Обсуждач:
Теперь точно поехали!
Теперь точно поехали!
Таверна двоилась, троилась и расплывалась в глазах волшебницы, сидевшей в дальнем углу помещения, едва освещённого дрянными свечами в тележных колёсах над потолком. Сегодня был выходной день, и в питейном заведении на задворках столицы сидело множество людей, половину из которых, впрочем, точнее можно было охарактеризовать как всевозможное отребье. То, что юная девушка в углу - чародейка, можно было понять по мантии на ней и посоху, стоящему близ её руки. Одеяние девушки явно видывало лучшие дни, и было практически полностью изорвано ближе к подолу, и в некоторых иных местах. Из-за этого мантия отдалённо напоминала модное платье. Когда волшебница не смотрела мутным взглядом на дно чаши, стоявшей перед ней, она невидяще смотрела в забрызганное окно, и можно было увидеть, что в её глазах стояли крупные слёзы.
Постоянные посетители таверны помнили, что девушка сидела здесь почти каждый день с самого раннего утра, спускаясь откуда-то сверху. Каждый день перед ней стояла чаша и несколько бутылок дрянного крепкого вина, которым могли бы побрезговать бывалые пропоицы. Несмотря на то, что к концу дня она еле могла сидеть ровно от пьянства, ей каждый день удавалось добраться до комнаты наверху, и завтра всё начиналось сначала. Впрочем, иногда она засыпала прямо на жёсткой скамье, но никто, даже самые омерзительные личности из числа посетителей таверны, не решался к ней прикоснуться. За девушкой ходила сомнительная слава наёмного убийцы, и многие поговаривали, что частые пожары в самых разных районах города - её рук дело, хотя никто и не заставал её на месте преступления, а по обгоревшим трупам было сложно узнать причину смерти.
Девушка плакала, и слёзы капали в вино, добавляя солёно-горький оттенок к кисловатой жидкости с привкусом спирта. Шёл уже который год с того момента, как её возлюбленного, дальнего родственника архимага, поглотила тьма в расплату за оказанную когда-то помощь, но она всё ещё помнила тепло его рук и мягкие длинные волосы юного чародея, поплатившегося жизнью за связь с тёмным богом.
В таверну быстрым шагом вошёл рослый мужчина в синей куртке, носивший козлиную бородку и небольшие усики, и направился прямо в дальний угол, где сидела волшебница, с тем, чтобы передать ей небольшую бумажку. Когда Инерия прочла её, она медленно кивнула головой, утирая слёзы, стекавшие по её лицу.
- Я всё поняла, Винсент. Завтра?
- Завтра, Лейнер. Всё убиваешься? - хмыкнул он, бросая взгляд на пустые стеклянные бутылки под столом. - Хватит с тебя уже. Вокруг столько хороших парней.
- Они все не стоят даже его волоса. - тихо всхлипнула волшебница, и надолго приложилась к вновь наполнившейся чаше.
- Если ты будешь и дальше пить это в таких количествах, от тебя останется одна шкурка, как от помидора. Хотя вы, маги, все не от мира сего? Глядишь, и не останется.
Махнув рукой, Винсент подозвал мальчишку, бегавшего с тяжёлыми кружками, и снял с подноса кружку пива, кинув серебряную монету обратно. Девушка, оторвавшись от чаши, уставилась на него.
- Что-то ещё?
- Нет. Просто решил посидеть в компании.
- Мне не нужна ничья компания.
- Как скажешь, Лейнер. И да, в этот раз не нужно сжигать всё дотла. Ты, кажется, умеешь приносить смерть незаметно? Этим и зайимсь. До скорого.
Выпив кружку в три глотка, мужчина в синей куртке вышел из таверны. Девушка отставила опустевшую деревянную чашу в сторону, уткнулась в стол, и из-под её головы быстро расплылись мокрые дорожки слёз, едва укрытые разметавшимися рыжими волосами.
Постоянные посетители таверны помнили, что девушка сидела здесь почти каждый день с самого раннего утра, спускаясь откуда-то сверху. Каждый день перед ней стояла чаша и несколько бутылок дрянного крепкого вина, которым могли бы побрезговать бывалые пропоицы. Несмотря на то, что к концу дня она еле могла сидеть ровно от пьянства, ей каждый день удавалось добраться до комнаты наверху, и завтра всё начиналось сначала. Впрочем, иногда она засыпала прямо на жёсткой скамье, но никто, даже самые омерзительные личности из числа посетителей таверны, не решался к ней прикоснуться. За девушкой ходила сомнительная слава наёмного убийцы, и многие поговаривали, что частые пожары в самых разных районах города - её рук дело, хотя никто и не заставал её на месте преступления, а по обгоревшим трупам было сложно узнать причину смерти.
Девушка плакала, и слёзы капали в вино, добавляя солёно-горький оттенок к кисловатой жидкости с привкусом спирта. Шёл уже который год с того момента, как её возлюбленного, дальнего родственника архимага, поглотила тьма в расплату за оказанную когда-то помощь, но она всё ещё помнила тепло его рук и мягкие длинные волосы юного чародея, поплатившегося жизнью за связь с тёмным богом.
В таверну быстрым шагом вошёл рослый мужчина в синей куртке, носивший козлиную бородку и небольшие усики, и направился прямо в дальний угол, где сидела волшебница, с тем, чтобы передать ей небольшую бумажку. Когда Инерия прочла её, она медленно кивнула головой, утирая слёзы, стекавшие по её лицу.
- Я всё поняла, Винсент. Завтра?
- Завтра, Лейнер. Всё убиваешься? - хмыкнул он, бросая взгляд на пустые стеклянные бутылки под столом. - Хватит с тебя уже. Вокруг столько хороших парней.
- Они все не стоят даже его волоса. - тихо всхлипнула волшебница, и надолго приложилась к вновь наполнившейся чаше.
- Если ты будешь и дальше пить это в таких количествах, от тебя останется одна шкурка, как от помидора. Хотя вы, маги, все не от мира сего? Глядишь, и не останется.
Махнув рукой, Винсент подозвал мальчишку, бегавшего с тяжёлыми кружками, и снял с подноса кружку пива, кинув серебряную монету обратно. Девушка, оторвавшись от чаши, уставилась на него.
- Что-то ещё?
- Нет. Просто решил посидеть в компании.
- Мне не нужна ничья компания.
- Как скажешь, Лейнер. И да, в этот раз не нужно сжигать всё дотла. Ты, кажется, умеешь приносить смерть незаметно? Этим и зайимсь. До скорого.
Выпив кружку в три глотка, мужчина в синей куртке вышел из таверны. Девушка отставила опустевшую деревянную чашу в сторону, уткнулась в стол, и из-под её головы быстро расплылись мокрые дорожки слёз, едва укрытые разметавшимися рыжими волосами.
- Вами руководят благородные порывы. Это вовсе не плохо. Кроме того, оказывает кое какой благоприятный эффект при взгляде на вас, несомненно. - все так же нарочито вежливо, но прямо прокомментировала Оливия, даже не пытаясь скрывать своего настоящего мнения, но тщательно облачив его в блеск такта.
Кириос и взаправду выглядел куда более... презентабельно, когда был выбрит и хорошо одет. Теперь и черты его лица куда больше выделялись и запоминались, нынче в них без сомнения можно было разглядеть даже благородные черты. Он выглядел не слишком привычно с точки зрения Оливии, которая родилась в местах, где аристократическими чертами считались светлые волосы и глаза, но даже так могла разглядеть подобные признаки в мечнике. Но мог ли сам Кириос заметить, что его отличие от какого-нибудь обычного бродяги было ею отмечено? Вряд ли, так как от этого отношение и обращение Оливии совершенно не изменилось. Она обращалась безукоризненно вежливо как к лордам, так и пьяницам из таверны, без различий.
Ей показалось странным разве что предпочтение Кириоса стать бродячим рыцарем, а не преспокойно наслаждаться благами благородного происхождения где-нибудь в местах, из которых он пришел. Впрочем, Жизнь - сложная и местами не слишком любезная дама, уж это Оливия знала по себе. Могло статься и так, что путешествует он по той же причине, по которой она служит... нет, служила в Священном Ордене. Причин, в самом деле, могло быть бесчисленное множество, но дева-рыцарь не решилась поинтересоваться у мечника насчет этого.
- Как скажешь. - спокойно ответила на предложение мужчины обращаться на "ты" Оливия, присаживаясь за стол напротив - Благодарю за трапезу. - заметила девушка, привычно выказав свою благодарность перед едой, а не после. К тому же Кириос и вправду был достоин этой благодарности - в конце концов, он вовсе не был обязан заботиться о ком-либо из своих вынужденных спутников, но все же приготовил для них обед. Странное дело, что не появился никто, кроме Оливии. Ранее ей казалось, что остальные тоже были бы не против перекусить. Впрочем, обед в спокойной обстановке был ей только на руку.
Обед проходил в молчании. Мечница почти не поднимала глаз от своей тарелки и не пыталась завести разговор, но изредка все же поглядывала на Кириоса, тем самым словно давая понять, что вовсе не ушла в свои мысли. Именно в очередной раз подняв глаза чтобы взглянуть на мечника Оливия заметила, что выражение его лица резко переменилось. Вилка застыла на полпути. Теперь Кириос выглядел как-то горестно и в то же время так, словно испытывал невероятную боль. Он ужасно побледнел, а мечнице изменило самообладание, ведь в этот раз на ее лице таки отразилось что-то кроме прежнего спокойствия, от которого на эти минуты не осталось и следа. Оливия была обеспокоена и может даже напугана столь внезапной переменой, она даже приподнялась со своего места, подумав, что Кириосу внезапно стало плохо, но мужчина успокоил ее своими словами, хотя Оливия видела, что ему все еще дурно.
- Ты уверен, что все в порядке? - обеспокоенно, но максимально сдержано поинтересовалась девушка, вперив взгляд изумрудных глаз в лицо мечника. Прежде ей думалось, что видения прошлого являются лишь во сне, но теперь, кажется, придется пересмотреть свое мнение на этот счет, так как Кириос, похоже, не лгал. Да вот только кто кого не отпускает - прошлое его или он прошлое?
Все пути давно исхожены
То ли к Богу, то ли от него.
Если мы уже им брошены,
Нам не добраться домой.
Позади руины да кресты,
Жизнь и Смерть — порочная петля.
Даже если мы не прокляты,
Стонет от нас земля.
- В полном, в полном. — заверил он не на шутку взволнованную, причем по его вине, девушку. — У ветеранов такое в порядке вещей.
Война отгремела совсем недавно, и подобные ему личности были нередки во всех уголках страны и, поскольку война эта захватывала небывалое ранее количество государств и поскольку же применялось новейшее вооружение появился новый тип психического расстройства, свойственный молодым ветеранам, прошедшим наиболее ожесточенные сражения. Творившийся там ужас, зверства и насилие всех видов крайне тяжело действовало на психику молодых новобранцев, так что объяснение было почти безупречным, за исключением того факта, что на Кириоса подобное практически не оказало влияния в виду его проклятия и пережитого.
Чудовище в прекрасном обличье, которое так или иначе забрало у него всех друзей, возлюбленных и жен на сей раз живо заинтересовалось молодой девой-рыцарем. Кириос еще никогда прежде не видел свою страшную покровительницу настолько заинтересованной в ком-то живом. Последний раз это был он сам, почти век назад, казавшийся тысячелетием для него и в то же время события этого тысячелетия словно происходили совсем недавно, будто еще вчера он вытащил Кили из особняка того проклятого толстяка. Что же, про Кили надо было забыть. Ее было не вернуть, но вот эту девицу — ее еще можно было спасти, если наставить на правильный путь, если помочь ей принять судьбу.
Хозяйка не собиралась от него избавляться, это было ясно, также она понимала, что рассудок мужчины еще одной потери не переживет, ведь он все еще оставался человеком глубоко внутри, все еще был подвержен обычным человеческим слабостям. Решила еще одну несчастную поставить на службу себе, понял отхлебнувший доброго кальвадоса мужчина. Игрушку решила ему подкинуть, которая будет своего рода отдушиной для его истерзанной души. Бедная дева-рыцарь даже не подозревала, что сейчас решилась ее судьба и что собственное мнение рыцаря в расчет не берется. Ужасающая сущность, повелевающая смертью всего живого и вольная принимать любой облик, сейчас несомненно забавлялась душевными муками Кириоса. Но, для этого ей надо будет умереть, чтобы закрепить кровавый и вечный пакт с самой Смертью.
- Возможно, ты меня возненавидишь после этого, — глухо проговорил Кириос, — но это будет твое право, которое я уважаю.
Если уж суждено этой красавице умереть, чтобы снова возродиться проклятой бессмертной воительницей, то он и только он должен сделать это. Более того, для нее время навеки остановится в тот момент, когда она впервые умрет, поэтому с подобным нельзя было затягивать, что Оливия навеки осталась молодой и красивой, коль скоро век людской слишком краток, слишком скоротечен.
Решившись на отчаянный, безумный шаг Кириос, выхватив меч, стремглав ринулся к ничего не подозревающей деве-рыцарю, которая совершенно не ожидала от него такого после их короткого, но исключительно благородного знакомства. Это было решительно против его правил, но он слишком хорошо знал свою хозяйку, которая ничего просто так не дает, и которая уже решила судьбу беловолосой девушки, тихим смехом подтверждая его догадку в тот самый момент, когда обнаженный клинок мужчины молниеносно пронзил сердце Оливии, которая даже не успела понять, что происходит, даруя ей безупречную, легкую смерть без боли и без мучений. К сожалению, ее последующее воскрешение отнюдь не будет таким безболезненным. Медленно вытащив клинок из груди Оливии, мечник бережно уложил покойницу на огромный стол, сжав затем зубы и отвернувшись, не в силах выдержать уже ничего не видящего взгляда девушки и ее скорбно-изумленного выражения хорошенького личика, Кириос вернулся к своему месту, хватая бутылку и начиная пить терпкую обжигающую жидкость крупными жадными глотками в наивной попытке хотя бы на время заглушить душевные муки. Сволочь, подонок, который вероломно убил доверившуюся ему спутницу, и которая теперь обречена разделить его судьбу, нравится ей это или нет.
Допив кальвадос, мужчина в пьяной ярости швырнул опустевшую бутылку в стену, разбив ее вдребезги и с размаху рухнул на старинный стул с высокой стенкой, заметив, что тело Оливии начало исчезать, равно как и его собственное всякий раз, когда он умирал, чтобы снова воскреснуть. Дар или проклятье? Подавляющее большинство людей и нелюдей отдали бы все за бессмертие, пусть даже цена его была слишком страшной, а возрождение после насильственной смерти довольно далеким от приятного. Никто не хочет просто так сгинуть, когда его срок придет, не понимая, что вечная жизнь еще ужаснее. Все, что Кириос мог сделать, так это максимально облегчить превращение для его невольной спутницы, а после предстояло ей все объяснить и наверняка встретить шквал заслуженных оскорблений, непонимания и ненависти. Что же, это его путь.
- Ты опять недоволен?
- Зачем тебе еще одна, подобная мне, — мрачно ответил вопросом на вопрос Кириос. — Зачем?
- Мне так захотелось.
И все, больше никаких объяснений, никаких намеков. Словно жестокий капризный ребенок, который убивает мелких животных просто чтобы посмотреть, а что это у них там внутри, Смерть порой позволяла себе такие вольности. На первый взгляд это выглядело именно так, но Кириос справедливо подозревал, что у нее есть какие-то далеко идущие, недоступные ему планы, и для них ей понадобились две пешки.
Дожидаясь неизбежного возвращения убитой им Оливии мужчина, пошатываясь, подошел к большому стрельчатому окну, широко отворил его и окинул мутным взглядом виднеющиеся вдали покрытые снегом горные вершины, полной грудью вдыхая морозный воздух. Чистота, покой и полная безмятежность этих мест благотворно действовали на измученную душу. Нет, не собирался он окончательно впадать в отчаяние, замыкаться на своем горе, но когда уже вот почти как сотню лет преследуют одни потери да смерть нелегко оставаться самим собой, зная, что конца этому не предвидится. Так было до сего момента, пока Она не решила забрать деву-рыцаря к себе на услужение, опровергая досужие мнение, что одновременно у Нее может быть только один последователь или, вернее, один фаворит. По крайней мере, так думал Кириос, но правда, как обычно, была куда сложнее, запутаннее. Мелькнувшую было страшную догадку бродячий боевой маг гнал прочь из своих мыслей, но не шибко-то успешно. Нет, хватит, о таком нельзя даже думать, мрачно сказал себе он.
Красная жидкость, напоминающая кровь цветом, но не запахом, струилась уже не только по горлу волшебницы, но и по столу, и по одежде, и по полу, заливая догорающие огарки самокруток, валяющиеся то тут, то там. Наступала поздняя ночь, но веселье было в самом разгаре. Двое отвратительного вида разбойников, разряженные в пёстрое тряпьё и золотые украшения, танцевали на большом столе в центре зала, держась под руки, а все окружающие их ржали в полный голос, то и дело подкидывая на столешницу мелкую монету. Стайка гномов в углу, казалось, утонула в табачном дыму. В их сторону со свистом пролетел топор, и тут же донеслось смешливое извинение, и уверения в том, что это была всего лишь проверка, можно ли его повесить. Гномы с ворчанием хватались за секиры, намеренные укоротить шутников на одну голову. Дело пахло дракой.
Двоица близ угла, давно косившаяся на девушку, поднялась из-за своих столов, и подсела к Инерии. Один из них был сумрачный эльф с луком за спиной, а второй - праздный франт в камзоле со шпагой за поясом.
- Что такая прелестная девушка делает в столь неподобающем для её особы месте? - начал говорить франт. По его виду можно было заключить, что он был изрядно пьян, однако ещё не совсем в стельку. Эльф хмыкнул. Из-за стола донеслось невнятное бормотание, в котором можно было различить пожелание пройти не столь далёким маршрутом.
- Леди злится? Возможно, нам бы удалось смягчить ваш нрав? - развязно произнёс юнец со шпагой, и протянул руки к волосам Инерии, но обнаружил, что они лишь наткнулись на неодолимую преграду. Девушка подняла красное опухшее от слёз лицо вверх.
- Ещё секунда здесь - и тебе не поздоровится. - прошипела она, протягивая руку к чаше. Стоило бы заподозрить неладное, но юнец, как назло, был настойчив.
- Леди, позвольте купить вам вина, и, возможно, этот вечер мы проведём веселее.
Инерия выкинула свободную руку вперёд, схватив франта за лицо. Из-под её ладони раздалось шипение горящей плоти и парень в камзоле отчаянно закричал, стремясь убрать источник боли как можно дальше. Через три секунды волшебница отпустила его сама, и на лице незадачливого парня остался отчётливый выжженый след. К его счастью, пальцы магички не задели глаза. Юнец вскочил, и отшатнулся от Инерии, словно та была прокажённой, а эльф, хмыкнув ещё раз, встал следом за ним.
- Тебе не везёт на знакомства, Блюм. - произнёс он, следуя за стремительно удаляющимся к выходу из таверны одетым в камзол.
Протянув руку за очередной бутылкой вина, волшебница неожиданно обнаружила, что все бутыли давно опустели и сейчас валяютса под столом. Лейнер с трудом встала из-за стола, и, шатаясь, прошла к стойке, чудом никого не задев.
- Б-билл. Дай ещё пару бутылок.
Бармен беспрекословно достал из-под стойки три бутыли без наклеек, и передал их девушке. Она сложила их в сумку у пояса, забрала посох, стоявший в углу, и вышла на улицу, устремив свой взор в небо. Звёзды молчали, а луна заливала ночную дорогу неярким светом.
"Точно так же звёзды горели каждую ночь в том чудном месте, где жила семья Фиамма. Там, где была одна из резиденций архимага, и там, где мы засыпали вместе, обнимая друг друга и веря, что всё наконец-то стало хорошо."
Инерия тяжело вздохнула, вытащила бутылку из сумки, сожгла пробку, и приложилась к ёмкости с отвратительной влагой, шагая вперёд, но видя перед собой только ночное небо, которое было глухо к мольбам всех людей, но каждый день внимало их боли и радости.
Мужчина потирал отяжелевшие веки и лениво боролся со сном. Где-то позади маячили фигуры коренастых рабочих, то и дело бранящихся сквозь зубы, когда очередной крупный ящик норовил выпасть у них из рук. Айрин бесшумно подошла сзади и опустила ладонь ему на плечо.
- Тебе бы поспать.
Слова о сне вызвали продолжительный зевок. Ламберт сжал ладонь своей дочери и поднялся со скамьи.
- Рич, всё в порядке? - он окрикнул мужчину в деловом костюме.
- Да, господин Ламберт, груз в целости и сохранности. Прикажете ускориться?
- Нет, спешка ни к чему. Проследи за разгрузкой. - он кивком отослал своего заместителя.
Шум воды убаюкивал, но расслабляться ещё рано - дела ещё не закончены.
Длинный трап качался под ногами мужчины, однако того это ничуть не смущало. Он поднялся на борт фрегата и вяло улыбнулся старому знакомому.
- Веймар, давно не виделись.
- С прошлой поставки. Надеюсь, ты принёс приятные вести?
- Не беспокойся, всё в силе. У наших друзей всё по-прежнему хорошо?
- Лучше не бывает! - он хмыкнул. - Позволь представить тебе Ульриха. - высокий длинноволосый парень слегка склонил голову. Лицо его оставалось непроницаемым, но вот уголки глаз едва заметно улыбались. - Он... консультант по... работе с нестабильными веществами. Могу уверить, что его помощь будет неоценима в нашем деле.
- Благодарю за лестный отзыв, - он кивнул капитану судна, после чего повернулся к Ламберту, - Вы же в курсе, что если кто-нибудь из рабочих уронит груз, то мы все взлетим на воздух?
- Разумеется. Именно по этому здесь дюжина магов, возглавляемых моей дочерью. - Ульрих сделал недовольное лицо и собрался что-то сказать, но Ламберт его перебил. - Зинат очень необычайно реагирует на магию, я в курсе. Это подстраховка.
Консультант по работе с нестабильными веществами покачал головой.
- По крайней мере, вы в течении долгих лет вполне успешно справлялись со своими обязанностями. Рад, что вы не взорвали добрую треть этого города.
- Треть взлетела бы года два назад. Сейчас в бездну уйдёт половина.
- Превосходно. - он улыбнулся и потёр руки.
- Пойдёмте, я познакомлю вас с Ричардом. Он введёт вас в курс дела.
- Тебе бы поспать.
Слова о сне вызвали продолжительный зевок. Ламберт сжал ладонь своей дочери и поднялся со скамьи.
- Рич, всё в порядке? - он окрикнул мужчину в деловом костюме.
- Да, господин Ламберт, груз в целости и сохранности. Прикажете ускориться?
- Нет, спешка ни к чему. Проследи за разгрузкой. - он кивком отослал своего заместителя.
Шум воды убаюкивал, но расслабляться ещё рано - дела ещё не закончены.
Длинный трап качался под ногами мужчины, однако того это ничуть не смущало. Он поднялся на борт фрегата и вяло улыбнулся старому знакомому.
- Веймар, давно не виделись.
- С прошлой поставки. Надеюсь, ты принёс приятные вести?
- Не беспокойся, всё в силе. У наших друзей всё по-прежнему хорошо?
- Лучше не бывает! - он хмыкнул. - Позволь представить тебе Ульриха. - высокий длинноволосый парень слегка склонил голову. Лицо его оставалось непроницаемым, но вот уголки глаз едва заметно улыбались. - Он... консультант по... работе с нестабильными веществами. Могу уверить, что его помощь будет неоценима в нашем деле.
- Благодарю за лестный отзыв, - он кивнул капитану судна, после чего повернулся к Ламберту, - Вы же в курсе, что если кто-нибудь из рабочих уронит груз, то мы все взлетим на воздух?
- Разумеется. Именно по этому здесь дюжина магов, возглавляемых моей дочерью. - Ульрих сделал недовольное лицо и собрался что-то сказать, но Ламберт его перебил. - Зинат очень необычайно реагирует на магию, я в курсе. Это подстраховка.
Консультант по работе с нестабильными веществами покачал головой.
- По крайней мере, вы в течении долгих лет вполне успешно справлялись со своими обязанностями. Рад, что вы не взорвали добрую треть этого города.
- Треть взлетела бы года два назад. Сейчас в бездну уйдёт половина.
- Превосходно. - он улыбнулся и потёр руки.
- Пойдёмте, я познакомлю вас с Ричардом. Он введёт вас в курс дела.
Все случилось так быстро, что даже в ее воспоминаниях осталось молниеносным и расплывчатым моментом. В какой момент ее новый знакомый сменил милость на гнев? Или же привел в действие план, на который изначально имел расчет? Кто знает, да и важно ли это теперь?
Девушка попыталась увернуться от удара слишком поздно, тем самым лишь ускорив свою смерть. Оставив броню, она была пронзена клинком Кириоса с легкостью мотылька, иголкой пришпиленного к коллекционной доске. Жизнь Оливии угасла мгновенно и не помогла никакая защита.
Она сама виновата в том, что ослабила бдительность. Однако теперь не было смысла злиться или негодовать - если жизнь при Священном Ордене и научила ее чему-либо, так это терпимости и принятию смерти. Только вот сама Смерть, как оказалось, принимать ее не торопилась.
Сколько она провела в безмятежной тьме? Минуту, час или год? Время ускользнуло из ее рук в тот момент, когда сердце остановилось. Дыхание замерло секундой позже и остался лишь труп - бледный лик былого человека, некогда являвшийся Оливией, благородной девой-рыцарем, которую жизнь не баловала до самого конца. Кто бы мог подумать, что свои объятия для нее распахнет смерть, да и так рано...
- Тебе так по душе быть в роли чьей-то марионетки, девочка? - раздался в темноте насмешливый голос, до боли похожий на ее собственный. Как и девушка, появившаяся после этих слов. Словно отражение, она парила прямо над той сущностью, которую представляла теперь собой Оливия. Эта девушка была как будто зеркальной интерпретацией, похожей и в то же время абсолютно не такой, какой была дева-рыцарь. У нее было то же самое лицо, но янтарные хищные глаза на нем сверкали змеиным коварством, которые одновременно пугало и манило ее. Светлые волосы сохранили облик нынешней прически, но нижние пряди неимоверно отрасли, явно давно не зная ножниц. На лице копии (или оригинала?) красовалась коварная улыбка. Оливия хотела было ответить ей, но не смогла выдавить из себя и слова - в этом месте у нее не было голоса.
- Не переживай, я помогу тебе избежать этой жалкой судьбы куклы. Прими меня и все твои враги обратятся в прах. Ты будешь торжествовать на их костях. Даруй мне свое тело и я подарю тебе смерть тех, кого возненавидишь. И душу того, кто пойдет с тобой. - сладкие речи этого клона очаровывали с такой легкостью, словно она изначально была готова поверить всему, что скажет это прекрасное видение. Однако в облике этой девушки было что-то пугающее... Не цепи ли, сковавшие ее тело? Не от этого ли соблазна пытался уберечь души умерших тот, кто заковал в них это существо? Она была такая же слабая сейчас, как и сама Оливия. Возможно, это и послужило для рыцаря толчком к принятию единого верного решения.
Улыбка на лице клона стала еще шире, не без труда она протянула закованную в цепь руку к Оливии и дева-рыцарь ощутила, как ее тело вновь начинает приобретать очертания, преображаясь и наполняясь другой сущностью. Прикосновение к уже протянутой Смертью руке - и договор скреплен, а песочные часы перевернуты с целью привести его в действие.
- А теперь ты уснешь, но лишь на время - человеку тяжело нести бремя божественных оков. Когда ты проснешься, все будет кончено и мы останемся вдвоем, больше не будет одиночества. - прошептала уже где-то внутри нее Смерть, после чего грань мира была нарушена, поменяв их местами, выпуская в материальное измерение новое бессмертное существо.
Призрачный поначалу, силуэт бессмертного рыцаря выделялся даже в неровном освещении комнаты. Она уже не будет той Оливией, которой была при жизни и изменения в облике были первым тому подтверждением. Лента не смогла удержать длинную копну белокурых волос, которые рассыпались по плечам девушки, опускаясь вдоль спины. Ее тело было заковано в новый обсидиановый доспех с меховым воротником и крепким плащом. Янтарные глаза сверкали словно у кошки на фоне бледной кожи, а на лице застыло безучастное выражение, свойственное мертвецам. В руках Оливии было длинное копье, в ножнах на поясе - меч. Она больше не была человеком, ровно как не могла считаться мертвецом - бессмертный воин, слуга Темной Владычицы.
Сначала была сущность - затем появилась оболочка, а потом в оболочке зародилась душа - вот путь созидания, известный Богам и недоступный людям на уровне магического искусства. Бог способен созидать даже если у него нет физического тела. Первое движение в новой сущности всегда дается с трудом, тем более когда вновь за такое долгое время ощущаешь тяжесть человеческого тела. Какое же оно тесное.
Как он мог пропустить миг появления Оливии в материальном мире? Вероятно, сказалось сильное опьянение и общее подавленное состояние, поэтому Кириос не сразу даже заметил вдруг появившуюся фигуру девушки, но заметил не своими глазами — он почувствовал тяжелое присутствие, и не Оливии — Ее, узнавая ужасающе знакомое чувство. Та, чье имя нельзя называть и даже легкомысленно упоминать в своих мыслях, сейчас обрела настоящую последовательницу, более подходящую ее облику. Мужчина страшился лишь одного, страшился истинной гибели своей ни в чем неповинной и успевшей уже настрадаться спутницы, гибели ее сознания, ее души. Такого она не заслужила.
- Ты сделала правильный выбор, — каким-то глухим, булькающим голосом пробормотал мрачный воин, подходя к девице и беря ее за руку. — Только не поддавайся Ей целиком, иначе потеряешь себя. Это будет прискорбно.
В этом доме им больше нечего было делать, особенно после таких событий. Здешний хозяин, необычайно оригинальный и старый маг, колдун и еще черт знает кто не проявлял особого интереса к своим гостям, и беспокоили они его не более, чем ползающие по блиндажу муравьи — солдат. Благоразумно, подумал Кириос, еще раз окидывая мутным взглядом свою спутницу, подмечая разительные перемены как в облике, так и в одежде. А еще, даже несмотря на новые доспехи, можно было отметить положительные изменения в фигуре Оливии. Ее тело стало более взрослым что ли, более женственным, с крутыми бедрами и более крупной, высокой грудью. В глаза он упрямо не смотрел, словно не хотя там видеть отражение чужой, жуткой сущности.
- А теперь нам надо идти. Будут вопросы — задавай, но уже в пути.
Конечно, у него были и свои вопросы, да что там — целый ворох, но пока задавать их не хотелось. На душе был отвратительный, грязный осадок, когда совершаешь нечто настолько поганое и подлое, что волком выть хочется. И хотя он понимал, что это было правильным решением, что хуже было бы бросить все на самотек, а потом стоически наблюдать за гибелью, за смертью и последующим возрождением, но поди объясни это грызшей его совести, которую не растерял он несмотря ни на что. Можно опуститься, можно стать бродягой и пьяницей, но нельзя изменять всем своим принципам, иначе попрощаешься с самим собой.
Не лучшей идеей было сейчас садиться за руль мана-байка после приличного количества выпитого, но Кириос в себе был полностью уверен. Поэтому, подведя Оливию за руку к обсидианового цвета машине — произведению гномьей рунической технологии — он уверенно сел за руль, заводя мотор и кивая на сиденье позади себя. Почему он так стремится покинуть это место, мужчина объяснить не мог. Это было совершенно спонтанное, странное желание, которому он решил не противиться. Надо было убраться подальше от сюда, к морю и он знал, куда поедет, хотя в том месте Кириос потерял хорошего друга. Что же, надо хотя бы проведать его могилу, на которой он не был целых двадцать пять лет. Не удосужился, чего уж там, хотя там не было даже могильного камня, ибо могилой его стало само море.
Ноги, которые уже едва шли, вели девушку вдоль узкой улочки, с другого конца которой доносился запах моря. Инерия смутно помнила, что эта улица вела к порту. Допив последнюю бутылку вина, волшебница кинула пустую бутылку в сторону канавы, откуда раздалось возмущённое мяуканье отвлечённых от интересных дел котов. Заплетающейся походкой она вышла на портовую площадь, и окинула мутным взглядом корабли. Один из них, судя по всему, только причалил, и пришёл из дальней страны. Инерия, ведомая скорее наитием, нежели чем-то здравым, побрела к нему, чтобы посмотреть, что кроется в таинственных ящиках на палубе.
Когда девушка подошла близко к кораблю, она заметила, что профиль управляющего погрузками, блеснувший в лунном свете, ей на удивление знаком. Инерия присмотрелась, и с пьяным удивлением узнала в нём своего очень давнего знакомца, с которым они как-то раз встретились в столице. Кажется, он был послом? Впрочем, сейчас она была рада любому знакомому человеку.
- Здравствуй, Л... Ламберт. Хорошо выглядишь! - произнесла она непослушным языком, подойдя к видному мужчине средних лет.
Во взгляд воительницы постепенно возвращались признаки присутствия духа, но теперь в ее глазах царило что-то темное и зловещее, совершенно не напоминающее прежнюю Оливию. На слова воина она лишь улыбнулась, слегка склонив голову и не проронив ни слова. Кириос избегал смотреть в глаза своей недавней жертве - как мило. И все же, из любопытства или желания в будущем отомстить, она все же пошла за ним.
Оливия или же то существо, которым она теперь являлась, не проронила ни слова. Она не задавала вопросов, словно рассталась со своим голосом или же взаправду стала совершенным исполнителем воли Темной Владычицы. В конце концов только она сама и знала условия заключенного контракта. Богиня таинственно молчала и ее присутствие ощущалось теперь Кириосом несколько иначе. Если прежде она была почти как часть его самого, то теперь, похоже, отделилась, переключившись на более интересный объект для своих изысканий.
Все так же молча воительница покинула таинственный замок, проследовав за Кириосом к мана-байку и без расспросов садясь позади мужчины, обнимая его закованными в тяжесть брони руками. Все, что оставалось - везти истину, которой так опасался мечник, следом.
Оливии, казалось, было совершенно безразлично, куда они направляются, она не выражала ни радости, ни особого горя, все так же молча улыбаясь и не глядя на мечника, очевидно зная, что тьма в ее глазах только вызовет еще больший укол вины с его стороны. Было ли ей хоть немного жаль его? Он никогда ее не жалел, так с чего бы?...
Рич, невысокий худощавый парень лет 25-ти, перебрасывался репликами с Ульрихом, вводя того в курс дела. Ламберт стоял неподалёку и пристально наблюдал за происходящим сонными глазами.
Качающуюся из стороны в сторону фигуру он приметил издалека, в порту нередко ошивались пропойцы разной вшивости, и отгонять как любопытных, так и подвыпивших было одной из обязанностью Ламберта. Он направился навстречу незнакомцу, которым оказалась порядком заплаканная и подвыпившая девушка. Мужчина хотел посоветовать идти ей домой, но сказанное ею порядком его удивило.
- Простите, мы знакомы? - Ламберт нахмурился.
Он напряг уголки памяти, чтобы вспомнить стоящую перед ним рыжеволосую девушку. Спустя несколько секунд в памяти всплыло лицо юной магички, с которой он пересекался в столице. Как же давно это было. Мужчина слабо улыбнулся. Внешне она почти не изменилось, но стала заметно печальнее.
- Инерия? Ты ли это? У тебя всё в порядке?
- Эх, да если бы. - печально вздохнула та, широко взмахнув рукой, и едва не задев дипломата. - Я уже и забыла, когда в последний раз слышала своё имя от хоть сколько-то приятной личности. А у тебя как идут дела, Ламберт? С чем пожаловал в наши края?
Морская свежесть и воздух постепенно пробуждали девушку из долгого алкогольного забытья, и теперь она уже была способна связывать слова в предложения без особого труда, хотя и говорила с изрядными паузами.
Пожалуй удача Айши закончилась на том, что она родилась девушкой в матриархальном обществе змей, но почти с детства отданная в храм так и не успела понять, что означает ее пол.
Впрочем с детства привыкла исполнять приказы.
Обучение было настолько жестоким, что многие даже из ее рода посочувствовали послушницам.
Кроме догматов и искусства исцеления их учили искусству, управлять телом, пожалуй человеку трудно было понять, насколько сильно может ударить массивным хвостом змеелюда, но порой не каждая палица может ударить так больно и сильно, как хорошо рас читанный удар мускулистым хвостом и душить.
Обучение было долгим и мучительным, но как ни странно, не очень храбрая Айша, все таки смогла вытерпеть это, не смотря на характер, который из нее так и не удалось выбить.
Впрочем, даже после, жрица, не смогла насладится свободой.
Сразу после она отправилась в составе каравана в город двуногих. Это было скучный путь, но Ламия наслаждалась тем. что над ней не было так много начальников, ей не нужно было прятаться, и ее не наказывали за каждую оплошность. Но все хорошее когда то кончатся, караван Аиши повергся нападению, посреди ночи на них бросилось пол сотни разбойников, пусть они были плохо вооружены, но их было слишком много, даже хваленые воительницы и воители Ламий не смогли совладать с огромным отрядом людей, которые к тому же напали посреди ночи.
Около десятка змеелюдов погибли под градом стрел не успев проснуться. Кое как отряд отбился, но сама Айша осталась тяжело ранена.
Пришла в себя она через неделю, и уже знала, что караван ушел без нее. Так было принято, группа не стала бы ждать одну молодую змею. Ей оплатили номер, лечение и ушли.
С этих пор монашка осталась одна, она не знала что делать в этом непонятном городе. Похоже, что ее вид был тут в новинку и внимание, которое ей дарили, было не из приятных.
Пару дней ушло на поиск работы, но никому не была нужна странная полузмея которая говорила со странным акцентом.
Впрочем, скучать ей тоже не приходилось. Как она привлекала любопытные взгляды, так и весьма неприятных людей.
-Эй, змеешлюха, а между ног у тебя что! - Окликнули скучающую на причале Аишу, не успела она придумать ответ, как около нее разбилась бутылка.
- Назад! - Попробовала грозно крикнуть ламия, но вышло очень неубедительно.
Драка началась неплохо, Лами успешно вывела из строя почти всех бандитов, до нее дошли всего двое. Трое негодяев осталось кашлять от токсичного облака, второй получил ядовитый плевок в лицо, однако двое бандитов уже распаленных и злых поравнялись с Айши, а ее удар хвостом не достиг цели, но ей удалось урыться от двух ударов, один удар палкой пришелся по руке, а абордажная сабля поцарапала открытый живот и похоже ситуация начала применять не самый хороший оборот.
Впрочем с детства привыкла исполнять приказы.
Обучение было настолько жестоким, что многие даже из ее рода посочувствовали послушницам.
Кроме догматов и искусства исцеления их учили искусству, управлять телом, пожалуй человеку трудно было понять, насколько сильно может ударить массивным хвостом змеелюда, но порой не каждая палица может ударить так больно и сильно, как хорошо рас читанный удар мускулистым хвостом и душить.
Обучение было долгим и мучительным, но как ни странно, не очень храбрая Айша, все таки смогла вытерпеть это, не смотря на характер, который из нее так и не удалось выбить.
Впрочем, даже после, жрица, не смогла насладится свободой.
Сразу после она отправилась в составе каравана в город двуногих. Это было скучный путь, но Ламия наслаждалась тем. что над ней не было так много начальников, ей не нужно было прятаться, и ее не наказывали за каждую оплошность. Но все хорошее когда то кончатся, караван Аиши повергся нападению, посреди ночи на них бросилось пол сотни разбойников, пусть они были плохо вооружены, но их было слишком много, даже хваленые воительницы и воители Ламий не смогли совладать с огромным отрядом людей, которые к тому же напали посреди ночи.
Около десятка змеелюдов погибли под градом стрел не успев проснуться. Кое как отряд отбился, но сама Айша осталась тяжело ранена.
Пришла в себя она через неделю, и уже знала, что караван ушел без нее. Так было принято, группа не стала бы ждать одну молодую змею. Ей оплатили номер, лечение и ушли.
С этих пор монашка осталась одна, она не знала что делать в этом непонятном городе. Похоже, что ее вид был тут в новинку и внимание, которое ей дарили, было не из приятных.
Пару дней ушло на поиск работы, но никому не была нужна странная полузмея которая говорила со странным акцентом.
Впрочем, скучать ей тоже не приходилось. Как она привлекала любопытные взгляды, так и весьма неприятных людей.
-Эй, змеешлюха, а между ног у тебя что! - Окликнули скучающую на причале Аишу, не успела она придумать ответ, как около нее разбилась бутылка.
- Назад! - Попробовала грозно крикнуть ламия, но вышло очень неубедительно.
Драка началась неплохо, Лами успешно вывела из строя почти всех бандитов, до нее дошли всего двое. Трое негодяев осталось кашлять от токсичного облака, второй получил ядовитый плевок в лицо, однако двое бандитов уже распаленных и злых поравнялись с Айши, а ее удар хвостом не достиг цели, но ей удалось урыться от двух ударов, один удар палкой пришелся по руке, а абордажная сабля поцарапала открытый живот и похоже ситуация начала применять не самый хороший оборот.
Едва они выехали за пределы древнего замка, как доселе безоблачное вечернее небо стремительно затянули тяжелые черные тучи, но странное дело — ветра совсем не было. То и дело сверкали молнии, которым вторил тяжелый бас грома, воздух был влажен, но сверху пока не капало. Необычная гроза, думал Кириос, крепко держа руль байка и ловко маневрируя по старой горной дороге, кое-где осыпавшейся, кое-где зиявшей опасными провалами. Вот будет потеха, если они грохнутся в пропасть, Она будет задорно хохотать, возвращая их к жизни, а потом еще долго напоминать об этой забавной оплошности.
Даже сквозь замысловатую изящную броню Оливии и свою собственную одежду мужчина чувствовал могильный холод, словно прижималась к нему покойница. Впрочем, это было нормальным, через какое-то время отойдет, он сам после подобного вообще мало чем от ходячего трупа отличается. Тело отойдет, потеплеет, но душа, как с нею быть? Раз он взял на себя столь тяжкое бремя, то обязан разделить его с ней. И разделит.
- Мне очень жаль, Оливия. Я проклят, а теперь мое проклятие распространилось еще и на тебя. — Затянутая в старую кожаную перчатку ладонь легла поверх латных перчаток девы-рыцаря.
Тяжело вздохнув, вновь ощущая невыносимое бремя прошлых потерь, горя и мучений всех, кто был ему дорог и всех, с кем он дружил, Кириос резко крутанул рукоять, заставляя норовистую машину взреветь, стремительно набирая скорость. Байк безумно вилял на опасной дороге, но всякий раз умелая рука направляла его в сторону от пропасти, случайного камня или провала, удерживая строптивый агрегат на коварной горной трассе.
Затишье сменилось настолько свирепым ураганом, что только самоубийца мог бы продолжать путь, но Кириос с завидным упрямством гнал тяжелый мотоцикл уже по обычной предгорной дороге, словно состязаясь с безумствовавшей бурей и нигде не останавливался, несколько долгих часов кряду проведя за рулем, намереваясь проделать весь путь в что называется один присест.
Когда впереди замаячил большой город, а ярость грозы пока еще оставалась позади, он поднажал, решая поскорее добраться до ближайшей гостиницы, где можно было как следует отдохнуть, перекусить и отогреться. Поначалу Кириос думал, что сбился с пути, но с немалым удивлением обнаружил, что этот совсем недавно отстроенный величественный город носил название Биллстоун — он-то помнил это место еще скромной, уютной деревушкой на берегу моря, которая за четверть века выросла до огромных размеров, под стать столице. Время идет для него иначе, подумал он с какой-то отрешенностью, паркуя байк у приличного вида гостиницы под солидным навесом, а после ведя молчаливую Оливию за собой в холл. Сонный гостиничный клерк довольно неприятного вида озвучил цену номера за ночь, которую Кириос тут же оплатил, попутно заказав поздний ужин прямо в номер, сославшись на усталость.
Кажется, на небесах обнаружилась кое-какая пропажа - уж не из-за этого ли разбушевалась буря? Оливия наблюдала за ней все с той же спокойной улыбкой, прижимаясь к спине ведущего мана-байк мужчины и тем самым обдавая его волной мертвенного холода. Бессмертие имеет как свои достоинства, так и весомые недостатки. Слова Кириоса были словно пропущены мимо ушей, поскольку Оливия никак на них не отреагировала и ничего не сказала. Возможно, все впереди.
Небеса угрожающе потемнели и день стал больше походить на ночь, озаряемую вспышками молний и оглушительным громом. Поначалу было совсем тихо, но потом природа оживилась и загудела в предчувствии сильного урагана. Однако Оливию, казалось, лишь забавляло это буйство - она с удовольствием смотрела в самое сердце шторма, не отпуская сидящего перед ней Кириоса. Девушку, казалось, ни капли не заботило, что их путь крайне опасен и если начнется дождь то горная дорога сыграет с ними плохую шутку. Главное, это ощущение бесконечной свободы, переполняющее ее теперь. Больше нет ничего, что могло бы остановить ее.
Они потратили на путь несколько часов, не делая ни малейших перерывов, благодаря чему и смогли на несколько минут опередить бурю, разыгравшуюся так, что не было видно ничегошеньки позади. Остановился Кириос лишь в каком-то приморском городе у одной из местных гостиниц.
Пока мужчина разбирался с ночлегом, Оливия осмотрелась вокруг. Кажется, девушка не собиралась никуда уходить или может лишь делала вид, потому что выражение на ее лице было подобно застывшей маске. Сейчас она покорно следовала за Кириосом, но было ли это хорошим предзнаменованием?
Воительница прошла в номер следом за мечником, но не торопилась снимать свой доспех или проходить дальше порога, предпочитая настороженно осмотреться.
- Проходи, — сказал Кириос совершенно без причины насторожившейся девушке. — С дороги надо хорошенько отдохнуть, поесть и поспать. Возможно, сейчас ты этого не ощущаешь, но после обращения голод будет просто волчий.
За двадцать пять лет мир очень сильно изменился, и виной тому, как ни странно, была ужасающая, охватывающая все континенты и едва ли не все цивилизованные страны война, давшая толчок к стремительному развитию технологий. Поговаривали, что ученые не сделали большинство открытий самостоятельно, а попросту смогли разобраться в древних технологиях и приспособить их под свои нужды. Пусть так. Кириос видел в этом только плюсы, и с видимым удовольствием пользовался новыми изобретениями. Небывалые доселе диковинные вещи, предметы и механизмы появлялись буквально каждый месяц, а еще спустя каких-то пару недель уже становились привычными. Не все конечно, но успешные изобретения здорово разнообразили быт.
С появлением в его жизни Оливии что-то поменялось, и сейчас у него была твердая уверенность, что жуткая хозяйка не заберет ее так, как забрала всех женщин, подруг и любовниц до этого. Вот только какую цену заплатит бедная девушка за такой дар он достоверно не знал, но зато мог сказать однозначно — ей придется убивать. Снова, снова и снова, даже несмотря на то, что Смерть сейчас была благодушна и сыта именно благодаря недавно отгремевшей войне, которая унесла жизни десятков миллионов представителей разумных рас, опустошив поселения, города и, подчас, целые страны, в том числе и его рукой. Уж не прилежной ли выслугой лет он обязан такому своеобразному подарку в лице Оливии?
Ужин принесла, вернее даже привезла худенькая темная эльфийка с безучастным выражением лица, прикатив целую тележку холодных закусок и две бутылки местного бренди. Мужчина слишком хорошо знал эту застывшую гримасу похоронивших кого-то очень близкого и дорогого. Даже щедрые чаевые она приняла без особой радости, рассеяно поблагодарив длинноволосого мечника. Надо бы постричься, подумал Кириос, который было отпустил волосы чуть ли не до плеч, но это подождет. Опасно сейчас было оставлять Оливию хотя бы на минуту, ведь он по себе знал, что поведение после такого ритуала может быть совершенно непредсказуемым. Придется до поры побыть ее наставником. Странное дело, но ему подобное даже нравилось, если не поддаваться мукам совести.
Оливия послушно прошла вглубь комнаты и даже опустилась на один из двух стульев, пристально наблюдая за каждым движением своего спутника. Они ожидали заказанный ужин молча, оба утомленные долгой изматывающей дорогой и изрядно голодные, как для бессмертных. Все же даже бессмертный человек остается человеком, со своими нуждами и слабостями, что являлось огромным минусом в ее глазах, но терпимым недостатком ввиду очевидных выгод материальности.
Ужин подавала темная эльфийка, которая и сама была словно аппетитный десерт для нее - бедняжка, расстроенная смертью близкого и напуганная странным видом путников, посетивших гостиницу этой ночью. Жертвенный агнец, от которого так и хочется урвать кусочек, до того безупречной была эта смесь боли и страха. Не удивительно, что от такого пристального внимания воительницы эльфийка буквально вылетела прочь из комнаты как только ужин был подан и стол накрыт.
Даже за едой Оливия не произнесла ни слова, спокойно и не торопясь проглатывая ужин, словно ничего и не случилось до этого вовсе и словно бы она не сидела за столом с собственным убийцей, человеком, который обрек ее на вечное служение в качестве марионетки. И при этом девушка не выказывала ни малейшего презрения или злости, она, можно сказать, вообще не подавала признаков какой-либо жизни помимо физической. Оставалось надеяться, что это -временный побочный эффект, свойственный всем пробужденным после смерти.
Когда с ужином было покончено, темная эльфийка вновь явилась чтобы сообщить, что купальня для барышни готова и было бы неплохо искупаться прежде чем вода остынет, а благовония утратят свой благотворный эффект. Оливия не ослушалась, покорно следуя за отправившейся вперед эльфийкой без особых колебаний. Это, как ни погляди, было отличным шансом согреть мертвенно холодное тело и, возможно, помочь самой девушке оклематься после обращения.
Только вот ни через полчаса, ни через час Оливия в комнату не вернулась. Все слуги в гостинице, включая темную эльфийку, преспокойно занимались своими вечерними делами, так что исчезновения облаченной в доспех воительницы никто даже не заподозрил чтобы сообщить о нем ее спутнику. Однако девушка умудрилась забрать с собой, при чем совершенно незаметно для слегка захмелевшего мечника, и копье, и меч, которые даже не снимала как и броню. Засим, побег был лишь делом прихоти, остальное - делом навыка, который Оливия уже наглядно продемонстрировала прежде.
Где-то вдали церковные колокола забили в набат.
Кириос ограничился имевшемся в номере душем, поскольку не было никакого желания долго отмокать в ванной, это он предоставил Оливии, после чего, накинув халат, удобно расположился в кресле и принялся дожидаться свою спутницу потягивая оказавшийся неплохим здешний бренди, справедливо решив, что уж в купальне-то ничего не произойдет. Да уж, вот как бы не так.
Из сладкой полудремы, вызванной усталостью, легким опьянением и сытостью мужчину безжалостно вырвал бивший тревогу надтреснутый звук церковного колокола. Нетрудно было сложить два и два и понять причину, ведь Оливии в номере так и не было, да и ее оружия тоже след простыл. Наспех одевшись и повесив свой клинок на пояс, мечник открыл окно номера, выпрыгивая из него и, кувыркнувшись в воздухе, приземлился на мокрый асфальт, резво вскакивая в седло байка и направляясь прямиком к здешней церкви. Расслабился, размяк, хмуро думал он, мчась по ночным улицам с тяжелым, нехорошим предчувствием. Он уже понимал, что переполох устроила Оливия, но вот что именно она учудила — пока неясно. Надо было спешить, чтобы не случилось непоправимое.
За годы странствий, пьянства и редкой практики магии способности некогда неплохого боевого мага изрядно снизились, но определить точное местоположение Оливии он сумел, хотя и кое-как, вообще удивляясь, что его заклинания все еще действуют. Не ошибся, девушка была в той самой церкви, из которой как раз раздавался истошный звон колокола. Увы, не будет у них тут легкой жизни, а ведь только-только приехали, недовольно проворчал мужчина, соскакивая с байка и мчась к источнику возмущения. Сам виноват, сам недоглядел.
Чтобы преодолеть путь к церкви ей потребовалось от силы несколько минут - священное присутствие Бога ощущалось теперь куда четче, словно родная душа, след которой остался в этом прогнившем мире. Оливия заметила обитель Священного Ордена еще когда они приехали в этот город, уже тогда ее план был готов.
Первыми пали, на удивление, два священника, а не рыцари ордена. Охраны, к несчастью, этой ночью не было - было бы беспощадно оставлять людей на произвол в такую страшную бурю, когда дождь лупил по окнам вперемешку с градом, а ветер разносил по округе ужасающие раскаты грома. Лучшего время для внезапного нападения и не сыскать. Хозяева этой церквушки были явно куда более милостивы к служащим, нежели прежний хозяин Оливии. Однако полно, теперь она сама себе хозяйка. И, вдобавок, в ее планах теперь было стать хозяйкой не только себе. Когда тебе досаждают, стоит атаковать в первую очередь очаг раздора, которым издревле в этом мире была церковь. Подумаешь, сменить божество для поклонения - кому от этого будет худо?
Ведь как, по сути своей, возникли бог жизни и богиня смерти? Первыми были мужская и женская смертные сущности. Для решения позиции в мироздании стоило лишь дождаться, какая из сущностей умрет первой, что Боги и сделали. Женская суть оказалась куда более коварной, но более слабой и потому не устояла пред смертью первой, тем самым слившись с ней и став самим ее воплощением. Мужская же обратилась светлым жизни божеством, которого и почитала церковь наряду с Священным Орденом.
Для Оливии территория этой церкви была не более знакома, чем морские просторы, но она особо и не заморачивалась над освоением. Брони девушки было предостаточно, чтобы без особых повреждений проникнуть в церковь самым дикарским способом - через окно. Смерть двух священников, расслабленно ужинавших в обеденном зале, была мгновенной - обычные люди, они не имели даже шанса воспротивиться остроте копья воительницы, тут же загрязнившегося кровью.
Ее вторжение привлекло достаточно внимания чтобы церковные колокола уже спустя несколько минут забили в набат, но это ни капли не беспокоило девушку, которая к этому времени уже преодолела половину расстояния к молитвенному залу, оставляя после себя кровавый след из всего живого, что попадалось ей под руку. Оливия отличалась удивительной жестокостью, поскольку не щадила слуг, которые, судя по кровавому месиву на стенах храма, пытались спастись бегством и вовсе не спешили вступать с ней в неравный бой.
Но вот у самого святилища рыцарю пришлось многим хуже, поскольку в Священном Ордене всегда было полно талантливых магов, а существование Оливии на магическом уровне до сей поры было крайне нестабильным и уязвимым. Обращение требует куда более бережного отношения к собственной жизни, поскольку в это время она пусть и не была слаба физически, но крайне восприимчива к магическому воздействию. Первая прямая атака из-за поворота провалилась и копье намертво застыло в большой дубовой двери. Маг без особых трудностей увернулся и мгновенно контратаковал огненным заклятием по всей области, где в это время находилась Оливия, тем самым совершенно отрезая путь к бегству.
Воительница воспользовалась застрявшим копьем как опорой, на которую и запрыгнула, защищаясь и нападая с мечом прежде, чем маг успел прочесть следующее заклинание. В бою это человеческое тело оказалось на удивление легким, даже закованное в тяжелый доспех на руках и ногах, а подкрепленное силой тьмы и вовсе сумело развить невероятную для прежней Оливии скорость.
Всего миг и маг упал замертво, открыв ей путь к святой обители. Достав копье из двери, девушка переступила его порог, оказавшись далеко не в типичном храме. Этому месту подошло бы скорее название "храм знаний", а не обычный дом для молитвы всяких селян да крестьян. Заперев дверь за собой на засов, Оливия прошла вдоль стеллажей и расставленный на них древних манускриптов и книг по магии. Искусство чернокнижников - вот она, хваленная Церковь Жизни.
Не прошло и нескольких секунд, как за дверью послышалась суета - какая неприятность, ее обнаружили рыцари священного ордена. Однако открывать им воительница не торопилась, засим, когда дверь наконец удалось выломать, рыцари были еще более удивлены тем, что злоумышленница восседала на одной из стремянок и преспокойно перелистывала священную книгу перепачканными в крови руками.
- Это же рыцарь ордена, Оливия... - обеспокоенно прошептал кто-то из толпы, явно узнавший в этой абсолютно преобразившейся девушке свою соратницу по служению Богу и тем самым зародивший обеспокоенные перешептывания среди остальных.
- Не хулите Господа! Это не священный рыцарь, а лишь его оболочка, которую занимает отнюдь не наш друг, а волк, разодетый в шкуру невинного агнца! - воскликнул священнослужитель, явно один из глав местной церкви.
Первым ощущением, появившемся в разуме, была боль. Первой мыслью – то, что только что закончился очень долгий сон без сновидений. Первым действием – попытка вдохнуть. Но вместо глотка воздуха произошло что-то совершенно неожиданное. Змеелюд почувствовал, как в его легкие прорывается жидкость, но вместо новой порции обжигающей боли было… ничто. Змей рефлекторно попытался остановить вдох, а его рука начала судорожно метаться в поисках чего-то, что могло его спасти. В следующий миг пальцы сомкнулись на чем-то, что заставило Ссскалиса успокоиться. Ладонь почувствовала привычную тяжесть клинка и в тот же момент разум змеелюда прояснился.
Ему не хотелось дышать. Несмотря на какие-то крайне слабые ощущения в легких, которые были похожи на отголоски дискомфорта, всё было в порядке. Помимо того, что единственным явным чувством было ощущение давления и течения, которое то и дело порывалось сдвинуть тело Ска. Но этого по каким-то причинам не происходило. Секунды, в которые змей пытался понять, что происходит растягивались в часы, но постепенно мысли и обрывки воспоминаний складывались в общую картину. То, что она была далека от обнадеживающей было не в новинку, но настолько в большой заднице Ссскалис оказывался впервые. Для того, чтобы ощутить отголосок паники, было достаточно только того факта, что он был мертв, а подобное для змеелюда было впервые. Второй неприятной вещью было то, что его похоронили в воде, а это значило, что ему предстоит выбраться со дна. Каким бы то не было образом. Последним неприятным моментом стало то, что Ска абсолютно не представлял, где он находится и что произошло. Но нужно было что-то делать.
Первым делом нужно было открыть глаза и понять, как глубоко в воде был змей. Невероятным усилием воли Ска приоткрыл веки, и понял, что находится в абсолютной темноте. Никаких ориентиров, подсказок или чего-то подобного не было в принципе. Змею оставалось только одно – попытаться хоть как-то выбраться. Он не чувствовал слабости, но что-то глубоко в его разуме подсказывало ему, что пытаться плыть ему не стоит. Ссскалис медленно и с гигантским усилием повернулся на бок и почувствовал, что что-то соскользнуло у него с груди. Отпустив рукоять клинка, которую до этого момента змеелюд рефлекторно сжимал, он принялся искать это что-то. Несколько секунд поиска и пальцы нащупали на дне флягу. Стоило Ска только её коснуться, как в голове возникло ощущение чего-то до боли знакомого. Никаких ярких вспышек воспоминаний или озарений – только мысль о том, что фляжку нужно вернуть её хозяину. Змей подтянул её к себе, схватился за неё зубами, вновь сжал рукоять клинка и принялся ползти вперёд.
Каждый сантиметр движения давался через гигантские усилия. Толща воды не хотела отпускать тело Ска, но он продолжал ползти. Не было ни ощущения усталости, ни боли, ничего. Даже призрачные ощущения страха и паники отступили, сменив место безграничной апатии. Несколько раз, когда подводное течение отталкивало его назад, змей просто вонзал в морское дно свой клинок и подтягивался к нему. В такие моменты змеелюд рефлекторно пытался вдохнуть, но вновь и вновь вместо воздуха в его легкие заливалась вода. В какой-то момент Ссскалис понял, что больше не может пытаться вдохнуть – его легкие и так были до отказа забиты водой. Но эта мысль не вызвала абсолютно ничего, и змей продолжал двигаться вперёд.
Со временем чувство времени покинуло Ска. Ему было плевать, сколько времени понадобится на то, чтобы выбраться, плевать на то, что с ним случилось. Единственное, что его мотивировало – это ощущение фляги в зубах. Её нужно было вернуть во чтобы то не стало, а для этого требовалось сначала выбраться со дна моря.
Через какое-то время сквозь толщу жидкости начали пробиваться лучи солнца. Они были слишком слабыми, но достаточными, чтобы подсказать змею, что он движется в правильном направлении. Тем более, чем дольше он выбирался, тем легче это становилось делать. Несмотря на поглощающее чувство безразличия, это придало змеелюду слабую веру в то, что у него получится выбраться. Каких бы усилий это не стоило.
На дне было ужасно спокойно. У Ссскалиса создавалось чувство, что он был единственным случайным свидетелем бесконечной тишины и пустоты. Если бы не состояние змея, он бы мог начать восхищаться тем, что чувствовал и видел в пробивающихся сквозь толщу воды лучах солнца. Когда слабые просветы начали сходить на нет, змей было решил, что начал ползать кругами, однако в последний момент он понял, что оттенок пробивающихся лучей изменился на красный. Он полз по правильному пути и день медленно сменялся вечером. Легкое удивление и осознание того, что он прополз так мало времени, вернули привкус страха и паники. Но выбора не оставалось, по крайне простой причине – что-то подсказывало Ска, что лечь и умереть у него вряд ли получится.
Ночь сменялось днем, в воде вновь возникали просветы, после чего все сменялось непроглядной темнотой, а змеелюд так и продолжал ползти. Чем дольше он оставался на дне, тем больше его пронизывало бесконечно равнодушие. Ему становилось всё больше плевать на то, что с ним будет, что произошло в прошлом, и то, что он сейчас находится в ситуации, далекой от нормы. Со временем единственное, что ему осталось – это желание ползти. Но и оно начало медленно затухать, когда к змею пришла мысль о том, что всё может быть бесполезно. Ссскалис никогда не задумывался над вопросами посмертия, и то, в какой ситуации он был сейчас вполне могло быть участью, уготованной ему за то, что он не справился со своей задачей в жизни.
Именно в тот момент, когда змею стало абсолютно плевать на всё, он впервые остановился. Вонзив свой клинок в морское дно и вытащив из зубов флягу, что была его верным спутником всё это время, он закрыл глаза и решил смириться со своей судьбой. Больше его ничего не ждало – только бесконечное морское дно, да смена дня, сделанная в качестве насмешки над умершим змеем. Поэтому Ска решил принять свою участь и остановился, погрузившись в мысли.
Он не знал, сколько времени провел в размышлениях над своей жизнью. Он вспоминал какие-то обрывки, своих случайных знакомых и друзей, свои победы и поражения, и всё больше приходил к выводу о том, что всё что он получил сейчас – не больше чем расплата за не слишком хорошую жизнь. Эта мысль вызвала в нем легкую улыбку, и, змей, сам того не заметив, погрузился в странную дремоту – впервые за неизвестно сколько дней.
Бесконечная тьма встретила его также ласково, насколько жестоко она его исторгла от себя в не таком далеком прошлом. В этом беспамятстве не было ничего – ни звуков, ни давления, ни мыслей. Она была убаюкивающей колыбелью, которая медленно укачивала разум Ска, обволакивала его тело и давала ему взамен абсолютный покой. Это было странное ощущение, ведь по сравнению с абсолютной тишиной и покоем, даже слабые отголоски чувств, терзающих его всё это время, казались бурей страстей. Но теперь, теперь всё было хорошо и так приятно пусто.
Пока пустоту не разорвал голос. Сначала тихий, больше похожий на почти неразличимый шёпот, от которого можно было отмахнуться. Именно так Ссскалис и сделал, ведь он был единственным, что ужасно мешало его покою. Но чем дольше змей от него отмахивался и заставлял себя не слышать его, тем громче он был. В тот момент, когда Ска уже не смог его игнорировать, он был подобен боли, разрывающей всё его существо. Голос проникал в каждую клеточку его существа, вытягивая все силы и подчиняя всех, кто услышит. Но сейчас единственным слушателем был змеелюд, и никаких шансов на сопротивление у него не оставалось. При этом, как бы ужасно голос не звучал, какую бы боль не доставлял, он был невероятно родным и близким, таким, будто бы он всегда был где-то рядом. Несмотря на то, что какие-то отдельные слова змею различить не удавалось, смысл слов, которые пытался донести голос, был прекрасно понятен. И в тот момент, когда последние остатки воли Ссскалиса покинули его, он наконец услышал слова.
Ему не хотелось дышать. Несмотря на какие-то крайне слабые ощущения в легких, которые были похожи на отголоски дискомфорта, всё было в порядке. Помимо того, что единственным явным чувством было ощущение давления и течения, которое то и дело порывалось сдвинуть тело Ска. Но этого по каким-то причинам не происходило. Секунды, в которые змей пытался понять, что происходит растягивались в часы, но постепенно мысли и обрывки воспоминаний складывались в общую картину. То, что она была далека от обнадеживающей было не в новинку, но настолько в большой заднице Ссскалис оказывался впервые. Для того, чтобы ощутить отголосок паники, было достаточно только того факта, что он был мертв, а подобное для змеелюда было впервые. Второй неприятной вещью было то, что его похоронили в воде, а это значило, что ему предстоит выбраться со дна. Каким бы то не было образом. Последним неприятным моментом стало то, что Ска абсолютно не представлял, где он находится и что произошло. Но нужно было что-то делать.
Первым делом нужно было открыть глаза и понять, как глубоко в воде был змей. Невероятным усилием воли Ска приоткрыл веки, и понял, что находится в абсолютной темноте. Никаких ориентиров, подсказок или чего-то подобного не было в принципе. Змею оставалось только одно – попытаться хоть как-то выбраться. Он не чувствовал слабости, но что-то глубоко в его разуме подсказывало ему, что пытаться плыть ему не стоит. Ссскалис медленно и с гигантским усилием повернулся на бок и почувствовал, что что-то соскользнуло у него с груди. Отпустив рукоять клинка, которую до этого момента змеелюд рефлекторно сжимал, он принялся искать это что-то. Несколько секунд поиска и пальцы нащупали на дне флягу. Стоило Ска только её коснуться, как в голове возникло ощущение чего-то до боли знакомого. Никаких ярких вспышек воспоминаний или озарений – только мысль о том, что фляжку нужно вернуть её хозяину. Змей подтянул её к себе, схватился за неё зубами, вновь сжал рукоять клинка и принялся ползти вперёд.
Каждый сантиметр движения давался через гигантские усилия. Толща воды не хотела отпускать тело Ска, но он продолжал ползти. Не было ни ощущения усталости, ни боли, ничего. Даже призрачные ощущения страха и паники отступили, сменив место безграничной апатии. Несколько раз, когда подводное течение отталкивало его назад, змей просто вонзал в морское дно свой клинок и подтягивался к нему. В такие моменты змеелюд рефлекторно пытался вдохнуть, но вновь и вновь вместо воздуха в его легкие заливалась вода. В какой-то момент Ссскалис понял, что больше не может пытаться вдохнуть – его легкие и так были до отказа забиты водой. Но эта мысль не вызвала абсолютно ничего, и змей продолжал двигаться вперёд.
Со временем чувство времени покинуло Ска. Ему было плевать, сколько времени понадобится на то, чтобы выбраться, плевать на то, что с ним случилось. Единственное, что его мотивировало – это ощущение фляги в зубах. Её нужно было вернуть во чтобы то не стало, а для этого требовалось сначала выбраться со дна моря.
Через какое-то время сквозь толщу жидкости начали пробиваться лучи солнца. Они были слишком слабыми, но достаточными, чтобы подсказать змею, что он движется в правильном направлении. Тем более, чем дольше он выбирался, тем легче это становилось делать. Несмотря на поглощающее чувство безразличия, это придало змеелюду слабую веру в то, что у него получится выбраться. Каких бы усилий это не стоило.
На дне было ужасно спокойно. У Ссскалиса создавалось чувство, что он был единственным случайным свидетелем бесконечной тишины и пустоты. Если бы не состояние змея, он бы мог начать восхищаться тем, что чувствовал и видел в пробивающихся сквозь толщу воды лучах солнца. Когда слабые просветы начали сходить на нет, змей было решил, что начал ползать кругами, однако в последний момент он понял, что оттенок пробивающихся лучей изменился на красный. Он полз по правильному пути и день медленно сменялся вечером. Легкое удивление и осознание того, что он прополз так мало времени, вернули привкус страха и паники. Но выбора не оставалось, по крайне простой причине – что-то подсказывало Ска, что лечь и умереть у него вряд ли получится.
Ночь сменялось днем, в воде вновь возникали просветы, после чего все сменялось непроглядной темнотой, а змеелюд так и продолжал ползти. Чем дольше он оставался на дне, тем больше его пронизывало бесконечно равнодушие. Ему становилось всё больше плевать на то, что с ним будет, что произошло в прошлом, и то, что он сейчас находится в ситуации, далекой от нормы. Со временем единственное, что ему осталось – это желание ползти. Но и оно начало медленно затухать, когда к змею пришла мысль о том, что всё может быть бесполезно. Ссскалис никогда не задумывался над вопросами посмертия, и то, в какой ситуации он был сейчас вполне могло быть участью, уготованной ему за то, что он не справился со своей задачей в жизни.
Именно в тот момент, когда змею стало абсолютно плевать на всё, он впервые остановился. Вонзив свой клинок в морское дно и вытащив из зубов флягу, что была его верным спутником всё это время, он закрыл глаза и решил смириться со своей судьбой. Больше его ничего не ждало – только бесконечное морское дно, да смена дня, сделанная в качестве насмешки над умершим змеем. Поэтому Ска решил принять свою участь и остановился, погрузившись в мысли.
Он не знал, сколько времени провел в размышлениях над своей жизнью. Он вспоминал какие-то обрывки, своих случайных знакомых и друзей, свои победы и поражения, и всё больше приходил к выводу о том, что всё что он получил сейчас – не больше чем расплата за не слишком хорошую жизнь. Эта мысль вызвала в нем легкую улыбку, и, змей, сам того не заметив, погрузился в странную дремоту – впервые за неизвестно сколько дней.
Бесконечная тьма встретила его также ласково, насколько жестоко она его исторгла от себя в не таком далеком прошлом. В этом беспамятстве не было ничего – ни звуков, ни давления, ни мыслей. Она была убаюкивающей колыбелью, которая медленно укачивала разум Ска, обволакивала его тело и давала ему взамен абсолютный покой. Это было странное ощущение, ведь по сравнению с абсолютной тишиной и покоем, даже слабые отголоски чувств, терзающих его всё это время, казались бурей страстей. Но теперь, теперь всё было хорошо и так приятно пусто.
Пока пустоту не разорвал голос. Сначала тихий, больше похожий на почти неразличимый шёпот, от которого можно было отмахнуться. Именно так Ссскалис и сделал, ведь он был единственным, что ужасно мешало его покою. Но чем дольше змей от него отмахивался и заставлял себя не слышать его, тем громче он был. В тот момент, когда Ска уже не смог его игнорировать, он был подобен боли, разрывающей всё его существо. Голос проникал в каждую клеточку его существа, вытягивая все силы и подчиняя всех, кто услышит. Но сейчас единственным слушателем был змеелюд, и никаких шансов на сопротивление у него не оставалось. При этом, как бы ужасно голос не звучал, какую бы боль не доставлял, он был невероятно родным и близким, таким, будто бы он всегда был где-то рядом. Несмотря на то, что какие-то отдельные слова змею различить не удавалось, смысл слов, которые пытался донести голос, был прекрасно понятен. И в тот момент, когда последние остатки воли Ссскалиса покинули его, он наконец услышал слова.
В тот же момент от боли не осталось и следа. Все его существо, каждая мельчайшая часть задрожала в бесконечной эйфории. Голос теперь был не врагом, он был слаще любой любовницы, опьяняюще лучше любого вина, приятнее ощущений от убийств и вкуса свежего мяса своего врага. Слова переплетались и извивались, донося до змея то, что, если он подчинится – это удовольствие будет вечным. Единственное, что нужно было – беспрекословно слушаться приказов, и тогда все наслаждения не закончатся. Если то, что было до этого – было Адом, то голос сулил Рай, вечный и невероятно сладкий. Ска ничего не оставалось, как согласиться на это манящее предложение. Он растворился в удовольствии подчинения, согласился перестать существовать – лишь бы это продолжалось вечно.
Когда последняя капля разума присоединялась к бесконечной пляске в удовольствии, змей понял, что что-то было не так. Что-то тягучее, черное и бесконечно злое не давало ему стать частью безбрежной радости. Оно начиналось где-то в уже не существующем обрубке руки и медленно продвигалось дальше к небьющемуся сердцу и разуму змеелюда. Чем дальше оно продвигалось, тем тише становилось удовольствие и слабее был голос, все еще звучащий в Ссскалисе. В какой-то момент даже он дрогнул, не сумев устоять перед черной волной злобы. Несмотря на то, что звало змея было древним и невероятно сильным, оно ничего не могло противопоставить разлагающей силе тьмы, которая была древнее всего. Древнее не только удовольствия, но и самой смерти. А в тот момент, когда голос дрогнул, пришла боль. Невероятная агония, по сравнению с которой муки и удовольствия от голоса меркли в момент. Но при этом это была странная, приятная боль. Она сулила не тьму и забытье, а разложение и перерождение. Если ощущения, которым голос заставлял себе подчиниться, были похожи на медленную пытку, то эта боль была совсем другим. Как-будто разорванные раны срастались и покрывались рубцами, заставляя появиться что-то новое. В какой-то миг она заставила голос утихнуть и поглотила Ска полностью, превратившись в безумное, разрывающую смесь агонии и удовольствия.
В ту же секунду, как к змею вернулась боль, к нему вернулся и разум, а за ним – сознание. Агония все еще была вместе с ним, заставляя извиваться на морском дне, пытаясь хоть как-то даже не прекратить, а просто уменьшить ужасный огонь, струящийся в нём. Но какой-то частью своего существа Ссскалис не желал, чтобы она прекращалась хотя бы на миг.
Всё закончилось абсолютно внезапно. В один момент что-то рвало змеелюда на части, а в следующий он безвольно замер, прижатый ко дну давлением воды. На этот раз это было не похоже на полузабытье, в котором он полз всё это время. К нему вернулись все воспоминания, вся боль последних событий, и, самое главное – осознание того, что он жив. Или по крайней мере, не совсем мёртв. Ска крепче сжал флягу, которая всё это время была с ним, после чего рефлекторно протянул обрубок к рукояти клинка, покорно ждущего своего хозяина. Горечь от бессмысленности действия сменилась удивлением, когда пальцы сжались на рукояти оружия и одним сильным рывком вырвали его из песка.
Если бы у змея была возможность, он бы закричал, как никогда в жизни. Несмотря на то, что он успел свыкнуться с потерей руки, теперь она была на месте, и в разы сильнее, чем раньше. Успокоив порыв ужаса и облегчения, он аккуратно взял флягу в зубы и принялся ощупывать себя. То, что теперь было на месте его левой руки, не было похоже на чешую или кожу. Жесткая плоть, больше похожая на какое-то растение, покрытая мелкими шипами и абсолютно холодная на ощупь – даже в воде она казалась невероятно ледяной. Однако каждое свое прикосновение в тот момент, когда змей исследовал себя, он чувствовал, как никогда в своей жизни. Медленно пройдясь от предплечья к кисти и обратно, он понял, что не сухая, странная плоть продолжается и выше. Легко касаясь плеча, Ссскалис дошёл до глубокой, зияющие раны на левой половине груди. Поморщившись от удивления, он проник в неё пальцам и почувствовал то, что далеко не каждый смертный мог себе позволить – он прикоснулся к своему сердцу.
На том месте, где должна была быть зияющая рана, теперь был странный шов, а дальше всё переходило в ту странную древоподобную плоть. Как будто что-то из обрубка руки изменило его, дошло до раны в сердце и остановилось. Ска на минуту задумался, легко прикоснулся к сердцу и сжал его. То, что должно было быть куском мертвой плоти тут же отозвалось, ответив на сжатие первым ударом. Головокружение и слабость волной растеклась по телу змея, и в следующий момент сердце вновь остановилось, заставляя Ссскалиса ужаснуться своему состоянию. То, чем он был теперь было совсем не похоже на его предыдущую жизнь, да и больше было похоже на какую-то извращенную, странную копию.
Но тогда в его голове возникло самое простое желание. Ему захотелось разглядеть себя и увидеть, что же с ним произошло. А сделать это там, где он находился сейчас, было невозможно. Оставалось только одно – ползти вперед. Змей взял свой меч своей рукой, и подтянулся вперед новой. На этот раз двигаться оказалось в разы легче, и впервые с того момента, как он осознал себя, ему стало весело. Теперь у него были вполне ясные цели. Выбраться из-под воды, вернуть флягу Кириосу – где бы он теперь не был, – и понять, что же с ним произошло. А всё что нужно было для этого – ползти. Не так уж и сложно, по крайней мере пока.
Дни продолжали свой бег вперед, но теперь змей даже не думал останавливаться. Теперь двигаться вперед к своей цели было даже проще, чем раньше. Ска охватил пьянящий азарт. Он прекрасно понимал, что это явно не смерть и не посмертие, и впереди его ждало нечто. Нечто настолько удивительное и пьянящее, что змеелюд даже не представлял. Со временем вода начала становиться всё светлее, и Ссскалис беззвучно хохотал. Он прекрасно понимал всё безумие ситуации, но следа от бывшей апатии не осталось и в помине. Всё, что теперь от него было нужно – это двигаться вперед, как и всегда в его жизни. Уж что-что, а это он умел.
К тому моменту, как толща воды почти сошла на нет над головой змея, солнце уже клонилось ко своему закату, и в его последних лучах он сумел кое-как разглядеть свою новую руку. Она была абсолютно черной, покрытой мелкими шипами и будто бы сплетенной из странных нитей. Когда Ска решил, что она больше похоже на дерево, он ошибся. Она одновременно казалось и обычной плотью, и деревом, и чем-то иным. Гораздо важнее было то, насколько сильнее она была, чем раньше. Впрочем, в тот момент это уже практически не волновало Ссскалиса. Когда до кромки воды осталось совсем чуть-чуть, его разум охватило почти забытое чувство. Что-то глубоко внутри подцепило его и потянуло вперед с большей силой. Змеелюд всей своей сущностью понимал, что впереди его ждет бой. Он не знал, каким он будет, но привычка, выдрессированная годами, дала о себе знать.
Когда впереди стало видно пирс, он уже практически не различал ничего, кроме захлестывающей жажды крови. Одним рывком змей оттолкнулся ото дна своей новой рукой и оказался перед мокрым краем причала. Новая рука действовала даже быстрее, чем Ска успевал подумать о том, что нужно сделать. Она сжалась на мокром скользком крае досок и дернула его вперед, с такой силой, которую змей и не мог ожидать. Он буквально взлетел на пирс и тут же понял, почему последние несколько секунд ощущение стало настолько нестерпимым. Впереди его действительно ждала драка, и такая, какую он любил. Абсолютно безнадежная.
Первое, что он увидел, как несколько людей, обступивших кого-то рухнули на землю, а двое оставшихся начали наступать на свою цель. Ска было плевать, кто это, по каким причинам на него напали. Гораздо сильнее его волновало то, на какой вкус будет плоть этих людей. А уж коль они решили толпой сражаться против одиночки – то только такой участи они и заслужили.
Когда последняя капля разума присоединялась к бесконечной пляске в удовольствии, змей понял, что что-то было не так. Что-то тягучее, черное и бесконечно злое не давало ему стать частью безбрежной радости. Оно начиналось где-то в уже не существующем обрубке руки и медленно продвигалось дальше к небьющемуся сердцу и разуму змеелюда. Чем дальше оно продвигалось, тем тише становилось удовольствие и слабее был голос, все еще звучащий в Ссскалисе. В какой-то момент даже он дрогнул, не сумев устоять перед черной волной злобы. Несмотря на то, что звало змея было древним и невероятно сильным, оно ничего не могло противопоставить разлагающей силе тьмы, которая была древнее всего. Древнее не только удовольствия, но и самой смерти. А в тот момент, когда голос дрогнул, пришла боль. Невероятная агония, по сравнению с которой муки и удовольствия от голоса меркли в момент. Но при этом это была странная, приятная боль. Она сулила не тьму и забытье, а разложение и перерождение. Если ощущения, которым голос заставлял себе подчиниться, были похожи на медленную пытку, то эта боль была совсем другим. Как-будто разорванные раны срастались и покрывались рубцами, заставляя появиться что-то новое. В какой-то миг она заставила голос утихнуть и поглотила Ска полностью, превратившись в безумное, разрывающую смесь агонии и удовольствия.
В ту же секунду, как к змею вернулась боль, к нему вернулся и разум, а за ним – сознание. Агония все еще была вместе с ним, заставляя извиваться на морском дне, пытаясь хоть как-то даже не прекратить, а просто уменьшить ужасный огонь, струящийся в нём. Но какой-то частью своего существа Ссскалис не желал, чтобы она прекращалась хотя бы на миг.
Всё закончилось абсолютно внезапно. В один момент что-то рвало змеелюда на части, а в следующий он безвольно замер, прижатый ко дну давлением воды. На этот раз это было не похоже на полузабытье, в котором он полз всё это время. К нему вернулись все воспоминания, вся боль последних событий, и, самое главное – осознание того, что он жив. Или по крайней мере, не совсем мёртв. Ска крепче сжал флягу, которая всё это время была с ним, после чего рефлекторно протянул обрубок к рукояти клинка, покорно ждущего своего хозяина. Горечь от бессмысленности действия сменилась удивлением, когда пальцы сжались на рукояти оружия и одним сильным рывком вырвали его из песка.
Если бы у змея была возможность, он бы закричал, как никогда в жизни. Несмотря на то, что он успел свыкнуться с потерей руки, теперь она была на месте, и в разы сильнее, чем раньше. Успокоив порыв ужаса и облегчения, он аккуратно взял флягу в зубы и принялся ощупывать себя. То, что теперь было на месте его левой руки, не было похоже на чешую или кожу. Жесткая плоть, больше похожая на какое-то растение, покрытая мелкими шипами и абсолютно холодная на ощупь – даже в воде она казалась невероятно ледяной. Однако каждое свое прикосновение в тот момент, когда змей исследовал себя, он чувствовал, как никогда в своей жизни. Медленно пройдясь от предплечья к кисти и обратно, он понял, что не сухая, странная плоть продолжается и выше. Легко касаясь плеча, Ссскалис дошёл до глубокой, зияющие раны на левой половине груди. Поморщившись от удивления, он проник в неё пальцам и почувствовал то, что далеко не каждый смертный мог себе позволить – он прикоснулся к своему сердцу.
На том месте, где должна была быть зияющая рана, теперь был странный шов, а дальше всё переходило в ту странную древоподобную плоть. Как будто что-то из обрубка руки изменило его, дошло до раны в сердце и остановилось. Ска на минуту задумался, легко прикоснулся к сердцу и сжал его. То, что должно было быть куском мертвой плоти тут же отозвалось, ответив на сжатие первым ударом. Головокружение и слабость волной растеклась по телу змея, и в следующий момент сердце вновь остановилось, заставляя Ссскалиса ужаснуться своему состоянию. То, чем он был теперь было совсем не похоже на его предыдущую жизнь, да и больше было похоже на какую-то извращенную, странную копию.
Но тогда в его голове возникло самое простое желание. Ему захотелось разглядеть себя и увидеть, что же с ним произошло. А сделать это там, где он находился сейчас, было невозможно. Оставалось только одно – ползти вперед. Змей взял свой меч своей рукой, и подтянулся вперед новой. На этот раз двигаться оказалось в разы легче, и впервые с того момента, как он осознал себя, ему стало весело. Теперь у него были вполне ясные цели. Выбраться из-под воды, вернуть флягу Кириосу – где бы он теперь не был, – и понять, что же с ним произошло. А всё что нужно было для этого – ползти. Не так уж и сложно, по крайней мере пока.
Дни продолжали свой бег вперед, но теперь змей даже не думал останавливаться. Теперь двигаться вперед к своей цели было даже проще, чем раньше. Ска охватил пьянящий азарт. Он прекрасно понимал, что это явно не смерть и не посмертие, и впереди его ждало нечто. Нечто настолько удивительное и пьянящее, что змеелюд даже не представлял. Со временем вода начала становиться всё светлее, и Ссскалис беззвучно хохотал. Он прекрасно понимал всё безумие ситуации, но следа от бывшей апатии не осталось и в помине. Всё, что теперь от него было нужно – это двигаться вперед, как и всегда в его жизни. Уж что-что, а это он умел.
К тому моменту, как толща воды почти сошла на нет над головой змея, солнце уже клонилось ко своему закату, и в его последних лучах он сумел кое-как разглядеть свою новую руку. Она была абсолютно черной, покрытой мелкими шипами и будто бы сплетенной из странных нитей. Когда Ска решил, что она больше похоже на дерево, он ошибся. Она одновременно казалось и обычной плотью, и деревом, и чем-то иным. Гораздо важнее было то, насколько сильнее она была, чем раньше. Впрочем, в тот момент это уже практически не волновало Ссскалиса. Когда до кромки воды осталось совсем чуть-чуть, его разум охватило почти забытое чувство. Что-то глубоко внутри подцепило его и потянуло вперед с большей силой. Змеелюд всей своей сущностью понимал, что впереди его ждет бой. Он не знал, каким он будет, но привычка, выдрессированная годами, дала о себе знать.
Когда впереди стало видно пирс, он уже практически не различал ничего, кроме захлестывающей жажды крови. Одним рывком змей оттолкнулся ото дна своей новой рукой и оказался перед мокрым краем причала. Новая рука действовала даже быстрее, чем Ска успевал подумать о том, что нужно сделать. Она сжалась на мокром скользком крае досок и дернула его вперед, с такой силой, которую змей и не мог ожидать. Он буквально взлетел на пирс и тут же понял, почему последние несколько секунд ощущение стало настолько нестерпимым. Впереди его действительно ждала драка, и такая, какую он любил. Абсолютно безнадежная.
Первое, что он увидел, как несколько людей, обступивших кого-то рухнули на землю, а двое оставшихся начали наступать на свою цель. Ска было плевать, кто это, по каким причинам на него напали. Гораздо сильнее его волновало то, на какой вкус будет плоть этих людей. А уж коль они решили толпой сражаться против одиночки – то только такой участи они и заслужили.
К счастью напавших, что-то заставило их обернуться в последний момент и встретиться со Ссскалисом лицом к лицу. Первый же взмах клинком за долгое время змеелюда прошёл мимо цели. И в этот момент он почувствовал, как в его плоть вонзается клинок одного из людей. Те были уже готовы к схватке, и даже новый противник не заставил их смутиться. Ска сжал зубы на фляге, которую он все еще держал во рту, и не теряя инерцию от удара, направил его во вторую цель. Тот уже было сам замахнулся своей саблей, но успел вовремя отреагировать и заблокировал удар змея.
Еще одна секунда – и Ска вновь широко размахнулся мечом, пытаясь достать краем лезвия сначала до одного, а потом и до второго противника. Видимо, годы тренировок и боев дали о себе знать, и неловкое движение получилось чуть лучше, чем он ожидал. Край лезвия оцарапал руку одного и хорошо заехал в бок второго. Но в то время, как змеелюд залихватски и совсем не думая о какой-либо защите размахивал своим клинком, его настигло два удара. Первый пришёл ему в бок, а второй… Сабля второго легко вошла в грудь Ссскалиса, и тот оказался буквально наколот на оружие, как ящерица на палочку. Бандит ухмыльнулся, сплюнул и вытащил нож.
Самым удивительным было то, что змей был абсолютно равнодушен. Его мертвая плоть никак не отреагировала на сталь, которой его пронзили. Он лишь закинул голову вверх и попытался рассмеяться. Но вместо звуков из его рта полилась вода, которая полностью успела заполнить легкие Ска. Первый противник не стал ждать, пока змеелюд вернется к реальности и рванул на него. Боковой удар клинком – и оружие глубоко вошло в бок Ссскалиса, чуть выше основания хвоста. Новая левая рука отреагировала сама по себе, буквально одним ударом оттолкнув напавшего куда-то в сторону.
Второй же, к тому моменту оставшись без оружия, выхватил короткий нож и бросился к змею. Ска все еще стоял, застыв в одной позе, в тот момент как лезвие глубоко вонзилось ему в шею. Факт того, что в нём торчало уже три клинка, заставил его вернуться к реальности ровно в тот миг, когда человек ухватился за рукоять сабли и попытался вытащить её из груди змеелюдю. Ска выхватил своей родной рукой все еще сжимаемую зубами флягу, новой ухватился за торчащий из груди остаток лезвия и резко дернул к себе. Бандит явно не ожидал подобного, и дернулся вперед вместе со своим оружием. Только для того, чтобы в тот момент, как он оказался слишком близко к Ссскалису, тот с упоением вонзил свои клыки ему в горло.
Это было невероятно приятно, как будто в рот к змею хлынула не соленая кровь, а лучший из напитков его родного дома. Он крепче сжал зубы и в следующий момент ударил своего противника в грудь своей изменившейся рукой. Человек, кем бы он ни был, не смог остаться на месте, и, равно как и его напарник, отлетел в сторону. Разница заключалась лишь в том, что кусок его горла в этот момент находился в зубах змеелюда. Тот, не долго раздумывая, принялся с упоением жевать его. Несколько секунд – и одним еще свежая плоть устремилась в мертвый желудок Ссскалиса. Он ухмыльнулся и в следующий миг закашлялся, выпуская из легких всю оставшуюся воду.
Когда это странное зрелище прекратилось, он перевёл свой взгляд на того, кто был целью нападения бандитов. Легко удивление вернуло рассудок Ска в прежний вид. Уж чего-чего, а подобного он явно не ожидал. Судя по всему, перед ним была его соплеменница. Змей медленно поднял изменившуюся руку, вытащил торчащий из горла кинжал, и практически не слышным, хрипящим голосом спросил:
- Ты как?
Опоздал, с горечью понял Кириос, идя по кровавому следу рыцаря, но уже никак не света и поражаясь той хладнокровной жестокости, с которой Оливия убивала бывших если не собратьев, то уж точно союзников. Это была не яростная месть за пережитые унижения и дурное обращение, нет — скорее уже она попросту давила их как букашек, с такой же легкостью и с таким же безразличием, преспокойно убивая направо и налево. Кириос сильно недолюбливал церковников, а Инквизицию так и вовсе ненавидел, но устраивать такую резню на ровном месте не стал бы даже он.
Оставшись незамеченным для целого тяжеловооруженного отряда рыцарей, прибывшим по зову набата в храм и топтавшемся в нерешительности перед входом в своего рода храмовую библиотеку, в которой виднелась невозмутимо восседавшая на стремянке девушка, преспокойно читающая какую-то книгу. Она явно была весьма известна среди своих, подумал воин, раз ее не спешили арестовывать, искренне поражаясь таким резким переменам.
Прибывший отряд был весьма многочисленным и очень хорошо вооруженным, что представляло собой серьезную угрозу для всего лишь двух человек, пускай и необычных. Можно было попытаться прорубить путь через них, но Кириос не хотел сейчас еще больших убийств, когда состояние его подопечной и так уже было нестабильным. Надо было попробовать сперва улизнуть, прихватив с собой Оливию, а уж потом, в спокойной обстановке выяснить, какого пса ей понадобилось устраивать кровавую баню в местной церкви. Церковников ему не было жаль, но подобная выходка сильно усложнит пребывание в городе. Опять придется прятаться по углам и скрываться по сомнительным заведениям. Ему не привыкать, хотя удобств это явно не добавит, однако выхода уже не было.
Заготовив заклинание телепортации Кириос, разбежавшись по стене и, оттолкнувшись от нее, кувыркнулся через сгрудившуюся толпу рыцарей, все еще пребывавших в некоторой нерешительности несмотря на заверения какого-то очередного святоши, которому посчастливилось не попасться под удары копья Оливии. Ринувшись к стоически читающей книгу девушке, мужчина без дальнейших церемоний подхватил ее прямо на руки.
- Ну все. Поигрались — и хватит.
С этими словами он воспользовался заготовленным заклинанием. Странную пару поглотила тьма и они моментально растворились в ней прямо перед носом у посланного разобраться с ней отряда. Еще через мгновение заклинание выбросило их прямиком на скользкий камень недавно построенного волнолома. На счастье, подле них никого не было, ведь час был уже поздний даже для праздных гуляк или рыбаков. На сей раз сбежали, подумал мужчина, радуясь, что навыки боевого мага и кое-какие полезные заклинания все еще при нем. На ноги Оливию он опускать не собирался, равно как и отпускать вообще, словно опасаясь, что она еще что-то выкинет. Не без оснований, между прочим. Держать ее оказалось непросто, причем дело было вовсе не в ее весе — от нее почти физически несло смертью, разрушением и мучениями. Здесь что-то было не так.
К сожалению, завершить начатое Оливии не позволил собственный союзник, к ее огромному разочарованию. Пусть она уже и добыла то, за чем пришла, но была бы не прочь еще немного позабавиться с человеческими жизнями, тем более когда здесь собралось столько рыцарей ордена.
Условия контракта будут выполнены ею безукоризненно, если весь Священный Орден - это кучка таких вот жалких слабаков. Даже повозиться не с кем. Человеческие желания так легко воплотить в жизнь - они и сами не подозревают, насколько просто для Божественной сущности выполнить их смертными руками даже без использования чудотворных сил. Ей была известна сама структура и изнанка мира, так отчего бы не использовать это знание чтобы просочиться куда угодно?
Оливия не успела увернуться от Кириоса, который за счет легкости своей брони был куда более быстр в сравнении с нею. Однако неожиданность не заставила девушку отпустить книгу, которую она держала в руках, хотя именно из-за нее Оливия не сумела вовремя оттолкнуть мечника, до того как сработало бы заклинание перемещения, мигом отправившее их в порт, где под звуки шторма вовсю бушевало море.
Кириос, кажется, совершенно не торопился отпускать воительницу, но сама она не выразила солидарности, ударив мужчину под дых облаченной в тяжелую броню рукой. Всего одного мига ослабления хватило чтобы девушка отпрыгнула в сторону, направив лезвие своего копья уже на союзника. Волнорез был не самым лучшим местом для нее - тяжелые рыцарские сапоги были отвратительной обувью для скользкой каменной поверхности.
Ураганный ветер беспощадно растрепал длинные белокурые волосы воительницы, уже изрядно вымоченные дождем. Только когда очередная молния озарила небеса, стало ясно, откуда взялось это странное гнетущее ощущение, аромат смерти, исходящий от Оливии. Ее тело словно резонировало с книгой, которую девушка сжимала в руке, буквально источая темную энергию скверны. Дыхание воительницы стало неровным, хотя не похоже было чтобы она устала, сражаясь с церковниками. На ее лице больше не было прежней улыбки, а янтарные глаза смотрели с расчетливой жестокостью. Несомненно, она была готова атаковать Кириоса даже вопреки тому, что оба они были последователями одного божества.
Однако губы девушки шевелились, словно она говорила что-то, но из-за постоянного грохота грома и плеска волн, разбивающихся о волнорез, ничего разобрать было невозможно, а может из ее уст и не вырывались слова, которые можно было услышать. Что это было заклятье из книги стало ясно лишь тогда, когда книга стала лишь непонятным сгустком тьмы в руке Оливии. И эта тьма готова была захватить ее полностью. Следующая молния ударила прямиком в девушку, пронзив ее тело насквозь.
Этот разряд, несомненно, убил Оливию. Как бы глупо это не звучало с учетом того, что бессмертных воителей убить невозможно, присутствие духа этой девушки испарилось из мира в долю секунды, как бывает с людьми. Ее тело стояло на ногах и даже дышало, но всем, что окружало его теперь была смерть. Оливии больше не было - это ощутил бы даже начинающий волшебник. Если прежде ее присутствие все же слабо ощущалось под покровом темной сущности, то теперь в этом теле словно бы поселилось нечто чужеродное, мгновенно вытеснившее остатки человеческой души и занявшее ее место.
Рука, облаченная в тяжелые наручи, коснулась груди, пронзенной молнией. На темной металлической поверхности кровь выделялась винным блеском, а затем Оливия упала. И хотя вполне ожидаемо было, что тело без души должно было умереть после таких повреждений, физическая оболочка была жива - ее дыхание не оборвалось, хоть и было затруднено.
События развивались настолько стремительно, что Кириос не успел толком ничего предпринять, но будучи вполне готовым на время оглушить свою спутницу, если сил достанет конечно, даром что такой удар застиг его врасплох. Ситуация, однако, разрешилась иным путем, который наверняка был тщательно запланирован заранее, причем обеими сущностями — и девой-рыцарем, и ее жуткой госпожой. Был некий договор, о котором он ни сном, ни духом.
Присев рядом с упавшей девушкой, которая вела себя совсем уж нетипично для такого случая и ощущая новое, страшное и до боли знакомое присутствие уже в материальном мире той, к кому он привык за долгую жизнь Кириос только теперь понял, что произошло. Но, даже зная про эту игру с самого начала, мог ли он помешать ей? Нет, нет и еще раз нет, это было за гранью его возможностей, тем более, что сама Оливия так решила. Даже сама Смерть не может так распоряжаться душами без предварительного согласия.
Приподняв ее, перед глазами у мужчины промелькнули прожитые годы с теми, кого он имел наивную глупость любить и даже однажды завести семью, начиная от самой первой любви и заканчивая бедной Оливией, которая прямо на его глазах уступила свое тело новой чудовищной сущности — его хозяйке, покровительнице и мучительнице. Перекричать ярость шторма было пустой затеей, поэтом он не проронил ни слова, прекрасно понимая бесполезность такой затеи. Вместо этого он вновь взял девушку на руки и понес прочь, уверенно ступая по мокрому камню волнолома и не обращая внимания на то и дело захлестывающие его волны.
Кириоса раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ему было мучительно больно от нахлынувших воспоминаний, и он искренне сожалел о кончине несчастной Оливии, но с другой он не испытывал вместе с тем ненависти к своей покровительнице, хотя и должен был. Может, попросту устал от потерь, окончательно зачерствел и попросту не мог ненавидеть ее даже за такое? Что-то не сходится, думал он, неся девушку на руках до самого берега, где он опустил ее на жесткий бетон под большим мостом. Здесь было относительно сухо и не так шумно, здесь можно было поговорить, только слов он пока найти не мог. Как он вообще мог заботиться о той, которая отобрала у него все, даже дочь заставив умереть на его руках? Надо было оставить лежать там, а то и вовсе спихнуть в море как отвратительную гадину. Или же, быть может, не всегда это была ее воля, иногда это был просто злой рок, который неизменно преследует подобных ему. В конце концов, сам пошел на это, так зачем сетовать на утраты по своей же глупости и недальновидности?
- Человеческое дело довольно хрупкое, — сухо проговорил Кириос. — Надо найти кров, отогреться, сменить одежду и поесть, иначе обязательно заболеете. Не лучший выбор воплощения, Госпожа. А еще вам пока что нельзя двигаться.
Зачем вообще ей понадобилось вдруг, ни с того ни с сего брать принимать человеческий облик, завладев для этого подходящим носителем? Зная ее, вряд ли она ответит ему честно, если ответит вообще. Но, он достаточно знал о своей мрачной хозяйке чтобы знать — такого не случалось уже очень давно, а если верить загадочным пнакотическим манускриптам так вообще впервые за целое тысячелетие. Поневоле задумываешься о великих переменах, которые уже настали с первой за всю историю разумных рас мировой войной. Вернее, за современную историю. Когда-то эту планету населяли куда более развитые существа, которые в своем величии достигли звезд. Не ждет ли их та же участь — достигнуть своего пика развития, а потом сгинуть в ужасающих войнах?
Отголосок сущности, древней как сам этот мир, не мог быть не узнанным для Кириоса. Сложно не опознать то, что следовало за тобой по пятам столько лет, словно тень и напоминание обо всех прошлых потерях. О потерях, в которых она сама была виновата. Раз за разом она отбирала все, что было ему дорого, отправляя во всепожирающую пасть темноты своего далекого царства.
Теперь она забрала еще и Оливию. Пусть с Кириосом они и были едва знакомы, мечник все же испытывал к этой благородной воительнице нежные чувства, насколько они были возможны между простыми знакомыми. По крайней мере он отдавал должное ее силе и взглядам, а так же доброму отношению и мягкой красоте. Неужели даже этого было достаточно для Темной Властительницы, чтобы забрать и ее? Ответы на эти вопросы вряд ли когда-либо сорвутся с ее языка, даже теперь, когда она была близка как никогда. Ее жизнь и смерть теперь оказались во власти Кириоса, по крайней мере на время нынешней слабости.
Мужчина мог бы запросто сбросить ее с волнореза или добить мечом, но что дальше? Она была бессмертной и вряд ли сменила бы гнев на милость, взирая на его душевные муки после стольких потерь. Богов не волновали эти причудливые и мелкие человеческие переживания. И все же что-то привело ее теперь в материальный мер. Насмехающаяся над людьми, играющая с их жизнями, с чего вдруг она захотела побыть в овечьей шкуре?
Первым ощущением в новом теле была боль, но это было невероятно приятное чувство после стольких лет абсолютной пустоты внутри. Теперь она стала единоличной хозяйкой и распорядительницей этого тела и оно стало ощущаться иначе... Своим, можно сказать. И хотя Хельхейма ожидала, что Кириосу непременно захочется отомстить за все его страдания, ничего не произошло. Мечник не мог не заметить подмены, но даже при этом умудрился не оставить ее как есть. Мужчина поднял тело Оливии на руки и отнес его в куда более тихое и сухое место, способное стать надежным укрытием от бушующей бури.
Пока разум ее все еще находился на грани между этим миром и миром Богов, ей почему-то вспомнилась занимательная байка о происхождении Богов, которую некогда выдумали еще древние язычники в угоду собственному эго:
"В мире, о котором пойдет речь, Смерть приходила к людям в облике юноши или девушки.
Девушка была бледна и светловолоса. Юноша рыж. Девушка была печальна, юноша весел. Так повелось в том мире с давних пор.
Их боялись или ждали с нетерпением. Их поминали в молитвах, прося отсрочить или ускорить конец. Их изображения встречались на гадальных картах и старинных гравюрах. Мало кто задумывался над тем, сколько их на самом деле. Считалось, что Смерть одна, в двух обличьях. Ночь и день, свет и тень.
На самом деле их было много. Они были почти богами, обладали множеством чудесных способностей и были невыносимо одиноки. Иногда они сбегали в другие миры, чтобы встретить там свою смерть. Иногда они даже рождались в других мирах. Рождались всегда мертвыми и оживали спустя какое-то время. Если им это удавалось. Такие беглецы уже не были истинными посланниками смерти.
Способности их притуплялись. Они становились безвредны или несли смерть лишь во сне.
Узнать среди прочих их можно вот как: у них красивые голоса, они хорошо танцуют и знают множество чужих секретов. Они слишком ленивы, ни одному делу не отдаются целиком, девушки не умеют смеяться, а юноши плакать. Они прячут глаза, подолгу спят и не едят яиц, потому что в своем мире вылуплялись из них."
Эта легенда - чистая ложь. Но иногда она вспоминала о ней, потому что в глубине своей темной души хотела бы, чтобы все было именно так - чтобы Смерть была не одна, чтобы их было много. Но всем, что окружало ее после разлуки со светлым братом-предателем, было одиночество.
В ответ на слова мужчины из уст девушки вырвался хриплый смех. Ее рука все еще прижималась к ране на груди, надежно зажимая ее, а янтарные глаза, хищные и жестокие, смотрели прямо на Кириоса.
- До чего ты забавный, Кириос. Эти руки забрали у тебя все, что было тебе дорого. Я стерла всех любимых людей, уничтожила их, сравняла с грязью в земле, а ты заботишься о том, как бы я не заболела. В то время, как есть кое что поинтереснее - месть, к примеру. Почему бы тебе не пронзить меня мечом парочку раз? За свою жену? Или за дочурку? - насмешливо говорила Богиня, воплощенная в теле Оливии. Жестокие слова как и прежде с легкостью выходили из ее уст, словно эта жестокость была единственным, чего она желала. Единственным, что умела сама и чего хотела от Кириоса.
Тело девушки сотряс кашель и она стала еще бледнее, чем прежде. Но они оба прекрасно знали, что она не умрет от подобного. Нечеловеческая боль же, похоже, только веселила Оливию. Или, вернее сказать, Богиню Смерти?
- Мстить вам все равно что высечь плетьми море, в котором утонули люди. —Кириос развел руками, затем достал из кармана чудом не промокший бинт, осторожно усаживая девушку и накладывая тугую повязку поверх одежды, которую снимать сейчас было еще опаснее. — Помолчите пока, не то станет хуже.
Странное дело, но жестокие слова его никак не задели, ведь Кириос уже понял и принял одну простую истину — нельзя в своих ошибках винить других. Он изначально знал, к чему приведут все близкие отношения, заведение семьи и ребенка, но с ослиным упрямством снова и снова наступал на те же грабли. Он виноват в смерти всех их, а что до нее, то такова ее суть. Одно было странным даже для него, познавшего странный покой после произошедшего — забота о своей хозяйке, которую он обычно называл на “ты”, но сейчас почему-то снова перешел на “вы”. Возможно, это была своего рода посмертная забота о теле бедной девушки?
Ей двигаться было пока нельзя, поэтому, перевязав раненую, мужчина взял ее на руки и осторожно понес в сторону портовой гостиницы, места сомнительного, но зато там не задают лишних вопросов, за умеренную плату, разумеется. Местная шпана, конечно, может доставить неудобств, но совсем не таких, какие могут причинить им уже наверняка прочесывающие город рыцари. Вооруженные зачарованным как холодным, так и огнестрельным оружием и закованные в тяжелую броню воители в больших количествах представляли куда большую угрозу, нежели группа нищих оборванцев, вооруженных как попало. Всю дорогу мужчина сохранял молчание, внимательно глядя по сторонам и стараясь держаться тени.
После сунутых неприятной на вид одноглазой девице монет та провела их в более-менее приличный номер, окидывая любопытным взглядом такую необычную пару, но вопросов благоразумно не задавая, спрашивая лишь насчет пожрать да выпить, на что получила утвердительный кивок и дополнительную монету на текущие расходы. Оставшись наедине с раненой, мужчина начал безо всякого стеснения раздевать ту, которая некогда была Оливией догола, после чего закутывая в относительно чистую простыню и укладывая на кровать, потом еще и укрывая до подбородка одеялом. Сам он почти не промок, если не считать верхней одежды, а вот девица промокла до нитки. Оставить ее так под мостом означало обречь на изрядные муки, хотя страдания такого рода ей, похоже, даже нравились. Ей, но не ему.
- Можешь считать меня частным предпринимателем. - он усмехнулся.
Где-то вдалеке послышался шум сражения. Ламберт пристально посмотрел в ту сторону, так ничего и не увидел. Один из магов перехватил длинный посох и настороженно направился в темноту. Мужчина едва заметно покачал головой, едва ли такая самодеятельность могла обернуться чем-то хорошим. В порту постоянно происходили разные склоки и вмешиваться в них было чревато. Однако, если это могло угрожать поставке, то маг знал, что делает.
- Смотрю, у тебя был тяжелый день. Ты выглядишь такой помятой, Инерия, что всё-таки случилось? Как то детское серьёзное личико стало таким печальным? Не хочешь сходить куда-нибудь, мы могли побеседовать в спокойной обстановке...
Последние слова мужчины заглушил характерный для магии воздуха жуткий хлопок вперемешку с бранью мага. По всей округе разлетелись тучи песка, послышался лай собак и вой иных странных существ.
- Проклятье! - выпалил мужчина. - Закругляемся! Ричард, я сказал закругляемся! Быстрее!
Его лицо в миг стало непроницаемым, он метнулся в сторону и схватил лежащее возле бочки ружьё.
Частный предприниматель? На посла, верно служащего своей стране, это было непохоже. Похоже, мужчина просто не хотел раскрывать всех деталей своего поручения. Впрочем, девушке не были нужны подробности секретных государственных дел. Вдалеке, на пределе слышимости, раздалась ругань и яростное шипение, похожее на звуки, которые могла бы производить огромная змея.
Инерия склонила голову, слушая предложение Ламберта, и улыбнулась. Однако завершиться хорошо этой поздней ночи, похоже, не было суждено. В воздухе раздался пронзительный свист, завершившийся оглушительным хлопком и треском, и мужчина ринулся к бочке, выпалив приказ заканчивать в сторону компании, с которой он приплыл в город. Девушка, ничего не понимая, подняла руки, попробовав окружить себя щитом, но на хмельную голову плетение сорвалось, и к какофонии собачьего лая лишь добавился звук сорвавшегося заклятия.
Похоже, кое что из сути бытия Кириос все усвоил, поскольку злоба в нем сменилась все же принятием. Богиня всегда издевалась над ним, жестоко поддевала чтобы дать своему подчиненному почувствовать, что в ее власти отнять у него абсолютно все. Но кто же забирал у него все, кроме него самого? Она всегда была лишь мнимой угрозой, нематериальной сущностью, которая фактически этими самыми руками никого из его близких не тронула.
Он сам повинен в том, что не выполнял условия контракта, которые утверждали, что взамен бессмертия жизнь Кириоса переходила всецело в руки Темной. Но ее собственная жизнь несла лишь смерть и разрушение всему.
Девушка больше ничего не говорила, покорно ожидая конца перевязки и без особых проблем перенося перемещение в одну из захудалых, но более менее приличную портовую гостиницу. Хуже ее состояние быть не могло, а если и могло, то только в виде летаргического сна, после которого она проснется как ни в чем ни бывало, целая и невредимая.
Уже в комнате Темная позволила Кириосу снять с себя сковывающий тело доспех и как следует промыть и перевязать кровоточащую рану. После этого ее укрыли простыней, а затем еще и одеялом, которое должно было помочь ей поскорее согреться. Она настолько привыкла к холоду собственного существования, что это внезапное тепло оказалось одним из самых приятных ощущений, которые она испытывала за последнюю сотню лет.
- До чего приятны ощущения от пребывания в теле смертного. Мне больно, но это прекрасно после абсолютного ни-че-го. Интересно, что будет когда непорочная дева станет порочной. - рассмеялась девушка, явно предвкушая разнообразие физических ощущений, которые ей предстояло вновь познать после столь длительного перерыва. - И что же, мой славный слуга, неужто у тебя нет никаких вопросов? Пожалуй, я в хорошем расположении духа и отвечу на парочку.
Не успел Ска дождаться ответа от представительницы своего вида, как раздался мощный хлопок, а в следующую секунду -- сильный удар откуда-то сбоку. Еще одного нападающего змей не предвидел, а уж тем более мага. Остатки одежды, и так превратившейся в лохмотья за время под водой, сорвало со змеелюда ровно в тот момент, когда ударная волна накрыла его и но отправился в недалекий, но очень быстрый полёт. Закончилось всё предельно ожидаемо для подобных событий на пирсе - громким звуком плеска воды.
Ярость, которая обуяла Ссскалиса от неожиданного удара в спину, заставила его собрать все силы. В тот момент, когда его прижало ко дну, он сжался в комок и со всей силы оттолкнулся, стремясь одним прыжком преодолеть расстояние до пирса. Ярость подстегнула его рывок, и через секунду он вылетел из воды, целясь рукой в мокрые и скользкие доски. Еще один рывок - и он вернулся на место. Не обращая внимания на другую змеелюдку, Ска принялся искать того, кто на него напал. Его взгляд остановился на человеке, которого еще буквально несколько секунд назад здесь не было.
Змей раскрыл пасть, издал некое утробное полурычание-полушипение, и рванул на человека в темных одеждах. Тот, видимо, поняв, что что-то пошло не так, развернулся и со всей прыти рванул куда-то в непонятном направлении. Ска, продолжая издавать странный звук, помчался следом, при этом, к его удивлению, сильно отставая в скорости от убегающего мага.
Спустя секунду прибежал маг, лицо которого искажала гримаса ужаса. Ламберт обернулся и увидел, как часть магов подключились к транспортировке груза. Ульрих заметно побледнел, ожидая, что сейчас всё взлетит на воздух, но ничего подобного не происходило. Давен осознал, что всё его тело покрылось испариной.
- Там демон! Исчадие Ада! - мага заметно трясло.
Ламберт влепил ему крепкую пощёчину.
- Айрин, позаботься о грузе. Ричард, на тебе Ульрих. И быстрее! Быстрее!
Он слышал, как позади разрезал ночную тишину шум мотора. Наполненные зинатом грузовики вот-вот готовы были тронуться с места.
Быстро перепроверив своё ружьё, он схватил Инерию за руку и начал пятиться назад, готовясь выстрелить в любого, кто окажется на границе света и тьмы.
Хмыкнув, мужчина еще раз оглядел укутанную с ног до головы и почти-что довольную хозяйку, которая со свойственной ей наглостью прямиком заявила, что тело это было непорочно, после чего оказалась настолько щедра, что даже позволила ему задать ей вопрос-другой. Но, именно сейчас он не хотел ничего спрашивать. На один вопрос он и так уже знал ответ — ее воплощение избавило его от ее постоянного незримого молчаливого присутствия, и она уже не могла читать его словно раскрытую книгу. Своего рода минус, но не стало ли это для нее наоборот плюсом? Быть может, это все просто очередная игра, которую затеяла она со скуки.
- Пока что не хочу ни о чем спрашивать. Я тебя покормлю, а потом выспись как следует. Спокойной жизни в этом городе у нас до поры не будет. Понадобится что — зови, буду в соседней комнате.
Снова переходя на “ты” Кириос, тем не менее, ее имени не называл, хотя и Оливией ее тоже звать было нельзя. Полное имя вообще было опасно произносить вслух, поэтому в дальнейшем он решил называть ее Хель как мысленно, так и на людях. Произнеси ее имя целиком и странных взглядов от знающих людей не избежать — ну кто в здравом уме назовет девушку именем самой Смерти? Несмотря на технологический прогресс суеверия и религиозность народа были очень сильны, особенно в здешних местах.
Убогий двухкомнатный номер по здешним меркам был настоящим люксом, но какие-либо двери между комнатами и даже в душевую отсутствовали как таковые, поэтому слышимость была отличной. Накормив и напоив девицу, он расположился на диване в смежной комнате, раздевшись до пояса и повесив свои видавшие виды одежды сушится на батарее, после чего заваливаясь спать, по привычке кладя катану подле себя на пол и крепко засыпая, надеясь, что ему вообще ничего не приснится и надеясь, что до поры их не найдут.
Девушка следовала за дипломатом, настороженно осматривая ночную тьму беглым взглядом. Сейчас хмель уже почти спал с неё, и она была способна различить во тьме фигуру, стремительно несущуюся куда-то в сторону грузовиков. Инерия, дернув дипломата за руку, указала на странную тварь, очертания которой проглядывали в ночи. Кажется, это была очередная змея, но из её груди торчала сабля, а часть тела казалась ещё темнее, чем мрак вокруг. Раздался шум грузовиков, и тяжело груженные фуры медленно двинулись.
- Мне всё это очень не нравится. - пробормотала себе под нос девушка, глядя на странное существо, которое, кажется, начинало замедляться. Вскинув свободную руку, она произнесла заклятие, и из её руки вылетела яркая синяя звезда, которая осветила всё вокруг, заливая очертившиеся резкие контуры вещей мертвенным сиянием.
Несмотря на всё усилия, Ска никак не мог поспеть за убегающим магом. Тот был на удивление быстрым, особенно учитывая крайне неудобную одежду и посох, который должен был хоть как-то мешаться. Вместо этого он с прытью молодого любовника унёс ноги, а змеелюду только и оставалось гнаться по его следам.
Когда он почувствовал, что потерял мага из поля зрения, ночное небо озарила вспышка, обжегшая привыкшее к тьме мертвые глаза змея. Он еще громче зарычал, вырвал из своего бока саблю и метнул куда-то в сторону источника света. В следующий миг его родная рука ухватилась за торчащую из груди рукоять и одним движением вынула клинок из ножен из плоти.
Ссскалис не знал, кто это был, и ему было абсолютно плевать. Он ринулся к ближайшей цели, на ходу занося клинок для удара.
- Как скучно. - проворчала недовольно Хельхейма и это было вполне в ее духе. В целом, было не так много вещей, которые она не считала скучными. И к этим немногим относились в первую очередь сцены убийств и всевозможные попытки человечества посеять в мире абсолютный хаос. Можно сказать, что на прошедшей войне Смерть повеселилась вдоволь. Будь она такой же материальной, как сейчас, то небось от радости танцевала бы с мертвецами и заливалась веселым хохотом, убивая людей до тех пор, пока вечная жажда крови не была бы утолена.
Убийцы вообще по мнению Хель были самыми гениальными среди людей - ее восхищало, с каким творческим подходом они умели воплотить в жизнь свои самые дикие фантазии, порой сцены преступления, ценой которого была чья-то жизнь, выглядели многим интереснее всего того, что происходило каждый день. Но удивляться тому, что ее интересует смерть во всех ее формах и проявлениях - что-то сродни удивлению, что у оленя есть рога. Очень неожиданное прямо-таки открытие.
Ничего странного не будет, даже если Хель пришла в этот мир просто потому что ей вдруг стало интересно что внутри человеческого тела. Даже несмотря на то, что она лучше кого бы то ни было знает о его строении. Стоило признать, что Смерть была крайне эксцентричной богиней, однако никто и не говорил, что быть воплощением женского начала - легко и просто. Жестокая и коварная, она была крайне прямолинейна и достаточно дерзка чтобы не скрывать этих своих черт, поскольку при ней была еще и непомерная гордыня.
После ужина Хель довольно быстро уснула - если ее божественная сущность и была полна энергии и желания исследовать все вокруг, то человеческое тело изрядно пострадало от подобной замены личности, которая никогда не проходит бесследно. Но при позитивном раскладе уже поутру после крепкого сна раны исчезнут, словно их и не бывало. Однако рассчитывать силы, ориентируясь на свое невыгодное положение в теле живого человека - то, чему ей только предстояло научиться. Боги этого мира были подобны детям, несведущим ни в чем, кроме развлечений и удовлетворения собственных желаний.
Они капризны и непомерно вредны как с точки зрения человека, так и между собой. Взять лишь легенду о сотворении мира, когда мужская и женская сущность появились в новом материальном измерении. С самого начала они не могли поделить власть, которой наделил их Демиург и сражались между собой, мешая творению, а затем предавались любви, раз за разом ища способ уничтожить противника чтобы стать созидателем этого мира. Мужская сущность победила женскую, тело которой, даже в его астральной форме было более слабым, а эмоции - более сильными. Возможно, Хельхейма и вправду любила своего брата - сейчас об этом наверняка не вспомнила бы и она сама. В итоге в природе одного - созидать, в природе второй - сеять разрушение. Все, что они делали по факту - создавали, а затем разрушали собственный мир по капризу, мимолетному порыву.
Они никогда не были теми, кого превозносили люди в своих глупых и наивных легендах и, по заверению Хельхеймы, никогда не пытались ими быть. Однако по сравнению с братом она была Богиней-изгнанницей, презираемой всеми и отверженной всеми религиями, кроме культов язычников, ставших в эти времена редкостью.
Спать на твердой кровати оказалось не так уж удобно, по крайней мере даже не привыкшая спать в принципе Хель не могла перенести этой пытки. Тем более что выбор поз у нее был весьма ограниченным из-за ноющей боли в груди. Засим, плюнув на это жалкое лежбище в конечном счете, девушка не без труда вынудила себя встать и предпочла кровати куда более удобную софу, присутствие на которой Кириоса не было тем, что могло бы смутить ее после стольких лет, проведенных в его голове. Да и что в принципе могло бы смутить богиню Смерти?
Без брони тело Оливии было совсем небольшим, так что устроиться на диване, довольно просторном, подле Кириоса, не было для нее тяжелым испытанием. Прижавшись к груди мужчины, она уснула почти сразу же, стоило лишь сомкнуть веки, в этот раз куда более спокойным сном.
Заклинание Инерии осветило причал и Ламберт заметил странную тварь, походившую на змеелюда. Маг был недалёк от истинны, когда говорил, что увидел исчадие ада. Змей, казалось, явился из самой преисподней. Обезумев, он со всей своей прытью прыгнул в сторону мага, сопровождая это злобным шипением. Ламберт выстрелил в тот же момент, как существо начало своё движение, и не смотря на всё её проворство, кусок свинца угодил прямо в цель.
Прогремел выстрел, и свинцовый заряд угодил в плечо твари, сотканной наполовину из тьмы, однако это не слишком-то её замедлило. Обнажив клинок и жутко оскалившись, змей занёс клинки над головой волшебницы, которая едва успела вскинуть руки для заклятия. Ещё одна вспышка, на этот раз сиреневая, вонзилась в тело змеи, откидывая ту достаточно для того, чтобы девушка успела окутать себя блестящей чёрной пеленой.
Когда до того, что было источником ослепившего света, осталось совсем чуть-чуть, Ска почувствовал резкий удар в плечо, отталкивающий его в сторону. Правая рука, которой он держал меч, дернулась и безвольно повисла. Не давая себе остановиться, змеелюд перехватил клинок левой рукой, но только для того, чтобы в следующую секунду столкнуться с ещё одним ударом, на этот раз от волшебника, создавшего свет.
Последующие события слились в один долгий миг. Его цель вновь оказалась близко и змей размахнулся, пытаясь убить врага. Он вложил максимум своей силы в удар, который должен был рассечь человека на две части, но в последний миг что-то заставило его запнуться. Сквозь красную пелену, внешний вид мага показался ему смутно знакомым. Замешательство прошло также быстро, как и появилось, но скорость удара упала в разы.
И лишь когда тварь приблизилась достаточно близко, в голове мужчины что-то щёлкнуло. Тут же роем замельтишили воспоминания о его прибытии в город, о знакомстве со змеелюдом по имени Ссскалис, о их недолгой, но насыщенной дружбе.
Если это и был тот самый Ссскалис, то с ним явно случилось нечто ужасное. Клинок змея навис над головой Инерии, стремительно летя вниз. Если бы не заклинание мага, окончательно пришедшего в себя, то девушка потеряла голову окончательно и бесповоротно.
Горячий вихрь ударил в тело змеелюда, откидывая того в сторону. Ламберт воспользовался короткой заминкой и вновь выстрелил, поразив вторую руку.
- Грёбаный ты ублюдок, Ссскалис, приди в себя! - гневно выкрикнул мужчина. Убивать змея ему не хотелось, но в ином случае жертвой могли стать они сами.
Айша конечно не думала, что ее убьют, но точно знала, что проблемы у нее будут, возможно с ней сделают... что-то очень грязное! Но вышедшие нечто из воды было куда более грязнее и пахлло, как сотня гадящих одновременно ящеров.
По началу Айша не знала, спасаться ли вплавь, драться, или молится, поскольку Ссскалис был похож на чудовище, что извергла из себя река, чем на ее соплеменника, впрочем как тина сползала, она стала видеть все более и более похожие на ее сородича черты
"Что он тут делает? Что с ним? Он один из наших?"
Вопрос окончательно ее
- На...на... нор...мально!
Провопила монашка- Ты... ты... кто ... и откуда! С тобой все хорошо?, ты как труп выглядишь!
Айша не успела среагировать и взмыла в воздух, как заправская гарпия.
- Во имя вечного змея, что тут происссходит!?
Сколько бы не прожил на свете — все равно есть вещи, которым будешь удивляться. Спал мужчина чутко, поэтому, когда Хель несколько неуклюже приблизилась к разложенному дивану, он открыл один глаз и с любопытством следил за ней, близоруко щурясь. Словно ребенок, которому приснился кошмар и который искал защиты у родителей, она пришла к нему и совершенно бесцеремонно улеглась подле, прижавшись к груди и преспокойно засыпая. Слегка покачав головой, он натянул одеяло и на нее, тоже засыпая. Безумная в своей смехотворности ситуация.
Сновидения его, к счастью, не мучили, потому как редко ему снилось что-то хорошее, и поэтому он отлично выспался. Вот только поутру он поначалу позабыл о небольшом ночном происшествии, потому наличие мирно и сладко посапывающей подле него Хель поначалу его изрядно удивило. Неужто ей и чувство стыда неведомо? Да, с ней скучать не придется, подумал он, неторопливо вставая и с громким хрустом потягиваясь, затем надевая очки и собирая волосы в хвост, чтобы те не мешали.
- Пора вставать. Выглядишь ты гораздо лучше вчерашнего.
Это было видно и без очков — тело девушки, еще вчера мертвенно-бледное и мало чем отличавшееся температурой от трупа сегодня прямо-таки дышало здоровьем. А еще наметанный глаз мужчины подметил, что на теле Хель не было абсолютно никаких шрамов, в том числе и от его меча, которым днем ранее он пронзил ей самое сердце. Прихоть богини? Пожалуй.
На диване сон пришел гораздо скорее и был намного крепче, что как нельзя лучше способствовало ускорению регенерации изрядно измотанного тела, некогда принадлежавшего Оливии. Сложно было даже представить, что пришло в голову Хельхейме чтобы сама Темная удосужилась придти в этот мир, вселившись в непорочное тело священного рыцаря. Встреча с Оливией оказалась для ее планов невероятно удобной случайностью, которой Хель не преминула воспользоваться. И хотя в распоряжении Богов были тысячелетия, они были такими же нетерпеливыми, как иные люди. Только достигали своих целей любыми жертвами. Хель, зачастую, жертвовала человечностью своего верного слуги.
Для нее, упивающейся чужими грехами, он был настоящим пиром, однако Кириос изначально знал, на что идет. Хельхейма не скрывала условий своих контрактов - в них не допускалось никаких подводных камней. Она даровала мечнику бессмертие и вечную жизнь, но взамен попросила его в свое распоряжение. Долгие годы он был ее руками и глазами в материальном мире, но почему-то далеко не сразу осознал, что в "ее распоряжение" подразумевало то, что он должен принадлежать ей полностью. Смерть не знала пощады и все его потери - тому яркое подтверждение.
Ранний подъем мечника потревожил безмятежный сон прижавшейся к нему обнаженной воительницы, которую такое положение ни капли не смущало даже после пробуждения. После ночи сна она ее тело и вправду чудесным образом восстановилось, наполнившись жизненной силой. От прошлых ран не осталось и следа, когда, сев на диване, Хель сняла бинты со своей груди. Не было даже шрамов и в этом угадывался ее почерк - все должно быть совершенно, иначе пришлось бы попросту избавиться от этого тела. Теперь к лицу ее вернулся здоровый румянец, а тело было вновь мягким и теплым, как и у любого живого человека.
- Я голодна - вели кому-нибудь подать завтрак. И заплети меня. - заявила бесцеремонно Хельхейма, преспокойно восседая на диване, будучи совершенно обнаженной, хотя открытой взору оставалась лишь верхняя часть ее тела. Даже в какой-то жалкой портовой лачуге она умудрялась сидеть на старом пыльном диване словно на царском троне. Будет нелегко - вот и все, о чем мог сообщить один лишь вид этой женщины. Все же пусть бы она являлась хоть трижды богиней, знаний о выживании в физическом теле это ей не прибавляло - прошло столько лет после ее последнего визита в форме человека, что она напрочь забыла о том, как позаботиться о себе, какие деньги в обиходе и сколько их имеется.
- Мы позавтракаем в другом месте, здесь оставаться опасно. Уж слишком большой переполох был в церкви. Ну а касаемо твоих волос — ты извини конечно, но такого я не умею. Могу только расчесать да собрать в хвост.
Хель вела себя подобно капризному ребенку, и в какой-то мере она им была, ведь мир для нее был чужим в таком качестве, в таком воплощении. Множество вещей для нее было в диковинку, несмотря на то, что она о них прекрасно знала. Только вот одно дело знать, но не иметь в них нужды, и уж совсем другое — сталкиваться с сотнями житейских мелочей ежедневно. Сама захотела, так пусть привыкает теперь. Ей еще предстоит понять, что значит быть человеком, пусть даже лишь физически.
А, впрочем, Хель еще повезло, что Кириос имел счета на разные имена в нескольких банках, чтобы не быть слишком уж стесненным в средствах. В самом деле, таскать с собой значительную сумму денег было обременительно и глупо, ведь не даром говорят, что не стоит держать все яйца в одной корзине, а так он был в значительной степени мобилен.
- Да разберемся с ними и все дела. Черта с два я буду бегать и прятаться от кучки этих жалких святош. - упрямо сложила руки на груди девушка, но все же поднялась со насиженного места, проводя ладонью вдоль длинных светлых волос - Сделай с этим хоть что-нибудь.
Когда волосы были более менее приведены в порядок руками Кириоса, воительница наконец-то оделась, перестав искушать мечника аппетитными формами во всевозможных ракурсах и позах, что явно доставляло ей особое удовольствие. И хотя мысль идти куда-то еще чтобы поесть ее не слишком радовала, девушка все же послушно надевала свой доспех поверх шелкового белья и плотных чулков, и хотя бы в этом могла без трудностей справляться сама.
- Ну, в путь. - заявила Хель, хотя была без понятия, куда нужно было идти, ровно как и без гроша в кармане - Можешь задать парочку вопросов, если ночи хватило чтобы их сформулировать в твоей голове.
"Сскалис?!"
Это имя было знакомо и волшебнице. Когда-то очень давно, когда Биллстоун был простой приморской деревушкой, и в нём происходили далеко не простые вещи, здесь собралась компания, в составе которой была Инерия, самурай с его девушкой, её будущий возлюбленный, и тот самый змей, который сейчас пытался разрубить её на мелкие кусочки. Однако тогда Сскалис выглядел значительно более живым и был в своём уме. Удар сабли, неожиданно замедлившейся, пришёлся на щит, и волшебница напрягла все свои силы для того, чтобы не вонзить в Ска очередной пульсар, но для того, чтобы сковать его магическими цепями. Ярко светящиеся во тьме синие путы охватили тело змея, окутав того с головы до ног.
Несколько ударов накрыло змея один за одним. Тяжело дыша и все также издавая сдавленное шипение, он было вновь дернулся, как почувствовал что ему что-то мешает. Он взревел и дернул свободной левой рукой. Оковы, или чтобы это ни было, вновь ослабли, равно как и желание Ска убивать. Он остановился на месте, слабо тряся головой.
- Где тот ублюдок?
Мужчина настороженно смотрел на змея, всё ещё целясь в него из винтовки. Маг, который привёл за собой неожиданного гостя, хмурился и мерцал фосфорицирующим светом, а заклинания, готовые в любую секунду слететь с его рук, кружили подле него.
- Рад, что ты снова в норме, старина. Давно не виделись. Сегодня прямо таки вечер встреч. - он оглянулся на Инерию и усмехнулся. Спустя несколько секунд его лицо вновь стало серьёзным. - Я не дам тебе его убить.
- Ты уже в норме? - вопросительно прищурилась Лейнер. - Впрочем, по крайней мере, ты перестал пытаться меня зарубить. Но не стоит хвататься за мечи без нужды.
Чародейка подняла руки, и магические верёвки на Ска принялись таять, пока не развеялись облаком безвредных синих искр. Девушка обернулась к дипломату.
- Ламберт, а откуда ты знаешь Ска? Когда мы виделись с ним, тебя не было в нашей компании. Мир тесен, что ни говори.
Промолчав, не желая спорить со столь своеобразной персоной сейчас, Кириос вывел ее из гостиницы и, усадив позади себя на байк, бросил:
- Только один. Каково это для тебя, быть человеком?
Не задать вопрос, когда уже дважды весьма настойчиво предлагают значило здорово рассердить своенравную барышню, пусть даже барышней называть ее было бы весьма странно. Скорее уже близкой к божественной сущностью, несмотря на ее нынешние куда более скромные возможности, едва ли превосходившие его собственные. Невозможно овладеть телом даже довольно тренированного и выносливого человека, а после сделать из него чуть ли не всемогущую сущность. Это бы шло вразрез со всеми законами равновесия, которые даже сами боги обязаны соблюдать во избежание разрушения их же мира. С видимым удовольствием насмерть переехав не успевшую отпрыгнуть в сторону собаку и оставив отпечаток шин на разорванном брюхе, Кириос добавил:
- Остальные задам при случае. Видишь ли, я хорошо знаю, почему ты выбрала именно меня, почему сделала сначала своей правой рукой, а теперь и прислужником. Я чертовски люблю убивать.
Сказано это было совершенно спокойным, будничным тоном. Это была его суть, которую он долгое время не хотел принять, но когда, наконец, осознал, то ощутил небывалое спокойствие и умиротворение. Нет, он не бездумный инструмент, рожденный лишь для убийств, но именно они навсегда останутся его главной специализацией. Уйти на покой не получится, однако короткие передышки, лет на пять-десять вполне приемлемы. Конечно, предварительно их надо заслужить.
Змей тяжело дышал, переводя взгляд с Ламберта на Инерию. Кровавя пелена медленно спадала с глаз, пока он пытался выровнять дыхание и остановиться. После чего он запнулся и прекратил дышать. Что-то было не так. Он их узнавал, но...
- Давно? Это было чуть ли не пару дней назад, Ламберт. А с тобой - он обернулся к магичке - так совсем недавно. Вы вообще о чем?
Хель усмехнулась, зная, что просто мастерски умеет испытывать самоконтроль мечника - будь она простой смертной, при ней явно не было бы головы. Но статус и то, что она дала ему, а Хельхейма предоставила Кириосу даже больше чем родная матушка, сделали свое дело. "Твоя мать дала тебе жизнь чтобы через век ты помер и отправился кормить червей, я же дала тебе вечность жизни." - так обычно высказывалась по этому поводу Хель и в чем-то была права.
Сев позади мужчины на мана-байк, девушка прижалась к нему со спины, обхватив за талию руками и ответила на его вопрос:
- Так же, как и обычно, только в физической оболочке. Вечно вы, люди, считаете, что наше существование чем-то особенное просто потому что мы Боги. Единственное отличие - мы просто можем руководить своей душой и мыслить, когда у нее нет тела. Бестелесность, собственно, наше привычное состояние. Сейчас же я чувствую себя... - девушка на секунду задумалась, после чего уверенно добавила: - голой. Да, голой. Примерно такое же ощущение. Человеческое тело тяжелое и неповоротливое, мне не слишком это нравится. Я чувствую себя уязвимой. Но в целом - все никогда не бывает так четко. Мои мысли заторможены возможностями тела, в то время как в обычном состоянии я вся - это окружающие меня мысли, я могу думать о тысяче вещей одновременно. Но мир выглядит очень ярким, хотя самое лучшее - это запахи, несомненно. В моем измерении я много чего вижу, оно похоже на зловонную дырень, но там ничего не имеет запаха. Унылое местечко, в отличии от материального мира.
Посчитав, что дала более чем развернутый ответ, Хельхейма замолчала, наслаждаясь дуновением ветра в лицо и, кажется, не слишком опасаясь какой-нибудь болезни. Из-за того что Кириос сбил собаку девушка лишь рассмеялась, развеселенная резким броском байка вверх.
- Несомненно, это имело не последнюю роль. Потому что я тоже чертовски люблю убивать. - расхохоталась весело Хель.
- Ну, пару дней - это сильно сказано.
Он несколько помедлил, но всё же опустил ружьё. Кивнув своему подчинённому, чтобы тот убирался подальше от глаз змея, который пару мгновений назад жаждал его смерти, Ламберт глубоко вздохнул и зарядил два патрона в обойму взамен тех, что в данный момент покоились в теле Ссскалиса. Если винтовку или дробовик мужчина предпочитал держать неподалёку от себя, то семизарядный кольт с несколькими магазинами всегда скрывался под пиджаком.
- Если не ошибаюсь, последний раз видел тебя во время нападения лича на столицу. Создатель, когда это было? - он взглянул на Инерию. - Лет двадцать назад, двадцать пять?
Подчинённый Ламберта вернулся через пару минут, осветив троицу светом фар. Он сидел в четырёхместной машине без верха. Высунувшись из окна, он облизнул губы, бросил настороженный взгляд на Ска и произнёс:
- По рации передали, что сюда направляются безопасники. Нам бы убраться поскорее отсюда, господин Ламберт.
- Двадцать пять лет назад. Тогда мы виделись в этом самом городе, который был ещё деревушкой.
Вспомнив что-то, Инерия сильно нахмурилась, а потом с настороженным удивлением взглянула в сторону змея.
- И да, Ска. Очень странно видеть тебя здесь. Ведь ты же мёртв. Уже как двадцать пять лет.
К ним подъехал человек из команды Ламберта, на секунду ослепив девушку фарами, и предложил убираться из порта под предлогом приезда служб безопасности.
- Голой, значит, — протянул мужчина. — Ну, учитывая твой наряд, это неудивительно.
В самом деле, Хель выглядела несколько вызывающе в странной комбинации закрытых тяжелыми доспехами рук, ног и торса, но практически открытой нижней части тела, бесстыдно являя взору одни лишь тонкие черные трусики, которые не так-то много оставляли для полета фантазии, поэтому Кириос и отпустил сей язвительный комментарий по поводу внешности своей хозяйки. В последнее время мода была настолько замысловатой, что иные барышни щеголяли и не в таких нарядах, но приличные бы ни за что подобное не надели. Не то, чтобы он был против — наоборот, это было даже занятно.
Проехав три квартала, он остановился возле небольшой и довольно опрятной закусочной. Место это было популярно у портовых работяг и моряков, так как кормили тут пусть без изысков, зато сытно и довольно вкусно. В такой час здесь всегда было почти пусто, ведь рабочие уже ушли в порт, а приезжие тут были редкостью. Усадив Хель за столик в углу, он подозвал дородную официантку-дварфиху и заказал немудреный, но обильный завтрак. Из висевшего в зале телевизора диктор напыщенно рассказывал про успехи оборонной промышленности и некий проект “Наконечник стрелы”. Кириос неопределенно хмыкнул. Судя по названию, это мог быть новый тип ракет с мана-боеголовками. Чудовищное оружие, созданное учеными к концу войны и извращавшее сам смысл магии, показывая, что наука может оказаться сильнее любого, даже самого могущественного мага. Воин не подозревал, насколько сильно ошибается насчет проекта и что тот ничего общего с ракетами вообще не имеет.
- Тебе следует быть осторожнее, — вдруг сказал Кириос после того, когда еду уже принесли. — В странные эпохи даже Смерть может умереть.
Фразу эту он прочел на вершине случайно найденного посреди пустыни обсидианового зиккурата, где находилась идеальной формы квадратная таблица с высеченными на ней письменами. Строение казалось очень старым, но неведомый камень в открытую богохульно насмехался над временем, противясь всем силам и законам этого мира. Чудовищное строение казалось монолитным, любые попытки отколоть кусок или хотя бы поцарапать черный камень было совершенно бесплодны.
Змей уставился на своих старых знакомых. Информация где-то отголоском витала у него в сознании. Он поднял свою руку вверх и медленно проговорил.
- Двадцать пять лет? Мёртв? Вы вообще о чём...
Времени придаваться размышлениям особо не было. Змей резко развернулся и крикнул куда-то в темноту:
- Эй, ты! Бегом сюда!
- Ну-ну, ведь мода такая. - проворчала недовольно Хель, поправляя короткую юбку доспеха, которая все же умудрялась скрывать все то, чего не стоит видеть другим людям.
Они остановились у одной из наиболее опрятных местных закусочных, где и собирались позавтракать. Смена места была лишь предосторожностью - святоши не из тех, кто предпочитает ошиваться в наполненных грехом портовых зонах. Больно уж злачные это для них места.
Пока Кириос заказывал еду, Хельхейма успела заметить странный ящик, который вовсю демонстрировал живущего в нем мужчину, напыщенно повествовавшего про новое изобретение человечества, "способное поразить даже богов". Девушка была буквально заворожена этим дивным изобретением.
- Гляди, житель маленькой коробочки рассказывает о том, что способно убить Бога! - восхищенно воскликнула Хель, и ее глаза буквально искрились от нескрываемого желания, которое не смогли уменьшить даже слова мужчины, от которых светловолосая легко отмахнулась: - Я сама написала эти строки. Ты погляди! Я хочу эту штуку, "наконечник стрелы" или как-ее-там. Мы должны ее достать! - уверенно и безапелляционно заявила Хельхейма, переводя пылающий взгляд янтарных глаз на Кириоса. - Чтобы узнать где она, нужно достать человека из коробки, да?
Поперхнувшись кофе, Кириос сначала с недоумением посмотрел на Хель, осмысляя ее слова, после чего громко расхохотался. Отсмеявшись и вытирая проступившие слезы, он покачал головой.
- Ты немного не так все поняла. Человека из той коробки достать будет непросто, потому что не в коробке он живет. Я и сам толком не понимаю, как это работает, но тут используется целый ряд наук. Человек стоит где-то в помещении, а по всей стране вот эти коробки его показывают одновременно. Теперь насчет того проекта — чтобы заполучить его надо узнать, что это вообще такое.
Слова девушки про ею же начертанные слова вызвали у него известные сомнения. То ли она не до конца поняла, о чем он говорил, то ли не хотела открыто признаваться, что в мире есть силы пострашнее ее. Тем не менее, воин был достаточно благоразумен, чтобы не спорить по этому поводу.
- Возможно, это какая-то ракета с мощной боеголовкой. Полагаю, узнать поточнее можно у какого-нибудь проныры-информатора или разговорчивого ученого.
Вламываться на военную базу было далеко не лучшей идеей. Почему? Да не хотелось ему видеть, как будет умирать на его глазах Хель, пусть даже она вскоре вернется в мир живых опять только по причине какого-то минутного каприза.
Кажется, слова мужчины удивили девушку еще больше. Все же от новых технологий она была весьма и весьма далека, пусть и обладала другими мелкими знаниями о существовании человека в современных реалиях.
- Как это, не в коробке? Но он же в ней! - обиженно заметила Хель, после чего вновь метнула взгляд на говорящий ящик - Надо же, какое неожиданное применение нашли для магии люди. - задумчиво заметила воительница, после чего хищно улыбнулась. Когда ее глаза так пылают - это явно не к добру.
- Я определенно хочу эту вещицу, чем бы она там ни была. Так что узнай, где она. - сказала Хель после того как на стол подали обильный завтрак, ткнув в сторону Кириоса вилкой, что было весьма недвусмысленным жестом на тему того, что случится, если она эту информацию не получит. Девушка была игрива и со своей непросвещенностью в дела современности казалась даже глупой, но кому как не Кириосу знать, на что она была способна в ярости. В конце концов все это для нее - лишь игра. Даже погибнув в этом мире, она просто вернется в свой, безопасный и мрачный, поскольку вряд ли человек был и впрямь способен изобрести что-то, способное стереть свободную душу.
- Ладно-ладно, сегодня же этим и займемся. Только хочу сразу предупредить — в карман ее точно не положишь, что бы это ни было. Приятного аппетита.
Получил на свою беду спутницу, рассеянно подумал мужчина, принимаясь за завтрак и находя его весьма вкусным, особенно как для такого места. Хорошо еще, что посетителей не было, а не то их бы приняли за чудаков, причем чудаков опасных, на таких местные власти живо обращают внимание. Надо было сменить облик, решил он.
- Вот что. Тебе бы одежду сменить на какую-то иную, менее узнаваемую, — проговорил Кириос, уплетая бекон с яичницей. — Меня-то толком не видели, а вот тебя успели рассмотреть во всех подробностях.
Чем больше он об этом думал, тем меньше нравилась ему эта идея. А потом он вдруг сообразил — почему бы, собственно, и нет? Какая у него цель в жизни, что он вообще тут делает и к чему стремится? Вот то-то же. Его госпожа милостиво дает ему своего рода передышку, которой надо воспользоваться. Может даже удастся немного пожить спокойно, хотя на длительный покой рассчитывать не приходится. В закусочную тем временем зашли двое подростков, явно прогуливающих школу и, не успев сделать даже заказ, начали бесстыдно целоваться друг с другом.
- В таком случае я просто создам карман, способный ее вместить. - хитро улыбнулась девушка, отправляя в рот сочный кусочек бекона. Завтрак оказался на удивление вкусным. Впрочем, ей любая еда показалась бы шедевром кулинарии после стольких-то лет без нее. Все же не зря говорят, что все это обилие блюд и рецептур, специй - от греха. Они - само его воплощение, несомненно.
- А что сейчас носят девушки? - поинтересовалась Хель, явно не сильно расшумевшаяся в вопросах нынешней моды, ровно как и в людях, закованных в ящики. Когда у тебя нет потребности в одежде, ее выбор превращается в настоящее мучение, особенно когда тебе говорят "не выделяйся".
Парочка влюбленных детишек разместилась прямо напротив них, решив не делать заказ и вместо этого просто предаться своей животной страсти, столь свойственной в юные годы, когда пылает кровь и горит душа. Пагубное пламя, на которое они слетаются как мотыльки, чтобы сгореть.
- Мальчишки так легко слетаются на юных девиц, словно бабочки на сладкий нектар. - с усмешкой проговорила Хель, запивая завтрак вином и не отрывая взгляда от парочки напротив - Когда платье сброшено и сердце открыто - женщины становятся цветками с шипами. И поэтому мужчины всегда попадаются на соблазн той, кто привлекает их ароматом. Однако сорвав сладкий цветок, они становятся такими послушными. - промурлыкала Хельхейма, вставая со своего места и переходя за соседний столик, тем самым прерывая упоительные страстные поцелуи парочки.
Она говорила тихо и с улыбкой, но обращалась только к пареньку, глаза которого быстро с жадностью вперились в красивое лицо воительницы, отчего он полностью игнорировал свою далеко не такую миловидную девицу. Кажется, его совершенно не смущало, а скорее заводило то, что Хель была так необычно одета, да еще и при оружии. Ее стройные ноги в чулочках были особенно соблазнительны неопытному юнцу, сломать которого оказалось просто сверхъестественно легко. Особенно когда его собственная девушка сдалась, в слезах покинув таверну, но так и не заставив кого-либо обратить на себя внимание.
Вскоре мальчишка полностью переключился на Хельхейму и даже купил своей новой знакомой лучшего местного вина, явно в надежде получить и нечто большее. Засим, выпивая вкуснейший виноградный нектар, девушка взглянула на Кириоса с видом победительницы. Это, пожалуй, было очень легко, что и стоило доказать.
За час до этого, в ста пятидесяти километрах от Биллстоуна, необитаемый архипелаг К’саклт.
Профессор Ричард Тиллингаст в очередной раз придирчиво, с маниакальной тщательностью осмотрел каждый прибор, каждый кабель и каждый агрегат, занимавшие почти все сферическое помещение подземной лаборатории, в центре которой находился большой, пяти метров в диаметре и десяти — высотой цилиндр из особого ударопрочного стекла, к которому, в свою очередь были подведены многочисленные хромированные трубки и резиновые с яркой маркировкой шланги. Толстые высоковольтные провода шли от трансформатора к устройствам, а уже от них — к двум круглым медным пластинам, прочно закрепленных под основанием и над вершиной цилиндра. Тщательность проверки была понятна многочисленным ассистентам и коллегам профессора, ведь сегодняшний эксперимент должен был раз и навсегда поставить точку в извечном споре магии и науки, показать, кто был на самом деле главным. Сегодня они готовы сделать то, на что не способен сам архимаг.
- Итак, — начал профессор короткую речь своим неприятным скрипучим голосом. — Как вам, без сомнения, известно, ни один из существующих магов в итоге так и не смог открыть путь, он же портал в иные миры, существование которых было доказано совместными трудами Копперфильда и Новонайденный и что структура мультивселенной оказалась похожа на пчелиные соты. Маги с успехом применяют так называемую телепортацию в пределах нашего мира, но на большее они не способны. Мы же пойдем дальше, мы откроем путь в совершенно иной мир. И это только начало.
Профессора не любили за скверный характер, за раздражающую придирчивость к мелочам, за резкость в высказываниях, но как ученого его безусловно уважали и авторитет его был неоспорим. Высокий, почти два метра ростом и сгорбленный от упорной сидячей работы сухой старик с торчащими по обеим сторонам лысой головы клоками седых волос был известен на всю страну своими необычайным проектами, а сегодняшний эксперимент должен был затмить все прочие. Коллеги в основном разделяли его уверенность и энтузиазм, но были и те, кто откровенно трусил, страшась заглянуть, пусть даже одним глазком, через толстую и надежно защищенную колбу в иной, совершенно чужой мир. Оно и понятно, это ведь не орков в космос запускать, тут все серьезно.
- Проект “Наконечник стрелы”, начать финальную стадию.
Разговоры смолкли, ученые торопливо разошлись по своим местам, а сам профессор подошел к невзрачному рубильнику, кладя на него жилистую руку и уверенно переводя его в положение “включено”. Стрелки многочисленных приборов чуть дрогнули, затем лениво двинулись по циферблатам, по мере их продвижения от деления к делению лампы освещения тускнели — чудовищная установка потребляла целый океан энергии. Пока все шло точно по плану, пока изменения были в пределах допустимой нормы.
Ровно через десять минут десять секунд поле начала эксперимента в центре цилиндра появилась крохотная, едва заметная черная точка, которая затем начала медленно увеличиваться в размерах и вращаться по спирали, постепенно создавая правильный эллипсоид и словно рисуя черный провал, но провал зиял такой тьмой, которую доселе не видел ни один смертный. Даже от беглого взгляда на нереальную, всеобъемлющую черноту начинала жутко болеть голова и слезиться глаза. Провал все рос и рос, по его краям то и дело плясали короткие фиолетовые молнии, с безумной яростью бушевавшие в гигантской колбе. А потом пришел ужас.
Биллстоун, закусочная “У Крэнка”.
Выходку Хель Кириос молча наблюдал со своего места, допивая кофе и лениво ковыряясь зубочисткой промеж зубов, оставив без внимания вопрос Хель касаемо моды, так как она с удивительной непоследовательностью переключала свое внимание, словно и впрямь была ребенком. Вот чего она ожидала? Вспышки глупой ревности? Пустое. Для такого он был слишком стар, пусть и на вид ему было не больше двадцати пяти. Кроме того, он прекрасно знал свою хозяйку. Слишком хорошо, чтобы не ревновать ее к очередному юнцу.
Не успела Хель толком насладится купленным ей вином как все освещение в округе погасло, погрузив портовый город в мрачные, угрюмые и беззвучные сумерки. Остановились все машины и агрегаты, так или иначе работавшие на электроэнергии, привычный шум большого города сменила звенящая тишина. Буквально через минуту-другую пол под ними дрогнул, начало нешуточно качать. Землетрясение не было сильным, но все равно испытало недавно выстроенный город на прочность. Был белый день, но темно было едва ли не как ночью — солнце закрыли странные плотные тучи с необычным фиолетовым оттенком, а вдалеке, в море творилось что-то невообразимое — колоссальных размеров молнии с неистовой яростью били в одну точку снова, и снова, и снова. Словно мир отторгал проникшее в него извне, но схватку эту явно проигрывал, поскольку ярость молний со временем ослабевала, а там, куда они били, возник необычайно плотный туман, с нахальной неотвратимостью расширяясь во все стороны.
Расплатившись и выйдя из закусочной, Кириос оглядел затянутый мглой горизонт и уже хотел было что-то сказать своей вредной спутнице, как прямо над городом пролетел целый рой военных вертолетов с эмблемой Инквизиции. Боевые и десантные машины с оглушительным ревом неслись прямо к месту появления странного тумана, а из порта спешно выходили два линкора с многочисленными кораблями сопровождения. Этих бронированных исполинов, ощетинившихся сверхтяжелыми орудиями Кириос видел всего лишь один раз до сего дня и невольно поразился невероятных размерам военных кораблей, которые даже с такого расстояния казались гигантскими. Случилось что-то очень нехорошее, раз была по тревоге поднята вся боевая мощь столицы. Да, теперь Инквизиции точно не до них, теперь у святых братьев есть дела поважнее.
Весь город был на ушах — армия оперативно стягивала силы в порт и на побережье. По улицам грохотали тяжелые транспорты и грузовики, сновали военные и надрывно ревели аварийные громкоговорители, металлическим голосом повторяя, что это не учебная тревога, что всем гражданским лицам надлежит немедленно спуститься в подземные убежища. Готовились к худшему — исполинские башни береговых батарей приводили в полную боевую готовность, орудия наводились в сторону неотвратимо приближающегося тумана, к берегу подгонялись мобильные артиллерийские установки, системы противовоздушной обороны лихорадочно искали цели в темном, затянутом тучами небе.
Не нужно было быть магом, даже не нужно было быть экстрасенсом, чтобы почти физически ощущать горечь, боль и отчаяние представителей всех разумных рас, населявших столицу. С таким трудом, с такими потерями и лишениями пережив самую страшную из известных войн они больше всего желали только одного — чтобы война больше не повторялась, никогда. Но, вот опять, спустя каких-то пару лет снова начинаются военные действия против неизвестного противника, объявившегося в море. Наученные горьким опытом, местные безучастно спускались в просторные убежища, мысленно прощаясь со своими домами и пожитками, готовясь к худшему.
Хель как раз отправила в рот кусочек ароматного вкусного бекона, без стеснения наедаясь на счет мальчишки, который явно развесив уши уже сам лепетал ей что-то. Девушка отвечала с ленивой улыбкой и теперь они с легкостью поменялись местами. Все же красть и разрушать все - слишком мало для нее. Едва достигнув цели, Хельхейма начинала скучать.
Засим, ее скуку наверное весьма полно развеяло отключение энергоснабжения и последовавший за ним не слишком мощный, но ощутимый подземный толчок. Хель тут же с любопытством вытянула шею, осматриваясь по сторонам, а затем покинув таверну следом за своим спутником дабы взглянуть, что же такое случилось.
-А вот это - действительно интересно. - сказала Хельхейма, наблюдая за военными линкорами, отправляющимися в сторону покрытой туманом местности на расстоянии от города. Туман вокруг нее ширился и постепенно распространялся на порт. По мере этого Хель все больше вертела головой, то ли осматриваясь, то ли принюхиваясь.
- Сера - это не к добру. Запах не из этого мира. - заметила девушка, после чего метнула насмешливый взгляд на Кириоса - Мне все еще стоит сменить наряд? Сдается мне, мы отправляемся на прогулку!
Закинув ружьё в багажник, Ламберт сел на переднее сиденье и принялся стучать пальцами по чёрному кузову
Фаэтон ринулся прочь из доков, которые в считанные минуты наполнятся ищейками и дознавателями. Ламберту, как хозяину порта, в котором произошла перестрелка с применением магии, обязательно придёт уведомление о случившемся. Разумеется, его адвокат спустит всё на тормозах, но излишнее внимание со стороны властей вызовет негодование со стороны друзей дипломата. Впрочем, поводов для беспокойства не было.
- Винсент, правильно? – обратился он к водителю. – Поезжай в бар, нас там уже заждались.
Маг послушно кивнул и достал из бардачка пачку сигарет. Закурив, он молча включил радио, из которого послышалась искажённая речь полицейских. Убедившись, что никто не приметил спешно отъезжающий из порта автомобиль, Винсент повернул тумблер, и в машине заиграла приглушённая музыка.
Путь до тайного места встреч компания преодолела примерно за полчаса. Почти всю дорогу они провели в молчании, время от времени перебрасываясь общими фразами. Привычную ночную тишину разрезал несмолкающий вой сирен, который не смолкал ни на секунду. Даже отъехав от доков на почтительное расстояние, тревожное эхо всё ровно настигало их слух. Дипломат окончательно сумел расслабиться лишь после того, как увидел у дверей бара с названием "Тихая Гавань" несколько встревоженную Айрин.
Выбравшись из машины, Ламберт попадает в крепкие и безмолвные объятия своей дочери. Спустя несколько секунд она отстраняется и замечает компанию позади мужчины. На её лице проявляется недоумение.
- Погоди, а кто это?
- Мои очень старые знакомые, - хмыкнул дипломат, - Странная встреча при странных обстоятельствах. Не спрашивай. - он обернулся к своим товарищам поманил их кивком за собой.
"Тихая Гавань" вполне соответствовала своему названию, в зале бара находилось всего несколько человек, вполголоса ведущих свои беседы. Ламберт заметил среди них недовольного Ричарда и возмущённого Ульриха.
- Они как кошка с собакой с самого приезда, - произнесла девушка, когда они отошли в сторону, - Этот новый консультант возмущается условием хранения груза. Рич ему уже раз сто сказал, что всё в порядке, но тот и слушать не хочет. Сделай с ними что-нибудь.
- Ну так дай ему людей, - Ламберт пожал плечами, - Пускай наведёт порядок. Главное, чтобы Ричард фиксировал каждый чих этого парня. Скажи ему, чтобы не отходил от него ни на шаг. К тому же, я бы предпочёл, чтобы ты была на складах, когда будут перемещать груз.
- Да без проблем.
- Ну тогда говори этим двоим, чтобы не прохлаждались, и валите наводить порядок. Жду тебя завтра с отчётом.
- Хорошо, пап.
Большая часть людей, находившихся внутри, двинулась вслед за последовавшими на задание. В баре остались лишь те, кто ютился в кабине машины. Ламберт неспешно прошёл к барной стойке и вытащил из стеклянного шкафа бутылку виски. Разлив алкоголь по бокалам, он хотел предложить всем выпить вместе с ним, но оборвался на полуслове. Свет резко потух, а алкоголь в его руке неожиданно расплескался, мужчина с удивлением обнаружил, что здание заметно трясёт.
Несколькими минутами позже подземные толчки прекратились, а по всей округе раздался противный металлический голос, оповещавший местных жителей о начале конца. В голове Ламберта мелькнула мысль, что война вновь дала о себе знать.
Инерия села на заднее сидение машины, приехавшей за Ламбертом, а, стало быть, и за его новообретёнными друзьями, и компания тут же тронулась в путь, ускоряясь с каждой секундой. Они уехали прочь от переполоха порта, и девушка, услышав слова дипломата про бар, усмехнулась.
По пути ей так и не пришло в голову идей, о чём можно было бы поговорить с компанией. Змей, восставший из мёртвых, напрягал её своим присутствием, ибо она чувствовала в нём что-то странное и противное природе тех сил, которые взяли её в своё услужение в самом детстве.
Через полчаса они приехали. Ламберта тепло встретила женщина, в которой Инерия признала ту непослушную девочку, которую она когда-то видела в доме посла. Они удалились, ведя диалог негромким голосом, а девушка присела за столик в углу, ожидая своих товарищей. И тут случилось что-то странное. Сначала небо за окнами ярко осветилось зарядами множества молний, бьющих изо всех небесных хлябей, а потом здание ощутимо толкнуло. И ещё раз. И ещё. В ушах рыжеволосой девушки раздался тяжёлый звон, перерастающий в оглушительный вопль. Из ноздрей волшебницы фонтаном брызнула кровь, а голова нелепо запрокинулась назад, заливая змея и дипломата, подошедшего было с бутылкой виски. Стремительно побледнев, она сползла на пол, и осталась лежать под столом.
Не заметив как пролетело время, змей отвернулся от раздумий только в тот момент, когда он со своей, как оказалось, достаточно старой знакомой, оказался в странном помещении. Все происходящее было ему чуждо и как-то необычно. Если верить словам Ламберта и Инерии, прошло достаточно много времени, но казалось будто бы он из одного мира попал в совершенно другой.
Впрочем, придаваться праздным размышлениям ему оказалось не слишком с руки. Внезапно Инерия обмякла, и Ска очутился рядом с ней, подхватив падающую девушку. Дальше всё произошло как-будто на автомате. Его левая рука дернулась и одним широким взмахом оказалось где-то в груди девушки. Змеелюд не почувствовал сопротивления, да и внешне ничего не изменилось - рука как-будто прошла сквозь Инерию и упала в холодную пустоту.
В следующий миг разум Ссскалиса обожгло и он перестал видеть, что происходит вокруг. Не было ни его, ни помещения, ни даже упавшей в обморок девушки. Была лишь гигантская, поглощающая пустота и ощущение, что что-то смотрит на него. Холод внезапно усилился, заставляя что-то внутри змея сжаться в ужасе. А в следующий миг его руку пронзило обжигающее чувство, она рефлекторно сжалось и змей вновь оказался в реальности. Он тяжело дышал, держа в вытянутой над своей головой комок черной, извивающейся и тихо шипящей слизи. Оторвав от омерзительного зрелища взгляд, Ска перевел глаза на Инерию, и увидел, что из-под воротника выглядывали небольшие черные линии.
Ламберт выругался, увидев мутные алкогольные пятна на своём пиджаке. Он поставил бокал на стойку, стряхивая капли с грубой руки. Пышное махровое полотенце жадно впитало влагу, щедро разлитую вокруг. Вытерев разлитый алкоголь, дипломат отбросил прочь влажное полотенце. Следом полетел пиджак.
Засучивая рукава, о которые то и дело билась кобура на его боку, он подошёл к лежащей на полу Инерии и ошалевшему змею. В его руке покоилась какая-то дрянь.
- И какого хрена у вас тут происходит? - он подтянул кожаные лямки, опоясывавшие его тело. - Винсент, закрой бар. - Ламберт ткнул рукой сперва в мага, а после указал на дверь. - Чёрный вход тоже.
Выглянув из окна, он приметил признаки зарождающейся суматохи.
Девушка приоткрыла глаза один за другим. Она чувствовала себя так легко, как никогда в жизни. Единственное неприятное ощущение, которое она испытывала - это что-то живое на её шее, и оно ужасно чесалось. Приподняв воротник, она прикоснулась к источнику зуда, и нащупала что-то, похожее на большой цветок, живущий собственной жизнью, пульсирующий, казалось, независимо от биения её сердца.
Она подняла глаза и обнаружила нависшего над ней змея, держащего в руках чёрный сгусток. Чёрная субстанция медленно краснела и наливалась неярким светом, и Инерия тут же поняла, что именно это было.
- Ска. Я, конечно, благодарна тебе. Но теперь у нас, кажется, большие проблемы. - негромко произнесла она, разглядывая меняющийся на глазах комок в руке целителя.
Девушка приподнялась и глянула в окно, за которым только что с оглушительным гулом пролетело три вертолёта.
- Если, конечно, не считать того, что происходит сейчас.
Змей поморщился, сжав кулак и услышав пронзительный хлопок. Черная масса перестала извиваться и пищать, медленно испарившись в воздухе, оставив лишь неприятный запах. Ска поморщился и посмотрел Инерии в глаза.
- Я только что узнал, что двадцать пят лет был мёртв. Думаю, любые проблемы решаемы.
Легким движением подняв магичку на ногу, он точно с таким же удивлением посмотрел на происходящее за окном. Все ему было в новинку, и, хоть и понимая определенную глупость вопроса, он его задал:
- Что, раздери меня бесы, происходит? И где носит Ламберта?
Подойдя к обалдевшему юнцу, Кириос шепнул тому, чтобы бегом бежал за своей подругой и тащил ее в убежище, а не пускал слюни на Хель, после чего для верности врезал ему под зад коленом, чтобы тот не тормозил.
- Везде поклонников находишь. Да, наряд сменить точно стоит, а что до запаха, то тут я с тобой согласен. На нас напало что-то неведомое, и не походит это ни на один из трюков вероятного противника.
Через туман не было ничего видно, но порой далекий рокот взрывов и орудийного огня давал понять, что там идет нешуточный бой. Инквизиции и военным пока удавалось сдерживать натиск неизвестного врага, но надолго ли их хватит? Между тем, им надо было где-то укрыться, но уж явно не в чертовом убежище.
- Ладно, одежду сменишь при более удобном случае, сейчас все лавки и магазины закрыты, и сейчас точно не до воровства. Садись.
Место должно быть достаточно удобным, с припасами и выпивкой, и чтобы без народу было. В идеале — закрытый бар или там ресторан должны подойти. Проехав с пару кварталов, он заметил спешно закрытое заведение и, не мудрствуя, забрался по пожарной лестнице на второй этаж, подзывая Хель и аккуратно разбивая окно, затем первым забираясь внутрь и прислушиваясь. Заведение было уже занятым, но Кириос решил пока не искать чего-то получше, решая в случае чего деньгами или оружием договориться с владельцами, но прежде следовало предупредить свою менее разборчивую в методах хозяйку.
- Говорить буду я. Постарайся не убивать никого без нужды. Договорились?
- Создатель, Ска, я позади тебя. Что это за чертовщина?
Он настороженно переводил взгляд с девушки на змея. Неожиданно на втором этаже послышался звон стекла. Ламберт нахмурился ещё сильнее и вытащил пистолет из кобуры. Не прошло и часа, как на улицах начал царить беспорядок. В любом случае, мужчина умел постоять за своё.
- Бар закрыт на инвентаризацию, - крикнул он в лестничный проём, сжимая в руке огнестрел. - Заплатите за окно и проваливайте.
Звон осколков того, что пару секунд назад было окном на втором этаже, отчётливо разнёсся по всему бару.
- Кажется, у нас гости. Но заведение закрыто. Какая оказия. - усмехнулась девушка, призывая на руку синеватый искрящийся шар, более известный как боевой пульсар.
Хельхейма лишь усмехнулась, наблюдая за разгоревшейся на море битве. С кем или с чем сражались военные? Похоже, веселье Богини было вызвано тем, что она знала заранее - скоро им предстоит об этом узнать. Все же она имела нюх на неприятности, хотя зачастую и была их зачинщицей. Но сейчас Хель предчувствовала лишь вкусный обед.
- Но я понадеялась на обновку! С радостью бы что-то украла - это так будоражит кровь. - капризно заметила светловолосая, вновь садясь на мана-байк за спиной мужчины. Столь спешно прятаться вместо того чтобы пойти взглянуть на источник беды - это так скучно!
Улицы уже были поразительно пусты, а в воздухе сквозил страх - люди еще очень хорошо припоминали прошлую войну и явно знали, что при любом признаке опасности лучше убраться куда подальше. Впрочем, и убежищ было предостаточно, хотя они направлялись не к ним. Огромное скопление человечины - явный соблазн для Хельхеймы, которую от людей определенно стоило держать подальше. Потому в следующий раз Кириос остановился у одного из местных баров, куда более мрачного места, куда им предстояло забраться по пожарной лестнице чтобы вломиться внутрь подобно мародерам, что здорово развеселило Хельхейму.
- Лаадушки. - сказала девушка, жестом показав, что ее рот - на замке, а руки бросили оружие, при этом висящее на ее поясе и за спиной, хотя копье здорово сбивало с толку обмотанной вокруг него тканью.
Не успели они даже выйти из комнаты, как внутрь ворвался с огнестрелом на перевес владелец заведения с просьбой заплатить и убраться. И Хель, ввиду своих ограничений в плане невозможности говорить и убивать, сделала самое очевидное, что могло бы здорово задержать их здесь - завалилась в обморок, словно испугавшись направленного на нее дула ружья, вкупе со всем происходящим в городе. Ее собственное оружие было припрятано тканью и одеждой и потому не бросалось в глаза, что сыграло ей на руку.
Слегка вздрогнув от слов Ламберта, Ска собрался язвительно ухмыльнуться и выдать какую-нибудь гадость, как события приняли очередной виток. В отличии от своего старого друга, змеелюд не собирался церемониться, схватил с ближайшего столика странного вида оружие и в несколько мощных прыжков оказался перед дверью. Один мощный удар - и он оказался внутри, громогласно объявляя:
- Платите или убирайтесь, наглые ублюдки!
Несмотря на то, что змей абсолютно не представлял как пользоваться оружием, он направил его на одну из фигур. Драка - это было просто замечательно, но ему не хотелось бучи, учитывая последние события. А спустя секунду к нему пришло осознание того, что один из двух вломившихся ему подозрительно знаком. Ссскалис опустил оружие, тяжело вздохнул и протер глаза. После этого помотал головой, протер глаза повторно и все же выдавил из себя слова.
- Кириос, чтоб тебя, ты ли это?
В следующий момент змеелюд понял абсурдность ситуации и громогласно захохотал, крикнув перед этим вниз на лестницу:
- Ламберт, Инерия, живо сюда, я тут призрака увидел!
Не превратиться в труп на протяжении долгих лет Ламберту помогали две вещи. Осторожность и зелья долголетия. Однако, Ссскалис не слышал ни о том, ни о другом. Схватив со стола, за котором сидели его люди, одну из винтовок, при этом взяв её дулом к себе, он ринулся наверх с громким шипением, которое, впрочем, скоро стихло.
- Призрак увидел другого призрака, я правильно понял? - он опустил кольт и направился к змею.
Ответивший ему голос был смутно знаком, хотя носителя он пока не мог узнать.
- Давайте так. Заплачу двойную цену за выпивку и за окно, само собой. Слышали поговорку, что покупатель всегда прав?
На обморок спутницы Кириос отреагировал искренним удивлением, явно не ожидая, что она вытворит такое. Грех было бы не воспользоваться таким поворотом, поэтому он достаточно быстро сориентировался, благо его удивленной физиономии пока никто не видел.
- У меня тут больная спутница, и ей нужен уход.
На голову, добавил он уже мысленно, кладя руку на рукоять катаны. Было от чего – в комнату вломился жуткого вида змеелюд, который ему тоже был смутно знаком. Когда же он прямиком выпалил свою фразу, Кириос и вовсе хмуро уставился на него, смерив тяжелым взглядом.
- Какой я тебе на хер призрак? Постой, я ведь тебя похоронил, ты-то вот уже как двадцать пять мертв.
Странные времена. Ска выглядел весьма изрядно потрепанным и всем видом явно показывал, что провел не одно десятилетие под толщей вод, а хвост змея упрямо сжимал старую, покрытую водорослями, ракушками и полипами флягу. Чья злая воля его вернула к жизни? Впрочем, раз он настолько в сознании, что узнал его самого, то вряд ли им кто-то манипулирует. По крайней мере, мозги у змея на месте.
С одной стороны, призраки не входили в список самых безопасных существ на свете. С другой стороны, неистовый хохот змея явно подразумевал, что никакой угрозы нет. Инерия пожала плечами и вслед за змеем и дипломатом принялась подниматься наверх. Вверху ей открылось ещё одно знакомое лицо, который, видимо, и был вторгшимся в их бар.
- Кириос? Вот так встреча. Ты привёл Кили с собой? - весело спросила девушка, туша пульсар и указывая на силуэт, лежащий на полу.
Сойдя с последней ступени и выглянув из-за массивной спины змея, Ламберт увидел смутно знакомого человека. В голове вновь заработали шестерёнки, в который раз за день выдавая информацию о первом году его жизни в Столице.
- Постой, ты же Кириос, верно? - позади дипломата возникла фигура Инерии. - В последний раз, когда мы были вместе, на дом обрушилась огромная тварь. И учитывая ситуацию снаружи, - хотя я понятия не имею, что там происходит, - у меня немного скверное предчувствие. И что это за бледная дама? - мужчина кивнул на лежащую на полу девушку.
Змей тяжело вздохнул. Его возвращение из вечного сна оказалось гораздо более наполненным событиями, чем он того ожидал. К тому моменту, как Кириос ответил на его импровизированное приветствие, помещение на втором этаже уже пополнилось еще парой слушателей – Ламберт и Инерия были тут как тут, и, похоже, также удивлялись внезапной встрече.
- Сегодня день призраков прошлого, судя по тому, что прошло столько времени. А по поводу мёртв…
Ссскалис нахмурился и поднес руку к ране в груди, сквозь которую было видно бьющееся сейчас сердце. Змеелюд выдохнул и, поморщившись, залез пальцами к себе в грудную клетку. Еще секунда – и сердцебиение остановилось из-за сжавших сердце черных шипастых пальцев. Змей усмехнулся одними губами, убрал руку и продемонстрировал свой небьющийся «мотор». Выждав пару секунд, он сделал глубокий вдох и указал на то, что в груди у него вновь появился равномерный стук.
- Я не особо уверен, но не похоже, что я сейчас жив. И вообще не имею понятия, какого хрена происходит. И да, спасибо за флягу, она, можно сказать, спасла мне жизнь. Или что там у меня теперь.
Закончив фразу, Ска вытащил своей родной рукой слегка помятую фляжку и легко бросил её Кириосу в руку. Странное чувство выполненного долга теплом отозвалось в разуме змея, и он улыбнулся.
- Присоединюсь к вопросу. Что с твоей спутницей?
- Кили давно нет в живых, — сухо проговорил мужчина, поправляя очки. — Долгая история. Постой, ты же Инерия, так? Вот совсем не изменилась. А Фиамм здесь?
Он меньше всего ожидал встретить здесь старых друзей и знакомых, и уж тем более меньше всего думал, что Ска неожиданно оживет, хотя вид его был не так уж далек от ожившего трупа. Только вот Кили уже точно не вернуть, сама Смерть не могла бы отдать ему эльфийку, ведь если уж что и попадет к ней на стол, то считай с концами. Действительно старая история, которая уже почти не причиняла ему боль. А еще он действительно был рад такой встрече, ведь подобное случилось впервые за его долгую жизнь,
- Я это, кто же еще. Моя спутница, недавно повстречались. Только она малость нервная, атмосфера в городе такая, да и от болезни не оправилась еще окончательно, вот и валится в обмороки. Хотел бы повстречаться при более приятных обстоятельствах, но увы.
Ловко поймав флягу, он аккуратно спрятал ее во внутренний карман плаща и благодарно кивнул. Возможно, и был способ привести змея в нормальное состояние, но это будет явно непросто. Больше всего он походил на зомби, но зомби никогда не сохраняют рассудок, не говоря уже о памяти, да и сердце у них не бьется. Ладно, разберемся со всем по порядку, думал он, беря искусно игравшую обморок Хель на руки. Пожалуй, можно было бы ей уже и очнуться.
- Вот что. В море перед городом идет серьезное сражение, но кто напал на нас — неизвестно. Пока что надо не высовываться, а там будет видно.
Лишь ловко подслушивая разговор собравшихся под этой крышей людей, при этом мастерски изображая обморок, Хельхейма поняла, кто они. К тому времени когда Кириос познакомился с этой компанией, она уже была его зловещей тенью и не раз ставила им всем палки в колеса, просто с целью повеселиться.
Неожиданно, однако Ссскалис был оживлен неизвестной силой и его случай заинтересовал ее - это случилось не с благословения Смерти, поскольку в таком случае Хель сразу узнала бы. Впрочем, змей - не злосчастная эльфийка, которую с того света не вытащит даже сильнейший из некромантов. Уж Хельхейма позаботилась о том, чтобы Кили никогда не увидела мира живых.
С тем, что все друг друга узнали, начавшийся уж было недавно конфликт был мгновенно сглажен и стоило признать, что совершенно без крови, что немало ее расстроило. Было бы славно притворяться и дальше, тем самым будучи негласным слушателем, но с другой стороны никто не мешал бы Хель притвориться немногословной спутницей Кириоса, подобной той же Оливии.
Девушка приоткрыла глаза, тут же взглядом наткнувшись на Ска и прижавшись к Кириосу еще сильнее, словно в испуге от угрожающего вида змея. Она была по-прежнему бледна и, казалось, вот-вот завалится в новый обморок только от вида этих господ, но второго раза не случилось, хотя Хельхейма смотрела на людей вокруг вопрошающе и с явным недоверием.
Губы Ламберта превратились в тонкую бледную линию, когда он услышал про сражение. Единственный близкий для него человек сейчас находился на другом конце города. И хоть мужчина знал, что Айрин сумеет за себя постоять, - более того, она сейчас находилась в хорошо укреплённом складе со множественной охраной, - его пульс всё же ускорился: одно из самых защищённых мест в городе являлось в то же время одним из самых опасных, учитывая специфику хранящегося там груза.
Он несколько нервно сжал в руке пистолет, и словно опомнившись недоверчиво покосился на своё оружие. Если снаружи началась война, то ему следует взять калибр покрупнее. Он поместил кольт назад в кобуру и вздохнул. Снизу послышался голос Винсента.
- Внизу маг, его зовут Винсент, - произнёс дипломат, - Он свой, - уточнил он для Кириоса.
Спустившись вниз, он откинул с пола слегка запылившийся бардовый ковёр, и подцепил пальцами крышку нычки.
В небольшом углублении находился целый арсенал, разная консервированная дрянь и пачка наличных. Ламберт взял дробовик с круглым барабаном и повесил его на плечо. Прихватив оттуда же компактный походный рюкзак, он принялся наполнять его патронами и провизией. Немного посомневавшись, он закинул туда же и пачку банкнот.
- Фиамм...
Губы Инерии вне её воли сложились в горькую усмешку. Лишь напряжением силы воли ей удалось избежать слезы, которая собиралась навернуться на глаза. Девушка пошарила в поясной сумке, и, не обнаружив там вина, тяжело вздохнула.
- То же самое, что и с Кили. Его давно нет в живых.
Девушка при Кириосе, видимо, пришла в сознание. Волшебница недоверчиво глянула на неё. Она кожей чувствовала исходящую от неё опасность, хотя это была всего лишь излишне бледная и вычурно одетая особа, и что именно с ней не так - понять не удавалось. Ей казалось, что между ней и тем, что произошло 15 лет назад, есть какая-то неуловимая связь, но Инерия отмела эту мысль как абсурдную. Какая связь может быть между тёмным богом и очередной спутницей Кириоса? Тем временем, дипломат спустился вниз, к Винсенту, и волшебница, помедлив, последовала за ним. Она подошла к барной стойке, взяла бокал с толстыми стенками и бутылку виски, и плеснула себе немного, после чего осушила огненную жидкость, готовясь налить ещё.
Змей хмуро взглянул на прижавшуюся к Кириосу даму и покачал головой. Нет, он конечно понимал, что выглядел далеко не слишком хорошо, в особенности, когда дело касалось его развороченной груди, но вот так реагировать было даже слишком. Выдохнув сквозь зубы, Ска улыбнулся и вновь неопределенно качнул головой.
- Как по мне, самое время хорошенько высунуться. Тем более, раз напали неизвестные – то лучше встретить бой, чем сидеть и ждать неизвестно чего, - змеелюд потянулся и развернулся к выходу – что же, может за это время нравы сменились, но уж лучше умереть в бою, чем жить спокойной жизнью – уже подползая к порогу, Ска остановился, повернул голову в пол-оборота и бросил еще одну фразу через плечо – по крайней мере тем, у кого не для кого жить. А пугливые дамы могут стать решающим доводом в этом, не так ли?
Не дожидаясь ответа, каким бы он ни был, змеелюд выполз из комнаты, оставив Кириоса и его спутницу наедине. Может быть, для всех и утекло слишком много времени, но Ска все еще помнил азарт битвы плечом к плечу с товарищем. Судя по всему, смерть Кили для воина была довольно сильным ударом, если он теперь вела себя подобным образом.
Отогнав неприятные мысли, змей спустился на первый этаж и первым делом прихватил куртку, оставленную одним из посетителей. Легким движением оторвав левый рукав, Ссскалис надел новую одежду и разомнул руку. Он подполз к Ламберту, бросив на Инерию короткий взгляд. Поравнявшись с мужчиной, змей не нашелся, чем задать невероятно тупой вопрос, протянув своему старому знакомому ружье:
- Что это и как этим пользоваться?
Ламберт неспешно бродил по бару, критично оглядывая его содержимое рюкзака. Выкинув из него прямо на пол наименее важные по разумению дипломата вещи - пару банок консервированного чего-то, он даже не утрудил себя прочесть надпись на этикетке, - он обернул несколько бутылок алкоголя в махровые полотенца и запихнул внутрь.
Позади появился змей, тыча в него оружием.
Бросив оценивающий взгляд, мужчина ответил:
- Помповый дробовик, - он поднял глаза с оружие на змея и ухмыльнулся, оценив его новый наряд, - А тебе идёт.
Он взял из углубления патронную ленту и кинул её Ссскалису.
Отложив рюкзак, он глотнул виски из бокала, смиренно стаявшего там, где Ламберт его оставил, и принялся знакомить змея с чудесным миром кинетической магии.
Инерия опрокинула уже три бокала виски, и снова углубилась в тяжёлые воспоминания о том времени, когда всё было хорошо. Её печальное лицо, казалось, могло нагнать грусть на любого, кроме законченного оптимиста. Ей не было дела до того, что происходило за его спиной, где Ламберт учил змея пользоваться новым оружием, и из реального мира её волновали лишь две вещи: сгущающаяся мгла за окном, которая забивала весь магический фон странными эманациями, и не менее странная спутница Кириоса, от которой веяло опасностью.
Очередной бокал провалился внутрь девушки, на секунду обжигая горло, и окружающий мир стал немного более приятен и выносим. Инерия схватила из барной стойки что-то, похожее на клубничный ликёр, и запила виски доброй порцией полупрозрачной красноватой жидкости с приятным вкусом.
Змей выслушал краткий обучающий курс и под конец легко усмехнулся. За прошедшее время Ламберт поднаторел в объяснениях и довольно быстро ввел Ска в курс дел. Да, какое-нибудь холодное оружие было бы иметь при себе тоже не лишнее – ему змеелюд доверял гораздо больше. Нагнувшись над местом, где хранилось различное вооружения, Ссскалис одним ловким движением вытащил странное приспособление, отдаленно похожее на меч. Оно спокойно держалось одной рукой, а чуть выше гарды была небольшая коробочка, из которой вдоль места, где обычно было лезвие, шла странная цепь. На рукояти был небольшой рычаг, на который змей незамедлительно нажал.
Что-то внутри коробки слабо зажужжало, и цепь принялась медленно двигаться вдоль лезвия. Ска покрутил оружие в руке, проверяя, насколько оно удобно, после чего отпустил управляющую деталь. Цепь незамедлительно встала на место. Змеелюд хмыкнул, вытащил ремень с ножнами для этого странного оружия и нацепил себе на пояс. После этого он повернулся таким образом, чтобы одновременно видеть и Ламберта, и Инерию.
- Судя по словам Кириоса мы в какой-то странной жопе. Я не знаю, как вы, а я бы с удовольствием посмотрел, что да как там творится. Тем более с этим – змей с любовью во взгляде осмотрел дробовик, полученный от Ламберта и ухмыльнулся, – есть у кого какие идеи?
Ламберт нацепил рюкзак за спину и сложил руки на дробовике, висящим на груди. Немного подумав, он вздохнул.
- В другом конце города моя дочь. Меня беспокоит, что её нет рядом. - он взглянул на змея. - Пока что она в безопасности, но обстоятельства могут измениться. Так что я только за.
Он перевёл взгляд на Инерию и замолчал.
- Дайте мне револьвер, и я пойду с вами. - усмехнулась девушка, которой алкоголь, похоже, добавил веселья. - Магия под влиянием того дерьма, которое происходит на улице, работает очень слабо. Надеюсь, я не буду стрелять в небо. Или оно хотя бы не будет реагировать.
Девушка хрипло засмеялась, а затем внезапно замолчала и принялась быстро осушать бутылку ликёра из горла.
- Мне жаль, — искренне проговорил мужчина, замечая красные припухшие глаза волшебницы и общий неряшливый вид, который красноречиво говорил о глубоком горе. — Он был достойным человеком.
Проводив взглядом ушедших, он только головой покачал. Кириос и не думал обижаться на змея, которому настолько крепко досталось. Умереть, а потом пролежать на дне морском четверть века, чтобы потом быть воскрешенным неизвестной силой, которая уже тогда имела на него виды, ведь только благодаря ей он так хорошо сохранился, учитывая обстоятельства. А еще он не видел, какие силы были брошены против неизвестного врага, иначе вряд ли бы так же говорил. Бросаться с голой задницей на ежа было не в стиле Кириоса что раньше, что сейчас. Обменявшись многозначительными взглядами с Хель, словно говоря той, чтобы прекратила слишком уж явно ломать комедию, он тем не менее принес ее вниз, в бар и бережно усадил за ближайший к барной стойке столик.
Компания тем временем явно готовилась к вылазке, причина которой была совершенно ясна — Ламберт как раз говорил о находившейся в другом конце города дочери. Пройдя к бару, он ободряюще похлопал заливающую глубокое горе спиртным Инерию по спине, наливая по хорошей порции виски для Хель и для себя.
- Нельзя уходить в себя, поддаваться страданиями, иначе они поглотят тебя без остатка. Поверь мне, я это отлично знаю.
Повернувшись к до зубов вооруженной компании, он добавил:
- Мы с вами. Однако, против неизвестного врага идти будет пока бессмысленно. Туда направленны огромные силы, в том числе два линейных корабля и только боги ведают сколько единиц техники, не говоря уже о пехоте. Что-то мне подсказывает, впрочем, что еще навоюемся.
Он тоже заметил, что магия крайне плохо работает, если вообще действует в таком тумане, подтверждая его аномальную природу. Ну что же, хватит и одного меча. Горячую любовь своих спутников к огнестрельному оружию он не разделял, оставаясь верным своим убеждениям, хотя второй меч сейчас был бы кстати — за имевшиеся у него годы практики он научился весьма недурственно владеть двумя клинками. Надо будет раздобыть подходящий, решил он, возвращаясь к Хель и вручая ей стакан с добрым напитком, украдкой пихнув под ребро локтем, насколько это было вообще возможно при ее броне, давая понять, что неплохо бы ей и самой что-то сказать его спутникам. Хель знала их, в этом не было сомнений.
Называться при этих людях своим настоящим именем - аналог смертного приговора и это Хель прекрасно понимала, отвлекая внимание своим странным поведением. Все же у каждого из них имелся немалый зуб на Повелительницу Тьмы, которая доставила им немало проблем в прошлом и забрала в свое время, играя, важнейших людей. Самый огромный соблазн человека - вернуть к жизни тех, кто уже перешел черту, ступив в мертвое измерение.
Стоило Кириосу пихнуть девушку локтем, как на его ногу тут же приземлилась нога Хель, облаченная в тяжелые латные сапоги. Сама же девушка смущенно улыбнулась.
- Сэр Кириос, возможно Вы представите меня своим знакомым? - напомнила о приличиях Хельхейма, этим самым давая явно понять, что своей осведомленности о личностях этой разношерстной компании выдавать не собирается.
Размяв шею и застегнув до воротника куртку, змеелюд закинул на плечо полученное от Ламберта оружие, проверил, легко ли выходит из ножен странный меч и расплылся в улыбке.
- Если там что-то опасное, то я только за. Несмотря на то, что внешне многое изменилось, по сути все осталось как прежде.
Слова Инерии заставили змея покачать головой. В их последнюю встречу она не была настолько угрюмой, и она вызывала какие-то глубоко сидящие внутри каждого струны жалости. Судя по тому, как её попытался подбодрить Кириос - подобные ощущения были у большинства. Змей молча выслушал мечника, а следующие слова, сказанные в помещении заставили змея хрипло рассмеяться.
- Я Ссскалис, сэру Кириосу не надо меня представлять. Судя по всему, последние два с половиной столетия провалялся на дне морском. Очень приятно познакомиться, кем бы вы ни были.
>последние два с половиной десятилетия
Самопочин
Приготовления были закончены, Ламберт взял с собой всё необходимое. Окинув помещение быстрым взглядом, он мысленно попрощался с местом, в котором проводил большую часть свободного времени. Что-то подсказывало мужчине, что никогда больше он сюда не вернётся.
За окном вновь послышался рёв пролетевшего истребителя.
Сухо кашлянув, он взглянул на спивающуюся Инерию. Казалось, будь у девушки чуть больше воли, она просто бы утопилась в бассейне с алкоголем, попутно выпив добрую половину. Работая в баре, Ламберт не раз видел подобных людей. И признаться, они нравились дипломату больше всего. Тихо сидели в углу, много пили, стабильно платили. Золотая жила для питейных заведений. Когда всё закончится, непременно следует открыть экзистенциальный трактир или что-нибудь в этом духе. И обязательно следует поставить неподалёку стенд с бархатными верёвками и душистым мылом. А потом начать потихоньку захватывать сферу ритуальных услуг.
Мужчина прочистил горло, прогоняя из головы ненужные мысли, а потом произнёс, обращаясь к девушке:
- Ты же в курсе, что тебе придётся за всё заплатить, да?
- Если бы было ради чего держаться на плаву. - тихо пробурчала девушка себе под нос в ответ на ободряющую реплику Кириоса.
Опустевшая бутылка с ликёром была отставлена в сторону. Вопрос Ламберта на секунду выбил её из колеи, но она кивнула, достав из сумки тонкую пачку банкнот, и положила половину на стойку.
- Здесь должно хватить.
Эти деньги могли бы обеспечить несколько дней обычного существования в дрянной таверне, где она жила сейчас, но она слишком давно не пила качественного алкоголя, и если её желание должно было быть оплачено, то пусть будет так.
Слегка пошатываясь, девушка молча подошла к выемке в полу, и, осмотрев содержимое оружейной критическим взглядом, выудила откуда-то из стопки автоматов огромный револьвер, который был размером с её голову. А потом, так же критически осмотрев свои руки, сделала сложный жест, и её ладони покрылись чем-то, похожим на перчатки из зелёного полупрозрачного материала.
- Я готова. - усмехнулась она.
- Дева-рыцарь Оливия, — представил спутницу своим друзьями Кириос, прилагая героические усилия чтобы не скривиться от боли в хрустнувшей под латным сапогом ноге. — У нее возникли разногласия со своими бывшими коллегами что, в свою очередь, сделало нас союзниками.
Не было смысла говорить про истинную натуру Хель, ведь тогда в лучшем случае его бы сочли сумасшедшим собственные друзья, ну а про худший лучше было вообще не думать. Отпив из своего стакана, Кириос с удовлетворением отметил, что хороший виски еще не разучились делать, или же Ламберт знал, где брать хорошую выпивку для своего бара. Вспомнив о кое-чем весьма важном, он вернулся к барной стойке и положил хорошую сумму наличными рядом со стопкой денег от Инерии.
- За разбитое окно и за выпивку. Мы тоже готовы. Незачем тянуть кота за причинное место.
- Для меня честь сражаться бок-о-бок с друзьями сэра Кириоса. - вежливо склонила голову девушка, точь-в-точь подражая поведению серьезной Оливии.
Хель убрала свою ногу с ноги Кириоса, очевидно посчитав, что наказание в этот раз было для него более чем достаточным - получить с размаху латным сапогом это что врезаться в чугунный столб. Для нее же лучше будет в этой ситуации не демонстрировать излишней спеси и не пытаться прикончить окружающих - в конце концов, пока ситуация не выяснена, они были их союзниками. К тому же пока все это выдавалось ей невероятно забавным.
Девушка выпила виски, отметив его пряный вкус - похоже, не разучились люди еще делать неплохой алкоголь, после чего поднялась со своего места.
- Согласна, лучше идти сейчас же. - заметила Хель.
Мужчина посмотрел на спутницу мечника, которая окончательно пришла в себя. Девушка вовсе не походила на изнеженную деву, способную упасть в обморок из-за навалившихся на неё трудностей. Тяжёлые доспехи на её теле вкупе с массивным копьём вполне явно говорили, что она может за себя постоять.
- Дева-рыцарь, - он слегка склонил голову в запоздалом приветствии, - Ламберт Давен, - представил он себя, - вот уже более двадцати лет полномочный представитель миролюбивого и невероятно уютного королевства Фраунф. По совместительству ветеран двух последних войн, преуспевающий бизнесмен, любящий отец и алкоголик-эстет.
Слабо усмехаясь, Ламберт взял купюры со стойки и поднял их на уровне головы, оглядев разношёрстную компанию.
- Если мы выживем, то первым делом я спою всех вас на эти же деньги. Будет немного печально потерять кого-нибудь в нашем походе, но клятвенно заверяю, что мы выпьем за его упокой. Война дело такое. - подытожил дипломат, складывая банкноты в задний карман брюк. - Так что если хотите выпить за мой счёт, то постарайтесь не умереть.
Хмуро выслушав своих компаньонов, змей звонко рассмеялся, когда дело дошло до реплики Ламберта. То, что предстояло им было куда более привычным, чем все события, произошедшие за последние дни. Ска прервал взрыв хохота, пристально посмотрел на старого знакомого и, тщательно подбирая слова, наконец разродился:
- Постарайся не умереть сам. А то там даже пятку не почесать. А у меня их даже нет - змей оскалился, пожал плечами и направился к выходу из бара, предварительно поправив ножны и закинув дробовик на плечо, - Ну что, вперед, спасать дочь Ламберта, - прорычал он, резким рывком распахнул дверь и нырнул в проем.
Впрочем, спустя секунду в баре показалось озадаченное лицо змеелюда. Он растерянно посмотрел на всех оставшихся, и, прокашлявшись, спросил:
- А куда идти то?
- Инквизиция пыталась убить меня пару десятков лет, однако не преуспела. В деле выживания у меня есть некоторый опыт. - медленно произнесла девушка и покинула бар вслед за змеем.
Для неё выяснение того, куда именно собирается компания, не имело особого значения, потому как рано или поздно все бы всё равно покинули бар и указали ей дорогу к цели. Обстановка на улице была весьма странной. В воздухе витал странный запах, чем-то отдалённо напоминающий сладковатый смрад гниющей плоти. Туман на улице сгустился настолько, что увидеть что-то можно было только на расстоянии нескольких метров, и в густой молочной завесе время от времени пробегали мрачные тени, похожие на пауков-переростков. Одна из теней оскалилась огромными жвалами в сторону девушки, однако, видимо, решила не тратить времени и убежала куда-то в сторону порта, откуда и прибыла компания. Инерия громко рассмеялась и крикнула внутрь бара.
- Здесь симпатично!
Когда обмен любезностями был закончен, Кириос выдвинулся вместе со всеми из бара, справедливо решив, что Ламберт наверняка знает кратчайшую дорогу к тому складу, где на данный момент находилась его дочь. Снаружи было пока что относительно спокойно, но мужчина все равно предупредил, чтобы во все подозрительное сначала стреляли, а вопросы задавали уже потом. Сам он держал руку на рукояти старой катаны, сосредоточенный и собранный, благо выпитое на нем почти не сказалось. Еще бы — поживи столько лет и проведи некоторую их часть в пьянках.
- Если до склада недалеко, то предлагаю идти пешком и, по возможности, не привлекать внимание военных патрулей, — негромко сказал Кириос. — Проблемы с законом нам не нужны.
И верно, сейчас их имели полное право арестовать, задержать до выяснения обстоятельств, ведь в такое время по улицам города шатались лишь самые бесстрашные отморозки да всякие мародеры, которым и жуткая опасность была нипочем, лишь бы нажиться. Именно против таких и выпущены были пусть редкие, но хорошо вооруженные патрули.
В самом городе, несмотря на относительное отдаление от театра боевых действий не ощущалось безопасности. Напротив — густой, необычный и явно не из этого мира туман здорово действовал на нервы, особенно когда выяснилось, что порожденная им мгла подавляет практически любую мало-мальски серьезную магию. Еще в тумане порой раздавались странные не то клокочущие, не то клацающие звуки и временами пробегали какие-то крупные твари. Кириос краем глаза заметил одну такую и без дальнейших размышлений прикончил ловко брошенным армейским ножом, очевидно оброненным тут каким-то растяпой с военного транспорта, попав жуткой образине прямо в голову.
Он немало помотался по миру, но такое видел впервые — невероятных размеров паук, с хорошего теленка, но голова до ужаса напоминала человеческую. Жутко скалящийся череп с множеством разнокалиберных глаз даже после смерти, казалось, насмехался над ними. В предсмертной агонии тварь успела выстрелить плотным жгутом чем-то похожим на паутину, но когда нить упала на стоящую рядом пустую металлическую бочку, то странная вязкая субстанция в мгновение ока разрезала металл до самого основания. Попади хоть одна такая нить на конечность и с ней можно будет смело попрощаться, а если на туловище или голову, то сразу можно хоронить.
Кажется, Хельхейма ощущала себя наиболее расслабленно - она была хорошей актрисой и безупречно подражала Оливии, но в ее янтарных глазах все равно плескалось первозданное лукавое зло, готовое обрушиться на этот мир сию же минуту, унося за собой целый вихрь душ.
Для нее все это было увлекательным действом, в котором она, вполне возможно, могла бы размяться. Девушка вышла на улицу следом за Кириосом и будучи замыкающей во всей их процессии, могла позволить себе осмотреться и с явным удовольствием вдохнуть витающий в воздухе аромат смерти. О, это явно для нее. Однако было и кое что необычное в тумане, накрывшем город, а именно - его антимагическое свойство. Это было, признаться, не самым лучшим знаком.
Повсюду чувствовалось незримое присутствие существ, которых здесь не должно быть. Они не атаковали, пока опасаясь людей и незнакомой обстановки, но определенно обладали агрессивной натурой. Это - хищники, каких прекрасно умели чувствовать копейщики вроде Оливии.
Кириос убил одно из существ случайно подобранным охотничьим ножом и благодаря этому они получили возможность осмотреть его. Это было некое "оно", нелепый вид которого здорово позабавил Хель, но она подавила свой смешок, без труда отделив голову жуткой твари от ее тела с помощью меча, а затем заворачивая ее в свой плащ и поднимая на руки.
- Полагаю, я могла бы взглянуть на это еще раз, когда мы окажемся в месте с освещением получше. - заметила Хельхейма, пожав плечами как ни в чем не бывало. И в чем-то была права - здесь не было эксперта в знании чужих измерений лучше самого Творца. Или его темной сестрицы. В том же, что они имели дело с существами не здешнего происхождения, не было теперь даже сомнений.
- Я хочу "наконечник стрелы", а не эту возню. - капризно пожаловалась Кириосу Хель, когда ее не могли слышать остальные, забрасывая мешок себе на плечо, словно голова чудища была пушинкой.
Ухмыльнувшись на замечание Инерии, Ска пропустил всех вперед и остался замыкающим небольшого отряда. Он оглядывался из стороны в сторону, будучи готовым отреагировать на опасность выстрелом в упор, но ничего не происходило. По крайней мере, до тех пор, пока впереди отряда не наметилась активность.
Змей, здраво рассудив, что практически каждый из присутствующих способен постоять за себя, лишь покачал головой и дождался, пока всё уляжется, после чего продолжил озираться. С каждой минутой в тумане становилось всё более и более неприятно находиться, и, вдобавок, левая рука отзывалась каким-то неприятным покалыванием.
Девушка вошла в город ровно в тот момент, когда засуетились фонарщики, снующие везде со своими лестницами, пропахшие маслом и зажигали фонарь за фонарём, что явно было нужным в эту безвездную ночь.
Но сейчас Мелиссу интересовало не проворство фонарщиков, а усладить свой желудок, который требовал еды уже третьи сутки, но для этого ей нужны были деньги, которых у нее не было-магическое оборудование стоит недешево, а уж тем более когда это единственная лавочка на весь городок, который, если бы не влиятельный правитель его, числился бы деревней.
Поэтому придётся ей искать трактир с подвыпившими уже постояльцами, дабы подзароботать чутка денег. Проверив внутренний карман, она нащупала там колоду карт-большего ей и не надо.
А вот и он, кажется-на этот район фонарей не запасли и поэтому освещался он лучинами да самый яркий свет шёл из окон большого питейного заведения, эмблема которого изображала оскалившегося вепря, готового к атаке, с кружкой пенистого эля на правом клыке.
Да, именно подобное заведение мне и нужно-подумала Мелисса, убирая волосы под цветастый платок, и заглянув через мутное стекло, выбрала себе столик-вон там, подальше от стойки, в полутени, после чего вошла внутрь и уселась, держа в левой руке колоду карт, поджидая желающего узнать свою судьбу.
Гадать Мелисса не умела, если быть точнее-знания как это делается она имела, но все ее предсказания всегда были чрезмерно максималистичными-в худшую или лучшую сторону, но зато девушка замечала какие-то мелкие детали в внешности или манере разговора клиента и уже из этих аспектов она "предсказывала" его судьбу или давала подсказки, но чаще она просто убалтывала его и пока он растечется в кресле от внимания к своей персоне и вместо оплаты требовала его какую-либо ценную вещь, но сейчас ей нужна именно что горсть монет.
Но сейчас Мелиссу интересовало не проворство фонарщиков, а усладить свой желудок, который требовал еды уже третьи сутки, но для этого ей нужны были деньги, которых у нее не было-магическое оборудование стоит недешево, а уж тем более когда это единственная лавочка на весь городок, который, если бы не влиятельный правитель его, числился бы деревней.
Поэтому придётся ей искать трактир с подвыпившими уже постояльцами, дабы подзароботать чутка денег. Проверив внутренний карман, она нащупала там колоду карт-большего ей и не надо.
А вот и он, кажется-на этот район фонарей не запасли и поэтому освещался он лучинами да самый яркий свет шёл из окон большого питейного заведения, эмблема которого изображала оскалившегося вепря, готового к атаке, с кружкой пенистого эля на правом клыке.
Да, именно подобное заведение мне и нужно-подумала Мелисса, убирая волосы под цветастый платок, и заглянув через мутное стекло, выбрала себе столик-вон там, подальше от стойки, в полутени, после чего вошла внутрь и уселась, держа в левой руке колоду карт, поджидая желающего узнать свою судьбу.
Гадать Мелисса не умела, если быть точнее-знания как это делается она имела, но все ее предсказания всегда были чрезмерно максималистичными-в худшую или лучшую сторону, но зато девушка замечала какие-то мелкие детали в внешности или манере разговора клиента и уже из этих аспектов она "предсказывала" его судьбу или давала подсказки, но чаще она просто убалтывала его и пока он растечется в кресле от внимания к своей персоне и вместо оплаты требовала его какую-либо ценную вещь, но сейчас ей нужна именно что горсть монет.
Ламберт вышел вслед за всеми, указывая насторожившийся компании дорогу.
Девушка беззаботно шла впереди компании, и оглядывалась по сторонам, пытаясь высмотреть в тумане чёткие очертания хоть одной твари. Вокруг плавало много теней, почти все из которых напоминали нечто паукообразное, однако практически все особи игнорировали пятёрку идущих вперёд людей. Одна из тварей, которая приблизилась особенно близко, была уложена в могилу метким броском ножа от Кириоса, и паутина, которая вылетела из её жвал перед смертью, могла, как оказалось, резать металл с такой же лёгкостью, как горячий нож режет масло. Инерия присвистнула, а затем обернулась назад, чтобы увидеть, куда указывает Ламберт.
- Это может быть что угодно, — терпеливо повторил Кириос уже сказанную ранее фразу. — Не факт, что это вообще оружие. Наберись терпения.
Неожиданный интерес Хель к убитой твари был необычен, но слишком уж странно выглядеть не должен. Можно списать на своеобразные интересы, хобби даже, причем в сложившейся ситуации это было довольно полезным интересом. Не то, чтобы Она боялась разоблачения, но свою истинную природу напоказ выставлять благоразумно не стала. Кириос был уверен, что это существо абсолютно точно не из их родного мира, ведь стала бы тогда Она интересоваться странным паукообразным?
Оливия недовольно сжала губы, но ничего не ответила на замечание Кириоса, спокойно следуя указанным Ламбертом маршрутом. Мир словно бы застыл в этом тумане и все в нем выглядело так, словно время вдруг остановилось. Не было никакого движения, за исключением таинственных обитателей серой массы тумана, ровно до тех пор, пока они не дошли до площади.
Здесь, у церковных врат сидели все эти верующие фанатики. Святоши не торопились открывать им дверь убежища, но люди, эти глупые крестьяне, не теряли "присутствия духа и веры", садясь на колени прямо на открытой площади и самозабвенно умоляя небеса о пощаде.
- Близится Пандемониум, царство мертвых проклятой Богини-Предательницы, защити нас, о Великий Солнцеликий Бог! Пандемониум превратит наш мир в ад, спаси наши души, о великий! - вот из чего в основном состояли их мольбы. Как всегда, во всем винили Хельхейм, он же родной мир Хель, из-за которого ее и прозвали Хельхеймой. До этого она была Безымянной Богиней, скрывающей темные и зловещие ритуалы завесой ночи. Пандемониум был лишь столицей ее царства - парящим в воздухе городом, который по слухам был способен пересекать пространство и время, присутствовать в нескольких местах одновременно и уничтожить этот мир.
Хель смотрела на этих молящих о пощаде людей с абсолютным безразличием. Кажется, они даже вызывали у нее презрение. Они умрут - и она знала об этом. Однако не ей испытывать чувство утраты по всем этим душам, которые пытаются задобрить Бога, которому они безразличны. Боги в какой-то степени были донельзя просты - они не могли помочь каждому, у них были свои проблемы и переживания, по сравнению с которыми человеческие казались мелкими и ничтожными. ""Солнцеликий" любит только себя" - так однажды сказала Хель и была права. По крайней мере сейчас небо молчало на зов людей, а она была здесь, словно предвидя такое развитие событий. Но была ли ее целью помощь им? Вряд ли.
Если Хельхейма чему-нибудь и научила Кириоса, так это тому, что есть Смерть и Судьба - две неизбежные сущности в этом мире, на которых строится мироздание этого измерения. И то, и другое предопределено заранее, засим не имеет смысла рвать на себе одежду и бросаться в полымя, чтобы помочь всем и каждому. Если человеку суждено умереть - он умрет и смерть Кили, предсказанная Хель, была тому подтверждением. Сколько бы он не спасал ее, она все равно погибла. Потому что ее существование с самого начала было ошибкой.
Смерть не была ни злом, ни добром. Она просто была, а человечество отказывалось это принять, порицая Владычицу Ночи как темное демоническое существо, которое охотится на них в ночи. Не было в этом мире ни злого ни доброго, как бы люди ни пытались поверить в обратное.
Змеелюд внимательно осмотрел тварь, что убил Кириос, когда проходил мимо неё. Что-то внутри шелохнулось у него и он скривил свои мертвые губы в отвращении. Оно, чем бы ни было, было крайне неправильно. Сплюнув рядом с ним на землю, змей молча поплелся дальше. Ему было абсолютно плевать, и руки зудели до хорошей такой драки. Пока что противник не представлял какой-либо угрозы -- даже один из них с легкостью мог с ними справиться, а уж все вместе они представляли более внушительную силу.
Когда же перед ними начали слышаться голоса, Ска прислушался к невнятному хору, после чего сначала скривил гримасу, а после - так и вовсе расхохотался во весь голос. Риторический вопрос, который так и рвался из него, повис в воздухе, вряд ли найдя ответ:
- Да что они вообще несут? Богиня-Предательница? Бог Солнцелика? Нет этих ваших богов. Ничего нет. Всё это -- бредни стариков.
Змей не ожидал, что на его восклицание кто-то откликнется, и поэтому лишь мрачно сплюнул на землю. Такой страх у него вызывал отвращение. Мерзкое, черное, как холодная слизь растекающееся по его сердцу.
- Нужно их как-то вразумить - пробубнил Ссскалис себе под нос, и когда группа поравнялась с людьми, полумахнул-полукринкул, подзывай к себе одного из молящихся.
Туман, захвативший улицы города, застилал глаза, отчего повсеместно мерещились жуткие твари. Сперва в голове возникали назойливые мысли убрать пелену с глаз, проснуться от нелепого сна, который дипломат не знал уже несколько ночей. Ладонь то и дело порывалась устремиться в сторону порядком опухших век и хорошенько их протереть, но в ту же секунду приходило осознание, что со зрением всё в порядке. Густой туман, ровно как и кружащие возле них мутные силуэты, существовали независимо от искажённого отсутствием сна восприятия.
Тяжесть дробовика и рюкзака за спиной придавали Ламберту сил, он упрямо шёл вперёд, цепляя нахмуренным взглядом мельтешащие на периферии очертания монстров. Проследив за полётом ножа, брошенным Кириосом, он с мрачным удовольствием отметил, что несмотря на пугающий вид тварей, они страдают тем же недугом, что и многие другие создания. Они смертны. Ухмыльнувшись, он вновь повёл всех по хорошо одному ему знакомому, но всё же заметно изменившемуся пути.
Заунывный хор голосов, разбавляемый детским и женским плачем, мужчина услышал задолго до того, как они вышли на площадь. Подойдя ближе, сквозь туман показалась отчаянная толпа, слёзно молящая о пощаде у очередного из многих богов.
- Великий Солнцеликий Бог ослеп от своего же сияния, если сумел допустить подобное. Какое же жалкое зрелище. Эти люди даже не понимают, что их растерзают как дичь, когда мерзость во мгле осмелеет. Лучше бы они прятались по домам.
Ламберт остановился и молча рассматривал безликое скопище, толпящиеся перед воротами храма. Змеелюд, то ли возмущённый, то ли оскорблённый таким слепым фанатизмом, прикрикнул на стоящую неподалёку покосившуюся фигуру.
Гул голосов неожиданно оборвался и взор фанатиков устремился в сторону голосившего Ссскалиса.
За последние годы Кириос отчаянно желал лишь одного — смерти в одиночестве, чтобы избавиться наконец от насмешливого голоса, от постоянного присутствия госпожи в его измученной голове. Горечь потерь, боль расставаний и тяжесть воспоминаний мучили его все сильнее, пока он наконец не начал осознавать простую истину — судьба свела его с Нею не просто так, однако он, упрямый глупец, продолжал игнорировать ее однозначные намеки, продолжал искать счастья на стороне, не видя уготованного. Недавние загадочные события, которым он не мог найти рационального объяснения тем не менее заставляли его задуматься о причинах, побудивших наконец Ее воплотиться, заняв подходящее тело. Слишком слабо было тело человека, слишком ограничивало оно подобную Ей сущность скромными возможностями людского организма, пускай даже теперь бессмертного чтобы Она без крайней на то нужды пошла на такой шаг.
Никого роднее Хель у Кириоса не было, как бы дико и странно это не звучало, ведь они столько лет, долгих лет были вместе, пусть и неосязаемо, но были. А с недавних пор и вовсе стали до опасного близки, апофеозом чего стало принятие Ею человеческого облика. Сколько еще намеков ему нужно, чтобы понять настоящие мотивы этой сущности? Дико, нелепо, думал он, временами поглядывая на девушку, чье тело удивительным образом подходило к облику Хель. Сейчас был не лучший момент для выяснения некоторых обстоятельств, но Кириоса прямо-таки подмывало задать Хель несколько вопросов. Давно, очень давно он не ощущал подобного нетерпения, с которым сейчас пока еще небезуспешно боролся.
Происходившее на площади его не особо тронуло и не разозлило — здорово зачерствел за все эти годы, но зрелище все равно было неприятным. Проходя мимо, он буркнул, что шли бы те в убежища, а не просили помощи у Церкви, у которой снега зимой не выпросишь и не проклинали понапрасну богиню Смерти, но без особой убедительности. Толку-то было уговаривать изначально полоумных людей, полагавшихся не на себя, но на веру? Все же им было лучше, чем ему, ведь им-то было во что верить. Он не верил — он знал, это хуже.
- Бесполезно, дружище. Только время зря потеряем, а нам спешить надо.
Им не помочь, но вот дочь Ламберта — ее они могли спасти, если только мешкать не будут. Годы научили мужчину более-менее правильно расставлять приоритеты, как в случае с Лоскутной Ведьмой, гениальным и беспринципным хирургом нового времени, прозванной так по результатам своих работ. Кириос нахмурился. Опять это поганое, липкое и отвратительное воспоминание, которое периодически дает о себе знать. Он дорого бы дал, чтобы забыть, навсегда выкинуть из своей памяти тот эпизод, но не мог. Тогда он впервые понял, что наука всерьез вознамерилась не просто противостоять магам, она решительно собиралась взять над ними верх. Тошнотворные эксперименты над живыми людьми с применением последних достижений в области медицины и древних знаний некромантов породили кошмарных, омерзительных тварей. К счастью, тогда эксперимент вышел из-под контроля и практически все результаты опытов были уничтожены, но сама Лоскутная Ведьма скрылась. Она еще даст о себе знать, в этом он был уверен.
Маги в своем тщеславии и кажущимся неоспоримым могуществе слишком расслабились, потеряли хватку, чем тут же воспользовалась новая, смелая и дерзкая сила. Еще немного, и баланс установленных за многие века сил окончательно изменится. Магам придется либо признать нового игрока на мировой арене, либо сгинуть. Кириосу как боевому магу крайне неприятно было осознавать такие перемены, но игнорировать их он не мог — не позволяло старое, подчас бесполезное, но удивительно въедливое чувство гордости. Нет, ученые рано решили бросить вызов магам, не понимая, что в случае неудачи их попросту истребят и прогресс будет снова отброшен на столетия назад, но в решимости им было действительно не занимать.
Оказалось, что он здорово ошибся, посчитав, что здешних фанатиков ничем не проймешь. Слова Ска и его хриплый смех изрядно задели молящихся, да так, что все с искренним негодованием повернулись к ним. Да, внимание он привлек, только совсем не то, которое хотелось бы. Мужчина мысленно пожал плечами. Драка так драка, хоть разомнутся перед куда более серьезным противником, вот только сами фанатики драться все же не решились, ограничившись лишь грубыми проклятиями да обвинениями в неверии. Было видно, что они все же трусят, и немудрено — небольшой отряд был весьма грозного вида.
Ссскалис своим насмешливым видом и поведением явно привлек внимание толпы молящихся и уже только это было не к добру. Проблемы помимо уже существующих были излишни для их небольшой компании бравых воинов, но остальные похоже были не в курсе. Благо, верующие были не настолько глупы чтобы нападать на явно хорошо вооруженных людей, тем более что сами предпочли отринуть любое оружие и защищаться от туманных тварей одной лишь верой. Весьма зря.
- Отриньте страх и злобу, братья по вере! - выступила вперед Оливия, облаченная в одеяние священного рыцаря, пред которым тут же благоговели верующие. Толпа, разъяренная Ссска, тут же притихла, внимая тому, что желает сказать рыцарь - Весь город в смятении и Бог наш зол на нас. Но кара сия - испытание, из которого должен выйти живым каждый, кто проявит храбрость и находчивость. Церковь не может стать вашим проводником, ведь только ваши души могут провести вас через ад и поставить на путь истинный! Устремитесь же в укрытие!
Стоило ли поминать то, с каким отчаяньем люди рванули с мест, вдохновленные такой богобоязненной речью рыцаря? Ведь кому еще как не рыцарю ордена и священнику можно всецело доверять в этой жизни? Этим и воспользовалась Хель, выдав желаемое за реальное и использовав глас Божий чтобы заставить этих фанатиков отступить от своих принципов. Легко.
Тишина продержалась недолго, фанатики, уязвлённые поведением змея, принялись сыпать оскорблениями и проклятиями. Ламберт нервно усмехнулся и окинул взглядом толпу, покрепче сжав дробовик. Он знал, на что способны люди, доведённые до отчаяния, на войне мужчина поведал этого сполна. Однако крупицы разума остались в головах напуганных людей. Если у кого-то и были мысли кинуть в них камень, то он ограничился крепким словом. Дипломата такое положение вещей вполне устраивало, он не хотел устраивать потасовку, которая слишком быстро переросла бы в бойню.
Речь спутницы Кириоса охладила пыл фанатиков, они притихли и внимали её словам. Ламберт усмехнулся в бороду, когда леди-воительница величественно умолкла, позволяя людям обдумать сказанные ею слова. Кинув на неё насмешливый взгляд, он улыбнулся мысли о том, что её оружием являлось не только острое копьё, но и не менее острое слово. Искренне ли говорила рыцарь или нет, мужчине было всё ровно, вероисповедание его спутников мало что для него значило, но одно он знал точно: эта женщина умеет играть на слабостях.
Когда всё утихло, они продолжили свой путь в пригород. Душевное равновесие дипломата нарушили приглушённые звуки выстрелов за несколько кварталов от склада. Былая уверенность, что Айрин сумеет за себя постоять, покосилась отцовским волнением. Он тревожно оглядел спутников и ускорил шаг. С каждой пройденной улицей звуки выстрелов становились всё громче, в конце концов Ламберт не сдержался и побежал.
Остановился с тяжёлым дыханием он лишь на небольшом холме, увиденное с которого вернуло ему самообладание. Его люди отчаянно сдерживали нападения тварей. Последние словно обезумели, пытаясь отчаянно прорваться на территорию охраняемого склада. Несколько сторожевых вышек из первого ряда рухнуло навзничь. Пулемётные дула, нелепо смотрящие в небо, всё ещё дымились. В паре сотнях метров стоял раскуроченный танк, а в прилеске неподалёку были видны явно свежие кратеры. Тут и там валялись изувеченные тела вооружённых людей, но всё это мужчина принял как данность. Он отчаянно всматривался в ряды выживших в поисках своей дочери.
Спустя пару минут нервного ожидания, мужчина увидел её. Невысокая темноволосая девушка выбежала из ангара с группой людей. Она что-то кричала, но шум битвы заглушал её звонкий голос. Сперва Ламберт не понял, что замыслила его дочь, но когда на их плечах он заметил зеленоватые трубы, то понимание пришло тут же.
Он сжался, закрыв уши руками, и в следующую же секунду раздалась серия оглушительных взрывов.
Лицо Ска, которое до того момента, как спутница Кириоса воззвала к фанатикам, было абсолютно равнодушным, скривилось в маске презрения. Всё, что нужно было людям - это пара успокаивающих реплик о их сказках, для того чтобы из зверя, готового разорвать врага, превратиться в послушных овечек. Змеелюд молча сплюнул на землю и проследовал дальше, стараясь подавить волну отвращения.
Впрочем, судя по всему их путь подходил к концу. Самым явным знаком этого стал рванувший вперед Давен, который услышал шум битвы впереди. Змей перехватил дробовик и ринулся следом, предвкушая хорошую драку.
Бой налетел на него неожиданно быстро. Одна из странных тварей внезапно вылетела откуда-то сбоку из тумана, оказавшись между змеем и его старым знакомцем. Змей наотмашь ударил прикладом и выстрелил. По крайней мере, попытался это сделать - дуло ушло вверх и заряд дроби полетел куда-то в туманные небеса. Монстр же не замедлил ответить атакой и вонзил передние щупальца-когти в грудь Ссскалиса. Змей безумно расхохотался и выпустил заряд дроби в нависшую над ним пасть. Ну, или то, что там было у этого существа.
Тварь безумна заверещала и с силой шваркнула Ска об землю, пытаясь одновременно разодрать и оттолкнуть его, но раздался еще один выстрел, и она рухнула в сторону, с противным звуком вырвав из груди змелюда отростки. Тот поднялся, кое-как отдышался, как грянул оглушительный взрыв.
Та, которая когда-то была Оливией не погнушалась использовать свой вид и доспехи в собственных целях, но можно даже сказать, что во благо тех дуралеев. Сработало на ура — люди все как один бросились к убежищу, отринув даже тени сомнений. Может, фанатикам это пойдет на пользу, кто знает. Все лучше, чем бездумно убивать. Нет, Она явно не так проста, как он думал или, вернее, заставлял себя думать все эти долгие годы.
Вся в Ламберта, подумал Кириос, видя решительность и бесстрашие изобретательной девушки, которая без колебаний использовала тяжелое вооружение против напирающей орды неизвестных чудищ, остатки которой были изничтожены синхронным залпом из гранатометов или, по крайней мере, оружия очень похожего на них. Проклятье, надо было следить за последними изобретениями, а не гадать, что делает та или иная труба.
Мужчина последовал примеру старого друга, за которым они с Хель следовали по пятам, но в ушах все равно звенело, и какое-то время Кириос самым натуральным образом ничего не слышал. А еще оказалось, что он совершенно машинально уложил Хель на землю и инстинктивно накрыл собой, хотя Она в подобной заботе совершенно не нуждалась. Не нуждалась это уж точно, но заслуживала ли? Чего-то он не понимает, чего-то он сам о себе и своих чувствах не знает, это пришлось признать. Мыслимо ли было испытывать к Ней хоть что-то, кроме неприязни?
- Похоже, что мы не опоздали, — проговорил, вернее, почти-что прокричал Кириос, поднимаясь и помогая Хель встать. — На нашу долю еще остались твари.
Разномастная, но отнюдь не блещущая умом толпа тварей с тупым упрямством продолжала переть на ангар, демонстрируя полное отсутствие какого-либо инстинкта самосохранения, не обращая внимания на потери и яростное сопротивление. Грех было не воспользоваться подумал Кириос, выхватывая катану и, разбежавшись, прыгая с холма прямо позади редеющей, но все еще многочисленной толпы и с успехом атакуя ближайшую пятерку разномастных уродцев, одного за другим разрубая старой катаной. Бросаться в самую гущу сражения было опасно, свои задеть могут, поэтому пока надо было нанести максимальный урон с тыла. Нечего и говорить, что Кириос широко ухмылялся за своей полумаской, рубя направо и налево. Здесь душу можно было отвести с чистой совестью, что подтверждал хохот Ска, который с видимым удовольствием пускал в ход свою новую игрушку.
Пользуясь своим видом, Хель без зазрения совести обманула этих людей - убежище не спасет их, ровно как и сама сплоченность для человека чужда в подобной ситуации. Как только кучка людей окажется в замкнутом тесном пространстве, дело времени, когда они перережут друг другу глотки. Могло показаться, что все сказанное ею было лишь милостью Богини, но давно стало ясно, что сострадание к людям было ей неведомо. Она не знала от них ни любви, ни уважения. Все их пороки выходили наружу пред ее ликом и Хельхейма лучше кого бы то ни было знала, насколько уродливы люди.
Всем Богам до невозможного лень ковыряться в этой гнили, скопившейся в мире людей - у них хватало и своих проблем в виде их вонючих душ, прибывающих в чистые измерения с все большей скоростью и в большем количестве каждое тысячелетие. Язва на теле мира, этот человек.
Кириос был для нее кем-то, непохожим на других людей, хотя его обуревали те же жалкие страсти, от которых так стремилась оградить его Хель. Она вырывала любовь из его сердца раз за разом, словно гадкий сорняк, стремясь к тому, чтобы там осталась только она - полуночная владычица и единственная, кому он может принадлежать. Именно это он обещал ей. Все в ее воле - взамен на бессмертие. Так отчего же он не рад? Она вела его к познанию божественной сущности, избавляя от жалких людских привязанностей, которые все равно закончились бы трагедией, ведь он - бессмертен, в отличии от объектов своей любви.
Разобравшись с надоедливыми фанатиками, они продолжили свой путь, на этот раз уже бегом, торопясь к месту, где была оставлена дочь Ламберта на попечение его людей. По прибытию вся компания, можно сказать, была приятно удивлена изобретательностью этой юной леди - Хель так и вовсе до того увлекло это странное взрывающее устройство, что она напрочь забыла о его способности полностью оглушить ее слабое человеческое тело. Благо, от неприятных последствий девушку спас Кириос, вовремя сориентировавшийся и толкнувший светловолосую на землю, накрывая ее собой и тем самым защищая от страшного грохота, раздавшегося секундой позже.
Серия взрывов пришлась прямо на кучу чудищ наподобие того, которого Кириос убил в центре, изничтожая большую их часть. Остатки даже и не думали убегать, нагло надвигаясь на людей, которые все еще оставались в меньшинстве. Воспользовавшись протянутой ей рукой, Хель поднялась на ноги.
- Пожалуй, в таком случае тебе стоит с ними поиграть. - заметила девушка, явно не намереваясь вступать в бой и оставляя все на Кириоса, в чем была мастаком. Хельхейма не слишком-то и любила марать собственные руки, предпочитая осуществлять свои задумки чужими. Кроме того, не так уж ей и хотелось раскрывать какие-либо карты перед кучкой людей, а так же не совсем людей, у которых был на нее зуб. Гораздо проще, когда никто не знает, на что ты способен - так тебя будут остерегаться. Но в этот раз остаться безучастной было сложнее.
Как только Кириос ринулся в самую гущу монстров, некоторые из них явно сочли более аппетитной целью закованную в броню деву-рыцаря, подпрыгивая и окружая ее. Однако нападали они не сразу, словно ощущая Ее. Именно ту часть ее, которая несла разрушения и желала смерти всему. Эта животная часть была похожа на то, что испытывали сами чудища - бесконечный голод и жажда убийства. Это беспокоило их. Это заставляло их колебаться. Тупость животного - не то, что способно было замедлить Хель, мгновенно выхватившую тяжелое копье из-за спины. Доселе скрытое черной тканью, на деле оказавшейся флагом Ордена Тьмы - одним из сильнейших орденов убийц, острие копья сверкнуло в тумане.
А затем Хель напала, точнее выждала, покуда нападут на нее, поскольку была окружена и нападать самой было бы последним из ее решений. Только вот все, что было после, больше напоминало то, как если бы она сама и напала на кучку безобидных тварей, поскольку их кровь и головы летели с огромной скоростью. Дева-рыцарь кружилась, словно в безумном танце, не подпуская к себе ни одной твари. Всего несколько секунд потребовалось ей, чтобы уничтожить кучу паукообразных - напав, они словно попали в мясорубку и сразу расстались с половиной внутренностей, в то время как остальные круги были лишь чтобы Хель могла покрасоваться, как и полагается Богине.
Однако победа немалого ей стоила - ядовитая паутина пробила доспехи и обожгла кожу, а кровь чудищ на руках обжигала так, что от них поднимался дым, из-за чего пришлось расстаться и с перчатками, хотя это не помогло. Похоже, у некоторых из них и кровь ядовита для человека - это факт. Однако больше всего пострадали ноги и руки, в то время как других, более серьезных повреждений, способных вывести ее из строя сейчас же, не было. В конце концов Хель не зря избрала Оливию - ей потребуется очень выносливое тело чтобы выжить, а у девы-рыцаря была выносливость истинного берсеркера.
- Кажется, победа за мной? - насмешливо поинтересовалась Хель, взирая на Кириоса сверху. Ее глаза горели устрашающим азартом, который предупреждал, что подходить сейчас - не лучший вариант. Она хотела смерти и убийство опьяняло ее не хуже алкоголя. Убив нескольких, она желала продолжить пир.
Инерия шла впереди компании, озираясь по сторонам и пытаясь извлечь максимум информации из окружающей обстановки. Её чувства были не слишком информативны, поскольку алкоголь в крови блокировал адекватное восприятие реальности, и даже из сновавших вокруг теней она чувствовала дай бог половину. Вот компания прошла мимо молящихся людей, что в созданной неведомыми силами мгле надеялись лишь на божественную помощь, и вот змей походя разрушил их веру, бросив ядовитую фразу, стремясь привлечь их внимание. Подобной попытке мог бы следовать дурной финал, но дева-рыцарь, которая, по мнению Инерии, выдавала себя совсем не за ту, кем являлась, успокоила массы, убедив их проследовать в укрытия. Небольшой отрезок пути, отделявший их от цели - и вот они были у склада, вокруг которого скопилось полчище тварей. Следы отчаянного боя покрывали несколько десятков метров, и защитники явно были не в силах сдержать натиск. Внезапно, с неизвестной покуда Лейнер девушкой, из ангара выбежало несколько человек с зелёными трубами на плечах, и из них, к великому удивлению волшебницы, вылетел огромной мощи залп, снеся добрую долю тех ужасных конструктов, что отчаянно атаковали хранилище. Волшебница едва слышно присвистнула в громе бушующей бури взрывов.
Оглушительные взрывы уничтожили несколько сотен тварей, оставив после себя лишь густое облако дыма. Оглядевшись по сторонам, мужчина осознал, что вокруг него кипит бой, его товарищи успешно отбивались от наседавших на них паукообразных чудовищ. Он вскинул дробовик и сделал несколько выстрелов, уничтожив наиболее резвых тварей. На свой немой вопрос "Почему я всё ещё жив?", так же без слов дал ответ змей: тот яростно хохотал в паре метров, упиваясь происходящей битвой. Ламберт коротко кивнул и метнулся к Ссскалису, встав у того за спиной и совершенно механически раз за разом до упора вдавливая гашетку. Ошмётки существ разлетались в разные стороны, покрывая землю склизкой жидкостью.
Монстры, сопровождавшие их в пути, не были столь агрессивными, как их собраться в лесах. Первые больше походили на охотников, прятались в тумане, готовые в любой момент кинуться на зазевавшуюся жертву. Эти же яростно клокотали и кидались на любого, кто окажется в поле зрения. Столь резкое изменение поведение вызывало вопросы, но ответа на них не было. Что-то сводило с ума этих тварей.
Люди со склада, возглавляемые Айрин, обратили свой взор в сторону сражающейся компании. Прикрывая огнём, они зазывали их укрыться в ангаре. Ламберт хлопнул змея по плечу и побежал в сторону выживших.
Ска поднялся, облизав губы в странной бледноватой жидкости, коротко кивнул и бросился вслед за дипломатом, прикрывая его спину периодическими выстрелами.
- Не увлекайся, бой еще не окончен.
Он очень хорошо понял еще взгляд, но все равно упрямо приблизился, едва ли не насильно останавливая рвущуюся в бой девушку и проворно бинтуя ей руки и ноги в тех местах, куда попала ядовитая паутина. Не будь Она так ловка, Ей бы пришлось попрощаться с конечностями, но и так ожоги были довольно серьезны. Кириос жалел, что у него с собой были лишь бинты, остатки которых он сейчас полностью использовал, но уже не удивлялся такому отношению к Хель, не удивлялся, что его словно ножом резанули по сердцу, когда девушку ранили.
Сейчас, когда в его голове уже несколько дней не было легкого, почти незаметного, но постоянного присутствия Госпожи, не было слышно Ее коротких и порой насмешливых реплик, которыми Она регулярно подкалывала его, зачастую просто чтобы напомнить о своем существовании он чувствовал себя по-настоящему одиноким. Настолько, что хотелось волком выть. Вечно подобные чувства некстати приходят, негодуя подумал он, радуясь, что никто не видит исказившей его лицо гримасы.
- Будь осторожна, они опаснее, чем кажутся.
Сейчас бы оказаться где-нибудь только вдвоем, чтобы поговорить по душам, разобраться в себе раз и навсегда, но бросать чудом найденных старых друзей не годилось. У них еще будет время побыть наедине, надо лишь набраться терпения. За сто лет научишься многому, бродя по миру и видя, как он меняется прямо на глазах.
Не надо было упрашивать долго — Кириос ринулся следом за Ламбертом и Ска, крепко держа за руку Хель, чтобы та ненароком чего-то еще не выкинула.
Забрать жизнь Кириоса было для нее одним из сильнейших соблазнов. Люди частенько говорят что-то в духе: "Я так обожаю тебя, что хочу съесть", на свой манер, однако Хельхейма испытывала то же самое. Только она хотела убить его, чтобы сделать своим навсегда, совершенно безраздельно. Пандемониум - вот лучшее место, в котором они могли быть вместе целую вечность. Демоническая столица будет их лучшим кровом. Но как не кстати - Хель сама даровала этому человеку бессмертие в этом мире и чтобы забрать его требовалась куда более веская причина, нежели одно лишь желание.
Боги в этом мире, как и в любом другом, не были всесильны - они подчинялись тем правилам, которые устанавливает Создатель и существовали для того, чтобы наблюдать за тем, как их соблюдают другие.
- Чем сложнее, тем веселее! - заметила беззаботно Хель, пока Кириос заботливо перевязывал ее раны, которых сама девушка почти не чувствовала. Боль была чем-то неважным и далеким, главное - адреналин, который сейчас наполнял ее тело неистовой силой и приводил в безудержное движение. Это оживляло в ней жестокость, побуждало убивать еще больше. Засим, Ссска и Ламберт очень вовремя решили укрыться, иначе Хель вполне могла бы сделать этот бой бесконечным. Но дева-рыцарь была вовремя остановлена Кириосом, который потянул ее в сторону безопасного убежища, игнорируя стон разочарования.
Под шум выстрелов и рёв тварей Ламберт вбежал в ангар, тут же очутившись в объятиях своей дочери. Айрин, едва достававшая ему до плеч, встала на носочки и чмокнула его в щёку. Дождавшись, пока все окажутся внутри помещения, она приказала закрыть ворота.
Вздохнув с облегчением, он наконец-то избавился от преследовавшего его чувства тревоги. Однако, радоваться было не чему.
Коротко окинув взглядом склад, он заметил, что большая часть военной техники приведена в боевую готовность, а обслуживающий персонал убрал из рук технические устройства, сменив их на винтовки и ружья. Их маленькая армия мобилизована и готова действовать. Мужчина с некоторой досадой подумал, что должен был застать этот момент совсем при других обстоятельствах.
Ламберт Давен, посол королевства Фраунф, тайно возглавлявший тех, кого некоторые предпочитают именовать террористами, разочаровано покачал головой. Многолетние политические аферы, убийства одних, подкуп других, - всё это было зря. Мир решил сойти с ума без помощи горстки интриганов. Впрочем, была некоторая ирония в том, что весь этот хаос начался именно тогда, когда поставка главного оружия почти завершена.
Когда в Мировую войну применили первую мано-бомбу - весь мир ахнул. Чудовищное оружие, результат симбиоза науки и магии, уничтожало целые города, оставляя после себя лишь глубокие кратеры, которые были смертельны для живых существ. Именно череда таких взрывов охладила воинствующий пыл всех сторон жаркого конфликта. С тех самых пор применение мано-бомбы яро осуждается всем мировым сообществом, однако это не мешает политическим лидерам набивать свои склады ужасным изобретением, и спешно разрабатывать способы защиты от него же.
Тем же самым занимался и Ламберт. Новое взрывчатое вещество, устранившее из своей сути какое-либо проявление магии, могло смело посоперничать со своим прародителем, и вызвало бы шок у политиканов и толстосумов. Технократы и химики, синтезировавшие смертоносное орудие, называли Зинат вершиной своего творчества. Именно он должен был стать козырной картой в планах Ламберта. Теперь же он стал его главной головной болью. Если твари прорвутся внутрь, то вся столица взлетит на воздух.
Коротко перебросившись с Айрин парой слов, он понял, что всё идёт хуже некуда.
- Знаете, - он обернулся к своим боевым товарищам, - когда Кириос сказал про туман и тварей, я подумал, что мы по уши в говне. Должен признать, в тот момент я ошибался. Полный пиздец настало только сейчас. - Мужчина тяжело вздохнул и потёр переносицу. - Думаю, Ска помнит, что лет двадцать назад я начал водиться с подозрительными личностями, в венах которых текла голубая кровь. Хотя, скорее это было дерьмо. Ну, да не важно. Отчасти, гражданская война началась произошёл из-за меня. Не буду объяснять, как так получилось, но теперь у меня на руках полторы тонны аналога мана-бомбы. - он устало помассировал веки пальцами. - Я, конечно, очень надеюсь, что всё обстоит иначе, да и информация не совсем точная, но, кажется, твари из тумана обезумели именно из-за этого вещества. Айрин видела, как одна особь пыталась прорваться в хранилище.
Он некоторое время помолчал и продолжил:
- Все же понимают, что будет, если эти паукообразные доберутся до зината? Я даже дышать на него боюсь, а твари слишком-то похожи на тех, кто умеет обращаться с нестабильными химикатами.
> а твари не слишком-то похожи на тех
Змей переводил изумленный взгляд с Ламберта на его дочь, потом на своих спутников и слушал короткую речь своего старого друга с практически открытым ртом. С момента его пробуждения на дне озера у него только и появлялись новые вопросы, а ответов было пока что крайне мало. Практически ноль, если быть честным. Змеелюд устало прикрыл веки, пытаясь уложить в голове события последних нескольких часов. Это всё было слишком странно даже по его меркам. Он тряхнул головой, устало взглянул на Ламберта и, наконец, выдавил из себя:
- Будет очень и очень большой бум? Что из себя представляет этот, как его, зинрат?
Старый интриган Ламберт превзошел сам себя, это стоило признать, только сейчас восхищаться его достижениями было как-то не к месту и не ко времени, особенно после рассказа, нет, своего рода исповеди и сообщения, что на этом самом складе находятся полторы тонны вещества с аналогичными мана-бомбе свойствами. Кириос в точных науках был не силен, но даже он мог легко себе представить, что случится с городом и окрестностями в случае детонации этой взрывчатки, которая, как на грех, за каким-то хреном манила вторгшихся тварей.
- Мы не сможем их сдерживать бесконечно, но и поток этой безумной живности тоже ведь не бесконечен. Поэтому предлагаю использовать короткую передышку как возможность удара в ответ. Если эти уродцы каким-то образом приникли в наш мир, то должен быть способ остановить их, а уж с остатками разберемся. — Немного помолчав, он продолжил. — Сперва нужно раздобыть информацию о происшествии. Телевидение молчит, радио тоже не сообщает детали. Есть у вас тут карты близлежащей территории?
Такие вторжения не происходят сами собой, ими либо кто-то руководит из другого мира, либо же виновников следует искать в их собственном мире, это ясно было даже круглому болвану. Первый вариант вызывал известные сомнения, поскольку никакой логики или четкого плана в действиях паукообразных да летающих, похожих на гигантских шершней тварей попросту не было. Разумом тоже не пахло, скорее они вели себя как рассерженные насекомые, чей улей ненароком потревожил любопытный путник. Следовательно, оставался второй вариант, и вот с ним было немного проще — надо было только найти виновника торжества, выбить из него информацию и принимать меры. Чертовы ученые, вечно у них шило в пятой точке.
Воссоединение семьи было в глазах Хель столь же волнительным и милым, как и смертельно скучным событием. Не зря ее называли Дъяволом, пусть даже со своими далекими сородичами-демонами у Смерти было не так уж много общего - с людьми Хельхейма тоже особо не водилась и почти не понимала их. Но все же была куда более похожа на человека, чем кажется на первый взгляд. Ее наполняло одиночество человека, который остался один в целом мире.
Как только они переступили порог ангара, Ламберт высказал догадку, которая вынудила Хель еще больше усомниться в его умственных способностях, хотя сама девушка промолчала. Надо же, где бы еще спрятаться, как не в славном месте, наполненном потенциальной взрывчаткой? Неплохая ловушка, тем более когда никто из них не мог использовать магию.
Кириос всерьез собрался составлять план атаки, что в такой же степени раздражало ее. В такие моменты Хельхейма всерьез жалела о том, что не могла осадить мечника в его голове, как делала это по обыкновению, насаждая сладкими словами о том, как легко оставить всех этих людей и спастись самому. И в какой-то степени она всегда беспокоилась о нем, проявляя заботу подобным способом. И что имеем в итоге? Абсолютное наплевательство к ее нежной опеке над человеком!
Хель вздохнула, но промолчала, избавляясь от остатков тяжелой брони, которые спасли ее от еще больших повреждений. Наручи и тяжелые латные сапоги грохнулись на каменный пол ангара с металлическим звоном, за ними последовал мешок с головой чудища, небрежно отброшенный в сторону. Черное полотно флага вновь было бережно обернуто вокруг острия копья, которое вернулось за спину Хельхеймы, хотя глаза ее все еще горели этим недобрым пламенем, который жаждал использовать оружие прямо здесь и сейчас. Жажда смерти была в ее крови, вот почему Хель не нуждалась в друзьях среди смертных - убивать друзей это не самое приятное.
- Я хотела бы немного отдохнуть. - спокойно, как сделала бы Оливия, но при этом твердо заметила Хель, взглянув на дочь Ламберта в ожидании.
За стенами слышалось злобное клокотание тварей, со сторожевых вышек то и дело раздавались пулемётные очереди.
- Неимоверно огромный бум. - мужчина подошёл деревянным ящикам, стоящим возле стены, откинул крышку и взял одну из гранат, аккуратно лежащих в ряд. - Тебя не было слишком долгое время, Ссскалис. Видишь эту шутку? - он подбросил в руке гранату. - Она может взорвать всё, что находится внутри этого помещения. Зинат же может взорвать куда больше - весь город.
Ламберт на секунду отвлёкся от разговора и отдал распоряжение стоящему неподалёку солдату, тот коротко кивнул и удалился.
- Очень многое изменилось с тех пор, как мы виделись. Ты, наверное, помнишь, что разразилась война с Леамок, рабовладельцы решили, что мы лёгкая добыча из-за всеобщей неразберихи, творившейся внутри королевства. Сомневаюсь, что в тот момент хоть кто-нибудь из простых людей понимал, что происходит.
Мужчина присел на ящик и продолжил рассказ.
- Внутренняя служба безопасности давно невзлюбила Гильдию магов за их вездесущее присутствие и настоятельные советы относительно политики управления. Понятия не имею, как они решились на подобное, но они уничтожили башню Гильдии в центре города. Представляешь? - он коротко хохотнул. - Мог бы ты хотя бы подумать, чтобы кучка вояк пошла против магов? Знать истерично вопила и обвиняла королеву в преступной халатности, мол, как вообще можно было допустить такое?! Ну и всё в этом духе. Всё дееспособное население отправили на фронт, чтобы хоть как-то сдержать позиции. Через некоторое время произошёл путч, королеву твёрдо вознамерились отправить на тот свет, но, к всеобщему удивлению, та просто исчезла. Растерянные заговорщики быстро пришли в себя и принялись остервенело грызть друг другу глотки за место у власти. В конечном итоге, сформировалось временное правительство, которое принялось разгребать данную кашу. Гильдия и различные магократии были возмущены инцидентом, произошедшим в столице, и будучи по природе своей весьма высокомерными, они не оставили подобное без внимания. Выступив могущественной третьей стороной в конфликте, они громили как работорговцев, так и нас. Мировое сообщество раскололось: одни поддерживали военные действия магов, другие же, коих было больше, твердили, что Гильдия со своими цепными королями творят произвол. Таким образом, война охватывала всё новые и новые страны, и через полтора года конфликтом был охвачен почти весь мир. Технократы и археологи, занимавшиеся изучением реликвий древности, встали против магов. Они изобрели уйму всего, а, может быть, просто вытащили из-за кормов то, что давно скрывали, - буквально через полтора года война велась совершенно иным оружием. В руках солдаты держали автоматические винтовки, уничтожавшие магов за несколько сотен метров, боевые машины и танки сметали целые полки, технологии значительно скакнули вперёд. Апофеозом стала созданная учёными мана-бомба, которая в назидание магам извратила их же силу. В миг уничтоженные города стали последней каплей. Мирные договоры подписывались один за другим, все слишком устали от глупых смертей. Таким образом, через пять лет закончилась война, которую в последствии прозвали Мировой.
Закончив свой монолог, Ламберт покачал головой, вспоминая ужасы войны, которая затронула его самого.
- Вот тебе краткий экскурс. А относительно нашего положения, я согласен с Кириосом. Нужно что-то делать. И если зинат действительно нужен тварям, то я не вижу ничего иного, кроме как взять его с собой. Его уже загружают в броневик. - Он вскинул руки, перебивая своих товарищей. - Прежде чем обвинять меня в безумии, я хотел бы сказать, что ни одно место в этом городе не сдержит бесконечного наплыва монстров, и когда они доберутся до зината, то весь город взлетит на воздух. Так что если у кого-нибудь есть предложение получше, то я с радостью его выслушаю.
Коротко махнув рукой, он приказал принести Кириосу всё, что ему требуется. Айрин же занялась его спутницей.
Краткий курс новейшей истории заставил мужчину вновь вспомнить тошнотворные кошмары войны, затронувшие и его. Да, он сам сражался на фронте, на самой передовой, был в самом пекле. Не за идею он воевал или за деньги, нет — на тот момент ничего, кроме горечи и пустоты в нем не было. Потом он понял, что и это бесполезно, и вот тогда начал бесцельно колесить по изуродованному ужасающей войной миру, поскольку ничего иного ему уже попросту не оставалось. Друзья частью мертвы, частью пропали без вести, любимая мертва, а собственный дом сожжен им самим вместе с нею. Воспоминания уже успели несколько поблекнуть, особенно на фоне новообретенной философии и наконец-то правильного понимания своего положения, но еще должно пройти много времени, прежде чем старые раны заживут окончательно. Кириос благоразумно не стал упоминать, что был очевидцем падения первой мана-бомбы, чтобы не вызывать недоумение и справедливое подозрение в ненормальности. Да что там, он был в самом эпицентре взрыва, не без причины. Тогда у него была безумная, шальная мысль, что уж вот это-то чудовищное оружие наконец-то упокоит его, выкинет прочь из этого мира. Как бы не так.
- Мы отдохнем, перекусим и отправимся в путь. Насчет зината — я бы предложил его разделить по нескольким броневикам, если есть такая возможность. Риск велик, но в случае чего потеря не приведет к большой катастрофе, хотя и защищать будет сложнее. Кроме того, так можно сбить с толку этих тварей, возможно даже удастся их разделить.
Хель была весьма недовольна, и недовольство свое она выражала в своей обычной манере — капризами. Даром что человеческое тело Оливии было преображено, Она все равно настаивала на отдыхе, хотя сейчас он Ей не требовался. Кириос полагал, что вода и пища Ей нужны значительно реже, чем обычным людям, зная это по себе, но не мог подвергнуть хозяйку даже мимолетному неудобству если была хоть малейшая возможность его избежать. При этом он не был послушным псом, лижущим сапоги госпоже и готовым исполнять Ее малейшую прихоть, нет. Скорее уже он носился с Ней как с хрупкой фарфоровой куклой, боясь увидеть даже крохотную царапину на безупречном создании при этом всем прекрасно понимая глупость такого поведения.
Когда им принесли сытные офицерские военные пайки, мужчина хотел было что-то спросить, но тут выкатили целую бочку старого коньяка и притащили несколько бутылок хорошего виски. Настолько, что он наполнил две фляги – имевшуюся при нем и врученную Ска ранее, которую он не без труда очистил от налипших полипов, ракушек и тины. Собравшиеся тут не были пьяницами, наоборот — опытными вояками, которые знали, как полезен может быть алкоголь на войне, особенно коньяк, которым Кириос поил свою хозяйку и с некоторой маниакальностью в своей заботе о Ней не покидал ни на минуту.
Насытившись, опрокинув относительно скромное количество горячительного в себя и отдохнув некоторое время, Кириос созвал друзей к большому столу с разложенной на нем подробнейшей картой окрестностей под яркой электрической лампой. Вооружившись указкой и поправляя очки, сейчас он был похож не то на географа-любителя, не то на доморощенного стратега. В каком-то смысле сейчас мужчина был и тем и другим.
- Есть у меня идея. Я немного знаю море в этом регионе, потому полагаю, что пространственный разрыв — назовем его так — образовался неподалеку, в какой-то сотне-другой километрах отсюда. Там как раз расположен необитаемый архипелаг, к которому можно подойти только по морю. Исходя из всего этого можно с уверенностью сказать, что эти твари прут оттуда. На наше счастье, не все они умеют плавать или бегать по воде как водомерки, иначе наша песенка уже была бы спета. Вот только этого мало. Надо знать, как вообще образовался разлом и уж потом ломать голову, как его закрыть.
Монотонный нарастающий гул, могущий принадлежать только тяжелому военному самолету все нарастал и нарастал, переходя в угрожающе близкий рев. Какой-то псих решил посадить самолет прямо на поле подле ангара или же врезаться в него в случае неудачи. Кириос замысловато выругался — вот только этого им не хватало. Угоди самолет или хотя бы шальной обломок в ангар и на всем можно ставить крест. Оглушительно ревя, военный самолет пролетел прямо над ними и резко пошел на снижение, неуклюже садясь прямиком на землю, но удивительным образом не взорвавшись и даже не развалившись на куски.
О да, Хельхейма припоминала Мировую как самый великий праздник в своей жизни - и Кириос это прекрасно знал, хотя в этот раз она крайне постаралась сохранить спокойное выражение на лице и даже придать ему скорбный вид. Такой великий пир для Смерти бывает только раз в тысячелетие и она предсказала его заранее. В жизни Кириоса все трагедии удивительным образом совпали со скорым наступлением войны и стоило бы думать о том, что далеко не случайно он был именно в том состоянии, которое привело его в самую гущу событий.
Он сражался, и Темная Госпожа ликовала, наполняя его своей дьявольской силой, слишком необузданной для человека. Но она всегда была рядом и это всепожирающее пламя, оказавшееся в руках Кириоса, обжигало по большей части ее собственные пальцы, которые постоянно поддерживали этот мятежный огонь. Она внушала ему эту животную страсть к убийству: "Потому что смерть - это исцеление. Помоги бедолаге покинуть этот мир и будешь вознагражден по заслугам." или "Убей, отомсти этим жалким людям за то, что они сделали с твоей жизнью, убей человека и тогда сразишься со мной, потому что мои руки - это руки любого убийцы, вора и насильника". И тогда эти слова, звучащие где-то на окраине уставшего и поглощенного горем ума, были достаточным стимулом. Она взяла на себя ответственность за эту ношу, которую он не мог унести сам и этого было достаточно чтобы какое-то время ненавидеть именно ее.
Хель устраивал подобный расклад, покуда Кириос был смирен и покорен, но случай с мана-бомбой стал одним из немногих, когда Смерть была просто в ярости. Это не то зрелище, которое стоит видеть смертным, это не та злоба, на которую был способен человек. Вероятно, будь он жив, она убила бы его еще раз, потому что после воскрешения все, что было в его голове - это адский звенящий шум пустошей мира мертвых, а так же звон цепей, сотрясающий виски дикой болью. И Кириос знал, что этот мир, беззащитный перед ее властью, был едва ли не разрушен. Они никогда не говорили об этом после, но это странное измерение всегда было близко ему из-за связи с Хель. С тех пор мечнику никогда не доводилось видеть Богиню в такой дикой ярости. И стоило надеяться, что больше никогда и не увидит, а тем более не испытает на себе.
Вскоре после замечания девы-рыцаря им вынесли еду и питье, чего она и добивалась, хотя вовсе не устала и даже не была голодна. Просто очередной каприз, который более чем явно указывал на недовольство Хель. Дочь Ламберта была максимально мила с священным рыцарем и Смерть отвечала ей сдержанной добротой, даже во время трапезы. Она не сделала замечание Кириосу, а значит была втайне заинтригована, хотя все же предпочла бы бросить всех этих людей здесь, пока не поздно. Вместо этого Хель раз за разом протягивала ему стакан чтобы получить новую порцию алкоголя. Она плотно обедала и напивалась, хотя не была пьяна - вероятно, алкоголь не действовал на нее из-за процесса регенерации, для ускорения которого ей и требовались все эти силы.
После обеда, когда все собрались за круглым столом, Хель осталась сидеть в стороне. Дочь Ламберта принесла ей новые сапоги из местных запасов, гораздо хуже тех, которые были у нее до этого, но сносные, чтобы дева-рыцарь не стерла ноги в кровь от одного шага босыми ногами. Не видно было чтобы Хельхейма переменилась в лице или сказала что-то провокационное, однако Айрин, с тех пор как отошла от светловолосой, до этого оказав ей услугу и наконец собрав непослушные длинные волосы в косу, была неестественно бледна. Сама Хель была на удивление спокойна, наблюдая за тем, что происходит у стола.
Когда по ангару разнесся шум приземления самолета, Оливия-Хель поднялась со своего места.
- Поскольку нам, похоже, нужно проверить что там, посоветую выдвигаться за нами с Кириосом. В случае прямого удара мы сумеем обеспечить достаточную защиту, а вы - прикрыть нас.
Змеелюд только и смог, что кивать, да погружаться в свои раздумья. Чем больше он слышал, тем меньше нравилась ему ситуация - если она нравилась ему вообще. Но под конец у него остался один крайне интересный вопрос, на который он никак не смог услышать ответ. И что-то подсказывало ему, что рано или поздно он его всё-таки получит.
Неприятное, давящее чувство в горле как-будто нарастало с каждой минутой его нахождения неподалеку от зината. Змей прекрасно помнил, как его забрызгало внутренностями твари, но решил не афишировать это. Какое-то запредельное отвращение периодически накатывало на Ссскалиса, становясь все сильнее с каждым разом. В последнюю подобную волну отвращение было практически физически ощутимым, но оно прошло в тот же миг, как до змея дошёл странный гул. Странный и крайне неестественный, по крайней мере, как ему показалось. Он недоуменно уставился на своих спутников, пожал плечами и решил дождаться их дальнейших действий.
- Разделять зинат? Не самая лучшая идея, - отрицательно покачал головой Ламберт, - в случае взрыва площадь поражения слишком велика, взорвётся один грузовик, следом сдетонирует и второй. Мы не можем позволить себе лишние риски, необходимо сконцентрировать внимание и силы на одном транспорте. Если он взорвётся, мы всё ровно трупы.
Как только мужчина договорил, снаружи послышался быстро нарастающий гул. Ламберт прильнул к бронированному стеклу ангара и нервно принялся следить за огромный военным самолётом, который вознамерился приземлиться прямиком позади их убежища. Допусти пилот хоть одну оплошность, - и конец настанет гораздо быстрее, чем все жители города могли себе представить.
К счастью, находящийся за штурвалом знал своё дело, и самолёт пронёсся над ангаром даже не задев его. Помимо находящихся снаружи тварей, у них появился ещё один повод для беспокойства. Ламберт приказал оставаться всем в полной боеготовности и взял в руки штурмовую винтовку.
- Гм. Он настолько нестабилен? Тогда ничего иного нам не остается, кроме как собрать все в один транспорт.
Приземлившаяся махина действительно была военным самолетом, причем какой-то совсем новой, возможно даже экспериментальной модели. Обычный самолет на такое поле бы не сел, слишком уж оно было коротким, а уж не развалиться при этом на куски так и вовсе было чудом. Машина же не только не развалилась, но еще и находилась в вполне исправном состоянии. Хоть в чем-то им повезло, подумал Кириос, удивленно оглядывая металлическое чудовище и искренне поражаясь, как такая махина вообще могла летать. Нет, самолеты его уже не удивляли, но этот был самым огромным из всех, какие он вообще когда-либо видел.
- Надо заглянуть внутрь, — озвучил он и так очевидный факт.
Не успел он закончить фразу как на боку летающего исполина открылся большой люк, выпуская аварийный трап, по которому сошли всего двое — вусмерть перепуганный трясущийся мужчина лет пятидесяти и долговязый сгорбленный старик с мрачным выражением лица. Старика этого знала вся страна, быть может даже весь мир — Кроуфорд Тиллингаст собственной персоной. Бывший с ним мужчина в ужасе оглядел странную компанию, вышедшую им на встречу, затем с нечленораздельным воплем ухватился за собственное ухо и оторвал его вместе с изрядным лоскутом кожи, заходясь после этого громким истеричным плачем. Профессор только устало вздохнул и брезгливо отпихнул безумца ногой в сторону, без предисловий и церемоний начиная рассказывать о случившемся, проявляя при этом странную, даже подозрительную небрежность в плане раскрытия информации большой секретности.
Рассказ Тиллингаста был недолог, но он все равно поведал немало полезного, начиная от самой сути эксперимента и заканчивая своим планом по исправлению досадной неудачи. По его словам, портал можно было закрыть при помощи направленного взрыва большой мощности, вот только взрывать следовало две бомбы одновременно по обе стороны портала, иначе все будет бесполезно. Для кого-то подобное будет билетом в один конец.
- Погодите-ка. Значит вы, пардон, прилично обгадились, а убирать за вами должны уже мы?
- Наемники, — процедил с плохо скрываемой неприязнью профессор, смерив Кириоса тяжелым взглядом. — Ладно. Вознаграждение будет достойным, сообразно работе.
- И полная амнистия для меня и моих спутников.
- Только после выполнения задания.
Кириос не отличался жадностью, да и финансовое положение у него не было плачевным, но он не собирался работать за спасибо во имя протухших лозунгов и еще более дурно пахнущего патриотизма. Эти кабинетные сволочи все равно попытаются избавится от них, как только дело будет сделано. Они слишком много знают, а выбора у них все равно не было изначально — Кириос успел краем глаза подметить, что из каждого иллюминатора торчал оружейный ствол, а тяжелые бортовые пулеметы с самого начала как-бы невзначай были направленны на них. Подонки. Сами руки марать не хотят, надеются на жадность и бесшабашность наемников. Пускай, подумал мужчина. Они примут игру, коль скоро пока что у них общие цели. Пожалуй, даже придется рассказать про зинат, но это решать Ламберту, его ведь игрушка.
Из огромного самолета вышло только двое людей, в одном из которых Хельхейма без труда узнала одного из ученых, показанных по этому странному ящику, именуемому телевизором. Этот человек - никто иной, как создатель "Наконечника стрелы". И тут-то Хель явно поняла, как можно использовать сложившуюся ситуацию в свою пользу. Этот человек желал их помощи, принимая всех их за наемников. И она могла бы даровать ему такую услугу, но за плату, гораздо превышающую денежное вознаграждение.
Деньги мало волновали Хель, чего и стоило ждать от Богини. Не то чтобы она не видела в них ценности, скорее просто знала немало способов заполучить приличные суммы ценой минимальных усилий. Разные тайники и места с сокровищами - по ее части, в чем уже не раз убеждался Кириос. Но здесь Смерть желала куда большего и, возможно, задачей мечника было даже не дать ей получить желаемое.
- Меня не слишком интересуют деньги как оплата за риск подобного рода, однако без человека, способного выдержать натиск кучи этих милых насекомых, которых явно еще больше у портала, эти ребята вряд ли уйдут далеко. - заметила спокойно Хель, но взгляд ее стал вкрадчивым - Взамен я хочу получить знание о создании этого портала. Конечно, под ноту неразглашения.
Ученый и Хель были чем-то похожи. Вероятно, своей беспощадностью и небрежным отношением к жизням людей, но кроме этого было и отличие - смерть ученого не будет помехой для Хель чтобы узнать свое. Его раскол лишь дело времени и победитель заранее предопределен, из-за чего дева-рыцарь и решила пойти в лоб.
- А коль нет, я предпочту убраться в какое-нибудь безопасное место.
Змеелюд со скучающим видом наблюдал за развитием событий. Несмотря на то, что появление самолёта должно было взбудоражить его и вызвать заинтересованность, он продолжал впадать во всю большую апатию. Недавнее раздражение резко сменилось на абсолютно противоположное чувство. И, к кульминации разговора он вообще выпал в полную прострацию.
Сознание Ска отсутствовало не дольше мига, но ему этого хватило. Он резко распахнул глаза и с удивлением осмотрел рядом стоящую компанию. Несмотря на то, что он все еще видел их также, как раньше, что-то изменилось. Вокруг них витали странные всполохи не то дыма, не то тумана. В общем и целом, такое окружало вообще всё. Но при этом всё было абсолютно нормально.
Единственным не нормальным был ярко синий след, висящий в воздухе и ведущий к тому месту, где у Ламберта хранился зарин. Было похоже, что он слегка пульсирует, и все внимание змеелюда сосредоточилось именно на нем.
Учёный, с которым дипломат был хоть и знаком, но по большей части чисто формально, откровенно и мрачно рассказал собравшейся перед ним компании причину появления тумана и тварей, а после сделал им предложение, от которого как понимал Ламберт, нельзя отказаться - военные орудия самолёта по чистой случайности смотрели в их сторону. Оставалось лишь договориться о цене услуги-ультиматума, и Кириос со своей заносчивой спутницей уже во всю принимали участие в этой словесной баталии.
- Сударыня хочет рецепт портала? - мужчина ухмыльнулся. - Не хотел бы я, чтобы это повторилось вновь. Если, разумеется, мы не соберёмся нанести ответный удар этим тварям. Я со своими ребятами всегда за. Кстати, на счёт них, - дипломат повернулся к учёному, - Частная военная организация "Внезапное Подкрепление" к вашим услугам. Более ста человек в данном ангаре и ещё восемь сотен в других уголках столицы. - Прикрытие, организованное Ламбертом, было идеальным. Созданная им организация действительно выполняла военные контракты и уже успела заиметь себе хорошую репутацию. - Ламберт Давен, дипломат и политический советник кабинета министров по делам с королевством Фраунф. Мы с вами несколько раз вскользь пересекались на научных выставках. Ваше самое первое заявление про ракеты с мана-боеголовками произвели на меня большое впечатление. - Он с полуулыбкой прищурил глаза, вспомнив очередное шокирующее заявление учёного, который представил общественности портативный вариант мана-бомбы. - Моё требование: три кресла в парламенте. Вполне разумная цена за моё скромное войско.
Дипломат сложил руки на автомате, тень улыбки играла на его лице, хоть внешне он и оставался серьёзным. Положение, в которое попало правительство благодаря безумному, но гениальному старику, являлось более чем удручающим. К столь внезапной атаке изнутри самого сердца столицы никто не был готов, поэтому власть цеплялась за любую спасительную соломинку. И Ламберт окончательно уверился в том, что тина на другом конце тростинки покажется им более приятным вариантом, нежели смерть от клыков тварей.
Кинув взгляд на своего боевого товарища, мужчина несколько насторожился. Змей абсолютно не замечал происходящее вокруг и пялился в сторону склада.
- Ска, всё в порядке? - настороженно спросил Ламберт.
Ученый с минуту глядел на дерзкую девицу поверх круглых очков, затем неожиданно разразился ухающим гортанным смехом. Отсмеявшись и вытерев проступившие слезы, профессор неторопливо кивнул. Вот ведь безумная особа. Ну зачем ей понадобились данные о создании портала, если она не успеет ими воспользоваться или там передать кому-то? Он согласился, но с условием, что знания о проекте “Наконечник стрелы” получит после успешного выполнения задания, ссылаясь на то, что сперва надо закрыть существующий разлом прежде чем плодить еще.
Идея получения подобных знаний Хель Кириосу совсем не улыбалась, но протестовать он не стал, понимая всю бесполезность подобного. Если уж Она чего-то или кого-то захотела, то всегда получит, так или иначе. Неодобрение, скандал или еще что-то в этом духе только накалит и без того напряженную ситуацию до предела. Свое неодобрение действиями хозяйки он выскажет наедине с Ней. Напрашивается, ой напрашивается барышня, и плевать, кто Она там такая. В человеческом теле Ее власть здорово ограничена. Только вот даже тут он подозревал, что Хель попросту играет с ним, подстраивая именно ту ситуацию, которую хочет. Без Ее ведома ничего не произойдет, но он отреагирует по-своему.
Ламберт тоже затребовал свой кусок пирога, но и неудивительно — Кириос хорошо запомнил его именно таким, ловко использующим подходящий момент дельцом и дипломатом Награда была весьма высокой, но не превышающей услугу, которую им фактически навязали под дулом автомата. Профессор был человеком не только умным, но и очень хитрым, поэтому он понимал, что вот так просто соглашаться нельзя — заподозрят неладное, даром что наемники. Поэтому Тиллингаст прямо заявил, что может выхлопотать два кресла, не более, но сделает все возможное, чтобы получить эти два для Ламберта.
- На подлете к вам мы уничтожили значительную часть прорвавших заграждения существ, выиграв таким образом несколько дней. Но, сидеть сложа руки нельзя, и я настаиваю на начале операции завтра, в это же время. Краткий брифинг проведу в полете, на борту самолета.
Сказано было тоном, возражений не допускающем в принципе. Кириос только плечами пожал, поворачиваясь к остальным, в то время как профессор вернулся в самолет. Ламберт не выдал свой козырь и правильно сделал. Раз ученый заявляет о плане так безапелляционно, значит у него есть и средства для его исполнения. Не стоит слишком уж упрощать задачу для яйцеголового. Странное поведение Ска Кириос тоже заметил, но списал это на довольно скверное состояние старого друга, с горечью понимая, что мало чем может ему помочь, особенно сейчас, когда магия не действовала.
- Пока будем играть по их правилам, — подытожил результат внезапной встречи мечник. — Но следует подготовиться ко всему. И да, приятель, может тебе выпить надо? — Это уже было адресовано бывшему словно не в своей тарелке змею.
Каждый хотел бы урвать кусок от столь выгодной сделки, включая Хельхейму. Однако ученого лишь позабавило подобное требование закованной в доспех девушки и она с удовольствием посмеялась вместе с ним над собственной "глупостью". Однако Хель не делает таких рисковых шагов, не подумав. Если она прямо заявила о своем желании получить рецепт портала - он заведомо был уже в ее руках. А полученное даже в шутку согласие от ученого лишь скрепило договор, существующий только на словах.
Но как же много способны сделать в этом мире слова. Они - сильнейшая магия. И этому Она здорово научила Кириоса путем стольких его страданий.
Итог: им удалось достичь согласия в том, что начать стоит завтра, а до того у них будет время подготовиться и отдохнуть. Не то чтобы Хель осталась довольна таким решением, но сам этот день все же здорово утомил ее, не привыкшую к подобного рода заботам. Уж где в Пандемониуме иметь подобные проблемы? Там нападение жуков-пришельцев было бы праздником жизни.
Договорившись, обе стороны соглашения разошлись и Хель проследовала обратно в ангар. От ее взгляда не укрылось странное поведение Ссскалиса и тем подозрительней, что оно о чем-то ей напоминало. Вспомнить бы еще о чем... Да какая, собственно, разница.
- Хочу искупаться. И переодеться. Эта одежда грязная и воняет. - обратилась к Кириосу Хель. С ее магической способностью она бы легко решила подобное, но вот как быть, когда магии нет?
Змей вышел из полудремоты ровно в тот момент, когда до него донеслись голоса Ламберта и Кириоса. Он уже был на краю и собирался поддаться странному пульсирующему зову, но слова друзей мигом привели его в чувства. Ска передернуло от отвращения к тому, что он только что испытывал странное влечение, да настолько явно, что всё, что он смог из себя выжать - это кривую ухмылку.
- Да, выпить мне явно не помешает. Но уже всё в порядке, по крайней мере, насколько оно может быть. Ламберт, ты ничего не слышал по поводу того, что этот твой бадабум вызывает странные галлюцинации? Или, может, причина в том, что я немного не человек?
Змей криво усмехнулся еще раз и окинул взором окружающее его пространство. Странные облака, легкие порывы цветастой дымки практически поблекли, но он продолжал их видеть как и раньше. Более того, змей приметил, что эти облака запаздывают за своим "носителем", оставляя длинный шлейф, медленно теряющий насыщенность цвета, но все еще долго остающийся в воздухе.
Змей вздохнул... и ахнул. До него медленно начало доходить, что это за странные сплетения цвета. Догадка казалась весьма реалистичной, тем более, что он и раньше воспринимал мир таким, каким он теперь его видел. Ну, или какая-то часть его сознания, просто ему было довольно трудно провести аналогию. Особенно сбивало облако вокруг зарина, которого он не понимал и не осознавал. Ска оставалось понять только что со змеелюдом произошло.
Тиллингаст с некоторыми оговорками принял условия небольшой, но крайне опасной компании. Ламберта своя награда более чем устраивала: два кресла в правительстве - это на одно больше, чем ему требовалось. Из всего можно извлечь выгоду, даже если мир грозится рухнуть в самые глубины ада. Именно они и проделали. Взаимно потеряв интерес к друг другу, учёный и грозная группа разошлись до завтрашнего утра по своим делам. Ламберт, шествуя в сторону ангара и осматривая окрестности на наличие мерзких тварей вокруг, беспокойно косился на змея. Воскреснуть в совершенно изменившемся мире, где быт, которым ты его помнил, исказился до неузнаваемости, само по себе чего стоит, а когда тебя с головой окунают в очередное безумие - слишком легко сойти с ума самому. Мужчина подошёл к змею поближе и заговорил:
- Дружище, с тобой точно всё в порядке? У тебя, наверное, голова идёт кругом от всего этого. Чёрт знает что творится, опять нам мир спасать, да? - улыбнулся дипломат в бороду. - Знаешь, старина, я правда беспокоюсь за тебя. Что случилось во время разговора с этим пройдохой-учёным? Ты сам не свой был.
Еще один каприз, но вполне понятный хотя бы на этот раз. Кириос вздохнул, передавая свою флягу с выпивкой Ска.
- Вот, выпей, здесь еще умеют гнать добрый виски. — Затем, повернувшись обратно к Хель, он продолжил. — С этим придется обратиться к Айрин. Я бы тоже от душа не отказался, честно говоря.
Намек был грубоват, но не понять его было невозможно — Кириос явно настаивал, чтобы даже душ они принимали вместе. Он еще не до конца доверял своей хозяйке, не до конца верил в Ее адекватность, и неспроста. Она ведь вела себя в высшей степени диковато, едва заполучив это тело, и пока за Ней нужен был глаз да глаз. Потом постепенно отойдет, пообвыкнет, но пока отпускать Ее от себя было нельзя. Кириос не хотел признаваться в этом самому себе, но ему и не хотелось Ее отпускать. Сколько уже дней прошло без, казалось бы, назойливого, но вместе с тем такого родного присутствия в своей голове?
Оставив Ска на попечение Ламберта и надеясь, что ему удастся привести его в чувство, Кириос изложил просьбу Хель дочери дипломата, которая понимающе закивала, отводя их в небольшую скудно оборудованную душевую. Но, в ней по крайней мере была горячая вода с избытком и средства гигиены. Заперев за собой дверь, мужчина хмуро поглядел на хозяйку.
- Не лучшее время для подобного поведения. Мои друзья уже начинают подозревать, что ты отнюдь не та, за кого себя выдаешь. Что дальше — затребуешь платье с чулками на подвязках, кружевное белье и дорогие духи?
Даже и в этом деле Кириос решил не оставлять ее. И хотя подобные предосторожности с его стороны не были излишни, Хельхейму они лишь забавляли. Будь ее воля на то чтобы устроить погром или просто скрыться, он вряд ли смог бы помешать. Однако она была вполне не против присутствия мечника и потому не торопилась перечить ему. Эта затея будет по большей части проигрышем для него, а не для нее.
Айрин старалась не смотреть на Хель, хотя дева-рыцарь не выглядела как-то необычно, ровно как и не вела себе так, как не подобало бы Оливии, разве что чуть более капризно. В целом она была похожа на обычную девушку, так что поведение дочери Ламберта было весьма загадочным - ее словно коробило присутствие воительницы. Однако девушка все же была так любезна и провела их в местную душевую.
- Я пришла к выводу, что играть спектакли - пустая трата сил, коль уж по твоей воле мы оказались в одной лодке с этой кучкой смертников. Не понимаю, почему нельзя просто оставить их и убить старика? - пожала плечами Хель, снимая свои тяжелые доспехи, без которых ее тело казалось почти хрупким. Сложно было и поверить в то, что в нем может обитать столь могущественная сущность. - Ах, или ты решил повторить свой военный опыт, мой дорогой? Тебе вновь захотелось в мои объятия, которые ты так ненавидишь? Моя сила пьянит многим лучше алкоголя, правда? - обернулась к Кириосу девушка, после чего рассмеялась.
- Можно винить лишь Демиурга за то, что он сделал меня сильнее любого человека. Я же даровала подаренное мне оружие людям, чтобы они убивали друг друга. - заметила Хельхейма, распуская длинные волосы и поворачивая кран чтобы встать под струи воды - Но кто из нас теперь больше желает смерти: ты или я? - поинтересовалась насмешливо Смерть, когда вода словно оживила ее тело, присыпанное доселе пеплом и пылью от сражения. И она была права. Все эти годы она лишь брала грехи Кириоса на свои руки, выдавала его потайные желания за свои, ловко вылавливая их из глубин его сознания. Постепенно, по капле она вытягивала все самое жестокое и грязное, что скапливалось в душе мечника, отягощенной вечностью, которая заставляла его огрубеть и ожесточиться. Конечно, Хель никогда не признается в том, что все ее жестокие капризы и желания - лишь отражение его собственной души.
Ее желание - его жизнь. Как странно для той, имя кому - Смерть.
Змеелюд благодарно кивнул Кириосу, взял флягу и сделал мощный глоток. Жидкость обожгла горло, но подействовала практически моментально - по телу разлилось приятное, тягучее тепло. Ссскалис резко выдохнул и тут же осекся. Тот край разума, который все еще был во власти странных видений, показал ему, что из его рта вышло небольшое облачко цветного тумана, такого же, как клубился из фляжки, которую он держал в руке.
Змей было собрался зависнуть в размышлениях, но слова Ламберта вновь вернули его к реальности. На самом деле, Ска очень сильно повезло оказаться именно в такой компании, так как в противном случае он бы уже давным-давно погрузился в странные, и, возможно, далеко не самые приятные грёзы.
- Ты абсолютно прав, старый друг. Этот мир никак не может устоять на месте, и всё так и норовит сорваться мертвым богам под хвост, - змей весело расхохотался, наслаждаясь абсолютно идиотским каламбуром, который и сам не до конца понимал, - А по поводу того, что я был сам не свой ты абсолютно прав, - Ска прекратил смеется, отхлебнул из фляги еще раз, и криво усмехнулся, - чем дальше, тем меньше я уверен, что я того, этого, ожил. Всё слишком походит на какой-то странный загробный мир, чем на реальности. Да и вот эти цветные облака вокруг не слишком добавляют миру правдивости. Так что...
Змей заговорщически подмигнул дипломату и наконец-то вздохнул с облегчением. В очередной раз отхлебнув из фляги, в которой осталось совсем немного алкоголя, он распрямил плечи, размял шею и закончил мысль:
- ...Так что если мир рухнет нам на голову, я уже не удивлюсь. Но желательно, чтобы при этом где-нибудь недалеко было что-нибудь вроде этого, - змей закончил и легко потряс флягу в руке.
Твари притихли после череды взрывов и приземления самолёта, лишь едва заметные силуэта мелькали вдали. Ламберт молча выслушал змея и вздохнул.
- Крепись, старина. Я даже не знаю, чем тебе помочь. Хотя... - мужчина скинул рюкзак с плеча и достал бутылку виски. - Это вернёт тебе вкус к жизни. Только не налегай, а то у нас и так потери в отряде. Инерия плохо себя чувствует. Мне кажется, что этот туман как-то не неё влияет, она совсем ослабла. Так что вся надежда на тебя, мой склизкий друг, с тобой в бою не сравнится никто! Думаешь, я забыл те сражения в бойцовской яме? - Ламберт усмехнулся. - Так что даже не вздумай раскисать! - он хлопнул змея по плечу.
Кириос поначалу не отвечал, взирая на обнаженную девушку. Его хозяйка не стала полностью менять изначальный вид, Она лишь увеличила груди, бедра и зад, делая подтянутую фигуру девы-рыцаря еще более привлекательной, особенно для него и сделано это было явно специально для него. Подчеркнутая сексуальность Хель сама по себе сводила с ума, менее привычный и проживший куда меньше мужчина уже бы стоял на коленях перед Ней, а то и вовсе извивался подобно презренному червю, ожидая милости своей хозяйки, за которую слабый духом почитал бы и разрешение вылизать Ее грязные ступни. Но, воин прекрасно знал, что слабого духом Она бы никогда не выбрала, какой бы героизм он не проявил.
- Хватит, — тихо проговорил он, раздеваясь догола и вставая вместе с Хель под горячий душ. — Хватит. Сейчас ты не можешь читать мои мысли, но все равно прекрасно знаешь, о чем я думаю. Тем не менее, я это озвучу.
Мужчина заключил Хельхейму в крепкие, любящие объятия, на которые способен лишь тот, кто много страдал и долго искал ту единственную, ту родную и дорогую ему женщину. Неважно, что Она была горем, страданиями и самой Смертью во плоти, неважно. Ему понадобился целый век, чтобы понять чувства хозяйки, которая в итоге сама решилась на такой странный шаг. Не из-за любви ли к нему Она подвергла себя столь мучительной процедуре воплощения, наверняка не один год ища подходящего носителя? Какой наивный, глупый вопрос. Теперь он почти наверняка знает на него ответ.
- Я ненавидел тебя так сильно, насколько вообще способен человек ненавидеть кого-либо. Ты отняла у меня все, забрала изрядную часть простых людских радостей взамен проклятого бессмертия, которое принесло мне одни лишь мучения. Но, я забыл о самой сути договора, которая прямо говорила о подобном. — Разжав объятия, сильные мужские руки крепко ухватились за роскошный зад Хель, разводя ягодицы в стороны, пальцы впились в нежную плоть, будто собираясь вонзиться в нее. — Но я теперь разобрался и в себе, и в своих чувствах. Прости, что так долго. Людям нужно много времени, чтобы понять очевидное, понять, кто на самом деле для них важен и кого они действительно любят.
Они столько времени были вместе, не расставаясь даже на мгновение, ведь пусть Смерть молчала, но Она всегда была рядом с ним, наблюдала, смотрела, желала и, вероятно, страдала, пока он развлекался с другими. Разумеется, что впоследствии Она не могла, да и не хотела скрывать насмешливого торжества, и когда очередная любовница умирала у него на руках Она по праву мстительно упивалась его горем. Странная это была любовь, но он ощущал именно ее, только доселе ни на что не похожую.
- О, до чего долго тебе пришлось соображать, мой бедный друг. - усмехнувшись промурлыкала Хель, хотя слово "бедный" было явно синонимом куда более лестного отзыва, смягченного разве что в порыве чувств, которые обуревали ее, стоило лишь оказаться в объятиях мечника. - Тебе потребовался срок куда больший, нежели целая человеческая жизнь, чтобы понять элементарное условие, на котором строился наш договор. Но даже спустя столько времени я готова принять тебя. Терпение - моя сильная сторона, ты ведь знаешь.
Все в этом мире выглядит куда сложнее, нежели является на самом деле. В том числе и чувства, обуревающие Смерть. Для нее не существует такого огромного спектра, состоящего из чувств, эмоций и чувственности, поскольку она всегда четко знает, чего хочет. Другое дело, что существу ее ранга не всегда стоит разглашать о предмете своих интересов вслух. Возможно, это время требовалось ей для того, чтобы подыскать подходящий сосуд, а возможно - чтобы убедиться в том, что Кириос не предаст ее в самый неожиданный момент, когда она будет уязвима.
Его ненависть удивительным образом, словно по мановению магии, обратилась любовью. И для нее это не было ни странно ни удивительно. Как и обещала, она простила ему все погрешности в виде тех, кто был до нее. Поскольку после нее уже не будет никого.
- Ненависть - это та же любовь для нас, Богов, Кириос. Ненавидишь ты или любишь - все одно и то же, когда ты думаешь обо мне. - сказала на удивление серьезно девушка, после чего приподнялась на носочки, целуя мечника. Ее ненависть была лишь обратной стороной любви, ровно как и его собственная - с Хель это казалось такой простой истиной, что даже странно, как это люди не додумываются до нее сами, даже ведая о том, с какой легкостью одно обращается другим. У любви всегда две стороны и она всегда любила его, даже ненавидя, ровно как и он сам.
Пещера в подземных водах, конечно, сильно отличалась в худшую сторону от тех апартаментов, к которым привыкла девушка.
Первое, что она ощутила-то, что ей тут тесно, в первую неделю она только и делала, что не могла не задеть кринолином юбки что-то из своих малочисленных вещей, которые она успела унести при побеге.
Второе-вездесущая сырость, которая пронизывала до костей и Агарре приходилось кутаться в какие-то куски теплой шерсти, что ей было совершенно не по нраву.
Длинные белесые пальцы нервно сжались на рукоятке трости, выточенной в форме летучей мыши, в височной области все сильнее нарастала пульсация, ощущение голода было настолько сильным, что ноги Агарре Де Аране не смогли удержать ее и она опустилась на колени, сильнее сжав трость в руках.
Ну что ж, пора-подумала она и коснулась указательным пальцем летучей мыши на трости, после чего та приоткрыла рот и укусила палец, чтобы струйка крови окропила наконечник трости.
Мышь постепенно увеличивалась в размерах, обретала цвет и форму, пропорции реальной летучей мыши и взмахнув крыльями, улетела ввысь.
Тем временем Агарре, опираясь на стены пещеры и трость, пыталась встать на ноги, предквушение предстоящего настолько ей нравилось, что она преодолевала боль ради этого манящего чувства.
Первое, что она ощутила-то, что ей тут тесно, в первую неделю она только и делала, что не могла не задеть кринолином юбки что-то из своих малочисленных вещей, которые она успела унести при побеге.
Второе-вездесущая сырость, которая пронизывала до костей и Агарре приходилось кутаться в какие-то куски теплой шерсти, что ей было совершенно не по нраву.
Длинные белесые пальцы нервно сжались на рукоятке трости, выточенной в форме летучей мыши, в височной области все сильнее нарастала пульсация, ощущение голода было настолько сильным, что ноги Агарре Де Аране не смогли удержать ее и она опустилась на колени, сильнее сжав трость в руках.
Ну что ж, пора-подумала она и коснулась указательным пальцем летучей мыши на трости, после чего та приоткрыла рот и укусила палец, чтобы струйка крови окропила наконечник трости.
Мышь постепенно увеличивалась в размерах, обретала цвет и форму, пропорции реальной летучей мыши и взмахнув крыльями, улетела ввысь.
Тем временем Агарре, опираясь на стены пещеры и трость, пыталась встать на ноги, предквушение предстоящего настолько ей нравилось, что она преодолевала боль ради этого манящего чувства.
"Планета земного типа... гравитация 0.985g... цивилизация состоит из представителей человечества, а также орков эльфов, гномов, зверолюдей и т.д. (в дальнейшем просто мутанты) и деградирует из капиталистического в феодальный строй. Есть признаки рабовладельческого строя... технологии архаичные (вооружённые силы располагают самозарядными огнестрельными винтовками, танками второго поколения)... масштабные боевые действия в умеренных широтах... признаки инсектов на экваторе... обнаружены признаки демонов... следы некромантов... средний магический фон...
Для более подробного изучения обстановки предлагается отправить вооруженных специалистов, не вмешиваясь в политические дела."
Описание мира:
Данная Вселенная входит в общий состав мира. Номера Вселенных идут в порядке обнаружения их перворожденными созданиями - титанами-творцами, демонами-разрушителями, Смертью. Возраст Вселенных - 13.5 миллиардов лет, Вселенные связаны между собой пробоями в пространстве, созданными титанами и уничтожившими 1-ую Вселенную. Перворожденные появились спустя несколько миллионов лет после сотворения мира.
Игра проводится в 4, магической, Вселенной. Люди в небольшом количестве были перенесены из нашей Вселенной, находящейся за номером 2.
Титаны были побеждены своими творениями, драконами (могут принимать привычный облик ящеров-исполинов, настоящая форма - человеческая) около тысячелетия назад, в результате этой Великой Войны планеты Сектора Человечества были отрезаны друг от друга и большей частью деградировали. О цивилизации напоминают лишь реликты, такие как квантовые компьютеры, автоматические оборонительные периметры и варботы (полуавтоматические роботы, созданные людьми во время Великой войны) с бродячими големами.
Секрет быстрых межзвёздных переходов по-прежнему недоступен людям, поэтому они пользуются межпланетными порталами, создаваемыми магами-навигаторами. Технологический уровень человечества - +300-350 лет от нашего времени, существуют компактные и мощные источники питания.
Перворожденные и их творения (полубессмертны и слабоуязвимы):
Титаны - умеют управлять материей, призывают на службу результаты генетических экспериментов - титанидов, давая им бессмертие в виде переноса сознания в клонированные тела.
Драконы - великие маги. Дают бессмертие того же типа, что и титаны, только основанное на магии.
Смерть - правит жизнями, развлекается, смотря на конфликты людей.
Демоны - живут в Аду, измерении между Вселенными. Иногда просачиваются в мир. Так же способны дать бессмертие.
В мире множество магических созданий (от мелких мутаций животных до оживших статуй и полуразумных змеев), порождённых естественным магическим фоном.
Инсекты - насекомоподобные существа из неоткрытой Вселенной. Способны наносить урон перворожденным. Заполоняют планету в кратчайшие сроки, организовывая грандиозные ульеподобные системы. Главная опасность для всех Вселенных.
Все действия в игре совершаются броском 3d6. Подробнее о правилах - в обсуждаче, ссылка на который будет во втором посте. В случае спорной ситуации - последнее слово за ГМом.
Поехали!