Итак, мой юный друк. Настало время. CREEPY THREAD будет тут. Пилим прохладные, вбрасываем несвежую пасту и пикчи, ссым и срем в штаны.
BUMP
Поехавший нахуй, кун в треде.
Задавайте свои ответы.
Задавайте свои ответы.
расскажи про экзорцизм что нибудь
Один из древних наёбов с целью получить ресусры.
Например
Как-то тухло, давай ещё.
Опиши кирпичную галлюцинацию, например.
Одна из самых любимых.
Я не люблю семейные праздники. А сильнее всех остальных я не люблю свой день рождения. Каждый год происходит одно и то же. Первыми меня, само собой, поздравляют родители. Ну, как сказать, поздравляют. Мама встречает меня на кухне не воплями, а жалкой попыткой улыбнуться, а папа, пьяный уже с утра, крепко жмёт руку и заводит музыку. Так я понимаю, что минул ещё год.
Музыкальный вкус у папы отвратительный, но спорить с ним бесполезно: дверь квартиры он не откроет даже полиции, а лишь проорёт что-нибудь о том, что у его сынули сегодня день рождения, а все несогласные могут отправляться по известному адресу. Это касательно посторонних. С домашними всё проще: если я или мать попросим убавить звук, он схватит за грудки, подышит перегаром в лицо и ответит, что раз в год рабочий человек может расслабиться, тем более по важному поводу.
Поэтому мы и не спорим, а отвратительные песни о «воровской доле» звучат на весь подъезд. В такие моменты мне немного жаль бабушек, живущих поблизости от нас. Ну, тех из них, кому не повезло дожить до ежегодной вакханалии.
Ближе к полудню подтянутся первые родственники.
Из года в год первыми приезжают тётя Света и дядя Боря — оба слоноподобные, с громовыми голосами. Потрясая складками жира и массивными животами, они протискиваются в мою комнату и принимаются орать о своей великой любви ко мне.
Честно говоря, я даже не представляю, по чьей линии они приходятся нам роднёй, но спрашивать я не хочу, потому что это наверняка вызовет лютую обиду с их стороны.
Потискав меня, люди-слоны удаляются на кухню, чтобы поболтать с моими родителями.
К грохоту музыки добавляется хохот. За много лет я научился различать смех всех четверых: мама кудахчет, словно гордящаяся свежеснесённым яйцом курочка, папа скорее даже не смеётся, а орёт, вытягивая гласные в бесконечно долгие ноты. Тётя Света смеётся беззвучно, но при этом сучит руками и стучит ладонями по столешнице. Дядя Боря хохочет во всю мощь своих прокуренных лёгких, так громко, что стёкла в серванте трясутся и жалобно дребезжат. Думаю, то же самое происходит и у соседей снизу, сверху и в боковых квартирах.
Во время кухонных посиделок распивается первая бутылка водки.
Следующим всегда приезжает Святослав Михалыч. Он — творческий человек. Вроде бы артист в каком-то небольшом провинциальном театре. Поздравляет всегда долго, нудно и торжественно, с мхатовскими паузами, заламывая руки и старательно играя интонациями. Как и предыдущие гости, он заявляется без подарка для меня, но при этом с бутылкой дешёвого коньяка. Ставя её на стол, он всегда произносит: «Вот… презентовали мне восхищённые поклонники. Ну, а я, так сказать, уж вам её не пожалел».
Это ложь, потому что я знаю, что он покупает этот коньяк в ближайшем магазине, за углом.
Впрочем, всем плевать. Компания удаляется на кухню, и к хохоту, хихиканью и кудахтанью добавляется зычный бас Святослава Михалыча. В соседних квартирах люди, безусловно, получают наслаждение, слушая вольный пересказ бородатых анекдотов про театры.
Бутылка коньяка отправляется вслед за бутылкой водки.
Последними к нашим посиделками добавляются мамина троюродная сестра тётя Люба с выводком своих детей. Их много, и они даже не утруждают себя приветствием. Тётя Люба сразу же отправляется на кухню, где визгливо требует «приветственную» стопку коньяку и так же визгливо смеётся.
Её дети в это время толпой насекомых разбегаются по квартире, и от них нигде нет спасенья. Они топают по полу. Прыгают с мебели, приземляясь на пятки. Кричат, стараясь переорать гремящий на весь дом шансон. Они носятся по квартире и трогают, трогают, трогают всё подряд своими маленькими ручками, стараясь открутить, оторвать, украсть как можно больше трофеев, чтобы оттащить их в свой скудный на игрушки дом. Я изо всех сил стараюсь не забывать, что они всего лишь дети, но подкатывающую к горлу ярость сдерживать очень сложно. Впрочем, я справляюсь каждый год.
Взрослая часть гостей последний раз курит на балконе, и настаёт время жора.
Семейство, шутя и толкая друг друга, рассаживается за столом, на котором уже с самого утра расставлена нехитрая закуска. Меня сажают на «почётное место» во главе стола, с которого открывается вид на все ждущие своего часа бутылки и снедь: водка, коньяк, символическая бутылка вина, несколько салатиков, маринованная капуста и солёные огурцы. Пакет сока, смущённо приютившийся рядом с блюдом картофельного пюре. Разговоры прекращаются на несколько минут, пока все спешат набить животы угощением, а затем возникают вновь. Обсуждается политика, половая жизнь именинника, вспоминаются грехи всех отсутствующих родственников. Водка льётся рекой.
После примерно третьего тоста дети тёти Любы убегают из-за стола, чтобы продолжить своё разрушительное веселье. Кто-то подходит к магнитофону и делает орущий из колонок шансон ещё громче. Разговаривать становится труднее, все собравшиеся дерут глотку, чтобы быть услышанными. Одновременно.
Особо слабонервные жильцы в этот момент начинают молиться. Те, кому есть куда уйти — уходят. Кому пойти некуда — терпят.
Святослава Михалыча внезапно начинает интересовать, не гей ли я, потому что водку не пью. Папа и дядя Боря некоторое время сомневаются, на чью сторону встать в разгорающейся ссоре, но всё же принимают сторону дорогого гостя. Я поддаюсь и выпиваю. Под одобрительный рёв семейства начинается драка — папа всё же вспоминает, что я его сын.
Драка заканчивается быстро, обходится даже без разбитых носов. Я встаю из-за стола и иду в прихожую — я знаю, что в кармане куртки дяди Бори лежит пачка крепких сигарет и зажигалка. Я выхожу на кухню, уже слыша, как в комнате родня принимается напевать какую-то песню. Думаю, я успею покурить так, чтобы никто не заметил.
Резкий запах на кухне бьёт в нос, но я не обращаю на него внимания. Дети смотрят на меня не то что виновато, но со страхом, словно нашкодили где-то и теперь боятся, что я их разоблачу. Мне нет до них никакого дела. Я зажимаю сигарету губами и направляюсь к окну, чтобы открыть форточку. Чиркаю зажигалкой. И над старенькой газовой плитой расцветает огненный цветок.
Я подсознательно жду громкого звука, но его нет, напротив, все звуки исчезают. Первыми пропадают детские визги. Я успеваю даже на миг задуматься, больно ли им.
Мне не больно. Мне становится хорошо. А когда, наконец, замолкает шансон — ещё лучше. Я с улыбкой слушаю, как замолкает бас дяди Бори где-то в комнате. Он, вроде бы, ругается матом. Это от испуга — он каждый раз пугается.
Я закрываю глаза, а затем медленно открываю. И мир вокруг раздваивается. И я вижу то, что было тогда, несколько моих пятнадцатых юбилеев назад: пламя, освобождённое из газовой трубы, с рёвом мчится по квартире — детская шалость обернулась гибелью множества людей. Вспыхивают обои, занавески, мебель. Если я опущу взгляд, то смогу разглядеть, как пылаю я сам. Одновременно с этим я вижу то, что стало с нашей квартирой за прошедшие годы: нет рамы в кухонном окне, нет мебели, следы копоти и сажи повсюду.
И я с облегчением вздыхаю, когда чувствую, что начинаю растворяться в тишине.
Мне немного жаль всех тех людей, которые живут в соседних квартирах, ведь жить по соседству с проклятыми местами всегда непросто. Впрочем, их ждёт ещё триста шестьдесят четыре дня спокойствия.
До следующего года. Когда мне снова будет пятнадцать.
Я не люблю семейные праздники. А сильнее всех остальных я не люблю свой день рождения. Каждый год происходит одно и то же. Первыми меня, само собой, поздравляют родители. Ну, как сказать, поздравляют. Мама встречает меня на кухне не воплями, а жалкой попыткой улыбнуться, а папа, пьяный уже с утра, крепко жмёт руку и заводит музыку. Так я понимаю, что минул ещё год.
Музыкальный вкус у папы отвратительный, но спорить с ним бесполезно: дверь квартиры он не откроет даже полиции, а лишь проорёт что-нибудь о том, что у его сынули сегодня день рождения, а все несогласные могут отправляться по известному адресу. Это касательно посторонних. С домашними всё проще: если я или мать попросим убавить звук, он схватит за грудки, подышит перегаром в лицо и ответит, что раз в год рабочий человек может расслабиться, тем более по важному поводу.
Поэтому мы и не спорим, а отвратительные песни о «воровской доле» звучат на весь подъезд. В такие моменты мне немного жаль бабушек, живущих поблизости от нас. Ну, тех из них, кому не повезло дожить до ежегодной вакханалии.
Ближе к полудню подтянутся первые родственники.
Из года в год первыми приезжают тётя Света и дядя Боря — оба слоноподобные, с громовыми голосами. Потрясая складками жира и массивными животами, они протискиваются в мою комнату и принимаются орать о своей великой любви ко мне.
Честно говоря, я даже не представляю, по чьей линии они приходятся нам роднёй, но спрашивать я не хочу, потому что это наверняка вызовет лютую обиду с их стороны.
Потискав меня, люди-слоны удаляются на кухню, чтобы поболтать с моими родителями.
К грохоту музыки добавляется хохот. За много лет я научился различать смех всех четверых: мама кудахчет, словно гордящаяся свежеснесённым яйцом курочка, папа скорее даже не смеётся, а орёт, вытягивая гласные в бесконечно долгие ноты. Тётя Света смеётся беззвучно, но при этом сучит руками и стучит ладонями по столешнице. Дядя Боря хохочет во всю мощь своих прокуренных лёгких, так громко, что стёкла в серванте трясутся и жалобно дребезжат. Думаю, то же самое происходит и у соседей снизу, сверху и в боковых квартирах.
Во время кухонных посиделок распивается первая бутылка водки.
Следующим всегда приезжает Святослав Михалыч. Он — творческий человек. Вроде бы артист в каком-то небольшом провинциальном театре. Поздравляет всегда долго, нудно и торжественно, с мхатовскими паузами, заламывая руки и старательно играя интонациями. Как и предыдущие гости, он заявляется без подарка для меня, но при этом с бутылкой дешёвого коньяка. Ставя её на стол, он всегда произносит: «Вот… презентовали мне восхищённые поклонники. Ну, а я, так сказать, уж вам её не пожалел».
Это ложь, потому что я знаю, что он покупает этот коньяк в ближайшем магазине, за углом.
Впрочем, всем плевать. Компания удаляется на кухню, и к хохоту, хихиканью и кудахтанью добавляется зычный бас Святослава Михалыча. В соседних квартирах люди, безусловно, получают наслаждение, слушая вольный пересказ бородатых анекдотов про театры.
Бутылка коньяка отправляется вслед за бутылкой водки.
Последними к нашим посиделками добавляются мамина троюродная сестра тётя Люба с выводком своих детей. Их много, и они даже не утруждают себя приветствием. Тётя Люба сразу же отправляется на кухню, где визгливо требует «приветственную» стопку коньяку и так же визгливо смеётся.
Её дети в это время толпой насекомых разбегаются по квартире, и от них нигде нет спасенья. Они топают по полу. Прыгают с мебели, приземляясь на пятки. Кричат, стараясь переорать гремящий на весь дом шансон. Они носятся по квартире и трогают, трогают, трогают всё подряд своими маленькими ручками, стараясь открутить, оторвать, украсть как можно больше трофеев, чтобы оттащить их в свой скудный на игрушки дом. Я изо всех сил стараюсь не забывать, что они всего лишь дети, но подкатывающую к горлу ярость сдерживать очень сложно. Впрочем, я справляюсь каждый год.
Взрослая часть гостей последний раз курит на балконе, и настаёт время жора.
Семейство, шутя и толкая друг друга, рассаживается за столом, на котором уже с самого утра расставлена нехитрая закуска. Меня сажают на «почётное место» во главе стола, с которого открывается вид на все ждущие своего часа бутылки и снедь: водка, коньяк, символическая бутылка вина, несколько салатиков, маринованная капуста и солёные огурцы. Пакет сока, смущённо приютившийся рядом с блюдом картофельного пюре. Разговоры прекращаются на несколько минут, пока все спешат набить животы угощением, а затем возникают вновь. Обсуждается политика, половая жизнь именинника, вспоминаются грехи всех отсутствующих родственников. Водка льётся рекой.
После примерно третьего тоста дети тёти Любы убегают из-за стола, чтобы продолжить своё разрушительное веселье. Кто-то подходит к магнитофону и делает орущий из колонок шансон ещё громче. Разговаривать становится труднее, все собравшиеся дерут глотку, чтобы быть услышанными. Одновременно.
Особо слабонервные жильцы в этот момент начинают молиться. Те, кому есть куда уйти — уходят. Кому пойти некуда — терпят.
Святослава Михалыча внезапно начинает интересовать, не гей ли я, потому что водку не пью. Папа и дядя Боря некоторое время сомневаются, на чью сторону встать в разгорающейся ссоре, но всё же принимают сторону дорогого гостя. Я поддаюсь и выпиваю. Под одобрительный рёв семейства начинается драка — папа всё же вспоминает, что я его сын.
Драка заканчивается быстро, обходится даже без разбитых носов. Я встаю из-за стола и иду в прихожую — я знаю, что в кармане куртки дяди Бори лежит пачка крепких сигарет и зажигалка. Я выхожу на кухню, уже слыша, как в комнате родня принимается напевать какую-то песню. Думаю, я успею покурить так, чтобы никто не заметил.
Резкий запах на кухне бьёт в нос, но я не обращаю на него внимания. Дети смотрят на меня не то что виновато, но со страхом, словно нашкодили где-то и теперь боятся, что я их разоблачу. Мне нет до них никакого дела. Я зажимаю сигарету губами и направляюсь к окну, чтобы открыть форточку. Чиркаю зажигалкой. И над старенькой газовой плитой расцветает огненный цветок.
Я подсознательно жду громкого звука, но его нет, напротив, все звуки исчезают. Первыми пропадают детские визги. Я успеваю даже на миг задуматься, больно ли им.
Мне не больно. Мне становится хорошо. А когда, наконец, замолкает шансон — ещё лучше. Я с улыбкой слушаю, как замолкает бас дяди Бори где-то в комнате. Он, вроде бы, ругается матом. Это от испуга — он каждый раз пугается.
Я закрываю глаза, а затем медленно открываю. И мир вокруг раздваивается. И я вижу то, что было тогда, несколько моих пятнадцатых юбилеев назад: пламя, освобождённое из газовой трубы, с рёвом мчится по квартире — детская шалость обернулась гибелью множества людей. Вспыхивают обои, занавески, мебель. Если я опущу взгляд, то смогу разглядеть, как пылаю я сам. Одновременно с этим я вижу то, что стало с нашей квартирой за прошедшие годы: нет рамы в кухонном окне, нет мебели, следы копоти и сажи повсюду.
И я с облегчением вздыхаю, когда чувствую, что начинаю растворяться в тишине.
Мне немного жаль всех тех людей, которые живут в соседних квартирах, ведь жить по соседству с проклятыми местами всегда непросто. Впрочем, их ждёт ещё триста шестьдесят четыре дня спокойствия.
До следующего года. Когда мне снова будет пятнадцать.
Ну хуй его знает у меня сторушка рядом с плечём часто стоит.
В начнушке с растрёпанными волосами :D
Давит на психику, паника начинается.
Вообще, это ведь индивидуальное.
Кто-то собак боится, а кто-то высоты.
>Поехавший нахуй, кун в треде.
в смысле психбольной? чё за диагноз? как проявляется? как с этим живёшь?
Шизофрения
только галюны мучают или как?
на учёте стоишь?
щя партию в дотку и отвечу
сложно подобрать слова. Появляются новые, которые вроде все должны хорошо знать (мне так кажется). Юмор другой.
Все, можешь не отвечать.
если хотите у меня есть паста. Только длинная и на английском, но одна из любимых. Спизжена с форчана. Про Goat man.
твои тоже издеваются над тобой?
кун
Своя атмосфера. ЧТО ТАМ ПРОИЗОШЛО БЛЯТЬ!?
в смысле мои? Я один живу. Мать повесилась в октябре прошлого года.
галюны
бамп вопросу!
Ты чет пиздец залетный.
ВОСПИТАННЫЕ ДЕТИ НЕ ИСКАЖАЮТ ЛИЦ
Сначала пропала молодая женщина — провожала мужа в город, обратно шла через лес, но до своего дома не дошла.
Потом — пожилой (по деревенским меркам, 62 года) мужчина, собиравший черемшу.
Сразу же, не успело следствие раскрутиться — двое детей.
Местные милиционеры решили, что имеют дело с маньяком. Жителям, рвущимся прочесать лес, велели сидеть вечерами по домам, а сами запросили из города помощь.
Разве людей дома удержишь?
На следующий же день прибежала девочка — искала козу, которая вечно забирается куда попало, а у брошенного дома на отшибе, за лесной полосой, где трава выше человека, в этой самой траве кто-то дышит. Не как человек, и не как зверь, а так, словно воздух через трубку втягивает — с трудом, со свистом.
Тут уже мужики сорвались. Милицейского авторитета остановить их не хватило, так что вместе и пошли.
«Маньяка» нашли первым. Он соорудил что-то вроде гильотины, но вместо лезвия вниз падал тяжелый плоский камень. Этим камнем его голову о плаху и размозжило. Труп, стоящий на коленях перед плахой, держался на лохмотьях шейных мышц.
Остальные трупы были в погребе. Двое были убиты — забиты до смерти, обычной суковатой палкой. Двое, мужчина и девочка, как потом выяснилось, умерли от остановки сердца, никаких следов физического насилия на них не было.
Он жил там тайно, около двух недель. Откуда пришел — установить не удалось. Ничего не ел, был истощен. На теле обнаружены многочисленные синяки, царапины разной давности — очевидно, ежедневно истязал сам себя. Ногти на руках были содраны. В углу комнаты, где он устроил себе лежанку, валялись листы бумаги — целые, скомканные или изодранные в клочья. На каждом листе было по одной или две фразы, иногда попытка написать что-то заканчивалась яростными штрихами. Чаще всего встречались слова «простите», «помогите» и «сдохните».
«Сегодня 4 августа» — разорвано на мелкие кусочки.
«Простите, простите, она меня увидела. Я не хотел, она бы всем рассказала, она так кричала».
«Любое зеркало, любое!!!»
«Все, все вы, все, пусть вы все вот так».
Из пудреницы женщины, погибшей первой, было извлечено зеркало. За домом была обнаружена куча стеклянной крошки, в которой опознали измельченные зеркала. Не разбитые, а целенаправленно истолченные в мелкое крошево.
Версия о нарушении психики неопознанного убийцы была вполне логичной, оставалось идентифицировать его. Первый звоночек прозвенел в отчете патологоанатома: из раздробленных костей черепа сложить цельную картину было невозможно, но самих этих костей было в два раза больше, чем нужно.
Будь у наших специалистов мощная техника и ПО, которыми обеспечены западные мед эксперты, можно было бы что-то доказать. Но рисунок, приложенный к отчету — примерная реконструкция черепа убийцы — выглядел просто смешно и нелепо. И страшно, потому что вытянутые вперед челюсти, сросшиеся в подобие трубы, не могли находиться на человеческом лице. Глазницы, по мнению патологоанатома, были каплевидными, вытянутыми в сторону этого рыла.
История получила некоторый резонанс, на место убийства периодически приезжали любопытные — есть такая особая порода людей.
Двое из них — студенты, парочка, описывали свою «вылазку» на диктофон. Дальнейшее известно из этой записи.
В пустом доме они обнаружили следы предыдущих посетителей, недавние надписи на стенах и антикварную, 19 века, открытку из серии о хороших манерах. На открытке была изображена девочка, стоявшая на коленях на пуфике у трюмо и показывающая своему отражению язык. Надпись гласила: «Воспитанные дети не искажают лиц, ибо рискуют остаться такими навсегда».
Следующей находкой было пыльное зеркало на столе. Последние связанные слова на диктофоне были такие:
Она: — Дурак, ты что рукавом, я сейчас тряпку принесу (уходит в другую комнату).
Он: — Слушай, да оно кривое какое! Смотри, какой у меня роооооо...
Звук «о» все тянулся, словно парень не мог закрыть рот, становясь все громче, пока не перекрылся визгом девушки.
Девушку нашли на том же месте, причина смерти — остановка сердца.
Он покончил с собой, прыгнув в колодец, предварительно разодрав свое лицо, голову, плечи ногтями.
Кости его черепа были деформированы невозможным образом — верхняя челюсть изгибалась так, что не закрывающаяся пасть доходила до надбровных дуг, поглотив отверстие носа и разведя глаза в стороны, к ушам. Нижняя челюсть срослась подбородочным выступом с ключицами.
Лицо девушки было изуродовано только с одной стороны — той, которая была бы видна в зеркале, если бы оно стояло на столе. В гротескном выражении ужаса правый ее глаз был распахнут и выпучен. Не только глазница, но и само глазное яблоко были увеличены более чем в два раза.
Зеркала в комнате не было.
Через четыре дня следователь, который вел это дело, не вышел на работу и бросил мне на почту письмо с просьбой как можно быстрее зайти к нему домой.
Входная дверь была открыта, к двери спальни скотчем приклеен конверт. На самой двери — надпись: «Я в спальне. Сначала прочитай».
Это был очень краткий отчет о последнем дне его жизни.
«Я скопировал открытку. Не знаю, зачем. Не знаю, в ней ли дело, но, на всякий случай, ксерокопию я сжег.
Зеркало действительно любое.
Случилось внезапно, рано утром, в 5:35, когда зашел в ванную бриться. Больно не было. И сейчас не больно.
В зеркало не обязательно смотреться, достаточно оказаться в поле его отражения. Каждый раз все хуже. Пытался что-то исправить, стоя перед зеркалом. Еще хуже. Зеркала завесил.
Зрение в порядке, хотя вижу в основном свой же глаз. Слух в норме. Давление повышенное, пульс учащенный, сердце бьется с перерывами. Температура низкая, 35,4.
Повышенной агрессивности за собой не заметил, однако мысль взять оружие, выйти на улицу и захватить с собой как можно больше человек — была. Мотив такой: они не виноваты, но и я не виноват, так почему это мне одному? Но мысль эту отбросил довольно легко.
Не могу не думать о деле ХХХХ-ХХХ. Испытываю даже удовлетворение от того, что мне не нужно изобретать подобный способ самоубийства.
Приношу извинения за то, что не даю возможности исследовать себя, но существовать в подобном виде не могу.
---
Завещание написать не успел. Хотел бы, чтобы квартира досталась дочери от первого брака.»
Я вызвал коллег и в спальню мы зашли вместе. Он лежал на кровати, подстелив под голову клеенку. Стреляя в правое ухо, к левому он прижимал подушку, поэтому крови практически не было видно. Рядом на тумбочке лежали все его наличные деньги и документы.
То, что осталось от лица, напомнило нам его привычку хмуриться, отчего через весь лоб пролегала вертикальная морщина. Сейчас все его лицо, от подбородка до лба было разделено вертикальной щелью, в которую провалились рот и нос, а глазницы располагались друг напротив друга. Стреляя в ухо, он выбил себе оба глаза.
В течение месяца наш отдел был расформирован. Большинство из нас сменили род деятельности. Новости друг о друге мы стараемся не узнавать. Каждый раз, подходя к зеркалу, я обливаюсь холодным потом и вспоминаю: «Зеркало действительно подходит любое».
Сначала пропала молодая женщина — провожала мужа в город, обратно шла через лес, но до своего дома не дошла.
Потом — пожилой (по деревенским меркам, 62 года) мужчина, собиравший черемшу.
Сразу же, не успело следствие раскрутиться — двое детей.
Местные милиционеры решили, что имеют дело с маньяком. Жителям, рвущимся прочесать лес, велели сидеть вечерами по домам, а сами запросили из города помощь.
Разве людей дома удержишь?
На следующий же день прибежала девочка — искала козу, которая вечно забирается куда попало, а у брошенного дома на отшибе, за лесной полосой, где трава выше человека, в этой самой траве кто-то дышит. Не как человек, и не как зверь, а так, словно воздух через трубку втягивает — с трудом, со свистом.
Тут уже мужики сорвались. Милицейского авторитета остановить их не хватило, так что вместе и пошли.
«Маньяка» нашли первым. Он соорудил что-то вроде гильотины, но вместо лезвия вниз падал тяжелый плоский камень. Этим камнем его голову о плаху и размозжило. Труп, стоящий на коленях перед плахой, держался на лохмотьях шейных мышц.
Остальные трупы были в погребе. Двое были убиты — забиты до смерти, обычной суковатой палкой. Двое, мужчина и девочка, как потом выяснилось, умерли от остановки сердца, никаких следов физического насилия на них не было.
Он жил там тайно, около двух недель. Откуда пришел — установить не удалось. Ничего не ел, был истощен. На теле обнаружены многочисленные синяки, царапины разной давности — очевидно, ежедневно истязал сам себя. Ногти на руках были содраны. В углу комнаты, где он устроил себе лежанку, валялись листы бумаги — целые, скомканные или изодранные в клочья. На каждом листе было по одной или две фразы, иногда попытка написать что-то заканчивалась яростными штрихами. Чаще всего встречались слова «простите», «помогите» и «сдохните».
«Сегодня 4 августа» — разорвано на мелкие кусочки.
«Простите, простите, она меня увидела. Я не хотел, она бы всем рассказала, она так кричала».
«Любое зеркало, любое!!!»
«Все, все вы, все, пусть вы все вот так».
Из пудреницы женщины, погибшей первой, было извлечено зеркало. За домом была обнаружена куча стеклянной крошки, в которой опознали измельченные зеркала. Не разбитые, а целенаправленно истолченные в мелкое крошево.
Версия о нарушении психики неопознанного убийцы была вполне логичной, оставалось идентифицировать его. Первый звоночек прозвенел в отчете патологоанатома: из раздробленных костей черепа сложить цельную картину было невозможно, но самих этих костей было в два раза больше, чем нужно.
Будь у наших специалистов мощная техника и ПО, которыми обеспечены западные мед эксперты, можно было бы что-то доказать. Но рисунок, приложенный к отчету — примерная реконструкция черепа убийцы — выглядел просто смешно и нелепо. И страшно, потому что вытянутые вперед челюсти, сросшиеся в подобие трубы, не могли находиться на человеческом лице. Глазницы, по мнению патологоанатома, были каплевидными, вытянутыми в сторону этого рыла.
История получила некоторый резонанс, на место убийства периодически приезжали любопытные — есть такая особая порода людей.
Двое из них — студенты, парочка, описывали свою «вылазку» на диктофон. Дальнейшее известно из этой записи.
В пустом доме они обнаружили следы предыдущих посетителей, недавние надписи на стенах и антикварную, 19 века, открытку из серии о хороших манерах. На открытке была изображена девочка, стоявшая на коленях на пуфике у трюмо и показывающая своему отражению язык. Надпись гласила: «Воспитанные дети не искажают лиц, ибо рискуют остаться такими навсегда».
Следующей находкой было пыльное зеркало на столе. Последние связанные слова на диктофоне были такие:
Она: — Дурак, ты что рукавом, я сейчас тряпку принесу (уходит в другую комнату).
Он: — Слушай, да оно кривое какое! Смотри, какой у меня роооооо...
Звук «о» все тянулся, словно парень не мог закрыть рот, становясь все громче, пока не перекрылся визгом девушки.
Девушку нашли на том же месте, причина смерти — остановка сердца.
Он покончил с собой, прыгнув в колодец, предварительно разодрав свое лицо, голову, плечи ногтями.
Кости его черепа были деформированы невозможным образом — верхняя челюсть изгибалась так, что не закрывающаяся пасть доходила до надбровных дуг, поглотив отверстие носа и разведя глаза в стороны, к ушам. Нижняя челюсть срослась подбородочным выступом с ключицами.
Лицо девушки было изуродовано только с одной стороны — той, которая была бы видна в зеркале, если бы оно стояло на столе. В гротескном выражении ужаса правый ее глаз был распахнут и выпучен. Не только глазница, но и само глазное яблоко были увеличены более чем в два раза.
Зеркала в комнате не было.
Через четыре дня следователь, который вел это дело, не вышел на работу и бросил мне на почту письмо с просьбой как можно быстрее зайти к нему домой.
Входная дверь была открыта, к двери спальни скотчем приклеен конверт. На самой двери — надпись: «Я в спальне. Сначала прочитай».
Это был очень краткий отчет о последнем дне его жизни.
«Я скопировал открытку. Не знаю, зачем. Не знаю, в ней ли дело, но, на всякий случай, ксерокопию я сжег.
Зеркало действительно любое.
Случилось внезапно, рано утром, в 5:35, когда зашел в ванную бриться. Больно не было. И сейчас не больно.
В зеркало не обязательно смотреться, достаточно оказаться в поле его отражения. Каждый раз все хуже. Пытался что-то исправить, стоя перед зеркалом. Еще хуже. Зеркала завесил.
Зрение в порядке, хотя вижу в основном свой же глаз. Слух в норме. Давление повышенное, пульс учащенный, сердце бьется с перерывами. Температура низкая, 35,4.
Повышенной агрессивности за собой не заметил, однако мысль взять оружие, выйти на улицу и захватить с собой как можно больше человек — была. Мотив такой: они не виноваты, но и я не виноват, так почему это мне одному? Но мысль эту отбросил довольно легко.
Не могу не думать о деле ХХХХ-ХХХ. Испытываю даже удовлетворение от того, что мне не нужно изобретать подобный способ самоубийства.
Приношу извинения за то, что не даю возможности исследовать себя, но существовать в подобном виде не могу.
---
Завещание написать не успел. Хотел бы, чтобы квартира досталась дочери от первого брака.»
Я вызвал коллег и в спальню мы зашли вместе. Он лежал на кровати, подстелив под голову клеенку. Стреляя в правое ухо, к левому он прижимал подушку, поэтому крови практически не было видно. Рядом на тумбочке лежали все его наличные деньги и документы.
То, что осталось от лица, напомнило нам его привычку хмуриться, отчего через весь лоб пролегала вертикальная морщина. Сейчас все его лицо, от подбородка до лба было разделено вертикальной щелью, в которую провалились рот и нос, а глазницы располагались друг напротив друга. Стреляя в ухо, он выбил себе оба глаза.
В течение месяца наш отдел был расформирован. Большинство из нас сменили род деятельности. Новости друг о друге мы стараемся не узнавать. Каждый раз, подходя к зеркалу, я обливаюсь холодным потом и вспоминаю: «Зеркало действительно подходит любое».
Почаны, я хочу вас предупредить.
Раньше тоже крипотой всякой увлекался, вызовом различных сущностей.
Нашел гайд по вызову одной сущности. Вызвал. Загадал желание. И оно, сука, сбылось! Но все остальное пошло по пизде - деньги, карьера, здоровье итд.
Почаны, все имеет свою цену, лучше не лезьте в это.
Раньше тоже крипотой всякой увлекался, вызовом различных сущностей.
Нашел гайд по вызову одной сущности. Вызвал. Загадал желание. И оно, сука, сбылось! Но все остальное пошло по пизде - деньги, карьера, здоровье итд.
Почаны, все имеет свою цену, лучше не лезьте в это.
идиот из дипвеб-треда, ты?
Нет. А что там было?
В 2002 году Япония была потрясена ужасной находкой в токийском железнодорожном вокзале. На одном из вагонов произошло возгорание по причине неисправности электрических схем. Пассажиры были вынуждены в спешке покинуть поезд. Через несколько часов, когда власти начали разбирать оставленный в панике багаж пассажиров, в одной из сумок они нашли девушку-подростка с ампутированными конечностями, упакованную в пластик с небольшими отверстиями для дыхания. Она была ослеплена, а её голосовые связки были удалены, чтобы лишить ее возможности кричать. Поразительно было то, что при всем этом ее здоровью ничего не угрожало — тело было покалечено, но с медицинской точки зрения находилось в хорошем состоянии. Девушка была завернута в тот же пластик, что используется при упаковке игрушек.
Полиция пыталась получить от несчастной сведения о лицах, сотворивших это с ней, но их попытки были безрезультатны. Ни говорить, ни писать она не могла, другими навыками общения не обладала. Состояние её разума оставалось сумеречным. Врачи сделали вывод, что над ней была проведена процедура, схожая с лоботомией. Шесть лет спустя девушка умерла.
Широкомасштабное расследование, проведённое полицией, результатов не дало. Тем не менее, дело не закрыто до наших дней, так как у полиции есть основания предполагать, что они имеют дело не с единичной выходкой маньяка, а с некой организованной системой. На свертке с девушкой внутри маркером была написана цифра 72.
Полиция пыталась получить от несчастной сведения о лицах, сотворивших это с ней, но их попытки были безрезультатны. Ни говорить, ни писать она не могла, другими навыками общения не обладала. Состояние её разума оставалось сумеречным. Врачи сделали вывод, что над ней была проведена процедура, схожая с лоботомией. Шесть лет спустя девушка умерла.
Широкомасштабное расследование, проведённое полицией, результатов не дало. Тем не менее, дело не закрыто до наших дней, так как у полиции есть основания предполагать, что они имеют дело не с единичной выходкой маньяка, а с некой организованной системой. На свертке с девушкой внутри маркером была написана цифра 72.
«Папочка, мне приснился кошмар».
Я с трудом открыл глаза и приподнялся на локтях. Часы светились багровым светом в темноте, показывая 3:23 ночи.
«Хочешь залезть к нам в кровать и рассказать мне о нём?».
«Нет, папа».
Странность ситуации заставила меня проснуться почти полностью. Я с трудом мог разглядеть бледную фигуру дочурки во тьме.
«Почему нет, крошка?».
«Потому что в моём сне, когда я рассказала тебе о нём, на кровати рядом с тобой проснулось что-то в маминой коже».
На мгновение моё сердце ушло в пятки. Я застыл, не в силах отвести взгляда от дочери.
Кто-то зашуршал одеялом за моей спиной.
Я с трудом открыл глаза и приподнялся на локтях. Часы светились багровым светом в темноте, показывая 3:23 ночи.
«Хочешь залезть к нам в кровать и рассказать мне о нём?».
«Нет, папа».
Странность ситуации заставила меня проснуться почти полностью. Я с трудом мог разглядеть бледную фигуру дочурки во тьме.
«Почему нет, крошка?».
«Потому что в моём сне, когда я рассказала тебе о нём, на кровати рядом с тобой проснулось что-то в маминой коже».
На мгновение моё сердце ушло в пятки. Я застыл, не в силах отвести взгляда от дочери.
Кто-то зашуршал одеялом за моей спиной.
Приятных снов, сучечке.
https://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=bOiEe1z2qGs
https://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=bOiEe1z2qGs
Этим "что-то" оказалась мать ОПа
Однажды после долгого дня блужданий по лесу один охотник был застигнут ночью посреди чащи. Уже стемнело, и, не имея понятия о своём местонахождении, он решил идти в одну сторону до тех пор, пока не выйдет из леса. После нескольких часов ходьбы он вышел на небольшую поляну, посреди которой была хижина. Понимая, что у него нет выбора, он решил остаться в хижине на ночь. Дверь была открыта, и внутри никого не было. Охотник улегся на единственную кровать.
Оглядывая хижину, охотник с удивлением обнаружил, что стены были украшены несколькими портретами, нарисованными очень детально и подробно. Все без исключения лица на портретах смотрели злобно и с угрозой. Охотник почувствовал себя неуютно. Игнорируя лица на портретах, с ненавистью смотревшие на него, он отвернулся к стене и быстро уснул.
Следующим утром он проснулся от яркого солнечного света. Оглядевшись, он увидел, что в хижине не было никаких портретов — только окна.
Оглядывая хижину, охотник с удивлением обнаружил, что стены были украшены несколькими портретами, нарисованными очень детально и подробно. Все без исключения лица на портретах смотрели злобно и с угрозой. Охотник почувствовал себя неуютно. Игнорируя лица на портретах, с ненавистью смотревшие на него, он отвернулся к стене и быстро уснул.
Следующим утром он проснулся от яркого солнечного света. Оглядевшись, он увидел, что в хижине не было никаких портретов — только окна.
Ебать, ананасы, ссыкуем чтоле? Хули тут 2,5 человека?
Когда после полноводья вода в Днестре спадает, люди рассказывают, что в основании колонн моста иногда застревают сомы метра по два. Многие их видели. На эту тему есть байка, связанная с местным водохранилищем. Там часто забиваются клапаны — нарастает много водорослей, иногда туда попадают трупы животных и людей. Водолазы регулярно прочищают эти системы. И вот шёл очередной рейд, когда водолаз обратил внимание на то, что возле клапанов на дне лежат какие-то бревна. Он им не придал большого значения, но тут рядом как раз проплывал труп (не такое уж и редкое явление в нашей реке). И вдруг одно из «бревен» поднимается, раскрывает пасть и отрывает от трупа чуть ли не половину сразу. Говорят, что, когда этого водолаза вытащили, он ещё долго заикался.
А как они срут?
А помните пасту про мужика, который выкалывал глаза или что то типа того. Еще видео было, где этот мужик смотрит на тебя и если ты его посмотришь, то вырежешь себе глаза лол. Так к чему это я, накидайте старые пасты.
как Котопес.
мереана мордегард чтоле? Дык не страшная она нихуя.
Проиграл с этого
Ну ты и еблан.
Попроси у смерти откатить все это. Она может помочь. Но только если она захочет.
Короч гугли Святая Смерть или же Санта Муэрте.
Никаких подводных камней.
>Кости его черепа были деформированы невозможным образом — верхняя челюсть изгибалась так, что не закрывающаяся пасть доходила до надбровных дуг, поглотив отверстие носа и разведя глаза в стороны, к ушам.
Ну я имел ввиду, что такие олдовые накидайте. Помню еще про касету какую то, которую нужно было "собрать" по частям или это был файл, не помню точно. Но в итоге какой то пиздец должен был наступить.
https://mrakopedia.ru/wiki/Принцесса
годная паста
годная паста
Hellraiser
Никогда блджад не играйте в филосовские игры на ночь глядя. Выносит мозг махуй!
Аттракцион.
Это ты побыстрому эскиз накидал к пасте? Ебать ты быстрый!
СКРИМЕР!!!
Этот не зассал.
Семён?
А про видео-игры ничего нет? Меня как-то они вставляют.
нету там сука скримера, оно атмосферой давит. Попиздите мне тут, ссыкуны.
видеорядом, очень крутой.
есть ещё?
держи
У нас на озере видно огромных сомов на дне, выглядят как огромные брёвна и очень медленно двигаются, но люди там всё рано купаются и пропадают бесследно. Недалеко от озера находиться военный аэродром, бывшие вояки говорят что в это озеро свозили трупы убитых во время войны в Чечне, благо она не далеко.
В американских больницах на запястье пациентов цепляют браслет определённого цвета с указанием имени. Цвет браслета указывает на состояние больного и характер заболевания — например, красные браслеты цепляют на скончавшихся.
Однажды хирург, который работал в ночную смену, закончил сложную операцию и, немного отдохнув, направился в подвал (где, помимо прочего, находился морг). Он вошел в лифт вместе с одной женщиной. Когда лифт доехал до подвала и двери открылись, они увидели другую женщину, которая ожидала лифт. Но не успела она сделать шаг, как доктор силой захлопнул дверь лифта и нажал кнопку самого верхнего этажа. Женщина в лифте удивилась такой грубости и спросила, что случилось. Хирург ответил:
— Это была женщина, которую я только что оперировал. Она умерла под наркозом. Разве вы не заметили красный браслет на ее руке?
Женщина улыбнулась, подняла руку и сказала:
— Вроде такого?
Однажды хирург, который работал в ночную смену, закончил сложную операцию и, немного отдохнув, направился в подвал (где, помимо прочего, находился морг). Он вошел в лифт вместе с одной женщиной. Когда лифт доехал до подвала и двери открылись, они увидели другую женщину, которая ожидала лифт. Но не успела она сделать шаг, как доктор силой захлопнул дверь лифта и нажал кнопку самого верхнего этажа. Женщина в лифте удивилась такой грубости и спросила, что случилось. Хирург ответил:
— Это была женщина, которую я только что оперировал. Она умерла под наркозом. Разве вы не заметили красный браслет на ее руке?
Женщина улыбнулась, подняла руку и сказала:
— Вроде такого?
Я не он.
Бля, у меня москитная сетка порвалась. Не полностью, но такая дырка неприятная. Внешне неприятная. Как бы мерещиться чего не начало.
Что нам кадровым офицерам боятся?
Летом 1983 года в маленьком городке рядом с Миннеаполисом (штат Миннесота, США) было найдено сгоревшее тело женщины внутри кухонной плиты в маленьком фермерском доме. Около плиты на подставке стояла включенная видеокамера, объектив которой был направлен на плиту. Внутри камеры пленка не была найдена.
Происшествие было объявлено убийством, идентифицировать женщину не удалось (хотя пропала хозяйка фермы, криминалисты заявили, что тело принадлежит другой женщине). Следствие зашло в тупик, про этот случай начали забывать. Но через некоторое время на дне пересохшего колодца во дворе этой фермы была найдена видеокассета. Несмотря на плохое состояние кассеты, полиция смогла восстановить большую часть содержания записи. Там была запечатлена хозяйка фермы. Она включила запись на камеру, после чего поставила камеру так, чтобы вся кухонная плита попадала в кадр. Затем женщина включила огонь в плите, открыла дверцу, залезла внутрь и закрыла за собой дверцу. В течение восьми минут после этого плита сильно тряслась, потом из нее повалил черный дым. Остальное время камера просто записывала плиту, пока не сели батарейки.
Полиция так и не смогла определить, кто выбросил кассету в колодец. И самое главное, никто не смог объяснить, почему в плите в итоге было найдено тело, которое не принадлежало хозяйке.
Происшествие было объявлено убийством, идентифицировать женщину не удалось (хотя пропала хозяйка фермы, криминалисты заявили, что тело принадлежит другой женщине). Следствие зашло в тупик, про этот случай начали забывать. Но через некоторое время на дне пересохшего колодца во дворе этой фермы была найдена видеокассета. Несмотря на плохое состояние кассеты, полиция смогла восстановить большую часть содержания записи. Там была запечатлена хозяйка фермы. Она включила запись на камеру, после чего поставила камеру так, чтобы вся кухонная плита попадала в кадр. Затем женщина включила огонь в плите, открыла дверцу, залезла внутрь и закрыла за собой дверцу. В течение восьми минут после этого плита сильно тряслась, потом из нее повалил черный дым. Остальное время камера просто записывала плиту, пока не сели батарейки.
Полиция так и не смогла определить, кто выбросил кассету в колодец. И самое главное, никто не смог объяснить, почему в плите в итоге было найдено тело, которое не принадлежало хозяйке.
А где тот парень которому бабайка дисюльники кидает?
Бойан жэ!
Водитель автобуса затормозил, подъезжая к остановке.
Женя устало поднялась с места и пристроилась у задней двери, держась за поручень. В открытую форточку ворвался холодный сквозняк. Не весна, а сплошное недоразумение.
Сквозь забрызганные стекла был виден квартал – однотипные восьмиэтажки, такие же серые и угрюмые, как нынешний апрель. За свои двадцать два года Женя так и не привыкла к этому ландшафту – хуже того, он раздражал ее всё сильнее. А в последние дни ей просто не хотелось возвращаться домой.
Ей было страшно.
Путь, который она проделывала в двух направлениях – утром и вечером – лежал через две детских площадки, мимо расселенного одноподъездного дома, вдоль безобразно разросшихся кустов. По утрам еще ничего – Женя не успевала проснуться настолько, чтобы на нее подействовала гнетущая атмосфера. И то… казалось, что ночующий во дворах кошмар медленно расползается с первыми лучами рассвета, оставляя не видимые глазом, но осязаемые «седьмым чувством» следы. А вот вечером… вечером было попросту жутко. Что-то приближалось к восьмиэтажкам издалека.
Кошмар возвращался к ночи.
Автобус уже уехал, а Женя всё не решалась войти в квартал. Комкая в ладони магнитную карточку «на одну поездку», она думала о том, что карточка сейчас напоминает лицо Сергея Павлишина, когда он приезжает с работы. Человек он неплохой, но бизнес – не его стихия. Ему бы сидеть в проектном бюро с чертежами, а не крутиться по двенадцать часов в сутки, как белка в колесе: налоговая, санинспекция, клиенты, сотрудники, «крыша»… Вот что бывает, если жертвуешь собой во благо семьи. Вернее, во благо двоих детей – с женой Павлишин развёлся несколько лет назад. Открыл фирму, выворачивается там наизнанку, зато у детей всё есть, даже няня, которая целый день крутится вокруг них не хуже, чем Павлишин со своим бизнесом.
Если ты закончила школу с отличием, но не поступила в институт, потому что места там раскуплены заранее, и заработать на жизнь можно только присматривая за чужими детьми (всё лучше, чем торговать на рынке), что ты будешь делать? Писать жалобы в министерство образования, мэру и президенту заодно? Правильно. Будешь присматривать за детьми. Когда по характеру ты – флегматичная реалистка – твоя психика при этом особо не пострадает.
Почему же весь ее флегматичный реализм мигом улетучивается, стоит только выйти вечером из автобуса?
Женя торопливо шла к дому, безуспешно пытаясь определить природу своего страха. Она ТОЧНО не боялась местных алкашей, хулиганов, агрессивных кавказцев, с недавних пор обосновавшихся по соседству. Местных она почти всех знала с детства, на кавказцев не обращала внимания – после Юрочки и Танечки Павлишиных те были просто пай-мальчиками. Нет, здесь что-то другое… Неясное и необъяснимое, но от этого не менее зловещее.
Как же сегодня холодно на улице.
В маленькой квартире закипающий чайник побулькивает по-особенному уютно.
Женя переоделась в теплый халат и уже предвкушала чашку горячего чая. Она не могла согреться с того момента, как в форточку автобуса задуло сквозняком. По телевизору шла очередная серия «мыльной оперы» - в качестве фона сойдет.
В дверь позвонили, а затем, словно сомневаясь в эффективности звонка, застучали кулаком. Вздрогнув, Женя подошла к двери и заглянула в глазок.
На лестничной площадке виднелась Ксюха Коваленко из соседней квартиры.
- Женя, Женюсик, киса-а-а-а! – позвала Ксюха. При этом она приблизилась вплотную к глазку со своей стороны. Стекло сразу же запотело. Ксюха всегда так делала – почему-то ей казалось, что, если говорить в глазок, будет лучше слышно. – Женьк, ну открой, ну дело до тебя есть.
Женя приоткрыла дверь.
= Привет, Ксень. Чего хотела?
- Котёнок, одолжи старой больной женщине стольник на лекарство, будь умничкой!
С этой просьбой Коваленко являлась к Жене регулярно раз в три-четыре дня. Под «лекарством» подразумевалось, как правило, пиво – других лекарств Ксюха не признавала, разве когда ее принудительно выводили из запоев. Когда Женя еще училась в десятом классе, Ксюха приехала в Москву из Мариуполя и устроилась на работу в ресторан – петь блатные песни. Потом ее выгнали за пьянство, и Ксюха пела теперь в квартире, доводя до белого каления всех жильцов. Источником ее доходов служили бесчисленные мужчины, которых она по очереди селила у себя на неделю-полторы. Мужики попадались разные – кто покупал выпивку с закуской, кто подкидывал Ксюхе денег на шмотки, а один сделал просто космически дорогой подарок – установил ей на кухне электрическую плиту. Правда, Женя, в отличие от подавляющего большинства, проституткой Ксюху не считала – мужской пол был ее страстью, второй по счету (на первом месте – алкоголь).
Видя, что Женя колеблется, Ксюха усилила нажим:
- Ну, Женюсечка, ну ладно тебе, ну я отдам – ты ж знаешь!
Женя знала. Не отдаст. Доказано опытом неоднократно.
Экс-певичка дышала таким перегаром, что Женя сама чуть не захмелела. Отделаться тут можно только одним беспроигрышным способом – стольником. Достав из сумочки кошелек, Женя молча вручила Коваленко «пособие».
- От спасибочки! – Ксюха схватила купюру и быстро сунула ее в карман. – Добрая ты девочка, Женька, вот шоб у тебя всё было и тебе за это ничего не было! Всё, Ксеня пошла за лекарствами… - Ксюха пошатнулась и уперлась о стену.
- Ага, выпей и за моё здоровье тоже.
- Женюси-и-и-и-к, - с укоризной протянула Ксюха, сложив губки бантиком. – О, слушай, хотела спросить…
- Тысячу взаймы не дам, - быстро сказала Женя.
- Да не, я не про то… Женьк, а у тебя чё – мальчик появился? Да такой понтовый еще, как зовут хоть?
- Что за мальчик? – Женя нахмурилась.
С «мальчиком» она в последний раз встречалась года полтора назад – не до них.
- Ну, эт-та-а, от остановки с тобой шел. Ну, не с тобой, а сзади чуть. Но за тобой. Я еще подумала – опаньки, Женька с ухажером поругалась…
- Ксень, глюки у тебя очередные! Мальчика – не было.
- Да как не было, он во дворе до сих пор торчит. Тебя, небось, дожидается… Ну ладно, лапуська, пока-пока!
Женя поспешно захлопнула дверь и повернула ключ в замке. Выключив чайник, подошла к окну, отдернула занавеску и выглянула вниз.
Во дворе, прислонившись к гаражу-«ракушке», стоял незнакомый мужчина. Скрестив на груди мускулистые руки, он бесстрастно смотрел прямо перед собой. Одет он был как-то очень уж по-летнему: широкие клетчатые брюки и кроссовки дополняла рубашка с коротким рукавом. Черты лица скрадывала тень, отбрасываемая козырьком надвинутой на лоб серой кепки.
Женя пожала плечами. Она была точно уверена, что этот человек не шел вместе с ней от остановки. По дороге она несколько раз оборачивалась и никого сзади не видела. Ксюха просто заметила чужого мужика, а всё остальное придумала. Она вообще из тех людей, которые, узнав о наступлении конца света, посвятят этой новости минуту-другую, а потом вернутся к самому актуальному, при этом безбожно фантазируя: кто, когда, с кем и в какой позе.
Женя устало поднялась с места и пристроилась у задней двери, держась за поручень. В открытую форточку ворвался холодный сквозняк. Не весна, а сплошное недоразумение.
Сквозь забрызганные стекла был виден квартал – однотипные восьмиэтажки, такие же серые и угрюмые, как нынешний апрель. За свои двадцать два года Женя так и не привыкла к этому ландшафту – хуже того, он раздражал ее всё сильнее. А в последние дни ей просто не хотелось возвращаться домой.
Ей было страшно.
Путь, который она проделывала в двух направлениях – утром и вечером – лежал через две детских площадки, мимо расселенного одноподъездного дома, вдоль безобразно разросшихся кустов. По утрам еще ничего – Женя не успевала проснуться настолько, чтобы на нее подействовала гнетущая атмосфера. И то… казалось, что ночующий во дворах кошмар медленно расползается с первыми лучами рассвета, оставляя не видимые глазом, но осязаемые «седьмым чувством» следы. А вот вечером… вечером было попросту жутко. Что-то приближалось к восьмиэтажкам издалека.
Кошмар возвращался к ночи.
Автобус уже уехал, а Женя всё не решалась войти в квартал. Комкая в ладони магнитную карточку «на одну поездку», она думала о том, что карточка сейчас напоминает лицо Сергея Павлишина, когда он приезжает с работы. Человек он неплохой, но бизнес – не его стихия. Ему бы сидеть в проектном бюро с чертежами, а не крутиться по двенадцать часов в сутки, как белка в колесе: налоговая, санинспекция, клиенты, сотрудники, «крыша»… Вот что бывает, если жертвуешь собой во благо семьи. Вернее, во благо двоих детей – с женой Павлишин развёлся несколько лет назад. Открыл фирму, выворачивается там наизнанку, зато у детей всё есть, даже няня, которая целый день крутится вокруг них не хуже, чем Павлишин со своим бизнесом.
Если ты закончила школу с отличием, но не поступила в институт, потому что места там раскуплены заранее, и заработать на жизнь можно только присматривая за чужими детьми (всё лучше, чем торговать на рынке), что ты будешь делать? Писать жалобы в министерство образования, мэру и президенту заодно? Правильно. Будешь присматривать за детьми. Когда по характеру ты – флегматичная реалистка – твоя психика при этом особо не пострадает.
Почему же весь ее флегматичный реализм мигом улетучивается, стоит только выйти вечером из автобуса?
Женя торопливо шла к дому, безуспешно пытаясь определить природу своего страха. Она ТОЧНО не боялась местных алкашей, хулиганов, агрессивных кавказцев, с недавних пор обосновавшихся по соседству. Местных она почти всех знала с детства, на кавказцев не обращала внимания – после Юрочки и Танечки Павлишиных те были просто пай-мальчиками. Нет, здесь что-то другое… Неясное и необъяснимое, но от этого не менее зловещее.
Как же сегодня холодно на улице.
В маленькой квартире закипающий чайник побулькивает по-особенному уютно.
Женя переоделась в теплый халат и уже предвкушала чашку горячего чая. Она не могла согреться с того момента, как в форточку автобуса задуло сквозняком. По телевизору шла очередная серия «мыльной оперы» - в качестве фона сойдет.
В дверь позвонили, а затем, словно сомневаясь в эффективности звонка, застучали кулаком. Вздрогнув, Женя подошла к двери и заглянула в глазок.
На лестничной площадке виднелась Ксюха Коваленко из соседней квартиры.
- Женя, Женюсик, киса-а-а-а! – позвала Ксюха. При этом она приблизилась вплотную к глазку со своей стороны. Стекло сразу же запотело. Ксюха всегда так делала – почему-то ей казалось, что, если говорить в глазок, будет лучше слышно. – Женьк, ну открой, ну дело до тебя есть.
Женя приоткрыла дверь.
= Привет, Ксень. Чего хотела?
- Котёнок, одолжи старой больной женщине стольник на лекарство, будь умничкой!
С этой просьбой Коваленко являлась к Жене регулярно раз в три-четыре дня. Под «лекарством» подразумевалось, как правило, пиво – других лекарств Ксюха не признавала, разве когда ее принудительно выводили из запоев. Когда Женя еще училась в десятом классе, Ксюха приехала в Москву из Мариуполя и устроилась на работу в ресторан – петь блатные песни. Потом ее выгнали за пьянство, и Ксюха пела теперь в квартире, доводя до белого каления всех жильцов. Источником ее доходов служили бесчисленные мужчины, которых она по очереди селила у себя на неделю-полторы. Мужики попадались разные – кто покупал выпивку с закуской, кто подкидывал Ксюхе денег на шмотки, а один сделал просто космически дорогой подарок – установил ей на кухне электрическую плиту. Правда, Женя, в отличие от подавляющего большинства, проституткой Ксюху не считала – мужской пол был ее страстью, второй по счету (на первом месте – алкоголь).
Видя, что Женя колеблется, Ксюха усилила нажим:
- Ну, Женюсечка, ну ладно тебе, ну я отдам – ты ж знаешь!
Женя знала. Не отдаст. Доказано опытом неоднократно.
Экс-певичка дышала таким перегаром, что Женя сама чуть не захмелела. Отделаться тут можно только одним беспроигрышным способом – стольником. Достав из сумочки кошелек, Женя молча вручила Коваленко «пособие».
- От спасибочки! – Ксюха схватила купюру и быстро сунула ее в карман. – Добрая ты девочка, Женька, вот шоб у тебя всё было и тебе за это ничего не было! Всё, Ксеня пошла за лекарствами… - Ксюха пошатнулась и уперлась о стену.
- Ага, выпей и за моё здоровье тоже.
- Женюси-и-и-и-к, - с укоризной протянула Ксюха, сложив губки бантиком. – О, слушай, хотела спросить…
- Тысячу взаймы не дам, - быстро сказала Женя.
- Да не, я не про то… Женьк, а у тебя чё – мальчик появился? Да такой понтовый еще, как зовут хоть?
- Что за мальчик? – Женя нахмурилась.
С «мальчиком» она в последний раз встречалась года полтора назад – не до них.
- Ну, эт-та-а, от остановки с тобой шел. Ну, не с тобой, а сзади чуть. Но за тобой. Я еще подумала – опаньки, Женька с ухажером поругалась…
- Ксень, глюки у тебя очередные! Мальчика – не было.
- Да как не было, он во дворе до сих пор торчит. Тебя, небось, дожидается… Ну ладно, лапуська, пока-пока!
Женя поспешно захлопнула дверь и повернула ключ в замке. Выключив чайник, подошла к окну, отдернула занавеску и выглянула вниз.
Во дворе, прислонившись к гаражу-«ракушке», стоял незнакомый мужчина. Скрестив на груди мускулистые руки, он бесстрастно смотрел прямо перед собой. Одет он был как-то очень уж по-летнему: широкие клетчатые брюки и кроссовки дополняла рубашка с коротким рукавом. Черты лица скрадывала тень, отбрасываемая козырьком надвинутой на лоб серой кепки.
Женя пожала плечами. Она была точно уверена, что этот человек не шел вместе с ней от остановки. По дороге она несколько раз оборачивалась и никого сзади не видела. Ксюха просто заметила чужого мужика, а всё остальное придумала. Она вообще из тех людей, которые, узнав о наступлении конца света, посвятят этой новости минуту-другую, а потом вернутся к самому актуальному, при этом безбожно фантазируя: кто, когда, с кем и в какой позе.
Луч заходящего солнца скользнул по затененному лицу незнакомца, и его глаза блеснули мраморно-белым. Тихо вскрикнув, девушка попятилась от окна.
…Самый первый страшный сон Женя увидела, когда ей было пять лет. Ей снилось, что она выходит в узкий коридор их квартиры, а в другом его конце – всего-то в четырех шагах! – виднеется фигура в белой простыне. Сначала Женя думает, что это кто-то из родителей решил ее попугать, но по контурам простыни вдруг понимает – она наброшена на безголовое тело. В следующий миг Женю захлестнула волна холодного ужаса – она находится ОДНА дома, и кроме нее здесь только труп без головы в наброшенной на плечи простыне. Девочка проснулась с криком.
Проснулись и родители, и бабушка. Женя плакала навзрыд; мама гладила ее по голове и утешала, говорила, что никакой фигуры в белой простыне не было, но Женя не сомневалась – она БЫЛА, она спряталась на кухне. Лишь когда отец прошелся по квартире, включая везде свет, девочка немного успокоилась.
- Мамочка, но если ее не было, почему она мне приснилась? – всхлипывая, спросила Женя.
- Понимаешь, милая, сны – это всего лишь сны. То, что ты видишь во сне – это не по-настоящему. На самом деле этого нет. Ты просто устала за день, вот тебе и мерещится всякая бяка. А мы ее прогоним!
- Уже прогнали, - подтвердил отец. И только бабушка, сурово поджав губы, изрекла:
- Если видишь страшный сон, это значит – где-то рядом происходит что-то страшное.
От этих слов Женя снова расплакалась.
- Зачем ты такое говоришь ребенку?! – воскликнула мама.
- Она должна знать, - отрезала бабушка. – Пусть она не думает, что сны – не по-настоящему. Пусть поймет это, пока маленькая – потом поздно будет.
Родители тогда здорово ругались на бабушку, но та была непреклонна. Правда, Женя так и не поняла «это» - впрочем, даже став старше, она не всегда понимала, о чем говорит бабушка. Но на следующий день из разговоров родителей она узнала, что ночью, примерно в то самое время, когда она увидела свой кошмар, неподалеку от дома их сосед – сильно пьяный – пересекая железнодорожную насыпь, попал под электричку. Безголовый труп упал по одну сторону насыпи, а голову долго искали в репейнике с другой стороны (соседи перешептывались, что ее так и не нашли).
…Женя готовила ужин для своих подопечных, пытаясь при этом следить за резвящимися вовсю Танечкой и Юрочкой – аттракцион, против которого ее истрепанные нервы возражали чуть ли не в голос. Когда через полчаса появился Павлишин-старший, Женя уже изнемогала от их «невинных» шалостей.
- Как у вас тут сегодня, Евгения? – спросил Сергей.
- Да нормально вроде… Танюха что-то с утра закапризничала, есть не хотела. Но обедала с аппетитом.
- Вот и славно, - судя по всему, мыслями Сергей был еще в офисе. – Ужин вы сделали? Я покормлю их сам. Можете двигать домой, а завтра будет денежка. Я вам, наверное, тысячи две накину, а то совсем вы с нами замучилась…
- Да ладно, - вздохнула Женя. – Подумаешь… Хотя, нет, две тысячи – это хорошо. Это приятно. Накидывайте, я не против.
- В июне я их на юга повезу, - сообщил Сергей, стягивая с себя пиджак, - отдохнете пару неделек. А к осени у меня вакансия может появиться… черт, придется тогда вам на замену кого-то искать.
- Ну, до осени еще далеко, - обнадежила его Женя. – Ладно, спокойной ночи. Поеду домой.
- Езжайте. Что-то вы бледная какая сегодня. Не болеете?
- Спала плохо, - пробормотала Женя. – Таня, Юрик! Пока-пока! Ведите себя хорошо.
- А мы всегда себя хорошо ведем с папой, - отозвалась вредина Танюха.
От станции метро до Жениной остановки автобус едет почти полчаса, а если не повезёт с пробками – то и все сорок минут. Но по мере удаления от метро светофоров всё меньше, а дорога всё свободнее. Пассажиров обычно по пальцам пересчитать можно – будто маршрут проходит через такую глушь, где никто и не живет. Одно хорошо – сидячих мест сколько угодно.
Поставив на колени сумочку, Женя смотрела в окно и пыталась считать повороты, но вскоре мысли ее сами собой вернулись к бабушке.
…После того случая родители старались не оставлять Женю с бабушкой одну. Но чем больше старались, тем хуже это у них получалось. Как по закону подлости, оба не вылезали из авралов на работе, и Женя частенько проводила с бабушкой сутки напролет. Бабушку она здорово побаивалась, а мама и папа испытывали, видимо, похожие чувства – во всяком случае, они относились к суровой пожилой женщине довольно насторожено. Ради справедливости надо сказать, что, заполучая в свои руки внучку, бабушка была именно бабушкой – собирала Женю в детский садик, потом – в школу, ворчала, что надо застегиваться и «шею-то, шею шарфом обмотай!». Правда, за пятерки не хвалила, но и за двойки не ругала, лишь однажды обронила вскользь: «Кто не хочет учиться, тот живет недолго, а умирает страшно». Только через несколько лет Женя догадалась, что бабушка, должно быть, имела в виду кого-то из своих знакомых, но в тот момент эта тяжелая фраза возымела магическое действие… к концу четверти Женя получала только «хорошо» и «отлично».
Строго говоря, бабушка сумела привить Жене лучшие качества своего характера: уверенность в собственных силах и готовность справляться с проблемами. Но спокойствие и собранность – не единственное, чем поделилась с ней бабушка.
Однажды, когда она уложила Женю спать, кто-то позвонил в дверь. Была уже ночь; родители за час до этого по очереди сообщили, что остаются на переработку. Услышав звонок, Женя вскочила с постели и бросилась открывать, надеясь, что всё-таки они вернулись. Но до двери добежать не успела: бабушка совершенно бесшумно догнала ее и положила ей руку на плечо. Поднесла палец к губам и сказала:
- Тихо.
Женя застыла – глядя на бабушку, на ее сосредоточенное лицо, она вдруг поняла: что-то может случиться. Всё также бесшумно бабушка подошла к двери и прижалась к ней ухом. Звонок не повторился, потом послышались удаляющиеся шаги. Лишь тогда бабушка жестом велела внучке возвращаться в постель, а через пару минут зашла проверить, легла ли та спать.
- Бабуль, а кто это был? – дрожащим голосом спросила Женя.
- Кто бы это ни был, - сказала бабушка, - запомни раз и навсегда: нельзя открывать дверь тем, кто звонит ночью. Мать с отцом на дежурстве, и тебе это известно. Откроешь – а за дверью…
- Кто? – глаза внучки расширились от ужаса, она сразу пожалела, что задала этот вопрос.
- Мясорубщик, - коротко ответила бабушка. Секунду-другую она, видимо, решала, стоит ли посвящать внучку в подробности, но потом продолжила. – Он приходит по ночам к тем, кто готов открыть свою дверь чужому. Если его впускают, он съедает хозяев живыми. – Бабушка помолчала еще немного и добавила: - Делает так, чтобы они не могли двигаться, вырезает куски мяса и ест, - Женя уже тихо скулила, зарывшись под одеяло, но бабушка вдруг с несвойственной нежностью коснулась ее плеча. – Обещай мне, что никогда не откроешь дверь Мясорубщику.
Никогда, бабушка, - ответила Женя, не высовываясь из-под одеяла. – Никогда, я тебе обещаю.
- Хорошо. А теперь спи.
На следующий день бабушка, не упоминая о ночном визите, потребовала, чтобы отец вызвал мастера – врезать в дверь глазок. Отец выполнил требование, не спрашивая объяснений, но вечером Женя услышала, как он перешептывается с мамой: «Забеспокоилась бабка-то… видать, кто-то ночью приходил»… «Да мало ли, кто тут ночью ходит». Но сейчас, задним числом, Женя понимала – ночное посещение было каким-то странным. Райончик у них довольно маргинальный, в двери здесь ломятся часто: пьяные соседи, местная шпана, не знающая, куда приложить свои силы… Только в том-то всё и дело, что никто к ним в дверь не ломился. Один звонок… безмолвное ожидание… и звук удаляющихся шагов.
Кто же это был и зачем он пришел?
Женя подозревала, что бабушке было известно, КТО и ЗАЧЕМ. Бабушка вообще знала что-то такое, чего не знали другие. Но она никогда не говорила об этом прямо, ограничивалась мрачными намеками и зловещими недомолвками. Она вовсе не была жестокой и не находила удовольствия в том, чтобы запугивать внучку, определив для нее лишь необходимый минимум… некой информации.
Женя так ушла в свои воспоминания, что перестала следить за дорогой. Встряхнув головой, она снова взглянула в окно; сбрасывая скорость, автобус катился вдоль длинного пригорка, возвышавшегося над дорогой. Зимой мальчишки, невзирая на запреты взрослых, катались здесь на санках, и дело не обходилось без двух-трех смертных случаев за сезон. До остановки оставалось метров триста, когда Женя заметила на обочине у подножья склона странно знакомую фигуру.
Фигура осталась далеко сзади, а Женя ощутила, как по коже пробежал озноб. Это был тот самый мужчина в кепке, которого она видела вчера в окно. Что он здесь, черт возьми, забыл?
Может быть, он просто недавно переехал в одну из восьмиэтажек… допустим, снял квартиру? И теперь просто гуляет по окрестностям для вечернего моциона?
Возможно, но маловероятно. В таком случае Ксюха уже должна была знать, кто это такой и как его зовут. Нет. Что-то подсказывало Жене, что мужчина – не местный.
Соскочив с подножки, Женя почти бегом бросилась в квартал. Добравшись до расселенного дома, она остановилась, переводя дыхание. В школе она получала пятерки по физкультуре, но после выпускных экзаменов не тренировалась – времени не хватало. Женя оглянулась – позади на дороге никого не было. Что и неудивительно – даже если мужчина в серой кепке идет сюда, их разделяет почти полкилометра. Уже спокойнее Женя двинулась дальше.
Идя через двор, она миновала стол, за которым компания работяг «забивала козла». На земле валялись пустые бутылки из-под дешевого пива. Один из игроков громко выругался матом; Женя вздрогнула от звука его голоса. «Дьявол, совсем нервы никакие стали!», подумала она. Невольно ей вспомнилось, что, когда бабушка проходила мимо тусующихся с магнитофонами и выпивкой старшеклассников, громкие разговоры и дебильный хохот мигом смолкали, а взгляды опускались к асфальту.
ЕБАТЬ МОЙ ХУЙ
Одна молодая девушка ночью ехала домой в вагоне метро. Тут она заметила, что женщина, сидящая напротив неё, пристально смотрит на нее, не сводя от неё взгляда. По обе стороны от женщины сидели два старика. Спустя какое-то время взгляд начал беспокоить девушку: женщина не отрывала от неё глаз ни на секунду. На следующей станции в вагон зашел высокий мужчина. Женщина даже мельком на него не посмотрела.
Когда поезд остановился в очередной раз, мужчина встал, чтобы выйти, и внезапно резко схватил девушку за руку и проворно вытащил на платформу. Двери вагона захлопнулись, и поезд уехал в темноту тоннеля. Девушка начала кричать от страха, но мужчина лишь сказал ей:
— Успокойтесь. Я только что спас вам жизнь. Я просто не мог оставить вас в этом вагоне. Женщина, которая сидела напротив вас, была мертва, а те двое придерживали ее...
Одна молодая девушка ночью ехала домой в вагоне метро. Тут она заметила, что женщина, сидящая напротив неё, пристально смотрит на нее, не сводя от неё взгляда. По обе стороны от женщины сидели два старика. Спустя какое-то время взгляд начал беспокоить девушку: женщина не отрывала от неё глаз ни на секунду. На следующей станции в вагон зашел высокий мужчина. Женщина даже мельком на него не посмотрела.
Когда поезд остановился в очередной раз, мужчина встал, чтобы выйти, и внезапно резко схватил девушку за руку и проворно вытащил на платформу. Двери вагона захлопнулись, и поезд уехал в темноту тоннеля. Девушка начала кричать от страха, но мужчина лишь сказал ей:
— Успокойтесь. Я только что спас вам жизнь. Я просто не мог оставить вас в этом вагоне. Женщина, которая сидела напротив вас, была мертва, а те двое придерживали ее...
Из подъезда навстречу Жене походкой подгулявшей примадонны выплыла Коваленко.
- Привет, - уныло кивнула ей Женя.
- Привет, Женькин! – Ксюха изловчилась и чмокнула ее в щеку, чего Женя органически не переваривала, и громким шепотом осведомилась – На пиво есть?
- Нет.
- Вот никогда у тебя нет на пиво, - возмутилась Ксюха. Вчерашняя субсидия, видимо, успела вылететь у нее из головы.
Задев Женю локтем, она направилась к ларьку. Стирая со щеки вульгарную красную помаду, Женя вошла в подъезд и вызвала лифт. Неожиданно ей захотелось выкурить пару сигарет. Обычно Женя курила только под настроение, так вот сейчас настроение у нее было как раз то.
Потянув на себя подъездную дверь, девушка натолкнулась на порыв ледяного ветра, растрепавший ее волосы. Пытаясь привести челку в нормальное состояние, Женя, не глядя по сторонам, шагнула на улицу, но тут же остановилась, услышав рядом чьи-то голоса.
Это предупреждение, мелькнула у нее мысль. Вчера было то же самое. Холодный сквозняк в форточку автобуса – а потом появился этот человек. Даже не поворачивая головы, Женя уже заранее знала – неподалеку от нее стоит Ксюха Коваленко. За спиной Ксюхи того, с кем она разговаривает, не видно: Ксюха – барышня в теле. Но если пройти чуть вперед – Женя так и сделала – можно увидеть короткий рукав летней рубашки, клетчатую брючину и…
Вот и лицо. Оно снова в тени – наверное, мужчина специально надвигает так низко свою кепку. Ксюха не замечает Женю, а вот незнакомец слегка подается вбок, бросая взгляд над плечом Коваленко. Он понял, что за ним наблюдают. Глаза его жутко вспыхивают мраморно-белым.
«Господи, неужели она ЭТОГО не видит?!» - подумала Женя, быстро отворачиваясь.
Она провела на улице еще целый час, выкурив вместо двух сигарет почти половину пачки. Когда она подходила к подъезду, Ксюхи и ее странного нового знакомого там не было. Но, выходя из лифта, Женя увидела, что дверь Ксюхиной квартиры чуть приоткрыта. Значит, Ксюха там – и, скорее всего, не одна. Видимо, они только что вошли – или, наоборот, собираются уходить. Женя поспешно юркнула к себе, всей душой не желая столкнуться лицом к лицу с незнакомцем в серой кепке. И только заперев замок и накинув цепочку, девушка поняла – он совсем рядом. За стенкой.
И, не исключено, пробудет там всю следующую ночь. Если не дольше.
Потом Ксюхина дверь захлопнулась. Женя заглянула в глазок, но на площадке никого не оказалось. Она прислушалась, но и за стеной было тихо. А ведь обычно, когда Ксюха приводит «гостей», все базары можно слышать, даже заткнув уши. Если она сейчас дома вместе с этим мужиком… то они, похоже, вообще не разговаривают.
На следующий день, получив обещанную прибавку к жалованию (дети у Павлишина, конечно, те еще «цветочки жизни», но своё слово он держит железно), Женя решила отметить это событие скромным дружеским ужином сама с собой.
Возле метро она заняла очередь в палатку и прикидывала, что бы ей такого взять к курице гриль… может, бутылочку вина и расслабиться, благо, повод есть? Ночь прошла спокойно, Ксюха, видать, прихватила своего кавалера и подалась в кафе «Балтика». Дети вели себя, как и всегда, паршиво, но они умеют и хуже. Женя уже выискивала глазами магазин с винным отделом, когда сзади ее окликнули:
- Женечка, это ты?
Женя обернулась. Она не сразу узнала в немолодой женщине заведующую районной библиотекой – заведением, побившим в последние годы все рекорды непосещаемости. Раньше бабушка частенько заходила туда вместе с Женей, и, пока внучка копошилась у высоких стеллажей, о чем-то негромко разговаривала с этой… Элеонорой Викторовной. Надо думать, они были подругами, хотя Элеонора лет на двадцать моложе. Скорее, знакомыми.
- Это я, - кивнула Женя. – Здравствуйте, Элеонора Викторовна.
- Как у тебя дела?
- Да вроде пока ничего. У вас как?
- Так, по-старому. Сижу целый день со своими книжками, небось, уже все забыли, что у нас библиотека есть, - Элеонора грустно улыбнулась. - Ты домой сейчас едешь?
Реквестирую историю про живую маршрутку.
- Ага. Премию сегодня получила, вот, думаю, не накрыть ли себе поляну на радостях.
Элеонора переложила из руки в руку пакет.
- Может, зайдешь ко мне ненадолго? Чайку попьем, поболтаем… Надо же, сто лет тебя не видела, ты и не изменилась почти.
- А что, идея, - легко согласилась Женя. – Мне… я как раз хочу вас кое о чем поспрашивать. Автобус только минут через десять будет, давайте пока купим себе коробку конфет.
Элеонора Викторовна налила в чашки дымящийся чай.
- Тебе с сахаром, Женя?
- Пожалуй… нет, - отказалась Женя. С таким количеством сладкого недолго всю стройность растерять. Хотя младшие Павлишины и поддерживают ее в тонусе, но всё же злоупотреблять не следует.
Окна библиотекарши выходили во двор; напротив виднелся Женин дом. Во дворе было безлюдно, «забивальщики козла» куда-то ушли.
- Так ты хотела со мной о чем-то поговорить? – напомнила Элеонора. В автобусе они общались на отвлеченные темы: цены, погода.
Женя кивнула.
- Элеонора Викторовна, а вы хорошо знали мою бабушку?
- Ну… ее вообще мало кто знал хорошо, дама она была своеобразная, царствие ей небесное. Просто она считала меня своей подругой и почему-то мне доверяла. Впрочем, я никогда не подводила ее.
Жене показалось, что во дворе возникло какое-то движение, но, когда она посмотрела туда, там по-прежнему никого не было.
- Вот как… - сказала Женя, дуя в свою чашку. – Своеобразная? А в чем это выражалось? – и, прежде чем Элеонора успела ответить, выпалила: - Она когда-нибудь рассказывала вам о… Мясорубщике?
Элеонора сложила руки под подбородком и некоторое время молчала, прикрыв глаза.
- Это… какой-то секрет? – смутилась Женя.
- Да нет, какие теперь секреты, - произнесла Элеонора. – Но, знаешь… темная это история с Мясорубщиком. Сразу скажу: я никогда не думала, что у твоей бабушки… не всё в порядке с головой. Но одно время она придерживалась очень странной теории, и, расскажи она об этом кому-то, кроме меня, ее запросто могли упечь в сумасшедший дом.
- Что, бабушка изучала аномальные явления?
- Нет, бабушка… Людмила Ильинична… была следователем прокуратуры. Просто однажды она сама столкнулась с аномальным. Но задолго до этого ей поручили установить личность неизвестного, задержанного ночью на окраине Люберец – патрульный принял его за пьяного и доставил в отделение, и только там стало ясно, что этот человек – сумасшедший. При обыске в кармане его пальто обнаружили потрепанную книгу – настолько старую, что она, судя по всему, стоила немалых денег и, возможно, была украдена из какого-то музея. Человека этого поместили в психиатрическую больницу, а твоя бабушка – тогда только начинавшая работать в прокуратуре – выясняла, кто это такой, что с ним случилось, и откуда у него эта книга. Книгу показали эксперту, и он подтвердил, что издание раритетное и очень дорогое, особенно, если найти покупателя из числа зарубежных коллекционеров. Довольно быстро Людмила Ильинична выяснила, что неизвестный – профессор истории Хаткевич, до недавнего времени работавший в одном из московских вузов. Его единственная родственница – двоюродная сестра – показала, что около месяца назад Хаткевич отправился в командировку в Норильск, и на тот момент был совершенно вменяем.
Позже в милицию поступило заявление от женщины, сдававшей приезжим комнату в коммуналке – у нее пропал жилец. Получалось, что Хаткевич приехал в Люберцы пригородным автобусом, с чемоданом, собранным для командировки и снял комнату на длительный период. Но вот что он делал в городе и почему соврал своей сестре…
- А сам он хоть что-нибудь говорил?
- Самое связное, что услышала от него твоя бабушка: «Нельзя на них смотреть! Нельзя мешать, когда они готовят себе пищу!». Понять это можно было так, что речь идет о живых мертвецах, причем Хаткевич уверен, что видел их. По заключению психиатра, причиной его сумасшествия стал сильный испуг. «Если они приходят во сне, - говорил Хаткевич, - нельзя стоять к ним лицом! Нельзя, чтобы они запомнили в лицо, потому что тогда они придут! Только в кошмарах мы видим их, а они видят нас, и тогда им известно, куда идти!».
- И что с ним стало потом?
- Ну, потом Хаткевич умер, и дело закрыли, поскольку заявлений о пропаже раритетной книги не поступало. А книгу сдали в спецхран библиотеки МВД, где я, кстати, работала.
- Элеонора Викторовна, так что же это была за книжка? – спросила Женя, беря конфету.
- Она называлась «О природе каннибализма», автор – барон Шварцкап, то есть, как ты понимаешь, напечатана она еще до революции. Мне удалось найти короткую справку: Шварцкап – состоятельный дворянин, много путешествовал, увлекался оккультными науками. Опубликовал сборник собственных статей, но тираж был уничтожен с санкции начальника Охранного отделения – усмотрели крамолу, хотя и не понятно, какую.
Должно быть, Хаткевич где-то достал уцелевший или авторский экземпляр. Шварцкап рассматривает обычаи и ритуалы людоедства у диких народов, в том числе и тех, что обитают в северных районах России. Похоже на попытку вычленить из ряда этнических групп некоторые, обладающие, скажем… сверхъестественными способностями, и объяснить такие способности поеданием себе подобных. По просьбе Людмилы Ильиничны я сделала ксерокопии нескольких страниц, посмотри дома, возможно, ты их найдешь.
- Я поищу. Но вы сказали – бабушка сама с чем-то подобным столкнулась. Как это произошло?
В квартире вдруг погас свет. Вздрогнул и замолчал старый холодильник.
- Пробки, что ли? – Женя приподнялась.
Выглянув в окно, Элеонора качнула головой.
- Да нет, похоже, это что-то на подстанции. В соседних домах тоже света нет. Ничего, пока еще не так уж и темно.
- Ладно.
- Так вот, слушай. В декабре восьмидесятого года из Люберец поступило сообщение о жутком двойном убийстве.
Жертвами стали двое пожилых супругов, проживавших на окраине города, невдалеке от промзоны. Оба имели судимости и состояли на учете в милиции. Производя плановый обход, участковый позвонил им в дверь, никто не открыл, и он решил зайти позже. Придя через два часа, он столкнулся на лестнице с соседкой поднадзорных, которая пожаловалась на ужасный запах из их квартиры – «будто бы что-то сгорело» и «кажется, у них газ потёк». На звонки опять никто не ответил, и тогда участковый решил взломать дверь. Мужа и жену он нашел внутри мертвыми: у обоих была вырезана часть внутренних органов, в том числе селезенка и печень… кажется, еще поджелудочная железа. Но дальше начались разногласия между участковым и бригадой медэкспертизы. Эксперты утверждали, что смерть наступила задолго до того, как участковый вскрыл квартиру, с небольшим интервалом: первым погиб муж, примерно через двадцать минут – жена. Однако, по словам участкового и привлеченных им понятых, взломав дверь, они обнаружили, что супруги еще ДВИГАЛИСЬ – бессмысленно, бесцельно бродили по малогабаритке, держась за стены и не обращая внимания на появившихся в квартире людей. От этого зрелища одна из понятых упала в обморок. Обои были перепачканы кровавыми отпечатками ладоней.
Источником отвратительного запаха были сковородка и две кастрюли, стоявшие на плите и содержавшие остатки мелко нарубленного и тщательно приготовленного мяса – это и были грубо удаленные у жертв органы. Рядом на столе лежал окровавленный кухонный нож. В квартире также ощутимо пахло газом.
Оперативники быстро опросили жильцов и узнали, что около полудня возле дома был замечен незнакомый человек; двое из опрошенных видели, как он входил в подъезд. По составленному фотороботу был опознан рабочий текстильной фабрики, некто Раскроев; незадолго до убийства он не вышел на смену и с тех пор отсутствовал. Раскроева объявили во всесоюзный розыск, но, как показали дальнейшие события, он находился в Люберцах либо где-то совсем рядом. Потому что в течение следующих двух недель произошло еще восемь таких же убийств – там же, в пределах промышленной зоны. Всякий раз у погибших была вскрыта брюшная полость, отсутствовала часть органов, а на кухнях обнаруживались признаки того, что органы подвергались «готовке», после чего убийца употреблял их в пищу.
Странно, что убийства продолжались, несмотря на интенсивные оперативно-розыскные мероприятия при существенном усилении личного состава. Сотрудники милиции между собой называли убийцу-каннибала «Мясорубщик».
- Какая… какой кошмар! – вырвалось у Жени. Ее передернуло.
- Да, все считали это кошмаром. Людмилу Ильиничну серьезно беспокоило, при каких обстоятельствах убийца пристрастился к поеданию человеческого мяса, и – здесь ее просто отказывались понимать – не привело ли это к морфологическим изменениям организма. Она не очень-то распространялась по поводу своих соображений, но как-то упомянула, что изменения могли пойти не только на уровне биологии. Похоже, она здорово запуталась с этим расследованием. Формально она курировала розыски Раскроева, но неоднократно докладывала начальству, что ищут они, возможно, кого-то совсем другого. В конце концов, ей дали добро на отработку других версий, но она тут же потребовала, чтобы по Раскроеву было заведено отдельное дело.
- Что такого необычного в этом Раскроеве? – спросила Женя, отхлебнув остывший чай.
- Да всё необычно. Он служил в армии, в танковых войсках. Во время штабных учений танк его взорвался. Экипаж сгорел до… прости меня, до головешек. Что осталось, собрали в цинковые коробки и отправили родителям с припиской: ваш сын, дескать, погиб при исполнении воинского долга. На этом всё как будто должно было закончиться, если бы вскоре Раскроев не появился дома, в Люберцах – день в день, когда должен был вернуться из армии.
- Как это? – изумилась Женя.
- Ну, как – я не знаю. Родители его успели умереть – не выдержали горя – но якобы его видели бывшие друзья. Своё «воскресение» он всем объяснял по-разному. Кому-то сказал, что на самом деле его перепутали с другим человеком, и в танке погиб не он. Кому-то – что травмы и ожоги оказались не такими уж серьезными. В общем, даже если собрать вместе всё, что он наплёл, всё равно непонятно, что же там было в действительности.
Людмила Ильинична запросила документы в отделе кадров текстильной фабрики. Трудовую книжку завели на имя Андрея Раскроева, причем на основании военного билета – паспорта у Раскроева не было. Он его потерял, но из-за нехватки работников директор в виде исключения дал ему время восстановить паспорт. Но сам военный билет был явно поддельным.
- Явно поддельным? – переспросила Женя. – Как же тогда его приняли в отделе кадров?
- Явно и неявно… - поправилась Элеонора Викторовна. – На первый взгляд, билет был подлинный. Людмила Ильинична мне потом говорила – рассматриваю его и понять не могу, что ж в нём не так?! И вдруг увидела – текст на печати отражен зеркально, задом наперед.
- Кому и зачем понадобилось таким образом документ подделывать?
- Именно. Кому и зачем? В голове не укладывается – зачем? Людмила Ильинична была человеком с сильной интуицией. Она уже тогда для себя решила – тут не афера, не просто подделка документов. Что-то похуже.
Дальше всё стало еще непонятнее. В военкомате, естественно, военного билета за таким номером никогда не выдавали, кроме того, там имелись совершенно точные данные, что Андрей Раскроев на самом деле погиб во время маневров. Но Людмила Ильинична добралась до командира части, где проходил службу Раскроев, и он в конце концов нехотя признался: может быть, не наверняка, но ВОЗМОЖНО, что сержанта Раскроева во взорвавшемся танке не было. Почему он так считает, командир не сказал. ЧП расследовали особисты, результаты они засекретили, а всем свидетелям, включая, кстати, и представителей генштаба, было строго-настрого предписано факт инцидента не разглашать.
Всё это Людмила Ильинична изложила начальству, но ей поставили на вид, что она слишком свободно интерпретирует простые факты, и предупредили о служебном несоответствии. Тогда она продемонстрировала военный билет Раскроева с «зеркальной» печатью, и ее чуть не обвинили в фальсификации…
- Выглядит так, - задумчиво сказала Женя, - словно кто-то очень не хотел, чтобы Раскроевым занимались вплотную. Кому-то УЖЕ что-то было о нем известно…
- Вот-вот, - закивала Элеонора. – Твоя бабушка говорила то же самое. Когда ее всё-таки отстранили от следствия, она впервые сказала мне, что Мясорубщик, по ее мнению, не человек. И еще – что все его жертвы страдали расстройством сна и нередко будили своих соседей, потому что во сне кричали. К этим крикам успели настолько привыкнуть, что просто не обратили на них внимания в моменты совершения убийств. Кроме того, во сне они видели одно и то же…
- Очень похоже на бабушку! – не сдержалась Женя. – Это – так, потому что вот это – вот так. И без объяснений.
- Верно, но ей ведь приходилось осторожничать – даже те, кто будто бы наблюдал НЛО, порой оказывались на лечении под присмотром комитетчиков, а Людмила Ильинична ударилась в полнейшую мистику. Откуда она всё это взяла, боюсь даже представить; оказалось, она по собственной инициативе доследовала дело Хаткевича, уже когда официально его сдали в архив. И обнаружила что-то такое, во что сама вряд ли верила до конца.
Она говорила, что в местах, заселенных людьми, обитают некие сущности… или субстанции, или фантомы. Они рядом с нами, но мы их не видим, а они не видят нас. Но они нас ищут. Когда-то они были людьми, однако что-то изменилось для них в законах природы… или же сами они слишком грубо эти законы нарушили. Вот и превратились в невидимые и невидящие… пустые места. Но иногда мы можем столкнуться с ними в страшных снах – тогда они следуют за нами, ведь их терзает голод, а у нас есть то, чем этот голод утолить…
Извини, Женечка, кажется, я совсем тебя заболтала. Хорошо, что электричество включили. Не хотелось бы весь вечер просидеть в темноте…
Уйдя от Элеоноры Викторовны, Женя умудрилась растянуть трехминутный путь через двор до своего подъезда на полчаса. Она никак не могла собраться с мыслями.
Ей трудно было представить, что бабушка работала следователем по особо важным делам. Оглядываясь назад, Женя признавала: да, бабушка сохранила в себе много черт, свойственных людям, долгие годы прослужившим в органах охраны правопорядка – властная решительность, жесткость, проницательность, умение видеть собеседника насквозь. Но это еще не всё.
За внешней твердостью скрывался страх – не просто за свою жизнь.
Следователям нередко приходится опасаться, что один из посаженных в тюрьму преступников, выйдя на свободу, однажды выберет момент и отомстит. Страх, который бабушка никому и никогда не показывала, был совершенно другого рода. О своём последнем «клиенте» она знала что-то такое, что выводило его из ряда обычных бандитов.
Может быть, следствие, которое вела бабушка, каким-то образом всё же нарушило планы Мясорубщика, и нарушило серьезно. И потом, после увольнения из прокуратуры, после переезда в этот район бабушка днем и ночью ждала, что Мясорубщик придет к ней. Бабушкина тревога была настолько сильной, что однажды, когда ночью раздался звонок в дверь, она не выдержала и проговорилась внучке, кто это мог быть.
Женя, стоявшая посреди детской площадки, невольно попятилась, глядя на дверь подъезда. Неужели именно ОН тогда молча ждал на лестничной клетке???
Присев на каруселях, Женя механически достала сигарету и закурила.
Отсюда до Люберец – всего полтора часа пешком. При условии, что Мясорубщик оставался там и знал, где поселилась его главная противница (разгадавшая или почти разгадавшая его тайну), ему не составило бы труда наведаться в этот район. И той ночью, когда Женины родители остались на переработку, он, кажется, именно это и сделал.
Кем бы ни был Мясорубщик – человеком во плоти или, как выразилась Элеонора – «субстанцией» - он, вероятно, не способен выйти за определенный ему ареал активности. Люберцы. Город, где совершались зверские убийства, сопровождавшиеся явлениями аномального порядка. Люберцы и ближайшая к ним местность. Именно рядом с Люберцами милиция задержала профессора Хаткевича, который:
А. Имел при себе старую книгу «О природе каннибализма»;
Б. Нёс бессвязную чушь о живых мертвецах и о ком-то, кто готовит себе пищу и не терпит при этом помех;
В. Сошел с ума от страха.
Дома Женя долго не решалась снять куртку и сбросить туфли. Где-то глубоко в подсознании зрело ощущение, что рядом происходит ЧТО-ТО УЖАСНОЕ, как тогда, в ее детском кошмаре. Ей казалось – переодевшись в домашнее, она станет чересчур уязвимой. Длинный теплый халат помешает ей бежать, если возникнет необходимость в бегстве.
Промедлив достаточно, чтобы устать стоять в прихожей, Женя прошла в бабушкину – «маленькую» - комнату. Она редко заходила сюда – только подметала пол и вытирала пыль. Жене не требовалось слишком много жизненного пространства, к тому же, здесь ей всегда становилось не по себе, словно вот-вот откроется дверь, и войдет бабушка. В комнате почти ничего не изменилось за три года – с того дня, когда рухнувший поперек улицы подъемный кран раздавил Жениных родителей; бабушка умерла двумя неделями раньше.
- Надеюсь, бабуль, ты не будешь сильно против, - пробормотала Женя, открывая книжный шкаф. Здесь бабушка хранила какие-то документы, вроде личного архива.
Полки шкафа были плотно уставлены старыми книгами. В последний раз Женя открывала его, еще когда училась в десятом классе – ей срочно понадобилось найти какой-то роман Шолохова, и бабушка сказала, что у нее должен быть. Верхняя полка имела дополнительное отделение сбоку; там лежала нетолстая стопка тетрадей. Женя осторожно достала их и перенесла на тахту.
Просматривая тетради, она убедилась, что это были планы и конспекты лекций по криминалистике. «Ничего интересного», с некоторым разочарованием подумала Женя, открывая последнюю тетрадь, и тут же поняла, что держит в руках бабушкин дневник.
Вернее, не совсем дневник – скорее, журнал. Записи были не датированы, лишь на обложке выведено крупными цифрами «1981».
Первые же строки как будто вернули Женю обратно на кухню Элеоноры Викторовны, только теперь с ними рядом стояла покойная бабушка, дополнявшая рассказ ей одной известными деталями.
«Кто такой Раскроев?
Точно не установлено, был ли именно он Мясорубщиком. Однако я потратила достаточно много времени, копаясь в его прошлом, и могу лишь сказать, кем он не был. Он не был нормальным человеком. Я вычислила эпизод, когда он впервые проявил свою ненормальность – это случилось еще в школе. На уроке труда одноклассник Раскроева по неосторожности отсёк себе палец; пострадавшего перевязали и вызвали «скорую помощь», однако отсеченный палец найти ТАК И НЕ УДАЛОСЬ. Учитель труда видел, как Раскроев подобрал его, выскочил в коридор и съел. Прожевал и проглотил так быстро, что трудовик не успел ничего сделать. Единственный, кто узнал об этом – директор школы, но он, понимая, какие последствия повлечет за собой огласка, вступил в преступный сговор молчания с учителем труда.
Согласно воспоминаниям его бывших школьных учителей, Раскроев был гиперсенситивен. Мне рассказали, что в седьмом классе погибла девочка, сидевшая с ним за одной партой, и он первым откуда-то знал, что она утонула - причем в тот момент об этом не знали даже ее родители».
В следующей записи бабушка ушла в сторону от темы Раскроева.
«Незрячие, о которых пишет Шв-п – вовсе не племя дикарей-каннибалов. Это – обособленные в пространстве и времени (посмертно) личности, чье состояние вызвано ошибками в некоем ритуале, включающем в себя поедание человеческих органов».
Женя несколько раз перечитала этот абзац. Всё-таки бабушка даже наедине с собственным журналом-дневником упорно не желала изъясняться напрямик.
Написанное далее привело Женю в полное недоумение.
«Под большим секретом и буквально на полминуты мне показали выдержку из внутреннего документа КГБ. Это ни много ни мало ориентировка на «имитированных людей». Там указывается: могут иметь при себе удостоверения личности, соответствующие стандартному образцу, не слишком новые; при этом номер удостоверения, одна из аббревиатур и т.д. обязательно содержат посторонний символ или дробную цифру. Ни одна организация выдачу такого удостоверения не подтвердит.
Неизвестные науке силы вселенной при определенных обстоятельствах создают и внедряют в мир «свои варианты людей». Либо путём «прямого копирования» - замена человека его точной копией (предшествует уничтожение оригинала), либо – генерацией абсолютно нового существа. Для второго случая характерна полная невозможность отследить какую-либо биографию субъекта.
Как «имитированные люди» классифицированы некоторые серийные убийцы, маньяки-некрофилы, людоеды».
Последнее предложение дважды подчеркнуто.
Опять о Раскроеве.
«Я считаю, что выход патологии Раскроева на пиковую стадию совпал во времени с призывом в вооруженные силы, причем знаковая перемена наступила в те несколько дней, когда Раскроев вместе с другими призывниками направлялся к месту службы.
Из-за технической неполадки поезд задержался в пути, точное место стоянки – станция Почаево. Это малонаселенный район; живут здесь только сотрудники станции и их семьи. Далее в радиусе восьмидесяти-ста (по примерным оценкам) километров в лесах можно не встретить ни одного человека. В Почаево произошел инцидент, впоследствии скрытый командованием в/ч: один из призывников пропал из поезда и отсутствовал почти трое суток. Это был Раскроев. Он вернулся буквально за час до отхода поезда. Из его объяснений следовало, что он заблудился в лесу, отойдя от станции на совсем небольшое расстояние.
Возможно, это совпадение, но в книге Шварцкапа Почаево указано как одно из первых мест, где были встречены Незрячие.
По прибытии в часть сопровождающий офицер доложил о случившемся, но Раскроев в дальнейшем нареканий не вызывал, и самовольная отлучка осталась без последствий.
Выяснить подробности службы Раскроева мне не удалось за исключением того, что он быстро получил звание сержанта за успехи в боевой подготовке. Какие именно обстоятельства предшествовали событиям на маневрах, мне также неизвестно.
(Не слишком ли часто с именем Раскроева связаны замалчивания и сокрытие фактов?)».
«По результатам беседы с комчасти.
Явно что-то не договаривает.
Через знакомых вышла на офицера особого отдела, возглавлявшего расследование. Он согласился встретиться со мной при условии, что его показания не пойдут в дело. С его слов экипаж, в который входил Раскроев, открыл огонь на поражение по другим танкам. Это объясняет возникшую на полигоне сумятицу, неявно, но отраженную в следственных документах. После первых залпов вряд ли вообще кто-то понял, что творится. И только через минуту или две из штаба отдали команду стрелять по машине Раскроева. Особист непроизвольно делает акцент на фамилии Раскроева, словно именно он записан в виновники. Но тут всё не так просто. Раскроев был всего лишь механик-водитель, он не мог одновременно вести танк и при этом стрелять. Вывод: Раскроева ликвидировали по заранее разработанному плану, причем – пожертвовав остальными членами экипажа».
Женя растерянно опустила тетрадь на колени. Раскроев. Почему его решили убить, причем способом, не оставляющим шансов на выживание – взорвав танк? Какая информация о нем разошлась по закрытым каналам спецслужб? Чем вызван резкий отказ бабушкиных начальников разрешить отдельное расследование по Раскроеву?
Когда этот человек был заявлен главным подозреваемым в люберецких убийствах, никто не возражал. Были уверены, что всё равно его не найдут, и поэтому не беспокоились? Повод для беспокойства мог появиться в случае, если бы кто-то начал разбираться с Раскроевым подробно и безотносительно актов каннибализма в промзоне. Тем более, если следователь, взявший на себя эту задачу, осознает, в ЧЕМ ИМЕННО должен разобраться – а бабушка наверняка дала понять, что уж она-то осознает это четко.
Тетрадь чуть не соскользнула на пол, Женя едва успела подхватить ее – откуда-то из середины выпал листок бумаги. Подняв его, Женя решила, что это одна из тех ксерокопий, которые Элеонора Викторовна делала для бабушки. Текст был набран крупным, явно не современным шрифтом и пестрел «ятями».
«…и печень, равно как селезенка и большинство органов, в животе расположенных, черпают жизненное начало из Первоисточника. Они – Носящие Жизнь. Вынутые из тела, выпаренные и прогретые в течение Особого времени, они очищаются от грязи телесной, и жизнь первоисточная, что в них содержится, войдет в поглотившего их беспрепятственно и мгновенно; к годам его прибавится вчетверо, ибо то – Чистое начало.
Но следует блюсти осторожность, пока приготовление не завершено и готовое не съедено. Оболочка органа истончается, и Жизненное неустойчиво в нем, может наружу выплеснуться и уйти, как из пробитого шара воздух. А может и обратно вернуться, туда, откуда орган Носящий отделен был».
Если это отрывок из книги «О природе каннибализма», барон Шварцкап излагал свои мысли вычурным, утрированно-архаичным языком, напуская слишком много таинственности. Жене хотелось надеяться, что пропечатанные с большой буквы определения (Жизненное. Орган Носящий) призваны скрыть ту печальную истину, что результаты исследований барона больше надуманы, чем основаны на реальных фактах. Но почему-то от прочитанного у Жени зашевелились волосы на голове.
Каким-то образом снятый на ксероксе текст перекликался с сегодняшним днем.
Женя посмотрела на часы – кстати, день уже почти закончился. Завтра ей присматривать за младшими Павлишинами, изредка всерьез жалея о том, что она не может своими руками сдать их в интернат для трудных детей.
Она долго не могла заснуть. Ей казалось, что она слышит какие-то звуки, не то из-за двери, не то из-за стены. Потом усталость всё же взяла своё, и Женя забылась некрепким, тревожным сном.
Во сне она видела площадку перед дверями своей и Ксюхиной квартиры. Но самой Жени на площадке нет – она спит в своей постели. За дверью Коваленко царит безмолвие. Но Женя точно знает – Ксюха там, у себя. Вопрос – одна ли?
Нет, Ксюха не одна. Этот человек в серой кепке – он вместе с Ксюхой. И они провели наедине двое суток. Чем занимались? Вульгарный и совершенно простой ответ кажется вопиюще неверным – какая-то чужая атмосфера повисла над площадкой. Не похоже, что у Коваленко веселье и развлекуха.
Воображение подсказывает возможные сцены в квартире. Может быть, Ксюха пытается разговаривать с новым знакомым. Она щебечет всякие глупости, задает дурацкие вопросы… он не реагирует. Он просто молчит и смотрит на Ксюху. Для него она всего лишь глупая женщина, готовая впустить к себе в дом… постороннего.
Но ведь так не могло продолжаться два дня и две ночи. Даже бывшая ресторанная певичка, при всей своей недалекости должна была в конце концов заметить: новый знакомый ведет себя не так, как положено. Так что к этому моменту события уже приняли другой оборот. Какой именно? Может быть, Ксюха просто психанула, может быть… догадалась, что обращается не к человеку… что тот, с кем она пытается разговаривать, не слушает ее… а просто ждёт.
В квартире Коваленко раздается звонок. Он глухим эхом разносится по углам, разбивая на осколки мёртвую тишину. Но эхо смолкает, и тишина вновь собирается в единое целое…
Женя открыла глаза и с ужасом поняла – в ЕЁ дверь звонят уже не первый раз.
Она отбросила одеяло, медленно поднялась на ноги. На цыпочках, осторожно обходя скрипящие паркетины и ступая лишь на те, что не отзывались писклявым протестующим звуком (характер своего паркета Женя знала наизусть), она вышла в коридор. Дыхание в груди замерло само собой.
Прильнула к глазку.
На площадке стояла Ксюха. В тот момент, когда Женя разглядела ее, она находилась у противоположной – дальней – квартиры, но, словно зная, что соседка проснулась и смотрит на нее в глазок, вдруг в три быстрых шага оказалась прямо перед Жениной дверью.
Пиздец, неужели эти графоманские высеры кто-то читает?
Один мой знакомый работает в Уголовном розыске. Работа его заключается в поиске пропавших без вести, или как он их называет, «потеряшек».
И вот что он поведал про суровые «ментовские» будни.
В России в год пишется около 200 тысяч заявлений о пропавших без вести. Это сейчас, в мирное время. А находятся каждый год около 100 тысяч человек. То есть именно находятся (живыми и мертвыми) — то есть опознаются теми, кто писал заявление о пропаже, или сами «потеряшки» заявляют, что они — это они. Вопрос: куда деваются остальные 100 тысяч?
Знакомый сразу предупредил, что говорить будет только о тех пропавших без вести, на которых есть заявление в милицию от родственников, коллег и т. д.
Я читал статистику, опубликованную в интернете — там другие цифры. Но человек этот говорит: «Вся опубликованная статистика ложная, недостоверная и ничего не отражающая, которая нужна только чинарям в штабах».
Основные группы пропадающих без вести, которых не находят:
1) пропали внезапно без видимых причин;
2) ушли на охоту, рыбалку, в турпоход и т. п.;
3) поссорились со второй половиной и «ушли в ночь»;
4) ушли из дома — те, кто выпивающие, нездоровы психически, склонны к потере памяти, наркоманы и т. д. Как правило, под конец жизни (если их не находят) они попадают в итоге в крематорий как неустановленные трупы;
5) убежавшие детдомовцы;
6) пропали, но есть основания считать, что замешаны в чем-то нехорошем (имеются большие долги, члены преступной группировки и т. д.);
7) пропали в зоне боевых действий или природных катастроф;
8) бомжи.
Примерно половина пропавших относится к первому пункту — «пропали внезапно без видимых причин». То есть 50 тысяч людей в год пропадают внезапно, без видимых причин. По остальным пунктам вопрос, почему они не находятся, рассматривать не будем — все более или менее понятно. Зато будем рассматривать, как «внезапно без видимых причин» пропадают люди.
Утром женщина (мать двоих детей) завела по дороге одного ребенка в детский сад, второго в школу и села в маршрутку. На работу не пришла. От остановки маршрутки до работы идти одну минуту (100 метров). День ее нет, второй нет... Как сквозь землю провалилась. Мужа перетрясли, всех родственников, школьных и институтских ухажеров. По всем номерам, которые через ее мобильный телефон проходили, отработали. Всю квартиру обыскали — ноль результатов. Просто взял человек и пропал. И концов никаких. Пассажиры в маршрутке ее помнят (примерно одни и те же каждый день ездят), говорят, что вышла из автобуса на положенной остановке. Работала мелким чиновником в районной администрации.
Или вот.
Жил мужчина. Жена, ребенок. Все «в шоколаде». Зарабатывает прилично — машина, квартира в новом доме, купленная без ипотеки. Утром спустился на лифте в подземный паркинг, сел в свой «Форд Мондео» и поехал на работу. На работу не приехал. Его «Форд» нашли на полпути к работе через несколько дней. Автомобиль стоял, припаркованный у обочины. В машине никаких следов борьбы, никаких признаков насилия, разбоя и т. д. Она стояла заведенная (ключи с брелоком были в замке зажигания, но уже кончался бензин). Внутри лежал ноутбук, мобильник подзаряжался от прикуривателя. Ни знака аварийной остановки, ни моргающих поворотников. Машина исправная. Все кусты, гаражи, подвалы в округе обыскали с собаками. Ничего. Дорога в городе оживленная, движение плотное.
Мужчина не был владельцем бизнеса — просто менеджер средней руки. Большой доход (чтобы купить жилье и машину) имеют от сдачи внаем жилья (у жены три квартиры от родителей и бабушек остались в наследство). Жена — врач в военном госпитале. Пластиковые карточки специально не блокировали — по ним никаких движений не было и нет.
Или вот еще. Вообще страшилка.
Молодая мать пошла в магазин за творогом и молоком. Ребенку чуть меньше годика. Обычно бегала за молоком, когда ребенок спит днем. Муж работает на дому — на компьютере рисует для журналов что-то.
Ушла и не вернулась. Кормит грудью, то есть к дитю привязана. До молочного магазина ехать на трамвае несколько остановок, но до нее так и не доехала. Куда делась — неизвестно, уже год ищут.
Или вот. Детектив прямо.
Ехали две семьи на двух машинах в отпуск. День в пути. Остановились на ночлег на окраине городе в придорожном отеле. Взяли себе два номера. Утром просыпаются, а одного мужчины нет. Его жена и дети спали (весь день в пути — утомление большое) и ничего не слышали. Дежурный администратор (девушка 20 лет) ничего не видела (призналась, что сама дремала в подсобке). Дверь в отель не запирается на ночь. Видеокамеры наблюдения только за стоянкой смотрят (там он не появлялся). Машина на месте, сотовый телефон, деньги, паспорт и документы на машину остались в номере (в куртке). Ушел из номера обутый, без куртки. Скорее всего, выходил покурить ночью (сигарет не нашли ни в номере, ни в машине).
Обыскали все окрестности. Никто ничего не видел.
Еще. Про офисного работника.
Парень работал программистом в конторе. Работал несколько лет. Жил с девушкой гражданским браком. Купил в кредит машину. Снимал жилье. Ушел на обед, и больше его никто не видел. Уехал на машине обедать (обычно ездил домой). И не вернулся. Дома он побывал (девушка, с которой он жил, сказала, что посуда стала грязной, когда она вечером пришла с работы, и еда была съедена). Машину так и не нашли. Человек был жизнерадостный, веселый, неконфликтный. Долгов (кроме кредита за машину) не было. Самый обычный молодой человек. Телефон «вне зоны доступа» стал через час после обеденного перерыва (начальник звонил узнать, почему тот задержался после обеда).
Ещё...
Пропал сотрудник милиции, капитан. Ладно бы пропал, если бы с работы возвращался, с дежурства, с усиления — предположить можно еще, что купил бутылку пива, с кем-то встретился и т. д. Но ведь нет! Утром сел в электричку и поехал на службу, до которой так и не доехал. На ушах все стоят, все связи отработали, абсолютно всех трясут — никто не знает, что и как. На всех промежуточных станциях всех торгашей и кассиров опросили. Как сквозь землю провалился. По службе характеризуется положительно, были благодарности, командировки на Кавказ и т. п.
Таких историй — тысячи и десятки тысяч по всей стране. Куда же деваются люди, которых не могут найти?
Вот список предположений, которые в некоторых случаях нахождения людей (живых или мертвых) подтверждались:
1) убийства (труп зарыт, сожжен, утоплен, расчленен и т. д.);
2) похищение в рабство;
3) воруют на органы;
4) удержание или насильственный вывоз для занятий проституцией;
5) сбивает машина, внезапно теряется сознание и тому подобные случаи — то есть нелепые случайности.
Мне это рассказал оперативник со стажем почти 17 лет. Пришел в милицию в середине 90-х. Статистика что тогда, что сейчас одинакова. Он не знает, какая была раньше статистика по стране, но по его отделу (обслуживают территорию с населением 500 тысяч человек) всегда одинаковая была. Примерно одно и то же в течение 20 лет. В силу специфики своей работы иногда в командировки ездит по стране — на местах оперативники тоже говорят, что всегда примерно одинаковое количество было.
Говорит, что уже готов в инопланетян верить почти на полном серьезе. Потому что пропадают люди, которые не должны пропасть — нет никаких предпосылок для этого. И обстоятельства такие, что человеку некуда пропасть. И таких в стране каждый год около 50 тысяч человек. И мужчин, и женщин. И детей, и стариков. Разных национальностей. Разных социальных статусов и уровней дохода.
Понимаю, что эти 50 тысяч человек — очень малая доля по сравнению с убылью населения нашей страны на 1 млн. человек в год. Но это тоже люди. Люди, которых потеряли родные и близкие и не знают, что с ними.
И вот что он поведал про суровые «ментовские» будни.
В России в год пишется около 200 тысяч заявлений о пропавших без вести. Это сейчас, в мирное время. А находятся каждый год около 100 тысяч человек. То есть именно находятся (живыми и мертвыми) — то есть опознаются теми, кто писал заявление о пропаже, или сами «потеряшки» заявляют, что они — это они. Вопрос: куда деваются остальные 100 тысяч?
Знакомый сразу предупредил, что говорить будет только о тех пропавших без вести, на которых есть заявление в милицию от родственников, коллег и т. д.
Я читал статистику, опубликованную в интернете — там другие цифры. Но человек этот говорит: «Вся опубликованная статистика ложная, недостоверная и ничего не отражающая, которая нужна только чинарям в штабах».
Основные группы пропадающих без вести, которых не находят:
1) пропали внезапно без видимых причин;
2) ушли на охоту, рыбалку, в турпоход и т. п.;
3) поссорились со второй половиной и «ушли в ночь»;
4) ушли из дома — те, кто выпивающие, нездоровы психически, склонны к потере памяти, наркоманы и т. д. Как правило, под конец жизни (если их не находят) они попадают в итоге в крематорий как неустановленные трупы;
5) убежавшие детдомовцы;
6) пропали, но есть основания считать, что замешаны в чем-то нехорошем (имеются большие долги, члены преступной группировки и т. д.);
7) пропали в зоне боевых действий или природных катастроф;
8) бомжи.
Примерно половина пропавших относится к первому пункту — «пропали внезапно без видимых причин». То есть 50 тысяч людей в год пропадают внезапно, без видимых причин. По остальным пунктам вопрос, почему они не находятся, рассматривать не будем — все более или менее понятно. Зато будем рассматривать, как «внезапно без видимых причин» пропадают люди.
Утром женщина (мать двоих детей) завела по дороге одного ребенка в детский сад, второго в школу и села в маршрутку. На работу не пришла. От остановки маршрутки до работы идти одну минуту (100 метров). День ее нет, второй нет... Как сквозь землю провалилась. Мужа перетрясли, всех родственников, школьных и институтских ухажеров. По всем номерам, которые через ее мобильный телефон проходили, отработали. Всю квартиру обыскали — ноль результатов. Просто взял человек и пропал. И концов никаких. Пассажиры в маршрутке ее помнят (примерно одни и те же каждый день ездят), говорят, что вышла из автобуса на положенной остановке. Работала мелким чиновником в районной администрации.
Или вот.
Жил мужчина. Жена, ребенок. Все «в шоколаде». Зарабатывает прилично — машина, квартира в новом доме, купленная без ипотеки. Утром спустился на лифте в подземный паркинг, сел в свой «Форд Мондео» и поехал на работу. На работу не приехал. Его «Форд» нашли на полпути к работе через несколько дней. Автомобиль стоял, припаркованный у обочины. В машине никаких следов борьбы, никаких признаков насилия, разбоя и т. д. Она стояла заведенная (ключи с брелоком были в замке зажигания, но уже кончался бензин). Внутри лежал ноутбук, мобильник подзаряжался от прикуривателя. Ни знака аварийной остановки, ни моргающих поворотников. Машина исправная. Все кусты, гаражи, подвалы в округе обыскали с собаками. Ничего. Дорога в городе оживленная, движение плотное.
Мужчина не был владельцем бизнеса — просто менеджер средней руки. Большой доход (чтобы купить жилье и машину) имеют от сдачи внаем жилья (у жены три квартиры от родителей и бабушек остались в наследство). Жена — врач в военном госпитале. Пластиковые карточки специально не блокировали — по ним никаких движений не было и нет.
Или вот еще. Вообще страшилка.
Молодая мать пошла в магазин за творогом и молоком. Ребенку чуть меньше годика. Обычно бегала за молоком, когда ребенок спит днем. Муж работает на дому — на компьютере рисует для журналов что-то.
Ушла и не вернулась. Кормит грудью, то есть к дитю привязана. До молочного магазина ехать на трамвае несколько остановок, но до нее так и не доехала. Куда делась — неизвестно, уже год ищут.
Или вот. Детектив прямо.
Ехали две семьи на двух машинах в отпуск. День в пути. Остановились на ночлег на окраине городе в придорожном отеле. Взяли себе два номера. Утром просыпаются, а одного мужчины нет. Его жена и дети спали (весь день в пути — утомление большое) и ничего не слышали. Дежурный администратор (девушка 20 лет) ничего не видела (призналась, что сама дремала в подсобке). Дверь в отель не запирается на ночь. Видеокамеры наблюдения только за стоянкой смотрят (там он не появлялся). Машина на месте, сотовый телефон, деньги, паспорт и документы на машину остались в номере (в куртке). Ушел из номера обутый, без куртки. Скорее всего, выходил покурить ночью (сигарет не нашли ни в номере, ни в машине).
Обыскали все окрестности. Никто ничего не видел.
Еще. Про офисного работника.
Парень работал программистом в конторе. Работал несколько лет. Жил с девушкой гражданским браком. Купил в кредит машину. Снимал жилье. Ушел на обед, и больше его никто не видел. Уехал на машине обедать (обычно ездил домой). И не вернулся. Дома он побывал (девушка, с которой он жил, сказала, что посуда стала грязной, когда она вечером пришла с работы, и еда была съедена). Машину так и не нашли. Человек был жизнерадостный, веселый, неконфликтный. Долгов (кроме кредита за машину) не было. Самый обычный молодой человек. Телефон «вне зоны доступа» стал через час после обеденного перерыва (начальник звонил узнать, почему тот задержался после обеда).
Ещё...
Пропал сотрудник милиции, капитан. Ладно бы пропал, если бы с работы возвращался, с дежурства, с усиления — предположить можно еще, что купил бутылку пива, с кем-то встретился и т. д. Но ведь нет! Утром сел в электричку и поехал на службу, до которой так и не доехал. На ушах все стоят, все связи отработали, абсолютно всех трясут — никто не знает, что и как. На всех промежуточных станциях всех торгашей и кассиров опросили. Как сквозь землю провалился. По службе характеризуется положительно, были благодарности, командировки на Кавказ и т. п.
Таких историй — тысячи и десятки тысяч по всей стране. Куда же деваются люди, которых не могут найти?
Вот список предположений, которые в некоторых случаях нахождения людей (живых или мертвых) подтверждались:
1) убийства (труп зарыт, сожжен, утоплен, расчленен и т. д.);
2) похищение в рабство;
3) воруют на органы;
4) удержание или насильственный вывоз для занятий проституцией;
5) сбивает машина, внезапно теряется сознание и тому подобные случаи — то есть нелепые случайности.
Мне это рассказал оперативник со стажем почти 17 лет. Пришел в милицию в середине 90-х. Статистика что тогда, что сейчас одинакова. Он не знает, какая была раньше статистика по стране, но по его отделу (обслуживают территорию с населением 500 тысяч человек) всегда одинаковая была. Примерно одно и то же в течение 20 лет. В силу специфики своей работы иногда в командировки ездит по стране — на местах оперативники тоже говорят, что всегда примерно одинаковое количество было.
Говорит, что уже готов в инопланетян верить почти на полном серьезе. Потому что пропадают люди, которые не должны пропасть — нет никаких предпосылок для этого. И обстоятельства такие, что человеку некуда пропасть. И таких в стране каждый год около 50 тысяч человек. И мужчин, и женщин. И детей, и стариков. Разных национальностей. Разных социальных статусов и уровней дохода.
Понимаю, что эти 50 тысяч человек — очень малая доля по сравнению с убылью населения нашей страны на 1 млн. человек в год. Но это тоже люди. Люди, которых потеряли родные и близкие и не знают, что с ними.
- Ксю… Ксюха… - пролепетала Женя. Но горло ее наотрез отказалось воспроизводить звуки, и она сама не услышала своего голоса.
- Женька, - сказала Ксюха.
Женя едва не закричала. Ксюха ЗНАЕТ, что она ее видит.
Но ведь она подошла так ТИХО!
Не в силах оторваться от глазка, не в состоянии сделать ни единого движения, девушка была уже невольным наблюдателем. Ксюха, не торопясь, наклонилась – глазок был врезан на высоте чуть больше метра – и линзу словно накрыла черная дыра. Это был Ксюхин рот – она ведь всегда говорила «в глазок», касаясь его губами.
Она всегда так делала. Но… Женя была уверена – за дверью стоит какая-то другая Ксюха. С ней что-то произошло за то время, что она провела в своей квартире с тем человеком.
Ксюхе нельзя открывать. Что-то запредельное, несущее с собой смерть… находится совсем рядом с ней. Может быть, это Он, тот человек в надвинутой на глаза кепке – отправил ее, чтобы выманить Женю из квартиры.
Где-то в обшивке двери есть щель. Это совершенно точно. Ксюха обращается к Жене, и свистящий шепот ледяным потоком просачивается в прихожую.
- Женька, впусти меня. Ты же слышишь. Впусти меня, Женька. Мне плохо. Мне надо где-то пересидеть ночь. Потом меня заберут. Я должна пересидеть ночь.
Чёрная дыра смыкается, отдаляется от линзы глазка. Женя снова отчетливо видит Ксюху. Она стоит неподвижно, пристально глядя на Женину дверь. Глаза Ксюхи тускло мерцают в свете лампы на потолке.
- Уходи, Ксюха, - прошептала Женя.
Преодолев оцепенение, она повернулась, и, также на цыпочках, пошла в комнату. Села на кровать и закуталась в одеяло. Ее трясло от страха, а в голове еще слышались Ксюхины слова: «Мне надо пересидеть ночь. Потом меня заберут».
В этих фразах – какое-то послание, подумала Женя. В другой ситуации они звучали бы совсем иначе. Но сейчас – ночью, произнесенные странной, словно чужой женщиной на лестничной площадке – они обрели зловещий смысл.
Что-то ударилось об оконное стекло. Женя подскочила, ее расширенные от испуга глаза метнулись к окну. Она не сомневалась, что сейчас увидит Ксюху. Ксюха прошла по карнизу и теперь стоит за ее окном, водя пальцами по стеклу.
Но та Ксюха, которую знала Женя, ни за что не пошла бы по карнизу. Да и пройти там нереально – слишком узко.
За окном никого не было. Никого и ничего – только чернильная ночная тьма, скудно разбавленная светом уличных фонарей. Женя коснулась прохладного стекла горячим лбом, задержалась, слушая, как колотится сердце. Стекло замутнело от дыхания.
ЗАПОТЕЛО.
Не веря собственной догадке, Женя отшатнулась от окна.
Ксюха говорила с ней, и рот ее накрывал глазок. Но глазок НЕ ЗАПОТЕЛ.
С этой деталью послание расшифровывалось легко, четко и…
…и настолько понятно, что кровь стыла в жилах.
Ксюха разговаривала, НЕ ДЫША. Вот почему ее шипение в глазок напоминало шелест прорезиненного плаща. Словно кто-то медленно дул в пластмассовую трубку.
Но живой человек не может говорить, не дыша. По крайней мере, Ксюхе это точно не пришло бы в голову.
Она вышла на лестничную площадку мёртвая.
Остаток ночи Женя провела, забившись в самый дальний от окна угол, за кроватью, сидя на корточках и сжимая в руках молоток. Как будто молоток мог чем-то помочь, если бы мёртвая Ксюха сама или при помощи человека с мраморными глазами открыла ее дверь и вошла в квартиру…
А потом наступил рассвет, и ночная жуть начала, как обычно, уходить, рассеиваться. Но Женя понимала: ее страшное видение не было просто ночной галлюцинацией, плодом не в меру разыгравшейся от чтения бабушкиного журнала фантазии. Ксюха Коваленко на самом деле разговаривала с ней, касаясь губами дверного глазка.
Женя не видела и не слышала, как Ксюха, подождав еще немного на площадке, зашла к себе. Но там она провела не больше минуты или двух. Вскоре она вновь покинула свою квартиру и медленно, словно нащупывая ногами ступеньки, пошла вниз по лестнице. Если бы кто-нибудь в этот момент двигался навстречу и взглянул ей в лицо… смерть от разрыва сердца была бы для этого человека лучшим выходом. Всё что угодно лучше, чем всю оставшуюся жизнь помнить увиденное и знать, что однажды, войдя поздней ночью в свой подъезд, ты разминулся с трупом. Обостренный слух сжавшейся в комочек Жени уловил лишь глухое поцокивание каблуков-шпилек, когда Ксюха спускалась к первому этажу. Но Женя даже не обратила на это внимания.
…Пора было собираться на работу. По-прежнему леденея от страха и впадая в панику при мысли о том, что скоро придется выйти на лестничную клетку, Женя через силу умылась, почистила зубы. Выпила кофе и докурила оставшиеся сигареты. Она уже здорово опаздывала, но сейчас это просто не имело для нее значения. Прочитав придуманную на ходу молитву – «Господи, боже, избавь меня увидеть то, что видеть мне не положено, ибо я слабый человек» - Женя собралась с духом и выглянула наружу.
Но там не было абсолютно ничего интересного. Или страшного. Поворачивая ключ в замке, Женя искоса глянула на обитую коричневым кожзаменителем Ксюхину дверь – дверь была плотно закрыта, но заперта или нет – так не скажешь, а проверять Женя, естественно, не решилась. И только на первом лестничном марше она увидела один из тех следов ночного кошмара, который не рассеялся и не растворился с наступлением утра.
На ступеньках виднелись пятна накапавшей, уже свернувшейся крови.
Держась за перила, Женя вышла на улицу, надеясь на то, что встретит по дороге живую Ксюху, и та попросит у нее денег на пиво. Это будет лучшим и единственным доказательством того, что в фазе кошмара Женин мозг не перехватывал образы из реального времени, а просто их порождал внутри себя.
Но Ксюху встретили несколько раньше, и совсем другие люди. Когда Женя завернула за угол ближайшего к автобусной остановке дома, навстречу ей медленно выехала милицейская машина…
Вечером к Жене пришел участковый инспектор, которого она раньше не видела; вместе с ним был мужчина, предъявивший удостоверение следователя. От них Женя узнала, что в пять утра ее соседку («Когда вы видели ее в последний раз, она показалась вам… нормальной?») заметил патруль из местного отделения. Ксюха медленно брела вдоль задней стены расселенного дома, неуверенной походкой, сильно шатаясь. Ее приняли за пьяную и остановили для проверки документов; впрочем, Ксюха на голос не среагировала, и пришлось ее взять за локоть. Ее остекленевшие, пустые глаза смотрели в куда-то в одну точку, мимо патрульных. В лучах восходящего солнца лицо Ксюхи быстро становилось мертвенно-синим. Она покачнулась и упала, ударившись головой о низкую железную ограду. Пока один из патрулей вызывал по рации «скорую помощь», второй обнаружил, что тело Ксюхи полностью остыло, а пульс не прощупывается, зато на коже отчетливо видны трупные пятна. Прибывшая бригада «скорой» констатировала смерть, наступившую не менее трёх часов назад. У патрульных возникли серьезные проблемы с объяснением того факта, что они обратились с просьбой предъявить паспорт к МЁРТВОЙ женщине, причем умершей где-то в другом месте, не там, за расселенным домом. Обоих временно отстранили от работы, но вскоре нашлись и другие свидетели, видевшие Коваленко идущей куда-то задворками за несколько минут до поступления на пульт диспетчера «скорой помощи» вызова.
Женя подозревала, что именно случилось с Ксюхой, но ей не с кем было поделиться своими подозрениями.
Мясорубщик сделал Ксюху своим донором. Выпотрошив несчастную женщину, он – на ее кухне, в ее посуде, на ее плите – приступил к готовке. В эти минуты Ксюха уже умирала, но случилось непредвиденное – поломка на подстанции. Прервалась подача электричества.
А у Ксюхи – наверное, у единственной в квартале – электрическая плита вместо газовой.
Конфорки остыли, и процесс извлечения жизненного начала был нарушен и пошел в обратном направлении. Вытянутая из Ксюхиного тела энергия устремилась назад. Но умирающее тело было уже не способно нормально принять и использовать ее. В результате Ксюха ненадолго обрела способность двигаться, и даже ее мозг – лишенный кислородного притока, но «включившийся» от притока энергетического – какое-то время еще выполнял свои функции. Это была, конечно, уже не жизнь – это был короткий отпуск с того света.
(Однажды такое уже случилось – там, в Люберцах. Окно кухни, в которой Мясорубщик готовил своё адское блюдо, было открыто, и задувший ветер погасил огонь на плите. Ведь запах жареного мяса в квартире перемешался с запахом газа, словно где-то была утечка).
Ксюха, наверное, осознавала, что с ней произошло. И – почти наверняка – ей было страшно и одиноко. Вот почему она вышла на лестничную площадку и позвонила в дверь соседки, просила ее впустить.
Но Женя не могла выполнить ее просьбу.
Тогда Ксюха – выпотрошенная, с искромсанным животом, никому больше не нужная – словно поломанная кукла – в конце концов отправилась на улицу, а на ступеньки лестницы из-под ее пошловато-яркой кофточки сочилась кровь.
…Женя не решилась пойти на похороны. Она боялась, что увидит растерзанный живот покойницы. Правда, Ксюхина соседка снизу – пенсионерка, собиравшая деньги на венок – уверяла, что гроб закроют. Она же сказала Жене, что Ксюха, должно быть, предчувствовала, что с ней случится беда. В последние ночи она громко кричала во сне. Когда соседка, встретив Ксюху на улице, спросила, всё ли у нее в порядке, та вяло отмахнулась и объяснила, что ей снятся кошмары.
А еще Женя боялась, что среди провожающих окажется человек с белыми, как мрамор, глазами под козырьком низко надвинутой кепке. Или, что еще страшнее – она заметит его где-нибудь в стороне, между могилами.
Впрочем, сейчас он, наверное, поблизости, думала Женя, глядя вечером в окно. Ведь у него так ничего и не получилось… Что бы ни привело его в этот район, именно здесь он нашел очередную жертву. Сейчас он затаился – в одной из квартир расселенной пятиэтажки или в глубине разросшихся кустов. Ждёт нового донора.
Женя хотела выпить на ночь снотворное, но за ним надо было идти в аптеку. Да и утром она может проспать.
После всех пережитых страхов фаза кошмара наступит очень быстро. Накрывшись с головой одеялом, Женя долго молилась – как умела, своими словами, много раз повторяя одну и ту же фразу:
«Боже, всемогущий господи, если во сне я увижу Его – сделай так, чтобы я успела отвернуться».
ПРЕКРАЩАЙ ФЛУДИТЬ, ЕБАНАТ!
Заканчивай уже, рихтер
Давай, отвечай мне, это ты каждый криппи-тред засираешь этой графоманской хуитой?
Всегда страшно с этой пасты.
>рихтер
Ты ошибся.
Моя давняя подруга рассказала мне историю, подобную которой не во всяком фильме ужасов увидишь. Её знакомая в ночном клубе познакомилась с весьма симпатичным молодым человеком, прекрасно одетым, вежливым — просто прелесть. Танцы, поцелуи, объятия, и он стал звать ее испить чашечку кофе у себя дома. Было сложно отказать, любовные позывы уже начали брать свое, но девушка ограничилась тем, что обменялась с ним номерами телефонов.
Через пару дней по коже в области губ, подбородка и шеи — в общем, там, где парень её целовал — пошло раздражение. Девушка обратилась к знакомому дерматологу. Может быть, тот раньше работал в судебной медицине, может, просто был хорошим специалистом — но определил, что кожа отравлена то ли трупными бактериями, то ли трупным ядом. Обратились в полицию, нашли парня по номеру телефона. В квартире нашли два девичьих трупа, которые приятный во всех отношениях молодой человек насиловал и постепенно поедал...
Через пару дней по коже в области губ, подбородка и шеи — в общем, там, где парень её целовал — пошло раздражение. Девушка обратилась к знакомому дерматологу. Может быть, тот раньше работал в судебной медицине, может, просто был хорошим специалистом — но определил, что кожа отравлена то ли трупными бактериями, то ли трупным ядом. Обратились в полицию, нашли парня по номеру телефона. В квартире нашли два девичьих трупа, которые приятный во всех отношениях молодой человек насиловал и постепенно поедал...
Двачую адеквата.
>Один из древних наёбов с целью НАБРАТЬ КЛАССЫ
Фикус
В бытность мою фельдшером на «скорой», одним прекрасным вечером (часов в десять, наверное) вызвали нас МЧСники на местный завод изоляционных материалов. Мол, крики доносятся человеческие, они выкапывают, но чтобы бригада уже ждала. Обычно так не делается, едем уже на готовое, но машин у нас на линии хватало — дежурное начальство дало добро, и мы поехали ждать.
Обстановка была как в романах ужасов: какого-то мужика засыпало в старом заводском бомбоубежище, и он то ли с ума сошел, то ли еще что, но верещал без умолку, основными словами были: «Нет!» и маты. Сторож там редко ходит, а тут зашел нужду справить и услышал. Пошарил с фонарем, увидел завал и вызвал МЧС. Когда мы приехали, криков уже не было, стало тихо. Четыре МЧСника стояли цепочкой, и передавали вверх по лестнице обломки камня, иначе было никак: кучка была немаленькая.
В общем, когда последние куски битого кирпича передали по цепочке наружу, нашли там еще теплого диггера. Не дышал он, но как то подергивался. Присыпало его хорошо: на спину упал кусок бетона и прижал его к земле, но, видно, расклинился между стеной и полом, так что не давил, а держал. Битый же кирпич надежно глушил крики. В сумке обычный «джентльменский набор»: молотки-лопатки, какие-то грязные железки, телефон разбит. В каске он был, каска его и спасла от быстрой смерти. Хотя, может и зря?
Полчаса спустя бетонную шпалу поддомкратили, стали тело тянуть, тут-то и обьяснилось многое. Экипировка у него, конечно, на совесть была — сапоги до колена, комбинезон, штаны брезентовые и все дела, да только штаны те шевелились. Ну думаем, жив еще, раз ножками сучит — откачаем.
Вытянули мы его за шкирку; позвоночник, конечно, можно травмировать еще сильнее, но что делать? Вот когда комбинезон на нем разрезали, тут-то меня и затошнило. Врачиха наша заверещала — и в машину. Под одеждой крысы сидели: мелкие такие, штук десять, не меньше, еще пяток давленых, а тело обглодано — ну не до костей, конечно, но глубоко, пальцы засунуть можно в выемку. От крови аж чавкало, кое-где она уже давно свернулась. Пока он там лежал, эти грызуны не спеша ели его ноги, забирались под одежду, вылезали, отдыхали и дальше ели. По примерным оценкам, суток двое. Шевелиться он не мог — видимо, сдавило позвоночник. Не дожил диггер до спасения какие-то минуты: то ли болевой шок, то ли кровопотеря, то ли кровоизлияние внутреннее... В общем, вызвали мы «труповозку» и уехали дорабатывать.
Обстановка была как в романах ужасов: какого-то мужика засыпало в старом заводском бомбоубежище, и он то ли с ума сошел, то ли еще что, но верещал без умолку, основными словами были: «Нет!» и маты. Сторож там редко ходит, а тут зашел нужду справить и услышал. Пошарил с фонарем, увидел завал и вызвал МЧС. Когда мы приехали, криков уже не было, стало тихо. Четыре МЧСника стояли цепочкой, и передавали вверх по лестнице обломки камня, иначе было никак: кучка была немаленькая.
В общем, когда последние куски битого кирпича передали по цепочке наружу, нашли там еще теплого диггера. Не дышал он, но как то подергивался. Присыпало его хорошо: на спину упал кусок бетона и прижал его к земле, но, видно, расклинился между стеной и полом, так что не давил, а держал. Битый же кирпич надежно глушил крики. В сумке обычный «джентльменский набор»: молотки-лопатки, какие-то грязные железки, телефон разбит. В каске он был, каска его и спасла от быстрой смерти. Хотя, может и зря?
Полчаса спустя бетонную шпалу поддомкратили, стали тело тянуть, тут-то и обьяснилось многое. Экипировка у него, конечно, на совесть была — сапоги до колена, комбинезон, штаны брезентовые и все дела, да только штаны те шевелились. Ну думаем, жив еще, раз ножками сучит — откачаем.
Вытянули мы его за шкирку; позвоночник, конечно, можно травмировать еще сильнее, но что делать? Вот когда комбинезон на нем разрезали, тут-то меня и затошнило. Врачиха наша заверещала — и в машину. Под одеждой крысы сидели: мелкие такие, штук десять, не меньше, еще пяток давленых, а тело обглодано — ну не до костей, конечно, но глубоко, пальцы засунуть можно в выемку. От крови аж чавкало, кое-где она уже давно свернулась. Пока он там лежал, эти грызуны не спеша ели его ноги, забирались под одежду, вылезали, отдыхали и дальше ели. По примерным оценкам, суток двое. Шевелиться он не мог — видимо, сдавило позвоночник. Не дожил диггер до спасения какие-то минуты: то ли болевой шок, то ли кровопотеря, то ли кровоизлияние внутреннее... В общем, вызвали мы «труповозку» и уехали дорабатывать.
сегодня впервые.
Бамп
Пили
Ловите нуфака
фаза кошмара охуенная история, однако ж дохуя длинная.
Кидай короткие либо ссылками.
Кидай короткие либо ссылками.
В детстве мама запрещала мне ходить в подвал нашего дома, но я до невозможности хотел увидеть, что издаёт странные звуки, так похожие на тявканье щенка — тем более, что я всегда хотел завести собаку.
Как-то раз, улучив момент, когда дверь в подвал была незапертой, я на цыпочках забрался туда — просто хотел взглянуть на щенка. Впрочем, щенка я не нашел. Мама увидела меня и накричала, хотя никогда раньше так не делала. Я испугался и начал плакать. Она смягчилась — извинилась, дала мне печенье и сказала, чтобы я никогда-никогда не ходил в подвал снова.
Я поблагодарил маму за печенье и не стал спрашивать, почему тот мальчик скулил как собака и почему у него не было рук и ног.
Как-то раз, улучив момент, когда дверь в подвал была незапертой, я на цыпочках забрался туда — просто хотел взглянуть на щенка. Впрочем, щенка я не нашел. Мама увидела меня и накричала, хотя никогда раньше так не делала. Я испугался и начал плакать. Она смягчилась — извинилась, дала мне печенье и сказала, чтобы я никогда-никогда не ходил в подвал снова.
Я поблагодарил маму за печенье и не стал спрашивать, почему тот мальчик скулил как собака и почему у него не было рук и ног.
Это же тетос...
Меня давно ничто не пугает, начал читать крипипасты в 14, сейчас мне 17. Завидую уебкам, которые от пикч в этом треде пугаются.
ты про нагнетание атмосферы слышал? Семнадцатилетний капитан, бля.
Видите ли, это было странное лето.
Собственно, сейчас довольно поганая зима, и я сижу в Интернете через прокси-сервер, поэтому, думаю, рассказать все я смогу без особенных последствий. Так вот, это было странное лето, год не называю, не обессудьте. Мне было совершенно нечего делать дома, и я шатался по жаркому городу, унося асфальт на подметках. Домой приходил только спать, и то не всегда. Разумеется, ни девушки, ни подработки я себе не нашел, однако нашел собеседников. Странноватая то была компания. Чистенькие юноши в тонких очочках и рубашках спокойных цветов. Девицы с минимумом косметики и непередаваемо прекрасной кожей. Филфак, истфак, ФИПСИ... Белой вороной гляделась выпускница школы искусств — ненадолго, впрочем. Они собирались за городом; в нашем миллионнике без миллиона «за городом» — очень ощутимое понятие, дома переходят в леса внезапно. Они находили полянку почище, расстилали три одинаковых клетчатых скатерти и пили сваренные тут же, на тщательно окопанном костерке, глинтвейн и непривычный мне травяной чай.
И читали. Вслух.
Читали обычно девушки, иногда даже хором, если дело доходило до имевших хоть какую-то ритмику вещей. С тертых ксерокопий на оборотах финансовых отчетов девочки чистыми, всегда негромкими, но чуть приподнятыми голосами читали что-нибудь в стиле:
— ... Пусть Туннель поедом ест тех, кто есть, пусть приносятся жертвы и пусть всегда хватает торговцев, готовых раздобыть нужный товар, причем товар этот будет не лежалый, а самого лучшего качества; мы найдем, разузнаем, разыщем все ходы и даже все выходы, какие только есть в этом мире, мы поймем и овладеем, и тогда мир станет мостом, дорогой, по которой мы пойдем и вернемся, и никто не в силах будет помешать нам вернуться — туда, куда мы сможем и захотим...
Надо же, помню еще — пальцы как сами отзываются. А если еще? Закрыть глаза и пустить пальцы вскачь по черным клавишам клацать:
— ... далеко, далеко шагнули те, кто слишком поверил словам соблазняющего разум, они уже покинули свою колыбель, пересекли даже реки времен и пространств, перенесясь вслед за тем, кто обещал: величина букв в данном случае значения, пожалуй, не имеет... а если имеет — так что ж, каждому свое, jedem das seine, вот и весь фокус; каждый видит то, что в силах видеть, понимать и ощущать, действуя в дальнейшем по приобретенному видению, руководствуясь им и направляясь... все туда же, куда и раньше, за много веков и километров.
Да. Звуки помнятся, буквы помнятся. Хоть и было то в разные недели.
Я приходил к ним только слушать. Поначалу. Мы с парнями разводили костер, набрав сушняка, вешали котелок — простой армейский котелок приплюснутой буквой U — на ветку покрепче и ждали, пока дамы усядутся в круг и прочтут.
Потом читали ребята — сухой пулеметной строчкой отличника они говорили о Зеботтендорфе, Гвидо фон Листе, Ланце фон Либенфельсе. Вскользь говорили о Кюммере, двое могли припомнить на память стихи фон Эшенбаха.
Ни слова о Рейхе, но многое о Мировом льде. Ни слова о расах, но многое об Агарте. Если до того мой багаж знаний на эту тему ограничивался Яровратом (хе-хе), Лазарчуком и (в лучшем случае) Абелем Поссе, то теперь...
Для них же все то, все эти литании госпожи Людендорф, были лишь разминкой.
— Разминкой для чего? — спросил я раз Алексея, старшего над историками, высокого худого пятикурсника.
— Увидишь, — хмыкнул он, — двадцать девятого и увидишь.
— Слушать ты мог бы и повнимательнее, — проговорила старшая над чтицами, Ольга, сухая и тонкокостная блондинка. — Двадцать девятое июля — День Искупления.
Двадцать девятого мы собрались совсем недалеко от отстраиваемых предместий, в проплешине в сосновой лесопосадке, на маршруте, не пользующемся популярностью у грибников и туристов. Я и еще четверо парней покрепче принесли топорики, которыми радостно повалили немного сухостоя, после чего Даниил-философ показал нам, как сбить из напиленных поперечин широкий пятиугольник, скрепив напрочно длинными, вызывавшими в сознании слово «корабельные» гвоздями — прочее покололи на дрова.
К празднику подготовились. Девушки пришли в корсетах, столь нетипичных для этого совершенно неготического по облику кружка, мы были чисто выбриты. Дамы раздали нам вино в принесенных Леной одинаковых хрустальных бокалах — тяжелых, еще советских — и мы выпили его, когда Ольга вышла на поляну.
Видимо, она переоделась, пока мы возились с деревом. Босая, в белой ситцевой сорочке, болтавшейся на ее худой фигуре — не своя? — она прошла к пятиугольнику и улеглась на него, раскинув ноги и руки. Оргии не было. Леша и Даня прибили ее к раме, к углам — ладони, потом ступни. Она орала так, что заглушала поющих девушек. Парни посматривали на меня, но... я не двигался.
Место под кострище было уже расчищено. С четыре слоя слагались дрова, полбаклашки бензина, как выяснилось, тоже запасенного заранее, было вылито туда же.
Мы подняли раму на плечи — мне на плечо и на спину лилась кровь из продырявленной левой кисти Ольги, а выла она, кажется, прямо у меня над ухом — и возложили на неразведенный костер. Девушки тягуче, неожиданно глубоко орали-пели-читали:
— Тот, кто потерял путь, иди на маяк во тьме! Вызываем тебя на свет, повелеваем и молим явиться на свет! Кто исторгнут был, других исторгни! Кто пришел до — уходи, не вернись, не оглянись! Вернешься бабочкой — сгоришь! Вернешься пламенем — погаснешь! Клинком вернешься — ржа пожрет!..
Алексей бросил в костер немецкую зажигалку, якобы с немца в войну снятую. Он менял в ней кремень, тратился на заправку лучшим, что было... Она не гасла, пока летела. Занялись дрова.
— Из болота зовем, с гор зовем, из пыли зовем, из пекла зовем! Вопль в небо — с неба эхо! Дескат-Зернебок, Черный! Дверь открыта, петли шатаются! Войди! Возьми! Выпей!..
Крик Ольги перестал быть человеческим, сливаясь с ревом пламени. А потом костер взорвался изнутри. Я припустил в лес с высокого старта, игнорируя бичующие ветки.
Довольно быстро я выбежал на трассу, вдоль которой и направился к городу, надеясь поймать кого-либо по дороге — деньги еще были. По бокам чернел лес... Именно чернел, вместо веселых сосенок; я думал, что этого чертова пламени было все-таки многовато для моих изнасилованных монитором глаз. Придорожная пыль, казалось, обвалакивала ботинки, но хоть не вздымалась вверх облаками. Она напоминала промасленный песок, только связность была подозрительно односторонней. Кляня родимые леса, я выбрел на асфальт — дорога была совершенно пустой, без признаков приближающегося грузовика либо даже мопеда. Асфальт добродушно чавкнул под подошвой. Я остановился и чуть нагнулся. Серая лента, убегавшая к городу, имела непривычно губчатую структуру — притом губка та была мокрая, неглубокие следы на том, что заменило асфальт, затягивались неверным зеркалом темноватой лужи. Я припустил уже бегом. На лицо упала капля, затем еще одна. Слизнув ее с уголка губы, я почувствовал насыщенный вкус, который тянуло обозвать словом «медный» — и взглянул на небо. Длинные фиолетовые тучи завитыми полосами тянулись по черному небу к невидимой пока точки впереди. Медный дождь орошал мое лицо, а я искал солнце и не находил его меж туч.
Видите ли, это было странное лето.
Собственно, сейчас довольно поганая зима, и я сижу в Интернете через прокси-сервер, поэтому, думаю, рассказать все я смогу без особенных последствий. Так вот, это было странное лето, год не называю, не обессудьте. Мне было совершенно нечего делать дома, и я шатался по жаркому городу, унося асфальт на подметках. Домой приходил только спать, и то не всегда. Разумеется, ни девушки, ни подработки я себе не нашел, однако нашел собеседников. Странноватая то была компания. Чистенькие юноши в тонких очочках и рубашках спокойных цветов. Девицы с минимумом косметики и непередаваемо прекрасной кожей. Филфак, истфак, ФИПСИ... Белой вороной гляделась выпускница школы искусств — ненадолго, впрочем. Они собирались за городом; в нашем миллионнике без миллиона «за городом» — очень ощутимое понятие, дома переходят в леса внезапно. Они находили полянку почище, расстилали три одинаковых клетчатых скатерти и пили сваренные тут же, на тщательно окопанном костерке, глинтвейн и непривычный мне травяной чай.
И читали. Вслух.
Читали обычно девушки, иногда даже хором, если дело доходило до имевших хоть какую-то ритмику вещей. С тертых ксерокопий на оборотах финансовых отчетов девочки чистыми, всегда негромкими, но чуть приподнятыми голосами читали что-нибудь в стиле:
— ... Пусть Туннель поедом ест тех, кто есть, пусть приносятся жертвы и пусть всегда хватает торговцев, готовых раздобыть нужный товар, причем товар этот будет не лежалый, а самого лучшего качества; мы найдем, разузнаем, разыщем все ходы и даже все выходы, какие только есть в этом мире, мы поймем и овладеем, и тогда мир станет мостом, дорогой, по которой мы пойдем и вернемся, и никто не в силах будет помешать нам вернуться — туда, куда мы сможем и захотим...
Надо же, помню еще — пальцы как сами отзываются. А если еще? Закрыть глаза и пустить пальцы вскачь по черным клавишам клацать:
— ... далеко, далеко шагнули те, кто слишком поверил словам соблазняющего разум, они уже покинули свою колыбель, пересекли даже реки времен и пространств, перенесясь вслед за тем, кто обещал: величина букв в данном случае значения, пожалуй, не имеет... а если имеет — так что ж, каждому свое, jedem das seine, вот и весь фокус; каждый видит то, что в силах видеть, понимать и ощущать, действуя в дальнейшем по приобретенному видению, руководствуясь им и направляясь... все туда же, куда и раньше, за много веков и километров.
Да. Звуки помнятся, буквы помнятся. Хоть и было то в разные недели.
Я приходил к ним только слушать. Поначалу. Мы с парнями разводили костер, набрав сушняка, вешали котелок — простой армейский котелок приплюснутой буквой U — на ветку покрепче и ждали, пока дамы усядутся в круг и прочтут.
Потом читали ребята — сухой пулеметной строчкой отличника они говорили о Зеботтендорфе, Гвидо фон Листе, Ланце фон Либенфельсе. Вскользь говорили о Кюммере, двое могли припомнить на память стихи фон Эшенбаха.
Ни слова о Рейхе, но многое о Мировом льде. Ни слова о расах, но многое об Агарте. Если до того мой багаж знаний на эту тему ограничивался Яровратом (хе-хе), Лазарчуком и (в лучшем случае) Абелем Поссе, то теперь...
Для них же все то, все эти литании госпожи Людендорф, были лишь разминкой.
— Разминкой для чего? — спросил я раз Алексея, старшего над историками, высокого худого пятикурсника.
— Увидишь, — хмыкнул он, — двадцать девятого и увидишь.
— Слушать ты мог бы и повнимательнее, — проговорила старшая над чтицами, Ольга, сухая и тонкокостная блондинка. — Двадцать девятое июля — День Искупления.
Двадцать девятого мы собрались совсем недалеко от отстраиваемых предместий, в проплешине в сосновой лесопосадке, на маршруте, не пользующемся популярностью у грибников и туристов. Я и еще четверо парней покрепче принесли топорики, которыми радостно повалили немного сухостоя, после чего Даниил-философ показал нам, как сбить из напиленных поперечин широкий пятиугольник, скрепив напрочно длинными, вызывавшими в сознании слово «корабельные» гвоздями — прочее покололи на дрова.
К празднику подготовились. Девушки пришли в корсетах, столь нетипичных для этого совершенно неготического по облику кружка, мы были чисто выбриты. Дамы раздали нам вино в принесенных Леной одинаковых хрустальных бокалах — тяжелых, еще советских — и мы выпили его, когда Ольга вышла на поляну.
Видимо, она переоделась, пока мы возились с деревом. Босая, в белой ситцевой сорочке, болтавшейся на ее худой фигуре — не своя? — она прошла к пятиугольнику и улеглась на него, раскинув ноги и руки. Оргии не было. Леша и Даня прибили ее к раме, к углам — ладони, потом ступни. Она орала так, что заглушала поющих девушек. Парни посматривали на меня, но... я не двигался.
Место под кострище было уже расчищено. С четыре слоя слагались дрова, полбаклашки бензина, как выяснилось, тоже запасенного заранее, было вылито туда же.
Мы подняли раму на плечи — мне на плечо и на спину лилась кровь из продырявленной левой кисти Ольги, а выла она, кажется, прямо у меня над ухом — и возложили на неразведенный костер. Девушки тягуче, неожиданно глубоко орали-пели-читали:
— Тот, кто потерял путь, иди на маяк во тьме! Вызываем тебя на свет, повелеваем и молим явиться на свет! Кто исторгнут был, других исторгни! Кто пришел до — уходи, не вернись, не оглянись! Вернешься бабочкой — сгоришь! Вернешься пламенем — погаснешь! Клинком вернешься — ржа пожрет!..
Алексей бросил в костер немецкую зажигалку, якобы с немца в войну снятую. Он менял в ней кремень, тратился на заправку лучшим, что было... Она не гасла, пока летела. Занялись дрова.
— Из болота зовем, с гор зовем, из пыли зовем, из пекла зовем! Вопль в небо — с неба эхо! Дескат-Зернебок, Черный! Дверь открыта, петли шатаются! Войди! Возьми! Выпей!..
Крик Ольги перестал быть человеческим, сливаясь с ревом пламени. А потом костер взорвался изнутри. Я припустил в лес с высокого старта, игнорируя бичующие ветки.
Довольно быстро я выбежал на трассу, вдоль которой и направился к городу, надеясь поймать кого-либо по дороге — деньги еще были. По бокам чернел лес... Именно чернел, вместо веселых сосенок; я думал, что этого чертова пламени было все-таки многовато для моих изнасилованных монитором глаз. Придорожная пыль, казалось, обвалакивала ботинки, но хоть не вздымалась вверх облаками. Она напоминала промасленный песок, только связность была подозрительно односторонней. Кляня родимые леса, я выбрел на асфальт — дорога была совершенно пустой, без признаков приближающегося грузовика либо даже мопеда. Асфальт добродушно чавкнул под подошвой. Я остановился и чуть нагнулся. Серая лента, убегавшая к городу, имела непривычно губчатую структуру — притом губка та была мокрая, неглубокие следы на том, что заменило асфальт, затягивались неверным зеркалом темноватой лужи. Я припустил уже бегом. На лицо упала капля, затем еще одна. Слизнув ее с уголка губы, я почувствовал насыщенный вкус, который тянуло обозвать словом «медный» — и взглянул на небо. Длинные фиолетовые тучи завитыми полосами тянулись по черному небу к невидимой пока точки впереди. Медный дождь орошал мое лицо, а я искал солнце и не находил его меж туч.
Хуйня.
Сука, весь тред завайпал, дебил.
Хоть новый создавай.
Хоть новый создавай.
Уебки, вы не копируйте сюда пасты, а кидайте ссылки. Такие дауны, пиздец.
Где-то раз в четыре года встречаются дела, которые мы передаем в некую вышестоящую организацию, не оставляя в своих бумагах никакого упоминания о них. Последнее попалось два дня назад.
В березовой роще возле университета собака разрыла свежую яму, разгрызла несколько слоев полиэтилена и принесла хозяину отрезанный палец (предварительно пережевав еще несколько).
К приезду полиции (то есть нас) собралась небольшая толпа студентов и местных жителей. Разогнав толпу и отгородив участок, мы стали извлекать находку. Это был полиэтиленовый тюк, в нем, в полиэтиленовых пакетах — пальцы рук. Много. На первый взгляд, относительно свежие. Это значит, что в ближайшие дни нас ожидают поиски десятка, а то и двух десятков изувеченных трупов.
Отвезли находку криминалистам. Вчера утром получили их отчет, а к обеду дело со всеми материалами уже исчезло без следа — увезли те самые «сотрудники родственной организации».
Краткое изложение отчета таково:
— пальцев — 151 (плюс 3, практически уничтоженные собакой);
— все пальцы принадлежат мужчинам в возрасте около 30 лет;
— пальцы были отрезаны примерно за 20 часов до их обнаружения;
— в каждом маленьком пакете — пальцы рук одного человека;
— в каждом маленьком пакете — одиннадцать пальцев.
В березовой роще возле университета собака разрыла свежую яму, разгрызла несколько слоев полиэтилена и принесла хозяину отрезанный палец (предварительно пережевав еще несколько).
К приезду полиции (то есть нас) собралась небольшая толпа студентов и местных жителей. Разогнав толпу и отгородив участок, мы стали извлекать находку. Это был полиэтиленовый тюк, в нем, в полиэтиленовых пакетах — пальцы рук. Много. На первый взгляд, относительно свежие. Это значит, что в ближайшие дни нас ожидают поиски десятка, а то и двух десятков изувеченных трупов.
Отвезли находку криминалистам. Вчера утром получили их отчет, а к обеду дело со всеми материалами уже исчезло без следа — увезли те самые «сотрудники родственной организации».
Краткое изложение отчета таково:
— пальцев — 151 (плюс 3, практически уничтоженные собакой);
— все пальцы принадлежат мужчинам в возрасте около 30 лет;
— пальцы были отрезаны примерно за 20 часов до их обнаружения;
— в каждом маленьком пакете — пальцы рук одного человека;
— в каждом маленьком пакете — одиннадцать пальцев.
Котятки не стоит совать свои носики в эту темочку. Вы сонненькие, сладенькие, вам все потягушки. Это не то. Это не медвежатки и даже не пингвинчики. Сюда лучше хвостиками не хитрить. Серьезно, любой из вас будет сидеть на головке. Лучше садитесь на коленочку и прижимайтесь нежненько к животику. Я вполне понимаю что данным сообщеньицем вызову дополнительный интересик, но хочу сразу предостеречь пытливеньких — стопушки. Остальные просто не поднимут лапок.
Вонюче.
Хочу годную пасту где многа букафф
>Видишь в подвале собственного дома мальчика без рук и ног, скулящего как собака.
>Не задаёшь никаких вопросов, лакомишься печеньками.
Этот скулящий пацан, должно быть, мамке по наследству от бабули достался, она тоже предпочла печенье знанию того, что за лютая хуйня происходит в подвале собственного дома. Поразительная невозмутимость. Неудивительно, что твоя мамаша такая жирная, что падает сразу с обеих сторон кровати.
Бумп
В одном многоквартирном доме жила маленькая девочка. Однажды она сказала матери, что идёт играть на улицу. Через несколько часов мать пошла звать её на обед, но не смогла её нигде найти. Она спрашивала всех детей во дворе, не видели ли они её дочь. Те сказали, что она не появлялась. Родители девочки вызвали полицию, и немедленно начались поиски. Но всё было бесполезно — девочку так и не нашли.
Три месяца спустя жители дома стали жаловаться на питьевую воду. Всякий раз, когда они открывали кран, вода странно пахла. Управляющий стал получать всё больше и больше жалоб от жильцов, которые жаловались на вкус и запах питьевой воды. Он понял, что нужно что-то предпринять, и вызвал сантехника, чтобы тот проверил резервуары с водой на крыше дома. Рабочий поднялся на крышу и стал снимать крышки с резервуаров, чтобы взять пробы для проверки химического состава воды. Когда он добрался до последнего резервуара и поднял крышку, то ощутил ужасное зловоние. Он посмотрел вниз и увидел, что в воде что-то плавает. Это был разлагающийся труп ребенка.
Полиция подтвердила, что это труп маленькой девочки, пропавшей без вести три месяца назад. Выяснилось, что она играла одна на крыше и, видимо, случайно упала в резервуар, заглядывая под его крышку из любопытства. Труп девочки пролежал три месяца — и столько же времени жители дома пили воду, в которой плавала девочка.
Три месяца спустя жители дома стали жаловаться на питьевую воду. Всякий раз, когда они открывали кран, вода странно пахла. Управляющий стал получать всё больше и больше жалоб от жильцов, которые жаловались на вкус и запах питьевой воды. Он понял, что нужно что-то предпринять, и вызвал сантехника, чтобы тот проверил резервуары с водой на крыше дома. Рабочий поднялся на крышу и стал снимать крышки с резервуаров, чтобы взять пробы для проверки химического состава воды. Когда он добрался до последнего резервуара и поднял крышку, то ощутил ужасное зловоние. Он посмотрел вниз и увидел, что в воде что-то плавает. Это был разлагающийся труп ребенка.
Полиция подтвердила, что это труп маленькой девочки, пропавшей без вести три месяца назад. Выяснилось, что она играла одна на крыше и, видимо, случайно упала в резервуар, заглядывая под его крышку из любопытства. Труп девочки пролежал три месяца — и столько же времени жители дома пили воду, в которой плавала девочка.
да, посоны, посоветуйте фильмца годного про НЕХ, чтобы,посмотрев, очкануть лихо
очевидное Проклятие. Или Маму.
Спасибо, я покакал.
Эт, кстати, тру-стори. Только измененная.
Чью маму?
спасибо, Антуан!
Что попросил? Тяночку?
дебил, фильм такой
http://www.kinopoisk.ru/film/605269/
http://www.kinopoisk.ru/film/605269/
не понял.
Это Балланар какбЕ
Баланар.
Быстрофикс
Это художественный вымысел?
Нет, тебе пизда, беги нахуй.
> чё за диагноз?
В психиатрии есть только джва заболевания — шизофрения и биполярное расстройство, подвиды шизофрении тебе ничего не скажут, алсо диагнозы врачи невменяемым (по правилам-то ваще любым) гиацинтам не говорят, они их угадывают всей палатой по назначениям и тембру голосов в голове.
на кровати рядом с тобой проснулось что-то в маминой коже
Не переходите по этой
сема, плиз.
ВСЕ ОБОСРАЛИСЬ
ВСЕ ОБОСРАЛИСЬ
Посоны, это охуенно. Представил, как в соседней квартире к стене прислонилось вот это.
Знаете, сижу один в квартире, небольшой, две комнаты, кухня и балкон, ветер дует, видать в ДСии снова дождь собирается, читаю все это и крипово становится. Свет везде выключил, теперь поссать боюсь сходить. Обычно я очень терпим к таким тредам, но сегодня что-то нахлынуло, видимо из депры наконец выхожу и эмоции проявляются хочу верить, что наконец-то. Так, что-то я растекся мыслью по древу. В общем поставил Murray Gold - I am the Doctor и отпустило:3
Вот такое вот народное антикриповое средство у меня. Я один такой?
Вот такое вот народное антикриповое средство у меня. Я один такой?
А слово какое хорошее - НЕКРОМОРФ
Вот представь. Ты - обычный битард-сыч, лет 20и с лишним, съебался от мамки и живешь в съемной квартире, работая удаленно программером. Друзей у тебя нет, девушки, естественно, тоже. Вся твоя жизнь проходит вдали от людей перед экраном монитора - работа, аниме, фап. Выходишь ты на улицу купить хавки, бухла и сигарет, в одном и том же магазине за углом. Иногда заходишь к старому Ашоту в его забегаловку купить шавермы, и для тебя он наверное самый близкий человек на свете, ибо при виде тебя он начинает задумчиво улыбаться и тихо напевать мелодию своей страны, готовя тебе заказ. Еще ты любишь бродить по вечерам в безлюдном парке неподалеку, погружаясь в раздумья. Жизнь течет своим чередом. В один ничем не примечательный день ты решаешь съездить по делам на автобусе на другой конец города. Ты приходишь на остановку и начинаешь изучать расписание автобусов на стене остановки. В какой-то момент тебя что-то привлекает в ворохе объявлений, приклеенных к доске возле расписания. Поверх всех объявлений ты видишь большой лист бумаги с фотографией лица какого-то человека (как на паспорте) и заголовок: "ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК.". Ты начинаешь читать текст и постепенно тебя начинает прошибать холодный пот: "Анон Сычев, 23 года, ушел из дома неделю назад и не вернулся. Если вы видели этого человека, или знаете его местонахождение, позвоните по телефону, вознаграждение гарантируется". Твои имя и фамилия. Твой возраст. Ты всматриваешься в фотографию и с ужасом узнаешь на ней себя, побритого, с аккуратно подстриженными волосами. Но ошибки быть не может: с фотографии смотрит на тебя твое лицо. Вихрь мыслей в твоей голове. Розыгрыш? Но кто может знать твои имя и фамилию? Может родители? Но телефон на объявлении точно не принадлежит родителям. И главное, откуда эта фотография на объявлении? Ты точно не помнишь, что когда-либо фотографировался таким образом. Пытаясь прийти в себя ты оглядываешься вокруг. На остановке стоят люди, некоторые время от времени просматривают объявления, скользя взглядом по листу бумаги, приведшем тебя в ужас. И, похоже, никто не узнает тебя на фотограции. Да, сейчас ты, небритый, с копной сальных волос и мешками под глазами не выглядишь столько свежо как на фотографии, но даже незнакомый человек должен определенно сказать, что на фотографии твое лицо. Смятенный, ты отходишь от доски объявлений, и погружаешься в мысли, пытаясь придумать, что же делать. Да, скорее всего это розыгрыш, рашаешь ты. Следом за этим тебе приходит на ум идея позвонить по телефону на фотографии и попытаться спросить, кто конкретно потерял... тебя. Набрав на мобильнике номер с объявления, ты отходишь от остановки и нажимаешь кнопку вызова. Спустя секунды три вызов принимают. Ты неуверенно спрашиваешь "Ээ... здравствуйте. Это вы разместили объявление о пропаже челов...", но не успевашь ты договорить, как на другом конце провода незнакомый женский голос начинает взволнованно тараторить "Вы видели его? Вы нашли его? Скажите, что вы нашли его? Пожалуйста, скажите, пожалуйста. Вы нашли его?" - голос все ускоряется, тараторя одни и те же фразы, переходя в истеричный крик. Ты пытаешься что-то сказать, но с ужасом слышишь, что женский крик в трубке постепенно переходит в визгливые срывающиеся вопли, а из него в какое-то подобие утробного рычания. Вне себя от страха ты нажимаешь кнопку сброса на телефоне и некоторео время стоишь в оцепенении, пытаясь понять, что только что произошло.
<продолжение следует>
<продолжение следует>
Годно.
Да гдеж сёма? Ты время посмотри в сообщении? Ктож будет семёнить через почти час?
Бред какой-то.
Как же он не здох, если у той от поцелуев аж получилось осеменение бактериями?
Пиздаболят, как пить дать.
Раз уж такой тред, ты посоветую анончику криповейший винрарный фильмец (пикрилейтед). Я чел бывалый в жанре хорроров, и такой слепящей годноты я давно не видел.
он их с прикусом целовал.
Реквестирую пикчу сестры судьбы с нульщей.
Реквестирую пикчу сестры судьбы с нульщей.
Кто-то просил пасту про кассеты, доставлено.
http://kriper.ru/tale/1261
http://kriper.ru/tale/1261
Напомните фильм про первую мировую, с потусторонней хуйней, где еще была сцена, где у солдата с отказавшими ногами начинает двигаться одеяло, и его друг радуется что тот начал шевелиться, открывает - а там крысы жрут.
Никакой уебищной компьютерной графики, никаких нелепых резиновых упырей. Только тягучий изматывающий все нарастающий ужас. Этот упырь заставит вас визжать как сучки.
Ну не 21, и то ладно
Я обосрался. Сириусли. В прямом смысле. Не скример.
https://www.youtube.com/watch?v=589vnO6vufw
https://www.youtube.com/watch?v=589vnO6vufw
Я не в японии, и в метре не езжу.
Это конец?
Вот Это блядь пиздец!
Есть такая. Ты еще здеся?
вроде в том треде еще шизофазии было, но история схоронила только это.
Нет, есть статья. Могу поискать.
А разве не у всех она за плечами стоит?
Странный ты...
Вот эта когда-то понравилась. Атмосферно, как по мне:
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
- Россия, - любила повторять бабка Арина, - держится на трёх китах: Боге, Сталине и железных дорогах. Как сталинскую зону закрыли, так и ветку железнодорожную, что к зоне вела, бросили. А как дороги не стало, так и часть России, что от неё кормилась, померла.
В словах старухи была доля истины. Этот суровый таёжный край колонизировался в буквальном смысле: где появится колония строгого режима, туда и змеятся рельсы, там и цивилизация. Вглубь болот прокладывали путь зеки-первопроходцы, а по сторонам дороги возникали посёлки и целые города.
В 34-ом от железной дороги Архангельск-Москва отпочковалась ведомственная ветка, не обозначенная ни на одной схеме. Вела она далеко на Юг, в закрытую тогда зону и заканчивалась станцией 33 - в народе прозванной Трёшки. На Трёшках находился исправительно-трудовой лагерь, в котором бабка Арина во времена молодости была поварихой. Обслуживающий персонал лагеря проживал в рабочем посёлке Ленинск, но Арина поселилась южнее, в рыбацкой деревушке у полноводной реки Мокрова. Там живёт она по сей день с мужем Борисом, хотя и река уже не та, и лагеря больше нет. После того, как Трёшки закрыли, лагерный район опустел. Ветку за ненадобностью частично демонтировали, Ленинск, как и десятки других поселений, обезлюдел. Сегодня в рыбацкой деревне живут три человека: Арина с мужем да старичок Кузьмич, их единственный сосед.
Тайга жадно пожирает брошенный кусок цивилизации. Зарастает мхом да кустарником дорога. Долгие зимы рушат пустые домики в посёлке. Трёшки ушли в лес, загородились стыдливо сосняком и лиственницей. Воплощенный в бесчисленных колониях Сталин канул в вечность, унеся за собой безымянные железнодорожные полосы.
- Вся надежда, что Бог удержит нашу Россию, - шепчет Арина, под Россией подразумевая себя, деда Бориса и Кузьмича, забытых на околице Родины стариков.
А Мокрова бежит серебряным шнурком, впадая где-то в Северную Двину, и никуда не впадающие рельсы проглядывают под зеленью.
- Бог, говоришь, - качает головой Борис, показывая жене очередной улов.
Раньше в Мокрове рыбы водилось видимо-невидимо, и Борис тянул полные сети своими сильными загорелыми руками, а Арина любовалась, какой он у неё крепкий и красивый. Силы и в восемьдесят не покинули Бориса: мышцы молодецки выступали под дубленой кожей, когда он доставал улов. Но рыбы с тех пор в Мокрове поубавилось. А в последнее время попадались какие-то калеки: то карася достанет слепого от рождения, то корюшку с костяными наростами на голове.
- Гляди, - показывает Борис и вовсе странный экземпляр, вроде краснопёрка, но прозрачная вся, кости видно сквозь желейные бока и глазных впадин не предусмотрено никаких. - Мутант, едрить его!
Арина ругает мужа за такие слова:
- Нечисть к ночи не поминай! А рыбу сожги, крестясь.
Борис подшучивает над недалёкой старухой, но улов бросает в костёр и крестится исподтишка.
А за Мокровой поднимается синим пламенем лес, и где-то в его недрах, в ядовитом болотном тумане стоит Чёрная Церковь.
- Что вы знаете про Чёрную Церковь? - спрашивают стариков гости из Архангельска, принимая у Арины тарелки с ухой. Уху она делает их консервов, не доверяет больше реке.
В двухтысячных они сюда зачастили - субтильные городские юноши и девушки с огромными рюкзаками и огромными фотоаппаратами. На арендованных «нивах» они приезжают в тайгу, чтобы запечатлеть брошенные города. Сталкерами себя кличут, да знают ли что про жизнь в мёртвой таёжной зоне?
Их маршрут обычно пролегает через Ленинск в Трёшки. Там и правда есть на что посмотреть. Арина, когда поясница не хватает, ходит на место бывшей работы ежевику собирать. В лагере всё осталось как раньше: покидали его в спешке, никому из расформированного конвоя не хотелось задерживаться здесь. Бараки гниют, нары в них гниют, потерявшие ценность бумаги гниют, учебки и медсанчасти гниют. Скоро-скоро Трёшки станут перегноем, рухнут, как рухнула старая караульная вышка, и ничего не останется, лишь тайга.
Щёлкайте фотоаппаратами, пока можете, бледные городские дети.
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
- Россия, - любила повторять бабка Арина, - держится на трёх китах: Боге, Сталине и железных дорогах. Как сталинскую зону закрыли, так и ветку железнодорожную, что к зоне вела, бросили. А как дороги не стало, так и часть России, что от неё кормилась, померла.
В словах старухи была доля истины. Этот суровый таёжный край колонизировался в буквальном смысле: где появится колония строгого режима, туда и змеятся рельсы, там и цивилизация. Вглубь болот прокладывали путь зеки-первопроходцы, а по сторонам дороги возникали посёлки и целые города.
В 34-ом от железной дороги Архангельск-Москва отпочковалась ведомственная ветка, не обозначенная ни на одной схеме. Вела она далеко на Юг, в закрытую тогда зону и заканчивалась станцией 33 - в народе прозванной Трёшки. На Трёшках находился исправительно-трудовой лагерь, в котором бабка Арина во времена молодости была поварихой. Обслуживающий персонал лагеря проживал в рабочем посёлке Ленинск, но Арина поселилась южнее, в рыбацкой деревушке у полноводной реки Мокрова. Там живёт она по сей день с мужем Борисом, хотя и река уже не та, и лагеря больше нет. После того, как Трёшки закрыли, лагерный район опустел. Ветку за ненадобностью частично демонтировали, Ленинск, как и десятки других поселений, обезлюдел. Сегодня в рыбацкой деревне живут три человека: Арина с мужем да старичок Кузьмич, их единственный сосед.
Тайга жадно пожирает брошенный кусок цивилизации. Зарастает мхом да кустарником дорога. Долгие зимы рушат пустые домики в посёлке. Трёшки ушли в лес, загородились стыдливо сосняком и лиственницей. Воплощенный в бесчисленных колониях Сталин канул в вечность, унеся за собой безымянные железнодорожные полосы.
- Вся надежда, что Бог удержит нашу Россию, - шепчет Арина, под Россией подразумевая себя, деда Бориса и Кузьмича, забытых на околице Родины стариков.
А Мокрова бежит серебряным шнурком, впадая где-то в Северную Двину, и никуда не впадающие рельсы проглядывают под зеленью.
- Бог, говоришь, - качает головой Борис, показывая жене очередной улов.
Раньше в Мокрове рыбы водилось видимо-невидимо, и Борис тянул полные сети своими сильными загорелыми руками, а Арина любовалась, какой он у неё крепкий и красивый. Силы и в восемьдесят не покинули Бориса: мышцы молодецки выступали под дубленой кожей, когда он доставал улов. Но рыбы с тех пор в Мокрове поубавилось. А в последнее время попадались какие-то калеки: то карася достанет слепого от рождения, то корюшку с костяными наростами на голове.
- Гляди, - показывает Борис и вовсе странный экземпляр, вроде краснопёрка, но прозрачная вся, кости видно сквозь желейные бока и глазных впадин не предусмотрено никаких. - Мутант, едрить его!
Арина ругает мужа за такие слова:
- Нечисть к ночи не поминай! А рыбу сожги, крестясь.
Борис подшучивает над недалёкой старухой, но улов бросает в костёр и крестится исподтишка.
А за Мокровой поднимается синим пламенем лес, и где-то в его недрах, в ядовитом болотном тумане стоит Чёрная Церковь.
- Что вы знаете про Чёрную Церковь? - спрашивают стариков гости из Архангельска, принимая у Арины тарелки с ухой. Уху она делает их консервов, не доверяет больше реке.
В двухтысячных они сюда зачастили - субтильные городские юноши и девушки с огромными рюкзаками и огромными фотоаппаратами. На арендованных «нивах» они приезжают в тайгу, чтобы запечатлеть брошенные города. Сталкерами себя кличут, да знают ли что про жизнь в мёртвой таёжной зоне?
Их маршрут обычно пролегает через Ленинск в Трёшки. Там и правда есть на что посмотреть. Арина, когда поясница не хватает, ходит на место бывшей работы ежевику собирать. В лагере всё осталось как раньше: покидали его в спешке, никому из расформированного конвоя не хотелось задерживаться здесь. Бараки гниют, нары в них гниют, потерявшие ценность бумаги гниют, учебки и медсанчасти гниют. Скоро-скоро Трёшки станут перегноем, рухнут, как рухнула старая караульная вышка, и ничего не останется, лишь тайга.
Щёлкайте фотоаппаратами, пока можете, бледные городские дети.
СУКА МРАЗЬ НЕНАВИЖУ НАХУЙ ТАКОЕ ПОСТИТЬ БЛЯ Я Ж ЧУТЬ НЕ УСРАЛСЯ
ВТОРАЯ ЧАСТЬ
Сегодня на ужин их трое пришло: два мальчика и девочка, красивая, как актриса из кино забытого. Туристы всегда заходят в посёлок, поглядеть, что это за рыбаки живут на окраине мира, почему не уехали вместе с остальными. Удивляются, узнав, что на всю деревушку три старика осталось. Арина с Борисом их радушно принимают, и Кузьмич в гости приходит. Он хоть маленько из ума выжил, но молодежь любит.
Дети показывают трофеи: пожелтевшие розыскные карточки, подобранные в Ленинске, фотографии Трёшки (на одной видна столовая, где работала Арина). Стариков больше интересует жизнь в Архангельске. Путин, Медведев. А Ельцин умер уже. Если даже Ельцин умер, что останется завтра, кроме тайги и болот?
Борис родился в Южанске, самом крупном населённом пункте на пути безымянной ветки. Сейчас там проживают человек триста, но всего десять лет назад это был обычный провинциальный город с достаточно развитой инфраструктурой. В 96-ом там даже газету выпускали – «НЛО» называлась. На всё СНГ выходила. Знаете, какие темы тогда в моде были: снежные люди, пришельцы, ерунда всякая. Народ в перестройку Солженицинами накушался, хотелось фантастики лёгкой. Вот «НЛО» и удовлетворяло запросы. Статьи там печатались одна другой глупее, но попадались и исключения. Именно в «НЛО» опубликовали забытую историю о Чёрной (или по-другому, Болотной) Церкви, и именно оттуда о ней знали гости Бориса.
Но он-то жёлтую прессу не читал, он про Церковь и её Архитектора с детства слышал. В Южанске про неё тогда все слышали.
- Не слышал я ни про какую Чёрную Церковь, - качает головой Борис, а сам на Кузьмича смотрит, глазами показывает, чтоб он молчал. Кузьмич дурной, но понимает, что детям про такое говорить нельзя, и только сопит расстроено. Про Путина хочет разговаривать, про перспективы их края: а вдруг Путин заново лагеря построит, и жизнь наладится, и, как раньше, по брошенной дороге поезда поедут. Кузьмич бы им руками махал и дудел бы, как паровозный гудок…
- Но, как же, - настаивает красивая девочка – Лиза её зовут. - Мы давно этой темой интересуемся, в Южанске были. Вот, посмотрите.
И она протягивает старику ксерокопию документа, написанного от руки красивым почерком с ятями и упразднённым «і». Документ обозначен, как доклад, и датирован 1866 годом.
«Судом рассматривалось дело крестьянина Григория Петровича Своржа, 1831 года рождения, русского, крещённого, проживающего в городе Южанске, Архангельской губернии. Указанный крестьянин был взят под стражу по подозрению в убийстве настоятеля Михайловского храма города Южанска, отца Иннокентия, в миру – Саввы Мироновича Павлицкого, убитого зверским способом в ночь на 1 мая текущего года на пороге храма. В ходе расследования подозреваемый признал свою вину и рассказал, что убил отца Иннокентия топором с целью завладения церковным имуществом. Жандармам, указавшим на отсутствия грабежа в составе преступления, пояснил, что не взял из храма ничего, ввиду сильного испуга от содеянного. Учитывая чистосердечное признание подсудимого, суд постановил заковать его в кандалы и ближайшим временем отправить на каторжные работы в Сибирь пожизненно».
Ниже: дата, подпись судебного пристава (инициалы неразборчивы).
Арина читает доклад вместе с мужем, заглядывая ему через плечо. Мурашки бегут по коже. Оба вспоминают далёкий 79-ый год и белозубую улыбку Павлика.
Павлик – Паша Овсянников – был им как сын, хотя знакомы они были меньше года. Его, старшего лейтенанта, перевели в Трёшки из Архангельска за диссидентские разговорчики. Тридцатилетний красавец, обладавший недюжинным интеллектом и собственным взглядом на мир, возглавил лагерный конвой. Вот уж не думал Борис, что сойдётся с вертухаем, а с Пашей сдружился сразу же и накрепко. От ужасов лагерной жизни сбегал лейтенант на выходные к Мокрове удить рыбу. Так они познакомились, так Паша стал добрым гостем в их доме.
Мутантов в 79-ом в реке не водилось, поезда шли мимо густонаселённых берегов, зеки валили лес и прокладывали дорогу вглубь таёжных массивов, а Борис и Паша собирались за штофом водки обсудить политику да прессу. Интересовали лейтенанта и северные легенды, коих немало знал старший товарищ.
Арина любила Пашу, видя в нём сына, которого Бог ей не дал. Она никогда не говорила об этом вслух, но вину за смерть лейтенанта возлагала на супруга. Кто дёрнул его за язык, заставил рассказать про Церковь? Известно кто. Тот же, кто надоумил душегуба Своржа эту Церковь построить.
Женщина закрывает глаза и слышит паровозный гудок… и шум далёкой стройки, и рёв грузовичка, спускающегося к рыбацкому посёлку со стороны Ленинска.
- Эй, старый! - кричит она. - Прячь антисоветскую пропаганду! НКВД едет!
- Ох, дожились! - шутливо отвечает помолодевший на тридцать лет Борис. - Слава Партии, есть заначка Бухарина!
Овсянников входит в дом, кланяется хозяевам. У него ямочки на щеках и глаза голубые, как Мокрова в апреле. Только сегодня в них затаилась тревога, и задумчивая морщинка легла меж бровей.
Он снимает шинель, садится за стол.
Уж не приключилось ли чего? - думает Борис.
- Приключилось, Борис Иваныч, приключилось.
Побеги в Трёшках случались нечасто, тем более в 79-ом, когда вместе с государственным режимом смягчился и режим заключённых. Да и раньше бегали одни самоубийцы: бегать-то здесь особо некуда. Ежели на восток, в Архангельск или, там, Южанск, поймают в три счёта. А к Вологодской области, в тайгу смысла и того меньше. Дед Бориса говорил, что архангельские болота прямо в ад идут, что глубина их непостижима. Ерунда, конечно, однако утонуть в трясине проще простого. Потом, медведи, волки, кикиморы – тайга полна разным зверьём. Заключённые и при Ежове с Берией считали, что расстрел лучше, чем сгнить в лесу. А тут такое – побег!
Борис справедливо полагал, что за последнее время вохра совсем обленилась, переложив свои обязанности по охране зеков на природные условия края. И вот итог, вчера перед отбоем обнаружили нехватку двоих рецидивистов.
- Мы, - Паша говорит, - до рассвета подождали, а только небо порозовело, пошли на восток. В октябре проверка из Москвы, не хватало нам такого конфуза. Взвод пошёл, там, где рельсы заканчиваются, разделились по трое.
- Через Пешницу пошли? - спрашивает Борис. Пешница – так называлось когда-то село за станцией, его, когда Боря маленьким был, лесной пожар уничтожил, да так и осталось пепелище.
- Через Пешницу и вглубь. Где Мокрова мельчает.
Борис присвистывает: далеко зашли. В памяти всплывают истории стариков про духов леса, про кикимор с болотницами, про церковь Своржа.
А Паша рассказывает. Шёл он с двумя подчинёнными, палкой прощупывал почву на предмет топи. Выбирал такой маршрут, какой выбрал бы, будь он беглецом. К девяти утра наткнулся на прогнившие деревянные сваи, что в былые времена поддерживали мост. Моста нет, а эти почерневшие бивни остались. И возле них следы недавнего привала. Попались, голубчики.
По свежим следам повёл Паша свою группу дальше. А потом… потом…
- Ты, Паша, рассказывай, ничего не скрывай. И не бойся глупым показаться. Ужель птицы петь перестали?
Паша удивлённо вскидывает брови: откуда знаете?
- Да как же, пятьдесят лет здесь обитаю. Кое-чего про тайгу нашу слышал.
- Да, - продолжает Паша, - птицы замолчали. Будто пластинку кто-то выключил. Резко так. И потемнело, словно сумерки уже. Мне не по себе стало, но я от ребят скрыть пытаюсь, хотя вижу, и они смущены. Вокруг сосны, торфяник. Мысли о смерти в голову лезут. И ещё чушь всякая. И это… перекреститься захотелось.
Член партии опускает глаза смущённо. Он, наверно, и креститься-то не умеет, а вот, захотел. Потребовалось.
- Стыдиться нечего, - твёрдо говорит Борис, - я в детстве туда по грибы ходил. И креститься хотелось, и в монахи постричься. Нехорошее место, Павлик, очень плохое. Если зеки твои пропали, не найдёшь. И искать не стоит.
Лейтенант молча смотрит в окно, на тайгу за Мокровой, а потом негромко говорит:
- Так мы нашли. Нашли.
На страже смерти
ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ
И впрямь нашли – недалеко от моста разрушенного, на природной залысине посреди леса. Одного мёртвым, другого абсолютно сумасшедшим.
- Бывает ли такое, чтоб человек за одну ночь с ума сошёл? - спрашивает Паша. - Да ладно, человек – Михайлов, бандит, каких свет не видел. Он в Омске дюжину людей зарезал, и ничего, психика не расстроилась. А тут…
А тут рецидивист Михайлов задушил товарища по побегу Челядинова, набил полные уши болотного ила (и себе, и трупу) и сел посреди поляны дожидаться конвоиров.
- Ещё и пел при этом! - подчёркивает ошарашенный Овсянников.
- Что пел? - не из праздного любопытства уточняет Борис.
- Да, может, и не пел, а просто повторял: «бом, бом, бом»… Но нараспев так… На нас никак не прореагировал. Глаза стеклянные, в одну точку смотрит и талдычит своё. Мы его под белые ручки доставили в лагерь. Он сейчас в лазарете связанный, что с ним делать - ума не приложу. Мои орлы тоже молодцы – едва заставил вернуться за Челядиновым. Борис Иваныч, я вот думаю, может, они ягод каких съели, что крыша у них поехала?
- Тут не в ягодах дело, - отвечает Борис. - Ты, Паша, про Чёрную Церковь слышал?
- Не слышали мы ни про какую церковь, - отвечает Борис детям в 2009 году. - Ближайшая церковь в Южанске. Раньше в лагере было что-то вроде молитвенного домика – будка такая с иконой. Но она в девяностых сгорела.
Кузьмич прячет глаза, когда красавица Лиза обводит присутствующих пытливым взором.
«Не верит, - понимает Арина, и тоска пронзает её сердце. - Истину ищут, бесята, а истина-то в болоте на дне».
- Вы не могли о ней не слышать, - произносит Лиза. Она явно главная в их троице. Парни молчат, смущённые её наглостью, - вот здесь о ней писали.
Девушка достаёт из рюкзака потрёпанную газету со статуями острова Пасхи на обложке. Южанское «НЛО» за 96-ой год.
Борис хочет ответить, что подобный мусор не читает, но его сбивает выражение Лизиного лица. С какой мольбой, с какой надеждой смотрит она на него.
- Я эту статью в детстве прочитала, - говорит девушка. - В девять лет. И так мне эта история врезалась в память, что когда мы с ребятами начали сайт про аномальные явления верстать, первое, что в голову пришло, написать о Болотной Церкви. Я все архивы облазила, всё, что можно, нашла. Здесь она была, возле Трёшки. Но где именно? Где?
Борис разворачивает газету, шелестит жёлтыми страницами. На развороте статья с громким названием «Таёжное чудо».
Старик пробегает глазами по строчкам: «Чем занимался Сворж в ссылке, никто не знает, но доподлинно известно, что через 13 лет после убийства батюшки он вновь появился в Южанске. Живой и очень страшный».
О том, что Григорий Петрович Сворж вернулся, в Южанске слышали. Его даже видели несколько раз: заросшего бородой до самых глаз, постаревшего, будто почерневшего кожей. Он-де ночевал по оврагам, питался на базарной помойке. Сдавать жандармам его не стали. Люди полагали, что человек, который пешком прошёл от Сибири до Южанска, свой ад уже перенёс и мучить его сверх того не по-божески. Была ещё одна причина: жуткий взгляд чёрных-пречёрных глаз каторжника. Связываться с ним не хотели. Поговаривали, что из ссылки он сбежал не один, и что товарищами своими в пути питался. Поговаривали, что за грязными усами он скрывает клыки. Да мало ли чего поговаривали. В конце концов, Сворж недолго пробыл в Южанске. В 1880 году (ему тогда было почти пятьдесят) ушёл на восток, и след его затерялся ещё на несколько лет.
Всплыло имя Григория Петровича в середине восьмидесятых девятнадцатого века. По краю прошёл слух, будто на болотах за Пешницой поселился страшный как черт мужик, и будто строит он там дом.
- Не дом он строит, а дворец! - говорили сельские жители. - Уже три этажа возвёл, самостоятельно!
- Из чего ему строить? - не верили скептики. - Не иначе в Вологде гвоздей закупил?
- Без гвоздей строит! - клялись первые. - Из коряг, из окаменевших деревьев да грязи. А по ночам ему строить караконджалы помогают.
Караконджалами в народе называли спутников Лиха Одноглазого, рогатых безобразных тварей.
- Вот что! - вступал в разговор взрослых веснушчатый мальчуган. - Я на болотах ягоду собирал, собственными глазами стройку видел. Нет там никаких караконджал. А Сворж есть. Косматый, злой. И то, что он строит, верно, только это не дом, а церковь. Чёрная она, что стены, что крыша. По бокам её балки подпирают – брёвна сосновые. Вся она неровная, неправильная, жуть берёт. С купола ил стекает, а на маковке заместо креста перекрученная коряга. Я, как увидел, сразу оттудова дёру дал!
И вновь пошли слухи от Пешницы до Южанска, про Церковь Болотную Чёрную, хоть её саму мало кто видел. Не потому, что пряталась она, а из-за страха людского разумного на грешное дело смотреть. Но были смельчаки, и подтверждали они: Церковь существует.
- Ну и что! - отмахивались упрямые скептики. - Согрешил человек, теперь вот грехи замаливает, храм для лесных зверюшек строит.
- Не для зверюшек, а для хмырей болотных. И сам он уже на человека не похож: лает, на четвериках скачет да, знай, бока своего уродства глиной смазывает.
Но какой бы невидалью ни была болотная стройка, глаза она не тёрла, ибо оставалась скрытой в таёжной чаще. И Архитектор (как прозвали каторжника) к людям не захаживал. Шли годы, Церковь превратилась в местную страшилку, обросла вымышленными подробностями, вроде икон с рогатыми мордами и трона внутри (для самого Лиха). В 18-ом году людям было не до фольклора. Гражданская война докатилась и до самой тайги. Интервенты захватили Архангельск. Потом, в 20-ом, пришли большевики, и неожиданно даже для местных жителей один архангельский комиссар вспомнил про Болотную Церковь.
Борис опускает глаза вниз газетной страницы на фамилию автора статьи.
- Почему бы вам не расспросить этого Павлухина В.А?
Он искренне надеется, что некий Павлухин В.А. давно мёртв и не сможет послать детей туда, куда сам Борис когда-то послал лейтенанта Овсянникова. Он удивляется, когда Лиза говорит:
- Мы хотели его разыскать, но оказалось, что автор «Таёжного чуда» погиб. Незадолго после выхода этого номера Павлухина разорвала его собственная овчарка.
- Случается, - стараясь скрыть эмоции, бубнит Борис.
- Может быть, вы вспомните? - просит девушка. - В детстве вы наверняка слышали эту историю. Большевики хотели использовать Церковь в антирелигиозной пропаганде, показать народу, до каких извращений дошли богомольцы. Они отыскали храм Своржа, но что случилось потом?
Потом…
ЧЕТВЕРТАЯ ЧАСТЬ
Потом был 79-ый год, водка в граненых стаканах, сало и чёрный хлеб, закат на пиках сибирских елей и ещё живой Паша Овсянников…
- И что же, нашли большевики эту Церковь?- спрашивает Паша. А Борис продолжает рассказывать историю Своржа и не замечает, как горят глаза слушателя. Как жадно внимает он каждому слову.
- А то. Их местный мальчуган провёл. Комиссары как увидели плод многолетних трудов мастера-отшельника, так и побагровели от ярости. Всякое желание агитировать пропало. Одно желание осталось: стереть с лица земли богомерзкое сооружение да поскорее. Они-то все умерли вскоре, красноармейцы эти, но мальчик-проводник прожил долго и говорил, что старшой их плевался и кричал, мол, уничтожить немедленно. Порешили они вернуться с пулемётами и издалека Церковь расстрелять.
- А чего ж не сжечь или взорвать?
- Того, что к самой Церкви они дороги не нашли. Будто из самой топи она росла, так что только издалека смотреть и можно. Они притащили доски, сколотили помост на берегу. Уже приготовились стрелять, как вдруг из лесу выбежало что-то похожее на большого пса. Ну, это им так показалось, на самом деле, то был старик, только уж больно неухоженный, заросший и чёрный. И передвигался он, как пёс. Рассказывают, зыркнул дикарь на советскую власть глазищами горящими - и шасть в Церковь. Лишь внутрь зашёл, как постройка покачнулась, заскрипела чёрными брёвнами и вмиг исчезла. Утонула в болоте, только рябь над кривым крестом пошла. Не в кого стрелять красноармейцам, пошли они домой. А затем и умерли один за другим, кто от чего.
- Враки!- горячо восклицает член партии Овсянников. - Где такое видано, чтоб здание на трясине стояло!
- Тише, тише, - шепчет Борис, косясь на дверь. Не хочет, чтоб жена услышала, какими он байками тешит гостя. - Не враки, а легенды. С легенд спроса нет, и доказательства им не нужны, и этот ваш реализм. Мне дед рассказывал. Я тебе рассказал.
- Хотите сказать, что это было на том месте, где мы беглецов нашли.
- Нет. Много глубже. Это сейчас тайга начинается за Пешницей, а в 20-ом там ещё Мокрова текла. Оттуда и остатки моста. Я там в детстве гулял, вопреки родительским наставлениям. Отец, узнав, журил, а бабка прям порола. Порола и повторяла: «Хошь болотные колокола услышать, пострел?»
Паша спрашивает про колокола.
- Это тоже часть легенды. Как Церковь в болоте утонула, так из топи по ночам колокольный звон раздаётся. Мол, за старания, бесы подарили Своржу колокол, кто его звон услышит, тот разума лишится. Старики запрещали в тайгу ходить, чтоб ненароком на проклятое место не напороться. Но это, как ты понимаешь, тоже выдумки.
Борис подливает лейтенанту водку.
- Погодите, Борис Иваныч. Не хотите ли вы сказать, что Михайлов услышал звон болотных колоколов?
Паша спрашивает так серьёзно, что Бориса охватывает смутное беспокойство.
- Да ну, - нарочито весело отвечает он. - Говорю же тебе, если и была Церковь, то намного южнее. И вообще, какая Церковь Болотная, когда наши спутники бороздят космос?
- Фольклор не из воздуха возник! - спорит Лиза, возвращая старика в сегодняшний день. - Существовала она, вы нам просто дорогу показать не желаете, ведёте себя с нами, как с детьми. А у нас всё оборудование имеется, и по болотам нам ходить не впервой.
- Фу-ты, ну-ты, заладила! - злится Борис. - Если б существовала она, сюда бы давно туристы нагрянули, разобрали бы её на сувениры. На месте Трёшки построили бы ларьки, чтоб торговать уменьшенными копиями.
Кузьмич радуется этой мысли, свистит, как паровоз, но никто не обращает на него внимания.
- Вычитали глупость и сами глупостью занимаетесь! - заканчивает Борис гневную тираду. Арина гладит его по плечу: «Ну, не надо, они не собирались тебя обидеть!»
Лиза, виновато потупившись, извиняется.
- Мы так надеялись, - говорит она.
А в памяти Бориса возникает Паша. Красивый, молодой. Смотрит он на старика пытливо и говорит:
- А я, Борис Иваныч, недавно был в тайге.
- За грибами, небось, ходил? - спрашивает непонятливый Борис. Он слишком сосредоточен на поплавке и про Церковь совсем забыл. С тех пор, как он рассказал о ней товарищу, прошёл месяц.
- Я на том месте был, где мы беглых нашли.
Удочка едва не выскальзывает из рук Бориса:
- Это ещё зачем?
- Ну, как же. Интересно мне стало. Михайлов-то так в себя и не пришёл, вынуждены были его в область конвоировать. Пускай, нет там ничего, но причины для его безумия быть должны. Научные причины. Может, газы какие, может, акустика особая.
- Научные! - восклицает Борис. - Нет там никакой науки, и соваться туда нечего!
- Нет, вы послушайте! - мягко возражает Паша. - Принимали ведь раньше обычное болотное свечение за болотных духов! Называли его свечками покойников, считали, что это древние призраки клады стерегут. А теперь мы знаем про возгорание метана, радиоактивные осадки, фосфоресцирующие организмы! Стало быть, и другие мифы объяснимы с научной точки зрения. И про колокол ваш тоже!
Чем закончилось, а то я зачитался ?
ПЯТАЯ ЧАСТЬ
Борис, бросив удочку, спорит, убеждает, умоляет друга оставить затею, не приближаться к болотам, и тот вроде соглашается…
Вроде…
- Ты что же, старый болван, Павлику про Церковь рассказал?! - кричит Арина, вернувшись с работы. - Он у всех в лагере о ней спрашивает, ко мне в столовую с расспросами заходил!
- Да я так, байку травил, - бурчит Борис. - Не веришь же ты в самом деле, что она там до сих пор?
И жена качает головой и пьёт настойку от сердца, и Мокрова течёт и течёт вдаль.
А Пашки в феврале не стало. Пропал без вести, как его ни искали, не нашли. Известно лишь, что он незадолго до исчезновения в областную психбольницу ездил, Михайлова навещал.
Течёт быстрая Мокрова вдоль живописных берегов. Течёт параллельно ей старая железка, укутанная травой и мхом. Жёлтый и зелёный цвета правят в этом краю всеми своими оттенками. И вдруг - брошенная изба чёрным пятном посреди луга. Остов трактора с ещё сохранившейся синей краской на ржавых боках. Потом болота, всё ещё крепкие железнодорожные мосты, покосившиеся семафоры. Устремляются рельсы сквозь заросли лиственницы, а за ними целый посёлок: десятки заколоченных домов, деревянный клуб с провалившейся крышей, пожарная часть... Некому больше здесь жить, нечего охранять. Дальше на юг пожираемая тайгой, похожая на покусанное яблоко колония. Перекрытия крыш вывороченными рыбьими рёбрами торчат над бараками. Кое-где ещё сохранились стёкла. Над оврагами гниют мостки, огороженные ржавыми решётками. Тронешь железо - превратится в труху, как обратился в труху смысл бодрых, но лживых лозунгов, развешенных то тут, то там. За Трёшкой нет ничего. Ничего человеческого.
Весной 89-го приснился Борису сон, будто кто-то в избу стучит посреди ночи. Он двери отпирает, а на пороге Паша. Шинель насквозь мокрая, лицо белее белой глины, а под глазами тёмные круги.
- Где же ты был столько лет? - ахает Борис, впуская гостя в избу.
Входит Паша. Походка у него странная, ноги не гнутся, и пахнет от него болотом, и тина с шинельки свисает. Но ведь это Пашка! Пашка вернулся!
Борис кидается на кухню, режет хлеб, наливает в стопки водку. Гость, скрипя суставами, садится за стол. Берёт ломтик ржаного. Нюхает.
- Всё это правда, - говорит он грудным булькающим голосом и смотрит на старика пронзительным взглядом. - Про Своржа и колокола.
Он накрывает хлебом свою стопку и произносит тихо:
- Ты, Борис Иваныч, меня найди. Там несложно. От старого моста на север. Сам всё поймёшь. Только ищи меня на Пасху. На Пасху болотным колоколам звонить запрещено. Никто тебя не тронет. Как найдёшь, сам поймёшь, что делать.
Засим он встаёт и тяжело уходит к дверям.
- Пашенька, подожди, я Арину разбужу! Она за тобой каждый день плачет, пусть хоть краем глаза на тебя посмотрит.
Но гость уходит, не поворачиваясь, и Борис просыпается в холодном поту.
На Пасху он взял у соседа мотоцикл с коляской и поехал на юг, ничего не сказав Арине. Оставил транспорт в Пешнице, оттуда пешком. В одной руке лопата, в другой – багор. А в голове все байки, что он когда-либо слышал. Про желтолицего болотняника, пугающего грибников вздохами да всхлипами. Про кикимор, заманивающих путников в трясину криками о помощи. Про болотных криксов, запрыгивающих на спину и катающихся на человеке верхом до первых петухов. А ещё про хитрых лесавок, уродливых шурале, злыдней и хмырей…
А вокруг, куда ни глянь, топи; и чёрные столбы деревьев стекают с зелёных крон, и колышется ряска над смертельными ямами. Ягод – видимо-невидимо, и слышны голоса тетеревов, глухарей, пищух, неясытей. А потом нет голосов. Нет птиц. И хочется побежать назад, но Борис не сворачивает, на ощупь идёт через тайгу.
Сегодня Пасха. Сегодня нечисти на земле делать нечего.
Пашу он нашёл. Паша лежал на изумрудно-белом покрывале кислицы, почерневший, но не разложившийся за десять лет. Чёрная выдубленная кожа облегала высушенное лицо, перекрученные кисти торчали из рукавов шинели. А шинель мокрая насквозь, хотя дождей не было уже месяц. Значит, раньше он лежал в болоте, где кислород не мог разрушить ткани, где холод и сфагнум законсервировали его труп, обратили в торфяную мумию. И лишь недавно кто-то достал Пашу из болота, чтобы Борис придал его земле.
Хоронили лейтенанта рыбаки из посёлка. Никому в Ленинске не сказали. Там никого уже не осталось, кто помнил бы Овсянникова, а родных у Паши не было. Кроме Арины с Борисом. Не хватало, чтобы, узнав о мумифицированном трупе, в тайгу нагрянули учёные. Нет в тайге науки. Чёрная Церковь есть, а науки нет.
- Простите нас, - говорит Лиза, пряча в рюкзак злосчастную газету. - И спасибо за угощение.
- Вы нас простите, - смягчается Борис. - Мы здесь совсем от людей отвыкли. Сколько лет втроём кукуем.
Гости собираются, благодарят за уху. Испортившаяся атмосфера вновь налаживается. Кузьмич достаёт из кармана горстку конфет «Холодок» и протягивает Лизе. Улыбается. И вдруг, впервые за весь вечер начинает говорить:
- Это ещё что! Это разве невидаль! Вот была война, фашисты землю забирать пришли! Весь народ советский встал супротив. И звери встали, и птицы. И все существа встали. И домовые, и банники, и лесавки с водяными – все на войну пошли. Сталин отряд сформировал из нечистой силы, и она с фашистами сражалась, вот как было. Банники их камнями раскалёнными били, лесавки в топь заманивали. Леший с пути сбивал и прямо на мины вёл. Здесь это было, у нас. Не зря на гербе нашей Архангельской области Святой Архистратиг Михаил в лазуревом вооружении с червленым пламенеющим мечом и с лазуревым щитом, украшенным золотым крестом, попирает черного лежащего дьявола. Низвергнут лукавый, фашисты низвергнуты. Лишь болота остались. Чёрт, когда мир создавался, похитил у Господа кусок земли, съел да выблевал. Вот и болота получились. А вы говорите, невидаль.
Все смотрят на Кузьмича удивлённо, а потом Лиза произносит своим красивым голосом:
- Ну, нам пора. А Церковь мы и сами найдём. Тайгу с ног на голову поставим, но найдём.
И долго потом смотрят старики, как арендованная в Архангельске «нива» поднимается по склону от рыбацких избушек, делает поворот и уносится в строну Пешницы.
- Так тому и быть, - вздыхает Борис. - Вы Церковь найдёте, я – вас найду.
Арина крестится и заставляет Кузьмича перекреститься, но тот гудит, как паровоз, и машет птичьей лапкой вслед исчезающему автомобилю.
Вот уже двадцать лет подряд ходит Борис на Пасху в тайгу. В этот день отдаёт болото по одной своей жертве, выкладывает её аккуратно на покрывало кислицы, чтоб старик забрать мог. Раньше легче было, а нынче он совсем дряхлый стал. Порой до сумерек волочит труп по лесу. Все они под ольхой похоронены, недалеко от посёлка. Пашка первый был. Сейчас там маленькое кладбище. Двадцать торфяных мумий.
Борис, когда ещё почта до них доходила, выписывал журнал «Дружба народов» и прочёл в одном из номеров стихотворение Александра Блока:
Полюби эту вечность болот:
Никогда не иссякнет их мощь.
Этот злак, что сгорел, - не умрет.
Этот куст - без истления - тощ.
Теперь, закапывая очередную мумию, он читает блоковское стихотворение вместо молитвы, и Кузьмич сопровождает чтение паровозными гудками сложенных в трубочку губ:
Одинокая участь светла.
Безначальная доля свята.
Это Вечность Сама снизошла
И навеки замкнула уста.
Однажды он и Лизу похоронит: почерневшую, скорченную. Если до Пасхи сам не помрёт.
И мерещится ему болото, где под ряской, под трёхметровым слоем утрамбованных трупов лосей, росомах, волков, лисиц, белок, бурундуков, стоит Чёрная Церковь. И горят в её оконцах бледно-голубые огни – свечи покойников. И ждёт она, что однажды опоздает старый Борис, не успеет до окончания Пасхи из леса уйти.
И мощь её никогда не иссякнет.
Да, дожидаюсь, хоть и утратил всякую надежду
Да, спасибо!
Помню, смотрел этот фильм как раз в те годы, когда он вышел. Просто наткнулся по телеку поздним вечером, скорее всего, даже не с начала смотреьб стал. И как-то прямо очень не по себе было, хотелось вырубить нафиг. А потом пошла эта проволока, и я такой ну е-мое, очередной говноужастик, просрали всю атмосферу.
Тупая безмозглая мразь, кидай ссылку на источник, а не копипасть свое говно сюда, зарепортил тебя за вайп.
Передерни и успокойся, дитятко. А, ну и можешь репортить сколько хочешь - на большее-то не способен, лол.
https://mrakopedia.ru/wiki/%D0%9E%D0%BA%D0%BD%D0%BE_%D0%BD%D0%B0%D1%80%D1%83%D0%B6%D1%83
Вот. Сейчас поищу вторую, та вообще длинная, но атмосферная.
Не смотрите.
>демон шестнадцатого разряда
в голосину
Это этот голос про секретную технику спецназа рф рассказывает? Про бесконтактный бой, вот это все.
Другая, но не та, которую я хотел скинуть.
https://mrakopedia.ru/wiki/%D0%9F%D0%B5%D1%80%D0%B5%D1%85%D0%BE%D0%B4
У меня сосед демон 16го разряда, когда бухой. Через стенку такие же диалоги доносятся.
Благодарю
там вроде кто-то кому-то добровольно скормился
бывает же
Бухта Кэндл
Форум NetNostalgia - Телевидение (местное)
Skyshale033
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
Кто-нибудь помнит эту детскую передачу? Она называлась Бухта Кэндл, мне тогда было 6 или 7. Я не нашла информации о ней нигде, так что я думаю, что она шла где-то в 1971 ил 72 году. Я тогда жила в Айронтоне. Я не помню канал, но помню, что она шла в странное время- 16:00.
mike_painter65
Тема: Re: Бухта Кэндл местная детская передача?
мне почему-то кажется это очень знакомым.....я вырос за пределами ашленда и в 72 мне было 9. бухта кэндл...она была о пиратах? я помню марионетку-пирата в пещере, разговаривающая с девочкой.
Skyshale033
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
ДА! Ок значит я не сумасшедшая! Я помню Пирата Перси. Я всегда побаивалась его. Он выглядел так как будто его сшили из остатков других кукол, супер низко бюджетно. Его головой была голова старой фарфоровой куклы, выглядела как антиквариат и точно не была частью остального тела. Я не помню канал! Не думаю, что это был WTSF
Jaren_2005
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
Извините, что поднимаю эту старую тему но я точно знаю, о каком шоу идет речь, Skyshale. Я думаю, что Бухта Кэндл шла всего пару месяцев в '71, не в '72. Мне было 12 и я смотрела ее несколько раз со своим братом. Она шла на канале 58, не помню как он назывался. Мама разрешала мне смотреть ее после новостей. Так, давайте посмотрим, что я помню.
Действие происходило в бухте Кэндл, передача была про девочку которая представляла, что ее друзья - пираты. Пиратский корабль назывался Посмешище, и пират Перси не был хорошим пиратом, потомучто пугался всего подряд. И там постоянно играла музыка каллиопы. Не помню, как звали девочку. Джэнис или Джэйд или как-то так. По-моему Джэнис.
Skyshale033
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
Спасибо тебе Jaren!!! Я вспомнила, когда прочитала про Посмешище и канал 58. Я помню, что нос судна был деревянным улыбающимся лицом, с нижней челюстью- под водой. Это выглядело так, как будто оно глотало море и у него еще был ужасный голос и смех Эда Винна. Особенно мне запомнилось, как резко они перешли от пластиковой/деревянной модели к резиновой версии головы, которая разговаривала.
mike_painter65
Тема: Re: Бухта Кэндл местная детская передача?
ха ха теперь я вспомнил тоже. skyshale ты помнишь эту часть: "ты должен...зайти...ВНУТРЬ."
Skyshale033
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
Оу mike, по мне пробежали мурашки, после твоих слов. Да я помню. Так всегда говорил корабль Перси, перед местом с преведениями, в которое тот должен был войти, например пещера или темная комната, где были сокровища. И с каждой паузой камера приближала лицо Посмешища. ТЫ ДОЛЖЕН...ЗАЙТИ...ВНУТРЬ. С его двумя неровными глазами и эта хлопающая нижняя челюсть и леска открывающая и закрывающая ее. Иу. Это выглядело так дешево и отвратительно.
А вы помните злодея? Его лицо было просто огромные усы над очень большими узкими зубами.
kevin_hart
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
я совершенно точно был уверен, что злодеем был перси. мне было 5, когда эту передачу показывали. топливо для ночных кошмаров.
Jaren_2005
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
Марионетка с усами не была злодеем. Он был приятелем злодея, Хорас Ужасный. У него тоже был монокль, но он был поверх усов. Я думала, что это означает, что у него только один глаз.
Все-таки да, злодеем была другая марионетка, Собиратель Кожи. Я не могу поверить, что они позволяли нам смотреть это.
kevin_hart
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
боже мой, собиратель кожи. что за детскую такую передачу мы с вами смотрели? я честно не мог смотреть на экран когда показывали собирателя кожи. он просто спускался ниоткуда на своих нитках, просто грязный скелет в коричневом цилиндре и плаще. и еще его стеклянные глаза, которые были гораздо больше чем нужно для его черепа. господи боже.
Skyshale033
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
Ведь его цилиндр и плащ были дико сшиты? Это должна была быть детская кожа??
mike_painter65
Тема: Re: Бухта Кэндл местная детская передача?
думаю да. помните его рот не открывался, а его челюсть просто скользила взад и вперед. я помню маленькая девочка сказала "почему твой рот так двигается" и собиратель кожи не посмотрел на нее, а посмотрел в камеру и сказал "ЧТОБЫ СОДРАТЬ ТВОЮ КОЖУ"
Skyshale033
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
Такое облегчение, что не только я помню эту кошмарную передачу.
У меня сохранилось ужасное воспоминание, это дурной сон. когда начальный джингл заканчивался, передача появлялась из темноты и все герои там были и камера просто перескакивала с одного лица на другое, а они просто кричали, и все куклы и марионетки бились в спазмах и тоже кричали и кричали. Девочка просто стонала и плакала, как будто она уже в таком состоянии несколько часов. Я просыпалась много раз от этого кошмара и даже писалась в кровать.
kevin_hart
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
я не думаю что это был сон. я помню это. я помню что это был эпизод.
Skyshale033
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
Нет нет нет, не может быть. В этом нет вообще никакого содержания, подумайте сами просто стоять на одном месте, плакать и кричать всю передачу.
kevin_hart
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
возможно мой разум выдумавает это после ваших слов, но я клянусь богом что видел то что вы описали. они просто кричали.
Jaren_2005
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
О Боже. Да. Маленькая девочка, Джэнис, я помню ее шок. И Собиратель Кожи кричит сквозь свои скрежещущие зубы, его челюсть двигалась так быстро, что мне казалось, она вот-вот сорвется со своих проволочных петель. Я выключил телевизор и это был последний раз, когда я смотрел эту передачу. Я побежал рассказать своему брату и нам не хватило храбрости включить это снова.
mike_painter65
Тема: Re: Бухта Кэндл местная детская передача?
я навещал свою маму сегодня в санатории. я спросил ее, когда я был маленький в начале 70х, когда мне было 8 или 9, помнит ли она детскую передачу бухта кэндл. она сказала что очень удивлена тем, что я помню это и я спросил почему, и она сказала "потомучто я думала, что это так странно когда ты говорил 'мам, я иду смотреть бухту кэндл' и после ты включал телевизор на канал, где ничего не шло и смотрел на экранные помехи 30 минут. у тебя была богатая фантазия с твоей маленькой пиратской передачей."
Форум NetNostalgia - Телевидение (местное)
Skyshale033
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
Кто-нибудь помнит эту детскую передачу? Она называлась Бухта Кэндл, мне тогда было 6 или 7. Я не нашла информации о ней нигде, так что я думаю, что она шла где-то в 1971 ил 72 году. Я тогда жила в Айронтоне. Я не помню канал, но помню, что она шла в странное время- 16:00.
mike_painter65
Тема: Re: Бухта Кэндл местная детская передача?
мне почему-то кажется это очень знакомым.....я вырос за пределами ашленда и в 72 мне было 9. бухта кэндл...она была о пиратах? я помню марионетку-пирата в пещере, разговаривающая с девочкой.
Skyshale033
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
ДА! Ок значит я не сумасшедшая! Я помню Пирата Перси. Я всегда побаивалась его. Он выглядел так как будто его сшили из остатков других кукол, супер низко бюджетно. Его головой была голова старой фарфоровой куклы, выглядела как антиквариат и точно не была частью остального тела. Я не помню канал! Не думаю, что это был WTSF
Jaren_2005
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
Извините, что поднимаю эту старую тему но я точно знаю, о каком шоу идет речь, Skyshale. Я думаю, что Бухта Кэндл шла всего пару месяцев в '71, не в '72. Мне было 12 и я смотрела ее несколько раз со своим братом. Она шла на канале 58, не помню как он назывался. Мама разрешала мне смотреть ее после новостей. Так, давайте посмотрим, что я помню.
Действие происходило в бухте Кэндл, передача была про девочку которая представляла, что ее друзья - пираты. Пиратский корабль назывался Посмешище, и пират Перси не был хорошим пиратом, потомучто пугался всего подряд. И там постоянно играла музыка каллиопы. Не помню, как звали девочку. Джэнис или Джэйд или как-то так. По-моему Джэнис.
Skyshale033
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
Спасибо тебе Jaren!!! Я вспомнила, когда прочитала про Посмешище и канал 58. Я помню, что нос судна был деревянным улыбающимся лицом, с нижней челюстью- под водой. Это выглядело так, как будто оно глотало море и у него еще был ужасный голос и смех Эда Винна. Особенно мне запомнилось, как резко они перешли от пластиковой/деревянной модели к резиновой версии головы, которая разговаривала.
mike_painter65
Тема: Re: Бухта Кэндл местная детская передача?
ха ха теперь я вспомнил тоже. skyshale ты помнишь эту часть: "ты должен...зайти...ВНУТРЬ."
Skyshale033
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
Оу mike, по мне пробежали мурашки, после твоих слов. Да я помню. Так всегда говорил корабль Перси, перед местом с преведениями, в которое тот должен был войти, например пещера или темная комната, где были сокровища. И с каждой паузой камера приближала лицо Посмешища. ТЫ ДОЛЖЕН...ЗАЙТИ...ВНУТРЬ. С его двумя неровными глазами и эта хлопающая нижняя челюсть и леска открывающая и закрывающая ее. Иу. Это выглядело так дешево и отвратительно.
А вы помните злодея? Его лицо было просто огромные усы над очень большими узкими зубами.
kevin_hart
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
я совершенно точно был уверен, что злодеем был перси. мне было 5, когда эту передачу показывали. топливо для ночных кошмаров.
Jaren_2005
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
Марионетка с усами не была злодеем. Он был приятелем злодея, Хорас Ужасный. У него тоже был монокль, но он был поверх усов. Я думала, что это означает, что у него только один глаз.
Все-таки да, злодеем была другая марионетка, Собиратель Кожи. Я не могу поверить, что они позволяли нам смотреть это.
kevin_hart
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
боже мой, собиратель кожи. что за детскую такую передачу мы с вами смотрели? я честно не мог смотреть на экран когда показывали собирателя кожи. он просто спускался ниоткуда на своих нитках, просто грязный скелет в коричневом цилиндре и плаще. и еще его стеклянные глаза, которые были гораздо больше чем нужно для его черепа. господи боже.
Skyshale033
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
Ведь его цилиндр и плащ были дико сшиты? Это должна была быть детская кожа??
mike_painter65
Тема: Re: Бухта Кэндл местная детская передача?
думаю да. помните его рот не открывался, а его челюсть просто скользила взад и вперед. я помню маленькая девочка сказала "почему твой рот так двигается" и собиратель кожи не посмотрел на нее, а посмотрел в камеру и сказал "ЧТОБЫ СОДРАТЬ ТВОЮ КОЖУ"
Skyshale033
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
Такое облегчение, что не только я помню эту кошмарную передачу.
У меня сохранилось ужасное воспоминание, это дурной сон. когда начальный джингл заканчивался, передача появлялась из темноты и все герои там были и камера просто перескакивала с одного лица на другое, а они просто кричали, и все куклы и марионетки бились в спазмах и тоже кричали и кричали. Девочка просто стонала и плакала, как будто она уже в таком состоянии несколько часов. Я просыпалась много раз от этого кошмара и даже писалась в кровать.
kevin_hart
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
я не думаю что это был сон. я помню это. я помню что это был эпизод.
Skyshale033
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
Нет нет нет, не может быть. В этом нет вообще никакого содержания, подумайте сами просто стоять на одном месте, плакать и кричать всю передачу.
kevin_hart
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
возможно мой разум выдумавает это после ваших слов, но я клянусь богом что видел то что вы описали. они просто кричали.
Jaren_2005
Тема: Бухта Кэндл местная детская передача?
О Боже. Да. Маленькая девочка, Джэнис, я помню ее шок. И Собиратель Кожи кричит сквозь свои скрежещущие зубы, его челюсть двигалась так быстро, что мне казалось, она вот-вот сорвется со своих проволочных петель. Я выключил телевизор и это был последний раз, когда я смотрел эту передачу. Я побежал рассказать своему брату и нам не хватило храбрости включить это снова.
mike_painter65
Тема: Re: Бухта Кэндл местная детская передача?
я навещал свою маму сегодня в санатории. я спросил ее, когда я был маленький в начале 70х, когда мне было 8 или 9, помнит ли она детскую передачу бухта кэндл. она сказала что очень удивлена тем, что я помню это и я спросил почему, и она сказала "потомучто я думала, что это так странно когда ты говорил 'мам, я иду смотреть бухту кэндл' и после ты включал телевизор на канал, где ничего не шло и смотрел на экранные помехи 30 минут. у тебя была богатая фантазия с твоей маленькой пиратской передачей."
Я вам скажу, что реальная жизнь без всяких карликов страшнее некуда.
Расскажу я вам про маленький кирпичный завод, который я видел этим летом.
Однажды я катался на велосипеде за городом, и километрах в пяти-шести от окружной нашёл заброшенную автобазу. Целая куча строений - боксы, административные корпуса, какие-то бараки, подстанции, а немного на отшибе стояла одноэтажная баня-душевая из красного кирпича, этакий маленький домик.
Что странно, всё было в более-менее божеском состоянии, хотя база была заброшена уже давно. Это я объяснил тем, что подъезд к ней начинается с совершенно неприметного поворота с крупной трассы, а рядом нет никаких населённых пунктов. В общем тихое, безлюдное место.
Ясен хрен, я стал туда наведываться: понастроил трамплинов для велика, отрывался в своё удовольствие, загорал.
Однажды мы проезжали с напарником и его дружбаном мимо поворота на базу на машине.
Я предложил им заехать на пару минут, показать своё "хозяйство", да и напарник искал кое-какие стройматериалы на дачу, которые покупать было дороже, чем в них была потребность, а на базе они были. В общем повернули, подъезжаем. Надо добавить, что к этому времени я не был на "фазенде" пару недель, но я сразу понял что здесь кто-то побывал. Во-первых там, где начиналась асфальтированная площадка перед базой, были воткнуты какие-то обгоревшие палки. При ближайшем рассмотрении оказалось что это сгоревшие факелы. Ну хуй с ним, толкинисты какие-нибудь тут швабрами махали, пусть. Но рядом на дороге какой-то коричневой дрянью была написана целая поэма непонятными знаками - они не были похожи ни на иероглифы, ни на руны, за это я ручаюсь. Это уже на толкинистов похоже не было. Дальше - больше. Мальцы со мной были любознательные, хоть и по 30 лет обоим, они пошли лазать по корпусам.
Посмотрели все, и тут один из них увидел эту самую баню на отшибе. Подходит ко мне и говорит - заебись ты тут устроился, даже занавесочки повесил на окнах. Я подумал, что он шутит. Лучше бы пошутил. Все окна (в которых даже рам не было) и дверь были занавешены изнутри плотной чёрной тканью, а внутри что-то поскуливало.
Вообще мальцы со мной были не ссыкливые - один пожарный, другой просто по жизни экстремал, но пообосрались мы одновременно и все. Вооружились палками. Напарник палкой скидывает с окна тряпку, и мы наблюдаем следующую картину: Внутренне пространство бани, облицованное кафелем, с низу до потолка исписано этими самыми письменами, причём часть маркером, часть краской, часть хуйнёй этой коричневой, но стены исписаны ПОЛНОСТЬЮ. Чтобы сделать такое нужна бригада негров и неделя времени минимум. С потолка на нитках свисали ключи. Обычные дверные ключи, очень дохуя, с несколько сотен точно.
Посередине комнаты стоял стол с двумя чёрными цилиндрическими предметами. А в соседней комнате кто-то хрипло дышал...
Понятное дело, что заходить туда как-то не хотелось. Налицо был какой-то ритуал с хорошей доли шизы местного духовенства, и было неизвестно, закончен этот ритуал, или без наших печёнок его не могли завершить и ожидали в гости. Я предложил ебнуть кирпичём один из цилиндров на столе. Все проголосовали "за", и я метнул. Это оказалась трёхлитровая банка, обёрнутая той же чёрной тканью, что и на окнах, она разбилась, и по столу растеклась чёрная лужа какой-то хуйни. Мы поняли, что это такое уже через пару секунд- из оконного проёма в нос ударил такой жуткий запах тухлятины, что мы аж отбежали на десяток метров - я уверен, что это была самая настоящая, изрядно протухшая кровь, целых, блять, шесть литров крови (вторую банку мы бить не стали, но я думаю что содержимое там было тоже не кока-кола).
Когда слегка притерпелись к вони, друг-пожарный предложил всё-таки посмотреть, кто там хрипит за стенкой. Зажали носы, сорвали тряпку с входа, с палками зашли. То, что я увидел, добило меня окончательно. В углу под потолком было подвешено две свиньи, каждая размером с крупную собаку, одна, явно мёртвая, была вся изрезана чем-то тонким - шкура на ней была просто превращена в лапшу, глаз не было, пол был залит её кровищей, а верёвка, на которой она висела, выходила прямо из её пасти - до сих пор не знаю, крюк это был или нет, но явно что-то зверское - язык и часть кишечника торчали наружу. А вторая свинья была ещё жива, дёргала лапами и хрипло дышала. Подвешена она была точно так же, но порезов было намного меньше. Я думаю что она не издавала никаких звуков потому что или уже выбилась из сил, или у неё были вырваны голосовые связки этой непонятной "вешалкой".
Но впечатление это производило такое, что дрожь в челюсти я смог унять только поздно вечером при помощи полутора литров виски на троих. В полумраке, с тишине, сучит ногами подвешенная за кишечник свинья, среди свисающих с потолка ключей, иероглифов и невыносимого запаха мертвячины от разлитой крови.
Я потом искал интернете описание хотя бы подобного ритуала: ключи, кровь, жертвенная свинья - нигде такого паскудства не встречается, даже в чёрной магии. Может, кстати, вы знаете, двачеры? Что там за праздник справляли?
Ещё неприятный момент - кровь была явно не тех свиней, уже протухшая, а чья - хуй его знает. Явно эти ребята не комаров на шесть литров набили...
Спасибо за внимание, почитаю дальше про гномиков из-под печки.
Расскажу я вам про маленький кирпичный завод, который я видел этим летом.
Однажды я катался на велосипеде за городом, и километрах в пяти-шести от окружной нашёл заброшенную автобазу. Целая куча строений - боксы, административные корпуса, какие-то бараки, подстанции, а немного на отшибе стояла одноэтажная баня-душевая из красного кирпича, этакий маленький домик.
Что странно, всё было в более-менее божеском состоянии, хотя база была заброшена уже давно. Это я объяснил тем, что подъезд к ней начинается с совершенно неприметного поворота с крупной трассы, а рядом нет никаких населённых пунктов. В общем тихое, безлюдное место.
Ясен хрен, я стал туда наведываться: понастроил трамплинов для велика, отрывался в своё удовольствие, загорал.
Однажды мы проезжали с напарником и его дружбаном мимо поворота на базу на машине.
Я предложил им заехать на пару минут, показать своё "хозяйство", да и напарник искал кое-какие стройматериалы на дачу, которые покупать было дороже, чем в них была потребность, а на базе они были. В общем повернули, подъезжаем. Надо добавить, что к этому времени я не был на "фазенде" пару недель, но я сразу понял что здесь кто-то побывал. Во-первых там, где начиналась асфальтированная площадка перед базой, были воткнуты какие-то обгоревшие палки. При ближайшем рассмотрении оказалось что это сгоревшие факелы. Ну хуй с ним, толкинисты какие-нибудь тут швабрами махали, пусть. Но рядом на дороге какой-то коричневой дрянью была написана целая поэма непонятными знаками - они не были похожи ни на иероглифы, ни на руны, за это я ручаюсь. Это уже на толкинистов похоже не было. Дальше - больше. Мальцы со мной были любознательные, хоть и по 30 лет обоим, они пошли лазать по корпусам.
Посмотрели все, и тут один из них увидел эту самую баню на отшибе. Подходит ко мне и говорит - заебись ты тут устроился, даже занавесочки повесил на окнах. Я подумал, что он шутит. Лучше бы пошутил. Все окна (в которых даже рам не было) и дверь были занавешены изнутри плотной чёрной тканью, а внутри что-то поскуливало.
Вообще мальцы со мной были не ссыкливые - один пожарный, другой просто по жизни экстремал, но пообосрались мы одновременно и все. Вооружились палками. Напарник палкой скидывает с окна тряпку, и мы наблюдаем следующую картину: Внутренне пространство бани, облицованное кафелем, с низу до потолка исписано этими самыми письменами, причём часть маркером, часть краской, часть хуйнёй этой коричневой, но стены исписаны ПОЛНОСТЬЮ. Чтобы сделать такое нужна бригада негров и неделя времени минимум. С потолка на нитках свисали ключи. Обычные дверные ключи, очень дохуя, с несколько сотен точно.
Посередине комнаты стоял стол с двумя чёрными цилиндрическими предметами. А в соседней комнате кто-то хрипло дышал...
Понятное дело, что заходить туда как-то не хотелось. Налицо был какой-то ритуал с хорошей доли шизы местного духовенства, и было неизвестно, закончен этот ритуал, или без наших печёнок его не могли завершить и ожидали в гости. Я предложил ебнуть кирпичём один из цилиндров на столе. Все проголосовали "за", и я метнул. Это оказалась трёхлитровая банка, обёрнутая той же чёрной тканью, что и на окнах, она разбилась, и по столу растеклась чёрная лужа какой-то хуйни. Мы поняли, что это такое уже через пару секунд- из оконного проёма в нос ударил такой жуткий запах тухлятины, что мы аж отбежали на десяток метров - я уверен, что это была самая настоящая, изрядно протухшая кровь, целых, блять, шесть литров крови (вторую банку мы бить не стали, но я думаю что содержимое там было тоже не кока-кола).
Когда слегка притерпелись к вони, друг-пожарный предложил всё-таки посмотреть, кто там хрипит за стенкой. Зажали носы, сорвали тряпку с входа, с палками зашли. То, что я увидел, добило меня окончательно. В углу под потолком было подвешено две свиньи, каждая размером с крупную собаку, одна, явно мёртвая, была вся изрезана чем-то тонким - шкура на ней была просто превращена в лапшу, глаз не было, пол был залит её кровищей, а верёвка, на которой она висела, выходила прямо из её пасти - до сих пор не знаю, крюк это был или нет, но явно что-то зверское - язык и часть кишечника торчали наружу. А вторая свинья была ещё жива, дёргала лапами и хрипло дышала. Подвешена она была точно так же, но порезов было намного меньше. Я думаю что она не издавала никаких звуков потому что или уже выбилась из сил, или у неё были вырваны голосовые связки этой непонятной "вешалкой".
Но впечатление это производило такое, что дрожь в челюсти я смог унять только поздно вечером при помощи полутора литров виски на троих. В полумраке, с тишине, сучит ногами подвешенная за кишечник свинья, среди свисающих с потолка ключей, иероглифов и невыносимого запаха мертвячины от разлитой крови.
Я потом искал интернете описание хотя бы подобного ритуала: ключи, кровь, жертвенная свинья - нигде такого паскудства не встречается, даже в чёрной магии. Может, кстати, вы знаете, двачеры? Что там за праздник справляли?
Ещё неприятный момент - кровь была явно не тех свиней, уже протухшая, а чья - хуй его знает. Явно эти ребята не комаров на шесть литров набили...
Спасибо за внимание, почитаю дальше про гномиков из-под печки.
Видосы есть с неё?
https://www.youtube.com/watch?v=vekJBMu6hsE
https://www.youtube.com/watch?v=NgWn7zbgxZ4
Вот с этих 2-х срусь
Один норвежец подал объявление чтобы его съели живьем,а другой на это объявление откликнулся.Все довольны.
Народ, а как объяснит страх зеркал в темное время суток? Я просто чуть ли не до истерики боюсь зеркал ночью.
Просто ты пидор
движение в темноте. Инстинктивный страх же.
Ты трусиха.
Причём тут зеркала?
Эту историю тыщу раз в разных вариациях слышал.
У меня чувство, что за мной от туда наблюдают, но именно ночью.
-
У всех свои фобии. Кто-то пауков боится, я вот зеркал ночью.
А я вот боюсь боли.
История приключилась на прошлой неделе.
У меня есть кошка, и срать она ходит на балкон, по этой причине он всегда в тёплое время года открыт, и заморачиваться по поводу открытия/закрытия двери на балкон не приходится.
Так вот, значит, сижу я тёплым летним вечером за компом; дома, естественно, один, и слышу, как кошак "закапывает" насранное. Естественно, этот нисколько не стоящий внимания звук я пропускал мимо ушей... до тех пор, пока не понял, что его продолжительность уже точно превышает полчаса. Я решил, что кошка совсем ебанулась, и заорал во всё горло: "ХУЛИ ТЫ ТАМ КОПАЕШЬСЯ, ТВАРЬ? СУКА, ХОРОШ, БЛЯДЬ!..", - мне не думалось прекращать мою голосистую тираду, но меня остановило ощущение кошачьего ласкания об мою правую ногу: это была моя кошка; а звук тем временем не исчезал, - вот тут я и насрал в штаны, мгновенно начав движение со всех сил в сторону двери, и что я увидел: навстречу со стороны балкона на всех ногах ко мне двигался Гурам из Ракамакафо и кричал во весь голос, что это социальный эксперимент, но я переебал ему дверью.
У меня есть кошка, и срать она ходит на балкон, по этой причине он всегда в тёплое время года открыт, и заморачиваться по поводу открытия/закрытия двери на балкон не приходится.
Так вот, значит, сижу я тёплым летним вечером за компом; дома, естественно, один, и слышу, как кошак "закапывает" насранное. Естественно, этот нисколько не стоящий внимания звук я пропускал мимо ушей... до тех пор, пока не понял, что его продолжительность уже точно превышает полчаса. Я решил, что кошка совсем ебанулась, и заорал во всё горло: "ХУЛИ ТЫ ТАМ КОПАЕШЬСЯ, ТВАРЬ? СУКА, ХОРОШ, БЛЯДЬ!..", - мне не думалось прекращать мою голосистую тираду, но меня остановило ощущение кошачьего ласкания об мою правую ногу: это была моя кошка; а звук тем временем не исчезал, - вот тут я и насрал в штаны, мгновенно начав движение со всех сил в сторону двери, и что я увидел: навстречу со стороны балкона на всех ногах ко мне двигался Гурам из Ракамакафо и кричал во весь голос, что это социальный эксперимент, но я переебал ему дверью.
А я вот боюсь всего страшного.
сука.)
Проиграл
Знаете ли вы, что в большинстве случаев визуального отображения ужаса, будь то монстры, духи, мутанты, et cetera, используется одно и то же клише? Конкретно — глаза и рот. Широко раскрытые глаза и пасть являются признаками хищника, что вызывает в нас подсознательный страх. В большинстве фильмов ужасов делают акцент на глаза: их либо нет, либо они неестественного цвета, или огромных размеров, и т.д. То же самое и со ртом/пастью, чем она больше, тем страшнее.
> Гурам из Ракамакафо
Это кто?
Пойду-ка я спать. Анон уже не торт.
ОП-хуй
ОП-хуй
Давайте поднимем тему нет сталкинга.
Что он говорит? Нифига не понял.
О, ясно тогда почему бляди намалевывают себе глаза и рот, и почему мне физически неприятно находиться с такими рядом.
хуй знает. Я выключил на 5й секунде. -кун
В /ро съеб быстро, сталинист интеренетный
На посошок.
http://www.youtube.com/watch?v=D_h2G6QMMjA
http://www.youtube.com/watch?v=D_h2G6QMMjA
Как там оно, в Тихом Доме?
Не крипи, но Бухтой Кэндл навеяло. В детстве было. Батя мой геофизик и летом уезжал в поля на несколько месяцев. И вот один раз он вернулся, а я понимаю, что это не батя, а мужик на него похожий. Но все вокруг вели себя как обычно, и я не стал не с кем делиться, еще б в дурку упекли. Короче, глюкануло меня почему-то, до сих пор сомнения есть, хотя понимаю, что это бред. А, самое интересное, я искал подтверждение своим мыслям и заметил, что у него пропала довольно заметная родинка с щеки. Вот куда она, сука, делась?
Давай вместе смотреть. Вместе не страшно. Давай?
срезал же, или выжег.
да иди ты нахуй.
Родинки не исчезают просто так. Даже если хирург вырежет или выжгет, всеравно шрам останется.
Беги оттуда быстрее, долбоеб!!!
Котопе-еееееес, котопе-еееееес!
Единственный в мире малыш-котопес!
Давай вместе посмотрим. Вместе же не страшно. Давай?
Потомучто это для привлечения самцов, имитация возбуждения. Не связано.
Летучей тарелкой в поле выжег.
Где? В палатке на Дальнем Востоке?
Давай смотреть вместе. Вместе ведь не страшно. Давай?
Да посмотри ты уже в 120x240 окне.
А люди ведь пропадают. Не так просто уходят и не возвращаются, но просто теряются и их никто не помнит. Много людей же говорят о пропавших, которых небыло,даже на дваче. Что это?
Давай смотреть. Вместе поймём, что он сказал. Я всё тебе объясню. Ты только окно не закрывай.
Я хочу в туалет сходить. Как мне сходить в туалет?
Дождись утра. У меня уже светло.
Анон, анон! Я сходил в туалет! Поздравь меня!
Молодец!. Надеюсь не в штаны.
Укрытия, перекаты?
ILOLD
Огнемёт помог от НЁХ
Нет-нет! Включил фонарик на смартфоне и спустился на 1-й этаж, включил свет и сделал дела. Правда, пугал каждый чёртов звук, по этому я... Руки не помыл.
Жди.
Ты в подвал многоэтажки ссать ходишь что ли?
Я в таунхаусе живу.
> таунхаусе
Да ты мажор что ли? Уходи.
Нет! Это бюджетный таунхаус в Мухосранске по цене однушки в столице, ничего особенного.
Ты мне все равно не нравишься. У тебя и руки грязные.
Как знаешь, я тогда спать пойду.
>по особо уязвимому дому бродят НЁХи
>спать
А не страшно? Нех тебя поджидает под кроватью. Или в отражении.
Двачую этого знатока.
Туфта! У меня есть секретное оружие - ночник.
Какой такой ночник?
На чердаке наверное кто стучится, или тень на первом этаже. Под лестницей вообще пиздец.
Тебе скинуть видео где призрак боящийся света выключает ночник и убивает тёлку?
А в подвале? Я бы не рискнул туда спускаться после заката.
Я бы не рискнул оставлять дверь чердака открытой после заката.
Я бы не рискнул оставаться в его доме после заката!
Обычный такой ночник.
Под лестницей туалет, на чердак нет пути.
Я... Я обойдусь.
Я бы не рискнул спать поле заката.
Ты знаешь такой момент когда ты спускаешься вниз а ко-то оказывается в твоей комнате?
О, да твой ночник никакого препятствия для нех не составит. Кстати, напротив кровати есть зеркала? А отражающие поверхности, в которых видно, как ты спишь?
В его-то доме я бы вообще не рискнул находиться. Там же нехи кругом! Сплошь и рядом! Крипота! И как он там живет?
А если я всемогущество например загадаю? Хули мне будет если я всё смогу обернуть вспять, а ,пидор? АХАХАХАХ, МРАЗЬ!11
Бывало пару раз.
Дома нет зеркал, кроме ванной.
Глупости. Таких НЁХов нет. А вот маньяки такие дома и выбирают. Подойдёт со спины и вырубит, а потом всё.
А лес рядом?
А потом пытает, если садист с двощей.
Вокруг городка. 70к.
Маман подарила, трусиха?
Ну... Д-даа...
А ты рядом с окраиной? Район благоприятный?
70 км до леса? Ты там бывал? Если да, то у еня плохие новости для тебя.
Я почти что в центре, но город "вытянут" с права на лево.
70к жителей, до леса меньше, чем 70 км.
Я, кстати, лег уже.
Ну и хули ночник не горит?! Ты страх потерял?!
А, да, я бывал в лесу. Каждые выходные. Вот, в воскресенье поеду.
продолжение! Или ссылку! Реквестирую!
Горит.
Да там же темно совсем! Аминь...
Слендера не боишься?
Да это камера такая.
Слендер - сказки.
Ты серьезно что ли с ним спишь?
А что такого?
А других демонов из леса? Видосы с вервольфами видал?
Мой папа тогда сильно болел, был в реанимации, и врачи говорили, что вряд ли выкарабкается. Сейчас мне уже 22 года, но я до сих пор с трепетом вспоминаю это. Мама не сдавалась. Моя сестра была в 9-м классе, а мне было где-то 10 лет.
Сестра поехала искать лекарство, мама дневала и ночевала в больнице, потому как сама медработник. Тогда было очень тяжело. Я оставалась дома сутками напролет, не считая походов в школу. Помню, что любое обидное слово от одноклассников меня обижало, но я не в силах была рассказать им, почему мне так плохо. Частенько меня дразнили и обижали, но это меня совсем не пугало. Родственники уже списали нас со счетов, звонили и предлагали деньги на похороны.
Мне было так страшно. Ведь папа то жив, но никто не хотел нас поддержать. Однажды я в очередной раз осталась одна и раздался звонок. Я подняла трубку...
— Здравствуй, Лида.
— Здравствуйте... (Голос был незнакомым и довольно молодым.)
— Как папа?
— Все так же. — Потерянным голосом прошептала я.
— Вы с Олей вдвоем? (Оля — моя сестра)
— Нет...
— Не бойся ничего! Все у вас будет хорошо. Папа поправится очень скоро.
— А кто это? Что-то передать маме?
— Это дядя Сережа Соколов. Передавай папе, чтобы поправлялся и скорее вставал на ноги!
— Но... - Начала было я, но трубку на том конце положили.
Не прошло и недели, как папа пришел в себя, и врачи говорили, что это чудо. Помню, как дедушка вел меня за руку по больничному коридору, я несла папе огромного петушка из жжёного сахара и уронила его на пол. Он раскололся, и я плакала, потому, что он больше не такой красивый. Папа обнял меня одной рукой и, зажимая пальцами дырку на шее, оставшуюся от трубки, сказал, что несмотря на то, что он сломался, он наверняка не утратил своего вкуса. Папа был очень худым, но все же улыбался.
Я внезапно вспомнила про звонок этого дяди Сережи. И сказала, что он просил скорее выздоравливать... Папа внимательно на меня посмотрел, потом молча посмотрел на маму. У нее глаза вылезли на лоб от удивления. Очень долго все молчали. Когда же я спросила, что же все таки произошло, уже гораздо позже, лет 8 спустя, я спросила отца, в чем было дело тем утром. От слов отца у меня до сих пор вылезают мурашки на руках, как вспоминаю. А сказал он мне вот что:"Ребята не стоит вскрывать эту тему. Вы молодые, шутливые, вам все легко. Это не то. Это не Чикатило и даже не архивы спецслужб. Сюда лучше не лезть. Серьезно, любой из вас будет жалеть. Лучше закройте тему и забудьте что тут писалось. Я вполне понимаю что данным сообщением вызову дополнительный интерес, но хочу сразу предостеречь пытливых - стоп. Остальные просто не найдут."
Больше я с отцом не разговаривала.
Сестра поехала искать лекарство, мама дневала и ночевала в больнице, потому как сама медработник. Тогда было очень тяжело. Я оставалась дома сутками напролет, не считая походов в школу. Помню, что любое обидное слово от одноклассников меня обижало, но я не в силах была рассказать им, почему мне так плохо. Частенько меня дразнили и обижали, но это меня совсем не пугало. Родственники уже списали нас со счетов, звонили и предлагали деньги на похороны.
Мне было так страшно. Ведь папа то жив, но никто не хотел нас поддержать. Однажды я в очередной раз осталась одна и раздался звонок. Я подняла трубку...
— Здравствуй, Лида.
— Здравствуйте... (Голос был незнакомым и довольно молодым.)
— Как папа?
— Все так же. — Потерянным голосом прошептала я.
— Вы с Олей вдвоем? (Оля — моя сестра)
— Нет...
— Не бойся ничего! Все у вас будет хорошо. Папа поправится очень скоро.
— А кто это? Что-то передать маме?
— Это дядя Сережа Соколов. Передавай папе, чтобы поправлялся и скорее вставал на ноги!
— Но... - Начала было я, но трубку на том конце положили.
Не прошло и недели, как папа пришел в себя, и врачи говорили, что это чудо. Помню, как дедушка вел меня за руку по больничному коридору, я несла папе огромного петушка из жжёного сахара и уронила его на пол. Он раскололся, и я плакала, потому, что он больше не такой красивый. Папа обнял меня одной рукой и, зажимая пальцами дырку на шее, оставшуюся от трубки, сказал, что несмотря на то, что он сломался, он наверняка не утратил своего вкуса. Папа был очень худым, но все же улыбался.
Я внезапно вспомнила про звонок этого дяди Сережи. И сказала, что он просил скорее выздоравливать... Папа внимательно на меня посмотрел, потом молча посмотрел на маму. У нее глаза вылезли на лоб от удивления. Очень долго все молчали. Когда же я спросила, что же все таки произошло, уже гораздо позже, лет 8 спустя, я спросила отца, в чем было дело тем утром. От слов отца у меня до сих пор вылезают мурашки на руках, как вспоминаю. А сказал он мне вот что:"Ребята не стоит вскрывать эту тему. Вы молодые, шутливые, вам все легко. Это не то. Это не Чикатило и даже не архивы спецслужб. Сюда лучше не лезть. Серьезно, любой из вас будет жалеть. Лучше закройте тему и забудьте что тут писалось. Я вполне понимаю что данным сообщением вызову дополнительный интерес, но хочу сразу предостеречь пытливых - стоп. Остальные просто не найдут."
Больше я с отцом не разговаривала.
Да нет, ничего. Проорал просто с тебя!
Не, не видел.
Нет, ну правда. Без него у меня очень темно в комнате, потому что окна я плотно закрываю жалюзями.
Так в этом же и кайф.
> жалюзями
Не, ну точно мажор. Уходи.
А я видел. С машины проезжяют с телефоном а там тварь какая меньше медведя и гуманоидная вроде.
Издеваешься? Они немного дешевле штор. И стирать их не нужно.
Так то ведь ночь уже была. Я там обычно вечером, когда еще не темнеет.
Да нет. Вроде сумерки были.
Отклеилось.
Ну ты меня затролил.
Проиграл с этого ленивца.
А что на фото-то? Я думал, что это верволь.
Да и паста же отвратительная.
Я бы мог скопипастить сюда orange_holding_lady, но она большая, и вообще лень.
Отмучился, видать, тот анон с ночником.
Наоборот. Всё впереди.
Да жив я.
Как обстановка? Какие-нибудь странные скрипы или шорохи?
Это относительно. Может и жив ты но уже не ты. Рискнёшь в зеркало заглянуть?
Под окном припарковалась машина. Я слышал звук закрытия замка. Пик.
Ну нет, зеркало ведь только в ванне же.
В ванную шагай. Может найдёшь чем защититься от водителя машины.
Спустись и проверь, вдруг этот водитель по твою душу. Ведь ты не помнишь, закрывал ли ты входную дверь. Ведь так?
Дай ссылку.
Я бы последовал твоему совету, да на пути непредолимая преграда - лестница. Ну её нафиг.
У меня дверь в комнату закрыта. Все в порядке.
Everlasting summer?
А родители? Хочешь найти их расчлененные тела на утро?
Ой, анон, у меня уже сознание улетает. В сон клонит. Это не опасно?
Газ пустили.
В туалет перед сном не хочешь?
Нет.
Отеков нет на лице? Проверь обязательно!
Потрогал - ничего кроме жира не обнаружил.
Пару капель-то...
В зеркало надо посмотреть! В зеркало!
КОРОЧЕ, АНОН. Опасный номер. Я собираюсь заснуть. Оставляйте свои фейкопочты, на утро отпишусь. Если не отпишусь, знайте - если крипи-тред на главной, спать ложится не стоит.
ночник-кун
ночник-кун
на нулевой*
Ой, спи уже иди.
Спасибо, кукла. Отпустила меня от привязавшихся анонов.
Так это что, реально его живьем съели?
В глаза долбишься?
Ноги чьи-то, и хули?
Там тип свои ограничения
> — в каждом маленьком пакете — одиннадцать п альцев.
Шестипалость это такая распространённая мутация, что даже не смешно.
Семейная пара решила позволить себе отдохнуть вечерок и отправиться развлекаться в город. Они позвонили девушке, которая уже не раз сидела с их детьми. Когда девушка приехала, двое детей уже спали в своих кроватках. Так что ей нужно было просто быть дома и следить, чтобы с детьми ничего не случилось. Вскоре ей стало скучно, и она решила посмотреть телевизор, но внизу не было кабельного, поскольку родители не хотели, чтобы дети смотрели всякий мусор.
Девушка позвонила родителям и попросила их разрешения посмотреть телевизор в их комнате. Они, естественно, согласились, но у нее была еще одна просьба. Она попросила разрешения закрыть чем-нибудь статую ангела за окном спальни, или хотя бы закрыть шторы, потому что статуя ее нервировала.
На секунду в трубке было тихо, а затем отец, который говорил с девушкой, сказал: «Забирай детей и бегом из дома. Мы позвоним в полицию. У нас нет статуи ангела».
Полиция нашла всех мертвыми.
Девушка позвонила родителям и попросила их разрешения посмотреть телевизор в их комнате. Они, естественно, согласились, но у нее была еще одна просьба. Она попросила разрешения закрыть чем-нибудь статую ангела за окном спальни, или хотя бы закрыть шторы, потому что статуя ее нервировала.
На секунду в трубке было тихо, а затем отец, который говорил с девушкой, сказал: «Забирай детей и бегом из дома. Мы позвоним в полицию. У нас нет статуи ангела».
Полиция нашла всех мертвыми.
Блядь, откуда это?
Она собиралась посмотреть Доктора Кто?
Ночник подох уже? Или водитель рсчленил только его родителей?
Бамп
Бамп
Бамп
Бамп
Бамп
Бамп
Бамп
Ты долбаеб бампать? Время обеда, а ты со своим криппи-говном.
Бамп
Я утром вообще эти треды читаю.
Признайся, это тебя искала ТА ТЯН?
Доставьте соус, а то никак не могу найти
там червь сидит
Вас никогда не напрягали пиратские бутлеги?
Всмысле до следущего года?
УАУ , ПРОСТО АХУИТЕЛЬНАЯ ПАСТА
Объясните
Бамп
спасибо, посмеялся.
Посмотрел только что, неплохо. Интересно какой бюджет?
Они попадают в Приграничье, очевидно же.
Какая хитрая рожа у этого чудища. Из-за этого видео смешное.
