24 декабря 2023 г. Архивач восстановлен после серьёзной аварии. К сожалению, значительная часть сохранённых изображений и видео была потеряна.
Подробности случившегося. Мы призываем всех неравнодушных
помочь нам с восстановлением утраченного контента!
"Процесс отбора напоминал нашим собеседникам откровенную покупку рабской силы. То, что их выбирали, как выбирают на ярмарке скот, производило тяжкое впечатление. Момент своего «перехода в рабство», в состояние вещи, многие описывают поразительно точно. В рассказах повторяется глагол «купить»: «нас купил бауэр», «всех уже купили, а меня нет».
Анна Кириленко: «Отбирали нас так: смотрели, чтобы были здоровые, проверяли, в порядке ли руки, ноги, в общем, чтоб могли работать. Для ткацкой фабрики, куда меня взяли, отобрали молодых, негромоздких, подвижных. […] А больших, крупных, здоровых они отправляли на тяжелые работы».
Антонина Сердюкова: «Во Франкфурте-на-Одере, в лесу, был колоссальный распределительный лагерь. Туда приезжали хозяева заводов и отбирали себе кадры. Главное, их интересовало — школу кончил или не кончил. Нас, молодых, крепких здоровьем, повезли в Лаутаверк на алюминиево-ванадиевый завод».
Анна Сечкина: «Привезли нас человек 50 в большое помещение, по стенам были скамейки. Нас посадили. Хозяева стали приходить, отбирать себе рабочих. Но брали не всех, оставляли стариков и детей младше 10 лет. Говорили, что они только даром будут есть хлеб».
Георгий Ткачев: «Всех раскупили, и я остался один. Заходит мужчина, лет под пятьдесят, коренастый, полненький. Оказался бауэр, хозяин поместья. Вот он меня и купил, немец этот. За сколько, сколько он уплатил, я не знаю».
Процедуру отбора наши собеседники восприняли как дикую и абсурдную.
Евгений Горяинов: «Кто с сельской местности, тех, значит, забирали крестьяне […] Посмотрели в лицо, в глаза, в уши заглянули, пробовали мышцы… Понимаете, выбирали, как скотину!»
Зинаида Валихова: «Пришел хозяин “Глазфабрик» — стеклянный фабрикант. Ему нужно двадцать девушек. Следует команда: «Выстраивайтесь!» Отсчитал двадцать. «Этих я возьму!” И увел. Как стадо. Такие моменты, никогда в жизни этого не забудешь!»
Ирина Соколова: «Выгрузили нас. Полицейский переводчик, говорит: «Сейчас будем распределяться по работам». Стали приходить люди. […] Осматривали, как лошадь, с ног до головы. Они там платили какие-то деньги, расписывались, и людей уводили. Я в первый день с торгов не пошла. Меня на следующий день [продали]. Все так тихо, спокойно проходило. […]. Но это надо испытать, словами это не передашь, это надо прочувствовать. Тебя покупают, как вещь».
Наши наиболее начитанные собеседники сравнивали процедуру отбора с работорговлей, описанной в популярной среди советских школьников 1930-х годов книге «Хижина дяди Тома». Ощупывание мускулов (достаточно ли крепки для тяжелой работы), разглядывание зубов (чтобы потом не тратиться на врача) вызывали ассоциации с невольничьим рынком и запомнились на всю жизнь.
Лаврентий Новохатько: «Привезли нас в город Эрфурт. Такой большой пустырь, построены деревянные бараки. Там проводилась купля-продажа рабочей силы. Приходили помещики, вдовы и солдатки, чиновники, набирали себе рабочих. Приходят, выстраивают нас и ощупывают руки, плечи, в рот заглядывают. Как рабовладельческий рынок, похоже было».
Чувство унижения усиливалось еще и тем, что рабочую силу выбирали сытые, хорошо одетые люди, смотревшие на прибывших из России как на дикарей, которых запросто можно купить, разлучить с семьей.
Галина Аграновская вспоминала: «Биржа была во Франкфурте, прямо на вокзале, не в пассажирской части, в товарной. Нас всех выгрузили из вагонов. Мы стояли, и нас отбирали. Мы были потрясены хорошо одетыми людьми, которые пришли нас отбирать. К отцу, он — изможденный, рваный, тощий — отнеслись очень брезгливо. Пробовали мускулатуру — мускулатуры никакой не было. А прежде он был физически здоровый, красивый человек. […] Я помню чувство невероятного стыда от вида родителей, дома они были всегда красивые и уважаемые. А тут мама и папа такие жалкие, оборванные. Я в свои 14 лет была высокая, хоть и очень худая, девчонка. И какая-то немка, костистая, мужеподобная, в очках, выбрала меня. Мама закричала: «Доченька! Доченька!» А папа физически был в таком состоянии, что даже реагировать не мог. Не помню, как меня с ними разъединили, помню только мамин крик. […] Они попали к бауэру, а я — на завод. Но я была рада, что я не с ними. Я бы не смогла видеть, как они унижены».
Читать дальше: https://theoryandpractice.ru/posts/16356-perekhod-v-sostoyanie-veshchi-vospominaniya-lyudey-kotorye-byli-deshevoy-rabochey-siloy-dlya-tretego-reykha