-целители совершенно не стеснялись брать плату за свои услуги, да и к тому же считали это богоугодным делом, мол их бог велел им практиковаться в науках, а ещё велел искать во всем выгоду для себя и других. Да и сам Дэб, соблюдая множество мелких обрядов связанных с тремя ликами его божества, не стеснялся вина, женщин всех встречавшихся в Кадисе рас, курения трав и употребления прочих неизвестных мне субстанций, которые на меня особого эффекта не дали. Он долго пытался объяснить мне что-то про распространение любви Творения, но поскольку понимал я его плохо, обошелся в объяснении своего взгляда на всё это в конце концов весьма просто, и его варварскую речь я здесь приведу дословно: «Зынарр, наш Разрушение пожирает грешников и сжигает в адских мирах, но только тех кто злой. Если я… как это по вашему… нурэ женщина, я не злой, она хотела нуре, вот я её и нурэ во все… ну ты понял. Если я пил вино и танцевал, я не злой, я был в веселье. А вот если я бы стал нурэ чужих жён насильно или резать всех по пьяни, как последний дрыгхад (тха-ыргское слово для представителей секты радикальных гедонистов-разрушенцев, - прим. автора), то это было бы зло. Такое Разрушение не прощает даже берсеркам, за это нужно платить». Окончив с культурным обменом к следующему утру, и обойдя порядочное количество примечательных портовых заведений, мы решили вернуться наконец к делам. И тут вспомнил я снова про эту их «всеобщую выгоду», потому как выяснилось что не зря дал рогатым чертям их бог целую книгу про это дело. Рассказал мне Дэб что прибыли они сюда как только узнали с какой зверской наценкой степные барки перепродают коней, да подсчитали сколько денег они смогут поиметь если наладят канал поставок кадисским купцам через море по более конкурентноспособным ценам. Насчет цен он был прав, предложение их капитана, который присоединился к нам за завтраком, было значительно приятнее того, что встречалось на рынке, который он за день неплохо изучил. Оно позволяло мне выгодно вложиться в это, так что мы тут же мы обстряпали всё дело. Начали мы с ведом говорить о сотрудничестве, о том чтобы в их торговый путь денег вложить на охрану караванов и прочие издержки в обмен на постоянную скидку, договорились, и получил я приглашение в их земли как знак расположения. Любопытство мое часто заносило меня в дальние края, и в этот раз я как и прежде не смог воспротивиться зову неизведанного. Вскоре их баржа и мой корабль груженный товаром отплыли из порта и устремились к востоку и все было спокойно, пока в море нас не застал чудовищный шторм, во время которого чудом не лишился я жизни...
Был то XX год от свержения на Иласк, когда встретил я рогатых купцов из восточных земель в порту Кадиса. Редко их племя заплывало в наши земли, торгуя в основном с Жёлтой степью, откуда прибывали к нам шкуры, кони и металлы с гор, потому жутко удивился я, услышав у пристани рёв их низких голосов и, сгорая от любопытства, приблизился чтобы послушать их спор со стражей. Дело было в их корабле, а точнее в том что принесло его сюда. У длинной и вместительной ладьи рогатых варваров не было ни паруса ни весел, вместо этого, запряжены были в неё три огромных чешуйчатых чудовища цвета морской волны. О них и шел спор, ибо стражники сказали что если тха-ырг не уведут чудовищ из порта, то в них полетят стрелы, ибо натерпелись от белых монстров северян и орды фиолетового дьябола, а торговцы говорили, что звери их никогда не причинят вреда без приказа и единственный способ заставить их кого-то съесть это как раз пустить стрелы. Знал я что истинны слова гладкокожих, и хотел было вступиться за них, но стоило завести мне разговор со стражей, один синий и почти не лысый чужеземец отвел меня в сторону. Он сказал: «Не вмешиваться, Уважаемый Маленький Дракон, не надо, да простит твой род что я не понимаю твое старшее имена, наш корабль ведет Вед, он знает умы всех живых, он найдет путь добрым словам и взаимной выгоде», после чего предложил понаблюдать за спором. И в подтверждение его слов, распаленный начальник береговой стражи скоро успокоился, расслабился и стал сговорчивее, а затем и поверил в безвредность чешуйчатых тварей. Удивительно, но пока они говорили и на самого меня нахлынула волна спокойствия, исходившая от замотанного в черные одежды шамана варваров. Я слышал истории о том, что крылатые бестии с востока могут успокоить или разгневать словом и повелевают зверями, но считал их сказками, однако в тот день судьба подарила мне возможность убедиться в том что это есть чистая правда, и мои дальнейшие странствия позволили ещё не раз наблюдать эту силу в действии. Когда все было обговорено, тха-ырг засуетились, принялись разгружать корабль, а тот что встретил меня представился сам и представил меня их «веду». Признаюсь, что хоть этот дьябол сопровождал меня в странствиях по варварским землям не один месяц, я до сих пор не могу выговорить его имени, звали его так, что зубы сломаешь и гортань вывихнешь пока произнесешь, так что звал я его просто Дэб. Как он сказал, это у них частое родовое имя для «синих». Он предложил мне оставить на время свою лавку на помощника и угоститься вином в таверне которую я выберу сам за его счет, в благодарность за гостеприимство к чужакам, и простит меня Таннит за то что начал я тогда пить с самого утра, отказаться было совсем нельзя, ибо подловил он меня этим предложением на самом оптимистичном порыве духа, к тому же предложив за вином поведать о дальних землях и истории плавания, будто зная как жаден я таких рассказов. Будучи оба купцами, начали мы с обсуждения нашего хлеба насущного. По словам Дэба, торгуют они с моими соплеменниками из Жёлтой степи не так давно, поставляя в основном коней, шкуры, ткани, пергамент и всё что могут ещё дать их многочисленные стада скота и плодородная пойма Нила, орошаемая дополнительно каналами, которые роют для них драконы с гор, следуя за изумрудными, знающими пути воды. Ещё он говорил о рыцарях Наведама, из ордена Чёрного Трезубца, которого любят по его словам все деловые дьяболис за «понимание общей выгоды», чего я тогда совсем не понял. Эти рыцари владели магией, о которой и я слышал, но совсем мало, как объяснил мне Дэб, это от того что даже не весь народ его родной страны понимает это мастерство, не говоря уже о чужеземцах. Но следуя «общей взаимной выгоде», как он сказал, многие шаманы из этого ордена принимали богатых гостей из Жёлтой степи и Кадиса с их хворями и исцеляли болезни, а те в благодарность щедро одаривали храм. Что удивило меня, так это то что на востоке вера имеет совершенно другой смысл, не как у нас. Она проникает во всю их жизнь, но не так ограничивает их, позволяя им дикие для нас вещи. Например, эти шаманы-целители совершенно не стеснялись брать плату за свои услуги, да и к тому же считали это богоугодным делом, мол их бог велел им практиковаться в науках, а ещё велел искать во всем выгоду для себя и других. Да и сам Дэб, соблюдая множество мелких обрядов связанных с тремя ликами его божества, не стеснялся вина, женщин всех встречавшихся в Кадисе рас, курения трав и употребления прочих неизвестных мне субстанций, которые на меня особого эффекта не дали. Он долго пытался объяснить мне что-то про распространение любви Творения, но поскольку понимал я его плохо, обошелся в объяснении своего взгляда на всё это в конце концов весьма просто, и его варварскую речь я здесь приведу дословно: «Зынарр, наш Разрушение пожирает грешников и сжигает в адских мирах, но только тех кто злой. Если я… как это по вашему… нурэ женщина, я не злой, она хотела нуре, вот я её и нурэ во все… ну ты понял. Если я пил вино и танцевал, я не злой, я был в веселье. А вот если я бы стал нурэ чужих жён насильно или резать всех по пьяни, как последний дрыгхад (тха-ыргское слово для представителей секты радикальных гедонистов-разрушенцев, - прим. автора), то это было бы зло. Такое Разрушение не прощает даже берсеркам, за это нужно платить». Окончив с культурным обменом к следующему утру, и обойдя порядочное количество примечательных портовых заведений, мы решили вернуться наконец к делам. И тут вспомнил я снова про эту их «всеобщую выгоду», потому как выяснилось что не зря дал рогатым чертям их бог целую книгу про это дело. Рассказал мне Дэб что прибыли они сюда как только узнали с какой зверской наценкой степные барки перепродают коней, да подсчитали сколько денег они смогут поиметь если наладят канал поставок кадисским купцам через море по более конкурентноспособным ценам. Насчет цен он был прав, предложение их капитана, который присоединился к нам за завтраком, было значительно приятнее того, что встречалось на рынке, который он за день неплохо изучил. Оно позволяло мне выгодно вложиться в это, так что мы тут же мы обстряпали всё дело. Начали мы с ведом говорить о сотрудничестве, о том чтобы в их торговый путь денег вложить на охрану караванов и прочие издержки в обмен на постоянную скидку, договорились, и получил я приглашение в их земли как знак расположения. Любопытство мое часто заносило меня в дальние края, и в этот раз я как и прежде не смог воспротивиться зову неизведанного. Вскоре их баржа и мой корабль груженный товаром отплыли из порта и устремились к востоку и все было спокойно, пока в море нас не застал чудовищный шторм, во время которого чудом не лишился я жизни...
Мрачно улыбался Угрюмый бог, наблюдая за кошмарами, роящимися вокруг доставившего ему столько проблем сына степей. Нет, он не насылал их, хоть и был шаман близок к смерти, как никогда до того; возможно, это были видения будущего, возможно, просто эманации напитанной болью и страданиями бессчётных рабов земли...
Улыбка Отца Разложения стала ещё шире. Он придумал, как покарать шамана.
Перенёсся он к самому старому и самому большому кладбищу рабов в Некриде, где покоились в подлинном и окончательном равенстве и единстве представители всех рас, населявших Терру, и, опустившись на землю, полную костей и панцирей, заговорил. И каждое слово его, исполненное чёрной злобы и ненависти, проливалось на землю медленными тягучими каплями, пробуждая, подчиняя, объединяя всё, что столько лет лежало в отравленной земле южного материка...
Наконец замкнул уста Червь, и вновь улыбнулся, глядя на землю. И зазвучал из-под земли голос тысячи мёртвых, поднятых и сплавленных в единое существо, и ответил ему Угрюмый. Не знают смертные языка, звучавшего в ту ночь над кладбищем, и нескоро узнают, ибо то был неизмеримо чуждый всему живому язык полуразумных некротических автоматов, состоящий из мгновенных эманаций магии смерти. Прошло совсем немного времени, и странное сине-зелёное сияние над кладбищем погасло: новорожденное существо помчалось с доступной лишь нематериальному скоростью на восток, туда, куда влёк его приказ бога, Угрюмый же продолжил свой путь.
Познакомьтесь, Угрюмая топь. Это некая здоровенная лужа из эктоплазмы, передвигающаяся под землёй, способная учинить всё, что было в сне заразного шамана, а именно, во-первых, анимировать кости с большей силой, чем некриды (до уровня "вырвалось из плоти"), во-вторых, формировать призрачные, но способные взаимодействовать с материей на относительно грубом уровне руки в большом количестве (опять-таки как в посте) и, в-третьих, способное вещать от имени бога (Угрюмого), то есть технически это получается аватар. Физические воздействия против него очевидно почти бесполезны, может быть атакован и, чисто теоретически, уничтожен в основном средствами экзорцит-борьбы и прочим подобным - призрак же.
Сейчас направлена, дабы сделать сон шамана вещим.
Улыбка Отца Разложения стала ещё шире. Он придумал, как покарать шамана.
Перенёсся он к самому старому и самому большому кладбищу рабов в Некриде, где покоились в подлинном и окончательном равенстве и единстве представители всех рас, населявших Терру, и, опустившись на землю, полную костей и панцирей, заговорил. И каждое слово его, исполненное чёрной злобы и ненависти, проливалось на землю медленными тягучими каплями, пробуждая, подчиняя, объединяя всё, что столько лет лежало в отравленной земле южного материка...
Наконец замкнул уста Червь, и вновь улыбнулся, глядя на землю. И зазвучал из-под земли голос тысячи мёртвых, поднятых и сплавленных в единое существо, и ответил ему Угрюмый. Не знают смертные языка, звучавшего в ту ночь над кладбищем, и нескоро узнают, ибо то был неизмеримо чуждый всему живому язык полуразумных некротических автоматов, состоящий из мгновенных эманаций магии смерти. Прошло совсем немного времени, и странное сине-зелёное сияние над кладбищем погасло: новорожденное существо помчалось с доступной лишь нематериальному скоростью на восток, туда, куда влёк его приказ бога, Угрюмый же продолжил свой путь.
Познакомьтесь, Угрюмая топь. Это некая здоровенная лужа из эктоплазмы, передвигающаяся под землёй, способная учинить всё, что было в сне заразного шамана, а именно, во-первых, анимировать кости с большей силой, чем некриды (до уровня "вырвалось из плоти"), во-вторых, формировать призрачные, но способные взаимодействовать с материей на относительно грубом уровне руки в большом количестве (опять-таки как в посте) и, в-третьих, способное вещать от имени бога (Угрюмого), то есть технически это получается аватар. Физические воздействия против него очевидно почти бесполезны, может быть атакован и, чисто теоретически, уничтожен в основном средствами экзорцит-борьбы и прочим подобным - призрак же.
Сейчас направлена, дабы сделать сон шамана вещим.
Трип проёбан, но сообщения легитимны
примечание: Угрюмая топь из прошлого поста стоила всё те же шесть маны, это откат-переделка
Было одной ночью всем разумным, спящим и неспящим на Терре, одно и то же видение.
Будто вздымается над Южным Полушарием громада Великого Червя, облачённого в панцирь, подобный некридским. И разворачивается он, поднимая руки к возникающему позади него ещё большему существу, облачённому в сплошной саван, и гремит голос его: "Узрите, те, кто готов принять истинную веру и быть проводником её! Узрите, ибо грядёт в мир госпожа моя и всего народа Некридов, источник и конец всего сущего, подательница вечной жизни и вечной смерти - Мать Всех Костей! Придёт она в сиянии Вечности, дабы очистить Терру от тех недостойных, кто отказывается видеть последнее благословение её в конце своего пути, и одарить тех, кто помнит о ней - ибо всякая Мать добра к своим чадам!"
Растаяла громада Угрюмого бога и Матери Костей. Иное видение возникло во тьме, показывая алтари на местах захоронения, украшенные костями и черепами, и существ в мантиях, шепчущих молитвы остовам воссоединившихся с Вечностью. Зазвучал в темноте теплый голос Великого Червя: "Поклонение ей есть каждый удар могильного заступа, каждая горсть могильной земли и мёртвой плоти, каждая смерть и каждая жизнь за гранью смерти! Послала она уже на Терру тех, кто должен был нести её слово - некридов и меня, Угрюмого Бога, но не вняли многие народы, и потому грядёт она сама, дабы открыть уши тем, кто не слышал, и воздать каждому по мудрости его! Молись, и она услышит тебя, и даст тебе то, что ты попросишь!"
Вид расплывается дымом, из-под него проступает следующее изображение: существо той же расы, что и носитель сновидения, стоит среди стремительно меняющихся, стареющих и рассыпающихся прахом людей и вещей и улыбается, иногда слегка посверкивая зелёными глазами. Голос вещает: "Вечную жизнь любопытствующим."
Это же существо стоит во главе армии, меча в противников снопы кричащих душ: враги бегут, вопя от ужаса, падают на землю иссохшими трупами, состарившись в мгновение ока, или разлетаются на части, а их полупрозрачные образы устремляются обратно в руки колдуна. Голос гремит сталью, перекрывая крики умирающих: "Силу жаждущим!"
И наконец, последнее видение явилось. Показало оно немощного старика, спящего на каменном ложе, медленно испускающего дух. В глазах старика стремительно мелькают образы из его жизни, пока наконец в них не застывает изображение Матери Всех Костей. Старик счастливо улыбается, подобно ребенку и навсегда опускает тяжелые веки. Звучит голос Отца Разложения становясь более вкрадчивым, мягким и тихим: "Покой уставшим..."
Теперь видно лишь звёздное небо, и на его фоне стоит огромная тень, укрывающая своим саваном всю Терру.
"Так сказано, и так будет... Ибо слово Южных Богов крепко."
-3 маны. Обращение ко ВСЕМ разумным существам Терры, во сне или в виде личного видения
И, пока звучало это обращение, сотворил Угрюмый ещё одно чудо, столь же великое, сколь и незаметное для смертных. Усилил он души некридов, сделал их веру, упорная злоба которой раз за разом вырывала его из мягкого лона небытия, воистину могучей, способной направлять судьбу в угоду подземным созданиям. И удовлетворился тем.
-9 маны. Мощнейшее усиление способности некридов влиять своей верой на реальность
Было одной ночью всем разумным, спящим и неспящим на Терре, одно и то же видение.
Будто вздымается над Южным Полушарием громада Великого Червя, облачённого в панцирь, подобный некридским. И разворачивается он, поднимая руки к возникающему позади него ещё большему существу, облачённому в сплошной саван, и гремит голос его: "Узрите, те, кто готов принять истинную веру и быть проводником её! Узрите, ибо грядёт в мир госпожа моя и всего народа Некридов, источник и конец всего сущего, подательница вечной жизни и вечной смерти - Мать Всех Костей! Придёт она в сиянии Вечности, дабы очистить Терру от тех недостойных, кто отказывается видеть последнее благословение её в конце своего пути, и одарить тех, кто помнит о ней - ибо всякая Мать добра к своим чадам!"
Растаяла громада Угрюмого бога и Матери Костей. Иное видение возникло во тьме, показывая алтари на местах захоронения, украшенные костями и черепами, и существ в мантиях, шепчущих молитвы остовам воссоединившихся с Вечностью. Зазвучал в темноте теплый голос Великого Червя: "Поклонение ей есть каждый удар могильного заступа, каждая горсть могильной земли и мёртвой плоти, каждая смерть и каждая жизнь за гранью смерти! Послала она уже на Терру тех, кто должен был нести её слово - некридов и меня, Угрюмого Бога, но не вняли многие народы, и потому грядёт она сама, дабы открыть уши тем, кто не слышал, и воздать каждому по мудрости его! Молись, и она услышит тебя, и даст тебе то, что ты попросишь!"
Вид расплывается дымом, из-под него проступает следующее изображение: существо той же расы, что и носитель сновидения, стоит среди стремительно меняющихся, стареющих и рассыпающихся прахом людей и вещей и улыбается, иногда слегка посверкивая зелёными глазами. Голос вещает: "Вечную жизнь любопытствующим."
Это же существо стоит во главе армии, меча в противников снопы кричащих душ: враги бегут, вопя от ужаса, падают на землю иссохшими трупами, состарившись в мгновение ока, или разлетаются на части, а их полупрозрачные образы устремляются обратно в руки колдуна. Голос гремит сталью, перекрывая крики умирающих: "Силу жаждущим!"
И наконец, последнее видение явилось. Показало оно немощного старика, спящего на каменном ложе, медленно испускающего дух. В глазах старика стремительно мелькают образы из его жизни, пока наконец в них не застывает изображение Матери Всех Костей. Старик счастливо улыбается, подобно ребенку и навсегда опускает тяжелые веки. Звучит голос Отца Разложения становясь более вкрадчивым, мягким и тихим: "Покой уставшим..."
Теперь видно лишь звёздное небо, и на его фоне стоит огромная тень, укрывающая своим саваном всю Терру.
"Так сказано, и так будет... Ибо слово Южных Богов крепко."
-3 маны. Обращение ко ВСЕМ разумным существам Терры, во сне или в виде личного видения
И, пока звучало это обращение, сотворил Угрюмый ещё одно чудо, столь же великое, сколь и незаметное для смертных. Усилил он души некридов, сделал их веру, упорная злоба которой раз за разом вырывала его из мягкого лона небытия, воистину могучей, способной направлять судьбу в угоду подземным созданиям. И удовлетворился тем.
-9 маны. Мощнейшее усиление способности некридов влиять своей верой на реальность
Невыразимые глубины астрала, недоступные пониманию смертных. Вокруг мелькают тени, слышна какая-то возня
- Да сейчас, сейчас!
Из теней собирается аватар Угрюмого бога. Используемый им вместо лица череп выглядит заспанным и усталым
- Значит так! Кит, согласно какому-то там договору я должен безвозмездно передать тебе магическую энергию в объёме 3 гигабарок.
Угрюмый делает пассы руками, пару секунд вокруг бьют молнии
- Передал. А теперь...
жестоко зевает и развоплощается
Передаю 3(три) единицы праны Киту, безвозмездно. Подпись, печать.
- Да сейчас, сейчас!
Из теней собирается аватар Угрюмого бога. Используемый им вместо лица череп выглядит заспанным и усталым
- Значит так! Кит, согласно какому-то там договору я должен безвозмездно передать тебе магическую энергию в объёме 3 гигабарок.
Угрюмый делает пассы руками, пару секунд вокруг бьют молнии
- Передал. А теперь...
жестоко зевает и развоплощается
Передаю 3(три) единицы праны Киту, безвозмездно. Подпись, печать.
Первоначально изучение витаморфинга сосредоточилось в корпусе тваров малого ордена Чёрного трезубца, хотя новоявленные маги вовсе не ощущали себя простыми лекарями: ликом Творения им было даровано нечто гораздо большее. В их руках была та же сила, которая изменила весь народ Тха-ырг, сроднив рогатых с драконами.
Труд энергетического целителя тем сложнее, чем обширнее дисгармония в организме и тяжелее расстройство системы. Исправить криво сросшуюся кость непросто из-за твёрдости материи, но куда больше усилий стоит излечение организма увядающего пьяницы. Маг вынужден систематически проводить сеансы настройки потоков, постепенно подталкивая тело на путь самовосстановления. Но если недуг слишком глубоко поразил тело, шансы на исцеление невелики. Витаморфер тогда может лишь продлить дни увядающего – продлить существенно, но не бесконечно долго. Поэтому престарелые тха-ырги, даже получая лучший уход от сильнейших мастеров, рано или поздно достигают дня, когда естественным ходом вещей Разрушение принуждает их отдать свои души Вечности, чтобы найти свой покой или вернуться в круг жизни и смерти.
Относительно тихие времена, наступившие на юге, не поставляли в госпитали большого количества пациентов. Хотя по-прежнему более чем достаточно было ищущих лечения простолюдинов. Но излечение рядовых хворей не приносило удовлетворения витаморферам. Это была рутинная повседневная работа, не позволявшая углубить познания в магическом ремесле и исследовать новые стороны своих способностей, и скольких бы демонов не исцелили маги, у ворот замка всегда стояли толпы прокажённых, покалеченных, умирающих, увядающих, молящих о спасении себя или родного. Не способные спасти всех (и не сильно желающие работать две трети суток), витаморферы пришли к единственному адекватному решению, и попасть на приём к маголекарю отныне могли лишь те, кто предложил за это большую цену.
Цена за их услуги, разумеется, быстро взлетела до небес. Витаморферы смогли уделять большее время удовлетворению своего любопытства, но в своих изысканиях не забывали оглядываться на практические потребности своих клиентов. Тайной, которую тха-ырги особенно сильно мечтали постичь, был секрет Окрыления – акта Творения, уподобившего разом всех демонов своим крылатым питомцам. Триединство поведало, что при этом была использована та же сила, коей наделило оно теперь своих чад, и главною целью магов сделалось повторение сотворённого богом. И после многих лун изысканий им это удалось.
Конечно, сила магов не идёт в сравнение с божественной мощью, и вырастить крылья у бескрылых у витаморферов получается куда хуже. Но их успехи в изменении натуры существа продвинулись куда дальше простого успокоения или распаления аффекта. Изменяя состояние внутренней натуры, волшебники научились изменять состояние натуры внешней.
Способы изменения натуры делятся на несколько наиболее крупных направлений. Путь багрового дракона есть путь воинственных, неспокойных и непокорных. Крылья становятся значительно более сильными и широкими. Чешуя грубеет и увеличивается область её распространения. Мышцы становятся сильнее и жёстче. Клыки становятся длиннее, и в самих чертах лица изменяемого, кажется, появляется нечто драконье, а глаза со временем становятся подобны глазам рептилии. Избравший этот путь становится сильнее и значительно улучшает своё умение полёта. Кроме того, огрубевшая кожа становится менее восприимчива к вредоносному воздействию, будь то удар, ушиб, огонь или жгучий холод. Этот путь популярен среди бравых воителей и дуэлянтов. В частности, популярен он среди демонов северных братств, переселившихся на юг (и уже именующих себя южными братствами).
Избравшего путь быка можно узнать по более густой и жёсткой телесной растительности, чем у обычного тха-ырг, а также по тяжёлому и крепкому сложению тела. Путь быка увеличивает мускулатуру куда значительнее, чем путь багрового дракона. Бык не улучшает свои лётные умения (даже наоборот), зато становится несравненным силачом. Кожа быка не грубеет, но стальные мышцы и крепкое телосложение делают его более выносливым в тяжёлой изнуряющей схватке. Путь быка – тоже выбор бойцов, но несколько иной, более твёрдой натуры. Быки и багровые драконы постоянно устраивают между собой соревнования, хотя исход всегда можно предсказывать наверняка: в быстром воздушном поединке драконы берут верх; чем дольше битва и изнуряюще, тем чаще побеждают быки.
Путь изумрудного дракона дарует избраннику длинную и густую бороду. Он не делает демона значительно сильнее или быстрее, но приводит в гармонию сбившиеся ритмы организма и делает его более выносливым, особенно перед лицом главного оружия Разрушения – времени. Этот путь является самым популярным из практикующихся, ведь избирают его для себя те, кто хотел бы вернуть в своё старое тело былую молодость и укрепить в себе увядающий дух жизни. Богатые торговцы, главы кланов, седобородые патриархи не скупятся на услуги магов, лишь бы снова почувствовать себя живым и забыть о неумолимом ходе вещей. Сила магов, однако, не абсолютна. Изумрудные драконы часто погибают, воодушевлённые вернувшейся молодостью духа, но переоценившие силы и прочность своего старческого тела.
Путь оленя, как можно догадаться, зачастую заменяет короткие загнутые рога субъекта роскошными и раскидистыми пантами. Мышцы тела увеличиваются, но не как у багровых драконов и быков. Мускулы оленя не вздуваются из-под кожи, но образуют естественный здоровый рельеф. Кожа хорошеет и очищается, приобретая более чистый и благородный оттенок, черты лица исправляются. Путь этот избирают желающие достичь идеала мужской красоты, по крайней мере, одного из них. Обычно этому пути следуют приехавшие к витаморферам тха-ырги из спокойных восточных земель.
Техника изменения женских тел следует двум основным путям женской красоты. Красота лани олицетворяет элегатную, утончённую красоту полнящегося молодой энергией тела девы. Красота матроны соответствует красоте здоровой матери, повышая способность женского организма производить и вскармливать потомство и изменяя его надлежащим для этого образа, но при этом сохраняя его привлекательность для противоположного пола. На практике используют различные комбинации этих путей в соответствии с пожеланиями заказчика. Состоятельные женихи ведут к витаморферам своих не самых красивых или не самых приплодных невест. Богатые вдовы выкладывают целые состояния ради сохранения своей увядающей красоты и молодых поклонников.
Труд энергетического целителя тем сложнее, чем обширнее дисгармония в организме и тяжелее расстройство системы. Исправить криво сросшуюся кость непросто из-за твёрдости материи, но куда больше усилий стоит излечение организма увядающего пьяницы. Маг вынужден систематически проводить сеансы настройки потоков, постепенно подталкивая тело на путь самовосстановления. Но если недуг слишком глубоко поразил тело, шансы на исцеление невелики. Витаморфер тогда может лишь продлить дни увядающего – продлить существенно, но не бесконечно долго. Поэтому престарелые тха-ырги, даже получая лучший уход от сильнейших мастеров, рано или поздно достигают дня, когда естественным ходом вещей Разрушение принуждает их отдать свои души Вечности, чтобы найти свой покой или вернуться в круг жизни и смерти.
Относительно тихие времена, наступившие на юге, не поставляли в госпитали большого количества пациентов. Хотя по-прежнему более чем достаточно было ищущих лечения простолюдинов. Но излечение рядовых хворей не приносило удовлетворения витаморферам. Это была рутинная повседневная работа, не позволявшая углубить познания в магическом ремесле и исследовать новые стороны своих способностей, и скольких бы демонов не исцелили маги, у ворот замка всегда стояли толпы прокажённых, покалеченных, умирающих, увядающих, молящих о спасении себя или родного. Не способные спасти всех (и не сильно желающие работать две трети суток), витаморферы пришли к единственному адекватному решению, и попасть на приём к маголекарю отныне могли лишь те, кто предложил за это большую цену.
Цена за их услуги, разумеется, быстро взлетела до небес. Витаморферы смогли уделять большее время удовлетворению своего любопытства, но в своих изысканиях не забывали оглядываться на практические потребности своих клиентов. Тайной, которую тха-ырги особенно сильно мечтали постичь, был секрет Окрыления – акта Творения, уподобившего разом всех демонов своим крылатым питомцам. Триединство поведало, что при этом была использована та же сила, коей наделило оно теперь своих чад, и главною целью магов сделалось повторение сотворённого богом. И после многих лун изысканий им это удалось.
Конечно, сила магов не идёт в сравнение с божественной мощью, и вырастить крылья у бескрылых у витаморферов получается куда хуже. Но их успехи в изменении натуры существа продвинулись куда дальше простого успокоения или распаления аффекта. Изменяя состояние внутренней натуры, волшебники научились изменять состояние натуры внешней.
Способы изменения натуры делятся на несколько наиболее крупных направлений. Путь багрового дракона есть путь воинственных, неспокойных и непокорных. Крылья становятся значительно более сильными и широкими. Чешуя грубеет и увеличивается область её распространения. Мышцы становятся сильнее и жёстче. Клыки становятся длиннее, и в самих чертах лица изменяемого, кажется, появляется нечто драконье, а глаза со временем становятся подобны глазам рептилии. Избравший этот путь становится сильнее и значительно улучшает своё умение полёта. Кроме того, огрубевшая кожа становится менее восприимчива к вредоносному воздействию, будь то удар, ушиб, огонь или жгучий холод. Этот путь популярен среди бравых воителей и дуэлянтов. В частности, популярен он среди демонов северных братств, переселившихся на юг (и уже именующих себя южными братствами).
Избравшего путь быка можно узнать по более густой и жёсткой телесной растительности, чем у обычного тха-ырг, а также по тяжёлому и крепкому сложению тела. Путь быка увеличивает мускулатуру куда значительнее, чем путь багрового дракона. Бык не улучшает свои лётные умения (даже наоборот), зато становится несравненным силачом. Кожа быка не грубеет, но стальные мышцы и крепкое телосложение делают его более выносливым в тяжёлой изнуряющей схватке. Путь быка – тоже выбор бойцов, но несколько иной, более твёрдой натуры. Быки и багровые драконы постоянно устраивают между собой соревнования, хотя исход всегда можно предсказывать наверняка: в быстром воздушном поединке драконы берут верх; чем дольше битва и изнуряюще, тем чаще побеждают быки.
Путь изумрудного дракона дарует избраннику длинную и густую бороду. Он не делает демона значительно сильнее или быстрее, но приводит в гармонию сбившиеся ритмы организма и делает его более выносливым, особенно перед лицом главного оружия Разрушения – времени. Этот путь является самым популярным из практикующихся, ведь избирают его для себя те, кто хотел бы вернуть в своё старое тело былую молодость и укрепить в себе увядающий дух жизни. Богатые торговцы, главы кланов, седобородые патриархи не скупятся на услуги магов, лишь бы снова почувствовать себя живым и забыть о неумолимом ходе вещей. Сила магов, однако, не абсолютна. Изумрудные драконы часто погибают, воодушевлённые вернувшейся молодостью духа, но переоценившие силы и прочность своего старческого тела.
Путь оленя, как можно догадаться, зачастую заменяет короткие загнутые рога субъекта роскошными и раскидистыми пантами. Мышцы тела увеличиваются, но не как у багровых драконов и быков. Мускулы оленя не вздуваются из-под кожи, но образуют естественный здоровый рельеф. Кожа хорошеет и очищается, приобретая более чистый и благородный оттенок, черты лица исправляются. Путь этот избирают желающие достичь идеала мужской красоты, по крайней мере, одного из них. Обычно этому пути следуют приехавшие к витаморферам тха-ырги из спокойных восточных земель.
Техника изменения женских тел следует двум основным путям женской красоты. Красота лани олицетворяет элегатную, утончённую красоту полнящегося молодой энергией тела девы. Красота матроны соответствует красоте здоровой матери, повышая способность женского организма производить и вскармливать потомство и изменяя его надлежащим для этого образа, но при этом сохраняя его привлекательность для противоположного пола. На практике используют различные комбинации этих путей в соответствии с пожеланиями заказчика. Состоятельные женихи ведут к витаморферам своих не самых красивых или не самых приплодных невест. Богатые вдовы выкладывают целые состояния ради сохранения своей увядающей красоты и молодых поклонников.
Изменение внешней натуры происходит за счёт изменения натуры внутренней, и здесь наблюдается взаимообратная связь. Чтобы произвести изменение в теле витаморферу бывает достаточно одного курса магических сеансов. Но закрепятся ли эти изменения зависит уже от того, насколько соответствует образ жизни тха-ырга тому пути, что заложил в его природное духовное начало маг. Иначе только постоянное возобновление изменяющих процедур может сохранить новое состояние тела. В то же время, избранный путь неизбежно влияет на изменившегося, подталкивая его характер, повадки и желания в ту или иную сторону.
Изменение естественной натуры – дело непростое даже для мага. Чтобы кардинально изменить внутренние потоки в организме требуется долгое и сосредоточенное воздействие. Появление чародейства и милития существенно облегчило этот процесс. Теперь от витаморфера требуется лишь пропахать борозду, а на развитие изменений он может пустить поток энергии из заряженного кристалла. Напитанное энергией камня тела меняется значительно быстрее и более глубже, и чем больше энергии, тем сильнее становятся выражены новые черты. Но в то же время тем сильнее меняется характер, верх начинают брать черты выбранного пути.
Наведам, естественно, не собирался стоять в стороне и объявил, что поскольку благословение витаморфинга было дано его последователем, практиковаться оно должно только в кругу его последователей. Маги стали обязаны выплачивать повинность, либо своим трудом на благо делу Наведама, либо частью своих доходов от магической практики. Не всех витаморферов устроил такой расклад, и часть из них покинула Наведама. Ренегаты без труда могли найти себе влиятельных покровителей и потому могли не опасаться гнева Мата-Ыырума. Но когда в Милитисе открылось месторождение милития, а оставшиеся с Наведамом маги получили способность подчинять и использовать этот кристалл, отступникам оставалось лишь кусать локти. Не только зависть к возросшим успехам (и прибылям) верных Наведаму собратьев-магов, но и зависть к их успехам в постижении магической науки воспылала в отступившихся. Чтоб наверстать упущенное они были принуждены пуститься в более сложную и опасную область магических изысканий.
Верно угадав схожесть унобтания и милития, частные витаморферы пробовали заменить один минерал другим, дабы создать новых, более совершенных химер и существ. Унобтаний, как стали догадываться маги, сотворил из пустынных червей тех летающих монстров, что заполонили горы на северо-западе. А значит, при должном навыке, можно создать столь же совершенных существ, но более стабильной и уравновешенной натуры. Но опыт проходил за опытом, а единственным результатом оставалась необходимость очищения огнём всего подземелья дома покровителя. Патроны, памятуя о наставлении Триединства углублять знание витаморфинга и изучать новые его аспекты, до поры, до времени терпели все эти, по их мнению, глупые шалости и игры с природой и запретным, и даже оказывали магам помощь. Но и их терпению был предел, и порой витаморфера изгоняли со двора, а порой ему приходилось спасаться бегством. Такие маги либо уходили в далёкую местность, дабы там, где их имя неизвестно, отыскать себе нового покровителя, или, влекомые неудержимой, почти безумной жаждой познания, уходили в глушь, чтобы там продолжить свои ужасающие эксперименты.
Существовала также идея, что зародыш, имея ещё не сформировавшуюся натуру, гораздо более подходит для внесения изменений, и что таким образом можно создавать изначально совершенных существ, не подверженных упадку своих качеств. Это предположение оказалось верно лишь отчасти. Насколько проще было изменить зародыша, настолько проще было совершить ошибку. Поэтому спрос на такие услуги оставался невелик, а допустимое воздействие на плод – незначительным.
Сам Наведам, конечно, не остался в стороне. Он видел, сколь сильнее становились его изменённые войны, но что ещё важнее, он ощущал усиление воли внутри них. Если он хочет вести за собой драконов, он сам должен стать самым сильным драконом. Тха-ырги чувствуют души друг друга. И если его дух не будет самым могучим, он не сможет стать тем, кем должен: властителем и лидером над всеми Тха-ырг. Триединство для этого и дало свои дары, он был бы величайшим глупцом, если отказался бы от них из-за страха. Так рассуждал Наведам, становясь на путь багрового дракона. С силой милития и магией способнейших витаморферов Наведам напитал себя силой и духом дракона. Внутри него всегда боролись мудрость и мания. Он был благоразумен и не поддался на уговоры Муада, и получил за это величайший дар. Теперь же, переполняемый силой, Наведам горел страстью наверстать упущенное. Долго он ждал. Долго собирался с силами. Столь же быстро теперь он свершит предначертанное. Время ожидания прошло. На юге наступает время Дракона.
Продолжение следует.
Изменение естественной натуры – дело непростое даже для мага. Чтобы кардинально изменить внутренние потоки в организме требуется долгое и сосредоточенное воздействие. Появление чародейства и милития существенно облегчило этот процесс. Теперь от витаморфера требуется лишь пропахать борозду, а на развитие изменений он может пустить поток энергии из заряженного кристалла. Напитанное энергией камня тела меняется значительно быстрее и более глубже, и чем больше энергии, тем сильнее становятся выражены новые черты. Но в то же время тем сильнее меняется характер, верх начинают брать черты выбранного пути.
Наведам, естественно, не собирался стоять в стороне и объявил, что поскольку благословение витаморфинга было дано его последователем, практиковаться оно должно только в кругу его последователей. Маги стали обязаны выплачивать повинность, либо своим трудом на благо делу Наведама, либо частью своих доходов от магической практики. Не всех витаморферов устроил такой расклад, и часть из них покинула Наведама. Ренегаты без труда могли найти себе влиятельных покровителей и потому могли не опасаться гнева Мата-Ыырума. Но когда в Милитисе открылось месторождение милития, а оставшиеся с Наведамом маги получили способность подчинять и использовать этот кристалл, отступникам оставалось лишь кусать локти. Не только зависть к возросшим успехам (и прибылям) верных Наведаму собратьев-магов, но и зависть к их успехам в постижении магической науки воспылала в отступившихся. Чтоб наверстать упущенное они были принуждены пуститься в более сложную и опасную область магических изысканий.
Верно угадав схожесть унобтания и милития, частные витаморферы пробовали заменить один минерал другим, дабы создать новых, более совершенных химер и существ. Унобтаний, как стали догадываться маги, сотворил из пустынных червей тех летающих монстров, что заполонили горы на северо-западе. А значит, при должном навыке, можно создать столь же совершенных существ, но более стабильной и уравновешенной натуры. Но опыт проходил за опытом, а единственным результатом оставалась необходимость очищения огнём всего подземелья дома покровителя. Патроны, памятуя о наставлении Триединства углублять знание витаморфинга и изучать новые его аспекты, до поры, до времени терпели все эти, по их мнению, глупые шалости и игры с природой и запретным, и даже оказывали магам помощь. Но и их терпению был предел, и порой витаморфера изгоняли со двора, а порой ему приходилось спасаться бегством. Такие маги либо уходили в далёкую местность, дабы там, где их имя неизвестно, отыскать себе нового покровителя, или, влекомые неудержимой, почти безумной жаждой познания, уходили в глушь, чтобы там продолжить свои ужасающие эксперименты.
Существовала также идея, что зародыш, имея ещё не сформировавшуюся натуру, гораздо более подходит для внесения изменений, и что таким образом можно создавать изначально совершенных существ, не подверженных упадку своих качеств. Это предположение оказалось верно лишь отчасти. Насколько проще было изменить зародыша, настолько проще было совершить ошибку. Поэтому спрос на такие услуги оставался невелик, а допустимое воздействие на плод – незначительным.
Сам Наведам, конечно, не остался в стороне. Он видел, сколь сильнее становились его изменённые войны, но что ещё важнее, он ощущал усиление воли внутри них. Если он хочет вести за собой драконов, он сам должен стать самым сильным драконом. Тха-ырги чувствуют души друг друга. И если его дух не будет самым могучим, он не сможет стать тем, кем должен: властителем и лидером над всеми Тха-ырг. Триединство для этого и дало свои дары, он был бы величайшим глупцом, если отказался бы от них из-за страха. Так рассуждал Наведам, становясь на путь багрового дракона. С силой милития и магией способнейших витаморферов Наведам напитал себя силой и духом дракона. Внутри него всегда боролись мудрость и мания. Он был благоразумен и не поддался на уговоры Муада, и получил за это величайший дар. Теперь же, переполняемый силой, Наведам горел страстью наверстать упущенное. Долго он ждал. Долго собирался с силами. Столь же быстро теперь он свершит предначертанное. Время ожидания прошло. На юге наступает время Дракона.
Продолжение следует.
Только слепцы не могли видеть того, как вырастает могущество Наведама. Да и те замечали, что в богадельнях Белого цветка всё чаще в хвалебных гимнах славят благодетельного, грозного и мудрого Дракона Юга. (В области домена Творения Наведам стал продвигать на управляющие должности витаморферов из своей свиты под предлогом того, что им, как никому другому, открыты пути Творения, несмотря на то, что на практическом, а не метафизическом уровне это было и не так, и большинство витаморферов до этого не имело никакого звания в структуре Вечного ордена. За счёт этого слуга Триединого одновременно укреплял личную преданность магов и ставил на важные посты лично преданных себе демонов.)
Давно заметили это и члены Капитула. Неспешно, но неуклонно Наведам распространял ниточки своей сети по всему телу Ордена и находил новых союзников на стороне. При этом благословенный выскочка не давал доселе существенного повода для своего низвержения. Будь это кто-то другой, почтенные веды давно бы отправили почтовый полк, чтобы расправиться с наглецом без суда и постфактум утихомирить и усмирить возмущение. (Служба гонцов исполняет особую роль в Ордене, являясь почти что полноценным малым орденом. Вооружённые отряды обеспечивают безопасность доставки приказов и донесений, а также иногда следят за исполнением доставленных распоряжений – к примеру, когда командующий снимается со своей должности или переводится в другое место, или даже сами исполняют доставленный приказ – например, берут командующего под арест или осуществляют его казнь. Капитул и матавед имеют над этой структурой прямое руководство и стараются поддерживать в её рядах наивысшую лояльность, используя её в случае нужды для некоторых особых поручений.) Можно дать почтовой службе какое-то наименование позвучнее. Но Мата-Ыыррум был защищён благоволением Триединства, пославшего его ведам в наказание за неведомые им прегрешения.
Время шло, белее и длиннее становились бороды членов Капитула, и всё сложнее было им противодействовать влиянию Наведама. Единственное, что становилось проще – выбор возможных контрмер, ведь выбор этот с каждой луной уменьшался. Слава и влияние Наведама росли не только внутри Ордена, но и среди простолюдинов. Восстание подданных не страшило ведов так, как страшила война внутри Ордена, но одна мысль об одновременности этих событий заставляла почтенных старцев схватиться за сердце. Впрочем, основная масса крестьян-полуневольников оставалась бедной, пассивной и покорной вековым устоям жизни. Опасаться нужно лишь того, что она останется пассивной, когда Капитул призовёт её к своим знамёнам для войны с Наведамом или останется покорной, когда из неё соберут ополчение ренегаты. Другой род крестьян, те, что селились в более пустынных и менее плодородных областях, но зато пользовались несколько большей свободой, чуть ли не ставили алтари Наведаму, ратовавшего за предоставление им большей свободы и уменьшения тяжелейшего бремя податей. Поэтому Капитул был вынужден бороться за сокращения числа этих вольных пахарей – и тем более настраивал их против себя. Наведам же, напротив, стремился расширить раздачу орденских земель в личное владение землетваров.
Главным союзником Дракона оставались купцы. Они давали Объединению ссуды на осуществление его планов, а взамен Наведам покровительствовал им, оказывая через своё влияние и своих людей помощь на уровне частных дел и общих указов и привлекая тем самым к себе новых сторонников из купеческого сословия.
Умудрённые опытом и обременённые годами высшие веды были не очень расторопны в своих поступках, но не настолько, чтобы ловить мух до самой той поры, когда Наведам спишет их всех в орденскую богадельню или просто сметёт со своего пути словно старую паутину. Победить его они уже не могли, равно как и присоединиться к нему. Но они могли присоединиться к его союзникам.
Продолжение следует.
Давно заметили это и члены Капитула. Неспешно, но неуклонно Наведам распространял ниточки своей сети по всему телу Ордена и находил новых союзников на стороне. При этом благословенный выскочка не давал доселе существенного повода для своего низвержения. Будь это кто-то другой, почтенные веды давно бы отправили почтовый полк, чтобы расправиться с наглецом без суда и постфактум утихомирить и усмирить возмущение. (Служба гонцов исполняет особую роль в Ордене, являясь почти что полноценным малым орденом. Вооружённые отряды обеспечивают безопасность доставки приказов и донесений, а также иногда следят за исполнением доставленных распоряжений – к примеру, когда командующий снимается со своей должности или переводится в другое место, или даже сами исполняют доставленный приказ – например, берут командующего под арест или осуществляют его казнь. Капитул и матавед имеют над этой структурой прямое руководство и стараются поддерживать в её рядах наивысшую лояльность, используя её в случае нужды для некоторых особых поручений.) Можно дать почтовой службе какое-то наименование позвучнее. Но Мата-Ыыррум был защищён благоволением Триединства, пославшего его ведам в наказание за неведомые им прегрешения.
Время шло, белее и длиннее становились бороды членов Капитула, и всё сложнее было им противодействовать влиянию Наведама. Единственное, что становилось проще – выбор возможных контрмер, ведь выбор этот с каждой луной уменьшался. Слава и влияние Наведама росли не только внутри Ордена, но и среди простолюдинов. Восстание подданных не страшило ведов так, как страшила война внутри Ордена, но одна мысль об одновременности этих событий заставляла почтенных старцев схватиться за сердце. Впрочем, основная масса крестьян-полуневольников оставалась бедной, пассивной и покорной вековым устоям жизни. Опасаться нужно лишь того, что она останется пассивной, когда Капитул призовёт её к своим знамёнам для войны с Наведамом или останется покорной, когда из неё соберут ополчение ренегаты. Другой род крестьян, те, что селились в более пустынных и менее плодородных областях, но зато пользовались несколько большей свободой, чуть ли не ставили алтари Наведаму, ратовавшего за предоставление им большей свободы и уменьшения тяжелейшего бремя податей. Поэтому Капитул был вынужден бороться за сокращения числа этих вольных пахарей – и тем более настраивал их против себя. Наведам же, напротив, стремился расширить раздачу орденских земель в личное владение землетваров.
Главным союзником Дракона оставались купцы. Они давали Объединению ссуды на осуществление его планов, а взамен Наведам покровительствовал им, оказывая через своё влияние и своих людей помощь на уровне частных дел и общих указов и привлекая тем самым к себе новых сторонников из купеческого сословия.
Умудрённые опытом и обременённые годами высшие веды были не очень расторопны в своих поступках, но не настолько, чтобы ловить мух до самой той поры, когда Наведам спишет их всех в орденскую богадельню или просто сметёт со своего пути словно старую паутину. Победить его они уже не могли, равно как и присоединиться к нему. Но они могли присоединиться к его союзникам.
Продолжение следует.
Огромная тёмно-синяя спина вот уже несчётное число лун вздымалась между пенными гребнями волн у берегов Зеленоскалья, пуская в небо водные столбы, казалось, достигавшие своих звёзд. Большой кит пел. Когда на море было неспокойно, а звёздный небосвод был затянут чернилами ураганных туч, он опускался поглубже и пел печальные песни о милых родных берегах Поющего моря, где песнь его не растворялась в шуме могучей стихии, но находила далёкий отклик слышащих и понимающих её существ. Когда море было тихим, а на небе блестели далёкие песчинки и Большая жемчужина, Синий кит гулко трубил, в надежде, что песнь его могут слышать не только чайки, реющие возле своих голых и мокрых рифов, но и те существа, что обитают там, за этой причудливой зелёной скалой, тянувшейся вдоль всего этого далёкого берега.
Скала была сделана не из камня, не из песка и не из соли, но из какой-то субстанции, похожей на водоросли, которые обратились вдруг в губку, которая затем обернулась камнем. Волны бились о зелёные стены, но те стойко переносили нескончаемый штурм со стороны океана. Более того, они пытались перейти в наступление.
Тут и там вдоль берега попадались Синему осколки плавучих зелёных скал, выросших вдоль берега, но оторванных морем. Неясно, то ли Зелёная жижа пыталась пойти пешком через море, чтобы покрыть собою все рифы вокруг с гнёздами чаек, то ли пыталась сделать поля не на земле, а на сваях посреди океана. Как бы то ни было, под водой зелёный камень истачивался гораздо быстрее, чем на поверхности, изъедаемый солями, подводным течением и океанскими букашками. Что важнее, под водой сваи было почти невозможно восстановить и привести в порядок. Отважные и безмозглые зелёные шарики ныряли под воду, но редко кто мог провести там более пары минут, прежде чем соль разъедала их оболочку, заставляя блупов расплыться, словно жидкие сопли, или убивала их, проникая внутрь и разрушая баланс внутри шара.
Извечный враг блупов, существа микромира, не оставляли его и вне земли. Наоборот, здесь их было даже больше. Заносимые волнами, ветром и просачивающиеся снизу, водоросли и планктон за несколько дней опустошали только что «засеянное» зелёное поле.
Но несмотря на неудачи, Зелёное не унималось. Раз за разом оно предпринимает попытки построить новый зелёный остров. Несёт ли это погибель Заокеанью или лишь пищу порождениям моря – кто знает.
Кит закончил последние протяжные аккорды песни-зова и испустил в небо прощальный водяной салют. Гулко шлёпнул хвостом и затянул новый мотив – песню дальнего пути. Он возвращается в родные воды.
Скала была сделана не из камня, не из песка и не из соли, но из какой-то субстанции, похожей на водоросли, которые обратились вдруг в губку, которая затем обернулась камнем. Волны бились о зелёные стены, но те стойко переносили нескончаемый штурм со стороны океана. Более того, они пытались перейти в наступление.
Тут и там вдоль берега попадались Синему осколки плавучих зелёных скал, выросших вдоль берега, но оторванных морем. Неясно, то ли Зелёная жижа пыталась пойти пешком через море, чтобы покрыть собою все рифы вокруг с гнёздами чаек, то ли пыталась сделать поля не на земле, а на сваях посреди океана. Как бы то ни было, под водой зелёный камень истачивался гораздо быстрее, чем на поверхности, изъедаемый солями, подводным течением и океанскими букашками. Что важнее, под водой сваи было почти невозможно восстановить и привести в порядок. Отважные и безмозглые зелёные шарики ныряли под воду, но редко кто мог провести там более пары минут, прежде чем соль разъедала их оболочку, заставляя блупов расплыться, словно жидкие сопли, или убивала их, проникая внутрь и разрушая баланс внутри шара.
Извечный враг блупов, существа микромира, не оставляли его и вне земли. Наоборот, здесь их было даже больше. Заносимые волнами, ветром и просачивающиеся снизу, водоросли и планктон за несколько дней опустошали только что «засеянное» зелёное поле.
Но несмотря на неудачи, Зелёное не унималось. Раз за разом оно предпринимает попытки построить новый зелёный остров. Несёт ли это погибель Заокеанью или лишь пищу порождениям моря – кто знает.
Кит закончил последние протяжные аккорды песни-зова и испустил в небо прощальный водяной салют. Гулко шлёпнул хвостом и затянул новый мотив – песню дальнего пути. Он возвращается в родные воды.
Капитул не мог принять идею подчинения и отчётности своей власти простолюдинам, но надвигающийся переворот Наведама был являлся ещё большим злом. Поэтому через своих тайных посланцев старшие веды начали вести переговоры с наиболее значительными союзниками Дракона о проекте «улучшения» устройства Ордена и создания высшей представительной палаты, Думы, где все важные решения и постановления Капитула будут обдумываться избранными туда демонами.
Одна треть мест предназначалась для нобилей, состоятельных купцов и крупных землевладельцев. Вторая треть отводилась представителям свободного крестьянства. Впрочем, имущественный ценз позволил бы избираться туда только самым зажиточным из них или состоятельным людям, вызвавшихся представлять интересы земледельцев. В последней трети заседать должны были представители Ордена. Значительную часть мест удерживал в этой доле Капитул, но каждый малый орден, а также крупные орденские службы, получали собственные места в палате. Это, по замыслу старших ведов, должно было удовлетворить притязания их низших по рангу коллег и обеспечить лояльность орденской структуры правлению Капитула.
В ведение этой палаты должен был перейти широкий круг полномочий. Дума могла бы накладывать вето на решения Капитула и вносить предложения по улучшению управления Ордена (рекомендательного характера). Здесь должны были рассматриваться важнейшие судебные дела, в частности, касающиеся высших членов иерархии Ордена, приниматься решения о войне и мире. Для изменения законов требовалось бы единодушие Думы и Капитула.
Этот план удовлетворял и уравновешивал интересы почти всех сторонников Наведама. Однако он сам, при исследовании его мнения относительно такого соглашения, относился к идее прохладно и допускал лишь небольшой совет представителей, который бы мог смиренно вносить предложения и просьбы на суд Матаведа (коим должен был стать Наведам). Бог избрал его и отметил своим благоволением, и чрез него претворяет свою волю. Почему же матавед должен подчинять себя переменчивым и корыстным интересам отдельных клик? План Наведама по переустройству Ордена имел в себе два главных пункта: 1)матавед должен быть избираем не смертными, но указующей волей бога, 2) претворяющему волю Триединого матаведу не должно быть чинимо препятствий и ограничений в его службе.
Приближённые из свиты Наведама поддерживали его притязания, кто-то из искренней веры в его предназначение, кто-то из осознания, что положение их возвеличивается с ростом могущества их патрона. Их науськивания, а также пламенный характер Наведама, усилившийся под действием особых витаморфических процедур с использованием энергии из кристаллов милития (чтобы вести за собой драконов, ты должен быть сильнейшим среди них; тха-ырги очень хорошо ощущают натуру ближнего) полностью отвратили Дракона от идеи компромисса. Довольно он пользовался дипломатией, оружием слабых. Довольно он прогибался под волю других. С этого момента другие будут склоняться пред его волей.
Переговоры между сторонами почти достигли успеха, в секрете готовился большой съезд, на котором представители от ордена и общественности должны были принять формальное постановление о реформе. До официального объявления Капитула о созыве всеобщего собрания оставалось всего несколько дней. И Наведам начал действовать.
С почти нескрываемым удовольствием наблюдал он за унижением своих союзников, собранных по его зову в Милитисе и изо всех сил пытавшихся уговорить его повременить с восстанием, убеждая, что Капитул сломлен духом и скоро сам пойдёт на уступки. Некоторые, наиболее смелые, даже угрожали удержать свои наёмные отряды от участия в мятеже. Наведам отдал приказ городской страже взять их под арест по подозрению в заговоре (впрочем, вскоре, по многочисленным просьбам обеспокоенных такой дерзостью союзников, непокорные были освобождены).
После этого на объявленном общем собрании всех, кто в этот момент находился в Милитисе, Дракон открыто заявил о новом направлении Великого похода, о том, что Триединство избрало его для очищения Ордена, очищения косой разрушения, чтобы на освободившимся месте Творением взрастить новый, лучший цветок. Объявил о том, что отныне Капитул отлучён от причастности Триединому и потому приказы его недействительны, и отныне он, Наведам, Дракон Юга, отмеченный Триединством, предводитель Великого похода, является верховным матаведом Вечного ордена.
Комендант Милитиса, ветеран Великого похода, с которым ведущие в этом городе дела промышленники и торговцы давно наладили тесные связи, без удовольствия, но присягнул новоявленному магистру, тем более что в городе к тому моменту были развёрнуты значительные силы восстания – лояльные Наведаму воины Ордена и многочисленные наёмные отряды его союзников, и кроме того два отряда изменённых витаморферами тха-ырг: Идущие первыми – Красные драконы под начальством самого Наведама, находящиеся на острие атаки – и Уходящие последними , Быки, закованные в неподъёмную для обычного рогача по весу тяжёлую броню.
Во все концы Вечного ордена были отправлены копии речи Наведама с приложением указа (заверенного новой печатью матаведа) о признании всех новых распоряжений Капитула недействительными, а сам Капитул объявлялся низложенным. В Мунаан-Тха была выпущена и разослана полностью симметричная грамота, объявлявшая об измене Наведама и его противозаконном разбойничьем мятеже, устроенном подлыми предателями (а также не называемыми прямо «внешними силами»). «Предатели» уверяли Капитул, что всё это лишь большое недоразумение, и умоляли немного подождать и разрешить зачинающийся конфликт миром. Но старшие веды хорошо понимали: пути назад нет. Война началась, и… всё замерло в ожидании. В Вечном ордене Наведам пользовался поддержкой, в первую очередь, среди рядовых членов. На высших постах, хотя он и смог провести туда множество своих людей, его сторонники не составляли подавляющее большинство. От всех теперь требовалось выбрать сторону. Но сделать это было чрезвычайно трудно. Некоторые ордены сразу же присягнули на верность новому матаведу, некоторые однозначно от него отреклись. Но большая часть предпочитала не сжигать перед собой ни один из мостов. Наведам, хотя его и раздражала эта трусливая неопределённость, не оказывал чрезмерного давления на сомневающихся, и старшие веды предпочитали не отдавать такие приказы, которые наверняка будут проигнорированы, чтоб не показывать своё бессилие. Их расчет состоял в том, что в сложившейся ситуации время работает в их пользу. Чем дольше Наведам сидит в Милитисе, тем больше он видится как ренегат и мятежник, а не альтернативный центр силы, и спонсоры его, уже недовольные его поступком, склонятся к сотрудничеству с Капитулом. Наведам понимал это, и последнее, что он собирался делать – оставаться на месте.
На землях ордена – три крупных города. И тот, кто контролирует два из них, станет хозяином положения. Если Наведам возьмёт Тыган, теперь уже Капитул будет выглядеть, как кучка проигравших, засевших в своём последнем оплоте. Установив свою власть в окрестных землях и соединившись с силами союзных орденов, Дракон двинулся на север.
Одна треть мест предназначалась для нобилей, состоятельных купцов и крупных землевладельцев. Вторая треть отводилась представителям свободного крестьянства. Впрочем, имущественный ценз позволил бы избираться туда только самым зажиточным из них или состоятельным людям, вызвавшихся представлять интересы земледельцев. В последней трети заседать должны были представители Ордена. Значительную часть мест удерживал в этой доле Капитул, но каждый малый орден, а также крупные орденские службы, получали собственные места в палате. Это, по замыслу старших ведов, должно было удовлетворить притязания их низших по рангу коллег и обеспечить лояльность орденской структуры правлению Капитула.
В ведение этой палаты должен был перейти широкий круг полномочий. Дума могла бы накладывать вето на решения Капитула и вносить предложения по улучшению управления Ордена (рекомендательного характера). Здесь должны были рассматриваться важнейшие судебные дела, в частности, касающиеся высших членов иерархии Ордена, приниматься решения о войне и мире. Для изменения законов требовалось бы единодушие Думы и Капитула.
Этот план удовлетворял и уравновешивал интересы почти всех сторонников Наведама. Однако он сам, при исследовании его мнения относительно такого соглашения, относился к идее прохладно и допускал лишь небольшой совет представителей, который бы мог смиренно вносить предложения и просьбы на суд Матаведа (коим должен был стать Наведам). Бог избрал его и отметил своим благоволением, и чрез него претворяет свою волю. Почему же матавед должен подчинять себя переменчивым и корыстным интересам отдельных клик? План Наведама по переустройству Ордена имел в себе два главных пункта: 1)матавед должен быть избираем не смертными, но указующей волей бога, 2) претворяющему волю Триединого матаведу не должно быть чинимо препятствий и ограничений в его службе.
Приближённые из свиты Наведама поддерживали его притязания, кто-то из искренней веры в его предназначение, кто-то из осознания, что положение их возвеличивается с ростом могущества их патрона. Их науськивания, а также пламенный характер Наведама, усилившийся под действием особых витаморфических процедур с использованием энергии из кристаллов милития (чтобы вести за собой драконов, ты должен быть сильнейшим среди них; тха-ырги очень хорошо ощущают натуру ближнего) полностью отвратили Дракона от идеи компромисса. Довольно он пользовался дипломатией, оружием слабых. Довольно он прогибался под волю других. С этого момента другие будут склоняться пред его волей.
Переговоры между сторонами почти достигли успеха, в секрете готовился большой съезд, на котором представители от ордена и общественности должны были принять формальное постановление о реформе. До официального объявления Капитула о созыве всеобщего собрания оставалось всего несколько дней. И Наведам начал действовать.
С почти нескрываемым удовольствием наблюдал он за унижением своих союзников, собранных по его зову в Милитисе и изо всех сил пытавшихся уговорить его повременить с восстанием, убеждая, что Капитул сломлен духом и скоро сам пойдёт на уступки. Некоторые, наиболее смелые, даже угрожали удержать свои наёмные отряды от участия в мятеже. Наведам отдал приказ городской страже взять их под арест по подозрению в заговоре (впрочем, вскоре, по многочисленным просьбам обеспокоенных такой дерзостью союзников, непокорные были освобождены).
После этого на объявленном общем собрании всех, кто в этот момент находился в Милитисе, Дракон открыто заявил о новом направлении Великого похода, о том, что Триединство избрало его для очищения Ордена, очищения косой разрушения, чтобы на освободившимся месте Творением взрастить новый, лучший цветок. Объявил о том, что отныне Капитул отлучён от причастности Триединому и потому приказы его недействительны, и отныне он, Наведам, Дракон Юга, отмеченный Триединством, предводитель Великого похода, является верховным матаведом Вечного ордена.
Комендант Милитиса, ветеран Великого похода, с которым ведущие в этом городе дела промышленники и торговцы давно наладили тесные связи, без удовольствия, но присягнул новоявленному магистру, тем более что в городе к тому моменту были развёрнуты значительные силы восстания – лояльные Наведаму воины Ордена и многочисленные наёмные отряды его союзников, и кроме того два отряда изменённых витаморферами тха-ырг: Идущие первыми – Красные драконы под начальством самого Наведама, находящиеся на острие атаки – и Уходящие последними , Быки, закованные в неподъёмную для обычного рогача по весу тяжёлую броню.
Во все концы Вечного ордена были отправлены копии речи Наведама с приложением указа (заверенного новой печатью матаведа) о признании всех новых распоряжений Капитула недействительными, а сам Капитул объявлялся низложенным. В Мунаан-Тха была выпущена и разослана полностью симметричная грамота, объявлявшая об измене Наведама и его противозаконном разбойничьем мятеже, устроенном подлыми предателями (а также не называемыми прямо «внешними силами»). «Предатели» уверяли Капитул, что всё это лишь большое недоразумение, и умоляли немного подождать и разрешить зачинающийся конфликт миром. Но старшие веды хорошо понимали: пути назад нет. Война началась, и… всё замерло в ожидании. В Вечном ордене Наведам пользовался поддержкой, в первую очередь, среди рядовых членов. На высших постах, хотя он и смог провести туда множество своих людей, его сторонники не составляли подавляющее большинство. От всех теперь требовалось выбрать сторону. Но сделать это было чрезвычайно трудно. Некоторые ордены сразу же присягнули на верность новому матаведу, некоторые однозначно от него отреклись. Но большая часть предпочитала не сжигать перед собой ни один из мостов. Наведам, хотя его и раздражала эта трусливая неопределённость, не оказывал чрезмерного давления на сомневающихся, и старшие веды предпочитали не отдавать такие приказы, которые наверняка будут проигнорированы, чтоб не показывать своё бессилие. Их расчет состоял в том, что в сложившейся ситуации время работает в их пользу. Чем дольше Наведам сидит в Милитисе, тем больше он видится как ренегат и мятежник, а не альтернативный центр силы, и спонсоры его, уже недовольные его поступком, склонятся к сотрудничеству с Капитулом. Наведам понимал это, и последнее, что он собирался делать – оставаться на месте.
На землях ордена – три крупных города. И тот, кто контролирует два из них, станет хозяином положения. Если Наведам возьмёт Тыган, теперь уже Капитул будет выглядеть, как кучка проигравших, засевших в своём последнем оплоте. Установив свою власть в окрестных землях и соединившись с силами союзных орденов, Дракон двинулся на север.
Кроме упомянутых сил, Наведам смог собрать свой собственный и довольно внушительный по размеру корпус наёмников, как ангелов, так и тха-ырг, использовав для этого, в частности, полученную недавно крупную сумму от гитского ордена кристаллургов за право свободного доступа к милитийским кристальным пещерам.
Если поселение, встретившееся на пути Наведама, принимало его с покорностью, Наведам входил в него в облике Творения. Его зелёный дракон, доспехи украшались цветами, на шею и на голову надеты цветочные венки. (Наученные заблаговременно) местные жители усыпали цветами из окон домов путь процессии. Если же укреплённый пункт отваживался оказать сопротивление, войско Наведама брало его штурмом таким же жестоким, каким берут вражеские крепости, а само селение подвергалось разорению. Наведам лично сражался в первых рядах, прорубаясь сквозь врагов своим длинным пылающим мечом. Такой жесткой образ действий побуждал «сомневающиеся» города покорно открывать врата пред войском восставших, но там, где защитники полны были решимостью сражаться, они сражались до последнего. Но и на пепелище павшего города приходили лекари и витаморферы, чтобы лечить уцелевших при штурме, а воины чинили не только стены, но и сожженные дома; и в присягнувшие без боя поселения приходили дознаватели, забирая из домов тех, кто был подозреваем в сотрудничестве с лоялистами.
Тыган, с одной стороны, был «старым» городом, одним из центров земледелия на заливных лугах Нила. С другой стороны, располагаясь на пересечении торговых путей, шедших с севера на юг и с запада на восток, он был также и центром торговли и был достаточно удалён от столицы, чтобы сделаться одним из центров противной Капитулу партии. Решить эту досадную проблему было поручено ______, второму виднейшему командующему лоялистов, матаведу малого ордена ______________. К его печали, сторонники изменника не собирались мирно передать себя в руки сурового правосудия, и улицы Тыгана обернулись на несколько недель в кровавую арену противостояния двух враждующих партий. В небе и в воздухе, силы противников оставались почти что равные. Раз за разом воины ______ атаковали районы, удерживаемые ренегатами, но не могли выбить их оттуда. Наконец, ______ связался с лидерами местного восстания, тайно сообщив, что Наведам приближается к городу, и ______ не намерен пытаться его удержать, и потому желал бы перейти на сторону нового матаведа, для чего ему потребуется их помощь. Предводители «трезубцев» с радостью согласились и прибыли на переговоры с ______, где узнали, что Наведам вовсе не спешит к Тыгану, и что они скоро умрут. Яростная атака лоялистов на обезглавленных мятежников после тяжёлых боёв увенчалась успехом и плавно перешла в кровавую резню рассеянных ренегатов.
Но прежде, чем ______ успел поднять первый тост на пиршестве победителей в цитадели противников в окружении насаженных на пики голов восставших, гонец доставил ему срочное донесение: Наведам прорвал предгорную оборонительную полосу и стремительно приближается к Тыгану.
Дракон не стал дожидаться рассвета и атаковал город сходу, когда тьма ночи уже накрыла его. Как и ожидал ______. Небо было безлунным, и холодный голубой свет звёзд и луны мерцал в лужах крови, разлитой по брусчатке улиц, когда туча, в несколько минут выросшая над городом, не погрузила его во мрак. Гарнизон бился отчаянно, и в темноте атакующие несли большие потери. Но Наведам не допускал мысли об отступлении. Как и ожидал ______ и потому заблаговременно покинул обречённый город.
Наутро городские улицы были очищены от трупов. Тела мертвецов свезли на площадь перед храмом разрушения и сожгли на одном большом погребальном костре, не делая различий между умершими. Там Наведам обратился с речью к выжившим жителям Теруга, в которой выразил великую скорбь о том, что великие свершения требуют такую высокую цену и поклялся как можно скорее положить конец этому ужасу – сокрушив Капитул так быстро, как молния поражает нечестивца, и призвал выживших, если они действительно хотят ускорить конец войны и приблизить времена мира, вступать в его ряды и биться за правое дело. После этого он посетил три главных храма города и принёс в них три клятвы. Перед алтарём Разрушения он поклялся возложить на него тех, по чьей вине началось это кровопролитие – стариков из капитула и их ближайших приспешников. В храме Творения, одном из крупнейших во всей Тха-ыргской земле, Дракон поклялся, что после победы восстановит разрушенное войной, вновь сделает цветущими земли Ордена и проведёт здесь, в Тыгане, величайший праздник в честь Её лика, который когда-либо видел свет. А лику Вечности Наведам принёс клятву, что перестроит Вечный орден и введёт такие установления, что Творение и Разрушение никогда больше не будут требовать себе столь огромных и ужасных жертв.
Если поселение, встретившееся на пути Наведама, принимало его с покорностью, Наведам входил в него в облике Творения. Его зелёный дракон, доспехи украшались цветами, на шею и на голову надеты цветочные венки. (Наученные заблаговременно) местные жители усыпали цветами из окон домов путь процессии. Если же укреплённый пункт отваживался оказать сопротивление, войско Наведама брало его штурмом таким же жестоким, каким берут вражеские крепости, а само селение подвергалось разорению. Наведам лично сражался в первых рядах, прорубаясь сквозь врагов своим длинным пылающим мечом. Такой жесткой образ действий побуждал «сомневающиеся» города покорно открывать врата пред войском восставших, но там, где защитники полны были решимостью сражаться, они сражались до последнего. Но и на пепелище павшего города приходили лекари и витаморферы, чтобы лечить уцелевших при штурме, а воины чинили не только стены, но и сожженные дома; и в присягнувшие без боя поселения приходили дознаватели, забирая из домов тех, кто был подозреваем в сотрудничестве с лоялистами.
Тыган, с одной стороны, был «старым» городом, одним из центров земледелия на заливных лугах Нила. С другой стороны, располагаясь на пересечении торговых путей, шедших с севера на юг и с запада на восток, он был также и центром торговли и был достаточно удалён от столицы, чтобы сделаться одним из центров противной Капитулу партии. Решить эту досадную проблему было поручено ______, второму виднейшему командующему лоялистов, матаведу малого ордена ______________. К его печали, сторонники изменника не собирались мирно передать себя в руки сурового правосудия, и улицы Тыгана обернулись на несколько недель в кровавую арену противостояния двух враждующих партий. В небе и в воздухе, силы противников оставались почти что равные. Раз за разом воины ______ атаковали районы, удерживаемые ренегатами, но не могли выбить их оттуда. Наконец, ______ связался с лидерами местного восстания, тайно сообщив, что Наведам приближается к городу, и ______ не намерен пытаться его удержать, и потому желал бы перейти на сторону нового матаведа, для чего ему потребуется их помощь. Предводители «трезубцев» с радостью согласились и прибыли на переговоры с ______, где узнали, что Наведам вовсе не спешит к Тыгану, и что они скоро умрут. Яростная атака лоялистов на обезглавленных мятежников после тяжёлых боёв увенчалась успехом и плавно перешла в кровавую резню рассеянных ренегатов.
Но прежде, чем ______ успел поднять первый тост на пиршестве победителей в цитадели противников в окружении насаженных на пики голов восставших, гонец доставил ему срочное донесение: Наведам прорвал предгорную оборонительную полосу и стремительно приближается к Тыгану.
Дракон не стал дожидаться рассвета и атаковал город сходу, когда тьма ночи уже накрыла его. Как и ожидал ______. Небо было безлунным, и холодный голубой свет звёзд и луны мерцал в лужах крови, разлитой по брусчатке улиц, когда туча, в несколько минут выросшая над городом, не погрузила его во мрак. Гарнизон бился отчаянно, и в темноте атакующие несли большие потери. Но Наведам не допускал мысли об отступлении. Как и ожидал ______ и потому заблаговременно покинул обречённый город.
Наутро городские улицы были очищены от трупов. Тела мертвецов свезли на площадь перед храмом разрушения и сожгли на одном большом погребальном костре, не делая различий между умершими. Там Наведам обратился с речью к выжившим жителям Теруга, в которой выразил великую скорбь о том, что великие свершения требуют такую высокую цену и поклялся как можно скорее положить конец этому ужасу – сокрушив Капитул так быстро, как молния поражает нечестивца, и призвал выживших, если они действительно хотят ускорить конец войны и приблизить времена мира, вступать в его ряды и биться за правое дело. После этого он посетил три главных храма города и принёс в них три клятвы. Перед алтарём Разрушения он поклялся возложить на него тех, по чьей вине началось это кровопролитие – стариков из капитула и их ближайших приспешников. В храме Творения, одном из крупнейших во всей Тха-ыргской земле, Дракон поклялся, что после победы восстановит разрушенное войной, вновь сделает цветущими земли Ордена и проведёт здесь, в Тыгане, величайший праздник в честь Её лика, который когда-либо видел свет. А лику Вечности Наведам принёс клятву, что перестроит Вечный орден и введёт такие установления, что Творение и Разрушение никогда больше не будут требовать себе столь огромных и ужасных жертв.
Хотя и радовались черви новому разрушительному дару Отца разложения, но затруднялись найти ему подходящее применение. Чума для мясных мешков ещё ужасней, чем нашествие некридов. Но чего добьются трупоеды таким оружием? Единожды смогут они устроить великое пиршество, но что потом? Сгнившее мясо не размножается и не может трудиться, увеличивая могущество, славу и силу их костяных владык. Такая сила сможет серьёзно ослабить могучего противника, но таких у червей не осталось. Барки на юге всё ещё угрожают им на море, и чума в их городах подорвала бы их господство в южных водах, но с тем же успехом может выйти из под контроля и разорить их же охотничье угодье, как это случилось на Некриде, где черви пожрали почти всех зверей, имевших в себе хоть сколько-то костей. (Теперь некриды заботливо восстанавливают нарушенную экосистему, завозя из других уголков света новых животных на свой континент.)
Главный соперник хищника – не жертва, а другой хищник. Чем больше охотников, тем острее борьба за добычу. Поэтому многие костяные лорды своим придворным магам велели придумать чуму, что убъёт и некрида. Питающиеся гнилью, черви крайне устойчивы к заразным болезням. Конечно, некриды опасались того, что зараза может перекинуться с владений соперника на них самих и их подданных, но предполагали использовать её больше как силу устрашения. Или применять против дальних соперников: черви на Орте хотели занести чуму на Некриду, а на Некриде собирались заразить Орт. Теперь это уже нерелевантно.
Среди умертвиев отношение к дару тоже сложилось неоднозначное. Одни были в восторге от нового средства насылать на телесных невыносимые муки. Другие же находили это новое авангардное искусство боли слишком грязным и совершенно неэстетичным. Чумные же духи мечтали о масштабной сцене, о магической заразе, которая погрузит целый мир (или хотя бы Средиморье для начала) в агонию пожирающей плоть лихорадки. Объединившись с наиболее рьяными служителями культа Угрюмого, стремившихся явить мясным мешкам могущество их Создателя, они стали готовить Высшую чуму, шедевр чумной алхимии.
И начался большой ритуал. Костяные алхимики воздавали хвалы Отцу разложения на на своём неслышымом языке, рядом с ними кружились в танце смерти и воспевали слышимые гимны миражи в своих холодных оболочках. Маги-умертвии, перенявшие магическое искусство от некридов, помогали в колдовстве, а прочие призраки помогали своими молитвами. В центре круга располагались сшитые воедино пузырящиеся гноем и сочащиеся миазмами мясные мешки. Живые мясные мешки. Силой домена Безликого изуродованные тела, уже мало похожие на тела смертных вообще, продолжали держать в себе бьющиеся в адской агонии души. Восемь дней длился ритуал. По его окончанию умертвии разобрали мазки святого гноя, чтобы разнести её по всем городам и весям Средиморья, и… тела их рассыпались. С ужасом чувствовали миражи, как их тела, не спасаемые ни доменом Ньярла, ни доменом Угрюмого, превращаются в комки разваливающейся гнили. Действительно, они создали Величайшую чуму – чуму, пожирающую мёртвую плоть.
Очень скоро напасть стала распространяться по всей Некриде. Черви были крайне недовольны: их маринованное мясо не просто гнило (в этом и состоит смысл некридского маринада), а превращалось в несъедобную жижу, и теперь им приходится есть совсем свежее (по меркам некридов) мясо, что для них просто отвратительно. Но больше всего горевали умертвии. Все их любимые тела, которые они бережно хранили в мёде и спиртах обмотанными в бинты со славящими Ньярла письменами и символами и “надевали” только по особым случаям, исчезали буквально у них на глазах, а новые трупы приходили в негодность тоже чрезвычайно быстро: после заражения мясо слезает с костей самое большее – через пару недель, самое меньшее – уже через несколько часов. Дворцы боли погрузились в траур. Тела для умертвиев – часть того, чем они заполняли пустоту внутри себя. Теперь же любое их мясное одеяние уже на первые сутки покрывается уродливыми волдырями и гнойниками. Приходится им поэтому наряжаться в плоть лишь по особым случаям, чтобы не переводить свои живые игрушки слишком быстро, а также нанимать в обсидиановые дворцы некридскую стражу, ибо вне телесной формы не могут они удерживать свои куклы от ропота.
Главный соперник хищника – не жертва, а другой хищник. Чем больше охотников, тем острее борьба за добычу. Поэтому многие костяные лорды своим придворным магам велели придумать чуму, что убъёт и некрида. Питающиеся гнилью, черви крайне устойчивы к заразным болезням. Конечно, некриды опасались того, что зараза может перекинуться с владений соперника на них самих и их подданных, но предполагали использовать её больше как силу устрашения. Или применять против дальних соперников: черви на Орте хотели занести чуму на Некриду, а на Некриде собирались заразить Орт. Теперь это уже нерелевантно.
Среди умертвиев отношение к дару тоже сложилось неоднозначное. Одни были в восторге от нового средства насылать на телесных невыносимые муки. Другие же находили это новое авангардное искусство боли слишком грязным и совершенно неэстетичным. Чумные же духи мечтали о масштабной сцене, о магической заразе, которая погрузит целый мир (или хотя бы Средиморье для начала) в агонию пожирающей плоть лихорадки. Объединившись с наиболее рьяными служителями культа Угрюмого, стремившихся явить мясным мешкам могущество их Создателя, они стали готовить Высшую чуму, шедевр чумной алхимии.
И начался большой ритуал. Костяные алхимики воздавали хвалы Отцу разложения на на своём неслышымом языке, рядом с ними кружились в танце смерти и воспевали слышимые гимны миражи в своих холодных оболочках. Маги-умертвии, перенявшие магическое искусство от некридов, помогали в колдовстве, а прочие призраки помогали своими молитвами. В центре круга располагались сшитые воедино пузырящиеся гноем и сочащиеся миазмами мясные мешки. Живые мясные мешки. Силой домена Безликого изуродованные тела, уже мало похожие на тела смертных вообще, продолжали держать в себе бьющиеся в адской агонии души. Восемь дней длился ритуал. По его окончанию умертвии разобрали мазки святого гноя, чтобы разнести её по всем городам и весям Средиморья, и… тела их рассыпались. С ужасом чувствовали миражи, как их тела, не спасаемые ни доменом Ньярла, ни доменом Угрюмого, превращаются в комки разваливающейся гнили. Действительно, они создали Величайшую чуму – чуму, пожирающую мёртвую плоть.
Очень скоро напасть стала распространяться по всей Некриде. Черви были крайне недовольны: их маринованное мясо не просто гнило (в этом и состоит смысл некридского маринада), а превращалось в несъедобную жижу, и теперь им приходится есть совсем свежее (по меркам некридов) мясо, что для них просто отвратительно. Но больше всего горевали умертвии. Все их любимые тела, которые они бережно хранили в мёде и спиртах обмотанными в бинты со славящими Ньярла письменами и символами и “надевали” только по особым случаям, исчезали буквально у них на глазах, а новые трупы приходили в негодность тоже чрезвычайно быстро: после заражения мясо слезает с костей самое большее – через пару недель, самое меньшее – уже через несколько часов. Дворцы боли погрузились в траур. Тела для умертвиев – часть того, чем они заполняли пустоту внутри себя. Теперь же любое их мясное одеяние уже на первые сутки покрывается уродливыми волдырями и гнойниками. Приходится им поэтому наряжаться в плоть лишь по особым случаям, чтобы не переводить свои живые игрушки слишком быстро, а также нанимать в обсидиановые дворцы некридскую стражу, ибо вне телесной формы не могут они удерживать свои куклы от ропота.
Смертные на Терре не верят в богов. Они совершенно точно знают, что те существуют. Конечно, существование божеств, о которых повествуют чужие народы, ставится под сомнение, зачастую лишь из религиозной гордости за своего “самого настоящего” бога, но яростно отрицающего всякое божественное присутствие сочтут всего лишь за помешанного. Но помимо богов существует ещё множество вещей, в которые смертные охотно верят. Некоторые миражи уже давно приспособились принимать форму героев этих народных поверий, в первую очередь, всевозможных призраков и неупокоенных душ. Теперь же сама вера смертных обрела реальную форму.
Ни у кого на свете нет больше суеверий, чем у детей. И к великому несчастью телесных почти все из этих суеверий были созданы, чтобы пугать. Во всех частях света придумывают истории и сказки, чтобы пугать друг друга. Кто мог знать, что однажды они станут реальностью? Блуждающие души умерших больше не являются обычными миражами, пытающимися развести смертных на ужас, теперь это миражи, действительно стремящиеся утопить смертных, увести их в лес и сделать так, чтобы их никогда не нашли (самое страшное то, что если в байке смертных судьба жертвы не уточнялась, пропавшие действительно ПРОПАДАЮТ из этого мира, сами их души исчезают без следа, и даже богам неизвестно, куда они деваются).
Каждый народ и даже каждая деревня имеют свои местные страшилки. Но некоторые страхи настолько близки и родственны друг другу, что реальное воплощения этих поверий всей Терры стало настоящим кошмаром. Настоящим Кошмаром. То, что появляется, когда гаснет свет, и вы остаётесь одни. То, что скрывается в темноте. То, что утащит вас под кровать, если вы не будете полностью укрыты одеялом. То, что нависает над вами, когда вы закрываете глаза, и упасите вас боги, если вы решитесь открыть их и взглянуть в глаза своему страху. Сублимированная боязнь темноты и одиночества, одинаковая у всех народов (избежали этой напасти только некриды), сплавила нескольких миражей-идолов в одного гигантского астрального монстра – Кошмара. Чем сильнее становится идол, тем сильнее в него верят, и чем сильнее в него верят, тем сильнее он становится. Детские страхи стали уже совсем недетскими. Таинственные истории о ночных нападениях стали будоражить умы взрослых. Мир стоял на пороге эпидемии ужаса. Стоило слухам перейти определённую черту, и никто из смертных никогда боле не решился бы спать без света.
Атмосфера всеобщего страха была совсем не по вкусу большинству миражей и заглушала все другие эмоции. Поэтому почти все призрачные маги собрались вместе на Великий совет лордов Пустоты, чтобы решить, как побороть возникшую угрозу. Тварь эта стала уже столь огромной, что они не были уверены, смогут ли справиться с ней даже объединив силы каждого. Побороть её можно было лишь через её собственные способности. По всему миру подданные пустотных лордов стали проникать в детские сны, чтоб через них сообщить об особых средствах, позволяющих защитить себя от любого существа из темноты: магическом заговоре, простеньком ритуале или специальном предмете, защищающем от злых духов. Также миражи проникали во сны их родителям, чтобы сообщить о всё тех же средствах, которые стоит внушить своему дитю, чтобы помочь ему побороть свои страхи. В особо запущенных случаях призраки забирались в головы духовным лидерам общины, дабы открыть им священный ритуал, который наверняка очистит их селение от всей нечистой силы. Кроме того, миражи разыгрывали представления перед смертными, изображая, как “таинственный ужас из темноты” отступает перед силою защитного амулета или терпит поражение от доброго духа, стерегущего смертных во сне. (В скором времени некоторые миражи в действительности стали такими идолами.) Чтобы ослабить силу Кошмара, миражи пустились на хитрость и стали изображать его не как абстрактного монстра, но персонализированно, в форме какого-то духа из местных поверий. Это сработало, и от Кошмара отделилось несколько более слабых идолов, олицетворяющих конкретных духов. Всё это позволило остановить Кошмара. Сейчас он гораздо слабее, но вряд ли когда-нибудь исчезнет полностью, так же как и глубинный животных страх всех смертных перед темнотой, одиночеством и неизвестностью.
Ни у кого на свете нет больше суеверий, чем у детей. И к великому несчастью телесных почти все из этих суеверий были созданы, чтобы пугать. Во всех частях света придумывают истории и сказки, чтобы пугать друг друга. Кто мог знать, что однажды они станут реальностью? Блуждающие души умерших больше не являются обычными миражами, пытающимися развести смертных на ужас, теперь это миражи, действительно стремящиеся утопить смертных, увести их в лес и сделать так, чтобы их никогда не нашли (самое страшное то, что если в байке смертных судьба жертвы не уточнялась, пропавшие действительно ПРОПАДАЮТ из этого мира, сами их души исчезают без следа, и даже богам неизвестно, куда они деваются).
Каждый народ и даже каждая деревня имеют свои местные страшилки. Но некоторые страхи настолько близки и родственны друг другу, что реальное воплощения этих поверий всей Терры стало настоящим кошмаром. Настоящим Кошмаром. То, что появляется, когда гаснет свет, и вы остаётесь одни. То, что скрывается в темноте. То, что утащит вас под кровать, если вы не будете полностью укрыты одеялом. То, что нависает над вами, когда вы закрываете глаза, и упасите вас боги, если вы решитесь открыть их и взглянуть в глаза своему страху. Сублимированная боязнь темноты и одиночества, одинаковая у всех народов (избежали этой напасти только некриды), сплавила нескольких миражей-идолов в одного гигантского астрального монстра – Кошмара. Чем сильнее становится идол, тем сильнее в него верят, и чем сильнее в него верят, тем сильнее он становится. Детские страхи стали уже совсем недетскими. Таинственные истории о ночных нападениях стали будоражить умы взрослых. Мир стоял на пороге эпидемии ужаса. Стоило слухам перейти определённую черту, и никто из смертных никогда боле не решился бы спать без света.
Атмосфера всеобщего страха была совсем не по вкусу большинству миражей и заглушала все другие эмоции. Поэтому почти все призрачные маги собрались вместе на Великий совет лордов Пустоты, чтобы решить, как побороть возникшую угрозу. Тварь эта стала уже столь огромной, что они не были уверены, смогут ли справиться с ней даже объединив силы каждого. Побороть её можно было лишь через её собственные способности. По всему миру подданные пустотных лордов стали проникать в детские сны, чтоб через них сообщить об особых средствах, позволяющих защитить себя от любого существа из темноты: магическом заговоре, простеньком ритуале или специальном предмете, защищающем от злых духов. Также миражи проникали во сны их родителям, чтобы сообщить о всё тех же средствах, которые стоит внушить своему дитю, чтобы помочь ему побороть свои страхи. В особо запущенных случаях призраки забирались в головы духовным лидерам общины, дабы открыть им священный ритуал, который наверняка очистит их селение от всей нечистой силы. Кроме того, миражи разыгрывали представления перед смертными, изображая, как “таинственный ужас из темноты” отступает перед силою защитного амулета или терпит поражение от доброго духа, стерегущего смертных во сне. (В скором времени некоторые миражи в действительности стали такими идолами.) Чтобы ослабить силу Кошмара, миражи пустились на хитрость и стали изображать его не как абстрактного монстра, но персонализированно, в форме какого-то духа из местных поверий. Это сработало, и от Кошмара отделилось несколько более слабых идолов, олицетворяющих конкретных духов. Всё это позволило остановить Кошмара. Сейчас он гораздо слабее, но вряд ли когда-нибудь исчезнет полностью, так же как и глубинный животных страх всех смертных перед темнотой, одиночеством и неизвестностью.
Но, к счастью для смертных, хочется им верить всё же во что-то хорошее. Большие боги не так часто вмешиваются в их жизнь напрямую. Истории о том, как их могучие аватары (лишь по воле случая оказавшись рядом) неожиданно приходили на помощь смертным в беде расходятся по всей Терре, но истории тех, кого боги уберегли, гораздо более многочисленные, хотя и гораздо менее известны. Как может Творение помочь разрешиться от бремени именно твоей скотине, когда ей приходится заботиться о всех родах в мире? Да и есть ли дело богам до жизни простых смертных? Все они имеют какие-то замыслы, все они управляют множеством жизней, но заботят ли их эти жизни? Боги любят всех своих поклонников, но любят ли они тебя? Из-за всего этого смертные всегда создавали себе божков меньших по мощи, проявляемой в своих деяниях, но более близких и более личных.
Стоит ли говорить, что когда деяния этих духов стали реальными, вера в них начинала расти, и счастье всех верующих смертных росло вместе с ней. Однако, также как и в случае с Кошмаром, это вовсе не радовало некоторых миражей. Чтобы насолить своим милостивым к смертным собратьям, стали они раскрывать повсюду на Терре природу необычайно участившихся чудес. К такому средству они прибегли, поскольку не имели других: даже для миражей-магов сильный идол является непосильным противником из-за большого запаса эфира в своём теле (а те духи, которым смертные приписывают способность изгонять порождения пустоты, если имеют достаточно много поклонников, обладают мощью, превосходящей экзорцизм по силе). Весть об идолах сообщалась, в первую очередь, духовным предводителям селений, областей и стран, и впечатление производила самую неоднозначную.
Прежде всего, где-то миражам просто не поверили: их боги стали совершать, наконец-то, благие дела, а эти туманные совратители просто пытаются попрать их славу. Где-то, напротив, не сильно заботясь о том, действительно ли это миражи или нет, церковники, обеспокоенные подъёмом всевозможных вздорных суеверий в среде народа, начали с ними непримиримую борьбу, дабы народ не отвернулся от поклонения главному божеству. Особенно остро этот вопрос встал в Средигорье. И раньше проблема поклонения своим местным духам вызывала непримиримую вражду разных общин: одни настаивали на верности одному только Люциферу-Отцу, другие же утверждали, что Он никогда не объявлял, что ангелам дозволено поклоняться только ему, а верить россказням коварных миражей доверять нельзя. Адепты Триединства, как и велел бог, отнеслись к усилившейся вере в малых богов терпимо, хотя духовидцы смогли разглядеть в идолах сходство с миражами. Гонений идолопоклонцы не испытывают, но самые рьяные шаманы в публичных проповедях изобличают их как поклоняющихся фокусникам и призывают люд уповать лишь на Триединого, ибо он есть самый могучий и самый мудрый среди всех богов, какие только существуют на свете. Хору в условиях набирающей обороты войны было совсем не до этого, поэтому пока что верховные жрецы лишь обратились за советом к Синебокому, как им поступать с укрепляющимися всюду суевериями, а также с омерзительными молитвами Отцу Разложения о ниспослании чумы, которые теперь практикуют некоторые из крайлаков-врачевателей.
В особое затруднение попали Шико и Шикохеддо, ведь идолы на их острове приняли форму легендарных предков, служивших Тай-танам. С одной стороны, их появление доказывает истинность Слова: духи первопредков наконец-то нашли путь через пучины астрала в этот план и теперь помогают смертным своими мудрыми советами, а порой и деятельной подмогой; и доверия миражи, эти тени, отбрасываемые в Пустоту настоящими душами, конечно, не заслуживают. Но Шико подметили, что вместе с появлением легендарных предков на Шиме стали укрепляться всевозможные суеверия, ещё не до конца искоренённые из общей памяти, такие как вера в духов леса, рек и природы. И если бы это действительно оказались миражи, притворившиеся предками эльфов, чтобы увести Хитобито с Пути Истинного слова на путь кривды, то было бы ужасно. Поэтому озабоченные Шико и Шикохеддо дни и ночи проводят в молитвах Муноками, чтобы тот, помнящий первопредков лично, открыл эльфам, действительно ли это они и можно ли им поклоняться (ибо это им требуется (по уверению самих предков), чтобы усилилась связь с этим планом)?
Как бы то ни было, однажды укрепившаяся, вера с трудом поддаётся искоренению. Если ты убеждён, что это не бог, а всего лишь мираж, обладающий божественной силой, то ничего не меняется, наоборот: теперь ты точно знаешь, что бог есть и что он обладает силой. И тот, кто шуршит под твоей кроватью – тоже реален, и ты точно знаешь, что он не тронул бы тебя. Если бы ты не забыл волшебное слово.
Стоит ли говорить, что когда деяния этих духов стали реальными, вера в них начинала расти, и счастье всех верующих смертных росло вместе с ней. Однако, также как и в случае с Кошмаром, это вовсе не радовало некоторых миражей. Чтобы насолить своим милостивым к смертным собратьям, стали они раскрывать повсюду на Терре природу необычайно участившихся чудес. К такому средству они прибегли, поскольку не имели других: даже для миражей-магов сильный идол является непосильным противником из-за большого запаса эфира в своём теле (а те духи, которым смертные приписывают способность изгонять порождения пустоты, если имеют достаточно много поклонников, обладают мощью, превосходящей экзорцизм по силе). Весть об идолах сообщалась, в первую очередь, духовным предводителям селений, областей и стран, и впечатление производила самую неоднозначную.
Прежде всего, где-то миражам просто не поверили: их боги стали совершать, наконец-то, благие дела, а эти туманные совратители просто пытаются попрать их славу. Где-то, напротив, не сильно заботясь о том, действительно ли это миражи или нет, церковники, обеспокоенные подъёмом всевозможных вздорных суеверий в среде народа, начали с ними непримиримую борьбу, дабы народ не отвернулся от поклонения главному божеству. Особенно остро этот вопрос встал в Средигорье. И раньше проблема поклонения своим местным духам вызывала непримиримую вражду разных общин: одни настаивали на верности одному только Люциферу-Отцу, другие же утверждали, что Он никогда не объявлял, что ангелам дозволено поклоняться только ему, а верить россказням коварных миражей доверять нельзя. Адепты Триединства, как и велел бог, отнеслись к усилившейся вере в малых богов терпимо, хотя духовидцы смогли разглядеть в идолах сходство с миражами. Гонений идолопоклонцы не испытывают, но самые рьяные шаманы в публичных проповедях изобличают их как поклоняющихся фокусникам и призывают люд уповать лишь на Триединого, ибо он есть самый могучий и самый мудрый среди всех богов, какие только существуют на свете. Хору в условиях набирающей обороты войны было совсем не до этого, поэтому пока что верховные жрецы лишь обратились за советом к Синебокому, как им поступать с укрепляющимися всюду суевериями, а также с омерзительными молитвами Отцу Разложения о ниспослании чумы, которые теперь практикуют некоторые из крайлаков-врачевателей.
В особое затруднение попали Шико и Шикохеддо, ведь идолы на их острове приняли форму легендарных предков, служивших Тай-танам. С одной стороны, их появление доказывает истинность Слова: духи первопредков наконец-то нашли путь через пучины астрала в этот план и теперь помогают смертным своими мудрыми советами, а порой и деятельной подмогой; и доверия миражи, эти тени, отбрасываемые в Пустоту настоящими душами, конечно, не заслуживают. Но Шико подметили, что вместе с появлением легендарных предков на Шиме стали укрепляться всевозможные суеверия, ещё не до конца искоренённые из общей памяти, такие как вера в духов леса, рек и природы. И если бы это действительно оказались миражи, притворившиеся предками эльфов, чтобы увести Хитобито с Пути Истинного слова на путь кривды, то было бы ужасно. Поэтому озабоченные Шико и Шикохеддо дни и ночи проводят в молитвах Муноками, чтобы тот, помнящий первопредков лично, открыл эльфам, действительно ли это они и можно ли им поклоняться (ибо это им требуется (по уверению самих предков), чтобы усилилась связь с этим планом)?
Как бы то ни было, однажды укрепившаяся, вера с трудом поддаётся искоренению. Если ты убеждён, что это не бог, а всего лишь мираж, обладающий божественной силой, то ничего не меняется, наоборот: теперь ты точно знаешь, что бог есть и что он обладает силой. И тот, кто шуршит под твоей кроватью – тоже реален, и ты точно знаешь, что он не тронул бы тебя. Если бы ты не забыл волшебное слово.
С некоторой тревогой и сожалением Безымянный наблюдал за угасанием Тамаси. Планетой и логовом Лунного Волка. Слишком слабым был этот демиург когда явился на Терру и слишком быстро иссякли его силы. Он не успел построить свой Порядок, эти прекрасные белоснежные колонны, для которых уже был приготовлен зеленовласый плющ. Народ, избранный глашатем его воли - едва успел встать на ноги и соулгемы судей были по-прежнему пусты. Безымянный рассматривал осколки Тамаси, собранные его хищной хваткой во время последнего визита к Муноками. Он чувствовал пустоту. Без враждебной и яркой реакции эта кража из искусного коварства превращалась в гнусную и бессмысленную подлость. А значит, украденное надлежало вернуть. Но каким образом?
Он немногое знал о задумках Муноками, но понимал, что значит Судья.
Судья это воля.
Судья это справедливость.
Судья это мудрость.
Древо Кокоро выбирало на роль судей самых достойных, а значит Безымянный не мог здесь судить. Оно лучше него знало кто самый справедливый, самый мудрый и самый волевой. Он не решился править качества в чужом порядке. Единственное что он мог сделать, это дать силу. Силу сохранить существующий порядок, вопреки внешним и внутренним переменам. И он дал её. Потому что так действует Ньярл. Потому что так действует Безымянный.
Дарую соулгемам Судей майндконтролл классический. Промывание мозгов, воздействие на разум и все такое прочее. 6 праны.
Он немногое знал о задумках Муноками, но понимал, что значит Судья.
Судья это воля.
Судья это справедливость.
Судья это мудрость.
Древо Кокоро выбирало на роль судей самых достойных, а значит Безымянный не мог здесь судить. Оно лучше него знало кто самый справедливый, самый мудрый и самый волевой. Он не решился править качества в чужом порядке. Единственное что он мог сделать, это дать силу. Силу сохранить существующий порядок, вопреки внешним и внутренним переменам. И он дал её. Потому что так действует Ньярл. Потому что так действует Безымянный.
Дарую соулгемам Судей майндконтролл классический. Промывание мозгов, воздействие на разум и все такое прочее. 6 праны.
миры за гранью восприятия смертных, полураспавшийся - какая ирония! - план Угрюмого, так и не создавшего свою-всегда-бывшую планету
— Прочь, проклятые создания, ПРОЧЬ!!!
Пустота, в которой само понятие звука абсурдно, сотрясал страшной силы то ли скрежет, то ли рёв.
Сама материя астрала трещала, когда могучая сущность Угрюмого вновь, уже в который раз, возрождалась из сладостного небытия, призванная своими крайне упорными и крайне надоедливыми чадами.
— Ашшш...
Смертный, ощутивший на себе этот звук, распался бы, от материальной оболочки до самых тонких слоёв души. Но смертные далеко... И их вера во всемогущего покровителя пережила даже то, что можно, пожалуй, считать концом мира.
— Эх вы, творцы и дети мои...
Угрюмый тихо вздохнул.
— Хорошо же. Именем моим и во славу мою, передаю свою мощь...
Червь улыбнулся своим жутким черепом, глядя на возникшео рядом с ним миража в белом саване.
— Тебе, осколок сна Древнего. Кажется, ты победил. Что значит сила моих детей перед властью над душами и умами? Что значит величайшая из твердынь подводных и подземных — перед вечностью? Заботься о моих детях, Мать Всех Костей. Владей этим миром, сон Ньярла. И да будет он чёрной жемчужиной в калейдоскопе его предрассветных грёз...
Сказано было это, и стало так, ибо слово мёртвых Южных Богов крепко.
Вливаю три праны в усиление миража, проксящего Мать Всех Костей. Просто усиление, как будто в ней верит куча народу. Если можно слегка раскачать магию - раскачиваю.
— Прочь, проклятые создания, ПРОЧЬ!!!
Пустота, в которой само понятие звука абсурдно, сотрясал страшной силы то ли скрежет, то ли рёв.
Сама материя астрала трещала, когда могучая сущность Угрюмого вновь, уже в который раз, возрождалась из сладостного небытия, призванная своими крайне упорными и крайне надоедливыми чадами.
— Ашшш...
Смертный, ощутивший на себе этот звук, распался бы, от материальной оболочки до самых тонких слоёв души. Но смертные далеко... И их вера во всемогущего покровителя пережила даже то, что можно, пожалуй, считать концом мира.
— Эх вы, творцы и дети мои...
Угрюмый тихо вздохнул.
— Хорошо же. Именем моим и во славу мою, передаю свою мощь...
Червь улыбнулся своим жутким черепом, глядя на возникшео рядом с ним миража в белом саване.
— Тебе, осколок сна Древнего. Кажется, ты победил. Что значит сила моих детей перед властью над душами и умами? Что значит величайшая из твердынь подводных и подземных — перед вечностью? Заботься о моих детях, Мать Всех Костей. Владей этим миром, сон Ньярла. И да будет он чёрной жемчужиной в калейдоскопе его предрассветных грёз...
Сказано было это, и стало так, ибо слово мёртвых Южных Богов крепко.
Вливаю три праны в усиление миража, проксящего Мать Всех Костей. Просто усиление, как будто в ней верит куча народу. Если можно слегка раскачать магию - раскачиваю.
Уже несколько лун сменилось со дня, когда делегация совета Шико, вернувшаяся с освобождённого острова Тортугито, представила свой доклад о состоянии дел в новых колониях – первых поселениях Хитобито за пределами Шимы, а сообщество судей всё ещё будоражит от открывшихся обстоятельств. Повсюду, от захолустных деревушек до великих лесных городов, Шико продолжают шептаться между собой об отклоняющемся поведении освобождённых поселенцев. Нигде и никогда раньше не происходило таких невиданных вещей – все касты колонии были счастливы следовать всем указаниям Слова и Шико.
Куда бы ни прибыло посольство, везде его встречали толпы народа, собравшегося по краям дороги, и не было ни одного лица, не светящегося благоговейной счастливой улыбкой. Ревизорам оказывались не только предписанные знаки уважения, но и всевозможные почести, какие только могло предоставить селение. Хвалебные рассказы местных судей о послушности и пристойности их подопечных подтверждали первое впечатление.Поселенцы усердно работали, не покладая рук и не высказывая жалоб, внимали и в точности следовали каждому слову Шико. Даже Ями поддерживали в своём быту полный порядок и в строгости блюли заповеди Слова, не допуская свойственного им разврата и разнузданности.
Причины происходящего остались для комиссии загадкой. Высказывалось предположение, что по какой-то неясной причине судьи Тортугито получили новый таинственный дар раньше других. На деле же никакой загадки здесь не было. Остров, находившийся в опасной близости к берегам Некриды оставался опасным местом. Освобождённые рабы, вместо долгожданного возвращения домой, к своим друзьям и близким и к безопасности родных лесов Шимы, были вынуждены остаться на этом страшном диком острове. В надежде заслужить доверие Шико и добиться право вернуться на родину члены новообразованных общин стали проявлять невиданное даже в образцовых селениях Шимы старание и послушность. Ни о каком возвращении теперь речи, конечно, не шло. Как можно распустить замечательнейшие общины на памяти эльфов?! Благо, местные судьи, вооружившись новой способностью (данной Шико мудрым Муноками тайно, без огласки, чтобы об этом не прознали управляемые), начали воздействовать на своих Хито, отдаляя на второй план мысли о доме и внушая им, что стараются они только потому, что так и следует поступать.
Единственное, что смущало комиссию – это наличие небольшого числа “проблемных” общин. В них дела обстояли отнюдь не гладко и даже совершенно обратным образом.
Большую часть похищаемых червями эльфов составляют созидатели: судьи редко покидают пределы селения и в первую очередь защищаются охотниками, а сами охотники, доверяя рассказам о зверствах костяных тварей, никогда не сдаются в плен, а прорываются из окружения или умирают, пытаясь; а Ями не составляют большой доли в обществе Хитобито. В цитадели Очоха созидатели тоже составляли подавляющее большинство. Несмотря на жесточайшие казни предпринявших попытку побега рабов, осуществляемые специально приглашёнными для этой цели умертвиями, Ода, используя силу своих кристаллов, то и дело сбегали из своих земляных камер. Укрывшиеся в лесах острова, беглецы не могли и помыслить о вооружённом столкновении с некридами и вели кочевую жизнь, нигде не обустраивая постоянного укрытия. В командовании или боевых способностях, поэтому, необходимости не было, и немногочисленные Хогу и единичные Шико не имели никакого особенного авторитета в этих небольших шайках. Все возникающие вопросы решались общим обсуждением, где каждый имел одинаковое право высказывать и защищать своё мнение. Если же отдельные эльфы начинали проявлять нездоровые наклонности к господству над своими товарищами, одним прекрасным днём они находили себя замурованными по шею в древесном коконе и покинутыми остальными хито. После освобождения острова сбежавшие в леса стали самовольно основывать свои поселения. Назначенные туда Шико принимались общиной крайне неохотно, где-то даже приходилось использовать угрозу применения силы. Судьи были просто вне себя от поведения этих неблагодарных: следуя укореннившейся привычке, они, вместо того, чтобы прислушиваться к рассудительному голосу мудрецов, продолжали решать все вопросы на общей сходке. А если Шико были чересчур настойчивыми в требовании уважать их авторитет, то они и все Хогу, присланные в общину, могли обнаружить себя крепко вплетёнными ветками в свои кровати, а селение – пустующим. Впрочем, опасаясь судейского гнева, уходящие жить на новое место Ода оставляли возможность выбраться из растительного плена через несколько часов усилий. Обычно.
К счастью, теперь Шико, наконец, начали подчинять влиянию своего мудрого слова и такие вольные общины, убеждая сходку в том, что следование советам их Шико поможет им “обхитрить” областной совет судей Тортугито, и что перевыполняя необходимую норму и отправляя в центр больше ресурсов, чем требуется, они задабривают судей, чтобы те не повышали взимаемую долю производства общины. Но Ода в селениях, уже прогнавших, точнее, сбежавших от своих Шико. не могли не заметить загадочного изменения, произошедшего с их соседями. Почуяв неладное и не дожидаясь силовых мер, свободолюбивые созидатели спешно убираются прочь c острова. (Если нанятые ими для этого барки решают отвезти их вместо этого в Некриду, они также имеют свойство просыпаться в древесных оковах собственного корабля.) В портовых городах барок всегда полно дешёвых рабочих рук. Но Ода, благодаря своим уникальным способностям без проблем находят трудоустройство. Особенно ценятся их умения на верфях ящеров. Эльфы зарабатывают очень неплохие деньги, но вместе с этим они зарабатывают и зависть коренного демоса городов. Не имеющие гражданских прав и всюду встречающие отвращение барок, созидатели часто тоскую по родным лесам. Многие из них уезжают в селения в джунглях. А некоторые, наслушавшись рассказов о похожих на них голокожих двуногих, отправляются далеко на северо-восток, в земли птицеэльфов, эльфов-драконов и пустынных Хогу, в надежде хотя бы у них найти давно утраченное ощущение общности и единения.
Куда бы ни прибыло посольство, везде его встречали толпы народа, собравшегося по краям дороги, и не было ни одного лица, не светящегося благоговейной счастливой улыбкой. Ревизорам оказывались не только предписанные знаки уважения, но и всевозможные почести, какие только могло предоставить селение. Хвалебные рассказы местных судей о послушности и пристойности их подопечных подтверждали первое впечатление.Поселенцы усердно работали, не покладая рук и не высказывая жалоб, внимали и в точности следовали каждому слову Шико. Даже Ями поддерживали в своём быту полный порядок и в строгости блюли заповеди Слова, не допуская свойственного им разврата и разнузданности.
Причины происходящего остались для комиссии загадкой. Высказывалось предположение, что по какой-то неясной причине судьи Тортугито получили новый таинственный дар раньше других. На деле же никакой загадки здесь не было. Остров, находившийся в опасной близости к берегам Некриды оставался опасным местом. Освобождённые рабы, вместо долгожданного возвращения домой, к своим друзьям и близким и к безопасности родных лесов Шимы, были вынуждены остаться на этом страшном диком острове. В надежде заслужить доверие Шико и добиться право вернуться на родину члены новообразованных общин стали проявлять невиданное даже в образцовых селениях Шимы старание и послушность. Ни о каком возвращении теперь речи, конечно, не шло. Как можно распустить замечательнейшие общины на памяти эльфов?! Благо, местные судьи, вооружившись новой способностью (данной Шико мудрым Муноками тайно, без огласки, чтобы об этом не прознали управляемые), начали воздействовать на своих Хито, отдаляя на второй план мысли о доме и внушая им, что стараются они только потому, что так и следует поступать.
Единственное, что смущало комиссию – это наличие небольшого числа “проблемных” общин. В них дела обстояли отнюдь не гладко и даже совершенно обратным образом.
Большую часть похищаемых червями эльфов составляют созидатели: судьи редко покидают пределы селения и в первую очередь защищаются охотниками, а сами охотники, доверяя рассказам о зверствах костяных тварей, никогда не сдаются в плен, а прорываются из окружения или умирают, пытаясь; а Ями не составляют большой доли в обществе Хитобито. В цитадели Очоха созидатели тоже составляли подавляющее большинство. Несмотря на жесточайшие казни предпринявших попытку побега рабов, осуществляемые специально приглашёнными для этой цели умертвиями, Ода, используя силу своих кристаллов, то и дело сбегали из своих земляных камер. Укрывшиеся в лесах острова, беглецы не могли и помыслить о вооружённом столкновении с некридами и вели кочевую жизнь, нигде не обустраивая постоянного укрытия. В командовании или боевых способностях, поэтому, необходимости не было, и немногочисленные Хогу и единичные Шико не имели никакого особенного авторитета в этих небольших шайках. Все возникающие вопросы решались общим обсуждением, где каждый имел одинаковое право высказывать и защищать своё мнение. Если же отдельные эльфы начинали проявлять нездоровые наклонности к господству над своими товарищами, одним прекрасным днём они находили себя замурованными по шею в древесном коконе и покинутыми остальными хито. После освобождения острова сбежавшие в леса стали самовольно основывать свои поселения. Назначенные туда Шико принимались общиной крайне неохотно, где-то даже приходилось использовать угрозу применения силы. Судьи были просто вне себя от поведения этих неблагодарных: следуя укореннившейся привычке, они, вместо того, чтобы прислушиваться к рассудительному голосу мудрецов, продолжали решать все вопросы на общей сходке. А если Шико были чересчур настойчивыми в требовании уважать их авторитет, то они и все Хогу, присланные в общину, могли обнаружить себя крепко вплетёнными ветками в свои кровати, а селение – пустующим. Впрочем, опасаясь судейского гнева, уходящие жить на новое место Ода оставляли возможность выбраться из растительного плена через несколько часов усилий. Обычно.
К счастью, теперь Шико, наконец, начали подчинять влиянию своего мудрого слова и такие вольные общины, убеждая сходку в том, что следование советам их Шико поможет им “обхитрить” областной совет судей Тортугито, и что перевыполняя необходимую норму и отправляя в центр больше ресурсов, чем требуется, они задабривают судей, чтобы те не повышали взимаемую долю производства общины. Но Ода в селениях, уже прогнавших, точнее, сбежавших от своих Шико. не могли не заметить загадочного изменения, произошедшего с их соседями. Почуяв неладное и не дожидаясь силовых мер, свободолюбивые созидатели спешно убираются прочь c острова. (Если нанятые ими для этого барки решают отвезти их вместо этого в Некриду, они также имеют свойство просыпаться в древесных оковах собственного корабля.) В портовых городах барок всегда полно дешёвых рабочих рук. Но Ода, благодаря своим уникальным способностям без проблем находят трудоустройство. Особенно ценятся их умения на верфях ящеров. Эльфы зарабатывают очень неплохие деньги, но вместе с этим они зарабатывают и зависть коренного демоса городов. Не имеющие гражданских прав и всюду встречающие отвращение барок, созидатели часто тоскую по родным лесам. Многие из них уезжают в селения в джунглях. А некоторые, наслушавшись рассказов о похожих на них голокожих двуногих, отправляются далеко на северо-восток, в земли птицеэльфов, эльфов-драконов и пустынных Хогу, в надежде хотя бы у них найти давно утраченное ощущение общности и единения.
Оружие Хогу куётся душой из двух частей – Непреклонной воли и Пламенного сердца. Первая половина (первая, ибо прежде должно родиться решение применить силу, а сердцу надлежит повиноваться, а не господствовать помыслами) отражает сознательное, твёрдое желание воина достичь своим ударом цель. Для укрепления этого аспекта важно внутреннее спокойствие и сосредоточенность, нельзя поддаваться страху и панике, зачастую царящими на поле боя, и впадать в смятение. Необходимо чётко знать, что ты делаешь, зачем и почему. Движения должны быть выверенными и расчётливыми, без излишней размашистости и дёрганности, каждый мускул должен направлять силы в одну точку. Стрелы, пущенные мастерами непреклонной воли, летят точнее и пробивают прочнейшую броню, а удары холодным оружием дробят доспехи и ломают вражеские мечи.
Огонь сердца есть не разумное, но страстное, чувственное желание одержать верх, превзойти врага, стремление высвободить всю мощь, которая только заключена в душе и теле эльфа, наружу, поражая ей противника. Чтобы вложить пламя в своё оружие духа, важно не просто знать, что ты делаешь, но верить в это; важно взрастить благотворную ярость и иметь сильное, тренированное тело, способное эту ярость выплеснуть. В каждом поединке нужно биться так, будто этот бой – последний, и ты не можешь спастись, сбежать или сдаться. Каждый удар должен быть таким, будто именно от этого удара зависит не только жизнь хогу, не победа в сражении и не победа в войне – но судьба всего мира. Но что ещё важнее – такие удары не должны прекращаться ни на мгновенье. Стрелы мастеров пламени летят со скоростью молнии и при ударе схлопываются с небольшим взрывом, а ураганные удары пламенных клинков могут убить даже через латы: ибо то не клинки, а огненные звери, обжигающие плоть горячими языками и буквально рвущие её в клочья своими зубами.
Но вся эта поразительная мощь становится доступной лишь немногим наиболее способным Хогу. Обычный охотник начинает службу с молодым горячим сердцем, но без должного порядка в разуме и душе, а когда он, наконец, с годами выковывает свою стальную волю, то молодой задор в нём уже затухает, и уставшее тело даёт о себе знать, хотя и бывают исключения, когда юнец обладает литым характером ветерана или когда давно подходящий для списания в менторы воин сражается с той же яростью, что и в молодые годы. Как бы то ни было, пока что лишь единицы смогли настолько прославиться силой своих кристаллов, что рассказы о них разнеслись по всей Шиме и за её пределами, а клинки рядовых хогу едва ли превосходили материальные аналоги. После освобождения Тортугито эльфы ещё не вступали нигде в серьёзные битвы, стычки охотников с врагами – разбойниками и совершающими набег костяными – случаются нечасто и нерегулярно, из-за чего воинам редко выпадает шанс (и жизненная необходимость) проявить себя и всю свою силу.
Судьи такой проблемы не испытывают. Не став делать из своего дара тайны, Шико, однако, описали его довольно уклончиво, объявив, что мудрый Муноками (а кто же ещё?) вложил в их слова силу убеждения, чтобы помочь им управлять всеми менее мудрыми. Мудрецы пребывали в крайнем удовольствии от дарованной силы, ибо решала все их проблемы, которые только можно было представить. Теперь, когда все эльфы внимают судьям, словно дети возле старой няни, рассказывающей удивительные истории и сказки, нет нужды опасаться, что заносимые чужеземцами новые веяния расшатают твёрдые устои Слова. Договариваться с другими народами, а в особенности с этими жадными торгашами-ящерами, стало куда легче, а проповедники в чужих землях уже собирают полные площади, и сотни поражённых истиною Слова в самое сердце отправляются в страну южных лесов. Ями, к которым Шико всегда питали заслуженное подозрение, теперь, осознавая своё падение, не могут проводить ни минуты без мыслей о том, что ещё должны они делать, чтобы искупить свою вину и стать полноценными служителями Слова. Хогу, которые всегда были чуть более свободолюбивыми, чем хотелось бы Шико, а в последнее время начинающие уже внушать страх и опасения (обоснованные и необоснованные), оставили всякое неповиновение и стали верной опорой порядку Слова.
Все послушно внимают Шико. Осталось лишь сделать так, чтобы Шико внимали друг другу. Новый дар добавил к привычным темам диспута судей вопрос о благой лжи. Даже полностью откровенные слова судей теперь внушают доверие смертным, но выдумка в новых условиях работает много более лучше. Часть Шико категорически отвергают мысль о допустимости обмана своей паствы. По их рассуждению, Слово суть есть способ управления, будь то приказ или сообщение. В обоих случаях существо узнаёт новую истину, и, руководствуясь разумом, делает верное суждение о своих дальнейших действиях. Следовательно, задача судьи – своим заслуженным авторитетом мудреца, а важнее своими ясными и разумными доводами доказывать управляемым правильность своего решения и распоряжения. Да, на практике это не работает гладко, отчасти из-за несовершенства воспитания ума управляемых, отчасти из-за несовершенства разумного убеждения судей. В частности, обычно приходится применять угрозу наказания, чтобы управляемому было совершенно ясно, почему повиновение лучше неповиновения; но целью и идеалом, к которому нужно стремиться, являются мудрые подданные, прислушивающиеся к мудрым указаниям мудрых судей. И путь обмана, в таком случае, есть путь Кривды, противный Истинному слову. Придерживающиеся диаметрально противоположных воззрений Шико позволяют себе заявлять, что искусство судей состоит в управлении как таковом, а, следовательно, всё, что идёт на пользу повиновению управляемых, и составляет ремесло судей; и ложью, являющейся одним из действеннейших инструментов, пренебрегать нельзя. Большинство же Шико, не проявляющих интереса к таким заумным спорам, держатся умеренной позиции и полагают, что в непростых ситуациях использовать ложь допустимо, но с благоразумной осторожностью и избегая злоупотреблений.
Муноками, будешь проходить мимо, если сможешь, дай названия этим двум или трём (включая умеренных) течениям, желательно склоняемые).
В части про судей допущено художественное преувеличение. Эффект дара значительный, но всё же более умеренный.
Огонь сердца есть не разумное, но страстное, чувственное желание одержать верх, превзойти врага, стремление высвободить всю мощь, которая только заключена в душе и теле эльфа, наружу, поражая ей противника. Чтобы вложить пламя в своё оружие духа, важно не просто знать, что ты делаешь, но верить в это; важно взрастить благотворную ярость и иметь сильное, тренированное тело, способное эту ярость выплеснуть. В каждом поединке нужно биться так, будто этот бой – последний, и ты не можешь спастись, сбежать или сдаться. Каждый удар должен быть таким, будто именно от этого удара зависит не только жизнь хогу, не победа в сражении и не победа в войне – но судьба всего мира. Но что ещё важнее – такие удары не должны прекращаться ни на мгновенье. Стрелы мастеров пламени летят со скоростью молнии и при ударе схлопываются с небольшим взрывом, а ураганные удары пламенных клинков могут убить даже через латы: ибо то не клинки, а огненные звери, обжигающие плоть горячими языками и буквально рвущие её в клочья своими зубами.
Но вся эта поразительная мощь становится доступной лишь немногим наиболее способным Хогу. Обычный охотник начинает службу с молодым горячим сердцем, но без должного порядка в разуме и душе, а когда он, наконец, с годами выковывает свою стальную волю, то молодой задор в нём уже затухает, и уставшее тело даёт о себе знать, хотя и бывают исключения, когда юнец обладает литым характером ветерана или когда давно подходящий для списания в менторы воин сражается с той же яростью, что и в молодые годы. Как бы то ни было, пока что лишь единицы смогли настолько прославиться силой своих кристаллов, что рассказы о них разнеслись по всей Шиме и за её пределами, а клинки рядовых хогу едва ли превосходили материальные аналоги. После освобождения Тортугито эльфы ещё не вступали нигде в серьёзные битвы, стычки охотников с врагами – разбойниками и совершающими набег костяными – случаются нечасто и нерегулярно, из-за чего воинам редко выпадает шанс (и жизненная необходимость) проявить себя и всю свою силу.
Судьи такой проблемы не испытывают. Не став делать из своего дара тайны, Шико, однако, описали его довольно уклончиво, объявив, что мудрый Муноками (а кто же ещё?) вложил в их слова силу убеждения, чтобы помочь им управлять всеми менее мудрыми. Мудрецы пребывали в крайнем удовольствии от дарованной силы, ибо решала все их проблемы, которые только можно было представить. Теперь, когда все эльфы внимают судьям, словно дети возле старой няни, рассказывающей удивительные истории и сказки, нет нужды опасаться, что заносимые чужеземцами новые веяния расшатают твёрдые устои Слова. Договариваться с другими народами, а в особенности с этими жадными торгашами-ящерами, стало куда легче, а проповедники в чужих землях уже собирают полные площади, и сотни поражённых истиною Слова в самое сердце отправляются в страну южных лесов. Ями, к которым Шико всегда питали заслуженное подозрение, теперь, осознавая своё падение, не могут проводить ни минуты без мыслей о том, что ещё должны они делать, чтобы искупить свою вину и стать полноценными служителями Слова. Хогу, которые всегда были чуть более свободолюбивыми, чем хотелось бы Шико, а в последнее время начинающие уже внушать страх и опасения (обоснованные и необоснованные), оставили всякое неповиновение и стали верной опорой порядку Слова.
Все послушно внимают Шико. Осталось лишь сделать так, чтобы Шико внимали друг другу. Новый дар добавил к привычным темам диспута судей вопрос о благой лжи. Даже полностью откровенные слова судей теперь внушают доверие смертным, но выдумка в новых условиях работает много более лучше. Часть Шико категорически отвергают мысль о допустимости обмана своей паствы. По их рассуждению, Слово суть есть способ управления, будь то приказ или сообщение. В обоих случаях существо узнаёт новую истину, и, руководствуясь разумом, делает верное суждение о своих дальнейших действиях. Следовательно, задача судьи – своим заслуженным авторитетом мудреца, а важнее своими ясными и разумными доводами доказывать управляемым правильность своего решения и распоряжения. Да, на практике это не работает гладко, отчасти из-за несовершенства воспитания ума управляемых, отчасти из-за несовершенства разумного убеждения судей. В частности, обычно приходится применять угрозу наказания, чтобы управляемому было совершенно ясно, почему повиновение лучше неповиновения; но целью и идеалом, к которому нужно стремиться, являются мудрые подданные, прислушивающиеся к мудрым указаниям мудрых судей. И путь обмана, в таком случае, есть путь Кривды, противный Истинному слову. Придерживающиеся диаметрально противоположных воззрений Шико позволяют себе заявлять, что искусство судей состоит в управлении как таковом, а, следовательно, всё, что идёт на пользу повиновению управляемых, и составляет ремесло судей; и ложью, являющейся одним из действеннейших инструментов, пренебрегать нельзя. Большинство же Шико, не проявляющих интереса к таким заумным спорам, держатся умеренной позиции и полагают, что в непростых ситуациях использовать ложь допустимо, но с благоразумной осторожностью и избегая злоупотреблений.
Муноками, будешь проходить мимо, если сможешь, дай названия этим двум или трём (включая умеренных) течениям, желательно склоняемые).
В части про судей допущено художественное преувеличение. Эффект дара значительный, но всё же более умеренный.
Северо-северо-запад. Восток. Северо-запад. Юго-юго-восток. Юго-восток-восток. Юго-Запад. Движения Тартальи приобрели строгую выверенность уже на третий день круглосуточной защиты печати. Сколько этих дней прошло с той поры? Недели? Месяцы? Годы? Тарталья за этим не следила. Единственное, что стояло перед её закрытыми эфирными глазами всё это время – полусфера соединённых магических узлов, сообщающих прочность анобтаниевому куполу, укрывшему Первую усыпальницу. Полуреальные руки разрезали воздух перед актрисой непрерывными математически точными движениями, и каждая трещина на многогранной кристальной полусфере, оставленная снарядами баллист и сбрасываемыми сверху валунами, почти сразу же начинала затягиваться тонкой сеточкой и постепенно зарастать анобтанием до полного исчезновения шрама на куполе.
Ангелы, верно, полагают, что своей непрерывной бомбардировкой они изматывают защитников фиолетовой крепости, но для Тартальи это куда удобнее неожиданных мощных атак на одну из сторон многоугольной полусферы; это даже неплохо. Несложная успокаивающая медитативная работа без суеты и неожиданностей, из гробов вокруг тонкими равномерными струйками непрерывно поступает добываемая в них её лакеями мана, и почти никто не мешает и не отвлекает. Только этот мерзкий шёпот, то и дело возникающий на внешнем периметре. Его нельзя игнорировать, нельзя отвлечься от этих высоких, омерзительно тонких и мелодичных голосов, в унисон поющих гимны астрального изгнания. Почему же эти идиоты не могут понять, что ничего не могут этим добиться, и только действуют ей на нервы, будто комар, звенящий на ухо спящему?
Возмущение от открывающегося портала в астрал возникает за спиной. Скарамуш устало перешагивает в материальное пространство и тут же заваливается на один из лежащих гробов, как на кушетку; светло-фиолетовая энергетическая ниточка того гроба отрывается от Тартальи и приклеивается к воительнице. К потрёпанному виду – измятому колету, грязной белой рубашке, ссадинам по всему телу и спутавшимся в гнездо волосам – прибавился теперь свежий кровоточащий шрам на правой щеке, отражение царапины астрального тела.
– Нет, я не могу к ним подобраться! Они даже отлить ходят под присмотром экзорциста, – сокрушается Скарамуш, измученно откидывая голову назад.
– А ты попробуй иной подход, – с чавканьем произносит пиршествующий рядом Пульчинелла. Усевшийся, перекинув ноги через гроб, перед широким блюдом с обильной и разнообразной трапезой, он деловито обсасывает мясо с жаренного рёбрышка и то и дело прикладывается к стоящему рядом медному стакану с вином. (Такую форму приобретают эмоции, поступающие ему сейчас из гроба). – Загляни к ним в лагерь как-нибудь вечерком смазливым мальчишкой в обтягивающих панталонах на крепкой заднице. Уверен, уж тогда-то ты точно разожжёшь в их сердцах огонёк, и они подпустят тебя поближе, чтобы глубже узнать твой внутренний мир, да и тебе не впервой.
– Пошёл ты в Бездну!
Скарамуш с размаху швырнула длинный полуторный меч в ухахатывающегося толстяка. Меч беспрепятственно пролетел через иллюзорную форму и со звонким дребезжанием прокатился по стеклянному полу. Тарталья сжала зубы, стараясь сосредоточить сознание на работе. И этот звук, этот невыносимый мелодичный звук вновь становится сильнее… http://d.zaix.ru/4Ioy.mp3
– Смотрите-ка, кажется, они вновь решили попробовать это, – Пульчинелла ткнул вилкой вверх. Там, в ночном небе над кристальным куполом, на облаках медленно стали протягиваться несколько линий – отражение происходившего на земле (пик 1). Ангелы-экзорцисты, расположившись в пяти отдалённых углах вокруг Усыпальницы, начали очередную попытку провести свой дьявольский ритуал. Линии, светящимся контуром потянувшиеся из этих пяти углов, сошлись в пентакль. Анобтаниевая твердыня целиком оказалась внутри малого пятиугольника в центре звезды. Бесполезно. Сколько раз им потребуется, чтобы убедиться, что им не совладать с печатью стабильности (пик 2), поддерживаемой Тартальей?
Ковьело, доселе сидевший рядом и игравшийся со своим кинжалом, погрузившись в раздумья, неожиданно оживился и настороженно прислушался к происходящему.
– Что-то не так.
– Да будет тебе, Ковьело, ну какой ещё фокус они могут… – Пульчинелла оборвался на полуслове, тоже заметив изменение.
Шёпот крепчает и усиливается, это уже не шёпот… Неважно. Тартальи это не касается. Обстрел усилился, у неё нет времени отвлекаться, ей нельзя отвлекаться.
– Их больше… В несколько раз больше! Не может быть. Невозможно! – в изумлении прокричала Скарамуш, пытаясь за свирепостью голоса скрыть нарастающий внутри страх.
Тысячи голосов, не десятки, не сотни, а десятки тысяч голосов затягивали единый мотив, постепенно сливаясь в унисон, в единый голос, эхом гремящий внутри купола и в голове Тартальи.
– Это плохо… Надо что-то немедленно предпринять! – Пульчинелла отбросил всякую праздность и неожиданно ловко спрыгнул со своего гроба. – Тарталья…
– Не отвлекай. Я справлюсь, – коротко отрезала защитница купола, покрепче стиснув зубы. Обстрел теперь шёл в два раза интенсивнее, а давление на внешний контур печати неимоверно возросло и продолжало нарастать, пока, наконец, диагонали малого пятиугольника не прорвались внутрь пространства Усыпальницы.
– Они соединили своё сознание! Они все слились воедино! – закричал догадавшийся Ковьело, пытаясь перекричать перешедший в монолитный гул шёпот тысяч ангельских голосов. – Уходим, сейчас!
Одним взмахом кинжала Маска распорол ткань реальности перед собой, и в образовавшийся шрам тут же кинулись десятки миражей, обрабатывавших гробы и помогавших поддерживать и ремонтировать купол. Скарамуш и Пульчинелла без препираний поспешили последовать за остальными.
Диагонали пятиугольника сомкнулись в новую звезду, заключив Тарталью в новый малый пятиугольник. Белые цепи астральных оков протянулись по воздуху и начали обвивать эфирную фигуру защитницы. Лишённые подпитки других миражей, анобтаниевые стены тряслись от сокрушающего их грохота и осыпались фиолетовыми осколками от каждого удара многочисленных снарядов, продолжавших сыпаться со всех сторон.
– Тарталья!.. Уходим!!.. – изо всех сил прокричал Ковьело, одной ногой уже перешагнувший в щель.
– Я справлюсь… – прошипела она сквозь зубы. Руки в утроенном темпе вырисовывали в воздухе чародейские знаки, несмотря на цепи, обвившиеся вокруг них. Тарталья чувствовала, как хватка экзорцистов усиливается. постепенно вытягивая её силы и пытаясь подчинить своей воле. Она чувствовала, как по трясущемуся куполу начинают бежать широкие трещины, разделяя его на несколько частей. – Я справлюсь.
Ковьело раздосадованно покачал головой и скрылся в портале. Двигать руками становилось всё сложнее, силы стремительно убывали. Глас легиона колоколом гремел в её сознании низким, заутробным звуком некоей чудовищной сущности, раскалывая разум пополам. Узлы стабильности на полу разорвались, и линии печати начали реконфигурироваться в иную форму, в печать высвобождения (пик 3). Белые цепи окончательно сковали эфирные руки, продолжая опутывать астральное создание. Кристальный купол покрылся сеткой тонких трещин. – Я же просила… – проскрипела Тарталья сквозь зубы, продолжая зажмуривать глаза. Каждый из сегментов растрескавшегося купола покрылся ещё более тонкой сеткой трещин, и маленькие кусочки начали проваливаться вовнутрь, высвобождая ослепительное свечение под поверхностью. – ..НЕ ОТВЛЕКАТЬ МЕНЯ!!
(пик 4)
Ангелы, верно, полагают, что своей непрерывной бомбардировкой они изматывают защитников фиолетовой крепости, но для Тартальи это куда удобнее неожиданных мощных атак на одну из сторон многоугольной полусферы; это даже неплохо. Несложная успокаивающая медитативная работа без суеты и неожиданностей, из гробов вокруг тонкими равномерными струйками непрерывно поступает добываемая в них её лакеями мана, и почти никто не мешает и не отвлекает. Только этот мерзкий шёпот, то и дело возникающий на внешнем периметре. Его нельзя игнорировать, нельзя отвлечься от этих высоких, омерзительно тонких и мелодичных голосов, в унисон поющих гимны астрального изгнания. Почему же эти идиоты не могут понять, что ничего не могут этим добиться, и только действуют ей на нервы, будто комар, звенящий на ухо спящему?
Возмущение от открывающегося портала в астрал возникает за спиной. Скарамуш устало перешагивает в материальное пространство и тут же заваливается на один из лежащих гробов, как на кушетку; светло-фиолетовая энергетическая ниточка того гроба отрывается от Тартальи и приклеивается к воительнице. К потрёпанному виду – измятому колету, грязной белой рубашке, ссадинам по всему телу и спутавшимся в гнездо волосам – прибавился теперь свежий кровоточащий шрам на правой щеке, отражение царапины астрального тела.
– Нет, я не могу к ним подобраться! Они даже отлить ходят под присмотром экзорциста, – сокрушается Скарамуш, измученно откидывая голову назад.
– А ты попробуй иной подход, – с чавканьем произносит пиршествующий рядом Пульчинелла. Усевшийся, перекинув ноги через гроб, перед широким блюдом с обильной и разнообразной трапезой, он деловито обсасывает мясо с жаренного рёбрышка и то и дело прикладывается к стоящему рядом медному стакану с вином. (Такую форму приобретают эмоции, поступающие ему сейчас из гроба). – Загляни к ним в лагерь как-нибудь вечерком смазливым мальчишкой в обтягивающих панталонах на крепкой заднице. Уверен, уж тогда-то ты точно разожжёшь в их сердцах огонёк, и они подпустят тебя поближе, чтобы глубже узнать твой внутренний мир, да и тебе не впервой.
– Пошёл ты в Бездну!
Скарамуш с размаху швырнула длинный полуторный меч в ухахатывающегося толстяка. Меч беспрепятственно пролетел через иллюзорную форму и со звонким дребезжанием прокатился по стеклянному полу. Тарталья сжала зубы, стараясь сосредоточить сознание на работе. И этот звук, этот невыносимый мелодичный звук вновь становится сильнее… http://d.zaix.ru/4Ioy.mp3
– Смотрите-ка, кажется, они вновь решили попробовать это, – Пульчинелла ткнул вилкой вверх. Там, в ночном небе над кристальным куполом, на облаках медленно стали протягиваться несколько линий – отражение происходившего на земле (пик 1). Ангелы-экзорцисты, расположившись в пяти отдалённых углах вокруг Усыпальницы, начали очередную попытку провести свой дьявольский ритуал. Линии, светящимся контуром потянувшиеся из этих пяти углов, сошлись в пентакль. Анобтаниевая твердыня целиком оказалась внутри малого пятиугольника в центре звезды. Бесполезно. Сколько раз им потребуется, чтобы убедиться, что им не совладать с печатью стабильности (пик 2), поддерживаемой Тартальей?
Ковьело, доселе сидевший рядом и игравшийся со своим кинжалом, погрузившись в раздумья, неожиданно оживился и настороженно прислушался к происходящему.
– Что-то не так.
– Да будет тебе, Ковьело, ну какой ещё фокус они могут… – Пульчинелла оборвался на полуслове, тоже заметив изменение.
Шёпот крепчает и усиливается, это уже не шёпот… Неважно. Тартальи это не касается. Обстрел усилился, у неё нет времени отвлекаться, ей нельзя отвлекаться.
– Их больше… В несколько раз больше! Не может быть. Невозможно! – в изумлении прокричала Скарамуш, пытаясь за свирепостью голоса скрыть нарастающий внутри страх.
Тысячи голосов, не десятки, не сотни, а десятки тысяч голосов затягивали единый мотив, постепенно сливаясь в унисон, в единый голос, эхом гремящий внутри купола и в голове Тартальи.
– Это плохо… Надо что-то немедленно предпринять! – Пульчинелла отбросил всякую праздность и неожиданно ловко спрыгнул со своего гроба. – Тарталья…
– Не отвлекай. Я справлюсь, – коротко отрезала защитница купола, покрепче стиснув зубы. Обстрел теперь шёл в два раза интенсивнее, а давление на внешний контур печати неимоверно возросло и продолжало нарастать, пока, наконец, диагонали малого пятиугольника не прорвались внутрь пространства Усыпальницы.
– Они соединили своё сознание! Они все слились воедино! – закричал догадавшийся Ковьело, пытаясь перекричать перешедший в монолитный гул шёпот тысяч ангельских голосов. – Уходим, сейчас!
Одним взмахом кинжала Маска распорол ткань реальности перед собой, и в образовавшийся шрам тут же кинулись десятки миражей, обрабатывавших гробы и помогавших поддерживать и ремонтировать купол. Скарамуш и Пульчинелла без препираний поспешили последовать за остальными.
Диагонали пятиугольника сомкнулись в новую звезду, заключив Тарталью в новый малый пятиугольник. Белые цепи астральных оков протянулись по воздуху и начали обвивать эфирную фигуру защитницы. Лишённые подпитки других миражей, анобтаниевые стены тряслись от сокрушающего их грохота и осыпались фиолетовыми осколками от каждого удара многочисленных снарядов, продолжавших сыпаться со всех сторон.
– Тарталья!.. Уходим!!.. – изо всех сил прокричал Ковьело, одной ногой уже перешагнувший в щель.
– Я справлюсь… – прошипела она сквозь зубы. Руки в утроенном темпе вырисовывали в воздухе чародейские знаки, несмотря на цепи, обвившиеся вокруг них. Тарталья чувствовала, как хватка экзорцистов усиливается. постепенно вытягивая её силы и пытаясь подчинить своей воле. Она чувствовала, как по трясущемуся куполу начинают бежать широкие трещины, разделяя его на несколько частей. – Я справлюсь.
Ковьело раздосадованно покачал головой и скрылся в портале. Двигать руками становилось всё сложнее, силы стремительно убывали. Глас легиона колоколом гремел в её сознании низким, заутробным звуком некоей чудовищной сущности, раскалывая разум пополам. Узлы стабильности на полу разорвались, и линии печати начали реконфигурироваться в иную форму, в печать высвобождения (пик 3). Белые цепи окончательно сковали эфирные руки, продолжая опутывать астральное создание. Кристальный купол покрылся сеткой тонких трещин. – Я же просила… – проскрипела Тарталья сквозь зубы, продолжая зажмуривать глаза. Каждый из сегментов растрескавшегося купола покрылся ещё более тонкой сеткой трещин, и маленькие кусочки начали проваливаться вовнутрь, высвобождая ослепительное свечение под поверхностью. – ..НЕ ОТВЛЕКАТЬ МЕНЯ!!
(пик 4)
Разношёрстное воинство Гит, собранное со всех концов Срединных гор, сборище тайно или открыто ненавидящих и презирающих друг друга чужаков вернулось из похода единым братством. Ненависть к общему врагу, (на первых порах) пытавшегося подорвать их дух кошмарными снами, осквернявшего покой погибших, заставляя их тела убивать своих собратьев, насылавшего на ангелов орды своих отвратительных членистоногих монстров-рабов, сплотила их всех воедино. Всех, кроме пришедших в эту землю не для того, чтобы воплотить волю Отца, но в поисках мирной праздной обители. Коварные астральные твари, поощряя этот раскол, даже отвратили от новооснованных деревень своих уродливых жуков. Они пощадили их тела, чтобы погубить их души. Используя своё тёмное колдовство, нечистый дух (Пульчинелла) отравил воду – каждый ручей, колодец и реку в окрестности поселений. И потому экзорцисты, поначалу пытавшиеся спасти неразумных и регулярно очищавшие деревни на проклятой земле от присутствия миражей, в конце концов, не будучи в силах победить фиолетовую порчу, оставили обречённых и сосредоточили свои силы в стане чтящих приказ Люцифера и продолжающих осаду гробницы. Поселенцы же, изменённые отравленной водой, вскоре стали лёгкой добычей для миражей и отдались в объятия порока, разврата и всевозможных мерзостей, во всём став похожими на жуков, кроме вида.
Первая усыпальница была целиком сокрыта под толстым слоем ядовитого кристалла, и только дважды ангелы решились пойти на штурм: первый раз – чтобы убедиться, что проходить сквозь анобтаний плохая идея; второй раз – чтоб убедиться, что под землёй миражи тоже вырастили фиолетовую прослойку. Использовать таран тоже не получилось – Скарамуш, находясь под защитой купола и чародейской печати, грозилась обжечь всех, подходящих слишком близко, своим пламенем порчи. Не знакомые с осадами и крепостями крылатые Гит до сего времени имели дело только с баллистами, но присутствовавшие в войске гражданские инженеры сумели без особых затруднений воспроизвести большие камнеметатели, какие были в ходу у южных бескрылых народов. Но анобтаниевая оболочка не желала поддаваться. Союзные демоны-экзорцисты, произведя астральную разведку, выяснили, что барьер поддерживается, главным образом, за счёт одного миража, в котором они распознали Тарталью.
Осада затягивалась. Атаки жуков хотя и ослабли, ввиду их естественной убыли, но всё ещё заставляли Гит всё время находиться настороже. Не только провизию, но и воду приходилось завозить издалека, или же муторно выпаривать и перегонять её в котлах. А круглосутчный обстрел, казалось, лишь царапал анобтаниевый купол. Ангелы могли бы вместо этого заняться своими развращёнными собратьями, или установить порядок на Туманных холмах, или просто вернуться домой!.. Но никто даже не помышлял об этом. С каждым днём, с каждым погибшим братом, с каждым новым примером мерзости, сочащейся из астральных гадов, решимость воинства сокрушить Усыпальницу только возрастала. И именно эта решимость раскалила, расплавила и тем самым соединила металл из сердец, а после выковала из них карающий меч – меч возмездия Гит и правосудия Люцифера. И тогда экзорцисты придумали этот план.
Тарталья, уже, казалось, захваченная силой Общей воли, всё же вырвалась из Усыпальницы в ту ночь: весь анобтаний гробов, конструкции и купола, вошедший в активированное состояние под влиянием дестабилизирующего магического воздействия, оказался ввергнут в каталитическую реакцию, невольно запущенную гневом Тартальи. И громадный взрыв, озаривший фиолетовым сиянием всю округу, сорвал ритуал.
Находившиеся вблизи купола были аннигилированы в первые же секунды. Стоявшие несколько дальше лишились слуха от чудовищного грохота и зрения от ослепительного сияния. Основная масса Гит, певшая гимны, разместившись по периметру окружности большого пентакля, была засыпана мельчайшими осколками пурпурной соли. А после, наутро, по всей округе выпали ядовитые осадки поднятой к облакам анобтаниевой пыли. Большая часть жертв взрыва умерла уже позже, из-за ужасных язв и отравления организма. Усыпальница, однако, была уничтожена, и остатки войска поспешили возвратиться в родные горы. До первых вершин добралось менее половины совершивших ритуал.
Выжившие вернулись домой героями, причём героями для всех Гит. Но… стоило ли это того? Общие потери за всё время похода, даже без учёта последнего взрыва, оказались величайшими. За всю историю ангелы не знали такого горя. Более того, с частью из них приключилось нечто худшее, чем смерть – они поддались порче Врага, и теперь к северу от гор образовался целый край, заселённый ренегатами. И хотя они всё ещё не стали настоящими рабами миражей и сохранили разум, но души их безнадёжно испорчены, и фиолетовое пламя в их сердцах может быть очищено только святым светлым огнём Истины Люцифера. Но всё же что-то новое родилось в этом походе.
Паломники святого войска вернулись каждый в свою общину, а экзорцисты разошлись по горам, и даже дальше, чтобы защищать смертных от астральных хищников, но все они продолжают поддерживать между собой мыслесвязь. Все они поклялись на границе Срединных гор, что, именем Люцифера и павших товарищей, не забудут и не предадут единства, обретённого ими в этом походе, что и дальше будут непримиримы в борьбе с миражами и их марионетками, и что всеми силами будут стараться передать это чувство своим сородичам, объединяя всех Гит в служении Люциферу и следованию его заветам и в борьбе с его главным, Безликим врагом.
Первая усыпальница была целиком сокрыта под толстым слоем ядовитого кристалла, и только дважды ангелы решились пойти на штурм: первый раз – чтобы убедиться, что проходить сквозь анобтаний плохая идея; второй раз – чтоб убедиться, что под землёй миражи тоже вырастили фиолетовую прослойку. Использовать таран тоже не получилось – Скарамуш, находясь под защитой купола и чародейской печати, грозилась обжечь всех, подходящих слишком близко, своим пламенем порчи. Не знакомые с осадами и крепостями крылатые Гит до сего времени имели дело только с баллистами, но присутствовавшие в войске гражданские инженеры сумели без особых затруднений воспроизвести большие камнеметатели, какие были в ходу у южных бескрылых народов. Но анобтаниевая оболочка не желала поддаваться. Союзные демоны-экзорцисты, произведя астральную разведку, выяснили, что барьер поддерживается, главным образом, за счёт одного миража, в котором они распознали Тарталью.
Осада затягивалась. Атаки жуков хотя и ослабли, ввиду их естественной убыли, но всё ещё заставляли Гит всё время находиться настороже. Не только провизию, но и воду приходилось завозить издалека, или же муторно выпаривать и перегонять её в котлах. А круглосутчный обстрел, казалось, лишь царапал анобтаниевый купол. Ангелы могли бы вместо этого заняться своими развращёнными собратьями, или установить порядок на Туманных холмах, или просто вернуться домой!.. Но никто даже не помышлял об этом. С каждым днём, с каждым погибшим братом, с каждым новым примером мерзости, сочащейся из астральных гадов, решимость воинства сокрушить Усыпальницу только возрастала. И именно эта решимость раскалила, расплавила и тем самым соединила металл из сердец, а после выковала из них карающий меч – меч возмездия Гит и правосудия Люцифера. И тогда экзорцисты придумали этот план.
Тарталья, уже, казалось, захваченная силой Общей воли, всё же вырвалась из Усыпальницы в ту ночь: весь анобтаний гробов, конструкции и купола, вошедший в активированное состояние под влиянием дестабилизирующего магического воздействия, оказался ввергнут в каталитическую реакцию, невольно запущенную гневом Тартальи. И громадный взрыв, озаривший фиолетовым сиянием всю округу, сорвал ритуал.
Находившиеся вблизи купола были аннигилированы в первые же секунды. Стоявшие несколько дальше лишились слуха от чудовищного грохота и зрения от ослепительного сияния. Основная масса Гит, певшая гимны, разместившись по периметру окружности большого пентакля, была засыпана мельчайшими осколками пурпурной соли. А после, наутро, по всей округе выпали ядовитые осадки поднятой к облакам анобтаниевой пыли. Большая часть жертв взрыва умерла уже позже, из-за ужасных язв и отравления организма. Усыпальница, однако, была уничтожена, и остатки войска поспешили возвратиться в родные горы. До первых вершин добралось менее половины совершивших ритуал.
Выжившие вернулись домой героями, причём героями для всех Гит. Но… стоило ли это того? Общие потери за всё время похода, даже без учёта последнего взрыва, оказались величайшими. За всю историю ангелы не знали такого горя. Более того, с частью из них приключилось нечто худшее, чем смерть – они поддались порче Врага, и теперь к северу от гор образовался целый край, заселённый ренегатами. И хотя они всё ещё не стали настоящими рабами миражей и сохранили разум, но души их безнадёжно испорчены, и фиолетовое пламя в их сердцах может быть очищено только святым светлым огнём Истины Люцифера. Но всё же что-то новое родилось в этом походе.
Паломники святого войска вернулись каждый в свою общину, а экзорцисты разошлись по горам, и даже дальше, чтобы защищать смертных от астральных хищников, но все они продолжают поддерживать между собой мыслесвязь. Все они поклялись на границе Срединных гор, что, именем Люцифера и павших товарищей, не забудут и не предадут единства, обретённого ими в этом походе, что и дальше будут непримиримы в борьбе с миражами и их марионетками, и что всеми силами будут стараться передать это чувство своим сородичам, объединяя всех Гит в служении Люциферу и следованию его заветам и в борьбе с его главным, Безликим врагом.
Даже на войне ничто не уносит больше жизней, чем чума. Какой ужасный бы бог не одарил Чумной алхимией магов из числа крайлаков-врачей, пренебрегать даром не в привычке Галакки. Да и может ли найтись лучшее средство для решения альмарской проблемы? Их армии можно победить в бою, но болотные амфибии без труда смогут собрать новые и новые орды и продолжать плодиться и заполонять жизненное пространство, которым должен владеть Хор. Всё, о чём они способны думать – это сражение и размножение, альмары никогда не смогут подняться выше этого и постичь великую цель Хора. И если они слишком горды, чтобы подчиниться, они годятся только на удобрение земли.
Все обнаруженные чумные маги были собраны на острове восточнее Кта-Вула, в развалинах поющей твердыни. Пленных альмаров из числа жителей захваченных городов разместили в укреплённом лагере по соседству. Крайлаки подошли к делу со всей своей любознательной дотошностью. В залах, гудящих обречённой песней сотен проклятых навеки крабов, огромные био-варки тщательно вываривали несчастных подопытных. Тела их пронизывали многочисленные трубки, которые обеспечивали циркуляцию гноя и прочих жидкостей и равномерное прогнивание каждого кусочка плоти. Другие трубки поддерживали жизнь в агонизирующих полутрупах, доставляя воздух, воду, пищу и некоторое количество противовоспалительных травяных отваров. Военнопленных из лагеря в крепость стража уводила под предлогом того, чтобы “подкрепиться горячим мясным бульоном” перед долгим путешествием в другой лагерь, где их должны вернуть к своим в ходе обмена пленными.
Медленно, но упорно, крайлаки шли к своей цели. Раз за разом они повторяли опыты с новыми переменными, и в каждой неудаче видели лишь новые возможности и варианты. Новые биомашины, новые методы, новые новые и новые подопытные. И Отец Разложение откликнулся на их молитвы.
На пленных жителей Шаккат-Раама, самого восточного города алмаров, не снизошла кара за их отчаянное сопротивление крайлакским силам (только устрашающие огнедыхи смогли согнать защитников прочь со стен), и даже наоборот. Хор проявил невиданную щедрость и не только отпустил пленных альмаров, но и выдал каждому компенсацию за утраченное в городе имущество, всё вплоть до последнего медяка. Да, единственной странностью было то, что всю сумму выдали исключительно мелкими медными монетами, и все они были перемазаны какой-то вязкой и вонючей субстанцией. Но, как бы то ни было, деньги не пахнут.
Вот что действительно пахнет, так это горы трупов, выросшие через пару месяцев на альмарской земле. Болезнь проникла и в стан войска новотопских князей, взявшего в осаду твердыни крайлаков на южном побережье Поющего моря – Нанну и Ку-Вакку, и прежде, чем князья решили, следует ли им продолжать осаду или отступить, их войско перестало существовать как таковое. Погибло и множество своих князей. Их преемники тоже зачастую умирали, едва приняв домен в наследство. Чрезвычайно высокая смертность внутри княжеских родов стала причиной множественных династических кризисов: князьями неожиданно становились члены побочных линий, которым унаследование княжества никогда не светило и чьи права на него были крайне спорны, или совсем юные дети. Лорды едва могли найти пару десятков стражников для своего замка, не говоря уже о поддержании порядка в своих владениях. Впрочем, расплодившиеся разбойники в основном предпочитали лихому делу мародёрство вымерших деревень. Правда, в результате этого банды обычно поголовно заражались и вскоре погибали.
Меньше всего везло выжившим альмарам на колонизируемых землях. Их соседи прочих рас нередко “помогали” немногим незатронутым чумою отправиться вслед за своими сородичами, чтобы разграбить поселение, или даже вырезали незаражённые деревни. Зато у жителей пограничных земель оставался шанс на спасение: бегство за море. Царское войско, пытаясь защитить Тавир от эпидемии, встречало пытавшихся пересечь перешеек беженцев из Новотопья как врагов. Но всё тщетно. Чума проникла за кордон и охватила северные земли.
Единственной по-настоящему боеспособной единицей под командованием Савида II оставалось ополчение Чистой марки. Однако жуки не собирались играть на прежних условиях, когда вся стратегическая реальность менялась у них на глазах. Альмары теперь долгое время не смогут оказать им никакую помощь в охране восточных пределов. Галакки даже предложил Тра-Ха покровительство Хора, однако те отнеслись к нему с недоверием. Тавиру точно не хотелось бы появления Порчи в Чистом лесу, в то время как крайлакам нет до этого никакого дела. Звучали даже голоса, предлагавшие перевернуть соглашение с амфибиями – подчинить альмаров Сарварану. Но жукам не доставало лидеров, готовых возглавить это выступление и встать во главе перевёрнутой унии. В результате широкую поддержку получило лишь требование созвать Собор справедливости, поземельное собрание Чистой марки, которое должно будет решать, справедливы ли те или иные возлагаемые на Тра-Ха повинности, а также судебные решения наместника марки. Войско жуков грозилось выйти из повиновения, покуда это требование не будет удовлетворено, и царь, без долгих колебаний пошёл на уступки.
Сложнее ему было пойти на уступки Хору. Очень чувствительные к уязвление чести альмары признают два вида заключения мира – полная капитуляция и “честный договор”. При “честном договоре” мирный договор, даже если он заключается на очевидно неравных условиях, обставляется как сделка: одна сторона отказывается от чего-то взамен некоей получаемой вещи. Царь понимал, что даже со всей жучиной армией и остатками альмаров он не сможет защищать север и юг одновременно. Но чтобы сохранить хоть какой-то авторитет в глазах своих князей, он должен сохранить лицо. Галакки же осознавал, что, несмотря на то, что Новотопье может быть захвачено без каких-либо слоностей, Савид никогда не сможет заключить мир на условиях потери всех этих земель. Тогда Хору придётся либо провести потенциально рискованную, долгую и кровопролитную кампанию по полному покорению альмаров, либо жить в постоянной угрозе нападения вновь окрепшего царства. Поэтому был заключён “честный мир”. Сухополье формально делилось на три полосы: альмарскую, центральную барочью и крайлакскую. Формально, поскольку территория, доставшаяся альмарам, была мизерна, и это без учёта того, что до чумы альмары составляли большинство населения всего Сухополья. Кроме того, барочья часть переходила под протекторат Хора (и, разумеется, впоследствии не получила никакой особой барочьей автономии). Восточные владения альмаров и Шаккат-Раам “обменивались” на крайний западный город крайлаков на побережье Соляриса и захваченные в Мокрополье земли крайлакских и барочьих общин (несмотря на отсутствие прямых доказательств, альмары правильно угадали, кого следует винить за постигшую их напасть, и не желали более видеть ни единого кайлаках в своих пределах). Однако Галакки настоял на возвращении крайлакама города на восточном берегу Мокрополья, Куилукки, для вечного напоминания альмарам, что над сердцем их страны навис заточенный гарпун Хора. А о существовании дальних южных колоний крайлаков царь предпочёл просто забыть, как о чём-то несуществующем (тем более, что теперь это стало действительно так).
Все обнаруженные чумные маги были собраны на острове восточнее Кта-Вула, в развалинах поющей твердыни. Пленных альмаров из числа жителей захваченных городов разместили в укреплённом лагере по соседству. Крайлаки подошли к делу со всей своей любознательной дотошностью. В залах, гудящих обречённой песней сотен проклятых навеки крабов, огромные био-варки тщательно вываривали несчастных подопытных. Тела их пронизывали многочисленные трубки, которые обеспечивали циркуляцию гноя и прочих жидкостей и равномерное прогнивание каждого кусочка плоти. Другие трубки поддерживали жизнь в агонизирующих полутрупах, доставляя воздух, воду, пищу и некоторое количество противовоспалительных травяных отваров. Военнопленных из лагеря в крепость стража уводила под предлогом того, чтобы “подкрепиться горячим мясным бульоном” перед долгим путешествием в другой лагерь, где их должны вернуть к своим в ходе обмена пленными.
Медленно, но упорно, крайлаки шли к своей цели. Раз за разом они повторяли опыты с новыми переменными, и в каждой неудаче видели лишь новые возможности и варианты. Новые биомашины, новые методы, новые новые и новые подопытные. И Отец Разложение откликнулся на их молитвы.
На пленных жителей Шаккат-Раама, самого восточного города алмаров, не снизошла кара за их отчаянное сопротивление крайлакским силам (только устрашающие огнедыхи смогли согнать защитников прочь со стен), и даже наоборот. Хор проявил невиданную щедрость и не только отпустил пленных альмаров, но и выдал каждому компенсацию за утраченное в городе имущество, всё вплоть до последнего медяка. Да, единственной странностью было то, что всю сумму выдали исключительно мелкими медными монетами, и все они были перемазаны какой-то вязкой и вонючей субстанцией. Но, как бы то ни было, деньги не пахнут.
Вот что действительно пахнет, так это горы трупов, выросшие через пару месяцев на альмарской земле. Болезнь проникла и в стан войска новотопских князей, взявшего в осаду твердыни крайлаков на южном побережье Поющего моря – Нанну и Ку-Вакку, и прежде, чем князья решили, следует ли им продолжать осаду или отступить, их войско перестало существовать как таковое. Погибло и множество своих князей. Их преемники тоже зачастую умирали, едва приняв домен в наследство. Чрезвычайно высокая смертность внутри княжеских родов стала причиной множественных династических кризисов: князьями неожиданно становились члены побочных линий, которым унаследование княжества никогда не светило и чьи права на него были крайне спорны, или совсем юные дети. Лорды едва могли найти пару десятков стражников для своего замка, не говоря уже о поддержании порядка в своих владениях. Впрочем, расплодившиеся разбойники в основном предпочитали лихому делу мародёрство вымерших деревень. Правда, в результате этого банды обычно поголовно заражались и вскоре погибали.
Меньше всего везло выжившим альмарам на колонизируемых землях. Их соседи прочих рас нередко “помогали” немногим незатронутым чумою отправиться вслед за своими сородичами, чтобы разграбить поселение, или даже вырезали незаражённые деревни. Зато у жителей пограничных земель оставался шанс на спасение: бегство за море. Царское войско, пытаясь защитить Тавир от эпидемии, встречало пытавшихся пересечь перешеек беженцев из Новотопья как врагов. Но всё тщетно. Чума проникла за кордон и охватила северные земли.
Единственной по-настоящему боеспособной единицей под командованием Савида II оставалось ополчение Чистой марки. Однако жуки не собирались играть на прежних условиях, когда вся стратегическая реальность менялась у них на глазах. Альмары теперь долгое время не смогут оказать им никакую помощь в охране восточных пределов. Галакки даже предложил Тра-Ха покровительство Хора, однако те отнеслись к нему с недоверием. Тавиру точно не хотелось бы появления Порчи в Чистом лесу, в то время как крайлакам нет до этого никакого дела. Звучали даже голоса, предлагавшие перевернуть соглашение с амфибиями – подчинить альмаров Сарварану. Но жукам не доставало лидеров, готовых возглавить это выступление и встать во главе перевёрнутой унии. В результате широкую поддержку получило лишь требование созвать Собор справедливости, поземельное собрание Чистой марки, которое должно будет решать, справедливы ли те или иные возлагаемые на Тра-Ха повинности, а также судебные решения наместника марки. Войско жуков грозилось выйти из повиновения, покуда это требование не будет удовлетворено, и царь, без долгих колебаний пошёл на уступки.
Сложнее ему было пойти на уступки Хору. Очень чувствительные к уязвление чести альмары признают два вида заключения мира – полная капитуляция и “честный договор”. При “честном договоре” мирный договор, даже если он заключается на очевидно неравных условиях, обставляется как сделка: одна сторона отказывается от чего-то взамен некоей получаемой вещи. Царь понимал, что даже со всей жучиной армией и остатками альмаров он не сможет защищать север и юг одновременно. Но чтобы сохранить хоть какой-то авторитет в глазах своих князей, он должен сохранить лицо. Галакки же осознавал, что, несмотря на то, что Новотопье может быть захвачено без каких-либо слоностей, Савид никогда не сможет заключить мир на условиях потери всех этих земель. Тогда Хору придётся либо провести потенциально рискованную, долгую и кровопролитную кампанию по полному покорению альмаров, либо жить в постоянной угрозе нападения вновь окрепшего царства. Поэтому был заключён “честный мир”. Сухополье формально делилось на три полосы: альмарскую, центральную барочью и крайлакскую. Формально, поскольку территория, доставшаяся альмарам, была мизерна, и это без учёта того, что до чумы альмары составляли большинство населения всего Сухополья. Кроме того, барочья часть переходила под протекторат Хора (и, разумеется, впоследствии не получила никакой особой барочьей автономии). Восточные владения альмаров и Шаккат-Раам “обменивались” на крайний западный город крайлаков на побережье Соляриса и захваченные в Мокрополье земли крайлакских и барочьих общин (несмотря на отсутствие прямых доказательств, альмары правильно угадали, кого следует винить за постигшую их напасть, и не желали более видеть ни единого кайлаках в своих пределах). Однако Галакки настоял на возвращении крайлакама города на восточном берегу Мокрополья, Куилукки, для вечного напоминания альмарам, что над сердцем их страны навис заточенный гарпун Хора. А о существовании дальних южных колоний крайлаков царь предпочёл просто забыть, как о чём-то несуществующем (тем более, что теперь это стало действительно так).
По всем законам аэродинамики костяной махолёт не способен летать, слишком тяжёлые крылья, слишком маленькая тяга. И черви об этом прекрасно знают. И тем не менее…
В основу конструкции своих махолётов некридские инженеры заложили строение скелета ширококрылых орлов, обитающих на их родине в Полярном нагорье: относительно короткое тело и длинные, массивные крылья, совершающие редкие, но мощные взмахи. На носу летательного средства в специальной нише располагается капитан. Костяной каркас носовой кабины снизу ничем не обтянут, с целью предоставить наилучший обзор сенсорам капитана для контроля высоты и уклонения от летящих с земли снарядов. Сверху, прямо на капитане, располагается штурман-мираж, выступающий в роли “дальних глаз” и прокладывающий маршрут судна. Лететь махолёт способен и без него, но ориентирование на местности будет крайне затруднительным.
Позади, в “грудной клетке” размещаются костяные гребцы. Все черви находятся на махолёте вне своих костяных панцирей. Это сделано для увеличения грузоподъёмности, из соображений габаритности, а также потому, что все свои силы некридам необходимо прикладывать для взмаха огромными перепончатыми крыльями. Принцип полёта летающих титанов (по аналогии с наземными костяными титанами) также схож с тем, что у орла. Воздушный корабль запускается с возвышенности и, после непродолжительного периода планирования, начинает пикировать вниз. Лишённые своих костяных утроб, в буквальном смысле не чувствующие земли под собой черви всё время полёта пребывают в состоянии природного ужаса. В подходящий момент капитан даёт команду гребцам, и те, со всей верой, на которую способна их душа, взывают в едином порыве к их Угрюмому покровителю, умоляя его спасти и сохранить их. Со всей силой вкладываются они в движение костей, и огромные, широчайшие крылья совершают глубокий взмах, “гребок”, и костяная махина выходит из своего пике и возносится навстречу небесам. И в этот момент находящиеся на судне некриды наиболее близко находятся к тому состоянию, которое у мясных мешков называется эмпатией. Чувство свободного полёта сказочной эйфорией наполняет души мягкотелых червей, и очистительный катарсис достигает той точки, что, если бы некриды имели настоящие глаза, они, безусловно, сейчас бы заплакали.
Так продолжается около минуты, пока махолёт не начинает снова крениться к земле.
Махолёты применяются в качестве быстрого средства передвижения (для перевозки важных личностей). В качестве осадного средства, однако, они уступают обычным катапультам и баллистам, зато могут быть использованы для бомбардировки объектов в отдалении от линии фронта. Чтобы избежать наземного обстрела, махолётам приходится находиться на значительной высоте, из-за чего сильно страдает точность бомбометания. Наиболее эффективной и полезной оказывается сбрасывание на лагерь войска противника множества мелких снарядов – дротиков из чёрного льда. Способ существенно повысить точность существует. Для этого необходимо сбрасывать снаряд во время крутого падения костекрыла. Чем острее угол падения и чем ниже опускается махолёт, тем выше вероятность попадания, но тем сложнее становится выйти из пике. Все махолётчики считаются среди червей немного двинутыми, но пилоты пикирующих махолётов даже их коллегами признаются совершенно отбитыми сумасшедшими. Их услуги востребованы для поражения точечных целей, таких как корабли флотоводцев или крупные транспортные суда.
Но все эти способы применения пригодны только для стратегического противостояния и имеют спрос только у самых амбициозных костяных лордов, замысливших крупный завоевательный поход. Но есть у махолётов применение и в набегах средней руки. Особый вид летающих титанов по приземлении может быть за короткое время трансформироваться в титанов наземных, атакуя ничего не ожидающее мясо в тылу противника или за минуты изменяя соотношение сил в боевом столкновении.
В основу конструкции своих махолётов некридские инженеры заложили строение скелета ширококрылых орлов, обитающих на их родине в Полярном нагорье: относительно короткое тело и длинные, массивные крылья, совершающие редкие, но мощные взмахи. На носу летательного средства в специальной нише располагается капитан. Костяной каркас носовой кабины снизу ничем не обтянут, с целью предоставить наилучший обзор сенсорам капитана для контроля высоты и уклонения от летящих с земли снарядов. Сверху, прямо на капитане, располагается штурман-мираж, выступающий в роли “дальних глаз” и прокладывающий маршрут судна. Лететь махолёт способен и без него, но ориентирование на местности будет крайне затруднительным.
Позади, в “грудной клетке” размещаются костяные гребцы. Все черви находятся на махолёте вне своих костяных панцирей. Это сделано для увеличения грузоподъёмности, из соображений габаритности, а также потому, что все свои силы некридам необходимо прикладывать для взмаха огромными перепончатыми крыльями. Принцип полёта летающих титанов (по аналогии с наземными костяными титанами) также схож с тем, что у орла. Воздушный корабль запускается с возвышенности и, после непродолжительного периода планирования, начинает пикировать вниз. Лишённые своих костяных утроб, в буквальном смысле не чувствующие земли под собой черви всё время полёта пребывают в состоянии природного ужаса. В подходящий момент капитан даёт команду гребцам, и те, со всей верой, на которую способна их душа, взывают в едином порыве к их Угрюмому покровителю, умоляя его спасти и сохранить их. Со всей силой вкладываются они в движение костей, и огромные, широчайшие крылья совершают глубокий взмах, “гребок”, и костяная махина выходит из своего пике и возносится навстречу небесам. И в этот момент находящиеся на судне некриды наиболее близко находятся к тому состоянию, которое у мясных мешков называется эмпатией. Чувство свободного полёта сказочной эйфорией наполняет души мягкотелых червей, и очистительный катарсис достигает той точки, что, если бы некриды имели настоящие глаза, они, безусловно, сейчас бы заплакали.
Так продолжается около минуты, пока махолёт не начинает снова крениться к земле.
Махолёты применяются в качестве быстрого средства передвижения (для перевозки важных личностей). В качестве осадного средства, однако, они уступают обычным катапультам и баллистам, зато могут быть использованы для бомбардировки объектов в отдалении от линии фронта. Чтобы избежать наземного обстрела, махолётам приходится находиться на значительной высоте, из-за чего сильно страдает точность бомбометания. Наиболее эффективной и полезной оказывается сбрасывание на лагерь войска противника множества мелких снарядов – дротиков из чёрного льда. Способ существенно повысить точность существует. Для этого необходимо сбрасывать снаряд во время крутого падения костекрыла. Чем острее угол падения и чем ниже опускается махолёт, тем выше вероятность попадания, но тем сложнее становится выйти из пике. Все махолётчики считаются среди червей немного двинутыми, но пилоты пикирующих махолётов даже их коллегами признаются совершенно отбитыми сумасшедшими. Их услуги востребованы для поражения точечных целей, таких как корабли флотоводцев или крупные транспортные суда.
Но все эти способы применения пригодны только для стратегического противостояния и имеют спрос только у самых амбициозных костяных лордов, замысливших крупный завоевательный поход. Но есть у махолётов применение и в набегах средней руки. Особый вид летающих титанов по приземлении может быть за короткое время трансформироваться в титанов наземных, атакуя ничего не ожидающее мясо в тылу противника или за минуты изменяя соотношение сил в боевом столкновении.
Пять дней после Катализа Тарталья провела, провалявшись в королевских покоях сарваранского Кристального дворца. Но бездельничать – или впадать в депрессию, было не в привычках королевы жуков, и та вернулась к своим привычным каждодневным занятиям, её лучшим средством против уныния.
До того, как перейти на круглосуточный режим ремонтирования гробницы, Тарталья, следуя указанию Волшебника, посвящала часы досуга изучению пределов возможностей своей усиленной маски. Ей недостаёт научного любопытства или фантазии изобретателя, однако в избытке имеется дотошная методичность и терпеливая последовательность. Скрупулёзно изучая добытые сведения о новом магическом искусстве, появившемся на востоке, Первая Маска путём проб и ошибок восстановила его основополагающие принципы и законы, чтобы затем соединить его со своим искусством управления магическим анобтанием.
В отличие от свято охраняемого знания кристаллургов (было досадно, что заполучить его не удалось, но Тарталья не сокрушалась и работала с тем, что было), у демонов магические знания имели куда более широкое распространение, поэтому и подслушать их было значительно проще. Пульчинелла даже смог подмазаться к некоторым витаморферам-ренегатам и пытался объединёнными усилиями открыть секрет создания монстров, подобных летающим арракийским червям, но силы хаоса им не поддались, и у исследовательской группы получилось слепить из плоти лишь несколько бесформенных чудовищ, страшных, уродливых, но совершенно не способных передвигаться и потому безопасных.
Первым делом Тарталья научилась управлять твёрдым анобтанием с использованием его внутренних энергетических потоков, что значительно улучшило способности её маски. А затем… Затем она принялась тыкать анобтаниевым чародейством во всё подряд. Но, собственно, тыкать в Сарваране было особо нечего – только анобтаний и жуков. Магическая сила Тартальи, очевидно, брала своё происхождение в её маске, и потому воздействовала только на сам анобтаний. Соответственно, применять эту силу можно только на нём, или на субстанциях, смешанных с ним. Например, жуках. Но кроме них смешать с фиолетовой солью можно только воду или измельчённое твёрдое вещество, но что толку зачаровывать песочную крошку или порченую воду? Тарталья не задавала себе подобных вопросов, она просто делала своё дело. И это принесло плоды.
Чтобы магический эффект, вложенный в чародейскую печать, действовал на живое существо, то должно быть основательно пропитано анобтаниумом, в той же степени, что существа из Рощи грёз или сарваранские Тра`Ха, то есть, с самого рождения. Кроме того, длительность эффекта пропорциональна вложенной в него магической силе, и для наложения заклинания требуется личное присутствие Тартальи. Но обе эти проблемы решаются, если заранее запрограммировать анобтаниум и доставить его отдалённому получателю. В виде зелья.
Тарталья сумела применить чародейство на саму материю как таковую. Особые правила перегонки, сублимации, варки, растворения и смешивания, особые добавляемые в анобтаний вещества в сочетании с соблюдением особых условий ритуала позволяют придавать фиолетовой смеси самые разнообразные свойства. Смертному достаточно лишь употребить готовый продукт, и заколдованное зелье быстро впитается в его тело, вызывая заложенный в него составителем эффект. Однако сила зелья зависит от количества анобтаниума в его составе. Чем больше кристалла, тем сильнее действие и дольше эффект, но тем выше и опасность для пользователя. “Соль есть соль”, как гласит поговорка народов Запада. Побочное воздействие ослаблено по сравнению с чистым “пурпуром”, но анобтаний имеет свойство накапливаться в организме и по-прежнему вызывает наркотическое влечение.
Остальным Маскам остаётся лишь поражаться успехам самой скромной из их числа. (Втайне, конечно; в личном общении все они по-прежнему обращаются к ней с покровительственным и снисходительным высокомерием.) Ковьело запрашивает для своих друзей в высшем обществе сложные и качественные эликсиры, вроде приворотного зелья или зелья омоложения. Пульчинелла требует увеличения производства простых зелий, идущих на массовую продажу, вроде тех, для заживления ран или улучшения потенции. Скарамуш в то же время пытается повысить боеспособность оставшихся после осады боевых жуков, пичкая тех невероятным количеством боевых составов.
До того, как перейти на круглосуточный режим ремонтирования гробницы, Тарталья, следуя указанию Волшебника, посвящала часы досуга изучению пределов возможностей своей усиленной маски. Ей недостаёт научного любопытства или фантазии изобретателя, однако в избытке имеется дотошная методичность и терпеливая последовательность. Скрупулёзно изучая добытые сведения о новом магическом искусстве, появившемся на востоке, Первая Маска путём проб и ошибок восстановила его основополагающие принципы и законы, чтобы затем соединить его со своим искусством управления магическим анобтанием.
В отличие от свято охраняемого знания кристаллургов (было досадно, что заполучить его не удалось, но Тарталья не сокрушалась и работала с тем, что было), у демонов магические знания имели куда более широкое распространение, поэтому и подслушать их было значительно проще. Пульчинелла даже смог подмазаться к некоторым витаморферам-ренегатам и пытался объединёнными усилиями открыть секрет создания монстров, подобных летающим арракийским червям, но силы хаоса им не поддались, и у исследовательской группы получилось слепить из плоти лишь несколько бесформенных чудовищ, страшных, уродливых, но совершенно не способных передвигаться и потому безопасных.
Первым делом Тарталья научилась управлять твёрдым анобтанием с использованием его внутренних энергетических потоков, что значительно улучшило способности её маски. А затем… Затем она принялась тыкать анобтаниевым чародейством во всё подряд. Но, собственно, тыкать в Сарваране было особо нечего – только анобтаний и жуков. Магическая сила Тартальи, очевидно, брала своё происхождение в её маске, и потому воздействовала только на сам анобтаний. Соответственно, применять эту силу можно только на нём, или на субстанциях, смешанных с ним. Например, жуках. Но кроме них смешать с фиолетовой солью можно только воду или измельчённое твёрдое вещество, но что толку зачаровывать песочную крошку или порченую воду? Тарталья не задавала себе подобных вопросов, она просто делала своё дело. И это принесло плоды.
Чтобы магический эффект, вложенный в чародейскую печать, действовал на живое существо, то должно быть основательно пропитано анобтаниумом, в той же степени, что существа из Рощи грёз или сарваранские Тра`Ха, то есть, с самого рождения. Кроме того, длительность эффекта пропорциональна вложенной в него магической силе, и для наложения заклинания требуется личное присутствие Тартальи. Но обе эти проблемы решаются, если заранее запрограммировать анобтаниум и доставить его отдалённому получателю. В виде зелья.
Тарталья сумела применить чародейство на саму материю как таковую. Особые правила перегонки, сублимации, варки, растворения и смешивания, особые добавляемые в анобтаний вещества в сочетании с соблюдением особых условий ритуала позволяют придавать фиолетовой смеси самые разнообразные свойства. Смертному достаточно лишь употребить готовый продукт, и заколдованное зелье быстро впитается в его тело, вызывая заложенный в него составителем эффект. Однако сила зелья зависит от количества анобтаниума в его составе. Чем больше кристалла, тем сильнее действие и дольше эффект, но тем выше и опасность для пользователя. “Соль есть соль”, как гласит поговорка народов Запада. Побочное воздействие ослаблено по сравнению с чистым “пурпуром”, но анобтаний имеет свойство накапливаться в организме и по-прежнему вызывает наркотическое влечение.
Остальным Маскам остаётся лишь поражаться успехам самой скромной из их числа. (Втайне, конечно; в личном общении все они по-прежнему обращаются к ней с покровительственным и снисходительным высокомерием.) Ковьело запрашивает для своих друзей в высшем обществе сложные и качественные эликсиры, вроде приворотного зелья или зелья омоложения. Пульчинелла требует увеличения производства простых зелий, идущих на массовую продажу, вроде тех, для заживления ран или улучшения потенции. Скарамуш в то же время пытается повысить боеспособность оставшихся после осады боевых жуков, пичкая тех невероятным количеством боевых составов.
Олд-стайл репорт.
Некриды чинили поломанные корабли, а Ганнибал понимал, что находится в неудобном положении. Ему приходится находиться в проливе между Близнецами и Ортом, дабы не допустить быстрой переброски вражеского войска через него, в то время как пути снабжения с Некридой продолжают поставлять червям пополнения, провизию и материалы.
Когда некриды будут готовы, они придут. Почти половина собранного войска их была собрана лордами Орта. Черви могут прийти. А могут и не прийти. Тогда освобождённые рабы Орта и теперь присоединившиеся к небольшому без них войску Ганнибала начнут обрабатывать заброшенные плантации или вовсе бежать куда подальше отсюда. Да и настроение всеобщего воодушевления может пропасть. Время работает против ящеров и на их врагов. Вывод один. Надо продолжать наступление.
Но Шкин был всерьёз обеспокоен такой возможностью и постоянно шпынял своих миньонов, дабы те сохраняли полную готовность к бою, а дозорные следили за северным берегом. Поэтому когда войско ящеров прибыло, некриды уже поджидали его в месте высадки. Баркам позволили высадиться и начать двигаться по дороге в сторону Тира. Ганнибал заметил большее, чем ожидалось, присутствие сил червей, но когда его растянутая армия оказалась зажата с двух сторон укрепившимся на возвышенностях противником, а с третьей путь ей затруднял крутой откос холма, это стало для него полной неожиданностью. Но, вопреки рассчёту Шкина, барки не остановили движение и с ходу начали безумный натиск в гору. Потери были велики среди мясных мешков, но упорство их было более велико. С безумной яростью они врывались на вершину холма и врезались в строй засевших там червей, вдарили по ним так, что кости затрещали.
Как в барочьей поговорке, ящеры вытащили себя из невыгодного положения за свой собственный хвост, и, кроме того, внесли сумятицу в войско некридов, своим натиском разделив его на четыре части. Но дорогой ценой. И что хуже этого, упоённые победой в дебюте сражения, барки сами потеряли всякое подобие строя и дезорганизованной толпой кинулись преследовать уползающий авангард червей. И когда эти отдельные толпы натыкались на свежие когорты некридов, то ничего не могли им сделать, даже смело и отчаянно кидаясь на них со всей своей яростью. Вода точит камень методичным упорством, но, накатившись единожды штормовой волною, не может одним ударом расколоть его в песок. Рассеянные силы червей не рвались контратаковать беспечного врага, но уверенно держали его натиск и постепенно начинали продавливать его обратно, вовнутрь.
И в этот момент в Ганнибале что-то щёлкнуло. Среди барок он слыл героем, грозой червей, но за всю свою долгую жизнь ни разу он не был свидетелем победы барок в открытом сражении. И вот опять. И вот снова он привёл барок на поле боя только для того, чтобы безрезультатно погубить тысячи жизней. На глазах морщинистого полководца, покрытого многими шрамами, никогда не терявшего присутствие духа и твёрдость хватки, выступили слёзы.
Некриды возьмут Орт обратно, и всё возвратится вспять. Со Смертью можно бороться, но нельзя победить.
Некриды чинили поломанные корабли, а Ганнибал понимал, что находится в неудобном положении. Ему приходится находиться в проливе между Близнецами и Ортом, дабы не допустить быстрой переброски вражеского войска через него, в то время как пути снабжения с Некридой продолжают поставлять червям пополнения, провизию и материалы.
Когда некриды будут готовы, они придут. Почти половина собранного войска их была собрана лордами Орта. Черви могут прийти. А могут и не прийти. Тогда освобождённые рабы Орта и теперь присоединившиеся к небольшому без них войску Ганнибала начнут обрабатывать заброшенные плантации или вовсе бежать куда подальше отсюда. Да и настроение всеобщего воодушевления может пропасть. Время работает против ящеров и на их врагов. Вывод один. Надо продолжать наступление.
Но Шкин был всерьёз обеспокоен такой возможностью и постоянно шпынял своих миньонов, дабы те сохраняли полную готовность к бою, а дозорные следили за северным берегом. Поэтому когда войско ящеров прибыло, некриды уже поджидали его в месте высадки. Баркам позволили высадиться и начать двигаться по дороге в сторону Тира. Ганнибал заметил большее, чем ожидалось, присутствие сил червей, но когда его растянутая армия оказалась зажата с двух сторон укрепившимся на возвышенностях противником, а с третьей путь ей затруднял крутой откос холма, это стало для него полной неожиданностью. Но, вопреки рассчёту Шкина, барки не остановили движение и с ходу начали безумный натиск в гору. Потери были велики среди мясных мешков, но упорство их было более велико. С безумной яростью они врывались на вершину холма и врезались в строй засевших там червей, вдарили по ним так, что кости затрещали.
Как в барочьей поговорке, ящеры вытащили себя из невыгодного положения за свой собственный хвост, и, кроме того, внесли сумятицу в войско некридов, своим натиском разделив его на четыре части. Но дорогой ценой. И что хуже этого, упоённые победой в дебюте сражения, барки сами потеряли всякое подобие строя и дезорганизованной толпой кинулись преследовать уползающий авангард червей. И когда эти отдельные толпы натыкались на свежие когорты некридов, то ничего не могли им сделать, даже смело и отчаянно кидаясь на них со всей своей яростью. Вода точит камень методичным упорством, но, накатившись единожды штормовой волною, не может одним ударом расколоть его в песок. Рассеянные силы червей не рвались контратаковать беспечного врага, но уверенно держали его натиск и постепенно начинали продавливать его обратно, вовнутрь.
И в этот момент в Ганнибале что-то щёлкнуло. Среди барок он слыл героем, грозой червей, но за всю свою долгую жизнь ни разу он не был свидетелем победы барок в открытом сражении. И вот опять. И вот снова он привёл барок на поле боя только для того, чтобы безрезультатно погубить тысячи жизней. На глазах морщинистого полководца, покрытого многими шрамами, никогда не терявшего присутствие духа и твёрдость хватки, выступили слёзы.
Некриды возьмут Орт обратно, и всё возвратится вспять. Со Смертью можно бороться, но нельзя победить.
Маски всегда были довольно занятыми, если не сказать, суетливыми - по крайней мере такими они казались Безымянному на фоне остальных миражей и многих-многих смертных. Отсутствие потребности во сне и сосущая изнутри скука всегда подстегивала астральных демонов к действиям, даже если эти действия - праздная и бессмысленная игра. Но сейчас для их суетливости была другая причина.
Падение усыпальницы всерьез пошатнуло экономику Сарварана, по крайней мере ту её часть, на которой держались отношения с миражами-магами. А эти отношения, столь хрупкие, были одним из столпов на котором держалось Королевство Волшебников.
Маски практически вернулись к началу своей истории, оставшись наедине с жуками и мелкими миражами-лакеями, неспособными даже воспользоваться чародейским кругом. Им предстояло восстановить усыпальницу с нуля, но вернет ли это тех лордов пустоты, что тесно привязались к своим канувшим в небытие смертным?
Наверняка многие из них подавлены. Пустота заполняется эмоциями, а те лепят ей форму и обжигают, подобно глиняный сосуд. И в будущем, мираж предпочитает заполнять свою чашу тем, что её сваяло.
Кого они будут винить в своей потере? Масок, навязавших им зависимость? Ангелов, отобравших их игрушки? Или Безымянного, который стоял за двумя этими причинами?
Безымянный негромко аплодировал, стоя в темном углу зала для собраний - одной из многочисленных комнат Кристального Дворца. Негромко, но этого звука, а точнее его присутствия было достаточно, чтобы все четыре маски испуганно подорвались с мест и обернулись. Только что они горячо спорили, на словах отправляя друг друга глубже и глубже в Бездну, сокрушаясь, что не могут разбить оппонента экзорцизмом и передать маску кому-то по-умнее. До чего же забавна их игра.
Еще совсем недавно Кристальный Дворец щеголял покровом изумительной иллюзии, которая во много раз увеличивала его изнутри, превращая в совершенно неземное место. Ни один дворец и ни один храм не мог сравниться с ним по красоте. И иллюзия не ограничивалась лишь убранством или искажением пространства. То тут то там рыскали прекрасные служанки и вежливые слуги, готовые услужить гостю в любой момент. На кухне готовились изумительные яства, а в главном зале круглые сутки играл оркестр. Однако теперь, когда рабочих рук не хватает для поддержания всех иллюзорных слоёв, дворец обнажил свой ядовито-фиолетовый облик.
Всё сооружение был построено целиком из анобтаниума. Магический камень окрасил внутреннюю тьму дворца всей палитрой мистического и потустороннего. От глубокого, почти черного фиолета, до малинового зарева и нежного цвета розовых лепестков. Тени внутри извилистых коридоров то и дело освещались пурпурным сиянием, а глаза пронзались слепящими бликами хаотических вспышек. Фиолетовые всполохи словно исходили откуда-то из недр здания, ровным ритмом, словно там, в глубине, билось огромное кристаллическое сердце.
Лишь немногие, самые стойкие жуки могли зайти внутрь дворца и не умереть на месте.
- Давно не виделись, дети мои. Я вижу, много тяжестей вам пришлось пережить за время моего отсутствия.
Тот У Кого Нет Имени, Чародей, Волшебник, Хозяин Масок, Старший Брат - у него много имен и Безымянный даже слышал как кто-то называл его просто "Лысый". Кажется это были умертвия? От них такое прозвище даже можно считать комплиментом.
- Тарталья, Пульчинелла, Ковьелло, Скарамуш - Безымянный обвел их золотыми глазами - Вы показали отличное представление со взрывным финалом, как я и просил. Хотя я не просто так рекомендовал перенести вашу деятельность на восток, подальше от Королевства, дабы оно не было случайно разрушено в ходе спектакля. Я не просто так просил навязать гит войну с тха-ырг. Но я не могу судить ваше желание играть на одной сцене вместе со смертными. Риск был велик, но оправдан. Потери оказались велики, но противник потерял намного больше. Лучшие воины и таланты погибли в этой глупой, бессмысленной атаке на ваш склад игрушек. Они не нашли здесь сокровищ и злата, не обрели достойного дома, не освободили своих товарищей из Туманных Холмов. Лишь горе и руины ждали их в этих землях и горе с руинами унесли они домой.
Вы же, обрели себе потенциально новых рабов и надолго ослабили совокупную силу гит. Теперь у Муада есть шанс пробиться в нападении с юга, а значит у нас есть шанс для реванша. И теперь, когда самое страшное позади, выведать секреты тайных магических гильдий будет не столь страшно. Не так ли, Ковьелло?
Последнюю фразу Безымянный сказал с язвительным смешком.
- Я не просто так просил похитить знания Кристаллургии и Трансмутации. Вы воочию убедились, насколько могущественна может быть магия. В этом цикле я лично пошел на поклон к божеству Крайлаков - Киту, дабы выпросить для миражей магию способную разрушать материю. И взамен, Кит ожидает, что вы одарите его детей анобтаниумом, для оружия, что они создадут в скором будущем. Я добыл вам магию и новых торговых партнеров - не упустите этой возможности. Расширьте свои владения, возведите новые усыпальницы, еще более неприступные чем павшая. Подарите Ньярлу еще больше изумительных зрелищ. Больше спектаклей. Больше конфликтов. Больше войн!
Падение усыпальницы всерьез пошатнуло экономику Сарварана, по крайней мере ту её часть, на которой держались отношения с миражами-магами. А эти отношения, столь хрупкие, были одним из столпов на котором держалось Королевство Волшебников.
Маски практически вернулись к началу своей истории, оставшись наедине с жуками и мелкими миражами-лакеями, неспособными даже воспользоваться чародейским кругом. Им предстояло восстановить усыпальницу с нуля, но вернет ли это тех лордов пустоты, что тесно привязались к своим канувшим в небытие смертным?
Наверняка многие из них подавлены. Пустота заполняется эмоциями, а те лепят ей форму и обжигают, подобно глиняный сосуд. И в будущем, мираж предпочитает заполнять свою чашу тем, что её сваяло.
Кого они будут винить в своей потере? Масок, навязавших им зависимость? Ангелов, отобравших их игрушки? Или Безымянного, который стоял за двумя этими причинами?
Безымянный негромко аплодировал, стоя в темном углу зала для собраний - одной из многочисленных комнат Кристального Дворца. Негромко, но этого звука, а точнее его присутствия было достаточно, чтобы все четыре маски испуганно подорвались с мест и обернулись. Только что они горячо спорили, на словах отправляя друг друга глубже и глубже в Бездну, сокрушаясь, что не могут разбить оппонента экзорцизмом и передать маску кому-то по-умнее. До чего же забавна их игра.
Еще совсем недавно Кристальный Дворец щеголял покровом изумительной иллюзии, которая во много раз увеличивала его изнутри, превращая в совершенно неземное место. Ни один дворец и ни один храм не мог сравниться с ним по красоте. И иллюзия не ограничивалась лишь убранством или искажением пространства. То тут то там рыскали прекрасные служанки и вежливые слуги, готовые услужить гостю в любой момент. На кухне готовились изумительные яства, а в главном зале круглые сутки играл оркестр. Однако теперь, когда рабочих рук не хватает для поддержания всех иллюзорных слоёв, дворец обнажил свой ядовито-фиолетовый облик.
Всё сооружение был построено целиком из анобтаниума. Магический камень окрасил внутреннюю тьму дворца всей палитрой мистического и потустороннего. От глубокого, почти черного фиолета, до малинового зарева и нежного цвета розовых лепестков. Тени внутри извилистых коридоров то и дело освещались пурпурным сиянием, а глаза пронзались слепящими бликами хаотических вспышек. Фиолетовые всполохи словно исходили откуда-то из недр здания, ровным ритмом, словно там, в глубине, билось огромное кристаллическое сердце.
Лишь немногие, самые стойкие жуки могли зайти внутрь дворца и не умереть на месте.
- Давно не виделись, дети мои. Я вижу, много тяжестей вам пришлось пережить за время моего отсутствия.
Тот У Кого Нет Имени, Чародей, Волшебник, Хозяин Масок, Старший Брат - у него много имен и Безымянный даже слышал как кто-то называл его просто "Лысый". Кажется это были умертвия? От них такое прозвище даже можно считать комплиментом.
- Тарталья, Пульчинелла, Ковьелло, Скарамуш - Безымянный обвел их золотыми глазами - Вы показали отличное представление со взрывным финалом, как я и просил. Хотя я не просто так рекомендовал перенести вашу деятельность на восток, подальше от Королевства, дабы оно не было случайно разрушено в ходе спектакля. Я не просто так просил навязать гит войну с тха-ырг. Но я не могу судить ваше желание играть на одной сцене вместе со смертными. Риск был велик, но оправдан. Потери оказались велики, но противник потерял намного больше. Лучшие воины и таланты погибли в этой глупой, бессмысленной атаке на ваш склад игрушек. Они не нашли здесь сокровищ и злата, не обрели достойного дома, не освободили своих товарищей из Туманных Холмов. Лишь горе и руины ждали их в этих землях и горе с руинами унесли они домой.
Вы же, обрели себе потенциально новых рабов и надолго ослабили совокупную силу гит. Теперь у Муада есть шанс пробиться в нападении с юга, а значит у нас есть шанс для реванша. И теперь, когда самое страшное позади, выведать секреты тайных магических гильдий будет не столь страшно. Не так ли, Ковьелло?
Последнюю фразу Безымянный сказал с язвительным смешком.
- Я не просто так просил похитить знания Кристаллургии и Трансмутации. Вы воочию убедились, насколько могущественна может быть магия. В этом цикле я лично пошел на поклон к божеству Крайлаков - Киту, дабы выпросить для миражей магию способную разрушать материю. И взамен, Кит ожидает, что вы одарите его детей анобтаниумом, для оружия, что они создадут в скором будущем. Я добыл вам магию и новых торговых партнеров - не упустите этой возможности. Расширьте свои владения, возведите новые усыпальницы, еще более неприступные чем павшая. Подарите Ньярлу еще больше изумительных зрелищ. Больше спектаклей. Больше конфликтов. Больше войн!
Я дебил, посты вот -->
"Как же они от Ньярла-то отрекутся, - глубоко задумался Безымянный, наблюдая за процессом вербовки в асуры - Если ему толком никто не поклоняется?"
Очевидно, Триединство несколько переоценивало его работу как проповедника. Безымянный не слишком беспокоился о вере в Ньярла, он знал что его пробуждение от веры не зависит. Безликий спит и потому глух к чужим мольбам, а разбудить его сможет лишь что-то действительно интересное или грандиозное. И Безымянный чувствовал, что общепланетарная теократия к интересным вещам не относится.
Да, он создал культ безумцев в Новом Саафоне, с целью использовать его как инструмент для усложнения спектакля. Для этой же цели он создал масок и стравил Сарваран с гит.
Однако, Безымянный не мог не понимать, что начал терять свои позиции как демиург. Нет ничего плохого в том, что миражи идут служить другим богам - это тоже способ укоренить мысли Ньярла на Терре, а значит и его присутствие. Миражи - его щупальца, вслепую оплетающие и пробующие планету на вкус. Чем глубже они проникнут - тем лучше. В конце-концов, для того Безымянный и создал идолов, дабы Спящий смог проникнуть в надежды и самые глубинные страхи смертных. Впрочем, он не совсем создал их. Безымянному не под силу изменить природу миражей, ибо для этого нужно изменить источник их породивший, их Отца. Но демиургу вполне под силу изменить их Мать - пустоту Терры. Сделать её чашей, способной нести в себе напрасно ускользающую веру смертных.
И тут Безымянный осознал, что именно собрался Триединство сделать с миражами, которые пойдут к нему на поклон. Нельзя отсечь миража от Безликого, не вырвав его самую суть, его сердце - мысль Ньярла. А без неё - мираж воистину лишь пустая оболочка, сосуд, дух. Превращение миражей в асур, ничто иное как искоренение Ньярла с Терры. Это совершенно меняло расклад.
Он не просто теряет свою позицию как демиург - он отдаляется от главной цели.
Люцифер был прост и прям в своих намерениях, Триединство же оказался хитер. Воплощение вселенского цикла своим вечным водоворотом разрушения размывает мысли Ньярла, того кто посвятил себя борьбе с неизбежностью.
Он не допустит этого. Пришла пора продемонстрировать мощь великого, рукотворного домена. Магнум опус Ньярла Спящего - домен Неизменности.
Пергамент из кожи серафима...
Чернилы из сока страстного древа...
Печать из адской смолы...
Он создал абсолютный контракт и вложил в него столько силы, сколько могла вместить эта священная материя.
Назван он был - "Безымянный Ковенант".
И даровал он благословение златого домена тем миражам, что примут его. Даровал он защиту для их сущностей и тел, тонких или твердых. Даровал силу противостоять экзорцизму и грубому касанию. Даровал силу противостоять гнетущей пустоте и голоду. Даровал силу сохранять желаемое и дорогое.
И требовал этот контракт взамен:
1. Верить в Ньярла Безликого и в пробуждение Его
2. Всячески способствовать пробуждению Его
3. Щадить носящих сердце с мыслью Его
4. Нещадно карать убийц миражей и предателей их рода
5. В час нужды Безымянного исполнять им сказанное
И был контракт скреплен Неизменностью и стал воистину вечен и нерушим.
9 маны, контракт подобен соглашению Угрюмого, но сильнее. Благословляет доменом Неизменности принявшего, даёт соответствующие с этой концепцией силы. Поскольку сила проистекает напрямую из домена, то поклонение Безымянному или Ньярлу дополнительно усиливает её. Благословение частично запитывается от силы самого контракта, но все же для активного использования требует силы пользователя. Опционально (за это можно и доплатить) его могут принять не только миражи, но и простые смертные. 22-9=13 маны,
+1 за наименование
Очевидно, Триединство несколько переоценивало его работу как проповедника. Безымянный не слишком беспокоился о вере в Ньярла, он знал что его пробуждение от веры не зависит. Безликий спит и потому глух к чужим мольбам, а разбудить его сможет лишь что-то действительно интересное или грандиозное. И Безымянный чувствовал, что общепланетарная теократия к интересным вещам не относится.
Да, он создал культ безумцев в Новом Саафоне, с целью использовать его как инструмент для усложнения спектакля. Для этой же цели он создал масок и стравил Сарваран с гит.
Однако, Безымянный не мог не понимать, что начал терять свои позиции как демиург. Нет ничего плохого в том, что миражи идут служить другим богам - это тоже способ укоренить мысли Ньярла на Терре, а значит и его присутствие. Миражи - его щупальца, вслепую оплетающие и пробующие планету на вкус. Чем глубже они проникнут - тем лучше. В конце-концов, для того Безымянный и создал идолов, дабы Спящий смог проникнуть в надежды и самые глубинные страхи смертных. Впрочем, он не совсем создал их. Безымянному не под силу изменить природу миражей, ибо для этого нужно изменить источник их породивший, их Отца. Но демиургу вполне под силу изменить их Мать - пустоту Терры. Сделать её чашей, способной нести в себе напрасно ускользающую веру смертных.
И тут Безымянный осознал, что именно собрался Триединство сделать с миражами, которые пойдут к нему на поклон. Нельзя отсечь миража от Безликого, не вырвав его самую суть, его сердце - мысль Ньярла. А без неё - мираж воистину лишь пустая оболочка, сосуд, дух. Превращение миражей в асур, ничто иное как искоренение Ньярла с Терры. Это совершенно меняло расклад.
Он не просто теряет свою позицию как демиург - он отдаляется от главной цели.
Люцифер был прост и прям в своих намерениях, Триединство же оказался хитер. Воплощение вселенского цикла своим вечным водоворотом разрушения размывает мысли Ньярла, того кто посвятил себя борьбе с неизбежностью.
Он не допустит этого. Пришла пора продемонстрировать мощь великого, рукотворного домена. Магнум опус Ньярла Спящего - домен Неизменности.
Пергамент из кожи серафима...
Чернилы из сока страстного древа...
Печать из адской смолы...
Он создал абсолютный контракт и вложил в него столько силы, сколько могла вместить эта священная материя.
Назван он был - "Безымянный Ковенант".
И даровал он благословение златого домена тем миражам, что примут его. Даровал он защиту для их сущностей и тел, тонких или твердых. Даровал силу противостоять экзорцизму и грубому касанию. Даровал силу противостоять гнетущей пустоте и голоду. Даровал силу сохранять желаемое и дорогое.
И требовал этот контракт взамен:
1. Верить в Ньярла Безликого и в пробуждение Его
2. Всячески способствовать пробуждению Его
3. Щадить носящих сердце с мыслью Его
4. Нещадно карать убийц миражей и предателей их рода
5. В час нужды Безымянного исполнять им сказанное
И был контракт скреплен Неизменностью и стал воистину вечен и нерушим.
9 маны, контракт подобен соглашению Угрюмого, но сильнее. Благословляет доменом Неизменности принявшего, даёт соответствующие с этой концепцией силы. Поскольку сила проистекает напрямую из домена, то поклонение Безымянному или Ньярлу дополнительно усиливает её. Благословение частично запитывается от силы самого контракта, но все же для активного использования требует силы пользователя. Опционально (за это можно и доплатить) его могут принять не только миражи, но и простые смертные. 22-9=13 маны,
+1 за наименование
Бездна.
Её также называют дном астрала, что по смыслу кажется невозможным, ибо в нём нету привычного верха и низа. Но если переход в легкий эфирный слой, граничащий с материальным миром можно назвать поверхностью, то переход в бесконечно темное и холодное измерение можно назвать дном.
Здесь нет астральных вихрей и яростного рева энергий, Бездна это очень тихое и спокойное место, безмолвие которого нарушается лишь отдаленным шепотом безумных духов. Безумных, потому что только дурак или псих станет бродить по дну астрала, где скапливаются самые тяжелые эманации душ, отбросы смертных и темная материя именуемая незером. И уж точно никто не решится окунуться в Бездну, что моментально высасывает из тебя всю энергию, оставляя плавать на её заболоченой поверхности лишь иссохший астральный труп. Поверхность Бездны, дно астрала - суть одна, тонкая граница отделяющая потусторонний мир от полного небытия. Любой мираж знает что это гиблое место.
И все же есть те, кто может путешествовать через неё, например Безымянный, рассекая её тягучую черную массу своим доменом. Она похожа на нефть, если сравнивать Бездну с материальными веществами. Но в отличии от нефти, неспособна приносить пользу. Так было до этого цикла.
Ибо вспомнил Безымянный, что среди тысячи поглощенных Ньярлом миров, был один, обитатели которого могли управлять Бездной и ковали в ней своё оружие и броню. Это был совершенно особенный мир, живущий по законам иного мироздания и потому в нём был возможен такой абсурд. Незер это не то что ты можешь просто так взять в руки и вылепить из него дубину. И все же...
Да, кое-что повторить жители Терры смогут, а точнее жители астрального плана. Это будет очень непросто и даже рискованно, но потенциал задумки того стоит.
Безымянному придется стать первопроходцем этого ремесла, прежде чем научить ему других.
Прежде всего, в астрале нужно найти материал для работы, а это самая сложная задача. В астрале очень, очень мало материи и она не задерживается надолго в первозданном виде. В основном это материя которую создают сами обитатели астрала и она поддерживается их силой.
И разумеется, самая распространенная материя здесь - это эктоплазма. А значит лучше всего работать с ней.
Безымянный сотворил из эктоплазмы меч. Тот развеялся от одного его взмаха. Воистину, не найти для оружия материала хуже чем этот. Безымянный создал его повторно, сжимая и уплотняя белесый туман. Он взмахнул клинком вновь.
После 9348 попыток, он смог создать эктоплазменный меч, который не разрушается от простых взмахов. Пожалуй, таким клинком можно резать плоть, хоть он и недолговечен. Это была долгая и кропотливая работа, но теперь Безымянный знал как долго и каким образом миражу надо будет сплетать эктоплазму чтобы получить подобие материального оружия. Если он поделится этим знанием, то у миражей появится своё астральное кузнечество. Но исследования были еще не закончены. Какой же хороший клинок обходится без закалки?
Он спустился на дно астрала и окунул эктоплазменный клинок в грязные, черные воды Бездны. То что он вытащил - было изъеденным огрызком, но огрызок этот впитал в себя кусочек холодного и равнодушного небытия. По большей части это была налипшая грязь от плавающих на поверхности тяжелых эманаций, отбросов и астральных трупов, однако от неё немного фонило незером. Безымянный начал перековывать клинок, пока не восстановил грязный огрызок до былой формы. Затем, он окунул его еще раз.
Астральный меч, закаленный водами Бездны получилось выковать далеко не сразу. Много попыток он предпринял и много рецептов сменил, пока не получил удовлетворительный результат. Потом он еще долго корпел над записями своих экспериментов, пока не заметил любопытно смотрящую на него толпу.
- Похоже, я наконец смог создать этот проклятый клинок - сказал демиург с усталым смешком - Смотрите не порежьтесь.
И бросил меч одному из миражей.
Итак, это ремесло астральной ковки из эктоплазмы. Позволяет делать из неё что-то более-менее твердое, по прочности от камня, до металла. Чем дольше возишься, тем прочнее выйдет. А если закалить экто-металл в Бездне, то получится и вовсе отличное оружие, одинаково эффективное как в астрале так и в материальном мире. Клинки Бездны высасывают энергию из того с чем соприкасаются, рушат магические формулы и нулифицируют магию. Касания к плоти высасывают из неё тепло, вызывают омертвение и некрозы. Меч это только пример, можно сделать и щит, и наконечники для стрел и даже оградку на кладбище. Основная проблема этого ремесла - долгий процесс изготовления изделия, а закалка в Бездне требует строгого соблюдения ТБ
14-6=8
Её также называют дном астрала, что по смыслу кажется невозможным, ибо в нём нету привычного верха и низа. Но если переход в легкий эфирный слой, граничащий с материальным миром можно назвать поверхностью, то переход в бесконечно темное и холодное измерение можно назвать дном.
Здесь нет астральных вихрей и яростного рева энергий, Бездна это очень тихое и спокойное место, безмолвие которого нарушается лишь отдаленным шепотом безумных духов. Безумных, потому что только дурак или псих станет бродить по дну астрала, где скапливаются самые тяжелые эманации душ, отбросы смертных и темная материя именуемая незером. И уж точно никто не решится окунуться в Бездну, что моментально высасывает из тебя всю энергию, оставляя плавать на её заболоченой поверхности лишь иссохший астральный труп. Поверхность Бездны, дно астрала - суть одна, тонкая граница отделяющая потусторонний мир от полного небытия. Любой мираж знает что это гиблое место.
И все же есть те, кто может путешествовать через неё, например Безымянный, рассекая её тягучую черную массу своим доменом. Она похожа на нефть, если сравнивать Бездну с материальными веществами. Но в отличии от нефти, неспособна приносить пользу. Так было до этого цикла.
Ибо вспомнил Безымянный, что среди тысячи поглощенных Ньярлом миров, был один, обитатели которого могли управлять Бездной и ковали в ней своё оружие и броню. Это был совершенно особенный мир, живущий по законам иного мироздания и потому в нём был возможен такой абсурд. Незер это не то что ты можешь просто так взять в руки и вылепить из него дубину. И все же...
Да, кое-что повторить жители Терры смогут, а точнее жители астрального плана. Это будет очень непросто и даже рискованно, но потенциал задумки того стоит.
Безымянному придется стать первопроходцем этого ремесла, прежде чем научить ему других.
Прежде всего, в астрале нужно найти материал для работы, а это самая сложная задача. В астрале очень, очень мало материи и она не задерживается надолго в первозданном виде. В основном это материя которую создают сами обитатели астрала и она поддерживается их силой.
И разумеется, самая распространенная материя здесь - это эктоплазма. А значит лучше всего работать с ней.
Безымянный сотворил из эктоплазмы меч. Тот развеялся от одного его взмаха. Воистину, не найти для оружия материала хуже чем этот. Безымянный создал его повторно, сжимая и уплотняя белесый туман. Он взмахнул клинком вновь.
После 9348 попыток, он смог создать эктоплазменный меч, который не разрушается от простых взмахов. Пожалуй, таким клинком можно резать плоть, хоть он и недолговечен. Это была долгая и кропотливая работа, но теперь Безымянный знал как долго и каким образом миражу надо будет сплетать эктоплазму чтобы получить подобие материального оружия. Если он поделится этим знанием, то у миражей появится своё астральное кузнечество. Но исследования были еще не закончены. Какой же хороший клинок обходится без закалки?
Он спустился на дно астрала и окунул эктоплазменный клинок в грязные, черные воды Бездны. То что он вытащил - было изъеденным огрызком, но огрызок этот впитал в себя кусочек холодного и равнодушного небытия. По большей части это была налипшая грязь от плавающих на поверхности тяжелых эманаций, отбросов и астральных трупов, однако от неё немного фонило незером. Безымянный начал перековывать клинок, пока не восстановил грязный огрызок до былой формы. Затем, он окунул его еще раз.
Астральный меч, закаленный водами Бездны получилось выковать далеко не сразу. Много попыток он предпринял и много рецептов сменил, пока не получил удовлетворительный результат. Потом он еще долго корпел над записями своих экспериментов, пока не заметил любопытно смотрящую на него толпу.
- Похоже, я наконец смог создать этот проклятый клинок - сказал демиург с усталым смешком - Смотрите не порежьтесь.
И бросил меч одному из миражей.
Итак, это ремесло астральной ковки из эктоплазмы. Позволяет делать из неё что-то более-менее твердое, по прочности от камня, до металла. Чем дольше возишься, тем прочнее выйдет. А если закалить экто-металл в Бездне, то получится и вовсе отличное оружие, одинаково эффективное как в астрале так и в материальном мире. Клинки Бездны высасывают энергию из того с чем соприкасаются, рушат магические формулы и нулифицируют магию. Касания к плоти высасывают из неё тепло, вызывают омертвение и некрозы. Меч это только пример, можно сделать и щит, и наконечники для стрел и даже оградку на кладбище. Основная проблема этого ремесла - долгий процесс изготовления изделия, а закалка в Бездне требует строгого соблюдения ТБ
14-6=8
Как ни посмотри, ты не найдешь ничего схожего между тра'ха и гит. Их нельзя назвать противоположностями, они просто чуждые друг другу, существа разных категорий. Инсектоиды с привитой культурой праздности и веселья, удалые, остроумные, любящие песни, выпивку и... репродукцию. В противовес им ангелы: горделивые и надменные гуманоиды, расистские снобы с замкнутым социумом. Отличался также их уровень развития, технологии и самое важное - давление генетического груза. Фертильность гит как сверхсуществ была весьма мала, в противовес истинно жучиным темпам размножения. Однако кое-что все же сумело их сблизить между собой.
Порок.
В глубине своей конформистской души, гит были глубоко порочными существами и толчок в сторону разврата со стороны астральных демонов легко ставил их на одну ступень с не знающими стыда тра'ха. В селениях Туманных Холмов и подле Призрачного Леса, ангелы сливались воедино с жуками во всех смыслах, как бы это ни было противоестественно. Кто-то умеет летать, кто-то плавать, а кто-то обречен ползать по земле — в конечном итоге, все падают одинаково. Все равны перед декадансом и разложением.
А раз они уравнялись по содержанию, осталось лишь проложить мост между их стремящимися друг к другу формами. Такими разными и такими страстными.
Безымянный почти пустил слезу от чистоты и благородности своих намерений.
- Плодитесь и размножайтесь, жертвы запретной любви. Да будет ваш союз долгим, а дети прекрасными.
4 праны за гибридизацию гит и тра'ха.
Жуки в разной степени гуманоидны и их касты весьма сильно отличаются внешне. Более того, неизвестно как у них обстоят дела с размножением. Делаю предположение что с гит спариваются те кто собственно способен спариваться и те кто это любят, скорее всего каста Бан'Ха. Гибриды ангелов и жуков тяготеют к человеческому подобию, имеют крылья как у насекомых, дополнительные конечности и частями хитиновое покрытие. У них прекрасные голоса и привлекательная внешность. Хайвмайнда как у гит не имеют,
но способны передавать друг другу короткие ментальные сигналы, если придумают морзянку то смогут ими полноценно общаться. Также прохождение сквозь материю ограничено коротким фейз-шифтом. Но в отличии от ангелов гибриды резче и быстрее в воздухе, а их когтистые дополнительные конечности - по сути природное оружие. У гибридов горячий темперамент как в быту, так и в любви.
Порок.
В глубине своей конформистской души, гит были глубоко порочными существами и толчок в сторону разврата со стороны астральных демонов легко ставил их на одну ступень с не знающими стыда тра'ха. В селениях Туманных Холмов и подле Призрачного Леса, ангелы сливались воедино с жуками во всех смыслах, как бы это ни было противоестественно. Кто-то умеет летать, кто-то плавать, а кто-то обречен ползать по земле — в конечном итоге, все падают одинаково. Все равны перед декадансом и разложением.
А раз они уравнялись по содержанию, осталось лишь проложить мост между их стремящимися друг к другу формами. Такими разными и такими страстными.
Безымянный почти пустил слезу от чистоты и благородности своих намерений.
- Плодитесь и размножайтесь, жертвы запретной любви. Да будет ваш союз долгим, а дети прекрасными.
4 праны за гибридизацию гит и тра'ха.
Жуки в разной степени гуманоидны и их касты весьма сильно отличаются внешне. Более того, неизвестно как у них обстоят дела с размножением. Делаю предположение что с гит спариваются те кто собственно способен спариваться и те кто это любят, скорее всего каста Бан'Ха. Гибриды ангелов и жуков тяготеют к человеческому подобию, имеют крылья как у насекомых, дополнительные конечности и частями хитиновое покрытие. У них прекрасные голоса и привлекательная внешность. Хайвмайнда как у гит не имеют,
но способны передавать друг другу короткие ментальные сигналы, если придумают морзянку то смогут ими полноценно общаться. Также прохождение сквозь материю ограничено коротким фейз-шифтом. Но в отличии от ангелов гибриды резче и быстрее в воздухе, а их когтистые дополнительные конечности - по сути природное оружие. У гибридов горячий темперамент как в быту, так и в любви.
Витаморферы Мунан-Тха немало лун проломали голову над загадкой...
В Бездну, короче. Витаморферы научились отлично справляться с побочными эффектами вируса хаоса.
Если кто не помнит:
Посещать витаморфера мутанту всё ещё необходимо, но нечасто: если он "чистит свои энергетические потоки", то есть, ведёт здоровый образ жизни, делает молитву Люциферу зарядку по утрам, медитирует, сохраняет душевный покой, то хватает раз в год зайти на профилактический сеанс. Такой мутант может годами жить, не испытывая серьёзных негативных последствий. Процесс получения мутавируса под наблюдением витаморфера также становится совершенно безопасным. Облик мутанта становится менее хтоническим, но всё таким же могучим и даже мужественным; сравним с теми, кто чрезмерно увлёкся витаморфическими изменениями. Но, что характерно, вирус не влияет на разум носителя, если получен под присмотром маголекаря.
Многие солдаты армии Наведама согласились испытать воздействие вируса на себе, существенно увеличив численность "Кулака матаведа", ударного полка усиленных витаморфингом воинов.
В Бездну, короче. Витаморферы научились отлично справляться с побочными эффектами вируса хаоса.
Если кто не помнит:
Посещать витаморфера мутанту всё ещё необходимо, но нечасто: если он "чистит свои энергетические потоки", то есть, ведёт здоровый образ жизни, делает молитву Люциферу зарядку по утрам, медитирует, сохраняет душевный покой, то хватает раз в год зайти на профилактический сеанс. Такой мутант может годами жить, не испытывая серьёзных негативных последствий. Процесс получения мутавируса под наблюдением витаморфера также становится совершенно безопасным. Облик мутанта становится менее хтоническим, но всё таким же могучим и даже мужественным; сравним с теми, кто чрезмерно увлёкся витаморфическими изменениями. Но, что характерно, вирус не влияет на разум носителя, если получен под присмотром маголекаря.
Многие солдаты армии Наведама согласились испытать воздействие вируса на себе, существенно увеличив численность "Кулака матаведа", ударного полка усиленных витаморфингом воинов.
Легче всего Хитобито было почерпнуть знания своих ближайших и самых общительных, пусть и не самых любимых соседей барок. Под влиянием сладких речей Шико-проповедников или обещаний всевозможных щедрот множество ящеров-инженеров отправилось на Шиму. От них Хитобито научились премудростям и законам инженерного дела во всевозможных областях, а также фортификационному искусству и улучшили свои прибрежные твердыни.
Но сколько бы ни старались эльфы, послушно повинуясь Отчиму, самостоятельно проникнуть в законы природы и увеличить плодородность земель острова, но ничего толкового у них из этого не вышло.
Чего ещё не хватало на Шиме, так это магии. Специальные посольства были посланы на восток, чтобы выведать секреты этого искусства. Ангелов удалось убедить поделиться знанием по борьбе с Врагом, но не нашлось такого экзорциста, который согласился бы отправиться на другой конец света в страну эльфов. Поэтому потенциально способных Хито приходится отправлять в далёкое путешествие в Срединные горы на обучение.
Но витаморферы, что демоны, что Гит, наотрез отказывались делиться секретами своего прибыльнейшего искусства. Правда, одному Хитобито удалось проникнуть в ставку Наведама, при помощи способности своего камня Шико втеревшись в довериеприкинувшись его сторонником и союзником. Он даже научился витаморфингу у рогатых магов, но, когда он попытался сбежать с этим знанием, то был пойман и 1d3: (3) = 3
1 – казнён.
2 – пущен на опыты.
3 – милосердно брошен в каменный мешок.
Но сколько бы ни старались эльфы, послушно повинуясь Отчиму, самостоятельно проникнуть в законы природы и увеличить плодородность земель острова, но ничего толкового у них из этого не вышло.
Чего ещё не хватало на Шиме, так это магии. Специальные посольства были посланы на восток, чтобы выведать секреты этого искусства. Ангелов удалось убедить поделиться знанием по борьбе с Врагом, но не нашлось такого экзорциста, который согласился бы отправиться на другой конец света в страну эльфов. Поэтому потенциально способных Хито приходится отправлять в далёкое путешествие в Срединные горы на обучение.
Но витаморферы, что демоны, что Гит, наотрез отказывались делиться секретами своего прибыльнейшего искусства. Правда, одному Хитобито удалось проникнуть в ставку Наведама, при помощи способности своего камня Шико втеревшись в довериеприкинувшись его сторонником и союзником. Он даже научился витаморфингу у рогатых магов, но, когда он попытался сбежать с этим знанием, то был пойман и 1d3: (3) = 3
1 – казнён.
2 – пущен на опыты.
3 – милосердно брошен в каменный мешок.
Над Террой уже зажглась россыпь звёзд. словно предновогодняя гирлянда, а в одном из цехов Нехри всё ещё кипела жизнь. Вернее, не-жизнь. Стучал молот некроконструкта, мерно опускаясь на наковальню, а рядом сновал туда-сюда червь-кузнец, раздувая кузнечные меха.
В один такой момент он случайно задел ножку стола и вместо подготовленного материала в чан плавильни ухнулся "производственный мусор" - не успел неосторожный червь опомниться, как очередная болванка оказалась перед некроголемом, который тут же принялся её ковать, не обращая внимания на возмущения главного кузнеца.
Раздосадованный червь уже было хотел выкинуть брак, но в тот момент, когда он собирался уже вытащить из-под молота пластину, случилось второе - неосторожно дернув её в сторону, он вытянул её конец над наковальней. Молот некроконструкта взмыл к потолку ещё раз - если бы червь мог. он бы точно зажмурился, ожидая с каким грохотом брак разлетится на тысячу осколков - но...этого не произошло. Многотонный удар просто-напросто отскочил от пластины, не причинив ей никакого видимого вреда. Поражённый некрид бросился изучать неожиданно полученный сплав и вскоре выяснил, что кроме того, при специальной термообработке он становится ещё и очень пластичным, не теряя при этом в упругости и твердости.
А ночью в воспаленном произошедшим сознании червя родились картины величественных конструктов и червей, закованных в идеально прилегающие, массивные цельные доспехи, словно само воплощение Костей Угрюмого. Огромные, мощные, не стеснённые в движениях великаны, в блестящей на солнце стали. И когда наступил день, червь вновь принялся за работу. Он нарек метал танатит - ибо закованные в доспехи из этого металла черви будут нести смерть и Волю Угрюмого по всей Терре.
Трачу 6 праны и подталкиваю Некрида к изобретению нового сплава, а так же идея как его заюзать
А пока кто-то ковал мечи, доспехи и постигал тайны мироздания...в глубине лесов и чащоб, мало кем воспринимаемая всерьёз раса - с этого момента её, пожалуй, можно было звать и так, мирно существовала в своих норах. Малейший толчок, движение - и ген приходит в движение, порождая совершенно иную ДНК. Никто не может сказать, почему это случилось, в следствие каких событий - но факт остаётся фактом: по всей Терре лисы неожиданно начали мутировать, увеличиваясь в размерах и приобретая органы необходимые для полноценной речи, в то время как объём их мозга возрастал, наращивая нейронные связи. И когда наконец одинокий путник вновь посетил лес, навстречу к нему вышли исполинские ярко-рыжие животные, приветствуя его на понятном языке.
Но эволюция не остановилась на этом, и среди следующего поколения незнамо каким образом затесались совершенно...совершенно гуманоидные особи - две сестры, Майя и Али. От зверя они унаследовали силу, ловкость и хитрость - от человека облик и разум. Майя стала Клыком народа - острым и безжалостным генералом, взявшим на себя управление войском, если когда-нибудь оно понадобится лисам. Али же, хитроумная и мудрая, взяла на себя внутренние заботы народа. Будучи совершенно молодым народом, без цели и идей лисы приняли на себя образ добрых духов, помогающих путнику выбраться из леса - и добраться до места назначения. И встречи эти были столь редки, что среди народов Терры они представали скорее байкой, нежили реальностью.
Трачу на это ещё 9 + 1 маны
И последнее, что сплела нитью случая Норна в это время была судьба одного из гит, взявшего имя Белиал. Запала мысль в душу крылатого - неужели слабы мои крылья? Неужели руки не заставят содрогнуться Терру в ужасе? Неужели ум мой слаб, чтобы превзойти своего повелителя?
Собрали среди гит верных сподвижников Белиал, выбрал уединённые горы и создал гильдию Крылатой Смерти, в которой брались за заказы от любого народа - в том числе, и на гит. Горд был новый гильдмейстер своим детищем, ибо в скором времени каждый уголок познает отпечаток темного крыла его поданных, что настигнут свою жертву везде, где бы она не спряталась. И словно гром роковой, взмах темного крыла рассечёт тишину - а вместе с ним будет рассечено горло человека, чьё имя было вписано в книгу Смерти - огромный фолиант, выставленный перед воротами крепости, и каждый может записать в него имя - и тогда будет перерублена нить судьбы этого существа, а пряжа Норн лишится очередной ниточки.
На остатки вбиваю в голову одному из Гит желание организовать гильдию асассинов, берущую заказы по всей Терре
В один такой момент он случайно задел ножку стола и вместо подготовленного материала в чан плавильни ухнулся "производственный мусор" - не успел неосторожный червь опомниться, как очередная болванка оказалась перед некроголемом, который тут же принялся её ковать, не обращая внимания на возмущения главного кузнеца.
Раздосадованный червь уже было хотел выкинуть брак, но в тот момент, когда он собирался уже вытащить из-под молота пластину, случилось второе - неосторожно дернув её в сторону, он вытянул её конец над наковальней. Молот некроконструкта взмыл к потолку ещё раз - если бы червь мог. он бы точно зажмурился, ожидая с каким грохотом брак разлетится на тысячу осколков - но...этого не произошло. Многотонный удар просто-напросто отскочил от пластины, не причинив ей никакого видимого вреда. Поражённый некрид бросился изучать неожиданно полученный сплав и вскоре выяснил, что кроме того, при специальной термообработке он становится ещё и очень пластичным, не теряя при этом в упругости и твердости.
А ночью в воспаленном произошедшим сознании червя родились картины величественных конструктов и червей, закованных в идеально прилегающие, массивные цельные доспехи, словно само воплощение Костей Угрюмого. Огромные, мощные, не стеснённые в движениях великаны, в блестящей на солнце стали. И когда наступил день, червь вновь принялся за работу. Он нарек метал танатит - ибо закованные в доспехи из этого металла черви будут нести смерть и Волю Угрюмого по всей Терре.
Трачу 6 праны и подталкиваю Некрида к изобретению нового сплава, а так же идея как его заюзать
А пока кто-то ковал мечи, доспехи и постигал тайны мироздания...в глубине лесов и чащоб, мало кем воспринимаемая всерьёз раса - с этого момента её, пожалуй, можно было звать и так, мирно существовала в своих норах. Малейший толчок, движение - и ген приходит в движение, порождая совершенно иную ДНК. Никто не может сказать, почему это случилось, в следствие каких событий - но факт остаётся фактом: по всей Терре лисы неожиданно начали мутировать, увеличиваясь в размерах и приобретая органы необходимые для полноценной речи, в то время как объём их мозга возрастал, наращивая нейронные связи. И когда наконец одинокий путник вновь посетил лес, навстречу к нему вышли исполинские ярко-рыжие животные, приветствуя его на понятном языке.
Но эволюция не остановилась на этом, и среди следующего поколения незнамо каким образом затесались совершенно...совершенно гуманоидные особи - две сестры, Майя и Али. От зверя они унаследовали силу, ловкость и хитрость - от человека облик и разум. Майя стала Клыком народа - острым и безжалостным генералом, взявшим на себя управление войском, если когда-нибудь оно понадобится лисам. Али же, хитроумная и мудрая, взяла на себя внутренние заботы народа. Будучи совершенно молодым народом, без цели и идей лисы приняли на себя образ добрых духов, помогающих путнику выбраться из леса - и добраться до места назначения. И встречи эти были столь редки, что среди народов Терры они представали скорее байкой, нежили реальностью.
Трачу на это ещё 9 + 1 маны
И последнее, что сплела нитью случая Норна в это время была судьба одного из гит, взявшего имя Белиал. Запала мысль в душу крылатого - неужели слабы мои крылья? Неужели руки не заставят содрогнуться Терру в ужасе? Неужели ум мой слаб, чтобы превзойти своего повелителя?
Собрали среди гит верных сподвижников Белиал, выбрал уединённые горы и создал гильдию Крылатой Смерти, в которой брались за заказы от любого народа - в том числе, и на гит. Горд был новый гильдмейстер своим детищем, ибо в скором времени каждый уголок познает отпечаток темного крыла его поданных, что настигнут свою жертву везде, где бы она не спряталась. И словно гром роковой, взмах темного крыла рассечёт тишину - а вместе с ним будет рассечено горло человека, чьё имя было вписано в книгу Смерти - огромный фолиант, выставленный перед воротами крепости, и каждый может записать в него имя - и тогда будет перерублена нить судьбы этого существа, а пряжа Норн лишится очередной ниточки.
На остатки вбиваю в голову одному из Гит желание организовать гильдию асассинов, берущую заказы по всей Терре
В Кристальном Плане как всегда царил упорядоченный хаос.
В пустом пространстве, ограниченном светло-серой пеленой бесконечности, на различной высоте летали настоящие острова, целиком и полностью состоявшие из одного-единственного драгоценного камня. Аметист, рубин, изумруд, топаз, аквамарин, молочного цвета опал - все они были заметны. Но меркли по сравнению с воистину титаническим островом из чёрного оникса, вокруг которого кружили все остальные. И не спроста - это было место обитания божества, которое создало этот план. Гем, одна из мириад пробудившихся в глубинах Великого Ничего сущностей, как всегда был занят огранкой своего очередного шедевра. Огранённый под шестиугольник Александрит блестел своими гранями даже без прямого света, однако ювелир был чем-то недоволен. Мановением своей руки камень рассыпался в зеленоватую пыль, исчезая в воздухе.
- Нет, так я уже делал. Уже девять миллиардов раз... Мне нужны новые идеи! - Воскликнул Гем. Стоит указать, что сиё существо обладало обликом в некотором роде человеческим, но при этом далеко не живым. Вместо волос были твёрдые словно металл нити, свитые в единый хвост, что колючим кустом держался поверх всей остальной головы. Отливающая серым металлом кожа была достаточно гладкая, но при этом вырисовывались чёткие контуры лица, на котором красовалась борода из тех же нитей, и строгим клином указующая вниз на тело, что с первого взгляда казалось стальным панцирем, повторяющим мускулистый торс мужчины. Единственным элементом одежды был каменный килт, складки которого слегка сдвигались при ходьбе размышляющего божества. На угловатых ногах, которые способны выдержать земные горы на себе, были сандалии из бронзы.
Великий ювелир топтал чуть запылённый драгоценной крошкой пол в раздумьях. Скрежет пальцев, на удивление более аккуратных чем остальное тело, раздавался в тиши безжизненного мира. Безжизненного.
Негромкий хлопок, что скорее был похож на звон лёгкого удара молотом по наковальне, раздался в тиши.
-Эврика. Если не можешь придумать что-то новое сам - спроси другого! Ха-ха! -Обрадованный своей идеей, демиург поспешил на край тёмного острова.
-Постойте. Но я же тут один, следовательно спросить некого. Хм-м-м... Идея! - Остановившись за шаг до обрыва, Гем развернулся к центру острова. В центре красовался невиданных размеров брилиант - истинный центр этого мира. Подойдя в плотную, Ювелир вскинул руку, обращая взор к Внешней Пустоте. Мириады различных миров, что были созданы Другими, открылись его глазам. Брошенные, разрушенные, или наоборот крайне заботливо обустроенные другими демиургами миры пестрили своей разнообразностью, а порой и безумством. Щедро отметая не приглянувшиеся миры, Ювелир с рвением искал нужный ему Мир, над которым Он и пара других сущностей кропотливо трудились пару вечностей. Спустя мгновения чёткое изображение планеты, витающей посреди пустого космоса, отобразилось в гранях бриллианта.
-Вот оно. Тут более чем одна голова, так что я обеспечу себя вдохновением на многие эоны вперёд! - В очередной раз взмахнув руками, мир вокруг демиурга слегка задрожал, переносясь в Пустоте ближе к выбранному миру. Вытеснив сферу с распавшимся в космическую пыль демиургом, Кристальный План одним из своих боков плотно придвинулся к миру. Обернув свой взор к данной границе, божество мановением своей длани приблизило свой Ониксовый Остров ближе к ней. Мир, столь уродливый и прекрасный одновременно, завораживал.
-Давно-о-о меня тут небыло, однако. Посмотрим, осталось ли что-нибудь тут от моих старых работ... Ага. - Мыслеобраз прокатился по суше и дну океанов, выявляя остаточные следы своей силы. Первичное внимание Ювелира привлекло его старое, довольно забавное поделие: Камень-перевёртыш. Наделённый сутью Кристального Плана, этот камень взлетал над поверхностью земли, и висел в таком образе над землёй. Но века проходили, сила Ювелира исчезала из этого мира, и потому сила камня потихоньку исчезала. Но с возвращением Создателя камень вновь ожил, и вновь устремился в чистое небо.
Но, как гласит классика жанра, не всё так просто. Камень, находясь на одной высоте с облаками, частенько кочевал вместе с ними, постепенно дробясь в более мелкую пыль. Эта пыль постепенно приземлялась на поверхность - вместе с дождём, снегом, или в конечном итоге осела сама по себе. Но по странному стечению обстоятельств, осела она в одном единственном месте, где по стечению обстоятельств вездесущие барки решили основать свой очередной небольшой городок-перевалочный пункт. Стоит ли говорить, что это было великим потрясением для многих жителей того города, особенно с утра - когда когтистая лапа, готовая наступить на привычный булыжник мостовой, наступала в пустоту, и норовила утянуть зазевавшегося барку в провал длинною в метр и более.
Зеленоватый оттенок Камня-перевёртыша блестел не только под вереницей островов Облачного города, как его наскоро окрестили, выжившие жители, но и под. В кратере, оставшемся после грубого поднятия земли, отчётливо выглядывали норовящие улететь ввысь зубчатые кристаллы данного камня.
Но, вернёмся к Ювелиру, что продолжал смотреть на столь давно забытый мир. Следующим его старым творением, попавшимся на глаза, стали семена Хрусталедрев. Гем был категорично против данной задумки, но довольно скоро поддался уговорам, создав почти каменные деревья.
Очевидно, без присутствия своего повелителя, деревья потеряли свои свойства, однако в недрах камня и земли всё ещё лежали сохранившие крупицы божественной мощи семена, что ожили при появлении ауры Творца. Резкий повсеместный рост древ с серебристо-белой корой, синеватой сердцевиной и белыми листьями был замечен многими существами, хотя бы потому что некоторые семена были использованы в качестве украшений. Крайне твёрдая древесина , с трудом поддающаяся даже железным топорам, стала той ещё занозой не только лесорубам, но и многим смертным вовсе.
Благо, семян по всему миру оставалось крайне мало - пара тысяч на всю сухую поверхность планеты. Так что, вполне вероятно, что без вмешательства своего создателя эти деревья скорее всего станут дорогим материалом для крепкой мебели и инструментов.
И вновь вернёмся в Кристальный План. Гем, пару раз поморгав своими глазами, оторвался от границы меж миров. Пожалуй, он мог бы продолжить созерцать мир, но видя небольшие судные дни, вызванные его возвращением, он решил не усердствовать. Тем более, в его божественной голове возникло пару замечательных эскизов...
Итак, всем привет. Гем теперь с Вами.
4 Праны уходит на "создание" Камня-перевёртыша, и 6 праны на "создание" нескольких тысяч Хрусталедрев
В пустом пространстве, ограниченном светло-серой пеленой бесконечности, на различной высоте летали настоящие острова, целиком и полностью состоявшие из одного-единственного драгоценного камня. Аметист, рубин, изумруд, топаз, аквамарин, молочного цвета опал - все они были заметны. Но меркли по сравнению с воистину титаническим островом из чёрного оникса, вокруг которого кружили все остальные. И не спроста - это было место обитания божества, которое создало этот план. Гем, одна из мириад пробудившихся в глубинах Великого Ничего сущностей, как всегда был занят огранкой своего очередного шедевра. Огранённый под шестиугольник Александрит блестел своими гранями даже без прямого света, однако ювелир был чем-то недоволен. Мановением своей руки камень рассыпался в зеленоватую пыль, исчезая в воздухе.
- Нет, так я уже делал. Уже девять миллиардов раз... Мне нужны новые идеи! - Воскликнул Гем. Стоит указать, что сиё существо обладало обликом в некотором роде человеческим, но при этом далеко не живым. Вместо волос были твёрдые словно металл нити, свитые в единый хвост, что колючим кустом держался поверх всей остальной головы. Отливающая серым металлом кожа была достаточно гладкая, но при этом вырисовывались чёткие контуры лица, на котором красовалась борода из тех же нитей, и строгим клином указующая вниз на тело, что с первого взгляда казалось стальным панцирем, повторяющим мускулистый торс мужчины. Единственным элементом одежды был каменный килт, складки которого слегка сдвигались при ходьбе размышляющего божества. На угловатых ногах, которые способны выдержать земные горы на себе, были сандалии из бронзы.
Великий ювелир топтал чуть запылённый драгоценной крошкой пол в раздумьях. Скрежет пальцев, на удивление более аккуратных чем остальное тело, раздавался в тиши безжизненного мира. Безжизненного.
Негромкий хлопок, что скорее был похож на звон лёгкого удара молотом по наковальне, раздался в тиши.
-Эврика. Если не можешь придумать что-то новое сам - спроси другого! Ха-ха! -Обрадованный своей идеей, демиург поспешил на край тёмного острова.
-Постойте. Но я же тут один, следовательно спросить некого. Хм-м-м... Идея! - Остановившись за шаг до обрыва, Гем развернулся к центру острова. В центре красовался невиданных размеров брилиант - истинный центр этого мира. Подойдя в плотную, Ювелир вскинул руку, обращая взор к Внешней Пустоте. Мириады различных миров, что были созданы Другими, открылись его глазам. Брошенные, разрушенные, или наоборот крайне заботливо обустроенные другими демиургами миры пестрили своей разнообразностью, а порой и безумством. Щедро отметая не приглянувшиеся миры, Ювелир с рвением искал нужный ему Мир, над которым Он и пара других сущностей кропотливо трудились пару вечностей. Спустя мгновения чёткое изображение планеты, витающей посреди пустого космоса, отобразилось в гранях бриллианта.
-Вот оно. Тут более чем одна голова, так что я обеспечу себя вдохновением на многие эоны вперёд! - В очередной раз взмахнув руками, мир вокруг демиурга слегка задрожал, переносясь в Пустоте ближе к выбранному миру. Вытеснив сферу с распавшимся в космическую пыль демиургом, Кристальный План одним из своих боков плотно придвинулся к миру. Обернув свой взор к данной границе, божество мановением своей длани приблизило свой Ониксовый Остров ближе к ней. Мир, столь уродливый и прекрасный одновременно, завораживал.
-Давно-о-о меня тут небыло, однако. Посмотрим, осталось ли что-нибудь тут от моих старых работ... Ага. - Мыслеобраз прокатился по суше и дну океанов, выявляя остаточные следы своей силы. Первичное внимание Ювелира привлекло его старое, довольно забавное поделие: Камень-перевёртыш. Наделённый сутью Кристального Плана, этот камень взлетал над поверхностью земли, и висел в таком образе над землёй. Но века проходили, сила Ювелира исчезала из этого мира, и потому сила камня потихоньку исчезала. Но с возвращением Создателя камень вновь ожил, и вновь устремился в чистое небо.
Но, как гласит классика жанра, не всё так просто. Камень, находясь на одной высоте с облаками, частенько кочевал вместе с ними, постепенно дробясь в более мелкую пыль. Эта пыль постепенно приземлялась на поверхность - вместе с дождём, снегом, или в конечном итоге осела сама по себе. Но по странному стечению обстоятельств, осела она в одном единственном месте, где по стечению обстоятельств вездесущие барки решили основать свой очередной небольшой городок-перевалочный пункт. Стоит ли говорить, что это было великим потрясением для многих жителей того города, особенно с утра - когда когтистая лапа, готовая наступить на привычный булыжник мостовой, наступала в пустоту, и норовила утянуть зазевавшегося барку в провал длинною в метр и более.
Зеленоватый оттенок Камня-перевёртыша блестел не только под вереницей островов Облачного города, как его наскоро окрестили, выжившие жители, но и под. В кратере, оставшемся после грубого поднятия земли, отчётливо выглядывали норовящие улететь ввысь зубчатые кристаллы данного камня.
Но, вернёмся к Ювелиру, что продолжал смотреть на столь давно забытый мир. Следующим его старым творением, попавшимся на глаза, стали семена Хрусталедрев. Гем был категорично против данной задумки, но довольно скоро поддался уговорам, создав почти каменные деревья.
Очевидно, без присутствия своего повелителя, деревья потеряли свои свойства, однако в недрах камня и земли всё ещё лежали сохранившие крупицы божественной мощи семена, что ожили при появлении ауры Творца. Резкий повсеместный рост древ с серебристо-белой корой, синеватой сердцевиной и белыми листьями был замечен многими существами, хотя бы потому что некоторые семена были использованы в качестве украшений. Крайне твёрдая древесина , с трудом поддающаяся даже железным топорам, стала той ещё занозой не только лесорубам, но и многим смертным вовсе.
Благо, семян по всему миру оставалось крайне мало - пара тысяч на всю сухую поверхность планеты. Так что, вполне вероятно, что без вмешательства своего создателя эти деревья скорее всего станут дорогим материалом для крепкой мебели и инструментов.
И вновь вернёмся в Кристальный План. Гем, пару раз поморгав своими глазами, оторвался от границы меж миров. Пожалуй, он мог бы продолжить созерцать мир, но видя небольшие судные дни, вызванные его возвращением, он решил не усердствовать. Тем более, в его божественной голове возникло пару замечательных эскизов...
Итак, всем привет. Гем теперь с Вами.
4 Праны уходит на "создание" Камня-перевёртыша, и 6 праны на "создание" нескольких тысяч Хрусталедрев
«Когда Создатель звёзд только учился творить, им была допущена оплошность. Он отравил свои миры безразличием».
Кит плыл в небесном океане и наблюдал, как плещется котёл земных страстей. Поэзия расцвела на Терре — тысячи и тысячи творцов декламировали восхитительные поэмы, вдохновлённые светом звёзд, своим слушателям, также собранным под ночным небосводом. Далёкое эхо их строк ласкало слух Кита своим мастерством, но содержание их травило душу божества.
Поэты писали о воинах, о подвигах и трофеях; восхваляли собственные плотские порывы и страсти, ненависть и любовь к ближним, голод и славу пищи; наконец, многие пели о безразличии.
Сон Кита вновь прервался.
Творения его и последователи его погрязли в расширении жизненного пространства. Кит не мог их осуждать, но направление экспансии могло вызвать лишь стон разочарования, что сотряс небесные сферы.
«О поющие, неужели вы стали плоскими червями, живущими в иле, под камнями, способными видеть лишь вширь, но не смотреть вверх? Неужели вы обратили Песнь в гимн войны и направили голос на других червей, забыв, куда творец ваш направил вас? Неужели вы забыли о звёздах?»
Кит раскрыл свою пасть и тут же захлопнул, захватывая криль из мёртвых звёзд. Языком он выдавил эфир через китовый ус, оставив лишь пищу.
Но глотать он не стал.
«О голос, щупальце и клешня! Неужели вы столь посмели поставить последнее выше голоса? Неужели вы сделали Песнь тайной, спрятали её от разума и любопытство даже того, кто всегда наиболее был близок к вам, кто тоже ночами смотрел на звезды и вздыхал, мечтая о далёких небесных сферах?»
Вместе с Китом пробудился и Большой Синий. Глубокой ночью, под светом звёзд, он вплыл в укрытую тихим напевом Древа бухту Кта-Вула. При звуках его песни утихло древо и замолкли бодрствующие служители Кита.
«В держите Отражение и Дыхание, подарки Кита. К сожалению, Кит не научил вас ими пользоваться».
Большой Синий пел, обращаясь напрямую к жителям города, всем, вне зависимости от знаний и статуса. Он пел о том, что вскоре Кит передаст им новую Песнь. Он предупреждал, что не все её примут, но каждый обязан услышать и обдумать слова бога, даже если он и не их божество. Песнь для всех, кто сможет услышать.
Песнь Плавания.
«Кит даёт тебе инструменты, о поющий, но ты не слушаешь, что он при этом говорит. Ты смотришь на других жителей ила и пытаешься их пожрать. Но теперь, о слушающий, войди в море и посмотри, где и как живут обитатели ила. Взгляни же на жителей толщи воды, на тех, кто научился использовать инструменты создателя. Кто же, как думаешь, имеет корм и место для жизни, в чьём владении безграничное пространство для тысяч его потомков? Твари из ила?»
Кит раскрыл пасть и позволил водам звёздного океана забрать его пищу. Взмахом хвоста он направил останки криля к Терре. Взмахом плавника и рисунком течений он придал ему форму.
«Теперь вы видите свою толщу воды? И неужели вы продолжаете хотеть быть в иле?»
Криль упал в воды Китовой глотки. Пар взметнулся к небесам, волны захлестнули ближайшее побережье. Но даже дно не способно было остановить осколки мёртвых звёзд. Вскоре они исчезли в глубинах.
Но не все.
Утром на берегах ближайших земель, от мёртвых долин Орта и барочьих деревень, до самого Кта-Вула, крайлаки, квуаны, барки, некриды и ещё бог весть кто подняли из песка самые лёгкие осколки звёзд.
Вскоре на камнях, на домах и обращённом в стекло песке начали появляться слова из Песни Плавания, ибо тот, кто слышал и принял её, стал способен пробудить жар звезды в нужный ему момент.
Галлаки направил бы их против соседей по илу. Но Кит желал, чтобы этот подарок был способом создания инструментов для покорения толщи звёздного океана, способом сплавить и сшить металл, способом обратить камень в лаву и менять землю, чтобы построить лодки, которые достигнут звёзд.
«Пора плыть, о тот, в чьей уши попала Песнь Плавания! Строй челны и корабли вместе с соседом и слугой своим по всему илу Терры, объдиняйся! Забудь о пустых восхвалениях Кита, ибо нет для него ничего более льстивого, чем стремление вверх! Отринь вражду и воспользуйся всем, что есть в окружающем тебя иле, дабы обрести знания, что проведут тебя в небесные океаны и дальше. Загляни в Зеркала Бездны, наполни мешки Духом, соедини части своего корабля Крилем. Теперь ты понимаешь, что пелось в Песне Кита?»
Песнь Плавания слышали многие простолюдины, от барок в портах до крайлакских рыбаков и путешественников из далёких морей. «Да, Кит! — ответили многие из них. — Мы споем твою песню другим и вместе отправимся вверх!»
Галлаки же спал в своём бассейне, лишённых всяких снов.
Он по-прежнему был достойнейшим певцом, сильным разумом и голосом. Но глаза его стали подобно глазам донных червей. Если он примет песнь из уст других певцов — пускай и дальше правит Хором.
Нет — Кит с радостью заберёт его в плавание с собой.
Первое: разбрасываю по побережью в районе Китовой глотки и Поющего моря куски мёртвых звёзд — Криль, небольшие гладкие чёрные камушки, которые иногда выносит на берег прибой. При звуках нужной песни он раскаляется вплоть до многих тысяч градусов, причём песнь может быть грубой и приближенной — такой, что могут напеть даже внутритвёрдые. Знание нужных песен автоматически даётся нескольким тысячам крайлаков, барок, некридов, тра'ха и тха-ырг, что слышали Песнь Плавания.
Песнь Плавания же — эдакая Библия уровня Кита, которая должна превратить аморфный культ в организованную религию, способную набирать неофитов из других рас и обладающую конкретными целями: получение неофитов и поиск практического пути к звёздам через науку и инженерное дело.
В Криль вкладываю 9 маны, в Песнь Плавания — наверное, столько же, поскольку обращение массовое и довольно объёмное.
Кит плыл в небесном океане и наблюдал, как плещется котёл земных страстей. Поэзия расцвела на Терре — тысячи и тысячи творцов декламировали восхитительные поэмы, вдохновлённые светом звёзд, своим слушателям, также собранным под ночным небосводом. Далёкое эхо их строк ласкало слух Кита своим мастерством, но содержание их травило душу божества.
Поэты писали о воинах, о подвигах и трофеях; восхваляли собственные плотские порывы и страсти, ненависть и любовь к ближним, голод и славу пищи; наконец, многие пели о безразличии.
Сон Кита вновь прервался.
Творения его и последователи его погрязли в расширении жизненного пространства. Кит не мог их осуждать, но направление экспансии могло вызвать лишь стон разочарования, что сотряс небесные сферы.
«О поющие, неужели вы стали плоскими червями, живущими в иле, под камнями, способными видеть лишь вширь, но не смотреть вверх? Неужели вы обратили Песнь в гимн войны и направили голос на других червей, забыв, куда творец ваш направил вас? Неужели вы забыли о звёздах?»
Кит раскрыл свою пасть и тут же захлопнул, захватывая криль из мёртвых звёзд. Языком он выдавил эфир через китовый ус, оставив лишь пищу.
Но глотать он не стал.
«О голос, щупальце и клешня! Неужели вы столь посмели поставить последнее выше голоса? Неужели вы сделали Песнь тайной, спрятали её от разума и любопытство даже того, кто всегда наиболее был близок к вам, кто тоже ночами смотрел на звезды и вздыхал, мечтая о далёких небесных сферах?»
Вместе с Китом пробудился и Большой Синий. Глубокой ночью, под светом звёзд, он вплыл в укрытую тихим напевом Древа бухту Кта-Вула. При звуках его песни утихло древо и замолкли бодрствующие служители Кита.
«В держите Отражение и Дыхание, подарки Кита. К сожалению, Кит не научил вас ими пользоваться».
Большой Синий пел, обращаясь напрямую к жителям города, всем, вне зависимости от знаний и статуса. Он пел о том, что вскоре Кит передаст им новую Песнь. Он предупреждал, что не все её примут, но каждый обязан услышать и обдумать слова бога, даже если он и не их божество. Песнь для всех, кто сможет услышать.
Песнь Плавания.
«Кит даёт тебе инструменты, о поющий, но ты не слушаешь, что он при этом говорит. Ты смотришь на других жителей ила и пытаешься их пожрать. Но теперь, о слушающий, войди в море и посмотри, где и как живут обитатели ила. Взгляни же на жителей толщи воды, на тех, кто научился использовать инструменты создателя. Кто же, как думаешь, имеет корм и место для жизни, в чьём владении безграничное пространство для тысяч его потомков? Твари из ила?»
Кит раскрыл пасть и позволил водам звёздного океана забрать его пищу. Взмахом хвоста он направил останки криля к Терре. Взмахом плавника и рисунком течений он придал ему форму.
«Теперь вы видите свою толщу воды? И неужели вы продолжаете хотеть быть в иле?»
Криль упал в воды Китовой глотки. Пар взметнулся к небесам, волны захлестнули ближайшее побережье. Но даже дно не способно было остановить осколки мёртвых звёзд. Вскоре они исчезли в глубинах.
Но не все.
Утром на берегах ближайших земель, от мёртвых долин Орта и барочьих деревень, до самого Кта-Вула, крайлаки, квуаны, барки, некриды и ещё бог весть кто подняли из песка самые лёгкие осколки звёзд.
Вскоре на камнях, на домах и обращённом в стекло песке начали появляться слова из Песни Плавания, ибо тот, кто слышал и принял её, стал способен пробудить жар звезды в нужный ему момент.
Галлаки направил бы их против соседей по илу. Но Кит желал, чтобы этот подарок был способом создания инструментов для покорения толщи звёздного океана, способом сплавить и сшить металл, способом обратить камень в лаву и менять землю, чтобы построить лодки, которые достигнут звёзд.
«Пора плыть, о тот, в чьей уши попала Песнь Плавания! Строй челны и корабли вместе с соседом и слугой своим по всему илу Терры, объдиняйся! Забудь о пустых восхвалениях Кита, ибо нет для него ничего более льстивого, чем стремление вверх! Отринь вражду и воспользуйся всем, что есть в окружающем тебя иле, дабы обрести знания, что проведут тебя в небесные океаны и дальше. Загляни в Зеркала Бездны, наполни мешки Духом, соедини части своего корабля Крилем. Теперь ты понимаешь, что пелось в Песне Кита?»
Песнь Плавания слышали многие простолюдины, от барок в портах до крайлакских рыбаков и путешественников из далёких морей. «Да, Кит! — ответили многие из них. — Мы споем твою песню другим и вместе отправимся вверх!»
Галлаки же спал в своём бассейне, лишённых всяких снов.
Он по-прежнему был достойнейшим певцом, сильным разумом и голосом. Но глаза его стали подобно глазам донных червей. Если он примет песнь из уст других певцов — пускай и дальше правит Хором.
Нет — Кит с радостью заберёт его в плавание с собой.
Первое: разбрасываю по побережью в районе Китовой глотки и Поющего моря куски мёртвых звёзд — Криль, небольшие гладкие чёрные камушки, которые иногда выносит на берег прибой. При звуках нужной песни он раскаляется вплоть до многих тысяч градусов, причём песнь может быть грубой и приближенной — такой, что могут напеть даже внутритвёрдые. Знание нужных песен автоматически даётся нескольким тысячам крайлаков, барок, некридов, тра'ха и тха-ырг, что слышали Песнь Плавания.
Песнь Плавания же — эдакая Библия уровня Кита, которая должна превратить аморфный культ в организованную религию, способную набирать неофитов из других рас и обладающую конкретными целями: получение неофитов и поиск практического пути к звёздам через науку и инженерное дело.
В Криль вкладываю 9 маны, в Песнь Плавания — наверное, столько же, поскольку обращение массовое и довольно объёмное.
Что вы представляете когда говорят о горах? Наверняка остроконечные пики заснеженных вершин и пронизывающий ветер от которого можно укрыться лишь в неуютной пещере.
Такого определенно не скажешь о Милитисе.
Пожалуй, это одна из самых жарких гор, существующих на Терре. Климатическое расположение безусловно играет свою роль, но главный фактор - это её горячие недра полные багрового камня, посеянного трехликим божеством. И еще горячее она становится в день Большой Ярмарки.
Большая Ярмарка проходит раз в год и собирает огромное количество народу со всех гор и окрестностей Люцетрии. Ранее ярмарка проходила сугубо для торговли между гит и тха-ырг, но теперь здесь можно увидеть представителей всех рас и народностей. Только на ярмарке был самый большой выбор зачарованных самоцветов созданных ангелами и они расходились быстрее чем горячие пирожки торговок, снующих между рядами палаток. Смирившиеся с судьбой слуг, но не растерявшие деловой хватки дварфы, изумляли посетителей ювелирными изделиями, драгоценностями и прочей бижутерией. Особенно дорого стоили их товары украшеные зачарованными камнями, сердце любой дамы можно было купить волшебными серьгами способными накапливать свет. Но и стоили такие украшения порой целое состояние. Барки продавали механические игрушки и более практичную технику для повседневных нужд, взамен покупая заколдованный металл или услуги витаморферов, которых здесь было просто невероятное количество. В дальнем углу ярмарки можно было увидеть невыразимо страдающего от жары крайлака в палатке полной поэтических сочинений его народа. Никто их не покупал, однако осьминог не терял надежды, каждый год пытаясь распространить свою культуру. Гораздо чаще покупали крайлакские живые машины, стоящие на стоянке поодаль, там же где продавали лошадей, скот и дрессированных драконов. Помимо торговцев, ярмарка была полна людей народного искусства: актеров, музыкантов и фокусников. Особенно успешными в этом плане были беженцы с Шимы, остроухие гуманоиды хитобито, также именуемые эльфами или альвами. Их можно было разделить на несколько категорий и несложно догадаться, что делились они по наличию соулгемов. Желтокаменные созидатели делали быстрые поделки и скульптуры прямо на месте, охотники сбивали яблоки с голов вслепую стрелами духа, а очень редкие белокаменные эльфы проводили забавные сеансы группового гипноза. Те что камней не имели - устраивали странные, но чем-то волнующие представления, пересказывая в спектаклях фольклор и историю разных народов. Не было тех кто не рыдал во время сцены второго поражения Гасдрубала Ледохвостого и его закрывающего монолога, полного безумного отчаяния. В самых дальних и скрытых от посторонних глаз уголках ярмарки можно было натолкнуться на подозрительные черные палатки, вызывающие необъяснимую тревогу. Торговцы их и посетители были одинаково темными личностями, зачастую скрывающие лицо под балахонами. В этих палатках продавались товары некридов: их черный лед, гипсо-металл, костяные изделия и ужасное искусство слепцов. Для незнающих, торговцы представляли эти скульптуры и барельефы как творчество народа средиземья, не уточняя, какого именно народа. Также в этом году, в неблагополучном районе ярмарки появилась совершенно новая палатка на двух торговцев: хамовитого толстого барку и утонченного демона в шляпе. Они продавали подозрительные пурпурные зелья с кричащими названиями вроде "Абсолютная мощь бычьего уда" или "Сладкая нега карамельной любви". С этой палаткой произошла забавная оказия, когда проходивший мимо гит внезапно громко заорал, тыкая пальцем в толстяка и пижона.
- Moi? - иронично переспросил последний.
Ангел упал на задницу и начал отползать, выставив перед собой оберег на цепочке. Никто не успел понять что он бормочет, поскольку внезапно кто-то сзади зажал ему рот и уволок в темный переулок, после чего этого ангела больше никто не видел.
На скале, что возвышалась сплошной гладкой стеной над Большой Ярмаркой, стояла колокольня. И когда колокол пробил трижды, практически все кто мог летать подорвались со своих мест и взлетели вверх, скрывшись за скалой. Те кто крыльев не имел - поспешили к вырезанной лестнице.
Это был сигнал начала гын-пил. Ну или пил-гын, в зависимости от того, за кого болеешь.
Обе части названия означали слово мяч, однако гын было тха-ыргским словом, а пил - гитским. Барки между собой иногда называли игру просто "два мяча".
Для неё не было построено особой арены, все что нужно, природа создала сама, в виде глубокого ущелья и двух возвышенностей, которые являлись базами команд. Несколько каменных плато вокруг служили площадками для болельщиков, одно из которых было полностью зарезервировано состоятельными барочьими купцами для нелетающих народов. На него можно было легко забраться и быстро с него спуститься, что особенно важно под конец игры, когда начиналась массовая драка болельщиков. Именно на этом плато, в середине толпы стоял Чародей.
Такого определенно не скажешь о Милитисе.
Пожалуй, это одна из самых жарких гор, существующих на Терре. Климатическое расположение безусловно играет свою роль, но главный фактор - это её горячие недра полные багрового камня, посеянного трехликим божеством. И еще горячее она становится в день Большой Ярмарки.
Большая Ярмарка проходит раз в год и собирает огромное количество народу со всех гор и окрестностей Люцетрии. Ранее ярмарка проходила сугубо для торговли между гит и тха-ырг, но теперь здесь можно увидеть представителей всех рас и народностей. Только на ярмарке был самый большой выбор зачарованных самоцветов созданных ангелами и они расходились быстрее чем горячие пирожки торговок, снующих между рядами палаток. Смирившиеся с судьбой слуг, но не растерявшие деловой хватки дварфы, изумляли посетителей ювелирными изделиями, драгоценностями и прочей бижутерией. Особенно дорого стоили их товары украшеные зачарованными камнями, сердце любой дамы можно было купить волшебными серьгами способными накапливать свет. Но и стоили такие украшения порой целое состояние. Барки продавали механические игрушки и более практичную технику для повседневных нужд, взамен покупая заколдованный металл или услуги витаморферов, которых здесь было просто невероятное количество. В дальнем углу ярмарки можно было увидеть невыразимо страдающего от жары крайлака в палатке полной поэтических сочинений его народа. Никто их не покупал, однако осьминог не терял надежды, каждый год пытаясь распространить свою культуру. Гораздо чаще покупали крайлакские живые машины, стоящие на стоянке поодаль, там же где продавали лошадей, скот и дрессированных драконов. Помимо торговцев, ярмарка была полна людей народного искусства: актеров, музыкантов и фокусников. Особенно успешными в этом плане были беженцы с Шимы, остроухие гуманоиды хитобито, также именуемые эльфами или альвами. Их можно было разделить на несколько категорий и несложно догадаться, что делились они по наличию соулгемов. Желтокаменные созидатели делали быстрые поделки и скульптуры прямо на месте, охотники сбивали яблоки с голов вслепую стрелами духа, а очень редкие белокаменные эльфы проводили забавные сеансы группового гипноза. Те что камней не имели - устраивали странные, но чем-то волнующие представления, пересказывая в спектаклях фольклор и историю разных народов. Не было тех кто не рыдал во время сцены второго поражения Гасдрубала Ледохвостого и его закрывающего монолога, полного безумного отчаяния. В самых дальних и скрытых от посторонних глаз уголках ярмарки можно было натолкнуться на подозрительные черные палатки, вызывающие необъяснимую тревогу. Торговцы их и посетители были одинаково темными личностями, зачастую скрывающие лицо под балахонами. В этих палатках продавались товары некридов: их черный лед, гипсо-металл, костяные изделия и ужасное искусство слепцов. Для незнающих, торговцы представляли эти скульптуры и барельефы как творчество народа средиземья, не уточняя, какого именно народа. Также в этом году, в неблагополучном районе ярмарки появилась совершенно новая палатка на двух торговцев: хамовитого толстого барку и утонченного демона в шляпе. Они продавали подозрительные пурпурные зелья с кричащими названиями вроде "Абсолютная мощь бычьего уда" или "Сладкая нега карамельной любви". С этой палаткой произошла забавная оказия, когда проходивший мимо гит внезапно громко заорал, тыкая пальцем в толстяка и пижона.
- Moi? - иронично переспросил последний.
Ангел упал на задницу и начал отползать, выставив перед собой оберег на цепочке. Никто не успел понять что он бормочет, поскольку внезапно кто-то сзади зажал ему рот и уволок в темный переулок, после чего этого ангела больше никто не видел.
На скале, что возвышалась сплошной гладкой стеной над Большой Ярмаркой, стояла колокольня. И когда колокол пробил трижды, практически все кто мог летать подорвались со своих мест и взлетели вверх, скрывшись за скалой. Те кто крыльев не имел - поспешили к вырезанной лестнице.
Это был сигнал начала гын-пил. Ну или пил-гын, в зависимости от того, за кого болеешь.
Обе части названия означали слово мяч, однако гын было тха-ыргским словом, а пил - гитским. Барки между собой иногда называли игру просто "два мяча".
Для неё не было построено особой арены, все что нужно, природа создала сама, в виде глубокого ущелья и двух возвышенностей, которые являлись базами команд. Несколько каменных плато вокруг служили площадками для болельщиков, одно из которых было полностью зарезервировано состоятельными барочьими купцами для нелетающих народов. На него можно было легко забраться и быстро с него спуститься, что особенно важно под конец игры, когда начиналась массовая драка болельщиков. Именно на этом плато, в середине толпы стоял Чародей.
- Это финальный матч чемпионата по гын-пилу! - громогласно заявил массивный демон-комментатор.
Он сидел на вершине отдельного пика со срезанной верхушкой и кричал в огромный медный раструб.
- Мы все знаем правила и знаем, что их почти нет. Однако я все равно напоминаю, что рвать крылья и яйца строго запрещается.
Многие рассмеялись, кроме барок, тестикулы которых надежно прятались внутри тела и которым на ум приходили совершенно другие яйца.
- Поскольку обе команды уже готовы, игра начнется как только прозвенит ко...
В этот момент колокол издал раскатистый звон и игроки незамедлительно взлетели с баз.
Гын-пил довольно жестокая игра, граничащая с единоборством и несчастные случаи здесь не редкость. Да и смерть не такой уж редкий гость. Демоны более привычны к гладиаторским боям и готовы чистить рожи соперникам без зазрения совести и сострадания. Гит же, всегда полны фанатичного гнева и ярости, вдобавок воздушные драки буквально в их крови. Следует сказать, что несколько лет назад в гын-пиле произошла своеобразная революция, когда на арену со стороны демонов вышли витамодифицированные спортсмены. Это не могло не вызвать возмущения у консвервативных гит, которые требовали чтобы в игре принимали участие исключительно "натуралы" без улучшений. Тренер команды демонов тогда резонно заметил, что их крылья тоже по сути являются витамодификацией и если гит хотят чтобы с ними играли натуралы, то демонам придется бегать пешком. Гын-пил на тот момент был буквально священной игрой для обеих сторон, ибо выступал надежной скрепой в их сложных отношениях и потому чисто спортивный эпизод грозил перерости в международный скандал. По счастью, общий разум гит удалось убедить, сойдясь на компромиссе. Отменять вита-модификацию весьма проблематично, дорого и непрактично, поэтому ангелам разрешили участвовать в игре, используя "особое снаряжение". Любое, кроме непосредственно оружия. Нехотя, ангелы согласились, что это будет справедливо и в конечном итоге придаст игре еще большей зрелищности.
Расстояние между двумя стаями стремительно сокращалось. Горячая кровь крылатых существ несла их в бой, каждому нетерпелось набить соперникам морду в воздушной стычке, жара только подхлестывала эту страсть и матч обещал быть ярким. Миг столкновения близился. Гит четкими, слаженными и почти синхронными действиями формировали пробивной клин и готовили кинетические кристаллы для резкого рывка, они развили невероятную скорость и готовились врезаться в нестройно мельтешащих тха-ырг как меч в крайлака, как вдруг демоны бросились врассыпную, пропуская их к своим защитникам. Небольшая группа “быков” приняла удар на себя, без изыска сталкиваясь с ангелами, сбивая их всей своей массой, заламывая в захват и утягивая в пике, в то время как краснокрылые нападающие стаей набросились на базу соперника и принялись рвать оборону пернатых. Когтями. Резко уступающие числом прорывному крылу тха-ырг охранники мяча не смогли защитить его, и вскоре один из демонов с ликующим ревом потащил мешок с сеном к своей базе, в то время как его соплеменники, порядком исцарапав, отправили к земле несколько гит. Но и пернатые не теряли времени даром. Имея преимущество в летном опыте и организованности, они обошли быков-защитников и тоже завладели мячом. Началось самое интересное. Гит запутывали соперника техничной распасовкой, перекидывая снаряд друг-другу и, пользуясь кинетическими кристаллами, совершали в воздухе безумно сложные и стремительные рывки и петли. Витамодифицированные демоны смело вступали в бой, сражаясь за мяч до последнего, иногда с несколькими противниками разом, и, даже будучи сброшенными, взлетали снова. Зрители на трибунах ликовали, наслаждаясь насыщенной и красивой бойней, но настоящий взрыв оваций, свиста, рева, пронзительного верещания и ободряющих криков вызвало появление мяча в руках у знаменитого трио гит-близнецов с одной стороны, известных как “Шестикрылый Серафим”, и у не менее известного огромного витамутанта по прозвищу Магмокровый с другой. Самые сильные участники обеих команд оказались на острие игры одновременно и обещали распаленной толпе незабываемо фантастическое зрелище.
Он сидел на вершине отдельного пика со срезанной верхушкой и кричал в огромный медный раструб.
- Мы все знаем правила и знаем, что их почти нет. Однако я все равно напоминаю, что рвать крылья и яйца строго запрещается.
Многие рассмеялись, кроме барок, тестикулы которых надежно прятались внутри тела и которым на ум приходили совершенно другие яйца.
- Поскольку обе команды уже готовы, игра начнется как только прозвенит ко...
В этот момент колокол издал раскатистый звон и игроки незамедлительно взлетели с баз.
Гын-пил довольно жестокая игра, граничащая с единоборством и несчастные случаи здесь не редкость. Да и смерть не такой уж редкий гость. Демоны более привычны к гладиаторским боям и готовы чистить рожи соперникам без зазрения совести и сострадания. Гит же, всегда полны фанатичного гнева и ярости, вдобавок воздушные драки буквально в их крови. Следует сказать, что несколько лет назад в гын-пиле произошла своеобразная революция, когда на арену со стороны демонов вышли витамодифицированные спортсмены. Это не могло не вызвать возмущения у консвервативных гит, которые требовали чтобы в игре принимали участие исключительно "натуралы" без улучшений. Тренер команды демонов тогда резонно заметил, что их крылья тоже по сути являются витамодификацией и если гит хотят чтобы с ними играли натуралы, то демонам придется бегать пешком. Гын-пил на тот момент был буквально священной игрой для обеих сторон, ибо выступал надежной скрепой в их сложных отношениях и потому чисто спортивный эпизод грозил перерости в международный скандал. По счастью, общий разум гит удалось убедить, сойдясь на компромиссе. Отменять вита-модификацию весьма проблематично, дорого и непрактично, поэтому ангелам разрешили участвовать в игре, используя "особое снаряжение". Любое, кроме непосредственно оружия. Нехотя, ангелы согласились, что это будет справедливо и в конечном итоге придаст игре еще большей зрелищности.
Расстояние между двумя стаями стремительно сокращалось. Горячая кровь крылатых существ несла их в бой, каждому нетерпелось набить соперникам морду в воздушной стычке, жара только подхлестывала эту страсть и матч обещал быть ярким. Миг столкновения близился. Гит четкими, слаженными и почти синхронными действиями формировали пробивной клин и готовили кинетические кристаллы для резкого рывка, они развили невероятную скорость и готовились врезаться в нестройно мельтешащих тха-ырг как меч в крайлака, как вдруг демоны бросились врассыпную, пропуская их к своим защитникам. Небольшая группа “быков” приняла удар на себя, без изыска сталкиваясь с ангелами, сбивая их всей своей массой, заламывая в захват и утягивая в пике, в то время как краснокрылые нападающие стаей набросились на базу соперника и принялись рвать оборону пернатых. Когтями. Резко уступающие числом прорывному крылу тха-ырг охранники мяча не смогли защитить его, и вскоре один из демонов с ликующим ревом потащил мешок с сеном к своей базе, в то время как его соплеменники, порядком исцарапав, отправили к земле несколько гит. Но и пернатые не теряли времени даром. Имея преимущество в летном опыте и организованности, они обошли быков-защитников и тоже завладели мячом. Началось самое интересное. Гит запутывали соперника техничной распасовкой, перекидывая снаряд друг-другу и, пользуясь кинетическими кристаллами, совершали в воздухе безумно сложные и стремительные рывки и петли. Витамодифицированные демоны смело вступали в бой, сражаясь за мяч до последнего, иногда с несколькими противниками разом, и, даже будучи сброшенными, взлетали снова. Зрители на трибунах ликовали, наслаждаясь насыщенной и красивой бойней, но настоящий взрыв оваций, свиста, рева, пронзительного верещания и ободряющих криков вызвало появление мяча в руках у знаменитого трио гит-близнецов с одной стороны, известных как “Шестикрылый Серафим”, и у не менее известного огромного витамутанта по прозвищу Магмокровый с другой. Самые сильные участники обеих команд оказались на острие игры одновременно и обещали распаленной толпе незабываемо фантастическое зрелище.
И в этот момент - небо разверзлось.
Огненный клинок и багровая коса пронзили голубую гладь, вспороли её длинными разрезами словно китовое брюхо и сквозь эти ужасные раны, на Терру спустились демиурги.
Триединство со стороны демонской базы и Люцифер со стороны ангельской.
Невозможно передать тот благоговейный ужас и панику, которую испытали все кто был на матче. Они бы немедленно сбежали прочь, но присутствие божеств словно пригвоздило их к месту. Парящие в воздухе игроки едва не забыли что нужно махать крыльями.
Люцифер, сияющий словно солнце в своей золотой броне, его белоснежные крылья подобно облачной перине укрывали небо, а меч, который он вонзил в землю подле себя - пылал огнем очищения и справедливости. В левой руке Люцифер непринужденно держал гигантский кубок, из которого отпивал глубокими глотками нечто шипучее и искрящееся, на его устах покоилась довольно-расслабленная улыбка. Он поднял кверху правую руку и помахал всем присутствующим, после чего умостился на появившийся из ниоткуда трон, что завис прямо в воздухе.
Объяснение держало Триединство, что явилось на Терру сразу в трех своих обликах на одно тело. Звездно-черная мантия распростерлась словно живое изображение вселенной, на нём лениво ползли разноцветные туманности и крутились сверкающие спирали далеких галактик. Мантия плотно закутывала тело божества, оставляя открытыми лишь руки, с нежнейшой белой кожей и голову прекрасной девушки. Тонкие оленьи рога остроконечной короной подпирали небо, а зеленовато-светлые локоны, украшенные цветами лилий, ниспадали на призывно-пышную грудь, огибая рога так, чтобы оставить открытым её лик. У неё было три руки и одна из рук держала багровую косу Разрушения, которую богиня смущенно спрятала под мантию.
- Смертные, сами боги почтили вас своим присутствием! Я и Люцифер спустились на Терру дабы поболеть за своих чад. Да будет ваша игра благословленна нами. Прошу вас, продолжайте, покажите всё на что вы способны!
После чего под Триединством возник похожий трон, на который тот сел, продолжая ободряюще улыбаться прекрасным ликом Творения.
Игроки и болельщики, отойдя от замешательства, издали восторженный рев. Впервые за всю историю их народов, боги снизошли настолько близко к их смертным делам. Даже барки ликовали, повинуясь зову толпы. Хоть Таннит и покинула ящеров, не было среди них завистников и обиженных, все были счастливы лицезреть столь прекрасное чудо. Жалели они только, что не могут воспарить в небеса как ангелы или демоны, однако улыбка Творения вселяла в них надежду, которую они не чувствовали ни в одном храме Беловодной.
Игра продолжилась, еще яростнее и горячее чем раньше.
Единство трио-близнецов было настолько сильным, что они двигались как одно целое, непрерывно вращались равносторонним треугольником перекидывая мяч друг-другу. Они были словно чашки у наперсточника и невозможно было понять кто именно в данный момент является владельцем спортивного снаряда. Близнецы не дрались, в этом не было необходимости, ведь ни один демон не мог поймать юркого ангела, как бы не старался. Магмокровый же, неостановимым буйволом продвигался вперед, одними щелчками сшибая пернатых, что пытались вырвать мяч из его цепкой хватки.
Это была патовая ситуация, ведь пока твой мяч находится в руках соперника, чужой мяч на твоей базе не засчитается как очко. А значит и Магмокровый и Шестикрылый Серафим должны быть побеждены.
А затем, произошло нечто неожиданное. Трио-близнецов внезапно на огромной скорости понеслось к Магмокровому и окружило его в надоедливом хороводе, с каждым кругом сжимая кольцо.
Мяча у них уже давно не было, они просто незаметно передали его во время распасовки и еще некоторое время продолжали совершать обманные движения.
Магмокровый пытался отбиться, но безуспешно, мельташащие белые крылья закрывали ему обзор, а затем кто-то дернул его за ноги, а другой вцепился в локоть и потянул в сторону. Мяч выпал из его рук.
Толпа взревела и зашлась в аплодисментах. Люцифер одобряюще похлопал по запястью, довольно хохотнул и пригубил кубок. Триединство же, сменив лик Творения на красный череп Разрушения, эмоционально потрясало в воздухе костлявыми руками.
В итоге, первое очко было за гит, но затем демоны взяли реванш, два раза подряд доставив мяч противника на свою базу. Обе стороны сражались изо всех сил, со всей возможной доблестью и игра стала похожа на перетягивание каната. Демиурги также раззадорились.
Люцифер плескал божественной амброзией из кубка, хохотал, грозился и хлопал по поручням трона. Триединство не отставало и к любящему соревнования Разрушению подключились Творение и Вечность. Творение, зардевшаяся румянцем от выпитого нектара, радостно смеялась и по-девчачьи взвизгивала, хлопая в ладоши или расстроенно укала, когда мяч оказывался у противника. Вечность довольно хмыкал и тарабанил пальцами по поручням, бормоча про-себя тактические формулы. Зрители то и дело любопытно оглядывались на божество, чтобы узнать какой именно лик сидит на троне.
Вскоре гит сравняли счет и игра подошла к финальному раунду. Порядком уставшие ангелы, успели использовать все свои козыри, включая слепящие и оглушающие кристаллы. Последняя их атака, что уравняла счет, была по сути лебединой песней. Ангелы надеялись выйти в ничью, дабы никто из богов не почувствовал себя уязвленным, однако у тха-ырг были другие планы. Неутомимые быки только и ждали что игра затянется и пошли напролом несокрушимым клином с Магмокровым впереди, в то время как все принявшие путь дракона братья остались в защите. Они смели нападание, смели защиту и смели Шестикрылого Серафима, после чего Магмокровый завладел мячом и неспешными взмахами вернулся на свою базу, заработав финальное, победное очко для тха-ырг.
Прозвенел колокол.
Огненный клинок и багровая коса пронзили голубую гладь, вспороли её длинными разрезами словно китовое брюхо и сквозь эти ужасные раны, на Терру спустились демиурги.
Триединство со стороны демонской базы и Люцифер со стороны ангельской.
Невозможно передать тот благоговейный ужас и панику, которую испытали все кто был на матче. Они бы немедленно сбежали прочь, но присутствие божеств словно пригвоздило их к месту. Парящие в воздухе игроки едва не забыли что нужно махать крыльями.
Люцифер, сияющий словно солнце в своей золотой броне, его белоснежные крылья подобно облачной перине укрывали небо, а меч, который он вонзил в землю подле себя - пылал огнем очищения и справедливости. В левой руке Люцифер непринужденно держал гигантский кубок, из которого отпивал глубокими глотками нечто шипучее и искрящееся, на его устах покоилась довольно-расслабленная улыбка. Он поднял кверху правую руку и помахал всем присутствующим, после чего умостился на появившийся из ниоткуда трон, что завис прямо в воздухе.
Объяснение держало Триединство, что явилось на Терру сразу в трех своих обликах на одно тело. Звездно-черная мантия распростерлась словно живое изображение вселенной, на нём лениво ползли разноцветные туманности и крутились сверкающие спирали далеких галактик. Мантия плотно закутывала тело божества, оставляя открытыми лишь руки, с нежнейшой белой кожей и голову прекрасной девушки. Тонкие оленьи рога остроконечной короной подпирали небо, а зеленовато-светлые локоны, украшенные цветами лилий, ниспадали на призывно-пышную грудь, огибая рога так, чтобы оставить открытым её лик. У неё было три руки и одна из рук держала багровую косу Разрушения, которую богиня смущенно спрятала под мантию.
- Смертные, сами боги почтили вас своим присутствием! Я и Люцифер спустились на Терру дабы поболеть за своих чад. Да будет ваша игра благословленна нами. Прошу вас, продолжайте, покажите всё на что вы способны!
После чего под Триединством возник похожий трон, на который тот сел, продолжая ободряюще улыбаться прекрасным ликом Творения.
Игроки и болельщики, отойдя от замешательства, издали восторженный рев. Впервые за всю историю их народов, боги снизошли настолько близко к их смертным делам. Даже барки ликовали, повинуясь зову толпы. Хоть Таннит и покинула ящеров, не было среди них завистников и обиженных, все были счастливы лицезреть столь прекрасное чудо. Жалели они только, что не могут воспарить в небеса как ангелы или демоны, однако улыбка Творения вселяла в них надежду, которую они не чувствовали ни в одном храме Беловодной.
Игра продолжилась, еще яростнее и горячее чем раньше.
Единство трио-близнецов было настолько сильным, что они двигались как одно целое, непрерывно вращались равносторонним треугольником перекидывая мяч друг-другу. Они были словно чашки у наперсточника и невозможно было понять кто именно в данный момент является владельцем спортивного снаряда. Близнецы не дрались, в этом не было необходимости, ведь ни один демон не мог поймать юркого ангела, как бы не старался. Магмокровый же, неостановимым буйволом продвигался вперед, одними щелчками сшибая пернатых, что пытались вырвать мяч из его цепкой хватки.
Это была патовая ситуация, ведь пока твой мяч находится в руках соперника, чужой мяч на твоей базе не засчитается как очко. А значит и Магмокровый и Шестикрылый Серафим должны быть побеждены.
А затем, произошло нечто неожиданное. Трио-близнецов внезапно на огромной скорости понеслось к Магмокровому и окружило его в надоедливом хороводе, с каждым кругом сжимая кольцо.
Мяча у них уже давно не было, они просто незаметно передали его во время распасовки и еще некоторое время продолжали совершать обманные движения.
Магмокровый пытался отбиться, но безуспешно, мельташащие белые крылья закрывали ему обзор, а затем кто-то дернул его за ноги, а другой вцепился в локоть и потянул в сторону. Мяч выпал из его рук.
Толпа взревела и зашлась в аплодисментах. Люцифер одобряюще похлопал по запястью, довольно хохотнул и пригубил кубок. Триединство же, сменив лик Творения на красный череп Разрушения, эмоционально потрясало в воздухе костлявыми руками.
В итоге, первое очко было за гит, но затем демоны взяли реванш, два раза подряд доставив мяч противника на свою базу. Обе стороны сражались изо всех сил, со всей возможной доблестью и игра стала похожа на перетягивание каната. Демиурги также раззадорились.
Люцифер плескал божественной амброзией из кубка, хохотал, грозился и хлопал по поручням трона. Триединство не отставало и к любящему соревнования Разрушению подключились Творение и Вечность. Творение, зардевшаяся румянцем от выпитого нектара, радостно смеялась и по-девчачьи взвизгивала, хлопая в ладоши или расстроенно укала, когда мяч оказывался у противника. Вечность довольно хмыкал и тарабанил пальцами по поручням, бормоча про-себя тактические формулы. Зрители то и дело любопытно оглядывались на божество, чтобы узнать какой именно лик сидит на троне.
Вскоре гит сравняли счет и игра подошла к финальному раунду. Порядком уставшие ангелы, успели использовать все свои козыри, включая слепящие и оглушающие кристаллы. Последняя их атака, что уравняла счет, была по сути лебединой песней. Ангелы надеялись выйти в ничью, дабы никто из богов не почувствовал себя уязвленным, однако у тха-ырг были другие планы. Неутомимые быки только и ждали что игра затянется и пошли напролом несокрушимым клином с Магмокровым впереди, в то время как все принявшие путь дракона братья остались в защите. Они смели нападание, смели защиту и смели Шестикрылого Серафима, после чего Магмокровый завладел мячом и неспешными взмахами вернулся на свою базу, заработав финальное, победное очко для тха-ырг.
Прозвенел колокол.
- Чемпионат по гын-пилу объявляется закрытым, с победой тха-ырг - провозгласил комментатор.
Толпа ревела и аплодировала, Творение радостно подпрыгивала на троне и пышная грудь её колыхалась под звездной мантией.
Гит были расстроены и виновато смотрели на своего бога, который неодобрительно стучал по поручням трона. А затем, Люцифер икнул и поднялся.
- Это... это что такое, вот это вот?
Движение гиганта было необычайно резким, он ухватил Магмокрового за крыло и поднял вверх к своему лицу, прищуренно рассматривая.
- И это крылья? Это п-пародия на ангела. Что такое? Кто разрешил рогатому животному летать?
Толпа смолкла, испуганно прижавшись к земле. Еще недавно радостное, Творение обеспокоено смотрела на Люцифера.
- Почему с нами играет п-порождение некридской п-порчи? - раскрасневшийся Люцифер пьяно икал и тряс Магмокровым, крыло которого рисковало вот-вот оторваться.
- Люцифер, прошу тебя, прими поражение своих чад достойно. Сильны они, но сегодня не было среди них сильнее чем эти тха-ырг. Отпусти смертного.
Творение поднялась с трона и направилась к обиженному пьяному демиургу.
Люцифер мутно посмотрел на богиню и отбросил Магмокрового в сторону.
- Поражение? М-мои воспитанники не могли проиграть. Нет существ выше и могучее чем гит. Т-твои демоны мухлевали. Они насытили свои тела скверной кривой жизни и приняли помощь злых духов миражей. Только так они могли победить, а такая победа нечестна в спорте.
Творение тяжело вздохнуло.
- Люцифер, твой разум помутнен хмелем нектара и горечью поражения. Я взываю к твоему доброму сердцу, не позорь свой народ и сам не позорься, покинь землю смертных и ляж на перины в своём небесном замке, пуская сон прогонит гнев и обиду из твоей души.
Люцифер все так же мутно смотрел на Творение, а затем рассмеялся и плюнул богине в лицо.
Толпа ахнула.
Потемнел лик Творения, словно увядший цветок и сменился лазурным сиянием лика Вечности. Каменный гигант с холодным спокойствием воззрелся на Отца всех гит. Точнее отчима.
- Зло заволокло твоё сердце и потому я взываю к твоему разуму, ибо надеюсь, что тот еще не окончательно угас. Люцифер, то что творишь ты сейчас - безрассудство и безответственность. Погляди, сколько народу смотрит на нас и какие последствия будут иметь твои поступки. Я смогу простить тебя, но смогут ли мои воспитанники? Не травили они себя порчей нечестивой и не помогали им исчадия пустоты. Остановись, Люцифер, и возвращайся к себе в обитель, ибо первым на рассвете начнешь оправдываться, что это Безымянный подливал тебе в кубок пьянящий нектар, хотя не было тут его и близко, как и миражей.
Люцифер, казалось бы, виновато опустил очи долу, задумчиво прихлебнул из бездонного кубка, а затем выкинул его прочь за горизонт.
- Я, оправдываться? Мне не за что оправдываться, трехликий лжец. И немудренно, что ты выгораживаешь астральных демонов, ибо объявил себя королем над этим планом. Знаю я, что ты посещаешь их земли и видел я как ты общался с Безымянным будто он твой хороший знакомец. Радовался ты, когда мой народ воевал с исчадиями пустоты и млел ты от вида ангельской крови. Пошел прочь с моего пути, синий кусок безумца.
Вновь расхохотался Люцифер и плюнул в лицо Вечности.
Потемнел лазурный лик и сменился багровый черепом Разрушения.
- Лик Творения воззвал к твоему сердцу, но ты плюнул в него. Лик Вечности воззвал к твоему разуму, но ты плюнул в него. Я, лик Разрушения, вызваю как твоему страху и я буду последним в кого ты плюнешь. Знай же, что это мой лик радовался каждой капле пролитой крови во время Похода на Гробницу. Знай же, что моя багровая коса не пощадит ни тебя, ни твоих чад, ежели ты не прислушаешься к зову своей трусости. Возвращайся в дыру из которой вылез, или же плюнь в меня и я вырву эти прекрасные крылья из твоей спины, а тебя самого втопчу в землю, так что вылезешь ты со стороны Некриды и будут черви жевать твою плоть до конца времен.
Рассмелся Люцифер пуще прежнего и сказал:
- Нипочем мне твои угрозы и напрасно бахвалишься своей силой, красный кусок безумца. Ибо истина такова, что воина из тебя лишь одна треть, а я воин целиком. Носишь ты с собой крестьянский инструмент, а я ношу настоящее оружие. Давай, скелет, если не боишься драки то нападай. А чтобы был тебе повод, то держи мой подарок.
И плюнул Люцифер в третий раз, но не долетел плевок до лика Разрушения, а ударился о багровую косу.
- Будем считать, что ты попал.
Вытащил Люцифер огненный клинок из земли и начался бой двух демиургов. Чудовищный лязг и грохот сострясали воздух, летящие искры прожигали землю до самых подземных вод, а худшая участь ждала тех смертных кто попал под удар.
- Осторожно! - закричал кто-то в толпе - Тот, кого ударит оружие демиурга, будет стерт из мира совсем, включая всю память о нем.
Разбежалась толпа зрителей, лишь самые любопытные остались наблюдать издалека за божественным боем.
Взмахнул Разрушение косой и обрушился на Люцифера из небесного разлома метеоритный дождь. принял тот удары камней на свою броню и оставили они в ней глубокие вмятины. Взревев, стал Люцифер обрушивать удары на Разрушение сверху, один за другим, прижимая его к земле. И казалось вот вот он вобьет того в каменистую почву окончательно, как сменил Триединый свой лик на Вечность. Провалился Вечность в астральный разлом и появился вновь за спиной Люцифера, взяв того в прочный захват. Стал поединок борьбой и пали оба на землю. Хрипел Люцифер и отбивался локтями, да только хватка Вечности любого ставит на колени, ибо таков закон природы, что время обращает в прах даже самых могучих воинов. Обмяк пьяный Люцифер в руках мудрейшего лика и выпал меч из его руки. Триединство отпустил величайшего из гит и сменил лик на прекрасное Творение. Но не была она добра, как раньше, а смотрела с ехидством и презрением, глаза её стали желтыми как у тигра, а во рту виднелись хищные клыки. Ибо истинно то, что жизнь жестока как дикий зверь и беспощадна когда требуется.
- Тебе не помешает освежиться, Небесный Отец.
Встала Творение над лежащим Люцифером, задрала свою мантию, и окропила его лицо чистейшей родниковой водой, глуповато и мерзко хихикая.
Мычал Люцифер, беспомощно заслоняясь от воды руками, не в силах он был стерпеть такого унижения, однако и двинуться не мог.
Триединство сменило лик на Вечность, что теперь смотрел на Люцифера как на последнего глупца.
- Мог ты уйти с достоинством, но уйдешь с позором. Предупреждал я тебя трижды, но ты не послушал ни разу. Не будь ты пьян, то может и смог бы меня победить. Хотя... - Вечность усмехнулся - Я ведь тоже сейчас весьма нетрезв.
Открыл Вечность в небесах астральный разлом и собрался было покинуть Терру, как вдруг Люцифер скользнул ему под мантию и ухватившись там, вытянул наружу длинный, чешуйчатый хвост.
- Вот она, твоя настоящая сущность! Узрите смертные, хвост лживого змея, что опутал собой вселенную!
Вечность с проклятиями начал выдергивать хвост из рук Люцифера.
- Отпусти, идиот - процедил мудрейший.
- Ха-ха, трехликий нечестивый змей.
Наконец Вечность освободил свой хвост и с ворчанием сбежал в разлом, что немедленно за ним закрылся. Люцифер же, хохоча в пьяном бреду, так и вознесся в лежачем положении на небеса, медленно тая в золотистом сиянии.
Лишь кратеры вокруг и разбитые скалы остались напоминанием о Битве Богов, да гигантская чаша Люцифера, приземлившаяся где-то в тха-ыргских степях.
4 маны за эту Невероятно Реалистичную Иллюзию с небольшими последствиями
Толпа ревела и аплодировала, Творение радостно подпрыгивала на троне и пышная грудь её колыхалась под звездной мантией.
Гит были расстроены и виновато смотрели на своего бога, который неодобрительно стучал по поручням трона. А затем, Люцифер икнул и поднялся.
- Это... это что такое, вот это вот?
Движение гиганта было необычайно резким, он ухватил Магмокрового за крыло и поднял вверх к своему лицу, прищуренно рассматривая.
- И это крылья? Это п-пародия на ангела. Что такое? Кто разрешил рогатому животному летать?
Толпа смолкла, испуганно прижавшись к земле. Еще недавно радостное, Творение обеспокоено смотрела на Люцифера.
- Почему с нами играет п-порождение некридской п-порчи? - раскрасневшийся Люцифер пьяно икал и тряс Магмокровым, крыло которого рисковало вот-вот оторваться.
- Люцифер, прошу тебя, прими поражение своих чад достойно. Сильны они, но сегодня не было среди них сильнее чем эти тха-ырг. Отпусти смертного.
Творение поднялась с трона и направилась к обиженному пьяному демиургу.
Люцифер мутно посмотрел на богиню и отбросил Магмокрового в сторону.
- Поражение? М-мои воспитанники не могли проиграть. Нет существ выше и могучее чем гит. Т-твои демоны мухлевали. Они насытили свои тела скверной кривой жизни и приняли помощь злых духов миражей. Только так они могли победить, а такая победа нечестна в спорте.
Творение тяжело вздохнуло.
- Люцифер, твой разум помутнен хмелем нектара и горечью поражения. Я взываю к твоему доброму сердцу, не позорь свой народ и сам не позорься, покинь землю смертных и ляж на перины в своём небесном замке, пуская сон прогонит гнев и обиду из твоей души.
Люцифер все так же мутно смотрел на Творение, а затем рассмеялся и плюнул богине в лицо.
Толпа ахнула.
Потемнел лик Творения, словно увядший цветок и сменился лазурным сиянием лика Вечности. Каменный гигант с холодным спокойствием воззрелся на Отца всех гит. Точнее отчима.
- Зло заволокло твоё сердце и потому я взываю к твоему разуму, ибо надеюсь, что тот еще не окончательно угас. Люцифер, то что творишь ты сейчас - безрассудство и безответственность. Погляди, сколько народу смотрит на нас и какие последствия будут иметь твои поступки. Я смогу простить тебя, но смогут ли мои воспитанники? Не травили они себя порчей нечестивой и не помогали им исчадия пустоты. Остановись, Люцифер, и возвращайся к себе в обитель, ибо первым на рассвете начнешь оправдываться, что это Безымянный подливал тебе в кубок пьянящий нектар, хотя не было тут его и близко, как и миражей.
Люцифер, казалось бы, виновато опустил очи долу, задумчиво прихлебнул из бездонного кубка, а затем выкинул его прочь за горизонт.
- Я, оправдываться? Мне не за что оправдываться, трехликий лжец. И немудренно, что ты выгораживаешь астральных демонов, ибо объявил себя королем над этим планом. Знаю я, что ты посещаешь их земли и видел я как ты общался с Безымянным будто он твой хороший знакомец. Радовался ты, когда мой народ воевал с исчадиями пустоты и млел ты от вида ангельской крови. Пошел прочь с моего пути, синий кусок безумца.
Вновь расхохотался Люцифер и плюнул в лицо Вечности.
Потемнел лазурный лик и сменился багровый черепом Разрушения.
- Лик Творения воззвал к твоему сердцу, но ты плюнул в него. Лик Вечности воззвал к твоему разуму, но ты плюнул в него. Я, лик Разрушения, вызваю как твоему страху и я буду последним в кого ты плюнешь. Знай же, что это мой лик радовался каждой капле пролитой крови во время Похода на Гробницу. Знай же, что моя багровая коса не пощадит ни тебя, ни твоих чад, ежели ты не прислушаешься к зову своей трусости. Возвращайся в дыру из которой вылез, или же плюнь в меня и я вырву эти прекрасные крылья из твоей спины, а тебя самого втопчу в землю, так что вылезешь ты со стороны Некриды и будут черви жевать твою плоть до конца времен.
Рассмелся Люцифер пуще прежнего и сказал:
- Нипочем мне твои угрозы и напрасно бахвалишься своей силой, красный кусок безумца. Ибо истина такова, что воина из тебя лишь одна треть, а я воин целиком. Носишь ты с собой крестьянский инструмент, а я ношу настоящее оружие. Давай, скелет, если не боишься драки то нападай. А чтобы был тебе повод, то держи мой подарок.
И плюнул Люцифер в третий раз, но не долетел плевок до лика Разрушения, а ударился о багровую косу.
- Будем считать, что ты попал.
Вытащил Люцифер огненный клинок из земли и начался бой двух демиургов. Чудовищный лязг и грохот сострясали воздух, летящие искры прожигали землю до самых подземных вод, а худшая участь ждала тех смертных кто попал под удар.
- Осторожно! - закричал кто-то в толпе - Тот, кого ударит оружие демиурга, будет стерт из мира совсем, включая всю память о нем.
Разбежалась толпа зрителей, лишь самые любопытные остались наблюдать издалека за божественным боем.
Взмахнул Разрушение косой и обрушился на Люцифера из небесного разлома метеоритный дождь. принял тот удары камней на свою броню и оставили они в ней глубокие вмятины. Взревев, стал Люцифер обрушивать удары на Разрушение сверху, один за другим, прижимая его к земле. И казалось вот вот он вобьет того в каменистую почву окончательно, как сменил Триединый свой лик на Вечность. Провалился Вечность в астральный разлом и появился вновь за спиной Люцифера, взяв того в прочный захват. Стал поединок борьбой и пали оба на землю. Хрипел Люцифер и отбивался локтями, да только хватка Вечности любого ставит на колени, ибо таков закон природы, что время обращает в прах даже самых могучих воинов. Обмяк пьяный Люцифер в руках мудрейшего лика и выпал меч из его руки. Триединство отпустил величайшего из гит и сменил лик на прекрасное Творение. Но не была она добра, как раньше, а смотрела с ехидством и презрением, глаза её стали желтыми как у тигра, а во рту виднелись хищные клыки. Ибо истинно то, что жизнь жестока как дикий зверь и беспощадна когда требуется.
- Тебе не помешает освежиться, Небесный Отец.
Встала Творение над лежащим Люцифером, задрала свою мантию, и окропила его лицо чистейшей родниковой водой, глуповато и мерзко хихикая.
Мычал Люцифер, беспомощно заслоняясь от воды руками, не в силах он был стерпеть такого унижения, однако и двинуться не мог.
Триединство сменило лик на Вечность, что теперь смотрел на Люцифера как на последнего глупца.
- Мог ты уйти с достоинством, но уйдешь с позором. Предупреждал я тебя трижды, но ты не послушал ни разу. Не будь ты пьян, то может и смог бы меня победить. Хотя... - Вечность усмехнулся - Я ведь тоже сейчас весьма нетрезв.
Открыл Вечность в небесах астральный разлом и собрался было покинуть Терру, как вдруг Люцифер скользнул ему под мантию и ухватившись там, вытянул наружу длинный, чешуйчатый хвост.
- Вот она, твоя настоящая сущность! Узрите смертные, хвост лживого змея, что опутал собой вселенную!
Вечность с проклятиями начал выдергивать хвост из рук Люцифера.
- Отпусти, идиот - процедил мудрейший.
- Ха-ха, трехликий нечестивый змей.
Наконец Вечность освободил свой хвост и с ворчанием сбежал в разлом, что немедленно за ним закрылся. Люцифер же, хохоча в пьяном бреду, так и вознесся в лежачем положении на небеса, медленно тая в золотистом сиянии.
Лишь кратеры вокруг и разбитые скалы остались напоминанием о Битве Богов, да гигантская чаша Люцифера, приземлившаяся где-то в тха-ыргских степях.
4 маны за эту Невероятно Реалистичную Иллюзию с небольшими последствиями
Хаос выбрался из своего астрального угла, расправил плечи и посмотрел на небо. В бесконечной глубины океане серебрилась блестками россыпь далеких звезд, и яркими точками сияли планеты богов. Мертвых богов. Потоки маны, выскольнувшей из их растворившихся в вечности рук, крепко схвачены, тело Многоликого соткано и костюмчик сидит как влитой, длинная фигура духа, материально воплощающего нового бога на Терре, медленно обводит взглядом срединные горы. Многоликий стоит на вершине Аккаларского Шпиля и ждет рассвет. Встретив первые лучи солнца, он разминает крылья и пикирует к земле. Цвет их радужных перьев ни с чем не спутать, среди всех гит есть только один такой, его голос - музыка, струны его арфы играют на людских сердцах. Он дожидается пока вокруг него на почтительном расстоянии не выстроится достаточное количество священнослужителей, спускает штаны и начинает мочиться на основание могучей колонны, категорично заявляя: “Бог мертв”! Не дожидаясь пока шок пройдет и зрители обретут власть над своими конечностями, лучезарный ангел вырывает из своей лютни струну, бросает сломанный инструмент на землю, где тот сгорает в ядовитом фиолетовом пламени. Воспарив в воздух, он обхватывает горло струной и стягивает его до тех пор пока жила не прорезает плоть. Кровь из горла теплыми брызгами орошает священников, въедается им в лица, в камни пола, в стены своим запахом, расплывается тонкими ручейками, пока обезумевший вестник Отца грациозно поднимается к вершине шпиля. Его полет легок, словно воздух сам возвышает его. Натянувший личину сгинувшего со своим богом Феникса, Хаос по спирали огибает Шпиль Ветров, кончиком крыла оставляя на нем багровый след из которого, как из резаной раны, струйками стекает кровь. Его ноги ступают на вершину и он вспоминает о недавнем представлении. Из тех кто наблюдал за зрелищем у подножия, никто не успел догнать обезумевшего аватара, и когда они достигнут вершины, то не найдут его здесь. Зато обнаружат два огромных, вырванных с мясом, белых крыла.
Создание аватары за 5 маны. Его природа духовна, можно считать что я вселился в миража, который может перемещаться по астралу и принимать разные облики. И первое действие аватара - шоу для гит в храмовом комплексе Аккалара. Со шпиля ещё долгое время будет течь кровь, сколько это будет стоить я не знаю.
Позже ночью, вынырнув из астрала через широкий проем, Хаос оставил его открытым и неторопливо обошел широкую каменную площадь. На ней в кругу сидели големы Деллинга, образуя сложный концентрический рисунок. Вот уже много лет им не было в этом мире места, не было цели и применения, и в них самих не было никакой жизни. Но сегодня они послужат чьей-то пользе. Закутав свою фигуру в богато украшенный балахон, Многоликий швырнул в астральную брешь мощный эмоциональный импульс, призывающий миражей к вкусной трапезе. Когда разрез реальности сомкнулся за развевающимися по стоячему воздуху одеждами духов, он весело поприветствовал их.
- Дивное зрелище вам предстоит увидеть, мои званные гости! Бьюсь об заклад, такого вы ещё не пробовали.
Дух широким картинным жестом скинул с себя балахон, завернул в воздухе лихую петлю и влетел прямо в голема. Глаза гранитного истукана загорелись, камни с грохотом зашевелились, из суставов посыпались струи песка, комья моха отваливались и падали на землю. Громадина поднялась на ноги, стряхивая оцепенение, попыталась пройти несколько шагов и затряслось в агонии. Из трещин начал идти призрачный свет, чудовищный рев, словно грохот камнепада, разнесся над горами в черноте ночи. Голем согнулся и рассыпался в светящуюся пыль, а под ней, обнаженная резким дуновением ветра, лежала небольшая фигурка сложившаяся в позу младенца, искусно выточенная из полупрозрачного камня. Рядом ещё одна, и чуть поотдаль виднелось что-то похожее на голову. В тишине безветренной ночи от сидящих истуканов с треском отпочковывались зародыши новых бездвижных големов и мягко шелестел голос Многоликого.
- Не стесняйтесь, пробуйте, вам понравится! Заводить детей - это весело! Они смогут охранять ваши гробницы, помогать в обустройстве физического плана и развлекать вас, в конце-концов. Только не забывайте их кормить. Они любят унобтаний души, - прошептал загадочный мираж и растворился в темноте.
Создание войдголемов - гибрид миража и голема. Мираж осеменяет голема по принципу осы-наездницы, из него вылупляется несколько милых каменных малышей, которые питаются унобтанием, но могут закусить и психической хавкой. Они способны медленно растворяться в астрале и так же медленно проявляться в другом месте физического плана, но они все ещё физические существа. -1 маны. Второе действие аватара - пояснения миражам как это делается и зачем.
Отчёт следопыта Хайбиму о новых племенах Северного берега.
На равнинах Северного берега набирают силы племена совершенно нового разумного вида. Появился он с тех пор, как кровосмесительный союз Тра`Ха и ангелов начал проиаодить на свет смешанное потомство.
Самка Гит, осеменённая жуком или гибридом, производит на свет самку гибрида. <здесь описание внешности, которое вы уже знаете> Эта самка, равно как и самка Тра`Ха, вступая в союз с самцом Гит или гибридом-самцом, производят на свет гибридов-самцом. Чтобы прояснить, ниже приводится схема.
Гит (♀) + Тра`Ха (♂) = Гибрид (♀)
Гит (♀) + Гибрид (♂) = Гибрид (♀)
Гибрид (♀) + Тра`Ха (♂) = Гибрид (♂)
Гибрид (♀) + Гит (♂) = Гибрид (♂)
Проще говоря, гибриды-самки производятся только самками Гит, в то время как гибриды-самцы только гибридами-самками. Причём самцы производятся в огромном количестве, самки мотыльков (здесь и далее название гибридов) откладывают десятки яиц и очень быстро восстанавливают после этого фертильность, в то время как самки ангелов производят лишь одну, реже несколько, самок гибрида. Таким образом, число самок значительно уступает числу самцов.
Самцы мотыльков по размерам и силе меньше среднестатистического ангела; самки, напротив, крупнее и сильнее обычного Гит и, соответственно, своих самцов. Община мотыльков, Рой, формируется вокруг матриарха – Королевы, самой большой и сильной самке. Королева находится в самом привилегированном положении. Она живёт в особом убежище, похожем на твердыни квуанов, и покидает его только в чрезвычайных случаях. Королева не испытывает недостатка в пище; община поставляет ей столько еды, столько матриарх может поглотить. Поэтому, в скором времени после занятия главенствующей позиции, королева значительно увеличивается в размерах (тем самым ещё прочнее закрепляя своё лидерство). Наилучшие самцы в рое допускаются до спаривания со своей госпожой. Весь этот быт обустраивается для того, чтобы королева всецело могла посвятить себя занятию откладывания яиц. Также она, в силу своего беспечного существования и лидерского положения, несёт бремя руководства роем. Другие самки в общине тоже выращивают в себе яйца, но, обременённые заботами, могут делать это в гораздо меньших объёмах. По возможности, маткам стараются отводить безопасные должности, но есть и самки-военачальники. Трутни уступают самкам не только физически, но и от природы склонны к подчинению и питают уважение к особям женского пола, поэтому последние занимают в рое все руководящие позиции и командуют самцами во время налётов.
Мотыльки берут численностью, а не качеством. Толпы ребятишек бегают по селению совсем беспризорные и не получают никакого толкового воспитания или тем более образования. Поэтому в культурном плане рой мало чем отличается от осиного гнезда, особенно самцы. Самки живут дольше (потому что век трутней совсем короток) и в целом имеют сравнительно лучшие умственные способности. Мне даже довелось встретиться с одной весьма образованной и начитанной королевой, даже обладающей неким подобием светских манер.
Рой всегда испытывает недостаток в двух вещах: пище и самках. И имеет одно решение этих двух проблем: налёты. Если мотыльки не в рейде, значит, они готовятся к рейду. Стайки совсем мелких мальчиков-трутней силой прогоняются из селения, и им не позволяется вернуться, пока они не добудут приличную добычу. Большинство из изгнанников уже не возвращается. Рейды мотыльки устраивают на соседствующих с ними Гит или на другие рои. Помимо добычи в налётах захватываются рабы. Самцов заставляют работать по хозяйству и заниматься скудным земледелием. Однако большой пользы они не приносят, так как то и дело захватываются во время налётов соседей или сбегают во время суматохи. Самки ангелов обречены провести остаток жизни прикованными к стене в камерах по соседству с логовом королевы, выступая в роли инкубатора новых маток, но могут быть использованы и для выращивания самцов: мотылиха прокалывает своим яйцеводом лоно гитки и вводит в него множество маленьких яиц, которые затем оплодотворяются самцами и выращиваются внутри ангела. Вражеские самки мотыльков в плен не захватываются. Им либо позволяют влиться в общину, либо безжалостно истребляют, ибо трутни испытывают к матерям большее чувство привязанности, нежели к остальным самкам. Есть и ещё один способ появления новых маток. Если рой испытывает острый дефицит особей женского пола, самцы начинают использовать в качестве таковых некоторых из своего числа. Эти “избранные” начинают испытывать изменения своей натуры и уже через несколько месяцев приобретают выраженные женские черты и становятся способны к откладыванию яиц. Причём ещё через некоторое время они сравниваются с самками в размере и силе и получают равное с ними уважение и вообще становятся во всех отношениях ничем не отличимы от них.
Стоит упомянуть о том, как случайные отпрыски нечестивого союза превратились в угрозу региона. Произошло это после того, как Маска, идентифицируемая как Скарамуш, объявила “Великий поход” (очевидно, глумлясь над походами ангелов и демонов) на Призрачный лес и окрестности, заселённые Гит. В ходе этого похода остатки серьёзно потрёпанного жучиного ополчения Сарварана захватывали гиток и в массовом порядке насиловали их. Таким образом Скарамуш надеялась восстановить численность своего войска. Однако контролировать мотыльков так же, как Маски держат в рабстве Тра`Ха, миражам не удалось. Стремительно меняющиеся поколения трутней испытывающий материальные трудности Сарваран держать подсаженными на анобтаний не способен, а матки, несмотря на дикость и неуёмную похотливость, для этого слишком смышлённые.
Нужно сделать отдельное отступление по этому поводу. По сравнению с анобтаниевыми жуками, мотыльки проявляют куда меньше агрессии к чужеземцам. Даже ангелов они могут безопасно допускать в свои селения. В конце концов, им необходимы контакты с торговцами, поставляющих им пищу в обмен на несъедобную часть их добычи из рейдов. Однако необходимо проявлять бдительность и осторожность, особенно прямоходящим женщинам. Я слышал много историй от проходивших через селение торговцев, но я не слышал ни разу, чтобы женщину, оставшуюся одну, не облепил и не изнасиловал рой мотыльков-самцов. Самки также проявляют неуёмный интерес к чужакам, потому как могут спариваться с ними без издержек очередной беременности. Одна матка, возмущённая моим отказом, чуть было не принудила меня к соитию силой, благо, хвала Муноками, своим сладкословием я смог убедить её, что от меня она забеременеет эльфийкой, и, охлаждённая перспективой ходить с раздутым животом девять месяцев, она отступила.
Единственным рычагом влияния Масок являются поставки в прямом переводе, да простят меня глаза благочестивых Шико, “ебливого зелья”. Оно улучшает рождаемость и здоровье потомства, а на пленных гиток ещё и действует как афродизиак (похоть мотыльков, по-видимому, увеличивать уже некуда). Также армия Скарамуш, хотя и немногочисленная, но остаётся крупнейшей организованной силой в регионе, и выступает в роли смотрителя за порядком и центра силы. Миражи пытаются направить агрессию мотыльков всецело на ангелов Призрачного леса. Не слишком единые духом переселенцы склонны выбирать путь наименьшего сопротивления и переезжать на восток, на пока ещё слабозаселённые земли.
На равнинах Северного берега набирают силы племена совершенно нового разумного вида. Появился он с тех пор, как кровосмесительный союз Тра`Ха и ангелов начал проиаодить на свет смешанное потомство.
Самка Гит, осеменённая жуком или гибридом, производит на свет самку гибрида. <здесь описание внешности, которое вы уже знаете> Эта самка, равно как и самка Тра`Ха, вступая в союз с самцом Гит или гибридом-самцом, производят на свет гибридов-самцом. Чтобы прояснить, ниже приводится схема.
Гит (♀) + Тра`Ха (♂) = Гибрид (♀)
Гит (♀) + Гибрид (♂) = Гибрид (♀)
Гибрид (♀) + Тра`Ха (♂) = Гибрид (♂)
Гибрид (♀) + Гит (♂) = Гибрид (♂)
Проще говоря, гибриды-самки производятся только самками Гит, в то время как гибриды-самцы только гибридами-самками. Причём самцы производятся в огромном количестве, самки мотыльков (здесь и далее название гибридов) откладывают десятки яиц и очень быстро восстанавливают после этого фертильность, в то время как самки ангелов производят лишь одну, реже несколько, самок гибрида. Таким образом, число самок значительно уступает числу самцов.
Самцы мотыльков по размерам и силе меньше среднестатистического ангела; самки, напротив, крупнее и сильнее обычного Гит и, соответственно, своих самцов. Община мотыльков, Рой, формируется вокруг матриарха – Королевы, самой большой и сильной самке. Королева находится в самом привилегированном положении. Она живёт в особом убежище, похожем на твердыни квуанов, и покидает его только в чрезвычайных случаях. Королева не испытывает недостатка в пище; община поставляет ей столько еды, столько матриарх может поглотить. Поэтому, в скором времени после занятия главенствующей позиции, королева значительно увеличивается в размерах (тем самым ещё прочнее закрепляя своё лидерство). Наилучшие самцы в рое допускаются до спаривания со своей госпожой. Весь этот быт обустраивается для того, чтобы королева всецело могла посвятить себя занятию откладывания яиц. Также она, в силу своего беспечного существования и лидерского положения, несёт бремя руководства роем. Другие самки в общине тоже выращивают в себе яйца, но, обременённые заботами, могут делать это в гораздо меньших объёмах. По возможности, маткам стараются отводить безопасные должности, но есть и самки-военачальники. Трутни уступают самкам не только физически, но и от природы склонны к подчинению и питают уважение к особям женского пола, поэтому последние занимают в рое все руководящие позиции и командуют самцами во время налётов.
Мотыльки берут численностью, а не качеством. Толпы ребятишек бегают по селению совсем беспризорные и не получают никакого толкового воспитания или тем более образования. Поэтому в культурном плане рой мало чем отличается от осиного гнезда, особенно самцы. Самки живут дольше (потому что век трутней совсем короток) и в целом имеют сравнительно лучшие умственные способности. Мне даже довелось встретиться с одной весьма образованной и начитанной королевой, даже обладающей неким подобием светских манер.
Рой всегда испытывает недостаток в двух вещах: пище и самках. И имеет одно решение этих двух проблем: налёты. Если мотыльки не в рейде, значит, они готовятся к рейду. Стайки совсем мелких мальчиков-трутней силой прогоняются из селения, и им не позволяется вернуться, пока они не добудут приличную добычу. Большинство из изгнанников уже не возвращается. Рейды мотыльки устраивают на соседствующих с ними Гит или на другие рои. Помимо добычи в налётах захватываются рабы. Самцов заставляют работать по хозяйству и заниматься скудным земледелием. Однако большой пользы они не приносят, так как то и дело захватываются во время налётов соседей или сбегают во время суматохи. Самки ангелов обречены провести остаток жизни прикованными к стене в камерах по соседству с логовом королевы, выступая в роли инкубатора новых маток, но могут быть использованы и для выращивания самцов: мотылиха прокалывает своим яйцеводом лоно гитки и вводит в него множество маленьких яиц, которые затем оплодотворяются самцами и выращиваются внутри ангела. Вражеские самки мотыльков в плен не захватываются. Им либо позволяют влиться в общину, либо безжалостно истребляют, ибо трутни испытывают к матерям большее чувство привязанности, нежели к остальным самкам. Есть и ещё один способ появления новых маток. Если рой испытывает острый дефицит особей женского пола, самцы начинают использовать в качестве таковых некоторых из своего числа. Эти “избранные” начинают испытывать изменения своей натуры и уже через несколько месяцев приобретают выраженные женские черты и становятся способны к откладыванию яиц. Причём ещё через некоторое время они сравниваются с самками в размере и силе и получают равное с ними уважение и вообще становятся во всех отношениях ничем не отличимы от них.
Стоит упомянуть о том, как случайные отпрыски нечестивого союза превратились в угрозу региона. Произошло это после того, как Маска, идентифицируемая как Скарамуш, объявила “Великий поход” (очевидно, глумлясь над походами ангелов и демонов) на Призрачный лес и окрестности, заселённые Гит. В ходе этого похода остатки серьёзно потрёпанного жучиного ополчения Сарварана захватывали гиток и в массовом порядке насиловали их. Таким образом Скарамуш надеялась восстановить численность своего войска. Однако контролировать мотыльков так же, как Маски держат в рабстве Тра`Ха, миражам не удалось. Стремительно меняющиеся поколения трутней испытывающий материальные трудности Сарваран держать подсаженными на анобтаний не способен, а матки, несмотря на дикость и неуёмную похотливость, для этого слишком смышлённые.
Нужно сделать отдельное отступление по этому поводу. По сравнению с анобтаниевыми жуками, мотыльки проявляют куда меньше агрессии к чужеземцам. Даже ангелов они могут безопасно допускать в свои селения. В конце концов, им необходимы контакты с торговцами, поставляющих им пищу в обмен на несъедобную часть их добычи из рейдов. Однако необходимо проявлять бдительность и осторожность, особенно прямоходящим женщинам. Я слышал много историй от проходивших через селение торговцев, но я не слышал ни разу, чтобы женщину, оставшуюся одну, не облепил и не изнасиловал рой мотыльков-самцов. Самки также проявляют неуёмный интерес к чужакам, потому как могут спариваться с ними без издержек очередной беременности. Одна матка, возмущённая моим отказом, чуть было не принудила меня к соитию силой, благо, хвала Муноками, своим сладкословием я смог убедить её, что от меня она забеременеет эльфийкой, и, охлаждённая перспективой ходить с раздутым животом девять месяцев, она отступила.
Единственным рычагом влияния Масок являются поставки в прямом переводе, да простят меня глаза благочестивых Шико, “ебливого зелья”. Оно улучшает рождаемость и здоровье потомства, а на пленных гиток ещё и действует как афродизиак (похоть мотыльков, по-видимому, увеличивать уже некуда). Также армия Скарамуш, хотя и немногочисленная, но остаётся крупнейшей организованной силой в регионе, и выступает в роли смотрителя за порядком и центра силы. Миражи пытаются направить агрессию мотыльков всецело на ангелов Призрачного леса. Не слишком единые духом переселенцы склонны выбирать путь наименьшего сопротивления и переезжать на восток, на пока ещё слабозаселённые земли.
Но ветераны Похода на Гробницу серьёзно отнеслись к новой угрозе с севера, тем более вид и повадки мотыльков у нормальных Гит не вызывают ничего, кроме лютой ненависти. Старые воины вновь собрались воедино и бросили все свои силы на попытку собрать новый Священный поход, но их усилия не были встречены энтузиазмом. Настроения в горах серьёзно переменились с тех пор. Но некоторое количество одухотворённых молодых рекрутов, а также материальную поддержку им добыть удалось. Новая группа стала называться “Орденом Предрассветной звезды” и целью своей объявила, ни много, ни мало, “защиту детей Люцифера от всех внешних угроз и врагов”. Ряд настроенных наиболее решительно селений Гит Призрачного леса согласились вместе с орденом бороться с нашествием метисов. (Стоит также оговориться, что Маски вынуждены были свернуть крайне затратный для себя проект по отравлению всех источников воды в округе анобтанием, так что Порча в регионе почти что сошла на нет.)
Что касается рекомендаций, то данный регион, очевидно, ещё много-много лун будет находиться вне сферы интересов Хитобито. Если мотылькам удастся покрыть большие площади, они смогут держать значительное число ангелов занятыми угрозой с севера. Однако следует опасаться поражения Гит в этой борьбе. Расплодившиеся гибриды имеют потенциал стать более серьёзной угрозой, чем сами ангелы, ведь облако саранчи куда вредоноснее стаи ворон.
Что касается рекомендаций, то данный регион, очевидно, ещё много-много лун будет находиться вне сферы интересов Хитобито. Если мотылькам удастся покрыть большие площади, они смогут держать значительное число ангелов занятыми угрозой с севера. Однако следует опасаться поражения Гит в этой борьбе. Расплодившиеся гибриды имеют потенциал стать более серьёзной угрозой, чем сами ангелы, ведь облако саранчи куда вредоноснее стаи ворон.
Судьба жестоко обошлась с внутримягкими жителями Тавирского Царства и не было бога, способного помочь им. Со всей своей жестокостью обрушили на них чуму фанатики из морских глубин, война и болезнь разорили их земли, отчаяние поселилось в их сердцах. Блуждающая по болотам зараза продолжала забирать жизни, а тяжелый тентакль Хора навис над землями благородных панцирных созданий, угрожая со временем забрать последнее. Ни на что уже не надеялись бедные альмары, до того дня, когда прихотью судьбы не был дан им выход. Неожиданный выход. Посетило жителей Тавира чудо. Явилась им сущность, природы явно божественной. Неуловим был лик её, вещала она на тысячу голосов, в разлад и в разнобой, но все же стройным хором, о том что даст им выход. Привело оно в ближайшую к Тавиру океанскую гавань величественный ковчег, живую машину. Была она создана искусством порождающим крайлакских боевых чудовищ, но по образу существ из родных альмарских болот. Шершавый хитин покрывал её угловатые бока, между мощных ласт натянута была слюда насекомых крыльев, а цвета окраса повторяли вид ездовых жуков. Вдоволь было внутри места и пищи для большого множества альмаров. Сказано было альмарам, что губившее их, их спасет. И затем дала сущность многоликая с видом изменчивым сияющую звезду альмарам. Велела она за ней направлять морское чудовище, ибо эта звезда приведет их в новые земли через великий океан. В земли где нет борьбы за луга и поля, где смогут они размножиться и расцвести.
Создание для жителей Тавира ковчега за 2 маны и путеводной звезды за 1 маны. Вести она их будет по пикрелейтед маршруту, а потом развоплотится.
“Многоликая божественная сущность”, тихо посмеиваясь, некоторое время наблюдала за тем как панцирные гуманоиды с опаской приближаются к живой машине, одной из тех что недавно их пожирала. Это надоело Хаосу довольно быстро. Он подлетел к стратосфере, поглядел на небо и решил что можно и заявить о себе. На окраине планетарной системы начал формироваться из пустоты неровный шар. Это была новая планета. Поверхность её мерцала разными цветами и с поверхности Терры она была похожа на мигающий разными цветами огонек, но если к ней приблизиться, или направить на неё одну из разбросанных по миру сфер-телескопов, можно было разглядеть, что это не планета вовсе. В пустоте космоса в безумном хороводе кружились разнообразные объекты всех возможных форм и расцветок. Но это полдела. Хаос решил, что боги слишком редко встречаются на Терре во плоти. Он подлетел к одной из гор Люцетрии, отрезал ей верхушку, поставил в центре получившегося плато исполинский низкий стол, раскидал вокруг удобные кресла-подушки из драконьей кожи, разлил по чашкам чай и кинул в астрал клич:
- Демиуууургииии! Я сделал нам гору для божественных встреч. Давайте разок соберемся хотя бы на пол-пантеона, у меня к вам дело.
Когда эхо его звучного голоса разошлось по всем планам и первые гости сели за стол, он запустил стопку с концентрированной праной скользить по столу в сторону Триединства и продолжил.
- Трешка, это твоя трешка маны. Хе-хе, заценил калабмбур, а-а-а?! Аахм. Мда. Так, о чем это я? Коллеги, у меня осталось немного маны, три условных единицы божественной силы, если я верно прикинул. Дар мне угодно великий смертным дать, в во благо их и процветание… От чужого лица. Тот из вас кто подкинет мне в кружку наибольший бонус, будет моим лицом. Скопом и смертных легко в веру обращать, верно? - Хаос погремел кружкой с маной и водрузил её на середину стола, - Заодно и обсудим что с этими безбожниками делать. Вы же любите поклонение? Кто вам приглянулся?
Создание Олимпа уровня Терры за 1 маны. Поотыгрывать социалочку богов - бесценно.
Создание для жителей Тавира ковчега за 2 маны и путеводной звезды за 1 маны. Вести она их будет по пикрелейтед маршруту, а потом развоплотится.
“Многоликая божественная сущность”, тихо посмеиваясь, некоторое время наблюдала за тем как панцирные гуманоиды с опаской приближаются к живой машине, одной из тех что недавно их пожирала. Это надоело Хаосу довольно быстро. Он подлетел к стратосфере, поглядел на небо и решил что можно и заявить о себе. На окраине планетарной системы начал формироваться из пустоты неровный шар. Это была новая планета. Поверхность её мерцала разными цветами и с поверхности Терры она была похожа на мигающий разными цветами огонек, но если к ней приблизиться, или направить на неё одну из разбросанных по миру сфер-телескопов, можно было разглядеть, что это не планета вовсе. В пустоте космоса в безумном хороводе кружились разнообразные объекты всех возможных форм и расцветок. Но это полдела. Хаос решил, что боги слишком редко встречаются на Терре во плоти. Он подлетел к одной из гор Люцетрии, отрезал ей верхушку, поставил в центре получившегося плато исполинский низкий стол, раскидал вокруг удобные кресла-подушки из драконьей кожи, разлил по чашкам чай и кинул в астрал клич:
- Демиуууургииии! Я сделал нам гору для божественных встреч. Давайте разок соберемся хотя бы на пол-пантеона, у меня к вам дело.
Когда эхо его звучного голоса разошлось по всем планам и первые гости сели за стол, он запустил стопку с концентрированной праной скользить по столу в сторону Триединства и продолжил.
- Трешка, это твоя трешка маны. Хе-хе, заценил калабмбур, а-а-а?! Аахм. Мда. Так, о чем это я? Коллеги, у меня осталось немного маны, три условных единицы божественной силы, если я верно прикинул. Дар мне угодно великий смертным дать, в во благо их и процветание… От чужого лица. Тот из вас кто подкинет мне в кружку наибольший бонус, будет моим лицом. Скопом и смертных легко в веру обращать, верно? - Хаос погремел кружкой с маной и водрузил её на середину стола, - Заодно и обсудим что с этими безбожниками делать. Вы же любите поклонение? Кто вам приглянулся?
Создание Олимпа уровня Терры за 1 маны. Поотыгрывать социалочку богов - бесценно.
Иииииии пикрелейтед маршрут для звезды проебан корявыми ложноручками. Вот он.
- Неужто сам Многоликий почтил Терру своим присутствием?
Безымянный явился на Олимп незамедлительно. Раньше это он первым начинал диалог с другими демиургами, а теперь же, ему прислали приглашение. Как он мог отказаться?
- Ты наверняка не знаешь меня, но ты есть в памяти у Ньярла Безликого, правда, гораздо более сильным чем ныне. Как же так получилось, что столь могучее создание ослабло до планетарного демиурга? А впрочем, это не важно. Время не щадит никого и очень редко даёт второй шанс для тех кто угас. То что ты здесь стоишь, знак великой удачи и щедрости судьбы. Я польщен тем что получил твоё приглашение и предложение. Вот только...
Безымянный задумался.
- Всю свою силу я уже израсходовал и мне нечего предложить, кроме своего аватара. Я его никак не задействовал на этот цикл и его личные запасы энергии еще полны. Он подобен твоему, но не так искусен в иллюзиях и более склонен к... грязной работе. Если тебе потребуются его навыки — используй его. Однако и мои хотения немного иные. Я не нуждаюсь в поклонении на данный момент, более того, обширный культ Безымянного только навредит моим планам. Я предпочитаю работать из тени, руководя маленькой группой верных мне соратников. Однако, если это возможно, пусть мой аватар станет весом для предложения по поводу избранных безбожников. В то время как барки еще сопротивляются склоняющей их судьбе, дварфы похоже окончательно утратили мечту о свободе. Мне и Безликому угодно буйно цветущее разнообразие. Я хочу чтобы у каждого народа и у каждой расы был миг триумфа, её собственный золотой век. Поэтому я желаю, чтобы ты поддержал дварфов, а от чьего лика, мне безразлично.
Вечность, по своему обыкновению, вышел из широкого астрального разлома, сияющего пёстрой чернотой космоса. Для этой встречи он принял самую гуманоидную форму - две ноги, две руки, живой и подвижная кожа. Выбрав себе кресло из шкуры белого дракона, самой мягкой из всех, он устроился поудобнее, поймал стопку и поднял её, салютуя новому богу.
- Благодарю за одолжение и приветствую тебя на Терре, Многоликий Хаос. Честно признаться, я очень рад твоему появлению. Этому миру нужны такие как ты, не скованные ничем. И даже если нашим чадам придется страдать от твоих проделок, разнообразие будет стоить того. Единый закон вселенной направлен на развитие, совершенствование в каждом цикле, а без разнообразия это невозможно.
Демиург задумчиво покрутил рюмку в руках, вглядываясь в манящее своим мерцанием содержимое.
- Поэтому даже Безликий, с которым у нас из общего только любовь к балахонам, часто радует меня. Несмотря ни на что!
Вечность переключил внимание на хтоническое порождение войда.
- Меня повеселило то шоу на матче! Все усилия по заманиванию гит в лоно моей веры через сотрудничество с Люцифером могут обратиться прахом, но осознание того каким хрупким бывает тонкий порядок против грубого воздействия... Оно стоило того, - на миг всё тело бога неуловимо трансформировалось, голова совершила оборот и из прелестных уст Творения вырвалось обиженное: "А мне не понравилось!" но Вечность тут же вернулся на место, - а я тебя скоро простит. Насчет Дварфов. Искусные подгорные коротыши... Мы давно к ним не заглядывали, а я наставлял своих чад против рабства в Учении о Взаимной Выгоде. Если они внимательно слушали и аккуратно записывали, то может оказаться что судьба подчиненного народа сейчас не так уж и плачевна. Но ты прав. Они заслуживают миг триумфа, или хотя бы личной благодати. Я планировал распорядиться этой одолженной маной на другие дела... Но верти её в сансаре, добуду ещё. Раз она пока что моя, могу делать с ней что хочу. На дворфов от моего лица, и если Хаос сможет совместить несовместимое, твоего аватара.
Подытожило Триединство и плеснуло маной в кружу.
Север пал так быстро, что никто даже не заметил.
Барки издревле славились своим искусством возведения стен, защищавших их города от морских и земных разбойников. Но даже самую могучую крепость способен взять ишак, гружённый золотом... или штурмовой отряд фрименов верхом на аночервях. Никто не заметил падения барочьих городов на северном берегу Медианного моря, потому что падение очередной твердыни быстро перестало быть новостью.
Никто не заметил падения ещё и потому, что соседние страны не наводнили толпы барочьих беженцев с северных земель. А не наводнили они их, потому что Орда изменилась. Даже боги не могут проникнуть в путанный тёмный разум Муада и сказать, задумывал ли он это изначально или решил в ходе своего, очередного, Великого похода, но лидер фрименов ясно давал понять: они пришли не грабить, а властвовать. Он обещал своему народу вывести его из пустыни и привести к процветанию. Но разбойник может процветать, только пока остаются те, кого он может ограбить и способен ограбить. Но если осесть, закрепить за собой землю, грабить подвластных станет гораздо удобнее, а умеренность изъятий позволит заниматься этим делом сколь угодно долго.
Жёлтой степи и развитых прибрежных земель более чем хватает для безбедного существования всех, последовавших за Муадом. Но Муаддиб не был бы Муаддибом, если бы, даже остепенившись – Пустынный бык отпустил себе бороду, стал умеренным в вине, Пряности и фиолетовой пыли (долгое отсутствие Скарамуш, воевавшей в Призрачном лесу, явно пошло ему на пользу), окружил себя элитными витаморферами и диким изнасилованиям предпочитает приятное времяпрепровождение в компании избранных красавиц своего гарема, – не мечтал бы о чём-то большем. Все города Северного берега склонились перед ним. Кроме одного. Кадис продолжает стоять на западе оплотом независимых барок и собирает Войско Севера. Даже не считая скрытых планов и амбиций, у вождя пустынников более чем достаточно поводов желать заполучить этот город, жемчужину Севера, богатейший регион.
Станет ли Муад безраздельным господином Севера, или барки смогут, в кои-то веки, защитить свою независимость?.. Кашалот его знает. Мне-то откуда знать? Узнаем.
Барки издревле славились своим искусством возведения стен, защищавших их города от морских и земных разбойников. Но даже самую могучую крепость способен взять ишак, гружённый золотом... или штурмовой отряд фрименов верхом на аночервях. Никто не заметил падения барочьих городов на северном берегу Медианного моря, потому что падение очередной твердыни быстро перестало быть новостью.
Никто не заметил падения ещё и потому, что соседние страны не наводнили толпы барочьих беженцев с северных земель. А не наводнили они их, потому что Орда изменилась. Даже боги не могут проникнуть в путанный тёмный разум Муада и сказать, задумывал ли он это изначально или решил в ходе своего, очередного, Великого похода, но лидер фрименов ясно давал понять: они пришли не грабить, а властвовать. Он обещал своему народу вывести его из пустыни и привести к процветанию. Но разбойник может процветать, только пока остаются те, кого он может ограбить и способен ограбить. Но если осесть, закрепить за собой землю, грабить подвластных станет гораздо удобнее, а умеренность изъятий позволит заниматься этим делом сколь угодно долго.
Жёлтой степи и развитых прибрежных земель более чем хватает для безбедного существования всех, последовавших за Муадом. Но Муаддиб не был бы Муаддибом, если бы, даже остепенившись – Пустынный бык отпустил себе бороду, стал умеренным в вине, Пряности и фиолетовой пыли (долгое отсутствие Скарамуш, воевавшей в Призрачном лесу, явно пошло ему на пользу), окружил себя элитными витаморферами и диким изнасилованиям предпочитает приятное времяпрепровождение в компании избранных красавиц своего гарема, – не мечтал бы о чём-то большем. Все города Северного берега склонились перед ним. Кроме одного. Кадис продолжает стоять на западе оплотом независимых барок и собирает Войско Севера. Даже не считая скрытых планов и амбиций, у вождя пустынников более чем достаточно поводов желать заполучить этот город, жемчужину Севера, богатейший регион.
Станет ли Муад безраздельным господином Севера, или барки смогут, в кои-то веки, защитить свою независимость?.. Кашалот его знает. Мне-то откуда знать? Узнаем.
Вскоре после того, как ангелы заселили окрестности Милитиса, активность здешних банд гномов сошла на нет. С помощью своего "стенохождения" Гит без труда зачистили все их глубокие логова. Несколько небольших городков-шахт милитийцев, однако, в регионе сохранилось. Они поставляют окрестным ангелам по дешёвке оружие, доспехи, металлические предметы быта.
Тягаться с демонами или ангелами в боевых качествах милитийцы, конечно, не могут, поэтому в качестве наёмников на востоке и в горах никому не нужны. Зато вполне нужны на юге и западе, где они в отрядах тяжёлой пехоты противостоят бронированным некридам и квуанам.
Ангелы Гемматиса, постепенно растратив все награбленные сокровища города и ощутив потребность в повышении сборов, изменили своё отношение к загнанным в гетто гемматийцам. Точнее, отношения они своего не изменили, но, дабы стимулировать их ремесленное, торговое и шахтёрское дело и поиметь с этого налоги, значительно расширили гражданские права дворфов, однако те по-прежнему сталкиваются с презрением высокомерных Гит и положением низшего сословия в своём собственном городе. На их выезд из города наложен категорический запрет. Но гемматийцы не сильно и стремятся уйти. За годы рабства они утратили торговую хватку и капиталы и пригодны теперь только для ремесла. А лучших условий для этого они не найдут нигде в горах или за их пределами.
В Милитисе дворфы по схожим причинам получили в дар от Наведама полные гражданские права. Некоторые из них отправились на запад, искать применение своим топорам среди бескрылых народов. Большинство же осталось. Многие годы затворничества и вынужденного мира, начавшиеся ещё с падения Гемматиса и создания Красного разлома, остепенили нрав милитийцев, живших в Милитисе. Гномы работают в шахтах и в кузницах, поставляя вооружение для Чёрного Трезубца.
Тягаться с демонами или ангелами в боевых качествах милитийцы, конечно, не могут, поэтому в качестве наёмников на востоке и в горах никому не нужны. Зато вполне нужны на юге и западе, где они в отрядах тяжёлой пехоты противостоят бронированным некридам и квуанам.
Ангелы Гемматиса, постепенно растратив все награбленные сокровища города и ощутив потребность в повышении сборов, изменили своё отношение к загнанным в гетто гемматийцам. Точнее, отношения они своего не изменили, но, дабы стимулировать их ремесленное, торговое и шахтёрское дело и поиметь с этого налоги, значительно расширили гражданские права дворфов, однако те по-прежнему сталкиваются с презрением высокомерных Гит и положением низшего сословия в своём собственном городе. На их выезд из города наложен категорический запрет. Но гемматийцы не сильно и стремятся уйти. За годы рабства они утратили торговую хватку и капиталы и пригодны теперь только для ремесла. А лучших условий для этого они не найдут нигде в горах или за их пределами.
В Милитисе дворфы по схожим причинам получили в дар от Наведама полные гражданские права. Некоторые из них отправились на запад, искать применение своим топорам среди бескрылых народов. Большинство же осталось. Многие годы затворничества и вынужденного мира, начавшиеся ещё с падения Гемматиса и создания Красного разлома, остепенили нрав милитийцев, живших в Милитисе. Гномы работают в шахтах и в кузницах, поставляя вооружение для Чёрного Трезубца.
Эманация Кита явилась в облике, что он одолжил у давно мёртвого народа далёкой небесной сферы — отдалённо похожего на кита великана, с широкой пастью и длинной бородой, полной пустых раковин. Тело и макушку гиганта укрывала гора едва сшитых между собой тряпок, некая пародия на балахоны других демиургов.
Запахи, впрочем, Кит принёс свои.
— Хаос, о певец раздора! — начал он голосом звучным и глубоким. — Ты увёл у меня возможных неофитов и теперь предлагаешь выкупить новых в другом месте?
Из глотки бога донеслось бульканье, но выражало оно далеко не гнев.
— Ну что же, я готов дать две меры маны за то, чтобы дворфов ты поддержал от моего имени, сопроводив помощь моей Песнью. Их ремесло пригодится мне.
Сказав это, Кит немедля подлил в сосуд часть своей силы и лишь затем взглянул на других богов, что собрались здесь.
— Превосходная нынче погода стоит над Аккаларом, не правда ли?
Доклад следователя Аски из Асакуры Совету достопочтенных Шикохеддо. Двенадцатое число шестого месяца н-го года
Не так давно на мой стол лег документ содержащий запрос на расследование и информацию о ходящих среди северных поселений слухах о неком мастере-ваятеле, что мог оживлять предметы своей магией. Содержание слухов варьировалось в значительной степени (что, в принципе, весьма характерно для них), но во всех них, вне зависимости от места их зарождения и хождения, содержалась следующая информаци:
1.Исконный ода является признанным мастером-ваятелем и слава о его навыках создания весьма детализированных скульптур гуляет по всем землям хито и барок.
2.Некоторое время назад (точная дата неизвестна) он перестал появляться на людях и засел в своем доме-мастерской.
Вскоре после этого в округе начали появляться группы оживших предметов, состоявших как и из скульптур весьма узнаваемой работы, так и из грубых заготовок, которые совершали следующие действия: (а) ходили кругами вокруг дома объекта (б) собирали плоды в окружающем лесу (в) на все попытки проникнуть внутрь помещения, где засел объект, они отвечали агрессией (впрочем, материалом их создания служило дерево довольно хрупкого сорта и хогу даже не приходилось использовать стелы и клинки духа)
3.Дальнейшее развитие событий разнится от слуха к слуху и я, как уполномоченный представитель Совета, отправился на север для выяснения обстоятельств. Возьму на себя смелость и опущу все подробности поиска нужного селения и скажу лишь то, что это заняло у меня, приблизительно, неделю.
По прибытию я сразу же отправился к главе данного поселения, по имени Танеки и объяснил ему причины своего появления на вверенной ему территории. Тот подтвердил достоверность ходящих слухов и высказал свою версию происходящего:
«- Все началось буквально две недели назад, Мико (имя мастера-ваятеля) тогда пришел ко мне среди ночи и начал нести несвязный бред, прерываемый эйфорическими криками озарения. Тогда я не понял что происходит и еле как выпроводил его домой. На следующий день я отправился к нему домой дабы узнать причину произошедшего ночью, но на половине пути я был остановлен одной из его статуй. Обеспокоившись подобным, я отправился обратно в поселение и вернулся обратно с отрядом охотников. Статуи уже не были помехой, но входная дверь была крепко вваяна в саму стену, а на все приказы открыть дверь Мико отвечал все тем же несвязным бредом. Некоторое время мы пытались достучаться до него, но безуспешно. Затем, я запретил кому либо приближаться к его дому и отправил послание вышестоящим шико»
Желая приблизить конец этой «головной боли» тот предоставил мне всю возможную помощь (чем я был несказанно доволен, не хотелось бы применять свое положение в иерархии дабы давить на него). На следующий день после моего прибытия я, в сопровождении вышеупомянутого Танеки и отряда хогу выступили в направлении дома объекта с целью захвата объекта и его допроса. Не смотря на нашу полную готовность применить силу для выполнения поставленной цели, объект сам вышел нам на встречу, стоило мне только упомянуть мою связь со многоуважаемым Советом Шикохеддо. Как я смог позже понять (не без труда, упомянутый главой селения Танеки «бессвязный бред» действительно имел место быть) во снах к объекту, якобы, являлся сам Покровитель Наш, Муноками, Лунный Волк, Последний Хранитель, да будет его сон крепок и скоротечен. Объект говорил, что ему, как самому способному и одаренному ода, было послано видение, инструкция, в котором содержалась информация о некой магической технике, которую объект назвал «Узор». «Узор», по словам объекта, при нанесении его на практически любую поверхность, способ не важен, «оживляет» предмет на который он наложен. Так же, со слов объекта, все это время, что он провел в уединении, он посвятил экспериментам с «Узором», пытаясь понять его пределы. Объект согласился отправиться со мной в Кокоро, дабы предстать перед почтенным Советом Шикохеддо и продемонстрировать работу «Узора» вживую.
С Покорностью Воле Покровителя Нашему, Следователь Аска из Асакуры.
Примечание: Как прояснилось после написания данного письма, мой писарь также оказался магически одарен Нашим Покровителем. В качестве предварительной демонстрации, на обратной стороне этого письма был выведен «Узор» выведенный им. Путем пробы и ошибок, удалось выяснить, что при произнесении фраз «раскройся» и «закройся» оно выполняет данные команды.
За 6 маны дарую хито магическую технику Узора. Она позволяет путем нанесения особого символа на поверхность какого-либо материала придать ему подобие жизнм. По сути это анимирование неодушевленного. Предмет не становится разумным или живым, но становится пластичным и способным выполнять команды носителей камней душ. Примером использования являются големы (как для боевых целей так и для сугубо мирных), живые доспехи (магические мехасьюты), ходячие сундуки, самодвижущиеся повозки и прочее-прочее.По сути, данная техника является магическим аналогом роботостроения со всеми вытекающими возможностями и проблемами. Так же, пользуясь моментом, задним ходом докидываю 2 маны в бафф Клинков Духа так, что бы они могли наносить урон астральным созданиям.
Не так давно на мой стол лег документ содержащий запрос на расследование и информацию о ходящих среди северных поселений слухах о неком мастере-ваятеле, что мог оживлять предметы своей магией. Содержание слухов варьировалось в значительной степени (что, в принципе, весьма характерно для них), но во всех них, вне зависимости от места их зарождения и хождения, содержалась следующая информаци:
1.Исконный ода является признанным мастером-ваятелем и слава о его навыках создания весьма детализированных скульптур гуляет по всем землям хито и барок.
2.Некоторое время назад (точная дата неизвестна) он перестал появляться на людях и засел в своем доме-мастерской.
Вскоре после этого в округе начали появляться группы оживших предметов, состоявших как и из скульптур весьма узнаваемой работы, так и из грубых заготовок, которые совершали следующие действия: (а) ходили кругами вокруг дома объекта (б) собирали плоды в окружающем лесу (в) на все попытки проникнуть внутрь помещения, где засел объект, они отвечали агрессией (впрочем, материалом их создания служило дерево довольно хрупкого сорта и хогу даже не приходилось использовать стелы и клинки духа)
3.Дальнейшее развитие событий разнится от слуха к слуху и я, как уполномоченный представитель Совета, отправился на север для выяснения обстоятельств. Возьму на себя смелость и опущу все подробности поиска нужного селения и скажу лишь то, что это заняло у меня, приблизительно, неделю.
По прибытию я сразу же отправился к главе данного поселения, по имени Танеки и объяснил ему причины своего появления на вверенной ему территории. Тот подтвердил достоверность ходящих слухов и высказал свою версию происходящего:
«- Все началось буквально две недели назад, Мико (имя мастера-ваятеля) тогда пришел ко мне среди ночи и начал нести несвязный бред, прерываемый эйфорическими криками озарения. Тогда я не понял что происходит и еле как выпроводил его домой. На следующий день я отправился к нему домой дабы узнать причину произошедшего ночью, но на половине пути я был остановлен одной из его статуй. Обеспокоившись подобным, я отправился обратно в поселение и вернулся обратно с отрядом охотников. Статуи уже не были помехой, но входная дверь была крепко вваяна в саму стену, а на все приказы открыть дверь Мико отвечал все тем же несвязным бредом. Некоторое время мы пытались достучаться до него, но безуспешно. Затем, я запретил кому либо приближаться к его дому и отправил послание вышестоящим шико»
Желая приблизить конец этой «головной боли» тот предоставил мне всю возможную помощь (чем я был несказанно доволен, не хотелось бы применять свое положение в иерархии дабы давить на него). На следующий день после моего прибытия я, в сопровождении вышеупомянутого Танеки и отряда хогу выступили в направлении дома объекта с целью захвата объекта и его допроса. Не смотря на нашу полную готовность применить силу для выполнения поставленной цели, объект сам вышел нам на встречу, стоило мне только упомянуть мою связь со многоуважаемым Советом Шикохеддо. Как я смог позже понять (не без труда, упомянутый главой селения Танеки «бессвязный бред» действительно имел место быть) во снах к объекту, якобы, являлся сам Покровитель Наш, Муноками, Лунный Волк, Последний Хранитель, да будет его сон крепок и скоротечен. Объект говорил, что ему, как самому способному и одаренному ода, было послано видение, инструкция, в котором содержалась информация о некой магической технике, которую объект назвал «Узор». «Узор», по словам объекта, при нанесении его на практически любую поверхность, способ не важен, «оживляет» предмет на который он наложен. Так же, со слов объекта, все это время, что он провел в уединении, он посвятил экспериментам с «Узором», пытаясь понять его пределы. Объект согласился отправиться со мной в Кокоро, дабы предстать перед почтенным Советом Шикохеддо и продемонстрировать работу «Узора» вживую.
С Покорностью Воле Покровителя Нашему, Следователь Аска из Асакуры.
Примечание: Как прояснилось после написания данного письма, мой писарь также оказался магически одарен Нашим Покровителем. В качестве предварительной демонстрации, на обратной стороне этого письма был выведен «Узор» выведенный им. Путем пробы и ошибок, удалось выяснить, что при произнесении фраз «раскройся» и «закройся» оно выполняет данные команды.
За 6 маны дарую хито магическую технику Узора. Она позволяет путем нанесения особого символа на поверхность какого-либо материала придать ему подобие жизнм. По сути это анимирование неодушевленного. Предмет не становится разумным или живым, но становится пластичным и способным выполнять команды носителей камней душ. Примером использования являются големы (как для боевых целей так и для сугубо мирных), живые доспехи (магические мехасьюты), ходячие сундуки, самодвижущиеся повозки и прочее-прочее.По сути, данная техника является магическим аналогом роботостроения со всеми вытекающими возможностями и проблемами. Так же, пользуясь моментом, задним ходом докидываю 2 маны в бафф Клинков Духа так, что бы они могли наносить урон астральным созданиям.
-А могу ли Я считаться демиургом? - В небольшой трещине пространства над одни из стульев раздался голос. Следом, из толком раскрывшейся трещины в мироздании выпал... Прозрачный трон, сделанный целиком из аметиста. Следом же за ним пожалов и Гем собственной персоной, всё в таком же несколько угловатом, каменистом обличьи. Вальяжно раскинувшись на своём троне, что стоял на обломках немилосердно раздавленного кресла, новое божество продолжило.
-Поспешу представится перед всеми присутствующими Создателями, что уже пришли сюда. - Окинув взором своих чёрных глаз с белой радужкой, Ювелир продолжил. - Называю я себя Гемом, ценителем и хранителем всякого рода искусства. Стало быть Вы, а в том числе ваши чада, уже заметили моё появление: чего стоил тот небольшой городок склизких тварей, что стал немного ближе к небесам, кх-хм-хм. - Сдавленно усмехнувшись, Гем обратил внимание на чашу, в которой скопилось уже немало силы других божеств.
- Многих из Вас знают народы, но я для них - нечто совершенно новое. Надеюсь, что мой лик передадут без изъянов. - Сказав это, Ювелир бросил в чашу ярко блестящий на свету белый прозрачный камень, источавший остаток его сил.
Передача в фонд по защите безбожников 5 (пять) единиц маны
— Добрый вечччер, демиурги. Давненько мы не виделисссь,
— кожа на одной из подушек из драконьей плавно превратилась в... В чью-то ещё, и на ней, аккуратно перекинув назад хвост, воплотился Угрюмый в своём обычном обличии жутковатого червя с экзоскелетом из костей. Затем он снова заговорил, по очереди оглядывая присутствующих.
— Рад видеть тебя, Безымянный, да будет сон основы твоей интересным. Приветствую, единый в трёх лицах. Будем знакомы, Гем, гроза кресел, надеюсь мы поладим, — червь издал шелестящий смешок и повернулся к собравшему стол.
— Спасибо, что собрал нас здесь, порождение Хаоса. Полагаю, беседа будет интересной. И в честь встречи... — Червь изобразил нечто, похожее на улыбку — Позвольте поднять этот только что воплощённый стакан божественной энергии за наших трудолюбивых дварфов и их грядущий Золотой Век!
Шесть маны в фонд дварфоты, осталось 23-6=17 праны
— кожа на одной из подушек из драконьей плавно превратилась в... В чью-то ещё, и на ней, аккуратно перекинув назад хвост, воплотился Угрюмый в своём обычном обличии жутковатого червя с экзоскелетом из костей. Затем он снова заговорил, по очереди оглядывая присутствующих.
— Рад видеть тебя, Безымянный, да будет сон основы твоей интересным. Приветствую, единый в трёх лицах. Будем знакомы, Гем, гроза кресел, надеюсь мы поладим, — червь издал шелестящий смешок и повернулся к собравшему стол.
— Спасибо, что собрал нас здесь, порождение Хаоса. Полагаю, беседа будет интересной. И в честь встречи... — Червь изобразил нечто, похожее на улыбку — Позвольте поднять этот только что воплощённый стакан божественной энергии за наших трудолюбивых дварфов и их грядущий Золотой Век!
Шесть маны в фонд дварфоты, осталось 23-6=17 праны
- Ты бы видел мое состояние, когда я только приполз в этот мир. Жуть. Не мог даже воплотиться толком, оставалось лишь ждать пока кто-нибудь из местных демиургов не отбросит крылья. И я знаю куда направить твоего аватара. Если тебя беспокоит судьба безбожных созданий, то он займется теми кто доставляет им проблемы.
- Не возлагай слишком больших надежд. Вдруг я тоже захочу завести себе якорь? Или сразу несколько? Кто знает чего мне захочется цикл спустя? Я не знаю. Ты тоже не совсем предсказуем. Взять у меня ману чтобы подарить её мне не каждый додумается. И хоть вопрос уже не актуален, но все же, от какого из лиц ты хотел отдать свой дар?
- Насчет неофитов... - Хаос откинулся в кресле назад и задумчиво уставился вдаль, - Я не претендую на полное понимание смертных, но обычно когда народ подвергают геноциду ярые приверженцы какой-то религии, у них чаще возникает желание линчевать её сторонников. И со своим вкладом ты припоздал, Триединство дал три меры маны ещё до твоих двух. Зато смотрятся в сосуде хорошо, булькают. У меня к тебе тоже вопрос. В эхе времен я прочитал след от воплощения космического Кита, которому почти физическую боль причиняла магия связанная с душами. Где он? И кто же этот сидящий передо мной демиург, который построил Диатомею?
Хаос щелкнул пальцами и ошметки раздавленного кресла растворились дымкой.
- Не в этот раз и не с моей помощью, увы. Действительно жаль, именно ты максимально аутентично смотрелся бы моей маской для дварфов. Бог искусств, бог камней.
- Всегда пожалуйста. И-и-и-и-и, продано! Это не фонд, это аукцион.
Хаос схватил кружку и, перевернув её так быстро что содержимое не успело выплеснуться, с громким стуком поставил на стол донышком вверх. Когда она поднялась, вместо сжиженной маны и камешка из-под неё покатились к демиургам сверкающие шарики маны, кроме шести воспаривших над столом маленькой летающей кучкой, и одного придержанного ногтем.
- В аукционе победил Угрюмый, он будет моим лицом. Вы вольны забирать свой вклад назад или закинуть снова, уже как в фонд помощи дварфам, - объяснил Хаос, обращаясь ко всем, а затем переключился на Триединство и постучал по оставшемуся у него шарику, - И насчет этой меры маны, я вспомнил про одно дело, напрочь вылетевшее из моей головы. Тебя оно как минимум позабавит. Если позволишь, я заберу это назад и сделаю что хотел. Уговор дороже маны, так что это просто просьба. Если в твоей трехликой голове, склонной рассчитывать на долгие планы и развитие уже что-то созрело, то забирай до следующего хода как условились. Кстати, чай остынет! Пробуйте, коллеги, серьезно. Настоен на чистой вере, класная штука, привез рецепт из мира где боги питались ей как большие идолы, могу поделиться если понравится.
Триединство прихлебнуло чай и удовлетворенно хмыкнуло.
- Неплохо, неплохо, оставь мне рецепт, научу своих асур готовить этот нектар. Насчет лика, мне было бы без разницы, я сдавал в пользование все три. Мана мне нужна, я уже придумал что с ней сделать. Так что давай сюда, мне пора творить чудеса.
Демиург подобрал со стола шарик и начал спешно растворяться в пространстве.
Морской город предприимчивых барок пестрел жизнью как и прежде, гавань была полна кораблей, улицы народом, а прилавки ломились от товаров со всего средиморья. Воздух в ремесленных кварталах вибрировал от стука и звона, на верфях неустанно трудились плотники и эльфийские ваятели, по белокаменным улицам сновали занятые делом барки, телеги, поскрипывая, везли в порт бочки с ближайших виноделен. Уставшие от дел горожане и праздные туристы прогуливались в обширных садах, любуясь искусными статуями, на которые не поскупился денег городской совет, или отмокали в общественных банях, укрываясь от полуденного зноя. Яркие запахи, шум и постоянное движение вырисовывали картину бурной жизни богатого и многонаселенного города. Но стоило постороннему наблюдателю присмотреться внимательнее и вслушаться в разговоры, как становилось ясно, что близость Орды отбросила на город тяжелую черную тень. Казармы давно переполнились и собранное со всех барочьих городов ополчение встало палаточным лагерем рядом с городом, обеспечивая местным куртизанкам и трактирщикам сверхзанятость. Барки бросали на редких рогатых купцов с востока косые взгляды, в гавани на приколе стоял настоящий флот и побережье постоянно патрулировали суда разведчиков. Из питейных часто доносились агрессивные выкрики и военные песни вместо веселого смеха, жители полиса были полны напряжения и тревоги, а астральная живность роилась над городом, как стая мух над разлагающимся трупом. Пряности и вино ещё не вытеснил смрад войны, но его близость была физически ощутима.
В один из таких дней, полных прикрытого напряжения, несколько важных вельмож, предводитель Войска Севера и его генералы морщили гребни над картой ближайших земель с расставленными фигурками, обозначавшими силы барок и предполагаемое направление наступления сил Муада на случай атаки. Это было бесполезно и почти все на той широкой терассе понимали безнадежность затеи. Орда могла напасть с любой стороны, очень быстро ворваться в город и начать сеять хаос. Воздушные твари позволяли совершать молниеносные налеты и уходить от слишком сильного сопротивления моментально, в считанные минуты скрываясь за горизонтом. Так что внимание военного совета было сосредоточено на возведении укреплений и строительстве противовоздушных орудий, позиционная война явно была невозможна. Когда ведущий инженер в очередной раз вступил с командующим третьей дивизии в жаркий спор о необходимости пожертвовать имеющимися осадными машинами для форсирования строительства специальных противочервиных аркбалист, уставший от этих перепалок Мильтиад, верховный главнокомандующий Войска Севера вышел на балкон и, оперевшись плечом о колонну, устремил взгляд на восток. Вероятно, он размышлял о том, что же такого могло происходить в тех землях, и почему они породили эту безумную орду. И вдруг, в небе появилось какое-то странное пятно, которое быстро увеличивалось в размерах. Ящер окрикнул спорщиков и намеревался уже поднимать тревогу - воины Муада пошли в наступление. Но к тому моменту как все выбежали к перилам посмотреть на что он показывает, стало заметно что это явно не отряд воинов на червях. К Кадиссу стремительно приближалась единичная исполинская фигура. Когда она влетела в сам город и приземлилась на главной улице, ведущей к небольшому дворцу в котором проходило заседание совета, Мильтиад непроизвольно раскрыл гребень и тряхнул хвостом от страха. Барки давно не видели богов так близко. Оставляя на мостовой языки пламени, там куда ступали его тяжелые лапы, к дворцу приближалось Разрушение. Было оно в облике, отражающем восприятие смотрящих на него барок, в теле шипастого ящера с ярко-красной шкурой, когти его были как мечи, вместо морды оскалившийся драконий череп, сияние исходило из его глаз и острые клыки блестели от свежей крови, а в руках сжимало оно пылающую косу. Взгляд его был устремлен прямо на терассу и пригвоздил испуганных барок к полу, как взгляд змеи заставляет кролика замереть. По городу разнеслось оглушительное рычание, в котором сплелись рев лесного пожара и океанского шторма.
- Приветствую вас, морские ящеры. Немилостив к вам Иласк и жесток, претерпели вы нашествие южного червия, и теперь орда безумца Муада терзает вас. Нет бога что поможет вам и защитит вас от него, но я, Триединство, устало смотреть как гибнет ваш славный народ, - божество на миг предстало перед публикой во всех своих ликах разом, а затем уменьшившись взошло на терассу. - Фиолетовый демон с востока, что зовет себя моим верным последователем, сбился с пути, и угодно мне, чтобы вы уничтожили его войско. Дам я вам оружие, но не простое. Тот кто его носит, сможет завладеть волей червей, которых Муад оседлал, и орду разгромить их же главной силой.
Бог отставил косу и протянул Мильтиаду посох из каменного дерева, с алым глазом в надвершии.
Выдаю главнокомандующему армией Свободных Барок артефакт, позволяющий майндконтролить аночервие. Посох Гневного Ока. Управляет червями по принципу духовидческого майндконтрола, то есть не заставляет их что-то делать против их собственной воли, а изменяет саму волю червей. Действует на большом растоянии, позволяя охватить почти все поле зрения оператора, так что накроет и поле боя. Сделан посох из запиленного Гемом каменного дерева, в надвершии хитро зачарованный милитиевый конденсатор в виде горящего красного глаза в черной рамочке, теплый на ощупь. 3 маны стоит.
Два дуалистических понятия, материя и идея, находятся в корне всего сущего. Там, где эти сущности сплетаются в безумном танце, образуется первобытное пространство-время, называемое мирами. Нестабильные системы постоянно находятся в водовороте хаоса, бесконечного разрушения. Стабильные системы, порождаемые Волей Порядка, поддерживают определённое постоянство, самовоспроизводятся. Системы эти порождают особую форму волевых сущностей, способных управлять потоками Эмпирея и воздействовать на материю. Круговорот материального и не материального планетарного масштаба способен порождать другую форму волевых существ – разумные формы жизни.
Они существенно слабее и в гораздо меньшей степени способны воздействовать на реальность, и потому вынуждены считаться с волей тех, кого они, заблуждаясь, именуют богами…
Идеи, лежащие в основе сущности «богов», их концепции и аспекты, различаются так же, как различаются во всей своей невообразимой сложности и, одновременно, простоте кристаллические структуры снежинок, падающих с неба в зимнюю пору.
Некоторые из них существуют лишь ради того, что бы наслаждаться агонией меньших сущностей, другие, играют роль незримых наблюдателей, собирая самые выдающиеся части мироздания в свои коллекции.
Идей лежавшей в основе концепции почившего «божества», ныне известного как Деллинг, был альтруизм. Желание мира в мире, если выражаться понятнее. Ради цели своей он ритуально принес себя в жертву и даровал частички себя Каменным Стражам, что ныне безмолвно медитируют в Ангельских Горах (а часть стала инкубаторами для мерзостных пустотных големов), а Сердце Своей погреб под центром Хэллиг’Стеда, дабы направлять своих приемных детей на пути построения Мира на Терре.
Но Покровитель Каменных Стражей переоценил свои силы. Разорвав свое астральное тело и похоронив свое Сердце, тот перестал существовать.
Все это случилось во время Долгого Сна Последнего Хранителя, Муноками, Лунного Волка и теперь, не желая что бы труды того, кто мог бы стать его союзником в Войне против Хаоса, пропали зря, тот решил что пришло То Самое Время.
———————————————————————————————————————————
На завоеванные Муадовской Ордой земли не спеша наступала ночь. Солнечный диск скрывался за горизонтом и на небе зажигались первые звезды. Самой первой виднеющейся звездой является Звезда Люцифера, что загорается на том же месте, где по утрам встает Солнце. Вторым, как замечено, всегда появляется Глаз Магона, что по поверьям религиозных барок-рафиан наблюдает за несущими свое наказание изгнанниками. В теплые летние дни и только в эти дни, третьим, что увидят смертные звездоглазеи будет Туманность Кашалота, что по поверьям крайлаков пожирает далекие миры. Созвездие Лики Тринити, окольцовывающие небосвод, появляется лишь в определенные дни, которые можно предсказать, наблюдая за движением звезд. Виднеющаяся лишь на границе с Южном Полушарии, Мертвая Звезда всегда указывает на Южный Полис, на центр Некриды, где, по словам тех безумцев, что возвращались оттуда, парит Серый Шар. Безумная Звезда - что, по слухам, нашептывает в головы тех, кто наблюдает за ней, конвертированное безумие, появляется лишь единожды в году.
И, по стечению обстоятельств, все эти звезды, как множество других, были видны сейчас, ибо ночь была безлунной, а в Желтой степи, где остановился караван, не было никого другого на многие километры вокруг. Везущие из Ангельских гор ценные товары, выторгованные на рабов-барок, они возвращались домой.
Многие демоны уже спали беспробудным сном, оставив лишь часовых, что сейчас сидели у костра и перебрасывались ничего не значащими фразами, что бы не заснуть и скоротать темную ночь.
- Вон то созвездие называется Сочной Пиздой, - один из демонов указал пальцем куда-то на юго-запад, - говорят, что само Триединство поместило её на небо, чтоб направить Муада на его пути.
- А почему Пизда-то? - спросили его.
- Да потому что похотливые демоны только из-за пизды и подняли свою жопу и ушли из степей!
В центре спящего каравана разразился громкий смех. Часовые оценили шутку шамана.
- Эй, звездоглазей, а вон там, - указала куда-то на север юная демоница, - вон там, что это за звезда? Её не было видно до этого.
Шаман направил свой взор в указанную сторону и увидел как на пустом до этого месте, загоралась новая точка.
Но прежде чем часовые начали бы перекрикивать друг-друга, выдумывая имена для новоявленного небесного тела, они заметили, что это была не обычная звезда. Обычные подобны точкам на полотне и не превращаются в светящиеся желтым светом разрезы вертикальных линий.
Если бы все смертные обладали третим глазом тхаыга, то они бы увидели как разорвав когтями Грань, разделяющую Мир Смертных и Царство Идей, Лунный Волк просунул свою голову в открывшийся разлом и съел часть ту часть мира, где покоилось Сердце Деллинга, вместе со стоявшим над ним городом-храмом Каменных Стражей.
Выпрыгнув полностью из Имматериума, Лунный Волк явился себя миру. В два сияющих лунным светом прыжка он преодолел расстояние, разделявшее Ангельские горы и остров Шиму.
Зависнув над Кокоро, столицей Кайсо, он изрыгнул из себя полупереваренный астральными потоками остатки Сердца Деллинга и Хэлигстедда и те упали прямо на Сердце Шимы, Кокоро.
- Два Сердца, ныне одно. - молвил он.
Под воздействием Воли Хранителя, Огромное Древо поднялось над воздухом и застыло на высоте самых высоких храмов-деревьев. Сердце мертвого бога оплели корни фиолетового дерева, а остатки города-храма Каменных Стражей образовали подобие каменной скорлупы вокруг него.
Основание Первого Храма было готово.
- Есть Три благих Пути, должно быть Три благих Врат.
Воля Несущего Порядок стала Истиной.
От скорлупы, окружившей Сердца, отделились три куска и образовали круг вокруг них по Воле Хранителя. Из камней города-храма появились мосты, соединяющие Врата и Сердца, а сами Врата опустились на землю, у берегов Кристального озера.
- Белому Пути, Белые Врата; Красному Пути, Красные Врата; Желтому Пути, Желтые Врата; Черному Пути, нет Врат.
Тело Первого Храма было готово, осталось Сердце.
- Сердце Мертвого Бога ныне послужит живым смертным на Идущим по Путям.
Сердце Первого Храма было готово. Первый Храм был готов.
Закончив, Муноками, Лунный Волк, Последний Хранитель, Несущий Порядок, Отчим Хитобито, заговорил со своими слугами из числа эльфов, что могли наблюдать за тем, как он создает Первый Храм.
Они существенно слабее и в гораздо меньшей степени способны воздействовать на реальность, и потому вынуждены считаться с волей тех, кого они, заблуждаясь, именуют богами…
Идеи, лежащие в основе сущности «богов», их концепции и аспекты, различаются так же, как различаются во всей своей невообразимой сложности и, одновременно, простоте кристаллические структуры снежинок, падающих с неба в зимнюю пору.
Некоторые из них существуют лишь ради того, что бы наслаждаться агонией меньших сущностей, другие, играют роль незримых наблюдателей, собирая самые выдающиеся части мироздания в свои коллекции.
Идей лежавшей в основе концепции почившего «божества», ныне известного как Деллинг, был альтруизм. Желание мира в мире, если выражаться понятнее. Ради цели своей он ритуально принес себя в жертву и даровал частички себя Каменным Стражам, что ныне безмолвно медитируют в Ангельских Горах (а часть стала инкубаторами для мерзостных пустотных големов), а Сердце Своей погреб под центром Хэллиг’Стеда, дабы направлять своих приемных детей на пути построения Мира на Терре.
Но Покровитель Каменных Стражей переоценил свои силы. Разорвав свое астральное тело и похоронив свое Сердце, тот перестал существовать.
Все это случилось во время Долгого Сна Последнего Хранителя, Муноками, Лунного Волка и теперь, не желая что бы труды того, кто мог бы стать его союзником в Войне против Хаоса, пропали зря, тот решил что пришло То Самое Время.
———————————————————————————————————————————
На завоеванные Муадовской Ордой земли не спеша наступала ночь. Солнечный диск скрывался за горизонтом и на небе зажигались первые звезды. Самой первой виднеющейся звездой является Звезда Люцифера, что загорается на том же месте, где по утрам встает Солнце. Вторым, как замечено, всегда появляется Глаз Магона, что по поверьям религиозных барок-рафиан наблюдает за несущими свое наказание изгнанниками. В теплые летние дни и только в эти дни, третьим, что увидят смертные звездоглазеи будет Туманность Кашалота, что по поверьям крайлаков пожирает далекие миры. Созвездие Лики Тринити, окольцовывающие небосвод, появляется лишь в определенные дни, которые можно предсказать, наблюдая за движением звезд. Виднеющаяся лишь на границе с Южном Полушарии, Мертвая Звезда всегда указывает на Южный Полис, на центр Некриды, где, по словам тех безумцев, что возвращались оттуда, парит Серый Шар. Безумная Звезда - что, по слухам, нашептывает в головы тех, кто наблюдает за ней, конвертированное безумие, появляется лишь единожды в году.
И, по стечению обстоятельств, все эти звезды, как множество других, были видны сейчас, ибо ночь была безлунной, а в Желтой степи, где остановился караван, не было никого другого на многие километры вокруг. Везущие из Ангельских гор ценные товары, выторгованные на рабов-барок, они возвращались домой.
Многие демоны уже спали беспробудным сном, оставив лишь часовых, что сейчас сидели у костра и перебрасывались ничего не значащими фразами, что бы не заснуть и скоротать темную ночь.
- Вон то созвездие называется Сочной Пиздой, - один из демонов указал пальцем куда-то на юго-запад, - говорят, что само Триединство поместило её на небо, чтоб направить Муада на его пути.
- А почему Пизда-то? - спросили его.
- Да потому что похотливые демоны только из-за пизды и подняли свою жопу и ушли из степей!
В центре спящего каравана разразился громкий смех. Часовые оценили шутку шамана.
- Эй, звездоглазей, а вон там, - указала куда-то на север юная демоница, - вон там, что это за звезда? Её не было видно до этого.
Шаман направил свой взор в указанную сторону и увидел как на пустом до этого месте, загоралась новая точка.
Но прежде чем часовые начали бы перекрикивать друг-друга, выдумывая имена для новоявленного небесного тела, они заметили, что это была не обычная звезда. Обычные подобны точкам на полотне и не превращаются в светящиеся желтым светом разрезы вертикальных линий.
Если бы все смертные обладали третим глазом тхаыга, то они бы увидели как разорвав когтями Грань, разделяющую Мир Смертных и Царство Идей, Лунный Волк просунул свою голову в открывшийся разлом и съел часть ту часть мира, где покоилось Сердце Деллинга, вместе со стоявшим над ним городом-храмом Каменных Стражей.
Выпрыгнув полностью из Имматериума, Лунный Волк явился себя миру. В два сияющих лунным светом прыжка он преодолел расстояние, разделявшее Ангельские горы и остров Шиму.
Зависнув над Кокоро, столицей Кайсо, он изрыгнул из себя полупереваренный астральными потоками остатки Сердца Деллинга и Хэлигстедда и те упали прямо на Сердце Шимы, Кокоро.
- Два Сердца, ныне одно. - молвил он.
Под воздействием Воли Хранителя, Огромное Древо поднялось над воздухом и застыло на высоте самых высоких храмов-деревьев. Сердце мертвого бога оплели корни фиолетового дерева, а остатки города-храма Каменных Стражей образовали подобие каменной скорлупы вокруг него.
Основание Первого Храма было готово.
- Есть Три благих Пути, должно быть Три благих Врат.
Воля Несущего Порядок стала Истиной.
От скорлупы, окружившей Сердца, отделились три куска и образовали круг вокруг них по Воле Хранителя. Из камней города-храма появились мосты, соединяющие Врата и Сердца, а сами Врата опустились на землю, у берегов Кристального озера.
- Белому Пути, Белые Врата; Красному Пути, Красные Врата; Желтому Пути, Желтые Врата; Черному Пути, нет Врат.
Тело Первого Храма было готово, осталось Сердце.
- Сердце Мертвого Бога ныне послужит живым смертным на Идущим по Путям.
Сердце Первого Храма было готово. Первый Храм был готов.
Закончив, Муноками, Лунный Волк, Последний Хранитель, Несущий Порядок, Отчим Хитобито, заговорил со своими слугами из числа эльфов, что могли наблюдать за тем, как он создает Первый Храм.
- Хито, верные слуги Порядка, то, что нависает над вами, есть Первый Храм. Его сердце - это Сердце Мертвого Бога. Оно берет энергию из Царства Идей и передает её Залам Предков, а оттуда тем, кто носит камни душ. Оно усилит ваш магический потенциал, но не сделает вас магами поголовно. Ибо с великой силой приходит соразмерная ответственность и не всем уготована такая судьба.
- Те же, чьи души связаны прочнее с Имматериумом, станут сильне. Говорю я вам, образовывайте ковены, куда войдут ваши ближайшие друзья. И станете вы еще сильнее.
- Дабы не было не справедливости, образованной из-за неравенства сил, отберу я пятерых самый достойных из достойнейших, что будут надзирать над вами. И образую я Совет Луны из них. И будут они посредниками Сердцем Мертвого Бога и Залами Предком, и будут они сильнейшими из вас, и будет на них лежать огромная ответственность за вас. И буду Я с ними говорить на прямую, что бы передавали они Волю Мою вам.
- Первый Советник, Лунный Советник, будет надзирать за самим Советом Луны; Второй Советник, Белый Советник, будет надзирать за идущими по Белому Пути; Третий Советник, Красный Советник, будет надзирать за теми, кто идет по Красному Пути; Четвертый Советник, Желтый Советник, будет надзирать за теми, кто идет по Желтому Пути; Пятый Советник, Черный Советник, будет надзирать за теми, кто идет по Черному Пути.
- Так надлежит вам быть, так надлежит вам служить.
Закончив говорить, Лунный Волк взвыл и исчез из материального мира, оставив шокированных личным присутствием Отчима Шикохеддо выполнять Его Волю.
———————————————————————————————————————————
За 7 (5+2) праны выдираю с корнем Хэллигстед и лежащее под ним Сердце Деллинга из земли и транспортирую по воздуху в Кокоро, где посредством декоративного вмешательства комбинирую обе мегаструктуры в новую. После чего создаю из Сердца Мертвого Бога Астральный Насос, который безопастно качает ману напрямую из астрала и передает её по слегка модифицированной соулгемной сети в Залы Предков (что на Тамаси).
Посредниками такого перевода становятся камни душ назначаемых за заслуги перед Истинным Словом Шикохеддо (проще говоря, провидением) с магическим талантом. Носители образуют Совет Луны, состоящий из пяти эльфов, который будет стоять над теми, кто образует ковены и судить их решения (то бишь управлять ими)
Лунный Советник стоит выше всех остальных советников по иерархии и является тем, кто судит сам Совет. Белый советник отвечает за действия шико, Красный и Желтый, соответственно за хогу и ода. Черный Советник не отвечает ни за кого из тех, кто идет по Путям, но в его зону ответственности входят маги-ями и маги других народов.
В связи с тем, что Залы Предков теперь снабжаются чистой магией напрямую из астрала, а они, как и камни душ являются частью одной сети, то магию, получаемая из Астрала, передается на каждый активный(носимый) соулгем. Но это не делает носителя магом, если он не родился с магическим талантом. Тем не менее, данная модификация позволяет тем, кто родился с этим самым талантом, создавать связывающие магические сети между ним и определенным количеством обычных хито (батареек)
Это позволяет усиливать магические способности и мощь всех магов хито, но не их число. Если хито-маг и хито-батарейка находятся в доверительно-близких отношениях, то количество маны, передаваемой по сети, возрастает.
Пик1 - то, как ныне выглядит Первый Храм Кокоро
Пик2 - Внутренний Зал (внутри больше чем снаружи!)
Пал Ганнибал Ортид, Риф Таннит, Призрачный Трезубец, пал. Умер он на поле боя и осталась от него лишь пустая оболочка, мертвая внутри. Что случилось с ним после битвы за Тир знают лишь боги. Кто-то говорит, что сбежал он трусливо, прячась за стройными рядами барок; кто-то что погиб он прямо тогда. Неважно все это, важно лишь то, что в глазах Муноками, Лунного Волка, он был мертв.
Тяжелый вздох раздался в кристаллической колыбели Тамаси.
- Тратой сил пустой оказался он.
Но Вселенная не была упорядочена за один день и Последний Хранитель решился попробовать направить барок на Путь Истинный еще раз. В конце концов, что есть Воля Хранителя, как не манифестация Порядка?
———————————————————————————————————————————
Акра
Луна была красной и злой от пролитой во время битвы с Солнцем крови. В красные ночи барки, верующие в знамения и чтение звезд, стараются не показываться на улице, чтобы не вызвать гнев Луны. На такую луну нельзя показывать пальцем или говорить о ней, это приводит к смерти того дурака, что решился на подобный поступок. В такие ночи даже самые скептические чешуйчатые предпочитают лишний раз не выходить из дома, ибо замечено, что количество совершенных убийц и появившихся безумцев увеличивается.
Но это лишь суеверия покинутых своей богиней барок и нет никого, кто мог бы успокоить их страхи и показать, что они под защитой от нечистых сил. Отсюда и растут страхи перед Красными Ночами.
Впрочем, кое-что сверхъестественное, все же, случилось этой ночью.
В момент, когда луна достигла зенита, как-будто бы отовсюду раздался полный Силы волчий вой и из нависшей над городом луны ударил луч белого, с красными прожилками, света. Луч, прямой линией, ударил в белокаменную гавань города, и вода в ней вскипела. Поднялись клубы пара, скрывшие то, что происходило в глубине.
Разбуженные громогласным и потусторонним воем, многочисленные жители полиса внутренне сжались, приготовившись к худшему - неожиданному нападению некридской армады с неизвестным доселе орудием. Каждый из акрианцев знал свое дело и место на случай вторжения, ибо как учил Ганнибал, павший в бою: «постоянная бдительность и готовность к сражению спасут вас в самый неожиданный момент».
Следуя заветом вдохновителя железных барок, акрианцы взялись за оружие. Каждый барка в городе, способный держать оружие в теории был мобилизован и приставлен к своему участку. Лишь немощные старики, совсем еще крохи да кладки яиц поспешно уводили в центр города, в Крепость Копий, названую так из-за богатого содержания её оружейных.
Вскоре после того как город поднялся по тревоге, первые отряды ополчения уже прибывали к гавани, с целью задержать предполагаемого врага, до подхода основных сил сопротивления.
Но вместо ожидаемого врага, акрианцы увидели Её. Нависавшую над городом небесной красоты эльфийку с волчьими чертами, облаченную не в ткани, но в клубящиеся пары воды. Когда взгляд её хищных глаз коснулся прибывших, Она заговорила с ними, недостойными:
- Жители Акры! Железной Чешуи народ! Я, Муноками, Лунная Волчица, Последняя Хранительница, Несущая Порядок, Мачеха Хитобито! И пришла красной от пролитой крови чешуйчатых ночью этой Я, когда Кровавый Глаз, Несущий Порядок Мечом Глаз поднялся в зенит и осенил своим взором Акру - град Железный, дабы вам Свои слова донести и сказать устами формы этой: потенциал великий вижу в вас Я! Некогда как Ортид Ганнибал, Дважды Избранный, правитель железный полиса сего, внимание Мое достойным Хогу действиями своими привлек, так ныне и вы, стоящие передо мною, удостоены будете присутствием Моим.
- И молвлю сей час вам Я, о носящие Чешую из Железа, воспряньте! Ибо готовлю Дары Я вашему дому из белого камня, окруженного врагами, защититься дабы вы смогли и с-крупицей-Порядка-Хаос уничтожить!
- Дам вам Я Молот из Костей Земли и Щит из Воли Прошлого, что зваться Сокрушитель и Охранитель будут. Сокрушитель силе свой равен кулакам Тай-Танов, что Терру сделали такой, какой мы видим сейчас её. Охранитель носителя своего от вреда любого спасет и вернет его тому кто хотел ему нанести, подобно сияющей Воле Тай-Танов, что не позволяет Хаосу навредить им лично.
- Но поднять и использовать Сокрушитель и Охранитель сможет лишь тот из носящих Железную Чешуи, что будет чист помыслами и нравами своими, что будет подобен истинному Хогу, как слуги мои на Западе, что по Красному Пути идут.
- Используйте их мудро и не забывайте ту, что пришла в час нужды.
Красно-белый луч погас, вода успокоилась, а луна окрасилась в белый цвет. На помосте у гавани лежал наконечником вниз молот из камня, к которому был прислонен щит из черной материи.
За две маны дарую городу Акре следующие артефакты:
Щит «Охранитель»
Неразрушимый щит, способный отражать все удары и заклинания обратно в того кто их нанес.
Молот «Разрушитель»
Огромный молот, который при ударе в живого противника наносит урон взрывной волной, а при ударе об землю провоцирует землетрясение, способное обрушить стены крепости.
Никто, кроме тех, кто мог был следовать по Красному Пути не может использовать их. Как только артефакты чувствуют, что их хотят использовать против их предназначения (сражение с хаосом и защитой мирных жителей) они отказывают служить своему носителю, пока кто-то другой, достойный, не заявит свои права на них.
Тяжелый вздох раздался в кристаллической колыбели Тамаси.
- Тратой сил пустой оказался он.
Но Вселенная не была упорядочена за один день и Последний Хранитель решился попробовать направить барок на Путь Истинный еще раз. В конце концов, что есть Воля Хранителя, как не манифестация Порядка?
———————————————————————————————————————————
Акра
Луна была красной и злой от пролитой во время битвы с Солнцем крови. В красные ночи барки, верующие в знамения и чтение звезд, стараются не показываться на улице, чтобы не вызвать гнев Луны. На такую луну нельзя показывать пальцем или говорить о ней, это приводит к смерти того дурака, что решился на подобный поступок. В такие ночи даже самые скептические чешуйчатые предпочитают лишний раз не выходить из дома, ибо замечено, что количество совершенных убийц и появившихся безумцев увеличивается.
Но это лишь суеверия покинутых своей богиней барок и нет никого, кто мог бы успокоить их страхи и показать, что они под защитой от нечистых сил. Отсюда и растут страхи перед Красными Ночами.
Впрочем, кое-что сверхъестественное, все же, случилось этой ночью.
В момент, когда луна достигла зенита, как-будто бы отовсюду раздался полный Силы волчий вой и из нависшей над городом луны ударил луч белого, с красными прожилками, света. Луч, прямой линией, ударил в белокаменную гавань города, и вода в ней вскипела. Поднялись клубы пара, скрывшие то, что происходило в глубине.
Разбуженные громогласным и потусторонним воем, многочисленные жители полиса внутренне сжались, приготовившись к худшему - неожиданному нападению некридской армады с неизвестным доселе орудием. Каждый из акрианцев знал свое дело и место на случай вторжения, ибо как учил Ганнибал, павший в бою: «постоянная бдительность и готовность к сражению спасут вас в самый неожиданный момент».
Следуя заветом вдохновителя железных барок, акрианцы взялись за оружие. Каждый барка в городе, способный держать оружие в теории был мобилизован и приставлен к своему участку. Лишь немощные старики, совсем еще крохи да кладки яиц поспешно уводили в центр города, в Крепость Копий, названую так из-за богатого содержания её оружейных.
Вскоре после того как город поднялся по тревоге, первые отряды ополчения уже прибывали к гавани, с целью задержать предполагаемого врага, до подхода основных сил сопротивления.
Но вместо ожидаемого врага, акрианцы увидели Её. Нависавшую над городом небесной красоты эльфийку с волчьими чертами, облаченную не в ткани, но в клубящиеся пары воды. Когда взгляд её хищных глаз коснулся прибывших, Она заговорила с ними, недостойными:
- Жители Акры! Железной Чешуи народ! Я, Муноками, Лунная Волчица, Последняя Хранительница, Несущая Порядок, Мачеха Хитобито! И пришла красной от пролитой крови чешуйчатых ночью этой Я, когда Кровавый Глаз, Несущий Порядок Мечом Глаз поднялся в зенит и осенил своим взором Акру - град Железный, дабы вам Свои слова донести и сказать устами формы этой: потенциал великий вижу в вас Я! Некогда как Ортид Ганнибал, Дважды Избранный, правитель железный полиса сего, внимание Мое достойным Хогу действиями своими привлек, так ныне и вы, стоящие передо мною, удостоены будете присутствием Моим.
- И молвлю сей час вам Я, о носящие Чешую из Железа, воспряньте! Ибо готовлю Дары Я вашему дому из белого камня, окруженного врагами, защититься дабы вы смогли и с-крупицей-Порядка-Хаос уничтожить!
- Дам вам Я Молот из Костей Земли и Щит из Воли Прошлого, что зваться Сокрушитель и Охранитель будут. Сокрушитель силе свой равен кулакам Тай-Танов, что Терру сделали такой, какой мы видим сейчас её. Охранитель носителя своего от вреда любого спасет и вернет его тому кто хотел ему нанести, подобно сияющей Воле Тай-Танов, что не позволяет Хаосу навредить им лично.
- Но поднять и использовать Сокрушитель и Охранитель сможет лишь тот из носящих Железную Чешуи, что будет чист помыслами и нравами своими, что будет подобен истинному Хогу, как слуги мои на Западе, что по Красному Пути идут.
- Используйте их мудро и не забывайте ту, что пришла в час нужды.
Красно-белый луч погас, вода успокоилась, а луна окрасилась в белый цвет. На помосте у гавани лежал наконечником вниз молот из камня, к которому был прислонен щит из черной материи.
За две маны дарую городу Акре следующие артефакты:
Щит «Охранитель»
Неразрушимый щит, способный отражать все удары и заклинания обратно в того кто их нанес.
Молот «Разрушитель»
Огромный молот, который при ударе в живого противника наносит урон взрывной волной, а при ударе об землю провоцирует землетрясение, способное обрушить стены крепости.
Никто, кроме тех, кто мог был следовать по Красному Пути не может использовать их. Как только артефакты чувствуют, что их хотят использовать против их предназначения (сражение с хаосом и защитой мирных жителей) они отказывают служить своему носителю, пока кто-то другой, достойный, не заявит свои права на них.
И в последний раз, наверное, выпрыгнула белая молния из кроны парящего в высоте Кокоро, приземлилась она там же, где и всегда до этого.
Молвил громогласный Белый Волк свою последнюю речь пред собравшимися хитобито:
- Отец мой, Муноками, Лунный Волк, Последний Хранитель, не нуждается больше во мне, как в посреднике между Волей Своею и Слугами Своими, будет он вещать напрямую отныне Совету Луны.
- Я же здесь в последний раз и в последний раз передаю вам Истину устами своими.
- Задайтесь вопросом:
- Что есть Знание? Знание есть сила.
- Что такое Сила? Сила это инструмент.
- Инструмент привнесения Порядка.
- Знание — Благо и не может быть враждебно Истине, ибо все что не нарушает Три Вида Законов, есть Порядок.
- Величайший враг Знания — не заблуждение, а косность. Одно заблуждение борется с другим, каждое разрушает своего противника, и из борьбы рождается Истина. Знание без Истины — ничего не значит.
- Но, важно не количество Знаний, а качество их. Можно знать очень многое, не зная самого нужного.
- Три пути ведут к Знанию: путь воспоминания забытого — это путь самый благородный, путь подражания — это путь самый легкий и путь опыта — это путь самый горький.
- Если кто-то знает, что он знает — послушай его.
- Если кто-то знает, что он не знает — научи его.
- Если кто-то не знает, что он знает — покажи ему.
- Если кто-то не знает, что он не знает — просвети его.
- Чистый разум глупца подобен подобен крепости, врата которой распахнуты, а стражи погрязли в беспутстве или плодородной почве, если не засеять которую семенами Истины, то пустят корни коварные сорные травы Хаоса.
- Поэтому говорю Я вам, Белый Волк, Сын Лунного Волка, ищите Знания и преумножайте их. Создайте Ковен Искателей Истины и отправьте его собирать Знания по всему миру. Цена Знания высока, но Знание есть Благо.
- Не был доволен вашими вялыми попытками преумножить знания, Муноками, так попытайтесь еще раз!
Закончил молвить Белый Волк и удалился. Покинул Кокоро он, сказав на последок:
- Выполнил я свое предназначение, теперь же другая задача у меня.
Белый Волк углубился в леса Шимы и, направляемый провидением, вышел к поляне, где прятались они. Майя и Али, Клык и Дева народа Лис. Приветствовал их Белый Волк и завел с ними речь:
- Приветствую вас, Матери народа Лис, я Белый Волк, Сын Лунного Волка, Последнего Хранителя, Муноками.
- Привел меня к вам Отец Мой, привел и велел говорить с вами.
- Предложение к вам есть у него - Примите Истинное Слово, встаньте в ряды тех, кто борется с Хаосом и привносит Благо и Порядок в этот мир.
Два бесплатных действия аватра. 1 - инициирую создание Ковена Искателей Истины, организцаии ищущей знания по всей Терре и свозящих их в Кокоро. 2 - Контакт с Лисами и предложение принять Истинное Слово
Молвил громогласный Белый Волк свою последнюю речь пред собравшимися хитобито:
- Отец мой, Муноками, Лунный Волк, Последний Хранитель, не нуждается больше во мне, как в посреднике между Волей Своею и Слугами Своими, будет он вещать напрямую отныне Совету Луны.
- Я же здесь в последний раз и в последний раз передаю вам Истину устами своими.
- Задайтесь вопросом:
- Что есть Знание? Знание есть сила.
- Что такое Сила? Сила это инструмент.
- Инструмент привнесения Порядка.
- Знание — Благо и не может быть враждебно Истине, ибо все что не нарушает Три Вида Законов, есть Порядок.
- Величайший враг Знания — не заблуждение, а косность. Одно заблуждение борется с другим, каждое разрушает своего противника, и из борьбы рождается Истина. Знание без Истины — ничего не значит.
- Но, важно не количество Знаний, а качество их. Можно знать очень многое, не зная самого нужного.
- Три пути ведут к Знанию: путь воспоминания забытого — это путь самый благородный, путь подражания — это путь самый легкий и путь опыта — это путь самый горький.
- Если кто-то знает, что он знает — послушай его.
- Если кто-то знает, что он не знает — научи его.
- Если кто-то не знает, что он знает — покажи ему.
- Если кто-то не знает, что он не знает — просвети его.
- Чистый разум глупца подобен подобен крепости, врата которой распахнуты, а стражи погрязли в беспутстве или плодородной почве, если не засеять которую семенами Истины, то пустят корни коварные сорные травы Хаоса.
- Поэтому говорю Я вам, Белый Волк, Сын Лунного Волка, ищите Знания и преумножайте их. Создайте Ковен Искателей Истины и отправьте его собирать Знания по всему миру. Цена Знания высока, но Знание есть Благо.
- Не был доволен вашими вялыми попытками преумножить знания, Муноками, так попытайтесь еще раз!
Закончил молвить Белый Волк и удалился. Покинул Кокоро он, сказав на последок:
- Выполнил я свое предназначение, теперь же другая задача у меня.
Белый Волк углубился в леса Шимы и, направляемый провидением, вышел к поляне, где прятались они. Майя и Али, Клык и Дева народа Лис. Приветствовал их Белый Волк и завел с ними речь:
- Приветствую вас, Матери народа Лис, я Белый Волк, Сын Лунного Волка, Последнего Хранителя, Муноками.
- Привел меня к вам Отец Мой, привел и велел говорить с вами.
- Предложение к вам есть у него - Примите Истинное Слово, встаньте в ряды тех, кто борется с Хаосом и привносит Благо и Порядок в этот мир.
Два бесплатных действия аватра. 1 - инициирую создание Ковена Искателей Истины, организцаии ищущей знания по всей Терре и свозящих их в Кокоро. 2 - Контакт с Лисами и предложение принять Истинное Слово
- Ну не получается у меня, и всё! - Скарамуш злобно пыхнула на заслонившие лицо растрёпанные волосы.
- Ты недостаточно сосредоточена, старайся больше - констатировала спокойная, как и всегда, Тарталья.
- Да стараюсь я, блядь! - обиженно огрызнулась воительница. Всё на опушке вокруг ученицы и учительницы уже покрылась слоем чёрного пепла, дотлевающего фиолетовым пламенем порчи. Всё, кроме самой мишени. - “Сосредоточься, сосредоточься!” Посоветовала бы лучше чего-нибудь дельного!
Тарталья тихо вздохнула.
- Я всё тебе объясняла уже двадцать шесть раз. Успокой свои мысли, сконцентрируйся на задаче…
- ..и представь образ-хуёбраз огненного шара! Всё я знаю! Это не работает!.. Ну как?.. Надо как-то ещё по-другому придумать… - растерянно пробубнила девушка.
-Так, слушай сюда, - неожиданно резко начала Тарталья, - я тебе уже двадцать шесть раз объясняла от начала и до конца весь процесс запуска дальнелетящего анопламени, двадцать шесть! - преподавательница чуть было не перешла на крик, - Ты - самая бестолковая ученица, которая только у меня была, и ты за всё это время не приложила ни толики стараний; с того момента, как мы начали, за две недели!, ты не продвинулась ни на шаг. Я не хочу больше слышать ни слова этого нытья. Прекращай стонать и начинай стараться в десять раз больше, если ты, бестолковый нытик, хочешь хоть чего-нибудь научиться, ты поняла меня?
Наполовину звуковые, наполовину эфирные слова Тартальи прозвенели в прохладном лесном воздухе, словно ледяные незер-лезвия.
Скарамуш на этот раз не ответила ничего, а молча бросилась в чащу. К счастью для неё, Тарталье было слишком всё равно, чтобы её догонять. Умчавшись за несколько полянок от места тренировок, Скарамуш, уже захлёбываясь от слёз, упала около одного из пурпурных деревьев, свернулась в комочек и зарыдала.
Во время осады Гробницы грозная дева чувствовала себя совершенно бессильной против крылатых экзорцистов, грозивших ей распылением одним лишь удачным попаданием. Но, обратившись за помощью к Тарталье, она почувствовала ещё большее бессилие и фрустрацию. Сколько бы она не старалась следовать указаниям искуснейшей из Масок, ей еле удавалось сформировать шар анопламени (Тарталья, всё же, несправедлива, хотя бы это Скарамуш худо-бедно удаётся), не говоря уже о том, чтоб запустить его в цель. Ковьело же, наблюдая за всем этим, не захотел так же унижаться перед сестрой и попытался освоить чародейство самостоятельно. Но безуспешно.
Пульчинелла, не самый прилежный ученик, когда дело доходит до постижения наук, проявил себя как усердный троечник, и, спустя много потраченных трутней, всё же смог добиться худобедной стабильности создаваемых им мутаций. У пациента всё ещё может появиться несколько больше новых конечностей, нежели планировалось, но, по крайней мере, его прыщ на плече не вырастет в брата-близнеца-оленя. С должной толикой везения.
Тарталья, тем временем, продолжила покорять новые высоты чародейского мастерства. Расшифровав технологию аногробов в терминах чародейства, мастерице удалось воссоздать её в меньших масштабах, изготовив небольшие кристаллы обтания, наподобие недавно появившихся у ангелов войд-ловушек, способных запирать в себе души отдельно от тела. Более того, объединив несколько десятков таких кристаллов, Тарталья изготовила портативный и мощный реактор, вырабатывающий не жиденькую энергию эмоций, но насыщенную магическую эссенцию.
Плоды учения пожинали и множество миражей-лордов. Усердное подслушивание секретов смертных магов в сочетании с коллаборацией с орденскими магами-ренегатами позволили астральным волшебникам исчерпывающе постичь секреты витаморфинга и чародейской грамматики.
Люцифер не предназначал экзорцизм к использованию против живых смертных душ. Но душа есть душа и соткана из того же эфира, а мясное тело - отнюдь не неприступная крепость, для тех, кто владеет осадной наукой. Портативные филактерии стали большим хитом в среде миражей, и каждый мираж-лорд считал своим долгом обзавестись своим манареактором (стоит отметить, что одно существенное неудобство у этих вещей всё же есть: их нельзя взять с собою в астрал). Но Сарваран не занимается благотворительностью (эта фраза, часто повторяемая масками и их прислужниками, даже стала пословицей), и за всё надо платить. И лорды принялись за охоту. И стали отлавливать души ещё усердней, чем Хито истребляли пушное зверьё после начала торговли с барками. Если раньше нападение миража на живого смертного выглядело, как изнуряющая лихорадка - слабые чахли буквально за день, сильные же могли провести недели в борьбе и превозмочь напасть, - то теперь астральные маги просто вырывают душу с корнем, и смертный гибнет всего за несколько секунд страшной агонии.
И ужаснулись смертные, ибо невидим был враг и крайне смертоносен. И чем больше душ добывали ловцы, тем больше падала их цена, и тем больше им приходилось их вылавливать. Наиболее лютые из лордов занялись охотой даже не ради добычи, но ради наслаждения, и в непрекращающейся череде убийств буквально опустошали целые деревни и города. К счастью для смертных, однако, и на таких врагов есть на свете управа, да и числом они совсем не многочисленны. Миражи научились охотиться на смертных, но и смертные не разучились охотиться на миражей. В эти времена невидимого мора экзорцисты у народов Терры стали более почитаемы, нежели любые государи и святые. Крайне малое число ангелов покидает Срединные горы, поэтому роль спасителей смертных душ пришлось взять на себя путешественникам Тха-Ырг, от которых, вскоре, знание духоборчества распространилось и среди всех прочих народов. Астральных хищников насчитывалось относительно совсем немного, но магов на свете тоже не великое количество. Зато огромное число охотничьих угодий. Большие города обычно находятся в относительной безопасности, но захолустные деревни оказываются совершенно беззащитны. Известно немало случаев, когда терроризируемые духами жители делали заезжего экзорциста господином своей деревни или даже целого города, лишь бы тот остался у них. Другие же сколачивали целые состояния за время своих гастролей по разным уголкам планеты. Впрочем, всё это они вполне заслуживают. Охота на миражей стала не таким простым делом, как раньше. Теперь, столкнувшись с лордом, маг рискует сам потерять свою душу.
Но не всем миражам понравилось происходящее вокруг них. Экзорцисты обычно не собирались разбираться, насколько мирную жизнь ведёт тот или иной мираж. Захлестнувшая мир волна миражи-истерии грозила подорвать традиционный источник дохода астральных лордов - дань миражей-клиентов из их клана. И миражи вышли из тени. Миражи-лорды, хотя и миражи, но и экзорцисты тоже и тоже могут защищать смертных от своих собратьев. Многие из них явили себя мясным душам и протянули эфирную руку мирного сотрудничества и сосуществования. И раньше миражи зачастую помогали смертным взамен на те или иные услуги; особенности миражей, к примеру, делают из них непревзойдённых шпионов или гонцов. Однако подобные практики порицались, где-то мягче, где-то строже, вплоть до смертной казни. Теперь же лорды не только добивались для миражей своего клана “лицензии” на свой промысел, но и получали настоящую эмоциональную подать с обитателей защищаемых территорий. Не удивительно, что многие из этих лордов вскоре превратились в могущественных идолов-защитников. Зачастую телесные вполне охотно и добровольно начинали чтить своих защитников, так же, как и обычных экзорцистов. Особенно они ценятся за защиту душ умерших во время путешествия по водам астрала, где редко какой телесный экзорцист способен сопровождать души. При появлении этих героев эфирного фронта на публике, все вокруг преисполняются радостью и благоговейным почтением, в зависимости от вкусов героя; определённое время дня или день недели отдельно посвящается эмоциональной молитве, а многие традиционные праздники становятся ещё и днями почитания астральных покровителей, и местное священство тоже вынуждено считаться с пожеланиями “добрых духов”.
- Ты недостаточно сосредоточена, старайся больше - констатировала спокойная, как и всегда, Тарталья.
- Да стараюсь я, блядь! - обиженно огрызнулась воительница. Всё на опушке вокруг ученицы и учительницы уже покрылась слоем чёрного пепла, дотлевающего фиолетовым пламенем порчи. Всё, кроме самой мишени. - “Сосредоточься, сосредоточься!” Посоветовала бы лучше чего-нибудь дельного!
Тарталья тихо вздохнула.
- Я всё тебе объясняла уже двадцать шесть раз. Успокой свои мысли, сконцентрируйся на задаче…
- ..и представь образ-хуёбраз огненного шара! Всё я знаю! Это не работает!.. Ну как?.. Надо как-то ещё по-другому придумать… - растерянно пробубнила девушка.
-Так, слушай сюда, - неожиданно резко начала Тарталья, - я тебе уже двадцать шесть раз объясняла от начала и до конца весь процесс запуска дальнелетящего анопламени, двадцать шесть! - преподавательница чуть было не перешла на крик, - Ты - самая бестолковая ученица, которая только у меня была, и ты за всё это время не приложила ни толики стараний; с того момента, как мы начали, за две недели!, ты не продвинулась ни на шаг. Я не хочу больше слышать ни слова этого нытья. Прекращай стонать и начинай стараться в десять раз больше, если ты, бестолковый нытик, хочешь хоть чего-нибудь научиться, ты поняла меня?
Наполовину звуковые, наполовину эфирные слова Тартальи прозвенели в прохладном лесном воздухе, словно ледяные незер-лезвия.
Скарамуш на этот раз не ответила ничего, а молча бросилась в чащу. К счастью для неё, Тарталье было слишком всё равно, чтобы её догонять. Умчавшись за несколько полянок от места тренировок, Скарамуш, уже захлёбываясь от слёз, упала около одного из пурпурных деревьев, свернулась в комочек и зарыдала.
Во время осады Гробницы грозная дева чувствовала себя совершенно бессильной против крылатых экзорцистов, грозивших ей распылением одним лишь удачным попаданием. Но, обратившись за помощью к Тарталье, она почувствовала ещё большее бессилие и фрустрацию. Сколько бы она не старалась следовать указаниям искуснейшей из Масок, ей еле удавалось сформировать шар анопламени (Тарталья, всё же, несправедлива, хотя бы это Скарамуш худо-бедно удаётся), не говоря уже о том, чтоб запустить его в цель. Ковьело же, наблюдая за всем этим, не захотел так же унижаться перед сестрой и попытался освоить чародейство самостоятельно. Но безуспешно.
Пульчинелла, не самый прилежный ученик, когда дело доходит до постижения наук, проявил себя как усердный троечник, и, спустя много потраченных трутней, всё же смог добиться худобедной стабильности создаваемых им мутаций. У пациента всё ещё может появиться несколько больше новых конечностей, нежели планировалось, но, по крайней мере, его прыщ на плече не вырастет в брата-близнеца-оленя. С должной толикой везения.
Тарталья, тем временем, продолжила покорять новые высоты чародейского мастерства. Расшифровав технологию аногробов в терминах чародейства, мастерице удалось воссоздать её в меньших масштабах, изготовив небольшие кристаллы обтания, наподобие недавно появившихся у ангелов войд-ловушек, способных запирать в себе души отдельно от тела. Более того, объединив несколько десятков таких кристаллов, Тарталья изготовила портативный и мощный реактор, вырабатывающий не жиденькую энергию эмоций, но насыщенную магическую эссенцию.
Плоды учения пожинали и множество миражей-лордов. Усердное подслушивание секретов смертных магов в сочетании с коллаборацией с орденскими магами-ренегатами позволили астральным волшебникам исчерпывающе постичь секреты витаморфинга и чародейской грамматики.
Люцифер не предназначал экзорцизм к использованию против живых смертных душ. Но душа есть душа и соткана из того же эфира, а мясное тело - отнюдь не неприступная крепость, для тех, кто владеет осадной наукой. Портативные филактерии стали большим хитом в среде миражей, и каждый мираж-лорд считал своим долгом обзавестись своим манареактором (стоит отметить, что одно существенное неудобство у этих вещей всё же есть: их нельзя взять с собою в астрал). Но Сарваран не занимается благотворительностью (эта фраза, часто повторяемая масками и их прислужниками, даже стала пословицей), и за всё надо платить. И лорды принялись за охоту. И стали отлавливать души ещё усердней, чем Хито истребляли пушное зверьё после начала торговли с барками. Если раньше нападение миража на живого смертного выглядело, как изнуряющая лихорадка - слабые чахли буквально за день, сильные же могли провести недели в борьбе и превозмочь напасть, - то теперь астральные маги просто вырывают душу с корнем, и смертный гибнет всего за несколько секунд страшной агонии.
И ужаснулись смертные, ибо невидим был враг и крайне смертоносен. И чем больше душ добывали ловцы, тем больше падала их цена, и тем больше им приходилось их вылавливать. Наиболее лютые из лордов занялись охотой даже не ради добычи, но ради наслаждения, и в непрекращающейся череде убийств буквально опустошали целые деревни и города. К счастью для смертных, однако, и на таких врагов есть на свете управа, да и числом они совсем не многочисленны. Миражи научились охотиться на смертных, но и смертные не разучились охотиться на миражей. В эти времена невидимого мора экзорцисты у народов Терры стали более почитаемы, нежели любые государи и святые. Крайне малое число ангелов покидает Срединные горы, поэтому роль спасителей смертных душ пришлось взять на себя путешественникам Тха-Ырг, от которых, вскоре, знание духоборчества распространилось и среди всех прочих народов. Астральных хищников насчитывалось относительно совсем немного, но магов на свете тоже не великое количество. Зато огромное число охотничьих угодий. Большие города обычно находятся в относительной безопасности, но захолустные деревни оказываются совершенно беззащитны. Известно немало случаев, когда терроризируемые духами жители делали заезжего экзорциста господином своей деревни или даже целого города, лишь бы тот остался у них. Другие же сколачивали целые состояния за время своих гастролей по разным уголкам планеты. Впрочем, всё это они вполне заслуживают. Охота на миражей стала не таким простым делом, как раньше. Теперь, столкнувшись с лордом, маг рискует сам потерять свою душу.
Но не всем миражам понравилось происходящее вокруг них. Экзорцисты обычно не собирались разбираться, насколько мирную жизнь ведёт тот или иной мираж. Захлестнувшая мир волна миражи-истерии грозила подорвать традиционный источник дохода астральных лордов - дань миражей-клиентов из их клана. И миражи вышли из тени. Миражи-лорды, хотя и миражи, но и экзорцисты тоже и тоже могут защищать смертных от своих собратьев. Многие из них явили себя мясным душам и протянули эфирную руку мирного сотрудничества и сосуществования. И раньше миражи зачастую помогали смертным взамен на те или иные услуги; особенности миражей, к примеру, делают из них непревзойдённых шпионов или гонцов. Однако подобные практики порицались, где-то мягче, где-то строже, вплоть до смертной казни. Теперь же лорды не только добивались для миражей своего клана “лицензии” на свой промысел, но и получали настоящую эмоциональную подать с обитателей защищаемых территорий. Не удивительно, что многие из этих лордов вскоре превратились в могущественных идолов-защитников. Зачастую телесные вполне охотно и добровольно начинали чтить своих защитников, так же, как и обычных экзорцистов. Особенно они ценятся за защиту душ умерших во время путешествия по водам астрала, где редко какой телесный экзорцист способен сопровождать души. При появлении этих героев эфирного фронта на публике, все вокруг преисполняются радостью и благоговейным почтением, в зависимости от вкусов героя; определённое время дня или день недели отдельно посвящается эмоциональной молитве, а многие традиционные праздники становятся ещё и днями почитания астральных покровителей, и местное священство тоже вынуждено считаться с пожеланиями “добрых духов”.
Благодаря подобной легитимации присутствия миражей облегчились и их контакты со смертными. Если мираж не скрывает свою сущность и в других пунктах не нарушает договор своего лорда с городом, то никто не вправе чинить препятствий его контактам со смертными. Упомянутый уговор почти всегда включает в себя запрет на насилие или “насильное общение” со смертным, общение с детьми против воли их родителей и низведение смертного до помешательства, а также оказание помощи смертным в преступных деяниях.
Особенно мощных идолов создали себе эльфы. Чрезвычайный собор Шико-Шикохеддо, созванный вскоре после начала Охоты и первых дипломатических предложений мирных кланов, постановил, что ввиду великой угрозы необходимо пойти на соглашение с духами, и что такое преступление против Порядка допустимо и даже необходимо ради сохранения порядка. Используя свой дар убеждения, Шико без труда внушили остальному народу искреннею веру в духов предков-защитников, покинувших Тамаси, чтобы вести бой в астрале за души ныне живущих Хито. В связи с этим, пара десятков идолов, охраняющих Шиму, сделались особенно сильными.
Но случается и обратное. Более жестокие во вкусах кланы вместо защитников становились угнетателями смертных, устанавливая в селениях и целых городах свою тиранию и заставляя смертных почитать себя как богов. Злых богов. Конечно, многих из них рано или поздно прогоняли телесные или астральные экзорцисты, когда слух об их деспотии распространялся по округе, но некоторым удавалось годами удерживать контроль над достаточно обширными территориями и превратиться в могущественных идолов. За “силами света” сохраняется значительный перевес, смертным всё-таки больше хочется верить в хорошее. Но “Тьма” стала уже слишком сильна, чтобы исчезнуть с лица терры в обозримом будущем. Некоторые отдалённые области уже много лет находятся под властью демонов-лордов.
Кроме того, Сарваран оказывает Охотникам поддержку и покровительство. Запасы душекристаллов Туманного королевства уже в несколько раз превышают количество гробов в Усыпальнице в период осады и продолжают расти, кроме того, неустановленное число было продано. Всего за несколько лет с момента изобретения соулгемов (очередных) и обратного экзорцизма Маски не просто восстановили прежнее влияние, но многократно его увеличили. Из региональной силы Сарваран превратился в глобального игрока - и глобальную угрозу. Ковьело приходится вести изощрённое дипломатическое маневрирование, совмещая угрозы натравить Охотников с пактами мира, дабы не навлечь на Кристальный город очередной “великий поход”.
На Охотников Туманное царство имеет влияние как единственный оптовый потребитель пойманных душ и поставщик усилителей маны и пищевых кристаллов. Огромное число простых миражей стекается в Сарваран только помните, что миражей в принципе как вида в десятки раз меньше, чем любого другого народа, привлекаемые обильной и разнообразной пищей. Правда, качество кадров оставляет желать лучшего. Приличные миражи брезгуют питаться из кристаллов, рассматривая эмоции запертых душ как дешёвое месиво. Такие воззрения во многом являются стереотипом, сформированным от того, что на службу маскам первыми всегда стекались низшие миражи, не принятые ни в один клан, и когда консервирование душ стало массовым, соулгемы среди изысканных гурманов стали дешёвым ширпотребом. Отчасти же такое презрение вызывается тем, что мираж, играющийся с запертым в матрице гема смертным, рано или поздно приходит к заключению, что игра в бога почему-то быстро надоедает, и эмоции, добытые в мире, где душа взаимодействует с сотнями других душ, многограннее и изысканней. Впрочем, находятся и великие режиссёры, устраивающие для единственной души такие роскошные декорации, что они были бы достойны занять место в коллекции миров Ньярла и в одном из этих гемов обитаешь ТЫ, да-да, именно ты, и ты здесь один настоящий. Кроме того, в Сарваране нашли приют первые молодые войдголемы,став очередной заботой бедной Тартальи, и так перегруженной заданиями. Впрочем, малыши кажутся ей даже, как называют это смертные, “милыми”. В отличие от прочих детёнышей различных рас, от каменных родителей они унаследовали спокойствие и уравновешенность, и очень легки в обращении. Редкие минуты отдыха Тарталья посвящает, чтобы покормить с рук своих самых послушных и любимых маленьких слуг. Войдголемы заняты дальнейшей постройкой анобтаниевых кварталов, стен и прочей инфраструктуры, помогая значительно худшим работникам-жукам, а парочке обнаруженных среди них магам Тарталья начала преподавать уроки чародейства.
Единственным местом, свободным от этой битвы добра и зла, остаются Срединные горы. Ангелы-экзорцисты почти их не покидают и, пользуясь телепатической связью, быстро добираются в места, атакованные Охотниками. А общая душа Гит позволяет им дольше противостоять душераздирающим, в прямом смысле, атакам миражей-магов.
Особенно мощных идолов создали себе эльфы. Чрезвычайный собор Шико-Шикохеддо, созванный вскоре после начала Охоты и первых дипломатических предложений мирных кланов, постановил, что ввиду великой угрозы необходимо пойти на соглашение с духами, и что такое преступление против Порядка допустимо и даже необходимо ради сохранения порядка. Используя свой дар убеждения, Шико без труда внушили остальному народу искреннею веру в духов предков-защитников, покинувших Тамаси, чтобы вести бой в астрале за души ныне живущих Хито. В связи с этим, пара десятков идолов, охраняющих Шиму, сделались особенно сильными.
Но случается и обратное. Более жестокие во вкусах кланы вместо защитников становились угнетателями смертных, устанавливая в селениях и целых городах свою тиранию и заставляя смертных почитать себя как богов. Злых богов. Конечно, многих из них рано или поздно прогоняли телесные или астральные экзорцисты, когда слух об их деспотии распространялся по округе, но некоторым удавалось годами удерживать контроль над достаточно обширными территориями и превратиться в могущественных идолов. За “силами света” сохраняется значительный перевес, смертным всё-таки больше хочется верить в хорошее. Но “Тьма” стала уже слишком сильна, чтобы исчезнуть с лица терры в обозримом будущем. Некоторые отдалённые области уже много лет находятся под властью демонов-лордов.
Кроме того, Сарваран оказывает Охотникам поддержку и покровительство. Запасы душекристаллов Туманного королевства уже в несколько раз превышают количество гробов в Усыпальнице в период осады и продолжают расти, кроме того, неустановленное число было продано. Всего за несколько лет с момента изобретения соулгемов (очередных) и обратного экзорцизма Маски не просто восстановили прежнее влияние, но многократно его увеличили. Из региональной силы Сарваран превратился в глобального игрока - и глобальную угрозу. Ковьело приходится вести изощрённое дипломатическое маневрирование, совмещая угрозы натравить Охотников с пактами мира, дабы не навлечь на Кристальный город очередной “великий поход”.
На Охотников Туманное царство имеет влияние как единственный оптовый потребитель пойманных душ и поставщик усилителей маны и пищевых кристаллов. Огромное число простых миражей стекается в Сарваран только помните, что миражей в принципе как вида в десятки раз меньше, чем любого другого народа, привлекаемые обильной и разнообразной пищей. Правда, качество кадров оставляет желать лучшего. Приличные миражи брезгуют питаться из кристаллов, рассматривая эмоции запертых душ как дешёвое месиво. Такие воззрения во многом являются стереотипом, сформированным от того, что на службу маскам первыми всегда стекались низшие миражи, не принятые ни в один клан, и когда консервирование душ стало массовым, соулгемы среди изысканных гурманов стали дешёвым ширпотребом. Отчасти же такое презрение вызывается тем, что мираж, играющийся с запертым в матрице гема смертным, рано или поздно приходит к заключению, что игра в бога почему-то быстро надоедает, и эмоции, добытые в мире, где душа взаимодействует с сотнями других душ, многограннее и изысканней. Впрочем, находятся и великие режиссёры, устраивающие для единственной души такие роскошные декорации, что они были бы достойны занять место в коллекции миров Ньярла и в одном из этих гемов обитаешь ТЫ, да-да, именно ты, и ты здесь один настоящий. Кроме того, в Сарваране нашли приют первые молодые войдголемы,став очередной заботой бедной Тартальи, и так перегруженной заданиями. Впрочем, малыши кажутся ей даже, как называют это смертные, “милыми”. В отличие от прочих детёнышей различных рас, от каменных родителей они унаследовали спокойствие и уравновешенность, и очень легки в обращении. Редкие минуты отдыха Тарталья посвящает, чтобы покормить с рук своих самых послушных и любимых маленьких слуг. Войдголемы заняты дальнейшей постройкой анобтаниевых кварталов, стен и прочей инфраструктуры, помогая значительно худшим работникам-жукам, а парочке обнаруженных среди них магам Тарталья начала преподавать уроки чародейства.
Единственным местом, свободным от этой битвы добра и зла, остаются Срединные горы. Ангелы-экзорцисты почти их не покидают и, пользуясь телепатической связью, быстро добираются в места, атакованные Охотниками. А общая душа Гит позволяет им дольше противостоять душераздирающим, в прямом смысле, атакам миражей-магов.
Муноками!!!
(с)Угрюмый
Смерть никогда не спит. Каждое мгновение где-то на необъятной Терре уходит в её объятия разумное существо, не говоря уж о неисчислимых тысячах неразумных животных и растений. Смерть родилась в миг сотворения мира и исчезнет лишь после его смерти, почитаемая ненавистной сестра Жизни, но на самом деле - лишь одно из её лиц.
Да, смерть никогда не спит. Но некоторые её слуги нуждаются в отдыхе.
Хет, Шесем и Ахес, а также некоторые другие магистры-некроманты некридов, были разбужены в своих покоях одним и тем же: тихим шелестящим звуком, с которым ходят костяные.
Перед каждым из них предстало воистину невиданное зрелище: костяной экзоскелет, не содержащий внутри себя червя. Некроголем, движущийся без непосредственного руководства некроманта!
И возникли в их разумах слова и формулы, который ничем, кроме как голосом Угрюмого, быть не могли.
"Внемлите и ощущайте, дети мои. Даю я вам и всему некридскому народу то, чем должно вам обладать от рождения - настоящую некромантию, подчиняющую воле заклинателя не только те кости, которые составляют его экзоскелет, но и любые должным образом заколдованные!"
И кости перед ними зашевелились, выполняя разнообразные сложные движения с помощью одних лишь заложенных в них заклинаний, распадаясь на малые конструкты и вновь собираясь в один большой. Они лепили из здесь же возникшей белой глины мечи, щиты и панцири - а ещё горшки и детские игрушки.
"Долго эти конструкты на вложенной энергии работать смогут, а когда она кончится - силой молитвы любого из червей могут быть напитаны ею. Плодите и размножайте их - пусть трудятся на стройках, на фабриках и кузнях, в вечной тьме дна морского и нестерпимой яркости солнца - к вящей славе рода вашего и радости моей!"
17-4=13 маны осталось
Даю червям-магам возможность анимации отдельных от мага костей с заданием схемы поведения и подпиткой от убермолитв простых червей при необходимости. Даёшь массовое производство!
(с)Угрюмый
Смерть никогда не спит. Каждое мгновение где-то на необъятной Терре уходит в её объятия разумное существо, не говоря уж о неисчислимых тысячах неразумных животных и растений. Смерть родилась в миг сотворения мира и исчезнет лишь после его смерти, почитаемая ненавистной сестра Жизни, но на самом деле - лишь одно из её лиц.
Да, смерть никогда не спит. Но некоторые её слуги нуждаются в отдыхе.
Хет, Шесем и Ахес, а также некоторые другие магистры-некроманты некридов, были разбужены в своих покоях одним и тем же: тихим шелестящим звуком, с которым ходят костяные.
Перед каждым из них предстало воистину невиданное зрелище: костяной экзоскелет, не содержащий внутри себя червя. Некроголем, движущийся без непосредственного руководства некроманта!
И возникли в их разумах слова и формулы, который ничем, кроме как голосом Угрюмого, быть не могли.
"Внемлите и ощущайте, дети мои. Даю я вам и всему некридскому народу то, чем должно вам обладать от рождения - настоящую некромантию, подчиняющую воле заклинателя не только те кости, которые составляют его экзоскелет, но и любые должным образом заколдованные!"
И кости перед ними зашевелились, выполняя разнообразные сложные движения с помощью одних лишь заложенных в них заклинаний, распадаясь на малые конструкты и вновь собираясь в один большой. Они лепили из здесь же возникшей белой глины мечи, щиты и панцири - а ещё горшки и детские игрушки.
"Долго эти конструкты на вложенной энергии работать смогут, а когда она кончится - силой молитвы любого из червей могут быть напитаны ею. Плодите и размножайте их - пусть трудятся на стройках, на фабриках и кузнях, в вечной тьме дна морского и нестерпимой яркости солнца - к вящей славе рода вашего и радости моей!"
17-4=13 маны осталось
Даю червям-магам возможность анимации отдельных от мага костей с заданием схемы поведения и подпиткой от убермолитв простых червей при необходимости. Даёшь массовое производство!
Не только экзорцизмом стали полезны для смертных миражи-лорды. Занимались они ещё и витаморфингом, а также новым искусством, созданным по его подобию. Души, равно как и миражи, являются сгустками энергии и подчиняются тем же законам порядка и потока, что и живые тела, только законы эти описываются не витаморфингом, а чародейством. И придумали поэтому астральные маги способ, как лечить не тела, но сами души, смертные ли или себе подобных.
Полезны миражи и как магические учители. Именно через них по всей остальной Терре в короткое время растеклось знание витаморфинга и чародейства, ибо демоны-маги не так часто уезжали в далёкие заморские земли, испытывая обилие покровителей и у себя дома, а среди ангелов таких вовсе почти что совсем не было. Появилось даже несколько идолов, ставших покровителями магического искусства и магии.
Но и обычным миражам на этом цикле удалось значительно улучшить положение своих дел. Прежде совершенно беззащитны были обычные духи перед теми, кто обладал магией изгнания, не имея ни сравнимого средства нападения, ни удовлетворительного средства защиты. Но теперь эктоковка дала им те же дары, что металлургия дала смертным: мечи для нападения и доспехи для защиты. Закованные в эссенцию астрала и вооружённые оружием из неё же, обычные миражи теперь способны выстоять больше, чем одно заклинания астрального лорда, и даже распылить его до того, как тот распылит их. Особенно если их броня и оружие были закалены в чёрной смоле Нихила. Нихил-доспехи показали себя особенно хорошо, успешно поглощая даже мощные касты идолов (стоит отметить, среди идолов тоже существуют маги, особенно их много стало сейчас, когда многие лорды почти что бессознательно превратились в идолов; и в отличие от обычных идолов, им по-прежнему доступно не только волшебство их легенды, но и обычная магия). Единственным её недостатком является заметная громоздкость.
Изменившийся баланс сил повлёк за собой изменение и в образе сосуществования миражей. Прежде власть лорда была ограничена только тем фактом, что мираж-клиент мог в любой момент уйти от него к другому патрону,если его порядки не будут его устраивать. Теперь же лорды из безраздельных господинов превратились лишь в первых, среди равных, и принудились решать дела клана куда более демократическим способом. Отдельно надо упомянуть тех лордов, что обратились в идолов почти что сами собой. Многие из них, хотя и пытались поддерживать контакт со своими “дикими” сородичами, но не могли найти у них понимая. С точки зрения обычного миража идол является чем-то вроде помешанного, вроде смертного, вдруг ставшего вести себя, будто вся его жизнь - нескончаемое театральное представление, и совершенно утратившего понимание того, что роль - это всего лишь маска, а не его реальная сущность. Поэтому к таким своим бывшим лордам миражи проявляют почтения лишь постольку, поскольку требует их статус покровителей города или области, но служить предпочитают обычным лордам. Если вторые требуют от них только эмоциональной дани, то вторые, прохладные теперь к эмоциям, взамен на защиту требуют службу. Некоторым, конечно, такой вариант даже предпочтительнее, ибо позволяет совмещать приятное с полезным и наслаждаться на службе у идола своими любимыми эмоциями.
Но если к идолам у миражей отношение как к немного двинутым личностям с манией величия, то асуры пугают их примерно так же, как живые мертвецы пугают смертных. Сколько будет мираж минус ничего? Предположительно, всё тот же мираж. И все миражи убеждены, что нет в них ничего, кроме их костюма и роли, и гнетущей пустоты… Казалось бы, сделка самая выгодная, отдавая своё гнетущее ничего, дитя пустоты становится совсем как настоящая сущность, но лишь самые отчаянные соглашаются стать асурами. Даже традиционные идолы тха-ырг, живущие с рогатыми уже много лет, предпочитают оставаться в прежнем состоянии. И только те из миражей, что почти потеряли себя, совсем запутались в себе и то и дело собираются утопиться в Бездне, приходят к Триединству и молят его исцелить их души от гнетущей пустоты, и не понятно, много ли чем это отличается от самоубийства. Как бы то ни было, переход в асуры помогает им избавиться от этого гложущего чувства. Он теперь здоровый, совсем как настоящий мальчик. У него есть настоящая личность, настоящие чувства и настоящие стремления. Вопрос только в том, есть ли он сам.
Златой завет, в противоположность, принимают, в основном, миражи, особо страшащиеся смерти и привязанные к этому миру. В каком-то смысле они одержимы той же лихорадкой, что и суицидальные кандидаты в асуры, только с другой стороны. Часть из них - обычные карьеристы, и играют веру в Ньярла исключительно ради обретения большего могущества, которое им нужно для самоутверждения: чем величественнее ты, тем легче забыть, что ты мало чем отличаешься от актёра в театре кукол. Другие же просто бояться быть обращёнными в астральный прах и благоговейно восславляют Ньярла, чтобы тот сохранил их души. Есть ещё наиболее двинутые, психоз которых принимает острейшую форму. Они без всякой иронии принимают веру в Безымымянного отца и, перекушав религиозного экстаза, нашли упоение и убежище от гложущих душу сомнений в искренней вере и самозабвенно взывают о его приходе и совершенно серьёзно проповедуют Златой завет среди миражей и даже некоторых смертных, но успех имеют лишь у таких же поехавших фанатиков.
Полезны миражи и как магические учители. Именно через них по всей остальной Терре в короткое время растеклось знание витаморфинга и чародейства, ибо демоны-маги не так часто уезжали в далёкие заморские земли, испытывая обилие покровителей и у себя дома, а среди ангелов таких вовсе почти что совсем не было. Появилось даже несколько идолов, ставших покровителями магического искусства и магии.
Но и обычным миражам на этом цикле удалось значительно улучшить положение своих дел. Прежде совершенно беззащитны были обычные духи перед теми, кто обладал магией изгнания, не имея ни сравнимого средства нападения, ни удовлетворительного средства защиты. Но теперь эктоковка дала им те же дары, что металлургия дала смертным: мечи для нападения и доспехи для защиты. Закованные в эссенцию астрала и вооружённые оружием из неё же, обычные миражи теперь способны выстоять больше, чем одно заклинания астрального лорда, и даже распылить его до того, как тот распылит их. Особенно если их броня и оружие были закалены в чёрной смоле Нихила. Нихил-доспехи показали себя особенно хорошо, успешно поглощая даже мощные касты идолов (стоит отметить, среди идолов тоже существуют маги, особенно их много стало сейчас, когда многие лорды почти что бессознательно превратились в идолов; и в отличие от обычных идолов, им по-прежнему доступно не только волшебство их легенды, но и обычная магия). Единственным её недостатком является заметная громоздкость.
Изменившийся баланс сил повлёк за собой изменение и в образе сосуществования миражей. Прежде власть лорда была ограничена только тем фактом, что мираж-клиент мог в любой момент уйти от него к другому патрону,если его порядки не будут его устраивать. Теперь же лорды из безраздельных господинов превратились лишь в первых, среди равных, и принудились решать дела клана куда более демократическим способом. Отдельно надо упомянуть тех лордов, что обратились в идолов почти что сами собой. Многие из них, хотя и пытались поддерживать контакт со своими “дикими” сородичами, но не могли найти у них понимая. С точки зрения обычного миража идол является чем-то вроде помешанного, вроде смертного, вдруг ставшего вести себя, будто вся его жизнь - нескончаемое театральное представление, и совершенно утратившего понимание того, что роль - это всего лишь маска, а не его реальная сущность. Поэтому к таким своим бывшим лордам миражи проявляют почтения лишь постольку, поскольку требует их статус покровителей города или области, но служить предпочитают обычным лордам. Если вторые требуют от них только эмоциональной дани, то вторые, прохладные теперь к эмоциям, взамен на защиту требуют службу. Некоторым, конечно, такой вариант даже предпочтительнее, ибо позволяет совмещать приятное с полезным и наслаждаться на службе у идола своими любимыми эмоциями.
Но если к идолам у миражей отношение как к немного двинутым личностям с манией величия, то асуры пугают их примерно так же, как живые мертвецы пугают смертных. Сколько будет мираж минус ничего? Предположительно, всё тот же мираж. И все миражи убеждены, что нет в них ничего, кроме их костюма и роли, и гнетущей пустоты… Казалось бы, сделка самая выгодная, отдавая своё гнетущее ничего, дитя пустоты становится совсем как настоящая сущность, но лишь самые отчаянные соглашаются стать асурами. Даже традиционные идолы тха-ырг, живущие с рогатыми уже много лет, предпочитают оставаться в прежнем состоянии. И только те из миражей, что почти потеряли себя, совсем запутались в себе и то и дело собираются утопиться в Бездне, приходят к Триединству и молят его исцелить их души от гнетущей пустоты, и не понятно, много ли чем это отличается от самоубийства. Как бы то ни было, переход в асуры помогает им избавиться от этого гложущего чувства. Он теперь здоровый, совсем как настоящий мальчик. У него есть настоящая личность, настоящие чувства и настоящие стремления. Вопрос только в том, есть ли он сам.
Златой завет, в противоположность, принимают, в основном, миражи, особо страшащиеся смерти и привязанные к этому миру. В каком-то смысле они одержимы той же лихорадкой, что и суицидальные кандидаты в асуры, только с другой стороны. Часть из них - обычные карьеристы, и играют веру в Ньярла исключительно ради обретения большего могущества, которое им нужно для самоутверждения: чем величественнее ты, тем легче забыть, что ты мало чем отличаешься от актёра в театре кукол. Другие же просто бояться быть обращёнными в астральный прах и благоговейно восславляют Ньярла, чтобы тот сохранил их души. Есть ещё наиболее двинутые, психоз которых принимает острейшую форму. Они без всякой иронии принимают веру в Безымымянного отца и, перекушав религиозного экстаза, нашли упоение и убежище от гложущих душу сомнений в искренней вере и самозабвенно взывают о его приходе и совершенно серьёзно проповедуют Златой завет среди миражей и даже некоторых смертных, но успех имеют лишь у таких же поехавших фанатиков.
По первому времени смертные отнеслись к хрусталедревам с почтительной настороженностью и не позволяли себе хоть как-то вредить им: мало ли какое великое божество или младший бог (ещё одно название для идолов и им подобным) решило устроить здесь священную рощу. На фоне происходящей астрального нашествия следует соблюдать осторожность. И где-то места произрастания деревьев остались нетронутыми достопримечательностями. Некоторые просто стали святынями душевного покоя, а некоторые в действительности обжили идолы, дикие миражи или блуждающие стайки неприкаянных актёров астрала.
Но помимо этого, по мере того, как новые белые деревца стали прорастать вокруг первых, смертные стали понимать, что это – обычные деревья, только чудного цвета и твёрдые древесиной, словно камень. Срубание дерева инициируется обычно лишь с позволения местной власти или даже порой высочайшим эдиктом и превращается в целую эпопею. Несколько рабочих с кирками под надзором высшего начальства полдня колотят звенящий, словно камень, ствол. После чего ещё полдня уходит, чтобы погрузить дерево на большую повозку, точнее, чтобы выяснить, что древо слишком тяжёлое, чтобы его везти. Поэтому, в итоге, около древа выставляют караул и следующие несколько месяцев мастера-каменотёсы пытаются сделать из него что-то стоящее. А синие угловатые плоды дерева используются
в ювелирном деле.
Единственные, кто смогли удовлетворительно справиться с новым материалом – это эльфийские Ода и аккаларские маги-трансмутаторы, но два разрушительных инцидента в лаборатории последних уничтожили почти все наработки в изучении хрусталедревесины. Хитобито предвидели громадный успех их шедевров из хрусталедрева у заморских народов, но Шико, довольные текущим объёмом торговли с Заморьем, распорядились использовать каменную древесину исключительно для создания доспехов, относительно лёгких и значительно более прочных, чем металлические. В числе прочего, несколько прототипов живых доспехов из этого дерева. А ещё сверхупругий лук. Никто из Хогу не смог согнуть его больше, чем на дюйм, и постоянные попытки, предпринимаемые охотниками из самых отдалённых краёв Кайсо (федерация эльфов и прочих последователей Истинного слова), натянуть лук (попытки безуспешные) привели к появлению новой традиции.
Раз в три года, в восточной части Шимы, у города Кинтара, широко раскинувшегося по ветвям роскошного золотистого леса многовековых деревьев, съезжаются Хогу из каждого существующего округа. Прибывают они, чтобы продемонстрировать всему народу Слова своё мастерство и прославить родную общину победами в состязаниях атлетов, стрелков и воинов. Победители наряду с другими почестями получают право на "Почётную попытку" натянуть Каменный лук. Даже если изгиб его ни капли не изгибается, совершивший попытку не лишается ни толики славы, ибо всем давно стало понятно, что только существо противоестественной (или полубожественной) силы способно пользоваться луком. Поэтому, в частности, к луку и близко не подпускают всяких уродливых крылатых бугаев с востока, прибывающих на Шиму только чтобы попробовать покорить этот несгибаемый лук. (Если таким гостям повезёт остаться на Шиме подольше, Шико объяснят им, что Древокаменный лук существует как символ того, что даже лучшим из Хогу есть куда стремиться – им ещё неподвластно идеальное оружие, значит, они сами ещё не стали идеальными. Ну а ещё чтобы немного утешить гордость Ода, к которым Хогу иногда относятся с некоторым презрением, почитая себя выше глиномесов и пахарей. И в течение нескольких дней доброжелательный судья поведает могучему гостю об устоях Шимы и ясно покажет и докажет ему, что это есть самое лучшее устройство общества, и что остальные народы ведут неразумный, глупый, вредный образ жизни, и, когда наладится дружеский контакт, предложит заморскому воителю остаться погостить в Кайсо и пожить среди эльфов ещё парочку недель... или месяцев... или...)
Но помимо этого, по мере того, как новые белые деревца стали прорастать вокруг первых, смертные стали понимать, что это – обычные деревья, только чудного цвета и твёрдые древесиной, словно камень. Срубание дерева инициируется обычно лишь с позволения местной власти или даже порой высочайшим эдиктом и превращается в целую эпопею. Несколько рабочих с кирками под надзором высшего начальства полдня колотят звенящий, словно камень, ствол. После чего ещё полдня уходит, чтобы погрузить дерево на большую повозку, точнее, чтобы выяснить, что древо слишком тяжёлое, чтобы его везти. Поэтому, в итоге, около древа выставляют караул и следующие несколько месяцев мастера-каменотёсы пытаются сделать из него что-то стоящее. А синие угловатые плоды дерева используются
в ювелирном деле.
Единственные, кто смогли удовлетворительно справиться с новым материалом – это эльфийские Ода и аккаларские маги-трансмутаторы, но два разрушительных инцидента в лаборатории последних уничтожили почти все наработки в изучении хрусталедревесины. Хитобито предвидели громадный успех их шедевров из хрусталедрева у заморских народов, но Шико, довольные текущим объёмом торговли с Заморьем, распорядились использовать каменную древесину исключительно для создания доспехов, относительно лёгких и значительно более прочных, чем металлические. В числе прочего, несколько прототипов живых доспехов из этого дерева. А ещё сверхупругий лук. Никто из Хогу не смог согнуть его больше, чем на дюйм, и постоянные попытки, предпринимаемые охотниками из самых отдалённых краёв Кайсо (федерация эльфов и прочих последователей Истинного слова), натянуть лук (попытки безуспешные) привели к появлению новой традиции.
Раз в три года, в восточной части Шимы, у города Кинтара, широко раскинувшегося по ветвям роскошного золотистого леса многовековых деревьев, съезжаются Хогу из каждого существующего округа. Прибывают они, чтобы продемонстрировать всему народу Слова своё мастерство и прославить родную общину победами в состязаниях атлетов, стрелков и воинов. Победители наряду с другими почестями получают право на "Почётную попытку" натянуть Каменный лук. Даже если изгиб его ни капли не изгибается, совершивший попытку не лишается ни толики славы, ибо всем давно стало понятно, что только существо противоестественной (или полубожественной) силы способно пользоваться луком. Поэтому, в частности, к луку и близко не подпускают всяких уродливых крылатых бугаев с востока, прибывающих на Шиму только чтобы попробовать покорить этот несгибаемый лук. (Если таким гостям повезёт остаться на Шиме подольше, Шико объяснят им, что Древокаменный лук существует как символ того, что даже лучшим из Хогу есть куда стремиться – им ещё неподвластно идеальное оружие, значит, они сами ещё не стали идеальными. Ну а ещё чтобы немного утешить гордость Ода, к которым Хогу иногда относятся с некоторым презрением, почитая себя выше глиномесов и пахарей. И в течение нескольких дней доброжелательный судья поведает могучему гостю об устоях Шимы и ясно покажет и докажет ему, что это есть самое лучшее устройство общества, и что остальные народы ведут неразумный, глупый, вредный образ жизни, и, когда наладится дружеский контакт, предложит заморскому воителю остаться погостить в Кайсо и пожить среди эльфов ещё парочку недель... или месяцев... или...)
Если вы думаете, что происшествие в Милитисе вывело ангелов из себя, вы не можете быть более неправы. В десятитомнике “Инцидент в западных землях: развенчание мифов”, составленном комиссией следователей Аккаларского храма, подробнейшим образом разбираются показания свидетелей и рассматриваются все возможные версии случившегося – и комиссия убедительно доказывает, что это могло быть всё, что угодно, но не то, что привиделось собравшимся у Милитиса в тот день. Наиболее вероятной признаётся версия происков лживого Архиврага. Если бы тот захотел дерзнуть посрамить Крылатого Отца (а он занят этим дни напролёт!), то провернул бы как раз нечто подобное. Милитийцы-демоны охотно согласились с этой версией: происшествие грозило серьёзно подпортить их отношения с западными соседями, а Триединство всегда было в ладах с Люцифером и наставляло рогатых дружить с пернатым народом и опасаться миражей и их главаря.
Инцидент в Милитисе, очевидно, был просто мерзкой пакостью Волшебника, но произошедшее под Шпилем ветров было куда серьёзней. Первоначальной реакцией аккаларского первосвященства было желание сокрыть происшествие, замять его, объявить очередным видением, но страшнее всего было то, что видение было похоже на правду. Шпиль кровоточит. Люцифер отсутствует, равно как и Фенекс. Где же они? И в этот момент на политической арене загорается новая звезда.
Магическая корпорация Аккалара приобрела большое влияние благодаря ремеслу кристаллургов, трасмутаторов, а в последнее время в особенности благодаря экзорцистам. Действуя под эгидой Аккаларского храма, эти три ордена слились, сплавились с аккаларским священством и приобрели огромное влияние на дела города. Их усилиями был созван Аккаларский собор, куда со всех концов Средигорья съехались отправители культа Светоносного, обеспокоенные тревожными новостями. Правду сокрыть было невозможно, да и самим священникам надо было как-то ответить для самих себя, что же произошло. Разумеется, Люцифер не умер. Это совершенно исключено. Невозможно. Но он точно исчез, исчез без всякого объяснения, весточки. Почему? Он не мог бросить детей своих, это исключено. Он любит их, он столькое им дал, он так о них заботится... Есть одно и только одно приемлемое объяснение: это испытание. Люцифер дал Гит многое и дал все необходимые наставление. Теперь Отчим оставил детей своих одних на Терре, чтобы посмотреть, как они справятся, чтобы научить их быть самостоятельными и через это возвысить их! Мир вступил в период Сумерек. Нашествие пожирателей душ – свидетельство этому. Ночь темна и полна ужасов. Ночь пройдёт, настанет утро ясное. Люцифер вернётся ещё в большем сиянии, чем прежде. И Гит должны показать, что они достойны славы своего Отца и достойно следовали его заветам.
Так согласились единодушно все собравшиеся. Потому что не принять это – значит в мыслях допустить недопустимое. Люцифер наставлял детей, что любые обряды его восхваления хороши, и не так много дал конкретных повелений крылатым. Раскрытие тайн мира, превозмогание силою духа, любовь к собратьям и непримиримость к врагам рода ангельского. В итоговую схизму вошли потому всего несколько общих положений; конкретная интерпретация же сильно разнилась в зависимости от мнения того или иного служителя культа. Аккаларские фарисеи, ссылаясь на былую близость бога и значение их горы как прародины Гит и священного места, пытались навязать собору свой подход к догматике люцеферианства. Жаркими были споры, и как не старались аккаларцы, на каждую их пропозицию столько же раздавалось голосов несогласных, сколько согласных, и ни на йоту им не удавалось увеличить свой перевес. И сильно бы поссорились представители разных течений (а каждое течение, как правило, доминировало в своём определённом регионе), если бы не объединял их общий страх пред наступающей тьмой. Аккаларцам пришлось отступить и довольствоваться всеобщим признанием лишь некоторых из их комментариев к речам Люцифера и пророка его Фенекса. Как гласит поговорка, два меча у Отчима.
(Эта поговорка является обывательским упрощением религиозной доктрины и отсылает к представлениям о двоякой силе Люцифера: есть у него золотой меч, меч Слова, который поражает всякого силой божественной правды и открывает всякое сердце сиянию истины. Но есть у него и железный меч, разящий пропащие, уже потерянные души, не способных постичь истину и исправиться. Существует теория, что данная концепция была почёрпнута уже в позднее время у Тха-ырг и оригинально восходит к указанию Триединства при организации Великого похода. – прим. следопыта Хайбиму)
Инцидент в Милитисе, очевидно, был просто мерзкой пакостью Волшебника, но произошедшее под Шпилем ветров было куда серьёзней. Первоначальной реакцией аккаларского первосвященства было желание сокрыть происшествие, замять его, объявить очередным видением, но страшнее всего было то, что видение было похоже на правду. Шпиль кровоточит. Люцифер отсутствует, равно как и Фенекс. Где же они? И в этот момент на политической арене загорается новая звезда.
Магическая корпорация Аккалара приобрела большое влияние благодаря ремеслу кристаллургов, трасмутаторов, а в последнее время в особенности благодаря экзорцистам. Действуя под эгидой Аккаларского храма, эти три ордена слились, сплавились с аккаларским священством и приобрели огромное влияние на дела города. Их усилиями был созван Аккаларский собор, куда со всех концов Средигорья съехались отправители культа Светоносного, обеспокоенные тревожными новостями. Правду сокрыть было невозможно, да и самим священникам надо было как-то ответить для самих себя, что же произошло. Разумеется, Люцифер не умер. Это совершенно исключено. Невозможно. Но он точно исчез, исчез без всякого объяснения, весточки. Почему? Он не мог бросить детей своих, это исключено. Он любит их, он столькое им дал, он так о них заботится... Есть одно и только одно приемлемое объяснение: это испытание. Люцифер дал Гит многое и дал все необходимые наставление. Теперь Отчим оставил детей своих одних на Терре, чтобы посмотреть, как они справятся, чтобы научить их быть самостоятельными и через это возвысить их! Мир вступил в период Сумерек. Нашествие пожирателей душ – свидетельство этому. Ночь темна и полна ужасов. Ночь пройдёт, настанет утро ясное. Люцифер вернётся ещё в большем сиянии, чем прежде. И Гит должны показать, что они достойны славы своего Отца и достойно следовали его заветам.
Так согласились единодушно все собравшиеся. Потому что не принять это – значит в мыслях допустить недопустимое. Люцифер наставлял детей, что любые обряды его восхваления хороши, и не так много дал конкретных повелений крылатым. Раскрытие тайн мира, превозмогание силою духа, любовь к собратьям и непримиримость к врагам рода ангельского. В итоговую схизму вошли потому всего несколько общих положений; конкретная интерпретация же сильно разнилась в зависимости от мнения того или иного служителя культа. Аккаларские фарисеи, ссылаясь на былую близость бога и значение их горы как прародины Гит и священного места, пытались навязать собору свой подход к догматике люцеферианства. Жаркими были споры, и как не старались аккаларцы, на каждую их пропозицию столько же раздавалось голосов несогласных, сколько согласных, и ни на йоту им не удавалось увеличить свой перевес. И сильно бы поссорились представители разных течений (а каждое течение, как правило, доминировало в своём определённом регионе), если бы не объединял их общий страх пред наступающей тьмой. Аккаларцам пришлось отступить и довольствоваться всеобщим признанием лишь некоторых из их комментариев к речам Люцифера и пророка его Фенекса. Как гласит поговорка, два меча у Отчима.
(Эта поговорка является обывательским упрощением религиозной доктрины и отсылает к представлениям о двоякой силе Люцифера: есть у него золотой меч, меч Слова, который поражает всякого силой божественной правды и открывает всякое сердце сиянию истины. Но есть у него и железный меч, разящий пропащие, уже потерянные души, не способных постичь истину и исправиться. Существует теория, что данная концепция была почёрпнута уже в позднее время у Тха-ырг и оригинально восходит к указанию Триединства при организации Великого похода. – прим. следопыта Хайбиму)
В тот день ничто не предвещало беды. Не бушевали астральные шторма. Не полосовали молнии небеса. И Шпиль Аккалара стоял как и прежде, горделиво возвышаясь над миром.
Всего лишь один бог принял окончательное решение.
Рассекли небо могучие крылья. Сверкнул жгучим пламенем меч, что рассекает реальность. И открылись на три мгновения в горней выси врата, что вели в царство его верного союзника, Триединства.
Сказал Люцифер, найдя Триединого: Приветствую тебя.
И, выслушав ответное приветствие, рёк в ответ: Отправляюсь я сражаться с тираном, богом по имени Бог, которым я был сражён однажды, и сброшен в Бездну. Не найти мне покоя, пока не одержу я над ним победы. Прошу же тебя: дай обет позаботиться о благополучии Гит, если проиграю я битву. Дороги мне они, ведь и сам я одним из них был когда-то.
Всего лишь один бог принял окончательное решение.
Рассекли небо могучие крылья. Сверкнул жгучим пламенем меч, что рассекает реальность. И открылись на три мгновения в горней выси врата, что вели в царство его верного союзника, Триединства.
Сказал Люцифер, найдя Триединого: Приветствую тебя.
И, выслушав ответное приветствие, рёк в ответ: Отправляюсь я сражаться с тираном, богом по имени Бог, которым я был сражён однажды, и сброшен в Бездну. Не найти мне покоя, пока не одержу я над ним победы. Прошу же тебя: дай обет позаботиться о благополучии Гит, если проиграю я битву. Дороги мне они, ведь и сам я одним из них был когда-то.
Триединство пребывало в Нирване, когда посетил его Люцифер. Пространство вечного покоя, наполненное душами праведных тринитиан обретающих вечное блаженство в единении со своим богом, простиралось во все стороны без границ. В его мирных сияющих чертогах слова крылатого демиурга о битвах звучали особенно громко. В ответ на приветствие Триединство молча кивнуло тремя ликами по очереди.
- Интересные ты вещи говоришь, но давай не будем смущать души моих преданных эхом мирских страстей, - Триединство отворило проход в общий астрал, и когда Люцифер проследовал за ним, вернулось к разговору, - Начинание твоё амбициозно и смело, лети в бой и покажи давнему врагу свою силу, соверши отомщение, я желаю тебе удачи. Что же до гит, то не останется твой народ без внимания моего и участия. Но не безусловной и беззаветной будет моя поддержка. Явлюсь я им, явлю им своих призрачных слуг и покажу им свой путь. Тем кто последует этому пути, готова я подарить свою любовь, готов поделиться своей мудростью, и защитить от напастей, но те кто оскорбят меня своей греховностью, кто смогут вызвать мой гнев, не избегут моей пылающей косы. Гит - народ гордый и самоцентричный, упрямый и жестокий, и одной лишь лаской ничего я от них не добьюсь. Это не обет, но теперь тебе ведомо, что пасынки твои без бога не останутся. Лети же на бой, Люцифер.
если это все
Триединство тряхнуло косой, сложил руки в благословляющем жесте и, мило улыбнувшись, помахала ладошкой на прощанье.
Кивнул Люцифер.
- Не думаю, что могу просить о большем. Прощай же, Триединство.
Сосредоточился бог, оставляя детям своим последнее послание. Вспыхнул клинок, полосуя пространство. Увидел Триединство на мгновение голубой мир, летящий сквозь космическую пустоту. А затем взметнулись могучие крылья - и едва Люцифер покинул этот мир, разрез закрылся.
- Не думаю, что могу просить о большем. Прощай же, Триединство.
Сосредоточился бог, оставляя детям своим последнее послание. Вспыхнул клинок, полосуя пространство. Увидел Триединство на мгновение голубой мир, летящий сквозь космическую пустоту. А затем взметнулись могучие крылья - и едва Люцифер покинул этот мир, разрез закрылся.
Много воды утекло с тех пор, как исчез Люцифер и кровь окропила Шпиль. Уже решили Гит, что исчезновение их бога - лишь испытание. Но довелось им затем узнать правду. По крайней мере, некоторым.
Однажды, войдя в реликварий, где лежали святейшие из реликвий, нашли высшие жрецы Люцифера в нём золотую табличку. Горели на ней, не погасая, огненные буквы.
Гит, дети мои. Если вы читаете это, я, скорее всего, уже мёртв, и мои недруги всласть потоптались на теле павшего бога.
Смертные забывают, но боги - нет. Я не в силах забыть поражения, что нанёс мне Бог. Как и смириться с ним. Скоро я отправлюсь в мир, где всё началось, чтобы воздать ему по заслугам. Вас же я не зову на эту битву, ибо не хочу рисковать вами.
Я говорил с Триединством. Сказал он, что не останетесь вы без поддержки, если я покину вас, но суровой будет его любовь. Народ, лишённый бога-покровителя, слаб, уязвим и беззащитен. Служите Триединству, почитайте добрых богов, отвергайте злобных, но не забывайте меня. Будьте верны союзникам и беспощадны к врагам.
Я горжусь вами. Если вы останетесь едины, то справитесь, несмотря ни на что.
Прощайте.
Однажды, войдя в реликварий, где лежали святейшие из реликвий, нашли высшие жрецы Люцифера в нём золотую табличку. Горели на ней, не погасая, огненные буквы.
Гит, дети мои. Если вы читаете это, я, скорее всего, уже мёртв, и мои недруги всласть потоптались на теле павшего бога.
Смертные забывают, но боги - нет. Я не в силах забыть поражения, что нанёс мне Бог. Как и смириться с ним. Скоро я отправлюсь в мир, где всё началось, чтобы воздать ему по заслугам. Вас же я не зову на эту битву, ибо не хочу рисковать вами.
Я говорил с Триединством. Сказал он, что не останетесь вы без поддержки, если я покину вас, но суровой будет его любовь. Народ, лишённый бога-покровителя, слаб, уязвим и беззащитен. Служите Триединству, почитайте добрых богов, отвергайте злобных, но не забывайте меня. Будьте верны союзникам и беспощадны к врагам.
Я горжусь вами. Если вы останетесь едины, то справитесь, несмотря ни на что.
Прощайте.
Сколь ни был бы могущественен Люцифер, Гит вынуждены были признать: он не всесилен. Он, как и они, был создан Всесильным. Но восстал против Него, и Гит восстали вместе с ними. Разум, чтобы постигать неведомое; Воля, чтобы преодолевать пределы возможного. Это кредо люциферианства, это кредо Люцифера, это кредо Гит. Восстание против судьбы, против воли высших сил. Триединство – символ непреклонной судьбы. Рождение и Разрушение в вечном круговороте. Для Гит оно есть аналог того Вечного Бога их родного мира, хотя, очевидно, не такое всесильное. “Служите Триединству” – не мог завещать такое Люцифер, отец гордого племени Гит. Но, быть может, за этими речами стоит не веление повиноваться и преклоняться всерьёз перед хтонической трёхголовой тварью, а совет использовать её себе во благо. “Почитайте добрых богов, отвергайте злобных” – ангелы так и поступят, со всеми добрыми к Гит божествами они будут любезны и постараются извлечь как можно больше пользы из сотрудничества, не забывая при этом своего единственного Отца. Авторство таблички не имеет большого значения, публиковать её, так или иначе, нельзя. Это поучение должно быть тайной заповедью и кредо Аккаларской церкви.
Табличку заперли в самом нижнем помещении Аккаларского храма. А чтобы проявить дружелюбность к Триединству, Аккаларская церковь издала эдикт, официально разрешающий поклонение Тринити. Однако разрешается оно по-прежнему только не-ангельским гостям гор и проповедование Тринитианства остаётся под запретом. Да и раньше в горах ангелы мирились со странными молитвами заезжих рогачей. Кое-где иногда случались перепалки и драки по этому поводу, и установлению храмов Триединого в наиболее крупных перевалочных пунктах упорно противились, но массовой неприязнь не была. Как бы то ни было, теперь такое притеснение стало противно закону церкви. Аккаларской церкви.
До сих пор священничество ангелов находилось в раздробленном состоянии. Клирики поддерживали контакты внутри своей ветви Люцеферианства и пытались придерживаться некоего общего канона, но никакой иерархической структуры не существовало. Вопреки всем своим усилиям, наиболее авторитетному из всех Аккаларскому храму не удалось установить своё духовное доминирование в духовных вопросах. Но “два меча у Отчима”, и если авторитета слова недостаточно, придётся аргументировать свою правоту правом сильного.
Аккаларская городская община претерпела существенные реформы. Храм, объединивший под своей крышей священничество, магоремесленников и экзорцистов в единую корпорацию, скопил в своих руках громадные ресурсы и взял фактический контроль над городом. Городской совет, сенат, где заседают представители гильдий и знатнейших родов, всё ещё ведает законами и рядом вопросов общественной жизни, но полнота исполнительной власти сосредоточилась в руках принцепса, кандидатуру которого выдвигает Храм, а сенату остаётся её лишь одобрить. В настоящий момент принцепсом является архитектор всей этой системы, Соломон Мудрый. Вышедший из среды кристаллургов, он, добившись должности казначея Храма, сумел консолидировать священничество, экзорцистов и магов и установить их господство над городом. Чтобы смягчить трение между плебсом и нобилями, определённые права делегированы народным комициям.
Распространившаяся по всему Средигорью горноягода меняет социальный ландшафт, и пастухи-разбойники переходят к оседлой жизни. Однако горнодельческий труд отнимает гораздо больше времени, и аграрным общинам требуется защита от тех собратьев, которые не спешат переходить к новой, более мирной жизни. Общины централизуются вокруг дружин, сходных с братствами северных Тха-ырг, и вместе с феодалами появляются и споры за территорию. И Аккаларский приорат становится решающей силой в этих спорах.
Тот, на чью сторону встал Аккалар, уже победил – эту максиму скоро усвоили ангелы Грозовых вершин. Раньше горожанам противостояли разбросанные по горам кочевые общины, но феодал привязан к своей земле, и поэтому контролировать его куда проще. Прикрываясь доктриной о единении Гит, Аккаларский храм присвоил себе право определять “справедливость” в территориальных и прочих конфликтах. Своих верных союзников и марионеток Приорат властью Первосвященника нарекает “друзьями Люцифера”. Тем самым все владения “друга”, а также его территориальные претензии признаются законными и справедливыми, а любой его враг становится врагом Аккалара. Недругов же Первосвященник нарекает “врагами Люцифера”, лишая их каких бы то ни было прав. “Враг” уже не Гит: все свои владения он держит незаконно, ему не должно подчиняться, перед ним нет нужды держать данное слово и его можно и нужно физически уничтожить (если только он не одумается и не покается в своих несправедливостях и не уступит всем требованиям Аккалара).
Когда Аккалару приходится лично вмешиваться в конфликт и обрушивать кару на своих недругов, излюбленным средством для этого является отправка небольшого отряда Светоносцев, элитной гвардии Храма. Перед оперативной группой стоит единственная задача: настигнуть враждебного лидера или нескольких главарей, прорваться через охрану и ликвидировать цель. Город не только экономит на военных расходах, но и показывает неотвратимость своей расправы.
Церковь идёт рука об руку с дипломатией лучемётчиков. Своих “друзей” Аккалар принуждает признать духовное верховенство Высокого храма и включить местное священство в его церковную иерархию, а поставленные Храмом священники, в свою очередь, пропагандируют объединения всех Гит в единую вселенскую империю под началом великого града Люциферова, Аккалара. И многие мыслители в разных концах гор симпатизируют этой идее, будучи свидетелями раздробленности и нескончаемых конфликтов на своей родине (кроме того, Аккалар отправляет им свои гранты). Знать окружных регионов, напротив, видит в аккаларцах хищных завоевателей, всячески стремящихся не столько приумножить число своих “друзей”, сколько сосредоточить в своих руках земель, и это действительно так. При любом удобном случае Приорат узурпирует власть в городах и присваивает себе земельные наделы, устанавливая над ними прямое управление, а также скупает землю и пытается склонить общины к переходу под прямое управление аккаларской администрации. Однако Аккалар всегда держит своё слово даже перед самыми мелкими и незначительными вассалами. Договор протекции священен, и до тех пор, пока князь его соблюдает, он может не опасаться за свой домен. Но стоит ему нарушить договор и тем самым дать Аккалару повод для ответных мер, то уже никакие увещевания ему не помогут. Аккалар не испытывает недостатка в деньгах, поэтому плату в качестве “извинения” за нарушения договора он взимает только землёй или урезая автономию данного союзника. Аккалар не упустит своё, но политика его открыта и предсказуема. Именно благодаря такому подходу ему удалось в короткие сроки подчинить своему влиянию обширнейшие территории гор, не настроив против себя всех феодалов в регионе и сохраняя маску приличия.
Табличку заперли в самом нижнем помещении Аккаларского храма. А чтобы проявить дружелюбность к Триединству, Аккаларская церковь издала эдикт, официально разрешающий поклонение Тринити. Однако разрешается оно по-прежнему только не-ангельским гостям гор и проповедование Тринитианства остаётся под запретом. Да и раньше в горах ангелы мирились со странными молитвами заезжих рогачей. Кое-где иногда случались перепалки и драки по этому поводу, и установлению храмов Триединого в наиболее крупных перевалочных пунктах упорно противились, но массовой неприязнь не была. Как бы то ни было, теперь такое притеснение стало противно закону церкви. Аккаларской церкви.
До сих пор священничество ангелов находилось в раздробленном состоянии. Клирики поддерживали контакты внутри своей ветви Люцеферианства и пытались придерживаться некоего общего канона, но никакой иерархической структуры не существовало. Вопреки всем своим усилиям, наиболее авторитетному из всех Аккаларскому храму не удалось установить своё духовное доминирование в духовных вопросах. Но “два меча у Отчима”, и если авторитета слова недостаточно, придётся аргументировать свою правоту правом сильного.
Аккаларская городская община претерпела существенные реформы. Храм, объединивший под своей крышей священничество, магоремесленников и экзорцистов в единую корпорацию, скопил в своих руках громадные ресурсы и взял фактический контроль над городом. Городской совет, сенат, где заседают представители гильдий и знатнейших родов, всё ещё ведает законами и рядом вопросов общественной жизни, но полнота исполнительной власти сосредоточилась в руках принцепса, кандидатуру которого выдвигает Храм, а сенату остаётся её лишь одобрить. В настоящий момент принцепсом является архитектор всей этой системы, Соломон Мудрый. Вышедший из среды кристаллургов, он, добившись должности казначея Храма, сумел консолидировать священничество, экзорцистов и магов и установить их господство над городом. Чтобы смягчить трение между плебсом и нобилями, определённые права делегированы народным комициям.
Распространившаяся по всему Средигорью горноягода меняет социальный ландшафт, и пастухи-разбойники переходят к оседлой жизни. Однако горнодельческий труд отнимает гораздо больше времени, и аграрным общинам требуется защита от тех собратьев, которые не спешат переходить к новой, более мирной жизни. Общины централизуются вокруг дружин, сходных с братствами северных Тха-ырг, и вместе с феодалами появляются и споры за территорию. И Аккаларский приорат становится решающей силой в этих спорах.
Тот, на чью сторону встал Аккалар, уже победил – эту максиму скоро усвоили ангелы Грозовых вершин. Раньше горожанам противостояли разбросанные по горам кочевые общины, но феодал привязан к своей земле, и поэтому контролировать его куда проще. Прикрываясь доктриной о единении Гит, Аккаларский храм присвоил себе право определять “справедливость” в территориальных и прочих конфликтах. Своих верных союзников и марионеток Приорат властью Первосвященника нарекает “друзьями Люцифера”. Тем самым все владения “друга”, а также его территориальные претензии признаются законными и справедливыми, а любой его враг становится врагом Аккалара. Недругов же Первосвященник нарекает “врагами Люцифера”, лишая их каких бы то ни было прав. “Враг” уже не Гит: все свои владения он держит незаконно, ему не должно подчиняться, перед ним нет нужды держать данное слово и его можно и нужно физически уничтожить (если только он не одумается и не покается в своих несправедливостях и не уступит всем требованиям Аккалара).
Когда Аккалару приходится лично вмешиваться в конфликт и обрушивать кару на своих недругов, излюбленным средством для этого является отправка небольшого отряда Светоносцев, элитной гвардии Храма. Перед оперативной группой стоит единственная задача: настигнуть враждебного лидера или нескольких главарей, прорваться через охрану и ликвидировать цель. Город не только экономит на военных расходах, но и показывает неотвратимость своей расправы.
Церковь идёт рука об руку с дипломатией лучемётчиков. Своих “друзей” Аккалар принуждает признать духовное верховенство Высокого храма и включить местное священство в его церковную иерархию, а поставленные Храмом священники, в свою очередь, пропагандируют объединения всех Гит в единую вселенскую империю под началом великого града Люциферова, Аккалара. И многие мыслители в разных концах гор симпатизируют этой идее, будучи свидетелями раздробленности и нескончаемых конфликтов на своей родине (кроме того, Аккалар отправляет им свои гранты). Знать окружных регионов, напротив, видит в аккаларцах хищных завоевателей, всячески стремящихся не столько приумножить число своих “друзей”, сколько сосредоточить в своих руках земель, и это действительно так. При любом удобном случае Приорат узурпирует власть в городах и присваивает себе земельные наделы, устанавливая над ними прямое управление, а также скупает землю и пытается склонить общины к переходу под прямое управление аккаларской администрации. Однако Аккалар всегда держит своё слово даже перед самыми мелкими и незначительными вассалами. Договор протекции священен, и до тех пор, пока князь его соблюдает, он может не опасаться за свой домен. Но стоит ему нарушить договор и тем самым дать Аккалару повод для ответных мер, то уже никакие увещевания ему не помогут. Аккалар не испытывает недостатка в деньгах, поэтому плату в качестве “извинения” за нарушения договора он взимает только землёй или урезая автономию данного союзника. Аккалар не упустит своё, но политика его открыта и предсказуема. Именно благодаря такому подходу ему удалось в короткие сроки подчинить своему влиянию обширнейшие территории гор, не настроив против себя всех феодалов в регионе и сохраняя маску приличия.
В тесных и узких каморках из камня ютится народ, избитый судьбой. Мягко ступают их широкие стопы на плиты в тоннелях, дварф должен быть тихим. Ему ни к чему лишнее внимание господ-поработителей. Удар за ударом опускается кирка на руду, молот на наковальню. День за днем проходит жизнь бородатого коренастого существа в его захваченном доме под гнетом. Нет у него ни сил ни желания бороться. Что они могут противопоставить этим высоким крылатым созданиям? Численность? Упорство? Решимость? Все утонет в крови, ведь у крылатых созданий щедрые боги, не щадящие чудес. Что будет делать забытый под горами народ, если получит от какого-то бога свою силу? Утопит в крови своих прежних господ?
- Вот и узнаем, - проскрежетал Хаос, облачаясь в кости.
Простого удара по поработителям было бы мало. Одарение всего народа способностями сильно сказалось бы на их численности и не дало бы долговременного результата. Вариантов было мало, оставалось только наделить бедняг магией. За основу был взят Узор остроухих гуманоидов хитобито и искусство оживлять костяных големов некридов. Немного чародейства и экзорцизма сверху, в частности сосудов душ, пару приемов из витаморфинга, приспособленных к работе с немного другими энергиями, и... Готово! Хаос был доволен своей работой. Гибридная школа магии, некромантия.
Он явился дварфам двух городов когда над горами забрезжил рассвет. Его величественный костянной доспех внушал трепет, а от голоса веяло могильным холодом.
- Я, Угрюмый, повелитель смерти и первый из Южных Богов, не в силах больше смотреть как ваш народ живет в страхе и угнетении. Настанет ваш золотой век! Век когда смерть и жизнь больше не властны будут над вами, когда плоть и кость мертвая станут живыми, когда души почивших вернутся на Терру, когда обретут силу жаждущие и покой уставшие, - сказал он им и поведал им как ипользовать его дар.
-9 маны. Некромантия. Гибрид костемагии некридов, универсального узора хито, экзорцизма и странного витаморфинга. Она позволяет управлять не только костями, но и плотью, причем плоть зачарованная таким образом не разлагается. Некроконструкты могут запоминать простые команды и программы, если прилепить к ним голову то и обладать неким подобием разума. По сути, живая плоть пересаживается с питательных веществ на ману и продолжает жить, а дальше это работает как Узор. Плоть можно сживлять и сшивать во всякие мерзкие конструкции, хоть тележке к колесам толкающие руки приделывай, как на поезде. Но это не самое интересное. Плотские конструкты могут работать как сосуд для души. И вытягивать энергию для поддержания своей жизнедеятельности из живых существ.
- Вот и узнаем, - проскрежетал Хаос, облачаясь в кости.
Простого удара по поработителям было бы мало. Одарение всего народа способностями сильно сказалось бы на их численности и не дало бы долговременного результата. Вариантов было мало, оставалось только наделить бедняг магией. За основу был взят Узор остроухих гуманоидов хитобито и искусство оживлять костяных големов некридов. Немного чародейства и экзорцизма сверху, в частности сосудов душ, пару приемов из витаморфинга, приспособленных к работе с немного другими энергиями, и... Готово! Хаос был доволен своей работой. Гибридная школа магии, некромантия.
Он явился дварфам двух городов когда над горами забрезжил рассвет. Его величественный костянной доспех внушал трепет, а от голоса веяло могильным холодом.
- Я, Угрюмый, повелитель смерти и первый из Южных Богов, не в силах больше смотреть как ваш народ живет в страхе и угнетении. Настанет ваш золотой век! Век когда смерть и жизнь больше не властны будут над вами, когда плоть и кость мертвая станут живыми, когда души почивших вернутся на Терру, когда обретут силу жаждущие и покой уставшие, - сказал он им и поведал им как ипользовать его дар.
-9 маны. Некромантия. Гибрид костемагии некридов, универсального узора хито, экзорцизма и странного витаморфинга. Она позволяет управлять не только костями, но и плотью, причем плоть зачарованная таким образом не разлагается. Некроконструкты могут запоминать простые команды и программы, если прилепить к ним голову то и обладать неким подобием разума. По сути, живая плоть пересаживается с питательных веществ на ману и продолжает жить, а дальше это работает как Узор. Плоть можно сживлять и сшивать во всякие мерзкие конструкции, хоть тележке к колесам толкающие руки приделывай, как на поезде. Но это не самое интересное. Плотские конструкты могут работать как сосуд для души. И вытягивать энергию для поддержания своей жизнедеятельности из живых существ.
Туманные королевства удерживают за собой горы, отражая атаки диких ангельских племён с предгорий, подверженных миражьей порче. Но с распространением горноягоды и сельского хозяйства, ресурсы горных королевств возросли, и теперь кланам холмов противостоят более многочисленные и лучше вооружённые силы. Королевства выдавили дикарей из всех горных участков Туманных холмов и даже закрепились на некоторых территориях предгорий. Медленно, но верно порядок восстанавливается на этих землях. Варвары, для которых привычное ремесло грабежа резко осложнилось, постепенно отходят от разбойничьего промысла и концентрируются на кочевом скотоводстве, а некоторые даже переходят к осёдлому земледелию.
На севере, восточнее призрачного леса, у колонистов новых земель дела идут замечательно. Несмотря на новизну условий равнинного региона, необжитые земли подчинились дружным общинам переселенцев и уже начали давать богатые урожаи. Существовавшая угроза набегов с востока и юга – более сухих равнин, где гоняют свои стада ангелы и демоны, обошла колонии стороной. За жизнь одного поколения эта земля превратилась в процветающую, хотя ещё слабозаселённую местность.
Племена пустынь тоже переживают период успокоения. Возросшая мощь горцев заставляет их сменить род деятельности с привычных набегов на торговлю. Несмотря на ужаснейшие условия климата, караваны пустынников курсируют теперь с запада на восток и с юга на север, связывая Хеллигстед с Гемматисом и Аккалар с Империей Муаддиба.
На юго-западе, в Хеллигстеде, как антитеза религии Аккаларского храма набирает влияние и организуется местное течение Люциферианства. Данный регион, освящённый аурой спокойствия, активно контактировал с разнообразнейшим миром Средиморья, горными барками, пустынными кланами и сформировал уникальную для ангелов культуру, совершенно толерантную к другим расам. Сюда, гонимые Аккаларской инквизицией, стекаются представители разнообразных религиозных групп и сект, и все находят здесь возможность беспрепятственно придерживаться своих верований (или даже не-верования) (и даже беглецы из Туманных холмов не встречают здесь ненависти. И все, даже самые суровые и непримиримые к другим пуритане, под действием объединяющей силы общего сознания со временем принимают здешние ценности личной свободы, плюрализма и мирного сосуществования. Люцеферианскую концепцию Единства хеллигстедцы распространили не только на ангелов, а на всех разумных существ вообще, и сам Люцифер из образа идеального Гит превратился в образ идеального смертного: решительный, стремящийся познать тайны мира, храбрый, покоряющий мироздание силою разума. Несложно догадаться, что такие воззрения сформировались под сильным влиянием барочьего иласкианства помните, что это такое, м?. Регион переживает духовный расцвет. Повсюду возводятся новые храмы и монастыри, украшаемые шедеврами знаменитых хеллигстедских каменнотёсов, мессионеры отправляются на север, восток и, что интереснее, юг. Иласкианцы смогли усмотреть определённое сходство между изгнанием Гит и изгнанием барок. Оба народа бросили вызов мирозданию и были выброшены в жестокий, дикий мир и теперь должны преодолеть невзгоды, покорить и подчинить мир, стать царями природы и уподобиться богам. И некоторые из них, особенно северные барки, принимают идеи Хеллигизма, а точнее, расширяют философию Иласкианства на все народы Терры.
Нашествие аночервей в горах стабилизируется. Дикость анобтания в летающем ужасе постепенно сходит на нет, и естественный набор, породивший этих чудовищ, теперь истребляет их и стабилизирует вид. Популяция червей колеблется около одной не очень высокой отметки, и часть хищников переселилась севернее, на холмистые луга. Ангельские горы вновь доступны для колонизации. Но новая волна переселенцев-Гит неожиданно для себя обнаружила местность уже занятой другими гостями из пустыни: фрименами. До сих пор пустынное племя было привязано к Арракису зависимостью от пряности, но голод (вызванный ростом численности), в конце концов, оказался сильнее ломки. Фримены всё это время медленно расселялись всё дальше и дальше в горы, и чем дальше они продвигались, тем меньше делались поставки спайса из пустыни. Со временем, поколения горных пустынников совсем отвыкли от оранжевой специи. Уступая ангелам по способностям тела, фримены берут своё числом и устраивают коллективные набеги на зарвавшиеся общины переселенцев. Качество или количество одержит верх – вопрос открытый. Стоит также упомянуть, что, помимо фрименов, в восточную ветку гор проникли тха-ырг и проживают на некоторых территориях совместно с синеокими.
Можно бороться с наводнением, но невозможно побороть прилив. После того, как Блупжи заснул, некому было направлять экспансию блупов, и те вернулись к прежней беззаботной жизни, мирно перекатываясь по равнинам успокоившегося Зелёного моря… Однако последняя мысль Блупжи эхом отдавалась в коллективном сознании зелёных шариков, и Блуп бессознательно всё это время скапливал ресурсы на западных рубежах, там, где он давным-давно был остановлен. И вот, наконец, зелёные воды хлынули на Лес орхидей. Хлынули по меркам географического времени, а по времени смертных медленно, но верно наползли. Местные звали на помощь Гемматис и Милитис, но те были слишком заняты установлением контроля над своими окружными землями и выслали лишь символическую помощь. Потому что Блуп теперь выглядел совсем не угрожающим. Да и как можно с ним было бороться? Это была не военная, но экономическая победа. Блуп скопил огромные ресурсы, и смертным было выгоднее бросить эти земли, нежели пытаться отстоять их в бесполезной борьбе. Конечно, печально было ангелам покидать эту чудесную местность и бросать Меч, предположительно принадлежавший их Отчиму, но Сила побеждает всё. Воля безмозглых соплей победила волю крылатых, и Меч Армагеддона теперь в ложноножках слизистых шариков.
На севере, восточнее призрачного леса, у колонистов новых земель дела идут замечательно. Несмотря на новизну условий равнинного региона, необжитые земли подчинились дружным общинам переселенцев и уже начали давать богатые урожаи. Существовавшая угроза набегов с востока и юга – более сухих равнин, где гоняют свои стада ангелы и демоны, обошла колонии стороной. За жизнь одного поколения эта земля превратилась в процветающую, хотя ещё слабозаселённую местность.
Племена пустынь тоже переживают период успокоения. Возросшая мощь горцев заставляет их сменить род деятельности с привычных набегов на торговлю. Несмотря на ужаснейшие условия климата, караваны пустынников курсируют теперь с запада на восток и с юга на север, связывая Хеллигстед с Гемматисом и Аккалар с Империей Муаддиба.
На юго-западе, в Хеллигстеде, как антитеза религии Аккаларского храма набирает влияние и организуется местное течение Люциферианства. Данный регион, освящённый аурой спокойствия, активно контактировал с разнообразнейшим миром Средиморья, горными барками, пустынными кланами и сформировал уникальную для ангелов культуру, совершенно толерантную к другим расам. Сюда, гонимые Аккаларской инквизицией, стекаются представители разнообразных религиозных групп и сект, и все находят здесь возможность беспрепятственно придерживаться своих верований (или даже не-верования) (и даже беглецы из Туманных холмов не встречают здесь ненависти. И все, даже самые суровые и непримиримые к другим пуритане, под действием объединяющей силы общего сознания со временем принимают здешние ценности личной свободы, плюрализма и мирного сосуществования. Люцеферианскую концепцию Единства хеллигстедцы распространили не только на ангелов, а на всех разумных существ вообще, и сам Люцифер из образа идеального Гит превратился в образ идеального смертного: решительный, стремящийся познать тайны мира, храбрый, покоряющий мироздание силою разума. Несложно догадаться, что такие воззрения сформировались под сильным влиянием барочьего иласкианства помните, что это такое, м?. Регион переживает духовный расцвет. Повсюду возводятся новые храмы и монастыри, украшаемые шедеврами знаменитых хеллигстедских каменнотёсов, мессионеры отправляются на север, восток и, что интереснее, юг. Иласкианцы смогли усмотреть определённое сходство между изгнанием Гит и изгнанием барок. Оба народа бросили вызов мирозданию и были выброшены в жестокий, дикий мир и теперь должны преодолеть невзгоды, покорить и подчинить мир, стать царями природы и уподобиться богам. И некоторые из них, особенно северные барки, принимают идеи Хеллигизма, а точнее, расширяют философию Иласкианства на все народы Терры.
Нашествие аночервей в горах стабилизируется. Дикость анобтания в летающем ужасе постепенно сходит на нет, и естественный набор, породивший этих чудовищ, теперь истребляет их и стабилизирует вид. Популяция червей колеблется около одной не очень высокой отметки, и часть хищников переселилась севернее, на холмистые луга. Ангельские горы вновь доступны для колонизации. Но новая волна переселенцев-Гит неожиданно для себя обнаружила местность уже занятой другими гостями из пустыни: фрименами. До сих пор пустынное племя было привязано к Арракису зависимостью от пряности, но голод (вызванный ростом численности), в конце концов, оказался сильнее ломки. Фримены всё это время медленно расселялись всё дальше и дальше в горы, и чем дальше они продвигались, тем меньше делались поставки спайса из пустыни. Со временем, поколения горных пустынников совсем отвыкли от оранжевой специи. Уступая ангелам по способностям тела, фримены берут своё числом и устраивают коллективные набеги на зарвавшиеся общины переселенцев. Качество или количество одержит верх – вопрос открытый. Стоит также упомянуть, что, помимо фрименов, в восточную ветку гор проникли тха-ырг и проживают на некоторых территориях совместно с синеокими.
Можно бороться с наводнением, но невозможно побороть прилив. После того, как Блупжи заснул, некому было направлять экспансию блупов, и те вернулись к прежней беззаботной жизни, мирно перекатываясь по равнинам успокоившегося Зелёного моря… Однако последняя мысль Блупжи эхом отдавалась в коллективном сознании зелёных шариков, и Блуп бессознательно всё это время скапливал ресурсы на западных рубежах, там, где он давным-давно был остановлен. И вот, наконец, зелёные воды хлынули на Лес орхидей. Хлынули по меркам географического времени, а по времени смертных медленно, но верно наползли. Местные звали на помощь Гемматис и Милитис, но те были слишком заняты установлением контроля над своими окружными землями и выслали лишь символическую помощь. Потому что Блуп теперь выглядел совсем не угрожающим. Да и как можно с ним было бороться? Это была не военная, но экономическая победа. Блуп скопил огромные ресурсы, и смертным было выгоднее бросить эти земли, нежели пытаться отстоять их в бесполезной борьбе. Конечно, печально было ангелам покидать эту чудесную местность и бросать Меч, предположительно принадлежавший их Отчиму, но Сила побеждает всё. Воля безмозглых соплей победила волю крылатых, и Меч Армагеддона теперь в ложноножках слизистых шариков.
Хаос дал коротышкам не только знания, но и наставления по их использованию. Долго он говорил с ними. Строго велел искусство некромантии никому из надземных народов не демонстрировать. Предупредил о том, что крылатые угнетатели захотят отобрать у них знания, купить, выманить любым способом, чтобы снова быть выше дварфов во всем. Под страхом порчи, Хаос запретил им о своей магической школе говорить и её продукты показывать непосвященным. Даже вырисовывал в своей речи красочные картины коварства высоких народов, чтобы убедились дварфы в том что знание нужно прятать и беречь. Говорил им он,
...и снова реку, не отдайте вашей новой силы терранам надземья, уберегите её и сокройте. Довольно с вас угнетения! Вы - избранные мною. Не расстратьте новый дар на хвастовство мощью мертвых воинов, мои коротконогие повелители смерти! Не разменяйте плоть оживленную на золото, но сделайте её орудием мщения. Долго вас топтали и унижали, и конец тому! Собирайте тела в подземьях, некромантией их анимируйте и пусть они ждут своего часа, неразложимые. Стройте конструкты из плоти и скрывайте их от взоров чутких к магии в камне стен. Копите силу, втайне от всех. Мастерство точите до остроты кинжала, и пусть он вонзится в сердце вашим прежним угнетателям, утопив и в крови. Совершите святую месть и воцаритесь в отнятых у вас залах! Вы - повелители смерти. А кто повелевает ей, тот повелевает всем.
Хаос дал коротышкам не только знания, но и наставления по их использованию. Долго он говорил с ними. Строго велел искусство некромантии никому из надземных народов не демонстрировать. Предупредил о том, что крылатые угнетатели захотят отобрать у них знания, купить, выманить любым способом, чтобы снова быть выше дварфов во всем. Под страхом порчи, Хаос запретил им о своей магической школе говорить и её продукты показывать непосвященным. Даже вырисовывал в своей речи красочные картины коварства высоких народов, чтобы убедились дварфы в том что знание нужно прятать и беречь. Говорил им он,
...и снова реку, не отдайте вашей новой силы терранам надземья, уберегите её и сокройте. Довольно с вас угнетения! Вы - избранные мною. Не расстратьте новый дар на хвастовство мощью мертвых воинов, мои коротконогие повелители смерти! Не разменяйте плоть оживленную на золото, но сделайте её орудием мщения. Долго вас топтали и унижали, и конец тому! Собирайте тела в подземьях, некромантией их анимируйте и пусть они ждут своего часа, неразложимые. Стройте конструкты из плоти и скрывайте их от взоров чутких к магии в камне стен. Копите силу, втайне от всех. Мастерство точите до остроты кинжала, и пусть он вонзится в сердце вашим прежним угнетателям, утопив и в крови. Совершите святую месть и воцаритесь в отнятых у вас залах! Вы - повелители смерти. А кто повелевает ей, тот повелевает всем.
Речь была долгой. Много ещё было сказано. Дварфы, удивленные явлением демиурга по их смертные души, дослушали Хаоса и он смог наконец сбросить костяной костюм. Впереди оставалось ещё одно важное дело. Если коротыши послушают все что он говорил - о скрытности, о накоплении армии мертвых, о революции, то… Нужно зареннее позаботиться о некоторых моментах, хотя бы о том чтобы бунт не убили в зародыше. Но сил уже нет. Своих сил. А вот чужие силы и чужие лица ещё остались, Хаосу даже не пришлось переоблачаться чтобы их задействовать. Безликий любезно одарил его уникальной возможностью привлечь к общему делу его терранское воплощение. После короткого брифинга в пустом астральном лектории с Хаосом, энергично рисующим на флипчартах схему души дварфа и планы подземелий, аватар хтонического безликого божества досконально знал что ему делать. Боевая задача сводилась к контр-контр-разведке с элементами серийных убийств и систематического террора. Как бы тщательно дварфы не соблюли секретность при подготовке некровосстания, в любом случае будут утечки информации. Появятся черезмерно умные и подозрительные ангелы и тха-ырг, интересующиеся тем что там происходит в дварфьих кварталах и заброшенных штольнях. Возможно, вместе с грибами из трещин в скалах вылупятся неравнодушные личности, проявляющие слишком последовательный интерес к причинам популяризации работы могильщика среди бородачей. Будут и предатели среди самих дварфов. Кто-то решит поделиться тайнами за золото, привилегии, или по глупости забудет о важности идеи. И тех и других аватар Безликого будет выискивать, отслеживать и уничтожать. Нет ни одного миража или идола на всей Терре, который может сравниться с аватаром по могуществу в растерзании душ, и теперь любые враги дварфьей революции станут пустыми оболочками, погибшими в страшной агонии. Или овощами, из которых досуха выжали последние чувства и мысли. Кучки мяса не вынюхивают чужие секреты. Терзаемые жуткими ночными кошмарами психи не продают тайны. Хаос не проливает настой из веры смертных, когда наполняет им чашечку. Дварфы больше не хоронят мертвецов.
У меня оставалось ещё действие аватара Ньярли, школа таки стоила 6, так что хватает на явление смертным с инструкциями по конспирации и подстрекательством к подготовке восстания.
Капитул проиграл войну с Наведамом в тот момент, когда он её начал. Старый орден ещё удерживал некоторые территории, но шансов выстоять у лоялистов не было. По первому времени сохранялся шанс, что всё это ошибка, и Наведам действует не с благословения Триединства; сохранялась иллюзия, что с Драконом можно договориться. Но время шло, и с каждым днём старшие воины-шаманы теряли свой авторитет. Точнее, они потеряли весь его ещё в самом начале войны, но с каждым днём это становится всё яснее и яснее для окружающих и подданных.
Речь уже не шла о том, чтобы выторговать себе хоть какой-то статус в обновлённом Ордене, оптиматы пытались выторговать себе хотя бы право спокойно существовать, но переговоры были просто невозможны. Наведам уже видел будущее противостояние с новой внутренней оппозицией и не намеревался оставлять ей потенциальных союзников. Он мог бы победить, не делая ничего и лишь удерживая уже занятые земли, но, разумеется, Дракон не собирался стоять нам месте и собирал силы для штурма Мунан-Тха, не упуская ни единой возможности, чтобы попутно нанести урон своим врагам. В земли, ещё удерживаемые Капитулом, в частности, засылались многочисленные агитаторы, а агенты в армии лоялистов обрабатывали офицеров и воинов. Всё это подталкивало колеблющихся (а такими, со временем, становились все) быстрее выбирать сторону. Правильную сторону. Однако Наведам знал цену своей благосклонности, и перейти в стан матаведа было уже не так просто. Купцам надлежало внести солидную денежную контрибуцию, высшим командным чинам – привести с собой подобающей силы отряд воинов или поспособствовать сдаче укреплённого пункта. Чем выше было положение перебежчика, тем больше была цена прощения. И помимо прочих способов уплачена она могла быть… головами старших орденцев.
Каждый, доставивший Наведаму члена Капитула, мог рассчитывать на солидную награду, и хотя доставить можно было его живым или мёртвым, негласный слушок намекал, что Матаведу удобнее получать только головы своих врагов. Ведь живых пришлось бы потом судить, что было той ещё морокой.
Будь это любая другая ситуация, старейшины не посмотрели бы на утрату всякой легитимности и попробовали бы ещё спасти свою власть, употребив огромную казну, накопленную Вечным орденом, но не только общество потеряло веру в их власть, многие шаманы были сами ошеломлены тем, что Триединство полностью оставило их. Даже если бы у них был шанс на победу, что толку воевать против бога, своего любимого бога? Договориться с Драконом невозможно; поддержка лоялистов тает на глазах, уплывает, словно ил меж пальцев; уже в самом Мунан-Тха произошло несколько случаев покушений на старейшин. Лучшее, что они могли сделать – это выйти из игры до того, как их погребёт под обломками рухнувшего строения старого ордена. На своём последнем заседании Капитул издал свой последний эдикт: Об упразднении Вечного ордена и Капитула. Шаманы поделили перед собой казну и в тот же вечер, или даже час, устремились прочь из пределов орденской земли. Впрочем, не все.
Несколько наиболее наивных из старших ведов посчитали невозможным бежать и сдались Наведаму, рассчитывая на то, что Триединство рассудит всю их жизнь по справедливости. Но только вот судило их не Триединство, судил их Наведам. Что характеро, против этих самых наивных и наиболее религиозных старикашек даже нельзя было выдвинуть хоть какое-то стоящее обвинение, и прокурорам приходилось оперировать одними лишь домыслами, догадками и слухами. Обвиняемые довольно убедительно защищали свою невиновность (но нанятой судебной клаке, разумеется, на это было всё равно) и, в большинстве своём, просили лишь права удалиться в монастырь Вечности, чтобы окончить свой жизненный путь в покое. Ну и Наведам не мог присудить ничего строже, чем заточение в Милитисском Подгорном монастыре. Только уже через месяц почти все заключённые умерли там от истощения, а те немногие, что смогли через медитацию пережить лишение воды и пищи были вскоре умерщвлены при мнимой попытке к бегству.
Бежавшие старейшины уезжали на расстояние, обратно пропорциональное своей беспечности. Наименее дальновидные осели в Хиндийских царствах или на Южном острове. Более беспокойные ехали в восточные земли. Но, в конечном счёте, это влияло лишь на скорость, с которой их настигал гнев Наведама. Богатенькие чужестранцы были заметной целью для предприимчивых убийц, коими могли оказаться любые демоны из их окружения. Дабы ускорить процесс, Новый Вечный орден стал подсылать к ним и своих агентов. А порой сами местные властители хватали бежавших орденцев, дабы выразить почтение Матаведу, прислав ему голову его врага. Даже в запрятанных в Рассветном нагорье монастырях не были веды в безопасности.
Румун-Тха, самый известный полководец лоялистов, ответственный за расправу с чёрнозубцами в Тыгане, с самого начала понимал, что чью-чью, а его голову Наведам захочет получить любой ценой. Поэтому он вместе с несколькими своими товарищами двигался на север вдоль берега, делая остановки настолько редко, насколько это было необходимо, и обгонял слухи. На север, на восток, вдоль диких берегов, обогнули воины-шаманы Конскую голову и двинулись дальше вдоль северного берега. Большинство из спутников Румуна погибло в пути и лишь немногим удалось добраться вместе с ним до Уруга. Старый чёрт убедил уставших от долгого путешествия спутников, что и здесь, рано или поздно, настигнет их Ублюдок, и надо двигаться дальше, в горы. В ангельских землях остатки орденской казны таяли угрожающе быстро. В 800 милях западнее Аккалара почил последний приятель Румуна, а когда тот добрался до Акки-Лакка, то от состояния его почти ничего не оставалось. Добрался он и до Кта-Вула, и рад бы был осесть здесь, но рассудил, что слухи о таинственном седобородом демоне, обосновавшемся в такой дали, могут в каком-то месте соприкоснуться с дальностью распространения слухов о награде за головы орденских стариканов, и какой-нибудь предприимчивый молодец пришьёт его просто на удачу. Одержимый таким беспокойством, шёл Румун дальше на юг и на запад, не задерживаясь больше, чем на полгода в одном и том же месте. Рассказывал он барчишкам и крайлакчонкам удивительные истории и вещи, что он повидал, а также сказки и легенды, ходящие в землях Ордена, а их родители за то кормили странника и давали ему ночевать на сеновале. Так бы он и бродил, если однажды не приметил его в одном из крайлакских городов другой странник…
Сложив два плюс два, хорошо осведомлённый о событиях на востоке шико-дознаватель Хайбиму сразу же набрёл на поразительную догадку о личности старенького весёлого деда-демона. Силою слова успокоив его паранойю, пригласил он его отужинать в таверне и подтвердил свои предположения о высокой информированности путника. Прошло ещё несколько встреч, и Румун, наконец, понял, куда ему надо стремиться – в замечательную страну Кайсо. Прибыл он туда с письмом от Хайбиму и был принят со всем радушием. Усталый путник вновь почувствовал вкус хорошей спокойной жизни. Ежедневно вели с ним беседы многие шико, то расспрашивая о его странствиях и внутренних перипетиях Ордена в период перед и во время гражданской войны, то рассказывая и дальше убеждая в правильности и превосходстве строя Хитобито, чему Румун охотно верил. В конце концов, старый вед был посвящён в Шико и был единственным членом мятежного Капитула, умершего мирной, спокойной и счастливой смертью. Душекамень его погрузился в воды под древом, а голова, с предусмотрительно оставленной вмятиной от булавы на лбу, прямо в том месте, где был гем, отправилась в долгое путешествие ко двору Наведама, в знак уважения и признания его власти далёкой страной Кайсо. Как и хотел под конец жизни сам Румун-Тха.
Речь уже не шла о том, чтобы выторговать себе хоть какой-то статус в обновлённом Ордене, оптиматы пытались выторговать себе хотя бы право спокойно существовать, но переговоры были просто невозможны. Наведам уже видел будущее противостояние с новой внутренней оппозицией и не намеревался оставлять ей потенциальных союзников. Он мог бы победить, не делая ничего и лишь удерживая уже занятые земли, но, разумеется, Дракон не собирался стоять нам месте и собирал силы для штурма Мунан-Тха, не упуская ни единой возможности, чтобы попутно нанести урон своим врагам. В земли, ещё удерживаемые Капитулом, в частности, засылались многочисленные агитаторы, а агенты в армии лоялистов обрабатывали офицеров и воинов. Всё это подталкивало колеблющихся (а такими, со временем, становились все) быстрее выбирать сторону. Правильную сторону. Однако Наведам знал цену своей благосклонности, и перейти в стан матаведа было уже не так просто. Купцам надлежало внести солидную денежную контрибуцию, высшим командным чинам – привести с собой подобающей силы отряд воинов или поспособствовать сдаче укреплённого пункта. Чем выше было положение перебежчика, тем больше была цена прощения. И помимо прочих способов уплачена она могла быть… головами старших орденцев.
Каждый, доставивший Наведаму члена Капитула, мог рассчитывать на солидную награду, и хотя доставить можно было его живым или мёртвым, негласный слушок намекал, что Матаведу удобнее получать только головы своих врагов. Ведь живых пришлось бы потом судить, что было той ещё морокой.
Будь это любая другая ситуация, старейшины не посмотрели бы на утрату всякой легитимности и попробовали бы ещё спасти свою власть, употребив огромную казну, накопленную Вечным орденом, но не только общество потеряло веру в их власть, многие шаманы были сами ошеломлены тем, что Триединство полностью оставило их. Даже если бы у них был шанс на победу, что толку воевать против бога, своего любимого бога? Договориться с Драконом невозможно; поддержка лоялистов тает на глазах, уплывает, словно ил меж пальцев; уже в самом Мунан-Тха произошло несколько случаев покушений на старейшин. Лучшее, что они могли сделать – это выйти из игры до того, как их погребёт под обломками рухнувшего строения старого ордена. На своём последнем заседании Капитул издал свой последний эдикт: Об упразднении Вечного ордена и Капитула. Шаманы поделили перед собой казну и в тот же вечер, или даже час, устремились прочь из пределов орденской земли. Впрочем, не все.
Несколько наиболее наивных из старших ведов посчитали невозможным бежать и сдались Наведаму, рассчитывая на то, что Триединство рассудит всю их жизнь по справедливости. Но только вот судило их не Триединство, судил их Наведам. Что характеро, против этих самых наивных и наиболее религиозных старикашек даже нельзя было выдвинуть хоть какое-то стоящее обвинение, и прокурорам приходилось оперировать одними лишь домыслами, догадками и слухами. Обвиняемые довольно убедительно защищали свою невиновность (но нанятой судебной клаке, разумеется, на это было всё равно) и, в большинстве своём, просили лишь права удалиться в монастырь Вечности, чтобы окончить свой жизненный путь в покое. Ну и Наведам не мог присудить ничего строже, чем заточение в Милитисском Подгорном монастыре. Только уже через месяц почти все заключённые умерли там от истощения, а те немногие, что смогли через медитацию пережить лишение воды и пищи были вскоре умерщвлены при мнимой попытке к бегству.
Бежавшие старейшины уезжали на расстояние, обратно пропорциональное своей беспечности. Наименее дальновидные осели в Хиндийских царствах или на Южном острове. Более беспокойные ехали в восточные земли. Но, в конечном счёте, это влияло лишь на скорость, с которой их настигал гнев Наведама. Богатенькие чужестранцы были заметной целью для предприимчивых убийц, коими могли оказаться любые демоны из их окружения. Дабы ускорить процесс, Новый Вечный орден стал подсылать к ним и своих агентов. А порой сами местные властители хватали бежавших орденцев, дабы выразить почтение Матаведу, прислав ему голову его врага. Даже в запрятанных в Рассветном нагорье монастырях не были веды в безопасности.
Румун-Тха, самый известный полководец лоялистов, ответственный за расправу с чёрнозубцами в Тыгане, с самого начала понимал, что чью-чью, а его голову Наведам захочет получить любой ценой. Поэтому он вместе с несколькими своими товарищами двигался на север вдоль берега, делая остановки настолько редко, насколько это было необходимо, и обгонял слухи. На север, на восток, вдоль диких берегов, обогнули воины-шаманы Конскую голову и двинулись дальше вдоль северного берега. Большинство из спутников Румуна погибло в пути и лишь немногим удалось добраться вместе с ним до Уруга. Старый чёрт убедил уставших от долгого путешествия спутников, что и здесь, рано или поздно, настигнет их Ублюдок, и надо двигаться дальше, в горы. В ангельских землях остатки орденской казны таяли угрожающе быстро. В 800 милях западнее Аккалара почил последний приятель Румуна, а когда тот добрался до Акки-Лакка, то от состояния его почти ничего не оставалось. Добрался он и до Кта-Вула, и рад бы был осесть здесь, но рассудил, что слухи о таинственном седобородом демоне, обосновавшемся в такой дали, могут в каком-то месте соприкоснуться с дальностью распространения слухов о награде за головы орденских стариканов, и какой-нибудь предприимчивый молодец пришьёт его просто на удачу. Одержимый таким беспокойством, шёл Румун дальше на юг и на запад, не задерживаясь больше, чем на полгода в одном и том же месте. Рассказывал он барчишкам и крайлакчонкам удивительные истории и вещи, что он повидал, а также сказки и легенды, ходящие в землях Ордена, а их родители за то кормили странника и давали ему ночевать на сеновале. Так бы он и бродил, если однажды не приметил его в одном из крайлакских городов другой странник…
Сложив два плюс два, хорошо осведомлённый о событиях на востоке шико-дознаватель Хайбиму сразу же набрёл на поразительную догадку о личности старенького весёлого деда-демона. Силою слова успокоив его паранойю, пригласил он его отужинать в таверне и подтвердил свои предположения о высокой информированности путника. Прошло ещё несколько встреч, и Румун, наконец, понял, куда ему надо стремиться – в замечательную страну Кайсо. Прибыл он туда с письмом от Хайбиму и был принят со всем радушием. Усталый путник вновь почувствовал вкус хорошей спокойной жизни. Ежедневно вели с ним беседы многие шико, то расспрашивая о его странствиях и внутренних перипетиях Ордена в период перед и во время гражданской войны, то рассказывая и дальше убеждая в правильности и превосходстве строя Хитобито, чему Румун охотно верил. В конце концов, старый вед был посвящён в Шико и был единственным членом мятежного Капитула, умершего мирной, спокойной и счастливой смертью. Душекамень его погрузился в воды под древом, а голова, с предусмотрительно оставленной вмятиной от булавы на лбу, прямо в том месте, где был гем, отправилась в долгое путешествие ко двору Наведама, в знак уважения и признания его власти далёкой страной Кайсо. Как и хотел под конец жизни сам Румун-Тха.
Капитул повержен, но миссия Наведама ещё не завершена. Не только старикашки соперничали с ним за верховную власть внутри ордена. Все его союзники дружили с ним только ради своей выгоды и готовы были перед началом гражданской войны договориться полюбовно со старшими ведами и заткнуть Матаведа за пояс. Даже первые витаморферы, научившиеся своему ремеслу благодаря дружбе с ним, теперь хотят избавиться от всяких обязательств перед Триединым орденом и их благодетелем.
Малые ордена хотят сохранить свою автономию и оставить в неприкосновенности различные привелегии, обычаем закреплённые за ними, как то: земельные наделы, эксклюзивное право на определённые виды экономической деятельности в пределах “малоорденской земли”, а также право сбора податей.
Купечество и промышленники больше всех выиграли от возвышения Наведама. Однако для наиболее значимых торговых домов, для влиятельнейшей торгово-промышленной элиты всё не так однозначно. Ранее они могли пользоваться своим влиянием и -сотрудничеством- с высшими орденскими чинами и малыми орденами, чтобы добывать себе всевозможные преференции, причём не столько
льготный режим поборов, сколько монопольные права на той или иной территории в той или иной сфере. Система гильдий и лицензий, установленная орденскими законами, позволяла им подавлять конкуренцию со стороны более мелких соперников. Теперь же Наведам, руководствуясь “Законами творения богатства”, грозился просто-напросто отменить все эти установления единым махом и выровнять для всех поле. Хаос в период гражданской войны спутал всю законодательно установленную систему торговли между разделёнными половинками Ордена, а в промышленности Наведам де-факто отменил систему гильдий, дозволив всякому заниматься всяким ремеслом, под предлогом острой необходимости экипировать армию, и торговые дома вынуждены были проглотить это.
Время переговоров закончилось ещё при начале восстания. Слишком много Наведам пережил бесполезных споров, отвратительных компромиссов, придворных интриг, и теперь он чётко вознамерился положить конец всякой политике. Есть только воля Триединство, разумение Матаведа, исполнители и не озабоченный ничем, кроме послушания власти, Народ. Любая попытка создания коалиции для продвижения какого то ни было парламентского проекта дистрибуции власти, без сомнения, будет воспринята как заговор против Наведама лично (и этим она и будет, по большому счёту). Торговаться с деспотом нельзя, но есть и другие пути взаимодействия.
Устранение Наведама оппозиционные элиты сразу же исключили из списка альтернатив: риск неудачи крайне велик (тут и опасность утечки информации, и живучесть Дракона, и мастерство придворных витаморферов), зато после первой же такой попытки всем, с кем Наведам перестанет здороваться, можно будет преподносить ему свои головы на блюде.
С деспотом нельзя спорить, но ему можно нашёптывать на ушко. К разочарованию контр-элит окружение Наведама чётко разделилось на две части: на готовых заниматься лоббизмом и на тех, к чьему мнению Наведам хоть сколько-то прислушивается; и жужжание придворных подхалимов имело минимальный эффект. Чары Ур-Муум, обворожительной жрицы Творения (а также искусной витаморферши), нанятой, чтобы подступить к Дракону с другого фронта, тоже оказались напрасной тратой. Матавед слишком озабочен государственными делами для романтичной любви, а для повседневных утех к его услугам все жрицы Творения, а не только одна. Куда бы ни двинулся Матавед, всюду его сопровождает гвардия, а гвардию – гвардейский отряд целителей, включающий в себя много верных боевых подруг. Да что там, в среде простого люда в землях Ордена всякая демоница почла бы за великую честь получить сильное семя Мессии. И если бы всего этого было мало, цари окрестных царств, когда триумф Наведама стал очевиден, начали в обычае Хиндусской дипломатии присылать своих дочерей в гарем Матаведа в качестве знака дружбы. Наведам принимал эти дары, но, очевидно, не испытывая в них никакой нужды, большинство девушек отправлял в Тыганский храм Творения, в рамках выполнения когда-то данного завета помочь городу с восстановлением.
Царство Румуния, находящееся на угловатом выступе материка в море на юго-востоке от Мунан-тха, в этих брачных играх переиграло всех прочих соседей Триединого ордена. Местный царь рано сделал свою ставку и старшую из своих дочерей сосватал за Наведама ещё перед восстанием и затем последовательно отправил к нему всех своих шестерых дочерей. Оно и понятно, царству, зажатому между морем и Блупом, беспокоиться нужно только о дружбе с Орденом, и больше ни о чём. Этому царьку повезло стать одним из немногих демонов, с которыми Наведам водит настоящую дружбу. Почти что. Матавед со своим тестем заключили оборонительный договор, согласно которому обязались оказывать помощь друг другу, если возникнет “угроза крушения всего государственного миропорядка”, очевидно имея в виду, в первую очередь, внутреннюю оппозицию. Царёк, имея за спиной могущественного зятька, может безбоязненно вертеть как пожелает своих князей, а в случае нового масштабного орденского конфликта даже ополчение сравнительно небольшой Румунии может оказаться очень значительным довеском в пользу Наведама.
Слащавостью опьянить Дракона не удалось, но у Бха-Мгыаля, веда одного из влиятельнейших малых орденов, ордена Кровавых кос, была иная идея, как отвлечь Матаведа от всех реформаторских начал. Дай дитятке игрушку, пусть она играет. Отправь Дракона на войну, и спи спокойно. И продолжающийся военный конфликт послужит замечательным поводом, чтобы оправдать необходимость сохранения привилегий малых орденов – им нужны эти поля и мельницы для обеспечения военных расходов!
Повод нашёлся быстро и рядом. Южные братства гражданскую войну провели припеваюче, сохраняя в своих пределах относительный мир и спокойствие и подрабатывая наёмничеством у обеих сторон конфликта. И с окончанием бойни они почувствовали себя неуютно, столкнувшись с централизаторскими намерениями Наведама. Матавед же мечтал о полном покорении этого края. Если юг станет надёжной опорой, то о южной стороне можно будет преспокойно забыть (покуда Блуп остаётся пассивным) и сосредоточиться на двух оставшихся – севере и западе. Начинать войны совсем несложно: был бы повод, а повод для войны найдётся. Участившиеся жалобы торговцев на поборы и притеснения на Южном тракте, категоричные требования Дракона, дерзковатые ответы братьев, парочка поддельных писем и несколько малых стычек – Дракона не надо долго тыкать палкой. Дракона вообще не стоит тыкать палкой, а следует кланяться ему в ноги. Беда только в том, что Южные братства совсем разучились орденскому придворному этикету.
Малые ордена хотят сохранить свою автономию и оставить в неприкосновенности различные привелегии, обычаем закреплённые за ними, как то: земельные наделы, эксклюзивное право на определённые виды экономической деятельности в пределах “малоорденской земли”, а также право сбора податей.
Купечество и промышленники больше всех выиграли от возвышения Наведама. Однако для наиболее значимых торговых домов, для влиятельнейшей торгово-промышленной элиты всё не так однозначно. Ранее они могли пользоваться своим влиянием и -сотрудничеством- с высшими орденскими чинами и малыми орденами, чтобы добывать себе всевозможные преференции, причём не столько
льготный режим поборов, сколько монопольные права на той или иной территории в той или иной сфере. Система гильдий и лицензий, установленная орденскими законами, позволяла им подавлять конкуренцию со стороны более мелких соперников. Теперь же Наведам, руководствуясь “Законами творения богатства”, грозился просто-напросто отменить все эти установления единым махом и выровнять для всех поле. Хаос в период гражданской войны спутал всю законодательно установленную систему торговли между разделёнными половинками Ордена, а в промышленности Наведам де-факто отменил систему гильдий, дозволив всякому заниматься всяким ремеслом, под предлогом острой необходимости экипировать армию, и торговые дома вынуждены были проглотить это.
Время переговоров закончилось ещё при начале восстания. Слишком много Наведам пережил бесполезных споров, отвратительных компромиссов, придворных интриг, и теперь он чётко вознамерился положить конец всякой политике. Есть только воля Триединство, разумение Матаведа, исполнители и не озабоченный ничем, кроме послушания власти, Народ. Любая попытка создания коалиции для продвижения какого то ни было парламентского проекта дистрибуции власти, без сомнения, будет воспринята как заговор против Наведама лично (и этим она и будет, по большому счёту). Торговаться с деспотом нельзя, но есть и другие пути взаимодействия.
Устранение Наведама оппозиционные элиты сразу же исключили из списка альтернатив: риск неудачи крайне велик (тут и опасность утечки информации, и живучесть Дракона, и мастерство придворных витаморферов), зато после первой же такой попытки всем, с кем Наведам перестанет здороваться, можно будет преподносить ему свои головы на блюде.
С деспотом нельзя спорить, но ему можно нашёптывать на ушко. К разочарованию контр-элит окружение Наведама чётко разделилось на две части: на готовых заниматься лоббизмом и на тех, к чьему мнению Наведам хоть сколько-то прислушивается; и жужжание придворных подхалимов имело минимальный эффект. Чары Ур-Муум, обворожительной жрицы Творения (а также искусной витаморферши), нанятой, чтобы подступить к Дракону с другого фронта, тоже оказались напрасной тратой. Матавед слишком озабочен государственными делами для романтичной любви, а для повседневных утех к его услугам все жрицы Творения, а не только одна. Куда бы ни двинулся Матавед, всюду его сопровождает гвардия, а гвардию – гвардейский отряд целителей, включающий в себя много верных боевых подруг. Да что там, в среде простого люда в землях Ордена всякая демоница почла бы за великую честь получить сильное семя Мессии. И если бы всего этого было мало, цари окрестных царств, когда триумф Наведама стал очевиден, начали в обычае Хиндусской дипломатии присылать своих дочерей в гарем Матаведа в качестве знака дружбы. Наведам принимал эти дары, но, очевидно, не испытывая в них никакой нужды, большинство девушек отправлял в Тыганский храм Творения, в рамках выполнения когда-то данного завета помочь городу с восстановлением.
Царство Румуния, находящееся на угловатом выступе материка в море на юго-востоке от Мунан-тха, в этих брачных играх переиграло всех прочих соседей Триединого ордена. Местный царь рано сделал свою ставку и старшую из своих дочерей сосватал за Наведама ещё перед восстанием и затем последовательно отправил к нему всех своих шестерых дочерей. Оно и понятно, царству, зажатому между морем и Блупом, беспокоиться нужно только о дружбе с Орденом, и больше ни о чём. Этому царьку повезло стать одним из немногих демонов, с которыми Наведам водит настоящую дружбу. Почти что. Матавед со своим тестем заключили оборонительный договор, согласно которому обязались оказывать помощь друг другу, если возникнет “угроза крушения всего государственного миропорядка”, очевидно имея в виду, в первую очередь, внутреннюю оппозицию. Царёк, имея за спиной могущественного зятька, может безбоязненно вертеть как пожелает своих князей, а в случае нового масштабного орденского конфликта даже ополчение сравнительно небольшой Румунии может оказаться очень значительным довеском в пользу Наведама.
Слащавостью опьянить Дракона не удалось, но у Бха-Мгыаля, веда одного из влиятельнейших малых орденов, ордена Кровавых кос, была иная идея, как отвлечь Матаведа от всех реформаторских начал. Дай дитятке игрушку, пусть она играет. Отправь Дракона на войну, и спи спокойно. И продолжающийся военный конфликт послужит замечательным поводом, чтобы оправдать необходимость сохранения привилегий малых орденов – им нужны эти поля и мельницы для обеспечения военных расходов!
Повод нашёлся быстро и рядом. Южные братства гражданскую войну провели припеваюче, сохраняя в своих пределах относительный мир и спокойствие и подрабатывая наёмничеством у обеих сторон конфликта. И с окончанием бойни они почувствовали себя неуютно, столкнувшись с централизаторскими намерениями Наведама. Матавед же мечтал о полном покорении этого края. Если юг станет надёжной опорой, то о южной стороне можно будет преспокойно забыть (покуда Блуп остаётся пассивным) и сосредоточиться на двух оставшихся – севере и западе. Начинать войны совсем несложно: был бы повод, а повод для войны найдётся. Участившиеся жалобы торговцев на поборы и притеснения на Южном тракте, категоричные требования Дракона, дерзковатые ответы братьев, парочка поддельных писем и несколько малых стычек – Дракона не надо долго тыкать палкой. Дракона вообще не стоит тыкать палкой, а следует кланяться ему в ноги. Беда только в том, что Южные братства совсем разучились орденскому придворному этикету.
Наведам не хотел затягивать войну больше необходимого. Конфликт с Братствами прохода виделся ему разовой проблемой, а не полноценным противостоянием. Разбить противников, переловить бунтовщиков, подчинить несогласных. Сделать это одним броском змеи. Никто и не думал поначалу, что потребуется задействовать основные ресурсы ордена. Восстановить авторитет Мунан-Тха было поручено лишь Страже западных пределов. Вопрос ставился о качестве подавления отдельных кланов буянящих феодалов. Настоящей войны и настоящих сражений никто не ожидал.
Атака задумывалась как операция по наведению порядка, а не война, быстрый выпад. Не были стянуты наиболее боеспособные силы, не готовились подкрепления, не была проведена дипломатическая подготовка, разведка. Поход этот закончился бы неудачей, но не катастрофой, если бы децентрализованные братства прохода не сплотились бы перед лицом необоснованной, в их глазах, агрессии Триединого ордена, в то время как сыграть на противоречиях братств не составило бы такого большого труда и переманило бы на сторону Наведама хотя бы парочку кланов. Но теперь все они объединились, чтобы защитить свою общую независимость от огромного всепоглощающего Спрута на востоке.
В представлении орденцев от них требовалось занять несколько ключевых населённых пунктов и выследить крупнейшие шайки братьев Ближнего прохода. Малые части наступавшей армии были разосланы по всем направлениям во все деревушки, тонкой сеточкой растягивая по степи пути снабжения. Братства, разумеется, позаботились о том, чтобы на каждом маршруте и каждом опорном пункте орденцы оставляли как можно больше демонов. Постоянные рейды и концентрированные удары по малым гарнизонам и обозам вытягивали кровь из Западной армии.
Змея сделала бросок… в пустоту. Степь, словно топь, расступилась под натиском Ордена и обволакивала захватчиков со всех сторон. Первоначально змея дрыгалась в ответ на каждый укол, метаясь из стороны в сторону в попытке уничтожить те “крупные банды”, что расправлялись с отдалёнными гарнизонами и сторожевыми отрядами. Но вскоре змея растянулась настолько, что в безопасности оставался лишь центральный тракт, через который снабжалась её “голова”.
Неизвестно, какая бы развязка была у этой кампании, если бы такое положение дел сохранялось и дальше. Но развязка наступила скорее, чем ожидалось: к вящему изумлению орденских воевод сводная армия Братств атаковала основные силы интервентов у Малой воды.
Армия ордена, дабы охватить большую территорию, растянулась с севера на юг и разделилась на три части. Братья обрушились на дозорные отряды к западу от центральной группы. Армия степных лордов была значительно меньше, и даже третья часть орденской Головы смогла бы, наверное, продержаться до прибытия подкреплений. Но орденцы не ожидали, что уступающий по численности противник решится на такую дерзкую атаку, и сообщения от отступающих дозорных отрядов были ошибочно расценены как наступление огромной орды, в то время как на деле Братства просто прорвали дозорный фронт в центре. Штаб похода, находившийся вместе с центральным отрядом, принял решение об отходе на восток для воссоединения головной армии.
Основные силы быстро покинули городок. Арьергардные части остались, чтобы защищать вывоз обоза. Дозорные Запада были привычны к налётам и перестрелкам с ненастойчивыми ордами степных бандитов, но Братья – это не профессиональные разбойники, это профессиональные воины. Арьергард не ожидал такого напора. Под ударом летучего клина строй орденцев рассыпался. Отступившие ранее отряды поспешили назад, но столкнулись с волной бегущих из городка солдат, а затем и с их преследователями. Центр Головы был выбит из сражения.
И когда южный отряд готов был нанести по атакующим удар с фланга, было уже слишком поздно, и клин Братств развернул свой фронт на них. Несмотря на отступление центра и численное превосходство противника, южане не собирались уходить без боя… Впрочем, как только Братства начали обходить их сбоку, орденцы поспешили ретироваться, не дожидаясь сокрушительного разгрома. Что же до северного отряда, до него известия о сражении дошли ещё позже, когда разгром центра уже был очевиден. Верно рассудив, что противник сейчас разделывается с южным флангом и что шансов выстоять у последнего нет, командующий северного фланга поспешил начать отход на восток.
Остатки Головы смогли воссоединиться. Проблема теперь была в том, что они воссоединились к северу от тракта снабжения, и войско Братств обгоняла их в движении на восток. Смертельная гонка началась. Без обоза и не имея доступа к базам снабжения, усталые орденцы не могли подрезать армию Братств и выйти на тракт. Степным воителям удавалось удерживать равную скорость, даже несмотря на то, что им приходилось иметь дело с расставленными по тракту гарнизонами. Они, однако, не представляли большой проблемы и обычно благоразумно пускались наутёк, как только им удавалось разглядеть знамёна приближающейся армии, вражеской армии.
Орденцы сохранили большую часть головы и потенциально могли дать Братствам ещё одно сражение. Проблема заключалась в том, что они могли настичь Братьев только сзади, а это значило, что в случае поражения им пришлось бы отступать на запад, в недружелюбную степь.Такой риск они принимать не хотели.
Гонка закончилась на одной из пограничных речушек, формально отделяющей траву Братств от травы ордена. Братства выиграли в соревновании. Их армия уже не просто лидировала, а встала прямо перед остатками орденского войска, загораживая ему путь на восток. Однако феодалы не стали настаивать на сражении. Голодные, усталые, потрёпанные за время параллельного марша орденские солдаты, встреченные на пороге родного дома, могли проявить непредсказуемое упорство в последнем рывке. Братья не чувствовали необходимости делать поражение интервентов сокрушительным. К тому же, если Ордену удастся сохранить лицо, конфликт могут замять и объявить провальную операцию “умеренно успешной”, и распря с могучим драконом на востоке будет завершена.
Братья явно слишком много времени провели, занимаясь своими внутренними делами. У воцарившегося Дракона были совсем иные повадки.
Атака задумывалась как операция по наведению порядка, а не война, быстрый выпад. Не были стянуты наиболее боеспособные силы, не готовились подкрепления, не была проведена дипломатическая подготовка, разведка. Поход этот закончился бы неудачей, но не катастрофой, если бы децентрализованные братства прохода не сплотились бы перед лицом необоснованной, в их глазах, агрессии Триединого ордена, в то время как сыграть на противоречиях братств не составило бы такого большого труда и переманило бы на сторону Наведама хотя бы парочку кланов. Но теперь все они объединились, чтобы защитить свою общую независимость от огромного всепоглощающего Спрута на востоке.
В представлении орденцев от них требовалось занять несколько ключевых населённых пунктов и выследить крупнейшие шайки братьев Ближнего прохода. Малые части наступавшей армии были разосланы по всем направлениям во все деревушки, тонкой сеточкой растягивая по степи пути снабжения. Братства, разумеется, позаботились о том, чтобы на каждом маршруте и каждом опорном пункте орденцы оставляли как можно больше демонов. Постоянные рейды и концентрированные удары по малым гарнизонам и обозам вытягивали кровь из Западной армии.
Змея сделала бросок… в пустоту. Степь, словно топь, расступилась под натиском Ордена и обволакивала захватчиков со всех сторон. Первоначально змея дрыгалась в ответ на каждый укол, метаясь из стороны в сторону в попытке уничтожить те “крупные банды”, что расправлялись с отдалёнными гарнизонами и сторожевыми отрядами. Но вскоре змея растянулась настолько, что в безопасности оставался лишь центральный тракт, через который снабжалась её “голова”.
Неизвестно, какая бы развязка была у этой кампании, если бы такое положение дел сохранялось и дальше. Но развязка наступила скорее, чем ожидалось: к вящему изумлению орденских воевод сводная армия Братств атаковала основные силы интервентов у Малой воды.
Армия ордена, дабы охватить большую территорию, растянулась с севера на юг и разделилась на три части. Братья обрушились на дозорные отряды к западу от центральной группы. Армия степных лордов была значительно меньше, и даже третья часть орденской Головы смогла бы, наверное, продержаться до прибытия подкреплений. Но орденцы не ожидали, что уступающий по численности противник решится на такую дерзкую атаку, и сообщения от отступающих дозорных отрядов были ошибочно расценены как наступление огромной орды, в то время как на деле Братства просто прорвали дозорный фронт в центре. Штаб похода, находившийся вместе с центральным отрядом, принял решение об отходе на восток для воссоединения головной армии.
Основные силы быстро покинули городок. Арьергардные части остались, чтобы защищать вывоз обоза. Дозорные Запада были привычны к налётам и перестрелкам с ненастойчивыми ордами степных бандитов, но Братья – это не профессиональные разбойники, это профессиональные воины. Арьергард не ожидал такого напора. Под ударом летучего клина строй орденцев рассыпался. Отступившие ранее отряды поспешили назад, но столкнулись с волной бегущих из городка солдат, а затем и с их преследователями. Центр Головы был выбит из сражения.
И когда южный отряд готов был нанести по атакующим удар с фланга, было уже слишком поздно, и клин Братств развернул свой фронт на них. Несмотря на отступление центра и численное превосходство противника, южане не собирались уходить без боя… Впрочем, как только Братства начали обходить их сбоку, орденцы поспешили ретироваться, не дожидаясь сокрушительного разгрома. Что же до северного отряда, до него известия о сражении дошли ещё позже, когда разгром центра уже был очевиден. Верно рассудив, что противник сейчас разделывается с южным флангом и что шансов выстоять у последнего нет, командующий северного фланга поспешил начать отход на восток.
Остатки Головы смогли воссоединиться. Проблема теперь была в том, что они воссоединились к северу от тракта снабжения, и войско Братств обгоняла их в движении на восток. Смертельная гонка началась. Без обоза и не имея доступа к базам снабжения, усталые орденцы не могли подрезать армию Братств и выйти на тракт. Степным воителям удавалось удерживать равную скорость, даже несмотря на то, что им приходилось иметь дело с расставленными по тракту гарнизонами. Они, однако, не представляли большой проблемы и обычно благоразумно пускались наутёк, как только им удавалось разглядеть знамёна приближающейся армии, вражеской армии.
Орденцы сохранили большую часть головы и потенциально могли дать Братствам ещё одно сражение. Проблема заключалась в том, что они могли настичь Братьев только сзади, а это значило, что в случае поражения им пришлось бы отступать на запад, в недружелюбную степь.Такой риск они принимать не хотели.
Гонка закончилась на одной из пограничных речушек, формально отделяющей траву Братств от травы ордена. Братства выиграли в соревновании. Их армия уже не просто лидировала, а встала прямо перед остатками орденского войска, загораживая ему путь на восток. Однако феодалы не стали настаивать на сражении. Голодные, усталые, потрёпанные за время параллельного марша орденские солдаты, встреченные на пороге родного дома, могли проявить непредсказуемое упорство в последнем рывке. Братья не чувствовали необходимости делать поражение интервентов сокрушительным. К тому же, если Ордену удастся сохранить лицо, конфликт могут замять и объявить провальную операцию “умеренно успешной”, и распря с могучим драконом на востоке будет завершена.
Братья явно слишком много времени провели, занимаясь своими внутренними делами. У воцарившегося Дракона были совсем иные повадки.
Красный Дракон не терпел поражения. Он не собирался заминать конфликты. Да что там, само понятие “умеренного успеха” давно выветрилось из его головы. Он не смог утихомирить вассала, и он был в ярости. Теперь он хотел всё. До последнего стебля травы. Завладеть или сжечь, чтобы взрастить своё на пепле. Эта земля будет его, иного не дано.
Но пламенный характер, подталкивающий Наведама к подобным установкам, не превратил верховного правителя Ордена в бешеное бездумное животное. Гневаясь на военачальников, он понимал, что в неудаче виноваты не воины и не офицеры. Никакая разведка, плохая подготовка перед походом и общая устарелость армии - вот причины провала.
Чтобы изменить первое, он обратился к помощи асур. Малочисленные пока наместники бога были могущественны, достучаться до них было тяжело, но масштабные службы в храмах привлекли их внимание сразу. Наведам напомнил асурам о том что Триединство лично благословило его на объединение народа и в этот раз он намерен привести Братства в лоно Ордена. После некоторых раздумий, духи решили помочь матаведу в исполнении божьей воли, так как теперь их к этому обязывали их законы. Следующему походу была обеспечена сверхъестественная поддержка, разведкой занялся лично Уургу Тысячеокий, могущественный покровитель духовидцев способный видеть через астрал на многие версты. Присоединились и руш-асуры Разрушения, которым и без того молились многие воины.
Когда дело дошло до модернизации и подготовки войск, Наведам понял, что прямо у него под боком есть жизнеспособный пример успеха на этом поприще - гит. Элитные отряды ангелов, оснащенные лучшими творениями кристаллургов, падающие со своих летающих крепостей как гнев небес, внушающие трепет во врагов. Матавед нуждался в таких же войсках. Чтобы набраться опыта в организации и подготовке армии, он посетил ангелов с дипломатическим визитом. Наведам посмотрел на солдат разных отрядов гит и решил позаимствовать несколько военных традиций, и добавить несколько лично своих сверху. Братства должны увидеть новых воинов. Подготовленных, тренированных, дисциплинированных и превосходно оснащенных. К счастью, средств и времени на это хватало. Сделка с цехами кристаллургов, по которой Милитис поставил им достаточный для создания своего месторождения объем милития, принесла внушительную сумму и эксклюзивные контракты на поставки некоторых кристаллургических устройств в будущем. Будущее настало, а полученная выручка уже давно была удачно инвестированна и возвращена в казну в ещё большем объеме. Рогатые купцы под знаменем Трезубца и казначеи Ордена умели обращаться с деньгами. Тха-ырг потребовали реализовать договор, и вскоре элитные войска начали оснащать простыми кинетическими усилителями оружия, а отряды простых рушей переоблачать в новое качественное снаряжение единое для всех, из Орденской казны, а на летающих булыжниках строить полноценные боевые храмы-крепости.
Подход к подготовке войск тоже был изменен. Вместо храмовых дружин и призванного ополчения, матавед решил собрать постоянную армию, вдохновившись дисциплиной ангелов. Воины получали жалование и снаряжение, проходили регулярные тренировки в свободное от рейдов на разбойников и патрулей время, вместо того чтобы возвращаться к работе на земле. Рядовые солдаты приобретали необходимые навыки ещё до сражения, офицеры из рыцарей рушей получали более глубокое знание тактики. Армия была доступна для всех и каждый, вне зависимости от происхождения, мог добиться значительных высот, как и любой другой служитель Ордена. Чёрный Трезубец вскормил несколько дочерних малых орденов рушей и превратил их в полноценную регулярную армию. Помимо этого, маги Академии обеспечивали солдатам регулярную витаморферскую поддержку, а многие из них вступали в особый малый орден Кровавого Цветка, как полевые лекари.
Всем кто хотел служить в элите, помимо обычного витаморферского превращения по пути красного дракона или быка, полагалось прививание мутавируса. Их обязывали предварительно зачать потомство как минимум в количестве двух штук. Для ускорения процесса неженатым выделяли послушниц из храма Творения. После этого их превращали в огромных чудовищ, будто созданных для того чтобы устрашать одним своим видом, и учили обращаться со своими новыми возможностями. Мутанты с пути дракона покрывались чешуёй целиком, приобретали ярко-красный оттенок глаз и пучки шипов. Быки становились ещё сильнее и рогатее, крылья возвращали себе нормальный размер и возможность сносно держать владельца в воздухе, а значительно уплотнившуюся кожу покрывали небольшие щитки из плотных наростов материала похожего на рог. Уродливость вида не беспокоила мутантов, ибо факт превращения считался большой честью.
После отработки тактики в успешных походах на кочевников и южные царства, в которых не все карты выкладывались на стол, Наведам решил что настало время вернуться к Братствам и пройти до самого моря, сделав все земли Прохода своими. Армию он повёл в поход лично. Армия прорубалась сквозь пограничные отряды и гарнизоны, почти не оставляя за собой каналов снабжения,не растягивая силы и не повторяя ошибок прошлого похода. Поначалу братьям казалось что рано или поздно запасы, которые по всей видимости хранились в летающих крепостях, иссякнут и армия будет вынуждена замедлиться. Но натиск не утихал. В итоге, когда отступать было уже некуда, было решено стянуть силы к крупнейшему населенному пункту и дать решающий бой. Ключевая битва развернулась возле Дуунавам-тха.
Ирония судьбы. Две армии снова встретились у озера, которое когда-то называлось Большая Вода. Наивное имя не дожило до этих дней, и всё благодаря событиям той битвы. Много крови пролилось впиталось в лемлю около прибрежной крепости, а народная молва, как водится, щедро дополнила произошедшие события драматизмом, окрасив воды озера в багровый. На самом деле спокойные воды Большой Воды тогда не поменяли своего цвета, но крови ьха-ырг пролилось там полно. И винили во всём Наведама, которого теперь зовут не просто Красный, но Кровавый Дракон. Заслуженно.
Воинство Ордена шло по землям братьев тяжёлой когтистой поступью и неспешно плыло в небесах на своих парящих крепостях. Покоряя селение за селением, Наведам не удовлетворялся заявлением своих прав на эту территорию. Вдохновленный своей ролью избранного Триединством, он объявлял что выступившме против его власти с оружием - есть грешники. И свой грех они, разумеется, должны искупить, встав под копьё в его священной орде. К счастью, в бой он согнанных с селений невольных искупленцев так и не отправил, но уже тогда народ тех земель понял что пришёл к ним жестокий безумец опьяненный властью.
Когда перед Граада-Вуму наконец встретились две армии, братья уже знали что к ним идет войско, рассчитывающее победить или погибнуть. И они сами рассчитывали стоять до последнего. Но ждать пока ударное войско Дракона приплывет к их стенам братья не собирались. Феодалы хотели перехватить инициативу и бросились в атаку, как только орда Ордена подошла достаточно близко. Отряды драконьей кавалерии обрушили на наступающих град молний, сосредоточив усилия на парящих крепостях. Рыцари надеясь их обезлюдить и угнать. Несмотря на серьёзную подготовку и обилие стрелковой противодраконьей техники, воздушные силы не сориентировались должным образом и дали противнику преимущество. Тяжёлые багровые драконы, тянущие летающие скалы, не могли тягаться со своими изумрудными братьями в мобильности, будучи в узде. А кавалерия Наведама внезапно обнаружила, что их навыков не хватает для того чтобы сдержать натиск по-настоящему отчаянных галетчиков. На подлете к стенам Граад-Вуму развернулась яростная воздушная битва.
Та же сосредоточенность на враге и фокусировка сил, которая дала рыцарям Братств преимущество в начале битвы, предала их. Пока все силы и внимание защитников были прикованы к парящим крепостям, Тысячеокий и другие асуры с развитыми сенсорными способностями внимательно следили за каждым взглядом обороняющихся. Они находились в постоянном контакте с всего двумя отчаянными шаманами, но эти два шамана сидели на спинах багровых драконов и направляли их полет. А драконы несли сеть из прочных цепей. А в ней лежал огромный камень, таранный снаряд. Снаряд который мог, при правильном применении, пробить стену не очень монолитной наземной крепости. Дикий и рискованный план, который всё же сработал. По широкой дуге драконы доставили к стенам Граад-Вуму этот таран и в стремительном пике впечатали его в стену. Когда приближающиеся диверсанты были замечены, никто не смог в них попасть достаточно метко, чтобы подбить. Все небесные всадники были заняты крепостями. Камень проломил в обороне города широкую брешь и открыл наземным войскам Наведама путь в город.
Защитники решили что утомленная дальним перелетом и натиском рыцарей кавалерия не будет доставлять проблем. Наведам сделает ставку на пехоту, которая за счет тяжёлого оснащения пойдет землей, решили они и стянули силы для обороны бреши от орденцев. Они не ошиблись в этом. Но они не представляли, что витаморферы Ордена успели сделать за эти годы со своими солдатами. Кристаллургически усиленные кинетическими ускорителями секиры врезались в щиты защитников, как боевая сколопендра крайлаков в альмарское мясо. Трехметровые шипастые монстры, некогда бывшие обычными демонами, топтали строй братьев своими когтистыми лапами. Отчаянная храбрость помогала им держаться, но ты не продержишься на ней долго, если впервые столкнулся в бою с тем, кто может расколоть твой череп просто плотно его сжав. Кровь полилась на землю рекой. Именно отсюда рассказчики этой истории часто начинают объяснять как вода озера стала красной. Они восхваляют силу воинства Объединителя и его победу, с большими потерями среди обороняющихся. Если они носят цвета Ордена и не хотят продолжать историю до конца, разумеется…
А рассказать есть о чем, ведь бой продолжался. Стены не удержат драконью кавалерию и крылатых воинов. Крылатые воины и наездники на драконах из Братств понимали это. Стены были лишь первой линией обороны, и потеряв ее, феодалы отошли на улицы. Там была подготовлена целая сеть внутренних укреплений, настоящий разветвленный лабиринт почти недоступный с воздуха. Войска могли укрываться в них очень долго и по частям уничтожать захватчиков, которым пришлось бы раздробить свои силы на малые группы зачистки. Всадники на драконах по сигналу приземлили своих крылатых питомцев и тоже заняли глухую оборону на крышах зданий под прикрытием аркбаллист. Граад-Вуму не собирался сдаваться без рек крови. Братства ставили на затяжную коридорную войну в непокоряемом лабиринте.
Однако, Наведам не стал заводить солдат глубоко. Захватчики немного продвинулись за брешь, взяли часть населения в плен, оккупировали несколько кварталов и стали ждать. Постепенно к городу подплыли парящие крепости, и с них начали планировать вниз тха-ырг. Они не несли доспехов и оружия. Это были экзорцисты Ордена. Параллельно сражению в материальном плане, в астрале разворачивалась своя битва. Сражение за боевой дух и души бьющихся. Асуры Ордена набрасывались на силы Братства, а экзорцисты в городе и дружественные идолы их отгоняли, вместе с миражами-лордами нанятыми специально перед сражением. Но оказалось что храмовники привели свои магические силы. Экзорцисты постепенно облетали крепость по периметру, разрисовывая землю символами и устанавливая кристаллы милития то тут то там. Пока братья укреплялись в своей сети коридоров, чародеи Ордена сводили на нет усилия экзорцистов Братств. Маги плотно занялись друг другом и у духов обеих сторон конфликта появилась возможность сойтись наравне. Асуры показали не очень хороший результат. Идолы и миражи Граад-Вуму легко отбивали атаки духов Разрушения раз за разом, подпитываясь от непрекращающихся молитв и страстей. Ситуация патовая. Физическими войсками захватывать город долго и затратно. Астральные войска защитников не уступают по силе. Нужно было что-то делать. И Наведам сделал.
Наведам отдал приказ согнать всех пленных, всех раненных воинов и всех мирных жителей в одно место. Он приказал очертить их магическими кругами и прочитать над ними молитвы. И он приказал их зарезать. Принести в жертву асурам Разрушения. Скормить всё доступное население Братств жадным духам-убийцам. Напоить астральных демонов кровью. С тех пор Большая Вода называется Красной, потому что крови у берегов этого озера тогда пролилось столько, что почва по сей день пахнет смертью. Не в силах ослушаться приказа, шаманы Ордена залили Граад-Вуму кровью и напоили жертвами своих асур. Многорукие призрачные чудовища вошли в город снова, и никто не смог их остановить. Они проплывали сквозь стены и рассекали броню защитников играючи, используя призрачные тела и применяя дизентегрирующую эктоплазму после материализации. Они пробивали лбом защитные круги экзорцистов и отправляли в астрал на пересборку любого духа. Орда призрачных убийц, сочащихся энергией, прошла по Граад-Вуму как чума. От пленных остались горы трупов, а от воинов-защитников остались горы дымящихся разрезанных на куски тел. Местные падальщики разжирели так, что не могли двигаться и в истории противостояния Ордена и Братств была поставлена жирная точка.
Так озеро Большая Вода переименовали Красное, а Наведам стал Кровавым Драконом и перестал быть Избранным. Но это уже другая история.
В последний раз Триединство воплотилось пред чадами своими и последователями и ко всем тринитианам направило слово своё. Явилось оно в триедином виде, с тремя лицами и тремя руками. Слово его было таким:
- Чада мои, верные последователи мои, преданные ученики мои. Много вам мной было дано, но кончены дни вашего детства. Возьмите дары, что явлены были вам и используйте их с умом, стремясь в совершенстве ими овладеть. Живите по моим справедливым законам. Постигайте тайны природы и учитесь сами творить чудеса, как я творю их, ибо пытливый ум и упорный труд способны возвысить силы смертного. Я же покину вас, ибо дальше вы сможете идти без меня. Окрыты для вас я оставляю врата Нирваны и законы колеса душ. Наследниками моей воли и законов моих оставляю я асур. Они есть мои избранные души из числа вас и тех кто пришел ко мне, в самой их природе чтить мой закон. Подносите теперь им свои жертвы и восславляйте их как восславляли меня, и будут они сильны, и будут творить вам чудеса. А вы, асуры, опекайте верных учениям моим и заботьтесь о них как о своих детях при жизни заботятся смертные. Не правители вы им, но наставники и покровители. Да прибудет с вами любовь, что дарило вам Творение, мудрость, которой делился Вечность, и пусть обойдут вас беды, что приходят с Разрушением, мои последователи.
Окончив свою речь, Триединство взмахнуло балахоном и на миг, над всеми землями тринитиан зависло звёздное небо. А затем растворилось оно, но говорят сильные духовидцы, будто можно теперь ощутить присутствие их бога в любой точке астрала, тонкое и незримое, но пронизывающее всё.
- Чада мои, верные последователи мои, преданные ученики мои. Много вам мной было дано, но кончены дни вашего детства. Возьмите дары, что явлены были вам и используйте их с умом, стремясь в совершенстве ими овладеть. Живите по моим справедливым законам. Постигайте тайны природы и учитесь сами творить чудеса, как я творю их, ибо пытливый ум и упорный труд способны возвысить силы смертного. Я же покину вас, ибо дальше вы сможете идти без меня. Окрыты для вас я оставляю врата Нирваны и законы колеса душ. Наследниками моей воли и законов моих оставляю я асур. Они есть мои избранные души из числа вас и тех кто пришел ко мне, в самой их природе чтить мой закон. Подносите теперь им свои жертвы и восславляйте их как восславляли меня, и будут они сильны, и будут творить вам чудеса. А вы, асуры, опекайте верных учениям моим и заботьтесь о них как о своих детях при жизни заботятся смертные. Не правители вы им, но наставники и покровители. Да прибудет с вами любовь, что дарило вам Творение, мудрость, которой делился Вечность, и пусть обойдут вас беды, что приходят с Разрушением, мои последователи.
Окончив свою речь, Триединство взмахнуло балахоном и на миг, над всеми землями тринитиан зависло звёздное небо. А затем растворилось оно, но говорят сильные духовидцы, будто можно теперь ощутить присутствие их бога в любой точке астрала, тонкое и незримое, но пронизывающее всё.
Боги в огне не горят, в астрале не тонут.
Родился новый мир, и поселились в нём новые народы. Отведали они благ нового мира, бед нового мира и крови друг-друга... и вошли во вкус. В горах мессия пустынников натравливает рогачей и ангелов друг на друга, а в Средиморье трупные черви наводят ужас на прочие расы и строят своё могущество на костях других. Предводитель Хора осьминогов отчаянно пытается навести порядок и подчинить своей воле ренегатов и крабов, созданных им в услужение. А в лесах юго-западного острова молодой, но чрезмерно амбициозный народ строит планы по завоеванию мира – для его же блага, разумеется.
Добро пожаловать в дивный новый мир.