Ни Теодора, ни проход с дверью так обнаружить и не удалось. Лишь только множество отсыревших мешков, приставленных к стене, покрытую сажей, попались на пути все бредущих южан. Выглядело это как самое настоящее издевательство и лишь только действовало на нервы. Наверное, именно из-за этого алхимик и пнул столь неугодные ему мешки, попутно махнув рукой с мечом куда-то там в сторону и пробубнив некую ругань себе же под нос. К счастью, успокоился он также быстро, как и разозлился.
— Hvað núna?
Напомнившая о себе северянка начала вертеть головой, стараясь обнаружить хоть что-то. Бесполезно. На глаза попадались всё те же почерневшие стены, отсыревшая мешковина, остатки от угля, изорванная в клочья бумага и множество щепок, валяющихся на каменном полу.
— Что-что? Теодора здесь определённо нет. Зигмунда тем более – заговоривший бродяга выдержал небольшую паузу, будто бы давая себе время на раздумья. — Надо уходить отсюда. Мы здесь обошли каждый дом и нет смысла ходить вокруг да около, надеясь на неведомое чудо.
Прервав беседу, двое напарников пошагали к выходу из здания.
Выбравшись наружу, обратно под темное «плачущее» небо, гибриды поспешили к Алькену. Последовала краткая беседа, в основном являющаяся несколько вольным пересказом всего произошедшего в только-только посещённом доме, обоснование нескольких прогремевших взрывов и, конечно же, известие о том, что авантюристы собрались покидать эту проклятую общину. Волшебник возражать не стал. Видимо, ему также изрядно поднадоело пребывание в столь гадком и недружелюбном месте.
К счастью, ирлихты решили не мешать уходящим от них путникам. Лишь только целый хор непонятных жалобных голосов «проводил» отбывших гостей.
Путь по лесу не представлял чего-то действительно интересного. Листья шелестели, из-за беспокоящего их ветра, валяющиеся на земле палки трескались под ногами путников, а тяжкие сапоги каждого из идущих будто бы старались увязнуть в грязи, оставаясь при этом в ней и не собираясь возвращаться обратно. К счастью, никакой подобной пропажи так и не произошло.
Вскоре авантюристы выбрались на некогда посещённую опушку. В ноздри тут же вдарил прохладный воздух, который, в отличие от «собрата» из общины, ни нёс в себе гнилостный отвратный запах, а был лишь наполнен обыкновенной прохладой с примесью некой соли. На глаза же попалась некогда пройденная речка и всеми брошенный форт, в котором авантюристам несколько часов назад довелось умертвить ни в чём неповинного акромантула.
— Треклять… - в свойственной себе манере выругался Алистер. — Карты же у меня нет. Хиски, Алькен, у кого-то из вас есть карта?
— Enga – последовал ответ от Хиски. — Она была у старика – девушка убрала удерживаемый двуручник.
— Плохо. И что тогда делать? В форт идти? Нет, смысла в этом нет – мужчина только сейчас вспомнил про небольшую договорённость с напарницей — Может стоит сходить в одну из местных деревень? Если я не ошибаюсь, то от форта можно пройти на восток, выйти на дорогу и дойти до какого-то там села – он сместил руку на дол меча и протянул рукоять северянке. — Вот, как договаривались.
Девушка перехватила протянутое ей оружие и начала вертеть его перед своим лицом, прикидывая возможную стоимость. По окончанию оценки она пожала плечами, закрепила полученный предмет на поясе и отцепила ранее найденный в Бору меч.
— Держи.
Очередная передача закончилась тем, что Алистер упрятал предоставленное ему оружие в имеющиеся ножны.
-Полуторный стальной меч у Алистера и +Полуторный стальной меч у Хиски; -Меч из Ирлихтового Бора у Хиски и +Меч из Ирлихтового Бора у Алистера .
— Hvað núna?
Напомнившая о себе северянка начала вертеть головой, стараясь обнаружить хоть что-то. Бесполезно. На глаза попадались всё те же почерневшие стены, отсыревшая мешковина, остатки от угля, изорванная в клочья бумага и множество щепок, валяющихся на каменном полу.
— Что-что? Теодора здесь определённо нет. Зигмунда тем более – заговоривший бродяга выдержал небольшую паузу, будто бы давая себе время на раздумья. — Надо уходить отсюда. Мы здесь обошли каждый дом и нет смысла ходить вокруг да около, надеясь на неведомое чудо.
Прервав беседу, двое напарников пошагали к выходу из здания.
Выбравшись наружу, обратно под темное «плачущее» небо, гибриды поспешили к Алькену. Последовала краткая беседа, в основном являющаяся несколько вольным пересказом всего произошедшего в только-только посещённом доме, обоснование нескольких прогремевших взрывов и, конечно же, известие о том, что авантюристы собрались покидать эту проклятую общину. Волшебник возражать не стал. Видимо, ему также изрядно поднадоело пребывание в столь гадком и недружелюбном месте.
К счастью, ирлихты решили не мешать уходящим от них путникам. Лишь только целый хор непонятных жалобных голосов «проводил» отбывших гостей.
Путь по лесу не представлял чего-то действительно интересного. Листья шелестели, из-за беспокоящего их ветра, валяющиеся на земле палки трескались под ногами путников, а тяжкие сапоги каждого из идущих будто бы старались увязнуть в грязи, оставаясь при этом в ней и не собираясь возвращаться обратно. К счастью, никакой подобной пропажи так и не произошло.
Вскоре авантюристы выбрались на некогда посещённую опушку. В ноздри тут же вдарил прохладный воздух, который, в отличие от «собрата» из общины, ни нёс в себе гнилостный отвратный запах, а был лишь наполнен обыкновенной прохладой с примесью некой соли. На глаза же попалась некогда пройденная речка и всеми брошенный форт, в котором авантюристам несколько часов назад довелось умертвить ни в чём неповинного акромантула.
— Треклять… - в свойственной себе манере выругался Алистер. — Карты же у меня нет. Хиски, Алькен, у кого-то из вас есть карта?
— Enga – последовал ответ от Хиски. — Она была у старика – девушка убрала удерживаемый двуручник.
— Плохо. И что тогда делать? В форт идти? Нет, смысла в этом нет – мужчина только сейчас вспомнил про небольшую договорённость с напарницей — Может стоит сходить в одну из местных деревень? Если я не ошибаюсь, то от форта можно пройти на восток, выйти на дорогу и дойти до какого-то там села – он сместил руку на дол меча и протянул рукоять северянке. — Вот, как договаривались.
Девушка перехватила протянутое ей оружие и начала вертеть его перед своим лицом, прикидывая возможную стоимость. По окончанию оценки она пожала плечами, закрепила полученный предмет на поясе и отцепила ранее найденный в Бору меч.
— Держи.
Очередная передача закончилась тем, что Алистер упрятал предоставленное ему оружие в имеющиеся ножны.
-Полуторный стальной меч у Алистера и +Полуторный стальной меч у Хиски; -Меч из Ирлихтового Бора у Хиски и +Меч из Ирлихтового Бора у Алистера .
Тук... Тук…. Тук… Каждый удар сердца отдавался в огненно рыжей голове волнами боли. Они ударялись о стенки черепной коробки и уходили куда-то глубоко в мозг, причиняя довольно сильную тупую боль. Вдруг тушка с больной головой слабо дёрнулась и стала поднимать со стола многострадальную голову. Вот уже мутный взгляд поднялся в свой «стандартное» положение устремлённое куда-то вперёд, стараясь найти что-то только ему известно. И ведь нашёл. Прямо на том месте где была ранее голова сейчас была мутноватая железная фляжка. Стенки уже давно потеряли свой металлический блеск, оставив на его месте мутные разводы пальцев и ещё чего-то серого. Но даже под таким слоем грязи можно было разглядеть угловатые узоры явно сделанные каким-то умелым дворфом. Но сейчас узоры волновали Гродира меньше всего. Коротковатые пальцы плотно обхватили пробку и с силой потянули её. Сопротивляться долго кусочку дерева не получилось, а потому «больной» довольно быстро добрался к такой желанной сейчас жидкости. Но вместо ожидаемой любым другим прохлады, по горлу бедолаги пробежался маленький огонёк принёсший за собой приятное ощущение. И вот уже через несколько минут, рыжеволосый дворф относительно крепко стоял на двух коротеньких ногах и поправлял имеющееся при себе снаряжение. Маленький топор был как и положено слева на поясе, а большой украдкой выглядывал ручкой из-за правого плеча. Убедившись в том что всё добро при себе он медленно двинулся в сторону стойки за которой уже виднелся местный корчмарь.
— Славное утро, не находишь?
Бросив пару слов прямо на ходу Гродир наконец дошёл до стойки и положил с десяток монет на неё.
— Правда сука голова болит. Но да и Шаркающий с ней. Дай ка мне две бутылки чего покрепче.
Пополнив свои запасы дворф пожал руку тавернщику, вышел из таверны «Уют и Покой» и пошёл снова туда… Куда глаза глядят.
Сколько шёл так бородач не известно, но вдали вдруг стала виднеться небольшая деревушка, в которую Гродир и поспешил. Добравшись до посёлка пивовар пристал к первому же встречному жителю надеясь узнать где он сейчас и есть ли что интересное в округе. И интересное нашлось. Разорённая община братьев дворфов. Решив навестить своих собратьев северянин разузнал где точно находится эта община и двинулся в её направлении.
— Славное утро, не находишь?
Бросив пару слов прямо на ходу Гродир наконец дошёл до стойки и положил с десяток монет на неё.
— Правда сука голова болит. Но да и Шаркающий с ней. Дай ка мне две бутылки чего покрепче.
Пополнив свои запасы дворф пожал руку тавернщику, вышел из таверны «Уют и Покой» и пошёл снова туда… Куда глаза глядят.
Сколько шёл так бородач не известно, но вдали вдруг стала виднеться небольшая деревушка, в которую Гродир и поспешил. Добравшись до посёлка пивовар пристал к первому же встречному жителю надеясь узнать где он сейчас и есть ли что интересное в округе. И интересное нашлось. Разорённая община братьев дворфов. Решив навестить своих собратьев северянин разузнал где точно находится эта община и двинулся в её направлении.
Теодор озадаченно почесал бороду.
– Ну нет, – после недолго молчания проговорил он. – Ступку так назвали люди. Небо – тоже. Но их сущность не зависит от того, как их называют.
Лесник помолчал. Жажда становилась все сильней, но пока не доставляла каких-либо неудобств.
– Расскажи мне, кто ты. Зачем ты здесь? Что это за место? Почему здесь так... Спокойно?
Размеренные стуки шагов и серое, затянутое облаками небо — вот всё то что в данный момент составляло компанию Гродиру что в данный момент хоть и медленно но упорно двигался в сторону общины. Не густой лесок что окружал путь тихо шумел уже начавшими желтеть листьями, будто шепча какое-то только ему понятное заклинание. Дворф шёл осматривая округу и любуясь пейзажами. Вдруг из небольшого куста резво выскочила белка держа что-то в лапках и выбежав на середину дороги внимательно уставилась на бородача. Но стоило ему приблизится чуть ближе пары метров как животное со скоростью молнии скрылось в кустах на противоположной стороне оставив свою добычу на дороге. Гродир видя «потерю» дошёл до шишки и подобрал её. Обычная кедровая шишка. Но запах кедра что исходил от неё сразу навеял дворфу воспоминания о его родине. Почти всегда полностью заснеженные земли Севера, община в которой жил и работал Гродир и очень суровый мороз. Такой, что в особо холодные дни, когда весь лес замирал в тишине, можно было слышать как деревья трещят изнутри. Но требовалось продолжать путь. А потому шишка отправилась в небольшой полёт, в ту сторону куда убежала белка, а сам Гродир двинулся дальше.
Через небольшой промежуток времени в дали стала виднеться опушка нужного леса, в котором как раз и скрывалась община. А на краю опушки были люди. Трое. Всем своим видом говорящие что они уж точно не местные. К ним то и двинулся дворф, надеясь узать дальнейший путь в общину. Когда до группы оставалось добрый десяток метров бородач поднял руку и помахал людям, давая таким образом понять что он с добрыми намерениями. И вот уже приблизившись достаточно близко, Гродир заговорил.
— Здар-рова! Куда путь держите? Вы не знаете где тут община? А то я к деревеньщене подошёл, хотел узнать где она. А он что-то бормотал себе под нос, нихуя не разберёшь.
Постепенно наступала ночь. Костёр, до этого бушевавший всполохами пламени, теперь угасал. От краёв к центру всё чаще мелькали красные огоньки углей. Отставив ступку на плоское бревно, на котором лежало несколько пучков трав, необычный собеседник лесника вновь рассмеялся, мягко, по-отечески.
— Умён не по годам... — отметило оно — Они не зависят. И я не завишу.
Повисло неловкое молчание. Грузная фигура с кряхтеньем уселась на ствол, неподалёку от Теодора, и продолжило глядеть на темнеющее небо.
— В вашем языке нет слова, которым можно описать меня.
Существо сидело неподвижно достаточно долго, чтобы Теодор уже успел заскучать. Ему подумалось об Элен, которая, по-видимому, спокойно сидела на облюбованной ею ветке, терпеливо ожидая своего хозяина. Вдруг, создание крякнуло и зачесало нос, выдавив из себя слово, не похожее ни на одно слышанное Гримвальдом раньше. Гортанное звуки больше походили на рычание зверя, и одновременно на шелест осенней листвы.
— Cychwynnol. Так она нас называла.
С подножья холма, противоположного тому, на который взбирался старик, начало подниматься другое существо, опираясь на кленовый посох. Оно сильно напоминало то, что сидело рядом с лесником, за исключением длинного носа. Но только на первый взгляд. Пролившийся вскорости свет костра обнажил нахмуренные брови и десятки глубоких морщин, разительно отличающие его от безмятежно улыбающегося. Это существо носило на себе тяжёлые отметины печали, и Теодор понял это на лету.
— Что это? — безразлично спросил угрюмый.
Как стало понятно, речь шла о Гримвальде. Ответ от длинноносого, спокойный и задумчивый, как и он сам, последовал незамедлительно.
— Мой друг. Теодор.
— Теодор... — желчно выплюнуло существо, но без ненависти. Больше походило на неприязнь, которую испытывает человек, увидев грязную собаку или дохлую крысу.
Получив несколько сумбурное, но греющее сердце объяснение, Алькен повертел штамп, на этот раз глядя не с недовольством, а с хитрым прищуром, будто спрашивая: «ну что, железяка, продадим мы тебя и твоих подруг по сотне за штуку?» И даже неуверенность Алситера не заставила Халанского засомневаться самому, он хотел верить, что поход в проклятую общину окупится сполна.
Когда южане потеряли терпение и пошли искать Теодора, магик сделал вид, что собирается осмотреть башни у границ поселения, но как только союзники пропали из виду, со вздохом облегчения остался на месте. Впрочем, он тут же понял, что идти за лесником – всё-таки неплохая идея, ведь теперь, стоя в одиночестве на мёртвой улице, от пустынности и тиши которой захватывало дух, воображение разыгрывалось ещё сильнее, чем в аккуратной вылазке. В один момент академику даже показалось, что у него звенят колокола в ушах, но, прислушавшись, он понял: южане всё же напоролись на очередного духа. Тогда личенвайнец стал перед выбором – идти проведать их или стремглав бежать из леса, спасая свою шкуру. Метания меж двух огней, обжигающих невероятных ужасом, закончились тем, что Хиски и Алистер вернулись до того, как Алькен успел предпринять хоть что-либо.
Идею ухода из бора магик поддержал всем своим естеством, но не только не подал вида, а даже для проформы сказал пару сбивчивых слов о том, что нельзя бросать товарищей. Но как только южане двинулись назад, Халанский сразу забыл, что говорил, почти что вырываясь вперёд.
Наконец-то он мог вздохнуть спокойно. Выйдя из-под крон деревьев на свет, тусклым туманом рассеивающийся на опушке, Алькен даже был ему рад – настолько эта мягкая серость не была похожа на выжигающие глаза вспышки унглимов. Назойливое ощущение чужого присутствия, железными тисками сковывающее голову и спирающее дыхание, стало слабее, перейдя в едва заметный зуд на спине, заставляющий иногда оглядываться, и личенвайнец мог прочистить лёгкие свежим прохладным воздухом без запаха мертвечины.
Но умиротворение не длилось долго, и провинциал засуетился, когда услышал вопрос Алистера. Карта у Халанского была, и он ей страшно гордился. Изображающая весь Ассандор, относительно новая, весьма подробная и даже пока ничем не запачканная, прямиком из библиотеки академии Ур-Минира – она была замечательна! То, что ему подобная ценность не предназначалась в личное пользование, Алькен благополучно забыл и, отправившись за границу, захватил её с собой.
Он снял с плеча кожаный тубус, раскрыл его, и ненадолго застыл, не увидев вместе с аккуратно свёрнутой картой мешочек с едой. Вспомнив эпизод с получением кошелька штампов, когда, потеряв рассудок, он выбросил свои последние запасы провизии, личенвайнец облизнул обсохшие губы: есть уже хотелось, а побираться у новых союзников желания не возникало. Впрочем, провинциалу не впервой терпеть липнущий к позвоночнику живот.
Он достал бумажную драгоценность, осторожно, боясь порвать, развернул её и показал Алистеру. О том, что речь идти могла о карте местных деревень, магик и не подумал.
– Вот, смотри, мы, кажется… то есть, почти уверен, здесь, – сказал он, тыкнув тонким пальцем в перчатке куда-то на территорию Гвинфора с кучкой изящно вырисованных деревьев в ней. Оказавшись в безопасности, Халанский лучше контролировал себя, и личенвайнский акцент практически исчез.
Алистер, приглядевшись в топографический слепок Гвинфора, мог увидеть Моргартен, Рограу и реку Глирст, но деревней там не изобразили.
Рассмотреть карту ещё лучше не дал Алькен, дёрнувшись на шелестящий звук шагов. Увидев дворфа, он напрягся, уже подозревая, что тот взорвётся, как его мёртвые сородичи в общине. И, похоже, как раз туда нелюдь и направлялся.
– Да где-то, э-э, там, – ответил магик, махнув рукой в ту сторону, откуда он с южанами только что пришёл.
А услышав из его уст брань, академик потерял к внезапному гостю интерес: сразу видно – чернь! Такую даже предупреждать об опасности неохота, не то что просто вести диалог, пусть вон южане с ним разбираются. Для самомнения Халанского такие мысли были крайне важны.
Теодор слегка сдвинул брови, отчего его лоб наморщился, и следил за только появившимся незнакомцем. Однако когда костер осветил его лицо, морщины разгладились. Если к первому созданию он испытал необъяснимое доверие, то к этому он ощутил глубокое сочувствие.
Лесник никак не отреагировал на тон, с которым существо произнесло его имя. За годы своей долгой, как ему всегда раньше думалось, жизни, мужчина привык к подобному отношению.
– Ты никак не расскажешь мне, что это за место, – обратился он к своему собеседнику, предпочтя не вступать в разговор с его угрюмым сородичем. – И как я здесь оказался.
Гривальд продолжал расспросы лишь потому, что голос его рассудка твердил, что в происходящем было что-то неладное. Что-то... Непонятное, что ли? Однако самого старика это несильно волновало: сидеть у костра с этим странным добродушным созданием было уж очень хорошо и спокойно.
Поправив закреплённые на спине ножны, натянув капюшон и пододвинув рукоять ещё одного оружия, мужчина наконец-таки уставился на продемонстрированную Халанским карту. К сожалению, данная бумага хоть и охватывала весь Ассандор, будучи при этом весьма детальной, не имела каких-либо отметок, связанных с Гвинфорскими деревнями. Оно и не удивительно: кому нужны деревни, когда вся торговля, в основном, ведётся в городах? Правильно, никому.
Уставившись на то место, куда ранее указал личенвайнец, южанин приподнял правую руку, оттопырил указательный палец и начал водить им из стороны в сторону, рассекая воздух и не притрагиваясь к самой карте. Похоже, он старался прикинуть их действующие местонахождение и хоть как-то его сопоставить. Вполне возможно, что алхимик даже бы добился какого-то результата, но тут по всей округе разнёсся чей-то голос, заставляющий авантюристов насторожиться и позабыть о былом занятии.
Алистер тут же выпрямился, развернулся и схватился рукой за рукоять недавно полученного меча. Хиски же поступила почти точно также, с разницей в том, что её кисть оказалась на сплетении издавна принадлежавшего ей двуручника. Прошло порядка десяти секунд, прежде чем гибриды поняли, мол перед ними не ирлихт, а самый настоящий живой дворф. Немного подумав, напарники предпочли не отпускать оружие, но и отмалчиваться не стали.
— Здравствуй – сначала говорить решил именно Алистер. — А путь ещё никуда не держим – решаем куда идти. А община знаем где. Вот, там… только…
— Толь-гр-о здо-рг-ли там все. Одни licht бродит и… эм… гак э-гр-о? – немного подумав, она отпустила рукоять меча, преподнесла руки друг к другу и грубо хлопнула в ладони, будто бы стараясь что-то изобразить. — Ekki fara þangað.
— Нуу-sshh~~, а ты откуда путь держишь? – тут уже вновь заговорил алхимик. — И не подскажешь, где тут деревни ближайшие находятся?
Подобный ответ немного смутил Гродира, ведь он ожидал чего-то большего.
— Охуенно объясняешь дядя. На большее сил нету? Девки от тебя со смехом уходят наверное?
Поняв что ничего толкового от человека не добиться, дворф обратил внимание на парочку. По виду они отличались от обычных людей. А в девушке угадывались северные черты, что очень понравилось Гродиру, не так часто встречающий жителей сурового края так далеко от дома.
— Интересно девки пляшут. А хули мне этот ничего о ирлихтах не сказал ? И прости, ничего о здешних поселениях не знаю. Я сам тут как говно в проруби.
Дворф повернулся снова к Алькену.
— Ты меня подставить решил? Ухх сука. Хуже гнома ебаного.
Решив что с бедняги хватит, бородач с интересом взглянул на Хиски.
— Hversu gaman að sjá landa svo langt frá heimili. Eru þessar tvær venjulegar? Hve lengi hefurðu þekkt þau? Við the vegur. Viltu? A raunverulegur dvergur anda. Það er betra að finna á þessum gleymdum löndum.
Как магик понял, карта больше не требовалась, но он подумал, что смог как-то помочь и остался доволен. Однако это тут же омрачилось словами Гродира. Совершенно не поняв шутку про девок и медленно, чтобы всё было аккуратно и красиво, сворачивая карту, Алькен презрительно покосился сверху вниз на дворфа, повернулся к нему боком, чтобы позой, острым взглядом и резким движением плеча показывать негодование.
– Весьма, м-м, интересно слышать от подобного гномам кхоротышки такие слова, – неумело попытался реабилитироваться он даже больше в своих глазах, а остальным показать, что зубы у него всё же имеются, – я расс… кхм, рассчитывал, что мои, э, союзники объяснят всё на, э-э, нужном, так сказать, наречии. И вообще я удостоил тебя ответом, а это, кхм, весьма, ну… в общем, радуйся.
Отпустив эту фразу Гродиру, личенвайнец стал сосредоточенно скручивать бумагу, старательно игнорируя непонятный северный язык. Этот бородач совсем как варвары! Хамит, клевещет – а на кого! Алькен совсем не так представлял себе поход в Гвинфор. Что ж, он и унглимов себе не воображал, рисуя сладостные картины светского общества, но даже самые яркие вспышки меркли перед неотёсанными грубиянами, подобными тем, от которых он ушёл из провинции.
Впрочем, Алькен задумался о гномах: в Личенвайне встречались и они. Он слышал что-то про ненависть к ним в Стейне, но никогда в такие национальные дебри не углублялся, а в его родных землях этот маленький народец, конечно, не сказать, чтоб любили, но именем нарицательным они точно не стали. Халанский даже слышал о весьма влиятельном гноме, осевшем в Ур-Дреде и раскинувшим торговые сети по всему Личенвайну и не только.
Осторожно уложив карту в тубус и закрыв его, академик обратился к южанам:
– В такхом случае, э, что вам надо было, если можно так выразиться, делать после того, как найдёте того, ну, э-э-э… – протянул он, вспоминая и размышляя, – ты помнишь. Или не найдёте, что как раз и, э-э, произошло, да.
Сородич улыбчивого создания присел на корточки возле костра, чтобы неотрывно наблюдать за огнём. Казалось, окружающий мир его совершенно не волновал, как и его собрат, а уж тем более какой-то человек, забредший сюда по большой ошибке.
Только сейчас Теодор понял, что его отрешённость от простых радостей, вроде задумчивого созерцания вечернего неба, выказывала даже одежда. В отличии от другого существа, оно носило простую мешковину, подвязанную плетёным ремешком из сухой травы.
Когда тишину прорезал хриплый голос лесника, в который раз ищущего ответы, длинноносый не оторвал взгляда от небес.
— Это? — отрешённо молвило создание, будто объясняя очевидные вещи неразумному младенцу — Это холм. А там лес.
Следующий вопрос, последовавший практически мгновенно, похоже, привёл в замешательство улыбающегося. Немного вытянув губы, оно причмокнуло в слабовыраженном удивлении, в котором читались лёгкие нотки укора.
— Ты сам пришёл, тебе лучше знать.
Неизвестно из-за чего, но небольшая перепалка между Алькеном и Гродиром развеселила южан. Едва понимающая всеобщий язык Хиски упёрлась ладонями об собственный рот и тут же сдавленно загоготала в них. В случае Алистера, всё оказалось несколько иначе: он едва улыбнулся, но тут же постарался «стереть» подобную эмоцию с помощью тыльной стороны кисти. Получилось.
— Кхм… тебе явно не хватает такта. Я не знаю, почему он тебя о них не предупредил. Может забыл, а может после очередной попойки ничего и сказать не смог. Ладно, в любом случае, это сейчас не важно – алхимик обернулся по направлению Форта. — Плохо что не знаешь. Придётся думать. Хорошо, а откуда ты хоть пришёл? Нуу-sshh~~, где находится селение с «этим»?
Тем временем уроженка севера смогла успокоиться. В данный момент, она стояла на одном месте и с некой задумчивостью смотрела на всех присутствующих. Прошло чуть более пяти секунд, прежде чем ей довелось разобрать северную речь и хоть как-то отреагировать на неё. Изначальная реакция являлась ничем иным, как возникшим удивлением. Однако, это самое удивление быстро пропало, позволяя задумчивости вернуться на своё законное место.
— Svo sem eins og þú, venjulega, ekki kalla mig "landsmaður". Í besta falli, hrópa og tjá óánægju. Hversu lengi hef ég þekkt þau? Ég þekki einn af þeim í nokkrar klukkustundir og hitt í sjö ár. Ég mun ekki drekka - röngan tíma.
Дождавшись того момента, когда его напарница наконец договорит, Алистер обернулся к Алькену. Последовала небольшая запинка, вызванная подбиранием подходящих слов.
— Вольгер из Вайтмиера – он пожал плечами. — Для начала нам надо было с ним поговорить. А после этого, уже как пойдёт…
Похоже что слова Алькена очень сильно задели дворфа. Лицо стало красным, а на лбу вздулась венка.
— Ты шо пёс, совсем тебя твои гляделки подводят? Ты гномские свиномордий с дворфами не путай. Гномы, они как мандовошки — мелкие и тупые. А у дворфов даже своя академия есть, магическая.
Закончить свой ответ Гродир решил смачным плевком прямо под ноги Алькену. Похоже что дальше общается с ним он не желал.
— Да не знаю я как называются местные деревушки. Спросил бы лучше рецепт хорошего эля, или скажем про деревушки на севере.
Ответив южанину, бородач снова переключился на северянку. В данный момент она интересовала его больше всего.
— Hvað er þetta? Hingað til lítur þér betur út en einhver þriggja. Og hvað veistu í sjö ár? Ég er viss um að þetta er ekki kisa, tíkur. Og þú neitaði að drekka til einskis.
С этими словами дворф достал небольшую фляжку и открыв её выпил немного, а после протянул её Алистеру.
— Þú virðist vera venjulegur ríða. Viltu það?
Теодор покачал головой. Ему не было ясно, почему незнакомец отвечает так пространно: потому что это было в его природе или потому что хотел запутать его.
Если бы не успокаивающая обстановка, лесник бы давно уже потерял терпение, однако потрескивание углей в костре и приятная темнота вечера делали свое дело.
Мужчина решил прекратить попытки разузнать побольше о произошедшем с ним. Вместо этого он двумя пальцами потер переносицу и вновь заговорил:
– До того как попасть сюда, я искал своего товарища. Быть может вы видели тут человека, точнее, неживого, одетого в длинный плащ и маску с клювом?
Столь резкие слова о гномах заставило южан несколько смутиться, и изобразить некое негодование. Ещё бы, для Алистера, уроженца Кес’Виада, подобное высказывание являлось чуть ли не актом преступления; в случае Хиски, ей часто приходилось слушать подобное у себя на родине, но за время своих путешествий в компании с алхимиком, даже она успела частично отвыкнуть от подобного.
— Если я не ошибаюсь, то гномы не такие уж и тупые. Мелкие да, но никак не тупые – Алхимик приподнял руки, согнул их в области локтя и пожал плечами. — Не даром же они вместе с вами, дворфами, отстраивали чертоги. Да и вообще, можно обойтись без столь грубых слов в адрес друг друга? Я понимаю, что дворфы народ достаточно вспыльчивый, но всё же…
Хоть Хиски и отошла от былого негодования, связанного с гномами, но на её лице по-прежнему блистало некое удивление. Девушка оценивающе вглядывалась в дворфа, будто бы стараясь понять, действительно ли он северянин. Все факты сходились: вспыльчивый, коренастый, светловолосый и замечательно говорит на «гавкающем» языке.
— Þú bjóst ekki í þorpum fólks í norðri, gerðir þú? Þeir ekki eins og verur eins og mig – она натянуто улыбнулась, позволяя собеседнику разглядеть белоснежные и неестественно большие клыки-зубья; удивительно, как они только помещались в её рту. — Nú er ljóst hvers vegna? На севере не жалуют потомство не от северян: шпыняют и орут – видимо, авантюристака даже и не заметила того, как перешла на общий язык. — Nei, ekki hans. Вот эт-гр-о – она приподняла руку и указала ей на Алистера.
Алхимик не обратил внимания на действия Хиски. Он уставился на протянутую ему фляжку, будто бы раздумывая над тем: а стоил ли ему пить? Ответ оказался отрицательным.
— Спасибо, но нет – он вытянул из-за пазухи фляжку и встряхнул её. Хранящаяся жидкость кратко булькнула, ударившись об стенки сдерживающей её преграды. — Своё есть. И ситуация сейчас не подходящая. Хорошо, раз ты не знаешь название деревушки, то сможешь нас хотя бы провести к ней? Я думаю, нет какого-либо смысла в том, чтобы просто так стоять здесь: в лес нам не надо, а искомая тобой община заброшена.
Раз огрызнулся – и достаточно. Алькен с некоторым свойственным ему запозданием решил, что тратить время на неотёсанного бородача не стоит, и сделал вид, будто не услышал его слов. Несмотря даже на то, что кусок затвердевшей мысли заточился в клинок острого слова для коротышки. Нет, он попытался держаться гордо держаться гордо, и разве что с тщательно скрываемым гуляющим по лицу пренебрежением отошёл с того места, куда Гродир сплюнул, словно дворф тем самым освятил землю. А чтобы казаться самодостаточным, магик начал в очередной раз поправлять пластрон, хотя тот за всё это время не успел помяться. Стоит отдать должное: грубиян заинтересовал Халанского словами об академии – такого он раньше не знал, но как-то выставлять наружу своё любопытство не спешил, одновременно желая проявить холодное равнодушие к грубияну и борясь с тягой задать охапку вопросов. Личенвайнец колебался, взвешивал оба варианта, и чем глубже он погружался в размышление, тем более дёргаными становились его движения, и в один момент Алькен слишком сильно потянул за шейный платок, развязав неумелый узел.
С раздражением сунув пластрон в карман, он взглянул на Алистера:
– Так, погховорить, да. Вольгер, э-э, кхм. Где он там ещё может быть? Туда и можно пойти, – глубокомысленно изрёк Алькен очевидное, – но можно и вернуться в, э, форт. Аракхнида там нет – покойно. Только, э-э-м, – он облизнул губы в задумчивости, – надо озаботиться, если можно так выразиться, о, э-э, провизии, верно? Да, сколько у тебя еды? Даже если и не в форт, всё равно, э, надо.
Такой формулировкой Халанский хотел поживиться за счёт союзников, не упав в собственных глазах: не побирательство, а десятина за отличную идею!
— Да бредни это гномские. Сами придумали, и теперь гордятся. Надо же этим червям хоть чем-то положительным себя наделить. А провести до деревни без проблем. Я конечно старый хуй, но не настолько.
На демонстрацию Алистера своей фляги дворф пожал плечами, отпил из своей флаги и прицепил её обратно на пояс.
- Aaaa, ég skil þig. En samt. Ef þú varst jafnvel blóðsykur myndi ég ekki hugsa um það. Það sama á meðan ég var taverned, þarna í norðri, og ég sá það ekki. Þú ert á leiðinni frá hvar?
Договорив это Гродир развернулся на месте и довольно бодро зашагал в сторону деревни, которую посетил ранее.
Разглядывая длинноносого, Теодор заметил боковым зрением, как, при слове "неживой", угрюмый сжал кулак до побелевших костяшек. Вскоре, его руки задрожали от напряжения.
— Dynoliaeth. Вечно вы лезете туда, где вас не должно быть. — создание цедило каждое слово через зубы.
Судя по еле ворочающемуся языку, оно слишком долго не говорило на всеобщем. Старик с трудом разбирал даже отдельные звуки.
Существо в узорчатой одежде отвлеклось от пространного наблюдения. Улыбка пропала с его лица, полностью переменившись укоризненностью. Оно молча уставилось на своего собрата, не совершая никаких, как показалось Гримвальду, действий.
Спустя мгновение, лесник ощутил, как в его в ушах зазвенело, мир начал уходить из под ног. Если бы он стоял, то почти без шансов повалился бы на землю. Угрюмый практически сразу расслабил руки, опустив голову на грудь. Казалось, существо было без сознания, но мерное дыхание опровергало все подозрения. Больше походило на крепкий, глубокий сон.
— Твой друг в порядке, мальчик. Покровитель успел забрать его к себе.
Встретить случайного путника на просёлке, идущего по своим делам — не такая уж и большая редкость. Но вот встретить дворфа прямиком с заснеженного Севера, решившего навестить своих сородичей на чужбине, было куда сложнее. Несмотря на вспыхнувшую, словно лесной пожар, стычку северянина с личенвайнцем, все без лишних слов сошлись на простой истине: "безопаснее идти, когда вас много". И, похоже, банальная осторожность принесла свои плоды.
Стоило странникам выйти на большак, как на горизонте показалась дюжина пеших человек. Судя по виду, это были не простые молодцы, бредущие незнамо куда в поисках короткого ирия, а самые настоящие воины, закалённые в боях. По крайней мере, за них это говорили доспехи и вооружение, тут и не пахло плугом, или же какими вилами. Наоборот, на поясах некоторых висели цепы и ножны, держащие вполне неплохие мечи, у иных — алебарды, да даже парочка арбалетов нашлась!
Поравнявшимся с отрядом путникам сразу бросилась в глаза одна фигура, идущая в авангарде. Цепкий взгляд, прямая, как осиновый кол, спина и гербовый табард выдавали в нём рыцаря, а вылезающая седина и залысины — рыцаря в годах. В основном, люди его толка были весьма крепкими орешками, как в бою, так и в простом разговоре, а потому бродягам особо не захотелось схлестнуться в неравной битве, чего нельзя было сказать о другой стороне назревающего конфликта. Самых молодых, по-видимому оруженосцев, обуревало страстное желание показать свою удаль. Один, видать самый удалой, даже позволил себе сплюнуть желтоватую мокроту прямо у ног южанина. Одного раздражённого взгляда местного командира стало достаточно, чтобы остудить горячую голову. Наверное, оно и к лучшему.
Подобное явление, для не-гвинфорца, вполне вписывалось в картину простого Стандарта, собранного местным бароном с одному ему известной целью. Но что-то не сходилось. Как минимум, отсутствие коней. Да и выглядели вояки как-то оборванно, неподобающе рыцарям. Впрочем, видок их одежд достаточно быстро выветрился из голов, оставив за собой лишь неприятную оскомину встречи с недоброжелателями.
Спустя десяток миль, проведённых в степенной прогулке под серым небом, путники, наконец, завидели морёные скаты церковной крыши. Ещё дальше, превратившись во множество коричневых точек на золотом, от взросшего проса, поле, усердно работали крестьяне. Скоро наступала жатва, а это означало, что трудиться им придётся много.
Покончив с демонстрацией тёмной фляги, Алистер убрал её на прежнее место и развернулся к Алькену. Внимательно выслушав мага, он свесил правую руку и начал проходить ей вдоль собственного пояса. Поиски неизвестно чего завершились ровно в тот момент, когда бродяга сорвал небольшой мешок, раскрыл и заглянул в него. Всё что встретило южанина так это несколько крошек. Мужчина затянул хранилище припасов, вернул на прежнее место и теперь уже освободил другой мешок. Последовали ранее проведённые действия, окончившиеся разглядывание внутренностей мешковины. «Улов» оказался чуть лучше – кусок панциря акромантула и… и всё.
— Только крошки от давних сухарей и панцирь того паука. Больше ничего – Алистер вернул мешок на прежнее место. — Ещё вода есть. И да, ты прав, надо действительно пополнить припасы: сухарей там купить, мясо и всё прочее. А где Вольгер может ещё обитать? Хех, если бы я знал ответ на этот вопрос, то для начала я предпочёл сходить именно в то место, а не в этот треклятый Бор.
Услышав уже знакомый голос некоего дворфа, алхимик повернулся в его сторону. Цепи не выдержали и зазвенели от столь резких поворотов.
— Возможно – в этот момент алхимик неестественно, если не болезненно, дёрнул правой скулой. — Тогда веди. Там хоть отдохнём, припасы пополним и опять отправимся в путь.
В ответ на реплику коротышки северянка откровенно рассмеялась. Схватившись руками за живот, она слегка согнулась, а на очередном вдохе ударила ладонью по кольчуге на ноге и тут же выпрямилась. Многострадальная броня отозвалась глухим перезвоном. Покончив со смехом и наконец успокоившись, она повернулась к стоящему рядом Алистеру. Начались краткие шипящие переговоры, завершившиеся тем, что северянка приподняла левую руку, встряхнула её и оттопырила указательный с большим пальцы. Последовала небольшая запинка, окончившаяся рывком девушки. И вот, не прошло и секунды, как пальцы гибридки оказались во рту у алхимика, при этом оттягивая края его губ в разные стороны. Как и в случае с Хиски, у Алистера отсутствовали «нормальные» зубы, и вся его пасть была заполнена белоснежными острейшими клыками.
— Видишь? Тоже blóðsykur? – она вытащила пальцы из пасти соратника и отряхнула их. — Já. Aðeins hann fæddist í suðri. Hann er blendingur. Eins og móðir mín. Frá henni hef ég þessi munur. Og íbúar norðursins líkar ekki við þetta – услышав вопрос собеседника, Хиски приподняла голову и задумалась. — Frá þorpinu. Aðeins ég veit ekki hvað það er kallað.
Стоило северянки замолкнуть, как она вместе с Алистером пошагала за постепенно отходящим дворфом…
В пути странникам «посчастливилось» встретиться с целым десятком воинов. Мечи, цепы, алебарды и арбалеты – всё как положено. К сожалению, некая часть местных войск, также, как и дворфы, были обделены вежливостью. Причём обделены настолько, что без зазрений совести и те, и другие позволяли себе плевать под ноги первому встречному. В данном случае, первым встречным оказался именно Алистер. Алхимик не оказался чрезмерно вспыльчивым и спокойно попытался продолжить путь. Северянка же оказалась не из таких. Она схватила рукоять двуручного меча и уже собралась достать его из ножен, как тут же остановилась. Вытянувшаяся рука напарника дала ясно понять одну простую истину – сейчас бой им не нужен.
Спустя десяток миль, группа авантюристов наконец добралась до деревни.
— Нуу-sshh~, что же, показывай: где здесь у них корчма? Ты же в ней был, да?
— "Ég veit ekki blendingar." Ég get sagt hvort ölurinn er hellt í mál. Sú staðreynd að þú drekkur ekki blóð, aðeins betra.
Договорив, дворф немного подумал и продолжил.
—"Og ertu með honum?" Jæja þetta ... Gerir þú litla blendingar?
------------------------------------------
И вот группа уже была в ранее обозначенной деревушке. Вид полуразвалившихся домиков некоим образом не волновал дворфа. В своей привычной манере он достал свою флягу и отпил немного.
— Ну вот. Вот та деревня. На счёт таверны я хуй знает вообще. Я просто поймал первого встречного и стал расспрашивать. Хули нет то?
Теодор встряхнул головой, чтобы отделаться от неприятного звона в ушах. Ему не было ясно, что и как незнакомец сделал со своим собратом, однако вся обстановка была настолько... Нереальной, что он ни капли не удивился.
Лесник удовлетворенно кивнул в ответ на слова о Зигмунде.
– Значит, он у Хранителя, – заключил он. – Хорошо.
Какое-то время двое вновь сидели молча, всматриваясь в костер. Угрюмый незнакомец все так же сидел, погруженный в подобие сна. Наконец, Гримвальд нарушил молчание:
– Ты, случайно, не знаешь, что случилось с дворфийской общиной, в которой я находился до того, как попасть сюда? Сейчас там нет ничего, кроме опустевших домов и блуждающих духов.
Ответ коротышки слегка удивил Алистера. Южанин предал своему лицу несколько вопросительное выражение. Немного подумав, он приподнял правую руку, почесал ей проглядывающийся из-под капюшона подбородок и начал осматриваться. Глаза с вертикальным зрачком тут же забегали из стороны в сторону, отмечая верхушки крестьянских домов и, в итоге, останавливаясь на знакомой церкви.
— А перед этой деревней ты где был и где еду брал? Не с самих же Чертог? – он предал себе прежнее выражение и отряхнул одежду. — Ладно, можем зайти в церквушку, или же подозвать одного из местных. Узнаем хоть где здесь таверна… - он ещё раз огляделся, будто бы стараясь найти необходимое ему строение. Безрезультатно. — Нет. Тут надо узнавать где они самогон с брагой хлещут и закуску получают. Ладно, пошлите зайдём в церковь. У меня появилась парочка вопросов и, кто знает, может там смогут на них ответить?
Тем временем северянка стояла на одном месте и внимательно слушала дворфа. Ещё до того момента, как коротышка задал очередной вопрос, она поспешила слегка перебить его и прокомментировать первую часть услышанного.
— Auðvitað skilurðu ekki. Þú ert frá norðri – Хиски выдержала небольшую паузу. — Hvernig drekkum við ekki blóð? Ég sagði að við drekkum. Við og fólk geta borðað. Við þurfum ekki þetta, en afhverju ekki?
А вот вопрос дворфа заставил его собеседницу смутиться. Лицо Хиски тут же покраснело и исказилось в несколько отвращённой-злобной гримасе. Видимо, отсутствие вежливости у коротышки сыграло с ним весьма злую шутку.
— dónalegur náungi! Who in their right mind will ask such things after a few hours of dating? No wonder Alken was so angry with you. Even drunkards from the north would be ashamed!
Наконец покончив с выказыванием негодования, она обидчиво отвернулась от дворфа и обернулась к Алистеру.
— Идём в musteri? Че-гр-о стоять?
Как оказалось, уроженка снежных земель тщательно слушала высказывание напарников, и даже ранее завязавшийся диалог с дворфом ей не помещал.
— М? – алхимик отвлёкся от раздумий. — Да-да, идём.
Не дожидаясь какой-либо реакции со стороны остальных, двое гибридов пошагали к виднеющейся церквушке
Новость о том, что у них нет еды, Алькен воспринял на удивление для себя самого нормально, он на самом деле и не надеялся на невероятную удачу, которая брезгливо подкинула бы ему мешок я подгнившим мясом. Но как бы стоически личенвайнец не переносил голод, он всё же смог пересилить гордость и двинуться вслед за дворфом в деревню, где можно было пополнить запасы.
Только выйдя из леса и степенно поднимая шагами клубы дорожной пыли, Халанский заметил, как всё же устал после пережитого ужаса в заброшенной общине. И несмотря на присутствие грубого Гродира, атмосфера была куда спокойнее и живее, чем там. Хотелось улечься на холодной траве и вздремнуть, пока солнце ещё не пробило лёгкие серые облака. Но в то же время магик понимал, что уснуть на пустой желудок он сейчас не сможет, и желал не только подкрепиться, но и сделать уйму других дел, в том числе и раздобыть где-нибудь новую книгу заклинаний. Но как всегда мысли остались мыслями, которые в конце концов вновь испуганно попрятались по углам, когда Алькен приметил впереди толпу силуэтов. Прищурившись и увидев у людей оружие, он напрягся и чуть сбавил шаг, чтобы остальные встретились с незнакомцами раньше. К счастью, никто не стал нападать, ограничившись только плевком под ноги южанину, заставив личенвайнца задуматься: а может, здесь так принято? Но как бы он мало о загранице не знал, такой вариант всё же отбросил и поспешил догнать союзников и одного дворфа.
Когда путь подходил к концу, академику уже надоело дышать пылью и мять сапоги, и он надеялся на хорошее вознаграждение за свои старания. Но первым делом провинциал увидел вертушку церкви – ничего хорошего. Он глубоко вздохнул, понимая, что даже в могущественном Гвинфоре пустил корни подлый Свет, ведь скорее всего это как обычно храм Пелагиуса.
Негодование было прервано внезапным, как он подумал, окликом: кто-то назвал его имя.
– А? Что? – Алькен панически озирался по сторонам, стоя в небольшом отдалении от Хиски и не понимая, откуда его позвали.
После этого у него на душе остался неприятный осадок, словно он только что вернулся в заброшенную деревню, и коварные духи нашёптывают ему что-то на уши, невидимой рукой направляя прямо в обрыв.
Решив не задумываться об этом, Халанский, приняв невозмутимый вид, подошёл к Алистеру и выслушал его. Предложение южанина ему не понравилось.
– В церковь? – личенвайнец сморщил нос, – это там какая церковь? Наверное, э, как обычно. То есть, я уверен, да, как обычно, – вздохнул он, – но мы разве не, м-м, светские люди… И, э-э, гибриды? Зачем искать какие-то там, кхм, ответы в, эм, церкви? Там знают, где купить, э-э-э, провизию? Может, лучше…
Говорил Алькен уже на ходу, поглаживая эфес шпаги. Ему совершенно не хотелось идти в обитель Света – на другие храмы академик и не рассчитывал и постепенно сбавлял скорость, чтобы, получив ответ, остановиться, не придя к церкви.
— В каком смысле с Чертог? Я из общины. Не сравнивай нас, и этих слабаков за стенами.
Хоть и в голосе читались нотки обиды, но было понятно что это было не всерьёз. А вот от слов о каннибализме у бородача пробежались мурашки по спине, а сам бородач с опаской посмотрел на парочку гибридов.
— Ekki ráðleggja mér að borða. Í blóði mínu og kjöti er svo mikið dvergur áfengi sem nóg fyrir nokkra góða dverga brúðkaup.
А вот вторую реакцию северянки Гродир понял не сразу. Первые пару минут он вопросительно смотрел на плавно удаляющиеся спины. Но потом всё же догнал парочку и продолжил.
— Ert þú svikinn eða eitthvað? Ekki sulk, ég er ekki vondur. Mig langaði bara að þekkja þig ... Jæja, hvernig væri það bara að berjast fyrir félaga eða eitthvað alvarlegri? Frá mér, öl í næsta taverni, sem tákn um afsökun. Koma?
У порога церкви оказалось лишь трое из четверых, магик вовремя замедлил шаг, в конечном итоге остановившись за двадцать добрых локтей. О причине такого поведения оказалось только догадываться.
Ответа на стук не было достаточно долго, чтобы нетерпеливая северянка, наконец, не выдержала и вновь занесла руку. Именно в этот момент дверь отворилась, и из темноты показалась выбритая тонзура всё того же монаха-привратника. Он выглядел запыхавшимся и держал в руках веник, обмотанный бечёвкой.
— Опять вы? Ох, Benedictus Nomine Eius, простите. Вы к отцу Менахею?
Внутри, за ним, было пустовато. Видимо, все остальные послушники разбрелись по бесконечным поручениям.
Собрат длинноносого ни на секунду не открыл глаз, продолжив мирно сопеть. Наступила тишина, и, похоже, созданию было приятнее всего находиться именно в ней, чем попусту сотрясать воздух, давая ответы любопытному собеседнику. Впрочем, долго так продолжаться не могло, и вскоре Теодор вновь нарушил тишину очередным вопросом, который вертелся на языке ещё до начала этого странного разговора. Умиротворённость холмика никак не соотносилась с жутким, давящим на голову чувством, которое испытал каждый в Ирлихтовом Бору, и это вызывало ещё больший интерес.
Смерив мерно поднимающуюся грудь собрата печальным взглядом, существо тягостно вздохнуло.
— Знаешь, мальчик... Если детишек не наказывать, они начинают плохо себя вести. Ломать чужие вещи, приставать ко взрослым...
Гримвальд заметил, как "взрослый" скосил глаза на угрюмого.
— Кто-то понимает это сразу, а кто-то — спустя время. Он — существо указало на спящего собрата подбородком — это понял потом, когда уже было слишком поздно наказывать. А я понял сразу, и давно.
Голос старца убаюкивал лесника, с каждым словом он ощущал, словно веки наливаются свинцом всё сильнее и сильнее. Жутко хотелось откинуться на спину, чтобы почувствовать затылком прохладную траву, и так заснуть, на денёк или два. Но всю сонливость разом смыло, когда Теодор услышал приглушённое рычание. Кое-как отогнав дремоту, он заметил, что сидящее у костра существо подёргивалось и стонало, будто бы пытаясь освободиться.
— Тебя наказывать не за что. — подытожил длинноносый, напрягая скулы до зубного скрежета — Иди себе с миром, мальчик.
Не помня себя, Теодор подхватил маску и спешно, оступаясь через каждый шаг, побрёл прочь, подальше от холма. Ему слышались удаляющиеся крики, ругань и отдельные обрывки слов, перемежающиеся с рыком и звуками драки, словно два великана лупили друг-друга стволами вековых дубов. Вокруг него были лишь стройные сосны, возвышающиеся зелёным куполом.
— Ты... ...уйти! Почему?!
— ... не виноват...
Достигнув врат храма, южанин уже собрался постучаться в его двери, но вовремя остановился. Разжав и сжав пальцы обратно, он обернулся и уставился прямиком на мага. Не нужно было быть гением, дабы догадаться, из-за чего уроженец Личенвайна совсем не спешит посещать подобные места. Прежде чем развернуться обратно к вратам, бродяга решил попросить о небольшом одолжении.
— Алькен, если не сложно, можешь осмотреться и поспрашивать местных? Вдруг удастся найти, или же узнать хоть что-то интересное.
Умолкнув, мужчина наконец переключил внимание на дверь. Последовала череда глухих брякающих звуков, вызванных соприкосновением кулака с деревянной поверхностью.
Подошедшая к церкви северянка собиралась проигнорировать все дальнейшие высказывания разозлившего её дворфа, но всё-таки не смогла себе этого позволить. Несколько раз прикусив нижнюю губу, она тяжко вздохнула и кивнула по направлению стоящего рядом Алистера.
— Drykkir hans eru nokkrum sinnum betri en áfengi þín – она слабо улыбнулась. — Vegna þessa brann sumir út. Bókstaflega. Svo ég held ekki að áfengi þín geti gert mig neitt okkur. Þrjár öl. Um spurninguna þína... hver er munurinn? Þú ert ekki tegund mín. Mér líkar ekki dvergur... Northerners jafnvel meira svo.
Наконец умолкнув, Хиски повернула голову и взглянула на дверь. Закрытую дверь. Правая рука самопроизвольно вскинулась верх и дёрнула ей по направлению преграды. Ожидаемого громогласного бряка так и не последовало, ведь именно в этот момент дверь отварилась, «высвобождая» некогда видимого монаха привратника.
— И Вам мир – видимо, заговоривший алхимик даже не предал внимания несколько грубой реакции собеседника. — Да, именно к нему. Он сейчас свободен?
Грубым можно было назвать лишь начало приветствия, всё остальное монах произнёс весьма смущённым тоном. Выполняя каждый день одно и то же, вставая ни свет, ни заря, чтобы прочитать очередную молитву, было сложно оставаться жизнерадостным балагуром, это понимал каждый монах. Впрочем, он наверняка знал, на что шёл, когда принимал постриг.
— Как вам угодно... — пролепетал он, приоткрывая дверь на всю ширину, чтобы странники смогли беспрепятственно войти.
Внутри ничего не изменилось, разве что кое-где были видны небольшие следы не самой прилежной работы веником. Молодой монах молча провёл бродяг к алтарю, перекрестившись на входе в него, после чего свернул в тот самый закуток, за которым лежал каменный коридор. От него оставалось всего-ничего до кабинета отца Менахея.
По счастливому стечению обстоятельств, искомый человек оказался ровно там, где он и должен был быть. По возрасту, священнослужителю уже полагалось безотрывно сидеть за книгами, готовясь к отходу в мир иной, так что в этом не было ничего удивительного. С почтением, читающимся даже в столь малом жесте, послушник постучался, подождав, пока изнутри не прозвучит ответ, а затем спешно удалился, поднимая пыль полами робы.
— Войдите. — проскрипел Менахей во второй раз, уже чуть раздражённым голосом.
Странники не заставили себя долго ждать, всей гурьбой завалившись внутрь. Южане подметили, что, похоже, в быту бывшего стейнского епископа не изменилось совсем ничего.
— Я вижу, вы только-только с дороги. Есть, за что поблагодарить Пелагиуса?
Оставшись наедине посреди пустой деревни, Алькену не оставалось ничего, кроме как озираться по сторонам. Вид этой деревеньки, которую, судя по дорожным указателям, называли Замостьем, сильно напомнил ему о родном доме, или же, если брать в расчёт церковь, о Стейне. Грязные, обшарпанные дома, обмазанные глиной наполовину с землёк, даже не сеном, очень удачно контрастировали с цветом ссохшихся брёвен, что безусловно грело душу личенвайнцу.
Из своих знаний о быте крестьян, академик вспомнил, что осенью, близко к пажити, смерды вовсю горбатились на полях, трясясь над каждым колоском, ведь иначе их спины могли хорошенько отведать кнута сборщика налогов, а то и разбойничьей дубины, так что в их интересах было посвятить всё время работе. И это, с учётом, местного влияния светопоклонников, вполне удачно подходило под возможность пошарить по домам в поисках ценностей, или же улик, которые могли бы навести на след того самого колдуна.
С другой стороны, какой прок Халанскому от чужой работы? А вот свой желудок был куда дороже. Несмотря на привычку, оставшуюся ещё с проклятых земель, терпеть голод, магик всё сильнее подмечал, как сосёт под ложечкой, а в чужом погребе можно было что-нибудь себе прихватить. Возможно, с лета даже остались яблоки, или хотя бы горстка сухарей...
Перетирая мысли подобного толка, Алькен сам не заметил, как его рот доверху наполнился слюной.
Показавшийся монах согласился провести путников к отцу Менахейму. Он, также, как и во время знакомства, открыл дверь во всю ширину и отошёл в сторону, позволяя путникам наконец пройти внутрь.
Оказавшись в пределах знакомого строения, двое южан пошагали за впустившим их монахом. Ранее видимая мебель, ранее видимые трещины и ранее знакомые люди – всё это не приковывало к себе должного внимания. Единственной интересностью являлись действия проводника, которые заключались в перекрещивании перед входом к алтарю. Вроде бы ничего интересного, но и не отметить нельзя.
И вот, наконец достигнув одной из дверей и дождавшись заветного «Войдите», новоприбывшую отворили столь неугодную им преграду и прошли внутрь комнаты.
Как оказалось, столь небольшое помещение не изменилось от слова совсем. Всё те же предметы покоились на своих местах, мебель стояла на одном месте, и даже отец Метахейм, казалось, не сдвинулся и на локоть. Покончив со столь кратким осмотром, Алистер наконец решил начать говорить с епископом.
— Да, Вы правы: действительно с дороги – алхимик слегка наклонил голову и уставился на ботинки. Грязь, пыль и остатки сажи тут же бросились в глаза. — И я прощу за это прощение. Не гоже так являться в храм. К слову, можно у вас тут где-то присесть? Гибриды с пути никогда не устают, но присесть всё же хочется. А по поводу Пелагиуса… его, конечно, желательно благодарить при каждом удобном случае, но… но не в этот раз. К слову, никаких новостей по поводу нашего потерявшегося всё ещё нет?
Умолкнув, мужчина начал вертеть головой, стараясь обнаружить свободный стул, кресло, или хотя бы скамейку.
Когда южане вошли в кабинет священнослужителя, Гродир решил косвенно последовать примеру Алькена и не являться на встречу с настоятелем храма, присев на одну из лавок у алтаря. К счастью, возле него не было никого, и поэтому дворф предпочёл вытянуть ноги, вовсю откинувшись на спинку. Лавка пронзительно заскрипела.
Менахей жестом указал на два резных стула, стоявших в углу комнаты, и покивал головой, выслушивая отчёт Алистера, всё так же поддерживающего уважительный тон, что безусловно влияло на отношение к нему.
— Слова доброго пелагиусита. — подчеркнул он необходимость благодарить Господа — А что до поисков, то не печальтесь. "Quisque portat sua Crux," слова святого Этельберта.
Отче был не дураком, чтобы предполагать, что путники пришли к нему за советом, или же ради благословения. Стейновская выучка попросту не давала ему этого сделать. Оставалось догадаться, чего же от него хотели, информации о Вольгере, или чего-то большего.
— Братия узнавала у паствы. Недавно, говорят, видели большой отряд, как их изволили назвать, рыцарей. И несколько компаний каких-то приблуд. Среди них не было магов, за это ручаюсь.
Пара выходцев Кес'Виада с удивлением для себя подметили, что пастырь с радостью делился весьма ценными сведениями, и, похоже, ничего не утаивал.
И действительно, стоило только епископу исполнить пас в ранее проигнорированную часть комнаты, как на глаза гибридам попалась парочка стульев. Места для сидения были красивые, резные, явно достойные если не графа, то, как минимум, состоятельного барона.
— Спасибо.
Выказав благодарность собеседнику, алхимик вместе с напарницей направился к отмеченным стульям. Последовал протяжный скрип и пронзительный перезвон. Немного подумав, Алистер приподнял руку и начал поправлять закреплённые на ней цепи.
— Вера нам воздастся… надеюсь на это – одёрнув одну из цепей промолвил южанин. — Вот только нас стало несколько меньше. Наверняка вы уже заметили, но с нами нет ни доктора, ни старика. Они пропали в той общине… может сгинули, а может просто исчезли – не знаю.
— И там вся деревня в licht – опять-таки дола северянка не выстояла под напором даней привычки.
— В унглимах, в душах дворфов – если первая часть была направлена на поправку северянки, то вторая являлась скорее уточнением-объяснением, предназначенное епископу. — К слову, позвольте узнать: как давно эта община была заброшена? Ещё до того, как-то место постигла разруха, Вы связывались с её жителями? Ну может заказы оставляли, или ещё что-то…
Последовавшее начало о рыцарях и приблудах заинтересовало Алистера. Гибрид наконец отстал от множества цепей и слегка прогнул спину. Послышался недовольный треск, являющийся своеобразным возражением занимаемого стула.
— Да, доводилось видеть целую ораву рыцарей. Большая часть скорее похоже на обычных оруженосцев – молодые, несдержанные и с оружием, наверняка, не умеют обращаться… правда, среди них был и некий сэр – настоящий рыцарь, правда в годах. Цепкий взгляд, прямая спина и гербовый табард – всё как положено – Алистер ненадолго прервался, будто бы стараясь что-то вспомнить. — Вот только все они без коней были и обмундирование их было едва лучше моего. Вы случаем не знаете, кто они такие, откуда и куда направляются? И что за приблуды?
– А? Ага-ага, э, непременно, – рассеянно ответил Алькен Алистеру.
Не то чтобы он особо хотел расспрашивать чернь о всяких мелочах, навроде есть ли в этом захолустье приличная забегаловка или какой-нибудь памятник известной личности. Да даже если бы и был, личенвайнец всё равно бы рассмотрел его не ради интереса, а для вида, не понимая даже, кого старательно пытался изобразить скульптор.
Заходящих в церковь южан магик провожал взглядом, в котором читалось плохо скрываемое беспокойство. Не столько за них самих, сколько вообще за кого бы то ни было, ступающего на непосредственные владения Света. Знакомые в глазах Халанского будто добровольно бросались в огонь и исчезали в беснующихся языках пламени, с садистской радостью пожирающих несчастные души, – безумцы! Но всё-таки это только их проблемы.
Академик гордо развернулся и, стараясь не замечать храм Пелагиуса, окинул глазами деревню, а она шевелила в личенвайнце чувства куда более приятные. Такая же провинция, такая же нищета, так всё знакомо! И даже мёртвых дворфов нет, только живые. И пустынно, словно во время очередного объезда роялистких прихвостней по неблагонадёжным деревням. Магих напряг извилины: крестьяне сейчас должны быть где-то на полях, делать глупые вещи – ну зачем, скажите, выращивать что-то, когда солить тонны мяса и эффективнее, и вкуснее? Это непонимание ещё и усугублялось тем, что Алькен не видел настоящей суровой зимы, всю жизнь проведя на одинаково сырых и промороженных проклятых землях, где снег – событие похлеще всеобщей мобилизации, которой не было уже очень давно.
Болящий живот побудил Халаснкого перейти от размышлений о быте здешних к их пожиткам: наверняка же где-нибудь есть пустой дом, а там – тот самый бесполезный хлеб, которым можно наесться до отвала, смакуя каждый кусок, наверняка тающий во рту. Алькен облизнулся, представив это. В ноздри уже врезался призрачный тёплый запах свежей выпечки, и личенвайнец осторожно двинулся к ближайшему низкому домику, больше напоминавшему бесчеловечно вырванную из почвы землянку.
Академик остановился у окошка, будто невзначай заглядывая в щель между ставнями. Но тут же резко отпрянул и сделал несколько шагов вперёд. Воображение нарисовало картину последней такой авантюры, которая ещё будет аукаться в кошмарах. За несколько часов Халанский всё же обмозговал полученный урок, но соблазн был слишком велик. Стоит сначала получше оглядеться, может, он пропустил что-то, что и размозжит ему череп не магией, так обухом топора?
Магик оглядел пустынные улицы. Даже если здесь кто-то и был, то и из этого можно извлечь выгоду: спросить о деревне.
Если надо, то бросок на внимательность: 1d100: (70) = 70 -10
Несмотря на кажущуюся изысканность стульев, занятых посетителями, неким королём всего интерьерного царства смело можно было назвать кресло, сделанное добротно и красиво, по-епископски. Судя по словам Гримвальда ещё с первой встречи, Менахей действительно слишком привык к жизни духовенства в Стейне.
Священнослужитель, в ответ на уважительное отношение южанина, благосклонно прикрыл глаза. Не пристало одному из высших санов служителей Господа распинаться перед простым путником, но, как было описано в Liber Sanctorum — «Истинно говорю вам, нет на свете греха страшнее гордыни...».
— Исчезли? — настоятель поднял кустистые, местами выпавшие, брови в удивлении — Мои соболезнования. Вечером прочтём панихиду.
Особой горечи, впрочем, в его словах не читалось. Но неудивительно, в церквях, в голодные годы, могли выстраиваться целые очереди на молитвы за упокой.
Если священнослужитель изучал особенности нежить в семинарии, то стоило учесть, что он наверняка слышал об унгулимах, ирлитах или же блуждающих огоньках. Укоризненно глянув на северянку, он слабо кивнул головой.
— Около десяти лет назад, не меньше. Да помилует меня Пелагиус, заповедавший нам жить в блаженной скромности, но цену они заломили просто безумную.
Описание отряда Менахей слушал с видимой задумчивостью. Было видно, что он пытался либо что-то вспомнить, либо же запомнить черты странных, для относительно мирного уезда, вояк. Прежде, чем отвечать, священник сделал длинную паузу.
— Именно про них и доложили. М-м-м... — похоже, настоятель выудить из памяти слово, вертевшееся на языке — Похожи на раубриттеров. Обнищавших рыцарей, почти бандитов, что продают свои мечи за деньги. Последние паскуды, простит Господь мои слова, от рыцарей на них только накидки. Нападают без предупреждения, вырезают всех до последнего. Именем Бога заклинаю, держитесь от них за две версты.
Видимо, случай с мошной сильно переменил естество личенвайнца, сделав его куда более осторожным. Стремление не получить по бледному лицу за кражу было весьма похвальным и, возможно, весьма полезным, особенно если Халанский намеревался пойти по скользкой дорожке неблагонадёжных лиц, что было особенно просто в Гвинфоре, королевстве, где подобные вещи были, в каком-то смысле, в порядке вещей.
На удивление, крестьянских морд было не видать, даже тусклый свет лучины не выбивался из-под порогов. Это лишь подтверждало догадки о том, что до заката в деревне не стоило ожидать лишнего присутствия.
Заглянув в пустое окошко, магик заприметил весьма ценную, для голодающего, находку. На печи, в углублении, предназначенном для готовки еды в горшках, стояло что-то, напоминающее посудину, накрытое полотенцем. Таким образом, смерды обычно сохраняли теплоту блюда, чтобы, придя под ночь домой, было спокойнее заснуть, не тревожась урчанием пустого желудка.
Решив не идти за южанами дворф махнул рукой им в след и сел на самую ближнюю к алтарю лавочку. Первые пару минут Гродир ничего не делал, просто раскидав свои конечности в разные стороны, тем самым давая им отдохнуть. Но вот простое сидение наскучило вечному весельчаку и не смущаясь кого либо достал свою фляжку и стал по чуть-чуть отпивать из неё. Но даже это казалось бы весёлое, по сравнению с просто сидением, занятие вскоре надоело северянину. А потому фляжка вскоре оказалась снова на поясе, а коротковатые ручки полезли в небольшой мешочек на поясе. Через пару мгновений в руках Гродира была трубка. А после она напоолнилась табаком вперемешку с травами. Но мучиться с обычным подкуриванием коротышке не хотелось. А потому достав лучинку бородач дошёл до ближайших источников огня, свечей на алтаре, и подпалив лучинку стал раскуривать трубку. Густые и плотные клубы дыма стали буквально выливаться из ноздрей, проходя через рыжие усы, а после заполняя помещение. Глаза коротышки довольно прищурились стараясь найти хоть что-то интересное. И первым же делом «вдруг» обнаружился алтарь. Прищуренные глаза забегали по алтарю изучая его. В целом алтарь выглядел нормально. Но стоило хоть немного приглядеться, как сразу же в глаза бросались трещины и сколы.
Не было похоже, что северянка поняла причину подобного укоризненного внимание к себе. Нет, отнюдь нет. Она лишь несколько непонимающе взглянула на епископа, затем на рядом сидящего алхимика, и только после всего этого уставилась куда-то в сторону, при этом подперев руку под подбородок. Видимо, ей совершенно не интересна происходящая беседа и задерживало её в этом помещении неизвестно что.
— Десять лет назад значит, да? Хоть и не большой, но всё ещё приличный срок.
Выслушав собеседника, Алистер несколько раз кивнул, будто бы соглашаясь с возникшими мыслями. Промолчав ещё пару секунд, он откинулся на стуле, приподнял правую руку и почесал собственную щёку.
— Почти бандиты? Нападают без предупреждения, и вырезают каждого? Скверные люди – да направит Пелагиус их на путь истинный. Хм… получается, нам тогда ещё повезло? Ни грабить, ни убивать нас они всё-таки не стали. К слову, Вы так и не ответили: не знаете-ли куда они направлялись? И что там по поводу приблуд?
Совершенно никого – ни единой светлой души, которая могла бы застукать личенвайнца за вынюхиванием еды. А значит, пока никто не видит, можно не пытаться изображать из себя благородную морду, кривящуюся даже при мысли о таком грязном деле, как кража. Алькен ещё раз огляделся, чтобы удостовериться, что поблизости нет соглядатаев, а времени ещё достаточно, и быстро прошмыгнул в окно, мягко ступив на половицу пыльными сапогами. Пригнувшись и затаив дыхание, магик прислушался: вроде бы в доме не было ни единого звука. Халанский начал осторожно, боясь нарушить такую удачную тишину противным скрипом, идти к печи.
Однако на полпути он внезапно задумался, что же делает – хочет объесть бедных крестьян, но как же можно было забыть прихватить на это дело столовые приборы! У академика было на это оправдание: запихнуть в сумку карту было важнее, чем какие-то ложки. Но даже опустившись до воровства, Алькен всё же помнил, что господа точно не трапезничают голыми руками, даже если те в перчатках. К счастью, там же, на печке возле горшка, он приметил штук пять ложек.
Не желая терять времени, провинциал подскочил к печи и в нетерпении сорвал с посудины полотенце – и обомлел. Он ожидал чего угодно: нападения духа или приход хозяев, то, что в горшке ничего не будет или назло ему деревенщина забила утварь ядовитыми грибами. Но ничего не произошло, а посуда щедро заполнена благоухающей кашей, своим запахом вскружившей провинциалу голову. Он тут же схватился за ложку и начал жадно уплетать полбу, забыв обо всём на свете. После десятой ложки личенвайнец нервно огляделся и, снова не обнаружив слежки, решил продолжить трапезу в более удобной обстановке. Он схватился за пузатые бока горшка, но понял, что его хилые руки, не державшие ничего тяжелее шпаги, вряд ли унесут такого тяжеловеса: каши там было действительно много. Ну и ладно – главное, наесться здесь и сейчас, а о припасах и дележке со знакомыми можно забыть.
Прошло минут пятнадцать, после того, как Алькен взялся за ложку. Посудина ополовинилась, а личенвайнец довольно осклабился, уже не желая ничего более, кроме хорошего сна. Но нарастающее беспокойство согнало сонливость, и Халанский начал заметать следы своего пребывания, но он осоловел, руки двигались медленно, живот тянул вниз, и привычная суетливость исчезла, словно магика поместили под воду. Впрочем, академик утёр рот полотенцем, вытер им же ложку, которую положил на прежнее место, накрыл горшок и посеменил обратно к окну. Через него он скорее перевалился, чуть не грохнувшись на землю, но и это не испортило настроение: не поймали с поличным. Алькен, однако, принял серьёзный вид, чтобы ни у кого не было и мысли, что он только что сытно отобедал, и пошёл обратно к церкви, чтобы дождаться южан и вместе с ними найти наконец Вольгера.
Места для новых игроков есть?
Если бы дворф догадался поступить похожим образом в Стоунвайне, то его рыжая голова уже через несколько минут болталась бы в петле. Но, поступив рассудительно и хитро, Гродир предпочёл напасть на более слабого противника, напоминающего запертого в клетке зверя, лишённого когтей и клыков, да ещё так, чтоб никто не увидел. По храму начал разносится терпкий запах тлеющего табака, на который, к удивлению, не сбежалась орава разъярённой черни, или же оскорблённых до глубины души вопиющим богохульством монахов.
Впрочем, если бы выходец Севера знал о порядках Гвинфора, то он продолжил бы курить уже без лишних мыслей о возможном скандале. Тут, на вольных землях, такое поведение встречает разве что косой взгляд, или, в крайнем случае, упрекающее слово батюшки, ведь позволить себе курить трубку могли только богатые люди, а с них, как и с нищих, спрос малый.
Неудивительно, что, зная всеобщий на уровне дикаря, северянка не представляла интерес для Менахея. Это работало в обратную сторону, и, похоже, всех всё устраивало. В ответ на оценивающие слова южанина о быстро летящих годах, священнослужитель скосил глаза, ненадолго предавшись глубокой задумчивости. Какого старика не ранят слова о возрасте?
У настоятеля, впрочем, были и другие заботы, а про седую голову, украшающую любого пелагиусита, он и так прекрасно знал.
— Amen. — подытожил он просьбу Господу направить заблудшие души — Направляться они могли куда угодно.
Вдруг, лицо священнослужителя почти что сверкнуло чем-то заговорщицким. Подобное удавалось увидеть только у шпиков.
— Вот вам мой совет, отправляйтесь за Глирст, на восток. Там стоит Моргартен, город барона Фолькса, крупнее Рограу. Там наверняка узнаете больше, а то вы всё ходите вокруг, да около. Так дела не делаются.
Нераскрытой пока оставалась только ситуация с приблудами, и Менахей не намеревался их умолчать. Что же таилось за радостным пособничеством "угодному власти, а значит и Богу" делу?
— Приблуды... Сущие оборванцы. Были похожи на самых дешёвых наёмников, шли к малому мосту через реку. Где-то семь отрядов, по раздельности.
Ненадолго повисло молчание, окончившееся тяжёлым вздохом старика.
— Похоже, не вы одни ищете Вольгера. — в голосе священнослужителя появились нотки недовольства, даже раздражённости — Но не печальтесь, у вас в руках моя помощь. А у них — нет.
Менахей дал южанину пару секунд, чтобы он успел понять и немного обдумать его слова.
— Услуга за услугу, Алистер. Я способствую благому делу, а вы — замолвите за меня словечко перед кем-то важным. Мне надоело заживо гнить в этой деревне.
Личенвайнцу несказанно повезло одурить этих смердов на полгоршка настоящей крепко солёной полбы, лоснящейся от жира. Ни один оголодавший странник не отказал бы себе в удовольствии отведать крестьянских харчей, хоть и некоторые предпочли бы оплатить свою трапезу. Но, похоже, Алькен был не из таких. В любом случае, расплата за его деяния не настигнула сразу, а значит у него были все основания предполагать, что и не настигнет вовсе. Как-никак, ни один отряд стражи и брови не подымет для расследования дела о пропавшей каше.
Сытый и довольный академик встал на почтительном расстоянии от местной церквушки и принялся дожидаться остальных. Будучи наевшимся от пуза, время тянулось куда быстрее и, что самое главное, проходило в счастливых мыслях о том, да сём.
Сударь, пройдите в обсуждачик. https://2ch.pm/wr/res/569850.html
Теодор быстро шагал вниз с холма, изредка невольно переходя на легкий бег. Осознание того, какой опасности он только что избежал, жгло его пятки.
Встреча с этими существами, без сомнения, была одним из самых странных происшествий в жизни лесника, однако пока что у него не было времени думать об этом. Кем они были? Почему разговаривая с ними, Теодор и вправду чувствовал себя как мальчишка, вмешивающийся в разговор старших? Все эти вопросы пришли к нему позже.
А пока разум Гримвальда был словно затуманен. Он услышал у себя над ухом встревоженное уханье Элен, перелетевшей с ветки, на которой ждала хозяина, обратно к нему на плечо, но никак не отреагировал на это. Лесник не думал о том, в каком направлении движется, он лишь чувствовал, что идет туда, куда ему нужно идти, что ноги сами выведут его из этого странного леса.
У Теодора было такое чувство, что деревья расступаются перед ним, словно вышибалы, уступающие дорогу особому клиенту заведения. Быть может, лес выполнял приказ длинноносого «друга» лесника, может, признал в пробирающемся через него старике своего человека, а может, все это было простым наваждением – в тот момент Гримвальду не было до этого дела.
Нет. Нет-нет-нет. Не сегодня, – эта мысль барабаном звучала в голове лесника. Что двигало этим человеком? Упрямство, страх, инстинкты? Нет, скорее привычка. Привычка выживать, цепляться за свою жизнь изо всех сил.
Ему лишь хотелось убраться оттуда. Подальше от странных древних созданий, подальше от их боли и подальше от обволакивающего спокойствия, от которого веет смертью. Обратно в жестокий, несправедливый, пустой, но такой привычный и понятный мир. Обратно к жизни.
Встреча с этими существами, без сомнения, была одним из самых странных происшествий в жизни лесника, однако пока что у него не было времени думать об этом. Кем они были? Почему разговаривая с ними, Теодор и вправду чувствовал себя как мальчишка, вмешивающийся в разговор старших? Все эти вопросы пришли к нему позже.
А пока разум Гримвальда был словно затуманен. Он услышал у себя над ухом встревоженное уханье Элен, перелетевшей с ветки, на которой ждала хозяина, обратно к нему на плечо, но никак не отреагировал на это. Лесник не думал о том, в каком направлении движется, он лишь чувствовал, что идет туда, куда ему нужно идти, что ноги сами выведут его из этого странного леса.
У Теодора было такое чувство, что деревья расступаются перед ним, словно вышибалы, уступающие дорогу особому клиенту заведения. Быть может, лес выполнял приказ длинноносого «друга» лесника, может, признал в пробирающемся через него старике своего человека, а может, все это было простым наваждением – в тот момент Гримвальду не было до этого дела.
Нет. Нет-нет-нет. Не сегодня, – эта мысль барабаном звучала в голове лесника. Что двигало этим человеком? Упрямство, страх, инстинкты? Нет, скорее привычка. Привычка выживать, цепляться за свою жизнь изо всех сил.
Ему лишь хотелось убраться оттуда. Подальше от странных древних созданий, подальше от их боли и подальше от обволакивающего спокойствия, от которого веет смертью. Обратно в жестокий, несправедливый, пустой, но такой привычный и понятный мир. Обратно к жизни.
Сидящий южанин внимательно слушал собеседника, стараясь запомнить, разобрать, понять и усвоить каждое его слово. В случае же северянки ничего так и не поменялось. Девушка всё также сидела на одном месте, подпирала рукой подбородок и маялась столь «увлекательным» делом, как разглядывание комнаты, в невесть какой раз. К собственному же удивлению, ей каждый раз доводилось обнаружить нечто новое, будь то книжка с непонятными ей письменами, выцветавшая скомканная бумага, припрятанная в одном из углов, или же икона с одним из святых церкви Пеллагиуса, что так грустно взирает на пришедших к епископу гостей.
Всё было хорошо ровно до того момента, как отце упомянул имя сидящего перед ним алхимика. Рука с множеством цепей непроизвольно легонько дёрнулась, разнося своеобразный звон по комнате. Расположившаяся рядом северянка предпочла не делать ничего подобного. Нет, она лишь перестала разглядывать комнату и сместила взгляд на Менахейма.
— Хорошо, спасибо Вам за вашу помощь. Значит за реку на восток, и там в Моргартен… ты запомнила?
Произнесённый вопрос был адресован сидящей рядом северянке, которая хоть и не понимала большую часть высказываний присутствующих, но всё-таки ответила кивком.
— Надеюсь, Вы не сочтёте за наглость, если я попрошу у Вас карту? – продолжил гибрид. — К сожалению, предыдущая была у известного Вам Теодора, но, как я уже сказал, он пропал после посещения той общины. Да, и ещё вопрос… позвольте узнать: откуда Вам известно моё имя? Не припомню, чтобы я произносил его во время предыдущей нашей с Вами встречи, или же кто-то из моих попутчиков называл его.
Менахей одобрительно покивал, когда южанин высказал согласие с его предложением. Не каждый день пользуешься услугой стоунвайнского епископа в отставке, а, учитывая тесное сотрудничество духовенства земель Понтифика со Святой Инквизицией, не стоило и думать, что нынешний наставник захудалой церквушки, выказывая столь явное расположение, мог ошибиться в выборе следа.
— Разумеется, нет. — задумчиво промурлыкал отче, протягивая костлявую руку к ящикам из красного дерева — Oremus, gratiam tuam, quaesumus Domine, mentibus nostris infunde...
До Алистера дошло, что молитва, которую бормотал Менахей, сильно напоминала начало службы за упокой. Неудивительно, что он хотел почтить память Теодора, одарённого во время прошлой, и, как казалось, последней встречи, по меньшей мере, ещё двумя титулами, о которых остальные наёмники даже не догадывались. Голос священнослужителя постепенно ослабевал, переходя в еле слышный шёпот, заглушаемый даже поскрипыванием пера.
Услышав робкий вопрос южанина об имени, старик, не отрываясь от начертания ещё одной схематичной карты, чуть-чуть приподнял уголки губ в хищнической улыбке.
— Вот видишь, почему я вам нужен?
Вскоре, на пергаменте проявились узнаваемые очертания окрестностей. Несколько минут раздражающих скрипов — и новая карта уже лежала перед Уайтом. Со всеми подписями и указаниями, что свидетельствовало о недюжинной памяти "картографа" на подобные предметы.
— Что-нибудь ещё?
Дождавшись окончания молитвы за упокой и последовавшего за ней «урока рисования», Алистер уставился прямиком на продемонстрированную карту. Оттопыренный палец начал бродить по одной стороне рисунка, периодически останавливаясь на какой-либо из точек и на названиях рядом с ней: вот некогда покинутый город Рограу, будучи в котором авантюристы смогли обзавестись не совсем желанной работой, вот часовенка, являющаяся пристанищем молчаливого Йохана, вот деревня Межпутье, которое имеет вполне заслуженное название, а вот и форт с расположенной близь него заброшенной дворфийской общиной – скверные места. Покончив с осмотром уже известных ему мест, алхимик переключился на проигнорированную до этого часть, всё также тыкая по черным кругляшкам, попутно силясь разобрать приписанные к ним обозначения: Гнездовье, Повески и сам город Моргартен. Именно на городе палец южанина и замер.
— Да, последний вопрос – мужчина убрал перст, перехватил карту и начал её складывать. — Что из себя представляет этот самый Моргартен? Самый обыкновенный торговый город Гвинфора, или же нет?
Несмотря на затяжную беседу, священнослужитель всё ещё не выражал признаков спешки или недовольства. В конце-концов, спешить ему было некуда, а недовольства в разговоре, когда вопрошающий ведёт себя корректно, было тяжело добиться. Но, похоже, всему был конец, обозначенный южанином в виде последнего, на сегодня, вопроса.
Менахей опустил голову, уперевшись взглядом в красную крышку стола в глубокой задумчивости. Неизвестно, когда в последний раз ему удалось побывать в Моргартене, но, видимо, это было весьма давно.
— Хм... Если мне не изменяет память, то насчёт торговли вы правы. Моргартен, повторюсь, действительно большой город, во всех смыслах. Его барон, Фолькс Рейнхолл фон Моргартен, приходится троюродным племянником Эйлит из рода Одлей, основоположников одного из Пяти Домов.
Отче тяжело вздохнул, будто что-то печалило его.
— Паства молвит, что смерть сынишки очень опечалила его. Его давно не видели горожане, стражи на улицах почти нет. Как я вижу, он боится за свою жизнь. Убийцу наверняка подкупили не недовольные высокими налогами купцы.
Подытожив всё, что ему было известно о соседнем городе, Менахей посмотрел на дверь, намекая на то, что странникам пора бы идти.
— С богом, путники.
Выслушав собеседника и получив от него весьма незамысловатый намёк, гибриды предпочли покинуть помещение как можно скорей. Они синхронно поднялись на ноги и ненадолго разделились: Хиски сразу же пошагала к двери, в то время, как Алистер решил для начала убрать нарисованную епископом карту.
— Ещё раз спасибо за помощь – алхимик наконец свернул рисунок и упрятал его в одном из множества карманов. — И удачи.
И вот, покончив с прощаниями, Алистер пошагал к выходу. Послышался негромкий, даже лёгонький, бряк, вызванный закрытием потревоженной двери.
Коридор встретил авантюристов также, как и все разы до этого: каменные стены, чистый подметённый пол, чьи-то шаги и усталые голоса, периодически доносящиеся до ушей путников – прямо не жалкая церквушка в одной из множества деревень Гвинфора, а самый настоящий храм. Вот только без явных изменений не обошлось. В чуткие носы тут же вдарил неприятный, несколько грубый запах, идущий то ли со двора часовни, то ли из её главного зала. Выбора как такового не было, и две пары ног пошагали вдоль коридора.
По мере приближения к главному залу отвратный запах всё усиливался и усиливался. Периодически на глаза начали попадаться некие клубы дыма, которые, наверняка, резали глаза до слёз встречного человека, в то время, как сам запах заставлял бы его голову вскружиться. К возможному счастью, южане так никогда и не попадали под определения «человек». Алхимикам с их помощниками и вовсе плевать на подобные эффекты – при изготовлении очередного эликсира приходится терпеть эффекты и похуже.
И вот, стоило только южанам оказаться в главном зале, как им на глаза тут же попался знакомый дворф. Довольный коротышка сидел на одной из скамеек, протягивал собственные ноги и дымил словно растопленная печь, заполняя всё помещение тёмным дымком. Как же хорошо, что он находится не на землях Стоунвайта, где за подобное неуважения к святилищам могли спокойно отрубить голову, повесить, или же сжечь.
— Ты бы хоть на улицу вышел – Алистер приподнял правую руку и помахал ей из стороны в сторону, разгоняя неугодные клубки. — В церкви всё-таки сидишь, а не в трактире. Ладно, нам надо идти. Идти в Моргартен. У тебя есть какие-либо ещё планы, или же отправишься с нами?
Стоящая рядом северянка ничего дворфу так и не сказала. Она лишь помотало головой из стороны в сторону и обернулась к Алистеру.
— Алькена нет. Нуж-гр-о найти.
В ответ на реплику напарницы Алистер согласно покивал. Покивал и пошагал вместе с ней вперёд, прямиком к выходу на улицу.
— Если надумаешь, тогда догоняй.
Оказавшись под открытым небом, двое гибридов тут же глубоко вздохнули. Видимо, каждый из посетителей церквушки старался избавиться от ранее учуянного запаха. С переменным успехом, но получилось: в носу щипало не так сильно, как до этого, а привкус избавился от гари – уже хорошо. Покончив с очищением лёгких, напарники пошагали прочь от церкви, стараясь обнаружить ранее оставленного напарника.
Поиски не затянулись и Алистеру с Хиски довелось встретить Алькена спустя пару минут. Стоял он на почтительном расстоянии от церкви и несколько косо на неё поглядывал. Ни один из прибывших не предал этому должного значения.
— Мы вернулись – констатировал Алистер. — И не с пустыми руками. Настоятель набросал для нас карту местных земель и сказал, будто Вольгер может быть в Моргартене. Предлагаю отправиться именно туда и всё разузнать, что скажешь?
— Е-гн-ё он sagði о бандитах – опять-таки привычка победила. — Их много и идут туда же – Хиски пожала плечами.
Похоже, девушке было совершенно безразлично понял её собеседник или же нет. Она с привычным себе незаинтересованным взглядом уставилась куда-то в сторону, будто бы стараясь кого-то разглядеть.
— А… Что?
Первые пару секунд дворф даже не совсем осознавал что происходит. Алкоголь и табак с травами сделали своё дело. Сознание Гродира было сейчас не совсем с ним, а гуляло где-то совсем в другом месте где было тепло и уютно. Но он всё же разлепил закрытые глаза и лениво взглянул на парочку гибридов. Медленный и размеренный бас голоса Гродира стал разносится по помещению.
— А зачем на улицу? Там холодно, и присесть не где. — Прервавшись на затяжку, бородач продолжил говорить. — Планов у меня дохуя. Но связанных именно с этой деревней нету.
На предложение догонять, северянин произнёс негромкое «угу», встал со скамейки и не торопясь двинулся за гибридами продолжая смолить на ходу.
Совсем скоро группа нашла Алькена. Сам не зная почему северянин решил сова поздороваться с человеком.
— Здар-рова. Чудо, ты ещё не помер. — произнёс дворф, не вынимая трубку из рта. Хоть слова бородача и были грубыми, но по тону читалось что он не хотел сейчас обидеть Алькена. Похоже что это была просто стандартная манера разговаривать. Но на приветствии коротышка не остановился. Он вынул из рта трубку и протянул её Алькену. —Будешь? Я его в Молдвине купил. Ух сколько же мне терпения стило уболтать торгаша скинуть цену. Представь, он за мешочек табака требовал почти полторы сотни ириев! Жадный ублюдок.
Понемногу приятная тяжесть в животе уходила, оставляя на прощание угнетающую опустошённость, и к Алькену возвращались привычная суетливость движений: снова пальто не так сидит, панталоны помялись – надо быстрее разгладить. Он даже начал размышлять о судьбе Алистера и Хиски, нырнувших в церковь, словно в омут со святой водой. Не принесли ли их в жертву, или что там эти пелагиане делают? Не велика потеря, конечно, но без напарников личенвайнец, как бы сильно он не хотел это признавать, вряд ли сможет отыскать не то что Вольгера, а хотя бы столицу. Халанский, иногда поглядывая на часовню, начинал нервно протирать сапогом дыру в земле, всё никак не решаясь бросаться грудью на фалангу либо спешно отступать от диких светопоклонников.
Но опасения были напрасны – знакомцы всё же вышли на мировой свет, отмахнувшись от Света ослепляющего, и подошли к принявшему невозмутимый вид магику.
– Ага-ага, э-э, считаю это предложение, м, достаточно кхампе… кхм, компетентным. Отправимся в этот самый, э, Мор… гартен, – сказал он.
И даже не подал вида, что не имеет понятия, где этот город находится: нельзя показывать незнание, даже если интересно. Но, помимо внутренней борьбы ребячьей тяги к новым знаниям и задеревенелой маски образованного выпускника престижной академии, в Алькене играло и другое чувство – банальная ревность: теперь не он один держит при себе карту, а это значит, что к нему будут меньше обращаться за помощью, и он реже сможет тешить чувство собственной важности, к которому магик относился очень бережно, словно ухаживая за хрупкой стеклянной статуэткой и постоянно давая любоваться ею прохожим.
Но вот Хиски сказала о каких-то разбойниках, и личенвайнец, немного подумав, решил, что о них не знать вовсе не стыдно.
– Разбойники? Я позволю себе спросить, о каких, э-э, бандитах? Э, идёт речь. Зачем они идут?
Помимо южан вернулся ещё и дворф, на которого Алькен сначала демонстративно не обратил внимание, проигнорировав и относительно дружелюбный тон и вообще фразу. Но когда речь пошла о травах, академик всё же удостоил Гродира немного неумелым, но очень старательным надменным взглядом. Несколько секунд он колебался, оставив руку на полпути к трубке, а затем, припомнив сведения из своей провинциальной жизни, заговорил:
– За столько ириев? Смех! – Халанский дёрнулся, словно его сотрясло от хохота, но продолжал он говорить так же чётко, – вот у нас в… У нас, в общем, травы, э-э, – грош цена, травы, да. Таматрав, пучков, э-э, ну, э, три за два сили… кхм, ириев за, м-м, – личенвайнец на секунду впал в прострацию, выполняя невероятно сложные вычисления, – ириев за двадцать можно купить, а, ну, таматрав, э-э, на табак похож, различается, да, но похож, верно? Э, кхм… Свет-траву ну, если верх брать, то, э, ириев, кхм, ну семьдесят – не более. А за дымный куст – вообще смех, десять ириев – мешочков пять порошка. А если мешать его с зельями – так будет, ну, э, если можно так выразиться, отличная, м, курительная смесь, но поджигать не надо.
Алькен был невероятно горд собой, вылив на неподготовленного дворфа ушат своих знаний о травах. Впрочем, то что они были личенвайнскими, он благополучно умолчал: одно дело доверять такое южанам, а другое – дворфу. Последние, конечно, на проклятых землях тоже встречались, но провинциал куда больше привык к зубастым мордам кес'виадцев, которые попадались гораздо чаще.
Тем не менее трубку он всё же взял кончиками пальцев с таким видом, будто сделал Гродиру одолжение. Рассудив, что грех не пользоваться случаем, и, забыв о любых нормах гигиены, о коих он, наверное, никогда и не слышал, сколько не пытался подражать аристократу, затянул полные лёгкие дыма. Врождённая привычка к едким запахам и ядам позволила Халанскому не свалиться прямо на месте, но почувствовал он всё же себя не слишком хорошо, в глазах потемнело, а сердце возмутилось и начало сердито биться о рёбра.
– Кхм, кх-кх, горьковато. Не стоит… сколько ты там сказал, – заключил знаток, немного прокашлявшись.
В ответ на вопрос Алькена девушка лишь приподняла руки, и начала вырисовать ими какие-то непонятные символы. Похоже, таким образом, она старалась вспомнить наиболее подходящие слова и выражения на всеобщем языке, но каждый раз терпела провал – сказывался скудный словарный запас. Покончив с подбором и составлением высказываний, уроженка снежных территорий свесила руки, пожала плечами и пихнула в бок южанина.
Стоящий на одном месте Алистер наблюдал за передаваемой из рук в руки курительной трубкой, попутно выслушивай мага, который всё это время ведал о разнообразных травах Личенвайна. Во время называния цен, алхимик кивал головой, будто бы соглашаясь с назваными ценами. Правда, порой, он всё-таки мотал черепушкой в разные стороны, уже выражая некое несогласие с услышанным. Неизвестно сколько бы всё это могло продолжаться, если бы бродяга не почувствовал «укол» в свой левый бок.
— А? Что? – Алистер тут же одёрнулся, тем самым выпутываясь из своих глубоких раздумий. — Чего такое?
В ответ на непонимание напарника, светловолосая лишь развернулась и кивнула по направлению Алькена.
— Бандиты. Útskýrðu ему.
И в очередной раз алхимик ничего не понял. Он лишь предал себе некое задумчивое выражение, но тут же его отбросил, видимо, так и не сумев разобрать услышанное северное слово. Предпочтя не биться в дальнейших догадках, мужчина вытянул из вещевого мешка общий-северный словари, и начал отыскивать необходимое ему обозначение. Поиски не заняли больше двадцати секунд, и книга вернулась на прежнее место.
— А, понял… кхм… в общем, местный настоятель сказал нам, что Вольгера ищем не только мы. Как минимум, ещё и тот отряд с рыцарем, который мы встретили на пути сюда, и некие приблуды. Приблуд, к слову, групп где-то семь, выглядят как дешёвые наёмники и все они идут через местный мост. Идут раздельно друг от друга – мужчина выдержал небольшую паузу, будто бы задумавшись о чём-то. — Ладно, полагаю нет смысла стоять в этой деревне до позднего вечера.
Алистер свесил обмотанную цепями руку и вытащил из кармана карту. Последовал приятный слуху шелест бумаги. Сверившись по отметкам, алхимик что-то прошипел, тем самым окликая северянку, и вместе с ней пошагал по только что примеченному маршруту.
Дороги для путников были столь же рутинны, как бесконечные засевы и пахоты для смердов. Ответ на вопрос "Что же скучнее?" мог быть разным, зависело от личных предпочтений, однако ни одно мнение не отменяло того факта, что идти в Моргартен придётся долго. И, что оказалось наиболее неприятным для всех, кроме Алькена, приходилось терпеть голод. Впрочем, это лишь подстёгивало странников, ведь в крупном городе таверны не быть не могло.
Не прошло и получаса, как следопыты оказались у моста, называемого "малым". Сразу стала понятна крестьянская логика, несколько брёвен, врытых в землю на противоположных концах, да десяток-другой досок, привязанных на тонковатые, для подобных нагрузок, верёвки. Неизвестно, как малый мост выдерживал телеги, запряжённые лошадьми, или хотя бы простых бродяг, желающих поскорее преодолеть путь между двумя городами. Если Алькен и Алистер, тонкие, словно щепки, шагали без особых проблем, за исключением возможных переживаний о своих товарищах, то северяне без задней мысли заплатили бы любую цену, лишь бы никогда больше не ходить этой дорогой, в особенности Гродир. Натыкаясь на очередную доску, так и норовящую ускользнуть из-под ног, дворф оглушительно бранил весь свет, хватаясь за что придётся. В конечном итоге, перейти удалось, пусть и пришлось попотеть.
Странники сами не заметили, как наступил вечер. Привычные виды необжитого Гвинфора быстро сменились на огни приближающихся ворот, во тьме которых, сонно потряхивая головой, дежурили часовые. Несмотря на обилие людей у входа в город, чуткий глаз южанина подметил знакомую фигуру, известную ещё с прибытия в Рограу. Немудрено, ведь, среди остальных, более-менее чистых горожан, она сильно выделялась видком, что называется, "только-только с дальней дороги".
Неизвестно, сколько Теодор брёл меж деревьев, уходящих с пути. Тяжесть в голове отошла, сменившись необычайной ясностью, какой он не испытывал достаточно давно. Только сейчас он понял, что деревья действительно указывали ему дорогу, вели, словно поводырь ведёт слепого. Гримвальд сам не заметил, как в какой-то момент оказался у стен незнакомого города, непохожего на Рограу.
Если не брать во внимание пустующий желудок, который периодически ворчал, давая знать о себе, то путь южан был относительно простым и лёгким. Ноги без каких-либо проблем преодолевали твёрдую и застывшую почву, поднимая некогда осевшую пыль, в то время, как светящийся огненный диск во всю озарял бредущих путников, приятно грея неприкрытые головы; в случаи Алистера часть его лица. Но всё это не продлилось слишком долго...
В определённый момент перед авантюристами предстала легко преодолимая, но всё же неприятная преграда. Неприятной она оказалась для коренастого дворфа, девушки в тяжких доспехах и… и для достаточно худого Алистера, который ну никак не вписывался в эту компанию. Понятна причина пребывания алхимика в подобном списке стала только тогда, когда он вместе с напарницей вступил на этот самый злосчастный мост.
С виду здоровый лоб, поддался вечно сопровождающим его рассеянности и неуклюжести, из-за чего он то и дело запинался об доски, клонился куда-то вбок и тем самым расшатывал злосчастной переход. Для Хиски всё это было настоящим испытанием: мало того, что надо смотреть самой под ноги, так ещё и за Алистером следить приходится – держать его и ловить в те моменты, когда тот уже почти вылетал в реку. К счастью, гибридам всё же довелось перейти на противоположный берег.
Под самый вечер путники добрались до искомого города. Целая толпа деревенских, торговцев, ремесленников и прочих зевак уже столпилась у входа, намереваясь попасть внутрь. Наверное, глаз человека или же какого-нибудь эльфа не смог бы выцепить из всей этой толпы что-либо интересное, но никак не взор южанина! На глаза Алистера тут же попалась знакомая фигура в холщовых штанах и грязно-зелёной накидке, покрытой пылью и грязью. Немного подумав и решил не отбрасывать возникшую догадку далеко и надолго, бродяга направился прямиком к запримеченной фигуре.
— Теодор, это ты?
Это был достаточно странный вопрос, но при условии того, что южанин так и не видел лица отмеченного человека, вполне приемлемый. Возможно, это и не старик вовсе, а какой-то другой мужчина, имеющий те же предпочтения в выборе одежды.
Теодор вышел из леса. Все произошедшее с ним за последние часы уже казалось очень далеким и нереальным, однако после встречи со странными созданиями осталось что-то неуловимое, эфемерное... Какое-то ощущение, которое старику лишь предстояло осознать и обдумать.
Так или иначе, когда деревья уступили место пустому пространству, а неподалеку стали виднеться крыши неизвестного города, лицо лесника просветлело, а выражение хмурой сосредоточенности сменилось самой настоящей улыбкой.
Казалось бы, в открывшемся пейзаже не было ничего особого, а нюх Теодора уже ощутил исходившую от города вонь, однако по какой-то неведомой причине вся эта картина грела душу старого бродяги.
Постояв так с минуту, он решительным шагом двинулся к воротам поселения, рассчитывая узнать, где находиться, а там уже решить, что ему делать.
Как только Теодор поравнялся со стоявшими в конце очереди на вход людьми, проблема разрешилась сама собой. Почему-то тот факт, что товарищи сами нашли его, нисколько не удивил лесника.
– Я, – спокойно ответил он Алистеру. – Не спрашивай, как я здесь оказался, я сам не смогу ответить на этот вопрос, – старик усмехнулся. – Лучше расскажи, что это за место и есть ли какой-то прогресс в наших поисках.
Тут Гримвальд заметил следовавших за гибридами людей. Лицо первого было ему знакомо, но вот коротышку он видел впервые.
– Ты кто такой? – так же спокойно спросил он у дворфа, после чего перевел взгляд на Алькена. – А ты, ты же в курсе, что за эту работу нам не заплатят ни гроша? Мы ищем этого убийцу, чтобы спасти свои шеи от петли, а тебе-то это на кой черт надо?
Выслушивая Алькена, дворф вопросительно на него смотрел. Но стоило личенвайнцу замолчать, как северянин уставился прямо в глаза человеку.
— И вот нахуя мне эта информация? Ты по человечески общаться умеешь? Ладно, к чёрту.
Дождавшись окончания «дегустации» от Алькена, северянин слабо кивнул, но всё же недовольно поморщился.
— Да горьковат. Но мне кажется так даже лучше. А вышел он мне в восемьдесят ириев. Ну и жадные же здесь торгаши. Но ладно. Видишь эти двое уже двинулись? Пошли, хули тут землю топтать на одном месте.
В пути же было всё спокойно. Кроме перехода моста. Похоже что те кто делал эту конструкцию не предусмотрел что по ней могли ходить не только тощие крестьяне, но и довольно тяжёлый, пузатый дворф. Подобных эпитетов в отношении разного рода личностей слышали немногие. Ещё меньше слышали их на смеси всеобщего и дворфского, из-за чего создавалось впечатление будто северянин не бранится, а просто рычит периодически вставляя зачем-то маты. Но мост был не бесконечным, и вскоре вся группа довольно бодро вышагивала в сторону нужного им города. У самых ворот парочка гибридов повела себя совсем странно. Зачем-то вместо того чтобы просто пройти в город, зачем-то пристали к какому-то оборванцу к тому же ещё обозвав его Теодором.
— Теодор? Кто такой Теодор и чем знаменит?
Именно эту фразу произнёс Гродир, когда группа дошла до того месте где был оборванец.
Порой невнимательный и неосторожный южанин не прогадал, и действительно обнаружил именно Теодора. Старик выглядел примерно также, как и во время потери: пыльная туника, меч закреплённый за спиной, нагрудник, который после посещения заброшенной общины дворфов превратился в жалкое напоминание о самом себе, и спокойно-хмурое выражение лица.
— А? Что? Не спрашивать? – Похоже, алхимик даже не понял того, о чём же говорил Теодор. К счастью, осознание пришло спустя пару секунд. — Хорошо, хорошо. Кхм… да, прогресс есть, а это место…
Стоило южанину замолкнуть, как последовала краткая возня, вызванная копошением в собственном имуществе. Вскоре всё прекратилось и в руках бродяги покоилась не так давно полученная карта. Раскрыв её, он развернул её к Теодору и тут же тыкнул на точку с наименованием «Моргартен».
— Вот, мы здесь – он ещё разок тыкнул по метке. — Мы побывали у Менахей-м-а – похоже, жизнь южанина совсем ничему не учит. — Он сказал, будто здесь мы сможем узнать о Вольгере намного больше. А ещё он сказал, что не мы одни стараемся его найти. По его следу идут ещё где-то семь отрядов. Один из них мы видели как раз таки на пути к епископу. Такс… а по поводу этого – Алистер кивнул по направлению коротышки. — Это…ну он… как его… эм… дворф. Северный. Только это и так понятно. Слушай, а как тебя звать-то?
В отличие от вырвавшегося вперёд напарника, северянка предпочла не вступать в возможно затяжной разговор. Виной этому был ограниченный «общий» словарный запас, которого попросту не хватит для полноценного общения с кем-то, помимо Алистера. Предпочтя полностью не игнорировать лесника, Хиски всё-таки приподняла левую руку и помахала ей из стороны в сторону, будто бы здороваясь.
— Það er gott að sjá þig – данное высказывание, в отличие от большей части других, было произнесено с дружелюбной интонацией.
Поскольку Алистер был занят узнаванием имени коротышки, светловолосая предпочла ответить на услышанные вопросы самостоятельно. Ну как ответить, «прогавкать» какие-то слова на общем и северных языках.
— Это gamall maður. Ходил с нами в той общине. Потом hvarf. Появился.
Алькена не порадовала новость об отряде. Вспомнив, как те некультурно встретили странников на дороге, личневайнец подумал, что в следующий раз бандиты могут не только поплеваться, но и столь же бесцеремонно отсечь пару конечностей. Халанский, придя к этому неутешительному умозаключению, обязательно бы нашёл какой-нибудь предлог, чтобы забыть о Вольгере, но на помощь пошатнувшейся решимости пришёл Гродир. Академик тут же воспрянул духом, услышав, что дворфу не нужны его знания, ведь, значит, на фоне этого твердолобого, к наукам не тянущегося, провинциал будет всегда хорошо выглядеть со своим прохудившимся мешком сведений о мире. Чтобы не подрывать резко нахлынувшее хорошее настроение, остальное он и слушать не стал – гордо выпрямившись, кивнул Алистеру и пошёл за ним.
И путь на этот раз выдался бодрее: сытый и преисполненный чувством превосходства над бородачом личневайнец не хотел прикорнуть на ближайшей удобной кочке, хотя периодически такая мысль мелькала где-то в очищенной от лишних переживаний головёшке – вечерело, а из-за переполоха с акромантулом он так и не выспался.
Но после аккуратного прохождения моста волнение вновь вернулось к Алькену: может быть, Тьма и была ему союзником, но уж точно не темнота. Он уже находил только хорошее в мягком сером гвинфорском свете, и теперь оставался слепым котёнком во враждебном мире. Ещё в Личенвайне он привык к тому, что с наступлением ночи, когда даже те редкие тусклые лучики, пробивавшиеся сквозь плотные тучи, уходят, по погрузившимся во мрак улицам бродят либо уставшие за день от службы, а потому крайне злые солдаты, либо голодные проныры, готовые подрезать кому угодно ногу, лишь бы их не догнали, когда они не слишком незаметно утащат что-нибудь из-под дождевого плаща прохожего. Халанский нервно почесал под левым коленом: иногда оно ещё болело. Получил травму он, конечно, не от вора, а от какого-то стоунвайнского солдата, но лишнего спокойствия это не добавляло.
И теперь провинциалу чудилось, что кто-то постоянно посматривает в его сторону из той толпы у входа в город. Алькен поправил плащ, за полой которого всё ещё грелся мешочек со штампами, боясь, что кто-нибудь незаметно прошмыгнёт в тени и заберёт полученное колоссальным трудом сокровище. А когда некто двинулся в сторону странников, он дёрнулся за шпагой.
Но опасения оказались напрасны: то был один из новых знакомых. Магик даже не задался вопросом – как лесник выбрался из общины сам, и почему вообще пропал, его судьба личневайнца не особо интересовала. Однако, не начав свои расспросы, тем самым он передал это право Теодору.
– Как это – ни гхроша? – неподдельно удивился академик.
Алькен не вдавался в подробности, кого убил Вольгер, за что его знакомых хотят повесить, он зацепился только за одну фразу о вознаграждении. Для вырвавшегося за границу было страшно слышать, что никто не получит ни силита за шатание по окрестностям, ведь он думал, что бесплатный труд остался позади, в требующей любви к себе за кусок гнилого мяса личневайнской провинции.
– А я? Ясное дело – когда кого-то начинают путать со всеми, то, э, наверное, ну, это какая-то важная, кхм, персона. А этот, как его… Ну, клювастый тот, когда так, м-м, агрессивно меня с ним спутал, если можно так выразиться, то я и заинтересовался, что за светопоклонник, этот ваш, э, Валль… э-э… свет… Вольгхер.
То, что он просто не хочет добираться до столицы в одиночку, опасаясь свернуть не туда, даже имея карту, Халанский говорить, разумеется, не стал.
Подобный «напор» со стороны приблуды показался дворфу чем-то родным. А потому бородач слабо хмыкнул.
— Я? Я так, хуй с горы. Звать Гродир Реггельхельм. Главное чтоб хватило на что-то покрепче да компанию хорошую, а деньги найдём.
Закончив фразу дворф снял с пояса фляжку и открыв её отпил немного, а после протянул её Теодору.
— Будешь? Настоящий дворфский спирт. Ещё на севере наполнил. Знакомый поделился. Знатный дворф, а кузнец ещё лучше.
Теодор поднял брови.
– Вот как? – с иронией произнес он. Уж очень неправдоподобным было оправдание. – Ну, дело твое. В бою ты себя уже проявил, так что я не против твоего присутствия.
Обычно лесник пил редко и только когда не был на задании, однако в этот раз он решил изменить привычке и, пожав плечами, принял из рук дворфа флягу.
Мужчина сделал глоток и тут же почувствовал, как его горло словно обожгло огнем, а после – как по телу медленно разлилось приятное тепло.
– Теодор Гримвальд, – ответил он, возвращая флягу хозяину. – Компания у нас что надо, тут ты прав. Впереди нас наверняка ждет немало неприятностей, но, я так понимаю, тебя это не пугает. Ну, добро пожаловать в команду, мать его за ногу.
Поговорив с новыми членами отряда, Теодор вновь повернулся к Алистеру и Хиски, кивком ответив на приветствие последней.
– Ну, тогда пошли в этот Моргартен. Надеюсь, хотя бы здесь мы найдем что-то стоящее.
Перед воротами крупного торгового города под вечер было не продохнуть. Были и странники, и торговцы, ремесленники и наёмники, стража и подозрительные типы, каждый из которых безусловно выполнял свою роль в обществе Гвинфора, такую маленькую, но такую важную. Люди заметно устали, это хорошо слышалось в бесцеремонных речах. Если вымотались даже простые путники, желающие поскорей приблизиться к цивилизации и ощутить сладостный покой корчмы, то каково было страже — представить было тяжело.
— Эй, грязножопый, а ну не толкайся!
— Что я-то сразу, эт он меня толкнул!
Сбившись в кучку, странники, в такт ходу толпы, стали медленно топать к воротам. Удивительно, но даже несмотря на большой поток, постовые допрашивали, или же старались допросить, каждого.
— Кто такой, с чем пожаловал… — больше утвердительно, чем вопросительно выпалил стражник, судя по виду, говорящий эти слова в тысячный раз за этот день.
Перед ним стоял грузный мужчина, опирающийся на резной посох. Он был весьма ухожен: подстриженная борода и аккуратно лежащие волосы смотрелись весьма приятно посреди смердов и нищих горожан. Он улыбался всем лицом, за одним лишь исключением глаз. Глаза оставались чуть прищуренными в сообразительной хитринке.
— Бардалф, коренной гвинфорец. Почётный член магической академии имени Вайсимиллиана Моргартенского.
Мужчина в шапеле подскочил, как ужаленный, смотря на толстяка округлёнными от страха, или же почёта, глазами.
— Ба! Здравия желаю! — незнамо зачем, стражник, по гвинфорскому обычаю обращения нижайших чинов к старшим, низко поклонился — Хорошей дороги, милсдарь.
Представившийся Бардалфом грубо рассмеялся, заходя в город. Посох, увенчанный комком магического пламени, вспыхнул, освещая лица.
Следующими за членом академии оказалась компания осуждённых, вперемешку с двумя случайными бродягами. Всё ещё не отошедший от удивления, постовой, проведя взглядом зеваки коренастого чародея, начал допрос.
— Кто такие, с чем пожаловали?
— Эй, грязножопый, а ну не толкайся!
— Что я-то сразу, эт он меня толкнул!
Сбившись в кучку, странники, в такт ходу толпы, стали медленно топать к воротам. Удивительно, но даже несмотря на большой поток, постовые допрашивали, или же старались допросить, каждого.
— Кто такой, с чем пожаловал… — больше утвердительно, чем вопросительно выпалил стражник, судя по виду, говорящий эти слова в тысячный раз за этот день.
Перед ним стоял грузный мужчина, опирающийся на резной посох. Он был весьма ухожен: подстриженная борода и аккуратно лежащие волосы смотрелись весьма приятно посреди смердов и нищих горожан. Он улыбался всем лицом, за одним лишь исключением глаз. Глаза оставались чуть прищуренными в сообразительной хитринке.
— Бардалф, коренной гвинфорец. Почётный член магической академии имени Вайсимиллиана Моргартенского.
Мужчина в шапеле подскочил, как ужаленный, смотря на толстяка округлёнными от страха, или же почёта, глазами.
— Ба! Здравия желаю! — незнамо зачем, стражник, по гвинфорскому обычаю обращения нижайших чинов к старшим, низко поклонился — Хорошей дороги, милсдарь.
Представившийся Бардалфом грубо рассмеялся, заходя в город. Посох, увенчанный комком магического пламени, вспыхнул, освещая лица.
Следующими за членом академии оказалась компания осуждённых, вперемешку с двумя случайными бродягами. Всё ещё не отошедший от удивления, постовой, проведя взглядом зеваки коренастого чародея, начал допрос.
— Кто такие, с чем пожаловали?
Из всей очереди наибольший интерес вызвал только пузатый мужчина с резным посохом. Выглядел он весьма ухожено и даже благородно – явно никакой-то работяга с полей. Чуть позже догадка подтвердилась и толстяк, достигнув одного из стражников, представился ему неким Бардалфом, коренным гвинфорцем и почётным членом магической академии чьего-то там имени. Наверное, именно из-за наблюдения за этим магом, алхимик и не отреагировал сразу же на обратившегося к ним постового. Чтобы вывести Алистера из пучин собственных раздумий понадобился несколько грубый и не то чтобы приятный тычок со стороны северянки.
— Кх… путешественники. Хотим пройти в город – мужчина приподнял правую руку и указал ей на небо. — Уже смеркается и на дорогах может быть опасно. Нуу-sshh~~, опасней чем обычно. Надеюсь, этого достаточно?
Постовой принялся дотошно оглядывать южан, про которых ходила молва: «Один – путешественник, двое – изгнанники, трое – убийцы». Перед ним было лишь двое, но кто ж знает этих кес'виадцев, вдруг третий мог стоять где-то там, позади? Напустив на себя грозный вид, мужчина чуть тряхнул ржавой глефой, будто вот-вот — и лицо закона пустит её в дело.
— Я что, не вижу что ли? Чёртовы приблуды.
Стражник беспечно прислонил древко к стене и выудил из наспех пришитого кармана пухового гамбезона длинный брусок бесцветного сургуча. За такой алхимики попросили бы серебряника три, может четыре, ведь, судя по качеству, этому воску полагалось пойти на недорогие свечки. Следом за ним, в грубых руках появился штамп с длинной лакированной рукоятью.
— Железяки сюда давайте, печать поставлю. А то вдруг учудить что решили.
Очередь позади возмущённо заколыхалась. Послышались недовольные крики, на которые стражник отмахнулся:
— А ну молчать! Не я тут порядки устанавливаю... — тихо прошипел он под нос.
Гродир, Алькен и Теодор поступили благоразумно. Дворф, поворчав, передал оба топора, личенвайнец, стараясь скрыть недоумевающий вид, протянул шпагу в ножнах, а лесник — свой меч. Постовой заученным движением расплавлял кончик бруска об пламя ближайшего факела, капал им на ножны, в случае Гримвальда и Халанского, а затем прислонял печать. Топоры отметили на режущей кромке, чтобы, в случае использования по прямому назначению, воск мгновенно отлетел. Заметив лук у измазанного не пойми чем мужчины, стражник призадумался. На тетиве печати-то не поставишь! Благо, решение быстро нашлось.
— Давай-ка сюда колчан.
Вскоре, на лямке возле оперений появилась бесцветная клякса, придавленная в странную форму, которую, похоже, было бы тяжело повторить. Неизвестно, как сургуч на самом футляре оберегал его хозяина от желания пустить кому-нибудь стрелу в глаз, но, видимо, хранитель порядка предпочитал не думать об этом. Оставались только южане.
— Вы что там, оглохли?
К некоему удивлению гибридов, их напарники без каких-либо проблем, добровольно, сдали собственное оружие. Не последовало никаких возражений, ругательств – ничего. Наверное, именно это и заставило двух авантюристов несколько удивиться и даже проигнорировать изначальный призыв постового. Благо, стражник не поленился и решил повторить своё требование ещё раз.
Тяжело вздохнув, Алистер помотал головой из стороны в сторону, упёрся рукой в бок и выпрямился-вытянулся, становясь ещё выше и чуть ли, не нависая над собеседником. Простояв так несколько секунд, он приподнял правую руку и начал отматывать одну из множества цепей. Секундная запинка, краткий перезвон и на шее южанина уже покоится серебряный наперстный крест – символ Пелагиуса.
— Таких как я учат скромности. И нам не разрешено сходу представляться – он выдержал небольшую паузу. — Lux esse tibi. "Сход" уже прошёл. И если Вы ещё не поняли, то я бродячий протоирей церкви Пелагиуса. Если быть проще, то я бродячий священник – он кивнул по направлению Хиски. — Она мой сопровождающий. Сразу поясню, что «бродячие», в отличие от «странствующих» и «путешествующих» не могут ни расставаться со своим оружием, ни запечатывать его – наши оружия освящены, и с ним так не поступают. Прибыли мы сюда по некоторым религиозным делам и из-за уже обозначенных мной причин. Поэтому я попрошу Вас, как доброго пелагиусианина, пропустить нас.
Толпа, шум, гам и толкотня. Вот что в данный момент было перед воротами нужного группе города. Идя сквозь этот лес тел бородач распихивал людей руками, будто шёл он не сквозь толпу, а очень густой тропический лес, попутно осыпая окружающих негромкими дворфскими ругательствами. Но всё же, хоть и с трудом, все наконец добрались до стражника что похоже в данный момент решал кого впускать, а кого нет. И вот прозвучал самый распространённый вопрос по всему Ассандору. «Кто такие?...». Северянин не смог пропустить такую возможность.
— Да так. Мимо проходили, решили что тут праздник какой. А какой нормальный праздник без баб, эля и дворфов? И вот я тут. Где веселье?
Широкую улыбку Гродира можно было увидеть даже сквозь густые рыжие усы. Но похоже что шутки стража волновали в последнюю очередь, а потому последовала просьба сдать оружие чтоб его «пометили». Похоже что стражник желал издевательств бородача.
— Ха! Трусы. Печати какие-то. Неужели у вас мужик не сможет за себя постоять? А если не смог справится, значит туда ему и дорога! Но ладно, ладно. На, бери. Только осторожно, он острый!
Похоже что южане решили подыграть стражнику, и тот кто был Алистером начал говорить про то что он посланник Пелагиуса. Дворф сначала прыснул в кулак, а после громогласно засмеялся в голос, не удержавшись.
Стражник удивлённо наблюдал за действом, разыгравшимся в весьма напряжённой обстановке. Нет, посмотреть на юродивых всегда забавно, но не когда битый час стоишь и повторяешь одно и то же, периодически натыкаясь на надменную знать среднего пошиба, так и норовящую шаркнуть пылью в глаза, или же вовсе пригрозить переводом на границу с Личенвайном. Встречаясь с подобными личностями чуть ли не каждый день, печёнкой начнёшь чуять лжецов, особенно плохих в актёрской игре. Тем более, что сотоварищ южанина вовсе выдал его с потрохами глупым смешком. Однако постовой внимательно слушал, лишь под конец мерзко ухмыльнувшись.
— Маменьке своей это расскажи, змееглазый. Ты давай, людей не задерживай. И меня тоже.
Похоже, прибывший вместе с южанами дворф был обделён интеллектом и из-за этого не смог сдержать собственные эмоции. Звонкий смех пронёсся через весь столпившейся люд, полностью раскрывая Алистера и разбивая его маскировку. Именно из-за этого Гродир и удосужился получить пару непонимающих взглядов, в которых так и читалось «Ты идиот?». Самое забавное во всём этом, так это то что коротышка сам не знал всей правды, но при этом не упустил возможности подгадить собственным попутчикам. Наверное, именно в этот момент гибриды и поняли, от чего же его так невзлюбил Алькен.
— Знаете, нас учат быть смиренными, но спросить я никак не могу – он кивнул по направлению Гродира. — Он случаем не ваш родственник? Такой же колкий и торопливый.
Сняв с шеи напёрстный крест и перекрестив его, мужчина принялся наматывать серебряную цепочку обратно на правую руку, попутно пряча символ где-то в складках одежды.
— Позвольте хоть узнать, отчего Вы решили пропустить того мага, но при этом не хочешь пропускать священника имени его? Из-за того, что он назвал себя «коренным гвинфорцем» или из-за названной им академии чьего-то там имени? Он же мог спокойно Вас обмануть. Spero non. В любом случае, может до Вас уже дойдёт, и Вы пропустите нас? – здесь уже голос мужчины несколько погрубел. — Давайте я Вам помогу. Кхм… Людвиг Грансго. Ричард Бертолли. Дом Одлей. Ну как?
вкатится можно попробовать
Проследуй в Обсуждач:https://2ch.hk/wr/res/569850.html#569850 этот тред ТОЛЬКО для игры.
Представление затянулось слишком надолго. В спину южанину пару раз прилетели тычки разъярённых ожидающих, стремящихся поскорее попасть за ворота, пока совсем не опустилась ночь. Из-за него, путники имели все шансы ночевать прямо на сырой земле, так что такую реакцию было можно понять.
Взглянув на "священника" исподлобья, стражник покачал головой в неодобрении.
— Хватит придуриваться, змеёвник. — огрызнулся он — Просто говори имя, да иди себе. Уж рожу-то твою я запомнил, не дай Бог кому нож в бочину присунешь. Лично в подземелье закину.
Похоже, всё происходящее раздражало южанина не меньше, чем окружающий его люд и сам стражник. Мужчине довелось почувствовать несколько неприятных тычков, но стоило рядом стоящей девушке что-то «гавкнуть», как они тут же прекратились. Наверняка никто из стоящих не понял высказывание северянки, но при этом не хотел испытывать её терпение. Оно и не удивительно, в конце-то концов, кто же его знает, что у этих уроженцев снежных земель на уме? В один момент они спокойно распивают эль в таверне, а в следующий уже пробивают голову случайному прохожему за излишне косой взгляд.
— Я ни в коем разе не придуривался. Я не виноват в том, что Вы предпочитаете не задерживать только «коренных гвинфорцев», при этом подолгу разбираясь со всеми остальными – мужчина слабо улыбнулся, приподнял правую руку и почесал бороду. — Змеёвник? Так меня ещё не называли. Надо будет запомнить. А имя моё – Алистер. Теперь всё? Я могу идти, или это тоже рассказы для маменьки и придуривание?
— Давай, проваливай уже. — отозвался стражник, освобождая дорогу.
Наконец-то, странная формальность прохода в крупный город закончилась. Люд постепенно растекался по узким улочкам, кто куда, а странники, тем временем, принялись искать себе ночлег, ведь после захода солнца дела делались только у тёмных личностей, обременённых весьма нелёгким трудом, который по доброй воле не выбрал бы никто.
Недолгие поиски привели путников к зданию, экстерьер которого говорил о внутренности лучше любой вывески. Кашей, мясом, луком и специями от него пахло за версту, что лишь подтверждало догадки. Внутри странники ощутили, что означает слово "покой". Приятные носу ароматы усилились, дополнившись терпкими нотками эля и тлеющих углей в печи. Как бы это ни было странно, посреди трапезной стоял тот самый "почётный член академии", держа в руках куриную ножку поистине колоссальных размеров.
— И знаете, что? Я их спас! Развёл огонь, квази-магическими флуктуациями трансмутационных всполохов пламени, и даже поделился припасами. Зато пото-ом, хо-хо...
Посетители с интересом наблюдали за говорящим, заворожённо вникая в неизвестные термины. Алистер, к своему удивлению, подметил некую странность в словах грузного мужчины, ведь слово "трансмутация" принадлежала к алхимическим терминам, тогда как всё остальное больше походило на весьма скучную лекцию в академии, вперемешку с какой-то историей.
— Эх, что-то в глотке пересохло, сил нет. Может, у кого есть кружка доброго вина?
Один из зевак за ближайшим столом пододвинул целую бутылку.
— О, святая щедрость!
Несмотря на разыгравшуюся у ворот сцену, Теодор все так же пребывал в приподнятом настроении. Этого не смогла изменить даже обычная для таких размеров города вонь. Состояние лесника походило на эйфорию, которую ощущает едва не задохнувшийся человек, когда вновь наполняет свои легкие воздухом.
Элен же не разделяла чувств хозяина. Нахохлившись, она вертела головой по сторонам, оглядывая неприятные ей городские улицы, и изредка сердито ухала.
Так или иначе, вскоре путники достигли трактира. Лишь зайдя туда, Гримвальд ощутил, насколько он проголодался. С самого утра у него не было ни крошки во рту, а потому когда его нюх уловил соблазнительные запахи, доносившиеся со всех сторон, живот старика требовательно заурчал.
– Эй, трактирщик! – махнул он стоявшему за стойкой человеку. – Принеси чего-нибудь поесть, да посытнее!
Сделав заказ, Теодор уселся за ближайший приглянувшийся ему столик, за которым могла расположиться вся их компания, и с наслаждением вытянул уставшие ноги.
Стоило гибридам оказаться в пределах таверны, как в их носы тут же вдарил запах свежеприготовленной пищи. Пустующие желудки протяжно взвыли, напоминая о себе, а клыкастые пасти уже наполнились вязкой слюной. Видимо, уставшие и изголодавшие путешественники уже представляли, как им доводиться поедать местные харчи, которые будут столь приятны и вкусны, и которые смогут избавить их от весьма неприятных ощущений. Тепло, царившее в харчевне, позволило позабыть об улице и о морском воздухе Гвинфора, что хоть и не был хладен как его западный Личенвайнский «брат», но всё равно доставлял некий дискомфорт.
Покончив со стоянием у двери, двое напарников отошли в сторону. Один из них, а именно Алистер наконец стянул с головы капюшон. Слипшиеся, местами грязные и сальные волосы тут же развалились кто-куда: большая часть упала назад, оставаясь висеть беспорядочной кучей, в то время, как часть остатка распределилась по бокам, прикрывая при этом остроконечные уши. Кое-как, но поправив причёску, мужчина начал осматривать помещение.
На глаза попался никто иной, как встреченный ещё у входа в город толстяк-магик. Сейчас же он удерживал в одной руке гигантскую куриную ножку, поедал её и попутно рассказывал местным выпивохам о своих приключениях. К сожалению, ни Алистер, ни Хиски не слышали историю с самого начала. Всё бы ничего, но оратор упомянул в рассказе такое слово, как «трансмутация». Наверняка, он даже не знал его определения, но поспешил применить, дабы скрасить устроенный рассказ. Стоит ли ему помещать, указав на столь странное обозначение? Вряд ли. Пусть себе говорит.
— Lies? – тут уже о себе поспешила напомнить ранее молчавшая северянка. Видима, даже она смогла выцедить из всего услышанного подобную особенность. Ну, либо, сделала подобный вывод невесть из-за чего.
— Возможно. Но и пусть. Сейчас нам нет до этого разницы. Я надеюсь.
Прервав диалог, бродяга вытянул из-за пазухи ранее полученный от напарницы кошель и раскрыл его. На глаза тут же попался целый скоп монет, на который можно будет не только вкусно поесть, но переночевать и приобрести припасы. Удовлетворённо хмыкнув, Алистер подкинул кошель и вместе с Хиски пошагал к прилавку.
— Здравствуйте – Алистер предпочёл поприветствовать местного трактирщика. — Сколько возьмёте за две порции чего-то съестного? И что вообще есть?
— Dvergur, hvar er ölurinn minn? – здесь уже Хиски поспешила напомнить коротышке-сквернослову о его долге.
Дожидаясь ответа со стороны харчевника, Алистер едва-обернулся по направлению мага-рассказчика. Похоже, надеялся услышать что-то ещё.
Наконец группа преодолела преграду в виде дверей ворот и и стражника и вскоре всем скопом ввалилась в таверну, в которой уже выступал тот человек которого встретили у ворот. Но в данный момент этот поедатель куриных ног не интересовал Гродира. Сейчас его всё его внимание было на северянке, которая с лёту вспомнила о «долге» бородача. Но вместо расстроенного лица, уроженка снежных земель получила довольный возглас.
— Haha! Það er það sem ég skil! Höfðu í íshellið?
Расплывшись в довольной улыбке Гродир почти что бегом отправился к стойке корчмаря, а после узнав расценки.
— Давай восемь кружек эля, две рыбы, ногу. И давай, если я так прямо хорошо закупаюсь, может скидочку сделаешь? А я если спросят твою корчму посоветую
На последних словах бородач хитро улыбнулся. Но похоже что удача была не на стороне коротышки. Потому как усач что стоял за деревянной преградой хитро улыбнулся, и назвал цену ещё выше чем та, которую всё же смог высчитать Гродир. Немного удивившись подобному исходу северянин прекратил попытки своей неумелой торговли и вернулся за общий стол. Уже через небольшой промежуток времени стол, за которым сидела группа ломился под весом всего что на нём стояло. И первое что сделал северянин это встал на стул, поднял одну из кружек и заговорил.
— Ну что? Знаю я вас не долго, но посрамить перед вами дворфов просто не имею права. А потому разделите со мной этот стол, и давайте выпьем за то чтобы нам сопутствовала удача!
У прилавка, как оказалось, стоял чрезвычайно неприветливый тип, который, вместо услужливой покорности в ответ, ткнул пальцем в сторону вывески, исписанной ценами и товарами. В списке были и напитки, весьма разного плана, и несколько видов блюд, как для богача, так и для нищего: от каши с брынзой, до ножек ягнёнка, от кислого сидра, до пелладского сладкого вина. Просьбу Теодора мужичок воспринял неоднозначно, самостоятельно выбрав полбу с сыром за гостя. Вскоре, служанка подала старику полный горшок каши, взамен забрав всего-ничего, каких-то два ирия.
Простой люд чуть ли не заглядывал в рот толстяку, пока тот бесцеремонно хлебал чьё-то вино, словно надеясь увидеть там чудо. Утерев усы, оратор вновь напустил на себя доброжелательную улыбку рассказчика былин и небылиц.
— Так о чём я? А, про тех рыцарей! Ну, значит, развёл я им огонь, напоил их, да. А к утру коней оседлали, да и в город поскакали! Как оказалось, им феодал поручил письмецо одно доставить, в целостности и сохранности. А ваш покорный слуга им, значит, оказал неоценимую помощь. И, хотите — верьте, хотите — нет, за это меня ещё и вознаградили! Аж целую горстку золотых отсыпали, прям с барской мошны! То-то же!
Вдруг, толстяк отвлёкся, скосив взгляд на дворфа, решившего поиграть в хитрого купца. Торг оказался провальным, мало того, что цену не сбили, так ещё и сверху накинули!
— Где посоветуешь-то, в горах своих? — грубо выплюнул корчмарь — Мне и даром не надо.
Представившийся Бардалфом вырос перед прилавком, упершись в него всей массой. Древесина жалобно заскулила, словно собака, которой прижали хвост. Посох всколыхнуло приятным глазу светом.
— Ну родной, ну чего ты так сразу? — обворожительная улыбка повисла на лице мужчины — Ты, что ль, энтих дворфов-то сто раз видывал? У них родни куча, как нагрянут к тебе в кабак, так сразу озолотишься!
Похоже, увещевания подействовали сразу. Корчмарь сменил угрюмость на какое-то подозрительное подобие радости, протянув Гродиру не только лишние монеты, но ещё и одну кружку эля в придачу. Пока выходец Севера подтаскивал добро к столу, на ближнюю скамью уже плюхнулся обжора.
— Будьте здоровы, путники. — в уши странникам полился сладкий, словно мёд, баритон — Меня Бардулфом зовите. Ну не мог я смотреть, как вас этот скряга обирает.
Тем временем, Реггельхельм уже потихоньку выставлял посудины между своими соратниками. К удивлению, одну из девяти деревянных кружек сразу ухватил "академик", подняв на локоть в знак поддержки тоста.
— Ага, и тебе тоже! Твоя община далеко-о — кадык, скрытый под непомерным подбородком, заходил вверх-вниз — Но пусть тебе всегда будет к ней близко.
Речи Бардалфа заинтересовали прислушавшегося к каждому лишнему шороху в гудящей толпе личенвайнца. Здесь есть магическая академия? Алькен уже раздумывал, как можно соврать страже, пользуясь этой информацией и, если получится, догнать этого толстяка, чьё пузо в глазах обычно голодного провинциала смотрелось чертовски солидно.
Но выдумывать легенду на ходу не пришлось, и академик с интересом изучил свежую печать на ножнах шпаги. Что за чудная процедура – отмечать оружие. В Личенвайне он никогда не встречался с таким обстоятельным слежением за порядком: на въезде в город или оплот всегда стояла кучка солдат, которые сами не знали, зачем прозябают на холоде, когда никаких чётких инструкций не выдавали, и просто угрюмо глазели на потрёпанные телеги, спешившие оказаться под защитой деревянных стен. Единственную аналогию Халанский мог провести с клерками метрополии – вот они-то всегда готовы были завалить любого пришедшего бить челом перед власть имущими кипой отсыревших бумаг и провести через ещё десяток таких же писак, лишь бы отсрочить решение проблемы.
Но построение аналогий прервал Алистер, своими речами повергший простоватого в отношении религии провинциала в недоумение. Он, конечно, и заикался насчёт светского общества, но на самом деле был от него очень далёк, и новость о том, что новый знакомый – светопоклонник глубоко потрясла личенвайнца. Он никак не ожидал от южан, чьи змеиные глаза видел на проклятых землях ещё с детства, поклонение Пелагиусу. Может быть, Халанский и умел иногда хорошо приврать, но чужую ложь различал с трудом, впрочем, смех дворфа и скептицизм стражника медленно подводили туговатого магика к выводу: знакомец просто пытается любыми способами пробраться в город, минуя опечатывание оружия. Это слегка успокоила Алькена, но он решил вернуться к этому эпизоду немного позже, когда сможет поговорить с кес’виадцем без лишних ушей.
Несмотря на небольшую ругань, все формальности были улажены, и Халанский вместе со всеми прошёл через ворота и бегло оглядел город изнутри. Ничего особого, но всяко лучше дряблых оплотов на границе Личенвайна. Спустя немного времени Алькен всё же убедился, что есть нечто, кардинально отличавшее Моргартен от них – запах из корчмы шёл такой, словно он попал прямиком в Ур-Кереш, на крупную солдатскую пирушку, которые так редко устраивают, но весть о них растекается далеко за пределы столичного округа. Даже та честно втихую съеденная каша меркла перед тем, что сейчас воображал себе магик, пускай и был не столь голоден.
Изнутри трактир тоже разительно отличался от личенвайнских харчевен: благоухания и местные посетители формировали очень тёплую атмосферу, сильно контрастировавшую с воспоминаниями о полупустых помещениях, насквозь пропахшими едкой кислинкой дешёвого алкоголя и лежалого мяса. Пожалуй, сходство было в одном – неприветливый хозяин заведения, но и тот стал даже слишком живым, когда появился Бардальф.
Последний также был поводом для радости. Бывший солдат быстро принял значительный вид, поправил пальто, покорил себя за то, что забыл завязать пластрон, так и лежащий комком в кармане, и вместе со всеми оказался возле толстяка.
– Весьма, э, благородно с вашей стороны? – сказал Алькен, немного растерявшись и не зная, как подвести к теме академии, – э, а вы тут, если не ошибаюсь, обмолвились, что, э, вы, ну, так сказать, почётный академик, да. Как, знаете, приятно встретить, м, образованного человека в столь, э-э, ну, можно сказать, обычном месте. Не могли бы вы рассказать поподробнее, что там, да, э, как у вас там, ну, в… – он сделал неопределённый жест рукой, – э, в делах магических? Хороша ли здешняя академия?
Халанский, увлечённо говоря, уже заприметил, что дворф закупается, словно на десять ртов, и, сколь бы неприятно было бы ему сидеть с рыжим грубияном, он всё же выбрал себе место рядом с его столиком, желая бесплатно отъесться до отвала, несмотря даже на полгоршка полбы, уничтоженного в одиночку.
Хиски совершенно не поняла смысл высказываний дворфа. Она лишь приподняла голову, почесала щёку и повторила услышанное. Положительного результата так достигнуть и не удалось. Причём тут вообще голова и прорубь? – Непонятно. В итоге, девушка предпочла не обременять свою пустую черепушку столь тяжкими думами, развернулась и взглянула на Алистера, который с таким упоением разглядывал вывеску. Хоть северянке и не были понятны все эти буквы, но это отнюдь не мешало предположить ей, будто там были написаны названия некоторых блюд. Блюд, что будут буквально таять во рту. От одной подобной мысли зубастая пасть наполнялась слюной, а желудок болезненно заурчал.
— Сейчас, потерпи немного – похоже, «просьба» со стороны желудка напарницы не осталась без внимания Алистера. — Я уже выбрал. Сейчас, только монеты достану.
И действительно, стоило южанину смолкнуть, как спустя несколько секунд на прилавке покоилась целая шестёрка монет. Жалко с деньгами расставаться, но есть ли выбор? Есть то все равно хочется.
— Две полбы с брынзой.
Хмурый трактирщик, выслушал очередного клиента, несколько раз кивнул и сгрёб оплату. Спустя какое-то время перед гибридом оказалось два внушительных горшочка, наполненных затребованным блюдом. Выразив благодарность путём лёгкого кивка, Алистер передал один из горшков Хиски, другой взял сам и пошагал к одному из столов.
Как оказалось, к группе за стол уже успел прибиться ранее встречный толстый волшебник. Видимо, ему довелось помочь дворфу и чем-то заинтересовать Алькена. Гибриды несколько запоздали и теперь уже не собирались разбираться во всём диалоге. Разве что северянка, без какого-либо зазрения совести, забрала у коротышки ни одну, а сразу три кружки наполненных местных элем. Одна досталась бродяге, в то время, как две остальных остались у самой северянки.
— Приятного – весьма просто, в сравнении с тостами двух толстяков.
И вот, стоило Алистеру один раз зачерпнуть ложкой купленное блюдо, как о себе вновь напомнила Хиски. Уроженка снежных земель тут же схватилась за ложку и начала поедать полбу с брынзой, гремя и толком даже не пережёвывая. Она будто бы опасалась того, что кто-то может отобрать её еду. Вскоре часть полбы исчезла, а сама девушка потянулась к одной из кружек с элем. Несколько быстрых глотков и кружка уже пустует. Вытерев рот тыльной стороной ладони, Хиски в прежнем темпе продолжила поедать пищу.
— Случаем не знаете, что в городе и в округе происходит? - алхимик наконец съел первую ложку. — Да, и позвольте узнать: кого Вы там спасли с помощью «трансмутационных всполохов пламени»?
Бородач выпил свою кружку до дна одним залпом, и сел обратно на стул. Рядом уже сидел Халанский и непонятный ранее встреченный волшебник. Первым делом северянин решил узнать то, что заинтересовало его. Гродир повернулся к Бардулфу и подозрительно прищурился.
— А откуда ты знаешь что я общинник? У вас же тут цитадельные слабаки кругом. Но за поддержку спасибо. Присоединяйся, хватит на всех! Как говорил Брагас: «Пусть эль льётся рекой!». Ха-ха!
Изрядно повеселевший бородач краем глаза заметил что тот самый Алькен не притрагивается к еде. Что в понимании Гродира было чуть ли не самым серьёзным оскорблением. Пухлая ручёнка бородача схватила одну из тарелок с кусками коопчёной рыбы и подтащила её к краю где сидел личенвайнец. К рыбе так же были пододвинуты две кружки эля.
— И чего сидишь? Ешь давай. Или ты меня обидеть решил? Если да, знай. За такое потом драться на кулаках будем.
Теодор в считанные минуты расправился со своей кашей, и теперь с удовольствием потягивал поставленный Гродиром эль и закусывал его брынзой.
Он не очень любил трактирных балагуров, каким, судя по всему, был этот Балдурф, однако в тот момент старик не мог испытывать неприязнь ни к какому человеческому существу. Более того, его так и тянуло начать разговор.
– Какими судьбами в Моргартене, господин академик? – спросил он, стряхивая с бороды капли эля.
Бородатый тип широко ухмыльнулся, чуть наклоняясь над крышкой стола.
— Акцент выдаёт твою родину, братец. Цитадельные так не говорят.
Как-никак, дворфы, живущие по законам своих предков, действительно отличались от своих сородичей, причём во многом. Речь общинников сильно напоминала язык северян, такой же грубый и лающий, ведь эти два народа жили по соседству.
Следующий путник, порядком измотанный, предавался блаженству полного живота, которое так хорошо понимал человек с посохом. Что-то проглядывалось в нём, что-то неземное, возможно даже священное, как у монахов, долгое время пребывающих в келье, неустанно молясь Пелагиусу, но гораздо слабее. "Господин академик" чуть потянулся, словно желал размять плечи.
— Да та-ак, мимоходом. Юность решил вспомнить.
Халанский подметил, насколько старательно этот толстобрюхий высматривал что-то в нём, причём весьма умело, будто бы заглядывая куда-то глубже, чем просто во внешность. Подобные личности наводили личенвайнца на воспоминания об ОКДН, организации, охватывающей чуть ли не все мёртвые земли свои влиянием, а может быть даже и больше. Тамошние профессионалы, в особенности по части дознаний, как говорили люди, могли узнать всё, что требовалось, стоило оставить его наедине с человеком всего на пару минут.
Интерес к образованию собеседника не остался незамеченным. Бардалф вытянул губы в лёгкой задумчивости, краешком глаза поглядывая на южан, тем временем усаживающихся за стол. Особенного внимания стоил цвет волос девушки, совпадающий по тону с ранним снегом, что явно свидетельствовало о её явно не местном происхождении.
— А, академия... Вайсимиллана Моргартенского, да. Весьма хороша, если позволите. Преподают там, прямо скажем, не очень, зато какие связи обретаешь! Отличившихся учеников на пиры даже приглашают. У баронов там, всяких. Зайдите как-нибудь, мой друг, не пожалеете.
Размеренная беседа с собратом-школяром, напоминающая неспешный разговор в трапезной академии, прервался, стоило южанину молвить слово. Повторение услышанного напоминало усмешку, перетекающую в недоверие, с этим и не стоило спорить, зато незначительный вопрос о местных слухах был куда интереснее и, похоже, привлёк наибольшее внимание.
— Видят мои глаза, мне довелось встретиться не с простым буржуа, верно? — хитро и заискивающе вопросил мужчина — Не будем о моих похождениях. Ох, зараза, опять во рту засуха...
Только сейчас Алистер понял, что за всем действом пристально наблюдали остальные посетители, всё ещё ожидающие продолжения рассказа. Прошло время, прежде чем толстяк оторвался от кружки, чтобы подпереть щёку кулаком, как это обычно делают люди, сильно умаявшись. Из десятков пар глаз, к этому моменту, осталось всего две, и те слишком блестящие от выпитого, чтобы хоть что-нибудь разобрать.
— Интересного чего узнать хотите, а? — мимолётно буркнул гвинфорец, неприметно оглядываясь в поисках лишней участливости — Вот только память меня подводить стала, холера... Может, у вас есть доброе лекарство?
— Да они только за стенами прятаться умеют! Там даже отличать ничего не надо. Если видишь кого-то у кого золотые руки, знай, он общинник!
Дальше Гродир потерял интерес к Бардулфу. Бородач достал трубку прочистил её от пепла и засыпав новую порцию табака с травами начал её раскуривать. По помещению начали разлетаться клубы дыма. Дворф внимательно следил за человеком, а когда тот захотел «лекарство» северянин снял с пояса флягу и отлил часть спирта в кружку новоприбывшего.
— Вот, бери. Отличное «лекарство». С самого севера.
Тем временем северянка уже справилась с предоставленной ей порцией и теперь потягивала вторую кружку с элем, попутно поглаживая собственный живот, будто бы позволяя всей проглоченной пище усвоиться как можно лучше. Впрочем, всё это не продлилось слишком долго, ведь в определённый момент на её глаза попался другой горшочек. Наполнен он был чуть меньше чем на половину, и всё ещё хранил в себе тёплую полбу. Хиски невольно ухмыльнулась и потянулась свободной рукой к примеченной порции. Послышался лёгкий бряк, завершившийся не то чтобы болезненным, но всё же шипением.
— Всё.
Выказав столь понятное требование, алхимик пододвинул недоеденную пищу к Хиски. Та лишь позабыла о несуществующей боли, преобразовала на лице некую радость и тут же начала тараторить слова благодарности на северном языке, попутно заедая её полбой.
— Интересности на то и интересности. Их нужно знать и нужно знать все – Алистер смерил несколько оценивающим взглядом протянутое дворфом «лекарство». — Ты же просил не это. Полагаю, «лекарство» более простое и более гвинфорское, ведь так?
По окончанию вопроса, мужчина взял предоставленную ему кружку и отпил некую часть содержимого
Бардулф поднял руку ладонью вверх, деликатно упрашивая дворфа остановиться, но тот вовсе его не послушал. Несколько хороших глотков горючей жидкости оказались в питье, и, похоже, толстяк был вовсе этому не рад. Неприязни с его стороны не последовало, отнюдь, даже горькая мина не повисла на дородном лице, однако и явной благодарности ожидать не стоило.
— O sancta simplicitas... — пробурчал академик — Эх, спасибо тебе, друг, но такое лекарство только усугубит мою болезнь. Лучше сам выпей. Не брезгуй, чай я не нищий, чтоб с земли жрать.
Донышко кружки с громким шорохом пододвинулась к Гродиру.
Южанин, на сообразительность которого рассчитывал мужик, решил переспросить очевидную вещь. Впрочем, никогда не знаешь, к чему могли привести туманные речи каких-то случайных знакомых в корчме, а потому излишняя осторожность вызывала если не доверие, то, по крайней мере, уважение.
— Куда уж ему ещё более гвинфорским быть. — съязвил толстяк, начав постукивать пальцами по столу.
– Ты не видишь? Во время, э, диалога жрать, знаешь ли, несколько, хм, некультурно, – недовольно ответил Алькен дворфу.
Впрочем, куда провинциалу до исполнений этих норм приличий? Только возникла пауза между речами, как он тут же вцепился в копчёную рыбу. Размеренно жуя мясо, он слушал толстяка и ощущал нарастающее беспокойство от пронзающего душу взгляда. В Личенвайне наткнуться на подобные раскрывающие первых встречных, словно дешёвые книги, глаза было сущим пустяком, и тогда особо нечего бояться: если ты чист перед Королём, то всяко избежишь неприятностей. Но это Гвинфор, и кто знает, чего высматривают местные в магике. Халанский постарался не подать виду, что начал волноваться, и ради надёжности скрылся за кружкой, сделав пару глотков эля. Пенистый, с лёгким ореховым привкусом, он был так не похож на пойло личенвайнских таверн, что Халанский счёл его достойным и себя, и Бардальфа, который пытался отказался от алкоголя.
– Действительно так замечательна эта академия, э, – подумав, Алькен не решился выговаривать столь сложное название, – даже несмотря на уровень, э-э, преподавания? Интересно, да, и неужели попасть туда так просто? Я бы, м, непременно сходил туда, взглянул, э, что там делается.
Слова про приобретаемые связи заинтересовали провинциала даже сильнее, чем вкусная еда и сам факт академии вместе взятые, и рассеяли напряжение. У него на родине хорошие рекомендации от высоких лиц – залог успеха. Всё на проклятых землях стоится на связях, непотизм там цветёт и пахнет, будто яркий цветок где-нибудь в тролльских джунглях.
– Холера, лекарства, память? Э…
Может быть, Алькен и знал основы травничества и врачевания, которые ему старательно пытались вбить в академии, постоянно терпя крах, но определённо их забыл. Однако его самомнение не позволяло признать, что он не сможет вылечить какую бы то ни было болезнь, пусть о ней личенвайнец знал только название.
– Определённо, думаю, э, достаточно нескольких пучков трав, э-э, вообще многие могут подойти, да, верно… – он торопливо перебирал завалы памяти, находя только бесполезные обрывки знаний о магии. Но было и то, в чём провинциал разбирался хорошо: именно о наркотических травах он недавно рассказывал Гродиру, и этот же бородач послужит неплохим примером, – но, знаете, также распространена ещё, эм, практика так называемой терапии, э-э, изменения сознания, если можно так выразиться. Ну, вы знаете, наверное, вполне лег… кхм, легальные травы, которые иногда покупают и продают здешние алхимики, могут пригодиться в вашей проблеме. Вот, например, этот, как его… э-э, ну дворф, вот, – он кивнул на Гродира и обратился к нему, – вот, э, всякие курительные смеси курит, и какой здоровый, да? Я, знаете, в травах разбираюсь.
«Только в личенвайнских, да и то лишь частично», – а это он с гордостью умолчал. Не сказал он и то, что это вовсе не распространённая лечебная практика, но ржавые шестерёнки поскрипели и выдали хозяину хороший вариант в ситуации, когда пациент жалуется на память. Возможно, поможет, а вероятно – нет или даже усугубит болезнь, если та, конечно, существует. Но Алькену было всё равно на эффективность или правдивость слов академика, он даже не рассчитывал, что действительно будет кого-то лечит. Главное – покрасоваться сомнительной осведомлённостью.
И вот, с ещё одной порцией полбы с брынзой было покончено. Довольная северянка облизывала ложку и косилась на ранее взятые кружки. К сожалению, ныне они также были пусты. Забыв про ложку, девушка состроила несколько грустную гримасу. Впрочем, скоро и подобное выражение исчезло, ведь сидящий рядом алхимик пододвинул сначала к себе, а потом и к ней ещё одну кружку с элем.
— Да, этого и следовало ожидать – бродяга опять-таки отпил небольшое количество некогда взятого эля. — Полагаю, в Гвинфоре только одно «лекарство» самое действенное и самое эффективное. Сколько?
Задав столь понятный вопрос, Алистер свесил руку с цепями и преподнёс её к поясу. Секундная заминка и в кулаке мужчины уже был сжат кошель с ириями.
В своих попытках оказать помощь, как ему казалось, важной персоне, требующей особого отношения к себе, магик выглядел достаточно потешно, в частности учитывая весьма очевидный намёк на плату за местную подноготную. Покровительственно улыбнувшись, толстяк протянул руку и весьма крепко похлопал Халанского по плечу. Несмотря на свой вес, который, казалось бы, должен был быть сопряжён с недюжинной силой, Бардульф даже не покачнул худосочного личенвайнца.
— Целебные травы оставь лучше знахаркам и аспидникам. О деньгах я говорю.
— Это уж сам решай. — безучастно развёл руками толстяк — Сколько дашь — на столько и расскажу. А за словом я в карман не полезу, не сомневайся.
Вскоре, южанин извлёк из мошны горстку монет, количество которых смахивало на три неполных десятка, и положил перед почётным академиком. Хватило пары секунд ростовщического прищура, чтобы чародей чуть скривил губы и покачал головой.
— Как г-рят у нас в Гвинфоре: "Скупой платит дважды". А, что это я сразу жалуюсь?
Бардульф протянул руку к тому месту, где раньше стояла кружка, но тут же отдёрнул её, словно обжегшийся. Улыбка балагура слезла с его лица, сменившись на гримасу простого посетителя недорогой таверны, постепенно готовящейся к закрытию на ночь.
— Значит, может недельку, может две назад, чародей придворный, медик сиречь, прирезал сынишку местного баронета. — Бардульф говорил тихо, почти неразборчиво, словно рассказывал какую-то очень скучную историю — Прирезал по указке какого-то "К.", как прочитали в записке, оказавшейся в его кабинете. Вскрыл артерию, ножиком фамильным. Так только профессионалы умеют.
На слове "профессионалы", толстяк неприметно провёл вытянутым пальцем вдоль шеи, как идёт позвоночник.
— Его изловили тут же, посадили в темницу. Потом привели пыточника, он ему сломал ногу. Сапогом стоунвайнским. Ох и мерзкая вещица, скажу я вам... — округлую харю исказил явный страх — Сам видал, как им пользуются. Нога аж трещит, кости сворачиваются...
Пробурчав витиеватое ругательство, Бардульф всё-таки взял пиво со спиртом и сделал маленький, насколько было возможно, глоток.
— Ух, чёрт меня дери, крепкая какая. Братец, ты где такое взял? — окликнул он Гродира — Ну и сбежал этот чародей. Ему пастыри из церкви неподалёку пытались путь преградить, так он их голыми руками придушил. Со сломанной ногою! Зверь, не человек, хэ-хэ...
Странная усмешка больше походила на насмешку, чем на правду.
— Опять башка не варит... Рецидив, вестимо?
Когда разговор зашел о деле, Теодор навострил уши. Наконец-то в их расследовании появилась хоть какая-то новая информация.
Лесник слушал и отмечал, по каким ниточкам теперь стоит вести поиск и куда стоит заглянуть на следующее утро.
— А ты забывчивый, Бардульф, — сухо проговорил он, отсчитывая из мешочка с деньгами 15 ириев. — Рассказывай дальше, и поподробнее.
Гродир молча слушал и наблюдал за всем происходящим, изредка пододвигаясь чуть ближе к столу чтоб расслышать что говорит Бардульф. Но в целом то что говорил "информатор" не интересовало северянина, а потому он слушал в пол уха, откинувшись на спинку и прикрыв глаза. Впрочем даже когда человек напрямую обратился к северянину тот не открыл глаза, а просто взял одной рукой трубку и заговорил.
— Да я же говорю, мне друг подарил. Он мне сделал флягу по моей просьбе. А отдавать пустой не хотел, вот и наполнил. Кузнец он просто отличный, а историй какие рассказывал!
Немного оживившись бородач разлепил глаза и подсел чуть ближе к столу.
— Рассказывал как он со своими друзьями лича убивали. Вот там то да, вот там битва была. А тут монахов каких-то этот ваш "зверь" убил. Вот завалил бы он медведя голыми руками, было чему удивляться.
Как оказалось, толстяк решил поведать авантюристам то, что им и так известно, при этом добавив ещё несколько новых и важных деталей. К счастью, он, в отличие от нанимателя, разговаривал нормальным языком, а не какой-то бессмысленной белибердой. Хотя, скорее всего, «белиберда» сильное утрирование со стороны Алистера.
И вот, всплыли новые факты. Так, например, стало известно само орудие убийства – фамильный ножик, и возник некий «К.», который и отдал указание по убийству мальчишки. Алхимик предпочёл последовать по самому глупому из возможных вариантов. В южной голове тут же начали возникать когда-то услышанные имена на букву «К». Ни одно из них не имело отношения к делу, а значит и заказчик не может быть из числа тех, кого вспомнил путник. По крайней мере, именно к такому выводу пришёл сам Алистер.
— А где…
Бродяга так и не успел задать возможный вопрос. Хиски ненадолго отцепилась от кружки и напомнила о себе.
— А где kirkjan?
В ответ на это, Алистер вытянул из кошелька ещё десяток монет и положил рядом с частью Теодора.
— Она про то, где же находится та церковь?
Новоявленный информатор приподнял кончики губ в ухмылке типичного воротилы. В этом человеке была целая куча граней, и, когда появлялась новая, каждый раз желание узнать, кто же он вообще таков, становилось всё интереснее и интереснее. Но, похоже, он не собирался колоться просто так, да ещё и задаром. А судя по расценкам, такими деньгами следопыты не располагали.
Заметна была и грань купца. Особенно хорошо это оказывалось ясно, когда в дело шла валюта.
— Сидел бы я тут, будь я особо памятующим, сам как думаешь? — вновь проскочило злорадство.
Самодовольство, порой, было одним из набора качеств настоящего лидера, способного вести за собой как смердов, так и аристократов. Но только если оно было чем-то подкреплено: золотом ли, властью, силой или может банальной харизмой. Пустословов же не любил никто, особенно когда бахвальство проявлялось не к месту.
— Посмотрел бы я, как ты с ногой, закрученной вокруг кости, хоть старика б немощного удавил. — блеснул острый, как кинжал, язык — Свою бороду, чёрт её возьми, ставлю, что от боли даже разогнуться не сможешь.
Совершенно неожиданно, мужчина заговорил на чистейшем северном, причём с явным акцентом южных кланов. Рыжеволосые, или, как их называли собратья, "engiferrhöfuð", славились своей речью, понимание которой вызывало трудности даже для северных собратьев. "Заскакивание" слов на разные интонации и привычка говорить весьма быстро, часто сокращая слова для удобства, была весьма серьёзным языковым барьером, сравнимым с разницей между северным и всеобщим.
— Kirkja á búi, nálæ...*
Словно удачливый канатоходец, оступившийся прямо посредине выступления, Бардулф, как ни в чём не бывало, собрал за пазуху деньги и южан, и старика. В складчину сумма оказалась достаточной, чтобы он мог продолжить.
— Эх, так хотелось бы вам рассказать всё, да только скупы вы, что твой ростовщик... — наигранно посетовал балагур — Я-то обычно больше беру, вот только хмель в голову ударил. Так, о чём я там говорил? А, церковь. Церковь у поместья Рейнхоллов, от города два шага всего. Но горожан туда не пускают. Старина Фолькс, видать, решил, что убийцу по его душеньку прислали.
Причмокнув губами в странной смеси неприязни и досады, почётный академик заговорил ещё тише.
— Совсем старик ума лишился. Сидит в поместье, стражу через шаг расставил, а по деревням у него раубриттеры бегают себе. Знай, хлеб у мужиков отбирают, да девок портят.
Информатор ненадолго умолк, обдумывая что-то про себя, наверняка связанное с ценой за слова. Странников бы ждало осознание явной переплаты, кабы толстяк умолк прямо сейчас.
— Молится Рейнхолл старший всё, без передыху. Вон, духовника себе аж выписал, с самой столицы. Если вы к нему на поклон идти задумали, то знайте, не пустит он никого, это точно. Как-никак, гвардии своей он децимацию устроил, а уж командирам-то... Досталось им. Сам такого видал, в корчме на пути к Пятимирьеву Распутью. Бледный весь, как Брат, трясётся, что лист осиновый.
Оставалось только догадываться, что устроил местный феодал недостаточно радивым служителям порядка, если в его распоряжении были палачи со стоунвайнским сапогом, который один стоил, как два хороших доспеха.
— А что до Фолькса — городом сейчас правит Говард, старый служка. С детства за фон Моргартеном бегал, как собачка, пятнышки с кальсон вытирал. Вот, теперь пригодился. Он тот ещё хрыч, денег никаких не возьмёт, хоть весь Азад-Бизир ему на блюдечке подай. Вот служки поменьше, те, что полы трут, покупаются легко, будьте уверены. Только если Говард прознаёт, лучше вам из города бежать.
Всего один вопрос вертелся на языке весь вечер. От него зависела свобода путников, и не только свобода, а значит, стоило заплатить любую цену, лишь бы только прозвучал ответ.
— Про Вольгера ничего не знаю, хоть прям тут убейте. И никакие лекарства не помогут. Разве что, скажу, что из Стейна он. Талантливый малец, как мне говорили. Ему руку оторванную принеси — так он пришьёт всё, потом хоть бабу лапать ей сможешь.
Толстяк натянул обратно маску балагура, поднимаясь из-за стола. Пришёл конец сведениям по сходной цене.
— Ну, братцы, не поминайте лихом. Пора бы мне.
Вскоре, дверь корчмы заревела протяжным скрипом, впуская вечернюю прохладу в натопленную трапезную. Необъятная фигура скрылась в ночи так же внезапно, как и появилась.
Теодор молча проводил Бардулфа глазами, задумчиво стуча пальцами по столу. Какое-то время он сидел молча, после чего почесал бороду и встал из-за стола.
— Ну, утро вечера мудренее, — проговорил старик. — С утра решим, что будем делать.
С этими словами Гримвальд двинулся в сторону прилавка, за которым стоял трактирщик и бросил на стойку пять монет. Получив указания о том, какую комнату он может занять, лесник повернулся к своим товарищам.
— Эй, Гродир, можешь заночевать у меня. Хоть как-то отплачу тебе за выпивку.
Предложенной толстяку платы оказалось достаточно. Он, несколько наигранно покривился, сгрёб монетки и продолжил ранее начатый рассказ. На этот раз, авантюристам довелось получить ещё больше новой информации. Удалось выяснить, будто бродящие вокруг да около приблуды не самые обычные рыцари-разбойники, а раубриттеры, нанятые стариком Фольксом. Да и городом ныне правит не сам Моргартен, а его старый-добрый служака – некий Говард, который с самого детства бегал за Рейнхоллом, выполняя все его требования и пожелания. Правда, как оказалось, этот самый Говард предпочитает ни брать каких-либо взяток. В отличие от мелких служанок, ведущихся на монету.
Что же касается самого Вольгера, то новоявленный информатор не сказал почти ничего нового. Он лишь сообщил авантюристам о том, что разыскиваемый является родом из Стоунвайна, а присутствующим это и так было известно, и похвалил его медицинские навыки. Действительно, если не учитывать всю сложившуюся ситуацию, тогда любой феодал бы хотел себе во двор подобного волшебника-медика – слишком уж он хорош.
Неожиданно заговоривший на северном языке толстяк явно удивил северянку. И без того, выразительные глаза девушки как будто округлились, становясь, казалось бы, ещё больше, а вертикальные зрачки едва задёргались. К уходу магика всё вернулось на свои места, и светловолосая с прежним незаинтересованным выражением продолжила следить за остальными.
— Hann sagði: kirkjan у эм… как э-гр-о будет? Дом – она приподняла руки и развела их в стороны, при этом чертя какую-то невнятную фигуру. Видимо, старалась изобразить громадный круг. — Боль-гр-шой дом. Не знать слово.
Впрочем, для Алистера всё оказалось понятно. Он несколько раз кивнул, наконец допил злосчастную кружку с элем и поднялся на ноги. Вытерев тыльной стороной ладони губы, бродяга «зашипел» на южном и мотнул головой. Хиски ничего не ответила. Она лишь встала из-за стола и почесала щёку. Не было видно, что выпитый эль хоть как-то подействовал на гибридов: они всё также крепко стоят на ногах.
— Да, ты прав – алхимик согласился со словами лесника. — Целый день на ногах. Целый день в дороге. Надо выспаться – в этот момент мужчина вытянул всё пустеющий и пустеющий кошель.
Отойдя от стола, двое напарников направились прямиком к прилавку.
Местный трактирщик оставался всё тем же: всё такой же угрюмый, молчаливый, работящий и усатый. Заметив так и не ушедших путников, он кивнул по направлению вывески. Кроме списка блюд и напитков, была обнаружена небольшая надпись «Комната – пять монет» - весьма дёшево. Хотя, оно и не удивительно. Наверняка девиз этого трактира: «Сердито. Дёшево. Усато. Молчаливо».
— Комнату. Одну. – Алистер выложил на прилавок заявленную пятёрку монет.
Трактирщик бегло глянул на ирии, сгрёб их и выложил ключ с прицепленной вырезкой «l». В свою очередь, Уайт взял ключ, развернулся и вместе с напарницей пошагал искать необходимую комнату.
Поиски не продлились слишком долго и в определённый момент послышался звук запираемого звонка. Вскоре тишина коридора была вновь побеспокоена: послышался звон цепей, непонятный лязг и грохот снимаемой брони. Больше ничего.
…
Пробуждение вышло лёгким и не затруднительным. Солнце било в закрытые глаза, на удивление не принося боль, а лишь избавляя от возможностей сонливости. С улицы доносились голоса местных горожан, их выкрики, переговоры с торгами и разнообразная брань. Из таверны же доносился размеренный перестук ложек и тарелок, разбавленный тихими говорами редких утренних посетителей.
Наконец разлепив глаза и несколько раз моргнув, алхимик перекатился на правый бок и попытался подняться. Не получилось. Так ничего и не поняв, бродяга попытался ещё раз подняться. Ещё одна неудача. Немного подумав, он едва слышно цыкнул, опустил голову и взглянул на пару цепких рук, крепко сжимающих его торс.
— Отпускай.
Дважды повторять не пришлось. Руки тут же отцепились и пододвинулись к самой Хиски, которая всё ещё лежала на кровати и с приоткрытым ртом валялась на подушке.
— Ég kem upp núna – «не проснувшись» пролепетала светловолосая.
Похоже, подобного ответа оказалось достаточно. Алистер утвердительно кивнул и с кряхтением начал подниматься с кровати. Как оказалось, светловолосая не обманула и последовала примеру напарника секунд через десять. Послышался грохот, вызванный надеванием брони, снаряжения и закрепления всего на своих местах.
Выбравшись из номера и пройдя в зал, Алистер положил на прилавок, взятый прошлой ночью ключ. Покончив со всеми делами, двое гибридов уселись за один из свободных столов и начали дожидаться прибытия остальных участников отряда.
1d9: (2) = 2
Дворф хотел было ответить слишком остроязычному человеку, но не успел. Грузный информатор встал со стула и довольно быстро покинул помещение удостоившись лишь нейтрального взгляда в спину. Подобный расклад устраивал северянина, а потому он вытряхнул остатки пепла из трубки и упрятал её обратно в небольшую сумочку на поясе и принялся за поедание того что было сейчас на столе. Пухлая ручёнка бородача пододвинула к Алькену ещё одну тарелку с рыбой и ещё одну кружку эля.
— Ешь, не стесняйся.
В эту самую секунду Тео и гибриды решили покинуть товарищей, решив похоже отдохнуть. Останавливать северянин их не решился, а только кивнул Тео в знак того что они «договорились» . Теперь, когда за столом осталось всего двое северянин принялся за то что «осталось» достав с пояса небольшой ножик и методично срезая кусочки мяса с ноги ягнёнка, попутно говоря.
— Вот странный был этот Бра… Бра… Тот кто был. Подсел и не с чего начал предлагать свои «услуги». А с какого спрашивается хуя именно к нам? Может он вообще нас за нос водил, а мы не знаем.
Через пару минут кость была уже голая. А на тарелке северянина красовалась целая куча кусочков мяса. Даже немного под остыв оно источало приятный аромат, так и маня себя съесть. Но оставалась одна проблема. Гродир хмуро посмотрел на кружку в которой теперь покоился эль вперемешку со спиртом, а после взял и одним залпом выпил получившуюся смесь. На лице дворфа не дрогнул и мускул. Только глухое «глык» давало знать что дело сделано. Разделавшись с напитком бородач принялся за мясо, что уже нарезанное ждало его на тарелке. Накалывая кусочек за кусочком и изредка запивая элем, мясо было всё же съедено, а после было принято немое решение о том что следует наконец отправится спать. Северянин поднялся со скамьи, махнул Алькену рукой — Ты это… Спать иди Я вот пошёл — и шаркающей походкой направился в сторону тавернщика. Узнав у хозяина заведения куда пошёл «Тот хмурый тип» Гродир отправился туда же. Путь хоть и короткий дался ему не так легко. Ноги не хотели идти, а свинцовые плечи давили северянина к полу. Но тот всё же смог дойти до двери, открыть её, а после ещё и закрыть. Лесник уже спал, и даже тихо посапывал. Стараясь сильно не шуметь северянин сел на кровать, а после просто отклонился в сторону, гравитация сделала всё за него.
Вдруг по среди ночи начало происходить что-то странное. Лесник отчётливо слышал как что-то железное в данный момент усердно скребёт стену, попутно бормоча что-то на дворфском.
О целебных деньгах Алькен думал в последнюю очередь: не так много сквозь его руки прошло монет и силитов, чтобы он в полной мере прознал всю чудодейственность этого лекарства. В Личенвайне тоже часто многое решали именно крупные суммы, но провинциал натыкался разве что на кумовство, но не на взятничество.
– Эти травы как раз, э, можно перепродать, деньги будут хорошие, надо просто, м, знать где и какие, да, – невозмутимо попытался сгладить своё непонимание Халанский.
Впрочем, даже то, что он потерял все свои ирии, не избавило толстяка от выпрашиваемого серебряного снадобья, и вскоре балагур разразился потоком слов, тяжело оседающих на стенках черепа магика. Он слушал внимательно, с притворным увлечением, но почти ничего не понимал. Баронеты, рецидивы, раубриттеры, куча незнакомых имён – решись Алькен всерьёз всё анализировать, то его голова уже трещала бы по швам, словно переполненная старая бочка.
Но среди бурного потока новостей ухо личенвайнца всё же выловило знакомую вещь: Вольгер пришивал руки. Перед глазами выпускника промелькнули хитрые рожи некромантов, успокаивающие, что умеют работать нитками и иголками так, что будет совсем не больно. В одной из военных кампаний Халанский по глупости потерял два пальца: один случайно отрубил сам, а другой – когда, потеряв щит, закрылся от вражеского меча рукой. И пусть пришить их обратно не стоило ни силита, так как магик состоял на службе в армии, но менее больно от этого не становилось: тёмные лекари словно специально забывают перед всеми операциями любые отнимающие части тела заклятия.
Медленно поедая пододвинутую Гродиром рыбу и предаваясь воспоминаниям, Алькен и не заметил, как информатор ушёл, хотя казалось, что пропустить исчезновение этой туши практически невозможно. Впрочем, если он едва уловил вопрос северянина, то в этом нет ничего удивительного.
– Да что ты, я не думаю, что, э, почётный грамотей будет водить за нос. Сам говорю, как академик: нам, образованным, не надо никого обманывать, это бессмысленно, – ответил личенвайнец, не особо задумываясь, что он несёт. Если бы этот учёный муж никому никогда не врал, то, скорее всего, он бы давно валялся в сырой канаве с перерезанным горлом.
После хорошего ужина самое время дать покоя набухшему разуму и отправиться на боковую. Академик без задней мысли утёр обшлагом рот и, желая последовать совету дворфа и уже приподнявшись со стула, вспомнил, что платить за комнату ему нечем из-за проклятых неупокоенных сородичей бородача. Но от последних у него всё же осталось что-то напоминающее деньги. Он достал из-за пазухи один штамп, задумчиво покрутил его в руках, и дождался, когда остальные снимут комнаты, чтобы самому направиться к корчмарю.
Сначала угрюмых хозяин таверны смотрел на Халанского как на дурака, когда тот сунул ему железный брусок размером с мизинец вместо пяти ириев, однако несколько сбивчивые, но всё же убедительные речи о хорошей ценности кузнечных штампов, которым Алькен приписал совершенно неожиданные свойства – оберегают от несчастий, дают удачу и радуют глаз, возымели эффект, и корчмарь нехотя принял «отрываемый от сердца подарок», а магик, получив ключ и радуясь тому, что сможет нормально отоспаться, поспешил найти своё место ночлега.
Комната не отличалась роскошью, но провинциалу было достаточно и одинокой скрипучей кровати с грязной подушкой, по сравнению с которой меркла армейская лежанка в форте, которую он долго считал эталоном хорошего отдыха. Изобилие бесплатной еды, крепкий сон, который достался всего лишь за ворованную у мертвецов железку, – а что ещё надо личенвайнцу для счастья. Для Алькена, может быть, ещё и знания всего мира, но на самом деле он и сам боялся таких запросов, лелея эту мечту где-то глубоко в душе, иногда довольствуясь её смутным отражением, но никогда не вытаскивая её слишком близко к поверхности.
Проснулся академик в хорошем расположении духа, плотный завтрак – и он, пожалуй, был бы счастлив. Вернувшись в зал, Халанский подошёл к выделяющимся из-за белых волос Хиски южанам.
– Ал… Алистер? Да? Да, позволь поинтересоваться, ты на входе говорил что-то там о светопоклонничестве… Ты же там, как я правильно понимаю, пытался только лишь, э-э, миновать, так скажем, э-м, въездные проц… кхм, процедуры? – спросил он.
Спросонья вспомнить, что он хотел задать этот вопрос, стоило немалых усилий.
Теодора разбудил неприятный звук, раздававшийся откуда-то неподалеку. Он открыл глаза и в первую очередь увидел Элен, которая напряженно смотрела куда-то в сторону. Проследив за ее взглядом, лесник увидел Гродира, зачем-то царапавшего стену своим ножом. Что-то в его движениях не понравилось Гримвальду.
— Эй, ты чего делаешь? — окликнул он соседа по комнате.
Очередной день довольно быстро сменился на очередную ночь в пути, теперь уже в компании возвращавшихся с ярмарки ремесленников. Торги в этот раз прошли особенно удачно, поначалу полностью забитая всевозможными горшками телега к вечеру стояла пустой, что в свою очередь позволило мастерам по дороге обратно подобрать нескольких пеших путников, тоже следовавших в Моргартен. Теперь в телеге сидело пять человек, но вместо привычных разговоров обо всём и раскатистого хохота в воздухе витала тишина. Люди сидели в необъяснимом напряжении и упорно смотрели себе под ноги, либо куда-то в глубину леса, изредка тишину разрывал кашель. Однако если внимательно присмотреться, можно было заметить, что такое поведение было характерно не всем. У правого края сидел зрелого возраста мужчина с белыми от седины волосами, но еще без залысин. На его лице была легкая улыбка, а голова то и дело вертелась по сторонам, словно старалась ухватить взглядом всё и сразу. В какой-то момент беловолосый вновь обратил свой взор на сидевшего напротив крестьянина, усердно пялившегося на свои лапти.
- Вы тоже местный? – спросил с неподдельным интересом мужчина в пальто.
- Га? – крестьянин трепыхнулся и поднял свою голову. Он снова увидел, по всей видимости, застывшую навеки улыбку и два внимательно рассматривающих его зеленных глаза, один из которых был прищурен. – Не…Я так, по дороге. По делам то есть… - Мужичок слегка дрожащим голосом будто оправдываясь перед незнакомцем, ерзал на месте. Как бы он не старался смотреть в глаза интересующемуся путнику напротив, что-то внутри заставляло его тут же опустить голову. Остальные по-прежнему пребывали в молчании и старались не смотреть в сторону «беседующих».
- А что за дела, если не секрет? – Не унимался беловолосый с небольшим коробком в руках, от которого исходил сладковатый запах.
- Да так, э-э-э, семейное… - Крестьянин приложил руку к затылку, продолжая смотреть под ноги. – Дочурка захворала…не ест, не пьет, лежит только. А у нас там и коновала-то нема. – Мужик резко смолк и ударил кулаком по колену, словно заставляя себя замолчать.
- Грустно это…- Протянул мужчина, сосредоточивший свое внимание уже на коробке. Покрутив его в руке, он наконец извлек оттуда маленький кубик коричневого оттенка и отправил себе в рот. – Дайте ей молока с ромашкой. А лучше зверобоя настойку, только разбавьте посильнее. От молитвы тоже хуже не станет.
- Кому? – Испуганно переспросил поднявший голову крестьянин, через секунду сильно ударивший себя уже по затылку. – А-а-а, да-да-да, это правильно. И ромашка правильно и молитва, да. Это мы обязательно. – С этими словами мужичок быстро пробормотал что-то себе под нос и совершил молитвенный жест.
Тем временем телега замедлила ход, а вскоре и вовсе остановилась. Со стороны ремесленника послышалось недовольное бурчание. У въезда в город образовалась целая толпа. Мужчина в пальто приподнялся, чтобы лучше разглядеть образовавшийся затор, но уже через мгновенье он тяжело вздохнул и, спрыгнув с телеги, направился вперед, задержавшись у лошади, вытаскивая из карманов своего пальто небольшой кошель.
- Не, не, не, мы свое сегодня уже получили. – Начал отнекиваться один из владельцев телеги, выставив перед собой руку с поднятой ладонью. – Идите, идите.
Беловолосый лишь пожал плечами и спрятал кошель. Совершив молитвенный жест, теперь направленный на оставшихся сидеть в телеге, он развернулся на месте и медленно побрел вперед, сквозь толпу. Стоило фигуре удалиться на порядочное расстояние, как с телеги послышались вздохи облечения и ругань ремесленников на оставшихся двоих путников, не торопившихся платить за проезд.
Старик постепенно пробирался через образовавшийся «лес» и вскоре был на достаточном расстоянии, чтобы разглядеть стражу у ворот и по всей видимости причину затора. Впереди виднелась разношерстная компания, постепенно редеющая в связи с продвижением её участников через стражу в город. Проблема возникла лишь с двумя неразличимыми со спины путниками, чем-то не понравившимися преграждающему путь в город стражнику, из речи которого стало ясно, что «подозрительные» личности были причислены к южанам. Наконец, с разбирательствами было покончено, двойка прошла через ворота. Мужчина на мгновенье скривился, рассмотрев теперь уже раздраженную фигуру стражника, к которому уже необходимо было подходить и ему. Беловолосый снова принял миролюбивое выражение лица и начал вести разговор со стражей, неслышимый из-за гула толпы. Было видно, что непростая одежда и испорченное настроение тут же вызвали подозрение у дозорных. Стражник указал пальцем на пальто и покрутил им в стороны, что-то огласив, видимо в приказном тоне. Старик лишь утвердительно кивнул и развел свое пальто в стороны, открывая вид на «внутренности». Мужчина вновь указал пальцем на путника и протянул свою руку с раскрытой ладонью, уже вооружившись штампом в другой. Однако на этот раз уже старик поманил рукой стражника к себе поближе, пытаясь сообщить что-то только ему. Тот в свою очередь скривил лицо и нехотя наклонился вперед, повернув голову ухом к фигуре старика. Путник тут же начал что-то увлеченно рассказывать стражнику, периодически указывая рукой вперед, пытаясь указать на ворота, либо на проходящих крестьян. В какой-то момент мужчина со штампом отпрянул от старика и сделал шаг назад, лицо его было уже не таким раздраженным, а скорее удивленным. Он так и продолжил стоять и смотреть на седого, а точнее на его левую руку, почесывая свой нос и наконец указал на ворота, а облаченный в пальто уверенно к ним направился. Стражник рассмотрел проходящего за ворота и со спины взглядом, будто рассматривал некую диковинку, но стоило «диковинке» исчезнуть из поля зрения, как мужчина просто сплюнул под ноги и продолжил своё муторное занятие.
Несмотря на все формальности, ранее замеченная группа, которую и так было сложно потерять из вида, исчезнуть бесследно не смогла и виднелась вдалеке, держа путь в корчму. Недолго думая, старик прогулочным шагом направился туда же, попутно рассматривая своим вечно наполовину сомкнутым глазом дома и проходящих мимо людей. Добравшийся до желаемой двери, за который слышался чей-то звонкий голос, он уверено зашел внутрь и почувствовал резко ударивший в нос запах готовящихся яств. Как и предполагалось, компания в полном составе уже была внутри, а источником звонкого голоса был полноватый мужчина, который успел отметиться в памяти еще у ворот, что-то громогласно повествующий собравшимся под крышей этого здания. Своим появлением человек в пальто ничуть не заинтересовал увлеченную рассказами толстяка публику. Буквально через минуту седой сам сделался слушателем, опершись на прилавок и достав из внутреннего кармана небольшую книжку. Через время объектом интереса для толстяка стала компания, ранее привлекшая внимание вошедшего, который теперь мог беспрепятственно рассмотреть её членов, периодически кидая взгляд то на неё, то на исписанную страницу в книжке, словно сверяясь с записями.
Вскоре говорливый весельчак откланялся и спешно покинул таверну, оставив кампанию, которая сама начала медленно разбредаться. Продолжая стоять у прилавка, старик смог отчетливо разглядеть каждого из них, поочередно подходящих к трактирщику с желанием снять комнату. На некоторых старик кидал лишь мимолетный взгляд, будто видел уже не в первый раз, но были и те, кого приходилось рассматривать немного дольше. Когда последний из них покинул зал, старик захлопнул свою книжку и направился к освободившемуся месту, напротив каких-то забулдыг, видимо решивших встретить похмелье утром, в этой же таверне. Снова достав что-то из коробочки, он продолжил молча сидеть на месте, медленно перебирая четки в правой руке.
Запах вновь готовящейся еды смог вывести старика из "транса". Открыв глаза, он увидел уже знакомые лица. Фигура не без усилий поднялась со своего места и довольно уверенно направилась к нужному столу. Ухо старика успело уловить только слово «светопоклонничество».
- Если вас терзают какие-либо вопросы о проблеме веры, я могу с радостью вам помочь. - Костлявая рука старика опустилась на плечо человека с тубусом. - Но сейчас есть дела поважнее, Алистер? - Всё с той же улыбкой старик теперь глядел на сидящего рядом со светловолосой девушкой человека.
- Вы тоже местный? – спросил с неподдельным интересом мужчина в пальто.
- Га? – крестьянин трепыхнулся и поднял свою голову. Он снова увидел, по всей видимости, застывшую навеки улыбку и два внимательно рассматривающих его зеленных глаза, один из которых был прищурен. – Не…Я так, по дороге. По делам то есть… - Мужичок слегка дрожащим голосом будто оправдываясь перед незнакомцем, ерзал на месте. Как бы он не старался смотреть в глаза интересующемуся путнику напротив, что-то внутри заставляло его тут же опустить голову. Остальные по-прежнему пребывали в молчании и старались не смотреть в сторону «беседующих».
- А что за дела, если не секрет? – Не унимался беловолосый с небольшим коробком в руках, от которого исходил сладковатый запах.
- Да так, э-э-э, семейное… - Крестьянин приложил руку к затылку, продолжая смотреть под ноги. – Дочурка захворала…не ест, не пьет, лежит только. А у нас там и коновала-то нема. – Мужик резко смолк и ударил кулаком по колену, словно заставляя себя замолчать.
- Грустно это…- Протянул мужчина, сосредоточивший свое внимание уже на коробке. Покрутив его в руке, он наконец извлек оттуда маленький кубик коричневого оттенка и отправил себе в рот. – Дайте ей молока с ромашкой. А лучше зверобоя настойку, только разбавьте посильнее. От молитвы тоже хуже не станет.
- Кому? – Испуганно переспросил поднявший голову крестьянин, через секунду сильно ударивший себя уже по затылку. – А-а-а, да-да-да, это правильно. И ромашка правильно и молитва, да. Это мы обязательно. – С этими словами мужичок быстро пробормотал что-то себе под нос и совершил молитвенный жест.
Тем временем телега замедлила ход, а вскоре и вовсе остановилась. Со стороны ремесленника послышалось недовольное бурчание. У въезда в город образовалась целая толпа. Мужчина в пальто приподнялся, чтобы лучше разглядеть образовавшийся затор, но уже через мгновенье он тяжело вздохнул и, спрыгнув с телеги, направился вперед, задержавшись у лошади, вытаскивая из карманов своего пальто небольшой кошель.
- Не, не, не, мы свое сегодня уже получили. – Начал отнекиваться один из владельцев телеги, выставив перед собой руку с поднятой ладонью. – Идите, идите.
Беловолосый лишь пожал плечами и спрятал кошель. Совершив молитвенный жест, теперь направленный на оставшихся сидеть в телеге, он развернулся на месте и медленно побрел вперед, сквозь толпу. Стоило фигуре удалиться на порядочное расстояние, как с телеги послышались вздохи облечения и ругань ремесленников на оставшихся двоих путников, не торопившихся платить за проезд.
Старик постепенно пробирался через образовавшийся «лес» и вскоре был на достаточном расстоянии, чтобы разглядеть стражу у ворот и по всей видимости причину затора. Впереди виднелась разношерстная компания, постепенно редеющая в связи с продвижением её участников через стражу в город. Проблема возникла лишь с двумя неразличимыми со спины путниками, чем-то не понравившимися преграждающему путь в город стражнику, из речи которого стало ясно, что «подозрительные» личности были причислены к южанам. Наконец, с разбирательствами было покончено, двойка прошла через ворота. Мужчина на мгновенье скривился, рассмотрев теперь уже раздраженную фигуру стражника, к которому уже необходимо было подходить и ему. Беловолосый снова принял миролюбивое выражение лица и начал вести разговор со стражей, неслышимый из-за гула толпы. Было видно, что непростая одежда и испорченное настроение тут же вызвали подозрение у дозорных. Стражник указал пальцем на пальто и покрутил им в стороны, что-то огласив, видимо в приказном тоне. Старик лишь утвердительно кивнул и развел свое пальто в стороны, открывая вид на «внутренности». Мужчина вновь указал пальцем на путника и протянул свою руку с раскрытой ладонью, уже вооружившись штампом в другой. Однако на этот раз уже старик поманил рукой стражника к себе поближе, пытаясь сообщить что-то только ему. Тот в свою очередь скривил лицо и нехотя наклонился вперед, повернув голову ухом к фигуре старика. Путник тут же начал что-то увлеченно рассказывать стражнику, периодически указывая рукой вперед, пытаясь указать на ворота, либо на проходящих крестьян. В какой-то момент мужчина со штампом отпрянул от старика и сделал шаг назад, лицо его было уже не таким раздраженным, а скорее удивленным. Он так и продолжил стоять и смотреть на седого, а точнее на его левую руку, почесывая свой нос и наконец указал на ворота, а облаченный в пальто уверенно к ним направился. Стражник рассмотрел проходящего за ворота и со спины взглядом, будто рассматривал некую диковинку, но стоило «диковинке» исчезнуть из поля зрения, как мужчина просто сплюнул под ноги и продолжил своё муторное занятие.
Несмотря на все формальности, ранее замеченная группа, которую и так было сложно потерять из вида, исчезнуть бесследно не смогла и виднелась вдалеке, держа путь в корчму. Недолго думая, старик прогулочным шагом направился туда же, попутно рассматривая своим вечно наполовину сомкнутым глазом дома и проходящих мимо людей. Добравшийся до желаемой двери, за который слышался чей-то звонкий голос, он уверено зашел внутрь и почувствовал резко ударивший в нос запах готовящихся яств. Как и предполагалось, компания в полном составе уже была внутри, а источником звонкого голоса был полноватый мужчина, который успел отметиться в памяти еще у ворот, что-то громогласно повествующий собравшимся под крышей этого здания. Своим появлением человек в пальто ничуть не заинтересовал увлеченную рассказами толстяка публику. Буквально через минуту седой сам сделался слушателем, опершись на прилавок и достав из внутреннего кармана небольшую книжку. Через время объектом интереса для толстяка стала компания, ранее привлекшая внимание вошедшего, который теперь мог беспрепятственно рассмотреть её членов, периодически кидая взгляд то на неё, то на исписанную страницу в книжке, словно сверяясь с записями.
Вскоре говорливый весельчак откланялся и спешно покинул таверну, оставив кампанию, которая сама начала медленно разбредаться. Продолжая стоять у прилавка, старик смог отчетливо разглядеть каждого из них, поочередно подходящих к трактирщику с желанием снять комнату. На некоторых старик кидал лишь мимолетный взгляд, будто видел уже не в первый раз, но были и те, кого приходилось рассматривать немного дольше. Когда последний из них покинул зал, старик захлопнул свою книжку и направился к освободившемуся месту, напротив каких-то забулдыг, видимо решивших встретить похмелье утром, в этой же таверне. Снова достав что-то из коробочки, он продолжил молча сидеть на месте, медленно перебирая четки в правой руке.
Запах вновь готовящейся еды смог вывести старика из "транса". Открыв глаза, он увидел уже знакомые лица. Фигура не без усилий поднялась со своего места и довольно уверенно направилась к нужному столу. Ухо старика успело уловить только слово «светопоклонничество».
- Если вас терзают какие-либо вопросы о проблеме веры, я могу с радостью вам помочь. - Костлявая рука старика опустилась на плечо человека с тубусом. - Но сейчас есть дела поважнее, Алистер? - Всё с той же улыбкой старик теперь глядел на сидящего рядом со светловолосой девушкой человека.
Похоже что в данный момент северянин прибывал где-то совсем в другом месте. Ведь он полностью проигнорировал слова лесника и продолжил корябать стену. Но продолжалось это не долго, всего через минуту дворф медленно и плавно обернулся в сторону кровати и раздал пальци в которых покоился нож. Металл с слабым стуком вошёл в дерево, оставаясь там торчать, а сам Гродир медленно побрел вперёд, через пару минут оказавшись у самой кровати, а после и вовсе взгромоздившись обратно на ткань. Прямо посреди стены красовалось короткое дворфское слово, а его виновник как ни в чём не бывало сейчас лежал и что-то бормотал.
Утро для бородача выдалось не таким уж и тяжёлым. Он медленно разлепил веки и сел на край кровати уставившись в пол. Не известно сколько так просидел северянин, но после он встал и с удивлением обнаружил прямо по середине одной из стен слово "сука" на дворфском, и в полу торчащий нож. Подобрав своё имущество с пола Гродир поспешил покинуть "проклятую" комнату, вскоре оказавшись в общем зале. Похоже что часть группы уже очнулась, так как в этот самый момент гибриды и Алькен восседали на скамьях рядом с одним из столов, а рядом с ними был беловолосый незнакомый человек. Решив не тянуть Гродир дошёл до стола и слабо толкнув седого встал рядом со столом.
— Я смотрю все живы. Похоже кому-то я сильно не понравился. Представьте, у нас на стене кто-то моим ножом выцарапал слово "сука" на дворфском! Охуеть просто! Я обычно чутко сплю, просыпаюсь от любого гороха, а тут такое.
Вывалив своё удивление на товарищей бородач обернулся к седому.
— А ты кто такой дядя? Я хоть и выпил вчера, но тебя я точно не помню. Что надо?
Теодор напряженно следил за лунатичными движениями дворфа, готовясь, в случае чего, защищать свою жизнь. Даже когда бородач улегся на кровать и, похоже, заснул, он не сводил с него глаз еще довольно долго. Лишь убедившись, что никакой опасности нет, лесник вновь откинул голову на подушку и погрузился в спокойный и глубокий сон без сновидений.
Во второй раз Гримвальда разбудил грохот, который сопровождал сборы Гродира. Старик молча проводил дворфа глазами, решив пока не упоминать ночной инцидент, после чего также поднялся с кровати и принялся собираться.
Покончив с экипировкой, он подхватил вечно сопутствующую ему суму и, жестом подозвав Элен, покинул комнату.
Первое, что бросилось леснику в глаза – это то, что к их компании прибился очередной подозрительный тип. На этот раз даже более подозрительный, чем обычно. Уж очень сильно этот старикашка выделялся из массы жителей Моргартена.
— Какие-то проблемы, добрый человек? — недружелюбно обратился он к незнакомцу, подходя ко столу.
Расположившиеся за столом гибриды принялись о чём-то переговаривать между собой. Сидящие рядом с ними посетители таверны не были знакомы ни с южным «шипением», ни с северным «гавканьем», и уж тем более, ни с неразборчивой смесью этих двух языков, а значит и не являлись хоть сколько-нибудь заинтересованными в заведённой беседе. Максимум – это скосившийся удивлённый взгляд, который, впрочем, пропадал ровно в тот момент, когда засмотревшемуся доводилось взглянуть на самих говорящих.
На протяжении всего разговора напарники то и дело прерывались на смех и демонстрацию снаряжения друг другу. Видимо, вспоминали не совсем удачный поход в заброшенную общину дворфов. Ещё бы, столько взрывов, столько света и столько пропаж не могли не сохраниться в вечно странствующих головах.
Продолжая разговаривать, Алистер вытянул из-за пазухи тёмную флягу и небольшое бурдюк. Оба хранилища отозвались лёгким бульканьем, хранящихся в них жидкостях. Откупорив фляжку, алхимик протянул её рядом сидящей Хиски.
— Будешь? – а вот и первое слово на «общем» языке, произнесённое бродягой за сегодня.
Ответом послужил уверенный кивок со стороны светловолосой девушки. Она переняла флягу, прислонила к губам и за один залп полностью осушила. Лицо девушки слегка покраснело, а сама она кратко икнула. По её телу тут же пробежалось столь приятное тепло.
— Þakka.
Теперь уже пришёл черед самого мага отвечать кивком. Забрав свою вещь, мужчина откупорил ранее вытащенный бурдюк и начал переливать часть его содержимого прямиком во фляжку. Воцарилась тишина. Тишина, «уничтоженная» пришествием Алькена. Появившийся в зале магик тут же приблизился к столу гибридов и начал расспрашивать южанина.
— И тебе здравия – мужчина закупорил флягу с бурдюком, и убрал их на прежние места. — Говорил. Пытался ли я сделать это только ради прохода в город? Возможно. Но так ли это важно?
Пока Алистер беседовал с Алькеном, к столу успел подойти один из ранее проигнорированных посетителей таверны. Подобное не осталось без внимания уроженки севера: она «гавкнула» по направлению беседующих мужчин, отвлекая их от былого занятия. Наверное, если бы не подобное действие со стороны Хиски, то порой рассеянный алхимик мог бы и не заметить пришлого.
— Алистер – совершенно спокойно ответил южанин.
Переведя взгляд на новоприбывшего, волшебник в открытую и не стесняясь начал его рассматривать. Какой-то одетый в пиджак старик, с седыми длинными волосами и губами, растянутыми в ухмылке. Через пиджак проглядывалась белоснежная рубашка, повязанная темно красным бантом. Бантом его, естественно, окрестил сам бодяга, так и не подобравший более подходящего слова.
— Мы знакомы?
Задав столь простой вопрос, алхимик обернулся по направлению Хиски. Та лишь пожала плечами, демонстрируя собственное незнание или же отсутствие должных воспоминаний. Покончив с разглядыванием напарницы, Алистер обратно развернулся к старику.
А ведь, действительно, так ли отношение Алистера к Свету было важно Алькену? Как для бесхитростного личенвайнского провинциала – безусловно. Но для важного аристократа, маску которого он так неумело примерял, это было совершенно неинтересно: пусть в вопросах веры разбирается чернь, а он, столь высокий и просветлённый, займётся куда более важными делами. Однако придумать, какими, выпускник не мог – образованием, разве что, но и это давалось ему с трудом.
Появление старика не стало неожиданностью для Халанского: он заметил его на подходе. Но рука на плече и резкий вопрос выбили магика из колеи.
– Э, чего? – растерялся он, но всё же сообразил, что тут применимы его рассуждения, – я, знаете ли, э, светский человек, так скажем. Проблемы веры? Вы не, э, не по адресу, ели можно так выразиться.
Академик, конечно, сам плохо представлял, что из себя должен представлять светский человек, но называние им себя для него было вполне достаточно.
Если в Бардальфе Алькен видел образованного интеллектуала, рядом с которым не стыдно находиться, а его грузная рука на плече – почётный знак, то незнакомец не внушал подобного. Его видок напоминал личенвайнцу о ОКДН даже больше, чем выкапывающий душу из плотной земли притворства взгляд толстяка. Он аккуратно, не без наигранного презрительного недовольства, стряхнул костлявую руку со своего пальто.
– О чём ты… вы? О чём ты там говоришь-то? – вместе с ладонью избавившись и от некоторой нервозности, спросил он.
Помимо седоволосого к столику подошли рыжебородый и Теодор. На новость дворфа Халанский решил коротко высказаться:
– Как некультурно.
Правда, не уточнил, некрасив ли чей-то поступок или словечки самого Гродира, но, возможно, магик комментировал и то, и другое. Впрочем, он всё равно не знал, что дворф и являлся той персоной, из-за которого он же поднял шум.
По всей видимости, ароматы местных блюд смогли пробудить не только старика, но и большинство других постояльцев этой корчмы, зал которой вновь постепенно наполнялся личностями новыми и почти новыми. Первым из тени вышел рыжебородый дворф, поделившийся с остальными загадочной историей о прошедшей ночи, слушателем которой невольно стал и старик. Конечно, память не могла отбиться в один миг, даже у тех, у кого вместо крови мог циркулировать и алкоголь и стоящий в пальто действительно не был участников вчерашних посиделок. Отчасти.
- Могу лишь сказать, что судьба улыбается вам, раз этот нож вошел в нутро стены, а не ваше. – Старик не поворачивал головы, а наблюдал за бородачом своим прищуренным глазом, зрачок которого уже был готов пробить веко. – Заиметь личного врага в этих землях довольно просто и это печально.
Через мгновенье зрачок совершил резкое движение чуть вдаль, теперь рассматривая опять бороду, но на этот раз человеческую.
- А вы должно быть Теодор? – старик будто решительно игнорировал поставленные ему вопросы, но был не прочь сам задавать их каждому встречному. Постояв в молчании некоторое время, он дернулся на месте и снова расплылся в улыбке.
Наконец заговорил и ранее упомянутый мужчина, спокойно подтвердивший догадку старика о своем имени. Беловолосый еле слышимо усмехнулся и повернул свою голову к интересовавшемуся Алистеру. – Если позволите, я скажу точнее, а именно с этого момента мы с вами знакомы официально. – С этими словами старик полез во внутренний карман своего пальто, не сводя взгляда с беловолосой спутницы Алистера, и извлек из него знакомую записную книжку, из которой появилась аккуратно сложенная грамота со знакомой Алистеру и Теодору печатью. – Да, согласен, инскрипционная часть отсутствует, но я в силах исправить это недоразумение своими силами. – Старик выпрямился и осмотрел всех присутствующих. – Сангвиний Окторий, для вас просто Сангвиний. Ваш, теперь уже не косвенно, напарник в данном расследовании. – Грамота вновь скрылась под толщей страниц записанной книжки. – А теперь позвольте и мне задать несколько вопросов. Было бы весьма полезно узнать и ваши имена. И не стоит так нервничать. – Сангвиний посмотрел поочередно на дворфа и человека с тубусом, вновь улыбнувшись последнему. – А также, что такого интересного вам рассказал вчерашний весельчак, раз цену его словам вы обозначили монетами. – Старик продолжил спокойно стоять рядом со столом, периодически бегая своим левым глазом по собравшимся.
Услышав свое имя из уст незнакомца, Теодор нахмурился, однако не произнес не слова, дав беловолосому договорить и выудить из складок своего плаща некий документ.
Когда это наконец случилось, лесник прищурился и внимательно прочел текст представленной грамоты. Дойдя до части, обозначавшей награждение за выполненную работу, он хмыкнул и перевел взгляд обратно на только что представившегося старика.
— И кто же ты такой, Сангвиний? Чем ты можешь помочь в нашем расследовании?
Теперь Теодор говорил без враждебности в голосе, однако все так же без тени вежливости.
— Сможешь ли ты постоять за себя, если на нас нападут? Никто из присутствующих не горит желанием нянчиться с тобой, уж поверь мне.
- Навыками. – Коротко и спокойно ответил Сангвиний. – Навыками, друг мой. Задавать правильные вопросы, получать правильные ответы. Не задавать вопросы и всё равно получать правильные ответы… Поверьте, годы работы в специализирующихся на этом структурах всё-таки оставляют отпечаток на личности и даже заставляют посмотреть на этот мир немного иначе. – Старик не отрываясь, смотрел в глаза Теодора. Очевидно, постоянно поддерживать зрительный контакт с собеседником было одним из его любимых занятий, если не обязательств, однако в тоне полностью отсутствовали нотки угрозы и недоверия.
Второй вопрос заставил Сангвиния ненадолго «впасть в ступор». Сначала старик вновь осмотрел всех собравшихся, задержавшись на столе, а потом снова начал разглядывать Теодора, попутно поглаживая рукой один из лацканов своего пальто.
- Как вы могли заметить, мое пальто расстегнуто, но портупеи не видно, что давало бы мне преимущество в плане бдительности. Прямо сейчас я делаю вид, что пытаюсь стряхнуть засохшую грязь, но стоит мне двинуть руку немного вправо и я смогу нащупать свободно закрепленную мизерикордию. Грубо говоря, три секунды я уже выиграл, однако Алистер своими весьма интересными глазами давно заметил, выделяющийся на черном жилете коричневый ремень. Но видит его Алистер лишь в связи со своим местоположением, которое хоть и позволило ему разглядеть ремень, но которое никак не влияет на факт того, что он сидит за столом, как и его спутница. – Старик продолжал внимательно смотреть на Теодора. – Успеет он крикнуть? Или встать? А может сделать это одновременно? Но на такие действия наш немного впечатлительный коллега, – Сангвиний слегка накренил голову в сторону человека с тубусом. – Вновь проявит свою впечатлительность, а как следствие и замешательство. Нащупывая левой рукой клинок, правой я смогу схватить его и придать небольшим толчком нужное направление его телу. Три секунды, отобранные Алистером, компенсируются созданным «ограждением», отлично. Наконец, я смогу достать так желанный клинок и что я вижу? Сидящие напарники видят лишь фигуру своего друга, но не как не мой торс. Что касается нашего рыжебородого приятеля. Я верю, что дворфы довольно крепкий народ и им все равно, пьянкой больше, пьянкой меньше, но последствия веселой ночи никто не отменял. Не нужно быть великим стратегом, либо мудрецом, чтобы понять направление удара моего клинка, соотнеся его с моей комплекцией и комплекцией коренастого приятеля. – Хоть взгляд Сангвиния был прикован к Теодору, тому могло показаться, что старик смотрит сквозь него. – Не буду преуменьшать ваши навыки и позволю себе отметить, что Алистер и Хиски к этому моменту уже будут «в курсе дела», судя по их постоянному, по моим наблюдениям, нахождению рядом, действия у них тоже будут слаженными и в какой-то степени синхронными. Мне не составит труда метнуть этот злополучный клинок в кого-то из них, скорее всего в Алистера, ведь в такой спешке, я вряд ли смогу поразить бронированную напарницу. Конечно, наш змееглазый напарник легко отреагирует на такой трюк, но опять же, потеряет время выполняя уклонение. С вашего позволения я воспользуюсь этим моментом и достану свой заряженный арбалет. Да, размеры небольшие, соответственно сила натяжения тоже, однако наконечники с насечками сделают своё дело. Держим Алистера на расстоянии, а с Хиски расправятся простые силы этого мироздания, которые не позволят ей остановиться на месте в одно мгновенье. Всего лишь небольшой шажок в сторону и вашей подруге придется начинать сначала, либо обнажать клинок, но оба решения тратят драгоценное в данной ситуации время. В конце концов, я всё еще продолжаю держать заволновавшегося приятеля, который уже должен быть готов отправиться в полет по направлению движения светловолосой, когда я в свою очередь выберу путь, ведущий к двери. Таким образом мы имеем два потенциальных трупа, одного пребывающего в шоке, одного раненого и одну отчаявшуюся, а также испорченное настроение трактирщика. – Старик замолчал на мгновенье, но тут же продолжил. – Но действительно серьезную проблему представляете вы, Теодор, вы, тот самый, что прямо сейчас смотрит на меня, не отрываясь и вероятно уже прогнавший несколько вариантов развития событий, в том числе и этот. И стоит мне лишь совершить резкое движение, как ваша персона не заставит себя долго ждать.
К этому моменту улыбка на лице Сангвиния сошла на нет, но стоило ему закончить своё изречение, как уголки рта снова начали подниматься, натягивая дряблую кожу. – Но всё это лишь шутка, которая шуткой навеки и останется. А так, я был бы не против няньки, будь она конечно на десятка так два помладше меня и с миловидным личиком, но это так, мечты от лукавого.
Несколько запоздало, но один из гибридов всё-таки решил прокомментировать высказывание дворфа. Оказалась этим самым «опоздавшим хбрабрецом», никто иная, как Хиски. Видимо, ей надоело сидеть без толку и молчать, попутно разглядывая зал таверны. Девушка откинулась на спинку занимаемого стула, приподняла обе руки и начала поправлять волосы, которые были растрёпаны ещё больше, нежели чем обычно.
— Да-г э-гт-о ты и был. Lykill был толь-гр-р-о у тебя и gamall maður. Gamall maður dvergur-tungumál не знать. А больше к вам идти не могли.
Перестав говорить на столь «болезненно-поломанном» языке, уроженка снежных земель отстала от собственной причёски. Она лишь сложила руки на столе и вернулась к былому «увлекательному» занятию – к разглядыванию зала.
Перед тем как ответить на вопрос Алистера старик решил обратиться и к Теодору. Похоже, леснику это не очень понравилось, ведь его лицо вновь исказилось в хмурой гримасе. Если вспомнить его вчерашнее радостно-блаженное выражение с ныне возникшим, то можно невольно расстроиться.
Спустя небольшой промежуток времени, новоприбывший вытащил из кармана пальто небольшую записную книжку, а уже из неё аккуратно сложенную бумажку. Вскоре удалось узнать, что это не просто обычный и ничем непримечательный свёрток, а самая настоящая грамота с печатью Людвига Грансга.
Быстро пробежавшись по красиво выведенным буквам, Алистер уже собирался вклиниться обратно в диалог, но тут же остановился. Была обнаружена ранее проигнорированная цифра – «пятисот серебрянных ириев». Правый глаз алхимика волей-неволей, но дёрнулся. Видимо, для кочующего бродяги подобная сумма казалось слишком большой, если ни непостижимой.
— Значит Сангвиний – южанин не старался обратиться к новоявленному напарнику. Отнюдь нет. Скорее пробует имя «на вкус» и старается его запомнить. — Простого крестьянина или работягу так не назовут. А судя по указанной в грамоте сумме, могу предположить, что вы не один из людей Людвига или Ричарда. Позвольте же узнать, откуда Вы? А по поводу имён…
Алистер приподнял руку с цепями и указал ей на сидящую рядом северянку.
— Это Хиски.
Девушка совершенно никак не отреагировала. На лице её блистала будто бы испуганная гримаса, а указательный палец одной из рук тыкал то в Теодора, то в самого Сангвиния.
— Был einn gamall maður. Теб-гр-р-еть tveir gamall maður – Хиски тут же схватилась за голову и с лёгким грохотом упёрлась локтями об стол. — Трудно. Как з-гр-ать? – чуть ли не навзрыд спросила она у себя. — Já, плевать.
От былого «грустного» настроя беловолосой не осталось и следа. Она вновь уселась в былую позу, махнула рукой куда-то в сторону и опять-таки вернулась к разглядыванию зала.
— Рассказал он нам немного про самого Вольгера и про то, что было интересного в этом убийстве. Ну и ещё про сам город и его барона. В общем, всего понемногу – алхимик выдержал небольшую паузу. — А теперь вопрос: Людвиг, или кто-то из его людей, не рассказывали Вам что-нибудь касательно этого убийства? Естественно, помимо имени убийцы, имени убиенного и всего прочего, что было написано в продемонстрированной Вами бумаге.
Обрисованная Сангвинием картина хоть и удивила сидящего Алистера, но так и не смогла разбить извечное спокойствие, вызванное второй «постоянной напарницей» - рассеянностью. Да, картина была расписана так красочно и реалистично, что хочешь не хочешь, но в действительности можешь поверить во всё это. Однако, самого алхимика гораздо больше заинтересовала часть, шедшая перед этим, затрагивающая навыки, получение правильных ответов с вопросами и без них, а также годы работы в неких структурах. Немного подумав, бродяга скосил глаза на Теодора, подозрения о котором возникли в голове ещё во время первой встречи с епископом. Слишком сильно два этих старика были похоже друг на друга.
— Сангвиний, позвольте узнать, о каких структурах идёт речь?
Задав ещё один вопрос, южанин, никого не стесняясь, отъехал на стуле назад, будто бы готовясь в любой момент подскочить на ноги. Северянка же проделала всё тоже самое – видимо, старалась подрожать напарнику.
– Ага, э, Алькен к вашим услугам, – представился академик.
Теперь новый знакомый ещё сильнее виделся членом королевской агентуры: приказы свыше, навыки допроса, какие-то странные словечки, провинциалу неизвестные. Алькен в очередной раз поблагодарил Ур-Гереда, что не натворил глупостей в прошлом, не лая на нынешнюю личенвайнскую власть. Но имел ли Сангвиний к ней отношение? Даже туговатый магик догадывался, что это маловероятно. Тогда кто? Инквизитор?! Сколько бы прихвостни Короля не были опасны, уж лучше встретиться с ними, чем с марионеткой Понтифика. А других служб Халанский попросту не знал, кроме, разве что, Братства, но в воображении уроженца глубинки они всегда представлялись угрюмыми и молчаливыми, а этот был очень даже болтливым.
Чтобы скрыть лёгкую нервозность, академик слегка вздёрнул нос при неприятном замечании Сангвиния, и стал слушать его речь, которая почти сразу поставила Алькена в тупик: старик оскорбил его, назвав впечатлительным, или нет? А это было крайне важно, ведь если был факт оскорбления, то его нельзя оставлять незамеченным. Поэтому личенвайнец пока ограничился быстрым колким взглядом на седоволосого, оставив себе время на размышления, благодаря которым в его душе не нашлось на этот раз места для беспокойства. Ответы на остальное маг оставил на других знакомцах.
Единственный вывод, к которому он пришёл, заключался в том, что эту тираду с нотками самолюбования надо как-нибудь парировать. Тоже с нотками самолюбования, ведь маг-недоучка такой возможности не упустит. А иначе он так и останется в дёргающемся глазе агента впечатлительным слабаком, что распухшая гордость Халанского не могла допустить.
– Э, ну, знаете, вы… ты… вы многое не учитываете, составляя этот, если так можно выразиться, план, пущай даже и шуточный, – попытался наставительно сказать он, всё же решив перейти на «вы», – например, моё пальто может быть, ну, э-э, к примеру, намазано ядом, да. И тогда, как вы говорите, меня схватите, вы, понимаете, будете уже, э, так скажем, обречены, да. Я, знаете, в ядах разбираюсь, – Алькен кивнул, словно вынося приговор и даже не подумав, что, измажь он своё пальто сильным ядом, первый же, кто окажется обречён – он сам, – и это ещё, конечно, э-э, вы не учитываете, что на ком-нибудь из нас, да опять же, например, э, ну, на мне, может быть какое-нибудь, э-э, защитное закхля… кхм, заклятие.
Выдав это, магик остался доволен собой, ещё даже не дождавшись ответа: для него был важен сам факт того, что он отстоял чувство собственной важности, и не хотел продолжать развивать эту тему – вдруг ещё Сангвиний пробьёт брешь в наспех выстроенной кривой обороне из догадок и вымысла.
Ещё, возможно, фраз старика о Теодоре должна была дать академику пищу для размышлений, каких вообще он союзников за последние пару дней случайно обрёл, но он был так занят составлением сокрушительного, по его мнению, ответа, что совсем упустил это из виду.
— Ага, да…
Похоже поняв что в данный момент человек не представляет из себя что-то более менее интересное дворф отвёл взгляд куда-то в сторону рассматривая всё прибывающих местных пьяниц. Но вот незнакомец заговорил рассказывая свой «ужасный план резни» что всё же смогло заинтересовать северянина, который почти с полным безразличием слушал рассказ, ровно до того момента пока разговор не зашёл про него самого. На словах «последствия веселой ночи " Гродир заулыбался как мог, и дослушав рассказ поспешил вставить свою лепту.
— Что? Ты вчерашнее чаепитие называешь пьянкой? Да таким количеством нельзя даже новорожденного дворфа напоить. А чтоб мне нажраться это бочонок эля в одного надо. Вот был я как-то на свадьбе Рутгара. Вот там да… Прям все как говорил Брагас -“Эль должен литься рекой“. Хорошие девки, пару десятков бочек эля, в добавок к ним ещё и дворфский спирт! Ох, ту неделю я запомню очень на долго.
Предавшись воспоминаниям северянин похоже совсем совсем забыл о существовании чего-то кроме их, и полностью проигнорировал слова северянки.
Теодор внимательно смотрел на Сангвиния все то время, пока он говорил, точно так же поддерживая зрительный контакт. Да, его первое суждение было несомненно ошибочным.
Редкий человек мог с такой дотошностью и с такой точностью видеть возможные варианты развития событий в бою, это подразумевало особый склад ума, который формируется лишь при определенного рода деятельности.
Казалось бы, подобного рода монолог должен был вызвать страх или, по крайней мере, напряженность, должен был показать, что говорившего не стоит недооценивать, однако у внимательно следившего за лицом Сангвиния лесника он вызвал скорее сочувствие и понимание.
К концу речи беловолосого, морщины на лице Гримвальда разгладились окончательно. Возможно, то была всего лишь игра света, однако если бы кто-то взглянул на лицо старика в этот момент, то он бы увидел, как уголки его губ едва приподнялись.
Теодор протянул руку для рукопожатия.
— Добро пожаловать в команду, Сангвиний, — прохрипел он.
Расплывшись в улыбке, Сангвиний протянул свою руку в ответ Теодору и после непродолжительного рукопожатия перевел свое внимание на Алистера и жестикулирующую Хиски.
- Святой отдел расследований еретической греховности Стоунвайна по округу Карсайн. – Прочеканил старик без запинок, словно называя своё второе имя. Будто в доказательство своих слов, Сангвиний навис перед столом положил на деревянную поверхность левую руку. Указательный палец , «закованный» в перстень-печатку, изображением на котором служил ровный крест и аббревиатура IHPSO. – Но причин для беспокойства я не вижу. – Старик обратил внимание на опять же синхронные движение двойки. – Вы не в Стоунвайне, я не действующий сотрудник, цель у нас одна, хотя мотивы разные. Думаю проблем и недопонимания возникнуть не должно. – Что со старостью не отнялось у Сангвиния, это пластичность лица, которое могло в одно мгновенье стать каменным с буквально выплескивающеюся серьезностью и наоборот, снова заиграть красками радости и миролюбия.
Фигура опять встала в полный рост и теперь уже направила свой взор на Алькена. Внимательно выслушав его замечание, Сангвиний не рассмеялся, но и не огрызнулся. Он всё также стоял со спокойным выражением лица и опущенными руками. – Тогда, Алькен, я надеюсь, что ваши познания токсикологических веществ помогут всем нам непосредственно в дальнейшем расследовании и просто в быту.
Еще раз пройдясь взглядом по фигуре Алькена, старик опять же внимательно выслушал речь двофа об особенностях празднования их народа. – Не буду с этим спорить, а просто соглашусь.
Простояв в молчание минуту, Сангвиний вернулся к Алистеру, ранее поинтересовавшемуся о зацепках в деле. – Вынужден вас расстроить, но ничего нового из моих уст вы не услышите, скорее наоборот, источником нового до этого считались именно вы. – Старик вздохнул и принялся рассматривать незамысловатые «узоры» на поверхности стола. – Думаю, с разбором моей персоны покончено, а значит можно сосредоточить внимание на деле?
Выслушивая старика, Алистер совершенно никак не менялся в лице. Всё то же спокойствие, больше напоминающие сонливость, чуть-ли не блистало на нём. Рано или поздно, даже этой отрешённости должен был прийти конец.
Стоило Сангвинию назвать отдел и продемонстрировать перстень-печатку, как правый край губ алхимика протянулся в сторону, искажаясь в лёгкой ухмылке, а бесцветные глаза чуть ли не заблестели – он определённо заинтересовался в продемонстрированной вещице. Просидев в молчании ещё несколько секунд, южанин поправил вечно-растрёпанные волосы и свесил правую руку. Закреплённые цепи отозвались кратким перезвоном.
— Вы уж простите за возможную грубость, но я рад это слышать – Алистер «стёр» проявившуюся эмоцию, позволяя спокойствию вернуться. — Ни один южанин не хотел бы встретиться с действующим представителем святого отдела на землях Стоунвайна. Тем более в самом Карсайне – он вновь скосился на перстень Сангвиния. — Если не секрет-то, что обозначают эти буквы?
Дожидаясь возможного ответа, алхимик вытянул из пояса небольшую склянку, приподнял её над собой и начал внимательно разглядывать. Содержимое бутыли имело янтарный оттенок и на каждое действие мужчины отзывалось бульканьем и лёгким подёргиванием. Несколько раз кивнув, видимо, самому себе, бродяга убрал зелье на прежнее место.
— А, да, точно, дело-дело – Алистер резко закашлял. — Кхм… отвлёкся. И так, как я уже говорил ранее, тот волшебник нам рассказал несколько интересных фактов о произошедшем убийстве и немного про сам город. Из всего этого, удалось узнать-то, что правит Моргартеном сейчас отнюдь не сам Фолькс, а его доверенный человек – Говард. Сам же Рейнхолл решил, будто убийству прислали не за его сынком, а за ним самим. Вот он и тронулся умом: уселся в поместье, стражу расставил тут и там, и из-за этого позволил лихому-люду по деревням свободно бегать. Стража-то вся у поместья и помещать им никто не может – Алистер ненадолго замолк, силясь что-то вспомнить. — Ещё он упоминал, мол этот самый Фолькс только и делает, что всё молится-молится без отдыха. Даже духовника какого-то там себе выписал. Как же там ещё-то было?
— Kirkjan – опять-таки напомнила о себе северянка.
— А? Чего?
— Kirkjan!
— М? А-а-а, церковь, всё, понял. Он нам ещё рассказал о том, что этот самый убийца, во время побега, умудрился несколько пастырей удавить. Голыми руками. С переломанной ногой. Как ему это удалось сделать я понятия не имею. А церковь эта находится в двух шагах от поместья Рейнхоллов. Вот только туда горожан не пускают. Нас, значит-sshh~`a, также не пустят – очередная пауза, вызванная размышлениями. — Полагаю, тут надо одобрение от Говарда получить, или… или через какой-нибудь забор перелезть, но так высока вероятность поймать несколько стрел. Возможно, даже в посещении этой церкви и нет какого-либо смысла. Наверняка уже всё убрали, отчистили и закопали. На это вс… нет-нет. Прирезал Вольгер мальчишку из-за указаний какого-то «К.». Так прочитали в найденной в его кабинете записке. Он ему артерию вскрыл фамильным ножиком, как самый настоящий профессионал – в этот момент Алхимик, пародируя вчерашнего информатора, прошёлся пальцем вдоль шеи, ровно так как идёт позвоночник. — На этом вроде всё. Всё же? – последний вопрос предназначался остальным вчерашнем слушателям.
— Г-р-р-р… гв-рл-ии, будто он в Бору. В общине dvergur. Проверяли. Там его ekki.
При словах Сангвиния о роде его деятельности брови Теодора слегка приподнялись, придав его лицу несколько удивленное выражение.
~Привираешь, старичок, — пронеслось в голове лесника, однако он промолчал.
Дождавшись, пока Алистер договорит, Теодор также подал голос.
— Кроме того, мы познакомились с неким отцом Менахеем, — старик сделал ударение на последнем слове. — Который пообещал нарушить тайну исповеди и поделиться с нами тем, что ему поведает простой люд во время следующей большой службы. К сожалению, служба эта будет нескоро, а других зацепок у нас, по большому счету, нет.
Гримвальд уселся на один из свободных стульев и почел бороду. Птица соскочила с его плеча на столешницу.
— Все ниточки, о которых нам рассказали в Рограу, оказались ведущими в никуда, — наконец изрек он. — Поэтому нам нужно искать новые. Я предлагаю отправиться к поместью Рейнхоллов и порасспрашивать там. Быть может, кто-то видел, в какую сторону убежал Вольгер, и тогда, если повезет, мы сможем проследить его маршрут. — лесник немного помолчал и вновь задумчиво почесал свою бороду. — Конечно, мы бы также могли остаться в Моргартене и постараться разузнать о мотивах Вольгера и о личности этого К., однако... Однако задание у нас не такое, а значит, это не наше дело. Ну, что скажете?
Услышав хриплый голос, двое гибридов тут же одёрнулись по направлению заговорившего Теодора. Стоило леснику упомянуть знакомого группе епископа и обозначить обещанное им нарушение, как Алистер едва покривился и отвернулся куда-то в сторону, начав разглядывать узор деревянной стены, попутно продолжая слушать лесника. Впрочем, вскоре алхимик развернулся обратно.
— Как я уже говорил, в поместье Рейнхоллов простых горожан не впускают. Надо чьё-то одобрение… наверное – мужчина приподнял правую руку и почесал щёку. — Хотя, возможно ты и прав. Кто-то из стражников должен был видеть. Вот только будут ли они говорить с нами? Наверное, за несколько монет всё-таки будут. Хотя, ладно, это уже другой вопрос.
Опять-таки замолкнув, бродяга уставился в одну точку, будто задумавшись о чём-то. Чтобы вывести его из «транса», понадобилась помощь северянки. Хиски поднялась со стула, пихнула Алистера и вернулась обратно. Алхимик даже не подскочил и не дёрнулся, лишь помотал головой.
— Да, ты прав. Нам нужен только Вольгер. Нуу-sshh~~, в таком случае, мы – он кивнул по направлению напарницы – предпочли бы сходить именно к поместью.
- Просто аббревиатура, – прозвучал лаконичный ответ на вопрос Алистера о кольце. - Inquisitio Haereticae Pravitatis Sanctum Officium. – Повторил старик ранее сказанное, но уже немного иначе.- А вы, я так понимаю, увлекаетесь алхимией? Или просто разглядываете покупки?
Снова замолчав на неопределенный срок, Сангвиний пытался сложить всплывавшие по ходу разговора факты воедино. Однако новая информация только всё усложняла и заставляла протаптывать новые тропинки к правде. Конечно, разговор со стражей параноика мог иметь весьма рознящиеся варианты развития дела в дальнейшем, если этот разговор вообще состоится.
- Менахей? – В пустоту проговорил старик, будто спрашивая у самого себя. Однако уже через секунду он просто тряхнул головой и продолжил рассматривать то стол, то свои ногти. – Наверное, больше чем разговоры с фанатиками, я не люблю разговоры с параноиками, потому что это и общением-то не назовешь. Но раз все изъявили желание, можем направляться к поместью, возможно и по его духовнику что-нибудь слышно будет.
Утренний Моргартен кипел жизнью. За дверьми странников ждала целая процессия людей, разодетых в яркие, буквально бросающиеся в глаза одеяния, сильно напоминающее картины рынков, полных торговцев и зазывал, старающихся заманить зевак с лишним грошиком в кармане поближе к обилию товаров из разных стран и округов Гвинфора.
Обилие красок отдавало неприятной резью в заспанных головах, и не только бывших постояльцев неприметной корчмы ждала эта проблема. Позади всего шествия угрюмо плелась кучка стражников, наверняка очень недовольных ранней побудкой и малым жалованием, обеспечиваемым нехитрой работой в качестве охранителей купеческого сословия от всяческих неурядиц. Знаток торговых перипетий оценил бы по достоинству дальновидность местного начальника стражи, ведь, защищая торговцев, город защищает и себя в том числе. Впрочем, непосредственным исполнителям приказа от этого не было ни горячо, ни холодно.
Путникам удалось вклиниться в нестройный ряд, потеснив нескольких особо нагруженных лавочников, чтобы отправиться куда-то поближе к городскому центру торговли. Удача была на их стороне, и вскоре странникам удалось вовремя выбраться из толчеи на, как это стало очевидно, главной улице, протяжённостью в несколько миль. Где-то там, далеко, вдали от суеты городишка, возвышалось то самое поместье, разговоры о котором не умолкали днём и ночью. Совершенно явно, почти что вызывающе, горели огни родового гнезда Рейнхоллов, разворошённого чьей-то недоброй волей.
Непомерных объёмов информатор оказался чрезвычайно прав в своих суждениях о безопасности. Чем ближе странники подбирались к воротам, тем больше становилось крепких мужчин, разодетых в гамбезоны, а то и вовсе в хауберки, и тем более назойливыми становились высматривающие взгляды. Если даже горожанам не было позволено подбираться к поместью, то какая судьба ждала простых бродяг, к которым и в среднем отношение было не ахти?
Наконец, до крепких стен осталось меньше минуты неспешного шага. Кто хоть раз видел осаду своими глазами — тот без особых проблем понимал, что тут явно готовились к ней, ожидая, если не бесчисленную орду личенвайнских мертвецов, управляемых сотней безумных садистов, то Штандарт-другой, вместе с осадными орудиями, уж точно.
Не дав путникам толком насладиться видами, арбалетчик, судя по снаряжению не самых дурных кровей, окликнул их с наспех возведённой дозорной башни, больше напоминающей бесформенную груду древесины. Послышался щелчок, и не один, «козьих ног», задвигающей толстые тетивы к «орехам».
— Барон приказал стрелять на поражение! Считаю до трёх. Раз…
Сангвиний проследовал вместе с остальными к ранее упомянутому поместью в полном молчании, временами позволяя себе отвлечься размышлениями об обороноспособности данного поселения, на которое, по всей видимости, Фольксу было наплевать. Такой вывод вырисовывался из простого наблюдения за местным контингентом, который по мере продвижения к поместью начинал всё больше состоять из стражи. Скорее всего, в случае неизбежной, по версии свихнувшегося барона, атаке, первым удар на себя должен был принять лично Говард и наспех сколоченное ополчение, об оснащении которого тоже можно было только догадываться, опять же посмотрев на снаряжение согнанной к «гнезду» страже. Кстати об охране, не нужно было иметь много ума, чтобы заметить небольшую процессию, медленно приближающуюся к воротам. Уже через минуту к группе обратился расположившийся на башне стрелок, тут же объяснивший неприхотливые обычаи общения местного барона с гостями.
- Я нисколько не сомневаюсь в ваших способностях к счету! – Обратился Сангвиний к человеку на башне и обратился так, что у стражника не должно было возникнуть проблем с пониманием сказанного, находясь на высоте. – Но мы были бы весьма признательны, если премногоуважаемый владыка этих земель сможет уделить нам время и ответить на пару вопросов, связанных с недавними, весьма прискорбными, событиями. – Старик даже выставил свои руки слегка вперед, пытаясь подчеркнуть важность персоны с арбалетом в данный момент.- Или хотя бы позвольте повстречаться с лицами, непосредственно находившимися в контакте с узником. – Словно предугадывая ответ на первый вопрос, добавил Сангвиний, намеренно не придав личность узника огласке, так как все и так прекрасно понимали, о ком идет речь.
- Я нисколько не сомневаюсь в ваших способностях к счету! – Обратился Сангвиний к человеку на башне и обратился так, что у стражника не должно было возникнуть проблем с пониманием сказанного, находясь на высоте. – Но мы были бы весьма признательны, если премногоуважаемый владыка этих земель сможет уделить нам время и ответить на пару вопросов, связанных с недавними, весьма прискорбными, событиями. – Старик даже выставил свои руки слегка вперед, пытаясь подчеркнуть важность персоны с арбалетом в данный момент.- Или хотя бы позвольте повстречаться с лицами, непосредственно находившимися в контакте с узником. – Словно предугадывая ответ на первый вопрос, добавил Сангвиний, намеренно не придав личность узника огласке, так как все и так прекрасно понимали, о ком идет речь.
Предоставление Сангвиния чуть не заставило Алькена охнуть, но он всё же смог сдержаться и только кинул на перстень неопределённый взгляд, в котором можно было с трудом прочитать и презрение, и недоверие, и толику страха, граничащего со смелым недовольством. Впрочем, сейчас личенвайнцу, как он сам понял, бояться было нечего, но он решил в меру своих непременно экстраординарных возможностей приглядывать за стариком. И чуть что – инквизитор тихо и незаметно испустит дух в какую-нибудь спокойную ночью, не заметив, как магик осторожно подсыплет ему яд в еду. Как Халанский собирался это осуществлять, не имея на самом деле обширного кругозора в мире токсинов, он не знал, но мысли о возможной лёгкой расправе грели душу провинциала.
– Да, э, вполне возможно, пригодятся, – легкомысленно ответил академик агенту.
Сейчас Моргартен напоминал Алькену угловую площадь Ур-Кереша, если бы на неё свезли столько фонарей, сколько нет и во всём Личенвайне. Подобной живости он не видел нигде, ведь представление о столичной площади ограничивались кипой урванных тут и там слухам – а им провинциал не видел смысла не доверять, зачастую выстраивая свою картину мира не по умным книгам, чтением которых он столь гордился, а на глупых стереотипах.
Весь неуютный поход сначала в толкучке, а затем под надзором множества хмурых солдатских глаз маг-недоучка размышлял о сложившейся ситуации с Вольгером и прочим сбродом, чьи имена свалились на него как снег на голову. Он начинал всерьёз интересоваться всей этой кутерьмой, но по-прежнему витал где-то на задворках понимания, к которому наверняка приобщились остальные знакомые, и провинциалу от этого становилось не по себе: чем он хуже? Халанский твёрдо пообещал себе наконец вникнуть в суть дела, понять, кто кому за что вскрыл артерии, и к кому, собственно, все сейчас направляются: отплыв в бушующие воды тяжких дум, он совсем забыл о береге, на котором остались воспоминания. Все сведения, полученные от толстяка-информатора, были небрежно брошены куда-то в прогнивший трюм сознания, а когда Алькен хватился их – всё уже унесла морская пучина сквозь пробоины. Но ещё не поздно всё исправить! Вот удалось выловить что-то о Рейнхоллах, может, именно в их поместье он сейчас и идёт?
Возможно, в такой восторженно-размеренной обстановке медленного выуживания подзабытого академику и удалось бы усвоить больше, однако возле самого подхода крепости он услышал знакомый щёлкающий звук, от которого кровь стынет в жилах.
– Tama je sveobuhvatna, nemoj me ostaviti! Ne želim umrijeti ovdje! – прошептал он, подняв приподняв руки, надеясь, что, показывая свою незащищённость, удастся избежать неминуемой кончины.
Запаниковавшему разуму хватило контроля не выхватить шпагу или дать дёру – что за низость в глазах знакомых! Но личенвайнец, сбиваясь, смог начинать творить защитное заклятие.
Впрочем, заканчивать не понадобилось: Сангвиний, похоже, решил все проблемы парой фраз. Халанского словно в тот же момент, как он это осознал, подменили. Страх мгновенно сменился высокомерием, спина вытянулась, а глаза стрельнули на арбалетчиков так, словно это они стояли внизу, а не магик, ведь тот больше не чувствовал угрозы и осмелел..
– Э, кхм, а позвольте объяснить причину столь, так сказать, э, нерадушного приёма? Это крайне, знаете, невежливо – угрожать жизни! Что за чушь! Нелепица! Кто так вообще поступает? Экхм, какова причина такого приказа? Мне надо знать!
Теодор легонько толкнул алькена в плечо.
— Не возникай, мы все еще в зоне поражения, — понизив голос отчитал он сопартийца.
Сказав это, Гримвальд сделал несколько шагов вперед и встал рядом с Сангвинием, на всякий случай продемонстрировав стражникам свои свободные руки.
— Мы ищем убийцу сына лорда Рейнхолла по приказу барона Грансго! — крикнул он арбалетчику. — И нам нужна любая информация, который вы можете поделиться.
Помощник, высланный из Рограу за немалую плату, окупил себя с лихвой. Не стоило и сомневаться, что ещё секунда промедления — и все путники в мгновенье ока превратились бы в моток пряжи, доверху набитый иголками коротких, но от этого не менее смертельных болтов, если бы не слова Сангвиния, лившиеся, словно сладкая патока из уст. Вовремя вставленный намёк на возможность показать себя перед начальством сделал своё дело сполна. Солдатня, опьяневшая от власти, мигом приободрилась, начала переглядываться в непонимании, ведь их, как вскоре стало понятно, командир подал сигнал "отставить" и прекратил считать до трёх. К счастью, удивительные дела на этом не закончились.
— Узником, значит? — грубо переспросил он — Да, вот задачка-то...
Ситуацию чуть подпортил личенвайнец, проявивший свою родную речь. Но и тут странникам повезло, река Глирст протекала слишком далеко от Личенвайна, чтобы хоть кто-то здесь оказался знаком с языком мёртвых земель, а потому странные слова, сильно напоминающие всеобщий, вызвали лишь надменные усмешки вояк, как над юродивым, решившим вдруг отчудить какую-то несуразицу. Требования академика, после такого фортеля, оказались не то что неуслышанными, а попросту засмеянными. Так бы и продолжалось, если бы не вмешательство Теодора, ещё больше усилившее намерение командира наконец-то выслужиться.
— А ну заткнулись, зубоскалы грёбаные! — улыбки простолюдинов померкли — А вы, приблуды, шагайте вперёд. С Говардом говорить будете. Шевелитесь!
Другого выхода не было, кроме как исполнить приказ. Стоило следопытам пройти чуть дальше нагромождения брёвен и досок, как позади них замкнулись клещи. Однако тетив стража не взводила, а уж про оголённые мечи и речи не шло. От общей массы солдатни откололся сравнительно небольшой кусок, поведший путников ко вратам поместья.
Внутреннее убранство этого места лишь подчёркивало строгость "военного положения". Повсюду были разложены мешки с провиантом и различным подспорьем в ожесточённом бою, то тут, то там слышалось громыхание доспехов и оружия, словно часовые, или же дозорные, менялись здесь по нескольку раз на дню. Всё это говорило лучше любых слов о здешнем настрое. И намекало на ситуацию в городе, вместе с окружными землями.
Подгоняемые стражей, приблуды оказались в главном холле, откуда путь вёл ко всем частям поместья. Задержаться не удалось даже взглядом, сопровождающие "деликатно" намекнули на это ускорившимся шагом, который, вскоре, привёл в небольшую, но добротно обставленную каморку. В ней, за столом, заваленным бумагами, сидел согбенный старик, одетый, как служка при богатом дворянине, старательно выводя что-то на очередном пергаменте.
— Ваша милость. — обратился один из эскорта — К вам с делом.
— Кто такие?! — раздражённо отозвался служка гнусавым голосом — Я велел никого не пускать. Кого вы мне привели?
— Они говорят, что ищут убийцу по велению барона Людвига.
Чуть подёрнутые пеленой глаза, от этого не менее пронзительные, заметались по странникам, надолго задержавшись на вечно натянутой улыбке Октория. Не стоило и сомневаться, что будь слуга среди равных себе, например в какой-нибудь конюшне, он бы не удержался и сплюнул.
— Выкладывайте. — грубо бросил старикашка, всё ещё не сводя глаз с Сангвиния.
Как и говорил встреченный прошлой ночью толстяк-информатор: большую часть стражей Моргартена согнали прямиком к поместью главы, оставив при этом лишь толику на защиту местных торговцев – похоже Рейнхолл ещё не окончательно тронулся головой, или же о подобном позаботился ставленый им Говард. В любом случае, сейчас это неважно.
К сожалению, радостного приёма оказано не было. Во время хождения по имению, странникам-то и дело приходилось «довольствоваться» косыми сопутствующими взглядами – для гибридов, бродящих по чужой земле, это достаточно обыденно, - громыханием доспехов и оружий. Всюду валялись различные мешки с провиантом и подспорьем. Видимо, местных обитателей заставили готовиться к тяжкому бою, который, на самом деле, так может никогда и не состояться.
Оказавшись в небольшом помещении, Хиски тут же уставилась на сидящего старика. Алистер же предпочёл сначала побегать глазами из стороны в сторону, разглядывая и оценивая местное убранство.
— Здравствуйте – алхимик дёрнулся и переключился на Говарда. — Да, мы действительно от барона Людвига. Если не верите, то вот у него – он указал на Сангвиния, — есть грамота с надлежащей печатью. Видите ли, мы пришли сюда, дабы осмотреться, найти какие-либо зацепки и побывать в отстроенной рядом церкви. Всё-таки «дело» произошло именно здесь, и комната обвиняемого должна быть где-то здесь. Нуу-sshh~~, а что касается церкви-то, если я не ошибаюсь, наш беглец скрылся именно в её направлении.
— Áður удавив tveir prestur.
— Кхм… и это тоже. Да, и ещё, кто-то же должен был видеть и преследовать преступника в момент побега, разве нет? Не может такого быть, чтобы человек с переломанной ногой исчез вот так просто.
Алькен так и не понял, что именно его выпаленная фраза на личенвайнском послужила поводом черни для смеха, ведь от страха та сжалась до тихого панического шёпота. Но и выкрикни магик её во всё горло, он бы не догадался, что непривычные уху простолюдина слова могли показаться забавными.
Академик кинул последний возмущённый, даже озлобленный взгляд на стражей, перед тем, как Теодор заткнул не в меру кидающего обвинения.
– «Не возникай», ты гховоришь! Что за, э, что за просторечие! «Не возникай»! Глупость, брось это, – говорил провинциал, когда движение возобновилось, – дикость и наглость со стороны стражей, э-э-э… барона? – личенвайнец совершенно не разбирался в феодальных чинах, ведь проклятые земли не раздавали на право и налево, постоянно держа в единой стальной руке, контролирующей всё и вся. Процесс получения маленького клочка территории под замок для какого-нибудь зарвавшегося лича – процедура трудоёмкая, бумагозатратная и приносящая ему только лишний надзор, но никак не привилегии и власть, – да ещё и арбалеты наставили! Как ты не понимаешь, что тут невозможно молчать. Что за новости, арбалеты! Э-э, да даже по звуку слышно, что они, э, так сказать, хорошие. Ты слышал этот щелчок? Хороший арбалет ни с чем не спутаешь. Вот на кого они, э, направляют эти, э, кхачественные арбалеты? Что за новости! Немыслимо, вот впрямь, э, нелепость и беспа… беспар… кхм, беспардонность? Арбалеты они натягивают… На кого? На меня, кхм, на нас!
Самострелы оказались в центре внимания Халанского оказались неспроста: в Личенвайне они были не столь часто встречаются из-за недолговечности, но дороговизны, однако когда с ними сталкивались в бою, многие с уверенностью могли сказать – хороший арбалет страшнее магии. Возможно, такой стереотип появился из-за того, что магов обнаружить могут другие колдуны, а стрелков – нет. Впрочем, предрассудок уходит корнями глубоко в прошлое, и уж точно не Алькену вникать в его смысл, разбираться, правдив ли он, недоучка просто перенял этот шаблон и радуется тому, что определил по щелчку качественный самострел – немудрено, когда более дешёвые варианты, распространённые в Личенвайне, обходятся крюками.
Внутренности крепости тоже навеяли воспоминания о родине: словно он вернулся в Халан, стал рядовым пехотинцем, а вокруг кипит приготовление к какому-нибудь бесславному походу, но здесь всё было богаче. Знакомая атмосфера, ощущение близкого изобилия и уверенность в безопасности заставили Алькена немного расслабиться и поразмыслить о предстоящей встрече с неким Говардом. Похоже, опасная ситуация, пусть и быстро минула, расшевелила спящие мозги, и академик припомнил пересказ южан об этом месте. Что-то насчёт того, что какой-то родственник убитого чего-то там боится – магик пока только выкапывал из глубин сознания подробности. Но у него уже созрела очень, как ему показалось, здравая мысль насчёт принятых мер предосторожности, и недоучка не преминет возможности блеснуть догадками и выскажет всё, что придёт в голову.
Чуть вздёрнув нос, гордясь тем, что оказался в роскошном поместье, Халанский прошёл вместе с остальными в коморку, где и обнаружил старикашку, вызвавшего новый прилив памятований о родине: уж очень Говард напоминал скрюченных и сдавленных громадным объёмом бумажных работ личенвайнских клерков, медленно чахнущих в сырых кабинетах, если бы они одевались получше.
– Да-да, э, он всё верно говорит, – кивнул Алькен, когда Алистер закончил повествование, – но я позволю себе, э, тоже высказаться насчёт, э… Вот вы знаете, как нас встретили? Хотели пристрелить! Что за глупость. Вот как такое, э, если можно так выразиться, позволительно? Мы по важному делу, а тут такое. Я знаю текущую, э, ситуацию, что там и преступник что-то там, был да сбежал, э… Но, позвольте, что за дикость натравливать этих ваших, э, выражаясь, так сказать, э, фигурально, натравливать цепных псов? Я посмею предположить, что преступники-убивцы через парадные входа не ходют… не ходят. Так что за, э, ну, э, произвол? – не совсем уверенно, из-за того, что не мог подобрать нужных слов, заменяя их отчаянной жестикуляцией, закончил академик.
Сейчас Говард будто двоился в глазах личенвайнца: с одной стороны, старикашка был наверняка не последним лицом здесь, а значит, и уважаемым, почётным человеком, а с другой – одним из возможных виновников уязвлённой гордости магика. И он всё никак не мог определиться, как же обращаться к служке, пока совмещая уважительное «вы» и не слишком дикие нападки.
С каждым словом из уст южанина, или же личенвайнца, морщинистое лицо служки становилось всё темнее и темнее. Вскоре, перо выпало из пальцев, оставив жирную кляксу на документе, в котором до росписи и печати оставалась всего одна строчка. Крепко сжатые губы старика побелели, не предвещая ничего хорошего.
— Передайте вашему господину, чтобы он сначала навоз утёр с носа, а уже потом совал его в чужие дела.
Говард взглянул исподлобья на солдата в красном гамбезоне, приведшего эту делегацию проходимцев прямо в сердце Моргартена.
— Ты, Илберт, остался без жалования в этом месяце — загнусавил он ледяным голосом — Будешь знать, как нюхачей Людвига в крепость пускать, в обход приказа. Пшли вон! Все!
Полдюжины стражников, больше от испуга, чем от злобы, принялись бесцеремонно выпихивать странников из каморки Говарда, переоборудованной под кабинет. Путь обратно, к главной улице города, прошёл в траурном молчании.
Диковинная смесь из завуалированного вежливостью приказного тона и многолетнего опыта, вкупе с безобидной на первый взгляд внешностью дала свой результат. Но, возможно, где в самых закромах души Сангвиния на секунду мог раздаться хрип волнения, так тщательно выскабливаемого из старика с момента поступления на службу. Наверное, последним разом, когда он мог ощутить это чувство, был период допросов во время внутренней «чистки». Из интересных наблюдений, не относящихся к поместью, была вырвавшаяся из уст Алькена, хорошо известный Сангвинию, личенвайский говор. На мгновенье ухмылка на лице старика стала еще больше. В любом случае, после небольшой «заминки» у входа, группе всё же позволили пройти в обитель, чтобы продолжить медленно, но верно продвигать дело с мертвой точки. Когда процессия дошла до небольшой коморки, из неё уже доносился раздраженный голос пожилого человека, занятого канцелярскими вопросами. В какой-то степени знакомый для Сангвиния типаж. Беловолосый продолжил рассматривать, теперь уже не убранство поместья, а так называемого Говарда, который занимался тем же. В это время Алистер решил подхватить начатое еще у ворот и постепенно на Говарда начали валиться интересующие всех вопросы.
Однако вместо вменяемых ответов Говард лишь скривил и без того отталкивающую физиономию и приказал своих людям избавиться от назойливых посетителей, к счастью не навсегда. Группа в вынужденной спешке покидала поместье. Сангвиний не был сильно расстроен таким результатом, но случившееся определенно сильно замедлит ход расследования. Остановившись чуть ли не по центру улицы, всё ушли в молчаливое размышление. Старик смотрел под ноги, почесывая переносицу и пытался наконец сообразить, что же делать дальше? Костлявая рука снова полезла во внутренние карманы и извлекла маленькую коробочку.
- Ладно, всё-таки это было бы слишком просто. – Сангвиний решился прервать тишину, попутно поедая содержимое коробочки. – Служка не в настроении, баран, э-э, то есть барон не в здравом уме, а стража без языков. Что ж, если позволите сказать как человеку «опытному», - Старик усмехнулся. – Пользоваться Стоунвайским сапогом тоже надо уметь. Честно говоря, его наличие здесь уже заставляет задуматься о местных…Но в любом случае местный палач здесь имеется, а в народе их не особо жалуют, значит… - Сангвиний замолчал и поочередно посмотрел на каждого из группы. – Кто-нибудь приметил одинокую избу немного поодаль от самого города? Другими словами, я предлагаю переговорить с местным палачом, каким бы дилетантом он не был. – Старик спрятал коробочку и снова оглядел всех вокруг. – Конечно же, если никто из вас не против. Если у вас есть свои идеи, я бы с радостью их выслушал.
Вышедший на главную улицу отряд так и «источал» из себя некое недовольство - все печальные, хмурые и молчаливые. Мало того, что авантюристов столь грубо вытолкнули за пределы поместья Рейнхоллов и не предоставили хоть какой-то информации, так ещё пострадал и ни в чём неповинный Илберт, выполнявший вверенную ему работу. Скорее всего, совесть, по поводу невезучего стражника, глушила только одного Алистера. Впрочем, вскоре алхимик предпочёл не заострять на этом внимание и переключился на виднеющуюся дверь когда-то покинутой харчевни.
— Мех… какой смысл нам тут стоять? – наконец южанин покончил с молчанием и обратился к северянке. — Пошли обратно в таверну. Есть у меня пара мыслей и, быть может, «Усатый» сможет помочь с одной из них.
— Jæja, allt í lagi – светловолосая не стала как-либо возражать.
И действительно, стоило напарникам покончить со столь краткими переговорами, как Алистер уже пошагал по направлению трактира. Остановился он секунды через три – были услышаны слова Сангвиния. В постоянно рассеянном мозгу произошла краткая обработка всей полученной информации, завершившаяся столь незамысловатой командой – «Иди назад!». Алхимик не смог противиться указу и предпочёл выполнить его. Выполнить по-своему. Если в изначальной трактовке было нужно развернуться и спокойно идти назад, то ныне Алистер на одной прямой ноге, – вторая была вытянута вперёд, собираясь завершить шаг, - не разворачиваясь, начал отпрыгивать назад. Как ему удалось не влететь в кого-либо спиной, или же не упасть на землю, остаётся непонятным.
— Точно! – бродяга допрыгал до Сангвиния и тут же повернулся к нему лицом. — Барон же не сам пользовался этим сапогом, толстяк же говорил о каких-то там палачах. Наверняка один из них мог бы помочь на… - он резко замолк, будто бы вспомнив о чём-то. — А разве эти самые палачи не обитают в поместье вместе с остальной стражей. Я никакую избу рядом с городом не видел. Она, думаю, также.
Ненадолго замолкнув, Алистер кивнул по направлению Хиски и тут же начал что-то искать в дебрях снаряжения. Северянка ответила на всё это пожатием плеч и мотанием головы из стороны в сторону, тем самым выражая отрицание.
— Вот, нашёл – путник вытащил небольшой желтоватый свёрток. Развернув его, мужчина начал вглядываться в отмеченные точки и в приписанные к ним надписи. — Чего? Это та карта?
— Пере-гр-в-ерни. Верх и neðst путать – непонятно, как не разбирающаяся в общей письменности северянка смогла определить столь банальную ошибку. Возможно, просто догадалась.
— А, да, точно – он перевернул листок и начал в неё вглядываться. — Ну тут никакие дома не отмечены. Логично. В таком случае, полагаю, можно спросить у местных по поводу изб и палачей. И-и-и… и есть ещё один вариант: толстяк говорил про одного командира местного барана, – похоже, южанин, в отличие от Сангвиния, ошибки так и не заметил, — и он сейчас запивается в таверне на подходе к Пятимирьевом Распутье. Может быть, нам также следует навестить и его. Естественно, после того как разберёмся с палачами.
Улицы Моргартена опустели так же неожиданно, как совсем недавно заполнились пляской торгашёвских тряпок, отчаянно призванных умаслить взор простого люда. Симфония базарных криков перенеслась куда-то к западу, видимо там был крупный рынок, тогда как небольшая площадь вокруг трактира, послужившего пристанищем для странников этой ночью, была пропитана гробовым молчанием. Складывалось ощущение, что жители города только и делали, что спали и торговали. И, скорее всего, какая-то доля правды в подобных мыслях действительно была, ведь именно рынки, несмотря на опасность лишиться кошелька или быть столкнутым в грязь, давали буржуа хоть какую-то иллюзию порядка и спокойствия, словно добрые деньки благополучия вернулись, и вот-вот собираются задержаться надолго.
Пока шёл разговор о палачах и трактирах, хранящие молчание путники смогли разглядеть фигуру, степенно выплывшую из-за угла очередной улочки, пустой, словно стойла во время голода. Она, как и многие другие, направлялась куда-то в сторону звуков оживлённо кипящей жизни города, по-видимому желая присоединиться к своеобразному пиру во время чумы.
Поначалу, мужчина не обращал внимания на достаточно большую компанию неместных, часть которой оживлённо беседовала о чём-то важном. Но ни один зевака не упустил бы возможности поглазеть на разношёрстных странников, среди которых были и южане, и даже дворф.
Дело не закончилось простым осмотром иноземцев. Всё так же степенно, незнакомец поравнялся с путниками и сложил руки на груди. Лицо соответствовало походке как нельзя лучше, более безмятежного выражения довелось повидать разве что леснику.
— Хорошее сегодня утро, да? — с улыбкой затянул он, громко вдохнув носом, словно запах города для него был сравним с полевой прохладой — Хорошее. Я вижу, вы — простые путники? Давно в городе? Как вам тут, нравится?
Сангвиний, почти в одно мгновение с Теодором, сразу раскусили личность подошедшего. Таким, как он, полагалось быть хладнокровными и рассудительными даже посреди темницы, с обеими руками и ногами за спиной. И, что вселяло наибольшие сомнения, эти люди любили занимать высокие места повсеместно, от мелких чиновников до дворян. Одежда не парадная, но свежая и ладно скроенная, лишь подтверждала это.
В данный момент северянин занимался очень интересным занятием. А именно достав один из двух совсем небольших ножей ковырялся им под ногтями мельком слушая что говорят его спутники. Но вот к группе прибился ещё один человек. И снова незнакомец. И снова сначала бессмысленные вопросы, которые за последние несколько дней уже успели надоесть Гродиру, который сейчас решил ответить приблуде продолжая смотреть наблюдать за ножом у себя в руках. Голос коротышки был спокойным и разменянным.
— Ага, да. Шо надо? Тебе правда интересно нравится ли нам этот городок?
За то время, пока алхимик разговаривал с Сангвинием, к столпившимся путникам успел приблизиться один из местных жителей. Первым на него отреагировал Гродир, а затем уже и Хиски, сразу же пихнувшая давнего напарника в бок. Наверное, именно это и заставило Алистера развернуться и уставиться на новоприбывшего. Мужчина выглядел заметно лучше, нежели чем большая часть местных: свежая и ладно скроенная одежда, безмятежное выражение лица и аккуратно уложенные волосы.
— Возможно-возможно. Вот только, оно могло быть и ещё лучше.
Ответив на один из вопросов подошедшего местного, бродяга уже собирался вернуться к диалогу с Сангвинием, но вовремя передумал. Вытащив из кармана рисунок-карту, он развернул её и опять-таки начал тщательно разглядывать.
Тем временем до этого молчаливая Хиски решила последовать примеру незнакомца. Она слегка приподняла голову и шумно вздохнула. В ноздри тут же вдарил морской воздух, которым, казалось, был пропитан весь Гвинфор.
— Утро как утро – она опустила голову. — Город как город. Сам-гр-ый venjulegt.
И стоило светловолосой северянке умолкнуть, как в дело вновь вступил Алистер. Опять что-то напутавший мужчина перевернул карту и не отрываясь от неё, начал отвечать на заданные отряду вопросы.
— Простые. Недавно – зубастый оторвался от своего «увлекательного» занятия, начав оглядываться. — Не уверен. Мы мало где здесь бывали. Трактир и поместье – это всё. Таверна хорошая, а вот поместье… - он выдержал небольшую паузу. — Думаю, на этом всё понятно. К слову, а не можете подсказать: тут близь города нет каких-либо изб, домов и чего-то подобного? Где у вас тут вообще палачи обитают? – видимо, алхимик решил действовать напрямую.
Поджатые губы Говарда Алькен воспринял как страх и уважение к странникам и даже начал гордиться собою, что решил перейти в наступление потоком бессвязных речей, а уж выпавшее перо в глазах магика было лучшим знаком, что он смог произвести на старика впечатление. Впрочем, воображение академика не имело ничего общего с реальностью, и он очень удивился, что служка не начал оправдываться, а приказал уходить. Халанский не успел опомниться, как стражник уже толкал его к выходу.
– Что? Да как вы!.. – споткнувшись о порог, он рассыпал всё возмущение и заткнулся, бросив презрительный взгляд через плечо.
И шёл обратно Алькен со словно отпечатавшимся на побледневшем лице недовольством. Движения недоучки были преисполнены резкости и небрежности, через которые он пытался передать всё пренебрежение к случившемуся.
– Какие, э, слуги у баронов, хм, некультурные, можно и так выразиться, – жаловался странникам он таким тоном, будто делает одолжение, что-то говоря в таком настроении, – места своего не знают, когда к ним от властей приходят. Вот у нас бы…
Мысль вонзилась личенвайнцу в затылок, как арбалетный болт, и он замолчал, покосившись на Сангвиния, и криво улыбнулся в ответ, посчитав, что старик ни о чём не догадался, и он обвёл того вокруг пальца. Впрочем, откуда недоучке вообще знать, что инквизитор способен распознать уроженца тёмного государства и по другим признакам?
Как-то продолжать прерванную фразу не пришлось, Халанский нашёл, как выкрутиться.
– Да-да-да, я именно это и хотел предложить. А ты… вы, э, меня перебили. Как не видеть избу! Прекрасно всё, э, заприметил.
Твёрдо ответил он на вопрос о плане действий, словно на самом деле знал, о чём говорил, но на деле не помнив даже, ни о каком палаче идёт речь, ни про какую избу говорил старик: горе-выпускник никогда не отличался внимательностью к деталям. Но не заметить поравнявшегося незнакомца он не смог бы даже выкурив несколько пучков свет-травы. Безмятежное лицо мужчины академику не понравилось: уж больно оно контрастировало с недавней ситуацией в поместье, и Алькен решил разбавить холодное спокойствие тяжёлым вздохом.
– Утро неплохое, соглашусь, так и быть. Дождя нет – и ладно, – бросил Халанский, припомнив личенвайнские ливни, – город… э, город… – он изобразил степенную, присущую мыслителям задумчивость, когда в мыслях на самом деле творился полный беспорядок, в котором магик пытался найти хотя бы название места, в котором находился, – не сказал бы, что, э, выдающийся… А, э, кхм, поговаривают, здесь есть академия? Это хорошо, правильно… Да. Везде должны быть академии, учение – ть, э-э, это хорошо, в общем.
Недоучка не был даже уверен, что училище, о котором говорил информатор, было в здесь. Но готов был полить Моргартен самыми нелестными эпитетами, которые только родит воспалённое сознание, если город не будет соответствовать его выдуманным стандартам.
— Конечно — искренне улыбнулся мужчина — Вы, путники, выполняете большую роль в ценообразовании. Странствуя по миру, вы встречаетесь с людьми, общаетесь с ними, а соответственно и передаёте увиденное дальше, придаёте, так сказать, огласке всю подноготную. В наших интересах сделать ваше присутствие спокойным и безопасным.
Незнакомец непринуждённо рассыпался сладкими речами на одном дыхании, словно действительно был убеждён, что обычные бродяги приносят городу много денег.
— В конце-концов, вы платите корчмарям, а они платят налоги.
Предпочтя игнорировать южанку, ответившую кратко и без особого интереса, мужчина не самых грязных кровей улыбнулся ещё шире. В растянутых губах и мягком, непозволительно мягком для суровых черт лица, взгляде читалась приветливость, напополам с покровительственностью.
— А, значит вы даже не видели наших фонтанов? На центральной площади, у Витиеватого Рынка. Загляните как-нибудь, там красиво. — аристократ вытянул ладонь к вытоптанной десятками сапог улице — А поместье, вы правы, видало деньки и получше. Но ничего, всё образуется. Я верю в это.
Краткая заминка окончилась весьма нетипичным вопросом. Искать представителя одной из самых не почитаемых профессии, наряду с актёрами и женщинами, продающими своё тело, — достаточно подозрительное поведение для простых приблуд, заглянувших за стены в поисках крова на ночь. После недолгих раздумий, отчётливо проявившихся на волевом лице, незнакомец вновь натянул ту же улыбку.
— Плохая примета — искать палача с раннего утра. А вот делом заниматься — хорошая. Но не на пустой желудок.
Чуть прикрытые глаза скосились на дверь трактира, приглашающе раскрытую, из-за которой неизменно тянуло съестным.
— Определённо. Идёмте.
Только собравшись первым заходить внутрь, мужчина оглянулся на трагичный вздох человека, ниже его почти на голову. Почти болезненная худощавость сочеталась с некой спутанностью речи, что безусловно намекало на необходимость поживиться чем-нибудь съедобным. Зашедшая об академии речь вызвала недоумение, заметное и явное.
— Помилуй вас Пелагиус, я почти тридцать лет тут живу, не зная ни о какой академии. Кто вам сказал такую чушь?
Ступив из осенней прохлады в натопленное помещение, незнакомец первым делом окликнул неприветливого корчмаря, чуть не обобравшего Гродира прошлым днём.
— Эрл, подай еды на всех. И побыстрее.
К большому удивлению, трактирщик заметался со скоростью рачительного служки, будто охваченный паникой, из погреба на кухню, с кухни в погреб, ни на секунду не останавливая бег. В его руках появлялись и исчезали, как по волшебству, то вино, то самогон, то мясо, то мешок с зерном. Всё это говорило о глубоком желании выслужиться перед так и не представившимся человеком.
— Познакомимся. — доброжелательно прихлопнул он руками — Я – Исенберд Холл, инспектор внутренних дел Моргартена.
Сангвиний внимательно слушал Алистера, который смог действительно заинтересовать старика. Конечно, ненавязчивый допрос человека с хроническим желанием выпить не представлялся чем-то сложным, но к информации, порожденной воспаленным от хмеля разумом, тоже надо было подходить весьма осторожно. Однако Сангвиний не сильно переживал по этому поводу, тем более для таких разговоров в группе имелись более подходящие лица. Беловолосый решил заострить внимание на одном скользком моменте.
- Ну, как я уже упомянул, работа палача, даже королевского, как ни странно, но не пользуется особой популярностью среди людей. Всё-таки назначенному исполнить приговор приходиться жить в одной общине с простым людом, я бы даже сказал сосуществовать. – Сангвиний тихо усмехнулся и продолжил глядеть на Алистера, но левый глаз начинал всё чаще поглядывать куда-то в сторону. – Быть палачом означает только быть в глазах общества даже ниже бесполезного калеки-пьяницы. По мнению этого самого общества, конечно же. Так уж пове… - Старик оборвал свою речь на полуслове и смотрел, теперь уже полноценно, на подходящего к группе человека.
Тот не заставил себя долго ждать и уже через минуту невзначай попытался влиться в беседу. Осмотрев мужчину с ног до головы ровно два раза, Сангвиний продолжил улыбаться. В противовес остальным, старик не стремился начать беседу с незнакомцем. Он только и делал, что стоял в чуть сгорбленном положении и поочередно кидал взгляд то на отвечавшего незнакомцу, то на самого, опрятно одетого мужчину. Вскоре, изложив свои мысли в довольно грамотной и слегка слащавой форме, человек определил следующее место для группы, а именно уже известную всем корчму.
Наконец, расположившись уютном здании, Сангвиний заметил, как преобразился трактирщик, имя которого было Эрл. Залитая усталостью и ленью пассивная агрессия сменилась на бодрствование с огромной долей услужливости. После непродолжительного приготовления и ознакомления с местными деликатесами, незнакомец решил открыть свою личность.
- Холл…- Сангвиний после продолжительного молчания вновь подал голос. Медленно и задумчиво он вслух произнес фамилию Исенберда, словно пробуя её на вкус. В какой-то момент взгляд старика перестал быть пустым и зеленые глазенки вновь принялись сверлить мужчину напротив. Быстро сопоставив произошедшие события, а именно внешний вид «незнакомца», услужливость Эрла и непосредственно личность Исенберда, Сангвиний понял, что знакомство будет поистине интересным. – Я даже удивлен, что просто инспектор. Почему бы не глава отдела? Хотя я нисколько не против установившихся здесь порядков. Всё-таки в таких структурах семья не должна быть определяющим фактором должности. – Старик кинул взгляд на стоящую перед ним тарелку, однако дальше «осмотра» дело не дошло и содержимое осталось не тронутым. – Ох, что же это я опять, Сангвиний Окторий. – Беловолосый указал жестом на самого себя. – И всё же, чем мы заинтересовали такую особу?
Вернувшиеся в таверну гибриды с неким удивлением отметили для себя изменившееся поведение местного корчмаря. Некогда угрюмый, неторопливый и молчаливый усач начал с завидной скоростью метаться по зданию, то и дело принося различные яства и напитки. Должно быть, трактирщик старался выслужиться перед наиболее улыбчивым посетителем.
— Носится ка-гр тот аспидник.
К счастью, северянке хватило ума повернуться и обратиться к рядом стоящему алхимику шепотом. Бродяга, в свою очередь, лишь пожал плечами, кивнул по направлению занятого прибывшей группой стола и только после этого ответил.
— Ага… только этот живой.
По окончанию столь краткого разговора, напарники наконец направились к остальной части столь разношерстного отряда.
Стоило клыкастым занять отведённые для них места, как трактирщик, аккуратными шагами, начал по очереди подходить к ним, удерживая при этом на лице неловкую улыбку, и ставя перед каждым что-то из съестного: Алистер получил большую рыбу в травах и кружку стаута, в то время, как Хиски обзавелась куриными ножками в меду и бутылкой вина, часть которой, видимо, должна была достаться и рядом сидящему Теодору.
Удивительно, но ни один из гибридов так и не прикоснулся к пище. Хотя нет, правильней будет сказать, будто светловолосая девушка попыталась это сделать, но заприметив пассивность Алистера и Сангвиния решила остановиться. Впрочем, всем своим видом она демонстрировала лишь малую заинтересованность во всём происходящем: глаза с вертикальными зрачками были направлены прямиком на куриные ножки в меду, и лишь изредка дёргались по направлению неизвестного.
— Хорошо, познакомимся так познакомимся – заговоривший странник положил руку близь отведённой ему кружки. — Я – Алистер Уайт, мммм… бродяга с Юга. А это – он кивнул по направлению северянки — Хиски, мой телохранитель. Полагаю, Вы ведь уже знаете из-за чего мы здесь?
Аккуратно льющиеся, словно дорогое вино, умные речи незнакомца заставили Алькена поубавить пыл и взглянуть на мужчину под другим углом: вряд ли какой-нибудь смерд сможет с таким же видом рассказывать, как устроены здешние денежные взаимоотношения. Он кивал на каждое слово, давая понять, что прекрасно вникает в смысл слов. Описание фонтанов пробудило в магике желание сходить к ним, приобщившись к прекрасному. Хотя обычно он всякий раз, когда глядел на искусство, будь то картины или скульптуры, не находил в них хоть что-то интересное, продолжая поедать глазами только ради имиджа: он ведь трётся рядом высокодуховными штуками, а значит, кажется всем культурным человеком.
Но когда неизвестный заговорил о приметах, Халанский прервал ставшим механическим бездумное кивание.
– Примета? Как, э, старомодно и, э, знаете, примитивно. Глупые предр… кхм. предрассудки, – бросил личенвайнец.
Однако на деле он и жил подобными предрассудками, а академия только укрепила низкий взгляд на мир, ибо провинциал не мог обмозговать всё, что ему преподносили, и действительность становилась для него всё более непонятной, и, чтобы заполнить пробелы в образовании, он верил во всякую чушь.
Новость, что сейчас подадут кушанье, Алькен воспринял с энтузиазмом и уже было ринулся в корчму, но следующая фраза мужчины вогнала его в ступор. В Моргартене нет академии? Что за отсталый город! Зачем здесь фонтаны, если нет храма науки? Халанский мотнул головой, словно сбрасывая наваждение, и поспешил за остальными.
Усевшись за стол и принявшись заедать брезгливость кашей и запивать стаутом, забыв о реальности. Но из-за этого магик погрузился в мысли и вспомнил, кто именно говорил об училище в этом городе.
– Но, э, постойте, – опомнился провинциал, – мне говорил некий, э, э-э… Бар… Бардульф про академию имени, э, некого мага, родом из этого городишки… города, то есть, – Алькен не хотел верить, что его обманули, и воображение услужливо поправляло покосившуюся картину мира, – а, я так понимаю, если позволите, э, этот маг основал академию вовсе не здесь, хотя родом и отсюда. Да?
Закончил говорить он таким тоном, будто указывал на правильный ответ, что академия всё же где-то есть. Халанский совсем не хотел быть обманутым – что за позор его блестящему уму!
Впрочем, этот ум и не догадывался, что речь пойдёт совсем о других вещах, и он только нарушает деловую атмосферу, отвлекаясь на никому не нужное училище. Но для недоучки оно было важнее каких-то палачей.
– А, э, Алькен, да, – представился он и на мгновение задумался, как представиться в данной ситуации, – Изгледник Алькен.
В Личенвайне было принято нарекать людей двумя фамилиями: по отцовской и по месту рождения. Вторая была в ходу в разговорной речи и маловажных бумагах, потому что её легче запомнить и так было проще делить население на провинциалов и жителей метрополии, а первая – в официальных документах, когда нужна была конкретная личность. Важное представление инспектора настроило Халанского на деловой лад, хотя думал он всё так же об академии.
— Хватит мне по ушам ездить. Может уже скажешь что тебе надо?
Но вместо ответа северянин и группа получили приглашение в ближайшую таверну. Зайдя в уже знакомое строение бородач сразу занял место за столом, буквально предчувствуя то что этот незнакомец будет располагать к себе именно угощениями. И вот перед спутниками уже был стол почти весь заставленный разного рода снедью. Северянину досталась целая тарелка жареного мяса и целая кружка самогона. Слабо присвистнув коротышка схватил кружку и разом выпил половину, а после расплылся в довольной ухмылке.
— Ага. А я Гродир Реггельхельм. Раньше был тавернщиком, теперь вот шляюсь по Ассандору. Тебе шо надо то, Инсерберд?
Задав вопрос Гродир достал два ножа и принялся нарезать мясо, и накалывая кусочки на нож, поедать его.
На удивление, и южанин, вместе со своей спутницей, и пожилой человек, молчаливо наблюдавший за разговором снаружи, отказались от пищи, причём весьма недешёвой, такой пир выдался бы в хорошую сотню ириев. Остальные, дворф и молодой человек, воспользовались благодушием собеседника, и, похоже, ему это доставляло сущее удовольствие.
Вскоре, вслед за всеми остальными блюдами, корчмарь поднёс инспектору ещё одну бутылку красного вина и большую тарелку из фарфора, на которой аккуратными кусочками лежала копчёная ветчина. Исенберд, одобрительно улыбнувшись Эрлу, принялся нанизывать мясо и отправлять его в рот.
Спокойная трапеза тянулась медленно, неспешно, словно завтрак хороших друзей, разжившихся деньгами. Но стоило Сангвинию сказать слово "семья", как Холл переменился в лице. Миролюбивой мине пришёл конец, на секунду даже показалось, что глаза инспектора вспыхнули огнём, виданным разве что в кузне Цитадели Вааль-Кулдир. Впрочем, мужчина быстро остыл и постарался сделать вид, что ничего не произошло.
— Главный инспектор. — с холодком в голосе уточнил он.
Последовала речь Алистера, представившегося сам, и представившего свою спутницу.
— Не совсем. Я знаю только, что вы вышли из поместья, видел ваши фигуры в окружении стражи. А если вы вышли из поместья, переживающего не лучшие деньки, то вы туда заходили. Вас пропустили, а значит, вы шли с чем-то важным. Вы не похожи на послов, так что наверняка с вопросами, на которые, зная старину Говарда, ответов вы не получили. Раз уж вы не получили ответов, то наверняка желаете их получить, не правда ли?
Неловкие попытки объяснить, откуда Алькену стало известно об академии, вызвали насмешливую улыбку на лице Исенберда. Наивно было бы предполагать, что он, работая в области, где требуется необычайная чуйка на людей, не видел ничего, что пытался бы скрыть личенвайнец, но, впрочем, личность Халанского сейчас практически не интересовала его.
— Бардульф, говорите? Сейчас разные сказочники бродят, вы их больше слушайте. Случаем, ничего вам этот Бардульф продать не пытался?
Дворфийская простота и прямость, ошибочно именуемая твердолобостью, была темой для множества притч, и неспроста. Сейчас, когда главный инспектор вертелся, словно уж на сковородке, уходя от прямого ответа, это многогранное качество одного из народов Севера было как нельзя кстати.
— Работу предложить. Несложную, как раз вам по силам. Плачу тем, чего не купить ни за какие деньги.
Холл вновь прервался на ветчину, смакуя каждое мгновение. Было видно, как он нагло покупает себе время, подогревая интерес путников. Причмокнув и запив вином, инспектор с любованием поставил бокал на стол и окинул возможных работников взглядом раздобревшего папеньки.
— Расположением одного старого брюзги.
Стоило Эрлу вновь появиться в зале, как двое южан, позабыв о прошлых делах, скосились на него. На этот раз трактирщик прибыл с чем-то более дорогим и вкусным, нежели чем ранее: бутыль красного вина и аккуратно нарезанная копчёная ветчина, расположившаяся на достаточно большой фарфоровой тарелке – мясо даже не было предложено в вырезке, стоящей на прилавке.
— Интересно, а сколько подобное может стоить?
Наконец двое путешественников оторвались от разглядывания пищи, и один из них предпочёл вернуться к инспектору; северянка решила и дальше разглядывать предоставленные ей куриные ножки с вином.
— Правда – достаточно лаконичный ответ на первый из вопросов представившегося Исенберда.
Не уделив должного внимания ответу Холла на реплику Алькена и пропустив вопрос про какую-то там продажу мимо своих ушей, Алистер взглянул на предоставленную ему рыбу со стаутом. Последовали долгие и затяжные раздумья – видимо, бродя пытался понять, стоит ли ему поддаваться зову желудку и начать поедать столь приятно пахнущую рыбу, попутно запивая её гвинфорским стаутом. Размышления завершились ровно в тот момент, когда Исенберд заговорил о некой работе. Оторвавшись от былого занятия, мужчина постучал пальцами правой руки об стол и слегка приоткрыл рот.
— Hvers konar vinnu? – как оказалось, светловолосая среагировала чуть быстрее, нежели чем её напарник.
— Она спрашивает: что за работа? – впрочем, услуги переводчика так никто и не отменял.
— Работа бывает разной. Можно долго выковывать меч, можно долго добывать руду для этого самого меча, а можно долго драть хорошенькую бабу. И отодрать так чтобы ей понравилось тоже знаешь дело не из лёгких. Ты если что-то конкретное предложить хочешь, то сразу говори.
Речь и тон северянина была лишена изящества и тонких ноток. Зато была наполнена чем-то простым но от того близким. Было видно что Гродир не коим образом не хотел обидеть собеседника. Закончив высказывание коротенькие ручки снова схватили кружку и опрокинули её у рта. Раздался один громкий глоток, и вот тара была уже пуста.
Речь и тон северянина была лишена изящества и тонких ноток. Зато была наполнена чем-то простым но от того близким. Было видно что Гродир не коим образом не хотел обидеть собеседника. Закончив высказывание коротенькие ручки снова схватили кружку и опрокинули её у рта. Раздался один громкий глоток, и вот тара была уже пуста.
Теодору главный инспектор не понравился с первого взгляда, и впечатление это по мере разговора лишь усиливалось. Все, от внешнего вида то манеры поведения, вызывало у лесника неприязнь к этому человеку.
Ему вовсе не хотелось трапезничать с Исенбердом, однако идти против решения остальных он не стал.
— Теодор, — коротко представился старик, когда аристократ сделал это, после чего отказался от предложенной еды и вновь замолк, дав инспектору говорить.
Предложение работы заставили его фыркнуть.
— Один раз нас уже наняли на несложную работу, — проговорил он. — Рассказывай все в подробностях, и мы подумаем, стоит ли на это соглашаться. Лично я считаю, что мы можем обойтись и без расположения этого старикашки.
Как и следовало ожидать, странники, наученные встречей с Варравой, оказались не из тех, кто радостно подписывается на любое дело, стоит только огласить награду. Ожидающий этого инспектор уже было вздохнул и приготовился рассказывать, как вдруг голос подал человек, сидевший, или же стоявший, молча всё то время, пока шли неспешные разговоры. По одному тону Исенберду стало понятно, что он настроен скептически по отношению к подобным предложениям. Чуть опустив голову, он слабо покривил губами.
— Ну что ж. — мужчина окинул глазами сидящих — Вижу, среди вас много людей, которым выгодно говорить только правду.
Особого внимания, по очевидным причинам, удостоились Теодор и Сангвиний.
— Роул Лонберг. Имя вам знакомо? Барон беднеющего уезда, в паре дней пути отсюда.
Не стоило и говорить, что не знающие местных земель путники не имели и малейшего представления об этом человеке.
— Фолькс Рейнхолл хочет сделать сущую глупость. Передать права на власть ему. Разумеется, про это решение ему нашептал Говард, чёрти его поджарь. Завтра в город приезжают послы, чтобы обговорить все условия. Без стражи, известно от лучших агентов.
Тарелка, как и очередной бокал, вновь оказались пусты.
— Вам нужно их остановить. Притвориться бандитами ли, напугать, убить, откупиться, сломать ноги лошадям... Сделайте всё, что сможете.
В голосе Холла зачитались нотки человека, искренне заинтересованного в успешности дела.
— Если завтра их не будет в городе, то дорога в поместье для вас открыта. И, заметьте, я не говорил, расположением какого старого брюзги я торгую. А чтобы у вас не возникло сомнений в моей честности...
Стащив перчатку, Исенберд снял с пальца перстень и положил его в центр стола, ближе к тарелке Теодора. Даже несведущий в ювелирном деле смог бы сказать, что он стоит не меньше настоящего шедевра работы мастера из Горного Королевства, настолько красива была драгоценность. В простой медной оправе, призванной как бы подчеркнуть незначительность самого кольца, отдав всё внимание наблюдателя работе ювелира-каменотёса, покоилась аметистовая окантовка с сапфировым, цвета глубокого моря, фоном, выделявшим узор из рубина, напоминающий стилизованную голову дракона. Ценные камни высочайшего качества были словно сплавлены друг с другом, не потеряв ни доли прозрачности.
— Это не предоплата, а подтверждение чистоты моих намерений. — заметил он, поглядывая в сторону — Отдадите, когда исполните свою работу и будете уверены, что я вас не обманул.
Когда Холл усмехнулся, магик бросил на него злобный взгляд, но всё же задумался. Он не верил своим ушам: толстяк его обманул! Никакой академии в этом захолустье нет, а сам Бардульф – просто мошенник, даже не понимающий, на кого раскрыл лживый рот!
– O, khurva! Akho gha upoznam… – неслышимо прошептал он под нос и продолжил нормально, обращаясь уже к инспектору, – э, нет, не пытался… Что за дела! И вы такое позволяете, чтоб кто-то называл себя, э, представителем несущ… несуществующей академии? Ох, что за город, ни одной реальной академии!
Холодный ответ Исенберда инквизитору дал повод Халанскому сбавить пыл, вспомнив, что разговаривает он с высокопоставленным лицом. Но даже так он не задумывался, что и сейчас его могут в чём-либо обманывать, ведь всё возможное негодование и ресурсы сознания уходили на выдумывание расправ с недобросовестным информатором.
Немного присмирев, личенвайнец слушал инспектора, продолжая есть с угрюмой миной. Ещё не вникнув в суть работы, он мгновенно обратил внимание на перстень, и как только тот коснулся стола, тут же устремил к нему тонкие ручонки, притянул к себе и, слегка нависнув над драгоценностью, принялся с умным видом разглядывать.
– Какая хорошая штука… Я, знаете, в камнях разбираюсь. У вас есть вкус! – сказал Алькен Холлу, не отрываясь от кольца,
Он искренне считал, что разбирается в самоцветах, недолго побывав в Ур-Минире, большом шахтёрском городе, пускай на нижний уровень, где и возможно было получить знания о минералах, спускался всего пару раз, да и то по другим причинам.
– Э, что? Как это – потом отдать?
Недоучка взглянул на инспектора недоумевающими, даже невинными глазами ребёнка, который ещё только на пути к пониманию, что задира постарше лишит его игрушки.
– Ну, знаете ли… – такая перспектива побудила Изгледника к новым рассуждениям, и к нему начал подкрадываться типичный личенвайнский страх наказания, – а нас за это, если прознают, э, за послов то есть… не, ну, э, потом не того? – спросил он, проведя пальцем себе по горлу.
То, что на такую работу всё же стоит согласиться, академик почти не сомневался: пусть и не понятно, расположением какого старика торгует Исенберд, но наверняка же влиятельного – иначе просто и быть не может. А любые связи – это крайне полезные в современном мире вещи, по мнению личенвайнца. О чём-то другом, кроме выгоды и возможного суда с третьей стороны, магик даже не задумывался, мысли о плане действий пролетали мимо головы. Единственным препятствием перед окончательным решением оставался вопрос безопасности.
Поведение Исенберда подтвердило предположение старика и заставило того с чувством выполненного долга откинуться на спинку стула. Однако дальнейший разговор инспектора с остальными участниками группы открывал всё новые и новые детали, радости от которых Сангвиний уже не испытывал. С каждым сказанным Исенбердом словом, улыбка с лица старика стремительно сползала, превращая его в некое подобие Говарда. Предоставленный в качестве залога перстень не особо заинтересовал беловолосого, но проделанная над ним работа, бесспорно, заслуживала уважения. Сейчас голова Сангвиния была занята другими размышлениями, куда более интересными.
- Как удобно... – Вырвалось из уст старика, продолжавшего рассматривать инспектора. – Но с другой стороны, Бернгард, будучи наследником, скоропостижно скончался, поставив премногоуважаемого господина Фолькса, вместе со стремительно развивающейся паранойей, в тупиковое положение. Отсутствие законныхнаследников не несёт в себе ничего хорошего для этих земель, я ведь прав?- Сангвиний вновь подвинулся к столу, кинув взгляд на лежащий неподалеку перстень. – У вас на примете есть кандидатуры лучше, так называемого Роула? – С неподдельным интересом изрек старик. – И будьте так любезны, конкретизировать свои условия. Всё-таки брюзгливых стариков на этом свете много. По крайней мере, с двумя я знаком точно. – Лицо беловолосого снова скривилось в улыбке.
Предложенная Исенбердом работа не понравилась, как минимум, одному из присутствующих гибридов. Алистер скривил лицо в некоем отвращении и отвернулся от собеседника, уставившись при этом на трактирщика, который, в данный момент, беседовал со случайными выпивохами и периодически косился по направлению стола путешественников, будто бы стараясь понять, всем ли доволен пришедший в его заведение инспектор внутренних дел Моргартена. Вскоре алхимик предал себе прежнее выражение, и развернулся обратно.
Тем временем Холл стянул с пальца перстень и положил его ближе к Теодору. Южане лишь кратко глянули на продемонстрированную драгоценность, ведь вскоре её успел заграбастать рядом сидящий Алькен. Магик тут же начал разглядывать ювелирное изделие, попутно хваля её обладателя. Впрочем, его энтузиазм был разбит с помощью одной простой фразы, а на смену всего этого пришла незамысловатая осторожность.
— Он прав. Далеко не каждому хочется оказаться на плахе из-за подобной работёнки.
Бросив свой комментарий, алхимик переключился и на Сангвиния. Беловолосый старик начал рассуждать и, так же как Алькен ранее, поспешил задать один весьма важный вопрос, не забыв при этом о конкретизации персоны «старого брюзги».
— Чем теб-гр-е не устроить этот… ка-г е-гр-о там? – опять-таки в разговор вмещалась северянка.
Начала свою реплику девушка хорошо, а вот закончила так себе. В попытках вспомнить нужное имя, она умудрилась несколько раз щёлкнуть пальцами, что-то прошипеть и уставиться на потолок.
— Чем Вас не устроил барон Роул Лонберг? Чем он так плох? – снова «переводчик» доделывают всю работу за светловолосой. — Полагаю, из-за не его неумения управлять собственными землями, или здесь кроется иная причина?
— Знаешь что Холл. — дворф изменился в лице, нахмурившись и теперь полностью сконцентрировавшись на человеке буквально сверля его взглядом. — Перстень свой можешь вертеть на своём пальце, и не только пальце. Ты сейчас лыбишься, а через час скажешь страже что мы у тебя это побрякушку силой забрали. И хули тогда делать, как докажем что ты сам нам её вручил? — грустно взглянув на пустую кружку северянин продолжил. — Пока что моё мнение что ты хочешь нас наебать. И что за брюзга в конечном итоге будет "доволен". Мало это приблуда какая.
Первым, как и следовало ожидать, кольцо схватил человек с фамилией Изгледник, да ещё и говорящий на хрипящем языке, никак не смахивающим на всеобщий, южный, дворфийский, северный, или, чем чёрт не шутит, на эльфийский. Впрочем, личенвайнцы в Гвинфоре были не такой уж и редкостью и, по большому счёту, их наличие никак не интересовало Пять Домов, пока, разумеется, не возникало никаких неурядиц.
— Я очень дорожу этим перстнем. Была бы это простая безделушка, я бы предложил вам его в качестве оплаты, не правда ли?
Однако поводы для недоверия всё ещё оставались. Иметь дело с властью в Гвинфоре, тем более такого рода, — прямой путь ко множеству проблем, если не к смерти, но только при условии наличия этой самой власти.
— Повторюсь, уезд нищий. Они ничем не торгуют, нигде не дают взаймы. И вы встретитесь не с самим бароном, а с парочкой послов, которым лишь бы поскорее закончить формальности и не получить по шее за медлительность.
И вновь, молвил слово человек, чуть не ставший камнем преткновения всей беседы, из-за какой-то жалкой пары слов, попавших точно в яблочко. Он был не четой всем остальным путникам в своей прозорливости, с этим и не стоило спорить.
— Да будет вам известно, в Гвинфоре есть множество способов стать законным властителем. И, конечно же, кандидатура имеется. Больше того, кандидатура весьма... Кхм, надёжная. А что до стариков, то я говорю о Говарде, старом слуге достопочтенного Фолькса Рейнхолла фон Моргартен, барона этого уезда, и, о последнем в частности. Это касается и вашего вопроса, Реггельхельм. — скосился инспектор на дворфа, позволяющего себе лишнее.
— Мне просто нужны посторонние люди. Если угодно, я отведу вас к одному чародею. Он вам новые лица сделает, на время.
— Он из одного ларца с Людвигом. Такой же лентяй, пьяница и самодур. Только Грансго старший похитрее будет, а этот — туп, как пробка, ленив, как сытый смерд. В его землях палку воткни — вырастет яблоня, а он титульными грамотами повозки грузит, да налогами крестьян душит. Как вы считаете, сколько караванов первоклассного вина он себе повезёт, когда получит Моргартен?
- Не спорю, вариантов действительно много. – Сангвиний утвердительно кивнул и поднял взгляд куда-то вверх, погружаясь в раздумье. – Например, узаконивание внебрачных детей. Если конечно барон к тому моменту будет еще в своем уме. – Старик «спустился с небес» на землю и уже в который раз начал ползать своими глазенками по ремешкам на одежде Исенберда. – Но по местным меркам это конечно довольно радикально. Интересно, сколько еще таких Роулов всплывет, пока барон не согласится на вышеупомянутый метод? Если конечно к тому моменту у него еще будут хотя бы отголоски разума. Действительно, надеюсь, что жаждущие власти понимают, какую головную боль они себе обеспечивают. - Сангвиний замер на месте, уставившись в одну точку, но через минуту вновь вернулся в свое обычное состояние. – Но это конечно так, первое что в голову пришло. А вот насчет Говарда, это да, повезло, что он попал в эту мою двойку. – Старик тихо усмехнулся. – Брюзга, дотошный, забивающий голову барона всякими непотребствами, старый в конечном итоге. Наверное, так и хочется побыстрее перестать с таким иметь все дела. Даже попытаться заставить охладеть к своей работе. Но в любом случае, уважаемый главный инспектор Исенберд, – Сангвиний вернулся к перебиранию четок и в тоже время повернул свою голову в сторону Алистера, Теодора и вообще окинул взглядом всех присутствующих. - Нужные мне выводы я сделал. Правда…боюсь, что они не утешительные. Но, что же это я. Так сказать, не будут забивать голову всем здесь собравшимся. - Старик показательно приложил указательный палец к свои сомкнутым губам и опустил взгляд на четки.
Фраза про перстень заставила Алистера вновь взглянуть на данную драгоценность. Действительно ли местный инспектор настолько дорожит этой безделушкой, как он сам говорит? Возможно. А возможно всё это – слащавые речи, произнесённые ради получения доверия со стороны присутствующих странников. Волей не волей, но ныне всё склоняло именно ко второму варианту: сама цель задания, устроенный «пир» и менталитет уроженцев этой страны. Наверняка, гвинфорец что-то не договаривает и уезд окажется не таким уж и нищим, а послы будут не такими торопливыми, одинокими и пугливыми.
— Вы уж извините, но в данный момент позиция дворфа мне ближе. Мне не очень нравиться вся эта затея – мужчина снова ударил пальцами по столу, воспроизводя незамысловатый мотив. — Даже при том условии, что вы предлагаете отвести нас к некоему чародею, который временно изменит наши лица, и соглашаетесь помочь с Говардом.
После услышанной реплики, связанной с Людвигом, последовали очередные раздумья. В голове алхимика начали возникать картины некогда посещённого города, принадлежащего упомянутому Людвигу. Рограу никак нельзя было назвать излишне бедным – нищим; это лишь был не самый худший город. Возможно, этому поспособствовала хитрость его хозяина, способности имеющихся у него слуг, или же всё это вместе.
— Раз Вы так говорите-то, полагаю, вывезет он более чем достаточно – бродяга ненадолго замолк, уставившись при этом на собеседника. — Вот только, от всего этого, моё мнение не изменилось. Не знаю, как остальные, но мы бы предпочли отказаться от подобной работёнки.
И действительно, стоило Алистеру замолкнуть, как его взгляд тут уже устремился в сторону входной двери таверны. Похоже, мужчине так и хотелось покинуть пределы трактира.
Тем временем северянка наконец покончила с созерцанием потолка, и предпочла уставиться на всех остальных. Несколько непонимающий затуманенный взгляд прошёлся по всем присутствующим, но так ни на ком и не остановился. Светловолосая предпочла сфокусироваться сначала на покрытии стола, далее на еде, затем на перстне и только после всего этого на входе-выходе из харчевни.
— И че-г-ро такого в этом кольце? Hringurinn ка-г hringurinn.
Сведения о гвинфорских феодалах и их владениях влетали в одно ухо магика и вылетали из другого, пока он вдумчиво кивал и бросал скептичные взгляды на инспектора. Для Алькена вся эта информация была, конечно, интересна, но непостижима, и единственное, что он хотел услышать – положительный ответ на вопрос о безопасности. И получив размытую, но ясно намекающую информацию об уезде, академик не удосужился сделать правильные выводы. А тот факт, что он вряд ли сможет возложить ответственность за содеянное на знакомых – южане уже отказались – подорвал начальные далеко идущие планы на развешивание по всем окрестностям сетей связей. Да и оказалось бы предлагаемое покровительство достаточно серьёзным? Говард произвёл на Халанского сугубо отрицательное впечатление: неотёсанный грубиян, находящийся где-то в тени своего хозяина. Да этот старикашка просто не достоин того, чтобы его расположение распространялось на такого интеллигентного колдуна. А Фолькс? Насколько барон умён, раз держит под боком столь отвратительного служку?
– Знаете, лица новые там, бедность уезда, э, не гарантируют полной безопасности, а награда, так сказать, не соответствует риску. Даже, э, перстень придётся отдать! Что за глупости… Без камня, без, э, гарантий. И ради какого-то Говарда и обезумевшего баронца! Смех! – личенвайнец говорил, стараясь держаться высокомерно, но внутри трепетал, будто он уже сделал предлагаемую работу и его ведут за это на плаху, – и с, э, Сангвинием, к слову, согласен. Э, сам только что хотел сказать, да он с языка снял, – продолжил Изгледник, но почти не поняв ничего из сказанного инквизитором. Но старик звучал умно, и поэтому Алькен решил его поддержать.
Он вертел в пальцах кольцо, один раз чуть не уронив, с любопытством рассматривал, но всё никак не решаясь протянуть обратно Исенберду в качестве отказа, словно за несколько минут камни на нём стали для провинциала роднее, чем для Холла.
– А знаете, вот если б с перстнем, то, может, э, и другой разговор был бы. И это, как его, э, ну, с бумажечкой, как её там… Такие иногда, э, дают, когда… Ну, то что вы добровольно его отдаёте, чтобы, э, не было так, как дворф говорит. Тоже об этом подумал, если говорить откровенно.
Теодор задумчиво почесал бороду.
— Предложение, конечно, заманчивое, — проговорил он, после чего сделал небольшую паузу. — Однако лично мне не очень хочется впутываться в местную политическую борьбу. У нас и без того достаточно проблем.
Лесник повернулся к Исенберду.
— Надеюсь ты найдешь способ избавиться от этого Лонберга, главный инспектор, однако, судя по всему, мы в этом деле тебе не помощники. Без обид.
Почти все путники единогласно отказались от работы, за возможным исключением почувствовавшего одобрение сотоварищей и от этого осмелевшего личенвайнца, затребовавшего кольцо целиком.
— Прости, Изгледник, но твои товарищи думают иначе. Отдавай. — доброжелательная мина всё ещё не слезала с лица инспектора, перемешиваясь с чем-то неприятным, ледяным.
То ли от страха, то ли из желания показаться вежливым интеллигентом, Халанский нехотя расстался с дорогим перстнем, потратив, при этом, уйму времени как на раздумья, так и на сам процесс. В одно движение Холл натянул кольцо обратно на указательный палец, прикрыв камни и медь толстой перчаткой сверху.
— На нет, как говорится, и суда нет, путники. — непринуждённо сказал он, поднимаясь с лавки — И вправду без обид, Теодор.
Застучали каблуки, скрипнула дверь. Исенберд спешно вышел на улицу и пошагал куда-то, причём очень быстро.
Не прошло и пары минут, как дверь снова заскрипела. Всё с тем же цоканьем, Холл вошёл внутрь, но на этот раз не один, а в сопровождении трёх крепких детин, чьё обмундирование, подходящее для боя, говорило о том, что их бесцеремонно выдернули со службы у поместья. Что-то также подсказывало, что снаружи ждал ещё с десяток солдат похуже, а может быть даже больше.
Лицо инспектора потеряло былые нотки дружественности, сменившись выражением, присущим хорошенько доведённым педантам.
— Именем закона и порядка, требую предоставить личное разрешение на пересечение границ Гвинфора.
Разумеется, никто не смог выполнить этого требования.
— В соответствии с Королевским указом за сто пятый год Века Покоя, каждый путник, пересекающий границу Гвинфора, обязан иметь при себе разрешение. Нарушение влечёт за собой материальный штраф в размере сотни ириев с каждого нарушителя.
Исенберд оглядел недавних соедоков, с которыми он был так любезен, хорошенько скрытым взглядом победителя.
— Помимо этого, вы подозреваетесь в пособничестве злой воле Личенвайна. — особое внимание было уделено Алькену — И в злонамеренной краже личного имущества трактирщика. Эрл?
Корчмарь скорчил крайне серьёзную морду и сокрушённо покивал головой, словно хитрые путники выкрали у него сразу всё, включая портки и
последнюю миску.
— Вам есть, что сказать в своё оправдание?
Когда Холл вышел, северянин с облегчением выдохнул.
— Ну и хуй с ним...
Но вот двери снова распахнулись впуская уже не одного Холла, а целую толпу. Такого поворота событий Гродир не ожидал и с удивлением округлил глаза. но долго удивляться бородач не смог, вскоре на его лицо вернулась хитрая улыбка и насмешливый тон.
— Ага, снова здар-рова. Я же говорил это наебалово. Так, давай по порядку. Разрешения у меня возможно нету, но про Личенвайн и кражу имущества по подробнее можно? Я вот нихуя не помню такого чтоб я что-то брал у этого усоча. Ну кроме еды, которую я купил. Или уже тут даже пожрать нельзя?
Коротышка повернулся уже к "бедному" тавернщику.
— Помнишь наш уговор, о том что я скажу что у тебя тут хорошо? Знаешь что, я пожалуй скажу им только правду. И я думаю сюда не сунется больше уважающий себя дворф.
Закончив с трактирщиком Гродир поднялся с лавки и медленно двинулся в сторону одного из окон, и не дойдя всего пару шагов вдруг дёрнулся и попытался с разбега впрыгнуть в окно. Получилось наполовину. Точнее голова с ярко-красными волосами и верхняя часть туловища торчали из окна, а ноги болтались внутри таверны. Округу стал оглашать отборные маты на дворфском.
Наблюдавшие за дверью гибриды, поначалу, даже и не заметили того, как собеседник группы поднялся из-за стола. Обнаружен Холл был лишь только в тот момент, когда оттолкнул дверцу и выбрался на улицу. До чутких южных ушей тут же донёсся частый перестук дорогостоящих ботинок. Похоже, инспектор куда-то торопится.
— Быстро – северянка оторвалась от былого занятия и уставилась на всех остальных.
— Слишком быстро – бродяга последовал примеру Хиски.
И вот, не успели собравшиеся путники заговорить друг с другом, как внутрь харчевни вновь вломился Исенберд. Мужчина был не один, а с целой тройкой местных стражников. Что-то подсказывало, будто снаружи стоит ещё группа подобных вояк.
Вернувшийся сходу начал обвинять странников в отсутствии какого-то там разрешения, в краже личного имущества трактирщика и, что более важно, в подозрениях на пособничество «злой воли Личенвайна». Судя по отдельному вниманию к персоне Алькена, инспектор был готов чуть-ли не каждого обвинить в пособничестве, стоит им только заговорить с уроженцем мертвых земель.
Толком ничего не понявшая северянка, услышав парочку знакомых ей слов, не придумала решения лучше кроме того, как ткнуть локтем рядом сидящего напарника. Должно быть, она надеялась на то, что именно ему удастся ответить за них двоих.
— А? Чего? – Алистер наконец выбрался из пучины раздумий. — Какое ещё пособничество и какая ещё злонамеренная кража? – мужчина что-то прошипел и начал постепенно отъезжать от стола. — В последний раз в Личенвайне мы были слишком давно и излишне мало, дабы успеть подписаться на участие хоть в каком-нибудь злом умысле. Нуу-sshh~~… а про воровство – бродяга дёрнул головой, кратко взглянул на вырезку с ценами и обернулся обратно. — Так это он вор. Вы цены-то его видели? Самое настоящее воровство! Эй, парни бравые, вот разве это не так? – судя по последнему вопросу, мужчина старался обратиться к приведённым Холлом стражникам.
Скорее всего, Алистер так бы и продолжал говорить о чём только в голову взбредёт, в надежде выиграть ещё немного времени, но тут о себе дал знать дворф. Поднявшийся с места коротышка попытался с разбега выпрыгнуть в окно. Глупо. Выходец из общины застрял в проёме, оказавшись одной половиной на улице, а другой по-прежнему в трактире. Послышался знатный дворфийский мат.
— Мде… хорошая попытка… так чего Вы хотите? – после данного вопроса, общая речь разбавилась очередной порцией южного шипения. — Полагаю, всё это, на самом деле, ни ради нашего заключения в темницу, а для чего-то другого?
Если это возможно, тогда попытка обнаружить путь для побега (полагаю, куб идёт от внимательности
1d100: (85) = 85 +10
1d100: (31) = 31 +5
Оставшись без перстня, Алькен продолжил трапезу, думая, что все риски ушли вместе с Исенбердом. Однако тот вскоре вернулся да не один: опасности в лице толпы солдат загромыхали сапогами у входа, и стражники в боевом обмундировании пробудили в магике только что загнанный в дальний уголок страх. Но они же и расшевелили в Халанском уверенность и ощущение безнаказанности. Дело было в том, что в личенванйской провинции военсовет, да и армия в целом, почти всегда имели куда большее влияние, чем бумагомараки – последние властвовали в метрополии, но и там с военными считались. Поэтому Изгледник наивно предположил, что если солдатня не поддержит Холла, то инспектор останется с носом, а значит, стоит опровергнуть обвинения Исенберда, к которому уже испытывал нехорошие чувства.
Немного времени на заторможенные рассуждения, заедаемые подходившей к концу кашей, и у гордого за свои выводы Алькена была готова простая легенда, часть которой он уже успел применить ранее, когда только путешествовал по Гвинфору.
– Что? Да что вы такое говорите! – возмущённо и эмоционально, но не слишком громко, начал академик, – какое разрешение, какое, э, пересечение? Люди, да я даже не пересекал границу, ведь всегда здесь жил. Кхм, да, я, может быть, и родился у границы, близко к Личенвайну, да, но это, знаете ли, э, не перестаёт делать из меня гвинфорца! И уж тем более, э, как вы там говорите, всякие там связи – клевета! Пусть со мной тогда обвиняются все мои, э, земляки – а сколько это человек, и все гхфинфорцы. Ну, э, вы сами должны знать – человек неглупый, я надеюсь – всякие там, э, как их там, культурные особенности по, э, по стране, когда в разных частях всё по-разному… Э, ну вы понимаете. Что за глупость – обвинять, если можно так выразиться, по месту рождения гвинфорца. Люди, разве это справедливо? А кража! Что за кхража! Это меня, если говорить фигурально, э, обокрали! – Алькен схватился за голову и, чтобы не растеряться, свистнул у южан идею, – да за те деньги, что я заплатил за комнату, можно было купить, э, всю эту забегаловку. Фигу… кхм, фигурально, так сказать, но, э, в любом случае это, э, так сказать, был жест, как его там… доброй воли, во! Снимайте эти, э, эти смехотворные обвинения.
1d100: (11) = 11 +15 на ложь.
Все эти лживые оправдания были направлены в основном на стоящих рядом с Холлом солдат, но академик, похоже, получал странное удовольствие, чуть ли не на ходу придумывая себе историю, и с какой-то стороны его рассказы были похожи на театральный монолог с выразительной, но бедной речью. И, возможно, это маленькое выступление было бы ещё красочнее, если бы в конце Изгледник не уставился с крайне глупым выражением на болтающего короткими ножками Гродира.
Халанский практически не сомневался, что обвинения с него снимут, а иначе что за произвол – угрожать штрафами великому деятелю науки. Но внутренне он был очень напряжён, трепеща перед возможностью раскрытия его легенды, и готов был сорваться с места, вытолкнув застрявшего дворфа из окна побежать куда глаза глядят, лишь бы холодный взгляд власть имущего перестал резать душу.
Теодор оценивающе оглядел стражников, медленно поднимаясь из-за стола. Бой еще не начался, однако сдаваться прямо в руки законников казалось крайне глупым решением, учитывая те обвинения, которые им предъявлялись.
Напряжение так и витало в воздухе, пока путники и стража стояли друг против друга и разговаривали. Было очевидно, что мирным путем дело не решится, и надо бежать. Похоже, первым такое решение принял Гродир, попытавшись выскочить в окно.
В следующую же секунду Теодор мощным пинком опрокинул стол, за которым совсем недавно расположилась компания.
— Бежим! — рявкнул он, после чего побежал в сторону окна, в котором застрял дворф, выставляя вперед плечо для толчка, надеясь вытолкнуть бородача наружу и освободить проход.
##1d100 +4##
Сангвиний сидел молча с каменным лицом и продолжал рассматривать распятие. Дождавшись момента, когда фигура Исенберда скроется за дверью таверны, он поднял свой взгляд на уже пустующее место. Пробормотав что-то невнятное себе под нос, старик уже хотел было огласить что-то вслух, оставшимся путникам, однако отчасти неожиданное возвращение инспектора с компанией помешало этому.
Сангвиний продолжил сидеть на месте, слегка повернув голову в сторону вошедших, чтобы зацепить их своим прищуренным глазом. Несложно было догадаться, что вывалив всю подноготную касательно передачи власти и не услышав утвердительных возгласов по поводу предложенной работы, Исенберд решил избавиться от слишком много знающих, только в присущей высшим чинам «деликатной» форме. Старик внимательно выслушивал обвинения в свой адрес, в очередной раз ища что-то под пальто.
- А известно ли уважаемому главному инспектору… - Но закончить свою речь Сангвинию помешал рванувший со всех ног к окну Гродир. Благополучно застряв в оконном проеме, дворф частично усугубил ситуацию, хотя начало было неплохим. – Кхм, да, о чем это я…А, да будет известно гл… - Но высшие силы, на этот раз в лице любезно перевернувшего стол Теодора, упорно не давали закончить старику свою мысль. Через минуту у окна уже столпилась очередь.
В какой-то момент нелепость происходящего заставила Сангвиния нервно усмехнуться. Почему-то ему вспомнились некогда встреченные бродячие артисты, известные своей сценкой о быте жителей выдуманной придурковатой деревни. Представление сопровождалось игрой незамысловатой музыкальной темы, которая сейчас и звучала в разуме у старика. Но если убрать всю нелепость, ситуация была весьма неприятной. После случившегося вряд ли можно было рассчитывать на диалог, но и бежать было затруднительно, особенно через окно. С другой стороны, чрезмерная говорливость Алькена сейчас играла на руку Сангвинию и всем остальным в частности. Старик слегка дернулся, очевидно нащупав необходимое в одном из карманов. – Ну что же это такое. – С досадой проговорил беловолосый, медленно поднимаясь со стула и поворачиваясь в сторону инспектора. – Я так хотел поговорить с вами по поводу всего произошедшего, но как видите мои коллеги спешат, поэтому… - Сангвиний показательно поклонился инспектору и тоже время выпустил небольшой предмет, похожий на ампулу, из своей протянутой руки. На самом деле старик не был полностью уверен, сработает ли так долго пролежавшее без дела вещество, но на всякий случай прикрыл глаза.
1d100: (24) = 24
Солидный акт задержания нарушителей закона превратился в настоящий балаган, который, как и следовало ожидать, первым начал дворф, без малейшего сомнения ринувшийся в окно и застрявший в нём. То ли спирт был слишком крепок, то ли рыжая голова оказалась чересчур горячей для местного климата, но всё это было лишь началом. Вслед за соратником из Горного Королевства бросился и лесник, не оценив свои силы. Помещение огласил громкий хруст, по всей видимости, вывихнутого плеча. Охнув, Теодор упал на землю и принялся стонать. Вся троица стражников разом прыснула со смеху, внутрь просунулись несколько голов в шапелях, так и жаждущих посмотреть, над чем же там смеются.
— Хосподин, мож нам путы-то убрать? Чёй-та они слабенькие какие-то…
Инспектор, однако, оставался хладнокровным. Ни мускула не дрогнуло на его лице, несмотря на всю комичность ситуации, когда любой человек не отказал бы себе в удовольствии позубоскалить над незадачливыми беглецами. Для Исенберда, вопрос Реггельхельма и Гримвальда был уже решён, страже не составило бы труда связать их по рукам и ногам, тогда как Алькен, Сангвиний и в частности Алистер всё ещё желали поговорить. Изгледник, чья вторая фамилия и оказалась своеобразным камнем преткновения, начал рассыпаться в потоке страстных речей, призванных образумить заблудшие души ревнителей порядка, призвать их на яростное восстание супротив господ, забывших границы дозволенности. К удивлению личенвайнца, солдаты скорчили непонимающие мины, начав нелепо поглядывать по сторонам. В Гвинфоре, где военная сила подчинялась власти непосредственно, подобные увещевания подействовали бы в очень, очень узких обстоятельствах, и одним из них явно не было присутствие главного инспектора города.
— Права голоса вы не имеете, обвиняемый. — попытался отрезать Холл, но то ли от страха наказания, то ли от самоубеждения, Халанский продолжил безрезультатно вещать.
Как показала практика, Алистер, в отличии от личенвайнца, право голоса имел, или, по крайней мере, так считал сам. Повторное воззвание к страже всё так же не произвело на них никакого эффекта, за возможным исключением пары улыбок тех, кто стоял снаружи. Действительно, цены в таверне были весьма высоки, но, однако, спорить из-за них с решением старшего по званию никто не решался.
Наконец, финальный аккорд всему «выступлению» обозначил Сангвиний. Деликатно раскланявшись, он бросил на землю подозрительно выглядевшую ампулу, зашипевшую, словно фейерверк на королевском балу. Поискрив пару секунд, чудо алхимической мысли внезапно потухло без малейшего шанса на повторное возгорание. Исенберд не удержался и похлопал.
— Полагаю, на этом уловки закончены? Вилхерд, запиши сопротивление аресту. — сказал он куда-то наружу — А вы чего встали столбом? Свяжите буйных.
Под буйными, как вскоре стало понятно, подразумевались Теодор и Гродир. Дворфу крепко обвязали ноги так, что теперь даже удачная попытка выбраться из оконного плена окончилась бы громогласным падением рыжебородым лицом в грязь. Леснику же досталась куда более тяжёлая ноша. И так потрёпанная рука оказалась вывернута назад и связана вместе с ногами, причём весьма профессионально. Третий стражник же безучастно встал у входной двери, напустив очень грозный видок.
— Окторий. — обратился инспектор к старику — Я рассчитываю на вашу благоразумность. Присядьте-ка, поберегите ноги. И ты тоже, Изгледник.
Когда все странники, за исключением связанных, оказались за одним столом, к противоположному краю подсел инквизитор, расположившись на расстоянии полутора вытянутых рук от Сангвиния. Положив ногу на ногу, он поцокал языком в наигранном удивлении.
— Вот видите, как всё обернулось? Да-а, такие подозрения — далеко не шутки. Кража, пособничество Личенвайну, нарушение указа Короля, и, наконец, сопротивление законным действиям стражи… Тут уже набралось на каторгу, знаете ли.
Исенберд вновь снял перчатку и принялся потирать то самое кольцо.
— А ведь первоначальные условия были не такими уж и ужасными. Доступ к информации, помощь чародея, гарантия безопасности.
Инспектор заговорил задумчивым и немножко отрешённым тоном, не отрывая взгляда от красоты камней.
— Поверьте, я не жестокий человек. И в подлости мне есть кому уступать. Поэтому гарант всё ещё в силе. На этот раз, скреплённый узами взаимного доверия. Так ведь?
— Хосподин, мож нам путы-то убрать? Чёй-та они слабенькие какие-то…
Инспектор, однако, оставался хладнокровным. Ни мускула не дрогнуло на его лице, несмотря на всю комичность ситуации, когда любой человек не отказал бы себе в удовольствии позубоскалить над незадачливыми беглецами. Для Исенберда, вопрос Реггельхельма и Гримвальда был уже решён, страже не составило бы труда связать их по рукам и ногам, тогда как Алькен, Сангвиний и в частности Алистер всё ещё желали поговорить. Изгледник, чья вторая фамилия и оказалась своеобразным камнем преткновения, начал рассыпаться в потоке страстных речей, призванных образумить заблудшие души ревнителей порядка, призвать их на яростное восстание супротив господ, забывших границы дозволенности. К удивлению личенвайнца, солдаты скорчили непонимающие мины, начав нелепо поглядывать по сторонам. В Гвинфоре, где военная сила подчинялась власти непосредственно, подобные увещевания подействовали бы в очень, очень узких обстоятельствах, и одним из них явно не было присутствие главного инспектора города.
— Права голоса вы не имеете, обвиняемый. — попытался отрезать Холл, но то ли от страха наказания, то ли от самоубеждения, Халанский продолжил безрезультатно вещать.
Как показала практика, Алистер, в отличии от личенвайнца, право голоса имел, или, по крайней мере, так считал сам. Повторное воззвание к страже всё так же не произвело на них никакого эффекта, за возможным исключением пары улыбок тех, кто стоял снаружи. Действительно, цены в таверне были весьма высоки, но, однако, спорить из-за них с решением старшего по званию никто не решался.
Наконец, финальный аккорд всему «выступлению» обозначил Сангвиний. Деликатно раскланявшись, он бросил на землю подозрительно выглядевшую ампулу, зашипевшую, словно фейерверк на королевском балу. Поискрив пару секунд, чудо алхимической мысли внезапно потухло без малейшего шанса на повторное возгорание. Исенберд не удержался и похлопал.
— Полагаю, на этом уловки закончены? Вилхерд, запиши сопротивление аресту. — сказал он куда-то наружу — А вы чего встали столбом? Свяжите буйных.
Под буйными, как вскоре стало понятно, подразумевались Теодор и Гродир. Дворфу крепко обвязали ноги так, что теперь даже удачная попытка выбраться из оконного плена окончилась бы громогласным падением рыжебородым лицом в грязь. Леснику же досталась куда более тяжёлая ноша. И так потрёпанная рука оказалась вывернута назад и связана вместе с ногами, причём весьма профессионально. Третий стражник же безучастно встал у входной двери, напустив очень грозный видок.
— Окторий. — обратился инспектор к старику — Я рассчитываю на вашу благоразумность. Присядьте-ка, поберегите ноги. И ты тоже, Изгледник.
Когда все странники, за исключением связанных, оказались за одним столом, к противоположному краю подсел инквизитор, расположившись на расстоянии полутора вытянутых рук от Сангвиния. Положив ногу на ногу, он поцокал языком в наигранном удивлении.
— Вот видите, как всё обернулось? Да-а, такие подозрения — далеко не шутки. Кража, пособничество Личенвайну, нарушение указа Короля, и, наконец, сопротивление законным действиям стражи… Тут уже набралось на каторгу, знаете ли.
Исенберд вновь снял перчатку и принялся потирать то самое кольцо.
— А ведь первоначальные условия были не такими уж и ужасными. Доступ к информации, помощь чародея, гарантия безопасности.
Инспектор заговорил задумчивым и немножко отрешённым тоном, не отрывая взгляда от красоты камней.
— Поверьте, я не жестокий человек. И в подлости мне есть кому уступать. Поэтому гарант всё ещё в силе. На этот раз, скреплённый узами взаимного доверия. Так ведь?
Не услышав громкие хлопки и резкий запах, Сангвиний открыл глаза, чтобы насладиться чудом своей алхимической мысли, жалобно шипевшим под ногами у Исенберда. – Старый осёл…- Еле слышно проговорил про себя старик, рассматривая безделушку на полу. Встав в полный рост, беловолосый приготовился к худшему, но оно по всей видимости решило обойти стороной старого. Пока стражники решали, какой узел будет хорошо смотреться на руках и ногах Теодора и Гродира, инспектор любезно пригласил оставшихся продолжить начатую недавно беседу. – Пожалуй, соглашусь, ноги мне еще понадобятся. – Сангвиний схватил свой облюбованный стул и притянул его к еще целому столу, за которым уже расположился Исенберд. Как и предполагалось, гвинфорец напомнил о намечавшейся сделке. Конечно, будь Сангвиний лет на двадцать моложе, он бы пересмотрел условия сделки, но в данный момент у старика не было сильного желания в лучшем случае обзавестись тростью, как многие его знакомые. – Ну, знаете, в конце-концов не всё должно обязательно решаться силой. Где-то достаточно просто поговорить. Хмм, например как сейчас. – Старик внимательно следил за движениями Исенберда. – Вот только, вы же хотите, чтобы всё прошло гладко? Тогда было бы неплохо освободить моих знакомых. Я не сомневаюсь в их профессионализме, но думаю, что без веревок им будет намного легче в этом нелегком деле. – Старик указал пальцем на связанных, а затем протянул руку Исенберду. – И всё же, главный инспектор, я искренне надеюсь, что Говард будет в состоянии вести беседу к моменту нашего возвращения.
Похоже что ситуация была не в пользу дворфа. Достаточно широкий сын севера болтал руками и как мог ногами стараясь сделать хоть что-то, попутно ворча что-то на дворфском. Разговоры но пропустить все же долетевший кусок Гродир не смог. Смачно сплюнув бородач перешёл на всеобщий осматривая округу. Всё своё высказывание бородач решил озвучить максимально громко, так чтоб услышал не только тот к кому были обращены слова, но и все другие.
— Не знаю что вы там говорите, но я слышал про «берегите ноги». Холл, ты свои точно береги. Когда я отсюда выберусь, я твои ходилки тебе вырву, и обратно в гузно засажу. Да так глубоко, что никакой маг на всём Ассандоре не сможет их вытащить. Уххх, какой же тебе пиздец. Это и пидора за стойкой касается…
Похоже что от нахлынувших чувств северянин снова перешёл на дворфский, ведь создавалось впечатление что дом начал рушится но начал именно с окна в котором в данный момент торчал дворф.
Солдафоны, на которых так рассчитывал Алькен, делали такой вид, будто и не причастны к происходящему и Халанский готов был начать паниковать. А уж когда Теодор приказал бежать, так и сам вскочил с места и побежал бы к заткнутому дворфом окну, если бы не успел увидеть мелкую для всей этой суматохи деталь. Вообще он не отличался хорошей реакцией и внимательностью, но не заметить такой ужас не смог бы даже слепой: с опрокинутого лесником стола полетела вся посуда, и недоеденный горшок каши вместе с ней!
– Каша! Нет! – выпалил он, прыгая в сторону летящих яств.
На счастье вечно голодного личенвайнца, ему улыбнулась удача и еда прилетела прямо в руки, даже не измазав лицо. Не слишком удачно приземлившись на бок и прижав горшок к груди, он мгновенно подскочил на ноги и уже был готов спасать не провизию, а свою шкуру, но даже беглого испуганного взгляда было достаточно, чтобы понять бедственность положения, и Изгледник так и застыл на месте, дёргаясь то в одну сторону, то в другую, так и не решаясь бежать.
Но инспектор оставался спокоен, теперь предлагая столь же безмятежно присесть за другой столик.
Алькен нервно вздохнул и не видел причин перечить высокопоставленному лицу, когда за его спиной отряд вояк, не желающих слушать честной народ, а пути к отступлению отрезаны либо толстой тушкой Гродира, либо теми же стражниками.
Он грохнулся на новый табурет, поставил горшок и понял, что после такого стресса аппетит разыгрался ещё сильнее. Личенвайнец стал доедать кашу, словно ничего не произошло, но то и дело бросал взгляды забитого в угол животного по сторонам. Угроза каторгой заставила академика помрачнеть: он слышал о такой мере наказания, но пока не встречался с ней у себя на родине, ведь в Личенвайне нет недостатка в свободных костлявых руках, а содержать провинившихся в темницах обычно выходит дешевле, чем обучать огромное количество надсмотрщиков и раздавать больше еды, чтобы невольники могли продолжать работу.
После слов дворфа Халанского пробило на нервный смешок – ещё не хватало, чтобы из-за бородатого грубияна их всех послали в местный аналог нижнего этажа Ур-Минира.
– Эхе-хе, вы коротышку-то не слушайте, он, э, он явно готов к, м, сотрудничеству, просто ещё не осознаёт этого, необразованный и бранящийся дворф, – больше не чувствуя иллюзорной смелости, магика пробило на пресмыкание и жалкие оправдания, – а я, если так посмотреть, э, этой штуке… аресту не сопротивлялся, указы не нарушал и, э, от предо… кхм, от предоставления услуг не отказывался. Не надо каторгой размахивать… Это вообще вы сами кольцо отняли, хотя я, э, ещё не сказал «нет». Я даже почти «да» сказал, позволю заметить, просто не успел, – Алькен удивился этим простым выводам, и былая уверенность вернулась к нему, а глаза перестали бегать, остановившись на перстне, – и, я смею предположить, что, раз, как вы говорите, э, гарант на взаимном доверии… Вы, я верно разумею, доверяете мне… то есть нам это кольцо… на взаимной, э, доверительной гарантности? Это, соглашусь, очень благородно с вашей стороны, вы, э, абсолютно не жестокий человек, поэтому кольцо-то…
Магик начал тянуть руку к заветной драгоценности, но остановился на полпути, испугавшись своей дерзости перед должностной персоной в такой напряжённой ситуации.
Из-за воцарившейся неразберихи Исенбард даже и не удосужился ответить на реплики южанина. Вместо этого, местный инспектор начал наблюдать за действиями Теодора, Гродира и Сангвиния, изредка отдавая команды по типу «схватить и связать», отказывая вправе слова, или же вставляя какой-либо желчный комментарий. Оно и не удивительно, от всего творящегося так и хочется поступить подобным образом.
Тем временем гибриды продолжали сидеть на своих местах, не поддаваясь общему безумию и не исполняя прыжок в окно, как до этого попытался сделать дворф с лесником. Нет, отнюдь нет. Они всё также продолжали сидеть на ранее занятых местах, игнорируя все происходящее и только переговариваясь друг с другом. Выглядело это несколько странно: вокруг непонятно что происходит, а двое странников по-прежнему сидят, уделяя внимание только друг другу.
— Интересно, а здесь у них в Гвинфоре всегда так? – несколько неожиданно Алистер решил соскочить с южного языка на всеобщий.
— Ég hef ekki hugmynd. Наве-рг-ное já.
Договорив фразу, светловолосая пожала плечами и слегка склонила голову.
— Ладно, плевать. В любом случае, терять уже нечего, так почему бы и…
Алистер протянул вперёд руку и с неким удивлением для самого себя обнаружил то, что ранее занятый стол был перевёрнут, загребая под себя множественные остатки так и не опробованной пищи, и выпивки. Всё-таки не вовремя алхимик решился поддаться зову желудка и приступить к окончательно оборванной трапезе.
— Мех… скверно.
Оторвавшись от созерцания, растекающегося страута, бородатый мужчина почувствовал очередной укол-тычок в бок. Непонимающе вскинув бровь, он обернулся и уставился на Хиски. Вместо ответа, уроженка снежных земель кивнула по направлению Исенберда.
Очередной разворот завершился для Алистера ещё большим удивлением: дознаватель и остальные уже сидели за другим столом, о чём-то переговариваясь, в то время, как откуда-то со стороны окна разносилась незамысловатая ругань, окончившаяся выкриками на дворфийском. Вот уж сюрприз для вечно рассеянного путешественника.
— Я не удивлюсь, если на каторгу набралось только из-за несуществующего и недоказанного пособничества Личенвайну. От всего другого мы бы могли отделаться уплатой штрафа… или старинным гвинфорским лекарством – алхимик ненадолго замолк и с небывалой грустью уставился на перевернутый стол. Видимо, сейчас он понимал всю глупость своего воздержания. — Да, условия были не такими уж и ужасными. Позвольте узнать: насколько сильно они поменялись сейчас? – последний вопрос Холла заставил алхимика кривовато улыбнуться. — Странный у Гвинфора способ скреплять «узы взаимного доверия».
Исенберд однозначно видел в старике человека, с которым стоит считаться. Зарекомендовав себя прозорливым человеком, сходу попавшем в больную точку, он дал инспектору знак из тех, отказываться от которых по меньшей мере неблагоразумно. Впрочем, сейчас позиция силы была за Холлом, Сангвиний должен был это учитывать.
— Равные по своей значимости условия безусловно нужны для любого союза. Но только когда он заключается между равноправными участниками, запомните это. А что до наших пленников, то вы…
Из-за злополучного окна послышались надрывные крики, выражающие настоящую, неподдельную ненависть. Вспыльчивость, зачастую, могла сыграть злую шутку с людьми в подчинённом положении, но Исенберд был не из тех дикарей, что отдавали людей палачам за слово, сказанное в гневе.
— Не совсем правы. Дворф пусть остынет, а вот… Как его… Тьюдора надо бы развязать. — инспектор скосился на молчаливого служителя закона, всем своим видом показывающего, что он доволен проделанной работой.
Тот без промедлений вспорол верёвки и даже помог Гримвальду подняться на ноги, указав на один из табуретов за общим столом.
Когда заговорил Халанский, стало заметно, как сильно Исенберд нахмурился и вытянул лицо в гримасе, возникающей у людей, испытывающих лёгкое отвращение. Подхалимство любили далеко не все, а особенно неумелое и топорное, и, по всей видимости, личенвайнец задел несколько не ту струну в душе инспектора. Протянутая рука была встречена с явным недовольством, быстро пропавшим, когда Алькен, наконец, смекнул, что не надо бы доводить того, кто решает вопрос о его свободе.
— С моим имуществом вам обращаться больше не доведётся. — кратко ответил он, больше обращаясь к Сангвинию и Алистеру, чем к Алькену.
Южане обрели наибольшую благосклонность инспектора, поскольку ни один из них не совершал резких движений, не прыгал в окно и не кидался чем ни попадя, намереваясь ускользнуть из цепких лаб ревнителей порядка, предоставив все хлопоты и передряги, в большинстве случаев вызванные ими же самими, сотоварищам. Именно спокойствия сегодня так не хватало в корчме Эрла, у которой даже не было вывески с очередным бессмысленным, но очень хорошо звучащим названием.
— Да, вы совершенно правы. Содействие силам Личенвайна пока является наиболее весомым грешком на вашей душе. Скажите спасибо, что вы имеете дело со сговорчивым гвинфорцем. — деловая улыбка озарила лицо инспектора.
— Условия действительно изменились. Как минимум, теперь речь идёт не о награде, а о свободе. За вашу безвозмездную и отверженную службу благому делу, я смягчу наказание. Сильно смягчу. И вы даже не останетесь должниками. Хотя, мне стоило бы потребовать от вас штраф за отсутствие въездной грамоты... — наигранная педантичность сочилась из его слов так, что её можно было выжимать — Помимо этого, если не будете чудить, в силе остаётся прежнее вознаграждение.
Исенберд, поочередно, начал отвечать на реплики каждого из заговорившего с ним. Сначала инспектор уделил внимание Сангвинию, вновь заговорив о союзе и равноправии каждого из его участников – скорее всего, всё это лишь очередные слащавые обещания Холла, которые так могут и не сбыться. Далее гвинфорец решил вопрос с Теодором и Гродиром, развязав первого и дав времени на успокоение второму. После последовала краткая и недовольная фраза, адресованная Алькену. И вот, под самый конец, Холл удостоил вниманием дуэт из гибридов, сходу отметив правильный вывод одного из них.
— Скверно-скверно – Алистер приподнял голову и почесал собственный подбородок. — Скверно абсолютно всё: это происшествие, этот трактир, его цены, а также требуемая Вами от нас работа. Всё это настолько скверно, что у нас попросту нет достойных вариантов, и наше слово Вы знаете заранее. Слово, которое может неожиданно измениться, если я не получу ответ на столь необходимый для меня вопрос.
Ненадолго замолкнув, алхимик слегка наклонился, будто бы стараясь приблизиться к собеседнику.
— У каждого из нас есть привычки и принципы. Ваша привычка – Ваша улыбка; Ваш принцип – добиваться желаемого и не принимать ответ «нет». В конце-то концов, как минимум, последнюю из этих догадок подтверждает одно Ваше присутствие. Вы бы могли спокойно уйти и найти других неместных путешественников, дабы предложить им то же самое дело. Но нет, Вы вернулись именно к нам. И это значит одно из двух: либо я прав, либо кто-то очень сильно хочет, чтобы подобное выполнили именно мы – он принял прежнее положение, свободно откидываясь на занятом стуле. — Так к чему я это веду? Ах, да, точно, к разрешению для не гвинфорцев. Я хочу знать, правда ли это и подобная вещица действительно существует и действует, или же это лишь вымысел. И если Вы мне не врёте, я, позволив вдолбленной мне моим давним другом привычке взять надо мною верх, хочу заполучить это самое разрешение в количестве двух штук. Раз штраф за неимение разрешения всего сотня ириев, то, полагаю, стоит она не столь дорого и сделать Вам их будет не так уж и сложно.
Похоже, так и не пересевший за другой стол странник либо старался, невесть для чего, выиграть ещё немного времени, продолжая при этом нести всё что только в голову придёт, либо он был действительно заинтересован в подобной вещице.
— Ætlarðu að tala lengi? Af hverju flýðum við ekki? Af hverju skera við ekki höfuðið? - тут о себе поспешила напомнить северянка, задавшая, по её мнению, вполне уместные вопросы сидящему алхимику.
— Подожди, потом.
Когда ему помогли подняться и развязали путы, сковывавшие его руки и ноги, Теодор зло посмотрел на делавшего это солдата. Казалось, что вот-вот, и он набросится на стражника, однако рассудок взял вверх: с вывихнутым плечом у старика не было шансов на победу над несколькими тяжело вооруженными бойцами. Поэтому все, что он сделал – это сплюнул солдату под ноги, после чего добрался до предложенной ему табуретки и опустился на нее.
Элен, уже давно слетевшая с плеча хозяина и наблюдавшая за развернувшейся картиной с одного из столов заведения, вернулась на свое место, сев на здоровое плечо лесника.
Тем временем Теодор хмуро сверлил глазами Исенберда, пока тот говорил, после чего и сам подал голос.
— Хватит языком молоть, — прохрипел он. — Рассказывай подробности. Где и когда поедут послы, как они выглядят, сколько их.
Даже перед лицом опасности, вполне реальной и осязаемой, южанин пытался набить себе цену, выторговать лишний клочок обещаний, которые несколько минут назад были уравнены по ценности с пылью единогласным и категоричным отказом.
— Нет, дело вовсе не в вас — возразил инспектор — Я уже совершил ошибку, наивно раскрыв карты с самого начала игры. Второй раз, уже с другими людьми, я повторять этого не буду.
Совершенно неожиданно, как для Исенберда, так и для всех остальных, Алистер помянул ту самую грамоту, ставшую первоначальной причиной появления в корчме вооружённых лиц.
— Грамота безусловно есть. И, раз уж мы действуем в рамках закона, штраф вам оплатить придётся. С одного человека, лично мне в руки. В таком случае, разрешение будет действительно на всей территории дома Одлей, на каждого.
В порядок пришёл и лесник, незаслуженно получивший, ввиду неорганизованности отступления, крайне неприятную травму. С лёгким налётом интереса поглядев на ручную сову, за которой уже давно наблюдала скучающая стража, Холл вновь доброжелательно улыбнулся на ледяной взгляд Гримвальда.
— Завтра, ранним утром. Поедут по тракту от Пятьмирьева Распутья. Карета простая, без излишков, покрашена в чёрный. О внешности послов не скажу ничего точного, но их будет двое. Не считая обслуги, конечно.
Ответ инспектора заставил Алистера несколько устало вздохнуть. Мужчина страдальчески закатил глаза, приподнял голову и закинул её назад. Просидел он так не долго и уже спустя пару секунд склонил черепушку на правый бок, при этом уставившись на рядом сидящую северянку. На этот раз девушка вела себя несколько иначе, нежели чем обычно: отсутствовала былая скука с безразличием, разбавленные непониманием всего происходящего. В данный момент, она лишь водила указательным пальцем по воздуху, будто бы вырисовывая какую-то непонятную картину.
— За-гр-ом-ъе-ла – светловолосая покончила с «рисованием» и положила руку на собственное колено. — Alistair, hvað þýðir йё-р-р-ный? – Хиски, в очередной раз, продемонстрировала собственное незнание общих слов. Даже столь простых.
Окликнутый Алистер умудрился каркнуть от услышанного. Видимо, никак не ожидал подобного вопроса от напарницы – он её явно переоценил.
— Это… как на вашем-то? Вроде простое слово, а забыл – в попытках вспомнить, алхимик несколько раз щёлкнул пальцами. — Вспомнил! Это litur. Только не йё-р-р-ный, а черный. Чёр-ный… наверное…
Воспоминания о присутствии Холла снизошли до бродяги лишь после столь странной обучающей беседы. Опомнившийся Алистер переключился на инспектора и принял прежнюю несколько расслабленную позу.
— Вот именно. Вы сами говорите, будто не собираетесь обсуждать всё это с другими людьми; Вы сами, как выразились, раскрыли нам карты с самого начала. И именно поэтому нужны именно мы, ибо возможность повтора была уже отброшена Вами как можно дальше – мужчина выдержал небольшую паузу, продолжая тянуть время. — Но, боюсь, мы всё ещё никак не можем понять друг друга. Поэтому, позвольте я повторюсь. Кхм… кхм… мне нужно от Вас ровно две грамоты, ни больше и ни меньше. За бесплатно.
Слова инспектора кольнули Алькена в самое сердце. Никаких больше колец! А ведь всё из-за этих необразованных доходяг, отказавшихся от работы поначалу. «Если бы они немного пораскинули мозгами, – думал магик, – то пришли точно к такому же выводу, к какому пришёл я, и приняли бы предложение.» О каких выводах он думал, не было известно даже самому академику.
Чтобы не показаться оскорблённым, он принял вид, ясно говоривший: «больно нужны мне эта ваша безделушка».
Он продолжил сидеть, притворяясь, что Холл ему вовсе не интересен, но мысли его были заняты только одним – блестящими камешками на перстне. Чтобы отвлечься, он послушал южан. Неплохая идея – затребовать грамоты бесплатно. Но Изгледник уже побаивался дерзить настолько сильно. Но и денег у него не было.
– Э, кхм, а принимаются только ирии? У меня есть, как бы сказать, ценные, э, вещи, которые могут быть экви… экво, эквивал-л… в общем, равны по стоимости сотне ириям. Да что там! Даже больше. И я, так и быть, э, соизволю обменять их на эту вашу грамоту.
Попытавшись вырваться из оков страха перед инспектором, личенвайнец почувствовал только большую неловкость и попытался скрыть её за умной миной, будто бы он прямо сейчас продумывает утренний план о изничтожении послов.
Стоило раздаться северному наречию, как до Исенберда наконец дошло, почему Алистер уделял так много времени несущественным деталям. Так ловко одурить главного инспектора, претворившись дурачком, чтобы было сподручнее обсуждать со своей напарницей что-то на другом языке — это надо иметь выдержку, какой позавидует любой дознаватель. В ответ на продолжение упорных попыток выторговать себе несчастную грамоту, Холл несдержанно поджал губы. В его взгляде проявились те же нотки, что возникали при разговорах с Алькеном.
— Боюсь, это вы не можете меня понять. Если вам что-то нужно, то вы должны заплатить. Если вы не можете заплатить, то это вам не нужно. Непонимание исчерпано?
Ожидать хоть каких-то денег от личенвайнца, не обременённого связями со знатью, изначально было бы сущей глупостью, и потому Холл даже не смотрел на Халанского, как на платежеспособного путника. Вдруг, к удивлению инспектора, именно он наконец-то заговорил об оплате, не тратя ценное время на пустые разговоры.
Предложение состоялось не в ириях, а раз разговор шёл о выходце проклятых земель, то Исенберд имел все основания предполагать, что говорили о силитах. Условия жизни и закрытая экономика Личенвайна делала эти камни, добываемые в глубоких шахтах Ур-Минира руками мертвецов, настоящим дефицитом в людских землях, а отсутствие предложения, как известно, увеличивает цену. Свойства силитов бывали очень полезны алхимикам, анимансерам и даже чародеям, занимающимся не самой законной магией, а всех этих людей объединяло одно свойство. Они не бедствовали. Холл напустил на себя вид, присущий торговцам, заинтересованных предложением, но отчаянно пытающихся это скрыть.
— Хм... Звучит недурно. Сколько предлагаете?
Исенберд предполагал, что озвученная цена будет весьма полезной для определения курса валют, о которых иноземцам, не странствующим по Личенвайну, неизвестно ничего.
В очередной раз, Исенберд ответил отказом на предоставление бесплатной грамоты. В ответ на всё это сидящий Алистер лишь цыкнул и подтянул кисти поближе к собственному поясу. Сидящая рядом северянка сделала всё несколько иначе: она взялась одной рукой за край носимых лохмотьев, а другую скрыла где-то в них же.
— Undirbúa vopn – к небольшому удивлению, первым начал говорить на северном языке именно алхимик.
В ответ на услышанную реплику, Хиски лишь утвердительно кивнула и как-то неестественно дёрнула плечами. По залу пронесся негромкий бряк.
— Боюсь всё стало только хуже. Если верить Вашей же логике, то это Вы не можете по достойному мне заплатить, а значит и в моих с её услугами не нуждаетесь. Видите-ли обещанного Вами маловато; в особенности, исходя из самих условий с целями и из тех методов, которыми Вы пытаетесь добиться нашего согласия. Более того, Вы даже отказались предоставить нам ранее предложенное кольцо. Не очень-то похоже, что Вы пытаетесь добиться «взаимного доверия» и действительно заинтересованы в выполнении всего этого дела. В данный момент всё идёт, скорее, к противоположному.
Взяв небольшую паузу, бродяга, никого не стесняясь, вытащил из пояса одну из множества склянок с зельем и протянул её рядом сидящей Хиски. Та лишь отцепила одну руку от лохмотьев, переняла бутыль, убрала её в складках одежды и опять-таки вцепилась в носимую ткань.
— И не надо так на меня смотреть. Это не я пришёл к путникам, предложил им не пойми что и, получив закономерный отказ, вернулся с толпой стражи обратно, при этом начав сыпать надуманными обвинениями. Естественно, кроме обвинения в отсутствии грамоты, тут Ваша правда – губы Алистера расплылись в лёгкой улыбке. — Как Вы думаете, почему я не бросился на утек также, как и все остальные? Почему я предпочёл остаться на стуле, наблюдая и слушая весь этот балаган? Ладно, Вы пока думаете, а я скажу Вам вот что: если Вы действительно хотите добиться выполнения этого дела, то Вам придётся либо предоставить многократно упомянутые грамоты… либо вновь дать нам то кольцо, которое Вы демонстрировали ранее. Естественно, по окончанию столь злобного дела мы его вернём. И под словом «нам», я подразумеваю именно себя, а не кого-либо иного.
Наконец договорив, бродяга переключился на приведённых Холлом стражников, вытянулся и начал смотреть-то на одного, то на другого, будто бы стараясь их пересчитать и запомнить.
Передача от Алистера Хиски – 1 «Собранный Эфир»
Было ожидаемо, что южанин получит холодный отказ, но Алькен до последнего верил, что всё удастся получить бесплатно. Но удача не до конца отвернулась от личенвайнца: Холл всё же не отмёл вариант обмена грамоты на «ценные вещи». Однако откуда Халанскому догадываться, что инспектор подумал о силитах, а не о бесполезных железках? Он, преисполненный удовольствием, в одно мгновение выудил из-за пазухи один штамп и изящно взял его между двумя пальцами.
– Вот, погхлядите! Прекрасная работа умелых мастеров! Не побоюсь этого слова, артефакт! – залился соловьём магик. Годный только на ложь ум поспевал вперёд языка, что было редкостью для горе-академика, – вы взгляните на эти, м, письмена. От них так и, как бы сказать, так и пышет древностью. А металл-то, металл какой качественный! Поглядите, вы человек умный, тоже должны понимать его качество. Его можно использовать в качестве амулета, он мне уже как-то раз жизнь спас. Эти письмена явно магические. Ох, он стоит, пожалуй, даже больше ста ириев. Но я великодушно обменяю его на грамоту.
Если это не бесполезно, кубик на ложь 1d100: (36) = 36 +15
Говоря параллельно с Алистером, Изгледник не сбился, попросту не слушая союзника. Но когда Алькен замолчал, последние слова южанина врезались колокольным звоном в его уши.
– Как это – тебе кольцо? – возмутился он, – нет, нет и нет! Только я здесь умею обращаться с, э, с драгоценностями. Ты же его потеряешь или ещё что похуже! Кольцо будет у меня, – Халаснкий опасливо покосился на Исенберда, – если нам, э, если нам его вообще выдадут, это, э, очевидно.
Протянутая для рукопожатия рука с хрустом сжалась в кулак и вернулась обратно к Сангвинию. – Как пожелаете… - С улыбкой произнес старик и продолжил смиренно сидеть на своем месте, поглядывая в сторону стражников. Вернувшийся в строй Теодор с ходу потребовал от Исенберда действительно важные сведения. Сангвния смутило описание «послов». Если верить сказанному, то складывалось ощущение, что к Фольксу прибывала не делегация другого барона, а какой-то сброд, представляющий интересы забытой деревеньки, даже несмотря на бедность уезда. Непонятна была и формулировка «обслуги». Старику не сильно хотелось становиться мародёром и вырезать встречаемые по пути кареты. Если на то пошло, он вообще не привык решать дела грубой силой. Таким образом, лично для себя Сангвиний уже мысленно представлял бескровные варианты развития событий, даже не смотря на теоретическое присутствие пары стражников, входивших в эту самую обслугу. Вопрос был в том, захотят ли его недавние знакомые сильно напрягаться по этому поводу или же просто решат устроить очередную резню.
Старик уже хотел бы намекнуть Исенберду, что пора уже всем расходиться по своим делам, но как оказалось южане и Алькен имели ряд вопросов к инспектору. Сангвиний сделался простым слушателем, пытаясь почерпнуть нечто новое для себя, касательно личности Исенберда. И это новое, а точнее уже старое, не заставило себя долго ждать. Было видно, что Алистера весьма сильно беспокоили грамоты, упомянутые ранее инспектором. Пространство вокруг начало быстро наполнять напряжение. Было видно, что Исенберду с каждым словом было всё сложнее сохранять спокойствие. Старик снова начал хмурится и всё чаще поглядывать на стражников. В конце-концов было видно, что терпение у обеих сторон начинало лопаться, а «худое перемирие» трещать по швам. Аргументы южанина не сильно подействовали на инспектора, который, по мнению старика, готов был уже снова отдать приказ на арест всех присутствующих, несмотря на первичную заинтересованность в словах Алькена по поводу «эквивалента».
Наконец, заприметив некие передачки со стороны «южан» и согласившись со своей теорией, сгорбленная и хмурая фигура старика ударила по столу, а затем принялась непринужденно смеяться. – Вот это страсти, давненько в такие ситуации не встревал, да-а-а…- Сангвиний продолжал усмехаться, уже намного тише и коситься на свой перстень-печатку. Хоть мало-мальски разбирающийся в людях человек, сразу мог заметить, что смех был от начала до конца наигранным и скрывал под собой уже не наигранную агрессию. – Алистер, сдались вам эти бумажки, ей Богу. – Старик с натянутой улыбкой глядел поочередно на Алистера, Хиски и Исенберда. – Думаю, вы сможете любезно одолжить эти несчастные двести ириев у наших любимых послов. Вряд ли они смогут отказать такой особе. Мы потом обязательно поговорим с вами по этому поводу и решим эти насущные проблемы, поверьте мне. – Сангвиний отчетливо выделил последние свои слова и вновь повернулся к Исенберду. – А кольцо… - Тут старика уже заинтересовал явно неровно дышащий к кольцу Алькен. – Думаю, у нашего уважаемого инспектора Исенберда уже нет причин расставаться со своими реликвиями. В какой-то степени в связи с недавними событиями. – Сангвиний вновь смотрел на инспектора, иногда переводя взгляд на вываленные личенвайцем железки.
Теодор так же, как и Сангвиний, следил за препирательствами южанина и инспектора. Когда инквизитор попытался прервать развязавшийся спор, лесник согласно кивнул.
— Этот не уступит, — сказал он Алистеру, качнув головой в сторону Холла. — Торговаться бессмысленно. Давайте лучше выдвигаться, нам еще нужно продумать план действий и найти место для засады.
Весьма ясный намёк Холла, как оказалось, не был понят так, как того хотелось бы инспектору. Мало того, что Алистер изволил требовать что-то с человека, способного отправить его на виселицу одним росчерком пера, но до сих пор не сделавшего этого из своих соображений, так ещё и напрочь забыл о былой вежливости, будто бы усомнившись во власти главного инспектора целого города. Будь на месте Исенберда кто-то очень уверенный и любящий воспользоваться привилегиями высокого чина, он бы не преминул возможностью использовать их во всей строгости. Поджатые губы и напряжённый вид говорили о том, что до подобного момента оставалось всего-ничего.
Финальное по своей значимости слово сказал Алькен. Личенвайнец, вместо ожидаемых силитов, извлёк какую-то железяку, судя по следам ржавчины, пролежавшую пару лет где-то в сырости, и принялся изо всех сил нахваливать её, нескромно придавая ей ну просто чудесные свойства. Уже два человека посчитали Холла сущим дурачком.
Попытку попытался сгладить Сангвиний, любезно рассыпавшийся в благостных речах, но Исенберд уже достиг точки кипения. Добродушные взгляды и разумные слова были встречены с невиданным ранее холодком. Не дав договорить Теодору, инспектор встал со стула и сделал шаг назад.
— Задержать их. Живыми или мёртвыми. — дал он приказ, извлекая мизерикордию из ножен.
Уже успевшие расслабиться и приготовившиеся к долгому и скучному разговору, стражники поначалу и не поняли, что вообще произошло.
— Всех! Быстро, остолопы!
Донёссшиеся из-за дверей крики привлекли остальных. У входа образовалась страшная суматоха, которая не могла разрешиться быстро. Было видно, как быстро расслабились местные служителя закона, несмотря на недавнее происшествие.
Исенберд Холл
20 ХП, 8 ОП
Умения: Скрытность в бою, контратака при увороте, удар исподтишка.
Перк: «Проницательность. Каждая атака по Исенберду получает -10 к ШП. В случае удачного уворота, этот дебафф остаётся на цели 3 хода.
Стражник
15 ХП, 4 ОП
Перк: «Строевая подготовка». Если клетка, занимаемая одним стражником, соприкасается с клеткой, занимаемой другим стражником, то оба стражника получают +10 к ШП и имеют возможность блокировать атаки или совершать 2 атаки за ход. Бонус может действовать только 1 раз на одного стражника.
Стражник 1: 15\15 ХП
Стражник 2: 15\15 ХП
Стражник 3: 15\15 ХП
Финальное по своей значимости слово сказал Алькен. Личенвайнец, вместо ожидаемых силитов, извлёк какую-то железяку, судя по следам ржавчины, пролежавшую пару лет где-то в сырости, и принялся изо всех сил нахваливать её, нескромно придавая ей ну просто чудесные свойства. Уже два человека посчитали Холла сущим дурачком.
Попытку попытался сгладить Сангвиний, любезно рассыпавшийся в благостных речах, но Исенберд уже достиг точки кипения. Добродушные взгляды и разумные слова были встречены с невиданным ранее холодком. Не дав договорить Теодору, инспектор встал со стула и сделал шаг назад.
— Задержать их. Живыми или мёртвыми. — дал он приказ, извлекая мизерикордию из ножен.
Уже успевшие расслабиться и приготовившиеся к долгому и скучному разговору, стражники поначалу и не поняли, что вообще произошло.
— Всех! Быстро, остолопы!
Донёссшиеся из-за дверей крики привлекли остальных. У входа образовалась страшная суматоха, которая не могла разрешиться быстро. Было видно, как быстро расслабились местные служителя закона, несмотря на недавнее происшествие.
Исенберд Холл
20 ХП, 8 ОП
Умения: Скрытность в бою, контратака при увороте, удар исподтишка.
Перк: «Проницательность. Каждая атака по Исенберду получает -10 к ШП. В случае удачного уворота, этот дебафф остаётся на цели 3 хода.
Стражник
15 ХП, 4 ОП
Перк: «Строевая подготовка». Если клетка, занимаемая одним стражником, соприкасается с клеткой, занимаемой другим стражником, то оба стражника получают +10 к ШП и имеют возможность блокировать атаки или совершать 2 атаки за ход. Бонус может действовать только 1 раз на одного стражника.
Стражник 1: 15\15 ХП
Стражник 2: 15\15 ХП
Стражник 3: 15\15 ХП
Наконец инспектор не выдержал и перешёл к действиям. Холл быстро поднялся со стула, исполнил шаг назад и вытащил из ножен мизерикордию. Из его уст тут же последовала четкая и незамысловатая команда, адресованная присутствующим блюстителям местного порядка. К сожалению, ранее зашедшая в таверну тройка увальней-стражников оказалась более сконцентрированной, нежели чем все оставшиеся за дверью харчевни. Даже здесь, в зале, были слышны ругань и топот, доносящиеся с улицы.
— Vopn! – выкрикнул алхимик.
Подскочив на ноги, Алистер тут же потянулся одной рукой за спину, а другую вытянул вперёд. Пальцы правой кисти сжались на рукояти недавно полученного меча, в то время, как левые персты начали концентрировать и собирать магические линии, окрашивая их при этом в темно-красный цвет. Видимо, бродяга решил навредить инспектору ровно тем же способом, что и акромантулу когда-то.
Хиски же уловила команду своего напарника ещё до того, как тот успел произнести её. Похоже, привычки южан всё никак не пропадали. Впрочем, какая разница? Она подскочила ровно в тот же момент, что и сам Алистер. Руки ловко выпорхнули из-под лохмотьев, замирая при этом где-то за спиной. Секундная запинка, разбавленная бряканьем, и в цепких пальцах светловолосой был сжат приличных размеров двуручный меч, из некогда перекованной белой стали. Достаточно грозное оружие, которым можно хоть людей, хоть тварей рубить на ровные половинки.
— Komdu hingað!
Губы кричащей растянулись и слегка приоткрылись, преобразовываясь в злобный оскал. Однако, девушка с места так и не сдвинулась. Она перехватила меч другой рукой, подцепила свободной конечностью спинку стула и, недолго думая, приподняла его, отправляя в полёт, финальной точкой которого является либо один из стражников, либо стена, находящаяся за ним.
Выжигание Жизни на Холла
1d100: (49) = 49 +6 -10
Метание стула в стражника под Исебердом
1d100: (70) = 70 +7(Полагаю, тут нужен куб и от силы)
Злой из-за своей недавней неудачи в попытке к побегу, Теодор будто бы только и ждал, что дело дойдет до драки. Его уязвленная гордость требовала компенсации, и ему не терпелось отыграться на Холле.
Лесник вскочил, опрокинув стул, на котором сидел, и коротко свистнул и еле заметным движением указал Элен на стоявшего позади него стражника.
В следующее мгновение сова и ее хозяина рванулись в противоположных направлениях. Птица молнией преодолела расстояние до указанной цели и, выставив когти вперед, налетела на и без того побитого брошенным Хиски стула стражника.
Гримвальд же выхватил здоровой, левой, рукой меч и перекатился через угол разделявшего его и инспектора стола, оказавшись прямо перед Исенбердом.
Не теряя ни секунды, он постарался с ходу ударить противника рукояткой своего оружие, целясь тому прямо в зубы.
Переход на g9
Удар по Холлу
1d100: (57) = 57 +8 -5 -10
Всё время «переговоров» северянин упорно долбил коротенькими но мускулистыми ручонками по злополучному окну, стараясь сдвинутся хоть на сантиметр из злополучного окна. С каждой попыткой маты на дворфийском приобретали всё более изощрённый вид давая понять что злость в северянине всё больше закипала. И вот за пятой точкой Гродир услышал до боли знакомые звуки. Кто-то призывал к аресту, а после послышался крик парня сопровождающийся звуком ломающейся мебели. Только по этим признакам бородач понимал что всё веселье проходит без него.
— Вы их там быстро не убивайте! Главное Холла оставьте! И тавернщика! Уххх сука!
После этих слов Гродир задёргался ещё более усердно стараясь покинуть «ловушку» но в данный момент не получалось сдвинутся и на милиметр.
Разливаясь в глупых речах, Алькен не замечал очевидного, но сейчас даже такой невнимательный человек видел, что ничего хорошего в ближайший момент не произойдёт. Искренне не понимая, что он сказал не так, магик нутром чуял нарастающую опасность, как могли большинство личенвайнцев. Из-за такого поверхностного ощущения угрозы Халанский даже не предполагал, что надо делать, и когда Холл отчеканил приказ, звучавший для провинциала приговором, академик успел только спрятать штамп обратно за пазуху, и только после пролетевшего рядом стула осознание ударило ему в затылок, и Изгледник вскочил со стула, в страхе отпрыгнув на несколько метров назад и чуть не завалившись на спину.
– Да кхак вы смеете! Да я!.. Да вы!.. Oh, kurva, свет тебя ослепи! Задержать – что за абсурд! – выкрикнул растерявшийся личенвайнец.
Он мог бы прямо сейчас выхватить шпагу и, будучи оскорблённым до глубины своей жалкой душонки, ринуться прямо на инспектора, но ужас парализовал Алькена. Да и не факт, что в такой критической ситуации он вообще вспомнил о своём оружии. В любом случае показывать зубы ему было чертовски страшно. Сначала – обезопасить себя, а затем дать отпор невежам! Иного плана, кроме столь эгоистичного, Халанский и не представлял.
– Да если б я… да кхоли бы вы головой думали… да что за idiotizam!
Он всё никак не мог придумать, что бы такого сказать. Благо, находясь позади, он вообще мог себе позволить разглагольствовать и подкреплял это жестами создания защитного заклинания.
1d100: (1) = 1 Защитная сфера на себя. Переход на d6.
Поведение Исенберда заставило тут же сойти на нет приветливую улыбку Сангвиния. Старик тяжело вздохнул и остался сидеть на стуле, почесывая свою переносицу. – Почему всегда надо переть в гору… - Зеленные глазенки в спешке исследовали пространство вокруг. Странно, что инспектор тут же не рванул к спасительной двери или к окну, ведь для таких скользких типов не было бы проблемой просочиться через любое препятствие, будь оно хоть целой толпой, хоть целым дворфом. На самом деле ситуация была действительно отвратной. Скорее всего число стражников в таверне приумножиться в несколько раз уже через пару мгновений, а воевать с целым гарнизоном желания и сил старик не имел. Таким образом, было вполне логично всеми силами не дать Исенберду возможности покинуть таверну и в идеале перевести его из ранга главного инспектора в ранг главного заложника. Сангвиний наконец-то поднялся со своего места и еще раз осмотрелся. К его удивлению, он заприметил что-то похожее на дверь за спиной Эрла, которая в данной ситуации могла оказать помощь. Если конечно это и правда была дверь, а не порожденная старческим разумом иллюзия. – Не имею понятия, что именно вас вывело из себя, но в любом случае вы нужны нам живым.- Старик уже потянулся за своим арбалетом. – И раз уж такая ситуация, я наконец-то скажу, что вы… - Но словам Сангвиния в уже который раз суждено было остаться несказанными. Всё, что успел краем глаза заприметить старик, это стремительно растущее темное пятно со стороны Алькена. Интерес старика к этому явлению был сразу же удовлетворен и тот незамедлительно отправился в увлекательный полет, пока еще не к Пелагиусу, но к уже любезно ожидавшей его и Алькена, деревянной стене.
11/16 хп. Стан.
Ступор стражников продлился недолго, стоило показаться всполохам пламени, вызванным южанином. До того вялые и сонные, словно обожравшиеся мухи поздним летом, мужчины похватались за оружие, чтобы исполнить неожиданный приказ.
Один из стражников, в панике взглянув на дёргающегося дворфа, лишь усугубляющего своё положение отчаянными рывками туда-сюда, устремился в сторону Эрла, ведь прямо за прилавком находилась дверь в его каморку, куда наверняка могли сбежать проходимцы, вызвавшие немилость милорда. Сам же корчмарь не тратил время зря. Напрягая все свои мышцы, он стаскивал верхнюю бочку из кучи позади него. Деревяшка с гулом обрушилась на пол, не треснув, видимо, по воле самого Пелагиуса.
Другой служитель закона и порядка, стоявший всё это время у двери, среагировал с видимой задержкой, бросившись лишь тогда, когда северянка отправила некогда стоявший стул в полёт. Дело докончила сова Теодора, налетевшая подобно вихрю, обрушившему мужчину на землю.
Исенберд же, в силу своих умений, или же благодаря потусторонним силам, приписываемым таким, как он, сражался куда удачнее. Очутившийся перед ним противник сражался левой рукой, что несомненно влияло на стиль сражения. Несведущий в фехтовании мог бы поклясться, что с правшой, держащим меч в непривыкшей руке, сражаться куда легче, но у мастеров этого дела был иной подход. Множество стоек, выпадов и контратак скрывали под своей плавностью годы, если не десятилетия, ежедневных тренировок, и просто так, за каких-то пару секунд, к непривычному стилю приходилось присматриваться, изменяя заученные движения по ситуации.
Но, как оказалось, Теодор выбрал себе противника не по зубам. Холл с грацией циркового акробата отклонил корпус и, пользуясь спиной, выровнял стойку, по пути ткнув Гримвальда в больное плечо. Обстоятельства сложились так, что ему удалось поразить соперника до взрыва, сотворённого Изгледником. Не стоило быть знатоком чар, чтобы догадаться, что личенвайнец призвал на помощь тёмные силы. Это было неудивительно, и вполне укладывалось в картину мира инспектора, если бы не одна оговорка. Заклинание возымело весьма неожиданный эффект, подействовав на союзников говоруна.
— Так держать! — желчно воскликнул Исенберд.
Исенберд Холл
18 ХП, 8 ОП
Умения: Скрытность в бою, контратака при увороте, удар исподтишка.
Перк: «Проницательность.» Каждая атака по Исенберду получает -10 к ШП. В случае удачного уворота, этот дебафф остаётся на цели 3 хода.
Дебаффы: "Горение". Наносит 1 урона в течении ещё 1-го хода.
Стражник
15 ХП, 4 ОП
Перк: «Строевая подготовка». Если клетка, занимаемая одним стражником, соприкасается с клеткой, занимаемой другим стражником, то оба стражника получают +10 к ШП и имеют возможность блокировать атаки или* совершать 2 атаки за ход. Бонус может действовать только 1 раз на одного стражника.
Стражник 1: 15\15 ХП
Стражник 2: 11\15 ХП Оглушение совой.
Стражник 3: 15\15 ХП
Один из стражников, в панике взглянув на дёргающегося дворфа, лишь усугубляющего своё положение отчаянными рывками туда-сюда, устремился в сторону Эрла, ведь прямо за прилавком находилась дверь в его каморку, куда наверняка могли сбежать проходимцы, вызвавшие немилость милорда. Сам же корчмарь не тратил время зря. Напрягая все свои мышцы, он стаскивал верхнюю бочку из кучи позади него. Деревяшка с гулом обрушилась на пол, не треснув, видимо, по воле самого Пелагиуса.
Другой служитель закона и порядка, стоявший всё это время у двери, среагировал с видимой задержкой, бросившись лишь тогда, когда северянка отправила некогда стоявший стул в полёт. Дело докончила сова Теодора, налетевшая подобно вихрю, обрушившему мужчину на землю.
Исенберд же, в силу своих умений, или же благодаря потусторонним силам, приписываемым таким, как он, сражался куда удачнее. Очутившийся перед ним противник сражался левой рукой, что несомненно влияло на стиль сражения. Несведущий в фехтовании мог бы поклясться, что с правшой, держащим меч в непривыкшей руке, сражаться куда легче, но у мастеров этого дела был иной подход. Множество стоек, выпадов и контратак скрывали под своей плавностью годы, если не десятилетия, ежедневных тренировок, и просто так, за каких-то пару секунд, к непривычному стилю приходилось присматриваться, изменяя заученные движения по ситуации.
Но, как оказалось, Теодор выбрал себе противника не по зубам. Холл с грацией циркового акробата отклонил корпус и, пользуясь спиной, выровнял стойку, по пути ткнув Гримвальда в больное плечо. Обстоятельства сложились так, что ему удалось поразить соперника до взрыва, сотворённого Изгледником. Не стоило быть знатоком чар, чтобы догадаться, что личенвайнец призвал на помощь тёмные силы. Это было неудивительно, и вполне укладывалось в картину мира инспектора, если бы не одна оговорка. Заклинание возымело весьма неожиданный эффект, подействовав на союзников говоруна.
— Так держать! — желчно воскликнул Исенберд.
Исенберд Холл
18 ХП, 8 ОП
Умения: Скрытность в бою, контратака при увороте, удар исподтишка.
Перк: «Проницательность.» Каждая атака по Исенберду получает -10 к ШП. В случае удачного уворота, этот дебафф остаётся на цели 3 хода.
Дебаффы: "Горение". Наносит 1 урона в течении ещё 1-го хода.
Стражник
15 ХП, 4 ОП
Перк: «Строевая подготовка». Если клетка, занимаемая одним стражником, соприкасается с клеткой, занимаемой другим стражником, то оба стражника получают +10 к ШП и имеют возможность блокировать атаки или* совершать 2 атаки за ход. Бонус может действовать только 1 раз на одного стражника.
Стражник 1: 15\15 ХП
Стражник 2: 11\15 ХП Оглушение совой.
Стражник 3: 15\15 ХП
Около трёх дней назад.
По родовому гнезду Лонбергов, неприметному замку посреди леса, вдали от городской суеты и деревенского смрада, раздавались гулкие шаги двух пар ног.
— Запомни, Лигарт, твоя задача — внушить старику, что он теряет власть не зазря. Будь вежлив, аккуратен, покажи всем, что ты настоящий дворянин, а не какой-то там купечий сынишка.
— Да, отец… — томно пробурчал юноша, явно недовольный необходимостью ехать куда-то.
Молодой человек был из тех, про кого говорили: «Люди мрут, а нам дорогу трут». Разодетый по моде и ухоженный до безобразия, словно только-только вышел от парикмахера и портного, он внушал разве что желание поскорее увести подальше свою дочурку или жену, ведь именно на таких были падки женские сердца. На шаг впереди него держался мужчина в годах, всем своим видом выражающий задумчивость. Перед ними стояла непростая задача: уговорить барона, лишившегося законного наследника, передать права на власть Роулу, о котором шла самая недобрая молва. С таким делом справлялся только подвешенный язык и врождённая чуйка.
— Где же этот чёртов кучер! — раздражённо воскликнул старик, озираясь по сторонам.
Ответом ему послужил затяжной стон, какой издавал бы человек, не будь у него языка. В кустах у дверей раздался шорох, и через пару мгновений перед двумя аристократами, распластавшись, лежал порядком измазанный извозчик, от которого на милю разило сивухой.
— З-зесь я, аспадин…
Старик выругался страшными словами, вырвал прут от куста ежевики и принялся с отвращением охаживать пьяницу куда придётся. Кучеру, как оказалось, удары причиняло ровно столько же вреда, сколько и грязь на штанах.
— Чтоб тебя! Полезай в повозку, паскуда! На козлы!
— Отец! Давай подождём до завтра? Он же с конями не справится…
— Молчи… И иди запрягать лошадей. Нам нельзя ждать. — ответил запыхавшийся от яростных взмахов прутом дворянин — Вставай! Вставай, свинья!
Следующей ночью.
Кутаясь в одежды, аристократы мирно дремали в кабине повозки, пока на злополучных козлах, на которые его буквально впихнули днём назад, в таком состоянии, что если бы его бросили посреди канавы — он бы с удовольствием заснул, напившись на этот раз не самой свежей водички, трясся извозчик. Одно его лицо, белое, словно снег, говорило о его самочувствии лучше любых осмотров, а трясущиеся рывками руки, еле-еле справляющиеся с лошадями, довершали вид человека, которому хотелось одного, не умереть в эту же секунду. Так продолжалось до поздней ночи, пока не взошли обе луны, освещающие гвинфорские земли мягким светом.
В один момент, извозчик захрипел, будто загнанная лошадь, и дёрнулся в последний раз. Не взнуздываемые больше удилами, лошади встали на месте, остановив этим и повозку.
Спящий крепким сном юноша проснулся от того, что его отец спускался на землю.
— Что случилось?
Пожилой дворянин промолчал, обошёл экипаж. От широко раскрытых в изумлении глаз отразился серебряный свет лун.
— Он мёртв.
Вслед за отцом последовал и сын, не поверивший родительским словам, но даже его скромный жизненный опыт подсказывал Лигарту, что возница действительно умер. И немудрено, мужчина лежал лицом вниз и не дышал, крепко сцепив окоченевшие пальца не поводьях.
— Что нам делать, папа? — в голосе юноши отчётливо зазвучал неподдельный страх.
— Сейчас подумаем, сынок, не торопись… Сколько мы проехали? День?
— Д-да, день проехали.
— Значит, владения Лонбергов недалеко. А мы кто? Дворяне. Ничего-ничего, сейчас, патруль встретим, они мигом нас до замка довезут, оглянуться не успеем!
Оптимизм старика его тон не разделял. В действительности, он наверняка понимал, что оказаться на просёлке поздно ночью в повозке, так ещё и в дорогих одеяниях — верная дорога в бандитские лапы.
— А с-сейчас? А сейчас что делать?
— Давай его стащим. Хватай за ноги, та-ак… Раз! Два! Взяли!
Тело с грохотом повалилось в пыль, так и оставшись бездыханным.
По родовому гнезду Лонбергов, неприметному замку посреди леса, вдали от городской суеты и деревенского смрада, раздавались гулкие шаги двух пар ног.
— Запомни, Лигарт, твоя задача — внушить старику, что он теряет власть не зазря. Будь вежлив, аккуратен, покажи всем, что ты настоящий дворянин, а не какой-то там купечий сынишка.
— Да, отец… — томно пробурчал юноша, явно недовольный необходимостью ехать куда-то.
Молодой человек был из тех, про кого говорили: «Люди мрут, а нам дорогу трут». Разодетый по моде и ухоженный до безобразия, словно только-только вышел от парикмахера и портного, он внушал разве что желание поскорее увести подальше свою дочурку или жену, ведь именно на таких были падки женские сердца. На шаг впереди него держался мужчина в годах, всем своим видом выражающий задумчивость. Перед ними стояла непростая задача: уговорить барона, лишившегося законного наследника, передать права на власть Роулу, о котором шла самая недобрая молва. С таким делом справлялся только подвешенный язык и врождённая чуйка.
— Где же этот чёртов кучер! — раздражённо воскликнул старик, озираясь по сторонам.
Ответом ему послужил затяжной стон, какой издавал бы человек, не будь у него языка. В кустах у дверей раздался шорох, и через пару мгновений перед двумя аристократами, распластавшись, лежал порядком измазанный извозчик, от которого на милю разило сивухой.
— З-зесь я, аспадин…
Старик выругался страшными словами, вырвал прут от куста ежевики и принялся с отвращением охаживать пьяницу куда придётся. Кучеру, как оказалось, удары причиняло ровно столько же вреда, сколько и грязь на штанах.
— Чтоб тебя! Полезай в повозку, паскуда! На козлы!
— Отец! Давай подождём до завтра? Он же с конями не справится…
— Молчи… И иди запрягать лошадей. Нам нельзя ждать. — ответил запыхавшийся от яростных взмахов прутом дворянин — Вставай! Вставай, свинья!
Следующей ночью.
Кутаясь в одежды, аристократы мирно дремали в кабине повозки, пока на злополучных козлах, на которые его буквально впихнули днём назад, в таком состоянии, что если бы его бросили посреди канавы — он бы с удовольствием заснул, напившись на этот раз не самой свежей водички, трясся извозчик. Одно его лицо, белое, словно снег, говорило о его самочувствии лучше любых осмотров, а трясущиеся рывками руки, еле-еле справляющиеся с лошадями, довершали вид человека, которому хотелось одного, не умереть в эту же секунду. Так продолжалось до поздней ночи, пока не взошли обе луны, освещающие гвинфорские земли мягким светом.
В один момент, извозчик захрипел, будто загнанная лошадь, и дёрнулся в последний раз. Не взнуздываемые больше удилами, лошади встали на месте, остановив этим и повозку.
Спящий крепким сном юноша проснулся от того, что его отец спускался на землю.
— Что случилось?
Пожилой дворянин промолчал, обошёл экипаж. От широко раскрытых в изумлении глаз отразился серебряный свет лун.
— Он мёртв.
Вслед за отцом последовал и сын, не поверивший родительским словам, но даже его скромный жизненный опыт подсказывал Лигарту, что возница действительно умер. И немудрено, мужчина лежал лицом вниз и не дышал, крепко сцепив окоченевшие пальца не поводьях.
— Что нам делать, папа? — в голосе юноши отчётливо зазвучал неподдельный страх.
— Сейчас подумаем, сынок, не торопись… Сколько мы проехали? День?
— Д-да, день проехали.
— Значит, владения Лонбергов недалеко. А мы кто? Дворяне. Ничего-ничего, сейчас, патруль встретим, они мигом нас до замка довезут, оглянуться не успеем!
Оптимизм старика его тон не разделял. В действительности, он наверняка понимал, что оказаться на просёлке поздно ночью в повозке, так ещё и в дорогих одеяниях — верная дорога в бандитские лапы.
— А с-сейчас? А сейчас что делать?
— Давай его стащим. Хватай за ноги, та-ак… Раз! Два! Взяли!
Тело с грохотом повалилось в пыль, так и оставшись бездыханным.
Два аристократа, насколько мог услышать третий, ещё не явивший себя и пришедший на зов смерти человек, были слишком поглощены столь трагическим стечением обстоятельств и, более вероятно, заботами о своих шкурах на ближайшие часы, чтобы видеть во тьме ночного леса хоть что-то, тем более выделять из бесчисленных теней те, что приближаются к ним. Словно призрак, выплывший из мглы, появившийся буквально ниоткуда носитель докторского клюва, в лунном свете выглядящем ещё более жутко чем обычно, был замечен незадачливыми дворянами лишь когда уже стоял между ними, осматривая кадавр, опустив острый нос маски к земле. Два зияющих чернотой стёклышка, гуляющие то в одну сторону, то в другую, сопровождаемые раскачивающимся клювом, наконец поднялись с возницы на одного из ещё живых путников.
— Зачем же так небрежно относиться к... людям? Вы ведь можете сделать ещё... хм... хуже...
Сильно приглушённый плотной маской голос, не обращённый будто ни к кому определённому, развеял наконец воцарившуюся, будто в склепе тишину. Только сейчас дворяне заметили плавно сменившуюся вокруг них атмосферу и что "будто в склепе" совсем не являлось преувеличением, сам воздух вокруг доктора, пахнущий так легко узнаваемым тошнотворно-сладким запахом мёртвых, был спёртым и густым, словно его можно было разрубить рукой. Два стеклянных глаза, создающих впечатление, что за ними нет ничего кроме пустоты, медленно переплыли на второго живого.
— Аккуратнее ведь надо... бережнее.
Длинные паузы между словами, будто создавали впечатление, что доктору тяжело подбирать слова, будто мысли его были сейчас где-то совсем не здесь, и речь отрывала от раздумий. Похожий скорее на бродягу, весь в грязи и ещё бог знаем чём, в изношенных чуть ли не до дыр вещах, некоторых явно не по размеру и очевидно снятых с кого-то, доктор, явно не создавал впечатления того, на кого можно положиться, но всё же отдалённо напоминал того, на кого ещё пытался быть похожим. Не встретив совершенно никакого сопротивления, врачеватель потерял интерес к остолбеневшим путникам и опустился на колени рядом с кучером, сразу перевернув его на спину.
— Ооо...
Маска, скрадывающая почти все интонации всё же пропустила сквозь себя некоторое подобие печали или чего-то ей сродни. Осмотрев труп ещё раз, теперь уже пустив в ход руки, явно в поисках чего-то, незнакомец вдруг стащил с себя заплечный мешок и вытащил оттуда совсем не то, что обычно используют для лечения. В толстых чёрных перчатка красовался теперь внушительного вида фолиант, обложка которого была украшена узором, напоминающим паутину. Раскрыв книгу, из которой вряд ли что-то можно было прочитать при свете лун, на одной из страниц, доктор положил её на грудь неупокоенного кучера, в очередной раз комично, как ему самому казалось, клюнув белым когда-то клювом в сторону книги, его носитель сложил обе руки под маской в жесте, отдалённо напоминающем паука на начал монотонно "читать".
Нельзя было разобрать слов, так успокаивающе слетавших с невидимых губ и теряющихся где-то между маской и ушами, но было это скорее к счастью слушающих, узревших одну из молитв, адресованных той, с кем они бы совсем не хотели связываться. Так или иначе, подобие транса доктора продлилось недолго и вернув книгу обратно на её место в глубинах мешка, врачеватель поднялся, вновь повернувшись к одному из живых, теперь уже гораздо более целенаправленно и уверенно.
— Не стоит обращаться с людьми, как с грязью, старик. Рано или поздно они тебе... помогут. Или не... помогут.
Острый клюв почти касающийся лица дворянина, опять клюнул, кивнув будто в подтверждение чему-то.
— Но... хм... ничего. Мы... он не обижается, сделанного не вернёшь.
На удивление путников доктор принялся снимать защищающее его от заразы снаряжение и мгновение спустя, перед аристократами стоял уже человек, а не злой дух с птичьим клювом, прибывший за их душами. Не блокируемые теперь грязным стеклом взгляд снова обвёл живых, оставаясь ни чуть не менее стеклянным и безжизненным, чем раньше. Развернувшись к людям спиной, парень снова подошёл к кучеру и протянул ему руку. Словно марионетка, отозвавшаяся на движение нити, возница дёрнулся, протянув руку в ответ, отвечая на зов своего последнего хозяина. Неуклюже поднимаясь, мужчина выпустил из глотки последний воздух, издав жуткий бурлящих хрип и неуверенно качнувшись приземлился в объятия парня.
— Ну ничего-ничего, всё в порядке. В порядке.
Похлопав по спине кучера, обретшего новую жизнь, доктор тепло улыбнулся. Даже речь его, обращённая к слуге стала куда более лёгкой и простой, такой, какой говорят со старым другом.
— Чего ж ты с собой то не взял немного, неплохая ведь брага была, я даже такой давно не пил, в сучьих мёртвых землях не в ходу, видите ли. О! Хочешь померить?
Выпустив из рук стоящего теперь гораздо более уверенно мертвеца, парень беззаботно гыкнув нацепил птичий клюв на его искажённое смертью лицо и снова оглянулся на путников, неуверенно поджав губы, раздумывая над следующими словами.
— Не патруль спасёт вас, господа, и не власть. ...Лишь Боги придут на помощь в тёмные времена.
Всё ещё не очень уверенно, но всё же с нотками какой-то загадочной вкрадчивости протянул доктор.
— Хм... Моргартен... Ну а почему нет?
Обращаясь больше к самому себе, задумчиво пробубнил парень.
— Вы... вы ведь не будете против ещё одного спутника в своём... путешествии? Юстин Арадский... Чумной... Доктор?
Словно спрашивая у самого себя, закончил представляться новый спутник дворян и развернувшись весело зашагал к уже ожидающему у повозки кучеру.
— Лешек, ну чего стоишь то? Залезай! Нам ещё во~н сколько ехать! ...Господа?
Пытаясь затолкать кучера на его законное место, парень опять обернулся, приглашая аристократов в их же карету.
Хиски 25/25
Алистер 18/18
Ситуация начала складываться ни в пользу путников. Сначала в таверну прибыла ещё одна двойня местных стражников, а далее последовал громогласный взрыв, расходящийся как по всему залу, так и выходя за его пределы. Наверняка, подобный эффект способен привлечь не только новую партию «железных-остолопов», но и проходящих рядом зевак, которые могут поддаться любопытству и заинтересоваться в происходящем внутри трактира.
— Какого?!
— Ка-гро-го?!
Синхронный выкрик южан сменился столь же синхронным оборотом по направлению Алькена с Сангвинием, отправившихся в полёт с окончанием виде стены. Это больно.
Тем временем, до этого стоящий на одном месте воин, перехватил алебарду и выдвинулся по направлению отвлёкшихся гибридов. Краткий свист рассекаемого воздуха и лезвие алебарды впилось в руку северянки. Никакого крика, никакой болезненной гримасы так и не возникло – белая сталь, хоть и перекованная, это вам не простые обноски. Светловолосая повернулась к обидчику, растянула губы ещё шире и перехватила меч.
— И это удар?! Вот удар! - последовал выпад со стороны северянки .
Наверное, стражник уже успел пожалеть о своём нападении на отвлёкшихся южан. В одно мгновение девушка нанесла ему достаточно тяжкое ранение, которое хоть и не убило его, но, как минимум, ненадолго выбило из битвы.
— Hér svo!
Алистер по-прежнему продолжал наблюдать за Сангвинием с Алькеном. Видимо, раздумывал над тем, стоит ли бросать очередное заклинание теперь уже в их сторону. Неизвестно, сколько могли продолжаться все эти размышления, если бы до его ушей не донёсся радостный выкрик северянки. Вытянув обе свои руки, алхимик протянул указательные пальцы, направляя каждый из них на отдельного пострадавшего. Секундное промедление, и руки озарились синеватым цветом.
Покончив с использованием магии, Алистер сжал рукоять имеющегося меча, развернулся и направился вперёд. Северянка проследовать за ним.
Исцеление на Алькена: 1d100: (82) = 82 + 6
Исцеление на Сангвиния: 1d100: (42) = 42 +6
Перемещение Алистера на d-4
Перемещение Хиски на e-4
Думая о чём угодно, но только не о концентрации во время сотворения заклинания, Алькен и не заметил, как вместо лёгких магических нитей ухватился за что-то посерьёзнее, а вокруг него начала со страшной скоростью нарастать не прозрачная прохлада, а пульсирующая силой тьма.
Не успел магик опомнится, как его обдало ужасающая волна боли, из-за которой полёт показался сущей мелочью. Эта встряска растормошила только было приходивший в порядок ум, и Халанский, распластавшись у стены, ещё не успел прийти в себя, как паника накрыла его с новой силой.
– Что? Откуда? – растерялся он.
Вскочив на ноги, академик схватился за спину и страдальчески скривился. Сквозь шум в ушах и неприятный металлический привкус во рту, отдающий в нос, он расслышал едкую насмешку Холла, и в раскалывающейся голове тут же выстроилась своеобразная логическая цепочка.
– Ах ты drolja! – выкрикнул личенвайнец инспектору, не заметив, как перешёл на «ты» и начал браниться, что ранее высокомерно презирал, – да как ты на меня магию, да ещё и тёмную, смеешь поднимать! То есть не поднимать, а…
Не находя нужных слов, Изгледник негодовал ещё больше, но всё, что он мог, – это боязливо отступать, держась за ноющий хребет и оглядываясь в поисках пути к бегству: ведь стражники всё прибывали, и недоучка серьёзно переживал за свою многострадальную шкуру.
Но вот в голове что-то щёлкнуло, и он бросил злобный взгляд на Исенберда, наконец придумав, как отомстить «поднявшего на него тёмную магию».
– Shvatite svoje grijehe! Pustite da vam duh oslabi, neka Ur-Gered pretvori vaše tijelo u prašinu. I možeš li naučiti gnjev bogova! – прошипел Алькен.
Такой прилив сил, которого хватило на вспоминание и чтение молитвы, был вызван целительством южан, хотя сфокусировавшийся на себе, своей оскорблённой натуре и на обидчике личенвайнец этого так и не понял, даже не осознав, что спина-то уже не болит.
1d100: (36) = 36 Осуждение тёмных богов на Исенберда. Переход на a3. Поиск других окон, помимо того, в котором застрял Гродир.
Получив болезненный толчок в плечо, Теодор заскрипел зубами от боли и злобы, однако не издал ни звука.
Несмотря на то, что убивать инспектора у него намерения не было, он решил, что оставить тому пару кровоточащих отметин не помешает. Поэтому лесник перехватил меч так, чтобы можно было нанести удар не рукояткой, а самим лезвием, и наотмашь ударил Исенберда.
1d100: (18) = 18 +8 -5 -10
Сангвиний обнаружил себя в каком-то смысле приколоченным к стене в сидячем положении. Старые кости тут же застонали, благо еще не превратились в пыль. Старик успел заметить, как с его одежды стремительно исчезали темные языки неясной материи, тут же испаряющейся в пространстве вокруг. Перстень на руке Сангвиния тоже преобразился, раскалившись добела в буквальном смысле, словно выражая эмоции своего владельца или показывая свою реакцию на соприкосновение с темными силами. В любом случае причинить вред старику эта «безделушка», по всей видимости, не могла. За все эти считанные мгновения ситуации успела поменяться. Как и ожидалось, народа в помещении прибавилось, а вместе с ним и проблем. Сангвиний косился на Исенберда, который теперь был слишком далеко, да и подоспевшая помощь была совсем рядом. Старик понимал, что если он не сдвинется с места, то попадет прямиков в окружение. Наконец-то встав на ноги, Сангвиний поплелся вдоль стенки, что-то бормоча себе под нос, иногда цепляя взглядом борющегося с Теодором инспектора. Неожиданно беловолосый нутром почувствовал, как его жизненные силы постепенно возвращаются, а боль отступает. В какой-то момент решив, что «побег» удался, старик уперся левой рукой в стенку и еще несколько раз покрутил шеей, удостоверившись, что всё позвонки на месте. При этом в поле зрение Сангвиния попал уже не такой резвый стражник, только что получивший внушительный удар от Хиски. Не долго думая, старик наконец извлек из-под своего плаща арбалет и, удивительно, что без суда и следствия, навел его куда-то в сторону стражника. Довольно небольшое в размерах устройство тут же издало щелчок, выпуская из оков из своих оков компактный снаряд.
Переход на а5. Атака по Стражнику №3 -
1d100: (70) = 70
Молодой дворянин настолько увлёкся осознанием бедственности положения, что почти не заметил, как из леса выбрела тёмная фигура, одетая, как доктор, блуждающий по чумным деревням около сотни лет назад. Разбирающийся в моде и качестве ткани, юноша автоматически подметил, что, похоже, одежде путника было столько же лет, сколько прошло со времён Великого Мора, чуть не выкосившего весь Гвинфор. Кто-то считал болезнь вмешательством Личенвайна, но чуть более разбирающиеся в политике личности отметали эту версию сразу, ведь именно тогда на проклятых землях повестка дня верхушки преимущественно состояла из укрепления и так нестабильной обстановки, а значит, времени, денег и сил на целую эпидемию попросту не хватало. Однако дела минувших лет не волновали аристократов, оказавшихся в лесу, без возничего, так ещё и рядом со странным человеком, от которого смердило хуже, чем от надравшегося кучера. В ужасе подняв глаза, оба мужчины разом отскочили назад, даже несмотря на разницу в возрасте.
— Ты… Ты кто такой? — выдавил из себя юноша не слушающимся языком.
Незнакомец, вместо разумного ответа, начал разглагольствовать об отношении к усопшим. Дворяне продолжили наблюдать за происходящим в каком-то ступоре, словно окоченев, подобно возничему. Так продолжалось ровно до тех пор, пока тишину ночной чащи не нарушили приглушённые слова, видимо, написанные в той самой книге, которая лежала на груди мертвеца, реакция на которые не отличалась от предыдущих.
Так и стояли дворяне, пока холодный труп, ещё недавно лежавший, уткнувшись носом в землю, встал, пусть и не без труда незнакомца. Он обращался с воскрешённым мертвецом, как со своим давним знакомым, и это пугало больше всего. Чувственный юнец мигом побледнел ещё сильнее, принялся креститься и отстукивать какую-то кашу из молитв светлым богам зубами. Старик же, сглотнув подступивший ком, неуверенно прокашлялся.
— Боги… Да… А вы, простите…
Его прервал вкрадчивый голос, озвучивающий цель назначения, город, в которой и должны были отправиться посланные заключить соглашение.
— Да, именно… Именно туда нам и надо. А вы…
И вновь дрожащую речь перебило предложение, отказаться от которого у аристократов возможности не было.
— Конечно, Юстин. Конечно… — старик развернулся и крепко сжал сына за руку — Лигарт, садись в повозку.
Юноша не позволил себе ослушаться и уже хотел было начать взбираться обратно, как вдруг до него донеслось имя, присвоенное недавно живому кучеру. Округлив глаза, молодой дворянин сбивчиво задышал, его колени задрожали, подобно зубам.
— Е-е-его зовут не Лешек! Не Лешек!
Пожилой мужчина отвесил сыну хлёсткую пощёчину, заставившую взбудораженный поистине страшными событиями ум юнца остыть. Ударенный молча взобрался, скрестил руки на груди и поджал под себя ноги.
— Трогай, Юстин. — ответил старик, усевшись рядом с сыном.
Дела шли хорошо лишь у Сангвиния и пары южан. Инквизитор быстро пришёл в себя после неудачных деяний Алькена и даже умудрился хорошенько зацепить и так оглушённого мечом северянки противника. Болт, со свистом рассекая спёртый воздух корчмы, вцепился в руку стражника, пока тот нелепо пытался отмахнуться алебардой от Хиски, куда более опытной в ратном деле, чем он сам.
Теодор же явно выбрал себе противника не по зубам. Яростный, но от этого хорошо предсказуемый, взмах почти поразил отчего-то вдруг прикрывшего глаза, будто затянутые в дымке, Исенберда, как вдруг инспектор резко выставил мизеркордию боком, так, чтобы меч Теодора попал прямо на гарду, завязнув в ней. Словно насмехаясь над стариком, Холл подло пнул его в колено, подсёк ноги и ловко повалил на пол. Дело докончил потрёпанный совой стражник, пригвоздив Гримвальда шипом алебарды в бок.
Молитва личенвайнца почти подействовала на Холла, ещё бы чуть-чуть концентрации и внимания к святым словам — и противник лишился бы ценной фигуры, приносящей множество неудач ныне валяющемуся без сознания Теодору, но, к сожалению, Алькен был занят несколько иным. Взгляд Изгледника судорожно метался по стенам, выискивая спасительную тростинку, за которую он мог бы зацепиться мёртвой хваткой и повиснуть, и ему это удалось. В с виду захудалой корчме не так уж и далеко от центральных ворот оказались самые настоящие окна, по три на каждую стену, кроме той, что прилегала к каморке трактирщика. Окна были достаточно большие, чтобы в них протиснулся не самый дородный человек, предварительно, конечно, выбив их чем-то. Затянуты они были не самым дорогим, мутным и неровным, стеклом круглой формы, где-то в полтора локтя диаметром.
Исенберд Холл
17 ХП, 8 ОП
Умения: Скрытность в бою, контратака при увороте, удар исподтишка.
Перк: «Проницательность.» Каждая атака по Исенберду получает -10 к ШП. В случае удачного уворота, этот дебафф остаётся на цели 3 хода.
Стражник
15 ХП, 4 ОП
Перк: «Строевая подготовка». Если клетка, занимаемая одним стражником, соприкасается с клеткой, занимаемой другим стражником, то оба стражника получают +10 к ШП и имеют возможность блокировать атаки или совершать 2 атаки за ход. Бонус может действовать только 1 раз на одного стражника.
Стражник 1: 15\15 ХП
Стражник 2: 11\15 ХП
Стражник 3: 7\15 ХП, Оглушение.
Стражник 4: 15\15 ХП
Стражник 5: 15\15 ХП
Стражник 6: 15\15 ХП
Стражник 7: 15\15 ХП
Ранее применённое исцеляющие заклинание сработало ровно так, как и следовало ожидать. Синеватые нити впились в полученные Сангвинием и Алькеном ушибы, избавляясь от них и заставляя столь неприятные и болезненные ощущения исчезнуть. Впрочем, всё это не продлилось слишком долго и, в один момент, применённая энергия окончательно исчезла, покинув тело личенвайнца, а затем и старика. Если вспомнить все предыдущие «успехи», связанные с попытками сделать хоть что-либо, то этот результат был наилучшим.
Приподняв руку с мечом и вытянув вперёд другую, алхимик начал оглядываться из стороны в сторону, явно стараясь отметить следующую цель. Вполне возможно, ему бы удалось заприметить ближайшего из стражников, ныне прибывающего вне мира сего, но до его ушей донёсся весьма неприятный чавкающий звук, исходящий откуда-то со стороны стычки Теодора с Исенбердом. Битва завершилась не в пользу старика – молодость взяла своё.
Покончив с бесполезным стоянием на одном месте, Алистер развёл пальцы левой руки в разные стороны. Зеленоватая энергия тут же начала собираться в сердцевине кисти, готовясь в любой момент вырваться наружу. И… и всё… зеленоватый комок развеялся, так и не воплотив задумку своего хозяина в реальность.
— Треклять – процедил сквозь зубы маг.
Пихнув стоящую рядом северянку, бородатый мужчина тут же развернулся и направился по направлению ближайшего окна. Достигнув намеченной цели, южанин перехватил имеющийся меч: развернул его, сместил руки на дол и поднял рукоятью вверх. Краткий замах и по залу проносится незамысловатый треск, вызванный соприкосновением крестовины с преградой. Избавившись от препятствия, и отколов яблоком ещё несколько кусков стекла, гибрид начал выбираться наружу. К счастью, у худого Алистера это вышло намного лучше, чем у дворфа и он смог пролезть на улицу.
Тем временем северянка продолжала стоять в таверне и наблюдать за стражниками. Пальцы слегка ослабили хватку, а былой оскал начал сползать с лица. Видимо, до светловолосой наконец дошла одна простая истина: дело дрянь - надо бежать. Схватив стоящий рядом стул, она тут же швырнула его по направлению инспектора, развернулась и также помчалась к окну. Снаряд так и не достиг намеченной для него цели, а лишь перелетел через неё, врезавшись в один из столов.
Подобравшись к окну, светловолосая с небывалой лёгкость пролезла через него.
— Готовь зелье – раздался шипящий голос алхимика.
И действительно, стоило южанину отдать столь простое указание, как гибридка вновь запустила руку в имеющиеся лохмотья, стараясь обнаружить необходимую бутыль.
Семь стражников…Таким образом, было уже шестеро против восьмерых. Даже подоспевший к остальным Гродир не мог уровнять шансы. Учитывая факт того, что около часа назад Сангвиний своими собственными глазами видел согнанный к барону гарнизон в полном вооружении, наличие уже семи свободных голов начинало настораживать. Кто знает, сколько их еще снаружи, пытающихся пролезть в таверну. Шансы на поимку Исенберда таяли с невероятной скоростью. Как бы того не желал старик, но теперь главной задачей постепенно становилось в быстром темпе ретироваться из этого заведения, пока это было возможным. Одновременно с этим Сангвний увидел, как немилостив был Пелагиус к Теодору. К несчастью, он фактически был отрезан нагнанным мясом с алебардами. Дела были тщетны, но спустя пару секунд, Сангвиний решил сам испытать милость Бога. – Исенберд, я насчитал уже семь цепных псов в этой лачуге. Еще немного и здесь просто не останется места для вашего геройства. – Сангвиний приподнял свой арбалет, однако вместо очередного болта, в другой руке он держал извлеченную из пенала остроконечную ампулу. На самом деле эта была не его заслуга. Еще в давние времена, когда о седых волосах и речи идти не могло, Сангвиний, сумел по воле случая повстречаться с чудным лекарем. Среди его инструментов были весьма причудливые ампулы с острым концом, которым достаточно было просто с силой воткнуться, для получения результата. Давно питавший интерес к алхимии, тогда еще молодой адепт, не мог пройти мимо такого чуда и сумел путем сладких речей выбить себе пару образцов для более детального исследования. В конце-концов оказалось, что их изготовление не является чем-то сложным и с тех самых пор это знание активно используется Сангвинием и по сей день.– Перед кем вы пытаетесь здесь оправдаться? Перед этими олухами в котелках? Может быть перед нами? Или перед отцом? – Сангвиний отвернулся от осколков стекла, через которое уже успели скрыться Алистер и Хиски. – Вы же прекрасно понимаете, что плевать он хотел на вас. – Старик покривился, осмотрев своё «чудо техники». Ампулу необходимо было чем-то зафиксировать, чтобы в процессе выстрела от неё не остались лишь осколки. На долгие размышления времени не было и, грустно усмехнувшись, беловолосый подставил под механизм свой палец. Да, размеры, арбалета не были внушительными, но из-за этого и пришлось увеличить силу натяжения, а значит, стоунвайца всё равно ждали острые ощущения после выстрела. – Не понимаю, на что вы рассчитываете, уважаемый главный инспектор. Фолькс, даже будь он в здравом уме, никогда в жизни не решился бы на ваше узаконивание. – Сангвиний снова пошел вдоль стены, только уже в самую «пасть», проговаривая в голове очередную молитву. Дойдя, как предполагалось, до нужного места, он вытянул, зажатый двумя руками арбалет вперед. Однако целью служил не Исенберд и не один из стражников. – Вы заварили ту еще кашу, Холл. Боюсь, что расхлебывать её вы будете не в силах. Но в любом случае, всё, что нас не убивает… – Послышался уже знакомый щелчок и своеобразный болт тут же отправился вперед, оставив скривившего лицо Сангвиния наедине с практически содранным ногтем. – Делает нас сильнее. – Не дожидаясь результата своих действий, старик попытался по воле Божьей скрыться из виду.
Переход на а9.
Выстрел в Теодора 1d100: (37) = 37
Попытка скрыться 1d100: (89) = 89
Услыхав сорвавшего на крик молодого человека, Юстин, почти справившийся с погружением на повозку довольно неуклюжего, но со страшным упорством пытающегося залезть на своё место Лешека обернулся, меланхолично оглядев развернувшуюся сцену. Не обращаясь ни к кому определённому, парень по старой привычке, пожалуй сохранившей его рассудок за годы скитаний озвучил свои мысли
— Как же плохи здешние дела, что даже кучер скрывает своё имя от... господ. Или же...
Не успев закончить мысль, доктор, отвлечённый сначала готовыми ехать аристократами, а затем и отдалённым волчьим воем дёрнул плечами и повторил слова старика, хлопнув возницу по груди тыльной стороной ладони
— Трогай, дружище, путь у нас не близкий.
Новый спутник, едущей по своим делам троицы, будто и не чувствовал воцарившейся вокруг мрачной атмосферы и быстро освоился на недавно приобретённом месте, ведя себя так, будто ехал не в компании живого мертвеца посреди тёмного ночного леса, а пребывал на увеселительном круизе по солнечным лугам, благословлённым самой Ниссой. Вероятно то, что живые исчезли с глаз, хоть и всё ещё находящиеся в непосредственной близости, расслабило некроманта.
— Слыхал вон, воют, шавки чумные? Так эти ещё живые, наверное... нарвался я как-то на стаю целую неживых гончих, уух, сучьи потроха, чуть не разорвали тогда, хорошо со мной тогда Лиза с Людвигом были, без них бы не пережил.
Довольно хохотнув, Юстин прервал рассказ, явно выдающий в нём человека не из высших сословий, обращённый к трупу, мёртвой хваткой вцепившемуся в вожжи, но всё ещё безвольно покачивающему одолженным клювом, когда повозка переваливалась с одного ухаба на другой. После недолгой паузы, некромант повысив голос обратился к притихшим пассажирам
— Не произноси своих молитв... лживым богам, эм, парень
Каждый раз, когда новый спутник обращался к людям, его речь разительно менялась, приобретая почти осязаемую напряжённость и тягучесть
— Они не ответят. Боги, что не отвечают, хуже демонов... поверь
Произнеся последнее слово так уверенно, будто истины в нём было больше, чем в осязаемости мира вокруг, некромант, которому почти и не представлялось шанса проповедовать прочистил глотку.
— С другой стороны... Вы доберётесь до своей цели быстро и в безопасности... с нами. Взамен, я хотел бы занести вас на свои страницы... ваши имена... ваши жизни. И рассказать вам о Той, кому вы обязаны спасением. Вот ты, Лигарт ведь?
Имея ввиду совсем не то, что можно было подумать, Юстин, нечасто имевший дела с людьми уверенный, что за спасение его хотя-бы выслушают, сделал паузу, ожидая ответа, которого не последовало. В очередной раз пожав плечами, парень продолжил разговор с кучером
— Так вот, я о чём, бегут, значит, потроха в разные стороны и совсем тихие, ни звука не издают, понимаешь?! О, о, а что вампиры умеют, стригой их разорви, по стенам, суки, скачут...
Чумной доктор, похоже изголодавшийся по компании так и продолжил свой полный заставляющих кровь стыть в жилах подробностей рассказ о тварях, которыми пугают детей до самого утра, ничуть не заботясь о кажущихся несущественными в сравнении с упомянутыми, опасностях в дороге. То и дело он задавал вопросы безмолвному вознице, безразлично сидевшему рядом и то и дело тихо смеялся и шутил, не получая ответа. Лишь с первыми лучами солнца, когда повозка пересекала одну из крохотных деревень лежащих по пути Юстин притих, оглядывая живое поселения, обычно не предвещающее для него ничего хорошего и ненадолго остановился, чтобы неуклюже спросить у одного из деревенских мужиков дорогу, почти сразу продолжив путь. Похоже делать длинные привалы и давать изнеженным дворянам отдыха он совершенно не собирался.
Так и прошла их дорога до самого Моргартена, болтливый некромант, беззаботно вещающий свои истории мертвецу и двое окоченевших от ужаса дворян. Лишь в самом конце пути, парень снова неуверенно обратился к пассажирам ожидая ответа.
— Господа, почти приехали... как и было обещано.
Алькен мотал головой во все стороны и слова молитвы отдавали звонкой болью, словно перемешиваясь в черепе. И вот он наткнулся на окно, находившееся на расстоянии менее одного шага, но несколько высоко: потому-то и без того невнимательный академик его не заметил. На миг ему показалось, мутное стекло потемнело, и обрадовался: неужто Ур-Геред обратил свой взор на это захолустье, и спасёт верноподданного? Но толи божественные силы углядели в Халанском типичное для недалёкого провинциала поклонение Королю, то ли он просто не сконцентрировался достаточно, а слова были произнесены с запинками, то ли ему и вовсе померещилось, но в любом случае Холл остался без испепеляющего духу укора тёмных богов. Впрочем, в воображении Изгледника всё было замечательно – сейчас ослабленный инспектор рухнет на колени, признает, что был неправ и искупит свою вину. Отдав кольцо, например. Несмотря на тяжкое положение, личенвайнец вновь начал грезить о перстне и чуть не проморгал тот момент, когда вполне бодрый Исенберд ударом по ногам повалил Теодора на пол. Все себялюбивые и идеальные догадки рухнули, погребя под своими останками уверенность Алькена. Он с ужасом осознал, что без союзников не будет стены из мяса между ним и рукой неправильного гвинфорского закона, и попытался вернуть лесника в строй. «Магические узы» – очень сложное заклинание, выучив которое в академии, Халанский страшно возгордился. А ведь есть от чего: оно часто применяется разного рода колдунами, способными призывать на помощь существ, и прочно связывает несколько душ в единый комок, позволяя любому хилому некроманту держать какой угодно силы удар, если он сковал себя с громоздким неубиваемым конструктом. Изгледник полагал, что следующей ступенью его обучения будет поднятие нежити, но как-то не сложилось, а в изъеденный безрезультатными уроками мозг надёжно впилось паразитом это заклинание, не принося никакой пользы, но занимая очень много места, подобно мешку костей: тяжело нести и ему не нужен, но выбросить или отдать умелым тёмным магам жалко.
Однако настал час торжества науки! Наконец-то недоучка мог применить знания, которые до этого лежали пыльной скучной книгой на дальней полке сознания. И пока стражники будут расправляться с Теодором, чьи силы будут подпитывать южане, сам личенвайнец успеет оказаться в безопасности. Вокруг перчатки затрепетали серые полупрозрачные нити, медленно потянувшиеся к поверженному леснику.
Может быть, всё бы и получилось, но Алькен не мог спокойно творить заклинание, постоянно отвлекаясь на наступающих лавиной стражников. Страх путал узор колдовства, и тот стал быстро преображаться во что-то другое. Испугавшись ещё больше, Халанский нервно потряс руку, словно скидывая неудачное творение, и осознал, что не помнит, как правильно создавать «узы».
– А, свет с тобой, – прошипел он.
Надеясь, что Теодор даже будучи без сознания сможет как-то задержать врага, магик рывком оказался у окна, от чьего стекла успешно избавлялся Алистер.
– Да что ты там кхопаешься! – подгонял его Изгледник.
Как только южанин скрылся, личенвайнец перемахнул через преграду, зацепившись полой пальто за торчащие остатки стекла, но всё же оказавшись на улице.
– Куда? Ох, что вы тут устроили! Могли же, свет меня ослепи, принять, э, принять условия! – сетовал он, аккуратно высвободив одежду из лап острых осколков – как бы не дорога ему была своя шкура, пальто было тоже ценной вещью, – так куда, что делать-то? То есть, э… у меня есть план, да, но… Ты же не предлагаешь просто бежать?
Не имея на деле никаких соображений о дальнейших действиях и уже готовясь ринуться, куда глаза глядят, академик совершенно не хотел бросать знакомцев прямо сейчас: если всех поймают, то наказание можно будет разделить, а то и свалить всю вину на них.
Что остаётся дворфу застрявшему в окне? Правильно. Колотить до чего достанет и очень громко матерится, надеясь что это поможет. И ведь помогло. Очередной удар по деревяшке оконного косяка, и вдруг до боли знакомый звук треснувшего дерева. От удивления северянин даже замер на мгновение, думая что ему показалось. Но вот ещё один удар, и новый скрип дающий понять что пьянице не послышалось.
— Ха-ха! Держитесь ублюдки сейчас я ва…
Бородач не успел договорить, так как третий удар, наполненный силой и радостью от того что наконец начало получатся прервал тираду и пузатая тушка гузном вперёд ввалилась внутрь здания вырывая с корнем остатки бедного окна. Разбросав кусочки дерева вокруг северянин наконец смог освободится от «плена» и сейчас сидел на пятой точке осматривая свои связанные ноги.
— И какая сука это сделала? Вам не стыдно? Хотя похуй.
Толстенькая ручонка северянина сорвала пару ножей с пояса и принялась усердно пилить путы что в данный момент мешали встать.
— Ну давай сука! Без меня всё проходит!
Похоже что фортуна ещё раз улыбнулась бедному коротышке. Ведь с виду крепкие верёвки довольно быстро оказались разрезанными давай Гродиру возможность встать и осмотреться. И то что он увидел не укладывалось в голову дворфа. Сейчас старик лежал на полу в окружении врагов, а его «дружки» нагло вылазили из окон бросая его. От злости кожа на лице Гродира стала красной, а скрип зубов буквально ударил по ушам.
— Вы какого хуя делаете?! Вы своего бросаете! Эй, светловолосая! И после этого ты смеешь называть себя северянкой?! Да мне плюнуть в твою сторону будет противно!
Поймав на себе взгляды стражи Гродир повернулся к ним.
— А вы хули делаете? Все на одного шакалы?!
Багровея от злости бородач двинулся в сторону лежащего союзника надеясь оказать хоть какую-то помощь.
Перемещение в I8
Честь для сынов Севера, как для дворфов-общинников, так и для северян, всегда была важна, даже важнее, чем для благородных рыцарей. Свод законов, устанавливаемых на сборе кланов, действовал по всему Северу и включал в себя почти каждый аспект жизни, а поражающие своей жестокостью наказания, неизменно следовавшие за любое преступление, превращали законы из ограничивающих правил в черты менталитета. Действуя согласно законам своего рода, Гродир поступал так, как поступали его предки. Не боясь смерти, дворф бросился в самое пекло боя, что привело к необратимым последствиям. Окружённый стражей, Реггельхельм пал возле Теодора, прибитый к полу пикой.
Исенберд, не стремившийся получить лишние ранения, отцепил с пояса флакон с вязкой жидкостью янтарного цвета и передал ближайшему слуге закона.
— Быстро, напои этих двух. Остальные, в погоню! — пытался перекричать он гвалт, разразившийся у дверей.
Отвага двух привела ко спасению четверых. Пока внутрь, толкаясь и сбивая друг друга с ног, валила стража, предполагая по крикам и звукам битвы, что большая часть преступников осталась внутри, оставшиеся в живых путники стремглав рванули к воротам, как к единственно возможному варианту сбежать из города, где с этого момента их ждало заключение, а то ещё чего похуже.
Стараясь поддерживать тёплую обстановку, Юстин делал только хуже. Почти всё, что он говорил, воспринималось аристократами в штыки. И если старик ещё пытался играть в навязываемую некромантом игру, и иногда даже «отвечал» задумчивым выражением лица и протяжными кивками, то юнец всю дорогу сверлил затылок Арадского взглядом, полным кипучей ненависти.
Затянувшееся молчание длилось довольно долго, пока речь не зашла о богах. Знать редко стирала колени на молитвах, но нестабильное состояние Лигарта сделала своё дело.
— Да что ты знаешь о Богах? Пелагиус всемогущ и ты жив лишь по его воле! Проклятый ере…
Люди в отчаянии часто обращались к богам и тут молодой дворянин не был исключением. Благо, яростный порыв новоявленного миссионера прервал куда более сдержанный старик, крепко схватив сына за руку. Тот всё понял с полувзгляда.
— Прости его, Юстин. Он не понимает, что говорит.
Неживой извозчик, при помощи своего хозяина, неплохо справлялся со своей задачей. Проезжая деревню за деревней, обоз выкарабкался из цепкой хватки гвинфорского леса и почти достиг цивилизации, давая пассажирам знатных кровей надежду на спасение. Когда впереди показались стены Моргартена, бледные от страха лица озарили яркие улыбки. Ещё чуть-чуть — и еретик получит по заслугам, а послы, наконец, исполнят свою миссию, и получат ещё один повод надавить на Фолькса. По крайней мере, они на это надеялись.
Удивительно, но у ворот не было постовых. Вместо исполнения обязанностей, они преследовали каких-то оборванцев, что бежали к выходу из города, видимо, скрываясь от погони. Оба аристократа сорвались с мест, на полном скаку выпрыгнули из повозки и, поднявшись из пыли, побежали навстречу страже, оглашая окрестности мольбами.
— Помогите! Спасите нас!
— Некромант! Он поднимает мертвецов!
В который раз сбитые с толку, на этот раз видимым богатством людей в беде, стража ненадолго притормозила, чтобы получше рассмотреть повозку, на которой восседал тот самый «некромант, подниматель мертвецов». По его одежде стало понятно, что дворяне не врут, а даже если врут, то не подчиниться их словам означало в лучшем случае лишение и так скромного жалования.
Внезапный, пожалуй, только для Юстина поворот событий поверг некроманта в ужас. Конечно, парень не возлагал больших надежд на двух аристократов, но такого предательства, проведя годы в компании либо беспрекословно подчиняющихся, либо прямолинейно прущих на него мертвецов, он совсем не ожидал.
— Нет, нет, нет, НЕТ, НЕТ! УПЫРЬ ВАС РАЗДЕРИ!! Нет ну ты видел!? Ты видел!!1 Крысы чумные!! Лживые сукины дети!1 Чтоб ещё раз, блядь, псин на ваши кости!!
Не в силах поверить в то, как скверно складывается ещё недавно спокойное положение дел, парень почти свалился с козлов повозки, попытавшись вскочить на них во весь рост и удержавшись на ней, только с помощью мертвеца. Лишь подчинившиеся приказу стражники привели его в чувства, остановив поток брани и попытки растормошить и донести всю плачевность ситуации до безразлично сидящего рядом кучера.
— А, да и личий хуй с ними, Лешек! Лешек, послушай.
Всё ещё в панике от того, что же с ним будет, поймай его стража по предъявленным обвинениям, переосмысляя все свои жизненные решения, что привели его в "здесь и сейчас", пытаясь не свалить с повозки, некромант развернул мертвеца белым клювом к своему лицу и прижался к нему лбом.
— Лешек, спасибо тебе, дружище, спасибо, ты был моим спутником совсем-совсем недолго, но я запомню тебя, я буду до самой смерти тебе благодарен, Лешек, всего об одной вещи я прошу тебя, об одной последней вещи...
С каждым следующим словом, речь доктора была всё тише, пока не перешла в нечленораздельный бубнёжь, затем и в молитву его богине. Зажмурившись, всё так же держа мертвеца за голову и прислонившись лбом к его лбу, Юстин читал нечестивые строки одну за другой, пока наконец не распахнул глаза, стащил с головы трупа птичий клюв и махнул рукой в сторону приближающейся стражи. Издав гулкий рёв, больше похожий на крик медведя, возница неуклюже скатился с повозки в жутких попытке бежать к указанной цели, сначала на четвереньках, а затем и на ногах.
1d100: (58) = 58 +20 Живая бомба
— Иди же, Лешек Мазур, иди и да обретёшь ты покой в руках Матери Паучихи...
Провожая взглядом переполняемого тёмной силой мертвеца, с нечеловеческой скоростью бегущего к преследователям и лихорадочно пытаясь развернуть повозку от ворот злосчастного города, путь до которого с самого начала показался ему хоть и приемлемой, но довольно сомнительной идеей, Юстин наконец заметил ещё четверых беглецов, сверкая пятками приближающихся к его транспорту. Годы пребывания в Личенвайне почти сразу же заставили глаз зацепиться за одного из четвёрки, знакомые черты живого личенвайнца, как клеймо въевшиеся в память и дарившие хоть какое-то улучшение шансов на спасение заставили некроманта ещё раз зажмуриться и продолжить читать тёмные молитвы, что совсем не ускоряло процесс поворота повозки. Тем не менее, надежда на то, что сама Каари придёт на помощь ему и его щиту между ним и стражей стоили кратковременного промедления. Взгляд, само ощущение присутствия богини смерти в плане живых даже на нежить действовала устрашающе, то что она делала с живыми, несчастными удостоившимися её взгляда представить было нетрудно.
1d100: (22) = 22 -15
— Да укажет Каари твой путь в паутине... ЗАПРЫГИВАЙТЕ.
Закончив молитву обычным тихим благословением, некромант заорал беглецам во всю глотку, даже не глядя, что же с ними происходило дальше. Главное заботой парня сейчас, было развернуть чёртову повозку.
— Нет, нет, нет, НЕТ, НЕТ! УПЫРЬ ВАС РАЗДЕРИ!! Нет ну ты видел!? Ты видел!!1 Крысы чумные!! Лживые сукины дети!1 Чтоб ещё раз, блядь, псин на ваши кости!!
Не в силах поверить в то, как скверно складывается ещё недавно спокойное положение дел, парень почти свалился с козлов повозки, попытавшись вскочить на них во весь рост и удержавшись на ней, только с помощью мертвеца. Лишь подчинившиеся приказу стражники привели его в чувства, остановив поток брани и попытки растормошить и донести всю плачевность ситуации до безразлично сидящего рядом кучера.
— А, да и личий хуй с ними, Лешек! Лешек, послушай.
Всё ещё в панике от того, что же с ним будет, поймай его стража по предъявленным обвинениям, переосмысляя все свои жизненные решения, что привели его в "здесь и сейчас", пытаясь не свалить с повозки, некромант развернул мертвеца белым клювом к своему лицу и прижался к нему лбом.
— Лешек, спасибо тебе, дружище, спасибо, ты был моим спутником совсем-совсем недолго, но я запомню тебя, я буду до самой смерти тебе благодарен, Лешек, всего об одной вещи я прошу тебя, об одной последней вещи...
С каждым следующим словом, речь доктора была всё тише, пока не перешла в нечленораздельный бубнёжь, затем и в молитву его богине. Зажмурившись, всё так же держа мертвеца за голову и прислонившись лбом к его лбу, Юстин читал нечестивые строки одну за другой, пока наконец не распахнул глаза, стащил с головы трупа птичий клюв и махнул рукой в сторону приближающейся стражи. Издав гулкий рёв, больше похожий на крик медведя, возница неуклюже скатился с повозки в жутких попытке бежать к указанной цели, сначала на четвереньках, а затем и на ногах.
1d100: (58) = 58 +20 Живая бомба
— Иди же, Лешек Мазур, иди и да обретёшь ты покой в руках Матери Паучихи...
Провожая взглядом переполняемого тёмной силой мертвеца, с нечеловеческой скоростью бегущего к преследователям и лихорадочно пытаясь развернуть повозку от ворот злосчастного города, путь до которого с самого начала показался ему хоть и приемлемой, но довольно сомнительной идеей, Юстин наконец заметил ещё четверых беглецов, сверкая пятками приближающихся к его транспорту. Годы пребывания в Личенвайне почти сразу же заставили глаз зацепиться за одного из четвёрки, знакомые черты живого личенвайнца, как клеймо въевшиеся в память и дарившие хоть какое-то улучшение шансов на спасение заставили некроманта ещё раз зажмуриться и продолжить читать тёмные молитвы, что совсем не ускоряло процесс поворота повозки. Тем не менее, надежда на то, что сама Каари придёт на помощь ему и его щиту между ним и стражей стоили кратковременного промедления. Взгляд, само ощущение присутствия богини смерти в плане живых даже на нежить действовала устрашающе, то что она делала с живыми, несчастными удостоившимися её взгляда представить было нетрудно.
1d100: (22) = 22 -15
— Да укажет Каари твой путь в паутине... ЗАПРЫГИВАЙТЕ.
Закончив молитву обычным тихим благословением, некромант заорал беглецам во всю глотку, даже не глядя, что же с ними происходило дальше. Главное заботой парня сейчас, было развернуть чёртову повозку.
До Сангвиния долетел звук разбивающейся о твердую поверхность ампулы. Он лишь тяжело вздохнул и с закрытыми глазами что-то произнес, скорее всего отрывок из очередной молитвы. Но ожидаемой тишины не настало, вместо этого стены помещение чуть не начали трястись от громогласного рева Гродира, решившего идти напролом. Затем последовали очевидные звуки возни и лязг металла. Старик выглянул из своего укрытия, однако не смог увидеть ничего, кроме спин стражников, столпившихся вокруг поверженных знакомых. Не в силах ничего больше предпринять и не разглядев силуэта инспектора, Сангвиний лишь совершил окровавленной рукой молитвенный жест и незаметно покинул злополучную таверну. Как ни в чем не бывало, оказавшись снаружи, он только поправил свой завязанный платок и спокойным шагом, с улыбающимся лицом двинулся в сторону ворот. Но уже через секунду, старик скорчил недовольную рожу и переключился на бег. По всей видимости, беловолосый слишком низко оценил умственные способности стражи, которая тут же смогла опознать чужаках тех самых дебоширов.
Несмотря на возраст, бегать Сангвиний еще был в силах, а также одновременно с этим четко и внятно говорить. – Наш любимый инспектор тот еще кадр. – Старик на бегу схватил какую-то тряпку и принялся ей «крепить на место» сползавший ноготь. – Этот Исенберд, сынок нашего еще более любимого Фолькса. Правда, внебрачный. Незаконнорожденный, бастард, ублюдок. Называйте как вам удобней, смысл тот же. – Сангвиний говорил отрывисто, будто больше такого шанса у него уже не будет. – Бернагрд был единственным наследником Фолькса. Точнее единственным законным наследником. Он может узаконить Исенберда, но лучше уже подписать договор с беднягой в дырявых штанах, нежели раздувать такой скандал. – Тем временем стражников за спиной становилось всё больше, а у желанных ворот тоже начиналось какая-то суматоха. – Как там было, избавьтесь от послов? Нет послов, нет договора. Нет договора, нет проблем. Нет проблем…Нет проблем. Но зачем делать это своими руками, если есть чужие? Но надо же потом как-то избавиться от лишних ушей и глаз, так? – Старик переключился на бегущего неподалеку Алькена. – Вам так приглянулось то кольцо, Алькен. Бьюсь об заклад, забери мы эту безделушку, по возращению были бы обвинены в краже драгоценной вещи. Но устроенный недавно цирк облегчил задачу нашему инспектору. Зачем кража, когда есть нападение, побег, сопротивление, что там еще. – Сангвиний закончил перевязывать палец и теперь полностью сосредоточился на побеге. – Я к чему это всё, друзья мои несчастливые. Чародеи, изменяющие лица, да? А как насчет разума? Меня всё чаще начинает посещать мысль, что Вольгер был всего лишь очередной жертвой, прямо как мы сейчас. – Старик хрипло засмеялся, но тут же сорвался на кашель. Всё-таки постареть «бесследно» не получилось.
Сумев, пробиться через ворота, Сангвиний, да и все остальные сразу же стали свидетелями весьма странной картины. Сначала с приближающейся к воротам повозки соскочили два, что-то верещащих про некроманта, во все горло человека. Они, казалось под влиянием страха, даже не заметили, что выпали и побежали что есть сил навстречу путникам, но как ослепшие пробежали мимо и устремились к отставшим стражникам. Старик заметно замедлился и уже был готов свернуть шею, рассматривая «беглецов». Конечно, самыми броскими чертами были поведение и одежды. – Это что, та самая делегация? Эффектно, что еще сказать. – Но сказать было еще много чего. Особенно после того, как с повозки соскочила и побежала еще одна фигура. Старику достаточно было мельком взглянуть на бегущего, чтобы заставить себя вспомнить былое. Выдрессированными движениями, он сделал резкий маневр в сторону, выставив перед собой, сложенные крест - накрест руки. Теперь на мертвеца глядел арбалет и светящийся раскаленный перстень, свет от которого небольшим пятном гулял по телу нежити, уже готовясь оставить на ней отпечаток. Но в последний момент мертвец поменял свою траекторию и побежал в сторону стражи, которая через мгновенье смогла ощутить все прелести, обычно принадлежавших некромантам, трюков. Сангвиний еще с минуту поглядел на творящееся у ворот представление и всё-таки решил воспользоваться любезно предоставленным транспортом. Теперь страже было далеко не до убегавшей четверки. На самом деле из-за творившейся суматохи старик так и не смог разглядеть личность, в какой-то степени спасителя, но отказываться от такого заманчивого предложения не было смысла.
Совершенно не имея соображений по дальнейшим действиям, Алькен колебался и то дёргался, чуть не срываясь с места, то припадал к стене, почему-то думая, что можно скрыться в городе. Но где – он даже не подозревал, зная о Моргартене только то, что здесь нет академий и есть фонтан. В последнем он прятаться точно не собирался, поэтому мельком глянул в окно, чтобы подтвердить свои догадки о необходимости сверкать пятками, уносясь из города. В корчме лежало уже двое его знакомых, окружённых галдящей толпой стражников, пихающихся и спорящих, словно возмущённо квакающие лягушки в мешке какого-нибудь оригинального алхимика. Эта сцена не всколыхнула в нём никаких чувств, кроме страха. Совесть куда-то делась, когда речь зашла о сохранности шкуры магика, или даже тихонько посмеивалась над дворфом и потирала ручки, совершенно не соответствуя нормам приличного чувства стыда. Единственное, о чём жалел Халанский, – это то, что он не смог сотворить магические узы. Толстая тушка Гродира с наверняка неслабой душой послужила бы отличной преградой между искажённым в глазах личенвайнца законом и его спасением, но, увы, она сейчас представляет из себя лишь изрешечённый алебардами ковёр, из которого скоро выбьют всю дурь. И времени на побег не так много. Кстати, о нём. Алькен так глубоко предался совершенно отвлечённым мыслям, что почти что прозевал момент, когда пора было бы бежать. Заметя первых вываливающихся обратно из таверны солдат, Изгледник пришёл в ужас и сорвался с места, как неживая гончая, и в мгновение догнал остальных.
Бегать академик не любил – не аристократичное это дело – но сейчас воротить нос было противопоказано, и он дышал во все свои поражённые болотными газами лёгкие, чтобы не сбиться с темпа погони.
Старик выглядел не столь здоровым, как молодой личенвайнец, но как-то он умудрялся и бежать, и говорить, в то время как Халанский едва сосредотачивался на чём-то одном, кое-как осмысляя сказанное. Однако, чем он хуже? Набрав побольше воздуха в грудь, он ответил Сангвинию:
– Э-ах, как так! – возмутился он.
В отрыве от его мыслей это прозвучало несколько пространно, но думал Алькен о банальной вещи: если Исенберд – бастард, то личенвайнец, получается, зря перед ним пресмыкался! Вообще он слабо представлял себе все эти господские отношения, чем внебрачный сын хуже брачного и прочее, но ему показалось, что это звучит очень низко, а потому перечёркивает даже высокое положение в органах.
– Надо было, кхэх, надо было кольцо-то свиснуть, – кашлянув, молвил магик, – э, то есть не свиснуть, а украсть… То есть не украсть! Какое украсть! Э… Красть неприлично, э…
Хотя бы здесь удача улыбнулась ему – чей-то выкрик прервал бессвязную речь, к которой уже не надо было придумывать оправдательного продолжения. Алькен окинул взглядом путь – он и не заметил, как успел выбежать за ворота, настолько рассеялось его внимания. Но сейчас оно резко собралось в одну точку: «некромант!» – кричал кто-то. Личенвайнец круглыми от осознания своей удачи глазами впился в повозку и ускорился, не видя ничего больше.
Выкрик Юстина был даже излишен – Изгледник стрелой влетел в повозку, распластавшись по дну. Сев, он пытался отдышаться и достал из кармана до безобразия скомканный пластрон и принялся вытирать им проступившие на лбу капли пота, но внезапно спохватился и криво обвязал зелёную тряпку вокруг шеи. Что за нелепость – думать о внешнем виде в такой момент!
Выбравшаяся на улицу светловолосая девушка совершенно никак не отреагировала на высказывание Гродира. Подобные реплики она слышала не раз и идеально знала их смысл – это очередное предъявление, по поводу несоблюдения закрепившегося у кланов менталитета. Вот только дворф, видимо, не учел одну маленькую деталь: Хиски была наполовину южанкой, а их на севере как раз таки и не жалуют. Она никогда не испытывала тёплых отношений к своей родине и едва могла насчитать пятёрку людей, родом с Севера, которые бы относились к ней ни как к недостойному жизни созданию.
— Это комл-гр-р-имъент? – данный вопрос, скорее, был адресован самой себе, нежели чем к коротышке.
А тем временем Алистер уже успел развернуться и начать наблюдать за всем происходящим в таверне. Вот Гродир разламывает окно, несётся на стражников и оказывается в окружении. Местные блюстители правопорядка, без каких-либо зазрений совести, нанесли многочисленные удары по пухлому тельцу сквернослова, заставляя его схватиться за бок и упасть рядом с Теодором. Алхимик лишь сжал рукоять имеющегося меча, тяжело вздохнул, поднял правую руку и убрал лезвие обратно в ножны. Сделать он ничего не мог, а врываться в трактир будет самой настоящей глупостью.
— Могли, но как-то не получилось – бродяга подманил к себе Хиски и обернулся по направлению улицы. — Как не предлагаю? Именно это я и хочу сделать. Если мы не убежим, тогда…
Но не успел Алистер закончить собственную мысль, как до его ушей донеслось весьма незамысловатое указание за авторством инспектора – «Остальные, в погоню!». Недолго думая, он схватился за пояс, что-то рявкнул и вместе с напарницей помчался по направлению ворот. Выходило не так плохо, как могло бы быть - южанин, вместе с северянкой, ловко маневрировал меж попадающихся граждан Моргартена.
— Вот оно значитsshh~~ как. Теперь понятно от чего же он такой… такой упёртый. Ещё ведь надо додуматься нанять путников, для избавления от послов, а затем и избавиться от них самих. Вот уж действительно нет проблем. А про Вольгера мысль интере…
Но бродяга так и не смог договорить. Его перебили истошные выкрики, исходящие со стороны каких-то богатеев. Похоже, удача решила хотя бы сейчас повернуться к путникам лицом, ведь эти самые крикуны направились к страже, задерживая её и выигрывая для беглецов время.
Заприметить несущегося зомби южанам удалось чуть ли не в последний момент. Стоило только мертвецу оказаться в метре от них, как те синхронно отпрыгнули в одну сторону, позволяя падшему пройти, а сами продолжили мчаться по направлению повозки. Их совершенно не волновало из-за чего какой-то так некромант решил помочь им – главное спастись.
Оказалась двоица в тележке примерно также, как и Алькен. Они влетели в карету, распластавшись по дну и на одном из мест.
Вспышка света, толчок взрывной волны и костлявая тушка отправляется в полёт. Первые пару секунд медик даже не мог понять что происходит. В данный момент он летел. Причем мчался он вертикально вниз, будто проваливался в какой-то очень глубокий колодец. Вдруг довольно большая рука, закованная в серебряную латную перчатку схватила его будто тряпичную куклу и поставила на ноги. Перед лекарем был тот, с кем у неживого был договор о взаимной помощи, и кому он обязан своей второй жизнью. И в данный момент этот «кто-то» внимательно всматривался в Зигмунда будто выискивая изъян.
—Ясно.
Буквально прошептав слово Хранитель развернулся и махнул рукой давая знак чтобы лекарь шёл за ним. Долго упрашивать не пришлось и хромая, клювастая фигура заковыляла следом. Через пару минут оба были уже в кабинете. Стоило Зигмунду пересечь порог помещения, как одна из призрачных фигур что блуждала по кабинету резко развернулась и помчалась в сторону медика. Но одного взмаха руки лича хватило чтобы дух растаял прямо в воздухе не оставив и следа. Подобная выходка со стороны Смотрителей заставила неживого с удивлением уставится на своего господина.
— Что это сейчас было? Проблемы с Лабиринтом? С того случая он всё ещё не пришёл в норму? Они же бросаются только если внутрь проникают… — Лич перебил Зигмунда закончив за него мысль. — Чужаки. Да. Ты себя нормально чувствуешь? Ничего необычного? —
Похоже что неживой совсем не понимал что происходит и вместо того чтобы ответить просто покачал головой в отрицающем жесте.
— Ладно. Вот ты и твои друзья попали сюда, перед этим побывав у Дитмара. А после последней нашей встречи что было?
Медик призадумался, а после сел на ближайший стул и стал говорить.
— Ну… Мы вернулись в ближайший форт Халан, а после него двинулись в деревеньку. По пути на нас напал большой монстр. Его мы смогли всё-таки убить и двинулись в деревушку. В той деревне пробыли не долго и вместе отправились в Халан…
Дальше лич слушал доктора не очень внимательно. Любое хоть мало мальски владеющие логикой существо могло понять что сам доктор не видит проблемы. Он продолжил рассказ как ни в чём не бывало. Вдруг Хранитель резко встал и довольно быстро дошёл до доктора и сжал кулак над его головой. Как только он это сделал тушка Зигмунда что раньше была скреплена магией рассыпалась на косточки, а кулак серебряного рыцаря засветился ярким красным пламенем. После он разжал кулак и над ладонью лича висел яркий красный огонь который буквально заливал светом всё помещение. А внутри этого самого огня плавало что-то матово-чёрное, будто маленькая муха залетела погреться в астральное пламя, а после в нём застряла и начала метаться из стороны в сторону.
— Оох Личенвайн. Даже в подобного рода существах ты пускаешь свои корни...
Вид лича изменятся. Доспехи пропали оголив сущность того чем являлся Хранитель. Сейчас он был похож более на густое тёмное облако которое держало на кончике щупальца огонёк. Щупальце начало удлинятся и обвивать огонёк, а из середины облака стало вылазить новый отросток который так же устремился к огню. Но вместо того чтобы его обвивать начало вгрызаться в него. Через мгновение второе щупальце дёрнулось и разорвало границу огня проникнув внутрь где как раз и была ту самая злосчастная «муха», а после поймав её дёрнулось назад забирая с собой чёрную точку. Как только проблемная частичка покинула огонь она тут же растворилась прямо в воздухе не оставив и следа. А тёмное облако снова приняло форму Хранителя и опустило его к останкам Зигмунда. Положив огонь прямо на маску лич стал что-то шептать, от чего астральный огонёк стал танцевать будто на него кто-то начал дуть с каждой минутой всё сильнее. Вскоре огонь стал волнами проникать в останки Зигмунда, от чего последний стал приобретать свою обычную форму. И вот спустя некоторое время на кресле сидел уже «собранный» доктор только в данный момент не подавал признаков жизни. Но лич понимал что дело сделано, оставалось ждать...
—Ясно.
Буквально прошептав слово Хранитель развернулся и махнул рукой давая знак чтобы лекарь шёл за ним. Долго упрашивать не пришлось и хромая, клювастая фигура заковыляла следом. Через пару минут оба были уже в кабинете. Стоило Зигмунду пересечь порог помещения, как одна из призрачных фигур что блуждала по кабинету резко развернулась и помчалась в сторону медика. Но одного взмаха руки лича хватило чтобы дух растаял прямо в воздухе не оставив и следа. Подобная выходка со стороны Смотрителей заставила неживого с удивлением уставится на своего господина.
— Что это сейчас было? Проблемы с Лабиринтом? С того случая он всё ещё не пришёл в норму? Они же бросаются только если внутрь проникают… — Лич перебил Зигмунда закончив за него мысль. — Чужаки. Да. Ты себя нормально чувствуешь? Ничего необычного? —
Похоже что неживой совсем не понимал что происходит и вместо того чтобы ответить просто покачал головой в отрицающем жесте.
— Ладно. Вот ты и твои друзья попали сюда, перед этим побывав у Дитмара. А после последней нашей встречи что было?
Медик призадумался, а после сел на ближайший стул и стал говорить.
— Ну… Мы вернулись в ближайший форт Халан, а после него двинулись в деревеньку. По пути на нас напал большой монстр. Его мы смогли всё-таки убить и двинулись в деревушку. В той деревне пробыли не долго и вместе отправились в Халан…
Дальше лич слушал доктора не очень внимательно. Любое хоть мало мальски владеющие логикой существо могло понять что сам доктор не видит проблемы. Он продолжил рассказ как ни в чём не бывало. Вдруг Хранитель резко встал и довольно быстро дошёл до доктора и сжал кулак над его головой. Как только он это сделал тушка Зигмунда что раньше была скреплена магией рассыпалась на косточки, а кулак серебряного рыцаря засветился ярким красным пламенем. После он разжал кулак и над ладонью лича висел яркий красный огонь который буквально заливал светом всё помещение. А внутри этого самого огня плавало что-то матово-чёрное, будто маленькая муха залетела погреться в астральное пламя, а после в нём застряла и начала метаться из стороны в сторону.
— Оох Личенвайн. Даже в подобного рода существах ты пускаешь свои корни...
Вид лича изменятся. Доспехи пропали оголив сущность того чем являлся Хранитель. Сейчас он был похож более на густое тёмное облако которое держало на кончике щупальца огонёк. Щупальце начало удлинятся и обвивать огонёк, а из середины облака стало вылазить новый отросток который так же устремился к огню. Но вместо того чтобы его обвивать начало вгрызаться в него. Через мгновение второе щупальце дёрнулось и разорвало границу огня проникнув внутрь где как раз и была ту самая злосчастная «муха», а после поймав её дёрнулось назад забирая с собой чёрную точку. Как только проблемная частичка покинула огонь она тут же растворилась прямо в воздухе не оставив и следа. А тёмное облако снова приняло форму Хранителя и опустило его к останкам Зигмунда. Положив огонь прямо на маску лич стал что-то шептать, от чего астральный огонёк стал танцевать будто на него кто-то начал дуть с каждой минутой всё сильнее. Вскоре огонь стал волнами проникать в останки Зигмунда, от чего последний стал приобретать свою обычную форму. И вот спустя некоторое время на кресле сидел уже «собранный» доктор только в данный момент не подавал признаков жизни. Но лич понимал что дело сделано, оставалось ждать...
Сложно придумать лучшего стечения обстоятельств, чем поданная как раз вовремя карета. Роль кареты, правда, выполняла повозка, видавшая свои лучшие годы достаточно давно, но, если бы любому путнику, заползающему внутрь, ещё минуту назад сказали бы, что их спасёт верховой некромант, то ни один из них не поверил бы этому.
Многострадальный Лешек сыграл свой последний этюд, набросившись на стражников с исступлением типичного неживого, преданно, преданнее любого вояки с бьющимся сердцем, исполняющего приказ хозяина. С надрывным воем, пошатывающаяся от переполненности тёмной магией фигура ворвалась в строй врагов, тут же раскидав их в разные стороны, словно дюжий силач размётывал стоги сена. По городской стене загулял скрежет металла, брань и громкий крик, такой, словно человеку вывернуло обе лодыжки, или же вовсе оторвало ноги.
Дворяне же поступили так, как следовало поступать таким, как они — ринулись в распахнутые ворота за считанные секунды до взрыва немёртвого, осыпая смердов и горожан отборнейшей бранью. Неизвестно, где в этот момент был Исенберд, но Сангвиний наверняка предполагал, что бастард трясся от ненависти к хозяйке Судьбе, уготовившей для него столько неудач.
Спасителю странников удалось развернуть взмыленных, хрипящих и смертельно уставших за несколько дней пути без остановки коней и, отчаянно дёргая за поводья, направить их в противоположную Моргартену сторону, искренне надеясь, что толстенные тетивы баллист на стенах либо иссохли от старости, либо были выменяны ушлым интендантом на красивые подсвечники. У остальных же были куда более реальные предположения о судьбе настенных орудий. Их наверняка свезли к поместью, в первый же день после смерти Бернгарда.
Так и спаслись путники, чуть не увязшие по горло в тёмных делах делёжки власти. Прошло не меньше получаса, пока новоявленный кучер не прекратил дёргать поводья, стирая в кровь дёсны лошадей, ведь несчастные животные, не выдержав таких нагрузок, замертво упали. С руганью спрыгнув с козел, некромант вновь забубнил молитвы, отрывки которых Алькен прекрасно понимал, и лошади вновь поднялись, на этот раз куда более послушные и упорные, чтобы уносить своих хозяев всё дальше и дальше от этого проклятого города.
Спустя несколько часов езды цепкий страх отпустил глотки странников. Погони выслано не было, видимо снарядить несколько отрядов кавалерии было попросту некому, ведь наверняка город, в связи с неожиданным прибытием послов, был занят другими делами.
Кладбища часто строили в отдалении от сёл. Была в этом и частица суеверия, и немного осторожности, и конечно же здравый смысл. То, что предстало перед путниками на въезде в пролесок было как раз им. Обычные виды подобных мест разительно отличал лишь один факт — густой туман, нависший над странниками глухой стеной, в которой было тяжело разглядеть хоть на локоть дальше грив скакунов.
Первыми знакомую фигуру приметили южане, затем и все остальные. Как ни в чём не бывало, чумной доктор с до боли знакомой маской, скрывающей лицо, степенно вышагивал по большаку, приближаясь к повозке.
Многострадальный Лешек сыграл свой последний этюд, набросившись на стражников с исступлением типичного неживого, преданно, преданнее любого вояки с бьющимся сердцем, исполняющего приказ хозяина. С надрывным воем, пошатывающаяся от переполненности тёмной магией фигура ворвалась в строй врагов, тут же раскидав их в разные стороны, словно дюжий силач размётывал стоги сена. По городской стене загулял скрежет металла, брань и громкий крик, такой, словно человеку вывернуло обе лодыжки, или же вовсе оторвало ноги.
Дворяне же поступили так, как следовало поступать таким, как они — ринулись в распахнутые ворота за считанные секунды до взрыва немёртвого, осыпая смердов и горожан отборнейшей бранью. Неизвестно, где в этот момент был Исенберд, но Сангвиний наверняка предполагал, что бастард трясся от ненависти к хозяйке Судьбе, уготовившей для него столько неудач.
Спасителю странников удалось развернуть взмыленных, хрипящих и смертельно уставших за несколько дней пути без остановки коней и, отчаянно дёргая за поводья, направить их в противоположную Моргартену сторону, искренне надеясь, что толстенные тетивы баллист на стенах либо иссохли от старости, либо были выменяны ушлым интендантом на красивые подсвечники. У остальных же были куда более реальные предположения о судьбе настенных орудий. Их наверняка свезли к поместью, в первый же день после смерти Бернгарда.
Так и спаслись путники, чуть не увязшие по горло в тёмных делах делёжки власти. Прошло не меньше получаса, пока новоявленный кучер не прекратил дёргать поводья, стирая в кровь дёсны лошадей, ведь несчастные животные, не выдержав таких нагрузок, замертво упали. С руганью спрыгнув с козел, некромант вновь забубнил молитвы, отрывки которых Алькен прекрасно понимал, и лошади вновь поднялись, на этот раз куда более послушные и упорные, чтобы уносить своих хозяев всё дальше и дальше от этого проклятого города.
Спустя несколько часов езды цепкий страх отпустил глотки странников. Погони выслано не было, видимо снарядить несколько отрядов кавалерии было попросту некому, ведь наверняка город, в связи с неожиданным прибытием послов, был занят другими делами.
Кладбища часто строили в отдалении от сёл. Была в этом и частица суеверия, и немного осторожности, и конечно же здравый смысл. То, что предстало перед путниками на въезде в пролесок было как раз им. Обычные виды подобных мест разительно отличал лишь один факт — густой туман, нависший над странниками глухой стеной, в которой было тяжело разглядеть хоть на локоть дальше грив скакунов.
Первыми знакомую фигуру приметили южане, затем и все остальные. Как ни в чём не бывало, чумной доктор с до боли знакомой маской, скрывающей лицо, степенно вышагивал по большаку, приближаясь к повозке.
«Восстановление» заняло почти целые сутки. Но даже после того как Зигмунд смог встать и даже более менее здраво мыслить вмешательство Хранителя чувствовалось отчётливо. Неживой иногда невольно покачивался, а речь была медленной и прерывистой будто он очень сильно пьян. Но даже в таком состоянии Зигмунд настоял на том чтобы наконец вернутся, а потому серебряному рыцарю ничего не оставалось как перенести владельца маски обратно в Ассандор. И вот хромая фигура уже медленно ковыляла по дороге возле кладбища. И в этот самый момент из тумана буквально выплыла повозка. На месте извозчика сидел человек. И что самое странное в похожей на Зигмунда маске. Сказать что неживой был удивлён, значит ничего не сказать. Доктор поднял и помахал тростью, а после подошёл к уже остановившейся телеге.
— Здравствуйте коллега. Куда едите? Вы один? — Неживой без спросу влазить на повозку, а уже усевшись на козлах протянул руку. — Я Зигмунд. А вы?.
Пребывавший в прострации и сгорбившийся над вожжами некромант, несколько часов гнавший мёртвых лошадей, почти беззвучно и упорно тянувших кое-как ползущую, а теперь и вовсе остановившуюся повозку дёрнулся, будто проснувшись ото сна, услышав речь, обращённую по всей видимости к нему. Как напуганный ворон дёрнув клювом, нацепленным где-то по пути и приносящем хоть какое-то спокойствие, к уже сидящему рядом Зигмунду, парень протяжно выдохнул.
— А, да... Юстин. Юстин Арадский, Чумной доктор, очень приятно...
Если бы один из поднятых спутников-мертвецов некроманта увидел его реакцию на бесцеремонно подсевшего незнакомца, то скатился бы с повозки от удивления. Юстин разговаривал с доктором так, будто он и не был живым. Глухо усмехнувшись в клюв маски, заполненный Личенвайнскими травами, парень продолжил
— Уж думал я остался один. Сколько лет я не видел уже другого доктора, сколько же...
Задумавшись над своим же вопросом, носитель маски медленно оглядел затянутую туманом округу и принялся стаскивать клюв, почувствовав себя в безопасности. Медленно продолжая
— Я... не один, повозка целая и еду, как бы это... Никуда. Бегу. Два сына стригойки прокажённой чуть не отправили меня на костёр, а я ведь поверил крысам, помог же им, собакам, думал выслушают, понимаешь? Кстати, где... это... мы?
Только сейчас до Юстина дошло то, с кем он разговаривает и почему по-началу почувствовал себя так спокойно, очнувшись от некоего подобия транса. В каждом последующем всё более медленно произносимом слове, слышалась неуверенность и медленно надвигающийся страх. Некромант знал, что поднять мёртвого имеющего личность - высшая магия, на уровне обращения в лича и лишь могущественный лич, вероятно, имел достаточно знаний, сил и времени для её сотворения. Уже стянувший с себя маску и трижды пожалевший об этом, парень медленно развернувшись уставился стеклянными глазами в так похожий на его, ставший родным, клюв. Юстин не часто имел честь контактировать с высшей нежитью и тем более личами, но прекрасно знал, что они либо никогда не делают ничего просто так, либо безумны. Вспомнив квартет деревенских музыканов, которых один из личей, принадлежащих вероятно ко вторым, заставил до смерти играть в местной корчме, а затем подняв, заставил продолжить, парень сглотнул.
— Хозяин... Твой хозяин... здесь? Чего он... ммм... хочет? Да проведёт меня Паучиха, по запутанным нитям...
Пробубнив обращение Каари себе под нос с мыслью, что квартет скорее всего играет и по сей день, некромант снова начал нервно оглядывать затянутую туманом округу, смахнув пропитанным воском рукавом выступивший на лице пот.
Прогремевший взрыв оказался обделён должным вниманием южан. Вся эта беготня изрядно поднадоела гибридам, и никто из них ни мог найти в себе силы, дабы подняться и выглянуть из кареты. Нет, им будет достаточно заползти на свободные места, усесться на них, и уставиться пустым взглядом куда-то вперёд.
Вскоре повозка двинулась, а кучер принялся хлестать лошадей, заставляя их превозмогать и двигаться вперёд. Со стороны коней слышались тяжкие задыхания, мычание и гогот. Можно было сделать вывод, будто несчастные животные скачут галопом уже несколько дней без отдыха. Вот только, это никак не волновало ввалившихся, поскольку собственная шкура была дороже, нежели чем у этих созданий. Продлилась вся эта беготня не меньше получаса.
Послышались два громких бряка, завершившихся истошным гоготом. Похоже, это пара гонимых лошадей свалилась замертво, тормозя путников и заставляя их забеспокоиться. Ещё бы, инспектор Моргартена наверняка мог уже мчаться по их следу, намереваясь поймать их. А в случае нынешнего окружения, он, скорее всего, не только бы их поймал, но и закопал в этом самом месте.
— Треклять. – алхимик ударил по собственной ноге.
Последовал ещё один бряк – это извозчик решил проверить состояние павшей животинки. Послышалась чреда неясных для гибридов слов. Хотя, быть может, одному из них и удалось разобраться во всей этой непонятной мещанине, но нет. Бродягу всё это совершенно не интересовало, и он предпочитал вглядываться в деревяшки, попутно раздумывая над невесть чем. Вскоре кучер вернулся на прежнее место и транспорт продолжил свой путь.
Спустя несколько часов езды повозка выехала в несколько иное место. Кладбище – место захоронения множества людей, рождённых в ближайших деревнях. Густой туман навис над этим местом, охватывая могилы, деревья, пропитывая землю, а также проникая внутрь телеги. Всё это и заставило южан выбраться из пучины забвения и даже схватиться за имеющиеся оружия. Зачем именно они это сделали – непонятно.
Раздался краткий скрип, ознаменовавший-то, что к спасителю взобрался ещё один человек. Между ними завязался разговор, из которого стало известно имя самого некроманта и, что более интересно, имя нового попутчика. Зигмунд – именно так звали присоединившегося.
— Какого? – синхронно спросили оба гибрида.
Должно быть, никто из них не мог поверить в то, что к ним пришёл тот самый Зигмунд. Однако, голос был слишком похож, да и присущая бродячему доктору наглость никуда не пропала. Немного подумав ,и вспомнив про случай с иллюзией в заброшенной общине, алхимик пихнул рядом сидящую напарницу и приподнял левую руку, при этом оттопыривая указательный и средний пальцы.
Тем временем Хиски принялась вытягивать двуручный меч, в то время, как тележку начал озарять якобы-благой свет.
Применение рассеивания за Алистера
1d100: (92) = 92 +6
— Юстин? Юстин, Юстин… Хорошее имя. Приятное на слух… И встречается редко. Впрочем как и чумной доктор. Так что мне повезло вдвойне!
Выслушав историю про бегство Зигмунд кивнул, будто бы соглашаясь.
— Чуть не отправили на костёр? За что это? И да, не стоит доверять тем кого ты знаешь не так долго. Были моменты когда и мне втыкали нож в спину. Впрочем не важно. — неживой перевёл взгляд с незнакомца куда-то вперёд. — А мы… Мы… Я не знаю если честно. Вот спросил бы ты меня чем лечить мигрень или скажем как лучше всего зашить рану.
Но на словах незнакомца о хозяине Зигмунд вернул своё внимание обратно на Юстина, впрочем ненадолго. Ведь стоило ему заикнутся о Паучихе, как лекарь довольно хмыкнул.
— Надо же. Сколько совпадений. Вы тоже с мёртвых земель? Это же просто отлично. Не надо будет скрывать. А про хозяина… — медик отвлёкся и провёл пальцем по кольцу. Как только он это сделал ранее целые окуляры стали разбитыми, одежда приобрела вид довольно сильно поношенной, а зелёные большие глаза за маской превратились в две зияющие чёрные дыры. — Нету у меня хозяина. Есть лич, с которым у меня взаимовыгодный договор. Он помогает мне, я помогаю ему. Возможно слышали о таком. Зовётся Хранитель. А вы как я понял веруете в Каари?
Вдруг в повозке стали слышны какие-то непонятные звуки. Будто кто-то старательно пытался перевернуть всё там находящееся, а после в спину неживому стал светить свет. Со светом у нежити были очень плохие отношения, а потому лекарь постучал по боку кареты тростью.
— Не знаю кто там сидит, но тыкать светлой магией в спину незнакомцу не самый вежливый поступок.
Только когда повозка тронулась, а пластрон завязался удавкой, Алькен прочувствовал всю глубину своей удачи. Если сейчас они успеют уехать достаточно далеко, то о Холле можно будет забыть, как о страшном сне. В личенвайнской провинции можно было избавиться от всех проблем, просто переехав из одного оплота в другой, ведь зачастую порядки в них разнятся до неузнаваемости. И по-настоящему можно было бы бояться колесить по бедным городам, только перейдя дорогу кому-нибудь из военсовета. Халанский воображал, что в Гвинфоре царит нечто подобное, а раз Исенберд – жалкий бастард, то можно не трястись в страхе, представляя каторгу.
Именно поэтому магик пришёл в ужас, когда карета остановилась, выведя его из сладкой полудрёмы на жёстком сидении, которое после пережитого казалось периной. Но, выглянув из окна и долго всматриваясь в осенние пейзажи и теряющуюся вдали дорогу, он успокоился: погони не было. Некромант возился с не выдержавшими нагрузки лошадьми, и академик поначалу хотел окликнуть его, но махнул рукой, усевшись обратно.
С движением возобновилась тряска, но не такая, как у гниющих личенвайнских тарантасов, а лёгкая и успокаивающая. Наверное, будь у этой повозки и рессоры, провинциал бы и не поверил, что возможно так плавно ехать. Но как бы он удачлив не был, ничего не бывает идеальным, и приходилось довольствоваться тем, что дают. И Алькен с удовольствием пользовался, наслаждаясь каждой минутой поездки и упиваясь мыслями, что обыграл инспектора в его же игре.
Раздумья текли спонтанно, не останавливаясь на чём-то одном, и вскоре Холл был забыт. Но кое-что всё ещё назойливо напоминало о злополучном городе и его страже. Алькен стал осматривать ножны любимой шпаги – восковая печать всё ещё была на месте. В провинции у простого люда чаще можно было встретить лучины из доживающей последние дни древесины, а свечи – только у кого-то побогаче. Поэтому Изгледник, пораскинув мозгами, стал медленно отдирать воск. Получилось не совсем ровно, но теперь он был у личенвайнца в руках и сразу после детального осмотра отправился в карман. За этим нехитрым занятием магика застала очередная остановка. Он недоумевающе огляделся – повсюду туман, напоминающей о родине. На секунду Халанскому показалось, что он действительно доехал до личенвайна, настолько отсыревшая зловещая атмосфера впивалась в грудь.
– Почему мы… – хотел спросить он о причине торможения, но сам всё понял.
Глазами невнимательный недоучка наткнулся на незамеченную доселе фигуру, и потянулся к оружию. Но всё прошло слишком мирно: некто в маске заполз на козлы и завёл с извозчиком разговор. Такая бесцеремонность и невнимание к его персоне заставили Алькена возмутиться, и он наполовину пролез в окно, держась за раму и пытаясь дотянуться взглядом до двух клювастых.
Маска с разбитыми окулярами была до боли знакома академику, но он всё никак не мог вспомнить, где её видел. Порывшись в памяти, он немного скривился.
– А, ты тот, э… имена который путал, – сказал Алькен, почему-то даже не удивившись внезапному возвращению Зигмунда. Возможно, так как забыл, что тот вообще пропадал.
Странный доктор занимал всё внимание другого врачевателя, некроманта-спасителя, и личенвайнцу это не нравилось, параллельно он стал говорить параллельно с ним.
– А, чумной доктор! Знакомо, да, – обратился он к Юстину, – вот по этому костлявому как раз… Но вы, э, вы ещё ведь, как я правильно понимаю, некромант? Ах, как замечательно! Тёмные маги, считаю, э, считаю, должны держаться вместе. А, я не представился, Алькен Халанский-Изгледник, тоже в какой-то мере некромант. А позвольте поинтересоваться, а где вы, э, обучались этому непревз… кхм, этому непревзойдённому искусству? Я, знаете, учился в очень престижной академии. Какие у нас академии! Не то, что здесь – здесь их вообще нет.
Алькен смотрелся крайне нелепо, до пояса высунувшись из окна, с затянутым петлёй пластроном и расфокусированным взглядом. И он чуть не выпал из кареты, когда туман озарился светом, начав рассеиваться.
– Да что за святость! – возмутился он, ввалившись обратно.
После того, как были решены все вопросы с магией южан, Халанский высунулся обратно.
– Э, на чём мы остановились? А! Куда мы сейчас едем-то? Вы-то, понятно, никуда, а вот я, э… мы, э… нам надо, э-э… – он растерялся и начал бубнить что-то бессвязное, изображая тяжкие думы.
Рассеивание хоть и вразумило эффект, но явно ни такой, какой ожидал сам Алистер. Окружающий карету туман сильно ослаб, покидая пределы кареты и устремляясь к земле, практически развеиваясь. Сама же цель заклинания – Зигмунд, осталась на своём месте и даже прокомментировала действия южанина. Наверное, именно эта несколько неожиданная реакция и заставила северянку окончательно вынуть оружие, завести его назад и дёрнуть руками вперёд, нанося удар прямиком по дереву, за которым и должен был находиться предполагаемый бродячий доктор. Мимо. Лезвие так и не достигло своей цели, а лишь пробило доску, заставив её болезненно затрещать, и вышло неподалёку от того места, где сидел сам Зигмунд.
— Ты чего делаешь? – возмутился Алистер.
— А? Нет? Лад-гр-о.
Северянка дёрнула руками назад и с треском вытянула лезвие из дерева. Немного подумав, она приподняла меч и вернула его обратно за спину. Тем временем Алистер продолжал раздумывать над всей сложившейся ситуацией. Всё указывало на то, что к ним действительно присоединился самый настоящий Зигмунд – его голос, его наглость и развеивание не избавилось от него также, как от когда-то обнаруженной в деревне дворфов иллюзии.
— Не знаю, кто же додумался научить тебя называть нейтральное магическое заклятье светлой магией, но он явно был неправ. Будь это именно магией света, то для тебя, Зигмунд, эффект был бы не столь безопасным, как сейчас.
А тем временем внутрь кареты вернулся ранее выскочивший из неё Алькен. Темный маг сходу начал интересоваться происходящим, попутно удабривая это ругательством мертвых земель – «светом». То, что это именно ругательство решил сам Алистер, ведь личенвайнцы частенько использовали это самое слово и его производные в резко негативной окраске.
— Что?
Оставив южан пребывать в непонимании, Халанский высунулся обратно. Алхимик лишь пожал на всё это плечами, вытащил из кармана грубо нарисованную карту и развернул её. Последовали краткие раздумья, в ходе которых бродяга всё-таки смог вспомнить наименование необходимого места.
— Нам надо к корчме, которая находится на пути к Пятимирьеву распутью. Как такового выбора у нас попросту нет. Если наш извозчик не знает, как до туда добраться, тогда я могу дать ему карту. Правда, по ней хрен что поймёшь кроме названий, но всё же.
Сангвиний внимательно смотрел на ворота, у которых прогремел ожидаемый взрыв. Тут же пространство вокруг заволокло алой дымкой, из-за чего дальнейшее развитие событие осталось неясным. Зато прояснилась личность управлявшего каретой, а затем и полностью подтвердилась после инцидента с лошадьми. Еще с момента побега из таверны старик не проронил ни слова. Он только и занимался тем, что время от времени отрывал по кусочку от самодельной повязки и что-то внимательно читал в своей записной книжке, держа над страницей карандаш. Казалось, что Сангвиний задремал в таком положение, но стоило впереди сидящим личностям в лице Зигмунда и Юстина заговорить, как замерший до этого момента карандаш принялся быстро выводить на бумаге нужные символы. В какой-то момент старик вновь остановил запись и начал быстро пролистывать свою книжку назад, пропуская полностью исписанные именами и фамилиями страницы, многие из которых были просто перечеркнуты. Наконец, дойдя до страницы с аккуратно выведенной "А" на самом краю, Сангвиний кисло улыбнулся и принялся что-то дописывать. – Символичная у тебя фамилия, Юстин. – В уже привычно интересующейся и миролюбивой манере проговорил старик, почему-то перешедший на «ты». – А по отцу можешь назвать? Арад то немаленьким городком был. – Беловолосый оторвался от книги и уставился в стену перед собой, перебирая в руке карандаш.
Попутно с этим, закончивший практиковать магические штучки Алистер, огласил вполне интересную идею. – Меня даже удивляет ваше стремление снова посещать в таверны, несмотря на весьма трагичный опыт в прошлом. – Сангвиний смотрел на карту в руках у южанина, хотя толком разглядеть в ней что-либо было невозможным. - Наверное, там у нас будет даже весьма маленький шанс повстречаться с нашими косвенными знакомыми, у которых одолжили этот транспорт. Хотя, смысла говорить с ними я пока не разглядел, но да ладно, может даже сможем возвратить эту прекрасную…карету законным владельцам. – Сангвиний возвратился к своей книжке и принялся обводить уже давно написанное. – Надо хоть как-то выйти на тех, кто связан с Исенбердом. Боюсь, что нашим несчастливым знакомым остается только роль вещей, на которых наш инспектор, скорее всего уже начал компенсировать свою неполноценность.
— Да, да. Я «тот» собственной персоной.
Медик слабо хихикнул и стоило Алькену снова вылезти из окна кареты как некромант получил слабый удар по голове навершием трости. Силы удара не хватило бы даже чтобы оставить хоть какой-то дискомфорт.
— Может ты по подробнее расскажешь в какой такой академии ты учился? Большинство тех что находятся в Личенвайне я посещал лично. Может кого из преподавателей знаю, потом поблагодарю что они вложили знания в такую смышлёную голову?
Неизвестно почему но сейчас Зигмунд обращался к Алькену так, будто разговаривают сын с отцом. Что стояло за такой добротой останется похоже секретом. Потому как стоило северянке испортить край кареты как тон медика наполнился недовольными нотками.
— И что это сейчас было? Вы там на севере на каждого встречного кидаетесь? Впрочем не важно. И да Алистер… — медик развернулся на месте и уставился куда-то вперёд. — Если бы это была магия света мне было бы хуже. Но если вспомнить ту случаи с церковью, становится понятно что он убивает меня не мгновенно. Быстро, но не мгновенно. А на счёт таверны решать вам. Мне по сути всё равно куда ехать.
Тут вдруг в разговор залез ещё один голос, доселе неизвестный Зигмунду. Немного удивившись неживой слез с козел и дойдя до одной дверце протянул руку Сангвинию сквозь окно.
— Простите, а вы собственно кто?Я Зигмунд, "Бродячий доктор" И кстати, где Теодор? В момент нашей последней встречи он был с вами.
Неожиданная магия от новых спутников, а затем и тяжёлый меч, пробивший тяжёлое дерево повозки заставили некроманта выйти из накатившего ступора. Благополучно пропустив слова о доверии к незнакомцам мимо ушей, Юстин снова относительно расслабился. Неживой доктор, по всей видимости не придававший нападению на себя никакого значения и знакомый уже с беглецами, принявшийся маячить рядом Алькен и кладбище вокруг, всё ещё тут и там окутанное слабым туманом успокаивали парня, создавая иллюзию хоть и враждебного, но ставшего за годы скитаний почти родным Личенвайна. Ещё раз выпустив из себя полный облегчения вздох, Юстин повесил снятый клюв на грудь и полез в валяющийся рядом мешок.
— Кто бы мог подумать, столько сплетённых судеб сойдутся вместе, не случайно ведь, да... не случайно... Гуль тебя раздери...
С трудом разгребая цепляющиеся и спутанные в мешке пожитки, парень выругался и в очередной раз подумал, что неплохо бы снять с кого-то одну из тех приблуд-ремней, для крепления книг на поясе. Достав наконец наружу огромный фолиант, окутанный серебряной паутиной, перо и склянку с каким-то подобием чернил, он продолжил бубнить
— На костёр, да, помог им... Хотел рассказать...
Не обращая внимания на окружающих, Юстин принялся быстро листать большие страницы, заляпанные где кровью и ихором, где грязью, где ещё боги знают чем, содержащие в себе сначала молитвы, а затем и имена с небольшими историями, написанные в четыре столбца мелким и кривым почерком. Сначала десятки, а затем сотни и сотни имён, занесённые в Книгу судеб. Добравшись наконец до наполовину чистого листа, некромант принялся скрести ещё одно
"Лешек Мазур - Кучер. Смерть от слабого сердца. Отец двоих..."
Продолжая записывать то, о чём поведала ему мёртвая душа, переданная уже в руки Богини мёртвых, Юстин задумчиво заговорил, не обращаясь ни к кому определённому.
— Нет, нет, не с мёртвых... Стоунвайнец... Бежал от... Церкви... Они бы не стали разбираться... Видите ли...
Подняв глаза на птичью маску мертвеца, парень остановился. Под пером уже красовалось следующее имя "Зигмунд (Неживой?) - бродячий доктор." Оставив внушительных размеров свободное место, Юстин наскрёб ещё одно имя и обернулся внутрь повозки, обращаясь уже к личенвайнцу.
— Видите ли... Не некромант. Ммм...
Прикусив обе губы, поднимающий мертвецов "Не некромант" задумался. Было ясно видно, что ему очень тяжело находить нужные слова.
— Я... эм... Жрец... Проповедник?.. Видите ли... Сама Паучиха выбрала... Меня! Я учился... эм... В церкви. В светлой церкви, в Араде, пока не пришли... Они.
Не так поняв вопроса Алькена, парень запоздало ответив, продолжил.
— С тех пор я... Несу Слово Её и... ммм... Собираю судьбы. Видите ли... мой долг... Сама Каари... Она говорила со мной... Я должен и я хочу... ммм... Передавать души... Спасать, заблудших? Да! Указывать путь...
Явно борясь с не слушающимся языком то и дело повторяясь и всё ещё с такой тяжестью подбирая слова, что больно было слушать, Юстин переходил то на благоговейный шёпот при упоминании имени своей богини, то на торжественную радость, при объявлении своего долга. Глаза, горящие сейчас огнём, переходили то на живого мертвеца, то на личенвайнца.
— Я... Мне потому и... ммм... нужны ваши имена... Может быть немного информации о вас... Я сам, взамен, всё что хотите... Расскажу? Да, да... И о Каари расскажу так ведь... Видите ли... Так ведь всем будет легче...
Услышав обращение к себе, парень обрадовался, думая, что кого-то из присутствующих заинтересовало его предложение. Обернувшись обратно к фолианту и приготовившись писать, Юстин без раздумий начал отвечать на вопросы, которые любому другому показались бы крайне подозрительными.
— Я... Нет, я не знаю, никогда не знал родителей... Мор, мёртвые, церковь, кто знает, что отправило их в руки Матери... Меня в Араде приютили, пока ещё совсем маленьким был, в церкви. Там и учили я... Я священником должен был стать.
Усмехнувшись своим же словам и погрузившись в воспоминания, Юстин родолжил, будто вещая самом себе
— Пока не пришли мёртвые... За одну ночь во всём Араде остался лишь я, один живой... Если бы нашли... Церковь и... Инквизиция... Мне бы...
Последние слова, наполненные каким-то диким ужасом заставили его прерваться.
— И я бежал, да... бежал, из мёртвого города, в мёртвые земли, там... Куда больше шансов было... Там и был избран, а ты...
Вторя неформальному обращению незнакомца, парень попытался обернуться, заканчивая предложение
— ...Кто?
Увидев наконец собеседника, некромант побелел, заметив символ на перстне. Не так, как белеют придворные дамы, теряя сознание от сквернословия, побелел подобно мертвецу, округлив глаза и распахнув рот в недоверии и страхе. На мгновение замерев, неудавшийся священник вскрикнул и скатился с повозки, глухо шлёпнувшись на дорогу. Загребая руками грязь, он пытался отползти от невидимого за уже за деревянными стенками инквизитора, отчаянно затараторив молитвы Паучихе дрожащим голосом. Только тёмная Мать, как верил сам Юстин, могла спасти его в уже сложившейся ситуации и ничего лучше, кроме как обратить на себя Её взор он не придумал. Обе лошади, подобно статуям недвижно и безмолвно стоящим до этого перед повозкой, одновременно развернули мёртвые головы на повозку, а дуги и распорки жалобно заскрипели, а затем и затрещали под неумолимой силой мёртвых животных, откликнувшихся на неосознанный зов хозяина.
1d100: (26) = 26 Ужасающее присутствие на себя.
Внезапная реакция не пойми на что вызвала у Зигмунда очень сильное удивление. Могли бы у черепа подняться брови, сейчас они бы были далеко на лбу. Но долго смотреть на парнишку в панике он не мог, а потому прихрамывая и помогая себе тростью дошёл до него и нагнувшись подал ему руку.
— Эй, эй, эй. Что с тобой? Каари пришла на твой зов или что? Куда ты пополз? Ты кстати говорил про то что мы тоже можем у тебя узнать информацию, в обмен на информацию о себе. Ну так вот, давайка ты мне расскажешь о своей богине, как она с тобой говорила, и о себе немного. Ты говоришь был избран, как ты это понял? Давай вставай...
— Я удивлён не меньше вашего. Вот только, иного варианта я не вижу – алхимик ткнул пальцем в карту и начал вести им по одной из линий. — Кладбище здесь не отмечено. Но, полагаю, мы где-то у Повесков… или Гнездовья. Не помню, чтобы рядом с мостом было хоть какое-то захоронение. Если мы поторопимся, тогда владельцев этой самой рухляди и не встретим. Они сейчас должны разбираться с многострадальным бароном Фольксом… или с его бастардом - Иссенбердом. Всё-таки они угодили в руки его людей, а не сразу пошагали к поместью – Алистер свернул карту и убрал её в один из карманов. — Да, надо. И, полагаю, раз Вы же об этом и заговорили, у Вас есть какие-то мысли на этот счёт?
Похоже, комментарий Зигмунда не понравился сидящей северянке. Девушка состроила несколько гневную гримасу и вновь потянулась к рукояти меча. К счастью, разум взял верх над эмоциями, и она сложила руки на собственных коленях, откинув пришедшую в голову идею.
— Г-р-р, на та-гр-их ка-г ты – já.
Далее бродячий доктор поспешил обратиться к алхимику. Вся его реплика заставила южанина слабо улыбнуться и сложить руки крест-накрест.
— Как я вижу, ты так и не научился слушать собеседника. Во-первых, я и не говорил, что свет мог бы избавиться от тебя в одно мгновение; во-вторых, ты сам же и назвал самое базовое нейтральное заклятье «светлой магией» - алхимик пожал плечами. — Сущая глупость. Но да, ты прав, «тыкать» магией в чью-то спину не самое вежливое действие, но, поспешу тебя заверить, на это есть свои причины. А теперь, к самому главному, что ты тут делаешь? Не то, чтобы я тебе ни рад, нет, отнюдь нет. Если мне не изменяет память-то, ты пропал ещё в той дворфийской общине. А Теодор… ну он… он либо мёртв, либо находится в темнице – не знаю точно.
Слушать Юстина Алистер начал лишь только в тот момент, когда до его ушей донеслись слова «жрец» и «проповедник». Северянка же вслушивалась в высказывания каждого из присутствующих непрерывно, при этом ничего не понимая, и цепляясь лишь за какие-то едва знакомые слова.
— Сбежавший от инквизиции стоунвайнец, ранее учившийся в светлой церкви, и ныне говорящий с самой Паучихой? Да, этот мир полон необычностей. Сколько судеб тебе уже довелось собрать и сколько раз ты указал этот самый путь?
Но Юстин так и не ответил. Вместо этого он, заприметив перстень Сангвиния, свалился с места на грязную дорогу. Поднятые лошади, последовали воли хозяина и развернули головы на повозку. Несколько заинтересовавшись во всей этой возне, двое гибридов ненадолго поднялись с мест и выглянули через окно. На глаза тут же попался паренёк с яркими стоунвайнскими чертами и закреплённой на поясе маской-клювом.
— Ты че-гр-о féll? – первой заговорила именно светловолосая. — Er allt í lagi?
— Она спрашивает, всё ли с тобой в порядке? Выглядишь ты неважно. Полагаю, из-за увиденного перстня у одного из подобранных, ведь так? Когда-то этот самый знак смутил и меня. Сейчас же можешь не волноваться, ведь он не действующий сотрудник.
Сказанные Юстином слова тут же оказывались выведенными на бумаге. И эти слова заставляли задуматься, да так, что увлеченный записью Сангвиний, не сразу заметил, как его собеседник решил в весьма резкой форме прервать свой рассказ. Поднять голову старика заставило исчезновение привычной для движущейся повозки качки. Только в этот момент он обнаружил пустоту в передней части транспорта. – Вернись на свое место, мы еще не закончили. – Сангвиний всё также глядел в стену, не обращая внимания на окно и стоявшего Юстина. Он только слегка повысил голос, чтобы его было слышно снаружи. – Можешь звать меня Сангвинием. И как верно подметил мой знакомый, уже не действующий сотрудник. – Старик вновь повернулся к Алистеру и Хиски. – Но не бывший. Это разные вещи. – Уже намного тише добавил он, расплывшись в улыбке. – А так, к сожалению, все свои мысли я уже озвучил. – Сангвиний снова вернулся к местной «головной боли» по поводу убийства. – Могу лишь сказать, что всё очень плохо. Вольгер скорее всего уже мертв. Я хоть и многое в жизни повидал, но в лес, со сломанной ногой, даже будучи первоклассным лекарем… - Старик скорчил лицо и развел руки в стороны. – Исенберд вряд ли сейчас будет что-либо предпринимать. Слишком большой риск. А Говард… А что с этим Говардом, думаю ему тоже недолго осталось. Как и пленникам. – Беловолосый уставился в свою книжку и замолчал, но через минуту повернулся в сторону лошадей и указал на них своим карандашом. – И вот от этого тоже надо будет избавиться. Не правильно это, когда мертвые и живые землю между собой делят. Для здоровья вредно.
Лёгкий удар тростью Алькен воспринял как личное оскорбление. В его взгляде можно было прочитать абсурдную смесь ярости, презрения и укора. Магик всё силился сказать что-то эдакое, но открывал рот, тяжело вздыхал, стрелял глазами в Зигмунда – и по новой. В конце концов чаша возмущения наполнилась, и оно начало выплёскиваться в виде слов.
– Да чтоб ты знал: я учился не где-то там, а в метрополии! – сказал Халанский, произнеся последнее слово со странным благоговением и наставительно подняв палец, – Ур-Минир находится близ, э, близ Ур-Дреда и академия там, так сказать, престижная, – он покосился на Юстина, наблюдая за его реакцией, и начал комментировать его рассказ, – самоучка! Где ж это слыхано, чтоб не учиться в академии? Да ещё и, если можно так выразиться, дар к магии с небес упал. А вот я-то, а вот я-то всему научился долгим и кхропотливым трудом. Скхолько я ночей потратил за книгами – не сосчитать. И, поверьте, я вообще, э, светский человек, да, но о религхии знаю много. Кхаари – что за диво, нынче ей покланяться, знаете ли, э, не престижно. Король наш, Кхалевиан, – вот Тьма будущего! Но я человек светский, поэтому меня это мало касается. Вот наука, магия – моя специальность. Э, кхм, но вы всё равно должны были по чему-то учиться. Позвольте поинтересоваться, вы хотя бы «Osnove tamne magije» Неркопольского-Досадовича читали?
Из эмоциональных речей Зигмунд и Юстин могли зацепиться за что-то знакомое и связное, которое металось среди бесконечных междометий, словно щепка в бушующем море. Неживой наверняка вспомнил бы, что в Ур-Минире есть как минимум две школы: Академия магической и научной теории и практики, а также Горная академия имени Гарманда Пыльного. Судя по тому, что недоучка не сидит в нижнем городе с киркой, а шастает по Гвинфору и колдует, пусть и не очень удачно, учился он в первой. Это было не самое известное учебное заведение, в отличие второго, и когда-то основано оно только потому, что жители шахтёрского городка не всегда могли добраться до Ур-Дреда, где школ было пруд пруди и на любой вкус.
«Основы тёмной магии» Досадовича – небольшого объёма книженция, написанная простым, но очень сухим, будто специально выжатым до состояния иссушённого скелета, слогом, который очень любил Алькен, считая, что если читать такой, то будешь умным. В ней описываются базовые вещи, нужные любому, кто начинает заниматься некромантией. Ходит легенда, не столь далёкая от правды, что Досадович родился, вырос и умер в Старом Некрополе, не выходя за его пределы, и поэтому его книга очень абстрактна и имеет мало общего с реальностью, если смотреть в отрыве от магической теории. Неудивительно, что Изгледнику она понравилась.
– А ещё, э…
Он не договорил, недоумевающе уставившись на Юстина. Магик всё никак не мог понять странное поведение некроманта, причинно-следственные связи рассыпались в его сознании. Вот южане сказали о перстне – о каком перстне? Исенберд вставил палки в колёса ещё и Арадскому? Какой ещё сотрудник? Инспектор, что ли? Алькен сел обратно на место и напряг мозги. И только каким-то чудом вспомнил, что находится рядом с инквизитором, протяни руку, и вот он – служитель Света. По крайней мере личенвайнцу хватило усидчивости не поползти вслед за Юстином, сделав для себя забытое открытие.
Схватившись за протянутую мертвецом руку помощи, Юстин сначала хотевший подняться, ненарокомчуть было не опрокинув, потянул Зигмунда к себе, услыхав вопросы, на которые в любой другой ситуации ответил бы с радостью. Отрывисто замахав свободной рукой перед собой, то подводя её ко рту, то к клюву доктора, пытаясь заставить его замолчать. Лишь один отчаянный звук срывался с дрожащих, губ искривлённых гримасой страха.
— Шшшшш, шшшшшш!!
Лишь краткий пересказ его истории одним из спутников, видимо виновным в неожиданном заклинании рассеявшем туман и дыре в повозке, заставил парня успокоиться и осознать всю безнадёжность ситуации, в которую он попал. Побелевшее недавно лицо приобрело теперь какие-то серые оттенки и выражение человека, уже привязанного к столбу, в ожидании огня. Неуклюже поднявшись и подобрав огромный фолиант с земли, некромант наконец заговорил с мыслью о том, что терять уже нечего, раскрывая книгу.
— Я... Я не знаю, скольким... несчастным я... я принёс покой. Их много... Очень... ммм... Душ, потерянных в мире... Заблудших...
Выставив огромный том перед собой так, чтобы его было видно странной парочке, с необъяснимым спокойствием относящейся к инквизитору, Юстин листал страницу за страницей, демонстрируя сотни имён и историй нацарапанных на грязной бумаге. Обернувшись к Зигмунду, внимательно слушающему рассказ, некромант продолжил
— И даже не я, нет. Я только лишь проводник, передаю неупокоенных в руки Плетущей судьбы, одного за другим, успокаивая, давая вечность в бескрайней библиотеке судеб Каари. А выбрала она именно меня, да-да, меня, после ритуала, говорила со мной... Я ведь жив, какое-то время... Годы?
Пытаясь дать точную характеристику времени проведённом в Личенвайне, Юстин помотал головой из стороны в сторону.
— Не знаю, очень долго, я выживал, бродил по землям мёртвых, в поисках заблудших, не это ли откровение Матери, чудо... Да, да, чудо, всё это время вела она меня по бескрайней паутине судеб...
Рассказ, звучавший скорее как бредни безумца был прерван ремаркой о "не действующем сотруднике". Приблизившись к повозке и прищурившись глядя в глаза Алистеру, Юстин перешёл на тараторящий шёпот. То и дело бросая осторожные взгляды на безразлично, как казалось сидящего инквизитора, некромант перескочил на новую тему.
— Нет, не бывает "бывших сотрудников"! Бывших церковников - может быть, но не инквизиции. Мы всегда думали, что вампиры, скрывающиеся в тенях - страшные создания, но они и в подмётки... Инквизиторы, они... они как призраки, они везде и нигде их нет, они дознаватели, судьи и палачи, наблюдают, знают больше, чем ты знаешь сам о себе. Одно неверное слово, одна мысль и... и человек пропадает, будто и не было его. Только крики слышны иногда, крики, нечеловеческие из церковных подвалов, заброшенных домов. Никакие ужасы, что бродят по мёртвым землям даже не сравняться с этими... Монстрами.
Рассказ, полный суеверного почти первобытного ужаса, который чувствует каждый выросший в землях Стоунвайна был прерван спокойным указанием Сангвиния. Указанием на первый взгляд совсем не аггресивным и нейтральным, но действующим не хуже чем указание данное некромантом, поднятому слуге. Юстин, проживший всю свою жизнь с людьми в этом страхе, не мог сопротивляться и Сангвиний, вероятно, знал об этом. Лицо парня, ставшее совсем уж нездоровым, с казалось зеленоватыми оттенками, свесилось к земле и тихо закрыв книгу, Юстин, как побитая собака побрёл к своему "месту", с обречённостью человека, идущего к плахе.
— От кого же, будучи в здравом уме, нужно бежать в земли, полные смерти? Подумайте об этом...
Пробубнив последнюю мысль себе под нос, некромант аккуратно положил книгу на сиденье кучера и почти сразу же залез туда сам, безразлично свесив голову, не обращая внимания на дальнейшие разговоры о пути назначения.
Когда наконец Юстин поднялся с земли лекарь помог ему отряхнутся, а когда тот залез обратно на место извозчика решил всё же ответить тем кто говорил ранее. Первыми похоже ответа удостоились гибриды.
— Я не пропал «в той общине». Если говорить коротко, то тот на кого я работаю решил сделать так чтобы я вернулся к нему. И как я понял вовремя. И в каком смысле либо в темнице либо мёртв? Может ты тоже расскажешь что произошло?
——————————————————————————————————
Следующим на очереди был Алькен. Ранее серьёзный доктор довольно хмыкнул и заговорил.
— Ну знаю я да академии что там находятся. Хорошие, правда. Но далеко не все должны учится магии именно в академиях. Я вот обучался контролировать свой дар у самого Хранителя. И будь уверен, в его библиотеке книг будет побольше чем в академической. Я как-то провел больше пяти лет пока пытался прочитать все те книги по врачеванию что у него есть. Выбирал самые объёмные и полные. Но даже потратив столько времени я наверное не закончил даже сотую часть того что там есть. Представляешь? Сказать что я был сильно удивлён увидев какая же огромная библиотека, значит ничего не сказать. Я и по сей день когда бываю там нахожу что-то новое. Кстати, на счёт нового…
Вдруг внимание лекаря перешло с Личенвайнца на Юстина который в данный момент сидел молча уставившись куда-то вперёд. Но в данный момент неживой решил всё же поинтересоваться книгой которой вёл некромант.
— Можно я посмотрю на то что у тебя уже есть?
Получив отказ в своей просьбе неживой зачем-то полез к себе в сумку, и спустя некоторое время выудил из неё человеческий череп. Весь он был покрыт разного рода знаками, а только один вид давал знать что ему уже довольно много лет.
— Посмотри пожалуйста сюда Юстин. Внутри его есть те, кто желал бы от-туда выбраться. И я думаю ты сможешь им помочь. Положи руку, покажу кое-что.
Услышав про желающих выбраться, парень, до этого почти не реагировавший на обращённую к нему речь, не поворачивая головы глянул на странного вида череп. Было видно, что предложение заинтересовало некроманта настолько, чтобы вновь разбить стену, которую он пытался построить между собой и всеми присутствующими. Вновь аккуратно положив книгу рядом с собой, Юстин развернулся к доктору всем телом и перевёл взгляд с зияющих чернотой глазниц украшенного черепа, на точно такие же, Зигмунда.
— Я... ммм... Не уверен, но могу попробовать. Наверное.
До этого поникший и выглядящий так, будто из него высосали всю жизнь некромант, явно оживился, получив предложение, напрямую соответствующее тому, чем он занимался последние годы. Даже и не вспомнив, в очередной раз, слова доктора о доверии незнакомцам, Юстин аккуратно протянул руку к чёрной кости. Как только рука парня легла на череп в его голове зашептало сотни голосов. Каждый из них пытался донести что-то своё, но вместе они образовывали нескончаемый негромкий гул. В шуме можно было расслышать как голоса женщин так и детей и мужчин. Но самое интересное произошло когда костяная рука лекаря покрыла сверху руку Юстина, после этого вспыхнув ярким красным пламенем который вместо того чтобы обжигать просто «плавал» по коже некроманта. И вот пламя стало ещё чуть более ярким и рядом с повозкой стали появлятся силуэты. Люди занимались чем-то своим, общались и не обращали никакого внимания на присутствие повозки. Вдруг неживой заговорил. Но голос исходил не из-под маски неживого, а прямо в голове Юстина. Голос медика был мягок и ласков, будто отец разговаривал с сыном.
— Ты говорил что твоя цель это помочь людям отправится «куда надо». А моя цель, это спасти тех кто нуждается в помощи. И все кто тут присутствуют, это те кого я так и не смог спасти, и они умерли прямо у меня на руках. И они теперь ходят со мной, помогают мне при этом являясь мои проклятьем. Они приследуют меня напоминая что я что-то не смог. Но каждый из них на самом деле страдает. Они не могут уйти отсюда. И знаешь что… Я думаю ты сможешь им помочь…
Рука неживого начала потухать, а вскоре совсем потухла из-за чего силуэты изчезли оставив на своём месте шёпот. Но как только Юстин убрал руку и они изчезли.
— Надеюсь ты понял что я не желаю тебе зла? И раз уж я «Бродячий Доктор» то я думаю ясно что я не люблю задерживаться где-то на долго. Так что может поедем?
Некроманту могло показаться будто черепушка за маской даже слегла подмигнула ему, попутно убирая череп обратно в сумку.
— И именно это мне в Вас и не нравится – алхимик потянулся к рукояти висящего за спиной меча. — Ни один южанин не будет пребывать в приподнятом расположении духа во время встречи с инквизитором. Вы уж не обижайтесь, но даже представитель церкви Пелагиуса, родом из Кес’Виада, повертел бы от таких как Вы носом. Но, к счастью, от возможной распри нас всех всё ещё оберегают те факты, что мы находимся не в Стоунвайне и на данный момент у нас общая цель – со звоном вытянув меч из ножен, Алистер положил его на собственные колени. — А насчёт Вольгера… возможно Вы и правы. Вот только, полагаю, если мы завалимся к барону Рограу с подобными заявлениями, он будет несколько недовольным. Всё-таки прямых доказательств у нас нет, есть только догадки. И ещё, судя по ходящему вокруг него говору, он и не только первоклассный лекарь, но и душегуб неплохой: служителей церкви он давит знатно. Не удивлюсь, если он является каким-нибудь некромантом. Они способны временно увеличить собственную силу и подправить ногу, пережившую стоунвайнский сапог? Не знаю точно, но Вам подобное должно быть известно лучше.
Вскоре на одну из реплик гибридов ответил и новый знакомый. Последователь Паучихи вытянул вперед себя огромный том, раскрыл его и начал быстро перелистывать. На глаза Алистера попадались различные имена и фамилии, с иногда краткой, а иногда и развёрнутой биографией; Хиски же видела перед собой какие-то непонятные письмена, больше напоминающие совершенно случайный набор каракуль.
Заприметив едва знакомое имя, бродяга приподнял правую руку, будто прося стоунвайнца остановиться. Тот подчинился. Пробежавшись по тексту, бородатый мужчина отрицательно помотал головой и махнул, позволяя Юстину продолжить.
— Нет, ни он. Показалось. – Алистер приподнял правую руку и начал одёргивать цепи.
Далее Юстин начал рассказывать о том, что бывших сотрудников инквизиции не бывает. Он старательно обрисовывал типичные стоунвайнские «красоты», в конце упоминая, кто же на самом деле является настоящим бичом земель Понтифика.
— Так я же и не говорил о нём, как о бывшем сотруднике. Только как о временно не действующем.
Отцепившись от имеющихся цепей, южанин обхватил одной рукой рукоять меча, а другую положил на сам дол. Ладони слабо засветились: одна темно-красным, а другая болезненно жёлтым. Запрокинув голову назад, мужчина закатил глаза и медленно начал нашептывать слова, благодаря которым узнавался столь непонятный для большинства жителей Ассандоа южный язык.
— Ну вот та-г – видимо, отвечать за Алистера придётся Хиски. — Драка. Драка в tavern. Старику не везти. Старик не убежал. Эм… старик ка-г это на ваш-г-ом? Уснул? Нет. Пал. Já, навер-г-ное пал.
Сагвиний внимательно следил за телодвижениями южанина, с каждым мгновеньем всё быстрее и нервозней перебирая карандаш в своей руке. В конце-концов старик сам заметил это и сразу заставил застыть инструмент для письма в своей руке. – О, сапоги… - Еще с минуту он молча пялился куда-то в пол, словно ответы на нужный ему вопрос должны были вот-вот появиться на этих старых досках. – В таком случае нам хоть в чем-то повезло. – Беловолосый снова расслабился и прикрыл свою книгу. – Про некромантов я не смогу рассказать столько, сколько они могут сами. А у нас тут, можно сказать целый набор. – Костлявая рука зачерпнула воздух вокруг, образно обозначая всё ближайшее пространство. Далее Алистер, занявшийся своими «южными» делами, не двусмысленно намекнул, что беседу пора заканчивать. Сам же старик не был против этого и даже наоборот поддерживал, ведь попытки разобраться в версиях всегда приводили лишь к рождению новых. Но и в тоже время Сангвиний не мог обделить вниманием так заинтересовавшего его Юстина, бросившегося в объяснения понятия «инквизитор». Старик внимательно слушал сбивчивую речь некроманта, но с каждым новым словом, морщинистое лицо начинало выражать всё больше скептицизма. – Я смотрю, смелости тебе не занимать, если в своих речах ты пытаешься трактовать всю Инквизицию. Но так тому и быть, спишем на юность. – Всё также беззлобно проговорил старик, теперь уже уставившийся на спину Юстина. – Даже я на такое никогда не осмеливался идти и привык говорить в основном за себя. А по себе я могу сказать, что да, глупо будет с моей стороны отрицать, что некоторые мои коллеги имели склонность, довольно фанатично относиться к своему делу. – Было видно, что старик пытался говорить как можно деликатней. – Но почему-то у многих из головы вылетает факт того, что Инквизиция своими первостепенными задачами ставит полноценное расследование и справедливый в его рамках суд. Вот только трактуются они каждым по-своему. Какая ирония, правда? – По речи Сангвиния было отчетливо слышно, что ему не сильно нравилось говорить про себя и на связанные с Инквизицией темы. – Полагаю, что сейчас лучше будет всем сосредоточиться на действительно важных вещах, а не вдаваться в пустые беседы по неизученным темам. Знаешь дорогу к Пятимирьеву распутью? Нам было бы неплохо добраться туда в скорейшем времени. Мой знакомый может любезно предоставить тебе карту. – Старик умолк и вновь открыл свою книжку, принявшись туда что-то записывать, больше не смея вступать в разговор.
«Чего только в мире нет!» — любили восхищаться мещане, восхищённые представлениями бродячего мага-циркача, показывающего наивным смердам различные фокусы в обмен на скромный харч и малую монету. В чём-то они были правы, Ассандор полнился неожиданностями, поразительными стечениями обстоятельств и, порой, даже сущими чудесами. Как, например, то, что инквизитор, пусть и не такой рьяный, как некоторые его соратники, южанин со своей спутницей родом из далёкого Севера, личенвайнец и даже немёртвый знахарь сидели в одной повозке, степенно покачиваясь и занимаясь нехитрыми делами.
Столь разношёрстный состав компании был бы неплох, будь среди них хотя бы один гвинфорец, который наверняка бы вскрикнул, услышав, что все остальные решили отправиться на Пятимирьево Распутье в такой ситуации.
Как известно, Пять Домов владели огромными землями, которые пришлось делить после скоропостижной смерти Валфрика Помешанного. На помощь пришли отстроенные Волькреадом дороги, распределённые таким образом, чтобы любая околица тогдашнего Гвинфора была легко досягаема. И именно Королевское, тогда ещё, Распутье было прекрасным выходом. После установления власти, официальным постановлением Совета Домов было принято переименовать Королевское Распутье в Пятьмирьево и по нему отсчитывать владения феодалов.
Любой гвинфорец, бывающий в других краях своей родины, хотя бы один раз проезжал по нему. И поэтому, выходцы вольных земель прекрасно знали, что до него пришлось бы ехать около месяца, или может быть даже больше. А уж сосчитать количество трактиров на путях к Распутью смог бы только сильно, чересчур сильно, спятивший лич, ввиду фактического бессмертия оного.
Впрочем, странникам об этом не было известно практически ничего. Вдохновлённые идеей поиска одного из командиров стражи Моргартена, остановившегося на ночлег в одном из бесчисленных трактиров, как это преподнёс весьма скользкий тип, они проколесили большак почти до заката.
Конная дорога выматывает, правду говорили бывалые возницы. К заходу солнца путники сильно вымотались однообразными картинами осеннего Гвинфора. Кто-то сладко дремал, кто-то продолжал копошиться в книгах, а кто-то, тот самый «некромант», наделавший знатного шороху, расслаблялся на козлах, продуваемый холодными ветрами, не идущими ни в какое сравнение с погодкой Личенвайна. Ему больше не было нужды натягивать поводья и так донельзя послушным лошадям, выглядящим весьма приемлемо. Их тела ещё не были тронуты разложением, а значит, поездки по землям живых не сулила виселицу их владельцам.
Стоунвайнец вяло глазел по округе, стремясь развеять скуку, увидев что-нибудь новенькое, но хозяйка Судьба, вдоволь насытившись кровью утречком, была благосклонна к путникам, не одаривала их лишними неурядицами. Так бы и продолжалось дальше, если бы не согбенная фигура, проступившая из-за горизонта. Вскоре стало понятно, что навстречу повозке двигался не некромант, не разбойник и даже не торговец редкостями по доступным ценам, а обычный, самый обычный, дедушка, как на картинах чудаков-художников, любящих увековечивать никчёмных крестьян. На старости лет зрение неизменно сдаёт, многострадальную карету он увидел всего за десяток шагов. Что-то мгновенно изменилось в нём: от простого бродяги, тащащего хворост с зерном чёрт знает куда, он обратился в испуганного до смерти путника, явно обеспокоенного появлением на дороге лишних людей. Пришибленная улыбочка, проступившая на лице сразу после страха в глазах и нахмуренных бровей, безмолвно молила о пощаде.
— Лёгкой дороги, господа рыцари. Сколько дорожную пошлину берёте?
Стог с хворостом повалился в пыль, вслед за мешком, словно старик заранее готовился бежать налегке. В его возрасте, правда, подобные надежды были весьма опрометчивы.
Столь разношёрстный состав компании был бы неплох, будь среди них хотя бы один гвинфорец, который наверняка бы вскрикнул, услышав, что все остальные решили отправиться на Пятимирьево Распутье в такой ситуации.
Как известно, Пять Домов владели огромными землями, которые пришлось делить после скоропостижной смерти Валфрика Помешанного. На помощь пришли отстроенные Волькреадом дороги, распределённые таким образом, чтобы любая околица тогдашнего Гвинфора была легко досягаема. И именно Королевское, тогда ещё, Распутье было прекрасным выходом. После установления власти, официальным постановлением Совета Домов было принято переименовать Королевское Распутье в Пятьмирьево и по нему отсчитывать владения феодалов.
Любой гвинфорец, бывающий в других краях своей родины, хотя бы один раз проезжал по нему. И поэтому, выходцы вольных земель прекрасно знали, что до него пришлось бы ехать около месяца, или может быть даже больше. А уж сосчитать количество трактиров на путях к Распутью смог бы только сильно, чересчур сильно, спятивший лич, ввиду фактического бессмертия оного.
Впрочем, странникам об этом не было известно практически ничего. Вдохновлённые идеей поиска одного из командиров стражи Моргартена, остановившегося на ночлег в одном из бесчисленных трактиров, как это преподнёс весьма скользкий тип, они проколесили большак почти до заката.
Конная дорога выматывает, правду говорили бывалые возницы. К заходу солнца путники сильно вымотались однообразными картинами осеннего Гвинфора. Кто-то сладко дремал, кто-то продолжал копошиться в книгах, а кто-то, тот самый «некромант», наделавший знатного шороху, расслаблялся на козлах, продуваемый холодными ветрами, не идущими ни в какое сравнение с погодкой Личенвайна. Ему больше не было нужды натягивать поводья и так донельзя послушным лошадям, выглядящим весьма приемлемо. Их тела ещё не были тронуты разложением, а значит, поездки по землям живых не сулила виселицу их владельцам.
Стоунвайнец вяло глазел по округе, стремясь развеять скуку, увидев что-нибудь новенькое, но хозяйка Судьба, вдоволь насытившись кровью утречком, была благосклонна к путникам, не одаривала их лишними неурядицами. Так бы и продолжалось дальше, если бы не согбенная фигура, проступившая из-за горизонта. Вскоре стало понятно, что навстречу повозке двигался не некромант, не разбойник и даже не торговец редкостями по доступным ценам, а обычный, самый обычный, дедушка, как на картинах чудаков-художников, любящих увековечивать никчёмных крестьян. На старости лет зрение неизменно сдаёт, многострадальную карету он увидел всего за десяток шагов. Что-то мгновенно изменилось в нём: от простого бродяги, тащащего хворост с зерном чёрт знает куда, он обратился в испуганного до смерти путника, явно обеспокоенного появлением на дороге лишних людей. Пришибленная улыбочка, проступившая на лице сразу после страха в глазах и нахмуренных бровей, безмолвно молила о пощаде.
— Лёгкой дороги, господа рыцари. Сколько дорожную пошлину берёте?
Стог с хворостом повалился в пыль, вслед за мешком, словно старик заранее готовился бежать налегке. В его возрасте, правда, подобные надежды были весьма опрометчивы.
Наконец группа двинулась в путь. Окинув взглядом покидаемое кладбище Зигмунд уставился просто вперёд, будто пытаясь высмотреть что-то другое кроме довольно однообразных пейзажей, которые впрочем не исчезали ещё очень долго.
Но вот на пути показался человек. Кто-то может сказать что один человек не может представлять опасности и даже если он распознает в докторе нежить то ничего страшного не произойдёт. Сам же доктор думал абсолютно по другому. Давали знать сотни случаев когда всего из-за одного человека ему приходилось покидать поселения как можно быстрее, иногда даже через окна. А потому пока человек был ещё далеко провёл пальцем по зелёному камню на кольце. И вдруг за маской появилось лицо улыбающегося старика, с большими зелёными глазами. Вот повозка уже поравнялась с как оказалось старичком который похоже уже не раз встречался с приблудами. И по его виду было понятно что встречи эти были не самыми лучшими. Первым ответить решил неживой. Владелец клювастой маски развернулся в сторону старичка и заговорил.
— И вам доброй дороги. Рыцарей тут нету, как видишь, одни доктора. — Зигмунд показал рукой на Юстина что сидел рядом, хмыкнул и продолжил. — Пошлина? Какая пошлина? Первый раз слышу если быть честным. Кстати, если не секрет куда и главное откуда вы идёте? И какие тут недалеко есть поселения?
Голос неживого был добрым. Можно было сказать что даже излишне добрым.
Занимался своими «южными» делами алхимик чуть более тридцати минут. По окончанию данного срока, он приподнял меч и повертел его перед собственным лицом. Скованная дворфами сталь по-прежнему отдавала лёгкой синевой, возникающей из-за минимальной примеси мифрила, а рукоять удобно ложилась в руке; вот только, намётанный южный глаз обнаружил отсутствие былой заточки, из-за чего грани лезвия и само остриё казались затупленными и, даже, едва потрескавшимися. Покончив с осмотром, Алистер развернул оружие остриём вниз и занёс за собственную спину, убирая обратно в ножны.
Просидев пару минут без каких-либо действий и наконец подавшись скуке, бродяга прошёлся рукой вдоль собственного пояса, останавливаясь на вещевом мешке. Раскрыв мешковину, он достал из неё небольшую потрёпанную книгу, на корке которой красовалось несколько порезов образующих букву «С». Раскрыв книжку и найдя необходимую ему страницу, Алистер приступил к чтению.
Скорее всего, южанин так бы и продолжал своё беззаботное дело, если бы его ноги неожиданно не потяжелели. Клацнув зубами, мужчина отодвинул словарь от своего лица и уставился на светловолосую голову, лежащую на его коленях. Похоже, именно Хиски оказалась в числе сладко дремавших. Решив не выказывать какое-либо недовольство, Алистер положил свободную руку на волосы северянки и продолжил чтение.
Ехал транспорт ещё невесть сколько времени…
В определённый момент телеге довелось остановиться. Сидящий спереди бродячий доктор заговорил с попавшимся по дороге крестьянином. Дедушка был несколько обеспокоен всей этой встречей, сходу начав упоминать рыцарей и взымаемую ими пошлину. К сожалению, Алистер не мог разглядеть старика, ведь для этого надо было подняться и вылезти из телеги, либо выглянуть в окно, но по-прежнему спящая северянка никак не позволяла ему этого сделать.
— Эй! Что за рыцари?! Они встречались по дороге?! И ты случаем не был в трактире на пути к распутью? Мы тут ищем одного человека и, быть может, он попадался тебе?! Бледный как аспидник, сейчас только и делает что запивает горе и при этом постоянно трясётся… возможно одет в броню…
На удивление северянка никак не отреагировала на выкрики своего напарника. Она всё также продолжала валяться на прежнем месте, лишь едва посапывая.
1d100: (15) = 15 - Ролл на заучивание-выучивание северного 1/10
Алькен слушал Зигмунда с противоречивыми чувствами: с одной стороны, вроде бы умный доктор, начитанный, по его словам, а значит, достойный уважения. Но с другой – этот костлявый очень некультурный и вертит цифрами, как захочет. Пять лет? Сотая доля? Это вообще сколько? Огромная библиотека попросту не помещалась в занятом не пойми чем воображении. Халанский мотнул головой, освобождая её от лишних мыслей. Несмотря на то, что неживому удалось вновь заинтересовать недоучку, тот продолжал тешить себя, что раз Зигмунд не учился в академии, то и нечего проявлять слабость. Слабостью, в понимании Алькена, было любое признание, что есть кто-то умнее него.
Магик уселся поудобнее и отправил сознание в свободный полёт, словно Теодор свою сову. Повозка тронулась, её мерная тряска убаюкивала, и личенвайнец вскоре совершенно перестал воспринимать реальность, погрузившись в беспокойные мысли.
Пришёл в себя он только тогда, когда телега опять внепланово остановилась. Изгледник негодующе огляделся в поисках причины проблемы и вдруг услышал старика. Его слова будто что-то задели глубоко в черепе академика, что-то щёлкнуло и зажглось. Никогда Алькен не соображает так быстро, пока речь не заходит о деньгах и лжи.
– Да всего ничего: ст... – приподнявшись начал было он.
Но его перебили остальные, начавшие уверять, что они не рыцари и о пошлине и духом не слыхивали. Магик оскорблённо фыркнул и плюхнулся обратно на сиденье. Копчик заныл так же, как и его жажда наживы, скорбящая по упущенному шансу набить карманы не ржавыми штампами, а блестящими монетками. И он не мог сидеть так больше, весь изведясь. Халанский вновь вскочил с места, соображая на ходу, как бы соврать, но совершенно не думая о последствиях.
– Именно, мы ищем этих рыцарей, потому что, э, сейчас мы за них и собираем пошлину, во. А эти доктора, э, ну да, им-то откуда знать, да, э, а вот мы как раз собираем пошлину. Сколько есть ириев – столько и давай, и мы замолвим, э, замолвим словечко о тебе и твоей, э, где ты там живёшь, да, – шестым чувством подозревая, что добыча может сорваться, он с великим трудом умерил амбиции, – или половину хотя бы. И всем хорошо будет, так скажем.
1d100: (49) = 49 +15 На ложь, если уже не бесполезно.
Покончив с организационными вопросами, все пришли к выводу, что нужно было двигаться дальше. Вопрос был только в том, какие размеры у этого дальше. Во всяком случае недавно спасший ситуацию Юстин был необходим хотя бы по причине умения управлять повозкой, а также парочкой мертвых лошадей. На вопрос, что будет по приезду в нужное место со всеми, старик ответить не мог. Точнее, он не мог дать точно ответа, насколько лояльны местные по отношению к представителям темных культов, которые видимо никогда не сталкивались с проблемами, раз имели привычку рассказывать первым встречным всю подноготную. За себя же Сангвиний так сильно не волновался, хотя бы по причине того, что за все время расследования догадаться об его происхождении смог только один человек, да и тот был стоунвайцем. Да и каких-то поводов оглашать эту информацию он не видел. С другой стороны всё же надо было понимать, что временами самоуверенность могла убивать не хуже яда или клинка. В конце-концов старик всё же дал слабину и подговариваемый равномерным покачиванием повозки провалился в сон. Правда опять не надолго. Пропажа этой же качки вынудила его вернуться в сознание, а поочередно раздавшиеся голоса из повозки заставили еще нетронутые маразмом мозги работать. Еще до этого до ушей старика донесся голос еще одного старика, очевидно местного. Недавние знакомые быстро среагировали на незнакомца и тут же начали спрашивать у него всё необходимое. В еще отчасти дремлющем разуме Сангвиния промелькнула мысль, а зачем ему что-то говорить, если всё нужное уже было озвучено? Но некие высшие силы заставили старика изречь что-либо. – Да, мой коллега задал весьма интересный вопрос. – Сангвиний решил слегка рассеять внимание старика по поводу «несостыковочек» между Алистером и Алькеном. – А вы откуда путь держите? Тут есть деревенька неподалеку?
Редко где стало видно энтих медиков, что в чуму по сёлам бродили. В памяти старичка, давно прохудившейся, что твоё старое корыто, уже не осталось воспоминаний далёкого прошлого, когда подобные личности были обычным, пусть и крайне неприятным делом. Тот, что встретился сейчас разительно отличался от ожиданий бродяги, пророчащих либо мучительную, но быструю погибель от меча, либо не менее мучительную, но медленную смерть от голода. Радости старика предела не было. Подхватив, как молодой удалец, весь свой оброненный скарб, он виновато поклонился Зигмунду, словно тот был по меньшей мере старостой деревни.
— Славен будь Господь... — громко выдохнул он, словно сваливая с плеч гору — Я с другого уезда иду, седмицу уж. Тама мне делать неча боле, вот и топаю.
Вопрос "Куда?" вызвал некоторые промедления.
— К родне своей, тута живёт, у города. Поди пустят пожить-то. А в округе...
Раздавшийся из настоящей, по меркам смерда, кареты голос уже не вызывал у него панического страха, ведь ошибочно названные рыцарями путники не представляли из себя опасности. Говор, правда, наводил на серьёзные подозрения, но раз не бьют и платы не требуют, то и волноваться нечего.
— В округе только одно село знаю, Пожоги называется. Туды не ходите, лучше крюк сделайте. Я как раз оттуды иду. Тама разбойники засели, рыцарями себя зовут. Тьфу, да какие ж это рыцари, раз коней у них даже нету?
Было глупо предполагать, что смерд, не нашедший себе места даже на каком-нибудь рыбном обозе может позволить себе есть в корчмах.
— Куда уж мне по трактирам ходить, аль в мошне пусто?
Даже для не столь обученного во множестве академий гвинфорца было очевидно, что его пытаются обмануть, причём весьма топорно. Живя в условиях, когда подобные вещи происходили весьма часто, волей-неволей научишься правильно оценивать ситуацию и хорошо хитрить.
— Так нету при мне денег, господин. Всё отдал днём ещё, тем гадам. Засели в Пожогах, мужиков всех порезали, да теперя пошлину берут. Потому и спутал вас, ошибся, мол, вы к ним на подмогу ехали.
Повторяться не любил никто, но, раз "вышестоящий", в текущий ситуации "чин", да ещё и выглядящий не как родня старичку, задавал вопрос, то простолюдину полагалось на него отвечать, да ещё и с энтузиазмом.
— Говорю же, из дальнего уезда. В деревеньке жил в одной, в Хотулях. Теперя к родне иду, пёхом. И деревенька тут есть, Пожоги. Вот только разбойники засели тама, сущие звери!
Потирая, удивительно, что еще не блестящую, переносицу, Сангвиний пытался уловить смысл слов старичка. Беловолосого слегка позабавил факт приравнивания рыцарей к разбойникам, хотя в этом была доля правды, а в их случае и подавно. Никто, из сидевших в повозке, не был похож на рыцарей. Возможно, положение могла бы спасти Хиски, имея конечно шлем и знание языка, но как бы это прискорбно не звучало, ничего кроме смеха девушка в доспехах у разбирающихся людей вызвать не могла. Конечно, вспоминая представление в таверне, Сангвиний понимал, что смех уже через мгновенье сменился бы на крики и мольбы о пощаде, но откуда каждому встречному знать такие тонкости. На самом деле, что-то весьма отдаленно похожее на это, старик уже видел, будучи еще не стариком. Примечательно, что большинство ярких моментов жизни Сангвиния приходились именно на его молодость. Северянке достаточно было просто в очередной раз что-либо «гаркнуть», чтобы освежить память старика. Она тут же начинала рисовать тоже беловолосый силуэт в причудливой одежде, который по какой-то неведомой причине относился к женскому роду и что-то также «рычавший и гавкавший» тогда еще только рекруту Окторию. К счастью, всего через пару лет это существо исчезло, вместе со своей «стаей», почему-то носившей официальный характер непонятно где и перестало мешать профессиональной деятельности адепта. К сожалению, вместе с причудливыми людьми исчезли и их причудливые вещи, которые весьма нравились Сангвинию. Одну из них, свой складной одноручный арбалет, он всё же смог приобрести, поистине, только по воле Божьей.
В любом случае, когда речь зашла про разбойников, Сангвиний закатил глаза и тяжело вздохнул. Это был уже не первый случай, когда в Гвинфоре ему говорили про засевших неподалеку разбойников. У стоунвайца, а тем более замешенного в делах Инквизиции не укладывалось в голове, что за любым поворотом уже могли сидеть готовые поживиться. Как раз в Стоунвайне это было весьма редким явлением, конечно же по мнению старика, который просто не замечал, что на своей родине как раз сам и являлся эквивалентом разбойников для местных, которые скорее с трупоедом побратаются, нежели пересекутся на одной дороге с отрядом «святых серпов». – Разделяй долю ближнего в невзгодах и радостях, да? – С иронией произнес Сангвиний, смотря на Алистера. – Мне кажется, что недавней «разминки» в Моргартене нам хватило. Но только из чистого любопытства... – Старик повернулся туда, где по идее должен был находиться повстречавшийся бедняга с хворостом. – А не запомнил, сколько там «рыцарей» этих в Пожогах ваших?
Дальнейшие высказывания старика Алистер слушал, уставившись в окно, едва засматриваясь на виднеющийся лес и траву. Его левая рука подпирала подбородок со щекой, а правая продолжала приглаживать бело-голубые волосы всё ещё дремлющей северянки. Смысла в том, чтобы перебивать крестьянина ещё до того, как тот договорит, алхимик совершенно не видел.
В определённый момент, до южных ушей донёсся уже знакомый ему голос Сангвиния, ныне произносящего одну из заповедей, написанных в Liber Sanctorum. Наконец оторвавшись от созерцания местных красот, бродяга несколько устало повернул голову и взглянул на инквизитора. Как оказалось, тот отвечал взаимностью и ныне смотрел на самого Алистера. В ответ на фразу о недавнем происшествии в Моргартене гибрид согласно покивал. Действительно, входе всей этой стычки в таверне группе довелось потерять двух участников, а это уже излишне много.
— И стань серпом в руке Господа во времена жатвы… полагаю, разбойники также должны быть её целью, разве нет? – мужчина обратно уставился в окно. — Да, хватило. В любом случае, Пожоги, вроде как, находятся рядом с рекой. Не вижу смысла в том, чтобы сворачивать с дороги и ехать к этой деревне. Эй! Больше на пути к Пятимирьеву нет ничего? Только эти самые Пожоги с разбойниками? – последняя череда вопросов была адресована уже встреченному старику.
Лекарь слабо присвистнул.
— Далеко же ты забрался… — медик перевёл взгляд на свою сумку и запустил туда руку. Спустя пару секунд конечность покинула сумку держа в руке сушёный корень и бинт. — Держи. Уверен уже мозоли на ногах. Сделай так: Разжуй его посильнее, главное сок не проглатывай. А потом получившуюся кашу на мозоли мажешь. Быстрее заживут и гноится не будут. Только учти запах у сока очень… Специфический. Пахнет будто корова издохла прямо в сарае и лежала там пару месяцев. Но зато очень хорошо помогает. Ты мне вот что скажи. Ты говоришь что родня твоя у города живёт. Не у Пятимирьева распутья случаем?
Остальные вопросы интересующие лекаря уже задали другие, а потому он молча уставился на старика в ожидании ответа.
Может, выдумывать ложь на ходу Алькену получалось, но ему вряд ли пришла бы мысль, что он совершенно не умел объясняться, а если бы она всё же зародилась в сонной после долгой поездки голове, то тут же с неприязнью была бы отброшена. Магик не замечал путаных слов, рваных фраз, простых формулировок – в своих глазах он был непогрешим и чертовски умён. С такими заскоками он никогда бы не признал, что причиной внезапной изворотливости старика стала топорность вранья Халанского. С чистой совестью он переложил ответственность на южан и Зигмунда, растрепавших, что они никакие не рыцари. То, что он сам на такового не похож, академик не догадывался, веря в сверхъестественную силу слова образованного человека, способного убедить кого угодно в чём угодно.
Уловив краем уха слова о Господе и смекнув, что говорят о Пелагиусе, Изгледник что-то неразборчиво, но недовольно пробормотал и демонстративно уселся поглубже в карету, чтобы противный старикашка исчез с глаз. О шансе вытрясти с него денег магик забыл.
Тем не менее он продолжал слушать, искренне заинтересовавшись рыцарями-разбойниками. Он сразу вообразил отступников, нахватавшихся первого попавшегося оружия, и, выбрав место для лагеря, прочно засели там сорняком. Личенвайнцу вспомнился его первый военный поход и яростное сопротивление пошедшей простив родины черни, и ему такой расклад хорошим не казался. Куда спокойнее было бы представить, что в Пожогах засели либо настоящие рыцари, опасаться которых смысла он не видел, пока не перейдёт дорогу кому-нибудь поважнее жалкого инспектора, либо никого там и в помине не было.
Возможно, будь Алькен более внимательным к словам, он бы мог придраться к чему-нибудь, заподозрить неладное, но страх всяко брал верх, сколько бы он не мечтал о чистом пути, и мешал глубже понять слова путника. Вдруг они отберут карту или шпагу? А то и убьют!
– Да что вы спрашиваете? – недоумевал Алькен, слушая вопросы остальных, – просто объедем – и дело с концом. Сколько их – что за смех. Жатву ещё при… кхм, приплели. Просто объедем.
С другой стороны повозки послышался юный голос
С места огласки стоял парень в чёрном хлопчатом плаще, на его лице виднелась лёгкая улыбка и вертикальный шрам, с плеча висела тряпчаная сумка, а на плече сидел чёрный кот
- Нихуя у вас брычка!
На лице парня было счастье и удивление
В это посёлке не так часто произжало что то кроме повозки с сеном
- Достопочтенные бояре изволили посетить нашу глубику
Горомгласно и радостно проголосил он
Почле чего уверенно подошел к повозке и взгомоздил в "салон" полный овечий желудок
- Это вам ребят, я иду к друидам, так что больше не пригодиться.
Он пошарил под плащём
После чего поставил рядом струганую деревянную коробочу. Работа была кривая, но было заметно что он старался
- И ещё вот это.
Он улыбнулся шыре и сделал непонятный жесть рукой
- Удачи вам, удачи во всём чем вы заняты!
Дест смениля на качающуюся ладонь, парень развернулся, погладил кота и пошел в обратном путника направлении
Ещё недолго было слышно как он что то увлечённо рассказывает своему путнику
Благосклонная манера важного чина, снизошедшего до разговора со смердом, весьма прельщала старичка. Редко когда знать располагалась вести подобные беседы, но когда была, обычно, это не приводило к десятку-другому плетей, если, конечно, чернь знала меры. А её путник знал.
— Немного, милсдарь, с дюжину всего. И больные есть, и здоровые. Палаши у них знатные, блестят аж! — чуть присвистнул старик, словно разбирался в мечах — Вот только пьяны они были, что твой башмачник. Аж за версту несёт брагой из морд ейных! С такими-то даже я справился, будь вёсен поменьше…
Когда сумка целителя приоткрылась, оголяя непонятное содержимое, глаза смерда округлились от восторга. Надо же, не только не бьют, а ещё и дают! И не абы что, а аж корень какой целебный, на пятки мазать. Любой странник, а особенно в крайне плохой обувке, знал причину благодарности, а то и разделял её.
— Ох, господин, велика ж ваша душа… Пусть вас Пелагиус благословит на всё хорошее, против зла какого. Нежити, не дай Боже, чтоб вам на пути не встречалося, живот чтоб не болел. Ох, спасибо, ох, место б вам в Раю отдал…
Положив бинт за пазуху и нарушив тем всякую асептику, старик закинул в желтозубый рот твёрдый корень и, постанывая по непонятной причине, уже начал жевать, как вдруг последовал весьма странный, по меркам гвинфорца, вопрос.
— Ась-м? От, м-ням, Пятимирьева-то? Далёко, господин, далёко, тут на ногах не осилишь.
Пусть речи юнца и не касались встреченного путника, но один раз услышанное просто так не забудешь. В мимолётном взгляде старичка живо прочитался упрёк, смешанный с неприязнью, так его преобразившие. Из добродушного старца он мигом сделался гарпией, готовой вот-вот броситься на безумца, посягнувшего на гнездо.
Распрощались со скитающимся не по возрасту стариком на добром слове. Несмазанная колесница вновь заскрипела, копыта немёртвых опять застучали. Впереди ждал путь.
Вот уже во второй раз встреченный на просёлке человек оказывался благой вестью. Неожиданно завершившееся, даже быстрее, чем начавшееся, присутствие парня принесло компании, только-только ускользнувшей от инспектора, даже не успев позавтракать, целый овечий желудок, заполненный ухой. В подобных вещах обычно переносили молоко, за отсутствием крынки, но сегодня бог послал странникам уху. И не абы какую-то там уху из плохонького карпа, а самую настоящую, об этом явственно вещал аромат, быстро наполнивший рты слюной. В подозрительной коробочке же лежал тряпичный кошель доверху, полный монет. 79 ириев
Дорога вела странников чересчур неспешно. Привыкшие нырять в тёмный омут неизведанного в поисках ключа к своей свободе, они и сами не заметили, как сильно их затянуло топкое болото постоянного риска. Здесь же, на большаке, время будто петляло кругами, перетекало вязкой слизью из одной чаши в другую, чтобы снова наполнить её, не успев закончиться. Затянувшееся ожидание наполняло голову мыслями о доме, где всё всегда шло своим чередом. Возможно, именно этого им так не хватало.
Как говорили верующие в светлого бога люди: «Бог троицу любит». Чаще эта фраза звучала в Золотом Альянсе, ведь именно там зиждилась вера в Троицу, Пелагиуса, Ниссу и Велиоса, тогда как священнослужители ортодоксальных волькреадистов старались всячески её избегать.
Видимо, именно недовольство Троицы действиями странников и послужило причиной одного незаурядного события.
Уже клонило к вечеру. Поднадоевшие виды осеннего Гвинфора не менялись, вызывая тоску и желание поскорее оказаться где-то в тепле, а не на промозглом ветру, в скрипучей повозке, на пути чёрт знает куда. Где-то вдалеке показались огни деревни, что удивительно, не распространённые по оконцам домишек, а прямо посредине. И, как подсказывали южанам их вытянутые глаза, огонь этот был вовсе не лучины, а настоящего костра, на котором впору бы жарить свежезагнанного борова.
Проводя подозрительное место по левому боку, Юстин, уже порядком вымотанный бытом кучера, лишь в последний момент заметил юркую тень, мелькнувшую откуда-то из куста и устремившуюся прямиком в ноги лошадям. Только очередным чудом Ниссы ему удалось остановить коней, вставших по велению своего хозяина, словно вкопанные в землю.
Тень эта, как оказалось, принадлежала молодой женщине, оборванной, с большими грустными глазами, омрачёнными глубокой печалью. Вместо приветствия, или хоть каких-то слов, она бросилась на колени и принялась несвязно мычать, периодически складывая руки в умоляющем жесте. Судя по проворству, она не была пьяна, но её ментальное здоровье оставалось большим вопросом.
Попрощавшись с стариком неживой поправил сумку что висела на плече, и вернулся к оглядыванию округи что снова начала медленно проплывать мимо путников. Пожелтевшая листва медленно падала с почти уже голых деревьев, завораживая взор своим медленным танцем. Подобные картины нравились доктору, хоть и предвещали собою скорое наступление зимы и почти полное отсутствует трав которые можно было бы пополнить прямо во время путешествия.
Так и проводил своё время один из клювастых докторов которые сидели на козлах повозки. И вот на землю опустился вечер. Пейзажи покрылись приятным полумраком. Неживой зачем-то буквально развалился на сиденье, принимая максимально непринуждённую позу. Но вот что-то прыгнуло чуть ли не под копыта лошадей. От неожиданности лекарь дёрнулся всём телом, уже думая призывать духов чтобы расправиться с неожиданным противником. Но стоило неживому хоть немного присмотреться как он быстро слез с повозке и дойдя до девушки протянул ей руку.
— Не самая лучшая идея прыгать под двух лошадей. Ты кто такая, и что тут делаешь?
Разговор несколько затянулся. Сидящим в просторной, но при этом весьма дешёвой карете, путешественникам уже удалось выпутать абсолютно всё из уст попавшегося им старика. Откуда именно крестьянин топает, куда он путь держит, что там в ближайшем селе происходит и насколько блестящими палашами орудуют засевшие там разбойники – новые знания, предоставленные столь разношёрстной компании.
Тем временем с одной из сторон повозок послышался до этого не слышимый юный голос. Уже забывшийся и чуть ли не задремавший Алистер пару раз устало моргнул и постарался выглянуть из повозки при этом не сбрасывая с колен по-прежнему дрыхнущую северянку. С небольшим трудом, но всё же получилось. На глаза тут же попался мужчина в чёрном плаще, с длинными волосами и радостным выражением лица. Скорее всего, всех собравшихся должна была смутить подобная встреча и заставить чуть ли не по хвататься за оружия, но ничего подобного так и не случилось. Новоприбывший спокойно влез в карету, пролепетал что-то про друидов, преподнёс деревянную коробочку и овечий желудок с ухой, а затем, пожелав удачи, ушёл прочь. Наверное, именно упоминание о хранителях природы и заставило южанина гневно свести брови и резко отвернуться.
— От этих друидов только и жди проблем. Не стал бы я есть стряпню кого-то идущего к ним. И в коробке этой вряд ли будет что-то хорошее.
В любом случае, мнение явно недовольного гибрида осталось без должного внимания. Остальные сидящие в телеге открыли коробочку, позволяя взглянуть на достаточно тучный кошелёк. Судя по звону, вызванного начавшимся движением занятого транспорта, кошель был заполнен монетами, а судя по размерам, их там было чуть менее сотни.
К вечеру продолжающейся поездки успела проснуться до этого спящая северянка. Девушка наконец поднялась с колен сидящего рядом Алистера, прошлась пальцами по глазам и начала поправлять волосы. Видимо, Хиски старалась придерживаться былой причёски и не собиралась о ней забывать.
Неизвестно сколько бы ещё вся эта поездка продолжалась, если бы в один момент карета резко не остановилась, заставляя некоторых пассажиров чуть ли не вскочить с уже занятых мест.
— Já, бля-д-ть! Ка-гр-ого там происходит?! – несколько гневно выкрикнула северянка. — А э-т-г-о как? – внимание девушки перехватило виднеющееся вдали кострище. — Eldur! Eldur!
Алистер предпочёл сначала взглянуть на виднеющийся впереди «Eldur». Как оказалось, это был достаточно громадный костер, расположенный посреди деревни.
— Да, именно он. Огонь же, да? – задав вопрос невесть кому, алхимик переключился на Зигмунда и валяющуюся рядом с ним женщину. Посидев несколько секунд на одном месте, он поднялся с места и корпусом «вышел» наружу. — Полагаю, она от кого-то бежит. Надо спросить у неё что-то простое. Например… например… Пожоги? – Мужчина протянул руку, указывая на деревню и виднеющийся огонь. — Что там происходит?
Услышав о пьяной дюжине, старик только убедился в безнадежности, мало интересовавшей его с самого начала ситуации с Пожогами. Но и сам бедняга с хворостом не сильно горевал по произошедшему и тут же позабыл печаль, получив корешок от лекаря. Это было последнее, что увидел полностью потерявший к незнакомцу интерес Сангвиний, перед тем как вновь скрыться в глуби повозки. Через пару минут повозка тронулась и беловолосый сразу же воспользовался одним из немногочисленных плюсов старости - возможности мгновенно проваливаться в сон где угодно и как угодно. Но такая идиллия не могла продлиться долго и через какое-то время повозка снова остановилась, теперь уже вынужденно. Еще не отошедший ото сна старик машинально потянулся к портупее. Нащупав там нужное, он успокоился и теперь попытался быстро сообразить, что произошло. Заметив, исчезнувшего со своего места Зигмунда и интересующегося про Пожоги Алистера, Сангвиний решил сходить «проветриться» и лично увидеть причину остановки. Наконец-то покинув уже осточертевшую повозку, старик разогнулся и уставился на ярко выделяющееся из всего ночного пейзажа огненное зарево. – Ей Богу, вы будто первый раз в жизни костер увидели. – Устало произнес Сангвиний, которому, по всей видимости, это «чудо» человеческой мысли за всю жизнь уже успело надоесть. Но, сделав пару шагов вперед, старик преобразился, а полузакрытые до этого глаза загорелись интересом. Потерянный взгляд, какие-то тряпки, невнятное мычание, да еще и девушка, да еще и убегающая от огня! Поистине, уж очень знакомый и интересный для инквизитора типаж. – Здра-а-а-вствуйте… - Протянул остановившийся рядом с одной из лошадей Сангвиний, с уже неподдельной улыбкой на лице. – А от чего мы так убегаем? – Глаза старика быстро перемещались по силуэту девушки, по привычке пытаясь в темноте выцепить какие-либо магические предметы на незнакомке.
Алькен, засевши в глубине повозки, чтобы не слышать противных высказываний о Пелагиусе, выделил встрече со стариком всего пару мыслей: одна о том, что неплохо было бы уже куда-то ехать, и другая – диалог ему не понравился. Это и не удивительно, ведь горе-академику могло что-либо по-настоящему понравиться, если бы вокруг него суетились слуги, а сам он, попивая дорогое вино, беседовал с равным ему по интеллекту о магии. Вряд ли такое когда-нибудь воплотится в жизнь, но даже мечтания о беззаботном и богатом бытии светского интеллигента заставляли Халанского расплываться в глупой улыбке. И, надо признать, было в словах путника с хворостом хорошее – тот называл Изгледника господином, что чрезвычайно понравилось последнему, пускай вида он и не подал. Было б ещё лучше, если старик обращался так только к нему, а не рассеивал почтение по всем находящимся в повозке. Однако, за неимением выбора, Алькену приходилось, как и обычно, довольствоваться тем, что дают. И внезапное появление нового странника на пути отлично эту личенвайнскую черту проявило: растерявшись, Алькен совершенно не понял, что к чему, кто пришёл, и надо ли доставать шпагу, но как только повозка тронулась, монеты зазвенели, а в нос ударил блаженный запах еды, до магика всё само собой дошло, и тонкие ручки в то же мгновение сграбастали и кошель ириев, отправившийся в карман, и пузатое подобие бурдюка, с трудом уместившееся за пазухой.
Алькен был доволен собой и новыми приобретениями, которыми, конечно же, делиться не собирался, и погрузился в полудрёму под мерное поскрипывание колёс. Впрочем, события шли циклично, погружая странников всё дальше и дальше в будто застывший осенний гвинфорский ад, пылающий тысячью оттенками оранжевого, и только юноша готов был заснуть, как остановившаяся повозка резко выдернула его в реальность.
Полный праведного негодования, Халанский огляделся, попытался вникнуть в образовавшуюся суету, проследил за тем, куда указывал южанин, и, почесав подбородок, выдал:
– Там что-то горит.
Этого умного ответа, по его мнению, было достаточно, а далеко идущих выводов о ведьмах, преследованиях и мольбе о спасении или о чём-то подобном, как Сангвиний, он сделать он даже не собирался, ограничась банальной логической цепочкой обноски – попрошайничество, очень близкой его родине.
– Ну что, э, стоим-то? Если на каждого, мнэ-э, безрасс… кхм, безрассудногоудного время тратить – не приедем никогда, – сказал Алькен странникам, а затем крикнул к незнакомке, – денег нет!
Не воспринимая всерьёз оборванку, несмотря на то, что сам недалеко ушёл от такого же состояния, магик снова скрылся в кибитке, нервно щупая карманы, словно в них уже кто-то мог порыться.
Незнакомка взглянула на спешившуюся фигуру крайне боязливо, словно ожидая почувствовать жгучую боль в щеке, сменяющуюся треском в ушах от звонкой пощёчины служки аристократа, не желающего прерывать и так затянувшуюся поездку. Немудрены подобные предположения, вымерены крестьянским бытом, но хоть чуть-чуть знакомый с Зигмундом человек и не смог бы задуматься о том, что смиренный лекарь сможет проявить жестокость без веской причины.
Женщина ухватилась за руку доктора, как за спасительную ниточку, и подалась вперёд, чуть не опрокинув и себя, и "спасителя" в дорожную пыль. Чудом удержавшись на ногах, она, видимо из старых привычек, принялась нервно стряхивать с себя все нечистоты, словно позабыв о происходящем. Но тут прозвучали слова, выведшие её из странного состояния, напоминающего последствия глубокого шока. Заместо речи, или хотя бы её подобия, крестьянка издала череду странных звуков, напоминающих упрашивающее мычание. Вскоре пришло осознание, что её не понимают, сменившееся слишком наглядным объяснением подобных странностей. Женщина открыла рот, прижав подбородок к груди, продемонстрировав лекарю язык, или то, что им следовало бы называть отрезанный почти под корень и прижжённый раскалённым железом, о чём говорили тугие волдыри, обрубок.
Стыдливо прикрыв уродство за относительно ровными зубами, женщина провела ногтем большого пальца по шее, явственно давая понять, что речь идёт о смерти, и затем вытянула руку в сторону деревеньки.
Слово "Пожоги" заставило незнакомку закивать головой с широкой амплитудой. Ответить на последовавший вопрос, не имея дара речи, представлялось непосильной задачей. Сначала женщина указала на себя, где-то в районе груди, и вытянула руки, согнув спину, как обычно делают служанки, несущие что-то глубоко почитаемому хозяину, а затем, ткнув пальцем в сторону паха стоящего рядом Зигмунда, ещё раз провела пальцем по шее. Шараду окончил низкий поклон каждому присутствующему, сопровождённый умоляющим взглядом.
Цепкий, особо цепкий, глаз инквизитора, намётанный на выявление хоть каких-то магических следов, не нашёл ровным счётом ничего. Никакого дурного предчувствия, каким славились всякие твари, представляющиеся в человечьем обличье, никаких нечеловеческих манер. Обычная женщина, явно на грани как физического, так и морального истощения. Болтающийся на груди крестик из серебра низкой пробы ещё сильнее убеждал Сангвиния, ведь, как известно, магические чудовища на дух не переносили металла эльфов.
По всем гвинфорским законам смерду не полагалось жаловаться на неучтивость человека, одетого, по меньшей мере, во что-то приличное, относительно изорванного платья, больше напоминающего кусок материи, но, то ли от горя, то ли от голода, холода, страха и недосыпа, крестьянка всплеснула руками и замычала что-то невразумительное, явно расстроившись от настолько глубокого непонимания.
Взглянув на увечье, девушки лекарь немного дёрнул головой. Со стороны можно было подумать что лекарь беззвучно чихнул. Но оставлять так просто девушку Зигмунд не мог. Рука неживого скользнула в сумку на плече и спустя пару минут уже появилась держа в ладони маленький флакончик с белой жидкостью и немного монет.
— Этим можешь помазать свою... Рану. Немного снимет боль и поможет заживлению... А с деньгами я думаю ты знаешь что делать. — Немного подумав медик добавил. — Ты можешь показать сколько их там? Хотя бы примерно. И есть ли там маги?
Двое южан синхронно выдохнули. Если эмоция Алистера больше была похожа на выражение усталости с раздражением-то, Хиски будто бы старалась показаться несколько разозлённой после всего увиденного. Видимо, помесь южной и северной крови так и хотела податься в более равный бой и уже начала подготавливаться к подобному. Вот только, кто говорил будто до всего этого дойдёт? В отряде присутствует ещё множество единиц и далеко не факт, что все из них будут готовы поддержать подобное безрассудство.
— Прискорбно всё это слы… кхм… видеть. Полагаю, ты хочешь убраться отсюда как можно дальше? Быть может, мы тебе даже поможем. Если никто не возражает, тогда взбирайся в карету. Почему нет? – Алистер пожал плечами. — Довезём тебя до какого-нибудь поселения. Доктор дал тебе денег, так что не пропадёшь. Это всяко лучше, чем бродить ночью одной идя невесть куда.
Скорее всего на этом бы высказывание алхимика и закончилось, если бы о себе одновременно не напомнили Зигмунд с Хиски. Бродячий доктор начал интересоваться по поводу числа осевших в деревне и о том есть ли среди них маги, а беловолосая с тем ещё энтузиазмом водила челюстью, заставляя клыки тереться друг о друга и издавать не совсем приятный звук. Не нужно быть гением, дабы догадаться к чему всё идёт.
— Það verður auðveldara en þá í borginni.
Северянка наконец покончила с клыками и запустила правую руку себе за спину. Секундное промедление и в её сжатом кулаке красуется некогда добытый ножик из белой стали.
— Зигмунд, если я не ошибаюсь, тогда их там целая дюжина. Среди них есть как здоровые, так и больные. У каждого по блестящей палаши, и по неопределённому количеству выпивки в желудке – на этом моменте заговоривший Алистер пожал плечами. — Нам об этом тот старик рассказал. – в этот момент алхимик выдержал небольшую паузу. — Вот только, старче, наверняка, перечислил не всё оружие. У них и алебарды с арбалетами могут затесаться. Подобную группу мы уже встречали во время твоего отсутствия. Хотя, возможно, это вовсе и не они, но тех также была целая дюжина. Эй, несчастная, а ты не помнишь, был ли там среди всех этих обидчиков крепкий старик с излишне прямой спиной, гербом на груди, сединой и залысинами? У него ещё морда кирпичом и слишком серьёзная.
Поняв, что никакой опасности от незнакомки ожидать не стоит, Сангвиний в какой-то степени разочаровался. Не испытывая к девушке какой-либо эмпатии, за которую ему и раньше не давали надбавок к жалованию, старик вновь с уставшей миной уставился на Пожоги. Некромант, старикашка, а теперь и неудавшийся мастер пантомимы. Из-за такого большого количества случайных встреч на пути к цели, Сангвиний уже и забыл, какая была эта самая цель. Вдобавок, он еще мог понять рвение лекаря отлекарить всё, что движется или двигалось, но вот рвение некоторых побыстрее отправится в чистилище, после встречи с новыми жителями деревушки старческий разум понять не мог. – Ну, что поделать. – С грустью произнес Сангвиний, уставившись на пожар с показательно разведенными руками. – Вот что бывает, когда в стране нет организации, контролирующей внутреннюю ситуацию, но зато есть торгаши. Просите теперь вашего торгаша главного с этим разобраться. Может отправит кого-то из своих или наймет этих… - Старик покрутил пальцем у виска, - в треуголках, если живы или еще кого. – Сангвиний развернулся на месте и зашагал к повозке. Усевшись на прежнее место, до беловолосого дошли слова Алистера, вспомнившего какого-то очередного воинственного старика. Не особо горевший желанием разузнать про эту личность Сангвиний лишь достал платок и протер свой лоб. – Боже, дай мне сил…
Щедрость и человеколюбие, качества, достойные истинного пелагиусита, но никак не ожидаемые от неживого, так редко встречались на родине незнакомки, что растрогали её до глубины души. Тут же откупорив флакон, женщина опрокинула его себе в рот и принялась полоскать отрезанный язык, всячески показывая свою благодарность. Так бы продолжалось ещё очень долго, если бы не прозвучал вопрос о количестве находящихся в деревне, ответом на который послужили две раскрытые ладони с растопыренными пальцами, намекающими на цифру десять. К удивлению присутствующих, немая скосила глаза и зашаталась, но тут же пришла в порядок. О магах же женщина явно не знала многого, но наверняка имела представление о виде типичного колдуна, которых, как стало понятно из покачивания головой из стороны в сторону, в деревне не наблюдалось.
Было предельно ясно, что у встреченных по счастливой случайности путников не будет ни одной разумной причины встревать в неприятности из-за какой-то оборванки и её мелочей, вроде увечья, немоты или разорённого дома. На исход всей встречи могла повлиять куча факторов, будь то неутомимый альтруизм лекаря, охочесть до славной битвы, присущая многим северянам, и, возможно, человечность, пробудившаяся в личенвайнце и инквизиторе при виде женских слёз. На последнее надежд почти не было. Едко выказав недовольство общим положением дел, на которые обычная деревенщина никак не могла повлиять, стоунвайнец бодро зашагал к повозке и уже начал забираться внутрь, как вдруг его плечо начала трепать женская рука. Незнакомка принялась стонать что-то нечленораздельное, будто бы пародируя речь увлечённо рассказывающего о чём-то человека, и указывать руками на глаза. Оторвало её от этого лишь расплывчатое описание некого старика с гербовым табардом. Не нужно было быть мудрецом, чтобы по округлившимся то ли от ужаса, то ли от удивления глазам понять, что южанин попал точно в цель.
— Нету магов? Хорошо...
Бросив эту фразу неживой выслушал Алистера и кивнул будто сам себе.
— Да, что-то подобное старик говорил. Но всё же лучше узнать у... Того кто был там совсем недавно...
Прямо за этим перед неживым развернулась целая сцена. Бедная и покалеченная девушка буквально упрашивала, как могла, отправится туда путников. Долго наблюдать за такой сценкой медик не хотел, а потому обернулся в сторону деревеньки, а после вернул взгляд на остальных.
— Я бы всё же попробовал отравится туда. Да, может их и дюжина... Но вдруг там кто-то ещё цел и сможет нам помочь в поиске этого Вольгера? В данный момент у нас просто нету никакой информации о нём... Если я конечно ничего не путаю.
К счастью для девушки, Бог всё-таки дал силы Сангвинию удержаться от неумолимого желания, если не оставить фирменную печать на лбу у несчастной, то точно дать ей оплеуху, если та не прекратит донимать старика. Но через мгновенье девушка оставила в покое беловолосого и принялась неподвижно стоять с устремленным на Алистера взглядом. Старик же поочередно взглянул на девушку и на неразлучную парочку с непонимающим взглядом. – Ты серьезно думаешь, что до твоего захолустья есть интерес у какого-то «старика с гербом»? – С легким раздражением проговорил Сангвиний, отряхивая своё плечо, словно то было запачкано. Однако сразу же после своих слов беловолосый замер и уставился куда-то в пустоту перед собой, будто бы проигрывая только что сказанное у себя в голове, попутно вспоминая моменты из недавнего прошлого. Но, снова загоревшийся интересом инквизитор через секунду уже в который раз за сегодня скорчил полную скептицизма и недовольства мину, с которой он повернулся уже к Алистеру. – Вам действительно так интересно, чем здесь занимается местный раубриттер? Даже если это один из нанятых Рограу, я не думаю, что продвинулся он дальше нас, если решил пожечь Пожоги. – Сангвиний опять указал рукой в сторону, где предположительно находилась злополучная деревушка. – Или я что-то путаю? В любом случае интересные у вас здесь знакомые. Умеют развлекаться.
Алькен был слишком любопытным, чтобы просто засесть в повозке, не высовываясь, и как бы он не пытался корчить аристократичное отвращение к оборванке, на самом деле ему было глубоко плевать на такой внешний вид, потому что за свою молодость в Личенвайне он видел подобное жалкое зрелище чуть ли не на каждом углу, да и сам он был близок к положению нищего. Уже через минуту он с тщательно скрываемым интересом выглядывал из окна. То, что женщина не была пьяна, одержима демонами или, не дай Ур-Геред, какими-нибудь светлыми духами, а ей всего лишь отрезали язык, немного успокоило Халанский: несмотря на изощрённость личенвайнских палачей, языки в серьёзных государственных пыточных режут редко, потому что это попросту бесполезно, ведь в стране, полной некромантов, нужную информацию можно добыть даже из мертвеца. «Значит, с ней игрался какой-нибудь дилетант. А раз дилетант, то не на государство в тот момент работал», – рассудил магик по своим скудным и не вовремя применяемым знаниям.
Сцена с попыткой объяснения жестами заставила Изгледника нервничать – у него совершенно не было идей, что беглянка изображает, а, чтобы блеснуть интеллектом, надо было что-то сказать. Очевидным был бы вариант перейти в нападение, обвинив незнакомку в бессмысленных шарадах, но Алькен вовремя сдержал себя от погружения в ещё больший позор. Вновь откинувшись на спинку сиденья, он стал просто слушать.
– Э, в смысле? – удивился Алькен словам Алистера, мгновенно растеряв напускное спокойствие и снова приподнявшись, – а, э, мы тут вообще вместимся?.. То есть, как вообще можно!..
Академик никак не мог найти баланс между мнимым отвращением особы благородных кровей к черни и банальным здравым смыслом, крупицы которого сыпались у него между пальцев песком. Но в ещё больше его озадачило предложение Зигмунда, перекрывшее собой даже то, что неживой отдал деньги девушке.
– Куда «туда»? В Пожоги? – промямлил Изгледник с забавной смесью страха, непонимания и возмущения на лице, – да ты! Да я! Кхм, – он прокашлялся, поправил пластрон и продолжил ровно, – осмелюсь предположить, что, э, что это немного, так сказать, э, слишком рискованно. Дюжина солдат! Кхак можно в здравом уме, э, переть прямо к ним на алебарды? Или что там у них? Как ты там гховорил? Поло… щи? Экхем, палаши, я хотел сказать, палаши. Другими словами, поедем туда – мы трупы, – он высунулся из окна ещё дальше, взглянул на Зигмунда, и к магику вернулось поддельное презрительное выражение, – ну тебе-то хорошо, да.
Сев обратно, он решил пораскинуть мозгами. Наверное, это стоило сделать раньше, но куда уж этому недоучке. Он понятия не имел, как этот дурной поход в горящую деревню может помочь узнать о Вольгере, но шанс есть. Да и к тому же сразу несколько союзников хотят туда, а идти против большинства магик сейчас не хотел: что он будет делать один посреди дороги, без кареты и планов на будущее? По крайней мере, у него есть деньги и свежеприкарманенная еда. От этого факта Алькен растянулся в неподходящей для ситуации глупой улыбке.
Кратко взглянув на испуганную или удивлённую эмоцию крестьянки, Алистер отрицательно покачал головой. Воспоминания о ранее встреченной группе рыцарей-разбойников всё никак не позволяли забыть видимое у них оружие и их общее количество. Впрочем, совсем недавно полученная информация несколько разнилась с той, что упоминал сам алхимик: тогда нынешние поджигатели выглядели более здоровыми, разве только желтоватой мокротой всем под ноги плевались, а сейчас уже больные, чрезмерно пьяные и без двух человек в запасе. Должно быть, пережитые приключения не совсем хорошо отразились на них самих.
— Да, мне действительно так интересно, чем же там занимается тот самый старик – Алистер обернулся по направлению ныне горящих Пожогов. — Профессия и врождённое любопытство никак не оставляют меня.
Алхимик мог бы ещё долго «наслаждаться» картиной всё пылающей и пылающей деревни, но в один момент до его ушей донёсся недовольный голос Алькена. Личенвайнец явно не был столь мягкосердечным и ни то что не хотел отправляться в Пожоги, но и не испытывал какого-либо желания в том, чтобы делить пространство телеги ещё и с пострадавшей крестьянкой.
— Как можно? Спокойно. Вместимся? Да, вместимся. Если потеснимся, тогда и ещё кого-нибудь приютим. К счастью, ныне в этом нет нужды. А по поводу Пожогов… пожалуй, я соглашусь с тобой Алькен. Поедим мы туда прямым курсом на этой самой телеге – умрём. Если и идти туда, тогда нужно отправлять без телеги, пешком и как можно тише. Сомневаюсь, что нам это удастся. Зигмунд слишком неаккуратный, а у Хиски тяжелые доспехи.
Тем временем, пока мужчины разговаривали между собой, скучающая и готовая податься в бой Хиски умудрилась полностью вылезти из телеги. Беловолосая начала ходить из стороны в сторону, топча грязь, при этом подбрасывая и ловя ранее вытянутый нож и вглядываясь в «Eldur».
Бесполезное и непродуктивное хождение не продлилось слишком долго. В один момент, гибридка с бело-голубыми волосами подошла к крестьянке и решила поинтересоваться по поводу основной цели. В конце концов, никто ещё ничего не спрашивал у самой пострадавшей про Вольгера, так почему бы этого не сделать?
— Эй, ты! – и без того грубое обращение вкупе с грубым северным акцентом становилось чуть ли не настоящей угрозой. — Ты или кто-то из… из… - она подняла руку и ткнула в сторону Пожогов. — Видеть иль слышать о Вольгер? – она приподняла правую ногу и потрясла ей. — У него ломана – она опустила ногу и немного прошла хромающей походкой. — Быть такой? Приходить туда? – ещё один пас по направлению деревни.
Одно из следствий разрозненности интересов отряда — мелкие конфликты, появляющиеся то тут, то там, когда каждый, действуя из своих соображений, намертво упирается в одну точку и не сходит с неё ни на шаг. Тяжело ожидать полного единодушия среди знакомых друг с другом меньше месяца, но насильно объединённых вокруг одной цели. Подобные меры наверняка совершались с благой целью в уме, но вот куда они могли привести весь отряд не мог знать никто.
Немая женщина удивлённо смотрела то на лекаря, то на грубого дворянина, а подобным званием смерды удостаивали любого прилично одетого человека, проявляющего высокомерие, то на черноволосого, забирающегося, по примеру седого сотоварища, в повозку, то на диковинных южан. Шёл разговор, решающий её судьбу, и тут здоровый мужик засуетился бы, не то что крестьянка. Одно было точно понятно — вернуться обратно в деревню сейчас она не могла.
Всё, что немая могла сказать, а точнее показать, было исполнено, и теперь оставалось только молиться Пелагиусу, чтобы добрые путники не бросили её на растерзание явно менее добрым путникам, притаившимся в деревне. Встревать в разговор с лишними просьбами она не решалась, уж больно пугающими ей показались слова седовласого, глухого к мольбам простолюдина.
До этого сидевшая в повозке женщина, явно из других земель, вдруг обратила своё, и не только, внимание на несчастную. Акцент, незнакомые имена и трудности произношения всеобщего почти что сделали своё дело, чуть ли не заставив на пальцах просить повторить всё сказанное ещё раз, безусловно навлекая на себя немилость, но что не могут сказать слова, показали жесты. Похоже, прихрамывающая походка была знакома этой женщине, да ещё как, ведь именно эти движения привели её в ажиотаж.
— У-ы, а, а! — возбуждённо закивала покалеченная, указывая то себе на рот дрожащей рукой, то на деревню.
Не особо надеясь на услышать, а точнее увидеть необходимое от незнакомки, после довольно прямолинейного вопроса северянки, Сангвиний терпеливо ждал момента, когда повозка снова тронется с места. Но реакция немой вернула интерес старика к случившемуся в деревне, конечно, вряд ли им двигало внезапно проснувшееся чувство справедливости и сострадания, однако маловероятно, что это должно было заботить женщину, на просьбу которой наконец-то начали откликаться. – Значит, наш лекарь всё никак не может без практики? Забавно. – Сангвиний рассматривал указывающую на рану незнакомку. В это же мгновенье старик исчез с прежнего места в повозке и волшебным образом объявился прямо перед девушкой. Не церемонясь, костлявая рука ухватилась за подбородок немой и нехитрым способом заставила рот несчастной раскрыться, вновь показывая на обозрение увечье. – И вот это и есть те самые «золотые руки»? – С недоверием проговорил старик, осматривая, как он предполагал, работу самого Вольгера. Вдоволь налюбовавшись «работой мастера», Сангвиний оставил в покое и так натерпевшуюся страданий на всю жизнь девушку и обратил своё внимание на набирающий силу пожар, попутно протирая свою руку платком. – Так всё-таки, что за старый вояка и почему он так дружелюбен с нашим коновалом? – Очевидно, что вопрос был адресован что-то знающему Алистеру. – И да, к этому пепелищу еще дороги есть, кроме этой? – Решив не тратить время почем зря, Сангвиний также обратился к находившейся сзади немой девушке, в которую уже вцепился выглядывающий из-за плеча прищуренный глаз.
Реакция на вопрос северянки заставила Зигмунда тихонько хмыкнуть.
— Ха, так значит мы на верном пути. Конечно в наше время много кто может хромать... — лекарь начал ходить то вправо то влево, демонстрируя свою хромоту. — Но пропускать подобный шанс я думаю не целесообразно.
Но стоило Сангвинию проявить к девушке, медик остановился рядом с девушкой и перевёл взгляд на мужчину. Даже через маску можно было почувствовать некое презрении к словам седого.
— За такой эти самые "золотые руки" надо бы как можно быстрее отделить от тела, чтобы они не наделали что-то более ужасное... — Вдруг медик перевёл взгляд на горящую деревню. Подобные картины уже были знакомы лекарю. Во время особо сильных эпидемий, чтобы остановить заразу приходилось сжигать не только трупы, но и жилища людей. но прибегал Зигмунд к такому крайне редко, а в данный момент деревня горела точно не из-за заразы, а на потеху разбойников. — ... А потому предлагаю выдвигаться, причём как можно быстрее. И да, согласен с Алистером, повозку придётся оставить. Хотя с другой стороны, если нам придётся бежать она была бы довольно полезна.
Довольная проделанной работой северянка наконец опустила руку, широко улыбнулась и горделиво выпятилась вперёд. Ещё бы, всё-таки именно она смогла заполучить новую информацию касательно Вольгера, пусть и всего лишь благодаря воле удачного случая. Подобная радость не продлилась слишком долго, поскольку хвастаться было особо не перед кем, ведь все были заняты гораздо более важными делами, и всё разгорающийся пожар по-прежнему напоминал о себе, перехватывая на себя всё возможное внимание.
— Если е-рг-о тут стоять, тог-г-р-да allt mun brenna þarna úti.
Высказав данное предположение, Хиски в привычной манере почесала щёку и слегка приподняла голову.
Ненадолго умолкнувший Алистер решил полностью вылезти из повозки. Секундная возня, разбавленная болезненным скрипом дерева, и до всех присутствующих доносится весьма краткий и тихий всплеск жидкой грязи, вызванный выбравшимся наружу алхимиком. Южанин кратко взглянул на сбежавшую из селения крестьянку, а после начал ощупывать собственный пояс.
— Вряд ли это сделал сам Вольгер. Возможно, засевшие там нашли его раньше нашего и остальных. Всех местных полностью вырезать не решились, а лишь языки поотрывали – Алистер отстал от пояса. — А старый вояка… ещё до нашего прибытия в Моргартен, нам довелось встретиться и поговорить с одним человеком. Он рассказал нам про семь наёмничьих отрядов, идущих, на то время, к малому мосту через реку. Шли они тогда раздельно друг от друга. Рассказавший нам об этом предположил, будто они также ищут Вольгера. Нуу-sshh~~, а самого старика мы встретили на большаке, когда возвращались из Ирлихтового Бора. Выглядит чрезмерно серьёзно и дисциплинированно… и старается привить подобное своим подопечным. Как минимум, когда его молодняк решил показаться перед остальными, одного раздражённого взгляда хватило на то, чтобы их утихомирить. Не знаю, как я и говорил, либо всё это серьёзность и дисциплинированность, оставшаяся от возможной былой службы рыцарем, либо я ему настолько сильно понравился, что он решил нас всех не трогать – ха-ха! Кхм… в любом случае, на этом вроде как всё. И ещё, тебе не знаком герб виде тусклого солнца? На его грудине вышит именно он.
Ответив на заданный ему вопрос, мужчина приподнял руку и схватился за рукоять меча. Немного подумав, он кивнул и тихо зашипел. Именно из-за этого шипения уроженка снежных земель дёрнулась, оторвалась от созерцания горящих домов и приблизилась к напарнику.
— Постарайся быть как можно ближе. «Эфир» держи всегда под рукой. И вот ещё… - мужчина вытащил с пояса небольшую бутыль, наполненную густой жидкостью, выглядящую словно расплавленное железо, и протянул её. — Давно хотел отдать, но забывал.
Северянка молча и без каких-либо возражений переняла предоставленное ей зелье.
— Ну так? Полагаю, теперь мы все солидарны с тем, что нам надо идти в эти самые Пожоги. Как идём? На повозке или на ногах?
- защитное зелье у Алистера; + защитное зелье у Хиски
Новые сведения растормошили Алькена, и он снова высунулся из окна. Теперь магика заинтересовали и Пожоги, и эта немая. Кто же такой на самом деле Вольгер, если он, вероятно, был причиной сожжения целой деревни? Очень влиятельным человеком, должно быть. Халанский занервничал – тогда отправляться прямиком в эпицентр событий только опаснее! Но любопытство никак не унималось. Чтобы противостоять ему, Изгледник задействовал все резервы мозга на обдумывание оправдания. И, чуть не прокусив губу от напряжения, он смог выдать:
– А, э, кхм, а вы не задумывались, что, э, она просто так гховорит, чтобы мы туда поехали, что-то там сделали, но Вольгера там нет, не было и не будет, так сказать?
Но уже все союзники говорили так, будто решительно настроились ехать в Пожоги. И любопытство успокаивало Алькена: «всё будет в порядке, они примут на себя удар».
Поразмыслив ещё немного, личенвайнец понял, что лучше всё-таки направиться в деревню, но в первую очередь он думал о безопасности.
– Но вообще, э, можно подкатить карету чуть ближе, а потом спешиться, чтобы, ну, если что, проще было, ретило… кхм, ретироваться. Нас же не заметят? Не заметят же, да?
Вся эта затея пробуждала в академике одновременно и животный ужас, и азарт со стремлением к новым знаниям. Крайне бурлящая смесь, из-за неё Алькен волновался только сильнее.
Толком не понимая, что происходит, немая инстинктивно попыталась отпихнуть старика, неожиданно ухватившего её за больное место, но, только прикоснувшись грязными руками к пальто инквизитора, она мгновенно убрала их за спину, словно осознав, что за подобные деяния любой уважающий себя дворянин приказал бы выпороть её кнутом, да вымоченным в соли.
Об окольных путях, запрошенных Сангвинием, девушка поведала смутным жестом в сторону растущего неподалёку пролеска, что, впрочем, не давало никакой пользы.
https://www.youtube.com/watch?v=AqJMVSnwg_Y
После короткого, но информативного совещания, путники двинулись к деревне, один из домов которой явно занимался пламенем. Его крыша уже представляла из себя жалкое зрелище, осыпаясь вовнутрь. От него явственно тянуло жжёной плотью, разнося вонь по округе.
Чуйка подсказывала им, что не следовало выходить ко хмельным разбойникам с оружием наготове, но и оставаться беззащитным было сущей глупостью. Южане, как прирождённые странники, понимали это лучше всего. Несмотря на заметную подозрительность походки, Алистер держал одну руку на рукояти меча, другую поместив за пояс, спутница же последовала его примеру.
Стоило подойти чуть поближе, так, чтобы глаз смог различать хоть какие-то детали, как стало заметно, что дома были совершенно пусты, даже сбивчивый свет лучины не просачивался сквозь узкие оконца, за парой примечательных исключений. Одним из них служил пылающий алым пламенем дом, это было видно издалека, а вторым — просторное жилище на противоположном конце деревни. Здесь, в спокойные времена, наверняка жил староста, но теперь, судя по звукам, там царил праздник разгулья и вина. Были слышны и женские крики, сдавленные и не очень, и грубый гогот, и лязг чего-то железного. Проходя по пустынной улочке, странники то и дело замечали следы настоящей резни. То тут, то там земля намертво пропиталась кровью, превращаясь в бурые комки, вспаханные предсмертными судорогами. Повисший здесь запах свежей крови вызывал сильное желание обойти злополучные Пожоги большим крюком.
На подходе к дому старосты, странники услышали весьма неожиданный звук, напоминающий тонкий ручей, струящийся на камень. Одного взгляда на ближайшие кусты стало достаточно, чтобы понять, что там, не стесняясь ни одной живой души, справляет естественную нужду человек, чьё лицо хорошо запомнилось с той встречи на дороге из Ирлихтового Бора. Волевые черты, присущие старому рыцарю, заметно обмякли, а, судя по весьма крепкому амбре, виной тому служила лишняя бутылка вина. Или, что ещё более вероятно, лишние три-четыре.
— Какая встреча! — не прекращая мочиться с улыбкой слабоумного на устах заговорил он заплетающимся в узел языком — Как там… Говорят? «Совпадений не бывает»? Да-а, не бывает.
Спрятав своё достоинство под хауберк, раубриттер широко распахнул руки, наподобие трактирщика, встречающего щедрых гостей.
— Может… За стол вас? Там как раз самое веселье! Не бойтесь, не обидим, мы ж не звери какие! Ха-ха-ха! А-а-х-а-ха-ха-ха…
Окосевшая ухмылка быстро сменилась зловещим, каркающим смехом, и, как стало понятно по мимолётным жестам рыцаря-разбойника в сторону догорающего жилища, поистине бесчеловечная причина насмешек крылась именно там.
Об окольных путях, запрошенных Сангвинием, девушка поведала смутным жестом в сторону растущего неподалёку пролеска, что, впрочем, не давало никакой пользы.
https://www.youtube.com/watch?v=AqJMVSnwg_Y
После короткого, но информативного совещания, путники двинулись к деревне, один из домов которой явно занимался пламенем. Его крыша уже представляла из себя жалкое зрелище, осыпаясь вовнутрь. От него явственно тянуло жжёной плотью, разнося вонь по округе.
Чуйка подсказывала им, что не следовало выходить ко хмельным разбойникам с оружием наготове, но и оставаться беззащитным было сущей глупостью. Южане, как прирождённые странники, понимали это лучше всего. Несмотря на заметную подозрительность походки, Алистер держал одну руку на рукояти меча, другую поместив за пояс, спутница же последовала его примеру.
Стоило подойти чуть поближе, так, чтобы глаз смог различать хоть какие-то детали, как стало заметно, что дома были совершенно пусты, даже сбивчивый свет лучины не просачивался сквозь узкие оконца, за парой примечательных исключений. Одним из них служил пылающий алым пламенем дом, это было видно издалека, а вторым — просторное жилище на противоположном конце деревни. Здесь, в спокойные времена, наверняка жил староста, но теперь, судя по звукам, там царил праздник разгулья и вина. Были слышны и женские крики, сдавленные и не очень, и грубый гогот, и лязг чего-то железного. Проходя по пустынной улочке, странники то и дело замечали следы настоящей резни. То тут, то там земля намертво пропиталась кровью, превращаясь в бурые комки, вспаханные предсмертными судорогами. Повисший здесь запах свежей крови вызывал сильное желание обойти злополучные Пожоги большим крюком.
На подходе к дому старосты, странники услышали весьма неожиданный звук, напоминающий тонкий ручей, струящийся на камень. Одного взгляда на ближайшие кусты стало достаточно, чтобы понять, что там, не стесняясь ни одной живой души, справляет естественную нужду человек, чьё лицо хорошо запомнилось с той встречи на дороге из Ирлихтового Бора. Волевые черты, присущие старому рыцарю, заметно обмякли, а, судя по весьма крепкому амбре, виной тому служила лишняя бутылка вина. Или, что ещё более вероятно, лишние три-четыре.
— Какая встреча! — не прекращая мочиться с улыбкой слабоумного на устах заговорил он заплетающимся в узел языком — Как там… Говорят? «Совпадений не бывает»? Да-а, не бывает.
Спрятав своё достоинство под хауберк, раубриттер широко распахнул руки, наподобие трактирщика, встречающего щедрых гостей.
— Может… За стол вас? Там как раз самое веселье! Не бойтесь, не обидим, мы ж не звери какие! Ха-ха-ха! А-а-х-а-ха-ха-ха…
Окосевшая ухмылка быстро сменилась зловещим, каркающим смехом, и, как стало понятно по мимолётным жестам рыцаря-разбойника в сторону догорающего жилища, поистине бесчеловечная причина насмешек крылась именно там.
— Встреча лучше некуда.
Судя по одному выражению лица Алистера, он был действительно недоволен открывшейся перед ним картиной. Мало того, что вся деревня теперь представляла собой нечто чрезмерно жалкое и опороченное, так и когда-то встреченный раубриттер избавился от былого образа. Его лицо обмякло и покраснело, «извечно» прямая спина сдалась, а неприятный запах от всего выпитого смешивался с иным, гораздо более отвратным, ароматом палёной плоти.
Алхимик слегка приподнял голову и искоса посмотрел в сторону догорающего жилища. Не лучшая картина, в особенности с только услышанным «приглашением». Подолгу гибрид предпочёл не задерживать внимание, и уже спустя пару секунд вновь взглянул на старика. Облаченная в темную перчатку кисть крепко сжала рукоять меча.
Рядом стоящая северянка буквально не находила себе место. Она постоянно крутила головой из стороны в сторону, шелестела рукой в лохмотьях, заставляя разбредаться по округе подозрительный звук бьющегося друг о друга стекла и, периодически, не полностью выдёргивала двуручный меч из имеющихся ножен, тем самым добавляя ещё и несколько заглушенный звон.
— И от стола я, пожалуй, откажусь. У вас здесь и без нас достаточно… достаточно весело. А у нас вот ещё и работа не терпит отлагательств. Мы не особо стремимся ввязываться в бой с вами… некоторые из нас. Всё что нам надо знать, так это был ли здесь один человек. Кто-то из местных… ещё в состоянии внятно ответить нам? Или же, они уже умудрились всё разболтать вам и теперь «отдыхают» в этом самом доме? – последовал кивок в сторону горящего здания. — Судя по крикам из дома старейшины, это не совсем так. Ну так, вы дадите нам поговорить с кем-то из них, или нам придётся добиваться этой возможности гораздо более простым и понятным методом? – Алистер потянул рукоять вверх, но затем тут же вернул её назад. — И ещё вопрос: на кого вы работаете? Полагаю, на барона Грансго?
С каждым шагом в сторону деревни, в голове Зигмунда всплывали всё новые и новые картины прошлого. Полыхающие в ночи деревни, трупы что лежали прямо на улицах так как хоронить их обычным людям было слишком дорого и слишком опасно, плач что раздаётся из каждого дома... Но те времена были когда по свету гуляла эпидемия. Сейчас же целую деревню буквально выжгли по прихоти каких-то недалёких недорыцарей, и этот факт откровенно злил доктора. Но вот вся группа добралась до дома, по виду которого можно было понять что в нём жил как минимум не простой человек, а вероятнее всего старейшина этого селения. И возле разорённого жилища сейчас стоял неопределённого возраста человек, всем своим видом вызывая у неживого неприязнь. Первыми среагировали южане. Они ответили на слова человека и в данный момент выступали "переговорщиками". Что впрочем было лучше чем доверять это дело Зигмунду, который в данный момент обхавил набалдашник трости обоими руками и сжал её до хруста костей. Неизвестно видно ли было глаза за маской, но сейчас они пристально изучали человека.
— Пожалуй соглашусь. За стол я с вами не сяду. Есть тут ещё живые селяне?
Внимательность. 1d100: (96) = 96
По мере приближения к деревушке в нос всё сильнее начинал бить до боли знакомый Сангвинию запах горелой плоти, который за несколько лет смог преобразиться из вызывающего рвотные позывы в просто неприятный. Сами Пожоги были в весьма удрученном состоянии, а доносившиеся из еще целого дома пьяные вопли толпы всецело являлись живой иллюстрацией пира во время чумы, участником которого старик быть совершенно не хотел и в глубине души желал поскорее покинуть это, по сути Богом забытое место. Засмотревшись на усиливающееся пламя, Сангвиний не сразу заметил причину внезапного высказывания со стороны южан, а как следствие, полной остановки группы. И лучше бы глаза старика не видели этой помятой жизнью и алкоголем причины. Поначалу принятый за типичного мародера голодранца человек оказался тем самым, о ком ранее поведал Алистер, правда, опознать это существо Сангвиний смог только по упомянутому ранее изображению тусклого солнца, ранее беловолосому неизвестному. А вот, серьезностью, дисциплинированностью и даже прямой спинной в данный момент этот шатающийся на месте закованный мешок дерьма не обладал. Так уж сложилось, что в жизни у Сангвиния обозначились три самых нелюбимых вещи: нажирающиеся до беспамятства, рыцари и, как бы парадоксально не звучало, старики. Мочившийся вояка был поистине удачливым человеком, смогшим вместить в своей личности все эти три фактора. Самого же инквизитора сейчас дерзали разные чувства. С одной стороны перед ним стоял человек в доспехах, что уже говорило о его недурном происхождении, а возраст в большинстве случаев был отличным показателем опытности, но с другой стороны этот же человек сейчас пребывал в состоянии пьяного угара, который напрочь убивал надежду на более-менее информативную беседу. А вот остальные, по всей видимости, такой дилеммой не болели и сходу обозначили свое отношение к уже знакомому им человеку. Привыкший скрывать свое правдивое отношение к власть имущим людям Сангвиний, в плане видимых эмоций пребывал в нейтральной позиции и украсил свое лицо только легкой, еле заметной улыбкой, скорее вызванной жалостью и общей комичностью образа представшего в доспехах «вояки». Беловолосый так и продолжил бы молча стоять и наблюдать за действиями своих коллег, если бы не странное чувство «погружения». Опустив взгляд, он обнаружил, что медленно поглощающая сапог субстанция, поначалу принятая за грязь, оказалась перемешанной с землей лужей крови. Скривив лицо, скорее от вида испачканного сапога, нежели от причины загрязнения, инквизитор сделал шаг в сторону, на более твердую землю.
- Такой, хромающий заметно. – Добавил к изложенному южанином описанию необходимого всем человека Сангвиний. – Без трости, скорее всего. – Старик теперь стоял немного в стороне и боком, поочередно смотря то на раубриттера, то на живущее веселой жизнью жилище.
"Разбойничье приветствие", прикосновение к эфесу меча, в исполнении Алистера наверняка распалило бы бывалого раубриттера, будь он хотя бы чуточку потрезвее. На текущий момент, ни шатания северянки по окрестностям, ни неприкрытая агрессия южанина не волновали рыцаря, или того, кто им когда-то был. Воистину правду говорят смиренные светопоклонники высоких санов, "Ebrietas est metropolis omnium vitiorum".
— Человек, говоришь? Люди ра-азные бывают. Бабёнок, вон, спроси, "Кто приходил к вам?", а они всё к углу жмутся, хнычут. Эх, женщины, ну на что вас Пелагиус такими сделал? — пространными рассуждениями о великом забавлялся любой пропойца. В свободное, разумеется, от пьянства время.
Но вот что точно было способно раззадорить старого разбойника, так это явные намёки на драку, расцениваемые хмельным, как явная угроза. Редко какой воевода позволил бы так к себе относиться, будь он хоть трижды пьян вдрызг.
— Следи з-за языком, остроглазый. От твоей цветастой жопы до дю... десьти моих ребят не так далеко. И уж тем более до моего меча. Всё понял?
Жест досады, если не гнева, не дошёл до затуманенных зеркал души раубриттера. Краткий, не по манере Зигмунда, вопрос был встречен с тёплой, насколько было возможно, ухмылкой.
— Бабеньки живы. Куда уж мои молодцы без них?
Ещё один из куда меньшего, по сравнению с рыцарями-разбойниками, отряда произвёл впечатление куда приятнее, чем все остальные. По весьма несамокритичному, и вовсе неверному, мнению разбойника, он наверняка присоединился бы к веселью, не будь с ним этих зануд.
В нынешние времена, слово "хромающий", как и его производные, приносили много проблем тем, кто их произносил. Так уж сложились обстоятельства. Став чуть посерьёзнее, пожилой рыцарь приобрёл черты, с которыми южанам приходилось сталкиваться ранее, сточенные обильными возлияниями.
— А, вы по стоунвайнскую душеньку пришли. Старый пьянчуга, как я сразу не догадался? — на секунду показалось, что в его голосе лязгнуло железо — Его вы тут не найдёте. Ступайте-ка с миром, да поскорее.
Между гвинфорцами и южанами уже давным-давно сложилось и укрепилось некое взаимное непонимание, связанное с различными фразами и высказываниями. Одно словосочетание, произнесённое жителями Кес’Виада, может иметь совершенно иной смысл для более оседлых людей торговых земель – так и наоборот. Порой, представители этих двух народов совершенно не слышат друг дружку, пропускают заданные вопросы мимо ушей и извращают всё услышанное, выворачивая и видоизменяя до неузнаваемости. Именно так произошло и в этот раз.
Удивившись от всего услышанного, Алистер скосился на дом старейшины. Вглядываясь в деревянное здание и напрочь игнорируя доносящиеся из него звуки веселья, алхимик отцепил руку от пояса и почесал бороду.
— Так ты и твои ребята из этих… вся дюжина… а зачем вам тогда понадобились ба…
Гибрид так и не успел задать столь неуместный вопрос. Ходящая из стороны в сторону северянка достаточно резко одёрнула Алистера и начала что-то нашёптывать ему. Судя по всё изменяющемуся выражению мужчины, с удивлённого на прежнее безразличное, Хиски старательно объясняла ему значение слов раубриттера.
— А, так вот оно что…
Отойдя от светловолосой, бродяга вернулся на прежнее место и продолжил переговаривать с рыцарем-разбойником. Одна рука очутилась обратно за спиной, а другая всё продолжала удерживать рукоять Ирлихтового меча.
— Мы бы с удовольствием ступили-ка с миром и отправились каждый по своим делам, но, как я уже сказал ранее, у нас есть определённая работа. Куда наш стоунвайнец ушёл? – говоривший выдержал небольшую паузу. — И как его звали? Кто же его знает, быть может, мы думаем о разных людях и этот совершенно ни тот, что нам нужен.
Нелюбовь к пьянствующим объяснялась простой невозможностью заниматься профессиональной деятельностью, а именно допросами, в какой бы форме они не проводились. Создание звена логической цепочки, путем постепенного проецирования показаний допрашиваемого и его дальнейшее соединение с уже существующим, созданным на основе прошлого, образует эту целую и крепкую цепь, в которой вычислить несостыковки и предполагаемую ложь, вопрос времени. Но если этих цепочек несколько? Если они не противоречат друг другу, а идут параллельно? Поэтому, чтобы данный алгоритм работал, необходима ясность ума и гармония, как с одной, так и с другой стороны. О какой же ясности может идти речь, если в голове царит вызванный хмелем хаос и беспорядок, в котором найти истину порой бывает сложнее, чем в сознании до костей промытого культиста? Не любят таких и за часто происходящие у них подмены понятий, когда инстинкт самосохранения уступает место заляпанной в медовухе и испражнениях «чести» и «храбрости». Иными словами, умение разговаривать с такими людьми, умение балансировать на очень тонком канате взаимопонимания – это тот самый талант, оттачивать который приходиться чуть ли не всю жизнь. Конечно, если одним из условий ставится сохранение ясности в одной из голов. В конце-концов совместная попойка чаще обладает отягчающими свойствами, нежели полезным. Так и сейчас, стоявший посреди островов грязи в океане крови Сангвиний, пытался воссоздать нужную ему цепочку, подбирая правильные слова для вояки, в котором уже начинал действовать принцип подмены. В это же время старик не мог найти соответствия в «показаниях» старика с хворостом, немой и раубриттера. Еще днем упомянутые двенадцать разбойников к вечеру превратились в десять. Представший пейзаж Пожогов свидетельствовал о свершившейся здесь бойне, а не драке. Параллельно с этим вырисовывался составленный портрет Вольгера, ранее уже уличенного в убийстве нескольких человек без какой-либо сложности. Пытаясь вынести хоть что-нибудь полезное из этих двух факторов, Сангвиний предположил, что незнание о местонахождении «стоунвайца» правда, а не угроза и продолжил невзначай расспрашивать бородача о случившихся событиях. – А почему десять? – Старик упомянул недавнюю потерю в отряде, о которой по всей видимости горевали не сильно, либо уже чересчур. – Неужели пахари эти?- Сангвиний кивнул в сторону горящего дома. На самом деле все давно прекрасно понимали, что разговор затягивается и дальнейшее развитие событий, в какой-то степени ожидаемое, зависело лишь от тех хаотичных связей в возбужденной голове человека в доспехах, которые, скорее всего, дадут только ответ на вопрос о выборе направления для бега.
Внимательно изучив разбойника лекарь решил больше не обращать внимание на того, кто вызывал в нём смесь омерзения и гнева. Он отвернулся от недорыцаря и внимательно осмотрел округу, а после стал вслушиваться в голоса которые сейчас наполняли округу. Где-то плакали и шептались женщины, мужчины что сейчас были уже сильно пьяны рассказывали друг другу непристойные шутки и гремели посудой. С каждой минутой доктор всё сильнее злился, но вдруг глаза за маской что всё это времени были нахмурены приобрели спокойный вид. Непонятно что случилось. Ранее сжатая до хруста рука вдруг расслабилась, а бесцельно гуляющий по округе взгляд остановился на одной точке. Сейчас Зигмунд уставился в окно дома где происходило всё "веселье". Вдруг за маской раздался непонятный бубнёж, который стал со временем нарастать. Голос медика был мертвецки спокойным будто сейчас он кому-то молился, а не обращался к кому-то конкретно.
— ... Отпустите их. Бегите с этих земель, сгиньте в болотах, коснитесь пустоты и пропадите...
Для Алькена было привычным видеть три состояния всего живого: едва сводящее концы с концами, но ещё хватающееся за любые соломинки, чтобы просуществовать ещё хоть немного, безвредное гниение, или полное опустошение, и то же гниение, но когда объект разложения ещё может двигаться. Представшая перед ним картина не попадала под привычные шаблоны: деревня агонизировала, корчась в ужасных муках и зовя о помощи. Это была даже не привычная пытка, а что-то иное, до чего садистам-некромантам как до Севера пешком. Приди магик сюда, когда разбойники ушли, оставив после себя горы трупов, он бы, скорее всего, и ухом не повёл, но сейчас он стоял практически на границе жизни и смерти, и от того академику было не по себе. Но личенвайнский дух взял верх, и Изгледник совладал с собой, сумев практически равнодушно смотреть на развернувшееся ярким пламенем действие.
Встреча со старым раубриттером произвела на Алькена двоякое впечатление. Вроде бы обычный вояка, с подобными которому он даже успел поработать, но необходимо же поддерживать статус высокоблагородного человека. «Как некультурно справлять нужду в таком месте», – для очистки совести подумал Халанский. Лицо солдата показалось магику знакомым, но попытки вспомнить развеялись внезапным предложением.
– За стол? Пожрать? Изволим, конечно, – осклабился Алькен, предвкушая бесплатную трапезу, но мгновенно спохватился и нахмурился, – то есть я имею в виду это будет несколько неправильно отвлекаться, э, так скажем, на бессмысленное пойло, и, э, этот стол для нас не годится. Да, есть не изволим.
Он сделал шаг назад, смываясь от неловкой ситуации, и стал просто слушать. А то, как говорили его союзники, Изгледнику не очень нравилось. Он всегда бы мог ими просто прикрыться, но Алькен чертовски сомневался, что от живой стенки останется хоть что-то, когда на них выйдут пусть и пьяные, но злые раубриттеры, которые, как он слышал невероятно умелые. Понимание того, что вся группа нарывается на неприятности, а путь к отступлению в лице повозки с немёртвыми лошадьми довольно далеко, расшевелила мозги недоучки, и тот стал лихорадочно думать, как бы не помереть, если бой всё же случится. «Ур-Геред, отвадь от меня смерть, я обязательно помру потом, позже, но не сейчас», – молился он. Лучший способ не быть заколотым в драке – не участвовать в ней. Но сбежать в этом момент без серьёзного удара по гордости не представлялось возможным, поэтому надо было как-то охладить пыл солдата.
Холодный тон Зигмунда хлестнул по голове кнутом, и та заработала с немыслимой ранее для магика скоростью. В несколько мгновений в сознании промелькнула и та немая, и Вольгер, и дюжина солдат-наёмников, и всё встало на свои места.
– Экхем, экхем, – как можно громче прокашлялся Алькен, чтобы заглушить немёртвого, – если вы пока не поняли, о чём толкуют все эти люди и не совсем, – обратился он к раубриттеру, намекая на южан, – то, э, разумеется, решать эту проблему мы хотим, как это принято выражаться, тради… кхм, традиционным гвинфорским методом, если вы понимаете, о чём я. Ну, э, посудите, здесь уже всё разорено, так, пустяки, ну, э, может, хлеб ещё где остался в подвалах, не знаю. Может быть, мы вам заплатим за то, что здесь осталось, и вы, как бы это сказать, ну, просто уйдёте? И нас трогать не будете. А?
Алькен сам не верил, что говорит это, но если за жизнь придётся платить деньгами – он, скрепя сердце, попытается откупиться. Он слышал и, разумеется, доверял слуху, что эти наёмники с непроизносимым названием готовы делать всё, что угодно, если им хорошо заплатят. Почему бы не попытаться? К тому же Халанский ни в коем случае не собирался платить из своего кармана.
Помимо сохранения жизни магик рассчитывал и на ещё одну хорошую покупку – выжившие крестьяне. То, что знает та немая, могут знать и другие, но более-менее здоровые местные. А значит, завеса тайны над Вольгером немного приоткроется.
Изгледник был бы очень доволен своими рассуждениями, если в данный момент не пытался сдержать дрожь в коленках. «Лишь бы пронесло. Почему у всех так кулаки чешутся? Даже инквизитор спокойнее, боже мой», – думал он.
Даже недалёкому уму часто становится понятно, что разговоры с пьяными вусмерть людьми, чаще всего, являются сущей морокой. Потерявшему рассудительность человеку становится трудно воспринимать информацию, как она есть, отдавая всё внимание лишь тому, что прозвучало в данный момент. Конечно же, не стоило сбрасывать со счетов и банальную старость, которая, как известно, не очень полезна слуху. И южанину крайне повезло, что уши бывалого раубриттера ненадолго заволокла пелена глухоты, не давшая понять смысл витиеватого оскорбления.
— Хватит валять дурака. — развязно выплюнул старик — О Вольгере идёт речь. И если б я знал, думаешь, я бы тебе всё рассказал, как на духу, а? Да за кого ты меня держишь?
Если бы у рыцаря-разбойника прямо сейчас спросили бы: "Почему ты вообще говоришь с этим стариком?", то он бы наверняка ответил что-то вроде: "А чего бы не рассказать хорошему человеку?". Произведённое в самом начале разговора ошибочное впечатление всё ещё работало на Сангвиния, позволяя переходить некую грань дозволенного без возможности нарваться на стаю злых и пьяных разбойников.
Скривив губы, раубриттер скорчил неопределённую мину, похожую и на отвращение, и на печаль.
— Радим вылакал лишнего, к бабе одной полез под юбку. Старая такая, неприметная. Эта сука ему горло вспорола, ножом крестьянским, чтоб её... Ну ничего, пусть язык новый себе ищет. А Витольд башку сунул под кузнечьий молот. Вон, видите мерзавца? Впятером на него навалились...
Старик вытянул руку в сторону кузни на окраине деревни. Стена в ней была всего одна, и на ней, прибитое гвоздями за руки и ноги, висело тело коренастого мужика, чьё лицо, несмотря на засохшую кровь, имело следы сажи.
— Ох и отбивался же кузнец... Сразу видно, с оружием дело имел! Таких я уважаю, хоть подыхают с честью.
Ни для кого, кроме, похоже, Зигмунда и южан, не было секретом, что излишняя говорливость и, если так можно выразиться, приветливость разбойника были вызваны хмелем. Однако остальные, Сангвиний и Алькен, прекрасно понимали очевидную вещь: им здесь были не рады. Мало того, с учётом кровожадности, помноженной на двое количеством выпивки, связываться с неплохо вооружёнными и мало-мальски обученными раубриттерами не захотел бы и конный отряд из ближайшего гарнизона. Окрылённые утренней заварушкой в корчме, когда маленькой кучке удалось уйти живыми от инспектора и пары дюжин обрюзгших стражников, не совсем в полном объёме, некоторые странники начали совершать весьма спорные деяния.
Голосом разума, к удивлению всех, выступил Алькен. Проронивший за весь разговор несколько слов личенвайнец не понаслышке знал о смерти и всячески старался сберечь свою шкуру, и, похоже, страх смерти выступил катализатором мыслительной алхимии, породившей простое, но выгодное для всех решение.
Оглядев свою "вотчину", выжженную и залитую кровью, раубриттер заносчиво хмыкнул в одобрении. В нём взыграли чувства, свойственные любому бандиту, а жажда заработать так в первую очередь. Старик подбоченился, приобрёл некое подобие благочинного вида и принялся отгибать-загибать пальцы.
— А что? Дело говоришь, парень! Так, десять по три, да ещё на два... На два... А ещё десять, да, Живко меч погнул...
Вычисления явно были не самой сильной стороной разбойника.
— Ну, семь по десять даёте — и мы уходим. Бабенек оставим тут, пускай живут себе. Ну, не звери же мы? — спросил он, будто ища одобрения.
— Не звери? Разве?
Задавшись подобным вопросом, Алистер несколько вальяжно обернулся и начал изучать местные «красоты». Миг уделён горящему зданию, ещё секунда ушла на разглядывание коренастого тела кузнеца, что ныне был прибит к одной единственной стене, и ровно столько же ушло на лицезрение кровавых луж и запекшихся полос, коими щедро была сдобрена земля Пожогов.
— Вряд ли… воинами Вел-Рашей вас ну никак не назовёшь – алхимик обернулся обратно.
Выбросив фразу про «зверей» из собственной головы, алхимик начал заново прокручивать только услышанное. Истории про невезучего Радима и удалого кузнеца лишь вызвали лёгкий смешок, который, впрочем, гибрид постарался прикрыть явно наигранным кашлем.
Требования об оплате заставили южанина позабыть о возникшем веселье. Вместо этого бродяга неестественно дёрнулся, и одёрнул правый край губ, при этом слегка разводя их и демонстрируя ряд белоснежных чрезмерно острых клыков. Бесцветные глаза начали внимательно изучать раубриттера, а пальцы принялись отстукивать лёгкий мотив по уже облюбованной ими рукояти.
— Я терпел слишком долго. Вы гвинфорцы слишком наглые. Ты в особенности – Алистер предал лицу прежнее спокойное выражение и плюнул прямиком под ноги собеседнику. — Да, если бы ты знал, ты бы рассказал. За кого я тебя держу? За идиота, пьяницу и негодяя. Ты мне надоел.
Не дожидаясь какой-либо реакции от старика, бродяга наконец дёрнул правой рукой вверх. Краткий лязг сменяется свистом и теперь уже лезвие Ирлихтового меча по диагонали устремляется к скуле раубриттера…
Тем временем стоящая рядом северянка перестала беспокоить закреплённый за спиной меч. Последующие намерения Алистера стали ей понятны ещё в тот момент, когда напарник продемонстрировал собеседнику клыки. Теперь же надо было дождаться подходящего момента… и вот, наконец, этот момент настал. Вытянув из-за спины левую кисть, светловолосая тут же дёрнула ей вверх, метя единственным точным ударом белой стали прямиком в глаз старика.
Атака за Алистера: 1d100: (74) = 74 +5 (заверните стан)
Точный удар за Хиски: 1d6: (1) = 1 +1(от ножа)
Не обращая внимания на окружающих и на их попытки договорится с раубриттером неживой продолжал "зачитывать" что-то похожее и на угрозу и на молитву. Вскоре медик начал медленно приподнимать трость над землёй, и именно в этот момент случилось то, что заставило Зигмунда сбиться. Алхимик буквально кинулся на рыцаря похоже надеясь в данный момент убить его одним ударом.
~ Ну что ж? Значит не стоит сдерживать себя более.
Руки обхватывающие трость опустили кусок дерева на землю, и из под полы плаща начал буквально литься чёрный туман. Глаза доктора за маской вдруг исчезли оставив на своём месте два разбитых окуляра в которых были видны две пустые глазницы в которых в данный момент разгорался красный огонь. Не прошло и пары секунд как правая рука с тростью взлетела вверх указывая на местность прямо перед входом в дом. Вдруг прямо напротив входа земля стала чернеть. Даже льющийся из просвета свет перестал помогать. В том месте наступило царство тени, густой, вязкой тьмы, которая поглощала свет, а к небесам потянулись тонкие струйки не менее тёмного дыма.
Нужного ответа не последовало, но зато из услышанного можно было узнать несколько новых вещей, которые, по правде говоря, выступали в роли корма для самолюбия, да и только. Оказалось, что немая худо-бедно, но умеет управляться с ножом, а местный кузнец смог дать хоть какой-то отпор налетчикам перед смертью. Вообще про кузнецов почти везде издавна ходили слухи, большинство которых приписывало им некие магические черты, характеризовавшие либо их мастерство, либо попросту их силу. Местный мастер не был исключением, но Сангвиний, увлекшийся грезами о скорой поимке надоевшего всем лекаря, совершенно забыл об этом и необдуманно отнес всё местное население к категории беспомощных. Забыл он также и про царившую вокруг обстановку надвигающейся битвы, участником который старик быть не хотел, хотя бы из-за отсутствия как желания так и сил. Опомнившись и наконец-то опустив взгляд с небес на раубриттера, Сангвиний к своему удивлению увидел, что нарушить «спокойствие» поспешил не пьянчуга, а уставшие, по всей видимости, либо от бессмысленных разговоров, либо от жизни спутники инквизитора, в трезвости которых тот на секунду усомнился. Как бы то ни было, пока бронированная бочка для вина с бородой получала заслуженные дырки, а незнающие нависшей над ними опасности прихвостни продолжали гоготать в доме, Сангвиний на мгновенье снова погрузился в воспоминания. Теперь ему вспомнился его старый знакомый, с которым беловолосый частенько пересекался по рабочим вопросам, чаще всего во время плановых и не очень объездов деревень. В противоположность Сангвинию, его друг не отличался особой терпеливостью, складностью ума и банальной чистотой речи. «Ебанный рот этой деревушки, блять!» - тем самым громогласным и недовольным голосом пронеслась в голове у старика одна из наиболее слышимых от его друга фраз, вырывавшаяся обычно при проверке очередной деревни. И прямо сейчас Сангвиний был мысленно с ней полностью согласен, ведь как и много раз в прошлом, она в точности описывала ситуацию и в настоящем. Мириться с таким положением дел старик конечно же не хотел и решил во что бы то ни стало выбить у высших сил еще немного времени, чтобы походить по этому миру. Очевидно, что у старого разбойника теперь были дела важнее пустословия, а засевшие в доме, хоть ненадолго, но еще находились в состоянии непонимания, поэтому надо было что-то делать. И Сангвиний сделал пару шагов в сторону, продолжая с теперь наполовину злобной, наполовину уставшей миной оглядываться вокруг. Как любили говорить, сильный найдет выход из ситуации, а умный в неё просто не попадет. К какой же категории Сангвинию стоило относить себя оставалось загадкой, хотя бы из-за невозможности называться сильным в силу возраста, а в связи с идеей взяться за это дело – умным тоже.
1d100: (25) = 25 Поиски пути для возможного отступления.
Это был успех! Раубриттер не только согласился с предложением, но даже назвал его дельным. Самодовольно улыбнувшись, Алькен хотел растормошить южан, чтобы те заплатили каких-то семьдесят – а такую цену за жизнь личенвайнец считал низкой – ириев, но Алистер придерживался другого мнения об сложившийся ситуации и действовал решительнее.
Халанский в ужасе отпрянул от союзников. Только всё складывалось отлично, а сейчас назревает неравный бой.
– Что ты творишь, свет?! Я же уже догховорился! Нас же покхромсают! – зашипел Изгледник, не веря в такую колоссальную неудачу.
Находясь позади всех, Алькен всё же в глубине души рассчитывал на то, что остальные наёмники ничего не заметят. Но на всякий случай стал творить защитное заклинание. 1d100: (73) = 73 Защитная сфера на себя.
Если наёмник в стане.
Но удар южанина был силён, и раубриттер с грохотом свалился замертво и, очевидно, не мог сейчас позвать на помощь товарищей. Личенвайнец не знал, жив ли тот ещё и проверять не хотел.
– Хотя мы можем ещё тихо уйти, да? – магик разнервничался так, что забыл о бесстрашном лице.
Но и этому плану вряд ли суждено было сбыться: Зигмунд стал колдовать огонь, разгоревшийся у входа в дом. Такое крайне тяжело незаметить.
«И костлявый туда же, – подумал Алькен, хлопая себя по лбу, – один я благоразумен среди этих идиотов. Хорошо хотя бы инквизитор не навлекает на себя взор Ур-Гереда.»
Рояльный перескок на другой квест.
Магический огонь разгорался, пожирая здание, и спустя минуту в нём послышались возмущённые крики, раубриттеры повалили из дома, словно осы из улья, из всех возможных выходов. Несмотря на то, что командир был без сознания, развалившись на засохшей траве, наёмники начали быстро координироваться, общими усилиями пьяных голов силясь понять, что происходит. Разгорячённые алкоголем они готовы были разорвать любого мага, посмевшего прервать весёлую пирушку после удачного набега. Когда бранящиеся солдаты увидели странников и павшего главаря, достали оружие, тогда, наверное, каждый и осознал, что их было действительно немало.
Дом полностью охватило пламенем, изумрудное свечение приковывало взгляд и будто бы мутило рассудок, медленно вгоняя в панику. Но маги могли бы понять, что источником зловещей ауры был вовсе не огонь, а нечто, медленно растекающееся по округе. Она отдавала тошнотворным привкусом – магия явно произошла от мощнейшей энергетики вырезанной деревни. Раубриттеры тоже это почувствовали и притормозили, отложив расправу над незваными гостями. Магия стала концентрироваться в воздухе, превращаясь сначала в плотный туман, а затем оседая на земле в виде сгустков блестящей серебряной жидкости, собирающейся в огромную лужу подобную зеркалу. Вояки быстро растеряли былой настрой, попятились, неуверенно сжимая в руках оружие. Одни кричали своим, чтобы шли в атаку, другие говорили подождать, а странники, не успев решить, как реагировать на из ниоткуда взявшееся скопление магии, как лужа дёрнулась и в одно мгновение переползла им под ноги. Земная твердь будто престала существовать, и странники провалились в кромешную тьму.
Они продолжали осознавать происходящее – каждый мог чувствовать потоки чего-то холодного, хлестающего кожу, и медленное, неохотное падение куда-то в бездну. Не было видно даже своих рук, а друг друга и подавно. Нельзя даже сказать, рядом ли летели странники.
Паника ли охватила их, интерес или скука, но после долгого времени в полной тьме внимание привлёк тихий, медленно нарастающий звук гонга. В одно мгновение он прекратился, с ним остановилось и падение, но в следующую секунду стал сильнее, безумной громкостью разрывая череп изнутри, а полёт возобновился с ужасающей скоростью.
Странники очнулись все вместе – только Алькена не было видно: видимо, всё же успел смыться в суматохе – в одном помещении, пышущим стариной и величием.. Высокий потолок, величественные колонны и холодный серый камень чем-то напоминали часовню. В конце длинного коридора находилась приоткрытая массивная дверь, в которой виднелась чья-то фигура. «Что-то часто ко мне стали захаживать те, кто не обращается к моим дарам. Но ладно, сейчас не об этом. Зигмунд проведёт вас в мой кабинет, кое-кто хочет с вами встретиться», – раздалось у каждого в голове. Неживой доктор сразу всё понял, объяснил ситуацию товарищам, после чего они двинулись. Неизвестный в дверях исчез, давая проход в сложную систему коридоров, в которой Зигмунд ориентировался, будто дворф в своей шахте.
Кабинет, в который он завёл странников, удивлял необычным сочетанием древнего могущества и домашнего уюта: низкая деревянная мебель и полки, набитые старыми книгами, резко контрастировали с теряющемся наверху потолке, огромными окнами на звёздное небо и различной учёной утварью по углам. Но самым бросающимся в глаза пятном на этой красивой картине был растрёпанный брюнет, жадно уплетающий всякие вкусности и запивающий всё это стремительно кончающимся чаем прямо из носика милого фарфорового чайничка. Завидев гостей, он чуть не подавился, смахнул крошки с торчащей во все стороны бородки, и лучезарно улыбнулся во все тридцать два или меньше желтоватых зуба.
– Аха, какие люди, какие нелюди! – задорно начал он, – я бы обнял вас, как старых друзей, да вот только не со всеми знаком. Зигмунд, старина, ну как там чего? Рассказывай, что там и как было, когда я вас тогда оставил, а вы поехали в дальние дали. Ну, помнишь? А я смотрю, ты уже новых успел людей набрать? А старых куда дел? Или погоди-ка, – он прищурился, всматриваясь в Алистера и Хиски, – и даже южан заменил, ну надо же, ха-ха! Здорово, здорово. Эхэ, как же удобно всё-таки, вы бы знали: попросил вызвать вас, и вы раз – и тут. Не бесплатно, конечно, ха-ха, но всё же. Зато не пришлось трястись в повозке, вынюхивая, куда вы там могли пойти. Вот бы можно было так же решить другие проблемы: вызвал портал, сбросил на недруга камень. Нет, лучше какую-нибудь мебель… шкаф, например… нет, лучше рояль, чтобы надёжнее. И всё – дело с концом! Но нет, всё надо делать своими ручками… Сразу вспоминается, как один мой коллега хотел свалить свою работу на кучку солдафонов. Отдохнул – а как же! – но потом ему пришлось разгребать кучу бумаг, аха-ха!
Зигмунд сразу же признал в этом чрезмерно разговорчивом человеке Колмана, ординарного личенвайнского некроманта.
– Так, свет-свет, дело-то, к делу перейдём, – отходя от воспоминаний, вспомнил он, – так вот, вроде всё устаканилось, ваш покорный слуга даже руку к этому приложил, эхе-хе, можно продолжить. Надеюсь, вы там, в Гвинфоре, успели всё сделать? А хотя не важно, если что, замнём дельце, если нет. И так кого ты привёл? Они тоже хотят работу? Как замечательно – даже таскаться искать никого не надо, ну что за прекрасный день!
Магический огонь разгорался, пожирая здание, и спустя минуту в нём послышались возмущённые крики, раубриттеры повалили из дома, словно осы из улья, из всех возможных выходов. Несмотря на то, что командир был без сознания, развалившись на засохшей траве, наёмники начали быстро координироваться, общими усилиями пьяных голов силясь понять, что происходит. Разгорячённые алкоголем они готовы были разорвать любого мага, посмевшего прервать весёлую пирушку после удачного набега. Когда бранящиеся солдаты увидели странников и павшего главаря, достали оружие, тогда, наверное, каждый и осознал, что их было действительно немало.
Дом полностью охватило пламенем, изумрудное свечение приковывало взгляд и будто бы мутило рассудок, медленно вгоняя в панику. Но маги могли бы понять, что источником зловещей ауры был вовсе не огонь, а нечто, медленно растекающееся по округе. Она отдавала тошнотворным привкусом – магия явно произошла от мощнейшей энергетики вырезанной деревни. Раубриттеры тоже это почувствовали и притормозили, отложив расправу над незваными гостями. Магия стала концентрироваться в воздухе, превращаясь сначала в плотный туман, а затем оседая на земле в виде сгустков блестящей серебряной жидкости, собирающейся в огромную лужу подобную зеркалу. Вояки быстро растеряли былой настрой, попятились, неуверенно сжимая в руках оружие. Одни кричали своим, чтобы шли в атаку, другие говорили подождать, а странники, не успев решить, как реагировать на из ниоткуда взявшееся скопление магии, как лужа дёрнулась и в одно мгновение переползла им под ноги. Земная твердь будто престала существовать, и странники провалились в кромешную тьму.
Они продолжали осознавать происходящее – каждый мог чувствовать потоки чего-то холодного, хлестающего кожу, и медленное, неохотное падение куда-то в бездну. Не было видно даже своих рук, а друг друга и подавно. Нельзя даже сказать, рядом ли летели странники.
Паника ли охватила их, интерес или скука, но после долгого времени в полной тьме внимание привлёк тихий, медленно нарастающий звук гонга. В одно мгновение он прекратился, с ним остановилось и падение, но в следующую секунду стал сильнее, безумной громкостью разрывая череп изнутри, а полёт возобновился с ужасающей скоростью.
Странники очнулись все вместе – только Алькена не было видно: видимо, всё же успел смыться в суматохе – в одном помещении, пышущим стариной и величием.. Высокий потолок, величественные колонны и холодный серый камень чем-то напоминали часовню. В конце длинного коридора находилась приоткрытая массивная дверь, в которой виднелась чья-то фигура. «Что-то часто ко мне стали захаживать те, кто не обращается к моим дарам. Но ладно, сейчас не об этом. Зигмунд проведёт вас в мой кабинет, кое-кто хочет с вами встретиться», – раздалось у каждого в голове. Неживой доктор сразу всё понял, объяснил ситуацию товарищам, после чего они двинулись. Неизвестный в дверях исчез, давая проход в сложную систему коридоров, в которой Зигмунд ориентировался, будто дворф в своей шахте.
Кабинет, в который он завёл странников, удивлял необычным сочетанием древнего могущества и домашнего уюта: низкая деревянная мебель и полки, набитые старыми книгами, резко контрастировали с теряющемся наверху потолке, огромными окнами на звёздное небо и различной учёной утварью по углам. Но самым бросающимся в глаза пятном на этой красивой картине был растрёпанный брюнет, жадно уплетающий всякие вкусности и запивающий всё это стремительно кончающимся чаем прямо из носика милого фарфорового чайничка. Завидев гостей, он чуть не подавился, смахнул крошки с торчащей во все стороны бородки, и лучезарно улыбнулся во все тридцать два или меньше желтоватых зуба.
– Аха, какие люди, какие нелюди! – задорно начал он, – я бы обнял вас, как старых друзей, да вот только не со всеми знаком. Зигмунд, старина, ну как там чего? Рассказывай, что там и как было, когда я вас тогда оставил, а вы поехали в дальние дали. Ну, помнишь? А я смотрю, ты уже новых успел людей набрать? А старых куда дел? Или погоди-ка, – он прищурился, всматриваясь в Алистера и Хиски, – и даже южан заменил, ну надо же, ха-ха! Здорово, здорово. Эхэ, как же удобно всё-таки, вы бы знали: попросил вызвать вас, и вы раз – и тут. Не бесплатно, конечно, ха-ха, но всё же. Зато не пришлось трястись в повозке, вынюхивая, куда вы там могли пойти. Вот бы можно было так же решить другие проблемы: вызвал портал, сбросил на недруга камень. Нет, лучше какую-нибудь мебель… шкаф, например… нет, лучше рояль, чтобы надёжнее. И всё – дело с концом! Но нет, всё надо делать своими ручками… Сразу вспоминается, как один мой коллега хотел свалить свою работу на кучку солдафонов. Отдохнул – а как же! – но потом ему пришлось разгребать кучу бумаг, аха-ха!
Зигмунд сразу же признал в этом чрезмерно разговорчивом человеке Колмана, ординарного личенвайнского некроманта.
– Так, свет-свет, дело-то, к делу перейдём, – отходя от воспоминаний, вспомнил он, – так вот, вроде всё устаканилось, ваш покорный слуга даже руку к этому приложил, эхе-хе, можно продолжить. Надеюсь, вы там, в Гвинфоре, успели всё сделать? А хотя не важно, если что, замнём дельце, если нет. И так кого ты привёл? Они тоже хотят работу? Как замечательно – даже таскаться искать никого не надо, ну что за прекрасный день!
Прошло меньше минуты после того как магия неживого поглотила землю возле дома, а после стала перекидываться на дом. Создавалось впечатление будто магия медика вышла из под контроля и начала жить собственной жизнью. Кинув немного удивлённый взор на начинающийся астральный пожар медик стал прислушиваться к своим ощущениям. По телу стала разливаться энергия которая могла значить только одно. В данный момент источник его силы приближается к этой местности, а значит через пару минут лужи крови что были под ногами пополнятся новой порцией красной жидкости. Сознание доктора помутилось, он упал на колени в ожидании ужасного превращения и начал шептать защитные заклинания которые помогали хоть как-то сдерживать того во что он может превратиться. Но голоса в голове не начинали сходить с ума, а лишь просто немного активизировались будто мимо роя мух пролетела палка. Не понимая что происходит Зигмунд взглянул на землю и именно это помогло понять медику что же происходит. По земле разливалась довольно большая лужа густой серебренной субстанции которая будто вязкая грязь цеплялась за одежду утаскивая Зигмунда вглубь.
~ Ну хоть не пришествие… Хотя постойте!
Внезапно промелькнувшая в голове мысль заставила доктора поднять голову и увидеть удаляющиеся спины Сангвиния и Алькена который в данный момент удалялись в сторону повозки.
~ Надеюсь всё будет хорошо…
Не успев закончить мысль медик получил уже знакомый удар гонга прямо вглубь черепа.
————————————————————————————
Медик стоял посреди до боли знакомого святилища в ожидании когда же наконец двоица гибридов придёт в сознание. И вот обе тушки подали признаки жизни камнем рухнув на пол святилища.
~ Я думаю стоит постелить что-то мягкое на пол… Надо будет предложить.
Но долго ждать владельца данного места не пришлось. За спинами группы послышался голос Хранителя, и вот уже спустя пару минут троица вышагивала в сторону личного кабинета лича. Стоило неживому пересечь порог комнаты как в глаза бросился до боли знакомый силуэт который в данный момент активно поглощал то что было на столе. Слабо хмыкнув медик дошёл до стола и махнул рукой гибридам.
— Пошлите. Здесь безопаснее чем в утробе матери. Можете не беспокоиться и перекусить.
Кивнув будто сам себе лекарь медленно дошёл до стола сел возле Колмана и принялся снимать экипировку с лицевой части, попутно общаясь отвечая Личенвайницу.
— Ты не меняешься. Как и всегда с кем я «работаю» они мои друзья. И в данный момент мы ловим сбежавшего убийцу. Зачем и почему я думаю ты узнаешь сам… Может лучше ты скажешь, зачем ты нас «вызвал»? Вроде как когда я и Теодор покидали тебя ты говорил что более мы не нужны. Или я что-то путаю? За последнее время столько времени прошло что я правда могу что-то путать.
Очнуться дуэту южан пришлось на хладном полу. Головы не шибко-то болели и, скорее, страдали от лёгкой сонливости. Уставшие и с трудом что-либо воспринимающие глаза начали бродить вдоль всего помещения, силясь хоть что-либо разобрать. Со временем, начал вырисовываться высокий потолок, удерживаемый величественными колоннами и холодный серый камень. Также, без внимания нельзя было оставить и приоткрытую массивную дверь, из-за которой виднелась чья-то фигура.
Наконец, облокотившись об пол, гибриды начали подниматься на ноги. Первым удалось встать именно Алистеру, который тут же взялся одной рукой за рукоять меча, а другую упрятал за спиной. Хиски же поступила слегка иначе: почувствовав твёрдый камень под ногами, девушка схватилась за эфес оружия, со звоном вытянула его из ножен и с грохотом приземлила конец лезвия прямиком на пол. Она с гневом в глазах начала вертеться на одном месте, стараясь обнаружить ныне невидимого врага.
— Успокойся – достаточно ясную и простую команду отдал алхимик.
В ответ на полученное указание северянка зарычала. Казалось, будто она вот-вот поддастся зову разгорячившейся крови и будет продолжать выискивать хоть какую-то опасность, или, что гораздо хуже, нападёт на самого Алистера. Но, к счастью, ни один из вариантов не подтвердился. Вместо этого беловолосая совершила глубокий вдох и убрала оружие на прежнее место.
Вскоре к двойке вышел Зигмунд . Доктор сходу начал говорить про безопасность данного места и возможность здесь же перекусить. Южан всё это не слишком сильно волновало и они, не задавая лишних вопросов, пошагали за носителем маски с клювом.
Спустя небольшой временной отрезок странникам удалось прийти в некий кабинет. Внимание тут же привлекла деревянная мебель, множество книг и человек, что жадно поедал различную пищу, попутно запивая её содержимым чайника. Завидев пришедших, он тут же принялся о чём-то рассказывать, в основном обращаясь именно к чумному доктору.
— Давний знакомый? – спросил Алистер у Зигмунда. — Замнёте дельце? Звучит замечательно. Что ещё за работа? Если не сложно, тогда можете просветить не совсем осведомлённых в данном деле?
Хиски, в отличие от своего постоянного напарника, так и не обронила ни одного слова. Она лишь сложила крест-накрест руки и уставилась прямиком на неизвестного мужчину, осматривая его и, видимо, выискивая следы возможной угрозы.
Некромант выглядел очень довольным – явно и от еды, и от приведённых южан. Но всё-таки не всё было гладко, как Колману хотелось бы.
– А я будто бы помню, что тогда было, столько дел, знаешь: туда-сюда, там вызвали, там пробежался, поручения одни за другим забываются, если скучные, – пожал плечами он, отвечая Зигмунду, – так, дай припомнить, хм… В тот день было неспокойно, и мы выслали вас в Гвинфор, заодно переправив на другую работёнку. Но сейчас всё спокойно. Не совсем, конечно, ха-ха, но можно хотя бы безопасно обратно вернуться. И вот теперь я и вызвал, чтобы вы вернулись продолжили работать, конечно же.
Личенвайнец помолчал, о чём-то думая, и широко улыбнулся.
– Не, не, откуда мне узнать, что у вас происходило-то? Я ж простой некромант, куда мне до осведомлённости-то? Вот, знаете, ошивался я всё это время в Ур-Дреде и, конечно, хотел что-нибудь разнюхать, что да как происходит. Прихожу, значит, в отдел военсовета – там сейчас все бумаги хранятся – и прошу отчёты за последние недели. А там писака такой сидит, угрюмый-угрюмый, и вообще ничего не даёт и ни о чём не рассказывает, и послал он меня куда подальше. Хах, я тут вспомнил, рассказывали, что он когда-то от ворот поворот дал какой-то важной шишке, когда она запросила какие-то документы. Представляете? Простой бумагомарака отказал не шишке! И ему, кстати, ничего за это не было: всё правильно сделал, ха-ха. Бумаги ему от правительства, понимаете, надо предоставить, чтобы доступ получить, ух, паладин, исполнительный какой.
Колман сокрушительно, но шутливо покачал головой и, съев пару печенек, вспомнил, что опять отвлёкся от темы.
– Да, вот ты говоришь, Теодор. Он что, с авансом взял да сбежал? Вот ведь нынче пошли наёмнички, а? Ха-ха!
Он повернулся к южанам и опять что-то вспомнил, и принялся рыться среди груды тарелок. Свет факелов увидел и блеснул в нём стакан, до краёв наполненный солью.
– Кстати, мне этот ваш, как его, Хранитель, сказал, что сюда могут заявиться как раз южане, и попросил передать вам вот – стакан. Не совсем понял, в чём соль – аха-ха, соль, поняли? В нём же соль, ха-ха! – но вот, – посмеялся некромант и громко поставил его на стол, рассыпав небольшую горку белых кристалликов, – а дело-то, дело… Да, в общем, сотрудничают в последнее время наши, точнее не наши, а вражеские, хотя они все такие, в общем, ортодоксы, будь они неладны, и то ли инквизиция, то ли какая-то другая стоунвайнская организация. А параллельно с этим её культисты бушуют, гады этакие. Работёнка простая – куда пошлют, туда и идите, что скажут – то и делайте. Вообще посражаться или вынюхать чего могут приказать, вряд ли что-то другое. Проблем с Гвинфором быть не должно. Наверное, ха.
Он глянул на Алистера и Хиски такими неподобающими для их черноты светлыми глазами, что невольно хотелось верить, что никаких проблем действительно не будет. Но и сами южане могли это понять: Личенвайн славился своим могучей бюрократической машиной, и выслать пару бумаг, которые бы поправили положение наёмников за границей – сущий пустяк для военно-дипломатического аппарата.
И вот все наконец уселись за стол. Неживого еда не беспокоила, а потому он продолжил освобождать своё лицо от маски. В данный момент шляпа Зигмунда уже лежала на столе, а сам он возился с ремешками на затылке.
— Ну как старый знакомый... — Лекарь поднял взгляд на Колмана и ,пробежавшись взглядом по Личенвайнцу, снова опустил нос маски в пол — Ну, впрочем, да. Будет точнее даже сказать старый наниматель.
Ответив Алистеру, Зигмунд наконец справился с ремешками и вытянул за нос маску с лица. На всех сейчас взирал довольно древний старик, с большими зелёными глазами и бородавкой на левой стороне кончика носа. Выслушав Колмана, медик облизнул губы и заговорил. Без маски голос лекаря стал чётким и скрипучим.
— Хоть знаю я тебя не так уж и много, но даже этого мне хватило, чтобы понять о тебе кое что, Колман. Ты осведомлён намного лучше простого некроманта из Личенвайна. Уж не знаю, это у тебя так по службе положено или просто любишь знать больше остальных, но я уверен, что ты как минимум слышал о наших похождениях. Но, впрочем, не важно. В данный момент от ме... — Медик осёкся и зыркнув на гибридов продолжил.— От нас тебе что нужно? Кстати что с "Чудаком"? И если ты хочешь предложить продолжить, то расскажи, что случилось после нашего вынужденного отъезда, и куда точно мы сейчас направляемся?
— Значит-sshh~-а и Теодор на Вас работал? – из первоначальной реплики Алистер отметил наиболее важную, по его мнению, информацию. — Нет, он никак не сбежал – алхимик пожал плечами. — Скорее, либо помер, получив несколько ударов мечом в грудь, или задёрнувшись на виселице, либо чалится в темнице, ожидая невесть чего. В Гвинфоре произошла одна неприятная… неприятная встреча, да.
Начавшееся копание среди груд тарелок никак не могло остаться без внимания. Ровно стоящий Алистер из-за всего этого вопросительно вскинул бровь и свесил руки, в то время как находящаяся рядом с ним Хиски кратко взглянула на посуду, поморщилась и ещё сильнее свела брови.
Вскоре возня прекратилась и на столе возник неплохой стакан, наполненный солью. В отличие от темноволосого некроманта, для гибридов это был достаточно ясный намёк.
Приблизившись к столу, бродяга тут же взялся за стакан с солью и преподнёс его к лицу. Краткий осмотр завершился лёгким кивком, приоткрываем рта и последующим поеданием некоторой части маленьких белоснежных кристалликов. Наверное, у какого-нибудь Гвинфорца или представителя Золотого Альянса свело бы челюсть от этого зрелища, и возникла бы острая потребность в воде. Покончив с солью, Алистер передал стакан рядом стоящей северянке. Девушка сходу поменялась в лице, став менее сердитой и более безразлично-доброй, и также начала поглощать соль.
— Хорошо, если все наши проблемы будут улажены - путешественник замолк, видимо, начал раздумывать над дальнейшим ответом. — Судя по Вашему описанию, работа нам предстоит слишком... слишком «размытая». Нам бы знать поточней, что именно от нас требуется. Хотя, хотя… ладно, плевать. Какая-нибудь оплата за всё это будет?
— Жел-гр-а-тг-йельно с niður greiðslu – оторвавшись от стакана произнесла северянка.
— Она про аванс. Деньгами не обязательно – Алистер слегка приподнял правую руку. — Нам нужен кто-нибудь, кто за бесплатно починит наше снаряжение и приведёт его в более надлежащий вид – этого будет достаточно.
Колман рассеянно пожал плечами и улыбнулся.
– Да куда уж мне, куда, – посмеялся он на слова Зигмунда об осведомлённости, – но вот про этого вашего Чудака знаю, видел его мельком в Ур-Дреде – но это всё, что могу сказать. А что было после отъезда – да всякое. Вспоминается, как несколько дней назад, когда я только-только из столицы вернулся в Ур-Дред и мне ещё приказ не выдали сюда попадать, меня уломали в карты сыграть – три силита выиграл, но при этом я правила игры вообще не знал, аха-ха, представляете? – захохотал некромант, но затем глянул на неживого и приподнял бровь, – а, ты не об этом, что ли? Хм, если коротко, то небольшую зачистку провели и послали за парой агентов – они потом пошастали по городу, что-то вынюхивали, а потом дали добро… Другими словами, всё нормально, как я понимаю, стало. А такое вообще у нас типично. Был как-то раз в провинции, не помню уже в каком оплоте, когда люди бунт подняли, а наши потом где-то ещё год пытались искоренить его последствия, хотя подавили-то за пару дней. А самое смешное здесь то, что никто ничего весь этот год не делал: ни залёгшие на дно бунтовщики, ни агентура – всем было уже плевать, ха-ха. Так у нас дела и делаются.
Колман со странной задумчивостью глядел, как южане едят соль, и тарабанил пальцами по столу. Это несколько нервировало: только что весело рассказывавший истории маг резко сменил живой взгляд на тяжёлый и безрадостный. Впрочем, когда Алистер заговорил о деле, некромант продолжил молоть языком как ни в чём не бывало.
– Оплата-то, куда ж без неё! У нас всегда есть чем заплатить, а работать-то ты будешь не на кого-то, а на представителей самого Короля – деньгами не обделим, не беспокойся. И, думаю, если вы скажете, что от меня, то кто-нибудь из гвардейчиков Ивеса мог бы и подлатать и броню, и резалки.
Он встал из-за стола и отряхнул пыльную одежду от крошек.
– Хах, он, похоже, решил сбежать с авансом на тот свет. Ну, достанем как-нибудь, если сам не объявится. Зря, что ли, некромантии учились, а? – посмеялся Колман о судьбе Теодора, – но это потом, сейчас вы. Требования предельно простые – убить лича и вроде бы инквизитора. Не прямо взять пойти и убить, нет, куда там посылать трёх человек… точнее, двух зубастиков и одного скелета, но за вашими спинами будет стоять весь Личенвайн – а это, знаете, нехило. Вообще, сейчас, мы отправимся в Ур-Дред, там сейчас свои проблемы, и неплохо было бы немного посидеть там и, если получится, решить пару сложностей. Эти серые такие назойливые, ещё и ортодоксы лезут не вовремя…
Он покачал головой и глянул на Зигмунда.
– Ну что? Аванс всё равно я тебе давал, да? Так что у тебя уж точно не выйдет отказаться, даже не мечтай. Достанем тебя хоть из этой берлоги, ха-ха, – пошутил Колман, – но сейчас только один вопрос – как из этой берлоги выбираться-то? Давай подсоби, твой хозяин сказал, что нас должно выкинуть туда, где я как раз телегу заготовил.
— А костюм доктора гвардечики смогут подлатать? Я конечно могу обратиться к Эрнхарду, но... Он больше по части превратить обычного война в непробиваемую крепость из железа.
Старик ехидно улыбнулся и сняв одну из перчаток взял со стола что-то напоминающее пирожок. Но даже по виду было понятно что есть в прямом смысле этого слова он не собирался. Вместо этого неживой стал крутить на ладони еду, которая почему-то стала быстро превращаться в что-то непонятно. Тесто почти мгновенно почернело, растрескалось и стало распадаться на маленькие кусочки. Но что самое удивительно кусочки не попадая на ладонь полностью исчезали не оставив и следа. И вот процесс поглощения еды был окончен. Медик поднял со стола перчатки и маску, и прицепил из в районе пояса.
— А что там с серыми и ортодоксами? Немного подробнее можно? — Лекарь прервался, взял со стола свою трость и встал в ожидании когда поднимутся все. — И на счёт аванса. В последнее время мой и без того не очень большой кошелёк успел немного уменьшиться. Мне то ладно, я могу и без денег выжить. Но вот купить что-то для товарищей на корешки увы нельзя. А было бы удобно конечно...
И вот вся группа поднялась со стульев. Неживой кивнул и размеренным шагом двинулся в сторону выхода из кабинета. Вскоре небольшая группа передвигалась по странного вида коридору и дошла до довольно странной развилки. Основной путь уходил куда-то вдаль и не было вообще понятно имел ли конец этот коридор. Но в том месте где сейчас стояли все было 3 развилки. Две из них выглядели обычно. Довольно массивные двери ручек на которых почему-то не было. Но выделялся один проход. В самом начале прохода стояли два факела по обе стороны от небольшого углубления в котором похоже и скрывалась дверь. Но даже свет от факелов не помогал в том что-бы развеять тьму. Тьма возле прохода будто бы была густой или может можно сказать даже живой. Простояв на перекрёстке пару секунд о чём-то размышляя медик кивнул будто сам себе и двинулся дальше по коридору и свернул уже на следующей развилке в право. Стоило группе пройти пару шагов как перед ними показалась довольно массивная дверь с странными узорами. Никто из собравшихся не мог точно сказать к рукам чьей расы принадлежат эти рисунки-письмена. Стоило дойти лекарю почти в плотную к двери как из под неё полился густой серебренный туман, и дверь будто сама распахнулась перед клювом врача пропустив внутрь группу. Внутри оказался довольно небольшое помещение с одной единственной вещью. Прямо по среди комнаты, украшенной по углам величественными колоннами, из потолка лился целый поток густой серебренной жидкости по виду напоминающей жидкое зеркало. В полу же почему-то не скапливалось целое озеро данной субстанции. Она почему-то попадая на пол будто бы исчезала не оставляя и следа.
— Ну вот. Это если можно так сказать "выход"... — В этот момент медик осёкся. В комнату медленно влетело странного вида существо и приблизилось в плотную к доктору с правой стороны, а после почти "проглотило" капюшоном голову доктора. Из-под одеяния стал разносится странное монотонное бормотание шепотом и стоило ему прерваться как Зигмунд кивнул и взял из руки "приведения" небольшой сосуд наполненный прозрачной жидкостью. — Ах да, чуть не забыл. — Неживой развернулся на пятках к остальным и протянул флакон, а приведение беззвучно покинуло комнату. — Пейте. Вы от него заснёте, а уже снаружи я вас приведу в чувства. Если коротко то это для того чтобы защита этого места без проблем выпустила вас обратно. Просто без этого вы можете попасть в "пограничное" измерение и довольно долго там пробыть. Нам же этого не надо? Нет. Есть вероятность что оно пропустит вас и в сознании. Только это как повезёт. Впрочем мы можем ещё тут побыть если вас сильно захочется.
Выслушивая Колмана, двое южан периодически согласно кивали, лишь изредка прерываясь на то, чтобы «прошипеть» какую-либо южную фразу, или же «прогавкать» нечто на северном языке. Судя по всему, представителю личенвайна удалось заинтересовать приведённый к нему дуэт.
— Хорошо-sshh~~, мы согласны – сказал Алистер, оторвавшись от обсуждения с напарницей. — А доказательство того, что мы именно от тебя нам не нужно? Ну мало ли, вдруг ещё подумают, будто мы какие-то оборванцы, решившие воспользоваться случайно услышанным именем, дабы нам запросто так всё пришили, залатали и наточили. К слову, об имени… - он выдержал небольшую паузу. — Как Вас звать? Если я не ошибаюсь-то Зигмунд говорил что-то про Колмана, да?
Так и не садившиеся за стол гибриды отошли в сторону, позволяя пройти вставшему некроманту и вырвавшемуся вперед него доктору . Спустя несколько секунд, они также покинули помещение.
Преодолев чрезмерно длинный коридор с множеством поворотов и распутий, группа наконец вышла в следующую комнату. На глаза тут же попались красиво-украшенные колонны и густой поток серебренной жидкостью, льющийся откуда-то с потолка. К счастью, вся эта серая субстанция не набиралась в помещении и лишь бесследно исчезала, только достигнув пола.
Вскоре в комнату ворвался новый гость – некий призрак, с кандалами на руках и светящимися синим цветом ладонями. Какой-либо агрессии он не проявлял и лишь о чём-то переговаривал с Зигмундом. По окончанию их разговора, в руках доктора красовался некий сосуд, наполненный прозрачной жидкостью.
— Что тут за защита какая-то странная? – начал Алистер, но тут же остановился.
— Г-р-р… да ка-гр-ая разница? – встряла светловолосая.
Подойдя к неживому, алхимик перенял из его рук склянку, тут же открыл её и выпил некую часть содержимого. Покончив с отведённой ему частью, мужчина передал сосуд стоящей рядом северянке и развернулся по направлению стекающей с потолка серебренной жидкости.
— И что дальше? Просто войти в эту эм… в эту штуку?
Некромант бодро шёл за доктором и осматривал коридоры, но без особого энтузиазма. Могло показаться, что он вспоминает дорогу, чтобы не заблудиться, полагаясь на неживого лекаря.
– С ортодоксами и серыми, как обычно, ситуация непростая, ха, – всхохотнул Колман, переговариваясь с Зигмундом на ходу, – поговаривают, что именно ортодоксы сейчас убивают наших церковников, но они всё отрицают, гады, ха-ха, ну конечно, так они и скажут: «да, мы за всем стоит, вяжите нас!» Эх, как жаль, что дела так не делаются. И повязать из без суда и следствия тоже нельзя: храм-то у них самый крупный именно в Ур-Дреде, с длинной историей, даже военсовет не очень хочет откусывать такой большой кусок.
Он остановился у развилки и вошёл в помещение за доктором, взглянул на столб жидкости, над чем-то тихо посмеялся, и продолжил болтать.
– Ну, ну денег-то можем выделить, но ты так говоришь, словно у меня за пазухой вся личенвайнская казна. Ха-ха, нет, только те выигранные силиты. Я некромант честный – не беру лишнего, – сказал он, немного странно улыбнувшись, – гвардейцы-то, может, и могут и костюм починить, но я бы не рассчитывал, что вояки могут шить что-то, кроме порванных поножей. Оружие чинят – а что ещё с них взять? – он глянул на южан, – да, они же ещё могут и не поверить, что вы от меня, хм… А, так у тебя же должен амулет остаться, Зигмунд. Вот его и предъявите, и чтобы уж точно, то скажите, что «от Колмана», да, меня так зовут, верно-верно.
Некромант без опаски взял склянку с зельем и, получив от доктора инструкцию просто выпить и лечь, сел на пол. «Вы уснёте, вас перенесут, и я выйду следом за вами», – посмеявшись над предположением Алистера объяснил неживой.
– Ну, за Короля! – выкрикнул Колман и залпом осушил сосуд.
Спустя пару секунд он уже дрых без задних ног, распластавшись на холодном полу. Когда то же проделали южане, прибыли смотрители библиотеки и начали сгущать магическую атмосферу, готовя странников к перемещению.
Очнулись от тычков доктора они на сырой от крови земле. Вокруг рассчиталась убогая личенвайнская равнина, усеянная подгнившими трупами под нависшими над землёй умирающими деревьями. Личенвайнцы, южане, гвинфорцы – кто здесь только не пал после очередной, явно недавней битвы, став кормом для не знающей меры мёртвой земли. Среди мертвецов, рыча и визжа, сновали их полуживые дикие собратья, копошились в плоти, отгоняли друг друга и совершенно не обращали внимания на внезапно появившихся живых: сегодня они пируют – охота подождёт. В тяжёлом сером небе летали вороны, пронзительно кричавшие что-то, больше похожее на проклятия, и стремились спуститься на землю и присоединиться к торжеству мёртвого чревоугодия, но их прогоняла нежить.
Колман появился между трупов обезглавленного личенвайнца в странном снаряжении и рослого гвинфорца, на которого неудачно грохнулся южанин с выжженными глазами, потянулся, почесался как после здорового сна и неохотно поднялся.
– О, вон телега моя, а я боялся, что украдут, ха, – сказал он, – пойдёмте, чего провоцировать дикарей?
Неподалёку, на расчищенной от трупов территории, стояла привычная развалюха-повозка без крыши, отлично вписывающая в местный антураж. Двойка впряжённых немёртвых коней бездвижно ожидали пассажиров. Но, похоже, в телеге уже кто-то был.
Пропустив часть высказывания, связанного со сном, алхимик уже собирался пропихнуть одну из рук в столь заинтересовавший его поток. Его совершенно не беспокоила возникшая сонливость и раздавшийся откуда-то из-за спины невнятный храп. К счастью, Хиски была внимательней своего напарника, и без каких-либо проблем смогла выцедить смутно знакомое слово, а также заприметить уже заснувшего некроманта. Плавно опустившись на пятую точку, девушка приложила руку ко рту, и также, как и всегда, прокричала лишь одно единственное имя:
— Alistair! – голубоволосая указала на дрыхнущего Колмана.
Отвлёкшись от стекающей серой массы, южанин взглянул на некроманта. «Шестерёнки» в сонном мозгу едва зашевелились, позволяя мужчине понять, отчего же его наниматель безвольно валяется на полу, а напарница сидит рядом, склонив голову и издавая тихое сопение. Подойдя к группе, Алистер также грохнулся на землю, подложил под голову руку и прикрыл глаза.
…
Проснуться дуэту пришлось из-за множества тычков, всё настойчивее и настойчивее бьющих их по бокам. Если Алистеру удалось вспомнить хоть какую-то часть, произошедшую до самого сна, то северянке нет. Вместо того, чтобы спокойно подняться с земли и оглядеться, девушка подскочила на ноги, схватившись за рукоять меча и гневно уставившись на потревоженного доктора. От возможного удара неживого спасал лишь его образ, закрепившийся в памяти Хиски с параметром «не враг».
— Спокойно – поднявшись с земли, сказал Алистер.
Пожалуй, нельзя было без внимания оставить тела личенвайнев, гвинфорцев и южан, павших в недавней битве.
— Случаем не знаешь, что здесь произошло? – мужчина кратко оглянулся и почесал бороду. — Надеюсь, мы проспали не очень долго, и это лишь мелкие землевладельцы решают споры между собой.
Слегка приподняв голову, бродяга взялся одной рукой за рукоять меча, а безымянный палец другой прижал к ладони, как будто отдавая некую команду – Хиски сжала удерживаемый эфес и слегка оскалилась.
Колман говорил умные вещи и спорить с ним не было смысла. Группа преключенцев шествовала за некромантом, постепенно приближаясь к телеге.
— Г-р-р… т-рг-ой vinur? – северянка вытянула часть лезвия из ножен.
— Твой друг? – перевёл высказывание напарницы алхимик. — Или это кто-то из дикарей успел облюбовать наш дорогой транспорт?
Одну кисть странник остановил на поясе, а другой медленно потянул вверх, с лёгким звоном вытягивая Ирлихтовый меч из ножен. Что-то прошипев между собой, напарники медленным осторожным шагом направились к телеге.
…
Зига сейчас не может отписать
Непонятные звуки, доносящиеся из телеги, не могли остаться без внимания доктора. Он также, как и южане, несколько напрягся, а затем повернулся в сторону Колмана. Простояв на одном месте несколько секунд, он устало кивнул, после чего направился за двойкой гибридов. Невооруженная тростью рука приподнялась на один уровень с клювом и зажглась астральным пламенем.
И уж кому бы не быть в телеге посреди поля брани, полного бродячей нежити и всяческой заразы, как не приснопамятному Везунчику, славившемуся на все трактиры Гвинфора за своё умение постоянно попадать в неправильные места в неправильных ситуациях. Улыбка госпожи Удачи вновь не оставила старину Делвина на произвол судьбы, когда его начальник совершенно неожиданно пропал, в самый неподходящий момент. Нежданно-негаданно оказавшись посреди кучи тел, становящихся трапезой «местных», плут, вопреки вопящему на верхних нотках естеству, решил расстелить по дну телеги плащ, покрытый грязью чуть ли не до шеи, и залезть под него. Какое немёртвым дело до очередной грязной тряпки?
Прошло не меньше двух часов, прежде чем проходимец пошевелил хотя бы кончиком пальцев. И то, только услышав какую-то неразбериху снаружи. Осторожно ворочая затёкшие конечности, Делвин высунул одноглазую морду, покрытую продолговатыми шрамами, как от кнута, чтобы маленько понять, что к чему. И каково же было его удивление, когда перед ним предстала не привычная фигура Колмана, с которым ему пришлось провести аж полмесяца, а целый отряд, да ещё и со знакомым лицом! Точнее, маской лекаря, удачно перевоплотившегося во всадника той ночью, когда Делвин потерял передние зубы.
— Мама-мама! Клювик, а ты откуда взялся такой?! И где дружище мой, Теодор? Жить не могу без его хмурной рожи… — присмеиваясь залепетал плут — А вы ещё кто?
Единственный глаз метнулся в сторону южанина и очень уж боевитой девушки с синеватыми волосами.
— Никак, южане? О, я вашего брата знаю. И по-вашенски шпрехаю ещё, ага! Ну-ка, х-х-х-х-х, ш-ш-ш-ш-ш! Щ-щ! Х-с-щ-ш-с-х-ш-щ-с! З-з-з!
Потрясывая головой, наподобие бросающейся кобры, плут издавал совершенно случайные звуки, которые для постороннего слушателя могли бы показаться чем-то похожими на манеры настоящих южан. Выглядела вся сцена довольно комично.
— Хе-хе! Меня Делвином зовут, вот он подтвердит. — кивнул представившийся в сторону чёрной, словно смоль, башки Колмана — Эй, начальник, эти с нами теперь будут? Или вдвоём покатим, как раньше? Помнишь этого, Диггина, кстати? Я ещё одну историю знаю, уже после той, где он без ноги ковылял аж до Айрондейла!
Прошло не меньше двух часов, прежде чем проходимец пошевелил хотя бы кончиком пальцев. И то, только услышав какую-то неразбериху снаружи. Осторожно ворочая затёкшие конечности, Делвин высунул одноглазую морду, покрытую продолговатыми шрамами, как от кнута, чтобы маленько понять, что к чему. И каково же было его удивление, когда перед ним предстала не привычная фигура Колмана, с которым ему пришлось провести аж полмесяца, а целый отряд, да ещё и со знакомым лицом! Точнее, маской лекаря, удачно перевоплотившегося во всадника той ночью, когда Делвин потерял передние зубы.
— Мама-мама! Клювик, а ты откуда взялся такой?! И где дружище мой, Теодор? Жить не могу без его хмурной рожи… — присмеиваясь залепетал плут — А вы ещё кто?
Единственный глаз метнулся в сторону южанина и очень уж боевитой девушки с синеватыми волосами.
— Никак, южане? О, я вашего брата знаю. И по-вашенски шпрехаю ещё, ага! Ну-ка, х-х-х-х-х, ш-ш-ш-ш-ш! Щ-щ! Х-с-щ-ш-с-х-ш-щ-с! З-з-з!
Потрясывая головой, наподобие бросающейся кобры, плут издавал совершенно случайные звуки, которые для постороннего слушателя могли бы показаться чем-то похожими на манеры настоящих южан. Выглядела вся сцена довольно комично.
— Хе-хе! Меня Делвином зовут, вот он подтвердит. — кивнул представившийся в сторону чёрной, словно смоль, башки Колмана — Эй, начальник, эти с нами теперь будут? Или вдвоём покатим, как раньше? Помнишь этого, Диггина, кстати? Я ещё одну историю знаю, уже после той, где он без ноги ковылял аж до Айрондейла!
Долго ждать того чтобы южане и Колман заснули не пришлось. Уже спустя пару минут троица образовав небольшую кучку в унисон сопели, а Колман даже немного храпел. С улыбкой посмотрев на спящих, неживой слабо стукнул тростью о пол. В сознании сразу же раздался скрипучий голос точно такого же существа как и Зигмунд. Это был довольно странного вида существо, представляющего из себя замотанного в различные лохмотья тролля. В данный момент он чем-то увлечённо занимался возле стойки с разного рода колбами. Но вдруг он прервался поднял голову и широко улыбнувшись заговорил. Обращаясь будто куда-то в потолок.
— Аррр... Кто заг-р-янул ко мне на ог-р-онёк! Я тут п-ррр-иготовил кое что для теб-ррр-я.
Тролль стал активно крутиться на месте выискивая что-то в огромном количестве разного рода колбочек и баночек окружающих его. Но вдруг тонкая как ветка конечность вылезла из-под лохмотьев и схватила одну из колб которая тут же выскользнула из ладони с грохотом разбилась о пол оставив на камне шипящее зелёное вещество. Удивлённо взглянув на результат своих действий алхимик ещё шире улыбнулся и захохотал.
— А н-ррр-ет. Не п-ррр-иготовил! Но зат-ррр-о я смог сделать твой за-ррр-каз. Смот-ррр-ритель уже д-ррр-олжен был тебе их отне-ррр-сти.
Стоило существу договорить как довольно тяжёлая ладонь Смотрителя легла на плечо Зигмунда приводя того в чувства. От неожиданности лекарь немного дёрнулся прогоняя наваждение и приходя в сознание. Стоило медику развернуться как перед носом его маски красовался небольшой мешочек из которого доносился слабый стеклянный звон. Взяв мешочек из рук призрака и развернув его лекарь улыбнулся. В мешочке лежал небольшой запас зелий которые на заказ сделал ему его собрат "Алхимия". Но долго ждать было нельзя. Быстро разместив пополнение по своей сумке медик подал мысленный сигнал Смотрителю, который тут же принялся его исполнять и выносить из плана спящих путников.
————————————————————————
И вот вся группа была уже в нужной точке и даже по понемногу возвращалась в сознание. Довольный беспроблемным перемещением неживой ходил и помогал подниматься очнувшимся и вскоре вся группа была на ногах и двинулась в сторону рядом стоящей повозке. Но стоило пройти всего пару метров как в будущем транспорте что-то зашевелилось. Сложив два и два неживой пришёл к выводу что пока никого не было в повозке поселился один из диких. А потому единственным правильным на тот момент выходом Зигмунд видел приготовление к битве. Левая рука медика вспыхнула ярким красным пламенем, а сам неживой понемногу приближался к повозке. И вот что-то наконец показалось из повозки и медик не стал терять время. В сторону высунувшейся головы полетел шар астрального пламени. Но не тут то было. Голова резко скрылась за бортом повозки, а после весь "враг" вылез из повозки на ходу хлопая в ладоши. Поняв свою ошибку медик слабо хмыкнул и потушил горящую руку.
— Какая неожиданная встреча. И прости за... За мою несдержанность. Хорошо что ты ловкий и смог увернутся. — Медик немного смущённо поковырял тростью землю. — Теодора нету с нами. И где он точно я не могу сказать. Гидриды вроде говорили что он возможно мёртв. А ты какими судьбами тут?
Пополнение от "Алхимии": +1 Очищение, +1 Жидкое Здоровье, +2 Дуновение, +4 жидких бинта
Неожиданная для южан встреча не принесла им каких-либо положительных эмоций – только удивление, разбавленное непониманием.
Сведя вместе брови, Алистер приподнял голову и прижал левый безымянный палец к ладони. Отданная команда не осталась без внимания северянки: она слегка ослабила хватку на эфесе оружия и придала лицу менее агрессивное выражение. Тем временем алхимик устало помотал головой из стороны в сторону и пожал плечами.
— С вами? Начальник? Значит-sshh~~ ты не случайный бродяга, оказавшийся здесь невесть каким образом, и влезший в телегу. Это хорошо. Меньше проблем и меньше раздумий.
Стоящая рядом Хиски наконец покончила с переводом всего высказывания Делвина, включая его «южную» реплику. Светловолосая не выдержала и засмеялась. Смех в исполнении данной девушки больше был похож на воронье карканье. Она отстала от оружия, согнула руку и пихнула локтем стоящего рядом гибрида.
— Гр-а-ха-ха, кххх… серъ-гр-озно? У этого? – Она успокоилась. — Не совсем suður. Почти.
Алистер всё продолжал изучать стоящего перед ним человека. Внимание было уделено всему: ногам, рукам, телу, общей комплекции, лицу с волосами и даже профилю – последним трём особенно.
— Не-не-не, мужик, ты обознался. Я тебя-то в первый раз в жизни вижу, а сестру твою знать и подавно не могу. А тем более с ней… - он ещё раз взглянул на лицо собеседника. — Треклять… из-за шрамов ничего непонятно. У неё имя есть? Хотя нет, неважно. Определенно не мог.
Успокоив самого себя Алистер убрал меч в ножны и свесил руки. Одна из кистей непроизвольно вцепилась в висящую на поясе шляпу треуголку, а другая начала изредка сжимать пальцы в кулак и тут же их разжимать.
— Быть может, нам стоит сесть в телегу и уже убраться подальше от сюда? Конечно, мертвецы сейчас заняты трупами, но кто знает, вдруг они захотят полакомиться чем-то, у чего ещё активно бьётся сердце? Время поговорить друг с другом и познакомиться по именам будет достаточно, я в этом уверен.
Хохот Колмана оживил мрачную округу, некромант с широкой улыбкой глядел на готовую рубить и кромсать южанку, придуривавшегося аспидника и метающего магию доктора. Дикарей привлёк раскат весёлого грома, и они ненадолго устремили пустой взгляд на странников и продолжили поедать падаль. Личенвайнец это приметил и согласился с Алистером:
– Верно, верно, заползаем, давайте, – поторопил всех он, – да, давний телохранитель и просто хороший друг. Делвином кличут, будьте знакомы.
Некромант заполз в телегу, перепачкав борта грязью с сапог, и устроился на козлах.
– Ха-ха, как же не помнить! Мне он одного моего коллегу напоминает. Туп был, как пробка, но пробился в офицеры, водил солдатиков на убой. Доводился, и в итоге где-то ему ногу оттяпали. У нас, в Личенвайне, это не проблема – раз, и пришили обратно, только он упёртым был, принципиально пришивать ничего не хотел. И в тылу сидеть тоже не хотел, ходил с костылём прямо по полю боя, ты представь, а! Ну не дурак ли, аха-ха? Разумеется, его в итоге пришибли – как инвалида-то не пришибить. Я потом его вроде среди поднятых видел. Его тупое выражение лица даже на одубевшей и сгнившей коже читается, хе-хе. Хм, так что там с Диггином?
Он одновременно слушал и готовился к отъезду, осторожно перебирая магические нити, связывавшие его с лошадьми. Скелеты резко дёрнулись, и стали вести себя, как живые лошади – было бы на них побольше мяса, никто бы не отличил. Повозка медленно тронулась, обрекая путников на многодневные муки. На выезде из леса телега уже успела пару раз застрять: сначала увязла в трупе, а потом напоролась на торчащий корень. На открытой местности было ничуть не лучше: проехав по болотистому бездорожью, Колман направил телегу по узенькой, едва заметной среди бесконечной грязи, и здесь козни строили уже торчащие маленькими скалами камни.
Дослушав историю и в очередной раз подпрыгнув и чуть не свалившись с места, некромант немного сбавил скорость, чтобы можно было отвлечься от пути, и вспомнил о вопросе Алистера.
– Да кто его знает, повоевал кто-то с кем-то. Не правительственные войска и не Стейн, это точно. Тут какие-то наёмники и ещё кто-то в странной форме. Серые небось, но я в них не разбираюсь, – он беспечно пожал плечами, – сюда я заехал, потому что эти его порталы, – некромант кивнул на Зигмунда, – только в таких местах и работают.
Пейзаж практически не менялся. Гниющие деревья, серая земля, такое же беспрестанно изливающееся небо, сливающееся в необъятную мешанину аморфной массы, среди которой едва просматривались безумно носившаяся по грязи нежить. С каждым пройденным километром всё больше казалось, что вся полуживая природа желает насолить странникам: некровные дороги, практически полное отсутствие ориентиров, частые налёты дикарей, тяжёлый воздух с болот, пригоняемый ледяным ветром – всё складывалось в отвратительное место под названием Личенвайн. Но Колман был привычен к таким поездкам и даже под плотной завесой дождя умел приметить нужный поворот, вовремя свернуть с пути немёртвых, не перевернуть телегу и найти место для отдыха. Поездка обещала быть долгой, и некромант делал остановки почаще. Иногда в лесах, где вынюхивал безопасное место среди болот, куда не доберутся дикари, но чаще – в унылых чахлых деревушках, где запугивал всех тем, что он работает на власть. Похоже, странники уже были в метрополии, раз эти слова практически мгновенно давали им кров и еду.
В таком темпе прошла минимум неделя, точнее сказать было нельзя – день и ночь часто сливались воедино. Все живые устали, в том числе и Колман, каждый час приподнимаясь с козел и хрустя промёрзшими костями, но выглядел он на удивление бодро. Ещё лучше чувствовать себя он стал, когда над туманом он увидел высокие шпили центра Ур-Дреда.
Этот город был невероятно контрастен: богатый центр с великими памятниками культуры, самыми престижными академиями тёмной магии, древними храмами и творениями архитекторов опоясывался кольцом трущоб, ничего из себя не представлявшим. Ур-Дред много раз практически сравнивался с землёй и отстраивался заново, поэтому на его границы в последний раз не выделили много денег, даже не выстроили стену, которую проламывали бесчисленное количество раз. Так сложилось, что именно он, а не столица, был важной опорной точкой Личенвайна, и все бунтари и внешние враги стремились захватить его. Странно, что стену так и не восстановили.
Впрочем, даже в трущобах дорога была значительнее лучше, чем просёлочная. Повозка миновала несколько улиц низеньких домиков, направляясь в центр, и остановилась у крупного здания, обвешенного флагами Личенвайна и уставленного каменными горгульями с алебардами. Две такие скульптуры встретили странников на подъезде к местному штабу военсовета – как гласила табличка на личенвайнском у широких ворот из железных прутьев. Издалека могло показаться, что горгулья живая, но вблизи она была лишь статуей, какие по традиции расставляли у важных мест. У части их них отсутствовали приличные куски.
Колман завёл телегу в огороженную территорию и с облегчением выдохнул.
– Уф, приехали, а я уж думал, никогда не приедем, – оптимистично сказал он, спрыгивая с транспорта, – ну, что, куда сейчас направитесь? Тебе ещё тогда советов никаких не давали, ещё в Истене, Зигмунд? Мне надо сначала дела с бумагами уладить, а уже потом все распоряжения к вам направлю.
Несколько солдат в спешке и с мечами наперевес подбежали к странникам, но некромант показал амулет-удостоверение, и те покивав головами, вернулись на посты.
– Какие исполнительные, а? – хохотнул Колман.
Первыми из телеги, естественно после Колмана, спрыгнувшего с поводьев, вышли южане. Несколько усталой, даже раскачивающейся походкой они выбрались наружу. Серое небо Личенвайна также, как и всегда, было затянутое множеством тёмных густых туч, через которые не пробивался ни один лучик света. В чуткие носы тут же вдарил несколько неприятный сырой запах, а на глаза попались местные красоты, отлично проявляющиеся в ранее увиденных горгульях – создания, высеченные из крепкого серого камня, но при этом не имеющие приличной части самих себя.
Немного пройдясь из стороны в сторону и размяв отёкшие от поездки ноги, Алистер махнул одной рукой и поравнялся с нанятым его некромантом.
Тем временем Хиски предпочла обратиться в слух, дабы зацепиться за какие-либо знакомые слова и высказывания, попутно проверяя имеющееся снаряжение.
— Ну им за это платят, вот они и исполнительные – алхимик упёрся обоими руками в спину и слегка выгнул её, «выбивая» пронзительный хруст. — Платят же, да? Нуу-sshh~, а направились бы мы к этому вашему… как его звали там?
— Ивес – грубовато напомнила северянка.
— Именно к нему. Аванс-же: броню надо подлатать и резаки заточить – Алистер оглянулся. — Только куда идти для этого надо? И вообще, этот ваш Ивес со своими умельцами тут, или же он обитает в каком-то другом селении? К слову, нам надо будет куда-то подходить за этими самыми распоряжениями, или же нас найдёт кто-то из гонцов?
Старый вояка и секунды не сомневался в своих силах, когда началась та битва. Вертлявая, подобно змее, подлая, как настоящий бандит, обычная важная шишка Гвинфора не должна была стать проблемой для Гримвальда, бывавшего в ситуациях и похуже. Но, к сожалению, в те времена молодой Теодор ещё мог похвастать скоростью мысли и гибкостью тела. Старость всегда берёт своё, вот только сегодня она постучалась невовремя. Резкая боль в и без того порядком ноющих коленях парализовала старика на мгновение, но и его хватило Исенберду, чтобы повалить на землю своего оппонента. И тут подоспела тяжёлая алебарда, каждый дюйм которой Теодор прочувствовал своей печенью.
— Быстро, напои этих двух. Остальные, в погоню! — прозвучал жёсткий, но предельно понятный приказ.
К губам поверженного поднесли отвратительно пахнущую жижу в давно немытой фляге. Даже пары глотков, половину которых Гримвальд выкашлял, чтобы его сознание обволок густой туман, не дающий пошевелить и кончиком пальца. Сужающийся в глазах круг из тумана неумолимо уносил Теодора куда-то далеко, как всего пару часов назад, в том лесу. На отголосках сознания прозвучали постепенно затихающие слова, полные вековой мудрости.
— Что делалось, то и будет делаться, мальчик. Кто сеет боль, тот её и пожинает.
Определённое время спустя
В ноздри Теодору ударил неприятнейший запах, словно вонь десяти псарен заключили в одном флаконе, чтобы мучить ею пленника. Продирая глаза, Гримвальд видел перед собой не замшелый камень темницы, и не озлобленную гримасу палача, а вычищенный до блеска лазарет. Серый пелагианский крест на белом фоне дал старику понять, что находится он в монастыре гордеитов. Неизвестно, как ответвление Святой Церкви волькреадистов оказалось на землях Гвинфора, но факт оставался фактом.
— Хвала Господу, вы живы… — услышал он голос, полный благоговейного облегчения.
Только сейчас Гримвальд понял, что он лежит в чистой кровати. Над ним, склонившись с пузырьком, источающим невыносимые миазмы, стоял пожилой мужчина в робе монаха-гордеита. То тут, то там виднелись привязанные ко всем возможным переплетениям пучки целебных трав, склянок и мазей.
— Отец Менахей меня предупредил. Лежите спокойно, стража сюда не войдёт. Есть какие-то жалобы?
— Быстро, напои этих двух. Остальные, в погоню! — прозвучал жёсткий, но предельно понятный приказ.
К губам поверженного поднесли отвратительно пахнущую жижу в давно немытой фляге. Даже пары глотков, половину которых Гримвальд выкашлял, чтобы его сознание обволок густой туман, не дающий пошевелить и кончиком пальца. Сужающийся в глазах круг из тумана неумолимо уносил Теодора куда-то далеко, как всего пару часов назад, в том лесу. На отголосках сознания прозвучали постепенно затихающие слова, полные вековой мудрости.
— Что делалось, то и будет делаться, мальчик. Кто сеет боль, тот её и пожинает.
Определённое время спустя
В ноздри Теодору ударил неприятнейший запах, словно вонь десяти псарен заключили в одном флаконе, чтобы мучить ею пленника. Продирая глаза, Гримвальд видел перед собой не замшелый камень темницы, и не озлобленную гримасу палача, а вычищенный до блеска лазарет. Серый пелагианский крест на белом фоне дал старику понять, что находится он в монастыре гордеитов. Неизвестно, как ответвление Святой Церкви волькреадистов оказалось на землях Гвинфора, но факт оставался фактом.
— Хвала Господу, вы живы… — услышал он голос, полный благоговейного облегчения.
Только сейчас Гримвальд понял, что он лежит в чистой кровати. Над ним, склонившись с пузырьком, источающим невыносимые миазмы, стоял пожилой мужчина в робе монаха-гордеита. То тут, то там виднелись привязанные ко всем возможным переплетениям пучки целебных трав, склянок и мазей.
— Отец Менахей меня предупредил. Лежите спокойно, стража сюда не войдёт. Есть какие-то жалобы?
Вероятно, услужливому монаху было довольно обидно, когда на первой эмоцией, выразившейся на лице пробудившегося старика было не облегчение и благодарность, а недоумение и презрение. Именно такие эмоции вызвало у Теодора благоговение, сквозившее в голосе священнослужителя.
Однако когда взгляд раненого достиг владельца этого голоса, презрение ушло: старик-монах не был похож ни на фанатика, ни на ханжу, ни на интригана, вроде Менахея.
~Ладно, может этот не так уж и плох – сказал Гримвальд сам себе, и в следующий же миг почувствовал сильнейшую боль в голове.
Он поморщился и потер свой лоб, который, как ему казалось, вот-вот должен был разлететься мельчайшей шрапнелью.
Но вдруг, спустя пару секунд, боль исчезла, так же резко, как и появилась. Старик откинулся на подушку.
– Все в порядке, – чуть более резко, чем хотел, сказал он монаху. – Каково мое положение? Я заключенный, пленник? Могу ли я ходить, или раны еще не затянулись? – Теодор вспомнил еще кое-что, и с некоторым волнением добавил: – И где моя птица?
Не обратив внимания на слова Колмана неживой залез в повозку и уже по привычке разместился в одном из углов. Подобные поездки никогда не были проблемой для Зигмунда. Пища не нужна, отдых тоже. Единственное что могло быть препятствием к приятному время препровождению это скука. Обычно в поездках неживой вырезал из костей монетки. Но в данный момент мешочек с монетками был полон, а потому лекарь просто следил за проплывающими пейзажами изредка отвлекаясь на разного рода переговоры.
————————————————————————
И вот перед путешественниками раскинулся величественный в своей простате Ур-Дред. Подобные места не очень нравились Зигмунду. Его стихией были полупустые почти что заброшенные деревни, жители которых смотрели на лекарей почти как на богов которые спускаются к ним чтобы исцелить их болезни. А в случае Зигмунда чаще всего ещё и бесплатно.
И вот повозка наконец остановилась в непонятного вида дворике и все стали покидать насиженные места. Хрустнув костями медик вылез из повозки и отряхнув костюм от дорожной пыли стал осматривать округу. И именно в этот самый момент к неживому обратился Колман. Чтобы ответить неживой решил подойти почти в плотную к некроманту и приблизившись к нему левым окуляром стал говорить не очень громко.
— Я если быть честным не очень хорошо помню что нам говорили... Но есть пару идей. Колман, скажи, вот эти вот "серые". Они как я понял почти официально тут находятся? И если да, то где они обитают? Я думаю стоит к ним наведаться если конечно пустят... И к ортодоксам тоже сходить не помешало бы. Всё же нужна хоть какая-то информация. Кстати, ты сможешь подсказать кого-то кто может ею владеть? И последнее, где тут более менее нормальная таверна? Мне отдых не нужен, а вот нашим живым спутникам не помешала бы.
Состоявшийся относительно недавно диалог с настоятелем церкви в одной деревушке дал понять монаху, что этот ищущий пристанища человек далёк от пустословия вежливости, отдавая предпочтение лаконичности и подчёркнутой серьёзности своих слов и действий, поэтому скорый переход "к делу" ничуть не удивил его. Опустившись в плетёное кресло с видом сбросившего скалу с плеч человека, гордеит принялся перебирать свои пожитки.
— Отнюдь не пленник. Пленником вы бы были, если бы не помощь святого Отца. Передайте ему, что я усердно молился Господу за ваше здоровье. Что же до ран... Domine Pelagus, dimitte nobis debita nostra, salva nos ab igne inferiori, perduc in caelum omnes animas, praesertim eas, quae misericordiae tuae maxime indigent.
Теодор, далеко не в первый раз в своей жизни, почувствовал обычное влияние светлой молитвы: бодрость духа, ощущение нисходящей с небес благодати и невыразимую ясность мыслей. Памятуя о монашеских тайнах, Гримвальд ещё на первых словах священного текста постарался не думать ни о чём.
Переведя дух, пожилой монах улыбнулся ясной улыбкой, которую было очень тяжело понять, поднимая глаза наверх, к небу.
— Вы абсолютно здоровы, Dextra Domini. — Только сейчас Теодор услышал знакомое поскрипывание когтистых лап по чему-то твёрдому. — Недавно на чердаке обосновалась одна сова... Мы и подумать не могли, что она ваша. Хорошая птица, ни одной мыши не оставила.
Царапанья и отдалённые уханья, напоминающие о типичном пире хищной птицы, звучали недолго. Монах проследовал к столу, на котором были аккуратно выложены медицинские приспособления разных видов, вперемешку с трактатами, молитвенниками и толкованиями писаний, и взял оттуда сложенный вчетверо мешок, худой по виду, но полный по содержанию.
— Здесь припасы, пилюли и немного денег. Хватит, чтобы добраться до Рограу. — на Теодора уставились проницательные глаза пожилого монаха — Пилюли принимайте три раза в день, совершая крестное знамение. После приёма читайте Non Nobis Domine, тоже три раза. И ещё кое-что...
Гримвальду стало понятно, что начинается самая неприятная, для лекаря, часть разговора. Поджатые губы и напряжённый взгляд говорили об этом лучше любых слов.
— Побейте меня. Желательно по лицу, чтобы остались следы. Вы вероломно сбежали, когда я накладывал новый шов.
Шестое чувство плута, недолюбливающее все проявления магии, только заметив зелёную мерзость в руке подходящего к повозке, навело его на весьма дельную мыслю: "Ныряй взад, дурень!", Делвин так и поступил. Куда уж дряхлому врачевателю до прыткого лиходея? А оставить злодеяние, тем более чародейское, без доброй шутки Везунчик не мог.
— Ага, стоял бы я перед тобой, если б таких потех раньше не видал... — недовольно пробурчал плут, представляя, как "потеха" изумрудного цвета влетает ему точно в харю.
Недовольство только усилилось, когда прозвучала недобрая весть о Теодоре, которого Делвин, несмотря на все их различия, надеялся увидеть живым и невредимым. Судьба редко сводит людей такого толка вместе.
— Эх, морда угрюмая... Ну ничего, он-то выкарабкается, такие не пропадают. — было понятно, что проходимец утешал себя этими словами себя, а не всех остальных.
— Да я так, с начальником разъезжал. Не одному же по Личенвайну бродить, так хоть жрал иногда.
Поразительная по своей неоднородности парочка южан, мужчина и женщина, по степени удивления Делвина была сравнима со сценкой бродячего театра, показывающего разные представления. В одной из таких, вспомнилось плуту, показывали историю о горбуне, женившемуся на прекрасной принцессе. Уродцу, путешествующему с артистами, даже не наносили раскраску, настолько он был уродлив. И именно это воспоминание ожило перед глазами, когда женщина заговорила речью северян, раздающейся из всех приморских трактиров Гвинфора под осень. Делвин только начал прикидывать, как так получилось, что выходец Кес'Виада путешествует со своей противоположностью, как вдруг южанин заговорил о его сестре, явно намекая на близкую связь. О странностях кес'виадцев слышать ему приходилось, так что высказывание осталось без ответа, если не считать весьма удивлённую мину на выразительном лице проходимца.
— Прям читаешь мои мысли. — смотря больше на немёртвых, чем на своих будущих попутчиков, сказал плут — Айда в телегу!
Размяв спину по дороге к повозке, Везунчик вскарабкался на неё и подсел поближе к Колману, чтобы наконец закончить сказ о старом-добром Диггине. Как только скрипучие колёса вновь закрутились, унося путников в далёкие дали, проходимец начал рассказ.
— Я как-то деревню одну нашёл, уже здесь, в Личенвайне. Нищую всю, как мышь церковная, у местных животы к спине прилипают. Как всегда, хе-хе... Там знакомого встретил, Террика. Тоже должник, но магией занимался, чёрной. Некромантией вашей. И он мне рассказал, что с Диггином-то стало! Вот, хочешь верь, хочешь в морду бей, но говорю правду: он лавку свою открыл! Прям на центральной площади! Сначала в подмастерья устроился, в свои-то годы, к кузнечишке одному. Потом кузнечишка-то сдох, а он хвать! И себе уволок сталь какую-то, особую. Цвета, как, вот, плесень. Говорят, она только у пустынников этих, в пещерах особых валяется. Туда даже магики не ходют, говорят, опасно очень. Старый чёрт и продал её вельможе какому-то, за деньги большие. Всё думаю, вот, не наведаться ли к нему как-нибудь, а, ха-ха?
Всю дорогу Делвин пытался, в меру своих сил, быть полезным. За две недели, проведённые в компании Колмана, ему стало привычно стоять у него за спиной, пока тот забалтывал деревенских оборванцев впустить их переночевать, корча лицо бывалого аспидника. Обычно, такая тактика помогала, ведь мало кому хотелось связываться с гвинфорским наёмником, по какому-то чуду забредшему в Личенвайн.
А вся остальная часть поездки, будь то ночёвки под открытым небом, наполовину в мутной воде и грязи, или же бесконечные, сливающиеся в единую кашу серого цвета, пейзажи проклятых земель, были лучше доброй половины его жизни, так что Делвину не приходилось горевать. Прочувствовав, на какую глубину может упасть человек, невольно будешь радоваться и малым вещам.
И когда, наконец, на туманном горизонте замаячили очертания города сердце плута забилось втрое сильнее. Вот она, крыша над головой, вот она, тёплая еда и спокойный сон. Если бы не эти проклятые служки закона, живые и мёртвые, мелькающие то тут, то там, то Делвин бы смог с уверенностью называть метрополию Личенвайна своей средой.
Фигуры стражников омрачили романтическое настроение одноглазого. Внутренне готовясь, по старой привычке, драпать со всех ног куда глаза глядят, проходимец еле успокоился, и то, только когда закованные в латы гады отошли на почтительное расстояние.
— Чтоб их лич поглотил... Начальник, мне остаться, или с тобой сбегать?
– Может, платят, а может – и не платят, – со смехом ответил Колман южанину, – всё зависит от того, в какой части состоят. Этим, небось, платят. Надо спросить… – некромант кинул взгляд туда, куда ушли солдаты, там их уже не было, – уже испарились, не судьба.
Странники могли вспомнить, как устроена военная система Личенвайна. В солдаты уходят по принуждению некоторый процент жителей со всех провинциальных поселений: это было негласное условие, по которому метрополия предоставляет тамошним лояльным Королю городовым условную независимость. Несмотря на невольную вербовку, мало кто протестовал против этого – большинство провинциалов мечтают воочию узреть стольные грады, а за это можно даже рискнуть жизнью во славу жестокой родины и после простой подготовки и краткой практики получить небольшой шанс на отправку своего отряда в личенвайнский центр. В последнем система было устроено несколько иначе. Всё работоспособное население проходило базовую подготовку и получала личное снаряжение, чтобы по первому призыву вооружиться и противостоять врагам короны. Это больше напоминало ополчение. Те, кто хотел посвятить жизнь служению оружием в руках Короля, без проблем могли поступить на оплачиваемую службу и влиться в крупный коллектив регулярных войск.
Преимущества такого подхода просты: провинция не имела в распоряжении обученных потенциальных воинов, поэтому бунты там проходили с минимальным ущербом, пускай даже у каждого оборванца был за пазухой короткий меч или хотя бы нож, а метрополия держала в узде патриотически настроенных солдат и относительно сытых жителей, которым редко приходило в голову поднимать восстания.
– Вообще, думаю, – продолжил Колман после некоторого раздумья, – то были ребята из ивесовской гвардии, не зря же возле военсовета трутся… Да аванс, аванс. Не рекомендовал бы идти к Ивесу по такой мелочи, хах. Знаете, какой он иногда буйный? Охо-хо, вспоминается, как один раз меня и небольшой отряд солдатиков приставили в какому-то охотнику на мертвяков. Пошли мы, значит, на большую дорогу загород, а он мне и говорит: «ты некромант, мешаться только будешь. Иди лучше с инвентарём моим в городе разберись». Я и пошёл – послоняться по грязи я и без них успею, хе-хе. Тот охотничек был из тех, которые на ловушки полагаются. Сейчас вообще многие перешли к такому способу охоты. Говорят, там что-то про «магические возмущения при масштабных сражениях» или что-то подобное. Я в таком не разбираюсь, хотя отучился прилежно в здешней академии, ха-ха. Видать, что-то новое открыли. Ну так вот, у него не только магические ловушки, но и обычные были, и с ними мне и пришлось разбираться. Новую партию из Ур-Минира привезли и складировали вот здесь, в здании военсовета то есть, и я таскал их из одного помещения в другое. Потом считаю – одной не хватает. Ищу-ищу, а потом слышу, как заорёт кто-то зычным таким басом, аха-ха! Это Ивес наступил на ту потерянную штуку какую-то, не помню даже какую, а как прознал, кто виноват, мне такое устроили, ха-ха, под святым светом и то приятнее стоять. Это я к тому, что с Ивесом лучше не пересекаться, если с ним лично не знаком и не на хорошем счету у него, – некромант, улыбаясь, покачал головой, – он должен был сюда заехать. Вроде бы даже сейчас как раз здесь. Но, поверьте, лучше обратиться к начальнику местной стражи, а по совместительству – офицера ивесовских гвардейчиков, Бранко. Скажете, что по делу, аванс, всё прочее, он должен помочь, я его знаю, ха-ха. Но понятия не имею, где он сейчас. Может быть как и здесь, – он кивнул на штаб военсовета, – так и где-то шастать по городу с обходом. На центральной площади можете глянуть.
Колман переключился на Зигмунда и расхохотался.
– Официально? Ну ты даёшь, кто ж их сюда пустит-то? Сейчас даже ортодоксов подумывают выгнать – но традиции, история, слишком затратно и как бы только хуже не сделать. А у серых не было и нет храмов. По крайней мере здесь, а что у них там заграницей – кто ж знает, точно не я. Может, конечно, где-то в провинции затаилось парочка, но всё это догадки, догадки, – некромант ещё немного сдержанно посмеялся, – но сейчас тут подозревают, что где-то, может, в трущобах затаилась ячейка их культа, но пока это не подтверждено. Скорее откуда-то извне идёт влияние на Ур-Дред, иначе бы вас не пришлось отсылать далеко. Но не знаю – знали бы мы всё, проблем никаких не было.
Он задумался, приговариваю: «дай-ка вспомнить». Спустя несколько секунд некромант указал на возвышающиеся над домами купола и шпили, размывающиеся на сером небе.
– Вот там вот Храм всеобъемлющей тьмы, там сейчас центр ортодоксов, да и вообще почти всегда был – крупнейший храм хазифизма всё-таки. Митрополита Искором кличут. Так-то славный малый, но так получилось, что по разные стороны баррикад. Не заблудитесь, храм легко найти, – он махнул рукой куда-то направо от верхушки церкви, – нормальная таверна там где-то, «У границы» называется, потому что на стыке центра и трущоб. Но, наверное, после происшествия в Истене вам как-то не очень хочется на границе спать-то, а? Ха-ха-ха! Ещё можно попросить у Фолдрека заночевать, у него свой дом есть в центре. Вроде Ландеб должен был сказать о нём, да, да. Он с ним ладил, поэтому может помочь. Фолдрек бывший ОКДНовец, так что помощь будет полезной.
Колман уже распрощался со всеми и хотел идти в штаб возиться с бумагами, но Делвин напомнил о том, что некромант не просто мальчик на побегушках и информатор, но и сам заимел подчинённого. Вот только сейчас тот был бесполезен.
– Я и сам там справлюсь, тем более тебя тот писака опять может не пустить, а это столько мороки. Да и ты всё ещё с ними работает, – кивнул он на странников, – так что с ними поводись пока. Я сам потом приду со всеми распоряжениями.
Последние вопросы были улажены, и личенвайнец скрылся за тяжёлой дверью здания, громко ею хлопнув, чем привлёк внимание нескольких пропадавших в сладкой полудрёме солдат за углом. Впрочем, они не стали выяснять, кто такой разношёрстный и зачем сюда прибыл – если ещё не арестовали, значит быть им тут можно.
Теодор поднялся с кровати и с удивлением обнаружил, что его тело и правда так и дышит здоровьем. Сколько он пролежал здесь? Неделю? Месяц? Давно уже старик не позволял себе такой роскоши.
Он довольно скоро оделся, набросив на себя те обноски, которые остались от его вещей в процессе месяцев странствий, выпавших на его долю в последнее время, и подошел к монаху, чтобы принять из его рук мешок с припасами.
Гримвальд никак не отреагировал на рекомендацию монаха о крестном знамении и чтении молитв, решив не оскорблять чувств и без того так много сделавшего для него священнослужителя, который, вдобавок к этому, был готов понести еще и физический ущерб.
– Спасибо, святой отец, – с искренней благодарностью в голосе сказал Теодор. – Я не забуду вашу помощь. И простите меня за это.
С этими словами он хлестко ударил монаха по лицу тыльной стороной ладони.
Вскоре Гримвальд уже шагал по небольшой сельской дороге. Элен кругами летала над его головой и все время ухала, радуясь возвращению хозяина. Сердце лесника радовалось этой свободе, однако его разум не забывал об осторожности: все же на землях Гвинфора он не мог быть в безопасности. Поэтому путь его лежал за пределы государства, обратно в мертвые земли Личенвайна.
Так потянулись долгие дни дороги. Теодор принял решение двигаться ночью, а отдыхать днем, чтобы перестраховаться. Он шел вдоль узких сельских дорожек и лесных тропинок, огибая крупные поселения по широкой дуге. Несколько раз за время путешествия на него снова нападала головная боль, сковывая при этом все его существо, однако она никогда не длилась долго, а потому особых проблем не доставляла.
Припасы, подаренные монахом, закончились спустя несколько дней пути. Примерно тогда же, когда Рограу, который старик миновал, пройдя через раскинувшийся неподалеку лес, скрылся за горизонтом. С этого момента добывать еду Теодору пришлось при помощи его излюбленного занятия – охоты.
Гримвальд не заметил, когда пересек границу Гвинфора и Личенвайна. Он понял, что находится в мертвых землях по тому, как изменился воздух в лесу, через который пролегал его нынешний путь, и по тому, насколько безжизненными стали деревья в нем. Понимая, что блуждать в личенвайнском лесу – дело опасное, да и глупое, Теодор послал свою птицу на разведку, и, когда она вернулась, двинулся в сторону выхода.
Вскоре деревья резко отступили, и лесник оказался посреди дороги. Причем дорога эта не была похожа на захолустную тропу. Впрочем, мостовой назвать ее также язык не поворачивался, однако было ясно, что она может довести Теодора до какого-то крупного города, а то и до самой метрополии.
Постояв в нерешительности несколько минут и сверившись с движением солнца, Гримвальд двинулся на запад, туда, где, по его расчетам, должен был находиться Ур-Дред. Старик не любил оставлять работу незаконченной.
Не обратив особого внимания на внезапный смех Колмана, неживой выслушал некроманта и кивнув будто сам себе повернулся в сторону где по словам Колмана был тёмный храм. О чём-то немного подумав медик перевёл взгляд на остальных.
— За всё то время пока мы ехали, я думаю вам захотелось размяться. А потому я думаю сначала посетить храм. Вы не против? А после если у вас будет желание можно будет двинуться в таверну и отдохнуть там, либо попытать удачу и найти этого... Этого... Фолдрека да.
Договорив медик поставил трость прямо перед собой и положил на неё обе руки стараясь таким образом встать как можно лучше.
В то время как северянка вслушивалась в едва понятные ей высказывания Колмана, силясь перевести и запомнить хоть что-либо, южанин стоял рядом, периодически бросая взгляд на верхушки зданий, или же косясь на расположившихся неподалёку солдат. Никак нельзя было утверждать, будто алхимику неинтересно – скорее, он не испытывает тех же проблем от которых страдает его напарница, и может спокойно воспринимать всю информацию. Так, например, в «прожжённой» зельями, настойками и ядами голове закрепилась парочка новых имён и расположение одной из местных таверн.
Упоминания некоего происшествия в Истене заставило обоих южан ненадолго прервать слушание и исказить лица в вопросительной гримасе. Ни один из них не испытывал каких-либо напастей во сне на границе чего-либо, а в упомянутом селении едва ли был – максимум закупали там провизию, даже не узнавая наименования провинции, или проходили рядом. Из этого можно было сделать вывод, что данное упоминание относилось только к Зигмунду и Делвину.
— А hvað gerðist т-а-агм?
«Гавкающий» вопрос северянки остался ни то чтобы без ответа, но и без внимания. Мало того, что Хиски опять воспользовалась едва понятным для окружающих языком, так и окончание фразы несколько растянулось, поддавшись досаждающему акценту. Колман скрылся за дверью раньше, чем услышал вопрос.
Ответить доктору решил Алистер. Отцепившись от разглядывания местной архитектуры, он уставился на Зигмунда. Последовал медленный кивок, будто бы являющийся ответом: «Нет, не против». Вот только, далее тут же возникло краткое шипение, направленное на привлечение внимания возможно уже отвернувшегося лекаря.
— Секунду – мужчина протянул левую руку. — Можешь дать нам тот амулет, о котором говорил Колман? Пока ты будешь заниматься своими делами в этом храме, мы сходим к Ивесому офицеру – к Бранко. Подправим снаряжение: заштопаем одежду, отремонтируем броню и заточим резаки – взяв небольшой перерыв в речи, он перевёл взгляд на виднеющийся храм. — Или ты хочешь, чтобы мы все вместе отправились в этот храм?
В конце концов странники условились разделиться и встретиться на том же месте: южане, получив от Зигмунда выданный Колманом амулет, пошли выяснять у мелькающих между домами солдат, где мог затеряться Бранко, а лекарь двинулся по широким улицам в центр, ориентируясь на высокий шпиль Собора, как на маяк.
Диалог Алистера с личенвайнцами приносил мало пользы, поэтому быстрее к цели приближался неживой доктор. Он двигался несколько неуклюже среди необычного для вымерших земель потока людей и нежити – иногда даже казалось, что среди мельтешащих, размывающихся в толпе лиц проглядываются и вовсе нечеловеческие. Это было вполне обыденно для Ур-Дреда, куда стекалось большинство иностранцев. В итоге для Зигмунда путешествие до храма прошло спокойно, если не считать неоднократные столкновения плечами, из-за которых хлипкий скелет доктора готов был рассыпаться. Впрочем, и это было бы не страшно – такое здесь, пусть и не столь часто, но случается, и в толпе наверняка бы нашёлся случайный некромант, который бы протянул руку помощи несчастной нежити. Однако, учитывая национальный менталитет личенвайнцев, на бескорыстную подмогу рассчитывать не приходилось.
Вблизи собор казался ещё больше, чем можно было бы предположить, если смотреть на высокую крышу издалека. Он был воистину фундаментальным, архитектор словно вложил в него всю свою душу без остатка, лишь бы выразить свою ничтожность перед высшими силами – и у него это удалось. Массивные подпорки и изувеченные, но всё ещё стойкие стены с узкими окнами-бойницами казались выдернутыми из какой-нибудь крепости – видимо, здесь можно было бы переждать осаду. Тяжёлая дверь из качественного дерева выглядела воротами замка, которые, однако, никем не охранялись – похоже, вход был свободным. Но никто и не собирался им пользоваться: люди будто сторонились этого места, небольшая площадь перед храмом пустовала, словно кладбище, на которое ещё не успел прийти некромант. Это внушало неуверенность, но многолетняя выдержка Зигмунда отмела ненужные мысли, и он приложил все усилия, чтобы отворить вход. Дверь поддавалась с трудом, открывалась натужно и со скрипом, и неживому пришлось просочиться в маленькую образовавшуюся щель. Врата бесшумно закрылись за ним.
Внутри было мертвенно тихо, крепостные стены надёжно отрезали огромнейший зал от всего мира. Узкие полоски тусклого света из бойниц сливались с тлеющими лучинами на алтарях, образуя кроваво-красное освещение для мягкой обволакивающей тьмы, обволакивающей всё помещение. Иконы и фрески, скромные орнаменты на сводах и неразличимая тёмная картина на куполообразном потолке – всё настраивало на умиротворённый лад и тишину, но статуя Ур-Греда в конце собора пробуждало в душе что-то недобро трепещущее. Там же находилась кафедра и сидевший на ней священник в просторной рясе. Он прикрыл глаза и, казалось, не замечал посетителя, как и тот не замечал, что вокруг, на самом деле, есть и другие церковные служители, бесшумно творящие хазифистские обряды.
Алистер всё-таки смог выведать, что Бранко направился с отрядом куда-то в центр города, чуть дальше от Храма, скорее всего, на главную площадь. Пробиться туда оказалось куда сложнее, чем в собор: ориентиров, кроме направления движения людей не было никаких.
С горем пополам южане вышли на просторное место с неким подобием фонтана по середине. Возможно, Алистер мог бы вспомнить или спросить у кого-нибудь, что местный фонтан был амбициозным проектом великого архитектора, который хотел обеспечить чистой водой весь Ур-Дред и заодно соорудить хорошую канализационную систему, но его планам не суждено было сбыться – он неожиданно пропал, а с ним сгинули и все чертежи. Основание фонтана, впрочем, осталось и сюда решили перенести до этого стоящий где-то ближе к границе с трущобами памятник безымянному солдату – первоклассное произведение искусства, гордость целых поколений личенвайнских архитекторов. И сейчас южане могли наблюдать его, гордо стоящего на постаменте и глядящего куда-то в далёкое серое небо. Работа была действительно превосходная: чудилось, что памятник должен с минуты на минуту зашевелиться.
На площади было много народу, но каждый стремился пройти дальше, так как она соединяла множество дорог. За фонтаном, ближе к краю, скопился немалый отряд стражников, что-то бурно обсуждавших. Один из них, по-видимому, отдавал приказы другим.
Теодор иногда теми грошами, которые оставил ему монах, иногда предоставлением государственного амулета, который он получил ещё у себя в деревне, нанимал повозки и двигался по примеченной дороге, явно ведущей в метрополию. Путешествие изматывало, сказывались и недавние раны, и то, что зачастую жители случайных деревень дичились медальона, и леснику приходилось улепётывать на своих двоих от разъярённых оборванцев. Но чем дальше он заходил, тем безопаснее становилось для представителя власти, и в конце концов он продвигался без каких-либо проблем.
Необычайном облегчением оказался тот момент, когда из-за тумана показались уже знакомые шпили Ур-Дреда.
Высадившись у границы между центром и трущобами, лесник не знал, что делать дальше – слишком мало он здесь пробыл. Направившись по главной улице, он шёл, пытаясь выцепить из однообразных домов что-то знакомое, способное принести пользу.
– И-эх, аккуратнее! – возбуждённо крикнул кто-то под самым ухом, когда Теодор повернул за очередной угол и чуть не столкнулся с прохожим, – аха-хе, паладин меня ослепи, я вертел на Ур-Гередовом мече такую удачу! Такого везения просто не бывает.
Перед лесником разливался в смехе приевшийся за многие дни поездок Колман. Он выглядел растрёпанным пуще прежнего, а под мышкой него торчал кожаный свёрток, полный каких-то бумаг.
– Не, ну это судьба, наверное, не? Как тут в неё не поверишь-то? Хотя я и до этого не то чтобы не верил в неё, но и не особо так верил, что-то среднее, ха-ха, – продолжил он, сдерживая хохот, – знавал я одного до чёртиков суеверного гвадейчика, он постоянно сверялся с какими-то народными примерами, когда отряды свои строил и разрабатывал план боя. Что думаешь, помогло? Ну, какое-то время ему везло, а потом он с треском вылетел с должности, когда потерял весь до единого, как говорится, личный состав. Ха, помню его лицо, ты бы видел… – по привычке заболтался некромант, но чуть не выпавшие документы напомнили о делах, – ах, почему удача встретить тебя? Так твои дружки вот буквально только что вместе собрались, там и Зигмунд, и Делвин, чертяга этакий, такие байки травит. И ещё я добавил вам новых южан вместо тех. Где они? Да свет их знает, я показал, где Храм ортодоксов и главная площадь, они вон там и там, а куда они пошли – кто ж знает. Поищи, а я пока сбегаю к начальству, – он поправил свёрток, – тебя тоже надо внести в списке, аванс-то отрабатывать надо, хе-хе.
Колман ответил на ещё несколько вопросов, кинул пару незначительных фраз и побежал дальше, оставляя Теодора с крохами информации о нахождении других странников.
Выйдя на главную площадь, двое южан направились к недостроенному фонтану со стоящим в его пределах памятником некоему солдату. На Юге нечасто доводиться встретить подобные изыски; там и декоративная архитектура была развита не столь хорошо, как на мертвых землях – главное покрепче и качественней, а красота нам чужда. Конечно, Хиски хотела напрочь позабыть обо всех этих бесполезных камушках и сразу же отправиться к столпившимся неподалёку стражникам, но несколько грубое шипение заставило её скорчить недовольную гримасу и продолжить идти.
— Немного подождём. Пусть закончат.
Спустя секунду от своей реплики, Алистер кивнул по направлению столпившихся стражников. Были слышны различные приказы, которые, однако, сейчас не представляли какого-либо интереса для путешественников, и поэтому были пропущены мимо ушей.
Приподняв голову, алхимик начал разглядывать как части недостроенного фонтана, так и сам памятник. Светловолосая северянка, хоть и с явной неохотой, но занялась тем же самым.
— Красиво, да? – в ответ на вопрос мужчина лишь услышал несколько сдавленный «гавк». — Да… на века. Памятник и вовсе, прямо как живой. Хотя, кто же его знает? Быть может, так оно и есть? – он ненадолго приподнял руку, как будто бы собирался дотянуться до памятника, не взирая на расстояние, но затем тут же её опустил. — Ладно, пойдём.
— Já-já.
И действительно, стоило девушке услышать столь простое указание, так она тут же оторвалась от былого занятия и бодро пошагала за алхимиком.
Обойдя фонтан и остановившись у одного из его краёв, Алистер слегка прокашлялся, стараясь привлечь к себе внимание. К сожалению, из-за собственной невнимательности и незаинтересованности гибридам не было известно закончили стражники с раздачей и получением приказов или нет.
— Здравия вам, служивые – Алистер кратко взглянул на солдат. — Полагаю, Бранко один из вас? В любом случае, нас к нему послал Колман. Послал по делу.
Переступив порог храма неживой стал осматриваться. Довольно тёмное помещение с тусклым красным освещением немного завораживали Зигмунда. Первые пару секунд он так и провёл возле дверей привыкая к тишине и ауре которая в отличии от святого места придавала, хоть и немного, сил. Но долго стоять у дверей медик не желал, а потому довольно аккуратной и медленной походкой двинулся вглубь храма прямиком к кафедре. Стоило неживому приблизиться как он смог разглядеть восседающего на кафедре человека. По прикидкам медика это был тот кто ему нужен. Медленно поднявшись по немногочисленным ступеням лекарь подошёл к кафедре на расстояние в добрые три-четыре метра и принялся снимать маску. Освободившись от преграды защищающей лицевые кости медик поклонился и сложив перед собой на трости руки заговорил.
— Здраствуйте ваше высокопреподобие. Меня зовут Зигмунд,а вы вероятнее всего вы митрополит Искор, так? — Священник, немного приподнявшись на кафедре, ответил положительно и спросил, что от него понадобилось подневольной душе. Он почти не выглядел заинтересованным. После ответа монаха неживой кивнул, и продолжил. — Вы заняты? Можем ли мы пройти в ваш кабинет, нужно поговорить. — Монах сказал что нет необходимости для тайного разговора и поговорить можно и здесь. Неживой снова кивнул и продолжил. — Я пришёл к вам чтобы задать несколько вопросов. Один из главных, приходил ли к вам кто-то странный? Говорят в последнее время в Ур-Дреде да и просто в Личенвайне активно работают какие-то серые рыцари. Вам что-то известно о них?
Не самое приятное путешествие по мертвым землям продлилось несколько дней, и вскоре сапоги Теодора ударились о мостовую Ур-Дреда, когда он выбрался из пойманной им повозки. С этого момента его деятельность не руководствовалась никаким планом: старик помнил имена, названные Ландебом, однако был совершенно незнаком с городом, и потому не знал, где можно найти нужных ему людей. Поэтому он и решил начать с осмотра окрестностей и двинулся вдоль по людной улице, на которой его высадил извозчик.
Вскоре проблема отсутствия ориентира исчезла сама собой. Заглядевшись на шпили видневшегося вдалеке собора, Гримвальд чуть не сбил с ног случайного прохожего. Какого же было его удивление, когда он понял, кем этот случайный прохожий на самом деле являлся.
— Никогда бы не подумал, что буду рад видеть твою рожу, — невольно ухмыляясь сказал старик. — Действительно, большая удача! Говоришь, и остальные здесь?
Перебросившись парой фраз, некромант и лесник разошлись. Только после этого последний вспомнил, что хотел разузнать, как найти Фолдрека, который вроде как должен был обладать какой-то информацией о заговорщиках. Мысленно обругав себя и свою старость, Теодор решил найти кого-нибудь из своих товарищей, а потому двинулся в сторону ранее привлекшего его внимание собора, куда, если верить Колману, отправился Зигмунд.
По мере приближения к скоплению стражников, южане всё точнее могли определить их лидера. Вертящийся посреди толпы солдат был немного ниже остальных, но очень резко размахивал руками, подкрепляя жесты крепким словцом. Судя по всему, он объяснял маршруты патрулирования и назначал посты, большая часть из которых была именно здесь, на главной площади.
– Shchitnikhovich, bit ćeš na fontani, Mestisakh – na tom uglu, i samo se usuditi djelovati prije nego što bude položen, kao u to vrijeme, – раздавал он указания срывающимся от натуги, чтобы быть громче прохожих, голосом, – putom do akhademije… Кто там ещё?
Офицер обернулся к Алистеру. Он оказался тщедушным, чуть ниже своих подчинённых человеком с бегающими от недовольства глазами и дёргающимися в попытке что-нибудь приказать губами. На груди, вываливаясь из кирасы, у него висел маленький, но с особой тщательностью и любовью отполированный значок роялицистов.
– Пошёл отсюда, остроглазый, не до… – стражник проглотил конец фразы, осознав сказанное южанином, – от Колмана? Не врёшь? Ну-ка, – он глянул на протянутый амулет, – ох, Король пощади, сказали бы сразу, у нас тут небольшая заминочка, не обращайте внимания.
Он зыркнул на подчинённых, те оставались безмятежны, словно на провинциальном военном параде, и затем виновато улыбнулся Алистеру, слегка пожав плечами.
– Да, Бранко Улижник Ур-Дредский, – представился он на чистом всеобщем, – готов к содействию государственным делам. Чего надо?
Искор глядел на Зигмунда, оставаясь неподвижным, но вековая проницательность неживого читала в глазах митрополита что-то странное, будто тот что-то хотел сказать ему, но не мог.
– Буду откровенным перед тобой и Всевышним, в этот храм последнее время почти никто не заходит, – говорил Искор, голос его тихим эхом ходил по храму, – из всех посетителей ты – самая явная странность. Но вижу, ты не в курсе мирских событий, о серых здесь только слышат, и поведать о них я не смогу, но есть другое, чем я могу поделиться, другая странность – нам приписывают дела, которых мы не совершали.
Было что-то в его словах двойное, священник словно чего-то недоговаривал, и пронзающих взгляд только усиливал неприятные ощущения. Они несколько рассеялись, когда тяжёлая дверь вновь неслышно скрипнула, и под всеобъемлющий тёмный купол ступил Теодор. Искор казался слишком задумчивым, когда смотрел на переговаривающихся лекаря и лесника.
– Если вас интересует отпущение грехов перед Ур-Гередом, то я готов провести обряды, – внезапно заговорил Искор, – храм для того и предназначен, это, увы, не бюро, и служат здесь рабы божии, повидавшее на своих веках долгую историю и всей душой уверовавшие, а не глашатаи.
Первая картинка не та.
— Самая явная странность? Разве неживые на землях Личенвайна не обыденность?
Лекарь сделал небольшую паузу и распрямил спину, от чего по храму стал разлетаться слабый хруст.
— Не сочтите за грубость, но не могли бы вы немного по подробнее рассказать в чём именно вас обвиняют, просто я в данный момент в неведение?
Вдруг за спиной неживого отчётливо заскрипела тяжеленная храмовая дверь, и тот кто вошёл явно радовал взгляд Зигмунда. Тот развернулся всем телом к прибывшему и махнул ему рукой, как бы прося подойти. Стоило леснику приблизиться достаточно близко медик снова повернулся к Искору и заговорил.
— Ваше высокопреподобие, это мой хороший друг и давний спутник Теодор. — Медик ввернул свой взгляд на Тео. — Я рад что ты жив. Мне говорили что ты уже погиб. Как же я рад, правда.
Теодор медленно дошёл до лекаря и слабо похлопал медика по плечу — Как видишь, я цел и невредим. Я тоже рад тебя видеть, Зигмунд
Но в данный момент медик не хотел долго приветствовать друга, решив перенести это в менее церемониальный момент. А потому ответив леснику кивком Зигмунд продолжил обращаться к Искору.
— Владыка, я... Не очень хорошо ознакомлен с тем как именно проходит отпущение грехов в Хазифистских обрядах. А потому, если там требуются многочисленные подношения то в данный момент я не смогу их предоставить... В последнее время я стал довольно беден. Но в любом случае я бы не отказался от подобного обряда.
Ожидая ответа Искора, медик стал осматриваться более внимательнее уделяя больше сил именно тому чтобы прочувствовать какие либо странности в магическом поле храма.
В ответ на начинающуюся гневную фразу Алистер предал лицу несколько недовольное выражение, а Хиски и вовсе начала постукивать клыками друг о дружку, издавая едва слышимое клацанье. Впрочем, одного легкого взмаха руки со стороны алхимика было достаточно, чтобы остудить светловолосую голову. Вытащив из кармана ранее взятый у Зигмунда амулет, южанин протянул его вперед.
— Да, именно от Колмана – он убрал амулет. — Я же сразу и сказал: «нас к нему послал Колман» - процитировал гибрид сам себя. — Но да ладно, это уже совершенно не важно. Как было упомянуто ранее, пришли мы по делу, а именно…
— Sverðir skerpa и viðgerð brynja – похоже, северянка избавилась от затянувшийся беседы и попыталась взять все в свои руки, не придавая какое-нибудь внимание языковому барьеру. — Есть кто это мо-гр-жет?
За всё-то время, за которое светловолосая старалась донести мысль до Бранко, Алистер молча стоял, изредка бросая уставший взгляд на окружающие их здания, столпившихся рядом стражников или проходящих мимо жителей. Но вот, напарница замолкла, а значит дальнейший разговор можно вести самостоятельно.
— Чего нам надо, чего нам надо? – алхимик приподнял голову, уставившись на темное небо и придал себе задумчивый вид. — Ах, да, точно. Поскольку мы тут, как Вы уже выразились, по важным государственным делам, то нам надо быть готовым к этим самым делам. Нам сказали, будто кто-то из Ваших людей сможет нам с этим помочь. Ай… ладно; если говорить только по делу, тогда нам надо, чтобы Ваши умельцы привели наше снаряжение в надлежащее состояние: наточили ножи, подправили молотки и залатали броню – он опустил голову, попутно растягивая губы в легкой улыбке. — Вы же нам не откажете и посодействуете в государственных делах, ведь так?
Оставив свою птицу снаружи, Теодор вошел в храм и искренне обрадовался, увидев там Зигмунда. За месяцы совместных странствий, он уже не раз убедился, что у неживого доброе сердце, и даже проникся к доктору дружескими чувствами. Теперь леснику было даже немного стыдно за то, как он обращался с ним в начале их знакомства.
Гримвальд подошел к товарищу и священнику и перебросился с первым парой приветственных фраз. Он не слышал начало разговора, проходившего между двумя неживыми, однако сообразил, что речь идет о какой-то информации. Причем о такой, которой митрополит боялся делиться в открытую.
Как показалось Гримвальду, Искор хотел поговорить с ними наедине, и использовал предложение о проведении обрядов как предлог.
— Я с радостью сопровожу вас при свершении этого обряда, однако, прошу прощения, сам предпочту не участвовать, — слегка наклонив голову в знак уважения проговорил Теодор. — Пожалуйста, показывайте дорогу. Мы проследуем за вами.
За весь диалог Делвин не проронил и слова. Слишком уж ценная информация вываливалась, да вот только не в те уши... Политику одноглазый никогда не трогал, себе же дороже лезть в разборки людей, у которых под пяткой парочка-другая вооружённых до зубов гвардий. С одной-то, поди, и аспидник настоящий не сдюжит, а уж Везунчик!
Но, несмотря на стойкое нежелание лезть куда-то за пределы тёмных делишек городских крыс, выползающих из нор только за толстопузой добычей, а в остальное время копошащихся в помоях, Делвину не приходилось выбирать. За время сотрудничества с Колманом, он молился всем богам, которых только знал, лишь бы не учудить чего неладного с кем не надо, и хозяйка Судьба сжалилась над несчастным, но, похоже, с каждой секундой этого проклятого дня Её благость утекала у плута из-под пальцев.
— Чтоб вам пусто всем было, и серым, и чёрным, и белым, и коричневым... — пробормотал Делвин в негодовании, по привычке окидывая окрестности метающимся взглядом.
Вскоре, старина Колман изволил откланяться, ласково одарив своего подчинённого смутными надеждами на скорое возвращение.
Попырившись в спину черноволосого некроманта взглядом, говорящим "Ну и подлец же ты!" лучше любых слов, Везунчик аж дёрнулся, когда услышал слово "таверна". Предстоял поход в очередной храм, а с храмами у проходимца были особые отношения, но перед хмелем и тёплой жратвой Делвин устоять не мог.
— Спрашиваешь, приятель! Я хоть на крышу этой богадельни полезу, лишь бы выпивка потом с тебя.
Вытянутая вверх, по направлению самого высокого купола башни, рука подчёркивала бравые намерения плута.
Но и этим намерениям не суждено было сбыться. Быстро распределив свои обязанности, и южане, и Зигмунд разошлись в разные стороны. Будь у Делвина два глаза, он бы ещё мог уследить хоть за кем-то, а так, приходилось выбирать. И причём быстро, потому что серые, как и весь Личенвайн, толпы горожан вот-вот сомкнутся за спинами товарищей, оставив плута в одиночку, в месте, в котором он не привык бывать. Находясь в весьма скользкой ситуации, проходимец не придумал ничего лучше, чем воспользоваться своей чуйкой, которая в тот же момент завизжала что-то про "втроём безопаснее". Как водится в такие моменты, Делвин не стал перечить, да вот только та парочка уже смылась неизвестно куда. Плут бросился в погоню, шлёпая дырявыми сапогами по зловонным лужам, как радостный мальчишка, заработавший свой первый ирий, за парой исключений. Как, например, тот факт, что в спину ему летела брань тех, кого Везунчик изволил забрызгать подножной жижей.
И неизвестно, сколько так продолжалось, пока не выбрел Делвин в, как это водится, самый неподходящий момент. Южане стояли напротив целой ватаги местных патрульных, и их выскочка-командир только что обернулся на Алистера с запоминающимся взглядом вышестоящего чина в Личенвайне. Одноглазый прижал плащ поближе груди, как это делают Братья, чтобы не замёрзнуть долгими походами, расслабил лицо и нахмурился, и, пошатывающейся походкой, вышел из толпы.
Отличить его от настоящего аспидника было весьма тяжёлой задачей, а уж проглядывающиеся через ткань накидки формы чего-то короткого и увесистого так и вовсе чуть ли не призывали к потасовке. Этой обманке Делвин научился с Колманом. С его мордой и некоторыми привычками, сойти за телохранителя, нанятого на бездорожье, не составляло никакого труда. В провинциях эта уловка не раз помогала некроманту и плуту найти себе кров и жратву.
Немая сцена продлилась недолго, пока в словах этого недоноска не прозвучали заветные нотки лести. В ту же секунду Делвин прекратил придуриваться и встал поближе к южанам.
— Я с ними, ага. Они подтвердят!
– Визит подневольной души в заброшенный храм Ур-Гереда – вот что необычно, медленно кивнул Искор, – в нынешние времена твой хозяин не боится отпускать тебя в места, на которые наложили анафему королевские епископы?
Слова митрополита переполнялись непонятной двусмысленностью, он будто говорил не с Зигмундом и Теодором, а кем-то невидимым, стоящим за их спинами. Впрочем, это могло быть лишь следствием акустики храма: звуки отражались от холодных стен и растворялись в тёмной пустоте, устремляясь к Ур-Гереду. Каждая фраза резонировала с душой, заставляя её трепетать от боязливого благоговения перед высшими силами.
– Я священник, а не глашатай, – равно повторил Искор, когда Зигмунд попросил рассказать ему о обвинениях, – и всё, что могу – принять исповедь, – он перевёл затуманенный взор на лесника, – и предлагал это в большей степени тебе, – глаза священника словно блеснули, – но позволю проводить твоего друга к исповедальне, но затем тебе придётся его подождать, тайна исповеди – важное условие. И никакие мирские подношения не требуются.
Искор поднялся, и теперь стало видно, каким он был на самом деле – худощавым и болезненным на вид. На кафедре он хотя бы выглядел величественно, но сейчас не мог вызывать ничего, кроме жалости. Однако магическое чутьё лекаря подсказывало, что за дряхлым телом стоит непомерно сильная и достаточно древняя душа, как нельзя подходящая к грандиозной атмосфере собора. Впрочем, большего Зигмунд ощутить не мог – в колдовской ауре здания всё было в порядке. Гораздо лучше справлялся с поиском странностей единственный, но намётанный на такое глаз Теодора: некоторые послушники немного засуетились, но тут же затихли, когда начался разговор.
Процессия двинулась вдоль стены к небольшому помещению в дальнем конце. Исповедальня оказалась тесной, но не лишённой гнетущей обстановки: единственная тлеющая лучинка едва рассеивала мрак комнаты и вырисовывала в нём очертания осуждающих статуй и скульптур. Перед тем, как закрыть дверь, митрополит тихо и с явным намёком сказал Теодору, чтобы тот не забывал о таинстве, и бросил последний взгляд куда-то в глубину храма.
– Слуга некоего могущественного хозяина появляется в городе, полностью лояльном Королю, и первым делом идёт на исповедь – да, это странность, – после недолгого молчания начал Искор, когда убедился, что ничего снаружи не происходит, – однако странность хорошая. Я поделюсь с тобой странностями Ур-Дреда и Храма, но и ты расскажешь, что означает твой приход сюда. Ведь, каюсь перед богами, я всё ещё не растерял интерес к внешнему миру, пускай ни возможности, ни желания влиять на него не имею. И твой друг – ты знаешь, кто он такой?
Бранко мерзко улыбнулся в ответ и кивнул.
– Конечно-конечно, это мы мигом, всё будет в лучшем виде, обещаю, – разливался офицер. В следующую секунду он изменился в лице и повернулся к подчинённым, – Щитникович, скотина, ты куда прячешься? Думаешь, я забуду, что ты у нас железо куёшь? Сюда иди, псина недоеденная.
Солдат сокрушённо вздохнул и вышел из-за спин товарищей, за которыми хотел скрыться от криков тщедушного начальника и пугающего аспидника, на которого поначалу чуть было не направили мечи.
– Так, Местисак, за главного остаёшься, вся ответственность на тебе. Что-то случится – в Некрополь на опыты пойдёшь, понял? – продолжил Бранко, на что другой вояка боязливо кивнул, – не забудь проверить, как там с того здания площадь видно. Вторая группа с тобой, первая – проводим господ к казармам.
Часть отряда отделилась и поплелась за офицером, который повёл южан по улицам куда-то от центра.
– В неспокойное время живём, понимаете? – виновато говорил он Алистеру, Хиски и примкнувшему Делвину, которому тоже не решался перечить, – приходится держать балбесов в ежовых рукавицах, а не то всё к свету скатится и порушится. Ивес в этом деле мастер, его все боятся.
Солдат рассказывал что-то ещё, но то было малозначимые оправдания, и под аккомпанемент бормотаний и городского шума группа прибыла к простому, но крепкому на вид каменному строению, в которых легко узнавались казармы – военная скромность и практичность читались в каждом угле здания.
Некоторые вояки приняли снаряжение и понесли к пристройке – казарменной кузнице.
– Вы, это, если хотите за процессом проследить, вы не стесняйтесь, мало ли что они там устроят, – сказал Бранко, продолжая мерзенько улыбаться, – вам, может, что-то тоже нужно, – обратился он уже к Делвину.
Только неживой хотел ответить, как реакция Искора не заставила себя ждать. Он поднялся с кафедры и двинулся в исповедальню. Лекарю ничего не оставалось как последовать за ним. И вот двое уже были за дверьми небольшого помещения, и монах стал наконец говорить явно заинтересовавшись самим Зигмундом. Решив не стоять медик двинулся к двум стульям и сев на один из них начал.
— Приятно видеть что вы всё же решили ответить на мои вопросы. И могу ли я поинтересоваться, вы сказали что этот храм заброшен и даже подвержен анафеме. С чем это связано? Как минимум я вижу тут вас и ваших... Коллег. А о анафеме я честно слышу впервые.
Медик сделал паузу и снова слабо хрустнул спиной.
— Мой приход сюда означает что в этом городе и вообще в Личенвайне происходит что-то странное и мой хозяин хочет выяснить что конкретно происходит. Я как и Хранитель, это тот кто даём мне силы, не подчиняемся не власти не кому либо ещё, и вообще стараемся держаться подальше от политики и разного рода интриг. Но сейчас назревает что-то крупное и... Моя цель узнать что именно. Пока что всё что мне известно это то что появились какие-то "серые" рыцари, которые зачем-то собирают войска и то что правительство почему-то стало очень сильно не любить... Простите "ортодоксов". Кто точно за этим стоит и их цели мне не известны. Впрочем я тут чтобы узнать это и передать это своему хозяину. А что будет предпринимать он мне неизвестно.
Но последний вопрос епископа выбил медика из колеи. Да, Зигмунд и Теодор прошли многое вместе но в данный момент всё что знал медик о леснике заканчивалось границами совместных путешествий. Немного помедлив лекарь решил всё же задать интересующий вопрос о Теодоре.
— Он... Он... Мой друг. Мы прошли через довольно многое и я могу быть уверен что в один прекрасный момент он не всадит мне меч в спину. Но вы правы. Его прошлое мне неизвестно... Но по вашим словам я могу сделать вывод что вы что-то знаете?
Неживой священнослужитель начинал вызывать у Теодора нехорошие предчувствия, к которым также примешивалась капелька неприязни. Митрополит явно знал о леснике гораздо больше, чем тому хотелось бы.
Гримвальд нахмурился и ответил уже без былой почтительности:
— Нет такого бога, у которого я стал бы просить отпущения грехов. Мои грехи — перед людьми, и я надеюсь искупить их действиями, а не словами.
Это действительно было так. С момента посещения таинственного леса и его обитателей, Теодор верил, что ему еще не время покидать этот мир. Старик твердо решил, что как только закончит свои дела в мертвых землях, он отправиться в странствия, дабы искупить все то зло, которое он успел причинить за свою жизнь. И Гримвальд уж точно не собирался вымаливать прощения у высших сил, которым, как он искренне верил, не было никакого дела до земных дел.
Теодор проследовал за Искором и Зигмундом и облокотился на стену рядом с исповедальней, в которой скрылись двое, готовый, в случае чего, прийти на помощь своему товарищу.
К неожиданности для южан, к ним решил присоединиться некогда встреченный и оставленный Делвин. Сейчас пройдоха стоял рядом с гибридами и, видимо, также намеревался заполучить часть обещанного аванса. Двое напарников могли легко обделить его в подобном удовольствии, но было в аспиднике что-то родное, нечто сходное с ними самими. И в любом случае, с Делвином сможет разобраться сам Колман, если узнает и захочет.
— Хоро-sshh~… кхм… да, он с нами, с нами – подтвердил Алистер.
Хиски решила не прибегать к своему всеобщему языку с сильно разбавленным акцентом и его «гавкающим» северным собратом. Она лишь устремила взгляд куда-то в сторону, устало пожала плечами и едва заметно кивнула.
Никто из гибридов предпочёл не обращать должного внимания на обращение Бранко к своим подчинённым; в конце-то концов, офицер Ивесовских солдатиков только выполняет верную ему работу и делает это хоть банальным, но всё-таки проверенным методом.
— Гр-р-р… gott, já по-гр-айем – ответила Хиски, опередив идущего рядом алхимика.
Оказавшись в пределах местных казарм, южане не смогли обнаружить в их внешнем виде что-то действительно интересное: обычное скромненькое здание, предназначенное для военных нужд и больше ни для чего – дешево, скромно, но практично.
Отцепив и вытащив оружие, новоприбывшие передали его некоторым из вояк: двуручный белоснежный меч, полуторник из Ирлихтового Бора, ножик из белой стали, наджак и чекан – гибриды решили отбить обещанный аванс по полной. После оружия последовала передача брони, в результате которой Алистер остался без её основного элемента – уплотненного гамбезона, а Хиски без своих верных доспехов.
— Мы, пожалуй, последим. Так заберём всё чуть быстрей и, кто знает, быть может, ваши молодцы будут работать чуть усерднее – алхимик пожал плечами.
— Já, нужно – тут уже опять о себе напомнила Хиски, напрочь проигнорировав тот факт, что Бранко, на самом-то деле, обращался ни к ней, а к Делвину. — Что вооб-гр-ще происходит в городе? Кх-х-р… что-то необычное? Что-то не так, как всегда? – закончив, она поправила оставшуюся часть верхней одежды, виде рубашки и приевшихся лохмотьев.
Делвин чуть не покатился со смеху, наблюдая за тем, как личенвайнец на посту командира обсыпал своих подчинённых отборнейшей бранью, настолько виртуозной, что Везунчику сама собой пришла в одноглазую башку история о старине Джеде, командире малюсенькой ватаги, которого за глаза именовали "грязногубым колдуном". Когда он открывал рот, чтобы исторгнуть на провинившегося порцию витиеватых проклятий, уши закрывали даже бывалые лиходеи, видавшие в своей жизни и кишки, и отрезанные ноги. Вспомнив его легендарное: "староста холерного приюта", проходимец таки не удержался от ухмылки.
В жизни Делвина почти не было места командованию. С детства он либо подчинялся кому-то, либо наоборот, бунтовал, и потому лесть пресмыкающегося Бранко для него была мёду подобна.
— Дыа, братец, времечко-то поди неспокойное. — надменно загнусавил Везунчик — Сидишь себе, ножки тёплые, желудок полный. Хорошо, а?
Вскоре показалась казарма, выглядящая бессмысленным и убогим куском камня посреди величественной архитектуры Ур-Дреда, как и всё, что было связано с низшими государственными чинами в этих землях. Делвин, нехотя отдав чекан в руки личенвайнцу, предпочёл пялиться по сторонам созерцанию солдатской хибары. Толпы горожан неподалёку, серых и явно хронически недоедающих, выглядели вполне привычно. Вот, как пить дать, идёт господин некромант с пылающим искрами безумия взглядом, а вот и малютка-торгаш тащит мешок с каким-то добром. Ничто не предвещало беды, ровным счётом ничего.
Около трёх недель назад
Трактир "У Маргариты" в Молдвине был, как это водится, полон людей. Всеобщий праздник хмеля и не думал заканчиваться с приходом полночи, и посреди народного веселья вполне было место одному столу в самом дальнем уголке. Две фигуры, одна низкорослая и грузная, и другая длинная и худая, сидели друг напротив друга. Доносились приглушённые голоса, похожие на флейту и тубу, почти неразличимые за пьяным гоготом.
— Да, братец, делёжка земель — дело грязное. Не люблю я это, сам знаешь. И не полез бы, не будь у меня, чёрт подери, веских причин.
— Истинно так, друг мой. Но пойми нас, во всём Гвинфоре не найти человека, занимающегося этим лучше тебя. И, прошу, не беспокойся, мы отменяем любые долговые и юридические притязательства в твою сторону.
— Отрадно слышать... — прогрохотал баритон — Ну что, как и договаривались?
— Безусловно! — воскликнула флейта — Где тебе будет удобнее? Личенвайн, Север? Может быть, Кес'Виад?
— Только не Кес'Виад. Терпеть не могу южан и их повадки. Есть шутка такая северная: "Знаешь, чем различаются южане и собаки? Собаки не еб...".
— Достаточно. — прервала высокая фигура, косясь в сторону двух пар вертикальных зрачков, которые неотрывно пялились в их сторону.
— На Север мне тоже путь закрыт. — немного повременив продолжила туба — Его свинейшество Улиб меня не особо жалует. С таким сцепишься — закончишь, как его братец. В выгребной яме, с перерезанной аспидником глоткой. Чтоб ему друиды там веток в жопу напихали, каков выпендрёжник! По-гвинфорски, видите ль, дела хочет делать, месяц будет засранца бледного на корабле везти, лишь бы Дома ему денег дали, мол, на "экономическое развитие союзника".
Так громко говорить про Дома посреди столицы Гвинфора позволить себе мог далеко не каждый воротила. После недолгого раздумья, худощавый собеседник улыбнулся.
— Значит, Личенвайн. На рассвете прибудет карета, будь поосторожнее с выпивкой.
Обменявшись прохладными улыбочками, собеседники расстались, искренне надеясь больше никогда не встречаться. Длинная фигура, избегая громкие и освещённые пятна людей, выскользнула на улицу, оставив толстяка в одиночестве.
Внешность, несвойственная Личенвайну, не могла быть оставленной без внимания. Изрядная толстота, при низком росте, создавала впечатление человека, если не очень влиятельного, то по крайней мере весьма богатого, чтобы есть каждый день, причём с избытком. Одежда на манер купца с севера Золотого Альянса и ухоженная борода только довершали образ иноземного дворянина, попавшего сюда по какой-то немыслимой ошибке.
— Ну и дёрнуло меня в эту дыру проситься. Предлагали же Кес'Виад, там хоть пожрать есть что... — словно не боясь ни гнева разъярённого этатиста, ни чиновничьих сил в одном из самых тоталитарных государств, бормотал грузный мужчина, прикладывая все силы, чтобы случайно не испачкать дорогие ботинки.
Проходя мимо очередного проявления культурной бедности местных каменщиков, бородатый брюзга приметил небольшую компанию из трёх человек, явно не местных, а значит знающих хоть какой-то толк в хороших корчмах. Его лицо мгновенно просияло ангельской улыбкой, будто весь день до этого толстяк читал юмористические памфлеты.
— День добрый, господа путешественники. Вижу, вы долго странствуете уже, вон как перепачкались.
От этих слов так и веяло доброжелательностью, они напоминали десертное вино, льющееся широкой рекой в уши странникам. Но вдруг, бородач осёкся, только-только заметив бледную одноглазую рожу, испещрённую шрамами от хлыстов.
— Неужели ты, Везунчик? Чтоб меня, вот так новость! Я-то думал, ты на каторге подох!
На секунду показалось, что Делвина ударили дубиной по башке. Всё бахвальство плута разом иссякло, это было заметно даже по ещё сильнее побледневшей морде. Только спустя некоторое время он осмелился сказать хоть слово.
— Рорик, неужто ты ещё помнишь мою рожу, хе-хе? — несмотря на попытку держаться уверенно, голос проходимца подрагивал.
— Ну как не запомнить, такой-то красавец! Как там мои деньги, кстати?
— Деньги? — поднял брови плут — Приятель, я ж тебе всё отдал. Помнишь, с мешком ещё притопал? — Теперь пришёл черёд Делвина заискивающе лыбиться перед тем, кто имеет власть над ним.
— Ха-ха, как уж забыть... Что отдал ты мне половину.
Везунчик начал бешено вращать глазом, посматривая то на Алистера, то на Хиски, то на Бранко. В этом взгляде читалась отчаянная мольба о помощи. К счастью, немая сцена не продлилась слишком долго. "Рорик" громко засмеялся и похлопал плута по плечу, стараясь не задевать грязь.
— Не бойся, Везунчик, видал я твои гроши! Лучше дружкам своим меня представь, а то неудобно.
— Это Рорик, приятель мой! — молниеносно выпалил плут, как будто его прижгли раскалённым углём.
Не удивлённый ответом лесника Искор сокрушённо покачал головой и задумался, чтобы объяснить Зигмунду всё как можно подробнее и обширнее.
– Как бы все сейчас ни пытались отойти от вековых традиций, понимание важности нашей веры всё ещё сильно в людях, потому может сложиться впечатление, что храм всё ещё продолжает следовать своему предназначению, но печальная правда в том, что веру душат и мирскими методами, и духовной сутью. Ортодоксальные храмы отрезан он мира, как в своё время церкви неугодной богам веры, – говорил он, намекая на лайнарианство, быстро созданное во времена государственного переворота учение, призванное заменить морально устаревший гередизм, – они бились в конвульсиях долгие годы, а после были полностью распущенны. Но хазифизм куда прочнее сидит в душе народа, что не может не радовать, и, быть может, лихие времена минут, и собор вновь будет полон людей, – на этих словах митрополит уставился на дверь и понизил голос, – потому что не все послушники, которых ты видел здесь, те, за кого себя выдают. В то же время меня и истинных последователей Ур-Гереда обвиняют в убийствах послушников другого храма, что, боги мне в свидетели, неправда.
Изречения священника отдавали чем-то ностальгическим, будто он погружался в воспоминания, и только последние фразы вырвали его в реальный мир.
– Серые рыцари… Чтобы понять их и что они делают здесь и сейчас, тоже нужно вспомнить о давних временах, когда в мирском и духовном стане Личенвайна творился хаос. Навечно проклятый всеми в тот момент создал несколько учений, одним из которых стало верование в равноправие света и тьмы. К сожалению, это богохульное верование нашло отклик в поражённых картиной в стране сердцах людей. Я не застал время хаоса, но жил тогда, когда Личенвайн восстанавливался после него. Это было ужасное время. Сторонники ереси преследовались по закону, как и сейчас, что и роднит нынешнюю обстановку с тогдашней. История повторяется, меняются только действующие лица, и вызвали смятение в церкви сейчас не бунтари, а сам, да простят меня боги, Король… Ты знаешь о тех временах? Чтобы проникнуться пониманием, что происходит сейчас, нужно знать о прошлых событиях.
Митрополит замолчал, и на сухом лице его появилась едва заметная заинтересованность.
– Я знаю, что происходило раньше, когда я ещё был вовлечён в политику, заседал в Синоде, но сейчас я, как и храм, отрезан от всего, не имею возможности как-либо влиять на происходящее. Но оно меня тоже интересует, каюсь перед Ур-Гередом. Кто твой Хозяин и почему он интересуется серыми? Что сейчас происходит за городом ты видел?
Когда Зигмунд спросил Искора о Теодоре, тот задумался сильнее прежнего, принимая будто бы судьбоносное решение.
– На его душе лежит опасное клеймо, но я вижу, что оно медленно истирается. И как можно судить, бояться нечего, – сказал священник так, словно бояться нужно было бы именно Зигмунду, если бы всё складывалось как-то иначе.
– Да, происходит святость какая-то, – пожаловался Бранко, – Колман вам не рассказал, что ли? Вот ведь… всегда языком почесать горазд, а как о деле – так молчит, – прошипел в сторону он, – короче, духовников наших убивают гередисты, будь они неладны. И убивают они так нахально – по ночам на главной площади появляется повешенный послушник. Да причём какой – простой дьякон или монах, то есть чтобы кто-то мог сказать, что это сущий пустяк. Да и не хотят с наскока наваливаться с обвинениями на митрополита гередистского. Хотя говорю вам, он во всём виноват. Никому больше убийства роялицистов не сдалось, зуб даю.
К концу маленького рассказа Бранко пришлось наблюдать за воссоединением давних знакомых. Начальнику стражи очень не понравилось, что иностранный с виду аристократ ведёт дела с наёмниками Организации – простым воякам от этого может перепасть только больше шишек на бедные головы, поэтому солдат решил никак не вмешиваться, стойко проигнорировал взгляды Делвина и поспешил скорее убраться в казармы.
– Да-да, проследите, конечно, – заулыбался он Алистеру, – пойдёмте, покажу кузницу.
Бранко спешно повёл южан в помещение с широкими прямыми коридорами, в которых никак невозможно заблудиться, даже несмотря на снующих по поручениям солдат, и, как только почти пришёл к пристройке, тихо и даже несколько боязливо спросил странника:
– Что, этот толстый, Рорик или как его, тоже с вами, что ли?
Кузница оказалась просторным и ухоженным помещением, в ней уже начали суетиться посланные со снаряжением подчинённые Бранко, быстро вклинившегося в общую возню в качестве бранящегося кнута. Дело с ним пошло быстрее, гамбезон заштопали, мечи, которые приковали внимание простых вояк, наточили, чекану даже заменили рукоять, доспехи наспех отполировали и заделали некоторые дыры. Работы вскоре были закончены, и Бранко с гордостью предоставил снаряжение обратно.
— Простите мои сомнения... Но вы уверенны что не правда? Если это не вы, то... Кто по вашему это может делать? И главное зачем и как, не могли бы вы рассказать об этом подробнее? Кстати вы сказали что не все послушники те за кого себя выдают. Что точно вы подразумеваете над этим? Это кто-то специально присланный к вам чтобы за вами следить, или же просто неизвестно откуда взявшиеся личности?
Неживой вдруг встал и начал ходить из стороны в сторону.
— Что я знаю о тех временах? Если честно... То не много. Всё что мне известно что была попытка переворота власти приближёнными короля... — вдруг медик посмотрел на Искора, а после мотнув головой продолжил. — О каком сметении вы говорите? В данный момент церковь не признаёт короля, или же его действия каким-то образом вредят церкви? На вопрос кто мой хозяин я уже вроде отвечал... Он и не за короля, но и не против него. Он вне политической борьбы за трон или власть. Но то что творится сейчас нельзя пропускать не в коем случае.
Зигмунд остановился и стал разжимать пальцы смотря прямо на Искора.
— Первое, кто-то вмешивается в государственные дела. Второе, есть информация что этот кто-то, а точнее серые, собирают армию. Третее, в самом Личенвайне не спокойно. Уж простите, но даже спрятавшись глубоко под землёй и закрывшись сотнями дверей подобное не заметить очень сложно. Вы упоминали что редко, или если совсем не покидаете храм... А откуда же тогда информация поступает к вам? Прощу снова прощение, но... Ту информацию которой вы располагаете нельзя получить просто сидя в храме и читая молитвы. У вас есть тот или те кто вам помогает... Если таковые имеются, не могли бы вы нас свести меня с теми людьми? Поймите, в данный момент это очень важно.
Слова про Теодора немного пошатнули медика, а потому последний вернулся на стул рядом с монахом
— Вы говорите на его душе клеймо... Проклятие? Вина? Что именно. Возможно я могу ему помочь... Но как я это сделаю если не располагаю информацией об этом?
В ответ на фразу Бранко о болтливости Колмана о чём угодно кроме самого дела, Хиски лишь пожала плечами и ещё раз поправила верхнюю часть одежды. В конце концов, откуда ей вообще было знать о чём там когда-то говорил или вскользь упоминал этот некромант, если северянка и большой части произносимого им не понимает? Правильно, только из слов и реакции рядом стоящего Алистера, который сейчас смотрит куда-то в сторону, считая ворон, кого-то разглядывая и вообще не придавая должного внимания происходящему. Или он только делает вид, что не придаёт.
— Это пло-г-хо, já? - призадумавшись, она слегка опустила голову и уставилась на Бранко. — Já, тебе… эм… тут это пло-г-хо – хоть и не сразу, но всё-таки Хиски довелось разобраться во всём высказывании офицера. — А священники этого когда-то висят? – Она указала на виднеющийся темный купол храма. — Или всегда толь-гр-о эти? – тут уже указательный палец был направлен на имеющийся у Бранко крест. — Что ещё творится?
От дальнейших расспросов Хиски отвлёк Делвин, начавший что-то там выговаривать, и ещё один голос, обратившийся к двойке раньше, нежели чем сам плут. Чего уж там таить, даже Алистер перестал разглядывать местные красоты и переключился на пришлого.
Светловолосая вопросительно смотрела на представленного Рорика – видимо, старалась понять, действительно ли именно это его имя, а не «приятель» и «мой». Алхимик же выглядел несколько иначе: он нахмурился и слегка приоткрыл рот, демонстрируя скребущиеся друг о друга лезвия-клыки. Вскоре столь агрессивное выражение исчезло с лица странника, уступая место прежнему безразличию; Хиски также смогла разобраться в имени и теперь безразлично-оценивающе разглядывала представленного толстяка.
— Мы знакомы. Не по именам, но знакомы – первым из дуэта ответил Алистер. — Гвинфор. Таверна во владениях поехавшего барона. Двадцать восемь ириев, оторванных как от сердца. Как так получилось, что тебя, Бардулф, теперь Рориком кличут?
Тем временем о себе наполнил Бранко. Офицер местной стражи быстренько дал добро на слежение за делами кузнечными и тут же повёл всех пришлых в сторону кузницы. Спустя несколько шагов он обратился к Алистеру, задав всего один вопрос.
— Нуу-sshh~, типа того… скорее с тем бледным.
Оказались южане в кузнице достаточно быстро. Сама пристройка была такой, какой её и ожидали увидеть: просторное и ухоженное помещение, вскоре наполнившееся грохотом, звоном и скрежет. Загруженные ремесленной работой вояки, под грозные выкрики своего начальника, и взоры неизвестных им посетителей, начали работать с феноменальной скоростью: вверенное им снаряжение уже вернулось в руки Бранко, а от него попало обратно гибридам.
Покончив с распределением оружия и брони, напарники выбрались обратно на улицу.
— Что-же, премного благодарен за оказанную Вами и Вашими людьми помощь – заговоривший Алистер поправил воротник надетого гамбезона. — Надеюсь, у Вас здесь всё нормализуется и будет спокойней. Всё-таки ночные повешения наверняка действуют на нервы.
Тем временем Хиски также покончила с доспехами: плотный слой перекованной белой стали был надет поверх темной рубашки, а поверх него самого красовалась груда лохмотьев, скрепленных серебряной фибулой. После брони она поправила закреплённый за спиной меч и пригладила светлые волосы.
— Спали-гр-о – поблагодарив Бранко, девушка переключилась на остальных иностранцев. — Нам не стоит тут быть. Надо встретить Gogg у той… эм… то-гхъё byggingin. Надо идти. Можно говорить в дороге.
— Она права – Алистер согласно покивал. — Нам нужно подождать кое-кого. Или он сам уже ждет нас – неважно. Как насчет того, чтобы пройти к тому месту и продолжить всё это дело либо в пути, либо на месте? И раз уж на то пошло… Бар… кхм… если не секрет, Рорик, что ты здесь делаешь? Раз тебе не нужны его гроши, тогда я сомневаюсь, что ты проделал такой длинный путь ради получения ещё двадцати восьми монет.
Делвин знал, что до него никому нет особенного дела, но чтобы в такой ситуации, да ещё и с такой жалостливой гримасой на лице, и не помочь — надо быть сущим зверем, бесчеловечным гадом, хуже любого палача-разбойника! По крайней мере, мысли подобного толка наводнили башку проходимца в тот миг. Назвать такую смесь изумления и отчаяния "первобытным ужасом" было всё ещё мало, чтобы описать всю гамму эмоций плута, столкнувшегося с одним из тех, кому он был должен. Причём, судя по исчезнувшим ужимкам, Везунчик в прошлом не постеснялся бы занять и у чёрта рогатого, и теперь морально готовился расплачиваться за беспечный азарт минувших дней.
Брань, которой подивился бы даже старина Джед, эхом разносящаяся по черепушке одноглазого, мгновенно стихла, стоило Рорику, или тому, кого он так называл, похлопать его по плечу в дружественном жесте. Удостоив Бранко прожигающим взглядом и представив своего знакомого, по просьбе оного, отказывать в которой было невежливо, Делвин отошёл в сторону и постарался встать так, чтобы привлекать как можно меньше внимания, почти полностью сделавшись немой тенью.
«Дружеская встреча» оказалась не очень-то дружественной. Подобного толстяк и ждал, встретив этого оборванца, который, будь боги к нему не так милосердны, должен был быть мёртв ещё годы назад. Но "Рорик" знал, именно самые отъявленные сволочи жили дольше всех на свете, прибегая к самым противоестественным и гадким способам, лишь бы выторговать у Ур-Гереда ещё хоть один денёк. Очень уж мрази любят жить. Про солдафона неподалёку, в, как это водится в нищем Личенвайне, проржавевшем шеломе, толстяк понял всё сразу. Иноземные купцы на проклятых землях редко ходили пешком, очень уж много опасностей ждало непривычного к местному быту светопоклонника, и потому вспотевшая бородатая рожа была поводом для целой плеяды подозрений. А уж в подозрениях местные знали толк, один только Квартет чего стоил царьку этого болота!
И за всей этой кутерьмой с приветствиями и грошами толстяк совсем позабыл о двух южанах, молчаливо наблюдающих за развернувшимся действом. Северянка, как показалось "Рорику", толком не говорила на всеобщем, очень уж выделялся характерный акцент, а значит ожидать участия в беседе от неё не стоило. Но вот её компаньон, рослый, как и многие его сородичи, кес'виадец, удосужился вызвать что-то отдалённо напоминающее замешательство на самоуверенной роже.
— Это долгая история, друг мой. — сладость прошлых речей теперь пропала, сменившись наглой уверенностью — Давай просто сойдёмся на том, что я тогда умом тронулся. Ну, сам знаешь, магия — штука такая, опасная. А звать меня Рориком, ваш дружок подтвердит.
Делвин, стоящий в стороне, нервно закивал головой в вымученном одобрении.
— Вот, видишь?
Маленькой победе не суждено было длиться долго. Парочка в компании солдафона скрылась за стенами казармы, оставив проходимца и толстяка наедине.
— Делвин, друг мой сердешный, поди-ка сюда. — поманил Рорик пальцем.
Везунчик с обречённым видом повиновался.
— Послушай-ка, за тобой всё ещё должок. Давно уж, а значит с процентами.
— Процентами? Приятель, но ведь... — голос проходимца давал петуха от страха перед незнакомым словом, смысл которого и так был понятен.
— Да-да-да, лучше не спорь. Сам знаешь, кто заплатит за твою грязную башку. Ну, полноте рыдать, сопли подбери, я готов сделать предложение. Ты сделаешь всё, чтобы твои друзья не были против моей компании, а я — забуду, что ты вообще жив. Идёт?
Плут не успел ответить утвердительно, ведь именно в этот момент, самый неподходящий, двери распахнулись, выпуская южан на ружу. Подскочив к парочке, Делвин начал тянуть Алистера за рукав, отзывая куда-то.
— Приятель, отойдём на пару слов, а? Пожалуйста...
Впервые за долгое время плут сказал вежливое слово, а это уже о чём-то говорило. Увязавшаяся северянка, похоже, нисколько не беспокоила его.
— Э... Рорик с нами хочет идти, у него... Э-э-э... Родня тут живёт, он отыскать её хочет! — в такую очевидную ложь не поверил бы и ребёнок, но похоже Везунчика это ни сколько не волновало — Приятель, я тебе половину куша своего отдам, только возьмите его. Клянусь Ур-Гереду, Пелагиусу, кому угодно!
К говорящим размеренной походкой приблизился Рорик, наблюдавший за пресмыкающимся знакомым с ухмылкой. Делвин утих и вновь отошёл, прячась за спину Хиски. Ситуацию немного разгладил Алистер, желающий узнать, что вообще толстяк здесь забыл.
— А это — тепло улыбнулся толстяк — История подольше предыдущей выйдет. И рассказывать её ещё не время. Но вот если мы сойдёмся душами, скажем так, вы узнаете много нового. О политике, например! И о том, как простой медик может наделать таких дел... Ох, чёрт меня дери, я почти забыл, что мы спешим! Давайте-ка побыстрее, Клюв там наверное костёр уже разводит, нас всё ждёт.
Брань, которой подивился бы даже старина Джед, эхом разносящаяся по черепушке одноглазого, мгновенно стихла, стоило Рорику, или тому, кого он так называл, похлопать его по плечу в дружественном жесте. Удостоив Бранко прожигающим взглядом и представив своего знакомого, по просьбе оного, отказывать в которой было невежливо, Делвин отошёл в сторону и постарался встать так, чтобы привлекать как можно меньше внимания, почти полностью сделавшись немой тенью.
«Дружеская встреча» оказалась не очень-то дружественной. Подобного толстяк и ждал, встретив этого оборванца, который, будь боги к нему не так милосердны, должен был быть мёртв ещё годы назад. Но "Рорик" знал, именно самые отъявленные сволочи жили дольше всех на свете, прибегая к самым противоестественным и гадким способам, лишь бы выторговать у Ур-Гереда ещё хоть один денёк. Очень уж мрази любят жить. Про солдафона неподалёку, в, как это водится в нищем Личенвайне, проржавевшем шеломе, толстяк понял всё сразу. Иноземные купцы на проклятых землях редко ходили пешком, очень уж много опасностей ждало непривычного к местному быту светопоклонника, и потому вспотевшая бородатая рожа была поводом для целой плеяды подозрений. А уж в подозрениях местные знали толк, один только Квартет чего стоил царьку этого болота!
И за всей этой кутерьмой с приветствиями и грошами толстяк совсем позабыл о двух южанах, молчаливо наблюдающих за развернувшимся действом. Северянка, как показалось "Рорику", толком не говорила на всеобщем, очень уж выделялся характерный акцент, а значит ожидать участия в беседе от неё не стоило. Но вот её компаньон, рослый, как и многие его сородичи, кес'виадец, удосужился вызвать что-то отдалённо напоминающее замешательство на самоуверенной роже.
— Это долгая история, друг мой. — сладость прошлых речей теперь пропала, сменившись наглой уверенностью — Давай просто сойдёмся на том, что я тогда умом тронулся. Ну, сам знаешь, магия — штука такая, опасная. А звать меня Рориком, ваш дружок подтвердит.
Делвин, стоящий в стороне, нервно закивал головой в вымученном одобрении.
— Вот, видишь?
Маленькой победе не суждено было длиться долго. Парочка в компании солдафона скрылась за стенами казармы, оставив проходимца и толстяка наедине.
— Делвин, друг мой сердешный, поди-ка сюда. — поманил Рорик пальцем.
Везунчик с обречённым видом повиновался.
— Послушай-ка, за тобой всё ещё должок. Давно уж, а значит с процентами.
— Процентами? Приятель, но ведь... — голос проходимца давал петуха от страха перед незнакомым словом, смысл которого и так был понятен.
— Да-да-да, лучше не спорь. Сам знаешь, кто заплатит за твою грязную башку. Ну, полноте рыдать, сопли подбери, я готов сделать предложение. Ты сделаешь всё, чтобы твои друзья не были против моей компании, а я — забуду, что ты вообще жив. Идёт?
Плут не успел ответить утвердительно, ведь именно в этот момент, самый неподходящий, двери распахнулись, выпуская южан на ружу. Подскочив к парочке, Делвин начал тянуть Алистера за рукав, отзывая куда-то.
— Приятель, отойдём на пару слов, а? Пожалуйста...
Впервые за долгое время плут сказал вежливое слово, а это уже о чём-то говорило. Увязавшаяся северянка, похоже, нисколько не беспокоила его.
— Э... Рорик с нами хочет идти, у него... Э-э-э... Родня тут живёт, он отыскать её хочет! — в такую очевидную ложь не поверил бы и ребёнок, но похоже Везунчика это ни сколько не волновало — Приятель, я тебе половину куша своего отдам, только возьмите его. Клянусь Ур-Гереду, Пелагиусу, кому угодно!
К говорящим размеренной походкой приблизился Рорик, наблюдавший за пресмыкающимся знакомым с ухмылкой. Делвин утих и вновь отошёл, прячась за спину Хиски. Ситуацию немного разгладил Алистер, желающий узнать, что вообще толстяк здесь забыл.
— А это — тепло улыбнулся толстяк — История подольше предыдущей выйдет. И рассказывать её ещё не время. Но вот если мы сойдёмся душами, скажем так, вы узнаете много нового. О политике, например! И о том, как простой медик может наделать таких дел... Ох, чёрт меня дери, я почти забыл, что мы спешим! Давайте-ка побыстрее, Клюв там наверное костёр уже разводит, нас всё ждёт.
– Я уже долго не вижу изнутри всех интриг, и потому не могу говорить с уверенностью, кто бы мог совершать сии злодеяния, – покачал головой Искор, – но мой опыт подсказывает, что это могут быть как внешние враги, которые смогли проникнуть в государственный аппарат, как в те времена, так и сама нынешняя власть – боги мне в свидетели, она на такое способна, лишь бы добиться своих целей.
Зигмунд мог вспомнить различные тёмные страницы истории Личенвайна, будь то десятки сознательный самоубийственных атак для достижения поставленной задачи или карательные походы на непокорную южной провинцию. На фоне вековых войн с самыми подлыми средствами несколько убитых послушников казались сущей мелочью для «совета душегубов», как иногда называли военсовет противники Короля.
– Да, нынче многие летописи утеряны, – воспринял как должное неосведомлённость лекаря митрополит, – во все времена, только когда увидишь что-то своим взором, можно утверждать, что это произошло наяву, а не оказалось очередной выдумкой богохульного историка. Я лично застал многое, поэтому мне и известно многое. Раньше у меня были информаторы, но не сейчас – запрещено, я не могу быть в курсе всех событий, за этим внимательно следят те мнимые прихожане, только тайна исповеди даёт мне иногда говорить откровенно. Всё, что я знаю, проверено опытом, но безнадёжно устарело. По твоим словам, в Личенвайне не спокойно, но видят боги, здесь неспокойно всегда. Серые – отголосок стародавних времён. Если они хотят противостоять Королю, значит, на это есть стимул извне, ведь до этого они не пытались перечить и сидели в тени. Как бывший представитель Синода могу посоветовать обратиться к официальным источникам, но ни в коем случае не общедоступным, а только и только к закрытым. Окинув взглядом происходящее не только во всём Личенвайне, но и мире, можно сделать выводы о действиях еретиков.
Добиться доступа к официальным документам было бы крайне сложно даже будучи временным представителем ОКДН, так что Зигмунд мог всерьёз засомневаться в правильности такого подхода.
– Клеймо на душе – след светлой магии, ауры того места, где он проводил много времени. Но я вижу, что он отдалился оттуда не только душой, но и естеством. Пройдёт время, и это будет совершенно незаметно… – Искор замолчал, задумавшись, – но если ты беспокоишься о его сохранности, то не советовал бы сводить его личами, чьих сил достаточно для чтения души.
Он взглянул на дверь.
– Если это всё, то будет лучше поскорее закончить: если «исповедь» будет длиться слишком долго, они могут начать нервничать, и тогда нам не избежать суда.
– Не-е, если бы! – всплеснул руками Бранко, отвечая на вопрос Хиски, – только наши. Вот ведь сволочи эти убийцы, без Короля в голове. Наверняка это тот гном всё делает, зуб даю, он гередист ещё тот. Говорят, митрополита их поддерживает, мразь такая, – шипел он, неосознанно схватившись за амулет, – а в округе творится тоже чертовщина: не так далеко, где-то неделя пути, что ли, отряды серых с чьими-то наёмниками столкнулись. Мы сейчас в боевой готовности, – с нотками недовольства продолжил офицер, кивая на снующих солдат, – чуть что – сразу ополчение созовём, и в бой. А мне что? Мне скажут пойти помирать – я пойду и помру, – он пожал плечами, пытаясь сделать вид, что для него это абсолютно нормально, но в заискивающих чёрных глазах можно было разглядеть типичную личенвайнскую трусость, – это плата за, как сказал друг этого вашего Рорика, плата за полный желудок.
Уже после того, как Алистер в сторонке поговорил с Делвином, гвардейский начальник, насмотревшись на толстяка, решил ещё как-то выслужиться, дав совет.
– И по-дружески вам скажу, – понизив голос, чтобы его слышал только южанин, – от неместных аристократов – да и от всей этой заносчивой знати – проблем не оберёшься. Я по долгу службы общался с некоторыми – не доверяйте никому из них, всё сделают, лишь бы душу выторговать за бесценок.
Офицер прокашлялся и быстро отошёл от остроглазого господина.
– Рад служить, мои люди всегда готовы помочь друзьям Личенвайна, – улыбаясь ещё более мерзко, сказал он вслед удаляющимся на место встречи странникам. Как только те ушли достаточно далеко, улыбка сползла с его лица, и он тихо проворчал, – вот же ур-р-роды гноящиеся, весь график сбили со своими ссаными тряпками… А ну, Пелагиуса выкидыши, собрались, нам ещё в ночи готовиться! В этот раз попробуйте упустить, головы полетят!
Отряд, ведомый раздражённым начальником, стал возвращаться на главную площадь.
У здания военсовета южан, Делвина и прибившегося к ним Бардулфа уже ждал Колман, самозабвенно болтающий с парочкой стражников. Некромант заметил наёмников, направился к ним, и солдаты наконец скрылись, отделавшись от назойливого агента.
– Ну что, как аванс, никаких происшествий, надеюсь, хе-хе? – осклабился он, – о, а это кто с вами? Пока я за вами не следил, вы быстренько на небеса слетали и тучу оттуда свистнули? Ах-аха-ха! Да ладно, шучу. Что, тоже на работу устраиваться, что ли? Ты не выглядишь как заправской маг или воин… А, связи, небось, хорошие имеются? Это мы всегда любим, хе-хе.
Колман тряхнул головой, поняв, что опять его уносит не туда.
– Поручения-порученья… – засуетился он, разворачивая кожаный футляр с документами, – пропуска выбить вам не удалось, конечно, но вот пара бумажек, чтобы точно к вам не пристали. Наши знаки опознавательные тоже хороши, но всё-таки бюрократия берёт своё, везде нужны справки, ха-ха. Так, вас назначили в отряд, который потом – пока не знаю, когда – пойдёт в разведку боем на север Керешского округа. Но это далеко и не сейчас, поэтому вот другие ещё бумаги: вам пока поручено следить в оба, чтобы серые сюда не заявились, а они, наверное, уже здесь. Лучший способ – не шастать, а выяснить как-то, разговаривая с кем-то знающим. Есть догадки, кроме тех, что я говорил, куда сейчас пойдёте? Это моя специальность, с людьми работать, но я последнее время только с бумагами и бегаю, ха.
Выслушав Искора до конца, встал со стула снова исполнил довольно низкий поклон, а после распрямился и заговорил.
— Благодарю вас. Вы на самом деле помогли. Но я всё же намерен у вас попросить кое-что на прощанье. Следите за тем что говорят вам прихожане. Будь то простой люд, или же кто-то необычный. Вполне вероятно серые попытаются проникнуть во все сферы Ур-Дреда, и я уверен что они обратятся и к вам. Будьте бдительны.
Пропустив вперёд себя монаха неживой вышел из исповедальни и слабо ткнув Теодора в плечо двинулся в сторону выхода. Перед тем как покинуть храм неживой снова развернулся и осмотрел храм, будто стараясь запомнить его по подробнее...
————————————————————————————————————————
И вот двоица вдвинулась в сторону где по догадкам неживого и было место встречи. Пару раз горе путникам пришлось разворачиваться, так как медик умудрился завести их в тупик, но даже с такими проблемами им наконец повезло и они смогли найти нудный путь. Ещё не дойдя до остальных Зигмунд заметил ещё одного, нового, человека. Стоило неживому наконец добраться до основного скопления группы как из него буквально полились вопросы.
— У вас получилось подлатать снаряжение? Надеюсь да, так как я с довольно интересной информацией... — С этими словами медик перевёл взгляд на незнакомца, а после повернулся уже к Колману. — А это? Новое пополнение отряда от тебя? Кстати... Колман... Очень странный вопрос. Есть ли у тебя права или скажем возможность попасть в архивы? Но... Я не про те в которые можно попасть просто попросив. Нужно что-то более... Закрытое. Есть очень интересная информация, которая возможно поможет нам в будущем.
Теодор следовал за Зигмундом и вскоре увидел остальную часть отряда и обрадовался, завидев Делвина. Еще издалека он отметил, что Сангвиний исчез, что не вызвало удивления, а на его месте появился кто-то новый.
Гримвальд приблизился к группе и достаточно громко произнес, подняв руку в приветственном жесте.
— Ну, я снова с вами, — затем он подошел к Делвину и протянул ему руку, раздвинув уголки рта чуть шире, чем при своей обычной ухмылке. — Вот и свиделись, одноглазый. Рад тебя видеть.
Задерживающий всех из-за своих манер и неповоротливости, толстяк степенно вышагивал вслед за южанами и Делвином, который при любой возможности старался не встречаться даже взглядом со своим знакомым. С этим оборванцем Рорику и так всё было ясно, но вот одна фразочка, оброненная тем командиром, только-только с горшка, слезшим, про гнома, не выходила из ухоженной головы.
— Гном... Гном-гном. Гередист... Эй, Везунчик! Что слыхал про того гнома?
Делвин неуверенно пожал плечами, будто бы стараясь сбросить с себя неприятный вопрос.
— Оно и видно. — пробурчала необъятная фигура.
Встреченный у административного здания личенвайнец не производил впечатления кого-то важного. Очень уж выделялась грязь на ботинках, уже идущая "кольцами", как у деревьев. Рорик улыбнулся с прищуром типичного дельца, в вопросы которого лучше не лезть посторонним, неотрывным взглядом сверля бегающие глазки Колмана.
— Прав ты, дружище, как никто и никогда. — обезоруживающая улыбка будто бы источала горький яд — Ну и одноглазого спроси, мы с ним знакомые. Лишним не буду, за жратву себе плачу сам, ха-ха-ха!
Известный в Моргартене под именем Бардулф хотел было попытаться вызнать хоть что-то о том дворфе, о котором шла речь, но первым заговорить успел подошедший "Клюв", как его назвала северянка.
Плут, только услышав слово "знакомы", вновь закивал башкой с усердием праведного монаха на акафисте, вот только мерил молитвы он не чётками, а шажками назад . И завалился бы Делвин в зловонную лужу неподалёку, если бы не знакомая угрюмая рожа, вызвавшая настоящий ажиотаж, вновь переменивший настроение проходимца в совершенно противоположную сторону. Повеселевший Везунчик подскочил к Теодору, напрочь позабыв о присутствии толстяка, и обхватил широкую руку товарища двумя своими.
— Теодор, приятель! — проявившиеся манеры плута не могли прикрыть ребяческую радость Делвина — А я ведь говорил, что ты из любой передряги выползешь целёхонький, мы с тобой умеем! Как сам?
Молчавший из соображений приличия Рорик скосился на рукопожатие и медленно поднял взгляд на Теодора. Глаза путников пересеклись, и в этот момент Делвин готов был поклясться, что между ними проскочили искры, как от столкнувшихся в пылу битвы мечей.
Прежде чем направиться за подозвавшим его Делвином, Алистер предпочёл до конца выслушать Бранко и последующий небольшой совет. Так, например, алхимику довелось узнать о некоем гноме гередисте и о недавней стычке, произошедшей между отрядом серых и чьих-то наёмников – наверное, именно их тела странникам и довелось обнаружить, после пребывания в гостях у Хранителя. Совет же оказался не столь полезным, как мог бы быть: о проблемах, возникающих из-за неместных аристократов южанин мог догадаться и сам. Закончив с делами как-либо затрагивающих офицера местной гвардии, странник подозвал напарницу и вместе с ней последовал за плутом.
Хиски старательно вслушивалась в каждое из слов, произносимых офицером Ивесовских солдатиков. С её знанием общего языка понять хоть что-либо было достаточно проблематично – лишь только часть слов удалось отделить от всей их массы, перевести и кое-как понять. Перестав вдумчиво смотреть в одну точку, северянка уже приоткрыла рот, видимо, собираясь задать очередной вопрос, но тут же осеклась. Девушку побеспокоил Алистер, назвав её имя, подманив к себе рукой, а после пошагав за Делвином в сторону от неприятного толстяка. Выбора нет, придётся идти.
— Ты серьёзно? Родня? – от вступления плута, Алистер фыркнул и приподнял голову. — А вот с этого уже и надо было начинать – алхимик принял свойственный ему безразлично-спокойный вид.
— Мне не нра-въ-ется этот engiferrhöfuð – добавила Хиски. — Get högg í bakinu – она пожала плечами. — Предпо…ло…жение, já.
В ответ на реплику северянки Алистер согласно покивал головой. Конечно, почти вся часть, связанная с северным языком, осталась ему непонятна и её перевод был основан лишь на собственных догадках и домыслах.
— Sshh~, л-ладно, хорошо. Надеюсь твой куш стоит его компании.
Согласившись с предложением Делвина, алхимик наконец обернулся. На глаза тут же попался объект соглашения – ухмыляющийся низкорослый толстяк, меняющий имя от случая к случаю. Покончив со всеми разговорами, группа выдвинулась к некогда обговорённой точке сбора.
У здания военсовета уже стоял Колман, перекидывающийся фразами с местными стражниками. Некроманта не пришлось как-либо звать, он сам заметил нанятых им авантюристов, отстал от стражников и направился к наёмникам.
На головы гибридов тут же свалился целый ворох вопросов, на ни один из которых они так и не смогли ответить. Как будто бы из-под земли выскочил "Gogg", а вслед за ним и Теодор. Доктор предпочёл перехватить внимание Колмана, начав расспрашивать про доступ к архивам, а лесник остановился на приветствии. К счастью, в его голосе пока-что не было ни грубости, ни недовольства; видимо, он либо не держит обиду на оставивших его южан, либо не собирается проявлять её при всех остальных. В любом случае, гибриды не смогли ответить и ему: одноглазый тут же подскочил к своему другу и начал у знавать о том, как же он поживает. Мешать им южане не видели смысла и из-за этого обошлись достаточно молчаливым приветствием: Хиски высоко вскинула руку и помахала ей из стороны в сторону, а Алистер лишь слегка её приподнял.
Колман рассмеялся.
– У меня? Права на доступ к архивам? Аха-ха, нет конечно! Простому некроманту такого никогда не доверят. Да что там – меня даже послали в далёкое путешествие, когда я попросил документ на бесплатное питание, к слову о том, что ты можешь сам оплатить – это замечательно, – расплылся в добродушной улыбке он, словно не замечал ни яда слов Рорика, ни его жгучего взгляда, – будете жрать – пригласите меня, тогда, может, побьюсь головой о стену и что-нибудь да вызнаю, чтоб вас к архивам допустить можно было. Хм, хэ, я бы по таким вопросам к людям, а точнее личам поважнее обращался, а не к себе. К Ивесу? Самоубийство, но может сработать, если аргументы весомые при себе иметь. Много к кому можно на поклон идти, главное связи иметь. Эй, Делвин, какие у твоего дружка связи? Он хоть с парочкой корчмарей знаком, может сюда провезти партию мяса посвежее?
Выслушав Колмана, неживой пробежался глазами по всем присутствующим и остановившись на новоприбывшем о чём-то задумался. Но долго так стоять медик не намеревался, а потому положил руку на плечо Колмана и "потащил" его подальше от остальных. Когда двоица удалилась на добрые пару метров, медик подошёл чуть ближе к некроманту и заговорил в пол голоса.
— Он от тебя? Впрочем не так важно. Ты говорил что можно обратится не только к Ивесу. Но к кому ещё? Просто у меня есть информация, которую нужно проверить. Я был в храме и общался с Искором. Внутри его храма тоже не спокойно. Он сам замечает что даже среди его послушников есть "лишние" люди. Так же мне он сказал что в городе их храм обвиняют в убийствах, и что вся обстановка с серыми повторяет прошлое. Что ты об этом знаешь? Кого, когда и как убили? Всю информацию он мне давал с глазу на глаз, для этого даже пригласив меня в исповедальню, чтобы разговор был наедине.
Глубоко тронутый радостью Делвина Теодор мягко похлопал его по плечу. Даже Элен, обычно игнорировавшая окружающий людей, ухнула, как бы приветствуя плута.
— В знатный переплет мы попали в Гвинфоре, я десять раз успел пожалеть о том, что не свалил вместе с тобой из той таверны, — с усмешкой прохрипел старик. — В результате пришлось отведать немного свинца, но сейчас все уже в порядке. Останутся, конечно, шрамы, но, сам знаешь, как оно, уже и не замечаешь такого...
Гримвальд перевел взгляд на толстяка, еще издали привлекшего его внимание. Когда их глаза встретились, старик вдруг кое-что осознал. Благодушное выражение тут же исчезло с его лица.
— Бардулф, значит? Извини, не признал тебя в Моргартене, отвлекся на твой тогдашний образ, — в голосе Теодора читалась неприкрытая угроза, вскоре она появилась и в его словах: — Кажется, однажды я уже объяснял, что с тобой случится, если я еще хоть раз тебя увижу. Так что, будь добр, дай мне хотя бы одну причину прямо сейчас не посадить тебя на нож.
— Да, приятель, Гвинфор — земля опасная. Тама порядки дикие, похуже чем здесь бывает. Вот скрал ты мошну у богача, мясом брюхо каждый день набивающего, а тебя сразу на каторгу! — Рорик надменно прыснул, смерив вороватого знакомого глазами.
Делвин же был настолько обрадован встрече, что будто бы напрочь позабыл о толстяке.
— Как уж мне не знать, старина! У меня ж на лице написано, ха-ха-ха!
Не стоило удивляться такому странному, даже для человека, вроде Делвина, поведению, особенно после скитаний с Колманом, обожающим такой юмор.
Везунчик знал толк в передрягах. Походило на то, что вот-вот развязывалась ещё одна, и, в своих мыслях, он безоговорочно поддержал бы угрюмого приятеля, но не здесь, не посреди личенвайнского города, где патрульные шастают чуть ли не на каждом шагу.
Толстяк, чьё брюхо Делвин уже мысленно вспарывал, заливисто хохоча на всю округу, и бровью не повёл. Послышался томный вздох, открыто насмехающийся над опасностью.
— "Объяснять" ты, братец, маста-ак. Наслушался, пока выискивал твою хибару. А причин у тебя всего две, и первая из них — я больше не работаю со С... — Рорик внезапно осёкся, прервав единый поток речей, и громко, подвывая, закашлял — Ух, холера, чтоб я ещё раз вино тут пил... — невзначай присмотревшись на один из куполов некогда великого храма, делец повёл бровями, будто бы намекая на что-то — Знаю я, что не дурак ты, Гримвальд. Понял, небось, на кого. Подтвердить могу своей шеей, сам погляди.
Короткие и толстые пальцы ухватились за воротник рубахи и потянули его вниз, показывая Гримвальду целую и, что удивительно, совершенно голую шею.
— А вторая — я знаю кое-что. Как всегда. Будешь хорошим Dextra — тоже узнаешь.
Бородатые щёки разъехались в плутоватой, даже больше, чем у Делвина, улыбке. Сам Везунчик же молчаливо наблюдал за перепалкой, находясь больше в своих мыслях, чем где бы то ни было.
Теодор внимательно смотрел прямо в глаза "Рорику".
— У меня нет желания пускать тебе кровь, хотя ты та еще падаль, — медленно прохрипел он. — К тому же ты и правда можешь быть полезен. — старик немного помолчал, раздумывая. — Хорошо, оставайся. Но, думаю, ты и сам понимаешь, что произойдет, если у меня возникнут насчет тебя какие-нибудь подозрения.
Гримвальд бросил взгляд на стоявшего рядом Везунчика, которого толстяк явно нервировал, а затем перевел его обратно на Бардулфа.
— И держись подальше от Делвина, он не твой шестерка.
Со стороны Гримвальда было глупо предполагать, что Рорик ни разу не переглядывался с тем, кто сильнее его в десятки, а то и сотни раз, во всех смыслах. И тут хочешь не хочешь, а научишься держаться, как это подобает дельцу, знающему столько, сколько этот жлоб.
— Много кто на мою шею засматривался... Вот только пока были коротковаты. Поверь, Теодор, на это есть причины.
Делвина, за которого только что заступился старина Теодор, обуял настоящий кураж. Подбоченившись, плут всем своим видом показал, что они с лесником — не абы кто, а самые настоящие компаньоны, не просто какие-то там "приятели", разок спавшие в оврагах по соседству.
— Приятель, а ведь мы с тобой в расчёте! — ехидно зашипел проходимец — Ты теперь с нами, а я больше не твой должник.
Толстяк надменно хмыкнул, потешаясь над приступом самоуверенности того самого картёжника, который прибегал трижды в день, чтобы занять очередную горсть монет "на отыграться".
— Будь спокоен, Везунчик. Время ещё рассудит нас.
Колман не сопротивлялся, когда Зигмунд потащил его поговорить с глазу на глаз. Некромант сделал остальным странникам знак рукой: «подождите, друзья, сейчас вернусь», и внимательно выслушал лекаря, почему-то ехидно улыбаясь.
– Ха-ха, да я в твоих глазах, небось, информатор от бога, – едва сдерживая смех, тихо отвечал маг, – что там в прошлом было – дело десятое, разобраться бы, что сейчас происходит. Мне только рассказывали, что кого-то убивают. Ну убивают – ну да и свет с ними, если обращать внимание на каждое убийство, внималки не хватит, хе. Внимание только на гередистов сейчас обращают, откуда ж Искору не знать, что за ним следят – он хитрец ещё тот. Говорят, в синоде заседал. Вспоминаю, как-то раз общался я с Виеканом, некромантишкой из военсовета – так они мелкие детали подмечают – успевай только скелеты в шкафы прятать, хе-хе, вот синодовцы так же. Вот тебе к кому-нибудь из военсовета обратиться бы по таким вопросам. Но я не из их системы, знаю только, что Ивес полный доступ имеет, а сошки поменьше, вроде Виекана, – чёрт их знает, вот взаправду. Можно ещё напрямую в архивы идти, но в Ур-Кереш придётся ехать, а это сейчас рано. Нацелиться прямиком в руководство, но опять туда, в столицу, двигаться.
Некромант развёл руками.
– Так-то ты размахнулся широковато, как бы тебя потом случайно не пристукнули, – с предостережением, но с не сползающей улыбкой промолвил он, прищурившись.
Мотнув головой, словно в его фразах не было ничего важного, Колман в приподнятом настроении вернулся к странникам, упоенно грея уши о сочащиеся угрозой слова Теодора и Рорика.
– Интересные истории у вас. Не поделитесь? – без задней мысли дал маг знать, что его чуткие уши многое улавливал, пока хозяин болтал с немёртвым, – эти так толком и не рассказали, что в Гвинфоре делали, вот засранцы, а?
> Вот только пока были коротковаты.
> Вот только руки пока были коротковаты.
Неприятная беседа с ещё одним старым знакомым, испытывающим ещё более глубокую неприязнь, нескрываемую за лизоблюдством, подошла к логическому завершению. Все, как это водится в подобных делах, остались при своём мнении, но сделали ценные выводы. У Рорика не осталось большой нужды играть в гляделки с Теодором, тем более, что наконец-то вернулся некромант, с которым у толстяка осталось одно дельце, а о таких вещах Рорик не забывал. Перекрикиваться о деньгах и убийствах прямо возле административного здания было глупо, поэтому "почётный академик" невзначай встал побоку Колмана.
— Бра-атец, я тут не местный, Ивеса вашего в лицо не видал, про гномов никаких не знаю. Как насчёт сделки?
Словно по мановению посоха колдуна, в пухлых руках очутился не пойми какой мешочек, выглядящий так, словно до этого он лет десять провалялся в сыром подвале. Он не издавал приятного постукивания и позвякивания, что наводило на мысли о сумасшествии толстяка, но только пока он не извлёк оттуда горстку силитов, которой хватило бы на приятный вечер в местном трактире.
— Ты пожрёшь как следует, а я — узнаю кое-что.
Пяток силитов мгновенно пропали за пазухой, и Колман добродушно улыбнулся. Каким бы непрошибаемым этот некромант ни был, он оставался личенвайнцем, да и особого повода для отказа в болтовне не видел.
Уже второй раз он сделал знак, что вновь вольётся в дружную компанию через пару минут, и отошёл от странников с Рориком, стал шушукаться с ним о чём-то. Во время рассказа Колман посмеялся над своими словами. Вскоре они прекратили болтать, и толстяк сказал во весь голос:
– Ну что, братец, куда идти посоветуешь?
– Да хоть к Фолдреку, хоть спать в таверну, – весело ответил он, – пока вы тут, не уехали, можно поразнюхивать, что тут и как тут дела делаются с вражинами.
Кивнув будто сам себе неживой немного постоял на месте, а после медленно развернулся и дошёл до остальных.
— И всё же ты не совсем прав Колман...
В этот самый момент некромант и Рорик зачем-то ненадолго отошли, дав возможность медику наконец нормально обратиться к Теодору.
— Не держи обиду Тео... — Зигмунд повернулся к леснику. — ... за то что я не подобающе поприветствовал тебя в храме. Сам наверное понимаешь, была не совсем та ситуация. Но я правда рад что ты жив. Мне сказали что ты умер... Но как я вижу ты прибываешь в здравии. Может поделишься тем что было? Если конечно не секрет.
Теодор проводил Рорика и Колмана мрачным взглядом. Толстяк выуживал из некроманта самое ценное из того, чем только мог располагать человек, информацию, но пока что приходилось оставить это, как есть.
Гримвальд повернулся к подошедшему Зигмунду и постарался вернуть своему лицу благодушное, насколько это вообще возможно, выражение.
— Да толком и нечего рассказывать, — сказал он, пожимая плечами. — Нас прижали в таверне, мне повезло меньше всех, и в моем боку оказалась алебарда. Но нет, я не умер, просто потерял сознание. Отправили меня в госпиталь, а дальше наверняка засунули в рудники, если бы не Менахей: его человек меня вытащил, выходил, ну а после этого я отправился сюда, — Теодор вздохнул. — Ну а вы? Насколько я знаю, в общине тебя спас Хранитель, но что дальше? Чем закончилась история с Вольгером?
Неживой удивлённо, насколько это позволял голый череп взглянул на Теодора.
— А откуда ты знаешь что в общине мне помог Хранитель? Я смутно помню тот момент но... Да, я уверен что я о подобном не говорил. И да, Теодор. Прошу, называй меня на ты. Возможно я и стар по человеческим меркам, но за столько событий проведённых бок о бок я могу назвать вас другом. надеюсь это взаимно. А с Вольгером... Ничего. Правда. Как бы это не было бы странно но и в этот раз Хранитель вытащил нас из передряги. Не иначе как чудо. А после мы встретились с Колманом который и предложил вернуться в Личенвайн. Всё же то дело мы не закончили.
Впервые на памяти Рорика из уст некроманта прозвучало дельное предложение. Пойти в кабак, чтобы провести оставшийся день в праздном веселье толстяк не мог, ведь пока что он не знал многого из того, что знать было надо. Урчащий живот лишь подгонял дельца поскорее управиться с очередной чередой уговоров, и предаться сладостной неге веселья, на сколько того позволяло местное изобилие.
— В таверну, говоришь... А где у вас тут главный по порядку заседает? Который меня пустит, конечно же.
— Бранко у нас тут главный, ты с ним уже болтал. Который крикун, ага. Но он с тобой дел иметь не будет, у тебя амулета нет. А запасных я не брал, они, друг — вещь ценная.
Внутренне сокрушаясь о бездарности личенвайнских командиров, Рорик по своему обыкновению принялся покусывать губы и раздумывать. И так бы и продолжалось аж до утра, если бы на глаза ему не попалась грязная башка проходимца.
— Ои, Везунчик, амулета не завалялось?
Расслабленно слушающий Зигмунда и Теодора плут подёрнулся, услышав знакомый баритон.
— Тебе-то какое дело, приятель? Ты всё равно хоть к Пелагиусу попадёшь, если захочешь.
— Большое. — грубо ответил делец — Давай-ка его сюда, братец. Вспомни, как ты прибегал ко мне: "Ро-орик, прия-атель, помоги-и старому другу!".
Невыносимое ёрничанье толстяка, видимо, задело какие-то тонкие струны в душе проходимца. Угрюмо зарывшись в сумку, он вытащил покрывшийся пылью амулет со знаком Короля и, стараясь не смотреть в глаза Теодору, быстро отдал его.
— Вот так-то лучше! Увидимся в трактире, братцы.
Рорик вальяжно развернул необъятное брюхо в сторону главной площади, где, на его памяти, бывал тот самый Бранко, и пошагал в неизвестное.
Бранко действительно обнаружился на главной площади: он выходил с несколькими солдатами из какого-то дома, говоря на личенвайнском неоригинальную брань. Ругательства он произносил так, что проницательный Рорик без труда мог понять, что офицер их где-то подслушал и теперь повторяет из своих странных убеждений.
– Od tamo vidi samo svjetlo, – вскидывая руки, рычал он на подчинённых, видимо, находя их виноватыми в некоей неудаче, – kako ćemo noćas uhvatiti ove gmazove?
На этом он чуть не врезался в тучного аристократишку, резко сделал несколько шагов назад и застыл, не понимая, как ему вести себя.
– Ты что тут опять забыл иноземная дрянь? – опомнился начальник стражи, – узнают, что ты тут нам мешает – тебя живо…
Гвардеец осёкся, гласная растянулся и превратилась в виноватое «ой», когда он увидел амулет.
– Ничего-ничего, потерпим, раз государству помощь нужна. Государство и Король превыше всего! – заулыбался Бранко, говоря с неестественной воодушевлённостью, – по каким вопросам, государь иноземец?
Личенвайнский язык всегда был камнем преткновения для Рорика, любившего, забавы ради, выучить пару-тройку фраз на местном языке, чтобы вовремя вворачивать их в диалог, производя впечатление "своего человека". Сколько он не бился над этими "таме", да "како", всё равно походило на исковерканный всеобщий, перемешанный с лингвистическими изысканиями глуповатого учёного с пылким сердцем, принявшего мазню на заборе за потерянное наречие южных троллей. Толстяк ожидал, что влюблённый в своё возвышенное положение малец решит поострить, на потеху подчинённым, но сегодня у Бранко не было ни единого шанса показать, какой он суровый командир.
— Смотри-ка, братец, что мне досталось! — Рорик достал амулет, отнятый у Делвина и повертел им, словно игрался в разновидность "Тоугха", с камнем на верёвке — Отзови-ка своих молодцев, пусть прогуляются! А мы поболтаем пока...
Дождавшись, пока заметно осевший в моральном плане Бранко раздаст патрульным ценные поручения, делец поскорее упрятал амулет Короля в посеревший мешочек, полный дыр, и вновь натянул улыбку до ушей, скрывающую за собой что-то очень острое и опасное, подобно ножнам для отполированного меча, только и ждущего своего часа.
— Ну что, Бранко, как служба идёт? — похожие на дружескую беседу по лексике, но не по тону слова хорошо срабатывали против пугливых людей, это "Бардулф" знал, как свои пять пальцев — Ничего лишнего? Убийств в ночи, заговоров проклятых гномов? Тишь, да гладь, да Ур-Гередова благодать, а?
Подгоняемые криками солдаты разошлись по заранее назначенным постам в некоторых домах, окружавших центральную площадь. Как только Бранко убедился, что все добросовестно разбрелись, он закивал на слова Рорика, поддакивая.
– Верно говорите, служим-служим, всё замечательно, – с тонкими нотками страха говорил офицер, глядя сквозь толстяка, – а, э, нет, неверно, – он панически накачал головой, – всё плохо, да, и гномы лезут, и ночью неспокойно… Но мы служим! Сегодня снова попытаемся поймать скотинку и выбьем, на гнома работает или ещё на кого. Мы всем врагам Короля зададим, можете быть покойны.
Бранко говорил так елейно, улыбаясь и смотря исподлобья, что невольно хотелось дать ему по притворной морде. Впрочем, было в его взгляде нечто, от чего хотелось поверить во всё сказанное и поскорее убраться от государственной пешки, – тщательно скрываемая злоба и тяжёлая усталость от череды неудач. И два изворотливых естества, выращенные в разных местах, но в похожих условиях, словно столкнулись в незримой схватке за декорациями обоюдной вежливости. Однако Рорик чувствовал, что в Бранко нет особой мудрёности, присущей таким как Делвин людям, Личенвайн оставил на нём совсем иной отпечаток, может и не такой суровый, но очень специфичный.
Всё складывалось более, чем удачно! Похоже, Везунчик даже не догадывался, какую власть за собой нёс этот медальон, раз так просто расстался с ним, ведь многострадальный Бранко, даже не скрывающий отсутствие видимых успехов, начал буквально рассыпаться в лести и лизоблюдстве, стоило только помахать им перед его носом.
— Гно-омы, говоришь, ле-езут... — задумчиво забасил толстяк, почёсывая пышную, но короткую бороду — Да-а, братец, гномы уме-еют...
Рорику требовалось время, чтобы хорошенько обдумать сказанное, и он, не стесняясь, тянул его. По его опыту, нескрываемый страх никогда не был однозначным показателем правдивости слов, скорее наоборот. Впрочем, пузатый иноземец всё же не нашёл явных следов лжи.
— Давай-ка, Бранко, не темни, руби правду-матку. — достал козырную карту недоверия "Бардулф" — Где, как, сколько, когда. Имена, знакомства, предположения. Ты ж всё-таки начальник стражи, такие вещи по долгу службы знать обязан.
Привыкший давить авторитетом и знаниями о порядках и лицах в месте, где он работает, Рорик чувствовал, что бредёт вслепую по извилистой тропе личенвайнской системы, которая, как ему рассказывали, держится чёрт знает на чём, но, нужно сказать, держится крепко. Много кто из знающих людей говорил ему, что поговорка "Не знаешь броду — не суйся в воду" как раз про Личенвайн, но оставаться в неведении относительно важных мелочей для Рорика было смерти подобно, и поэтому приходилось рисковать.
Офицер энергично закивал, расплываясь в улыбке ещё сильнее.
– Уж куда мне не знать, зря в гвардии служу? – сказал он, бросая косые взгляды на подчинённых, толпящихся где-то на другом конце площади – не делаю ли они чего не так, – у нас здесь только один заметный гном купеческой масти – Эфан. Мразь ещё та: загрёб чуток там, чуток здесь, а гляди – уже свои светлые гномьи сети раскинул чуть ли не везде! В Ур-Минире особенно, он с Крейганом там дела ведёт, это местный голова объединения торгашей. Вот потому его и крышуют, а нам приходится здесь ползать, чтобы получить ордер хоть на что-то, – судя по тому, как Бранко рассказывал, это не было тайной информацией, – он ещё силинтистам деньги перечислял – а всё как с гуся вода. Но, отвечаю, он платит гередистам, а они наших и убивают.
Личенвайнец указал на столб у фонтана, в котором Рорик с трудом смог признать фонарный.
– Вот туда вешают, гады. Издеваются над нами! Когда их на площади не ждём – так сразу ночью и вешают. Ждём – никого не появляется. Чередовать даже пробовали – как будто чувствуют, пелагиусовы дети.
Он снова глянул на солдат, те разбрелись по назначенным местам, и на лице Бранко появилось почти незаметное облегчение.
Рорик всегда был падок на почести, и Бранко, как личенвайнец, прекрасно понимал, на что он давит. Но несмотря на лесть, командир говорил исчерпывающе, по делу, а такое толстяк любил ещё больше. Из опыта ведения честной, а чаще не очень, торговли, он помнил, что гномы — действительно опасные соперники, умеющие обернуть один ирий десятью в хорошей ситуации, и вовремя выскользнуть из плохой, за что они и заслужили звание козла отпущения для всех остальных народов. Что самое страшное, малахольные выходцы Севера смогли найти свою выгоду и в этом, ведь редко у здравомыслящего человека будет повод верить слухам смердов.
"Бардулф" многозначительно кивал, стараясь запомнить каждую мелкую деталь. Когда Бранко показал на столб, Рорик не удержался осмотреть его своими глазами, поманив старшего патрульного за собой.
Взгляд дельца не заметил ничего странного, за одним весомым исключением. Кристалл за железной решёткой не источал даже слабого мерцания, а, по опыту "работы" в Таэрвайне, такие штуки должны были выдерживать хотя бы недельку. Проницательный Рорик мгновенно заподозрил кое-что, и сформировал целый план, но не подал виду. Вместо этого, он по-военному выпрямил спину и нахмурился.
— Командир Бранко. — баритон блеснул необычайной серьёзностью — Если имеются серьёзные доказательства вины Эфана, их необходимо без промедления передать мне. Я донесу их до нужных ушей, и меня послушают.
Теодор махнул рукой.
— Не бери в голову, долгая и очень странная история. Может, расскажу как-нибудь на привале. А насчет Вольгера... Черт с ним, вот что я скажу. Не наше это было дело с самого начала, — Гримвальд почесал бороду. — Ладно, потом поболтаем, в таверне. Сейчас я бы хотел заглянуть к этому Фолдреку, пока не стемнело, вы со мной?
Дождавшись, пока Рорик и Колман вернутся обратно, старик проводил вскоре ушедшего толстяка взглядом и обратился к некроманту:
— Колман, покажешь дорогу к связному Ландеба? Может, ему удалось нарыть какой-нибудь информации.
— Я не против пойти туда. Если конечно кто-то покажет нам путь.
Закончив разговор с лесником медик переключился на рядом стоящего Делвина.
— Я заметил что ты вроде знаешь этого... Человека. Что можешь рассказать о нём?
Бранко сделал шаг назад, не решаясь что-либо говорить. Он будто сжался, посмотрел на Рорика виноватыми глазам и, облизнув губы, попытался подобрать слова. Когда толстяк сменил тон на серьёзный, то гвардеец сразу представил себя перед начальством с отчётом об очередной безуспешной ночи.
– Эхе-хе, если бы были, то, поверьте, я бы мигом его арестовал, а то и самолично прикончил, – заговорил он тонким голоском, словно боялся признаться, что никаких доказательств нет, а все его догадки – исключительно плоды воображения. Но вдруг личенвайнец перестал бояться и задумался, – но… вы человек умный и должны понимать, что некому больше стоять за этим. Вы, это, своим умом поскребите по документам, дела Эфана, как он тратится по-любому записаны. Я смотрел уже – ничего не понимаю, вот дурак, а. Может, вы поймёте, вы умнее. Одговор, авось, даст доступ к таким документам, когда амулет увидит. Но он старый маразматик, может и фигу показать, вы тогда скажите, что от меня, или к Ивесу челом бить идите.
После того, как были выяснены ещё несколько вопросов, Рорик пошёл обратно, а Бранко, глядя ему в след, сквозь зубы цедил:
– Какой идиот додумался раздавать каждой проезжей шавке контролёрские амулеты? Упыри говорящие, тьфу, свет.
– К Фолдреку-то? Это мы можем, – заулыбался Колман.
Некромант повёл странников по той же дороге, что вела к главной площади, но затем свернул ближе к трущобам. Дома постепенно становились мельче, скуднее, уродливее, и вскоре группа подошла к границе между центром и кольцом бедного квартала, окружающего город. Маг остановился на пустом перекрёстке. Атмосфера здесь кардинально отличалась – наёмники словно бы вернулись в очередной провинциальный оплот. Людей здесь было гораздо меньше, света тоже, шум большого города позади казался далёким, словно не из этого мира. Для Колмана, да и любого, кто успел побывать в личенвайнской провинции, такое было привычным. Некромант двинулся дальше, и конечным пунктом оказалось строение побольше, окружённый абсолютно пустым с этой стороны двориком за старым забором. Окна выбиты, крыша прохудилась, некоторые кирпичи из каменной кладки кто-то умудрился стащить – дом казался заброшенным.
Колман усмехнулся, мотнув головой, и провёл всех через давным-давно свинченные ворота к распахнутой двери. Внутри царило запустение, каждый метр гнилых досок покрывал толстый слой пыли, а на стенах ровными рядами светились квадратные пятна под погнутыми гвоздями от снятых с них картин. Звук шагов раздавался по просторным залам, слегка приглушая чьё-то незамыловатое мычащее пение на втором этаже. Миновав скрипучую лестницу, странники пришли в единственную непустую комнату, дверь в которую тоже куда-то пропала. Колман дал знак подождать в коридоре, сам вошёл.
На кровати без матраса, к которой был придвинут маленький столик, сидел человек неожиданной аристократической внешности. Он бессмысленно отпивал из мутной бутылки, выстукивая ухоженными ногтями ритм и без слов подпевая ему. Стеклянные глаза, повращавшись, сфокусировались на Колмане.
– Фолдрек, сколько лет, сколько зим! – первым заговорил неркомант.
– Что? – нахмурился сидящий, – ба! Это, как тебя там?
– Колман.
– Истинно так. Позволю себе иметь наглость поинтересоваться, какого, твою мать, чёрта эти приблуды делают у меня дома? – заплетающимся языков произнёс Фолдрек, кивнув на странников.
– Они от наших, – некромант сделал акцент на последнее слово, аристократ всё понял, – к тебе какие-то вопросы.
Фолдрек помолчал, уставился в пространство.
– Чтоб ты под упыря лёг, Колмен…
– Колман, – не обращая внимание на оскорбления, поправил маг.
– Твоя правда… Так вот, чтоб ты под упыря лёг, Колман. Какого света ты на меня кого-то травишь? Я ж за вас.
– Это не по твою душу, – рассмеялся некромант, – они просто спросить.
– Если так, то ничего и не скажешь. Извольте вопрошать, господа! Располагайтесь! – воскликнул Фолдрек, но быстро замялся, – хм… На чердаке имел место быть единичный стул. Пожалуй, даже чета.
Теодор с недоумением оглядывал убранство дома, в который их привел некромант. Он ожидал увидеть жилище обыкновенного писаря, какую-то комнатушку, может, и маленькую, но хоть сколько-то обжитую. С другой стороны, такое забытое богами место может послужить хорошим местом для того, чтобы залечь на дно.
Увидев самого Фолдрека, старик нахмурился. Информатор явно был пьян, а с пьяными вести нормальный разговор — дело неблагодарное. Но, делать было нечего.
— Теодор, — коротко представился лесник, облокачиваясь на стену, за отсутствием в комнате нормальной мебели. — Мы с товарищами работали на Ландеба в Истене, расследовали вражескую активность в том регионе. Напали там на след ордена серых рыцарей, а теперь приехали сюда, чтобы поискать их следы здесь, — лесник остановился и почесал бороду, чтобы дать пьяным мозгам собеседника впитать информацию. Глаза Гримвальда выжидающе буравили Фолдрека. — Ландеб сказал, что ты можешь обладать информацией по этому делу, вот мы и решили тебя навестить. Что скажешь?
Встреча старых знакомых, не обременённая присутствием толстобрюхого дельца, доставляла Делвину сущее удовольствие. Плут заметно расслабился, даже перестал испуганно горбиться, и просто слушал, как Зигмунд и Теодор перекидываются фразочками о произошедшем в Гвинфоре. Дела вольных земель не сильно интересовали Везунчика, старающегося избегать любого упоминания прошлого при посторонних, и потому слушал он вполуха, пока, наконец, Клюв не обратился к нему.
— Опасный он человек, приятель... — простодушно загнусавил Делвин — Я-то могу украсть, побить чутка, но не за просто так. Краду, если жрать охота, бью, если меня бьют. А он...
Скривив рожу, Везунчик боязливо глянул в сторону, куда пошагал Рорик.
— А он просто так! Нравится этому борову, когда все его боятся. — Делвин посмотрел на Теодора, вступившегося за него, телячьими глазами — Вы, приятели, ни слову его не верьте, он врёт всегда!
На этой недоброй ноте, компания сорвалась с места и пошла к Фолдреку, у которого, как казалось плуту, он наконец-то сможет отдохнуть. Величественные картины центра Ур-Дреда сменились на привычные виды, присущие личенвайнским пустошам.
По прибытию в дом Фолдрека, весьма недурный по меркам Делвина, проходимец уселся у стены и принялся ждать, пока остальные договорят. Не его это было дело, переговоры вести, а уж по ночлегу и без него разберутся.
Необъятных размеров иноземец бодро шагал обратно к зданию администрации, улыбаясь и лицом, и глазами. Редко когда всё было так просто: взял себе амулет, да ходи, размахивай им во все стороны, в лести купайся. Разумеется, Рорик знал, что и этому есть цена, которую он, не имея могущественных покровителей, вполне мог заплатить за такое наглое использование имени Короля, священного для многих жителей Личенвайна.
Пока что "засветить", как бы выразились местные, медальон делец успел только начальничку стражи, наверняка поминающему его недобрым словом. Гном-купец по имени Эфан явно был вне досягаемости влияния этой вещицы, но вот упомянутый Бранко Одговор наверняка имел в распоряжении компромат на него, который, окажись в руках толстяка, развязал бы их во всех смыслах. Имея под собой одного из воротил торговли целой страны, можно было бы выйти на рыбку покрупнее, а там...
Витая в мыслях и планах, Рорик сам того не заметил, как забрёл в какую-то дыру, напоминающую провинцию по состоянию, выросшую, подобно плесени на плоти славного Ур-Дреда. К счастью, зоркий глаз дельца смог быстро найти знакомые лица, сворачивающие в покосившийся домишко, которого постеснялся бы и самый отпетый нищий. Впрочем, и королю иногда приходится марать подошвы об грязь. Из таких соображений, толстяк быстро, насколько того позволяла фигура, вошёл вслед за компаньонами, чтобы очутиться в ещё большей дыре, чем казалось снаружи. Напоминало пристанище человека, который чертовски любит выпить на последние деньги.
Отсалютовав печально сидящему у стены плуту, толстяк, не стесняясь, подошёл к человеку аристократичной внешности и протянул ему неплохой кусок вяленого мяса из полной сумки.
— Без закуски пить — себя не уважать, братец. — многозначительно прогундосил мужчина, явно разбирающийся в правилах питья.
Фолдрек помахал рукой в ответ на подачку Рорика.
– Пустое, – бросил он и демонстративно приложился к бутыли, после снова уставился на кусок мяса, и в пьяной голове свершились своеобразные выводы, – тем не менее вы изъявляете желание сыграть, поставив жратву на кон? Что за светлый идиотизм! Но я не прочь. Во что изволите резаться?
В аристократе таилось странное простодушие, будто ему было всё равно, с кем ведёт разговор. Круглый делец, одноглазый оборванец, бедняк из трущоб или чиновник – все были для него одинаковы. Так же он глядел и на важную информацию, расставляя свои приоритеты, что сказать первым, а что оставить на потом.
– Ландеб? Как поживает этот старый хрыщ? – спросил он, поставив бутылку на стол, – ему приписали звание городового? Ба, что за лизоблюд! Ни знаний, ни уменья, ни денег, ничего, только подхалимство. Водит знакомство с таким же бесстыжим гнойным утырком, но у того хотя бы средства есть, много. Он заплатил – теперь его дружок в верхах имеет пост. Это на него работать – себя не уважать, а не пить без закуски, позволю заметить эту деталь, – покосился он на Бардулфа, видимо думая, что тот тоже работал на лича из Истены.
Последовало краткое молчание: Фолдрек собирался с мыслями.
– Серые… В какое безделье необходимо скатиться, чтобы говорить о таких червях? В духе Ландеба! Деньги им нужны да власть – ничего более. Дайте время, и сами себя перегрызут. Ландеб из пальца проблему высосал и имеет наглость тратить деньги на расследование какого-то дерьма, когда в его округе творится хаос совсем иного порядка, – информатор разошёлся в обвинениях, оставаясь при этом спокойным, и в следующую секунду вновь бесстрастно выпивал, – однако отходя от в превеликой степени очевидных деталей, что определённо вас интересует?
— А вы слишком просто распоряжаетесь информацией. Обычно просят что-то взамен. А вы тут спокойно всё рассказываете. Впрочем... Нам же лучше.
Спокойно молчавший в углу медик подошёл ближе к Фолдреку.
— В этом городе мне уже довелось поговорить с ,по моему мнению, влиятельным человеком. И то что вы сказали про власть частично подтверждает его слова. Впрочем он говорил что сейчас проблемы не только с серыми но и в верхах власти. А о каком хаосе вы в данный момент говорите? Кстати. Не мне говорить про роскошь, но люди вашего уровня обычно живут в... Более подходящих для этого местах. Есть какие-то причины находиться именно здесь?
В отличии от многих людей своего толка, вести дела с пьяницами Рорик любил. В большинстве случаев, было достаточно проявить жест доброй воли, да начать говорить по душам, а там и хмель сделает своё дело, развяжет собеседнику язык лучше любой дыбы или углей. Но не в этот раз, Фолдрек, как казалось, был из другого теста.
— Ои, дружище, я столько картёжников в своей жизни видал, что самого уж не тянет. Вон, сидит один. — указал Рорик на Делвина — Помнится, меч свой поставил на кон, потом от лиходеев хуем голым отбивался, ха-ха! — попытался сгладить обстановку толстяк грубоватой шуткой. Одноглазый сверкнул обозлившимся взглядом и поджал губы.
Делец, проверявший едой, насколько низко упал Фолдрек, остался доволен результатом, обычно самые опустившиеся пьяницы были склонны ко лжи себе во благо, и различным придумкам, воспринятым за истину под действием сивухи. А значит, слова дворянина стоило хотя бы частично намотать на ус. И пока Рорик раздумывал над тем, как бы подступиться к Фолдреку, заговорить успел неживой, и лучше бы он молчал, чем настолько бестактно полез бы в тонкое дело общения с информатором. Положив мясо обратно в сумку, толстяк виновато прогундосил:
— Уж не обессудь, братец, я просто человек милосердный.
Теодор скрестил руки на груди и нахмурился. Совсем не это он ожидал услышать. В свое время Ландеб произвел на старика впечатление человека разумного и способного, а потому слова Фолдрека ввели его в ступор.
Однако это Гримвальд решил оставить на потом, гораздо важнее было дело.
— Что значит хаос другого порядка? Хочешь сказать, в делах, творящихся в Истене, виноваты не Серые?
По-прежнему молчащие южане проследовали за остальной частью группы. Они, постепенно, приближались ко всё более обнищавшим и прогнившим зданиям, один взгляд на которые мог вызвать у неподготовленного, как минимум, легкое удивление. Целью ведомой группы стал именно один из таких домов – выбитые окна, прохудившаяся крыша и недостающие кирпичи – всё как под заказ.
Внутри ситуация оказалась ничуть не лучше, нежели чем на входе: прогнившие доски покрылись слоем пыли, стены были «украшены» множеством квадратных и прямоугольных пятен, оставшихся после некогда висящих на этих местах картин, а дверей в проходах и вовсе не было.
— Если бы здесь были двери, тогда это место было бы не столь плохим – пробурчал под нос Алистер.
В одной из комнат был найден мужчина, названный Колманом не иначе как – Фолдрек. Выглядел он не под стать этому месту – аристократ, а обитает в какой-то помойке. Пожалуй, единственной подходящей вещью в арсенале Фолдрека для всей этой бедствующей обстановки была лишь бутылка, наполненная мутным содержимым.
На несчастного выпивоху тут же набросились остальные участники группы кто с чем: лесник и доктор с расспросами, а толстяк с вяленым мясом в руке. Гибриды же вновь решили остаться в стороне. Возможно, южане так и продолжали стоять в отдалении от остальных тихо переговариваясь друг с другом, если бы Рорик не позволил себе отпустить достаточно грубую шутку. Алистер кратко цыкнул и скосился по направлению остальной массы присутствующих.
— Нас интересует всё – после длительного молчания произнес алхимик. — Этот хаос в округе Ландеба, эти серые, этот местный зажиточный гном и даже вешание духовников-роялицизтов на главной площади – кто, как, где, когда и зачем. Предположения и домыслы также необходимы. Также с чьими именно наёмниками отряд этих серые столкнулся в округе? И ещё, что там сейчас творится в Керешском округе? – он пожал плечами.
— Зачем grár грызть сам себя? – присоединилась к задаванию вопросов северянка. — Прои-гр-кх-одить раньше?
Фальшивый смех вырвался из уст Фолдрека – он чисто из вежливости отреагировал на шутку Рорика, но странноватая фраза Зигмунда удостоилась только недоумённо насупившимися бровями. Аристократ мотнул головой.
– Чепуха несусветная! Это мой дом, перешедший мне от предков, где я ещё должен находиться? – ответил вопросом на вопрос пьяный.
От этой мелочи он перешёл к более важным вопросам:
– Хаос этот Пелагиусом высран – не стоит даже оглядки на него. Там, в Истене, всегда такая чертовщина имеет привычку твориться, серые там как капля в море. Власть далеко – а как люди без власти в голове? Тем самым, предоставленные сами себе, творят, что хотят. Дай людям свободу – на выходе примешь хаос! Надзирать за провинцией должен военсовет, иными словами – Ивес. А что этот бугай пустоголовый делает? Шляется по Ур-Дреду, визжит, как свинья, что-то командует – тупость, идиотизм.
Фолдрек совершенно не стеснялся в выражениях, говоря о высокопоставленном лице, и Колман, уже знавший некоторые черты информатора, решил тактично сменить тему, чтобы странники не слушали нелестных отзывов о главе военсовета.
– Эхе-хей, ты там что-то говорил о дружке Ландеба, – встрял некромант, – это другой какой-то или всё тот же?
– Кой со средствами? Именно Мельген – истина, что прежний, – аристократ немного покривился, – отвратительная личность, прижимистый, как гном, а высокомерный, как эльф. Что? Вы с ним успели свидеться? Ага! Дали ему по роже? Нет? Какая жалость! А что, он так и обитает в Истене? Ха! А амбиций-то было, когда я с ним расставался! Навсегда он останется в этой яме, сколь не карабкается по стенкам – слабоват, господа, слабоват он, пущай и с деньгами.
Вдруг Фолдрек замолчал, о чём-то вспомнив.
– Это дивно, что вы напомнили мне об этой двуличной мрази. Он ведь что-то с серыми хотел сделать. Он меня, гад ползучий, в свои планы так и не посвятил – жаден даже до слов, свет – но что-то я имею возможность знать. Мельген планировал расшатать иерархию серых, вклиниться туда, а затем выкачать из их культа деньжата. Имею предположение, что это были его наёмники там. Благородно, скажете вы, помогает нам. Как бы не так! Он эгоист, паршивец: думает только о себе, о планах не вещает, а когда деньги получит, его хоть по всему свету ищи – не найдёшь. Завалится в другую канаву наподобие Истены – и поминай как звали.
Аристократ выдохнул и отпил.
– Про убийства я имею лишь слухи. А Эфан – одного некроманта упырь с Мельгеном. Скотина и тварь, гребущая деньги лопатой, как и все гномы. Долго в Ур-Минире ошивался, связей там натворил, а теперь сюда припёрся. Я с ним, однако ж, дело однажды вёл, когда он сюда только приехал. Столько денег мне задолжал, урод! По-видимому, он ещё и с Ур-Керешом вести дела начал, но мне неведомо, что там творится.
Теодор хмуро слушал поток слов, исторгаемый Фолдреком. Он не знал, заслуживал ли этот пьяница доверия, однако на первый взгляд причин врать у него не было.
Старик потер переносицу, пытаясь привести мысли в порядок. До сих пор цель отряда была хоть и нелегкой, но однозначной, теперь же все представляло собой совершенную путаницу.
Гримвальд обернулся к Колману.
— И что скажешь? — мрачно прохрипел он. — Если этот говорит правду, то, выходит, мы не за теми гоняемся. Да и вообще, есть ли смысл за кем-то гоняться, раз уж у вас такая грызня — обычное дело?
Медленно, но неумолимо, вся эта история складывалась в закономерную последовательность событий. Рорик неустанно делал выводы и прилагал все усилия, чтобы не пропустить какую-то важную деталь, будь то тот злополучный фонарь, к которому не посылали фонарщиков, или же тот факт, что Ивес, пока что знакомый "Бардулфу" только заочно, вместо выполнения обязанностей, наблюдением за делами где-то далеко отсюда, что-то забыл в метрополии. Толстяк ни секунды не пожалел, что присоединился к остальным компаньонам в расспросах Фолдрека.
Уже второй спутник дельца проявлял ну просто вопиющею невежественность в вопросах переговоров, и на этот раз оставить происходящее без едкого комментария, произнесённого так тихо, что услышали это разве что Теодор с некромантом, он не мог.
— Тише, Dextra, не сотрясай воздух. Ты слишком долго шлялся по лесам, чтобы хоть что-то смыслить в политике. Предоставь это профессионалу...
По старой привычке, Рорик мгновенно перетянул всё внимание на себя, выйдя в центр образовавшегося вокруг аристократа полукруга и широко, по-крестьянски, раскинув руки, словно Колмана, роялиста и государственника по долгу службы, и вовсе рядом не стояло.
— Фолдрек, братец, я вырос в том месте, где гадов принято щемить! — Рорик начал делать своё дело, натянув на этот раз маску сурового северянина, всю жизнь прожившего ради чести — А Мельген этот — сущий scallywag! Я за Эфана-то уже знаю, след учуял, но вот кто Мельгена подноготную вывернуть сможет, не расскажешь? Смотри-ка, всем хорошо будет: и Личенвайн поспит спокойно, и мир станет почище, без упыря этого.
— Где вы должны находится? В своём доме конечно... Это помещение больше походит на заброшенное. Впрочем не мне, бродячему доктору, об этом говорить. Если вам нравится... То почему бы и нет.
Долго заострять внимание на нищете пристанища аристократа Зигмунд не хотел, а потому почти сразу переключился на Колмана.
— Колман ты вроде говорил что тут можно будет заночевать. А чего-то как в Истене не предвидится? Вдруг и здесь кто-то захочет перекусить нами.
Фолдрек мутными глазами вглядывался в Борегара, словно пытаясь воспринять сказанное. В результате он простодушно пожал плечами.
– Если бы всё изволило быть таким простым, то и проблемы не имели бы в Личенвайне место, – бросил аристократ, стараясь изящно орудовать словами, насколько позволяла пьяная голова, – Мельген варился и варится в своём собственном соку, и найти кого бы то ни было, кто имел бы неудачу рыться в делах этого светлого кретина, практически невозможно. Иными словами, помочь вашему благородному порыву я не в силах.
Толстяк определённо мог почувствовать в словах Фолдрека что-то сокрытое, но тот настолько невозмутимо принялся допивать остатки пойла, что невозможно было сказать, врал ли он хотя бы раз за весь рассказ. Колман же, оттеснённый Рориком, вполголоса разговаривал с Теодором, пока «профессионалы» играли в политические игры.
– Э, дружок, я прямо-таки сомневаюсь, что всё так радужно, как наш аристократишка описывает, – покачал головой некромант, – грызня грызнёй, но даже в провинции её не оставляют без внимания. Тут вот она – дело куда более важное, и хотя бы то, что у серых уже точно есть армия, которая, в общем-то, подобралась сюда довольно близко – как-то не слишком здорово, согласись, а? Ха-ха! Погоняемся – а там видно будет.
С Зигмундом он говорил уже нормально:
– Аха-хе, нет, чего бы случаться? Здесь нежити поменьше будет, чем в провинции, да и таверна ещё и трущобами от неё отделена. Солдатики ходят то там, то сям – всяких других опасностей тоже бояться нечего.
В Личенвайне всё было шиворот-навыворот: о свете говорили, как о тьме, о смерти, как о жизни, но одно не менялось точно, и Рорик это знал всегда — люди. Их натура, преследующая исключительно свои интересы, оставалась неизменной везде, посреди барханов Акхзед-Тельхейна, на далёком Севере. А про таких, как Фолдрек, толстяк, выпив лишнюю пинту-другую, говорил: "Скользкий ублюдок, таких в Гвинфоре днём с огнём не сыщешь!". Напялив на себя видок человека не при делах, аристократ, представленный служкой Короля, как источник ценной информации, на голубом глазу недоговаривал, а это, в ситуации Рорика, было смерти подобно. Ложь от правды он отличить бы смог, но вот узнать, что скрывается за немым молчанием могли разве что лучшие чародеи далёкого Глаэр'Анталя, а таковых среди всей компании не наблюдалось.
— Но ты как-то же залез, братец. — разозлённый Рорик прекратил корчиться в попытках изобразить северянина, и из его уст вновь полился тот самый яд, смыв собой простецкую браваду — И выбрался, как я смотрю. А раз уж твой Мельген — приятель Эфана, то у тебя, друг, могут быть проблемы. Ты не беспокойся, я уж как-нибудь донесу до его ушей твои слова! Как считаешь, каким этот коротышка захочет тебя увидеть, живым, или мёртвым? А ведь есть вещицы смерти похуже... Но что это я тут разошёлся, тебе ли, личенвайнцу, об этом не знать?!
Делвин, мирно сидящий у стены, подобно Фолдреку, испуганно высунул лицо из-под плаща, стоило ему услышать, как заговорил его давний знакомый.
Не знаю, нужен ли куб на устрашение, но пускай будет 1d100: (66) = 66. Если есть какие-то модификаторы, даже отрицательные, пускай ГМ их озвучит.
Теодор пожал плечами и раздраженно покачал головой.
— Ладно, — сказал он Колману. — Кроме слов этого пьяницы у нас пока что нет других оснований, чтобы подозревать кого-то, кроме серых. Так что план не меняется.
Гримвальд услышал, что толстяк говорил Фолдреку. Угрозы в сторону информатора его не смутили, в конце концов, тот и правда вел себя неподобающе, а вот факт того, что Рорик потерял самообладание, позабавил старика.
— Вот ты и показал свое истинное лицо, — усмехнулся он. — Да у тебе, толстяк, яда больше, чем у аспида.
После этого Теодор обратился к Фолдреку, продолжая говорить с насмешкой.
— Заодно, будь добр, поведай нам все, что знаешь о серых. Вообще все. Да смотри, не упусти ни одной детали.
Слова толстяка сработали: в не сфокусировавшихся глазах Фолдрека несколько секунд читался страх перед громадной разозлённой тушей. Но как только захмелевшие мозги проанализировали грозные слова Рорика, аристократ снова принял вид незаинтересованный, хотя и малость напряжённый. Борегар, похоже, верно сделал только часть выводов, оттого его попытка довести допрашиваемого до панического ужаса оказалась успешной только наполовину, несмотря на отлично подобранный тон и внезапность.
– Остыньте, господин, горячие головы к диалогу не способствуют, – как можно спокойнее сказал Фолдрек, но толика неуверенности сквозила в его словах, – вестимо, что бывают вещи похуже смерти – на своей шкуре испытал: с Мельгеном дела имел, истину говорите, что я такие вещи знаю. И врагу не пожелаешь водиться с этой гнидой, – попытался отшутиться он, – и, однако ж, не имейте бесчестие возвеличивать червяка-гнома – ему не прыгнуть выше своей мелковатой головы, решись он сделать со мной что-либо. И он всё ещё ходит с моей долговой распиской, тварь такая, – уже отойдя от шока, задумчиво пробормотал он.
Рорик неосознанно выделил в пустозвонстве информатора маленькую деталь и то, с каким тоном она была сказана. Судя по тому, как быстро Фолдрек пришёл в норму и не подавал признаков страха, у него за плечами в партнёрах был не только Мельген.
Возможно, любой прочий аристократ завёлся и стал бы зачинщиком драки ещё от слов дельца, но Фолдрек проигнорировал усмешку Теодора, обратив внимание только на сам вопрос. Он мельком перекинулся взглядом с Колманом – некромант незаметно пожал плечами, не желая ни во что вмешиваться, и информатор, подумав, заговорил:
– И однако-таки почти все вы имеете привычку не спрашивать определённые вопросы, – посетовал он на странников, – серые – мрази, если коротко. Надо не коротко? Что ж, расскажу то, что может вам пригодиться: иерархия у них плавающая, сейчас главный там человек с кличкой Дуал – воин, маг и просто неприятное лицо. Вокруг него снуют мошки рангом помладше и имеют время от времени попытки власть взять в свои руки. Этим Мельген и хотел воспользоваться, но как определённо – для меня загадка. Религия у них отошла на второй план – даже вспоминать об этом имбецильном учении тошно. Имеют какую-то армию, ходят по провинции, сейчас на кой-то свет решили и сюда нос сунуть.
Фолдрек беспечно пожал плечами, но проницательным людям было ясно, что отрезвляющие отголоски угроз Рорика несколько развязали заплетённый в три узла дешёвым пойлом язык, до того ходивший вокруг да около, чтобы поносить нелестными словами любую упомянутую персону.
Следующий кон обмена любезностями начался уж очень не вовремя. "Бардулф" не так переживал за свой статус в глазах аристократа, всё же чтобы отбиться от сказанного, обычное хамство не помогло бы, сколько за то, что чуть не дал слабину. Разгорячённая политическими препирательствами голова была не лучшим подспорьем в личных вопросах, из-за чего Рорик уже почти омыл кончик языка такой гадостью, от которой старина Теодор мгновенно бросился бы на него с кулаками. К счастью, хватка дельца никуда не делась, вовремя сведя всё в шутку, также продолжающую череду желчных реплик.
— Знал бы ты, как сейчас прав! Осторожнее с питьём, братец, иногда мой яд затекает и туда.
Вот уж любит хозяйка Судьба пошутить шутки. В очередной раз подтвердив статус бандита, орудующего языком вместо кинжала, Рорик был уже морально готов идти в корчму, обмывать успех, как вдруг башка аристократа, пребывающая в потёмках по вине пойла из местных ингредиентов, смогла ненадолго собрать мысли в кучку, чтобы наконец вспомнить, кто есть чей приближённый. Подобного рода люди не упускали возможности блеснуть могуществом своих покровителей, когда становилось жарко. Однако Фолдрек всё же проболтался, толстяк такого не упускал. Не один он сегодня слишком рано возрадовался, получив желаемое, ведь из уст одурманенного прозвучали весьма многозначительные слова, которые посторонние могли бы посчитать за простую грубость, от которой ещё секунду назад не оставалось и следа.
— Понял тебя я, братец. — прогундосил необъятный северянин — Понял.
Продолжать разговор у Рорика не было ни единой причины. Всё, что нужно было сказать, уже было сказано, и поэтому единственной причиной, по которой подошвы дорогущих сапог ещё стирались о щербатые половицы этой халупы — присутствие здесь Колмана, от которого толстяку, как было показано заметным жестом, было что-то надо.
Закончив с очевидными расспросами, неживой стоял и слушал разговор Рорика и Фолдрека, стоило им закончить как медик всё же нашёл ещё одну ниточку за которую можно дёрнуть.
— Если вы знаете главу их ордена, ну хотя бы его имя, то может вы знаете ещё имена серых? Может даже место где они хотя бы примерно обитают? Это бы облегчило нам работу. Всё же гонятся за призраком в поле зная его имя не самая лучшая идея. Кстати. Может кроме Мельгена с ними кто-то ещё из "наших" работал или работает? Вдруг вам известно и такое. Впрочем лично для меня остаётся вопрос: Почему вы зная это всё просто не рассказали это скажем... Тому же Ивесу? Я думаю кучке оборванцев сложнее справится с целым тайным обществом чем целому государству Личенвайн.
Колкость Рорика не вывела Теодора из равновесия. Угрозой, тем более сказанной в полушутливой форме, его было не задеть. Вот если бы Борегар и вправду решился высказать что-то менее безобидное, это наверняка выбило бы старика из колеи, однако этого, к счастью, не произошло.
— Я всегда осторожен, братец, — Теодор вновь ухмыльнулся и похлопал толстяка по плечу. — Будь уверен, если мой живот вдруг заболит, я поспешу и успею выпотрошить твой, прежде чем двинуть кони.
Теодор кивал, пока Зигмунд задавал правильные, с его точки зрения, вопросы.
— Да, если знаешь какие-нибудь их контакты или места встречи, ты здорово нам поможешь, — насмешки в его голосе больше не было, Фолдрек доказал, что он не просто мнительный пьяница. — И да, кстати, откуда узнал про этого Доула? Разве лидер такой организации не должен скрываться?
"Злой северянин", не преминувший лишний раз показать свои возможности, сделал своё дело, теперь остальным компаньонам предстояло принять участие в игре, начатой Рориком, и закончить её. Делец просто вовремя выбил землю из-под ног зазнавшегося Фолдрека, не осознавшего, с кем он имеет дело.
— Боюсь, братец, я к этому моменту буду уже далеко-далеко.
В который раз ухмыльнувшись в ответ на похлопывания, "Бардулф", напустив вид потерпевшего поражение в битве, но не в войне, отошёл куда-то поближе к Делвину, так и сидящего на половицах. Плут рисовал какую-то непотребщину, водя пальцем по пыли. Задумчиво посмотрев на плод трудов старого знакомого, Рорик усмехнулся.
— Вот ты, братец, маста-ак... Так и художник не смог бы.
— Ага! — радостно проголосил плут, выводя два соприкасающихся круга — Не знаешь, где тут краски купить можно? И, этот, как его... Папирус, во!
— Эх, вот беда, не знаю... Как всё закончится, приглашаю в Акхзед-Тельхейн! У меня там остались дела, как раз красок накупим. Хэ, столько, что хоть всю жизнь сиди, малюй!
— Я б согласился, приятель, — пробормотал Делвин — Да не расплачусь потом.
— Остынь, Везунчик. Не должен ты мне ни ирия, забудь. Что было — то было.
— Кто былое вспомнит — тому глаз вон, а?
— Ха-ха, тебе о таком помалкивать стоит! Эй, южане, как вам работа моего братца, а?
Тем временем южане опять решили держаться в отдалении от остальных, позволяя им вести переговоры самостоятельно. Конечно, они несколько раз думали задать какой-либо вопрос Фолдреку, но каждый раз останавливались – основная масса переговорщиков гораздо лучше владела всеобщим языком, нежели чем каждый из гибридов, и из-за этого моментально опережала их. Алхимику и северянке только и оставалось, что обмениваться ничего незначащими фразами друг с другом и разглядывать местное убранство.
— Хи-sshh~-ки, – скорее прошипел, нежели чем сказал Алистер — это всё, конечно, очень интересно, но нах-ssh~-уй он нам надо? Остальные и так разберутся с этим мужиком без нас. Ты же недавно была у себя на родине. На «Нор-дур». Расскажи хоть, как там сейчас?
Хиски внимательно вслушивалась в высказывания своего напарника. Она старательно ловила каждое слово, наивно силясь понять его и перевести. К счастью, восприятие фраз Алистера ей давалось намного легче, нежели чем у кого-либо ещё. И вот, спустя пару минут «грубый» перевод был закончен – во многом, этому поспособствовало сильно искаженное под влиянием акцента слово «Norður».
— Já, была – покивала головой светловолосая. — Как там… это… кгх… - северянка недовольно поморщилась, приподняла правую руку и несколько раз щёлкнула пальцами, тем самым пытаясь вспомнить необходимые ей слова на всеобщем. — Faðir minn hefur ekki dáið ennþá… к сожалению… а другие…
Светловолосая так и не смогла завершить высказывание, поскольку к южанам обратился толстяк, прося их оценить работу сидящего на полу плута. Стоит отметить, что он выбрал достаточно странных оценщиков. В любом случае, игнорировать Рорика не было смысла, а ранее начатый разговор можно будет завершить и чуть позже.
Приблизившись к дельцу и аспиднику, двое южан искоса взглянули на непонятную мазню на пыльном и истоптанном полу. Алистер даже позволил себе сложить руки за спиной и слегка наклониться, дабы разглядеть всё получше.
— Ты выбрал не тех для оценки: кес’виадцы никогда не увлекались художеством – нам главное качественнее, прочней и долговечней; а по поводу неё...
Взяв небольшой перерыв в речи, Алистер вновь выпрямился и поправил волосы.
— И говорить нечего. Тот же самый случай, что и с упомянутыми кес’виадцами – покончив с волосами, странник искоса взглянул на лесника и доктора, которые всё ещё допрашивали подвыпившего аристократишку. — Но ты же позвал нас явно ни для этого. Чего ты хочешь?
Парочка южан, изгнанники, как говорили в народе, не заметила, как их новый компаньон, краем уха слушая северную тарабарщину, понять которую здесь не мог никто, повёл губами в странном жесте, напоминающем ухмылку.
Рорику редко когда нравилось болтать не по делу. Как кузнец, приходящий к себе домой, не может видеть эти подковы и кочерги, так и делец, чьим ремеслом было ораторское искусство, ненавидел пустые разговоры. Но сейчас, когда заняться ему было решительно нечем, беседа с Фолдреком продолжалась и без него, толстяк был не прочь поточить лясы, тем более с южанами, знанием менталитета которых могли похвастать редкие послы.
— Прочней и долговечней, говоришь? Хм, и не подумал бы... Не сочти за грубость, ну кто ж вас знает! В миру известно только, что вы пустыни очень уж любите. Ещё, что запрещаете одним расам других ненавидеть. Вот уж странные порядки, ненависть эта была и будет!
Хиски, как северянка, могла понять, откуда Рорик, показавший, что знает северный ещё в Гвинфоре, взял эти мысли. Слухи о южанах, в особенности там, куда они редко заглядывают, ходили такие, что диву даёшься, как только подобное в голову приходит.
— Ничего, братец, не хочу. Ты со своею душенькой стоишь без дела, я тоже баклуши бью. Так чего б парой слов не перекинуться?
Делвин, заметив изучающий взгляд южанина, начал деланно затирать свои каракули ногой. Звук стоял, словно сук пилят, вот как тут убого-то было! Впрочем, натура плута не видела в этом ничего такого, чего можно было бы стесняться. По сравнению с обычными пристанищами Везунчика, это было худо-бедно с крышей.
Выставленное на показ расположение Рорика, похоже, чуть-чуть смягчила нервозность одноглазого, он снова сделался таким, какой был всегда. Кривая улыбка, заставившая старые шрамы расползтись в стороны, наподобие глубоких морщин, сделала лицо Делвина ещё уродливее, чем обычно. И улыбался плут северянке.
— Как жизнь-то там, на Севере вашем? Холодно, небось, а? Я твоего брата видал разок, такие чудные у вас там прибаутки... Ну кто ж сначала морду бьёт, а потом в корчму тащит на свои деньги?
На протяжении всей реплики Рорика, затрагивающей непосредственно Дальний Юг, Алистер старался совершенно никак не меняться в лице. К сожалению, не получилось.
Как губы дельца до этого растянулись в нечто напоминающее ухмылку, так и брови алхимика съехались вместе, демонстрируя зародившееся недовольство. Пальцы гибрида крепко сжались, выдавливая несколько неприятный звук, возникший из-за сжатия надетых перчаток; одна скула дернулась верх, одёргивая одну губу и демонстрируя ряд клыков. Однако, всё недовольство пропало столь же быстро, как и возникло – мужчина совершил глубокий вдох и принял прежний безразличный вид.
— Это у вас, у центровиков и северян, она есть и будет. В Кес’Виаде и Акхзед-Тельхейне никогда не было и не будет той же нетерпимости, что и у вас. Нет тех же предрассудков. А пустыню мы любим, да. Кто же свой дом и свою защиту любить не будет? Там всё-таки тепло, приятно – он скосился в сторону Колмана и пьющего аристократа. — Они же тоже любят Личенвайн, хоть и дыра дырой. Вот и мы с тельхейнцами также.
И вновь последовала затяжная пауза. Хоть толстяк и не демонстрировал враждебных действий, но даже без них он вызывал у собеседника явное недоверие. Не нужно быть гением дабы понять, что он даже сейчас раздумывает над тем, как же ему сплести очередную интригу.
— Как там Бранко? Ты же забирал амулет у этого явно не для того, чтобы выбить себе разрешение на посещение таверны. Это глупо. Тебя бы и за одни монеты пропустили – алхимик приподнял правую руку и почесал подбородок. — И как там сейчас дела в Альянсе?
Хиски не проявляла какого-либо раздражения или отвращения во время улыбки Делвина. За всю жизнь пришлось насмотреться на множество шрамов и их внешний вид уже стал привычен. Единственной возможной интересностью, возникшей во время ухмылки плута, можно считать несколько грубое чесание правой щеки, со стороны голубоволосой девушки.
Правда и её безразличие дрогнуло, стоило только аспиднику произнести слово «брат». Брови девушки тут же удивлённо приподнялись, глаза расширились, словно два блюдца, а улыбка сама начала возникать на лице. Всё радостное удивление пропало ровно через десяток секунд – это несколько запоздалый перевод цельной фразы подоспел. Гибридка вновь придала себе выражение полное безразличия и продолжила почёсывать щёку.
— Já, холодно. Особенно í vetur. Везде snjór. Всё белое-белое – она ненадолго замолкла, стараясь подобрать наиболее подходящие слова. — Hefð такая. Там мн-гг-ро hefð. Любят битву. Любят пить. Эм… любят битву и пить, já. Не любят suðurríkjamanni. Очень не любят. Любят силу и друидов – последовало пожатие плечами. — Что ещё надо?
Фолдрек взмахнул руками в простодушном жесте, мол, и так сойдёт, из-за чего чуть не расплескал содержимое бутылку.
– И имеет ли смысл попытка что-либо донести до Ивеса? – молвил он, – ежели бы я ему рассказал, что знаю прозвище серой головы, что бы он сделал? Вы бы подумали истину, имея предположение, что ничего. Верно, он бы даже не почесался! Ему лишний раз лень отрывать свою закостенелую жопу от кресла на посту в провинции, и делает одолжение, посещает здешние края, только по вызову от верхушки… Однако нет, кое-что он бы всё-таки сделал – перепоручил расследование на таких как вы, к примеру, и в конце концов простым мальчикам на побегушках пришлось бы разгребать всё это дерьмо, пока светлые господа имеют честь горланить военные песенки и сбивать камень на мостовой. Так и было в самом деле сделано – кого-то отправляли на них, но немного, кого – знать, кроме Мельгена-паршивца, не знаю.
В словах аристократа было рациональное зерно, но всё равно казалось, что он просто оправдывает то, что держит важную информацию при себе, охотно делясь только слухами, навроде почему все его знакомые – отвратительные личности.
– И не стоит выпускать из внимания тот факт, что я не имел возможности знать Дуала в лицо. Свет, я даже его имени не знаю. Дуал – просто кличка, как у животного, под стать ему. Лично разговаривал только с мелкими червями – большинства их них уже и в живых нет. Имею возможность помнить только, что среди них были и маги, и простые солдаты, разнорабочие, кузнецы – всякая шваль, если коротко.
Вопрос Теодора привёл Фолдрека в размышления.
– А чёрт его знает, где они собираются. В метрополии есть где-то крупная ячейка, но так найти её ещё и не удалось. В провинцию суются не так часто, – пожал плечами он, – Дуал на слуху был, о нём многие говорили, как о том, кто возродит традиций культа. Смешно!
Колман заметил знал Рорика и с заинтересованностью в Глазах подошёл к нему, разговаривающему с южанами. На фразу Алистера о начальнике гвардии некромант весело поддержал вопрос и упомянул, что при Бранко не стоит говорить о Личенвайне, как о дыре, и Фолдрек зацепился за дважды произнесённое имя.
– Что? Бранко? Омерзительный тип! Должность лизоблюдством заслужил – и гордости, как будто в совет назначили. А как визжит – в морду заехать хочется. Он, мразь, за Ивесом повторять пытается – своего ума-то нет.
Теодор вновь почувствовал угасшее было раздражение. Слишком много пустословия и слишком мало дельного было в речи Фолдрека. Руки так и чесались съездить разок ему по морде и заставить отвечать по-человечески.
— Ты хоть какие-то зацепки дать можешь? — хмуро прохрипел Гримвальд. — Назвать хоть какую-то мелкую сошку?
Старик окинул аристократа странным взглядом.
— А вообще, кто ты сам-то такой? Вроде как много знаешь, но все время юлишь. Вроде аристократ, а живешь в этой дыре. И лучше отвечай честно, потому что у меня начинают возникать подозрения, а хорошо это обычно не заканчивается.
Куб на устрашение, если вдруг надо
1d100: (2) = 2
— Уж извини, братец, обижать не хотел! Я-то в ваших делах человек тёмный, только в Тельхейне бывал пару раз. И то, недолго...
На явное недовольство толстяк и рассчитывал! Редкий патриот, если он таковым был, мог бы себе позволить проявить истинно пелагианское смирение, когда какой-то твердолобый иноземец так нагло хулил его родину со своей заснеженной колокольни. Рорик отдал собеседнику должное, когда тот умело замаскировал неплохой выпад в скрытную натуру дельца под вежливое любопытством простой беседы. Впрочем, виду альянсовец не подал, его выправка отличалась от южанской. Глубоко вздохнув, он простодушно начал почёсывать затылок, на манер задумавшегося мещанина.
— Как всегда, братец, как всегда! Корольки, что петушатся своей родословной... Вороны они, кружащие над разложившимся века назад трупом Былого Королевства. Что ещё? Интрижки, вечная делёжка, но не как в Гвинфоре, на вольных землях это дело наживное. — развёл руками толстяк — Вот и всё. А с Бранко всё в порядке. Жив-здоров, чтоб ему пусто было! Как амулет увидал, заболтал без умолку, да мимо всё, не по делу.
Пока Рорик болтал с южанами, на его призыв успел откликнуться Колман, за ожиданием которого "академик" тратил время на не особо нужную ему информацию о разного рода пустынях.
— Братец, а где у вас Одговор заседает? Мне к нему надо, да побыстрей. — толстяк развернул брюхо к Фолдреку — Ои, первосвященник Бахуса, какими помоями Одговора полить сможешь?
Как было очевидно по упомянутой морде, не блещущей, мягко сказать, особой красотой, Делвин редко имел дела с женщинами. Это были либо крестьянки, у которых он воровал скромные пожитки или жратву, обычно в таких случаях дело заканчивалось криками "Караул!" и "Убивают!", на что у плута был один ответ — бежать, либо, что бывало реже, неловкие попытки зацепиться языками с противоположным полом в какой-нибудь корчме, где, чаще всего, у местных королев были куда более приятные ухажёры. Поэтому, для проходимца, разговор с полуграмотной северянкой, пусть и не особо желающей его поддерживать, был мёду подобен.
— Пить? Хорошо там, небось... — в неловкой попытке вежливости пробубнил проходимец.
Объяснение её порядков, состоящее на добрую половину из непонятных словечек на ихнем балаканье, не изменило, и даже не дополнило, мнение Везунчика о сынах Севера, но продолжать точить лясы хотелось. Потому, разум одноглазого, развитый не под стать чуйке, не придумал ничего лучше, как рассказать глупую шутку.
— Щас потеха будет! Встречаются дворф и гном, на большаке. Дворф, как водится, давай шпынять коротышку, а гном-то, не дурак, в отместку и говорит: "У тебя борода развязалась!"! Хы-хы...
~ А что ещё нам надо?
Похоже что разговор с Фолдреком ещё не был закончен совсем, то в данный момент продолжение вряд ли бы последовало. А потому неживой покрутил головой будто в поиске новой цели к которой можно было пристать и остановился на мирно сидящем Делвине. По помещению стал разносится слабый хруст костей, это медик дошёл до пройдохи и селя рядом с ним, а после принялся надевать маску обратно на лицо, но в последний момент остановился и слабо ткнул Делвина в плечо.
— Я вроде помню у тебя были карты... Как думаешь старый и рассыпающийся скелет сможет снова обыграть такого
хитреца как ты? Я узнал всё что мне нужно было... А значит сейчас я свободен.
На голом черепе Зигмунда не было и намёка на плоть. Но стоило лекарю коснутся кольца как там где был череп сейчас красовалось морщинистое лицо старика с большими зелёными глазами и крупной бородавкой прямо на кончике носа.
Алистер лишь кратко взглянул на подошедшего Колмана. Не было совершенно ничего необычного в том, что некромант заскучает от допроса пьянствующего знакомого и попытается вклиниться в один из разговоров. Особенно это становится понятно, если вспомнить непрерывную говорливость этого черноглазого волшебника: подобный результат — это лишь вопрос времени.
В ответ на комментарий Колмана, алхимик лишь слабо махнул одной рукой и скосился в сторону Фолдрека. Хоть аристократ и винит знакомых во всём, в чём только можно, не упоминая хоть одной положительной их черты; но, наверняка, делает он это не просто так.
— Понимаю-понимаю – ответил он то ли Фолдреку, то ли «извинившемуся» Рорику. В любом случае, южанин вновь перевёл взгляд на толстяка. — Да, как всегда. Наследник всё такой же, как и его предшественник. Собственно, как и другие «родственнички». Ожидаемо – гибрид завёл одну руку за собственную спину. — Неужели? Хм… ладно. В любом случае, тебе же ещё надо к Одговору спешить. Мы сходим с тобой.
Тем временем Хиски продолжала смотреть на Делвина. Ранее потревоженная рука перестала чесать щёку и теперь свисала вниз. Лицо всё также продолжало пребывать в нейтральном выражении. Правда, продлилось это не очень долго. Сначала лик северянки принял заинтересованный вид, причиной которому послужил подошедший и усевшийся на пол Зигмунд. Бродячий доктор обращался ни к ней, а к плуту и, судя по интонации, говорил о чём-то не очень важном.
— Nei, það er ekki. Там пло-гр-хо – последовал ответ на вежливость проходимца.
А после заинтересованность сменилась недопониманием. Мало того, что шутка аспидника была какой-то странной и необычной, так она ещё чем-то напоминала одну из прибауток Алистера, обычно начинающуюся с – «Идут два…» и дальше как пойдёт. Северянка никогда не могла понять смысла данной шутки без должного объяснения. Обернувшись лицом к алхимику, светловолосая собралась задать интересующий вопрос, но отказалась от данной идеи. Кес’виадец сейчас был занят беседой с толстяком, и беспокоить его не следовало.
— Ég ekki понимаю. Эм… объ-есг-ни – обратилась она уже к самому автору потехи, к Делвину.
После того, как Рорик подготовил подвыпившего аристократа к внезапным нападениям, Фолдрек практически никак не отреагировал на угрожающий тон Теодора.
– Право слово, это не является ни для кого секретом, что я простой роялист из знатного рода, – даже несколько скучающе ответил он, – но, свет, что тебе даст имя мелких сошек? Я имею предположение, что те, кого я знал, уже сдохли собачьей смертью. Что ж, был один солдат, помнится, Сакхеем звали, подонок тот ещё, Крик ещё, из простых работяг, тупой и подслеповат, Борикеевич – бестолковая деревенщина. Более не имею несчастья знать.
Колман, посмеявшись над глупой шуткой Делвина, махнул рукой на окно.
– Да там же он, Одговор этот, сидит, в военсовете, – сказал он толстяку, – бумагомаракой работает, причём верховной бумагомаракой, ах-ха! Вот только говорить с ним – дело гиблое.
– Что? Одговор? – отреагировал Фолдрек? – задушил бы его собственными руками! Идиот без языка и мозгов, старик, ущербность которого не исправит даже самый могущественный некромант. Он настолько отупел от власти, что ничего, кроме бумаг, и не воспринимает. К нему даже если сам Король заявится – он потребует с него бумагу, доказывающую, что тот король! Ну не смех ли?!
Колман сдержанно захихикал и покивал головой, соглашаясь с аристократом. Последний быстро отошёл от праведного гнева и заметил Зигмунда.
– Карты? На что играете? – он хотел было встать, но передумал.
Военсовет в Личенвайне делец подсознательно считал гиблым местом. Калистрад славился выправкой своей армии, но даже ей, местами, были далеко до личенвайнской. По крайней мере, рыжие вояки старших чинов не могли себе позволить быть ублюдками на людях, поскольку в их число входили только выходцы семей, имеющих безупречную репутацию, о которой столетиями складывают песни барды. А вот «верхи» в Личенвайне были совершенно другим, куда более печальным, делом, что и подтвердил Фолдрек очередным ведром помоем из уст. Небрежный кивок, больше из вежливости, чем из благодарности, послужил ответом Колману, аристократишке же пришлось довольствоваться молчанием.
Услышавший не принимающий отказа тон южанина, больше утверждающего, чем предлагающего пойти вместе, Рорик метнул в него молнию взглядом.
— Э, нет, братец, я только один работаю. Может, в битве трое и сильнее одного, но не на переговорах!
Потратив пару мгновений на оценку собеседника, толстяк чуть наклонился к нему и заговорил очень тихо.
— Если уж совсем приспичило со мной мостовую потоптать, то подругу свою здесь оставь. Ораторское искусство у северян in statu nascendi, поверь мне на слово.
Плут, заметно расслабившийся за приятной беседой, подпрыгнул чуть ли не на локоть, когда ему в плечо воткнулась костлявая рука. В тот момент он и перед лицом королевского суда дал бы показания, что веющая холодом рука Смерти уже почти схватила старину Везунчика за горло и вот-вот потащит во мрачное царство. Но, впрочем, последовавшее предложение сыграть смыло собой весь страх, пробудив в известном за свою удачу картёжнике первобытный азарт. Делвину было плевать, кто перед ним, хоть сам Калевиан Иссушённый, лишь бы карты держать мог, да считать до десяти умел.
— Спрашиваешь, приятель! — радостно взвизгнул плут, но не прошло и секунды, как он замешкался и поник — Э-э-э… Точнее, нет. Интереса нет, понимаешь?
Только знакомый с гвинфорскими словечками картёжников понял бы, что этими словами Делвин намекнул, что у него не найдётся денег. Подошедший «начальник» проходимца лишь усилил его скорбь по упущенной возможности хорошенько обчистить своих соратников абсолютно честным путём.
— Что, приуныл, братец? — раздался баритон откуда-то сверху.
— Есть немного… — понуро ответил плут.
— Пойдём-ка перетрём кое-что.
Делвин, наконец, поднялся с земли и, по пути разминая затёкшие ягодицы, потопал вслед за Рориком в дальний угол, откуда вскоре начали раздаваться приглушённые следы яростной дискуссии. Как выяснилось через пару минут, толстяк вновь вышел из неё победителем, чтобы направиться из пристанища Фолдрека к двери военсовета. Опечаленный ещё больше одноглазый же вернулся к стоящим поодаль соратникам, чтобы молча пожать плечами и выйти куда-то, противоположно направлению дельца.
Услышавший не принимающий отказа тон южанина, больше утверждающего, чем предлагающего пойти вместе, Рорик метнул в него молнию взглядом.
— Э, нет, братец, я только один работаю. Может, в битве трое и сильнее одного, но не на переговорах!
Потратив пару мгновений на оценку собеседника, толстяк чуть наклонился к нему и заговорил очень тихо.
— Если уж совсем приспичило со мной мостовую потоптать, то подругу свою здесь оставь. Ораторское искусство у северян in statu nascendi, поверь мне на слово.
Плут, заметно расслабившийся за приятной беседой, подпрыгнул чуть ли не на локоть, когда ему в плечо воткнулась костлявая рука. В тот момент он и перед лицом королевского суда дал бы показания, что веющая холодом рука Смерти уже почти схватила старину Везунчика за горло и вот-вот потащит во мрачное царство. Но, впрочем, последовавшее предложение сыграть смыло собой весь страх, пробудив в известном за свою удачу картёжнике первобытный азарт. Делвину было плевать, кто перед ним, хоть сам Калевиан Иссушённый, лишь бы карты держать мог, да считать до десяти умел.
— Спрашиваешь, приятель! — радостно взвизгнул плут, но не прошло и секунды, как он замешкался и поник — Э-э-э… Точнее, нет. Интереса нет, понимаешь?
Только знакомый с гвинфорскими словечками картёжников понял бы, что этими словами Делвин намекнул, что у него не найдётся денег. Подошедший «начальник» проходимца лишь усилил его скорбь по упущенной возможности хорошенько обчистить своих соратников абсолютно честным путём.
— Что, приуныл, братец? — раздался баритон откуда-то сверху.
— Есть немного… — понуро ответил плут.
— Пойдём-ка перетрём кое-что.
Делвин, наконец, поднялся с земли и, по пути разминая затёкшие ягодицы, потопал вслед за Рориком в дальний угол, откуда вскоре начали раздаваться приглушённые следы яростной дискуссии. Как выяснилось через пару минут, толстяк вновь вышел из неё победителем, чтобы направиться из пристанища Фолдрека к двери военсовета. Опечаленный ещё больше одноглазый же вернулся к стоящим поодаль соратникам, чтобы молча пожать плечами и выйти куда-то, противоположно направлению дельца.
Алистер не предал должного внимания злобному взгляду Рорика, и сохранил прежнее безразличное выражение. Алхимик лишь устало приподнял голову и завёл за неё руку, начав почёсывать затылок и заднюю часть шеи. Взгляд его блуждал по грязному потолку, усеянному множеством трещин и неровностей. Продлилось всё это не слишком долго. В один момент кес’виадец скосился на стоящую рядом северянку и после этого на тучного дельца.
— Мужик, ты, похоже, чего-то совершенно не понимаешь – южанин свесил руку и опустил подбородок. — Мне не очень интересно работаешь ты один ли, или с кем-нибудь ли. Мне не нравится, что ты темнишь. И не говори, будто это не так. Такие как ты постоянно что-то да плетут.
На последующее шептание Рорика Алистер лишь хмыкнул и махнул рукой.
— Не обессудь, но оставлять её здесь в одиночку я совершенно не собираюсь. Если тебя так сильно волнуют её разговорные навыки, то можешь не переживать. Будет нужно – она постоит и помолчит.
Тем временем светловолосая продолжала наблюдать за Делвином, намереваясь получить разъяснение так и не понятой шутки. Плут предпочёл обделить девушку – он заговорил с бродячим доктором, видимо, об азартных играх, а после пошёл за толстяком, начав о чём-то напряжённо с ним переговаривать. Вскоре он вернулся, пожал плечами и утопал в противоположную от вышедшего наружу дельца сторону. В ответ на всё это северянка лишь почесала правую щёку и пихнула стоящего рядом Алистера.
— Видел-видел – глухо отозвался бродяга. — Это всё явно непросто так… ладно, пошли за тем.
И действительно, договорив очередную фразу, мужчина схватил голубоволосую за руку и потянул за собой, направляясь к выходу из здания вслед за Рориком.
Запомнив, по какой дороге вёл странников Колман, Рорик без труда достиг административного здания. Южане тоже – трудно свернуть с пути, имея перед глазами жирный маяк, выделявшийся среди личенвайнцев.
Солдаты на входе долго соображали, есть ли право у наёмников ОКДН заявляться сюда, но думы свершились случайным клерком, знавшим правила получше простых вояк, и странников пропустили внутрь. Как только тяжёлая дверь захлопнулась, они погрузились в тихую суету приснопамятной верхушки Личенвайна. Словно чего-то опасаясь, люди говорили здесь в полголоса, но обилие разговоров поддерживало постоянный шум, сравнимый с жужжанием насекомого. Коридоры были прямыми, как воинский взгляд на мир, поэтому потеряться здесь было невозможно, особенно когда по ним в большом количестве проходили работники канцелярии с кипами бумаг – всегда можно было спросить дорогу. Солдат здесь тоже было немало, но они не обращали внимания на странников, следуя личенвайнскому правилу: раз кто-то находится в важном месте, значит ему разрешили там быть.
Пройдя пару зал, Рорик с хвостом южан вышел на кабинет Одговора. Тот сидел за столом, заполняя документы погнувшимся пером, и не обращал на посетителей никакого внимания. С первого взгляда это был невзрачный седой старик, разбитый однотонной сидячей работой и плохим климатом. Типичный личенвайнский писарь, не достойный в ином случае даже упоминания, – было бы для него достаточным описанием. Трудно представить, что он, по словам Колмана, может решать судьбы, находясь на высоком посту.
Несколько недель назад в сотнях миль от города мертвецов умер старик. Жил-жил, а тут взял да помер. Простая шестеренка системы заржавела и вышла из строя — в общем, ничего необычного. Нашлись даже те, кто обронил на ее могиле по паре скупых мужских слез, однако это не важно. Важно то, что из-за этой ржавой шестеренки долгие годы многие невинные избегали незаслуженного наказания, а многие виновные получали то, что им причиталось, люди стали чуть меньше трястись за свою шкуру и даже сумели несколько выпрямить спины. Казалось бы, хорошо, но цели у молоха, частью которого была шестеренка, совершенно другие. От него не должны спасаться, он должен быть слеп и кровожаден, в нем не должно быть рациональности и справедливости, при звуках его приближения должны трястись от ужаса и благоговения, так что шестеренка эта и вправду была ржавой и уже никуда не годной. Ну да ничего, как говаривал старина Ансельм Гвоздобой, гвоздиков у нас много, так что скоро на место сломавшейся детали встала новая, свежая, отполированная и мерцающая отблесками пламени костров, и молох вновь затрещал и завертелся с новой, удвоенной, а то и утроенной, силой.
Кто бы мог подумать, что отголоски этих событий достигнут самого Ур-Гереда и приведут к столь кровопролитным последствиям?
Кто бы мог подумать, что отголоски этих событий достигнут самого Ур-Гереда и приведут к столь кровопролитным последствиям?
Первый день пребывания путников в Ур-Дреде подходил к концу. Цвет облаков постепенно сменился на темно-синий, ознаменовав наступление сумерек, и мертвый город погрузился в сон, укрывая своей тьмой неизвестных злоумышленников.
Странники собрались в заброшенном доме своего нового знакомого, решив, что так будет дешевле и безопаснее, чем в таверне, и разошлись по комнатам. В тот момент еще никто из них не догадывался, что вскоре дрязги личенвайнских элит перестанут волновать их, и что они вот-вот отправятся в путь, последовав за своим товарищем в его безумной авантюре. Конечно, только те, кто согласится на это.
--------------------------------------
Теодор смотрел сквозь разбитое окно на пустую городскую улицу. Сова улетела на охоту, и потому старик остался наедине со своими мыслями. Меланхолия вечера как будто подталкивала на воспоминания о прошлом и на размышления о настоящем. Гримвальд смотрел и не переставал удивляться схожести Ур-Дреда с его родным городом, Карсайном, хотя, казалось бы, эти места должны быть полными антиподами друг друга.
Минул седьмой год с того дня, в который Теодор стал лесником. Для него это стало своего рода монашеством, уходом от мира, только вот фальшивый образ божества ему заменила природа. Все это время он не интересовался никакими новостями из большого мира, сделав деревушку центром своей вселенной, однако в тот момент старик вертел в руках сделанную им когда-то маску и вспоминал о том, как в молодости порицал отшельников за их отказ от жизни в обществе, считая это актом трусости. Все эти мысли уже не единожды посещали его, и ему казалось, что дальнейший путь уже выбран, однако кое-что для него было в новинку — Теодора захватило назойливое желание получить информацию.
Когда дверь дома скрипнула и в него вошли Рорик в компании Алистера и Хиски, старик тут же спустился по лестнице им навстречу. Не расспрашивая об успехах в расследовании, он обратился к толстяку:
— Рорик, не против поговорить? — без тени злобы или неприязни сказал Теодор. Видимо, спокойствие вечера усыпило его враждебность. — Наедине.
Странники собрались в заброшенном доме своего нового знакомого, решив, что так будет дешевле и безопаснее, чем в таверне, и разошлись по комнатам. В тот момент еще никто из них не догадывался, что вскоре дрязги личенвайнских элит перестанут волновать их, и что они вот-вот отправятся в путь, последовав за своим товарищем в его безумной авантюре. Конечно, только те, кто согласится на это.
--------------------------------------
Теодор смотрел сквозь разбитое окно на пустую городскую улицу. Сова улетела на охоту, и потому старик остался наедине со своими мыслями. Меланхолия вечера как будто подталкивала на воспоминания о прошлом и на размышления о настоящем. Гримвальд смотрел и не переставал удивляться схожести Ур-Дреда с его родным городом, Карсайном, хотя, казалось бы, эти места должны быть полными антиподами друг друга.
Минул седьмой год с того дня, в который Теодор стал лесником. Для него это стало своего рода монашеством, уходом от мира, только вот фальшивый образ божества ему заменила природа. Все это время он не интересовался никакими новостями из большого мира, сделав деревушку центром своей вселенной, однако в тот момент старик вертел в руках сделанную им когда-то маску и вспоминал о том, как в молодости порицал отшельников за их отказ от жизни в обществе, считая это актом трусости. Все эти мысли уже не единожды посещали его, и ему казалось, что дальнейший путь уже выбран, однако кое-что для него было в новинку — Теодора захватило назойливое желание получить информацию.
Когда дверь дома скрипнула и в него вошли Рорик в компании Алистера и Хиски, старик тут же спустился по лестнице им навстречу. Не расспрашивая об успехах в расследовании, он обратился к толстяку:
— Рорик, не против поговорить? — без тени злобы или неприязни сказал Теодор. Видимо, спокойствие вечера усыпило его враждебность. — Наедине.
Разговор со служкой личенвайнского, мать его наперекосяк, порядка, был одним из тех, что Рорик тщательно старался выбросить из головы. Не было так любимых им криков и ругани, посреди которых толстяк чувствовал себя в своей тарелке, не было и особой дружелюбности. Серый, как и всё здесь, старик, сухой, словно древко от порядком повидавшего копья, не придал ни малейшего значения увещеваниям бородатого мужа, вместо этого выпросив нежданного посетителя за дверь. Лишний раз тыкать в морду медальоном тайных агенств Рорик побоялся, всё же он не настолько хорошо знал эти места, чтобы так свободно пользоваться привилегиями не особо-то и любимой власти.
Пришёл час покоя, который делец намеревался провести в местном трактире, но что-то, какая-то неведомая сила, потянула его обратно в пристанище Фолдрека, чтобы столкнуть его там с Теодором, к которому толстяк не испытывал большой приязни.
— Слушаю тебя, братец. Слушаю внимательность. — натянув на лоснящуюся морду притворную улыбку, Рорик проследовал за лесником в удалённую комнатку, чтобы занять там единственный карл, оставив собрату по делу выбор: пол или подоконник, грозящийся обвалиться в любую секунду.
Теодор облокотился на стену напротив занявшего единственное в комнате сиденье толстяка. Какое-то время взгляд его просто блуждал, не концентрируясь на собеседнике, будто бы старик и вовсе забыл о нем. Однако разбирающийся в людях делец мог легко понять, что все это было проявлением скорее колебания, чем задумчивости.
Наконец, лицо Теодора потеряло отсутствующий вид, его брови нахмурились, а глаза сосредоточились на лице Рорика.
— Ты наверняка знаешь обо всем, что творилось в мире в последнее время, — проговорил он, после чего ненадолго замолк, почесывая бороду и подбирая слова. — Короче, я хочу знать обо всех важных событиях в Стоунвайне за последние годы.
первая картинка очень похожа на перерисованную локацию из фильма
Ужимки Теодора сильно забавляли толстяка. Бывший самой нейтральностью ещё секунду-другую назад, лесник вдруг уставился дельцу прямо в глаза, будто бы надеясь, что такой простоватый манёвр на него подействует. Ответом послужило долгое молчание, словно Рорику доставляло удовольствие, когда собеседник находился в подвешенном состоянии.
— Эх, братец... — затянул толстяк — Знал бы ты, скольких я посылал ко всем чертям с такими вопросами. Были среди них и убийцы, и бароны... Но ты, братец, — дело другое. Вон, даже Делвин за тобой, как собачонка бегает. Сколько его знаю — ни разу так не привязывался...
Разговоры об одноглазом, убежавшем куда-то в ночь, продолжались достаточно долго, сменившись рассуждениями о битвах, товариществе и о копчёной форели, которую так любил некогда странствующий с ним наёмник по имени Сталер. Видя, что терпение Теодора подходит к концу, Рорик искренне засмеялся и, сквозь слёзы, наконец-то перешёл к делу.
Говорил он долго и много. Рассказывал то, чего не состоящий в Экклезиате знать ну никак не мог, но однозначно знал, об этом говорили косвенные факты. Лесник, проводившийся два года вместе со своей совой, понял, что произошла действительно куча событий, крупных и мелких, важных и не очень.
— А вот ещё, братец, случилось кое-что. Тебе понравится, я уверен... Может, ты даже вздохнёшь с облегчением, узнав, что случилось... Кто знает?
Рорик слишком затянул с "маринованием". Увидев на лице Теодора недобрые нотки, делец мгновенно выпалил:
— Рейн подох. На его место тут же запрыгнул Соломон и, чтобы выслужиться перед Его Августейшеством, чтоб его нежить сожрала, объявил во всеуслышанье, что поймал сообщника "проклятого еретика Гримвальда", по кличке Однорукий. Скоро будет казнь, Теодор...
Делец многозначительно помолчал.
— Будь я на твоём месте, я бы и носу не сунул в Стоунвайн. Однорукого, конечно, жаль, но своя рубашка ближе. По крайней мере должна быть.
Слова Рорика не просто ошарашили Теодора — ему показалось, что земля начала уходить из под ног.
— Блять, Вилли... — на выдохе прошептал он.
Старик сполз по стене и неуклюже опустился на грязный пол поместья, после чего обхватил голову руками и молча просидел таким образом не меньше минуты, не думая о том, какое удовольствие доставляет этим собеседнику.
Наконец твердой руке рассудка удалось задвинуть отчаяние куда подальше, а Теодор поднял голову и выпрямил спину. Шестеренки в его мозгу завертелись, вырабатывая план действий, просчитывая возможные ходы и опасности.
— Семь лет я считал, что все мои друзья мертвы, — произнес Гримвальд, глядя на Рорика лишенным сомнений взглядом. — Ломми я убил собственными руками, старика Бойда расстреляли из арбалетов, а Робби истек кровью на моих руках, пока Вилли пытался остановить кровь, хлещущую из его сонной артерии, — все это было больше похоже на исповедь, чем на рассказ: Теодор как будто бы разговаривал сам с собой. — Вилли вытолкнул меня из окна, когда в комнату, в которой мы забаррикадировались, ворвался Соломон и его шавки, и последнее, что я видел, скатываясь через карниз — это как моего последнего друга сажают на нож, — старик посмотрел в окно и добавил: — Да, оставался еще Отто, но у него всегда был свой путь, наши дороги разошлись.
Закончив говорить, Теодор встал на ноги и принялся мерить комнату шагами, заложив руки за спину.
— Нет, я не могу остаться в стороне, — решительно сказал он. — Конечно, это может казаться самоубийством, однако Стоунвайн — моя страна, а Карсайн — мой город, я знаю все тайные ходы, все темные переулки и злачные места, — Гримвальд остановился. — И тем не менее, один я не справлюсь.
Удивительно, но Рорик и не подумал мерзко ухмыльнуться, когда Теодор, забывший себя от моральных мук, опустился на пол. Толстяк понимал, если ему бросались в колени, любил, когда его умоляют, просят, даже боятся. Но бурных проявлений чувств он терпеть не мог, хотя и понимал, что как бы не был крепок камень, и на него найдётся кирка.
Гранитная непоколебимость ненадолго спала с Гримвальда, выставив его слабости как на ладони. Рорик запоминал всё, но больше из выработанного автоматизма, чем по желанию. Даже вид у толстяка был немного другой, Теодор должен был это заметить. Наглость холёного дельца, что до этого проявлялась как в словах, так и на деле, исчезла, а на её место пришло нечто иное. То, чего так редко можно было заметить в Рорике. Печаль, что выглядела на нём, как шёлковое платье на крестьянке. Неподходящей, лишней, ненужной.
— Ты глупец, Тео. — глубоко вздохнув, начал Рорик — Глупец. Думаешь, что что-то здесь, в этом мире, "твоё". Я тоже так думал. Тоже. А потом...
К концу фразы толстяк захрипел, зашёлся приступом грудного кашля. Задумался, опустив плечи.
— Я помогу тебе, братец. Но сначала расскажу того, чего не знает никто. Чтобы мы могли друг-другу доверять.
Последовала долгая история, которую ещё никому не доводилось услышать, по разным причинам.
После услышанного Теодор взглянул на Рорика совершенно другими глазами. Когда семь лет назад они повстречались впервые, делец охотился на старика и сумел догнать его. Однако даже с едва обработанной раной от арбалетного болта и с переломанными ребрами Гримвальд сумел обломать зубы своему преследователю. В общем, неудивительно, что двое странников не ладили до этого момента.
Теперь же лесник увидел, что у них с Рориком гораздо больше общего, чем он мог бы подумать. Слова были излишни, поэтому он просто подошел и положил руку на плечо толстяка.
— Может, я и глупец, но своих я не бросаю, — прохрипел Теодор.
Он заложил руки за спину и подошел к окну. В этот же момент через него впорхнула сова, державшая в лапах тощего вида грызуна, похожего одновременно и на мышь, и на крысу, и на кролика. Она бросила свою добычу на подоконник и принялась с аппетитом вгрызаться в тщедушную тушку.
— Спасибо, Рорик, — сказал старик. — Если хочешь, мы можем вернуть инквизиции и твой должок.
Неожиданно даже для себя, толстяк, до этого бросающийся в глаза простецкой манерой изъясняться, открыл себя, как человека весьма утончённого. Цитировал прогрессивных поэтов, половина из которых, это Гримвальд знал точно, распрощались с жизнью на шибенице за свои взгляды, не забыв про пелладских классиков и их нетленные труды, попутно разглагольствовал о веках царящего повсюду хаоса, несмотря на тщетные попытки его скрыть за кипами исписанных бумажек и под горами изувеченных тел. Удивительная для создающего впечатление беззаботного весельчака скорость мысли, вкупе с умением рассказывать, ненадолго увела Теодора от мрачных мыслей. Под конец, он достал наполовину полную бутылку полусладкого вина и предложил слушателю, вкупе с солидным куском молодого сыра.
— Вот так, братец, amicitia semper prodest, amor et nocet...
Делец с лесником принялись поглощать скромные дары сегодняшнего дня.
— Как это у пелагиан называется? Поминки? — Борегар грустно усмехнулся — Богатство иронии...
Сова подоспела со своим угощением прямо к концу пиршества. Допивая последние капли напитка знати, Рорик поднял хитрый взгляд на разделяющего его горе старика.
— "И мой должок"? Это разве не первый пункт соглашения?
Всё было понятно и без слов, но удержать себя от колкости толстяк попросту не мог. Такова была его натура.
Теодор горько усмехнулся и покачал головой.
— И все же, вдвоем нам не справиться, — с этими словами он поднялся и вышел из комнаты.
Ночь окончательно опустилась на город, и заброшенный дом оказался окончательно окутан плотным покрывалом тьмы. Однако странники еще не спали: Зигмунд читал книгу при свете магического огня, южане занимались своими делами, а Делвин и вовсе шмыгнул куда-то в темноту и исчез, чтобы решить какие-то личные вопросы.
Вскоре в общую комнату, где и собралась большая часть путников, вошел Теодор. Он встал в центре помещения и осмотрелся, поочередно взглянув на каждого из присутствующих. Старик не до конца понимал, как себя вести. Ему не хотелось втягивать этих людей в свои дела, учитывая опасность затеянного, но справиться без них у него не было ни шанса.
— Мне нужна ваша помощь, — наконец начал Гримвальд. — Я только что узнал, что скоро инквизиция собирается казнить моего друга, и потому я отправляюсь в Стоунвайн. Если вы решитесь пойти со мной, скажу сразу — это будет чертовски опасно, и будь моя воля, я бы не стал просить никого из вас о таком, — он помолчал. — Но без вас я не справлюсь. Я готов ответить на любые ваши вопросы, не утаю ничего.
Удобно разместившись в одном из углов комнаты неживой читал книгу и не сразу отреагировал на вошедшего Теодора. Услышав слова про помощь, медик пробежался по леснику взглядом и не найдя на нём следов ран и хотел уже продолжить читать. Но последующие слова лесника всё же заставили неживого прерваться и убрать хранилище знаний в сумку.
— Я готов помочь тебе Тео. Но что с тем что происходит здесь? — неживой встал и начал поправлять снаряжение — Всё же просто так бросать то что творится здесь... Как минимум нехорошо. Ко мне, да и не только, могут возникнуть довольно понятные и логичные вопросы. Почему уехали, почему бросили, и так далее. Всё же мы тут не просто так же находимся.
Как и обычно, двое южан находились чуть поодаль от группы. Алистер удерживал одной рукой некогда присвоенный словарь, а другой карты. В свою очередь, Хиски также держала несколько карт и тщательно вглядывалась в них, как будто стараясь разглядеть вселенскую истину. Судя по постепенно съезжающимся бровям ей это не очень удавалось. Спустя десяток секунд, девушка наконец вытянула одну из карт и бросила её на пол. Алхимик не заставил себя долго ждать и также совершил ход.
— Hvað ertu að gera?
Ответа не последовало. Мужчина лишь перелистнул страницу и скосился на вернувшегося Теодора.
—Стоунвайн значит, да? – он скинул одну из карт. — Ужасное место. Отвратное. Всегда хладно и сыро. Мне довелось там побывать месяцев… сколько назад? Не помню. От двух до шести, наверное. Ладно, вам не очень интересно это слушать. Скажу лишь, что у меня остались там некоторые дела. Правда, вряд ли мы их решим, но плевать. Я помогу тебе, только… только разберись с Колманом. Клюв правильно сказал – лишние проблемы нам ни к чему.
Наконец замолкнув, Алистер отвел взгляд от лесника и скосился на лежащие на полу карты. Что-то недовольно пробурчав, он поднял их и забрал к себе.
— Já-já-já – довольная северянка скинула ещё одну карту. — К-гх-гр… эм… я тоже помогу – она пожала плечами. — Skuldir надо закрывать.
Изучение северного: 1d100: (35) = 35
Хуй знает сколько(вроде 4)/10
— Эй, костлявый! Айда поговорим.
Рорик склонился над маской Зигмунда с привычной ухмылочкой и принялся объяснять банальные, но неочевидные для лекаря вещи.
— Не лезь, братец, в броду, коли не знаешь воду. Как считаешь, кто мы для местного statum? Бравые герои, что поведут Личенвайн к процветанию?
Улыбка растянулась ещё шире, приоткрывая пожелтевшие, но ровные настолько зубы, что, глаз медика это улавливал точно, их безусловно лечили магией, и не один раз.
— Нет, братец, как бы ни так. Мы тут — "одни из", наёмники, причём иноземцы. Многие из нас — действующие или бывшие светопоклонники, именами которых здесь проклинают. Улавливаешь, Зигмунд? А я вот думаю, что не очень. Потому что если б улавливал, зацепился б за любую соломинку, что могла бы вытащить тебя из этой паскудной истории. И вот она, братец. Потому что иначе от нас всех избавятся, причём самым скверным из способов. Уж тут прошу поверить на слово, поскольку я на таких делах собаку съел.
— Светопоклоонники? Я таковым не являюсь по одной очевидной причине... — Медик снял кожаную перчатку под которой были белочнежные кости. — Впрочем я вообще отрицаю существование "богов". Вы их видели? Вот и я нет. И да, я не иноземец. Впрочем я бы сказал что дома у меня вообще нету... Но к чему именно вы... Ты клонишь? Если так смотреть, то мне будет сложнее всего отказатся от этой работы. Ты как понимаешь я восстал не просто потому что захотел. И тот кто меня... Пусть будет оживил, в близко знаком с властью Личенвайна.
Рорик картинно воздел очи к небу, пробурчал что-то отдалённо напоминающее "O sancta simplicitas" и вновь бросился в поединок словоблудия, и так порядком затянувшийся.
— Братец, ты путаешь повод и действие. Неважно, в кого ты веришь, неважно, кого ты отрицаешь, важны лишь деньги и власть. А мы сейчас там, где ни у меня, ни у тебя нет ни того, ни другого. У нас, чёрт возьми, даже нет малейшего понятия, во что ввязываемся. Клянусь... — толстяк шумно сглотнул, огляделся по сторонам — Клянусь, мы и представления не имеем, во что нас втягивает Колман, служка местных демиургов, для которых обратить жизнь в сплошное страдание — дело считанных секунд и росчерка пера. Или нежизнь...
Рорик понимающе покивал головой, когда речь зашла о покровителях и власти.
— Разное бывает на свете, братец... Разное. И раз уж твой покровитель не дал тебе прямой приказ, а он не дал, судя по тому, что ты не отверг возможность его нарушить, то и не стоит думать за тех, кто тебя умней. Такой уж совет будет, я в этом с пелёнок варюсь.
Выслушав Рорика неживой молчал довольно долго. Даже не видя лица без плоти было понятно что медик сейчас взвешивает все за и против. Но вот Зигмунд перевёл взгляд на дельца и заговорил.
— Ну... Я не могу с тобой не согласится. И вправду от Хранителя не было приказа, да и иннформации тольком нету... Впрочем если быть полностью правдивым я сам решаю куда мне идти... — Медик снова прервался, но совсем не на долго. — Ладно. Но пойду я туда только ради того чтобы помочь Тео.
Делец, довольный собой, улыбнулся, всем своим видом говоря неживому: "Ну вот и славно". Произнести пламенную речь, напугать, приправить толикой "собственной выгоды" — и безотказный рецепт вновь сработал, пропихнув его интерес в чужую голову. Теодор, в это время занятый южанами, заметил выразительный кивок, мол, "всё на мази".
— Итак, господа, вынужден вас покинуть. — поистине шутовской поклон в удачной пропорции с манерами чопорного камергера выглядел особенно смешно на дородном дельце — Будьте любезны, задержитесь в этой скромной обители, поскольку то, с чем я вернусь, вас безусловно обрадует.
Словно насмехаясь над собой, Рорик отворил скрипучую дверь пинком ноги и вышел в вечернюю темноту.
Рорик склонился над маской Зигмунда с привычной ухмылочкой и принялся объяснять банальные, но неочевидные для лекаря вещи.
— Не лезь, братец, в броду, коли не знаешь воду. Как считаешь, кто мы для местного statum? Бравые герои, что поведут Личенвайн к процветанию?
Улыбка растянулась ещё шире, приоткрывая пожелтевшие, но ровные настолько зубы, что, глаз медика это улавливал точно, их безусловно лечили магией, и не один раз.
— Нет, братец, как бы ни так. Мы тут — "одни из", наёмники, причём иноземцы. Многие из нас — действующие или бывшие светопоклонники, именами которых здесь проклинают. Улавливаешь, Зигмунд? А я вот думаю, что не очень. Потому что если б улавливал, зацепился б за любую соломинку, что могла бы вытащить тебя из этой паскудной истории. И вот она, братец. Потому что иначе от нас всех избавятся, причём самым скверным из способов. Уж тут прошу поверить на слово, поскольку я на таких делах собаку съел.
— Светопоклоонники? Я таковым не являюсь по одной очевидной причине... — Медик снял кожаную перчатку под которой были белочнежные кости. — Впрочем я вообще отрицаю существование "богов". Вы их видели? Вот и я нет. И да, я не иноземец. Впрочем я бы сказал что дома у меня вообще нету... Но к чему именно вы... Ты клонишь? Если так смотреть, то мне будет сложнее всего отказатся от этой работы. Ты как понимаешь я восстал не просто потому что захотел. И тот кто меня... Пусть будет оживил, в близко знаком с властью Личенвайна.
Рорик картинно воздел очи к небу, пробурчал что-то отдалённо напоминающее "O sancta simplicitas" и вновь бросился в поединок словоблудия, и так порядком затянувшийся.
— Братец, ты путаешь повод и действие. Неважно, в кого ты веришь, неважно, кого ты отрицаешь, важны лишь деньги и власть. А мы сейчас там, где ни у меня, ни у тебя нет ни того, ни другого. У нас, чёрт возьми, даже нет малейшего понятия, во что ввязываемся. Клянусь... — толстяк шумно сглотнул, огляделся по сторонам — Клянусь, мы и представления не имеем, во что нас втягивает Колман, служка местных демиургов, для которых обратить жизнь в сплошное страдание — дело считанных секунд и росчерка пера. Или нежизнь...
Рорик понимающе покивал головой, когда речь зашла о покровителях и власти.
— Разное бывает на свете, братец... Разное. И раз уж твой покровитель не дал тебе прямой приказ, а он не дал, судя по тому, что ты не отверг возможность его нарушить, то и не стоит думать за тех, кто тебя умней. Такой уж совет будет, я в этом с пелёнок варюсь.
Выслушав Рорика неживой молчал довольно долго. Даже не видя лица без плоти было понятно что медик сейчас взвешивает все за и против. Но вот Зигмунд перевёл взгляд на дельца и заговорил.
— Ну... Я не могу с тобой не согласится. И вправду от Хранителя не было приказа, да и иннформации тольком нету... Впрочем если быть полностью правдивым я сам решаю куда мне идти... — Медик снова прервался, но совсем не на долго. — Ладно. Но пойду я туда только ради того чтобы помочь Тео.
Делец, довольный собой, улыбнулся, всем своим видом говоря неживому: "Ну вот и славно". Произнести пламенную речь, напугать, приправить толикой "собственной выгоды" — и безотказный рецепт вновь сработал, пропихнув его интерес в чужую голову. Теодор, в это время занятый южанами, заметил выразительный кивок, мол, "всё на мази".
— Итак, господа, вынужден вас покинуть. — поистине шутовской поклон в удачной пропорции с манерами чопорного камергера выглядел особенно смешно на дородном дельце — Будьте любезны, задержитесь в этой скромной обители, поскольку то, с чем я вернусь, вас безусловно обрадует.
Словно насмехаясь над собой, Рорик отворил скрипучую дверь пинком ноги и вышел в вечернюю темноту.
Теодор кивнул.
— Спасибо вам, — сказал он южанам. — Стоунвайн и правда паскудное местечко, уж я-то знаю, я прожил там всю свою жизнь. Но я себя там чувствую как рыба в воде, и смогу помочь тебе с твоими делами, если захочешь. Кроме того, инквизиция — вовсе не бедная организация. Я не могу вам обещать награду, уж очень все неопределенно, но если карта ляжет удачно, вы еще и неплохо заработаете.
Видя, что Рорику удалось убедить доктора, Теодор вновь благодарно кивнул.
— Спасибо, Зигмунд, — обратился он к неживому. — Повторюсь, сейчас я готов ответить на любые твои вопросы и рассказать все, что ты захочешь, о своем прошлом, помню, ты уже не раз расспрашивал меня о нем. Я не имею права ничего скрывать, учитывая то, во что я вас втягиваю.
— За что спасибо? В данный момент я пока что ничего не сделал. А помогать друзьям вроде обыденность, или я не прав? — в голосе медика слышалось лёгкое недоумение и после небольшой остановки продолжил. — Самый мой главный вопрос заключается вот в чём: Почему тебя многие знают, и откуда на тебе след светлой магии? Ты был священником? Если да, то почему не продолжил службу в церкви?
— За то, что согласился помочь, обыденностью это является вовсе не для всех. К тому же бросать вызов инквизиции —дело очень рисковое.
Теодор почесал бороду, раздумывая, как лучше сказать то, что вот-вот должно было сорваться с его языка.
— Не совсем, — наконец нерешительно начал он. — Я был... А, черт с ним! Я сам служил в икнвизиции, Зигмунд. Восемь лет в ранге адепта и пятнадцать в сане инквизитора. Несколько лет назад я и трое моих друзей убили другого инквизитора. Случай этот имел довольно сильный, — старик замялся. — Резонанс. Потому мое лицо и знакомо столь многим.
Теодор помолчал, после чего тяжело вздохнул и добавил:
— Ты имеешь полное право осудить меня.
Если бы у неживого было лицо, в данный момент оно выражало смесь чувств. Удивление и недоумение одновременно. Немного помолчав и подобрав слова медик обратился к леснику.
— Значит ты инквизитор... Но это не всё, если ты так скрываешь это верно? Просто я не понимаю зачем было это скрывать. Что плохого в том что ты инквизитор? Ты боишься осуждение за деяния инквизиции? Тогда мне надо сгореть со стыда, видя что делают другие медики. Или даже убийство другого инквизитора... Прости я не понимаю.
Теодор покачал головой. Он понимал замешательство товарища.
— Я творил много зла, пока служил в инквизиции, но я также творил много добра. Многим невинным я помог избежать плахи или костра. Я не стыжусь действий других инквизиторов, я всегда четко проводил грань между собой и ими, и в них я всегда видел скорее своих врагов, чем товарищей, — старик подбирал слова. — Просто я хотел оставить это прошлое позади, понимаешь? Я хотел перестать быть инквизитором. Да и к тому же это убийство было убийством не просто другого инквизитора, — Теодор отвернулся. — Я убил своего лучшего друга. Я знал его с самого детства, с тех самых пор как оказался на улице.
Обычный вечер в личенвайнской метрополии, один из тысяч, каких повидали эти стены, теперь скрывал не только крыс и личенвайнцев, которых объединяло отчаянное стремление ухватиться покрепче за жизнь. Заговор против Стоунвайнской Инквизиции — отчаянный, можно сказать, безумный поступок, достойный проклятых земель, должен был вот-вот отправить странников в дорогу. Но перед этим следовало отдохнуть, развеять мрачные мысли. Ничто не помогало забыться лучше, чем бутылка вина и карты, это подтвердил бы и Делвин, у которого, к его сожалению, было совсем другое задание.
Балансируя, словно цирковой акробат, под весом добра, что он нёс, Рорик кое-как открыл дверь и с шумом, тяжело дыша, ввалился прямо в разгар очередного кона. Он напоминал верблюда из каравана акхзед-тельхейнских купцов, что иногда появлялись в Кес'Виаде, и сравнение это вовсе не приувеличивало. За плечами, помимо двух тюков, один из которых был туго обмотан бечёвой, покоился полуторный меч-бастард в ножнах, явно местной ковки, в руках же толстяк тащил арбалет, новомодный, с рычагом вместо козьей ноги. Картину довершал колчан с дюжиной болтов на поясе.
— Ух, курва-мать, чтоб я ещё раз поскупился на носильщика...
Выплёвывая ругательства на разных языках, половину из которых отчётливо понимала Хиски, Рорик стянул с плеча ножны и поставил их к стене, туда же положил арбалет. Рядом бросил другой тюк, который на поверку оказался смотанными верёвкой плащами. С третьим тюком, туго набитым мешком, делец обращался куда более бережно, подтащил его ко странникам и поставил нетвёрдой рукой недалеко от Теодора.
— Тут... Пожрать нам... Эликсиры, по одному на каждого... Бинты, чтоб их... Пригодятся... Ух...
Потратив заметно больше, чем того требовалось остальным, времени на то, чтобы отдышаться, толстяк сплюнул прямо на пол и опёрся об стену.
— Плащи вам, в дорогу. Чёрт его знает, где дрыхнуть придётся. Там ещё сапоги, Делвину оставьте. Старина, небось, свои давно не снимал. А, и меч ему. Какого он там родился, никто не знает, хе-хе?
Балансируя, словно цирковой акробат, под весом добра, что он нёс, Рорик кое-как открыл дверь и с шумом, тяжело дыша, ввалился прямо в разгар очередного кона. Он напоминал верблюда из каравана акхзед-тельхейнских купцов, что иногда появлялись в Кес'Виаде, и сравнение это вовсе не приувеличивало. За плечами, помимо двух тюков, один из которых был туго обмотан бечёвой, покоился полуторный меч-бастард в ножнах, явно местной ковки, в руках же толстяк тащил арбалет, новомодный, с рычагом вместо козьей ноги. Картину довершал колчан с дюжиной болтов на поясе.
— Ух, курва-мать, чтоб я ещё раз поскупился на носильщика...
Выплёвывая ругательства на разных языках, половину из которых отчётливо понимала Хиски, Рорик стянул с плеча ножны и поставил их к стене, туда же положил арбалет. Рядом бросил другой тюк, который на поверку оказался смотанными верёвкой плащами. С третьим тюком, туго набитым мешком, делец обращался куда более бережно, подтащил его ко странникам и поставил нетвёрдой рукой недалеко от Теодора.
— Тут... Пожрать нам... Эликсиры, по одному на каждого... Бинты, чтоб их... Пригодятся... Ух...
Потратив заметно больше, чем того требовалось остальным, времени на то, чтобы отдышаться, толстяк сплюнул прямо на пол и опёрся об стену.
— Плащи вам, в дорогу. Чёрт его знает, где дрыхнуть придётся. Там ещё сапоги, Делвину оставьте. Старина, небось, свои давно не снимал. А, и меч ему. Какого он там родился, никто не знает, хе-хе?
Оторвавшись от игры в карты неживой бросил взгляд на мешок что принёс Рорик. Положив карты на пол, показывая этим что играть он больше не будет, медик двинулся к мешку. Достигнув его и раскрыв, медик вытащил из мешка одно зелье и повертел в руках.
— Интересно, из чего местные готовят его... — откупорив и коснувшись содержимого пальцем без перчаток медик снова закупорил склянку и положил к себе в сумку — Могли бы меньше варить. Запах был бы лучше, да и действовало бы лучше. Впрочем не важно. Я пожалуй тоже внесу свою лепту... — С этими словами неживой положил в мешок три спальных мешка и котелок. — Вот. Может кому-то они будут нужнее чем мне. Я готов отправляться хоть сейчас.
А тем временем южане продолжали сидеть в сторонке, тихо переговариваться и играть в карты. Единственное, что смогло ненадолго их отвлечь от былых занятий, так это прибытие Зигмунда, который захотел присоединиться к партии. Ну, делать нечего, отказывать слишком глупо, а значит пусть садиться – именно такой логикой руководствовалась беловолосая девушка, в очередной раз тасуя колоду и оставляя её часть для «Gogg».
Так, по истечению неопределенного периода, успело пройти три раунда. Каждый из игроков успел выиграть по одному. Карты в очередной раз полетели на пыльные половицы, предупреждая о скором финале. Финале, которому не было суждено произойти.
Стоило Зигмунду взять отведенную ему часть карт, как в комнату ввалился ранее ушедший толстяк, загруженный различным добром.
— Похоже, на этом всё – Алистер кивнул на оставленные Зигмундом карты, передал свою часть и поднялся с пола.
— Já – Хиски переняла карты, сгребла оставшиеся, положила на верхушку колоды и также поднялась.
Подойдя к притащенным вещам, южане начали разбирать их. Каждый из них взял по одному эликсиру, а Хиски присвоила себе ещё и один из плащей, накинув его поверх лохмотьев. Предложенные Зигмундом спальные мешки и котелки были благополучно проигнорированы.
— В честь чего такая щедрость? Как-то не верится, что всё это лишь акт твоего альтруизма.
Наконец раздышавшись, необъятных размеров делец потянулся в сумку, намереваясь ухватить что-то оттуда, но, не найдя желаемого, глухо выругался.
Среди спешно расхватывающих дары странников особенно выделился лекарь, что плюхнул в сумку с едой увесистый котелок и аж три спальных мешка, отороченных тёплым мехом. Послышался хруст, со дна мешка полился эликсир.
— Я конечно всякое слыхал о немёртвых, мол, разум усыхает, но чтоб настолько... — пробурчал Рорик, сетуя на то, что, скорее всего, именно ему не достанется зелья.
С весьма резонным вопросом подоспел южанин.
— Твоя правда, никакие это не подарки. Можно сказать, это инвестиция в счастливый завтрашний день, мой личный вклад, поскольку дерусь я, братец, паршиво. Вон, старина Тео помнит! Ха-ха!
Среди спешно расхватывающих дары странников особенно выделился лекарь, что плюхнул в сумку с едой увесистый котелок и аж три спальных мешка, отороченных тёплым мехом. Послышался хруст, со дна мешка полился эликсир.
— Я конечно всякое слыхал о немёртвых, мол, разум усыхает, но чтоб настолько... — пробурчал Рорик, сетуя на то, что, скорее всего, именно ему не достанется зелья.
С весьма резонным вопросом подоспел южанин.
— Твоя правда, никакие это не подарки. Можно сказать, это инвестиция в счастливый завтрашний день, мой личный вклад, поскольку дерусь я, братец, паршиво. Вон, старина Тео помнит! Ха-ха!
Теодор последовал общему примеру и присоединился к разбору вещей. Чуть-чуть покопавшись, он выудил из мешка новый кожаный нагрудник. Старик вопросительно взглянул на Рорика и, увидев утвердительный кивок, принялся экипироваться. Ошметки, оставшиеся от его прошлой брони, присоединились к хламу, который то тут, то там усеивал пол дома. Кроме того Теодор взял себе один из дорожных плащей.
— Отличная работа, Рорик, — сказал Гримвальд. — Осталось решить вопрос с Колманом, и завтра утром отправимся в дорогу.
Колман это время стоял у двери, слушая странников. Он припоминал все советы, рекомендации, протоколы, чтобы выбрать верный путь в таком непростом случае. Он мог производить впечатление легкомысленного человека, но на работе его держат не просто так: цепкая память любителя потравить байки отлично запечатлела нужные инструкции. Некромант занимался иностранными наёмниками уже давно, и не раз происходило что-то подобное. Размышлял он, впрочем, и о другом: например, как легко Теодор расстался с секретом. Колман задумчиво почесал бороду.
— А знаете, вы мне нравитесь, ребята. Не-не, вы подумайте! Мертвяк и инквизитор, зельеглот и толстый пройдоха, северные южане, да ещё и команда из вас ого-го. Чёрт возьми команда такая яркая, что аж глаза слепит, ха-ха! Но, увы-увы, хотел с вами работать, а вы покинуть меня решили. А одноглазик такие истории рассказывает — золото вперемешку с силитами! Не скажу, что уважаю твою решительность, инквизиторишка, но тут уж уговорить вас остаться не смогу, а силой — дело гиблое, — он бросил взгляд на Фолдрека, скучающе наблюдавшего за карточной партией, — но есть для вас одна лазейка, чтобы поехать и не получить по шапке. Мы пока точно не знаем, кого надо выслеживать в Стоунвайне, поэтому я запишу, что вы туда в разведку боем поехали. Главное — хорошенько напортачьте там, лады? А! Аванс-то уплочен, и вы тут сбежать решили, ха-ха. Если вернёте деньги — то и официально с вами ничего не будет, зуб даю. Но официоз-официоз… Разберусь с бумагами, а вам надо только навести переполох в святошных землях и вернуть деньги, и за этим проследит наш человек. Только попробуйте его зарубить и сбежать — из-под земли достанем, ха-ха. Эй, Фолдрек!
Аристократ оторвался от опустевшей бутыли.
— Не хочешь размять косточки и сбегать с ними? — улыбнувшись, спросил его Колман.
Фолдрек тупо уставился на некроманта, помолчал секунду и насмешливо фыркнул:
— Стоунвайн? Да что мне там делать? Пусть сами валят, мне и тут хорошо.
— Это хорошо, что хорошо, — кивнул маг, и продолжил говорить со странниками, — есть у меня один знакомый, смирный, умелый, лояльный — чудо, а не солдат! Он сейчас без дела совсем сидит, пущай с вами съездит.
— Это который? — заплетающимся языком спросил Фолдрек, — знаю я твоих знакомых, сплошь отбросы общества.
— Охотник на нежить, Конал. Помнишь, он недалеко Артисвайна работал? Эх, как будто вчера было: нас приставили в небольшой отряд, искали сбежавший конструкт...
— Изволь не совершать акт насилия над моими ушами своими тупыми историями, — прервал его аристократ, — этот Конал — дурак и бесполезный кусок дерьма, он умеет только копьё на дикарей наводить, посылать его на ответственное поручение — сущий идиотизм.
— О! Так ты хочешь поехать заместо него? — почему-то обрадовался Колман и пригвоздил взглядом сплетника.
— Отказываюсь, — тот ослабил напор.
— И правильно! Так что, друзья, вы понимаете ситуацию и не будете против, если мой старый знакомый составит вам компанию? О, у него много историй!
Теодор и не ожидал, что ситуация сложится столь благополучным образом. Он кивнул и ответил:
— Хорошо. Часть того, что нам удастся награбить, мы отдадим твоему человеку. Попрошу тебя только об одном — найди его как можно скорее.
Гримвальд уселся на пыльный пол, проверив перед этим, чтобы там не было битого стекла.
— У нас мало времени, и завтра утром я хочу выдвинуться в путь. До Карсайна не меньше трех недель дороги.
Рорик выругался скверно, по-дворфийски, когда в логово странников завалился тот самый "служка местных демиургов", о котором толстяк отзывался нелестно и, что ещё страшнее, громко. Лишь только выучка дельца позволила ему молниеносно взять себя в руки и скорчить самую добрую, какую только он мог, рожу.
— Колман, бра-атец! Я уж думал, совсем в бумажках своих зарылся, что твой крот, ха-ха!
Единственное, что выдавало дородного странника — его взгляд, то и дело соскакивающий на арбалет, стоящий предательски далеко. Измена личенвайнскому государству — дело, можно сказать, спешное, особенно в скорости развития событий. Однако госпожа Удача сегодня не просто повернулась лицом, а ещё и оголила свой прекрасный бюст компании Теодора, поскольку мелкий чиновник нисколечки не обиделся на резкую перемену в планах подчинённых, и, мало того, предложил вариант, который, пусть и имел весомые недостатки, всё же сохранял странникам жизнь в том виде, в каком она и была у них.
Гримвальд в очередной раз обрадовал Рорика благоразумием, согласившись на столь щедрое предложение. Бутылёк пищевого яда в потайном кармане у груди вдруг отчётливо кольнул его холодком, словно напоминая о своём присутствии. В конце-концов, никто и не говорил, что их новый компаньон обязательно должен вернуться живым.
— Ох, вот уж что-что, а истории я люблю! Давай, братец, тащи-ка его сюда поскорей, не терпится послушать!
Вот уже и Колман дал своеобразное добро на отправку, а значит всё складывается наиболее благоприятным образом. Единственное, что несколько смущало южан, так это необходимость в отдаче награбленного. Деньги-то южане никак не отдадут – они их и не брали, только мечи наточили и броню залатали. Ну, в любом случае, сейчас это не важно – раз уже вызвались помогать, значит нечего отступать. Подумаешь, всего-то пара возможно найденных безделушек! Переживём!
— Дерёшься паршиво? Хреново – Алистер отошёл от принесённых Рориком мешковин. — Не сочти за грубость, но мне вот интересно, как же ты нам тогда поможешь? Раз дело предстоит опасное, значит битв и передряг будет хоть отбавляй.
Отцепив с пояса бурдюк, бородатый откупорил его. Хранящаяся жидкость отбилась от одной стенки и приземлилась на дно шкуры. Вскоре Алистер приподнял его и отпил небольшую часть содержимого. Самая обычная вода, после столь долгого её неупотребления, казалась чуть ли не самой дорогой выпивкой, взращённой и доставленной прямиком с лучших плантаций Пеллады.
— Gefðu mér – гавкающий голос северянки побеспокоил алхимика.
Южанин даже не посмотрел на напарницу. Он сразу отодвинул от своих губ бурдюк и передал его северянке. Девушка же ответила легким кивком и начала пить воду. Как и в случае с Алистером, вода ей показалась чуть ли не самым дорогим из всего возможного.
— Хорошо, с утра так с утра. Мы бы, конечно, пошли хоть сейчас, но ладно…
Основные вопросы были улажены, и странники наконец смогли отдаться в объятия сна. На следующее утро им предстояло отправиться в полную лишений и трудностей дорогу, чтобы спасти незнакомого почти никому из них человека. Бросить вызов могущественной Священной Инквизиции, суровому стражу Стоунвайна, держащему всю страну в страхе, просто ради того, чтобы помочь своему товарищу, а не ради денег — кто бы мог подумать, что на Ассандоре есть люди, готовые на такое?
Так или иначе, дом Фолдрека погрузился в тишину ночи, как и остаток города. Сейчас улицы города мертвых были пустынны, лишь изредка на них можно было увидеть припозднившегося прохожего или подозрительную личность, о делах которой можно было только догадываться. Среди них были и Делвин с Колманом, каждый решавший свои собственные проблемы.
Ночные часы прошли в спокойствии, и вскоре странники услышали громкое уханье, заменившее им крики петухов. Солнце встало, а значит пришла пора выдвигаться. Оставалось только дождаться аспидника и подчиненного некроманта.
Рорик, поняв, что ситуация нисколечки не требует его вмешательства, углубился в фолдрекову хибару, в поисках достойного места для ночлега, которое так и не нашлось. Было похоже, что этот вшивый аристократишка обменял на бутылку и могилу матери родной, настолько было худо. Ни подушек, ни кровати, даже достойного сундука не было. Поклявшись себе, что если ему удастся ещё раз наведаться в Ур-Дред, он обязательно вспомнит старине Фолдреку все прегрешения, делец уснул, балансируя в полусне на тонюсенькой, в сравнении с ним, лавочке.
Сон так и не шёл к и так пострадавшему толстяку. Его мучили мысли, клубились вокруг его головы, то и дело пикируя вниз, в бездонное озеро раздумий. Было слишком много имён, слишком много мотивов, подозрений, знакомых, врагов, грязных делишек. Вспомнив об одном из них, Рорик как-то механически поднялся на ноги и внутренне приготовился бежать, хоть бы куда. Стало только хуже.
Делвин пришёл под утро, с первыми лучом блёклого солнца, смутно проглядывающегося из-за туч. Он весь подёргивался от холода, потирал руки и неустанно бурчал под нос проклятья, так тихо, чтобы даже стоящий напротив него ничего не смог бы услышать. Было похоже, что ему не особо-то и понравилось его ночное бдение. Красноречиво же говорил об этом набухший под глазом синяк, следствие недосыпа.
Будучи увлечённым всеми этими прекрасными занятиями, проходимец, видимо, слишком задумался, чтобы посмотреть себе под ноги, закономерным следствием чего стало падение, да ещё какое! Степенная тишина личенвайнского рассвета мгновенно окрасилась какафонией из криков, скрипа дерева, ругательств и свет знает чего.
Первым на балаган пришёл посмотреть, как водится, старина Рорик. Глядя на расстелившегося по полу аспидника, что теперь выл, хватался попеременно то за нос, то за колено, толстяк рассмеялся басом. В сольную симфонию Делвина вклинилась туба.
— Эй, братец, кончай скулить! Глянь-ка, что у меня есть!
Делвин, словно забыв о мучениях, подскочил на ноги и уставился туда, куда показывал его знакомый. На новые сапоги и меч. Не бог весть какие, конечно, но сапоги и меч!
— Эт за что ж такая щедрость?
— А ни за что. Просто так, братец, потому что красавец ты писаный.
Плут горько усмехнулся.
— Ну давай уж, приятель, не томи! Какой у тебя интерес? Сразу грю, вторую ночь я не выдержу!
— Успокойся, Делвин, и не паникуй. Ночь высидеть — это ты конечно молодец, вот только нужды в этом никакой не было.
— Как это "не было", приятель, ты ж сам мне го...
— Что было, братец, то и было. На, всё по уговору. — Рорик отсчитал из оборванного мешочка дюжину монет, что так и норовили выскочить из дрожащих пальцев одноглазого.
— Вот уж по гроб... А это, вон, за что мне? — всё ещё не веря своему счастью переспросил плут.
— А это — уже вторая часть договора. Мы едем в Стоунвайн.
Если кто-то увидел бы лицо Делвина в момент, когда было произнесено слово "Стоунвайн", то он бы поклялся на смертном одре, что большего ужаса не смог бы изобразить ни один человек во всём мире. Единственный глаз увеличился и округлился, сделав проходимца похожим на карикатурного циклопа, и дрожали у него теперь не только руки, а ещё и всё тело, включая голову.
— Ох, п-приятель, нет... — молвил он, запинаясь — Ну уж нет, ни за какие пироги! Мне на шибеницу не охота полезать, приятель, ой не охота!
Будто предчувствуя подобное развитие событий, Рорик указал на выходящего к ним, в самое время, Теодора.
— Эй, Тео, объясни своему братцу, что мы там делать собираемся.
Теодор проснулся на рассвете, еще до того, как его птица огласила округу своими криками. Время до пробуждения остальных он провел, затачивая свой старый меч и пересчитывая стрелы. Грядущее возвращение на родину тяготило его, решиться на такой шаг было непросто, однако поступить иначе Гримвальд не мог.
Вскоре стали просыпаться остальные, и как знак этого, где-то у входа в дом началась какая-то суматоха. Теодор решил проверить, чем вызван переполох и вскоре предстал перед Делвином и Рориком.
Старик вздохнул, тяжело было ему просить о помощи, хотя в согласии аспидника он не сомневался.
— Понимаешь, наш с тобой общий приятель, — Теодор кивнул на Рорика. — Донес до меня весть о том, что в Стоунвайне вот-вот состоится казнь одного моего друга. Я долгие годы считал его погибшим, однако, как оказалось, я ошибался. Сейчас же он в лапах инквизиции, и просто взять и оставить его я не могу.
Гримвальд помолчал, почесывая бороду, чтобы дать плуту впитать информацию.
— Это будет чертовски опасно, Делвин. Я пойму, если ты не захочешь последовать со мной, — он вновь тяжело вздохнул, потому что ему предстояло сказать самое трудное. — Есть еще кое-что, что ты должен знать, перед тем как дашь ответ. До того, как стать лесником, я служил в инквизиции больше двадцати лет. Кончилась моя служба тем, что я убил другого инквизитора, так что вся эта затея с казнью, вероятно, просто фарс, чтобы изловить меня.
Решив что более ничего от него не требуется, неживой вернулся в свой скромный угол и продолжил чтение. Медленно перелистывая страницы и иногда зачем-то кивая доктор дождался утра. Вот уже через единственное в помещении окно начал пробиваться тусклый свет. Впрочем Личенвайнское утро не отличалось особой яркостью, а потому того что попадало внутрь помещения всё равно не хватало даже для того чтобы осветить комнату хотя бы на половину. Но Зигмунд не жаловался. Красный, довольно яркий огонь который буквально облизывал руку делал своё дело, давал возможность без труда извлекать из книги такие драгоценные для доктора знания. Но похоже фортуна не желала давать медику много времени на чтение. Где-то, в районе выхода раздался довольно громкий удар. Не отреагировать Зигмунд не мог. Вернув книгу в сумку и приготовившись призывать теней он вышел из комнаты и как можно тише двинулся к лестнице на первый этаж. Стоило неживому добраться до спуска как до его слуха долетели знакомые голоса. А потому убрав огонь с руки и надев перчатку, медик спокойным шагом дошёл до выхода. Встретив группу знакомых неживой слабо поклонился и выпрямившись заговорил.
— Утро доброе. Что здесь происходит? Я слышал шум. Кстати, Делвин, где ты был? Ночью тебя точно не было.
Последнее время Коналу с работой не везло: глупые интриги и разборки власть имущих отбрасывали на второй план охотников на нежить. Почти никто, особенно в метрополии, не собирался тратить время на дикарей, пока не решён вопрос с врагами власти. Агента отправили на постой в Ур-Дред, где он просиживал без хороших тренировок уже как месяц. Потому он воспринял неожиданную новость от Колмана не так однозначно плохо, как если бы охотник остался в провинции с ордами немёртвых.
По натуре спокойного, Конала встрясла возбуждённость некроманта, говорившего о странной разномастной компании. Он привык работать в одиночку или в хорошо слаженной профессиональной группе, в котором все знают своё место, а не в наёмном отряде, где у каждого свои неясные цели. Однако охотник перечить искателю никак не мог.
Ранним утром, когда свет только-только начал процеживаться сквозь облака, Колман и Конал отправились «на знакомство». Некромант беспечно болтал, рассказывал истории о похождениях с той самой группой наёмников, охотник слушал вполуха и подозрительно оглядывал тёмные закоулки, наслышанный об ур-дредских трущобах. Фолдрек жил на самом их начале, чего Конал не мог уместить в голове. Резкий крик из дома аристократа ускорил личенвайнцев.
Первый в помещение вошёл охотник, выставив перед собой копьё.
— Кого-то режут? Никого? — настороженно спросил он, увидев не кровь и трупы, а беседующих живых.
Перед странниками предстал мужчина средних лет, от головы до пят обвешанный снаряжением — складывалось такое впечатление, что он решил исколесить Стоунвайн вдоль и поперёк, а не просто проследить за исполнением задания. Но первым обращало на себя внимание, конечно, фирменное личенвайнское крылатое копьё, сейчас лениво покачивающееся из стороны в сторону, будто обнюхивая незнакомцев.
— Тут зарежут, сказанул, ха-ха! — вылез из-за спины охотника Колман, — обкрадут или задушат — но режут редко. Нет-нет, да проскакивают слухи, что тут наш старый добрый Фолдрек живёт, вот тут и тихо. Обнадёживающе, а?
Конал бессмысленно кивнул.
— Это те? — спросил он, указав оружием на странников. Некромант подтвердил, — Кхонал Мульский-Истенский, будем знакомы, — спокойно представился он, напряжение с лица исчезло, но копьё личенвайнец не убрал, словно забыв о нём, — когда едете? Сейчас?
Поскольку все вопросы были решены, у южан не было иного варианта как отправиться на боковую. Оба гибриды последовали примеру Зигмунда и также расположились в одном из углов комнаты, облокотившись об стену и наклонив голову. Половицы отреагировали легким скрипом.
Проснулись южане заметно позже остальных. Они не слышали ни грохот пришедшего Делвина, ни топот ног остальных напарников. Единственное, что смогло их разбудить, так это разговоры. Слова и высказывания, доносящиеся с нижнего этажа, каким-то неведомым образом достигли ушей Алистера и Хиски. Вполне возможно, они могли бы и дальше игнорировать всё происходящее, но новый голос всё-таки заставил их подняться.
— Всё с собой? Ничего не забыла? – спросил алхимик, проходясь рукой вдоль пояса.
Девушка лишь покивала и приподняла правую руку. Крепкие пальцы сжимали небольшую мутную склянку, наполненную красноватым содержимым.
— А ты забыл.
Раздался краткий смех, переросший в сухой кашель. Переняв недавно подаренный Рориком эликсир и надежно закрепив его на поясе, мужчина кивнул в сторону выхода из комнаты.
— Ладно, пошли давай. Остальные уже заждались.
И действительно, стоило давним напарникам спуститься по лестнице, как на глаза сразу же попались остальные члены группы, разбавленные присутствием Колмана и кого-то неизвестного.
— Приятно познакомиться, Кхонал. Надеюсь, сейчас. Эй, ни у кого дел тут больше нет?
Потихоньку, гостинная, а гостинной называть помещение обветшалой хибары язык не поворачивался, наполнялась знакомыми людьми, которым Делвин доверял, в отличии от своего старого знакомого. Пока Теодор хмуро обдумывал явно трудные для него слова, проходимец поспешил обменяться любезностями с Зигмундом.
— Ды навернулся я, хе-хе... А ночью... Ну... — вопрощающе взглянув на Рорика, Делвин получил в ответ короткий жест, понятный любому — Крыс гонял, хе-хе-хе...
Хмурной говорил, одноглазый слушал. Слушал жадно, молчал, что для него было удивительно, и, когда прогремело страшное "служил в инквизиции", плут аж приподнял брови. Но вдруг, улыбнувшись чернющими зубами, усмехнулся.
— А я как-то кость у собаки отобрал, когда две недели ходил не жрамши. — совершенно обыденно ответил он — Приятель, я уж думал, ты головой у бандитов каких был, а ту-ут! — Делвин жалостливо присвистнул — Всего-то! Святошу, видите ль, кокнул насмерть! А опасно там будет, не опасно — Везунчик всегда помогает приятелям! Чай, на каторге не сгинул, и в Стоунвайне не пропаду!
Одно было ясно точно: бахвальство одноглазого было сущим враньём, дрожащие колени разрушали весь образ. Но та уверенность, с которой Делвин декламировал свои речи, наводила на определённые мысли.
— Эй, приятель?
Рорик, улыбаясь в бороду, вопросительно повёл бровями.
— Могу интерес брать?
— Бери, чего уж там. — буркнул толстяк.
В два прыжка подскочив к мечу, плащу и новёхоньким сапогам, Делвин принялся любоваться обновками. И так крутил, и так, и меч к сапогам приставит, и плащом обернётся. Старый плащ с ботинками вскоре заняли определённую нишу в интерьере дома Фолдрека, а новые — место на владельце.
Плут перекинул меч за спину, как какую-то палку.
— Ну, приятели, можем двигать! — обрадованно воскликнул Делвин, как вдруг его прервал их новый соратник.
Проходимец неловко перекинул меч, начал вытягивать его из ножен, но, запутавшись в полах плаща, чуть снова не повалился на пол.
— А ну, по одному подходите! — визгливо закричал он, готовясь дорого продать свою жизнь.
Но ситуация была немножечка не той. Колман с не представившимся личенвайнцем обменивались фразочками о местном быте. К ним поспешил Рорик.
— Oi, братец, ты у нас Конáлом будешь?
Незнакомец поспешил представиться.
— Я — толстяк ткнул себя в грудь — Рорик, а это — и перевёл тот же палец на одноглазого — Делвин. Будем, братец, знакомы, куда уж теперь... А выезжаем... — делец покосился на Теодора, словно ожидая, что он продолжит фразу за него.
Неживой протянул руки к Делвину.
— Не ушибся? Перед дорогой будет не самой лучшей идеей калечить сам себя. Впрочем, даже если бы ты сломал себе что-то я бы мог это вылечить...
Неживому не дали закончить. Дверь распахнулось и в неё сначала зашло копьё, а после и тот кто его держал и Колман. Вид знакомого доктору личенвайнца сразу отмёл возможность агрессии, а потому вошедшие удостоились только безэмоционального взгляда окуляров маски Зигмунда. Спустя пару минут владелец копья даже представился что не могло не радовать неживого. Он сделал небольшой поклон.
— Зигмунд "Бродячий доктор". Истенский... Это случаем не та самая Истена в которой мы были? Если да, то спешу вам сказать... У вас очень плохая таверна у северной стены. В последний раз нас там попытались съесть дикие... — неживой хотел продолжить, но вид болтающегося кончика копья не способствовали к разговорчивости доктора — Не могли бы вы убрать копьё?
Теодор несколько облегченно усмехнулся. Он был рад, что товарищи так просто отнеслись к новости о его роде деятельности. Все же репутация у инквизиции была не самая лучшая.
— Все немного сложнее, чем ты думаешь, — сказал старик, дружески похлопывая одноглазого по плечу. — Но дорога впереди длинная, еще успею все рассказать.
Очень кстати вернулся и Колман, приведший с собой новичка.
— Теодор Гримвальд, — представился лесник, одобрительно осматривая Конала с ног до головы. — Дело свое ты знаешь, как я погляжу. Ну, добро пожаловать.
Он огляделся по сторонам, проверяя, вся ли команда была в сборе и, убедившись в этом, утвердительно кивнул.
— Можем выдвигаться. Прощай, Колман, теперь уж вряд ли свидимся.
Попрощавшись с некромантом, которого некоторые из группы знали уже не один месяц, странники отправились в путь. Они прошли по мощеным улицам Ур-Дреда и вскоре покинули пределы города. Теперь перед ними вновь расстилалась дорога, а впереди были сотни миль пути, за которыми туманной дымкой маячила неясная цель.
Потянулись долгие и однообразные дни путешествия. Редкая повозка могла вместить в себе такой большой отряд, а потому почти все время странники шли пешком. Иногда попадавшиеся прохожие с опаской глядели на странных путников, цепочкой бредущих по дороге, и старались обойти их стороной, опасливо прижимая к себе все самое ценное. По вечерам отряд собирался вокруг общего костра и ужинал, сначала прихваченными из города припасами, а потом уж просто абы чем: то жестким мясом, купленным у местных фермеров, то добытой в лесу дичью. В это темное и холодное время странники слушали истории друг друга, чтобы хоть как то оградиться от окружающего их запустения. В основном, конечно, говорили Рорик и Делвин, однако Теодор, теперь не таящий своего прошлого, также не раз держал слово. Так, изредка спрашивая дорогу у местных, путники постепенно приближались к Стоунвайну.
Спустя почти две недели после того, как отряд выступил из Ур-Дреда, примерно около полудня, Теодор остановился. Последнее поселение они миновали три дня назад. Жилистые и суровые крестьяне, обитавшие там, сказали путникам, что идти дальше опасно, ибо там их могут поймать светопоклонники. После этого дорога, которой следовала группа, постепенно становилась все менее и менее протоптанной, а конкретно в тот момент она и вовсе исчезла. Теперь перед странниками лежало обширное поле, заросшее жухлой и сухой травой, за которым виднелись темные верхушки деревьев.
— Ну, вот и подошла к концу самая легкая часть пути, — со вздохом сказал Теодор, поворачиваясь к товарищам. — Если деревенские сказали правду, а так оно, судя по всему, и есть, за этим лесом будет лежать граница Стоунвайна. Пересечь ее — не так уж и трудно, однако риск все же есть. После последней войны с Личенвайном кардиналы, епископы и прочие попы решили обезопасить границу и велели построить вдоль нее массивную стену в духе Таэрвайна. Короче, кончилось это на том, что через каждый километр там теперь стоит небольшой деревянный форпост с расчетом из десяти человек. Днем расстояние между ними отлично видно с дозорных башен, поэтому пройти незамеченными при свете солнца нам вряд ли удастся. Ночью же территории между форпостами патрулируются дозорными отрядами, но большой опасности они не представляют. Если не будем шуметь, с легкостью проскользнем мимо них, — закончив рассказ, Гримвальд сошел с дороги и зашагал по полю. — Идемте, я думаю, мы успеем добраться туда как раз к наступлению ночи.
Однако расчет не оправдался. Оказалось, что граница была даже ближе, поэтому старик вновь остановил отряд, когда солнце только начинало клониться к горизонту, до наступления темноты было еще несколько часов. Сделав знак рукой, он что-то прошептал своей сове, после чего отпустил ее в полет. Через несколько минут она вернулась и коротко ухнула, передав какое-то сообщение.
— До границы чуть больше километра, — сказал Теодор товарищам. — Сейчас идти нельзя, так что можем сделать привал. Только вот костер разводить не следует, дозорные могут заметить дым.
Путь предстоял неблизкий, это было понятно даже Делвину, но проходимец, за свою нелёгкую жизнь бродивший и по Гвинфору, и по Личенвайну неделями без передыху, отнёсся к этому куда более стоически, чем Рорик. Наоборот, толстяк вовсю протестовал, настаивая хотя бы на повозке, и только резкое замечание Теодора превратило категорические отказы в заунывные охи и проклятья по поводу и без.
Такое обилие ходьбы давалось дельцу с трудом, с этим не поспорил бы никто, и пусть внешне Рорик выглядел относительно бодрым и свежим, каждый привал он усаживался на ближайший пень, где и сидел в молчании, пока не наступала пора двигаться дальше.
В скором времени, поход превратился в тягостную, однообразную рутину. Довольно часто толстяк припоминал вслух, что он терпеть не может провинции, и что он лучше сдохнет в канаве, чем посеет хоть одно зерно.
Делвин же шёл, как ни в чём не бывало. Проходимец, соблюдая осторожность, немного потешался над не таким уж и мобильным товарищем, то и дело тихонько шёл у него за спиной, выгнув живот, охая и ругаясь, или просто подражал походке. Было довольно смешно, один только Рорик не смеялся. Обычно, в качестве ответной меры, звучала весьма обидная колкость про глаз, и каждый раз плут заметно грустнел.
Очередной привал состоялся ближе к вечеру, прямо у границы Личенвайна и Стоунвайна, где, как известно, щедры были лишь на стрелы и заклинания. Однако Рорик, поняв, что ещё чуть-чуть — и эта пытка закончится, молниеносно оживел.
— Э, нет, братец, чай мы не крысы, чтоб между стенами шмыгать. Сам посуди, ну проскочим мимо одного патруля, мимо второго — а потом? Кому мы докажем, что пересекли, границу законно?
— Если все пойдёт согласно моему плану, то нам и не придётся никому ничего доказывать, — ответил Теодор, жуя кусок пойманного прошлым вечером кролика. — Но если у тебя есть идея, как проникнуть в Стоунвайн легально, я только за.
Рорик мерзко ухмыльнулся.
— А он у меня есть, братец. — делец поманил рукой остальных — Эй, братцы, а ну послушайте!
Рорик кивнул ковыляющему к заговорщикам лекарю:
— Ои, братец, сможешь что-нибудь страшное наслать? Скелетов, немёртвых каких-нибудь? Чтоб за нами гнались, и выли страшно.
— Что нибудь страшное? — переспросил Зигмунд. — Скелетов увы нет. Но могу призвать своих подручных. Если говорить коротко, то это будет целая толпа теней. Нормально?
— То, что надо! Итак, мы выбегаем из леса, запыхавшиеся, с круглыми глазами. Кричим этим остолопам, мол, спасите, помогите, Господа ради... Я и ты, Тео, ои, чуть не забыл, ты, "диакон Эревар", читаем молитву, Anima Pellagius, а ты, Зигмунд, своих братцев отсылаешь куда подальше. Как всё уляжется — говорим, что нас епископ послал, с заданием. Ставлю дюжину против камня, эти болваны служивые нам в ноги тут же упадут! А как упадут, можно и причастить их будет...
Рорик извлёк из кармана на груди склянку, которая не могла быть ничем другим, кроме как ядом.
— Причащать будем в каморке какой-нибудь. Эй, охотничек, поможешь Делвину трупы вытаскивать? Только тихо надо, не особо железками бряцай.
— Помочь — помогу, — ответил Конал, поправляя снаряжение, чтобы, согласно инструкции, не бряцать железками, — но не вижу причин так кривляться. Если в Стоунвайне хотя бы близко такая же бумажная волокита, как у нас, то легально ступать к ним — самоубийство. Дело ваше, мне нужно только поручение Колмана выполнить.
В этот момент в разговор вступил Теодор.
— Бумажной волокиты не так уж и много, но за простых солдат мы наверняка не сойдем, это раз, — хмуро ответил он, продолжая жевать крольчатину. — Я не стану убивать простых солдат, это два. Знаешь кто это такие? Призванные по повинности крестьяне. Конечно, многие из них — гнусные создания, но сдохнуть как собаки по нашей прихоти они не заслужили. Если хочешь, позже я расскажу тебе про Хлебный Бунт. Тогда ты поймешь, почему я так настроен.
— Для такого я и пальцем не поверну, — кивнул неживой. — Как сказал Тео, они крестьяне, служащие не по своей воле.
— А мы и не солдатня, а особый отряд по поручению епископа — нагло парировал Рорик — И убивать будешь не ты, братец, а я. Они даже ничего не почувствуют. Согласись, закрыть глаза и отдать Богу душу в разы лучше, чем быть разодранным дикарями с Личенвайна. Вон, Конал подтвердит, эти твари не просто убивают, они жрут! Как-то слышал от одного мага, мол, некромант отнимает у них душу, вот они и жрут людей, чтоб её получить... Занятно, да?
— Послушай, — со вздохом сказал Теодор, откладывая в сторону еду. Он посмотрел Рорику в глаза и продолжил, — Я не хочу оставлять после себя след из трупов, понимаешь? По крайней мере из трупов тех, кто не имеет отношения к инквизиции. Поэтому я прошу всех вас в этот раз поступить по-моему и обойтись без жертв.
— Лучше бы нам проскочить незаметно, — безразлично поддакнул Конал, — если мы после резни... отравления пойдём вглубь страны по всем правилам, нас быстро найдут. Мы может сделать всё тихо сейчас, а бежать от фанатиков только когда выполним дело. И, признаться, я не хочу держать в кармане больше одного документа.
— Как скажешь, брат Эре... Тьфу, Теодор. — буркнул толстяк.
Когда вопрос был решен, Рорик как бы невзначай уселся возле лесника и шепнул:
— Пелагианское миролюбие проявляешь, так с врагами нельзя.
— В том-то и дело, Рорик, что они нам не враги, — ответил старик, продолжая трапезу. — Я вот, например, вырос на улице и жил под тем же сапогом церкви, что и эти деревенские. То, что я попал в инквизицию — прихоть судьбы, на самом деле я всегда должен быть по одну сторону баррикад с этими парнями.
Особенно Рорик занегодовал от паранойи Конала. Личенвайнец, воспитанный бесконечным страхом руки закона, видимо, искренне считал, что кому-то из верхушки стоунвайнской армии будет дело до пропавшего аванпоста на границе с мёртвыми землями, собранного по нищим деревням и нужного как раз для того, чтобы в какой-то момент пропасть, "пожертвовать животами своими во имя Господа". Впрочем, тратить время на объяснение чего-то соглядатаю, приставленному Колманом, он не хотел.
Делец прекрасно чувствовал людей, знал, куда можно ударить, чтобы болело. И понимал, отчего бывший инквизитор придерживался подобной позиции. Понимал, но ни на йоту не поддерживал.
— Не враги они тебе, как же... И никто никому не враг, все, курва-мать, друзья всем! Вот только кровь что-то льётся, братец, и льётся она, скажу тебе, реко-ой! По всем королевствам, братец, и литься она будет всегда, потому как это — натуральный ход вещей. Просто кто-то это понимает хорошо, а кто-то — не очень. Или страшится понимать, ведь иначе у него не останется таких хороших друзей! Век бы им глотки дружил...
Явно разозлённый толстяк вдруг поднялся, сплюнул и с ненавистью глянул в ту сторону, откуда они пришли.
— Ну, будь по-твоему. Уж назвался груздем — полезай в кузов, не отвертеться уже.
Делвин молча наблюдал за разразившейся кутерьмой. Не был он таким уж и словоблудом, чтобы лезть в перепалку, потому как знал, перепалки часто кончались мордобитием, а лишиться второго глаза плуту не хотелось. Поэтому, ради целости своей же шкуры, он прислонился к ближайшему дереву, откуда, жуя солонину и стебельки из мешочка.
Делец прекрасно чувствовал людей, знал, куда можно ударить, чтобы болело. И понимал, отчего бывший инквизитор придерживался подобной позиции. Понимал, но ни на йоту не поддерживал.
— Не враги они тебе, как же... И никто никому не враг, все, курва-мать, друзья всем! Вот только кровь что-то льётся, братец, и льётся она, скажу тебе, реко-ой! По всем королевствам, братец, и литься она будет всегда, потому как это — натуральный ход вещей. Просто кто-то это понимает хорошо, а кто-то — не очень. Или страшится понимать, ведь иначе у него не останется таких хороших друзей! Век бы им глотки дружил...
Явно разозлённый толстяк вдруг поднялся, сплюнул и с ненавистью глянул в ту сторону, откуда они пришли.
— Ну, будь по-твоему. Уж назвался груздем — полезай в кузов, не отвертеться уже.
Делвин молча наблюдал за разразившейся кутерьмой. Не был он таким уж и словоблудом, чтобы лезть в перепалку, потому как знал, перепалки часто кончались мордобитием, а лишиться второго глаза плуту не хотелось. Поэтому, ради целости своей же шкуры, он прислонился к ближайшему дереву, откуда, жуя солонину и стебельки из мешочка.
И в очередной раз южане решили не встревать в переговоры внутри отряда. Алистер с Хиски расположились на двух рядом стоящих пнях, поедали недавно пойманную и сжаренную дичь и запивали её остатками воды. Искоса они поглядывали на остальных участников группы, стараясь хоть как-то вслушаться в происходящий между ними диалог.
— Знаешь, – начал Алистер, — в такие моменты я наиболее сильно сожалею об отсутствии того порошка. Так было бы намного легче. Достал его, развязал мешок и подкинул над собой. А там хочешь или не хочешь, но тебе никто не помешает. Никто же и не увидит, ха!
Алхимик выплюнул попавшуюся кость, пожал плечами и продолжил есть.
Сидящая рядом Хиски предпочла помолчать. Возможно, она ничего не поняла из сказанного напарником, возможно, только переводила, или же до такой степени увлеклась имеющейся пищей, что умудрилась не услышать мысль давнего знакомого.
— Já, действительно – девушка отпила воды из фляги. — Нам бы он-г при-гр-оился. А то эти вон, все «ekki og ekki», как глотки грызть не начали.
В ответ Алистер только покивал: медленно, размеренно, несколько раз.
По итогу, как только дичь закончилась, южане вновь переключили внимание на остальную часть отряда. Судя по недовольному выражению лица Рорика, остальная часть группы предпочла не прибегать к выдвинутому им способу. Оно и хорошо, ведь метод дельца был неприятен обоим гибридам. Причем неприятен настолько, что они вполне могли и оставить это дело, пустившись восвояси.
— Так что именно вы там решили? – алхимик приподнял руку и помотал кистей у уха. — Последнюю часть мы не очень внимательно слушали.
Теодор с сожалением покачал головой, но ничего не сказал. Что толку? Он понимал чувства Рорика, ведь и сам когда-то смотрел на мир по-волчьи, и потому знал, что слова какого-то старика неспособны изменить этого видения. Да и вряд ли Гримвальд смог бы правильно выразить свои мысли, красивые речи никогда не были его стезей, однако он четко ощущал, что в полнящемся хаосом мире нужны те, кому будет что ему противопоставить, иначе все мироздание уже давным-давно полетело в пропасть.
И вот, солнце скрылось за горизонтом, и тьма опустилась на лес, служивший укрытием для путников. Теодор сообщил товарищам, что можно отправляться в дорогу, и вскоре отряд снялся с места и двинулся к границе.
Не прошло и двадцати минут, как деревья отступили, и семь темных фигурок оказались на широкой поляне. Справа и слева на приличном расстоянии от себя странники могли различить хлипкие деревянные башенки, еле-еле возвышавшиеся над деревьями и разгонявшие плотную тьму светом множества факелов. Патрулей видно не было, а потому группа спокойно зашагала через поле. Когда расстояние было преодолено и почти все путники вновь скрылись в лесу, на этот раз стоунвайнском, буквально в паре десятков метров от них показался свет факелов, а следом за ним раздался шелест кустов, и на поляну вышло трое потрепанных солдат. Видимо, их дежурство проходило не так уж и гладко, что, безусловно, пошло на руку нарушителям границы, ведь будь стражи чуть более бдительны, они без труда заметили бы Зигмунда и Алистера, шедших замыкающими и едва успевших шмыгнуть в кусты.
— Слыхали? — раздался угрюмый баритон.
— Кабан пробежал, — ответил ему глухой бас, смачно сплевывая в траву. — Пошли в лагерь, холодно.
Так странники оказались в Стоунвайне.
И вновь потянулись однообразные дни дороги, которые были ничуть не легче личенвайнских. Группе приходилось избегать населенных пунктов, ведь столь разношерстная компания, несомненно, привлекла бы слишком много ненужного внимания. Это если забыть про то, что вел ее разыскиваемый по всей стране преступник. Так что странники шагали то по мелким сельским дорогам, то и вовсе по полям и лесам, ночуя под открытым небом.
С каждым днем Теодор казался все более напряженным. Вскоре ему предстояло вернуться на свою малую родину, в Карсайн. Да не с простым визитом, а с заданием, от которого зависела жизнь его лучшего друга. Так или иначе, отступать было поздно, и это чувствовали все члены отряда: скоро спокойные деньки путешествия закончатся, и их бросит прямо в гущу событий.
Спустя неделю после пересечения границы, путники вышли из очередной рощи и оказались на высоком холме, с которого неожиданно открылся роскошный вид. Перед ними предстала расстилающаяся куда глаза глядят равнина. Странники могли различить несколько деревень, пастбищ и пашен, но взгляд их приковал огромный город, видневшийся вдалеке. Он был обнесен высокой стеной, из-за которой поднимались многочисленные купола и кресты пелагианских церквей. Издалека Карсайн казался действительно завораживающим.
— Не дайте этому зрелищу обмануть себя, — с горькой усмешкой сказал Теодор, глядя вдаль. — Карсайн — настоящая выгребная яма. Это волк в овечьей шкуре. Он заманит вас своим внешним величием, а после вцепится вам в глотку, как только потеряете бдительность.
Старик замолчал, осматривая окрестности. Через какое-то время он ткнул пальцем в едва заметную покосившуюся постройку далеко на востоке.
— Вон в той церкви я, Вилли и остальные дрались с оборотнем. Он-то Вилли руку и оторвал, — Гримвальд помолчал, предаваясь воспоминаниям. — Ну, к делу. В город я знаю как минимум два пути. Первый — простой, но опасный. Не так далеко отсюда раньше находилось логово контрабандистов. С их старым главарем я был знаком, так что он мог бы провезти нас за стены в одной из своих повозок за соответствующую плату. Проблема в том, что ни ему, ни его сброду доверять нельзя, они запросто сдадут нас за пару звонких монет. И это при условии, что ему до сих пор не пустили кровь. Второй способ — чуть более трудный, но менее рисковый. Под городом есть сеть старых туннелей, оставшихся еще со времен Волькреада. Об их предназначении ничего достоверно неизвестно, да и само их существование для большинства — секрет. Даже из тех, кто о них знает, спускаются туда лишь единицы, говорят, мол, живут там какие-то твари, черт их знает. Когда я был мальцом и возглавлял банду, эти катакомбы давали мне и моим ребятам значительное преимущество перед стражниками. Ну, что думаете?
Всю дорогу Конал, словно заведённый, водил копьём из стороны в сторону, ожидая нападения откуда угодно, даже с неба и из-под земли. Его явно нервировало необычное задание, но напряжение, с которым он обводил взглядом окрестности, не менялось ни при каких обстоятельствах. Охотник был будто конструктом, нацеленным на определённые действия, и ничто не могло потревожить тихий профессионализм личенвайнца.
А он был и правда тих — почти не говорил во время пути, на вопросы отвечал дежурными фразами, не желая разглашать тайную информацию. Однако иногда, после долгих раздумий, на Мульского что-то находило, и он сам заводил разговор на самые разные темы. У Зигмунда спрашивал о не-личенвайнских зельях, у Теодора осторожно выпытывал быт инквизиторов, а затем опять замолкал и подозрительно косился в темноту.
На маленькую неудачу при пересечении границы Конал среагировал по-охотничьи быстро: только услышав, что их могли обнаружить, он бесшумно скрылся за деревом и стал думать, куда поставить ловушки, чтобы убить всех по одному. Но неприятности миновали, и агент на мгновение расслабился, чтобы потом опять взять себя в руки и следить за каждым лишним движением как вне группы, так и в ней.
Карсайн пробудил в провинциале странное чувство. Противный в своём блеске город притягивал запретностью и недоступностью. Конала пичкали россказнями о злых святошах, и теперь он мог лично убедиться в их правдивости, отдаться омерзительному и прекрасному ощущению прикосновения к страшному табу.
Охотник одёрнул себя от этих мыслей и занял голову менее прозаичным. Например, слова Теодором о том, что город может вцепиться в глотку, напомнило агенту о его истфортских коллегах. Они, будучи загнанными в угол и оставшись без оружия, могли драться как угодно, становясь схожими с дикими немёртвыми.
Воспоминания текли медленно, переходили в русло размышлений о теперешнем положении. Думал личенвайнец долго, хотя, на первый взгляд, выбор для него был очевиден.
— Я бы катакомбами шёл, — наконец сказал Мульский.
Машинально он проверил снаряжение и встрепенулся.
— Факелы… У вас есть при себе факелы? — спросил он, поняв, что не взял их, — Теодор, какие гадины там схоронились? При них магиковский блеск зажигать не всегда безопасно, сам знаешь.
Вариант с контрабандистами Истенский отбросил по одной просто причине — ему и так навязали слишком много незнакомцев, чтобы заводить дела с новыми.
Перебираться, словно мышь в амбаре, с размерами Рорика было ой как непросто. Толстяк прилагал все усилия, чтобы случайно не наделать лишнего шума, попутно борясь с одышкой. Когда совсем-совсем рядом с отрядом замаячили факелы пограничных, он еле-еле удержал себя от того, чтобы громко выругаться, ведь, как казалось, ситуация была, как говорили дворфы, "сущий швах", заменяя часть выражения на неприличный эквивалент.
Впрочем, что-то вселилось в склонного к шуму и обильности Рорика. Делец в приступе безысходности прильнул к земле. К удивлению, походная одежда оттенка карамели, за время пути порядком испачкавшаяся, сделала его чрезвычайно похожим на старый пень, или грязный камень, а примостившийся возле него плут весьма удачно довершил картину. Кабанье семейство, ни дать, ни взять!
Конечно, тот факт, что странникам приходилось ступать по бездорожью, сильно печалил старину Рорика, надеявшегося воспользоваться помощью старых знакомых, или хотя бы стрясти долги. Тем более, что нигде в лесу не нашлось ни корчмы, ни трактира — а значит, приходилось довольствоваться скромными дарами стоунвайнской природы. Местная дичь ни шла ни в какое сравнение с той, что подавали на Севере: мясо было жёстким и сухим, как щепа, и настолько приставало к костям, что их приходилось с хрустом раскусывать. Делвину же было не в первой. По-детски радовавшийся каждой захудалой выпи, проходимец с упоением откидывался на спину, потирая живот в приступах блаженства.
В остальнгое время, одноглазый, по примеру Конала, не спускал руки с чекана, в любой момент готовясь отбиваться от внезапной засады. Ещё со времён обучения в Форте он крепко вбил себе в башку, что Стоунвайн — худшее место для него, и потому неукоснительно следовал правилу: "Дальше стоунвайнской границы — целее косточки". Кучи тварей, голод, нищета, жестокие, по гвинфорским-то меркам, законы, которые, в отличии от вольного собрата святых земель, чаще соблюдались, чем нет. Спал Делвин мало, беспокойно, то и дело просыпаясь в криках. Что-то не нравилось плуту во всём этом деле, но бросить Теодора, приятеля, плут попросту не мог.
Итак, в сумерках замаячили стены древнего Карсайна. Рорику приходилось видать понтификское логово далеко не один раз, и, надо сказать, в первый-то он не особо ахал, так что толстяк взирал на великолепие соборов и башен с невыносимой тоской во взгляде. Видал он этот бордель, видал изнутри, и достаточно хорошо знал тамошние порядки, чтоб лишний раз ноги своей туда не совать.
— Бабушке своей это расскажи... — неразборчиво пробурчал делец, собаку съевший на подобных местах, в ответ на наставления лесника.
Вскоре встал вопрос выбора и, надо сказать, выбор этот был между четвертованием и повешением, шило на мыло выходило. Что так смерть, что так, вопрос стоял разве что, от чего? От лап чудищ, что наверняка уже не первый век обжираются трупами, коих здесь в достатке, ведь места для них лучше катакомб не найти, или же от меча бригандиров, для которых нет ничего более святого, чем злато. Впрочем, Рорик знал, как работать с этими оборванцами, а вот что делать с какой-нито разожравшейся гадостью, что вцепится ему в шею тонкими когтями, он даже не догадывался. Однако первым выступил одноглазый:
— В ката... Кататомбы пойдём! Я ж аспидник, всех твоих чудищ по именам знаю! Вон, даж меч имею!
— Хлопни пастью, циклоп! — резко прогудела туба, да так звонко, что захотелось поёжиться.
Делвин хлопнул.
— Братцы, ну пораскиньте мозгами! — звучный бас сменился сладким баритоном — Ну на кой ляд нам в твои крипты влезать, если и раньше по округе ликантропы шастали? Сейчас времена неспокойные стали, Теодор, за информацию ручаюсь. А бандиты... — делец сплюнул — Договоримся как-нибудь. Расскажу им историю, мол, мы тайник инквизиторский ищем, а с ними половину поделим, коли помогут. Иль вообще знакомую рожу узнаю! Многим ублюдкам я шкуры спасал в своё время...
В обыкновенной деревенской корчме было людно. Прескверно воняло селянами, пережаренными бобами и парами дешёвого бахуса. У щербатой балки, оперевшись на клюку, стоял умудрённый годами старец, видавший многое за свою нелёгкую жизнь. Он неспешно прихлёбывал пиво, а за каждым его глотком неотрывно следил весь собравшийся народ.
— Ну, сынки, про рыцаря с русалкою послушали, теперя новое расскажу. Сам недавно услышал.
Говорил он тихо, скрипуче, проглатывая добрую половину слов, но интерес слушателей от этого нисколечки не затухал.
— Сказ будет о пройдохе и аспиднике. — прошамкал старец, обводя народ осторожным взглядом.
Толпа загудела.
— Дык енто ж не одно и то же?
— Змеёвники эти одни беды приносят!
— Заткнись, хрыч поганый, не то лихо накличешь!
Послышался глухой звук удара в живот, переменившийся трещащим хрипом.
— Пущай сказ рассказывает! Не то опять мордасы квасить будем! — потирая пудовый кулак, громко крикнул молодец с пшеничными волосами, крепкий и слаженный, будто хороший косарь.
— А кто ж против-то, рожу кому накрасить?
— Ты первый получишь. — прозвучал раздражённый ответ силача, ничем не сменившийся — Сказывай, старче, мы слушаем.
Дожидавшийся своего часу старик широко улыбнулся и, казалось, разом помолодел лет на пять.
— Значит, дело было так…
Пузатый, словно бочонок с мёдом, ничем не примечательный, кроме размеров и хитрого блеска в свиных глазёнках, мужчина бодро шагал по узенькой улочке, чуть не обтираясь боками о замшелые стены жилищ. Вдруг он остановился, потянул плечо куртки из кожи акхзед-тельхейнского верблюда на себя и, осмотрев заметную царапину, с досадой сплюнул.
— Твою ж мать наперекосяк, ещё к кожевнику… Эй, мил человек, где у вас аспидника нанять можно?!
Идущий навстречу «мил человек», с необычайно грязным лицом, уставился на заметную фигуру с выпученными в изумлении то ли от видка прохожего, то ли от неожиданного вопроса, глазами.
— Кого-кого? Аспидника? В форте ихнем нанять можа, здесь добрые пелагиане живут!
— Добрые, как же… — пробурчал толстяк под нос — Ну хоть где трактир захудалый есть?
Поравнявшийся к тому моменту с богатым, как ему показалось, мужчиной, бедняк пожал плечами и покривился.
— «Осётр и карп», вон, за спиною оставил. Три креды идти.
— Креды? — машинально переспросил толстяк, но тут же картинно хлопнул себя по лбу — А, прости Господь, совсем позабыл, как вы тут путь меряете… Ну, братец, бывай!
Толстяк всё так же бодро пошагал навстречу «Осётру и карпу», про себя рассуждая о том, как неудобно и, ко всему прочему, ужасно неточно измерять проходимое расстояние молитвами.
— Стоунвайн, Святая Земля… Тьфу!
Так уж случилось, что «Осётр и карп» был форменным пристанищем самых отвратительных чуткой душе богатея людей. Нищие, пьяницы, нищие пьяницы, младшие сановники, только начавшие путь служения Господу, но уже вкушающие плоды привилегированного положения, стражники в ржавых кирасах, пролежавших в личенвайнских болотах не один десяток лет. Всё это создавало особую атмосферу в помещении, и дело было не только в запахе. Было напряжённо, слишком, для таких мест, это толстяк почуял почти сразу. И вскоре обнаружилась причина.
В самом углу, где, похоже, не убирались с момента основания «Осётра и карпа» молча, скрючившись над плошкой с парой кусков желтоватого, прогорклого сала, сидел человек. Бледный, это было заметно даже в полутьме, оборванный донельзя, со впалыми щеками, что делало его похожим на немёртвого, о которых здесь знали не понаслышке, но при солидном мече. Он сидел, собранный, враждебный, готовый в любую секунду юркнуть рукой за пояс, а тогда…
Сквозь всеобщее удивление, толстяк, расталкивая особо нерасторопных и не особо грозных постояльцев, подплыл к пыльному столу.
— Тибальт. — кратко представился он — Голодный?
— Да. — прозвучал негромкий ответ.
Потом, вспоминая эту историю, толстяк громко смеялся: «Уметь одним словом вызвать столько внимания не смог бы даже я, во как в Форте учат красноречию!».
Сыграла издревле известная людская, и не только, черта: страх неизвестности. Голос окрашивает каждую мелочь лучше любых красок: бывает, что даже слово «люблю» звучит, как форменная угроза. А тут… Ни страха, ни просьбы, ни недоверия. Не было ничего.
Посетители, некоторые изогнув шею до хруста, уставились на странную парочку.
— Вижу, братец, вижу. — жалостливо затянул Тибальт, почёсывая бородатую щёку — Эй, старина! — окликнул он трактирщика — Каши сюда, да жиру не жалей! Свежего принеси, плачу подвое! А мне сыра, лучшего.
Аспидник молчал, не поднимая взгляда. Так продолжалось все те «креды», пока обрюзгший трактирщик не притащил к столу плошку, куда больше той, что уже стояла и скромную по украшению тарелку с сыром, источающим на весь «Осётр и карп» те ещё фимиамы. Толстяк с аспидником принялись есть, наёмник проглатывал полбяные комья жадно, не жуя, глотал, тихо стеная.
— Ну, братец, как там на бездорожье? Не все твари ещё перевелись?
— Не все. — проговорил бледнокожий, куда тише, почти что шёпотом.
— Вот и отлично, работа будет. О работе говоря! Как насчёт доброй платы? На одном сале долго не протянешь…
— Что нужно сделать?
— То же, что и всегда, братец, только вот ставка повыше будет. — Тибальт тоже перешёл на полушёпот — И персона. Ты справишься, я уверен.
— Кто?
— Э, нет, братец, так не пойдёт. Сначала согласие, потом «кто» и, главное, «сколько». Такие условия работы.
— Отказываюсь. — прохрипел аспидник, в полный голос, подняв на собеседника взгляд. Тот самый аспидничий взгляд, от которого отворачивались, который, по слухам, «наводил порчу».
Зрелище и вправду жутковатое: белки, иссиня-алые, налитые венозной кровью, полукольца синяков, такого же цвета, и абсолютно нечеловеческое выражение в зрачках. Словно на тебя смотрело существо без души. Лишённое разума.
Много зелий пьёшь, мало «Варева»… Нищий, видать, совсем.
Но толстяка таким было не пронять. Видал зенки и пострашнее.
— Тогда плати, братец. — на широких губах расцвела паскудная ухмылка — За кашу, которую ты ешь. Подвое.
На долю секунды показалось, будто аспидник нахмурился ещё сильнее.
— У меня нет.
— Тогда, братец, вот тебе выбор. Ты отдаёшь свой меч, или свои склянки, в счёт оплаты. Или ты делаешь, что я говорю. Иначе я кричу вышибале, что ты меня надурил. Видишь во-он тот шапель? И ещё один. И ещё, вон, смотри. Стража рядом.
Аспидник так и не отвёл взгляда. Тибальт опускать глаза первым тоже не собирался.
— Я отработаю. Только за кашу.
— Хитёр, хитёр… Ну, так тому и быть, всё по чести! За эту кашу ты… Ты… О, вон того, в шляпе с пером который.
«В шляпе с пером» был слишком занят шумной игрой в кости, чтобы отвлечься на живой арбалетный болт, уже уложенный в дол, который уже смотрел ему прямо в темечко.
— Доем.
— Ешь-ешь. Эй, старина, лови монеты! — раздался звон пролетающего через весь трактир мешочка.
Толстяк, на этот раз даже не пытаясь церемониться, распихивая всех, рванул к выходу. До сущей бойни оставалась всего пара ложек густой, жирной каши.
— Ну, сынки, про рыцаря с русалкою послушали, теперя новое расскажу. Сам недавно услышал.
Говорил он тихо, скрипуче, проглатывая добрую половину слов, но интерес слушателей от этого нисколечки не затухал.
— Сказ будет о пройдохе и аспиднике. — прошамкал старец, обводя народ осторожным взглядом.
Толпа загудела.
— Дык енто ж не одно и то же?
— Змеёвники эти одни беды приносят!
— Заткнись, хрыч поганый, не то лихо накличешь!
Послышался глухой звук удара в живот, переменившийся трещащим хрипом.
— Пущай сказ рассказывает! Не то опять мордасы квасить будем! — потирая пудовый кулак, громко крикнул молодец с пшеничными волосами, крепкий и слаженный, будто хороший косарь.
— А кто ж против-то, рожу кому накрасить?
— Ты первый получишь. — прозвучал раздражённый ответ силача, ничем не сменившийся — Сказывай, старче, мы слушаем.
Дожидавшийся своего часу старик широко улыбнулся и, казалось, разом помолодел лет на пять.
— Значит, дело было так…
Пузатый, словно бочонок с мёдом, ничем не примечательный, кроме размеров и хитрого блеска в свиных глазёнках, мужчина бодро шагал по узенькой улочке, чуть не обтираясь боками о замшелые стены жилищ. Вдруг он остановился, потянул плечо куртки из кожи акхзед-тельхейнского верблюда на себя и, осмотрев заметную царапину, с досадой сплюнул.
— Твою ж мать наперекосяк, ещё к кожевнику… Эй, мил человек, где у вас аспидника нанять можно?!
Идущий навстречу «мил человек», с необычайно грязным лицом, уставился на заметную фигуру с выпученными в изумлении то ли от видка прохожего, то ли от неожиданного вопроса, глазами.
— Кого-кого? Аспидника? В форте ихнем нанять можа, здесь добрые пелагиане живут!
— Добрые, как же… — пробурчал толстяк под нос — Ну хоть где трактир захудалый есть?
Поравнявшийся к тому моменту с богатым, как ему показалось, мужчиной, бедняк пожал плечами и покривился.
— «Осётр и карп», вон, за спиною оставил. Три креды идти.
— Креды? — машинально переспросил толстяк, но тут же картинно хлопнул себя по лбу — А, прости Господь, совсем позабыл, как вы тут путь меряете… Ну, братец, бывай!
Толстяк всё так же бодро пошагал навстречу «Осётру и карпу», про себя рассуждая о том, как неудобно и, ко всему прочему, ужасно неточно измерять проходимое расстояние молитвами.
— Стоунвайн, Святая Земля… Тьфу!
Так уж случилось, что «Осётр и карп» был форменным пристанищем самых отвратительных чуткой душе богатея людей. Нищие, пьяницы, нищие пьяницы, младшие сановники, только начавшие путь служения Господу, но уже вкушающие плоды привилегированного положения, стражники в ржавых кирасах, пролежавших в личенвайнских болотах не один десяток лет. Всё это создавало особую атмосферу в помещении, и дело было не только в запахе. Было напряжённо, слишком, для таких мест, это толстяк почуял почти сразу. И вскоре обнаружилась причина.
В самом углу, где, похоже, не убирались с момента основания «Осётра и карпа» молча, скрючившись над плошкой с парой кусков желтоватого, прогорклого сала, сидел человек. Бледный, это было заметно даже в полутьме, оборванный донельзя, со впалыми щеками, что делало его похожим на немёртвого, о которых здесь знали не понаслышке, но при солидном мече. Он сидел, собранный, враждебный, готовый в любую секунду юркнуть рукой за пояс, а тогда…
Сквозь всеобщее удивление, толстяк, расталкивая особо нерасторопных и не особо грозных постояльцев, подплыл к пыльному столу.
— Тибальт. — кратко представился он — Голодный?
— Да. — прозвучал негромкий ответ.
Потом, вспоминая эту историю, толстяк громко смеялся: «Уметь одним словом вызвать столько внимания не смог бы даже я, во как в Форте учат красноречию!».
Сыграла издревле известная людская, и не только, черта: страх неизвестности. Голос окрашивает каждую мелочь лучше любых красок: бывает, что даже слово «люблю» звучит, как форменная угроза. А тут… Ни страха, ни просьбы, ни недоверия. Не было ничего.
Посетители, некоторые изогнув шею до хруста, уставились на странную парочку.
— Вижу, братец, вижу. — жалостливо затянул Тибальт, почёсывая бородатую щёку — Эй, старина! — окликнул он трактирщика — Каши сюда, да жиру не жалей! Свежего принеси, плачу подвое! А мне сыра, лучшего.
Аспидник молчал, не поднимая взгляда. Так продолжалось все те «креды», пока обрюзгший трактирщик не притащил к столу плошку, куда больше той, что уже стояла и скромную по украшению тарелку с сыром, источающим на весь «Осётр и карп» те ещё фимиамы. Толстяк с аспидником принялись есть, наёмник проглатывал полбяные комья жадно, не жуя, глотал, тихо стеная.
— Ну, братец, как там на бездорожье? Не все твари ещё перевелись?
— Не все. — проговорил бледнокожий, куда тише, почти что шёпотом.
— Вот и отлично, работа будет. О работе говоря! Как насчёт доброй платы? На одном сале долго не протянешь…
— Что нужно сделать?
— То же, что и всегда, братец, только вот ставка повыше будет. — Тибальт тоже перешёл на полушёпот — И персона. Ты справишься, я уверен.
— Кто?
— Э, нет, братец, так не пойдёт. Сначала согласие, потом «кто» и, главное, «сколько». Такие условия работы.
— Отказываюсь. — прохрипел аспидник, в полный голос, подняв на собеседника взгляд. Тот самый аспидничий взгляд, от которого отворачивались, который, по слухам, «наводил порчу».
Зрелище и вправду жутковатое: белки, иссиня-алые, налитые венозной кровью, полукольца синяков, такого же цвета, и абсолютно нечеловеческое выражение в зрачках. Словно на тебя смотрело существо без души. Лишённое разума.
Много зелий пьёшь, мало «Варева»… Нищий, видать, совсем.
Но толстяка таким было не пронять. Видал зенки и пострашнее.
— Тогда плати, братец. — на широких губах расцвела паскудная ухмылка — За кашу, которую ты ешь. Подвое.
На долю секунды показалось, будто аспидник нахмурился ещё сильнее.
— У меня нет.
— Тогда, братец, вот тебе выбор. Ты отдаёшь свой меч, или свои склянки, в счёт оплаты. Или ты делаешь, что я говорю. Иначе я кричу вышибале, что ты меня надурил. Видишь во-он тот шапель? И ещё один. И ещё, вон, смотри. Стража рядом.
Аспидник так и не отвёл взгляда. Тибальт опускать глаза первым тоже не собирался.
— Я отработаю. Только за кашу.
— Хитёр, хитёр… Ну, так тому и быть, всё по чести! За эту кашу ты… Ты… О, вон того, в шляпе с пером который.
«В шляпе с пером» был слишком занят шумной игрой в кости, чтобы отвлечься на живой арбалетный болт, уже уложенный в дол, который уже смотрел ему прямо в темечко.
— Доем.
— Ешь-ешь. Эй, старина, лови монеты! — раздался звон пролетающего через весь трактир мешочка.
Толстяк, на этот раз даже не пытаясь церемониться, распихивая всех, рванул к выходу. До сущей бойни оставалась всего пара ложек густой, жирной каши.
— Как там? — послышался голос из тёмного переулка — Получилось?
— Не знаю, чёрт тебя дери… — переводя дыхание загундосил толстяк, красный от бега — Глаз на спине не имею.
— Разное про тебя говорят, Борегар… — холодно потянула фигура, окутанная темнотой — А я вижу, что ты — трус, каких поискать надо.
В руках невидимого посреди серости стоунвайнских потёмок очутилась жестяная баночка, размером не больше дверной ручки.
— Заткнись и делай свою работу. Что это за дрянь?
— Алхимическая паста. Намажь, произнеси нужную формулу — и она сделает всё за тебя. То, что нам нужно.
— На жопу бы тебе её намазать… — пробурчал в пышную каштановую бороду толстяк, с недоверием поглядывая на блестящий металл баночки.
Его собеседник, куда более рассудительный, или же желающий таковым казаться, не ответил на едкость бородатого, вместо этого обратив внимание на резные ворота из красного дерева, преддверящие богатый особнячишко. В Стоунвайне таким жилищем могли похвастать только сановники, причём далеко не простые дьячонки. На фоне местной захудалости, жилище священнослужителя выглядело как-то особенно надменно, насмешливо выделялось вычурностью архитектуры.
Мужчина нервно поправил перчатку, какие обычно носили аптекарии, шагнул ко свету масляного фонаря и сноровисто мазнул замочную скважину белёсой, полной хлопьев, жижей. Он был высок, по людским меркам, строен и носил великолепно сидящую одежду.
— Liquefiebat.
Паста мгновенно пошла пузырями, закипела. Борегар был готов поклясться, что пахнуло дворфийской плавильней.
— Время есть?
— Есть, братец. Полночь стукнет, пока местные аспида заколят, хе-хе. Они, братец, чертовски живучие, для своего-то вида… Знавал как-то одного, Ванисом представлялся…
— Заткни пасть, Борегар. — шикнул длинный — Ты не в корчме выступаешь.
Борегар спешно захлопнул пасть, аж было слышно, как щёлкнули зубы. Про себя думая о том, что такие люди становились такими только когда нервничали, длинный, словно жердь, мужчина тихо считал секунды.
— Chwech, saith, wyth, naw, deg, un ar degg… Bendithiwch, Edrychwch!
Коллега толстяка навалился на дверь, послышался звук лопающихся звеньев цепи, тихим эхом разошедшийся по округе. Словно вторя ему, улочка огласилась криками, звоном металла и звуками погони. Высокий мужчина тихо, насколько позволял гнев, выругался.
— А говорили, ты профессионал…
Борегар, похоже, и сам растерялся: он бешено замотал головой, на ходу стараясь вспомнить, где прокололся, и одновременно придумать, куда бы спрятаться. Но было слишком поздно, мимо двух фигур промелькнул рваный плащ, зияющий десятками дыр. За ним следовала погоня.
Присмотревшись, толстяк ахнул от удивления: тот самый аспидник из корчмы, израненный, сжимающий меч мертвецкой хваткой. В полутьме было тяжело разглядеть толстые вены, набухшие тёмно-синей кровью, что паутиной покрывали его лицо. Наёмник проскрежетал короткое:
— Бегите.
И сам ринулся вслед за спешно делающей ноги парочкой. Позади них, скрипя ржавыми поножами, нёсся целый отряд стражи, взбаламученный громким убийством в спокойном трактире, отходящем ко сну, и, что толстяк к своему несчастью успел разглядеть, у дюжины преследователей были арбалеты.
— Цельсь! — заорал щербатый муж в шапели, украшенной красным пером.
В унисон щёлкнули механизмы, засвистели болты. Одурманенный эликсиром до исступления аспидник отбил долом меча летевшую в него смерть, а Тибальту просто чертовски повезло: наконечник просвистел у его уха, окропив мостовую кровью. Тощий громко вскрикнул, потянул руки к спине, но тут же упал навзничь и больше не шелохнулся. Не останавливаясь, толстяк в последний раз взглянул в миндалевидные глаза своего коллеги, уже затягивающиеся сизым туманом.
— Беги, если жизнь дорога. — прохрипел бледный наёмник.
Делец слишком любил жить, чтобы обращать внимание на разнывшиеся колени.
Одно их спасло: умирающий эльф задержал погоню, ведь, как известно любому стражнику, лучше один пленник, чем два беглеца. Но Тибальт остановился только тогда, когда стены города скрылись за горизонтом. Натужно хрипя, толстяк, красный и обливающийся потом, повалился на траву и закатил глаза. Над ним наклонился аспидник, прихлёбывая знаменитое «Варево», один из сильнейших антидотов широкого спектра применения. Он уже успел перевязать раны материей плаща. Приложив пальцы к бородатой шее, бледный, словно смерть, мужчина почти сразу одёрнул их и подытожил:
— Жить будешь. Дыши ровно, не хватай воздух.
Было тяжело, но Тибальт привёл дыхание в норму. Сердце всё ещё бешено колотилось, ноги болели так сильно, что хотелось их отрезать к чертовой матери, но, как правильно подметил наёмник, он был жив.
— Ох, братец… Ох, чтоб меня… Ух…
— Тот, кого подстрелили. Кто он был?
— Коллега мой… Должны были… Ох… Устранить человека одного… Чёрт возьми, меня же теперь повесят!
Аспидник вдруг поморщился, зашёлся приступом отвратительного кашля. Толстяк принялся подыматься, не переставая охать.
— Повесят, говорю! Задание не выполнил, коллегу потерял… Ох, чтоб меня порвало, найдут и в Личенвайне, и на Севере!
— Тихо. — подавляя кашель буркнул наёмник — Рано землю жрать. Выкрутимся как-нибудь.
— Выкрутимся?! — изумлённо переспросил Тибальт — Ты-то тут при чём?
— Эдикт против душегубцев. Ни один аспидник не полезет в Стоунвайн. Без особой нужды.
— Во-от оно что, братец… — протянул толстяк — Задолжал кому? Или влез, куда не надо было?
Бледнолицый не ответил. Ни один мускул не дрогнул на постепенно разглаживающемся лице.
— Понял. — толстяк призадумался и надолго замолк — Послушай-ка, братец! А ведь отсюда до Виридии рукой подать. Осядем там в какой-нибудь глуши. Я торговать буду, а ты следить, чтоб нам морды не набили, да карманы не обчистили. Вдвоём уж поспокойней спаться будет… А как всё уляжется, так и разойдёмся, каждый в свою сторону. Ну, что скажешь?
— Принимаю. — дежурно ответил аспидник — Еду и деньги поровну.
Дорогу неживой снова воспринял обыденно. За пару сотен лет скитания по Ассандору, проходить сотни, а иногда и тысячи километров, на своих двоих вошло уже в привычку лекаря. Пищи не надо, сон не нужен, замёрзнуть он не мог. Единственное что волновало неживого, так это возможность встретится с обезумевшими светопоклонниками которые не раздумывая не секунды сожгли бы его на ближайшем костре. Но наличие товарищей и уверенность в них позволяла доктору не чувствовать дискомфорта даже из-за этого...
————————————————————————————————————————————————————————————————————————————
Выслушав Теодора и остальных, неживой опустил взгляд на землю и затих. Было похоже будто медик превратился в простой столб, на который зачем-то нацепили одежду и маску доктора. Но продолжалось это не долго и спустя пару минут медик всё же "ожил".
— Я согласен с Коналом. Я бы тоже пошёл катакомбами. Только при условии что хоть кто-то будет знать дорогу по ним. Всё же не очень хочется ходить по подземному лабиринту не зная дороги. Впрочем, идти через ворота можно было бы и без разбойников. Можно было бы притворится скажем... Просто путниками. Или же сказать что вы меня сопровождаете, а я знаменитый лекарь прибывший по поручению кого-то... Впрочем решать вам. В любом случае я вас поддержу.
— Вы меня неправильно поняли, — покачал головой Теодор. — Нет там никаких тварей, россказни о них — это простые байки о привидениях. Да, мне доводилось натыкаться там на нежить или на утопцев, но ничего серьезного я никогда там не видел. Потому я и сказал, что путь безопасный.
— Дорогу через подземелья я знаю, — ответил старик Зигмунду. — Я исходил их вдоль и поперек в молодости и за годы моей службы. Правда, из-за постоянных обвалов они постоянно меняются, старые тоннели исчезают, новые проходы открываются, так что, возможно, придется немного поплутать.
Как и все разы до этого, южане не испытывали каких-либо затруднений в столь долгом переходе из одного места в другое. Здоровый организм, крепкие ноги и зоркие глаза оказались незаменимыми помощниками. Единственная неудача могла произойти давным-давно, ещё на поляне с проходящими стражами – тогда замедлившийся Алистер шел не только одним из замыкающих, но и умудрился запнуться об какую-то корягу, удариться головой об ветку рядом стоящего дерева и, влетев в кусты, врезался в выставленную северянкой руку.
…
А дальше последовал переход длиною в несколько дней. Обход стороной местных деревень и городов, путешествие по сельским дорогам и лесам – точно такого же стиля придерживался Алистер, во время редких путешествий по землям Стоунвайна.
Иногда, выйдя на относительно знакомую поляну, парочка южан отделялась от основной группы. Отходили они на недалекое расстояние и оставляли за собой ничего незначащие для простого человека следы, которые, однако, о многом бы сказали леснику: сломанные ветки, придавленные и скомканные листья – небольшая мера предосторожности никогда не повредит.
Искали Алистер и Хиски различные травы. Алхимик подолгу копошился в траве, вглядываясь в каждый корешок и выделяющееся растение. Северянка следила за этими манипуляциями и иногда пыталась повторить, но, ничего не понимая, быстро бросала столь гиблое дело.
1d100: (68) = 68 +10 - поиск трав
В таком темпе гибриды и добрались до окрестностей Карсайна.
Виднеющиеся купола и пелагианские кресты вызывали некий трепет в сердце. Даже Алистер, который неоднократно видел верхушки этого святого города не остался обделенным. Он подолгу вглядывался в Карсайн, точно также, как и стоящая рядом напарница. Однако, вскоре благой трепет сменился раздражением и своеобразным недовольством. Какие бы чувства не вызывал Карсайн, но для прибывших иностранцев он являлся чрезвычайно опасным местом.
— Катакомбы.
— Grafhvelfinga.
Как синхронно высказались южане, также синхронно они накинули капюшоны на головы.
— Россказни не появляются из неоткуда – Алистер поправил висящие за спиной ножны. — Но, в любом случае, лучше иметь дело с возможными тварями, нежели чем с контрабандистами. С ними проще. Знаешь чего ожидать. А как часто случаются эти обвалы? Не хотелось бы, чтобы нас прямо там и удавило.
Выслушав Теодора и Алистера неживой решил всё же снова предложить свою идею.
— Соглашусь с Алистером. Россказни не появляются из неоткуда. Всё же я думаю что стоит попробовать пройти через ворота. Теодор, сколько времени прошло с того момента как ты служил в инквизиции? Прости, не запомнил точно. Двадцать лет? Больше? Спрячешь лицо за капюшоном или ещё как-то. За то время пока мы бродим группой я понял одно. Рорик может уговорить или убедить кого-то в чём угодно. Так мы потеряем меньше времени да и плюс к нам будет меньше лезть стража. Всё же нас видели на входе, а значит мы тут можем находится.
Неожиданное изменения в поведении доктора не могло пройти незамеченным. Сейчас обычно тихий и спокойный доктор говорил уверенно и по своему твёрдо. Похоже что сознание неживого стал захватывать азарт предстоящих событий.
Краткий отдых взял своё: ворчливость и склочность вымотанного дальней дорогой толстяка отступали. Появившееся место в голове Рорика быстро заняли выводы, которые он делал, обдумывая всю эту ситуацию, благо, времени было полно, а вполне резонные и, что было главным, своевременные слова Зигмунда сыграли главную роль.
— Ба, братец! — изумлённо поднял глаза толстяк — Ну ты и голова.
Рорик как бы небрежно размял плечи, и тут же восклицательно поднял руки, призывая всё внимание к себе.
— Послушайте-ка! А костлявый, чтоб его, чертовски прав! Теодор, ну-ка, напряги башку и вспомни, что я говорил тебе у Фолдрека. Я напомню: мы все бодро шагаем прямо в западню. В капкан проклятого Понтифика, поставленный как раз на твою ногу. А в Инквизицию, братец, совсем полоумных не берут. По крайней мере, на руководящие посты уж точно. Как считаешь, у этих ребят хорошо с памятью? Чтоб не позабывать ко всем чертям про удобные катакомбы и бандюганов.
Делец, нагло ухмыляясь, выдержал долгую, полную драматизма, паузу.
— Понимаешь, к чему я клоню, братец. Нас ждут, ждут по всем фронтам. А знаешь, чего никто не ждёт? Того, что Теодор Гримвальд, собственной персоной, пройдёт через главные, мать их, ворота Карсайна, как спутник известного лекаря с дальних земель, что прикосновением руки лечит любую заразу. Уж про афишу не беспокойся, за мной не заржавеет. А как на нас все глазки выпучат, вы с Делвином и Коналом прошмыгнёте в уголок, да там спрячетесь хорошенько. Мы вас найдём, как всё уляжется, только место скажи, тебе лучше знать. Корчма, может, какая, где всякий сброд ночует, ну, разберёшься, братец. Oi, Зигмунд?
Подойдя поближе к лекарю, толстяк чуть нагнул голову и зашептал.
— Видел я, братец, твои косточки. Коли уж тебя схватят, ты, это, как-нибудь потяни время, чтоб поменьше сукиных сынов за Теодором гналось. Аспидника знавал одного, он как-то грил, мол, с высшей, сиречь разумной, нежитью биться — дело пустое, всё равно возрождаетесь. А чтоб развоплотить, с концами, нужен ритуал целый, а таковой, братец, времени отнимает немерянно. Смекаешь, к чему я?
У Зигмунда капча пала, и он попросил скинуть
— Думаешь, за три с лишним сотни лет скитания по Ассандору я ни разу не заходил в города живых, или даже в города, где бушует инквизиция?
В голосе неживого отчётливо непонимание. Впрочем, долго останавливаться на этом вопросе медик не хотел, а потому почти сразу продолжил, перед этим лёгонько коснувшись кольца, которое зачем-то было надето прямо на перчатку. Как только палец Зигмунда коснулся камушка на украшении, оно вдруг стало светится тусклым зелёным светом. Костюм лекарям в мгновение "помолодел". Дыры в костюме вдруг исчезли, разбитые окуляры маски стали целыми, а за стекляшками маски виднелось лицо очень пожилого старика с большими зелёными глазами.
— Им сначала нужно будет понять, что я неживой. А если так случится что придётся сражаться я сделаю всё что в моих силах...
Идея встретиться лицом к лицу со святошами и не разорвать друг друга в клочья захватила Конала. Большого труда личенвайнцу стоило усилие прогнать её.
Несмотря на мерзкую притягательность варианта хода через ворота, охотнику были ближе подземные ходы. Если сделку с контрабандистами Мульский ещё мог принять как часть задания, то маскарад — явно не его профиль.
— Э, нет, это плохая идея, — покачал головой он, — если я проскользну, то едва ли смогу рассчитывать, что и все тоже останутся целыми. Мне все живыми нужны. И скрываться как надо не умею. Моё дело — дикарей шугать, но и о разумниках всякое слышал. Говорят, магики-знатоки могут чувствовать их за тысячи шагов. А святоши почуют быстро, тут сколько ни скрывайся - найдут. Я сомневаюсь, чтобы они уже нас не учуяли, — он оглянулся и задумался, — а если в катакомбах западня, то… что ж, в узком коридоре по-любому меньше светопоклонников поместится, чем на улице. Отбиваться проще будет. Теодор, сколько там выходов? И как вас, инквизиторишек, учили выслеживать нежить?
У Конала никогда не было задатков лидерства: он всегда кому-нибудь подчинялся. В ином случае он точно бы заставил отряд двигаться туда, куда хочет — всё-таки агент сейчас в ответе за странников.
Однако чем больше провинциал размышлял, тем глубже погружался в сомнения. Оба варианта могут быть ловушкой. И там, и там придётся сражаться. На улице народу будет больше, но сбежать как-никак проще. В подземке биться проще, особенно с копьём, но всегда есть шанс, что ловушка захлопнется.
Слова Зигмунда удостоились одобряющего кивка с едва заметной, но зато искренней улыбкой.
То ли Рорик внезапно потерял дар речи, то ли его окружали сущие идиоты, делец мысленно склонялся ко второму, но никто, похоже, так и не понял всю суть придуманного плана. И толстяк считал своим долгом объяснить его получше, переменив залихватский бас на менторский тон.
— O sancta simplicitas... — пробурчал он, натягивая маску академика — Итак, разложу по полочкам. Мы с Зигмундом заходим первые, за нами следом Теодор, Делвин и ты, охотничек. Я делаю своё дело, Зигмунд своё, а вы трое шмыгаете в ближайший переулок. Уже потом заходят южане, им ни в одну компанию места не найдётся... — Рорик повернулся к личенвайнцу, смерил его презрительным взглядом — Если у тебя, братец, так колени трясутся, что не сможешь пару шагов сделать, то что уж там, с южанами заходи.
Делвин, по привычке, нервно дёргал взгляд из стороны в сторону. Его явно устраивал план: и к той шайке не надо лезть, и твари голодными будут. Да и перспектива поболтать с приятелем тоже лишней не была. Проходимец не произнёс ни слова, но явно дал понять, что согласен.
И действительно, если призадуматься-то план Зигмунда был не самым плохим из всех возможных. Доводы доктора и дельца смогли расположить этот вариант на одном уровне с переходом через подземелье, оставив далеко позади предложение с контрабандистами. Правда, без вопросов тут никак не обойтись.
Бородатый алхимик несколько раз покивал в ответ на всю реплику Рорика, а затем приподнял правую руку. На глаза тут же попались символы, чьи цепи были крепко намотаны на конечность. Брови мужчины съехались вместе, а губы растянулись в недовольной ухмылке. Во рту появилась сухость, разбавленная каким-то совершенно непонятным и неприятным вкусом. Он как будто вновь выпил «Варево Эдвина», последняя проба которого закончилась приступом рвоты прямиком в свежевырытую могилу.
— Теодор, насколько тщательно осматривают приезжих на воротах? – южанин прошёлся тыльной стороной ладони вдоль губ, избавляясь от былой эмоции и неприятных чувств. — Если проверяют всё снаряжение и чуть-ли не одежду выворачивают, тогда могут возникнуть некоторые проблемы.
Стоящая рядом Хиски предпочитала наблюдать за городом, нежели чем разговаривать. Однако, продлилось это не долго. В определённый момент, девушка отвернулась от верхушек Карсайна и повернулась к остальной части группы. Немного подумав, она пожала плечами, и также решила присоединиться к чреде вопросов.
— Ка-г там относятся к suðurhluta и northerners? – она приподняла руку и прошлась пальцем вдоль шеи. — Нет?
— Южане и северяне – перевёл возможно непонятные для остальных слова алхимик. — Не прирежут?
Путники могли ясно видеть, что Теодор недоволен.
— Я скажу вам прямо: я считаю, что план этот крайне дерьмовый, — прохрипел он, качая головой. — Возможно, Соломон и правда не ждет меня у главных ворот, но это не значит, что он не рассмотрел этот вариант. Этот человек — психопат, самый настоящий, религия и рвение для него — лишь оправдание для удовлетворения своих садистских замашек. Он не идиот, даже наоборот, но он совершенно непредсказуем.
Старик кинул взгляд на город и вздохнул.
— В катакомбах нас может ждать ловушка, это правда, но вырваться из нее будет проще, чем прорваться через ворота, если нас раскроют.
— Выходов там полно, даже я не знаю обо всех, так что изловить там нас вряд ли получится, — Гримвальд был рад, что кто-то все еще был на его стороне. — Если придется сражаться, то шансов у нас будет на порядок больше.
— Тщательно, но выворачивать карманы вряд ли станут. Южан и северян не любят, но ты, Алистер, знаешь молитвы, так что сможешь притвориться странствующим священником, а Хиски выдать за свою послушницу, ну или что-то в этом духе. В целом, риск примерно такой же, как и для остальных.
Ответив на все вопросы, Теодор окинул группу взглядом.
— Я правильно понимаю, что большинство за этот план?
И опять-таки, Алистер вновь покивал головой, давая понять-то, что он полностью понял ответ Теодора. Он приподнял руку и начал вглядываться в символы, но, на этот раз, он зашёл несколько дальше. Намотанные цепи отдались неестественным и излишне громким звоном. Вскоре в разжатой ладони покоились три кулона, за одно ношение которых, скорее всего, можно было оказаться приговорённым к смертной казни на землях Стоунвайна: на одном из них была нанесена символика Ур-Гереда, на другом оказался паук Каари, а на последнем красовался лист дуба – символ Филисоны.
— Я больше волнуюсь из-за этого. Я, думаю, ты понимаешь, найдя их местные стражи вряд ли будут привечать меня и её с распростертыми объятиями. Сразу голову порубят – он ненадолго замолк и сжал раскрытую ладонь. — И таких у меня ещё много. Ты меня, конечно, извини, но избавляться от них или оставлять где-то на время я не буду. Именно из-за этого я и спрашивал по поводу осмотра снаряжения.
Договорив, мужчина принялся снимать оставшиеся запрещенные цепи с руки. Послышался очередной звон, по окончанию которого к ранее обозначенным кулонам добавились и большая часть остальных. На прежних местах остались цепочки связанные с Пелагиусом, Ниссой и Велиосом.
— Эй, иди сюда!
На команду откликнулась Хиски. Северянка подошла к алхимику и вопросительно уставилась на него. Последовали краткие переговоры на южном языке, по окончанию которых, часть священных символов оказалась у Хиски. Все отобранные цепи были упрятаны южанам в одеяниях: в основном, во внутренних карманах.
— Так, на всякий случай. Чтобы точно ни к чему не прицепились ни на воротах, ни на улицах самого города – он поправил ножны и перевёл взгляд на город. — Нам без разницы.
То как радушно приняли его план, не могло не радовать неживого. Он заинтересованно наблюдал за всеми приготовлениями и решил последовать примеру своих соратников. Склянки, и всё что могло показаться странным даже медику было перемещено на дно сумки, а сверху были положены мешочки с разного рода содержимым. Впрочем возня с перекладыванием содержимого сумки единственное чем смог себя занять Зигмуннд.
— Я не думаю что стоит тянут. Если мы прибудем к вечеру, то вероятнее всего это будет более подозрительным чем если бы мы прошли вместе с толпой. А потому... Помолитесь тому в кого вы верите и... — не закончив фразу медик развернулся в сторону города и слабо прихрамывая медленно поплёлся вперёд.
И вот, отряд спустился с холма и начал свой последний переход к Карсайну. Местность была равнинной, а потому дорога шла легко. Когда солнце начало клониться к закату, до города оставалось не больше километра. Сделав небольшую остановку, путники повторили план предстоящего проникновения, а Делвин, Теодор и Конал слегка измазались в грязи, чтобы сойти за обыкновенных бродяг.
Покончив с последними приготовлениями, странники вышли на главный тракт, от которого до этого старались держаться подальше, и двинулись к воротам. Вскоре они достигли своей цели, и перед ними предстали массивные городские ворота. Перед ними толпились люди, стояли повозки, груженые сеном и прочими товарами — все торопились попасть за стены до того, как наступит ночь.
Отряд стражников, охранявший ворота, пытался справиться с этой суматохой, стараясь досматривать всех как можно оперативнее. На фоне толчеи выделялся стоящий на деревянном помосте человек. Странники не могли хорошо разглядеть его, однако было ясно, что это не простой стражник. Он активно жестикулировал, что-то кричал и в целом руководил действиями караула.
Ведомый гениальной, как тогда ему казалось, идеей, пришедшей ему в голову как всегда не к месту, Рорик, картинно откашлившись, подпихнул лекаря поближе к простому люду и начал вещать, прилагая все ораторские усилия, чтобы привлечь максимум внимания, вызвать суматоху, посреди которой юркие, словно настоящие крысы, соратники, смогли бы проникнуть мимо чуткого взора постовых. Но хозяйка Судьба сегодня явно была не в духе. Как бы толстяк не краснел, как бы ни тужился, не получалось ничего. Слова отказывались клеиться в единое целое, а уж о превращении отдельных слов в поток сладких речей, то, в чём делец съел собаку, да не одну, и речи, как бы это ни было парадоксально, не шло. Сказывалась долгая дорога, усталость и достаточно продолжительное отсутствие практики. Редкая скотина, тощая, словно питавшаяся пустынными колючками Акхзед-Тельхейна, тягаемая не менее тощими смердами к вони скотного рынка, поднимала мутноватый взгляд на запыхавшегося Рорика, похоже, окончательно потерявшего силы.
Делвин, внутренне приготовившись нырнуть в безумный водоворот событий, оказался очень разочарован. Жалкие попытки привлечь внимание простого люда при помощи цитат на латыни давали прямо противоположный эффект: смерды, похоже, принимали дородного и хорошо одетого мужа за одного из прикормленных Инквизицией "прорицателей", что рефлекторно заставляло их прекращать внимать даже малейшему слову служки Епископата.
Плут глянул на Зигмунда, опирающегося на трость в недоумении, и в один шаг оказался у него за спиной.
— Приятель, дай-ка я подсоблю немножко...
Откинутый капюшон плаща обнажил уже ставшее привычным для странников лицо, щербатое, бледное, покрытое тонкими шрамами, в тусклом свете вечно хмурого неба похожими на следы какой-то неведомой болезни. Делвин ринулся в самую гущу народа, воздел руки к небу и возопил жалостливым, надрывным, словно у плакальщицы на крестьянких похоронах, голоском.
— Люд чес-сной! Стою я перед вами, сирый, как на ладони! Услышьте меня, братцы, коли, клянусь Крестом, сущую правду говорю!
Рорик начал пятиться поближе к компании южан, бормоча что-то про "неверно выбранную конъюнктуру". Делвин же, почувствовав, как сотни пар глаз смотрят прямо на него, разошёлся пуще прежнего.
— Видали рытвины на морде моейной? Это мор на село моё напал! Страшный мор, братцы, каких свет не видывал! Один я уцелел, покуда, как я о смерти замолил, нашёл меня Зыгмунд Чудотворец! — торжественно воскликнул плут, вытягивая скрюченную руку на "Зыгмунда Чудотворца" — Лекарь он, Господом Богом посланный во спасение души моей грешной! Нет больше таких на свете, руку на отсечение даю! Любую хворь он лечит, милостивец, да денег не берёт, ибо душа у него, как у младенца! Даром, братцы, даром животы спасает, на своей шкуре знаю! Подходите шибчее, хвори крепчают быстро!
Неизвестно, что происходило с плутом, но выходило настолько правдоподобно, насколько могло быть в теории.
Решив все оставшиеся проблемы группа без труда смогла догнать медика, ведь хромающая походка и пресущая медику медлительность не позволила ему уйти дальше пары десятков метров...
————————————————————————————————
И вот Рорик с Зигмундом уже стояли перед толпой собравшейся попасть в город, и здоровяк начал свою речь. И как бы делец не старался, никто толком не обращал внимания на него. Только изредка медленно бредущие люди поднимали свой мутный взгляд но не задержав его и пары секунд снова опускали лица к земле. Подобная реакция пошатнула уверенность медика в его "гениальном плане" и он уже хотел готовится либо к побегу либо к битве, но вот внезапно выскочивший плут начал свою речь. То что получалось у плута не могло не радовать неживого. Крестьяне стали поднимать головы, и даже реагировать. Впрочем медик сам не смог устоять внезапному шарму оборванца. Первые пару секунд медик даже растерялся и сам пытался увидеть этого невероятного лекаря, чтобы возможно узнать его секреты. Но услышав "Зыгмунд Чудотворец" всё же смог понять о ком была речь, и перестал искать взглядом внезапно взявшегося "Чудотворца" и решил подыграть Делвину. Медленно двинувшись в сторону плута, стараясь двигаться медленно он дошёл до Делвина, положил ему руку на плечо, и мягко, будто любящий отец сыну промолвил.
— Ну что ты. Так поступил бы каждый кто смеет называть себя "Лекарем". Потому что долго мой помогать душам и телам тем кому нужна помощь...
В общем то ничего удивительного не было в том, что именно потрепанный жизнью бродяга сумел завладеть вниманием стоувайнской бедноты. Кому же еще можно доверять в этой дыре, кроме как проходимцам?
Движение толпы вокруг Делвина и Зигмунда остановилось. Все те, кто ждал своей очереди, перевели свои взгляды с земли на появившуюся вдруг диковинку. Кто-то, по большей части дети, даже стал залезать на телеги, чтобы получше разглядеть врачевателя.
Более того, путникам удалось привлечь внимание стражи. Правда, с их стороны было выказано не столько любопытство, сколько недовольство, судя по физиономиям пары мечников, начавших пробиваться сквозь кметов, дабы перекинуться с "Зыгмундом" парой ласковых.
У самого входа в город осталось всего несколько постовых, не считая руководителя на помосте, а потому движение в начале очереди стало гораздо более хаотичным.
Теодор спрыгнул с повозки, на которую залез, чтобы разглядеть начало очереди.
— Им удалось, — сказал он оставшейся части отряда. — Это наш шанс. Рорик, тебе лучше пробиться к Зигмунду и пройти с ними, иначе тебя наверняка заметят. Алистер, Хиски, в этой суматохе вас скорее всего пропустят и так. Просто осени стражника знаком Пелагиуса и скажи что-нибудь по волькреадски, этого должно хватить. Либо можете попробовать проскочить со мной и Коналом, сейчас это тоже не должно составить труда.
— Вариант со знаком мне нравится больше – Алистер медленно кивнул, — так и сделаем.
Алхимик приподнял руку, отделил нужную цепь от их общей массы и потянул её на себя. В ладонь вывалился небольшой кулон в форме креста, целиком состоящего из серебра – сверкал и выглядел он всё-также, как и множество лет назад; но тоже самое нельзя сказать об используемой цепочке, которая, с ходом времени, изрядно потемнела и треснула в нескольких местах.
Хиски стояла рядом, вглядываясь в толпу крестьян, изредка переводя взгляд на стражников. Когда несколько мечников направились к бродячему доктору, северянка нахмурилась и потянулась к рукояти меча. Благо, голос разума взял верх, и девушка смиренно свесила руку.
— Ладно, тогда мы пойдём первыми. Полагаю, вам будет проскочить ещё легче, если часть этих рубак отвлекутся на нас.
Южанин сжал крест в руке и зашагал к воротам, с лёгкостью маневрируя между крестьянами. В компании с Хиски это было особенно легко – северянка могла проложить путь лишь оттолкнув пару зевак, и висящий за спиной двуручный меч также являлся весовым аргументом.
Наверняка, никто из южан уже и не сможет вспомнить, сколько же им раз приходилось проворачивать подобную схему. Более того, вряд ли кто-то из них сможет назвать хотя бы приближенное значение. Множество городов и деревень Золотого Альянса, Гвинфора, Севера и Личенвайна открывали свои двери, махни пред ними необходимым символом – кто-то это делал с явным и чрезмерным недовольством, кто-то с нейтралитетом, а самое меньшее число чуть ли не расстилало красную ковровую дорожку. Пришло время узнать, как на всё это отреагируют стражи столицы Стоунвайна.
— Pacis erit vobiscum – произнес Алистер, подойдя к одному из стражников у ворот. — Можем-ли мы пройти в сей святой град? – он показал ранее вытянутый крест. — Я священник, а она мой сопровождающий. Мы пришли на карсайнское паломничество.
— Когда будете в городе, ищите кладбище у северо-восточной стены, — южане услышали голос Теодора, звучащий им в спину. — Встретимся у склепа семьи Файгенбаум.
Получив последнее напутствие, алхимик и его спутница принялись проталкиваться сквозь толпу крестьян и вскоре сумели достичь начала очереди. Большинство простолюдинов с интересом наблюдало за доктором и его спутниками, а потому южанам никто не препятствовал.
Стражник, к которому подошел Алистер, едва взглянул на него, потому что был занят тем, что пытался высмотреть, что же происходить в центре толпы зевак.
— Конечно, святой отец, — небрежно бросил он. — Эй, там! Пропустить этих двоих!
После чего вход в город для южан был открыт. Однако как только они прошли за ворота сзади послышалась какая-то ругань. Алистер и Хиски были всего в нескольких метрах от входа в город, когда услышали следующее:
— Ты, вошь вонючая! Ты кого в город пустил? Ты их видел вообще?! А ну обыскать!
Тем временем стражники сумели проложить себе дорогу в толпе и все-таки добрались до Зигмунда и Делвина. Запыхавшиеся вояки явно не совсем представляли, как им себя вести, все же ситуация была, мягко говоря, внештатная.
— А ну, вы! — грозно начал было один из них, постарше второго, однако тут же стушевался. — Вы кто, собственно, будете? — конец фразы прозвучал гораздо более вежливо.
Похоже что план неживого всё же работал, ведь прямо на глазах медика южане прошмыгнули в город. Но останавливать "спектакль" сейчас было нельзя, потому как и остальным нужно было попасть в город. Как только стражник подошёл достаточно близко, медик развернулся к нему лицом и заговорил медленным, скрипучим, старческим голосом.
— Не серчайте на этого беднягу... — Неживой указал рукой на Делвина — Дорогу топчу я уже не первый десяток лет. Зигмунд, "Бродячий доктор", к вашим услугам. Хожу я по деревням, городам и помогаю нуждающимся, чем смогу. Кому словом, а кому — делом. Лечу душу, и тело страждущих, по заветам Господа, награды не прося. Путь ныне привёл меня к вам. Не проявите гостеприимство? Не пустите погреться старика?
Ожидая ответа медик невольно немного подтянул к себе Делвина, давая тому понять чтобы он держался к медику поближе.
Казалось бы, задумка сработала блестяще – подошли к стражнику, сболтнули что-то на пелладском-волькреадском и беспроблемно прошли за стены города. Но ведь нет, кому-то слишком внимательному и недоверчивому взбрела в голову идея об обыске.
— Кхх… вам что заняться там, блять, нечем? – недовольно пробубнил под нос Алистер.
Глубоко вздохнув, алхимик начал осматривать открывшуюся перед ним улицу. Стражников впереди не было видно, рядом брело несколько человек также прошедших через ворота и, как оказалось, сам Рорик. Как бы южанин не силился вспомнить-то, как же толстяк прошёл вместе с ними, у него ничего не получалось. В любом случае, это сейчас не самое важное.
— Hvað ætlum við að gera? – тихо спросила рядом стоящая северянка.
Ответ последовал не сразу – небольшой ворох мыслей и идей накинулся на южанина. Возможность банальной беготни была откинута сразу: застрелят с ворот, встретит другая группа стражников и Рорик вряд ли поспеет; идея с прятками в толпе также не подходит, поскольку пару гибридов и одного пузатого торговца будет весьма легко обнаружить в рядах приземистых и худющих стоунвайнцев.
— Eins og alltaf – мужчина стянул с пояса один из мешков, развязал его и вытащил книжку, на которую была нанесена надпись «Liber Sanctorum». — Спокойно пойдём вперёд. Я буду читать написанное здесь, а ты сделаешь вид, будто тебе интересно, и ты внимательно слушаешь. Доверимся старику – также тихо ответил Уайт.
Раскрыв святую книгу на случайной странице, мужчина кивнул и вместе со светловолосой зашагал вперёд.
— Пелагиус или же Supremus Summis праведное божество наше, некогда даровавшее Три Заповеди…
Продолжая спокойно совершать шаг за шагом и читать текст, «священник» периодически разбавлял всеобщую речь пелладским и волькреадским языками.
Стражники переглянулись.
— Ну, это... — незадачливо почесал затылок, оголенный съехавшим на лоб шлемом, старшой. — Пустим, наверно. Только вот этот вот мне уж больно не нравится.
Вояка пренебрежительно махнул рукой на Делвина.
— Что это еще за прохиндей?
Южане и Рорик отчетливо услышали сзади лязг стали, что могло сигнализировать лишь о том, что стража приближается.
— Вы, трое! Стоять! — раздался ледяной и властный голос. Принадлежать простому стражнику он явно не мог.
Если бы кто-то из троицы обернулся, то увидел бы, что за ними трусцой бегут двое постовых, выглядящих довольно забавно из-за чересчур больших для них кирас. Было очевидно, что убежать от них, в случае чего, не составило бы большого труда.
Однако позади неуклюжих блюстителей порядка шел еще один человек, судя по всему именно ему принадлежал тот голос. Он был брит наголо, лицо его украшало множество шрамов, делавших его по настоящему уродливым, а глаза не выражали ничего хорошего. Человек был облачен в черный кожаный доспех, на котором ярко выделялся серебряный медальон, свисавший с его шеи и отражавший свет факелов, которые несли стражники.
Все трое стремительно приближались к Алистеру, Хиски и Рорику.
Тем временем у Конала и Теодора все обстояло гораздо более благополучно. Когда они остались вдвоем, старик шепнул что-то своей сове, после чего та вспорхнула с его плеча и улетела в сторону города, дав хозяину свободу движения.
Охотник и лесник стали пробираться сквозь толпу и вскоре подошли к воротам. На их удачу там как раз закончился осмотр большого фургона, принадлежавшего какому-то зажиточному крестьянину. Как только стража махнула ему рукой, дав разрешение въехать в город, лазутчики отделились от толпы и юркнули под тканевую крышу повозки.
Вскоре они очутились за воротами. Выждав, пока владелец фургона заедет подальше в город, Конал и Теодор соскочили на землю и юркнули в темный переулок.
— Надеюсь, у остальных все пройдет так же гладко, — сказал старик. — Перед тем как отправиться на кладбище, мне нужно кое-что сделать. Ты со мной?
Выслушав служителя закона неживой подошёл к Делвину и мягко, по отецески приобнял его.
— Не обращайте на него внимания. Пару месяцев назад я нашёл деревеньку, которая вымирала прямо на глазах. Прямо на входе в деревню я понял что Господь привёл меня сюда чтобы помочь, но привёл слишком поздно. Жуткое зрелище, я никогда его не забуду. Когда я прибыл туда, в живых оставалось меньше десятка человек. Этого же человека сразила болезнь не тела, а духа. В той деревне у него умерла почти вся семья. Но я его выходил. И вот теперь он ходит со мной. Мне хорошо, всё же какая никакая помощь старику, а ему близко родная душа. Пропустите его внутрь со мной, я послежу за ним чтобы он вёл себя хорошо. Слово лекаря.
По внешнему виду Конала трудно было сказать, какие эмоции он испытывает, но внутри него бушевала буря страха и неуверенности. Он был простым охотником, спектакли и переговоры всегда ложились на плечи искателей, и то, что вытворяли союзники, не поддавалось осознанию его личенвайнской головой. В одно мгновение он хотел броситься наутёк, лишь бы не попасть под раздачу, когда безумный план провалится. На толстяка и плута агент смотрел с вырывающимся из-за маски холодного профессионала недоумением. Но на удивление всё сработало, пусть и не отлично, но сработало. Как только это дошло до охотника, он машинально бросился за Теодором.
Голова будто опустела, все действия выполнялись инстинктивно, Мульский сжался под навесом, словно грешный деревенщина в подвале во время обхода из столицы, затаил дыхание. Некоторое время его запросто можно было спутать с трупом.
Трезвость рассудка частично вернулась к копейщику когда он спрыгнул на мостовую, но он всё ещё с трудом воспринимал происходящее и вопрос Теодора долго оставался без ответа.
— Да, идём, — прошептал роялист.
Теодор мог заметить странные перемены в лице Конала. Будто камень начал крошиться и трескаться, выводя кривые улыбки.
— Ты… Ты понимаешь? — вдруг зашептал, чуть ли не зашипел он на ходу, — ты понимаешь, кто я, а кто ты? Ты понимаешь, где мы сейчас вместе, — в голосе чувствовался ненормальный напор и возбуждение, — ты только представь, я первый просто иду по этим святым улицам. Просто представь, кто я, а кто ты, и где мы находимся! Надо идти быстрее.
В глазах провинциала виделся безумный огонёк, глазницы едва могли сдержать их — настолько Конал хотел сожрать город взглядом.
— И снизошла милость Его на всех страдающих. Жаждущему он дал даром от источника…
Алистер по-прежнему спокойно вышагивал вперёд, удерживал раскрытый Liber Sanctorum и сжимал серебряный крест. Скорее всего, он так бы и продолжал вслух читать священные тексты на всеобщем языке, лишь изредка разбавляя их волькреадским и оригинальным пелладским языками, если бы не очередной выкрик со стороны ворот.
— Спокойно… все нормально – сказал Алистер себе, нежели рядом идущей напарнице, которая всё ещё пыталась состроить заинтересованный вид.
Сказано – сделано. Южане действительно остановились, развернулись и уставились на подошедших к ним стражников. Весь их внешний намекал на то, что побег будет наилучшим вариантом. Однако, если призадуматься, всё будет совсем не так: среди местных блюстителей порядка поднимется ненужная шумиха, которая способна помешать всему делу, и пару гибридов чрезмерно легко найти в пределах святого града – от местных обывателей их отличает буквально всё.
— Pacis erit vobiscum – алхимик приподнял руку и продемонстрировал крест – символ веры в Пелагиуса. — И снизойдёт на вас троих милость Его. Мы чем-то обязаны вашему вниманию?
— А-а-а, — понимающе протянул стражник и сплюнул себе под ноги. — Псих, значится. Ну, что уж там, пропустим и его, только вот молотилку свою пусть нам на хранение отдаст.
— То что помешанный — это ладно, таких у нас полгорода, — значительным тоном произнес второй служивый. — А вот вооруженный помешанный — это уже не положено.
Молитвы явно произвели впечатление на двух рядовых, однако с их командиром дело явно обстояло иначе. В свете факелов его уродливое лицо являло собой действительно зловещее зрелище, а злая гримаса лишь усугубляла этот эффект.
При приближении человека все трое путников смогли отчетливо разглядеть, что медальон на его груди был ничем иным, как ортодоксальным знаком Пелагиуса, отлитым в серебре.
— И откуда же вы взялись такие чудные, святой отец? — елейным, совершенно не соответствующим выражению его лица, сказал лысый. — Внимание мое, батюшка, привлекла ваша наружность, столь странная для здешних земель и, в особенности, для служителя Всеотца.
Из кривого разреза, служившего человеку ртом, вырвался неприятный смешок.
Теодор остановился и встревоженно посмотрел на Конала. Сейчас он вовсе не был похож на профессионала, каким его описывал Колман.
Лесник взял своего спутника за плечи и легонько встряхнул.
— Понимаю. Мы в самом настоящем гадюшнике, — наставительно произнес он, глядя личенвайнцу в глаза. — В улицах этого города нет святости, только грязь и нечистоты. Знаешь, я готов поспорить, что вскоре ты поймешь, что разницы между Стоунвайном и, скажем, Ур-Дредом практически нет. А теперь идем, будем стараться идти переулками, чтобы лишний раз не подставляться.
Встряска подействовала на личенвайнца. Он и сам не совсем понимал, что на него нашло. Такая близость к светлым ужасам завораживала. Охотник и представить не мог, как себя чувствуют опытные искатели вроде Колмана, которые по первому приказу бросаются в дальний путь, в неизвестное. Конал всю жизнь был солдатом, и новыми для него были лишь вычурные нелегальные конструкты. Какими только их не делают подпольщики, и сколько их детищ выходят из-под контроля — не счесть. Все они разнообразны, и с их палитрой агент расправлялся хорошо. Но это было единственное, что он делал.
Конал вздохнул, попытался расслабиться.
— В ином случае тебе бы не поздоровалось за сравнение Ур-Дреда и Карсайна, — наконец ровно заговорил он, шагая за Теодором.
Переулки манили взбудораженного роялиста. Они тоже почти не входили в список того, где он должен был работать. Личенвайнские леса стали для него практически родными, а задания в городах ему давали редко. И поэтому, укрывшись тенью домов, он прочувствовал ненормальность происходящего ещё больше.
— Мы как крысы, — шепнул он Теодору, сдержав смех.
Алистер никак не отреагировал на внешнее уродство обращающегося к нему командира. Бродя по всему Ассандору можно увидеть нечто гораздо более ужасное и отвратное, а тут лишь последствия множества сражений.
— Отнюдь – алхимик слегка приподнял голову. — Portem lux. И Наша внешность никак не странна для служителей Его. Кес’Виад некогда входил в состав почившей Империи, также, как и Стоунвайн. Также нельзя забывать о караванах, приходящих со святых земель Пеллады – он опустил голову и пожал плечами. — Так что не вижу здесь ничего удивительного. Совсем. Нуу-sshh~~, а путь мы держим из земель рядом лежащих, где также ведут праведное служение Ему - из Гвинфора. Мы там навещали святого… святого… ох, как стыдно, забыл имя…
Тут о себе напомнила рядом стоящая северянка. Девушка поправила надетые поверх лохмотья и произнесла:
— Йохан… святый Йохан.
И, действительно, после подсказки со стороны напарницы, Алхимик загорелся вновь, продолжая дополнять всё ранее сказанное.
—Да, она права. Мы там навещали святого Йохана, который ныне пребывает в отшельничестве и держит обет молчания. Поспешу заранее ответить на Ваш вопрос и сообщу, что святой пребывает в добром здравии.
Стоило стражнику закончить говорить, как перед его лицом оказался меч, который ранее был у Делвина.
— Вот, прошу. Не подскажите где тут ближайшая таверна? Надеюсь хотя бы пустят погреться старика...
Продолжая бормотать что-то себе под нос, неживой слабо подтолкнул Делвина в сторону ворот давая тому понять что проход открыт. Вскоре плут и лекарь уже двигались мимо стражи у самых ворот...
Стражник принял из рук доктора чекан и передал его своему младшему товарищу. Выдать какую-нибудь расписку никто из них и не подумал.
— Ну... Мы то с мужиками в Хромого Лиса ходим, — он указал рукой куда то в сторону городской стены так, как будто это хоть как-то могло помочь Зигмунду найти это место. — Но вам в этот клоповник лучше нос не совать... Как бишь та таверна зовется, где торгаши останавливаются?
— Алая Гвоздика, — услужливо подсказал молодой. — Историческое здание, там находился первый штаб инквизиции. Идите прямо от ворот, пока не выйдете на проспект Гвоздобоя, а потом направо, минут через десять вы ее увидите.
Последние указания стражник давал, расчищая перед Зигмундом и Делвином дорогу сквозь толпу, в которой уже стали появляться желающие показать целителю свои болячки.
Вскоре все четверо оказались у ворот, где из-за отсутствия главного начал твориться полный бардак. Лекарь и аспидник простились с провожатыми, прошли в город, и, как только они это сделали, на массивный клюв маски неживого плавно опустилась Элен, сова Теодора. Она слабо клюнула его и гулко ухнула, как будто призывая следовать за ней, после чего взмыла в воздух и неспешно полетела в сторону одного из многочисленных переулков, отходивших от большой улицы.
То ли из-за того, что на его посту начинал твориться бардак, то ли из-за того, что ему надоело играть с путниками в игры, лысый отбросил приличия.
— Да клал я на этого Йохана, — со злостью прохрипел он. — Вас, нелюдей, всех и так в петлю надо, а ты еще и имя Его позоришь.
Подчиненные человека не знали как себя вести, ведь для них-то Алистер был человеком божьим, поэтому они лишь переглядывались друг с другом с довольно жалкими выражениями на лицах.
— Эй, мешки с дерьмом, возвращайтесь на пост! — рявкнул на стражников их командир. — Тут я и сам разберусь.
Подождав, пока подчиненные отбегут на достаточное расстояние, лысый вернулся к троице.
— Значит так, сотня ириев, и я пойду на сделку с совестью и со Всевышним, — он с грязной усмешкой уставился на Рорика. — Не верю, что у вашего дружка не найдется такой суммы. Что, пузо, раскошелишься? Или мне самому поискать?
Тем временем Теодор и Конал резво шагали по стремительно погружавшемуся в сумерки городу. Они двигались через темные извилистые переулки, то и дело натыкаясь на бродяг и пьяниц.
— В этом городе только крысы и выживают, — с еле слышным вздохом ответил бывший инквизитор на реплику спутника.
От заявленной суммы Алистер удивленно выпучил глаза и слегка приоткрыл рот, как будто пытаясь что-то сказать, но, в итоге, он лишь выдавил непонятный звук, чем-то напоминающий букву «к». Нечасто от него просили подобную сумму. Обычно, хватала два десятка и пятак сверху, а тут в четыре раза больше. Вскоре Алистер предал себе прежнее спокойное выражение и полез одной рукой себе за пазуху. Послышался легкий звон, который наёмники и различные авантюристы узнают из тысячи и который так любим ими.
— Даже у него нет таких денег. Я же простой священник, а они мои помощники – южанин поочередно кивнул на северянку и толстяка. — Раньше люди и прочие помогали нам за просто так. Поэтому мы и не привыкли носить с собой столь большие суммы. Давайте с Вами договоримся: мы заплатим за проход в сей святой град, но не сто монет, а пятьдесят – мужчина вытянул из-за спины небольшой мешочек, низина которого заметно провисала. — Вот они, прямо здесь и сейчас.
Судя по выражению его лица, ответ лысого не удовлетворил. Его лицо исказила злобная гримаса, а попытка Рорика достучаться до его здравого смысла вызвала лишь очередной презрительный смешок.
— Падаль, — со злостью выплюнул он. — Либо семьдесят, либо сверх этих пятидесяти я забираю ваше оружие.
Кривой разрез рта человека растянулся в гаденькой улыбке, обнажив все семнадцать гнилых зубов.
— Разумеется, всего лишь на временное хранение, отче.
Оскорбление Алистер пропустил мимо своих ушей – слишком часто он слышал это обращение в свой адрес. Северянка же подобным терпением не отличалась. Лицо её превратилось в злостную гримасу, а руки начали рыскать под надетыми лохмотьями, стараясь дотянуться до закрепленного на поясе наджака. Благо, разум взял вверх, эмоции отступили и руки свесились вниз.
— Семьдесят? Ну как же так? У нас ведь совсем на дальнейшее паломничество ничего не останется… - Алистер театрально прислонил руку к голове, слегка ударяя крестом по виску. — Sshh~~… л-ладно – поняв, что собеседника не пронять, алхимик опустил руку и завёл её за спину.
Послышался очередной приятный звон, который, однако, вскоре прекратился. К предыдущему крупному мешочку добавился ещё один – заметно поменьше.
— Хорошо, вот семьдесят. Больше нет.
Лысый довольно хмыкнул и схватил оба мешочка своей массивной ладонью.
— Да благословит вас Всевышний, отче, — насмешливо сказал он, небрежно осеняя Алистера знаком Пелагиуса. — Желаю никому из вас больше не попасться мне на глаза, для вашего же блага.
Издав последний из своих гадких смешков, человек хлопнул южанина по лбу своим медальоном, развернулся и двинулся обратно на пост.
Трое путников наконец-то были предоставлены сами себе.
Тем временем путь инквизитора и охотника на нежить пролегал по все более неблагополучным районам города. Старые, но крепкие дома, окружавшие их в начале, стали сменяться грязными лачугами, выглядящими так, будто бы они были готовы развалиться от первого порыва ветра. Путники оказались в настоящих трущобах.
— Есть вероятность, что этот путь мы проделали зря, — сказал Теодор Коналу, пока они, надвинув капюшоны как можно сильнее, пробирались сквозь небольшое скопление людей, образовавшееся у чего-то, отдаленно напоминающего таверну. — Однако если мое предположение верно, то в нашем деле у нас будет неплохое подспорье.
Пока они шли, лесник решил провести для личенвайнца небольшую экскурсию и рассказал ему, что когда-то давно, пару сотен лет назад, в этом районе вспыхнула эпидемия какой-то болезни, не то чумы, не то оспы, а может и вовсе чего похуже. Ввиду отсутствия лекарства, было принято решение «прижечь рану», то есть сжечь дотла целый участок города вместе со всеми его жителями, потенциальными разносчиками заразы. Какое-то время тут находился пустырь, однако вскоре беднота со всего Карсайна стала стекаться сюда и строить свои хлипкие домишки из всего, что попадало под руку, и через несколько лет здесь выросли трущобы, которые горожане стали звать Волдырем, как след от полученного ожога.
Как только Теодор закончил свой рассказ, перед путниками возникла покосившаяся церквушка, зажатая между двумя деревянными конструкциями, отдаленно напоминающими дома.
— Вот мы и пришли, — со вздохом сказал старик, осматривая десятиметровую колокольню. Колокола, правда, на ней не наблюдалось.
Молча постояв так пару минут, он еще раз вздохнул и двинулся к одинокому бродяге, клевавшему носом, облокотившись на стену церкви. Лесник легонько встряхнул его, после чего произошла довольно короткая беседа.
— Отец Отто служит в этой церкви?
— Кому ж еще в ней служить? Тут он, благодетель наш.
— Передай ему, что его старый друг хочет с ним встретиться. Он знает где.
С этими словами Теодор отсыпал бездомному три монеты, чем тут же изменил отношение последнего к себе, и призвал Конала двигаться дальше.
Последующий путь оказался чуть менее длинным и чуть более приятным. Покинув трущобы, путники вновь оказались в сравнительно приличной части города, и чем дальше они двигались, тем более старые и красивые дома стали им попадаться. То тут, то там мелькали небольшие, но изящные церкви и часовни, что сразу же давало ответ на вопрос о том, куда же идут деньги из кармана понтифика.
Когда ночь окончательно опустилась на Карсайн, переулки и темные аллеи наконец вывели Теодора и Конала к их цели — дома расступились и перед ними открылось довольно обширное пространство, простилавшееся до самой городской стены. Это было кладбище, причем кладбище непростое, в глаза бросалась изысканность могил и склепов, находившихся на нем.
— Кладбище старой знати, — пояснил инквизитор. — Сейчас здесь уже почти никого не хоронят, разве что потомков разных древних родов, у которых здесь склепы. Ходят про это место разные слухи, так что горожане от него, как правило, держатся подальше.
После этих слов двое без труда перебрались через забор, высотой всего в полтора метра, и вскоре оказались у достаточно скромного, но изысканного входа в склеп, на котором готическим шрифтом было выбито: «Файгенбаум».
Зигмунд же с Делвином повторили маршрут своих товарищей, но в отдельности от них. Судя по всему, Элен вела их, ориентируясь по запаху своего хозяина, а потому доктору и аспиднику также пришлось поплутать и посетить Волдырь. В один момент, когда они проходили мимо местного кабака, сова чуть было не потеряла след, и ей пришлось полетать кругами, чтобы вновь понять, куда двигаться.
Делвин сливался с окружением на «ура», однако хромому доктору в необычной маске то и дело приходилось ловить на себе то удивленные, то злобные взгляды припозднившихся выпивох, и им чудом удалось избежать неприятностей.
Так или иначе, они также достигли кладбища. Элен подождала, пока двоица перелезут через ограду, после чего коротко ухнула и скрылась в темноте, оставив их в одиночестве. Однако проводник им уже был ни к чему, потому как в тусклом свете луны, проглядывавшей из-за облаков, уже привыкшие к темноте глаза путников легко различали две фигурки, сидящих на чем-то в нескольких десятках метров от них.
Оказавшись за воротами города неживой "выдохнул" с облегчением. Самое страшное, как представлялось медику, уже было позади, а потому небольшой страх который присутствовал при всём действии перед воротами прошёл.
— А теперь нам… Куда? Ты знае… —
Но не успел он договорить как на клюв маски села птица. От такой наглости медик сначала даже опешил, не представляя что делать. Но вскоре в сознании появилось понимание того что это не просто птица, а сова. Причём довольно хорошо знакомая. Приняв слабый удар по маске от птицы как приглашение проследовать за ней доктор проследил взглядом куда полетел питомец знакомого ему лесника и двинулся за хищником. Долго ли, коротко, но плут и врач достигли местных трущоб называемыми в простонародье «Волдырём». Воспоминания ужасной эпидемии, и не менее ужасных решений стали всплывать в сознании Зигмунда…
————————————————————
В довольно давние по человеческим меркам временам в Карсайне бушевала ужасная эпидемия. Какая точно, медик бы уже и не вспомнил, настолько большое время просто с того времени. Но он отчётливо помнил кучи тел сваленных прямо на улицах и не унимающееся зарево костров в которых сотнями сжигали погибших. Одним из тех кто занимался лечением и устранением эпидемии был и Зигмунд. Днём и ночью он кочевал из дома в дом стараясь спасти тех кому было ещё можно помочь, и унимал навсегда боли тех кому уже было не помочь. Стоны агонии и плач убитых горем тогда можно было услышать из любого дома, стоило было подойти достаточно близко к окнам. Но даже не это было самым ужасным что можно было представить. В одну из ночей к лекарю явился посыльный доставивший весть. Всех кто занимался лечением просили покинуть район эпидемии, но так чтобы никто об этом не знал. Зачем? Почему? Это неживой смог узнать лишь через пару месяцев. Целый район решили сжечь прямо с жителями. Если бы Зигмунд и другие медики знали бы что задумали врасти, может бы они и противостояли этому. Но тогда всех просто разогнали без объяснения причин.
————————————————————
Но долго придаваться воспоминаниям медику не позволила Элен, которая покружив возле одной из кабаков продолжила вести двух путников. Вскоре они вышли к довольно старому кладбищу и преодолев преграду в виде невысокого достигли нужного им места. Там уже были Теодор и Конал. Стоило неживому подойти поближе медик помахал рукой знакомым и подошёл поближе.
— Снова приветствую вас. Как добрались? В толпе я вас даже не заметил, я думал мы придём сюда первыми. Были проблемы с стражей или нет? Кстати… После того как мы все снова соберёмся, куда направимся?
Ушедший стражник оставил на душе гибридов исключительно негативные чувства: он нагрубил, забрал слишком много серебра и треснул медальоном по лбу одного из них. Неприятно. Возможно, оказавшись на большой и пустой дороге при других обстоятельствах, переговоры могли завершиться несколько иначе – например, рассечением горла, несколькими ранениями и вспоротым животом. Однако, все это лишь могло бы быть и вряд ли когда-нибудь случиться.
— Вот же тварь – Алистер сплюнул наземь. — Ладно, пошли.
Южане развернулись и торопливо зашагали прочь от городских ворот. Ещё в начале шествия, Алистер успел убрать Liber Sanctorum обратно в вещевой мешок, а пеллагиусисткий крест спрятать где-то под одеждой.
Вскоре на пути авантюристов начало попадаться всё больше и больше людей: местные жители, не шибко внимательные и грозные стражники, разнорабочие, переносящие тяжелые грузы, торговцы, одетые в чуть более изысканные наряды чем большинство и наверняка страдающие от тяжести местных налогов, и бедняки, одетые в рваные лохмотья и протягивающие руку, попутно произнося молитвы, в наивной надежде получить хоть один ирий.
— Г-р-р… скол-гро осталось? – спросила у «священника» северянка. — Mynt – дополнила она.
Ничего не произнося, Алистер подошёл к одному из жаждущих, слегка наклонился и положил в его ладонь оставшиеся монеты. Болезненный поначалу никак не ответил, всё продолжая и продолжая лепетать одну известную ему молитву. Спустя минуту-две он наконец умолк и уставился на теперь уже его серебро. Сейчас могла последовать благодарность, но алхимик своевременно опередил бедняка.
— Amen – сказал странник и выпрямившись отошёл обратно.
— Amen… спасибо – донеслось ему в спину.
Хиски следила за сим процессом, ничего не говоря и никак не мешая. На её памяти напарник раньше частенько занимался податью. Вот только, со временем он стал увлекаться этим всё реже и реже, затем совсем забросил и, видимо, решил вернуться к былому увлечению вновь.
— Ему повезло меньше, чем нам. Пусть протянет ещё пару дней. Может он окажется для него удачным – он сделал небольшую паузу. — Ноль.
Южане зашагали вновь, стараясь дойти до назначенного Теодором места – до северо-восточного кладбища. Получилось это с переменным успехом. На город уже успела опуститься ночь и из-за незнания Карсайна гибридам пришлось несколько поплутать, что, должно быть, задержало их ничем не меньше, чем разговоры с лысым стражником около врат. Ни будет ничего удивительного, если они придут последними. Так и получилось.
Преодолев полутораметровую стену, напарники оказались на территории кладбища. Осталось одно – найти склеп неких Файгенбаумов и встретиться с остальными. Это оказалось намного легче, нежели чем сделать всё предыдущее. Стоило немного побродить у местных захоронений, как на вечно-ясные глаза попались четыре знакомые фигуры: Зигмунд, Теодор, Делвин и личенвайнец, чьё имя Алистер уже успел позабыть.
— Конал – несколько грубо произнесла Хиски.
— Что? – остановившись спросил Алистер.
— Конал – nafn ко-гт-орое ты забыл. Конал.
Алхимик кивнул и вместе с беловолосой направился к остальным.
— Как я вижу, вы все добрались – произнес подошедший колдун. — Надеюсь, ваш путь оказался более легок и удачен, нежели чем наш.
Конал был хорошим слушателем, во многом благодаря трещащему без умолку Колману. Охотник проникался рассказом, и дикий мандраж перед святым городом сходил на нет. По тому, что он уже успел увидеть и услышать, Стоунвайн и Личенвайн отличаются только названиями и господствующими религиями. Волевые решения власти — это про оба государства. И Волдырь очень напоминал провинциалу Ур-Дредское Кольцо, стену из трущоб вокруг города. Они оказались так похожи, что Конала ударила мысль, действительно ли он в светлой стране и в чём заключается главное различие между светом и тьмой.
Тем не менее идея, что Теодор приведёт на встречу настоящего, не бывшего служителя Плагиуса, всё ещё будоражила роялиста.
Когда они пришли на кладбище, агент успокоился и отметил, что здесь настоящее раздолье для некромантов — в Личенвайне редко устраивают массовые захоронения, а над трупами перед погребением почти всегда проводят ритуал полного разрушения оболочки души, либо отправляют на нужды армии. Вряд ли здесь делают что-то подобное.
Личенвайнец кивнул подошедшим союзникам. Долго трепаться с ними о дороге он не желал — все живы и этого достаточно .
— Без происшествий, — ответил Конал, — мы здесь, чтобы встретиться с тем служителем? — спросил он Теодора, — хорошее место для встречи. Что потом?
Когда вторая часть отряда добралась до места встречи, Теодор сидел на солидного размера куске мрамора, когда-то служившим надгробием какого-нибудь вельможи, а теперь поросшего мхом и плесенью. Пока Конал отвечал Зигмунду, он подставил руку, чтобы дать Элен сесть на нее, и ласково погладил ее по голове за хорошо выполненное задание.
— Он должен прийти сюда, верно, — ответил он личенвайнцу. — Но мы здесь не для этого. Дождемся остальных, и я все объясню.
Алистер, Хиски и Рорик не заставили себя долго ждать. Кивнув союзникам, Теодор поднялся с насиженного места и двинулся в сторону склепа, у которого стояли члены отряда, принявшись объяснять.
— Это фамильный склеп семьи моего учителя, Бальтазара, — он добрался до стены склепа и стал водить руками по серым кирпичикам. — Он забрал меня и моих друзей, Ломми и Вилли, с улицы, когда наша шайка попала в прицел городской стражи. Удивительно то, что никто из тех, с кем учитель был знаком, даже не догадывался, что он из знатного рода. Черт знает, к чему было это скрывать, однако всплыло это только когда его не стало, — Теодор что-то нащупал и стал выковыривать из кладки один из камней. — Мне тогда было двадцать шесть, что ли, не помню... В общем, что мы тут обнаружили в ходе похорон, вы скоро увидите.
Инквизитору наконец удалось открыть тайник и, покопавшись, он выудил из него массивный железный ключ. Довольно ухмыльнувшись, старик подошел к решетке, закрывавшей вход в склеп, и вскоре раздался громкий щелчок, говоривший о том, что путь чист.
— Завтра сюда должен прийти мой друг, Отто, — пробормотал Теодор, пытаясь выбить искру из огнива и поджечь один из факелов, находившихся по бокам от входа. — Когда мы... Когда случилось то, что случилось, он не последовал за нами, это было против его правил, — пламя наконец-то появилось. — Так что он избежал преследований, пыток, тюрьмы... Но все равно, его карьера была похоронена, из брата-крестоносца в простые священники, да еще и в Волдырь. Впрочем, место службы, я уверен, он выбрал сам, Отто вырос в трущобах и вот, похоже, решил спасать души своих земляков, — Теодор усмехнулся. — Н-да, сомневаюсь, что существуют на Ассандоре более праведные пелагиане, чем он.
Гримвальд вытащил факел из крепления и начал спускаться вниз по лестнице, призывая остальных за собой. Вскоре путники оказались в на удивление прохладной комнате. Теодор прошелся по периметру и по очереди зажег висевшие на стенах факелы, после чего отряд смог разглядеть, где они оказались.
Это было сравнительно небольшое квадратное помещение, примерно в пятнадцать метров шириной. Стены покрывали таблички с именами погребенных здесь представителей рода Файгенбаум, углы украшали аккуратные статуи ангелов, однако на этом сходства со склепом заканчивались. Посреди комнаты стоял большой прямоугольный стол, заваленный какими-то бумагами, пожелтевшими от старости, у трех стен находились небольшие койки с наваленным на них тряпьем, а на четвертой, со стороны которой вошли путники, было развешено разнообразное оружие неплохого качества.
— Старик оборудовал здесь настоящий аванпост, а мы так и не узнали, зачем, — с грустной усмешкой проговорил Теодор. — С тех пор мы часто использовали это место как свою базу, хранили здесь многие свои вещи, иногда прятали людей. Здесь, кстати есть даже вход в катакомбы, — он указал рукой куда-то в угол, где, если постараться, действительно можно было разглядеть небольшой люк. — В общем, располагайтесь, подождем здесь Отто и послушаем, что он нам расскажет, а там уже решим, что делать дальше.
Проследовав за лесником и выслушав всю его историю медик обратился к Тео.
— Более праведные пелагиане чем он? Что-то как было у того священника в лесу? Если да, то я лучше выйду на улицу и подзаряжу кольцо. Я думаю он не будет доволен тем что его знакомый спутался с нежитью, и даже помог ей попасть в город. Так же будет лучше если бы кто-то пошёл со мной. Всё же Тео, ты не думаешь что за столько времени люди могут меняться? А если он приведёт сюда стражу или даже инквизицию? А мы не готовы, и даже не знаем что к нам кто-то идёт. Вы можете отдыхать тут, я пожалуй посижу на улице. Мне сон и еда не нужны, и в случае чего я смогу их задержать... Я надеюсь.
Не встретив сопротивления в своих намерениях, неживой вышел на улицу и сел у ближайшего надгробия прямо на землю, достал небольшую деревянную шкатулку, снял кольцо и положил его внутрь этой коробки. А само деревянное хранилище положил так чтобы на него падал лунный свет. Убедившись в том что кольцо заряжается неживой извлёк из сумки книгу и принялся читать её, иногда поднимая взгляд и оглядываясь, ожидая прихода священника.
— Значит, у нас есть время отдохнуть – произнес алхимик и так очевидную вещь.
Предпочтя временно не задаваться лишними вопросами, южане разбрелись по комнате. Алистер сразу же плюхнулся на одну из коек, не заботясь о том, чтобы убрать с неё наваленное тряпье, стащить с пояса оружие, снять перчатки или ботинки - бывалому путешественники и так удобно. Хиски же оставила отдых на потом, предпочтя ему возможность подойти к развешенному оружию. Северянка попросту смотрела на всяческие клинки, лезвия и булавы, не смея прикоснуться даже к одному из них. Старалась определить их качество на глаз. Трудно было сказать к какому выводу она пришла, ведь её лицо никак не изменилось.
— Эй, Теодор! – обратился к старику Алистер. — Не против, если она посмотрит, что вы там на стену навесили? Ваш друг невесть когда придёт, а валяться без дела ей будет слишком скучно.
Непонятно как колдун смог проследить за действиями своей напарницы: сейчас он вытянулся на кушетке, закинув одну ногу на другую и слегка их подогнул, положил под голову одну руку, а вторую расположил на животе и не отводил глаз от пыльного потолка, с которого, кажется, свисала паутина. Возможно, определил по звуку или просто догадался.
— Кстати, ещё вопрос, есть какие-нибудь догадки по поводу того, что Ваш знакомый может нам рассказать?
Теодор покачал головой и даже махнул рукой, как будто отстраняясь от слов Зигмунда. Конечно, предательства можно было ждать, но старик не хотел в это верить.
— Нет, только не Отто, — сказал он. — Этот человек скорее умрет, чем изменит своим идеалам. И да, я уверен, что на то, что ты нежить, ему будет плевать. Он не похож на одуревших фанатиков в латах и на заплесневевших стариков в мантиях, скоро сам увидишь.
Когда неживой занял удобное место, рядом с ним на камень опустилась Элен. Похоже, птица была не намерена провести ночь под землей в сыром помещении.
Теодор также уселся на одну из коек.
— Конечно, пусть даже берет все, что понравится, — кивнул он. — Сомневаюсь, что я когда-либо вернусь сюда еще раз. Правда, оружие уже наверняка проржавело после семи лет в сыром помещении без какого-либо ухода.
Он сбросил свои пожитки у кровати и стянул сапоги, готовясь ко сну.
— Думаю, хоть он и отошел от дел, Отто все еще в курсе того, что творится в штабе инквизиции. Надеюсь, он сможет подсказать нам, каким образом сейчас легче всего добыть информацию.
Вскоре путники погрузились в сон. Кроватей было достаточно для того, чтобы никому из них не пришлось спать на полу, а клопов в койках не наблюдалось, поскольку есть им тут было нечего.
Ночь прошла без происшествий. Когда солнце полностью поднялось из-за горизонта, над городом разлился радостный звон колоколов. Он звучал со всех колоколен и шпилей, возвышавшихся над низкими домами и производил поразительное впечатление. Зигмунду, наблюдавшему за этим зрелищем, на секунду даже показалось, что нет в этом городе ни трущоб, ни грязи, ни бродяг, да и инквизиции с ее ужасами тоже нет, а есть только этот триумфальный звон.
Впрочем, это впечатление довольно быстро исчезло, потому что неживой почувствовал сильное головокружение, вызванное таким количеством светлой энергетики.
Когда же он пришел в себя, то тут же заметил, что на кладбище появился кто-то еще, не из их отряда. Закутанная в серый потрепанный плащ фигура шла напрямик к нему, накинув на голову капюшон. Вскоре человек преодолел разделявшее их расстояние и остановился перед Зигмундом, откинув капюшон.
Перед доктором предстал мужчина в два метра ростом. Полы плаща подчеркивали его широкие плечи, но скрывали одежду, поэтому внимание неживого сосредоточилось на лице новоприбывшего.
Мужчине было не меньше сорока. У него были темные волосы, сбритые по бокам и длинная окладистая борода, под стать пелагианскому священнику.
— Надо же, нежить посреди Карсайна, — удивленно пробасил он, издав добродушный смешок. — Тяжело тебе, должно быть, приходится, костлявый! Боюсь представить, кто же ждет меня внутри!
Проведя ночь за своим обыденным делом, чтением книги, неживой даже не сразу понял что начало рассветать. Но стоило колоколам начать свою песнь как медик оторвался от своего занятия, ведь читать что либо когда буквально под боком буйствует светлая магия и от-того кружится голова было просто невозможно. А потому хранилище знаний вернулось в сумку, впрочем как и резная коробочка из которой Зигмунд предварительно вынул своё кольцо...
Довольно скоро к неживому подошёл какой-то человек, от которого тоже "несло" светлой магией. Подобный факт не очень радовал неживого. За всю свою долгую нежизнь лекарь знал что встреча с подобными людьми обычно заканчиваются для таких как он не очень хорошо. Но в данный момент человек отнюдь не проявлял агрессию, а был даже добродушен.
— Надо же... — неживой постарался говорить похожим образом — светлый священник встретил нежить посреди Карсайна и даже не попытался её сжечь. Не это ли чудо? — слабо хихикнув и "включив" кольцо, неживой протянул руку Отто прося таким образом помощи чтобы встать — А приходится мне не очень тяжело. Есть не надо, спать тоже, холода не боюсь. Впрочем не важно. Важно то что вы пришли без "сопровождения" в виде парочки крепких стражников. Кстати. Вы как я понимаю тот самый Отто? Я Зигмунд. Приятно познакомится.
— Спасибо – почти без присущего ей акцента произнесла северянка.
Подойдя ещё ближе к стойке, светловолосая наклонилась и начала тянуться к различному оружию. Делала она это несколько небрежно, из-за чего ржавая сталь периодически издавала громкий и неприятный звон. Закончилась эта пытка спустя пару минут. За это время девушка успела раздобыть клинок и с виду добротный меч с ножнами к нему. Меч был закреплен на боку, а клинок припрятан за пазухой. Если это не пригодится в бою, то можно будет продать за несколько десятков серебряных монет. Наверное.
Тем временем Алистер повернулся набок и подложил под голову руку. Эфес имеющегося оружия неприятно впился в бок; но что поделать? Отцеплять и бросать на пол уже лень: для этого надо подняться с кровати, повозиться с ремнем и только после этого вернуться к отдыху.
— Хорошо. Информация всегда полезна.
Хиски отошла от стойки и направилась к одному из спальных мест. Северянка предпочла последовать примеру давнего напарника и также со всем снаряжением расположилась на свободной койке. Улегшись как можно более удобно, она поёрзала плечами, стараясь приподнять их, дабы уткнуться лицом в надетые лохмотья. Наступила тишина, вслед за которой пришел сон.
…
Проснуться оказалось достаточно просто: глаза обоих южан сразу привыкли к местному освещению, а конечности легко и безболезненно двигались. Единственное, что приносило дискомфорт гибридам, так это чувство голода. Наверное, именно из-за этого напарники и начали синхронно подниматься с ранее занятых коек. Вскоре по помещению начало разносится непонятное большинству шипение, являющиеся, на самом деле, кес’виадским языком.
Напарники расположились за заваленным бумагами столом. Они всё также продолжали о чём-то переговариваться, не обращая должного внимания на остальных. Спустя пару секунд на столе оказался развязанный мешок, набитый сухарями – не очень вкусно, но хоть что-то.
— Эй, Теодор – произнес алхимик, игнорируя то, что лесник возможно ещё и не проснулся. — Когда должен будет прийти Отто?
С нежитью-часовым на страже можно спать спокойно даже во вражеском тылу. Позволительно было отбросить постоянную напряжённость, что в любое мгновение надо быть готовым вскочить и дать бой, если вдруг постовой заснёт и сам не растолкает солдат.
Проснулся Конал по привычке рано, незадолго до южан. Он спешно прожевал небольшой кусок солонины, глотнул из фляги и приготовился к действиям. Но чем больше он сидел без дела, тем больше ему становилось не по себе. В нормальных условиях ему бы уже растолковали, куда идти и кого рубить, или он сам держал план в голове. Но сейчас в душе будто образовалась пустота, пожирающая всё естество личенвайнца. Он не привык, чтобы инструкций не было так долго.
Конал бы вскочил с места от давящего чувства ненормальности, если бы не тонкое ощущение светлой магии. Агент и так чувствовал её во всей округе, но как профессиональный охотник без труда определил, что сильный и нескрывающийся светоч шёл прямо к убежищу. Личенвайнец потянулся к оружию.
— Чую, Отто уже здесь. Надеюсь, это взаправду он, а не кто-нибудь ещё, — за размышлениями о нестандартности Конал не заметил, что южане проснулись. Как и они, роялист обратился, к Теодору — почему звонят?
В крупных Личенвайнских городах колокола бьют редко, оповещая, например, о надвигающейся угрозе. Только в столице с их помощью отмеряли время. Истенский очень надеялся, что здесь причина та же, что и в Ур-Кереше.
Грузный мужчина охотно подставил неживому руку.
— Истинно так, это я,— все так же добродушно ответил он. — А что до сожжения, полагаю, с этим я всегда успею, а вот пообщаться после этого уже не выйдет. Так что зачем спешить?
Отто расхохотался своей собственной сомнительной шутке.
— Я, право, думал, что это инквизиция подослала ко мне провокатора, — проговорил он, отсмеявшись. — Думал, прознали они про наше убежище и хотят меня заодно скоп... Как там говорят у них? Скомпрементировать? А я последние несколько дней, Зигмунд, злой на них был как Ур-Геред, ну, за Вилли то, — священник говорил с явным удовольствием. Похоже, нечасто ему доводилось поболтать с кем-то начистоту. — Вот и пришел, думал задать им жару напоследок, а там уж будь что будет, с другом-то и на костер можно, ты как полагаешь? А тут иду и чувствую — нежить, так я аж повеселел сразу, живой значит, пес старый.
Мужчина вновь захохотал и хлопнул доктора по плечу. Последний от этого проявления симпатии чуть не повалился на землю.
—Ну, пойдем внутрь, дела не ждут.
Теодор сидел на занятой им койке и жевал солонину, когда его начали заваливать вопросами. Примерно в тот же момент с поверхности раздался чей-то раскатистый хохот, от которого старик сам невольно улыбнулся.
— Да, это он, — ответил он одновременно и Алистеру и Коналу. — Пришел толстяк. А звонят потому что на службу зовут, традиция такая.
Вскоре железная решетка наверху лестницы загремела и раздались чьи-то тяжелые шаги, за которыми показался и их владелец.
В склепе оказался высокий мужчина, закутанный в длинный серый плащ. Его густые брови были нахмурены, а глаза поочередно с ног до головы осматривали присутствующих. Наконец он добрался до Теодора.
— Святым именем Святой Инквизиции и Его святого Наисвятейшества, — пробасил он, глядя в глаза сидевшего старика. — Вы все приговариваетесь к мучительной смерти через четвертование!
Несколько секунд в комнате царило молчание.
— Столько лет прошло, — Теодор нарушил его. — А ты все такой же не смешной, брат-крестоносец.
Двое еще некоторое время помолчали, после чего склеп наполнили два хохота: хриплый и басистый.
— Ну и дурак же ты, брат-инквизитор, — проговорил Отто, крепко обнимая вставшего ему навстречу Теодора. — Живой, живой...
Должно быть, остальным странникам было крайне неловко наблюдать за сценой воссоединения двух друзей, особенно из-за отчетливо видных в свете факелов слез, бежавших по глазам священника.
Наконец Теодор отошел от Отто на пару шагов и окинул его взглядом.
— Это куда же ты так собрался? — он со смешком указал на бритую голову товарища. — Что-то не похоже на прическу священника.
— Ну, это... Это я сам сбрил сегодня ночью, — со смущением проговорил тот. Действительно, на голых участках кожи виднелись небольшие порезы. — Предки мои так на смерть шли, вот и я решил...
Старые друзья еще немного поболтали о пустом, после чего наконец решили, что на это время еще будет. Теодор поочередно представил каждого в отряде, не давая подробностей, рассчитывая, что они это сделают сами.
— А я Отто, — добродушно пробасил священник, когда инквизитор закончил. — Спасибо вам всем, ребята, зачем бы вы ни пришли. А то этот идиот ведь и один бы пришел, случись так! Теперь то хоть какие-то шансы есть.
Сидящие за столом южане оценивающе разглядывали пришедшего в склеп мужчину. Выглядел он несколько иначе, нежели чем они могли представить: это был не какой-нибудь старик, проклинающий столь жестоко обошедшуюся с ним судьбу и собирающийся отсидеться где-то в потёмках, а старик, готовый пойти на смерти - оружие, внешний вид, чувство юмора – всё говорило об этом. Ну, либо гибридам всего лишь показалось.
— Святым именем Святой Инквизиции и Его святого Наисвятейшества… - повторил Алистер. Последовал недолгий и не особо звонкий смех. — У вас в инквизиции и, вообще, в Стоунвайне кто-нибудь так говорит? Это же надо такое придумать – алхимик поднялся на ноги и подошёл к Отто. — Как уже сказал Теодор, меня звать Алистером – он протянул правую руку. — Думаю, достаточно взглянуть на меня и понять, что имени достаточно. Схожих со мной тут особо не жалуют.
Тем временем из-за стола поднялась и Хиски. В отличие от напарника, она идти и знакомиться не собиралась. Ей лучше повозиться с оружием, снаряжением и остатками продовольствия – надо распределить и расположить всё это как можно более удобно.
— А там Хиски – Алистер приподнял свободную левую руку и указал ей на копошащуюся позади северянку. — Попрошу не серчать, на то, что она не спешит знакомиться с Вами. Плохо разговаривает на всеобщем, хоть и понимает больше, чем другие.
Ненадолго замолкнув, алхимик перевел взгляд с лица собеседника, на его прическу. Постепенно начали всплывать различные воспоминания, связанные со сходными волосами. То и дело возникали различные знакомые, чем-то похожие на Отто.
— Откуда же Ваши предки? На потомка Пеллады или Риннгваля Вы не похожи. Смахиваете на северянина…
Вот только не успел южанин закончить мысль, как его перебил знакомый «гавкающий» голос.
— Кг-р-р… Калистрад. Ско-рг-ей всего из Калистрад.
Вставив свои пять ириев, девушка вернулась к предыдущему занятию.
— Да, похоже на то – согласился алхимик с её размышлениями. — Нуу-sshh~, сейчас это не важно… Теодор предположил, мол Вы сможете подсказать нам, каким образом сейчас легче всего добыть информацию и что делать дальше. Есть что на уме?
Личенвайнец о традиции бить в колокол, созывая на службу, не знал. У него на родине последнее время творилось чёрт пойми что с религией, и каждый уважающий себя роялист должен был без лишних упоминаний проделывать все ежедневные обряды. В то же время о них многие забывали, и Конал, как человек далёкий от разборок властей, вынес из реформ только то, что вероисповеданий бывает много, очень много. Мир вокруг охотника играл многообразием красок, а он и не мог их заметить, промерзая в лесах. Задумываться о широте мира он начал только здесь, в Стоунвайне.
Когда Теодор подтвердил, что идёт Отто, Конал на секунду расслабился, однако спустя мгновение занервничал. Встреча с настоящим священником — это совсем не то, что совместная работа с инквизитором-перебежчиком.
Первое впечатление на провинциала информатор произвёл крайне плохое. Агент даже потянулся за оружием, когда услышал несерьёзное обвинение, сказанное со слишком невозмутимым лицом.
— Это была очень тупая шутка, — тяжёлым тоном отозвался Конал.
Отто поздоровался с Теодором, и священник стал напоминать некроманта, того же Колмана. У последнего хотя бы шутки получше, подумал Конал. Но после того, как недоразумение прояснилось, охотник стал лучше думать о новом подельнике. Если закрыть глаза и забыть о вони светлой ауры, то можно представить, что перед странниками и впрямь предстал маг из некрополя.
Отмахнувшись от неуместных сравнений, Конал, как и южане, представился и перешёл к делу:
— Конал. Ваши могут нежить учуять? — спросил он то, что волновало его весь прошлый день.
»616329
»618283
»618403
Спустившись вниз за Отто неживой вслушался в приветствие монаха и хотел уже начать действовать, но последующие объятья заставили медика расслабится. Встревать в разговор неживой не хотел, а потому просто сел на ближайшую могилу и слушал. Но Конал задал именно тот вопрос который в данный момент волновал доктора.
— А ведь правда. Ещё наверху вы сказали что учуяли меня. Это ваша личная особенность или каждый монах может провернуть подобное? Если так то просто чудо что меня не сожгли пока мы шли сюда... — Немного помолчав неживой добавил. — Так. И всё таки, какой у нас план? Если просто атаковать в лоб то советую лучше сразу тут в могилы лечь. Я конечно смогу справится с парочкой инквизиторов, и то с вашей помощью, но на целый город инквизиторов меня увы не хватит.
»618283
»618403
Спустившись вниз за Отто неживой вслушался в приветствие монаха и хотел уже начать действовать, но последующие объятья заставили медика расслабится. Встревать в разговор неживой не хотел, а потому просто сел на ближайшую могилу и слушал. Но Конал задал именно тот вопрос который в данный момент волновал доктора.
— А ведь правда. Ещё наверху вы сказали что учуяли меня. Это ваша личная особенность или каждый монах может провернуть подобное? Если так то просто чудо что меня не сожгли пока мы шли сюда... — Немного помолчав неживой добавил. — Так. И всё таки, какой у нас план? Если просто атаковать в лоб то советую лучше сразу тут в могилы лечь. Я конечно смогу справится с парочкой инквизиторов, и то с вашей помощью, но на целый город инквизиторов меня увы не хватит.
Услышав слова о том, что он смахивает на северянина, Отто, довольно улыбнулся.
— Истинно так, мой друг, — сказал он, пожимая руку Алистера. — Мой прадед был родом с севера. Правда, ему действительно пришлось перебраться в Калистрад к концу своей жизни, но я горжусь своими корнями. А ты, я так полагаю, с юга?
В ответ на вопросы о том, могут ли священники чуять нежить, Отто горько усмехнулся.
— Если бы, если бы... — ответил он, махнув рукой. — Это одно из самых простых чудес, которые могут совершать истинно верующие. Мне под силу и чуть более интересные вещи, однако большинство священнослужителей неспособны даже на это. В наши дни под рясой монаха все чаще скрывается чиновник, интриган или попросту мерзавец, так что тебе, Зигмунд, не стоит волноваться, хотя и расслабляться будет глупо. Сам понимаешь, лучше лишний раз не рисковать.
Наконец Отто перешел к вопросам насущным. Он пододвинул поближе к себе один из стульев, окружавших стоявший в центре зала стол, и грузно уселся на него, звякнув доспехами. Теодор сделал то же самое и жестом пригласил товарищей поступить так же.
— Прежде всего я хочу сказать, — начал священник, после недолгого молчания. — Что простых путей нет и не может быть. Соломон, теперь уже Верховный инквизитор Соломон, — не простой фанатик. Не знаю, рассказывал ли Теодор вам о нем или нет, но я хочу чтобы вы все понимали, с кем мы имеем дело. Соломон — садист. Нет ничего, что доставляло бы ему большее наслаждение, чем пытки и издевательства. Обычно такие как он кончают на виселице, но наш друг инквизитор — особый случай. Дело в том, что ему удалось убедить не только других, но и самого себя в том, что все те зверства, которые он вытворяет, совершаются во имя Пелагиуса. Он искренне верит в то, что с каждым лоскутком кожи, содранным с его жертвы, она приближается к Господу и вечному блаженству, — в словах добродушного священника слышалась неприкрытая неприязнь, смешанная с ненавистью. Рассказывая о Соломоне, он казался лично оскорбленным самим его существованием. — Пока старый Верховный инквизитор, Рейн, упокой Пелагиус его душу, был жив, ему удавалось держать этого ублюдка под контролем и направлять его "рвение" на тех, кто был хотя бы действительно виновен. Теперь же случилось страшное — этот пес не просто сорвался с поводка, нет, он встал во главе стаи, собрав вокруг себя таких же, как он. Теперь вся карсайнская инквизиция пляшет под его дудку, и вряд ли может быть что либо хуже этого, ведь при всем своим безумии, Соломон вовсе не глуп. Непредсказуем — да, иногда он ведет себя абсолютно нелогично, однако обвести его вокруг пальца и выкрасть Вилли прямо у него из-под носа по тихому у нас никак не удастся.
— Именно - на предположение Отто Алистер ответил слабым кивком. — Историей про кочующего прадеда я похвастаться не могу, но мы можем обойтись и без неё.
Покончив с обменом любезностями, алхимик, также, как и остальные члены группы, подошёл к столу, дабы лучше слышать недавно прибывшего священника. Хиски предпочла последовать примеру напарника: она наконец покончила с распределением снаряжения, поправила закрепленный на поясе наджак и встала неподалёку от стола, сложив руки крест-накрест.
С каждым словом священника ситуация нравилась гибридам всё меньше и меньше. Изначально они думали, будто им действительно удастся спасти пленника без какой-либо лишней шумихи и без должного внимания; но бывший инквизитор весьма быстро развеял эту мысль. Похоже, путь к Вилли нельзя будет пройти, его придётся прорубить. И это, отнюдь, не простая фигура речи.
До этого мирно сидящий алхимик недовольно цокнул и повернул голову в правую сторону. Его вечно спокойное лицо исказилось в гримасу, полную недовольства. Однако, вскоре эта эмоция пропала, уступив место спокойно-расслабленному выражению, привычному для Алистера.
— И что Вы тогда предлагаете? – странник обратно повернулся лицом к Отто. — Раз Вы говорите, что легких путей нет, значит есть только сложные. В чём они заключаются? Надеюсь, не в том, что нам надо будет ворваться к Его Святейшеству с оружием наперевес – в этот момент Алистер слабо хохотнул. — Ведь так?
— Если так, то шанс оказаться мне на священном огне становится чуть ниже. Как и снова стать... —
Оборвав своё высказывание медик решил выслушать остальное что скажет Отто. Услышанное никак не повлияло на медика. За свою достаточно долгую нежизнь медик успел поведать довольно много безумцев. Начиная от садистов, заканчивая спятившими матерями которые в приступе неистовой заботы душили своих же детей.
— Узнаю почерк любого спятившего святоши. Сколько таких разбросано по всему Ассандору не счесть. Впрочем мы тоже не просто сброд бродяг. Каждый из нас успел показать себя в бою. И не только в бою... —
Положение оказалось незавидным. Даже если не брать в расчёт душевные болезни инквизитора, новости о магических способностях священников Конала не радовали. Он, конечно, не мог полностью понять, что подразумевал Отто, говоря о чиновниках: в Личенвайне всё как раз наоборот, лояльность и вера определяет чин. А из-за этого на высоких постах постоянно мелькают сильные и преданные маги, которые совсем не разбираются в том, что делают.
Личенвайнец никогда не был впечатлительным, но рассказы о зверствах Соломона выдавили у него горький смешок. Работая с безмозглой нежитью, охотник не привык к пыткам, пускай и слышал о них на каждом углу. «Если мыслить шире, Личенвайн и Стоунвайн не так уж и сильно различаются», — пронеслось у Конала в голове.
— План-то есть? Зарезать его ночью во сне, быть может, а потом под шумиху выкрасть нужного человека, — задумчиво протянул агент и мотнул головой, понимая, что ляпнул глупость, — не, с людьми так не делается, они умнее, паскуды, — он слабо улыбнулся, — что, при всём этом, даст нам вытягивание Вилли из светлой клоаки? То бишь святошам что-нибудь сделается? Если он важен, то я готов хоть напролом переть, ей-богу. Но лучше так не делать.
Конал обычно не любил спешить и действовать необдуманно, но в этом случае он встал в тупик: тактику он продумать не сможет, а просто отсиживаться — опасно. Придётся положиться на остальных, а это нервировало охотника, ведь мотивы у тех несколько иные.
Отто несколько удивленно поднял брови в ответ на слова личенвайнца и посмотрел на Теодора.
— В Личенвайне мы задолжали кое-кому денег, так что Конал здесь для того, чтобы отвезти туда то, что нам удастся отобрать у Соломона, — пояснил тот. — Он пришел сюда не за Вилли.
Священник понимающе кивнул.
— Ну что же, в конце концов не все склонны к альтруизму, тебя можно понять, Конал. Конечно, никакой реальной ценности жизнь Вилли для них не несет, однако казнь уже обещана, и если он ускользнет прямо из-под носа Соломона, это здорово подмочит репутацию Верховного инквизитора. Это если мне не удастся переломить ему хребет, — добродушное лицо Отто исказилось от неприятных эмоций, он горько усмехнулся — Зараженную руку нужно отрезать, верно, Зигмунд?
Священник махнул рукой, словно отмахиваясь от гадких мыслей.
— Итак, план, — его лицо вновь приобрело воодушевленное выражение. — Ввалиться в штаб инквизиции с мечами наголо — неплохой вариант, тем более, что туда ведет тайный вход из катакомб, но у меня есть идея получше. В штабе Соломона есть одно откровенно слабое звено, его личный писарь Уилбур.
— Уилбур? — Теодор вскинул одну бровь. — С каких пор его посадили за бумаги?
— С тех пор как старик Бойд зарядил ему арбалетным болтом прямо в колено. Сейчас это простой государственный служка, который после захода солнца бредет в свою комнатку, а не на дежурство или в кабак. Подкараулить его и выведать все, что он знает — пара пустяков.
Отто развел руками.
— Старую канцелярию Рейна Соломон разогнал, так что сейчас в штабе нет наших людей. Единственная другая возможность — Константин. Вроде как ты был с ним в хороших отношениях, Тео?
— Верно, Константин — идеальный инквизитор. Он всегда был самым беспристрастным из нас. Сомневаюсь, что он в хороших отношениях с Соломоном, так что вряд ли он будет знать что-то существенное, — Гримвальд почесал свою бороду. — К тому же, он всегда строго соблюдал субординацию, так что я почти уверен в том, что он доложит о нас в канцелярию.
— Удалить заражённую конечность, после этого обработать место и прижечь. —
Будто читая из книги произнёс медик, медленным но уверенным голосом. Обдумав остальное сказанное монахом Зигмунд встал с выступа и походил по комнате обдумывая информацию. Спустя пару минут лекарь развернулся в сторону Теодора.
— А если сделать так чтобы этот Константин не смог доложить о нас в канцелярию? Ну скажем напоить его чем-то, привести сюда и привязать к чему-то или просто связать. Я ведь правильно понимаю что этот Константин не из их шайки? Значит убивать нам его я думаю не придётся. Что скажите?
Напарники ответили Отто не столь быстро, как поднявшийся с места Зигмунд. Здесь нужно было подумать, взвесить оба предложенных варианта и отобрать из них самый лучший. Вот только возникла одна проблема: ни в одну гибридную голову не приходили какие-нибудь мысли, связанные с предстоящим делом. Не было плана действий, плана разговора, каких-либо идей – абсолютно ничего.
На выручку пришел доктор с клювом. «Gogg» предложил неплохой вариант с Константином, который действительно мог сработать. Вот с этой идеей возникла и парочка вопросов: «А как быстро обнаружат отсутствие Константина и заметят вообще?», «Это вообще возможно?», «Что будет, если провернуть все предложенное мертвецом не с инквизитором, а с писарем Уилбуром?». Поскольку сейчас представлялась наилучшая возможность по тому, чтобы избавиться от возникших сомнений, Алистер решил говорить:
— Хорошо… если мы будем работать с Константином, то у меня есть несколько вопросов – мужчина выдержал небольшую паузу, стараясь вспомнить необходимые слова из всеобщего языка и сформулировать дальнейшее высказывание. — Во-первых, как скоро и могут ли заметить пропажу Константина остальные его коллеги? Он всё-таки инквизитор, работает в какой-то там канцелярии и, наверняка, много кто по нему спохватится. Во-вторых, как мы это сделаем? Явно же не ворвёмся в эту канцелярию и схватим его. В кабаке? Ночью на улице? Быть может, его вскоре должны будут отослать далеко и надолго, чтобы о нём все позабыли?
Вроде как задав всё ему интересное, Алистер откинулся на спинку занимаемого стула, приподнял голову и прикрыл глаза. Тем временем, сидящая рядом северянка также собралась задать пару вопросов:
— А ка-г этот Уилбур? Раз он ли-гр-ч-гый писака Соломон, он его vinur? Эм… ка-г это на вашем… друг? Он может проболтаться Соломон? – ненадолго прервавшись, девушка посмотрела на Зигмунда. — А ес-грр-и не Константин, а Уилбур? Е-гр-о быстро искать?
Отто слегка опешил от количества посыпавшихся на него вопросов и какое-то время сидел, почесывая свою свежевыбритую голову. Вместо него заговорил Теодор.
— Просто так Константина не схватишь, — он покачал головой. — Этот человек — кремень. Тем не менее, это не невозможно. Не знаю, как скоро заметят его пропажу, однако после того как встретимся с ним в любом случае придется действовать быстро. В чем я уверен, так это в том, что выпытать из него информацию не удастся. Если мы хотим, чтобы Константин нам помог, нам нужно убедить его сделать это, что будет крайне непросто, — старик запустил пальцы в свою грязную бороду. — А вот найти его будет нетрудно: я знаю, где он живет. По крайней мере, где он жил семь лет назад.
В этот момент Отто подхватил рассказ.
—А что до Уилбура, то я вам так скажу: это скользкий и гадкий тип. Раньше, когда Соломон был простым инквизитором, он был его правой рукой и участвовал во всех его зверствах. Когда Тео и остальные вломились в особняк Ломми, — священник коротко взглянул на друга и заметно стушевался, после чего продолжил чуть более тихим голосом. — Соломон пытался взять их штурмом. Так вот, Уилбур был там, и ему хорошенько досталось от ребят, так что он стал непригоден для работы в поле. Я это к чему: помогать нам он не станет ни за что, однако если хорошенько надавить — он расколется. А если и не расколется, то у него могут быть при себе какие-нибудь документы, что тоже неплохо. Не знаю, где он живет, но я не думаю, что проследить за ним от канцелярии будет трудно.
Очередные тяжкие думы упали на плечи южан. Предложенная Зигмундом идея началась сыпаться по частям, после сказанного Теодором и Отто. Казалось бы, схватили Константина, поговорили с ним, а если не помогло, тогда поколотили, поломали и разузнали всё необходимое. Но нет же, чертова инквизиторская закалка сделала предполагаемую цель непробиваемым камнем. По крайней мере, так это звучала со слов поклонников света.
— Плохо – Алистер приподнял руку и приложил ладонь к лицу. — Значит идею с похищением лучше отбросить сразу. Тогда-тогда, что же нам делать?
Гибрид вновь свесил руку и начал повторно осматривать комнату, как будто стараясь найти ответ на одной из коек, на стенах или же в горе оружия. Судя по его совершенно не изменяющемуся лицу, подобные старания были напрасны.
— Ка-г нам за-р-ставить е-гр-о помочь нам? – тут уже заговорила Хиски. — Я про Константина. Есть ка-г-ието варианты? Кроме то-гр-о, чтобы упоминать на е-гр-о нелюбовь к Соломону.
Тем временем с раздумьями покончил Алистер. Мужчина зачем-то облокотился на спинку стула, несколько раз качнулся на нём и ткнулся ребрами в стол. Стул на все это действие реагировал недовольным скрипом и чуть ли не треском, грозясь вот-вот развалиться.
— Ладно, ещё несколько вопросов, как вообще Константин отреагирует на наше появление? Не выхватит оружие и не направится пробивать черепа? – алхимик демонстративно постучал кулаком по голове. — Если же нет, то можем мы разделиться на две группы? Одна направиться к Уилберу, а другая к Констатину. В конце-то концов, один из них может знать-то, что неизвестно другому. Разузнав всё и вся, соберёмся в одном месте и направимся на дело. Нам хватит на это времени?
— Значит пробуем через Уилбура... —
Но медик не смог договорить, ведь в этот самый момент вмешались гибриды. Прервав себя неживой стал слушать что они скажут иногда зачем-то кивая.
— А ведь правда. Если Константин и вправду всё таки будет с нами сотрудничать, и при этом не будет проявлять агрессию, то можем разделится...— Оторвав взгляд от пола медик переключился на Отто. — Как можно надавить на Уилбура? Просто если можно его запугать, я могу проделать парочку фокусов. Будь уверен, обычно такое оставляет довольно неизгладимое впечатление на неподготовленных людей. Стоит загореться огнём и выпустит моих "друзей", и вот люди уже молятся и просят изгнать нечисть... —
Сделав акцент на последнем слове неживой слабо рассмеялся.
И Теодор, и Отто задумчиво кивали в ответ на слова товарищей, со стороны это выглядело довольно забавно.
— Мы и правда можем разделиться, это очень хорошая идея, — произнес Теодор. — Из Константина ничего не выбить силой, так что большая команда тут не нужна, больше пригодится хорошо подвешенный язык. Да и в целом, на него нужно будет произвести положительное впечатление, хотя, сказать по правде, предугадать его поведение вне моих сил.
— С этой частью группы мог бы пойти я, — подал голос Отто. — Во-первых, он меня знает. Во-вторых, к Теодору он относится, мягко говоря, отрицательно. Много людей действительно ни к чему, пригодится кто-то с подвешенным языком и кто-то серьезный... Ну, то есть презентабельный, чтобы показать, что мы не пустословы какие.
— А мы тем временем можем отловить Уилбура, — подхватил Гримвальд. — Надавить на него будет не очень сложно, Зигмунд, хотя твои фокусы нам точно не помешают.
Едва слушая размышления Отто, Алистер вглядывался в остальных участников отряда, мысленно прикидывая, кто из них всех мог бы пойти к Константину. Зигмунд – неплохой кандидат, но его лучше отправить на запугивание Уилбура. Хиски явно мимо – языковой барьер сыграет своё дело. Сам алхимик? Этот вариант возможен только в том случае, если инквизитор окажется достаточно терпимым к гостям из-за Делящих Гор.
— Ка-г насчёт engiferrhöfuð? – тихо спросила-посоветовала светловолосая. — Г-р-р… я про толстяка.
А ведь действительно, почему бы не отправить на это дело встреченного ещё в Гвинфоре говоруна? Говорит он много, уверенно и знает на что можно надавить – отличная кандидатура на роль помощника Отто. Покончив с раздумьями, Алистер непроизвольно начал вертеться, стараясь зацепиться взглядом за весьма тучную фигуру. К удивлению, все эти попытки были напрасны, и толстяк так и не был обнаружен. Он будто испарился… или же бродил вокруг стола, избегая взгляда алхимика.
— Я могу попробовать – заговорил он с Отто. — Только как этот Константин относится к южанам? Он всё-таки стоунвайнский инквизитор, а большая их часть нас не жалует. И что мне именно ему говорить и о чём спрашивать?
— Вести переговоры, это не моя сильная сторона. Вот зашить раненого или там гнойную рану вылечить, это всегда... Кстати, когда выдвигаемся? Вроде после ночи в этом... Склепе все полны сил. Может сейчас и двинемся? Я готов, кольцо заряжено. От меня не пахнет? —
Никогда раньше подобный вопрос не интересовал неживого. Но сейчас, когда он находился в центре святого города наполненного инквизиторами, этот вопрос его волновал как никогда. Он попробовал "почувствовать" возможное зловоние исходящее от него. Но всего что смог добиться доктор это довольно комичное вертение на одном месте. Но долго искать свой запах лекарь не стал, и подошёл к выходу из склепа ожидая реакции остальной части группы.
В ином случае Конал сумел бы составить какой-никакой план, но сейчас на него налегало столько неизвестного, что голова шла кругом. А когда встал выбор между двумя разными инквизиторами, охотник недовольно поморщился. Как никогда он был бы рад чванливым чинушам, которые всё за него решали
— Свет его знает, куда мне лучше идти, — после тяжких раздумий начал Конал, — пойду к Кхонстантину — видит бог, могу вспомнить искательские приёмчики. С Колманом я долго знакомство водил, но, свет, я не он. А вот южан он наверняка не любит, верно говоришь, — кивнул он Алистеру, — это у нас только, в Личенвайне, нормально к вам относятся. С Уилбуром должно быть проще: сунем ножик под нос — и дело с концом. И, Зигмунд, кому как не святоше не бояться тьмы? Бьют, значит не боятся. Лучше сталью его припугнуть.
Дают — бери, бьют — беги. По таким принципам живёт множество провинциалов, и Конал отличный тому пример. Прожив в окружении таких же трусов, личенвайнец даже бывалого инквизитора представлял таким же, как он сам. Только неправильным, светлым.
— Знаешь, просто приставь меня куда-нибудь сам, а там посмотрим, — сказал он Теодору как формальному лидеру, — поручения исполнять умею, выложусь хоть там, хоть там.
Оксюморон во плоти, она медленно выплыла из за деревьев. Грациозная в своём безобразии, словно насмешка над красотой, жуткая фигура женщины, окутанная утренним туманом медленно тащилась по мокрой холодной траве волоча за голову верхнюю половину чего-то, бывшего когда-то как и она, человеком. То и дело оступаясь и прихрамывая на одну ногу, чудовище, словно в кровавом трансе приближалось к ничего не подозревающему парню, задумчиво разглядывающему догоравшие огни маленького бесполезного костерка.
— О, ты уже всё?
Тихий голос, заглушённый отсыревшим шарфом привёл её в чувство. Мёртвая женщина, раскрасневшись, насколько ей позволяла её иссиня-белая кожа встрепенулась, явно пристыженная тем, что забыла о манерах в его присутствии. Глянув на слабо шевелящегося зомби, она скривилась в явном выражении неудовольствия, подобно знатной даме, обнаружившей пятно на своём платье и раздавила гнилую голову просто сжав кулак, с силой явно не свойственной человеку. Ещё один вонючий развод, на когда-то ярко-зелёном, прекрасном платье.
— Прости, милый, на этот раз их было больше, чем обычно.
Разгладив складки на грязно-коричневого цвета тряпке, в знак уважения перед человеком, буквально оторвавшему от своей души кусок, чтобы дать ей жизнь, женщина наконец встала за спиной своего хозяина и аккуратно, насколько это слово вообще применимо к живому мертвецу, опустилась на колени. Всё ещё гораздо выше, чем парень в пропитанном воском плаще, она обняла его вокруг плеч, прислонившись внушительной грудью к толстому капюшону.
— И на этот раз только мечи да сгнившие доспехи — на мгновенье скуксившись, неживая надула щёки, по которым была размазана кровь вперемешку с ихором. — Ну ничего, рано или поздно мы найдём что-нибудь.
Некромант и так знал, что и на этот раз они не нашли того, чего искали. Освобождённые души, переданные в руки Паучихи, словно тоскливое эхо, отголоски когда-то живших, уже всё ему рассказали.
Опустив взгляд на фолиант, парень дописал последнее предложение под очередным именем, вздохнув откинулся назад и посмотрел на небо.
— А знаешь, тот последний, он ведь был капитаном, настоящим военным капитаном. Последняя его история...
Мило, как хомяк улыбнувшись, неживая в предвкушении очередной из бесчисленных историй опустилась ниже и упёрлась подбородком в голову некроманта, без усилий держа на себе вес их обоих.
— Он командовал небольшим фортом. Одним из тех идиотских фортов, которые когда-то ещё пытались строить в мёртвых землях, в тщетных попытках отбросить назад саму смерть. Им было тяжело, но они старались, месяц за месяцем пытаясь проредить орду потерявшихся. Но однажды их стало слишком много. Они сражались день и ночь, столько времени, сколько вообще способен человек. Как крохотная свечка, они пылали ярче всего перед тем как потухли. "Мы отбросим их! Мы исправим это уродство!" кричал он "Будьте неустрашимы, во имя Ниссы! Пусть небеса пылают над этой нечистью!" И они пылали.
Парень поёжился, от утреннего холода и устроился поудобнее на холодной пышной груди своей спутницы, так он её называл
— Их сердца, имею ввиду. В них пылала вера в их богиню, в их капитана, каждый из них клялся, что мертвецы падут. Они рубили их, дробили, жгли, наверное тысяча заблудших успокоилась в той битве и ещё тысяча всё так же лезла вперёд. Они грызли деревянные стены, разбивали об них свои головы и в конце концов начали забираться по горе уже недвижимых, переваливаясь за стену. Но солдатам не было дела, они верили в своего капитана, стали действительно бесстрашными. До чего им тоже, кажется, не было дела.
Неуклюже прервав рассказ, некромант выудил из своего мешка кусок засушенного мяса и принялся его разжёвывать.
— Ну...И чем всё закончилось? — изображая нетерпение, женщина взглянула на остатки подсыхающей гнили, на своей белёсой руке.
— Тем же, чем и всегда... Что ж. Пора.
Естественно, будто свои собственные, парень стряхнул руки неживой со своих плеч, просто задумчиво пожав ими и поднялся. Не ожидая ни слова больше, женщина подняла его мешок, словно пуховую подушку и они исчезли в утреннем тумане так же, как появились.
— О, ты уже всё?
Тихий голос, заглушённый отсыревшим шарфом привёл её в чувство. Мёртвая женщина, раскрасневшись, насколько ей позволяла её иссиня-белая кожа встрепенулась, явно пристыженная тем, что забыла о манерах в его присутствии. Глянув на слабо шевелящегося зомби, она скривилась в явном выражении неудовольствия, подобно знатной даме, обнаружившей пятно на своём платье и раздавила гнилую голову просто сжав кулак, с силой явно не свойственной человеку. Ещё один вонючий развод, на когда-то ярко-зелёном, прекрасном платье.
— Прости, милый, на этот раз их было больше, чем обычно.
Разгладив складки на грязно-коричневого цвета тряпке, в знак уважения перед человеком, буквально оторвавшему от своей души кусок, чтобы дать ей жизнь, женщина наконец встала за спиной своего хозяина и аккуратно, насколько это слово вообще применимо к живому мертвецу, опустилась на колени. Всё ещё гораздо выше, чем парень в пропитанном воском плаще, она обняла его вокруг плеч, прислонившись внушительной грудью к толстому капюшону.
— И на этот раз только мечи да сгнившие доспехи — на мгновенье скуксившись, неживая надула щёки, по которым была размазана кровь вперемешку с ихором. — Ну ничего, рано или поздно мы найдём что-нибудь.
Некромант и так знал, что и на этот раз они не нашли того, чего искали. Освобождённые души, переданные в руки Паучихи, словно тоскливое эхо, отголоски когда-то живших, уже всё ему рассказали.
Опустив взгляд на фолиант, парень дописал последнее предложение под очередным именем, вздохнув откинулся назад и посмотрел на небо.
— А знаешь, тот последний, он ведь был капитаном, настоящим военным капитаном. Последняя его история...
Мило, как хомяк улыбнувшись, неживая в предвкушении очередной из бесчисленных историй опустилась ниже и упёрлась подбородком в голову некроманта, без усилий держа на себе вес их обоих.
— Он командовал небольшим фортом. Одним из тех идиотских фортов, которые когда-то ещё пытались строить в мёртвых землях, в тщетных попытках отбросить назад саму смерть. Им было тяжело, но они старались, месяц за месяцем пытаясь проредить орду потерявшихся. Но однажды их стало слишком много. Они сражались день и ночь, столько времени, сколько вообще способен человек. Как крохотная свечка, они пылали ярче всего перед тем как потухли. "Мы отбросим их! Мы исправим это уродство!" кричал он "Будьте неустрашимы, во имя Ниссы! Пусть небеса пылают над этой нечистью!" И они пылали.
Парень поёжился, от утреннего холода и устроился поудобнее на холодной пышной груди своей спутницы, так он её называл
— Их сердца, имею ввиду. В них пылала вера в их богиню, в их капитана, каждый из них клялся, что мертвецы падут. Они рубили их, дробили, жгли, наверное тысяча заблудших успокоилась в той битве и ещё тысяча всё так же лезла вперёд. Они грызли деревянные стены, разбивали об них свои головы и в конце концов начали забираться по горе уже недвижимых, переваливаясь за стену. Но солдатам не было дела, они верили в своего капитана, стали действительно бесстрашными. До чего им тоже, кажется, не было дела.
Неуклюже прервав рассказ, некромант выудил из своего мешка кусок засушенного мяса и принялся его разжёвывать.
— Ну...И чем всё закончилось? — изображая нетерпение, женщина взглянула на остатки подсыхающей гнили, на своей белёсой руке.
— Тем же, чем и всегда... Что ж. Пора.
Естественно, будто свои собственные, парень стряхнул руки неживой со своих плеч, просто задумчиво пожав ими и поднялся. Не ожидая ни слова больше, женщина подняла его мешок, словно пуховую подушку и они исчезли в утреннем тумане так же, как появились.
Отто пожал плечами и аккуратно почесал бритую часть своей головы. На ней все еще были отчетливо видны свежие порезы, оставшиеся после недавней попытки священника сыграть роль цирюльника.
— Не думаю, что у Константина есть предрассудки по этому поводу, Алистер, — заговорил он. — Честно говоря, не думаю, что у него в принципе есть предрассудки. Было у нас одно совместное задание, громкое дело, аж шесть отрядов инквизиции штурмовали замок лорда Де Врие. Тогда в стране, особенно на границе с Личенвайном, страшная напасть была: знать из тех, что побогаче, стала темными искусствами увлекаться, демонов там призывать, некромантией всякой баловаться... Без обид Зигмунд, ты-то хоть выглядишь по-человечески, а вот что эти князьки сотворяли — это что-то с чем-то... Конечно, обычно эти эксперименты дальше воскрешенных кошек не заходили, но это был особый случай...
— Был, кстати, лет за пятнадцать до этого похожее дело, я тогда только поступил на службу, — перебил Теодор. — Не помню как лорда звали, но операцией тогда командовал Кроммель.
— Да-да, аналогичная, по существу, ситуация. В общем, лорд Де Врие сумел найти способ превратить себя в вампира. Черт его знает, какие силы ему в этом помогли, да только крестьяне в окрестностях его замка пропадали в таких масштабах, что никакие благотворительные взносы не могли закрыть глаза церкви на это... — вдруг рассказ оборвался. — А к чему я это все веду-то?
— Ты хотел что-то рассказать про Константина.
—Ах да, Константин! В общем, когда сражение подошло к концу и Де Врие был обезврежен, то есть четвертован и прибит копьем к полу, Константин, весь перемазанный в крови, со спокойным видом пошел и стал его допрашивать, как будто перед ним был не демонопоклонник, а торговец, который обсчитывал покупателей на рынке.
— Думаю, Отто хотел сказать, что внешний вид вряд ли как-то повлияет на его мнение о тебе, Алистер. Главное суметь произвести впечатление человека дисциплинированного и сдержанного. Конечно, неплохо было бы взять с собой Рорика, но если ты будешь говорить с ним о несправедливости, нарушении законов и субординации со стороны Соломона и его прихвостней, то все может пройти успешно.
— Выдвинуться можно когда угодно, — Отто ответил неживому. — Однако едва ли мы сможем выследить кого-либо из наших целей до заката. Уилбур закончить работу поздно вечером, а Константин приходит домой только чтобы поспать. Это при условии, что он вообще планирует спать этой ночью. Так что мы можем занять позиции и наблюдать, но торопиться смысла нет, это точно.
— Ты прав, Конал, вряд с Уилбуром возникнут осложнения, — раздался баритон бывшего инквизитора. — Поэтому тебе лучше пойти с Алистером и Отто. Ты, мне кажется, произведешь на Константина хорошее впечатление. Что-то есть у тебя общее с адептами инквизиции в плане внешности, надеюсь, тебя это не оскорбит.
— Тогда я просто вас подожду... —
Неизвестно зачем была вообще произнесена эта фраза, но неживой снова вернулся вглубь склепа и сел на один из камней. Просто так сидеть в планы неживого не входило. Обычно в такие моменты он принимался читать, чем впрочем сейчас он и занялся. Достав из своей сумки книгу, неживой поджёг астральным пламенем руку и при его свете стал читать так полюбившуюся за последнее время книгу.
Выслушивая Отто и Теодора Алистер занимался непонятно чем: вертел головой, сжимал и разжимал пальцы, а также проверял закреплённые на поясе разноцветные склянки и прочие приспособления. Хиски же на его фоне казалась каким-то дисциплинированным солдатом родом не из далёкого Севера, а прямиком из «Тысячи-И-Одного Потомка» Акхзед-Тельхейна: сидела ровно, не позволяя себе каких-либо лишних движений, и смотрела на говорящих. На этом фоне, казалось, будто алхимик их совершенно не слушает. Вот только, судя по его кивкам, периодически меняющемуся выражению лица и каким-то тихим «шипящим» словам, это было не так. Скорее, он предпочитал делать несколько дел одновременно.
— Хорошо. Рад это слышать – мужчина прервал остальные занятия, приподнял руку и прошёлся ей по своему лицу. — Дисциплинированного и сдержанного? – переспросил южанин. — Ух… не обещаю, конечно, но постараюсь — он приподнял голову и уставился на потолок. — Отвлекаюсь часто… «шатаюсь» - объяснил он.
Алистер положил руки на поверхность стола, со скрипом отъехал на стуле назад и… продолжил сидеть на месте. Наверняка, он уже хотел встать на ноги и проследовать за доктором, но последнее высказывание Отто его остановило. Если торопиться нет смысла, значит можно сидеть и дальше. Есть время подумать, проверить снаряжение, пересчитывать оставшиеся монеты и посмотреть на стол. Именно последним предпочёл заняться алхимик.
— Ко-гр-да мы идём? – отозвалась Хиски. — Gogg уже идти, а мы сидим. Ско-гр-р-о времени ещё надо?
Похоже, южане были готовы отправиться к Константину. Всё что было нужно – это одна фраза со стороны Теодора и Отто.
As the fiend falls...
A faint hope blossoms.
"Еда". Всего одна мысль в давно покинутом склепе мыслей продирается сквозь пелену безумия, прорываясь, словно ловец жемчуга за глотком свежего воздуха. Каждая клеточка физической оболочки жаждет лишь одного, наконец утолить этот сводящий спазм голода.
"Рынок". Где всегда много людей, где в толпе никто не заметит, как в тёмном переулке пропадёт всего один человечек. Даже свет всевидящего солнца не останавливает нечто, что уже наметило цель.
Прошмыгнув подобно тени что-то нечеловеческое оказывается у бездомного, мирно сопящего у стены посреди помоев. Один удар проламывает череп - и на землю стекает столь прелестная, столь тянущая к себе жижа алого цвета. Нечто, прильнув к ней, начинает громко хлюпать и подвывать.
Проходящая у переулка торговца яблоками в ужасе роняет поднос, хватается за голову и начинает визжать. Оживлённую площадь торгового квартала охватывает суматоха, образуется толчея. К истошно кричащей миледи прорываются постовые. Рашвинд, очередной портовый городишко, давно не слыхал воплей и лязга сабатонов.
Около переулка взмахивает тень, по очереди цепляя трёх присутствующих возле ужасной сцены. Три раза раздаётся глухой звук падения.
Разъярённая и напуганная, словно стадо баранов, толпа приходит в ужас и ломится к центральной площади. Туда, где, как кажется, будет безопасно.
Вы слышите это, сидя в уютных креслах недешёвого трактира. В окнах мелькают разноцветные одеяния торгашей и простые робы буржуа. Каждый из вас отчётливо понимает, что происходит что-то неладное...
A faint hope blossoms.
"Еда". Всего одна мысль в давно покинутом склепе мыслей продирается сквозь пелену безумия, прорываясь, словно ловец жемчуга за глотком свежего воздуха. Каждая клеточка физической оболочки жаждет лишь одного, наконец утолить этот сводящий спазм голода.
"Рынок". Где всегда много людей, где в толпе никто не заметит, как в тёмном переулке пропадёт всего один человечек. Даже свет всевидящего солнца не останавливает нечто, что уже наметило цель.
Прошмыгнув подобно тени что-то нечеловеческое оказывается у бездомного, мирно сопящего у стены посреди помоев. Один удар проламывает череп - и на землю стекает столь прелестная, столь тянущая к себе жижа алого цвета. Нечто, прильнув к ней, начинает громко хлюпать и подвывать.
Проходящая у переулка торговца яблоками в ужасе роняет поднос, хватается за голову и начинает визжать. Оживлённую площадь торгового квартала охватывает суматоха, образуется толчея. К истошно кричащей миледи прорываются постовые. Рашвинд, очередной портовый городишко, давно не слыхал воплей и лязга сабатонов.
Около переулка взмахивает тень, по очереди цепляя трёх присутствующих возле ужасной сцены. Три раза раздаётся глухой звук падения.
Разъярённая и напуганная, словно стадо баранов, толпа приходит в ужас и ломится к центральной площади. Туда, где, как кажется, будет безопасно.
Вы слышите это, сидя в уютных креслах недешёвого трактира. В окнах мелькают разноцветные одеяния торгашей и простые робы буржуа. Каждый из вас отчётливо понимает, что происходит что-то неладное...
Прямо под носом у трактирщика шёл жаркий спор.
Юная девушка яростно отстаивала свою точку зрения перед пустым местом. Она стучала указательным пальцем по столу с такой силой что кувшин с вином которому не посчастливилось стоять рядом то и дело расплёскивал содержимое, в основном не дорогие кольца на её левой руке из-за разности размеров то и дело отплясывали звонкую мелодию.
Завсегдатаи заведения казалось бы не замечают происходящего, а это могло значить лишь то что все уже давным давно привыкли и лишь прихожие гости могли порадовать местных сломанными пальцами или вилкой в своём гузне.
- Ну ты совсем мудак что-ли?Ну какой в рот его ебать корабль? Мы с повозками хуй пойми как разбираемся, а ты со своим кораблём доебался! Тем более мы хотели расширяться и на леса тоже. Где ты будешь швартовать своё корыто, ящер ты тупой?
После жирного глотка смеси эля и вина из кубка который она не выпускала из правой рук девушка хотела была продолжить но её остановил трактирщик.
Он редко когда мог позволить себе положить ладонь на кубок главного поставщика эля и достаточно известного в узких кругах контрабандиста.
— Плесни ещё!
По таверне же не в первый раз разлетелся довольно громогласный и грубый голос. Его обладатель находился за столиком который зачем-то был подвинут в плотную к стойке. Это был довольно большой в объемах орк, который был при том буквально закован в доспехи очевидного орочьего производства. Из под железных элементов экипировки выступал жёсткий бурый мех, который если не приглядываться можно было принять за медвежий. Впрочем подобное излишнее утепление похоже вообще не смущало зелёного гиганта который в данный момент сидел с вытянутой рукой требуя выпивки.
— Ты глухой что-ли? — Орк недовольно поморщился и повернулся в сторону ближайшего окна. — У вас сегодня праздник какой-то что-ли?! Что они орут то там?!
За одним из столов трактира завязалась весьма вялая дискуссия. Двое мужчин горделиво восседали на крепких стульях и старательно обменивались какими-либо фразами. Ну как, обменивались… один из них уже давно уперся лбом в поверхность стола, периодически издавая краткий храп, в то время, как его собеседник что-то там бормотал. Речь его была медленной, вялой и заикающейся, а сам он был весьма загорелым, низкорослым, дрыщеватым и наполовину седым.
— Г-хык… та я тебе го-го-говорю! Иду я, значит, по к-к-кромке Морлетского леса и в-в-вижу, - мужчина вскинул руки, при этом выронив кружку с элем, - как целая б-б-банда… веришь не веришь, рогатых…
Выпивоха не смог закончить мысль. Он закатил глаза, несколько раз протяжно рыгнул и врезался головой в стол. Вот только, звук удара совсем никто не слышал. Он был заглушен сначала громким орком, а, затем, непонятным грохотом, доносящимся откуда-то с улицы. Наверное, именно из-за этого грохота второй мужчина проснулся, резко выпрямился и отпрянул от стола.
Выглядел проснувшийся кардинально иначе, нежели чем его собутыльник: высокий, бледный, подкаченный и без каких-либо проблесков седины – разница налицо. Он сделал несколько шагов и тут же припал на одно колено, при этом облокотившись об стол. Мужчина, нисколько не церемонясь, взял чей-то бокал с вином и в один заход осушил его. Донёсшиеся в его адрес оскорбление и различные увлекательные истории были проигнорированы.
Встав на ноги, бледный, пошатывающейся походкой, направился прямиком к выходу из трактира. Рывком открыв дверь, мужчина уперся об левую часть прохода и уставился на пробегающих граждан и торговцев.
— Какого хера вы тут шумите?!
Недовольный, заспанный голос отправился на улицу. Вряд-ли хоть кто-то услышал пробудившегося выпивоху. Все были заняты спасением собственной шкуры от чего-то неизвестного.
— Долбанутые.
Оставив комментарий, мужчина продолжил стоять в проходе и разглядывать пробегающих мимо людей.
Трактирщик знал о происходящем никак не меньше остальных. Не желая поднимать панику, он многозначительно переглянулся с вышибалой. Наёмник покрепче перехватил дубину и встал у выхода, готовясь закрывать телом дорогу опасности.
- Да, милсдарь, не тревожьтесь! - послышались сладкие речи - У нас люд мирный. На площади авось кто поножовщину затеял, не больше!
Разумеется, всем было наплевать на крики южанина. Бегущего народа становилось больше, как и воплей пополам с лязгом оружия вдалеке. Судя по характеру криков, страже приходилось очень несладко...
Спустя минуту-другую, в дверях очутилась детина, что с трудом пролезла в дверной проём мимо южанина. На его нагруднике красовалась глубокая рана, лицо застыло в гримасе исступления и ужаса.
- Oi, gistihús!* Крепкого, да поживее! За счёт Северных Братьев.
Тяжело осев на стул, детина нахмурил брови и принялся с шипением ощупывать рану.
— Мирный говоришь...
Орк с вопросом посмотрел на трактирщика, но вслух ничего озвучивать не стал. Но вот спустя пару минут в таверну ввалился северянин. Понять что он был именно сыном севера было не трудно. Татуировки, акцент, делали своё дело и даже орку удалось достаточно быстро опознать в человеке северянина, причём недавно побывавшего в битве. Это в данный момент больше интересовало громилу чем сладкоголосый трактирщик.
— Я смотрю тебе недавно выдалось помахать оружием... Не подскажешь где?
Северянин пристально посмотрел на здоровяка.
- Ха, помахать! Эта тварь чуть не убила меня. Да вон, откуда бегут все. Туда лучше не ходить, если хотите целыми уйти.
— Тварь? А немного по подробнее?
Северянин сплюнул и грязно выругался.
- Я что, на северном говорю, дубина? Тварь там! - северянин ткнул пальцем в сторону опустевшей площади - В глаза не видел. Хочешь - сам иди смотреть, я тут посижу.
Орк медленно поднялся со стула, от чего половици жалобно заскрипели.
— Ну... Давай посмотрим.
Не дожидаясь какой либо реакции со стороны сверянина или окружающих орк вытащил из-за спины свой скиммитар, а после и щит. После коротких приготовлений, из-за которых по таверне то и дело звонко разносились звуки металла и хруста костей, громила двинулся в сторону выхода из таверны, а после и опустевшей площади держа поднятым щит и меч, так чтобы в случае чего среагировать на опастность.
Долго в проходе мужчина не простоял. Вернее, просто не смог. В один момент, он стал ещё бледнее, закатил глаза, чрезмерно громко икнул и грохнулся на спину. Прошла целая минута, прежде чем зрачки вернулись обратно; как раз вовремя, дабы заприметить диалог между человеком и громадным орком .
— О, это медвежья шерсть? Как-то слишком дорого и богато для орка - голос мужчины по-прежнему звучал слишком тихо и вряд ли его кто-то услышал.
Поёрзав на деревянном полу, бледный подложил одну руку под затылок, вторую под спину, затем подтянул к себе правую ногу и закинул на неё левую. Так бы и лежал он, если бы рядом не прошёл громадный орк, закованный в сталь. Бледному показалось, что от каждого шажка этой мускулистой громадины пол под ним трескается.
— Мда… наверное, трактирщик на много влетит.
Убрав руку из-под головы, другую из-под спины и расцепив ноги, мужчина дернул корпусом вверх, принял сидячую позу и уставился на дверной проход. Цыкнув, он поднялся на ноги и, шатаясь, зашагал к ближайшему от выхода столу. Ещё одному несчастному пришлось расстаться с честно заказанным вином.
— Бля… меч хочу…
Похоже, бледного нисколько не волновал тот факт, что один уже закреплен у него на поясе. Он лишь сцепил руки в замок на затылке и зашагал вслед за постепенно удаляющимся орком.
— О, это медвежья шерсть? Как-то слишком дорого и богато для орка - голос мужчины по-прежнему звучал слишком тихо и вряд ли его кто-то услышал.
Поёрзав на деревянном полу, бледный подложил одну руку под затылок, вторую под спину, затем подтянул к себе правую ногу и закинул на неё левую. Так бы и лежал он, если бы рядом не прошёл громадный орк, закованный в сталь. Бледному показалось, что от каждого шажка этой мускулистой громадины пол под ним трескается.
— Мда… наверное, трактирщик на много влетит.
Убрав руку из-под головы, другую из-под спины и расцепив ноги, мужчина дернул корпусом вверх, принял сидячую позу и уставился на дверной проход. Цыкнув, он поднялся на ноги и, шатаясь, зашагал к ближайшему от выхода столу. Ещё одному несчастному пришлось расстаться с честно заказанным вином.
— Бля… меч хочу…
Похоже, бледного нисколько не волновал тот факт, что один уже закреплен у него на поясе. Он лишь сцепил руки в замок на затылке и зашагал вслед за постепенно удаляющимся орком.
За одним из непримечательных столов заведения сидел обедал молодой человек. Изначально черный, а теперь темно-бурый от пыли и грязи дорожный плащ был перекинут за спинку стула, открывая похожего цвета робу и холщовые штаны, которые были перетянуты массивным поясом с множеством карманов и отделений. Если бы кто-то пригляделся к нему повнимательнее, то без труда заметил бы виднеющиеся там щипцы, скальпели, бинты и прочие медицинские принадлежности, только вот приглядываться было незачем. Если и было во внешности юноши что-то заметное, так это относительно свежая отметина от чьих-то когтей на его болезненно бледной правой щеке. Рана шла от уха до самого рта, и копна свалявшихся черных волос лишь частично прикрывала ее. Впрочем, след хоть и был заметным, едва ли мог считаться чем-то из ряда вон выходящим для Гвинфора.
Однако кое-что все же притягивало взгляды некоторых выпивох, собравшихся в заведении: здоровая жареная утка, съеденная уже чуть больше, чем на половину, которая лежала на блюде перед парнем. Такой обычно хватает компании из трех-четырех человек, чтобы наесться до отвала, а молодой человек все продолжал механически орудовать ножом и отправлять кусок за куском себе в рот, не показывая ни признаков сытости, ни признаков голода. В общем то, лицо его не показывало никаких эмоций вовсе, живыми казались лишь глаза, внимательно следившие за разворачивающейся в трактире сценой.
Однако кое-что все же притягивало взгляды некоторых выпивох, собравшихся в заведении: здоровая жареная утка, съеденная уже чуть больше, чем на половину, которая лежала на блюде перед парнем. Такой обычно хватает компании из трех-четырех человек, чтобы наесться до отвала, а молодой человек все продолжал механически орудовать ножом и отправлять кусок за куском себе в рот, не показывая ни признаков сытости, ни признаков голода. В общем то, лицо его не показывало никаких эмоций вовсе, живыми казались лишь глаза, внимательно следившие за разворачивающейся в трактире сценой.
Жест был понятен девушке, ведь такое происходило всего дважды и оба раза ей приходилось сидеть в темнице.
Он едва заметно кивнула трактирщику, тот убрал руку с кубка и она одним движением опустошила его содержимое.
Товра встала со стула, быстро накинули кожаный плащ со вставками и прикрепила к нему поясную сумку.
Торопливо кинув на стойку трактирщика несколько медяков она выскочила на улицу.
- Эй здоровяк! Не хочешь заработать несколько монет? - задорно кинула она орку.
Краг нехотя обернулся на будто из неоткуда появившуюся девушку.
— А что... Что тебе надо?
Орк всё ещё не опускал меч и щит, впрочем он даже не обернулся, а просто бросил быстрый оценивающий взгляд, ожидая внезапной атаки неизвестного существа.
— Мне сказали тут где-то какая то тварь. И если она отделала северянина, тебя она сожрёт и не заметит. А потому говори сейчас, пока можешь
Девушка скривилась.
Единственная тварь тут это командор Джонас, три раза меня в карцер садил. Подумала она
-Охуеть! - С каменным лицом воскликнула девушка.
-Как раз об этом я и хотела с тобой поговорить, здоровяк. Плачу 70 медяков если выведешь меня к амбару через три квартала отсюда -
Товра похлопал по набередреной сумке.
Речи девушки совсем выбили орка из "колеи". Он немного расслабился, опустил но не убрал оружие и щит и с непониманием уставился на девушку.
— Так... Я не понял... Первое, какие к чёрту медяки? Второе, теебя не смущает наличие твари в городе? Твой амбар не может подождать?
Товра подняла брови и побежала к орку с вытянутыми руками.
- Ну что ж ты за мудак такой?! - Она схватила щит и приподняла его.
- Сам же сказал тут где то чудище пиздец страшное, мне страшно я же дама ебать его рот. Давай сьёбывать да побыстрее
Сука он не такой тупой как хотелось бы - подумала она.
Непонимание происходящего все больше действовало Крагморуту на нервы. Он отдёрнул щит от рук девушки и махнул скиммитаром куда-то в сторону.
— Ну ладно... Но смотри, если тебя кто-то сожрёт или же твои кишки намотает на чью-то конечность, виновата сама. Показывай где там твой этот амбар.
"Прокатило" подумала она.
Ей уже не раз приходилось притворяться слабой ради чьей то помощи, так что ей было не привыкать.
Её лицо засияло. Левой рукой она схватила орка за накидку, а правой показала в переулок.
- Нам туда, старайся не отставать -
Был сделан уверенный шаг, после которого она упала.
"Охуеть, он же орк, а не голем" - подумала она.
Товра встала отряхнулась и уверенно потопала к переулку.
Вы вышли на рыночную площадь. Пару минут назад кипевшая жизнью, сейчас она напоминала безлюдную пустыню. Из открытых окон пропали радостные звуки и лица, наблюдавшие за жизнью города. Всё выглядело так, будто здесь только что случилась катастрофа.
Подойдя к злополучному переулку вы схватили оружие покрепче, готовясь к страшной битве с неизведанным, но к своему удивлению обнаружили... Ничего, не считая розоватого пятна на каменной стене. Словно тело не просто проглотили целиком, подобно огромной змее, восставшей из легенд джунглей Ка-Ори'Ха, нет, словно кровь бедолаги, выступившего ужином этой погани слизали до последней капли.
До вас доносятся крики и, к удивлению для земель Гвинфора, звуки ровного строевого шага. Позади вас очутился патруль, вперёд вышел мужчина с татуировками, какими изредка дом Эшфолл клеймил изменников.
- Именем дома Лонфаль, чей род властвует от лица короны Бартоломея Четвёртого! Сложите оружие и следуйте за нами, или будете казнены на месте, по закону Непредвиденного Обстоятельства! - в голосе читалась рыцарская выправка.
Вас не стали слушать. Не спросили имени. Всё, что нужно было патрулю из пятнадцати человек под предводительством мужчины высокого сословия - чтобы вы шли туда, куда ведут, и ничего больше. Стража знает в этом толк.
Проводив до башни самой короткой дорогой, стража без слов передаёт вас надзирателям темницы. Ваши руки оказываются скованы. Вас бросили за решётку, и не абы куда, со ржавыми прутьями, где держат простых карманников, а в дорогие клети из материала, о которым вы даже не слышали. Чародеев начала мучить головная боль, которая не прошла ни на первый день, ни на второй, ни на третий.
Никто, кроме неотёсанных надзирателей не перемолвился с вами ни словом, и даже те старались быть краткими. Судя по всему, вас подозревали в чём-то зловещем, но почему вас?
Когда стало совсем невмоготу от тяжких мыслей, каждого из вас стали по очереди выводить из темницы. Вернувшись, выражение лица каждого заметно менялось...
Подойдя к злополучному переулку вы схватили оружие покрепче, готовясь к страшной битве с неизведанным, но к своему удивлению обнаружили... Ничего, не считая розоватого пятна на каменной стене. Словно тело не просто проглотили целиком, подобно огромной змее, восставшей из легенд джунглей Ка-Ори'Ха, нет, словно кровь бедолаги, выступившего ужином этой погани слизали до последней капли.
До вас доносятся крики и, к удивлению для земель Гвинфора, звуки ровного строевого шага. Позади вас очутился патруль, вперёд вышел мужчина с татуировками, какими изредка дом Эшфолл клеймил изменников.
- Именем дома Лонфаль, чей род властвует от лица короны Бартоломея Четвёртого! Сложите оружие и следуйте за нами, или будете казнены на месте, по закону Непредвиденного Обстоятельства! - в голосе читалась рыцарская выправка.
Вас не стали слушать. Не спросили имени. Всё, что нужно было патрулю из пятнадцати человек под предводительством мужчины высокого сословия - чтобы вы шли туда, куда ведут, и ничего больше. Стража знает в этом толк.
Проводив до башни самой короткой дорогой, стража без слов передаёт вас надзирателям темницы. Ваши руки оказываются скованы. Вас бросили за решётку, и не абы куда, со ржавыми прутьями, где держат простых карманников, а в дорогие клети из материала, о которым вы даже не слышали. Чародеев начала мучить головная боль, которая не прошла ни на первый день, ни на второй, ни на третий.
Никто, кроме неотёсанных надзирателей не перемолвился с вами ни словом, и даже те старались быть краткими. Судя по всему, вас подозревали в чём-то зловещем, но почему вас?
Когда стало совсем невмоготу от тяжких мыслей, каждого из вас стали по очереди выводить из темницы. Вернувшись, выражение лица каждого заметно менялось...
Южанин
Тебя ведут через тёмные коридоры темницы в тёмную комнату, посреди которой стоит стол и железный стул. Две детины в капюшонах приковывают тебя к нему. Из темноты выходит рыцарь, что задержал вас.
— Моё имя Ричард Лютер фон Рашвинд. Я задержал тебя, южанин, но не потому что я — ксенофоб. У меня есть свои основания, о которых ты сможешь узнать. Ответь на мои вопросы и я гарантирую тебе безопасность.
Оказавшись прикованным к стулу, заключенный беззаботно пожал плечами и запрокинул голову назад. Он прикрыл глаза и кратко промычал. Однако, стоило кому-то заговорить, как бледный приоткрыл один глаз и искоса взглянул на будущего собеседника.
— Как-то странно у вас тут проходят знакомства – он слегка улыбнулся. — Выбора у меня все равно нет, так что давай, спрашивай.
— Что ты делал возле рыночной площади? Что ты видел перед тем, как случилось убийство?
— Я даже не знаю, где у вас тут рыночная площадь – он вновь закрыл глаза. — Про убийство я также знать ничего не знаю. Я целые сутки просидел в таверне, пил, ел и отдыхал. Потом вышел на улицу, прогуляться и свежим воздухом подышать… и тут бац, а я вот тут – он ненадолго замолк. — А видел я только как толпа народу несётся сломя голову, словно напуганные кони. Не удивлюсь, если они там задавили бедолагу другого.
Рыцарь покашлял.
— Значит, ты всего лишь простой путник, который не желал оказаться здесь? В любом случае, даже просто находиться у места преступления по нашим законам — уже что-то. Поэтому, предлагаю сделку.
Прикованный к стулу мужчина приоткрыл глаза и уставился на потолок. Через секунду-две, он покрутил головой, тем самым осматриваясь.
— Ну здесь не хотел. Я бы предпочёл быть в таверне. Там было… более комфортно, и голова не так сильно болела.
Выговорившись, бледный уже собирался вновь закрыть глаза и откинуться на стуле, но тут прозвучало что-то интересное.
— Что за сделка?
— Всё, как обычно. — Лютер улыбнулся — Крубер, сними кандалы! Ганс, будь любезен, принеси вещи путника.
Как только холодный металл оков спал, южанину стало заметно лучше. Двое детин довели мужчину до выхода, один из них всучил пленнику мешок, набитый его вещами. В нём, помимо всего, что было при бледнолицем оказалась бутылка пелладского вина, кошель с монетами на добрую ночку и записка, которая гласила "Будь рядом." с подписью "Р. Л.".
Взяв вещи и убедившись в том, что они все на месте, мужчина стал раздумывать над тем, куда бы ему сейчас пойти. Впрочем, раздумья эти не продлились слишком долго. Ещё во время разговора с этим самым рыцарем, чье имя не особо запомнилось бледному, была упомянута таверна. Теплая, в которой вкусно кормят и поят. Подбросив кошель с монетами в руке, а после упрятав его куда-то за пазуху, мужчина сложил руки на затылке в замок и расслабленно направился в сторону таверны.
Крагморут
Твои вещи не при тебе. Ты в подвале темницы, по окружению напоминает комнату для допросов. Длинный стол, тёмное освещение. Позади тебя крепкие парни, вдвоём точно одолеют. На тебе кандалы. На ногах и руках.
Из темноты выходит рыцарь, что задержал вас.
— Моё имя Ричард Лютер фон Рашвинд, я — тот, кто вас задержал. У меня были основания, и сейчас есть вопросы. Ответы гарантируют твою безопасность. Первый — как ты очутился в том месте, где произошло поистине богохульное убийство?
Во время задержания Крагморут не проронил ни слова. Прошлый раз, ещё на землях Стоунвайна он понял что спорить с стражей можно, а иногда и даже нужно. Но не в тот момент когда тебе в лицо смотрит целая дюжина разнообразного вооружения. Единственное когда громадина высказал крайнею степень неудовольствия когда у него решили забрать его часть — скиммитар. Лишившись его он лишился большей своей силы, но их хватило для дальнейшего. Оказавшись в темнице - допросной, Краг сидел без вызывающих движений, только иногда разминая насколько возможно затекающие конечности.
— Крагморут. Полноправный вождь южного племени лунноликих орков. Надеюсь мои заслуги на аренах вас не волнуют?
После этих слов Крагморут как можно сильнее топнул ногой, от чего по полу пошла вибрация. Но не это самое главное. Прямо на глазах допрашивающего кожа орка стала чернеть, а после на ней выступили точно такие же руны как на его доспехе, а через несколько секунд они и его лицо загорелись не сильным пламенем освещая маленькую комнату.
— Вышел поссать, и трахнуть то девку что шла со мной. Ещё вопросы?
Знал бы Крагморут, где находится, он бы не подивился, как Ричард Лютер фон Рашвинд спокойно наблюдал за происходящим. Так, словно видел подобное каждый день.
Рыцарь цокнул и доброжелательно улыбнулся.
— Занятно. А ещё занятнее вот что.
Одна из детин, стоящих позади разговаривающих вскинула руки, железный стул раскалился и заходил ходуном. Крагморут ощутил, как вокруг его головы стягивается тонкая нить фиолетовой энергии, и чем ближе нить приближалась к голове, тем становилось больнее. Сам того не желая, демон издал громогласный крик, который слышали даже на центральной площади.
— Я не желаю тебе зла, вождь. Даже больше, я хочу, чтобы ты вышел отсюда живым. Поэтому давай будем друзьями. Ганс, отпусти его!
Нить мгновенно пропала, унося за собой демонический облик.
Тебя ведут через тёмные коридоры темницы в тёмную комнату, посреди которой стоит стол и железный стул. Две детины в капюшонах приковывают тебя к нему. Из темноты выходит рыцарь, что задержал вас.
— Моё имя Ричард Лютер фон Рашвинд. Я задержал тебя, южанин, но не потому что я — ксенофоб. У меня есть свои основания, о которых ты сможешь узнать. Ответь на мои вопросы и я гарантирую тебе безопасность.
Оказавшись прикованным к стулу, заключенный беззаботно пожал плечами и запрокинул голову назад. Он прикрыл глаза и кратко промычал. Однако, стоило кому-то заговорить, как бледный приоткрыл один глаз и искоса взглянул на будущего собеседника.
— Как-то странно у вас тут проходят знакомства – он слегка улыбнулся. — Выбора у меня все равно нет, так что давай, спрашивай.
— Что ты делал возле рыночной площади? Что ты видел перед тем, как случилось убийство?
— Я даже не знаю, где у вас тут рыночная площадь – он вновь закрыл глаза. — Про убийство я также знать ничего не знаю. Я целые сутки просидел в таверне, пил, ел и отдыхал. Потом вышел на улицу, прогуляться и свежим воздухом подышать… и тут бац, а я вот тут – он ненадолго замолк. — А видел я только как толпа народу несётся сломя голову, словно напуганные кони. Не удивлюсь, если они там задавили бедолагу другого.
Рыцарь покашлял.
— Значит, ты всего лишь простой путник, который не желал оказаться здесь? В любом случае, даже просто находиться у места преступления по нашим законам — уже что-то. Поэтому, предлагаю сделку.
Прикованный к стулу мужчина приоткрыл глаза и уставился на потолок. Через секунду-две, он покрутил головой, тем самым осматриваясь.
— Ну здесь не хотел. Я бы предпочёл быть в таверне. Там было… более комфортно, и голова не так сильно болела.
Выговорившись, бледный уже собирался вновь закрыть глаза и откинуться на стуле, но тут прозвучало что-то интересное.
— Что за сделка?
— Всё, как обычно. — Лютер улыбнулся — Крубер, сними кандалы! Ганс, будь любезен, принеси вещи путника.
Как только холодный металл оков спал, южанину стало заметно лучше. Двое детин довели мужчину до выхода, один из них всучил пленнику мешок, набитый его вещами. В нём, помимо всего, что было при бледнолицем оказалась бутылка пелладского вина, кошель с монетами на добрую ночку и записка, которая гласила "Будь рядом." с подписью "Р. Л.".
Взяв вещи и убедившись в том, что они все на месте, мужчина стал раздумывать над тем, куда бы ему сейчас пойти. Впрочем, раздумья эти не продлились слишком долго. Ещё во время разговора с этим самым рыцарем, чье имя не особо запомнилось бледному, была упомянута таверна. Теплая, в которой вкусно кормят и поят. Подбросив кошель с монетами в руке, а после упрятав его куда-то за пазуху, мужчина сложил руки на затылке в замок и расслабленно направился в сторону таверны.
Крагморут
Твои вещи не при тебе. Ты в подвале темницы, по окружению напоминает комнату для допросов. Длинный стол, тёмное освещение. Позади тебя крепкие парни, вдвоём точно одолеют. На тебе кандалы. На ногах и руках.
Из темноты выходит рыцарь, что задержал вас.
— Моё имя Ричард Лютер фон Рашвинд, я — тот, кто вас задержал. У меня были основания, и сейчас есть вопросы. Ответы гарантируют твою безопасность. Первый — как ты очутился в том месте, где произошло поистине богохульное убийство?
Во время задержания Крагморут не проронил ни слова. Прошлый раз, ещё на землях Стоунвайна он понял что спорить с стражей можно, а иногда и даже нужно. Но не в тот момент когда тебе в лицо смотрит целая дюжина разнообразного вооружения. Единственное когда громадина высказал крайнею степень неудовольствия когда у него решили забрать его часть — скиммитар. Лишившись его он лишился большей своей силы, но их хватило для дальнейшего. Оказавшись в темнице - допросной, Краг сидел без вызывающих движений, только иногда разминая насколько возможно затекающие конечности.
— Крагморут. Полноправный вождь южного племени лунноликих орков. Надеюсь мои заслуги на аренах вас не волнуют?
После этих слов Крагморут как можно сильнее топнул ногой, от чего по полу пошла вибрация. Но не это самое главное. Прямо на глазах допрашивающего кожа орка стала чернеть, а после на ней выступили точно такие же руны как на его доспехе, а через несколько секунд они и его лицо загорелись не сильным пламенем освещая маленькую комнату.
— Вышел поссать, и трахнуть то девку что шла со мной. Ещё вопросы?
Знал бы Крагморут, где находится, он бы не подивился, как Ричард Лютер фон Рашвинд спокойно наблюдал за происходящим. Так, словно видел подобное каждый день.
Рыцарь цокнул и доброжелательно улыбнулся.
— Занятно. А ещё занятнее вот что.
Одна из детин, стоящих позади разговаривающих вскинула руки, железный стул раскалился и заходил ходуном. Крагморут ощутил, как вокруг его головы стягивается тонкая нить фиолетовой энергии, и чем ближе нить приближалась к голове, тем становилось больнее. Сам того не желая, демон издал громогласный крик, который слышали даже на центральной площади.
— Я не желаю тебе зла, вождь. Даже больше, я хочу, чтобы ты вышел отсюда живым. Поэтому давай будем друзьями. Ганс, отпусти его!
Нить мгновенно пропала, унося за собой демонический облик.
Смачно выругавшись на смеси орочьего и демонического языка Крагморут уставился на то место, где по его догадке должна быть голова, а значит и лицо, этого самого Ричарда. Что самое удивительное Крагморут продолжил говорить будто и не понимал всей опасности и патовости своего положения.
— Зря ты его прогнал. — С некоторой толикой издёвки сказал орк — Он лучше меня речи ведёт. Кстати, он передаёт что за твою голову в данный момент он отдал бы многое. И я с ним сейчас согласен. И да, я повторю. Хотел трахнуть девку что шла со мной. Ещё вопросы?
— Ещё вопросы. — сдержанно ответил Лютер — Ты можешь вывести... Демона, чтобы он показал нам кое-что? Тварь была не его порождением, не держи нас за дураков, мы уже осмотрели место, где произошло убийство. Поклянись, что не станешь нападать на нас, а мы пообещаем тебе безопасность.
— Я, может и не буду. А вот за ту гадость что ты с ним сделал, он будет очень, и очень зол. И желание увидеть фонтан твоих потрохов сейчас если не самое главное, то одно из них точно. — Краг откинулся на спинку стула и принял расслабленную позу — Клятву я никакую давать не буду. Если бы я хотел вам что-то сделать, то ещё в переулке накинулся на вас. И если вы знаете что это не наших рук дело, то в чём проблема? И да, я могу позвать его ещё раз. Только сначала снимите с меня эту срань. — Орк постучал оковами по столу
— Так тому и быть. Ганс, отдай здоровяку его вещи! Крубер, будь любезен, сними кандалы.
Приказ исполняется в считанные минуты. Скимитар возвращается владельцу заточенным. (+5 к ШП до первого убитого им врага)
Сразу в тот момент как кандалы расцепились демон немного проявился и сказал абсолютно спокойным голосом:
— Я сожру твою душу, и душу этих идиотов что держали меня тут. Но не сейчас...
— Пошли прогуляемся, вождь. Пусть твой друг не держит на меня зла.
Рыцарь выходит вместе с орком, они остаются наедине посреди ночной улицы. Где-то клюют носом стражи, где-то слышатся крики и ругань. В воздухе витает по-своему умиротворённая атмосфера Гвинфора в потёмках.
Словно не обращая внимания на всю опасность попутчика, Лютер спокойно вышагивал твёрдой походкой, посвистывая народную мелодию. Наконец, из темноты показалась злополучная рыночная площадь вместе с проклятым закутком.
— Прошу — с лёгкой улыбкой произнёс мужчина.
Зайдя в закуток орк недоумевающе посмотрел на Ричарда. — Ну и?
Лютер хмыкнул.
— Нужно обсудить кое-что с демоном.
— Тогда...
Крагморут со всей своей по истине титанической силой ударил ногой по земле. В этот самый момент орк снова стал покрываться слоем чёрного камня, но в этот раз немного иначе. Доспехи что раньше "проявились" на коже сейчас приняли облик той брони что была на орке, а руны и лицо стали пылать намного ярке, так что жар от Крагморута стал ощущаться даже на расстоянии пары метров.
— Как же мне хочется тебя выпотрошить... Но... Сначала всё же хочется узнать что тебе от меня надо?
— Что видят твои глаза, демон? — произнёс Ричард на чистейшем демоническом, насколько того позволяла человечья гортань.
Крагморута словно обуяла некая сила, которая вела его к тому переулку. От него веяло чем-то по-настоящему неправильным. Чем-то таким, что не должно было существовать, ни в каких мирах.
Демон ощутил то, чего никогда не ощущал до этого. Нечто, настолько похожее на страх смертных, насколько он мог это испытывать. В его разуме замелькали образы громадной машины, аппарата, что вращался, гудел и выл звуками тысяч душ. В его центре красовалась сфера, мелькающая и пульсирующая. Она резко увеличилась, и Крагморут смог разглядеть крохотную брешь, по человеческим меркам размером с ноготь. И именно там, за этой дырой и был источник того ужаса, что настиг демона.
Видения стихли. Демон остался наедине с рыцарем, посреди гвинфорской улочки.
— Мои глаза видят что-то крайне интересное... — на "лице" демона разлилась улыбка — А вы сами что знаете?
— Ничего, как и ты. Поэтому тебя освободили.
— Кому ты врёшь смертный. Я существую больше чем вся твоя родня до седьмого колена вместе взятая... Ты правда пытался обмануть демона?
— Тебе не врут, демон. Даже твои уши могут ошибаться. Видишь ли, мои люди не настолько могущественны, чтобы увидеть и толику того, что увидел ты, и поэтому я к тебе обратился. А теперь, твоя очередь говорить.
— Вы меня выпустили, сбежать отсюда я смогу почти в любом случае... Значит в твоих интересах предложить мне что-то в замен... Просто так не я, не орк не работаем, ты должен это понимать. Мы не девочки на побегушках в каких то там тавернах. Но да, я готов поделиться тем что я видел.
— Нет такой вещи, которую либо ты, либо орк не смог бы взять силой или хитростью. А значит, твоя просьба имеет под собой причину, будь то страх или желание наживы.
Ричард улыбнулся, глядя в огненные глаза Крагморута.
— Чего ты желаешь?
— То, чего хочет любой демон, не прикидывайся дурачком. Твою душу. Либо любого другого человека... Особенно того кто сделал эту гадость там...
— Не бойся, я не приду за ней сразу. Поживи сколько сможешь.
— Будь по-твоему. Душа убийцы твоя. А теперь мне нужен орк.
Лютер взмахнул рукой и демоническая оболочка Крагморута словно испарилась.
— Ты свободен, вождь. Это твоё.
Достав из кармана кошель, в котором явно хватало монет на славную ночь рыцарь метнул его в зеленокожего. Ударившись об широкую ладонь, кошель оказался крепко сжатым сильными пальцами.
— Я договорился с демоном. А с тобой мы друзья. Не уходи из города, у меня будет дело к тебе.
На этих словах Ричард развернулся и пошагал прочь.
— Бывай, Крагморут.
— Зря ты его прогнал. — С некоторой толикой издёвки сказал орк — Он лучше меня речи ведёт. Кстати, он передаёт что за твою голову в данный момент он отдал бы многое. И я с ним сейчас согласен. И да, я повторю. Хотел трахнуть девку что шла со мной. Ещё вопросы?
— Ещё вопросы. — сдержанно ответил Лютер — Ты можешь вывести... Демона, чтобы он показал нам кое-что? Тварь была не его порождением, не держи нас за дураков, мы уже осмотрели место, где произошло убийство. Поклянись, что не станешь нападать на нас, а мы пообещаем тебе безопасность.
— Я, может и не буду. А вот за ту гадость что ты с ним сделал, он будет очень, и очень зол. И желание увидеть фонтан твоих потрохов сейчас если не самое главное, то одно из них точно. — Краг откинулся на спинку стула и принял расслабленную позу — Клятву я никакую давать не буду. Если бы я хотел вам что-то сделать, то ещё в переулке накинулся на вас. И если вы знаете что это не наших рук дело, то в чём проблема? И да, я могу позвать его ещё раз. Только сначала снимите с меня эту срань. — Орк постучал оковами по столу
— Так тому и быть. Ганс, отдай здоровяку его вещи! Крубер, будь любезен, сними кандалы.
Приказ исполняется в считанные минуты. Скимитар возвращается владельцу заточенным. (+5 к ШП до первого убитого им врага)
Сразу в тот момент как кандалы расцепились демон немного проявился и сказал абсолютно спокойным голосом:
— Я сожру твою душу, и душу этих идиотов что держали меня тут. Но не сейчас...
— Пошли прогуляемся, вождь. Пусть твой друг не держит на меня зла.
Рыцарь выходит вместе с орком, они остаются наедине посреди ночной улицы. Где-то клюют носом стражи, где-то слышатся крики и ругань. В воздухе витает по-своему умиротворённая атмосфера Гвинфора в потёмках.
Словно не обращая внимания на всю опасность попутчика, Лютер спокойно вышагивал твёрдой походкой, посвистывая народную мелодию. Наконец, из темноты показалась злополучная рыночная площадь вместе с проклятым закутком.
— Прошу — с лёгкой улыбкой произнёс мужчина.
Зайдя в закуток орк недоумевающе посмотрел на Ричарда. — Ну и?
Лютер хмыкнул.
— Нужно обсудить кое-что с демоном.
— Тогда...
Крагморут со всей своей по истине титанической силой ударил ногой по земле. В этот самый момент орк снова стал покрываться слоем чёрного камня, но в этот раз немного иначе. Доспехи что раньше "проявились" на коже сейчас приняли облик той брони что была на орке, а руны и лицо стали пылать намного ярке, так что жар от Крагморута стал ощущаться даже на расстоянии пары метров.
— Как же мне хочется тебя выпотрошить... Но... Сначала всё же хочется узнать что тебе от меня надо?
— Что видят твои глаза, демон? — произнёс Ричард на чистейшем демоническом, насколько того позволяла человечья гортань.
Крагморута словно обуяла некая сила, которая вела его к тому переулку. От него веяло чем-то по-настоящему неправильным. Чем-то таким, что не должно было существовать, ни в каких мирах.
Демон ощутил то, чего никогда не ощущал до этого. Нечто, настолько похожее на страх смертных, насколько он мог это испытывать. В его разуме замелькали образы громадной машины, аппарата, что вращался, гудел и выл звуками тысяч душ. В его центре красовалась сфера, мелькающая и пульсирующая. Она резко увеличилась, и Крагморут смог разглядеть крохотную брешь, по человеческим меркам размером с ноготь. И именно там, за этой дырой и был источник того ужаса, что настиг демона.
Видения стихли. Демон остался наедине с рыцарем, посреди гвинфорской улочки.
— Мои глаза видят что-то крайне интересное... — на "лице" демона разлилась улыбка — А вы сами что знаете?
— Ничего, как и ты. Поэтому тебя освободили.
— Кому ты врёшь смертный. Я существую больше чем вся твоя родня до седьмого колена вместе взятая... Ты правда пытался обмануть демона?
— Тебе не врут, демон. Даже твои уши могут ошибаться. Видишь ли, мои люди не настолько могущественны, чтобы увидеть и толику того, что увидел ты, и поэтому я к тебе обратился. А теперь, твоя очередь говорить.
— Вы меня выпустили, сбежать отсюда я смогу почти в любом случае... Значит в твоих интересах предложить мне что-то в замен... Просто так не я, не орк не работаем, ты должен это понимать. Мы не девочки на побегушках в каких то там тавернах. Но да, я готов поделиться тем что я видел.
— Нет такой вещи, которую либо ты, либо орк не смог бы взять силой или хитростью. А значит, твоя просьба имеет под собой причину, будь то страх или желание наживы.
Ричард улыбнулся, глядя в огненные глаза Крагморута.
— Чего ты желаешь?
— То, чего хочет любой демон, не прикидывайся дурачком. Твою душу. Либо любого другого человека... Особенно того кто сделал эту гадость там...
— Не бойся, я не приду за ней сразу. Поживи сколько сможешь.
— Будь по-твоему. Душа убийцы твоя. А теперь мне нужен орк.
Лютер взмахнул рукой и демоническая оболочка Крагморута словно испарилась.
— Ты свободен, вождь. Это твоё.
Достав из кармана кошель, в котором явно хватало монет на славную ночь рыцарь метнул его в зеленокожего. Ударившись об широкую ладонь, кошель оказался крепко сжатым сильными пальцами.
— Я договорился с демоном. А с тобой мы друзья. Не уходи из города, у меня будет дело к тебе.
На этих словах Ричард развернулся и пошагал прочь.
— Бывай, Крагморут.
Товра
Несмотря на красоту девушки, к ней ни разу не притронулись с очевидной целью, кроме того случая, когда надсмотрщик, раздававший еду позволил себе ехидный комментарий касательно привлекательных изгибов, но в ту же секунду обомлел, осунулся и постарался как можно быстрее закончить то, что был обязан сделать.
Девушку вели осторожно, будто катили бочку с алхимическим маслом. Конец пути был обозначен тёмной комнатой, что выглядела, как комната для допросов. Возможно, Товра бывала в таких местах не один раз.
Из темноты выходит рыцарь, что задержал вас. Для своей выправки он держался необычайно фамильярно.
— Товра, сколько лет, сколько зим! Помнишь меня? Ричард Лютер фон Рашвинд, командующий личной гвардии барона.
В руках, закованных в латные перчатки красовался свёрток с надломленным сургучом церкви Пелагиуса.
— Ты здесь не за тот обоз пелладского, и ты это понимаешь. Ответишь на пару вопросов, и это — рыцарь помахал свёртком — будет твоим.
Первое время в темнице девушка не очень переживала касательно происходящего. Такого рода вещи происходили с ней не впервой.
"Посижу тут недельку, расслаблюсь, потом дам на лапу и сьебу. Всё по старому" с лёгкой долей романтики такие мысли крутила она у себя в голове.
Но в данный момент что то очень чётко ей подсказывало что в этот раз так просто не будет.
- Ричи, тупой ты мудак, я думала тебя повысили и моя скромная персона более не вызовет твоего внимания.
После того как Товра заметила свиток она резко поменялась в лице.
- Очень блядь смешно. Ты, как и каждая блядская собака в этом городе знают что я проклята.
Голос девушки стал грубее и можно было заметить будто на фоне ту же реплику говорил низкий мужской голос
- И так само каждая блядская собака знает что церковь не имеет дел с проклятыми.
Вместо миловидной девушки на стуле уже сидел парень, никаких вспышек света или мучений как при ликантропии, всё произошло в один момент
Метаморфозы не удивили рыцаря так, как когда-то в первый раз.
— Миллл... Ый. — с отвращением в голосе произнёс мужчина — Я напомню тебе, мы не в Стоунвайне. Здесь всё решается, и тебе бы об этом не знать.
Ричи уставился на Товра доброжелательными, почти телячьими глазами.
Товр скривился, он наверное как и любой другой нормальный человек не любил оказываться в безвыходных ситуациях
- Это очень хуёво, Ричи, очень хуёво. Мы оба знаем что у меня не выбора. Что там? Помилование в обмен на рабский контракт?
Он пристально смотрел в глаза рыцаря, но в какой то момент резко откинулся на спинку стула и посмотрел в каменный потолок
- Дайте мне портки побольше, у Товры не те формы...яйца жмут. Дашь портки и задавай свои вопросы.
— Лучше! — улыбнулся рыцарь — Полная индульгенция от всех грехов, прямиком из рук архиепископа. И ты прав, контракт есть... Контракт на закупку вина для Домов. Все риски и претензии включены и расписаны.
Чем больше говорил Лютер, тем добродушнее становился его вид.
— Портки получишь на выходе. Шёлковые. Тебе нужно ответить всего на пару вопросов. А возможно, кое-что сделать для меня. Во-первых, что ты знаешь о том, что случилось три дня назад? Было что-то необычное на улицах? Может быть, ползли слухи?
Товр снова вернулся к нормальной позе и серьёзно посмотрел на Ричарда
- Сам то слышал что сказал? Думаешь я поверю что проклятому конфету мёдом намазали? Даже самый тупой гоблин в эту хуйню не поверит.
Он тяжело вздохнул
- Хрен с тобой. Ничего я не знаю. Набухивался в таверне с напарницей, на улице поднялась паника, мне не впервой, я то знаю, если происходит что то неладное - надо сьёбывать.
На лице появилась лёгкая ухмылка
- Ведь все знают, ловят только пьяных или дебилов, а монстры созданы для славы героев. Вот я и нанял того здорового орка что бы он меня до телеги проводил. Полная телега сидра, сам думаешь не жалко? Хотел наебать его, мол заплачу медью.
В комнате послышался смешок
- Говорила с ним напарница так что вообщем то получилось. Вышли на площадь, ну, а потом ты и сам всё знаешь
Ричард фон Рашвинд внимательно слушал контрабандиста, иногда кивал головой, будто бы в знак одобрения.
— Послушай, Товр. Вы — было видно как с трудом ему давалось это слово — Недоверчивый народ, но то, что произошло — никакая не игра. Это — куда опаснее!
Рыцарь словно застыдился выражения эмоций и сменил тон.
— Я умею прощать. И верю в искупление. Вот, держи. — в скованной руке парня оказалась индульгенция с печатью, в которую был завёрнут подписанный феодалом контракт.
— Возьми это. И будь готов помочь, когда я попрошу. Ты свободен.
Стража снимает кандалы и выводит к выходу. По пути, кто-то, лица ты не разобрал, всучил тебе мешок, в котором валялись все вещи вперемешку.
"Ты свободен" - стучит у тебя в висках.
На выходе из здания парень уже был одет, он ступил за порог здания и облегчённо вздохнул. Не смотря на это облегчения он не чувствовал. Внимательно рассмотрев свёрток и пару раз перечитав его он несколько раз отругал себя за собственную нерешительность и сунул бумагу в сумку
*Уже женский голос произнёс несколько опечаленное:"
- Хуй с ней, пускай валяется пока. А вдруг чудеса и правда бывают?
Товра заметила, что в сумке, помимо вещей, красовался приметный кошелёк, завёрнутый в шёлковые штаны. Внутри оказалась сумма, которой хватило бы на очень славную ночку.
Несмотря на красоту девушки, к ней ни разу не притронулись с очевидной целью, кроме того случая, когда надсмотрщик, раздававший еду позволил себе ехидный комментарий касательно привлекательных изгибов, но в ту же секунду обомлел, осунулся и постарался как можно быстрее закончить то, что был обязан сделать.
Девушку вели осторожно, будто катили бочку с алхимическим маслом. Конец пути был обозначен тёмной комнатой, что выглядела, как комната для допросов. Возможно, Товра бывала в таких местах не один раз.
Из темноты выходит рыцарь, что задержал вас. Для своей выправки он держался необычайно фамильярно.
— Товра, сколько лет, сколько зим! Помнишь меня? Ричард Лютер фон Рашвинд, командующий личной гвардии барона.
В руках, закованных в латные перчатки красовался свёрток с надломленным сургучом церкви Пелагиуса.
— Ты здесь не за тот обоз пелладского, и ты это понимаешь. Ответишь на пару вопросов, и это — рыцарь помахал свёртком — будет твоим.
Первое время в темнице девушка не очень переживала касательно происходящего. Такого рода вещи происходили с ней не впервой.
"Посижу тут недельку, расслаблюсь, потом дам на лапу и сьебу. Всё по старому" с лёгкой долей романтики такие мысли крутила она у себя в голове.
Но в данный момент что то очень чётко ей подсказывало что в этот раз так просто не будет.
- Ричи, тупой ты мудак, я думала тебя повысили и моя скромная персона более не вызовет твоего внимания.
После того как Товра заметила свиток она резко поменялась в лице.
- Очень блядь смешно. Ты, как и каждая блядская собака в этом городе знают что я проклята.
Голос девушки стал грубее и можно было заметить будто на фоне ту же реплику говорил низкий мужской голос
- И так само каждая блядская собака знает что церковь не имеет дел с проклятыми.
Вместо миловидной девушки на стуле уже сидел парень, никаких вспышек света или мучений как при ликантропии, всё произошло в один момент
Метаморфозы не удивили рыцаря так, как когда-то в первый раз.
— Миллл... Ый. — с отвращением в голосе произнёс мужчина — Я напомню тебе, мы не в Стоунвайне. Здесь всё решается, и тебе бы об этом не знать.
Ричи уставился на Товра доброжелательными, почти телячьими глазами.
Товр скривился, он наверное как и любой другой нормальный человек не любил оказываться в безвыходных ситуациях
- Это очень хуёво, Ричи, очень хуёво. Мы оба знаем что у меня не выбора. Что там? Помилование в обмен на рабский контракт?
Он пристально смотрел в глаза рыцаря, но в какой то момент резко откинулся на спинку стула и посмотрел в каменный потолок
- Дайте мне портки побольше, у Товры не те формы...яйца жмут. Дашь портки и задавай свои вопросы.
— Лучше! — улыбнулся рыцарь — Полная индульгенция от всех грехов, прямиком из рук архиепископа. И ты прав, контракт есть... Контракт на закупку вина для Домов. Все риски и претензии включены и расписаны.
Чем больше говорил Лютер, тем добродушнее становился его вид.
— Портки получишь на выходе. Шёлковые. Тебе нужно ответить всего на пару вопросов. А возможно, кое-что сделать для меня. Во-первых, что ты знаешь о том, что случилось три дня назад? Было что-то необычное на улицах? Может быть, ползли слухи?
Товр снова вернулся к нормальной позе и серьёзно посмотрел на Ричарда
- Сам то слышал что сказал? Думаешь я поверю что проклятому конфету мёдом намазали? Даже самый тупой гоблин в эту хуйню не поверит.
Он тяжело вздохнул
- Хрен с тобой. Ничего я не знаю. Набухивался в таверне с напарницей, на улице поднялась паника, мне не впервой, я то знаю, если происходит что то неладное - надо сьёбывать.
На лице появилась лёгкая ухмылка
- Ведь все знают, ловят только пьяных или дебилов, а монстры созданы для славы героев. Вот я и нанял того здорового орка что бы он меня до телеги проводил. Полная телега сидра, сам думаешь не жалко? Хотел наебать его, мол заплачу медью.
В комнате послышался смешок
- Говорила с ним напарница так что вообщем то получилось. Вышли на площадь, ну, а потом ты и сам всё знаешь
Ричард фон Рашвинд внимательно слушал контрабандиста, иногда кивал головой, будто бы в знак одобрения.
— Послушай, Товр. Вы — было видно как с трудом ему давалось это слово — Недоверчивый народ, но то, что произошло — никакая не игра. Это — куда опаснее!
Рыцарь словно застыдился выражения эмоций и сменил тон.
— Я умею прощать. И верю в искупление. Вот, держи. — в скованной руке парня оказалась индульгенция с печатью, в которую был завёрнут подписанный феодалом контракт.
— Возьми это. И будь готов помочь, когда я попрошу. Ты свободен.
Стража снимает кандалы и выводит к выходу. По пути, кто-то, лица ты не разобрал, всучил тебе мешок, в котором валялись все вещи вперемешку.
"Ты свободен" - стучит у тебя в висках.
На выходе из здания парень уже был одет, он ступил за порог здания и облегчённо вздохнул. Не смотря на это облегчения он не чувствовал. Внимательно рассмотрев свёрток и пару раз перечитав его он несколько раз отругал себя за собственную нерешительность и сунул бумагу в сумку
*Уже женский голос произнёс несколько опечаленное:"
- Хуй с ней, пускай валяется пока. А вдруг чудеса и правда бывают?
Товра заметила, что в сумке, помимо вещей, красовался приметный кошелёк, завёрнутый в шёлковые штаны. Внутри оказалась сумма, которой хватило бы на очень славную ночку.
Калеб
Юноша внимательно смотрел в окно, не прекращая своей трапезы. Он подождал, пока стихнут возня и лязг доспехов стражи, уводящей группу чересчур любопытных посетителей таверны, после чего аккуратно срезал с кости последний кусок мяса и отправил его в рот. Выудив откуда-то из недр своего пояса видавший виды платок, молодой человек тщательно вытер руки, отточенным движением просунул их в черные кожаные перчатки, доходившие ему до середины предплечий, и решительно зашагал в сторону выхода.
На выходе юноша увидел, как к месту преступления подходят три человека в робах. Их руки были обвязаны у плечей цветной тканью с эмблемой дома Лонфаль. Вскоре переулок залился неестественным светом, в ушах отдало низким гулом, будто бы чародеи использовали заклинания поиска.
Решив выждать еще немного и сложить более полное представление о ситуации, Калеб (а так звали молодого человека) облокотился спиной о стену трактира, сделав вид, что он лишь очередной выпивоха, вышедший глотнуть свежего воздуха.
Маги простояли так довольно долго. Настолько, что мирно стоящий у трактира забулдыга уже мог начать вызывать подозрения. Всполохи то появлялись, то исчезали, гул то нарастал, то спадал. Калебу становилось тревожнее с каждой минутой.
Наконец, закончив осмотр, или чем бы это ни было, чародеи спокойно пошли обратно, туда, откуда пришли...
Но вдруг остановились, тот, что шёл впереди уставился на юношу. Они молча пошли навстречу ему.
— Кто такой, кем будешь? — захрипел самый старший из них, держа руки за спиной. Калеб с трудом заметил яркий всполох, отбрасывающий блики на робы стоящих рядом мужчин.
Будучи отвратительным лжецом, Калеб быстро прикинул, стоит ли пытаться обмануть работающих на правительство, владеющих магией и явно очень недружелюбно настроенных людей, которые, к тому же, превосходили его числом втрое. Вывод был очевиден. Он перестал облокачиваться на стену, встал ровно и посмотрел прямо на обратившегося к нему.
— Странствующий лекарь, — прозвучал ровный голос юноши.
Всполох не угас, лица не расслабились в успокоенной ухмылке.
— Чего высматриваешь? — подозрительно спокойно заговорил молодой.
— Ничего, просто жду, пока вы уйдете, чтобы самому взглянуть на тот переулок, — последовал честный ответ.
Чародеи были смущены. Они ждали, что юнец будет выкручиваться до последнего, а, как известно, любого лжеца можно заговорить так, что он рано или поздно раскроет маленькую деталь, которая выдаст всё. Первым снова заговорил самый младший из троицы.
— Милсдарь лекарь, а чего бы нам вчетвером не посмотреть на переулок? Мы, маги, сильны в арканных науках, тогда как вы можете видеть то, чего мы не увидим!
Его коллеги поддержкали молчаливыми кивками.
Ответом им послужил лишь утвердительный кивок. Калеб уже приготовился к проблемам, и потому испытал определенное облегчение от того, как удачно сложились события.
Лекарь проследовал к переулку вместе с магами. Один из них произнёс короткое:
—Luex!
И к своду поднялся небесно-синим светом шар. Темноту мгновенно залило светом, открыв розовое пятно на стене.
— Что скажете, милсдарь?
Калеб долго рассматривал порозовевшую мостовую и всё вокруг неё, но не мог найти ничего, что могло бы быть останками трупа. Казалось, бедолагу здесь просто проглотили целиком, случайно разбрызгав немного крови на шесть добрых локтей по округе. Судя по характерным следам на камне, кровь вылизывали, причём в спешке.
Доктор повернулся к сопровождающим его колдунам с выражением озадаченности на лице.
— Хм, я ожидал увидеть хотя бы какие-то останки… — протянул он. — Впрочем, их отсутствие – тоже улика. Либо потерпевшего проглотили целиком на этом самом месте, — в голосе Калеба прозвучал намек на иронию. — С чем я раньше не сталкивался, либо его куда-то очень аккуратно уволокли, что гораздо более вероятно. Каков результат вашей экспертизы?
Чародеи выслушали доктора с несколько гротескным пониманием.
— Да, милсдарь, очень похоже на то. Вы знаете, бывает иногда такое, что смотришь, смотришь, а увидеть не можешь.
Стоило колдуну сказать "увидеть не можешь", как взор Калеба помутнился. Медик ощутил, как падает куда-то в темноту, и прошло немало времени, как вдруг почему-то в нос ударил сильный запах сырости.
Калеб пришёл в себя, когда его сажали на железный стул посреди тёмной комнаты, похожей на камеру для допросов. У стены мертвенным блеском сияли начищенные инструменты для пыток. Только когда к нему полностью вернулось зрение, он заметил, что прямо над ним нависло лицо с татуировками, которыми гвинфорцы метили предателей.
— Именем правосудия, назови своё имя, мальчик!
— Калеб, — с раздражением ответил юноша.
— Что ты искал в том переулке? — спокойно продолжил рыцарь.
— Просто проверял, что случилось и не нужна ли кому-то медицинская помощь.
— Медицинская помощь? На пустой улице? — наигранно-озадаченный голос фон Рашвинда не мог означать ничто, кроме издёвки — Будь честен, тебя вело любопытство...
Рыцарь вздохнул и согнул три пальца так, чтобы получилось что-то похожее на лапу.
— Давно тебя тянет к тёмной магии?
— Пару лет, у неё оказался удивительный медицинский потенциал, — на лице Калеба начали появляться признаки беспокойства, в конце концов, он еще даже не успел залечить раны от прошлой стычки со служителями света. — А насчет любопытства ты ошибаешься: кто бы ни совершил то преступление, он может навредить еще кому-нибудь. Я же сторонник... Превентивных методов лечения.
— Отрадно слышать. — подытожил рыцарь.
Без лишних слов, двое детин, что стояли позади юноши всё это время сняли с него путы и дали в руки мешок со всем, что было при нём на момент задержания.
— Не уходи из города, Калеб. Намечается что-то нехорошее, и ты сможешь помочь общему благу.
Человек с гербом дома Лонфаль и ключом, геральдически красовавшимся у него на груди протянул руку лекарю.
— А я смогу сделать так, что гвинфорская Церковь будет равнодушна к твоим... Увлечениям.
Когда юноша встал с неудобного стула, мужчина протянул ему второй мешочек, маленький, звенящий и увесистый.
— На мелкие расходы. Если понадобится ещё, поспрашивай Ричарда Лютера фон-Рашвинд. Я смогу помочь.
Юноша расслабился. В головах местных управленцев оказалось побольше разума, чем в головах оных в Стоунвайне. Калеб молча кивнул и принял оба мешка.
— В таком случае, остановлюсь в трактире у того самого переулка. Понадоблюсь — присылайте посыльного.
— Хорошо, Калеб.
Рыцарь кивнул.
Юноша внимательно смотрел в окно, не прекращая своей трапезы. Он подождал, пока стихнут возня и лязг доспехов стражи, уводящей группу чересчур любопытных посетителей таверны, после чего аккуратно срезал с кости последний кусок мяса и отправил его в рот. Выудив откуда-то из недр своего пояса видавший виды платок, молодой человек тщательно вытер руки, отточенным движением просунул их в черные кожаные перчатки, доходившие ему до середины предплечий, и решительно зашагал в сторону выхода.
На выходе юноша увидел, как к месту преступления подходят три человека в робах. Их руки были обвязаны у плечей цветной тканью с эмблемой дома Лонфаль. Вскоре переулок залился неестественным светом, в ушах отдало низким гулом, будто бы чародеи использовали заклинания поиска.
Решив выждать еще немного и сложить более полное представление о ситуации, Калеб (а так звали молодого человека) облокотился спиной о стену трактира, сделав вид, что он лишь очередной выпивоха, вышедший глотнуть свежего воздуха.
Маги простояли так довольно долго. Настолько, что мирно стоящий у трактира забулдыга уже мог начать вызывать подозрения. Всполохи то появлялись, то исчезали, гул то нарастал, то спадал. Калебу становилось тревожнее с каждой минутой.
Наконец, закончив осмотр, или чем бы это ни было, чародеи спокойно пошли обратно, туда, откуда пришли...
Но вдруг остановились, тот, что шёл впереди уставился на юношу. Они молча пошли навстречу ему.
— Кто такой, кем будешь? — захрипел самый старший из них, держа руки за спиной. Калеб с трудом заметил яркий всполох, отбрасывающий блики на робы стоящих рядом мужчин.
Будучи отвратительным лжецом, Калеб быстро прикинул, стоит ли пытаться обмануть работающих на правительство, владеющих магией и явно очень недружелюбно настроенных людей, которые, к тому же, превосходили его числом втрое. Вывод был очевиден. Он перестал облокачиваться на стену, встал ровно и посмотрел прямо на обратившегося к нему.
— Странствующий лекарь, — прозвучал ровный голос юноши.
Всполох не угас, лица не расслабились в успокоенной ухмылке.
— Чего высматриваешь? — подозрительно спокойно заговорил молодой.
— Ничего, просто жду, пока вы уйдете, чтобы самому взглянуть на тот переулок, — последовал честный ответ.
Чародеи были смущены. Они ждали, что юнец будет выкручиваться до последнего, а, как известно, любого лжеца можно заговорить так, что он рано или поздно раскроет маленькую деталь, которая выдаст всё. Первым снова заговорил самый младший из троицы.
— Милсдарь лекарь, а чего бы нам вчетвером не посмотреть на переулок? Мы, маги, сильны в арканных науках, тогда как вы можете видеть то, чего мы не увидим!
Его коллеги поддержкали молчаливыми кивками.
Ответом им послужил лишь утвердительный кивок. Калеб уже приготовился к проблемам, и потому испытал определенное облегчение от того, как удачно сложились события.
Лекарь проследовал к переулку вместе с магами. Один из них произнёс короткое:
—Luex!
И к своду поднялся небесно-синим светом шар. Темноту мгновенно залило светом, открыв розовое пятно на стене.
— Что скажете, милсдарь?
Калеб долго рассматривал порозовевшую мостовую и всё вокруг неё, но не мог найти ничего, что могло бы быть останками трупа. Казалось, бедолагу здесь просто проглотили целиком, случайно разбрызгав немного крови на шесть добрых локтей по округе. Судя по характерным следам на камне, кровь вылизывали, причём в спешке.
Доктор повернулся к сопровождающим его колдунам с выражением озадаченности на лице.
— Хм, я ожидал увидеть хотя бы какие-то останки… — протянул он. — Впрочем, их отсутствие – тоже улика. Либо потерпевшего проглотили целиком на этом самом месте, — в голосе Калеба прозвучал намек на иронию. — С чем я раньше не сталкивался, либо его куда-то очень аккуратно уволокли, что гораздо более вероятно. Каков результат вашей экспертизы?
Чародеи выслушали доктора с несколько гротескным пониманием.
— Да, милсдарь, очень похоже на то. Вы знаете, бывает иногда такое, что смотришь, смотришь, а увидеть не можешь.
Стоило колдуну сказать "увидеть не можешь", как взор Калеба помутнился. Медик ощутил, как падает куда-то в темноту, и прошло немало времени, как вдруг почему-то в нос ударил сильный запах сырости.
Калеб пришёл в себя, когда его сажали на железный стул посреди тёмной комнаты, похожей на камеру для допросов. У стены мертвенным блеском сияли начищенные инструменты для пыток. Только когда к нему полностью вернулось зрение, он заметил, что прямо над ним нависло лицо с татуировками, которыми гвинфорцы метили предателей.
— Именем правосудия, назови своё имя, мальчик!
— Калеб, — с раздражением ответил юноша.
— Что ты искал в том переулке? — спокойно продолжил рыцарь.
— Просто проверял, что случилось и не нужна ли кому-то медицинская помощь.
— Медицинская помощь? На пустой улице? — наигранно-озадаченный голос фон Рашвинда не мог означать ничто, кроме издёвки — Будь честен, тебя вело любопытство...
Рыцарь вздохнул и согнул три пальца так, чтобы получилось что-то похожее на лапу.
— Давно тебя тянет к тёмной магии?
— Пару лет, у неё оказался удивительный медицинский потенциал, — на лице Калеба начали появляться признаки беспокойства, в конце концов, он еще даже не успел залечить раны от прошлой стычки со служителями света. — А насчет любопытства ты ошибаешься: кто бы ни совершил то преступление, он может навредить еще кому-нибудь. Я же сторонник... Превентивных методов лечения.
— Отрадно слышать. — подытожил рыцарь.
Без лишних слов, двое детин, что стояли позади юноши всё это время сняли с него путы и дали в руки мешок со всем, что было при нём на момент задержания.
— Не уходи из города, Калеб. Намечается что-то нехорошее, и ты сможешь помочь общему благу.
Человек с гербом дома Лонфаль и ключом, геральдически красовавшимся у него на груди протянул руку лекарю.
— А я смогу сделать так, что гвинфорская Церковь будет равнодушна к твоим... Увлечениям.
Когда юноша встал с неудобного стула, мужчина протянул ему второй мешочек, маленький, звенящий и увесистый.
— На мелкие расходы. Если понадобится ещё, поспрашивай Ричарда Лютера фон-Рашвинд. Я смогу помочь.
Юноша расслабился. В головах местных управленцев оказалось побольше разума, чем в головах оных в Стоунвайне. Калеб молча кивнул и принял оба мешка.
— В таком случае, остановлюсь в трактире у того самого переулка. Понадоблюсь — присылайте посыльного.
— Хорошо, Калеб.
Рыцарь кивнул.
Закончив разговор с Ричардом Краг вернулся в уже полу пустую таверну и присел за стол за которым сидел ранее. Его радовало что его не заняли, ведь это был если самый близкий, то один из ближайших к окну столов. Водрузив свою тушку обратно на стул, орк положил в мешок от Ричарда десять ириев и кинул на стойку тавернщика.
— Мне пожрать и девку получше.
По дороге к амбару Товра никак не могла выкинуть из головы пусть и крошечную, но всё же реальную вероятность того что бумага в её сумке может стать билетом к спокойной и размеренной жизни
"Я могу завезти в город четыре телеги Текунисской пыли, поиметь огромное состояние, а потом посветить индульгенцией и всё, да ещё и договор с влиятельными и что не менее ебать его рот важно домами" уже рассчитывала возможности она. На её лице появилась ухмылка
- Да нет, наебалово какое то, очевидно же
Говорила она вслух, ведь стеснения не ощущала, а в городе кто то знал о проклятии, кто то думал что девушка безумна, а кто то знал контрабандистку не по наслышке
- Вот сука, а хуй бы и с ним, за спрос не бьют, пойду проверю..но сначала рюмаху для смелости.
Уверенным шагом девушка направилась в таверну. По дороге она раздала половину полученных от рыцаря денег нищим. Одних она жалела, другие были её старыми информаторами. Такого рода происшествия мешали бизнесу, трёхдневный простой мог влететь в копеечку да и слухи о твари наводили жути
Как и положено ничего сверхъестественного девушка не узнала, лишь мелкие обрывки того дня и истории от пары бродяг, мол видели странную тень. Верить им контрабандист не хотел, так как мало ли чего от браги привидится
В таверну зашёл уже Товр, он по привычке сел за стойку трактирщика и налил себе из заранее подготовленного кувшина. Заметив орка он ухмыльнулся, взял в руки кубок и ёмкость с алкоголем
и бесцеремонно уселся к Крагу
- Тебе говорили что хуёвей охраны ещё поискать надо?
"Хоть развлекусь, а может и узнаю чего" думал парень
Краг что откинулся на спинку стула сейчас опустил голову на источник звука. Перед ним сидел по его меркам мелкий пацан, и по виду что-то от него хотел.
— Я у трактирщика бабу заказывал...
В этот самый момент к столу подошла довольно молодо выглядящая девушка которую орк почти сразу сгрёб рукой и посадил себе на колено.
— Так, если ты не от трактирщика — Орк на секунду отвлёкся и провёл пальцем по волосам девушки — Значит ты от Ричарда? Что надо? Всё что надо я уже рассказал.
"Отлично, его тоже забрали, лишняя информация - не лишняя, уж я то знаю" - подумал парень.
- Охуеть, давно у нас шлюх подают?
Товр презрительно посмотрел на трактирщика, тот лишь кивнул плечами
- Во-первых ты меня заинтересовал, буду честен с первым орком на моей памяти который говорил не по слогам. Во-вторых я как и ты трое суток плевал в каменные стены. В-третьих я хотел бы узнать что у тебя спрашивали и как отпустили? Постой вопрос, да здоровяк? Ответишь на него и этот кувшин твой.
Контрабандист смотрел орку в глаза и левой усеянной простыми кольцами рукой он подвинул кувшин с тяжёлой настойкой из вина и сидра
— Всё что тебе надо знать, я уже сказал. А кувшин свой можешь засунуть куда подальше. Если захочу, бочку такой дряни себе такой куплю. Есть ещё вопросы?
В этот самый момент перед орком будто из неоткуда появилось блюдо с разнообразной едой и похожий кувшин с чем-то пока что неизвестным. Глотнув прямо из кувшина орк продолжил изучать девушку, так будто они сейчас находились не в достаточно приличной таверне, а в борделе.
Как правило в самые неподходящие моменты, примерно раз пятнадцать на день Товр менялся с Товрой возможностью держать поводья, иногда это происходило от всплеска эмоций, чаще без какой либо причины. Взбесить контрабандиста дело не хитрое. В момент когда Краг делал глоток произошла метаморфоза которую сам парень не заметил
Девушка указательным пальцем стукнула стол с такой силой что посуда на нём затряслась, местные думали что этим пальцем она может пробить доспех, ведь по меньшей мере три стола в таверне уже имели характерные вмятины. Кольца на пальцах обычаю начали отплясывали звонкую мелодию.
- Ну чтож ты за мудак такой, я знаю вы ребята не награждены смекалкой, так что дай тебе объясню. Ричи с недавних пор уже не гвардеец нихуя, он занимается серьёзным дерьмом и мы по всей ебать её рот видимости в это дерьмо вляпались. - Смачный глоток из своего кувшина
- Так что я блядь любезно сука предлагаю обменяться информацией что бы по ебучей возможности вытащить свою жопу из этого говна, а если у меня будет настроение то подсказать и тебе как это блядь сделать!
Прямо перед Крагом сидела теперь уже девушка. Он с неприкрытым интересом смотрел на Товру и внимательно изучал её внешность. Но вскоре заинтересованность снова сменила ухмылка.
— Мне плевать и на тебя, и на Ричи и на любого в этой таверне...
Товра не успела заметить как в руке у Крагморута оказался клинок, который в данный момент ходил по горлу куртизанки, то и дело силясь разрезать тоненькую бледную кожу. Девушка что сидела на колене Крага застыла не силясь и шелохнуться и с мольбой смотрела то на клинок то на Товру.
— Если мне понадобится помощь, то я обращусь уж точно не к тебе. Что ты можешь? Бить пальцем по столу? Вот это умение, вот это да...
Клинок исчез из рук Кругморута, и он властно и достаточно грубо взял девушку за грудь.
— Ты кстати давно меняешься? Я бы с удовольствием узнал как ты это делаешь.
Товра ухмыльнулась
- Я бы с радостью съездила по твоему тупому ебалу. Если ты надеешься испугать меня своей палкой то зря. - Ещё глоток с кувшина
- Я понимаю что в городе ты недавно и не знаешь всех ебать их рот правил и людей. Пальцем я могу например выдавить твой глаз, но это не то за что стоит меня ценить. - Рефлекторно она прижала набедренную сумку к себе, как бы убеждаясь в том что её всё ещё никто не украл
- О помощи тебе никто и не говорил, а вот информация.. информация нужна всем. Верь мне, мной цветастый друг, ты не самое страшное создание в этом городе, а по всей сука видимости с недавних пор так тем более. - Она сложила руки на стол и начала перекручивать кольца.
- Попробую простым языком. Я занимаюсь контраб... Я достаю то что так просто не купить, а ещё я вполне ебать его рот вероятно знаю то что тебя интересует ну или могу узнать. Например сколько храмовников следит за тобой в данный момент.
Лёгкая и тот же момент добрая улыбка появилась на лице Товры
- Вот только одного я понять не могу, каким хуем здоровенного, явно агрессивного орка в броне с блядскими рунами на языке демонов пустили в "святой" город?
На едкие высказывания со стороны Товры, Крагморут даже не поморщился.
— Я знаю одно правило, которое руководит мной. Я беру что пожелаю, и делаю что пожелаю. Иногда правда приходится считаться с толпой стражников которые тычат тебе в морду оружием, но это лишь досадное стечение обстоятельств. — Орк жадно хлебнул из кувшина. — А если ты и вправду та о ком говоришь, то должна понимать что любая информация чего-то да стоит. Даже твой Ричард заплатил, и не только деньгами, чтобы узнать то что знаю я.
Только теперь Товра могла понять что на самом деле она всё время говорила не с орком. Возможно визуально это был орк. Но любой, мало мальски знакомый с громилами мог понять что обычный зеленокожий не мог так общаться.
— И да то что за мной, да и может за всеми, следят храмовники я знаю. Но если они пустили меня, значит им это нужно было. Дальше думай сама. Ты кстати часто делаешь эти вот свои обороты? Можешь рассчитаться и так. У меня давно не было двух за раз.
Товра тяжело вздохнула
- Сука как же тяжело с тобой. Ставлю десяток ириев что Ричи просто избавился от тебя.
Контрабандистка скривилась
- Фу блядь, тебя не смущает что я в любой момент могу парнем стать? Стой.. не отвечай. Ты себя в зерк..луже видел хоть?
"С ним явно что то не то, лучше пойду по добру по здорову, пока его не клинануло или я не влезла ещё глубже" - подумала она.
- Этого достаточно, я узнала всё что хотела.
Девушка встала и направилась к выходу
- Прощай громила, надеюсь ты не натворишь дел, а если натворишь с радостью посмотрю как тебя нашампурят храмовники.
Товра вышла из таверны и уверенным шагом и нестандартным путём направилась к своему амбару
— Мне пожрать и девку получше.
По дороге к амбару Товра никак не могла выкинуть из головы пусть и крошечную, но всё же реальную вероятность того что бумага в её сумке может стать билетом к спокойной и размеренной жизни
"Я могу завезти в город четыре телеги Текунисской пыли, поиметь огромное состояние, а потом посветить индульгенцией и всё, да ещё и договор с влиятельными и что не менее ебать его рот важно домами" уже рассчитывала возможности она. На её лице появилась ухмылка
- Да нет, наебалово какое то, очевидно же
Говорила она вслух, ведь стеснения не ощущала, а в городе кто то знал о проклятии, кто то думал что девушка безумна, а кто то знал контрабандистку не по наслышке
- Вот сука, а хуй бы и с ним, за спрос не бьют, пойду проверю..но сначала рюмаху для смелости.
Уверенным шагом девушка направилась в таверну. По дороге она раздала половину полученных от рыцаря денег нищим. Одних она жалела, другие были её старыми информаторами. Такого рода происшествия мешали бизнесу, трёхдневный простой мог влететь в копеечку да и слухи о твари наводили жути
Как и положено ничего сверхъестественного девушка не узнала, лишь мелкие обрывки того дня и истории от пары бродяг, мол видели странную тень. Верить им контрабандист не хотел, так как мало ли чего от браги привидится
В таверну зашёл уже Товр, он по привычке сел за стойку трактирщика и налил себе из заранее подготовленного кувшина. Заметив орка он ухмыльнулся, взял в руки кубок и ёмкость с алкоголем
и бесцеремонно уселся к Крагу
- Тебе говорили что хуёвей охраны ещё поискать надо?
"Хоть развлекусь, а может и узнаю чего" думал парень
Краг что откинулся на спинку стула сейчас опустил голову на источник звука. Перед ним сидел по его меркам мелкий пацан, и по виду что-то от него хотел.
— Я у трактирщика бабу заказывал...
В этот самый момент к столу подошла довольно молодо выглядящая девушка которую орк почти сразу сгрёб рукой и посадил себе на колено.
— Так, если ты не от трактирщика — Орк на секунду отвлёкся и провёл пальцем по волосам девушки — Значит ты от Ричарда? Что надо? Всё что надо я уже рассказал.
"Отлично, его тоже забрали, лишняя информация - не лишняя, уж я то знаю" - подумал парень.
- Охуеть, давно у нас шлюх подают?
Товр презрительно посмотрел на трактирщика, тот лишь кивнул плечами
- Во-первых ты меня заинтересовал, буду честен с первым орком на моей памяти который говорил не по слогам. Во-вторых я как и ты трое суток плевал в каменные стены. В-третьих я хотел бы узнать что у тебя спрашивали и как отпустили? Постой вопрос, да здоровяк? Ответишь на него и этот кувшин твой.
Контрабандист смотрел орку в глаза и левой усеянной простыми кольцами рукой он подвинул кувшин с тяжёлой настойкой из вина и сидра
— Всё что тебе надо знать, я уже сказал. А кувшин свой можешь засунуть куда подальше. Если захочу, бочку такой дряни себе такой куплю. Есть ещё вопросы?
В этот самый момент перед орком будто из неоткуда появилось блюдо с разнообразной едой и похожий кувшин с чем-то пока что неизвестным. Глотнув прямо из кувшина орк продолжил изучать девушку, так будто они сейчас находились не в достаточно приличной таверне, а в борделе.
Как правило в самые неподходящие моменты, примерно раз пятнадцать на день Товр менялся с Товрой возможностью держать поводья, иногда это происходило от всплеска эмоций, чаще без какой либо причины. Взбесить контрабандиста дело не хитрое. В момент когда Краг делал глоток произошла метаморфоза которую сам парень не заметил
Девушка указательным пальцем стукнула стол с такой силой что посуда на нём затряслась, местные думали что этим пальцем она может пробить доспех, ведь по меньшей мере три стола в таверне уже имели характерные вмятины. Кольца на пальцах обычаю начали отплясывали звонкую мелодию.
- Ну чтож ты за мудак такой, я знаю вы ребята не награждены смекалкой, так что дай тебе объясню. Ричи с недавних пор уже не гвардеец нихуя, он занимается серьёзным дерьмом и мы по всей ебать её рот видимости в это дерьмо вляпались. - Смачный глоток из своего кувшина
- Так что я блядь любезно сука предлагаю обменяться информацией что бы по ебучей возможности вытащить свою жопу из этого говна, а если у меня будет настроение то подсказать и тебе как это блядь сделать!
Прямо перед Крагом сидела теперь уже девушка. Он с неприкрытым интересом смотрел на Товру и внимательно изучал её внешность. Но вскоре заинтересованность снова сменила ухмылка.
— Мне плевать и на тебя, и на Ричи и на любого в этой таверне...
Товра не успела заметить как в руке у Крагморута оказался клинок, который в данный момент ходил по горлу куртизанки, то и дело силясь разрезать тоненькую бледную кожу. Девушка что сидела на колене Крага застыла не силясь и шелохнуться и с мольбой смотрела то на клинок то на Товру.
— Если мне понадобится помощь, то я обращусь уж точно не к тебе. Что ты можешь? Бить пальцем по столу? Вот это умение, вот это да...
Клинок исчез из рук Кругморута, и он властно и достаточно грубо взял девушку за грудь.
— Ты кстати давно меняешься? Я бы с удовольствием узнал как ты это делаешь.
Товра ухмыльнулась
- Я бы с радостью съездила по твоему тупому ебалу. Если ты надеешься испугать меня своей палкой то зря. - Ещё глоток с кувшина
- Я понимаю что в городе ты недавно и не знаешь всех ебать их рот правил и людей. Пальцем я могу например выдавить твой глаз, но это не то за что стоит меня ценить. - Рефлекторно она прижала набедренную сумку к себе, как бы убеждаясь в том что её всё ещё никто не украл
- О помощи тебе никто и не говорил, а вот информация.. информация нужна всем. Верь мне, мной цветастый друг, ты не самое страшное создание в этом городе, а по всей сука видимости с недавних пор так тем более. - Она сложила руки на стол и начала перекручивать кольца.
- Попробую простым языком. Я занимаюсь контраб... Я достаю то что так просто не купить, а ещё я вполне ебать его рот вероятно знаю то что тебя интересует ну или могу узнать. Например сколько храмовников следит за тобой в данный момент.
Лёгкая и тот же момент добрая улыбка появилась на лице Товры
- Вот только одного я понять не могу, каким хуем здоровенного, явно агрессивного орка в броне с блядскими рунами на языке демонов пустили в "святой" город?
На едкие высказывания со стороны Товры, Крагморут даже не поморщился.
— Я знаю одно правило, которое руководит мной. Я беру что пожелаю, и делаю что пожелаю. Иногда правда приходится считаться с толпой стражников которые тычат тебе в морду оружием, но это лишь досадное стечение обстоятельств. — Орк жадно хлебнул из кувшина. — А если ты и вправду та о ком говоришь, то должна понимать что любая информация чего-то да стоит. Даже твой Ричард заплатил, и не только деньгами, чтобы узнать то что знаю я.
Только теперь Товра могла понять что на самом деле она всё время говорила не с орком. Возможно визуально это был орк. Но любой, мало мальски знакомый с громилами мог понять что обычный зеленокожий не мог так общаться.
— И да то что за мной, да и может за всеми, следят храмовники я знаю. Но если они пустили меня, значит им это нужно было. Дальше думай сама. Ты кстати часто делаешь эти вот свои обороты? Можешь рассчитаться и так. У меня давно не было двух за раз.
Товра тяжело вздохнула
- Сука как же тяжело с тобой. Ставлю десяток ириев что Ричи просто избавился от тебя.
Контрабандистка скривилась
- Фу блядь, тебя не смущает что я в любой момент могу парнем стать? Стой.. не отвечай. Ты себя в зерк..луже видел хоть?
"С ним явно что то не то, лучше пойду по добру по здорову, пока его не клинануло или я не влезла ещё глубже" - подумала она.
- Этого достаточно, я узнала всё что хотела.
Девушка встала и направилась к выходу
- Прощай громила, надеюсь ты не натворишь дел, а если натворишь с радостью посмотрю как тебя нашампурят храмовники.
Товра вышла из таверны и уверенным шагом и нестандартным путём направилась к своему амбару
До таверны бледный дошёл явно не быстро: этому поспособствовало рассосный стиль его походки и банальный интерес. Проходя мимо очередного торгового лотка, мужчина останавливался у него и с неподдельным и небывалым интересом разглядывал предлагаемый товар. Наверняка, многие торговцы гвинфора возненавидели уроженцев юга, всего лишь из-за этого парня: где это видано, чтобы случайный бродяга поинтересовался обо всём предлагаемом, а затем забил болт и пошёл по своим делам?
Прейдя в таверну, мужчина по-быстрому осмотрелся. К сожалению, ему не удалось найти своего старого собутыльника. Видимо, придётся пить одному. Хотя… одна интересная личность в трактире всё-таки присутствовала: громадный орк.
— Эй, трактирщик, плесни вина!
Сказано - сделано. Трактирщик достал из-под прилавка небольшой стакан и графин. Приятные булькающие звуки буквально впились в уши бледного. Он с нетерпением взял наполненный вином стакан и выложил на прилавок три монеты. Развернувшись, он сложил незанятую руку на затылке и пошагал к орку.
— Здравия землякам! - поприветствовал он орка. — И Вам – он слегка повернулся, так, чтобы можно было подумать, будто он приветствует снятую шлюху.
Плюхнувшись на свободный стул, бледный закинул ноги на стол и повертел стакан с вином в руках.
— Ты не представляешь, как же приятно встретить ещё одного южанина в этом противном краю. Позволь поинтересоваться, друг, что-же привело тебя сюда? – он повертел головой. — Нет, не в таверну, а сюда… - он раскинул руки в разные стороны; несколько капель вина вылетели из стакана и упали на пол. — А сюда! В Гвинфор!
— Я не южанин. — Орк хлебнул из кувшина — Скажу больше, в другое время и при других обстоятельствах я бы даже может быть попытался бы тебя убить. — Орк махнул свободной рукой — Не важно. Я тут, потому что могу здесь быть.
Орк совсем похоже забылся, ведь оставив кувшин он почти что залез под платье девушке, но в последний момент осёкся. Похоже всё же в голове громилы вдруг всплыло где он находится, в потому просто снова положил свою руку на бедро девушке.
— А ты чей будешь? Понятно что южанин, но обычно я таких как ты тут не встречал. Хотя нет, встречал. Повешенными у ворот деревень и городов.
— Как это не южанин? Орки у нас где живут? Правильно, на юге! – бледный добродушно рассмеялся, но после осёкся и с подозрением уставился на орка. — А не из кочующих-ли ты? Ну не из тех, что по людским странам шастают, детей воруют и просят ручку им позолотить, а?
Задав вопрос, мужчина тут же приложился к кружке с вином. Приятный запах ударил ему в нос, а вкус винограда заставил его несколько расслабиться.
— Многие так говорят, но мы то с тобой понимаем, что ты здесь по другой причине – он отодвинул кружку ото рта. — Ты либо кочующий, либо изгнанник, либо имеешь какую-либо четкую цель, которая проходит через эту злосчастную страну. Как мне кажется, последний вариант наиболее верен. Веришь или нет, но на кочующего ты не очень-то и похож…
Мужчина опять отпил из кувшина и уставился на потолок. Похоже, что вопросы орка запустили тяжкий мыслительный процесс в этой пропитой голове.
— Чей я буду? Чей-то буду… южанином я буду и признать мне этого отнюдь не стыдно. А если уйти в корни… ну, дроу я и ещё что-то с чем-то – мужчина ненадолго осёкся. — А вздернутого брата нашего ты встречал, наверняка, на других людских землях. Здесь в Гвинфоре нас, конечно, не жалуют, но, чтобы поржать не вздернут. Кстати, а за что убивать-то? Чем юг тебе так насолил?
Орк с толикой злобы посмотрел на южанина.
— Они живут там, где им пришлось. Их родина, земли что сейчас занимают тролли. И в один прекрасный момент всё изменится. Впрочем... Не важно. — Орк отпил из кувшина — Кстати. Если ты не знал, то кочующих у нас на родине не считают за полноценных орков. Это так... Стоп, почему я с тобой вообще это обсуждаю? Ты ещё один прихвостень Ричарда? Если быть честным он мне уже порядком надоел. Сначала он и его братия направляют на меня своё оружие, а теперь посылает сначала странную девку, а теперь тебя. Можешь передать ему что я не буду здесь ничего крушить... Пока что.
— Кто такой Ричард?
По озадаченному лицу бледного можно было действительно поверить в то, что он никогда в жизни не слышал ни о каком Ричарде. Ну как не слышал… он просто успел запамятовать имя того рыцаря, который задавал какие-то там вопросы. Всё-таки он южанин на людских землях, такое может произойти когда угодно и не по одному разу – это уже обыденность.
— Не, друг, ты меня с кем-то передумал. Я понятия не имею о чём ты там говоришь – он отпил ещё вина. — А подошёл я к тебе потому, что увидел родственное лицо. Всё-таки выгоднее держаться в кругу своих на чужбине, разве нет? - бледный убрал одну ногу со стола и с грохотом поставил её на пол. — На родине, в смысле в джунглях троллей?
Задав вопрос, мужчина добродушно и звонко рассмеялся.
— Ладно, ладно, ты не серчай. Мне плевать кого вы там у себя считаете полноценным орком, а кого нет. Ну-с, обсуждаешь ты это со мной потому, мой друг, что ты уже давно не видел привычные глазу образы. Друг, оглянись, кого ты видишь вокруг – бледный демонстративно осмотрелся. — Одни люди кругом, предки которых топтали таких как мы, прячась за именем Волькреада. А теперь присмотрись получше. Ну? Что ты видишь в их глазах? – он выдержал паузу. — Правильно: недоверие, пренебрежение и отвращение. Даже эта шлюха на твоем колене трясётся и думает, как бы ты не свернул ей шею. Ведь так, дорогуша? – обращаясь к девушке, бледный театрально улыбнулся. — В моих глазах такого нет. Ваш брат мне как родной, собственно, как и мой для ваших. Ну так как, расскажешь, что же ты здесь делаешь на самом деле, или это секрет?
Даже орку стало понятно что дроу не врёт. Похоже реально не знал кто такой Ричард. Это в какой-то степени успокаивало орка. Он с небольшой толикой удивления посмотрел на своего собеседника.
— На родине, это у нас в общинах. — орк в последний раз приложился к кувшину и тот окончательно опустился на стол. По звуку было понятно что больше в нём ничего нету. — Привычное мое глазу образ, это когда чья-то ещё дергающая тушка пытается слезть с моего друга...
В этот самый момент у горла дроу появился довольно большой по меркам обычных существ скиммитар. По виду дроу было понятно что подобный жест никак не задел его. Он просто отодвинул его чуть подальше от шеи.
— Видишь ли... — орк снова убрал оружие — ты угадал. Я вправду не кочующий. Но как видишь я не сижу у себя на троне и не решаю что будет лучше. Свою общину я оставил на своего наследника, и насколько мне известно он сейчас в здравии, и вроде как из него получается нормальный орк. Но... — орк лизнул шею девушки, от чего она немного вздрогнула — Нормальному орку как бы он не старался не вернуть земли. Для этого нужен сильный. Нет не так... — орк не сильно размахнулся и ударил по столу. Доски затрещали, тавернщик недобро посмотрел на буйного гостя, и даже мелком взглянул на вышибалу. Но орк рукой показал что больше не будет буянить. — Очень сильный лидер. Который поведёт всех в попытке вернуть нам наши территории. А может быть даже возьмём больше чем было, кто знает. Вот что я тут делаю. И мне тут кое-кто помогает. — орк положил свою руку на стол. — дай свою руку, сам всё увидишь.
Прейдя в таверну, мужчина по-быстрому осмотрелся. К сожалению, ему не удалось найти своего старого собутыльника. Видимо, придётся пить одному. Хотя… одна интересная личность в трактире всё-таки присутствовала: громадный орк.
— Эй, трактирщик, плесни вина!
Сказано - сделано. Трактирщик достал из-под прилавка небольшой стакан и графин. Приятные булькающие звуки буквально впились в уши бледного. Он с нетерпением взял наполненный вином стакан и выложил на прилавок три монеты. Развернувшись, он сложил незанятую руку на затылке и пошагал к орку.
— Здравия землякам! - поприветствовал он орка. — И Вам – он слегка повернулся, так, чтобы можно было подумать, будто он приветствует снятую шлюху.
Плюхнувшись на свободный стул, бледный закинул ноги на стол и повертел стакан с вином в руках.
— Ты не представляешь, как же приятно встретить ещё одного южанина в этом противном краю. Позволь поинтересоваться, друг, что-же привело тебя сюда? – он повертел головой. — Нет, не в таверну, а сюда… - он раскинул руки в разные стороны; несколько капель вина вылетели из стакана и упали на пол. — А сюда! В Гвинфор!
— Я не южанин. — Орк хлебнул из кувшина — Скажу больше, в другое время и при других обстоятельствах я бы даже может быть попытался бы тебя убить. — Орк махнул свободной рукой — Не важно. Я тут, потому что могу здесь быть.
Орк совсем похоже забылся, ведь оставив кувшин он почти что залез под платье девушке, но в последний момент осёкся. Похоже всё же в голове громилы вдруг всплыло где он находится, в потому просто снова положил свою руку на бедро девушке.
— А ты чей будешь? Понятно что южанин, но обычно я таких как ты тут не встречал. Хотя нет, встречал. Повешенными у ворот деревень и городов.
— Как это не южанин? Орки у нас где живут? Правильно, на юге! – бледный добродушно рассмеялся, но после осёкся и с подозрением уставился на орка. — А не из кочующих-ли ты? Ну не из тех, что по людским странам шастают, детей воруют и просят ручку им позолотить, а?
Задав вопрос, мужчина тут же приложился к кружке с вином. Приятный запах ударил ему в нос, а вкус винограда заставил его несколько расслабиться.
— Многие так говорят, но мы то с тобой понимаем, что ты здесь по другой причине – он отодвинул кружку ото рта. — Ты либо кочующий, либо изгнанник, либо имеешь какую-либо четкую цель, которая проходит через эту злосчастную страну. Как мне кажется, последний вариант наиболее верен. Веришь или нет, но на кочующего ты не очень-то и похож…
Мужчина опять отпил из кувшина и уставился на потолок. Похоже, что вопросы орка запустили тяжкий мыслительный процесс в этой пропитой голове.
— Чей я буду? Чей-то буду… южанином я буду и признать мне этого отнюдь не стыдно. А если уйти в корни… ну, дроу я и ещё что-то с чем-то – мужчина ненадолго осёкся. — А вздернутого брата нашего ты встречал, наверняка, на других людских землях. Здесь в Гвинфоре нас, конечно, не жалуют, но, чтобы поржать не вздернут. Кстати, а за что убивать-то? Чем юг тебе так насолил?
Орк с толикой злобы посмотрел на южанина.
— Они живут там, где им пришлось. Их родина, земли что сейчас занимают тролли. И в один прекрасный момент всё изменится. Впрочем... Не важно. — Орк отпил из кувшина — Кстати. Если ты не знал, то кочующих у нас на родине не считают за полноценных орков. Это так... Стоп, почему я с тобой вообще это обсуждаю? Ты ещё один прихвостень Ричарда? Если быть честным он мне уже порядком надоел. Сначала он и его братия направляют на меня своё оружие, а теперь посылает сначала странную девку, а теперь тебя. Можешь передать ему что я не буду здесь ничего крушить... Пока что.
— Кто такой Ричард?
По озадаченному лицу бледного можно было действительно поверить в то, что он никогда в жизни не слышал ни о каком Ричарде. Ну как не слышал… он просто успел запамятовать имя того рыцаря, который задавал какие-то там вопросы. Всё-таки он южанин на людских землях, такое может произойти когда угодно и не по одному разу – это уже обыденность.
— Не, друг, ты меня с кем-то передумал. Я понятия не имею о чём ты там говоришь – он отпил ещё вина. — А подошёл я к тебе потому, что увидел родственное лицо. Всё-таки выгоднее держаться в кругу своих на чужбине, разве нет? - бледный убрал одну ногу со стола и с грохотом поставил её на пол. — На родине, в смысле в джунглях троллей?
Задав вопрос, мужчина добродушно и звонко рассмеялся.
— Ладно, ладно, ты не серчай. Мне плевать кого вы там у себя считаете полноценным орком, а кого нет. Ну-с, обсуждаешь ты это со мной потому, мой друг, что ты уже давно не видел привычные глазу образы. Друг, оглянись, кого ты видишь вокруг – бледный демонстративно осмотрелся. — Одни люди кругом, предки которых топтали таких как мы, прячась за именем Волькреада. А теперь присмотрись получше. Ну? Что ты видишь в их глазах? – он выдержал паузу. — Правильно: недоверие, пренебрежение и отвращение. Даже эта шлюха на твоем колене трясётся и думает, как бы ты не свернул ей шею. Ведь так, дорогуша? – обращаясь к девушке, бледный театрально улыбнулся. — В моих глазах такого нет. Ваш брат мне как родной, собственно, как и мой для ваших. Ну так как, расскажешь, что же ты здесь делаешь на самом деле, или это секрет?
Даже орку стало понятно что дроу не врёт. Похоже реально не знал кто такой Ричард. Это в какой-то степени успокаивало орка. Он с небольшой толикой удивления посмотрел на своего собеседника.
— На родине, это у нас в общинах. — орк в последний раз приложился к кувшину и тот окончательно опустился на стол. По звуку было понятно что больше в нём ничего нету. — Привычное мое глазу образ, это когда чья-то ещё дергающая тушка пытается слезть с моего друга...
В этот самый момент у горла дроу появился довольно большой по меркам обычных существ скиммитар. По виду дроу было понятно что подобный жест никак не задел его. Он просто отодвинул его чуть подальше от шеи.
— Видишь ли... — орк снова убрал оружие — ты угадал. Я вправду не кочующий. Но как видишь я не сижу у себя на троне и не решаю что будет лучше. Свою общину я оставил на своего наследника, и насколько мне известно он сейчас в здравии, и вроде как из него получается нормальный орк. Но... — орк лизнул шею девушки, от чего она немного вздрогнула — Нормальному орку как бы он не старался не вернуть земли. Для этого нужен сильный. Нет не так... — орк не сильно размахнулся и ударил по столу. Доски затрещали, тавернщик недобро посмотрел на буйного гостя, и даже мелком взглянул на вышибалу. Но орк рукой показал что больше не будет буянить. — Очень сильный лидер. Который поведёт всех в попытке вернуть нам наши территории. А может быть даже возьмём больше чем было, кто знает. Вот что я тут делаю. И мне тут кое-кто помогает. — орк положил свою руку на стол. — дай свою руку, сам всё увидишь.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Слушая речь собеседника, бледный-то и дело качался на стуле, грозясь завалиться на спину и столкнуться с извечными проблемами черепах, и лениво попивал вино. Хоть и не похоже, но он с интересом слушал рассказ собеседника.
Полностью осушив стакан и с горечью в глазах взглянув на дно, мужчина недовольно цокнул и поставил его на верхушку стола. Немного подумав, он убрал вторую ногу со стола и с таким же грохотом поставил её на деревянный пол.
— А общины-то у вас где? Правильно, на Юге. Так что давай, землячек, не брыкайся – он опять добродушно засмеялся. — Эм… я не очень понял-то, что тебе привычно видеть. Это убийство или чей-то перепихон? Ладно, неважно.
Бледный мужчина сложил руки в замок на своём затылке и подпрыгивая поднялся на ноги. Он размял шею и уставился на руку орка.
— И я так понимаю, ты видишь именно себя этим лидером? Или… или ты хочешь найти кого-то более подходящего на эту роль? А по поводу руки…
Замолкнув, бледный слегка наклонился и уставился прямиком в глаза собеседника. Вот только зеленокожему казалось, что его собеседник смотрит не на него, а куда-то сквозь него.
— Не стоит. Поверь, я могу видеть больше остальных.
Услышав реплику бледноликого орк засмеялся. Но довольно быстро смех перерос просто в довольную ухмылку.
— И перепихон и убийство. Главное чтобы не одновременно! — орк снова начал нагло лапать девушку. — И да. Я вижу себя этим лидером. Я пройдусь по миру волной, которая растопчет любого, а после сотрёт тех кто будет не согласен подчинится или умереть. Ты на какой стороне будешь? Ладно, можешь не отвечать.
Орк откинулся на стул и буквально положил себе на грудь девушку.
— Ты мне нравишься. Как минимум ближайшее время у меня не будет желание тебя выпотрошить. Закажи ещё выпивки и можем продолжил сидеть. Главное не долго. Мне ещё нужно будет время.
Орк слабо похлопал по девушке
Бледный убрал одну руку с затылка и вытянул её перед собой. Он начал старательно разглядывать собственные пальцы, будто в них была сокрыта какая-то вселенская истина. Вряд-ли это было правдой.
— Твои амбиции схожи с одним именитым северянином – задумчиво протянул мужчина. — Благодаря нему был свергнута уничтожена человеческая империя. Дрался он храбро, но не смог вовремя остановиться. К чему я это клоню – мужчина оторвался от разглядывания ногтей и приподнял голову. — Я дам тебе два совета. Первый – знай меру. Второй – учись на ошибках прошлого.
Закончив мысль, прошелся ладонью по своей щеке и доброжелательно улыбнулся.
— Нет, думаю, на этом всё. Всё-таки, у тебя тут более важные дела – он кивнул в сторону снятой орком девушки. — Я уверен, мы ещё встретимся – бледный приподнял руку и доброжелательно помахал ей. — Пока-пока.
Разговор был закончен. Высокорослый мужчина развернулся, подошёл к свободному столу и плюхнулся на приставленный к нему стул. Не прошло и десятка секунд, как бледный заснул.
После малоприятного знакомства с Ричардом, он решил, что солнце было достаточно высоко для работы, и потому отправился на променад по городу. Искать больных в крупных поселениях было труднее, чем в деревнях и сёлах, где визит доктора был своего рода сенсацией, но тут и работы было больше. В основном лечение сводилось к коротким консультациям прямо на улице, люди относились с подозрением к оказываемому Калебом альтруизму, ведь за работу он не просил ровным счётом ничего (впрочем, от пожертвований он не отказывался), и мало кто соглашался подпускать его к лежачим больным, что неизменно вызывало у лекаря искреннюю досаду.
Однако не обошлось и без происшествий. Когда Калеб выходил из очередной подворотни, полной страждущих, он наткнулся на мелкую шайку крепких ребят. В считанные секунды они скрутили его в бараний рог и приставили кинжал к горлу, самый пронырливый из них полез по карманам. Найдя у юноши медицинские принадлежности бандиты в ужасе отпрянули. Нож был запрятан куда-то подальше, на лицах повисла мольба.
— Вы, господин, дохтуром будете?
— Буду, — с раздражением ответил Калеб, отряхивая те места одеяний, в которых его хватали бандиты. — Где больной?
В Гвинфоре ценили докторов ещё с тех времён, когда по узким улочкам гуляла чума. Тогда сложилось правило, не уходящее из тёмных голов до сих пор: не трогать медиков. Табу на грабёж врачевателей держалось в головах даже самых отпетых висельников, и хотя находились несогласные, их было меньшинство.
— Ды у нас тут Войцеха того, ножом полоснули. Рана воняет страшшно! Пойдёмте-ка, покажу, в долгу не останемсси.
Бандиты отвели Калеба в свою лачугу на окраине районе. Посреди грязи, антисанитарии и зловония возлежал грязный мужчина, охваченный лихорадкой.
Одного взгляда на рану хватило, чтобы понять, что бедняга Войцех уже не жилец. Хрустящий звук при нажатии на опухшую кисть только подтвердил догадки, Пелагиус даст ему ещё неделю. И то если повезёт. Любой обычный доктор, не стал бы даже и пытаться, действительно, никакие привычные медицине методы тут не сработали бы, но с щепоткой тёмной магии…
— Случай тяжелый, шансов почти нет, — холодно проговорил Калеб, доставая из своего пояса инструменты и раскладывая их у лежанки больного. — Но я попробую. Эй, ты, раскали какую-нибудь железку и будь наготове, культю надо будет прижечь.
С этими словами доктор разложил складную пилу, повторно ощупал рану и определил место, до которого дошло заражение. Для бедняги Войцеха вывод был неутешительный, руку надо было резать практически у самого плеча. Калеб повязал себе на лицо платок, чтобы прикрыть нос и рот, и приступил к операции. В ходе ампутации доктор несколько раз чувствовал, что сердце больного вот-вот остановится, жизнь в его теле и так еле теплилась, так что хирургическое вмешательство грозилось этот огонёк потушить окончательно. В такие моменты он сосредотачивался, и направлял в Войцеха поток невидимой для присутствующих энергии, раз за разом вдыхая в него жизнь, чувствуя при этом, как холодеют его собственные пальцы. Когда конечность бедняги была отделена от тела, Калеб принял у импровизированного ассистента раскаленный кинжал и уже еле слушавшейся его рукой прижег рану. Отдышавшись, доктор вновь наклонился над больным. Операция была завершена, но самое трудное было впереди: заражение уже распространилось дальше в организм, однако способностей юноши могло хватить на то, чтобы выжечь заразу. Он приложил руки к груди Войцеха и сосредоточился в последний раз, отправив туда последний, самый мощный, какой он мог себе позволить, импульс жизненной силы. Окружавшие его грабители почувствовали легкое головокружение и слабость, сам же Калеб едва устоял на ногах. Его глаза заполонила чернота, и прошло несколько очень долгих мгновений, прежде чем зрение вернулось к нему. Когда это произошло, доктор увидел, что почерневшая плоть Войцеха приобрела естественный, хотя и бледный, цвет.
Когда доктор извлёк инструментарий для страшной операции, жестокие грабители, что обычно стращали местных, крепко зажмурились. От страшного зловония, заполонившего и так отвратную лачугу одного из них начало тошнить, остальные просто вышли на непрямых ногах.
Когда дело было сделано, бандиты всучили Калебу богато украшенную шкатулку с замком. Встряхнув её, он не услышал никаких звуков. Походило на простую безделушку.
— Господин дохтур, ежели кого прибить надо будет, али просто спугнуть из города - кричи сразу! Всем поможем, чем надо будет...
— Как мне с вами связаться? — спросил Калеб, дрожащей рукой вытирая холодный пот, выступивший на лбу во время операции. — Очень возможно, что такая помощь мне пригодится.
— А приходите, господин, суда же. Мы всех кого знаем предупредим, чтоб вас не тронули!
Доктор кивнул и принялся собирать инструменты.
— Следите за этим, — он указал на хрипло дышавшего Войцеха. — Следующие недели, может, месяцы, он будет вам обузой. Если вы не готовы с ним нянчиться, то, возможно, милосерднее прекратить его страдания прямо сейчас. Впрочем, это уже не моя забота.
С этими словами Калеб, пошатываясь, покинул логово грабителей.
Когда закутанный в черный плащ доктор появился в трактире, лицо его было бледнее, чем у многих мертвецов, а глаза запали, как будто он не спит уже не первые сутки. Он вяло махнул владельцу заведения, пошатываясь, добрался до одного из свободных столиков и с трудом опустился на стул. Дождавшись, когда ему принесут блюдо дня, коим оказалось довольно сытное рагу с кусочками мяса загадочного происхождения, юноша стянул перчатки и принялся за еду.
Однако не обошлось и без происшествий. Когда Калеб выходил из очередной подворотни, полной страждущих, он наткнулся на мелкую шайку крепких ребят. В считанные секунды они скрутили его в бараний рог и приставили кинжал к горлу, самый пронырливый из них полез по карманам. Найдя у юноши медицинские принадлежности бандиты в ужасе отпрянули. Нож был запрятан куда-то подальше, на лицах повисла мольба.
— Вы, господин, дохтуром будете?
— Буду, — с раздражением ответил Калеб, отряхивая те места одеяний, в которых его хватали бандиты. — Где больной?
В Гвинфоре ценили докторов ещё с тех времён, когда по узким улочкам гуляла чума. Тогда сложилось правило, не уходящее из тёмных голов до сих пор: не трогать медиков. Табу на грабёж врачевателей держалось в головах даже самых отпетых висельников, и хотя находились несогласные, их было меньшинство.
— Ды у нас тут Войцеха того, ножом полоснули. Рана воняет страшшно! Пойдёмте-ка, покажу, в долгу не останемсси.
Бандиты отвели Калеба в свою лачугу на окраине районе. Посреди грязи, антисанитарии и зловония возлежал грязный мужчина, охваченный лихорадкой.
Одного взгляда на рану хватило, чтобы понять, что бедняга Войцех уже не жилец. Хрустящий звук при нажатии на опухшую кисть только подтвердил догадки, Пелагиус даст ему ещё неделю. И то если повезёт. Любой обычный доктор, не стал бы даже и пытаться, действительно, никакие привычные медицине методы тут не сработали бы, но с щепоткой тёмной магии…
— Случай тяжелый, шансов почти нет, — холодно проговорил Калеб, доставая из своего пояса инструменты и раскладывая их у лежанки больного. — Но я попробую. Эй, ты, раскали какую-нибудь железку и будь наготове, культю надо будет прижечь.
С этими словами доктор разложил складную пилу, повторно ощупал рану и определил место, до которого дошло заражение. Для бедняги Войцеха вывод был неутешительный, руку надо было резать практически у самого плеча. Калеб повязал себе на лицо платок, чтобы прикрыть нос и рот, и приступил к операции. В ходе ампутации доктор несколько раз чувствовал, что сердце больного вот-вот остановится, жизнь в его теле и так еле теплилась, так что хирургическое вмешательство грозилось этот огонёк потушить окончательно. В такие моменты он сосредотачивался, и направлял в Войцеха поток невидимой для присутствующих энергии, раз за разом вдыхая в него жизнь, чувствуя при этом, как холодеют его собственные пальцы. Когда конечность бедняги была отделена от тела, Калеб принял у импровизированного ассистента раскаленный кинжал и уже еле слушавшейся его рукой прижег рану. Отдышавшись, доктор вновь наклонился над больным. Операция была завершена, но самое трудное было впереди: заражение уже распространилось дальше в организм, однако способностей юноши могло хватить на то, чтобы выжечь заразу. Он приложил руки к груди Войцеха и сосредоточился в последний раз, отправив туда последний, самый мощный, какой он мог себе позволить, импульс жизненной силы. Окружавшие его грабители почувствовали легкое головокружение и слабость, сам же Калеб едва устоял на ногах. Его глаза заполонила чернота, и прошло несколько очень долгих мгновений, прежде чем зрение вернулось к нему. Когда это произошло, доктор увидел, что почерневшая плоть Войцеха приобрела естественный, хотя и бледный, цвет.
Когда доктор извлёк инструментарий для страшной операции, жестокие грабители, что обычно стращали местных, крепко зажмурились. От страшного зловония, заполонившего и так отвратную лачугу одного из них начало тошнить, остальные просто вышли на непрямых ногах.
Когда дело было сделано, бандиты всучили Калебу богато украшенную шкатулку с замком. Встряхнув её, он не услышал никаких звуков. Походило на простую безделушку.
— Господин дохтур, ежели кого прибить надо будет, али просто спугнуть из города - кричи сразу! Всем поможем, чем надо будет...
— Как мне с вами связаться? — спросил Калеб, дрожащей рукой вытирая холодный пот, выступивший на лбу во время операции. — Очень возможно, что такая помощь мне пригодится.
— А приходите, господин, суда же. Мы всех кого знаем предупредим, чтоб вас не тронули!
Доктор кивнул и принялся собирать инструменты.
— Следите за этим, — он указал на хрипло дышавшего Войцеха. — Следующие недели, может, месяцы, он будет вам обузой. Если вы не готовы с ним нянчиться, то, возможно, милосерднее прекратить его страдания прямо сейчас. Впрочем, это уже не моя забота.
С этими словами Калеб, пошатываясь, покинул логово грабителей.
Когда закутанный в черный плащ доктор появился в трактире, лицо его было бледнее, чем у многих мертвецов, а глаза запали, как будто он не спит уже не первые сутки. Он вяло махнул владельцу заведения, пошатываясь, добрался до одного из свободных столиков и с трудом опустился на стул. Дождавшись, когда ему принесут блюдо дня, коим оказалось довольно сытное рагу с кусочками мяса загадочного происхождения, юноша стянул перчатки и принялся за еду.
Странные события последних дней окончились для странников весьма благополучно. Каждый из них вышел целым и невредимым из темницы после разговора с человеком, при одном звуке имени которого в трактире послышался беспокойный шёпот. Некоторые посетители даже предпочли покинуть заведение. Мало того, все получили то, о чём могли бы мечтать простые смертные после встречи с влиятельной персоной Гвинфора, земель беззакония.
Странная смесь беспокойства и удовлетворения степенно проходящим вечером витала в ваших мыслях. Кто этот человек? Чего он хочет от вас? Почему вас так просто отпустили? Ответов не мог дать никто, кроме самого фон-Рашвинда. И что-то подсказывало, что скоро рыцарю что-то от вас понадобится.
Говорят, утро вечера мудренее. Хорошо отдохнув, становится проще распутывать кашу в голове. Этой мудростью пользовался каждый мало-мальски имеющий человек, ведь таверна начала пустеть только глубоко за полночь. Когда осталось всего пара-тройка пьяных мужчин, которым было уже всё равно, где ночевать вы поняли, что вам не дали спокойно выспаться. За окном вновь загремели кованые сапоги.
Дверь с грохотом отворилась, впуская внутрь ночную прохладу. В заведение зашёл Ричард, следом за ним - Товра, с которой Крагморут уже успел познакомиться.
- Добрый вечер, путники. Я снова вас побеспокою, но уже на других правилах.
Лютер уселся на лавку, предложив место рядом с собой контрабандистке.
- Буду краток. Мои люди передали, что час назад произошло очередное убийство. Тело вновь не нашли.
Вы видите, как губы рыцаря подрагивают от еле-сдерживаемой ярости. Пронзительно ледяной тон голоса делал вид Ричарда фон-Рашвинд только страшнее.
Странная смесь беспокойства и удовлетворения степенно проходящим вечером витала в ваших мыслях. Кто этот человек? Чего он хочет от вас? Почему вас так просто отпустили? Ответов не мог дать никто, кроме самого фон-Рашвинда. И что-то подсказывало, что скоро рыцарю что-то от вас понадобится.
Говорят, утро вечера мудренее. Хорошо отдохнув, становится проще распутывать кашу в голове. Этой мудростью пользовался каждый мало-мальски имеющий человек, ведь таверна начала пустеть только глубоко за полночь. Когда осталось всего пара-тройка пьяных мужчин, которым было уже всё равно, где ночевать вы поняли, что вам не дали спокойно выспаться. За окном вновь загремели кованые сапоги.
Дверь с грохотом отворилась, впуская внутрь ночную прохладу. В заведение зашёл Ричард, следом за ним - Товра, с которой Крагморут уже успел познакомиться.
- Добрый вечер, путники. Я снова вас побеспокою, но уже на других правилах.
Лютер уселся на лавку, предложив место рядом с собой контрабандистке.
- Буду краток. Мои люди передали, что час назад произошло очередное убийство. Тело вновь не нашли.
Вы видите, как губы рыцаря подрагивают от еле-сдерживаемой ярости. Пронзительно ледяной тон голоса делал вид Ричарда фон-Рашвинд только страшнее.
Товра тяжело вздохнула и села рядом с рыцарем, как ни как из всех компании Ричарда она знала дольше и лучше всех, в конце концов именно благодаря ему она дважды попадала в темницу и трижды из неё же выходила
Выслушав всех она немного нагнулась к законнику
- Ричи, я понимаю что тут творится какая то нездоровая хуйня. Ты меня знаешь. Бухло и пыль..ну может иногда рабы, но им же лучше. Кровь я никому не пускаю, максимум пальцы.
Она снова села ровно и кинула взгляды на остальных
- А вот этот мудила вполне мог кого-то выпотрошить.
Сказала девушка глядя на орка
Орк с усмешкой посмотрел на Товру.
— Могу тебя выпотрошить. Надо?
Было видно что орк не ждал ответа. Он почти сразу убрал взгляд с девушки и перевёл его на Ричарда
Ричард снова не сдержал улыбки, когда Товра склонилась над командующим гвардией барона.
— Не сомневаюсь, милая. Но тут без тебя никак, не держи зла.
Слова про орка как будто прошли мимо его ушей.
- Буду краток. Мои люди передали, что час назад произошло очередное убийство. Тело вновь не нашли.
Вы видите, как губы рыцаря подрагивают от еле-сдерживаемой ярости. Пронзительно ледяной тон голоса делал вид Ричарда фон-Рашвинд только страшнее.
Крагморут сидел с кружкой эля, с закинутыми на стол ногами и отдыхал от довольно бурной ночи, после которой на шлюхе остались довольно уродливые синяки и следы удушений на шее. Орк опустил свой взгляд с потолка на новоприбывших и с лёгкой ухмылкой смотрел на Ричарда.
— Плохие у вас тут шлюхи. Даже особо не орут. — орк отпил ещё немного из кружки — Снова нужен мой друг?
Вид заметно помотанной женщины заставил Ричарда улыбнуться. Странна была эта улыбка, в ней сочеталось превосходство, удовольствие и толика жалости. Без лишних слов рыцарь швырнул ей очередной кошель из холщи и крикнул кому-то снаружи.
— Дайте хлебнуть девке вашего варева!
Только затем Лютер обратил внимание на Крагморута.
— Уже нет. Нужен ты, орк. И все вы.
Раздался топот сапог и присутствующие увидели, как по лестнице резво спускается одетый в черные одеяния молодой человек. Плотный обед и несколько часов крепкого сна поставили его на ноги, и доктор вновь был готов действовать. Остановившись, не дохйдя до конца лестницы несколько ступенек, он оглядел собравшихся, сконцентрировав свое внимание на незнакомых ему лицах.
— Калеб Фаул, — бросил лекарь, ни к кому конкретно не обращаясь. — Надо идти, пока след еще свежий.
До ушей Ричарда долетел слабый смешок, после которого орк одним залпом опустошил кружку.
— Кто все то? Я тут единственный кто может махать своим оружием и случайно не убить себя... — Орк одним движением скинул ноги со стола и поставил их на пол, а после резко распрямился, из-за чего по таверне послышался звук хруста костей и довольный собой орк опёрся спиной о край стойки трактирщика. В этот самый момент с лестницы спустился юноша, который впрочем сразу заговорил. Выслушав его орк взглянул на Ричарда с толикой жалости. — Или все кого ты нашёл это вот такие вот? Если да, лучше сразу их убей
Появление Калеба, полного решимости немного сгладило настроение Ричарда. Его ухмылка сменилась великодушной улыбкой. Признательный кивок головы стал ответом для лекаря.
Калеб дошел до стола, занимаемого орком и рыцарем, но усаживаться не стал. Ответом на выходку орка стал лишь бесстрастный взгляд.
— Занятная особь, — проговорил он, продолжая глядеть на громилу. — Пригодится.
Орк же был как всегда бахвален и груб. Не то что бы это было чем-то необыденным для Гвинфора. Ричард встал, отряхнув доспех после засаленной лавки и глянул в сторону трактищика исподлобья. Тот бросился в подвал, что-то бормоча под нос.
— Сегодня нужны вы все, вождь. Победа не всегда плод грубой силы, кому-то нужно латать тебя после битвы.
Рыцарь прокашлялся.
— Итак, маги изучили следы энергии от богохульного отродья, что инит беспорядок на землях Домов. Следы ведут к заброшенному храму, что в миле отсюда.
— У кого-нибудь из вас есть, что спросить перед отбытием?
Товра недолго думая скривилась и продемонстрировала цветному неизвестный ему жест
- Своё свестело выпотроши, ебанько, надеюсь ты что нибудь подхватил от той шлюхи.
После этого она махнула рукой в зал и к ней подбежал молодой парнишка, она что то шепнула ему на ухо не отрывая взгляд от орка, тот спешно черкул в своей книге и быстро вышел из таверны
Бледный никак не отреагировал на прибытие рыцаря и его солдат. Он всё также продолжал спать, сидя на добротно сколоченном стуле. Он никак не реагировал на голоса, стук кружек, топот сапог и на все остальные звуки, столь привычные для таверны. Казалось, будто бы совершенно ничего не способно потревожить его сон. Возможно, так оно и есть, но проверить это не выдалось возможности – полу-дроу проснулся самостоятельно.
Мужчина протёр глаза и осмотрелся. Из-за недавнего пробуждения, им было пропущено множество вещей, но, благо, были запримечены самые важные: спустившийся со второго этажа трактира паренёк, представившийся неизвестно кому, знакомый орк, пол под которым вот-вот грозился проломиться, а также смутно знакомый рыцарь.
— А, так я-же тебя знаю! – слегка радостно произнёс он. — Как там было? Эм… Руфус, да, верно? – он поднялся с насиженного места и дёрнул правой ногой, стараясь её размять. — Хотя, это, в принципе, и не важно – теперь настал черед левой ноги.
Подойдя к троице, бледный уперся руками в бок и с громким хрустом выгнул спину.
— А чего храм заброшен? Не по пеллагианский как-то.
Увидев знакомого, который очень умело притворился пеньком при допросе, рыцарь поприветствовал его так же, как и лекаря. Звук исковерканного имени заставил Ричарда покривить губы.
— Как полагает гостю уважать хозяина дома, так и путнику полагается уважать страну, по которой лежит его дорога, южанин. Я напомню тебе моё имя: Ричард Лютер фон-Рашвинд. Постарйся его запомнить.
Проявление эмоций не делало рыцарю чести. Он постарался сделать вид, что ничего не произошло.
— Пока что мне хватало того что я имею. Правда хорошая девка очень хорошо помогает лечить раны.
Выслушав Ричарда орк кивгул будто сам себе.
— Эти твои маги смогли понять эта штука одна или несколько?
— Есть следы всего одной твари. - ответил рыцарь.
— О какого рода энергии идет речь? - спросил лекарь.
— Пока неясно, Калеб. Не хватает образцов, чтобы в точности воссоздать план призванной материи. Большая часть моих чародеев занимается расшифровкой того, что мы имеем.
Рыцарь призадумался.
— Хорошо, если у вас получится собрать что-то, заряженное этой энергией. Заклинания Призыва оставляют неизгладимый след на месте, где был совершён ритуал. У меня нет никакх оснований предполагать, что это был Призыв, но пока это — основная версия.
— Эй, призыватель. Я тебе так и не рассказал что я тогда... Узнал. Хочешь посмотреть? — орк протянул руку без перчатки — Давай руку, покажу.
— Может, хватит светских бесед? — с раздражением вмешался в разговор Калеб. — Надо шевелиться, пока след не остыл.
Ричард без колебаний положил руку на лапищу орка. Краг почувствовал, как по его телу проходит разряд неизвестной силы, от которого немели конечности.
Краг удивлённо посмотрел на Ричарда, а после коснулся большим пальцем руки Ричарда. Тот почти сразу ощутил будто в то место приложили раскалённое железо, и в голове рыцаря буквально замелькали образы. Через пару секунд в голове рыцаря выжглось то что тогда увидел демон.
— Что ты с этим будешь делать, мне всё равно. Не забудь что ты мне пообещал.
— Никогда, демон.
Рыцарь небрежно потёр руку и присвистнул. На этот звук прибежал трактирщик, гружёный припасами.
— Раздай, любезный. — вежливо произнёс фон-Рашвинд.
Мужчина выполнил приказ.
— По пути к воротам есть лавочка. — рыцарь обратился к странникам — Её владелец ещё не спит. Загляните к нему, если в чём-то нуждаетесь. Берите только то, что вам действительно пригодится.
Выслушав всех она немного нагнулась к законнику
- Ричи, я понимаю что тут творится какая то нездоровая хуйня. Ты меня знаешь. Бухло и пыль..ну может иногда рабы, но им же лучше. Кровь я никому не пускаю, максимум пальцы.
Она снова села ровно и кинула взгляды на остальных
- А вот этот мудила вполне мог кого-то выпотрошить.
Сказала девушка глядя на орка
Орк с усмешкой посмотрел на Товру.
— Могу тебя выпотрошить. Надо?
Было видно что орк не ждал ответа. Он почти сразу убрал взгляд с девушки и перевёл его на Ричарда
Ричард снова не сдержал улыбки, когда Товра склонилась над командующим гвардией барона.
— Не сомневаюсь, милая. Но тут без тебя никак, не держи зла.
Слова про орка как будто прошли мимо его ушей.
- Буду краток. Мои люди передали, что час назад произошло очередное убийство. Тело вновь не нашли.
Вы видите, как губы рыцаря подрагивают от еле-сдерживаемой ярости. Пронзительно ледяной тон голоса делал вид Ричарда фон-Рашвинд только страшнее.
Крагморут сидел с кружкой эля, с закинутыми на стол ногами и отдыхал от довольно бурной ночи, после которой на шлюхе остались довольно уродливые синяки и следы удушений на шее. Орк опустил свой взгляд с потолка на новоприбывших и с лёгкой ухмылкой смотрел на Ричарда.
— Плохие у вас тут шлюхи. Даже особо не орут. — орк отпил ещё немного из кружки — Снова нужен мой друг?
Вид заметно помотанной женщины заставил Ричарда улыбнуться. Странна была эта улыбка, в ней сочеталось превосходство, удовольствие и толика жалости. Без лишних слов рыцарь швырнул ей очередной кошель из холщи и крикнул кому-то снаружи.
— Дайте хлебнуть девке вашего варева!
Только затем Лютер обратил внимание на Крагморута.
— Уже нет. Нужен ты, орк. И все вы.
Раздался топот сапог и присутствующие увидели, как по лестнице резво спускается одетый в черные одеяния молодой человек. Плотный обед и несколько часов крепкого сна поставили его на ноги, и доктор вновь был готов действовать. Остановившись, не дохйдя до конца лестницы несколько ступенек, он оглядел собравшихся, сконцентрировав свое внимание на незнакомых ему лицах.
— Калеб Фаул, — бросил лекарь, ни к кому конкретно не обращаясь. — Надо идти, пока след еще свежий.
До ушей Ричарда долетел слабый смешок, после которого орк одним залпом опустошил кружку.
— Кто все то? Я тут единственный кто может махать своим оружием и случайно не убить себя... — Орк одним движением скинул ноги со стола и поставил их на пол, а после резко распрямился, из-за чего по таверне послышался звук хруста костей и довольный собой орк опёрся спиной о край стойки трактирщика. В этот самый момент с лестницы спустился юноша, который впрочем сразу заговорил. Выслушав его орк взглянул на Ричарда с толикой жалости. — Или все кого ты нашёл это вот такие вот? Если да, лучше сразу их убей
Появление Калеба, полного решимости немного сгладило настроение Ричарда. Его ухмылка сменилась великодушной улыбкой. Признательный кивок головы стал ответом для лекаря.
Калеб дошел до стола, занимаемого орком и рыцарем, но усаживаться не стал. Ответом на выходку орка стал лишь бесстрастный взгляд.
— Занятная особь, — проговорил он, продолжая глядеть на громилу. — Пригодится.
Орк же был как всегда бахвален и груб. Не то что бы это было чем-то необыденным для Гвинфора. Ричард встал, отряхнув доспех после засаленной лавки и глянул в сторону трактищика исподлобья. Тот бросился в подвал, что-то бормоча под нос.
— Сегодня нужны вы все, вождь. Победа не всегда плод грубой силы, кому-то нужно латать тебя после битвы.
Рыцарь прокашлялся.
— Итак, маги изучили следы энергии от богохульного отродья, что инит беспорядок на землях Домов. Следы ведут к заброшенному храму, что в миле отсюда.
— У кого-нибудь из вас есть, что спросить перед отбытием?
Товра недолго думая скривилась и продемонстрировала цветному неизвестный ему жест
- Своё свестело выпотроши, ебанько, надеюсь ты что нибудь подхватил от той шлюхи.
После этого она махнула рукой в зал и к ней подбежал молодой парнишка, она что то шепнула ему на ухо не отрывая взгляд от орка, тот спешно черкул в своей книге и быстро вышел из таверны
Бледный никак не отреагировал на прибытие рыцаря и его солдат. Он всё также продолжал спать, сидя на добротно сколоченном стуле. Он никак не реагировал на голоса, стук кружек, топот сапог и на все остальные звуки, столь привычные для таверны. Казалось, будто бы совершенно ничего не способно потревожить его сон. Возможно, так оно и есть, но проверить это не выдалось возможности – полу-дроу проснулся самостоятельно.
Мужчина протёр глаза и осмотрелся. Из-за недавнего пробуждения, им было пропущено множество вещей, но, благо, были запримечены самые важные: спустившийся со второго этажа трактира паренёк, представившийся неизвестно кому, знакомый орк, пол под которым вот-вот грозился проломиться, а также смутно знакомый рыцарь.
— А, так я-же тебя знаю! – слегка радостно произнёс он. — Как там было? Эм… Руфус, да, верно? – он поднялся с насиженного места и дёрнул правой ногой, стараясь её размять. — Хотя, это, в принципе, и не важно – теперь настал черед левой ноги.
Подойдя к троице, бледный уперся руками в бок и с громким хрустом выгнул спину.
— А чего храм заброшен? Не по пеллагианский как-то.
Увидев знакомого, который очень умело притворился пеньком при допросе, рыцарь поприветствовал его так же, как и лекаря. Звук исковерканного имени заставил Ричарда покривить губы.
— Как полагает гостю уважать хозяина дома, так и путнику полагается уважать страну, по которой лежит его дорога, южанин. Я напомню тебе моё имя: Ричард Лютер фон-Рашвинд. Постарйся его запомнить.
Проявление эмоций не делало рыцарю чести. Он постарался сделать вид, что ничего не произошло.
— Пока что мне хватало того что я имею. Правда хорошая девка очень хорошо помогает лечить раны.
Выслушав Ричарда орк кивгул будто сам себе.
— Эти твои маги смогли понять эта штука одна или несколько?
— Есть следы всего одной твари. - ответил рыцарь.
— О какого рода энергии идет речь? - спросил лекарь.
— Пока неясно, Калеб. Не хватает образцов, чтобы в точности воссоздать план призванной материи. Большая часть моих чародеев занимается расшифровкой того, что мы имеем.
Рыцарь призадумался.
— Хорошо, если у вас получится собрать что-то, заряженное этой энергией. Заклинания Призыва оставляют неизгладимый след на месте, где был совершён ритуал. У меня нет никакх оснований предполагать, что это был Призыв, но пока это — основная версия.
— Эй, призыватель. Я тебе так и не рассказал что я тогда... Узнал. Хочешь посмотреть? — орк протянул руку без перчатки — Давай руку, покажу.
— Может, хватит светских бесед? — с раздражением вмешался в разговор Калеб. — Надо шевелиться, пока след не остыл.
Ричард без колебаний положил руку на лапищу орка. Краг почувствовал, как по его телу проходит разряд неизвестной силы, от которого немели конечности.
Краг удивлённо посмотрел на Ричарда, а после коснулся большим пальцем руки Ричарда. Тот почти сразу ощутил будто в то место приложили раскалённое железо, и в голове рыцаря буквально замелькали образы. Через пару секунд в голове рыцаря выжглось то что тогда увидел демон.
— Что ты с этим будешь делать, мне всё равно. Не забудь что ты мне пообещал.
— Никогда, демон.
Рыцарь небрежно потёр руку и присвистнул. На этот звук прибежал трактирщик, гружёный припасами.
— Раздай, любезный. — вежливо произнёс фон-Рашвинд.
Мужчина выполнил приказ.
— По пути к воротам есть лавочка. — рыцарь обратился к странникам — Её владелец ещё не спит. Загляните к нему, если в чём-то нуждаетесь. Берите только то, что вам действительно пригодится.
Несколько лет назад
Прекрасная летняя ночь. Шелест листьев леса Гвинфора лелеет уши и успокаивает разум, пробивающийся, сквозь кроны деревьев, лунный свет как будто греет кожу, а чистейший воздух, казалось, дурманит голову. Хотелось полностью забыться и остаться в этом окружении навсегда. Лишь только треск недавно разведенного костра, прогоняющего-то и дело сгущающуюся тьму, заставляет вырваться из пелены иллюзий и вернуться в суровую реальность.
Двое путников сидели прижатыми спинами к деревьям и смотрели в костёр, не произнося ни слова. Одним из них был громадный, даже по меркам его сородичей, орк. Он был закован в крепкие доспехи, а на поясе хранил громадный орочий меч, которым, без сомнения, он разделил на две части не один десяток врагом. Именно он был вождём одного из племён луноликих и именно он оставил свой народ, уйдя в странствие, с целью обретения невероятной силы. Силы, которая поможет ему сокрушить его врагов и воплотить грёзы в реальность. Он – Крагморут, самый громадный орк из ныне живущих. И вот он, столь великий и грозный, сидел в забытом лесу, тихонько жевал вяленное мясо и думал о том, куда-же они пойдут дальше.
Напротив зеленокожего сидел, хоть и рослый, но всё-таки ниже чем орк, бородатый южанин. Носил он темно красный плащ, плотно зажатый поясом. Корпус его был обтянут кожаной лентой с множеством разноцветных зелий, а из-за спины виднелся полуторный меч. Этот парень был не столь одарённым в физическом плане как его напарник, но у него было то, чего так не хватало его другу – мастерство. В отличие от орка, чьи атаки всегда были наполнены безудержной яростью и животной дикости, атаки южанина были точны и выверены. Он не был какой-либо высокопоставленной шишкой, он не мечтал о силе и власти. Он был обычным наёмником, обычным бродягой, желающим прожить ещё один день. И он жалел всего об одной вещи, об одной ошибке, допущенной в прошлом. Даже сейчас, он корил себя и думал о том, как же ему быть дальше.
— Пойду, отолью – раздался грубый голос орка.
Южанин это никак не прокомментировал. Зеленокожий поднялся на ноги и пошёл в наиболее дальние кусты. Бородатый мужчина, с грустью в глазах, посмотрел в ту сторону, куда ушёл его друг. Впрочем, вскоре он одёрнулся и уставился в противоположную сторону, прямиком в непроглядную тьму.
— Я знаю, что вы следите за мной - прошипел он. — Вы всегда следите. Надеюсь, вы все сдохните – он поднялся на ноги. — Я сделаю то, что должен.
Отцепив с ленты флакон, доверху наполненный фиолетовой жидкостью, южанин откупорил его и в один присест осушил. Горький, неприятный вкус, вдарил ему в горло. Мысленно, он хотел отринуть от этого ядовитого эликсира, но его тело просило ещё и ещё, и так до тех пор, пока последняя капля не была выпита. Он откинул пустой флакон куда-то в сторону и взялся за рукоять меча. С характерным звуком, лезвие покинуло ножны. Пальцы мужчины понемногу немели, в глазах появилась муть, а земля начала уходить из-под ног.
Из кустов вернулся припозднившийся Крагморут. Он с непониманием уставился на друга, затем положил руку на крестовину и начал осматриваться, стараясь разглядеть опасность в тьме.
— Кроме нас тут никого нет – успокоил его южанин. — Ты получишь-то, чего так давно хотел. Давай же выясним, кто сильней.
Произнеся последнее слово, бородатый мужчина сжал рукоять меча и уставился на теперь уже оппонента. Крагморут не заставил себя долго ждать: он моментально вытащил оружие из ножен и уже собрался атаковать, но южанин опередил его. Мужчина, что отличался чрезмерным спокойствием, словно животное накинулся на орка. Он нанёс беспорядочную серию ударов, каждый из которых был отражен мечом орка, а затем врезался в него правым плечом и с чудовищной силой оттолкнул его. Опешивший орк налетел на кусты и пропустил один удар. На правом боку зеленокожего появился неглубокая рана, из которой сочилась кровь.
— Это уже в прошлом – спокойно ответил орк. — Нам нечего выяснять.
— Неужели великий Крагморут испугался – южанин попытался раззадорить зеленокожего. — Неужели он не желает выяснить, кто же истинный чемпион? Ладно, победу мне так и запишем.
— Ах ты… - недовольно начал вождь. — Ну давай!
Орк перехватил оружие и пошёл в атаку.
Битва началась.
На протяжении целого часа всю округу сотрясал лязг мечей, звуки ударов и треск деревьев и их веток, что становились невольными жертвами в разразившейся баталии. Оба участника битвы были уже порядочно вымотаны и на каждом из них красовались новоприобретённые, незначительные раны. С каждой минутой, южанину становилось всё хуже и хуже. Добровольно принятый им яд медленно поглощал его жизненные силы, делая его всё слабей и слабей: ноги заметно подкосились, пальцы правой руки не могли разжаться, а глаза уже совсем ничего не видели, кроме мутной фигуры соперника.
— Стареешь, дружище – орк подметил плачевное состояние южанина.
— Заткнись – с улыбкой на устах огрызнулся тот.
Продолжая терять силы, бородатый мужчина рванул вперёд. Последовала ещё одна серия животных ударов, большая часть которых была отражена орком. Именно это и было нужно южанину. Выловив нужный момент он, в очередной раз, подался вперёд и налетел на выставленное Крагморуком лезвие. Казалось, будто бы противный чавкающий звук пронёсся по всей округе, нет по всему Гвинфору. Боли не было, только холод… было так холодно… холоднее, чем в самый суровый северный час.
С очередным чавкающим звуком, лезвие вышло из тела жертвы. Южанин, несколько раз шагнув назад, всё-таки разжал пальцы правой руки и выронил меч на землю. С каждым шагом поверженного, кровь продолжала покидать его тело, окропляя землю. Дойдя до дерева и врезавшись в него спиной, мужчина понемногу начал оседать на землю. Усевшись на залитую кровью траву, он только сейчас приложил левую руку к смертельной ране, стараясь её заткнуть. Это не поможет.
Крагморут, которого южанин едва-едва видел, применил на собственном лице несколько эмоций: удивление, радость и непонимание, разбавленное гневом. Хоть и не сразу, но орк смог понять произошедшее. Он убрал оружие обратно в ножны и направился к сражённому сопернику.
— Что ты наделал?! – Гневно заорал орк. — Какого хрена?! – он с гневом уставился на южанина и… и осел на землю. — Что ты наделал? – уже спокойно, с нотками в грусти в голосе, спросил Крагморут.
Проигравший ответил не сразу. С каждой растянутой секундой ему становилось всё холоднее и холоднее, он не мог пошевелить ногами и едва чувствовал остальные части тела. Глубоко втянув воздух, он приподнял правую руку и пропихнул её в один из внутренних карманов плаща. Через секунду, он продемонстрировал заляпанную свежей кровью бумагу. Бумагу, гласившую о заключении договора на убийство Крагморута.
— Очень долгое время… - с трудом говоря начал он. — Я жалел всего об одной ошибке… о том, – он проглотил скопившуюся во рту слюну и кровь – что взялся за это дело. Крагморут, ты мой друг… единственный друг… я не мог выполнить этот контракт… я не хотел его выполнять… и я не мог… не мог его расторгнуть. Только так.
Очередная серия эмоций отразилась на лице Крагморута: гнев сменился раздумьем, а оно уступило жалости, сочувствию и грусти. Орк с остервенением разорвал продемонстрированную бумагу.
— Почему ты не рассказал мне об этом? – тихо начал он. Наверное, не увидь это в живую, никто бы не смог поверить в то, что Крагморут может говорить настолько тихо. — Почему ты так поступил?
Прекрасная летняя ночь. Шелест листьев леса Гвинфора лелеет уши и успокаивает разум, пробивающийся, сквозь кроны деревьев, лунный свет как будто греет кожу, а чистейший воздух, казалось, дурманит голову. Хотелось полностью забыться и остаться в этом окружении навсегда. Лишь только треск недавно разведенного костра, прогоняющего-то и дело сгущающуюся тьму, заставляет вырваться из пелены иллюзий и вернуться в суровую реальность.
Двое путников сидели прижатыми спинами к деревьям и смотрели в костёр, не произнося ни слова. Одним из них был громадный, даже по меркам его сородичей, орк. Он был закован в крепкие доспехи, а на поясе хранил громадный орочий меч, которым, без сомнения, он разделил на две части не один десяток врагом. Именно он был вождём одного из племён луноликих и именно он оставил свой народ, уйдя в странствие, с целью обретения невероятной силы. Силы, которая поможет ему сокрушить его врагов и воплотить грёзы в реальность. Он – Крагморут, самый громадный орк из ныне живущих. И вот он, столь великий и грозный, сидел в забытом лесу, тихонько жевал вяленное мясо и думал о том, куда-же они пойдут дальше.
Напротив зеленокожего сидел, хоть и рослый, но всё-таки ниже чем орк, бородатый южанин. Носил он темно красный плащ, плотно зажатый поясом. Корпус его был обтянут кожаной лентой с множеством разноцветных зелий, а из-за спины виднелся полуторный меч. Этот парень был не столь одарённым в физическом плане как его напарник, но у него было то, чего так не хватало его другу – мастерство. В отличие от орка, чьи атаки всегда были наполнены безудержной яростью и животной дикости, атаки южанина были точны и выверены. Он не был какой-либо высокопоставленной шишкой, он не мечтал о силе и власти. Он был обычным наёмником, обычным бродягой, желающим прожить ещё один день. И он жалел всего об одной вещи, об одной ошибке, допущенной в прошлом. Даже сейчас, он корил себя и думал о том, как же ему быть дальше.
— Пойду, отолью – раздался грубый голос орка.
Южанин это никак не прокомментировал. Зеленокожий поднялся на ноги и пошёл в наиболее дальние кусты. Бородатый мужчина, с грустью в глазах, посмотрел в ту сторону, куда ушёл его друг. Впрочем, вскоре он одёрнулся и уставился в противоположную сторону, прямиком в непроглядную тьму.
— Я знаю, что вы следите за мной - прошипел он. — Вы всегда следите. Надеюсь, вы все сдохните – он поднялся на ноги. — Я сделаю то, что должен.
Отцепив с ленты флакон, доверху наполненный фиолетовой жидкостью, южанин откупорил его и в один присест осушил. Горький, неприятный вкус, вдарил ему в горло. Мысленно, он хотел отринуть от этого ядовитого эликсира, но его тело просило ещё и ещё, и так до тех пор, пока последняя капля не была выпита. Он откинул пустой флакон куда-то в сторону и взялся за рукоять меча. С характерным звуком, лезвие покинуло ножны. Пальцы мужчины понемногу немели, в глазах появилась муть, а земля начала уходить из-под ног.
Из кустов вернулся припозднившийся Крагморут. Он с непониманием уставился на друга, затем положил руку на крестовину и начал осматриваться, стараясь разглядеть опасность в тьме.
— Кроме нас тут никого нет – успокоил его южанин. — Ты получишь-то, чего так давно хотел. Давай же выясним, кто сильней.
Произнеся последнее слово, бородатый мужчина сжал рукоять меча и уставился на теперь уже оппонента. Крагморут не заставил себя долго ждать: он моментально вытащил оружие из ножен и уже собрался атаковать, но южанин опередил его. Мужчина, что отличался чрезмерным спокойствием, словно животное накинулся на орка. Он нанёс беспорядочную серию ударов, каждый из которых был отражен мечом орка, а затем врезался в него правым плечом и с чудовищной силой оттолкнул его. Опешивший орк налетел на кусты и пропустил один удар. На правом боку зеленокожего появился неглубокая рана, из которой сочилась кровь.
— Это уже в прошлом – спокойно ответил орк. — Нам нечего выяснять.
— Неужели великий Крагморут испугался – южанин попытался раззадорить зеленокожего. — Неужели он не желает выяснить, кто же истинный чемпион? Ладно, победу мне так и запишем.
— Ах ты… - недовольно начал вождь. — Ну давай!
Орк перехватил оружие и пошёл в атаку.
Битва началась.
На протяжении целого часа всю округу сотрясал лязг мечей, звуки ударов и треск деревьев и их веток, что становились невольными жертвами в разразившейся баталии. Оба участника битвы были уже порядочно вымотаны и на каждом из них красовались новоприобретённые, незначительные раны. С каждой минутой, южанину становилось всё хуже и хуже. Добровольно принятый им яд медленно поглощал его жизненные силы, делая его всё слабей и слабей: ноги заметно подкосились, пальцы правой руки не могли разжаться, а глаза уже совсем ничего не видели, кроме мутной фигуры соперника.
— Стареешь, дружище – орк подметил плачевное состояние южанина.
— Заткнись – с улыбкой на устах огрызнулся тот.
Продолжая терять силы, бородатый мужчина рванул вперёд. Последовала ещё одна серия животных ударов, большая часть которых была отражена орком. Именно это и было нужно южанину. Выловив нужный момент он, в очередной раз, подался вперёд и налетел на выставленное Крагморуком лезвие. Казалось, будто бы противный чавкающий звук пронёсся по всей округе, нет по всему Гвинфору. Боли не было, только холод… было так холодно… холоднее, чем в самый суровый северный час.
С очередным чавкающим звуком, лезвие вышло из тела жертвы. Южанин, несколько раз шагнув назад, всё-таки разжал пальцы правой руки и выронил меч на землю. С каждым шагом поверженного, кровь продолжала покидать его тело, окропляя землю. Дойдя до дерева и врезавшись в него спиной, мужчина понемногу начал оседать на землю. Усевшись на залитую кровью траву, он только сейчас приложил левую руку к смертельной ране, стараясь её заткнуть. Это не поможет.
Крагморут, которого южанин едва-едва видел, применил на собственном лице несколько эмоций: удивление, радость и непонимание, разбавленное гневом. Хоть и не сразу, но орк смог понять произошедшее. Он убрал оружие обратно в ножны и направился к сражённому сопернику.
— Что ты наделал?! – Гневно заорал орк. — Какого хрена?! – он с гневом уставился на южанина и… и осел на землю. — Что ты наделал? – уже спокойно, с нотками в грусти в голосе, спросил Крагморут.
Проигравший ответил не сразу. С каждой растянутой секундой ему становилось всё холоднее и холоднее, он не мог пошевелить ногами и едва чувствовал остальные части тела. Глубоко втянув воздух, он приподнял правую руку и пропихнул её в один из внутренних карманов плаща. Через секунду, он продемонстрировал заляпанную свежей кровью бумагу. Бумагу, гласившую о заключении договора на убийство Крагморута.
— Очень долгое время… - с трудом говоря начал он. — Я жалел всего об одной ошибке… о том, – он проглотил скопившуюся во рту слюну и кровь – что взялся за это дело. Крагморут, ты мой друг… единственный друг… я не мог выполнить этот контракт… я не хотел его выполнять… и я не мог… не мог его расторгнуть. Только так.
Очередная серия эмоций отразилась на лице Крагморута: гнев сменился раздумьем, а оно уступило жалости, сочувствию и грусти. Орк с остервенением разорвал продемонстрированную бумагу.
— Почему ты не рассказал мне об этом? – тихо начал он. Наверное, не увидь это в живую, никто бы не смог поверить в то, что Крагморут может говорить настолько тихо. — Почему ты так поступил?
Продолжение
Южанин становился всё бледнее и бледнее. Он с трудом втягивал прохладный ночной воздух. Теперь окаменели не только ноги, но туловище и часть левой руки. Всё поле боя было залито кровью проигравшего – спрашивается, откуда в нём её так много?
— Потому… потому что, это позволит тебе выиграть время – то и дело захлебываясь слюной и кровью произнёс мужчина. — Они не пошлют следующего моментально, у тебя… у тебя будет достаточно времени, что уйти… чтобы спрятаться – он приподнял голову. — А на меч я прыгнул из-за того… из-за того, что я бы не проиграл… и ничьёй бы это не закончилось… я бы выиграл – выдержав секундную паузу, он засмеялся. Смех звучал слишком живо для того, кто вот-вот уйдёт в забвение. — И ты это знаешь.
Мужчина отцепил правую руку от раны, сжал пальцы в некое подобие кулака и едва ударил ей в плечо собеседника. Наверняка, орк этого даже не почувствовал. Крагморут, также, как и его друг засмеялся. Смеялся он так, будто бы услышал самую смешную шутку в своей жизни.
— Да, ты бы выиграл – добродушно сказал зеленокожий. — Ты и так выиграл, Дайджак.
Уже собравшись встать на ноги, орк заприметил протянутую Дайджаком руку. Крепко сжав зубы, Крагморук пожал руку друга и поднялся на ноги. Он глупо уставился на южанина, будто бы не зная, что ему дальше делать.
— Уходи… - с трудом прошипел проигравший. — Не загораживай… не загораживай свет. Просто иди… иди в Гвинфор, на Север, в Золотой Альянс, но не на родину. Просто… просто иди и не оглядывайся на меня. И не смей меня сжигать! Я ещё насладиться луной… оставь меня наедине с моей ошибкой.
— Прощай – кратко ответил орк.
И зеленокожий ушёл. Он собрал оставленные припасы, свернул лежанку, водрузил всё на спину и скрылся в тенях. Он не знал, идёт ли он в правильную сторону, туда, где ему будет лучше. Он выполнял последнее указание его друга – он просто шёл.
Подняв голову, Дайджак уставился на луну. Теперь он уже ничего не чувствовал, ни ног, ни рук, ни туловища. Глаза медленно начали закрываться, а слух окончательно пропадать.
— Я не говорю прощай.
Южанин становился всё бледнее и бледнее. Он с трудом втягивал прохладный ночной воздух. Теперь окаменели не только ноги, но туловище и часть левой руки. Всё поле боя было залито кровью проигравшего – спрашивается, откуда в нём её так много?
— Потому… потому что, это позволит тебе выиграть время – то и дело захлебываясь слюной и кровью произнёс мужчина. — Они не пошлют следующего моментально, у тебя… у тебя будет достаточно времени, что уйти… чтобы спрятаться – он приподнял голову. — А на меч я прыгнул из-за того… из-за того, что я бы не проиграл… и ничьёй бы это не закончилось… я бы выиграл – выдержав секундную паузу, он засмеялся. Смех звучал слишком живо для того, кто вот-вот уйдёт в забвение. — И ты это знаешь.
Мужчина отцепил правую руку от раны, сжал пальцы в некое подобие кулака и едва ударил ей в плечо собеседника. Наверняка, орк этого даже не почувствовал. Крагморут, также, как и его друг засмеялся. Смеялся он так, будто бы услышал самую смешную шутку в своей жизни.
— Да, ты бы выиграл – добродушно сказал зеленокожий. — Ты и так выиграл, Дайджак.
Уже собравшись встать на ноги, орк заприметил протянутую Дайджаком руку. Крепко сжав зубы, Крагморук пожал руку друга и поднялся на ноги. Он глупо уставился на южанина, будто бы не зная, что ему дальше делать.
— Уходи… - с трудом прошипел проигравший. — Не загораживай… не загораживай свет. Просто иди… иди в Гвинфор, на Север, в Золотой Альянс, но не на родину. Просто… просто иди и не оглядывайся на меня. И не смей меня сжигать! Я ещё насладиться луной… оставь меня наедине с моей ошибкой.
— Прощай – кратко ответил орк.
И зеленокожий ушёл. Он собрал оставленные припасы, свернул лежанку, водрузил всё на спину и скрылся в тенях. Он не знал, идёт ли он в правильную сторону, туда, где ему будет лучше. Он выполнял последнее указание его друга – он просто шёл.
Подняв голову, Дайджак уставился на луну. Теперь он уже ничего не чувствовал, ни ног, ни рук, ни туловища. Глаза медленно начали закрываться, а слух окончательно пропадать.
— Я не говорю прощай.
Полные сомнений, вы выходите из города, по пути заглянув в ту лавочку с очень молчаливым владельцем. Мужчина в годах не произнёс ни слова, выложив на прилавок всякого добра, которое быстро разошлось по карманам и походным сумкам странников.
Сгущались сумерки. Вам пришлось ускорить шаг, ведь чем ближе была поздняя ночь, тем опаснее было разгуливать по пригородным дорогам. Разбойники не входили даже в первую тройку опасностей, в Гвинфоре повстречать головорезов было обычным делом. Нет, опасно было другое. И в голове крутилась мысль, что сегодня вы с повстречаетесь с этим "другим".
Путь к храму прошёл быстрее, чем того хотелось. Первым из-за крон деревьев показались три купола, выполненные на манер волькреадизма. Похоже, тот, кто его строил умер от рук Ардмара, если не раньше.
Проходя мимо кладбища вы с трудом отогнали от себя плохие мысли. Вдалеке витал один-единственный иррлихт размером с большое яблоко, которому не было дела до простых путников, решивших заглянуть в его обитель в столь поздний час. Но от этого легче не становилось.
Перед вами выросли двери, до вершины которых Крагморут не смог бы достать даже кончиком длинного скимитара. Как только могучий орк налёг на врата, ведущие к неизведанному петли издали свой последний скрип, створка рухнула оземь. По кронам вековых деревьев гулко заиграло эхо, извещая всё вокруг о вашем присутствии.
Убранство старого храма не изобиловало красками, особенно в такую темень. Здесь не осталось буквально ничего, кроме стен, пыли и застарелых следов поножовщины за очередной подсвечник.
Когда вы вошли в зал для молитв, неравномерно уставленный косыми лавочками, где-то на вершине свода, прямо под лицом Пелагиуса, вы увидели красный отблеск. Спустя секунду, двери позади вас захлопнулись. Перед вами выросла фигура в красном плаще. Её глаза сверкали в темноте подобно рубинам на ожерелье прекрасной леди.
- Что привело вас, смертные? - вкрадчиво пророкотал мужчина.
Сгущались сумерки. Вам пришлось ускорить шаг, ведь чем ближе была поздняя ночь, тем опаснее было разгуливать по пригородным дорогам. Разбойники не входили даже в первую тройку опасностей, в Гвинфоре повстречать головорезов было обычным делом. Нет, опасно было другое. И в голове крутилась мысль, что сегодня вы с повстречаетесь с этим "другим".
Путь к храму прошёл быстрее, чем того хотелось. Первым из-за крон деревьев показались три купола, выполненные на манер волькреадизма. Похоже, тот, кто его строил умер от рук Ардмара, если не раньше.
Проходя мимо кладбища вы с трудом отогнали от себя плохие мысли. Вдалеке витал один-единственный иррлихт размером с большое яблоко, которому не было дела до простых путников, решивших заглянуть в его обитель в столь поздний час. Но от этого легче не становилось.
Перед вами выросли двери, до вершины которых Крагморут не смог бы достать даже кончиком длинного скимитара. Как только могучий орк налёг на врата, ведущие к неизведанному петли издали свой последний скрип, створка рухнула оземь. По кронам вековых деревьев гулко заиграло эхо, извещая всё вокруг о вашем присутствии.
Убранство старого храма не изобиловало красками, особенно в такую темень. Здесь не осталось буквально ничего, кроме стен, пыли и застарелых следов поножовщины за очередной подсвечник.
Когда вы вошли в зал для молитв, неравномерно уставленный косыми лавочками, где-то на вершине свода, прямо под лицом Пелагиуса, вы увидели красный отблеск. Спустя секунду, двери позади вас захлопнулись. Перед вами выросла фигура в красном плаще. Её глаза сверкали в темноте подобно рубинам на ожерелье прекрасной леди.
- Что привело вас, смертные? - вкрадчиво пророкотал мужчина.
Шагая по ночному лесу, Калеб с недовольством отметил, что нервничает. Что ж, события последних месяцев явно оставили на его психике свой отпечаток, однако разум доктора по-прежнему стоял на несколько ступень выше эмоций. В конце концов, душевные травмы — это тоже всего лишь травмы, а травмы со временем излечиваются. И все же пару раз рука молодого человека невольно тянулась к лицу, чтобы ощупать отметину от когтей.
К счастью, медитативное путешествие оказалось непродолжительным, и времени на рефлексию уже не осталось. Когда орк без особого изящества освободил проход, Калеб первым прошел внутрь, в одной руке держа взятый в лавке масляный фонарь, а другой крепко сжимая странного вида артефакт. Если бы его спутники обратили на него внимание, то увидели бы выплавленную из серебристого металла костлявую руку ниже локтя. Она напоминала человеческую, однако это впечатление разрушали длинные когтистые пальцы, сжимавшие блестящий в свете лампы темно-фиолетовый самоцвет.
Когда перед группой возникло странное существо, Калеб сделал пару шагов назад, чтобы в случае чего не подставиться под удар. Он не ощущал жизненную энергию незнакомца, и это было достаточным поводом для определенной осторожности.
— В городе происходят убийства, — холодно начал доктор. — Кем бы или чем бы ни был убийца, он наследил. След привел сюда.
— Убийство? — с толикой брезгливости ответил подозрительный незнакомец — В шумном городе? Не имею к этому никакого отношения.
На его бледной физиономии был такой вид, словно он решительно не понимал, о чём речь и был слегка удивлён этому.
— Представимся, для начала. Мергард Мортем, "Порченная Кровь" из рода де-Дайзьер.
Калеб не любил чесать языком. Отчасти потому, что никогда не был в этом силён, отчасти потому, что считал этой пустой тратой времени.
— Калеб Фаул, лекарь, — с раздражением ответил он. — Хватит юлить. Нежить, обитающая в заброшенном храме в центре Гвинфора, к которому ведёт магический след с места преступления? Нужно быть идиотом, чтобы хотя бы допустить возможность твоей непричастности.
Путь до храма не запомнился орку чем либо крому небольшого перекуса демона. Как только перед группой появился небольшой ирлихт орк не долго думая "схватил" его, и сжал. Для всех пресутсвующих он просто исчез испустив небольшую вспышку, но орк и демон понимали: Он стал энергетической едой. И вот вся компания зашла в тот самый злощастный храм. Первым в дело почему-то вступил мальчишка. Орк хотел уже его перебить и самому занятся переговорами, но внезапно взыгравшее в орке благоразумие спасло ситуацию. Он стоял и слушал то как человек говорит с явной нежитью. Но терпение громилы кончилось довольно быстро. Особо не церемонясь он вклинился в разговор.
— Чем храм то украсил?
Было видно, что неживой слегка раздосадовался.
— Калеб Фаул, только настоящий невежа сможет заявиться в чужой дом и обвинять его хозяина в том, что он не совершал. Вы — он окинул взглядом присутствующих — Хотите, чтобы я доказывал вам свою невиновность? Свет меня опали, да кто вообще...
Он не успел договорить, ведь орк сказал фразу, понятную только им обоим.
— Так вот, куда делся Себастиан. Атал, немедленно выплюнь моего слугу!
Сильные ноги Крагморута, способные переломить каменную плиту поступью подкосились. Орк почувствовал, как стены вокруг неумолимо сжимаются, надвигаясь на него. Чьи-то невидимые руки сжались на его шее.
— Не советую шутить с псиоником, невежа. — прошипел Мергард.
Бледный не терзал себя какими-либо плохими мыслями во время пути. Он вообще, предпочитал мало думать о плохом. Зачем это делать, когда можно заострить внимание на чем-то хорошем? Точно такое же пренебрежительное отношение относилось и к планированию задач – южанин решал проблемы сугубо по мере их поступления. По ходу дороги, он предпочитал смотреть куда-то в даль, разглядывая что-то видное только ему одному.
Однако, стоило южанину добраться до церкви времён угасшей империи, как он снова стал нормальным. Глаза его перестали смотреть прямиком в никуда, а сам он стал более сконцентрированным и внимательным. Благодаря этому, он сразу же заприметил встретившего их мужчину, а не уставился в стену как в прошлый раз.
— Здравия, друг – поприветствовал он неизвестного, после речи лекаря. — Я, в отличие от этого паренька, – он кивнул в сторону Калеба – не буду винить тебя во всех возможных злодеяниях. Мне кажется, ты птица не того полёта, чтобы устраивать ту бучу в городе. Это-ж только дурак будет поднимать такую панику, я ведь прав?
Не дождавшись ответа, южанин отцепил руки от головы и развел их в разные стороны. Он кратко пожал плечами, шагнул вперёд и вернул руки обратно за голову.
— Но след есть след. Друг, ты же не будешь против, если мы тут походим, осмотримся? Ну поймём, что к чему.
Развлекаясь с орком, Мортем внимательно слушал южанина с вежливой улыбкой и благодарным взглядом.
— Конечно, друг, осматривайтесь сколько потребуется. Все, кроме него. — палец с бритвенно-острым ногтем вытянулся в сторону зеленокожего, которому становилось хуже с каждой секундой.
К границам рассудка Крагморута неспешно, словно палач к эшафоту, подбиралась паника. Но сделать орк не мог ничего, его тело будто бы окаменело.
— Если не секрет, друг, кто послал вас сюда? — дежурно спросил неживой.
Орк внезапно ощутил такое, что он не чувствовал довольно долго. Страх. Но источник этого страха был не сам орк. Сейчас громила припал на одно колено и смотрел куда-то в пол, что-то несвязно бормоча.
— Твои попытки жалки. - громогласно произнёс де-Дайзьер - Выплёвывай, или я покажу тебе те закоулки разума, в которые ты никогда не заглядывал!
Из горла Крагморута стремглав вылетел иррлихт, которого вы заметили по пути через кладбище. Теперь он напоминал не идеальную сферу из материи, а помочаленную губку. Лёгкий пас рукой — и Мергард наполнил Себастиана энергией. Крагморут почувствовал облегчение, но почему-то ощутил себя очень уставшим, как после тяжёлой работы.
— Так-то лучше.
— Правильно говорить невежда, — пробормотал Калеб, с интересом глядя на происходящее с орком, после чего заговорил в полный голос. — Я не утверждал, что это ты убийца, Мергард Мортем, я лишь указал на твою явную замешанность, вольную или невольную.
— Паронимы, Калеб Фаул. Я не сомневаюсь в степени знаний демона. Однако сомневаюсь в том, что ты ведаешь о происходящем. Это, к слову, и значит "быть невеждой".
Неживой демонстративно отряхнул камзол.
Калеб вздохнул и сделал неопределенный жест рукой. Вот поэтому он и не любил словесные дуэли. Решив, что нет смысла продолжать перепалку, он предоставил южанину заговаривать нежити зубы, а сам осторожно двинулся вглубь собора, освещая пространство вокруг себя фонарем
— Вот и договорились! – радостно выпалил южанин.
Встряхнув левой ногой, а затем правой, южанин начал шастать по территории церкви стараясь найти неизвестно что. Казалось, будто бы он проигнорировал вопрос неживого, но нет. В один момент, бледный мужчина оторвался от изучения очередной кучки пыли и уставился на мертвеца. Он театрально улыбнулся, почесал собственный затылок.
— Как кто? – по-прежнему улыбаясь, произнёс мужчина. — Мы-ж сказали уже: след нас привел! Ах, и, конечно же, альтруизм – он самое главное! – теперь он звонко рассмеялся. — Ладно-ладно, не серчай. Откуда мы знаем, можно-ль нам такое говорить, аль нельзя? Ты вот лучше, что скажи – бледный подошёл к собеседнику и попытался по-дружески закинуть ему руку на плечи – происходило в твоих владениях что-то подозрительное? Ну, там пробегал может кто-то, на луну выл или ещё что-то?
Де-Дайзьеру не было дела до южанина, который разглядывал его жилище. Отговорки об альтруизме так вообще как будто прошли мимо его ушей.
Когда путник занёс руку, чтобы положить её неживому на плечо, Мергард, бывший в одной точке пространства, обратился в прах, чтобы появиться за спиной мужчины.
— Ничего подобного не слышал, но... Сейчас вообще подозрительно в магическом плане. Спросите у любого чародея, который владеет большим, чем простые фейерверки, что-то нехорошее и вправду происходит. Не только здесь, а, как бы объяснить, вообще, в целом. В границах нашего мира.
К счастью, медитативное путешествие оказалось непродолжительным, и времени на рефлексию уже не осталось. Когда орк без особого изящества освободил проход, Калеб первым прошел внутрь, в одной руке держа взятый в лавке масляный фонарь, а другой крепко сжимая странного вида артефакт. Если бы его спутники обратили на него внимание, то увидели бы выплавленную из серебристого металла костлявую руку ниже локтя. Она напоминала человеческую, однако это впечатление разрушали длинные когтистые пальцы, сжимавшие блестящий в свете лампы темно-фиолетовый самоцвет.
Когда перед группой возникло странное существо, Калеб сделал пару шагов назад, чтобы в случае чего не подставиться под удар. Он не ощущал жизненную энергию незнакомца, и это было достаточным поводом для определенной осторожности.
— В городе происходят убийства, — холодно начал доктор. — Кем бы или чем бы ни был убийца, он наследил. След привел сюда.
— Убийство? — с толикой брезгливости ответил подозрительный незнакомец — В шумном городе? Не имею к этому никакого отношения.
На его бледной физиономии был такой вид, словно он решительно не понимал, о чём речь и был слегка удивлён этому.
— Представимся, для начала. Мергард Мортем, "Порченная Кровь" из рода де-Дайзьер.
Калеб не любил чесать языком. Отчасти потому, что никогда не был в этом силён, отчасти потому, что считал этой пустой тратой времени.
— Калеб Фаул, лекарь, — с раздражением ответил он. — Хватит юлить. Нежить, обитающая в заброшенном храме в центре Гвинфора, к которому ведёт магический след с места преступления? Нужно быть идиотом, чтобы хотя бы допустить возможность твоей непричастности.
Путь до храма не запомнился орку чем либо крому небольшого перекуса демона. Как только перед группой появился небольшой ирлихт орк не долго думая "схватил" его, и сжал. Для всех пресутсвующих он просто исчез испустив небольшую вспышку, но орк и демон понимали: Он стал энергетической едой. И вот вся компания зашла в тот самый злощастный храм. Первым в дело почему-то вступил мальчишка. Орк хотел уже его перебить и самому занятся переговорами, но внезапно взыгравшее в орке благоразумие спасло ситуацию. Он стоял и слушал то как человек говорит с явной нежитью. Но терпение громилы кончилось довольно быстро. Особо не церемонясь он вклинился в разговор.
— Чем храм то украсил?
Было видно, что неживой слегка раздосадовался.
— Калеб Фаул, только настоящий невежа сможет заявиться в чужой дом и обвинять его хозяина в том, что он не совершал. Вы — он окинул взглядом присутствующих — Хотите, чтобы я доказывал вам свою невиновность? Свет меня опали, да кто вообще...
Он не успел договорить, ведь орк сказал фразу, понятную только им обоим.
— Так вот, куда делся Себастиан. Атал, немедленно выплюнь моего слугу!
Сильные ноги Крагморута, способные переломить каменную плиту поступью подкосились. Орк почувствовал, как стены вокруг неумолимо сжимаются, надвигаясь на него. Чьи-то невидимые руки сжались на его шее.
— Не советую шутить с псиоником, невежа. — прошипел Мергард.
Бледный не терзал себя какими-либо плохими мыслями во время пути. Он вообще, предпочитал мало думать о плохом. Зачем это делать, когда можно заострить внимание на чем-то хорошем? Точно такое же пренебрежительное отношение относилось и к планированию задач – южанин решал проблемы сугубо по мере их поступления. По ходу дороги, он предпочитал смотреть куда-то в даль, разглядывая что-то видное только ему одному.
Однако, стоило южанину добраться до церкви времён угасшей империи, как он снова стал нормальным. Глаза его перестали смотреть прямиком в никуда, а сам он стал более сконцентрированным и внимательным. Благодаря этому, он сразу же заприметил встретившего их мужчину, а не уставился в стену как в прошлый раз.
— Здравия, друг – поприветствовал он неизвестного, после речи лекаря. — Я, в отличие от этого паренька, – он кивнул в сторону Калеба – не буду винить тебя во всех возможных злодеяниях. Мне кажется, ты птица не того полёта, чтобы устраивать ту бучу в городе. Это-ж только дурак будет поднимать такую панику, я ведь прав?
Не дождавшись ответа, южанин отцепил руки от головы и развел их в разные стороны. Он кратко пожал плечами, шагнул вперёд и вернул руки обратно за голову.
— Но след есть след. Друг, ты же не будешь против, если мы тут походим, осмотримся? Ну поймём, что к чему.
Развлекаясь с орком, Мортем внимательно слушал южанина с вежливой улыбкой и благодарным взглядом.
— Конечно, друг, осматривайтесь сколько потребуется. Все, кроме него. — палец с бритвенно-острым ногтем вытянулся в сторону зеленокожего, которому становилось хуже с каждой секундой.
К границам рассудка Крагморута неспешно, словно палач к эшафоту, подбиралась паника. Но сделать орк не мог ничего, его тело будто бы окаменело.
— Если не секрет, друг, кто послал вас сюда? — дежурно спросил неживой.
Орк внезапно ощутил такое, что он не чувствовал довольно долго. Страх. Но источник этого страха был не сам орк. Сейчас громила припал на одно колено и смотрел куда-то в пол, что-то несвязно бормоча.
— Твои попытки жалки. - громогласно произнёс де-Дайзьер - Выплёвывай, или я покажу тебе те закоулки разума, в которые ты никогда не заглядывал!
Из горла Крагморута стремглав вылетел иррлихт, которого вы заметили по пути через кладбище. Теперь он напоминал не идеальную сферу из материи, а помочаленную губку. Лёгкий пас рукой — и Мергард наполнил Себастиана энергией. Крагморут почувствовал облегчение, но почему-то ощутил себя очень уставшим, как после тяжёлой работы.
— Так-то лучше.
— Правильно говорить невежда, — пробормотал Калеб, с интересом глядя на происходящее с орком, после чего заговорил в полный голос. — Я не утверждал, что это ты убийца, Мергард Мортем, я лишь указал на твою явную замешанность, вольную или невольную.
— Паронимы, Калеб Фаул. Я не сомневаюсь в степени знаний демона. Однако сомневаюсь в том, что ты ведаешь о происходящем. Это, к слову, и значит "быть невеждой".
Неживой демонстративно отряхнул камзол.
Калеб вздохнул и сделал неопределенный жест рукой. Вот поэтому он и не любил словесные дуэли. Решив, что нет смысла продолжать перепалку, он предоставил южанину заговаривать нежити зубы, а сам осторожно двинулся вглубь собора, освещая пространство вокруг себя фонарем
— Вот и договорились! – радостно выпалил южанин.
Встряхнув левой ногой, а затем правой, южанин начал шастать по территории церкви стараясь найти неизвестно что. Казалось, будто бы он проигнорировал вопрос неживого, но нет. В один момент, бледный мужчина оторвался от изучения очередной кучки пыли и уставился на мертвеца. Он театрально улыбнулся, почесал собственный затылок.
— Как кто? – по-прежнему улыбаясь, произнёс мужчина. — Мы-ж сказали уже: след нас привел! Ах, и, конечно же, альтруизм – он самое главное! – теперь он звонко рассмеялся. — Ладно-ладно, не серчай. Откуда мы знаем, можно-ль нам такое говорить, аль нельзя? Ты вот лучше, что скажи – бледный подошёл к собеседнику и попытался по-дружески закинуть ему руку на плечи – происходило в твоих владениях что-то подозрительное? Ну, там пробегал может кто-то, на луну выл или ещё что-то?
Де-Дайзьеру не было дела до южанина, который разглядывал его жилище. Отговорки об альтруизме так вообще как будто прошли мимо его ушей.
Когда путник занёс руку, чтобы положить её неживому на плечо, Мергард, бывший в одной точке пространства, обратился в прах, чтобы появиться за спиной мужчины.
— Ничего подобного не слышал, но... Сейчас вообще подозрительно в магическом плане. Спросите у любого чародея, который владеет большим, чем простые фейерверки, что-то нехорошее и вправду происходит. Не только здесь, а, как бы объяснить, вообще, в целом. В границах нашего мира.
— Лучше будет, когда твоя голова будет покрывать пол тонким слоем...
Краг распрямился, в его глазах отчётливо читалась ярость смешенная с жгучей как сама преисподняя ненавистью. Что и следовало ожидать как только здоровяка "отпустило" он принялся за тем чтобы вызвать свою вторую огненную личность. Хоть и чувствуя довольно сильную усталость орк с силой ударил ногой о пол и начал покрываться чёрным камнем.
— Псионик значит?! Удивительно... Если не секрет, где научился подобным трюкам? — На теперь уже пылающем лице образовалась ехидная улыбка.
— Там же, где и все мы. — не менее ехидно ответил неживой, оголяя тонкие, словно две бритвы, клыки. На секунду показалось, что внешний вид флегматичного аристократа сменился видом чудища, сошедшего со страниц аспидниковских книжек, в частности из главы "Вампиры, высшие и низшие". Длинные кинжалы десяти когтей, перепончатые крылья и горящие бесчувственным огнём глаза, в которых была видна только жажда крови.
— А Себастьян довольно вкусный... Я пока что побуду тут. Ты немного разозлил моего друга. Где я могу присесть?
Пылающий орк оглядывался в попытках найти себе место.
— Кстати... На счёт странного. Я смог почувствовать то о чем ты говоришь... И мне стало интересно что же это такое? Есть предположения?
Бледный лишь недовольно цокнул. Он закинул обе руки обратно за голову и переплел пальцы на затылке. Спустя секунду, он развернулся и уставился в глаза собеседника. Два красных огонька встретили два таких-же.
— Ой, да ладно тебе – начал южанин. — Не сгоришь же. Ты лучше объяснись как-нибудь… как-нибудь более понятно. Видишь-ли, тут не все застали падение Волькреада лично и эти ваши завуалированные фразы не понимают. Нам бы как-нибудь попроще – он отцепил одну руку от головы, выпрямил ладонь и опустил её вниз. — И как это не слышал? След-то ведёт именно сюда. Может ты эм… в самый неподходящий момент… ну, спал? – он дёрнул головой. — Ну или как это у вас там называется.
Взяв небольшую паузу, южанин снова прошёлся по помещению. Он то и дело жадно втягивал носом воздух, будто бы стараясь что-то почувствовать.
— Наверняка, ты не очень рад нашему пришествию – после недолгого молчания, произнес бледный. — Тогда, может, просто поможешь нам? Ты же маг мудрёный. Поднатужишься там, почувствуешь что-нибудь и нам расскажешь. Всем же выгодно: мы получим искомое, а ты… эм… продолжишь в одиночестве заниматься тем, чем ты занимался.
https://www.youtube.com/watch?v=ERjcL1GkbRc
Себастья, благодарно витающий вокруг своего господина замер и повернулся, насколько это мог сделать шар, в сторону орка. Из его оболочки вылетел разряд, цапнувший демона. Тот не почувствовал ровно ничего. Вампир же зашагал в раздумьях, озадаченный речью южанина.
— Себастиан, покажи господину Аталу его лавку.
Огонёк пролетел над головами, чтобы повиснуть над одной из лавочек, которая бы развалилась в пыль от простого дуновения ветра, будь здесь вообще ветер.
Так продолжалось довольно долго. Молчащий неживой шаг за шагом обошёл почти весь зал, пока наконец не вернулся к странникам, терпеливо ожидающим ответа.
— Видите ли, господа, у нашего мира есть порядок. Что-то становится сильнее, что-то ослабевает. Что-то рождается, что-то умирает. Даже самые сильные существа, которых вы зовёте Богами. У них тоже есть души, которые возвращаются в то место, откуда они берутся вновь. Что-то... Сродни часам, где секундная стрелка — жизнь каждого из вас. Она делает один оборот — и возвращается туда, куда ей следует.
Вампир взглянул на Крагморута с отвращением.
— Этим и опасны такие, как вы, Атал. Берёте и не отдаёте ничего взамен. Вы стремитесь только к могуществу, вам понятен лишь язык силы. К счастью, вас можно победить. А то, что происходит сейчас — нет. По крайней мере, я ещё не знаю такого способа.
Возникшее непонимание срочно требовало объяснения.
— Итак, вот уже пять душ не вернулись туда, где им место. Исчезли из этого мира. И, как я чувствую это, пятью гвинфорцами дело не ограничится.
— Боги тоже ничего не отдают в замен. Кроме конечно "благодатей" и чудес. Но ты сам понимаешь что это просто игрушки по сравнению с тем что они на самом деле могут.
Атал не стал садится на предлагаемую ему лавку. Он лишь выркнул на ирлихта.
— Пять? Это не много. Какой либо мелкий некромант может загубить больше за пару недель. Но в данный момент нам это не так интересно. Ты всё ходишь вокруг, да около. Может всё же скажешь в чём проблема? Ну пропала пара душ. Будто никогда такого не было.
Калеб хмуро слушал витиеватую речь неживого. Если верить его словам, то в погоне за убийцей, доктор случайно набрел на болезнь самого мирового уклада. Души мало интересовали Калеба, он считал эту часть бытия вне своей юрисдикции, однако он прекрасно понимал, к каким последствиям могли привести нарушения в работе отлаженной системы, будь то организм живого существа или само мироздание.
— Не в этом дело, демон. Душа бессмертна. Даже после смерти оболочки она остаётся целостной, хоть и не полной. Ладно, что это я...
Мергард многозначительно вздохнул.
— У меня есть все основания предполагать, что в нашем мире что-то, чего в нём не должно быть. И оно забирает души смертных. Безвозвратно.
— Чем это чревато? — наконец подал голос доктор. — И что с этим можно сделать?
Во время рассказа неживого, южанин предпочёл усесться на пыльном каменном полу. Он плюхнулся на задницу и скрестил ноги. Руки по-прежнему находились за головой. Неприятный холод был напрочь проигнорирован.
Из всей речи красноглазого, бледный понял лишь то, что у богов также есть души и они, видимо не вечны. Также неупущенной оказалась и пропажа пятерки душ. Как понял южанин, эти несчастные были не просто убиты, но и стёрты. Это заставило его несколько расстроиться. Всё-таки, такую участь не каждому пожелаешь.
— Откуда вам всё это известно? – спросил южанин. — Это далеко не то, что можно услышать, просто прогуливаясь на рынке.
Мужчина поднялся с пола и отряхнул штаны. Вскоре он вернул ладони обратно на затылок и уставился на неживого.
— Зачем оно это делает? Как это распознать? И как от этого избавится? – вывал череду вопросов уроженец юга. — И как не стать жертвой?
— И что ты предлагаешь делать? - спросил демон - Как это что-то как минимум найти?
— Со временем, то что поглощает души, сможет поглотить всё, включая меня и каждого из вас. Возможно, этот процесс займёт вечность, а возможно не закончится никогда.
Вампир посерьёзнел. Его острые черты лица будто стали ещё острее.
— У меня нет ответа на ваши вопросы. Единственное, что я знаю точно — ни магия, ни мечи вам не помогут. Идите в столицу. Ищите ответы. А мне пора заниматься своими делами.
— Последний вопрос, — Калеб буравил Мортема взглядом, должно быть, неживому это могло показаться забавным. — Ты, очевидно, вампир, а на местах преступлений не было останков, и почти не было крови. Как будто бы тело высосали досуха и унесли. Все ещё утверждаешь, что непричастен?
— Для вампира кровь — что для вас вино, смертные. — спокойно ответил Мергард — Если бы я захотел выпить, я бы сходил к одной из девушек города неподалёку. Одно скажу точно, таких как я в округе больше нет, а я всегда был осторожен с кровью.
— И все же след привёл нас к тебе, — Калеб пожал плечами. — Ты был щедр с информацией, может, сможешь объяснить и это?
— Не доверяйте Ричарду Лютеру фон-Рашвинд. — умиротворённо ответил неживой — Нет в округе человека более подлого, чем он.
Калеб лишь кивнул. Доверять вампиру он также не собирался.
Стоило высшему вампиру сказать эти слова, как вы, будто зачарованные, поднялись на ноги и вышли наружу. По пути к свету луны, Крагморут, не осознавая в полной мере что делает, поднял уроненную им дверь и поставил её на место.
Краг распрямился, в его глазах отчётливо читалась ярость смешенная с жгучей как сама преисподняя ненавистью. Что и следовало ожидать как только здоровяка "отпустило" он принялся за тем чтобы вызвать свою вторую огненную личность. Хоть и чувствуя довольно сильную усталость орк с силой ударил ногой о пол и начал покрываться чёрным камнем.
— Псионик значит?! Удивительно... Если не секрет, где научился подобным трюкам? — На теперь уже пылающем лице образовалась ехидная улыбка.
— Там же, где и все мы. — не менее ехидно ответил неживой, оголяя тонкие, словно две бритвы, клыки. На секунду показалось, что внешний вид флегматичного аристократа сменился видом чудища, сошедшего со страниц аспидниковских книжек, в частности из главы "Вампиры, высшие и низшие". Длинные кинжалы десяти когтей, перепончатые крылья и горящие бесчувственным огнём глаза, в которых была видна только жажда крови.
— А Себастьян довольно вкусный... Я пока что побуду тут. Ты немного разозлил моего друга. Где я могу присесть?
Пылающий орк оглядывался в попытках найти себе место.
— Кстати... На счёт странного. Я смог почувствовать то о чем ты говоришь... И мне стало интересно что же это такое? Есть предположения?
Бледный лишь недовольно цокнул. Он закинул обе руки обратно за голову и переплел пальцы на затылке. Спустя секунду, он развернулся и уставился в глаза собеседника. Два красных огонька встретили два таких-же.
— Ой, да ладно тебе – начал южанин. — Не сгоришь же. Ты лучше объяснись как-нибудь… как-нибудь более понятно. Видишь-ли, тут не все застали падение Волькреада лично и эти ваши завуалированные фразы не понимают. Нам бы как-нибудь попроще – он отцепил одну руку от головы, выпрямил ладонь и опустил её вниз. — И как это не слышал? След-то ведёт именно сюда. Может ты эм… в самый неподходящий момент… ну, спал? – он дёрнул головой. — Ну или как это у вас там называется.
Взяв небольшую паузу, южанин снова прошёлся по помещению. Он то и дело жадно втягивал носом воздух, будто бы стараясь что-то почувствовать.
— Наверняка, ты не очень рад нашему пришествию – после недолгого молчания, произнес бледный. — Тогда, может, просто поможешь нам? Ты же маг мудрёный. Поднатужишься там, почувствуешь что-нибудь и нам расскажешь. Всем же выгодно: мы получим искомое, а ты… эм… продолжишь в одиночестве заниматься тем, чем ты занимался.
https://www.youtube.com/watch?v=ERjcL1GkbRc
Себастья, благодарно витающий вокруг своего господина замер и повернулся, насколько это мог сделать шар, в сторону орка. Из его оболочки вылетел разряд, цапнувший демона. Тот не почувствовал ровно ничего. Вампир же зашагал в раздумьях, озадаченный речью южанина.
— Себастиан, покажи господину Аталу его лавку.
Огонёк пролетел над головами, чтобы повиснуть над одной из лавочек, которая бы развалилась в пыль от простого дуновения ветра, будь здесь вообще ветер.
Так продолжалось довольно долго. Молчащий неживой шаг за шагом обошёл почти весь зал, пока наконец не вернулся к странникам, терпеливо ожидающим ответа.
— Видите ли, господа, у нашего мира есть порядок. Что-то становится сильнее, что-то ослабевает. Что-то рождается, что-то умирает. Даже самые сильные существа, которых вы зовёте Богами. У них тоже есть души, которые возвращаются в то место, откуда они берутся вновь. Что-то... Сродни часам, где секундная стрелка — жизнь каждого из вас. Она делает один оборот — и возвращается туда, куда ей следует.
Вампир взглянул на Крагморута с отвращением.
— Этим и опасны такие, как вы, Атал. Берёте и не отдаёте ничего взамен. Вы стремитесь только к могуществу, вам понятен лишь язык силы. К счастью, вас можно победить. А то, что происходит сейчас — нет. По крайней мере, я ещё не знаю такого способа.
Возникшее непонимание срочно требовало объяснения.
— Итак, вот уже пять душ не вернулись туда, где им место. Исчезли из этого мира. И, как я чувствую это, пятью гвинфорцами дело не ограничится.
— Боги тоже ничего не отдают в замен. Кроме конечно "благодатей" и чудес. Но ты сам понимаешь что это просто игрушки по сравнению с тем что они на самом деле могут.
Атал не стал садится на предлагаемую ему лавку. Он лишь выркнул на ирлихта.
— Пять? Это не много. Какой либо мелкий некромант может загубить больше за пару недель. Но в данный момент нам это не так интересно. Ты всё ходишь вокруг, да около. Может всё же скажешь в чём проблема? Ну пропала пара душ. Будто никогда такого не было.
Калеб хмуро слушал витиеватую речь неживого. Если верить его словам, то в погоне за убийцей, доктор случайно набрел на болезнь самого мирового уклада. Души мало интересовали Калеба, он считал эту часть бытия вне своей юрисдикции, однако он прекрасно понимал, к каким последствиям могли привести нарушения в работе отлаженной системы, будь то организм живого существа или само мироздание.
— Не в этом дело, демон. Душа бессмертна. Даже после смерти оболочки она остаётся целостной, хоть и не полной. Ладно, что это я...
Мергард многозначительно вздохнул.
— У меня есть все основания предполагать, что в нашем мире что-то, чего в нём не должно быть. И оно забирает души смертных. Безвозвратно.
— Чем это чревато? — наконец подал голос доктор. — И что с этим можно сделать?
Во время рассказа неживого, южанин предпочёл усесться на пыльном каменном полу. Он плюхнулся на задницу и скрестил ноги. Руки по-прежнему находились за головой. Неприятный холод был напрочь проигнорирован.
Из всей речи красноглазого, бледный понял лишь то, что у богов также есть души и они, видимо не вечны. Также неупущенной оказалась и пропажа пятерки душ. Как понял южанин, эти несчастные были не просто убиты, но и стёрты. Это заставило его несколько расстроиться. Всё-таки, такую участь не каждому пожелаешь.
— Откуда вам всё это известно? – спросил южанин. — Это далеко не то, что можно услышать, просто прогуливаясь на рынке.
Мужчина поднялся с пола и отряхнул штаны. Вскоре он вернул ладони обратно на затылок и уставился на неживого.
— Зачем оно это делает? Как это распознать? И как от этого избавится? – вывал череду вопросов уроженец юга. — И как не стать жертвой?
— И что ты предлагаешь делать? - спросил демон - Как это что-то как минимум найти?
— Со временем, то что поглощает души, сможет поглотить всё, включая меня и каждого из вас. Возможно, этот процесс займёт вечность, а возможно не закончится никогда.
Вампир посерьёзнел. Его острые черты лица будто стали ещё острее.
— У меня нет ответа на ваши вопросы. Единственное, что я знаю точно — ни магия, ни мечи вам не помогут. Идите в столицу. Ищите ответы. А мне пора заниматься своими делами.
— Последний вопрос, — Калеб буравил Мортема взглядом, должно быть, неживому это могло показаться забавным. — Ты, очевидно, вампир, а на местах преступлений не было останков, и почти не было крови. Как будто бы тело высосали досуха и унесли. Все ещё утверждаешь, что непричастен?
— Для вампира кровь — что для вас вино, смертные. — спокойно ответил Мергард — Если бы я захотел выпить, я бы сходил к одной из девушек города неподалёку. Одно скажу точно, таких как я в округе больше нет, а я всегда был осторожен с кровью.
— И все же след привёл нас к тебе, — Калеб пожал плечами. — Ты был щедр с информацией, может, сможешь объяснить и это?
— Не доверяйте Ричарду Лютеру фон-Рашвинд. — умиротворённо ответил неживой — Нет в округе человека более подлого, чем он.
Калеб лишь кивнул. Доверять вампиру он также не собирался.
Стоило высшему вампиру сказать эти слова, как вы, будто зачарованные, поднялись на ноги и вышли наружу. По пути к свету луны, Крагморут, не осознавая в полной мере что делает, поднял уроненную им дверь и поставил её на место.
Покинув собор, Калеб потряс головой, стряхивая с себя остатки влияния вампира. Доктор впервые столкнулся с кем-то настолько могущественным, и это временно сбило его с толку. Впрочем, он быстро принял решение отложить мысли об это на потом и сконцентрироваться на более насущных вопросах. У Моргерда не было причины врать, значило ли это, что убийства были подстроены Ричардом? О какой катастрофе говорил вампир? Теперь, когда неживой сказал об этом, лекарь осознал, что и правда чувствует какое-то напряжение, едва заметное, где-то на краю сознания. Калеб сомневался, что разобраться во всем этом было ему под силу, но он принял решение хотя бы прощупать почву. Пора было начинать свою собственную игру, чего он не мог сделать в одиночку.
— Если вампир не врёт, — обратился он к спутникам. — То мы с вами натолкнулись на что-то серьёзное. Я намерен разобраться, что к чему. Кто-нибудь из вас имеет схожие намерения?
— Может мы лучше сначала разберёмся что мы скажем Ричарду? "Привет, у вас в храме вампир, мы с ним поговорили и ушли".
Ехидство было не только в улыбке демона но и в речах. Похоже что пока что демон не хотел меняться обратно с орком. А может так надо было, кто знает.
—У Крагморута есть большое желание вернуться и убить того ублюдка в храме. Я бы тоже не отказался бы его убить... Все же такая мощь не лежит на дороге просто так... — Взглянув на рядом идущего гибрида, пылающи гигант тоже сложил руки в замок и положил себе на затылок.
— Да, именно так мы ему и скажем, — невозмутимо пожал плечами Калеб, как будто не замечая сарказма в словах орка. — Что мы должны были сделать? Ты же видел, как он нас только что выпроводил. Да и лично тебя он победил без труда.
Доктор с интересом осмотрел принявшую необычный вид внешность орка, как будто только сейчас заметил произошедшую с ним метаморфозу. Если ему предстояло работать с этим индивидом, то следовало бы составить о нём более полное представление.
— Ты одержимый? — без обиняков спросил он. — Или ты просто демон, маскирующийся под орка?
— Кто одержимый? Тут нету не одного одержимого. Если только... — Демон с ухмылкой посмотрел на южанина — Этот парень странный конечно. Но на одержимого не похож.
— Значит, ты просто демон? — уточнил Калеб. — Я думал, вы более агрессивны. Ты вроде достаточно спокойный, да и разговариваешь вполне по-людски.
— Все всегда называет странными тех, кого не понимают – ответил демону южанин. — И да, одержимым я не являюсь. По крайней мере, в том смысле, в котором их принято считать.
Мужчина замолк. Он отцепил одну руку от своей головы, приподнял её над собой. Он будто бы старался дотянуться до ночного неба, наивно полагая, что это возможно. Впрочем, вскоре он оставил эти попытки и вернул руку обратно за голову.
— У каждого есть свои слабости, даже у этого старика. Ну… я думаю, что он старик – мужчина выдержал небольшую паузу. — Но я, в любом случае, не хочу в этом участвовать. Меня больше волнует его слова об Ричарде.
— Вообще... Я и орк и демон одновременно. А не такой агрессивный я потому что... Все жё если убьют Крагморута мне станет намного тяжелее наматывать своих недругов на меч... А в результате я не смогу иметь в своём распоряжение так много душ! Это... Взаимовыгодный союз. Я даю ему силы которые превосходят обычного орка, а он даёт мне возможность питаться... Кстати... Как думаешь твоя душа вкусная?
Демон рассмеялся. Что самое странное, только сейчас гибрид и Калеб могли понять что голос громилы будто разделён. Создавалось впечатление будто говорит два существа одновременно
— Нет, — без тени иронии ответил доктор. — Думаю, моя душа невкусная.
Он помолчал, задумчиво разглядывая странный внешний вид Крагморута, после чего повернулся к южанину.
— Здравая мысль. Нужно быть осторожнее с нашим нанимателем. Я так понимаю, вы оба заинтересованы в том, чтобы разобраться в происходящем?
— Я заинтересован в том, чтобы не умереть и разобраться в пропаже душ – начал южанин. — Поэтому, думаю, наши цели совпадают.
— Мы... Можем проверить... Но не сейчас. Я вижу твой потанцеал... Может быть ты будешь полезным!
Ехидная ухмылка всё никак не покидала лица демона. Тяжёлые шаги вибрацией расходились по земле, а жар от магмового тела грел путников.
— А тебе то какая разница из-за этой пропажи?
Южанин кратко взглянул на собеседника. Ну как взглянул… он будто бы вновь, посмотрел сквозь него, прямиком в неизвестность, прямиком в пустоту.
— Скажем так, у меня есть на то свои причины – южанин отцепил руку и вновь потянулся к нему. — И пока, пусть и дальше они будут моими.
Демон опустил руки и с вопросом посмотрел на южанина.
— Я не вижу в тебе некроманта... Что ж... Посмотрим что ты покажешь в будущем... Кстати... А не хотите ли вы случаем... Стать немножечко сильнее?
Демон принял максимально нежный насколько это возможно голос.
— Я бы мог в этом помочь…
Уголки рта Калеба дернулись, как будто он едва удержался от улыбки.
— Нет, — холодно ответил он.
— Если вампир не врёт, — обратился он к спутникам. — То мы с вами натолкнулись на что-то серьёзное. Я намерен разобраться, что к чему. Кто-нибудь из вас имеет схожие намерения?
— Может мы лучше сначала разберёмся что мы скажем Ричарду? "Привет, у вас в храме вампир, мы с ним поговорили и ушли".
Ехидство было не только в улыбке демона но и в речах. Похоже что пока что демон не хотел меняться обратно с орком. А может так надо было, кто знает.
—У Крагморута есть большое желание вернуться и убить того ублюдка в храме. Я бы тоже не отказался бы его убить... Все же такая мощь не лежит на дороге просто так... — Взглянув на рядом идущего гибрида, пылающи гигант тоже сложил руки в замок и положил себе на затылок.
— Да, именно так мы ему и скажем, — невозмутимо пожал плечами Калеб, как будто не замечая сарказма в словах орка. — Что мы должны были сделать? Ты же видел, как он нас только что выпроводил. Да и лично тебя он победил без труда.
Доктор с интересом осмотрел принявшую необычный вид внешность орка, как будто только сейчас заметил произошедшую с ним метаморфозу. Если ему предстояло работать с этим индивидом, то следовало бы составить о нём более полное представление.
— Ты одержимый? — без обиняков спросил он. — Или ты просто демон, маскирующийся под орка?
— Кто одержимый? Тут нету не одного одержимого. Если только... — Демон с ухмылкой посмотрел на южанина — Этот парень странный конечно. Но на одержимого не похож.
— Значит, ты просто демон? — уточнил Калеб. — Я думал, вы более агрессивны. Ты вроде достаточно спокойный, да и разговариваешь вполне по-людски.
— Все всегда называет странными тех, кого не понимают – ответил демону южанин. — И да, одержимым я не являюсь. По крайней мере, в том смысле, в котором их принято считать.
Мужчина замолк. Он отцепил одну руку от своей головы, приподнял её над собой. Он будто бы старался дотянуться до ночного неба, наивно полагая, что это возможно. Впрочем, вскоре он оставил эти попытки и вернул руку обратно за голову.
— У каждого есть свои слабости, даже у этого старика. Ну… я думаю, что он старик – мужчина выдержал небольшую паузу. — Но я, в любом случае, не хочу в этом участвовать. Меня больше волнует его слова об Ричарде.
— Вообще... Я и орк и демон одновременно. А не такой агрессивный я потому что... Все жё если убьют Крагморута мне станет намного тяжелее наматывать своих недругов на меч... А в результате я не смогу иметь в своём распоряжение так много душ! Это... Взаимовыгодный союз. Я даю ему силы которые превосходят обычного орка, а он даёт мне возможность питаться... Кстати... Как думаешь твоя душа вкусная?
Демон рассмеялся. Что самое странное, только сейчас гибрид и Калеб могли понять что голос громилы будто разделён. Создавалось впечатление будто говорит два существа одновременно
— Нет, — без тени иронии ответил доктор. — Думаю, моя душа невкусная.
Он помолчал, задумчиво разглядывая странный внешний вид Крагморута, после чего повернулся к южанину.
— Здравая мысль. Нужно быть осторожнее с нашим нанимателем. Я так понимаю, вы оба заинтересованы в том, чтобы разобраться в происходящем?
— Я заинтересован в том, чтобы не умереть и разобраться в пропаже душ – начал южанин. — Поэтому, думаю, наши цели совпадают.
— Мы... Можем проверить... Но не сейчас. Я вижу твой потанцеал... Может быть ты будешь полезным!
Ехидная ухмылка всё никак не покидала лица демона. Тяжёлые шаги вибрацией расходились по земле, а жар от магмового тела грел путников.
— А тебе то какая разница из-за этой пропажи?
Южанин кратко взглянул на собеседника. Ну как взглянул… он будто бы вновь, посмотрел сквозь него, прямиком в неизвестность, прямиком в пустоту.
— Скажем так, у меня есть на то свои причины – южанин отцепил руку и вновь потянулся к нему. — И пока, пусть и дальше они будут моими.
Демон опустил руки и с вопросом посмотрел на южанина.
— Я не вижу в тебе некроманта... Что ж... Посмотрим что ты покажешь в будущем... Кстати... А не хотите ли вы случаем... Стать немножечко сильнее?
Демон принял максимально нежный насколько это возможно голос.
— Я бы мог в этом помочь…
Уголки рта Калеба дернулись, как будто он едва удержался от улыбки.
— Нет, — холодно ответил он.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
— Ой, да брось! Не может быть такого! Но да... Временный союз это можно. Правда после него я не обещаю что с моей стороны не будет попыток забрать ваши души... Впрочем, если во время выяснения вы умрете, я тоже не поленюсь забрать ваши духовные потрашка…
— Друг, – обратился южанин к демону — ты, конечно, не серчай, но я предпочту отказаться от этого дела. Вряд ли ты предлагаешь такое сугубо из добрых побуждение. Ну, а быть в долгу у демона сам понимаешь, дело… как бы сказать помягче… гиблое.
Ответив демону, бледный переключился на лекаря. Он сверил парня взглядом и пожал плечами. Ничего более.
— Если бы я не доверился вам, то моей ноги здесь бы не было. Что именно ты предлагаешь?
— Пока что ничего конкретного, — Калеб пожал плечами. — Мы слишком мало знаем, чтобы строить планы. На данный момент мне просто хотелось понять, могу ли я положиться на кого-то кроме себя, если все пойдёт наперекосяк с Ричардом.
— Ты не поверишь, от чистого сердца! Всё ради помощи слабым и немощным. Плата всего лишь то что вам совсем не нужно. Зачем вам эти вот души. Абсолютно не нужная для вас вещь
Демон говорил будто разговаривал с маленькими детьми.
— Ты можешь положиться на орка. В случае чего он сможет защитить твою немощьную тушку... А Ричард... Катись он к Ур-Гереду... Все... Я пошёл... Верну вам моего друга.
Сказав это демон выгнулся и раскинул руки в стороны. Тут же стали проходить обратные метаморфозы. Сталь доспехов начала сиять на не сильном солнышке, а пылающее нечто стало лицом орка.
— С этим нужно быть поосторожнее, — Калеб вполголоса обратился к южанину, когда орк ушел вперёд. — И еще, раз уж мы работаем вместе, как к тебе обращаться?
Поначалу, южанин не обратил внимания, на вопрос лекаря. Он продолжал вышагивать вперёд, смотря в никуда и над чем-то раздумывая. Вскоре, он всё-таки вырвался из пелены собственных мыслей и искоса взглянул на собеседника.
— Можешь звать меня Сарон – представился гибрид. — Если полностью, тогда Сарон Агост. А насчёт этого – он кивнул в сторону зеленокожего. — Так это главное, чтобы не буянил слишком сильно и не поглощал всё подряд.
Дорога обратно вышла не легче. Желание получить хоть какие-то ответы привело вас к тем темам, на которые в полной мере не смог высказаться даже псионик, чародей, принадлежащий к числу тех, о ком слагали легенды простые маги во всех уголках света.
Рассветало. Высокие башни Рашвинда вздымались над линией горизонта подобно чёрным обелискам, не предвещающим ничего хорошего. Подойдя поближе, вы заметили клубы дыма, вздымающиеся где-то в бедных районах. У барона выдалась тяжёлая ночка, в этом не было сомнений.
— Ха... Похоже что не только у нас сегодня ночью было весело... Я пока что не буду звать его... Сами справися... Пошлите выясним что да как.
Орк прибавил ходу, переидя на лёгкий бег. Не оборачиваясь орк добавил.
— Советую поспешить, и сразу возьмите в руки оружие... Или что у вас там.
— Сначала надо найти Ричарда, — окликнул орка Калеб. — Он задолжал нам объяснения.
Впрочем, спорить он не стал и также побежал в сторону города.
Сарон не разделял энтузиазма своих напарников. Он лишь с грустью взглянул на сгустившиеся клубы дыма, а затем и на спины своих напарников, которые поспешили в город. В свою очередь, южанин лишь пожал плечами и совершенно не прибавляя скорости продолжил идти в город.
Рассветало. Высокие башни Рашвинда вздымались над линией горизонта подобно чёрным обелискам, не предвещающим ничего хорошего. Подойдя поближе, вы заметили клубы дыма, вздымающиеся где-то в бедных районах. У барона выдалась тяжёлая ночка, в этом не было сомнений.
— Ха... Похоже что не только у нас сегодня ночью было весело... Я пока что не буду звать его... Сами справися... Пошлите выясним что да как.
Орк прибавил ходу, переидя на лёгкий бег. Не оборачиваясь орк добавил.
— Советую поспешить, и сразу возьмите в руки оружие... Или что у вас там.
— Сначала надо найти Ричарда, — окликнул орка Калеб. — Он задолжал нам объяснения.
Впрочем, спорить он не стал и также побежал в сторону города.
Сарон не разделял энтузиазма своих напарников. Он лишь с грустью взглянул на сгустившиеся клубы дыма, а затем и на спины своих напарников, которые поспешили в город. В свою очередь, южанин лишь пожал плечами и совершенно не прибавляя скорости продолжил идти в город.
На башнях, как и на стенах, стояло подозрительно много стражи. Почти у всех были заострённые шлемы, что выдавало арбалетчиков. Такая форма идеально отражала стрелы.
Увидев вас, люди засуетились. Самозарядные арбалеты мгновенно засверкали острыми наконечниками болтов. Вперёд вышел сотник, зычно вскрикнув:
— Вот вы и попались, демонопоклонники! Что, обратно решили приползти, на милость Пелагиуса?
В недрах башни раздалось три пресквершейших щелчка стреломётов. Одна выпущенная стрела размером с Крагморута легко могла пригвоздить к земле лошадь на полном скаку. В вашу сторону бросили кандалы, четыре пары. При их виде у Крагморута и Калеба вновь разболелась голова, пусть это было и меньшей из проблем.
— Надевайте браслетики, дамочки! — вновь вскрикнул командир — Иначе станете четырьмя подушками для иголок. Поняли меня?!
Орк лишь слабо фыркнул.
— Ты вообще кто? Позови сюда Ричарда, и побыстрее.
Орк махнул рукой, призывая стражника быстрее выполнять поручение.
— Приказ господина Лютера, чудо болотное!
От шутки командира по рядам прошёлся грубый смех.
— Я считаю до трёх. Раз!
— Лютера значит... Интересно! Не этот ли Лютер недавно просил меня помочь ему?
Орк игнорировал слова стражника и с интересом смотрел на него.
— Ну, значит и позови этого своего Лютера. Пусть сам и наденет кандалы. Как минимум не тебе это делать уж точно.
— Два! — даже не слушая орка прокричал командир.
Стрелки встали на изготовку. В бойницах заскрипели громадные, под стать башне, тетивы.
— Не дури, орк, — с раздражением бросил Калеб, подбирая кандалы. — Уверен, ты ещё успеешь отыграться. Сейчас не время.
— Так, ну давай посмотрим что там придумал этот ваш Ричард...
Орк сделал вид, что надел кандалы, но не защелкнул их до конца.
— Как следует застегни, пень!
— Да я разобратся не могу... Подойди и застегни.
Орк тупо протянул руки вперёд в ожидании гвардейца.
— Не бойся, не кусаюсь.
— Не кусаешь, но лижешь? — снова мужицкий смех пробежался по рядам — Я снова считаю до трёх. Напрягай свою зелёную башку, пока есть, что напрягать!
Наконец, Крагморут сдался и, ворча, застегнул кандалы.
Из-за своей нерасторопности, Сарон оказался чуть дальше своих напарников. Он с интересом слушал пререкания стражника с орком. Жаль, что терпение главы местных стражников было не бесконечным – счет продолжал идти. Немного подумав, Агост просто пожал плечами и решив «будь что будет» также обратился к главарю.
— Эй, ваше благородие – начал он. — О каких-ж демонопоклонниках идёт речь? – южанин осмотрелся и театрально улыбнулся. — Тут таких нет… впрочем, и дам тоже. Тогда давайте, чтобы не усугублять и без того усугубившееся положение, вы скинете ещё одни кандалы, но, на этот раз, не для демонопоклонников и не для дам.
Уже облегчённо крякнувший мужлан услышал обращение "ваше благородие" от южанина, которого ему полагалось задержать.
— Густав, пусти-ка в этого бродягу той дряни.
В южанина со свистом полетел арбалетный болт.
Южанин сначала даже не понял, что произошло. Он дернул плечом, и опять улыбнулся. Простояв так несколько секунд, он, посмотрел на стражников, затем на болт, торчащий из него, а после снова на стражников.
— Ваше благородие, так оковы будут… - он приподнял неповреждённую руку.
Резко прервавшись, мужчина простоял в одном положении несколько секунд. Вскоре, Сагост начал падать на спину. Упал он без какого-либо грохота.
Густав слыл отменным стрелком среди соратников. Его болт попал точно в цель, и немудрено, что он был одним из четырёх арбалетчиков, которым выдали не совсем простые болты.
Плечо южанина взвыло дикой болью, и спустя секунду странник упал без сознания.
— Карл, отворяй ворота.
— Да, вашбродие!
Заскрипел механизм. Из-за створок вышло пять копейщиков, окруживших "демонопоклонников". Один из них нацепил на Сарона злополучные кандалы, взвалил его на плечи и потащил вслед за остальными путниками, которых подгоняли криками и копьями. Когда вы очутились за воротами, со стены спустились и арбалетчики, замкнувшие шествие. Вас вели куда-то.
Увидев вас, люди засуетились. Самозарядные арбалеты мгновенно засверкали острыми наконечниками болтов. Вперёд вышел сотник, зычно вскрикнув:
— Вот вы и попались, демонопоклонники! Что, обратно решили приползти, на милость Пелагиуса?
В недрах башни раздалось три пресквершейших щелчка стреломётов. Одна выпущенная стрела размером с Крагморута легко могла пригвоздить к земле лошадь на полном скаку. В вашу сторону бросили кандалы, четыре пары. При их виде у Крагморута и Калеба вновь разболелась голова, пусть это было и меньшей из проблем.
— Надевайте браслетики, дамочки! — вновь вскрикнул командир — Иначе станете четырьмя подушками для иголок. Поняли меня?!
Орк лишь слабо фыркнул.
— Ты вообще кто? Позови сюда Ричарда, и побыстрее.
Орк махнул рукой, призывая стражника быстрее выполнять поручение.
— Приказ господина Лютера, чудо болотное!
От шутки командира по рядам прошёлся грубый смех.
— Я считаю до трёх. Раз!
— Лютера значит... Интересно! Не этот ли Лютер недавно просил меня помочь ему?
Орк игнорировал слова стражника и с интересом смотрел на него.
— Ну, значит и позови этого своего Лютера. Пусть сам и наденет кандалы. Как минимум не тебе это делать уж точно.
— Два! — даже не слушая орка прокричал командир.
Стрелки встали на изготовку. В бойницах заскрипели громадные, под стать башне, тетивы.
— Не дури, орк, — с раздражением бросил Калеб, подбирая кандалы. — Уверен, ты ещё успеешь отыграться. Сейчас не время.
— Так, ну давай посмотрим что там придумал этот ваш Ричард...
Орк сделал вид, что надел кандалы, но не защелкнул их до конца.
— Как следует застегни, пень!
— Да я разобратся не могу... Подойди и застегни.
Орк тупо протянул руки вперёд в ожидании гвардейца.
— Не бойся, не кусаюсь.
— Не кусаешь, но лижешь? — снова мужицкий смех пробежался по рядам — Я снова считаю до трёх. Напрягай свою зелёную башку, пока есть, что напрягать!
Наконец, Крагморут сдался и, ворча, застегнул кандалы.
Из-за своей нерасторопности, Сарон оказался чуть дальше своих напарников. Он с интересом слушал пререкания стражника с орком. Жаль, что терпение главы местных стражников было не бесконечным – счет продолжал идти. Немного подумав, Агост просто пожал плечами и решив «будь что будет» также обратился к главарю.
— Эй, ваше благородие – начал он. — О каких-ж демонопоклонниках идёт речь? – южанин осмотрелся и театрально улыбнулся. — Тут таких нет… впрочем, и дам тоже. Тогда давайте, чтобы не усугублять и без того усугубившееся положение, вы скинете ещё одни кандалы, но, на этот раз, не для демонопоклонников и не для дам.
Уже облегчённо крякнувший мужлан услышал обращение "ваше благородие" от южанина, которого ему полагалось задержать.
— Густав, пусти-ка в этого бродягу той дряни.
В южанина со свистом полетел арбалетный болт.
Южанин сначала даже не понял, что произошло. Он дернул плечом, и опять улыбнулся. Простояв так несколько секунд, он, посмотрел на стражников, затем на болт, торчащий из него, а после снова на стражников.
— Ваше благородие, так оковы будут… - он приподнял неповреждённую руку.
Резко прервавшись, мужчина простоял в одном положении несколько секунд. Вскоре, Сагост начал падать на спину. Упал он без какого-либо грохота.
Густав слыл отменным стрелком среди соратников. Его болт попал точно в цель, и немудрено, что он был одним из четырёх арбалетчиков, которым выдали не совсем простые болты.
Плечо южанина взвыло дикой болью, и спустя секунду странник упал без сознания.
— Карл, отворяй ворота.
— Да, вашбродие!
Заскрипел механизм. Из-за створок вышло пять копейщиков, окруживших "демонопоклонников". Один из них нацепил на Сарона злополучные кандалы, взвалил его на плечи и потащил вслед за остальными путниками, которых подгоняли криками и копьями. Когда вы очутились за воротами, со стены спустились и арбалетчики, замкнувшие шествие. Вас вели куда-то.
Пока вы, закованные в магический металл, отбирающий ваши силы, шли под конвоем, то тут, то там вы видели горожан, идущих вслед за стражей. Вам в спину летели проклятья, камни и городской мусор. Не прошло ни секунды, чтобы вас не назвали "демонопоклонниками".
Наконец, недолгий путь вывел вас на центральную площадь, где вздымались ввысь шесть опалённых столбов, под каждым из которых лежала большая стопка дров. Несмотря на то, что солнце ещё не до конца взошло, площадь была заполнена народом. Женщины рыдали навзрыд, мужчины громко бранились. На одеждах некоторых были следы крови.
На помосте, что по обыкновению возвышался перед голгофой, стояли два человека. Один из них, Ричард Лютер фон-Рашвинд окинул вас презрительным взглядом. Другой, священнослужитель высокого ранга, неустанно читал молитвы. Его голос с трудом пересиливал какофонию толпы.
— Возрадуйтесь, рабы божьи, ведь всемогущий Пелагиус даёт нам милость! Милость лицезреть искреннее раскаяние, что познают падшие по грехе чрез огонь!
Один короткий жест от рыцаря — и поп заткнулся.
— Именем короны Бартоломея Властного! Сегодня, демонопоклонники, вступившие в связь с тёмными силами, будут казнены, как того требует Повеление о Нечистых!
Толпа возликовала.
— Осужденные! Осознаёте ли вы содеянное? Готовы ли вы раскаяться, как истинные пелагиуситы?
— Ричард. Если ты думаешь, что меня это остановит... То очень зря. Я приду за тобой, и снова, и снова, и снова. Кончай эту показуху и отпускай нас... Или... Подождите... Все здесь присутствующие думают, что ваш Ричард такой безвинный? Не смешите меня! Покажи руки, мерзость. Он заключил со мной контракт, а в знак этого у него остался на руке след... Можете проверить. Прямо в центре ладони у него ожог.
орк повернулся к ближайшему священнику и плюнул ему в лицо.
— Делай что хочешь. Я приду опять, и заберу и тебя и Ричарда.
Обстановка накалялась, пока что лишь метафорически. Калеб по-прежнему не думал, что их и вправду хотят сжечь, однако сомнения начинали закрадываться в его голову. Зачем Ричарду понадобилось это представление? И зачем было посылать их по ложному следу?
— За все грехи мои, вольные или невольные, я готов раскаяться перед господом моим Пелагиусом, — Калеб попытался изобразить религиозное рвение, но вышло это не очень. — Но позвольте спросить, за что наказанию подвергаюсь я, безвинный доктор? С каких пор в Гвинфоре перестали ценить лекарей, чей святой дар был дарован им свыше?
Южанин пришёл в себя, как он сам понял, уже на казне. Он усталыми, заплывшими глазами всматривался в толпу, будто бы пытаясь убедиться в правильности своих догадок. Однако, стоило попу начать свою речь, как до него всё дошло. Он кратко взглянул на священнослужителя и на Ричарда. Скопившаяся во рту слюна, перемешанная с кровью, требовала, чтобы её куда-нибудь дели. Агост не придумал ничего лучше, кроме того, как попытаться плюнуть в обидчика. Бесполезно – слишком большое расстояние.
— Я кесидист! – первое, что сорвалось с уст Сагота. — И грехи свои, я исповедую только кесидисткому служителю или Единому лично! Я умру со своей верой в сердце. Единый примет меня с распростёртыми объятиями, также, как и всех моих братьев и сестёр, которых вы убили без какой-либо причины, наследники угасшей империи! Надеюсь, когда-нибудь, каждый из вас узнает, какого это быть южанином! – гневно выпалил Агост. — Я не буду вас проклинать. Я умру с высокоподнятой головой.
Договорив, гибрид только сейчас почувствовал невероятную боль в плече. Было чертовски больно. Хотелось, хоть на несколько секунд, перестать чувствовать это проклятое плечо.
Орк увидел, что южанин проснулся и довольно улыбнулся.
— А ты был прав... Они реально нас боятся... Зря я тогда недооценил твои слова...
Фон-Рашвинд высоко поднял обе руки. Они выглядели так, словно были только что вымыты. Следов ожога разглядеть не удавалось, хотя странникам было заметно лёгкое подрагивание, в котором узнавалась наспех наложенная иллюзия.
— Видите, честный люд Гвинфора? Этот слуга тьмы смеет обличать того, кто дарует милость раскаяния! Тринадцать смертей на его руках!
Толпа взревела. Негодующие вопли заглушили всё, казалось, что округа задрожала, как при землетрясении. Разумеется, ни разумного даже в столь отчаянное время Калеба, ни разъярённого вопиющим варварством Сарона не было слышно.
Наконец, недолгий путь вывел вас на центральную площадь, где вздымались ввысь шесть опалённых столбов, под каждым из которых лежала большая стопка дров. Несмотря на то, что солнце ещё не до конца взошло, площадь была заполнена народом. Женщины рыдали навзрыд, мужчины громко бранились. На одеждах некоторых были следы крови.
На помосте, что по обыкновению возвышался перед голгофой, стояли два человека. Один из них, Ричард Лютер фон-Рашвинд окинул вас презрительным взглядом. Другой, священнослужитель высокого ранга, неустанно читал молитвы. Его голос с трудом пересиливал какофонию толпы.
— Возрадуйтесь, рабы божьи, ведь всемогущий Пелагиус даёт нам милость! Милость лицезреть искреннее раскаяние, что познают падшие по грехе чрез огонь!
Один короткий жест от рыцаря — и поп заткнулся.
— Именем короны Бартоломея Властного! Сегодня, демонопоклонники, вступившие в связь с тёмными силами, будут казнены, как того требует Повеление о Нечистых!
Толпа возликовала.
— Осужденные! Осознаёте ли вы содеянное? Готовы ли вы раскаяться, как истинные пелагиуситы?
— Ричард. Если ты думаешь, что меня это остановит... То очень зря. Я приду за тобой, и снова, и снова, и снова. Кончай эту показуху и отпускай нас... Или... Подождите... Все здесь присутствующие думают, что ваш Ричард такой безвинный? Не смешите меня! Покажи руки, мерзость. Он заключил со мной контракт, а в знак этого у него остался на руке след... Можете проверить. Прямо в центре ладони у него ожог.
орк повернулся к ближайшему священнику и плюнул ему в лицо.
— Делай что хочешь. Я приду опять, и заберу и тебя и Ричарда.
Обстановка накалялась, пока что лишь метафорически. Калеб по-прежнему не думал, что их и вправду хотят сжечь, однако сомнения начинали закрадываться в его голову. Зачем Ричарду понадобилось это представление? И зачем было посылать их по ложному следу?
— За все грехи мои, вольные или невольные, я готов раскаяться перед господом моим Пелагиусом, — Калеб попытался изобразить религиозное рвение, но вышло это не очень. — Но позвольте спросить, за что наказанию подвергаюсь я, безвинный доктор? С каких пор в Гвинфоре перестали ценить лекарей, чей святой дар был дарован им свыше?
Южанин пришёл в себя, как он сам понял, уже на казне. Он усталыми, заплывшими глазами всматривался в толпу, будто бы пытаясь убедиться в правильности своих догадок. Однако, стоило попу начать свою речь, как до него всё дошло. Он кратко взглянул на священнослужителя и на Ричарда. Скопившаяся во рту слюна, перемешанная с кровью, требовала, чтобы её куда-нибудь дели. Агост не придумал ничего лучше, кроме того, как попытаться плюнуть в обидчика. Бесполезно – слишком большое расстояние.
— Я кесидист! – первое, что сорвалось с уст Сагота. — И грехи свои, я исповедую только кесидисткому служителю или Единому лично! Я умру со своей верой в сердце. Единый примет меня с распростёртыми объятиями, также, как и всех моих братьев и сестёр, которых вы убили без какой-либо причины, наследники угасшей империи! Надеюсь, когда-нибудь, каждый из вас узнает, какого это быть южанином! – гневно выпалил Агост. — Я не буду вас проклинать. Я умру с высокоподнятой головой.
Договорив, гибрид только сейчас почувствовал невероятную боль в плече. Было чертовски больно. Хотелось, хоть на несколько секунд, перестать чувствовать это проклятое плечо.
Орк увидел, что южанин проснулся и довольно улыбнулся.
— А ты был прав... Они реально нас боятся... Зря я тогда недооценил твои слова...
Фон-Рашвинд высоко поднял обе руки. Они выглядели так, словно были только что вымыты. Следов ожога разглядеть не удавалось, хотя странникам было заметно лёгкое подрагивание, в котором узнавалась наспех наложенная иллюзия.
— Видите, честный люд Гвинфора? Этот слуга тьмы смеет обличать того, кто дарует милость раскаяния! Тринадцать смертей на его руках!
Толпа взревела. Негодующие вопли заглушили всё, казалось, что округа задрожала, как при землетрясении. Разумеется, ни разумного даже в столь отчаянное время Калеба, ни разъярённого вопиющим варварством Сарона не было слышно.
Вот уже добрую минуту не стихал гул, подпитываемый речами епископа местного храма и Ричарда. Для вас, всё это напоминало цирковое представление, которое разыгрывалось с непонятной целью. Вскоре всё прояснилось.
С задних рядов послышался вопль, как тогда, четыре дня назад, на рыночной площади. Один короткий, хрипящий вскрик, гам давки, неутихающие вопли... Как будто людей свежевали заживо.
Обернувшись, вы наконец увидели это. Прескверная тварь, фантасмагорически перебирающая десятком конечностей, появлялась, подобно рыбе под поверхностью воды. Чтобы вновь исчезнуть под людской массой, беспорядочно метающейся из стороны в сторону в тщетных попытках избежать страшной смерти.
Как только началась суматоха, орк напряг мышцы и попробовал разломать оковы. Кандалы задрожали. Звено прямо посередине лопнуло от могучего напора Крагморута, оставалось только потянуть руки в разные стороны, разгибая зачарованный металл. На зелёной коже проступили чёрные вены. Как только вождь освободился, он с молниеносной скоростью метнул небольшой нож прямо в голову Ричарда.
Ричард, наблюдавший с ухмылкой за резнёй, заметил, как Крагморут потянулся за ножом, что был у него за поясом. Подняв ладонь, рыцарь с татуировками предателя попятился. Остриё, запущенное с нечеловеческой скоростью словно отскочило от каменной стены.
Фон-Рашвинд помчался прочь, скрывшись в темноте.
— Орк! — Калеб попытался перекричать гул толпы. — Освободи меня!
Орк потянулся к кандалам Калеба и с нечеловеческим рычанием разорвал их, в рядом стоящих людей полетели довольно острые осколки сломанного металла, после этого орк принялся и за цепи и кандалы у южанина. Самым последним он освободил себя, дав себе возможность призвать своего огненного товарища
Как только его руки оказались свободны, доктор выхватил из-под робы жезл и направил его на тварь, пытаясь почувствовать её жизненную энергию. Калеб сжал зубы, чтобы не дать эмоциями возобладать, потому что то, что он почувствовал, действительно пугало. Похоже, шансов на победу у них не было.
Чтобы не впасть в ступор, доктор перевёл жезл на Сарона и сконцентрировался, вытягивая из окружающей среды жизненную силу и вдыхая ее в южанина.
— Надо догнать Лютера! — прокричал Калеб. — Здесь мы ничем не поможем, бежим!
Орк попытался вызвать свою вторую сторону. Но действия оков не давали демону полностью проявить себя. Единственное на что хватило магических сил громилы, это издать поистине громогласный рык, такой будто сама преисподняя пытается вырваться наружу.
— РИЧАРД!
Слова Калеба похоже опередили действия орка. Ведь прямо сейчас доктор мог видеть, как разъярённый орк спрыгнул с эшафота и бежал в ту сторону где был последний раз предатель, попутно Крагморут прямо на ходу убивал встречающихся ему обычных людей.
Чертово плечо. Невероятная боль не позволяла Сарону о чём-нибудь думать, кроме как о ней. Сил, после речи, совсем не осталось. Он был готов в любой момент припасть на одно колено и уткнуться мордой в пол – настолько всё было плохо. Ещё эти чертовы кандалы блокировали всю магию и не позволяли хоть как-либо облегчить свою участь.
Агост не обращал внимания на начавшуюся резню. Он лишь смотрел в пол и жадно глотал воздух, периодически глотая собственную слюну. Он не видел то, как громадный орк разорвал цепи, швырнул нож в обидчика, а затем и освободил и его самого, вместе с лекарем. Но вот, в один момент, он резко почувствовал, как ему становится легче. Боль резко утихла, а плечо перестало хрустеть. Послышался небольшой бряк – это древко выпало из плеча и ударилось об землю.
— Что?! – из-за столь резких перемен в состоянии из-за царившего хаоса вокруг, южанин сначала не понял, о чем говорил Калеб. — Да, ты прав! Но будет ещё лучше, если мы спасём собственную шкуру!
Проводив орка удивленным взглядом, южанин неудовлетворённо цокнул, взялся за рукоять меча и помчался за зеленокожим. В отличие от орка, гибрид не способствовал резне – он старательно оббегал каждого жителя, либо отталкивал их от себя.
Калеб также припустил за громилой, мрачно отметив, что оставлять Крагморута в живых нельзя. В конце концов, заражённые конечности нужно ампутировать. Однако сейчас орк был необходим доктору для его собственного выживания, а потому этот вопрос отходил на задний план. Стараясь не сталкиваться с паникующими горожанами, он прямо на бегу перетягивал жизненную энергию из окружающих в тех, кого орк ранил, но не добил.
С задних рядов послышался вопль, как тогда, четыре дня назад, на рыночной площади. Один короткий, хрипящий вскрик, гам давки, неутихающие вопли... Как будто людей свежевали заживо.
Обернувшись, вы наконец увидели это. Прескверная тварь, фантасмагорически перебирающая десятком конечностей, появлялась, подобно рыбе под поверхностью воды. Чтобы вновь исчезнуть под людской массой, беспорядочно метающейся из стороны в сторону в тщетных попытках избежать страшной смерти.
Как только началась суматоха, орк напряг мышцы и попробовал разломать оковы. Кандалы задрожали. Звено прямо посередине лопнуло от могучего напора Крагморута, оставалось только потянуть руки в разные стороны, разгибая зачарованный металл. На зелёной коже проступили чёрные вены. Как только вождь освободился, он с молниеносной скоростью метнул небольшой нож прямо в голову Ричарда.
Ричард, наблюдавший с ухмылкой за резнёй, заметил, как Крагморут потянулся за ножом, что был у него за поясом. Подняв ладонь, рыцарь с татуировками предателя попятился. Остриё, запущенное с нечеловеческой скоростью словно отскочило от каменной стены.
Фон-Рашвинд помчался прочь, скрывшись в темноте.
— Орк! — Калеб попытался перекричать гул толпы. — Освободи меня!
Орк потянулся к кандалам Калеба и с нечеловеческим рычанием разорвал их, в рядом стоящих людей полетели довольно острые осколки сломанного металла, после этого орк принялся и за цепи и кандалы у южанина. Самым последним он освободил себя, дав себе возможность призвать своего огненного товарища
Как только его руки оказались свободны, доктор выхватил из-под робы жезл и направил его на тварь, пытаясь почувствовать её жизненную энергию. Калеб сжал зубы, чтобы не дать эмоциями возобладать, потому что то, что он почувствовал, действительно пугало. Похоже, шансов на победу у них не было.
Чтобы не впасть в ступор, доктор перевёл жезл на Сарона и сконцентрировался, вытягивая из окружающей среды жизненную силу и вдыхая ее в южанина.
— Надо догнать Лютера! — прокричал Калеб. — Здесь мы ничем не поможем, бежим!
Орк попытался вызвать свою вторую сторону. Но действия оков не давали демону полностью проявить себя. Единственное на что хватило магических сил громилы, это издать поистине громогласный рык, такой будто сама преисподняя пытается вырваться наружу.
— РИЧАРД!
Слова Калеба похоже опередили действия орка. Ведь прямо сейчас доктор мог видеть, как разъярённый орк спрыгнул с эшафота и бежал в ту сторону где был последний раз предатель, попутно Крагморут прямо на ходу убивал встречающихся ему обычных людей.
Чертово плечо. Невероятная боль не позволяла Сарону о чём-нибудь думать, кроме как о ней. Сил, после речи, совсем не осталось. Он был готов в любой момент припасть на одно колено и уткнуться мордой в пол – настолько всё было плохо. Ещё эти чертовы кандалы блокировали всю магию и не позволяли хоть как-либо облегчить свою участь.
Агост не обращал внимания на начавшуюся резню. Он лишь смотрел в пол и жадно глотал воздух, периодически глотая собственную слюну. Он не видел то, как громадный орк разорвал цепи, швырнул нож в обидчика, а затем и освободил и его самого, вместе с лекарем. Но вот, в один момент, он резко почувствовал, как ему становится легче. Боль резко утихла, а плечо перестало хрустеть. Послышался небольшой бряк – это древко выпало из плеча и ударилось об землю.
— Что?! – из-за столь резких перемен в состоянии из-за царившего хаоса вокруг, южанин сначала не понял, о чем говорил Калеб. — Да, ты прав! Но будет ещё лучше, если мы спасём собственную шкуру!
Проводив орка удивленным взглядом, южанин неудовлетворённо цокнул, взялся за рукоять меча и помчался за зеленокожим. В отличие от орка, гибрид не способствовал резне – он старательно оббегал каждого жителя, либо отталкивал их от себя.
Калеб также припустил за громилой, мрачно отметив, что оставлять Крагморута в живых нельзя. В конце концов, заражённые конечности нужно ампутировать. Однако сейчас орк был необходим доктору для его собственного выживания, а потому этот вопрос отходил на задний план. Стараясь не сталкиваться с паникующими горожанами, он прямо на бегу перетягивал жизненную энергию из окружающих в тех, кого орк ранил, но не добил.
https://youtu.be/n_akFJ_iyGA?t=20
Небеса озарил бордовый всполох, закрывший собой солнечный рассвет. Мгновенно стало темно, как было ночью, когда странники посетили храм, что строился Волькреадом. На землю плавно опускалась фигура в потрёпанном плаще, не издавая ни единого звука. Огонь в глазах Мергарда Мортем "Порченая Кровь" де-Дайзьер пылал так ярко, что невольно приходил на ум свет звёзд, который так любили эльфы Глаэр'Анталя. Плащ вампира развивался на нахлынувшем ветру. Неживой выпрямился.
— Создание Пустоты. — тихий голос вампира звучал настолько громко, что даже Крагморуту стало не по себе — Ты умоешься Порченой Кровью Августа Мортем де-Дайзьер!
Само пространство вокруг вампира и потусторонней твари начало складываться пополам, расслаиваться на десятки полос, словно материю разделывал умелый мясник.
— Baiehga!
Тварь издала напуганный писк, отдающей сотнями голосов...
— Baiehga!
Пошла вперёд, неловко перебирая конечностями...
— BAIEH-GA!
Яркая вспышка озарила центральную площадь. Яркая настолько, что добрую минуту казалось, что вы ослепли. Когда зрение вернулось к вам, все люди вокруг лежали. Кто-то еле дышал. Посреди площади возвышался, подобно статуе сам Мергард Мортем, глядя прямо на вас. Огни в его глазах поутихли.
Прямо посреди бойни, в которой Крагморут если и был не главным героем, то одним из тех кто помогал твари значительно прорежать людей на площади. И в самый разгар кровавой бани ворвался тот самый вампир из храма. Впрочем, кровавая пелена ярости спала с глаз громилы только после того, как вампир расправился с неизвестным существом. Как только это произошло, и жадный до чужой крови орк на время ослеп, его ярость начало что-то подавлять. Но даже в этом случае Крагморута потряхивало от злости. Он кинул вопросительный взгляд на стоявшего в центре Мортема.
— Если бы нас пару минут назад казнили, то данное представление было бы бессмысленным. Конечно, спасибо, что ты уничтожил эту тварь... Но если ты такой сильный, найди мне Ричарда... Он мне очень сильно нужен... Очень сильно...
Вампир мог наблюдать как орк буквально с ног до головы покрытый кровью, сейчас слизывал алую жидкость с клинка.
Южанин достаточно долго бегал вслед за орком. И бегал он до тех пор, пока не понял, что его зеленокожий напарник просто носится кругами и разрубает на две части любого подвернувшегося человека. Это, конечно, кому-то может быть весело и интересно, но явно не Сарон. В один момент, он просто встал на месте, развернулся и сел на залитую кровью скамейку. Многострадальное дерево слегка заскрипело, но без проблем выдержало вес южанина.
Устроившись поудобнее, Агост закинул правую ступню на левую ногу и приподнял ногу. Он начал осматриваться, стараясь найти какой-либо выход из сложившейся ситуации. Правда, искать ничего не пришлось – спасение пришло само.
Знакомый южанину вампир появился на площади. Он весьма умело разобрался с непонятным созданием и оглушил жителей города – сделал он это эффектно, с ярчайшей вспышкой. Гибрид даже подумал, что окончательно лишился зрения, но это не так. Со временем, мужчина начал видеть ничуть не хуже, чем ранее.
— Ты очень вовремя! – крикнул бледный и в тот же момент встал со скамьи. — Я бы рад осыпать тебя множеством вопросов, но сейчас задам только один – он остановился недалеко от Мортимера. — Ты можешь перенести нас отсюда, пока нас вновь не повели на казнь?
Мергард Мортем де-Дайзьер взглянул на орка, которого обуздала страшная, неистовая ярость. Невинные смерти по её вине — не то, чем можно было гордиться. Однако его стремление было более чем понятным явлением.
Вампир задумчиво почесал бороду, вглядываясь в темноту рашвиндских улиц.
— Так тому и быть.
Ему хватило доли секунды, чтобы очутиться на противоположном конце площади. И ещё одной, чтобы пропасть из виду. Прошло меньше одного пачежа, прежде чем неживой вернулся, сжимая в острых когтях хорошо выстриженную голову с татуировками. Она покатилась к ногам орка.
— Теперь ты мне должен, орк. — упреждая немой вопрос, что повис в устах странников, псионик ответил сразу — Лютер уже был мёртв, когда я его настиг.
Наконец, сидящий на лавке южанин резонно вопросил перенести странников подальше.
— Разумно, друг. Поднимайся, нам пора идти.
Вампир зашагал человеческим шагом к выходу из города, не обращая внимания на стоны, напоминающие те, что люди издают, когда хотят проснуться после долгого сна. Очевидно, времени было мало, ведь толпа могла очнуться в любую минуту. Сил псионика сдержать их всех ещё раз могло не хватить.
Небеса озарил бордовый всполох, закрывший собой солнечный рассвет. Мгновенно стало темно, как было ночью, когда странники посетили храм, что строился Волькреадом. На землю плавно опускалась фигура в потрёпанном плаще, не издавая ни единого звука. Огонь в глазах Мергарда Мортем "Порченая Кровь" де-Дайзьер пылал так ярко, что невольно приходил на ум свет звёзд, который так любили эльфы Глаэр'Анталя. Плащ вампира развивался на нахлынувшем ветру. Неживой выпрямился.
— Создание Пустоты. — тихий голос вампира звучал настолько громко, что даже Крагморуту стало не по себе — Ты умоешься Порченой Кровью Августа Мортем де-Дайзьер!
Само пространство вокруг вампира и потусторонней твари начало складываться пополам, расслаиваться на десятки полос, словно материю разделывал умелый мясник.
— Baiehga!
Тварь издала напуганный писк, отдающей сотнями голосов...
— Baiehga!
Пошла вперёд, неловко перебирая конечностями...
— BAIEH-GA!
Яркая вспышка озарила центральную площадь. Яркая настолько, что добрую минуту казалось, что вы ослепли. Когда зрение вернулось к вам, все люди вокруг лежали. Кто-то еле дышал. Посреди площади возвышался, подобно статуе сам Мергард Мортем, глядя прямо на вас. Огни в его глазах поутихли.
Прямо посреди бойни, в которой Крагморут если и был не главным героем, то одним из тех кто помогал твари значительно прорежать людей на площади. И в самый разгар кровавой бани ворвался тот самый вампир из храма. Впрочем, кровавая пелена ярости спала с глаз громилы только после того, как вампир расправился с неизвестным существом. Как только это произошло, и жадный до чужой крови орк на время ослеп, его ярость начало что-то подавлять. Но даже в этом случае Крагморута потряхивало от злости. Он кинул вопросительный взгляд на стоявшего в центре Мортема.
— Если бы нас пару минут назад казнили, то данное представление было бы бессмысленным. Конечно, спасибо, что ты уничтожил эту тварь... Но если ты такой сильный, найди мне Ричарда... Он мне очень сильно нужен... Очень сильно...
Вампир мог наблюдать как орк буквально с ног до головы покрытый кровью, сейчас слизывал алую жидкость с клинка.
Южанин достаточно долго бегал вслед за орком. И бегал он до тех пор, пока не понял, что его зеленокожий напарник просто носится кругами и разрубает на две части любого подвернувшегося человека. Это, конечно, кому-то может быть весело и интересно, но явно не Сарон. В один момент, он просто встал на месте, развернулся и сел на залитую кровью скамейку. Многострадальное дерево слегка заскрипело, но без проблем выдержало вес южанина.
Устроившись поудобнее, Агост закинул правую ступню на левую ногу и приподнял ногу. Он начал осматриваться, стараясь найти какой-либо выход из сложившейся ситуации. Правда, искать ничего не пришлось – спасение пришло само.
Знакомый южанину вампир появился на площади. Он весьма умело разобрался с непонятным созданием и оглушил жителей города – сделал он это эффектно, с ярчайшей вспышкой. Гибрид даже подумал, что окончательно лишился зрения, но это не так. Со временем, мужчина начал видеть ничуть не хуже, чем ранее.
— Ты очень вовремя! – крикнул бледный и в тот же момент встал со скамьи. — Я бы рад осыпать тебя множеством вопросов, но сейчас задам только один – он остановился недалеко от Мортимера. — Ты можешь перенести нас отсюда, пока нас вновь не повели на казнь?
Мергард Мортем де-Дайзьер взглянул на орка, которого обуздала страшная, неистовая ярость. Невинные смерти по её вине — не то, чем можно было гордиться. Однако его стремление было более чем понятным явлением.
Вампир задумчиво почесал бороду, вглядываясь в темноту рашвиндских улиц.
— Так тому и быть.
Ему хватило доли секунды, чтобы очутиться на противоположном конце площади. И ещё одной, чтобы пропасть из виду. Прошло меньше одного пачежа, прежде чем неживой вернулся, сжимая в острых когтях хорошо выстриженную голову с татуировками. Она покатилась к ногам орка.
— Теперь ты мне должен, орк. — упреждая немой вопрос, что повис в устах странников, псионик ответил сразу — Лютер уже был мёртв, когда я его настиг.
Наконец, сидящий на лавке южанин резонно вопросил перенести странников подальше.
— Разумно, друг. Поднимайся, нам пора идти.
Вампир зашагал человеческим шагом к выходу из города, не обращая внимания на стоны, напоминающие те, что люди издают, когда хотят проснуться после долгого сна. Очевидно, времени было мало, ведь толпа могла очнуться в любую минуту. Сил псионика сдержать их всех ещё раз могло не хватить.
Наблюдая за перемещениями вампира орк не проронил ни слова. Только довольная ухмылка не сползала с лица зеленокожего, который смотрел на бойню, учинёную его руками. Через пару секунд возле ног Крагморута лежала голова Ричарда, что, впрочем, не радовало его, ведь не он его убил. Встав на одно колено, орк начал глубоко дышать, а потом положил руку на голову предателя. Всего несколько секунд и на площади появился ещё один странный звук и запах. Любой мало-мальски знакомый с ним человек мог понять, это звуки и запахи сжигание плоти. Яркий свет, что бил из руки орка, сжигал голову обидчика, но лицо орка вместо наслаждения излучало вопрос. Души в теле Ричарда не было. Что было очень странно, ведь за такой короткий промежуток времени душа не успела бы покинуть своё земное хранилище.
— Ладно, чёрт с тобой, — с нескрываемой злостью сказал орк.
Встав в полный рост, он с силой наступил на голову бывшего паладина, от чего она лопнула как спелый фрукт. Следущим в списке громилы был священник. Орк размеренно двинулся в его сторону и, дойдя до него, тоже положил одну руку на лицо, а другой схватил его за руки, заранее лишая его возможности покинуть это место. Всего секунда, и лицо священника начало пузыриться от чего сам человек проснулся, начав мычать что-то непонятное и в ужасе водить глазами в разные стороны, но ненадолго.
— Где теперь твой Пелагиус?! ГДЕ ОН?! ГДЕ Я СПРАШИВАЮ?!
По площади разлился двойной истерический смех, в котором отчётливо звучали нотки садизма. Ещё пару секунд и священник перестал подавать признаки жизни, а довольная улыбка разлилась по лицу орка. Встав в полный рост, он дошёл до южанина и, взвалив его себе на плечо, двинулся в сторону, в которую двинулся вампир.
Мергард был явно чем-то несравнимо большим, чем обычный высший вампир. Вопросов было много, но времени на то, чтобы задать их, не было. Калеб молча следил за происходящим, но лишь краем глаза, потому как продолжал свои попытки помочь раненым. Орка нельзя было убивать, так что доктор старался хотя бы минимизировать ущерб, нанесённый им.
Когда псионик двинулся сквозь толпу, Калеб оставил это занятие, аккуратно переступил лужу из крови и мозгов Ричарда и поспешил за Мортемом. В сложившихся обстоятельствах безопаснее всего было рядом с ним.
Мергард провожает вас до выхода из города. Стражники на вратах, что предлагали вам добровольно нацепить кандалы и смиренно пойти навстречу огню уже очнулись. Стоило им вскинуть самострелы, как Мергард наотмашь провёл рукой. Вампир даже не посмотрел в их сторону.
— Спать.
Мужчины попадали на землю, кто куда, и заснули с арбалетами в обнимку.
-Ну что ж... — наконец изрёк неживой, когда город скрылся за вашими спинами — Вы вольны задавать вопросы.
— Какую игру вёл Лютер? — Калеб тут же подал голос. — Чего он пытался добиться, и что убило его?
— Не имею представления. — раздраженно ответил вампир — Я живу в той церкви не первый десяток лет, и всё, что я слышу о Лютере — это то, что ему нельзя доверять. Сначала он был на службе дома Эшфолл, но его отправили на каторгу, как какого-то бродягу. Затем он появился здесь. Как? Кто был в этом замешан? Не знает никто...
Неживой покачал головой.
— Одно скажу точно, ему всегда зверски везло. Он как будто был на пять шагов впереди любого, кто решит встать у него на пути.
Путь до ворот из города не занял большое время. Пару минут и вот путники оказались у тех самых ворот, где почти добровольно надели кандалы. Ходить постоянно с южанином на плече орк не хотел, а потому вернул его в вертикальное положение, после вытащил скиммитар и стал ходить между ближайшими стражниками и навсегда их успокаивать лёгким тычком в район горла, после которого каждый из них начинал издавать довольно противные звуки бульканья. Убив парочку громилла догнал остальных и продолжил свой путь как ни в чём не бывало.
— Мне вообщем то — Нечего спрашивать... Только можешь ли ты снять эти сраные кандалы.
— Не могу. — спокойно ответил де-Дайзьер — Я псионик, а не взломщик.
Ни мускул не дрогнул на лице Калеба, выражение лица было скорее задумчивым, пока он глядел, как орк расправляется со спящими стражниками. Доктор размышлял, что будет разумнее: попытаться убить Крагморута сейчас или продолжить работать с этой бешеной собакой, раз уж она на его стороне. В конце концов, он пришел к выводу, что лучше будет подождать и разобраться, на что еще способен зеленокожий. В конце концов, это была не просто груда мяса — это была груда мяса с демоном внутри.
Южанин понятия не имел, зачем орк поднял его на плечи и понёс за нежитью, но спорить не стал. Так можно было с приличного расстояние взглянуть на всю ту разруху, учинённую на площади. В один момент, орк поставил гибрида обратно наземь – всё также без слов. Бледный с удивлением и недовольством проследил за тем, как Крагморут лишает жизни усыпленных стражников. Они, конечно, хотели убить весь их бравый отряд, при этом повесив какие-то липовые преступления, но ведь они просто выполняли приказ. В любом случае, мужчина не стал ни мешать орку, ни помогать ему.
Уйдя поодаль от города, Сарон активно закивал, выражая согласие с репликой орка.
— Да, браслетики было бы неплохо снять – он протянул руки. — И что это вообще было на площади? С помощью какой магии ты избавился от этого существа?
— Создание пустоты, друг. То, о котором говорил я, и то, которое видел в видениях орк. — Мортем стал необычйно серьёзен. — Я от него не избавился. Я его прогнал. Оно вернётся снова, пройдёт не больше пары дней. Вернётся — и станет в разы осторожнее. Будет убивать, напитываясь душами, становиться сильнее. И в какой-то момент ни я, ни кто-либо другой уже не сможет его прогнать.
Орк немного обдумал слова вампира.
— У нас есть противник который который становится сильнее с каждым убийством, и мы даже не знаем с чего начать. Мне кажется ситуация не лучшая...
— И ты не знаешь, как решить эту проблему окончательно? — задумчиво спросил Калеб, вертя в руках жезл.
— Я — нет. Но мой господин знает многое. Возможно, и тайну того, что тревожит нас всех.
— Господин? Я думал ты своевольный. Чего только не увидишь.
Орк с небольшим удивлением посмотрел на вампира.
— Надеюсь, у него нету чего-то вроде Себастьяна? А то это может закончиться не лучшим образом.
— Я имею свою волю, горшок для демона. — заносчиво ответил вампир — Но я верен своему господину. Ах, смертные...
Большего презрения в голосе вы ещё не слыхали ранее. Однако презрение быстро сменилось сдавленным, каркающим смешком.
— Если закончится, то только для тебя, орк.
— Будем надеятся что не закончится...
Орк без слов продолжил свой путь
— Как нам связаться с твоим господином? — спросил Калеб, когда орк ушел. — Я намерен разобраться в происходящем. Не знаю насчет глобальных процессов, о которых ты говоришь, но эта тварь уже убила много людей и убьет еще больше. Это требует внимания.
Тот самый голос, что вы слышали в церкви, вновь пророкотал.
— У вас не получится. Следуйте за мной, господа. Впереди долгая дорога.
— Ладно, чёрт с тобой, — с нескрываемой злостью сказал орк.
Встав в полный рост, он с силой наступил на голову бывшего паладина, от чего она лопнула как спелый фрукт. Следущим в списке громилы был священник. Орк размеренно двинулся в его сторону и, дойдя до него, тоже положил одну руку на лицо, а другой схватил его за руки, заранее лишая его возможности покинуть это место. Всего секунда, и лицо священника начало пузыриться от чего сам человек проснулся, начав мычать что-то непонятное и в ужасе водить глазами в разные стороны, но ненадолго.
— Где теперь твой Пелагиус?! ГДЕ ОН?! ГДЕ Я СПРАШИВАЮ?!
По площади разлился двойной истерический смех, в котором отчётливо звучали нотки садизма. Ещё пару секунд и священник перестал подавать признаки жизни, а довольная улыбка разлилась по лицу орка. Встав в полный рост, он дошёл до южанина и, взвалив его себе на плечо, двинулся в сторону, в которую двинулся вампир.
Мергард был явно чем-то несравнимо большим, чем обычный высший вампир. Вопросов было много, но времени на то, чтобы задать их, не было. Калеб молча следил за происходящим, но лишь краем глаза, потому как продолжал свои попытки помочь раненым. Орка нельзя было убивать, так что доктор старался хотя бы минимизировать ущерб, нанесённый им.
Когда псионик двинулся сквозь толпу, Калеб оставил это занятие, аккуратно переступил лужу из крови и мозгов Ричарда и поспешил за Мортемом. В сложившихся обстоятельствах безопаснее всего было рядом с ним.
Мергард провожает вас до выхода из города. Стражники на вратах, что предлагали вам добровольно нацепить кандалы и смиренно пойти навстречу огню уже очнулись. Стоило им вскинуть самострелы, как Мергард наотмашь провёл рукой. Вампир даже не посмотрел в их сторону.
— Спать.
Мужчины попадали на землю, кто куда, и заснули с арбалетами в обнимку.
-Ну что ж... — наконец изрёк неживой, когда город скрылся за вашими спинами — Вы вольны задавать вопросы.
— Какую игру вёл Лютер? — Калеб тут же подал голос. — Чего он пытался добиться, и что убило его?
— Не имею представления. — раздраженно ответил вампир — Я живу в той церкви не первый десяток лет, и всё, что я слышу о Лютере — это то, что ему нельзя доверять. Сначала он был на службе дома Эшфолл, но его отправили на каторгу, как какого-то бродягу. Затем он появился здесь. Как? Кто был в этом замешан? Не знает никто...
Неживой покачал головой.
— Одно скажу точно, ему всегда зверски везло. Он как будто был на пять шагов впереди любого, кто решит встать у него на пути.
Путь до ворот из города не занял большое время. Пару минут и вот путники оказались у тех самых ворот, где почти добровольно надели кандалы. Ходить постоянно с южанином на плече орк не хотел, а потому вернул его в вертикальное положение, после вытащил скиммитар и стал ходить между ближайшими стражниками и навсегда их успокаивать лёгким тычком в район горла, после которого каждый из них начинал издавать довольно противные звуки бульканья. Убив парочку громилла догнал остальных и продолжил свой путь как ни в чём не бывало.
— Мне вообщем то — Нечего спрашивать... Только можешь ли ты снять эти сраные кандалы.
— Не могу. — спокойно ответил де-Дайзьер — Я псионик, а не взломщик.
Ни мускул не дрогнул на лице Калеба, выражение лица было скорее задумчивым, пока он глядел, как орк расправляется со спящими стражниками. Доктор размышлял, что будет разумнее: попытаться убить Крагморута сейчас или продолжить работать с этой бешеной собакой, раз уж она на его стороне. В конце концов, он пришел к выводу, что лучше будет подождать и разобраться, на что еще способен зеленокожий. В конце концов, это была не просто груда мяса — это была груда мяса с демоном внутри.
Южанин понятия не имел, зачем орк поднял его на плечи и понёс за нежитью, но спорить не стал. Так можно было с приличного расстояние взглянуть на всю ту разруху, учинённую на площади. В один момент, орк поставил гибрида обратно наземь – всё также без слов. Бледный с удивлением и недовольством проследил за тем, как Крагморут лишает жизни усыпленных стражников. Они, конечно, хотели убить весь их бравый отряд, при этом повесив какие-то липовые преступления, но ведь они просто выполняли приказ. В любом случае, мужчина не стал ни мешать орку, ни помогать ему.
Уйдя поодаль от города, Сарон активно закивал, выражая согласие с репликой орка.
— Да, браслетики было бы неплохо снять – он протянул руки. — И что это вообще было на площади? С помощью какой магии ты избавился от этого существа?
— Создание пустоты, друг. То, о котором говорил я, и то, которое видел в видениях орк. — Мортем стал необычйно серьёзен. — Я от него не избавился. Я его прогнал. Оно вернётся снова, пройдёт не больше пары дней. Вернётся — и станет в разы осторожнее. Будет убивать, напитываясь душами, становиться сильнее. И в какой-то момент ни я, ни кто-либо другой уже не сможет его прогнать.
Орк немного обдумал слова вампира.
— У нас есть противник который который становится сильнее с каждым убийством, и мы даже не знаем с чего начать. Мне кажется ситуация не лучшая...
— И ты не знаешь, как решить эту проблему окончательно? — задумчиво спросил Калеб, вертя в руках жезл.
— Я — нет. Но мой господин знает многое. Возможно, и тайну того, что тревожит нас всех.
— Господин? Я думал ты своевольный. Чего только не увидишь.
Орк с небольшим удивлением посмотрел на вампира.
— Надеюсь, у него нету чего-то вроде Себастьяна? А то это может закончиться не лучшим образом.
— Я имею свою волю, горшок для демона. — заносчиво ответил вампир — Но я верен своему господину. Ах, смертные...
Большего презрения в голосе вы ещё не слыхали ранее. Однако презрение быстро сменилось сдавленным, каркающим смешком.
— Если закончится, то только для тебя, орк.
— Будем надеятся что не закончится...
Орк без слов продолжил свой путь
— Как нам связаться с твоим господином? — спросил Калеб, когда орк ушел. — Я намерен разобраться в происходящем. Не знаю насчет глобальных процессов, о которых ты говоришь, но эта тварь уже убила много людей и убьет еще больше. Это требует внимания.
Тот самый голос, что вы слышали в церкви, вновь пророкотал.
— У вас не получится. Следуйте за мной, господа. Впереди долгая дорога.
Утро за вратами Рашвинда сияло благополучием. Любимые душами смердов поля заливало солнце, его отблики были повсюду, ласкали взор и скрашивали откровенно дурное настроение среди путников. Впереди них, не боясь света, скромно шёл Мергард Мортем де-Дайзьер в молчании. Что-то печалило вампира, и это что-то предстояло увидеть вот уже совсем скоро.
Потянулись дни. С помощью Товры вам удалось раздобыть сносную телегу, на которой удалось осилить с добрую сотню миль за каких-то пять дней. Старина Ричард, да не упокоится его душа вовек, оставил вам достаточно монет, чтобы не знать забот в пути, поэтому даже рутинная дорога вышла отдыхом после тех потрясений.
Вампир хранил молчание, несмотря ни на что. Даже в придорожных корчмах он обменивался парой фраз с трактирщиком, а после оставлял вас наедине с собой, чтобы удалиться куда-то. Что-то волновало его слишком сильно, чтобы отвлекаться на пустые разговоры.
На шестой день пути неживой оставил повозку в одной из таверн, щедро заплатив за содержание лошади на неделю вперёд, и остаток пути предложил провести пешком.
Вечерело. Вас не должно было клонить в сон, но неустанно клонило. Веки тяжелели, и чем дальше вёл вас Мергард, тем сложнее было бороться с шумом в ушах и усталостью, что прямо-таки умоляла вас поскорее прилечь куда-нибудь и прикорнуть. Но одновременно с этим что-то приказывало вам двигаться, и это что-то было во сто крат сильнее обычной вымотанности. Наконец, вы не смогли бороться и провалились в чудесный сон.
Сначала перед вами, сверкая шпилями, оказался дворец, какой вы представляли в самых изысканных фантазиях. У начала висячего моста, что вёл внутрь, дежурили две невыразительные фигуры, с ног до головы обёрнутые в ткань, подобно Акхзед-Тельхейнским путникам. Их глаза горели, но слабее, чем у Мортема, и похоже они вас не видели. Или не хотели видеть.
С опущенной головой, шатко-валко, вы вошли в зал. Разглядеть удавалось только пол, но и он один стоял целое состояние. Чистый мрамор вырисовывал орихалковыми жилками сложный узор, будто созданный каким-то чокнутым камнетёсом, не один год прожившим среди эльфов. Вдруг вы остановились, на мгновение подняли голову. В нос ударил металлический запах крови и... Духов. В зале царила роскошь. То тут, то там сновали камердинеры и лакеи, разнося на золотых подносах бокалы с пенящейся кровью.
- Мергард Мортем де-Дайзьер, «Порченая Кровь», любезно приветствую тебя в Даур-Анкхольд. – колкая фальшь сквозила в речах прелестного голосочка, принадлежавшего высокой, бледной как сама смерть леди в изысканном платье.
- Госпожа Луиза Имре де-Монт, рад вас снова видеть! – Мергард ответил вежливо, но с тем оттенком голоса, что желал поскорее отсюда убраться – Позвольте, но я не смогу остаться на пир. Мне необходимо увидеть Иштвана Имре де-Монт.
- Боюсь, увидеть Первого из Монт не выйдет. – отрезал голос леди – Его милость забавляется на охоте. О, чудно, ты привёл пару кувшинчиков? – вампирша наконец обратила внимание на вас – Порченая Кровь, что с тобой сталось! Ты же знаешь, Монт не пьют южан, у них ужасно скверный вкус!
Находящиеся вокруг приглушённо засмеялись.
- Никак нет, Луиза Имре де-Монт. Это мои... трэллы. Ими безусловно заинтересуются Иштван Имре де-Монт.
Госпожа Луиза многозначительно хмыкнула.
- Любопытно, Мергард. Впрочем, нам не остаётся ничего, кроме как ждать возвращения господина. Присоединись к пиру, невежливо отказывать хозяйке! А этих... Оставь на кухне. Пускай погреются.
Вы снова проваливаетесь в сон. Видите печь, ревущий огонь, снующих туда-сюда лакеев. И слышите неразборчивые голоса, постепенно сливающиеся в один поток, что твердит:
«Вы в безопасности. Они не тронут вас. Скоро вам предстоит говорить с Иштваном Имре де-Монт, запомните это имя. Будьте предельно вежливы. Вы в безопасности...»
Прошло неизвестно сколько времени прежде чем вы очнулись в зале, вздымающимся вверх полусферой. Повсюду были высечены руны, которые не мог прочитать никто из вас. В поклоне перед скрывающимся во тьме вампиром стоял Мергард. И вы тоже стояли, склонившись.
- Благодарю, что приняли меня в час веселья, Иштван Имре де-Монт.
- Не надо благодарностей, Мортем. Что привело тебя в Даур-Анкхольд после стольких лет?
- Создание Пустоты. Оно появилось в нашем мире, было призвано кем-то. Кем-то, кто скрывался под маской командира гвардии барона из Дома Лонфаль.
Первый из Монт замолчал. Горящие глаза то растворялись в темноте, то появлялись, каждый раз в разном месте.
- Ты приносишь скверные новости, Порченая Кровь. Впрочем, как всегда. Только скажи, зачем здесь эти смертные? Ты знаешь, что они попадают сюда либо рабами, либо пищей. Кто они на этот раз?
- Те, кто может видеть больше, чем остальные. И те, кто смогут попасть в Стоунвайн. Вы знаете, что де-Стэйн оказались отрезаны от остального мира. Фанатики Света...
- Довольно. – гневно повысил голос Иштван – Орк, рассказывай, что ты видел.
Потянулись дни. С помощью Товры вам удалось раздобыть сносную телегу, на которой удалось осилить с добрую сотню миль за каких-то пять дней. Старина Ричард, да не упокоится его душа вовек, оставил вам достаточно монет, чтобы не знать забот в пути, поэтому даже рутинная дорога вышла отдыхом после тех потрясений.
Вампир хранил молчание, несмотря ни на что. Даже в придорожных корчмах он обменивался парой фраз с трактирщиком, а после оставлял вас наедине с собой, чтобы удалиться куда-то. Что-то волновало его слишком сильно, чтобы отвлекаться на пустые разговоры.
На шестой день пути неживой оставил повозку в одной из таверн, щедро заплатив за содержание лошади на неделю вперёд, и остаток пути предложил провести пешком.
Вечерело. Вас не должно было клонить в сон, но неустанно клонило. Веки тяжелели, и чем дальше вёл вас Мергард, тем сложнее было бороться с шумом в ушах и усталостью, что прямо-таки умоляла вас поскорее прилечь куда-нибудь и прикорнуть. Но одновременно с этим что-то приказывало вам двигаться, и это что-то было во сто крат сильнее обычной вымотанности. Наконец, вы не смогли бороться и провалились в чудесный сон.
Сначала перед вами, сверкая шпилями, оказался дворец, какой вы представляли в самых изысканных фантазиях. У начала висячего моста, что вёл внутрь, дежурили две невыразительные фигуры, с ног до головы обёрнутые в ткань, подобно Акхзед-Тельхейнским путникам. Их глаза горели, но слабее, чем у Мортема, и похоже они вас не видели. Или не хотели видеть.
С опущенной головой, шатко-валко, вы вошли в зал. Разглядеть удавалось только пол, но и он один стоял целое состояние. Чистый мрамор вырисовывал орихалковыми жилками сложный узор, будто созданный каким-то чокнутым камнетёсом, не один год прожившим среди эльфов. Вдруг вы остановились, на мгновение подняли голову. В нос ударил металлический запах крови и... Духов. В зале царила роскошь. То тут, то там сновали камердинеры и лакеи, разнося на золотых подносах бокалы с пенящейся кровью.
- Мергард Мортем де-Дайзьер, «Порченая Кровь», любезно приветствую тебя в Даур-Анкхольд. – колкая фальшь сквозила в речах прелестного голосочка, принадлежавшего высокой, бледной как сама смерть леди в изысканном платье.
- Госпожа Луиза Имре де-Монт, рад вас снова видеть! – Мергард ответил вежливо, но с тем оттенком голоса, что желал поскорее отсюда убраться – Позвольте, но я не смогу остаться на пир. Мне необходимо увидеть Иштвана Имре де-Монт.
- Боюсь, увидеть Первого из Монт не выйдет. – отрезал голос леди – Его милость забавляется на охоте. О, чудно, ты привёл пару кувшинчиков? – вампирша наконец обратила внимание на вас – Порченая Кровь, что с тобой сталось! Ты же знаешь, Монт не пьют южан, у них ужасно скверный вкус!
Находящиеся вокруг приглушённо засмеялись.
- Никак нет, Луиза Имре де-Монт. Это мои... трэллы. Ими безусловно заинтересуются Иштван Имре де-Монт.
Госпожа Луиза многозначительно хмыкнула.
- Любопытно, Мергард. Впрочем, нам не остаётся ничего, кроме как ждать возвращения господина. Присоединись к пиру, невежливо отказывать хозяйке! А этих... Оставь на кухне. Пускай погреются.
Вы снова проваливаетесь в сон. Видите печь, ревущий огонь, снующих туда-сюда лакеев. И слышите неразборчивые голоса, постепенно сливающиеся в один поток, что твердит:
«Вы в безопасности. Они не тронут вас. Скоро вам предстоит говорить с Иштваном Имре де-Монт, запомните это имя. Будьте предельно вежливы. Вы в безопасности...»
Прошло неизвестно сколько времени прежде чем вы очнулись в зале, вздымающимся вверх полусферой. Повсюду были высечены руны, которые не мог прочитать никто из вас. В поклоне перед скрывающимся во тьме вампиром стоял Мергард. И вы тоже стояли, склонившись.
- Благодарю, что приняли меня в час веселья, Иштван Имре де-Монт.
- Не надо благодарностей, Мортем. Что привело тебя в Даур-Анкхольд после стольких лет?
- Создание Пустоты. Оно появилось в нашем мире, было призвано кем-то. Кем-то, кто скрывался под маской командира гвардии барона из Дома Лонфаль.
Первый из Монт замолчал. Горящие глаза то растворялись в темноте, то появлялись, каждый раз в разном месте.
- Ты приносишь скверные новости, Порченая Кровь. Впрочем, как всегда. Только скажи, зачем здесь эти смертные? Ты знаешь, что они попадают сюда либо рабами, либо пищей. Кто они на этот раз?
- Те, кто может видеть больше, чем остальные. И те, кто смогут попасть в Стоунвайн. Вы знаете, что де-Стэйн оказались отрезаны от остального мира. Фанатики Света...
- Довольно. – гневно повысил голос Иштван – Орк, рассказывай, что ты видел.
— Орк ничего не видел... А я видел... — На лице Крага красовалась ехидная ухмылка а голос притерпел изменения, теперь он был двойным. Тем кто был более менее знаком с Крагом уже поняли что говорит сейчас не он. — Слова слишком мало значат чтобы пытаться передать то что открылось мне... Если позволите... Я могу передать это напрямую вам... — Орк протянул руку.
Первый из Монт приподнял голову, прищурил глаза, будто на секунду его обуяло презрение. Но спустя секунду улыбнулся и вышел из тьмы, навстречу Крагморуту.
— Не все из вас смертные.
Руку орка крепко обхватила длань вампира. Спустя пару минут, что Иштван Имре де-Монт провёл заворожённо изучая показываемое, хозяин Даур-Анкхольд кивнул головой.
— Благодарю, Атал. Я увидел всё, что мне потребовалось.
— Итак, ваша цель — замок Даур-Траккай, что на западе земель Стоунвайна, в горах. Мы, де-Монт, давно не слышали вестей от де-Стэйн. Ваша задача, смертые — найти Матиаса Габор де-Стэйн, Первого из Стэйн. Передайте ему всё, что знаете и скажите, что де-Монт не оставит клан де-Стэйн без поддержки в трудный час.
Вампир снял орихалковый перстень с рубином в форме руны и положил его на руку Крагморуту. Орк ощутил, что украшение весит куда больше, чем должно.
— Передайте это Матиасу Габор де-Стэйн. И не вздумайте надевать.
Когда кольцо коснулось руки руки орка он недовольно поморщился.
— Я понимаю, это не наше дело... Но не могли бы вы одарить нас почему нельзя надевать это кольцо? Был бы очень полезно знать...
— Потому что ни у кого из вас не хватит сил его надеть и остаться в живых, смертные.
Услышав фразу вампира орк изменился в лице. Оно резко стало излучать обсалютно равнодушие, а потом дёрнул плечами.
— Ладно... Тогда мы пошли?
— Ну конечно-же пошли!
Голос подал до этого молчавший южанин. На протяжении всего разговора, между орком, демоном и древним вампиром, гибрид предпочитал стоять в сторонке и смотреть в никуда. Он будто бы действительно глядел сквозь пелену реальности. Но вот, в сей момент его глаза перестали быть стеклянными, а сам он стал более внимательным.
— Что-ж нам ещё то делать? – искренне спросил он. — Тот клан из воздуха новости не получат – осёкшись, мужчина резко дернул плечами. — Стоунвайн? Друг, ты серьёзно? Там же сыро, грязно, воняет. И ещё там не любят таких, как мы! Надеюсь, это не распространяются на твоих друзей.
— Это не ваших умов дело, смертные. Но я всё же введу вас в обстоятельства, так будет честнее. Кольцо, которое вы понесёте — фамильная реликвия, прошедшая через всех Монт. С её помощью, клан де-Стэйн сможет выйти со мной на связь. Это поможет нам всем.
От фамильярного обращения "друг" Мергарда передёрнуло. Иштвана это словно не побеспокоило.
— Да, я абсолютно серьёзен, друг. У вампира нет шансов пробраться через границу Стоунвайна, не попавшись в руки Ока. Впрочем, без помощи я вас не отправлю. В городе Мейд, что на границе есть союзники де-Монт, которые переправят вас в безопасности.
Калеб не проронил ни слова за всё время прибывание в замке, в перерывах между забытьем он лишь задумчиво осматривал окружающее его действо. За годы работы на инквизицию, ему доводилось участвовать в делах, касавшихся высших вампиров, но это была большая редкость. Молодой доктор даже и не подозревал, что в Стоунвайне существовал целый клан этих тварей. Впрочем, что он мог с этим поделать?
— Позвольте, но какое отношение эти де-Стейн имеют к созданиям пустоты? — наконец подал голос Калеб. — Или же вы просто хотите восстановиться связь, чтобы организовать борьбу с ними? У меня тоже есть определенные трудности с путешествием по Стоунвайну, и особенно с Оком, — лекарь прикоснулся к отметине от когтей на своем лице. — Поэтому мне не хотелось бы возвращаться туда без действительно веских причин.
— Де-Стэйн — клан, бежавший из Таэрвайна, когда Светоч распорядился изгнать наш род. Их маги крови — самые могущественные чародеи Ассандора, которые узнают, кто стоит за призывом созданий Пустоты. Тем временем, де-Монт сможет собрать достаточно информации, чтобы передать её Матиасу Габор де-Стэйн. Ты понял всё?
Осмотрев шрам на лице лекаря неживой поджал губы.
— Прискорбно. Впрочем, ни у одного из нас шансов нет. Аудиенция окочена. Мергард, проводи смертных к оружейной.
Мортем ведёт вас вглубь замка, где оказывается неприметная, но добротная дверь. Она открывается сама собой, обнажая не уступающую в роскоши залу оружейную. По всей видимости, каждый из вас может что-то взять себе.
Аудиенция закончилась наудивление быстро и даже без проишествий. А потому как только компания вышла из главного зала и попала в оружейную на переднею сцену вышел орк, который побольше разбирался в разного рода ружие чем Атал. Орк делал вид будто всё находившееся тут, мусор недостойный внимания. Подумаешь мечи и доспехи сделанные искуснейшим образом. Но глаз громилы привлекло что-то очень странное. В углу, в груде непонятно почему сваленного оружия он выделил щит определённо сделанный орочьими руками. Взяв в руку Краг ощутил энергию которая стала маленьким ручейком втикать в руку, от чего плоть будто похолодела.
— Не плохая у вас тут оружейная. Правда большую часть тут находящегося я бы не стал называть оружием. Так, просто чтобы запугать кого-то сойдёт... Впрочем я смог найти что-то стоящее... — Орк слабо хлопнул лодонью по щиту. — Сразу видно, сделано на славу. Орочью работу я отличу от чего угодно!
Орк поставил свой щит в угол оружейной и с грустью на него взглянул. В голове пронислись уже почти что забытые мысли о том как этот щит служил Дайжаку и орку санями одним, когда они вдвоём убегали от медведя на северных землях. Но немного подумав орк взял обратно свой старый щит и повернулся к Мортрему.
— Ты сможешь достать какую либо ткань? — Орк протянул ему свой старый щит — Мне надо замотать его во что-то.
Мергард странно посмотрел на орка, затем окликнул ближайшего слугу. Благо, в Даур-Анкхольд их было в избытке.
— Любезный, принеси отрез ткани. Должно хватить обернуть вон тот щит.
Южанин не разделял инициативы орка. Ему весь этот хлам был совершенно не интересен. Искусно выкованные мечи, дорогостоящие украшенные доспехи и прочий бред, который себе не каждый граф может позволить – потеряешь такой или сломаешь и будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Нет, все это ему не подходит. Нужно что-то попроще, что-то, что можно потерять и даже не вспомнить об этом.
Южанин подошёл к стене, развернулся и облокотился об неё спиной. Он приподнял голову, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Простоял он так не долго. Услышав орка, мужчина медленно открыл глаза и осмотрелся. И вот оно! На глаза гибрида попались перчатки с обрезанными пальцами. Выглядит дешево и эффективно – то что нужно. Мужчина забрал себе перчатки и тут же их надел. Неважно, обладали-ли они какими-нибудь магическими свойствами – главное, что их не жалко будет потерять.
Раз уж им предоставили возможность разжиться новым оборудованием, причин отвергать её Калеб не видел. Конечно, пришлось потратить немало времени на поиск чего-нибудь действительно полезного среди бесконечного оружия, но потрачено это время было не зря. Инкрустированное рубинами кольцо как будто дожидалось доктора, и неожиданная реакция его артефакта была тому подтверждением. Была ли эта находка случайной или нет, Калеб и так зашёл слишком далеко в своих экспериментах с тёмной магией, чтобы пройти мимо неё, а потому вскоре кольцо оказалось на одном из "пальцев" принадлежащего ему когтя. Доктор в очередной раз невольно задумался, принадлежал ли жезл ему, или это он принадлежал жезлу, но тут же осадил себя и прогнал эту мысль куда подальше, ибо времени на деструктивные размышления не было.
Первый из Монт приподнял голову, прищурил глаза, будто на секунду его обуяло презрение. Но спустя секунду улыбнулся и вышел из тьмы, навстречу Крагморуту.
— Не все из вас смертные.
Руку орка крепко обхватила длань вампира. Спустя пару минут, что Иштван Имре де-Монт провёл заворожённо изучая показываемое, хозяин Даур-Анкхольд кивнул головой.
— Благодарю, Атал. Я увидел всё, что мне потребовалось.
— Итак, ваша цель — замок Даур-Траккай, что на западе земель Стоунвайна, в горах. Мы, де-Монт, давно не слышали вестей от де-Стэйн. Ваша задача, смертые — найти Матиаса Габор де-Стэйн, Первого из Стэйн. Передайте ему всё, что знаете и скажите, что де-Монт не оставит клан де-Стэйн без поддержки в трудный час.
Вампир снял орихалковый перстень с рубином в форме руны и положил его на руку Крагморуту. Орк ощутил, что украшение весит куда больше, чем должно.
— Передайте это Матиасу Габор де-Стэйн. И не вздумайте надевать.
Когда кольцо коснулось руки руки орка он недовольно поморщился.
— Я понимаю, это не наше дело... Но не могли бы вы одарить нас почему нельзя надевать это кольцо? Был бы очень полезно знать...
— Потому что ни у кого из вас не хватит сил его надеть и остаться в живых, смертные.
Услышав фразу вампира орк изменился в лице. Оно резко стало излучать обсалютно равнодушие, а потом дёрнул плечами.
— Ладно... Тогда мы пошли?
— Ну конечно-же пошли!
Голос подал до этого молчавший южанин. На протяжении всего разговора, между орком, демоном и древним вампиром, гибрид предпочитал стоять в сторонке и смотреть в никуда. Он будто бы действительно глядел сквозь пелену реальности. Но вот, в сей момент его глаза перестали быть стеклянными, а сам он стал более внимательным.
— Что-ж нам ещё то делать? – искренне спросил он. — Тот клан из воздуха новости не получат – осёкшись, мужчина резко дернул плечами. — Стоунвайн? Друг, ты серьёзно? Там же сыро, грязно, воняет. И ещё там не любят таких, как мы! Надеюсь, это не распространяются на твоих друзей.
— Это не ваших умов дело, смертные. Но я всё же введу вас в обстоятельства, так будет честнее. Кольцо, которое вы понесёте — фамильная реликвия, прошедшая через всех Монт. С её помощью, клан де-Стэйн сможет выйти со мной на связь. Это поможет нам всем.
От фамильярного обращения "друг" Мергарда передёрнуло. Иштвана это словно не побеспокоило.
— Да, я абсолютно серьёзен, друг. У вампира нет шансов пробраться через границу Стоунвайна, не попавшись в руки Ока. Впрочем, без помощи я вас не отправлю. В городе Мейд, что на границе есть союзники де-Монт, которые переправят вас в безопасности.
Калеб не проронил ни слова за всё время прибывание в замке, в перерывах между забытьем он лишь задумчиво осматривал окружающее его действо. За годы работы на инквизицию, ему доводилось участвовать в делах, касавшихся высших вампиров, но это была большая редкость. Молодой доктор даже и не подозревал, что в Стоунвайне существовал целый клан этих тварей. Впрочем, что он мог с этим поделать?
— Позвольте, но какое отношение эти де-Стейн имеют к созданиям пустоты? — наконец подал голос Калеб. — Или же вы просто хотите восстановиться связь, чтобы организовать борьбу с ними? У меня тоже есть определенные трудности с путешествием по Стоунвайну, и особенно с Оком, — лекарь прикоснулся к отметине от когтей на своем лице. — Поэтому мне не хотелось бы возвращаться туда без действительно веских причин.
— Де-Стэйн — клан, бежавший из Таэрвайна, когда Светоч распорядился изгнать наш род. Их маги крови — самые могущественные чародеи Ассандора, которые узнают, кто стоит за призывом созданий Пустоты. Тем временем, де-Монт сможет собрать достаточно информации, чтобы передать её Матиасу Габор де-Стэйн. Ты понял всё?
Осмотрев шрам на лице лекаря неживой поджал губы.
— Прискорбно. Впрочем, ни у одного из нас шансов нет. Аудиенция окочена. Мергард, проводи смертных к оружейной.
Мортем ведёт вас вглубь замка, где оказывается неприметная, но добротная дверь. Она открывается сама собой, обнажая не уступающую в роскоши залу оружейную. По всей видимости, каждый из вас может что-то взять себе.
Аудиенция закончилась наудивление быстро и даже без проишествий. А потому как только компания вышла из главного зала и попала в оружейную на переднею сцену вышел орк, который побольше разбирался в разного рода ружие чем Атал. Орк делал вид будто всё находившееся тут, мусор недостойный внимания. Подумаешь мечи и доспехи сделанные искуснейшим образом. Но глаз громилы привлекло что-то очень странное. В углу, в груде непонятно почему сваленного оружия он выделил щит определённо сделанный орочьими руками. Взяв в руку Краг ощутил энергию которая стала маленьким ручейком втикать в руку, от чего плоть будто похолодела.
— Не плохая у вас тут оружейная. Правда большую часть тут находящегося я бы не стал называть оружием. Так, просто чтобы запугать кого-то сойдёт... Впрочем я смог найти что-то стоящее... — Орк слабо хлопнул лодонью по щиту. — Сразу видно, сделано на славу. Орочью работу я отличу от чего угодно!
Орк поставил свой щит в угол оружейной и с грустью на него взглянул. В голове пронислись уже почти что забытые мысли о том как этот щит служил Дайжаку и орку санями одним, когда они вдвоём убегали от медведя на северных землях. Но немного подумав орк взял обратно свой старый щит и повернулся к Мортрему.
— Ты сможешь достать какую либо ткань? — Орк протянул ему свой старый щит — Мне надо замотать его во что-то.
Мергард странно посмотрел на орка, затем окликнул ближайшего слугу. Благо, в Даур-Анкхольд их было в избытке.
— Любезный, принеси отрез ткани. Должно хватить обернуть вон тот щит.
Южанин не разделял инициативы орка. Ему весь этот хлам был совершенно не интересен. Искусно выкованные мечи, дорогостоящие украшенные доспехи и прочий бред, который себе не каждый граф может позволить – потеряешь такой или сломаешь и будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Нет, все это ему не подходит. Нужно что-то попроще, что-то, что можно потерять и даже не вспомнить об этом.
Южанин подошёл к стене, развернулся и облокотился об неё спиной. Он приподнял голову, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Простоял он так не долго. Услышав орка, мужчина медленно открыл глаза и осмотрелся. И вот оно! На глаза гибрида попались перчатки с обрезанными пальцами. Выглядит дешево и эффективно – то что нужно. Мужчина забрал себе перчатки и тут же их надел. Неважно, обладали-ли они какими-нибудь магическими свойствами – главное, что их не жалко будет потерять.
Раз уж им предоставили возможность разжиться новым оборудованием, причин отвергать её Калеб не видел. Конечно, пришлось потратить немало времени на поиск чего-нибудь действительно полезного среди бесконечного оружия, но потрачено это время было не зря. Инкрустированное рубинами кольцо как будто дожидалось доктора, и неожиданная реакция его артефакта была тому подтверждением. Была ли эта находка случайной или нет, Калеб и так зашёл слишком далеко в своих экспериментах с тёмной магией, чтобы пройти мимо неё, а потому вскоре кольцо оказалось на одном из "пальцев" принадлежащего ему когтя. Доктор в очередной раз невольно задумался, принадлежал ли жезл ему, или это он принадлежал жезлу, но тут же осадил себя и прогнал эту мысль куда подальше, ибо времени на деструктивные размышления не было.
Захватив с собой то что понравилось из оружейной Иштван Имре де-Монта путники без происшествий покинули вампирское логово, и направились в сторону Стейна. Лошадь размеренно шагала по большаку, сами же путешественники занимались чем могли. Разговоры, мысли и смотрение на мимо проползающие пейзажи, это именно то что и разбавляло поездку. В таком ритме путешественники провели почти три дня, а после решили сделать привал на несколько дней в одной небольшой деревне рядом с границей Стейна. Деревенька Лиденьхолм не представляла из себя чего-то серьёзного. Чуть больше полутора десятка домов, хлипкие на вид деревянные укрепления и относительно большая таверна. Вот что представлял из себя Лиденхольм. Прибыв примерно в полдень, странники сразу же сняли себе комнаты и сейчас прибывали в главном зале таверны.
https://www.youtube.com/watch?v=hWPPD5ww0eA
Поездка нисколько не утомляла орка. Ведь такое большое количество свободного времени можно было потратить чтобы немного подремонтировать изношенное снаряжение. В первой же попавшейся деревеньке орк нашёл местного кузнеца и выкупил у него часть инструментов и материалов, и сидя на полу повозки заделывал то что мог. Так и прошли несколько дней пути громилы, и вот наконец так долгожданный для всех привал. Выбравшись из повозки и размяв кости орк сразу же отправился в местную таверну. Но стоило ему переступить её порог, как почти сразу в зелёной голове проскочила мысль «Я тут был...». Впрочем реакция трактирщика подтвердила его догадки. Владелец корчмы с опаской смотрел на громилу, а в глазах читалось узнавание.
— Мне чего покрепче и поживее.
Получив желаемый напиток орк уселся на стул и задумался о чём-то своём…
В зал таверны вошел усталый Калеб. Сразу по прибытии он отправился в обход деревни, в которой, разумеется, оказалось множество желающих воспользоваться услугами лекаря. Как и тогда в Рашвинде, его кожа была особенно бледной, а под глазами проступили синяки. Впрочем, в этот раз эффект был не так заметен. Доктор бросил на прилавок трактирщика несколько монет и заказал тройную порцию подаваемого в тот день блюда, после чего оглядел зал в поисках свободного места. Таковых было немало, в это время дня местные были на работе в полях, а такие же, как их компания путники сбивали сапоги где-то дальше на тракте. Внимание Калеба привлёк орк, задумчиво глядевший в окно. Поразмыслив, молодой человек взял поданную ему похлёбку, которую, за неимением тарелок достаточного размера, налили в небольшой котелок, и подошел к столу Крагморута.
— Не возражаешь? — лекарь взглядом указал на стул напротив зеленокожего.
Орк перевёл свой взгляд с окна, на присевшего рядом Калеба и улыбнулся, что самое странное без каких либо дополнений. Просто, будто увидел хорошего друга.
— Да, садись. — орк убрал ноги со стола. — И как тебе Гринфор? Не правда ли отличное место?
Калеб пожал плечами, усаживаясь за стол, и принялся черпать похлёбку.
— Получше Стоунвайна, — доктор отправил в рот очередную порцию варева. — Но мне без разницы. Работы везде полно.
— И чем же по твоему этот гадюшник лучше чем Стоунвайн?— Орк с интересом наблюдал за Калебом.
— Ну, здесь за моей головой не охотится инквизиция. Здесь её вообще нет, что ещё лучше.
— Здесь за твоей головой охотиться каждый встречный если у тебя в кошельке больше десятка ириев... Мне кажется это не лучшей заменой. — Крагморут сделал большой глоток из кувшина. — Так же здесь за тобой охотятся дома, если ты их хоть чем-то заинтересуешь. Что лучше, сгореть на костре инквизиции или загнуться от ножа в спину в подворотне?
— Я доктор, здесь я неприкосновенен для обычных людей, — ложка уже касалась дна, Калеб справился с едой с удивительной для такого тщедушного человека скоростью. — Впрочем, в Стоунвайне тоже, как правило. А насчёт домов ты, пожалуй, прав, разницы с инквизицией немного.
— Может и неприкосновенен. Но там на площади каждый из них желал того чтобы твоя тушка болталась на верёвке... Интересно правда? — Орк наклонил голову и грудь над столом и упёрся руками в него, стараясь приблизится к Калебу. — Вот бы была потеха. Доктор который должен спасать толпы, лишился бы жизни у них на глазах, а никто из них и пальцем бы не пошевелил. — орк откинулся обратно на спинку стула. — Я вот о чём. Ради чего ты помогаешь людям? Чего ты добиваешься?
— Разумеется, смерть неизбежна, — Калеб все так же изучающе смотрел на орка. — Я не могу спасти человека от смерти от старости. А от ножевой раны – могу. И от заражения крови могу. Могу даже от холеры, а иногда и от мора. Потому и спасаю.
Он недолго помолчал, формулируя мысли.
— Многие считают, что смерть лишь части жизни, но я не согласен. Я думаю, она не больше, чем дефект, и моя абсолютная цель – победить её окончательно. — Калеб позволил себе улыбнуться, но искренней эта улыбка не выглядела. — Что скорее всего невыполнимо.
От следующих слов орка несколько мускулов на лице доктора дернулись. Видимо, его самообладание все-таки не было бесконечным.
— Разговоры о судьбе – пустой трёп. Неважно, было ли тебе суждено убить, важно то, почему ты это сделал. Если ты убиваешь просто так, то ты немногим отличаешься от болезни. Стоит ли не любить тиф? Нет, но от него надо избавляться.
Последние слова были сказаны совершенно бесцветным тоном, что контрастировало с довольно человеческими интонациями, которыми Калеб разговаривал буквально несколько секунд назад.
— Я понял тебя, герой спасатель от мора и ножевых ран... — орк улыбался во весь рот. — Давай, спасай мир от всех возможных напастей. Но будь готов, что когда ты поможешь бедняку, и вылечишь его гнойник, он перережет тебе горло, потому что ему не хватало пару ириев на выпивку. Не все такие добрые и наивные как ты. — Орк одним глотком опустошил кувшин и поставил его на стол. — Если наши друзья вдруг решат что они передумали тут останавливаться, то скажи им что я приду на рассвете... — Краг лениво распрямился и немного размялся, а после неторопливо пошёл в сторону выхода из таверны.
Когда Краг уходил, он услышал голос Калеба.
— Не путай, орк, я ничуть не наивен, и просто так перерезать мне глотку не выйдет, — если бы он оглянулся, то увидел бы холодную полуулыбку, придававшую изуродованному лицу доктора жутковатое выражение. — И уж тем более, я не добр. Имей это в виду.
Так и прошло время до полуночи. Местные забулдыги начали расходится по своим домам. Крагморут же покинув таверну размеренным шагом двинулся в сторону северных ворот города. Стараясь не обращать внимание на прелести ночного Гринфора.
https://www.youtube.com/watch?v=7jRtargnb-c
Отдыхая после разговора и еды Калеб заметил странность. Как только орк покинул таверну за ним, почти синхронно вышли трое. На вид они представляли из себя обычных странников, впрочем это не мешало им иметь при себе оружие. Доктор постучал пальцами по столу, взвешивая увиденное. Наконец, он встал, на ходу натянул перчатки и вышел на улицу вслед за троицей, решив проследить за ними.
Выйдя за пределы города и пройдя пару десятков метров Крагморут остановился будто бы о чём-то задумавшись.
— Пару часов… Не меньше…
Закончив раздумья орк устремил свой взгляд куда-то вдаль и перейдя на лёгкий бег продолжил свой, одному ему известный маршрут.
Группа из трёх людей, теперь уже не скрывая своего знакомства дружно вышагивали в ту сторону куда двинулся зеленокожий. Лишь небольшая заминка на воротах и они почти бесшумно двинулись в темноту за громилой. Калеб же не отставал от них, но при этом старался держаться в тени, что было немного затруднительно из-за ярко сверкающей луны, что в данный момент освещала улицы, не хуже фонарей.
Путь орка пролегал по большаку. Довольно массивная туша Крагморута облаченная в броню немного светилась в ночи. Яркая луна гуляла по доспехам воина и после отражаясь частично освещала ему дорогу. На удивление чистое небо было буквально засыпано светом далёких и холодных звёзд, и всё это очаровывало взгляд. Но в данный момент орк хладнокровно двигался в своей цели. Ни звёзды, ни блики брони, ничего не отвлекало его. Только на удивление яркая луна иногда удостаивалась взгляда орка. Так продолжалось пару часов. И вот оно. Возле дороги лежал необычно большой валун, а на нём были нарисованы стрелки обозначающие ближайшие поселения. Но они его не волновали. Осмотревшись по сторонам он уверенно шагнул в лес, прямо за камень, игнорируя указатели. Он точно знал что если у этого камня просто пойти вперёд достигнешь того места, куда сейчас стремилась его душа. И он шагнул в густую темноту ночного леса скрываясь из вида и погружаясь в прохладу ночи.
Трое человек шагали след в след за орком. Громоздкие ботинки и большой вес орка позволили бы определить его шаги, даже спустя долгое время, чем и пользовались люди. Они обменивались парочкой фраз и продолжали свой путь, чтобы найти свою цель. За ними так же следовал Калеб. Он на удивление хорошо прятался в тенях, что не подготовленный человек вряд ли бы смог его обнаружить даже если бы ему показали где он находиться. Как тень, он следовал за людьми по пятам и не теряя их из виду не на секунду. Впрочем долго так следить Калеб не смог. Когда троица остановилась у распутья лекарь спрятался за ближайшим деревом и наблюдал за ними. Двое просто стояли и оглядывались, третий же внимательно осматривал землю. Вскоре тот что осматривал землю распрямился достал оружие и указал куда-то в кусты за камень. Долго задерживаться троица не стала, а взяв в руки оружие они двинулись в гущу Гринфорского ночного леса. За ними же последовал Калеб. Но вот беда, через пару секунд он потерял их из вида, и в данный момент он шёл наугад. Но что-то подсказывало ему что сейчас он движется в правильно направлении.
Воздух ночного Гринфорского леса был прохладен и свеж. Ноздри орка с жадностью поглощали его и с шумом выпускали обратно. Сам же он сейчас слабо улыбался. Спустя пару десятков минут перед Крагом красовалась поляна возле реки. Каждое дерево и ветку он знал на этом месте, ведь бывал он тут уже далеко не в первый раз.
— Ну привет…
Орк дошёл до поваленного дерева и положил рядом с ним мешок с вещами, оружие и новый щит. Так же рядом разместились все элементы тяжёлые металлические элементы брони. Он остался в простых холщовых штанах и льняной рубахе. Прихватив из снаряжения старый, укутанный щит он дошёл до ничем не примечательного дерева, если не принимать во внимание, старые уже почти заросшие отметки. Любой, даже самый не подготовленный человек мог понять что тут была драка, и этому дереву здорово досталось. Тут и там на нём были довольно глубокие порезы и насечки.
— Ну привет… — Орк положил щит у подножия дерева и распрямился. — Помнишь его? На нём мы уезжали от медведя на севере… На нём ты жарил мясо в Стоунвайне…
Орк развернулся и дошёл до своего снаряжения. Там он взял скиммитар и вернулся обратно к дереву, пододвинул щит и стал копать.
— И всё же… Все же я тебя не победил тогда. Убил да, с кем не бывает. Кто же не умрет от того что ему спороли брюхо? — На лице Крага красовалась добродушная улыбка, но если присмотреться можно было бы заметить одну скупую слезу, которая переливалась бликами света от луны. — Но ты не думай что я слабый. Теперь меня возможно не победил бы даже ты… Хотя… Я не знаю. Но запомни… В один день я приду сюда с многотысячной армией… Я сделаю так чтобы каждый клочок земли пылал, и любой на моём пути падал на колени в страже перед моим именем… — Орк слабо хмыкнул. — Мы же никому не скажем что ты всё-таки смог меня победить тогда, правда? Это останется нашей с тобой тайной Дайжак… — Сейчас в земле образовалась довольно большая яма, в которую орк положил щит и стал его закапывать. Закопав щит Крагмарут распрямился и посмотрел на дело свои рук. Прямо под большим тёмным дубом красовалась свежевырытая земля, которая сейчас выделялись небольшим бугорком.
— Ладно… Хватит с тебя… Я тут побуду до утра, а после уйду...
Развернувшись Краг дошёл до своих вещей, достал из мешка небольшой, чуть больше ладони орка, грубо сделанный тотем из очень яркого белого дерева и дошёл с ним до берега. Дойдя до кромки воды он воткнул тотем с мечом возле воды, и медленно зашёл в воду по пояс и стал что-то негромко бормотать и обливать себя водой.
Продолжалось это не долго. Где-то через десять минут орк вышел из воды, остановился возле меча. И закрыл глаза.
— Если вы думаете что вас не слышно, то огорчу вас. Слишком много железа на себя нацепили…
В это время Калеб тихо сидел в кустах и наблюдал за происходящим, стараясь не показываться на глаза как и орку так и наёмникам.
https://www.youtube.com/watch?v=z-zHPIYzw7w
з кустов напротив реки, в десятке метров, вышли три фигуры.
— Смотрите парни! Оно нас заметило… Нас трое, а ты один… Кстати, хорошо что ты себе хуйню свою поставил, будет что на твою могилку поставить. — Сказал один из них по виду похожий на северянина, указывая на маленький тотем что был возле кромки воды. — Ну что, помолился? А теперь ты сдохнешь…
Северянин с рёвом побежал в сторону Крагморута.
Зеленокожий открыл глаза которые сейчас пылали двумя огоньками в темноте, и увидев несущегося на него северянина. Он поднял руку из которой тут же вырвался цепной хлыст который тут же обвил человека с ледяной рукой — Почувствуй боль! — Дальше орк напрягся и с силой дёрнул цепь на себя, которая тут же лопнула, осыпав землю мириадой огненных искорок.
Северянин наконец достиг противника и вступил с ним в бой. Добежав на расстояние удара он с остервенением стал наносить удары, которые впрочем орк достаточно легко отбивал.
— НЕ СЕГОДНЯ. — Над полем битвы пронесся громогласный рык орка, и почти тут же он опустил свой меч, и оружие врага достигло своей цели. В брюхо орка с хрустом и чавканьем вошло железо перерубая плоть. Из живота громилы почти сразу же брызнули ручейки крови. Северянин с довольным лицом наблюдал за стекающей кровью, а потом поднял свой взор на лицо орка. И там он увидел не то что ожидал. Зеленокожий с улыбкой смотрел на северянина, а после даже слабо посмеялся. За спиной раздался слабый вскрик. Бородач развернулся чтоб посмотреть что произошло. В данный момент маг стоял и держался за живот. Ткань по немного стала багроветь, а вскоре человек просто упал и перестал подавать признаки жизни.
— Что… Что за…
— Вас даже не предупредили? — орк говорил будто и не чувствовал боли. — Впрочем, для вас это уже не важно.
Северянин дёрнулся. Из его груди торчал меч, а сам он хрипел и с ужасом в глазах смотрел на последнего из их троицы. Ещё секунда и меч что торчал из груди северянина скрылся обратно в плоти, а труп без движения лежал на земле.
— Ну что… Настал твой черёд.
Орк хладнокровно смотрел на испуганного человека, который сейчас держал в обоих руках по мечу. Но былого запала не стало. Сейчас наёмник был похож на кролика, которого поставили перед бешеным волком, который буквально жаждал бросится на свою добычу. Он понимал что его единственным вариантом сейчас было сбежать. Что он и решил сделать. Но страх затуманивает сознание по лучше любого поила и потому он не успел пробежать и пары метров как наткнулся на то самое дерево под которым теперь покоился старый щит орка. Но уйти от-туда ему было не суждено. Клинок, со свистом разрезая воздух накрепко пригвоздил человека грудью к дереву. Он слышал тяжёлые шаги орка, то как струйками бежит его ещё тёплая кровь, как шумит лес который будто бы осуждал всё тут происходящее. Ещё минута и тяжёлое и очень горячее дыхание орка приблизилось к уху наёмника. Орк шептал, так чтобы его слышал только человек.
— Вы… Каждый из тех кто был послан за мной… Вы и близко не приблизились к тому что сделал он. Он единственный кто правда смог победить меня… А вы… — Орк с силой дёрнул рукоятку меча, который с чавканьем покинул тело бедолаги, который теперь лежал на спине, закрывая руками кровоточащую грудь. — Вы лишь ещё одна жертва, что я положу на алтарь, чтобы добиться желаемого. — По лесу пролетел короткий но полный отчаянья и боли вскрик, а после дымящиеся и лишённые даже намёка на душу останки перестали подавать признаки жизни. Впрочем, душа оставалась ещё пару часов в теле, а потому орк прошёл и просто брал каждого за лицо, выжигая вместе с ним и душу.
Когда последний из троицы перестал подавать признаки жизни, от одного из деревьев отделилась тень. Свет луны осветил черные одеяния Калеба.
— И чего же ты желаешь? — руки доктора были сложены нагруди, а изучающий взгляд направлен на орка.
Держась за живот Крагморут бросил взгляд на Калеба. В его глазах потухли огни, и теперь он был обычным орком.
— Чего только я не хочу. Например хорошо выпить, снова встретить своего друга... И ещё хочу вернуть оркам их дом.
Орк воткнул меч в землю и медленно побрёл к воде. Зайдя по пояс вскинул руки и стал что-то бормотать.
Калеб лишь кивнул и, постояв еще несколько мгновений, вновь скрылся во тьме леса. Орк лишь слышал как шаги удалялись куда-то вдаль. Вскоре они стихли совсем оставив зеленокожего наедине с самим собой и луной.
Закончив бормотать орк опустил руки и резко опустился под воду. Если бы кто-то был рядом он мог бы увидеть как глаза тотема засияли таким же светом как и луна, а то место где был орк начали появляться пузыри, и вода будто закипела, а потом из неё появился орк. Только теперь он не держался за живот. О ранении напоминали лишь пропитанные кровью штаны и рубашка. Развернувшись к берегу орк дошёл до тотема и взял его в руки, а после подобрал и меч. Вернув тотем в мешок Крагморут занялся телами убитых. Он оттащил их подальше от поляны. Вернувшись обратно он нарубил дров и разжёг костёр…
Рано утром северный врата города раскрылись впуская внутрь всех желающих. Среди них был и Краг. На его лице красовалась улыбка, а сам он выглядел отдохнувшим. Вернувшись обратно в таверну он снова бросил пару ириев на стол трактирщика и купив новый кувшин с вином сидел на первом этаже таверны за столом, закину на него ноги.
з кустов напротив реки, в десятке метров, вышли три фигуры.
— Смотрите парни! Оно нас заметило… Нас трое, а ты один… Кстати, хорошо что ты себе хуйню свою поставил, будет что на твою могилку поставить. — Сказал один из них по виду похожий на северянина, указывая на маленький тотем что был возле кромки воды. — Ну что, помолился? А теперь ты сдохнешь…
Северянин с рёвом побежал в сторону Крагморута.
Зеленокожий открыл глаза которые сейчас пылали двумя огоньками в темноте, и увидев несущегося на него северянина. Он поднял руку из которой тут же вырвался цепной хлыст который тут же обвил человека с ледяной рукой — Почувствуй боль! — Дальше орк напрягся и с силой дёрнул цепь на себя, которая тут же лопнула, осыпав землю мириадой огненных искорок.
Северянин наконец достиг противника и вступил с ним в бой. Добежав на расстояние удара он с остервенением стал наносить удары, которые впрочем орк достаточно легко отбивал.
— НЕ СЕГОДНЯ. — Над полем битвы пронесся громогласный рык орка, и почти тут же он опустил свой меч, и оружие врага достигло своей цели. В брюхо орка с хрустом и чавканьем вошло железо перерубая плоть. Из живота громилы почти сразу же брызнули ручейки крови. Северянин с довольным лицом наблюдал за стекающей кровью, а потом поднял свой взор на лицо орка. И там он увидел не то что ожидал. Зеленокожий с улыбкой смотрел на северянина, а после даже слабо посмеялся. За спиной раздался слабый вскрик. Бородач развернулся чтоб посмотреть что произошло. В данный момент маг стоял и держался за живот. Ткань по немного стала багроветь, а вскоре человек просто упал и перестал подавать признаки жизни.
— Что… Что за…
— Вас даже не предупредили? — орк говорил будто и не чувствовал боли. — Впрочем, для вас это уже не важно.
Северянин дёрнулся. Из его груди торчал меч, а сам он хрипел и с ужасом в глазах смотрел на последнего из их троицы. Ещё секунда и меч что торчал из груди северянина скрылся обратно в плоти, а труп без движения лежал на земле.
— Ну что… Настал твой черёд.
Орк хладнокровно смотрел на испуганного человека, который сейчас держал в обоих руках по мечу. Но былого запала не стало. Сейчас наёмник был похож на кролика, которого поставили перед бешеным волком, который буквально жаждал бросится на свою добычу. Он понимал что его единственным вариантом сейчас было сбежать. Что он и решил сделать. Но страх затуманивает сознание по лучше любого поила и потому он не успел пробежать и пары метров как наткнулся на то самое дерево под которым теперь покоился старый щит орка. Но уйти от-туда ему было не суждено. Клинок, со свистом разрезая воздух накрепко пригвоздил человека грудью к дереву. Он слышал тяжёлые шаги орка, то как струйками бежит его ещё тёплая кровь, как шумит лес который будто бы осуждал всё тут происходящее. Ещё минута и тяжёлое и очень горячее дыхание орка приблизилось к уху наёмника. Орк шептал, так чтобы его слышал только человек.
— Вы… Каждый из тех кто был послан за мной… Вы и близко не приблизились к тому что сделал он. Он единственный кто правда смог победить меня… А вы… — Орк с силой дёрнул рукоятку меча, который с чавканьем покинул тело бедолаги, который теперь лежал на спине, закрывая руками кровоточащую грудь. — Вы лишь ещё одна жертва, что я положу на алтарь, чтобы добиться желаемого. — По лесу пролетел короткий но полный отчаянья и боли вскрик, а после дымящиеся и лишённые даже намёка на душу останки перестали подавать признаки жизни. Впрочем, душа оставалась ещё пару часов в теле, а потому орк прошёл и просто брал каждого за лицо, выжигая вместе с ним и душу.
Когда последний из троицы перестал подавать признаки жизни, от одного из деревьев отделилась тень. Свет луны осветил черные одеяния Калеба.
— И чего же ты желаешь? — руки доктора были сложены нагруди, а изучающий взгляд направлен на орка.
Держась за живот Крагморут бросил взгляд на Калеба. В его глазах потухли огни, и теперь он был обычным орком.
— Чего только я не хочу. Например хорошо выпить, снова встретить своего друга... И ещё хочу вернуть оркам их дом.
Орк воткнул меч в землю и медленно побрёл к воде. Зайдя по пояс вскинул руки и стал что-то бормотать.
Калеб лишь кивнул и, постояв еще несколько мгновений, вновь скрылся во тьме леса. Орк лишь слышал как шаги удалялись куда-то вдаль. Вскоре они стихли совсем оставив зеленокожего наедине с самим собой и луной.
Закончив бормотать орк опустил руки и резко опустился под воду. Если бы кто-то был рядом он мог бы увидеть как глаза тотема засияли таким же светом как и луна, а то место где был орк начали появляться пузыри, и вода будто закипела, а потом из неё появился орк. Только теперь он не держался за живот. О ранении напоминали лишь пропитанные кровью штаны и рубашка. Развернувшись к берегу орк дошёл до тотема и взял его в руки, а после подобрал и меч. Вернув тотем в мешок Крагморут занялся телами убитых. Он оттащил их подальше от поляны. Вернувшись обратно он нарубил дров и разжёг костёр…
Рано утром северный врата города раскрылись впуская внутрь всех желающих. Среди них был и Краг. На его лице красовалась улыбка, а сам он выглядел отдохнувшим. Вернувшись обратно в таверну он снова бросил пару ириев на стол трактирщика и купив новый кувшин с вином сидел на первом этаже таверны за столом, закину на него ноги.
Калеб проснулся до рассвета. В другой раз он бы просто закрыл глаза и постарался снова уснуть, но в тот момент юноша знал, что это было невозможно. Дождь барабанил по крыше гостиницы, в которой отряд остановился на ночлег, а значит, с утра им вновь придётся утопать в мокрой грязи. Доктор вылез из-под одеяла, натянул сапоги и открыл окно, чтобы прохладный и свежий от дождя ночной воздух успокоил его против воли сбившееся дыхание. Калеб бросил взгляд на прикроватный столик. На улице было темно, лунный свет не пробивался из-за туч, и всё же самоцвет, сжимаемый когтистой лапой, слабо мерцал, как будто бы что-то светилось внутри него. Странный, почти сюрреалистичный вид жезла отталкивал, но в то же время и притягивал взгляд. Доктор чувствовал навязчивое желание обхватить холодящий кожу металл когтя почти постоянно, и прекрасно отдавал себе отчёт в том, насколько это было неестественно. За прошедшие со дня приобретения артефакта годы это желание медленно, но постоянно росло.
Калеб подчинился ему. Он сел на кровать и внимательно вгляделся в тёмно-фиолетовый камень, поверхность которого в это мгновение походила на поверхность озера. Вскоре он услышал его. Тихий, едва различимый шёпот на самом краю сознания. Тот же самый шёпот, что уже давно пытался пробиться к нему во сне. Как обычно, слова было не разобрать, и всё же по голому торсу доктора пробежали мурашки. Коготь давал ему невиданную силу, силу, чтобы противостоять Смерти, и Калеб не мог позволить себе отказаться от неё. Как же жаль, что ради этого ему, похоже, придётся рано или поздно расстаться с самым ценным своим инструментом – рассудком.
— Никакой жалости, — шёпотом напомнил себе молодой человек. — Никакой жалости…
Игра стоит свеч.
Калеб положил руку на бок. Окружающие не знали, но отметина на лице была лишь малой частью полученного им увечья. Большой уродливый шрам, еще слишком свежий, чтобы побледнеть, покрывал правую сторону торса лекаря. Он выглядел так, как будто кто-то разорвал эту часть тела юноши на куски, а потом собрал обратно, потеряв несколько элементов пазла. Однако и это было не всё: самый серьёзный след остался на рассудке Калеба, воспоминания о той ночи до сих пор возвращались к нему в виде кошмаров. Он сумел излечить телесные раны, но рану душевную до этого момента старательно игнорировал. Пора было с этим покончить. Доктор давно обнаружил, что коготь позволяет ему заглянуть в свои собственные воспоминания и испытать их снова, пережить их во второй раз, и потому сейчас он сделал глубокий вдох, закрыл глаза и с головой нырнул в мысленный омут, чтобы взглянуть в глаза живущему там чудовищу.
Калеб подчинился ему. Он сел на кровать и внимательно вгляделся в тёмно-фиолетовый камень, поверхность которого в это мгновение походила на поверхность озера. Вскоре он услышал его. Тихий, едва различимый шёпот на самом краю сознания. Тот же самый шёпот, что уже давно пытался пробиться к нему во сне. Как обычно, слова было не разобрать, и всё же по голому торсу доктора пробежали мурашки. Коготь давал ему невиданную силу, силу, чтобы противостоять Смерти, и Калеб не мог позволить себе отказаться от неё. Как же жаль, что ради этого ему, похоже, придётся рано или поздно расстаться с самым ценным своим инструментом – рассудком.
— Никакой жалости, — шёпотом напомнил себе молодой человек. — Никакой жалости…
Игра стоит свеч.
Калеб положил руку на бок. Окружающие не знали, но отметина на лице была лишь малой частью полученного им увечья. Большой уродливый шрам, еще слишком свежий, чтобы побледнеть, покрывал правую сторону торса лекаря. Он выглядел так, как будто кто-то разорвал эту часть тела юноши на куски, а потом собрал обратно, потеряв несколько элементов пазла. Однако и это было не всё: самый серьёзный след остался на рассудке Калеба, воспоминания о той ночи до сих пор возвращались к нему в виде кошмаров. Он сумел излечить телесные раны, но рану душевную до этого момента старательно игнорировал. Пора было с этим покончить. Доктор давно обнаружил, что коготь позволяет ему заглянуть в свои собственные воспоминания и испытать их снова, пережить их во второй раз, и потому сейчас он сделал глубокий вдох, закрыл глаза и с головой нырнул в мысленный омут, чтобы взглянуть в глаза живущему там чудовищу.
https://www.youtube.com/watch?v=LptTKfrHSi4&t=316s
Калеб устало облокотился об ствол могучего дуба. Ночь давно опустилась на Стоунвайн, но, к счастью, даже в самой чаще леса деревья росли не слишком плотно, и лунный свет пробивался сквозь их кроны, позволяя доктору двигаться дальше. Трое суток назад юный Джеральд, прервав опыт по передаче жизненной энергии курицы двухдневному трупу, ворвался в лабораторию Калеба с криками и сообщил о том, что инквизитор Соломон прознал о его исследованиях. С того самого момента лекарь старался уйти как можно дальше от Карсайна, до сих пор не остановившись ни на минуту. Пока еда не кончилась, он ел на ходу, но последние сутки он держался исключительно на жизненной энергии окружавшей его природы. Калеб оставлял на своём пути прогалины почерневшей травы, сухие деревья и трупы мелких животных, стараясь подпитываться как можно реже, чтобы следов было поменьше. Впрочем, такая осторожность, как и спешка, не были рациональны. Если за ним послали обычных людей с собаками, то они наверняка потеряли его след еще в катакомбах, если же Соломон послал ту тварь… Доктору было не спастись, что бы он ни делал.
Тишину ночного леса разорвал пронзительный вой. Калеб замер. Другой на его месте подумал бы, что его почуяла стая волков, но молодой человек знал, что это было не так. Бежать было бесполезно, он проиграл. Калеб вцепился в жезл и напряжённо всматривался в темноту, ни на что не надеясь, но намереваясь подороже продать свою жизнь.
Существо атаковало тихо и молниеносно. Доктор не успел увидеть тень, которая прыгнула на него из зарослей кустарника, но, к счастью, успел её почувствовать. Он потянулся когтем к жизненной энергии твари, вцепился в неё и с силой вырвал из неё небольшой клочок. Это не причинило большого вреда, но чуть-чуть замедлило атаку и изменило её траекторию, так что доктор успел прыгнуть в сторону. Обычный человек на месте Калеба уже лишился бы головы, он же лишь почувствовал, как острые как кинжалы когти впились в его живот. Юноша упал на землю, чудом не выронив жезл, в его ушах зазвенело, и свет луны осветил место ранения. Плоть на правой стороне туловища была разодрана в клочья, доктор отчётливо видел свои внутренности, которые, к счастью, не вывалились наружу.
«Понадобится новая мантия» — абсурдная мысль как огонёк зажглась в голове Калеба.
А потом нахлынула боль. Пронзительный вопль вырвался из глотки юноши, эхом разлетаясь по лесу. В его глазах засверкали искры, а сознание начало ускользать. Тёмный силуэт приближавшейся твари расплывался перед Калебом.
В этот момент он почувствовал что-то, жизненную энергию, но как будто более жидкую, ускользающую. Доктор понял — это была его собственная жизнь, которая покидала тело. Сам не понимая почему, он с трудом поднял руку и коснулся этой энергией когтем. Что-то случилось. Энергия превратилась из мягкой и согревающей в холодную, тёмную и, самое главное, податливую. Калеб из последних сил взмахнул жезлом и направил субстанцию в ранившее его существо. В ту же секунду раздался ещё один крик боли, на этот раз исходящий от твари, которая повалилась на землю и стала судорожно кататься из стороны в сторону. Времени было мало. Калеб мёртвой хваткой вцепился в коготь левой рукой, направив его на врага, а правой начал пристраивать ошмётки плоти и кожи на место, чтобы рана могла начать затягиваться. Боль была невыносима, но поток жизненной энергии, которую он перетягивал из твари в себя, позволил не потерять сознание. Силы постепенно покидали тело оборотня и возвращались к Калебу, и вскоре он сумел развернуться и начать ползти в сторону хрипло дышащего противника. Ни один из двоих был не в силах бороться, и, когда лежащая на спине тварь вяло махнула лапой в сторону доктора, тот даже не попытался увернуться. Когти прочертили длинный и глубокий след на его лице, но Калеб продолжал ползти, лежа на левом боку и крепко сжимая сверкающий в лунном свете скальпель. Луна также осветила и его врага. Он был закутан в лохмотья, из-под которых проглядывало густо покрытое волосами туловище, ноги и руки заканчивались звериными когтями, а в широкой разинутой пасти виднелись массивные клыки. В остальном существо не отличалось от человека. Глаза смотрели с отчаянием и страхом. Калеб вогнал скальпель глубоко в один из них.
Остаток ночи доктор провёл в лихорадочном состоянии. Он лежал в образовавшейся луже крови и старался вытянуть из окружающего его леса как можно больше силы, судорожно вцепившись в коготь. Эти часы показались ему адом из-за невыносимой боли в боку, но он не мог позволить себе уснуть, боясь, что не сможет проснуться.
Когда солнце, наконец, взошло, Калеб обнаружил, что с многовекового дуба, у которого произошло сражение, опала вся листва, а ветви сморщились и иссохли. То же произошло и с другой растительностью в радиусе двадцати метров. Доктор с трудом поднял голову и обнаружил, что этим ему удалось остановить кровотечение и начать заживление плоти. Он попытался сесть, но обнаружил, что его тело перестало двигаться. Калеб слишком долго не ел, и хотя подпитка жизненной силой позволяла ему продолжать функционировать, он окончательно истощил запасы своего организма.
Он повернул голову набок, измазав щеку в крови, и обнаружил, что лапа — рука — убитого им преследователя находилась в нескольких сантиметрах от его лица. Выход был только один.
Юноша вытянул шею и со всей оставшейся силой вцепился в уже успевшую остыть плоть.
Плоть человека.
Калеб устало облокотился об ствол могучего дуба. Ночь давно опустилась на Стоунвайн, но, к счастью, даже в самой чаще леса деревья росли не слишком плотно, и лунный свет пробивался сквозь их кроны, позволяя доктору двигаться дальше. Трое суток назад юный Джеральд, прервав опыт по передаче жизненной энергии курицы двухдневному трупу, ворвался в лабораторию Калеба с криками и сообщил о том, что инквизитор Соломон прознал о его исследованиях. С того самого момента лекарь старался уйти как можно дальше от Карсайна, до сих пор не остановившись ни на минуту. Пока еда не кончилась, он ел на ходу, но последние сутки он держался исключительно на жизненной энергии окружавшей его природы. Калеб оставлял на своём пути прогалины почерневшей травы, сухие деревья и трупы мелких животных, стараясь подпитываться как можно реже, чтобы следов было поменьше. Впрочем, такая осторожность, как и спешка, не были рациональны. Если за ним послали обычных людей с собаками, то они наверняка потеряли его след еще в катакомбах, если же Соломон послал ту тварь… Доктору было не спастись, что бы он ни делал.
Тишину ночного леса разорвал пронзительный вой. Калеб замер. Другой на его месте подумал бы, что его почуяла стая волков, но молодой человек знал, что это было не так. Бежать было бесполезно, он проиграл. Калеб вцепился в жезл и напряжённо всматривался в темноту, ни на что не надеясь, но намереваясь подороже продать свою жизнь.
Существо атаковало тихо и молниеносно. Доктор не успел увидеть тень, которая прыгнула на него из зарослей кустарника, но, к счастью, успел её почувствовать. Он потянулся когтем к жизненной энергии твари, вцепился в неё и с силой вырвал из неё небольшой клочок. Это не причинило большого вреда, но чуть-чуть замедлило атаку и изменило её траекторию, так что доктор успел прыгнуть в сторону. Обычный человек на месте Калеба уже лишился бы головы, он же лишь почувствовал, как острые как кинжалы когти впились в его живот. Юноша упал на землю, чудом не выронив жезл, в его ушах зазвенело, и свет луны осветил место ранения. Плоть на правой стороне туловища была разодрана в клочья, доктор отчётливо видел свои внутренности, которые, к счастью, не вывалились наружу.
«Понадобится новая мантия» — абсурдная мысль как огонёк зажглась в голове Калеба.
А потом нахлынула боль. Пронзительный вопль вырвался из глотки юноши, эхом разлетаясь по лесу. В его глазах засверкали искры, а сознание начало ускользать. Тёмный силуэт приближавшейся твари расплывался перед Калебом.
В этот момент он почувствовал что-то, жизненную энергию, но как будто более жидкую, ускользающую. Доктор понял — это была его собственная жизнь, которая покидала тело. Сам не понимая почему, он с трудом поднял руку и коснулся этой энергией когтем. Что-то случилось. Энергия превратилась из мягкой и согревающей в холодную, тёмную и, самое главное, податливую. Калеб из последних сил взмахнул жезлом и направил субстанцию в ранившее его существо. В ту же секунду раздался ещё один крик боли, на этот раз исходящий от твари, которая повалилась на землю и стала судорожно кататься из стороны в сторону. Времени было мало. Калеб мёртвой хваткой вцепился в коготь левой рукой, направив его на врага, а правой начал пристраивать ошмётки плоти и кожи на место, чтобы рана могла начать затягиваться. Боль была невыносима, но поток жизненной энергии, которую он перетягивал из твари в себя, позволил не потерять сознание. Силы постепенно покидали тело оборотня и возвращались к Калебу, и вскоре он сумел развернуться и начать ползти в сторону хрипло дышащего противника. Ни один из двоих был не в силах бороться, и, когда лежащая на спине тварь вяло махнула лапой в сторону доктора, тот даже не попытался увернуться. Когти прочертили длинный и глубокий след на его лице, но Калеб продолжал ползти, лежа на левом боку и крепко сжимая сверкающий в лунном свете скальпель. Луна также осветила и его врага. Он был закутан в лохмотья, из-под которых проглядывало густо покрытое волосами туловище, ноги и руки заканчивались звериными когтями, а в широкой разинутой пасти виднелись массивные клыки. В остальном существо не отличалось от человека. Глаза смотрели с отчаянием и страхом. Калеб вогнал скальпель глубоко в один из них.
Остаток ночи доктор провёл в лихорадочном состоянии. Он лежал в образовавшейся луже крови и старался вытянуть из окружающего его леса как можно больше силы, судорожно вцепившись в коготь. Эти часы показались ему адом из-за невыносимой боли в боку, но он не мог позволить себе уснуть, боясь, что не сможет проснуться.
Когда солнце, наконец, взошло, Калеб обнаружил, что с многовекового дуба, у которого произошло сражение, опала вся листва, а ветви сморщились и иссохли. То же произошло и с другой растительностью в радиусе двадцати метров. Доктор с трудом поднял голову и обнаружил, что этим ему удалось остановить кровотечение и начать заживление плоти. Он попытался сесть, но обнаружил, что его тело перестало двигаться. Калеб слишком долго не ел, и хотя подпитка жизненной силой позволяла ему продолжать функционировать, он окончательно истощил запасы своего организма.
Он повернул голову набок, измазав щеку в крови, и обнаружил, что лапа — рука — убитого им преследователя находилась в нескольких сантиметрах от его лица. Выход был только один.
Юноша вытянул шею и со всей оставшейся силой вцепился в уже успевшую остыть плоть.
Плоть человека.
Калеб, как впрочем и все остальные, идущие к вратам в Обитель Монт на своих ногах догадывались, что воспротивиться воле Первого из Монт не сможет никто в этом замке, так что у Мергарда не было нужды снова применять колдовство. Однако совсем без него не обошлось, ведь когда перед глазами словно сама по себе показалась картина большака на рассвете, любой бы поклялся, что секунду назад был у замка.
Впереди лежал путь до Мейда. Вокруг городков у наземных границ Гвинфора ходила дурная слава мест, где брали свои начала бесчисленные множества бунтов, и чем ближе был город назначения, тем хуже становилось вокруг. Таверны были всё безлюднее, люди угрюмее и беднее. Стоунвайн - не лучшее соседство. Земли Инквизиции были известны на весь Ассандор, как те места, где лучше никогда не побывать.
"Порченая Кровь" сделался необычайно болтлив, по своим, довольно низким меркам, но кроме историй разной степени кровожадности или занудства у вас не получилось вытянуть из вампира хоть что-то стоящее внимания. Разве что то, что человека, который мог перевезти вас в Стоунвайн мимо патрулей и дознавателей Церкви, звали Отто Горемыка, и он успешно вёл торговлю между Стоунвайном и Гвинфором вот уже четыре года кряду.
Когда впереди замаячили стены Мейда, Мергард, учтиво пожелав удачи, спрыгнул с телеги и пошагал обратно пешком.
Как и ожидалось, Мейд оказался паршивым местечком. Кое-где Калебу узнавалась родина, только вместо веры в Пелагиуса были деньги, а вместо Инквизиции - барон со своими слугами.
Ввалившись в ближайшую корчму после долгой дороги, вы отужинали и провалились в тяжёлый сон.
Впереди лежал путь до Мейда. Вокруг городков у наземных границ Гвинфора ходила дурная слава мест, где брали свои начала бесчисленные множества бунтов, и чем ближе был город назначения, тем хуже становилось вокруг. Таверны были всё безлюднее, люди угрюмее и беднее. Стоунвайн - не лучшее соседство. Земли Инквизиции были известны на весь Ассандор, как те места, где лучше никогда не побывать.
"Порченая Кровь" сделался необычайно болтлив, по своим, довольно низким меркам, но кроме историй разной степени кровожадности или занудства у вас не получилось вытянуть из вампира хоть что-то стоящее внимания. Разве что то, что человека, который мог перевезти вас в Стоунвайн мимо патрулей и дознавателей Церкви, звали Отто Горемыка, и он успешно вёл торговлю между Стоунвайном и Гвинфором вот уже четыре года кряду.
Когда впереди замаячили стены Мейда, Мергард, учтиво пожелав удачи, спрыгнул с телеги и пошагал обратно пешком.
Как и ожидалось, Мейд оказался паршивым местечком. Кое-где Калебу узнавалась родина, только вместо веры в Пелагиуса были деньги, а вместо Инквизиции - барон со своими слугами.
Ввалившись в ближайшую корчму после долгой дороги, вы отужинали и провалились в тяжёлый сон.
Калеб прерывисто вздохнул и отложил коготь в сторону. Что ж, он прижёг эту рану. Чтобы она зарубцевалась, должно пройти время, но облегчение чувствовалось уже сейчас.
Доктор улыбнулся, нервно, но искренне, чего не случалось уже слишком давно, и лёг на кровать. Вскоре сон пришёл к нему, и в этот раз он был крепким и глубоким.
Доктор улыбнулся, нервно, но искренне, чего не случалось уже слишком давно, и лёг на кровать. Вскоре сон пришёл к нему, и в этот раз он был крепким и глубоким.
Утром, скучковавшись у стола в зале корчмы, вы стали понимать, что никто из вас толком не выспался. Вас мучили кошмары, и в ходе разговоров вы поняли, что содержание у них было примерно одно и то же.
Впрочем, долг звал вас дальше. Любезный трактирщик, по обыкновению болтливый и услужливый, за считанные пачежи устроил вам завтрак из яиц с грудинкой и пивом, и только он хотел удалиться, как его окликнули с расспросами про Отто Горемыку. На потном от жара печи лице проступила необычная, настороженная гримаса.
— Отто Горемыка, милсдари, вам нужен? Ох, забыл Пелагиус про ваши души... Его недавно стража поймала, продавал торгаш, значит, гриму... Грамуналы, значит, да. Колдовские, наверно, да как уж иначе. Говорят в народе, из кожи людской сделанные! Всё, милсдари, большего не знаю. Разрешите откланяться.
Калеб вздохнул и развёл руками.
— Ну что, надо разузнать поподробнее про этого Горемыку, — обратился он к спутникам. — И понять, что опаснее – вызволять его из-под стражи или пересекать границу самим.
Орк прикрыл зевок рукой.
— Мне всё равно. Мне в любом случае не нравится в этом инквизиторском гадюшнике.
— Ну, поступай, как знаешь, — доктор махнул рукой и двинулся к выходу. — Я пойду поищу информацию.
— Куда пошёл? — Орк поднялся со стула. — А если тебя мелочь там прирежут? Ладно, так и быть помогу тебе.
Орк поднялся со стула и поправил снаряжение. По таверне разлетелся металический звук, от-того что громила попыргал на месте, а после отправился за Калебом
Калеб и Крагморут выходят на оживлённую, не под стать пустующей корчме, улочку. Как это водится по утрам, везде снуёт народ. Кто-то спешит встать в очередь на визит к вельможам, кто-то тащит скарб на продажу, а кто-то просто бесцельно шляется, хищно поглядывая на поясницы девок и приглядываясь к кошелям мужей.
Как это водится, у ворот, ведущих к другой улочке, одиноко стоял стражник, гордо выдержавший ночную службу. К утру силы начинали его покидать, старина покачивался, то и дело смыкая глаза на секунду-другую. Вот-вот спешил его сменяющий, а вместе с ним и глубокий сон...
Первым решил проявить инициативу Крагморут. Он дошёл до почти заснувшего стражника и ткнул его пальцем.
— Я вижу ты спать хочешь. Давай так, ты быстро ответишь, а мы быстро отвалим. Где у вас тут… — Зеленокожий на время задумался. — Где у вас тут могут… Держать тех кого поймали? Воришек там, и всю вот братию? Знакомый пропал, а он тот ещё пъянь. Вдруг он там?
Стражник был настолько сонным, что даже не заметил подошедшую громадину. Когда тот бесцеремонно ткнул его пальцем, стражник вскинул алебарду и отвёл древко для слабого, но очень больного удара по колену, но тут же пришёл в себя.
— Тебе-т зачем, зелёный? А-а-а, знакомого, значит. Знаем мы ваших знакомых! Катись, откуда пришёл!
— Тебе правда надо чтобы я тут стоял и надоедал тебе? А так, поспишь тут, отдахнёшь... Красота... Я может быть тебе даже выпить чего принесу.
На слове "Выпить" стражник ехидно улыбнулся.
— Так бы и начал, здоровяк. Неси пива, потом поговорим.
— Ты пока подумай, куда его могли увести.
Крагморут развернулся и дошёл до ближайшей таверны, купил там кружку чего-то отдалённого напоминающего эль и дошёл до стражника. Дойдя до него он стоял рядом, пока что не отдавая кружку.
— Ну что, я принёс. А тыы говори где он может быть. А то вдруг т выпьеш и обманешь меня.
Мужик сдержанно засмеялся.
— А ты голова! Ладно, чего уж, в башню небось повели. Сейчас, брат, время такое, в любом городишке башни нужны. Преступников, эка-его, много стало.
Орк широко улыбнулся.
— Ох спасибо тебе конечно за помощь, хороший ты человек, сразу было видно.
Договорив, он одним глотком осушил кружку.
— Ладно, бывай, удачной службы.
После этих слов орк поспешил удалиться.
Увидев, как его пиво пьёт какой-то зеленокожий, стражник очень рассердился.
— Чтоб тебя в бочке замариновали, кочан недоделанный!
Впрочем, долг звал вас дальше. Любезный трактирщик, по обыкновению болтливый и услужливый, за считанные пачежи устроил вам завтрак из яиц с грудинкой и пивом, и только он хотел удалиться, как его окликнули с расспросами про Отто Горемыку. На потном от жара печи лице проступила необычная, настороженная гримаса.
— Отто Горемыка, милсдари, вам нужен? Ох, забыл Пелагиус про ваши души... Его недавно стража поймала, продавал торгаш, значит, гриму... Грамуналы, значит, да. Колдовские, наверно, да как уж иначе. Говорят в народе, из кожи людской сделанные! Всё, милсдари, большего не знаю. Разрешите откланяться.
Калеб вздохнул и развёл руками.
— Ну что, надо разузнать поподробнее про этого Горемыку, — обратился он к спутникам. — И понять, что опаснее – вызволять его из-под стражи или пересекать границу самим.
Орк прикрыл зевок рукой.
— Мне всё равно. Мне в любом случае не нравится в этом инквизиторском гадюшнике.
— Ну, поступай, как знаешь, — доктор махнул рукой и двинулся к выходу. — Я пойду поищу информацию.
— Куда пошёл? — Орк поднялся со стула. — А если тебя мелочь там прирежут? Ладно, так и быть помогу тебе.
Орк поднялся со стула и поправил снаряжение. По таверне разлетелся металический звук, от-того что громила попыргал на месте, а после отправился за Калебом
Калеб и Крагморут выходят на оживлённую, не под стать пустующей корчме, улочку. Как это водится по утрам, везде снуёт народ. Кто-то спешит встать в очередь на визит к вельможам, кто-то тащит скарб на продажу, а кто-то просто бесцельно шляется, хищно поглядывая на поясницы девок и приглядываясь к кошелям мужей.
Как это водится, у ворот, ведущих к другой улочке, одиноко стоял стражник, гордо выдержавший ночную службу. К утру силы начинали его покидать, старина покачивался, то и дело смыкая глаза на секунду-другую. Вот-вот спешил его сменяющий, а вместе с ним и глубокий сон...
Первым решил проявить инициативу Крагморут. Он дошёл до почти заснувшего стражника и ткнул его пальцем.
— Я вижу ты спать хочешь. Давай так, ты быстро ответишь, а мы быстро отвалим. Где у вас тут… — Зеленокожий на время задумался. — Где у вас тут могут… Держать тех кого поймали? Воришек там, и всю вот братию? Знакомый пропал, а он тот ещё пъянь. Вдруг он там?
Стражник был настолько сонным, что даже не заметил подошедшую громадину. Когда тот бесцеремонно ткнул его пальцем, стражник вскинул алебарду и отвёл древко для слабого, но очень больного удара по колену, но тут же пришёл в себя.
— Тебе-т зачем, зелёный? А-а-а, знакомого, значит. Знаем мы ваших знакомых! Катись, откуда пришёл!
— Тебе правда надо чтобы я тут стоял и надоедал тебе? А так, поспишь тут, отдахнёшь... Красота... Я может быть тебе даже выпить чего принесу.
На слове "Выпить" стражник ехидно улыбнулся.
— Так бы и начал, здоровяк. Неси пива, потом поговорим.
— Ты пока подумай, куда его могли увести.
Крагморут развернулся и дошёл до ближайшей таверны, купил там кружку чего-то отдалённого напоминающего эль и дошёл до стражника. Дойдя до него он стоял рядом, пока что не отдавая кружку.
— Ну что, я принёс. А тыы говори где он может быть. А то вдруг т выпьеш и обманешь меня.
Мужик сдержанно засмеялся.
— А ты голова! Ладно, чего уж, в башню небось повели. Сейчас, брат, время такое, в любом городишке башни нужны. Преступников, эка-его, много стало.
Орк широко улыбнулся.
— Ох спасибо тебе конечно за помощь, хороший ты человек, сразу было видно.
Договорив, он одним глотком осушил кружку.
— Ладно, бывай, удачной службы.
После этих слов орк поспешил удалиться.
Увидев, как его пиво пьёт какой-то зеленокожий, стражник очень рассердился.
— Чтоб тебя в бочке замариновали, кочан недоделанный!
Найти искомую башню было нетрудно. В двух шагах от неё статный мужчина, очень похоже что командир, зычно муштровал новобранцев. От силы старше пятнадцати, парни стояли на плацу, огороженным покосившимся забором. Из левого ботинка каждого бойца торчало сено, а из правого — солома.
— Сено! Солома! — поочерёдно выкрикивал сотник — Сено! Солома!
На каждом "сене" новобранцы поднимали левую ногу, на "соломе" — правую. На правых плечах торчали длинные палки, призванные сыграть роль пик. То и дело раздавались глухие звуки ударов дерева об голову стоящего позади нерадивого копейщика.
Южанин сам не замечал того, как следует за своими напарниками. Ему не был интересен ни завтрак, ни разговоры с трактирщиком и стражником. Он был погружен в собственные мысли. События прошлой ночи не давали ему покоя. В чём был смысл? Неужели это стоило спокойного и здравого сна? В принципе, да, оно того стоило.
В один момент, мужчина выбрался из омута своих мыслей. Он лениво приподнял голову и уставился на верхушку башни. Последовало краткое шипение. Если бы знающие южный язык вслушались в этот набор звуков, то ничего бы не поняли – бледный просто произнёс ничего незначащую белиберду.
— Мда… задачка не из лёгких – на выдохе проговорил Сарон. — Как этого Горемыку выручать будем? – обратился он к орку и человеку. — К слову, никто не подскажет, а что это вообще за городок-то?
Мужчина развернулся и начал осматриваться. Он старался зацепиться взглядом за какой-либо дом, вывеску или даже переулок, который мог бы показаться ему знакомым.
Орк уставился на южанина, а потом сам задумался.
— М... Мо... Мейд вроде. Впрочем не важно. Это разве что-то меняет? — Орк начал разминать плечо.
Бледный по-прежнему продолжал рассматривать открывшиеся перед ним улицы.
— Иногда даже самые незначительные детали могут изменить многое – после паузы проговорил южанин. — Моя память хранит многое, но сейчас она затуманена. Я думал, что название города поможет мне отогнать эту муть, но пока всё четно.
Мужчина приподнял руку и прислонил обратную сторону ладони к лбу.
— Значит Мейд.
Орк поднял в удивлении брови.
— Ну и что дальше. И да, Мейд. Я думаю что повторение названия этой дыры не изменит ничего... Может всё же... Ну... Пойдём внутрь башни? Мне кажется стоит... Что-то сделать.
Южанин так и продолжил держать руку у лба.
— Друг, ты, конечно, не обижайся, но думать иногда бывает вредно – он отцепил руку от лба и беззаботно улыбнулся. — А повторение – мать алкоголизма и прочих смешных вещей. Ну, а вообще… - южанин сложил руки на затылке и пошагал к башне. — Не думаю, что таким как мы там будут рады – он раскинул руки в разные стороны. — Стоунвайн же.
Мужчина снова сложил руки за головой и продолжил идти к башне.
— Не думаю, что нам позволят просто так пройти, но чем же Единый не шутит?
— Постой, — Калеб окликнул южанина. — Ты неплохо умеешь говорить, так почему бы нам не перехитрить местных стражников?
Южанин остановился на одной вытянутой ноге, словно это он получил команду «Сено». Он обернулся и уставился на Калба.
— Что ты предлагаешь?
— Притворимся, будто бы я известный доктор, — молодой человек указал руками на свой обвешанный инстурментарием пояс. — Что будет несложно. Орк будет моим телохранителем, а ты, Сарон, моим слугой или помощником. Ты подойдёшь к местному начальнику и в открытую потребуешь его освободить этого Горемыку, потому что он якобы единственный, кто может достать нужные мне травы, ингридиенты или что-то в этом духе. — Калеб сделал неопределенный жест рукой. — Они тут и так уважают врачей, но для пущего эффекта можно соврать, что травы нужны для излечения какого-нибудь лорда или купца. Что скажешь?
После небольшой паузы, Сарон согласно кивнул.
— Идейка-то хорошая, но понимаешь… – мужчина повёл плечами. — Местечко-то тут гиблое. Как я помню, стражники здесь весьма… весьма своенравные. Могут просто так и не пустить. Сказать там не положено им, видите ли, кого-нибудь к главе пускать. Ещё бумаги там какие-нибудь затребуют и пошлют по всяким писакам шастать. Не поверят они нам, скажут там, мол, бандиты или подельники этого горемыки. Тут, наверняка, деньги-деньги понадобятся. Есть что по карманам?
Калеб достал мешочек, который содержал все его деньги и протянул Сарону, после чего ткнул пальцем в стражника, руководившего учениями.
— Думаю, это тот, кто нам нужен, — доктор пожал плечами. — Правда, стоит подождать, пока он закончит и останется один. Командир будет менее сговорчив перед своими подчинёнными.
Орк похлопал себя по поясу на котором свисал худой мешочек.
— 12 ириев. Мне кажется... Я в случае чего могу... Помочь ему передумать...
— Угрожать капитану стражи физической расправой – не лучшая идея. В случае чего припугнём его проблемами с каким-нибудь влиятельным семейством.
Сарон перенял мешок с деньгами. Он подкинул его в руке, будто бы взвешивая, и убрал за пазуху. Кратко посмотрев на отмеченного Калебом стражника, южанин отрицательно помотал головой.
— Нет, это не он – мужчина приподнял руку и ткнул ей в башню. — Тот, кто нам нужен – сидит в башне и перебирает свору бумаг. А этот - обычный сержант, которого любитель бумаг заставил заниматься с провинившимися солдатами. Впрочем, я могу быть и не прав.
Мужчина завел руку обратно за голову и развернулся в сторону башни.
— И да, согласен, лучше будет подождать. А то мало ли… наорут ещё и палками погонят.
В итоге, мужчина просто плюхнулся на свою пятую точку и подтянул к себе ноги, садясь в позу лотоса. Он поставил локоть на ляжку и уперся подбородком в кулак.
Вы ждёте не один час, пока подготовка будущих защитников Гвинфора подходит к концу. Взмыленная ребятня отправляется в казармы, а сотник, заметно подосипший, что-то нечленораздельно гаркнув подручному, хотел было пошагать куда-то в башню, но тут его перехватили вы, поняв, что это ваш единственный шанс на освобождение Горемыки.
— Чего вам, приблуды? — из командирской глотки донеслась смесь хрипа и недовольного говора.
Калеб встал в стороне, скрестив руки, и сделал надменное лицо, будто он и вправду известный доктор, лечащий только богачей и знать.
Южанин нисколько не устал сидеть в одной и той же позе. За всё это время, он ничего не произнёс и даже не пошевелился – он словно превратился в статую. В статую, что периодически вздрагивает от собственного дыхания и больше ничего. Но вот, тренировка солдат закончилось, а значит пришло время действовать. Бледный поднялся с земли, отряхнул задницу и пошагал к сотнику.
— Здравья тебе, добрэ человек – поприветствовал Сарон вояку. — Мы тут так, по очень-очень важным поручениям. Видишь ли, друг, тут у нас такое дело – южанин прислонил пальцы правой руки к подбородку. — У баронче вашего беда приключилась – он приложил руку к тому месту, где предположительно находится сердце. — Сердечко в последнее время сдаёт – колики, боли и отдышка. Он аж вот, вызвал к себе известного доктора и не абы откуда, а прямиком с далёких Пелладских земель. Ну знаете, Пеллада, там, где тепло, вино… и медицина, да, медицина – куда же без неё?
Сарон взял небольшую паузу. Он выровнялся и сложил руки за спиной.
— Ну да ладно, чего уж я тут говорю и говорю? Мы тут, видите ли, попали в затруднительное положение, ведь для настоички, которую лекарь барону и сварит, нужен один весьма диковинный цветок. А где-ж этот цветок-то растёт никто и знать не знает, помимо одного человека. Отто Горемыка, слыхали? Говорят, будто бы он у вас в башенке и сидит. Дайте-ка нам времени потолковать с ним, а? За баронову ведь душеньку-то боремся.
Бледный театрально осёкся. Он встряхнул руками и протянул правую вперед, предлагая сотнику пожать руки.
— Где-ж мои манеры? Звать меня Грейст. А теперь, позвольте-ка узнать и ваше имечко? Надо-ж знать, кого ставить на премию за содействие.
— Сено! Солома! — поочерёдно выкрикивал сотник — Сено! Солома!
На каждом "сене" новобранцы поднимали левую ногу, на "соломе" — правую. На правых плечах торчали длинные палки, призванные сыграть роль пик. То и дело раздавались глухие звуки ударов дерева об голову стоящего позади нерадивого копейщика.
Южанин сам не замечал того, как следует за своими напарниками. Ему не был интересен ни завтрак, ни разговоры с трактирщиком и стражником. Он был погружен в собственные мысли. События прошлой ночи не давали ему покоя. В чём был смысл? Неужели это стоило спокойного и здравого сна? В принципе, да, оно того стоило.
В один момент, мужчина выбрался из омута своих мыслей. Он лениво приподнял голову и уставился на верхушку башни. Последовало краткое шипение. Если бы знающие южный язык вслушались в этот набор звуков, то ничего бы не поняли – бледный просто произнёс ничего незначащую белиберду.
— Мда… задачка не из лёгких – на выдохе проговорил Сарон. — Как этого Горемыку выручать будем? – обратился он к орку и человеку. — К слову, никто не подскажет, а что это вообще за городок-то?
Мужчина развернулся и начал осматриваться. Он старался зацепиться взглядом за какой-либо дом, вывеску или даже переулок, который мог бы показаться ему знакомым.
Орк уставился на южанина, а потом сам задумался.
— М... Мо... Мейд вроде. Впрочем не важно. Это разве что-то меняет? — Орк начал разминать плечо.
Бледный по-прежнему продолжал рассматривать открывшиеся перед ним улицы.
— Иногда даже самые незначительные детали могут изменить многое – после паузы проговорил южанин. — Моя память хранит многое, но сейчас она затуманена. Я думал, что название города поможет мне отогнать эту муть, но пока всё четно.
Мужчина приподнял руку и прислонил обратную сторону ладони к лбу.
— Значит Мейд.
Орк поднял в удивлении брови.
— Ну и что дальше. И да, Мейд. Я думаю что повторение названия этой дыры не изменит ничего... Может всё же... Ну... Пойдём внутрь башни? Мне кажется стоит... Что-то сделать.
Южанин так и продолжил держать руку у лба.
— Друг, ты, конечно, не обижайся, но думать иногда бывает вредно – он отцепил руку от лба и беззаботно улыбнулся. — А повторение – мать алкоголизма и прочих смешных вещей. Ну, а вообще… - южанин сложил руки на затылке и пошагал к башне. — Не думаю, что таким как мы там будут рады – он раскинул руки в разные стороны. — Стоунвайн же.
Мужчина снова сложил руки за головой и продолжил идти к башне.
— Не думаю, что нам позволят просто так пройти, но чем же Единый не шутит?
— Постой, — Калеб окликнул южанина. — Ты неплохо умеешь говорить, так почему бы нам не перехитрить местных стражников?
Южанин остановился на одной вытянутой ноге, словно это он получил команду «Сено». Он обернулся и уставился на Калба.
— Что ты предлагаешь?
— Притворимся, будто бы я известный доктор, — молодой человек указал руками на свой обвешанный инстурментарием пояс. — Что будет несложно. Орк будет моим телохранителем, а ты, Сарон, моим слугой или помощником. Ты подойдёшь к местному начальнику и в открытую потребуешь его освободить этого Горемыку, потому что он якобы единственный, кто может достать нужные мне травы, ингридиенты или что-то в этом духе. — Калеб сделал неопределенный жест рукой. — Они тут и так уважают врачей, но для пущего эффекта можно соврать, что травы нужны для излечения какого-нибудь лорда или купца. Что скажешь?
После небольшой паузы, Сарон согласно кивнул.
— Идейка-то хорошая, но понимаешь… – мужчина повёл плечами. — Местечко-то тут гиблое. Как я помню, стражники здесь весьма… весьма своенравные. Могут просто так и не пустить. Сказать там не положено им, видите ли, кого-нибудь к главе пускать. Ещё бумаги там какие-нибудь затребуют и пошлют по всяким писакам шастать. Не поверят они нам, скажут там, мол, бандиты или подельники этого горемыки. Тут, наверняка, деньги-деньги понадобятся. Есть что по карманам?
Калеб достал мешочек, который содержал все его деньги и протянул Сарону, после чего ткнул пальцем в стражника, руководившего учениями.
— Думаю, это тот, кто нам нужен, — доктор пожал плечами. — Правда, стоит подождать, пока он закончит и останется один. Командир будет менее сговорчив перед своими подчинёнными.
Орк похлопал себя по поясу на котором свисал худой мешочек.
— 12 ириев. Мне кажется... Я в случае чего могу... Помочь ему передумать...
— Угрожать капитану стражи физической расправой – не лучшая идея. В случае чего припугнём его проблемами с каким-нибудь влиятельным семейством.
Сарон перенял мешок с деньгами. Он подкинул его в руке, будто бы взвешивая, и убрал за пазуху. Кратко посмотрев на отмеченного Калебом стражника, южанин отрицательно помотал головой.
— Нет, это не он – мужчина приподнял руку и ткнул ей в башню. — Тот, кто нам нужен – сидит в башне и перебирает свору бумаг. А этот - обычный сержант, которого любитель бумаг заставил заниматься с провинившимися солдатами. Впрочем, я могу быть и не прав.
Мужчина завел руку обратно за голову и развернулся в сторону башни.
— И да, согласен, лучше будет подождать. А то мало ли… наорут ещё и палками погонят.
В итоге, мужчина просто плюхнулся на свою пятую точку и подтянул к себе ноги, садясь в позу лотоса. Он поставил локоть на ляжку и уперся подбородком в кулак.
Вы ждёте не один час, пока подготовка будущих защитников Гвинфора подходит к концу. Взмыленная ребятня отправляется в казармы, а сотник, заметно подосипший, что-то нечленораздельно гаркнув подручному, хотел было пошагать куда-то в башню, но тут его перехватили вы, поняв, что это ваш единственный шанс на освобождение Горемыки.
— Чего вам, приблуды? — из командирской глотки донеслась смесь хрипа и недовольного говора.
Калеб встал в стороне, скрестив руки, и сделал надменное лицо, будто он и вправду известный доктор, лечащий только богачей и знать.
Южанин нисколько не устал сидеть в одной и той же позе. За всё это время, он ничего не произнёс и даже не пошевелился – он словно превратился в статую. В статую, что периодически вздрагивает от собственного дыхания и больше ничего. Но вот, тренировка солдат закончилось, а значит пришло время действовать. Бледный поднялся с земли, отряхнул задницу и пошагал к сотнику.
— Здравья тебе, добрэ человек – поприветствовал Сарон вояку. — Мы тут так, по очень-очень важным поручениям. Видишь ли, друг, тут у нас такое дело – южанин прислонил пальцы правой руки к подбородку. — У баронче вашего беда приключилась – он приложил руку к тому месту, где предположительно находится сердце. — Сердечко в последнее время сдаёт – колики, боли и отдышка. Он аж вот, вызвал к себе известного доктора и не абы откуда, а прямиком с далёких Пелладских земель. Ну знаете, Пеллада, там, где тепло, вино… и медицина, да, медицина – куда же без неё?
Сарон взял небольшую паузу. Он выровнялся и сложил руки за спиной.
— Ну да ладно, чего уж я тут говорю и говорю? Мы тут, видите ли, попали в затруднительное положение, ведь для настоички, которую лекарь барону и сварит, нужен один весьма диковинный цветок. А где-ж этот цветок-то растёт никто и знать не знает, помимо одного человека. Отто Горемыка, слыхали? Говорят, будто бы он у вас в башенке и сидит. Дайте-ка нам времени потолковать с ним, а? За баронову ведь душеньку-то боремся.
Бледный театрально осёкся. Он встряхнул руками и протянул правую вперед, предлагая сотнику пожать руки.
— Где-ж мои манеры? Звать меня Грейст. А теперь, позвольте-ка узнать и ваше имечко? Надо-ж знать, кого ставить на премию за содействие.
Странная троица казалась вояке всё страннее и страннее, и как только южанин заговорил, мужчина начал хмурнеть. Хмурнел он долго, и настолько, что где-то около слова "Грейст" его лицо стало чем-то напоминать сушёный чернослив. Напускное недружелюбие сменилось скрываемым интересом, когда речь зашла о премии.
— Грейст, значит, да? Хм, меня звать Арчибальд, я тут начальник буду. Говоришь, сир Вингальт заболел? Простит Пелагиус мою душу, что ж с парнями-то стало! Все чахлые какие-то, хилые... — сотник повернулся и окликнул молодца, что мёл плац — Эй, Кунц, ты у нас тут в Трекде бывал недавно? Как здоровье у сира Вингальта?
Парень чуть постарше новобранцев почесал репу.
— Дык, милсдарь Арчибальд, здоров милсдарь Вингальт. Мужики говорят, на охоте во-от такого кабана завалил!
Милсдарь Арчибальд паскудно ухмыльнулся.
— Горемыка, говоришь, нужон? У тебя, дружок, ириев не хватит, его выкупить. Попался твой подельничек, с потрохами, на святотатстве. Знаем мы твоего брата, лишь бы учудить чего! Пшёл вон, нелюдь!
Калеб картинно закатил глаза, подходя ближе к разговаривающим.
— Мой подчинённый всего-лишь проявлял деликатность, сударь, — доктор позволил себе фамильярную улыбку. — С сердцем у барона и правда всё в порядке. Проблемы же есть, и начинаются они, скажем так, ниже пояса.
Он сделал недвусмысленный жест в сторону паховой области.
— Разумеется, это следует держать в тайне от всяких Кунцей.
Простой сотник в захудалом городке на окраине уезда не мог питать большой любви к южанам. Предрассудками полнились его мысли, и если путник с Юга вызывал в седом затылке мысли о плахе или суку, то врачеватель наоборот. Проблемы такого рода могли бы стать причиной слухов, а где посягательство на авторитет, там летящие головы.
— От оно как... Милсдарь лекарь, при всём уважении, не могу Горемыку выпустить. Приказ есть приказ.
Южанин убрал руку и пожал плечами. Заприметив подошедшего лекаря, бледный предпочёл умолкнуть. Он просто молчал и согласно кивал.
— Так недавно-то – это понятие растяжимое. Говорят, что во время-то той самой охоты он что-то и подцепил, да вот только за помощью обратился не сразу. Ждал всё и ждал – думал, само пройдёт, само заработает, но вот оно как всё сложилось… видимо, совсем уж невмоготу ему стало. Ну мил человек, ну мы же не просим его выпустить – он сделал непонятный жест рукой. — Поговорить.
Сотник пожал плечами.
— Ох, не знаю я, южанин. Перепадёт мне за это, сам знаешь, порядки строгие у нас.
Тем временем, левая рука командира будто что-то перебирала, почти что подсчитывала.
— Напишу тебе расписку, — Калеб раздражённо махнул рукой. — В случае чего покажешь старшему. Я и так потерял много времени, а этот ваш барон не возмешает мне расходы на разъезды. Знал бы что так будет, вообще никуда не поехал.
— Мил человек, ну на благое дело же – Сарон упёр руки в бока. — Если уж не по долгу службы, то хоть из мужской солидарности. И тем более, кто же узнает, кроме нас, вас и барона? – мужчина вытащил из-за пазухи кошель, некогда полученный от Калеба и протянул его сотнику. — Да, мой начальник прав, расписку вам организуем, а если и чудо-травку эту быстро найдём, тогда и благодарность объявим. Вот вам пока что за нервы и за службу.
— Так бы сразу.
Довольный сотник припрятал кошель за пазухой, гаркнул что-то невразумительное постовому и повёл вас вглубь башни. Всё, что было внутри вы уже видали в Рашвинде, знакомые места навеяли воспоминания месячной давности. О Ричарде Лютере, так скоропостижно скончавшемся, и о том создании, что истребляло людей.
— Вон в той клетке сидит ваш Горемыка. Общайтесь сколько влезет, сударь.
Сотник встал в другом конце зала с темницами, больше чтобы наблюдать за входом, чем чтобы подслушивать. Калеб знал, что в его возрасте вряд ли старина Арчибальд услышал бы что-то дельное.
В темноте узницы возлежал тот самый Отто Горемыка. Молодой, но обширный, что матёрый барон, Отто пялился в потолок, погружённый в глубокие мысли. Ваше присутствие у решётки привлекло его внимание. Подойдя чуть дальше, чем расстояние вытянутой руки, он поздоровался.
— Приветствую, господа. Отто Горемыка, к вашим услугам. Хотя, вижу, представляться мне не надо.
Калеб приветственно кивнул, но не представился.
— Нам нужно попасть в Стоунвайн, — проговорил он вполголоса. — Что посоветуешь?
Умение держать самообладание и набивать себе цену едкостью выдавало в Отто прирождённого торгаша. Загибая пухлые пальцы, он будто бы что-то высчитывал в уме.
— Телегу, грамоту от Инквизиции, тысчёнку-другую и... Нет, это всё.
Горемыка не отводил взгляда от Калеба. Что-то чувствовалось в глазах этого лавочника, отрешённое и печальное, но в то же время необычайно собранное и готовое сражаться за свою жизнь. Этот взгляд по-своему очаровывал.
— Сударь, я — простой купец. Если вы зашли прикупить чего в дорогу, то, боюсь, предложить могу только миску — толстяк кивнул на выдолбленную деревяшку со следами похлёбки — да портки свои. Два и четыре ирия, торг уместен.
— Дурочка из себя не строй. — Подал до того молчащий орк. — Простых купцов в этой поганой стране нету. А если ты нам расскажешь как попасть в Стоунвайн может быть тебя отсюда вытащим. Думай сам, надо тебе выбиратся из этой срани или нет.
— Даже если я что-то знаю, то ничего не скажу тебе, детина. Есть вещи куда хуже смерти. И ждёт меня она уже завтра.
— Тогда расскажи все что знаешь про эту тюрьму, стражу и про твоё завтрашнее наказание. — Сказал доктор. — Если есть способ тебя вытащить, мы это сделаем.
Орк внезапно сделал максимально как мог добродушное лицо.
— А знаешь... — он извлёк из мешка парочку ириев — Мне нравится твоя миска для еды... Продашь?
— Сударь, я вижу голову ты носишь не для шляпы. Так объясни мне, коренному гвинфорцу, что ты получишь, вытащив меня? И куда поведёшь? Если твой ответ "В Стоунвайн", то спешу уверить, даже твой громила не вытащит меня из этой камеры. Виселица лучше, чем костёр.
Попытка сыграть добрую мину никак не вязалась с лицом Крагморута. Некую двойственность поведения торговец быстро подметил.
— А из чего мне завтра есть свой последний обед, скажи на милость? Десять ириев, не меньше!
— Ладно, давай десять! Без проблем! — Орк снова залез рукой в мешочек и вытащил из него десяток монет и показал торговцу открытую ладонь. — Миску давай.
— А знаешь... Всё равно маловато. Понимаешь, брат надзиратель дорого берёт за свою службу. Вот будет тут двадцать, авось смогу договориться!
Орк снял с пояса мешок, закинул туда монеты, так чтобы торговец видел и подкинул его на руке.
— Отдам весь мешок. Там 35 монет. Давай миску.
— Деньги вперёд. Это я тут за решёткой, а не ты.
Горемыка печально развёл руками, указывая на прутья.
— Покажи хоть нормально товар. А то вдруг она не такая уж и хорошая. А вижу я плоховато.
Орк нагнул корпус по ближе к клетке и взялся свободной рукой за прутья.
Отто рассмеялся.
— Так ты меня и схватил, приятель.
— Грейст, значит, да? Хм, меня звать Арчибальд, я тут начальник буду. Говоришь, сир Вингальт заболел? Простит Пелагиус мою душу, что ж с парнями-то стало! Все чахлые какие-то, хилые... — сотник повернулся и окликнул молодца, что мёл плац — Эй, Кунц, ты у нас тут в Трекде бывал недавно? Как здоровье у сира Вингальта?
Парень чуть постарше новобранцев почесал репу.
— Дык, милсдарь Арчибальд, здоров милсдарь Вингальт. Мужики говорят, на охоте во-от такого кабана завалил!
Милсдарь Арчибальд паскудно ухмыльнулся.
— Горемыка, говоришь, нужон? У тебя, дружок, ириев не хватит, его выкупить. Попался твой подельничек, с потрохами, на святотатстве. Знаем мы твоего брата, лишь бы учудить чего! Пшёл вон, нелюдь!
Калеб картинно закатил глаза, подходя ближе к разговаривающим.
— Мой подчинённый всего-лишь проявлял деликатность, сударь, — доктор позволил себе фамильярную улыбку. — С сердцем у барона и правда всё в порядке. Проблемы же есть, и начинаются они, скажем так, ниже пояса.
Он сделал недвусмысленный жест в сторону паховой области.
— Разумеется, это следует держать в тайне от всяких Кунцей.
Простой сотник в захудалом городке на окраине уезда не мог питать большой любви к южанам. Предрассудками полнились его мысли, и если путник с Юга вызывал в седом затылке мысли о плахе или суку, то врачеватель наоборот. Проблемы такого рода могли бы стать причиной слухов, а где посягательство на авторитет, там летящие головы.
— От оно как... Милсдарь лекарь, при всём уважении, не могу Горемыку выпустить. Приказ есть приказ.
Южанин убрал руку и пожал плечами. Заприметив подошедшего лекаря, бледный предпочёл умолкнуть. Он просто молчал и согласно кивал.
— Так недавно-то – это понятие растяжимое. Говорят, что во время-то той самой охоты он что-то и подцепил, да вот только за помощью обратился не сразу. Ждал всё и ждал – думал, само пройдёт, само заработает, но вот оно как всё сложилось… видимо, совсем уж невмоготу ему стало. Ну мил человек, ну мы же не просим его выпустить – он сделал непонятный жест рукой. — Поговорить.
Сотник пожал плечами.
— Ох, не знаю я, южанин. Перепадёт мне за это, сам знаешь, порядки строгие у нас.
Тем временем, левая рука командира будто что-то перебирала, почти что подсчитывала.
— Напишу тебе расписку, — Калеб раздражённо махнул рукой. — В случае чего покажешь старшему. Я и так потерял много времени, а этот ваш барон не возмешает мне расходы на разъезды. Знал бы что так будет, вообще никуда не поехал.
— Мил человек, ну на благое дело же – Сарон упёр руки в бока. — Если уж не по долгу службы, то хоть из мужской солидарности. И тем более, кто же узнает, кроме нас, вас и барона? – мужчина вытащил из-за пазухи кошель, некогда полученный от Калеба и протянул его сотнику. — Да, мой начальник прав, расписку вам организуем, а если и чудо-травку эту быстро найдём, тогда и благодарность объявим. Вот вам пока что за нервы и за службу.
— Так бы сразу.
Довольный сотник припрятал кошель за пазухой, гаркнул что-то невразумительное постовому и повёл вас вглубь башни. Всё, что было внутри вы уже видали в Рашвинде, знакомые места навеяли воспоминания месячной давности. О Ричарде Лютере, так скоропостижно скончавшемся, и о том создании, что истребляло людей.
— Вон в той клетке сидит ваш Горемыка. Общайтесь сколько влезет, сударь.
Сотник встал в другом конце зала с темницами, больше чтобы наблюдать за входом, чем чтобы подслушивать. Калеб знал, что в его возрасте вряд ли старина Арчибальд услышал бы что-то дельное.
В темноте узницы возлежал тот самый Отто Горемыка. Молодой, но обширный, что матёрый барон, Отто пялился в потолок, погружённый в глубокие мысли. Ваше присутствие у решётки привлекло его внимание. Подойдя чуть дальше, чем расстояние вытянутой руки, он поздоровался.
— Приветствую, господа. Отто Горемыка, к вашим услугам. Хотя, вижу, представляться мне не надо.
Калеб приветственно кивнул, но не представился.
— Нам нужно попасть в Стоунвайн, — проговорил он вполголоса. — Что посоветуешь?
Умение держать самообладание и набивать себе цену едкостью выдавало в Отто прирождённого торгаша. Загибая пухлые пальцы, он будто бы что-то высчитывал в уме.
— Телегу, грамоту от Инквизиции, тысчёнку-другую и... Нет, это всё.
Горемыка не отводил взгляда от Калеба. Что-то чувствовалось в глазах этого лавочника, отрешённое и печальное, но в то же время необычайно собранное и готовое сражаться за свою жизнь. Этот взгляд по-своему очаровывал.
— Сударь, я — простой купец. Если вы зашли прикупить чего в дорогу, то, боюсь, предложить могу только миску — толстяк кивнул на выдолбленную деревяшку со следами похлёбки — да портки свои. Два и четыре ирия, торг уместен.
— Дурочка из себя не строй. — Подал до того молчащий орк. — Простых купцов в этой поганой стране нету. А если ты нам расскажешь как попасть в Стоунвайн может быть тебя отсюда вытащим. Думай сам, надо тебе выбиратся из этой срани или нет.
— Даже если я что-то знаю, то ничего не скажу тебе, детина. Есть вещи куда хуже смерти. И ждёт меня она уже завтра.
— Тогда расскажи все что знаешь про эту тюрьму, стражу и про твоё завтрашнее наказание. — Сказал доктор. — Если есть способ тебя вытащить, мы это сделаем.
Орк внезапно сделал максимально как мог добродушное лицо.
— А знаешь... — он извлёк из мешка парочку ириев — Мне нравится твоя миска для еды... Продашь?
— Сударь, я вижу голову ты носишь не для шляпы. Так объясни мне, коренному гвинфорцу, что ты получишь, вытащив меня? И куда поведёшь? Если твой ответ "В Стоунвайн", то спешу уверить, даже твой громила не вытащит меня из этой камеры. Виселица лучше, чем костёр.
Попытка сыграть добрую мину никак не вязалась с лицом Крагморута. Некую двойственность поведения торговец быстро подметил.
— А из чего мне завтра есть свой последний обед, скажи на милость? Десять ириев, не меньше!
— Ладно, давай десять! Без проблем! — Орк снова залез рукой в мешочек и вытащил из него десяток монет и показал торговцу открытую ладонь. — Миску давай.
— А знаешь... Всё равно маловато. Понимаешь, брат надзиратель дорого берёт за свою службу. Вот будет тут двадцать, авось смогу договориться!
Орк снял с пояса мешок, закинул туда монеты, так чтобы торговец видел и подкинул его на руке.
— Отдам весь мешок. Там 35 монет. Давай миску.
— Деньги вперёд. Это я тут за решёткой, а не ты.
Горемыка печально развёл руками, указывая на прутья.
— Покажи хоть нормально товар. А то вдруг она не такая уж и хорошая. А вижу я плоховато.
Орк нагнул корпус по ближе к клетке и взялся свободной рукой за прутья.
Отто рассмеялся.
— Так ты меня и схватил, приятель.
Южанин предпочёл не вмешиваться в разговор его напарников и Отто горемыки. Он, как и на входе в башню, резко плюхнулся на задницу и подставил кулак к подбородку. При этом, хоть он и уставился на камеру с заключенным, но создавалось впечатление, как будто он смотрит прямиком в никуда. Прямиком в ничто – в то, что ни видит никто, кроме него одного. И вот, в один момент он резко подскочил на ноги и дёрнул головой. Больше его взгляд не был затуманен. Развернувшись, южанин подошёл к сотнику.
— Добрэ человек, позвольте-ка вас ещё немного побеспокоить – начал бледный – клеточку, не откроете? Понимаете-ли, не хочет наш Горемыка в положение борона входить. Тут… тут более тесный контакт нужен. Не беспокойтесь, а ваших нервах мы подумаем и в обиде не оставим – он сделал точно такое же движение рукой, что и сотник, некогда желавший монеты - Может, даже и барона расшедрим, чтобы он вам внеочередное званице присвоил. Ну так что, клеточку-то откроете?
Выход из зала с темницами был всего один, и он крепко закрывался. Чтобы выбраться из башни, этим путникам потребовалось бы пройти через не один десяток каких-никаких, а бойцов. Либо ухнуть вниз с добрых пяти десятков ярдов.
Перспектива получить немного помятого Горемыку похоже нисколько его не заботила.
- Эка-нека, клетку открыть! Ну бог с тобой, давай. Только без глупостей, и закрой потом.
Сотник быстро открыл ржавый замок на прутьях и вышел. Вы услышали скрип засова.
Пузатый прохиндей всеми силами пытался скрыть страх напускной бравадой.
- Милости прошу, мать его...
Южанин преспокойно зашёл в хату. Он сложил руки за своей спиной, приподнял голову и с напыщенным видом, словно какой-то аристократ, осмотрел убранство камеры. Впрочем, весьма скоро он принял прежний, расслабленный вид. На его лице заиграла улыбка, а одна ладонь переместилась на собственный затылок; вторая же была приветливо протянута.
— Не дрейфь, не колотить я тебя иду… пока нет – в этот момент, бледный издал некую подобие на смех, более похожую на икоту. — Я же просто поговорить по нормальному с тобой хочу. А то что мы стоим по разные стороны и через прутья друг на друга глядим? Непорядок-непорядок – Сарон помотал головой. — Ты мне лучше вот скажи: правда-ль ты такой невероятный контрабандист? Как же ты попался-то тогда?
Когда все попытки выманить торговца по ближе не увенчались успехом орк отошёл от клетки и даже отвернулся от по его мнению уже бесполезного человека. Но вдруг южанин поднялся с полу и уговорил охранника открыть камеру узника. Удивлённо наблюдая за тем как стражник открывает замок зеленокожий вернулся к клетке и дождался пока туда пройдёт Сарон, а лишние глаза в виде стражника отойдут по дальше. И вот громила стоял рядом с контрабандистом и широко улыбался. Подойдя к Горемыки почти в упор он немного наклонился, чтобы его лицо и лицо узника были очень близко. Создавалось впечатление будто орк хочет откусить лицо бедолаге. Отто чувствовал обжигающе горячее дыхание которое выходило из двух довольно болших ноздрей. Речь орка была медленной и томной, будто он говорил не с полным купцом, а с девкой которую он снял на ночь.
— А вот мы и встретились снова... Сколько там говоришь стоит миска?
Южанин искоса взглянул на орка. Он состроил недовольную гримасу после чего хрипло, почти что шёпотом произнёс:
— Не сейчас. Лучше глянь, далеко ушёл сотник?
Тут же бледный мужчина придал лицу прежнюю беззаботность: он также улыбался, а глаза его будто бы светились от счастья. Он по-прежнему держал впереди правую руку, предлагая Горемыке пожать её.
— Ты пока не бойся его – он попытался успокоить Отто. — Он у нас, конечно, своевольный, но тебя не тронет, если ты согласишься нам помочь.
Толстяк не отступил перед лицом опасности. Комплекция орка, какой не смог бы похвастаться редкий воин, казалось, его вовсе не смущала.
-- Двадцать ириев, братец. И пару твоих клыков. Они у зелёных вроде отрастают.
Южанин принялся в свою очередь успокаивать Горемыку. Походило на выступление нищих циркачей, приезжавших в города на праздники.
-- Послушай, сын Кес'Виада, я бы мог тебе помочь, но кривая дорожка в Стоунвайн для меня закрыта. Для Ока Пелагиуса я -- самый страшный из еретиков. Тем более, я не приют, чтобы помогать людям просто так.
На слове "люди" толстяк сделал особый акцент.
Калеб последовал в камеру за своими спутниками.
— Хочешь сказать, что даже если мы вытащим тебя отсюда, ты не сможешь провести нас через границу? — он испытующе глядел на Отто. — Инквизиция не вездесуща, поверь, да и из присутствующих здесь ты не единственный, на кого у неё зуб. Раз для тебя так важно не оказаться на костре, я даю слово, что если нас поймают, я перережу тебе горло. Вполне гуманная смерть, не хуже петли, так что я бы на твоём месте попытал удачу.
— Добрэ человек, позвольте-ка вас ещё немного побеспокоить – начал бледный – клеточку, не откроете? Понимаете-ли, не хочет наш Горемыка в положение борона входить. Тут… тут более тесный контакт нужен. Не беспокойтесь, а ваших нервах мы подумаем и в обиде не оставим – он сделал точно такое же движение рукой, что и сотник, некогда желавший монеты - Может, даже и барона расшедрим, чтобы он вам внеочередное званице присвоил. Ну так что, клеточку-то откроете?
Выход из зала с темницами был всего один, и он крепко закрывался. Чтобы выбраться из башни, этим путникам потребовалось бы пройти через не один десяток каких-никаких, а бойцов. Либо ухнуть вниз с добрых пяти десятков ярдов.
Перспектива получить немного помятого Горемыку похоже нисколько его не заботила.
- Эка-нека, клетку открыть! Ну бог с тобой, давай. Только без глупостей, и закрой потом.
Сотник быстро открыл ржавый замок на прутьях и вышел. Вы услышали скрип засова.
Пузатый прохиндей всеми силами пытался скрыть страх напускной бравадой.
- Милости прошу, мать его...
Южанин преспокойно зашёл в хату. Он сложил руки за своей спиной, приподнял голову и с напыщенным видом, словно какой-то аристократ, осмотрел убранство камеры. Впрочем, весьма скоро он принял прежний, расслабленный вид. На его лице заиграла улыбка, а одна ладонь переместилась на собственный затылок; вторая же была приветливо протянута.
— Не дрейфь, не колотить я тебя иду… пока нет – в этот момент, бледный издал некую подобие на смех, более похожую на икоту. — Я же просто поговорить по нормальному с тобой хочу. А то что мы стоим по разные стороны и через прутья друг на друга глядим? Непорядок-непорядок – Сарон помотал головой. — Ты мне лучше вот скажи: правда-ль ты такой невероятный контрабандист? Как же ты попался-то тогда?
Когда все попытки выманить торговца по ближе не увенчались успехом орк отошёл от клетки и даже отвернулся от по его мнению уже бесполезного человека. Но вдруг южанин поднялся с полу и уговорил охранника открыть камеру узника. Удивлённо наблюдая за тем как стражник открывает замок зеленокожий вернулся к клетке и дождался пока туда пройдёт Сарон, а лишние глаза в виде стражника отойдут по дальше. И вот громила стоял рядом с контрабандистом и широко улыбался. Подойдя к Горемыки почти в упор он немного наклонился, чтобы его лицо и лицо узника были очень близко. Создавалось впечатление будто орк хочет откусить лицо бедолаге. Отто чувствовал обжигающе горячее дыхание которое выходило из двух довольно болших ноздрей. Речь орка была медленной и томной, будто он говорил не с полным купцом, а с девкой которую он снял на ночь.
— А вот мы и встретились снова... Сколько там говоришь стоит миска?
Южанин искоса взглянул на орка. Он состроил недовольную гримасу после чего хрипло, почти что шёпотом произнёс:
— Не сейчас. Лучше глянь, далеко ушёл сотник?
Тут же бледный мужчина придал лицу прежнюю беззаботность: он также улыбался, а глаза его будто бы светились от счастья. Он по-прежнему держал впереди правую руку, предлагая Горемыке пожать её.
— Ты пока не бойся его – он попытался успокоить Отто. — Он у нас, конечно, своевольный, но тебя не тронет, если ты согласишься нам помочь.
Толстяк не отступил перед лицом опасности. Комплекция орка, какой не смог бы похвастаться редкий воин, казалось, его вовсе не смущала.
-- Двадцать ириев, братец. И пару твоих клыков. Они у зелёных вроде отрастают.
Южанин принялся в свою очередь успокаивать Горемыку. Походило на выступление нищих циркачей, приезжавших в города на праздники.
-- Послушай, сын Кес'Виада, я бы мог тебе помочь, но кривая дорожка в Стоунвайн для меня закрыта. Для Ока Пелагиуса я -- самый страшный из еретиков. Тем более, я не приют, чтобы помогать людям просто так.
На слове "люди" толстяк сделал особый акцент.
Калеб последовал в камеру за своими спутниками.
— Хочешь сказать, что даже если мы вытащим тебя отсюда, ты не сможешь провести нас через границу? — он испытующе глядел на Отто. — Инквизиция не вездесуща, поверь, да и из присутствующих здесь ты не единственный, на кого у неё зуб. Раз для тебя так важно не оказаться на костре, я даю слово, что если нас поймают, я перережу тебе горло. Вполне гуманная смерть, не хуже петли, так что я бы на твоём месте попытал удачу.
Бледный некоторое время продолжал стоять с улыбкой на лице и с вытянутой вперёд рукой. Стоял он так не долго. Выслушав Горемыку, он убрал улыбку со своего лица и опустил руку; вторую он также убрал из-за головы и свесил её вниз. По итогу, мужчина неудовлетворительно помотал головой и зашагал вперёд.
— Ну что-ж вы люд такой-то не сговорчивый?
Сарон схватил Отто за грудки и поташи его вперёд. Вскоре Горемыка врезался в заднюю часть стены.
— Я прошу тебя, подумай-ка хорошенько – южанин сместил одну руку на шею толстяка, а второй продолжил держать его за одежду. — Ты уже в любом случае мёртв: тебя ждёт либо плаха, либо ты помрёшь от избиений местной стражи, когда они завалятся сюда бухими в усмерть после наряда. Поэтому, человек, воспользуйся наконец-то этим - южанин ненадолго отпустил горло Отто.
Он постучал ему средним пальцем по лбу и вновь схватил его за шею.
— Если ты поможешь нам, тогда у тебя будет шанс остаться живых – почти шепотом сказал он. — Разве тебе есть что терять? Тебе, кого приговорили к смерти? Разве именно так должна закончиться твоя жизнь? - Сарон сжал шею Горемыки, но тут же отпустил. — Хватайся за протянутую тебе руку помощи и не набивай себе цену – он отпустил Отто и отошёл назад. — После той поганой страны, ты нам будешь не нужен. Сможешь потопать куда угодно – хоть снова на висельницу.
Как того и ждал Отто, взбесившийся кес'виадец пошёл в атаку. Бить наверняка доверили бы не ему, а орку, так что за свою жизнь прохиндей пока не боялся, и потому молчал столько, сколько южанин говорил.
-- Братец, убить меня много кто пытался. -- напыщенная уверенность почувствовалась в баритоне -- Этот ваш отпрыск петрушки -- не самое страшное, что я видал. И не вожу я в Стоунвайн не просто так, а, чёрт возьми, потому что кое-кто, раз эдак в сотню страшнее хрена вашего, показал, что бывает с теми, кто строит козни вампирам!
Стоило Отто договорить, как южанин прикрыл рукой рот. Его губы невольно начали расплываться в улыбке, а к горлу начал подступать воздух. В итоге, бледный не выдержал. Он убрал руку от рта, упёрся ей в колено и засмеялся. Засмеялся он также, как и раньше – хрипло и будто бы икающие. Смеялся он так секунд пять, если не больше. Он успокоился, ударил себе ладонью по ляжке и выпрямился.
— Ну вот у тебя, действительно, – южанин невольно каркнул, словно ворона – голова только для того, чтобы носить на ней шляпу. Ты глазоньки-то протри и посмотри на нашу дружную компанию. По твоему мнению, кто-то из нас действительно так хочет в это подобие Пеллады? Дело у нас там…
Южанин приблизился к Отто, он осторожно, даже ласково, приложил ладонь к щеке Горемыки и похлопал по ней.
— К Де-Стэйн. Слыхал о таких? Будь другом, ну не строй ты козни – шутливо произнёс Агост.
-- Твою же мать, южанин! -- рявкнул толстяк, отмахнувшись от руки Сарона -- Чую, в Стоунвайне вы на первом костре погорите, раз так дела делаете! Давай-ка дам тебе, человеколюбия ради, советец: говори сразу, с-р-а-з-у, если от кого-то пришёл, дурья ты башка!
Негодование продлилось недолго. Прохиндей, пробурчав парочку непонятных, но крепких ругательств, прокашлялся и приготовился говорить.
-- Значит, план такой: ты -- Отто указал на орка -- стучишь кулаком по стене, да покрепче, чтобы звук погулчей вышел. Южанин, допрашиваешь меня, громко. Арчибальд наклоняется, чтобы закрыть дверь, зелёный даёт ему по башке, только смотри, чтоб не помер. Будем за городом -- расскажу всё, что надо знать.
Южанин убрал руку с лица Отто. Он закинул её себе за голову, беззаботно улыбнулся и приподнял голову.
— Так ты сам подумай, как я такие вещи вот так сразу вывалю и скажу? Это тебе не весть о том, что я от торговца дурман-травой пришёл за заказом. Тут осторожнее надо быть, с чувством и ритмом – шажок за шажком. Ну, и так интересней же, разве нет? Ладно-ладно, уже неважно.
Южанин убрал руки с головы и уставился на Горемыку.
— Зачем так резко? Мы же в Гвинфоре. Думаешь, тут ваше народное средство не сработает? Тебя же не к публичному сожжению приговорили, а так – бледный сделал непонятный жест рукой – к повешенью.
-- Сработать-то сработает, но не сегодня. Арчибальд не отпустит, ему сверху указание дали. Сэр, мать его напополам, Вингальт, парнишка чуть младше твоего, недавно голоса начал слышать. Мужичьё говорит, аж сам Пелагиус с ним разговаривает! Так что ты понимаешь, братец, что будет с Арчибальдом, если он отпустит торговца грешными книжонками. Я местных лучше знаю, полгода тут торчу, так что давай-ка по-моему будет.
Южанин состроил несколько сомневающуюся гримасу. Он показательно дернул правой рукой и мотнул головой.
— Ой, да ладно тебе – южанин ещё раз дернул рукой. — Я в жизни не поверю, чтобы у вас тут в Гвинфоре нельзя было что-то разрешить с помощью мешка серебра. Наверняка, если знать кому давать на лапу, тогда можно и корону заполучить. Но, ладно. Если тебе так нравится больше, тогда будь, по-твоему.
Южанин переплел пальцы между собой и вытянул их вперед. Раздался звонкий хруст.
— Уёбище, блять! – неожиданно крикнул Сарон, попутно встряхивая кисти. — Ты ебанутый?! Я тебе самолично все пальцы тут переломаю и выдавлю глаза, если ты не заговоришь! Ёбанная, блять, скотина! Откуда вы только такие берётесь?! – Пройдясь по камере, мужчина пнул ногой стоящую миску. — Доктор, тащите скальпель! Сейчас я продемонстрирую фокус с пропажей, если он так и продолжит молчать! Ты же понимаешь, что ты будешь молить меня о смерти?! – в этот момент Агост подошёл к Отто и закричал ему в ухо. — Хватит играть в молчанку, говори!
— Ничего не скажу, выродок! — толстяк заверещал так, будто ему уже сломали пару пальцев, донельзя правдоподобно — Хоть убей меня тут, твою ж мать наперекосяк!
Доносившиеся из-за двери крики наконец привлекли внимание Арчибальда. С громким бурчанием от приоткрыл дверь и грузно ввалился внутрь. В этот момент на него опустился пудовый кулак Крагморута, поваливший старину на землю. Дверь захлопнулась.
— Итак, господа — толстяк цокнул языком и оправился — Скручиваете меня, выводите. На все вопросы отвечайте, что приказ Арчибальда. Только молитесь всем богам...
Несмотря на дурные ожидания от такого выхода, всё прошло гладко. Очень походило на то, что происходила смена постовых, поскольку все входящие мужи были слишком сонными, либо слишком пьяными, чтобы заметить что-то необычное в путниках, а выходящие больше беспокоились за выволочку от Арчибальда. Пройдя чуть дальше, в сторону городской стены, прохиндей повёл вас переулками, чтобы вывести на покосившуюся лачужку, окосевшую так, что один из краёв прилегал к стене.
Зайдя в неё, вы поняли, почему Горемыка вёл вас сюда: один из углов лачуги представлял из себя дыру на волю, через которую пролезть сможет даже Крагморут.
— Ну что, пора испачкаться...
Спустя недолгую пару минут вы оказались за чертой города.
— Ну что-ж вы люд такой-то не сговорчивый?
Сарон схватил Отто за грудки и поташи его вперёд. Вскоре Горемыка врезался в заднюю часть стены.
— Я прошу тебя, подумай-ка хорошенько – южанин сместил одну руку на шею толстяка, а второй продолжил держать его за одежду. — Ты уже в любом случае мёртв: тебя ждёт либо плаха, либо ты помрёшь от избиений местной стражи, когда они завалятся сюда бухими в усмерть после наряда. Поэтому, человек, воспользуйся наконец-то этим - южанин ненадолго отпустил горло Отто.
Он постучал ему средним пальцем по лбу и вновь схватил его за шею.
— Если ты поможешь нам, тогда у тебя будет шанс остаться живых – почти шепотом сказал он. — Разве тебе есть что терять? Тебе, кого приговорили к смерти? Разве именно так должна закончиться твоя жизнь? - Сарон сжал шею Горемыки, но тут же отпустил. — Хватайся за протянутую тебе руку помощи и не набивай себе цену – он отпустил Отто и отошёл назад. — После той поганой страны, ты нам будешь не нужен. Сможешь потопать куда угодно – хоть снова на висельницу.
Как того и ждал Отто, взбесившийся кес'виадец пошёл в атаку. Бить наверняка доверили бы не ему, а орку, так что за свою жизнь прохиндей пока не боялся, и потому молчал столько, сколько южанин говорил.
-- Братец, убить меня много кто пытался. -- напыщенная уверенность почувствовалась в баритоне -- Этот ваш отпрыск петрушки -- не самое страшное, что я видал. И не вожу я в Стоунвайн не просто так, а, чёрт возьми, потому что кое-кто, раз эдак в сотню страшнее хрена вашего, показал, что бывает с теми, кто строит козни вампирам!
Стоило Отто договорить, как южанин прикрыл рукой рот. Его губы невольно начали расплываться в улыбке, а к горлу начал подступать воздух. В итоге, бледный не выдержал. Он убрал руку от рта, упёрся ей в колено и засмеялся. Засмеялся он также, как и раньше – хрипло и будто бы икающие. Смеялся он так секунд пять, если не больше. Он успокоился, ударил себе ладонью по ляжке и выпрямился.
— Ну вот у тебя, действительно, – южанин невольно каркнул, словно ворона – голова только для того, чтобы носить на ней шляпу. Ты глазоньки-то протри и посмотри на нашу дружную компанию. По твоему мнению, кто-то из нас действительно так хочет в это подобие Пеллады? Дело у нас там…
Южанин приблизился к Отто, он осторожно, даже ласково, приложил ладонь к щеке Горемыки и похлопал по ней.
— К Де-Стэйн. Слыхал о таких? Будь другом, ну не строй ты козни – шутливо произнёс Агост.
-- Твою же мать, южанин! -- рявкнул толстяк, отмахнувшись от руки Сарона -- Чую, в Стоунвайне вы на первом костре погорите, раз так дела делаете! Давай-ка дам тебе, человеколюбия ради, советец: говори сразу, с-р-а-з-у, если от кого-то пришёл, дурья ты башка!
Негодование продлилось недолго. Прохиндей, пробурчав парочку непонятных, но крепких ругательств, прокашлялся и приготовился говорить.
-- Значит, план такой: ты -- Отто указал на орка -- стучишь кулаком по стене, да покрепче, чтобы звук погулчей вышел. Южанин, допрашиваешь меня, громко. Арчибальд наклоняется, чтобы закрыть дверь, зелёный даёт ему по башке, только смотри, чтоб не помер. Будем за городом -- расскажу всё, что надо знать.
Южанин убрал руку с лица Отто. Он закинул её себе за голову, беззаботно улыбнулся и приподнял голову.
— Так ты сам подумай, как я такие вещи вот так сразу вывалю и скажу? Это тебе не весть о том, что я от торговца дурман-травой пришёл за заказом. Тут осторожнее надо быть, с чувством и ритмом – шажок за шажком. Ну, и так интересней же, разве нет? Ладно-ладно, уже неважно.
Южанин убрал руки с головы и уставился на Горемыку.
— Зачем так резко? Мы же в Гвинфоре. Думаешь, тут ваше народное средство не сработает? Тебя же не к публичному сожжению приговорили, а так – бледный сделал непонятный жест рукой – к повешенью.
-- Сработать-то сработает, но не сегодня. Арчибальд не отпустит, ему сверху указание дали. Сэр, мать его напополам, Вингальт, парнишка чуть младше твоего, недавно голоса начал слышать. Мужичьё говорит, аж сам Пелагиус с ним разговаривает! Так что ты понимаешь, братец, что будет с Арчибальдом, если он отпустит торговца грешными книжонками. Я местных лучше знаю, полгода тут торчу, так что давай-ка по-моему будет.
Южанин состроил несколько сомневающуюся гримасу. Он показательно дернул правой рукой и мотнул головой.
— Ой, да ладно тебе – южанин ещё раз дернул рукой. — Я в жизни не поверю, чтобы у вас тут в Гвинфоре нельзя было что-то разрешить с помощью мешка серебра. Наверняка, если знать кому давать на лапу, тогда можно и корону заполучить. Но, ладно. Если тебе так нравится больше, тогда будь, по-твоему.
Южанин переплел пальцы между собой и вытянул их вперед. Раздался звонкий хруст.
— Уёбище, блять! – неожиданно крикнул Сарон, попутно встряхивая кисти. — Ты ебанутый?! Я тебе самолично все пальцы тут переломаю и выдавлю глаза, если ты не заговоришь! Ёбанная, блять, скотина! Откуда вы только такие берётесь?! – Пройдясь по камере, мужчина пнул ногой стоящую миску. — Доктор, тащите скальпель! Сейчас я продемонстрирую фокус с пропажей, если он так и продолжит молчать! Ты же понимаешь, что ты будешь молить меня о смерти?! – в этот момент Агост подошёл к Отто и закричал ему в ухо. — Хватит играть в молчанку, говори!
— Ничего не скажу, выродок! — толстяк заверещал так, будто ему уже сломали пару пальцев, донельзя правдоподобно — Хоть убей меня тут, твою ж мать наперекосяк!
Доносившиеся из-за двери крики наконец привлекли внимание Арчибальда. С громким бурчанием от приоткрыл дверь и грузно ввалился внутрь. В этот момент на него опустился пудовый кулак Крагморута, поваливший старину на землю. Дверь захлопнулась.
— Итак, господа — толстяк цокнул языком и оправился — Скручиваете меня, выводите. На все вопросы отвечайте, что приказ Арчибальда. Только молитесь всем богам...
Несмотря на дурные ожидания от такого выхода, всё прошло гладко. Очень походило на то, что происходила смена постовых, поскольку все входящие мужи были слишком сонными, либо слишком пьяными, чтобы заметить что-то необычное в путниках, а выходящие больше беспокоились за выволочку от Арчибальда. Пройдя чуть дальше, в сторону городской стены, прохиндей повёл вас переулками, чтобы вывести на покосившуюся лачужку, окосевшую так, что один из краёв прилегал к стене.
Зайдя в неё, вы поняли, почему Горемыка вёл вас сюда: один из углов лачуги представлял из себя дыру на волю, через которую пролезть сможет даже Крагморут.
— Ну что, пора испачкаться...
Спустя недолгую пару минут вы оказались за чертой города.
Выйдя за черту города, южанин прогнул спину вперёд. Раздался непродолжительный хруст. Выпрямившись, он начал отряхивать одежду, стараясь избавиться от грязи и пыли.
— Ты говорил, что расскажешь нам всё необходимое, когда мы выйдем за город – южанин повертел головой, будто бы осматриваясь. — Можешь приступать.
Все уговоры со стороны южанина и орка не позволяли добится желаемого, что начинало сильноо злить орка. Он начинал глубже дышать, на лице выступали вены, а кулаки громилы сложились в два мясных молотка. Казалось вот-вот, и голова орка лопнет как арбуз. И в этот самый момент торговец наконец стал говорить, что пошло на пользу нервам зеленокожего. Всё ещё фыркая от злости орк выслушал план, а потом впустил пар от души. Он с силой стал бить по стенам, так будто в данный момент стена была самым желаным противником Крагморута. Но долго издеватся над каменной преградой ему не пришлось. Довольно быстро в камере оказался тоот самый Арчибальд, который ошутил всю силу и злость орка. Звон от шлема возможно всё оставшуюся жизнь будеть преследовать сотника который в данный момент лежал на полу, не подавая очевиднх признаков жизни. Только слабое сапение давало понять что в этом теле всё ещё была жизнь. Дальше вся группа выпроводила торговца из башни, а ещё через небольшой промежуток времени и за стены города. Выбравшись из Мейда группа наконец могла нормально поговорить с контрабандистом.
— Давай, говори уже как пробраться из этой дыры с ворами, в дыру с инквизицией.
— Из дыры в дыру вы попадёте, если дадите мне пару дней. Во-он там есть корчма, куда ворьё всякое стекается, тамошний хозяин, Берт, вас не сдаст. Напомните ему о той истории с терновником, а если не согласится, то передайте, что Горемыка пришёл за должком.
Толстяк, предавшись какой-то странной ностальгии, почесал бороду и ухмыльнулся.
— И в город не суйтесь. Там лихо будет ещё денька два. Надо будет — просите Берта, он славный малый. Хоть и деньги любит больше жёнушки своей.
Отто покивал головой южанину и пошёл к границе Стоунвайна, бросив напоследок:
— Итак, господа, буду через два дня!
— Ты говорил, что расскажешь нам всё необходимое, когда мы выйдем за город – южанин повертел головой, будто бы осматриваясь. — Можешь приступать.
Все уговоры со стороны южанина и орка не позволяли добится желаемого, что начинало сильноо злить орка. Он начинал глубже дышать, на лице выступали вены, а кулаки громилы сложились в два мясных молотка. Казалось вот-вот, и голова орка лопнет как арбуз. И в этот самый момент торговец наконец стал говорить, что пошло на пользу нервам зеленокожего. Всё ещё фыркая от злости орк выслушал план, а потом впустил пар от души. Он с силой стал бить по стенам, так будто в данный момент стена была самым желаным противником Крагморута. Но долго издеватся над каменной преградой ему не пришлось. Довольно быстро в камере оказался тоот самый Арчибальд, который ошутил всю силу и злость орка. Звон от шлема возможно всё оставшуюся жизнь будеть преследовать сотника который в данный момент лежал на полу, не подавая очевиднх признаков жизни. Только слабое сапение давало понять что в этом теле всё ещё была жизнь. Дальше вся группа выпроводила торговца из башни, а ещё через небольшой промежуток времени и за стены города. Выбравшись из Мейда группа наконец могла нормально поговорить с контрабандистом.
— Давай, говори уже как пробраться из этой дыры с ворами, в дыру с инквизицией.
— Из дыры в дыру вы попадёте, если дадите мне пару дней. Во-он там есть корчма, куда ворьё всякое стекается, тамошний хозяин, Берт, вас не сдаст. Напомните ему о той истории с терновником, а если не согласится, то передайте, что Горемыка пришёл за должком.
Толстяк, предавшись какой-то странной ностальгии, почесал бороду и ухмыльнулся.
— И в город не суйтесь. Там лихо будет ещё денька два. Надо будет — просите Берта, он славный малый. Хоть и деньги любит больше жёнушки своей.
Отто покивал головой южанину и пошёл к границе Стоунвайна, бросив напоследок:
— Итак, господа, буду через два дня!
— Ну что? — Орк взглянул на присутсвующих и почесал голову — Значит... Идём в таверну...
Не став выслушивать ответ Крагморут двинулся в сторону, куда показал уже скрывшийся из виду торговец. Идти пришлось не очень далеко, и скоре вся группа оказалась в довольно плохенькой таверне. Первым же делом, зайдя в таверну, орк двинулся в сторону стйки трактирщика. Дойдя до неё он наклонился всем корпусом и стал говорить почти шёпотом, так чтоб слшал только трактирщик.
— Ну что, не узнаёшь? Это же я, Отто Горемыка... Налейка мне немного, да чего по крепче.
Не став выслушивать ответ Крагморут двинулся в сторону, куда показал уже скрывшийся из виду торговец. Идти пришлось не очень далеко, и скоре вся группа оказалась в довольно плохенькой таверне. Первым же делом, зайдя в таверну, орк двинулся в сторону стйки трактирщика. Дойдя до неё он наклонился всем корпусом и стал говорить почти шёпотом, так чтоб слшал только трактирщик.
— Ну что, не узнаёшь? Это же я, Отто Горемыка... Налейка мне немного, да чего по крепче.
К тому моменту, как вы вышли из города начало темнеть. Отто Горемыка пошагал куда-то, по одному ему ведомому пути, тогда как вы отправились куда показали, чтобы к вечеру выбрести на корчму. Один её вид заставлял задуматься, стоило ли вообще сюда забредать в такое время. Походило на обезображенное законом логово разбойников.
У входа стояло несколько подозрительных фигур, за которыми грозно наблюдали два пустынника, нанятых в качестве эдаких привратников этого вертепа под вывеской "Берт и Осока".
Орка, в отличии от худосочного Калеба и неприметного среди толпы южанина, освистали ещё на входе.
— Побьёмся на дюжину, я его вырублю? — послышался гул, как из бочки. Это говорил лысый здоровяк с пудовыми кулаками, соперник под стать Крагморуту.
Берт, как единоличный начальник филиала худших районов Молдвина, стоял у прилавка и пересчитывал деньги. Одного взгляда на щербатое, но донельзя хитрое лицо хватило, чтобы признать закадычного дружка толстопуза.
— Горемыка, старина! — отозвался Берт — Дай угадаю, таскал бочки с пивом и жрал одну капусту пару лет, да?
Толпа заржала сотней лужёных глоток.
— Может, тебе травы насыпать? Смотри, а то побелеешь обратно! — не унимался корчмарь.
Впрочем, когда вы напомнили ему о "той истории с терновником", Берт быстро прекратил балаган. Спроводив вас до большой комнаты, куда похоже заваливались самые богатые головорезы после удачной охоты, он предложил вам выпивку, девочек и ужин. Разумеется, совершенно бесплатно.
С тех пор, как Отто благополучно исчез из поля зрения, ваша жизнь напоминала безудержный праздник. Вино, пиво и закуска сыпались, как из рога изобилия, только из закромов Берта, хмурневшего с каждым днём вашего прибывания. Особенно обречённо атаман кухарок поглядывал на орка, чьё нутро было поистине бездонным. Сравниться с ним мог разве что Калеб, когда, то ли по доброте душевной, то ли по зову долга, латал очередного проходимца. Южанин же, как всегда, держался в стороне.
Вскоре вам наскучили и азартные игры, звуки которых здесь не стихали. Чтобы поучаствовать, киньте два куба 1dсколько хотите поставить. Первый определит, сколько вы выиграли, второй — сколько проиграли. С каждым коном вас настигало то ощущение, от которого вы пытались избавиться всеми силами — ощущение, что всё это скоро закончится. Что скоро вас ждёт Стоунвайн, из которого совсем недавно бежал, сломя голову, Калеб. В котором что орка, что южанина на любом посту ждали если не гибель, то пустой кошёлек.
Спокойствие подходящего к вечера трактира прервал осторожный стук в дверь, что было абсурдом в заведении, куда по вечерам вносили людей вперёд ногами. Внутрь пролезла сначала рука в перчатках, а вслед за ней безобразная морда то ли деревенского могильщика, то ли циркового шута без маски. Скромно кивнув Берту, урод пошагал к вашему столу, полному пустых тарелок.
— Язеп. Язеп Радвига, к вашим услугам, друзья-товарищи. Имена для друзей...
Голос был под стать морде. Скрипящий, подобно сбитой одноруким плотником табуретке, немного хриплый. Мужчина одёргивался если не каждую секунду, то по крайней мере раз в пачеж, то и дело поглядывая из стороны в сторону, больше из привычки, чем из реальной необходимости.
— А значит мы теперь друзья. — подытожил Радвига — Рад познакомиться.
У входа стояло несколько подозрительных фигур, за которыми грозно наблюдали два пустынника, нанятых в качестве эдаких привратников этого вертепа под вывеской "Берт и Осока".
Орка, в отличии от худосочного Калеба и неприметного среди толпы южанина, освистали ещё на входе.
— Побьёмся на дюжину, я его вырублю? — послышался гул, как из бочки. Это говорил лысый здоровяк с пудовыми кулаками, соперник под стать Крагморуту.
Берт, как единоличный начальник филиала худших районов Молдвина, стоял у прилавка и пересчитывал деньги. Одного взгляда на щербатое, но донельзя хитрое лицо хватило, чтобы признать закадычного дружка толстопуза.
— Горемыка, старина! — отозвался Берт — Дай угадаю, таскал бочки с пивом и жрал одну капусту пару лет, да?
Толпа заржала сотней лужёных глоток.
— Может, тебе травы насыпать? Смотри, а то побелеешь обратно! — не унимался корчмарь.
Впрочем, когда вы напомнили ему о "той истории с терновником", Берт быстро прекратил балаган. Спроводив вас до большой комнаты, куда похоже заваливались самые богатые головорезы после удачной охоты, он предложил вам выпивку, девочек и ужин. Разумеется, совершенно бесплатно.
С тех пор, как Отто благополучно исчез из поля зрения, ваша жизнь напоминала безудержный праздник. Вино, пиво и закуска сыпались, как из рога изобилия, только из закромов Берта, хмурневшего с каждым днём вашего прибывания. Особенно обречённо атаман кухарок поглядывал на орка, чьё нутро было поистине бездонным. Сравниться с ним мог разве что Калеб, когда, то ли по доброте душевной, то ли по зову долга, латал очередного проходимца. Южанин же, как всегда, держался в стороне.
Вскоре вам наскучили и азартные игры, звуки которых здесь не стихали. Чтобы поучаствовать, киньте два куба 1dсколько хотите поставить. Первый определит, сколько вы выиграли, второй — сколько проиграли. С каждым коном вас настигало то ощущение, от которого вы пытались избавиться всеми силами — ощущение, что всё это скоро закончится. Что скоро вас ждёт Стоунвайн, из которого совсем недавно бежал, сломя голову, Калеб. В котором что орка, что южанина на любом посту ждали если не гибель, то пустой кошёлек.
Спокойствие подходящего к вечера трактира прервал осторожный стук в дверь, что было абсурдом в заведении, куда по вечерам вносили людей вперёд ногами. Внутрь пролезла сначала рука в перчатках, а вслед за ней безобразная морда то ли деревенского могильщика, то ли циркового шута без маски. Скромно кивнув Берту, урод пошагал к вашему столу, полному пустых тарелок.
— Язеп. Язеп Радвига, к вашим услугам, друзья-товарищи. Имена для друзей...
Голос был под стать морде. Скрипящий, подобно сбитой одноруким плотником табуретке, немного хриплый. Мужчина одёргивался если не каждую секунду, то по крайней мере раз в пачеж, то и дело поглядывая из стороны в сторону, больше из привычки, чем из реальной необходимости.
— А значит мы теперь друзья. — подытожил Радвига — Рад познакомиться.
Спокойствие подходящего к вечера трактира прервал осторожный стук в дверь, что было абсурдом в заведении, куда по вечерам вносили людей вперёд ногами. Внутрь пролезла сначала рука в перчатках, а вслед за ней безобразная морда то ли деревенского могильщика, то ли циркового шута без маски. Скромно кивнув Берту, урод пошагал к вашему столу, полному пустых тарелок.
— Язеп. Язеп Радвига, к вашим услугам, друзья-товарищи. Имена для друзей...
Голос был под стать морде. Скрипящий, подобно сбитой одноруким плотником табуретке, немного хриплый. Мужчина одёргивался если не каждую секунду, то по крайней мере раз в пачеж, то и дело поглядывая из стороны в сторону, больше из привычки, чем из реальной необходимости.
— А значит мы теперь друзья. — подытожил Радвига — Рад познакомиться.
Закончив разговор с трактирщиком орк повернулся в сторону местного громилы что так и норовил затеять драку. Подобные высказывания в свой адрес Крагморут не терпел, а потому улыбнувшись двинулся в сторону здоровяка.
— Вырубишь значит? — орк сорвал с пояса мешочек и кинул его перед здоровяком. — Вот дюжена. Будем надеяться что ты не умрёшь… Только… Чтоб было честнее… Я сниму часть брони.
После этих слов орк обратился к Калебу и взял не сильно его за плечо подвёл к дальнему из столиков.
— Будь тут, посторожи доспехи. —В ответ доктор лишь пожал плечами и уселся на стул рядом с со столом. Видя немое согласие орк принялся снимать верхнию часть брони, оставив только то что было ниже пояса. Что самое примечательное он снял даже рубаху. Все видели что тело зеленокожего покрыто множеством разного рода шрамами, а один из них, на животе, выделялся сильнее всего. Было понятно что он был намного свежее всех других.
— Ну что? Готовь лицо! — орк крикнул эту фразу через всю таверну. И вот две громадины уже встали в боевые стоики и были готовы разорвать друг друга. Первым атаковал Крагморут. Но создавалось впечатление что удача покинула орка. Его удары проходили мимо цели, так будто он хотел убить воздух, а не своего противника. А потому бой продлился не очень долго. Уже спустя пару минут зеленокожий пропустил особо неприятный удар прямо в грудь от чего потерял дыхание и даже на секунду растерялся. Свалившись на пустой стоящий сзади стул он дал понять что этот раунд был закончен. Толпа ликовала и чествовала местного громилу который сейчас довольно поглядывал на выдохшегося орка. Но долго праздновать победу громила не смог. Со стороны где сидел Крагморут послышался рык, от чего толпа замолкла и расступилась давая громиле больше обзора на сидящего сейчас орка.
— Удваиваю ставку… Что же… Я недооценил тебя, признаюсь… — Орк медленно поднялся со стула и поднял взгляд на громилу. — Но надеюсь ты согласишься на второй раз? — Получив утвердительный ответ орк улыбнулся, с края его рта капала кровь. Противники снова встали в боевые стойки и толпа замерла. Никто из двоих не решался напасть первым. Но вскоре инициативу проявил громила. Резким выпадом он попытался снова попасть орку в грудь. Но именно это и ждал Крагморут. Он вдруг резко дёрнулся назад, расталкивая местных пьянчуг и схватил громилу за руку. Дальше зеленокожий с силой дёрнул руку от чего человек на секунду потерял равновесие. Этого и добивался Краг. Он резко ударил его по ноге, схватил летящего человека за затылок и с силой впечатал того в пол. Глухой удар по земле давал понять что нормальный человек бы после такого долго приходил бы в сознание. Но не громила. Он попытался оттолкнуться от земли чтобы встать. В этот момент Каргморут толкнул его в бок, от чего тот упал на спину. После этого зелёный залез на противника, взял его обеими руками за голову и с рёвом стал бить своей головой по голове человека. Спустя парочку ударов было понятно что теперь кто победил. Человек без сознания лежал на полу, а орк немного пошатываясь встал на ноги и поднял руки в оглушительном крике. На удивление толпа поддержала и Крагморута. Похоже, пьяницам было всё равно на то что местный проиграл, ведь их радовала сама драка. Приняв поздравления и оглядев толпу орк, у которого лицо было всё в крови, дошёл до столика друзей громилы и сгрёб одной рукой мешочки что там лежали.
Дальнейшее время для Крагморута пролетало так, как он обычно его проводил когда не было достойного соперника для битвы. Кости, выпивка и похоть, это то что полностью заполняло разум орка. В таком виде Радвиг и застал его. Он сидел на стуле с девушкой на колене, кувшином вина в одной руке и костями в другой. Подняв свой немного хмельной взгляд на новоприбывшего Крагморут расплылся в улыбке.
— Это ничего себе. Я тебе дам совет, тушить мордой костёр — не лучшая идея. Впрочем я вижу ты уже знаешь. Крагморут звать меня.
Калеб не любил бездельничать, а потому предоставленные дни отдыха старался тратить с пользой. Конечно, лечение пьянчуг и бандитов едва ли можно было назвать полезным занятием, но даже это было лучше праздности. Впрочем, желудок доктор набивал до отвала, всячески злоупотребляя гостеприимностью хозяина заведения. Он также почти не притрагивался к когтю, ввиду отсутствия необходимости, так что зловещий шепот как будто стал тише. Все это крайне благополучно сказалось на самочувствии доктора, казалось даже, что мешки под его глазами немного разгладились.
— Язеп. Язеп Радвига, к вашим услугам, друзья-товарищи. Имена для друзей...
Голос был под стать морде. Скрипящий, подобно сбитой одноруким плотником табуретке, немного хриплый. Мужчина одёргивался если не каждую секунду, то по крайней мере раз в пачеж, то и дело поглядывая из стороны в сторону, больше из привычки, чем из реальной необходимости.
— А значит мы теперь друзья. — подытожил Радвига — Рад познакомиться.
Закончив разговор с трактирщиком орк повернулся в сторону местного громилы что так и норовил затеять драку. Подобные высказывания в свой адрес Крагморут не терпел, а потому улыбнувшись двинулся в сторону здоровяка.
— Вырубишь значит? — орк сорвал с пояса мешочек и кинул его перед здоровяком. — Вот дюжена. Будем надеяться что ты не умрёшь… Только… Чтоб было честнее… Я сниму часть брони.
После этих слов орк обратился к Калебу и взял не сильно его за плечо подвёл к дальнему из столиков.
— Будь тут, посторожи доспехи. —В ответ доктор лишь пожал плечами и уселся на стул рядом с со столом. Видя немое согласие орк принялся снимать верхнию часть брони, оставив только то что было ниже пояса. Что самое примечательное он снял даже рубаху. Все видели что тело зеленокожего покрыто множеством разного рода шрамами, а один из них, на животе, выделялся сильнее всего. Было понятно что он был намного свежее всех других.
— Ну что? Готовь лицо! — орк крикнул эту фразу через всю таверну. И вот две громадины уже встали в боевые стоики и были готовы разорвать друг друга. Первым атаковал Крагморут. Но создавалось впечатление что удача покинула орка. Его удары проходили мимо цели, так будто он хотел убить воздух, а не своего противника. А потому бой продлился не очень долго. Уже спустя пару минут зеленокожий пропустил особо неприятный удар прямо в грудь от чего потерял дыхание и даже на секунду растерялся. Свалившись на пустой стоящий сзади стул он дал понять что этот раунд был закончен. Толпа ликовала и чествовала местного громилу который сейчас довольно поглядывал на выдохшегося орка. Но долго праздновать победу громила не смог. Со стороны где сидел Крагморут послышался рык, от чего толпа замолкла и расступилась давая громиле больше обзора на сидящего сейчас орка.
— Удваиваю ставку… Что же… Я недооценил тебя, признаюсь… — Орк медленно поднялся со стула и поднял взгляд на громилу. — Но надеюсь ты согласишься на второй раз? — Получив утвердительный ответ орк улыбнулся, с края его рта капала кровь. Противники снова встали в боевые стойки и толпа замерла. Никто из двоих не решался напасть первым. Но вскоре инициативу проявил громила. Резким выпадом он попытался снова попасть орку в грудь. Но именно это и ждал Крагморут. Он вдруг резко дёрнулся назад, расталкивая местных пьянчуг и схватил громилу за руку. Дальше зеленокожий с силой дёрнул руку от чего человек на секунду потерял равновесие. Этого и добивался Краг. Он резко ударил его по ноге, схватил летящего человека за затылок и с силой впечатал того в пол. Глухой удар по земле давал понять что нормальный человек бы после такого долго приходил бы в сознание. Но не громила. Он попытался оттолкнуться от земли чтобы встать. В этот момент Каргморут толкнул его в бок, от чего тот упал на спину. После этого зелёный залез на противника, взял его обеими руками за голову и с рёвом стал бить своей головой по голове человека. Спустя парочку ударов было понятно что теперь кто победил. Человек без сознания лежал на полу, а орк немного пошатываясь встал на ноги и поднял руки в оглушительном крике. На удивление толпа поддержала и Крагморута. Похоже, пьяницам было всё равно на то что местный проиграл, ведь их радовала сама драка. Приняв поздравления и оглядев толпу орк, у которого лицо было всё в крови, дошёл до столика друзей громилы и сгрёб одной рукой мешочки что там лежали.
Дальнейшее время для Крагморута пролетало так, как он обычно его проводил когда не было достойного соперника для битвы. Кости, выпивка и похоть, это то что полностью заполняло разум орка. В таком виде Радвиг и застал его. Он сидел на стуле с девушкой на колене, кувшином вина в одной руке и костями в другой. Подняв свой немного хмельной взгляд на новоприбывшего Крагморут расплылся в улыбке.
— Это ничего себе. Я тебе дам совет, тушить мордой костёр — не лучшая идея. Впрочем я вижу ты уже знаешь. Крагморут звать меня.
Калеб не любил бездельничать, а потому предоставленные дни отдыха старался тратить с пользой. Конечно, лечение пьянчуг и бандитов едва ли можно было назвать полезным занятием, но даже это было лучше праздности. Впрочем, желудок доктор набивал до отвала, всячески злоупотребляя гостеприимностью хозяина заведения. Он также почти не притрагивался к когтю, ввиду отсутствия необходимости, так что зловещий шепот как будто стал тише. Все это крайне благополучно сказалось на самочувствии доктора, казалось даже, что мешки под его глазами немного разгладились.
Язеп застал Калеба в момент, когда заняться тому было совершенно нечем, а потому он тут же привлёк внимание лекаря.
— Калеб, — представился он, тщательно вглядываясь в увечья на лице вошедшего. — Ты от Горемыки?
Южанин держался отстранённо от остальных. Ему небыли интересны разговоры с местными и ему не нравились их девушки. «Не в моём вкусе» - говорил он себе, когда замечал очередную девчушку. Из всех предложенных ему удовольствий, бледный остановился на алкоголе. Несколько дней, он сидел за одним и тем же столом, в окружении пустых бутылок и кружек. Лишь изредка его можно было заметить за поеданием супа или хлеба с солью. Выпивка помогала расслабиться: отбросить мысли и прояснить разум. Периодически головная боль его не беспокоила. Всегда можно было выпить ещё и всё станет как прежде. Проблемы возникнут только тогда, когда алкоголь закончится.
Бледный встретил Язепа с очередной бутылкой в руках. Темная жижа болталась на её дне. Наверняка, если бы обезображенный не побеспокоил Сарона, то в бутылке бы совсем ничего не осталось.
— Впервые вижу гвинфорца, который не стесняется произносить слово «друг» - он прислонился к бутылке. Горечь прошла по его горлу. — Я уж было начал думать, что у вас и слова-то такого нет. Чем обязаны?
Язеп Радвига поёжился в ответ на грубую колкость Крагморута.
— Не. Делай. Того. Чего. Не. Хочешь. Чтобы. Сделали. С. Тобой. — уродец принялся тараторить, чеканя каждое слово. На последнем, в его руке появился яркий всполох — А то вдруг я не захочу тянуть тебе руку. Или наоборот, протяну? Хе-хе-хе... Впрочем, приятно!
К этому моменту поприветствовался Калеб, в котором Ядвига признал брата по несчастью.
— О-о-о, эти когти я узнаю. Дай угадаю, брат Артур? Или брат Дисмас? Или он не представился? Боже правый, их что, перестали учить манерам? Да, друг Калеб, я с ним переговорил. Проведу через границу, доведу куда надо! В целостности и сохранности, свет вас избеги!
То, за что можно было получить по еретической харе в любом месте Гвинфора, здесь воспринималось нормально. Впрочем, как и южане, на одного из которых Радвига удивлённо уставился.
— Дру-уг, обижаешь, гвинфорец из меня, как из Калевиана шут, чтоб мне свет в глаза светил! Обязаны следующим: выходим незамедлительно. Берите столько жратвы, сколько на горбу утащите, и ни крошкой меньше!
Крагморут с ехидной улыбкой посмотрел на Язепа.
— Если ты думал меня напугать своей свистоперделкой... — орк тыкнул пальцем в сторону руки. — То прости, но не смог.
Орк согнал с колена девку и смачно шлёпнув её по ягодице отправил подальше.
— А руку я и сам могу к тебе протянуть. И поверь мне, это не совсем то что ты бы хотел. — Вдруг Крагморут мотнул головой будто стряхивал мешающие ему волосы, коих на самом деле не было. — Впрочем. Я думаю угражать друг другу перед тем чтоб пробраться через границу сраного гадюшника с инквизиторами не самая лучшая идея. А потому!... — Зелёный поставил кувшин с вином на стол и пододвинул его ближе к Язепу. — Держи. Если не выпьешь хоть глоток, я с тобой и срать рядом не сяду.
Урод пропустил слова грубияна мимо ушей, поигрывая пламенем в руках. Всполох огня концентрировался, становясь всё ярче, и под конец, бешено мелькая между руками в перчатках, раскалился добела. Вскоре смотреть в сторону Радвиги стало попросту невозможно. Взмах руки — и шар огня растворился, словно его не бывало.
— Конечно, друг! Друзья всегда пьют вместе!
Видя как Радвиг начал пить вино, орк расплылся в добродушной улыбке.
— Ну... Теперь можно и выдвигаться. Не знаю как вы, я готов выходить хоть сейчас.
При упоминании когтей Калеб едва заметно дёрнулся и сжал руку в кулак.
— Откуда тебе известны имена этих тварей? — доктор прищурился и переместил взгляд с увечий Язепа на его глаза. Вдруг подозрительность сменилась на удивление. — Постой, Радвига? Тот самый? Ты-то что здесь забыл?
Язеп пил жадно. Так часто делали личенвайнцы, ведь в их краях хорошая, чистая вода, равно как и приличное вино — довольно праздничное блюдо. По простяцки утерев подбородок от ароматного напитка, покалеченный присвистнул.
— Ух, хорошо пойло! Берт, старина, налей ещё! За счёт Горемыки!
Вы услышали, как корчмарь стукнул кружкой об прилавок. Спустя пару минут, ещё одна бутылка оказалась на столе, а затем снова у ожогов на месте рта нормальных людей.
— Т-ш-ш-ш, Калеб! Да, тот самый Радвига. Для всего Гвинфора я — Вига, простой купец. Что забыл? Да отдаю должок Мак-Конраху, чтоб ему к Пелагиусу попасть! Мы же начали настоящими именами говорить, да?
Пустая бутылка покатилась по земляному полу.
— Всё, собирайте вещички — жду на выходе.
Южанин лишь довольно крякнул. Он с грохотом поставил бутылку на стол, ударил себя ладонью по колену и начал подниматься.
— То-то я и думаю, что что-то тут не так – довольно начал бледный. — Теперь-то ясно – ни гвинфорец ты – произнёс он и так всем понятную истину. — Не обессудь, но я вашего брата уж больно редко встречаю. Да и штука эта ещё – он провёл рукой по лицу. — Ладно-ладно, ты только не обижайся. Я, видать, пока сидел тут и ждал перебрал немного. Небось, ещё бы одна-две кружки, и я бы чуть-ли не обнимал тебя, говоря, что наконец повстречал родича в столь подлом крае. Кесвиадца или акхзед-тельхейнца – уточнил он.
И тут же осел обратно на стул. Ноги предательски дали слабину, а тело повело назад. Повезло хоть, что стол не опрокинул.
Собираться гибрид не спешил. Больно уж сладка здесь жизнь. Сидишь, ничего не делаешь, только жрёшь и пьёшь – ну не мечта ли? Постепенно здравый смысл начал проясняться. Именно он и заставил изрядно выпившего гибрида вновь подняться. Правда, он не был способен заставить его вспомнить фразу Язепа о еде. Вместе этого, он «поволок» его прямиком к выходу. Удивительно, как южанину довелось пройти между столами и посетителями, при этом никого не задев, ни в кого не врезаться и ничего не уронить.
— Калеб, — представился он, тщательно вглядываясь в увечья на лице вошедшего. — Ты от Горемыки?
Южанин держался отстранённо от остальных. Ему небыли интересны разговоры с местными и ему не нравились их девушки. «Не в моём вкусе» - говорил он себе, когда замечал очередную девчушку. Из всех предложенных ему удовольствий, бледный остановился на алкоголе. Несколько дней, он сидел за одним и тем же столом, в окружении пустых бутылок и кружек. Лишь изредка его можно было заметить за поеданием супа или хлеба с солью. Выпивка помогала расслабиться: отбросить мысли и прояснить разум. Периодически головная боль его не беспокоила. Всегда можно было выпить ещё и всё станет как прежде. Проблемы возникнут только тогда, когда алкоголь закончится.
Бледный встретил Язепа с очередной бутылкой в руках. Темная жижа болталась на её дне. Наверняка, если бы обезображенный не побеспокоил Сарона, то в бутылке бы совсем ничего не осталось.
— Впервые вижу гвинфорца, который не стесняется произносить слово «друг» - он прислонился к бутылке. Горечь прошла по его горлу. — Я уж было начал думать, что у вас и слова-то такого нет. Чем обязаны?
Язеп Радвига поёжился в ответ на грубую колкость Крагморута.
— Не. Делай. Того. Чего. Не. Хочешь. Чтобы. Сделали. С. Тобой. — уродец принялся тараторить, чеканя каждое слово. На последнем, в его руке появился яркий всполох — А то вдруг я не захочу тянуть тебе руку. Или наоборот, протяну? Хе-хе-хе... Впрочем, приятно!
К этому моменту поприветствовался Калеб, в котором Ядвига признал брата по несчастью.
— О-о-о, эти когти я узнаю. Дай угадаю, брат Артур? Или брат Дисмас? Или он не представился? Боже правый, их что, перестали учить манерам? Да, друг Калеб, я с ним переговорил. Проведу через границу, доведу куда надо! В целостности и сохранности, свет вас избеги!
То, за что можно было получить по еретической харе в любом месте Гвинфора, здесь воспринималось нормально. Впрочем, как и южане, на одного из которых Радвига удивлённо уставился.
— Дру-уг, обижаешь, гвинфорец из меня, как из Калевиана шут, чтоб мне свет в глаза светил! Обязаны следующим: выходим незамедлительно. Берите столько жратвы, сколько на горбу утащите, и ни крошкой меньше!
Крагморут с ехидной улыбкой посмотрел на Язепа.
— Если ты думал меня напугать своей свистоперделкой... — орк тыкнул пальцем в сторону руки. — То прости, но не смог.
Орк согнал с колена девку и смачно шлёпнув её по ягодице отправил подальше.
— А руку я и сам могу к тебе протянуть. И поверь мне, это не совсем то что ты бы хотел. — Вдруг Крагморут мотнул головой будто стряхивал мешающие ему волосы, коих на самом деле не было. — Впрочем. Я думаю угражать друг другу перед тем чтоб пробраться через границу сраного гадюшника с инквизиторами не самая лучшая идея. А потому!... — Зелёный поставил кувшин с вином на стол и пододвинул его ближе к Язепу. — Держи. Если не выпьешь хоть глоток, я с тобой и срать рядом не сяду.
Урод пропустил слова грубияна мимо ушей, поигрывая пламенем в руках. Всполох огня концентрировался, становясь всё ярче, и под конец, бешено мелькая между руками в перчатках, раскалился добела. Вскоре смотреть в сторону Радвиги стало попросту невозможно. Взмах руки — и шар огня растворился, словно его не бывало.
— Конечно, друг! Друзья всегда пьют вместе!
Видя как Радвиг начал пить вино, орк расплылся в добродушной улыбке.
— Ну... Теперь можно и выдвигаться. Не знаю как вы, я готов выходить хоть сейчас.
При упоминании когтей Калеб едва заметно дёрнулся и сжал руку в кулак.
— Откуда тебе известны имена этих тварей? — доктор прищурился и переместил взгляд с увечий Язепа на его глаза. Вдруг подозрительность сменилась на удивление. — Постой, Радвига? Тот самый? Ты-то что здесь забыл?
Язеп пил жадно. Так часто делали личенвайнцы, ведь в их краях хорошая, чистая вода, равно как и приличное вино — довольно праздничное блюдо. По простяцки утерев подбородок от ароматного напитка, покалеченный присвистнул.
— Ух, хорошо пойло! Берт, старина, налей ещё! За счёт Горемыки!
Вы услышали, как корчмарь стукнул кружкой об прилавок. Спустя пару минут, ещё одна бутылка оказалась на столе, а затем снова у ожогов на месте рта нормальных людей.
— Т-ш-ш-ш, Калеб! Да, тот самый Радвига. Для всего Гвинфора я — Вига, простой купец. Что забыл? Да отдаю должок Мак-Конраху, чтоб ему к Пелагиусу попасть! Мы же начали настоящими именами говорить, да?
Пустая бутылка покатилась по земляному полу.
— Всё, собирайте вещички — жду на выходе.
Южанин лишь довольно крякнул. Он с грохотом поставил бутылку на стол, ударил себя ладонью по колену и начал подниматься.
— То-то я и думаю, что что-то тут не так – довольно начал бледный. — Теперь-то ясно – ни гвинфорец ты – произнёс он и так всем понятную истину. — Не обессудь, но я вашего брата уж больно редко встречаю. Да и штука эта ещё – он провёл рукой по лицу. — Ладно-ладно, ты только не обижайся. Я, видать, пока сидел тут и ждал перебрал немного. Небось, ещё бы одна-две кружки, и я бы чуть-ли не обнимал тебя, говоря, что наконец повстречал родича в столь подлом крае. Кесвиадца или акхзед-тельхейнца – уточнил он.
И тут же осел обратно на стул. Ноги предательски дали слабину, а тело повело назад. Повезло хоть, что стол не опрокинул.
Собираться гибрид не спешил. Больно уж сладка здесь жизнь. Сидишь, ничего не делаешь, только жрёшь и пьёшь – ну не мечта ли? Постепенно здравый смысл начал проясняться. Именно он и заставил изрядно выпившего гибрида вновь подняться. Правда, он не был способен заставить его вспомнить фразу Язепа о еде. Вместе этого, он «поволок» его прямиком к выходу. Удивительно, как южанину довелось пройти между столами и посетителями, при этом никого не задев, ни в кого не врезаться и ничего не уронить.
И вновь, и снова -- долгая дорога. Опять колёса телеги тащат вас, снова неясно куда, но одно лишь понятно, даже чуется печёнками всё сложнее, чем казалось.
Неясный лекарь высоких рангов, что ни с того, ни с сего берётся сопровождать путников из Гвинфора -- событие, выходящее за рамки обыденных.
Дорога вела вас сквозь леса и поля, вперёд, в Стоунвайн! Туда, где не рады оркам и южанам, и лишь одному Пелагиусу известно, какого Ур-Гереда вампиры снарядили именно вас и именно туда, где не следует быть ни одному из вас.
Наступила ночь, принеся за собой долгожданный привал. Чем ближе повозка была к земле Стоунвайна, тем сильнее вы чувствовали пронизывающий до костей холод. Не зимний морозец, задорно покусывающий кожу, а болотная прохлада, что забиралась под одежду, будто прикасаясь к разуму. Привычный к суровости местной погоды, абориген земель Книги, Язеп Радвига оживлённо крутился вокруг кипящего котла, то и дело подбрасывая щёпоть чего-то ароматного из тысяч карманов на пальто.
-- Дивная будет жратва, друзья мои! -- в глазах калеки искрилось ожидание трапезы, или его отражение в мутной луже притворства -- Воистину дивная!
Спустя какое-то время суп с царскими кусками солонины приобрёл прекрасный кремовый оттенок, сливаясь с окружающими красками грязи и подгнившей древесины. Однако запах стоял такой, что прошибало на пот.
Язеп достал из сумки пять мисок и принялся разливать варево. В каждой тарелке плавал по меньшей мере фунт разварившегося мяса.
-- Да пойдёт кушанье на пользу! -- пробормотав под нос какую-то молитву, стоунвайнец принялся поглощать кушанье.
Неясный лекарь высоких рангов, что ни с того, ни с сего берётся сопровождать путников из Гвинфора -- событие, выходящее за рамки обыденных.
Дорога вела вас сквозь леса и поля, вперёд, в Стоунвайн! Туда, где не рады оркам и южанам, и лишь одному Пелагиусу известно, какого Ур-Гереда вампиры снарядили именно вас и именно туда, где не следует быть ни одному из вас.
Наступила ночь, принеся за собой долгожданный привал. Чем ближе повозка была к земле Стоунвайна, тем сильнее вы чувствовали пронизывающий до костей холод. Не зимний морозец, задорно покусывающий кожу, а болотная прохлада, что забиралась под одежду, будто прикасаясь к разуму. Привычный к суровости местной погоды, абориген земель Книги, Язеп Радвига оживлённо крутился вокруг кипящего котла, то и дело подбрасывая щёпоть чего-то ароматного из тысяч карманов на пальто.
-- Дивная будет жратва, друзья мои! -- в глазах калеки искрилось ожидание трапезы, или его отражение в мутной луже притворства -- Воистину дивная!
Спустя какое-то время суп с царскими кусками солонины приобрёл прекрасный кремовый оттенок, сливаясь с окружающими красками грязи и подгнившей древесины. Однако запах стоял такой, что прошибало на пот.
Язеп достал из сумки пять мисок и принялся разливать варево. В каждой тарелке плавал по меньшей мере фунт разварившегося мяса.
-- Да пойдёт кушанье на пользу! -- пробормотав под нос какую-то молитву, стоунвайнец принялся поглощать кушанье.
Доктор уловил смутно знакомый запах, который заставил его удивленно вздернуть брови.
— Язеп, а зачем ты добавил в котёл корень сон-травы? — холодно спросил он провожатого.
— Ради вкуса, друг! — ни чуточки не изменившись в лице ответил Язеп — Писк моды на столе Соломона! Попробуй, открывается просто чудесный вкус.
В подтверждение своих слов, придворный учёный запихнул в рот ну просто непрожёвываемый кусок мяса и принялся громко чавкать.
Увидев в котелке варево, которое на радость зеленокожего ещё и пахло мясом, Крагморут взял предложенную миску и дождавшись пока её наполнят принялся есть, довольно громко хлебая похлёбку. Если бы кто-то не видел что именно происходит на поляне, то решил бы что местный боров нашёл хорошую яму с желудями и теперь довольно их уплетает, полностью игнорируя разговор что разворачивался рядом.
— Как знаешь, друг. — Язеп несколько сконфуженно пожал плечами.
Когда тарелки подошли к концу и раскатисные газы Крагморута поутихли, южанин с орком почувствовали себя странно. Всё было в полном порядке, за исключением одного: тело совершенно не слушалось. Даже моргнуть получалось с большим трудом, не то, что взять себя в руки и издать хоть какой-то звук. К благу это или наоборот, позы едоков остались совершенно естественными.
Радвигу тоже расслабило. Урод сел, опустив плечи, и уставился в огонь бычьим взглядом.
Калеб поднялся и принялся по очереди трясти за плечи компаньонов, начиная с южанина. Те будто застыли.
Легонько приобхватив Язепа за плечи, медик начал его покачивать, подобно ребёнку. Тень улыбки проскользает на обезображенном лице, слышится тихое
— Nocht.
Калеб падает навзничь.
Когда Калеб очнулся, он сидел на том же месте, где и раньше. Тело напрочь отказывалось слушаться. Перед вами стоял повар, держа в руках поварёшку наподобие волшебной палочки.
— Итак, друзья, приношу свои извинения, но есть люди могущественее меня, которые хотели, чтобы это свершилось. Не волнуйтесь за свои жизни, вы будете в полном порядке! Ваши чистые души послужат своей цели!
Вас всех начинало неумолимо клонить в сон.
— Напоследок, не доверяйте брюхастым проходимцам...
— Язеп, а зачем ты добавил в котёл корень сон-травы? — холодно спросил он провожатого.
— Ради вкуса, друг! — ни чуточки не изменившись в лице ответил Язеп — Писк моды на столе Соломона! Попробуй, открывается просто чудесный вкус.
В подтверждение своих слов, придворный учёный запихнул в рот ну просто непрожёвываемый кусок мяса и принялся громко чавкать.
Увидев в котелке варево, которое на радость зеленокожего ещё и пахло мясом, Крагморут взял предложенную миску и дождавшись пока её наполнят принялся есть, довольно громко хлебая похлёбку. Если бы кто-то не видел что именно происходит на поляне, то решил бы что местный боров нашёл хорошую яму с желудями и теперь довольно их уплетает, полностью игнорируя разговор что разворачивался рядом.
— Как знаешь, друг. — Язеп несколько сконфуженно пожал плечами.
Когда тарелки подошли к концу и раскатисные газы Крагморута поутихли, южанин с орком почувствовали себя странно. Всё было в полном порядке, за исключением одного: тело совершенно не слушалось. Даже моргнуть получалось с большим трудом, не то, что взять себя в руки и издать хоть какой-то звук. К благу это или наоборот, позы едоков остались совершенно естественными.
Радвигу тоже расслабило. Урод сел, опустив плечи, и уставился в огонь бычьим взглядом.
Калеб поднялся и принялся по очереди трясти за плечи компаньонов, начиная с южанина. Те будто застыли.
Легонько приобхватив Язепа за плечи, медик начал его покачивать, подобно ребёнку. Тень улыбки проскользает на обезображенном лице, слышится тихое
— Nocht.
Калеб падает навзничь.
Когда Калеб очнулся, он сидел на том же месте, где и раньше. Тело напрочь отказывалось слушаться. Перед вами стоял повар, держа в руках поварёшку наподобие волшебной палочки.
— Итак, друзья, приношу свои извинения, но есть люди могущественее меня, которые хотели, чтобы это свершилось. Не волнуйтесь за свои жизни, вы будете в полном порядке! Ваши чистые души послужат своей цели!
Вас всех начинало неумолимо клонить в сон.
— Напоследок, не доверяйте брюхастым проходимцам...
Нельзя точно сказать, сколько часов, дней, а может даже недель прошло с той трапезы. Всё, что вы помните -- смутные картины, образы, наполовину состоящие из сновидений, наполовину из реальности. Составить ясную картину всё никак не удавалось.
Открывая глаза вы видели перед собой солнечный свет. Прекрасный, яркий свет, ну никак не вязавшийся с клубком мыслей о похищении, темнице и пытках до скорой кончины. Приятным уху шуршанием листвы больше походило на... Лес.
Наконец, все поднялись на ноги. Глаза не обманывали вас, ведь вокруг царил покой лесной чащобы. Одно было по-настоящему странно: когда вы попали сюда была весна. А опавшие листья разных оттенков оранжевого говорили об обратном.
Открывая глаза вы видели перед собой солнечный свет. Прекрасный, яркий свет, ну никак не вязавшийся с клубком мыслей о похищении, темнице и пытках до скорой кончины. Приятным уху шуршанием листвы больше походило на... Лес.
Наконец, все поднялись на ноги. Глаза не обманывали вас, ведь вокруг царил покой лесной чащобы. Одно было по-настоящему странно: когда вы попали сюда была весна. А опавшие листья разных оттенков оранжевого говорили об обратном.
Издавна, Гвинфор был царством беззакония. Даже рассыпавшийся под собственным весом Волькреад не смог полностью нависнуть над ним железной рукой закона. Регулярные бунты черни, подогреваемые подпольными организациями, бандиты, разбегавшиеся по лесам, чьё число увеличивалось с каждым днём… Немудрено, что когда волькреадский порядок спал, самые сильные феодалы объединились в Дома, держащие под своим контролем каждую пядь Гвинфора и по сей день.
Совсем недавно земли Дома Одлей огласило громкое убийство. Наследник земель от востока реки Глирст из рода Рейнхоллов, Бернгард Рейнхолл фон Моргартен, был убит придворным чародеем, Вольгером из Вайтмиера. Подвергнутый пыткам, убийца сбежал от правосудия и скрылся где-то в окрестностях.
Только-только вырвавшись из мертвецкой хватки Личенвайна, путники, купившись на лёгкую добычу, оказались втянуты в тёмные дела, так свойственные вольным землям Гвинфора. Осуждённые без суда, они рыщут по округам города Рограу в поисках некого колдуна по имени Вольгер, виновного в убийстве наследника престарелого барона соседнего удела.
Бессильное в политических делах духовенство не дало им вразумительных ответов и поэтому следующим пунктом в их поисках оказался Ирлихтов Бор, вокруг которого уже не первый год витает слава места, куда не ходят по грибы и ягоды даже в голодный год.
Израненные и истекающие кровью после встречи с блуждающими духами, странники вышли из леса, так и не найдя в нём ни одной зацепки. Мало того, двое, Зигмунд и Теодор, бесследно пропали посреди общины, будто испарившись прямо на ровном месте.
Однако маячащая впереди виселица не оставляет оставшимся выбора, подгоняя шаг. Змеиный клубок политических интриг стискивается всё туже, и одному Пелагиусу известно, куда приведёт их дорога.