24 декабря 2023 г. Архивач восстановлен после серьёзной аварии. К сожалению, значительная часть сохранённых изображений и видео была потеряна.
Подробности случившегося. Мы призываем всех неравнодушных
помочь нам с восстановлением утраченного контента!
Метель зиме за обычай.
Зимний ветер морозу помощник – пуще холодит.
Старики в Тульской туб. следят за ветром: коли на Амельяна подует с Киева, то быть лету грозному.
В степных местах принято в Емельянов день угощать кума с кумой. Поселяне думают, что такое угощение приносит здоровье детям. Кум и кума, приходя в позванный дом, приносят в подарок брусок мыла и полотенце и, вручая этот подарок, говорят: «Вот тебе, кума, мыльцо да белое белильцо для крестника».
При первом же купании ребенка надо использовать это мыло, а обкатывая водой, сказать: «Царь морской да царь двинской, да царь пинежской, дай воды на живот, на здравие раба божья Михаила (имя ребенка), на чистоту его, на красоту его»; «С гуся вода, с Иванушки худоба!»
В долгие зимние вечера – самое время рассказывать истории да сказки. Вот и говорили: «Мели, Емеля, твоя неделя!» Вспоминали сказку про Емелю и щуку. В одной из деревень Вологодчины существовала эта известная сказка в таком варианте:
«У старика да у старухи было три сына. Эти два сына поехали торговать на базар, а Омелю оставляют дома. «Слушай баб этта, дак привезем тебе красный кафтан, красные сапоги и красную шапку».
Омеля лежит на печи. Бабы и говорят: «Омеля, поди по воду». Он и говорит: «А мне и здесь тепло». – «Смотри, ведь не купят красного кафтана, красных сапогов и красной шапки, как не станешь слушать». Омеля схватил ведра и побежал по воду. Пришел, ведра зачерпнул, в ведро зачерпнул щуку. «Ой, Омеля, опусти меня в реку, я много добра тебе сделаю». – «А что ты мне сделаешь?» – «А когда что надо, дак меня попроси: то тебе и будет». Он и отпустил, и говорит: «Ну, по моему прошенью, по щучьему веленью, идите, ведра, сами домой». Ведра сами и идут. Народ видит. «Гляди-ко, ребята, что Омеля такое курит». Ведра пришли и на лавку сами поставились.
Потом эти женки и посылают: «Поди, Омеля, дров насеки да принеси на истопель». Омеля лежит на печи да и говорит: «А мне и здесь тепло». – «Смотри, Омеля, ведь не купят красного кафтана, красных сапогов и красную шапку». – «По моему прошенью, по щучьему веленью, иди-ко, топор, наруби дров, а дрова идите сами в избу». Топор нарубил, а дрова в избу пришли.
Ночку ночевали, дрова все, надо в лес ехать. «Омеля, поезжай по дрова». – «А мне и здесь тепло». А сам на печи лежит. «Смотри, не купят тебе красного кафтана, красных сапогов и красной шапки». Вышел на улицу, опрокинул сани, сам сел в сани и сказал: «По моему прошенью, по щучьему веленью, идите, сани, в лес по дрова». Поехал. Ехал городом, сколько народу примял! Приехал в лес и говорит: «По моему прошенью, по щучьему веленью, топор, руби дрова! Дрова, кладитесь в сани да вяжитесь сами!» Воз дров нарубил. «Дай-ко, топор, еще выруби дубинку!» Сам сел на дрова и едет домой. В городе народу, людно направлено: надо Омелю поймать, надо его ладóм выбить да под суд отдать. Омеля и говорит: «По моему прошенью, по щучьему веленью, выходи, дубинка, и обломай им руки и ноги». Дубинка выскочила, всех чисто прихлестала до единого. Он приехал домой и лег на печку. А королю жалобы поднесены на Омелю. От короля посланной пришел полицейской: «Ступай, Омеля, тебя король требует, зачем ты эк наделал: в городе народ примял!» Омеля и говорит: «Поди-ко, дубинка, обломай ему руки и ноги (посланному), зачем он требует». Дубинка всего его изломала. И приходит староста. Тот обманом: натащил ему карамели, закусок всяких да изюму и говорит: «Поди-ко, Омеля, к королю-то, тот тебя еще не так угостит». Омеля и говорит: «По моему прошенью, по щучьему веленью, печь, идь-ко со мной к королю». Тут в фатере воронцы затрещали, простенок вылетел, и печь пошла с Омелей к королю. Король в окно глядит. «Это что такое за чудо?» – «А это Омеля едет к тебе на печи». Приехал. «Что ты, Омеля, наделал экое? В городý народу много замял?» – «Ваше высококоролевство, я не хочу тебе повиноваться!» Заворотился назад и поехал, а дочь в окно глядит у короля. «По моему прошенью, по щучьему веленью, катись, королевна, за мной». Королевна за ним покатилась.
Король больно забедовать стал на него. Король добрался, взял обоих в бочку закупорил, дочерь и Омелю, и обручьем заковал железным. Опустил их на море. Королевна заплакала: «Что мы, Омеля, наделали! Куда мы поспели!» Омеля и говорит: «По моему прошенью, по щучьему веленью, дуйте ветры буйны, да выкатите бочку на сухой берег поблизости к королевскому дому!» Бочка вылетела на берег и разлетелась вся. «По моему прошенью, по щучьему веленью, становись этта хрустальный дом!» Поставился дом хрустальный. «Дальсе-ко мост чугунный вплоть до королевского дому и перила серебряные». Мост выстлался, и перила установились. Послал посланника. «Требуйте короля в гости». Король приехал в гости и сидит за столом. Омеля и спрашивает: «У кого ты сидишь в гостях? Сидишь ты в гостях у Омели-зятя, а дочь твоя потчевает». Вот и стали с той поры гоститься друг ко дружке».
В Пушкинских местах Нижегородского края рассказывали и такую сказку про Емелю:
«Емеля жил с матерью. Вот она послала его на базар.
– Сходи, Емеля, купи соли.
Вот пошел он на базар, купил соли, идет, а голуби пьют воду в озере.
– Голуби, голуби, – говорит Емеля, – в озере вода несоленая, а вы пьете ее, давайте я вам посолю воду.
И высыпал Емеля всю соль в воду. Пришел домой, мать ругать его стала. Поругала, поругала и говорит:
– Иди тогда снова на базар и купи горшков.
Так Емеля и сделал. Купил горшков. А когда шел домой, то увидел колья в плетне высокие. Подошел он к ним и говорит:
– Что вы, братцы, без шапок в такой мороз стоите?
И надел горшки на эти колья. Пришел опять ни с чем домой. Снова мать ругать стала Емелю. Емеля и говорит:
– Пусти меня, мать, на базар, я опять куплю горшки.
Согласилась мать. Пришел он на базар, но там ни одного горшка не было. И думает Емеля: «Опять мать будет ругать, если ни с чем приду». И купил он стол. Нес, нес его, устал и рассердился. Увидел, что у стола четыре ноги, а у его – Емели – только две. Поставил он стол на дороге, а сам всё бежит без оглядки: боится, как бы стол вперед не угодил, ведь у него четыре ноги!
Изустал Емеля, когда пришел домой, а стола и не бывало.
Больше Емелю мать не посылала на базар. Она сказал ему:
– Эх, Емеля, кум-то хочет идти в лес дрова рубить, а тебя, дурака, и посылать нельзя. Самой придется идти, а ты, как знаешь, оставайся.
Просился Емеля, просился, но мать его не пустила. Сама пошла. На дорогу она много напекла калачей и другой еды и всё уложила в мешок. И стала ждать кума.
А Емеля в это время все калачи из мешка выложил, а сам в него залез и сидит. Вот пришел кум, и они с матерью пошли в лес. Как взяли мешок – и чуть-чуть приподняли его с пола. Шли, шли, изустали. А Емеля сидит в мешке за спиной и кричит:
– Матушка, погодите, погодите...
А они услышали да еще побежали. Ноги не бегут у них. Они думали, Емеля за ними бежит, а он всё нет-нет да опять закричит. И до того добежались мать с кумом, что упали. А кум и говорит:
– Давай, кума, закусим.
Стала мать развязывать мешок, а там Емеля сидит. Так она и ахнула. А Емеля долго смеялся над ними».