ФЕМЦЕЛОК НЕ СУЩЕСТВУЕТ. ДОЛОЙ ПИЗДОМРАЗНУЮ ЛОЖЬ
НЕСУЩЕСТВУЕТ ФЕМЦЕЛОК Я ПРОСИЛ ТЕЛЕГУ МНЕ КИДАЮТ ЗЕТНИКОВ И МЕФЕДРОН
САГАЕМ БРАТИЯ
В тяначе контакты проси.
Ебнулась вчера с подоконника и теперь болит бедро и колено при ходьбе.
Освятил
Отречёмся от старого мира,
Отряхнём его прах с наших ног!
Нам враждебны златые кумиры,
Ненавистен нам царский чертог.
Мы пойдём к нашим страждущим братьям,
Мы к голодному люду пойдём,
С ним пошлём мы злодеям проклятья —
На борьбу мы его поведём.
Припев:
Вставай, поднимайся, рабочий народ!
Вставай на врага, люд голодный!
Раздайся, клич мести народной!
Вперёд, вперёд, вперёд, вперёд, вперёд!
Отречёмся от старого мира,
Отряхнём его прах с наших ног!
Нам враждебны златые кумиры,
Ненавистен нам царский чертог.
Мы пойдём к нашим страждущим братьям,
Мы к голодному люду пойдём,
С ним пошлём мы злодеям проклятья —
На борьбу мы его поведём.
Припев:
Вставай, поднимайся, рабочий народ!
Вставай на врага, люд голодный!
Раздайся, клич мести народной!
Вперёд, вперёд, вперёд, вперёд, вперёд!
Отречёмся от старого мира,
Отряхнём его прах с наших ног!
Нам враждебны златые кумиры,
Ненавистен нам царский чертог.
Мы пойдём к нашим страждущим братьям,
Мы к голодному люду пойдём,
С ним пошлём мы злодеям проклятья —
На борьбу мы его поведём.
Припев:
Вставай, поднимайся, рабочий народ!
Вставай на врага, люд голодный!
Раздайся, клич мести народной!
Вперёд, вперёд, вперёд, вперёд, вперёд!
Ну может тогда хотя бы пососала мне?
Только представь, мой горячий член у тебя в ротике.
Аууууу
Арсюш иди подрочи и домашку садись делать.
Зач?
Наругают. Отработки будут.
Капец...
Дай дроч контент то, сука, ты только что говорила про то что хочешь лизать мои соски.
Не делай домашку все равно инцелом вырастешь
Капец...
Жопки кидайти
Ебанат, я другому куну отвечала.
Ебанатка, ты на мой пост отвечала.
Давай кидай жопу и не выебывайся, заебал трёп ни о чём.
Верю.
Щас заскриню
Кидай жопец бля.
Что такое Блекпил?
Бамп годному треду.
Не могу поверить что ответила ребёнку. Грех какой.
Теория, согласно которой внешка и детерминированные генетикой черты решают и ты едва ли на что-то можешь влиять если уже уродился уродом.
Понятно, хуйня кароч.
Я так-то говорил что мне 18.
Кидай задницу.
Да-да.
Мальчик, я старше тебя намного, иди ровесниц в колледже цепляй. Чего не знакомишься?
Здраствуйте я оч всратая фемцел ебало 3/10 тело 1-2/10 ищу любого куна .
Обо мне и мои требования:
1) дрябрая жухлая обвисшая кожа, обвисшая жопа, жирная целюлитная 165/47. Шрамы + тату, старая 27 лвл.
2) много пью алко, точнее каждый день иногда юзаю
3) новиопка говноглазка, помесь беларуса и азера
4) не ухаживаю за собой и не собираюсь - редко моюсь, грызу руки в кровь, не мою руки, волосы мылом мою не пользуюсь ни косметикой , одеваюсь в мужские обноски, никогда и ни за что не буду заниматься спортом и следить за фигурой
5) мне не интересны нормисные дела - я не гуляю, никуда не хожу. В игры не играю, книг не читаю, фильмов не смотрю. Ничего не умею, не занимаюсь никакими хоббями и занятиями.
6) мой рапорядок дня на каждый день - 8:00 завтрак, 8:30- 15:00 сидение на дваче лежа на диване, 15:30 обед, 15:50- 02:00 лежаниие на диване на дваче и бухание джинп, 02:00-8:00 сон.
Обо мне и мои требования:
1) дрябрая жухлая обвисшая кожа, обвисшая жопа, жирная целюлитная 165/47. Шрамы + тату, старая 27 лвл.
2) много пью алко, точнее каждый день иногда юзаю
3) новиопка говноглазка, помесь беларуса и азера
4) не ухаживаю за собой и не собираюсь - редко моюсь, грызу руки в кровь, не мою руки, волосы мылом мою не пользуюсь ни косметикой , одеваюсь в мужские обноски, никогда и ни за что не буду заниматься спортом и следить за фигурой
5) мне не интересны нормисные дела - я не гуляю, никуда не хожу. В игры не играю, книг не читаю, фильмов не смотрю. Ничего не умею, не занимаюсь никакими хоббями и занятиями.
6) мой рапорядок дня на каждый день - 8:00 завтрак, 8:30- 15:00 сидение на дваче лежа на диване, 15:30 обед, 15:50- 02:00 лежаниие на диване на дваче и бухание джинп, 02:00-8:00 сон.
двачеры скидывайте вашие челюсти животы кисти
Порезала горло ножом. Что теперь будет
Тянам от природы нужна в первую очередь любовь, поддержка и забота, а секс как дополнение при наличии чувства.
Мужчина не нуждается ни в любви ни в поддержке ни в заботе, так как сам способен о себе позаботиться. А секс для мужчины ценен сам по себе, без чувственной привязки.
Когда фемцелка говорит что она хочет заботливого любящего чеда то она поступает как нормальная здоровая женщина.
Когда инцел говорит что он хочет секс по любви и бесплатно то он поступает как омежка и по сути как баба.
Следовательно фемцелки заслуживают понимания и поддержки, а инцелогной заслуживает лишь презрения. Ну серьезно, мужик не может выебать бабу потому что она его не любит. Ну что за чмошник.
Мужчина не нуждается ни в любви ни в поддержке ни в заботе, так как сам способен о себе позаботиться. А секс для мужчины ценен сам по себе, без чувственной привязки.
Когда фемцелка говорит что она хочет заботливого любящего чеда то она поступает как нормальная здоровая женщина.
Когда инцел говорит что он хочет секс по любви и бесплатно то он поступает как омежка и по сути как баба.
Следовательно фемцелки заслуживают понимания и поддержки, а инцелогной заслуживает лишь презрения. Ну серьезно, мужик не может выебать бабу потому что она его не любит. Ну что за чмошник.
Я сагаю инцел тредик
Джокер грустный смотрит на меня
В небо улетает дым из жопы
Изимодного кунья
И хочется просто весь Двачик засрать
И мне другого не нужно
Такая я есть и меня не сломать
А всё потому что
Я фемцел, я иду до конца
Я фемцел, не прогнусь под кунца
Я фемцел и мне повезло
Я фемцел, всем анонам назло
Я возьму бутылку водки
Жахну рюмку, круто заторчу
Знаю что с любимой сисой
Все на свете белом по плечу
И хочется просто весь Двачик засрать
И мне другого не нужно
Такая я есть и меня не сломать
А всё потому что
Я фемцел, я иду до конца
Я фемцел, не прогнусь под кунца
Я фемцел и мне повезло
Я фемцел, всем анонам назло
Джокер грустный смотрит на меня
В небо улетает дым из жопы
Изимодного кунья
И хочется просто весь Двачик засрать
И мне другого не нужно
Такая я есть и меня не сломать
А всё потому что
Я фемцел, я иду до конца
Я фемцел, не прогнусь под кунца
Я фемцел и мне повезло
Я фемцел, всем анонам назло
Я возьму бутылку водки
Жахну рюмку, круто заторчу
Знаю что с любимой сисой
Все на свете белом по плечу
И хочется просто весь Двачик засрать
И мне другого не нужно
Такая я есть и меня не сломать
А всё потому что
Я фемцел, я иду до конца
Я фемцел, не прогнусь под кунца
Я фемцел и мне повезло
Я фемцел, всем анонам назло
Давай без расспросов, просто пошли в сешион и кинешь мне свои прелести уже.
Разве тебе не хочется в свои пожилые 25 молодого мальчика?
Смерть будет
Домой приеду, запощу.
> кисти
Да-да.
Верю
Вцепилась бы зубами в твоё сухожилие и облизывала.
Кинь жопу.
У меня мелкая омежья ручка
>Что теперь будет
Если ты сейчас смогла отправить этот пост - вряд-ли помрёшь - нечего важного не задела. Не слишком плотно обмотай шею тряпками и, в идеале, вызови скорую.
Давай пидорша, у меня даблодабл
И большая, альфач-клубника
Хачефемцелка, ты? Что ж творится то блядь.
Не убивай себя.
С кем мне чатиться то будет...
Кинь жопец, хуйлуша.
Ты там трезвеешь чтоли?
Ага да.
А смысл большую иметь? У тебя ручки изящные, худенькие, запястья утончённые, мозолей нет. Такие только целовать.
Я уже как минут 30 почти трезвая.
Красиво. 27 лет?
Ты кун?
23
Ммм.
Скинь жопу блядина, ты меня уже заебала конкретно.
Я ж одетую блять прошу.
Причём именно меня надо игнорить и чмырить, даже на русских уже бросаешься.
Верим.
Тнус.
Нахуц пойди.
А, спасибо
Хочется.
ВЕРЮ
Тебе скиннифеты нравятся?
РЕПОРТ!!!!!!!!!
Да иди ты нахуй.
Я не скиннифэт лол. Я тоненькая омежка
Мне без разницы какое тело у кунья.
Платонизм = вырождение
Понятно. Какие требования у тебя...
В идеале быть нерусским/тёмненьким хотя бы волосы на размер хуя/зп/другое похуй.
Мой идеал куна. Что думаете?
Ну я тёмный говноглаз
кровавая клубника-кун
Почему не золотая?
Няшить. Ты с России?
Да, ДС
Я сама чурка пиздоглазая.
Мож кину фотку как-нибудь.
Я на чурку похож хотя русский.
Мимо к сожалению.
м
>Я сама чурка пиздоглазая.
Ну, значит мы никогда не встретимся ...
(((Русский)))
Футболка крутая, дай ссылку пж.
Нет я белоеблая всратка азиатка свое фото кидала вчера.
>Нет я белоеблая всратка азиатка свое фото кидала вчера.
Это маман купила то ли в золе, то ли в остине, должно быть. Ещё до невойны, насколько помню
Прикинь сельдь, я вчера зашёл на заправку и выебал твою мать в анал саксофоном, после чего я взял огромное мачете и резал горло твоей матери подзаборной шмаре и сразу же выебал её в эту дыру, прикинь, слабоумная мразь.
Во-первых, пошла нахуй сельдь, ты мерзкое отвратительное животное никому нахуй не нужное, поэтому и высираешь свою хуйню, я разрубил топором еблище твоей свиноматки, ебал твою мать трассожительницу, всё твоё семейное древо, ебаных нищих выблядков, и выкосил их потом нахуй, как газонокосилкой блять.
У пиздомразей по умолчанию изимод, есть дохуя никчёмных безмозглых грязных пиздолизов, куколдов и аленей, готовых всё делать для сельдей безвозмездно. А я ни разу за всю жизнь не слышал даже о обратных ситуациях, когда баба обеспечивает мужчину и он чиллит. Вот какие минусы даёт мужчине пиздомразь не все, мне лень щас всё вспоминать
Мозгоебля
Выклянчивание денег и подарков
Рождение спиногрызов, чтобы потом мужчине работать на неё, и на них
Может на изи залететь и загнать в алиментное рабство на 18 лет
В любой момент может изменить
Если мужчина настолько конченный долбоёб, что оформит брак в ЗАГСе, то при разводе пиздомразь в ЛЮБОМ случае, даже если она ебнутая шлюха, шизоидная мразь, в ЛЮБОМ случае может забрать себе пол имущества, ранее пренадлежавшего бездарю мужчинке
взять в заложники его детей и подать на алименты.
Также стоит упомянуть другие важные преимущества пиздомразей над мужчинами и это:принято в нашем конченном обществе хуесосов платить за пиздомразей в ресторанах и вообще везде, за маникюр там или прочую хуйню, в армию призывают только мужчин, пенсию пиздомрази получают раньше, чем мужчины, хотя должно быть наоборот, ведь в среднем пиздомрази живут намного дольше мужчин.
Как можно зная, что есть идеальные и совершенные 2д смотреть на 3д гнилодырых мерзких сельдей и как нпс страдать 99% своего существования, чтобы 1% спускать в тухлую дыру? Ведь они несравнимы. Пиздомрази могут без доказательств обвинить любого мужчину в изнасиловании и его могут посадить, известен случай с Дианой Шурыгиной, кстати она дочь наркоманки ебаной как и все биомусоры ложно обвиняющие в изнасиловании, я её матери резал горло на заправке, и выебал её сразу же в эту дыру, тоже самое делал с спидозными матерями всех отвратительных животных, ложно обвиняющих в изнасиловании. Пиздомразям не разрешают работать в шахтах/на других опасных работах вообще короче если всё это сложить, то можно понять, что мир прогнил насквозь, и не осталось ничего, кроме страданий для мужчин, я выбираю только прекрасных, величайших и идеальных 2D тянок в отличие от этих долбоёбов оленей что у них в голове вообще? Матерей тех, кто писал эти дикие фашистские законы, я вертел на хую до 1000-7 оборотов в минуту,хуярил чечётку на их утиных пиздохрякалах, ебаных пиздапотёкших шаболд, трассожительниц обтраханных бомжами-торчками до крови из пизды, ебливую пиздапроёбную гниль, опарышных мразей, топором рубил матерей всех гнилодырых, которые хотят привилегий. В тиктоке был опрос, где опрашивали пиздомразей и ебаных оленей, которые себя не ценят долбоёбов бездарных, их спрашивали если бы к вам смерть пришла с косой дала выбор кого она заберёт, бабу или её мужа, в итоге вообще ВСЕ бабы выбрали мужа, а бесхребетные мужчинки выбрали себя. У меня психика уничтожена, я dead inside мне похуй вообще.
Топ!
Не хочу, я стеснительный как девочка
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
нах вас
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
нах вас
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Моё ебальце на азиатское похоже.
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
ТНУС - ТЯН НЕ УМЕЮТ СРАТЬ
ПРОЦЕСС ДЕФЕКАЦИИ ТНЕЙ грязный, отвратительный, полная АНТИСАНИТАРИЯ
1. Забегает в туалет. Срывает труселя. Какие-то говняные полосы еще до начала сранья.
2. Серет и мочится одновременно, обоссывая жёппу, ляжки, пол и все вокруг.
3. Не закончив процесс, встает на ноги, оставляя между булками шматки висячего дерьма и измазывают им свою жопу.
4. Комкают туалетную бумагу и стоя на ногах, шоркают ей между булок. Для подтирания используют всего один-два таких комка. Не очистив свое очко, одним из этих грязных комков, подтирают вонючую пизду.
5. Надевают трусы на обоссанную и плохо вычищенную жопу и с невозмутимым еблетом возвращаются за столик в кафе, за парту или на рабочее место. а еще они в сортире нюхают свои труханы
ПРОЦЕСС ДЕФЕКАЦИИ КУНОВ церемониальный, эстетичный, последовательный, ГИГИЕНИЧНЫЙ
1. Кун по-царски восседает на трон.
2. Аккуратно писает в унитаз и только после этого начинает какать, размышляя о судьбах мироздания.
3. После, складывает из туалетной бумаги многослойную салфетку и сидя подтирает попу. Одна салфетка – одно движение, и так до тех пор, пока очередная салфетка не останется чистой и сухой.
4. Надевает брюки, нажимает слив новой салфеткой, моет руки, покидает сан.узел.
Блять, грязные шлюхи, ну почему вы не следите за своей гигиеной и чистотой, почему вы такие нечистоплотные?
НИКАКИХ ПЕРЕКАТОВ ШЛЮХИ
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Существует ли на свете такой хуй чеда, сидя на котором фемцел предаётся страданию или это невозможно?
ШЛЮХАМ ПЕРЕКАТА НЕ БУДЕТ
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Пидор, где сажа?
Чем именно?
Пишу специально без сажи, я подселедочник
Ни чеды ни омеги не ебут мужеподобных фемцелок
Глазами.
Сильно выражен эпикантус?
Я ебало скину позже.
Мне пох на деанон.
Сильно сказано. Бесстрашный.
Чушня iдi нахуй
Ахуеть меня с ошибкой 1200 вынесло XD
Но раз я здесь то видимо ддос от фемцелок пошёл не по плану
Ни чеды ни омеги не ебут мужеподобных фемцелок
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
Тут полуян милая какая-то.
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
Ей 40 лет уже, тащи её фотки когда она была в юности
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
+ сохранилась для 40 лет вполне себе ничего
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
Всё у меня собака на улицу проситься, засагаете как нибудь без меня
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE
Пакет на голову и вперед
Желательно целлофановый
Хуескот терпеть и продолжать сидеть в треде
Я скозала
Я скозала
Похожа на девственницу?
тяночки не плачьте!!! мы вас любим вы прекрасные сильные умные и крутые!!!! урааа!!!
Нет
Какая порода? Удачно собане пописать
ПОХОЖА НА ДЕВСТВЕННИЦУ?
В жены взял б.
если это правда могу тебе накидать короче тезисно как за собой ухаживать
если правда
>беларус+азер
то это краисов ин ша аллах, моя тян азербайджанка и она hot, а беларусы просто красивый народ что куны что тян
Если это лысеющее нечто является женщиной, то моя вера в бога иссякла. Это непостижимо.
Интересно как выглядит тян которая использует такую аватарку в анкете?
Фигура похожа на пикрил, только сиськи 3 размера, нормально или стоит плакать?
Если только от счастья
Андрей, ну сколько можно уже
Норм.
Нет, я весь день дома валялся и опять хавчик лопала. Сегодня где-то 3000 ккал было, если не больше, я особо не считаю.
Кстати, зарегалась в дайвинчике. Мне написали 4 хуемрази: один мошенник, который хотел на инвестиции развести, второй - хачемигрант, плохо говорит по-русски, РСПшник, третий - бот без фотки, отвечает раз в час, ответы будто сгенерены чат-ботом, и четвёртый просто женатый дрочер. И это я лайкала всех подряд. Тяжело быть всраткой-великомученицей…
Хачефемцелка
Повезло, у меня вообще один жир и целлюлит повсюду.
Хачефемцелка
Покаж анкеты.
Покажи.
Начнем с того, что я вылил слабительное в большую кастрюлю в столовой. Знаете же, такая большая кастрюля, из которой еду потом накладывают в обычные тарелки? Так вот: вылил слабительное, начался обед, пришли школьники и стали хавать. Примерно все, кто зашел в столовку не ради буфета, получили дозу слабительного. Прозвенел звонок и все ушли. Прошло пол-урока, ничего не происходило. Я подумал, что мне подсунули бракованное слабительное и залпом выпил оставшийся пол бутылька, чтобы проверить эффект. Через минуту я услышал дикие крики в рекреации. Я понял, что препарат рабочий и от радости стал прыгать на стуле. Потом я понял, что обосрался. Повезло, ведь этого никто не заметил: весь класс, в том числе и учитель, в агониях и конвульсиях пытаются вырваться из класса и вбежать в тубзик. Я не предвидел, что обосрусь и думал над новым планом. И придумал: я сниму ботинки, штаны и трусы, осставшись в рубашке и пиджаке, типа Crazy Frog. Хороший план. Содрав с себя нижнюю одежду, я выбежал в коридор. Гавняные следы и полосы вели в тубзик. Из тубзика слышался пердеж и крики. Школа опустела. Как я понял, все тубзики заняты и я не смогу посрать. И мне пришла гениальная мысль: сегодня у моей девушки днюха, и она мечтала, чтобы "Все было в шоколаде". Я ей сейчас это устрою. Но есть одна проблема: я сейчас на четвертом, а она на первом этаже. Я выбежал на лестницу и начал скатывать с нее свое говно. Говно доехало до первого этажа, при этом вся лестница была изгавнячена и даже перила! Взяв учебник математеки, я решил использовать его как скейтборд. Я начал съезжать по перилам до первого этажа, делая при этом всякие трюки. Когда я доехал до первого, мне стало лень идти до ее класса и я решил проскользить до него. Используя свою жопу как реактивный двигатель, а говно, как смазку, чтобы не было трения я доскользил до ее класса. Она сидела там на своем месте одна в кабинете(видимо она единственная, кто не хавал в столовке. Я ей сказал: "всиё будедт в шёколяде"(просто мой рот был набит говном). Она стала ликовать, а я стал срать. Она поедала мое говно, разделась и начала дрочить. Она запихивала моих обосрышей в свою пизду. Постойте. У нее нет пизды. Все это время она скрывала, что она транс. Я обосрал её во всех смыслах этого слова и решил посёрать в тубзике. Когда я туда вбежал, то убедился, что в нем нет толпы. Я обрадовался, сел на тубзик и начал срать. И тут я понял: на тубзике кто-то сидел. Это была девочка из другого класса. Она спросила: "можно не срать ей в рот?" Я сгорал от стыда и решил своей жопой впихнуть ее в унитаз и смыть ее. Я начал веселиться и тут понял, что моя жопа вошла ей в рот. Через секунду я полностью провалился туда. Сидя у нее в желудке я стал разглядывать что она ела: колбаса, сыр, хлеб, чипсы. Я начал протягивать руку к чипсикам, но не смог: было очень тесно. Тогда я пришел в ярость и начал беситься у нее в желудке. Позже я провалился в кишечник, а оттуда стал вываливаться наружу. Ухватившись за ее кишку, я смылся в тубзик, вытянув все ее внутренности за собой...
Так у меня тоже, у меня еще растяжки из-за того что пожирнела очень быстро. Есть старые которые белые, а есть новые, хотя я постепенно за полгодика разожралась и не должно было быть. Жду когда выцветут. Кстати, это ты в тред писала сегодня что пьешь пиво? Или не ты? А то неясно по постам было.
Деанон же. Собираю пак на хуемразей изимодных с доказательствами моего великомученичества и вашего изимода. Через месяц тред создам, когда достаточно доказательств будет.
От вида мамкиных черкашей и запаха её гoвна перестал стоять xуй.
Начну с предыстории. Мамке относительно недавно удалили желчный пузырь. Она ещё не привыкла к изменившемуся образу жизни. Там надо в первое время следить за диетой и постоянно пить препараты. В противном случае практически сразу после еды бежит сpать в туалет. Так получилось, что нам сильно приспичило обоим. Мне по маленькому. Я её, как любящий сын и джентльмен, пропустил вперёд, но попросил не задерживаться. Она, видимо, слишком близко к сердцу приняла мои слова. Только смыла за собой и сразу выбежала чтобы я зашёл. Ершиком и освежителем не утрудилась поработать. Ну и когда я cсал, передо мной стояла "картина маслом". Весь унитаз был исчерчен полосами гoвна, и пахло тухлым пoносом. Я даже по приколу сыграл в мини игру пока cсал- струёй мoчи смывал остатки мамкиного гoвна, лол. Весь цирк начался позже. Я прилёг в комнате подpoчить. И у меня не встал xyй, сyка. Перед глазами все время маячит мамкино гoвнецо и его запах. Я и пoрнуху вклбчал, и фантазировал. Но образ дeрьма моей мамы напрочь въелся в сознание и постоянно маячил перед глазами. Сyка, у меня реально не получается теперь хyй поднять !!! Че делать, Двaч?? Это же чисто психологияеска проблема?! Это фиксится ?! Я же не могу прийти к психологу- сексологу и сказать, мол полюбовался на мамино гoвнo, и импотентoм стал! Я точно знаю, что причина в этом! Проблема в том, как теперь это исправить ?!?!
Давай, готов дать тебе интервью
У меня растяжки с 12 лет и нет талии. У тебя охуенная фигура по сравнению с моей.
Я вообще не пью, потому что не люблю алкоголь. Кайфую с быстрых углеводов и музыки.
> У тебя охуенная фигура
А я люблю когда понос. Это же приятно. Я всегда радуюсь когда у меня понос. Дристня так прикольно вылетает. Особенно я люблю когда она выходит под напором, тогда она рекашетит от днища унитаза и ударяет мне в зад, это так прохладно и приятно, особенно меня веселит, когда некоторые капли вылетают наружу и падают на пол. Тогда я могу уверенно сказать что покакал на славу и день не прошёл зря.
Покажи лучше фотки свои, зачем нам твои хуеносцы
> музыки
Что слушаешь? Слышала вторую виолончельную сонату Брамса?
У меня талию еле еле видно, торс худой в принципе не считая животика небольшого, но там талия скудная пиздец.
Как брить себе анал, я не понимаю!?
Это же приходится делать вслепую, нихуя же не видно, в самом деле!
А без бритья обходиться уже просто невозможно — волосы отрасли такими длинными, хоть косички заплетай! И срать неудобно — кал запутывается в волосне и не может нормально выйти из жопы, приходится руками помогать!! И вообще это жутко негигиенично — если какашки жидкие, то каловая масса оседает на волосах и как бы ты не подтирал, хоть весь рулон изведи, всё равно жопа грязной остаётся в итоге! И потом, сейчас же весна на дворе, солнце начинает жарко печь — ты потеешь, пот течет от спины вниз к ногам, и проливаясь сквозь жопу смешивается с тамошним засохшим калом и результат очевиден: тебе на ноги льётся пот вперемешку С ГОВНОМ!!!
Признаюсь, у меня был опыт копрофилии с моим мужем. Да это откровенности, но я хочу быть открытой к вам и ко всему миру в частности. Предложила эту идею я, Митя не долго думая согласился, потому что доверят мне и хочет пробовать что-то новое и необычное, ведь жизнь коротка и надо успеть все.
Перед этим у нас был план, я должна была есть только фрукты и овощи чтобы кал был не очень едкого вкуса и запаха, 2 дня я питалась только этим. Митя тоже готовился, брился и психологически настраивался, хотя я не вижу ничего такого в этом. Процесс прошёл на ура, это были очень необычные чувства и ощущения, нам обоим понравилось.
Такая фигура самый идеал. Широкая, массивная тня и при этом худенькая. Хочется..
Устал от овощей и самопальных самотыков, что сильно травмируют кишечник.
Во время юношеского возраста под натиском гормонов и невозможностью приобретения специализированных игрушек сильно подпортил себе кишечник, не самыми приспособленными для этих занятий предметами, кабачки, баклажаны, огурцы, мельницы, скалки, многослойные скмотыки из стержня бумаги и изоленты, что оставляет миллионы зазоров, полнящихся клеем, который собирает пыль и грязь из воздуха, режущие сосуды кишечника словно ножом, когда тот нахожится под сильным напряжением.
Заработал себе кучу анальных трещин, растяжение кишечника, легкие надрывы внутренней оболочки верхних отделов толстой кишки, и предположительно колит.
Сейчас будучи самостоятельным, но все еще нищим парнем, обуздал свои гормоны и занялся самолечением, пробиотики, перебиотики, дохуя клетчатки, минимум сахаров, сон, умеренные физ нагрузки каждый день. Начал чувствовать себя как заново родился, стихла тревога, улучшился сон, частично нормализовалось пищеварение, ушли метеоризмы, снова вернулись силы. В целом жалоб в отношении здоровья не умею, за исключением ослабленного иммунитета и раздутого кишечника, что больше вызывает визуальный дискомфорт.
При попытках простимулировать отделы выше прямой кишки, наблюдаю обильные прожилки крови в слизи кишечника, затем обычно поднимаеются темпетратура и давление (Полностью отпускает за пол часа, если я заранее вымыл жопу, руки и стимулирующий объект), при дефекации таких проблем нет, за исключением того, что кал очень тонкий, черезвычайно вязкий и вонючий и неоднородный.
Собрался с духом, отложил немного денег, и теперь планирую купить пикрил, чтобы няшить себя в ободочную кишку через пару недель после предположительного восстановления.
Какие подводные?
Есть ли тут миновавшие сексуальное воспитание, которые тоже с дуру повредили себе кишечник во время анальных утех?
Сожалеете ли вы о том, что пристрастились к этому занятию?
Занимаетесь ли вы этим даже после всех полученных травм?
Если да, тогда как и чем? Какую смазку юзаете?
Это хачефемцелочка?
Во, тян моего уровня. Интересно какие у ней требования к куну.
У тебя фигура - песочные часы, у меня яблоко ебаное, повсюду жир, висит живот и куча растяжек и целлюлита.
Блядь у меня четвёртый узел геморроя выпал и я таки решил проверить метод доктора Попова, купил гладкий огурец, смазал его жидким мылом хорошенько и потихоньку протолкнул на половину. По-началу неприятно было но не больно, потом анус растянулся и вообще спокойно пошло. Дак и даже ёпта все узлы вовнутрь втянулись, я впервые за многие годы увидел нормальный человеческий анус без волдырей у себя в жопе. Но потом через пару минут уже начала жопа ныть, а потом КАААААК нахуй заболело будто я чужого рожаю я в ахуе катался от боли, пытался холодной водичкой лить и сметаной мазать - всё похуй. Потом ещё через полчаса смотрю - У МЕНЯ ВОЛДЫРИ МОИ ГЕМОРРОЙНЫЕ ЕБАТЬ РАЗМЕРОМ С АБРИКОС НАДУЛИСЬ. Щас просто лежу и жду когда отпустит, смотреть в жопу боюсь, какой же кошмар ебать.
Ты дебил? Я жируха 32 лвл, а это худая зумерша.
Нет. Это тян из Аргентины.
Молиться
Поститься
В похожих тредах какие-то аноны делились, что удалось вправить за счёт скачек на дилдаке. При этом уверяли, что не пидоры и любят фантазировать только о девушках.
Полагаю, здоровый образ жизни может помочь не хуже, чем запихивание продолговатых предметов в жопу, поэтому могу порекомендовать:
Не вести сидячий образ жизни. Если такая работа, время от делать перерыв от неё на физ. активность: походить, отжиматься, поприседать.
Не сидеть подолгу на толчке. Срать только если есть желание. Если понимаешь, что не получается, не тратить время.
Питаться полноценно и разнообразно. В первую очередь овощи и фрукты. Далее полноценные белки: мясо, рыба, молочные продукты. Имеем в виду, что у большинства в РФ скудное питание: кашки, макарошки, мазик. У нас же задача постоянно потреблять свежую растительную пищу и полноценные белки в первую очередь.
Регулярно физически тренироваться. Сюда входит и кардио, и силовые, и растяжка, и даже обычная зарядка.
Можно попить флавоноиды типа Детралекса.
Если ничего не помогает - пиздовать к врачу на удаление воспаленных геморроидальных узлов.
Покажи какая ты.
Хочу затронуть очень важную тему. Недавно я посрал на работе и случилось нечто страшное, когда я встал с целью очистки задницы, то я осознал, что вышло не все и было не приятно вытерать эти куски кала. Потом я, буквально пол часа, пытался очистить жопу от черкашей, но черкаши меня победили, оставив реальный, кровавый след на моем очке. Под вечер я пытался эту хуету победить душем и только он мог совладать с этими коричневыми агентами. Возникает вопрос, а как же правильно вытерать жопу, что бы потом вообще не было черкашей? Я уже не первый раз попадаю в подобную ситуацию и черкаши все равно потом остаются.
Если, что скажу сразу же, на работе не всегда есть возможность помыться, бытовки закрывают на всю смену и помыться можно только в конце смены.
Покажи какая ты.
Хочу затронуть очень важную тему. Недавно я посрал на работе и случилось нечто страшное, когда я встал с целью очистки задницы, то я осознал, что вышло не все и было не приятно вытерать эти куски кала. Потом я, буквально пол часа, пытался очистить жопу от черкашей, но черкаши меня победили, оставив реальный, кровавый след на моем очке. Под вечер я пытался эту хуету победить душем и только он мог совладать с этими коричневыми агентами. Возникает вопрос, а как же правильно вытерать жопу, что бы потом вообще не было черкашей? Я уже не первый раз попадаю в подобную ситуацию и черкаши все равно потом остаются.
Если, что скажу сразу же, на работе не всегда есть возможность помыться, бытовки закрывают на всю смену и помыться можно только в конце смены.
Ачё тред не засаган?
Хочу дорожку на животе как у нее. Мб гормоны начать какие-то мужские колоть, хз.
Ой, сис, не переживай так. Вполне хорошо ещё.
У меня вот пуся пахнет чебуреком с рыбой, а от ног пасёт, словно я слесарем в спецобуви две смены отработала...
Парни офк даже не подходят, а на винчиках только всякие зеки и скуфы 50+ пишут...
На планете нет людей, которые ни разу не пердели, пук – это неотъемлемая часть человеческой жизни. Все ведь срут, а говна без пердежа, как дыма без огня – не бывает. Скажем даже больше, каждый человек хотя бы раз в жизни пробовал применять различные техники пердежа, с разной тональностью – врубив на всю громкость или ставил на mute. Каждой технике своё место, поэтому желательно хотя на базовом уровне владеть каждой из них, чтобы ваши пуки были подконтрольны. Это сделает вашу жизнь гораздо лучше, вы сможете избежать ряда неудобных моментов или наоборот – блеснуть своим редким умением пердануть. Одной из методик пердежа – это так называемый пук с подливкой. Как раз-таки о нём мы будем вести беседу. Вы узнаете все тайны и подводные камни данной техники, а также научитесь пукать с подливой. Надо отметить, что пердеж с подливкой относится к экстремальным видам газопускания, овладев данной техникой вы сможете свернуть горы.
Что такое жидкий пук, какие они бывают? Последствия пердежа с подливой
ОПРЕДЕЛЕНИЕ!!!
Пук с подливкой – это когда вместе с выходящими из анального отверстия газами вырывается некоторое количество каловых масс. Существуют и другие альтернативные названия – грязный или жидкий пердеж. После такого пука требуется замена нижнего белья, иногда и одежды в целом, а также генеральная мойка задницы и тела в целом.
Ранее мы уже говорили, что жидкие пуки одни из самых опасных, они имеют крайне долгоиграющий эффект. Поэтому если ваша цель навонять больше всех, и чтобы ароматы были стойкими, то серанув с подливой вы непременно достигните своей цели. Правда не рекомендуется применять данную технику вдали от источников воды и без наличия запасного белья. В противном случае придется ощущать каловую жижу меж булок, а застывая она будет натирать зад. В свою очередь это приведет к раздражению, покраснению и жопа будет болеть.
Жидкий пердеж может быть, как тихим, практически беззвучным, так и громким. Распознать такие пуки в большинстве случаев не сложно. Вы почувствуете что-то теплое у себя между булок. Если же вы бзднули со звуком, то точно будет сложно не понять, что в трусах подлива. Звук будет такой как при очень жидком поносе. Но бывают случаи, когда тактильно подливка не ощущается, а лишь оставляет небольшие следы на одежде.
Часто бывает такое, что люди случайно пукают с жижей, это доставляет массу неудобств, особенно если это произошло вне дома. Владение навыками пердежа с поливой поможет контролировать данный процесс и избежать таких моментов.
Как овладеть техникой пердежа с подливой?
Итак, хватит с нас теории, пора приступать к практике. Чтобы наверняка прочувствовать все особенности нужно усердно тренироваться. Тренировки лучше проводить в домашних условиях и запастись сменным нижним бельём. Уж оно то нам понадобится. Если вы хотите сэкономить на стирке, не одевая трусов и одежды, то не сможете в полной мере освоить жидкие пуки. Так как ощущения будут не те, надо все делать в одежде. За тренировку нужно выполнять не менее 3-х попыток, это поможет лучше понять ощущения, если перерывы будут слишком долгими, то вы попросту не сможете вносить нужные корректировки.
Жидкие пуки получаются не всегда, для них необходимо соблюсти как минимум несколько условий: должно быть сильное давление, у вас должен быть немного жидкий стул. Данные пункты вы почувствуете. При сильном давлении газов они сносят часть фекалий, находящихся в попе, которые вылетают вместе с пердежом. Не стоит пытаться выдавить из себя жидкий пук – это будет не тот эффект. Пернуть в таком случае не получится, скорее всего вы попросту обосретесь.
Теперь давайте более конкретно рассмотрим последовательность действий для того, чтобы серануть с подливкой.
Громкая подливка:
Накопите побольше газов.
Затем приготовьтесь к пуску – постарайтесь как можно сильнее раскрыть анус и булки.
Резко пустите газы.
Следуя данным правилам, подливка получится за счет того, что прямая кишка будет расправлена и выход кала облегчен. Сильный рывок пердежа снесет частички говна и получится эффект распылителя.
>Имеем в виду, что у большинства в РФ скудное питание: кашки, макарошки, мазик
Свинявый проецирует
Ну подожди до лета, я тред создам с разоблачением инцелов и фотки свои скину, чтобы понимали, в каком я положении.
Наивная ты. Я б скорее говно другого мужика в жопу запихал чем стал соприкасаться с какими либо бабскими выделениями оголенной слизистой, они суки разводят такую адскую микрофлору у себя в пизде, которая способна сожрать твой хуй и подарить все возможные микроорганизмы, которые кстати потом проникнут в твою кровь, у тебя будут больные суставы, спидорак какой-нибудь со временем разовьется и все из-за старых пизд которые из своих тел делают вместилище разврата, а у престарелых это уже в терминальной стадии, представляешь какой там пиздец, при этом самой бабке ничего, ты видел сколько они живут, их спецально природа выносливостью одарила чтоб они не дохли как собаки прям совсем уж, а вот тебе мой юный друг просто пизда если ты заразишься бабской микрофлорой типичной бабы которая еблась с таджиками, собаками, хачами, альфачами, которые в свою очередь ебали все что движется и сували хоть ослу в задницу и в случае с черномазыми гостями рф это не шутка, и весь этот трипак будет у тебя в жопе или на хую, здорово, и там и там слизистая, через которую любая микрозараза проникает в кровь, так спидом и заражаются если не знал. Так что вставляй миллион свечей как у Киркорова и молись чтоб пронесло
Ну парочку сюда закинь пожалуйста.
я твой тред завайпаю :*
Был как-то в больнице у андролога
Так там толчки были пздц ущербные
Бумаги там в принципе не было
А я еще утром кефира ебанул и дристать захотел
Сижу на приеме у врача и чувствую урчит
Делаю вид шо надо срочно отойти позвонит по работе
Врач в ахуе она в этот момент мне за лечение затирала
А я тупо подорвался и вылетел из кабинета
Сказав что щас позвоню и приду
Бегу бегом в толкан
Снимаю штаны с трусами и даже не садясь начинаю срать
Не садился т.к. стремно было жопой к ободку унитаза прикасаться а бумаги там не было под жопу подложить
Посрал а жопу вытереть нечем
Пришлось носовым платком
Возвращаюсь обратно в кабинет врача
И понимаю что это не все
Опять срать тянет
Тут мне звонок
Когда шел срать набирал коллеге на мобилку
Я же под предлогом звонка ушел из кабинета
Беру трубку и опять выхожу из кабинета
Врач уже в ахуе ругается
Сказала что ждать меня не будет
И позвала на прием другого
Я говорю с коллегой за всякую хуйню попутно идя в толкан
Дойдя сбрасываю звонок и сажусь срать
Сру второй раз и уже вытираю жопу 100 рублевой бумажкой
Просравшись иду домой так и не поговорив с врачем и не получив лечение
У меня такая же хуета на животе была, только волосяного черная была. Удалила все электро, больше не растёт уже лет 8.
Хачефемцелка
>волосня*
А мне нравятся пасты про говно. Проигрываю с них как ебанутая.
А зачем удаляла, круто же.
Очень…
Мне нравится пиздец. Обожаю волосы на теле, ток пизду и ноги брею с подмышками, на остальное похуй. Где искать куньё которое любит шерстяных и сам шерстистый..
irc:Сажа
А анус?
У меня там волос мало на удивление, хотя на пизде в 100 раз больше. Вдобавок ебала стоять в непонятной позе и брить себе очко. Все раво не ебусь.
А в чом проблема фемцелов и инцелов собраться в трансформера и перестать быть шизом?
У меня ещё спина волосатая пиздец. Бывшая хуемразь очень жаловалась на это, хотя сам не менее волосатый был 😑
Волосы на теле уебански выглядит.
В рот себе насагай, уёбище
Мы тут с сисами про писи говорим
МНЕ НАДОЕЛО СТРАДАТЬ БЕЗ КУНОВ И СЕКСОВ
ПОЧЕМУ ЕСЛИ Я ВЫГЛЯЖУ КАК МУЖИК МНЕ НЕ ДАЮТ СЕКС
ПОЧЕМУ ВСРАТЫМ ИНЦЕЛАМ ДАЛИ ИЗЕ МОД А МНЕ НЕТ
ПОЧЕМУ ЕСЛИ Я ВЫГЛЯЖУ КАК МУЖИК МНЕ НЕ ДАЮТ СЕКС
ПОЧЕМУ ВСРАТЫМ ИНЦЕЛАМ ДАЛИ ИЗЕ МОД А МНЕ НЕТ
Сейм, но там волосы серо-светлые вроде как, хуево разглядывала, не помню. Но мне наоборот нравится. Приятно себя гладить.
Причина подрыва, эстет?
Инцелов не существует, они все Стейсичек хотят, фемцелов не хотят, ебало воротят от нас. Вон я 7 лет в соц пыталась хоть одного инцела найти, и нихуя, кроме чс, сноса диалогов и игнора после встреч ирл не получала.
Хачефемцелка
впизду эти оранджевые тексты
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Иди дальше с сисами режься, шлюшка :)
Гладкая кожа приятна.
Ты девственница получается? Интересно стало со вчера и хотелось спросить
Туркменка
Общество к нам относится ещё хуже чем к инцелам.
Если думаешь, что кунчика простой фемцелке найти по щелчку пальца, то ты глубоко ошибаешься.
Мне например из-за лишнего веса, жидких волос и уродливого лица вообще не пишут и общение порой обрывается уже на этапе знакомства. Про секс я подавно молчу.
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Бля, там одни стейсухи сидят. Я выпросил фотки тяночки из дев. Она красивоц оказалась - слился.
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Я уже писала, что в 25 лет листву скинула за бетабакс с ровесником, но он себе нашёл пассию побогаче и сьебал от меня. У меня никогда не было куна не за бетабакс, и тогда я не была жирной, да…
>пук пук инцелов не существует ведь они также как и мы хотят красивых, но мы существуем
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
А, не знала, прости. Бетабакс говно, что от мужчин, что от женщин.
Слился, потому что она тебе не нравилась, хуюн изимодный.
А есть какая-нибудь популярная тян в интернете, на которую ты похожа?
>пук пук инцелов не существует ведь они также как и мы хотят красивых, но мы существуем
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Купи фундизол от ног. Я забыла про вонь носков, теперь могу неделю гонять в одних и они не пахнут вообщн, а раньше через несколько часов уже воняли носки. Обувь теперь тоже не воняет вообще.
Хуястые изимодники пытаются в нищий вайп и тярсутся ржууууу
КТО ОТПИШЕТ НЕ ТОЛЬКО В ЭТОМ ТРЕДЕ НО И НА ВСЕМ ДВАЧЕ БЕЗ САЖИ ТОТ БОТ
САЖА ЭТО ЕДИНСТВЕННАЯ ПРОВЕРКА НА БОТА. БОТАМ НЕ РАЗРЕШЕНО САГАТЬ
Да, но без денег нереально куна получить. А я не хотела алкаша или скуфа женатого, поэтому нашла содержанку-ровесника.
Изимодыч, спок
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Нет. Я думал всратка. А потом мне не удобно стало общаться. Если ее фотку запостить в тяначе то ей напишут сьеби стейси.
>пук пук я не знаю слов кроме ИЗИМОД
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Мне Яндекс картинки и все приложения показывали сходство с какой-то американской жирной актрисой, но я ее всратая версия.
Всегда есть шизики хлебушки ну или скуфы одиночки заводчане. Я бы первого выбрала, мне подстать.
Спок, я не бот)
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Отписала с сагой.
Чет проиграла
Пиздабол обычный. Увидел всратку и слился.
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
>пук мы выбираем ток красивых кунов, но инцелов не существует потому что они делают точно также
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Как же хочется секса с кунчиком...
За что же я такая всратка.
За что же я такая всратка.
Сука мб себе матку удалить или трубы перевязать. Блять. Заебали месячные. Льет как из ведра.
У заводчан спермы больше и она ароматнее.
Клянусь.
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Мне такие не предлагали. Но я решила, что если и скидывать листву, то хотя бы с ровесником, а не алкоскуфом. Тем более, не так уж и много бетабаксила. Можно сказать, за дёшево взяла.
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Ля. Сисы (и братаны), я обновила ПК недавно. Тогда вообще калькулятор был, а щас боль-менее тянет.
пруфай брухлю
Покаж.
Поздравляю, сис!
У меня не брухля, а аккуратная пися. Но я не бреюсь.
Пиши свой адрес, с удовольствием вырежу тебе потроха.
Хочешь, будем тебя мотивировать худеть?
пруфай волосню
Не буду. Разве что за деньги.
этот бот сдох
Ты Ножетян?
Был как-то в больнице у андролога
Так там толчки были пздц ущербные
Бумаги там в принципе не было
А я еще утром кефира ебанул и дристать захотел
Сижу на приеме у врача и чувствую урчит
Делаю вид шо надо срочно отойти позвонит по работе
Врач в ахуе она в этот момент мне за лечение затирала
А я тупо подорвался и вылетел из кабинета
Сказав что щас позвоню и приду
Бегу бегом в толкан
Снимаю штаны с трусами и даже не садясь начинаю срать
Не садился т.к. стремно было жопой к ободку унитаза прикасаться а бумаги там не было под жопу подложить
Посрал а жопу вытереть нечем
Пришлось носовым платком
Возвращаюсь обратно в кабинет врача
И понимаю что это не все
Опять срать тянет
Тут мне звонок
Когда шел срать набирал коллеге на мобилку
Я же под предлогом звонка ушел из кабинета
Беру трубку и опять выхожу из кабинета
Врач уже в ахуе ругается
Сказала что ждать меня не будет
И позвала на прием другого
Я говорю с коллегой за всякую хуйню попутно идя в толкан
Дойдя сбрасываю звонок и сажусь срать
Сру второй раз и уже вытираю жопу 100 рублевой бумажкой
Просравшись иду домой так и не поговорив с врачем и не получив лечение
У алкоскуфа можно спиздить деньги и золото, пока он будет бухой спать. Выбор в пользу алкоскуфа однозначный.
О, это фемцел?
Жироебы, вы где?
Милая
Я тут.
Как? РПП не лечится, быстрые углеводы - это единственная радость в моей жизни, не считая музыки.
я так повесткой на СВО подтёрся, военком рыдал очень, ему пришлось вместо меня ехать подыхать под авдеевскими терриконами
Мне кажется у неё дети есть.
Это кто?
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
К тебе пришли, принимай.
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Сисы, как вы со смегмой между губами боретесь?
Я всегда стараюсь после туалета влажной салфеткой антибактериальной протирать, но дня 2-3 проходит и снова вонь дикая появляется...
Я всегда стараюсь после туалета влажной салфеткой антибактериальной протирать, но дня 2-3 проходит и снова вонь дикая появляется...
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Хуета, тоже так думала, пока не открыла для себя соли. Закладки хватает на неделю, настроение топ и минус один киллограмм гарантированы.
Главное не злоупотреблять, не более раза в сутки.
Написала куну с сз. Сердце в пятки ушло. Отступать уже поздно. Пиздец. Начинаю жалеть.
>РПП
А, вот чего, тогда да. Особенно если РПП запущенное, то там тяжко совсем, а какой у тебя рост и вес? А какая ты хасефемцелка, армянка?
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Слишком жирно. Смегмы у тян не бывает.
Возможно
Листаю анкеты. Думаю ебало загрузить и по лайкать самых всратых чуханок. Мож кто ответит взаимностью.
> армянка
Угу
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Расскажи про оргазм под солями, на сколько пиже?
Да, это я.
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
>Слишком жирно
хуенос, спок
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Показывай пруф.
Я туркменка.
В любом случае, у вас есть одно (или несколько), и неважно, заранее оно существует или дано уже готовым, — хотя в какой-то мере оно существует заранее, — но, в любом случае, вы создаете одно, ибо не можете желать, не создавая одно, — и оно ждет вас, это — некий опыт, неизбежное экспериментирование, уже завершенное в тот момент, когда вы его предприняли, и незавершенное, ибо вы не предприняли его. Оно — не успокоение, ибо вы можете упустить его. Или же оно может быть ужасающим, может привести вас к смерти. Оно — как нежелание, так и желание. Оно — вовсе не понятие, не концепт, а, скорее, практика, совокупность практик. Тело без Органов, мы не достигнем его, мы не можем достичь его, мы всегда приближаемся к нему, оно — предел. Мы говорим: так что же это такое, ТбО — но мы уже на нем, ползая как паразит, двигаясь на ощупь как слепец или бегая как безумец, путник пустыни или кочевник степи. Именно на нем мы спим, бодрствуем, на нем мы сражаемся, бьемся или терпим поражение, на нем мы ищем свое место, узнаем собственное неслыханное счастье и невероятные крушения, на нем мы проницаем и проницаемы; на нем мы любим. 28 ноября 1947 года Арто объявил войну органам: Дабы покончить с Божьей карой, «если хотите, то можете связать меня, но нет ничего более бесполезного, чем орган». Это не только радиофоническое экспериментирование, но и биологическое, и политическое, навлекающее на себя всю цензуру и репрессию. Тело и Социус, политика и экспериментирование. Вам не позволят экспериментировать в своем углу.
ТбО — оно уже в пути, когда у тела достаточно органов, и оно хочет сместить их или даже их лишиться. Долгая процессия:
— ипохондрическое тело, чьи органы разрушены, ущерб нанесен, более ничего не происходит, «мадемуазель X утверждает, что у нее уже нет ни мозга, ни нервов, ни груди, ни желудка, ни кишок, остались только кожа да кости разрушенного тела — это ее собственные выражения»;
— параноическое тело, где органы непрестанно атакуются какими-то внешними воздействиями, а также восстанавливаются благодаря энергиям извне («он долго жил без желудка, без кишечника, почти без легких, с разорванным пищеводом, без мочевого пузыря, с раздробленными ребрами, порой по частям съедал собственную гортань, и так далее, но божественные чудеса всегда вновь возрождали то, что было разрушено»);
— шизоидное тело, доходящее до активной внутренней борьбы, каковую оно само ведет против органов ценой кататонии, а затем наркотическое тело, экспериментальный шизофреник: «человеческое тело вопиюще неэффективно. Почему бы вместо рта и заднего прохода, которые то и дело выходят из строя, не пробуравить одну дыру на все случаи жизни — чтобы и есть, и очищать организм? Мы могли бы закупорить нос и рот, заткнуть желудок и провести вентиляционное отверстие прямо в легкие, где ему, кстати, и место»[174];
— мазохистское тело, его нельзя как следует понять, исходя из одной боли, речь, прежде всего, идет о ТбО; оно заставляет садиста или проститутку зашивать вас, зашивать глаза, анус, уретру, груди, нос; оно заставляет подвешивать себя, дабы остановить осуществление органов, сдирать кожу, будто органы приросли к ней, драть себя в задницу, душить, дабы все было наглухо закупорено.
Откуда такая мрачная когорта зашитых, остекленевших, кататонических, высосанных тел, ведь ТбО наполнено также радостью, восторгом, танцем? Так к чему тогда эти примеры, зачем нужно проходить через них? Опустошенные тела, вместо наполненных. Что произошло? Достаточно ли вы осторожны? Не мудрость, но осторожность — как доза, как имманентное правило экспериментирования: инъекции осторожности. Многие проиграли в этой битве. Так ли уж унизительно и опасно прятать глаза, чтобы видеть; легкие, чтобы дышать; рот, чтобы жрать; язык, чтобы болтать; мозг, чтобы измышлять, анус и глотку, голову и ноги? Почему бы не ходить на голове, не петь брюшной полостью, не видеть кожей, не дышать животом, Простая Вещь, Сущность, наполненное Тело, неподвижный Вояж, Анорексия, кожное Зрение, Йога, Кришна, Love[175], Экспериментирование. Там, где психоанализ говорит: Стойте, поймите себя, — мы говорим: Идем дальше, мы не нашли еще своего ТбО, не достаточно разрушили свое я. Замените анамнез забыванием, интерпретацию — экспериментированием. Найдите свое ТбО, сумейте его сделать, это вопрос жизни и смерти, молодости и старости, печали и радости. Именно тут все разыгрывается.
«Госпожа, 1) ты можешь связать меня на столе, туго стянуть, десять — пятнадцать минут — время, достаточное, чтобы подготовить инструменты; 2) по крайней мере, сотня ударов хлыстом, несколько минут перерыва; 3) ты начинаешь зашивать, ты зашиваешь дыру в головке полового члена, кожу вокруг нее пришиваешь к самой головке, оберегая от разрыва, ты пришиваешь мошонку к коже бедер. Ты зашиваешь груди, надежно приметывая пуговицу с четырьмя отверстиями на каждый сосок. Ты можешь соединить их резинкой, свернутой в петлю — Ты переходишь ко второй стадии: 4) у тебя есть выбор, либо развернуть меня на столе так, чтобы я связанным лежал на животе, но ноги были вместе, либо привязать меня к одиноко стоящему столбу, связав запястья и ноги, стянув все тело; 5) ты хлещешь мою спину, ягодицы, бедра, не меньше сотни ударов хлыстом; 6) ты сшиваешь мои ягодицы, всю линию задницы. Крепко, двойной нитью, замирая на каждом стежке. Если я на столе, привяжи меня теперь к столбу; 7) ты наносишь мне пятьдесят ударов хлыстом по ягодицам; 8) если ты хочешь усложнить пытку и выполнить свою угрозу с прошлого раза, то, как можно глубже, воткни булавки в мои ягодицы; 9) затем ты можешь привязать меня к стулу, ты наносишь мне тридцать ударов плетью по груди и втыкаешь иголки; а если пожелаешь, то можешь заранее раскалить их докрасна — все или хотя бы некоторые. Я должен быть крепко привязан к стулу, кисти за спиной, так чтобы грудь выпятилась. Не хочу говорить об ожогах, ибо придется какое-то время посещать врача, поскольку они слишком долго заживают». — Это не фантазм, это — программа: есть существенная разница между психоаналитической интерпретацией фантазма и антипсихиатрическим экспериментированием программы.
Между фантазмом, интерпретацией, которая сама должна быть проинтерпретирована, и движущей программой экспериментирования[176]. ТбО — вот что остается, когда мы удаляем все. То, что мы удаляем, — это именно фантазм, совокупность означиваний и субъективаций. Психоанализ делает обратное — он все переводит в фантазмы, он все обращает в фантазм, он охраняет фантазм и, по преимуществу, упускает реальное, ибо упускает ТбО.
Появился детский интерес что выйдет из общения с тем куном с сз, а одновременно страшно, тк я нищая, всратая, ебанутая и кому я всралась нахуй лол.
Что-то вот-вот произойдет, что-то уже происходит. Но мы не смешиваем то, что происходит на ТбО, с тем, как мы делаем себя им. Однако одно включает в себя другое. Отсюда и две фазы, утверждаемые в ранее цитируемом отрывке. Почему же две явно различимых фазы, тогда как в обоих случаях происходит одно и то же — зашивание и удары хлыста? Одна фаза — для изготовления ТбО, другая, чтобы заставить нечто циркулировать, происходить; тем не менее, в обеих фазах присутствуют одни и те же процедуры, но они должны возобновляться, браться дважды. Несомненно, что именно в таких условиях мазохист сделал из себя ТбО, что ТбО может заселяться теперь только благодаря интенсивностям боли, болезненными волнами. И неверно говорить, будто мазохист ищет боли, но также неверно, будто он ищет особым образом приостановленного или окольного удовольствия. Он ищет ТбО, но такое, которое боль лишь заполняет, или по которому она проходит, благодаря тем самым условиям, при каких конституировалось ТбО. Боли суть популяции, стаи, модусы мазохиста-короля в пустыне, каковую он порождает и расширяет. То же годится для наркотического тела и интенсивностей холода, замороженных волн. Относительно каждого типа ТбО мы должны спросить: 1) Какого оно типа, как оно изготавливается, посредством каких процедур и средств, уже предрешающих то, что вот-вот произойдет? 2) Каковы его модусы, что происходит и с какими вариантами, с какими сюрпризами, с какими неожиданностями по отношению к ожидаемому? Короче, между ТбО того или иного типа и тем, что на нем происходит, существует весьма особое отношение синтеза и анализа — априорный синтез, где что-то обязательно будет произведено в данном модусе, но мы не знаем, что будет произведено; и бесконечный анализ, где то, что производится на ТбО, уже является частью производства этого тела, уже включено в него, уже на нем, но ценой бесконечности проходов, делений и недопроизводств. Крайне деликатное экспериментирование, ибо здесь не должно быть ни стагнации модусов, ни смещения в типе — мазохист, наркоман проходят близко от этих постоянных опасностей, опустошающих их ТбО вместо того, чтобы наполнять.
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Зачем тебе деньги?
Он красивый?
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE SAGE
САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА САЖА
Мы можем дважды потерпеть неудачу, но это один и тот же провал, одна и та же опасность. На уровне конституирования ТбО и на уровне того, что происходит или не происходит на нем. Мы полагали, будто сделали себя хорошим ТбО, будто выбрали Место, Способность [Puissance] и Коллектив (всегда есть коллектив, даже если мы совершенно одни), а потом ничего не происходит, не циркулирует, или что-то является причиной того, что все прекращается. Параноическая точка, точка блокировки или приступ бреда — это хорошо видно в книге Берроуза-младшего Speed[177]. Можно ли выделить такую опасную точку, нужно ли удалять блокировку, или же, напротив, мы должны «любить, почитать и служить безумцу каждый раз, когда он всплывает на поверхность»? Блокировать, быть блокированным, не является ли это все еще интенсивностью? В каждом случае определять то, что происходит и не происходит, что заставляет происходить и что этому препятствует. Как в кругообороте мяса, по Левину, что-то течет через каналы, чьи секции определяются дверями с привратниками и проводниками.[178] Швейцары дверей и закрыватели люков, Малабар [Malabars] и Фьерабрас [Fierabras]. Тело — не более чем набор клапанов, переходных отсеков, шлюзов, пиал или сообщающихся сосудов: имя собственное для каждого, заселение ТбО, Метрополис, создаваемый хлыстом. Что населяет, что проходит и что блокирует?
ТбО сделано так, что его могут занимать или заселять только интенсивности. Только интенсивности проходят и циркулируют. И еще, тело без органов — не сцена, не место, даже не опора того, где что-то может происходить. Ничего общего с фантазмом, интерпретировать нечего. ТбО заставляет проходить интенсивности, оно их производит и распределяет в таком spatium[179], который сам интенсивен, лишен протяженности. Оно — не пространство и не в пространстве, оно — материя, занимающая пространство в той или иной степени, в той степени, какая соответствует произведенным интенсивностям. Оно — интенсивная, неоформленная и нестратифицированная материя, интенсивная матрица, интенсивность = 0, но в таком нуле нет ничего негативного, нет ни негативных, ни противоборствующих интенсивностей. Материя равна энергии. Производство реального как интенсивной величины, начиная с нуля. Вот почему мы трактуем ТбО как наполненное яйцо, вплоть до расширения организма и организации органов, вплоть до формации страт, мы трактуем ТбО как интенсивное яйцо, определяемое осями и векторами, градиентами и порогами, динамическими тенденциями с мутацией энергии, кинематическими движениями с перемещением групп, с миграциями, — все это не зависит от вторичных форм, ибо органы появляются и функционируют тут только как чистые интенсивности.[180] Орган меняется, преодолевая порог, меняя градиент. «Но ни один орган не имеет ни постоянной функции, ни постоянного местонахождения… повсеместно произрастают гениталии… открываются, опорожняются и вновь закрываются прямые кишки… в ежесекундном приспосабливании меняются цвет и консистенция всего организма…»[181] Тантрическое яйцо.
>как же правильно вытерать жопу
мыть
В конце концов, не является ли «Этика»[182] великой книгой о ТбО? Атрибуты — это типы или роды ТбО, субстанции, могущества, Нулевые интенсивности как продуктивные матрицы. Модусы — все то, что происходит: волны и вибрации, миграции, пороги и градиенты, продуктивные интенсивности в том или ином субстанциальном типе, начиная с данной матрицы. Мазохистское тело как атрибут или род субстанции, со своим производством интенсивности, болезненными модусами, начиная с зашивания, с его степени 0. Наркотическое тело как иной атрибут, со своим производством особых интенсивностей, начиная с абсолютного Холода = 0. («Джанки вечно сетуют на Холод, как они это называют, поднимая воротники своих черных пальто и втягивая в плечи морщинистые шеи… чисто джанковское надувательство. Тепло джанки ни к чему, ему хочется ощущать Холодок — Прохладу-ХОЛОД. Но Холод ему нужен так же, как нужен его Джанк, — НЕ СНАРУЖИ, где он не приносит ничего хорошего, а ВНУТРИ, чтобы можно было сидеть себе с хребтом, подобным замороженному гидравлическому домкрату… его обмен веществ приближается к Абсолютному Нулю».[183]) И так далее. Проблема того, есть ли субстанция для всех субстанций, единственная субстанция для всех атрибутов, становится таковой: существует ли совокупность всех ТбО? Но если ТбО уже является пределом, то что можно сказать о совокупности всех ТбО? Это уже не проблема Единого и Множественного, а проблема множественности плавления, которая действительно выходит за пределы любой оппозиции между единым и множественным. Формальная множественность субстанциальных атрибутов, конституирующая, как таковая, онтологическое единство субстанции. Континуум всех атрибутов или родов интенсивности под единственной субстанцией, и континуум интенсивностей определенного рода под одним и тем же типом или атрибутом. Континуум всех субстанций в интенсивности, а также всех интенсивностей в субстанции. Непрерывный континуум ТбО. ТбО, имманентность, имманентный предел. Наркоманы, мазохисты, шизофреники, влюбленные — все ТбО воздают должное Спинозе. ТбО — это поле имманентности желания, план консистенции, свойственный желанию (там, где желание определяется как процесс производства без ссылки на какую-либо внешнюю инстанцию, будь то искореняющая его нехватка или переполняющее его удовольствие).
В перспективе если у нас будут отношения да, не жирно, я уже размечталась что мы поженимся, с кем не бывает, лол. я тупо нищучкой буду которая не может даже подарок сделать, мне стыдно.
Фото нет.
Раза в два сильнее пик и раза в 4 дольше продолжительность.
Соль немного обезбаливает, можно нормально так пораздалбывать дырки :3
отпердяшить пердяша в пердяш
Каждый раз, когда желание предано, проклято, вырвано из своего поля имманентности, за ним стоит священник. Священник налагает на желание тройное проклятие — негативный закон, внешнее правило и трансцендентный идеал. Повернувшись к северу, священник говорит: Желание — это нехватка (Как ему может недоставать того, чего оно желает?). Священник приносит первую жертву, именуемую кастрацией, и все мужчины и женщины севера выстроились за ним, скандируя хором: «нехватка, нехватка, вот общий закон». Затем, повернувшись к югу, священник связал желание с удовольствием. Ибо существуют гедонистические, даже оргиастические священники. Желание упокоится в удовольствии; и не только обретенное удовольствие заставит на какой-то момент умолкнуть желание, но и обретение желания — уже способ прервать удовольствие, немедленно разгрузить его и избавить вас от него. Удовольствие-разгрузка — священник принес вторую жертву, именуемую мастурбацией. Затем, повернувшись к востоку, он воскликнет: Наслаждение невозможно, но невозможное наслаждение вписано в желание. Ибо оно, в самой своей невозможности, является Идеалом, «нехваткой-в-наслаждении, которая и является жизнью». Священник принес третью жертву, фантазм или тысячу и одну ночь, сто двадцать дней, в то время как люди с востока пели: да, мы будем вашим фантазмом, вашим идеалом и невозможностью, вашей, а также и нашей. Священник не повернулся к западу, ибо знал, что тот заполнен планом консистенции, но он полагал, что это направление блокировано Геркулесовыми столпами, что оно ведет в никуда и необитаемо. Но именно там обустроилось желание, запад был кратчайшим путем востока, как и других направлений, переоткрытых или детерриторизованных.
Самая недавняя фигура священника — это психоаналитик со своими тремя принципами: Удовольствие, Смерть и Реальность. Несомненно, психоанализ показал, что желание не подчинено ни зачатию, ни даже способности к половому размножению. В этом его модернизм. Но он сберег существенное, он даже нашел новые средства вписывать в желание негативный закон нехватки, внешнее правило удовольствия и трансцендентный идеал фантазма. Возьмем, к примеру, интерпретацию мазохизма — пока мы не взываем к смехотворному инстинкту смерти, то можем утверждать, что мазохист, как и любой другой, ищет удовольствия, но способен добиться последнего только через боль и фантазматические унижения ради того, чтобы смягчить или одолеть глубинную тревогу. Это неточно; страдание мазохиста — цена, которую он должен заплатить не ради достижения удовольствия, а чтобы разорвать псевдосвязь между желанием и удовольствием как внешней мерой. Удовольствие никоим образом не является чем-то, что может быть достигнуто только окольным путем страдания; оно должно быть максимально отсрочено как то, что прерывает непрерывный процесс позитивного желания. Дело в том, что есть имманентная желанию радость — как если бы желание заполнялось самим собой и собственными созерцаниями — есть радость, не предполагающая никакой нехватки, никакой невозможности, радость, измеряемая удовольствием, ибо именно она распределяет интенсивности удовольствия и предохраняет их от захлестывания тревогой, стыдом и виной. Короче, мазохист пользуется страданием как средством конституирования тела без органов и извлечения плана консистенции желания. И неважно, могут ли быть иные средства, иные способы, нежели чем мазохизм, и, конечно же, куда лучшие; достаточно того, что кто-то находит эту процедуру пригодной для себя.
Возьмем непрошедшего психоанализ мазохиста: «ПРОГРАММА… Разбудите тихо ночью, наденьте на руки цепи и либо как можно сильнее стяните их, либо привяжите сразу к упряжи по возвращении из ванны. Наденьте сбрую, а затем, не теряя времени, вожжи, приладивши пальцы, привязанные к сбруе. Пенис должен быть заключен в металлический чехол. Напряжен часа два в день, а уж вечером по желанию хозяина… Три-четыре дня заключения, причем конечности связанны удилами, которые то стягиваются, то ослабляются. Хозяин никогда не подойдет к лошади без овса, без желания взнуздать ее. Если животное выказало нетерпение или непослушание, узда будет стянута плотнее, а хозяин натянет ее и задаст твари хороший нагоняй»[184]. Что же делает мазохист? Сначала, кажется, будто он имитирует лошадь, equus eroticus[185], но это не так. Ни лошадь, ни хозяин-дрессировщик, ни хозяйка — уже не образы матери или отца. Тут совершенно иной вопрос: сущностное становление-животным в мазохизме, вопрос сил. Мазохист представляет это так: Аксиома обучения — уничтожайте инстинктивные силы, дабы заменить их силами трансмиссии. Действительно, речь идет не столько о разрушении, сколько об обмене и циркуляции («то, что происходит с лошадью, может произойти и со мной»). Лошадь выдрессирована — ее инстинктивным силам человек навязывает силы трансмиссии, которые управляют первыми, отбирают их, господствуют над ними, сверхкодируют их. Мазохист осуществляет инверсию знаков — лошадь передает ему свои силы трансмиссии так, чтобы врожденные силы мазохиста были, в свою очередь, обузданы. Есть две серии — серия лошади (врожденная сила, сила, переданная человеком) и серия мазохиста (сила, переданная лошадью, врожденная сила человека). Одна серия взрывается в другой, формирует с ней цикл — рост могущества или цикл интенсивностей. «Хозяин», или, скорее, хозяйка-наездница, всадница, удостоверяет конверсию сил и инверсию знаков. Мазохист полностью конструирует всю сборку, которая сразу расчерчивает и заполняет поле имманентности желания, конституируя собой, лошадью и хозяйкой некое тело без органов или план консистенции. «В результате вот то, что нужно получить — я пребываю в постоянном предвкушении твоих жестов и распоряжений, и, мало-помалу, любое противостояние сменяется слиянием моей личности с твоей… Именно в таком смысле, даже подумав о твоих ботинках и не осознав этого, я должен испытывать страх. Тут уж женские ножки не впечатляют, а если хочешь моей ласки — ты ведь помнишь ее, — если хочешь прочувствовать ее еще раз, то оставь след своего тела, след, который я не воспринимал прежде и не буду воспринимать по-иному». Ноги — все еще органы, но только ботинки задают теперь зону интенсивности в виде отпечатка, следа или зоны на ТбО.
Так же — или, скорее, по-иному — было бы ошибкой интерпретировать изысканную любовь в терминах закона нехватки или идеала трансцендентности. Отказ от внешнего удовольствия или его задержка, его отдаление в бесконечность свидетельствуют, напротив, в пользу завоеванного состояния, где у желания нет более никакой нехватки, где оно заполняет себя и строит свое поле имманентности. Удовольствие — это привязанность личности или субъекта, это единственное средство для личности «найти себя» в процессе желания, выступающего за его пределы; удовольствия, даже самые искусственные, суть ретерриторизации. Но нужно ли встречаться с самим собой? Изысканная любовь любит самость не более, чем всю вселенную небесной или религиозной любви. Речь идет о создании тела без органов, по которому проходят интенсивности, и где нет более ни самости, ни другого — не от имени более высокой общности или более обширного расширения, но благодаря сингулярностям, о которых уже нельзя сказать, являются ли они личными, и благодаря интенсивностям, о которых уже нельзя сказать, являются ли они экстенсивными. Поле имманентности не является внутренним для меня, но оно при этом не исходит от какого-то внешнего я [moi] или не-я [non-moi]. Скорее, оно похоже на абсолютно Внешнее, не знающее никакого Я [Moi], ибо внутреннее и внешнее равным образом являются частями имманентности, где они и растаяли. «Радость» в изысканной любви, обмен сердцами, проверка или «испытание» — допускается все, но до тех пор, пока оно не является внешним желанию, трансцендентным его плану или же внутренним по отношению к личностям. Самая легкая нежность может быть столь же сильной, как оргазм; оргазм — это только факт, и довольно прискорбный, в отношении желания, добивающегося своего права. Все дозволено — в расчет берется лишь то, что способствует удовольствию быть потоком самого желания, Имманентностью, а не мерой, прерывающей его или делающей его зависимым от этих трех фантомов, а именно, внутренней нехватки, верховной трансцендентности и явно внешнего характера.[186] Если удовольствие и не обладает желанием как нормой, то вовсе не благодаря нехватке, каковую невозможно восполнить, но, напротив, благодаря его позитивности, то есть благодаря плану консистенции, который оно чертит по ходу собственного процесса.
Пиздец у тебя загоны, носки подарила и нормас.
А, попался Андрюша
А ты случайно не из Питера? У тебя ещё родственники живут в Италии, в б общался с такой тян, может ты это она.
ты не понял это пердяш был перышковый какой там еще это не фемцел немытый
В 982–984 годах нашей эры была создана великая японская компиляция трактатов китайских Даосов. Мы видим тут формирование цикла интенсивностей между женской и мужской энергиями, причем женщина играет роль врожденной или инстинктивной силы (Инь), похищенной мужчиной или переданной мужчине так, что сила, переданная мужчине (Ян), в свою очередь, становится врожденной, все более врожденной — увеличение власти.[187] Условием такой циркуляции и умножения является то, чтобы мужчина не эякулировал. Речь не о том, чтобы испытать желание как внутреннюю нехватку, речь не об отсрочке удовольствия, дабы произвести что-то вроде овнешненной прибавочной стоимости — напротив, речь идет о конституировании интенсивного тела без органов, Дао, поля имманентности, где желание ни в чем не испытывает нехватки и поэтому не может соотноситься с какими-либо внешними или трансцендентными критериями. Верно, что весь кругооборот может быть канализирован в целях производства потомства (эякуляция в момент наивысшей энергии); именно так считало конфуцианство. Но это верно лишь для одной стороны сборки желания — стороны, повернутой к стратам, организмам, государству, семье… Хотя неверно для другой стороны, даосской стороны дестратификации, расчерчивающей план консистенции, свойственный желанию. Является ли Дао мазохистским? Является ли изысканная любовь Даосской? Такие вопросы почти бессмысленны. Поле имманентности, или план консистенции, должно конструироваться; итак, оно может иметь место в крайне разных социальных формациях посредством крайне разных сборок — извращенных, искусственных, научных, мистических, политических, — у которых нет одного и того же типа тел без органов. Оно конструируется шаг за шагом, с помощью мест, условий и методов, несводимых друг к другу. Вопрос, скорее, состоит в том, могут ли эти шаги соответствовать друг другу и какой ценой. Неизбежно тут будут чудовищные скрещения. План консистенции был бы тотальностью всех ТбО, чистой множественностью имманентности, одна часть которой может быть китайской, другая — американской, третья — средневековой, а еще одна — мелко извращенной, но в движении обобщенной детерриторизации, где каждый обретает и делает то, что может, согласно собственным вкусам, ибо он преуспеет в абстрагировании от самости, согласно политикам или стратегии — успешно абстрагируется от данной формации, согласно данной процедуре, абстрагируется от своего происхождения.
Это ты про мужской или женский?
Мы различаем: 1) ТбО разных типов, родов или субстанциальных атрибутов, например Холод наркотического ТбО, Болезненность мазохистского ТбО; причем у каждого своя степень 0 как принцип производства (это — remissio[188]); 2) то, что происходит на каждом типе ТбО, то есть производится модусами, интенсивностями, передаваемыми волнами и вибрациями (latitudo[189]); 3) вероятной совокупностью всех ТбО, планом консистенции (omnitudo[190], иногда называемым ТбО). Однако вопросы множатся — не только: Как сделаться ТбО и как произвести соответствующие интенсивности, без которых оно осталось бы пустым? Это совсем не один и тот же вопрос. Но еще: как достичь плана консистенции? Как сшить вместе, остудить вместе и связать вместе все ТбО. Если такое возможно, то лишь благодаря сопряжению интенсивностей, произведенных на каждом ТбО, благодаря континууму всех интенсивных последовательностей. Не нужны ли сборки, дабы изготовить каждое ТбО, не нужна ли великая абстрактная Машина, дабы сконструировать план консистенции? Бейтсон называет термином плато области непрерывной интенсивности, конституированные так, что они как не допускают прерывания любыми внешними завершениями, так и не позволяют себе двигаться к кульминации; например, некоторые сексуальные или агрессивные процессы в полинезийской культуре.[191] Плато есть часть имманентности. Каждое ТбО сделано из плато. Каждое ТбО само является плато, коммуницирующее с другими плато на плане консистенции. Это компонента перехода.
Перечитаем «Гелиогабала» и «Тараумара». Ибо Гелиогабал — это Спиноза, а Спиноза — это воскрешенные Гелиогабала. А Тараумара — это экспериментирование, пейот. Спиноза, Гелиогабал и экспериментирование обладают одной и той же формулой: анархия и единство — одно и то же, не единство Единого, но куда более странное единство, говорящее только о множественном.[192] Именно это выражают обе книги Арто — множественность слияния, плавление как бесконечный ноль, план консистенции, Материя, где нет никаких богов; принципы как силы, сущности, субстанции, элементы, ремиссии, производства; способы бытия или модальности как произведенные интенсивности, вибрации, дыхания, Числа. И наконец, трудность достижения такого мира коронованной Анархии, если мы остаемся в органах — «печени, делающей кожу более желтой, мозге, разрушенном сифилисом, кишечнике, удаляющем фекалии», — и если мы остались замкнутыми в организме или страте, блокирующей потоки и фиксирующей нас тут, в нашем мире.
Ну, у меня есть маленький тойтерьер, и я просто недокармливаю его постоянно, а когда иду в туалет беру его с собой и там он мне всё начисто вылизывает.
Блять, как же заебало ходить искусанной клопами...
Это просто опиздеть как бесит, а ведь я их травлю уже полгода.
И как спрашивается мне вообще куна к себе привести??? Он же сразу убежит.
Это просто опиздеть как бесит, а ведь я их травлю уже полгода.
И как спрашивается мне вообще куна к себе привести??? Он же сразу убежит.
Понемногу мы отмечаем, что ТбО — вовсе не противоположность органам. Его враги — не органы. Враг — организм. ТбО противостоит не органам, но той организации органов, которую называют организмом. Верно, что Арто ведет борьбу против органов, но одновременно он борется с организмом, против организма: «Тело есть тело. Оно одно. И не нуждается в органах. Тело — не организм. Организмы — враги тела». ТбО не противостоит органам, но — со своими «истинными органами», которые должны быть составлены и размещены, — оно противостоит организму, органической организации органов. Кара Божья, система Божьей кары, система теологическая — именно в этом состоит действие ТбО, которое создает организм, организацию органов, называемую организмом, ибо Он не может поддержать ТбО, ибо Он преследует, потрошит его, дабы пройти первым и пропустить вперед организм. Организм — это уже Божья кара, то, чем пользуются врачи и откуда они извлекают свою власть. Организм — вовсе не тело, не ТбО, но некая страта на ТбО, то есть феномен аккумуляции, коагуляции и седиментации, навязывающий формы, функции, связи, доминирующие и иерархизированные организации, организованные трансцендентности, дабы извлечь полезный труд. Страты — это путы, клещи. «Свяжите меня, если хотите». Мы не перестаем быть стратифицированными. Но кто такие мы, не являющиеся самостью [moi], ибо субъект, как и организм, принадлежит некой страте и зависит от нее? Теперь мы отвечаем: это ТбО, это та ледниковая реальность, где образуются эти аллювии, осаждения, коагуляции, складчатости и разглаживания, компонующие организм — а также сигнификацию и субъекта. Именно на ТбО наваливается и над ним осуществляется кара Божья, именно оно подвергается ей. Именно в нем органы вступают в отношения композиции, называемой организмом. ТбО выкрикивает: меня сделали организмом! меня незаконно согнули! у меня украли мое тело! Кара Божья искореняет его из его имманентности и делает его организмом, сигнификацией, субъектом. Именно оно стратифицировано. Итак, ТбО колеблется между двумя полюсами — поверхностью стратификации, на которую оно опускается, на которой оно подчиняется суду, и планом консистенции, где оно разворачивает и открывается в экспериментирование. Если ТбО — некий предел, если мы никогда не перестаем достигать его, то это потому, что всегда есть страта позади другой страты, страта, встроенная в другую страту. Ибо нужно много страт, а не только организм, чтобы творить Божий суд. Бесконечная и жестокая битва между планом консистенции, освобождающим ТбО, пересекающим и демонтирующим все страты, и поверхностью стратификации, которая блокирует или придавливает его.
Это только у пидорах так заведено. А я так не хочу.
Рассмотрим три больших страты, касающиеся нас, то есть страты, которые самым непосредственным образом связывают нас — организм, означивание и субъективацию. Поверхность организма, угол означивания и интерпретации, точка субъективации или подчинения. Ты будешь организован, ты будешь организмом, ты артикулируешь свое тело — или же ты будешь только лишь извращенцем. Ты будешь означающим и означаемым, интерпретатором и интерпретируемым — или же ты будешь только лишь уклонистом. Ты будешь субъектом, будешь зафиксирован как таковой, субъектом высказывания, придавленным на субъекте высказываемого, — или же ты будешь только лишь бродягой. В совокупности страт ТбО противостоит дезартикуляции (или п артикуляциям) как свойству плана консистенции, экспериментированию как действию на том плане (нет означающего, никогда не интерпретируйте!), номадизму как движению (двигайтесь даже на месте, никогда не прекращайте шевелиться, неподвижный вояж, десубъективация). Что это означает: дезартикулировать, перестать быть организмом? Как объяснить, до какой степени это просто, и что мы делаем это каждый день. С какой необходимой предосторожностью, искусством дозировок, а также с опасностью, передозировкой. Мы действуем не ударами молота, а с помощью очень тонкого напильника. Мы изобретаем саморазрушения, не смешивающиеся с влечением к смерти. Демонтирование организма никогда не являлось самоубийством, оно, скорее, открывает тело соединениям, предполагающим целиком всю сборку, циркуляции, конъюнкции, ступенчатость и пороги, переходы и распределения интенсивности, территории и детерриторизации, измеренные с ловкостью землемера. В пределе, демонтирование организма не труднее, чем демонтирование других страт — означивания и субъективации. Означивание прилеплено к душе, так же как организм прилеплен к телу, причем трудно избавиться и от того, и от другого. А что касается субъекта, то как мы можем отцепиться от точек субъективации, которые фиксируют нас, приковывают к господствующей реальности? Оторвать сознания от субъекта, дабы сделать его средством исследования, оторвать бессознательное от означивания и интерпретации, дабы сделать его подлинным производством — это, конечно, не более и не менее трудно, чем оторвать тело от организма. Осторожность — это искусство, общее для всех трех; и если случается, что, демонтируя организм, мы проходим очень близко от смерти, то мы проходим крайне близко и от лжи, иллюзии, галлюцинации и психической смерти, укрываясь от означивания и подчинения. Арто взвешивает и измеряет каждое свое слово — сознание «знает, что хорошо для него, а что для него ничего не стоит; а значит, какие мысли и чувства оно может принять безопасно и с выгодой, а какие пагубны для осуществления его свободы. Прежде всего, оно знает, насколько далеко заходит его собственное бытие и насколько далеко оно еще не зашло или не имеет права зайти, не утонув в нереальном, иллюзорном, недоделанном, неготовом… План, которого нормальное сознание не достигает, но которого Ciguri[193] позволяет нам достичь и который как раз является тайной любой поэзии. Но в человеке есть и другой план, темный и бесформенный, куда сознание не вступает и который от случая к случаю окружает его подобно непроясненной пролонгации или угрозе. И который также высвобождает авантюрные ощущения и восприятия. Именно бесстыдные фантазии аффектируют больное сознание. Что касается меня, то я также имел ложные ощущения и восприятия, и поверил в них».[194]
Может пойдём засагаем инцел тред? Мне так то пох за кого воевать
Организм — его следует сохранять так, чтобы он переформировывался при каждом рассвете; и небольшие запасы означивания и субъективации — они должны сохраняться, пусть даже для того, чтобы поставить их против собственной системы, когда того требуют обстоятельства, когда вещи, люди, даже ситуации вынуждают вас к этому; и небольшие порции субъективности — они должны сохраняться в достаточной мере, чтобы уметь отвечать господствующей реальности. Подражайте стратам. Мы не достигнем ТбО и его плана консистенции, дико дестратифицируя. Вот почему мы с самого начала столкнулись с парадоксом таких мрачных и опустошенных тел — они опустошили себя от своих органов вместо того, чтобы искать точки, где они могли бы терпеливо и моментально демонтировать организацию органов, называемую организмом. Уже имелось несколько способов упустить ТбО — либо мы не в состоянии произвести его, либо мы более или менее его производим, но в нем ничего не производится, интенсивности не проходят или блокируются. Дело в том, что ТбО не перестает колеблется между стратифицирующими его поверхностями и освобождающим его планом. Попробуйте освободить его от слишком жестокого жеста, взорвать страты, не принимая мер предосторожности, и вы убьете сами себя, погружаясь в черную дыру или даже втягиваясь в катастрофу, вместо расчерчивания плана. Самое худшее не в том, чтобы остаться стратифицированным — организованным, означающим, подчиненным, — а в том, чтобы вовлечь страты в суицидальное крушение или безумие, вынуждающее их вновь навалиться на нас — тяжелее, чем когда-либо. Следовательно, вот как это должно быть сделано — обустройтесь на страте, экспериментируйте со случаями, которые она предлагает, ищите благоприятное место, вероятные движения детерриторизации, возможные линии ускользания, опробуйте их, обеспечивайте здесь и там конъюнкции потока, испытывайте сегмент за сегментом континуумы интенсивности, всегда имейте небольшой участочек новой земли. Именно благодаря щепетильному отношению к стратам мы преуспеваем в освобождении линий ускользания, заставляя проходить и ускользать сопряженные потоки, испуская непрерывные интенсивности ради ТбО. Соединять, сопрягать, продолжать — целая «диаграмма» против все еще означающих и субъективных программам. Мы пребываем в общественной формации; прежде всего видим, как она стратифицируется для нас, в нас и в том месте, где мы находимся; вновь восходим от страт к более глубокой сборке, где мы захвачены; очень мягко расшатываем эту сборку, вынуждая переходить ее на сторону плана консистенции. Только там ТбО оказывается тем, чем является — коннекцией желаний, конъюнкцией потоков, континуумом интенсивностей. Мы сконструировали для себя собственную маленькую машинку, готовую, согласно обстоятельствам, подключиться в другим коллективным машинам. Кастанеда описывает долгий процесс экспериментирования (неважно, идет ли речь о пейотле или о чем-то другом): вспомним на мгновение, как индеец вынуждает его сначала найти «место» — уже непростая операция, — затем найти «союзников», потом, постепенно, отказаться от интерпретирования, конструировать — поток за потоком и сегмент за сегментом — линии экспериментации, становления-животным, становления-молекулой и т. д. Ибо ТбО является все этим — необходимо Место, необходим План, необходим Коллектив (собирающий элементы, вещи, растения, животных, инструменты, людей, могущества и фрагменты всего этого, ибо не существует «моего» ТбО, но есть «моя самость [moi]» на нем, то, что остается от меня, неизменное и меняющее форму, пересекающее пороги).
Гонишь. У моего отчима даже есть, но вкус не такой как у моей. И запах у него не такой как моя тухловонь.
Там нормисы, засели.
По мере чтения книг Кастанеды читатель может начать сомневаться относительно существования индейца дона Хуана, да и многого другого. Но это не имеет никакого значения. Тем лучше, если книги являются скорее изложением какого-то синкретизма, нежели этнографией или протоколом опыта, нежели отчетом об инициации. Четвертая книга, «Сказки о силе», касается живого различия между «тоналем» и «нагуалем». Тональ, по-видимому, обладает разнородным расширением: он — организм, а также все то, что организовано и организует; но он также — означивание, все то, что является означающим или означаемым, все, что восприимчиво к интерпретации, объяснению, все, что поддается воспоминанию в виде чего-то, что напоминает нечто иное; наконец, он — Самость, субъект, индивидуальная, социальная или историческая личность, и все соответствующие чувства. Короче, тональ — это все, включая Бога и Божью кару, ибо он «создает законы, по которым он воспринимает мир, значит, в каком-то смысле он творит мир»[195]. И все же тональ — это только остров. Ибо нагуаль — это также все. И это — то же самое все, но при таких условиях, что тело без органов заменило организм, экспериментирование заместило любую интерпретацию, в каковой она более не нуждается. Потоки интенсивности, их жидкости, их волокна, их континуумы и их конъюнкции аффектов, дуновение, тонкая сегментация, микроперцепции заменили мир субъекта. Становления, становления-животным, становления-молекулярным заменяют индивидуальную или всеобщую историю. Действительно, тональ не столь разнороден, как кажется, — он постигает совокупность страт и все, что может быть соотнесено со стратами, организацией организма, интерпретацией и объяснением того, что способно к означиванию, с движением субъективации. Нагуаль, напротив, демонтирует страты. Это более не функционирующий организм, а конструирующееся ТбО. Нет больше действий, которые надо объяснять, нет снов или фантазмов, которые надо интерпретировать, воспоминаний детства, которые надо вспоминать, слов, которые надо означивать, а есть цвета и звуки, становления и интенсивности (и когда ты становишься собакой, то не спрашивай, является ли собака, с коей ты играешь, сном или реальностью, является ли она «вашей матерью-шлюхой» или чем-то еще другим). Нет больше Самости, которая чувствует, действует и вспоминает, а есть «светящийся туман, темно-желтая дымка», обладающая аффектами и претерпевающая движения, скорости. Но важно не демонтировать тональ, сразу разрушая его. Нужно сократить, сузить, очистить его, и притом только в определенные моменты. Нужно сохранить его, чтобы выжить, чтобы отразить атаку нагуаля. Ибо нагуаль, который бы вырывался, уничтожил бы тональ, ибо тело без органов, которое разрушило бы все страты, тут же превратилось бы в тело небытия, чистое самоуничтожение, чьим единственным исходом является смерть — «Тональ должен быть защищен любой ценой».[196]
Поддерживаю.
Давайте.
Мы все еще не ответили на вопрос: почему так много опасностей? почему теперь так много необходимых предосторожностей? Дело в том, что мало абстрактно противопоставлять страты и ТбО. Ибо, что касается ТбО, то мы уже находим его в стратах, как и на дестратифицированном плане консистенции, но совершенно иным способом. Возьмем организм как страту — действительно, есть ТбО, противостоящее организации органов, которую мы называем организмом, но также есть и ТбО организма, принадлежащее такой страте. Злокачественная ткань — каждый момент, каждую секунду клетка становится злокачественной, безумной, размножается и утрачивает свою конфигурацию, захватывает все; нужно, чтобы организм вновь подчинил ее своему правилу или вновь стратифицировал не только ради собственного выживания, но также ради того, чтобы можно было ускользнуть вовне организма, ускользнуть от фабрикации «другого» ТбО на плане консистенции.
Возьмем, к примеру, страту означивания — опять же, есть злокачественная ткань означивания, расцветающее тело деспота, которое блокирует любую циркуляцию знаков, так же как препятствует рождению а-означающего знака на «другом» ТбО. Или же удушающее тело субъективации, которое делает освобождение тем более невозможным, что не позволяет даже различать субъектов. Даже если мы рассматриваем те или иные общественные формации или такой-то аппарат страты внутри некой формации, то мы говорим, что каждый и все они имеют свое ТбО, готовое подтачивать, размножаться, покрывать и захватывать все социальное поле целиком, вступая в отношения насилия и соперничества, а также альянса и соучастия. ТбО денег (инфляция), но также и ТбО Государства, армии, фабрики, города, Партии и т. д. Если страты задействованы в коагуляции и осаждении, то достаточно стремительной степени осаждения в страте, чтобы та утратила свою конфигурацию и артикуляцию и образовала свою особую опухоль в себе самой, в данной формации или в аппаратах. Страты порождают свои тоталитарные и фашистские ТбО, ужасающие карикатуры плана консистенции. Следовательно, мало провести различие между полными ТбО на плане консистенции и пустыми ТбО на обломках страт, разрушенных слишком неистовой дестратификацией. Также нужно принять в расчет начинающие разрастаться злокачественные ТбО в страте. Проблема трех тел. Арто говорил, что вне «плана» есть другой план, окружающий нас «непроясненной пролонгацией или угрозой, ибо случиться может все что угодно». Это борьба, имя коей никогда в достаточной мере не прояснено. Как изготовить для себя ТбО так, чтобы оно не было злокачественным ТбО фашиста внутри нас, либо пустым ТбО наркомана, параноика или ипохондрика? Как различить три Тела? Арто не перестает сталкиваться с этой проблемой. Экстраординарна композиция «Дабы покончить с Божьей карой» — он начинает с того, что проклинает злокачественное тело Америки, тело войны и Денег; он осуждает страты, которые называет «какашкой»; стратам он противопоставляет истинный План, даже если тот является лишь маленькой струйкой тараумара, пейотлем; но он также знает и об опасностях слишком брутальной, слишком небрежной дестратификации. Арто постоянно сталкивается со всем этим и расплавляется в нем. Письмо Гитлеру. «Уважаемый господин, однажды вечером в 1932 году в берлинском „Ider Caf?“, где мы познакомились незадолго до того, как вы пришли к власти, я показал вам заграждения на карте, которая была не только географической картой, заграждения против меня, действие силы, направленной в нескольких смыслах-направлениях, обозначенных вами. Сегодня, Гитлер, я снимаю установленные мной заграждения! Парижанам нужен газ. Ваш А. А. — P. S. Разумеется, уважаемый господин, это едва ли приглашение, это прежде всего предупреждение».[197] Такая карта, являющаяся не только географической, — это что-то вроде карты интенсивности ТбО, где заграждения обозначают пороги и газ, волны или потоки. Даже если Арто сам и не преуспел, он уверен, что благодаря нему, что-то имеет успех ради нас всех.
ииии? иза этого их тред будет сложно засагать? или что?
Я за, сис!
Только пиздой сча пёрну.
Тот самый профессор Челленджер, что заставил Землю вскрикнуть с помощью своей машины боли, как это описано Артуром Конан Дойлом, выступил на конференции, смешав несколько учебников по геологии и биологии так, как это приличествовало его обезьяноподобному облику. Он объяснил, что Земля — нечто Детерриторизованное, Ледниковое, гигантская Молекула — это тело без органов. Такое тело без органов пронизано бесформенными, нестабильными материями, потоками во всех направлениях, свободными интенсивностями или номадическими сингулярностями, безумными или мимолетными частицами. Но сейчас проблема не в этом. Ибо, в то же самое время, на Земле возникает крайне важный и неизбежный феномен, во многих отношениях благодатный, а в других весьма достойный сожаления — стратификация. Страты были Слоями, Поясами. Их назначение в том, чтобы придавать форму материям, сажать на цепь интенсивности или замыкать сингулярности в системах резонанса и избыточности, конституировать на теле земли большие и малые молекулы и заставлять их входить в молярные совокупности. Страты — это действия захвата, они подобны «черным дырам» или смыканиям, стремящимся охватить все, что попадает в пределы их досягаемости.[46] Они действуют, кодируя и территоризуя землю; одновременно они развиваются через код и территориальность. Страты — это Божья кара; стратификация вообще — полная система Божьей кары (но земля, или тело без органов, не перестает уклоняться от такой кары, ускользает, дестратифицируется, декодируется и детерриторизуется).
Челленджер процитировал фразу, которую, как он утверждал, нашел в учебнике по геологии и которую, как он заявил, нужно постичь всем сердцем, ибо только тогда мы окажемся способны ее понять: «Поверхность стратификации — это более компактный план консистенции, лежащий между двумя слоями». Слои суть сами страты. Они приходят, по крайней мере, парами, причем одна страта служит в качестве субстраты для другой. Поверхность же стратификации — это машинная сборка, которая не смешивается со стратами. Сборка находится между двумя слоями, между двумя стратами; одной стороной она повернута к стратам (в этом смысле сборка является интерстратой), но другой стороной она повернута к чему-то еще, к телу без органов или плану консистенции (здесь она является метастратой). В сущности, тело без органов само формирует план консистенции, который уплотняется или сгущается на уровне страт.
Я про женский. Кун с которым трахаемся, тоже юзает иногда так у него оргазм вообще минуту почти пока вся сперма вытечет и хуй пульсировать перестанет.
Бог — это Омар, или двойная клешня, double bind[47]. Страты не только приходят по крайней мере парами, но, к тому же, каждая страта удваивается на свой манер (у нее самой несколько слоев). В сущности, каждая страта предъявляет эффект, связанный с феноменами, образованными двойной артикуляцией. Артикулирует дважды, В-А, ВА. Это вовсе не значит, что страты говорят или являются неким языком. Двойная артикуляция столь вариабельна, что мы должны начинать не с общей модели, а лишь с относительно простого случая. Первая артикуляция выбирает, или изымает — из нестабильных потоков частиц — метастабильные молекулярные или квазимолекулярные единства (субстанции), на которые она налагает статистический порядок связей и последовательностей (формы). Вторая артикуляция устанавливает функциональные, компактные, устойчивые структуры (формы) и конструирует молярные композиты, в которых эти структуры одновременно актуализируются (субстанции). Так, в геологической страте первая артикуляция является «отложением осадка», которое укладывает единства циклической осадочной породы согласно статистическому порядку — флиш, с его последовательностью песчаника и сланца. Вторая артикуляция — это «складкообразование», устанавливающее устойчивую функциональную структуру и обеспечивающее переход от осадочной породы к осадочной скале.
Ясно, что эти две артикуляции не распределяются на артикуляцию для субстанций и артикуляцию для форм. Субстанции — это не что иное, как оформленные материи. Формы подразумевают код, способы кодирования и декодирования. Субстанции как оформленные материи отсылают к территориальностям, к степеням территоризации и детерриторизации. Но для каждой артикуляции есть код и территориальность — следовательно, каждая имеет на своем счету форму и субстанцию. Теперь мы можем сказать лишь то, что каждой артикуляции соответствует определенный тип сегментарности или множественности — один тип податлив, в большей степени молекулярен и лишь упорядочен; другой более тверд, молярен и организован. Хотя первая артикуляция и не испытывает нехватки в систематических взаимодействиях, именно на уровне второй прежде всего возникают феномены центрирования, унификации, тотализации, интеграции, иерархизации и целеполагания, которые и формируют сверхкодирование. Каждая из двух артикуляций устанавливает бинарные отношения между своими соответствующими сегментами. Но между сегментами одной артикуляции и сегментами другой существуют дву-однозначные отношения, повинующиеся куда более сложным законам. Слово «структура» может обозначать общую совокупность этих связей и отношений, но будет иллюзией полагать, будто структура — последнее слово земли. Кроме того, его использование не гарантирует, что различие между двумя артикуляциями — это всегда различие между молекулярным и молярным.
Челленджер прошел мимо чрезвычайного разнообразия энергетических, физико-химических и геологических страт. Он сразу подошел к органическим стратам, или к существованию великой органической стратификации. Ибо проблема организма — как «превратить» тело в организм? — это опять же проблема артикуляции, проблема артикуляторного отношения. Хорошо известные профессору догоны так формулируют данную проблему: организм выпадает на долю тела кузнеца в результате действия машины или машинной сборки, которая стратифицирует тело кузнеца. «Удар молота о наковальню ломает руки кузнеца в локтях, а ноги в коленях, коими тот до данного момента не обладал. Именно так кузнец обретает суставы [articulation], свойственные новой человеческой форме — форме, которая должна распространиться по земле и посвятить себя труду… Именно с точки зрения труда складывается его рука».[48] Ясно, что сведение артикуляторного отношения к костям — не более чем манера речи. Весь организм в целом должен рассматриваться с точки зрения двойной артикуляции, причем на крайне разных уровнях. Сначала на уровне морфогенеза: с одной стороны, реальности молекулярного типа с алеаторными отношениями подхватываются в феноменах массы или статистических совокупностей, задающих некий порядок (белковое волокно и его последовательность, или сегментарность); с другой стороны, эти совокупности сами схвачены в устойчивых структурах, «избирающих» стереоскопические композиты, формирующих органы, функции и регулярности, организующих молярные механизмы и даже распределяющих центры, способные парить над массами, наблюдать за механизмами, использовать и восстанавливать орудия труда, «сверхкодировать» совокупность (складывание волокна в компактную структуру; и вторая сегментарность).[49] Отложения осадка и складкообразование, волокно и складывание.
Мой папа когда помог своему таджикскому знакомому операцию сделать по удалению какого-то нароста с лица, то мать этого таджика папе носки связала и передала, с национальным узором кстати.
На другом уровне клеточная химия — главенствующая в создании белков — также действует с помощью двойной артикуляции. Последняя проходит внутри молекулярного между малыми и большими молекулами, между сегментацией, происходящей благодаря последовательным реорганизациям, и сегментацией, происходящей благодаря полимеризации. «В начале элементы, изымаемые из среды, комбинируются благодаря серии трансформаций… Вся эта деятельность вводит в игру сотни химических реакций. Но, в конечном счете, она производит ограниченное число мелких композитов, самое большее — несколько десятков. На второй стадии клеточной химии малые молекулы собираются, чтобы произвести большие. Именно полимеризация единств, связанных стык в стык, формирует характеристические цепочки макромолекул… Следовательно, эти две стадии клеточной химии сразу различаются по своей функции, продуктам и природе. Первая вырезает химические образцы [motifs]; вторая их собирает. Первая формирует композиты, существующие лишь временно. Ибо они конституируют посредников на пути биосинтеза; вторая сооружает устойчивые продукты. Первая действует посредством серии различных реакций; вторая посредством повторения тех же самых реакций».[50] Кроме того, есть и третий уровень, от которого зависит сама клеточная химия, — это генетический код, неотделимый, в свою очередь, от двойного сегментирования или двойной артикуляции, которая, на сей раз, проходит между двумя типами независимых молекул: с одной стороны, последовательностью единств белка, а с другой — последовательностью, нуклеиновых единств; причем единства одного и того же типа обладают бинарными отношениям, а единства разных типов — дву-однозначными отношениями. Итак, всегда есть две артикуляции, две сегментарности, два вида множественностей, каждый из которых вводит в игру как формы, так и субстанции; но распределение этих двух артикуляций непостоянно даже в пределах одной данной страты.
Аудитория, надувшись, осудила многочисленные недоразумения, неверные истолкования и даже незаконные заимствования в выступлении профессора, несмотря на авторитеты, к которым он апеллировал, называя их своими «друзьями». Даже догонов… А вскоре все стало еще хуже. Профессор цинично порадовался тому, что делает молодежь, стоящая на плечах других, хотя результатом всегда оказываются недоделки, отбраковки, мелочевки и дешевки, если не тупая вульгаризация. Кроме того, сам профессор не был ни геологом, ни биологом, ни даже лингвистом, этнологом или психоаналитиком; а какова его специальность, к тому времени давно забыли. Фактически профессор Челленджер раздвоился, дважды артикулировался, что вовсе не облегчало ситуацию; ибо никто никогда не знал, который из профессоров присутствовал. Он (?) претендовал на изобретение дисциплины, к коей апеллировал, называя ее разными именами: ризоматика, страто-анализ, шизоанализ, номадология, микрополитика, прагматика, наука о множественностях, но никто толком не понял, каковы цели, методы или принципы этой дисциплины. Молодой профессор Аляска, любимый ученик Челленджера, пробовал лицемерно защищать его, объясняя, что на данной страте переход от одной артикуляции к другой легко верифицируется, поскольку всегда сопровождается потерей воды — и в генетике, и в геологии, и даже в лингвистике, где меряется важность феномена «затраченной слюны». Челленджер обиделся, предпочитая цитировать своего, как он его называл, друга — датского геолога-спинозиста — Ельмслева, согласно которому черный принц вел свое происхождение от Гамлета, также занимавшегося языком, но лишь ради того, чтобы высвободить свою «стратификацию». Ельмслев мог создать полную сетку из понятий «материя», «содержание» и «выражение»; «форма» и «субстанция». Эти понятия суть «страты», говорил Ельмслев. Ибо такая сетка имеет уже то преимущество, что порывает с дуальностью формы и содержания, поскольку форма содержания присутствует не меньше, чем форма выражения. Враги Ельмслева увидели в этом лишь способ переименования дискредитированных понятий означаемого и означающего, но произошло нечто совсем иное. Хотя сам Ельмслев предупреждал, что такая сетка по масштабам или происхождению не является лингвистической (то же следовало бы сказать и о двойной артикуляции — если язык обладает собственной спецификой, как оно конечно же и есть, то последняя не состоит ни в двойной артикуляции, ни в сетке Ельмслева, которые суть общие характеристики страт).
анаграммы на носках повышивай и закладку в носочек не забудь добавить :3
Будем называть материей план консистенции или Тела без Органов, другими словами — неоформленные, неорганизованные, нестратифицированные или дестратифицированные тела и все, что по ним течет: субатомные и субмолекулярные частицы, чистые интенсивности, дофизические и дожизненные свободные сингулярности. Будем называть содержанием оформленные материи, которые теперь должны рассматриваться с двух точек зрения — с точки зрения субстанции, поскольку эти материи «выбраны», и с точки зрения формы, поскольку они выбраны в определенном порядке (субстанция и форма содержания). Будем называть выражением функциональные структуры, которые также должны рассматриваться с двух точек зрения — с точки зрения организации их собственной формы и с точки зрения субстанций, поскольку они формируют композиты (форма и содержание выражения). Страта всегда обладает измерением выражаемого, или выражения, как условием относительной инвариантности — например, нуклеиновые последовательности неотделимы от относительно инвариантного выражения, посредством которого они задают композиты, органы и функции организма.[51] Выражать означает всегда петь славу Господу. Каждая страта — это Божья кара; не только растения и животные, орхидеи и осы поют или выражают себя, но то же делают камни и даже реки, любая стратифицированная вещь на земле. Вот почему первая артикуляция касается содержания, а вторая — выражения. Различие между этими двумя артикуляциями проходит не между формами и субстанциями, а между содержанием и выражением, причем у выражения столько же субстанции, сколько и содержания, а у содержания столько же формы, сколько и выражения. И если иногда двойная артикуляция совпадает с молекулярным и молярным, а иногда нет, то это потому, что содержание и выражение разделяются то так, а то иначе. Между содержанием и выражением никогда нет соответствия или согласия, а только изоморфизм благодаря обоюдному взаимопредположению. Различие между содержанием и выражением всегда реально разными способами, но нельзя сказать, что эти термины существуют до их двойной артикуляции. Именно двойная артикуляция распределяет их согласно своей линии на каждой страте и конституирует их реальное различие. (Напротив, между формой и субстанцией нет никакого реального различия, а только ментальное или модальное — субстанции суть не что иное, как оформленные материи, мы не можем воспринять бесформенные субстанции, хотя в некоторых случаях можно воспринять бессубстанциальные формы.)
фото папы
Ну, это ручная работа, с нац.узором, такое грех не взять. А дарить носки за 300 рублей черные обычные куну-засранцу просто стыдно.
Я против наркотиков и всякого подобного кала.Максимум аптека. Но хз юзает ли тот кун.
Даже при том, что между ними есть реальное различие, содержание и выражение относительны («первую» и «вторую» артикуляцию также следует понимать всецело относительным образом). Даже в своей способности к инвариантности выражение остается столь же переменным, как и содержание. Содержание и выражение — две переменные одной функции стратификации. Они не только меняются от одной страты к другой, но и сами распространяются одна в другую, а в пределах одной и той же страты умножаются и делятся до бесконечности. Так как каждая артикуляция двойственна, то не бывает артикуляции содержания и артикуляции выражения — как артикуляция содержания двойственна на своих собственных правах и конституирует некое относительное выражение внутри содержания, так и артикуляция выражения тоже двойственна и конституирует некое относительное содержание внутри выражения. Вот почему между содержанием и выражением, выражением и содержанием есть промежуточные состояния — уровни, равновесия и обмены, через которые проходит стратифицированная система. Короче, мы обнаруживаем формы и субстанции содержания, играющие роль выражения в отношении других форм и субстанций, и наоборот, то же справедливо и для выражения. Следовательно, эти новые различия не совпадают с различием между формами и субстанциями в каждой артикуляции; скорее, они демонстрируют, как каждая артикуляция уже — или еще — оказывается двойной. Мы можем видеть это на органической страте — у протеинов содержания две формы, одна из которых (свернутое волокно) играет роль функционального выражения по отношению к другой. То же годится и для нуклеиновых кислот выражения — двойные артикуляции заставляют определенные формальные и субстанциальные элементы играть роль содержания в отношении других; содержанием становится не только половина цепи, которая воспроизводится, но и сама воссозданная цепь становится содержанием по отношению к «несущей цепочке». Повсюду на страте двойные клешни; всюду и во всех направлениях double binds и омары, некое множество двойных артикуляций, пересекающих то выражение, то содержание. В любом случае, нельзя забывать предостережение Ельмслева: «Термины „план выражения“ и „план содержания“ выбираются в соответствии с теперешним использованием и вполне произвольны. Их функциональное определение никак не оправдывает того, чтобы одну из этих сущностей, а не другую, называть выражением, или одну, а не другую, — содержанием: они задаются только своей согласованностью друг с другом и ни одна из них не может быть определена более точно. Взятые отдельно, они определяются только через оппозицию и относительным образом, как взаимопротивопоставленные функтивы одной и той же функции».[52] И здесь мы должны скомбинировать все ресурсы реального различия, взаимного предположения и обобщенного релятивизма.
Кун-засранец игнорирует. НЕ ИЗИМОД ТВЕРДО И ЧЕТКО! ПИЗДОЛИЗЫ САМИ К ТЯН БЕГУТ!!! ВЫ ЧИВО?!
ОН ОТВЕТИЛ ЕБАТЬ ПРЯМ ЩАС ДЕВОЧКИ БЛЯЯЯЯДЬ
А желание ебли проходит после секса?
Прежде всего следует спросить, что меняется на данной страте, а что нет. Что создает единство страты, а что — ее разнообразие? Материя, чистая материя плана консистенции (или неконсистенции) пребывает вне страт. Молекулярные материалы, заимствованные из субстрат, могут быть одними и теми же на всей страте, но это не означает, что молекулы будут одними и теми же. Субстанциальные элементы могут быть одними и теми же на всей страте, причем не обязательно, что одними и теми же будут субстанции. Формальные отношения или связи могут быть одними и теми же, причем не обязательно, что одними и теми же будут формы. В биохимии единство композиции органической страты определяется на уровне материалов и энергий, субстанциальных элементов или радикалов, связей и реакций. Но это не значит, что молекулы, субстанции и формы одни и те же. — Не следует ли нам отдать должное Жоффруа Сент-Илеру? Ибо в XIX веке Жоффруа развивал грандиозную концепцию стратификации. Он говорил, что материя, рассматриваемая с точки зрения ее величайшей делимости, состоит из уменьшающихся частиц, потоков или упругих жидкостей, которые «развертываются», излучаясь в пространство. Горение и есть процесс такого ускользания или бесконечного деления на плане консистенции. Электризация же — это противоположный процесс, конститутив страт, — процесс, посредством которого похожие частицы группируются в атомы и молекулы, а похожие молекулы — в большие молекулы; а самые большие молекулы — в молярные совокупности: «притяжение Себя Собой [de Soi pur Soi]», как в двойной клешне или двойной артикуляции. Итак, нет никакой живой материи, специфичной для органической страты, материя одна и же для всех страт, но органическая страта действительно обладает специфическим единством композиции, одним и тем же абстрактным Животным, одной и той же абстрактной машиной, вложенной в страту, и эта страта предоставляет одни и те же молекулярные материалы, одни и те же элементы или анатомические компоненты органов, одни и те же формальные соединения. Это не мешает, однако, тому, что органические формы отличаются друг от друга так же, как органы и составные субстанции, так же, как молекулы. Не так уж важно, что Жоффруа выбрал в качестве субстанциальных единств анатомические элементы, а не радикалы протеинов и нуклеиновые кислоты. В любом случае, он уже призвал всю игру молекул целиком. Важен именно принцип единства и разнообразия страты — изоморфизм форм без соответствия; тождество элементов или компонентов без тождества составных субстанций.
Именно здесь возникает диалог или, скорее, довольно жесткая полемика с Кювье. Чтобы удержать остатки аудитории от ухода, Челленджер вообразил собственно эпистемологический диалог покойников в стиле театра марионеток. Жоффруа вызвал к жизни чудовищ, Кювье разложил в порядке все Окаменелости, Бэр размахивал колбами с эмбрионами, а Виаллетон обвязался поясом из тетрапода, Перрье спародировал драму рта и мозга… и так далее. — Жоффруа. Доказательством, что изоморфизм существует, служит то, что мы путем «сгибания или складывания» всегда можем получить из одной формы другую, какими бы различными они ни были на органической страте. Чтобы перейти от Позвоночного к Головоногому, соедините две части позвоночника позвоночного вместе, подогните его голову к ступням, а таз подтяните к затылку… — Кювье (с гневом): Все неверно! Все неверно! Вы не перейдете от слона к медузе, я пробовал. Есть неустранимые оси, типы, разветвления. Есть подобия между органами и аналогии между формами, и ничего больше. Вы — фальсификатор и метафизик. — Виаллетон (ученик Кювье и Бэра): Даже если складывание дало хорошие результаты, то кто мог бы его поддержать? Не случайно, что Жоффруа рассматривает только анатомические элементы. Ни мускул, ни сустав, ни связка не выжили бы. — Жоффруа.[53] Я сказал, что существует изоморфизм, а не соответствие. Что нужно привнести, так это «степень развития или совершенства». Не всюду на страте материалы достигают той степени, когда им позволено соорудить ту или иную совокупность. Анатомические элементы могут здесь или там быть приостановлены или задавлены молекулярными столкновениями, влияниями среды или давлением окружения так, что они компонуют разные органы. Тогда заданные формальные отношения или соединения осуществляются в совершенно различных формах и диспозициях. Все еще одно и то же абстрактное Животное реализуется на всей страте, только в разных степенях и модусах, — реализуется каждый раз настолько совершенным образом, насколько позволяет ему его среда или обстановка (очевидно, что речь еще не идет об эволюции — складывания и степени не подразумевают ни наследования, ни происхождения, а только автономные реализации одного и того же абстрактного животного). Именно здесь Жоффруа привлекает чудовищ: человеческие чудища суть эмбрионы, задержавшиеся на определенной степени развития, человеческое в них — это только оболочка для нечеловеческих форм и субстанций. Да, гетерадельф [H?t?radelphe] — это ракообразное. — Бэр (союзник Кювье и современник Дарвина, относительно которого у него имелись оговорки, в добавок он — враг Жоффруа): Все неверно, Вы не можете смешивать степени развития и типы форм. Один и тот же тип имеет несколько степеней, одна и та же степень встречается в нескольких типах. Но вы никогда не создадите типы, исходя из степеней. Эмбрион одного типа не может представлять другой тип; самое большее, он может быть той же самой степени, что и эмбрион другого типа. — Виаллетон (ученик Бэра, который пошел дальше как против Дарвина, так и против Жоффруа): А значит, есть что-то, что может сделать или вынести только эмбрион. Он может сделать или вынести это именно благодаря своему типу, а не потому, что он может переходить от одного типа к другому, следуя собственным степеням развития. Восхититесь Черепахой, шея которой требует, чтобы определенное число протопозвонков смещалось, и ее передние конечности должны вращаться на 180 градусов по отношению к конечностям птицы. Вы никогда не можете сделать выводы относительно филогенеза на основе эмбриогенеза; складывание не позволяет переходить от одного типа к другому; совсем наоборот, типы свидетельствуют в пользу нередуцируемости форм складывания… (Таким образом, у Виаллетона два рода взаимосвязанных аргументов, по одной и той же причине сначала говорящих, что есть что-то, чего никакое животное не может делать из-за своей субстанции, а затем, что есть что-то, что может делать только эмбрион благодаря своей форме. Это — два сильных аргумента.?)
Теперь мы толком и не знаем, где оказались. Столь многое разыгрывается в этих остроумных репликах. Столь много бесконечно размножающихся различий. Так много сведения счетов, ибо эпистемология не невинна. Приятный и тонкий Жоффруа и неистовый и серьезный Кювье действительно бьются вокруг Наполеона. Кювье, несгибаемый специалист, выступающий против Жоффруа, всегда готового сменить специальность. Кювье ненавидит Жоффруа, он не в состоянии снести беспечные формулировки последнего, его юмор (да, у курицы действительно есть зубы, а у омара кожа на костях и т. д.). Кювье — человек Власти и Почвы, и он не позволит забывать об этом Жоффруа, который служит уже прототипом кочевого человека скоростей. Кювье размышляет в евклидовом пространстве, тогда как Жоффруа мыслит топологически. Давайте обратимся сегодня к складкам коры мозга со всеми их парадоксами. Страты являются топологическими, и Жоффруа — великий художник складывания-сгибания, крупнейший художник; как таковой, он уже предчувствует некий вид животной ризомы с нелепыми коммуникациями — предчувствует Чудовищ, тогда как Кювье реагирует в терминах прерывистых фотографий и остатков окаменелостей. Но мы немного растерялись, ибо различия множатся во всех направлениях.
Засранец написал привет и вышел из сети. Чтоб его камаз пеереебал.
Мы к тому же еще даже не приняли во внимание Дарвина, эволюционизм или неоэволюционизм. Однако именно здесь имеет место решающий феномен — наш театр марионеток становится все более туманным, другими словами, коллективным и дифференциальным. Ранее мы привлекли два фактора и их сомнительные отношения, дабы объяснить разнообразие внутри страты — степени развития, или совершенства, и типы форм, — которые теперь подвергаются глубокому преобразованию. Следуя двойной тенденции, типы форм все более и более начинают пониматься в терминах популяций, стай и колоний, коллективностей или многообразий; а степени развития — в терминах скоростей, норм, коэффициентов и дифференциальных отношений. Двойное углубление. Это — фундаментальный вклад дарвинизма, подразумевающий новое сцепление индивидуумов и сред на страте.[54] С одной стороны, если мы предполагаем наличие элементарных или даже молекулярных популяций в данной среде, то формы не существуют до этих популяций — они, скорее, суть статистические результаты: чем более формы популяции расходятся, чем более ее множественность делится на множественности разной природы, чем более ее элементы, входящие в разные соединения или материи, дистанцируются друг от друга — тем более эффективно она распределяется на среде или делит среду. Именно в этом смысле пересматривается отношение между эмбриогенезом и филогенезом: эмбрион вовсе не свидетельствует в пользу наличия абсолютной формы, предсуществующей якобы в закрытой среде; скорее, именно филогенез популяций обладает — в открытой среде — свободой выбора относительных форм, причем ни одна из этих форм не предустановлена. В случае эмбриогенеза «можно говорить — ссылаясь на тех, кто тебя произвел на свет, и предвосхищая результат рождения — о том, что развиваются голубь или волк… Но здесь в движение приходят сами точки отсчета, — если допустить, что есть лишь фиксированные точки для удобства использования определенного языка. Но в масштабе универсальной эволюции их невозможно выделить… Жизнь на земле предстает как сумма относительно независимых разновидностей флоры и фауны с каждый раз сдвигающимися или пористыми границами между ними. Географические области могут давать лишь убежище своего рода хаосу или, в лучшем случае, обеспечивать внешнюю гармонию экологического порядка, временное равновесие между популяциями».[55]
Пиши мне, я могу флиртануть.
Я точке брелок один раз подарил, как Поднебесный Лере. С лисенком, тяночка считала лису своим символом, брелок 120 рублей, а доставка в пункт 200 рублей было
Мне засранец с моего села нужен.
С другой стороны, в то же время и в тех же условиях степени выступают не как степени предсуществующего развития или совершенства, а как степени глобального и относительного равновесия — они появляются как функция преимущества, каковое они сообщают таким элементам, а затем таким множественностям в среде, то есть они появляются как функция такой вариации в среде. В этом смысле степени измеряются уже не как растущее совершенство, не как показатели дифференцирования и усложнения частей, а как показатели дифференциальных отношений и коэффициентов — таких как давление отбора, действие катализатора, скорость распространения, норма роста, эволюция, мутация и т. д.; тогда относительный прогресс происходит, скорее, благодаря формальным и количественным упрощениям, а не усложнениям, благодаря утрате компонентов и синтезу, а не приобретению (речь идет о скорости, а скорость — это нечто дифференциальное). Мы формируемся, обретаем форму благодаря популяциям, а прогрессируем и получаем скорость благодаря утрате. Оба фундаментальных достижения дарвинизма ведут нас к науке о множественностях — замена популяций на типы, замена норм или дифференциальных отношений на степени.[56] Это достижения кочевников — с подвижными границами популяций или вариациями множественностей, с дифференциальными коэффициентами или вариациями отношений. Современная биохимия, или «молекулярный дарвинизм», как называет его Моно, утверждает — на уровне одного и того же статистического и глобального индивидуума, или простого образца — решающее значение молекулярных популяций и микробиологических норм (например, неисчислимая последовательность в цепочке и случайная вариация отдельного сегмента в последовательности).
Челленджер уверял, что, в конце концов, есть отклонения, но добавлял, что нет никакой возможности различать между тем, что отклоняется, и тем, что не отклоняется. Речь идет о том, чтобы сделать хоть какие-то выводы относительно единства и разнообразия той же самой страты, то есть органической страты.
Ебли ненадолго проходит, а что бы лизал или тёр мне клитор то постоянно хочется.
Всякие мелочи дарить это разумеется, но когда грандиозное что-то, то не прокатит.
Начнем с того, что у страты действительно есть единство композиции, которое и позволяет называть ее некой стратой — молекулярные материалы, субстанциальные элементы, формальные отношения или черты. Материалы — это не неоформленная материя плана консистенции; они уже стратифицированы и исходят от «субстрат». Но субстраты, конечно же, не следует рассматривать как простые субстраты — в частности, их организация не менее сложна, чем организация страт, и не ниже последних по статусу; нужно отгородиться от всякого смехотворного космического эволюционизма. Материалы, поставляемые субстратой, без сомнения, проще композитов страты, но уровень их организации, которому они принадлежат на субстрате, не ниже, чем уровень организации самой страты. Между материалами и субстанциальными элементами есть другая организация, изменение в организации, но не ее приращение. Поставляемые материалы конституируют внешнюю среду для рассматриваемых элементов и композитов страты, но последние не являются внешними для страты. Элементы и композиты конституируют внутреннее страты, так же как материалы конституируют ее внешнее; но и внешнее, и внутреннее принадлежат страте, ибо материалы поставляются страте и отбираются для нее, а элементы формируются из материалов. И опять же такое внешнее и такое внутреннее относительны; они существуют только через обмены и, следовательно, только благодаря страте, ответственной за отношение между ними. Так, на кристаллической страте аморфная среда является внешней к затравке до того, как конституировался кристалл; кристаллы конституируются благодаря интериоризации и инкорпорированию масс аморфного материала. И наоборот, интериорность затравки кристалла должна перейти в экстериорность системы, где аморфная среда сможет кристаллизоваться (способность обрести другую форму организации). Дело в том, что именно затравка приходит извне. Короче, как внешнее, так и внутреннее выступают в качестве иного внутреннего для страты. То же справедливо и для органической страты: материалы, поставленные субстратой — это внешняя среда, конституирующая известный добиотический бульон, а катализаторы играют в ней роль затравки для формирования элементов или даже внутренних субстанциальных композитов. Но эти элементы и композиты как присваивают себе материалы, так и экстериоризуются через репликацию в одних и тех же условиях первичного бульона. И опять же, внутреннее и внешнее меняются местами, оба выступая как внутреннее для органической страты. Но между ними есть предел, есть мембрана, регулирующая обмены и трансформации организации, распределение внутреннего в страте, — мембрана, определяющая всю совокупность отношений или формальных особенностей страты (даже если положение и роль этого предела крайне варьируются относительно каждой страты — например, грань кристалла и мембрана клетки). Следовательно, мы можем говорить о центральном слое или центральном кольце страты, о совокупности, составляющей единство композиции последней — внешние молекулярные материалы, внутренние субстанциональные элементы, а также предел или мембрана передают формальные отношения. Как если бы существовала одна и та же сворачиваемая в страте абстрактная машина, которая конституирует свое единство. Это и есть Эйкуменон [?cum?ne], в противоположность Планоменону [Planom?ne] плана консистенции.
Было бы ошибкой полагать, будто можно изолировать такой унитарный, центральный слой страты или ухватить его как таковой и через регрессию. Прежде всего страта необходимым образом и с самого начала переходит от слоя к слою. У нее уже несколько слоев. Она переходит от центра к периферии, и одновременно периферия реагирует на центр и формирует новый центр относительно новой периферии. Потоки постоянно излучаются и возвращаются. Есть рост и умножение промежуточных состояний, и этот процесс включается в локальные условия центрального кольца (различия в концентрации и вариациях терпимы ниже определенного порога тождества). Эти промежуточные состояния представляют новые фигуры как сред или материалов, так и элементов и композитов. В сущности, они — посредники между внешней средой и внутренним элементом, между субстанциальными элементами и их композитами, между композитами и субстанциями, а также между по-разному сформированными субстанциями (субстанциями содержания и субстанциями выражения). Будем называть эпистратами таких посредников и такие суперпозиции, такие порывы, такие уровни. В наших двух примерах кристаллическая страта включает в себя много возможных посредников между средой, или материалом, и внутренней затравкой — множественность абсолютно дискретных состояний метастабильности как множественность иерархических степеней. Ни одна органическая страта неотделима от так называемых внутренних сред, являющихся внутренними элементами по отношению к внешним материалам, а также внешними элементами по отношению к внутренним субстанциям.[57] Эти внутренние органические среды, как известно, регулируют степень сложности или дифференцированности частей организма. Следовательно, страта, взятая с точки зрения единства ее композиции, существует только в своих субстанциальных эпистратах, разрушая собственную непрерывность, фрагментируя и градуируя свое кольцо. Центральное кольцо не существует независимо от периферии, которая формирует новый центр, реагирует на первый центр и, в свою очередь, рассеивается на дискретные эпистраты.
Буду тянуть диалог на себе. Хули поделать. Засранца то растормошить надо.
Но это не все. В дополнение к такой новой или вторичной относительности внутреннего и внешнего есть целая история на уровне мембраны или предела. Действительно, в той мере, в какой элементы и композиты инкорпорируют или присваивают материалы, соответствующие организмы вынуждены обратиться к иным «более чужеродным и менее подходящим» материалам, каковые они заимствуют у пока еще неповрежденных масс или, напротив, у других организмов. Среда принимает здесь еще и третью фигуру — она уже не внутренняя или внешняя, пусть даже относительная, среда, и не опосредующая среда, а напротив, аннексированная или ассоциированная среда. Ассоциированные среды подразумевают прежде всего источники энергии, отличные от пищевых материалов. До обретения таких источников организм, можно сказать, кормится, но не дышит — он находится в состоянии удушья.[58] Обретение источника энергии допускает увеличение числа материалов, которые могут быть преобразованы в элементы и композиты. Таким образом, ассоциированная среда определяется захватом источников энергии (дыхание в самом общем смысле), распознаванием материалов, ощущением их присутствия или отсутствия (восприятие) и изготовлением или не изготовлением соответствующих композитов (ответ, реакция). То, что существуют как молекулярные перцепции, так и молекулярные реакции, можно увидеть в экономии клетки и в свойстве регулирующих агентов «узнавать» только один или два вида химических элементов в весьма разнообразной внешней среде. Развитие ассоциированных, или аннексированных, сред достигает высшей точки в животных мирах, описанных фон Икскюлем, со всеми их энергетическими, перцептивными и активными характеристиками. Незабываемый ассоциированный мир клеща, определяемый гравитационной энергией его падения, его обонятельной характеристикой восприятия пота и его активной характеристикой кусать — клещ забирается на ветку и падает на проходящее млекопитающее, которое узнает по запаху, а затем влезает ему под кожу (ассоциированный мир, сформированный не более, чем из трех факторов). Активные и перцептивные характеристики сами являются чем-то вроде двойной клешни, двойной артикуляции.[59]
Тут ассоциированные среды тесно соотносятся с органическими формами. Органическая форма — это не простая структура, а некое структурирование, полагание ассоциированной среды. Животная среда, типа паутины паука, не менее «морфогенетична», чем форма организма. Мы, конечно, не можем сказать, что среда задает форму; но, чтобы еще больше все запутать, — отношение между формой и средой является не менее решающим. Так как форма зависит от автономного кода, она может конституироваться только в ассоциированной среде, которая сложным образом переплетает энергетические, перцептивные и активные характеристики в соответствии с требованиями самого кода; форма может развиваться только благодаря промежуточным средам, которые регулируют скорости и пропорции ее субстанций; она может опробовать себя только во внешней среде, которая измеряет сравнительные преимущества ассоциированных сред и дифференциальные отношения промежуточных сред. Среды, с помощью отбора, всегда воздействуют на все организмы в целом, чьи формы зависят от кодов, которые эти среды косвенно санкционируют. Ассоциированные среды делят между собой одну и ту же внешнюю среду в зависимости от различных форм так же, как промежуточные среды делят между собой внешнюю среду в зависимости от норм или степеней, присущих одной и той же форме. Но деление в этих двух случаях осуществляется по-разному. В отношении центрального пояса страты среды или промежуточные состояния конституируют «эпистраты», наложенные одна на другую, и формируют новые центры для новых периферий. Будем называть «парастратой» этот другой способ, каким центральный пояс фрагментируется на свое и на побочное [c?te et a-c?te], на несводимые ни к чему формы и ассоциированные с ними среды. На сей раз, именно на уровне предела или мембраны, присущих центральному поясу, общие для всех страт формальные отношения или черты с необходимостью обретают совершенно разные формы или типы форм, соответствующие парастратам. Страта существует только в своих эпистратах и парастратах, так что, в конечном счете, в пределе они рассматриваются как страты. Пояс, идеальное непрерывное кольцо страты, Эйкуменон — определяемый тождеством молекулярных материалов, субстанциальных элементов и формальных отношений, — существует только в виде расколотого, фрагментированного на эпистраты и парастраты, которые предполагают конкретные машины с их относительными признаками, а также конституируют различные молекулы, специфические субстанции и нередуцируемые формы.[60]
Хуястые, не вайпайте, все равно мы общаемся и перекат в любом случае сделаем, вы нам не помеха. А вообще арсюш успокаивайся давай зайчик мой.
Я куну дарила мягкую силиконовую антистресс игрушку, так я ее сначала у себя в пизде носила один день, а второй день в попке. Потом помыла и подарила, лол
Так прикол в том что он эту игрушку всем своим друзьям давал помять, они постоянно просили. А я постоянно веселилась, глядя на них.
Ебать ты. Фу нахуй.
Ну эт да.
А такая же стейся как 2 других фемцела?
>А такая же стейся как 2 других фемцела?
Что?
Весёлая у вас жизнь.
Няшка
Теперь мы можем вернуться к двум фундаментальным обретениям дарвинизма — почему формы или типы форм в парастратах должны постигаться через отношение к популяциям, и почему степени развития в эпистратах должны пониматься как нормы или дифференциальные отношения. Прежде всего парастраты охватывают коды как таковые, от которых зависят формы и которые с необходимостью касаются популяций. Чтобы быть кодированной, вся молекулярная популяция уже должна существовать целиком, а эффекты кода или его изменения оцениваются на уровне более или менее молярной популяции в зависимости от способности кода размножаться на среде или творить для себя новую ассоциированную среду, внутри которой модификация будет способна образовывать популяции. Да, мы всегда должны мыслить в терминах стай и множественностей: поддерживается или не поддерживается код, зависит от принадлежности кодированного индивидуума к определенной популяции — «популяции, населяющей пробирку, флягу с водой или кишечник млекопитающего». Но что означают изменение кода, модификация кода или вариация парастраты, результатом которых с необходимостью являются новые формы и ассоциированные среды? Такое изменение, очевидно, имеет место не из-за перехода от одной предустановленной формы к другой, то есть не из-за перевода из одного кода в другой. Пока проблема ставится таким образом, она неразрешима, и нужно согласиться с Кювье и Бэром, что установленные типы форм нередуцируемы, они не допускают ни перевода, ни трансформации. Но проблема ставится совсем по-иному, когда мы признаем, что код неотделим от присущего ему процесса декодирования. Без «генетического дрейфа» нет никакой генетики. Современная теория мутаций ясно продемонстрировала, как код, неизбежно связанный с популяцией, предполагает сущностную кромку декодирования — не только каждый код имеет дополнения, способные свободно варьироваться, но и один и тот же сегмент может быть скопирован дважды, причем вторая копия остается свободной для вариации. Кроме того, фрагменты кода могут передаваться от клеток одного вида клеткам другого, от человека к мыши, от обезьяны к коту, через посредничество вирусов или через другие процедуры, что подразумевает не перевод одного кода в другой (вирусы — не переводчики), а сингулярный феномен, который мы называем прибавочной стоимостью кода, или побочной коммуникацией.[61] У нас будет случай поговорить об этом дальше, поскольку сказанное существенно для любого становления-животным. Благодаря таким дополнениям и прибавочным стоимостям — но дополнениям в порядке многообразия, прибавочным стоимостям в порядке ризомы — на каждый код оказывает воздействие кромка декодирования. Никак не являясь неподвижными и застывшими на стратах, формы в парастратах и сами парастраты схвачены в машинном сцеплении — они отсылают к популяциям, популяции отсылают к кодам, а коды фундаментальным образом подразумевают феномены относительного декодирования, которые тем более годны к употреблению, к компоновке и добавлению, чем более они относительны, всегда находятся «по соседству» [a c?te].
Если формы отсылают к кодам, к процессами кодирования и декодирования в парастратах, то субстанции как оформленные материи отсылают к территориальностям, к движениям детерриторизации и ретерриторизации на эпистратах. По правде говоря, эпистраты так же неотделимы от движений, которые их конституируют, как и парастраты от своих процессов. Номадические волны или потоки детерриторизации идут от центрального слоя к периферии, затем от нового центра к новой периферии, сваливаясь к старому центру и бросаясь к новому.[62] Эпистраты организуются в направлении все большего увеличения детерриторизации. Физические частицы и химические субстанции пересекают пороги детерриторизации на своей собственной страте и между стратами; эти пороги соответствуют более или менее устойчивым промежуточным состояниям, более или менее переходным валентностям и существованиям, участиям в том или ином теле, плотностям близости, более или менее локализуемым связям. Не только физические частицы характеризуются скоростями детерриторизации — тахионы, дырки-частицы и кварки Джойса, напоминающие фундаментальную идею «бульона», — но и та же химическая субстанция, вроде серы или углерода, имеет более и менее детерриторизованные состояния. Чем больше у организма внутренних сред на собственной страте, гарантирующей его автономию и входящей в совокупность его случайных отношений с внешним, тем больше он детерриторизован. Именно в этом смысле степени развития должны пониматься только относительно, в зависимости от дифференциальных скоростей, отношений и норм. Детерриторизация должна мыслиться как совершенно позитивная сила [puissanse], имеющая свои степени и пороги (эпистрата), всегда относительная, обладающая изнанкой, имеющая дополнительность в ретерриторизации. Организм, детерриторизуемый по отношению к внешнему, обязательно ретерриторизуется на своих внутренних средах. Данный предположительный фрагмент эмбриона детерриторизуется, меняя пороги или градиенты, но он наделяется новой аффектацией в новом окружении. Локальные движения суть изменения. Например, клеточная миграция, растяжение, инвагинация, сгибание. Каждое путешествие интенсивно и происходит на порогах интенсивности, где оно разворачивается или которые оно переходит. Мы путешествуем благодаря интенсивности; смещения и фигуры в пространстве зависят от интенсивных порогов номадической детерриторизации, а значит, и от дифференциальных отношений, которые одновременно фиксируют оседлую и дополнительную ретерриторизацию. Так действует каждая страта — ухватывая собственными клешнями максимум интенсивностей, интенсивных частиц, где она распространяет свои формы и субстанции, конституирует детерминированные градиенты и пороги резонанса (детерриторизация на страте всегда задается относительно дополнительной ретерриторизации).[63]
Ну хачефемцелка такая же стейсичка как Стейсишиза и Туркментян?
В тот день Человек-волк встал с кушетки особенно усталым. Он знал, что у Фрейда есть дар — приблизиться к истине и пройти рядом с ней, а затем заполнить пробел ассоциациями. Он знал, что Фрейд ничего не понимает в волках, как, впрочем, и в анусах. Единственное, в чем разбирался Фрейд, — в том, что такое собака и собачий хвост. Но этого мало, слишком мало. Человек-волк знал, что Фрейд скоро объявит, будто пациент здоров, хотя это не так, и его лечение вечно будут продолжать Рут Мак Брюнсвик, Лакан, Леклер. Наконец, он знал, что собирается обрести свое подлинное имя — Человек-волк — имя, подходящее ему больше, чем его собственное, ибо оно достигает высшей сингулярности, сразу же предчувствуя родовое множество: волки — но это новое подлинное собственное имя будет искажено, станет орфографической ошибкой, заново перепишется в отчестве.
Однако Фрейд, со своей стороны, уже собрался написать несколько весьма необычных страниц. Крайне практических страниц в статье 1915 года о «Бессознательном», касающихся различия между неврозом и психозом. Фрейд говорит, что истерики, или одержимые, — это люди, способные вообще сравнивать носок с влагалищем, шрам с кастрацией и т. д. Несомненно, в то же время они схватывают объект и как целостный, и как утраченный. Но эротически схватывать кожу как множество пор, мелких точек, шрамов или дырочек, эротически схватывать носок как множество петель — вот то, что не пришло бы в голову невротику, тогда как психотик на это способен: «Мы считаем, что множество мелких каверн помешало бы невротику использовать их в качестве заместителей женских гениталий»[39]. Сравнивать носок с влагалищем — это еще куда ни шло, такое мы проделываем ежедневно, но приравнивать чистую совокупность петель к полю влагалищ — тут все же надо быть безумным: вот что говорит Фрейд. Здесь есть весьма важное клиническое открытие — открытие того, что задает полное стилистическое различие между неврозом и психозом. Например, когда Сальвадор Дали пытается воспроизвести бред, он может долго говорить об ЭТОМ роге носорога; и все же он не выходит за пределы невропатического дискурса. Но когда он начинает сравнивать мурашки на коже с полем маленьких носорожьих рогов, мы явно чувствуем, что атмосфера меняется и что мы входим в безумие. Идет ли речь все еще о сравнении? Скорее, мы говорим о чистом множестве, меняющем элементы, или становящемся. На микрологическом уровне мелкие волдыри «становятся» некими рогами, этими рогами, мелкими пенисами.
Я ее фото не видела. Не знаю. Она говорила что на актрису какую-то похожа, но не скинула её. А я не стейси. У меня азиатский ебальник, раскосые глаза и один больше другого. И это только глаза, про остальное лицо я вообще молчу.
Туркменка
А, так ты Пузатыч
Но стоит Фрейду открыть наивысшее искусство бессознательного, эдакое искусство молекулярных множеств, как он сразу же возвращается к молярным единствам и находит знакомые ему темы — это отец, это пенис, это влагалище, это кастрация… и т. д. (На самой кромке открытия ризомы Фрейд всегда возвращается к простым корням.) Способ редукции — вот самое интересное в статье 1915 года: он говорит, что сравнения или идентификации невротика ведомы представлениями о вещах, тогда как у психотика остались только представления слов (например, слово дырка). «Именно тождество вербального выражения, а не подобие объектов, диктует выбор заместителя». Итак, коли нет единства вещи, есть, по крайней мере, единство и тождество слова. Заметим, что имена берутся здесь в экстенсивном употреблении, то есть функционируют как имена нарицательные, обеспечивающие унификацию целокупности, которую они соотносят с какой-либо категорией. Имя собственное может быть лишь крайним случаем имени нарицательного, заключающем в самом себе свое уже прирученное множество и связывающем последнее с неким сущим или объектом, полагаемым как уникальный. Скомпрометировано — и со стороны слов, и со стороны вещей, — именно такое отношение имени собственного — как интенсивности — к множеству, каковое оно мгновенно воспринимает. Для Фрейда, когда вещь разрушается и утрачивает свою тождественность, слово все еще здесь, дабы вернуть вещи данную тождественность или изобрести новую. Фрейд полагается на слово ради восстановления единства, коего больше нет в вещах. Не присутствуем ли мы при рождении другой, более поздней авантюры — авантюры Означающего, притворной деспотичной инстанции, подменяющей себя а-означающими именами собственными и замещающей множества мрачным единством объекта, объявленного утраченным?
Да.а что?
Мы вблизи от волков. Ибо Человек-волк — это также и тот, кто в своем втором, так называемом психотическом эпизоде, постоянно следит за изменениями или подвижной траекторией мелких дырочек или шрамов на коже собственного носа. Но в первом эпизоде, который Фрейд называет невротическим, Человек-волк рассказывает, будто во сне видел шесть или семь сидящих на дереве волков, а нарисовал пять. Кто же, в самом деле, проигнорирует, что волки бродят стаей? Никто, кроме Фрейда. Фрейду не известно то, что знает каждый ребенок. С ложной скрупулезностью Фрейд спрашивает: как объяснить, что во сне было пять, шесть или семь волков? Поскольку Фрейд решил, что это невроз, то он использует иной способ редукции — не вербальное подведение под категорию на уровне представления слов, а свободную ассоциацию на уровне представлений вещей. Результат — один и тот же, ибо речь всегда идет о возврате к единству, к тождеству личности или предположительно утраченного объекта. Вот почему волки должны быть очищены от своей множественности. Такая процедура осуществляется благодаря ассоциации сна со сказкой «Волк и семеро козлят» (из которых только шесть были съедены). Мы присутствуем при редуктивном ликовании Фрейда, мы буквально видим, как множество покидает волков, дабы задействовать козлят, не имеющих абсолютно никакого отношения к истории. Семь волков, которые суть только козлята; шесть волков, так как седьмой козленок (сам Человек-волк) скрывается в ящике от часов; пять волков, ибо, возможно, именно в пять часов он увидел, как его родители занялись любовью, и тогда римская цифра V ассоциируется с эротически раздвинутыми женскими ногами; три волка, так как родители, возможно, занимались любовью три раза; два волка, поскольку в первом совокуплении, увиденном ребенком, было два родителя more ferarum[40], или даже две собаки; а затем один волк, ибо волк, как мы знали с самого начала, — это отец; и, наконец, ноль волков, поскольку он потерял свой хвост, поскольку он не только кастрируем, но и кастрирует. Кого мы дурачим? У волков нет никакого шанса вырваться и спасти свою стаю — с самого сначала решено, будто животные могут использоваться для того, чтобы представлять коитус между родителями или, наоборот, быть представленными благодаря такому коитусу. Ясно, что Фрейд игнорирует всякое очарование, вызываемое волками, игнорирует значение их немого призыва, призыва стать-волком. Волки наблюдают и фиксируют спящего ребенка; насколько успокоительнее говорить себе, что сон произвел инверсию, что на самом деле ребенок видел собак или родителей, занимающихся любовью. Фрейд знает только эдипизированных волка или собаку, кастрируемого-кастрирующего волка-папу, пса в будке, уа-уа психоаналитика.
На Вуппи Голдберг что-ли? Какие ещё толстые актрисы есть
А что такого? Я ещё и хуй кунчику своему сосу, и яички и анус, и сперму вылизываю :3
А тебе место в храме рядом с Богом и монашками.
Франни слушает передачу о волках. Я говорю ей: ты хотела бы быть волком? Высокомерный ответ — это идиотизм, мы не можем быть одним волком, мы всегда являемся восемью или десятью, шестью или семью волками. Не шестью или семью волками сразу, оставаясь в себе одним волком, а одним волком среди других, с пятью или шестью другими волками. Что важно в становлении-вол-ком, так это — позиция массы и прежде всего позиция самого субъекта по отношению к стае, по отношению к множеству-волку, к тому, как он входит или не входит в стаю, на какой дистанции от нее держится, насколько дорожит и не дорожит множеством. Дабы смягчить жесткость ответа, Франни рассказывает свой сон: «Пустыня. И опять же, нет никакого смысла говорить, будто я в пустыне. Скорее, это похоже на панорамное видение пустыни, причем сама пустыня ни трагична, ни необитаема, она остается пустыней лишь благодаря своему цвету охры, освещению, жаре, отсутствию тени. Внутри нее — кишащая толпа, пчелиный рой, схватка футболистов или группы туарегов. Яна краю этой толпы, на ее периферии; но я и принадлежу ей, я привязана к ней конечностями моего тела, руками или ногами. Я знаю, что такая периферия — мое единственно возможное место, я умерла бы, если бы позволила увлечь себя в центр схватки, как, конечно же, если бы я оторвалась от этой толпы. Мою позицию нелегко сохранить, ее даже весьма трудно удержать, ибо все эти существа безостановочно движутся, их движения непредсказуемы и не отвечают никакому ритму. Порой они крутятся, порой идут к северу и вдруг сворачивают на восток, ни один из индивидов, составляющих толпу, не остается на том же самом месте по отношению к другим. А значит, я сама тоже в постоянном движении; все это требует большого напряжения, но и сообщает мне чувство почти головокружительного, неистового счастья». Вот замечательный сон шизофреника. Быть целиком в толпе и — одновременно — полностью вне ее, вдали от нее: бордюр, прогулка Вирджинии Вулф («я никогда больше не скажу: я — это, я — то»).
Проблемы популяции в бессознательном: все, что проходит через поры шизофреника, через вены наркомана, — это копошения, кишения, оживления, интенсивности, расы и племена. Не сказка ли это Жана Рея, сумевшего связать ужас с феноменами микро-множественности, — сказка, где белая кожа вздымается волдырями и гнойниками, а через поры проходят гримасничающие и отвратительные карликовые черные головы, которые каждое утро приходится сбривать ножом? А также «лилипутские галлюцинации» в эфире. Один, два, три шизофреника: «Из каждой поры моей кожи прорастают дети» — «А у меня не в порах, а именно в венах прорастают мелкие железные стержни» — «Я не хочу, чтобы мне делали уколы, если только не с камфарным спиртом. Как бы то ни было, в каждой моей поре прорастают груди». Фрейд пытался подступиться к феноменам толпы с точки зрения бессознательного, но без соответствующего понимания [проблемы], он не понял, что само бессознательное является прежде всего толпой. Он был близорук и глух; он принимал толпы за человека. Напротив, у шизофреников острый глаз и чуткое ухо. Они не принимают шум и напор толпы за голос папы. Как-то Юнгу приснились кости и черепа. Кость и череп никогда не существуют в одиночестве. Скопление костей — это множество. Но Фрейд хочет, чтобы этот сон означал смерть кого-то. «Удивленный Юнг заметил, что было несколько черепов, а не один. Но Фрейд продолжал…»[41]
>А тебе место в храме рядом с Богом и монашками
Так и есть. Я мусульманка шиитского толка.
Туркменки очень большими катяхами срут, мне говорили. Как лошади. У тебя тоже так?
Рак горла будет.
Показалось, что ты это она.
Множество пор, черных точек, мелких шрамов или петель. Грудей, детей и стержней. Множество пчел, футболистов или туарегов. Множество волков, шакалов… Все это не позволяет редуцировать себя, но отсылает нас к определенному статусу формаций бессознательного. Давайте попробуем определить вмешивающиеся сюда факторы: прежде всего нечто, что играет роль полного тела — тела без органов. Это пустыня из предыдущего сна. Это упомянутое дерево, где расселись волки во сне Человека-волка. Это — кожа как конверт или кольцо, носок как выворачиваемая поверхность. Это может быть дом, комната в доме, еще какие-то вещи, да все что угодно. Всякий, кто занимается любовью с любовью — будь то в полном одиночестве, с другим или другими, — конституирует тело без органов. Тело без органов — не пустое тело, лишенное органов, а тело, на котором то, что служит органами (волки, волчьи глаза, волчьи челюсти?), распределяется согласно феноменам толпы, следуя броуновскому движению в форме молекулярных множественностей. Пустыня населена. Таким образом, тело без органов противостоит не столько органам как таковым, сколько организации органов, поскольку последняя компонует организм. Тело без органов является не мертвым телом, а живым, и тем более живым, тем более кишащим, что оно взрывает организм и его организацию. Вши прыгают на морском пляже. Колонии кожи. Полное тело без органов — это тело, населенное множественностями. И, конечно же, проблема бессознательного не имеет ничего общего с поколением — скорее, она имеет дело с заселением, с популяцией. Мы имеем дело со всемирной популяцией на полном теле земли, а не с органическим семейным поколением. «Я обожаю изобретать народы, племена, происхождения какой-либо расы… Я возвращаюсь из своих племен. До сего дня я — приемный сын пятнадцати племен, ни больше, ни меньше. И это принятые мной племена, ибо я люблю каждое из них больше, чем если бы родился в них». Нам говорят: все же у шизофреника есть и отец, и мать? К сожалению, нет, как таковых у него их нет. У него есть только пустыня и населяющие ее племена, полное тело и уцепившиеся за него множества.
А отсюда, во-вторых, — природа этих множественностей и их элементов. РИЗОМА. Одна из существенных характеристик сна о множествах состоит в том, что каждый элемент непрестанно варьируется и модифицирует свою дистанцию в отношении других элементов. На носу Человека-волка не прекращают танцевать, расти и уменьшаться элементы, определяемые как поры в коже, мелкие шрамы в порах, маленькие каверны в ткани рубцов. Итак, эти переменные дистанции не являются экстенсивными количествами, которые делятся одни в других; но скорее, каждая из них неделима или «относительно неделима», — то есть, они не делятся выше или ниже некоего порога, они могут увеличиваться или уменьшаться, лишь изменяя природу своих элементов. Рой пчел — вот где они выступают как схватка футболистов в полосатых майках или банда туарегов. Или еще: клан волков — под руководством Маугли, бегущего с краю, — удваивается роем пчел против банды Рыжих собак (да, Киплинг лучше, чем Фрейд, понимал призыв волков, их либидинальный смысл; и потом, в случае Человека-волка имеется также история об осах или бабочках, которая следует за историей о волках, мы переходим от волков к осам). Но о чем хотят сказать эти неделимые дистанции, которые непрестанно модифицируются и которые не делятся или не модифицируются без того, чтобы их элементы каждый раз не изменяли свою природу? Не в этом ли уже состоит интенсивный характер такого рода элементов множества и отношений между ними? Точно так же, как некая скорость, некая температура не составлены из скоростей или из температур, а закутываются в других или окутывают другие [скорости или температуры], которые каждый раз маркируют изменение природы. И именно потому, что метрический принцип этих множеств обнаруживается не в однородной среде, а пребывает в другом месте — в силах, действующих внутри них, в физических феноменах, обитающих внутри них, прежде всего в либидо, которое конституирует их изнутри, но конституирует, только разделяя на качественно различные и переменные потоки. Сам Фрейд признает множество либидинальных «течений», сосуществующих в Человеке — волке. Тем более удивителен тот способ, каким он трактует множества бессознательного. Ибо для него всегда есть редукция к Одному: мелкие шрамы, маленькие дырочки будут подразделениями большого шрама или главной дыры, именуемой кастрацией; волки — заместители одного и того же Отца, коего мы находим везде столько раз, сколько раз мы его установим (как говорит Рут Мак Брюнсвик: вперед, волки, это «все отцы и доктора»; но Человек-волк думает: а моя задница, это тоже волк?).
>шиитского толка
Извини, я не разбираюсь в сортах ваших сказок.
Надо было сделать обратное, следует понять все это в интенсивности: Волк — это стая, то есть множество, сразу же постигаемая как таковая благодаря ее приближению или удалению от нуля — каждая дистанция неразложима. Ноль — это тело без органов Человека-волка. Если бессознательное не знает отрицания [la negation], то именно потому, что в нем нет ничего негативного, а есть только неопределенные приближения и удаления от нулевой точки, выражающей не отсутствие, а позитивность полного тела как поддержки и опоры (ибо «приток необходим, только чтобы означать отсутствие интенсивности»). Волки обозначают интенсивность, банду интенсивности, порог интенсивности на теле без органов Человека-волка. Дантист говорил Человеку-волку: «Ваши зубы выпадут из-за щелканья челюстями, вы слишком сильно ими щелкаете» — и в то же самое время его десны покрываются гнойничками и маленькими дырочками.[42] Челюсть как высшая интенсивность, зубы как низшая интенсивность, а гноящиеся десны как приближение к нулю. Волк — в качестве мгновенного восприятия множества в данном регионе — это не представитель или заместитель, а некое я чувствую. Я чувствую, что становлюсь волком, волком посреди волков, на краю волков; и крик тревоги — единственное, что услышал Фрейд: помогите мне не стать волком (или, напротив, помогите преуспеть в таком становлении). Речь идет не о представлении — не стоит думать, будто мы являемся волком, представляем себя как волка. Волк, волки — это интенсивности, скорости, температуры, вариабельные неразложимые дистанции. Это роение, волкование. И кто поверит, что у анальной машины не будет ничего общего с машиной волков или что обе они будут воссоединяться только благодаря эдипову аппарату, благодаря слишком человеческой фигуре Отца? Ибо, в конце концов, анус тоже выражает интенсивность; в данном случае он выражает приближение дистанции к нулю — дистанции, которая разлагается только так, что ее элементы изменяют природу. Поле анусов совсем как стая волков. И разве не благодаря анусу ребенок, на периферии, удерживает волков? Челюсти опускаются к анусу. Держитесь волков с помощью челюсти и ануса. Челюсть — это не челюсть волка, она не столь проста, но челюсть и волк образуют множество, которое модифицируется в глаз и в волка, в анус и в волка сообразно другим дистанциям, следуя другим скоростям, с другими множественностями в пределах порогов. Линии ускользания или детерриторизации, становление-волком, становление-нечеловеческим детерриторизованных интенсивностей — это и есть множество. Стать волком, стать дырой — значит детерриторизоваться согласно разным перепутанным линиям. Дыра не более негативна, чем волк. Кастрация, нехватка, заместитель — некая история, рассказанная слишком сознательным идиотом, ничего не понимающим в множествах как формациях бессознательного. Волк, а также дыра — это частицы бессознательного, не что иное, как частицы, производство частиц, траектории частиц как элементов молекулярных множеств. Недостаточно даже сказать, что интенсивные и подвижные частицы пройдут через дыры, дыра такая же частица, как и то, что проходит через нее. Физики говорят: дырки — это не отсутствие частиц, а частицы, движущиеся быстрее, чем свет. Летающие анусы, ускоряющиеся влагалища, кастрации нет.
Я не туркменка, сколько раз повторять.
Не надо так о религии.
Давайте вернемся к истории множества, ибо создание этого существительного было весьма важным моментом; его сотворили именно для того, чтобы избежать абстрактной противоположности между многим и единым, чтобы ускользнуть от диалектики, чтобы суметь продумать многое в чистом состоянии, перестать рассматривать его как числовой фрагмент утраченного Единства или Тотальности, или, напротив, как органический элемент Единства или грядущей Тотальности — и чтобы, скорее, различать типы множеств. Так, у математика и физика Римана мы находим различие между дискретными и непрерывными множествами (причем, эти последние обнаруживают принцип своей метрики только в силах, действующих внутри них). Затем, у Мейнонга и Рассела — различие между множествами величины, или делимости, экстенсивными множествами и множествами дистанции, которые ближе к интенсивным множествам. Наконец, у Бергсона есть различие между числовыми, или протяженными, множествами и качественными, длящимися множествами. Мы проделываем почти то же самое, различая древовидные множества и ризоматические множества. Макро- и микромножества. С одной стороны, экстенсивные, делимые и молярные множества, способные к унификации, тотализации, организации, сознательные или предсознательные — а с другой стороны, либидинальные, бессознательные, молекулярные, интенсивные множества, составленные из частиц, которые делятся, лишь меняя природу, и дистанций, которые варьируются, только входя в другое множество, которые непрестанно создаются и разрушаются в ходе коммуникации, переходя одна в другую внутри некоего порога — либо по ту, либо эту его сторону. Элементы таких последних множеств — это частицы; их отношения суть дистанции; их движения являются броуновскими; их количество — это интенсивность, различие в интенсивности.
Самый прекол, что деление на суннитов и шиитов произошло не из-за различий сортов сказок, а просто потомки и другие приближенные к Мухаммеду после его смерти пересрались между собой, вроде как. Короче, мини-игра престолов между ними произошла.
мимо
Тут есть только одно логическое основание. Элиас Канетти различает два типа множеств, иногда противостоящих друг дугу, а иногда пронизывающих друг друга — масса и стая. К характеристикам массы, в смысле Канетти, следовало бы отнести: большое количество, делимость и равенство членов, плотность, общественный характер совокупности, единственность иерархической направленности, организацию территориальности или территоризации, испускание знаков. К характеристикам стаи: малость или ограниченность числа, рассеивание, неразложимые вариабельные дистанции, качественные метаморфозы, неравенства как остатки или переходы, невозможность фиксированной тотализации или иерархизации, броуновское разнообразие в направлениях, линии детерриторизации, выбросы частиц.[43] Несомненно, в стаях не больше равенства и не меньше иерархии, чем в массах, но это не одно и то же. Лидер стаи или банды играет ход за ходом, и каждый раз он должен вновь быть в выигрыше, тогда как глава группы или массы закрепляет и превращает в капитал прошлые обретения. Стая, даже в своей местности, конституируется на линии ускользания или детерриторизации, которая является ее частью и которую она наделяет высокой позитивной ценностью, тогда как массы только интегрируют такие линии, дабы сегментировать их, препятствовать им, приписывать им отрицательный знак. Канетти замечает, что в стае каждый остается наедине с собой, будучи, однако, с другими (например, волки на охоте); каждый заботится о себе, одновременно участвуя в банде. «Он всегда — как бы ни складывалась конфигурация стаи, в танцах или шествиях, — с краю. Он внутри и одновременно на краю, на краю и в то же время внутри. Когда стая сидит вокруг огня, у каждого есть сосед справа и сосед слева, но спина открыта, спина беззащитна перед враждебным пространством». Мы узнаем позицию шизофреника — быть на периферии, держаться за нее рукой или ногой… Ей мы противопоставляем параноическую позицию субъекта массы, со всеми идентификациями индивида с группой, группы с лидером и лидера с группой; быть крепко схваченным в массе, быть ближе к центру, никогда не оставаться на краю, кроме как по служебной надобности. Почему полагают (как, например, Конрад Лоренц), будто банды и их тип товарищества представляют более примитивное эволюционное состояние, чем общественные группы или супружеские пары? Есть банды не только человеческие, но и особо рафинированные: «светскость» отличается от «социальности» тем, что она ближе к стае, и социальный человек превращает светского в некий внушающий зависть и ошибочный образ, поскольку недооценивает присущие светскости позиции и иерархии, соотношения сил, крайне специфические амбиции и проекты. Светские отношения никогда не соразмерны социальным отношениям и не совпадают с ними. Даже «манерность» (а во всех бандах она есть) принадлежит микромножествам и отличается от социальных манер и обычаев.
А кто, казашка?
Не скажу. Но у меня азиатский ебальник. Я вчера в алкоугаре скидывала свое еблизе со стеклянными глазами.
Однако речь не о том, чтобы противопоставлять два типа множеств — молярные и молекулярные машины, следуя дуализму, который не лучше, чем дуализм Единого и многого. Есть только множества множеств, формирующие одну и ту же сборку, осуществляющиеся в одной и той же сборке — стаи в массах, и наоборот. У деревьев есть ризоматические линии, но и у ризомы есть точки древовидности. Как же можно обойтись без громадного циклотрона, дабы производить безумные частицы? Как можно было бы определять линии детерриторизации вне циклов территориальности? Где еще, кроме как в обширных пространствах и в связи с крупными потрясениями в этих пространствах, мог бы внезапно забить тоненький ручеек новой интенсивности? Что же еще не сделано для получения нового звука? Становление-животным, становление-молекулярным, становление-нечеловеческим подразумевают молярное расширение, человеческую гиперконцентрацию или подготавливают последние. У Кафки мы не можем отделить сооружение великой параноидалной бюрократической машины от устанавливания маленьких шизофренических машин становления-собакой или становления-жесткокрылым насекомым. У Человека-волка мы не можем отделить становления-волком из его снов от религиозной и военной организации его навязчивых идей. Воин создает волка, воин создает собаку. Нет двух множеств или двух машин, а есть одна и та же машинная сборка, производящая и распределяющая целое, то есть всю совокупность высказываемого, соответствующего «комплексу». Что нам должен сказать обо всем этом психоанализ? Эдип, ничего, кроме Эдипа, ибо психоанализ ничего и никого не слушает. Он давит все — массы и стаи, молярные и молекулярные машины, множества любого рода. Возьмем, к примеру, второй сон Человека-волка во время его так называемого психотического эпизода: улица, стена с закрытой дверью, слева пустой гардероб; перед гардеробом пациент и крупная дама с маленьким шрамом, которая, как кажется, хочет обогнуть стену; а за стеной волки, спешащие к двери. Даже сама госпожа Брюнсвик не может здесь ошибиться: напрасно она старается узнать себя в крупной даме, она хорошо видит, что на сей раз волки — это Большевики, революционная масса, опустошившая гардероб и конфисковавшая все нажитое Человеком-волком. В метастабилъном состоянии волки перебегают на сторону великой социальной машины. Но психоанализ относительно всех этих пунктов не может ничего сказать — за исключением того, что уже сказал Фрейд: все отсылает назад к папе (а знаете, ведь тот был одним из руководителей либеральной партии в России, но это не так уж важно; достаточно сказать, что революция «удовлетворила чувство вины пациента»). Действительно, мы полагали, будто либидо — в своих инвестициях и контринвестициях — не имеет ничего общего с массовыми потрясениями, с движениями стай, с коллективными знаками и частицами желания.
Итак, мало приписать предсознательному молярные множества или массовые машины, резервируя за бессознательным иной род машин или множеств. Ибо именно сборка этих двух множеств самыми разными способами принадлежит бессознательному — так что первые обуславливают вторые, а вторые подготавливают первые, либо убегая от них, либо возвращаясь к ним: либидо омывает все. Принимать в расчет все сразу — способ, каким социальная машина или организованная масса обладают молекулярным бессознательным, которое помечает не только их тенденцию к разложению, но и актуальные компоненты их осуществления и организации; способ, каким тот или иной схваченный в массе индивид сам обладает бессознательным стаи — стаи, не похожей с необходимостью на стаю массы, чьей частью он является; способ, каким индивид или масса будут в собственном бессознательном переживать массы и стаи некой другой массы или некоего другого индивида. Что значит любить кого-то? Это значит — всегда схватывать его в массе, извлекать его из пусть даже небольшой группы, коей он причастен, будь то только семья или что-то иное; а затем искать его собственные стаи, множества, которые он таит в себе и которые, возможно, совершенно иной природы. Присоединять эти множества к своим, заставить их проникнуть в свои множества и пропитать их своими множествами. Небесные свадьбы, множества множеств. Каждая любовь есть опыт деперсонализации на теле без органов, каковое еще надо сформировать; и именно в наивысшей точки такой деперсонализации некто может быть именован, получить свое имя и отчество, обрести самую интенсивную различимость в мгновенном восприятии множественностей, которые принадлежат ему и которым принадлежит он. Стая веснушек на лице, стая подростков, говорящих женским голосом, выводок девушек в голосе господина де Шарлю, орды волков в чьем-то горле, множество анусов в анусе, рот или глаз, заинтересовавшие нас. Каждый проходит через столько тел в каждом. Альбертина медленно извлекается из группы девушек, обладающей своими числом, организацией, кодом и иерархией; и не только все бессознательное целиком омывает такую группу, такую ограниченную массу, но и у Альбертины есть свои собственные множества, которые рассказчик, изолировавший ее, обнаруживает на ее теле и в ее лжи — до тех пор, пока конец их любви не вернет ее к неразличимости.
>Рак горла будет.
пруфай
Более того, не следовало бы думать, будто достаточно отличить массы и внешние группы, в которых некто участвует или которым принадлежит, от внутренних совокупностей, каковые он свернул в себе. Такое различие вовсе не является различием между внешним и внутренним, ибо последние всегда относительны, изменчивы и обратимы, это различие между разными типами множеств, сосуществующих, переплетающихся и меняющихся местами — машины, винтики, двигатели и элементы, вмешивающиеся в данный момент, дабы сформировать продуктивную сборку высказываемого: «я люблю тебя» (или еще что-то). Для Кафки Фелица неотделима от некой социальной машины и от парлафонных[44] машин, чью фирму она представляет; да и как она могла не принадлежать к этой организации в глазах Кафки, очарованного коммерцией и бюрократией? Но в то же время зубы Фелицы, ее большие плотоядные зубы, заставляют ее ускользать по другим линиям, в молекулярные множества становления-собакой, становления-шакалом… Фелица неотделима одновременно и от знака современных социальных машин, являющихся ее собственными, и от машин Кафки (не тех же самых машин), и от частиц, мелких молекулярных машин, всего странного становления, хода, который Кафка собирается сделать и которые его заставляют сделать через его собственный извращенный аппарат письма. Нет индивидуального высказываемого, есть только машинные сборки, производящие высказанное. Мы говорим, что сборка фундаментальным образом либидинальна и бессознательна. Вот бессознательное собственной персоной. Теперь мы видим в сборке элементы (или множества) нескольких видов — молярно организованные человеческие, социальные и технические машины; молекулярные машины с их частицами становления-нечеловеческим; эдиповы аппараты (да, конечно же, есть эдипово высказываемое, и его много), контр-эдиповы аппараты с переменным ходом и функционированием. Позже мы все это увидим. Мы уже не можем говорить даже о разных машинах, а только лишь о типах множеств, взаимопроникающих и в некий момент формирующих одну и ту же машинную сборку, безликую фигуру либидо. Каждый из нас схвачен в такой сборке, воспроизводит ее высказываемое, когда полагает, будто говорит от своего имени; или, скорее, говорит от своего имени, когда производит ее высказываемое. И насколько странны такие высказанные, подлинный дискурс безумца. Мы упоминали Кафку, но то же можно сказать и о Человеке-волке: религиозно-милитаристская машина, приписываемая Фрейдом неврозу навязчивости; анальная машина стаи или становления-волком, а также осой или бабочкой, приписываемая Фрейдом истерическому характеру; эдипов аппарат, который Фрейд считает единственным двигателем, неподвижным двигателем, находимым повсюду; контр-эдиповы аппараты (инцест с сестрой, шизоинцест, или любовь с «людьми нижнего сословия», или анальность, гомосексуализм?) — во всем этом Фрейд видит только заместителей, регрессии и производные Эдипа. На самом деле Фрейд ничего не видит и ничего не понимает. У него нет никакой идеи относительно того, чем является либидинальная сборка со всеми запущенными ею в игру машинериями, со всеми многообразиями любви.
религия ничем не отличается от сказок, вообще ничем
Конечно же, существуют эдиповы высказанные. Например, притчу Кафки «Шакалы и арабы» легко можно прочитать именно так — мы всегда можем проделать это, вы ничего не теряете, такое [?a] проходит всякий раз, даже если вы ничего не понимаете. Арабы явным образом ассоциируются с отцом, шакалы — с матерью; между отцом и матерью разворачивается целая история кастрации, представленная ржавыми ножницами. Но оказывается, что арабы — это организованная, вооруженная, экстенсивная, распространившаяся по всей пустыне масса; а шакалы — интенсивная стая, которая не перестает углубляться в пустыню, следуя линиям ускользания или детерриторизации («глупцы они, истинные глупцы»); между арабами и шакалами — на краю — Человек с севера, Человек-шакал. А большие ножницы — не являются ли они арабским знаком, который управляет частицами-шакалами или выпускает последние, чтобы как ускорять их безумный бег, отделяя от массы, так и возвращать их этой массе, укрощать и пороть, заставлять повернуть назад? Эдипов аппарат насыщения — мертвый верблюд; контр-эдипов аппарат падали — убивать зверей ради еды или пожирать, дабы очищаться от падали. Шакалы хорошо ставят проблему — это не проблема кастрации, а проблема «чистоты», испытание пустыней-желанием. Что восторжествует — территориальность массы или детерриторизация стаи, а может либидо, омывающее всю пустыню как тело без органов, где разыгрывается драма?
Нет индивидуального высказываемого, и никогда не было. Любое высказываемое — продукт машинной сборки, то есть коллективных агентов высказывания (под «коллективными агентами» имеются в виду не народы или общества, а множества). Итак, имя собственное не обозначает индивида — напротив, оно появляется тогда, когда индивид открывается в пересекающие его насквозь множества, на исходе самого сурового опыта деперсонализации, где он обретает свое подлинное собственное имя. Имя собственное — это мгновенное восприятие множества. Имя собственное — это субъект чистого инфинитива, понятого как таковой в поле интенсивности. То, что Пруст говорит об имени: когда я произносил [имя] Жильберты, у меня было впечатление, будто я держу во рту целиком все ее обнаженное тело. Человек-волк — подлинное имя собственное, интимное отчество, отсылающее к становлениям, инфинитивам и интенсивностям размноженного и обезличенного индивида. И что известно психоанализу об умножении? Час пустыни, когда дромадер становится тысячей дромадеров, ухмыляющихся в небесах. Вечерний час, когда тысяча дыр углубляются на поверхности земли. Кастрация, кастрация, кричит психоаналитическое пугало, всегда видящее только дыру, отца или собаку там, где есть волки, всегда видящее прирученного индивида там, где есть дикие множества. Мы упрекаем психоанализ не только за то, что он произвел отбор исключительно эдиповых высказываемых. Ибо такое высказываемое, в какой-то мере, все еще является частью машинной сборки, по отношению к которой оно могло бы служить корректирующим индексом, как при исчислении ошибок. Мы упрекаем психоанализ за использование эдиповых высказываемых, дабы заставить пациента поверить, за то, что он намерен удерживать личные, индивидуальные высказываемые, что он, в конце концов, собирается говорить от своего имени. Итак, ловушка расставлена с самого сначала — Человек-волк не заговорит никогда. Напрасно он будет стараться говорить о волках, выть как волк, Фрейд даже не слушает, он смотрит на свою собачку и отвечает: «Это папа». Ибо до тех пор, пока такое продолжается, Фрейд говорит, что это невроз, а когда оно разрушается, то это психоз. Человек-волк получит психоаналитическую медаль за службу, выданную за дело, он получит даже алименты, выдаваемые искалеченным ветеранам. Он мог бы заговорить от своего имени, только если бы мы обновили машинную сборку, производящую на нем то или иное высказываемое. Но вовсе не это имеется в виду в психоанализе — в тот самый момент, когда субъект убежден, что он вот-вот озвучит свое самое индивидуальное высказываемое, его лишают всякого условия для высказывания. Заставить людей умолкнуть, помешать им говорить, особенно тогда, когда они говорят, делать вид, будто они ничего не сказали: знаменитый психоаналитический нейтралитет. Человек-волк продолжает кричать: шесть или семь волков! Фрейд отвечает: что? козлята? как интересно, я убираю козлят, остается волк, который, следовательно, твой отец… Потому-то Человек-волк и чувствует себя таким усталым — он остается лежать со всеми своими волками в глотке, со всеми мелкими дырочками на носу, со всеми этими либидинальными ценностями на своем теле без органов. Грядет война, волки становятся большевиками, а Человек-волк остается задушен всем тем, что он должен сказать. Нам сообщают лишь о том, что он снова стал весьма приподнятым, учтивым и уступчивым, «честным и скрупулезным», короче, он вылечился. Он отомстит за себя, напомнив, что психоанализу недостает подлинно зоологического видения: «Нет ничто более ценного для юноши, чем любовь к природе и постижение естественных наук, в особенности зоологии».[45]
Предупреждаю просто
ахах, спасибо, буду знать, что они не только как дети наивные, но ещё и жадные
Кореянка?
Если в социальном поле мы различаем совокупность телесных модификаций и совокупность бестелесных трансформаций, несмотря на разнообразие каждой совокупности, то оказываемся перед двумя форматизациями — формализацией содержания и формализацией выражения. Ибо содержание не противостоит форме, а обладает своей собственной формализацией — полюс рука-инструмент, урок вещей. Но оно противостоит выражению, ибо выражение также обладает собственной формализацией — полюс лицо-язык, урок знаков. Именно потому, что содержание, как и выражение, обладает собственной формой, мы никогда не можем придать форме выражения простую функцию представления, описания или доказательства соответствующего содержания — нет ни соответствия, ни согласованности. Эти две формализации не одной и той же природы; они независимы, неоднородны. Именно стоики первыми создали теорию подобной независимости — они отличали действия и страдания тел (придавая слову «тело» наибольшее расширение, то есть любое оформленное содержание) от бестелесных действий (того, что является «выражаемым» высказываемого). Форма выражения будет конституироваться сцеплением выражаемых, так же как форма содержания — тканью тел. Когда нож входит в плоть, когда пища или яд разливаются в теле, когда капля вина растекается в воде, происходит перемешивание тел, но высказываемые «нож режет плоть», «я ем», «вода краснеет» выражают бестелесные трансформации совершенно иной природы (события[95]). Гений стоиков состоял в том, чтобы продвинуться в этом парадоксе так далеко, насколько возможно, вплоть до безумия и цинизма, и обосновывать его с помощью самых серьезных доводов — им надо воздать должное за то, что они были первыми, кто создал философию языка.
А похожа?
Парадокс ничего не стоит, если не дополнить его парадоксами стоиков — бестелесные трансформации, бестелесные атрибуты говорят о самих телах, и только о телах. Они — выражаемое высказываемых, но приписываются телам. Итак, цель не в том, чтобы описывать или представлять тела; ибо последние уже обладают присущими им качествами, собственными действиями и страданиями, собственными душами — короче, собственными формами, которые сами являются телами. И представления — это тоже тела! Если нетелесные атрибуты говорят о телах, если необходимо различать между бестелесным выражаемым «краснеть» и телесным качеством «красное» и т. д., то это не имеет ничего общего с представлением. Мы не можем даже сказать, что тело или положение вещей — это «референт» знака. Выражая нетелесный атрибут и, одновременно, приписывая его телу, мы вовсе не представляем, мы не отсылаем к чему-либо, а, так сказать, вмешиваемся, это и есть акт языковой деятельности. Независимость данных двух видов форм — формы выражения и формы содержания — не опровергается, а, напротив, подкрепляется тем, что выражения или выражаемые будут вставляться в содержания, вмешиваться в содержания не для того, чтобы представлять их, а чтобы их предвосхищать, отодвигать назад, замедлять или ускорять их, отделять или воссоединять, разделять их по-иному. Цепь мгновенных трансформаций всегда будет вставляться в ткань непрерывных модификаций. (Отсюда смысл дат у стоиков: начиная с какого момента можно сказать, что некто лыс? И в каком смысле высказываемое типа «завтра будет морское сражение» составляет дату или слово-порядка?) Ночь 4 августа, 4 июля 1917 года, 20 ноября 1923 года — какая бестелесная трансформация выражается этими датами, которая, однако, приписывается телам, вставляется в них? Независимость формы выражения и формы содержания является не столько основанием параллелизма между ними или репрезентации одной посредством другой, сколько, напротив, основанием дробления этих двух форм, основанием некоего способа, каким выражения вставляются в содержания, каким мы непрестанно перескакиваем из одного регистра в другой, каким знаки работают в самих вещах, в то время как вещи распространяются или разворачиваются через знаки. Сборка высказывания не говорит «о» вещах; она говорит прямо в состояниях вещей или в состояниях содержания. Так, что один и тот же х, одна и та же частица будут функционировать как тело, которое действует и подвергается воздействиям, или же как знак, создающий действие, создающий слово-порядка, согласно той форме, какую он принимает (как во всей теоретико-экспериментальной физике). Короче, функциональная независимость двух форм — это только форма их взаимопредположения и непрерывного прохода от одной к другой. Мы никогда не оказываемся перед сцеплением слов-порядка и каузальностью содержаний; каждое пригодно само по себе, либо же одно представляет другое, а другое служит референтом. Напротив, независимость двух линий дистрибутивна и является причиной того, что сегмент одной непрестанно сменяет сегмент другой, соскальзывает или проникает в другую линию. Мы, как сказал Фуко, постоянно переходим от слова-порядка к «немому порядку» вещей, и наоборот.
Но когда мы используем столь неясное слово, как «вмешиваться», когда мы говорим, что выражения вмешиваются или вставляются в содержание, не является ли это все еще чем-то вроде идеализма, где слово-порядка мгновенно нисходит с небес? Следовало бы определить не происхождение, а точки вмешательства, точки вставки в рамку взаимопредположения между двумя формами. Итак, формы содержания как выражения и формы выражения как содержания неотделимы от сметающего их движения детерриторизации. Как выражение, так и содержание более или менее детерриторизованы, относительно детерриторизованы, согласно такому-то состоянию их формы. В этом отношении мы не можем установить первенство выражения над содержанием, и наоборот. Иногда семиотические компоненты более детерриторизованы, чем материальные, а иногда наоборот. Например, математический комплекс знаков может быть более детерриторизован, чем совокупность частиц; и наоборот, частицы могут обладать экспериментальными эффектами, детерриторизующими семиотическую систему. Преступное действие может быть детерриторизующим в отношении существующего режима знаков (почва взывает к отмщению и рушится под ногами, моя вина слишком велика); но знак, выражающий акт осуждения, может, в свою очередь, быть детерриторизующим в отношении всех действий и реакций («ты будешь изгнанником и скитальцем на земле» [Быт. 4:12], тебя даже не смогут убить). Короче, существуют степени детерриторизации, которые количественно определяют соответствующие формы и согласно которым содержания и выражения сопрягаются, сменяются, ускоряют друг друга или, напротив, стабилизируются, осуществляя ретерриторизацию. То, что мы называем обстоятельствами или переменными, суть сами эти степени. Есть переменные содержания, являющиеся пропорциями в смесях или скоплениях тел, и есть переменные выражения, являющиеся факторами, внутренними для высказывания. Германия к 20 ноября 1923 года: детерриторизующая инфляция монетарного тела, а также семиотическая трансформация рейхсмарки в рент-марку, принимающей эстафету и делающей возможной ретерриторизацию. Россия к 4 июля 1917 года: пропорции состояния «тела» Советы — Временное правительство, а также разработка большевистской бестелесной семиотики, которая ускоряет вещи и вынуждает себя переключиться на другую сторону с помощью детонирующего действия тела Партии. Короче, выражение вступает в отношение с содержанием как раз таки не благодаря раскрытию или представлению последнего. Формы выражения и содержания коммуницируют именно благодаря сопряжению своих квантов относительной детерриторизации, причем одни вмешивается в другие, а другие действуют в первых.
короче, пиздёж
ясно
Немного может
Из этого мы можем сделать несколько общих заключений о природе сборки. Согласно первой — горизонтальной — оси сборка включает в себя два сегмента: сегмент содержания и сегмент выражения. С одной стороны — это машинная сборка тел, действий и страданий, некое перемешивание тел, реагирующих друг на друга; с другой стороны — это коллективная сборка высказывания, актов и высказываемого, а также бестелесных трансформаций, приписываемых телам. Но, согласно вертикально ориентированной оси, сборка, с одной стороны, обладает территориальными или ретерриторизованными гранями, которые ее стабилизируют, а с другой — сметающими ее пиками детерриторизации. Никто лучше Кафки не сумел высвободить и заставить функционировать вместе эти две оси сборки. С одной стороны, машина-корабль, машина-отель, машина-цирк, машина-замок, машина-трибунал — каждая со своими собственными деталями, винтиками, процессами, со своими перепутанными, вложенными друг в друга и расшатанными телами (см. голова, пробивающая крышу)[96]. С другой стороны, режим знаков или высказывания — каждый режим со своими бестелесными трансформациями, актами, смертными приговорами и вердиктами, слушаниями-процессами, «законом». Ясно, что высказываемые вовсе не репрезентируют машины — дискурс кочегара не описывает кочегарку как тело, у него своя собственная форма и собственное развитие без сходства.[97] И все же он приписывается телам, всему кораблю как телу. Дискурс подчинения словам-порядка, дискурс дискуссий, заявлений, обвинения и защиты. Дело в том, что, согласно второй оси, то, что уподобляется этим двум аспектам или комбинируется из них, то, что постоянно вставляет один аспект в другой, — это и есть сменяемые или сопрягаемые степени детерриторизации, а также действия ретерриторизации, стабилизирующие сборку здесь и теперь. К., К.-функция обозначает линию ускользания или детерриторизации, которая приводит в движение все сборки, но также и проходит через все виды ретерриторизации и избыточностей — избыточностей детства, деревенской жизни, любви, бюрократии и т. д.
Нет. У дальневосточных азиаток лицо как у мартышек/мышей. А среднеазиатки именно с узкими глазами это всратки которых еще поискать надо. Но из двух зол выбираю меньшее и дальневосточных. Поэтому идёт дикий коуп через японский/азиатский/корейский макияж на лице тк если я буду краситься как среднеазиатка, т.е подводить глаза и тд, то они станут ещё уже и я буду совсем всратой. Поэтому и смахиваю только глазами на дальний восток.
Тетравалентность сборки. Пример — феодальная сборка. Рассмотрим смеси тел, определяющие феодализм: тело земли и социальное тело, тело господина, вассала и раба, тело рыцаря и тело лошади, новое отношение, в какое они входят со стременем, вооружением и орудиями, удостоверяющее симбиоз тел — вот целое некой машинной сборки. Но также высказываемые, выражения, юридический режим гербов, совокупность бестелесных трансформаций, а именно клятв с их вариабельностью, например клятва повиновения, клятва любви и т. д., это — коллективная сборка высказывания. А следуя другой оси — феодальные территориальности и ретерриторизации, и, в то же самое время, линии детерриторизации, уносящие и рыцаря, и его верховую лошадь, высказываемые и действия. То, как все это комбинируется в Крестовых походах.
Было бы ошибкой поверить в то, что содержание задает выражение с помощью каузального действия, даже если мы наделяем выражение могуществом не только «отражать» содержание, но и активно реагировать на него. Такая идеологическая концепция высказываемого, вынуждающая последнее зависеть от первичного экономического содержания, сталкивается со всеми видами затруднений, присущих диалектике. Прежде всего, если мы и можем, на худой конец, постичь каузальное действие, идущее от содержания к выражению, то оно не одинаково для соответствующих форм — формы содержания и формы выражения. Следует признать, что выражение является независимым, и это позволяет ему реагировать на содержание. Но такая независимость плохо понята. Если содержания, как говорится, являются экономическими, то форма содержания не может быть таковой и оказывается сведенной к чистой абстракции — а именно: к производству благ и к средствам этого производства, рассматриваемым как сами по себе. Точно так же, если выражения, как считают, являются идеологическими, то форма выражения не является идеологической и оказывается сведенной к языку как абстракции, как диспозиции общего блага. До сих пор мы намеревались охарактеризовать содержания и выражения с помощью всей борьбы и конфликтов, какие пересекают их в двух разных формах, но сами эти формы, в свою очередь, свободны от всякой борьбы и конфликта, и отношение между ними остается полностью неопределенным.[98] Мы можем определить его, только переделав теорию идеологии, уже заставив выражения и высказываемые вмешиваться в производительность под видом производства смысла или ценности-знака. У категории производства, несомненно, есть преимущество в том, чтобы порывать со схемами представления, информации и коммуникации. Но является ли она более адекватной, чем эти схемы? Ее применение к языку крайне неоднозначно, если только мы не апеллируем к постоянному диалектическому чуду, которое трансформирует материю в смысл, содержание в выражение, социальный процесс в означающую систему.
может быть. Не знаю.
Но среднеазиатки красивые есть очень. И там регион слишком разнообразный в этническом плане, чего-то среднего нету, это про дальний Восток можно сказать что тян там более менее похожи все, да и то, это на наш взгляд, а сами они друг друга отличают за секунду
Другая ошибка (которая в случае необходимости комбинируется с первой) состояла в том, чтобы верить в достаточность формы выражения как лингвистической системы. Эта система может быть понята как означающая фонологическая структура или как глубинная синтаксическая структура. В любом случае она была бы наделена добродетелью порождать семантику и заполнять, таким образом, выражение, тогда как содержание низводилось бы до произвольности простой «референции», а прагматика — до экстериорности нелингвистических факторов. Именно то, что есть общего у всех этих предприятий, должно устанавливать абстрактную машину языка, но — конституируя такую машину как синхронную совокупность констант. Мы не станем возражать против того, что так понятая машина слишком абстрактна. Напротив, она недостаточно абстрактна, она остается «линейной». Она остается на промежуточном уровне абстракции, позволяющем ей рассматривать, с одной стороны, лингвистические факторы сами по себе, независимо от нелингвистических факторов; а с другой, рассматривать эти лингвистические факторы как константы. Но если проводить абстракцию дальше, то мы с необходимостью достигаем уровня, где псевдоконстанты языка уступают место переменным выражения, внутренним для самого высказывания; тогда эти переменные выражения уже неотделимы от переменных содержания, пребывая с ними в бесконечном взаимодействии. Если внешняя прагматика нелингвистических факторов и должна приниматься во внимание, то потому, что сама лингвистика неотделима от внутренней прагматики, имеющей отношение к своим собственным факторам. Мало принять в расчет означаемое, или даже референт, ибо сами понятия сигнификации и референции связаны еще и с предположительно автономной и постоянной структурой выражения. Бесполезно строить семантику, или даже признавать некоторые права прагматики, если мы все еще заставляем их действовать с помощью фонологической или синтаксической машины, которая заранее должна их истолковывать. Ибо подлинная абстрактная машина относится ко всей сборке в целом — она определяется как диаграмма этой сборки. Она — не речевая, а схематическая и сверхлинейная. Содержание — не означаемое, и выражение — не означающее, а оба они суть переменные некой сборки. Итак, мы ничего не сделали, пока у нас нет непосредственной связи прагматических, а также семантических, синтаксических и фонологических детерминаций со сборками высказывания, от коих они зависят. Абстрактная машина Хомского остается привязанной к древовидной модели и к линейному порядку лингвистических элементов во фразах и их комбинаторике. Но как только мы принимаем в расчет прагматические ценности или внутренние переменные, а именно в связи с косвенным дискурсом, то мы вынуждены прибегать к «гиперфразам» или строить «абстрактные объекты» (бестелесные трансформации), подразумевающие сверхлинейность, то есть некий план, у элементов которого более нет фиксированного линейного порядка, — ризоматическая модель.[100] С этой точки зрения взаимопроникновение языка, социального поля и политических проблем лежит в самой глубине абстрактной машины, а не на поверхности. Абстрактная машина, поскольку она относится к диаграмме сборки, никогда не является чистым языком, кроме как благодаря нехватке абстракции. Именно язык зависит от абстрактной машины, а не наоборот. Самое большее, что мы можем, так это различать в абстрактной машине два состояния диаграммы: одно, в котором переменные содержания и выражения распределяются согласно их неоднородным формам во взаимопредположении на плане консистенции, и другое, где мы уже не можем проводить различие между данными переменными, ибо вариабельность одного и того же плана преобладает над дуальностью форм, делая их «неразличимыми». (Первое состояние отсылает ко все еще относительным движениям детерриторизации, тогда как второе достигало бы абсолютного порога детерриторизации.)
Вопрос о структурных инвариантах — да и сама идея структуры, неотделимой от таких инвариантов, будь то атомистических, либо же реляционных — весьма существенен для лингвистики. Именно это условие позволяет лингвистике настойчиво добиваться чистой научности, быть только лишь наукой… отгороженной от всякого предположительно внешнего или прагматического фактора. Вопрос об инвариантах допускает несколько тесно связанных форм: 1) константы языка (фонологические, благодаря коммуникативности; синтаксические, благодаря трансформативности; семантические, благодаря генеративности); 2) универсалии языковой деятельности (благодаря разложению фонемы на отличительные черты, синтаксиса — на базовые компоненты, а сигнификации — на минимальные семантические элементы); 3) деревья, связывающие между собой константы и бинарные отношения на всей совокупности деревьев (см. линейный древовидный метод Хомского); 4) компетенция, в принципе соразмерная языку и определяемая грамматически правильными суждениями; 5) однородность, касающаяся как элементов и отношений, так и интуитивных суждений; 6) синхрония, которая восстанавливает «в-себе» и «для-себя» языка, непрестанно переходя от объективной системы к субъективному сознанию, кое опасается такой синхронии по праву (по праву самого лингвиста).
Мы можем играть всеми этими факторами, выделять некоторые из них или — даже — добавлять новые. Однако они держатся вместе потому, что на уровне одного фактора мы обнаруживаем существенную часть всех других. Например, различие язык — речь оживляется различием компетенция — успех [comp?tence-performance], но на уровне грамматической правильности. Если мы возразим, что различие между компетенцией и успехом весьма относительно — лингвистическая компетенция может быть экономической, религиозной, политической или эстетической… и т. д.; преподавательская компетенция учителя может быть только достижением-успехом в отношении суждения инспектора или министерских правил, — то лингвисты отвечают, что они готовы наращивать уровни компетенции, и даже вводить в систему прагматические ценности. Брекле, например, предлагает добавить фактор «идиосинкразической успешно-эффективной [performantielle] компетенции», связанный со всей совокупностью лингвистических, психологических или социологических факторов. Но чему служит такая инъекция прагматики, если прагматика, в свою очередь, рассматривается как обладающая собственными константами или универсалиями? И каким образом выражения вроде «я», «обещать», «знать» сами являются более универсальными, нежели «приветствовать», «называть» или «осуждать»?[101] Сходным образом, когда мы хотим заставить деревья Хомского распускаться, хотим разрушить линейный порядок, то на самом деле мы ничего не получим, мы не учредим ризому, пока прагматические компоненты, помечающие разрывы, располагаются на самой верхушке дерева или стираются во время разветвления.[102] Действительно, самая общая проблема касается природы абстрактной машины — нет никакого резона связывать абстрактное с универсальным или постоянным и стирать сингулярность абстрактных машин, ибо последние сконструированы вокруг переменных и вариаций.
>среднеазиатки красивые есть очень
Их всех объединяет говноглазие, широкотазие, волосатость, монобровность, упитанность после 25 волей не волей, а также в голове у них творится полный пиздец, там набожные, поехавшие, необразованные существа.Как и я в принципе.
Мы лучше сможем понять, в чем проблема, если обратимся к дискуссии между Хомским и Лабовым. Пусть любой язык является пестрой, по существу неоднородной реальностью; лингвисты знают про это и говорят об этом; но таково лишь фактическое [d?fait] замечание. Хомский требует лишь того, чтобы мы вырезали в этой совокупности однородную или стандартную систему как условие абстракции и идеализации, обеспечивающее возможное научное изучение по праву [en droit]. Следовательно, речь не о том, чтобы придерживаться стандартного английского языка, ибо, даже если лингвист изучает black-english[103] или английский язык гетто, он стоит перед обязательством высвободить стандартную систему, гарантирующую постоянство и однородность исследуемого объекта (как говорится, никакая наука не может поступать иначе). Таким образом, Хомский делает вид, будто верит, что Лабов, утверждая свой интерес к переменным чертам языка, фактически помещает себя в прагматику, внешнюю к лингвистике.[104] У Лабова, однако, иное намерение. Когда он освобождает линии присущей вариации, он не усматривает в них просто «свободные варианты», касающиеся произношения, стиля или несущественных черт, кои пребывают вне системы и позволяют существовать однородности системы; а также он не рассматривает их как фактическую смесь двух систем, каждая из которых была бы по-своему однородна, как если бы говорящий переходил от одной системы к другой. Он отвергает альтернативу, в которой хотела бы обустроиться лингвистика — приписывать варианты различным системам, либо же оставлять их по эту сторону структуры. Как раз сама вариация является систематической в том смысле, в котором музыканты говорят, что «тема — это вариация». В вариации Лабов видит составляющую де-юре, затрагивающую каждую систему изнутри, заставляющую ее ускользать или перескакивать [в другую] благодаря собственной мощи, запрещая ей замкнуться на себе, запрещая в принципе делать ее однородной. Несомненно, рассматриваемые Лабовым переменные — разной природы: фонетические, фонологические, синтаксические, семантические, стилистические. Нам кажется, трудно обвинять Лабова в том, что он игнорирует различие между де-юре и де-факто — или между лингвистикой и стилистикой, между синхронией и диахронией, между существенными и несущественными чертами, между компетенцией и успехом, между грамматической правильностью языка и аграмматичностью речи. Рискуя усилить позиции Лабова, мы сказали бы, скорее, что он требует иного распределения де-факто и де-юре или, главным образом, иной концепции самого права и абстракции. Лабов приводит пример юного чернокожего, который — в очень короткой череде фраз — как кажется, восемнадцать раз переходит от системы black-english к стандартной системе, и обратно. Но, справедливости ради, следует спросить, не является ли это абстрактным различием между двумя системами, которое оказывается произвольным и недостаточным, ибо большая часть форм относится к одной или другой системе лишь благодаря случайностям той или иной последовательности? Не следует ли признать, что любая система пребывает в вариации и определяется не своими константами и однородностями, а напротив, изменчивостью, чьи характеристики постоянны, непрерывны и регулируемы крайне особым образом (переменные или необязательные правила)?[105]
Как осмыслить такую непрерывную вариацию, терзающую язык изнутри, даже если мы должны переступить пределы, зафиксированные Лабовым, и условия научности, к коим взывает лингвистика? В течение одного дня индивидуум неоднократно переходит от одного языка к другому. Он будет последовательно говорить так, как «это должен делать отец», а затем как начальник; со своей возлюбленной он будет говорить ребячливым языком; засыпая, он погружается в онейрический дискурс и внезапно возвращается к профессиональному языку, когда зазвонит телефон. Мы возразим, что такие изменения суть внешние, что здесь, тем не менее, тот же самый язык. Но это значит — предполагать заранее то, что подлежит обсуждению. Ибо, с одной стороны, нет уверенности, что мы тут имеем дело с той же самой фонологией, тем же самым синтаксисом, той же самой семантикой. С другой стороны, весь вопрос в том, чтобы знать, определяется предполагаемый язык тоже инвариантами или, напротив, пересекающей его линией непрерывной вариации. Некоторые лингвисты внушали, что лингвистическая вариация создается не столько системным разрывом, сколько постепенной модификацией частоты, сосуществованием и непрерывностью разных использований. Возьмем, к примеру, одно и то же высказываемое «Я клянусь!». Оно будет разным высказываемым в зависимости от того, сказано ли оно ребенком перед отцом, влюбленным перед любимой, свидетелем перед судом. Это похоже на три последовательности. (Или четыре «Аминь!», располагаемые на семи последовательностях у Мессиана.) Опять же, нет никакого резона говорить, будто переменные только ситуативны и что высказываемое остается постоянным в принципе. Не только существует столько же высказываемых, сколько и осуществлений, но все высказываемые, оказывается, присутствуют в осуществлении одного из них — так, что линия вариации является виртуальной, то есть реальной, не будучи актуальной, и, следовательно, непрерывной, какими бы ни были скачки высказанного. Помещать высказанное в непрерывную вариацию — значит заставлять его проходить через все просодические, семантические, синтаксические и фонологический переменные, способные аффектировать его за наикратчайший момент времени (самый мелкий интервал). Стройте континуум из «Я клянусь!» с помощью соответствующих трансформаций. Вот точка зрения прагматики; но прагматика становится внутренней для языка, имманентной, и включает в себя вариацию каких угодно лингвистических элементов. Например, линия трех процессов у Кафки — процесс отца в семье, процесс помолвки в гостинице и судебный процесс. У нас всегда есть склонность искать «редукцию» — мы все объясняем через позицию ребенка в отношении отца, или мужчины в отношении кастрации, или гражданина в отношении закона. Но тогда мы довольствуемся извлечением псевдоконстанты содержания, что не лучше, чем извлечение псевдоконстанты выражения. Помещение в вариацию должно заставить нас избегать таких опасностей, ибо она конструирует континуум, или посредника, у которого нет ни начала, ни конца. Не будем путать непрерывную вариацию с непрерывным или прерывистым характером самой переменной — слово-порядка, непрерывная вариация для дискретной переменной… Переменная может быть непрерывной на какой-то части своей траектории, а затем перепрыгивать или перескакивать так, что ее непрерывная вариация не затрагивается; что здесь происходит, так это навязывание отсутствующего развития как некой «альтернативной непрерывности» — виртуальной и все же реальной.
Кун-засранец с сз игнорирует. У меня конечно прав нет в моём великомученическом положении, но въебала бы -1 балл за игнорирование и то что не написал причину, мог бы написать что занят и пообщается позже. Так любой адекватный человек сделает. Но терпим, хуле.
Постоянное, инвариантное в меньшей степени определяется своей неизменностью и длительностью, нежели функцией центра, пусть даже относительного. В тональной или диатонической системе музыки законы резонанса и притяжения задают подлинные центры сквозь все моды, наделенные стабильностью и притягательной мощью. Следовательно, такие центры суть организаторы отличительных, характерных форм, явно устанавливаемых в течение определенных периодов времени — линейная, кодированная, центрированная система древовидного типа. Верно, что минорный «лад», в силу природы своих интервалов и меньшей стабильности собственных аккордов, придает тональной музыке децентрированный, убегающий, ускользающий характер. А также данный лад двусмыслен, ибо подвергается воздействиям, выравнивающим его по главной модели или эталону, но, однако, он же демонстрирует некую неустранимую модальную мощь в тональности, как если бы музыка отправилась в путешествие и собрала все внезапные всплески, фантомы Востока, воображаемые страны, любые традиции. Но, более того, именно его темперация, темперированный хроматизм представляет иную двусмысленность — двусмысленность распространять действия центра на самые удаленные тона, а также подготавливать развал центрального принципа, заменять центрированные формы на непрерывное развитие одной формы, не перестающей разрушаться и трансформироваться. Когда развитие подчиняется форме и распространяется на всю совокупность, как у Бетховена, вариация начинает освобождаться и отождествляться с творением. И все-таки следует добиваться того, чтобы хроматизм высвободился, стал обобщенным хроматизмом, обернулся против темперации и аффектировал не только высоты, но и все компоненты звука — длительности, интенсивности, — тембры, атаки. Тогда уже нельзя говорить о звуковой форме, собирающейся организовывать материю; уже нельзя говорить даже о непрерывном развитии формы. Скорее, речь идет о крайне сложном и разработанном материале, позволяющем слышать незвуковые силы. Пара материя — форма заменяется соединением материал — силы. Синтезатор занял место прежнего «априорного синтетического суждения», и тут все функции меняются. Помещая все свои компоненты в непрерывную вариацию, музыка сама становится сверхлинейной системой, ризомой, а не деревом, и начинает служить виртуальному космическому континууму, частями которого являются даже дыры, тишина, разрывы и купюры. Так что, важной, конечно же, является не псевдокупюра между тональной системой и атональной музыкой; последняя, напротив, порвав с тональной системой, только и делала, что толкала темперацию к ее крайним следствиям (хотя от венского тут ничего не остается). Существенным является почти противоположное движение — кипение, которое (в обширный период с XIX по XX век) воздействует на саму тональную систему, растворяет темперацию и расширяет хроматизм, сохраняя относительную тональность, повторно изобретая новые модальности, вовлекая мажорное и минорное в новую смесь и каждый раз обретая области непрерывной вариации для тех или иных переменных. Такое кипение выходит на первый план, делается слышимым для самого себя и позволяет услышать — благодаря своему так обработанному молекулярному материалу — незвуковые силы космоса, всегда волновавшие музыку: немного Времени в чистом состоянии, крупица абсолютной Интенсивности… Тональное, модальное, атональное теперь мало что могут сказать. И только музыка может быть искусством как космосом и способна прочерчивать виртуальные линии бесконечной вариации.
Вот же, стейсички есть
И еще мы возразим тому, что музыка — это не языковая деятельность, что компоненты звука не являются чертами, присущими языку, что нет никакого соответствия между музыкой и языком. Но мы не взываем к соответствию, мы все время лишь просим, чтобы подлежащее обсуждению оставалось открытым и чтобы любое предполагаемое различие было отклонено. Прежде всего, различие язык — речь вводится для того, чтобы размещать вне языковой деятельности все виды переменных, работающих внутри выражения и высказывания. Напротив, Жан-Жак Руссо предложил отношение Голос — Музыка, которое могло бы принять в себя не только фонетику и просодию, но и всю лингвистику в некоем ином направлении. Голос в музыке всегда был привилегированным стержнем экспериментирования, которое играет одновременно языковой деятельностью и звуком. Музыка разными способами связала голос с инструментами; но, пока голос является песней, его основная роль — «удерживать» звук, он выполняет функцию константы, ограниченной на одной ноте в то время, как ему аккомпанирует инструмент. Только когда голос привязывается к тембру, он обнаруживает тесситуру, делающую его неоднородным по отношению к самому себе и сообщающую ему мощь непрерывной вариации — тогда ему больше не аккомпанируют, а он действительно является «машинным», принадлежит музыкальной машине, которая продолжает или раскладывает на одном и том же звуковом плане проговоренные, пропетые, сопровождающиеся шумовыми эффектами, инструментальные, а в случае необходимости и электронные части. Звуковой план обобщенного «глиссандо», предполагающий конституирование статистического пространства, где каждая переменная обладает не средней значимостью, а вероятностью частоты, помещающей ее в непрерывную вариацию с другими переменными.[106] Типичными примерами в этом отношении были бы «Лицо» Лучано Берио или «Глоссолалия» Дитера Шнебеля. И хотя об этом говорил сам Берио, речь идет не столько о том, чтобы с помощью псевдоконстант создать симулякр языка или метафору голоса, сколько о достижении такого нейтрального, тайного языка без констант и всецело пребывающего в косвенном дискурсе, где синтезатор и инструмент говорят так же, как голос, а голос играет так же, как инструмент. Не будем думать, будто музыка не умеет больше петь в мире, ставшем механическим или атомным; скорее огромный коэффициент вариации аффектирует и увлекает все патические, апатические, лингвистические, поэтические, инструментальные и музыкальные части одной и той же звуковой сборки — «простой рев, пробегающий по всем степеням» (Т. Манн). Способы варьирования голоса многочисленны, не только в sprechgesang[107], который непрестанно покидает высоту через падение или подъем, но также с помощью техник циркулярного дыхания или зон резонанса, где несколько голосов, как кажется, исходят из одного и того же рта. Большую значимость обретают здесь тайные языки — как в искусной, так и в популярной музыке. Этномузыковеды обнаружили необычные случаи, например в Дагомее, где иногда первая диатоническая вокальная партия уступает место хроматическому понижению в тайный язык, непрерывно скользящий от звука к звуку, модулируя звуковой континуум во все более и более мелких интервалах, пока не присоединится к «парландо», где затушевываются все интервалы, — а иногда именно диатоническая партия сама оказывается транспонированной согласно хроматическим уровням террасовой архитектуры, согласно песне, порой прерываемой парландо, простым разговором без определенной высоты.[108] Возможно, впрочем, что характеристика тайных языков, арго, жаргонов, профессиональных языков, считалок, криков торговок выделяется не столько своими лексическими изобретениями или фигурами риторики, сколько тем способом, каким они осуществляют постоянные вариации общих элементов языка. Это — хроматические языки, близкие к музыкальной нотации. Тайный язык обладает не только скрытым шифром или кодом, все еще действующим благодаря константам и формирующим подсистему; он вводит систему переменных публичного языка в состояние вариации. Вот, что нам хотелось бы сказать — обобщенный хроматизм… Приведение каких-либо элементов в состояние непрерывной вариации — это и есть операция, способствующая, возможно, проявлению новых различий, но не сохраняющая никакой устойчивости для приобретенного и не дающая никакого аванса. Напротив, такая операция в принципе касается, одновременно, и голоса, и речи, и языка, и музыки. Нет никакого резона проводить предварительные и принципиальные различия. И вообще, лингвистика все еще не рассталась с неким видом мажорного лада, с чем-то вроде диатонического масштаба, со странным вкусом к доминантам, константам и универсалиям. Все языки между тем пребывают в имманентной непрерывной вариации — ни синхрония, ни диахрония, но асинхрония, хроматизм как переменное и непрерывное состояние языка. Дабы появилась хроматическая лингвистика, которая сообщает прагматизму его интенсивности и значимости.
Ей не больше 25, может 20, тут еще худая. Выглядит старше тк разумеется штукатурки много. Они любят вычурность. После 25 и рождения 1 ребенка пойдёт необратимая скуфизация и старение. А рожают там далеко не одного ребенка, а 2-3 минимум, причем подряд, так что соскуфится за пару лет. Стейсичкой она успеет пробыть всего 3-4 года, может 5. Внешне будет стейси, но проживет жизнь фемцелки-лохушки-затворницы, тк погулять нельзя, на танцы и тд нельзя, никуда нельзя. А после брака тем более будет жизнь лохушки домашней.
То, что называется стилем, может быть самой естественной вещью в мире; это не что иное, как способ непрерывной вариации. Итак, среди всех дуализмов, устанавливаемых лингвистикой, некоторые не столь обоснованы, чем те, что отделяют лингвистику от стилистики: поскольку стиль — не индивидуальное психологическое творение, а сборка высказывания, то мы не можем помешать ему создавать язык внутри языка. Возьмем, к примеру, произвольный список любимых нами авторов и еще раз сошлемся на Кафку, Беккета, Герасима Лука, Жана-Люка Годара… Заметим, что все они более или менее пребывают в ситуации некоего двуязычия: Кафка — чешский еврей, пишущий на немецком языке, Беккет — ирландец, пишущий одновременно на английском и на французском, Лука — румынского происхождения, Годар — и его желание стать швейцарцем. Но это только случайность, случайное обстоятельство, и такое обстоятельство может быть обнаружено где-то еще. Также отметим, что многие из них были не только писателями и не главным образом писателями (Беккет и театр или телевидение, Годар и кино или телевидение, Лука и его аудио-визуальные машины) — и все потому, что, когда мы подвергаем лингвистические элементы обработке непрерывной вариацией, когда вводим в язык некие внутренние прагматики, то мы с необходимостью вынуждены тем же образом трактовать нелингвистические элементы, жесты и инструменты, как если бы оба аспекта прагматики соединялись на одной и той же линии вариации, в одном и том же континууме. Более того, возможно, вначале идея приходит именно извне, а язык только и делает, что следует за ней как необходимо внешний источник стиля. Но существенно, что у каждого из этих авторов был свой способ вариации, свой расширенный хроматизм, свое безумное производство скоростей и интервалов. Творческое заикание Герасима Лука в стихотворении «Страстно».[109] Другое заикание — заикание Годара. А в театре — шепоты без определенной высоты у Боба Уилсона, возрастающие и нисходящие вариации у Кармело Бене. Заикаться легко, но быть заиканием самого языка — совсем другое дело, оно вводит в вариацию все лингвистические и даже нелингвистические элементы, переменные величины выражения и переменные величины содержания. Новая форма избыточности. И… И… И… В языке всегда велась борьба между глаголом «быть» и союзом «и», между есть и и.[110] Эти два термина согласуются и комбинируются лишь по видимости, ибо один действует в языковой деятельности как константа и формирует диатонический масштаб языка, тогда как другой помещает все в вариацию, составляющую линии обобщенного хроматизма. От одного к другому все опрокидывается. Те, кто пишет на английском или американском языке, лучше, чем мы [французы — пер.] осознали такую борьбу и ее цель, а также валентность «и».[111] Пруст сказал: «Шедевры написаны на своего рода иностранном языке».
ДАЙТЕ ИЗИМОД И КУНА.
Ну и пусть лучше дома сидит, а то заразят или пенисом травмируют или умрёт на вписке вообще
У меня родители также думали. В итоге что выросло сам видишь. К лучшему ли что пенисом не травмировали-неясно.
Это — то же самое, что заикаться, но заикаться в языке, а не просто в речи. Быть иностранцем, но в своем собственном языке, и не только тем, кто говорит на чужом языке, а не на своем. Быть двуязычным, многоязычным, но в одном и том же языке, даже без одного и того же диалекта или наречия. Быть внебрачным ребенком, полукровкой, но благодаря очищению расы. Именно тут стиль создает язык. Именно тут язык становится интенсивным, чистым континуумом значимостей и интенсивностей. Именно тут весь язык становится тайным, хотя ничего не скрывает, вместо того, чтобы выкраивать в языке тайную подсистему. Мы приходим к этому результату лишь благодаря трезвости, творческому изъятию. Непрерывная вариация обладает лишь аскетическими линиями, немного травы и чистой воды.
ДАЙТЕ МНЕ ИЗИМОД.
Арсюша булочка ты моя маковая прекращай нищий вайп.
А то что? Деанон-травля?
Мы можем взять любую лингвистическую переменную и заставить ее меняться на необходимо виртуальной непрерывной линии между двумя состояниями этой переменной. Мы уже не в положении лингвистов, ожидающих, чтобы константы языка испытали нечто вроде мутации или подверглись эффекту изменений, аккумулированных в простой речи. Линии изменения или творчества полностью и непосредственно являются частью абстрактной машины. Ельмслев отмечал, что язык необходимым образом включает в себя неразработанные возможности и что абстрактная машина должна включать в себя эти возможности или потенциальности.[112] «Потенциальное» или «виртуальное» как раз и не противостоят реальности; напротив, именно реальность творческого, или введение в непрерывную вариацию переменных, только и противостоит актуальной детерминации их постоянных отношений. Каждый раз, когда мы чертим линию вариации, переменные обладают той или иной природой — фонологической, синтаксической или грамматической, семантический и т. д., но сама линия является а-релевантной, а-синтаксической или аграмматической, а-семантической. Аграмматичность, например, более не является контингентной характеристикой речи, противопоставленной грамматической правильности языка, — напротив, именно идеальный характер линии вводит грамматические переменные в состояние непрерывной вариации. Давайте восстановим анализ Николя Рюве некоторых сингулярных выражений Каммингса типа he danced his did или they went their came.[113] Мы можем восстановить вариации, через которые виртуально проходят грамматические переменные, дабы в конце концов подойти к таким аграмматическим выражениям (he did his dance, he danced his dance, he danced what he did… they went as they came, they went their way…[114]) Несмотря на структурную интерпретацию Рюве, уклонимся от того, чтобы принять точку зрения, будто а-типичное выражение производится благодаря последовательным правильным формам. Скорее именно оно производит введение в вариацию правильных форм и вырывает их из состояния констант. А-типичное выражение конституирует высший пункт детерриторизации языка, оно играет роль тензора, то есть заставляет язык стремиться к пределу собственных элементов, форм или понятий — к тому, что по эту и по ту сторону языка. Тензор производит своего рода переходность [transitivisation] фразы и заставляет последний термин реагировать на предыдущий, вытягивая всю цепь целиком. Он обеспечивает интенсивное и хроматическое истолкование языка. Даже такое простое выражение, как «И…», может сыграть роль тензора для всего языка. В этом смысле, И — не столько союз, сколько а-типичное выражение всех возможных союзов, каковые он вводит в непрерывную вариацию. Кроме того, тензор не сводится ни к константе, ни к переменной, но обеспечивает вариацию переменной, изымая каждый раз значимость константы (п — 1). Тензоры не совпадают ни с какой лингвистической категорией; тем не менее, они являются прагматическими значимостями, существенными как в сборках высказыв
Порой мы полагаем, будто такие вариации вовсе не выражают обычную творческую работу в языке и остаются маргинальными, резервируемыми для поэтов, детей и сумасшедших. И полагаем мы так именно потому, что хотим определить абстрактную машину с помощью констант, способных модифицироваться теперь лишь вторичным образом, хотим определить ее с помощью кумулятивных эффектов или синтагматических мутаций. Но абстрактная машина языка не универсальна и даже не всеобща, она сингулярна; она — не актуальна, а виртуально-реальна; у нее нет обязательных или неизменных правил, а есть необязательные правила, непрестанно меняющиеся вместе с самой вариацией, как в игре, где каждый ход изменяет правила. Отсюда взаимодополнительность абстрактных машин и сборок высказывания, а также присутствие одних в других. Дело в том, что абстрактная машина подобна диаграмме сборки. Она чертит линии непрерывной вариации, ибо конкретная сборка истолковывает переменные, организует их весьма разнообразные отношения в зависимости от этих линий. Сборка переговаривается с переменными на том или ином уровне вариации, согласно той или иной степени детерриторизации, дабы определить те вариации, какие вступят в постоянные отношения или будут повиноваться обязательным правилам, и те, что, напротив, будут служить в качестве текучей материи для вариаций. Отсюда мы не делаем вывод, будто сборка противостоит абстрактной машине только лишь в качестве некоего сопротивления или инертности; ибо даже «константы» существенны для определения виртуальностей, через которые проходит вариация, они сами необязательны, выбраны. На определенном уровне действительно есть торможение и сопротивление, но на другом уровне сборки есть только хождение назад и вперед между разными типами переменных, а также коридоры перехода, по которым проходят в обоих смыслах-направлениях — все переменные сразу осуществляют машину благодаря совокупности своих отношений. Следовательно, нет оснований отличать коллективный и постоянный язык от переменных и индивидуальных речевых актов. Абстрактная машина всегда сингулярна, обозначена собственным групповым или индивидуальным именем, тогда как сборка высказывания всегда коллективна, как в индивиде, так и в группе. Абстрактная машина — Ленин и коллективная сборка-большевик… Так же дела обстоят и в литературе, и в музыке. Нет никакого первенства индивида, а есть нерасторжимость сингулярного Абстрактного и коллективного Конкретного. Абстрактная машина более не существует независимо от сборки, так же как сборка не функционирует независимо от машины.
Сам же понимаешь, что вайп хуевый, ты в одно рыло тут орудуешь, время тратишь, когда общаться мог и по кайфу было бы и тебе и всем. Вайп то никак общению не мешает.
Я общаюсь. Фемцелка мне не друг, и Делёз дороже
Поскольку каждый знает, что язык — это неоднородная вариабельная реальность, то что же тогда означает требование лингвистов раздробить однородную систему, дабы сделать возможным ее научное исследование? Речь идет об извлечении из переменных всех констант или об определении постоянных отношений между переменными (это уже ясно видно в коммутативности у фонологистов). Но научная модель, благодаря которой язык становится объектом исследования, составляет нечто единое с политической моделью, благодаря которой язык по-своему делается однородным, централизуется, стандартизируется, становится языком власти, главным или господствующим языком. Лингвист напрасно пытается сослаться на науку — мол, ничего кроме чистой науки — далеко не первый раз порядок чистой науки используется ради того, чтобы гарантировать требования иного порядка. Что такое грамматическая правильность и знак S, категориальный символ, господствующий над высказываемыми? Он является маркером власти прежде, чем быть синтаксическим маркером, а деревья Хомского устанавливают постоянные отношения между переменными власти. Формирование грамматически правильной фразы — это, для нормального индивида, предпосылка любого подчинения социальным законам. Никто не может отговариваться незнанием грамматики, те же, кто ее игнорирует, годятся для специальных учреждений. Единство языка прежде всего является политическим. Нет языка-основы [langue-m?re], а есть лишь захват власти господствующим языком, который иногда выдвигается широким фронтом, а иногда одновременно обрушивается на разные центры. Можно придумать несколько способов, чтобы гомогенизировать, централизовать язык — республиканский образ действий не является с необходимостью тем же, что королевский, но он не менее жесткий.[116] Но научное предприятие по высвобождению констант и постоянных отношений всегда дублируется политическим предприятием по навязыванию их тем, кто говорит, и по передаче слов-порядка.
Его во 2 половине дня вроде не было, вайпает же тот, который собаку выгуливать ходил
Ни к лучшему и не к худшему.
>Я общаюсь
Хуясе нищий коуп пошёл.
>Фемцелка мне не друг
А никто и не заявлял что мы твои друзья. С тобой дружить равно зашквариться и стать петушком итт.
Тогда не следует ли различать два вида языков — «высокие» и «низкие», главные и малые? Одни определялись бы именно властью констант, другие — мощью вариации. Не хотелось бы просто противопоставлять единство главного языка множеству диалектов. Скорее именно каждый диалект оказывается аффектирован некой зоной перехода и вариации; или, лучше сказать, как раз каждый малый язык оказывается аффектирован собственно диалектной зоной вариации. Согласно Малмбергу, мы редко находим чистые границы на картах диалектов, мы, скорее, обнаруживаем пограничные и переходные зоны, неразличимость. Мы также говорим, что «квебекский язык столь богат модуляциями и вариациями региональных акцентов и игрой тонических акцентов, что без всякого преувеличения иногда кажется, будто он лучше сохранился бы с помощью музыкальной нотации, чем с помощью любой системы орфографии».[118] Само понятие диалекта весьма неопределенно. Кроме того, оно является относительным, ибо надо знать, в отношении какого главного языка оно осуществляет свою функцию — например, квебекский язык оценивается не только по отношению к стандартному французскому, но и по отношению к главному английскому языку, у которого он заимствует все виды фонетических и синтаксических элементов, дабы заставить их варьироваться. Диалекты банту оцениваются не только по отношению к языку-основе, но и по отношению к африкаанс как главному языку и к английскому как контр-главному языку, предпочитаемому чернокожими.[119] Короче, вовсе не понятие диалекта освещает понятие малого языка, а наоборот, именно малый язык определяет диалекты своими собственными возможностями варьироваться. Тогда не следует ли различать главные языки и малые языки — либо помещаясь в региональную ситуацию билингвизма или мультилингвизма, включающую в себя, по крайней мере, один господствующий язык и один подчиненный, либо рассматривая мировую ситуацию, которая наделяет определенные языки имперской властью по отношению к другим (например, роль сегодняшнего англо-американского языка)?
Какую нахуй собаку... ты сама ебанутая собака
Такую точку зрения нам мешают принять, по крайней мере, две причины. Как отмечает Хомский, диалект, язык гетто или малый язык не избегают условий трактовки, вытаскивающей из такого языка однородную систему и извлекающей константы — black-english действительно обладает собственной грамматикой, которая не определяется как сумма ошибок или нарушений по отношению к стандартному английскому, но в точном значении данная грамматика может рассматриваться, только если к ней применяются те же правила исследования, что и при изучении стандартного английского. В этом смысле, понятия главного и малого, по-видимому, не представляют никакого лингвистического интереса. Французский язык, утрачивая собственную общемировую главную функцию, ничего не теряет в своем постоянстве, в своей однородности, в своей централизации. Напротив, африкаанс получил свою однородность, когда существовал локально малый язык, борющийся против английского. Даже политически, и главным образом политически, трудно понять, как могут действовать приверженцы малого языка, если только не сообщая ему, не вписывая в него постоянство и однородность, кои делают такой язык локально главным, способным вынудить к официальному признанию (отсюда политическая роль писателей, подчеркивающих права малого языка). Но противоположный аргумент кажется куда важнее — чем больше язык имеет или приобретает характеристик главного языка, тем более он подвергается непрерывными вариациям, транспонирующим его в «малый» язык. Тщетно критиковать мировой империализм языка, разоблачая порчу, какую он наводит на другие языки (например, критика пуристами влияния английского языка, мелкобуржуазное или академическое разоблачение «франкглийского языка»). Ибо такой язык, как английский или американский, является главным в мировом масштабе, только если он обработан всеми меньшинствами мира, причем с помощью весьма разнообразных процедур варьирования. Или то, как гаэльский и англоирландский языки заставляют меняться английский язык. То, как black-english и некоторые языки «гетто» вынуждают меняться американский язык до такой степени, что Нью-Йорк стал городом почти без языка. (Более того, американский язык — в своих отличиях от английского языка — не образовался бы без такой лингвистической работы меньшинств.) Или, к примеру, лингвистическая ситуация в бывшей австрийской империи — немецкий язык является главным языком по отношению к меньшинствам, но только подвергаясь с их стороны обработке, превращающей его в малый язык по отношению к немецкому языку немцев. Итак, не существует языка, у которого не было бы никаких собственных внутренних, эндогенных, интралингвистических меньшинств. Так что на самом общем лингвистическом уровне позиции Хомского и Лабова непрестанно переходят друг в друга и превращаются одна в другую. Хомский может сказать, что даже малый, диалектный язык или язык гетто не поддается исследованию вне условий, которые высвобождают из него инварианты и устраняют «внешние или смешанные» переменные; но Лабов может ответить, что язык — даже главный и стандартный — не поддается исследованию независимо от «присущих ему» изменений, которые как раз и не являются ни смешанными, ни внешними. Вы не достигнете однородной системы, каковая не была бы — еще или уже — обработана имманентной, непрерывной и урегулированной вариацией. (Почему же Хомский делает вид, будто не понимает этого?)
Он на Арсюшу отозвался, мб он все таки.
>Ни к лучшему и не к худшему
Сомнительно.
Желаю рака матки каждой неироничной посетительнице треда
Следовательно, не существует двух видов языка, а есть две возможные трактовки одного и того же языка. Либо переменные трактуются таким образом, что из них извлекаются константы и постоянные отношения, либо же — так, что они приводятся в состояние непрерывной вариации. Мы ошибались, когда порой создавали впечатление, будто константы существовали рядом с переменными, лингвистические константы рядом с переменными высказывания — такое делалось лишь ради удобства изложения. Ибо ясно, что константы извлекаются из самих переменных; у универсалий в лингвистике существования в себе не больше, чем в экономике, и они всегда выводятся из универсализации или унификации, подразумевающих переменные величины. Константа не противостоит переменной, как раз-таки трактовка переменной противостоит другому типу трактовки — трактовке непрерывной вариации. Так называемые обязательные правила соответствуют первому типу трактовки, тогда как необязательные правила касаются конструирования континуума вариации. Более того, к некоторым категориям или различиям нельзя обращаться, они не применимы и бесполезны в качестве возражений, ибо уже предполагают первую трактовку и всецело подчинены поиску констант: например, язык как то, что противопоставлено речи; синхрония как то, что противопоставлено диахронии; компетенция — успеху; отличительные черты — неотличительным (или вторично отличительным) чертам. Ибо неотличительные черты — будь то прагматические, стилистические или просодические — не являются не только вездесущими переменными, отличающимися от присутствия или отсутствия константы, они — не только сверхлинейные и «сверхсегментированные» элементы, отличающиеся от линейных сегментарных элементов: сами их характеристики сообщают им власть [puissance] помещать все элементы языка в состояние непрерывной вариации — например, воздействие тона на фонемы, акцента на морфемы, интонаций на синтаксис. Это не вторичные черты, но иная трактовка языка, который уже не проходит через предыдущие категории.
«Главное» и «малое» качественно определяют не два языка, а два употребления или две функции языка. Двуязычие, конечно же, обладает образцовой ценностью, но, опять же, просто ради удобства. Несомненно, в австрийской империи чешский язык был малым языком по отношению к немецкому; но немецкий язык Праги уже функционирует как потенциально малый по отношению к немецкому языку Вены или Берлина; и Кафка — чешский еврей, пишущий на немецком языке, — подвергает немецкий язык творческой переработке как малый язык, конструируя континуум вариации, обсуждая все переменные ради того, чтобы, одновременно, стягивать константы и распространять переменные: заставлять язык заикаться, заставлять его «попискивать»… растягивать тензоры на весь язык, даже письменный, и извлекать из него крики, вопли, высоты, длительности, тембры, интонации, интенсивности. Мы часто отмечали две совместные тенденции у так называемых малых языков — обнищание, утрата синтаксических или лексических форм; но в то же время странное размножение изменчивых эффектов, вкус к перегрузке и перефразированию. Такое можно сказать и о немецком языке Праги, о black-english или о квебекском языке. Но, не считая редких исключений, интерпретация лингвистов была, скорее, враждебна, взывая к консубстанциальным бедности и изощренности. Так называемая бедность — это, фактически, ограничение констант, что-то вроде перегрузки, расширения вариаций ради развертывания континуума, сметающего все компоненты. Такая бедность является не нехваткой, а пустотой или эллипсом, позволяющим нам обогнуть константу вместо того, чтобы быть захваченными ею, или приближаться к ней сверху либо снизу вместо того, чтобы обустраиваться в ней. И такая перегрузка не является риторической фигурой, метафорой или символической структурой, именно подвижное перефразирование свидетельствует о нелокализуемом наличии косвенной речи внутри любого высказанного. С обеих сторон мы видим отказ от точек отсчета, рассеивание постоянной формы в пользу динамических различий. И чем более язык входит в такое состояние, тем ближе он не только к музыкальной нотации, но и к самой музыке.[120]
ВЫДАЙТЕ КУНА И ИЗИМОД.
Изымать и вводить в вариацию, отбрасывать и вводить в вариацию — это одна и та же операция. Нет бедности и перегрузки, которые характеризовали бы малые языки в отношении стандартного, или главного, языка; есть воздержанность и вариация, выступающие как малая трактовка стандартного языка, как становление-малым главного языка. Такая проблема — не проблема различия между главным языком и малым языком, а проблема становления. Речь идет не о ретерриторизации себя в диалекте или наречии, а о ретерриторизации главного языка. Чернокожие американцы не противопоставляют black и english, они превращают американский язык, являющийся их собственным языком, в black-english. Малые языки не существуют сами по себе — существуя лишь по отношению к главному языку, они также являются инвестициями этого языка, дабы тот сам стал малым. Каждый должен найти малый язык, диалект или, скорее, идиолект, начиная с которого он сделает малым свой собственный главный язык. Такова сила авторов, которых мы называем «малыми» и которые — самые крупные, единственно крупные: нужно отвоевать свой собственный язык, то есть добиться такой воздержанности в употреблении главного языка, чтобы привести его в состояние непрерывной вариации (противоположность регионализма). Как раз в собственном языке мы — двуязычны или многоязычны. Завоевать главный язык, дабы расчерчивать в нем еще неизвестные малые языки. Воспользоваться малым языком, дабы заставлять литься главный язык. Малый автор — чужак в своем собственном языке. Если он — пария, если он видит себя парией, то не благодаря смеси или переплетению языков, а, скорее, благодаря изъятию и вариации своего языка, достигаемой с помощью растягивания через него тензоров.й
Не могу пруфы предоставить, в прошлом треде было и удалили уже, но он сказал, что вайпать не может, потому что собака писать хочет и с ней надо идти гулять
Нет, я аутсайдер. Понятие меньшинства — очень сложное понятие, со своими музыкальными, литературными, лингвистическими, а также юридическими и политическими отсылками. Меньшинство противостоит большинству не только количественно. Большинство предполагает константу — выражения или содержания — в качестве метра-эталона, по отношению к которому оно оценивается. Предположим, что константой или эталоном будет некий Человек-белый-мужчина-взрослый-горожанин-говорящий-на-стандартном-языке-европеец-гетеросексуал (Улисс Джойса или Эзры Паунда). Ясно, что «мужчина» обладает большинством, даже если он не столь многочислен, как комары, дети, женщины, чернокожие, крестьяне, гомосексуалы и т. д. Дело в том, что он появляется дважды, один раз в константе, а затем в переменной, из которой извлекает константу. Большинство предполагает состояние власти и господства, но не наоборот. Оно предполагает метр-эталон, но не наоборот. Даже марксизм «почти всегда проводил гегемонию с точки зрения национального, квалифицированного рабочего-мужчины старше тридцати пяти лет».[121] Иная, нежели константа, заданность будет, следовательно, рассматриваться как относящаяся к меньшинству по своей природе и независимо от количества, то есть как под-система или как вне-система. Мы хорошо это видим во всех операциях — избирательных или других, — где вам предоставлен выбор, но при условии, чтобы ваш выбор соответствовал пределам константы («Вам не следует выбирать изменение общества…»). Но в этом пункте все опрокидывается. Ибо большинство, поскольку оно аналитически включено в абстрактный эталон, никогда не является кем-то, оно — всегда Никто — Улисс, тогда как меньшинство — это становление каждого, его потенциальное становление, если только он отклоняется от модели. Существует мажоритарный «факт», но именно аналитический факт Кого-то, кто противится становлению-миноритарным, становлению-малым каждого. Вот почему мы должны проводить различие между: мажоритарным как однородной и постоянной системой, меньшинствами как подсистемами и миноритарным как потенциальным, созидательным и творческим становлением. Проблема не в том, чтобы никогда не захватывать большинство, даже устанавливая новую константу. Не бывает становления мажоритарным, большинство никогда не является становлением. Есть становление, которое миноритарно. Женщины, каким бы ни было их количество, — это меньшинство, определяемое как состояние или подмножество; но они творят, лишь создавая возможное становление, над которым у них нет права собственности, в которое они сами должны войти, — становление-женщиной, затрагивающее всего человека целиком, включая мужчин и женщин. То же и с малыми языками — они не просто суб-языки, идиолекты или диалекты, но потенциальные агенты, вовлекающие главный язык в становление миноритарными всех его измерений, всех его элементов. Будем различать малые языки, главный язык и становление-малым главного языка. Действительно, меньшинства — это объективно определяемые состояния, состояния языка, этничности, пола с их собственной территориальностью гетто; но они также должны рассматриваться как зародыши, кристаллы становления, чье назначение в том, чтобы отключить неконтролируемые движения и детерриторизации среднего или большинства. Вот почему Пазолини показал, что существенное, а именно в свободном косвенном дискурсе, пребывает не в языке А или в языке В, а «в языке X, ином, нежели язык A, и находящемся в процессе становления языком B?».[122] Есть универсальная фигура миноритарного сознания как становления каждого, и именно такое становление является творчеством. Мы не достигаем творчества, получая большинство. Такая фигура — это непрерывная вариация как некая амплитуда, непрестанно переступающая репрезентативный порог мажоритарного эталона благодаря излишку и нехватке. Воздвигая фигуру универсального миноритарного сознания, мы обращаемся к мощи становления, являющейся иной областью, нежели область Власти и Господства. Именно непрерывная вариация конституирует становление миноритарным каждого, в противоположность мажоритарному Факту Никого. Становление миноритарным — как универсальная фигура сознания — называется автономией. Конечно же, мы становимся революционерами, вовсе не используя малый язык в качестве диалекта, не создавая региональный язык или язык гетто; именно используя множество элементов меньшинства, соединяя и сопрягая их, мы изобретаем особое автономное, неожиданное становление.[123]
репорти дурачка
Я уже много чушню тут репортила. Вайпы не трутся.
бамп
бамп
бамп
бамп
бамп
бамп
бамп
бамп
в спортзал пиздуйте лол
Это кто издевается так, армянка с РПП?
ДАЙТЕ ПЕРЕКАТ!!!! МНЕ ЛЕНЬ ПЕРЕКАТЫВАТЬ!!!!!
ИДУ ПЕРЕКАТЫВАТЬ ЗАЕБАЛИ.
иди нахуй
П Е Р Е К А Т !!!!!!!!!!
В ТРЕД ПРИГЛАШАЮТСЯ ВСРАТКИ, ДЕВСТВЕННИЦЫ, ВЕЛИКОМУЧЕНИЦЫ.
ПРИСАЖИВАЕМСЯ И ДЕЛИМСЯ СВОЕЙ БОЛЬЮ, ЖАЛУЕМСЯ НА ОТСУТСТВИЕ ИЗИМОДА, НОЕМ О ВСРАТОСТИ.
ПОЕХАЛИ, СИСЫ.