[url]>То, что я вам сообщу сейчас, возможно, прозвучит как небылица. Но для непривычного уха факты исторического прошлого в большинстве звучат как небылица.
И он сообщил им поразительную вещь. В течение долгих столетий до эры Форда и даже потом еще на протяжении нескольких поколений эротические игры детей считались чем-то ненормальным (взрыв смеха) и, мало того, аморальным («Да что вы!») и были поэтому под строгим запретом.
>Семья, единобрачие, любовная романтика. Повсюду исключительность и замкнутость, сосредоточенность влечения на одном предмете; порыв и энергия направлены в узкое русло.
— А ведь каждый принадлежит всем остальным, — привел Мустафа гипнопедическую пословицу.
Материнство, единобрачие, романтика любви. Ввысь бьёт фонтан; неистово ярится пенная струя. У чувства одна узенькая отдушина. Мой любимый. Моя детка. Немудрено, что эти горемыки, люди дофордовских времен, были безумны, порочны и несчастны. Мир, окружавший их, не позволял жить беспечально, не давал им быть здоровыми, добродетельными, счастливыми. Материнство и влюбленность, на каждом шагу запрет (а рефлекс повиновения запрету не сформирован), соблазн и одинокое потом раскаяние, всевозможные болезни, нескончаемая боль, отгораживающая от людей, шаткое будущее, нищета — все это обрекало их на сильные переживания. А при сильных переживаниях — притом в одиночестве, в безнадежной разобщённости и обособленности — какая уж могла быть речь о стабильности?
Ничего не напоминает? Проводим аналогии c современным западным миром, и натыкаемся на такие вещи, как, сексуальное воспитание для детей, кружки каких нибудь ебанутых на голову чайлдфри, коммуны приверженцев свободной любви и прочее дерьмо. Сегодняшним западным миром критикуется всё что имеет под собой некую доховную основу. Современное западное общество стремится физиологизировать человека, рассматривать человека лишь как механизм, а человеческое счастье как проект.
>Как же ДИВНЫЙ НОВЫЙ МИР придуманный Хаксли похож на современный западный мир.
А "1984" Оруэлла и "V for vendetta" - на рашеньку. К слову сказать, по сравнению с нынешней расеюшкой у Хаксли просто рай описан.
>сексуальное воспитание для детей, кружки каких нибудь ебанутых на голову чайлдфри, коммуны приверженцев свободной любви и прочее дерьмо.
Дерьмо у тебя в голове, ватман.
Оп торжественно объявляется петухом, тред предлагается скрывать.
— Искусством пожертвовали, наукой, — немалую вы цену заплатили за ваше счастье, — сказал Дикарь, когда они с Главноуправителем остались одни. — А может, еще чем пожертвовали?
— Ну, разумеется, религией, — ответил Мустафа. — Было некое понятие, именуемое Богом — до Девятилетней войны. Но это понятие, я думаю, вам очень знакомо.
— Да... — начал Дикарь и замялся. Ему хотелось бы сказать про одиночество, про ночь, про плато месы в бледном лунном свете, про обрыв и прыжок в черную тень, про смерть. Хотелось, но слов не было. Даже у Шекспира слов таких нет.
Главноуправитель тем временем отошел в глубину кабинета, отпер большой сейф, встроенный в стену между стеллажами. Тяжелая дверца открылась.
— Тема эта всегда занимала меня чрезвычайно, — сказал Главноуправитель, роясь в темной внутренности сейфа. Вынул оттуда толстый черный том. — Ну вот, скажем, книга, которой вы не читали.
Дикарь взял протянутый том.
— «Библия, или Книги Священного писания Ветхого и Нового завета», — прочел он на титульном листе.
— И этой не читали, — Монд протянул потрепанную, без переплета книжицу.
— «Подражание Христу»[8].
— И этой, — вынул Монд третью книгу.
— Уильям Джеймс[9] «Многообразие религиозного опыта».
— У меня еще много таких, — продолжал Мустафа Монд, снова садясь. — Целая коллекция порнографических старинных книг. В сейфе Бог, а на полках Форд, — указал он с усмешкой на стеллажи с книгами, роликами, бобинами.
— Но если вы о Боге знаете, то почему же не говорите им? — горячо сказал Дикарь. — Почему не даете им этих книг?
— По той самой причине, по которой не даем «Отелло», — книги эти старые; они — о Боге, каким он представлялся столетия назад. Не о Боге нынешнем.
— Но ведь Бог не меняется.
— Зато люди меняются.
— А какая от этого разница?
— Громаднейшая, — сказал Мустафа Монд. Он встал, подошел опять к сейфу. — Жил когда-то человек — кардинал Ньюмен[10]. Кардинал, — пояснил Монд в скобках, — это нечто вроде теперешнего архипеснослова.
— «Я, Пандульф, прекрасного Милана кардинал».[11] Шекспир о кардиналах упоминает.
— Да, конечно. Так, значит, жил когда-то кардинал Ньюмен. Ага, вот и книга его. — Монд извлек ее из сейфа. — А кстати, выну и другую. Написанную человеком по имени Мен де Биран[12]. Он был философ. Что такое философ, знаете?
— Мудрец, которому и не снилось, сколько всякого есть в небесах и на земле, — без промедления ответил Дикарь.[13]
— Именно. Через минуту я вам прочту отрывок из того, что ему, однако, снилось. Но прежде послушаем старого архипеснослова. — И, раскрыв книгу на листе, заложенном бумажкой, он стал читать: — «Мы не принадлежим себе, равно как не принадлежит нам то, что мы имеем. Мы себя не сотворили, мы главенствовать над собой не можем. Мы не хозяева себе. Бог нам хозяин. И разве такой взгляд на вещи не составляет счастье наше? Разве есть хоть кроха счастья или успокоения в том, чтобы полагать, будто мы принадлежим себе? Полагать так могут люди молодые и благополучные. Они могут думать, что очень это ценно и важно: делать все, как им кажется, по-своему, ни от кого не зависеть, быть свободным от всякой мысли о незримо сущем, от вечной и докучной подчиненности, вечной молитвы, от вечного соотнесения своих поступков с чьей-то волей. Но с возрастом и они в свой черед обнаружат, что независимость — не для человека, что она для людей не естественна и годится разве лишь ненадолго, а всю жизнь с нею не прожить...»
— Мустафа Монд замолчал, положил томик и стал листать страницы второй книги. Ну вот, например, из Бирана, — сказал он и снова забасил: — «Человек стареет; он ощущает в себе то всепроникающее чувство слабости, вялости, недомогания, которое приходит с годами; и, ощутив это, воображает, что всего-навсего прихворнул; он усыпляет свои страхи тем, что, дескать, его бедственное состояние вызвано какой-то частной причиной, и надеется причину устранить, от хвори исцелиться. Тщетные надежды! Хворь эта — старость; и грозный она недуг. Говорят, будто обращаться к религии в пожилом возрасте заставляет людей страх перед смертью и тем, что будет после смерти. Но мой собственный опыт убеждает меня в том, что религиозность склонна с годами развиваться в человеке совершенно помимо всяких таких страхов и фантазий; ибо, по мере того как страсти утихают, а воображение и чувства реже возбуждаются и становятся менее возбудимы, разум наш начинает работать спокойней, меньше мутят его образы, желания, забавы, которыми он был раньше занят; и тут-то является Бог, как из-за облака; душа наша воспринимает, видит, обращается к источнику всякого света, обращается естественно и неизбежно; ибо теперь, когда все, дававшее чувственному миру жизнь и прелесть, уже стало от нас утекать, когда чувственное бытие более не укрепляется впечатлениями изнутри или извне, — теперь мы испытываем потребность опереться на нечто прочное, неколебимое и безобманное — на реальность, на правду бессмертную и абсолютную. Да, мы неизбежно обращаемся к Богу; ибо это религиозное чувство по природе своей так чисто, так сладостно душе, его испытывающей, что оно возмещает нам все наши утраты». — Мустафа Монд закрыл книгу, откинулся в кресле. — Среди множества прочих вещей, сокрытых в небесах и на земле, этим философам не снилось и все теперешнее, — он сделал рукой охватывающий жест, — мы, современный мир. «От Бога можно не зависеть лишь пока ты молод и благополучен; всю жизнь ты независимым не проживешь».
А у нас теперь молодости и благополучия хватает на всю жизнь. Что же отсюда следует? Да то, что мы можем не зависеть от Бога. «Религиозное чувство возместит нам все наши утраты». Но мы ничего не утрачиваем, и возмещать нечего; религиозность становится излишней. И для чего нам искать замену юношеским страстям, когда страсти эти в нас не иссякают никогда? Замену молодым забавам, когда мы до последнего дня жизни резвимся и дурачимся по-прежнему? Зачем нам отдохновение, когда наш ум и тело всю жизнь находят радость в действии? Зачем успокоение, когда у нас есть сома? Зачем неколебимая опора, когда есть прочный общественный порядок?
— Так, по-вашему, Бога нет?
— Вполне вероятно, что он есть.
— Тогда почему?..
Мустафа не дал ему кончить вопроса.
— Но проявляет он себя по-разному в разные эпохи. До эры Форда он проявлял себя, как описано в этих книгах. Теперь же...
— Да, теперь-то как? — спросил нетерпеливо Дикарь.
— Теперь проявляет себя своим отсутствием; его как бы и нет вовсе.
— Сами виноваты.
— Скажите лучше, виновата цивилизация. Бог несовместим с машинами, научной медициной и всеобщим счастьем. Приходится выбирать. Наша цивилизация выбрала машины, медицину, счастье. Вот почему я прячу эти книжки в сейфе. Они непристойны. Они вызвали бы возмущение у чита...
— Но разве не естественно чувствовать, что Бог есть? — не вытерпел Дикарь.
— С таким же правом можете спросить: «Разве не естественно застегивать брюки молнией?» — сказал Главноуправитель саркастически. — Вы напоминаете мне одного из этих пресловутых мудрецов — напоминаете Бредли[14]. Он определял философию как отыскивание сомнительных причин в обоснованье того, во что веришь инстинктивно. Как будто можно верить инстинктивно! Веришь потому, что тебя так сформировали, воспитали. Обоснование сомнительными причинами того, во что веришь по другим сомнительным причинам, — вот как надо определить философию. Люди верят в Бога потому, что их так воспитали.
— А все равно, — не унимался Дикарь, — в Бога верить естественно, когда ты одинок, совсем один в ночи, и думаешь о смерти...
— Но у нас одиночества нет, — сказал Мустафа. — Мы внедряем в людей нелюбовь к уединению и так строим их жизнь, что оно почти невозможно.
Дикарь хмуро кивнул. В Мальпаисе он страдал потому, что был исключен из общинной жизни, а теперь, в цивилизованном Лондоне, — оттого, что нельзя никуда уйти от этой общественной жизни, нельзя побыть в тихом уединении.
— Помните в «Короле Лире»? — произнес он, подумав. — «Боги справедливы, и обращаются в орудья кары пороки, услаждающие нас; тебя зачал он в темном закоулке — и был покаран темной слепотой». И Эдмунд в ответ говорит (а Эдмунд ранен, умирает): «Да, это правда. Колесо судьбы свершило полный круг, и я сражен».[15] Что вы на это скажете? Есть, стало быть, Бог, который управляет всем, наказывает, награждает?
— Есть ли? — в свою очередь спросил Монд. — Ведь можете услаждаться с девушкой-неплодой сколько и как вам угодно, не рискуя тем, что любовница вашего сына впоследствии вырвет вам глаза. «Колесо судьбы свершило полный круг, и я сражен». Но сражен ли современный Эдмунд? Он сидит себе в пневматическом кресле в обнимку с девушкой, жует секс-гормональную резинку и смотрит ощущальный фильм. Боги справедливы. Не спорю. Но божий свод законов диктуется в конечном счете людьми, организующими общество; Провидение действует с подсказки человека.
— Вы уверены? — возразил Дикарь. — Вы так уж уверены, что ваш Эдмунд в пневматическом кресле не понес кару столь же тяжкую, как Эдмунд, смертельно раненный, истекающий кровью? Боги справедливы. Разве не обратили они пороки, услаждающие современного Эдмунда, в орудья его унижения?
— Унижения? Соотносительно с чем? Как счастлииый, работящий, товаропотребляющий гражданин Эдмунд стоит очень высоко. Конечно, если взять иной, отличный от нашего, критерий оценки, то не исключено, что можно будет говорить об унижении. Но надо ведь держаться одного набора правил. Нельзя играть в электромагнитный гольф по правилам эскалаторного хэндбола.
— «Но ценность независима от воли, — процитировал Дикарь из „Троила и Крессиды“. — Достойное само уж по себе достойно, не только по оценке чьей-нибудь».[16]
— Ну-ну-ну, — сказал Мустафа. — Утверждение весьма спорное, не так ли?
— Если бы вы допустили к себе мысль о Боге, то не унижались бы до услаждения пороками. Был бы тогда у нас резон, чтобы стойко переносить страдания, совершать мужественные поступки. Я видел это у индейцев.
— Не сомневаюсь, — сказал Мустафа Монд. — Но мы-то не индейцы. Цивилизованному человеку нет нужды переносить страдания, а что до совершения мужественных поступков, то сохрани Форд от подобных помыслов. Если люди начнут действовать на свой риск, весь общественный порядок полетит в тартарары.
— Ну а самоотречение, самопожертвование? Будь у вас Бог, был бы тогда резон для самоотречения.
— Но индустриальная цивилизация возможна лишь тогда, когда люди не отрекаются от своих желаний, а, напротив, потворствуют им в самой высшей степени, какую только допускают гигиена и экономика. В самой высшей, иначе остановятся машины.
— Был бы тогда резон для целомудрия! — проговорил Дикарь, слегка покраснев.
— Но целомудрие рождает страсть, рождает неврастению. А страсть с неврастенией порождают нестабильность. А нестабильность означает конец цивилизации. Прочная цивилизация немыслима без множества услаждающих пороков.
— Но в Боге заключается резон для всего благородного, высокого, героического. Будь у вас...
— Милый мой юноша, — сказал Мустафа Монд. — Цивилизация абсолютно не нуждается в благородстве или героизме. Благородство, героизм — это симптомы политической неумелости. В правильно, как у нас, организованном обществе никому не доводится проявлять эти качества. Для их проявления нужна обстановка полнейшей нестабильности. Там, где войны, где конфликт между долгом и верностью, где противление соблазнам, где защита тех, кого любишь, или борьба за них, — там, очевидно, есть некий смысл в благородстве и героизме. Но теперь нет войн. Мы неусыпнейше предотвращаем всякую чрезмерную любовь. Конфликтов долга не возникает; люди так сформованы, что попросту не могут иначе поступать, чем от них требуется. И то, что от них требуется, в общем и целом так приятно, стольким естественным импульсам дается теперь простор, что, по сути, не приходится противиться соблазнам. А если все же приключится в кои веки неприятность, так ведь у вас всегда есть сома, чтобы отдохнуть от реальности. И та же сома остудит ваш гнев, примирит с врагами, даст вам терпение и кротость. В прошлом, чтобы достичь этого, вам требовались огромные усилия, годы суровой нравственной выучки. Теперь же вы глотаете две-три таблетки — и готово дело. Ныне каждый может быть добродетелен. По меньшей мере половину вашей нравственности вы можете носить с собою во флакончике. Христианство без слез — вот что такое сома.
— Но слезы ведь необходимы. Вспомните слова Отелло: «Если каждый шторм кончается такой небесной тишью, пусть сатанеют ветры, будя смерть»[17]. Старик индеец нам сказывал о девушке из Мацаки. Парень, захотевший на ней жениться, должен был взять мотыгу и проработать утро в ее огороде. Работа вроде бы легкая; но там летали мухи и комары, не простые, а волшебные. Женихи не могли снести их укусов и жал. Но один стерпел — и в награду получил ту девушку.
— Прелестно! — сказал Главноуправитель. — Но в цивилизованных странах девушек можно получать и не мотыжа огороды; и нет у нас жалящих комаров и мух. Мы всех их устранили столетия тому назад.
— Вот, вот, устранили, — кивнул насупленно Дикарь — Это в вашем духе. Все неприятное вы устраняете — вместо того, чтобы научиться стойко его переносить. «Благородней ли терпеть судьбы свирепой стрелы к каменья или, схватив оружие, сразиться с безбрежным морем бедствий...»[18] А вы и не терпите, и не сражаетесь. Вы просто устраняете стрелы и каменья. Слишком это легкий выход.
Он замолчал — вспомнил о матери. О том, как в комнатке на тридцать восьмом этаже Линда дремотно плыла в море поющих огней и ароматных ласк, уплывала из времени и пространства, из тюрьмы своего прошлого, своих привычек, своего обрюзгшего, дряхлеющего тела. Да и ее милый Томасик, бывший Директор Инкубатория и Воспитательного Центра, до сих пор ведь на сомотдыхе — заглушил сомой унижение и боль и пребывает в мире, где не слышно ни тех ужасных слов, не издевательского хохота, где нет перед ним мерзкого лица, липнущих к шее дряблых, влажных рук. Директор отдыхает в прекрасном мире...
— Вам бы именно слезами сдобрить вашу жизнь, — продолжал Дикарь, — а то здесь слишком дешево все стоит.
(«Двенадцать с половиной миллионов долларов, — возразил Генри Фостер, услышав ранее от Дикаря этот упрек. — Двенадцать с половиной миллиончиков, и ни долларом меньше. Вот сколько стоит новый наш Воспитательный Центр».)
— «Смертного и хрупкого себя подставить гибели, грозе, судьбине за лоскуток земли».[19] Разве не заманчиво? — спросил Дикарь, подняв глаза на Мустафу. — Если даже оставить Бога в стороне, хотя, конечно, за Бога подставлять себя грозе был бы особый резон. Разве нет смысла и радости в жизненных грозах?
— Смысл есть, и немалый, — ответил Главноуправитель. — Время от времени необходимо стимулировать у людей работу надпочечников.
— Работу чего? — переспросил непонимающе Дикарь.
— Надпочечных желез. В этом одно из условий крепкого здоровья и мужчин, и женщин. Потому мы и ввели обязательный прием ЗБС.
— Зебеэс?
— Заменителя бурной страсти. Регулярно, раз в месяц. Насыщаемым организм адреналином. Даем людям полный физиологический эквивалент страха и ярости — ярости Отелло, убивающего Дездемону, и страха убиваемой Дездемоны. Даем весь тонизирующий эффект этого убийства — без всяких сопутствующих неудобств.
— Но мне любы неудобства.
— А нам — нет, — сказал Главноуправитель. — Мы предпочитаем жизнь с удобствами.
— Не хочу я удобств. Я хочу Бога, поэзии, настоящей опасности, хочу свободы, и добра, и греха.
— Иначе говоря, вы требуете права быть несчастным, — сказал Мустафа.
— Пусть так, — с вызовом ответил Дикарь. — Да, я требую.
— Прибавьте уж к этому право на старость, уродство, бессилие; право на сифилис и рак; право на недоедание; право на вшивость и тиф; право жить в вечном страхе перед завтрашним днем; право мучиться всевозможными лютыми болями.
Длинная пауза.
— Да, это все мои права, и я их требую.
— Что ж, пожалуйста, осуществляйте эти ваши права, — сказал Мустафа Монд, пожимая плечами.
И чего блять? Если убрать из романа откровенный идиотизм, который вызван исключительно датой написания, там описано отличное государство где все богаты, свободны и счастливы. А в мире царит любовь и легалайз.
>>3050811
И совершенно нету людей, нету мысли, нету смыслов
>>3050817
>нету людей
Они вполне себе люди, или для тебя люди - это пьяные индейцы?
>нету мысли
Монд говорил, что дофига мысли. Как технической, так и гуманитарной (в плане искусства).
>нету смыслов
Смысл во всеобщем счастье же.
Если у тебя какие-то свои трактовки понятий "человек", "смысл" и "мысль" есть - это ,конечно, хорошо, но как-то глупо.
>>3050748
>"1984" Оруэлла
Тащемта повсеместное видеонаблюдение добровольно-принудительное внедрение биопаспортов это современные европейские, а не российские реалии. Да и сам роман списывался с британских реалий 40-ых.
>>3050817
Пичаль бида, коммунизм никто не строит. Концлагеря ГУЛАГа пустуют. Непорядок.
>>3050734
>Как же ДИВНЫЙ НОВЫЙ МИР придуманный Хаксли похож на современный западный мир.
Как будто что-то плохое сказал.
Можно запостить тот комикс, где наглядно показывается, что и Хаксли и Оруэлл работают. Потребитель получает дивный новый мир, а оппозиционер - 1984.
Ну и хули?
Кстати, когда я прочитал, что ребят с детсва учат что секс это нормально, а овулизм это зло, я просто кончил.
>>3050877
И ведь таких-то моментов, когда читаешь вроде бы антиутопию ,а там пишут вполне годные вещи, в этой книге полно.
>>3050734
Единственное, что можно обсудить в этом треде, является ли по логике ОПа Рашка западом.
>>3050734
Политачую, этим роман очень доставил. А в остальном кал ебаный
>>3050900
Рашка это скотный двор по Оруэллу.
>>3050844
>Они вполне себе люди, или для тебя люди - это пьяные индейцы?
Для меня, человек способен чувствовать, размышлять, человек то единственное существо на земле, в котором соединяются два начала духовное и плотское. Здесь же проект человека представляет из себя социальное животное не умеющие чувствовать и размышлять. Здесь человек - биомеханизм собираемый на фордовской конвейерной ленте.
В пьяных индейцах намного больше человеческого, чем в этих ЦИВИЛИЗОВАННЫХ биомеханизмах.
>Монд говорил, что дофига мысли. Как технической, так и гуманитарной (в плане искусства).
Монд говорит, что современная культура обращается к животному началу игнорируя разумное, совершенно блокирует мысль в людях. Как пример - поход Ленайны и Джона в ОЩУЩАЕМЫЙ КИНОТЕАТР.
>Смысл во всеобщем счастье же.
Упарывайся, ебись, покупай новые шмотки, ни о чём не думай, будь вечно молодым долбаёбом сороколетним хипстером - счастье.
Счастье есть, а смыслов нету. Счастье в этом дивном новом мире не предполагает наличие смыслов.
>>3050912
Скотный двор это роман про революцию, про то что совместная борьба свех животных все равно приводит к власти свиней так что логичнее аналогия с майданом.
>>3050934
Зато в рашке есть смысл, да ещё какой.
Хапнуть побольше и съебать подальше.
>>3050934
>биомеханизмах
Начнем с того, что ты прав. Прав в том, что человек суть биологическое существо, очередной виток эволюции материи, сложное органическое существо. Не так уж сложно взять и признаться себе в том, что все эти ваши духовные материи, начиная от платоновского мира идей и заканчивая концепциями рая, ада и перерождения в современных их трактовках - это, конечно, хорошо, но как-то безосновательно. Понятие "Духовность", конечно, звучит красиво, да и имеет свою неплохую функцию в человеческом обществе, но это не делает ее чем-то большим, чем просто механизма социального регулирования, не самый эффективный, но вполне справлявшийся на определенном этапе развития.
>Монд говорит, что современная культура обращается к животному началу игнорируя разумное
Культура, прошу отметить. Культура, но никак не разумность. Будучи неплохим инструментом поддержания общественного порядка, культура-таки может обращаться к чему угодно. Вот только к разумной мысли, проявляемой в развитии вида человека разумного, это мало относится.
>Упарывайся, ебись, покупай новые шмотки, ни о чём не думай
Хочешь - не думай, не хочешь - уезжай на острова, там полет фантазии особо не контролируется кстати, Британия ведь тоже считается островом, хотя и "экспериментальнйо зоной" не является, конфуз-с
>смыслов нету
Смысл в совершенствовании вида же, без причинения неприятностей отдельным его представителям. Это, конечно, тормозит общий прогресс вида, однако все счастливы. ну или повесились.
>>3050992
>механизма
механизмом
>не самый эффективный
он не самый эффективный
пофиксил.
>Хочешь - не думай, не хочешь - уезжай на острова, там полет фантазии особо не контролируется
Дельта минусовик способен думать? Его желания (ЕГО ХОЧЕШЬ) - следствие гипнопедии, его счастье - удовлетворение этих желаний. Тут тебе никто не позволит думать, раздумья рождают нестабильность.
>Начнем с того, что ты прав. Прав в том, что человек суть биологическое существо, очередной виток эволюции материи, сложное органическое существо. Не так уж сложно взять и признаться себе в том, что все эти ваши духовные материи, начиная от платоновского мира идей и заканчивая концепциями рая, ада и перерождения в современных их трактовках - это, конечно, хорошо, но как-то безосновательно. Понятие "Духовность", конечно, звучит красиво, да и имеет свою неплохую функцию в человеческом обществе, но это не делает ее чем-то большим, чем просто механизма социального регулирования, не самый эффективный, но вполне справлявшийся на определенном этапе развития.
Ты сейчас декларируешь какой-то диамат замешанный на манной каше. Разберись пожалуйста ещё раз с тем что ты только что написал, и с тем что у тебя в голове. При всё при этом ты вроде как отрицаешь феномен сознания, что совсем глупо.
>Культура, прошу отметить. Культура, но никак не разумность. Будучи неплохим инструментом поддержания общественного порядка, культура-таки может обращаться к чему угодно. Вот только к разумной мысли, проявляемой в развитии вида человека разумного, это мало относится.
Может, конечно, может. Тем более в обществе биомеханизмов она только к этому и должна обращаться.
>Смысл в совершенствовании вида же, без причинения неприятностей отдельным его представителям. Это, конечно, тормозит общий прогресс вида, однако все счастливы. ну или повесились.
В каком совершенствовании вида? Ополовинить человека значит его усовершенствовать? Так вешается именно что человек, в подобном мире ему попросту нету места.
>>3051121
>Дельта минусовик способен думать?
В рамках своих потребностей - способен, да еще как. Не думаю, что альфы хорошо справятся с работой эпсилонов-полукретинов, Монд говорил об острове, где все альфы.
>Его желания (ЕГО ХОЧЕШЬ) - следствие гипнопедии, его счастье - удовлетворение этих желаний.
Замени слово "гипнопедия" на "воспитание семьей и обществом" - получится то же самое. Разве что гипнопедия - хорошее научно-педагогическое достижение, а общество и семья могут быть плохими.
>Ты сейчас декларируешь какой-то диамат замешанный на манной каше.
Это такой новый способ сказать "не понял, но осуждаю?" Не удивлен. Если вкратце: духовность существует только в головах тех, кто хочет на нее опираться. Это как вера в бога или царя, только вера в духовность. Что же до феномена сознания - для начала определись .что ты под этим подразумеваешь, а уж потом говори, что отрицают другие.
>биомеханизмов
Как будто наличие культурной надстройки меняет тот факт, что люди по сути - высокоорганизованные животные. Впрочем, не скрою, что отрицание этого факта многим льстит, и позволяет чувствовать собственную важность в бОльшей степени.
>В каком совершенствовании вида?
Разумеется, биологическом. Поскольку культурологические элементы, эволюционно сформировавшиеся в человеческом обществе, зачастую оказываются неэффективными в деле развития вида Homo sapiens.
>>3051166
>Разумеется, биологическом. Поскольку культурологические элементы, эволюционно сформировавшиеся в человеческом обществе, зачастую оказываются неэффективными в деле развития вида Homo sapiens.
Чепуха. Подобная эволюция - атавизм.
>>3051203
>Чепуха. Подобная эволюция - атавизм.
Возможно, это так и есть. Однако до тех пор, пока отсутствуют подтверждающие твою правоту факты, это маловероятно.
>>3051266 Гетто негров существуют. Вот они-то и подтверждают мою правоту. Межклановые войны времён Ермолова на Кавказе. И чурки, и ниггеры - суть животные. Сильные, потому что очень много времени уделяют своей физподготовке, гордые, независимые, обидчивые. То есть с точки зрения эволюции - идеальные альфа-хищники. Однако именно западная цивилизация ебёт всё в рот.
>>3051311
>считает, что выживает сильнейший, а не наиболее приспособленный
Ха. Ха. Ха.
>>3051364 Тащемта это я и имел в виду. Однако спад рождаемости среди т.н. носителей западной культуры (ну или невысокое её повышение по сравнение с чурконегромексикосами)показывает НЕПРИСПОСОБЛЕННОСТЬ. Так и кто теперь падибил? Приспособленные?
>>3051433
>Однако спад рождаемости показывает НЕПРИСПОСОБЛЕННОСТЬ
Ты сам-то хоть понимаешь, что сказал? По твоей логике, если начинается повышенная рождаемость у голубей, то они победили людей в городах. опять же, что мы берем за единицу измерения? Если вид, то биологически не слишком принципиально, чурка ты или ариец, ты все равно человек разумный.
>>3050734
> Института брака в описанном в романе обществе не существует, и, более того, само наличие постоянного полового партнёра считается неприличным, а слова «отец» и «мать» считаются грубыми ругательствами (причём если к слову «отец» примешан оттенок юмора и снисходительности, то «мать», в связи с искусственным выращиванием в колбах, едва ли не самое грязное ругательство).
Давно пора!
>>3050934
>духовное
Ясно.
>>3051498 Так что мы берём за мерило успеха? Охват территорий? Ниггеры, сэндниггеры (inb4 эскобар), мексикосы - вин. Численность? Вин. Получается, более приспособленны. А значит, и более продвинуты эволюционно. Фильм посмотри, называется Идиократия. Там про приспособленность расписано.
>>3050845
Ватман, тебе на Первом Канале говорили про CCTV и биометрию как атрибуты 1984ого?
Главное там зомбоящик, вещающий про овощи и рожь, отсутствие законов, подавление личности и замещение коллективным бессознательным, двойные стандарты, контролируемое копротивление системе - в общем, типичная раисся, вставшая скален.
И переписал он ее с сталинского СССР, если фамилия Гольдстейн - Бронштейн и усатый, копирка минилюба с НКВД и статный мужчина в образе Старшего Брата тебе о чем-то говорят.
>>3051433
Критерий выживания и приспособляемости - не рождаемость, а степень изменения среды обитания под себя.
Вон, у рыб запредельная рождаемость, сотни миллионов мальков вылупляются из икринок. При этом ценность каждого малька минимальна, а рыбы вымирают целыми видами - стоит обмелеть водоёму на пути нереста и пиздец.
А западная цивилизация делает упор именно на изменение среды обитания. У них всё схвачено, и они могут в любой момент пидорнуть любого противника с его миллионами мальков. Рост популяции им не нужен, в их случае популяцию наоборот можно сократить без ущерба для качества контроля над окружающей средой.
>>3050934
>Для меня, человек способен чувствовать, размышлять, человек то единственное существо на земле, в котором соединяются два начала духовное и плотское.
>антропоцентризм
>2013
>>3051606 Не могут, потому что связали себе руки миллионами обязательств. Не всё схвачено, потому что тогда (если кого-то попытаются пидорнуть) поднимется вой, и чурки, которых много, и которым только дай повод кого-то ебануть, падибят в итоге. Почему? Потому что играть будут не по тем правилам, что им будут навязывать.
А вообще, почему никто не вспомнил про "Мы" Замятина? Там же всё как раз наоборот.
Героиня романа Линайна Краун — медсестра, работающая на конвейере производства людей, член касты «бета(плюс или минус не сказано)». Она состоит в связи со специалистом по гипнопедии Бернардом Марксом. Он считается неблагонадёжным.
Линайна и Бернард летят на уик-энд в индейскую резервацию, где встречают Джона, носящего прозвище Дикарь — белого юношу, рождённого естественным путём; он сын директора воспитательного центра, где они оба работают, и Линды, теперь опустившейся алкоголички, всеми презираемой среди индейцев, а некогда — «беты» из воспитательного центра. Линду и Джона перевозят в Лондон, где Джон становится сенсацией среди высшего общества, а Линда становится наркоманкой и в результате умирает от передозировки.
Джон, влюблённый в Линайну, тяжело переносит смерть матери. Юноша любит Линайну неуместной в обществе возвышенной любовью, не смея признаться ей, «покорный обетам, которые никогда не прозвучали». Она искренне недоумевает — тем более, что подруги спрашивают её, какой из Дикаря любовник. Линайна пробует соблазнить Джона, но он называет её шлюхой и убегает.
Психический срыв Джона ещё усиливается из-за смерти матери, он пытается объяснить работникам из низшей касты «дельта» такие понятия, как красота, смерть, свобода — в результате его, Гельмгольца и Бернарда арестовывают.
В кабинете Главноуправителя Западной Европы Мустафы Монда — одного из десяти, представляющих реальную власть в мире, — происходит долгая беседа. Монд откровенно признаёт свои сомнения по поводу «общества всеобщего счастья», тем более, что сам был некогда одарённым физиком. В этом обществе фактически под запретом наука, искусство, религия. Один из защитников и глашатаев антиутопии становится, по сути, рупором для изложения авторских взглядов на религию и экономическое устройство общества.
В результате Бернарда отправляют в ссылку в Исландию, а Гельмгольца на Фолклендские острова. Монд при этом добавляет: «Я почти завидую вам, вы окажетесь среди самых интересных людей, у которых индивидуальность развилась до того, что они стали непригодны для жизни в обществе». А Джон становится отшельником в заброшенной башне. Чтобы забыть Линайну, он ведёт себя неприемлемо по меркам гедонистического общества, где «воспитание делает всех не то что жалостливыми, но до крайности брезгливыми». Например, он устраивает самобичевание, свидетелем чего невольно становится репортёр. Джон становится сенсацией — уже во второй раз. Увидев прилетевшую Линайну, он срывается, бьёт её бичом, крича о блуднице, в результате чего у толпы зевак, под влиянием неизменной сомы, начинается массовая оргия чувственности. Придя в себя, Джон, не сумевший «выбрать между двумя видами безумия», кончает жизнь самоубийством.
Разделение на касты происходит ещё до рождения. Выращиванием людей занимается Инкубаторий. Уже в бутылях зародышей делят на касты и прививают определённые склонности к одному роду деятельности и, наоборот, отвращение к другому. У химиков формируют стойкость к свинцу, каустической соде, смолам, хлору. Горнорабочим прививают любовь к теплу. Низшим кастам прививается отвращение к книгам и нелюбовь к природе (гуляя на природе, люди ничего не потребляют — вместо этого было решено прививать любовь к загородным видам спорта).
В процессе воспитания людям прививается любовь к собственной касте, восхищение к вышестоящей и пренебрежение к низшим кастам.
Высшие касты:
Альфа — ходят в одежде серого цвета. Наиболее интеллектуально развиты, ростом выше представителей других каст. Выполняют самую высококвалифицированную работу. Управленцы, врачи, преподаватели.
Бета — ходят в красном. Медсёстры, младший персонал Инкубатория.
Генетический материал низшим кастам берут у себе подобных. После оплодотворения зародыши проходят специальную обработку, в результате одна зигота почкуется до 96 раз. Это создает стандартных людей. «Девяносто шесть тождественных близнецов, работающих на девяноста шести тождественных станках». Затем зародышам значительно снижают подачу кислорода, отчего снижается умственно-телесный уровень. Низшие касты ниже ростом, интеллект снижен.
Гамма — ходят в зелёном. Рабочие специальности, требующие небольшого интеллекта.
Дельта — ходят в хаки.
Эпсилоны — ходят в чёрном. Обезьяноподобные полукретины, как их описывает сам автор. Не умеют читать и писать. Лифтёры, неквалифицированные рабочие.
>>3052245
Какого хрена пастой срешь? Все читали роман.
>>3050734
>Как же ДИВНЫЙ НОВЫЙ МИР придуманный Хаксли
Зато в Рашеньке то православно - "1984".
Пройдет немного лет, и, без сомнения, можно будет покупать разрешение на брак, подобно разрешению держать собаку, сроком на год, причем вы будете вольны менять свою собаку или держать нескольких одновременно. По мере того как политическая и экономическая свобода уменьшается, свобода сексуальная имеет склонность возрастать в качестве компенсации. И диктатор умно поступит, поощряя сексуальную свободу. В сочетании со свободой грезить под действием наркотиков, кинофильмов и радиопрограмм она поможет примирить подданных с рабством, на которое те обречены.
Хаксли всё правильно описал. Современные европейцы - те ещё дегенераты с потреблядством вместо мозга. Необучаемая порода.
>>3051604
>Да и сам роман списывался с британских реалий 40-ых.
А ты продолжай проводить аналогии под удобный тебе взляд на мир.
Помню одного знакомого гомофоба, который также пытался склеить картину мира, когда узнал что солист его любимой группы Queen был геем. Он пытался тупо отмазаться и сказать, мол нихуя.
Так и ты - сраную рашку ругали и всё тут! Всё же на это указывает! Святая европа!
[url]Теперь же настолько шагнул прогресс — старые люди работают, совокупляются, беспрестанно развлекаются; сидеть и думать им некогда и недосуг, а если уж не повезёт и в сплошной череде развлечений обнаружится разрыв, расселина, то ведь всегда есть сома, сладчайшая сома: принял полграмма — и получай небольшой сомотдых; принял грамм — нырнул в сомотдых вдвое глубже; два грамма унесут тебя в грезу роскошного Востока, а три умчат к луне на блаженную тёмную вечность. А возвратясь, окажешься уже на той стороне расселины, и снова ты на твёрдой и надёжной почве ежедневных трудов и утех, снова резво порхаешь от ощущалки к ощущалке, от одной упругой девушки к другой, от электромагнитного гольфа к... (директор ИВЦ)
Мы не даём им дряхлеть. Мы ограждаем их от болезней. Искусственно поддерживаем их внутренне-секреторный баланс на юношеском уровне. Не позволяем магниево-кальциевому показателю упасть ниже цифры, соответствующей тридцати годам. Вливаем им молодую кровь. Постоянно стимулируем у них обмен веществ. И, конечно, они выглядят иначе. Они в большинстве своем умирают задолго до возраста, какого достигла эта развалина. У них молодость сохраняется почти полностью до шестидесяти лет, а затем хруп! - и конец
Работа сделана мастерски. Но только позволь им начать рассуждать о назначении жизни — и Форд знает, до чего дорассуждаются. Подобными идеями легко сбить с толку тех высшекастовиков, чьи умы менее устойчивы, разрушить их веру в счастье как Высшее Благо и убедить в том, что жизненная цель находится где то дальше, где-то вне нынешней сферы людской деятельности; что назначение жизни состоит не в поддержании благоденствия, а в углублении, облагорожении человеческого сознания, в обогащении человеческого знания. И вполне возможно, подумал Главноуправитель, что такова и есть цель жизни. Но в нынешних условиях это не может быть допущено.
>>3052877
Куда им до высокодуховной парашки.
Один из студентов поднял руку: он, конечно, вполне понимает, почему нельзя, чтобы низшие касты расходовали время Общества на чтение книг, и притом они всегда ведь рискуют прочесть что-нибудь могущее нежелательно расстроить тот или иной рефлекс, но вот цветы... насчет цветов неясно. Зачем класть труд на то, чтобы для дельт сделалась психологически невозможной любовь к цветам?
Директор терпеливо стал объяснять. Если младенцы теперь встречают розу ревом, то прививается это из высоких экономических соображений. Не так давно (лет сто назад) у гамм, дельт и даже у эпсилонов культивировалась любовь к цветам и к природе вообще. Идея была та, чтобы в часы досуга их непременно тянуло за город, в лес и поле, и, таким образом, они загружали бы транспорт.
— И что же, разве они не пользовались транспортом? — спросил студент.
— Транспортом-то пользовались, — ответил Директор. — Но на этом хозяйственная польза и кончалась.
У цветочков и пейзажей тот существенный изъян, что это блага даровые, подчеркнул Директор. Любовь к природе не загружает фабрик заказами. И решено было отменить любовь к природе — во всяком случае, у низших каст; отменить, но так, чтобы загрузка транспорта не снизилась. Оставалось существенно важным, чтобы за город ездили по-прежнему, хоть и питая отвращение к природе. Требовалось лишь подыскать более разумную с хозяйственной точки зрения причину для пользования транспортом, чем простая тяга к цветочкам и пейзажам. И причина была подыскана.
— Мы прививаем массам нелюбовь к природе. Но одновременно мы внедряем в них любовь к загородным видам спорта. Причем именно к таким, где необходимо сложное оборудование. Чтобы не только транспорт был загружен, но и фабрики спортивного инвентаря. Вот из чего проистекает связь цветов с электрошоком, — закруглил мысль Директор.
— Понятно, — произнес студент и смолк в безмолвном восхищении.
>>3050734
Человечеству вполне светит такой сценарий не из-за ПОТЕРИ ДУХОВНАСТИ МИНЯ АЖ ТРИСЁТ, а из-за развития автоматизации. В конце концов она достигнет такого уровня, что никому ничего не нужно будет делать, все будут только пинать хуи, полностью обеспеченные материальными благами. Соответственно, особого стимула развиваться тоже не будет, люди будут деградировать. Искусству и науке пиздец не потому, что их запретят, а потому, что вряд ли кто-то будет дорастать до такого уровня, чтобы их создавать. Постепенно останутся только обезьяны, которые жмут кнопку, и им в рот падает еда, а в центр удовольствия мозга поступает электрический импульс. А потом что-нибудь сломается, и пиздец.
Человек в его текущем виде этого избежать не сможет, единственный шанс - как-то поменять паттерны поведения на генетическом уровне. Не известно, что в конечном итоге планируется получить, уберменша или биоробота, но для этого точно нужно развитие соответствующих наук. И то, что истерика среди анальных рабов ценностей консервативной религии и морали не даёт эти науки развивать, является достаточным поводом, чтобы начинать по полной программе шатать эти ценности, чем сейчас прогрессивное человечество и занимается, пока пидорашки накатывают за духовность.
Слушатели обратились мыслями к лошади. В шесть лет она уже взрослая. Слон взрослеет к десяти годам. А человек и к тринадцати еще не созрел сексуально; полностью же вырастает к двадцати. Отсюда, понятно, и этот продукт замедленного развития — человеческий разум.
>>3053082
>все будут только пинать хуи, полностью обеспеченные материальными благами
Лолд, хуету же ты написал. Хотя с точки зрения современного человека работа будущего и правда будет похожа на "хуету".
Ровно так же для рандомного человека из средневековья значительная часть современных людей занимается сущим бездельем - сидит за компьютером на дому, что-то рисует или чертит, пишет музыку, программный код, очень часто и все это без стандартного средневекового въебывания. Все эти маркетологи, мерчендайзеры, финансовые аналитики, занятые в медиа с точки зрения средневекового работника настоящие бездельники.
Люди никогда не перестанут работать, просто доля творческих профессий и сферы услуг будет расти по мере роста производительности труда.
>>3050734
Смотрите, вот раньше мог купить одну булочку, но спустя несколько лет у меня денег стало больше, и смог купить аж три. Но сейчас я успешен и могу купить аж 20 булочек, но смогу ли я их съесть? Буду ли я покупать так много?
Нет, я перейду на более качественную еду. Потреблять буду на том же уровне, что и раньше. Рост потреблядства не значит, что человек каждый месяц будет покупать новый телефон или компьютер. Надуманная хуйня, не более.
>>3050748
Рай? Книгу не читал, пытается пердеть. Ага так и запишем.
>>3052935
> солист его любимой группы Queen был геем.
Все что доподленно известно, это то, что он небыл женат. Он вел очень закрытую личную жизнь, не пускал в нее посторонних, тем более журналистов и никогда не обсуждал с ними свою сексуальную ориентацию. Никто никогда не видел его сожителя и никто никогда не заявлял, что он был бойфрендом или сожителем Меркьюри.
Так что о том что Фредди Меркьюри гей известно исключительно из статей в желтой прессе.
Теперь иди, склеивай картину своего мира.
>>3053482
>Все что доподленно известно
Доподлинно неизвестно, что елтонжон гей, так как ты его не ловил во время ебли с мужиками. А так, ну женился на мужике, ну целует, так может и не гей вовсе, кто знает.
Тут кто нибудь книжку читал вообще?
>>3050734
так что, молиться, поститься и слушать радио радонеж, а то "дивный новый мир", ужас, кошмар и антиутопия?
только вот что забавно, что если совок - это 1984, то вот рашка уже ближе к "дивному новому миру". Но как и 1984 был лишь пародией, так и на дивный нвоый мир то же самое. Ну а точнее 1984 - это то, к чему стремился СССР со сралиным.
А дивный новый мир - это то, к чему стремится рашка.
Девиз Мирового Государства: «ОБЩНОСТЬ, ОДИНАКОВОСТЬ, СТАБИЛЬНОСТЬ».
Директор Центрально Лондонского ИВЦ[6] считал всегдашним своим долгом самолично провести студентов новичков по залам и отделам. «Чтобы дать вам общую идею», — пояснял он цель обхода. Ибо, конечно, общую идею хоть какую-то дать надо — для того, чтобы делали дело с пониманием, — но дать лишь в минимальной дозе, иначе из них не выйдет хороших и счастливых членов общества. Ведь как всем известно, если хочешь быть счастлив и добродетелен, не обобщай, а держись узких частностей; общие идеи являются неизбежным интеллектуальным злом. Не философы, а собиратели марок и выпиливатели рамочек составляют становой хребет общества.
Стар он или молод? Тридцать ему лет? Пятьдесят? Пятьдесят пять? Сказать было трудно. Да и не возникал у вас этот вопрос, ныне, на 632-м году эры стабильности(мечта же пидорах), эры Форда, подобные вопросы в голову не приходили.
>>3055694
Не читал. Иначе понял, что там опять о рашке написано.
>>3050935
таки да
>>3055694
Буквально с неделю, как прочёл.
мимо-ридонли-из-bb
>>3055767
>Иначе понял, что там опять о рашке написано.
Что?
>>3050734
Только ссаный ватник будет считать это антиутопией, обычный научпоп, получше того же Гибсона.
Да это, блядь, рай, по сравнению с сегодняшней рашкой.
>>3050886
Я вообще охуевал, с чего дивный новый мир считают антиутопией. Большая часть - это вполне себе утопия, а без штучек вроде перекрывания кислорода плоду вполне можно обойтись - эта хрень наоборот делает систему неустойчивой из-за возможных сбоев централизованного планирования.
>>3052979 Нет, говно. В том-то и проблема нынешнего мира - везде говно. Оттого и едет крыша у людей на почве православия\конспирологии\вставьте нужное. Только повод нужен.
>>3056836 Ну как теплица с овощами утопия, так и дивный новый мир. Оттого и взбугуртнул Дикарь.
>>3056806 Две стороны одной медали, с одной - пересыщенность, с другой - голод.
>>3052967
>рассуждать о назначении жизни
Вопрос о смысле жизни вообще является одним из многочисленных багов языка (как и понятие Бога, кстати).
>>3056857
>Вопрос о смысле жизни вообще является одним из многочисленных багов языка (как и понятие Бога, кстати).
Ну как можно подобную хуйню писать? Вы тут совсем тупые что ли?
>>3056857
Двачую.
Пример: Можно спросить – «Какого цвета поверхность электрона?».
Но физического смысла этот вопрос иметь не будет.
Нужно придумать Новояз в котором понятия "Бог" не будет или будет синонимом "Партия"="Большой Брат".
>>3056883
>постит коммиклоуна
>называет кого-то тупым
>>3050734
Судя по Двачу я типичный Имперец/Коми/Совок/Ватник и пр. но Хаксли у меня ощущения антиутопии не вызывает. ЧЯДН?
>>3050912
дякую тоби боже шо я не маскаль!!!
Бамп
Я читал дивный новый мир и общество не движется в этом направлении.
Вот факты.
1. У хаксли все классы общества работают, в каком-то смысле они даже разделены по видам труда физического и умственного. Реальная цивилизация приближается в силу развития технологий к обратному. К безработному большинству, потому что меньшинство производит товары и услуги крайне эффективно. Технологии, сэр.
В будущем это выльется в то, что работать будут несколько процентов населения. У Лукъяненко это хорошо описано в-рассказах о роддерах. Может, кто читал.
2. У Хаксли правит элита общества, которая не выбирается всеобщим голосованием. Да и представьте это. В обществе больше всего тугоумных бет и эпсилонов, и им дали право голосовать, кого они навыбирают?. Это как раз в нашей цивилизации и произошло, к слову, и даже считается достижением. Но это не Хаксли.
3. Нельзя сказать, что консервативные институты, например, религия и брак, очень уж разрушались в нашем обществе. Возможно, даже наоборот, они крепнут, как последняя опора в бурном информационном мире.
Сами видите, наш мир не похож на мир дивный и новый. И не движется к этому, скорее в обратную сторону.
Бамп что ли
>>3056857
Тричую. Вопрос о наличии смысла у чего-либо корректен только тогда, когда это что-то создавалось искусственно и с определенной целью. Жизнь - пример явления естественного порядка, к которым вопрос смысла их существования просто неприменим.
С таким же успехом можно спрашивать - в чем смысл тау-лептона, или в чем смысл того, что комета ISON испарилась при подлете к Солнцу.
С другой стороны, отсутствие объективного "внешнего" смысла не мешает назначить его для себя произвольным образом: кто-то видит смысл жизни в покорении Эвереста без страховки, кто-то - в том, чтобы выебать 1000 девственниц-блондинок, а кто-то - чтобы родить и воспитать десяток детей.
Бамп
бамп
Бамп.
[url]А что думаете по поводу этого кинца?
>>3053482
Он тащемто был бисексуал, просто на старости лет радикально ушёл в глиномесие, за что и поплатился.
Александр Шленский
Туалет "Торжество ультракоммунизма"
С тех пор как ультракоммунизм одержал безоговорочную победу на
территории всей страны, жизнь во многом изменилась. Было покончено с
аномальными явлениями прошлого, и жизнь обрела прочные рамки и твердый
порядок. Многие вещи изменились в корне. Например, дома стали строить
цилиндрической формы, высотой в сорок этажей. Каждому индивиду пожизненно
выделялся жилой сектор в одном из цилиндрических домов, а слова "квартира" и
"комната" были запрещены к употреблению и внесены в список запретных слов,
которые надлежало забыть в течение двух поколений.
Если индивид хорошо проявлял себя на коммунистическом производстве и в
быту, его жилой сектор расширялся за счет соседей - особый механизм
автоматически сдвигал стену по радиусу на определенное число угловых
градусов. Иногда стена могла сдвинуться настолько, что индивид средней длины
мог улечься поперек сектора, лишь слегка согнувшись. Отстающих и
неуживчивых, напротив, наказывали. Стены секторов, занимаемых этими
индвидами, автоматически сдвигались, и могли сдвинуться так, что индивид
средней ширины мог с трудом стоять в самой широкой части своего сектора,
сдавленный стенами, у самого отверстия спуско-подъемной шахты. Наказание это
именовалось "сужением жизненного угла в воспитательно- методических целях".
Стоять целый день в секторе с суженным до предела жизненным углом было
тяжело и опасно - можно было случайно заснуть и свалиться вниз, в
спуско-подъемную шахту, где на самом дне торчал острый и длинный штырь
фиксатора подъемной кабины. Уже не одного наказанного индивида, заснувшего
по преступной небрежности, сняли с этого штыря и отправили на фабрику
переработки белковых субпродуктов. На эту фабрику направляли всех, кто не
подавал признаков жизни. На фабрике привезенный материал использовали для
приготовления корма. Слово "похороны" было запрещено к употреблению и
внесено в список запретных слов, которые надлежало забыть в течение двух
поколений.
Рабочие сутки имели постоянный и неукоснительный распорядок. Работать
было принято по ночам. Сутки начинались с вечера и кончались вечером. Каждый
вечер индивиды перемещались из жилого сектора на производство, а утром
возвращались назад в свой жилой сектор. Днем всем индивидам надлежало спать
в жилом секторе. Слово "выходной" было запрещено к употреблению и внесено в
список запретных слов, которые надлежало забыть в течение двух поколений.
В каждом жилом секторе располагался строго один индивид. В жилых
секторах категорически запрещалось срать, размножаться и принимать пищу. Все
эти общественно-необходимые операции в нерабочее время полагалось
проделывать в общественном туалете. Туалет, обслуживающий юго-западную
группу секторов, располагался в рукаве подземного коридора, соединявшего
жилые секции с производственными и складскими помещениями. Все передвижения
и перемещения производились по подземным коридорам - выход на поверхность
был строго воспрещен, да и самих выходов давно не существовало, все они были
замурованы. Что делается на поверхности, и почему туда нельзя выходить,
никто не знал, да и знать, в общем, особо не хотел.
Почувствовав определенный позыв на низ, я согласно инструкции, нажал на
кнопку грязно-коричневого цвета. В ответ на вызов, к моему жилому сектору
номер 2745-ЮЗ с лязгом и скрежетом подошла подъемно-опускная кабина. Я зашел
в кабину, чувствуя как скопившийся кал подпирает промежность. Кабина начала
опускаться вниз, вибрируя и раскачиваясь. В транспортно-переходном коридоре
светили грязные неоновые лампы, пахло мокрым цементом, мочой и ржавчиной. Я
подошел к большому проему с надписью "Туалет "Торжество ультракоммунизма".
Двери в проеме не было. Дверей вообще нигде не было, а само слово "дверь"
было запрещено к употреблению и внесено в список запретных слов, которые
надлежало забыть в течение двух поколений.
В туалете существовала определенная последовательность процедур. Перед
тем как начать срать, полагалось принять одну порцию корма. Слова "пища" и
"еда" не были запрещены к употреблению, но считалось, что слово "корм"
наилучшим образом отражает общественный характер питания и его трудовую
направленность. Я подошел к ржавому железному столу, к которому была
приварена общественная миска, и нажал на кнопку кормораздатчика.
Кормораздатчик выплюнул в миску одну порцию полужидкого корма, которую
индивид со средней емкостью желудка съедает зараз. Я взял рукой часть корма
и отправил в рот. Корм был едва теплым и на вкус сильно отдавал дерьмом -
тем самым, которое в данный момент ломилось наружу через мой задний проход.
Нельзя сказать, чтобы я чувствовал себя хорошо в этот момент, но я не
возмущался, так как в мой мозг, как и в мозг каждого индивида, был вживлен
так называемый "Автоматический подавлятор возмущения". Слово "подавлятор"
было ультракоммунистическим неологизмом, введенным вследствие того, что с
момента установления ультракоммунистического порядка слово "подавитель"
стало обозначать не устройство, а название одной из ведущих командных
должностей в аппарате управления. Подавители были ответственны за
спокойствие и порядок во вверенных им сегментах и секторах. Существовала
строгая иерархия. Верховный подавитель подавлял Генеральных подавителей,
каждый Генеральный подавитель подавлял Главных подавителей, Главный
подавитель подавлял Секторального подавителя, а Секторальный подавитель
подавлял свой сектор. Чем сильнее он его подавлял, тем быстрее он мог стать
Главным подавителем, и так далее.
Над дверным проемом, ведущим в кабинет любого Подавителя, всегда висел
лозунг:
"Всякая власть держится исключительно на подавлении, подавлении и еще
раз подавлении".
Подавители были ответственны за своевременное вживление подавляторов в
мозги индивидов и периодическую проверку их работоспособности. Посещение
общественного туалета было одной из таких проверок. Подавлятор обеспечивал
полную сохранность интеллекта, критических воззрений, оппозиционных
настроений, но полностью блокировал способность возмущаться и желание
что-либо менять. Подавлятор был новейшим достижением ультракоммунистической
демократии и использовался повсеместно.
Покончив с кормом, я направился к кабине. Чем ближе я подходил, тем
сложнее было идти - кругом валялись кучи дерьма, засыпанные хлоркой. Не все
индивиды успевали дойти до кабины после приема обязательной порции корма. Я
почувствовал острейший позыв, сильно пукнул, и кое-как удержав остальное,
ускорил шаг. В ответ на звук и запах моего пука раздалось царапанье и
шуршание. Я поднял взгляд и увидел, что на потолке зашевелился в своей
паутине огромный паук-говноед. Паук был голоден и нетерпеливо ждал, когда я
начну срать. Я не любил пауков, хотя никаких других животных я никогда не
видел.
-- Подождешь, скотина! - недружелюбно сказал я, заходя в кабинку и
спуская штаны.
Паук вздрогнул, понимающе моргнул густыми длинными ресницами и
попятился вглубь своей паутины. Паук понимал человеческую речь и жесты, но
сам говорить не умел. Паук-говноед появился на свет в результате аварии во
время генетического эксперимента. Одно из подразделений карьерно-добывающего
ультракомтруда заказало серию таких экспериментов с целью вывести более
экономного и эффективного работника, чем стандартный индивид, который
тормозил рост показателей карьерных разработок и не мог достичь желаемой
производительности труда. По недосмотру кого-то из генетически измененных
индивидов, работавших в лаборатории, какое-то лабораторное животное
ухитрилось сбежать из своей клетки и насрать в одну из реторт, где вызревал
опытный организм. В результате на свет появился организм с восемью ногами,
который вместо того, чтобы жрать стандартный корм и добывать руду, жрал
дерьмо и ничего не желал добывать, а при первой же появившейся возможности
сбежал из лаборатории и стал размножаться и селиться где попало. По большей
части пауки селились в туалетах, где им легче всего было достать еду.
Поэтому правила поведения в туалете предписывали немедленно засыпать хлоркой
ту часть дерьма, которая не попадала в горловину унитаза. Хлорку пауки не
переносили. После введения процедуры хлорирования популяция пауков стала
уменьшаться. Отсутствие необходимого количества еды не давало паукам
нормально размножаться. Иногда голодный паук спускался вниз, нажимал лапой
на кнопку кормораздатчика и с отвращением сжирал из общественной миски
порцию стандартного корма, который слегка пах его привычной пищей. Но этот
корм мог только поддержать жизнь в его рыхлом волосатом теле. Для
размножения пауку требовалось дерьмо, много дерьма.
В кабине стены были густо исписаны засохшим дерьмом, кучи засыпанного
хлоркой дерьма теснились на полу, а в углу стояла большая бочка с хлоркой,
на которой было написано:
"Индивид! Незамедлительно засыпь хлоркой испражнения, не попавшие в
горловину унитаза".
Я уже хотел было натужиться, но тут из дальнего угла кабины показалось
морщинистое лицо, а затем выплыла грязная, перемазанная говном старуха.
Старуха подошла ко мне, осклабляясь и разевая запавший слюнявый рот с
единственным клыком на нижней челюсти. Это была бабка-минетчица.
-- Иди отсюда! - замахнулся я кулаком на бабку, - не видишь что ли, я
срать хочу!
-- Да ты сри, внучек, сри. А пока ты срать будешь, я у тебя отсосу.
Слова "внук", "сын", "дочь", "мать" и все прочие слова, выражавшие
родственные связи, были запрещены к употреблению и внесены в список
запретных слов, которые надлежало забыть в течение двух поколений. За
употребление этого слова старуха рисковала быть отправленной на фабрику
белковых субпродуктов несмотря на явные проявления признаков жизни. Это
наказание было одним из наиболее радикальных наказаний
ультракоммунистической эры. Может быть именно поэтому такое нежданное
ласковое старинное обращение смягчило мое сердце и наполнило его странным и
неожиданным чувством любви и благодарности.
-- Ладно, соси, - разрешил я, - А ты меня никакой дрянью не заразишь?
-- Что ты внучек! Никак не заражу.
Тут бабка одним махом схватила горсть хлорки из стоявшей рядом бочки и
сунула себе в рот, а затем рукой зачерпнула воды из унитаза и запила хлорку.
Пополоскав, бабка выплюнула хлорную воду в унитаз. У меня защипало в глазах.
Паук на потолке вздрогнул: он не переносил хлорку. Старуха радостно
продемонстрировала мне изъязвленные от постоянного контакта с хлоркой
синюшные губы и бледные десна и выразила живейшее желание начать сосать.
Я взгромоздился на унитаз, но тут голодный паук на потолке
умоляюще-отчаянно замахал волосатыми лапами. Я слез с унитаза и присел на
корточки в уголок, держась за бочку с хлоркой. Позыв был уже нестерпимым, и
я начал срать, а бабка начала у меня сосать, громко чмокая. От хлорки мой
мочеиспускательный орган немного резало, а в общем было даже очень приятно.
От ощущения блаженства, которое мне приносило долгожданное чувство
облегчения моего чрева от дерьма, совместно с сосательным эффектом, я
расслабился и не заметил, как паук крадучись спустился вниз на толстой нитке
и прокрался к моим ногам. Обнаружил я это только когда я услышал у себя
из-под ног торопливое голодное чавканье - наконец-то восьминогая тварь
добралась до любимой пищи. Паук торопливо чавкал, поганая бабка чмокала
слюнявыми губами ему в такт, перекатывая мой мочеиспускательный орган по
голым деснам, а я срал от всей души. Почему-то я никак не мог отучить себя
от слова "душа", которое уже давно было запрещено к употреблению и внесено в
список запретных слов, которые надлежало забыть в течение двух поколений.
Мой мочеиспускательный орган, сильно набухший в бабкином рту, внезапно
вздрогнул, начал сокращаться и вибрировать, а бабка стала со всхлебыванием
поглощать льющуюся из него репродуктивную жидкость, делая громкие утробные
глотки. Питаться репродуктивной жидкостью не было запрещено, а бабка по
старости и болезни желудка не могла усваивать стандартный корм. Поэтому она
и сидела уже много лет минетчицей в туалете юго-западной группы секторов,
носившем величественное название "Торжество ультракоммунизма". Местные
ультракоммунистические власти относились к бабке снисходительно. В других
секторах Подавители в порядке личной инициативы направляли специальные
команды для проверки туалетов, и всех найденных минетчиков отправляли на
фабрику белковых субпродуктов, несмотря на очевидные проявления признаков
жизни.
Отсосав, бабка встала, икая и порыгивая, и попятилась задом в свой
угол, где были свалены грязные вонючие засаленные тряпки. Бабка легла и
скорчилась на этих тряпках, икая и хрипя. В животе у нее что-то булькало. Я
слегка пнул ногой не прекращающего чавкать паука и засыпал остатки дерьма
хлоркой из бочки, согласно инструкции. Паук подпрыгнул, и пробежав по стене,
забрался к себе на паутину. Слишком грубо обращаться с пауком было
нежелательно. Паук мог обидеться и плюнуть в глаз дерьмом. Плевался паук
метко, но прибегал к этому методу защиты крайне редко - когда его сильно
обижали. Сам паук никогда не срал. Дерьмо усваивалось в его организме без
остатка.
На стене кабины все еще можно было прочитать древнюю надпись:
"Индивид! В целях экономии туалетной бумаги используй ее с обеих
сторон! Нарушители данного правила будут выявляться общественными
контролерами и караться сужением жизненного угла на два угловых градуса на
срок до сорока рабочих суток".
Никакой туалетной бумаги в туалете не было. Она кончилась полвека тому
назад, через десять лет после начала ультракоммунистической эры, и с тех пор
больше не производилась.
Я вытер задний проход ладонью и сполоснул руку в унитазе, подтянул
штаны и пошел к умывальнику. После приема корма и посещения кабины положено
было почистить зубы. На ржавой густо заплеванной железной раковине стояла
коробка с зубной хлоркой, а рядом с ней лежала общественная зубная щетка.
Ручка у щетки была металлическая, к ней была приклепана толстая железная
цепь, противоположный конец которой был приварен к раковине - чтобы щетку не
унесли из туалета. Из щетки торчала редкая грязная щетина, измятая и
погрызенная бесчисленным множеством вонючих ртов. Щетка гадко пахла
застарелым зубным налетом. Я обмакнул щетку в хлорку и сунул в рот. Во рту и
в носу у меня немедленно задрало от хлорки, из глаз потекли обильные слезы.
Паук на всякий случай подполз поближе в надежде, что я обосрусь от хлорки.
Со многими это так и происходило. Но на этот раз пауку не пришлось
поживиться: я спокойно дочистил зубы и повернул кран, чтобы сполоснуть рот.
Из крана с хлюпаньем потекла густая ржавая вода с хлопьями и слизистыми
комками зеленовато-черного цвета. Вода неприятно пахла - не дерьмом, а
чем-то гораздо более скверным. Кое-как сполоснув рот и выплюнув слизистые
комки с хлопьями, я подождал, пока пройдет резь в глазах, и вышел из туалета
в коридор.
В коридоре мой путь лежал к Могиле неизвестного ультракоммуниста. После
каждого посещения туалета было положено молча постоять у Могилы и подумать о
Вечности и о Справедливости. Могила неизвестного ультракоммуниста
представляла собой большой цементный куб, высотой в две длины среднего
индивида (слово "рост" было исключено из употребления как содержащее
непозволительные коннотации на строжайше запрещенные слова "гордость",
"надежда" и "изменение"). Вокруг этого куба было установлено заграждение из
металлических цепей и колючей проволоки. На каждой из четырех сторон
монумента можно было прочитать надпись:
Человек может приспособиться ко всему.
Слово "человек" было запрещено к употреблению и внесено в список
запретных слов, которые надлежало забыть в течение двух поколений.
Единственное место, где можно было прочитать это слово, была Могила
неизвестного ультракоммуниста. Встроенные детекторы проверяли реакцию мозга
индивида на прочтение этого слова. В случае обнаружения возмущения,
раздражения и иных подобных чувств, специальная команда немедленно забирала
этого индивида и отправляла его на реимплантацию.
Я глубоко вздохнул. Посмотрел на надпись. Ну что же, человек или
индивид... Какая в сущности разница, как назвать существо, которое
отличается от паука на потолке только количеством ног и тем, что может
говорить некоторые слова, которые еще не запрещены к употреблению? И то и
другое существо появляется из Вечности и уходит в Вечность, и какая разница,
что оно жрет и чем оно чистит зубы? Главное - спокойно пройти через все, что
тебе положено, и ни в коем случае не возмущаться, и не пытаться что либо
менять. Потому что когда начинаешь пытаться что либо поменять, то всегда
получается не лучше, а только хуже. В этом плане Подавлятор - великолепное
изобретение эпохи ультракоммунизма, потому что он дает возможность
существовать спокойно, не возмущаться, не протестовать, сознавая всю
бесполезность протестов и возмущений. Всякая система стремится к наиболее
устойчивому и стабильному состоянию - это наиболее общий закон физики. И в
этом плане эпоха ультракоммунизма с ее незыблемым порядком - это самый
закономерный итог всего предшествующего развития. Я счастлив, что существую
именно в это время, наиболее убедительное время из всех существовавших эпох.
>>3050734 А почему все так упорно твердят, что "Дивный новый мир" - антиутопия. Может, я невнимательно читал, но там нигде нет признаков, что именно из-за подобного общественного устройства человечество накроется пиздой. Это только главному герою что-то не нравится. Так главный герой, по сути, аналог жи есть чурки, только вчера спустившейся с гор, даже не в ДС, а, например, в Токио. Нет, дорогие мои, "Дивный новый мир" - это самая что ни есть утопия, и мы можем только надеятся, что наш мир будет на неё похож когда-нибудь.
Индикатор детектора возмущения резко звякнул и зажег зеленую лампочку.
Возмущения не зарегистрировано, все в норме, мне можно было идти в свой
жилой сектор. Но я решил еще постоять у Могилы и подумать о Вечности и о
Справедливости. Если я это буду делать достаточно часто, меня через какое-то
время заметят, специальная команда заберет меня прямо в коридоре, мне вживят
второй Подавлятор и назначат Секторальным Подавителем. Я стоял и не знал,
лучше мне от этого станет или хуже... Мне и так было неплохо после
облегчения живота и минета. Просто мне почему-то захотелось подольше
постоять у Могилы и подумать о Вечности и о Справедливости. Ведь такое
желание не является ни возмущением, ни желанием что либо изменить, и разумно
устроенный Подавлятор никак не может этому воспрепятствовать. Иногда мне
кажется, что это не Подавлятор вживлен в мой мозг, а наоборот - мой мозг
вживлен в Подавлятор, и я думаю, что это самая разумная и правильная точка
зрения, придерживаясь которой, можно со временем расширить свой жизненный
угол до максимального предела и обрести настоящее счастье.
Александр Шленский
Антимир
В Антимире все Зэки ходят на свободе, а все прочие граждане сидят на
Зоне и все время боятся, чтобы их оттуда не выгнали. Зэки тоже очень хотят
жить на зоне, но их туда не пускает охрана, состоящая тоже из зэков. Охрана
стоит снаружи и никого в зону не пускает. Из зоны любой может уйти, когда
хочет, но только назад уже не пустят. На зоне, всем, кто ведет себя хорошо,
автоматически добавляют новый Срок, а провинившимся начальник колонии
подписывает ордер об освобождении, после чего им дают страшных Пиздюлей и
выгоняют с зоны к ебеням. На воле таких освобожденных зэки сразу опускают и
делают из них Петухов, и они в этом качестве обязаны ебать всех Зэков в жопу
по первому требованию.
>>3073551
Давайте обсудим кинцо. По моему неплохая фантазия на тему деградации общества.
>>3073738
>Зона - это охраняемые закрытые поселки, свобода - это фавеллы а ты лох, бык, чмо и евромразь.
>>3050748
Оруэлл сам об этом говорил. Сюрприз !
Но если говорить по-честному, по правде, «Идиократия» — сраный, тупой, несмешной немеметичный фильм с претензиями на тонкие мысли где-то в районе подмышки главного героя, обсирающий все самые светлые тенденции современного общества и самых законопослушных и замечательных его людей.
бамп.
Как же ДИВНЫЙ НОВЫЙ МИР придуманный Хаксли похож на современный западный мир. Вот небольшая вводная, для не читавших.
Действие романа разворачивается в Лондоне далёкого будущего (около 26 века христианской эры, а именно в 2541 году). Люди на всей Земле живут в едином государстве, общество которого — общество потребления. Отсчитывается новое летоисчисление — Эра Т — с появления Форда Т. Потребление возведено в культ, символом потребительского бога выступает Генри Форд, а вместо крестного знамения люди «осеняют себя знаком Т».
Согласно сюжету, люди не рождаются традиционным путем, а выращиваются на специальных заводах — человекофабриках. На стадии развития эмбриона они разделяются на пять каст, различающихся умственными и физическими способностями — от «альф», обладающих максимальным развитием, до наиболее примитивных «эпсилонов». Для поддержания кастовой системы общества посредством гипнопедии людям прививается гордость за принадлежность к своей касте, почтение по отношению к высшей касте и презрение к низшим кастам. Ввиду технического развития общества значительная часть работ может быть выполнена машинами и передается людям лишь для того, чтобы занять их свободное время. Большинство психологических проблем люди решают с помощью безвредного наркотика — сомы. Также люди часто изъясняются рекламными слоганами и гипнопедическими установками, например: «Сомы грамм — и нету драм!», «Лучше новое купить, чем старое носить», «Чистота — залог благофордия», «А, бе, це, витамин Д — жир в тресковой печени, а треска в воде».
Института брака в описанном в романе обществе не существует, и, более того, само наличие постоянного полового партнёра считается неприличным, а слова «отец» и «мать» считаются грубыми ругательствами (причём если к слову «отец» примешан оттенок юмора и снисходительности, то «мать», в связи с искусственным выращиванием в колбах, едва ли не самое грязное ругательство). Книга описывает жизнь различных людей, которые не могут вписаться в это общество.