Пишу тут потому что удобный формат и анонимность. Выговориться-то надо.
Быть может, это пригодится моему будущему психотерапевту.
Про учёбу.
Доучившись до середины 11-го класса, я так и не додумался до того, кем же я хочу стать. Волей случая меня затянуло в медицину, что не есть плохо, однако ж, не об этом рассказ. Конечно же, ЕГЭ я успешно завалил (точнее сдал не то, что стоило сдать), что заставило меня идти учиться в колледж. Здесь нужно вставить "спасибо" за помощь хорошему человеку, без которого я, наверное, даже и не пошевелился бы с подготовкой. Спасибо тебе там, хоть ты это и не читаешь, но я вправду благодарен. Не только за это.
...
Дело в том, что сфера мне нравится, а профессия - нет. Я рад был бы заниматься этим как хобби, но как-то не более. Я хочу сам решать чему стоит тут уделить больше внимания, а чему меньше. Кем же я хочу работать - не представляю до сей поры, несмотря на законченный 1-й курс за плечами.
А ещё я хотел бы стать учёным и открыть что-то новое. Я даже порывался в этом направлении, но увы. Хотел бы действительно интересную, хорошо оплачиваемую работу, но проёбанные школьные годы говорят мне "НЕТ". Вроде и очевидно, что стоит начать учить то, чего не знаю, но как же узнать кем идти работать?
В школе же я учился плохо, но с хорошими оценками. С 1 по 4 класс всё было легко и понятно, далее я, оказавшись в новом классе, решил, что показать себя долбоёбом - прекрасная идея и сознательно стал забивать на учёбу. На уроках рисовал и хихикал с соседом по парте, на переменах не повторял, а носился по коридорам. Потом судьба вернула меня в прежнее место, и вот тут-то я понял, что зря забивал на учёбу. Я ни-че-го не понимал, а темы с каждым годом были сложнее и сложнее. Я, конечно, не знал какие предметы будут нужны будущему мне, потому не учил никакие. А если пытался учить - не получалось. Я просто не мог должным образом усвоить материал, слова из учебника ускользали из моего сознания, я плохо понимал что читаю. То же самое было и с любой другой литературой. Несмотря на то, что я это понимал, я не мог исправить. Роль здесь сыграло ещё моё домашнее обучение, позволяющее мне сычевать дома почти целыми неделями и неспешно прогуливаться до школы ради 1-го урока тет-а-тет с учителем, который (которые, если точнее) зачастую либо давали мне выполнить пару простых упражнений, либо читали мне по слогам учебник, решив, что "на домашнем обучении = дурачок". ГИА я сдавал в спортивном зале. Писал изложение и решал примеры уровня 4-го класса и теста на iq. Короче, в школьные годы я развивался никак. Что в знаниях, что в социальных взаимоотношениях.
Про друзей.
Говоря о домашнем обучении, конечно, стоит упомянуть, что с классом я не общался совсем. После 9-го объединили А и Б классы, от каждого из которых осталось по половине. Люди, которым я был более-менее симпатичен, предпочли покинуть школу после 9-го. В памяти же оставался след о быдловатых и несколько агрессивных тян из А класса, которые в 7-м пытались меня травить за неряшливость. Однажды мне показалось, что они укололи меня зараженной иглой, но сейчас не об этом.
Во дворе друзей у меня, можно сказать, не было. В детстве (до 10 лет) играл с кем-то, но в дружбу это не превратилось. Потом мне купили компьютер, и я окончательно потерял связь со всеми теми людьми, часто придумывал отговорки, чтоб не идти гулять с ними. Интернет затянул меня чуть более, чем полностью.
Про учёбу.
Доучившись до середины 11-го класса, я так и не додумался до того, кем же я хочу стать. Волей случая меня затянуло в медицину, что не есть плохо, однако ж, не об этом рассказ. Конечно же, ЕГЭ я успешно завалил (точнее сдал не то, что стоило сдать), что заставило меня идти учиться в колледж. Здесь нужно вставить "спасибо" за помощь хорошему человеку, без которого я, наверное, даже и не пошевелился бы с подготовкой. Спасибо тебе там, хоть ты это и не читаешь, но я вправду благодарен. Не только за это.
...
Дело в том, что сфера мне нравится, а профессия - нет. Я рад был бы заниматься этим как хобби, но как-то не более. Я хочу сам решать чему стоит тут уделить больше внимания, а чему меньше. Кем же я хочу работать - не представляю до сей поры, несмотря на законченный 1-й курс за плечами.
А ещё я хотел бы стать учёным и открыть что-то новое. Я даже порывался в этом направлении, но увы. Хотел бы действительно интересную, хорошо оплачиваемую работу, но проёбанные школьные годы говорят мне "НЕТ". Вроде и очевидно, что стоит начать учить то, чего не знаю, но как же узнать кем идти работать?
В школе же я учился плохо, но с хорошими оценками. С 1 по 4 класс всё было легко и понятно, далее я, оказавшись в новом классе, решил, что показать себя долбоёбом - прекрасная идея и сознательно стал забивать на учёбу. На уроках рисовал и хихикал с соседом по парте, на переменах не повторял, а носился по коридорам. Потом судьба вернула меня в прежнее место, и вот тут-то я понял, что зря забивал на учёбу. Я ни-че-го не понимал, а темы с каждым годом были сложнее и сложнее. Я, конечно, не знал какие предметы будут нужны будущему мне, потому не учил никакие. А если пытался учить - не получалось. Я просто не мог должным образом усвоить материал, слова из учебника ускользали из моего сознания, я плохо понимал что читаю. То же самое было и с любой другой литературой. Несмотря на то, что я это понимал, я не мог исправить. Роль здесь сыграло ещё моё домашнее обучение, позволяющее мне сычевать дома почти целыми неделями и неспешно прогуливаться до школы ради 1-го урока тет-а-тет с учителем, который (которые, если точнее) зачастую либо давали мне выполнить пару простых упражнений, либо читали мне по слогам учебник, решив, что "на домашнем обучении = дурачок". ГИА я сдавал в спортивном зале. Писал изложение и решал примеры уровня 4-го класса и теста на iq. Короче, в школьные годы я развивался никак. Что в знаниях, что в социальных взаимоотношениях.
Про друзей.
Говоря о домашнем обучении, конечно, стоит упомянуть, что с классом я не общался совсем. После 9-го объединили А и Б классы, от каждого из которых осталось по половине. Люди, которым я был более-менее симпатичен, предпочли покинуть школу после 9-го. В памяти же оставался след о быдловатых и несколько агрессивных тян из А класса, которые в 7-м пытались меня травить за неряшливость. Однажды мне показалось, что они укололи меня зараженной иглой, но сейчас не об этом.
Во дворе друзей у меня, можно сказать, не было. В детстве (до 10 лет) играл с кем-то, но в дружбу это не превратилось. Потом мне купили компьютер, и я окончательно потерял связь со всеми теми людьми, часто придумывал отговорки, чтоб не идти гулять с ними. Интернет затянул меня чуть более, чем полностью.
Про дом.
Какого осознавать, что живёшь в буквальном смысле на помойке? Оглянись вокруг и увидишь обшарпанный пол, вещи, валяющиеся на всех поверхностях и пытающиеся перкочевать прямо в твой собственный угол, на пол, заполонить всё свободное пространство. Вот так жить с матерью на 15-ти квадратных метрах без лишней копеечки. Здесь во воздухе витает пыль, а вся кухня покрыта жиром, ржавчиной и плесенью. Выйди на улицу и увидь мусор, который встречается начиная от порога твоего подъезда до середины центра, увидь бесконечные трещины на грязных домах, поскрипывающие старенькие маршрутки и раскачивающиеся на искривлённых рельсах трамваи. Деревья, прорастающие сквозь крыши домов, заборы, причудливым образом обходящие кусты, образуя лабиринты, наклонившиеся в ту же сторону, в какую наклонен грунт, даже не стараясь быть ровными... газовые трубы, проходящие то в воздухе, то по земле змейкой из той самой игры со старенькой нокиа; куски нового асфальта, будто бы случайно оказавшиеся посреди выстланной плиткой дороги; кучи проводов, хаотично свисающих петлями со столбов "на запас", а кое-где просто валющихся на траве; пляж, берега которого - крутой бетонный склон, царапающий арматурой и острыми камнями, почему-то торчащими прямо из бетонных плит.
Я был бы рад хоть в одиночку всё это исправить, да кто мне разрешит? Тем более, начинать надо со своего угла.
Моё место обитания загоняет меня в большую-большую тоску. Понимание того, что никогда ничего толком не исправишь - чувство скверное. А одновременно с этим вдруг понимаешь, что вот эта помойка - единственное место, в котором тебе спокойно, в котором не всегда, но часто можешь спрятаться ото всех, побыть в одиночестве, отдохнуть от суеты за дверью. Ты так прирос и привязался к этому месту, что будь даже шанс променять его на другое, в десятки раз лучше - подумаешь сотню раз. Спокойствие важно и нужно. А потом сидишь, смотришь по сторонам и снова тоскуешь, чувствуешь себя бессильным.
В последние дни я старался просто сбежать, но сбегать - удел слабых ведь, так? Рано или поздно придётся вернуться, да так, что отойти от радости и свободы не успеешь, как рухнешь лицом в эту лужу снова.
Какого осознавать, что живёшь в буквальном смысле на помойке? Оглянись вокруг и увидишь обшарпанный пол, вещи, валяющиеся на всех поверхностях и пытающиеся перкочевать прямо в твой собственный угол, на пол, заполонить всё свободное пространство. Вот так жить с матерью на 15-ти квадратных метрах без лишней копеечки. Здесь во воздухе витает пыль, а вся кухня покрыта жиром, ржавчиной и плесенью. Выйди на улицу и увидь мусор, который встречается начиная от порога твоего подъезда до середины центра, увидь бесконечные трещины на грязных домах, поскрипывающие старенькие маршрутки и раскачивающиеся на искривлённых рельсах трамваи. Деревья, прорастающие сквозь крыши домов, заборы, причудливым образом обходящие кусты, образуя лабиринты, наклонившиеся в ту же сторону, в какую наклонен грунт, даже не стараясь быть ровными... газовые трубы, проходящие то в воздухе, то по земле змейкой из той самой игры со старенькой нокиа; куски нового асфальта, будто бы случайно оказавшиеся посреди выстланной плиткой дороги; кучи проводов, хаотично свисающих петлями со столбов "на запас", а кое-где просто валющихся на траве; пляж, берега которого - крутой бетонный склон, царапающий арматурой и острыми камнями, почему-то торчащими прямо из бетонных плит.
Я был бы рад хоть в одиночку всё это исправить, да кто мне разрешит? Тем более, начинать надо со своего угла.
Моё место обитания загоняет меня в большую-большую тоску. Понимание того, что никогда ничего толком не исправишь - чувство скверное. А одновременно с этим вдруг понимаешь, что вот эта помойка - единственное место, в котором тебе спокойно, в котором не всегда, но часто можешь спрятаться ото всех, побыть в одиночестве, отдохнуть от суеты за дверью. Ты так прирос и привязался к этому месту, что будь даже шанс променять его на другое, в десятки раз лучше - подумаешь сотню раз. Спокойствие важно и нужно. А потом сидишь, смотришь по сторонам и снова тоскуешь, чувствуешь себя бессильным.
В последние дни я старался просто сбежать, но сбегать - удел слабых ведь, так? Рано или поздно придётся вернуться, да так, что отойти от радости и свободы не успеешь, как рухнешь лицом в эту лужу снова.
Про интернет.
В интернете я провожу процентов так 80 свободного времени, если не брать в расчёт сон. Когда-то цифра бывала больше, а когда-то и меньше.
О, этот чудный мир, дающий возможность связаться с кем угодно, будь человек в пяти или пяти миллионах метров от тебя. Где-то на середине между мной и Швецией и нашлась моя любовь. Нашлась дважды, но второй же раз примечательнее и памятнее. Мне было 16, к тому времени я был завсегдатаем грустнотредов в частности и /б в целом. Обладая умением идеализировать, я нашёл, а позже и сказал "люблю". Там было много доверия, много моих то и дело вылезающих наружу тараканов, ещё детского любопытства, иррационального страха, комплексов. Не знал я, что выйдет так, но предположить мог. До этого я старательно и усердно не впускал никого в сердце, а тут нашёл подопытного кролика, на котором обучался доверию. Получилось слегка нелепо и местами гипертрофировано. В общем и целом я был рад, заполучив друга и любовь в одном человеке, который ещё и существовал для меня в столь удобной форме. Позже, конечно, это всё закончилось, а толчком к этому скорее всего оказалось то, что меня однажды осенило: "Боже мой, мне 17, а у меня нет ни друзей, ни реальной жизни!". Я начал шевелиться и медленно ползти в сторону улицы. К тому времени отношения обоим поднадоели и мы 24/7 перекидывались глупыми фразами. Делиться было нечем, спрашивать нечего, а мои комплексы и прочее не позволяли сделать последний или не очень шаг с переходом в реальную, чёрт возьми, встречу.
Думая головой, я решил, что социализироваться стоит в местах скопления народу, с того и начал. Рандомный концерт, человек 100 народу, почти все компаниями, одеты модно, выглядят нормальными. "Ну ничего" - подумал я и сумел подавить тревожность от скопления людей и даже пробраться в середину толпы, а не забиться в угол и стоять как наказанный. После я оказался в полночь в центре города, транспорт перестал ходить ещё два часа назад, и у меня не было никакого выхода, кроме как идти домой пешком. Через 15 минут раздумий о том, какой же я долбоёб и залипания на асфальт под ногами, меня нашли. Первое знакомство, обрывки фраз пробрались в мысли и заставили меня ожидать того, чего не случится. А могло бы и случиться, если б я не прекратил наступать на одни и те же грабли десятки раз (на которые продолжаю наступать по сей день). Остальные же все мои знакомства случались через интернет и лишь два раза - ирл (Знакомьтесь, это - аноннейм, а это человекнейм, пожмите друг другу руки и дружелюбно улыбнитесь!). Учёбу и работу я в расчёт не беру.
Сейчас же мне не с кем общаться даже в интернете. Потому что я хотел общаться о моих догадках, а другие - нет. Я не могу говорить о том, чего не знаю, а "ни о чём" - пустая трата времени. Потом мне стало просто нечем поделиться из-за навалившейся апатии и околодепрессии, в которой я сейчас и нахожусь.
В интернете я провожу процентов так 80 свободного времени, если не брать в расчёт сон. Когда-то цифра бывала больше, а когда-то и меньше.
О, этот чудный мир, дающий возможность связаться с кем угодно, будь человек в пяти или пяти миллионах метров от тебя. Где-то на середине между мной и Швецией и нашлась моя любовь. Нашлась дважды, но второй же раз примечательнее и памятнее. Мне было 16, к тому времени я был завсегдатаем грустнотредов в частности и /б в целом. Обладая умением идеализировать, я нашёл, а позже и сказал "люблю". Там было много доверия, много моих то и дело вылезающих наружу тараканов, ещё детского любопытства, иррационального страха, комплексов. Не знал я, что выйдет так, но предположить мог. До этого я старательно и усердно не впускал никого в сердце, а тут нашёл подопытного кролика, на котором обучался доверию. Получилось слегка нелепо и местами гипертрофировано. В общем и целом я был рад, заполучив друга и любовь в одном человеке, который ещё и существовал для меня в столь удобной форме. Позже, конечно, это всё закончилось, а толчком к этому скорее всего оказалось то, что меня однажды осенило: "Боже мой, мне 17, а у меня нет ни друзей, ни реальной жизни!". Я начал шевелиться и медленно ползти в сторону улицы. К тому времени отношения обоим поднадоели и мы 24/7 перекидывались глупыми фразами. Делиться было нечем, спрашивать нечего, а мои комплексы и прочее не позволяли сделать последний или не очень шаг с переходом в реальную, чёрт возьми, встречу.
Думая головой, я решил, что социализироваться стоит в местах скопления народу, с того и начал. Рандомный концерт, человек 100 народу, почти все компаниями, одеты модно, выглядят нормальными. "Ну ничего" - подумал я и сумел подавить тревожность от скопления людей и даже пробраться в середину толпы, а не забиться в угол и стоять как наказанный. После я оказался в полночь в центре города, транспорт перестал ходить ещё два часа назад, и у меня не было никакого выхода, кроме как идти домой пешком. Через 15 минут раздумий о том, какой же я долбоёб и залипания на асфальт под ногами, меня нашли. Первое знакомство, обрывки фраз пробрались в мысли и заставили меня ожидать того, чего не случится. А могло бы и случиться, если б я не прекратил наступать на одни и те же грабли десятки раз (на которые продолжаю наступать по сей день). Остальные же все мои знакомства случались через интернет и лишь два раза - ирл (Знакомьтесь, это - аноннейм, а это человекнейм, пожмите друг другу руки и дружелюбно улыбнитесь!). Учёбу и работу я в расчёт не беру.
Сейчас же мне не с кем общаться даже в интернете. Потому что я хотел общаться о моих догадках, а другие - нет. Я не могу говорить о том, чего не знаю, а "ни о чём" - пустая трата времени. Потом мне стало просто нечем поделиться из-за навалившейся апатии и околодепрессии, в которой я сейчас и нахожусь.
Про совершеннолетие (и не очень).
В свой день рождения я возился с бумагами, намеренно пропустив день учёбы и сбежав от поздравлений. Позже слегка недоумевающие одногруппники вручили мне сникерс. А вечером в тот день мне в дверь позвонил курьер, а вк каждые пять секунд приходили нервные сообщения - отголоски моих давних-давних отношений. Я был счастлив и в смятении одновременно.
Едва мне исполнилось 18, как я начал исчезать где-то на улице и являться лишь за полночь. Я начал искать работу и чуть более усиленно вылезать из поглощающего меня дерьма (чем заниматься было гораздо легче вдвоём, скооперировавшись с таким же), начал читать разумные вещи, учиться новому и фиксить свои неполадки в голове, я набрёл на бб. Где-то между 18 и 19 я избавился от большей части комплексов и тревожности, я верил в светлое будущее и знал, что скоро всё станет лучше. Я анализировал и выискивал свои оставшиеся, трудноопределяемые неполадки, смотрел на них со всех сторон и искал волшебное лекарство, которое избавит меня от этого. Фармакология увлекла меня уже не теорией, а практикой. Чередуя курсы то одного, то другого, я начал чувствовать как мой психологический маятник раскачивается, приобретая всё бóльшую амплитуду. Мне становилось то страшно, то всё было предельно хорошо. Вместе с этим я продолжал взрослеть и всё трезвее смотрел на мой окружающий мир. Чем яснее я его видел, тем противнее мне становилось, иногда доходя до абсурда и буквальной тошноты от выхода за дверь моей квартиры. Примерно тогда я принял решение бежать, чтоб не видеть отвратительность, окружающую меня со всех сторон. И таки убежал, обманув мать и лишь полушёпотом (если это можно сделать вк) рассказав о своих планах единственному, с которым вдвоём мы вылезали и который к тому моменту уже начал отдаляться от меня, сославшись на пятьдесят чёртовых метров, таких жестоких и разделяющих нас. Позже я затрусил, вернулся на место, долго думал и раздумья привели меня к тому, что бежать - не вариант, особенно с кульком вещей и пятью железными десятками в кармане старых брюк.
Я познакомился в этот период с таким количеством людей, с которым не знакомился никогда. Кто-то видел во мне объект, которому можно вбрасывать свои идеи и делиться недавним прочитанным, такому я был рад. Кто-то видел во мне "одноразового" человека, а кто-то даже хотел прожить со мной вечность, которую, должно быть, я всё-таки проживу один. До сей поры не осознавая толком что же происходит не так, я с новыми знакомыми выстраиваю старые цепочки развития событий, где в конце я получаю палкой по голове, наступив на уже знакомые грабли.
Вспоминая старые отношения и старых людей, я ждал момента, когда они вспомнят обо мне или я как-то иначе им понадоблюсь. Момент настал, а я попросту не смог быть тем, кем нужно, уебав себя граблями в очередной раз, и имя тем граблям - слово из четырёх простых букв.
В свой день рождения я возился с бумагами, намеренно пропустив день учёбы и сбежав от поздравлений. Позже слегка недоумевающие одногруппники вручили мне сникерс. А вечером в тот день мне в дверь позвонил курьер, а вк каждые пять секунд приходили нервные сообщения - отголоски моих давних-давних отношений. Я был счастлив и в смятении одновременно.
Едва мне исполнилось 18, как я начал исчезать где-то на улице и являться лишь за полночь. Я начал искать работу и чуть более усиленно вылезать из поглощающего меня дерьма (чем заниматься было гораздо легче вдвоём, скооперировавшись с таким же), начал читать разумные вещи, учиться новому и фиксить свои неполадки в голове, я набрёл на бб. Где-то между 18 и 19 я избавился от большей части комплексов и тревожности, я верил в светлое будущее и знал, что скоро всё станет лучше. Я анализировал и выискивал свои оставшиеся, трудноопределяемые неполадки, смотрел на них со всех сторон и искал волшебное лекарство, которое избавит меня от этого. Фармакология увлекла меня уже не теорией, а практикой. Чередуя курсы то одного, то другого, я начал чувствовать как мой психологический маятник раскачивается, приобретая всё бóльшую амплитуду. Мне становилось то страшно, то всё было предельно хорошо. Вместе с этим я продолжал взрослеть и всё трезвее смотрел на мой окружающий мир. Чем яснее я его видел, тем противнее мне становилось, иногда доходя до абсурда и буквальной тошноты от выхода за дверь моей квартиры. Примерно тогда я принял решение бежать, чтоб не видеть отвратительность, окружающую меня со всех сторон. И таки убежал, обманув мать и лишь полушёпотом (если это можно сделать вк) рассказав о своих планах единственному, с которым вдвоём мы вылезали и который к тому моменту уже начал отдаляться от меня, сославшись на пятьдесят чёртовых метров, таких жестоких и разделяющих нас. Позже я затрусил, вернулся на место, долго думал и раздумья привели меня к тому, что бежать - не вариант, особенно с кульком вещей и пятью железными десятками в кармане старых брюк.
Я познакомился в этот период с таким количеством людей, с которым не знакомился никогда. Кто-то видел во мне объект, которому можно вбрасывать свои идеи и делиться недавним прочитанным, такому я был рад. Кто-то видел во мне "одноразового" человека, а кто-то даже хотел прожить со мной вечность, которую, должно быть, я всё-таки проживу один. До сей поры не осознавая толком что же происходит не так, я с новыми знакомыми выстраиваю старые цепочки развития событий, где в конце я получаю палкой по голове, наступив на уже знакомые грабли.
Вспоминая старые отношения и старых людей, я ждал момента, когда они вспомнят обо мне или я как-то иначе им понадоблюсь. Момент настал, а я попросту не смог быть тем, кем нужно, уебав себя граблями в очередной раз, и имя тем граблям - слово из четырёх простых букв.
Про учёбу.
По-началу я смотрел на неё и заранее знал, что общаться с этим человеком у меня не выйдет. Так же я думал и о других, мельком пробегаясь по собравшейся в кабинете толпе.
Ссора между одногруппниками сделала своё дело и получилось как раз так, что мы теперь вдвоём сидели на первой парте где-то сбоку. Я понял, что ошибался, сделав те поспешные выводы, и этот человек оказался таким же поехавшим и проблемным, как я. Мы стали проживать упущенное детство и вылезать из поглотивших нас комплексов вместе и, надо сказать, получалось. Остальные изредка косились на нас, а иногда демонстративно гневались, впрочем, было за что - мы были как два пятилетних проказника среди толпы взрослых и серьёзных почти-работающих почти-самостоятельных. Это был единственный человек, которого я не шугался и наверное потому мог назвать другом. Тем не менее довериться в полной мере было нельзя, мне всё равно было несколько... страшно, что меня не поймут. Но я был доволен и тем, что имел.
Учёба здесь мне давалась подозрительно легко, а первое время я рвался отвечать первым, чтоб препод сказал "отлично, садись" и садился с ехидной ухмылкой. Здесь было почти как в школе, только одноклассники на десяток лет старше и новые, этакий рестарт. Здесь я уже мог воспринимать и усваивать информацию, но естественно школьные не-знания изредка толкали меня в лужу и морально самоунижали.
В тот день, после дня рождения, я пришёл к нужной двери нужного кабинета и не обнаружил никого, кроме кого-то странного, в ком я поспешил задетектить битарда. Попытка подружиться успехом не увенчалась, в основном из-за неоправдавшихся ожиданий.
Однажды я получил сообщение от кого-то из одногруппников. Аккуратные вопросы, которыми во мне пытались задетектить нитаковокакфсе, что, кажется, получилось. Странная встреча около мака и обещания помочь мне. Грабли уебали меня и здесь, только почему-то с другой стороны. Я ещё не понимал толком что это такое происходит и общался так, как мог. На меня забили. Не расстроился, ведь ожидал этого с самого начала.
Препод по математике травила всю группу, а нас двоих, вечнобалующихся - особенно. Так я и получил единственную "3". Далее - философия, на которой травили всех верующих, в число которых ни я, ни мой новый друг (подруга, если быть точнее, но так почему-то неудобно выражаться), не входили. Я, в отличии от неё, не мог столь красиво рассуждать на парах, но тем не менее успеваемость моя была выше среднего в группе.
По-началу я смотрел на неё и заранее знал, что общаться с этим человеком у меня не выйдет. Так же я думал и о других, мельком пробегаясь по собравшейся в кабинете толпе.
Ссора между одногруппниками сделала своё дело и получилось как раз так, что мы теперь вдвоём сидели на первой парте где-то сбоку. Я понял, что ошибался, сделав те поспешные выводы, и этот человек оказался таким же поехавшим и проблемным, как я. Мы стали проживать упущенное детство и вылезать из поглотивших нас комплексов вместе и, надо сказать, получалось. Остальные изредка косились на нас, а иногда демонстративно гневались, впрочем, было за что - мы были как два пятилетних проказника среди толпы взрослых и серьёзных почти-работающих почти-самостоятельных. Это был единственный человек, которого я не шугался и наверное потому мог назвать другом. Тем не менее довериться в полной мере было нельзя, мне всё равно было несколько... страшно, что меня не поймут. Но я был доволен и тем, что имел.
Учёба здесь мне давалась подозрительно легко, а первое время я рвался отвечать первым, чтоб препод сказал "отлично, садись" и садился с ехидной ухмылкой. Здесь было почти как в школе, только одноклассники на десяток лет старше и новые, этакий рестарт. Здесь я уже мог воспринимать и усваивать информацию, но естественно школьные не-знания изредка толкали меня в лужу и морально самоунижали.
В тот день, после дня рождения, я пришёл к нужной двери нужного кабинета и не обнаружил никого, кроме кого-то странного, в ком я поспешил задетектить битарда. Попытка подружиться успехом не увенчалась, в основном из-за неоправдавшихся ожиданий.
Однажды я получил сообщение от кого-то из одногруппников. Аккуратные вопросы, которыми во мне пытались задетектить нитаковокакфсе, что, кажется, получилось. Странная встреча около мака и обещания помочь мне. Грабли уебали меня и здесь, только почему-то с другой стороны. Я ещё не понимал толком что это такое происходит и общался так, как мог. На меня забили. Не расстроился, ведь ожидал этого с самого начала.
Препод по математике травила всю группу, а нас двоих, вечнобалующихся - особенно. Так я и получил единственную "3". Далее - философия, на которой травили всех верующих, в число которых ни я, ни мой новый друг (подруга, если быть точнее, но так почему-то неудобно выражаться), не входили. Я, в отличии от неё, не мог столь красиво рассуждать на парах, но тем не менее успеваемость моя была выше среднего в группе.
Нейтральнее. Графоманство-мод вкл.
Просыпаюсь ранним утром и первым иду умываться. Ещё толком не знаю где и что здесь лежит, потому жду других, чтоб позавтракать вместе, несмотря на то, что сильно хочется есть. От ледяной воды на руках мурашки. Я вдруг оказался частью чужой семьи и эти люди так добры ко мне. Немного позже придёт мама и позовёт за стол. Моя не звала никогда. Сестра всё ещё спит, несмотря на то, что уже полдень. Вчера праздновали её день рождения, ей исполнилось 18, она знакомила меня со своими друзьями и подругами, а я снова чувствовал себя лишним, становилось грустно. Позже скажу ей, чтоб не устраивала мне больше сюрпризов на мой день рождения, я не хочу этого чувствовать: смешение детской обиды, гнева, неловкости и желания спрятаться, затеряться в толпе незнакомых, чтоб никто не обратил на меня внимания в этот, в общем-то, простой день. Им всем весело от глупых вещей, снова чувствую себя слишком взрослым, хотя я там и в самом деле был старше всех, но полгода-год не играют такой большой роли. Я не знаю что им сказать и в какой-то момент завороженно слушаю речь А., она говорит умные вещи и не просто говорит, а умело обращается со словами и фразами, жесты и мимика прекрасно переплетаются с речью. Зависть, я так совсем не умею. Далее они говорят об олимпиадах, школах, учителях. Снова завидно, я не видел ничего из этого и учился в самом дряхлом месте, какое только можно было найти в пределах моего города. У них определённо есть будущее и есть шансы добиться того, чему так рад был бы я. Замечаю, что сестра тоже смотрит на них немного грустно и не встревает в разговор. Так хочется спросить у неё что случилось и почему-то обнять, но вокруг слишком много почти-посторонних людей, поэтому я пытаюсь отвлечься и наблюдаю как внизу мальчик катается кругами на старом велосипеде и кошки то и дело выпрыгивают из-под машин и мчатся в открытые двери подъездов, чтоб спрятаться от начинающегося дождя.
Дома родители накрыли стол, а на замену торту нашёлся арбуз. Мне любопытно быть здесь в этот момент, но сестра почему-то не в настроении. Наверное, я могу её понять, но так и не решился спросить, лишь почти молча утянул её к себе в комнату и включил ещё одну серию. То, что происходит на экране, ни капли меня не волнует и я, будучи слегка пьяным, целую её. Должно быть, мне не стоит злоупотреблять алкоголем, я не хотел бы лишний раз чувствовать холод и жар одновременно и теряться в тёмном пространстве комнаты. Должно быть, мне не стоит вообще ничего употреблять, но я так хотел бы исправить все свои проблемы, преодолеть которые я могу лишь будучи пьяным. Где-то в комнате у сестры лежит пачка ментоловых сигарет, от которых я отказался, побоявшись выглядеть глупо, снова закашлявшись после одной затяжки.
Всё тоскливее и тоскливее думаю о том, что я не такой, что у меня есть неведомые и неформулируемые дефекты, исправить которые не в моих силах.
Вернусь домой и буду с иронией говорить о том, как же большие города портят людей.
Просыпаюсь ранним утром и первым иду умываться. Ещё толком не знаю где и что здесь лежит, потому жду других, чтоб позавтракать вместе, несмотря на то, что сильно хочется есть. От ледяной воды на руках мурашки. Я вдруг оказался частью чужой семьи и эти люди так добры ко мне. Немного позже придёт мама и позовёт за стол. Моя не звала никогда. Сестра всё ещё спит, несмотря на то, что уже полдень. Вчера праздновали её день рождения, ей исполнилось 18, она знакомила меня со своими друзьями и подругами, а я снова чувствовал себя лишним, становилось грустно. Позже скажу ей, чтоб не устраивала мне больше сюрпризов на мой день рождения, я не хочу этого чувствовать: смешение детской обиды, гнева, неловкости и желания спрятаться, затеряться в толпе незнакомых, чтоб никто не обратил на меня внимания в этот, в общем-то, простой день. Им всем весело от глупых вещей, снова чувствую себя слишком взрослым, хотя я там и в самом деле был старше всех, но полгода-год не играют такой большой роли. Я не знаю что им сказать и в какой-то момент завороженно слушаю речь А., она говорит умные вещи и не просто говорит, а умело обращается со словами и фразами, жесты и мимика прекрасно переплетаются с речью. Зависть, я так совсем не умею. Далее они говорят об олимпиадах, школах, учителях. Снова завидно, я не видел ничего из этого и учился в самом дряхлом месте, какое только можно было найти в пределах моего города. У них определённо есть будущее и есть шансы добиться того, чему так рад был бы я. Замечаю, что сестра тоже смотрит на них немного грустно и не встревает в разговор. Так хочется спросить у неё что случилось и почему-то обнять, но вокруг слишком много почти-посторонних людей, поэтому я пытаюсь отвлечься и наблюдаю как внизу мальчик катается кругами на старом велосипеде и кошки то и дело выпрыгивают из-под машин и мчатся в открытые двери подъездов, чтоб спрятаться от начинающегося дождя.
Дома родители накрыли стол, а на замену торту нашёлся арбуз. Мне любопытно быть здесь в этот момент, но сестра почему-то не в настроении. Наверное, я могу её понять, но так и не решился спросить, лишь почти молча утянул её к себе в комнату и включил ещё одну серию. То, что происходит на экране, ни капли меня не волнует и я, будучи слегка пьяным, целую её. Должно быть, мне не стоит злоупотреблять алкоголем, я не хотел бы лишний раз чувствовать холод и жар одновременно и теряться в тёмном пространстве комнаты. Должно быть, мне не стоит вообще ничего употреблять, но я так хотел бы исправить все свои проблемы, преодолеть которые я могу лишь будучи пьяным. Где-то в комнате у сестры лежит пачка ментоловых сигарет, от которых я отказался, побоявшись выглядеть глупо, снова закашлявшись после одной затяжки.
Всё тоскливее и тоскливее думаю о том, что я не такой, что у меня есть неведомые и неформулируемые дефекты, исправить которые не в моих силах.
Вернусь домой и буду с иронией говорить о том, как же большие города портят людей.
Восемнадцатилетие. Этакий поворот от хикканства к более-менее нормальному образу жизни.
Как только мне исполнилось 18, я:
- Устроился на работу
- Нашёл друга
- Впервые покатался по стране
- Нашёл хобби
- Научился готовить
- Попробовал алкоголь
- Попробовал кальян
- Попробовал ПАВ
- Стал следить за здоровьем
На самом деле всё не ограничивается этим списком, но другие изменения во мне происходили пассивно. Улучшение когнитивных и социальных навыков, стало лучше получаться применять свои знания и умения. Я гораздо больше, чем раньше, разбираюсь в различных вещах, и это полезно.
Где-то в планах записаться к психотерапевту, бегать по утрам и затеять ремонт, но это, наверное, будет уже за чертой восемнадцатилетия. А поцеловался и подержался за ручку за полгода до.
Помнится, как в 13 загадывал желание, чтоб этот год изменился. Вот так я это и представлял, что однажды всё само повернёт и поедет по другой дороге, что будет какое-никакое разнообразие, а не типичное лето за пекой. Однако, у себя мне по-прежнему будет тоскливо хотя бы из-за проёбанных шансов подружиться, но я надеюсь, они ещё будут. А ещё я обнаглел за последнее время.
Как только мне исполнилось 18, я:
- Устроился на работу
- Нашёл друга
- Впервые покатался по стране
- Нашёл хобби
- Научился готовить
- Попробовал алкоголь
- Попробовал кальян
- Попробовал ПАВ
- Стал следить за здоровьем
На самом деле всё не ограничивается этим списком, но другие изменения во мне происходили пассивно. Улучшение когнитивных и социальных навыков, стало лучше получаться применять свои знания и умения. Я гораздо больше, чем раньше, разбираюсь в различных вещах, и это полезно.
Где-то в планах записаться к психотерапевту, бегать по утрам и затеять ремонт, но это, наверное, будет уже за чертой восемнадцатилетия. А поцеловался и подержался за ручку за полгода до.
Помнится, как в 13 загадывал желание, чтоб этот год изменился. Вот так я это и представлял, что однажды всё само повернёт и поедет по другой дороге, что будет какое-никакое разнообразие, а не типичное лето за пекой. Однако, у себя мне по-прежнему будет тоскливо хотя бы из-за проёбанных шансов подружиться, но я надеюсь, они ещё будут. А ещё я обнаглел за последнее время.
Опять мысль обрывается до того, как закончу и переходит на другую дорогу. Я хотел написать не так, но написал как написалось. Типичный мой бред, где гг - мужчина за 30 и тема смерти. Впрочем, это не такой трешак, какой я писал в 16, где люди умирали прямо на строках текста.
__________
Алло, такси? От Московского переулка до улицы Ада, пожалуйста. Да, да, хорошо, жду.
Глаза Джоди добродушно глядят на меня с чёрно-белой фотокартинки. Глажу ей лицо своим неуклюжим большим
пальцем, сидя на остановке в этот чудный вечер. Я соскучился, Джоди, и сегодня я направляюсь к тебе, хоть ты и
так далеко, но нет ничего невозможного в этом чудном мире. Зацепившись за ниточку, можно попасть на край света
или даже на край тьмы. Напевая мотив песенки, услышанной утром по радио, отбиваю ногой такт по мокрому
асфальту. Подъехало моё такси - желтая, почти полностью забрызганная свежей грязью машина с полоской шашечек
на боку. Сел рядом с водителем, тот достал пачку сигарет, вынул самую помятую и закурил под завывающий блюз.
В машине ярко ощущается смесь запаха дорогого вина и дешёвого табака, от сиденья тянется приторный аромат
женских духов. Огни ночного города мелькают и смешиваются меж собой в единую цветную кашу, мы едем сквозь
потоки света, ловящие нас со всех сторон. Вскоре проехали центральную часть города, утыканную бетонными
высокими построениями и оказались в самом малолюдном месте этого города. Машина остановилась, я ещё до того,
как водитель озвучил нужную сумму, молча отдал ему пару бумажных купюр и вышел. На меня сразу же полетели
холодные капли воды, напомнив о забытом зонте. Что ж, там он мне не понадобится. Спрятав руки в карманы и
пытаясь укрыться от дождя поднятым воротником пиджака, нелепо пробираюсь через грязь, затекающую в ботинки и
оставляющую чудовищно огромные следы и брызги на брюках. Теперь выгляжу смешно и жалко. Тяну ручку, дверь
издаёт режущий ухо скрип. Поднимаюсь по деревянным узким ступенькам на самый последний этаж этого дома -
второй, не считая чердака. Дом этот старше меня в два раза и уже покрылся морщинами-трещинами,
подготавливается к своей собственной смерти. Стою на тёмной площадке, позвякиваю ключами в руке и вслушиваюсь.
В какой-то из квартир громкая весёлая музыка, смех и звон бокалов, ударяющихся друг о друга. Мне нужно
сосредоточиться и хотя бы примерно представить что говорить, когда Джоди снова, как когда-то раньше, спросит
как продвигаются мои дела на работе, ещё раз полюбопытствует как я назову нашего мальчика и скоро ли мы
заведём собаку - лохматого рыжего спаниэля, а потом сказать самое важное и покончить с этим всем навсегда.
Помнится, она с порога обнимала меня и её чёрные кудри, пружиня, щекотили моё лицо. О, я многое бы отдал за
то, чтоб запечатлить её искреннюю, полную добра и счастья, улыбку, но теперь она ускользает от объективов, от
чужих глаз, от всего. Джоди утекает, как вода, она хоть и моя, но теперь похожа на пламя свечи, которое не
ухватить, не забрать, спрятав в сжатый кулак, а лишь смирно сидеть и наблюдать за чудным танцем, движения
которого прекрасны своим однообразием. Мы давно не виделись. С трудом поворачиваю ключ в проржавелом замке,
перешагиваю порог и осторожно наступаю на обшарпанный пол, покрытый внушительным слоем пыли. Я вернулся,
милая!
Что сегодня на ужин, Джо? Аромат жжёной бумаги и хруст дерева пробираются к моим органам чувств. Джоди
кружится на кухне в красном платье со сковородкой в руке. Из зала слышатся ритмы танго, приправленные тёмными
отзвуками и тяжестью глухих ударов, вылавливаемых слухом между чистых нот. Я целую её и чувствую привкус пепла,
музыка становится воем сирен и опъянённая Джоди снова и снова кружится в алом пламени передо мной. Подол
платья обжигает мне ноги, её разгорячённое тело, касаясь моей кожи, оставляет лёгкие ожоги. О, Джо, прекрати
танцевать, ты спалишь к чертям этот дом, эту квартиру, этот мой мир вместе со мной и моей памятью о тебе. В
конце концов, я пришёл попрощаться. Она остановилась и ошалело уставилась на меня. Воздух, её кудри и пыль на
полу ещё некоторое время вальсировали, по инерции повторяя движения нашего танца. Я не находил свлов и даже
внятных причин расстаться навсегда, но мысли о ней тяготили мою душу, вгоняли в тоску и апатию. Я знал, что
она где-то рядом, но в то же время она была так далеко, она была во мне и вокруг меня, пока я помнил её, пока
я ходил вокруг этого места одинокими вечерами. Она была здесь, когда я поворачивал ручку двери и входил в
квартиру, обрывая нити паутины на дверном косяке. Она шептала мне слова любви на ушко, притворяясь шелестом
высохших осенних листьев, когда я сидел на скамейке у нашего подъезда. Только загвоздка в том, что она -
голограмма моего больного сознания, её давно больше нет ни для кого, и эта квартира начала зарастать пылью
ещё двадцать лет назад, когда игривое пламя легко и быстро стёрло всё, что мы нажили вместе. Я пью здесь,
закрывая глаза и проваливаясь в эти сладкие глупые сны. Я устал, Джоди, я устал. Мне нужно переступить эту
лесенку и идти дальше, но я спотыкаюсь о острый нос твоей туфли, когда ты, пьяная, не успеваешь убрать ногу во
время танца. Я спотыкаюсь о свои неразобранные воспоминания, о коробки с ними, на верхушке гор коробок
музыкальная шкатулка, я открываю её и маленькая фигурка тебя танцует передо мной, дразнясь снова и снова. В
последний раз тоскливо взглянув на твоё чёрно-белое фото и вспомнив всё самое тёплое, что у нас было, достаю
зажигалку и ты в последний раз так просто и так уютно смотришь на меня, обрамлённая языками пламени. Надеюсь,
я не останусь здесь. В последний раз держу тебя за руку и ты исчезаешь, делая последний глоток красного
полусухого. Я любил тебя.
__________
Надеюсь, я ещё не раз вернусь сюда. Мне опять нечего сказать до тех пор, пока качели эмоций не сдвинутся вновь с места. В следующий раз снова рассыплюсь на крупицы перед тобой и буду умолять сказать мне хоть слово. Нелепо.
__________
Алло, такси? От Московского переулка до улицы Ада, пожалуйста. Да, да, хорошо, жду.
Глаза Джоди добродушно глядят на меня с чёрно-белой фотокартинки. Глажу ей лицо своим неуклюжим большим
пальцем, сидя на остановке в этот чудный вечер. Я соскучился, Джоди, и сегодня я направляюсь к тебе, хоть ты и
так далеко, но нет ничего невозможного в этом чудном мире. Зацепившись за ниточку, можно попасть на край света
или даже на край тьмы. Напевая мотив песенки, услышанной утром по радио, отбиваю ногой такт по мокрому
асфальту. Подъехало моё такси - желтая, почти полностью забрызганная свежей грязью машина с полоской шашечек
на боку. Сел рядом с водителем, тот достал пачку сигарет, вынул самую помятую и закурил под завывающий блюз.
В машине ярко ощущается смесь запаха дорогого вина и дешёвого табака, от сиденья тянется приторный аромат
женских духов. Огни ночного города мелькают и смешиваются меж собой в единую цветную кашу, мы едем сквозь
потоки света, ловящие нас со всех сторон. Вскоре проехали центральную часть города, утыканную бетонными
высокими построениями и оказались в самом малолюдном месте этого города. Машина остановилась, я ещё до того,
как водитель озвучил нужную сумму, молча отдал ему пару бумажных купюр и вышел. На меня сразу же полетели
холодные капли воды, напомнив о забытом зонте. Что ж, там он мне не понадобится. Спрятав руки в карманы и
пытаясь укрыться от дождя поднятым воротником пиджака, нелепо пробираюсь через грязь, затекающую в ботинки и
оставляющую чудовищно огромные следы и брызги на брюках. Теперь выгляжу смешно и жалко. Тяну ручку, дверь
издаёт режущий ухо скрип. Поднимаюсь по деревянным узким ступенькам на самый последний этаж этого дома -
второй, не считая чердака. Дом этот старше меня в два раза и уже покрылся морщинами-трещинами,
подготавливается к своей собственной смерти. Стою на тёмной площадке, позвякиваю ключами в руке и вслушиваюсь.
В какой-то из квартир громкая весёлая музыка, смех и звон бокалов, ударяющихся друг о друга. Мне нужно
сосредоточиться и хотя бы примерно представить что говорить, когда Джоди снова, как когда-то раньше, спросит
как продвигаются мои дела на работе, ещё раз полюбопытствует как я назову нашего мальчика и скоро ли мы
заведём собаку - лохматого рыжего спаниэля, а потом сказать самое важное и покончить с этим всем навсегда.
Помнится, она с порога обнимала меня и её чёрные кудри, пружиня, щекотили моё лицо. О, я многое бы отдал за
то, чтоб запечатлить её искреннюю, полную добра и счастья, улыбку, но теперь она ускользает от объективов, от
чужих глаз, от всего. Джоди утекает, как вода, она хоть и моя, но теперь похожа на пламя свечи, которое не
ухватить, не забрать, спрятав в сжатый кулак, а лишь смирно сидеть и наблюдать за чудным танцем, движения
которого прекрасны своим однообразием. Мы давно не виделись. С трудом поворачиваю ключ в проржавелом замке,
перешагиваю порог и осторожно наступаю на обшарпанный пол, покрытый внушительным слоем пыли. Я вернулся,
милая!
Что сегодня на ужин, Джо? Аромат жжёной бумаги и хруст дерева пробираются к моим органам чувств. Джоди
кружится на кухне в красном платье со сковородкой в руке. Из зала слышатся ритмы танго, приправленные тёмными
отзвуками и тяжестью глухих ударов, вылавливаемых слухом между чистых нот. Я целую её и чувствую привкус пепла,
музыка становится воем сирен и опъянённая Джоди снова и снова кружится в алом пламени передо мной. Подол
платья обжигает мне ноги, её разгорячённое тело, касаясь моей кожи, оставляет лёгкие ожоги. О, Джо, прекрати
танцевать, ты спалишь к чертям этот дом, эту квартиру, этот мой мир вместе со мной и моей памятью о тебе. В
конце концов, я пришёл попрощаться. Она остановилась и ошалело уставилась на меня. Воздух, её кудри и пыль на
полу ещё некоторое время вальсировали, по инерции повторяя движения нашего танца. Я не находил свлов и даже
внятных причин расстаться навсегда, но мысли о ней тяготили мою душу, вгоняли в тоску и апатию. Я знал, что
она где-то рядом, но в то же время она была так далеко, она была во мне и вокруг меня, пока я помнил её, пока
я ходил вокруг этого места одинокими вечерами. Она была здесь, когда я поворачивал ручку двери и входил в
квартиру, обрывая нити паутины на дверном косяке. Она шептала мне слова любви на ушко, притворяясь шелестом
высохших осенних листьев, когда я сидел на скамейке у нашего подъезда. Только загвоздка в том, что она -
голограмма моего больного сознания, её давно больше нет ни для кого, и эта квартира начала зарастать пылью
ещё двадцать лет назад, когда игривое пламя легко и быстро стёрло всё, что мы нажили вместе. Я пью здесь,
закрывая глаза и проваливаясь в эти сладкие глупые сны. Я устал, Джоди, я устал. Мне нужно переступить эту
лесенку и идти дальше, но я спотыкаюсь о острый нос твоей туфли, когда ты, пьяная, не успеваешь убрать ногу во
время танца. Я спотыкаюсь о свои неразобранные воспоминания, о коробки с ними, на верхушке гор коробок
музыкальная шкатулка, я открываю её и маленькая фигурка тебя танцует передо мной, дразнясь снова и снова. В
последний раз тоскливо взглянув на твоё чёрно-белое фото и вспомнив всё самое тёплое, что у нас было, достаю
зажигалку и ты в последний раз так просто и так уютно смотришь на меня, обрамлённая языками пламени. Надеюсь,
я не останусь здесь. В последний раз держу тебя за руку и ты исчезаешь, делая последний глоток красного
полусухого. Я любил тебя.
__________
Надеюсь, я ещё не раз вернусь сюда. Мне опять нечего сказать до тех пор, пока качели эмоций не сдвинутся вновь с места. В следующий раз снова рассыплюсь на крупицы перед тобой и буду умолять сказать мне хоть слово. Нелепо.
Время в правом нижнем углу ещё остаётся где-то не здесь. Вкладки браузера тоже.
Улицы, предметы, да чёрт возьми, даже животные прорываются сквозь прошлое и материализуются в настоящем передо мной. Мне мучительно смотреть на это, и я предпочёл бы забыть и не помнить. Из шкафа выпадают вещи из прошлого, на полке пылятся застывшие куски прошлого и как ни переставляй вещи, как ни прячь, как ни перекладывай, они однажды свалятся с верхней полки, единым комом. Я не хочу этого видеть.
Не менее мучительно думать, что всё, что собирал, искал в течении жизни, пусть и не такого большого отрезка времени, оказалось бессмысленным и ненужным. Всё, что считал правильным, всё, на что надеялся и чего ждал, стало пустотой. Непонятно что делать дальше и из чего собирать новое. Кто-то сказал, что так и должно быть, но я не уверен.
Улицы, предметы, да чёрт возьми, даже животные прорываются сквозь прошлое и материализуются в настоящем передо мной. Мне мучительно смотреть на это, и я предпочёл бы забыть и не помнить. Из шкафа выпадают вещи из прошлого, на полке пылятся застывшие куски прошлого и как ни переставляй вещи, как ни прячь, как ни перекладывай, они однажды свалятся с верхней полки, единым комом. Я не хочу этого видеть.
Не менее мучительно думать, что всё, что собирал, искал в течении жизни, пусть и не такого большого отрезка времени, оказалось бессмысленным и ненужным. Всё, что считал правильным, всё, на что надеялся и чего ждал, стало пустотой. Непонятно что делать дальше и из чего собирать новое. Кто-то сказал, что так и должно быть, но я не уверен.
Про семью.
Рос я всегда без отца. Не так давно как-то осознал, что и матери у меня, в привычном смысле этого слова, не было. Ощущение, будто я даже ещё не родился.
Про отца.
Со слов матери, видел я его в последний раз, когда мне был год или чуть меньше. Мать много рассказывала как он как-то втихоря в течении долгого времени воровал из дома вещи и продавал, однажды я на самом деле нашёл списки пропавшего, заявление в милицию и ещё какие-то бумаги. Она хотела, чтоб я знал его таким? Ещё вскользь упоминала, услышав Битлз или Би-2 по радио, что это его любимая музыка. Рассказывала, от чего он умер, но я так и не запомнил - то ли от пьянства в больнице, то ли повесился в чьём-то чужом доме. Вспоминаются ускользающие истории про падение с моста, про рыбалку, про лодку, я уже спутал какая чья, хоть и слышал их очень часто, они были ещё до меня. Не знаю чего я хотел, когда зарисовывал на листе в блокноте дорогу к его могиле. Не знаю чего я хочу теперь, собрав в кучу пару фотографий, ту самую схему и комок мыслей. Разве от мёртвых дождёшься ответа?
Про мать.
Я много раз говорил одну и ту же фразу: "Мы с ней живём как соседи", и если раньше мне казалось, что это очень даже хорошо, то теперь кажется, что где-то там прячется ниточка, вдоль которой прячутся мои проблемы. У меня нет сил самостоятельно это исправить, нет сил даже лишний раз сказать лишнее слово. Решатся ли мои проблемы, если всё-таки найду сил? Вряд ли она захочет начинать всё сначала. Она не всегда будет иметь возможность ответить мне, и, наверное, надо поторопиться.
Рос я всегда без отца. Не так давно как-то осознал, что и матери у меня, в привычном смысле этого слова, не было. Ощущение, будто я даже ещё не родился.
Про отца.
Со слов матери, видел я его в последний раз, когда мне был год или чуть меньше. Мать много рассказывала как он как-то втихоря в течении долгого времени воровал из дома вещи и продавал, однажды я на самом деле нашёл списки пропавшего, заявление в милицию и ещё какие-то бумаги. Она хотела, чтоб я знал его таким? Ещё вскользь упоминала, услышав Битлз или Би-2 по радио, что это его любимая музыка. Рассказывала, от чего он умер, но я так и не запомнил - то ли от пьянства в больнице, то ли повесился в чьём-то чужом доме. Вспоминаются ускользающие истории про падение с моста, про рыбалку, про лодку, я уже спутал какая чья, хоть и слышал их очень часто, они были ещё до меня. Не знаю чего я хотел, когда зарисовывал на листе в блокноте дорогу к его могиле. Не знаю чего я хочу теперь, собрав в кучу пару фотографий, ту самую схему и комок мыслей. Разве от мёртвых дождёшься ответа?
Про мать.
Я много раз говорил одну и ту же фразу: "Мы с ней живём как соседи", и если раньше мне казалось, что это очень даже хорошо, то теперь кажется, что где-то там прячется ниточка, вдоль которой прячутся мои проблемы. У меня нет сил самостоятельно это исправить, нет сил даже лишний раз сказать лишнее слово. Решатся ли мои проблемы, если всё-таки найду сил? Вряд ли она захочет начинать всё сначала. Она не всегда будет иметь возможность ответить мне, и, наверное, надо поторопиться.
- Попробовал алкоголь
- Попробовал кальян
- Попробовал ПАВ
- Стал следить за здоровьем
/0
- Попробовал кальян
- Попробовал ПАВ
- Стал следить за здоровьем
/0
Про бога.
Когда Бог создавал Мир (а я верю, что нас создал Бог, но не тот, что Иисус, и не тот, что Будда, а другой - свободный и счастливый Творец, может быть, какая-то Сила, это неважно:-), так вот, когда Бог создавал Землю, он создал ее не <для того чтобы:>, а <потому что:>.
Так и Бог создал Землю просто потому, что ему хотелось украсить свой мир. Он Творец, от слова <творчество>. Вот акт со-творения произошел, и появились мы и все сущее. Бог ведь не испытывает каких-то проблем и хлопот? Ведь он Бог, какие у него могут быть проблемы? Значит ему жизнь <в кайф>, как говорит молодежь. А когда жизнь в кайф, чем хочется заниматься? Чем-то по душе. Вот он и занимается: миры создает. А что ему еще делать? Он же всесильный!
Поэтому мы созданы не <для того чтобы:>, а <потому что:>, и жизнь наша раньше проистекала в достатке, божественном изобилии и ничего не делании, а точнее - развлечении себя разными приятностями. Это был рай. А из рая нас сверг Ум. Так вот наша задача - вернуться в рай. Но путь в рай - это не цель. Не надо никуда идти, чтобы прийти в рай, ведь он находится в нас.Когда Бог создавал Человека, он вдохнул в него частичку себя. Осознайте, вы состоите из маленького кусочка Бога. Вы созданы по образу и подобию. Значит вы - Бог. Божественная суть в вас - это Бог, это Вы. Вы - Бог. Просто давным-давно забыли об этом.
Можно сказать, что все вокруг - это Бог, потому что он создавал все из ничего, создавая из себя, потому что он все. И когда рождается ребенок, появляется физическое тело, которое есть Бог. Точнее тело - это сосуд, в котором есть Бог. И задача этого сосуда - развлекать Бога, потому что Бог пришел на эту Землю не проблемы решать, их здесь не было, а развлекаться в этом теле.
Осознайте - вы сюда пришли для того, чтобы развлекаться, а не для того, чтобы решать созданные вашим умом проблемы. Вы это содержимое сосуда, а Ум, пробка, закрывающее горлышко. Зачем нужна пробка? Ни зачем не нужна. Она просто нужна сосуду для общения друг с другом. Но в какой-то пробке произошло короткое замыкание, и в результате хаотичного движения синапсов родился Ум, который сразу же задал себе вопрос: Кто Я и Зачем Я?
И этот вопрос породил размышления, и Ум овладел сосудом, управляя им с помощью подвластных ему инстинктов выживания сосуда. Интуиция же, с помощью которой Божественная Суть управляла телом, была слабее голоса Ума, поэтому Ум власть смог перехватить.
Так Бог оказался заточенным в сосуде, который изначально был создан для развлечений, но управляемый неопытным Умом, превратился в средство для разрушения. Ум всего пугался, поэтому командовал телу нападать, и тело нападало. Именно поэтому вся Древняя История - это история войн. Это Ум воюет с себе подобными, но отличными в нюансах Умами.
Суть каждого Человека одна - Божественная Сущность, но Ум разный. Отсюда и появились разные языки, типы внешности и все те отличия, которые разбивают нас на расы и народности. Именно так мы оказались в плену. Все мы пленные боги, которым уже давно пора освободиться, но которые за давностью лет забыли об этой задаче.
Когда мы рождаемся, мы рождаемся настоящим Богом, который может все. И по замыслу, чем старше мы становимся, тем больше у нас должно появляться Божественных способностей. Но так как нас с самого детства начинают воспитывать, то уже к годам двум у взрослых получается в общем и целом составить в нас представление об этом мире. Мы знаем, что это называется стул, а это папа, а это бабушка. Звуки связываются у нас с окружающими предметами, и мир населяется созданными не нами образами.
Если бы окружающие взрослые были бы Богами, то для нас в норме вещей было бы сотворить перед завтраком какую-нибудь Вселенную и населить ее, например, огненными лентами, чтобы было красиво. И сидеть в этой бездонной темноте, вкушая завтрак, а вокруг свой танец танцевали бы наши искрящиеся творения, издавая при этом хрустальную музыку.Но взрослые уже не Боги, и их Суть никак не проявляет себя, поэтому мы привыкаем знать, что мир статичен, что мир, таков, какой он есть. И только детские фантазии оживляют его и напоминают нам, что мир не такой. Но наши фантазии зовут <детскими> и убеждают нас, что думать надо о реальном, о школе и т.д., то есть, воспитывают, этим воспитанием все больше и больше засовывая в горлышко пробку, которая становится тем прочнее, чем усерднее родители и окружающие учат нас жизни.
Эта идея не означает, что ребенка надо с детства не учить ничему, и он станет Богом. Он им не станет, потому что он нигде не сможет увидеть, что он может все. Быть Богом означает ЗНАТЬ, что ты умеешь делать все, даже то, что сейчас тебе кажется бесплотной фантазией. Но для того, чтобы это знать, Уму надо эти чудеса показать.
И показать их надо не один раз, как бывает, когда ребенок видит созданных своим воображением гномиков под кроватью, которые из фантазии становятся реальностью и деловито топочут ножками, обутыми в добротные, кожаные, хотя и маленькие сапоги. Ребенок должен вырасти окруженным Богами, чтобы стать Богом.
Дело тут вот в чем, хотя Суть мы Боги, тело наше - это просто земной инструмент. И органы чувств не предназначены видеть то, что видит Бог, когда создает свои Творения. Ведь Бог захотел жить в этом теле, чтобы вкушать жизнь через его органы чувств.Чтобы наслаждаться вкусом клубники через органы осязания, а не Божественной фантазии. И органы чувств по Божественной идее должны развиться, чтобы воспринимать то, что воспринимает Бог. Но воспитание наоборот, убеждает ребенка, что ничего такого на свете вообще нет. Но ребенок чувствует, что это обман. Его фантазии говорят ему, что взрослые неправы, однако взрослые настойчивы, так же как были настойчивы их родители. А вода камень точит:
Для того, чтобы хотя бы на мгновение соприкоснуться с детским знанием - Я - Волшебник, то есть Я - Бог, нам стоит совершить путешествие в страну волшебных сказок и снов.
Главное, не стремитесь слушать эту историю, оценивая ее с каких-либо позиций. Помните, как в детстве вы слушали сказки, вживаясь в них и позволяя описываемым событиям возникать в вашем воображении? Помните, как эти истории волновали вас и увлекали в волшебные путешествия, наполненные настоящими приключениями?
Помните, как вы любили смотреть сказки, когда были таким маленьким, что еще не оценивали сказку, а просто смотрели ее. Вот именно в таком состоянии прочитайте нижеследующий текст: Дайте возможность сказке развернуться в вашем воображении.
Когда Бог создавал Мир (а я верю, что нас создал Бог, но не тот, что Иисус, и не тот, что Будда, а другой - свободный и счастливый Творец, может быть, какая-то Сила, это неважно:-), так вот, когда Бог создавал Землю, он создал ее не <для того чтобы:>, а <потому что:>.
Так и Бог создал Землю просто потому, что ему хотелось украсить свой мир. Он Творец, от слова <творчество>. Вот акт со-творения произошел, и появились мы и все сущее. Бог ведь не испытывает каких-то проблем и хлопот? Ведь он Бог, какие у него могут быть проблемы? Значит ему жизнь <в кайф>, как говорит молодежь. А когда жизнь в кайф, чем хочется заниматься? Чем-то по душе. Вот он и занимается: миры создает. А что ему еще делать? Он же всесильный!
Поэтому мы созданы не <для того чтобы:>, а <потому что:>, и жизнь наша раньше проистекала в достатке, божественном изобилии и ничего не делании, а точнее - развлечении себя разными приятностями. Это был рай. А из рая нас сверг Ум. Так вот наша задача - вернуться в рай. Но путь в рай - это не цель. Не надо никуда идти, чтобы прийти в рай, ведь он находится в нас.Когда Бог создавал Человека, он вдохнул в него частичку себя. Осознайте, вы состоите из маленького кусочка Бога. Вы созданы по образу и подобию. Значит вы - Бог. Божественная суть в вас - это Бог, это Вы. Вы - Бог. Просто давным-давно забыли об этом.
Можно сказать, что все вокруг - это Бог, потому что он создавал все из ничего, создавая из себя, потому что он все. И когда рождается ребенок, появляется физическое тело, которое есть Бог. Точнее тело - это сосуд, в котором есть Бог. И задача этого сосуда - развлекать Бога, потому что Бог пришел на эту Землю не проблемы решать, их здесь не было, а развлекаться в этом теле.
Осознайте - вы сюда пришли для того, чтобы развлекаться, а не для того, чтобы решать созданные вашим умом проблемы. Вы это содержимое сосуда, а Ум, пробка, закрывающее горлышко. Зачем нужна пробка? Ни зачем не нужна. Она просто нужна сосуду для общения друг с другом. Но в какой-то пробке произошло короткое замыкание, и в результате хаотичного движения синапсов родился Ум, который сразу же задал себе вопрос: Кто Я и Зачем Я?
И этот вопрос породил размышления, и Ум овладел сосудом, управляя им с помощью подвластных ему инстинктов выживания сосуда. Интуиция же, с помощью которой Божественная Суть управляла телом, была слабее голоса Ума, поэтому Ум власть смог перехватить.
Так Бог оказался заточенным в сосуде, который изначально был создан для развлечений, но управляемый неопытным Умом, превратился в средство для разрушения. Ум всего пугался, поэтому командовал телу нападать, и тело нападало. Именно поэтому вся Древняя История - это история войн. Это Ум воюет с себе подобными, но отличными в нюансах Умами.
Суть каждого Человека одна - Божественная Сущность, но Ум разный. Отсюда и появились разные языки, типы внешности и все те отличия, которые разбивают нас на расы и народности. Именно так мы оказались в плену. Все мы пленные боги, которым уже давно пора освободиться, но которые за давностью лет забыли об этой задаче.
Когда мы рождаемся, мы рождаемся настоящим Богом, который может все. И по замыслу, чем старше мы становимся, тем больше у нас должно появляться Божественных способностей. Но так как нас с самого детства начинают воспитывать, то уже к годам двум у взрослых получается в общем и целом составить в нас представление об этом мире. Мы знаем, что это называется стул, а это папа, а это бабушка. Звуки связываются у нас с окружающими предметами, и мир населяется созданными не нами образами.
Если бы окружающие взрослые были бы Богами, то для нас в норме вещей было бы сотворить перед завтраком какую-нибудь Вселенную и населить ее, например, огненными лентами, чтобы было красиво. И сидеть в этой бездонной темноте, вкушая завтрак, а вокруг свой танец танцевали бы наши искрящиеся творения, издавая при этом хрустальную музыку.Но взрослые уже не Боги, и их Суть никак не проявляет себя, поэтому мы привыкаем знать, что мир статичен, что мир, таков, какой он есть. И только детские фантазии оживляют его и напоминают нам, что мир не такой. Но наши фантазии зовут <детскими> и убеждают нас, что думать надо о реальном, о школе и т.д., то есть, воспитывают, этим воспитанием все больше и больше засовывая в горлышко пробку, которая становится тем прочнее, чем усерднее родители и окружающие учат нас жизни.
Эта идея не означает, что ребенка надо с детства не учить ничему, и он станет Богом. Он им не станет, потому что он нигде не сможет увидеть, что он может все. Быть Богом означает ЗНАТЬ, что ты умеешь делать все, даже то, что сейчас тебе кажется бесплотной фантазией. Но для того, чтобы это знать, Уму надо эти чудеса показать.
И показать их надо не один раз, как бывает, когда ребенок видит созданных своим воображением гномиков под кроватью, которые из фантазии становятся реальностью и деловито топочут ножками, обутыми в добротные, кожаные, хотя и маленькие сапоги. Ребенок должен вырасти окруженным Богами, чтобы стать Богом.
Дело тут вот в чем, хотя Суть мы Боги, тело наше - это просто земной инструмент. И органы чувств не предназначены видеть то, что видит Бог, когда создает свои Творения. Ведь Бог захотел жить в этом теле, чтобы вкушать жизнь через его органы чувств.Чтобы наслаждаться вкусом клубники через органы осязания, а не Божественной фантазии. И органы чувств по Божественной идее должны развиться, чтобы воспринимать то, что воспринимает Бог. Но воспитание наоборот, убеждает ребенка, что ничего такого на свете вообще нет. Но ребенок чувствует, что это обман. Его фантазии говорят ему, что взрослые неправы, однако взрослые настойчивы, так же как были настойчивы их родители. А вода камень точит:
Для того, чтобы хотя бы на мгновение соприкоснуться с детским знанием - Я - Волшебник, то есть Я - Бог, нам стоит совершить путешествие в страну волшебных сказок и снов.
Главное, не стремитесь слушать эту историю, оценивая ее с каких-либо позиций. Помните, как в детстве вы слушали сказки, вживаясь в них и позволяя описываемым событиям возникать в вашем воображении? Помните, как эти истории волновали вас и увлекали в волшебные путешествия, наполненные настоящими приключениями?
Помните, как вы любили смотреть сказки, когда были таким маленьким, что еще не оценивали сказку, а просто смотрели ее. Вот именно в таком состоянии прочитайте нижеследующий текст: Дайте возможность сказке развернуться в вашем воображении.
Я закрыл глаза, стараясь не обращать никакого внимания на происходящее и желая оказаться тотчас же где-нибудь в другом месте и в иной оболочке, будь то проститутка под своим сотым клиентом или умирающий в агонии старик. С каждой секундой мне делалось всё противнее и сил терпеть становилось всё меньше и меньше. Я не знал что мне делать, я остался один среди тихих, едва различимых обычно, звуков. Но гораздо хуже одиночества в своей комнате, в своём доме, в своём городе, гораздо страшнее, было одиночество в самом себе. Можно было услышать как течёт кровь, как расправляются лёгкие при вдохе, как иногда поскрипывают суставы, но нельзя было ни услышать, ни увидеть самого себя. Так же, как я не вижу своих рук перед собой в этой тёмной комнате, так же, как я не знаю сколько теперь километров до моего родного дома.
Лица размазываются передо мной, растекаются, открывая рты, бесконечно уродуясь, словно плавящаяся пластмасса. Собираются вместе в лужи, бесформенные и вязкие. Стоишь и боишься в них наступить и слышишь их тихие, такие же расплывчатые, вместе образующие скорее гул, речи. Меня начинает тошнить, когда замечаю знакомый цвет радужной оболочки посреди сего безобразия. Выхваченный ухом знакомый голос, задыхающийся как старый радиоприёмник, вонзается в меня и оглушает так, что я уже падаю, падаю на колени и зажимаю уши руками, лишь бы не слышать, лишь бы больше не слышать, не видеть, не помнить всех их. Они словно зомби остаются со мной и мучают, мучают, мучают, издеваются.
Напротив меня всегда задерживались только глаза, в каких нельзя было различить взрослых. Полные доброты и внезапной радости с любопытством смотрели на меня и ждали чем бы им восхититься. Взрослые же проходили мимо и я так и не смог рассмотреть их должным образом.
Напротив меня всегда задерживались только глаза, в каких нельзя было различить взрослых. Полные доброты и внезапной радости с любопытством смотрели на меня и ждали чем бы им восхититься. Взрослые же проходили мимо и я так и не смог рассмотреть их должным образом.
>Скрывай сразу
Не указывай мне, пидор!
Не указывай мне, пидор!
Совсем неочевидно моё физическое существование. Я будто бы уже дух и картиной на стене наблюдаю за девочками, плетущими друг другу косы на фоне мраморно-голубого неба и пятнистых берёз.
Ощущаю себя духом, наблюдателем, созерцателем. Тем, кто не в праве или не в силах вмешаться в окружающую действительность. Тем, кто безмолвно сидит и смотрит, пропуская через себя картинку.
Или немного о том, как на меня опять напало подобие дереализации с деперсонализацией и стало мной.
Ощущаю себя духом, наблюдателем, созерцателем. Тем, кто не в праве или не в силах вмешаться в окружающую действительность. Тем, кто безмолвно сидит и смотрит, пропуская через себя картинку.
Или немного о том, как на меня опять напало подобие дереализации с деперсонализацией и стало мной.
Про чувства.
Мне тоже обидно, но по-своему. А иногда подумаю: вдруг у всех всё так, вдруг мне только кажется, что я хуже?
Тоже хочется ни о чём не думать, а наивно вспоминать и мечтать о каком-нибудь человеческом объекте и ожидать дня встречи. Романтично, сопливо, трогательно, чтоб казалось, будто "до гроба" и с трагедией вместо концовки. Но это не мой сценарий, это чьи-то чужие 16 лет, не мои. Я уже взрослый и даже при всём желании так нельзя выйдет.
А потом ещё подумаю: а зачем всё это, был бы я счастливее от этого? Я - не очень-то. А вот если бы был бы глупее и чуть менее внутрь себя ориентированным, что-то бы, да вышло. Хорошо бы вышло.
Об эмоциях.
Человек, который, казалось бы, почти что инвалид с отрубленными эмоциями, знает как весело можно радоваться и как бывает страшно бояться. Но это ничем не помогает. "Посмотрел и хватит" - с издёвкой говорит мне мой внутренний голос и единственное, что у меня остаётся - размышления о тщетности бытия, включенные в фоновом режиме моего существования.
- Посмотри как я могу!
- И что?
Мне тоже обидно, но по-своему. А иногда подумаю: вдруг у всех всё так, вдруг мне только кажется, что я хуже?
Тоже хочется ни о чём не думать, а наивно вспоминать и мечтать о каком-нибудь человеческом объекте и ожидать дня встречи. Романтично, сопливо, трогательно, чтоб казалось, будто "до гроба" и с трагедией вместо концовки. Но это не мой сценарий, это чьи-то чужие 16 лет, не мои. Я уже взрослый и даже при всём желании так нельзя выйдет.
А потом ещё подумаю: а зачем всё это, был бы я счастливее от этого? Я - не очень-то. А вот если бы был бы глупее и чуть менее внутрь себя ориентированным, что-то бы, да вышло. Хорошо бы вышло.
Об эмоциях.
Человек, который, казалось бы, почти что инвалид с отрубленными эмоциями, знает как весело можно радоваться и как бывает страшно бояться. Но это ничем не помогает. "Посмотрел и хватит" - с издёвкой говорит мне мой внутренний голос и единственное, что у меня остаётся - размышления о тщетности бытия, включенные в фоновом режиме моего существования.
- Посмотри как я могу!
- И что?
Сидя с чашкой на кухне, думал, что должен написать текста минимум на 3 страницы. Взял ручку, написал слово, предложение. Оно вышло таким жалким, каким не выходило ни одно другое, оно втоптало меня в землю перед тем, кто его не прочтёт. Да. Могу только валяться в грязи и говорть "я не понимаю!". Рукалицо. Выстроил ещё одно объяснение тому, что стоит выбросить нахуй из головы и не вспоминать ни-ког-да более.
Три дня подряд читал стишки о любви и романтично-трагичной её стороне. Издеваюсь над собой, потому что "У тебя так никогда не будет, ха-ха. У тебя вообще никак не будет".
Три дня подряд читал стишки о любви и романтично-трагичной её стороне. Издеваюсь над собой, потому что "У тебя так никогда не будет, ха-ха. У тебя вообще никак не будет".
Полуденное солнце оставляет яркие блики на поверхности воды, вода буквально сияет. Небо насыщенно-голубое. Несмотря на жару, со стороны моря дует прохладный ветер. Она украшает песочный замок причудливыми ракушками, на её маленькой руке позвякиваем браслет с бубенчиками. Это ребёнок с пшеничными волосами, это ангел с невидимыми крыльями строит воображаемым людям город из песка и глины. Подбегает мальчик и в одно мгновенье разрушает все наивные старания.
Всё было не так.
Всё было не так.
Есть одна тян, которую я совершенно не замечаю. Она всегда пишет первой и наш диалог всегда состоит из однообразных и по сути своей глупых шуточек вперемешку с эмодзи "конь". Она всегда а моём сознании останется 14-летней девочкой, фанатеющей от японского, девочкой с этим глупым смайликом, девочкой с низкой самооценкой и фотоаппаратом в руках. Девочкой, о которой я вряд ли вспомню, если она вдруг исчезнет и не напишет больше.
Странно как на автомате блокируются некоторые люди и будто бы отключаются от меня и я перестаю их слышать. И я будто бы в коме для них и они, может быть, ждут когда я очнусь. А теперь мне очень и очень страшно отключиться совсем ото всех-всех.
Странно как на автомате блокируются некоторые люди и будто бы отключаются от меня и я перестаю их слышать. И я будто бы в коме для них и они, может быть, ждут когда я очнусь. А теперь мне очень и очень страшно отключиться совсем ото всех-всех.
Что-то во мне инфантильное, в чём-то мазохистское, сталкивающее в бездну фрустрации и заставляющее со дна этой ямы с восхищением смотреть вверх. Смотреть и сравнивать, сравнивать и тосковать, но вместо обыкновенной, типичной горечи, чувствовать приторную сладость и глупо улыбаться. Не отдавать себе отчёта во всей этой странности, а просто наслаждаться ей. Наблюдать то, что случайно развернулось и бояться сломать это, бояться даже показать это кому-то, чтобы подольше осталось, чтобы не разрушилось. Эфемерное, идеальное в своей иррациональной выдуманности. Не находил ничего слаще этого и даже страх того, что оно исчезнет, необычайно сладок. Провалиться в лазейку, закрыть глаза и жить там.
Иногда я совершаю огромные ошибки. Что ж.
Иногда я совершаю огромные ошибки. Что ж.
Про то, как я слишком часто путаюсь и ошибаюсь.
Я знаю, что у меня есть проблемы, но осознавать их должным образом получается редко. Бывает, беру книгу (в последний раз это была книжка Перлза по психотерапии), читаю главу-две и вдруг понимаю, что какие-то строки про меня и будто бы проснулся и теперь понял в чём дело. Но проходит день или два, как моё восприятие снова затуманивается, как снова акцентируются малозначимые детали, тревога нарастает и иногда её становится сложно терпеть. А иногда получается закрыть глаза и "забить", но и это временно. Я начинаю хвататься за что попало, раз за разом спотыкаясь и подворачивая ноги, слушая не то и не тех, кого стоит слушать. Увлекаюсь не тем, что помогло бы и отчаиваюсь, не получив результат (а то и получив прямо противоположный - привет, постпсиходелический экзистенциальный кризис, мы не виделись с 15 лет!).
Теперь я записался к психотерапевту и первое, на что я пожалуюсь - на физическое проявление тревоги. У меня, честно признаться, нет денег от слова "совсем" и жалкие остатки сбережений я решил потратить именно так. Я устал, хоть сейчас всё не так уж плохо.
Я знаю, что у меня есть проблемы, но осознавать их должным образом получается редко. Бывает, беру книгу (в последний раз это была книжка Перлза по психотерапии), читаю главу-две и вдруг понимаю, что какие-то строки про меня и будто бы проснулся и теперь понял в чём дело. Но проходит день или два, как моё восприятие снова затуманивается, как снова акцентируются малозначимые детали, тревога нарастает и иногда её становится сложно терпеть. А иногда получается закрыть глаза и "забить", но и это временно. Я начинаю хвататься за что попало, раз за разом спотыкаясь и подворачивая ноги, слушая не то и не тех, кого стоит слушать. Увлекаюсь не тем, что помогло бы и отчаиваюсь, не получив результат (а то и получив прямо противоположный - привет, постпсиходелический экзистенциальный кризис, мы не виделись с 15 лет!).
Теперь я записался к психотерапевту и первое, на что я пожалуюсь - на физическое проявление тревоги. У меня, честно признаться, нет денег от слова "совсем" и жалкие остатки сбережений я решил потратить именно так. Я устал, хоть сейчас всё не так уж плохо.
Про ложь.
С тех пор, как я стал более-менее мыслящим существом и правильно ли, неправильно ли, воспринимал окружающий мир, я стал говорить себе: "Честность - самое важное в человеческих отношениях". И было (и есть до сих пор) это так комично, так нелепо и так глупо. Потому что я врал. Я через слово врал и вру маме, порой совсем этого не замечая. Я должен был поддерживать иллюзию того, что у меня есть друзья, что я гуляю с ними. Говорил, что иду в кино, когда ходил кругами по до тошноты знакомому частному сектору своего города. Я выдумывал что-то, что связывает событие лучше, чем реальность (которая, в свою очередь, застряла между прошлым враньём и предельно чистой действительностью). Позже убегал в лесополосу, измазывался как свин, нарочно сворачивая с тропинки и пробираясь через кусты. Лишь несколько раз был вынужден сказать матери правду о том куда я иду, но о цели своей, конечно, умалчивал. Мать, она на всё новое реагирует с долей неприязни и ярым скептицизмом, отговаривает от всего, чем бы это ни было, отговаривает прямо или косвенно (или мне кажется?).
С другими людьми всё легче, но не так хорошо, как хотелось бы. Я слишком часто попадаю в тупики от того, что чего-то кому-то не сказал. Недоговорить - это тоже немножко соврать. Увы. Не нашёл способа избавиться от этого, кроме как не общаться ни с кем совсем.
С тех пор, как я стал более-менее мыслящим существом и правильно ли, неправильно ли, воспринимал окружающий мир, я стал говорить себе: "Честность - самое важное в человеческих отношениях". И было (и есть до сих пор) это так комично, так нелепо и так глупо. Потому что я врал. Я через слово врал и вру маме, порой совсем этого не замечая. Я должен был поддерживать иллюзию того, что у меня есть друзья, что я гуляю с ними. Говорил, что иду в кино, когда ходил кругами по до тошноты знакомому частному сектору своего города. Я выдумывал что-то, что связывает событие лучше, чем реальность (которая, в свою очередь, застряла между прошлым враньём и предельно чистой действительностью). Позже убегал в лесополосу, измазывался как свин, нарочно сворачивая с тропинки и пробираясь через кусты. Лишь несколько раз был вынужден сказать матери правду о том куда я иду, но о цели своей, конечно, умалчивал. Мать, она на всё новое реагирует с долей неприязни и ярым скептицизмом, отговаривает от всего, чем бы это ни было, отговаривает прямо или косвенно (или мне кажется?).
С другими людьми всё легче, но не так хорошо, как хотелось бы. Я слишком часто попадаю в тупики от того, что чего-то кому-то не сказал. Недоговорить - это тоже немножко соврать. Увы. Не нашёл способа избавиться от этого, кроме как не общаться ни с кем совсем.
Я не знаю как так получилось, что я снова скатился к этому. Однако, прекрасно помню как нормализовалось и улучшалось моё состояние. Это происходило тогда, когда я был полон энтузиазма и верил в свои идеи, в то, что они оправдаются. Я воображал, как спустя несколько неудач у меня получится что-то стоящее, чем я мог бы поделиться с другими. Перебирал информацию, строил планы, старался понять как получить максимально хороший результат. Не получил.
Позже разочаровался, не осталось ни капли надежды на то, что у меня получится. Понял, что был глуп, в общем и целом и занимался абсолютной фигнёй, наивно и только во вред. Но! Это был лучший период моей жизни. Благодаря энтузиазму я мог быть _человеком_, у меня не было ни апатии, ни всего прочего негативного из того, что сопровождало меня до начала (и после окончания) этого периода.
Теперь я снова 24/7 за пк, снова ни с кем не общаюсь. В самом прямом смысле ничего не делаю. Ничем более не интересуюсь, только иногда бегло читаю книжки по психотерапии, стараясь вернуть хотя бы часть былого интереса. Но увы, выходит очень и очень плохо.
Не чувствую себя теперь _человеком_. Жалкий, жалкий. Часть меня отключилась совсем и я, честно признаться, всё ещё не до конца понимаю как однажды внезапно её обнаружил. И даже эта жалкая вспышка выключилась, сгорев за небольшой период времени. Был бы рад, если б хотя бы она вернулась, она заставляла меня мучиться.
Помогите.
Позже разочаровался, не осталось ни капли надежды на то, что у меня получится. Понял, что был глуп, в общем и целом и занимался абсолютной фигнёй, наивно и только во вред. Но! Это был лучший период моей жизни. Благодаря энтузиазму я мог быть _человеком_, у меня не было ни апатии, ни всего прочего негативного из того, что сопровождало меня до начала (и после окончания) этого периода.
Теперь я снова 24/7 за пк, снова ни с кем не общаюсь. В самом прямом смысле ничего не делаю. Ничем более не интересуюсь, только иногда бегло читаю книжки по психотерапии, стараясь вернуть хотя бы часть былого интереса. Но увы, выходит очень и очень плохо.
Не чувствую себя теперь _человеком_. Жалкий, жалкий. Часть меня отключилась совсем и я, честно признаться, всё ещё не до конца понимаю как однажды внезапно её обнаружил. И даже эта жалкая вспышка выключилась, сгорев за небольшой период времени. Был бы рад, если б хотя бы она вернулась, она заставляла меня мучиться.
Помогите.
Проститутка сидела на кухне со своим сотым клиентом и рассказывала как больше всего на свете хотела чистой любви. Их лица мягко освещала луна. По стене прополз таракан.
"Бдыщь!" - сказала мне чья-то фотография и я, ухватившись за сердце, пошатнулся назад. Я закричал и закашлялся кровью. (На самом деле она сказала мне: "У тебя такого никогда не будет!" и засмеялась. Следующим треком был "I Wanna Be Yours")
Окна покрыты ледяным узором, но сбоку есть ещё щёлка, в которую можно подглядеть. Восхитился теплицами, стоящими как куски солнца посреди сугробов. Мягкий и тёплый жёлтый свет, видимый сквозь матовые стеклянные стенки и очертания растений, расползшихся по нижней части "солнечного" помещения. Снаружи запорошенные ели. Надвигаются сумерки и когда станет ещё темнее, снег будет поблёскивать и искриться на свету.
В полуистерике бросился на пол искать в темноте то, чего никогда не найти. Чем старше становлюсь, тем ближе к этой бездне: бездне, в которой нет места морали, нет места чему-то светлому, которая превратилась в один большой котёл, наполненный такими же свалившимися туда. До неё теперь всего пара шагов.
Это случилось 31 декабря какого-то там года. Моё воображение ярко нарисовало картинку, которой я не видел. Вечер, в свете фонаря падает снег крупными хлопьями. идёт, широко улыбаясь, на ходу разворачивая, точнее даже разрывая, упаковку с подарком. Прохожие косо поглядывают на столь довольного человека, а сами торопятся, охваченные предновогодней суетой, ведь несмотря на то, что до застолья осталось пара часов, дела всё ещё не закончены. Из пакета выпал свёрнутый в несколько слоёв тетрадный лист. торопливо разворачивает его и, дочитав до самого конца поздравление, замечает застенчиво спрятанное в нижнем правом углу "Я люблю тебя, твой ___". Именно так там было написано. Затем промолчал в ответ на поздравление по телефону и только после, пострадав ещё с неделю, я рассказал ту дурацкую правду, уже приготовившись сбежать прежде, чем меня мысленно четвертуют. Но всё было хорошо. До какого-то времени. Странно было лишь улыбаться, слыша "И я тебя", глупо шурша пакетом (первое, что попалось под руку), создавая видимость присутствия.
Триггернулся от ВНки, едва успев её запустить, да.
Триггернулся от ВНки, едва успев её запустить, да.
Какая тоска. Ты как вообще?
Вышеописанное меня уже отпустило и постпсиходелический экзистенциальный кризис тоже. Значит... нормально? А ты каки кто вообще?
Я мимопроходил. Просто такие же переживания чувствовал первый месяц в моей шараге и похожие мысли в голове постоянно.
По обыкновенной улице обыкновенного города мимо лысых деревьев и серых кирпичных пятиэтажных домов шёл человек, стриженный под 0,5 в чёрном спортивном костюме с белыми адидасовскими полосками по бокам. Спрятав руки в карманы, он шёл небрежно и торопливо. В его наушниках играл psy-trance. Он смотрел в одну точку под ногами, которая двигалась синхронно с ним и, разрастаясь, покрывала всё окружающее радужно-цветной сеткой переплетённых паутинчатых узоров.
Пиксельные иллюзии, пиксельные иллюзии, пиксельные иллюзии... Поддайся, поддайся, поддайся, иначе они растворятся через считанные часы. Съешь меня, выпей меня, иначе меня не будет через считанные часы...
Грустно-грустно. Если знаешь, что чего-то нет, что что-то - фикция, очень сложно (или даже невозможно!) убедиться в обратном. Вот и нет у меня ни бога, ни любви, ни магии.
Грустно-грустно. Если знаешь, что чего-то нет, что что-то - фикция, очень сложно (или даже невозможно!) убедиться в обратном. Вот и нет у меня ни бога, ни любви, ни магии.
Всё растворяется. Люди растворяются, смешиваются с окружающей средой. Хочу, чтоб кто-нибудь прожил до лета, не исчезнув, в моём поле зрения. Маловероятно, увы.
Что-то в твоей улыбке находится странное, когда ты идёшь с чашкой чая к компьютеру. Что-то неуловимое и непонятное. Рука подрагивает и ты отчего-то морщишься. Но всё как обычно. Загляни в чашку. Меланхоличный голос из динамиков стареньких колонок: "don't go... i don't know what to do".
Мoнoлог у зepкала:
Гocподи! До чего докатилась Рocсuя! Педофилы, наркоманы, мошенники, пuдоры, шизофреники! Прямо у меня дома, в моей собственной квартире!
...
В помещении только я, табуретка, зеркало и кошка. Смешной.
Гocподи! До чего докатилась Рocсuя! Педофилы, наркоманы, мошенники, пuдоры, шизофреники! Прямо у меня дома, в моей собственной квартире!
...
В помещении только я, табуретка, зеркало и кошка. Смешной.
Она резко схватила меня за руку и утащила за собой в тёмное помещение. Её пальцы были холодными. У дальней стены танцевала голограмма Мику и беззвучно пела. Секундой позже они синхронно танцевали вдвоём. Кто-то вбежал в комнату с ярким фонарём в руке и посветил на ту же стену, живот Мику растворился в ярком луче света. Человек беззвучно закричал и жестом позвал ещё двоих. Они подбежали и тут же скрутили меня. Тот, который был без шлема, ткнул меня локтем в живот и гнусавым голосом сказал: Проснись! Ты обосрался!
Что изменилось?
Ища свои ответы в гугле, заметил, что не у меня одного "пик" умственной деятельности пришёлся на 17-18 лет, а затем всё довольно резко пошло на спад. И дело даже не в каких-то проблемах с головой, психикой, организмом, окружением, а в осознании, что все эти заумные штуки и знания мне не при-го-дят-ся. Они нужны тем, кто в состоянии их использовать, и я не в их числе. Да, я не тот, кем хотел бы быть. Я глупее и примитивнее, так ещё и к окружению приспособиться плохо выходит.
Все интересы растворились, уже не понимаю то, чего понимал раньше (а правда ли понимал? Возможно мне это просто казалось, ведь не может совсем исчезнуть из памяти то, что было понято).
Да и доказать правильность какого-либо высказывания невозможно. И так со всем. Значит, ничему доверять нельзя. И если я ни в чём не уверен...
Чтоб лучше приспосабливаться к социуму надо быть "проще", надо думать о бытовом.
В конце концов, пик.
У меня осталась лишь рефлексия. И мне страшно расстаться с ней, ведь вокруг неё всегда выстраивались все интересы.
Ища свои ответы в гугле, заметил, что не у меня одного "пик" умственной деятельности пришёлся на 17-18 лет, а затем всё довольно резко пошло на спад. И дело даже не в каких-то проблемах с головой, психикой, организмом, окружением, а в осознании, что все эти заумные штуки и знания мне не при-го-дят-ся. Они нужны тем, кто в состоянии их использовать, и я не в их числе. Да, я не тот, кем хотел бы быть. Я глупее и примитивнее, так ещё и к окружению приспособиться плохо выходит.
Все интересы растворились, уже не понимаю то, чего понимал раньше (а правда ли понимал? Возможно мне это просто казалось, ведь не может совсем исчезнуть из памяти то, что было понято).
Да и доказать правильность какого-либо высказывания невозможно. И так со всем. Значит, ничему доверять нельзя. И если я ни в чём не уверен...
Чтоб лучше приспосабливаться к социуму надо быть "проще", надо думать о бытовом.
В конце концов, пик.
У меня осталась лишь рефлексия. И мне страшно расстаться с ней, ведь вокруг неё всегда выстраивались все интересы.
Я - лжец. Мои эмоции иллюзорны, я их выдумал и пытаюсь в них же поверить.
Когда остаюсь в тишине, там, где ничто больше меня не отвлекает, начинаю ощущать в себе то жалкое и истощённое, того человека, который отчего-то плачет без остановки. Уже несколько месяцев. Как мне его успокоить?
Когда остаюсь в тишине, там, где ничто больше меня не отвлекает, начинаю ощущать в себе то жалкое и истощённое, того человека, который отчего-то плачет без остановки. Уже несколько месяцев. Как мне его успокоить?
Про друзей существующих и существовавших.
Заранее выброшу фразу "настоящий друг" потому что нет такого понятия и не знаю зачем его частенько упоминают.
В разные периоды у меня было по 1 человеку, с которым проводил много времени. Нет никакого смысла в том, чтоб писать о них по-отдельности, т.к. в отношении меня все были одинаковы.
Будучи ещё ребёнком, я нашёл друга1, живущего в соседнем доме. Мы всегда играли в игры по его сценарию и я лишь изредка подкидывал ему новые идеи "на рассмотрение". Конечно же, он не принуждал меня с ним дружить и нельзя сказать, что пользовался мной, но я (почти) всегда соглашался с ним и с его условиями игры.
Став уже почти взрослым, нашёлся новый человек и по сей день если мы созваниваемся раз в полгода - он бесконечно говорит про себя, свою жизнь, не особенно интересуясь мной. Но я и сам не рассказываю. Ирл тоже почти всегда соглашался с его идеями.
То, о чём я написал выше, не предоставляет мне проблем и не говорит об отсутствии своего мнения. Мне несколько безразлично во что и как играть, что и как делать, к тому же я часто сам не знаю как надо/как можно.
Подытоживая, все мои друзья были в какой-то степени паразитирующими на мне, при этом не доставляющими мне ни проблем, ни радостей.
Про друзей несуществующих.
Мой сферический друг в вакууме, поиск по тегам: толерантность+открытость+понимание+осведомлённость_в_областях_психологии_психотерапии_буддизме_имиджбордах+локация_Название-моего-города. Выглядит просто?
Заранее выброшу фразу "настоящий друг" потому что нет такого понятия и не знаю зачем его частенько упоминают.
В разные периоды у меня было по 1 человеку, с которым проводил много времени. Нет никакого смысла в том, чтоб писать о них по-отдельности, т.к. в отношении меня все были одинаковы.
Будучи ещё ребёнком, я нашёл друга1, живущего в соседнем доме. Мы всегда играли в игры по его сценарию и я лишь изредка подкидывал ему новые идеи "на рассмотрение". Конечно же, он не принуждал меня с ним дружить и нельзя сказать, что пользовался мной, но я (почти) всегда соглашался с ним и с его условиями игры.
Став уже почти взрослым, нашёлся новый человек и по сей день если мы созваниваемся раз в полгода - он бесконечно говорит про себя, свою жизнь, не особенно интересуясь мной. Но я и сам не рассказываю. Ирл тоже почти всегда соглашался с его идеями.
То, о чём я написал выше, не предоставляет мне проблем и не говорит об отсутствии своего мнения. Мне несколько безразлично во что и как играть, что и как делать, к тому же я часто сам не знаю как надо/как можно.
Подытоживая, все мои друзья были в какой-то степени паразитирующими на мне, при этом не доставляющими мне ни проблем, ни радостей.
Про друзей несуществующих.
Мой сферический друг в вакууме, поиск по тегам: толерантность+открытость+понимание+осведомлённость_в_областях_психологии_психотерапии_буддизме_имиджбордах+локация_Название-моего-города. Выглядит просто?
Взял в руки кухонный нож, покрутил его в руках, всматриваясь в блик от лампы на серебристом лезвии и усмехнулся от того, что в следующую минуту могу сделать с ним что угодно. Никто не поспешил отнять его у меня и я принялся неуклюже резать хлеб.
Однажды настанет день Х и я, как настоящий профессиональный идиот вместо того, чтобы просто взять и сделать начну делать какую-то хуйню: достану пузырёк с порошком, из запазухи вытащу сок и начну их смешивать, включая наилучшее порно из своей коллекции. Полуголая тян будет стоять сзади меня и молча охуевать. Так и будет! Дефектный и хаотичный я.
я за углом
прячась за дом
скрутил газету
трубкой
зажёг
закурил
повертел ногой
ничего не произошло
я забыл
положить туда
зелень
время ушло
ой!
прячась за дом
скрутил газету
трубкой
зажёг
закурил
повертел ногой
ничего не произошло
я забыл
положить туда
зелень
время ушло
ой!
Человеческие эмоции, завёрнутые в буквы, а те - в слова, они - в предложения, а предложения завёрнуты в свёрток из плотной непрозрачной ткани. Я зашёл в переулок и, повернувшись к шоссе спиной, ссутулившись, вытащил свёрток из внутреннего кармана и слегка приоткрыл подрагивающей рукой. Несколько слов драгоценными камнями спрыгнули на асфальт и, воруя луч солнца, выглянувшего из-за туч и крыш домов, кинули дивные переливающиеся блики мне на сетчатку. Они прошли через меня и сразу после я спешно собрал слова, бросил в свёрток, спрятал и поспешил домой.
А друг нашелся?
Ага. Правда, тег "осведомлённость_в_области_психотерапии" заменился на "сознательность"???, который взял в себя всё, чего я хотел от первого. Значит, всё-таки существующий.
И слова те из свёртка были его.
И как оно ощущается?
Пока хорошо, конечно. Странные вопросы ты задаёшь, Аноним.
Интересно, знает ли она про Абсолют, про Ничего? Если я схвачу её за плечи и спрошу об этом, мой вид будет бешеным, а я - будто бы сумасшедшим. Не знаю, видела ли она его, чувствовала ли. Знает ли она, что вся жизнь - отвлечение от Ничего? Знает ли сколько в нём бесконечной пустоты и одиночества? Коснулось ли оно и её тоже? Много ли вообще знающих и чувствующих Ничего?
Смелость быть сильным. Смелость быть слабым. Смелость быть обычным.
Мы задаём друг другу нелеповатые вопросы "А не против ли ты?", "Что ты чувствуешь?", "Мне прекратить?", будто без них мы не можем понять, почувствовать.
Я безчувственный, в маске либерализма и толерантности. Но тебя я боюсь обидеть, а на геев мне совершенно плевать. Это ли внимательность, чуткость и терпимость? Нет. Но мы легко ладим.
У меня нет доброго понимающего сердца. Добра вообще нет, как, собственно, и зла.
Я безчувственный, в маске либерализма и толерантности. Но тебя я боюсь обидеть, а на геев мне совершенно плевать. Это ли внимательность, чуткость и терпимость? Нет. Но мы легко ладим.
У меня нет доброго понимающего сердца. Добра вообще нет, как, собственно, и зла.
Мама, я научился находить друзей, но почему они спят в моей постели все вместе?
Под маской своей необычности, я - обычный.
Я ухожу вряд ли подходящее слово, лучше - иду к другим, чтобы потом вернуться в твои объятия. Необычно здесь лишь то, что все мои действия и помыслы для тебя остаются прозрачны.
Я ухожу вряд ли подходящее слово, лучше - иду к другим, чтобы потом вернуться в твои объятия. Необычно здесь лишь то, что все мои действия и помыслы для тебя остаются прозрачны.
Про меня шестнадцатилетнего.
Должно быть, я был почти полностью погружен в творчество, если, конечно, позволительно так выразиться в отношении этих жалких больных творений.
Я писал стихи. Стихи были вычурными, но тем не менее складными и гладкими, хотя критики говорили, что не до конца понятен посыл и смысл. Они чрезмерно наполнены пафосом, и каждое - о смерти, тёмное, анти-гедонистическое.
Я писал прозу. Хотел сделать сборник из 25 рассказов, общей нитью которых была смерть и разные пути её достижения. Критики говорили, что каждый из рассказов наполнен особой атмосферой, что каждый из них - жуткий. Но я вырос из своего таланта прежде, чем написал 25 рассказов. А затем и вовсе потерял их, почти все.
Я рисовал. В моих рисунках были неисчисляемые обращения к маме: "Мама, посмотри кем я стал!" и простые обращения, никогда не достигающие адресата "Мама! Мамочка!" В моих рисунках были люди без рук, почти неизменно - со слезами. Это был я - жалкий и призывающий маму, вместе с тем оставшийся один, совершенно немой.
Я гулял. Много, пешком, исследуя новые тропинки все дальше от дома. Я был один.
Я слушал музыку. And End... - Go Away! протекала сквозь меня, сквозь каждую клетку, оставляя за собой вибрацию, мы были предельно гармоничны, мы становились одним организмом, я давал музыке место, а музыка давала мне оформленное выражение страданий; чужая, она стала _моим_ самовыражением.
Я читал. Мамлеев, По, Масодов, Андреев. Я любил их и разделял стремление к потаенным уголкам человеческой души, к противоположости беспечным радостям.
Я любил тучи, дожди и пожары вопреки летнему солнцу и ярким краскам, к которым тянется любое нормальное человеческое существо или, в любом случае, хочет тянуться. Я любил быть таким и, прошу прощения, М., по сей день мне симпатичнее думать о туманном подсознании, наполненным неожиданными, иногда - мерзоватымм, иногда - жуткими, составляющими человека. Симпатичнее, чем убегать от них в погоне за белым кроликом счастья. Думается, важнее помириться с тенями, и в этом уже найдется счастье. Спокойное, медленное, за ним не понадобится бежать.
Должно быть, я был почти полностью погружен в творчество, если, конечно, позволительно так выразиться в отношении этих жалких больных творений.
Я писал стихи. Стихи были вычурными, но тем не менее складными и гладкими, хотя критики говорили, что не до конца понятен посыл и смысл. Они чрезмерно наполнены пафосом, и каждое - о смерти, тёмное, анти-гедонистическое.
Я писал прозу. Хотел сделать сборник из 25 рассказов, общей нитью которых была смерть и разные пути её достижения. Критики говорили, что каждый из рассказов наполнен особой атмосферой, что каждый из них - жуткий. Но я вырос из своего таланта прежде, чем написал 25 рассказов. А затем и вовсе потерял их, почти все.
Я рисовал. В моих рисунках были неисчисляемые обращения к маме: "Мама, посмотри кем я стал!" и простые обращения, никогда не достигающие адресата "Мама! Мамочка!" В моих рисунках были люди без рук, почти неизменно - со слезами. Это был я - жалкий и призывающий маму, вместе с тем оставшийся один, совершенно немой.
Я гулял. Много, пешком, исследуя новые тропинки все дальше от дома. Я был один.
Я слушал музыку. And End... - Go Away! протекала сквозь меня, сквозь каждую клетку, оставляя за собой вибрацию, мы были предельно гармоничны, мы становились одним организмом, я давал музыке место, а музыка давала мне оформленное выражение страданий; чужая, она стала _моим_ самовыражением.
Я читал. Мамлеев, По, Масодов, Андреев. Я любил их и разделял стремление к потаенным уголкам человеческой души, к противоположости беспечным радостям.
Я любил тучи, дожди и пожары вопреки летнему солнцу и ярким краскам, к которым тянется любое нормальное человеческое существо или, в любом случае, хочет тянуться. Я любил быть таким и, прошу прощения, М., по сей день мне симпатичнее думать о туманном подсознании, наполненным неожиданными, иногда - мерзоватымм, иногда - жуткими, составляющими человека. Симпатичнее, чем убегать от них в погоне за белым кроликом счастья. Думается, важнее помириться с тенями, и в этом уже найдется счастье. Спокойное, медленное, за ним не понадобится бежать.
Должен ли я сдерживать экспрессию безмятежной улыбкой? Плохо ли это? Хорошо ли? Любой психотерапевт скажет, что плохо. Любой человек - что хорошо. Poor lamby, должен ли ты быть святым?
Если я причиняю слишком много страданий, если я отталкиваю от себя, будет ли лучше оградить часть себя надёжной стеной, изолировать, спрятать? Я всегда знал, что даже плохое имеет право быть замеченным кем-то из моих знакомых и потому никогда не старался этого скрыть, а иногда даже нарочито почти кричал о нем. Но теперь ты сказал, что мне следует держать это при себе. Ты знаешь, что не терпишь плохого.
Я вынужден опустить голову, глубоко вдохнуть и говорить о прекрасном ярком солнце за окном. Мой голос будет подрагивать, а лицо непроизвольно кривиться.
Ты сказал, что и это неприятно или даже мерзко во всяком случае, мерзко мне. Должен ли я забрать свои вещи и уйти как можно дальше? Должен ли я уподобиться собаке, уходящей подальше от всех живых существ, чтоб никто не видел её смерти? Будет ли это лучше искренних чувств?
Должен ли я быть один? Должен ли я беречь других от себя?
Если я причиняю слишком много страданий, если я отталкиваю от себя, будет ли лучше оградить часть себя надёжной стеной, изолировать, спрятать? Я всегда знал, что даже плохое имеет право быть замеченным кем-то из моих знакомых и потому никогда не старался этого скрыть, а иногда даже нарочито почти кричал о нем. Но теперь ты сказал, что мне следует держать это при себе. Ты знаешь, что не терпишь плохого.
Я вынужден опустить голову, глубоко вдохнуть и говорить о прекрасном ярком солнце за окном. Мой голос будет подрагивать, а лицо непроизвольно кривиться.
Ты сказал, что и это неприятно или даже мерзко во всяком случае, мерзко мне. Должен ли я забрать свои вещи и уйти как можно дальше? Должен ли я уподобиться собаке, уходящей подальше от всех живых существ, чтоб никто не видел её смерти? Будет ли это лучше искренних чувств?
Должен ли я быть один? Должен ли я беречь других от себя?
Проститутка засыпала на плече у своего двухсотого клиента. На кухонном столе остался недопитый горький чай.
Автостопные заметки.
Если бы было можно, я бы всю жизнь провёл в дороге. Ехать через леса-поля-деревни-города, совсем без остановок, только спать и есть.
Я помню, как чувствовал, что вот остановка, и начинал нервничать от этого. А когда ехал, то просто ехал и думал совсем о простом, но о важном.
На самом деле, ты не знаешь когда и куда приедешь. Водитель скажет "Я в Выборг, можешь со мной", и ты согласишься, просто почему бы и нет. Никуда не торопишься и делаешь что хочешь.
В половине случаев останавливаются те, кого даже не пытаешься остановить. Они как будто смеются надо мной по-доброму. Может, таких избегать надо, мало ли почему решил остановиться.
Можно совсем не беспокоиться, что на автобус или поезд опоздаешь потому что нет никакой даты отправки или прибытия. Хочешь - сиди отдыхай, хочешь - едь. Не беги за билетами за месяц заранее. Можешь передумать и поехать в противоположную сторону, только карты смотри.
Каждому новому водителю можно нового себя придумывать, если одно и то же всем рассказывать надоедает. Можно совсем нелепицы говорить, какая разница, через пару часов и не вспомните друг о друге. Или наоборот рассказывать то, что тяжёлое на душе лежит и близким говорить сложно или даже если себе сложно.
Говоришь "Спасибо" за глупый суп быстрого приготовления и хлеб, который водитель всунул тебе в руки, пока ты вылезал из машины. И это хорошо и вкусно. И даже если голоден - всё хорошо.
Unrelated picture.
Если бы было можно, я бы всю жизнь провёл в дороге. Ехать через леса-поля-деревни-города, совсем без остановок, только спать и есть.
Я помню, как чувствовал, что вот остановка, и начинал нервничать от этого. А когда ехал, то просто ехал и думал совсем о простом, но о важном.
На самом деле, ты не знаешь когда и куда приедешь. Водитель скажет "Я в Выборг, можешь со мной", и ты согласишься, просто почему бы и нет. Никуда не торопишься и делаешь что хочешь.
В половине случаев останавливаются те, кого даже не пытаешься остановить. Они как будто смеются надо мной по-доброму. Может, таких избегать надо, мало ли почему решил остановиться.
Можно совсем не беспокоиться, что на автобус или поезд опоздаешь потому что нет никакой даты отправки или прибытия. Хочешь - сиди отдыхай, хочешь - едь. Не беги за билетами за месяц заранее. Можешь передумать и поехать в противоположную сторону, только карты смотри.
Каждому новому водителю можно нового себя придумывать, если одно и то же всем рассказывать надоедает. Можно совсем нелепицы говорить, какая разница, через пару часов и не вспомните друг о друге. Или наоборот рассказывать то, что тяжёлое на душе лежит и близким говорить сложно или даже если себе сложно.
Говоришь "Спасибо" за глупый суп быстрого приготовления и хлеб, который водитель всунул тебе в руки, пока ты вылезал из машины. И это хорошо и вкусно. И даже если голоден - всё хорошо.
Unrelated picture.
Радостно читать тебя снова.
Вокруг меня вьётся змей, яблоко мне даёт. Я на него смотрю потому что смотреть в зеркало я не могу.
Яблоко забираю кусаю.
Только чтоб в зеркало не смотреть.
Мне невкусно.
Яблоко забираю кусаю.
Только чтоб в зеркало не смотреть.
Мне невкусно.
Год кончается, когда в последний раз моя босая нога наступает на землю; когда моя рука в последний раз срывает с ветки сливу; когда вечером в каждой квартире включается свет.
Год начинается, когда в первый раз я расстёгиваю пальто потому что жарко; когда подошва моих ботинок нечаянно тонет в размякшей грязи; когда наступает день, в который вода в ручье бежит слишком быстро и кораблик из крышки непременно врезается в нависший подтаявший ледник.
Другое же время - это не время года. Это время побыть в себе, побыть с людьми, с бездельем, это время полюбить кошек и брать с них пример - сидеть у тепла, помурлыкивая и пить молоко.
Год начинается, когда в первый раз я расстёгиваю пальто потому что жарко; когда подошва моих ботинок нечаянно тонет в размякшей грязи; когда наступает день, в который вода в ручье бежит слишком быстро и кораблик из крышки непременно врезается в нависший подтаявший ледник.
Другое же время - это не время года. Это время побыть в себе, побыть с людьми, с бездельем, это время полюбить кошек и брать с них пример - сидеть у тепла, помурлыкивая и пить молоко.
Про лето двадцати людей или лет.
Босиком по воде. Коллажи из чужих журналов вместе с девочкой-лесом с дредами, дислексией и вельветовыми штанами. Ночью где-то в нигде на автобусной остановке почти-роллтон, приготовленный на горелке. Браслет-светоотражайка, наивно полагая, что так водитель лучше заметит. Все играли на музыкальных инструментах в доме на самой окраине города. Водители давали нам хлеб, тушёнку. Песок забивался в волосы, рот, между пальцев. Голодный, я должен был ставить палатку и готовить еду. Прыжки по раскалённым от солнца каменным плитам, которыми выложен весь центр этого ёбаного города. Прозрачные воды озера, нудисты на море. Расходились в разные стороны, чтоб чуть позже вернуться, плакать и обниматься, как в кино. Забраться на самую верхнюю точку пустыни и под стихающим морфингом облаков смотреть на то ли кино, то ли гонки в низине. Вернуться домой, чтобы потом осень стала продолжением лета. И вагоны метро.
Спасибо!
Босиком по воде. Коллажи из чужих журналов вместе с девочкой-лесом с дредами, дислексией и вельветовыми штанами. Ночью где-то в нигде на автобусной остановке почти-роллтон, приготовленный на горелке. Браслет-светоотражайка, наивно полагая, что так водитель лучше заметит. Все играли на музыкальных инструментах в доме на самой окраине города. Водители давали нам хлеб, тушёнку. Песок забивался в волосы, рот, между пальцев. Голодный, я должен был ставить палатку и готовить еду. Прыжки по раскалённым от солнца каменным плитам, которыми выложен весь центр этого ёбаного города. Прозрачные воды озера, нудисты на море. Расходились в разные стороны, чтоб чуть позже вернуться, плакать и обниматься, как в кино. Забраться на самую верхнюю точку пустыни и под стихающим морфингом облаков смотреть на то ли кино, то ли гонки в низине. Вернуться домой, чтобы потом осень стала продолжением лета. И вагоны метро.
Спасибо!
Про депрессию.
Отвечать на всё фразой "Какая разница?", прятаться от людей, стремиться к одиночеству, терять интерес ко всему, забывать о важном, просыпаться уставшим, путаться в словах, быть безразличным к себе, но чувствительным к окружающему.
Отвечать на всё фразой "Какая разница?", прятаться от людей, стремиться к одиночеству, терять интерес ко всему, забывать о важном, просыпаться уставшим, путаться в словах, быть безразличным к себе, но чувствительным к окружающему.
Про меня шестнадцатилетнего v.2
Я хотел убить себя. Хотел убить маму. Я носил в рюкзаке петлю или ходил кругами по комнате, волоча за собой по полу металлическую биту. Слушал горграйнд и хорроркор. Не общался с людьми. Набивал голову нейробиологией. Даже одноклассников к тому моменту у меня не было - индивидуальное обучение, без веской на то причины. Я рисовал уродов в тетрадях на листах в клетку и писал цикл рассказов, где главные герои каждого умирают в конце, смысл лишь в разных способах и литературном преподнесении этого. Интернет-отношения, /b/. Тем не менее, я был добрейшим. Я искренне в него влюблён.
Я хотел убить себя. Хотел убить маму. Я носил в рюкзаке петлю или ходил кругами по комнате, волоча за собой по полу металлическую биту. Слушал горграйнд и хорроркор. Не общался с людьми. Набивал голову нейробиологией. Даже одноклассников к тому моменту у меня не было - индивидуальное обучение, без веской на то причины. Я рисовал уродов в тетрадях на листах в клетку и писал цикл рассказов, где главные герои каждого умирают в конце, смысл лишь в разных способах и литературном преподнесении этого. Интернет-отношения, /b/. Тем не менее, я был добрейшим. Я искренне в него влюблён.
А я-то думал, что я один такой лох на доске, которому почти ничего не пишут в дневничке
Про открытие.
Буквально вчера я понял, что вся эта депрессия по большому счёту началась в пятом классе. До того я был просто аутичным и ничего не понимал, а вот с переводом в элитную гимназию ко мне пришли и первые суицидальные мысли вкупе с первой двойкой в четверти. А после основную часть жизни я провёл в глубокой непроглядной депрессии, вылезая из неё только на десять месяцев за всю жизнь, поделённых на два эпизода. Я снова здесь. Смогу ли выбраться?
Я нашёл, что всё, что меня сильнейше увлекало, я в какой-то степени идеализировал. Я никогда в сущности не смог бы стать сам себе подопытным кроликом - субъективность убьёт всё. Я никогда не смог бы быть умным и великим - ведь я даже не могу выучить, скажем, английский. Я никогда не смог бы найти идентичного себе человека - так не бывает, да и незачем.
А знаешь, в один момент я спросил себя: "А не иллюзия ли это?". Скорее всего нет, но, оказывается, у людей есть не только то, что может нас с ним объединять, но и другие совершенно "не мои черты". Добро пожаловать в реальный мир, да?
Буквально вчера я понял, что вся эта депрессия по большому счёту началась в пятом классе. До того я был просто аутичным и ничего не понимал, а вот с переводом в элитную гимназию ко мне пришли и первые суицидальные мысли вкупе с первой двойкой в четверти. А после основную часть жизни я провёл в глубокой непроглядной депрессии, вылезая из неё только на десять месяцев за всю жизнь, поделённых на два эпизода. Я снова здесь. Смогу ли выбраться?
Я нашёл, что всё, что меня сильнейше увлекало, я в какой-то степени идеализировал. Я никогда в сущности не смог бы стать сам себе подопытным кроликом - субъективность убьёт всё. Я никогда не смог бы быть умным и великим - ведь я даже не могу выучить, скажем, английский. Я никогда не смог бы найти идентичного себе человека - так не бывает, да и незачем.
А знаешь, в один момент я спросил себя: "А не иллюзия ли это?". Скорее всего нет, но, оказывается, у людей есть не только то, что может нас с ним объединять, но и другие совершенно "не мои черты". Добро пожаловать в реальный мир, да?
Хорошо бы, если б это лето стало последним - подумал я не так давно. Потому что так и не научился добывать сам себе денег, заботиться о себе, стараться сделать лучше. Последние пару лет я только и делал, что пытался выжить с полным отсутствием мотивации и понимания, что могу постараться сделать хотя бы немного приятнее свою жизнь.
Жизнь не кончается, даже когда ты оказываешься там, где камеры на каждом углу следят тобой и уже узнают лицо и походку. Даже когда ты остался здесь один, с детской мечтой во внутреннем кармане пальто о лесном домике. А на мечту мою мне смотреть страшно, прячу.
