24 декабря 2023 г. Архивач восстановлен после серьёзной аварии. К сожалению, значительная часть сохранённых изображений и видео была потеряна.
Подробности случившегося. Мы призываем всех неравнодушных
помочь нам с восстановлением утраченного контента!
В 2015 году дерматолог из четвертого по величине города России Екатеринбурга поставил Кате диагноз герпес. «Я понятия не имела, что это такое», — говорит Катя, попросившая не называть ее фамилию. Но поскольку в предыдущие два года она неоднократно болела, а у ее бывшего сожителя-алкоголика одновременно были сексуальные контакты с другими женщинами, женщина заподозрила, что у нее может быть что-то серьезное. Она попросила врача дать ей направление на анализ ВИЧ. «Зачем?— спросил он. — Вы замуж за иностранца собираетесь?»
«Я настаивала и заявила, что не уйду, пока не получу направление», — сказала Катя.
В тот день, когда женщина узнала результаты анализа, она несколько часов бродила по улицам и плакала, будучи даже не в состоянии найти собственную машину. В лаборатории ей сообщили, что у нее вирус СПИДа, и что перспективы далеко не радостные. Ей дали литературу, и она прочла, что если от СПИДа не лечиться, он может убить ее менее чем за три года. Кате в то время было 30 лет, и у нее на руках была маленькая дочка. Кто станет ее воспитывать? А еще Кате пришлось скрывать болезнь от своего работодателя — родного отца. «Если бы я сказала отцу, что у меня СПИД, он бы не понял. Он бы бросил меня. В целом отношение здесь ужасное. Я смотрю на [Западную] Европу и США, и не понимаю, почему здесь ситуация совсем другая».
Для Кати эта разница между востоком и западом вскоре стала еще серьезнее.
С 2015 года Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) со штаб-квартирой в швейцарской Женеве рекомендует лечить всех, у кого положительные анализы на СПИД. Но врачи вопреки тому, что написано в медицинской литературе, заверили Катю, что ее иммунная система пострадала не очень сильно, а поэтому лечение антиретровирусными препаратами (АРВ) ей не нужно. Спустя два года Катя вышла замуж и решила родить второго ребенка. В социальных сетях она прочитала о том, что ВИЧ — это афера, придуманная крупными фармацевтическими компаниями, но для нее это не имело никакого значения, так как государство обещало бесплатное лечение. На других сайтах говорилось, что при условии надлежащего лечения риск передачи вируса ее здоровому мужу или их будущему ребенку будет почти полностью устранен. Она отправилась в центр ВИЧ и попросила выдать ей АРВ. «Мне сказали: «Вы не беспокойтесь, у вас уровень вируса очень низкий, вы не заразите своего мужа, он — военный и крепкий человек». Наконец, спустя два месяца, врачи в феврале 2017 года после множества анализов согласились ее лечить. А в мае Катя забеременела.
В июне в аптеке закончился АРВ-препарат.
Катя через социальные сети связалась с ВИЧ-инфицированной женщиной, которая жила в двух тысячах километров от нее в Санкт-Петербурге и работала в так называемой «резервной аптеке». Это сеть, собирающая и перераспределяющая АРВ-препараты тех людей, которые перешли на другие лекарства или умерли. Женщина посоветовала Кате, к кому ей обратиться в Санкт-Петербурге. Катя спросила, сколько будут стоить эти лекарства. Женщина воскликнула: «Ты что, с ума сошла? Просто поезжай и получай свои таблетки».
Почти во всех странах мира ВИЧ-инфицированная женщина, у которой здоровый партнер, и которая хочет родить ребенка, получает АРВ в первую очередь. Те проблемы, с которыми столкнулась Катя, пытаясь получить лечение в условиях эпидемии в России, показывают, насколько неумело и неохотно реагирует на них эта страна. Критики называют такое отношение порочным, равнодушным и откровенно пренебрежительным. Некоторые чиновники из сферы здравоохранения даже ставят под сомнение сам термин эпидемия. «Это очень масштабная и очень серьезная эпидемия, и она определенно будет усиливаться, а не ослабевать, что сегодня в нашем мире случается редко, — говорит региональный директор Объединенной программы ООН по ВИЧ/СПИДу Виней Салдана (Vinay Saldanha), работающий в Москве по странам Восточной Европы и Центральной Азии. — Это настоящий кризис системы здравоохранения».
Но неформальная сеть ВИЧ-инфицированных людей, которая помогла Кате получить лекарства, подчеркивает еще одну, менее известную сторону российской реакции на ВИЧ/СПИД. Чем темнее ночь, писал Федор Достоевский в «Преступлении и наказании», тем ярче звезды. Смелые и преданные своему делу борцы с ВИЧ/СПИДом в России настаивают на переменах. И некоторые регионы страны подают пусть скромные, но верные признаки эффективного ответа на усиление эпидемии.
По подсчетам Объединенной программы ООН по ВИЧ/СПИДу, в период с 2010 по 2015 годы на долю России приходилось более 80% новых случаев заражения ВИЧ во всем восточноевропейском и центральноазиатском регионе. По оценкам самой России, за этот период эпидемия усилилась на 10%, а новые случаи заражения примерно поровну поделены между наркоманами и теми, кто передает инфекцию половым путем. Примерно за это же время число новых случаев заражения в остальной Европе и в Северной Америке уменьшилось на девять процентов. По оценкам российского Министерства здравоохранения, к концу 2017 года почти один миллион человек в стране жил с ВИЧ. И даже официальная статистика признает, что АРВ-препараты получает лишь треть из этого количества.
Многие люди, причем даже в правительстве, считают, что в таких оценках преуменьшается размах эпидемии. Вадим Покровский, возглавляющий московский Федеральный научно-методический центр по борьбе и профилактике ВИЧ-инфекции, который проводит эпидемиологические наблюдения и работает независимо от Министерства здравоохранения, ведет настоящую битву с теми подразделениями, которые отвечают за противодействие ВИЧ и туберкулезу. По оценкам этого центра, ВИЧ-инфицированных в России — от 1,1 до 1,4 миллиона человек. А специальный посланник ООН по ВИЧ/СПИДу в Восточной Европе и Центральной Азии Мишель Казачкин (Michel Kazatchkine) вместе с коллегами в прошлогоднем исследовании сделал вывод о том, что на самом деле, количество ВИЧ-инфицированных может составлять до двух миллионов человек. Эта цифра основана на оценке команды Покровского, которая говорит, что в 2013 году только половина ВИЧ-инфицированных в России знала о своей болезни.
Казачкин, ранее возглавлявший Глобальный фонд борьбы со СПИДом, туберкулезом и малярией, штаб которого находится в Женеве, говорит, что Россия сама допустила взрывной рост эпидемии, хотя могла бы ее сдержать. «Проработав в фонде несколько лет и увидев, что делает СПИД в Европе, а затем и в Африке, я не могу не признать, что Россия упустила очень много возможностей», — заявляет он.
ВИЧ пришел в Россию в середине 1990-х годов, то есть, позднее, чем в страны Западной Европы. Сначала он распространялся в основном среди наркоманов, которые кололи себе героин, пользуясь общими иглами и шприцами. Возглавив в 2007 году Глобальный фонд борьбы со СПИДом, туберкулезом и малярией, Казачкин с коллегами начал призывать правительство этой страны использовать проверенные профилактические стратегии «снижения вреда», включая программы обмена шприцов и игл и использования заменителей опиатов, таких как метадон. Некоторые неправительственные организации начали осуществлять программы для наркоманов, однако государство не выделяет средства на реализацию, как оно считает, «западных идей», которые противоречат консервативной российской культуре. По этой причине заменители опиатов по сей день остаются вне закона. Государство также очень мало делает для другой группы повышенного риска — гомосексуалистов. В 2013 году оно приняло закон, запрещающий размещение материалов и обсуждение вопросов, связанных с гомосексуальным сексом. Гомосексуалистам, как и проституткам, приходится обращаться за помощью в лечении ВИЧ к неправительственным организациям.