бумпь
Да всем похуй.
>чтобы я наконец-то нашёл себе девушку потому что она хочет понянчить внуков. В один момент меня это заебало и я выложил матери в лицо, приехав к ней домой, всё, что я о ней думаю. Сказал, что благодаря её ебанутой гиперопеке и воспитанию она дождётся венка на могиле своей раньше, чем внуков
Фига ты там написал. Ну это стандарт. У меня так же. 25 лвл.
Девственник сам? Единственный ребенок?
Только у меня гиперопеки не было. Просто я сам такой. омега с рождения + больной.
>Девственник сам?
Нет. Сумел таки с двумя девушками поебаться. До сих пор не пойму, как они меня ТАК долго терпели.
>Единственный ребенок?
Да. Ну это было очевидно, так ведь?
Простой пример того что можно сделать - "всегда говори да". Есть предложение? Не отказывайся.
Старайся меняться, и авось наверстаешь упущенное.
Каково твое место дислокации?
Нет большей напасти для человека, чем родительская любовь. Настоящая. Слепая. Маниакальная. Позвони-домой-а-то-я-не-я. Большинство неприятностей бьют индивидуума снаружи, и только эта разъедает изнутри ежедневно, в самом податливом возрасте. Даже тюрьма, сума и армия деформируют личность не больше, чем ежедневное требование надеть шарф. Съешь морковку. Съешь яблочко. Чайку не хочешь? Через час будем обедать. Через полчаса будем обедать. Через 15 минут будем обедать. Где ты ходишь, мой руки. Только не поздно. А Миша не у вас? А во сколько он выехал? А шапку он надел? Она вышла замуж? Так ты из-за этого только? Она тебя не стоит, глупая провинциальная девочка. Почему ты на меня все время орешь? Я тебя провожу. Я тебя встречу. Тебе пора спать. На улице холодно. Запрись как следует. Опусти уши. Не печатай это, я боюсь. Не пей сырую воду, не пей сырую воду, не пей сырую воду.
Твоя мамахен носится по кварталу в тапочках, ищет тебя? Спасибо, я так и думал, дай сигарету. "Главное, со всем соглашаться, учил товарищ по несчастью. Звонит вечером друг с вокзала: встречай. Одеваешься. Выходят в прихожую, говорят: никуда не пойдешь, поздно. Хорошо, никуда не пойду. Раздеваешься. Уходят. Опять одеваешься и быстро уходишь, не обращая внимания на крики на лестнице". Он неврастеник, мой друг. Боксер и неврастеник. Дикое сочетание. Три года живет в Германии без родителей, со своей семьей, и все еще неврастеник. Любит "Прирожденных убийц". Я его понимаю. Людям не видавшим понять не дано. Они легки и снисходительны. Когда им говоришь, что собственный дедуля тяжело больной психопат, потому что через пять минут после звонка едущей домой сорокалетней дочери вперивается в дверной глазок и пятьдесят минут стоит столбом, они наставительно говорят, что вот, когда у тебя будут свои дети, тогда ты поймешь. Они просто счастливые дураки. К ним, в сорок лет зашедшим к соседке покурить-покалякать, ни разу не являлся 65-летний отец и не уводил за руку домой, потому что уже поздно.
Они наивно смеются и предлагают, в крайнем случае, разменять квартиру.
Им невдомек, что человек, видавший лихо родительской любви, не умеет разменивать квартиру. Дай Бог, чтоб он умел хотя бы за нее платить. Он вообще ничего не умеет. Принимать решения. Принимать похвалу. Жить вместе. Приспосабливаться. Уступать. Держать дистанцию. Давать в морду. Покупать. Чинить. Отвечать. От ужаса перед миром он ненавидит людей гораздо сильнее, чем они того заслуживают.
Внешняя любовь для него наркотик, который он всегда получал бесплатно и здорово подсел. Наркотическая зависимость прогрессирует, истерической маминой любви уже недостает, нужны сильные галлюциногены, а их за так не дают. А любить он, между прочим, тоже не умеет, потому что для любви всегда нужна дистанция, а он зацелованный с детства, да и отдавать не привык, да к тому же знает, как обременительна любовь для ее объекта, и инстинктивно старается не напрягать симпатичных ему людей. Начинаются метания между "я червь" и "я бог", мучительные думы, рефлексия, взгляд на себя со стороны, который не может не усугублять. Когда в дорогом ресторане представляешь себя чужими глазами, немедленно начинает дрожать рука, и все падает с вилки.
Взрослый любимый ребенок это наследный принц, которого гуманно отпустили жить после того, как папе отрубили голову. Лучше б не отпускали. Лучше добить сразу. Сочетание тирана и младенца в одной душе надежно отрезает человека от человечества. Дальше маминой помощи уже не надо: одиночество точит и портит принца самостоятельно; трагедия его уже самоналажена, он способен воспроизводить ее сам. Впрочем, если мама еще не умерла, она всегда найдет время позвонить и спросить, что он сегодня кушал и куда запропастился вчера. Это давно уже стало бичом целых наций. Вернувшийся из Израиля друг рассказывал, что там выросло целое поколение вечных недорослей детей тех, кого миновал погром и крематорий. Детей, которым никогда не стать взрослыми, потому что им до старости будут внушать, что они похудели, и не пускать на улицу, потому что там собаки, машины и преступники.
Твоя мамахен носится по кварталу в тапочках, ищет тебя? Спасибо, я так и думал, дай сигарету. "Главное, со всем соглашаться, учил товарищ по несчастью. Звонит вечером друг с вокзала: встречай. Одеваешься. Выходят в прихожую, говорят: никуда не пойдешь, поздно. Хорошо, никуда не пойду. Раздеваешься. Уходят. Опять одеваешься и быстро уходишь, не обращая внимания на крики на лестнице". Он неврастеник, мой друг. Боксер и неврастеник. Дикое сочетание. Три года живет в Германии без родителей, со своей семьей, и все еще неврастеник. Любит "Прирожденных убийц". Я его понимаю. Людям не видавшим понять не дано. Они легки и снисходительны. Когда им говоришь, что собственный дедуля тяжело больной психопат, потому что через пять минут после звонка едущей домой сорокалетней дочери вперивается в дверной глазок и пятьдесят минут стоит столбом, они наставительно говорят, что вот, когда у тебя будут свои дети, тогда ты поймешь. Они просто счастливые дураки. К ним, в сорок лет зашедшим к соседке покурить-покалякать, ни разу не являлся 65-летний отец и не уводил за руку домой, потому что уже поздно.
Они наивно смеются и предлагают, в крайнем случае, разменять квартиру.
Им невдомек, что человек, видавший лихо родительской любви, не умеет разменивать квартиру. Дай Бог, чтоб он умел хотя бы за нее платить. Он вообще ничего не умеет. Принимать решения. Принимать похвалу. Жить вместе. Приспосабливаться. Уступать. Держать дистанцию. Давать в морду. Покупать. Чинить. Отвечать. От ужаса перед миром он ненавидит людей гораздо сильнее, чем они того заслуживают.
Внешняя любовь для него наркотик, который он всегда получал бесплатно и здорово подсел. Наркотическая зависимость прогрессирует, истерической маминой любви уже недостает, нужны сильные галлюциногены, а их за так не дают. А любить он, между прочим, тоже не умеет, потому что для любви всегда нужна дистанция, а он зацелованный с детства, да и отдавать не привык, да к тому же знает, как обременительна любовь для ее объекта, и инстинктивно старается не напрягать симпатичных ему людей. Начинаются метания между "я червь" и "я бог", мучительные думы, рефлексия, взгляд на себя со стороны, который не может не усугублять. Когда в дорогом ресторане представляешь себя чужими глазами, немедленно начинает дрожать рука, и все падает с вилки.
Взрослый любимый ребенок это наследный принц, которого гуманно отпустили жить после того, как папе отрубили голову. Лучше б не отпускали. Лучше добить сразу. Сочетание тирана и младенца в одной душе надежно отрезает человека от человечества. Дальше маминой помощи уже не надо: одиночество точит и портит принца самостоятельно; трагедия его уже самоналажена, он способен воспроизводить ее сам. Впрочем, если мама еще не умерла, она всегда найдет время позвонить и спросить, что он сегодня кушал и куда запропастился вчера. Это давно уже стало бичом целых наций. Вернувшийся из Израиля друг рассказывал, что там выросло целое поколение вечных недорослей детей тех, кого миновал погром и крематорий. Детей, которым никогда не стать взрослыми, потому что им до старости будут внушать, что они похудели, и не пускать на улицу, потому что там собаки, машины и преступники.
Так мир делится надвое еще по одному признаку. На одной его стороне живут нервные одинокие неряхи с суицидальными наклонностями, до старости пытающиеся казаться крутыми. На другой легкие, праздничные, всеми любимые куролесы, до старости сорящие деньгами и палками. У них все хорошо. В момент их полового созревания родители занимались работой, друг другом, устройством личной жизни, но только не любовью к чадам. Кого-то отец- режиссер в 16 лет оставил в квартире с деньгами на два года и уехал с мамой в экспедицию. Кому-то отец-академик в те же 16 заявил: "Дальше сам. Вот твоя комната и завтрак дома, а остальное не наше дело". У кого-то отца не было вовсе, а мама и до сих пор ягодка опять. "Значит, это правильные дети, их можно отпускать одних, не то что моего", спокойно скажет на это любая профессиональная мать и солжет. Это не правильные дети это правильные родители. В 16 лет бросать одного можно и нужно любого человека, кроме Сережи из книжки "Судьба барабанщика", который то горжетку продаст, то шпионов напустит.
В несословном обществе принц всегда несчастней нищего, инфант беспризорника, Сид Сойер Гекльберри Финна. У одних жизнь проходит в жалобах и мечтах, у других в фантастике и приключениях. Одни ездят к друзьям жаловаться на экзистенцию, другие тайком от жены пообнимать очередную ляльку, счастливую и благодарную. Одни месяцами думают, что надо бы вымыть пол, другие в полдня обустраивают новое жилье. Одни намертво впаяны в свою квартиру другие меняют ключи, как перчатки, снимая, женихаясь и гостя у друзей. Военкоматы никогда не могут их найти, а если находят, то натыкаются на уверенно и быстро сделанный отмаз, а если прихватывают, то и здесь ваньки-встаньки легко оказываются в секретке, в чертежке, в оркестре, причем безо всякой протекции, с детства приученные решать проблемы. В боевых "мазутах" служат с детства закутанные чада. Назад они приходят с удвоенной миробоязнью, замкнутостью и ненавистью к человечеству. Родня выстригает им седые виски и тут же рекомендует одеться потеплее.
Это тихое, глухое, механическое помешательство. Чтобы ребенок рос здоровым, его посреди четвертого класса загоняют в постель через минуту после Нового года и три часа удовлетворенно слушают рыдания в подушку. Чтобы дочь поскорее взялась за ум и стала счастлива, ей говорят, какая она зря прожившая жизнь дура, в день рождения, с шампанским в руках, в виде тоста.
Липкие, как леденец, назойливые, как цветочная торговка, глухие, как почетный караул, родители упорно и злобно не желают видеть, что болеют те, кого кутали, одиноки те, кого женили, и бьют тех, кого провожали. Они методично отстаивают свое право любить, пока самым смелым в предположениях детям не приходит в голову, что защищают они себя. Это я должен гордиться дочерью, а она дура и в двадцать пять живет с женатиком. Это мне хочется, чтобы сын справлял день рождения дома со мной, а что ему хочется это неважно. Это я волнуюсь, когда тебя нет дома, поэтому умри, а будь в десять. А то, что ты, предположим, к морозу привык и на снегу спал не раз и не десять, это наплевать, я же тебя там не видел, и сердце у меня не болело, а здесь изволь застегнуться. Еще живой отец, очень правильный дядя, сказал однажды маме: "Если б ты никогда не вышла замуж, твой папочка бегал бы вокруг тебя, жалел, хлопал крыльями и был бы счастлив".
В общем, я понимаю, почему у Жени Лукашина из "Иронии судьбы" до тридцати шести не было семьи. У него зато была мама. Та самая. Мировая.
P. S. У всех моих друзей-куролесов уже есть свои дети. Нормальные, редко видящие занятых отцов, скучающие по ним.
У друзей-инфантилов детей нет. Ни у одного.
Они появятся поздно, когда вымрут их любвеобильные бабушки-дедушки.
Поздних детей - любят.
По-настоящему.
Насмерть.
В несословном обществе принц всегда несчастней нищего, инфант беспризорника, Сид Сойер Гекльберри Финна. У одних жизнь проходит в жалобах и мечтах, у других в фантастике и приключениях. Одни ездят к друзьям жаловаться на экзистенцию, другие тайком от жены пообнимать очередную ляльку, счастливую и благодарную. Одни месяцами думают, что надо бы вымыть пол, другие в полдня обустраивают новое жилье. Одни намертво впаяны в свою квартиру другие меняют ключи, как перчатки, снимая, женихаясь и гостя у друзей. Военкоматы никогда не могут их найти, а если находят, то натыкаются на уверенно и быстро сделанный отмаз, а если прихватывают, то и здесь ваньки-встаньки легко оказываются в секретке, в чертежке, в оркестре, причем безо всякой протекции, с детства приученные решать проблемы. В боевых "мазутах" служат с детства закутанные чада. Назад они приходят с удвоенной миробоязнью, замкнутостью и ненавистью к человечеству. Родня выстригает им седые виски и тут же рекомендует одеться потеплее.
Это тихое, глухое, механическое помешательство. Чтобы ребенок рос здоровым, его посреди четвертого класса загоняют в постель через минуту после Нового года и три часа удовлетворенно слушают рыдания в подушку. Чтобы дочь поскорее взялась за ум и стала счастлива, ей говорят, какая она зря прожившая жизнь дура, в день рождения, с шампанским в руках, в виде тоста.
Липкие, как леденец, назойливые, как цветочная торговка, глухие, как почетный караул, родители упорно и злобно не желают видеть, что болеют те, кого кутали, одиноки те, кого женили, и бьют тех, кого провожали. Они методично отстаивают свое право любить, пока самым смелым в предположениях детям не приходит в голову, что защищают они себя. Это я должен гордиться дочерью, а она дура и в двадцать пять живет с женатиком. Это мне хочется, чтобы сын справлял день рождения дома со мной, а что ему хочется это неважно. Это я волнуюсь, когда тебя нет дома, поэтому умри, а будь в десять. А то, что ты, предположим, к морозу привык и на снегу спал не раз и не десять, это наплевать, я же тебя там не видел, и сердце у меня не болело, а здесь изволь застегнуться. Еще живой отец, очень правильный дядя, сказал однажды маме: "Если б ты никогда не вышла замуж, твой папочка бегал бы вокруг тебя, жалел, хлопал крыльями и был бы счастлив".
В общем, я понимаю, почему у Жени Лукашина из "Иронии судьбы" до тридцати шести не было семьи. У него зато была мама. Та самая. Мировая.
P. S. У всех моих друзей-куролесов уже есть свои дети. Нормальные, редко видящие занятых отцов, скучающие по ним.
У друзей-инфантилов детей нет. Ни у одного.
Они появятся поздно, когда вымрут их любвеобильные бабушки-дедушки.
Поздних детей - любят.
По-настоящему.
Насмерть.
ДС2
>Нет. Сумел таки с двумя девушками поебаться. До сих пор не пойму, как они меня ТАК долго терпели.
Тогда я тебя не понимаю совсем.
ОП, слушай сюда, у меня мама тоже прессовала меня всю сознательную жизнь но не так явно, и из за этого незаметно для меня.
Осознал я, стыдно сказать, в 29 лет эту хуйню, но у меня не было проблем с тнями\друзьями, только в мотивации: т.к. мать внушила мне что все занятия мои - хуита.
Так вот, основная мысль, тебе сейчас главное не скаиться в комфортное саможаление и нытьё, мол ты жертва детства и т.п. А самое время реабилитироваться, начать постепенно становиться человеком. Не надо резко все менять и спорить с родительницей нет никакого толка — притворяйся и меньще общайся, она тебя не примет таким какой ты есть на самом деле никогда.
Не трать энергию, даже родители бывают долбоёбами, это мир.
Осознал я, стыдно сказать, в 29 лет эту хуйню, но у меня не было проблем с тнями\друзьями, только в мотивации: т.к. мать внушила мне что все занятия мои - хуита.
Так вот, основная мысль, тебе сейчас главное не скаиться в комфортное саможаление и нытьё, мол ты жертва детства и т.п. А самое время реабилитироваться, начать постепенно становиться человеком. Не надо резко все менять и спорить с родительницей нет никакого толка — притворяйся и меньще общайся, она тебя не примет таким какой ты есть на самом деле никогда.
Не трать энергию, даже родители бывают долбоёбами, это мир.
Суть в том, что это был скоротечный секс. Это раз. А два - мне 26 лет, я не умею ни ебаться, ни вести себя с девушкой естественно и нормально, я постоянно нервничаю и паранойю, всё ли я делаю так, не говорю ли я лишнего и прочая и прочая. С такой внутренней установкой я хуй найду себе тян, но мамка думает, что я ей ОБЯЗАН подарить внуков, хотя не хочет понять, что благодаря её воспитанию я ей могу подарить только нихуя.
Пиздос. Меня не спросил.
Так уж сложилось, брат, что обстоятельства против нас:
Так уж сложилось, брат, что обстоятельства против нас:
у кого-то с внешностью нелады, дома батя алкаш, кому-то выпала роль быть белой вороны в социуме.
Не проще ли сразу ставить на этом крест? Петля на шею, 15 секунд, потеря сознания и конец. Ведь завтра никогда не наступит. То завтра, когда ты, я и другой анон что-будь сделает для достижения своих целей, а кто-то погас уже настолько, что и целей у него не осталось.
Нам всё равно предстоит лежать в земле, кому-то даже посчастливиться быть прахом развеянным над рекой, а может даже и морем. И ты уже понял, что у нас один только путь - туда, от куда не возвращаются.
Так ли страшно получить отказ от девушки, когда её пригласишь в кино? Так ли страшно быть избитым до полусмерти у своего подъезда от местной гопоты? А может быть тебе страшно сидеть в камере для пожизненно заключенных? Нет, страшен только сам страх и ничего более.
Если нам всё-таки предстоит позавтракать в ёбаном аду, так почему мы должны цепляться за свою дрищеватость, жирность, корявость и нищенство? Ты же не уважаешь других людей, но почему-то тебе стыдно появляться и быть в их социуме. Ты, почему-то, дал им право смотреть на тебя и делать выводы, какой ты уёбищный. Зачем?
Печёт самому? А зачем тебе беспокоиться за шлюху, которая даст тебе присунуть в писечку? Или ты бургутишь из-за того, почему красивым альфачам дают просто так, а мне приходится за это платить? А у тебя есть выбор? Это обстоятельства и они сильнее нас.
Не пора ли принять окончательный выбор: принять ли всё как должное и следовать своим убеждениям и целям, вопреки другим людям, или же уйти навсегда.
Я, конечно, не верю, что дойдёт до такого, когда ты решишься убить кого-то, ведь ты, как и мы все, вполне хорошие ребята. Но если ты всё же решишься гнуть свою линию в жизни, то пусть так и будет, пускай ты себя и повесишь на штанах в камере, но ты не дашь другим унижать тебя и ограничивать твоё право на полноценную жизнь!
Откинь чёртовы рассуждения и навязывания извне: Не хочешь качаться - не качайся. Не хочешь бросать курить - не кури. Не хочешь ходить в клубы - не ходи. В чём проблема? Проблем нет. Нужна баба, которая будет с тобой за просто так? Стучите, да откроют вам. На земле слишком много людей и тысячная девушка ответить тебе взаимностью. А куда деваться? 999 раз придётся предложить и тебе откажут. И что-то мне подсказывает, что даже после 15 отказов тебе уже будет похуй на них.
Ты, ТОЛЬКО ТЫ - самое ценное, что есть у тебя и никакая тварь на земле не сможет посягнуть на твои желания, стремления и на твою волю
Ебать ты лох, я 27lvl-девственник, последний раз выходил на улицу, кажется, в апреле (родаки забыли занести еду), и мне норм - хрущу сухарями, пью диетические соки, скоро буду играть в Дестини на своей консольке. Бывает, залипаю в википедию часами или листаю старые треды в ЖЖ. А ты выдумал себе какие-то проблемы. Тянки, хуянки. Друзей ему подавай. Вышел на систему координат социального большинства и жалуется, что оказался в самой жопе. Ну так ты всегда будешь в самой жопе. Бета-хипстер в жопе, потому что он не Ерохин и мечтает им стать. Ерохин в жопе, потому что у него нет Приоры. Владелец Приоры в жопе, потому что он не олигарх. Олигарх в жопе, потому что он не друг Путина и поэтому сидит. Друг Путина в жопе, потому что он несмотря на свои миллиарды трясется за смену власти и никогда не станет своим на Западе. И так далее, вплоть до Билла Гейтса, который тоже в чем-то в жопе, например, в знании языков и эрудиции. Создай свою систему координат и будь королем в ней, зачем гнаться за приматами с их системой стимулов и подкреплений в виде бус и петушиных перьев?
ОП, я так понял, внуки нужны маман, а не тебе. Так что скажи маман, что внуки будут тогда, когда ТЫ этого захочешь. Все просто же.
Хотя зачем я здесь пишу, все равно ты великовозрастный ребенок, готовый обвинить кого угодно в своих ошибках, кроме самого себя.
Хотя зачем я здесь пишу, все равно ты великовозрастный ребенок, готовый обвинить кого угодно в своих ошибках, кроме самого себя.
Я рос без отца. Этот герой постельных сражений заделал моей мамке меня и был таков. Я рос не болезненным, не рохлей и не жиробасом. Я был обычным ребёнком, ходил в детский садик, пока маман зарабатывала нам на жизнь. Потом я пошёл в школу и ВНЕЗАПНО родительница начала беспокоиться о моём воспитании уж очень сильно: после школы заставляла сразу идти домой, не позволяла гулять с пацанами из школы плохому научат! Вон, они уже курят даже! Тьфу! Не гуляй с ними!, а в силу того, что учиться я ездил из своей сраной деревни в город аж за 15 километров в одну и в другую сторону, у меня классе до пятого не было друзей. То есть воооообще никаких друзей. Мне негде было их завести, ибо после школы я не смел погонять с пацанами мяч, или погулять, или сходить к кому-то в гости поиграть в Денди. А так как я жил по тем меркам за тридевять земель, то и ко мне в гости никто не хотел ходить. Сейчас я вспоминаю и диву даюсь, почему на свои дни рождения в то время я покорно сидел в окружении родственников 35+ и их детей, а не вопил, что хочу пойти гулять, что мне остопиздели их воспоминания как я срал под себя в двухлетнем возрасте и прочая хуйня. Не могу понять. Но как бы то ни было, когда мне стукнуло 12 маман отчего-то начала беспокоиться о моём здоровьи и взрослении как мужчины и отдала меня в секцию каратэ. В группе я оказался самым маленьким, и как спарринг-партнёра меня использовали не только на матах, но и в раздевалке - били часто и много хорошо хоть в жопу не ебли. Просто потому что я был меньше всех. На мои попытки убедить мамашу, что мне там хуёво, я получал в ответ пасту типа "Деньги заплОчены, ходи давай! Мужиком вырастешь!". И это продолжалось почти до десятого класса: в школе меня считали ебанутым, потому что я ни с кем не гулял, мало общался и был почти всегда в синяках, а затем я ездил получать пиздюли в секцию. Но ВНЕЗАПНО в 10 классе я осмелел и заявил матери, что мне остопиздело всё, что я делаю, и я хуй больше пойду на каратэ, и после школы я буду гулять столько, сколько захочу, а не спешить домой только потому что матери казалось, что в городе я нахуй сразу после уроков пойду спиваться и обкалываться. Мамка рыдала просто навзрыд, говорила, что я хочу её свести в могилу и что я не ценю её заботу обо мне. Но в итоге разрешила мне - уже десятикласснику, блядь! - гулять после школы. Но к тому времени я нахуй уже кому сдался, да и замкнутость в себе постоянная сделала меня почти что омегой. Попытки вклиниться хоть в какую-то компанию венчались провалом, потому что я вёл себя в любой компании как тормоз. Так и закончилась моя школа - в статусе омеги и слоупока.
Поступление в университет прошло легко и я заселился в общагу, надеясь хоть там из-под мамкиной опеки сбежать. Но не тут-то было: она купила мне мобильный телефон и требовала, чтобы я каждый вечер ей звонил и отчитывался, всё ли у меня хорошо. Было смешно и грустно одновременно - я, спортивный парень с трижды ломаным носом в виде буквы "ХУЙ", отчитывался каждый вечер перед матерью по телефону. Попытки завести тян тоже терпели провал, сколько бы я ни старался. Мать с детсва прививала мне осознание того, что я в любой ситуации и с любой девушкой должен быть джентельменом, что в койку с тян только со штампом в паспорте, иначе я могу своей похотью сломать чью-то жизнь как я понимаю, она не хотела, чтобы из меня вырос такой же уебан как мой отец и как я потом смогу с этим жить и так далее и так далее. По сему со всеми без исключения девчёнками я не только тупил неистово в силу того, что я к тому моменту стал уже социопатом, но и тормозил и не понимал, что мог бы выебать ту или вон ту девчёнку просто ведя себя чуть-чуть настойчивей и наглей. Но нет. Внутренняя зкладка "Веди себя как джентельмен", сделанная матерью, заставляла меня стыдиться даже самой мысли, что я могу сделать первый шаг с тян к койке. Доходило даже до смешного, когда встречаясь 4 месяца с неплохой девушкой и проводя её домой она, видимо, охуела от моей тормознутости %мол как так-то - четвёртый месяц, а про секс и слова не было, сама повела меня в кусты и начала сосать. На что скзазал самую тупую вещь, которую мог - что я не хочу так, и что нужно подождать. Итог закономерен - я был послан нахуй со штампом "дебил!".
Ты можешь себе представить, что значит быть мной, надеюсь. И вот, мне сейчас 26 лет. Каждую неделю маман звонила мне и требовала, чтобы я наконец-то нашёл себе девушку потому что она хочет понянчить внуков. В один момент меня это заебало и я выложил матери в лицо, приехав к ней домой, всё, что я о ней думаю. Сказал, что благодаря её ебанутой гиперопеке и воспитанию она дождётся венка на могиле своей раньше, чем внуков, и что я поделать ничего с этим не могу. В ответ мать расплакалась и сказала, что она хотела только хорошего мне: чтобы я вырос хорошо воспитанным, здоровым, умным и честным.
И вот я сижу сейчас на кухне, слушаю радио и пише тебе, анон, о своей жизни. Я не знаю, что мне делать и как быть дальше.