Сап, аноны. Это РЖДшных историй тред. Ехал сутки в плацкарте и сорвал "джекпот" из бугуртредов. Половина вагона составляли дембеля, едущие в Сибирь, на боковушках лежали храпящие и пердящие хачебабки. И вишенкой на торте стал ехавший на соседней полке туберкулезник, который выхаркивал остатки легких всю ночь, причем делал это не в платочкек а себе в руку и обмазывал кровавую харкотину обо все вокруг. И все это в непроветриваемом помещении. Стоит отметить, что сортир в вагоне классический, прямиком из XIX века с выбрасыванием фекалий на рельсы. Личинки в вагоне имелись, но их визги заглушались храпами бабок и надсадным лающим кашлем болезного мужика. Кстати, он еще и поехавший, периодически начинал открывать рот беззвучно и жестикулировать, будто с кем-то воображаемым говорит. Пять раз спрашивал куда едете и пять раз говорил, куда сам едет. Травите ваши кулстори.
Желательно, чтобы в них было много пахомовщины.
Не стесняйтесь, расскажите, как ехали с табором прокаженных цыган, или как вас изнасиловала в туалете дагестанская сборная по вольной борьбе.
Летаю года с 2008, плацкарт забыл как страшный сон. Хз зачем вы его берете.
Или расскажите как устроили в купе тройничек с парой милф проводниц теть Срака эдишн.
Хоспаде, как страшный сон вспоминаю детство, когда мамка возила нас к бабке, до которой ехать ТРОЕ суток.
Палцкарт из Москвы до Хабаровска в 14 лет. Лучшее путешествие ever.
Бамп
Поясните за туберкулез. Насколько высока была вероятность заразиться от того мужика? В теории он мог весь вагон заразить, если у него открытая форма? Разве ФССП не должна их отлавливать и отправлять на принудительное лечение?
Ехал в одном купе с мамкой, старухой и батюшкой. Подрочи на нижней койке.
Пробираешься с тюками и чемоданами к своему месту, через пердящих баб Мань и липких от пота лоснящихся краснорожих Петровичей, а там пикрилейтед, твои действия?
>Насколько высока была вероятность заразиться от того мужика?
Очень высокая
>Разве ФССП не должна их отлавливать и отправлять на принудительное лечение?
Должны
Вечер в хату пацаны.
Куда мне ложится?
Зигую. Иду дальше
Анон либо пиздит про кровищу либо пиши из диспансера
Тубик в организме каждого человека же, дурень. Иммунитет ослабляется - заболеваешь. Поэтому у всех ВИЧевых тубик, например.
Тебе ничто не грозит.
>батюшкой
Смышленный отрок.
Добавлю: не факт, что это тубик вообще, там что угодно может быть, от гриппа до пневмонии.
Бред не неси
>Иммунитет ослабляется - заболеваешь.
В том то и проблема, ехал больной. Проболел 10 дней, простуда перешла в гайморит и кашел бронхиальный.
Ты путаешь с герпесом
> пик
моар
>Летаю года с 2008, плацкарт забыл как страшный сон. Хз зачем вы его берете.
Удачи сгореть в очередном блохолете.
Дрочил на боковухе в плацкарте, кончил в штаны были две секситяночки и фап тред
бля щас зади подошёл чел когда все это написал и прожил пикрелейтед
Видел на его подушке два бурых пятнышка. И два бурых развода один на стенке, куда он ебалом утыкался и на "третьей" полке над ним. Приехал пару часов назад, еще рановато бежать в диспансер.
>Поясните за туберкулез. Насколько высока была вероятность заразиться от того мужика?
Околонулевая. Чтобы заразиться тубиком надо ооочень долго контактировать с больным. Поэтому раньше тубиком болели семьями, ну и классика - тюрячки, лагеря...
удачи сгореть в очередном скотовозе
Не путает. К тубику это тоже относится.
Фссп с какого хуя то?
Нахуй ты блядь сначала на поезде ездишь, а потом бугуртишь? Летай на самолёте, я так делаю и никакого бугурта. А если денег нет, то хуле ты хочешь, нищук?
Вроде пиздариков на железке не было со времен совка, а с самолетами - каждый год.
Езжу в купехах и на фирменных поездах, часто купешки полупустые. а секрет в том, что езжу в командировки, и проезд оплачивает работодатель
Ну тоби пизда тогда, тикай с вагону.
А вообще сейчас лечится все, кроме онкологии и герпеса, хули ты разнылся?
Ну заболеешь если(шанс нулевой почти), пойдёшь и вылечишься блять.
Нахуй купешки. Дораха и тесно, и багаж хуй провезешь.
МОЛЮ МОАР
>Летай на самолёте
>сгорай
>от гриппа до пневмонии
Думал об этом. Сам он никаких за время поездки лекарств не пил. Ехал из санатория, пробыв там две недели, рассказал парой слов как-то мутно, сложилось впечатление, что его оттуда выгнали. Сам кашель очень странный по звуку, совершенно не похож на бронхит или аллергию, мужик во сне хрипел, когда не кашлял. К тому же курить не выходил, можно было бы предположитть, что заядлый курильщик с ХОБЛ. По косвенными признакам похоже на тубик.
Сколько ты багажа с собой везёшь, чтоб оно в купехе не поместилось?
Ездил с тянкой и котом в СВ - вот это было охуенно, хотя и обошлось в 18к в один конец.
В плацкарте ложишься и спишь.
У меня есть лучше =3
Шанс меньше, чем на такси разбиться. К тому же ну сгорел ты, ну и что? Всяко лучше, чем вонь плацкартную терпеть.
>Ну заболеешь если(шанс нулевой почти), пойдёшь и вылечишься блять.
От тубика лечиться примерно так же, как от онкологии. С мерзотнейшими лекарствами, один раз не принял - все идет по пизде + те уже не помогут. Отрежут кусок легкого.
Собсно, блять, лечиться от тубика в 100 раз ужаснее чем им собсно болеть.
Ну так а xyли ты пожалел денег на купе, ебанутый?
Я один раз ездил в плацкарте, на всю жизнь запомнил, столько концентрированного скотобыдла пердящего, шумящего, доебывающего разговорами, бухающего, жрущего вонючее хрючево, орущие дети, благо хоть солдатни не было. В общем просто axyeл. А еще блядь эта духота проклятая, никаких тебе кондеров, ниxyя вообще, сука пиздец. Жалко что в те времена я не прочитал на дваче какой пиздец творится в этой скотовозке.
Теперь же покупаю всегда СВ, благо денег хватает, чаще стараюсь сразу 2 места выкупить, чтобы вальяжно там расположиться и цивилизованно доехать без проклятого ебучего скота, благодать.
> К тому же ну сгорел ты, ну и что?
Ну в плане в смерти нет ничего плохого, наоборот хорошо, меньше проживёшь ведь.
Дурачились с моей тян в плацкарте.
Ехал с миленькой лолькой лет 11-и, в ультра-коротеньких шортиках обтягивающих аппетитную попку.
Выходил я ночью на своей станции, она спала, слегка свесив босую ножку вбок. Уходя, я не удержался и чмокнул ее в нежную пяточку :3
Ну коробки с оборудованием вез как то - в плацкарте бы оно влезло, в ту боковую хуйню в купе - нет. В плаце можно велик наверх закинуть, в купе - хуй. Большой чемодан - тоже хуй.
Самые умные никуда не ездят
Посоны, никогда не ездите в плацкарте, это просто адЪ. Ехал я как-то из мухосрани в ДС в этом вашем проклятущем плацкарте, ох как же там воняло, такое то смешанное амбре пота, курочки, всевозможных говно парфюмов и еще какого-то хтонического говна. А ночью сука, о боги, ночью одна падла вытянула ноги с неимоверно зловонными носками, вы просто не представляете как они смердели, такой вони вы никогда не чуяли, это вонь из самих глубин ада блядь, как же я хотел отрубить ноги тому пидapacy, ох уж эти кошмарные воспоминания. В общем не выдержав несовершенства мира от этой ядерной eбaнной вонищи, я встал ночью и налил в целлофановые пакеты мазика и надел на зловонные ноги этому пидapacy, вонь немного поутихла, но все равно никуда не делась, наверное просачивалась через пакет или даже разъедала его, но все же стало намного лучше и я наконец смог уснуть накинув на нос влажную салфетку чтобы хоть как-то фильтровать воздух.
На утро эта вонючая пидoта проснулась ибо снова засмердило, но уже с нотками мазика, что кстати стало еще ужаснее. Этот петух начал орать и возмущаться, мол какого xyя у него ноги в пакетах с майонезом, лол, и кто это сделал. Ругани много было, но его заткнули бабки чтобы не мешал читать. Что самое странное никто не замолвил слова о невероятной вонищи от его eбaнных ног, видимо остальным доставлял этот аромат. Я же наблюдал за ним и сдерживая блевотину от его смердения ржал в подушку от забавной ситуации. Тот вонючий шакал все же пошел в туалет, выкинул носки и помыл ноги. Вони немного убавилось, слава aллaxy!
СКАЖИ, А ПОЧЕМУ ТЫ НЕ СГОРЕЛ?
кенту полоумная бабка 70 с хуем раз затерла кулстори про то как ее мужа вальнули
Чё? Ну бог миловал, наверное.
Погрузил бы коробки на велик и ехал бы забисплатна вообще
да она могла и не прятатся, русским мужикам вообще похуй что женщины делают, отношение как к священным коровам в индии, пусть хоть на голову гадяд, полное к ним равнодушие
Пробираешься с тюками и чемоданами к своему месту, через пердящих баб Мань и липких от пота лоснящихся краснорожих Петровичей, а там пикрилейтед, твои действия?
Исполнение решений суда по направлению для принудительного лечения больных с открытой формой туберкулеза.
транспортной проще отправить
Ты же больной ублюдок.))
Понимаешь что мгновение назад вагон внезапно сгорел и ты мертв
Ну это ты хиккан без жизни, домашняя корзиночка.
А есть много Анонов, что работают и гоняют по стране и миру.
Он турок
Просыпаюсь и трогаю себя за штаны
В вагонах особо гореть нечему. А вот самолет это летающая канистра с десятками тонн топлива.
>ноги в пакетах с майонезом
Каждый раз как в первый раз!
Как что-то хорошее по стране гонять. Особенно в которой все города одинаковые кроме Москвы и Питера. А по миру в плацкарте далеко не уедешь.
А что плохого? Ей это ничего не стоит, она даже не узнает, а мне счастья полные штаны :3
Блядь, за 600р можно три баула(один с компом) перевезти транспортной компанией, ну что вы за дауны такие, небось ещё если у вас сантехника ломается вы её сами починить пытаетесь, а не вызываете сантехника. Ну и тд, вот сломалась у меня полка я звоню мужу на час и он мне всё делает. И норм. Каждый занимается своим делом.
>хули ты разнылся?
Не смогу получить санкнижку для работы в общепите и больше не смогу быть донором крови, чтобы получить ачивку почтенного дредноута со льготами. Придется не курить и не пить никогда.
Ну я и гоняю из мухосрани в ДС покупая СВ, а по миру из ДС уже на самолете.
>Блядь, за 600р можно три баула(один с компом) перевезти транспортной компанией,
За 600р можно из мухосрани до ДС доехать. Или заплатить за месяц интернетов. Нахуй.
Хочу устроиться проводником, какие подводные ?
В чем проблема добавить немного бабосов и купить купешный билет?
>Теперь же покупаю всегда СВ, благо денег хватает, чаще стараюсь сразу 2 места выкупить, чтобы вальяжно там расположиться и цивилизованно доехать без проклятого ебучего скота, благодать.
Лайфхак, можешь в купейном вагоне доплатить проводнику и ехать в его купе, оно мало чем от СВ отличается, одна полка и большое свободное пространство. Выдйет существенно дешевле, чем два СВ выкупать.
Бабосов добавить надо много - купешный по цене как два обычных. Это раз. В купе ездить нереально, приходится ездить в плаце - это два.
уфа 1989, 1300 пассажиров, 575 мгновенно поджарились.
Причём ладно бы я богач какой был, у меня зп всего 80к, это чуть выше среднего, и один хуй хватает, чтобы нихуя самому не делать, а нанимать людей. Готовка, уборка, проезд и тд, есть обученные люди, я им деньги плачу и они всё делают, это же так охуенно! Нет, буду говно жрать, пушо я пидораха.
Ну и пыхти-перди с баулами по плацкартам, любитель нюхать курицу и носки.
охуенный тред столько кулсторий ей
Придется поддерживать диалог с сокамерниками.
В плацкарте общее пространство.
Анон, это ебаный пиздец.
короче встречаюсь с тян уже 7 месяцев, все вроде бы хорошо было.
но вот в начале недели мы ездили в москву, так получилось что билеты взяли в разных местах в плацкартном вагоне.
ну взяли и взяли.
ехали и было много солдат в вагоне. хуй знает куда они там ехали или откуда возвращались.
в итоге ночью встаю тян свою проведать по головке погладить а она бухает с солдатами этими.
ну я охуел конечно - ревность и все дела.
но подходить побоялся было страшно.
сел на свое место и стал прислушиваться.
в итоге уловил что то вроде
моя тян - клевая тельняшка у тебя подари мне?
солдат - ее заслужить надо
ну и замолчали я подождал еще чуть чуть они замолчали и я пошел по вагону что бы мимо них пройти посмотреть.
а мимо проходил солдат этот на моей тян лежит и дергается а она под ним лежит на животе и дышит.
я мимо прошел.
сходил в туалет собрался думаю ну сейчас отпиздохаю мудаков.
пошел второй раз застал как они сменились.
один солдат встал а второй на его место на мою тян.
я опять мимо прошел я испугался.
короче ночь не спал с утра встал когда приехали уже и сказал ей что все видел.
на что мне последовало
- и что дальше? я немного развлеклась и если тебе что то не нравилось мог бы прийти и набить им морду ну а если ты такое безхребетное хуйло то я все сделала правильно.
короче мы вроде бы расстались но теперь все наши общие знакомые знают что при мне в поезде выебали ее 3 солдата а я мимо ходил и ничего не делал.
это пиздец короче думаю такими темпами история вырастит в то что ее весь поезд насиловал а я смотрел.
а я сижу и думаю а что я мог сделать? наверное что то мог но струсил пиздец. короче ребята выбирайте тян и не будьте трусами.
а мне теперь пиздец похоже и презрение моих знакомых светит
гоняй
так себе жизнь
Типа я могу понять тех, у кого зп 30к или меньше,тут да, выбора нет особо, но бля полдвача 300кк/нс кодеры и туда же всё. Пидорашки такие пидорашки.
Куколдиньо, тебя самого не заебало такую дичь придумывать по кд и дрочить на это?
Решил проехать по легердарному транссибу целую неделю, приходишь на своё место, а напротив сидит пикрелейтед и улыбается тебе. Твои действия?
Ехал в купе к месту назначения, никто не подсел. В прошлом году ехал назад (ездил в Ессентуки)), вообще один в вагоне.
>Придется поддерживать диалог с сокамерниками
Зачем? Просто берешь и не общаешься. Если едешь с бухариком сразу говоришь ему, что не пьешь и все.
Ну вот у меня встал, например, так что норм он всё пишет.
Периодически с югов в ДС и ДС2 наезжаю, то в плацкарте, то в купе. Иногда по настроению на самолете. Алсо за синьку в поезде сейчас мигов набутылят. Кондеры везде хуярят. Короче иди нахуй.
>Травите ваши кулстори.
Однажды я ехал с какими-то ерохой и его товарищем в купе. Они позвали из соседнего купе бабу побухать с ними, я конечно же не бухал, ибо не пью, но они долго уговаривали меня выпить с ними за компанию. Ероха весь через рычал, двигал тазом и всячески клеил тянку. На одной из станций мы вышли пробздеться и он купил ей огромный такой чупа-чупс, потом началась ночь, я лег спать и уснул.
Просыпаюсь среди ночи от каких-то стуков, доносящихся из соседнего купе, потом слышу стоны, вздохи и понимаю, что там проиходит безудержная ебля. Поспасть мне тогда не удалось.
Выебал жирную проводницу, когда в армию везли в 2008.
Это вообще старая паста, ньюфажик.
s
Потому что взрыв газа был который скопился в низине.
Ероха в треде.
Тоже клею девок в поездах, в плацкарте это вообще проще простого, прибухнуть, голову забить и ночью просто выебать. Особенно хорошо когда рядом нет других Ерох, а такие омежки как ты, то на вашем фоне я вообще тот самый вариант.
С поездом все было ок, там газопровод взорвался.
И да - я сказал что пиздариков со времен совка не было. Сабж был 30 лет назад. А шашлычок из блохолета был в этом месяце считай.
Ебанько, этой пасте минимум 8 лет
Ага, а проводник будет в сортире ночевать, лол
Хуй знает где ты такое в 2019 нагёл.
Я за 2 годе ездил из ДС в ДС2, из Выборга в ДС, Курган-УФА, Нижний Новгород- ДС2, ДС-Мурманск и везде были новые и чистые вагоны с вайфаями, розетками,теликом, кондиционером и всякими плюшками. Я ездил в купе конечно. И соседи у меня были нормальные.
Ньюфажина, в старые добрые времена было положено год-другой ридонли сидеть, пока начнешь смекать, что к чему.
Нашёл
фикс
Где ты там вообще девок находишь, фантазер? Сколько ни ездил - петровичи, бабки, мамаши с тугосерями...
Ездил в электричке и там на сидениях лежат карты, если хочешь сесть - потом платишь специальному мужику. Бандиту. Кондукторы ходят и им похуй.
Пасте лет 10, даунич. Открывай ротешник.
Ебанько пошел нахуй учить матчасть!
Я не говорю что прям каждый раз, но часто вижу кучу разномастных девок, может у тебя так попадается, я хз.
А не надо ездить в поезде ОДНОМУ. С компанией уже ты сам становишься проблемой.
too old. Ничинаю поглядывать в проход между коек
Бля, как же я проиграл, axyeнно просто, сохранил себе стори.
>нерукотворных пиздюлей
Ммм?
А я и рад, зато не подхвачу вич или герпес
>поглядывать в проход
НЕПРОСЫХАЮЩИЙ ДЕМБЕЛЬ ВАСЯН ЗАМЕТИЛ КАК ТЫ ПАЛИШЬ ПОПКУ ЛОЛИ.
@
НАЧИНАЕТ ПОГЛЯДЫВАТЬ НА ТВОЙ ПРОХОД.
@
РАССТЁГИВАЕТ СВОЙ РЕМЕНЬ
Дабл профит же.
мимо гей лоликонщик
Всегда с собой презервативы, а вот герпес конечно и с ними можно хватануть.
>с выбрасыванием фекалий на рельсы
Предлагаешь возить недельное говно сотни человек через всю страну?
Могу твою бабу ебать, плати мне 3к в час.
Кореш работал, когда на помогалу учился.
Проебешь матрас, одеяло и тд - выебут
Надо мыть толчок
Надо продавать чайную продукцию, на неё план установлен. Не продаешь - выкупаешь.
Люди идиоты и свиньи
Тебя все будут хотеть выебать, если ты тян (тут, впринципе, ничего нового)
бамп дианочкой
>никто не подсел
>вообще один в вагоне
Представляю как от тебя по жизни смердит, если тебя все так сторонятся
За 40 часов дороги помню что много дрочил.
Ноготворных
Впервые подобную хуету слышу. Сам что ли придумал?
>Половина вагона составляли дембеля
После этого никогда не беру плацкарт, подобные типы бухают всю ночь, играют в картишки, разговоры просто пиздец, как будто в тюрьме какой-то, и тут я айти специалист сижу, притворяюсь МУЖИКОМ
Ездил из Москвы до Владивостока плацкартом. Неделя в одну сторону. Задавайте ответы.
Не очень-то удобно смотреть телевизор лёжа головой к окну
Хуй знает, два раза катался туда обратно на плацкарте Москва-Нальчик (Кавказ). Это 35 часов в одну сторону. Что в первый раз, что во второй вообще никаких казусов не происходило, ехал со спокойными нохчами, черкесами, правда уже пожилыми. Короче мне либо везло с попутчиками либо это вообще не проблема нихуя. Главное нижнюю полку брать, а то наверху не то что неудобно, а то что жрать нормально не получится, да и аппетита нет.
Забей хуй. Адекватная тянка такую хуйню бы не сотворила, а шкуры никому не нужны.
Если твою тян ебет другой чел, то проблема не в нем, а в твоей тян.
поговорил с пастой
Я ехал в поезде с The Batya и там в поезде была армада китайцев. The Batya спал на нижней "кровати", а китаец спал на верхней полке. И когда китаец спускался и поднимался, то всегда наступал голой ногой на простынь бати. The Batya бугуртил, но не знал как на китайском выразить негодование о том, что нехорошо грибковой потной ногой топтать чужую простынь. Когда приехали в город, то высадились полчища китайцев, все они тащили с собой сумки на колесиках.
Че там время быстро прошло
>
Ехал однажды ночью в плацкарте, все вышли из моего купе и остались только я и бабушка моя, она уснула, так как ночь была, а я залез на пустую верхнюю полку и решил пофапать, и прям в момент кульминации мимо проходит цыганка, я охуел, но сделать уже ничего не мог и пришлось просто стыдливо кончать в салфетку прям при ней, это были ужасные несколько секунд, потом выбросил салфетку в открытое окно, развернулся к стенке и лежал так долго, потому что стыдно было бы встретиться с ней взглядом на ее обратном пути.
Ну и коротенькие бонусные истории рассказанные мне знакомыми проводниками с которыми я однажды ехал Так как ехать один еще не мог, потому что был мелкий и родители ссали одного отправить
1. Часто кто-то пьяный ссыт в кровать, но однажды один алкаш обосрался во сне и потом ему пришлось в раковине стирать свои трусы и штаны. Вообще историй с пьяными было много и этот мужик сказал, что после всего этого теперь не пьет
2. НУ и классика - нашли под матрасом кровавую прокладку, которая испачкала все вокруг себя кровью.
Лол то есть твои знакомые знают, что твоя бывшая шлюха, но чмошник бесхребетный все равно ты? Нахуй такие знакомые нужны, ты похоже правда чмошник, раз с таким биомусором водишься.
У меня одногруппник боруха работал во время студенчества проводником в РЖД. Он говорит, что РЖД - это сокращение от "Рви жопу даром". Он говорит, что студентки проводницы часто по началу весело разговаривают, флиртуют, а потом после этого стараются ласково переложить всю работу на тебя, изображают тошноту от езды и болезни от вокзальной еды, пожалей меня, работай за меня, а если переложить обязательства на тебя не удается, то начинают устраивать истерики и бегать жаловаться на тебя, следя за твоими любыми косяками.
Ездил Иркутск-Анапа.
Это пиздец господа, даже описывать тошно. Рядом со мной у боковой нары была поехашая, она жрала "сладости" из контейнеров, они воняли и были испорченны. До сих пор воображаю с рвотными позывами тягучую склизкую хуету... Я спал на пальме у туалета, а справа в отсеке там сверху спала лоля лет 8, я фапал на неё каждую ночь, иногда по 2 раза. Потом играли с Петровичами в шахматы, было весело. Курить было нельзя, но я нашел себе друга-хача и я ходил с ним, т.к там продавали билетики лотерейные и с ними типо можно курить, вот у него был такой.
Потом на станции многие купили рыбу и отравились.. Ещё постоянно кто-то вначачале вагона конфликтовал, бухал и даже дрался. Зато я успел вдоволь читать, поспать и немного похудел, т.к не ел ничего в поездке.
А на подъезде в анапу вагон стал газовой камерой с температурой внутри 50градусов, я потерял сознание, а пришел в себя когда меня выводили из вагона.. Больше поездами не езжу, вам не советую.
Это пиздец господа, даже описывать тошно. Рядом со мной у боковой нары была поехашая, она жрала "сладости" из контейнеров, они воняли и были испорченны. До сих пор воображаю с рвотными позывами тягучую склизкую хуету... Я спал на пальме у туалета, а справа в отсеке там сверху спала лоля лет 8, я фапал на неё каждую ночь, иногда по 2 раза. Потом играли с Петровичами в шахматы, было весело. Курить было нельзя, но я нашел себе друга-хача и я ходил с ним, т.к там продавали билетики лотерейные и с ними типо можно курить, вот у него был такой.
Потом на станции многие купили рыбу и отравились.. Ещё постоянно кто-то вначачале вагона конфликтовал, бухал и даже дрался. Зато я успел вдоволь читать, поспать и немного похудел, т.к не ел ничего в поездке.
А на подъезде в анапу вагон стал газовой камерой с температурой внутри 50градусов, я потерял сознание, а пришел в себя когда меня выводили из вагона.. Больше поездами не езжу, вам не советую.
Не особо
>Я спал на пальме у туалета
надо было сленг до конца применять: спал на пальме возле параши.
КАКОЙ ЕЩЁ САЛОМЁТ, ИРОД ОКАЯННАЙ? ВОТ САМ ЗАРАБОТАЕШЬ И ПОЛЕТИШЬ КУДЫ УГОДНА! А ПОКА С НАМИ В КРЫМ ЕДЕШЬ - ПОЕДЕМ КАК ВСЕ ЛЮДИ В ПЛАЦКАРТЕ.
@
ЕХАТЬ ПОЧТИ ТРОЕ СУТОК.
@
ВАГОН ПРЕДСТАВЛЯЕТ ИЗ СЕБЯ ВЫГРЕБНОЙ ТУАЛЕТ НА КОЛЁСАХ - ВСЁ ОБШАРПАНО, МОХРЫ ПЫЛИ ПО УГЛАМ, ПО НАСЛОЕНИЯМ ЖВАЧКИ ПОД ПОЛКАМИ И СТОЛОМ МОЖНО ИЗУЧАТЬ ИСТОРИЮ ШУМЕРСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ. МАТРАСЫ ЛИЧНО ВИДЕЛИ ЛЕНИНА В МОЛОДОСТИ.
@
ЕСТЕСТВЕННО НЕТ НИКАКИХ КОНДИЦИОНЕРОВ. ДЕРЕВЯННЫЕ ОКНА НЕ ОТКРЫВАЮТСЯ. ОТКРЫТО ТОЛЬКО ДВА ОКНА - ОКОЛО КУПЕ ПРОВОДНИКА И ОКОЛО ТУАЛЕТА.
@
НА УЛИЦЕ +45, В ВАГОНЕ ВСЕ 55.
@
ТОЛПЫ ДУХОВНЫХ ПИДОРАШЕК НА ВСЕХ МЕСТАХ - ОБТЕКАЮЩИЕ, ЖИРУХИ И ЖИРОБАСЫ С ПОТНЫМИ НОГАМИ И ВОНЬЮ ИЗ ПОДМЫШЕК.
@
ДЕСЯТКИ ВЕЧНО ОРУЩИХ И НОСЯЩИХСЯ ВЫБЛЯДКОВ. ОБЯЗАТЕЛЬНО 24/7 ОРЁТ ПАРА ПОЧТИ ГРУДНЫХ ЛИЧИНОК, А РОДИТЕЛИ НЕ МОГУТ ИХ ЗАТКНУТЬ.
@
ВСЕ НЕИСТОВО ЖРУТ КАК В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ - СТРОЧАТ САЛАТЫ С МАЯНЕЗНЫМ ПРОДУКТОМ, ЗАВАРИВАЮТ СОТНИ ДОШИРАКОВ И РОЛЛТОНОВ, РАЗВОРАЧИВАЮТ КУРИЦУ-ГРИЛЬ В ФОЛЬГЕ, ВЕТЧИНУ, ЯИЧКИ И ТОННУ ДРУГОГО ХРЮЧЕВА.
@
БЕСКОНЕЧНО ПШИКАЮТ БУТЫЛКАМИ.
@
У ТУАЛЕТА ПОСТОЯННАЯ ОЧЕРЕДЬ ИЗ ДВАДЦАТИ ЧЕЛОВЕК, БОЛЬШИНСТВО ИЗ КОТОРЫХ СТЕНАЮЩИЕ ВЫБЛЯДКИ, КОТОРЫЕ ОБОЖРАЛИСЬ ВСЕМ НАПЕРЕБОЙ И ТЕПЕРЬ ГОТОВЫ ОБРЫСТАТЬСЯ ПРЯМО НА МЕСТЕ.
@
БИОТУАЛЕТОВ ЕСТЕСТВЕННО НЕТ, ПОЭТОМУ НА КАЖДОЙ ОСТАНОВКЕ ВСЁ ЗАКРЫТО. ВЫБЛЯЧДКИ ПОСТОЯННО ОРУТ, НЕ ИМЕЯ ВОЗМОЖНОСТИ ПОСРАТЬ И ПОССАТЬ.
@
ВО ВРЕМЯ САНИТАРНОЙ ЗОНЫ ПОЛОВИНА "НЕЗАМЕТНО" ССУТ В БУТЫЛКИ, САЖАЮТ ВЫБЛЯДКОВ СРАТЬ НА ГОРШКИ ПРЯМО В ВАГОНЕ. КАЖДАЯ БАБКА ЯЧСМИТЬ И ДЕД ФЫВАПРОЛДЖЭ ПЫТАЮТСЯ ТИХО ПРОПУКАТЬ СВОИ СРАНДЕЛИ, ЧТОБЫ ДОТЕРПЕТЬ И НЕ ОБОСРАТЬСЯ.
@
ВСЕ ВОКРУГ НЕУСТАННО ЖУЮТ, ПЕРДЯТ, КРЯХТЯТ, КРИВЛЯЮТСЯ, ВЫБЛЯДКИ ОРУТ, ССУТ И СРУТ.
@
В СЕРЕДИНЕ ПОЕЗДКИ ВЫГЛЯДИШЬ КАК ЧЁРТ - СМЕРДИШЬ, ПО ТЕЛУ КАТАЕТСЯ ПОТ С ГРЯЗЬЮ И ПЫЛЬЮ.
@
ГОТОВ ПРОСТО СДОХНУТЬ НА МЕСТЕ.
@
ЛОМАЕТСЯ БОЙЛЕР И ПРИХОДИТСЯ ИДТИ В СОСЕДНИЙ ВАГОН.
@
ЗАХОДИШЬ - В ВАГОН ПОВЫШЕННОЙ КОМФОРТНОСТИ АКА СВ. ИДЕАЛЬНАЯ КОМФОРТНАЯ ТЕМПЕРАТУРА, ТИШИНА, ПОКОЙ, ОТСУТСТВИЕ КАКИХ-ЛИБО ЗВУКОВ И ЗАПАХОВ.
@
ПРОХОДИШЬ МИМО ОТКРЫТОГО КУПЕ - А ТАМ СИДИТ ЕРОХИН С ЕОТ И ПЬЮТ МАРТИНИ.
@
ВЫПИВАЕШЬ КИПЯТОК ИЗ БОЙЛЕРА И ЖИДКО ПЁРНУВ УМИРАЕШЬ.
@
ИЗ ОЧКА ВЫТЕКАЮТ ОСТАТКИ ПЛОХОПЕРЕВАРЕННОГО ДОШИРАКА И КУРОЧКИ-ГРИЛЬ.
С Краснодара в Сибирь ездил осенью, бухали, воняли, воровали. Может есть 1 их 10 приличный поезд, хз
Господа, реквестирую способ максимально дешево добраться из ДС2 в Вологду, без паспорта. Блаблакар дороХо.
Да, ещё я общался с мамашей этой лоли, днем и читал ей сказки,а она сиде у меня на коленках, я боялся что когда слезет все увидят мой стояк, но обошлось.
Из плюсов это пожалуй ахуительные истории от попутчиков и вид из окна.
Ещё было проблемно ставить телефон на зарядку,я не хотел влезать и не заряжал, а по итогу там кто-то ночью спиздил телефоны, и орали как раз возле моей койки.
Вообще советую ехать плацкартом у параши наверху, не слезайте оттуда, просто лежите и читайте/капчуйте/смотрите фильмы. И лучше ничего не ешьте в дороге.
Я кончил.
Посмотреть бы в кого она выросла
>читайте/капчуйте/смотрите фильмы
>и вдыхайте незабываемые ароматы
Это уже его проблемы, они обычно идут в другой вагон спать, потому что в плацкартном вагоне в отсеке для проводников две полки. Они же сами предлагают перейти в их купе за доплату, поэтому тебя ебать не должно, где они ночуют.
Я нафтизинщик, даже не чувствовал запахов и оно конечно к лучшему.
Держи
В 2014 ехал из Москвы в свою Мухосрань на поезде. В плацкарте, естественно. На верхней полке одно место пустовало, на одном был жесткий шизофреник в костюмчике и оранжевой рубашке, который сначала загонял про какие-то аномальные зоны и в целом люто заебал. На одной из остановок к нам в отсек заползла женщина лет 50, довольно полная, с огромными сиськами и жопой. Так как я был нецелован на такую экзотику в метре от себя дичайшим образом задымилась шишка. Старался не упускать шанс и в каждый удобный момент всматривался в её сосяндры, представляя как буду дрочить на них. В итоге дождался пока все уснут, женщина спала на боку и открылся перед лицом вид на её необъятную сраку под простынкой. Начал потихоньку дрочить, кончил секунды за три. Потом она повернулась и спала уже лицом ко мне, начал второй заход, уже более рьяный, потом присмотрелся, а у неё глаза открыты. Дико охуел от страха и остановился, а она абсолютно на похуй чуть пододвинулась , просунула руку под мою простыню и очень нежно мне отдрочила. Это был лучший и самый атмосферный оргазм в жизни с жестким выбросом адреналина. На утро я не знал, как себя вести, а она вела себя как ни в чем не бывало. Только иногда без эмоций смотрела мне в лицо. Так и не понял, что это было. По приезду попрощалась со всеми и шизиком в том числе и ушла.
А что если в поезде закрыться в толчке и не выходить оттуда час?
А на все угрозы и мольбы отвечать что "понос еще не прекратился, хотите чтоб я в вагоне досрал всё?"
А на все угрозы и мольбы отвечать что "понос еще не прекратился, хотите чтоб я в вагоне досрал всё?"
>Фапал несколько раз
Как же от воняло уже через сутки
А я не будь гоем хуй салфеткой 2 раза протел и был готов.
Ездил на этом сортире на колесах, правда от Волгограда всего день. Вонь непередоваемая от едущих (и башкой в том числе) иркутчан. Некоторые тоже снедью траванулись, в том числе и пиздюки.
содомит
Чтож ты делаешь то!
Я обосрался, подавился дымом...
Ой бля в голосину. Организуй сборник плиз.
Обосрался в плацкарте. Вот и все, это случилось со мной.
Бабушка дала килограмм 5 еды на двое суток пути. Из этого успел съесть только пару яиц и штук 6 картофелин как оказалось не первой свежести. Ночью живот раздуло, сходил 2 раза: пустил тугую струю на пол-унитаза(благо тут есть биотуалеты).
Вот сейчас проснулся на крупной станции, все вышли погулять, а я решил расслабить жепу и пустить шептуна прям лёжа. Тут же почувствовал неладное. Ну ладно без паники: встал, надел шорты на обосранные труханы и мигом в туалет. Там опять навалил пол-унитаза, постирал трусы(на них совсем небольшое пятно было не выкидывать же).
Самый пиздец случился, когда я вернулся: на простыне коричневое пятно размером с ладонь, а попутчики уже вернулись, я лежу на нижней полке, так что сложно не заметить. Тут же я накинул одеяло на пятно и сел на него, но думаю все заметили, просто виду не подают.
Что сейчас: сижу на скомканном одеяле, под ним обосранная простыня, в карманах шорт мокрые труханы(вот вот будет видно, то карман намок), к очку подступает новая порция подливы, сверху тян молодая, напротив бабка, никто не спит, ехать ещё целый день.
Даже не знаю, как действовать сейчас? Все плохо?
Бабушка дала килограмм 5 еды на двое суток пути. Из этого успел съесть только пару яиц и штук 6 картофелин как оказалось не первой свежести. Ночью живот раздуло, сходил 2 раза: пустил тугую струю на пол-унитаза(благо тут есть биотуалеты).
Вот сейчас проснулся на крупной станции, все вышли погулять, а я решил расслабить жепу и пустить шептуна прям лёжа. Тут же почувствовал неладное. Ну ладно без паники: встал, надел шорты на обосранные труханы и мигом в туалет. Там опять навалил пол-унитаза, постирал трусы(на них совсем небольшое пятно было не выкидывать же).
Самый пиздец случился, когда я вернулся: на простыне коричневое пятно размером с ладонь, а попутчики уже вернулись, я лежу на нижней полке, так что сложно не заметить. Тут же я накинул одеяло на пятно и сел на него, но думаю все заметили, просто виду не подают.
Что сейчас: сижу на скомканном одеяле, под ним обосранная простыня, в карманах шорт мокрые труханы(вот вот будет видно, то карман намок), к очку подступает новая порция подливы, сверху тян молодая, напротив бабка, никто не спит, ехать ещё целый день.
Даже не знаю, как действовать сейчас? Все плохо?
Было похожее, тоже ехал с тянкой в купе, я сверху с ноутом, она по диагонали от меня снизу, когда спать ложились, разделась до трусов и маечки и так уебалась спать. Какие только позы она не принимала, жарко в купе, я то кино смотрю, то на неё, эх блин...
Историю слышал от знакомого. Ехали они служить, а с ними были тян и мать солдата к которому ехали на присягу. И товарищ этого знакомого оттарабанил тян в туалете. Я как слышу эту стори ахуеваю, а солдатик тот и не знал и мамаша наверно тоже, доказательством были красные портки, у нее месячные были.
>в плацкарте
зочем
Подожди, это прямо сейчас произошло?
Да нет же конечно.
Надо было чем-то оживить унылый
Двачую, только что вбил билеты на поезд из своего ЕКБ до пидербурга и Мацквы. Там блять плацкарт дороже купе в большинстве случаев. Помню в сосничестве в котосибирск и в Новороссийск ездил с мамкой, она все время брала в плацкарт, мол дешевле и "веселее". Всегда был джентельменский набор из соседского тугосери, с которым моя маман водится и дает ему мои игрушки, храпящего мужика на верхней полке, и ещё одного пездюка в дали коридора, который делает две вещи: ревёт на весь вагон, и бегает голым, опять же генерируя шум. Только один раз билетов в эту хуйню не было и мы ехали в божественном купе. Подсел один мужик, хрючевом поделился, байки потравил, почти не храпел, лучшая поездка в поезде.
А в некоторых случаях вообще лучше доплатить пару тыщь и проделать этот путь на самолёте за пару часов.
Какой смысл ехать сутки на поезде, если за чуть большую стоимость (билет 3-5к + трансфер) можно полететь на самолете без всей этой хуйни?
Я про это написал, хотя для анона из екб 3-5к это ощутимые деньги.
Ну так хуле ты хотел от плацкарта
В плацкарте ездит только скот
Завтра еду в плацкарте из дс в питер.
Девочка
Ехал как-то в плацкарте 2 дня, ночью внезапно просыпаюсь хочу ссать спускаюсь ,был мелким, решил не надевать тапочки( хз почему люблю ходить босиком ). Внезапно подскальзываюсь падаю удараюсь головой было довольно больно, но я стерпел и не заплакал, мужчина же, смотрю на чем же я подскальзнулся, а ведь это мать его самый настоящий собачий кал, я как представил что на моей детсвенно чистой коже кусочки собачьего говна так сразу пробило в истерику я как заныл на полвагона блять я еще получил пиздюлей за то что разбудил какого-то деда
>я еще получил пиздюлей за то что разбудил какого-то деда
>падаю удараюсь головой было довольно больно
>а моей детсвенно чистой коже кусочки собачьего говна
от кого получил? от родных? ты приемный?
от деда, он не приемный если что
а твои сопровождающие ничего ему не сказали? мой отец бы старого хуя под поезд бросил а мать бы скандал ппц устроила, но я нерусь черножопый
или ты разбудил левого деда, а твой из солидарности дедов на тебя наехал?
я с какой-то теткой ехал она потом у деда спрашивала почему на меня наехал он ей сказал что я орал посреди ночи, потом у меня спросила почему я заорал, я ей рассказал почему она попросила показать ступни они были в говне потом она поморщившись спросила че я их не помыл на что я ответил мне не дотянуться ногами до рукомойника, а руками зашкварно. В итоге она потащила в туалет где вымыла ноги не побоявшись измазаться в говне
Тащем то с поездом наоборот ощущение ламповости. Самое долгое - до юга казахстана, 3 дня - отоспался на неделю вперед. Только еще прошипел с момента когда ложился спать в пустом вагоне, а проснулся в наполненном киргизами. Но все равно няшно.
В моей Мухосрани два вокзала. Когда ночью поезд подъехал к первому, в купехе просунулась проводница, и сказала что через час будем на втором вокзале (я там выходил) и попросила ее разбудить, лол. Ну ок, за 10 минут до подъезда я сунулся в купе проводников и попытался ее разбудить. Проводница дрыхла мертвым сном, и в воздухе витал запах перегара. Я попробовал снова, потряс ее за плечо, но результата не было. Тогда я нежно погладил ее по жопе и вышел в тамбур, ибо поезд уже останавливался. Там мы с каким то мужиком сами открыли дверь и сошли.
Если у тебя иммунитет пошатанный - ты можешь от одного чиха заразиться в электричке. мимо переболевший тубиком 9 месяцев
Удачи в жизни
Уххх почаны скоро прокачуся от парыжу до сибири на ПОЕЗДЕ. Сначало парыж мацква потом от мск поездом до родной мухосрани. Весь в предвкушении ажно засыпаю под звуки поезда. Задавайте ваши ответы (еси оные имеются есесина)
Томск-кун?
— Значит, повторяю в последний раз, — сказал Кошмин, высокий сухой человек, больше похожий на следователя-важняка, чем на инспектора гуманитарки. — В Можарове стоянка пять минут. Этого им достаточно, чтобы отцепить вагон с гумпомощью. При первой же вашей попытке открыть двери или окна я буду действовать по инструкции. Потом не обижайтесь.
Васильеву и так было страшно, да ещё и за окном сгущалась июльская гроза: набухали лиловые тучи, чуть не касавшиеся густого сплошного ельника. Безлюдные серые деревеньки по сторонам дороги глядели мрачно: ни живности, ни людей, только на одном крыльце сидел бледный большеголовый мальчик и провожал поезд недобрым внимательным взглядом, в котором не было ничего детского. Иногда Васильев замечал такой взгляд у безнадёжных сумасшедших, словно сознающих своё печальное состояние, но бессильных его изменить.
— Да не буду я, — сказал Васильев с досадой. — Вы же ещё в Москве пять раз предупреждали.
— Всех предупреждали, — буркнул Кошмин, — а некоторые открывали…
— Да у нас вон и окно не открывается.
— А Горшенин, который перед вами ездил, бутылкой разбил окно, — мрачно напомнил Кошмин.
— Ну, у нас и бутылки нет… И решётки вон снаружи…
— В эту решётку свободно можно руку просунуть. Хлеба дать или что. И некоторые просовывали. Вы не видели, а я видел.
Васильеву и так было страшно, да ещё и за окном сгущалась июльская гроза: набухали лиловые тучи, чуть не касавшиеся густого сплошного ельника. Безлюдные серые деревеньки по сторонам дороги глядели мрачно: ни живности, ни людей, только на одном крыльце сидел бледный большеголовый мальчик и провожал поезд недобрым внимательным взглядом, в котором не было ничего детского. Иногда Васильев замечал такой взгляд у безнадёжных сумасшедших, словно сознающих своё печальное состояние, но бессильных его изменить.
— Да не буду я, — сказал Васильев с досадой. — Вы же ещё в Москве пять раз предупреждали.
— Всех предупреждали, — буркнул Кошмин, — а некоторые открывали…
— Да у нас вон и окно не открывается.
— А Горшенин, который перед вами ездил, бутылкой разбил окно, — мрачно напомнил Кошмин.
— Ну, у нас и бутылки нет… И решётки вон снаружи…
— В эту решётку свободно можно руку просунуть. Хлеба дать или что. И некоторые просовывали. Вы не видели, а я видел.
Васильева бесило, что Кошмин столько всего видел, но ни о чём не рассказывал толком. Он терпеть не мог неясностей.
— Вы лучше заранее скажите, Георгий Валентинович, — Васильеву было всего двадцать пять, и он обращался к инспектору уважительно. — Что это за сирены такие, перед которыми невозможно устоять? Честное слово, проще будет. Кто предупреждён, тот вооружён.
— А чего вы такого не знаете? — настороженно глянул Кошмин. — Вам всё сказано: на станции подойдут люди, будут проситься, чтоб впустили, или там открыть окно, принять письмо для передачи, дать хлеба. Принимать ничего нельзя, открывать окна и двери не разрешается ни в коем случае. Можарово входит в перечень населённых пунктов, где выходить из поезда запрещается, что непонятного?
— Да я знаю. Но вы хоть скажите, что там случилось. Зона заражённая или что.
— Вас когда отправляли, лекцию читали? — спросил Кошмин.
— Ну, читали.
— Перечень пунктов доводили?
— Доводили.
— И что вам непонятно? Какая заражённая зона? Обычная зона гуманитарной помощи в рамках национального проекта поддержки русской провинции. Всё нормалдык. Но есть определённые правила, вы понимаете? Мы же не просто так, как баба на возу. Мы действуем в рамках госпроекта. Надо соблюдать. Если не будете соблюдать, я довожу о последствиях.
— Понял, понял, — сказал Васильев. Он терпеть не мог, когда ему что-либо доводили. Это его доводило. Также он терпеть не мог слов «йок» и «нормалдык».
— А почему тогда вообще не закрыть окна на это время? Жалюзи какие-нибудь спустить железные, ставни, я не знаю…
— Ну как это, — поморщился Кошмин. — Едет же пресса вроде вас. Иностранные наблюдатели вон едут. Что, в глухом вагоне везти, как скотину? Вон в седьмом едет представитель фонда этого детского, Майерсон или как его. Он и так уже приставал, почему решётки. Ему не нравится из-за решётки глядеть. Он не знает, а я знаю. Он Бога должен молить, что решётки.
Люди вроде Кошмина всегда были убеждены, что за их решётки все должны кланяться им в пояс, потому что иначе было бы ещё хуже.
— Вы лучше заранее скажите, Георгий Валентинович, — Васильеву было всего двадцать пять, и он обращался к инспектору уважительно. — Что это за сирены такие, перед которыми невозможно устоять? Честное слово, проще будет. Кто предупреждён, тот вооружён.
— А чего вы такого не знаете? — настороженно глянул Кошмин. — Вам всё сказано: на станции подойдут люди, будут проситься, чтоб впустили, или там открыть окно, принять письмо для передачи, дать хлеба. Принимать ничего нельзя, открывать окна и двери не разрешается ни в коем случае. Можарово входит в перечень населённых пунктов, где выходить из поезда запрещается, что непонятного?
— Да я знаю. Но вы хоть скажите, что там случилось. Зона заражённая или что.
— Вас когда отправляли, лекцию читали? — спросил Кошмин.
— Ну, читали.
— Перечень пунктов доводили?
— Доводили.
— И что вам непонятно? Какая заражённая зона? Обычная зона гуманитарной помощи в рамках национального проекта поддержки русской провинции. Всё нормалдык. Но есть определённые правила, вы понимаете? Мы же не просто так, как баба на возу. Мы действуем в рамках госпроекта. Надо соблюдать. Если не будете соблюдать, я довожу о последствиях.
— Понял, понял, — сказал Васильев. Он терпеть не мог, когда ему что-либо доводили. Это его доводило. Также он терпеть не мог слов «йок» и «нормалдык».
— А почему тогда вообще не закрыть окна на это время? Жалюзи какие-нибудь спустить железные, ставни, я не знаю…
— Ну как это, — поморщился Кошмин. — Едет же пресса вроде вас. Иностранные наблюдатели вон едут. Что, в глухом вагоне везти, как скотину? Вон в седьмом едет представитель фонда этого детского, Майерсон или как его. Он и так уже приставал, почему решётки. Ему не нравится из-за решётки глядеть. Он не знает, а я знаю. Он Бога должен молить, что решётки.
Люди вроде Кошмина всегда были убеждены, что за их решётки все должны кланяться им в пояс, потому что иначе было бы ещё хуже.
— И потом, это же не везде так, — добавил он успокоительно. — Это одна такая зона у нас на пути, их и всего-то шесть, ну, семь… Проедем, а дальше до Урала нормально. Можно выходить, картошки там купить отварной, с укропом… пообщаетесь с населением, если хотите… Заповедник, природа… Всё нормалдык! Зачем же ставни? Всего в двух пунктах надо соблюдать, Можарово и Крошино, а в остальное время ходите, пожалуйста, ничего не говорю…
Васильев попытался вообразить, что делается в Можарове. Ещё когда их группу — три телевизионщика в соседнем вагоне и он от «Ведомостей» — инструктировали перед отправкой первого гуманитарного поезда, пересекающего Россию по случаю нацпроекта, инструктор явно чего-то недоговаривал. К каждому журналисту был прикреплён человек от Минсельхоза с внешностью и манерами профессионального охранника — что за предосторожности во время обычной поездки? Оно конечно, в последнее время ездить между городами стало опасно: вовсю потрошили электрички, нападали на товарняки… Ничего не поделаешь, тоже был нацпроект — приоритетное развитие семи мегаполисов, а между ними более или менее дикое поле, не надо нам столько земли… Кто мог — перебрался в города, а что делалось с остальными на огромном российском пространстве — Васильев представлял смутно. Но он был репортёр, вдобавок с армейским опытом, и его отправили с первым гуманитарным — писать репортаж о том, как мегаполисы делятся от своих избытков с прочим пространством, где, по слухам, и с электричеством-то уже были перебои. Правда, о том, что на отдельных станциях нельзя будет даже носу высунуть на перрон, в Москве никто не предупреждал. Тогда симпатичная из «Вестей» точно бы не поехала — она и так всё жаловалась, что в вагоне не предусмотрена ванна. Ванна была только в спецвагоне Майерсона, потому что он был филантроп и Бог знает какой миллиардер, Гейтс курит.
За окном плыл безлюдный и ничем не примечательный, но именно поэтому особенно страшный пейзаж: всё те же пустые серые деревни, иногда одинокая коза с красной тряпкой на шее, иногда тихий косарь, в одиночку выкашивавший овраг, — косарь тоже смотрел вслед поезду, нечасто он теперь видел поезда, и лица его Васильев не успевал разглядеть; мелькало поле с одиноко ржавевшим трактором — и опять тянулся угрюмый ельник, над которым клубилась лиловая туча. Быстро мелькнули остатки завода за полуразвалившимся бетонным забором, ржавые трубы, козловой кран; потянулось мелколесье, среди которого Васильев успел разглядеть бывшую воинскую часть за ржавой колючей проволокой, на которой так и остался висеть чей-то ватник — небось мальчишки лазали за техникой… Поезд замедлял ход.
Васильев попытался вообразить, что делается в Можарове. Ещё когда их группу — три телевизионщика в соседнем вагоне и он от «Ведомостей» — инструктировали перед отправкой первого гуманитарного поезда, пересекающего Россию по случаю нацпроекта, инструктор явно чего-то недоговаривал. К каждому журналисту был прикреплён человек от Минсельхоза с внешностью и манерами профессионального охранника — что за предосторожности во время обычной поездки? Оно конечно, в последнее время ездить между городами стало опасно: вовсю потрошили электрички, нападали на товарняки… Ничего не поделаешь, тоже был нацпроект — приоритетное развитие семи мегаполисов, а между ними более или менее дикое поле, не надо нам столько земли… Кто мог — перебрался в города, а что делалось с остальными на огромном российском пространстве — Васильев представлял смутно. Но он был репортёр, вдобавок с армейским опытом, и его отправили с первым гуманитарным — писать репортаж о том, как мегаполисы делятся от своих избытков с прочим пространством, где, по слухам, и с электричеством-то уже были перебои. Правда, о том, что на отдельных станциях нельзя будет даже носу высунуть на перрон, в Москве никто не предупреждал. Тогда симпатичная из «Вестей» точно бы не поехала — она и так всё жаловалась, что в вагоне не предусмотрена ванна. Ванна была только в спецвагоне Майерсона, потому что он был филантроп и Бог знает какой миллиардер, Гейтс курит.
За окном плыл безлюдный и ничем не примечательный, но именно поэтому особенно страшный пейзаж: всё те же пустые серые деревни, иногда одинокая коза с красной тряпкой на шее, иногда тихий косарь, в одиночку выкашивавший овраг, — косарь тоже смотрел вслед поезду, нечасто он теперь видел поезда, и лица его Васильев не успевал разглядеть; мелькало поле с одиноко ржавевшим трактором — и опять тянулся угрюмый ельник, над которым клубилась лиловая туча. Быстро мелькнули остатки завода за полуразвалившимся бетонным забором, ржавые трубы, козловой кран; потянулось мелколесье, среди которого Васильев успел разглядеть бывшую воинскую часть за ржавой колючей проволокой, на которой так и остался висеть чей-то ватник — небось мальчишки лазали за техникой… Поезд замедлял ход.
— Что там хоть раньше-то было, в Можарове? — спросил Васильев, чтобы отвлечься от исподволь нараставшего ужаса. Он знал, что Минсельхоз просто так охранников не приставляет — там работали теперь люди серьёзные, покруче силовиков. — Может, промыслы какие?
— Кирпичный завод, — нехотя ответил Кошмин после паузы. — Давно разорился, лет тридцать. Ну и по мелочи, обувная, мебельная фабрика… Театр кукол, что ли… Я тогда не был тут.
— А сейчас есть что-то?
— Если живут люди — значит, есть, — сказал Кошмин с таким раздражением, что Васильев почёл за лучшее умолкнуть.
— В общем, я вас предупредил, — проговорил Кошмин после паузы. — К окну лучше вообще не соваться. Если нервы слабые, давайте занавеску спущу. Но вообще-то вам как журналисту надо посмотреть. Только не рыпайтесь.
— Ладно, ладно, — машинально сказал Васильев и уставился на медленно плывущую за окном станцию Можарово.
Сначала ничего не было. Он ожидал чего угодно — монстров, уродов, бросающихся на решётку вагона, — но по перрону одиноко брела старуха с ведром и просительно заглядывала в окна.
— Раков! — покрикивала она. — Вот раков кому! Свежие кому раки!
Васильев очень любил раков и остро их захотел, но не шелохнулся. Старуха подошла и к их вагону, приблизила к стеклу доброе измождённое лицо, на котором Васильев, как ни вглядывался, не мог разглядеть ничего ужасного.
— Раков! — повторила она ласково. — Ай кому надо раков?
— Молчите, — сквозь зубы сказал Кошмин. Лицо его исказилось страданием — тем более ужасным, что, на взгляд Васильева, совершенно беспричинным. Не может быть, чтобы ему так сильно хотелось раков и теперь его раздирала борьба аппетита с инструкцией.
Старуха отвернулась и тоскливо побрела дальше. Станция постепенно заполнялась людьми — вялыми, явно истощёнными, двигавшимися замедленно, как в рапиде. К окну подошла молодая мать с ребёнком на руках; ребёнок был жёлтый, сморщенный, вялый, как тряпичная кукла.
— Подайте чего-нибудь ради Христа, — сказала она тихо и жалобно. Несмотря на толстое стекло, Васильев слышал каждое её слово. — Работы нет, мужа нет. Христа ради, чего-нибудь.
Васильев со стыдом посмотрел на дорожную снедь, которую не успел убрать. В гуманитарных поездах кормили прекрасно, Минсельхоз не жалел средств. На купейном столике разложены были колбаса двух сортов, голландский сыр, что называется, со слезой, и паштет из гусиной печени с грецким орехом, так называемый страсбургский. Прятать еду было поздно — нищенка всё видела. Васильев сидел весь красный.
Вдоль поезда шла девочка с трогательным и ясным личиком, словно сошедшая с рождественской олеографии, на которых замерзающие девочки со спичками обязательно были ангелоподобны, розовы, словно до попадания на промёрзшую улицу жили в благополучнейшей семье с сытными обедами и ежеутренними ваннами. Васильеву казалось даже, что он видел эту девочку на открытке, сохранившейся в семье с дореволюционных времён, — в этой открытке прапрапрадедушка поздравлял прапрапрабабушку с новым 1914 годом. Девочка подошла к окну, подняла глаза и доверчиво произнесла:
— Мама болеет. Совсем болеет, не встать. Дяденьки, хоть чего-нибудь, а?
— Кирпичный завод, — нехотя ответил Кошмин после паузы. — Давно разорился, лет тридцать. Ну и по мелочи, обувная, мебельная фабрика… Театр кукол, что ли… Я тогда не был тут.
— А сейчас есть что-то?
— Если живут люди — значит, есть, — сказал Кошмин с таким раздражением, что Васильев почёл за лучшее умолкнуть.
— В общем, я вас предупредил, — проговорил Кошмин после паузы. — К окну лучше вообще не соваться. Если нервы слабые, давайте занавеску спущу. Но вообще-то вам как журналисту надо посмотреть. Только не рыпайтесь.
— Ладно, ладно, — машинально сказал Васильев и уставился на медленно плывущую за окном станцию Можарово.
Сначала ничего не было. Он ожидал чего угодно — монстров, уродов, бросающихся на решётку вагона, — но по перрону одиноко брела старуха с ведром и просительно заглядывала в окна.
— Раков! — покрикивала она. — Вот раков кому! Свежие кому раки!
Васильев очень любил раков и остро их захотел, но не шелохнулся. Старуха подошла и к их вагону, приблизила к стеклу доброе измождённое лицо, на котором Васильев, как ни вглядывался, не мог разглядеть ничего ужасного.
— Раков! — повторила она ласково. — Ай кому надо раков?
— Молчите, — сквозь зубы сказал Кошмин. Лицо его исказилось страданием — тем более ужасным, что, на взгляд Васильева, совершенно беспричинным. Не может быть, чтобы ему так сильно хотелось раков и теперь его раздирала борьба аппетита с инструкцией.
Старуха отвернулась и тоскливо побрела дальше. Станция постепенно заполнялась людьми — вялыми, явно истощёнными, двигавшимися замедленно, как в рапиде. К окну подошла молодая мать с ребёнком на руках; ребёнок был жёлтый, сморщенный, вялый, как тряпичная кукла.
— Подайте чего-нибудь ради Христа, — сказала она тихо и жалобно. Несмотря на толстое стекло, Васильев слышал каждое её слово. — Работы нет, мужа нет. Христа ради, чего-нибудь.
Васильев со стыдом посмотрел на дорожную снедь, которую не успел убрать. В гуманитарных поездах кормили прекрасно, Минсельхоз не жалел средств. На купейном столике разложены были колбаса двух сортов, голландский сыр, что называется, со слезой, и паштет из гусиной печени с грецким орехом, так называемый страсбургский. Прятать еду было поздно — нищенка всё видела. Васильев сидел весь красный.
Вдоль поезда шла девочка с трогательным и ясным личиком, словно сошедшая с рождественской олеографии, на которых замерзающие девочки со спичками обязательно были ангелоподобны, розовы, словно до попадания на промёрзшую улицу жили в благополучнейшей семье с сытными обедами и ежеутренними ваннами. Васильеву казалось даже, что он видел эту девочку на открытке, сохранившейся в семье с дореволюционных времён, — в этой открытке прапрапрадедушка поздравлял прапрапрабабушку с новым 1914 годом. Девочка подошла к окну, подняла глаза и доверчиво произнесла:
— Мама болеет. Совсем болеет, не встать. Дяденьки, хоть чего-нибудь, а?
Ну и??
Она просила не канюча, улыбаясь, словно не хотела давить на жалость и стыдилась своего положения.
— А я песенку знаю, — сказала она. — Вот, песенку спою. Не прошла-а-а зима, снег ещё-е-е лежит, но уже домо-о-ой ласточка спеши-и-ит… На её пути горы и моря, ты лети, лети, ласточка моя-а-а…
Васильев знал эту песню с детского сада и ребёнком всегда плакал, когда её слышал. Он посмотрел на Кошмина. Тот не сводил с него глаз, ловил каждое движение — не было никакой надежды обмануть его и хоть украдкой выбросить в окно деньги или упаковку колбасы; дай решётка…
— Ну вот скажите мне, — ненавидя себя за робкую, заискивающую интонацию, выговорил Васильев, — вот объясните, что был бы за вред, если бы мы сейчас ей подали кусок хлеба или три рубля?
— Кому — ей? — жёстко переспросил Кошмин.
— Ну вот этой, девочке…
— Девочке? — снова переспросил Кошмин.
Что он, оглох, что ли, подумал Васильев. Может, он вообще сумасшедший, псих проклятый, придали мне урода, а я теперь из-за него не могу ребёнку дать еды.
— Вы не видите, что ли?!
— Вижу, — медленно сказал Кошмин. — Сидите смирно, или я не отвечаю.
К окну между тем подошла ещё одна старуха, маленькая, согбенная, очкастенькая, с личиком провинциальной учительницы. Дрожащей скрюченной лапкой она протянула к самому лицу Васильева маленькие вязаные тапочки, такие ещё называют пинетками, собственные его пинетки до сих пор хранились дома, покойная бабушка связала их крючком. Если бы не дедушкина пенсия да не проживание в Москве, покойная бабушка на старости лет могла бы стоять точно так же.
— Купите тапочки, — умоляюще сказала старушка. — Хорошие тапочки, чистая шерсть. Пожалуйста. Дитенку там или кому… Купите тапочки…
Вот они, сирены Можарова. Вот к кому нам нельзя теперь выходить. От собственного народа мы отгородились стальными решётками, сидим, жрём страсбургский паштет. Васильев встал, но Кошмин как-то так ткнул его стальным пальцем в подреберье, что журналист согнулся и тут же рухнул на полку.
— Предупреждал, — с отвратительным злорадством сказал Кошмин.
— Предупреждал он, — сквозь зубы просипел Васильев. — Суки вы все, суки позорные… Что вы сделали…
— Мы? — спросил Кошмин. — Мы ничего не сделали. Это вас надо спрашивать, что вы сделали.
Парад несчастных за окном в это время продолжался: к самым решёткам приник пожилой, болезненно полноватый мужчина с добрым и растерянным лицом.
— Господа, — лепетал он срывающимся голосом, — господа, ради Бога… Я не местный, я не как они… Поймите, я здесь случайно. Я случайно здесь, я не предполагал. Третий месяц не могу выбраться, господа, умоляю. Откройте на секунду, никого не впустим. Господа. Ведь нельзя же здесь оставлять… поймите… я интеллигентный человек, я такой же человек, как вы. Ведь невыносимо…
Голос его становился всё тише, перешёл в шёпот и наконец сорвался. Мужчина рыдал, Васильев мог бы поклясться, что он плакал беспомощно и безнадёжно, как младенец, забытый в детском саду.
— Я всё понимаю, — снова начал он. — Я вас понимаю прекрасно. Но я вас умоляю, умоляю… я клянусь чем хотите… Вот! — внезапно осенило его, и из кармана мятого серого плаща он извлёк какую-то обтёрханную справку. — Тут всё написано! Командировка, господа, командировка… умоляю… умоляю…
Тут он посмотрел влево, и на лице его отобразился ужас. Кто-то страшный в водолазном костюме неумолимо подходил к нему, отцеплял от решётки вагона его судорожно сжатые пальцы и уводил, утаскивал за собой — то ли местный монстр, то ли страж порядка.
— Ааа! — пронзительным заячьим криком заверещал пожилой, всё ещё оглядываясь в надежде, что из вагона придёт помощь. — Спасите! Нет!
— А я песенку знаю, — сказала она. — Вот, песенку спою. Не прошла-а-а зима, снег ещё-е-е лежит, но уже домо-о-ой ласточка спеши-и-ит… На её пути горы и моря, ты лети, лети, ласточка моя-а-а…
Васильев знал эту песню с детского сада и ребёнком всегда плакал, когда её слышал. Он посмотрел на Кошмина. Тот не сводил с него глаз, ловил каждое движение — не было никакой надежды обмануть его и хоть украдкой выбросить в окно деньги или упаковку колбасы; дай решётка…
— Ну вот скажите мне, — ненавидя себя за робкую, заискивающую интонацию, выговорил Васильев, — вот объясните, что был бы за вред, если бы мы сейчас ей подали кусок хлеба или три рубля?
— Кому — ей? — жёстко переспросил Кошмин.
— Ну вот этой, девочке…
— Девочке? — снова переспросил Кошмин.
Что он, оглох, что ли, подумал Васильев. Может, он вообще сумасшедший, псих проклятый, придали мне урода, а я теперь из-за него не могу ребёнку дать еды.
— Вы не видите, что ли?!
— Вижу, — медленно сказал Кошмин. — Сидите смирно, или я не отвечаю.
К окну между тем подошла ещё одна старуха, маленькая, согбенная, очкастенькая, с личиком провинциальной учительницы. Дрожащей скрюченной лапкой она протянула к самому лицу Васильева маленькие вязаные тапочки, такие ещё называют пинетками, собственные его пинетки до сих пор хранились дома, покойная бабушка связала их крючком. Если бы не дедушкина пенсия да не проживание в Москве, покойная бабушка на старости лет могла бы стоять точно так же.
— Купите тапочки, — умоляюще сказала старушка. — Хорошие тапочки, чистая шерсть. Пожалуйста. Дитенку там или кому… Купите тапочки…
Вот они, сирены Можарова. Вот к кому нам нельзя теперь выходить. От собственного народа мы отгородились стальными решётками, сидим, жрём страсбургский паштет. Васильев встал, но Кошмин как-то так ткнул его стальным пальцем в подреберье, что журналист согнулся и тут же рухнул на полку.
— Предупреждал, — с отвратительным злорадством сказал Кошмин.
— Предупреждал он, — сквозь зубы просипел Васильев. — Суки вы все, суки позорные… Что вы сделали…
— Мы? — спросил Кошмин. — Мы ничего не сделали. Это вас надо спрашивать, что вы сделали.
Парад несчастных за окном в это время продолжался: к самым решёткам приник пожилой, болезненно полноватый мужчина с добрым и растерянным лицом.
— Господа, — лепетал он срывающимся голосом, — господа, ради Бога… Я не местный, я не как они… Поймите, я здесь случайно. Я случайно здесь, я не предполагал. Третий месяц не могу выбраться, господа, умоляю. Откройте на секунду, никого не впустим. Господа. Ведь нельзя же здесь оставлять… поймите… я интеллигентный человек, я такой же человек, как вы. Ведь невыносимо…
Голос его становился всё тише, перешёл в шёпот и наконец сорвался. Мужчина рыдал, Васильев мог бы поклясться, что он плакал беспомощно и безнадёжно, как младенец, забытый в детском саду.
— Я всё понимаю, — снова начал он. — Я вас понимаю прекрасно. Но я вас умоляю, умоляю… я клянусь чем хотите… Вот! — внезапно осенило его, и из кармана мятого серого плаща он извлёк какую-то обтёрханную справку. — Тут всё написано! Командировка, господа, командировка… умоляю… умоляю…
Тут он посмотрел влево, и на лице его отобразился ужас. Кто-то страшный в водолазном костюме неумолимо подходил к нему, отцеплял от решётки вагона его судорожно сжатые пальцы и уводил, утаскивал за собой — то ли местный монстр, то ли страж порядка.
— Ааа! — пронзительным заячьим криком заверещал пожилой, всё ещё оглядываясь в надежде, что из вагона придёт помощь. — Спасите! Нет!
— Это кто? — одними губами спросил Васильев.
— Кто именно?
— Этот… в водолазном костюме…
— В каком костюме?
— Ну, тот… который увёл этого…
— Милиция, наверное, — пожал плечами Кошмин. — Почему водолазный, обычная защита… Тут без защиты не очень погуляешь…
Станция заполнялась народом. Прошло лишь пять минут, а вдоль всего перрона тащились, влачились, ползли убогие и увечные. В них не было ничего ужасного, ничего из дурного фантастического фильма — это были обычные старики, женщины и дети из советского фильма про войну, толпа, провожающая солдат и не надеющаяся дождаться их возвращения. Уйдут солдаты, придут немцы, никто не спасёт. В каждом взгляде читалась беспокойная, робкая беспомощность больного, который живёт в чужом доме на птичьих правах и боится быть в тягость. Такие люди страшатся обеспокоить чужого любой просьбой, потому что в ответ могут отнять последнее. На всех лицах читалось привычное кроткое унижение, во всех глазах светилась робкая мольба о милости, в которую никто толком не верил. Больше всего поразила Васильева одна девушка, совсем девчонка лет пятнадцати — она подошла к вагону ближе других, опираясь на два грубо сработанных костыля. Эта ни о чём не просила, только смотрела с такой болью, что Васильев отшатнулся от окна — её взгляд словно ударил его в лицо.
— Что ж мне делать-то, а! — провыла она не с вопросительной, а с повелительной, надрывной интонацией, словно после этих её слов Васильев должен был вскочить и мчаться на перрон, спасать всю эту измученную толпу. — Что ж делать-то, о Господи! Неужели ничего нельзя сделать, неужели так и будет всё! Не может же быть, чтобы никакой пощады нигде! Что ж мы всем сделали?! Нельзя же, чтобы так с живыми людьми…
Этого Васильев не мог выдержать. Он всё-таки отслужил, вдобавок занимался альпинизмом, так что успел повалить Кошмина резким хуком слева, своим фирменным, — и выбежал в коридор, но там его уже караулил проводник. Проводник оказался очень профессиональный — в РЖД, как и в Минсельхозе, не зря ели свой страсбургский паштет. Васильев ещё два дня потом не мог пошевелить правой рукой.
— Нельзя, — шёпотом сказал проводник, скрутив его и запихнув обратно в купе. — Нельзя, сказано. Это ж как на подводной лодке. Сами знать должны. Знаете, как на подводной лодке? — Странно было слышать этот увещевающий шёпот от человека, который только что заломал Васильева с профессионализмом истинного спецназовца. — На подводной лодке, когда авария, все отсеки задраиваются. Представляете, стучат люди из соседнего отсека, ваши товарищи. И вы не можете их впустить, потому что устав. В уставе морском записано, что нельзя во время аварии открывать отсеки. Там люди гибнут, а вам не открыть. Вот и здесь так, только здесь не товарищи.
— Мрази! — заорал Васильев, чумея от бессильной ненависти. — Мрази вы все! Кто вам не товарищи?! Старики и дети больные вам не товарищи?! Это что вы за страну сделали, стабилизаторы долбаные, что вы натворили, что боитесь к собственному народу выйти! Это же ваш, ваш народ, что ж вы попрятались от него за решётки! Хлеба кусок ему жалеете?! Рубль драный жалеете?! Ненавижу, ненавижу вас, ублюдков!
— Покричи, покричи, — не то угрожающе, не то одобрительно сказал проводник. — Легче будет. Чего он нервный такой? — обратился он к Кошмину.
— Журналист, — усмехнулся Кошмин.
— А… Ну, пусть посмотрит, полезно. Тут, в Можарове, журналистов-то давно не было…
— Что они там возятся с вагоном? — неодобрительно спросил Кошмин у проводника. Они разговаривали запросто, словно коллеги. — Давно отцепили бы, да мы бы дальше поехали…
— Не могут они быстро-то, — сказал проводник. — Меньше двадцати минут не возятся.
— Ослабели, — снова усмехнулся Кошмин.
В этот момент поезд дрогнул и тронулся. Несколько девочек в выцветшем тряпье побежали за вагоном — впрочем, какое побежали, скорей поползли, шатаясь и сразу выдыхаясь; Васильев отвёл взгляд.
— Ну, извиняй, журналист, — сказал проводник, переводя дух. — Сам нам будешь благодарен.
— Ага, — сказал Васильев, потирая плечо. — За всё вам благодарны, всю жизнь. Скажи спасибо, что не до смерти, что не в глаз, что не в рот… Спасибо, век не забуду. Есть такой рассказ — вы-то не читали, но я вам своими словами, для общего развития… Называется «Ушедшие из Омеласа». Имя автора вам всё равно ничего не скажет, так что пропустим. Короче, есть процветающий город Омелас. И все в нём счастливы. И сплошная благодать с народными гуляниями…
— А в жалком подвале за вечно запертой дверью, — невозмутимо вступил Кошмин, — сидит мальчик-олигофрен, обгаженный и голодный. Он лепечет: выпустите, выпустите меня. И если его выпустить, весь город Омелас с его процветанием полетит к чертям собачьим. Правильно? Причём ребёнок даже не сознаёт своего положения, и вдобавок он недоразвитый. Даун он, можно сказать. Слезинка ребёнка. Читали. Урсула Ле Гуин. Наше ведомство начитанное.
— Какое ведомство? — спросил оторопевший Васильев.
— Минсельхоз, — сказал Кошмин и подмигнул проводнику. Тот жизнерадостно оскалился в ответ.
— Но если вы всё это читали… — упавшим голосом начал Васильев.
— Слушай, журналист, — Кошмин наклонился к нему через столик. — Ты думать можешь мало-мало или вообще уже все мозги отшибло? Ты хорошо их слышал?
— Кого — их?
— Ну голоса их, я не знаю, кого там ты слышал. Хорошо слышал?
— Ну, — кивнул Васильев, не понимая, куда клонит инструктор.
— Кто именно?
— Этот… в водолазном костюме…
— В каком костюме?
— Ну, тот… который увёл этого…
— Милиция, наверное, — пожал плечами Кошмин. — Почему водолазный, обычная защита… Тут без защиты не очень погуляешь…
Станция заполнялась народом. Прошло лишь пять минут, а вдоль всего перрона тащились, влачились, ползли убогие и увечные. В них не было ничего ужасного, ничего из дурного фантастического фильма — это были обычные старики, женщины и дети из советского фильма про войну, толпа, провожающая солдат и не надеющаяся дождаться их возвращения. Уйдут солдаты, придут немцы, никто не спасёт. В каждом взгляде читалась беспокойная, робкая беспомощность больного, который живёт в чужом доме на птичьих правах и боится быть в тягость. Такие люди страшатся обеспокоить чужого любой просьбой, потому что в ответ могут отнять последнее. На всех лицах читалось привычное кроткое унижение, во всех глазах светилась робкая мольба о милости, в которую никто толком не верил. Больше всего поразила Васильева одна девушка, совсем девчонка лет пятнадцати — она подошла к вагону ближе других, опираясь на два грубо сработанных костыля. Эта ни о чём не просила, только смотрела с такой болью, что Васильев отшатнулся от окна — её взгляд словно ударил его в лицо.
— Что ж мне делать-то, а! — провыла она не с вопросительной, а с повелительной, надрывной интонацией, словно после этих её слов Васильев должен был вскочить и мчаться на перрон, спасать всю эту измученную толпу. — Что ж делать-то, о Господи! Неужели ничего нельзя сделать, неужели так и будет всё! Не может же быть, чтобы никакой пощады нигде! Что ж мы всем сделали?! Нельзя же, чтобы так с живыми людьми…
Этого Васильев не мог выдержать. Он всё-таки отслужил, вдобавок занимался альпинизмом, так что успел повалить Кошмина резким хуком слева, своим фирменным, — и выбежал в коридор, но там его уже караулил проводник. Проводник оказался очень профессиональный — в РЖД, как и в Минсельхозе, не зря ели свой страсбургский паштет. Васильев ещё два дня потом не мог пошевелить правой рукой.
— Нельзя, — шёпотом сказал проводник, скрутив его и запихнув обратно в купе. — Нельзя, сказано. Это ж как на подводной лодке. Сами знать должны. Знаете, как на подводной лодке? — Странно было слышать этот увещевающий шёпот от человека, который только что заломал Васильева с профессионализмом истинного спецназовца. — На подводной лодке, когда авария, все отсеки задраиваются. Представляете, стучат люди из соседнего отсека, ваши товарищи. И вы не можете их впустить, потому что устав. В уставе морском записано, что нельзя во время аварии открывать отсеки. Там люди гибнут, а вам не открыть. Вот и здесь так, только здесь не товарищи.
— Мрази! — заорал Васильев, чумея от бессильной ненависти. — Мрази вы все! Кто вам не товарищи?! Старики и дети больные вам не товарищи?! Это что вы за страну сделали, стабилизаторы долбаные, что вы натворили, что боитесь к собственному народу выйти! Это же ваш, ваш народ, что ж вы попрятались от него за решётки! Хлеба кусок ему жалеете?! Рубль драный жалеете?! Ненавижу, ненавижу вас, ублюдков!
— Покричи, покричи, — не то угрожающе, не то одобрительно сказал проводник. — Легче будет. Чего он нервный такой? — обратился он к Кошмину.
— Журналист, — усмехнулся Кошмин.
— А… Ну, пусть посмотрит, полезно. Тут, в Можарове, журналистов-то давно не было…
— Что они там возятся с вагоном? — неодобрительно спросил Кошмин у проводника. Они разговаривали запросто, словно коллеги. — Давно отцепили бы, да мы бы дальше поехали…
— Не могут они быстро-то, — сказал проводник. — Меньше двадцати минут не возятся.
— Ослабели, — снова усмехнулся Кошмин.
В этот момент поезд дрогнул и тронулся. Несколько девочек в выцветшем тряпье побежали за вагоном — впрочем, какое побежали, скорей поползли, шатаясь и сразу выдыхаясь; Васильев отвёл взгляд.
— Ну, извиняй, журналист, — сказал проводник, переводя дух. — Сам нам будешь благодарен.
— Ага, — сказал Васильев, потирая плечо. — За всё вам благодарны, всю жизнь. Скажи спасибо, что не до смерти, что не в глаз, что не в рот… Спасибо, век не забуду. Есть такой рассказ — вы-то не читали, но я вам своими словами, для общего развития… Называется «Ушедшие из Омеласа». Имя автора вам всё равно ничего не скажет, так что пропустим. Короче, есть процветающий город Омелас. И все в нём счастливы. И сплошная благодать с народными гуляниями…
— А в жалком подвале за вечно запертой дверью, — невозмутимо вступил Кошмин, — сидит мальчик-олигофрен, обгаженный и голодный. Он лепечет: выпустите, выпустите меня. И если его выпустить, весь город Омелас с его процветанием полетит к чертям собачьим. Правильно? Причём ребёнок даже не сознаёт своего положения, и вдобавок он недоразвитый. Даун он, можно сказать. Слезинка ребёнка. Читали. Урсула Ле Гуин. Наше ведомство начитанное.
— Какое ведомство? — спросил оторопевший Васильев.
— Минсельхоз, — сказал Кошмин и подмигнул проводнику. Тот жизнерадостно оскалился в ответ.
— Но если вы всё это читали… — упавшим голосом начал Васильев.
— Слушай, журналист, — Кошмин наклонился к нему через столик. — Ты думать можешь мало-мало или вообще уже все мозги отшибло? Ты хорошо их слышал?
— Кого — их?
— Ну голоса их, я не знаю, кого там ты слышал. Хорошо слышал?
— Ну, — кивнул Васильев, не понимая, куда клонит инструктор.
А ведь стекло толстое. Очень толстое стекло, журналист. А ты их слышал, как будто они рядом стояли, — нет? И видел ровно то, что могло на тебя сильней всего надавить, так? Зуб даю, что-нибудь из детства.
— А вы? — пролепетал потрясённый Васильев. — Вы что видели?
— Что я видел, того тебе знать не надо! — рявкнул Кошмин. — Мало ли что я видел! Тут каждый видит своё, умеют они так! Интересно послушать потом, да только рассказывать чаще всего некому. Тут щёлку в вагоне приоткроешь — и такое…
— Ладно, — устало сказал Васильев. Он всё понял. — Кому другому вкручивайте. Ведомство ваше, Минсельхоз, Минпсихоз или как вы там называетесь, — вы хорошо мозги парите, это я в курсе. И фантастику читали, вижу. Но дураков нет вам верить, понятно? Уже и телевизор ваш никто не смотрит, про шпионов в школах и вредителей в шахтах. И про призраков в Можарове, которых я один вижу, — не надо мне тут, ладно? Не надо! Я и так ничего не напишу, да если б и написал — не пропустите.
— Вот клоун, а? — усмехнулся проводник, но тут же схватился за рацию. — Восьмой слушает!
Лицо его посерело, он обмяк и тяжело сел на полку.
— В двенадцатом открыли, — еле слышно сказал он Кошмину.
— Корреспонденты? — спросил Кошмин, вскакивая.
— Телевизионщики. Кретины.
— И что, всё? С концами?
— Ну а ты как думал? Бывает не всё?
— Вот дура! — яростно прошептал Кошмин. — Я по роже её видел, что дура. Никогда таких брать нельзя.
— Ладно, о покойнице-то, — укоризненно сказал проводник.
Васильев ещё не понимал, что покойницей называют симпатичную из «Вестей». До него всё доходило как сквозь вату.
— Нечего тут бабам делать, — повторял Кошмин. — В жизни больше не возьму. Что теперь с начпоездом в Москве сделают, это ужас…
— Ладно, пошли, — сказал проводник. — Оформить надо, убрать там…
Они вышли из купе, Васильев увязался за ними.
— Сиди! — обернулся Кошмин.
— Да ладно, пусть посмотрит. Может, поймёт чего, — заступился проводник.
— Ну иди, — пожал плечом инструктор.
Они прошли через салон-вагон перепуганного Майерсона. «Sorry, a little incident», — на безукоризненном английском бросил Кошмин. Майерсон что-то лепетал про оговорённые условия личной безопасности. Пять вагонов, которые предстояло насквозь пройти до двенадцатого, показались Васильеву бесконечно длинным экспрессом. Мельком он взглядывал в окно, за которым тянулись всё те же серые деревни; лиловая туча, так и не проливаясь, висела над ними.
В тамбуре двенадцатого вагона уже стояли три других проводника. Они расступились перед Кошминым. Васильев заглянул в коридор.
Половина окон была выбита, дверцы купе проломаны, перегородки смяты, словно в вагоне резвился, насытившись, неумолимый и страшно сильный великан. Крыша вагона слегка выгнулась вверх, словно его надували изнутри. Уцелевшие стёкла были залиты кровью, клочья одежды валялись по всему коридору, обглоданная берцовая кость виднелась в ближайшем купе. Странный запах стоял в вагоне, примешиваясь к отвратительному запаху крови, — гнилостный, застарелый: так пахнет в пустой избе, где давным-давно гниют сальные тряпки да хозяйничают мыши.
— Три минуты, — сказал один из проводников. — Три минуты всего.
— Чем же они её так… купили? — произнёс второй, помладше.
— Не узнаешь теперь, — пожал плечами первый. — Не расскажет.
— Иди к себе, — обернулся Кошмин к Васильеву. — Покури пойди, а то лица на тебе нет. Ничего, теперь только Крошино проехать, а потом всё нормалдык.
— А вы? — пролепетал потрясённый Васильев. — Вы что видели?
— Что я видел, того тебе знать не надо! — рявкнул Кошмин. — Мало ли что я видел! Тут каждый видит своё, умеют они так! Интересно послушать потом, да только рассказывать чаще всего некому. Тут щёлку в вагоне приоткроешь — и такое…
— Ладно, — устало сказал Васильев. Он всё понял. — Кому другому вкручивайте. Ведомство ваше, Минсельхоз, Минпсихоз или как вы там называетесь, — вы хорошо мозги парите, это я в курсе. И фантастику читали, вижу. Но дураков нет вам верить, понятно? Уже и телевизор ваш никто не смотрит, про шпионов в школах и вредителей в шахтах. И про призраков в Можарове, которых я один вижу, — не надо мне тут, ладно? Не надо! Я и так ничего не напишу, да если б и написал — не пропустите.
— Вот клоун, а? — усмехнулся проводник, но тут же схватился за рацию. — Восьмой слушает!
Лицо его посерело, он обмяк и тяжело сел на полку.
— В двенадцатом открыли, — еле слышно сказал он Кошмину.
— Корреспонденты? — спросил Кошмин, вскакивая.
— Телевизионщики. Кретины.
— И что, всё? С концами?
— Ну а ты как думал? Бывает не всё?
— Вот дура! — яростно прошептал Кошмин. — Я по роже её видел, что дура. Никогда таких брать нельзя.
— Ладно, о покойнице-то, — укоризненно сказал проводник.
Васильев ещё не понимал, что покойницей называют симпатичную из «Вестей». До него всё доходило как сквозь вату.
— Нечего тут бабам делать, — повторял Кошмин. — В жизни больше не возьму. Что теперь с начпоездом в Москве сделают, это ужас…
— Ладно, пошли, — сказал проводник. — Оформить надо, убрать там…
Они вышли из купе, Васильев увязался за ними.
— Сиди! — обернулся Кошмин.
— Да ладно, пусть посмотрит. Может, поймёт чего, — заступился проводник.
— Ну иди, — пожал плечом инструктор.
Они прошли через салон-вагон перепуганного Майерсона. «Sorry, a little incident», — на безукоризненном английском бросил Кошмин. Майерсон что-то лепетал про оговорённые условия личной безопасности. Пять вагонов, которые предстояло насквозь пройти до двенадцатого, показались Васильеву бесконечно длинным экспрессом. Мельком он взглядывал в окно, за которым тянулись всё те же серые деревни; лиловая туча, так и не проливаясь, висела над ними.
В тамбуре двенадцатого вагона уже стояли три других проводника. Они расступились перед Кошминым. Васильев заглянул в коридор.
Половина окон была выбита, дверцы купе проломаны, перегородки смяты, словно в вагоне резвился, насытившись, неумолимый и страшно сильный великан. Крыша вагона слегка выгнулась вверх, словно его надували изнутри. Уцелевшие стёкла были залиты кровью, клочья одежды валялись по всему коридору, обглоданная берцовая кость виднелась в ближайшем купе. Странный запах стоял в вагоне, примешиваясь к отвратительному запаху крови, — гнилостный, застарелый: так пахнет в пустой избе, где давным-давно гниют сальные тряпки да хозяйничают мыши.
— Три минуты, — сказал один из проводников. — Три минуты всего.
— Чем же они её так… купили? — произнёс второй, помладше.
— Не узнаешь теперь, — пожал плечами первый. — Не расскажет.
— Иди к себе, — обернулся Кошмин к Васильеву. — Покури пойди, а то лица на тебе нет. Ничего, теперь только Крошино проехать, а потом всё нормалдык.
Я помню, когда мелкий был навсегда уезжал из Мурманска в ДС2, мне было лет 10, в Мурманске остались все мои друзья, моя спортивная секция, мне было очень грустно, я лежал на верхней боковой полке того самого плацкарта, за окном мелькали огни, а я плакал и слушал Земфиру и Тату про себя подпевая. Почему-то очень яркое воспоминание. Нас не догонят
Можарово?
Если собираюсь с тян на жд ехать ~3-4 дня, как вырубить пустое купе? Выкупать ещё 2 места чтобы точно никого не было дорого ведь.
Не, проехали уже.
Обосрался
Учусь в железнодорожном на первом курсе, на втором буду проходить курсы проводников. Старшекурсники рассказывали сториз про ебанутых пассажиров, как наебывали людей, про 5 см мочи в туалете и т.п.
А вот в больничку стоило бы.
> Плац дороже купе
Чигобляд
На скрины посмотри, или сам загугли, вот кстати скрин с ценам до поребриков отвалился
бумб
Ненавижу поезда, аж трясет. В детстве часто возили в ебеня на помины, как же меня укачивало. Последний раз ездил на поезде в 2005 году, в 14 годиков; помню, как меня рвало на станции после тепловоза, ух бля.
Теперь ебучие поезда снятся в кошмарах.
Теперь ебучие поезда снятся в кошмарах.
СКАЖИ, А ПОЧЕМУ ТЫ,
СКАЖИ, А ПОЧЕМУ ТЫ
С БЛОХОЛЁТОМ НЕ СГОРЕЛ
Проиграл.
То есть за 50 рублей управишься
Взяли как то билет с тян на люкс ехали вдвоем, ну и не упустили шанс потрахатся, на одной из станцый я загнул ее раком на стол поезд тронулся я видел как по перону снуют люди туда сюда в свете фонарей, поезд потихоньку набирал обороты, ну и я тоже.
На сайте РЖД покупай билет в максимально пустом вагоне (там есть где посмотреть вагоны и места) может повезёт и к вам не подсадят. Мне два раза так везло.
Давеча ехал на электричке в Жмеринку и зачем-то съел на вокзале пирожок с картошкой. В электричке меня прихватило, а она, как на зло шла экспрессом, почти без остановок и все вагоны были битком набиты - народ ехал после работы. Единственным выходом было присесть между вагонами в грохочущем закутке на двух ёрзающих листах рифленого металла. Чтоб не потерять равновесие и избежать гнева пассажиров, я обеими руками вцепился в ручки дверей тамбуров. И вот так, повиснув на дверях и балансируя, я обдавал тугими струями рельсовый путь, а дупло мне холодил мощный напор стылого октябрьского ветра...
Взял как то люкс с тяном и даже не потрахались. Рейт
А что рейт, я тоже как то не потрахался, хотя она абсолютно голая как всегда ходила. Но фоточек наделал.
Ну обидно же. Вроде год прошел, а до сих пор помню
Ну съездите ещё раз
Пацаны, надо летом сгонять в Казань, думаю на поезде. Я хз как нынче по ценам, но что выйдет дороже: выкупить купе(4 места) или отдел плацкарта (6 мест) ?
> выкупить купе(4 места) или отдел плацкарта (6 мест) ?
Проще на леталке
она че там, тесто раскатывает? че за постная хуйня? уже представляю как у вас половая ебля выглядит
Ничего страшного в плацкарте нет, просто вы омежки неприспособленные к жизни.
Согласен, но это, чтобы почувствовать уют и ламповость
Тогда думаю, лучше взять одно место в купе. По крайней мере меньше шансов нарваться на эталонное быдло.
old pasta
Ну мне както прикольную штуку подогнали, а не хуйню какую то.
Купи СВ. Если ты нищук, то выбери на сайте самый свободный вагон и пустое купе, там выкупи 2 нижних места. Так получишь максимальную вероятность спокойной поездки без посторонних
хорошо вам поняшиться под стук колёс :3
И не говори, пиздец, как трудно.
> Вроде пиздариков на железке не было со времен совка
> 3 марта 1992 — крушение в Подсосенке близ города Нелидово. В результате происшествия погибли 40 человек, 22 были ранены.
> 17 июля 1992 — столкновение на переезде грузового автомобиля и электропоезда, повлекшее сход с рельсов электропоезда и его столкновение с платформой Ириновка (Ленинградская область). В результате у электропоезда были разбиты 3 вагона из 10, погиб помощник машиниста, число потерь среди пассажиров неизвестно.
> 11 августа 1994 — на перегоне Уразово Юго-Восточной ж.д. — Тополи Южной ж.д. электропоезд ЭР9п-175, следовавший с пассажирами по маршруту № 6605 Валуйки — Купянск, столкнулся с вышедшей вследствие схода колёсной пары за габарит пути цистерной встречного грузового поезда № 2726. Погибли машинист электропоезда и 19 пассажиров, более 50 человек получили травмы различной степени тяжести.
> 31 мая 1996 — 4 незакреплённых саморазгружающийся грузовых вагона с цементом, из-за уклона пути, выкатились со станции Литвиново (Кемеровская железная дорога) на перегон, где врезались в пригородный электропоезд. Погибли 17 пассажиров, более 44 были ранены.
> 27 ноября 2009 — крушение скоростного поезда «Невский экспресс» по причине теракта. В результате происшествия погибли 28 человек (среди них государственные чиновники высшего ранга, известные бизнесмены и две беременные женщины), более 98 были ранены.
> 11 августа 2011 — Два грузовых поезда с углем столкнулись под Ашой в Челябинской области: погибли два человека, более 70 вагонов сошли с рельсов.
> 20 мая 2014 — из-за неисправности путей в Московской области произошло столкновение грузового состава и пассажирского поезда Москва-Кишинёв; погибло 6 человек, ранено 51.
Если считать, как принято - то самолет таки самый безопасный. Там на каждые 100 миллионов миль пути погибает 0.6 человек. У жд транспорта этот показатель 0.9 и то из-за Индии, где всем насрать на технику безопасности лол. Автомобильный уже 1.6.
Бля где-то была годная шебм, где чуваки катались по Европе в купе . Оператор охуевая говорит там, что у них номер в отеле хуже был, чем это. Мол там дохуя удобств, загнивают типо. Есть у кого?
Вспоминаю 2006 год, когда мы катались в Крым в плацкарте. Ебучая неодолеваемая жара, отсутствие холодной воды, минимальной проветриваемости открываемое окно было только рядом с сортиром и стандартный набор пахомоподобных пассажиров. Курочка с малинезиком, воняющая на весь вагон, запах перегара от одного из пассажиров, и рёв личинок. Такие дела. Больше особо на поездах не катался, хотя тогда угорел по самому действию типо ехать в такой штуке вау, охуенно, буду чаще так делать. На деле же помню только потом в Питер с бабушкой ездили на поезде, но там не сильно много времени провели в поезде, всм. В отличие от крымской хуйни, куда ехали около полтора дня, или даже двух.
Я из армии ехал в 12ом вроде, но чуть доплатил и взял купе вместо плацкарта. Вагон был почти пустой и в каждом купе было по 2 человека вместо 4, так как проводница рассаживала людей в другие купе если они были свободными за что ей отдельное спасибо. Около дня я ехал один, а потом ко мне подсела тянка с ребенком, который спокойно смотрел мультики на ноуте и не мешал никому (в наушниках), а потом больше суток я снова ехал один. Да, было жарковато несмотря на то, что это была зима, но в принципе жить можно было. Разумеется сейчас бы я вряд ли поехал даже в купе и выбрал бы самолет вместо этого, но так как мне нравятся поезда - я бы просто ради этого когда-нибудь проехался в поезде, но точно не в плацкарте.
