Вячеслав Андреевич Майер. Чешежопица
спасибо анон прочту
Варлам Шаламов "Колымские рассказы" - мастрид.
Наверное можно ещё Стивена Кинга "Дорога из ада", но это про муриканскую, да ещё прошлого века.
Наверное можно ещё Стивена Кинга "Дорога из ада", но это про муриканскую, да ещё прошлого века.
Это топ тир. Но в описанное отказываешься верить, такая жесть, просто пиздец.
Тесак Реструкт
Володарский Химия
Анатолий Барбакару: Одесса-мама: Каталы,кидалы,шулера.
Прекрасный язык много фактов.Автор сам имел отношение к криминальному миру
Прекрасный язык много фактов.Автор сам имел отношение к криминальному миру
50 оттенков тюрьмы.
Пролетая над тюрьмой с кукушкой.
Над пропастью в тюрьме.
Человек без тюрьмы.
Заметки из тюрьмы.
Сто лет тюрьмы.
Божественная тюрьма.
Тюрьма как иллюзия.
Сахарная тюрьма.
Тюрьма, в которой...
Тысяча сиящих тюрем.
Тюрьма электрическая.
По направлению к тюрьме.
Тюрьма и Гоморра.
Под сенью девушек в тюрьме.
Обретение тюрьмы.
Тюрьма! Тюрьма! Тюрьма.
Александр Кучинский тюремная энциклопедия.
Там томами прям матерьял идет
Там томами прям матерьял идет
Хорошая книга. Как и почти всё у Рубанова.
Преступники и преступления. Законы преступного мира. Паханы. Авторитеты. Воры в законе.
Автор: Кучинский А. В.
Год издания: 1997
Издательство: Сталкер
может и присоченил чего писатель давно дело было, а он политический
"Жестокое обояние братвы"
Владимир Валерьяновичь Куземко
Описан реальный человек-знакомый автора.
Владимир Валерьяновичь Куземко
Описан реальный человек-знакомый автора.
во вещь хорошая сам читал рекомендую
"тюрьма и зона",
Александр Хабаров
"Вряд ли в России найдется хотя бы один гражданин, когда-либо не отмеченный "пристальным" вниманием органов правопорядка. Едва ли отыщется семья, где "никто никогда не сидел". И не важно, кто встал на вашем пути: постовой, открыто бьющий вас в лицо, или нарочито вежливый наряд милиции, сопроводивший вас в машину и уже в отделении "с пристрастием" доказавший, кто на самом деле прав, а кто виноват и кто истинный хозяин положения. Эта поразительная книга о том, что ждет осужденного за железными вратами тюрьмы или зоны: наколки и "понятия", жестокий быт тюремной камеры и особые порядки, жизнь в "законе", карцер, одиночка, все это - потусторонний страшный мир неволи, в котором тем не менее человек должен оставаться человеком"
как написано а?За душу берет.
"тюрьма и зона",
Александр Хабаров
"Вряд ли в России найдется хотя бы один гражданин, когда-либо не отмеченный "пристальным" вниманием органов правопорядка. Едва ли отыщется семья, где "никто никогда не сидел". И не важно, кто встал на вашем пути: постовой, открыто бьющий вас в лицо, или нарочито вежливый наряд милиции, сопроводивший вас в машину и уже в отделении "с пристрастием" доказавший, кто на самом деле прав, а кто виноват и кто истинный хозяин положения. Эта поразительная книга о том, что ждет осужденного за железными вратами тюрьмы или зоны: наколки и "понятия", жестокий быт тюремной камеры и особые порядки, жизнь в "законе", карцер, одиночка, все это - потусторонний страшный мир неволи, в котором тем не менее человек должен оставаться человеком"
как написано а?За душу берет.
Это классика. Это знать надо.
Достоевский - Записки из мертвого дома. Неожиданно лампово для Ф.М. Место - Сибирь 19 века
Прилепин - Обитель. Много экшена, мне понравилось. Место - Соловки при советах.
Миронов Иван - Замурованные. Наше время, бывало ржал аки конь.
думаю навернуть Шаламова, годнота, правда?
Прилепин - Обитель. Много экшена, мне понравилось. Место - Соловки при советах.
Миронов Иван - Замурованные. Наше время, бывало ржал аки конь.
думаю навернуть Шаламова, годнота, правда?
>Шаламова
Там безысходность.
У Шаламова любопытное сравнение тюрем и лагерей.
Возьму тогда из тюремной библиотеки
Мало что дает лагерей щас нет да и мир вокруг изменился
Боку но тюрьма.
Дэнни Кинг "тюрьма"
>лагерей щас нет
Любая колония - тот же лагерь, только поцивильнее.
Леонид Габышев. "Одлян или воздух свободы", "Из зоны в зону".
- Ты ударил человека ножом. Из-за какой-то резиновой бляди... Кто ты после этого? - в упор глядя на виновника, жестко спросил Родион.
Мужик обреченно молчал.
- Как ты считаешь, что нам с тобой за это сделать?
Снова тишина.
- Ты достоин самой суровой кары, - продолжал Родион. - Самой суровой...
Убивать - это слишком. Но есть еще куда более страшное наказание - перевести виновника в разряд петухов. Но кочетов и без того на зоне хватает. И дальше плодить их никак нельзя.
- Мое слово - вечный парашник! - выставил он свой приговор.
И посмотрел на смотрящего отряда, где случилась свара. Тот согласно кивнул. Может, у него было свое мнение на этот счет. Но перечить Родиону он не стал. Так высок был авторитет законного вора. Мужик воспринял наказание как должное. Родион еще больше помрачнел. Этот придурок позарился на чужую резиновую женщину. И за это до конца срока будет жить в стае обиженных и чистить парашу.
Мужик обреченно молчал.
- Как ты считаешь, что нам с тобой за это сделать?
Снова тишина.
- Ты достоин самой суровой кары, - продолжал Родион. - Самой суровой...
Убивать - это слишком. Но есть еще куда более страшное наказание - перевести виновника в разряд петухов. Но кочетов и без того на зоне хватает. И дальше плодить их никак нельзя.
- Мое слово - вечный парашник! - выставил он свой приговор.
И посмотрел на смотрящего отряда, где случилась свара. Тот согласно кивнул. Может, у него было свое мнение на этот счет. Но перечить Родиону он не стал. Так высок был авторитет законного вора. Мужик воспринял наказание как должное. Родион еще больше помрачнел. Этот придурок позарился на чужую резиновую женщину. И за это до конца срока будет жить в стае обиженных и чистить парашу.
Довлатов Зона
– Пойдем.
Личный шестерка пахана камеры, парень, лишенный возраста и стремительности, свойственной людям, родившимся в час собаки, поманил тебя пальцем. Ты, даже не допуская мысли о неповиновении, поплелся за ним.
– Присаживайся.
Голос пахана был сух и элегантен. Он напоминал коллекцию ночных бабочек, старую, но еще непопорченную жучками и молью.
– Не мы тебя выбрали. И не судьба.
Пахан посмотрел на твои руки и один глаз его был направлен на воду, а другой искал порнографические фигуры в линиях твоей ладони.
– Философия – это построение картины мироздания на дуалистической основе. Хорошо и плохо. Правда и ложь. Он и она. Но что хорошо рыбе, для человека может быть смертельно. Что правда для дерева – ложь для топора.
То же самое и с полами. Нет чистого мужского и чистого женского. Все они перемешаны и перепутаны как волосы в колтуне. Есть люди, у которых верхняя половина женская, а нижняя мужская. И наоборот. А есть и такие, у которых мужчина лишь спереди, а спина у них женская…
От этой фразы твое тело неожиданно вздрогнуло всей спиной.
– Есть много способов изменить это. Но они лишь косметические. Лучше уж иметь красивую женскую спину, чем быть женщиной внутри.
И поэтому, раз уж так случилось…
Пахан пожал плечами и с них посыпались ручьи застоявшейся перхоти. Его шея освободилась, она оказалась алой, и на ней стали видны синие вены и широкие белые шрамы от тех ядов, которые довелось пахану выпить за несколько тюремных жизней.
В твоем кулаке вдруг оказался его указательный палец. Ты распрямил ладонь и расщепленный на три части ноготь прочертил на ней несколько линий.
– Смотри. Это складка нетопыря. Ее обладатели живут лишь между ночью и днем. Здесь – помет собаки. Он говорит, что твоя верность будет обоюдной обузой. Тут – ведьмин круг. Он замкнут дважды. Даже если ты сумеешь вырваться раз – при счете «два», тебе все равно придется уступить.
Ты не понимал тогда очень многого. Ты не знал, что не стоит верить людям с красными шеями, особенно, если у них несколько ногтей на одном пальце. Но чувства твои говорили, что пахан лжет лишь тебе и говорит правду всем остальным заключенным. И его плющевая ложь должна была заткнуть тебе рот, чтобы ты не смог возразить, закричать и выбиться из объятий преступной похоти.
– Я вижу, ты готов.
Пахан встал. Мушиный нимб, кружащийся вокруг его головы, разлетелся. Умирая, насекомые усеяли его путь к тебе своими крыльями. Подойдя вплотную, он водрузил ладони тебе на плечи и, без видимого усилия, приподнял тебя.
Затем, опустившись на колени, он припал зубами к единственной пуговице на твоих брюках. Не скривившись от ее пронзительной горечи, настоянной на можжевельнике и бесплодных мечтах о свободе, пахан откусил ее. Ты слышал, как она хрустнула, выплеснув ему в рот свой яд и тут же на шее пахана появился еще один рубец. Свежий, он сочился кровью пополам с ненавистью, и ты отвернулся.
Жители камеры, все, смотрели на вас. Они уже сжимали в кулаках свои гениталии и по твоей спине неспешно поползли мурашки. Даже в бане ты не видел одновременно такого количества пенисов. Розовые, фиолетовые, бордовые головки их оказались направлены на тебя. Зеки расцвели, ощетинившись своими интимными цветами. Пенисы отражались в глазах и белки их уже приняли окраску разномастных головок.
Спрятав побагровевшие уши под ладонями, чтобы показать свое смущение, ты все же услышал скрежет молнии на брюках. Он доносился издалека, будто кто-то плыл по молоку в лодке со скрипящими уключинами.
– Чтобы услышать звук твоей женской половины, тебе надо нагнуться.
Одним махом пахан сдернул с твоих чересел брюки с трусами и повалил лицом вниз на свои нары.
– Я буду в меру нежен и в меру груб. Женская спина – это прекрасное произведение природы. Ее нельзя спугнуть, иначе она может спрятаться в позвоночник, как в раковину. Ее нельзя слишком сильно приманивать, ибо она может превратиться в ртуть и стать ничьей.
Ты смотрел на пол, но видел лишь там, по другую сторону нар, свои стоящие на полу колени, стреноженные тканью брюк, между которыми уже пристроились колени пахана.
Ягодицы ощутили прикосновение его пальцев задолго до того, как те тронули кожу. Ногти пахана вонзились в твою плоть, но ты ощущал эту боль так, словно она тебя не касалась.
Обеими руками он развел твои ягодицы и плюнул тебе на анус. Все в тюрьме замерло. Время, нелепое, дало тебе последний шанс, продолжая нести тебя в своих объятьях, лишив своего присутствия всех прочих тварей. Но ты, уже принявший роковое решение, гордо отринул подарок, сделав вид, что поверил шрамам и ногтям, будто находясь под гипнозом стекающей крови, вверив себя тому, кто был на самом деле врагом и себе, и всем остальным.
С первым мгновением начавшейся эпохи, пенис пахана вонзился в твой анус. Зеки, выпустив проклятия и вздохи, камнями попадавшие на пол, принялись сосредоточенно мастурбировать. Один лишь шестерка пахана не отдался охватившему всех голоду самоудовлетворения. Схватив бубен, на который пошла кожа с левой ягодицы негритянки и с правой лопатки небожительницы Якутии, и бубенцы прикрепленные к берцовым костям этих двух псевдоженщин, он, словно спесивая гуппи, удирающая от сачка кохинолога или блеклый отблеск Юпитера в бельмах волхва, заметался по камере, перепрыгивая с голов на руки, с рук – на головки пенисов. И так, прыгая с места на разные точки, он начал отбивать бессистемный, из-за его бесконечной протяженности, ритм.
Чужая плоть, ведомая звуками ударов по женской коже, ринулась в твой кишечник, страстная, суровая, признающая лишь один исход на десятки упорных поползновений. Дерево пола и камень потолка скрестились вокруг твоих глаз, силясь догнать один другого и перемешаться, став щепой и щебнем. Воздух и вода расстались, непонятые тобой. А четверг, день лишних утрат, стоял довольный, получив причитающуюся ему жертву, и больше не собирался никого тревожить.
Завтрак и обед, незамеченные, покинули тюремные стены, и их никто не окликнул. Мастурбирующие зеки орошали семенем матрасы, и когда оно кончалось в одном пенисе, тут же принимались за другой.
Ты, подчиняясь ритму движений пахана, неумолимо превосходил его ложь, и твоя спина уже жила своей жизнью, а ты не мог даже посмотреть, что же там, за ней, потому что, это было уже чужим тебе.
Вдруг пахан замер. Его пенис, содрогнувшись, изверг обжигающую сперму, и в тот же миг завершившейся безмерности ты понял, как женщина понимает, что беременна, что в тебе начал зреть плод: Книга, умерщвляющая своего читателя.
Личный шестерка пахана камеры, парень, лишенный возраста и стремительности, свойственной людям, родившимся в час собаки, поманил тебя пальцем. Ты, даже не допуская мысли о неповиновении, поплелся за ним.
– Присаживайся.
Голос пахана был сух и элегантен. Он напоминал коллекцию ночных бабочек, старую, но еще непопорченную жучками и молью.
– Не мы тебя выбрали. И не судьба.
Пахан посмотрел на твои руки и один глаз его был направлен на воду, а другой искал порнографические фигуры в линиях твоей ладони.
– Философия – это построение картины мироздания на дуалистической основе. Хорошо и плохо. Правда и ложь. Он и она. Но что хорошо рыбе, для человека может быть смертельно. Что правда для дерева – ложь для топора.
То же самое и с полами. Нет чистого мужского и чистого женского. Все они перемешаны и перепутаны как волосы в колтуне. Есть люди, у которых верхняя половина женская, а нижняя мужская. И наоборот. А есть и такие, у которых мужчина лишь спереди, а спина у них женская…
От этой фразы твое тело неожиданно вздрогнуло всей спиной.
– Есть много способов изменить это. Но они лишь косметические. Лучше уж иметь красивую женскую спину, чем быть женщиной внутри.
И поэтому, раз уж так случилось…
Пахан пожал плечами и с них посыпались ручьи застоявшейся перхоти. Его шея освободилась, она оказалась алой, и на ней стали видны синие вены и широкие белые шрамы от тех ядов, которые довелось пахану выпить за несколько тюремных жизней.
В твоем кулаке вдруг оказался его указательный палец. Ты распрямил ладонь и расщепленный на три части ноготь прочертил на ней несколько линий.
– Смотри. Это складка нетопыря. Ее обладатели живут лишь между ночью и днем. Здесь – помет собаки. Он говорит, что твоя верность будет обоюдной обузой. Тут – ведьмин круг. Он замкнут дважды. Даже если ты сумеешь вырваться раз – при счете «два», тебе все равно придется уступить.
Ты не понимал тогда очень многого. Ты не знал, что не стоит верить людям с красными шеями, особенно, если у них несколько ногтей на одном пальце. Но чувства твои говорили, что пахан лжет лишь тебе и говорит правду всем остальным заключенным. И его плющевая ложь должна была заткнуть тебе рот, чтобы ты не смог возразить, закричать и выбиться из объятий преступной похоти.
– Я вижу, ты готов.
Пахан встал. Мушиный нимб, кружащийся вокруг его головы, разлетелся. Умирая, насекомые усеяли его путь к тебе своими крыльями. Подойдя вплотную, он водрузил ладони тебе на плечи и, без видимого усилия, приподнял тебя.
Затем, опустившись на колени, он припал зубами к единственной пуговице на твоих брюках. Не скривившись от ее пронзительной горечи, настоянной на можжевельнике и бесплодных мечтах о свободе, пахан откусил ее. Ты слышал, как она хрустнула, выплеснув ему в рот свой яд и тут же на шее пахана появился еще один рубец. Свежий, он сочился кровью пополам с ненавистью, и ты отвернулся.
Жители камеры, все, смотрели на вас. Они уже сжимали в кулаках свои гениталии и по твоей спине неспешно поползли мурашки. Даже в бане ты не видел одновременно такого количества пенисов. Розовые, фиолетовые, бордовые головки их оказались направлены на тебя. Зеки расцвели, ощетинившись своими интимными цветами. Пенисы отражались в глазах и белки их уже приняли окраску разномастных головок.
Спрятав побагровевшие уши под ладонями, чтобы показать свое смущение, ты все же услышал скрежет молнии на брюках. Он доносился издалека, будто кто-то плыл по молоку в лодке со скрипящими уключинами.
– Чтобы услышать звук твоей женской половины, тебе надо нагнуться.
Одним махом пахан сдернул с твоих чересел брюки с трусами и повалил лицом вниз на свои нары.
– Я буду в меру нежен и в меру груб. Женская спина – это прекрасное произведение природы. Ее нельзя спугнуть, иначе она может спрятаться в позвоночник, как в раковину. Ее нельзя слишком сильно приманивать, ибо она может превратиться в ртуть и стать ничьей.
Ты смотрел на пол, но видел лишь там, по другую сторону нар, свои стоящие на полу колени, стреноженные тканью брюк, между которыми уже пристроились колени пахана.
Ягодицы ощутили прикосновение его пальцев задолго до того, как те тронули кожу. Ногти пахана вонзились в твою плоть, но ты ощущал эту боль так, словно она тебя не касалась.
Обеими руками он развел твои ягодицы и плюнул тебе на анус. Все в тюрьме замерло. Время, нелепое, дало тебе последний шанс, продолжая нести тебя в своих объятьях, лишив своего присутствия всех прочих тварей. Но ты, уже принявший роковое решение, гордо отринул подарок, сделав вид, что поверил шрамам и ногтям, будто находясь под гипнозом стекающей крови, вверив себя тому, кто был на самом деле врагом и себе, и всем остальным.
С первым мгновением начавшейся эпохи, пенис пахана вонзился в твой анус. Зеки, выпустив проклятия и вздохи, камнями попадавшие на пол, принялись сосредоточенно мастурбировать. Один лишь шестерка пахана не отдался охватившему всех голоду самоудовлетворения. Схватив бубен, на который пошла кожа с левой ягодицы негритянки и с правой лопатки небожительницы Якутии, и бубенцы прикрепленные к берцовым костям этих двух псевдоженщин, он, словно спесивая гуппи, удирающая от сачка кохинолога или блеклый отблеск Юпитера в бельмах волхва, заметался по камере, перепрыгивая с голов на руки, с рук – на головки пенисов. И так, прыгая с места на разные точки, он начал отбивать бессистемный, из-за его бесконечной протяженности, ритм.
Чужая плоть, ведомая звуками ударов по женской коже, ринулась в твой кишечник, страстная, суровая, признающая лишь один исход на десятки упорных поползновений. Дерево пола и камень потолка скрестились вокруг твоих глаз, силясь догнать один другого и перемешаться, став щепой и щебнем. Воздух и вода расстались, непонятые тобой. А четверг, день лишних утрат, стоял довольный, получив причитающуюся ему жертву, и больше не собирался никого тревожить.
Завтрак и обед, незамеченные, покинули тюремные стены, и их никто не окликнул. Мастурбирующие зеки орошали семенем матрасы, и когда оно кончалось в одном пенисе, тут же принимались за другой.
Ты, подчиняясь ритму движений пахана, неумолимо превосходил его ложь, и твоя спина уже жила своей жизнью, а ты не мог даже посмотреть, что же там, за ней, потому что, это было уже чужим тебе.
Вдруг пахан замер. Его пенис, содрогнувшись, изверг обжигающую сперму, и в тот же миг завершившейся безмерности ты понял, как женщина понимает, что беременна, что в тебе начал зреть плод: Книга, умерщвляющая своего читателя.
Волшебную тюрьму забыл.
Бля, анон, где ты такую жесть находишь. Это Баян Ширянов, не оч понял из гугления
Автора не помню, "Как выжить и провести время с пользой в тюрьме", гугли. Годнота.
Москва тюремная Авторы: Карышев Валерий, Бутырский Федор Николаевич.Там многое интересно.Даже подлинные документы криминала приведены с купюрами конечно.Карышев адвокат.Бутырский писатель и сам сидел.Как раз карышев его защищал.
Эффект Люцифера Филипп Зимбардо
"Торжество метафизики" Лимонова.
забыл ещё у него на ту же тему "В плену у мертвецов".
Фантазии либераста
Тесака советовали уже?
+11,95!
Тоньше надо вообще-то. И матчасть знать тоже надо.
Если и есть среди бывших зеков либералы - то только на словах, когда им это выгодно.
Майер даже близко не либерал, он ультраправый, а также сторонник возвращения квалифицированных казней, если ты знаешь, что это такое.
Стивен Кинг "Рита Хэйуворт или побег из Шоушенка"
После рашкотюрем можешь это почитать. Познавательно в целом.
Он в призоне или джейле сидел? В целом в каком духе книга? Про тупых пиндосов или норм про пенитенциарную систему?
В джейле, но про строгий призон там тоже есть.
Вся книга именно про тюремную систему, никаких тупых пиндосов там нет.
Анри Шарьер, "Мотылек".
"Крутой маршрут" забыли
А про современную тюрягу кроме шиитмана есть "еду в магадан"
А про современную тюрягу кроме шиитмана есть "еду в магадан"
Гитлер
Тесак.
Тесак.
кстати
"Сажайте, и вырастет" неплохо разбавляет культ петушни и понятий в русскоязычном сегменте жанра
Хм. Спасибо, почитаю.
Шаламов-Колымские рассказы
>"Сажайте, и вырастет" неплохо разбавляет культ петушни и понятий в русскоязычном сегменте жанра
Вот кстати годная книжка
Есть весьма угарный автор винсент киллпастор (так и гуглить). Был "красным", ебал таджика в жепь и все принципы в принципе. Сам персонаж малоприятный, но книжка на редкость ничего.
Вот кстати два чаю. про тюрьму пейсак ну или его макаки - не важно - годно написал. но лучше отписал другой правый. в самом конце отказавшийся от движа. не потому что "осознал", что чурки наши друзья, а потому что в окружении разочаровался, его кинули все "соратники" через болт. написана под псевданимом, в выражениях не стесняется, указывая в том числе реальных сотрудников итк. жаль не помню как называется, может кто читал здесь - подскажет. вообще пожалуй лучшая, что я читал на эту тему
>ебал таджика в жепь
Багирова?
двачую за реструкт, неоднократно перечитывал
Поясните,кто читал, за "Изгой 282" и "Не зарекайся"
вот вероятно изгой - это как раз она. алсо свин/живодер неплохую книжку выдал, хотя там больше про движ ОФ, чем про тюрьму. но тюрьме тоже норм кусок уделен
Как книга называется про ОФ что ты упомянул? Хочу почитать говнеца и сравнить с нынешними реалиями, пусть я и не все знаю.
На западной тюрьме без перемен.
Тюремный пикап.
Проект Тюрьма.
Тюрьма багровых тучь.
Джек Лондан Смирительная рубашка.
Юрий Карлаш "Мир, который рядом..."
"записки серого волка" Ахто Леви
Владимир Ажиппо «Не зарекайся».
Зэков, конечно же, бьют, но бьют вовсе не так часто и много, как это представляется. Доказать это очень просто. Дело тут, конечно, не в гуманности тюремщиков. С этим у них дефицит. Одно из главных качеств тюремного персонала – лень. Причем качество это выражено массово и ярко (если, конечно, можно допустить, что лень способна ярко проявляться). А теперь поверьте опыту бывалого человека: бить кого-то – занятие трудоемкое. Избивать человека физически ничуть не легче, чем колоть дрова или крутить ручку мясорубки. У вас для этих дел часто задор появляется? Поэтому тюремщику заставить себя ударить зэка – чуть ли не подвиг совершить. Для этого нужна очень серьезная причина.
Зэков, конечно же, бьют, но бьют вовсе не так часто и много, как это представляется. Доказать это очень просто. Дело тут, конечно, не в гуманности тюремщиков. С этим у них дефицит. Одно из главных качеств тюремного персонала – лень. Причем качество это выражено массово и ярко (если, конечно, можно допустить, что лень способна ярко проявляться). А теперь поверьте опыту бывалого человека: бить кого-то – занятие трудоемкое. Избивать человека физически ничуть не легче, чем колоть дрова или крутить ручку мясорубки. У вас для этих дел часто задор появляется? Поэтому тюремщику заставить себя ударить зэка – чуть ли не подвиг совершить. Для этого нужна очень серьезная причина.
>Поэтому тюремщику заставить себя ударить зэка – чуть ли не подвиг совершить. Для этого нужна очень серьезная причина.
https://www.youtube.com/watch?v=vkCzfhjC1pU
> Но в описанное отказываешься верить, такая жесть, просто пиздец.
"Чешежопица" не претендует на абсолютную достоверность. Кроме сборника очерков тюремных нравов это еще и сборник тюремного фольклора. А фольклор, сам понимаешь... ну, такое.
Один день из жизни Ивана Денисовича. Це солженицын
убить надо ивана денисыча матерится и душонка мелкая
Чёрная свеча хороша, да.
Поминки по Пахану
В книге Дэниела Киза "Множественные умы Билли Миллигана" есть страницы, посвященные тюрьме и жизни в ней
Привет букачь.Как известно от тюрьмы и от сумы не зарекайся.К тому же мир тюрьмы всегда рядом в обществе.
Посоветуй книг хороших, о тюрьме, о тюремном и воровском законе.
Можно и нетолько документальных.
Проза, биографии, художественная литература, вот это все.