Какое-то время назад, когда я числилась в работягах, один парень с работы сказал о том, что заказал книгу Кафки и я подъебала его, мол, он не выглядит, как типичный читатель подобной литературы, на что он ответил, что по человеку нельзя сказать, что именно он читает. Кафка — это бесконечный жирнейший символизм, ебейшая меланхолия, тонны вымученного текста, ощущение после прочтения его книг такое, будто ко мне пристал бомж, преследовал меня всю дорогу домой, а зайдя в квартиру оказалось, что он умудрился меня еще и обокрасть, в общем-то о вкусах не спорят, но у читателей Кафки явно проскальзывают подобные черты. Первое, что я прочла у Кафки — «Превращение», после которого я еще час сидела, вчитываясь в рецензии, мол, неужели это все, что он хотел сказать? Мой дед о таком говорил: «Большие Идеи портят кино. В кино самое главное — сделать хорошее кино. И если в процессе работы тебе в голову придет идея, это отлично. Но это не должна быть Большая Идея, это должна быть маленькая идея, из которой каждый вынесет что-то свое. Я имею в виду, что если ты снимаешь кино о том, что война— это плохо, то зачем тогда вообще делать кино? Если это все, что ты хочешь сказать, — скажи это. Всего два слова: война — это плохо. То есть всего три слова. Хотя два слова будет еще лучше: война — плохо». Безусловно, кино не писанина и, может, Кафка и не хотел чтобы какая-то там хуйня из под коня вынесла че-то для себя и он просто высралс, не придавая тексту сакраментальный смысл, но для меня время потрачено зря, если я прочла нечто подобное.